Сказки дядюшки Томаса

Глава 1

"Что ты скривился?
Не нравится сказочка?..

Хочешь покруче?
Ну ладно. Получишь..."

Тимур Шаов


– ЗОЛУШКА!..
Нервно подпрыгнув в своем чулане, Золушка торопливо поправил надоевший чепец, все время норовящий сползти на очки, и рванул на зов. Судя по громкости, его злая тетка была еще более злой, нежели обычно, а значит, медлить не стоит.
– Да, тетушка! – выпалил юноша, влетев в кухню. Остановившись у порога, он спешно отряхнул испачканный передник, одернул поношенную юбку, поправил очки, чепец и косынку на шее и скромно потупился – все практически одновременно.
– Где тебя носит, скверный мальчишка! – тетка, в длинном зеленом платье с корсетом и высоком головном уборе со свисающей вуалью, накинулась на Золушку с руганью и кочергой. От кочерги он привычно увернулся, а ругань выслушал со всем почтением, временами поддакивая. Наконец тетке надоело гонять юнца вокруг обеденного стола и она, отшвырнув кочергу, уперла руки в боки и сообщила:
– Сегодня во дворце будет большой бал! Наследный принц выберет себе невесту, а значит, скоро наш Дадлик станет принцессой!
– Чего? – невежливо окосел Золушка, представив свиноподобного кузена на троне. Дадли и без того причинял ему массу хлопот, а уж в качестве принцессы… Стоп, принцессы?!
– Но Дадли ведь это… мужчина, в общем! – робко заикнулся он, нервно косясь на лошадиную физиономию тетки, пошедшую красными пятнами. – Какая же из него принцесса?
– Да как ты смеешь?! – визг тетушки перешел на ультразвук, уморив мучительной смертью пару летучих мышей на чердаке. – Наш Дадлик… наш чудесный поросеночек… да он станет наилучшей в мире принцессой! Ни одна безмозглая дура ему и в подметки не годится! А ты, – она смерила племянника людоедским взглядом, – ты сошьешь ему самое красивое платье! Сроку тебе три часа. Выкройки вон там, материя вот здесь, швейная машинка сам знаешь где! И только посмей не успеть, мерзавец!
И бросив на Золушку еще один взгляд, исполненный обещанием мучительной смерти в кипящем керосине в случае промедления, развернулась и ушла из кухни. Судя по донесшимся сверху звукам, отправилась будить своего ненаглядного сыночка. Золушка сокрушенно покачал головой и выудил из большой корзины плотный сверток дорогого атласа. Блестящая ткань высочайшего качества имела лишь один, но существенный недостаток – истошно-розовый цвет, который, по мнению Золушки, вряд ли мог быть к лицу кому бы то ни было, кроме куклы Барби. Но его мнения никто не спрашивал… Юноша взял выкройки, расстелил на столе ткань и принялся за дело.

К вечеру, запихнув упирающегося Дадли, завитого, надушенного, разодетого в розовый атлас и кружева, в карету с шашечками на дверцах, а затем услужливо прикрыв дверь за вошедшими следом дядей и тетей, надевшими по такому случаю свои наилучшие наряды, Золушка ощутил одновременно безмерную усталость и полное удовлетворение. Процесс пошивки платья, а затем упаковки в него необъятной туши кузена, который вдобавок сопротивлялся, был ну очень утомительным. И теперь юноша мечтал лишь об одном – выудить из холодильника что-нибудь съестное и мирно посидеть у телевизора. А потом отправиться спать, надеясь, что родственники будут веселиться на балу до утра. Тогда они весь день проспят, не будут торчать над душой и нудить, что все, что делает Золушка, он делает неправильно. Однако сегодня явно был не его день. Только он успел состряпать себе бутерброд с ветчиной и маринованными огурчиками да устроиться перед телевизором, положив ноги на пуфик, как вдруг прямо посреди гостиной, как раз под кованой люстрой на сорок свечей, с легким хлопком материализовалось нечто. Вернее, некто – мрачный, угрюмый, носатый, в длинном, расшитом серебряными звездами, платье лавандового цвета и с изящной палочкой, увенчанной звездочкой.
– Черт! – рыкнул некто, нервным движением поправляя диадему, норовящую съехать с грязных и спутанных волос на нос. Диадема действий своего хозяина не оценила, съехав опять – на сей раз на ухо. Странный субъект выругался заковыристее, однако урок усвоил, поправив украшение более аккуратно. Разобравшись с самым насущным делом, он мрачно уставился черными злыми глазами на ошарашенного Золушку.
– Ну, что пялишься, олух? – раздраженно рыкнул непрошенный гость, взмахнув палочкой, как дубиной; вокруг разлетелись сияющие искры и облачка сиреневого дыма. – Тебя здороваться не учили?
– Э… здрасте, – пискнул Золушка, не решившись напомнить пришельцу, что тот, вообще-то, тоже не поздоровался. И даже не постучался.
– А Вы кто? – выпалил он, не сдержав любопытства.
– Я – добрая фея! – с отвращением ответил субъект в лавандовом платье и снова поправил диадему.
– Фея?! – поперхнулся Золушка, едва не потеряв очки. – Но Вы же совсем не похожи! Да и фей вроде как не бывает…
– А ты вот прямо до фига знаешь о добрых феях! – рявкнул фей, моментально разозлившись. – Нет бы спасибо сказать, а то – не похож, не бывает! А ну, быстро встал, собрался и марш на бал! Будем тебя за принца выдавать.
– Не хочу! – взвизгнул Золушка, прыжком вылетая из кресла и прячась за его спинку. – Пусть Дадли выдают, а я не желаю!
– А тебя, дорогой, никто и не спрашивает! – вкрадчиво сообщил добрый фей, взмахнув палочкой. В тот же миг потрепанное платье юноши преобразилось в богатый наряд из голубого бархата, затканный золотом и расшитый жемчугом. Парень сдавленно охнул – платье весило не меньше двадцати килограммов, а вдобавок было с корсетом. Тело стиснуло так, что в глазах потемнело. Когда Золушка проморгался, то обнаружил на голове завивку и диадему, которая – закон подлости! – сползала так же закономерно, как и та, что красовалась на макушке феи. Или фея.
– Я… не… пойду… – просипел Золушка, хватаясь руками за кресло, чтобы не упасть. – Я… не…
– А, ну да! – фей злобно ухмыльнулся и снова взмахнул палочкой, заставив кандидата в принцессы взвыть. У того на ногах вместо разношенных кроссовок образовались хрустальные туфельки! Твердые, жесткие, на высоченных каблуках, они вполне могли бы поспорить с испанскими сапогами по степени неудобства.
– Вот, теперь все! – злобный, то есть, добрый фей оглядел свое обалдевшее творение и кивнул. – Давай, шевелись, вон тыква в компостной куче валяется, кати ее сюда, щас я тебе карету забацаю. А конь у меня уже один есть!
С этими словами он вынул из кармана облезлую крысу и ухмыльнулся прямо ей в морду. Крыса обреченно запищала. Золушка ей посочувствовал.
– Да не хочу я за принца! – едва не плача воскликнул он. – Зачем он мне сдался? И вообще, я не девчонка, замуж выходить!
– Ты себя в зеркало видел, недоразумение? – ласково поинтересовался фей, поигрывая палочкой. – Сходи, посмотри, если нет. Да из тебя такая принцесса получится, никто и не догадается, что ты мальчишка. А принц только рад будет, вот увидишь!
– Чего я увижу? – сварливо поинтересовался юноша, стараясь удержаться на ногах в своих жутко неудобных хрустальных туфельках. Терять ему было уже нечего, поэтому он без колебаний дерзил фею, твердо уверенный, что хуже уже не будет в любом случае.
– Я этого принца и не видел ни разу, а Вы меня за него сватаете! Не хочу! Мне и здесь неплохо. Всего-то и дел, что за домом следить, полы мыть, еду готовить, в саду работать, белье стирать, одежду гладить, скатерти крахмалить, картошку окучивать… ну и еще там, по мелочи, скажем, мешок гороха перебрать, делов-то. А придется на весь дворец стряпать, да еще муж этот… не хочу!
– Не видел – увидишь! – коварно ухмыльнулся фей, показав желтые кривые зубы. Выудил из-за пазухи портрет и сунул Золушке. – Гляди, вот он, принц твой! Красавец мужчина!
С портрета на Золушку таращился злобными красными глазками безносый зеленый тип с явными наклонностями отпетого маньяка. На лысом чешуйчатом черепе слегка набекрень красовалась корона, украшенная рубинами – под цвет глаз.
– Нет, – сдавленно выдохнул Золушка, роняя портрет.
– НЕТ! – заорал он от ужаса, теряя равновесие и падая в темноту с высоченных хрустальных каблуков под ехидный смех злобного – да, да, злобного и противного! – фея.


