Глава 1
Жизнь действительно прекрасна -- особенно если лето ты провела не попой кверху на дурслевской клумбе, а в уютном летнем домике четы Малфоев на морском побережье.
Учебный год закончился без приключений, на прощальном пиру Хаффлпаффу начислили кучу призовых баллов, так что Большой Зал украсился символикой нашего факультета, а Паркинсон скривилась, словно съела по меньшей мере десяток лимонов. На ее арбузно-полосатой роже такое выражение смотрелось вдвое смешней -- ровно третьего января новенькие сережки Панси пустили корни ей в уши, и слизеринке пришлось весь семестр вместо тыквенного сока пить гербицид (хотя еще неизвестно, что вкуснее...). Зелье действовало верно, но медленно, так что чудная зелено-желтая кожа и реденькие листики украшали голову моей "подколодной" подруги аж до середины следующего сентября...
Распрощавшись с друзьями, я сперва отправилась погостить к крестному -- он наконец-то закончил ремонт на Гриммо, 12 и теперь жаждал похвастаться. Вышло вполне ничего, уютненько, только вряд ли стоило вешать над камином огромное гриффиндорское знамя -- но это дело вкуса. Висит же у папы в кабинете чье-то костлявое чучело...
Домик у крестного оказался большой и закоулистый, я целый день бродила по комнатам и пыталась сообразить, сколько в него гостей поместится: каждый раз выходило новое число. Не удивлюсь, если окажется, что дом обладает собственным сознанием и может отращивать комнаты по своему желанию. По крайней мере, библиотек я видела две, хотя Сириус божился, что "выкинул к чертям собачьим все эти гримуары в телячьей коже". Кстати говоря, мне показалось, что отнюдь не все книги в фамильной блэковской библиотеке были обиты именно телячьей кожей...
Ремус с позволения друга-Мародера оборудовал себе уютненький подвальчик с мягкими стенами и тюфячком, и поселился вместе с крестным -- чтобы, как он выразился, приглядывать за ним. Ну и отлично: теперь не придется беспокоиться, что Люпин умрет с голоду, а крестный влипнет в какую-нибудь историю. Судя по тому, что мне рассказывал сам крестный, влипать в истории он был мастер, и не свернул себе шею только потому, что его вовремя вытаскивал Люпин.
Сириусу бы жениться, да только я слабо представляла себе, что за женщина согласится терпеть моего взбалмошного родственника, рожденного с шилом в... гм, просто с шилом.
После того, как папа закончил все свои дела, мы вчетвером отправились к Малфоям, и оставались у них до конца июля, наслаждаясь ничегонеделаньем и дуракаваляньем. Лорд Малфой ничего конкретного мне так и не ответил, но поглядывать стал куда благосклонней. По-моему, он что-то задумал, но вот что...
Решив не портить себе отдых, я забросила все планы и заговоры и целыми днями валялась на солнышке, купалась или летала наперегонки с Драко. Мы решили в следующем году попробоваться в свои квиддичные команды, я -- ловцом, а он -- загонщиком.
Свой двенадцатый день рождения я встречала в Спиннерс-энд, с родными и друзьями, а потом снова отправилась в гости к крестному -- под предлогом подготовки домашних заданий я собиралась запустить лапки в его библиотеку. И не разочаровалась: там оказалась масса любопытнейших заклинаний, правда, большей частью откровенно черномагических. Разучив с полсотни мелких, но крайне неприятных сглазов, которые не квалифицировались как запретные (по-моему, только ввиду их древности и нераспространенности), я сагитировала Сириуса и наконец-то наведалась к Дурслям. Ничего серьезного, просто семь лет невезений -- кому придет в голову, что их проклял ребенок? Зато теперь Дурслям гарантированы веселые деньки: банановая кожура сама будет попадаться под ноги, автобусы -- уезжать перед самым носом, краны -- ломаться, душ -- поливать кипятком, а продукты -- портиться с невообразимой скоростью.
В общем, лето прошло замечательно: я подросла на семь сантиметров, загорела почти до черноты и чувствовала себя так хорошо, как никогда.
Казалось, ничто не предвещает беды, но...
В примерочную маггловского магазина, где я мерила юбку, трансгрессировал незнакомый мне домовой эльф. Я взвизгнула от неожиданности и сцапала его за шкирку.
-- Мисс Поттер, Гарри!
Так... Кто-то тут не в курсе прошлогодних новостей.
-- Мисс Снейп, вообще-то.
Эльф не сводил с меня влюбленных глаз:
-- Мисс Снейп должна пообещать Добби, что не поедет в школу!
-- Это с какой стати?
-- Там будут твориться ужасные дела! -- и без того огромные эльфячьи глаза грозили вывалиться из орбит.
-- Хорошо, Добби, я не поеду, если ты мне обьяснишь, что за ужасные дела там будут твориться.
-- Добби не может! -- само мое предположение вызвало у домовика сверхъестественный ужас. -- Пусть мисс обещает, что не поедет! Ужасные, ужасные дела!
Он выпучил глаза еще больше и исчез, оставив у меня в руке обрывок грязной наволочки, заменявшей ему одежду.
-- Сири! -- заорала я из примерочной. Крестный тут же подскочил ко мне с дюжиной вешалок:
-- Что, не нравится? -- крестный неожиданно обнаружил особую прелесть в походах по магазинам. Не знаю только, что больше его привлекало: маггловская одежда невиданных им доселе расцветок и фасонов, или же молоденькие улыбчивые консультантки...
-- Тут только что был какой-то чокнутый домовик, который пытался убедить меня не ехать в Хогвартс.
-- Домовик? Чокнутый? -- Сириус явно пребывал в замешательстве. Я поспешила его успокоить:
-- Ладно, не бери в голову. Он же все равно не может причинить мне вред, разве нет? -- домовые эльфы были физически неспособны действовать во вред волшебникам, это было против их природы. Сириус скептически посмотрел на меня и кивнул:
-- Как скажешь.
После маггловских магазинов мы отправились на аллею Диагон, заказывать мне новые школьные мантии. Сириус ворчал, что я пошла в Нюнчика, и если буду продолжать расти такими же темпами, то годам к семнадцати вытянусь в настоящую жердь.
Заказав мантии, я решила заглянуть во "Флориш и Блоттс", купить учебники и посмотреть новинки, а то скоро не протолкнешься от студентов и их родителей. Однако моим надеждам не суждено было сбыться: огромный плакат в витрине и длиннющая очередь свидетельствовали о том, что в лавке происходит нечто эпохальное. Заметив знакомое лицо, я сцапала крестного за руку и потащила за собой.
-- Миссис Уизли! Мы так рады вас видеть!
-- Гарри, детка, и ты здесь! Сириус, здравствуй! Вы тоже пришли посмотреть на душку Гилдероя Локхарта? Он сегодня раздает автографы! -- тут только я заметила, что миссис Уизли была непривычно разряженной, и даже благоухала духами.
-- Какого еще Локхарта? -- где-то я видела эту фамилию, только где?
-- Как? Это же самый знаменитый писатель современности! Он лучший боевой маг Британии, -- миссис Уизли мечтательно закатила глаза. Откуда-то сбоку прилетел рыжий вихрь и едва не сбил ее с ног.
-- Ма! Вот ты где! А мы такую штуку видели! -- наперебой затарахтели близнецы. -- О, Гарри, здорово!
-- Фред, Джордж, никаких штук. Нам нужно купить книги, а они в этом году дорогие, -- поджала губы Молли. Близнецы скорчили рожи:
-- Это все дурацкие книги твоего дурацкого Локхарта! Четыре комплекта по пять книг каждая, между прочим!
Тут только до меня дошло, где я видела фамилию Локхарта. Он был автором почти половины учебников из списка, присланного мне в середине августа. Не знаю, каким он был магом, но писатель из него был явно неважнецкий: это же надо было дать своей книге название "Беседы с баньши"!
Глянув на плакат, я поняла, почему в очереди так много домохозяек. Локхартовская улыбка ослепляла, тщательно завитые золотые кудри обрамляли румяное личико, голубые широко распахнутые глаза сияли обещанием неземной любви... В общем, классический принц на белом коне.
К нам подошли остальные Уизли с главой семейства в арьергарде. Мистер Уизли отдал жене мешочек с деньгами, только что взятыми из хранилища, та скорбно взвесила его в руке и нахмурилась. Кажется, рядовым служащим министерства платят не так уж и много...
Поздоровавшись с Роном, я обернулась к самой младшей представительнице рыжего семейства. Девочка была, в отличие от своих братьев, темноглазой и светло-рыжей, с почти лишенной веснушек белой кожей.
-- Я Гарри, -- протянула я ей руку. Она забавно покраснела и поспешно пожала ее:
-- Джинни. Я тоже еду в Хогвартс в этом году.
-- Гриффиндор? -- спросила я, подмигнув. Рон засмеялся:
-- Она целое лето только о тебе и говорит! Наверняка станет умолять Шляпу отправить ее на Хаффлпафф!
-- Ну, это ты зря, -- обратилась я к смутившейся Джинни. -- Для того, чтобы с нами дружить, вовсе необязательно поступать на Хаффлпафф. Рон учится на Гриффиндоре, моя лучшая подруга Гермиона -- рейвенкловка, а Драко и вовсе слизеринец.
Джинни благодарно на меня посмотрела и, обернувшись, показала брату язык. Рон только хмыкнул в ответ.
Наконец двери лавки распахнулись, и человеческий поток повлек нас внутрь. Сам Локхарт помещался на некоем подобии трибуны, рядышком увивалась Скитер и фотограф из "Ежедневного Пророка" -- он приходил к нам с папой делать эксклюзивные снимки, обещанные Рите. В жизни Локхарт выглядел еще ослепительнее -- в белоснежной мантии с обильной золотой вышивкой, надушенный так, что мне хотелось чихать, хотя я и стояла за добрый десяток метров, Гилдерой щедро расточал улыбки всем и каждому.
Его небесно-голубые очи обежали толпу и -- о, несчастливый случай! -- остановились на мне.
-- Гарри! -- вскричало сие великолепное недоразумение. -- Гарри, милая, как хорошо, что вы зашли! Друзья, -- обратился он к поклонникам, резво сбегая с трибуны и не хуже клеща вцепляясь в мою мантию. -- Когда Гарри пришла сюда в надежде купить автобиографию самого очаровательного волшебника Британии, -- он жеманно потупил глазки, раздались восторженные аплодисменты. -- То она и не думала, что получит гораздо больше, чем книга! Открою маленький секрет.
Меня мягко, но настойчиво повлекли к трибуне.
-- Так вот, совсем скоро Гарри и ее друзья получат намного больше, чем мои книги. Они получат меня! -- Локхарт возвел очи горе, толпа радостно взревела. -- Да-да, я принял предложение директора школы Хогвартс и с первого сентября буду преподавать ЗОТИ!
-- Гарри, один снимочек, -- Рита щелкнула пальцами, подзывая фотографа.
-- Тридцать процентов.
-- Двадцать.
-- Тридцать пять.
-- Три... Черт с тобой, тридцать пять, -- Рита вымученно улыбнулась напомаженным ртом. А нечего было торговаться!
Я состроила восторженную рожицу, фотограф торопливо защелкал своим агрегатом. Гилдерой сунул мне в руки полное собрание своих сочинений и отечески обнял за плечи (вот папа разозлится...), а потом все так же мягко, но настойчиво спихнул с трибуны.
Сбросив все книги в котел Джинни, я нашла Сириуса и хотела было покинуть магазин, как в дверях нарисовалась печально знакомая личность.
-- Ба, да это же наша героиня! -- протянула Паркинсон. -- А это новая фанатка? -- с любопытством уставилась она на Джинни. Девочка покраснела, чем вызвала бурный восторг со стороны Панси.
-- О, книги! -- она выудила из котла потрепанное "Зельеварение для начинающих". -- Ты, должно быть, Уизли-самая-младшая... ну конечно! Заштопанная мантия, подержанные книги...
-- Паркинсон, ты нарываешься, -- тихо сказала я. Панси фыркнула и, взмахнув над котлом Джинни модно-широким рукавом, бросила туда "Зельеварение". Следовавший за ней напыщенный брюнет в сиреневом надменно процедил:
-- Пойдем, Панси, не стоит общаться с плебеями.
-- Плебеи... Можно подумать, Паркинсоны -- старинный род, -- зло процедил крестный, глядя ему вслед. -- Обыкновенные нувориши, а спеси хоть отбавляй.
-- Ничего, -- жизнерадостно заверила я Джинни. -- Будет задевать -- дай мне знать, я тут столько новых сглазов выучила!
Глава 2
Я снова отказалась добираться до школы каминной сетью и крестный проводил меня на поезд. Стоит ли лишать себя удовольствия поболтать с друзьями, посглаживать врагов...
По-моему, Сириус торопился на свидание, так что он распрощался со мной прямо у входа в вокзал, чмокнул в макушку и убежал, сияя от предвкушения. Я посмотрела ему вслед и, глянув на часы, заторопилась к своей платформе - оставалось всего пять минут до отправления. На полном ходу собираясь нырнуть в барьер, я... Й-я-ау! Как больно!
Тележка перевернулась, я растянулась на перроне и больно приложилась лбом. Проходивший мимо носильщик обругал меня косорукой дурой и посоветовал смотреть под ноги. Спасибо, дядя, что б я делала без твоих советов...
-- Гарри!
-- Рон, ты откуда? -- браво, глупее вопроса не придумаешь. Рыжий посмотрел на часы и ужаснулся:
-- Мы опоздали! "Хогвартс-экспресс" отправился!
-- Меня больше смущает то, что я не смогла пройти сквозь барьер.
Уизли потрогал рукой каменную кладку:
-- Точно, не проходит... Что же нам делать?
-- А твои не хватятся? Может, миссис Уизли пройдет сюда, когда станет возвращаться?
Рон уныло помотал головой:
-- Все родители аппарируют, и мама не исключение. Те более что она провожает Джинни, и наверняка забудет обо всем, кроме нее. А твои?
-- Крестный уже ушел, а папа думает, что я с крестным. Он обнаружит мое отсутствие только вечером на пиру.
-- Что же нам делать? -- Рон потихоньку впадал в панику. Я оглянулась по сторонам, уменьшила наш багаж и взяла в руки клетку с Хедвиг. Рассовав по карманам чемоданы, я скомандовала:
-- Не хнычь. Что-нибудь придумаем.
Рыжий уныло плелся следом за мной, а я прикидывала, как отсюда добраться до "Дырявого котла", чтобы по каминной сети переправиться в Хогсмид, а уже оттуда -- в Хогвартс. Плохо было то, что я совершенно не знала Лондона, и даже примерно не могла представить, в какую сторону от нас Диагон-аллея.
-- Хедвиг! Ну конечно!
Рон просиял:
-- Да! Отправь ее кому-нибудь, пусть заберут нас.
Я черкнула пару строк крестному и выпустила птицу из клетки, а Уизли завистливо пробормотал:
-- Хорошо иметь сову... Не то что моя Короста -- только спит и ест, -- он зло покосился на спящую в клетке крысу. -- А у родителей не допросишься: "Зачем тебе сова, пользуйся школьными..."
Мы уселись в ближайшем кафе и принялись ждать крестного, от нечего делать, пробуя все пирожные подряд. Рон был счастлив, когда я сказала, что угощаю, и отрывался по полной, даже Коросте кусочек сунул.
Через полчаса пришел хмурый крестный и покаянно забормотал:
-- Извини, Гарри, надо было мне тебя прямо на поезд посадить, не бросать у вокзала, ты только не сердись, ага?
-- Сири, ничего страшного, ты не виноват. Кто-то заколдовал барьер между маггловской и колдовской частью вокзала, потому мы и опоздали. Перед папой я тебя отмажу, -- добавила я и хмурое блэково лицо прояснилось. Он, судя по всему, уже забыл о неудавшемся свидании и, ничтоже сумняшеся слопав мое пирожное, заявил:
-- Выбирайте: аппарируем или добираемся каминной сетью?
-- Каминная сеть, -- быстро сказал Рон. -- Меня как-то мама аппарировала, так меня стошнило.
Прикинув, сколько пирожных рыжий успел умять, я согласилась:
-- Каминная сеть.
Вместе с Сириусом мы доехали до "Дырявого котла", а потом вышли в Хогсмиде в "Трех метлах". Поулыбавшись полнотелой румяной трактирщице, Сириус повел нас знакомой тропинкой к школе.
Как ни странно, но по пути мы не встретили никого из обитателей замка, и беспрепятственно спустились в лабораторию. Сказать, что папа был удивлен -- значит, ничего не сказать.
-- Блохастый?
Я выступила из-за спины крестного, пихнув локтем захихикавшего Рона:
-- Па, представляешь, кто-то заколдовал проход на платформу, и мы опоздали на поезд!
-- Заколдовал?
-- Ага. Я чуть лоб не расшибла. Знаешь, мне кажется, что это тот сумасшедший эльф, который приставал ко мне в примерочной, помнишь, я рассказывала?
-- Помню. Тот, что убеждал тебя не ехать в Хогвартс, поскольку здесь зреет ужасный заговор против всех учеников в целом -- и тебя в частности.
-- Он самый.
Рон, тем временем, заинтересованно рассматривал что-то розовое и пузырящееся в котле. Как бы ни вздумал палец сунуть...
Очевидно, папа думал о том же, потому что немедленно оттеснил рыжего от зелья и скомандовал:
-- Ну-ка, кыш отсюда! Сорвете мне опыт. Идите, полетайте, что ли -- погода замечательная, -- и немедленно повернулся к нам спиной. Сириус облегченно вздохнул и тихонько, вдоль стеночки, выбрался наружу, пока Нюнчику не пришло в голову расспросить, почему он просто не аппарировал нас с Роном на платформу и какого пикси мы опоздали.
Погода и в самом деле была неплохой, так что мы воспользовались советом и пошли на квиддичное поле, где выяснилось, что Сириус обожает лихачить в воздухе и, красуясь, совершенно забывает о мяче (вместо квоффла он заколдовал теннисный мячик). Рон предположил, что ему частенько доставалось от остальных членов квиддичной команды -- за рассеянность. Сириус отшутился:
-- Ловцом у нас был Джеймс, и он всегда успевал спасти положение. Один-единственный проигрыш за все время нашей учебы случился, когда твоя мама пришла болеть за Слизерин и всю игру целовалась с Нюнчиком.
-- Кто такой Нюнчик? -- Рон недоуменно глянул на Сириуса. У того аж уши покраснели: еще бы, дойдет до папы, что тот сделал его школьное прозвище достоянием общественности -- и тот ему голову отвинтит.
-- Н-ну, это...
-- Так Сириус звал папу, когда они враждовали в школе.
Рон проявил чудеса толерантности и понимания: покраснел, побледнел и пообещал, что станет молчать. Сириус облегченно вздохнул и зацапал мячик, ехидно улыбнувшись:
-- Ну, и кто теперь зевает?
Сириус задержался до вечера, пожелав отобедать в Большом зале и пройтись по местам боевой славы Мародеров. Он не сел за преподавательский стол, а предпочел умоститься рядом со мной и бессовестно подмигивать старшекурсницам. Те пунцовели и неумело кокетничали, здорово развлекая нас весь вечер.
-- Гарри! Ты -- Гарри Снейп! -- идя в Большой зал, мы столкнулись с первокурсниками, только что доставленными лесником. Светленький курчавый мальчик улыбался во весь рот, напоминая виляющую хвостом дворняжку.
