Глава 1Теплое майское солнышко, уже вовсю разгуливающее по практически летнему небу, с разбегу выскочило из-за набежавшей тучки и ласково озарило своими лучами старинный и весьма потрепанный замок, расположившийся в укромной долине шотландского нагорья.
Замок был самым что ни на есть волшебным, судя по всему - недавно подвергшимся ожесточенному нападению и теперь тщательно зализывающим раны. С высоты тучек, облачков и одного, но большого светила замок напоминал гигантский муравейник. Повсюду суетились люди в остроконечных шляпах, банданах, шарфах и даже попадавшихся иногда касках. С тихим свистом парила над башенками левитируемая снизу черепица, с громким треском сновали по двору массивные плиты, с лихим матом вылетали из окон сломанные стулья, где-то в анфиладах от группы мастеров улепетывала, отчаянно завывая, одноногая горгулья, и шипели отмываемые от копоти портреты. Воистину жизнь в этом месте кипела, бурлила и отчаянно перевыполняла трудовой пятилетний план.
Отдельно от всей этой пасторальной коммунистической картины выделялся молодой человек, неспешно прогуливающийся у самой кромки дремучего, почти сказочного леса.
Уже не мальчик, но еще не муж был явно сосредоточен и обременен тяжелыми и важными думами. О важности последних свидетельствовало хотя бы то, что юноша вовсю жестикулировал и звонким, хорошо разносимым в воздухе голосом что-то оживленно вещал.
- …Большой зал, да, и коридоры к осени должны закончить, МакГоннагал сказала… Рон? – Гарри Поттер, а это был именно он, огляделся в поисках своего друга и чуть слышно выругался. Судя по всему, план ремонта Хогвартса он последние десять минут озвучивал птичкам, а может цветочкам, ну, или, если брать позитивный вариант – схоронившимся в кустах кентаврам. Хотя последнее вряд ли. Уж они бы не преминули вставить, что на все воля Марса, хорош кипешить, и к параду планет все само рассосется, побелится и отштукатурится. Во всяком случае, не далее как сегодня утром Гарри самолично слышал нечто подобное от Фиренце, когда Макгонагалл попросила того проследить за реставрацией коридоров.
Тяжело вздохнув, неоспоримый герой Магобритании и уже три дня как снискавший славу в Летах убивец темных лордов тоскливо оглядел опушку Запретного леса, к которому его вынесли нелегкая и тяжелые думы о поствоенной судьбе волшебного мира. Куда та же нелегкая и шальная поствоенная радость вынесли Рона – еще предстояло узнать.
Доблестный представитель славного клана Уизли вот уже трое суток, прошедших со дня Последней битвы, был …на редкость активен. Собственные подвиги оставили неизгладимый след в Рональдовой душе и вылились в беспрестанные попытки поговорить с ужами, Гарри, а также с картинками в магловской Красной книге. Книгу за завтраком экспроприировала Гермиона, у Гарри, как оказалось, наличествовали явные проблемы с произношением и акцентом, а живых змей в замке не наблюдалось… Но то в замке.
Привычно помянув достопамятное нижнее белье великого волшебника Мерлина, Гарри решительно направился в глубь леса. Ужиков было жалко, да и Гермиона отпустила их с Роном развеяться только до обеда.
******
Просто поразительно, насколько недавняя любовь к змеям может затмить давнюю нелюбовь к паукам. Во всяком случае, только яркая и пламенная страсть могла заставить Рональда зайти в Запретный лес дальше, чем на несколько метров, а он-таки зашел. Или… заполз?.. В душе Гарри шевельнулось беспокойство.
Заросшая тропинка некрасиво топорщилась примятой и чем-то измазанной травой, кустарник был обломан по линии нижних веток… и запах… С видом заправского следопыта Гарри опустился на корточки и потрогал пальцем траву. Кожа немедленно окрасилась темно-красным.
Беспокойство в душе Гарри открыло рот и принялось истошно вопить.
- Рон? Рон! Роооооон! РОН!!!
Тишина. Беспокойство налилось, разбухло и тяжело утопало в пятки. Неровной, вследствие этого, походкой Герой, который на глазах терял героизм, пошел по следу. Если Рона уже съели, то он… он…
- Вспороть, извлечь, откачать. Вспороть, извлечь, откачать, – такая мантра Гарри очень нравилась и позволяла отвлечься от грустных мыслей. Например, что будет, если Рона чисто случайно не проглотили целиком. – Вспороть, извлечь, откачать…убить снова? – вслух задумался Поттер и увидел друга. Друг плашмя лежал на рыхлой земле и тихо стонал.
Беспокойство рысью взбежало из пяток в колени, на каковые Гарри тут же и рухнул рядом с Роном, судорожно вспоминая все известные ему лечебные заклинания, быструю левитацию, легкое харакири и что-нибудь еще, что позволило бы избежать дыхания рот в рот, после которого их дружба уже никогда не была бы прежней.
- Ммм, - невнятно промычал Рональд, поглаживая мизинцем крохотную змейку, обвившуюся вокруг гнилого темного груздя, - ммм… Гарри, ты не помнишь, как на серпентарго будет «ты такая красивая»?
Беспокойство надавало себе пощечин и вышло из организма напряженным шипением.
- Ссссам такой, - сообщила змея и демонстративно лизнула языком уизлевское запястье.
******
- Хорошо, если это не твоя кровь, то чья? – Гарри-таки оттащил друга от распутной и наверняка несовершеннолетней гадины и теперь нервно ворошил ботинком траву.
- Ты же не собираешься это выяснять, правда? – спросил Рон, которому в силу не героического статуса дозволялось иногда мыслить разумно и в меру здраво.
Вместо ответа Гарри зажал палочку в зубах и зачем-то полез вглубь изломанного кустарника, откуда немедленно раздался сдавленный едва слышный шепот. Шепот этот вызывал какое-то смутное воспоминание. Он навевал томление – колючее и словно бы слегка тесное. Нечто поднималось из глубин памяти, недовольно потягиваясь и ворча, как Хагрид после Новогоднего бала, как Гремучая ива в полнолуние.
Шепот этот заставлял сердце екать, мурашки – бегать по спине и прочим конечностям во всех направлениях, а язык – присыхать к нёбу.
Надо сказать, крайне затруднительно говорить на серпентарго с присохшим к нёбу языком. И это был, по мнению Гарри, единственный плюс в сложившейся ситуации – Рон перестал шипеть и потрясенно молчал где-то у него за спиной.
Дело в том, что вышеозначенный шепот принадлежал тому, кого Гарри надеялся похоронить в вышеозначенных глубинах раз и навсегда, как кошмарный сон.
- Поттер, нет… Мерлин, я так надеялся умереть в тишине и покое…
***
Если б Гарри Поттер знал, что под кустом черники он обнаружит вовсе не лепрекона и не, скажем, фею, а совсем даже и Северуса Тобиаса Снейпа, бывшего декана факультета Слизерин, бывшего директора Хогвартса, бывшего Упивающегося смертью и нынешнего героя, пожертвовавшего собой ради Победы, отважного шпиона, положившего жизнь на благо Родины (речи у Кингсли всегда отличались некоей въедливостью, забыть их не удавалось при всем желании), то он наверняка не пошел бы гулять.
Наоборот, он бы остался в своей комнате, накрылся одеялом с головой и заснул бы. Желательно – навсегда.
Ибо если пять минут назад Гарри искренне казалось, что все проблемы и горести позади, и перестройка третьего коридора на пятом этаже уже не за горами, то сейчас, глядя на серого, изможденного, покрытого травинками и пятнами крови, измазанного в земле и извалянного в грязи Снейпа, он осознал – проблемы только начинаются.
Проблемы начались очень быстро – стоило Рону увидеть нелюбимого учителя, как он немедленно шокированно зашипел, вследствие чего учитель немедленно упал в обморок. Позже, стоя в приемном покое Мунго, лучший друг пояснял, что в состоянии аффекта автоматически переходит на «успокаивающий и духовно близкий диалект». Гарри, держащий Снейпа, как жених перебравшую невесту – на руках – страстно желал прибить лучшего друга без помощи палочки. Врачи суетились вокруг новоприбывших, перебивая друг друга. Неизвестно откуда взявшиеся колдографы щелкали затворами камер.
И все больше не было хорошо. О нет, Мерлин великий – все было ужасно.
А еще через пятнадцать минут, когда Снейпа, подозрительно не подающего признаков жизни наконец увезли, а Гарри с Роном притулились на скамейке в холле, все стало гораздо хуже.
Ибо в приемный покой зашел мистер Драко Люциус Малфой в бархатной с иголочки мантии и шелковом темно-сером костюме. И сразу же, только лишь ступив на территорию госпиталя, стал орать.
Мистер Драко Люциус Малфой требовал, чтоб его проводили к мистеру Северусу Тобиасу Снейпу.
Мистер Драко Люциус Малфой громогласно объявлял всему свету в лице блондинки-регистраторши, пробегавшей мимо целительницы и Гарри с Роном, что примчался, как только услышал о чудесном спасении ненаглядного декана.
Мистер Драко Люциус Малфой разъяснял, что готов на все, лишь бы хоть чем-то помочь любимому педагогу и другу семьи, которого с детства знал и любил как отца, дедушку и брата в одном флаконе с Веритасерумом.
Мистер Драко Люциус Малфой заткнулся, только когда на его зов явился маг в светло-зеленой мантии, назвавшийся доктором Ливси, и громко – как ни странно, громче чем мистер Драко – проорал блондинке, что она немедленно должна послать запрос, потому что донорской крови нет, кончилась, вышла, исчезла как дым в огне войны. Слишком много раненых, слишком много операций – и слишком мало доноров, и совсем нет времени, а важный пациент, только что доставленный, умирает от кровопотери, и…
…и в этот судьбоносный – как окажется позже – момент мистер Драко Люциус Малфой просветлел лицом, потянулся конечностями, нервно улыбнулся уголками губ и произнес тихо, но твердо, лишь с небольшой истерической ноткой в голосе:
- Я готов. Я сдам кровь. Куда мне идти?
