Глава 1Теплое майское солнышко, уже вовсю разгуливающее по практически летнему небу, с разбегу выскочило из-за набежавшей тучки и ласково озарило своими лучами старинный и весьма потрепанный замок, расположившийся в укромной долине шотландского нагорья.
Замок был самым что ни на есть волшебным, судя по всему - недавно подвергшимся ожесточенному нападению и теперь тщательно зализывающим раны. С высоты тучек, облачков и одного, но большого светила замок напоминал гигантский муравейник. Повсюду суетились люди в остроконечных шляпах, банданах, шарфах и даже попадавшихся иногда касках. С тихим свистом парила над башенками левитируемая снизу черепица, с громким треском сновали по двору массивные плиты, с лихим матом вылетали из окон сломанные стулья, где-то в анфиладах от группы мастеров улепетывала, отчаянно завывая, одноногая горгулья, и шипели отмываемые от копоти портреты. Воистину жизнь в этом месте кипела, бурлила и отчаянно перевыполняла трудовой пятилетний план.
Отдельно от всей этой пасторальной коммунистической картины выделялся молодой человек, неспешно прогуливающийся у самой кромки дремучего, почти сказочного леса.
Уже не мальчик, но еще не муж был явно сосредоточен и обременен тяжелыми и важными думами. О важности последних свидетельствовало хотя бы то, что юноша вовсю жестикулировал и звонким, хорошо разносимым в воздухе голосом что-то оживленно вещал.
- …Большой зал, да, и коридоры к осени должны закончить, МакГоннагал сказала… Рон? – Гарри Поттер, а это был именно он, огляделся в поисках своего друга и чуть слышно выругался. Судя по всему, план ремонта Хогвартса он последние десять минут озвучивал птичкам, а может цветочкам, ну, или, если брать позитивный вариант – схоронившимся в кустах кентаврам. Хотя последнее вряд ли. Уж они бы не преминули вставить, что на все воля Марса, хорош кипешить, и к параду планет все само рассосется, побелится и отштукатурится. Во всяком случае, не далее как сегодня утром Гарри самолично слышал нечто подобное от Фиренце, когда Макгонагалл попросила того проследить за реставрацией коридоров.
Тяжело вздохнув, неоспоримый герой Магобритании и уже три дня как снискавший славу в Летах убивец темных лордов тоскливо оглядел опушку Запретного леса, к которому его вынесли нелегкая и тяжелые думы о поствоенной судьбе волшебного мира. Куда та же нелегкая и шальная поствоенная радость вынесли Рона – еще предстояло узнать.
Доблестный представитель славного клана Уизли вот уже трое суток, прошедших со дня Последней битвы, был …на редкость активен. Собственные подвиги оставили неизгладимый след в Рональдовой душе и вылились в беспрестанные попытки поговорить с ужами, Гарри, а также с картинками в магловской Красной книге. Книгу за завтраком экспроприировала Гермиона, у Гарри, как оказалось, наличествовали явные проблемы с произношением и акцентом, а живых змей в замке не наблюдалось… Но то в замке.
Привычно помянув достопамятное нижнее белье великого волшебника Мерлина, Гарри решительно направился в глубь леса. Ужиков было жалко, да и Гермиона отпустила их с Роном развеяться только до обеда.
******
Просто поразительно, насколько недавняя любовь к змеям может затмить давнюю нелюбовь к паукам. Во всяком случае, только яркая и пламенная страсть могла заставить Рональда зайти в Запретный лес дальше, чем на несколько метров, а он-таки зашел. Или… заполз?.. В душе Гарри шевельнулось беспокойство.
Заросшая тропинка некрасиво топорщилась примятой и чем-то измазанной травой, кустарник был обломан по линии нижних веток… и запах… С видом заправского следопыта Гарри опустился на корточки и потрогал пальцем траву. Кожа немедленно окрасилась темно-красным.
Беспокойство в душе Гарри открыло рот и принялось истошно вопить.
