Звезда Ханны

Глава 1

Название: Звезда Ханны
Автор: Флёр
Бета: Solah
Жанр: общий
Тип: пре-гет или гет. Но никак не джен, который замышлялся.
Пейринг: Невилл Логботтом/Ханна Эббот
Размер: трёхглавное мини
Рейтинг: G
Саммари: Претензия на missing scenes. Время — сентябрь, начало шестого курса. Невилл наперекор бабушке выбирает чары для изучения на уровне ЖАБА. Только вот его знания по этому предмету оставляют желать лучшего…
Примечание: Написано по идее Almond, посвящается ей же. Не прошло и два года, как :)
Небольшое предупреждение: Ханна, насколько я поняла, изначально была задумана маглорожденной волшебницей. Однако в интервью после выхода седьмой книги, когда её расспрашивали подробнее о девушке, на которой женился Невилл, Роулинг очень удивилась, что Ханна указана маглорожденной ("Is she?" =)). И объяснила, что в последующих книгах всегда подразумевала её чистокровной. Поэтому в фанфике она тоже чистокровная.


— Как я вижу, у вас «выше ожидаемого» по заклинаниям — почему не подготовиться к ЖАБА по этому предмету?
«Гарри Поттер и Принц-полукровка», глава 9


Распечатанный конверт валялся под ногами в куче соломы и совиного помёта. Сам конверт не очень-то интересовал Невилла — в отличие от его содержимого. Лист пергамента оказался весь исписан хорошо знакомым тонким почерком, а буквы были строгие, категоричные и даже слегка надменные, как и человек, несколько часов назад их выводивший. Бабушка Августа писала, что Невилл должен был раньше думать о своём образовании, что трансфигурация — очень важный предмет, что не знать его на уровне ЖАБА стыдно и что у Фрэнка Лонгботтома по нему за СОВ была оценка «превосходно». Последнее огорчало Невилла больше всего. Как он ни стремился походить на отца, это получалось плохо, и даже происшествие в Отделе Тайн не сильно приблизило его в глазах бабушки к заветному идеалу. А теперь вот ещё и незадача с расписанием… На слове «превосходно» письмо заканчивалось, вероятно, потому что бабушка уже получила весточку от профессора МакГонагалл, и Невиллу оставалось только гадать, правильно ли он поступил, записавшись на занятия по чарам. Чары… М-да, похоже, профессор Флитвик не очень-то обрадуется его появлению на занятиях, потому что оценка «выше ожидаемого», заработанная Невиллом на экзамене, имела буквальный смысл. Для него успехом было уже то, что стол, за которым сидели экзаменаторы, не превратился в связку воздушных шаров. Что тут говорить об уровне ЖАБА, если он толком не знает программу СОВ? И как доказать бабушке и, самое главное, себе самому, что его выбор — верный?

Ответ, как обычно, подсказала Гермиона. Дело было вечером, когда уставшие с непривычки гриффиндорцы занимались своими делами в гостиной. Невилл устроился подальше от галдящих однокурсников и читал «Расширенный курс травологии».

— Как прошёл первый учебный день?

Невилл вздрогнул и поднял взгляд от книжки. Гермиона неожиданно оказалась с ним за одним столом, Косолапус устроился у её ног и терзал кусачую тарелку, которую его хозяйка утром отобрала у четверокурсников. Тарелка жалобно попискивала, Косолапус рычал и шипел, но Гермиона не обращала на это никакого внимания. Похоже, что-то выводило её из состояния равновесия. Да и тон, которым она задала вопрос, говорил о том, что её не столько интересовал ответ Невилла, сколько возможность отвлечься от своих мыслей.

— Могло бы быть и хуже, — честно признался он. — Не знаю, что делать с чарами.

— А в чём проблема? Учебника нет? Это не страшно, уверена, профессор Флитвик одолжит его на время, а ты можешь прямо сейчас сделать заказ во «Флориш и Блоттс». Гарри и Рон поступили точно так же с зельеварением. Надеюсь, с учебником тебе повезёт больше, — последняя фраза была не совсем понятна Невиллу, но он заметил, что на лицо Гермионы снова набежала тень.