- Похвально, молодой человек! – радостно вскричал целитель, хватая Драко за отворот мантии. – Пройдемте! Что вы сегодня ели? Колдовали много?..
…и в этот судьбоносный – что было уже практически заметно невооруженным взглядом – момент Гарри Поттер вскочил со скамьи, чуть было ее не опрокинув, и воскликнул:
- Я тоже сдам! И вообще, это я его нашел, это мой тру… эээ… мой Сне… то есть, мое…
Гарри запнулся и медленно залился краской в то время, как Драко, Рон, целитель и пухлая регистраторша смотрели на него с некоторым удивлением.
И тут Рональд Уизли принял, возможно, одно из самых тяжелых в своей жизни решений.
Спасать Северуса Снейпа ему категорически не хотелось. Будь его, Рона, воля – Снейп бы остался отдыхать под кустиком до третьего пришествия Вольдеморта. Однако и бросить друга в такой ситуации Рон не мог.
Поэтому в этот судьбоносный – вы уже поняли, да? – момент Рональд Билиус Уизли выпятил грудь и произнес дрожащим голосом:
- Да, мы с Гарри хотим. Сдать кровь. И спасти этого в-великого, - на сем слове честный Рон-таки запнулся, - человека. И мага. Пойдемте.
В устах мистера Уизли слово «пойдемте» прозвучало как в устах среднего маггла: «где мой электрический стул, подтяните ремни потуже».
И, собственно, он был недалек от истины.
Глава 2Теплое майское солнышко, с которым мы так близко познакомились в начале нашего повествования, и в этот день не оставило героев сей эпической истории своим ласковым вниманием. Однако теперь светить ему предстояло в окна второго этажа, где на уютном, мягком, плюшевом диванчике чинно сидели рядком мистер Драко Люциус Малфой, мистер Гарри Джеймс Поттер и, наконец, мистер Рональд Билиус Уизли – собственной персоной. Сидели наши герои ровно напротив массивной, надежнейшей дубовой двери, охраняющей покой (и право на необходимый перекур в середине рабочего дня) главного целителя госпиталя, достопочтенного сэра Патрика Ливси. При одном лишь взгляде на этих троих возникал, вставал ребром, прямо-таки просился на язык сакраментальный вопрос: что забыли такие молодые, привлекательные маги, лишь вступившие на тернистый жизненный путь, в коридоре госпиталя Святого Мунго в три часа дня? Почему они не восстанавливают Хогвартс, не гоняют на метлах по залитому солнцем квиддичному полю, не ухлестывают за ведьмочками в коротких мантиях и симпатичными магглянками? Почему сидят тут и смотрят в одну точку, молча, с будто бы одним на всех суровым, но мужественным выражением лица?..
А вот уборщик Ли Пень, который оказался в неудачное время в неудачном (перед плюшевым диванчиком) месте, не удержался и полюбопытствовал, одновременно деликатно проведя шваброй в полудюйме от начищенных малфоевских ботинок:
- Сьто вы здесь делаете? Плиема нет. Уболька – есть. Клясивые ботиноськи.
- Благодарю, - процедил Драко злобно, обращаясь не столько к уборщику, сколько ко всему жестокому и несправедливому миру в целом, - двести галлеонов низзлу под хвост. Это очень тонкая змеиная кожа, она боится воды и мыла! Почему, ради Мерлина, в этом кошмарном месте убираются без помощи магии? Хотя кого я спрашиваю, – с отвращением закончил он, бросив на Гарри и Рона презрительный взгляд.
Это послужило незримым сигналом: позы гриффиндорцев неуловимо изменились, сделавшись из напряженно-скучающих оживленно-агрессивными.
- Затем мыло? – обиделся уборщик. – Следство. Маггловское. Сказотьно называется…
- Фея,* - злорадно сообщил Рон. – Хорошее. Мама покупала.
- Я знал, что вы нищие, опустившиеся, отупевшие предатели крови, но мне и в голову не приходило… - заглотил наживку Драко.
- Не смей оскорблять Рона, - включился Гарри. – А про кровь молчал бы. Кто вчера упал в обморок при виде иголки?
- Я переволновался! В отличие от вас, тупоголовых гриффиндорских чурбанов, мне жизнь профессора небезразлична!
- Да я, да мы… да это я, между прочим, его нашел! - возопил возмущенный до глубины души Герой магического мира и со всей дури пихнул локтем друга, чтоб тот поддержал его в священной войне против белобрысого гаденыша.
- Да! И нам он тоже… это… - соврать, что жизнь профессора Снейпа ему небезразлична, Рон все-таки не смог, но по-своему выиграл спор, вскочив, изобразив праведное негодование и опрокинув ведро с грязной мыльной водой. Прямо на дорогие сердцу Драко Малфоя ботинки.
- Уизли!!!
От коварной слизеринской расправы Рона спас колдомедик, гиппогрифом промчавшийся мимо их группы и скрывшийся за дверью кабинета целителя Ливси. За той самой дверью, около которой трое недругов торчали вот уже битых полтора часа в тщетном ожидании, когда же целитель, наконец, освободится, чтобы ответить на их вопросы о самочувствии профессора Снейпа.
- Эй, уважаемый! Здесь, вообще-то, оче…
- Заткнись, Малфой! – грубо оборвав наследника благороднейшего семейства, Гарри Поттер осторожно подошел к закрытой двери.
Локатор геройства, так неосторожно заложенный в сего молодого человека матушкой-природой, отчаянно голосил, что за закрытой дверью сейчас творится нечто необычайно интересное. Об этом говорило хотя бы то, что пробежавший человек не обратил ни малейшего внимания на бардак, который они устроили в приемной, ни малейшего – даже поскользнувшись на мокром полу и проехав на копчике до самой двери. К тому же, в пробежавшем колдомедике Гарри без труда узнал целителя, который брал у них вчера кровь. Ибо, в отличие от Малфоя, он, Гарри, в обморок не падал, а напротив, очень внимательно и настороженно следил за всеми стадиями процесса, уже наученный горьким опытом нежелательного донорства.
Отработанно переглянувшись с Рональдом, настороженно повертев по сторонам головой, отметив, что давешний уборщик успел во время их перепалки скрыться, оставив на их совести грязный пол и перевернутое ведро, Гарри уверенно достал из кармана мантии удлинители ушей умников Уизли.
- Поттер, ты совсем охамел! – Драко, на мгновение деморализованный странными действиями Мальчика-который-выжил, уже приготовился к грандиозной сваре, но замер, увидев протянутый и ему наушник.
Наследнику семейства Малфоев не так часто советовали заткнуться, чтобы он мог оставить сей инцидент без соответствующего скандала, но странные действия Поттера и Уизли не на шутку интриговали. Решив оставить разбор полетов на потом, Драко, скорчив презрительную мину, принял протянутый ему наушник, тщательно протер его шелковым носовым платком и замер с другой стороны двери.
***
В кабинете тем временем действительно творилось «интересное».
Память не подвела мистера Поттера, и въехавший в кабинет человек являлся тем самым целителем, что не далее как вчера брал у них кровь.
Судя по суетливым шагам и шумному дыханию, сейчас он был чрезвычайно взволнован.
- Целитель Сметвик, успокойтесь! – раздался из динамиков уверенный голос колдомедика Ливси. – Это, батенька, какой-то бред! Какие кровные родственики! Если вы забыли, мы брали кровь у Гарри Поттера, Рональда Уизли и Драко Малфоя. Между прочим, первые двое – герои войны, им ордена Мерлина будут вручать в следующую пятницу, а мистер Малфой – сын уважаемого мецената, по чистой, - тут голос целителя посуровел, - ну чистейшей случайности, по глупому заблуждению попавший в опасную ситуацию, но с блеском, блеском из нее вышедший, и пожертвования их семьи… о чем бишь я? Кхм.
Пока Ливси откашливался, по ту сторону двери происходил молчаливый диалог: Поттер кинул на Драко взгляд возмущенный, говоривший «и-тут-выкрутился-аристократишка-хорек-проклятый», а тот отвечал ему довольным и злорадным взглядом «вот-видишь-Потти-даже-не-рассчитывай-я-просто-жертва-обстоятельств». Затем целитель заговорил, и они сразу же забыли о том, что собирались протереть друг в друге по большой дыре.
- …и кто же из них, скажите на милость, может состоять в кровном родстве с Северусом Снейпом? Тем паче - родстве той степени, о которой вы говорите? Магическая кровь – не водица, знаете ли, Гиппократ, не водица! У магглов все проще – группы всякие, первая-десятая, плюс-минус, но наша кровная связь попрочнее будет – вам ли не знать! Снейп давно лежал бы в морге, обложенный нетающим льдом, потому что его кровопотеря была слишком велика.
В том месте, где Ливси заговорил о важности кровной связи, Малфой кинул на идеологических противников мимолетно-ликующий взгляд.
- В том-то и дело, сэр, что лежал бы! – второй голос запинался и дрожал. – А я прихожу с утра – лежит живехонек, и тихим таким, но злым голосом требует зашторить окна и принести ему холодного чая с лимоном!
- Принесли? - скептически осведомился главный целитель.
- Принесли, - убито отрапортовал Сметвик. – Три чашки эта сво… мистер Снейп забраковал! – возмущенно наябедничал он. – То ему слишком сладко, то слишком кисло, то концентрация заварки не та! Знать бы, кто из этих об… чудесных молодых людей приходится ему… не знаю, кем! Но явно не пятой водой на тыквенном киселе, а чем-то много, много ближе.
Злорадный тон Гиппократа свидетельствовал, что безыскусное обаяние Северуса Снейпа не обошло его стороной.
- Кто? – напряженно спросил Ливси. – Сметвик, вы понимаете, что сказанное вами бросает такую тень на героев войны и сына главного спон… - тут целитель вдруг замолчал. Гарри, Рон и Драко потрясенно переглянулись. Они тоже молчали – просто потому, что временно лишились дара речи.