- Рон? Рон! Роооооон! РОН!!!
Тишина. Беспокойство налилось, разбухло и тяжело утопало в пятки. Неровной, вследствие этого, походкой Герой, который на глазах терял героизм, пошел по следу. Если Рона уже съели, то он… он…
- Вспороть, извлечь, откачать. Вспороть, извлечь, откачать, – такая мантра Гарри очень нравилась и позволяла отвлечься от грустных мыслей. Например, что будет, если Рона чисто случайно не проглотили целиком. – Вспороть, извлечь, откачать…убить снова? – вслух задумался Поттер и увидел друга. Друг плашмя лежал на рыхлой земле и тихо стонал.
Беспокойство рысью взбежало из пяток в колени, на каковые Гарри тут же и рухнул рядом с Роном, судорожно вспоминая все известные ему лечебные заклинания, быструю левитацию, легкое харакири и что-нибудь еще, что позволило бы избежать дыхания рот в рот, после которого их дружба уже никогда не была бы прежней.
- Ммм, - невнятно промычал Рональд, поглаживая мизинцем крохотную змейку, обвившуюся вокруг гнилого темного груздя, - ммм… Гарри, ты не помнишь, как на серпентарго будет «ты такая красивая»?
Беспокойство надавало себе пощечин и вышло из организма напряженным шипением.
- Ссссам такой, - сообщила змея и демонстративно лизнула языком уизлевское запястье.
******
- Хорошо, если это не твоя кровь, то чья? – Гарри-таки оттащил друга от распутной и наверняка несовершеннолетней гадины и теперь нервно ворошил ботинком траву.
- Ты же не собираешься это выяснять, правда? – спросил Рон, которому в силу не героического статуса дозволялось иногда мыслить разумно и в меру здраво.
Вместо ответа Гарри зажал палочку в зубах и зачем-то полез вглубь изломанного кустарника, откуда немедленно раздался сдавленный едва слышный шепот. Шепот этот вызывал какое-то смутное воспоминание. Он навевал томление – колючее и словно бы слегка тесное. Нечто поднималось из глубин памяти, недовольно потягиваясь и ворча, как Хагрид после Новогоднего бала, как Гремучая ива в полнолуние.
Шепот этот заставлял сердце екать, мурашки – бегать по спине и прочим конечностям во всех направлениях, а язык – присыхать к нёбу.
Надо сказать, крайне затруднительно говорить на серпентарго с присохшим к нёбу языком. И это был, по мнению Гарри, единственный плюс в сложившейся ситуации – Рон перестал шипеть и потрясенно молчал где-то у него за спиной.
Дело в том, что вышеозначенный шепот принадлежал тому, кого Гарри надеялся похоронить в вышеозначенных глубинах раз и навсегда, как кошмарный сон.
- Поттер, нет… Мерлин, я так надеялся умереть в тишине и покое…
***
Если б Гарри Поттер знал, что под кустом черники он обнаружит вовсе не лепрекона и не, скажем, фею, а совсем даже и Северуса Тобиаса Снейпа, бывшего декана факультета Слизерин, бывшего директора Хогвартса, бывшего Упивающегося смертью и нынешнего героя, пожертвовавшего собой ради Победы, отважного шпиона, положившего жизнь на благо Родины (речи у Кингсли всегда отличались некоей въедливостью, забыть их не удавалось при всем желании), то он наверняка не пошел бы гулять.
Наоборот, он бы остался в своей комнате, накрылся одеялом с головой и заснул бы. Желательно – навсегда.
Ибо если пять минут назад Гарри искренне казалось, что все проблемы и горести позади, и перестройка третьего коридора на пятом этаже уже не за горами, то сейчас, глядя на серого, изможденного, покрытого травинками и пятнами крови, измазанного в земле и извалянного в грязи Снейпа, он осознал – проблемы только начинаются.