— Да… Спасибо за совет, — поблагодарил Невилл и неожиданно для самого себя выпалил: — Гермиона, а ты не могла бы мне помочь? Ну, немного позаниматься со мной. Понимаешь, я не думал, что продолжу курс. Ничего не повторял летом, да и за экзамен мне поставили «выше ожидаемого» больше благодаря везению…

Гермиона недоверчиво посмотрела на него, словно до этого момента не догадывалась о том, что Невилл Лонгботтом знает о существовании слова «везение», а потом с сожалением покачала головой:

— Мне очень жаль, Невилл, но я вряд ли смогу тебе помочь. Видишь ли, у меня в этом году семь предметов, а ещё обязанности старосты, да и Рону с Гарри часто требуется моя помощь… Прости.

Невилл пробормотал: «Ничего страшного», — и заметно погрустнел. Гермионе было немного стыдно, но уже после первого учебного дня стало очевидно, что свободного времени у шестикурсников крайне мало, и уделять его Невиллу… Она хорошо к нему относилась и искренне считала очень славным человеком. Но, как ни крути, способности его оставляли желать лучшего, и, чтобы подтянуть его по чарам, нужно было потратить немало времени и сил, а Гермиона сомневалась, что сможет их найти.

— А почему бы тебе не обратиться к профессору Флитвику? Уверена, он поможет тебе и с этим, — желая сгладить неловкость и успокоить совесть, преувеличенно бодрым тоном предложила она.

Невилл кивнул, уже жалея о том, что выбрал курс чар для углублённого изучения.

* * *

На следующее утро Невилл встал раньше обычного, чтобы поскорее решить вопрос с чарами и успеть на сдвоенную травологию. Он нашёл профессора Флитвика в его кабинете и, чуть запинаясь, изложил суть проблемы.

— Мне очень жаль, мистер Лонгботтом, однако, боюсь, что не смогу уделить вам достаточно времени. Но я рад, что вы решили совершенствоваться в моём предмете и дальше. Разумеется, с учебниками проблем не возникнет, я попрошу мадам Пинс найти для вас на первое время экземпляр «Продвинутых чар», — сказал Флитвик.

Невилл сконфуженно поблагодарил его (и надо же было быть таким самонадеянным, чтобы попросить профессора о частных занятиях!) и уже собрался уходить, как тот вдруг добавил:

— Но если вы считаете, что вам действительно необходима чья-то помощь, можно попросить кого-нибудь из студентов. Гермиону Грейнджер, к примеру. Её знания по чарам почти не уступают моим.

Невилл покачал головой и пояснил:

— Гермиона очень занята в этом семестре, у неё семь предметов, сэр.

— Да, у этой студентки всегда была похвальная тяга к знаниям. Что ж… тогда… — Флитвик ненадолго задумался, а потом его лицо просветлело, и он продолжил: — Да, пожалуй, что она вполне справится. Мистер Лонгботтом, могу порекомендовать вам мисс Эббот. Она прекрасно владеет чарами и, хоть выступила из-за волнения на экзамене не так успешно, как мне бы хотелось, отлично справится с этой задачей. Ханна хорошая девочка, и не откажет вам в просьбе.

Невилл ещё раз поблагодарил профессора и отправился на травологию, по пути размышляя, хватит ли у него смелости попросить Ханну позаниматься с ним. Он едва знал её: они почти никогда не общались, разве что в Отряде Дамблдора как-то перебросились парой ничего не значащих фраз, и иногда он слышал, как Гермиона упоминала о ней в связи с обязанностями, возложенными на старост. Наверняка у Ханны, как и у Гермионы, уйма внеучебных дел, не говоря о желании иметь свободное время, и вряд ли ей захочется тратить его на незадачливого однокурсника. Да и помнит ли она его вообще?

Когда Невилл добрался до теплиц, обнаружилось, что до занятия осталось ещё двадцать минут. Однако в теплице №7, в которой традиционно занимались ученики, выбравшие травологию для изучения на уровне ЖАБА, уже кто-то был. Он зашёл внутрь, ожидая обнаружить там профессора Спраут, но у куста ядовитой тентакулы, перевязывая побеги, сидела вовсе не она, а светловолосая девушка. Она обернулась на скрип двери, и Невилл узнал в ней Ханну Эббот.

— Привет, — поздоровался он, слегка волнуясь.

— Привет, Невилл, — сказала Ханна, и у него тотчас отлегло от сердца: выходит, помнит всё-таки.

— Тебе помочь? — спросил он, с тревогой наблюдая за тем, как она борется с норовящим укусить её растением.