Глава 2

– Вот дьявол! – простонал Красная Шапочка, садясь и хватаясь за голову. Когда в глазах перестало мельтешить, он поправил повисшие на одной дужке очки и огляделся. Сидел он на ухоженном газончике подле маленького беленького домика с красной черепичной крышей. Небо было голубым, травка зеленой, вокруг цвели неправдоподобно яркие и крупные цветы, порхали чудовищных размеров бабочки, а в кустах надрывались птицы. Парень оглядел себя и вздохнул. На нем по-прежнему была юбка, но теперь уже новая, ярко-синяя с широкой черной каймой, ее прикрывал кружевной кокетливый передничек. Лиф оказался рыжевато-коричневым, с вышивкой, блузка белая, с рукавчиками-фонариками. А на голове – надо же! – опять чепчик. Вот только… Красная Шапочка стащил его и критически осмотрел. Да, совершенно верно, красного цвета, да еще с атласным бантом на затылке. Парень мученически вздохнул и нацепил это безобразие обратно на голову.
– Красная Шапочка-а-а! – пропел тут сиропно-сладкий голосок, от которого юноше отчаянно захотелось сжевать соленый огурец. Шапочка настороженно покосился в ту сторону, откуда донесся голос. У распахнутого окна стояла низенькая пухлая дамочка в пышном розовом платье и с розовым же бантиком на курчавой макушке. Ее физиономия, здорово смахивающая на жабью, старательно изображала материнскую любовь.
– Вот тебе, деточка, корзинка с пирожками и горшочек огневиски, – прощебетала дамочка, улыбаясь еще шире. – Сходи, отнеси гостинчик дедушке! Ступай вот по этой тропинке, как раз к нему и попадешь!
– Хорошо! – Красная Шапочка старательно улыбнулся, взял протянутую через подоконник корзину и бодро пошагал по указанной тропке, ведущей в чрезмерно красивый лес. Светило солнышко, вдоль дорожки цвели ромашки, все было так замечательно, что поневоле хотелось выкопать окоп, надеть каску и бдительно ждать неожиданностей. Каковые не замедлили явиться из-за ближайшего куста.
– Здравствуй, Красная Шапочка! – услышал парень грустный и ласковый голос. Развернувшись на каблуке, прижав к себе корзину, он уставился на тощего, пыльно-серого волка, мирно сидевшего под пресловутым кустом.
– А… а откуда Вы меня знаете? – промямлил он, пятясь от непрошенного собеседника. Волк иронично хмыкнул.
– Кто же тебя не знает. Ты наша знаменитость, ни у кого в округе больше нет такой шапочки. А, ну и еще ни один парень в юбке не ходит, ты один такой.
– Можно подумать, меня кто-то спрашивал! – нервно отозвался Шапочка, перехватывая поудобнее корзину.
– Кто же спорит, – вздохнул волк. – С твоей маменькой пререкаться дураков нет. Даже Людоед и тот не рискует.
– Маменькой?! – охнул Красная Шапочка, бессильно сползая по стволу очень кстати подвернувшейся осинки. – Да что ж мне так везет-то, а?..
– И не говори, – согласился зверь, укладываясь на травку и пристраивая голову на передние лапы. – Маменька твоя, скажем прямо, сложная женщина. И это еще мягко говоря. Вот, к примеру, пирожки у тебя в корзинке с чем?
– Не знаю, – юноша достал пирожок, придирчиво его обнюхал и пожал плечами. – С ягодами вроде.
– Угу, с ягодами, – кротко согласился волк. – С волчьими. Видимо, надоело ей от твоего дедули наследства ждать, поторопить старика решила.
– И что теперь делать? – расстроился Шапочка, запихивая пирожок обратно. – Если я отнесу это дедушке, то меня обвинят в его смерти, а если не отнесу, мамаша со свету сживет!
– Отнеси деду и все расскажи! – посоветовал волк. – Он ушлый старикан, найдет выход.
– Будем надеяться, что так, – невесело откликнулся юноша, одернул юбку и, вежливо распрощавшись с собеседником, собрался в путь.
– Ты поосторожней тут, – сказал напоследок волк. – Здесь бродит неподалеку злой волк, который всю жизнь мечтал тебя сожрать!
– Волк? А Вы, уважаемый, собственно, кто? – подозрительно поинтересовался Красная Шапочка.
– Да я ничего, так, мимо проходил, – смутился волк. – Меня Рем зовут.
– Очень приятно, – Шапочка сделал неуклюжий книксен. – До встречи.
Дальнейший путь не вызвал у него затруднений. Парень любовался цветочками, разглядывал белочек на веточках, напился из ручья и едва не плюхнулся в воду, когда переходил этот самый ручей по поваленному бревнышку. Наконец деревья разошлись в стороны, открывая очаровательную полянку, на которой красовался маленький домик. Если не считать рисунка на ставнях и формы изгороди вокруг ухоженного палисадника, дом был точной копией мамашиного. Красная Шапочка зорко огляделся. Вокруг все было тихо, мирно и благостно, да так, что хотелось срочно что-нибудь сломать – для восстановления гармонии. Пройдя по узорчатой мощеной дорожке, юноша помедлил у двери, затем постучал.
– Кого там еще черти принесли?! – рявкнул изнутри стервозный дребезжащий тенор.
– Э… это я, Красная Шапочка! – неуверенно пробормотал в ответ парень, опасливо пятясь от двери. – Огневиски вот принес… с закусью.
– Дергай за веревку, болван, тащи быстрее! – поторопили из-за двери. Шапочка осторожно потянул веревочку, и дверь закономерно открылась. За порогом царил легкий полумрак – занавески на небольших окошках были тщательно задернуты. На стене красовался большой портрет в золоченой раме, изображавший благообразного старика с белоснежной бородой и лукавой улыбкой, одетого в темно-фиолетовую мантию, расшитую звездами. Видимо, это и есть тот самый дедушка. В доме было довольно чисто, однако местами наблюдался творческий беспорядок – заметенные под стол осколки глиняного кувшина, небрежно спрятанная под кровать распоротая подушка, оторванный рукав халата, грациозно свисающий с люстры. Словно здесь кто-то дрался, а потом спешно заметал следы. Возможно, стоит взять ноги в руки и смыться отсюда побыстрее.
– Что встал, сюда иди! – скомандовал возлежащий на широкой постели тип, воспрепятствовав Шапочке додумать такую здравую мысль. Юноша, помедлив, приблизился и получил возможность рассмотреть своего «деда». Честно говоря, на доброго дедушку с портрета, как и на дедушку в принципе, этот субъект как-то не тянул. Мрачная, зеленоватая физиономия со злющими красными глазами была украшена длинной мочальной бородой, аккуратно привязанной к подбородку. На макушке красовался ободок с прицепленными к нему пушистыми ушками а-ля волчок. Увидев Красную Шапочку, странный тип состроил пугающую гримасу, которая должна была изображать добрую улыбку.
– А, внучек! Ну, садись, поболтаем. А корзину сюда давай, придурок!
Парень без звука передал «дедуле» корзину и послушно присел на колченогий табурет, пристроенный у кровати. Говорить странному самозванцу о том, что угощение с сюрпризом, он благоразумно поостерегся и теперь учтиво наблюдал, как тот с аппетитом жрал пирожки, рассыпая по постели крошки, и запивал еду огневиски. Насытившись, он пришел в чуть более благодушное настроение и прищурился на Шапочку.
– Ну? Вопросы есть? Спрашивай, пока жив… в смысле, пока я не занят.
– Дедушка, а почему у Вас такие шерстяные ушки? – это было единственное, что пришло в голову юнцу, не ожидавшему такого заявления.
– Ня! – мрачно рыкнул наглый захватчик, мрачнея на глазах. – Не шерстяные ушки, дубина, а нэко-мими! Японскую моду молодежную уважаю.
– Дедушка, а почему у Вас такие красные глазки? – продолжил Шапочка, исподволь наблюдая за тем, не действуют ли уже пирожки.
– Мангу ночами читаю, не понятно, что ли? – рявкнул потенциальный поклонник японских комиксов, ерзая все сильнее. Видимо, ягодки и впрямь были не простые.
– Дедушка, а почему у Вас носа нету, сифилис же лечится! – ляпнул наконец Красная Шапочка, не придумав ничего умнее.
– Ах ты, паразит! – взревел самозванец, с неожиданным проворством выпрыгивая из постели и бросаясь к парню с явным намерением его убить. Однако Шапочку не так просто было застать врасплох, в конце концов, дорогую тетушку и ее кочергу он помнил прекрасно. Однако удирать от этого маньяка оказалось гораздо трудней. «Дедуля» был очень быстр и без колебаний сносил все на своем пути, так что спастись, спрятавшись за мебелью, не получалось, а бегать, перепрыгивая через обломки стульев, полок и прочего сломанного барахла становилось все сложнее. Красная Шапочка уже дважды лишь чудом увернулся от загребущих лап, потому что маньяк цеплялся за дверцу шкафа своей фальшивой бородой. Юноша уже заметно выдохся, и потому, когда ему под ноги попался опустевший горшочек огневиски, споткнулся и полетел головой вперед, врезавшись лбом прямо в ту самую дверцу шкафа, уныло висящую на одной петле. Под ликующий хохот самозванца парень мягко ушел в нирвану, понадеявшись напоследок, что этот мерзавец не некрофил и хотя бы его хладный труп оставит в покое.