- Мы не знаем. Уборщик… - раздавшееся в ответ бормотание было почти неслышным, - он убирался, он всегда убирается в лаборатории по ночам, когда никого нет… Он сказал, что протирал мензурки, чрезвычайно пыльные и…
- Мензурки, - ласково пропел Ливси.
- Мензурки… - пискнул Сметвик.
«Мензурки» - прошептал одними губами Драко и обреченно прикрыл глаза.
- Он снял пергаментные этикетки. Положил их в сторонке. А потом… что возьмешь со старика Ли Пеня! – истерично хихикнул Гиппократ. – Он просто забыл.
- Забыл, где чья фамилия? – уточнил Ливси нежно. В кабинете что-то загремело и грохнуло. – И вы, мерзавцы, говорите мне об этом только сейчас, в три часа дня?! Срочно, нам срочно надо перепро…
- Назад, они идут сюда, - прошипел Гарри, внезапно отдернув Драко и Рона от двери и одновременно лихорадочно сматывая удлинители. Как раз вовремя – в следующий миг дверь эта распахнулась, и целитель Сметвик узрел троих молодых людей, взирающих на него с ужасом в широко раскрытых глазах.
- Здравствуйте, - обрадовался Ливси, улыбаясь характерно-дамблдоровской улыбкой. – А вы вовремя! В состоянии пациента произошли измененьица. В лучшую сторону! Вы же не откажетесь поделиться с ним еще толикой крови? Он почти пошел на поправку, мои юные друзья, почти пошел на поправку, но донорского материала по-прежнему катастрофически не хватает…
- Мне надо навестить маму – я обещал, - робко промямлил Драко.
- Невилл просил заглянуть к его родителям, - сообщил Гарри, серея.
- А я к Джорджу – «Квиддичное обозрение» почитаем, ему уже луч…
- Всего пять минут, - главный целитель широким жестом - чему немало способствовала его солидная комплекция – ухитрился обнять за плечи всех троих одновременно. – Гиппократ, проводи, мой мальчик!
Надо ли говорить, что магических способностей всех троих «добровольцев» вполне хватило, чтобы почуять неладное?..
* fairy
Глава 3Есть предел выносливости человеческой психики. Во всяком случае, существует ряд вещей, которые обычному человеку из плоти и крови лучше никогда о себе не знать – например, что в прошлой жизни он был медузой, или что его любят только из-за его денег, или что его кровь подошла Северусу Снейпу настолько, что впору говорить об очень, очень, очень близком родстве.
Впрочем, человеческая психика все-таки достаточно эластична, а у некоторых, особенно крепких духом людей даже способна к регенерации.
***
Скажем, Гарри Джеймс Поттер только половину вечера, проведенного в старом доме на Гриммо, вспоминал о том, как смотрел на его маму Северус Снейп. Как увлеченно разговаривали они о новом мокричном зелье, о входящей в популярность игре в бутылочку усладэля, о том, какой придурок этот гриффиндоркий ловец Джеймс Поттер… Как дрожал голос Лили, когда она приказывала Снейпу убираться из ее жизни. Как дрожали колени Снейпа при одном упоминании
ее имени… И эти буковки «Л.Э.» на обтрепанном краешке его серых старых подштанников… Он никому не рассказывал об этой части воспоминаний профессора – слишком интимно… Слишком надрывно и горестно.
Слишком странно, как внезапно начал понимать Гарри.
Зато вторая половина, проведенная им в том же доме в компании почти скончавшегося от счастья Кикимера, грушевого пирога и нового выпуска журнала Сonsilium medicum, совершенно убедила Гарри Джеймса, как он твердо уверовал, Поттера, что Нарцисса Малфой нагло и бесстыже изменяла своему мужу.
Гарри всегда подозревал, что Драко Малфой – просто обычная генетическая мутация. К тому же еще и рецессивная. Насквозь.
***
Мистер Драко Люциус Малфой, узнай он о крамольных мыслях мистера Гарри Джеймса Поттера, был бы несказанно оскорблен. Вполне возможно от вульгарного магловского мордобоя мистера Драко Люциуса Малфоя спасла бы только знаменитая фамильная выдержка и старая добрая Авада Кедавра.
Сам младший лорд Малфой, несомненно, сразу же отмел всякие мысли о своей сопричастности к утреннему инциденту. Несомненно. А то, что он не менее трех раз за этот бесконечно долгий день навещал любезную maman, так сие есть горячая сыновья любовь. Тщательное изучение собственного носа, два часа, проведенные у зеркала в поисках кариеса и перхоти – не что иное, как здоровая забота молодого и красивого организма о собственной молодости и красоте. Ну, а опрос семейной галереи, медитация у фамильного древа и долгие, скрупулезно выверенные планы по уничтожению всех свидетелей произошедшего… все это тоже имело самые будничные и обычные мотивы. Несомненно.
Одним словом, восседая вечером в антикварном кресле эпохи Людовика XVI, созерцая пламя, потрескивающее в гоблинского мрамора камине и смакуя Шато О-Брион урожая прошлого века, мистер Драко Люциус Малфой был абсолютно спокоен. Мысли его текли вальяжно и лениво.
От презрительного мнения, что грязнокровки не отличаются моральной стойкостью, и запутаться в отцовстве этим отбросам общества совсем не мудрено…
…к логичному заключению об удивительной схожести цвета волос новоиспеченных родственников. Да и вообще – ну одно лицо!
И вплоть до окончательного осознания того печального факта, что Северусу, человеку трудной судьбы, непросто будет сжиться с мыслью о свежеобретенном сыне-оболтусе. Однако, возможно, пилюлю подсластит то, что одиночество и скука бывшему декану Слизерина – учитывая умение этого самого сына выжить даже в пустыне Гоби – больше не грозит. Никогда. Не в обозримом будущем.
***
Мистер Рональд Билиус Уизли никакими сомнениями не мучился. Он не терзался глупыми вопросами вроде «быть или не быть», «сын ли я Снейпу или тварь дрожащая», «спросить у мамы или обойтись сегодня без подзатыльника». Он точно знал: его родительница вне подозрений.
Потому что
все и так всё знают.
Злорадно ухмыльнувшись, Рональд Билиус безусловно-а-кто-бы-сомневался-Уизли поудобнее устроился на ободранном диванчике в гостиной Норы и уютно задумался о нелегкой судьбе профессора зельеварения .
Нет, не подумайте дурного, мысли младшего наследника доблестного клана Уизли профессор Снейп занимал не от большой к оному любви. Более того, существовали в его памяти отрезки времени, когда Рон его терпеть не мог, задушил бы змия змийским символом, «Гарри, а давай подкараулим – и того… ну… того… и чтобы все?..». В общем, всякое было.
Но сейчас, как бы абсурдно это ни звучало, Рональд Билиус Уизли профессора Снейпа… жалел.
Профессор больше не был профессором, более того, профессор больше не был предателем, за все двойки и эссе по зельеварению ему с лихвой ответила Нагайна, в Мунго было мрачно и пахло хлоркой, а двое свежеприобретенных родственника наотрез отказывались признавать своего отца.
В том, что родственников было именно двое, Рон нисколечко не сомневался, ибо на воре, между прочим, и обшлаг мантии горит, а как шипели от ожогов Малфой и Гарри, Рон видел собственными глазами.
Что им не нравилось в данной ситуации, Рональд не понимал категорически. Гарри не единожды жаловался на тяжкую сиротскую судьбину, Снейп был уж всяко лучше Люциуса Малфоя, да и вообще, Гермиона говорила, что родителей не выбирают, а семейные проблемы надо решать с помощью ква-ли-фи-ци-ро-ван-ной психанутой помощи, а не вестись, как последний пикси, на тупое игнорирование.
Ну, не совсем дословная цитата, но смысл-то он, Рональд, понял точно.
Еще пару минут повздыхав над бобыльской судьбой горемычного Снейпа, прочувствовав всю гамму превосходства своей мудрости над подростковым поведением Гарри и Малфоя и сделав себе заметку попросить завтра у миссис Уизли пару плюшек для профессора Снейпа, Рон счел свою миссию мира на текущий день выполненной.
***
Полночь того же дня в Святом Мунго проходила бурно. Арнольду Дракуловичу надо было срочно удалить волчьи зубы, застрявшие в берцовой кости. Магнолия Трилистник увлеченно делилась с Гиппократом Сметвиком подробностями своей встречи с мантикрабой, мечась в бреду на операционном столе. Старый Пий Швабухер опять страдал от приступа подагры в результате неудачного падения с гиппогрифа, и стажер Асклепиус в третий раз пытался объяснить, как небезопасны поездки по ночам и в проливной дождь для стопятнадцатилетнего мага.
- Да что вы понимаете, молодой человек, - гремел Пий, потрясая морщинистым пальцем перед носом у стажера, - в ваше время только и делают, что аппарируют из спальни в нужник, будто красные девицы!
Стажер краснел, бледнел и пытался бойкого старикана унять, последний возбуждался еще больше и доказывал, что гиппогриф – лучшее развлечение, «поинтереснее вашего магического покера, что я, не знаю, чем вы в ординаторской занимаетесь?».
Надежно укрытый плащом-невидимкой человек, скользящий вдоль бесконечного ряда дверей, словно тень, не отвлекался ни на редкие хрюки, ни на частые стоны, ни на усталые голоса целителей; однако на монолог мистера Швабухера, эхом отдающийся в пустом коридоре, не отвлечься было невозможно. Человек вздрогнул, выражение тоскливой решимости, застывшее на его лице, сменилось мимолетным ужасом – уж очень рассказ о «хлюпиках, не умеющих и палочку-то удержать» напомнил ему некоего сурового одноглазого аврора, а надтреснутый бас, вещающий о пользе утренних обтираний ледяным тыквенным соком и драконьей мочой, вызвал желание забиться в ближайшую щель и смотреть оттуда на свет Мерлинов, отчаянно мучаясь угрызениями совести.
Ибо человек под плащом-невидимкой задумал нехорошее. И шел к цели уверенно и крадучись, огибая забытые кем-то кресла-каталки и вазы с чахлыми гортензиями.