-- Я Колин Криви, мне прислали письмо и я узнал, что волшебник, а родители понятия не имели о магии и магическом мире, ведь мой папа -- простой молочник. Когда мы пошли на Диагон-аллею, я купил книгу и прочел о тебе все-все, и я так восхищаюсь тобой, а тут так здорово, прямо чудеса какие-то... -- Колин лопотал, как заведенный, и мне до жути захотелось стукнуть его чем-то тяжелым, чтобы выключить звук. Сириус только посмеивался, а Рон от удивления выпучил глаза и смотрел на ребенка, как на восьмое чудо света.
-- Гарри! -- Гермиона подбежала к нам и порывисто меня обняла. -- Я так рада тебя видеть! Рон, тебя тоже, -- рыжему достались улыбка и рукопожатие.
-- Где вы были? Рон, тебя братья обыскались, и миссис Уизли едва не умерла с перепугу!
-- Потом, Гермиона, -- я оборвала ее на полуслове. -- Сириус сам скажет роновой маме, что с ним все в порядке, правда, крестный?
-- Похоже на то, -- ответил он без энтузиазма и мы ушли в зал, пообещав Колину, что все станем держать за него кулаки -- чтобы Шляпа отправила его на Гриффиндор.
Уже за столом я заметила в толпе первокурсников светло-рыжую макушку Джинни. Почувствовав мой взгляд, девочка обернулась, и я помахала ей рукой, ободряюще улыбаясь -- я прекрасно помнила, как жутко нервничала сама год назад, стоя на ее месте.
Шестой на табурет опустилась бледная девочка, белесая и невзрачная, поименованная Гринграсс, Асторией. "Невеста Драко", -- вспомнила я. Может, пару лет спустя она и станет хорошенькой, но сейчас я только посочувствовала другу. "Невеста" звучало предельно нелепо по отношению к этой маленькой блеклой девочке. Асторию распределили в Рейвенкло, и Гермиона с улыбкой предложила ей сесть рядом. Девочка как-то безэмоционально кивнула и заняла свое место.
"Криви, Колин" был отправлен на Гриффиндор -- слава Мерлину! "Уизли, Джинни" тоже пополнила ряды ало-золотых, завершив церемонию. Она так мило краснела, когда ей аплодировали все четыре стола, включая слизеринский, что я от души порадовалась: Джинни показалась мне совершенно неизбалованной домашней девочкой, вполне заслуживавшей маленького приятного сюрприза.
После пира, на котором, кроме прочего, был представлен студентам новый преподаватель ЗОТИ (струящийся голубой шифон и два баллончика лака для волос), мы мирно разбрелись по спальням, договорившись поболтать завтра утром.
Точнее, попытались мирно разойтись -- в коридоре меня перехватила разъяренная Паркинсон, все еще арбузно-полосатая.
-- Ты! Это ты прислала сережки!
-- Паркинсон, ты спятила, -- спокойно сказала я. Панси зашипела не хуже разъяренной кошки:
-- Ты-ы... Слагулус Эрукто! -- я упала на пол, пропустив бледный луч заклинания над собой.
-- Гляциус! -- первое светлое заклятье, пришедшее мне в голову, заставило Паркинсон сесть на шпагат и заорать дурным голосом.
-- Что тут происходит? -- на шум приковылял Филч. О-бал-деть...
Глава 3
В общем, нам назначили по взысканию каждой. Паркинсон -- у Филча, мне -- у Локхарта. Честно говоря, я предпочла бы Филча -- он хотя бы не вызывает непроизвольной рвотной реакции.
Локхарт увешал все стены кабинета плакатами с изображениями себя любимого, и это удручающее великолепие мигало, улыбалось, царственно подбоченивалось, махало холеной ручкой... В первую секунду мне захотелось сбежать как можно дальше из этого царства нарциссизма.
-- Гарри! Милое дитя, ты пришла помочь мне! Садись сюда, и начинай надписывать конверты -- это письма моим поклонницам, весьма утомительное занятие, должен признаться... Но за все нужно платить, не так ли?
Он весело болтал и жестикулировал, как обезьянка в зоопарке, которой вручили новую игрушку, расписывал мне прелести славы и, по-моему, старался всячески произвести на меня впечатление. Н-да, заполучить в поклонницы Девочку-которая-выжила -- это было бы сильно.
Спустя четыре часа и сто восемь запечатанных писем Локхарт глянул на часы и спохватился:
-- Ох! Я совсем тебя заболтал! Ну, это не страшно -- давненько у меня не было такого внимательного слушателя.
Это я-то внимательный слушатель? Да я вообще трансфигурацию повторяла, у меня завтра первым уроком...
-- Так я пойду, профессор Локхарт?
-- Иди-иди.
Ну, я и пошла-пошла... Даже не предложил меня проводить, а уже отбой, между прочим... Нарвусь на Филча -- и опять отработка. Не приведи Мерлин, у Локхарта... И опять на Филча нарваться, и на отр... Стоп. Не каркать, только не каркать.
До гостиной я пошла через второй этаж, стараясь сократить путь, и только-только добралась до заброшенного женского туалета, как услышала голос:
-- Убивать... Свободен... Убивать... Еда...
Какого пикси? Пивз балуется, что ли? В пустынном коридоре было решительно негде притаиться даже полтергейсту, так что я просто решила, что пора спать и продолжила свой путь.
-- Почему так долго? -- в кресле у камина меня поджидал Невилл.
-- Локхарт увлекся рассказами о своих подвигах.
-- И каков он? Лучше Квиррела... Ой, прости!
-- Да ладно, ничего страшного, -- на самом деле я почему-то совершенно не переживала из-за недавних событий. -- Мне кажется, особой разницы между болваном напыщенным и болваном трусливым нету, так что папе придется давать нам не только уроки окклюменции, но и ЗОТИ.
-- Да-а? -- недоверчиво протянул Невилл. -- А он не будет против? Ну, я имею ввиду, что у него наверняка куча других дел, и вообще...
-- Не будет. Поворчит немного, позлится на светлячка, и сам предложит, вот увидишь.
Мы поболтали еще немного и разошлись по спальням, и я совершенно забыла о странном голосе в коридоре.
Певый урок Локхарта оказался примерно таким, каким я его себе и представляла. Разве что в моем воображении он все-таки довольствовался болтовней, а не давал нам тест с вопросами вроде "Какой любимый цвет Гилдероя Локхарта?". Девчонки были в восторге, мальчишки недоумевали, сам Локхарт цвел и пах, как роза -- и в прямом, и в переносном смысле. Не задумываясь, я быстро вписывала ответы, размышляя, как это Локхарту раз за разом удается находить совершенно паскудный приторный парфюм, которым только мольфеек травить, и прикидывала, получится ли выставить его достаточно некомпетентным для того, чтобы сиятельного болвана с треском уволили. Выходило, что пока не получится -- нужно коллективное письмо не меньше чем от полусотни родителей, а все они пока были в полном восторге от победителя полчищ нечисти.
Сразу после занятий я направилась в папин кабинет, намереваясь поговорить с ним о Локхарте.
-- Северус, ты занят? -- я все еще называла его попеременно то по имени, то папой, и он не возражал. Слава Мерлину, за каникулы отвыкла обращаться к папе на "вы" и "профессор" -- это ему было неприятно, я прекрасно видела.
-- Не слишком. Эссе, Гриффиндор, пятый курс... Говори, что хотела.
Я устроилась в кресле и пожаловалась:
-- Он полное ничтожество. Он благоухает пошлыми духами, как кокетка, и флиртует с второкурсницами, и совершенно не собирается учить нас защите.
-- Чего и следовало ожидать. -- ответил Северус, не поднимая головы от пергаментов и резко что-то чиркая в них. -- Список нужных книг я тебе составлю, по субботам в десять часов... И друзей своих приводи, что ли...
Второе занятие по ЗОТИ было ничем не лучше первого: сначала Локхарт долго распинался, перечисляя свои заслуги, а потом с жутко таинственным лицом левитировал на стол клетку, накрытую черным платком.
-- Итак, встречайте: хитрые, злобные, дьявольски коварные... Корнуэльские пикси! -- жестом фокусника сдернув с клетки платок, он явил классу с дюжину маленьких синекожих мохнатых существ с похожими на стрекозиные крыльями, которые громко и пискляво возмущались своим заточением. Существа трясли прутья клетки похожими на человеческие руки лапками и страстно желали выбраться. Стоило только мне об этом подумать, как Локхарт открыл дверцу, и эта гадость, радостно стрекоча, выпорхнула наружу.
Какой переполох начался в классе! Пикси действительно оказались дьявольски коварными и изобретательными -- в масштабе мелких пакостей. Они с упоением делали "дождик" из чернил, драли учебники, портили конспекты, вытряхивали за окно сумки, путали девочкам длинные волосы, при этом дико визжа, царапаясь и плюясь не хуже верблюдов. Локхарт пытался применить к ним какие-то невразумительные малоэффективные заклятья, не преуспел и поспешно ретировался, бросив напоследок гениальное:
-- Ну, вы и без меня справитесь.
Ага, еще как справимся! Все ученики, кроме меня, Невилла, Гермионы и беспомощно повисшего на люстре хаффлпаффца Эрни МакМиллана, подвешенного туда вредными созданиями, поспешно ретировались.
Я залезла под парту, друзья последовали моему примеру и стали сшибать вьющихся вокруг Эрни пикси прицельными Петрификус Тоталусами, пока не сбили всех. Побросав недвижимые тельца в клетку, Гермиона сняла Вингардиум Левиосой белого от страха Эрни и недоуменно произнесла:
-- Я думала, мы изучаем защиту от темных искусств... А это домашние вредители!
-- Ага... совсем-совсем домашние, -- я украдкой сунула одну пикси в карман, собираясь отправить маггловским родственникам анонимную посылочку.
Невилл только горестно вздохнул и принялся чинить Репаро свои книги и конспекты. Нам и вернувшимся в класс студентам осталось только последовать его примеру.
Выходя из кабинета, я снова услышала голос:
-- Убить... Смерть... Кровь...
-- Что это было? -- Гермиона удивленно оглянулась на меня:
-- Что?
-- Голос. Вы что, не слышали?
Гермиона и Невилл покачали головами, а Невилл участливо спросил:
-- Ты хорошо себя чувствуешь? Может, к мадам Помфри?
-- Нет, все нормально. Просто послышалось, -- я что, с ума схожу? Похоже на то...
-- Гарри, слышать голоса -- это ненормально даже по магическим меркам, -- назидательно сказала Гермиона. Я замахала руками:
-- Я с папой посоветуюсь. Идемте скорее, а то МакГоннагал нас живьем съест!
Глава 4
В отличие от Локхарта, папа учил нас действительно интересным и действенным вещам. Наконец-то мы разобрались в том, чем черная магия отличается от белой (действительно черная, я имею ввиду). Оказывается, вовсе не своим действием на предмет колдовства, а последствиями применения заклинания или ритуала для самого колдуна. Мы все осуществляем колдовские действия, направляя собственную магию волевым усилием, желанием, коль угодно. И, в зависимости от того, какими эмоциями подпитывается желание, каждое совершенное действие накладывает отпечаток на душу, сущность самого мага по принципу "что посеешь -- то пожнешь". Таким образом, чем больше и дольше ты применяешь темные заклятья, тем меньше в тебе остается способности к светлому колдовству -- и наоборот.
-- Выходит, нельзя полностью отказаться от той или иной части магии, -- сделала я вывод. Все удивленно вытаращили на меня глаза.
-- Ну, я имею ввиду, что глупо выбирать что-то одно, если можно взять сразу два, -- папа справился с удивлением и подтвердил:
-- Все по-настоящему сильные волшебники не были ни светлыми, ни темными. Тот же Мерлин, или Основатели -- сейчас совершенно напрасно говорят о Слизерине, как о черном маге, и остальных -- как о белых. Есть неопровержимые доказательства того, что лично Ровена Рейвенкло замуровала в подвалах Хогвартса восемь оборотней -- для крепости фундамента, Хельга Хаффлпафф связала клятвой несколько семей домовых эльфов, изменив сознание несчастных настолько, что сейчас они являются теми, кем являются -- безропотными слугами. А рыцарь без страха и упрека Годрик Гриффиндор в свое время не гнушался запустить Авадой в спину -- раз его знаменитый меч не доставал.
-- Так эльфы изначально были свободными? -- по-моему, из всех папиных объяснений Гермиона вынесла только этот факт. Северус досадливо поморщился:
-- Да. Первые эльфы стали работать в Хогвартсе, связанные клятвой с Хельгой Хаффлпафф. После этого все достаточно богатые семьи стали выкупать у нее секрет привязки, чтобы заполучить хотя бы одного, и Хельга неплохо на этом заработала. Как-никак, на стройке Хогвартса поиздержались... Сознание домовиков было необратимо изменено, им внушили беззаветную преданность хозяину и сейчас самым страшным наказанием для них является освобождение -- несчастный домовик и часа не проживет, не будучи связан с кем-то. Как правило, все домовики подчиняются главе семейства -- или, в его отсутствие, наследнику, -- я вспомнила свой разговор с хогвартским домовиком, но не стала говорить о нем.
-- Как правило? -- переспросил Невилл.
-- Из каждого правила есть исключения, Лонгботтом. Если наследников двое, домовики станут слушаться обоих в равной степени или же поделятся на две половины. И еще одно -- домовик никогда не станет слушаться сквиба, будь тот потомком хоть самой Хаффлпафф. А теперь вернемся к теме урока.
Оказалось, что опасно не столько само желание применить темное колдовство, а эмоции, которые ты испытаешь, его применив. Если ты колдуешь Круциатус, но при этом не станешь упиваться беспомощностью и страданием своей жертвы, то никакого отпечатка на твою душу это не наложит -- разве что на совесть. А если станешь смаковать и питаться страхом пополам с болью, то эффект будет, как от наркотика -- эйфория, затем привыкание и ломка. Вот что держало Пожирателей -- ломка, желание причинять боль другому существу и наслаждаться его страданием... Меня передернуло. Я прекрасно понимала, более того, сама испытывала подобные ощущения -- когда представляла, как на голову Петуньи падает кирпич, а Дадли сбивает грузовик. Мне хотелось видеть их униженными, воющими о пощаде -- и только потому я выждала так долго, прежде чем навестить их. Просто чтобы в порыве ярости не выйти за рамки и не нанести им непоправимый ущерб...
Значит, я потенциально -- темная... И мне придется сдерживать себя изо всех сил, балансируя на грани между светом и тьмой, чтобы не превратиться в хохочущую маньячку, подобие Волдеморта...
Подобная перспектива показалась мне не слишком радужной. Ну да ладно, все проблемы станем решать по мере их поступления...
Рассказав вкратце о различиях между темной и светлой магией, папа выдал нам список книг, которые лучше всего освещали эту тему, и показал парочку наиболее простых и в то же время действенных заклинаний. Петрификус Тоталус, Ступефай, Инкарцеро -- я их знала, но Невиллу и Гермионе они были в новинку. Все эти заклинания неплохо действовали на людей и волшебных тварюшек до третьего уровня опасности включительно, но против, скажем, тролля или великана были бессильны, не говоря уже о драконе. Даже полукровке Хагриду Ступефаи были, что слону комар.
-- Папа... А что значит, если слышишь голоса? -- я вдруг вспомнила, что так и не спросила его об этом. Северус нахмурился:
-- Обычно голоса слышат люди, что наделены даром видеть мертвых, или проклятые, те, которым осталось жить не больше месяца. Ты слышишь голоса, Гарри?
-- Да. Один голос, он все время повторяет одно и то же: "Смерть... Кровь... Убить..."
Папа нахмурился еще больше и палочкой очертил вокруг меня сложную сеть, вспыхнувшую ярким белым светом.
-- Тебя никто не проклинал. Ты только слышала или видела что-то странное?
-- Только слышала. Такое впечатление, будто это стены говорили... Ладно, пап, не бери в голову. Рано или поздно объяснение найдется. Может, это вообще кто-то так остроумно шутит.
-- Может... Может, и шутит... -- Северус явно не верил в подобный вариант.
И буквально через полчаса мне довелось убедиться, что вариант с шуткой действительно отпадает...
Мы с Невиллом возвращались к себе в гостиную, проводив Гермиону до башни Рейвенкло. Оставалось всего четверть часа до отбоя, и мы спешили, как могли, разве что не бежали.
-- Надо купить себе часы, -- пропыхтела я на ходу.
-- Часы? Хорошая идея. У нас вообще-то не принято, чтобы несовершеннолетний колдун носил часы, это традиционный подарок на... Ай! -- интересно, кому это пришло в голову оставить открытым кран в женском туалете? Мы дружно поскользнулись на мокром мраморе и шлепнулись в лужу, оказавшись мокрыми с ног до головы. Чудесно! Только этого нам и не хватало!
Шипя сквозь зубы ругательства, Невилл поднялся, подал мне руку и заинтересованно заглянул в приоткрытую дверь.
-- Ого!
Действительно, ого -- все краны были открыты на полную мощность, вода хлестала под диким напором, переливаясь через невысокий порожек в коридор.
-- Это туалет Плаксы Миртл, -- вспомнила я рассказы Бри. -- Им никто не пользуется потому, что тут обитает вредное привидение, которое любит баловаться с водой.
-- Заметно, -- Невилл закрутил ближайший к нему кран и перешел к следующему умывальнику, я стала помогать. Когда со всем было покончено, мы осторожно выглянули в коридор -- ни Филча, ни его кошки нигде не было видно.
-- Идем скорее, пока ни на кого не наткнулись! Уже отбой, -- я тихонько пошла вслед за Невиллом, стараясь не плескать водой под ногами, и, засмотревшись вниз, уткнулась носом в спину застывшего друга.
-- Ты чего?
Вместо ответа он ткнул пальцем в сторону стены: там, на факелодержателе, за хвост была привязана странно неподвижная Миссис Норрис. Я решила, что кто-то пульнул в нее Петрификусом, и подняла палочку:
-- Фините Инкантатем!
Ничего не произошло. Невилл подергал меня за рукав:
-- Пойдем отсюда, а то Филч нам голов отвинтит и разбираться не станет.
Предложение хорошее, жаль, запоздалое.
-- Миссис Норрис! -- горестно возопил завхоз, шлепая к нам по луже. -- Вы, маленькие паршивцы! Вы что-то сделали с Миссис Норрис!
Тут он доковылял до кошки и заорал еще громче:
-- Вы убили ее! Мерзкие маленькие негодяи!
Бежать не имело смысла. Филч беспрепятственно сгреб нас за шкирки и встряхнул:
-- Вы ее убили!
Слава Мерлину, что папа имеет дурную привычку шастать по школе по ночам. Ему достаточно четырех-пяти часов для сна, так что он вполне может позволить себе развлечься, охотясь на нарушителей.
-- Что тут происходит? -- по-моему, Филч боится папу больше, чем МакГоннагал и Дамблдора вместе взятых -- впрочем, как и остальные студенты. Помнится, папа переживал, не пошатнется ли его авторитет среди студентов, если он не будет орать на меня и моих друзей. Ничего подобного: его невзлюбили еще больше, но, как ни странно, на нас эта нелюбовь не распространилась.
Завхоз мигом отпустил нас, но глазами сверкал так злобно, что я невольно порадовалась: хорошо, что Филч -- сквиб.
-- Эти маленькие паршивцы убили Миссис Норрис!