Глава 3

– Ну надо же, – пробормотал Рапунцель, потирая гудящую голову и озираясь вокруг. Он сидел в удобном резном кресле у распахнутого окна, из которого открывался вид на луг и рощу. Рядом с креслом стояли гобеленовые пяльца на высокой подставке с неоконченной вышивкой. Комната, судя по всему, находилась в башне. Была она вполне уютна, украшена коврами и гобеленами, в камине потрескивали дрова, на стене висело зеркало в резной раме, в алькове стояла большая кровать под бархатным покрывалом. Юноша оглядел себя и скривился. Опять платье. На сей раз шелковое, в талию, светло-зеленое, вышитое золотом. На пальцах перстни, на шее колье, на ногах изящные туфельки, годные лишь для дворцовых покоев, в таких даже на садовую дорожку выйти нельзя. Парень устало вздохнул и поднялся с кресла. И тут же, охнув, рухнул обратно – что-то тяжелое мощно дернуло его сзади за волосы, заставив неизящно шлепнуться в кресло. Судорожно ощупав затылок, Рапунцель сдавленно застонал – его растрепанную голову украшала шикарнейшая коса. Толщиной в полтора его запястья, тугая, смоляная змея, перевитая лентами, длиной – какой ужас! – никак не меньше десяти метров. Она струилась по подлокотнику кресла вниз, в специальную корзину, снабженную ручкой и колесиками, где была уложена кольцами. Осторожно поднявшись, Рапунцель пристроил поудобнее косу, ухватился за ручку и потащил корзину за собой. Катилась она легко, но нервировала, поскольку сильно затрудняла движения, и появись тут сейчас какой-нибудь злодей – по традиции, так сказать, – удрать от него уже не получится. Увидев свое отражение в зеркале, парень скрипнул зубами и отвернулся, поскольку его внешность представляла собой причудливую смесь между изнеженностью принцессы, с рождения блюдущей этикет, и небрежностью юнца, никогда в жизни не принимавшего во внимание такие мелочи. Платье сидело прекрасно, но декольте на широких костлявых плечах смотрелось нелепо; неправдоподобно длинная коса была ухожена и блестела, но челка торчала по-прежнему во все стороны сразу; на пальцах красовались драгоценные перстни, но ногти никогда не знали маникюра. Да еще круглые очки, как обычно, чуть криво оседлавшие переносицу… видок был тот еще, Рапунцель оценил. Поморщившись, он отошел к окну и выглянул наружу. Да, действительно, башня. Довольно высокая, из темного камня. Комната находилась на самом верху, почти под крышей, и вид отсюда открывался вполне недурной. Поля, роща, речушка, вдали лес… пасторально. Вот только никаких признаков того, что поблизости обитает еще кто-нибудь, не наблюдалось. А выйти наружу и обшарить окрестности не выйдет, поскольку косу ему по крутым ступеням не стащить. Попробовать ее обрезать? Он вернулся к креслу и взялся за корзину с рукоделием. По идее, там должны быть ножницы… Впрочем, даже если они и были, убедиться в этом ему не пришлось.
– Рапунцель, Рапунцель, проснись! Спусти свои косыньки вниз! – раздался под окном неуверенный зов. Юноша отставил корзину и высунулся из окна полюбопытствовать, кого там принесло так неожиданно. У подножия башни стоял, переминаясь с ноги на ногу, принц. Ну, по крайней мере, именно так, кажется, и должен выглядеть принц – смазливый блондин в богатом платье, у которого буквально на лбу написано знатное происхождение, куча денег и родовая спесь. А, и еще белый конь – он тоже присутствовал, флегматично помахивая хвостом и пощипывая травку.
– Да я не сплю, вообще-то, – сообщил Рапунцель, с интересом разглядывая гостя. – Чего тебе?
– Ну как? – растерялся пришелец. – Я же принц?
– Ну и что? – резонно поинтересовался пленник башни, опираясь локтями на подоконник. – Я вот, к примеру, принцесса… в каком-то смысле…
– Конечно! – возрадовался блондин, едва не подпрыгивая на месте. – Принцесса, заточенная в башню! А значит, должен прийти принц и спасти!
– Так заходи, чего встал? – фыркнул Рапунцель. Быть спасенным этим странным типом он не жаждал, но делать все равно нечего, так почему бы и не принять гостя?
– Я не могу, – скис принц. – Дверь заперта, ключа под ковриком нет, и под порогом, и в дырке в стене…
– И чем при таком раскладе я могу помочь? – кротко поинтересовался Рапунцель.
– Ваше высочество! – неожиданно строго вмешался в беседу конь. – Извольте выражаться яснее, иначе Вы до вечера не войдете в башню! И представьтесь, наконец!
– Ох, опять забыл! – схватился за голову принц. – Вечно этот дурацкий этикет из головы выветривается!
– Вовсе не дурацкий! – наставительно сообщил конь, махнув в очередной раз хвостом. – Нормы и правила взаимоотношений между людьми позволяют избежать неловкостей и непонимания…
– Эй, господа гости! – позвал сверху потерявший терпение хозяин. – Давайте уже, представляйтесь, сколько можно ждать?
– Резонно, – согласился конь и, изобразив поклон, возвестил. – Позвольте представить Вам принца Павлинии, Его Высочество Драко! Принц изволил прибыть в Ваши чертоги с надеждой обрести свою судьбу в Вашем лице, прекрасная леди!
– Сам ты леди! – буркнул Рапунцель, припомнив, как выглядит, и покраснев. – А ты кто?
– Конь в пальто! – неожиданно грубо огрызнулся скакун. – Сам, что ли, не видишь?
– Коня вижу, пальто – нет! – честно сознался юноша.
– Пальто вон в тюке лежит, – мирно сообщила невозможная скотина и снова чинно кивнула. – Мое имя Флоренц, и я являюсь конем Его Высочества!
– А заодно моей головной болью, – пробормотал принц Драко, потирая виски. – Послушай, может, ты спустишь все-таки косу? Я по-другому туда не залезу, дверь же, говорю, заперта.