— Если тебе не сложно, то не откажусь.

Невилл снял с крючка фартук, торопливо надел, достал из сумки перчатки из драконьей кожи и подоспел как раз вовремя, чтобы отразить очередную атаку ядовитой тентакулы.

— Спасибо, — поблагодарила Ханна. — За ней глаз да глаз нужен!

— Это точно, — согласился Невилл, радуясь, что общаться с Ханной оказалось легко, а работать и того проще: через пять минут совместными усилиями все побеги тентакулы были зафиксированы. — А что ты тут делаешь так рано? — спросил он, наблюдая за тем, как Ханна заклинанием испаряет обрезки веревки, оставшиеся на земле.

— Агуаменти! — из её палочки полилась вода, и Ханна направила её на корни растения. — Я обещала помочь профессору Спраут, вот и пришлось прийти пораньше, чтобы успеть до начала занятия. А ты?

— Я… я, по правде сказать, искал тебя.

Ханна удивлённо посмотрела на него и, на секунду позабыв о действующем заклинании, облила ботинки Невилла.

— Прости! Я такая неловкая! Мне очень жаль, что так получилось! — принялась извиняться она. — Ну вот, ты мне помог, а я тебе ещё и обувь промочила, хороша благодарность получилась… Так зачем ты меня искал? — смущенно поинтересовалась Ханна, убирая с лица прядь волос.

— Понимаешь, тут такое дело… словом… чары и я… Профессор Флитвик сказал, что ты могла бы… то есть, что ты… э-э-э… что ты хорошо знаешь чары, — Невилл умолк, не зная, как подступиться к Ханне с просьбой. Управляться с тентакулой определённо было проще, чем просить помощи у однокурсницы.

Ханна выжидательно смотрела на него. Невилл машинально отметил, что глаза у неё серые. Мелькнула мысль, что он не хотел бы увидеть, как взгляд этих серых глаз замечется из стороны в сторону, а сама Ханна, смущаясь, повторит вчерашние слова Гермионы: «Невилл, мне так жаль, но я…»

— Позанимаешься со мной чарами? — услышал он собственный голос и быстро прибавил: — Всего несколько уроков. А я могу и впредь помогать тебе с заданиями профессора Спраут… если захочешь, конечно.

— О… — Ханна выглядела слегка озадаченной. — Меня никто никогда о таком не просил, вот списать домашнее задание — другое дело… Но это куда интереснее! С удовольствием помогу тебе. Начнём прямо сегодня, пока другими заданиями не завалили?

Невилл, не веря в свою удачу, кивнул.

* * *

Профессор Флитвик с радостью дал им разрешение заниматься по вечерам в своём кабинете, позволив также пользоваться всеми необходимыми предметами. Ханна укрепила заклинанием сплетение верёвок под потолком и обратилась к стоящему в отдалении Невиллу:

— Готово! Начинай!
— Диффиндо! — крикнул он, совершая пасс волшебной палочкой, и разрезанные верёвки осыпались к ногам Ханны.
— Молодец! — расплылась она в улыбке. — Знаешь, Невилл, я не очень понимаю, зачем ты попросил меня о помощи. По-моему, ты и без повторений всё прекрасно помнишь.

Невилл, к своему стыду, понял, что краснеет. Слышать похвалу касательно любого предмета, кроме разве что гербологии, было для него непривычно. А похвала из уст девушки — к тому же, симпатичной и умной девушки, — была ему и вовсе в новинку.

— Думаю, на сегодня можно закончить. Мы прошлись по основным заклинаниям, которые изучают на первых курсах, и ты со всеми отлично справился. Продолжим завтра в это же время? — спросила Ханна, расставляя на место предметы, которые они использовали.

— Если тебе удобно, — кивнул Невилл. Он перекинул сумку через плечо, убрал палочку в карман и решился задать интересующий его вопрос: — Скажи, а почему ты согласилась помогать мне?

Они вышли из кабинета и направились в сторону лестниц. Часы пробили девять часов, замок постепенно погружался в полумрак, поэтому Ханна зажгла на конце палочки огонёк.