На шум прибежали директор и гриффиндорская деканесса -- а им-то чего не спится? Филч с удовольствием повторил свои обвинения, а я возмутилась:
-- А как же презумпция невиновности?
-- Действительно. Давайте выслушаем студентов, -- предложил папа. -- Итак, что вы делали в коридоре после отбоя?
-- У меня, Лонгботтома и Грейнджер было дополнительное занятие с профессором Снейпом, -- стала я объяснять, обращаясь к МакГоннагал. Директор в это время рассматривал кошку, как нечто доселе невиданное. Папа кивнул, подтверждая мои слова.
-- Мы закончили за полчаса до отбоя, проводили Гермиону до ее башни и пошли к себе. Возле туалета Плаксы Миртл упали в воду и вымокли, -- я продемонстрировала свою мантию. Папа взмахнул палочкой и высушил нас, МакГоннагал нахмурилась.
-- Спасибо, -- хором произнесли мы и Невилл продолжил:
-- Мы увидели, что вода течет из открытых кранов и закрыли их, а потом пошли к своей гостиной. Увидели на факелодержателе кошку, остановились. Гарри попробовала "Фините Инкантатем", но не подействовало.
-- Я думала, она под Петрификусом.
Директор тем временем успел испробовать на кошке с полдесятка различных заклинаний, и развел руками:
-- Миссис Норрис жива, Аргус, но сейчас я не могу ее расколдовать. У профессора Спраут подрастают мандрагоры, нужно будет сварить зелье на их основе...
-- Это все они! -- с пеной у рта доказывал завхоз.
-- Достаточно, Филч! Неужели вы считаете, что двое второкурсников смогли заколдовать вашу кошку настолько сильно, что директор не в состоянии снять заклятье? -- папа явно веселился.
-- С вашего позволения, я отведу студентов в их гостиную.
Удаляясь от места происшествия, я снова услышала: "Смерть... Убивать..."
На этот раз я никому ничего не стала говорить. Очевидно, что слуховыми галлюцинациями страдаю только я одна.
Глава 5
Еще летом мы с Драко решили, что попробуем пройти отборочные испытания в свои квиддичные команды. Капитаны обычно проводили их ежегодно, чтобы набрать не только основной состав, но и запасных игроков. В этом году первым проводил испытание Гриффиндор, и Рон позорно свалился с метлы, когда Фред и Джордж стали корчить ему рожи. Оливер Вуд, гриффиндорский капитан, посоветовал ему потренироваться самостоятельно и приходить тогда, когда рыжий научится не обращать внимания на внешние раздражители -- иначе что за игрок из него получится?
Вторым пригласил на квиддичное поле всех желающих наш капитан Эдмонд Пауэлл. Все места в команде были уже заняты, но я рассчитывала на место во втором составе -- в конце-концов, я только второкурсница.
Погода была просто замечательной, и все соискатели в количестве шестнадцати человек пребывали в самом радужном настроении. Мои друзья уселись на трибунах, а Герми так и вообще развернула плакат: "Гарри -- лучшая!". Посмеявшись, я заняла свое место в строю с метлой наперевес.
-- Итак, сперва я хотел бы посмотреть, как вы держитесь в воздухе, -- скомандовал Эдмонд. Мы взлетели и по его просьбе выполняли различные петли и финты, пока он не забраковал восьмерых из нас -- "за плохую координацию и неуверенное владение метлой". Затем Пауэлл выпустил один бладжер -- посмотреть, насколько хорошо мы сумеем от него уворачиваться. Во время игры сей зловредный мяч должен был сбивать с метлы неловких и невнимательных игроков, мешая им забрасывать квоффл или ловить снитч. Конечно, в команде было двое отбивал -- по одному на бладжер, но они не могли гарантировать безопасность всех игроков сразу.
Бешеный мяч немедленно сшиб хрупкую пятикурсницу, и та, держась за нос, ушла в медпункт. Остальные были вознаграждены еще одним бладжером, и уже два тяжелых шара летали за нами над полем. Мне посчастливилось увернуться от обоих, несколько раз, правда, пришлось для этого повиснуть вниз головой, но настроения мне это не испортило: я сегодня предусмотрительно надела маггловские джинсы и футболку. А вот двум девочкам, которые пришли покрасоваться перед Пауэллом, не повезло еще в самом начале -- они так переживали, чтобы их юбки оставались на месте, что были забракованы на первом этапе.
Трое из нас не выдержали соревнования с двумя бладжерами и отправились обратно в школу, а остальным четырем Эдмонд бросил квоффл. Через пять минут выяснилось, что на загонщиков никто из нас не годится: я -- поскольку слабая и тощая, а остальные -- поскольку никак не могли отобрать друг у дружки мяч. Вратарей из нас тоже не вышло, так что осталось только испытать нас как возможных ловцов или отбивал. Я и худенький мальчик-третьекурсник снизились -- махать битой явно было не для нас, а вот двое рослых шестикурсников остались. Пауэлл выдал им по бите и быстро убедился, что именно отбивалы из них неплохие.
-- Ну, малыши, ваша очередь, -- улыбнулся он нам, выпуская снитч. Не знаю, как мой оппонент, а я летом настолько напрактиковалась, что сейчас золотой мячик просто-таки лип к моим рукам.
-- Отлично, Снейп! Тебя я беру. Расписание тренировок я выдам вам на следующей неделе, когда договорюсь с остальными капитанами.
Раскрасневшиеся и возбужденные мы примчались на очередное занятие с папой.
-- Тебя можно поздравить? -- спросил он. Я радостно кивнула:
-- Меня взяли запасным ловцом.
-- Неплохо. В свое время я тоже прошел отбор, но от места в команде отказался, чтобы было больше времени на зелья.
Я пожала плечами:
-- Ну, я пока не такая фанатка зелий, как ты. В случае чего, я всегда могу выйти из команды.
-- Естественно. Ну, а теперь поведайте мне об эффекте соединения различных заклятий в одной или различных точках данного объекта...
Мы стали вспоминать пройденное на прошлом занятии, и я даже ни разу не вспомнила о загадочном голосе -- хотя частенько слышала его, особенно по вечерам, и ломала голову над тем, что бы это могло быть.
Тренировки заключались в выполнении физических упражнений на земле и разнообразных фигур в воздухе -- для ловцов, отбивалы гонялись за бладжерами, а охотники обсуждали с капитаном стратегию. Хотя в ближайшем будущем выйти на поле мне не светило (разве что наш ловец Седрик Диггори окажется неспособен играть), я не пропускала ни одной тренировки, и завязала дружеские отношения со всей квиддичной командой. Я была в ней единственной девочкой, к тому же второкурсницей, и здоровенные сильные парни покровительственно прозвали меня "Кнопкой". Прозвище необидное, и я с удовольствием на него откликалась. Интересно только, что они придумают потом, когда я вырасту -- а, судя по папе, наследственность у меня в этом отношении неплохая.
Я была бесконечно рада, что папа все-таки удосужился сварить мне зелье Орлиного зрения -- как бы я летала в очках?
-- Гарри, скоро матч с Рейвенкло, -- капитан подлетел ко мне и уставился с непередаваемо серьезным выражением лица.
-- И?
-- И Седрик готов уступить тебе место в сборной на этот матч.
-- Почему? -- от удивления я чуть с метлы не свалилась.
-- Ты здорово летаешь, и ловишь снитч не хуже Седрика. К тому же Рейвенкло -- самая слабая команда, и мы вполне можем позволить себе ловца-новенького.
-- Эдмонд, ты считаешь, это разумно?
-- Вполне, -- пожал плечами Пауэлл.
Это было непередаваемо! Драко обзавидуется -- его-то вряд ли выпустят на поле просто так, хотя и взяли (ха-ха!) запасным ловцом. Только Рона жалко -- будет ходить как в воду опущенный.
-- Гарри, Гарри! -- Колин Криви выпросил себе разрешение присутствовать на тренировках нашей команды и исправно высиживал на трибунах от их начала до конца. -- Я поздравляю тебя! Это так здорово!
И, не сомневаюсь, к завтрашнему дню об этом будет знать вся школа.
-- Ты станешь самым молодым ловцом за всю историю Хогвартса!
-- А как же Драко Малфой? Он тоже второкурсник и запасной ловец Слизерина, если в этом году он выйдет на поле...
-- Нет! -- торжествующе помотал головой Колин. -- Он родился почти на два месяца раньше, чем ты!
Да. Действительно. Но... подобная осведомленность пугала. Интересно, какие еще подробности успел узнать Криви?
-- А ты знаешь, что Джеймс Поттер тоже был ловцом? -- глаза Колина фанатично сияли.
-- Здорово. Только причем тут это? Мой папа -- профессор Снейп.
-- И он прошел испытания на ловца, но не захотел остаться в команде!
Кошмар какой-то. Откуда он берет информацию? Я поспешно распрощалась и, признаюсь, позорно сбежала в свою гостиную.
Через две недели состоялась игра.
Вот уж не знаю, что больше интересовало сегодня зрителей: моя ли скромная персона на метле, второкурсник ли слизеринец на хаффлпаффской трибуне (догадайтесь, кто такой белобрысый и ехидный эпатировал публику), или же профессор зельеварения в черно-желтом шарфе, с непроницаемым лицом созерцавший поле.
Никакого мандража у меня не было, я была спокойна и собрана, как на тренировке. С какой стати мне нервничать? Капитан сам предложил мне попробовать, так что злиться не станет при любом раскладе.
Мадам Хуч свистнула, матч начался.
Я взлетела выше остальных игроков и сразу зашарила глазами по небу, ища снитч. Маленький негодяй запропастился куда-то, и рейвенкловский ловец тоже беспомощно озирался, зависнув метрах в ста от меня. Я еще раз огляделась и с удивлением заметила бладжер, несущийся прямо на меня. Увернувшись, я махнула нашему отбивале Хопкинсу, и тот немедленно отогнал от меня зловредный мяч.
Бладжер описал круг почета над гриффиндорской трибуной и вернулся ко мне -- я едва успела перекувырнуться. Вися вниз головой, я заметила золотой отблеск над головой рейвенкловского ловца, и бросилась к нему. В карих глазах отразился настоящий ужас, и я с недоумением обернулась -- я неслась на рейвенкловца, а бладжер несся за мной. К сожалению, второй бладжер не делал различий между игроками, и оба наших отбивалы были заняты, а рейвенкловские в силу известных причин не горели желанием помочь.
Вильнув вниз, чужой ловец скрылся из виду, оставив меня наедине со взбесившимся бладжером и незамеченным им снитчем.
Я рыбкой нырнула под ближайшую трибуну. Бладжер полетел за мной, норовя сбросить меня с метлы. Целился злобный кусок каучука преимущественно в корпус и голову, так что маневрировать было сложно, но возможно. Ломая опоры, мяч летел напрямую, не трудясь обходить препятствия.
Вылетев из-под трибун, я погналась за снитчем, не обращая больше внимания на бладжер. Если я сейчас его поймаю, то игра автоматически прекратится, и мяч усмирят, а если нет -- мне придется убегать от него еще долго.
Золотые крылышки трепетали в каком-то метре от меня. Я свечкой взмыла вверх, вытянув вперед правую руку. Полметра... Снитч ушел вниз, и я резко вильнула, чудом разминувшись с бладжером. Интересно, можно ли заколдовать мяч, чтобы тот гонялся за определенным игроком? Паркинсон вполне могла это сделать -- если нашла соответствующие чары.
Весь стадион, затаив дыхание, смотрел на нашего вратаря Дэниэлса -- Рэйвенкло собирались бить пенальти, только непонятно, почему... Хотя я не следила за игрой -- мне и бладжера хватало.
И тут я, можно сказать, упала с неба: в десяти сантиметрах от руки снитч, на пятки наступает бладжер... Зрелище еще то. Ну-ну-ну... Черт!
Бладжер внезапно сменил тактику и со всей дури шарахнул по прутьям моей метлы. Та с жалобным треском переломилась и я, выпустив бесполезное древко из рук, стала падать, крича от ужаса и беспорядочно размахивая руками. Сволочной бладжер, видимо, не счел свою миссию выполненной, потому, что умудрился пребольно ударить меня по правой голени и... милосердная темнота накрыла меня. Последнее, что я запомнила -- стремительно приближающийся белый песок. "Как в Колизее", -- подумала я и потеряла сознание еще до того, как упала.
Просыпаться оказалось очень больно и мутно.
-- Поппи! -- папа сидел рядом со мной и немедленно позвал медсестру.
-- Бедняжечка! -- тут же отозвалась школьная медиведьма мадам Помфри. -- На-ка, выпей!
У зелья был пакостный горько-соленый вкус и знакомый запах мяты и дегтя.
-- Так вот ты каков, Костерост, -- прошелестела я не своим языком. Нёбо и язык, кстати, тоже болели -- интересно, с чего бы это?
-- Да, милочка, это Костерост, и тебе еще очень повезло, что дело ограничилось только им... К сожалению, я не могу предложить тебе обезболивающее, поскольку...
-- Поскольку перечная мята, входящая в состав Костероста, все равно его нейтрализует, -- закончила я и папа улыбнулся:
-- Рад, что твоя умненькая не по годам голова не пострадала. Рука и нога -- это чепуха.
-- Я бы так не сказала, -- сотни, нет, тысячи раскаленных мурашек поселились в правой голени и правом запястье. Я попыталась пошевелить ими: нога слушалась, а руку я не чувствовала вообще. Заметив мои усилия, папа нахмурился, а мадам Помфри недовольно процедила сквозь зубы:
-- Вот что бывает, если неверно оказать медицинскую помощь!
-- Не беспокойтесь, директор обещал с этим разобраться, -- хмуро сказал папа, и медиведьма удалилась в подсобку.
-- Можно воды?
Папа тут же налил мне восхитительно холодной водички из графина и осторожно выпоил ее мне -- левая рука понадобилась мне, чтобы опереться, а правая не шевелилась.
-- Что случилось? Где ребята?
Поставив стакан на столик, Северус ответил, начав со второго вопроса:
-- Отбой был полчаса назад, так что визитеров жди с утра. Тебе тут не меньше трех дней валяться... А случилось следующее: когда ты падала с метлы, бладжер сломал тебе ногу, а я успел остановить твое падение буквально в сантиметре от земли. Попутно ты поймала ртом снитч -- кстати, Хаффлпафф выиграл всухую, сто девяносто -- ноль. Бладжер явно кто-то заколдовал -- он бросался на тебя даже когда ты упала, и сломал тебе запястье. К несчастью, этот выскочка, эта дутая знаменитость Локхарт сидел на три ряда ниже меня и первым успел подбежать... -- папа скрипнул зубами и что-то бормотнул. По-моему, кого-то ждет сюрприз...
-- Он хотел заклинанием срастить тебе кости -- и, как видишь, преуспел.
Северус поднял мою руку и согнул ее как резиновую:
-- В данный момент кости до локтя отсутствуют. Будь они сломаны -- ты бы вышла отсюда уже утром, а так придется пить Костерост еще три дня как минимум.
Я подумала, что Локхарта ждет сюрприз не только от папы. В Сириусовой библиотеке я нашла превосходные паучьи чары -- жертве все время кажется, что в ее тарелке, на одежде, в волосах ползают пауки. Надеюсь, Гилдерой не из пугливых...
-- Значит, ртом? Оригинально, -- и как только зубы целы остались?
-- Тут подарки от твоих поклонников, -- папа открыл дверцу тумбочки, и я увидела целую кучу сладостей, от шоколадных лягушек до Всевкусных драже.
-- Но мне их нельзя, поскольку глюкоза нейтрализует действие горечавки, входящей в состав Костероста, -- кисло проговорила я. Папа захихикал:
-- Именно. Так что я это все конфискую. Потом отдам.
-- Может быть, -- съязвила я. Кто бы мог подумать, что мой папа, грозный слизеринский декан, любит сладкое? А вот любит же! И готов есть в любых количествах, особенно занимаясь каким-нибудь увлекательным делом вроде чтения или опытов. Выкладывает конфеты горкой на столе и цапает по одной, а потом так изумляется: "Это что, все я съел?"
-- Может быть, -- согласился он. Я махнула рукой:
-- Ешь на здоровье. Только мятные леденцы оставь -- я их люблю, -- конфеты я не слишком жаловала, предпочитая пирожные с фруктовым кремом и булочки с начинкой.
Папа пожелал мне спокойной ночи (с сомнением покосившись при этом на Костерост), сгреб добычу в охапку и удалился обдумывать свою месть мистеру "Улыбка года".
Я, в принципе, занялась тем же -- разве что настроение мне портили огненные мурашки в поврежденных конечностях.
Как можно было принять на работу такое ничтожество? Не озаботиться простейшим тестом на профпригодность? Да даже заика Квиррел и тот был лучше! Он хотя бы не мешал учиться, следуя учебной программе и не заставляя писать дурацкие эссе о себе, любимом. Неужели директорские мозги настолько стухли, что он поверил балаганному шуту? Или это какой-то ужасно хитрый план? Нич-чего не понимаю.
Резкий хлопок в ногах кровати заставил меня вскинуться и выставить вперед левую руку. Ну и что, что моя палочка в тумбочке? Я и без нее превосходно обойдусь.
-- Добби! -- я узнала это несуразное существо, с тихим всхлипом кинувшееся обнимать мои ноги. Поклонение -- это ничего, вот только не надо стискивать так сильно...
-- Пусти, мне больно!
Эльф немедленно отпустил несчастные конечности и стукнулся лбом о спинку кровати:
-- Добби сделал больно мисс Снейп! Добби плохой, плохой!
-- Прекрати! Что ты тут делаешь? -- сейчас еще разбудит мадам Помфри.
-- Добби просил мисс не ехать в Хогвартс! Добби заколдовал проход на платформу, но мисс аппарировала с мистером Блэком! Добби заколдовал бладжер, чтобы он напугал мисс, может, теперь мисс поедет домой?
--Что? Так это ты подстроил? Меня же могло не на шутку покалечить! Я сломала руку и ногу!
-- Лучше мисс уехать домой покалеченной, чем умереть! -- воскликнул эльф и, взвыв, принялся биться головой о пол. Я его не останавливала: узнав, что это он едва меня не угробил, я и сама захотела хорошенько его стукнуть. Пошатываясь, домовик встал и сфокусировал на мне мутный взгляд:
-- Мисс уедет?
-- Лэнни! -- позвала я вместо ответа.
-- Мисс Снейп? -- хогвартский домовик возник рядом с моей кроватью, настороженно разглядывая Добби.
-- Лэнни, ты и другие домовики могли бы проследить, чтобы этот эльф не мог колдовать в замке и вообще ко мне не приближался? Он едва не убил меня сегодня, -- пожаловалась я. Лэнни воинственно встопорщил уши и двинулся на Добби:
-- А ну-ка, кыш отсюда! Иначе... -- Добби жалобно пискнул и исчез. Еще бы, по сравнению с ним хогвартский домовик выглядел куда крепче и здоровее. Интересно, кто хозяин Добби? Неужели ему приятно видеть подобного заморыша в веками нестиранном полотенце?
-- Больше я его к вам не подпущу, -- пообещал Лэнни и спросил,-- Может, мисс хочет чего-то?
Я призналась:
-- Ужасно хочу какао, но мне нельзя сладкого. Принеси мне кофе, если можно, -- вообще-то студентам кофе не подавали, но домовики иногда угощали нас им на кухне. Лэнни исчез с тихим хлопком, чтобы пару секунд спустя появиться снова с подносом. На нем стоял кофейник, чашка и тарелка с бутербродами. Тут только я поняла, что проголодалась, и с урчанием вгрызлась в еду.