На дверях было бесконечное множество табличек, как-то: «Ординаторская», «Склад №2 («хватит тылить метлы, сволоти, все лавно найду»)», «Не входи - укусит», «Хилерская», «ГлавЦел», «Лаборатория»… Впрочем, нет – вот «Лаборатории»-то как раз и не наблюдалось. Что было крайне печально и, вообще, неприятственно.
Но – раз есть ключи, должен быть и замок. Раз есть замок – то дверь быть просто обязана. А к двери непременно полагается комната.
Вперед!
***
Портрет Бонэма Мунго мирно дремал в своей раме, когда дверь в Лабораторию – да-да, кто ищет, тот всегда найдет нелицензированное зелье на свой котел, - бесшумно приоткрылась, и невидимый невооруженным взглядом Некто проник в помещение. И немедленно налетел на угол шкафа, жалобно и стеклянно зазвеневшего.
Бонэм проснулся и с любопытством принялся наблюдать за тем, как из воздуха торопливо появляется человек с взъерошенными черными волосами. Особенное удовольствие сэр Мунго получал, лицезрея желторотых стажеров, что пугались то гигантского глухо бурлящего днем и ночью перегонного куба, то сосудов с заспиртованными частями тела неудачливых магов, то парящей внутри прозрачного шара взвеси из сушеных мадагаскарских тараканов (незаменимого ингредиента, если требуется связующее в заживляющих зельях). Но главные надежды основатель госпиталя возлагал на растянувшийся на полстены красочный, движущийся, вкусно нарисованный плакат «Сравнительная схема забора мазка у василисков и акромантулов в период полового созревания». Однако этот странный парень превзошел все ожидания – он врезался в куб, икнул при виде заспиртованных рук и сердец, дернулся в сторону от тихо шуршащей тараканьей пыли, угодив ногой в поддон для рыбьей чешуи, снова витиевато выругался и, наконец, увидел плакат.
После чего уронил на пол свой серебристый странный плащ, сполз по стеночке и истерически засмеялся.
А затем тряхнул головой, встал и принялся целенаправленно осматривать лабораторию, стол за столом, бормоча сквозь зубы: «чертов Снейп, чертовы зелья, это он нарочно…».
Вскоре его внимание привлек стол номер двенадцать, где он долго читал надписи на одинаковых вытянутых колбах с темно-алой жидкостью. Мунго напряг глаза, но широкая спина ночного гостя заслонила те пертурбации с пробирками, что тот наверняка, судя по характерным звукам, проделывал.
Но так и не понял, в чем дело.
***
Спустя час или около того манекен в витрине «Чист и Лозоход лимитед» был разбужен другим человеком, с ног до головы закутанным в бархатную зеленую мантию. Он требовал впустить его, основываясь на Пакте 643 года. Сия бумага позволяла страждущим от острой магической недостаточности вследствие восгорания на более чем пяти кострах за раз посещать больницу в любое время дня и ночи, даже в отсутствие врачей, дабы бесплатно испить Живой воды, что «долженствует у входа стоять в сосуде удобном с крышкою». Даже манекену было ясно, что посетитель на погорельца похож разве только безумным блеском в серых глазах, однако он послушно его впустил – правила есть правила. И не скромным работящим манекенам (обряженным стараниям этой стервы Элисы в дракл-знает-что-дурацкого-цвета) их нарушать.
Естественно, никакого бесплатного кувшина в холле не стояло уже лет пятьсот как. Человек резво миновал стойку регистрации с дремлющей прямо на ней регистраторшей и, оглядываясь на спящие портреты, потрусил вперед. Сразу было видно – он знает, куда идти по жизни в целом, и в какой коридор свернуть прямо сейчас. Поэтому до лаборатории человек в бархатной мантии добрался раза в два быстрее, чем человек в плаще-невидимке, которого к тому времени благополучно и след простыл – тем паче, человек в мантии поминутно сверялся с картой.
И Бонэм Мунго был им крайне разочарован. Потому что сероглазый ночной гость номер два, – что, практику теперь все по ночам проходят? – не шарахнулся от приветливо улыбающейся ему с третьей правой полки развороченной громамонтом челюсти, не заорал при виде чудом оставшегося ненашинкованным и упорно скребущего лапками шар тараканчика и даже никуда не наступил и не вляпался. Двигался он плавно и аккуратно, перегонный куб обошел, от запаха перебродившего змеиного яда не поморщился. А на плакат взглянул с ленивым любопытством, ткнул пальцем в угрожающе щелкающее жвало и пробормотал: «Прямо лордовский живой уголок, а паучок-то с удаленными железами… самочка, что ли?..».
Этого Бонэм вынести не мог – отвернулся и не смотрел, как человек в мантии оперативно чем-то звенит и что-то куда-то льет в дальнем углу комнаты.
Определенно, энтузиазм стажеров в этом столетии заслуживал всяческого восхищения – даже по ночам не могут успокоиться! Неужели соревнуются?..
Сэр Мунго вновь задремал, утешаясь мыслью, что и в это испорченное время встречается истинная и бескорыстная любовь к работе.
Глава 4Теплое майское солнышко привычно заглянуло в окошко второго этажа госпиталя Святого Мунго, где на уютном, мягком, плюшевом диванчике чинно сидели рядком мистер Драко Люциус Малфой, мистер Гарри Джеймс Поттер и мистер Рональд Билиус Уизли – собственной персоной. Двое друзей и один недруг посматривали друг на друга с выражением предельно глумливым и чуточку снисходительным – каждый четко знал, что сделал все от него зависящее, дабы в отдельно взятой части этого мира восторжествовала полная и абсолютная справедливость.
- Поттер, - обронил мистер Драко Люциус Малфой, нарочито небрежным жестом приглаживая светлые, как лен, волосы, - Уизли, вы уже определились, кого из вас мне следует поздравлять с новообретенным родством?
Гарри и Рон синхронно окинули нахала взглядами, в которых скользила презрительная жалость. Еще бы – даже Малфой не заслужил таких «приятных» известий, как внеплановая замена отца. В любое другое время Драко Малфою не понравились бы эти взгляды, но сейчас всем его существом владела такая чистая и незамутненная радость, что ему, право же, было не до физиогномических мелочей. Еще бы – Поттер получит наконец по заслугам! Отчего в качестве заслуги должен был значиться его любимый декан, человек, которому и так по жизни хронически не везло, - Драко ответить затруднялся.
Массивная, надежнейшая, дубовая дверь, охраняющая покой (и право на необходимый перекур в начале рабочего дня) главного целителя госпиталя, достопочтенного сэра Патрика Ливси притягивала к себе три пары совершенно разных глаз, среди которых не было ни одной – темно-карих, почти черных и очень похожих на глубокие, мрачные омуты.
Но этот факт смущал целителей Святого Мунго куда меньше, чем повторные результаты анализов на кровную совместимость. Привычно разделившая промеж собой уизлевские удлинители ушей троица очень быстро обрела возможность в этом убедиться.
- Вы ополоумели, что ли, Сметвик? – аккурат интересовался голос, принадлежащий, как еще не успели забыть ребята, самому Патрику Ливси. – Что значит – все трое?
- Значит, - нервно взвизгнул второй голос, - что абсолютно все тесты – а я перепроверял тринадцать раз – показали абсолютное кровное родство пациента Северуса Тобиаса Снейпа и доноров крови Драко Люциуса Малфоя, Гарри Джеймса…
- Проверьте в четырнадцатый, - вмешался третий голос, тихий и очень твердый, - это невозможно, это немыслимо, это полный бред.
- Вам легко говорить, целитель Перкинс, - набрал обороты второй голос, - а я едва в реанимацию не загремел с магическим истощением – вам ли не знать, сколько на каждое такое диагностирование сил тратится.
- А вы у себя эти силы брали? - иронично осведомился главный целитель. – Донесла мне птичка на пергаментном хвосте, что мистеру Снейпу-то хуже стало, помирает пациент наш – рецидив-с. Скажите-ка мне, целитель Сметвик, а что это такое за эту ночь с ним случилось?
Наверное, Сметвик пожал плечами, или возвел глаза к потолку, или еще каким-либо образом выразил свое недоумение, но только в кабинете воцарилась хрупкая тревожная тишина. Пяти секунд ее воцарения вполне хватило троим кровным родственникам Северуса Тобиаса Снейпа, чтобы сполна осознать свалившееся на их голову счастье.
- Не может быть… - прошелестел Гарри Поттер, сползая по стеночке к ногам Рональда Уизли.
- Быть не может… - хрипло выдавил Драко Малфой, проделывая тот же маршрут.
- Ребят, а они о чем там? – спросил Рон, нервно накручивая на палец ободок удлинителя.
В наушники обалдевшей троице меж тем снова полились обеспокоенные голоса целителей.
- У него это нервное – мистер Швабухер ненадолго вырвался из-под надзора Асклепиуса и…мда…
Кто-то из целителей в кабинете испустил долгий усталый вздох.
- Странное что-то у нас в госпитале происходит, господа, - твердо заявил Патрик Ливси. – Хотя я склоняюсь к банальному головотяпству. Вы, Гиппократ, что-то напортачили с анализами, и, поди, не в первый раз уже – то-то у вас всё уборщик был виноват. Стажеры не следят за пациентами – я персоналу сколько раз говорил Швабухера из процедурных не выпускать в одиночку, а? Если он полез доказывать Снейпу, что какой-то жалкий укус совсем не повод для бездарного койколежания, то я, господа, дюже удивлен, что мы сейчас нашего зельевара не хороним. Сильный он маг, хоть и поганец, гордый. Сейчас будет лежать умирать, а помощи не попросит. Целитель Сметвик, можете не наколдовывать у меня за спиной воздушные клизмы, я все вижу. В темпе – к пациенту, курс восстанавливающей терапии, витамины, радужный массаж, пиксиукалывание, ну, и кровь, конечно…мда…
- Всех троих? – едко поинтересовался обруганный Гиппократ. – Или хватит кого-то одного, любого?
- Любого – нельзя! – рявкнул целитель Перкинс. – Кстати, они здесь? Придется брать повторные пробы, и в этот раз – анализ я проведу самолично!