Проблемы начались очень быстро – стоило Рону увидеть нелюбимого учителя, как он немедленно шокированно зашипел, вследствие чего учитель немедленно упал в обморок. Позже, стоя в приемном покое Мунго, лучший друг пояснял, что в состоянии аффекта автоматически переходит на «успокаивающий и духовно близкий диалект». Гарри, держащий Снейпа, как жених перебравшую невесту – на руках – страстно желал прибить лучшего друга без помощи палочки. Врачи суетились вокруг новоприбывших, перебивая друг друга. Неизвестно откуда взявшиеся колдографы щелкали затворами камер.
И все больше не было хорошо. О нет, Мерлин великий – все было ужасно.
А еще через пятнадцать минут, когда Снейпа, подозрительно не подающего признаков жизни наконец увезли, а Гарри с Роном притулились на скамейке в холле, все стало гораздо хуже.
Ибо в приемный покой зашел мистер Драко Люциус Малфой в бархатной с иголочки мантии и шелковом темно-сером костюме. И сразу же, только лишь ступив на территорию госпиталя, стал орать.
Мистер Драко Люциус Малфой требовал, чтоб его проводили к мистеру Северусу Тобиасу Снейпу.
Мистер Драко Люциус Малфой громогласно объявлял всему свету в лице блондинки-регистраторши, пробегавшей мимо целительницы и Гарри с Роном, что примчался, как только услышал о чудесном спасении ненаглядного декана.
Мистер Драко Люциус Малфой разъяснял, что готов на все, лишь бы хоть чем-то помочь любимому педагогу и другу семьи, которого с детства знал и любил как отца, дедушку и брата в одном флаконе с Веритасерумом.
Мистер Драко Люциус Малфой заткнулся, только когда на его зов явился маг в светло-зеленой мантии, назвавшийся доктором Ливси, и громко – как ни странно, громче чем мистер Драко – проорал блондинке, что она немедленно должна послать запрос, потому что донорской крови нет, кончилась, вышла, исчезла как дым в огне войны. Слишком много раненых, слишком много операций – и слишком мало доноров, и совсем нет времени, а важный пациент, только что доставленный, умирает от кровопотери, и…
…и в этот судьбоносный – как окажется позже – момент мистер Драко Люциус Малфой просветлел лицом, потянулся конечностями, нервно улыбнулся уголками губ и произнес тихо, но твердо, лишь с небольшой истерической ноткой в голосе:
- Я готов. Я сдам кровь. Куда мне идти?
- Похвально, молодой человек! – радостно вскричал целитель, хватая Драко за отворот мантии. – Пройдемте! Что вы сегодня ели? Колдовали много?..
…и в этот судьбоносный – что было уже практически заметно невооруженным взглядом – момент Гарри Поттер вскочил со скамьи, чуть было ее не опрокинув, и воскликнул:
- Я тоже сдам! И вообще, это я его нашел, это мой тру… эээ… мой Сне… то есть, мое…
Гарри запнулся и медленно залился краской в то время, как Драко, Рон, целитель и пухлая регистраторша смотрели на него с некоторым удивлением.
И тут Рональд Уизли принял, возможно, одно из самых тяжелых в своей жизни решений.
Спасать Северуса Снейпа ему категорически не хотелось. Будь его, Рона, воля – Снейп бы остался отдыхать под кустиком до третьего пришествия Вольдеморта. Однако и бросить друга в такой ситуации Рон не мог.
Поэтому в этот судьбоносный – вы уже поняли, да? – момент Рональд Билиус Уизли выпятил грудь и произнес дрожащим голосом:
- Да, мы с Гарри хотим. Сдать кровь. И спасти этого в-великого, - на сем слове честный Рон-таки запнулся, - человека. И мага. Пойдемте.
В устах мистера Уизли слово «пойдемте» прозвучало как в устах среднего маггла: «где мой электрический стул, подтяните ремни потуже».
И, собственно, он был недалек от истины.