-- Спасибо тебе огромное, -- надо будет подарить ему чего-то на Рождество. Лэнни заверил меня, что ему только в радость подобная забота, и аппарировал по своим домовячьим делам, оставив меня в компании кофе, бутербродов и -- б-р-р! -- Костероста.
Глава 6
На следующий день ко мне по очереди прибегала половина Хаффлпаффа, весь второй курс Гриффиндора, пятеро слизеринцев и трое рейвенкловцев: Гермиона, Астория Гринграсс и Луна Лавгуд. Все они поздравляли меня с победой, сочувствовали и возмущались поведением Локхарта (только некоторые его оправдывали, хотя и не слишком громко). Астория, пришедшая с Драко, Невиллом и Гермионой, и ее соседка по комнате Луна были до странного похожи -- и в то же время очень отличались. Обе очень светлые блондинки, синеглазые и белокожие, обе тоненькие и хрупкие -- но при этом Астория напоминала мне ландыш, а Луна ассоциировалась с ромашкой.
-- Ну, как ты здесь? -- Гермиона сочувственно посмотрела на гордо возвышающуюся на тумбочке бутылку Костероста.
-- Паскудно, -- призналась я. -- Скучно.
-- Держи, -- заговорщицки подмигнув, она достала из сумки "Тысячу зелий на основе вытяжки из левзеи сафлоровидной", а Невилл протянул мне "Сто один сглаз":
-- Вдруг ты придумаешь, как покрасить локхартову мантию в черный или превратить пряжки на его ботинках в лягушек.
После визита друзей мне стало намного лучше. Почитывая "Тысячу зелий", я благосклонно принимала подношения и складывала в тумбочку, безропотно пила противное зелье и почти свыклась с огненными мурашками. Вечером зашел папа, обрадованно выгреб сладости, принес мне "Защитные чары для начинающих", поцеловал меня в лоб и ушел.
Он был моим последним визитером. Почитав еще с полчаса, я решила ложиться спать и спустила ноги на пол, намереваясь напоследок посетить туалет.
"Смерть... Убивать..."
Я вскочила с кровати и на цыпочках прокралась к выходу из палаты -- голос удалялся куда-то туда. Если бы на стене были портреты, я бы поклялась, что это они разговаривали -- но стены Больничного крыла были девственно пусты, только в приемном покое висел портрет Дилис Дервент, бывшей хогвартской директрисы и известного колдомедика.
В коридоре я обнаружила лежащего на полу Колина Криви, сжимавшего в руках маггловский фотоаппарат -- за день до матча родители прислали ему подарок на день рождения, и он достал меня вконец, подстерегая чуть ли не на каждом шагу. Нет, я, конечно, желала ему всех благ... Но не всерьез же!
-- Мадам Помфри! -- я подняла шум, и сонная медиведьма прибежала, поправляя сбившийся чепец.
-- Что, милочка? О, Мерлин! Дилис, позовите директора!
На шум прибежал Филч, злорадно потерший руки при виде недвижного Колина и хлопотавшей вокруг него мадам Помфри.
-- Ага, попалась!
Пока Филч изощрялся в оскорблениях, а мадам Помфри пыталась расколдовать Криви, я молча подпирала стенку, ожидая развития событий.
Примчался директор, вызванный Дилис Дервент, МакГоннагал (Опять? Они что, тайком встречаются?) и непонятно кем извещенный Северус. Папа тут же приказал Филчу прекратить пороть чепуху:
-- Чем она его заколдовала? Пальцем? Да у Гарри даже палочки нет! К тому же правая рука у нее сломана, а такие сложные чары окаменения левой не наложишь.
-- Аргус, Северус совершенно прав. Криви заколдовал кто-то посильнее Гарри... Боюсь... -- Дамблдор оборвал себя на полуслове, то ли не желая высказывать вслух свои догадки, то ли скрывая многозначительной таинственной паузой собственное непонимание.
Папа левитировал Криви на ближайшую свободную кровать, а директор увел завхоза и МакГоннагал. Я шмыгнула носом:
-- Ну вот, даже в туалет спокойно сходить нельзя. Па, это правда не я...
-- Знаю, Гарри, знаю. Директор явно видел подобное прежде, а МакГоннагал догадывается -- но ни за что не поделится догадкой. Я попробую что-то узнать, но...
-- Я снова слышала голос, -- тихо сказала я, оглянувшись на мадам Помфри. Та нас не слышала, хлопоча вокруг Колина.
-- Тот же?
-- Да. А еще раньше я его слышала, когда нашла филчеву кошку. Я не понимаю, почему больше никто его не слышит!
-- Успокойся, Гарри. Ты сама сказала, что всему есть разумное объяснение.
Ага. Только найти его чрезвычайно сложно.
Я так и не поняла, кто разнес слух об окаменевшем Криви, и почему все поспешили обвинить меня. По-моему, это рейвенкловцы постарались, мстя за проигранный с разгромным счетом матч. Как бы там ни было, когда я вышла из Больничного крыла, то обнаружила, что почти вся школа при виде меня начинает перешептываться и едва ли пальцами не тыкает.
Неприятно, между прочим.
Особо впечатлительные при виде меня впадали в ступор, а Паркинсон каждый раз, как идиотка закатывала глаза и шлепалась на руки Буллстроуд с воплем: "Меня окаменили!"
На второй день после моего выздоровления на стене в коридоре нашли сделанную кровью надпись: "Тайная комната вновь открыта." В коридоре у хаффлпаффской гостиной. За-ши-бись. Можно подумать, что я оставила бы надпись рядом с собственной гостиной!
Слухи и предположения нарастали снежной лавиной, грозя похоронить меня под собой. К примеру, Ханна Аббот нервно вздрагивала, увидев меня утром, а Пауэлл, по-моему, всерьез размышлял, за что бы такое исключить меня из команды.
На ближайшем уроке Трансфигурации я подняла руку и попросила МакГоннагал:
-- Профессор, расскажите нам, пожалуйста, о Тайной комнате.
Гриффиндорская деканесса недовольно поджала губы, но потом согласилась:
-- Ладно. Чтобы не плодить пустых догадок... Все вы знаете о том, что Хогвартс построили четыре величайших колдуна своего времени: Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф, Ровена Рейвенкло и Салазар Слизерин. Трое основателей жили в ладу друг с другом, но один не разделял их образ мышления...
-- Догадайся, кто, -- шепнул мне Невилл.
-- Салазар Слизерин был категорически против того, чтобы обучать магии магглорожденных и полукровных колдунов. Легенда утверждает, что где-то в Хогвартсе есть вход в Тайную комнату, где Слизерин поселил страшное чудовище. Когда разногласия с другими основателями достигли апогея, он ушел из Хогвартса, запечатав Тайную комнату, но предрек, что настанет день и его потомок откроет ее. Этот день должен стать последним для всех магглорожденных, пребывающих в школе.
-- Криви был магглорожденным! -- выкрикнул какой-то рейвенкловец с задней парты.
-- Не "был", мистер Каттнер, а "есть". Криви расколдуют не позже мая. Тайная комната -- не более, чем миф, поскольку школу неоднократно обыскивали и проверяли как сами преподаватели, так и специалисты из Министерства. Никаких Тайных комнат, Секретных гардеробных, Неведомых гостиных, Загадочных чердаков и прочей подобной чепухи в Хогвартсе не существует. А теперь вернемся к теме урока: сегодня вы научитесь превращать живое в неживое. Перепишите эту формулу и повторите за мной движение палочкой...
Объяснение МакГоннагал возымело эффект, прямо противоположный тому, на который я рассчитывала. Теперь меня называли Наследницей и совершенно не желали обращать внимания на тот факт, что логичнее было бы обвинить в открытии комнаты папу -- как колдуна более сильного и к тому же маггла только наполовину, а не на три четверти. Бред, в общем. Полный бред.
Раздраженно плюхнув сумку в угол, я уселась в кресло напротив папы и спросила:
-- А ты точно не потомок кого-нибудь из Основателей? Слизерина, например? Вот здорово было бы: найти Тайную комнату и науськать монстра сперва на того, кто разнес сплетню по школе, а потом на директора, Локхарта и Паркинсон.
-- Любопытный список, -- резюмировал папа. -- Раз уж тебе приспичило послушать лекцию о собсвенной родословной... Папаша мой, Тобиас Снейп, был потомственным магглом и ни капли колдовской крови не имел. Мама, Эйлин Принц, происходила из чистокровного рода, но обнищавшего еще до гоблинских войн. В магическом мире она не могла рассчитывать на удачное замужество, поскольку не имела ни приданого, ни влиятельных родственников, ни выдающихся способностей, ни блестящей внешности -- я весь в нее, между прочим. Бабушка моя по матери -- испанка, а это не считается хорошим происхождением здесь, в Англии. С ее стороны -- несколько поколений сельских знахарок, никаких Основателей. Дед -- англичанин, но тоже не имеет никакого отношения к Основателям.
-- А мамины родители? -- упрямо спросила я. Папа засмеялся:
-- Лилины родители были магглами. Весьма занятными, но все же магглами. Так что если ты рассчитывала на длинную и развесистую родословную, то у тебя ее нет. Правда, дед мой приходился каким-то дальним родственником Блэкам, но это родство слишком уж дальнее, чтобы о нем вспоминать -- даже по магическим меркам.
-- Н-да... -- вздохнула я. Не то, чтобы меня это расстроило -- я всегда знала, что могу рассчитывать только на собственные силы. Но было как-то... досадно, что ли. Выходит, я совсем чужая тут -- как тот же Криви или Бесси Миллер.
-- Интересно, кого они назначат Наследником, если я окаменею?
Глава 7Папа меня тогда, конечно, отругал, и попросил прекратить молоть чепуху. Но теперь после всех наших с ним занятий Северус провожал меня и моих друзей до гостиных, намереваясь уберечь от неведомого монстра. По-моему, зря: раз уж этот монстр так быстр и ловок, ему ничего не стоит окаменить сразу троих студентов и одного преподавателя.
Студенты продолжали коситься на меня и перешептываться, но с этим я ничего поделать не могла. Помощь пришла, откуда не ждали: близнецы Уизли, шалопаи и сорвиголовы, взяли за моду везде следовать за мной и орать: "Расступитесь! Наследница и ее свита!" Сперва я обижалась и злилась, а потом заметила, что при моем появлении никто больше не шарахается, а наоборот - все начинают улыбаться. Спустя месяц после происшествия с Криви, о несчастном гриффиндорском первокурснике никто и не вспоминал. Вот уж воистину - толпа глупа!
Локхарт, между прочим, немного подрастерял свой лоск и все чаще появлялся в Большом Зале не при параде: еще бы, попробуй повертеться перед зеркалом, если в нем вместо собственного личика отражается троллья харя, корчащая рожи и распевающая похабные песенки! Рожу папа мне продемонстрировал, но озвучить текст песенок отказался, дескать, мне еще рано о таком знать. Ну и подумаешь... Насколько нам было известно, ни к кому из хогвартского штата Локхарт не обращался - видимо, стеснялся расписаться в собственной несостоятельности как мастера по снятию проклятий. Свое паучье проклятье, кстати, я наложила, но сняла спустя четыре дня: Гилдерой перестал есть, а смерть этого болвана от голода не входила в мои планы.
Паркинсон тоже притихла, как потом оказалось, нашла себе жертву поплоше - Джинни Уизли. Но тогда я еще не знала об этом и наслаждалась затишьем по полной: с головой зарывалась в книги, до звона в ушах летала, бегала по выходным к Хагриду посмотреть на занятных зверушек (зачастую относящихся к третьей и выше категории) и вовсю наслаждалась жизнью. Незаметно подошел к концу первый семестр, и мы разъехались на каникулы, причем Невилл поехал к нам с папой - его бабушка перемудрила с заклятьями для уборки и слегла в Мунго с вениками вместо рук. Разве могла я позволить другу ехать на каникулы к странному дядюшке Августу, вывешивавшего племянника за ногу из окошка? Папа, кстати, не возражал: он считал Невилла разумным и воспитанным мальчиком, никуда не лезущим без спросу (одно из главных, по папиному мнению, качеств). Получив обязательное приглашение от Малфоев мы, не мудруя лукаво, взяли с собой и Лонгботтома. Невилл пришел в совершеннейший восторг от нарциссиной оранжереи, так что все четыре дня, что мы у них гостили, леди Малфой провела в беседах с "юным гербологом". Сириус с Ремусом к нам не присоединились, по-моему, крестный, почуяв вкус свободы, просто пустился во все тяжкие, так как даже на письма отвечал с огромным опозданием и то, подозреваю, после многократных люпиновских напоминаний. Впрочем, о подарках он не забыл, и я получила от него шикарнейший "Нимбус 2000" - кажется, кто-то принял слишком близко к сердцу мою потерю старой метлы. Впрочем, подарку я была рада и немедленно опробовала его на малфоевском квиддичном поле, тем более что Драко выцыганил-таки у отца защитный купол и теперь ни снег, ни дождь были нам не страшны. Невилла же больше заинтересовала газонная травка необычной слизеринской расцветки: сверху травинка, как положено, была зеленой, а снизу - серебристой.
Остаток каникул мы провели, экспериментируя с подаренной мной другу Мимбулус Мимблетонией - растеньицем довольно неказистым, но занятным. Оно смахивало на лысый кактус и мандрагору одновременно, имело зубастый рот и меланхоличный характер, ело все подряд и за пару дней приобрело скверную привычку - по ночам вылезать из горшка, ковылять на кухню и горестно вздыхать перед дверью кладовки. Одолженный Сириусом Кикимер имитировал нервный срыв, и нам пришлось покупать растеньицу клетку для попугаев - с кормушкой и поилкой, и, что самое главное, с крепкими прутьями. Невилл от подарка был в полном восторге и все прикидывал, что будет, если перевести Мимбулус Мимблетонию на мясную диету вместо вегетарианской. Чуя подвох, я строго-настрого запретила ему это делать. По крайней мере, в нашем доме... Хотя эксперимент вышел бы интересный.
Сразу после каникул мое везение закончилось. В первый же день после ужина студенты наткнулись на окаменевшего полукровку Джастина Финч-Флетчли и гриффиндорское привидение Почти-Безголового Ника, неподвижно зависшего в воздухе. Вот уж любопытно, каким заклятьем можно окаменить привидение, если на них не действует ничего, кроме экзорцизма? В общем, угадайте, кто оказался виноват...
Меня снова боялись и сторонились. Паркинсон ликовала столь явно, что я заподозрила ее в принадлежности к славному роду Салазара Слизерина. Открыла Тайную комнату и потешается, разнося мою репутацию в пух и прах. Папа ходил мрачнее тучи. Мое робкое предположение насчет Панси было встречено со скептицизмом, и меня тотчас отослали к Драко - за полной паркинсоновской родословной. Тот разочаровал меня и посоветовал не искать зря: среди ныне живущих потомков основателей нет.
Вздохнув, я побрела было к себе в гостиную, но по пути меня едва не сбила с ног Джинни Уизли. Она с такой скоростью выскочила из туалета Плаксы Миртл, что даже не заметила меня у себя на пути. Я заглянула посмотреть, что же ее так испугало, но не обнаружила ничего кроме злобно взвизгнувшей при моем появлении и нырнувшей в унитаз самой Миртл. Да еще краны опять были отвернуты на полную мощность.
- Прекрати баловаться с водой! - крикнула я, обращаясь к привидению. - Иначе директор не выдержит и изгонит тебя.
Закрыв краны, я на всякий случай проверила кабинки - там было пусто, в одной только обнаружилась плавающая в бачке тетрадка. Думая, что вещь принадлежит Джинни, я выловила и высушила ее. Простая маггловская вещица в дермантиновой обложке и с закладкой-ленточкой - может, это мистер Уизли подарил ей? Он увлекается собиранием маггловских штучек... Раскрыв тетрадку, я обнаружила, что та пуста. Никаких записей, только даты в верхнем углу почти каждой страницы, да надпись на первом листе: "Том Марволо Риддл, 1950". Что за любопытный дневник? Такой старый и превосходно сохранился...
Решив при случае расспросить Джинни, я забрала тетрадку и ушла к себе, писать эссе для профессора Флитвика.
Только поздней ночью, закончив делать уроки и прочитав пару глав из сегодня взятой в библиотеке книги по гербологии, я вспомнила о дневнике.
Открыв его на первой странице, я собиралась нарисовать в нем рожицу, но капля чернил, упавшая с кончика пера, впиталась без следа. Ничего себе! О таком я еще не слышала...
"Здравствуй, дорогой дневник! Меня зовут Персефона Паркинсон, и я хочу пожаловаться тебе на Гарри Снейп", - кажется, так принято писать в девчачьих дневниках? Сама я никогда не совершу подобной глупости и не стану доверять свои мысли и чувства бумаге.
Чернила впитались и вдруг на желтоватой страничке проступили совершенно другие слова: "Здравствуй, Персефона! Меня зовут Том Риддл. Что у тебя стряслось?"
Это что, мыслящий дневник? Ух, как любопытно...
"Дорогой Том, меня уже достала эта грязнокровная выскочка! Все ее обожают, будто лучше нее никого нет, и не видят, какая она на самом деле."
"Какая же?"
"Жадная до славы подхалимка. Ненавижу ее! Пусть бы и ее окаменили!"
"Окаменили? Что ты имеешь в виду, Персефона?"
"Ну... осенью в коридоре нашли окаменевшую кошку, а потом гриффского первокурсника. Недавно окаменили еще одного хаффла. Все считают, что это работа Снейп, но я не верю. Она только хвастается, а на самом деле - ноль без палочки."
"А почему все решили, что это сделала она?"
"Она всегда оказывалась рядом. И потом, возле их гостиной кто-то написал кровью: "Тайная комната открыта вновь." Все решили, что она - Наследница Слизерина."
"Какая чепуха! Настоящего Наследника в свое время нашел я, но директор за него заступился и тот отделался лишь изъятием палочки. Мне вручили красивую блестящую медаль, а смерть девочки так и осталась безнаказанной."
"Значит, Тайную комнату уже открывали?" - я навострила уши и во все глаза уставилась на страницу.
"Да, в то время как я учился в Хогвартсе. Я могу показать тебе."
"Покажи."
Вспышка - и я оказалась в черно-белом коридоре, рядом с красивым шести- или семикурсником-слизеринцем. Мимо нас пронесли тело на носилках, накрытое простыней, прошествовали трое министерских работников и прошел Дамблдор. "Да, если виновного не найдут, школу придется закрыть..." Моя рука прошла сквозь слизеринца, как сквозь привидение, когда я хотела привлечь его внимание и спросить, что происходит. Вдруг тот сорвался с места и побежал, и я молча последовала за юношей. Тот куда-то торопился, и все оглядывался, не идет ли за ним кто-то. Добежав до какого-то заброшенного коридора, юноша стал красться к одной из дверей, пока не распахнул ее рывком. Кто-то высоченный и широкий закрыл собой фанерный ящик, в котором мелькнуло нечто многолапое и мохнатое, с множеством глаз. "Я нашел тебя! Теперь тебе не отвертеться!" - и следующая вспышка перенесла меня в кабинет директора. Еще не седой и безбородый Дамблдор скорбно взирал на совсем юного Хагрида. Чиновник в министерской мантии сворачивал пергамент, а второй взял со стола волшебную палочку. Сухой треск ломающегося дерева заставил Хагрида вздрогнуть. "Рубеус Хагрид, вам запрещено покупать новую палочку. Если о подобном нарушении станет известно Министерству, условным сроком вы не отделаетесь." И снова вспышка: красивому слизеринцу вручают медаль, Хагрид сидит, сжавшись, за преподавательским столом и тщетно пытается спрятаться за спину какого-то профессора. Видимо, сразу после этого происшествия Дамблдор взял его лесником.