Рон Уизли успел смотать удлинители, подхватить друга, поставить на ноги и оттащить к диванчику ровно за три секунды, по истечении которых дубовая дверь распахнулась, и глазам целителей предстали двое сильно нахмуренных гриффиндорцев.
- Добрый день, молодые люди, - сладко улыбнулся сэр Ливси, - а где мистер Малфой?
- Сбоку от вас, - любезно указал на пол справа от двери Рональд, а когда Ливси удивленно воззрился на Малфоя, светским тоном пояснил: - Отдыхает.
- Гмм… - осторожно выразил свое отношение к манерам этой вырождающейся аристократии целитель Сметвик (он был маглорожденным и убежденным демократом). – Боюсь, нам придется прервать ваш отдых, мистер Малфой, и отнять ваше время, мистер Уизли и мистер Поттер – понимаете ли, мистеру Снейпу внезапно стало хуже, и ему сейчас требуются повторные и довольно обильные вливания. Вы ведь готовы послужить благому делу исцеления страждущих? – Гиппократ посмотрел на всех троих взглядом столь просветленным и умилительным, словно агитация за посильный вклад в дело донорства была его главной жизненной миссией.
- Какому делу? – уточнил Рон, который вообще-то чрезвычайно страждал испить чайку и отведать ланча и совершенно не понимал, почему его жажда менее важна, чем потребности Снейпа.
Сметвик криво улыбнулся и с надеждой взглянул на постепенно обретающего привычный белесый цвет лица Драко Малфоя.
- Идемте, - согласился тот, почему-то с ненавистью глядя на Гарри Поттера. – Я должен помочь декану. И я помогу.
Пафоса в этом утверждении было меньше, чем непонятного и размеренного обещания.
- Вот и чудно, - подытожил ситуацию главный целитель Ливси. – Да, мальчики, не зайдете ли к мистеру Снейпу? Все же вы его ученики и… гм… наследники… эээ…знаний. Да. А?
- Зайдем, - на этот раз знахарскому призыву отозвался сам Герой магомира. – Зайдем обязательно. Проясним по поводу… гм… наследства… знаний…
- Хотите к нему в ученики? – с интересом осведомился целитель Перкинс, и Рон с ужасом воззрился на лучшего друга.
- Там увидим, - туманно пообещал мистер Поттер и, почему-то с ненавистью глядя на Драко Малфоя, двинулся в процедурную.
***
Целитель Ливси не ошибся, Северус Снейп действительно являлся сильным и гордым магом. Но даже его физические, а главное, моральные силы, подвергнутые за последние два дня недюжинным испытаниям, были на грани истощения.
Спасение своей никчемной жизни нерядовым рядовым Поттером он еще худо-бедно пережил, хотя за этот «подвиг» мальчишка ему, несомненно, еще ответит… Видит Мерлин, не для того он на последних силах, причем силах воли, дополз до лесной чащи, чтобы на него днем позже наткнулся мальчик-который-черт-побери-и-его-стараниями-выжил!
Но Мунго… притащить его в Мунго, этот рассадник двоечников из Равенкло! Ооо, он прекрасно знал о квалификации здешних, прости Моргана, целителей. Да половина из них в свое время драила в его подземельях котлы и лущила улиток в наказание за вопиющую тупизну и абсолютную профнепригодность! О чем думала шрамоносная башка Джеймсова гаденыша, отправляя его, выдающегося зельевара, на откуп этим санитарам общества?! А главное, почему этим же днем заглянувший к нему Драко Малфой не забрал его отсюда?
Вспомнив прошедшую ночь и отвратительного качества зелья, которые в него пытались влить уже наступившим утром, выдающийся зельевар Северус Снейп ощутимо содрогнулся. Чутье его не подвело и так резко улучшившееся вчера самочувствие оказалось всего лишь фикцией, а вот сумашедший дед, полночи пропрыгавший перед его кроватью и, боггарт задери, опорожнившийся в его, Северуса, утку, был суровой реальностью.
Мысленно прокляв и Поттера и Малфоя, Северус Тобиас Снейп лениво открыл глаза на скрип двери и громко икнул, увидев у порога своей палаты обоих неблагодарных мальчишек в компании менее неблагодарного, но не менее отвратительного Рональда Уизли.
- Здрасти, – нарушил многозначительную тишину не менее отвратительный Уизли. – А, мы тут… это… в общем, к вам …о, лягушечки!
Быстро позабыв и про все еще икающего профессора, мрачно воззрившегося на прибывших посетителей, и про, собственно, посетителей, в лице все так же безмолвно замерших у дверей Гарри и Малфоя, Рон бодрой рысью потрусил к кровати профессора. А если быть точным – к тумбочке около кровати, на которой возвышалась гора открыток и сладостей, присланных, узнавшими из газет о чудесном спасении народного героя, поклонниками.
Деловито отыскав в наваленном кучей добра пару шоколадушек и банку с драже Берти Боттс, Рон комфортно расположился около ног профессора Снейпа и, довольно чавкая, принялся изучать многочисленные открытки. Присутствие профессора зельеварения, такого, каким он был сейчас – бледного, немощного, а главное, молчащего, его нисколько не нервировало. А завтракал он давно. А некоторые открытки были музыкальными, что Рональда, как человека тонкой душевной организации, не заинтересовать не могло.
Посверлив какое-то время воистину грозным взглядом обнаглевшего представителя рыжего клана и с грустью осознав, что это совершенно не действует, Северус Снейп переключился на Поттера и Малфоя, которые к тому времени соизволили переступить порог, но все так же молча и тупо на него таращились.
Многозначительно вздернув бровь и с удовлетворением отметив при этом, как вздрогнули оба оболтуса, профессор сделал приглашающий взмах рукой.
- Поттер, Малфой… - писк, вырвавшийся из горла сурового зельевара, заставил вздрогнуть почти всех присутствующих. Гарри и Драко, чуть не сбив друг друга, ломанулись обратно к двери, сам профессор мучительно покраснел, закашлялся и с ужасом схватился за горло, Рон Уизли зашуршал пятой конфетой и любезно треснул зельевара промеж лопаток.
- А хорошие у вас поклонники, сэр. О, Муфалда Хопкинс! Она нам всем присылала, у Гарри аж четыре, а у меня Гермиона отобрала, хотя там ничего такого, но вы же знаете Гермиону, но тексты, помню, у нее были шикарные, да и вокал, вокал… - деликатно чавкая, Рональд вовсю шуршал открытками и выливал на профессора безграничный оптимизм человека, полностью здорового и необремененного тяжелыми думами.
Пока Рон, сам того не ведая, занимал потенциального родителя, Гарри и Драко, наконец, набрались мужества и синхронно присели на наколдованные подальше от кровати больного стулья.
Снейп наблюдал за их перемещениями с растущей тревогой.
- Как вы себя чувствуете, сэр? – откашлявшись, начал Малфой. – Мама передает вам привет и надеется, что навестит вас, как только придет в себя. У нее нервный срыв. Отцу дали условный срок в три месяца… - он умолк и поглядел на декана нехорошим взглядом. – Папа тоже передавал привет, вы же с ним были так близки… и с ней, - взгляд из нехорошего сделался острым и колючим, будто игла для забора крови.
- Рад, что с вашими родителями все в порядке, Драко, - произнес Снейп осторожно и чуть заметно поежился. Этот новый Малфой ему категорически не нравился, а в глазах явственно посверкивали безумные искорки, напоминавшие о почившей в бозе сестре его матери. – Чувствую я себя паршиво, спасибо. Мне до утра читали лекцию о пользе отвара из естественных отходов фестрала и разрыв-корня, настоянных на огневиски. И наглядно демонстрировали преимущества бесседельных перелетов на гиппогрифах.
- Любите летать, сэр? – оживился Драко. Поттер, напротив, почему-то помрачнел и спросил чуть слышно:
- Так значит, вы уже пришли в себя? А ловцом в школе вы случайно не были, сэр?
Снейп сглотнул и зачем-то покосился на Рона, увлеченного лягушками.
- Профессор… чавк!.. в школе зелья варил, это ж все знают! – весело заявил последний. – Мне мама рассказывала… папа тогда еще практикантом в Министерстве работал, и, представляете – профессор студент был, а зелья его в Министерстве заказывали… что?
Три пары глаз с изумлением уставились на Рональда Билиуса и сверлили его взглядом секунд так семь, после чего сбитый с мысли Рон вернулся к шоколадушкам, а Снейп наконец отмер:
- Поттер, вы в своем уме? Перепутали меня со своим придурочным папашей?
- Перепутал, ага, - весело сказал Драко. Гарри незаметно показал Малфою кулак. – А какой ваш любимый цвет, сэр? У меня, например, серебристый…
- Как оригинально, - Снейп закатил глаза. – Кто бы мог подумать!
- Вы не ответили, - укоризненно заметил Драко, - а вот, к примеру, поговорим о времени! Я слышал, у вас прекрасная память, профессор.
- Не жалуюсь, - сухо отозвался Снейп.
- Где вы были в начале сентября тысяча девятьсот семьдесят девятого года? – тут же вопросил Драко, не давая бывшему декану опомниться.
- Я как раз начал препо… Мистер Малфой! – пришел в себя Снейп. - Что вы себе позволяете?
- А в ноябре? – встрял Гарри, сверкая стеклами очков.
- И почему ко мне пускают сумасшедших, - философски вздохнул Снейп и повторил уже громче, адресуясь на сей раз к вошедшей в палату Глэдис Пай:
- Почему в этом кошмарном месте считают возможным делать из моей палаты отстойник для пациентов с пятого этажа, мисс, не подскажете?
- Обед, - пропела Глэдис, левитируя на прикроватную тумбочку уставленный тарелками поднос – Сейчас мы поедим, и все будет отличненько! Как замечательно, что друзья пришли навестить вас, сэр… Вам помочь?
Она вооружилась ложкой и сняла с супницы крышку; под крышкой оказался дымящийся куриный бульон.