¬ – По-моему, ты спятил, – сообщил в ответ Рапунцель. – Эта косища сама по себе мне только что шею не ломает, а ты еще и свой вес добавить хочешь! Да у меня голова оторвется!
– А Вы пропустите косу вон через то кольцо! – посоветовал конь, мотнув головой в сторону большого металлического кольца, закрепленного под подоконником на стене. – Два раза пропустите, петлей. Тогда все получится.
Парень с сомнением оглядел кольцо, затем окинул взглядом стоящего внизу принца. Кольцо выглядело прочным, а принц – субтильным, и юноша решил рискнуть. Пропустить волосы в кольцо, да еще петлей, оказалось очень сложно, но он справился. Принцу пришлось потруднее. Похоже было на то, что все его детство следом таскались няньки и гувернеры с требованием не бегать босиком, не лазать по деревьям, не прыгать по лужам и еще тысячу самых разных «не». Так что теперь принцу, не знакомому с физическими нагрузками, помимо парадного фехтования, торжественных бальных танцев и чинной верховой езды, было непросто забраться в окошко. Перевалившись, наконец, через подоконник, он обессилено плюхнулся на пол и минут пять пытался отдышаться. Рапунцель тем временем с натугой втащил в комнату заметно растрепавшуюся косу и снова сложил ее в корзину, после чего устало уселся в кресло – коса весила немало. Звон фарфора заставил его оглянуться. На круглом столике красного дерева, накрытом изящной вышитой скатертью, крошечный домовик спешно расставлял посуду, столовые приборы, стаканы и салфетки; последней он водрузил в центр супницу, сноровисто наполнил тарелки, поклонился и исчез.
– Давай пообедаем, что ли? – предложил Рапунцель, поднимаясь на ноги и прихватывая за ручку свою корзину. – Пока не остыло.
– Благодарю Вас, прекрасная леди! – учтиво проблеял принц, поднимаясь на ноги.
– Будешь издеваться – получишь в глаз! – миролюбиво посулила «леди», усаживаясь за стол. – Сам же видишь, что я не девчонка!
– Ну, мало ли что! – пожал плечами принц, присаживаясь напротив. – Может, просто внешность такая… мужеподобная. Вот у меня есть тетушка…
– Кстати, а почему ты именно сюда пришел, да еще один? – полюбопытствовал Рапунцель, пробуя суп. – Разве других принцесс не нашлось?
– Да принцесс вокруг пруд пруди! – вздохнул блондин и горестно сунул ложку в рот. – Но папенька с маменькой совсем рехнулись, папенька говорит, я должен проявить мужество и отвагу, чтобы завоевать принцессу. А маменька только глазки закатывает и твердит, что это, ах, как романтично!
– Не повезло тебе! – посочувствовал Рапунцель.
– Угу, – вздохнул принц. – А чтобы меня какие-нибудь бяки не обидели, дали мне вон то недоразумение вместо нормальной лошади. Он только и делает, что меня жизни учит, морали читает, да еще на звезды пялится, предсказатель, чтоб ему.
– А твои родители не боятся, что ты случайно приведешь в дом кого-нибудь… хм… не совсем подходящего? Я вот, например, та еще невеста.
– Да какая разница? – отмахнулся Драко, с аппетитом принимаясь за принесенный эльфом бифштекс. – Все равно ведь женят на ком попало, так хоть заранее познакомиться.
– Ясно, – Рапунцель задумался. Ему казалось странным, что правители Павлинии столь легкомысленно относятся к выбору невестки. Да и выходить замуж за принца он не имел ни малейшего желания. Вот только как сказать об этом блондину, чтобы не вызвать возмущения или, еще хуже, истерики?
– Знаешь, должен сказать, что я совершенно не готов к браку, – осторожно проговорил Рапунцель, исподволь разглядывая своего визави. – Ну вот совершенно!
– Да ладно, ерунда какая, – беззаботно прошамкал принц, набив рот десертом, – можно подумать, я готов! И вообще, кто сказал, что нам обязательно жениться? У тебя тут здорово, ни придворных, ни учителей, можно пальцы за столом облизывать или на кровати днем валяться. Я бы вообще тут пожил немного, можно?
Рапунцель не успел ответить. Снизу раздалось истошное ржание и удары копыт. Принц рванулся с места, чтобы посмотреть, что стряслось с его четвероногим телохранителем, и потащил за собой скатерть со всей посудой. Хруст, звяк и дзынь смешались с громоподобным топотом на лестнице. Дверь распахнулась и на пороге воздвиглась злая ведьма! Рапунцель обреченно отметил все ту же зеленую чешуйчатую физиономию без носа, но с глазами цвета тлеющих углей. На сей раз его персональный кошмар был одет в черное платье со шнуровкой и черный же плащ. На голове красовалась остроконечная шляпа с широкими полями и змеиной кожей вместо ленты на тулье, а в руках была метла, которой ведьма вращала со сноровкой шаолиньского монаха.
– Попались, мерзавчики! – взвизгнула ведьма пронзительным фальцетом, вызывающим боль в ушах. – Сбежать хотели? Да я вас сейчас…
– И вовсе не хотели! – обиженно перебил ее Драко, поднимаясь на пол и стряхивая с бархатных штанов вишневые косточки. – Я, наоборот, в гости пришел, а Вы кричите! Кстати, меня Драко зовут, я принц тутошний.
– Очень приятно, – растерянно проскрипела ведьма, изображая реверанс, но тут же опомнилась. – Ах ты, негодяй, хотел украсть у меня девчонку?!
– Сам ты девчонка, извращенец хренов! – рявкнул доведенный до белого каления Рапунцель и запустил в безносую физиономию невесть как устоявшей на столе перечницей. Эффект превзошел все его ожидания. Агрессор, получив перечницей в лоб, оглушительно расчихался, шарахаясь по комнате и беспорядочно размахивая метлой. Тут бы и удрать, но проклятая коса заякорила парня надежнее любого замка. Получив по голове метлой, он уже привычно провалился в беспамятство, боясь даже думать о том, что будет дальше.