— Люмос! Ну, я подумала, что раз могу тебе помочь, то почему не сделать это? У нас на Хаффлпаффе ребята всегда так поступают… Но, — она кинула на Невилла хитрый взгляд, — была и ещё одна причина. Моя мама работает в министерстве, в отделе международного магического сотрудничества, а конкретно занимается сферой образования. Знаешь, я почти всё детство провела там, ну, когда ей не с кем было меня оставить, и приходилось брать с собой. Похоже, я здорово там всем надоедала, но для меня самой время, которое я проводила в мамином кабинете, было таким классным! С тех пор я очень хочу пойти туда работать, летом вот практиковалась, устроилась в их отдел ассистенткой. Но я считаю, что работать в отделе образования, не имея преподавательского опыта, бессмысленно. Сначала попробую учить юных волшебников, наверное… Так что, сам понимаешь, твоя просьба была как нельзя кстати.

Невилл с интересом слушал Ханну. На мгновение она показалась ему похожей на Гермиону: тоже староста (вон как сверкает начищенный значок на форменной мантии!) такая же серьёзная, умная, ответственная, уже думает о будущем… и вместе с тем… вместе с тем она была совсем другой.

— Из тебя выйдет отличный учитель, я уверен, — искренне сказал Невилл, и Ханна смущенно заулыбалась. Она смотрела на приближающуюся к ним по воздуху лестницу, а Невилл смотрел на Ханну, потому что ямочки, играющие на её щеках, не оставляли ему другого выбора. Очевидно, именно поэтому он чуть не шагнул мимо лестницы и не сразу осознал то, что она произнесла.

— Что?.. А, да, до встречи завтра на чарах, — попрощался Невилл, когда они сошли с лестницы. Ханна устремилась вниз к спальням Хаффлпаффа, а Невилл некоторое время смотрел ей вслед.

И когда Ханна скрылась за поворотом, а он побрёл к башне Гриффиндора, Невилл видел перед глазами её силуэт и лежащую на плече светлую косичку, подпрыгивающую в такт шагам.


Глава 2

Горы домашних заданий с каждым днем увеличивались, но, несмотря на это, Невилл каждый вечер после ужина выбирался в кабинет по чарам, где его ждала Ханна. Совместная работа принесла свои плоды, и к концу следующей недели необходимость в занятиях отпала.

По крайней мере, в том, что касалось непосредственно чар.

В четверг они закончили раньше обычного, отложив на следующий вечер закрепление материала. Ханна настояла на том, что это необходимо и все учителя в программе отводят пару уроков на повторение. А Невилл не имел ничего против ещё одного занятия.

Расходиться по гостиным не хотелось, поэтому они остались поболтать.

— Знаешь, всё время забываю спросить, — сказала Ханна, — а ты кем ты хочешь стать? Я выложила всё ещё в первый вечер, а про тебя до сих пор ничего не знаю.

Она вопросительно смотрела на него, а Невилл замялся, потому что не знал, что ответить. Точнее, ответ-то он знал, но вот где взять решимости, чтобы его озвучить? Хотя, казалось бы, он — гриффиндорец, а все гриффиндорцы славятся своей смелостью. Более того — большая часть мужского населения башни Гриффиндор мечтала о карьере аврора, и год назад, когда пришёл черёд и их курсу выбирать предметы для будущей профессии, только и вопросов вокруг было: «А ты что оставил? Кем хочешь работать после окончания школы?» Ответ «Аврором, конечно!» вызывал одобрительные кивки и возгласы вроде: «Наш человек!» На полке в столе пылились несколько писем от бабушки, в которых с завидным постоянством повторялась одна и та же мысль: сыну Фрэнка Лонгботтома пристала только одна профессия, и Невилл смутно догадывался, что она вряд ли связана с растениями. Поэтому на эти вопросы он отвечал уклончиво или переводил разговор на другую тему, так как врать не любил и не умел, а сказать правду было крайне трудно: засмеют. Его одноклассники вовсю ухаживали за девушками, Невилл же — за бешеными огурцами, и он справедливо полагал, что честный ответ не прибавит ему популярности среди противоположного пола. Но Ханне врать не хотелось.

— Гербологом, — признался Невилл.

— Правда? Здорово! — искренне восхитилась она, и у него отлегло от сердца. — Я бы тоже хотела заниматься гербологией, но мне не хватает аккуратности и терпения…

— Ты к себе несправедлива, — возразил Невилл. — Я же видел, как ты работаешь на занятиях у профессора Спраут.

Ханна отмахнулась от его слов, а Невилл, словно загипнотизированный, смотрел на неё. Когда она улыбалась, лицо её озарялось, становилось мечтательным и загадочным, а благодаря ямочкам — немного игривым.