- Зелени подсыпать? – радостно поинтересовалась Глэдис, щедро обмакивая ложку в бульон. – А вот тут кашка, чудесная кашка из протертого с овощами и языком риса… подсолить?
- Отстаньте от меня, – запаниковал Снейп. – Я двести раз говорил вашему главному, что предпочитаю раздельное питание! И никаких животных жиров, и никакой соли, это вредно для костей, а бульон вообще не имеет смысла! Мертвая, вываренная с отходами животноводческого производства вода…
- Вкусный такой бульончик, - опечалилась Глэдис. – Вам просто необходимо правильно питаться! Вот мистер Локхарт, он очень любит мой бульончик…
- И это показательно! - рявкнул Снейп, внезапно обретая силу голоса и переставая сипеть.
- Ну хоть ложечку?
- Уйдите ради Мерлина, - взмолился профессор, при этом окинув взглядом почему-то всех находящихся в палате. – Ложечку – конечно, всенепременно. Только вон отсюда. И позовите мне Сметвика, а лучше – Ливси.
- Чаек тоже очень вкусный, - жизнерадостно сообщила миссис Пай, перед тем как закрыть за собой дверь. Снейп выдохнул с облегчением и закрыл бульон крышкой.
- Мерзкая дрянь. За кого они меня держат? Кстати, вас тоже касается, господа. Вам никуда не пора?
- Вам бульон не нравится? – вскинулся Гарри. – Я вот тоже не люблю. Луковый суп миссис Уизли – это да, вещь, а бульон обычно тетя Петуния готовила, он…
- Как познавательно, - сладко улыбнулся Драко. – Удивительное совпадение, ты не находишь?
- Не нахожу! – отрезал его оппонент. – Ты на что-то намекаешь, Малфой?
- Да какие уж тут намеки – все ясно как день.
- Ничего не ясно, слышишь, ты, хорек недобитый? Да ты… - Гарри похватал ртом воздух, - ты на кожу свою глянь, вот глянь! Бледная немочь, вот!
- Не путай аристократическую бледность с отсутствием кожного пигмента, Потти, - разозлился Драко, - давай сравним, хочешь? А мы сравним, - с этими словами он наконец повернулся к Снейпу, о котором спорщики в пылу ссоры успели подзабыть.
Да так и замер с открытым ртом.
Ибо Снейп был крайне занят.
Снейп ел бульон. Точнее, Рон заботливо кормил его с ложечки.
- Приятного аппетита, - выдавил Драко, спадая с лица.
- …мама предпочитает луковый, - меж тем вещал Рон увлеченно, - ну а я считаю, что этот тоже сойдет. Сэр, а эти сухарики вы будете? Вам наверное нельзя… я съем, не волнуйтесь. И кашку, кашку обязательно. Всегда любил овсяную с медом.
- Ладно, - неожиданно тихо проговорил Снейп, проглотив очередную ложку. – Если она с медом…
- Ой, совсем забыл! - Рон уронил ложку прямо на одеяло – брызги бульона веером разлетелись вокруг – и торопливо принялся рыться в карманах мантии. Наконец, он отыскал мятый пакетик и торжественно подал Снейпу. – Мама готовила. Я откусил чуть-чуть, но вы не обращайте внимания.
Профессор, брезгливо морщась, двумя пальцами залез в пакет и выудил оттуда крупную, криво слепленную плюшку. С одного бока плюшка была надкусана.
С минуту в палате царила абсолютная, ничем не нарушаемая, мертвенная тишина.
Снейп смотрел на плюшку.
Рон тоже смотрел на плюшку, и во взгляде его явственно читалась голодная слепая тоска. Одновременно Рон тихо, но мерно что-то жевал.
Гарри и Драко смотрели то на плюшку, то на Снейпа, то на Рона, то друг на друга. На их лицах застыл экзистенциальный ужас и покорность перед неизбежным.
«Заавадит без палочки, - думал Гарри отстраненно, - а ведь мы еще не сыграли товарищеский матч с Равенкло, не сходили в «Веселого низзла», он обещал быть шафером у меня на свадьбе…».
«И он еще не прибил Уизли? Головой, головой ушибся, или яд подействовал на центральную нервную систему…» - думал Драко.
«Не взять ли мне еще вон ту печеньку?» - подумал Рон и осуществил свое желание.
А затем Снейп плюшку съел. Ел он ее долго и вдумчиво, глядя куда-то вперед, в ведомые лишь ему одному дали.
- Вкусно ведь? – незамутненно осведомился Уизли – Вы бульон будете доедать?
- Рон! – возмутился Гарри, и уже хотел было оттащить друга от постели умирающего (ну, почти умирающего; должно же в жизни быть место надежде!) профессора. Однако в этот судьбоносный момент в палату зашел никто иной, как целитель Ливси собственной персоной.
- Навещаете па… профессора – похвально! А мне тут наша милая Глэдис сообщила, что мы чем-то недовольны? Только скажите!
Однако наевшийся Снейп был благостен и почти доволен жизнью.
- Ваша… больница ужасна, персонал халатен, а система допуска гостей устарела лет пятьсот назад. Но я вас прощаю – даже такие, как вы, имеют право на жизнь и квартальную премию, - Снейп милостиво махнул рукой в сахарной пудре. – Да, мистер Малфой, вы же что-то хотели у меня спросить?
- Что вы делали в сен…
- Не помню, - четко прояснил ситуацию Снейп.
- Дурак ты, Малфой. Это ж когда было! Мы еще и не родились, - оптимистично объяснил Рон.
- В кои-то веки и Уизли может сделать верный вывод. Что вы так на меня смотрите, Драко? Прошение о помиловании – подам, заявление, что ваша мать действовала под давлением и подвергалась немыслимым пыткам, – подпишу, с Артуром насчет запрета на обыски поговорю… вы еще что-то хотели? Не оставляющий следов в организме яд, чтобы отравить Поттера?
- Вот спасибо, - пробурчал Гарри, - между прочим, не хорек вас спасал.
- Именно, - почему-то обрадовался Драко. – Поттер, признайся, что ты чувствовал, когда обнаружил профессора в лесу? Ничего не екнуло, не зашлось сердце-то?
- Можно их вывести? – громким шепотом поинтересовался Снейп у Ливси.
- По-моему, им требуется срочная госпитализация.
- Сами уйдем, - обиделся Гарри. - Пошли, Рон.
- Говори за себя, - гордо огрызнулся Драко. – Сэр, а у вас в родне блондинов ведь не было? А вы точно полукровка, никакой ошибки быть не мо…
- Вон!!! Оба!!! – заорал Снейп, и троица (Гарри разумно пропустил последнее слово профессора мимо ушей и за шиворот оттащил Рона от его постели и шоколадных закромов) моментально вымелась за дверь.
- Приходите завтра! – крикнул им вслед Ливси. – Ему необходимо внимание!
Даже без удлинителей ребята слышали, как Снейп внятно втолковывает главному целителю, что во внимании «этих малолетних сумасшедших» он ничуть не нуждается, а если их еще раз к нему допустят, то он не ручается за себя. И что его выбросов стихийной магии боялся сам Вольдеморт. И что карьера целителя Ливси в его, Снейпа, руках.
- Странный он, - заметил Рон. – Плюшку съел, а бутерброды не стал. Но я успел захватить один!
Гарри и Драко с пониманием, к которому они уже начинали привыкать, переглянулись и, не сговариваясь, протянули руки к бутерброду.
Бутерброд был совместными усилиями отнят и выкинут в мусорную корзину.
Правда, через пару часов его нашел там мистер Швабухер, искавший потерянный зонтик. Но это совсем другая (и для стажера Асклепиуса – чрезвычайно мрачная) история.
Глава 5Сэр Мунго в последнее время не высыпался. Нет, конечно, формально сон ему был нужен примерно как гиппогрифу вегетарианское меню, но все же приличия надо было соблюдать, приличия это последнее, что оставалось в зарамной жизни.
Но вот уже третью ночь подряд ему некрасиво мешали. Сначала Ли Пень ругался, шуршал пергаментами, звенел пробирками и плескал водой, потом эти странные молодые люди, целитель Сметвик с его пространными монологами в адрес Патрика Ливси и декламациями клятвы своего знаменитого тезки – воистину, чем только не занимаются юные знахари во время тестов!
А сегодня, как ему рассказала Дайлис, в семь утра должен был заявиться целитель Перкинс – Бонэм не любил сплетни, но странные слухи о некоем талантливом зельеваре, обретшем по случаю сразу троих сынишек, расползались по госпиталю со скоростью голодной мантикоры. Главчины подозревали халатность младшего персонала, но лично сэр Мунго считал, что в жизни бывает всё – и дети могут не знать родителей, и животные могут оказаться людьми, и степная лихорадка может перерасти в невиданные прорицательские способности… всякое он видал.
Бонэм слегка потянулся и удивленно замер. Последние полтора часа его взыскательный слух нарушали перезвон фигур в игре в волшебные капельницы – развлекались дежурные за дверью. Обычно лаборатория охранялась простеньким заклинанием – в Мунго доверяли своим, а пациентам, как правило, было не до скромной дверки без таблички и опознавательных знаков, у пациентов, как правило, были совсем другие проблемы. Зачем дежурка? Совсем Ливси сдурел со своей паранойей.
Но перезвон утих. Внезапно, вдруг. А в лабораторию прокрался знакомый сэру Мунго стажер – на сей раз он был облачен в подобающую его статусу светлую хлопковую мантию. И то дело – негоже простому подручному Целителя форсить в зеленом бархате. Сероглазый ночной гость привычно обошел лабораторные достопримечательности, показал язык плакату «Маг! Ударь медкартой по эректильной дисфункции», внимательно оглядел модель кишечника в движущейся миниатюре и, наконец, проделал тот же загадочный алгоритм действий, что и в первый раз. С минуту в дальнем угле комнаты что-то стучало, звенело и переливалось, а затем, облегченно выдохнув и пробормотав что-то вроде «а пусть еще тронет мою пробирку, герой паршивый», трудолюбивый юноша направился к двери. Сэр Мунго прикрыл глаза и приготовился почивать.