Глава 4

– Вот так всегда, – сварливо пробурчал Белоснежка, приподнимаясь на локтях и неодобрительно разглядывая комнатку с низким потолком, в которой стояли в ряд семь маленьких кроватей. Он лежал на одной из них, подобрав ноги, упирающиеся в резную спинку. На спинке прихотливыми рунами было вырезано «Борода». Что за борода и почему именно она, Белоснежке было невдомек, да и не интересно. Он спустил ноги с постели и обнаружил на себе очередную юбку, на сей раз жизнерадостно-желтого цвета. Лиф платья был темно-синим, синие же рукава-фонарики щеголяли красными вставками, а на полу у кровати стояли красные туфельки с бантиками. Юноша мученически вздохнул – похоже, ему на роду написано выглядеть идиотом. Обувшись, он прошел мимо остальных кроватей, читая надписи на спинках. Злюка, Коротышка, Красавчик, Склеротик, Драчун, Зануда. Это что, имена? Белоснежка пожал плечами и толкнул дверь. Чтобы перешагнуть порог, ему пришлось наклониться. Спустившись на один лестничный пролет, юноша оказался на площадке, откуда можно было разглядеть помещение на первом этаже. Довольно просторный зал занимал, похоже, весь нижний этаж дома. У стены располагался огромный очаг, в котором потрескивали дрова. В центре стоял тяжелый дубовый стол, окруженный дубовыми же скамьями, слева вдоль стены располагалась пара кресел, справа – резной буфет. Мебель была солидной, тяжеловесной, но очень низенькой. Причина ее миниатюрных размеров была очевидна – все обитатели домика как раз собрались внизу, за столом. Семь коротышек в смешных колпачках шумно спорили, размахивая руками и перекрикивая друг друга.
– А я говорю, надо было просто его прибить, да и все! – сварливо настаивал бледнолицый, крючконосый гном. Одет он был во все черное, из-под колпачка, натянутого по самые брови, торчали сальные пряди черных же волос. Выражение его физиономии обещало окружающим если не крупную пакость, то уж хороший скандал точно. Судя по всему, это был именно Злюка.
– Ну-ну, мальчик мой! – благостно урезонивал его восседающий во главе стола тип с неохватной белоснежной бородой и хитренькими голубыми глазками под очечками. – Разве это бедное дитя заслужило смерти? И чем, спрашивается, он же не нарочно свалился прямо на твои пробирки!
– Если бы нарочно, я бы его живьем на ингредиенты пустил! – скрипнул зубами чернявый. – А так всего лишь прибить предлагаю, цените мое милосердие.
– Да что ты с ним церемонии разводишь, Борода! – пронзительно проверещал самый низенький из гномов, воинственно подпрыгивая на скамье. – Давай я ему мозги проветрю, не повредит, не будь я из клана Флитвиков!
И, не дожидаясь разрешения, резво полез через стол разбираться со своим оппонентом, который не стал его дожидаться, весьма шустро подскочив со скамьи и отбежав на приличное расстояние. Его преследователя это лишь раззадорило, и в комнате воцарился хаос.
– Драчун, Драчун, стой! Прекрати немедленно, слышишь?..
– Не слышит, не видно, что ли?! Коротышка, держи его, держи!
– Дык я, это… того… держал, пока он меня… эвон… по голове… во как…
– Ай-яй-яй! А всё мозгогрызы виноваты, они опять захватили сознание нашего дорогого друга! И даже полнолуния ждать не стали.
– Я всегда говорил, что этот невоспитанный хам… эй, не смей портить мне прическу, мерзавец!
– Вот тебе прическа!.. А тебе пробирки! Вот вам всем, скучные вы типы! Йо-хо-хо!..
С большим трудом гномам удалось-таки скрутить своего раздухарившегося приятеля, засунуть его в мешок, оставив снаружи только голову, и усадить обратно на скамью. Голова вертелась и ругалась, но уже почти мирно. Остальные опять заняли свои места, потирая синяки и ушибы. Белоснежка осторожно кашлянул, привлекая внимание хозяев. Все семеро обернулись к нему с разнообразнейшими выражениями на физиономиях.
– А, вот и ты, мальчик мой! Хорошо ли спалось? – старший, которого остальные называли Бородой, рассиялся приветственной улыбкой и распростер объятия. – Проходи, присаживайся!
– Спасибо, сэр, – вежливо откликнулся Белоснежка и спустился в зал. После чего присел в неуклюжем реверансе, приветствуя хозяев. – Доброго дня вам, сэры!
Чернявый Злюка смерил юношу взглядом мясника-садиста, которому на растерзание привели очередную овцу.
– Был бы добрым, если бы некоторые малолетние трансвеститы в дурацких платьях не свалились невесть откуда на результат моих многолетних исследований, погубив его окончательно и бесповоротно!
– Многолетних? – живо заинтересовался гном с торчащими из-под канареечно-желтого колпака совершенно белыми волосами и безмятежно-восторженной улыбкой. – А я думал, ты только вчера сварил эту муть… прости, декокт для отпугивания мозгошмыгов!
– Черт тебя возьми, Склеротик! – рявкнул Злюка. – Ты не мог бы оставлять при себе свои наблюдения?
– Вряд ли! – лениво протянул высокомерный блондин с ухоженной длинной шевелюрой под смешным колпачком и не расстающийся с ломиком, имеющем навершие в виде змеиной головы. – Склеротик, как это ни странно помнит всегда и все! Особенно то, что не надо и даже то, чего не бывает.
– Это верно! – зловредно захихикал из своего мешка Драчун, подпрыгивая на месте. – Скажем, вчера он вспомнил, как ты, Красавчик, накручивал свои волосы на бигуди!
– Наглый поклеп! – возмущенно подскочил Красавчик, сжимая в кулаке ломик.
– Да еще и пивом смачивал! – припечатал обитатель мешка, пакостно ухмыляясь.
– Я помню каждый сваренный мною бочонок пива! – потусторонним голосом провещал вдруг странный тип с круглыми белесыми глазами и отсутствующим взглядом пропылившегося чучела. – Но тот был особенным, да. Это было чудовищное злодеяние – потратить такое пиво на парикмахерские глупости! Поэтому я вправе ждать от тебя, Красавчик, великих дел! Ужасных – собирать вредителей с хмеля еще никому не нравилось – но великих!
– Лунатик, заткнись! – раздраженно буркнул Красавчик, нервно ерзая на месте. Видимо, он опасался, что его заставят заниматься огородничеством, несмотря на все его многочисленные достоинства, о которых, по большей части, знал только он сам.
– Во, славно будет! – возрадовался басом буйно лохматый и бородатый тип, которого окликали Коротышкой. Почему – Белоснежка не понял, гном был самым рослым из всех, превосходя прочих по меньшей мере на голову. – Мы, эта, вместе огород обихаживать станем! Красавчик, значицца, хмель, а я – того, тыквы…
– И не мечтай! – прошипел Красавчик.
– Тише, господа, тише! Не ссорьтесь! – урезонил присутствующих Борода и обратил сияющий взор к гостю. – Присаживайся скорее, не стесняйся!
Белоснежка опасливо присел на свободный табурет. Оглядел скудное угощение – черствый хлеб, кружки с водой, полупустую солонку. Поймав его взгляд, Коротышка выбрался из-за стола, протопал в кладовую, пошуровал там и вернулся, таща объемистую миску. Со стуком приземлив посудину на стол, он от души похвалил содержимое.
– Эх, хороша закуска – кислая капустка!
– И подать не стыдно, и сожрут – не жалко! – захихикал неугомонный Драчун, подпрыгивая в своем мешке. – Да развяжите же меня, ироды! Вам же хуже, если я голодный останусь!