Невилл всегда считал, что с цветами разговаривать куда проще, чем с людьми, — риск, что они ответят колкостью, был минимален. В то время как с людьми, а особенно с девушками, каждую секунду можно было попасть впросак. А с Ханной было очень легко. Почти так же легко, как с бегонией, только куда интереснее. Можно неловко пошутить и не переживать, что на тебя посмотрят, как на неудачника. Можно рассказывать про то, как попал в нелепую ситуацию у Снейпа на уроке, и смеяться вместе с ней. Можно осуждать манипуляции Слизнорта и жаловаться друг другу на сложность объяснений преподавателей. Можно просто сидеть и молчать, не перебирая панически в уме подходящие темы для разговора. Невилл внезапно понял, что сейчас молчание затянулось, что он уже довольно долго смотрит прямо на Ханну, а она смущённо отводит взгляд. Он откашлялся, ещё раз за вечер поблагодарил её за терпение и потраченное время, и они направились к своим гостиным. На этот раз по дороге они молчали.

* * *

На следующее утро Невилл вышел раньше положенного на сдвоенную гербологию и, не сильно удивившись, издалека заметил Ханну, выходящую из теплицы. Она вытерла руки о цветастое полотенце и присела на скамейку. Осень в воздухе уже чувствовалась, на некоторых деревьях листья совсем пожелтели, и птицы, казалось, пели не так охотно свои песни… Но Ханна словно нарочно выбрала для места отдыха по-летнему сочный зелёный пейзаж. Она обхватила колени руками и зажмурилась, подставляя лицо сентябрьскому солнцу. Невилл остановился, не доходя до теплицы, смотрел на неё, умиротворённую, и думал о том, что всё в жизни не случайно. Даже неудачи с учёбой. А ещё он думал об увиденном вчера объявлении, в котором сообщалось о походе в Хогсмид через выходные. И о том, что, может быть, пора найти более достойный объект для флирта, чем ядовитая тентакула.

Вскоре стали подтягиваться другие ученики, в том числе и Сьюзен Боунс с Джастином Финч-Флетчи, с которыми они работали вместе. Невилл побрёл к теплицам, кажется, впервые в жизни желая, чтобы урок гербологии пролетел быстро, как и все остальные занятия, и поскорее наступил вечер.

Но время тянулось мучительно медленно. Практики сегодня не было, профессор Спраут читала лекцию о полезных с точки зрения медицины свойствах ядовитых растений. Невилл, изучивший эти самые свойства ещё летом, с чистой совестью позволил себе не вслушиваться в объяснения профессора, тем более что и настроения учиться совсем не было. Он наконец оторвался от созерцания завитков золотистых волос на шее у Ханны и перевёл взгляд на окно. К теплицам стремительно приближался человек в форменной министерской мантии. Невилл насторожился. Что, интересно, здесь понадобилось служащему министерства? Не успел он ответить себе на этот вопрос, как раздался стук в дверь. Не дождавшись разрешения войти, стучавший заглянул в помещение.

— Простите, что прерываю вас, профессор, однако дело срочное… Мисс Эббот присутствует на занятии?

В наступившей тишине в воздух поднялась чуть подрагивающая рука. У Невилла нехорошо засосало под ложечкой.

— В таком случае могу я попросить вас выйти, мисс? И вас, профессор, тоже.

Помона Спраут кивнула и поманила за собой растерянную Ханну. Дверь за ними захлопнулась, ученики зашептались. Невилл встревожено наблюдал за троицей на улице. Министерский чиновник сказал что-то, лицо профессора Спраут вытянулось. Ханна стояла к окну спиной, и невозможно было увидеть, как она отреагировала. Чиновник сказал ещё что-то, сжал рукой плечо Ханны и, приобняв её, двинулся в сторону замка. Профессор Спраут некоторое время стояла, уставившись в пространство, но потом вернулась в класс. Невилл сглотнул, заметив, как нервно она покусывает губы.

— Боюсь, ребята, на сегодня нам придётся прерваться, — наконец негромко сказала она. И, помолчав, добавила в полной тишине: — Вы всё равно узнаете завтра об этом из газет, так что не имеет смысла ничего скрывать. Маму Ханны нашли мёртвой этим утром.