Но не говори Ассио не потухшему угольку. Вместо блаженной тишины в лаборатории раздался звук глухого столкновения, громкий мат на два раздраженных голоса, пыхтение, свидетельствующее о краткой, но увлекательной потасовке и, наконец, тяжелое фыркающее дыхание.
Напротив отважного стажера находился давешний гость – черноволосый молодой человек, ниже шеи у которого – нынче – совершенно ничего не было. Юнцы в упор сверлили друг друга взглядами, и в сгустившейся тишине особенно хорошо было слышно где-то за дверью звонкое жизнерадостное увещевание недавно инициированной знахарки – очаровательной девушки, миссис Август Пай: - Не расстраивайтесь так, мистер Швабухер, радикулит это очень веселая болезнь – как сидел, так и пошел! Что? Ну конечно же, никто из целителей не насылал ее на вас как проклятье!
- Малфой, - между тем ожил частично невидимый брюнет, - если ты и сейчас что-то сделал с моей пробиркой – я тебя в летучий порох сотру.
- Нужна мне твоя пробирка, идиот, - процедил тот, кого назвали Малфоем, - я к твоей дебильной крови даже прикасаться побрез… - И спешно добавил, глядя на враз поскучневшее лицо оппонента: - Клянусь!
- На палочке? – Тот, кого назвали идиотом, поднялся и внезапно ставшей видимой рукой поправил очки. – Нахлебался я твоих сюрпризов, Малфой, в печенках они у меня уже сидят! Не поклянешься – прямо сейчас в аврорат потащу, и плевать на всё!
- Могу и на палочке, - проворчал его визави. – И вообще – кто бы говорил!
Очкарик как раз открыл рот, чтобы прояснить насчет загадочного «кто бы», как блондинистый стажер рывком поднялся с пола, отряхнул форменную мантию и, пнув невесть откуда взявшиеся на полу связки ключей, коротко хохотнул и двинулся к двери. Там он помедлил и, не оборачиваясь, сказал:
- Клянусь своей волшебной палочкой, что восьмого мая сего года не трогал пробирки с твоей кровью, Поттер. С тебя клятвы не беру, но учти: дотронешься снова до моей – весь госпиталь на ушах стоять будет. Сигнальными чарами в совершенстве владею.
- Да я твое… - начал Поттер, но Малфой уже хлопнул дверью. – Альбинос хренов!
Оставшись в гордом одиночестве, черноволосый стажер шумно вздохнул, потер лоб, сплюнул в лоток с использованными колбами и прошествовал вглубь помещения. Мунго впервые горько пожалел о том, что портрет его висит на почетном месте напротив входа – ему уже очень хотелось знать, какое исследование так занимает юные умы, что им и по ночам не спится? Судя по разговору, молодые люди изучали свойства неких редких зелий, возможно, с уникальными исцеляющими свойствами. Может, дело в этом Снейпе – не ему ли предназначена работа стажеров? «Не за страх, а за совесть трудятся, - удовлетворенно подумал Бонэм, провожая взглядом второго паренька, - не то что этот наглец Сметвик - на золочение рамы у него, видите ли, средств нет. А на новую мантию есть! Да, только на таких вот молодых и неистовых вся надежда, вся…».
******
Драко шел очень быстро, на ходу ожесточенно срывая с себя надоевшую мантию и бурча себе под нос: «Да что он себе думает? Чтоб я прикоснулся к его нечистой крови! Чтоб я еще раз заговорил с этим… с этим… лучше уж сыном Снейпа, чем тратить время на эту дрянь гриффиндорскую!..».
Внутренний монолог, излагаемый громким шепотом, был прерван, когда Малфой на полном ходу врезался во что-то костлявое, всклокоченное, бородатое, обряженное в расшитую веселенькими красными петушками ночную рубашку и пахнущее едкой ромашковой настойкой.
- Вас-то мне и надо! – обрадовался незнакомый мистер, ухитряясь устоять на ногах, и цепко ухватил Драко под локоток. – Вы из четвертой палаты? Или из шестой? Неважно, неважно. Вот что я вам скажу, юноша: мне срочно требуется тыквенный отвар и полпинты ослиной желчи!
- Что? – обалдело переспросил Малфой, пытаясь высвободиться.
- Ослиной желчи, говорю! Наилучшее средство от ревматизма, а эта идиотка прописала притирание из можжевеловых ягод, ну где их учат, в наше-то время целители не аппарировали почем зря, магию-то берегли, знали, небось, почем пинта единорожьей крови! Пусть хлебнут горчички с мое, да я любого обгоню даже с завязанными глазами и ночью, на самом диком гиппогрифе!..
При слове «кровь» Драко судорожно дернулся:
- Простите, я спешу…
- А судно кто выносить будет? – визгливо воскликнул старичок. И прибавил, интимно дыша Малфою в ухо ромашкой:
- Сразу видать – юноша вы способный, не то что этот бездельник Асклепиус. Тыквенный сок на губах не обсох, а все туда же – учит меня, меня, заслуженного члена лиги Доксеводов Британии, да у меня в Хогвартсе грамота была за лучшее Перечное зелье!
- Рад за вас, - поднимать шум не хотелось, колдовать было нельзя – засекут, и Драко попытался избавиться от ненормального старого хрыча магловским методом убеждения. – Вы обознались, мистер…
- Швабухер! – обрадовался тот. – Говорю, в школе-то мне девчонка одна нравилась, Марфой звали. Марфа Клеппинс… или Клиппенс? Рыженькая такая…
- Мне пора, - с нажимом произнес Драко, - обратитесь к лечащему целителю на пятый этаж, а лучше – сразу в морг. Вам помогут.
- Да вы погодите, погодите, - старичок прицепился, словно пиявка, и достигнуть спасительных дверей, видневшихся футах в пяти, не было никакой возможности. Драко приуныл, оглянулся в поисках спасения и уперся взглядом в Поттера, поспешавшего по направлению к выходу с самым решительным и твердолобым видом.
- Ты здесь, - без радости констатировал непреложный факт Гарри. – Что, решил заодно и дедушкой обзавестись?
Драко скрипнул зубами и ухитрился сбросить с себя мистера Швабухера; тот отлетел в дальний угол и немедленно звенящим от счастья надтреснутым голосом завопил:
- Нашелся! Нашелся, поганец! В двадцать шестом, помнится, подарили, тут дырочка, конечно, но ткань, ткань-то – сейчас таких и не делают!
- Пошли, - Малфой дернул застывшего в ступоре Поттера за рукав, - он сейчас придет в себя, и нам не жить.
- Я не рассказывал, как убил этим зонтиком пятерых троллей? – неслось им вслед.
******
Оказавшись на улице, Драко полной грудью вдохнул пахнущий выхлопами и канализацией воздух.
- Все познается в сравнении, Поттер, - благодушно заметил он. – Хоть ты и сволочь последняя.
- Кто б говорил, - беззлобно огрызнулся Гарри, - не боишься за свою палочку?
- Я не врал, - отрезал Драко, выпуская наконец мантию оппонента и складывая руки на груди. – В отличие от тебя.
- Гриффиндорцы вообще не врут. Это ваша прерогатива.
- Слова-то мы какие знаем! – разозлился Драко, но как-то уж слишком картинно.
- Пообщайся с моё с Гермионой, - усмехнулся Гарри. – Ну, раз ты мою пробирку не трогал…
- Нужна она мне сто лет!
- …то… хочешь выпить?
Глава 6. ЭпилогТеплое майское солнышко уже давно почивало на пушистом облачковом одеяле, и лишь прибывающая луна равнодушным взглядом скользила по домам лондонских улиц. Заглянув на одну такую, примечательную своим вечно куда-то пропадающим двенадцатым домом, луна молча скрылась за набежавшей тучкой, оставив площадь под названием Гриммо в полной и непроглядной темноте.
Если бы в этот поздний час кто-нибудь из бессменных членов Ордена Феникса упомянутой темноты не испугался и заглянул в пропадающий двенадцатый дом, он, без сомнения, был бы безмерно удивлен.
Уже затихли вопли разбуженной Вальбурги Блэк, уже угомонился рыдающий в умилении Кикимер, уже давно и след простыл так и не убранной никем ловушки с духом Дамблдора. Лишь продолжали уютно потрескивать в камине догорающие поленья, и все длился и длился неспешный, ленивый и чуточку пьяный разговор двух молодых людей.
Двух молодых людей, в коих мучимый бессонницей член Ордена, появись он-таки в штаб-квартире, узнал бы мистера Гарри Джеймса Поттера и мистера Драко Люциуса Малфоя.
Впрочем, отсутствие постороннего удивления вполне компенсировалось внутренними чувствами самих собеседников. Сидеть рядом и мирно беседовать было непривычно. Сидеть рядом и благодушно выпивать было абсурдно. Сидеть рядом и жаловаться друг другу на жизнь, чертова Снейпа и гадюку-судьбу было, по меньшей мере, нелепо. Но оно было.
Неизвестно сближают ли людей сожранные пуды соли и так ли крепка связь от пройденных вдвоем километров, но вот то, что совместно совершённое преступление есть гарантия совершенного взаимопонимания было установлено точно и опытным путем.
Посему Гарри Джеймс Поттер, ни капельки не тушуясь, подлил Драко Люциусу Малфою крепчайшего огневиски из запасов, увы, покойного Сириуса Блэка и чуть заплетающимся языком предложил выпить за дружбу факультетов и за отцов – тех, которые черным по белому прописаны в метрике о рождении, тех, которые чуткими аврорскими или холеными аристократическими руками качали их в колыбели, тех, которые оставили или собирались оставить им наследство, тех, о которых не стыдно было упомянуть в обществе, тех… – в общем, за Джеймса Поттера и Люциуса Малфоя!
Драко Люциус Малфой тост поддержал и от осознания себя, хотя бы официально, Малфоем, ощутил небывалый прилив альтруизма и любви к ближнему, что тут же выразилось в несвойственных ему откровениях.
- Не поверишь Поттер, в такой ужас? как сегодня Снейп, меня даже Вольдеморт никогда не вгонял!