– Развяжи его, Коротышка! – ласково попросил косматого Борода. – Драчун, веди себя как следует, в конце концов, у нас гость! Кушайте, друзья, кушайте.
– Не обляпайтесь, – сварливо пробурчал Злюка, брезгливо накладывая на неровно отрезанный кусок хлеба капустную стружку. – Было бы еще тут что кушать! Нашли, понимаешь, вегетарианца…
– А что делать? – развел руками Борода, едва не навернув на пол свою порцию. – Последний домовик сбежал позавчера, готовить некому!
– А вот не надо было везде и всюду свои носки разноцветные разбрасывать! – сварливо фыркнул Красавчик, придирчиво обнюхивая хлеб. – Сам виноват!
– Если проблема в этом, то я умею готовить, – робко напомнил о себе Белоснежка. Возможно, если он докажет свою полезность, его все же не выпрут отсюда. Но, увидев, какими глазами на него воззрились хозяева, невольно занервничал – наверное, даже на Спасителя Мира не таращились бы с таким восторгом.
– Надеюсь, не только яичницу со скорлупой? – подозрительно поинтересовался Злюка, не способный удержать свой фонтанирующий пессимизм.
– Со скорлупой я не умею, – покачал головой Белоснежка, виновато пожимая плечами. – Умею с помидорами, гренками, зеленью. Еще омлет четырех видов, с начинкой, со специями, с молоком. И с колбасой, там, сосисками, сыром…
– Это замечательно! – заулыбался Склеротик, хлопая в ладошки. – Просто чудесно! А то у нас, как мы ни старались, ничего толком не получается. Наверное, морщерогие кизляки сглазили…
– Скорее, руки у некоторых не оттуда растут, – пробурчал Злюка, но не стал нагнетать обстановку; видимо, он тоже пробовал стряпать и потерпел фиаско.
– Значит, ты можешь приготовить нормальный обед? – поинтересовался Красавчик почти приветливо. Голод все же не тетка, любого задаваку заставит вспомнить о манерах.
– А есть из чего? – осторожно поинтересовался Белоснежка, опасаясь, что в доме, помимо квашеной капусты, ничего и нет.
– А как же! – жизнерадостно прогудел Коротышка, подскакивая со скамьи и стаскивая с табурета Белоснежку. – Пойдем, чтоль-ва, в кладовку, покажу!
Просторная кладовая оказалась битком набита продуктами. Заметив под потолком копченый окорок и связку колбас, юноша недоуменно пожал плечами – неужели гостеприимные хозяева не способны даже бутерброды сделать?.. Впрочем, это было совершенно неважно. Главное, обед будет что надо, а значит, его вряд ли выгонят.
Когда Белоснежка вернулся в зал, там царила сосредоточенная суета. Гномы сновали туда-сюда, тащили кайла и лопаты, обували высоченные сапоги и заправляли маслом фонарики.
– Коротышка! – рявкнул Злюка, едва увидев рослого товарища. – Где ты шляешься, молот тащи!
Проводив взглядом умчавшегося с диким топотом Коротышку, Белоснежка не удержался и спросил:
– Простите, сэр, а почему его зовут Которышка? Он ведь высокий…
– Мозги у него куцые потому что! – буркнул в ответ Злюка. – Чего без дела болтаешься, вон лучше фляжку принеси, на столе лежит.
Белоснежка послушался. Спорить со Злюкой было бы глупо, да и смысла в этом никакого. Провожая гномиков на работу, он выслушал наставления Бороды, который доброжелательно, но твердо рекомендовал юноше запереть дверь и одному за порог не выходить – вокруг лес, дикие звери, мало ли что может случиться. Парень охотно согласился. В конце концов, он сам не жаждал бродить по непролазной чаще в одиночку, да еще наряженным в платье. И послушно задвинул тяжелый засов, когда прочная дубовая дверь закрылась. Выглянув в оконце, Белоснежка увидел, как гномы выстроились колонной и с песней двинулись по тропинке в лес. Их дружные вопли распугивали птичек и белочек, баламутя лес, еще долго после того, как идущий последним Коротышка скрылся из вида.
Оставшись в одиночестве, Белоснежка вернулся в кладовую, прикинув обеденное меню. Проще всего будет сварить гороховый суп с копчеными ребрышками и запечь картофель с маслом, сыром и сметаной. А на десерт – яблочный пирог с брусникой. За хозяйственными хлопотами время пролетело незаметно. К тому времени, когда котел с супом был снят с огня и пристроен у очага, чтобы не остыл, а корочка пирога подрумянилась, солнце начало заметно клониться к закату и в комнате стало сумрачно. Поэтому Белоснежка не сразу сообразил, что к чему, когда вдруг стемнело еще больше. Лишь обернувшись к окну, он понял, что дело не только в наступающем вечере, но и в том, что за окошком торчит согбенная старушенция в потасканном плаще с капюшоном. В когтистых руках она держала большую корзину, битком набитую румяными яблоками.
– Здравствуй, деточка! – дружелюбно прохрипела старуха, старательно скаля в улыбке острые гнилые зубы. – Хочешь яблочка?
– Нет, спасибо, – вежливо отказался Белоснежка, бочком отползая в сторону очага, где можно было разжиться кочергой. Старуха живо напоминала ему того зеленого типа, который уже который не раз пытался причинить юноше как минимум тяжкие телесные повреждения, и потому брать у ведьмы что бы то ни было Белоснежка не собирался.
– Да ладно тебе ломаться, на, возьми! – старуха скогтила в корзине самое аппетитное яблочко и протянула его через подоконник. Юноша предусмотрительно отодвинулся еще на пару шагов.
– У меня на яблоки аллергия! – ляпнул он, нащупывая на столе разделочный нож.
– Врешь, небось, – зловеще ухмыльнулась старуха и, поддернув широкий плащ, бодро полезла в окно. Белоснежка не успел оглянуться, как незваная гостья уже оказалась внутри и направилась к нему, настойчиво протягивая яблоко.
– Скушай, дорогуша, витаминчик!
– Ни за что! – нервно взвизгнул Белоснежка, резво отскочив подальше. – Мне тетя не разрешает разговаривать с посторонними!
– А ее тут нету! – просюсюкала несносная старуха, заливаясь дебильным смехом. – Она не узнает, мы же ей не скажем! Пусть это будет наш ма-а-аленький секрет!
И мощным прыжком, от которого парень не успел увернуться, сшибла Белоснежку на пол. Старуха оказалась очень сильной и без проблем удерживала вырывающегося юнца. Усевшись на нем поудобнее, она демонстративно вытерла яблоко о рукав своей бесподобно грязной накидки, выудила ножичек, разрезала румяный плод на четыре части и принялась старательно пихать их в рот своей жертвы:
– Яблочко за папу, яблочко за маму, за тетю яблочко…
– М-м-м-м!.. – Белоснежка упорно сопротивлялся, отплевываясь от непрошенного угощения, но не слишком успешно – несколько кусочков все-таки проскочили в желудок, вызвав ощутимое головокружение. Это испугало юношу не на шутку, и он принялся уворачиваться еще энергичнее. Старухе это не понравилось. Она стащила со стола большой деревянный половник – Белоснежка при этом едва не сумел освободиться – и от души врезала своей строптивой жертве между глаз. Бедолага, сведя глаза в кучку, ненадолго перестал сопротивляться, пытаясь сосчитать вертящиеся над головой звездочки, чем не преминула воспользоваться отравительница. Ощутив проскользнувший в пищевод изрядный яблочный ломтик, Белоснежка почувствовал нарастающую слабость. Гаснущим уже сознанием он отметил доносящуюся из леса песню – гномы возвращались домой.
«Может, успеют еще откачать…» – подумал Белоснежка и провалился в беспамятство под злобное хихиканье старой ведьмы.