Глава 3

— Лонгботтом! Вы будете меня слушать, в конце концов?

Невилл вздрогнул и неуверенно кивнул. Профессор Снейп смерил его злым взглядом и вернулся к объяснениям, а Невилл — к мучившим его мыслям о том, что же ему предпринять. Спроси у него кто потом, что он делал оставшийся день, ответ этот «кто-то» вряд ли получил бы. Перед мысленным взором Невилла всё время вставала картина: поднимающаяся в воздух рука Ханны и её растерянный вид, когда она выходила на улицу. Только это и казалось настоящим, а всё происходящее вокруг прямо сейчас — призрачным.

Невилл пропустил ужин и не торопился в гостиную — там наверняка было шумно, а ему нужно побыть наедине с собой. Он стоял в коридоре, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. С другой стороны по нему сбегали тоненькие струйки воды. На улице было темно и совсем по-осеннему, и казалось, что с тех пор, как Ханна нежилась в лучах тёплого солнца, прошла целая вечность, а не один день.

Кто-то осторожно тронул Невилла за плечо, а через секунду он узнал по голосу Гермиону. Она говорила медленно, тщательно подбирая слова, словно боялась его задеть.

— Послушай, Невилл. Нам всем сейчас тяжело, но ты… Я знаю, ты в последнее время много общался с Ханной и, должно быть, переживаешь из-за случившегося больше остальных.

Невилл ничего не ответил. Да и что тут можно было ответить? «Есть человек, который переживает куда сильнее меня, и именно ему сейчас требуется поддержка»? Это Гермиона и без него знает. Смешная она, Гермиона, всегда старается помочь. И, как правило, помогает. Хочет, как лучше, а получается… Но не в этом дело. Помогает ведь! А он, Невилл, не может даже придумать, что ему сделать для Ханны.

Гермиона словно прочитала его мысли:

— Знаешь, мне кажется, ты мог бы поехать к ней. Поговорил бы, утешил…

Невилл резко развернулся, так, что Гермиона отпрянула назад.

— Поехать к ней? Но я даже не знаю, где она живёт. Да и как, посреди учебного года?

— Это не проблема, — Гермиона вмиг стала собранной. — Уверена, если ты всё объяснишь профессору МакГонагалл, она придумает что-нибудь.

И в самом деле! МакГонагалл ведь не только его декан, но и заместитель директора, заведует учебными вопросами. Как ему сразу в голову не пришло обратиться к ней?

— Спасибо, Гермиона! Ты мне очень помогла! — на бегу крикнул он, устремившись к учительской.

* * *

МакГонагалл хмурилась. Невилл волновался. Пожалуй, даже больше, чем когда объяснял декану, чего хочет. Тогда смущение ушло, оставив место эмоциям, и все мысли были только о том, каково сейчас Ханне. А сейчас волнение вернулось вместе с мыслями, что к его простой просьбе может найтись несколько весомых контраргументов.

— Мистер Лонгботтом, мы не вправе отпускать студентов из Хогвартса без специальной просьбы родителей или опекуна, если это не праздник и не каникулы. — Невилл понуро опустил голову. Видя это, МакГонагалл продолжила менее официально: — Но ваша просьба… Думаю, мы сможем что-нибудь предпринять. Подождите, мне нужно кое с кем переговорить.

Она сняла с полки сосуд с кружаной мукой, бросила горсть в камин и исчезла в вихре зелёного пламени. Прошла минута, другая. Невилл ждал, скрестив пальцы за спиной. Глупость, конечно, но… Наконец МакГонагалл вынырнула из камина и, отряхнувшись, сообщила ему:

— Всё в порядке. Если вы готовы, можете отправиться к мисс Эббот прямо сейчас.

— Спасибо, профессор, — не веря в собственную удачу, поблагодарил своего декана Невилл.

— Она сейчас у своего двоюродного дедушки в «Дырявом котле». Я предупредила его о вашем прибытии. Только учтите, мистер Лонгботтом, — в понедельник вы должны быть на занятиях, — после того, как он кивнул, декан протянула ему мешочек с кружаной мукой. Невилл шагнул в камин, бросил горсть порошка в огонь и чётко назвал место назначения. Прежде он попал в самый известный бар магической Англии, перед его глазами промелькнуло лицо МакГонагалл, и Невиллу на мгновение показалось, что она смотрела на него с материнской гордостью.