Вернувшись в свое время, я захлопнула дневник и задумалась. Хагрид - Наследник Слизерина? Да не смешите мои тапочки! Риддл врал, как сивый мерин. Интересно только, знал ли он об этом? Зачем Риддл мог соврать? Не хотел возвращаться домой и назначил виновным Хагрида, державшего в школе какую-то опасную тварюшку? Очень похоже на правду. Надо будет расспросить завтра лесника поподробнее.
Глава 8
Первого урока у нас не было, и я, пожертвовав завтраком, побежала к Хагриду. Неудовлетворенное любопытство куда хуже чувства голода...
- Гарри! Здорово!
- Хагрид, мне нужно тебя кое о чем спросить. О личном.
- Спрашивай, - полувеликан обернулся к камину и подвесил чайник над огнем.
- За что у тебя отняли палочку?
Хагрид вздрогнул и чуть не сел мимо стула.
- А тебе зачем?
- Меня считают Наследницей Слизерина и обвиняют в том, будто я открыла Тайную комнату, и тебя обвиняли в том же. Расскажи, что на самом деле произошло?
Хагрид долго молчал, прежде чем решился рассказать мне о том, что знал. Наверняка ему было тяжело вспоминать, как его несправедливо обвинили и едва не засадили в Азкабан, но желание помочь возобладало.
- Я тогда на третьем курсе учился, ну и нашел его в лесу. Арагога, стало быть, паука. Я держал его в ящике, никогда не выпускал, а ежели б и выпустил, так от него никакого вреда не могло бы приключиться, разве, что испугал бы кого... Арагог просто зверушка, и не умеет убивать...
- Она окаменела? Девочка, в смерти которой тебя обвинили?
- Ну да, в камень превратилась. Первоклашка какая-то, магглокровка. Министерство хотело закрыть школу, но слизеринский староста Риддл выследил меня и нашел Арагога. Сказал, будто это он убил девочку. Дамблдор за меня заступился, но меня судили... осудили условно, на пять лет, вот. И палочку сломали. Тогда больше никого не убили, и все решили, что я взаправду Наследник. Только я совсем не Наследник, вот. Ты, ежели тебя подозревают, лучше нигде одна не ходи, а то министерские разбираться не станут...
- Значит, ты держал паука, - уточнила я. Хагрид кивнул.
- Ну да. Большого такого. Их еще акромантулами называют по-ученому. Он говорить умеет...
- Умеет? Так его не убили?
- Я успел выпустить его обратно в лес, - довольно улыбнулся Хагрид. - Арагог жуть как боялся того, кто девочку убил, говорил, что это очень древнее чудовище. Но имя не назвал.
- Спасибо тебе, Хагрид. Постараюсь быть осторожнее...
Попив чаю с кексами, я собралась уходить. Хагрид вызвался проводить меня до школы - его не на шутку обеспокоило то, что меня подозревают в случившемся. Он искренне верил, что Дамблдор во всем разберется, но считал нелишним перестраховаться.
Выйдя из хижины, я заметила Клыка, увлеченно раздирающего какую-то птицу.
- Хагрид! Что это у него?
- Клык! Негодник, чего ты натворил?
Половина кур, которых держал Хагрид, чтобы подкармливать мясом и яйцами разнообразное зверье, лежали с перегрызенными шеями. Пух и перья летали в курятнике...
Кое-что показалось мне странным. Осторожно ступая, чтобы не запачкаться, я подошла к ближайшей птице и пошевелила кончиком палочки:
- Хагрид, гляди!
- Гарри, не трогай, испачкаешься!
- Не испачкаюсь. Смотри сюда: их не грызли, им перерезали шеи, чтобы было похоже на Клыка. И еще одно: здесь нет ни единой курицы, только петухи.
- И правда... Ладно, пойдем, я потом уберусь тут.
Выходя из разграбленного курятника, я подняла красивое иссиня-зеленое петушиное перо и, вертя его в руке, рассеянно подумала, что будет совсем нелишним узнать, чего боятся пауки.
Перо я подарила Луне. В ее светлых волосах оно смотрелось весьма своеобразно, но красиво. Луна, Астория, близнецы и Рон Уизли, Невилл и Гермиона, да еще Драко - только они не шарахались от меня и не верили в сплетни. Вот так и узнаешь, кто действительно друг тебе, а кто просто приятель. Даже Джинни шарахалась от меня, как черт от ладана, и мне не выпадало случая расспросить ее о дневнике Риддла. Сам дневник я носила с собой постоянно, но больше не открывала - врунишка Риддл вызывал у меня стойкое отвращение.
Пятнадцатого января в холле висело новое объявление, гласившее, что в школе открывается дуэльный клуб, записаться в который могут все желающие. Вспомнив слова папы о том, что профессор Флитвик превосходный дуэлянт, я решила, что это он возглавит клуб, и немедленно записалась. Увы, судьба была ко мне жестока...
Посреди огромной аудитории стоял длинный широкий помост около метра в высоту. Мы все столпились вокруг него, и с нетерпением ждали профессора... Нет, не Флитвика. В класс танцующей походкой вошел Сиятельный-и-Великолепный, явно избавившийся от наших с папой проклятий Локхарт. Поклонницы взревели, запищали и засвистели (кто во что горазд), Мистер Улыбка сбросил им в руки синий на белой подкладке плащ, расшитый золотом, и изящно взбежал на помост. Пшеничные кудри были тщательно напомажены и уложены, глаза (по-моему) подведены, улыбка во все тридцать два... Не хватало Криви с фотоаппаратом.
Он обратился к нам с речью, содержание которой сводилось к воспеванию себя, любимого и смысловой нагрузки, в общем-то, не несло. Я откровенно скучала и лениво прикидывала, кому он на сей раз размягчит кости/удлинит уши/вырастит рога и прочее, прочее...
- Профессор Снейп любезно согласился мне помочь. Сейчас мы продемонстрируем вам основные приемы дуэли, - Локхарт ослепительно улыбнулся папе, забравшемуся на помост. - Не волнуйтесь, вы получите своего зельевара обратно целым и невредимым.
Я закашлялась, скрывая смех. Па-апа... Интересно, что ты задумал?
Студенты явно надеялись на обратное. Около сотни восторженных взглядов уставились на Локхарта, тогда как папе достались явные пожелания быть раскатанным по помосту слоем в одну молекулу. Ну-ну...
Профессора сошлись ровно посередине, поклонились, развернулись и сделали по пять шагов. Развернулись снова и встали в позицию.
- Петрифи...
- Экспеллиармус! - папа оказался первым. Локхарта снесло и хорошенько приложило о пол, палочка же его оказалась в руке у папы.
- Итак, перед вами пример типичнейшей ошибки любого дилетанта, - прокомментировал Северус. - Начинать следует с коротких заклинаний, иначе ваш противник может успеть достать вас первым.
- Именно! Именно так я и задумывал! - Локхарт, кряхтя, взобрался на помост. - Пожалуй, можно перейти к вам, дороге мои. Профессор Снейп, порекомендуйте нам кого-то из учеников.
- Гм... Мисс Буллстроуд, например.
- Превосходно, тогда - мистер Лонгботтом.
Невилл вышел против Буллстроуд, подмигнув мне напоследок. Помнится, вчера она едва не сбила его с ног и выбила из рук сумку с конспектами, так что мы собирали разлетевшиеся свитки по всему коридору.
Противники поклонились, разошлись, повернулись...
- Экспеллиармус! - Буллстроуд не была оригинальной.
- Протего! Слагулус Эрукто! - о, сейчас узнаем, что хотела наслать на меня Паркинсон. Буллстроуд плюхнулась на объемистый зад и схватилась за горло. Натужно кашляя, выплюнула на пол слизняка, потом еще и еще...
- Фините Инкантатем! - замахала палочкой Паркинсон.
- Мисс Паркинсон, данное заклятье не имеет обратного действия, - ехидно прокомментировал папа. - Что, кстати, дает неоспоримое преимущество наславшему его. Ваш противник выведен из строя, мистер Лонгботтом. Замечательно. Пожалуй... пять баллов Хаффлпаффу.
Невилл довольно улыбнулся и спрыгнул с помоста. Кашляющую слизняками Буллстроуд увели в Больничное крыло, и Локхарт вызвал следующую пару:
- Мисс Паркинсон, раз уж вы на помосте, и мисс Снейп.
Панси нехорошо ухмыльнулась и встала напротив. Поклонившись, она шепнула:
- Ты покойница, - и развернулась ко мне спиной.
Небрежно взмахнув палочкой, она выкрикнула:
- Серпенсортия!
- Протего! - среагировала я, но защищаться было не от чего. Из воздуха соткалась огромная кобра, шлепнувшаяся прямо передо мной, и угрожающе раздувшая капюшон. Мне вспомнился боа-констриктор в зоопарке, и бледный Дадли в террариуме...
- Привет.
- Привет, Говорящая, - прошипела змея, мгновенно успокаиваясь. Я присела и протянула к ней руку:
- Иди сюда, пока никого не напугала.
- С-слушаюс-сь.
Кобра поползла ко мне и обвила мою руку.
- Паркинсон, заберешь свою зверушку? - кобра вопросительно посмотрела на Панси. Та отчего-то побелела и упала в обморок.
- Гарри, не шевелись, - попросил папа, взмахивая палочкой.
- Анималум ревелло!
Змея исчезла, как и не бывало. Тишина в аудитории стояла гробовая. Что опять не так? Я же их, идиотов, спасала...
У меня все не как у людей, чесслово. Оказывается, разговаривать на парселтанге - языке змей - могли только единицы из всех колдунов. Например, Волдеморт... или Салазар Слизерин, ага. Вот и докажи после этого, что ты не верблюд...
Выяснилось, что я натравливала змею на Панси - это когда я сказала, не желает ли та вернуть себе кобру. Я, оказывается, обратилась к ней на парселтанге, сама того не заметив.
Да, я злая и ужасная, я разговариваю со змеями и ем на ужин маленьких детей...
Глава 9Друзья на меня тогда здорово рассердились за то, что я не сказала им о способности беседовать со змеями. Герми даже разговаривать со мной три дня не хотела, и сменила гнев на милость только когда я нарочито громко пожаловалась, будто не могу перевести текст с арамейского, а там идет речь об очень любопытном сглазе. Она тут же отобрала у меня словарь, книгу и спустя два часа радостно махала палочкой, переворачивая Пивза кверху тормашками. Полтергейст визжал и грозился пожаловаться Дамблдору, а Гермиона хихикала и припоминала, как первого сентября Пивз встретил ее дождиком из чернил, в результате чего погибла ее любимая шелковая блузка.
Единственный, кто на меня не обижался, был Невилл. Мы с ним частенько полуночничали, беседуя обо всем на свете, и знали друг о друге мельчайшие подробности вроде того, когда выпал первый зуб и как уничтожалась совершенно несъедобная овсянка (Невилл скармливал собаке, а я прятала в карман и долго потом отстирывала пятна). Не знаю, почему так вышло, но именно Невилл стал моим лучшим другом, хотя я познакомилась с ним не раньше, чем с Драко и Гермионой. Возможно, мне пришлось по душе то, как искренне он меня любил - а то, что он именно любил меня, не вызывало сомнений. Я слишком хорошо разбиралась в людях, чтобы спутать любовь с симпатией или приязнью. Совершенно точно я могла сейчас сказать, что папа любил меня как дочь, к его любви примешивалась изрядная доля гордости, восхищения и уважения. Сириус воспринимал меня скорее как младшую сестренку, наверное, потому, что сам в душе оставался сущим мальчишкой: безрассудным, шаловливым и несколько эгоистичным. Ремус был всепонимающим дядюшкой, в любое время дня и ночи готовым выслушать и посоветовать - таким хотел казаться Дамблдор, но получалось не очень. На самом деле в ясных глазах старика я никогда не замечала и сотой доли той теплоты, что была у Люпина. Как ни трепала его жизнь, оборотень все равно относится к ней, словно хиппи: всех прощает и любит. Даже с папой быстро подружился, хотя тот не самый приятный в общении человек. Скорее наоборот, по застарелой привычке вечно пытается уязвить и поддеть собеседника, чем не очень-то располагает к себе. Думается мне, что, не обнаружь я письмо, мы с ним стали бы злейшими врагами - с нашим-то фамильным упрямством и нелюбовью к компромиссам...
Гермиона и Драко видели во мне товарища: умного, веселого, изобретательного и нескучного. А вот для Невилла я, сама того не заметив, стала средоточием его мира, неким центром, осью вращения. Не то, чтобы он слепо мне верил и никогда не подвергал мои слова сомнению - и это здорово, потому что такой власти над ним я не желала и даже побаивалась. В чем-то он был похож на Люпина, только его доверие распространялось не на всех, а на меня лично. Может, все дело в том, что я была первой, кто разговаривал с ним как с равным и не считал неразумным ребенком, не знаю... Причину данного феномена мне только предстояло раскрыть. В одном я была уверена: Невилл всегда будет рядом, даже если я сама стану отталкивать его.
Вот только я вовсе не собиралась так поступать. Если я была для Невилла центром, то он стал для меня спасательным кругом, не дающем утонуть в океане подозрений, боязни и ненависти, в который превратился январский Хогвартс. Сириус и Ремус были далеко, папа не мог уделять мне много времени, поскольку у него и так было предостаточно обязанностей, зато Невилл был со мной почти шестнадцать часов в сутки - и этого мне хватало, чтобы сохранить самообладание.
Помирившись с друзьями, я вздохнула свободнее, хотя в целом ситуация была такова, что хоть вешайся. Всё, абсолютно всё свидетельствовало против меня, и только слава Девочки-которая-выжила спасала меня от исключения. Если бы не это, министерские работники уже сломали бы мою палочку - и наплевать, что она мне не нужна.
Способность говорить со змеями, как сказал Дамблдор, позвав меня на чай с мармеладками, передалась мне от Волдеморта. Якобы, пытаясь убить меня, он нечаянно вложил в мою многострадальную голову частицу своих знаний. Я покивала головой, поохала, похлопала ресницами и была отпущена с миром.
Не ве-рю! И папа тоже заявил, что это полнейшая чушь: каким образом можно вложить в чью-то голову свои знания? Парселтанг невозможно выучить, это дар, врожденная способность, не обязательно передающаяся по наследству. Будь иначе, неужели никто не пожелал бы изучить язык змей? Хотя бы те, кто имеет дело с этими холоднокровными - работники зверинцев, охотники и просто любители держать змей в домашних террариумах.
Что-то Дамблдор темнит. Между мной и Волдемортом явно есть какая-то связь, и он прекрасно осведомлен о ее природе, но, то ли он не хочет раскрывать карты раньше времени, то ли вообще намерен держать меня в неведении. Неужели он действительно считает, будто сможет оказывать на меня влияние? Что я стану слепо повиноваться его указам, и не заинтересуюсь, зачем, собственно, мне делать то или иное? Пожалуй, вырасти я в любящей семье, так бы и было - но я не привыкла доверять просто так.
Первого февраля министерские работники арестовали Хагрида. Оказалось, что отец Паркинсон настолько напугал членов попечительского совета, что полувеликан, так и не оправданный пятьдесят лет назад, был посажен в Азкабан - в качестве превентивной меры. Дескать, пока настоящего виновника не найдут, он посидит в камере, отдохнет от трудов праведных, а потом его выпустят... возможно. Дамблдор использовал все свое влияние, чтобы скандал никак не отразился на его карьере, но совет попечителей потребовал его отстранения, и в качестве временного директора был назначен лорд Малфой. Паркинсон, наверное, локти грыз - как же, ведь ему не удалось захватить такую лакомую должность! Малфой никаких кардинальных изменений в школьную жизнь не внес, ему было не до того: слишком уж увлекся раскапыванием дамблдоровой рухляди, за долгие годы скопившейся в кабинете. Мы с Драко усердно ему помогали и под шумок утащили для опытов пару фоуксовых перьев - феникс почему-то остался в Хогвартсе, не улетел вместе с директором. После детального изучения директорских полок оказалось, что всё это барахло проходило по статье "непредвиденные расходы" и было куплено на деньги попечительского совета, но почему-то не имело инвентарного номера. Дотошный Малфой всё пронумеровал, описал и упрятал в Гринготтс. В сейф, принадлежащий школе. После долгих поисков в Распределяющей шляпе была совершенно случайно обнаружена приходно-расходная книга, при виде которой лорд Малфой воспылал прямо-таки нездоровым энтузиазмом и немедленно утащил домой. Получается, Дамблдор вел двойную бухгалтерию? Интересно... Такой удар по репутации!
Наступило долгожданное затишье, продолжавшееся ни много ни мало две недели. Малфой изучал найденный гроссбух, Хагрид "отдыхал" в Азкабане, монстр не показывался и все решили, будто настоящий виновник всё-таки был найден и нейтрализован. Я так не считала и все свободное время проводила в библиотеке, ища чары, которыми можно было бы привести в порядок Криви и Финч-Флетчли.
А потом Локхарт затеял празднование Дня Святого Валентина...
Выйдя поутру в коридор, я решила, что попала в свой персональный ад.
Не знаю, как это ему удалось, но каждый свободный сантиметр хогвартских стен был покрыт бумажными рюшами отвратительно-розового цвета, мишурой, огромными алыми розами и белыми толстопузыми крылатыми младенцами, сжимающими в пухлых ручонках кукольные луки. Младенцы были нарисованы на стенах, высечены из мрамора, вырезаны из бумаги и плавали в воздухе в виде прозрачных фантомов. Удушающе пахло ванилью и корицей, а попадающиеся навстречу студенты как-то подозрительно хихикали и сверкали глазами.
Бочком пробравшись в Большой зал (оказалось, что некоторые мраморные купидоны при приближении человека начинают пискляво исполнять любовные песни), я увидела, что большинство студентов совершенно обалдевшими глазами уставились на облаченного в розовые шелка Локхарта, произносящего Речь. Он так увлеченно рассуждал о любви в разных ее проявлениях, что широкие рукава его мантии, порхающие туда-сюда при жестикуляции, живо напомнили мне купидонские крылышки. И сам Локхарт до противного был похож на пухлощекого младенца, которыми наводнил школу: очаровательно пустоголовый и улыбающийся. Только лука для полноты картины недоставало.
- ... И потому, дорогие друзья, я решил в столь трудный для школы час поддержать всех, устроив праздник! Мои очаровательные помощники доставят ваши валентинки тому, к кому вы питаете пристрастие, и я уверен, что сегодня никто не останется обойден вниманием! - в зал, печатая шаг, вошло с дюжину хмурых гномов, обряженных купидонами: хитон с оборочками, золоченые крылышки, игрушечный лук...
- Давайте же все вместе создадим атмосферу настоящего праздника! Наш дорогой профессор Флитвик, уверен, знает неплохие любовные чары, а профессор Снейп не откажется научить вас варить Амортенцию...
Папа от неожиданности чуть не подавился тостом и расплескал кофе, который только что услужливо поднес ему домовик.
- Ну, знаете ли...