Глава 5

– Не успели, – мрачно заключил Винни-Пух, лежа на спине и разглядывая раскидистую крону дерева, под которым он очнулся. Поерзав, он сумел, наконец, перевернуться на бок, а потом сесть. Оглядев себя, Пух страдальчески поморщился. Костюм плюшевого медведя из веселенькой желтой байки, с розовыми заплатками на пятках и приличным ватным животом, был еще неудобнее, чем платье с корсетом. Вокруг расстилался слащавый до тошноты пейзаж, по сравнению с которым чрезмерно красивый лес Красной Шапочки казался вполне настоящим. Винни сидел на вершине холма, под деревом, в котором с некоторыми сомнениями опознал дуб. По крайней мере, листочки были похожи, правда, росли ровными рядами и через три перемежались крупными плодами, столь же отдаленно похожими на желуди. Впрочем, с тем же успехом они могли быть и орехами. В идеально круглом дупле высоко над землей жужжали пчелы, причем их жужжание складывалось в незамысловатую мелодию. У подножия холма Пух увидел маленький домик, похожий на медовую бочку с соломенной крышей. По всей видимости, это был его дом. Винни-Пух с трудом поднялся, подобрал валяющийся поблизости глиняный горшочек и вперевалку зашагал к домику. Он почти уже дошел, как вдруг ему на плечи обрушилось увесистое нечто, сбив с ног.
– Йу-ху-ху-ху-ху!.. – радостно завопило это самое нечто, подпрыгивая на Пуховом загривке. – Привет, дружище, это я, Тигра!
– Какой еще Тигра? – пропыхтел Винни, недовольно ворочаясь в траве. Его нетерпеливо ухватили за лапу и поставили на ноги. Винни-Пух отряхнулся, подобрал откатившийся горшочек из-под меда и оглядел агрессора. Для этого ему пришлось неудобно задрать голову – собеседник оказался заметно выше Пуха, а дурацкий медвежий костюм не был рассчитан на особую гибкость. Верзила в ярко-оранжевом полосатом трико нетерпеливо подпрыгивал и дебильно улыбался. Его веснушчатая физиономия прямо-таки светилась радостью, голубые глаза сверкали нездоровым энтузиазмом, а из-под шапочки с круглыми ушками торчали спутанные пряди огненно-рыжих волос. Сзади болтался, словно на пружине, длинный полосатый хвост. Словом, на тигра этот тип был похож с некоторой натяжкой.
– Куда идешь, Пух? – радостно заорал полосатый, огрев недовольного медведя по спине. – Давай отыщем себе Большое Приключение!
– По-моему, ты его уже где-то нашел! – подозрительно прищурился Винни. – Ну-ка, отвечай быстро, что ты курил вместо завтрака?!
– Я ничего не курил! – честно удивился Тигра, перестав подпрыгивать. – А на завтрак у меня был рыбий жир! Как всегда – на завтрак, обед и ужин!
– Бедолага, – пробормотал Пух, наблюдая, как Тигра мечтательно жмурится и облизывается при одном лишь воспоминании о рыбьем жире. – Сколько же тебя голодом морили…
– Мы, Тигры, лучшие в мире поедатели рыбьего жира! – горделиво подбоченился рыжий. – Кстати, Пух, тебя искала Кролик! Она сказала, что…
– Она? – Винни очень удивился тому, что Кролик, оказывается, она. – Ты уверен?
– Конечно! – убежденно откликнулся Тигра и для усиления эффекта даже подпрыгнул два раза. – А вот и она идет! Погоди, сейчас я на нее напрыгну!
И прежде чем Пух успел остановить своего неадекватного собеседника, тот таки «напрыгнул» на Кролика, сшибив его (ее?) с ног и с радостными воплями попрыгав сверху. Как и следовало ожидать, Кролику это не понравилось. Поднявшись на ноги, она напустилась на Тигру с суровыми упреками, пытаясь пробудить в раздолбае совесть. Впрочем, старалась она напрасно. Осознав свое поражение, она махнула лапкой и деловито приблизилась к Пуху. Тот уставился на нее во все глаза. Из одежды на Кролике была лишь коротенькая юбка из кроличьего меха, меховой же топик и рукавички. Сзади к юбке оказался пришит беленький хвостик, на буйных каштановых кудрях красовался ободок с приделанными к нему заячьими ушками. В общем и целом облик Кролика был очень даже привлекательным – если забыть о необычайно крупных передних зубах, которые нахально выглядывали из-под верхней губы, и непреклонно-суровом взгляде огромных карих глаз. Казалось, все тяготы мира лежат на кроличьих плечах, но она твердо решила нести свой крест с достоинством.
– Вот ты где, медвежонок Пух! – констатировала она очевидное. – Я все утро тебя ищу! Идем скорее! У нас случилась Кошмарная Ужасность!
– Что, неужели опять этот лысый, красноглазый Слонопотам? – восхитился Тигра.
– Хуже! – трагически отрезала Кролик, ухватив Винни за лапу и таща его за собой. – У нашего Ослика Иа пропал хвост!
– Ух, ты! – возрадовался непрошибаемый Тигра, беззаботно игнорируя тяжелые взгляды Кролика, недовольной его легкомыслием. – Значит, мы отправимся в путешествие, на поиски пропавшего хвоста!..
– Сколько раз тебе говорить, что… – Кролик не успела завершить нотацию. Они вышли к берегу крошечного озерца, на берегу которого и горевал утративший свой хвост Иа. Увидев страдальца, Винни-Пух всерьез занервничал – Ослика он представлял себе как-то по-другому. Во-первых, означенный тип оказался одет в глухой черный балахон и начищенные до блеска черные же ботинки. Во-вторых, единственной чертой, говорящей о том, что это действительно Ослик Иа, были ослиные уши, пришитые к шапочке, которая красовалась на черноволосой голове, не мытой, судя по всему, с месяц. А в-третьих и в главных, мрачная длинноносая физиономия Ослика если о чем и говорила, то уж точно не о вселенской скорби по поводу утраченного хвоста. Пронзительные черные глаза выражали раздражение и злость на весь мир в целом и на идиотов, потревоживших ослиный покой, в частности.
– Какого дьявола, мисс Кролик, Вы притащили сюда этих безмозглых олухов? – рыкнул Ослик Иа, смерив Пуха и Тигру уничижительным взглядом. Затем уставился на Винни и ехидно фыркнул.
– А, Винни-Пух. Наша плюшевая знаменитость. Ну и что Вы можете мне сказать по поводу…
– Мистер Ослик, сейчас не время! – патетически воззвала к нему Кролик, заработав от него в ответ взгляд голодного монстра, который питается отнюдь не чертополохом. – Ваш хвост, сэр! Мы должны его найти!
– А на кой черт он мне сдался, не скажете?! – рявкнул выведенный из себя Ослик Иа, угрожающе шагнув к Кролику. – Или вот этого, – он ткнул пальцем в ослиные уши, – уже недостаточно, чтобы выглядеть полудурком? Вы жаждете еще и хвост мне прицепить? Вот что я вам скажу, мисс Кролик: если хоть кто-нибудь попытается это сделать, я вас тогда…
– А вот и наш именинник! – ласковый вкрадчивый голос заставил всех нервно подпрыгнуть от неожиданности. Собственно, было от чего – на противоположном берегу лужи, символизирующей озеро, беззвучно материализовался странный тип в плаще из пестрых перьев, в очках-половинках и с длинной белой бородой. Прицепленный к носу картонный клюв не скрывал умильную улыбку, которая отчего-то заставила Пуха занервничать. И не только его – Ослик шумно втянул воздух сквозь зубы и скривился, явно глотая неприличные словечки, Кролик нервно теребила краешек своей юбки. И только Тигра беззаботно хихикал и прыгал вокруг, вытаптывая крупные белые ромашки. Заметив, наконец, пришельца, он энергично ему помахал и прогорланил:
– О, а вот и Сова пришел! Профессор Сова, а у Ослика хвост пропал!
– У мистера Ослика, Тигра, – с ласковой укоризной поправил его Сова, мелкими шажками обходя озеро и приближаясь к компании искателей хвоста. – Не забывай о манерах, мой мальчик.
– Бросьте, Сова, этот лопух и слова-то такого не знает! – фыркнул Ослик, с отвращением наблюдая, как Тигра прыгает в лужу и выскакивает обратно на берег, перемазанный тиной и жутко довольный. Слова Совы о манерах он благополучно пропустил мимо ушей.
– Ну… гм-гм… – Сова оценил энтузиазм Тигры и воздержался от комментариев. – Да, я собственно, по делу! Дорогой Иа!..
– Я Вас умоляю! – прорычал Ослик, гневно косясь на прижухших рядом Пуха и Кролика. – Мне хватает уже того, что я, черт возьми, Ослик! Иа – это уже перебор.
– Хорошо-хорошо, как скажешь. Так вот. Поздравляю тебя с днем рождения, дарю тебе безвозмездно…
– Как-как? – тут же влез Тигра, невзирая на бесплодные попытки Винни его оттащить.
– Без-воз-мезд-но! – терпеливо повторил Сова, умудряясь все так же улыбаться. – То есть, даром!.. Ну вот, я дарю, совершенно безвозмездно, скромный, но очень полезный подарок – вот ЭТО!
Четыре пары глаз воззрились на черный шнурок с кисточкой на конце, перевязанный блекло-зеленой ленточкой.
– Хвост! – сдавленно пискнула Кролик, испуганно попятившись.
– ХВОСТ?! – рев взбешенного Ослика разнесся по окрестностям грозным набатом. – Вы посмели принести ХВОСТ?! Это после всего, что я сделал, чтобы от него избавиться?!
– Но я же… – заикнулся растерянный Сова, но поздно – Иа резво рванул к нему, с явной целью задушить незадачливого дарителя его же подарком. Стремясь настичь улепетывающую птицу, Ослик мимоходом уронил наземь Кролика, которая, падая, случайно сшибла с ног Тигру, а тот закономерно сбил Пуха, да еще и приземлился своей немаленькой полосатой тушкой прямо ему на голову. Стало очень темно и очень тихо. Уплывая в темноту, Пух надеялся, что в следующий раз на нем не будет такого неудобного костюма.