Том уже поджидал его.

— Добрый вечер. Вы Невилл Лонгботтом?

Невилл бывал в «Дырявом котле» несколько раз, и всегда — с бабушкой, считавшей своим долгом время от времени выбираться в свет. Конечно, она представляла его, но, как правило, головной убор Августы Лонгботтом вызывал у посетителей бара куда больший интерес, чем её внук. А если на него и обращали внимание, то Невилл читал во взглядах не то удивление, не то жалость, не то мысли вроде «на детях природа отдыхает». Поэтому вопрос его не удивил.
Дождавшись подтверждения, Том сказал:

— Она на чердаке. Найдёте сами?

Вид у хозяина «Дырявого котла» был настолько усталый, что Невилл не решился лишний раз его беспокоить. Он побрёл вверх по лестнице. Один этаж сменял другой, а Невилл впервые задумался о том, что же он скажет Ханне. Что вообще в таких ситуациях нужно говорить?.. В голове было удивительно пусто. Между тем лестница привела его к внушительного вида старой двери. Невилл толкнул её, и она, скрипя, распахнулась.

На чердаке было пыльно и пахло сырым деревом. Осенний поздний вечер уже вступил в свои права, и из распахнутого настежь окна тянуло холодом. Лёгкий ветерок трепал палатку из воздушной органзы, которая была натянута прямо напротив окна. И, хотя солнце село уже пару часов назад и невозможно было ничего разобрать в темноте, Невилл понял, что Ханна внутри.

— Эй! — позвал он охрипшим от волнения голосом. Ответом была тишина. Мгновение поколебавшись, он приблизился и отогнул край палатки.

Ханна сидела на маленьком выцветшем коврике и смотрела в открытое окно. В руках она сжимала какую-то коробку, но, казалось, уже забыла о ней. Глаза у Ханны были сухие, и это Невиллу совсем не понравилось.

— Привет, — он на четвереньках пробрался внутрь палатки и устроился рядом с Ханной. — Почему ты не отзываешься? Я тебя везде искал, — преувеличенно бодрым голосом произнёс он, едва ли не ненавидя себя за сказанное. Только идиот мог произнести такую чушь в подобной ситуации!.. Но вместе с тем Невилл знал, что если не скажет и этого, то замолчит. А молчание сейчас хуже всего. Нужно во что бы то ни стало вырвать её из апатии! — Что это у тебя в руках? — спросил он, указывая на коробку.

Ханна опустила невидящий взгляд вниз и ответила, словно зачарованная игрушка из «Зонко»:
— Это… так, разное старьё.

Глаза уже привыкли к полутьме, и Невилл разглядел в коробке игрушки, открытки, колдографии и разную мелочёвку. Это напомнило ему кое о чём.

— Это шкатулка с детскими сокровищами? Знаешь, у меня тоже есть такая, даже две. В одной хранятся засушенные цветы, которые я выращивал в детстве, а во второй… во второй… — он умолк, потому что не знал, как сказать о том, что во второй он хранит фантики от конфет. Фантики от конфет, которые даёт ему мама, когда он навещает её в Мунго. Вот это — действительно глупо, потому что узнай бабушка, что он их не выкидывает, а разглаживает и бережно складывает в коробку, ему пришлось бы выслушать очередную лекцию на тему того, как переносят утраты настоящие мужчины семейства Лонгботтом.

Ханна по-прежнему молчала. «Давай же, сделай что-нибудь!» — отчаянно приказал сам себе Невилл. Но идей, как назло, не было никаких, только её безразличный голос всё отдавался эхом в его голове. Только когда тишина стала невыносимой, Невилл брякнул первое пришедшее в голову:
— Знаешь, недавно повесили объявление, что через две недели будет Хогсмид… Было бы здорово сходить, как ты считаешь?

Видимо, мольба в его голосе была слышна слишком хорошо, потому что Ханна ожила: моргнула и сглотнула. А потом сказала:

— Нет.

И прибавила, помедлив пару мгновений:

— Недалеко от Хогсмида… это и случилось.