Гарри на минуту отвлекся от сосредоточенного вылавливания маринованной оливки и удивленно уставился на Малфоя.
- Чего таращишься, шрамоголовый, - беззлобно огрызнулся Драко. – Я действительно уважаю декана, но… отец, сын, родство… Снейп – полукровка!
Гарри, выловивший наконец скользкую заразу, укоризненно цокнул и, не поднимая головы, залпом осушил свой бокал.
- Твоя правда… - согласившись с не озвученной репликой, молодой и, как ему хотелось бы верить, чистокровный аристократ, уныло кивнул и перенял эстафету по ловле оливок. – Просто я Малфой. Боггарт дери, я чистокровный, богатый аристократ! Я сын Люциуса Малфоя! Я не могу, просто не могу быть отпрыском Северуса Снейпа! – вздрогнув от пришедшей ему в голову мысли и опрокинув на себя соленую жидкость, Драко несчастно простонал: – А представь, если моя сногсшибательная внешность всего лишь иллюзия!
Хрюкнув от видения длинноносого, брюнетистого Малфоя, Гарри отобрал у того нерационально используемую банку и вновь занялся медитативной ловлей истины в маринаде.
- А между прочим, Поттер, ты тоже можешь оказаться наследником Снейпа. – Язвительность, сочившуюся в голосе слизеринского принца, можно смело было мазать на хлеб. – И что тебе не нравится, мне совершенно непонятно. Лучшего отца, чем Снейп, тебе не найти, ну, естественно, не считая моего, но, естественно, тут ты мордой не вышел… - Довольный собственной житейской мудростью Драко налил себе полбокала огневиски и любезно продолжил: – К тому же, ты все равно сирота, не в твоем случае разбрасываться возможными родственниками.
- К пикси такого родственника! – идея Малфоя явно не вызвала у Гарри энтузиазма. – А если завтра выяснится, что Снейп сын Вольдеморта, мне и дедушке прикажешь радоваться?
- Нет, ну с дедушкой нехорошо выходит, - отозвался уже весьма хороший Малфой. – Родного дедушку и Авадой…. Злой ты Поттер, а еще гриффиндорец.
Гарри от души сплюнул, пробормотал что-то про сериалы и тетку Петунию и вновь наполнил бокалы.
Ближайшие пятнадцать минут воцарившуюся тишину нарушал лишь звон соприкасавшихся бокалов, тихое мурлыканье хогвартского гимна Драко Малфоем и бормотание мистера Поттера, лениво размышляющего, по-гриффиндорски ли убивать дедушек, в случае, если они, дедушки, темные лорды.
- А вот, все-таки, кому повезло так это Рону, – продолжил прерванную беседу мистер Поттер. – Никаких тебе сомнений, никаких тебе гаданий. Миссис Уизли она ж, как эта…как жена Мерлина – вне подозрений.
- Жена Цезаря, придурок, – усмехнувшись познаниям гриффиндорца, Драко все же согласился с неоспоримым фактом Ронова везения, - Да, Уизли, действительно, стопроцентный Уизли. И, спасибо Мерлину, что его кровь была вместе с нашими.
- Угу, - пропустив мимо ушей «придурка», Гарри согласно кивнул и торжественно закончил: – И уже вчера спасла бы мне репутацию, если б не твои зловредные козни, Малфой!
- Мои козни?! – икнув от переполнявших его возмущения и огневиски, Малфой оскорбленно уставился на Спасителя всея Британии. – Поттер, это ты поменял мне кровь и, между прочим, кровь Уизли тоже поменял! Ну, ладно мне, но ведь и своему дружку, вот она – ваша хваленая гриффиндорская взаимовыручка!
- Что ты несешь, Малфой! Да, я брал кровь Рона, но только отлил немного себе, а твою я вообще не трогал! Рон мой друг, какого черта я стал бы это делать! Подумать такое…
Пока мистер Поттер возмущенно ловил ртом воздух и запивал страшную обиду новой порцией алкоголя, лицо и фразы мистера Драко Малфоя претерпели сразу несколько изменений – от острого глумливого недоверия до панического понимания, от скептического издевательского «ну-ну» до истерического, полуобморочного и нецензурного поминания Вольдеморта.
– Такого я с ним не делал! – Последняя фраза отвлекла мистера Поттера от собственной жгучей обиды и заставила обратить внимание на странное поведение слизеринского гаденыша.
- А он с тобой?! А со мной?! Где были наши мозги! Ты скажи мне, где были наши мозги, Поттер! Кровь Уизли, Поттер, кровь Уизли!
Гарри Поттер не раз видел Драко Малфоя в разрозненном душевном состоянии: вспомнить хотя бы случай в туалете плаксы Миртл или, скажем, вчерашний день с тем страшным подслушанным разговором, но сейчас Малфой был неадекватен как никогда.
Мгновенно протрезвевший, всклокоченный, истерически смеющийся Драко был даже страшен, а со своими страхами Гарри Поттер привык разбираться не откладывая.
Парой минут позже, потирая опухшую челюсть и мрачно донося истину до «тупоголового кошатника», Драко был предельно лаконичен и собран.
- Уизли – сын Снейпа, Поттер. Да, я знаю, как это звучит, прекрати орать, гриффиндорский тролль! Я менял только свою кровь, ты тоже менял только свою, мы оба меняли ее на кровь Уизли! Включи мозги, Поттер, если таковые у тебя имеются!
Гарри очень хотелось последовать недавнему примеру Малфоя и тоже устроить истерику. Или… проснуться?..
Мерзкий хорек говорил абсурдные, дикие вещи. Рон – сын Снейпа! Рон – сын Снейпа?!
Земля плоская, пингвины основали пятый рейх, МакГонагалл танцует стриптиз в «Кабаньей голове», эстонцы сделали ирландцев в квиддич, Толкиен писал Элронда с Добби, а Рон сын Снейпа…третья бутылка огневиски была явно лишней, о чем он и поспешил поведать Малфою.
- Сам поверить не могу, но факты, факты… – устало отозвался полностью успокоившийся Драко. – Ладно, Уизли – сын Снейпа, но Снейп – отец одного из Уизлей?!
- Это одно и то же, хорек, - отозвался народный герой, впавший в отстраненно-медитативное состояние. – Рон умрет. Рон не выдержит фактов и умрет.
Минутная пауза, последовавшая после этой реплики, заполнилась свежими воспоминаниями нынешнего утра.
Рон, вытирающий заляпанные шоколадом руки о пододеяльник на кровати Снейпа.
Снейп, проигнорировавший подобное хамство.
Рон, рассказывающий угрюмому зельевару о пользе здоровой пищи.
Зельевар – матерящийся, но жующий.
Рон… Вообще, как ни крути, но картина складывалась не такая уж и плохая.
- Всегда знал, что с Уизли что-то не так, вот мы с тобой, между прочим, по всеобщему мнению, копии отцов, – прервал затянувшееся молчание Драко Малфой.
Гарри проглотил вертевшуюся на языке колкость о сомнительной пользе сходства с Люциусом Малфоем и вынужденно кивнул. Все сходство Рона с Артуром Уизли заключалось в рыжих волосах, но ведь и Молли не была брюнеткой. Кстати, о Молли…
- Что ни говори, а у Снейпа явная тяга к рыжим, – выпалил гриффиндорец и, заметив недоуменный взгляд собеседника, быстро добавил: – В смысле… говорю, ай да, Снейп, ай да, су…суккубов сын!
- Да уж, Рон – уже не Уизли. Силен декан, силен. – Последняя фраза Малфоя была явно преисполнена если не восхищения, то, по крайней мере, уважения.
Родство Рона «уже не Уизли» и Северуса «еще какого Снейпа» было принято безоговорочно. В конце концов, чего только не бывает в этом грешном мире, а после откровений мадам Скитер о личной жизни Альбуса Дамблдора факты личной жизни Северуса Снейпа и вовсе представлялись безобидными и вполне себе будничными. Ну, а твердая уверенность в своей непричастности к роду зельевара и вовсе делало произошедшее открытие как нельзя более радужным.
- Ну, за все, что хорошо кончается, и да поможет Мерлин блудному папе? – Драко Малфой лучился благодушием и спокойствием: по зрелому размышлению, проблемы Снейпа – это проблемы Снейпа, а его, Драко, мама всегда была верна его, Драко, папе, что не могло не радовать.
Гарри Поттеру до спокойствия мистера Малфоя было далеко: за Рона он, как верный друг, все же переживал, а посему мысли его были куда более адекватны и свежи.
- Малфой, а ты не забыл, что мы сегодня сделали? Вернее, что мы опять сделали?
Надо отдать должное Малфою, соображал он как всегда быстро. Недавняя вылазка в лабораторию тут же встала перед его глазами, как и логически верный финал в виде завтрашнего утра с повторившимися результатами анализов.
- Дважды случившееся есть не случайность, а следствие? – побелевшими губами произнес Драко.
- Я, вообще-то, о том, что если завтра мы по анализам снова выйдем сыновьями Снейпа – а мы выйдем, то на третий анализ можем не рассчитывать.
Товарищи по счастью переглянулись.
***
Теплое майское солнышко еще почивало на пушистом облачковом одеяле. И лишь убывающая луна равнодушным взглядом проводила две чуть пошатывающиеся фигуры.
- Мантия-невидимка у меня с собой, как ты проходил в лабораторию?
- Халат целителя в кладовке. В халате был амулет активации охранного заклинания. А как ты? Ключи?
- Да. Стащил в кабинете у Сметвика. От кабинета Сметвика – на стойке дежурной этажа.
- Как нейтрализовал? Порошок сновидений?
- Ага, позаимствовал во второй палате у того, который с будильником на голове. А ты?
- Свистнул из родильного отделения погремушку-баюкалку.
- Находчиво. Аппарируем?
- Ага…пора.
- Полчетвертого…
- И столько, блин, всего придется украсть.
Теплое майское солнышко еще почивало на пушистом облачковом одеяле. И лишь убывающая луна равнодушным взглядом проводила две растаявшие в воздухе фигуры.
Они шли на дело.