Локхарт ослепительно улыбнулся и фамильярно похлопал папу по плечу:
- Да-да, милый Северус, полагаю, слабенькая Амортенция - именно то, что всем нам нужно! Только представьте, сколько счастья принесет... О, а вот и первая ласточка! - уродливый гном подлетел к Локхарту, осыпал его розовыми лепестками и загнусавил нечто, несомненно, бывшее поздравлением. Профессор ЗОТИ первых пять минут радостно улыбался, потом заскучал, а потом не на шутку обеспокоился. Гном все пел и пел, рассыпая лепестки, и зачинщик всего этого безобразия попытался было деликатно прогнать "купидончика", но тот был неумолим. Папа сначала злился, а потом явно призадумался. С не обещающей ничего хорошего ухмылочкой он глянул на гнома, потом на Локхарта, и в завершение - на десяток "купидончиков", смирно стоящих возле преподавательского стола. По-моему, я уже знаю, что будет...
Весь день студентов преследовали переодетые гномы. Бородатые кривые рожи, старательно выводящие серенады – это было то еще зрелище... Спасибо Мерлину, что меня таким оригинальным образом решил поздравить только один воздыхатель, и я отделалась прослушиванием самопального стихотворения, несомненно, претендующего на звание сонета. Цвет моих глаз в нем сравнивали с лягушкой, а волос - с ваксой, но в целом всё было довольно мило. В ответ я послала Невиллу (а в том, что это было именно его поздравление, я не сомневалась) коробку шоколадных эклеров. А вот остальным досталось гораздо больше. Симпатичных старшеклассниц буквально преследовали сразу по нескольку гномов, наперебой распевавших и декламировавших всякую чепуху, а те всеми силами старались отвязаться от них. Несчастных гномов обезвреживали Петрификусом, Ступефаями, Силенцио, но те быстро приноровились и работали командой, загоняя несчастного/несчастную в угол, отбирая палочку и цепко ухватив за руки-ноги. Правда, во второй половине дня гномы почему-то прекратили принимать заказы на поздравления и полным составом переключились на Локхарта. Теперь они повсюду следовали за ним, осыпая цветами, мишурой и конфетти, и пели, пели... А спустя два часа случилось худшее - гномы в открытую пытались поцеловать возлюбленного профессора, загоняя его с этой целью в различные укромные уголки.
Вызванный МакГоннагал для консультации папа заявил, что это, несомненно, Амортенция, но поскольку антидот варить долго, то имеет смысл подождать, пока зелье выветрится само. Несчастный Локхарт заикнулся было о поиске виновного, но Северус выразительно вздернул бровь:
- Какие виновные? Вы просили научить студентов варить Амортенцию - и я учил, весь седьмой и шестой курс Гриффиндора и Слизерина. Итого: сорок с лишним человек. Какие тут поиски?
Локхарт приуныл:
- А может, всё-таки можно... По качеству зелья или...
- Студенты, которых учу я, не могут не справиться с таким элементарным в приготовлении зельем, - задрал нос папа и покинул кабинет замдиректора, сославшись на неотложные дела.
В общем, можно считать, что праздник прошел без особых потерь, если только не брать во внимание доведенного до отчаяния Локхарта и парочки опоенных Амортенцией старшекурсников. Правда, для них у папы антидот отыскался. Ночью эльфы убрали все украшения, и только неистребимый запах ванили и корицы еще два дня держался в коридорах.
История в дуэльном клубе подзабылась, и я снова стала ходить на занятия: одно удовольствие смотреть, как папа, раз за разом, устраивает сиятельному профессору мелкие пакости. На помост я теперь выходила только в паре с кем-то из своих, чтобы избежать неприятных сюрпризов, и это мне удавалось: больше никто не шарахался от меня, стоило только поднять палочку.
В один прекрасный день на помост вышли Крэбб и Гойл. Драко удивленно открыл рот и хотел было что-то ляпнуть, но я ткнула его локтем в бок:
- Помнишь наше пари? Гони десятку!
Дуэлянты между тем успели обменяться парой заклятий, и увлеченно скакали по помосту, пуляя друг в дружку Ступефаями и Петрификусами.
- Как тебе удалось? - Драко был поражен до глубины души. Невилл хихикнул:
- Гарри брала их с собой на квиддичную тренировку, а потом гоняла до седьмого пота.
- Как квиддич может помочь с ЗОТИ? - Драко явно ничего не понимал. Я объяснила:
- Элементарно. Ловкость, планирование, предугадывание действий противника - все это необходимо и для хорошего дуэлянта, и для спортсмена. Неужели ты никогда не замечал?
- Замечал, - пробурчал Малфой и полез в карман. Достал кошелёк, отсчитал десять блестящих галлеонов и пересыпал в мою руку.
- Ты что, таскаешь кошелёк с собой? - удивился Невилл. - Да ещё и столько денег носишь...
- Всего-то полсотни, - махнул рукой Драко. - Кошелек заколдован, почему бы и не носить?
Н-да, кого-то тут явно избаловали...
- Ну как? - с помоста соскочил запыхавшийся Гойл. Он достал-таки Крэбба Инкарцеро, хотя и щеголял в два раза увеличившимися зубами.
- Здорово, Грег! - искренне ответила я. - Я вами горжусь!
Польщенный Грег несколько невнятно загнусавил, постукивая себя ногтем по зубам:
- А клёвое проклятье вычитал Винс! Гля, какие зубки! Самое любопытное то, что чем ближе жертва, тем длиннее зубы отрастают! Во, глядите. Дентис! - и направил палочку на Паркинсон, немедленно отрастив ей поистине монструозные клыки.
- Саблезубая Панси, спасайся, кто может! - дурашливо завопил кто-то из Рейвенкло, а взбешенная Паркинсон обернулась к нам.
- Фто? Фто эфо фделал? Ты? Дентифф! - синий луч ударил Гермиону в лицо, и бедняжка упала, закрыв глаза руками.
- Экспеллиармус! Ты сдурела, Паркинсон? Это не Гермиона! - к нам уже спешили папа и Локхарт.
- Что здесь произошло? - рявкнул Северус в своей традиционной манере. Я коротко рассказала, как было дело, Невилл и Драко подтвердили. Гойл смущенно шаркнул ножкой.
- Пятнадцать баллов со Слизерина за неосторожность, мистер Гойл. И отработка у Филча за несдержанность и нежелание разобраться в ситуации, мисс Паркинсон, - мягко проговорил зельевар. Локхарт вмешался:
- Ну, ну, полноте! Мне кажется, это не совсем адекватное наказание, профессор...
- Да? Тогда две отработки, мисс Паркинсон. Занятие окончено. Пострадавших прошу пройти в лазарет.
Кипя, словно чайник, Паркинсон выбежала из класса. Гойл, ведя под руку Гермиону, устремился следом, а я напутствовала подругу, проводя их до двери:
- Ничего, Гермиона, все ведь поправимо. В конце-концов, везде нужно искать плюсы...
-- Да? И какой плюс в нынешней ситуации? - всхлипнула девочка, прикрывая рукавом лицо. Её верхние резцы удлинились примерно на пять сантиметров.
- Ну, ты же умница, сама догадаешься, - подмигнула я.
Как в воду глядела. Полчаса спустя Герми влетела в нашу гостиную и горячо зашептала мне на ухо:
- Спасибо! Я и не думала, что такое возможно!
- Чего это она? - Невилл озадаченно смотрел вслед вылетевшей за дверь со скоростью пули Гермионой.
- Я подсказала ей воспользоваться ситуацией и уменьшить зубы до желаемого размера. Ты же помнишь, какие зубы у нее были?
- Ну... Большие, да?
- Вот именно. Гермиона ужасно стеснялась, хотя и виду не показывала. А сейчас все в порядке. Так что Гойла, пожалуй, еще поблагодарить стоит.
Глава 10Наступил сырой и слякотный март. Монстр по-прежнему не давал о себе знать, равно как и исчезнувший после отстранения Дамблдор. Малфой-старший самозабвенно менял установленные в школе порядки, вплоть до того, что вместо тыквенного сока постановил подавать к столу апельсиновый (у Малфоев небольшие апельсиновые плантации в Испании, но вряд ли это имеет отношение к делу, правда?) и в качестве униформы выдал всем хогвартским эльфам по новой наволочке с вышитым школьным гербом. Неиспользуемые помещения в кои-то веки прибрали, выкинули весь хлам и заперли - чтобы студентам неповадно было лазать где не надо. Многие портреты забрали на реставрацию, начистили доспехи, для оранжерей закупили крупную партию саженцев и семян - профессор Спраут не могла нарадоваться.
Малфой - младший утверждал, что папе просто скучно и он "играет в директора", я же не без оснований считала, что таким образом лорд Малфой убивает двух зайцев сразу: зарабатывает дополнительные очки для будущей предвыборной кампании, и только во вторую очередь развлекается.
В середине апреля у мадам Спраут подросли мандрагоры, и папа начал готовить сложнейшее зелье для Криви и Финч-Флетчли. Попечительский совет с нетерпением ждал пробуждения окаменевших, чтобы допросить их с пристрастием и поставить, наконец, точку во всей этой истории. Я была обеими руками "за", надеясь раз и навсегда отделаться от подозрений, но... Видно, судьба у меня такая - влипать в неприятности.
До конца приготовления зелья оставалось двенадцать с лишним часов, было около восьми вечера. Я как раз шла к папе, размышляя, стоит ли поделиться с ним своими догадками насчет видовой принадлежности древнего монстра, как увидела в коридоре неподвижно застывших МакГоннагал, Флитвика и Филча. Они стояли рядом с каким-то темным предметом и вполголоса переговаривались. Благодаря Мерлина за привычку везде таскать с собой мантию-невидимку, я накинула легкую ткань и поспешила подобраться поближе.
- ... Не представляю, что будет, когда попечительский совет узнает о произошедшем, - говорила МакГоннагал.
- Боюсь, что школу придется закрыть. Очевидно, что наихудшие наши опасения сбылись, и Тайная Комната действительно открыта, - покачал головой Флитвик. - И почему нам так не повезло? Единственный человек, который мог справиться с монстром, окаменел, а нам остался только павлин Локхарт! Никогда не понимал, почему директор не хочет взять на должность преподавателя ЗОТИ Северуса - кандидатура более чем подходящая.
- Что теперь говорить, - махнула рукой МакГоннагал. - Нужно сообщить совету и родителям девочки.
- Бедняжка. Как ее имя? Джинни?
- Джинни Уизли, Филиус. Я не понимаю, почему пострадала именно Джинни - она ведь чистокровная.
- А Северус - полукровка, если не ошибаюсь? Как считаете, Минерва, стоит ли сейчас ставить в известность Гарри?
- Пожалуй, лучше утром. Конечно, он не самый приятный человек, но она явно успела к нему привязаться. Локомотор! - повинуясь взмаху палочки гриффской деканессы, в воздух взмыло чье-то длинное худое тело. Я изо всех сил зажала себе рот руками, чтобы не закричать. Монстр окаменил папу! И что-то сделал с Джинни Уизли!
Когда печальная процессия удалилась по направлению к Больничному крылу, я, наконец, заметила кровавую надпись на стене: "Её скелет будет лежать в Тайной комнате вечно."
Есть люди, которые в критических ситуациях впадают в ступор и не могут ничего с собой поделать, а есть те, кто молниеносно реагирует и соображает, не теряя самоконтроля. К счастью, я принадлежу ко второй группе, так что немедленно прекратила себя жалеть и составила план действий. Во-первых, рассказать все друзьям и оставить Гермиону с Драко доваривать зелье - если сейчас его запороть, придется ждать еще две недели, пока приготовят новое. Во-вторых, расспросить Миртл, как та умерла - вдруг она и есть та убитая девочка? По крайней мере, одежда на ней здорово старомодная, совсем как в сороковые... В-третьих, совершить самую ужасную глупость и войти в Тайную комнату, имея при себе только решительность, энтузиазм и палочку. Как-то по-гриффски получается, не правда ли? Но вряд ли МакГоннагал вот так сходу поверит мне и не станет задавать вопросов, а время будет потеряно...
Друзья сходу согласились мне помочь. Узнав, что его любимого крестного отправили в лазарет, Драко только злобно посулил заавадить виновника, а Гермиона потащила его к зелью - от греха подальше. Вряд ли Драко решился бы исполнить свою угрозу, но лучше для виновника не попадаться ему на глаза - кроме Непростительных, Малфой знает уйму других неприятных проклятий. Рона в гостиной не оказалось - его и остальных братьев Уизли вызвала МакГоннагал, так что нас осталось двое: я и Невилл. Отбросив сомнения, мы решительно зашагали к туалету Плаксы Миртл - я предполагала, что именно там и случилось нападение пятидесятилетней давности.
- Миртл!
- Вы снова пришли обижать бедняжку Миртл?! - взвыло привидение, вылетая из унитаза. - То блокнотами швыряются, то оскорбляют! Ну конечно, я же мертвая, что мне сделается! У-у-у! Негодные, злые, злые!
- Миртл, мы пришли спросить, как ты умерла, - мягко сказал Невилл, а я покивала головой, делая максимально участливое выражение лица. Миртл немедленно оживилась:
- О, это было так ужасно! Я сбежала сюда, потому что меня опять дразнили девчонки, и рыдала, размышляя о смерти... - выражение призрачного лица стало мечтательным. - И тут я услышала шаги в коридоре. Решила, что гадкие девчонки вернулись, чтобы подразнить меня, и спряталась в кабинке - вот, вторая слева. Но вошел мальчишка - я ясно видела его туфли. Он стал шипеть, и раздался скрежет, а я немедленно открыла дверцу кабинки, чтобы отругать его - что мальчишке делать в женском туалете? Но на меня глянули два страшных кошачьих глаза, и я умерла.
- Кошачьих? - неуверенно уточнил Невилл. Миртл кивнула, а я получила подтверждение своим догадкам: желтые змеиные глаза с вертикальным зрачком легко спутать с кошачьими. Василиск - вот что убило Миртл и окаменило остальных. Кошка Филча увидела василиска, отражавшегося в воде на полу, Криви - через объектив фотокамеры, Финч-Флетчли - сквозь Почти-Безголового Ника. Смертельный взгляд утратил часть своей силы, им колоссально повезло. Бьюсь об заклад, у папы тоже было что-нибудь, отразившее смертельный взгляд. А у бедняжки Джинни шансы почти нулевые - если она еще жива...
- Где находился тот мальчик, который странно шипел? - спросила я у привидения. Миртл указала на умывальники, кругом расположенные в центре туалета.
- Здесь. Точно не помню, я видела только его ноги, а потом кошачьи глаза - и умерла, - привидение патетично вздохнуло и величаво уплыло сквозь стену.
- Ищи что-то, похожее на змею, - приказала я, бросаясь осматривать злополучные умывальники. Спустя пару минут Невилл радостно воскликнул:
- Нашел! Смотри, здесь, и здесь тоже! - один из кранов был украшен снизу малюсенькой змейкой с изумрудными глазками, и такая же змейка была выгравирована на вентиле.
- И что мне делать? Скомандовать: "Открывайся"?
- Скомандуй. На парселтанге, - уточнил он. Я сосредоточилась и произнесла:
- Откройся!
- Английский, - прокомментировал Невилл. Я уставилась в изумрудные змеиные глазки, и снова произнесла:
- Откройся!
- А вот теперь в точку, - выдохнул Невилл. Скрип давно не смазываемых петель возвестил, что я все сделала верно: умывальники раздвинулись в стороны, мы едва успели отскочить, и оказалось, что в центре между ними находится круглое отверстие, забранное решеткой. На нас пахнуло тиной и еще Мерлин весть какой гадостью, как из болота.
- И что, теперь нам надо прыгать туда? - неуверенно протянул Невилл.
- Боюсь, что так.
- Так-так, и что тут у нас? - мы вздрогнули и обернулись. На пороге стоял Локхарт, сжимающий в руке палочку. - Мисс Снейп, так это всё-таки ваших рук дело? Никогда бы не поверил! Бедняжка Уизли... Ну, я выведу вас на чистую воду!
- Экспеллиармус! - выкрикнула я и поймала левой рукой локхартовскую палочку.
- Петрификус Тоталус! - Невилл довершил начатое. Обездвиженный профессор ЗОТИ с выпученными глазами застыл у двери.
- И что нам с ним делать? Так и оставить?
- У меня есть идея получше, - Невилл приблизился к Локхарту и потыкал того палочкой в живот. - Пустим его вперед, пусть дорогу разведает. Вдруг там внизу сидит василиск и только и ждет, когда кто-нибудь свалится к нему в пасть? Ну-ка, ну-ка... Локомотор!
Затянутое в сверкающую парчу тело поплыло к люку. Я поспешно отодвинула решетку, и вертикально зависший Локхарт оказался прямо над зловонным отверстием.
- Фините Инкантатем! - мгновенно оживший профессор с диким визгом рухнул вниз. Никаких устрашающих звуков из колодца не донеслось, и я ехидно крикнула:
- Живы, профессор?
-- Вам это с рук не сойдет! Я буду жаловаться! Вы испортили мою мантию! - раз печётся о мантии, значит, жив-здоров. Я, не раздумывая, прыгнула следом, за мной соскочил Невилл.
Лететь по темной вонючей трубе - удовольствие не из великих. А приземляться на ковер мелких косточек - и того меньше. Утешало то, что среди этих косточек и черепов не было ни единого человеческого. От удара я упустила палочку, которую немедленно подхватил Локхарт и торжествующе возопил:
- Ага! Теперь-то тебе не уйти! Обливиате!
Честно говоря, не думала, что у него хоть что-то получится. Я читала книгу о свойствах различных материалов, используемых в производстве волшебных палочек, и по всему выходило, что моей палочкой не мог колдовать никто. Сделанная из засохшего, "мёртвого" терна, без сердцевины, она было абсолютно лишена магии - но, видать, у Локхарта было особое сродство с ней: такие же засохшие и пустые мозги. Но то ли он палочку ухватил не тем концом, то ли моя вещь не захотела причинять вред хозяйке, но тонкий луч, вырвавшийся из ее кончика, поразил самого Локхарта. Невилл, оказавшийся внизу в этот самый момент, удивленно спросил:
- Что ты сделала?
- Я - ничего. Он сам себя заобливейтил.
- Ой, а вы кто? Вы тут живете? А кто я? - растерянный профессор хлопал ресницами, переводя взгляд с меня на Невилла. Я махнула рукой:
- Теперь он вообще бесполезен. Сидите тут и никуда не ходите, - обратилась я к Локхарту. - Мы скоро вернемся и все расскажем.
- Хорошо, - покладисто согласился Локхарт и уселся прямо на пол, прислонившись к стенке. - Я вас подожду.
Из усыпанной костями камеры было два прохода: один пах сыростью и вел вниз, второй был посуше и шёл без уклона. Я выбрала второй и решительно зашагала вперед, крепко держась за руку Невилла. Тот был на удивление спокоен, и его спокойствие передавалось и мне, так что я почти не боялась. Глупо, конечно: идти по освещаемому Люмосом тоннелю навстречу василиску и не бояться, но так оно и было.
По пути нам попалось несколько сброшенных шкур, и меня передернуло: выходило, что тварь была около пятнадцати метров в длину. Неужели в школе такие широкие трубы? Или он каким-то образом сумел остаться незамеченным, проползая по коридору?
Дорогу нам преградила тяжелая круглая металлическая дверь, от центра которой лучеобразно отходили змеи.
- Откройся!