И замолчала. Ветер за окном играл листьями, дождь зашелестел по крыше, по полу потянуло сквозняком. Ханна поёжилась и обхватила руками колени. Невилл шумно вдохнул, зажмурился, досчитал до пяти и на выдохе быстро произнёс:

— Ханна, послушай, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Правда, знаю, а не вру. Мои родители, они… их… они… они в Мунго. Пострадали от тёмномагических заклинаний Упивающихся. Они живы, но врачи давно говорят, что бешеные огурцы и те более живые, чем они. Вот так, — сбивчиво закончил он, чувствуя, как предательски защипало в носу после того, как он произнёс вслух эти слова. Договорив, Невилл наконец открыл глаза и взглянул на Ханну. Она смотрела на него со смесью удивления и недоверия во взгляде — всё лучше, чем прежнее отсутствующее выражение.

— Я никогда не слышала об этом… Мне жаль, Невилл.

— Не переживай. Это ерунда. То есть, не ерунда, конечно, но я-то уже привык, а вот ты… — совершенно запутавшись, Невилл сник: — Мерлин, что я несу! Прости, Ханна, наверное, лучше было мне вообще не приходить.

Ханна коснулась его руки прохладными пальцами, и он машинально сжал её ладонь в своей.

— Не говори так, — прошептала она. — И… спасибо тебе, что пришёл.

Впервые за последние пятнадцать минут тишина не казалась гнетущей. Невилл почувствовал, как бешеный ритм его сердца успокаивается, словно лишняя энергия перетекала с каждым биением пульса в ладошку Ханны. Дождь за окном перестал моросить, и звёзды засияли ярче. Ханна заговорила:

— Знаешь, когда погиб мой папа, мама не сразу сказала мне, что произошло. А потом, когда уже не было выхода, она придумала для меня историю, будто папа улетел на звезду и теперь живёт там. Звезда эта прямо над нашим домом, и если она ярко сияет, значит, папа думает обо мне. Я спросила маму, вернётся ли он когда-нибудь к нам, она замялась, а потом сказала, что, скорее всего, нет, но когда-нибудь мы с ним непременно встретимся. Тогда я собрала все те вещи, которые дарил мне папа, и сложила в эту коробку. И я очень долго верила и надеялась, что папа всё-таки вернётся, а я покажу её ему и скажу, как сильно его ждала. И каждый раз, когда падала звезда, думала, что это чей-то папа возвращается назад, и загадывала желание, чтобы со следующей упавшей звездой ко мне вернулся мой. Я очень долго верила в это. А потом пошла учиться в Хогвартс, и там была астрономия, — Ханна грустно улыбнулась. — В общем, я очень расстроилась тогда и очень рассердилась на маму, ну, что она мне врала. Когда вернулась домой на каникулы, хотела выкинуть эту коробку, но мне не хватило смелости. Я отвезла её сюда, к дедушке Тому, и с тех пор всегда приходила сюда, когда мне становилось грустно. Но папу я плохо помнила, ведь я была совсем маленькой, когда он погиб. А теперь… теперь… — она сбилась и замолчала. Невилл отвёл взгляд от неба и посмотрел на Ханну: в глазах её стояли слёзы.

— Ничего не могу с собой поделать, — охрипшим голосом произнесла она и горько продолжила: — Не понимаю, почему это произошло? Мы ведь чистокровные! Что им нужно было от мамы? Зачем было её убивать?..

Во взгляде Ханны читался вопрос, но у него не было ответа. Да и ни у кого на этот вопрос не было ответа, это Невилл понял несколько лет назад. Он не знал, что сказать, но очень хотел сделать что-нибудь, только бы облегчить боль Ханны, прогнать грусть из её глаз и вернуть смеющиеся ямочки на её щеки.

— Мне… страшно, Невилл, — прошептала она.

Невилл почувствовал, как странно засосало у него под ложечкой, и, поддавшись порыву, он придвинулся к ней и обнял за плечи. Ханна, всхлипнув, уткнулась ему в плечо.

В этот момент в небе загорелась ещё одна звездочка. Она была совсем крошечной, но свет её был ровным и мягким, постоянным и надежным. И хотя сидевшие у окна Невилл с Ханной не подозревали о её существовании, она светила над ними, светила — для них.

— Не бойся, — сказал он. — Я буду рядом с тобой. А пока мы вместе… нам никто не страшен, верно? — тихо сказал он и успокаивающе провёл рукой по её длинным светлым волосам. Ханна ничего не ответила, но Невилл почувствовал, что она сильнее прижалась к нему.

Она ему верила.

А значит, по-другому и быть не может.

fin

Спасибо всем, кто читал, а ещё Снежке за беттинг :)