Змеи пришли в движение и свернулись клубком в центре двери, а сама дверь со скрипом отошла в сторону. Невилл рядом со мной охнул, и было от чего: нашим глазам предстало помещение, по сравнению с которым Большой зал казался каморкой. Достаточно сказать, что в нем помещалось целое озерцо с водопадом, вытекающим из огромного рта похожей на обезьянью головы, очевидно, изображающей самого Салазара Слизерина. Если сходство портретное, то я понимаю, отчего никому неизвестно о потомках Слизерина - выйти замуж за такую образину согласится только слепая.
Мы стояли в начале широкой дороги, ведущей к центру зала и подковообразно огибающей озеро в его противоположном конце. По бокам от дороги была вода, пахнущая все тем же болотом и довольно мутная. Если здесь когда-либо и была какая-нибудь очистительная система, то она давно перестала действовать, а жаль... Множество круглых отверстий в стенах, некоторые забраны проржавевшими решетками, колонны в виде гигантских змей, поддерживающие потолок и расположенные довольно хаотично - кажется, у кого-то был либо комплекс неполноценности, либо клаустрофобия. Тусклый свет лился откуда-то сверху, с потолка, разглядеть который не представлялось возможным.
Но уже в следующий момент я отвлеклась от рассматривания зала - за одной из колонн я заметила ногу, обутую в черную туфельку. Её обладательница неподвижно лежала прямо на покрытом лужами полу, и это было нехорошо... Стараясь не шуметь, мы с Невиллом приблизились к ней, и я немедленно пощупала пульс: слабый, нитевидный, но он был. Рядом с мертвенно-бледной Джинни валялся раскрытый дневник Тома Риддла.
- Так-так, кого я вижу! Гарриэт Снейп и Невилл Лонгботтом, ее верная тень! - из-за колонны вышел сам Том Риддл, такой, каким я видела его в воспоминании. Лэнни... А ведь он говорил мне в прошлом году о Риддле! Упоминал, что тот совершил нечто ужасное, и намекал на его родство со Слизерином! Я наставила на него палочку:
- Как тебе это удалось?
- Я ожившее воспоминание. С первого сентября я питался жизненной силой этой девочки, и она же посвятила меня во все подробности школьной жизни. Как ее дразнят за потрепанные учебники, как знаменитая Гарри не обращает на нее ни малейшего внимания, а старшие братья постоянно подшучивают...
- Чего ты хочешь? - подал голос Невилл, безуспешно пытающийся привести Джинни в чувство.
- Жить, - просто ответил Риддл. - Как только умрет эта девочка, я обрету новую жизнь. Так весело было управлять ее рассудком, заставляя выпускать василиска, писать собственной кровью надписи на стенах и перерезать петухов у глупого лесничего...
- Ты обвинил Хагрида в преступлении, которого он не совершал. И сейчас, и тогда - это был ты. Ты - наследник Слизерина.
- Я. Мне так хотелось, чтобы василиск настиг тебя в темном коридоре, Гарриэт... Но увы - мечты, мечты...
- Почему Гарри? - Невилл оставил Джинни и встал рядом со мной, направив палочку на Тома.
- Потому, что двенадцать лет назад именно Гарриэт стала причиной моего падения. Как, - Том перешел на вкрадчивый шепот. - Каким образом младенцу удалось победить величайшего волшебника столетия? Я - Том Марволо Риддл, Лорд Волдеморт, каким образом я мог не совладать с ребенком? - повинуясь движению палочки Тома, в воздухе возникли огненные буквы его полного имени, перестроившиеся в псевдоним. Вот оно что...
- Сильнейшим волшебником столетия был Дамблдор, победивший Гриндевальда! Экспеллиармус! - заклинание прошло сквозь Риддла, и тот захохотал:
- Я - воспоминание! Вы не в состоянии причинить мне вред!
Обернувшись лицом к статуе Салазара, он зашипел на парселтанге:
- Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки!
Каким-то шестым чувством угадав, что сейчас произойдет, я толкнула Невилла за колонну и краем глаза успела увидеть, как огромный змей выползает изо рта Слизерина. Тут же послышалось хлопанье крыльев и звонкая трель: дамблдоров Фоукс, неизвестно каким образом отыскавший нас, принес в когтистых лапах Распределяющую шляпу и сбросил ее под ноги Невиллу. Риддл захохотал:
- Вот что посылает на помощь своим Дамблдор! Старую Шляпу и птицу! Возьми их! - последние слова, произнесенные на парселтанге, предназначались василиску. Фоукс ринулся к змею, и мы увидели, как огромная черная тень клюет еще большую, а та старается увернуться.
Риддл зло зашипел:
- Ты чуешь их! Возьми их!
Безглазый, но оттого не менее опасный василиск ринулся на нас, сшибая по пути колонны. Мы бросились в разные стороны, лихорадочно соображая, что делать: против василиска бесполезны заклятья, а слушать меня он не станет - во мне ни капли крови Слизерина.
- Шляпа! - Невилл вдруг бросился обратно, шлепнувшись на живот прямо под носом у василиска, ухватившего пастью только воздух. Мое сердце пропустило удар, но целый и невредимый Невилл уже поднимался, сжимая в руке украшенный драгоценными камнями эфес ритуального меча. Такое оружие было распространено среди чистокровных магов прошлых веков - намного легче обычного, усиленное вплетенной при изготовлении магией, оно использовалось больше как магический артефакт, нежели как оружие. Легендарный меч Годрика Гриффиндора - а я не сомневалась, что это был именно он - разил с одного удара и мог уничтожать даже самые мощные темные артефакты и амулеты, попросту впитывая их магию или яд.
- Н-на! - Невилл замахнулся было мечом на василиска, но лезвие плашмя скользнуло по жесткой чешуе, и меч вырвался из его рук. Мощный удар хвоста отправил Невилла в нокаут, а я бросилась к отлетевшему оружию, едва сдерживаясь, чтобы не завыть от ужаса: что, если Невилл умер? Риддл зло зарычал и, командой направляя василиска в нужную сторону, заставил меня петлять между колоннами. Пробравшись к мечу, я крепко-накрепко ухватилась за эфес и обернулась, поджидая василиска. Огромная змея приготовилась к броску, нависая надо мной, и я в последний момент выставила перед собой меч, держа его обеими руками и закрыв от ужаса глаза...
- Не-ет! - взвыл Риддл, а я почувствовала сильнейший толчок, порыв воздуха, пахнущего тиной, и что-то холодное закапало мне на лицо. Осторожно открыв глаза, я прямо перед собой увидела огромные налитые ядом клыки, всего на сантиметр-другой отстоявшие от моих рук, по-прежнему сжимавших меч. Я выпустила его, и вовремя: обезумевший от боли василиск забился в конвульсиях, пытаясь вытряхнуть застрявший в нёбе меч.
- Ты-ы! - не обращая внимания на вопль воспоминания-Риддла, я бросилась к Невиллу. Тот, к моему огромному облегчению, уже пришел в себя и, увидев меня, торопливо заговорил:
- Гарри, я понял! Надо уничтожить дневник!
Схватив насквозь промокший блокнот, я кинулась к лежащему без движения василиску. Не знаю, что двигало мною в тот момент, но я с размаху надела книжонку на один из острейших клыков, и тот немедленно скорчился, оплывая чернилами. Литры и литры чернил, словно кровь, вытекали из дневника, а в паре шагов о нас корчился Риддл. Он вопил и вопил, становясь все прозрачнее, словно испытывал сильнейшую боль - хотя кто знает, может, так и было?
Он таял в воздухе, пока не исчез с легким хлопком, и я, наконец, выдохнула: оказалось, что я все это время попросту не дышала.
- Невилл! Как ты? Где болит?
- Везде, - пожаловался Невилл, пытаясь встать. Он закашлялся и сплюнул кровь, наполнившую его рот:
- Тебе придется самой выбираться. Приведешь кого-нибудь на помощь...
Я только собиралась возразить, как мне на плечо спикировал феникс и заплакал, капая прозрачными слезами на лицо моего друга. Отстраненно удивившись тому факту, что огромные когти птицы не причиняют мне вреда, я наблюдала, как на глазах розовеет бледное невиллово лицо. Феникс курлыкнул и перепорхнул на тело Джинни, продолжив плакать над ней, но девочка интересовала меня куда меньше, чем друг.
- Что? - я с тревогой уставилась в его глаза. Невилл улыбнулся и, кряхтя, сел:
- Он вылечил меня, представляешь?
Глава 11Если бы не пришедшая в себя Джинни, я, пожалуй, задушила бы бедняжку Невилла в объятиях и свела на нет все фоуксовы усилия.
- Гарри! Где мы?
- Все хорошо, - успокоил ее Невилл. - Сейчас мы уйдем отсюда и все тебе объясним.
Девочка пребывала в полнейшей прострации и даже не повернула головы в мою сторону, когда я прошла мимо нее к поверженному василиску. Сняв с клыка покореженные остатки дневника, я выдернула из нёба застрявший меч. Он вышел легко, словно того и ждал. Взмахнув мечом, я с одного удара отсекла уродливую голову: будет мне трофей. Прошептав парочку консервирующих заклинаний, я уменьшила ее и спрятала в карман. Меч, словно почувствовав, что больше не нужен, выскользнул из моей руки и исчез в Шляпе, которую немедленно унес курлыкнувший на прощание феникс.
Забрав с собой Джинни и разыскав свои палочки, мы вернулись к оставленному Локхарту, не забыв запереть за собой дверь - не хватало еще, чтобы кто-то вроде Дамблдора лазал в Тайной комнате. Локхарт умилился и всплеснул руками:
- Какая хорошенькая девочка! Она с вами живет? А куда мы пойдем?
- Петрификус Тоталус, - вздохнула я, направив палочку на бывшего профессора. - Вингардиум Левиоса!
С помощью все того же левитирующего заклятья мы подняли наверх Джинни и поднялись сами. Скомандовав умывальникам "Закройся!", я произнесла парочку чистящих и разглаживающих заклинаний, приводя в порядок перепачканную всякой дрянью одежду. И тут-то меня прорвало...
Я ревела и хлюпала носом, уткнувшись в невиллово плечо, сидя прямо посреди туалета, а Невилл только молча поглаживал меня по спине, позволяя выплакаться. Самые страшные картины проносились в моем воображении: что, если бы Локхарт наложил на меня Обливейт и мы не спасли бы Джинни? Если бы Невилл расшибся насмерть? Если бы Фоукс не вылечил его и Уизли? Если бы вовремя не принес Шляпу, если бы Невилл не вытащил из нее меч, если бы, если бы... Произошедшее можно было объяснить только везением и ничем иным.
Устав от слезоизлияний, я, наконец, затихла и успокоилась. Эх, папиного бы успокоительного сейчас...
- Идем. Там уже, наверное, миссис Уизли с ума сходит.
Как потом оказалось, мы не пробыли в Тайной комнате и часа. Было без чего-то девять, когда мы ввалились в директорский кабинет и предстали перед всем семейством Уизли, четырьмя аврорами в форменных мантиях и МакГоннагал.
- Джинни! - вскрикнула миссис Уизли и бросилась обнимать дочь, а остальные наперебой засыпали нас вопросами...
Только глубокой ночью нам удалось отбиться от авроров и отправиться отдыхать, сопровождаемым самой МакГоннагал и мадам Помфри, вызванной из Больничного крыла.
Стоит ли говорить, что я немедленно надела мантию-невидимку и вместе с Невиллом пробралась в лабораторию, где Драко и Гермиона по очереди следили за приготовлением зелья? Вызванный из кухни домовик притащил нам полный поднос всяких вкусностей и кувшин апельсинового сока, который здорово помог нам скоротать время до утра. Если аврорам мы наплели с три короба, так и не указав ни месторасположение Тайной комнаты, ни способ, которым мы одолели Риддла и василиска, то Гермионе и Драко достался подробный и полный рассказ. Драко настоял, чтобы мы извлекли и поместили свои воспоминания во флаконы - иначе назавтра, когда все придут в себя и захотят расспросить нас с пристрастием, мы можем не совладать с опытными легилиментами. В его словах был резон: воспоминание о воспоминании спрятать несложно, несложно и подделать - даже начинающим окклюментам, как мы с Невиллом. Мои воспоминания поместили в трансфигурированный из пробирки непрозрачный фиолетовый флакон, Невиллу достался такой же, но ярко-синий.
Утром мы торжественно потащили готовое зелье мадам Помфри.
- Вы? Его готовили вы? - поразилась она.
- Нет, профессор Снейп, мы только следили за ним последние несколько часов, - призналась Гермиона. Медиведьма дотошно проверила густоту, прозрачность, цвет и запах, и решила:
- Ядовитым оно оказаться не может. В худшем случае просто не подействует.
Зельем полагалось орошать кожные покровы, и мадам Помфри немедленно испробовала его на папе, попросту обрызгав его из бутылочки.
- Действует, - довольно-удивленно констатировала она, заметив движение грудной клетки. Мы остались сидеть у Северусовой койки, а мадам Помфри поспешила к остальным пациентам.
- Гарри? Кхе-кхе, - папа резко сел и вытер рукавом зелье с лица. Принюхался и удивился:
- Это же мое зелье! Какого пикси?
- Тебя немножечко окаменили, но ты не переживай, все хорошо. Мы с Невиллом убили василиска, а Драко и Гермиона доварили зелье, так что все в порядке, - невинно потупила я глаза.
Папа опустился обратно на кровать:
- Ты ведь шутишь, да?
Я порылась в карманах и достала уменьшенную консервированную голову василиска:
- Вот, можешь повесить в кабинете над камином, только расколдуй.
Двумя пальцами взяв предложенное, папа попросил:
- Просто помолчи, хорошо? Я немножко приду в себя, и тогда ты мне все-все расскажешь.
Друзья, понукаемые Невиллом, незаметно удалились, оставив меня наедине с отцом. Ширма, которой была огорожена кровать, обеспечивала видимость уединения, и я с облегчением прижалась лбом к папиной руке.
- Ну что ты? Ведь все уже закончилось, и я жива, и Джинни мы спасли...
- Какую Джинни? - его голос был непривычно хриплым.
- Джинни Уизли. Она, оказывается, нашла где-то дневник Тома Риддла, впоследствии известного как Темный Лорд, и попала под его влияние. Это она писала на стенах, она выпускала василиска... Риддл пил ее жизненную силу и почти воплотился, если бы мы не успели вовремя, то молодой Волдеморт уже был бы далеко...
Северус погладил меня по лохматой после бессонной ночи голове и пораженно шепнул:
- У тебя седые волосы.
Я ничуть не удивилась:
- Сперва я увидела, как МакГоннагал левитирует тебя в Больничное крыло. А потом Невилл едва не погиб, если бы не феникс - вполне вероятно, что помощь не успела бы вовремя. Я страшно перепугалась за вас вчера.
- Пообещай, что не станешь больше так собой рисковать. Что станет со мной, если ты покалечишься или погибнешь?
Как бы мне хотелось пообещать, но я не могла врать папе. Только не ему.
Покачав головой, я серьезно посмотрела в его полные боли глаза:
- Я могу пообещать быть осторожной, но не могу поклясться, что в следующий раз поставлю жизнь близких мне людей ниже своей собственной.
- Гарри, мне наплевать на остальных, я не хочу, чтобы пострадала ты!
- Тогда поклянись, что сам не станешь рисковать жизнью ради меня! Ну! Клянись, что станешь спасаться сам, если в беду попадет Драко!
Он сразу как-то сник и съежился:
- Не могу, ты же знаешь.
- Вот и я не могу.
Мадам Помфри заглянула было за ширму, но махнула рукой и оставила нас в покое. Я немедленно воспользовалась случаем и устроилась на краешке папиной кровати, радуясь, что перед визитом в Больничное крыло успела не только выплакаться на плече у Невилла, но и принять слоновью дозу успокоительного. Смотреть на Северуса без слез было просто невозможно: сейчас он, похоже, представлял себе всякие ужасы, которые могли случиться, но не случились, и казнил себя за то, что мне пришлось спускаться в Тайную комнату. Поэтому я просто молчала и обнимала его, ожидая, пока папа успокоится, а затем тихонько пересказала всю историю. В конце-концов Северус оттаял и даже позволил себе пару ехидных замечаний в адрес Локхарта:
- Я всегда знал, что он болван, но чтобы настолько... Интересно, что за сердцевина в его палочке? Павлинье перо, не иначе.
- У тебя есть шанс это узнать: я забрала его палочку в качестве трофея.
- Продолжаешь собирать сувениры? - прищурился папа. Я пожала плечами:
- А почему бы и нет?
- Действительно, почему нет? - пробормотал папа. - Мне вообще грех жаловаться,- он покосился на уменьшенную голову василиска. - Интересно, какого цвета были его глаза?
- Жёлтые, полагаю - Миртл говорила, что видела кошачьи глаза перед тем как умереть. Знатное чучело получится... Кстати, там еще целая туша лежит и куча сброшенной кожи...
- Есть несколько старинных рецептов, - папины глаза зажглись опасным блеском. По-моему, я уже знаю, с чем он будет экспериментировать все следующее лето...
- Не раньше, чем мадам Помфри тебя выпишет, - дурашливо погрозила я ему пальцем.
Глава 12Криви и Финч-Флетчли остались в лазарете еще на несколько дней, папа же попросту сбежал от вездесущей мадам Помфри, пару раз громогласно рявкнув, что с ним все просто прекрасно, и в медицинской помощи он не нуждается.
Авроры приходили снова, ожидая от меня подробного рассказа, но папа, оперируя мудреными терминами, как медицинскими, так и юридическими, сумел убедить их, что ни я, ни Невилл не в состоянии сейчас вспоминать страшные события того вечера. И что мы вообще не обязаны давать какие-либо объяснения, а спрашивать лучше руководство школы, допустившее провоз такого опасного артефакта, как дневник самого Волдеморта. Руководство в лице спешно вернувшегося Дамблдора (вот уж любитель ловить рыбку в мутной водице!) сверкало очами и только улыбалось в ответ на многочисленные вопросы, обещая разобраться. По-моему, все понимали, что виновного не найдут и не назначат, но пошатнувшийся было авторитет Дамблдора колдовским образом восстановился: оказалось, что большинство проголосовавших за отставку членов попечительского совета были околдованы, а остальные либо подкуплены, либо запуганы мистером Паркинсоном. Тут уже вступил в игру Люциус и, припрятав до поры до времени компромат на светоносного, с энтузиазмом взялся добить конкурента. В итоге после серии атак Паркинсон был смещен с поста главы попечительского совета, и сие почетное место занял сам Люциус, довольный донельзя. По-моему, в подобном экстазе он не бывал с прошлого Рождества, когда Драко подарил ему запись с памятного завтрака в Хоге, когда Дамблдор узнал о нашем с папой родстве (тот странный глаз, как выяснилось, был колдовским аналогом видеокамеры). В ближайшие выходные лорд Малфой поспешил пригласить меня на обед и уведомил о полной и безоговорочной поддержке, но его ждало жесточайшее разочарование. К тому времени я уже успела узнать от того самого домовика Добби подлинную историю риддловского дневника, и оказалось, что именно Люциус поспособствовал тому, чтобы Паркинсон через дочь подбросил опасный артефакт Джинни. Причем провернул это дело так ловко, что Паркинсон и сейчас считает, будто это была его идея... Нет, Люциус, конечно, великий комбинатор, но и я ведь не лыком шита - пришлось ему не просто пообещать мне свою поддержку, а еще и доказывать лояльность делом. Во-первых, брать на работу Ремуса Люпина - он никогда не признался бы, но проживание в доме Сириуса изрядно его тяготило. Ну не умеет человек принимать дружескую поддержку, считает себя приживалкой, и все тут! Люциус, конечно, долго юлил и выкручивался, но в конце-концов согласился - а как же, я ведь пригрозила все папе рассказать... По-моему, папу лорд Малфой боится куда больше чем возрождения Темного Лорда и визита налогового инспектора вместе взятых. Честно говоря, я его понимаю: Северус не то чтобы скор на расправу, но изобретателен и памятлив. Кому захочется всю жизнь жить в страхе и ожидании мести? А в том, что месть состоялась бы, никто из нас не сомневался - папа никогда не простил бы Малфою того, что он подверг опасности мою жизнь. На остальных студентов Северусу, правда, плевать с Астрономической башни, но я-то не остальные... Думаю, сломай я в подземелье ноготь - и он уже посчитал бы это ущербом для моего здоровья. Он и о той осенней истории с бладжером не забыл: как только выяснилось, чей домовик все это устроил, потребовал от Паркинсона компенсацию. И ведь не сразу потребовал, а когда тот подрастерял свои позиции и просто не в состоянии был судиться. Представив, должно быть, заголовки в газетах: "Домовик бывшего главы попечительского комитета Хогвартса нападает на Девочку-которая-выжила", Паркинсон попросту дал Добби дырявый носок, принес Нерушимую клятву никогда не вредить мне и моим близким и заплатил сверху отступного. По-моему, последнее его разозлило больше всего, и он даже попытался обвинить папу в меркантильности, но Нерушимая клятва быстренько заткнула ему рот. Провалявшись два дня с жесточайшей мигренью, Паркинсон уяснил: под понятием "вред" подразумевается не только физическое воздействие, а еще и словесное, как, например, клевета. И никакой папа не меркантильный - просто мстить надо так, чтобы доставить максимальные неприятности виновнику торжества.
Добби, между прочим, сразу же пришел проситься к нам на работу - а как же, ведь для домовика просто жизненно необходимо быть связанным клятвой с семьей волшебников. Северус предлагал отправить его на все четыре стороны, но я пожалела несчастное создание: с такими хозяевами неудивительно, что эльф спятил. Я разрешила ему принести мне клятву верности, только включила в нее два дополнительных пункта: отныне и навеки домовику запрещалось наказывать себя, а еще он не имел права допустить своим действием или бездействием вред мне или моим близким. Что хорошо для бывшего хозяина, то неплохо и для домовика, не так ли?
За героическое спасение Джинни меня и Невилла наградили красивыми блестящими медальками, которые мы, не сговариваясь, зашвырнули в Черное озеро сразу после церемонии вручения. Противно было даже видеть эту мерзость, которой в свое время так же торжественно наградили Риддла за потрясающую клевету.
Когда Хагрида выпустили из Азкабана, Скитер раздула целую эпопею с признанием Министерством своей чудовищной ошибки, извинениями и последующим разрешением
полувеликану сдавать СОВУ и ТРИТОНы экстерном. На радостях Хагрид сразу же озадачил Олливандера просьбой починить его старую палочку, обломки которой он упрятал в тот самый розовый зонт с оборочками, посредством которого некогда наколдовал Дадли хвостик. Олливандер палочку починил, и Хагрид с упорством, достойным лучшего применения, стал вовсю экспериментировать со своими тварюшками, желая вывести ни много ни мало - идеальное домашнее животное. Послушав, как ворчат и бьются о стенки коробки пока еще малюсенькие плоды его экспериментов, я сделала две вещи: предупредила всех своих под страхом смерти не соглашаться помочь Хагриду с экспериментами и купила полувеликану с десяток книг по маггенетике. Оказывается, здесь ее тоже изучали, причем с куда большим успехом, чем у магглов. Чего стоит одно только заклятье примерно середины четырнадцатого века, изобретенное предком Драко, сумасшедшим эстетом, пожелавшим иметь исключительно беловолосых потомков... А остальные заклятья, относящиеся в большинстве своем к магии крови? Только путем сложнейших расчетов и исследований можно было добиться того, чего добились маги древности. Клонирование, зачатие in vitro - всё, о чем мечтали магглы, маги уже умели, и многое сверх того. Пожалуй, единственное, над чем не проводили эксперименты колдуны - то, за что магглы грозились дать Нобелевскую премию: мужская беременность. Магическому обществу, патриархальному по сути своей, такое просто в голову прийти не могло, и слава Мерлину... Нет, маги вовсе не были пуританами, для них обычным явлением были и однополые пары, и разнообразные множественные семейные союзы, как, например, у гоблинов, и межрасовые браки - откуда бы иначе взяться полугоблину Флитвику и полувеликану Хагриду? Но само собой считалось, что рожать детей - святая женская обязанность, и вот с этим-то не спорил никто, даже самые заядлые реформаторы. Самым большим потрясением для нас с Гермионой, как живших в маггловском мире, стал тот факт, что маги умеют менять пол ребенка в утробе матери. На наш наивный вопрос, зачем такое нужно, папа, смутившись, ответил, что бывают случаи, когда мужское сознание по нелепой случайности помещается в женское тело, и наоборот. И рожденный не в своем теле человек страдает потом много лет, если не всю жизнь, от этого ужасного несоответствия. Потому маги, проводя раннюю диагностику плода, обязательно выясняют соотношение мужской и женской энергий, и соответственно корректируют пол. Гермиона уточнила тогда, возможно ли менять пол будущего ребенка без медицинских на то показаний. Северус ответил, что возможно - но до определенной черты. Если соотношение инь и ян, мужской и женской энергий, примерно равно единице - то почему бы и нет? А вот чем больше отклонение от единицы, тем больше противопоказаний. В лучшем случае мы получим девочку с мужским характером, а в худшем - того самого несчастного мальчика в женском теле. Как пример нам привели историю Молли Уизли, страстно желавшей родить девчонку, но имеющей достаточно мозгов для того, чтобы не менять пол тогда еще будущих сыновей. Оказалось, что Джинни тоже суждено было родиться мальчиком, но у нее как раз прогноз для подобной операции был благоприятен, и Молли получила наконец дочку, а Артур - долгожданный покой. Я задумалась тогда, проводила ли мама в свое время подобную диагностику и если проводила, то каково оказалось соотношение? Совершенно точно, что мне в своем теле комфортно, но вдруг мне было предначертано родиться мальчиком? Из чистого любопытства я подбила друзей на эксперимент, и в туалете Плаксы Миртл мы сварили зелье энергий. Зелье оказалось совершенно безвкусным и прозрачным, и я в который раз поразилась, как ингредиенты вроде мышиных лапок, волчьей шерсти, глаз тритона, гадючьей чешуи и прочей гадости может дать подобный результат. Выпив его, я почувствовала покалывание во всем теле, и перевела взгляд на друзей. Слитный вздох заставил Миртл высунуть из бачка любопытный нос.
- Да вы светитесь! Что такое вы варили?
Действительно, мы все светились приглушенным мягким светом. Драко почти весь светился ярко-алым (только кисти рук, макушка и грудная клетка слева слабо мерцали зеленым), и, глянув на себя в зеркало, немедленно зашипел:
- Я им что, грифф?
- Не грифф. Алый - мужской цвет, - назидательно произнесла Гермиона, сама почти зеленая. Алое в ее ауре мерцало на уровне макушки, а вот я и Невилл были вовсе полосатыми, словно зебры.
- Я зеленая в алую полоску или алая в зеленую? - задумчиво проговорила я, уставившись в зеркало. Невилл дотошно сосчитал сперва свои, потом мои полоски и сообщил:
- Зеленая в алую. А я - алый в зеленую.
Свечение мигнуло пару раз и погасло, а Гермиона спросила:
- Почему пятна и полосы располагались так неравномерно?
- Видимо, указывали не просто на количество, но и на способ распределения энергии - Драко аккуратно перелил остатки зелья в бутылочку и закупорил пробкой. - Ты, Гермиона, думаешь как мужчина. Неудивительно, что ты совершенно не обращаешь внимания на свой внешний вид, - он красноречиво окинул ее взглядом. Я фыркнула: действительно, теперь все становилось ясно! Гермиона и вправду больше обращала внимание на личную гигиену, нежели собственно на красоту - считала, что это несущественно.
- А ты тогда думаешь, как женщина!
- Ну и что? - Драко ни капельки не обиделся. - Зато недругам не понять моей логики!
Шутка разрядила накалившуюся было атмосферу, и Драко вполне серьезно предложил Гермионе заглянуть к ним в гости и познакомиться с его мамой - дескать, та всегда хотела дочку и с удовольствием займется нашей подругой. Гермиона обещала подумать.
Глава 13
Время до каникул пролетело незаметно - всего-то два месяца... Папа довольно сносно выучился говорить "Откройся!" на парселтанге и без ведома Дамблдора оборудовал себе в Тайной комнате лабораторию - чтобы не перетаскивать василискову тушу. Кажется, скоро в "Вестнике зельеварения" появится парочка статей, содержащих кокетливые фразы вроде "возьмите полфунта печени василиска"... Коллеги обзавидуются.
Перво-наперво он соорудил винтовую лестницу наподобие той, что вела в кабинет директора. Другого входа из школы мы не обнаружили и долго задавались вопросом, как же сам Слизерин спускался в Тайную комнату - неужели съезжая по трубе, словно мальчишка?
Эльфы, привлеченные к работе, живо вычистили тоннели и починили очистительную систему подземного озера, заодно трансфигурировав кошмарные змееколонны в обыкновенные коринфские, а голову основателя - в группу резвящихся дельфинов. Как оказалось, в одной из стен был скрыт проход в кабинет Слизерина, где оказалась неплохая библиотечка, правда, не идущая ни в какое сравнение с блэковской. Кажется, слухи о тёмности Салазара были сильно преувеличены, а фамилия Сириуса не с потолка взялась.
Мне пришло в голову, что неплохо было бы оживить мрачную здешнюю атмосферу чем-нибудь зеленым, и Невилл, с энтузиазмом поддержавший мою идею, немедленно приволок уйму выпрошенных у профессора Спраут саженцев. Вот уж не знаю, чем она думала, когда давала второкурснику Дьявольские Силки и Ползучую Герань... Не хочется никого обижать, но штат Дамблдор подобрал своеобразный: осталось только услышать о назначении Хагрида преподавателем Ухода за магическими животными и включить в учебную программу недавно выведенных им соплохвостов. Я-то их пока не видела, но особым желанием познакомиться не горю - если уж сам Хагрид признает, что они чудные...
Слава Мерлину, что на растения оказалось возможным наложить распознавающее заклятье, и они больше не стремились подзакусить ни мной, ни папой. Невилл же, найдя прекрасный полигон для исследований, немедленно перетащил сюда Мимбулус Мимблетонию и накормил ее бифштексами с кровью...
Скажем так: почти все мои наихудшие предположения оправдались. Растение выросло в добрый десяток раз, выпустило около тридцати бутонов, которые очень любили под покровом ночи выбираться в Запретный лес ловить мышей. Своего владельца бутоны находили не иначе как по нюху, и неоднократно притаскивали ему мышиные трупики в обмен на бифштексы (сразившись однажды с хогвартскими эльфами, растеньице предпочитало на кухню больше не соваться).
Остальные невилловы питомцы оказались вполне мирными, но я была уверена: недалек тот час, когда они попадут под дурное влияние соседей и решат отрастить себе парочку-другую ложноножек - просто из любопытства.
Гермиона, однажды спустившись в новую папину лабораторию, отказалась делать это наотрез - слишком уж впечатлила ее теперь уже местная флора. А вот Драко там пришлось по душе, и он немедленно преподнес папе в подарочек пираний - чтобы, как он выразился, "посмотреть, кто кого". К его жесточайшему разочарованию, рыбки и растеньица поладили.
Но больше всего меня занимал дневник Риддла. Не без оснований полагая, что Люциусу о нем должно быть известно больше, чем кому бы то ни было, я послала ему совой просьбу встретиться. В ответ он лично явился за мной на опушку Запретного леса - один из тоннелей Тайной комнаты очень удачно выходил прямо туда, минуя антиаппарационный барьер. Кстати, вот вам и недостаток хогвартской защиты, установленной Дамблдором: любой мог обнаружить этот ход и без проблем попасть внутрь, а если еще прибавить ход под Дракучей ивой и внутри горба одноглазой колдуньи, да и завал в коридоре за зеркалом можно разобрать... Но это не моя печаль, а сообщать Дамблдору я не стану ни за что: вдруг мне самой пригодится?
- Лорд Малфой, - я сделала реверанс. Люциус серьезно поклонился мне, как равной.
- Гарриэт. Я получил ваше письмо и искренне недоумеваю, какое дело может быть у вас ко мне - я ведь удовлетворил вашу просьбу и заставил попечительский совет принять на работу Люпина.
Прогуливаясь, мы дошли до берега озера, который не был виден из замка. Достав из кармана покорёженный дневник Риддла, я протянула его Люциусу. Тот брезгливо взял его двумя пальцами:
- Это и есть злополучный дневник?
- Именно. Таким образом на него подействовал яд василиска, которого сейчас с неподдельным энтузиазмом препарирует папа. Мне хотелось бы знать, во-первых, что это такое. Подоспей мы на полчаса позже - Риддл был бы жив сейчас, он уже мог держать палочку и оставлял следы, хотя наши заклятья проходили сквозь него, а сам он не мог причинить вреда нам. И, во-вторых, сколько подобных вещей может быть еще?
Ожидая рассказа Люциуса, я принялась пускать по воде блинчики.
- Не в бровь, а в глаз... - тихо пробормотал аристократ, наверное, рассчитывая, что я не услышу.
- Вряд ли я смогу ответить на второй ваш вопрос, Гарри. Лорд никогда не откровенничал с нами. Мне доподлинно известно, что он оставил что-то на хранение Лестранжам, но мне неизвестно, что за вещь это может быть и где она хранится. Могу только предположить, что в Гринготтсе. А что до первого... Вы слышали о хоркруксах? Хотя, что я говорю, откуда вам...
- На самом деле я встречала упоминания о хокруксах в нескольких книгах из библиотеки Блэков, но там только говорилось, что ничего темнее и страшнее их не придумали черные маги, - я заинтересованно обернулась к Люциусу. Аристократ был чрезвычайно взволнован и нервным жестом постукивал себя дневником по бедру.
- Чистая правда, Гарри. Хоркрукс - это предмет, в который заключена частица души колдуна. После смерти владельца хоркрукса возможно провести ритуал и возродить колдуна в новом теле. Это почти бессмертие, Гарри, но я и врагу не пожелал бы такого бессмертия... Скажите, как выглядел Лорд... Риддл в Тайной комнате? - Люциус резко сменил тему и, кажется, был не на шутку напуган каким-то внезапно возникшим предположением.
- Он выглядел обыкновенным семикурсником, - пожала я плечами. - Довольно красивым, должна признать.
- Никаких... уродств?
- Нет. Абсолютно.
Лорд Малфой вытащил из трости свою палочку (оказывается, он носил ее вложенной в трость - стильно!) и начертил пару линий в воздухе. Прямо между нами возникло лицо, хорошо запомнившееся мне по первому курсу: лысый продолговатый череп, зеленая чешуйчатая кожа, ноздри-щели, алые глаза с вертикальными зрачками, безгубый рот...
- Так выглядел Лорд, когда я видел его в последний раз. Как считаете, Гарри, сколько хоркруксов нужно было сделать красивому юноше, чтобы превратить себя в такое?
- Гораздо больше двух, - протянула я. - А как он выглядел, когда вы встретились впервые?
Повинуясь движению палочки, образ изменился, явив моему взору лицо средних лет мужчины с алыми глазами и продолговатым черепом, облизывающего губы раздвоенным языком.
- Сколько раз и как на вашей памяти менялась внешность Риддла?
Люциус напряг память и поочередно вызвал образы сперва безносого и бледного, а затем зеленокожего и чешуйчатого Волдеморта. Я подытожила:
- Выходит, что он понемножку менял свой облик с каждым созданным хоркруксом. Можно предположить, что после вашего знакомства он создал два хоркрукса, и три - до. Итого пять... Есть предположения, что бы это могло быть?
Люциус покачал головой:
- Понятия не имею. Зная Лорда, можно предположить, что это были памятные для него вещи - он очень любил коллекционировать трофеи.
Меня передернуло: неужели я становлюсь похожей на Риддла?
- Вообще-то, любой волшебник коллекционирует что-нибудь, - продолжил Люциус, и мне полегчало. - Нарси обожает орхидеи, я - холодное оружие, а Лорд... даже не знаю. Простите, но в этом я вам не помощник.
- Ладно. Но вернемся к созданию хоркруксов: чем они так опасны?
- Помимо того, что для его создания необходимо убить человека? - хмыкнул Люциус. - Создающий хоркрукс помещает в него частицу самого себя - соответственно, теряя ее и становясь все безумней. Поверьте, Гарри, логика Лорда не была логикой обыкновенного человека, и уже довольно скоро все мы пожалели, что связались с ним - кроме, может быть, отдельных личностей. Он был гением, но безумным гением, куда там Дамблдору... Во всех источниках мне попадались упоминания о том, что волшебники, создавшие хоркрукс, сходили с ума - а представьте, что случилось с разумом Лорда, создавшим пять хоркруксов.
- Если не больше, - тихо проговорила я. Безумная догадка молнией сверкнула в моей голове... Не это ли умолчал Дамблдор?
- Люциус... Возможно ли сделать хоркрукс из живого существа?
- Возможно, - подтвердил Малфой. - А...
- Я просто подумала, что раз Риддл был так помешан на Слизерине, то мог в качестве хоркрукса выбрать змею, - и такое объяснение сойдет. Аристократ купился:
- Ну, вообще-то он держал ручную змею, просто гигантскую. Нагини, - с содроганием припомнил Люциус. - И имел обыкновение скармливать ей людей.
- И куда же потом подевалась змея?
- А вот этого никто не знает, - протянул Люциус. - Уползла себе в нору, залегла в спячку...
Распрощавшись с Люциусом, я пошла прямиком к папе и поделилась ужасной догадкой: тогда, двенадцать лет назад, Риддл, сам того не желая, сделал из меня хоркрукс, убив мою мать. Этим объяснялась и неудавшаяся Авада, и боль в шраме.
Папа был потрясен не меньше моего - ведь если я права, то невозможно окончательно покончить с Риддлом, не убив заодно и меня. Только создатель может извлечь осколок души из хоркрукса, не разрушив его, а вряд ли Риддл окажет мне подобную любезность...
- Мы найдем другой выход, - твердо заявил папа. - Не может быть, чтобы не было другого выхода.
- Ну конечно, - вымученно усмехнулась я, косясь на голову василиска над камином в бывшем кабинете Слизерина. Папа не стал вешать мой подарочек в своем кабинете на втором этаже, резонно опасаясь дамблдоровского любопытства.
- Можно ткнуть меня клыком василиска, как проклятый дневник, - предложение мое вызвало у папы сперва негодование, а потом заставило всерьез призадуматься:
- Это выход, Гарри... если сначала изобрести противоядие. И этим я займусь немедленно.
- У тебя еще есть время, - я немного успокоилась. Раз папа пообещал - значит, сделает. - Вряд ли мне предстоит сойтись в поединке с Волдемортом уже в следующем году.