Глава 6

Когда сознание в очередной раз вернулось, юноше очень не хотелось открывать глаза. Ведь это означало очередное безумное действо, идиотские наряды, дурацкие ситуации и прочие нерадостные вещи, которые успели изрядно его достать. Между тем, лежать было удобно, мягко, вокруг царила тишина и покой, вдобавок пахло чем-то знакомым. Не сказать, чтобы так уж приятно, но привычно, что само по себе успокаивало. Однако, как он ни старался, уснуть не удалось. Обреченно вздохнув, он открыл глаза и задумчиво уставился в потолок. Подозрительно знакомый потолок, надо сказать.
– Очнулся, наконец, Спящая Красавица? – язвительный голос «доброго» фея вырвал его из задумчивости.
– А-а-а! – с отчаянным воплем он подпрыгнул на кровати, судорожно оглядывая и ощупывая себя. К своему огромному облегчению, очередного платья из шелка-бархата-органзы или еще какой-нибудь парчи парень на себе не обнаружил, одет он был в самую обыкновенную больничную пижаму. И находился он в знакомом до последней половицы хогвартском больничном крыле, а звали его Гарри Поттер. Вспомнить свое настоящее имя оказалось истинным наслаждением, несравнимым ни с чем. Осознав, наконец, себя, Гарри во все глаза уставился на собеседника. Профессор Снейп разглядывал его с пристальным интересом естествоиспытателя, что не могло не заставить юнца нервничать. Уж Гарри-то знал, чем может для него закончиться научный интерес зловредного зельевара.
– А п-почему Красавица? Спящая… – торопливо уточнил гриффиндорец, смущенно натягивая одеяло повыше.
– А потому, Поттер, что Вы спали трое суток! – сухо бросил в ответ профессор. Затем взял с тумбочки стакан, накапал в него зеленой пакости из мензурки, разбавил водой и сунул емкость Гарри, сурово велев:
– До дна!
Спорить юноша не стал, поскольку очень хотел жить. Да и питье оказалось не слишком противным. Ну, подумаешь, плесенью отдает, мелочи какие. Дурсли, случалось, запирали его в комнате и кормили заплесневшими сухарями и водой, так что Гарри было не привыкать. Проглотив зелье, он аккуратно поставил стакан на тумбочку и вопросительно воззрился на профессора. Тот, впрочем, не обратил на студента никакого внимания. Убедившись, что его распоряжение в точности выполнено, Снейп эффектно развернулся на месте и направился в кабинет мадам Помфри. Через пару минут он появился снова, уже в сопровождении целительницы. Медиковедьма тут же поспешила к пациенту, на ходу доставая палочку и накладывая на юношу диагностическое заклинание. Гарри не спорил, исподволь наблюдая за ее лицом. Судя по всему, его состояние не вызвало у Помфри нареканий, хотя она все еще казалась немного обеспокоенной и наверняка рассчитывала продержать его тут по меньшей мере сутки.
– А что со мной случилось? – Гарри действительно было любопытно, с какого перепуга он спал так долго и чему обязан такими странными сновидениями.
– Вас отравили, Поттер, – сообщил Снейп, смерив гриффиндорца ехидным взглядом. – А Вы, как водится, ничего не заметили. Зачем, спрашивается, Вы посещаете мои уроки, если не способны опознать элементарное зелье?..
– Ну, не такое уж оно и элементарное, Северус! – голос Дамблдора, раздавшийся от двери, заставил Гарри вздрогнуть от неожиданности, а Снейпа – скривиться от негодования. – В конце концов, Страшная Сказка – зелье незаурядное, легендарное, можно сказать. И в учебнике о нем не говорится.
– Зато там говорится о ядах! – рыкнул в ответ зельевар, разозленный тем, что его нотацию так бесцеремонно прервали. – И только дурак не способен заметить, что…
– Мой мальчик, не будь так строг к Гарри! – ласково пожурил Снейпа директор, игнорируя его явное неудовольствие. – Все хорошо, что хорошо кончается. К тому же, я очень рад, что у него в очередной раз так отменно сработала интуиция!
– Сэр, – Поттер вновь рискнул напомнить о себе, – а при чем тут интуиция? И как меня могли отравить, я же ужинал вместе со всеми, а после ужина ничего не ел.
– Идиот, – устало констатировал Снейп. – Поттер, ты не сдашь зельеварение. И не потому, что я этого хочу. А лишь по той простой причине, что у тебя в голове ничего не держится дольше двух минут! Отравить можно через кожу, слизистую, воздух, которым ты дышишь, наконец! Ну-ка, быстро вспоминай, что случилось после ужина?
– Ну… я хотел повторить зелья… – вспомнил Гарри. – У нас ведь контрольная была назначена на следующий день. А тут как раз на столе в гостиной книга лежала, толстая такая. Я ее и взял почитать.
– Почитал? – голос Снейпа сочился ядом, глаза директора лукаво блестели, мадам Помфри деловито помахивала палочкой, продолжая диагностику.
– Э… не совсем, – сконфуженно сознался гриффиндорец, ковыряя ногтем пододеяльник. Он чувствовал себя глупым маленьким ребенком. – Полистал только. А потом увидел сборник сказок на соседнем столе. Решил сначала ее посмотреть, там картинки были… вот.
Снейп выразительно возвел взор к потолку, а Дамблдор хихикнул.
– Вот видишь, Северус, а я говорил! Интуиция – великая вещь!
– Интуиция, директор, тут и близко не ночевала. Это чистой воды везение. Ну, а что дуракам всегда везет – общеизвестная истина. Так или иначе, Поттер, – снова обратился к Гарри зельевар, – на сей раз тебя спасла именно лень. Та книга о зельях была пропитана редким ядом под названием Страшная Сказка. Свойство его таково, что, соприкоснувшись с ним, ты неизбежно погрузишься в сон. А сниться тебе будет то, что ты прочел перед тем, как заснуть.
– То есть, я должен был умереть от скуки? – ляпнул Поттер и покраснел. Нет, он не думал, будто Снейпу неизвестно, что Гарри считает его уроки скучными. Но вряд ли столь откровенное признание могло его порадовать.
– Ты должен был умереть, когда тебя начнут потрошить на ингредиенты для черномагических зелий, малолетний придурок! – рявкнул профессор, игнорируя укоризненный взгляд директора и возмущенный – Помфри. – Даже само название книги – «Зелья Тьмы» – должно было тебя насторожить! Откуда, спрашивается, в гостиной Гриффиндора могло взяться такое редкое и опасное издание? А ты спокойно взял его в руки, идиот! И никому ничего не сказал! Хорошо еще, что твоих мозгов элементарно не хватило на то, чтобы прочесть хоть страницу. И если бы в книге сказок ты не ограничился картинками, твоя жизнь висела бы на волоске! Смерть – она и в сказке смерть, и не факт, что тебя удалось бы разбудить!
– Но откуда мне было знать, что это за книга? – воскликнул Гарри, потеряв терпение. – Как она вообще туда попала? На дверях же пароль, никто не мог к нам войти!
– Войти – не мог, – согласился Дамблдор. – А вот влететь – вполне. Книгу, Гарри, принесла сова, как раз перед тем, как ты спустился в гостиную. Ее весьма искусно зачаровали, так что она оставила груз и улетела, не привлекая внимания. А на саму книгу было наложено особое заклинание, которое должно было заставить тебя прочесть ее. Но, по-видимому, ты оказался сильнее, чем думал отравитель.
– Скорее, ленивее, – буркнул Снейп, скривившись.
– А кто же?.. – спросил было Поттер, но тут же примолк, без труда припомнив личность, более чем способную на такую гадость.
– А ты-то сам как думаешь? – ядовито поинтересовался Снейп. – Темный лорд, разумеется. Это была его светлая идея, которой, кстати, он ни с кем не поделился.
– Это получается, что он сейчас ждет, когда ему сообщат о моей смерти и подпрыгивает от нетерпения? – ухмыльнулся Гарри. От этой мысли его настроение существенно улучшилось. Снейп насмешливо хмыкнул, а медиковедьма неодобрительно покачала головой.
– Уже половина третьего ночи! Довольно разговоров, тебе следует хорошенько выспаться.
– Но я же спал! – резонно возразил Гарри, на что получил возмущенную отповедь и суровое распоряжение немедля ложиться, а иначе… что будет иначе, парень знал не понаслышке, и не стал спорить, послушно укладываясь на подушки и натянув на плечи одеяло. Засыпая, он несколько опасался, что дурацкие сны вернутся. Но снов не видел вовсе.

Глава 7

– Но мы же не будем шуметь, правда, Рон? Мы просто тихонько подождем, пока Гарри не проснется…
– Глупости, мисс Грейнджер! Мистер Поттер спит, и я не позволю…
– Вообще-то, уже не спит, – сообщил в пространство Гарри, садясь на кровати и нащупывая на тумбочке очки. – Кажется, я выспался на неделю вперед.
– Это тебе только кажется! – хмыкнула мадам Помфри, властным жестом останавливая Рона и Гермиону, рванувших, было, к его постели. Она вновь провела диагностику, оценила состояние пациента и величественно кивнула:
– Очень хорошо. Можешь одеваться и идти. Но! – она сурово нахмурилась. – Изволь непременно позавтракать, а завтра утром придешь в больничное крыло на осмотр. Вы двое – кыш отсюда, дайте ему спокойно одеться!
Гриффиндорцы с отменной кротостью повиновались. Правда, Гарри всерьез подозревал, что, реши медиковедьма оставить его здесь на пару дней, и друзья осадили бы больничное крыло, без устали доставая добрейшую Поппи слезными просьбами о свидании с другом. В конце концов, такое уже было… и чтобы отпугнуть их от лазарета, потребовался ни больше ни меньше, сам Подземный Ужас… читай, профессор Снейп. Он еще и баллы снял, зараза.
Припомнив тот случай, Гарри поспешил одеться, опасаясь, что зельевар, чего доброго, и сегодня заявится. Выслушав последние наставления мадам Помфри, он послушно кивнул и поторопился убраться из больничного крыла как можно быстрее. За дверью его с нетерпением ждали.
– Гарри! – Гермиона повисла у него на шее, едва не уронив на пол. Рон, сияющий, как новенький сикль, от души врезал Гарри ладонью между лопаток.
– Наконец-то, приятель! Мы уж думали, ты решил проспать пару лет!
– Ну, особого выбора у меня не было, – Поттер ухмыльнулся и с удовольствием ткнул Рона кулаком в ребра. – Я, кстати, тоже рад вас видеть.
– Куда пойдем завтракать – в Большой зал или на кухню? – деловито поинтересовалась Гермиона, отпустив Гарри и поправив волосы.
– На кухню! – решительно постановил брюнет и пояснил. – Там мы хоть поедим спокойно, а в зале вопросами замучают.
– К тому же, на кухне можно и повкуснее чего-нибудь выпросить, чем обычно на завтрак дают! – Рон выглядел до безобразия довольным. – А еще сегодня суббота, значит, десерт будет точно.
– Рон, ты всегда думаешь только о еде! – закатила глаза девушка. Но спорить не стала.
На кухне, как обычно, царила суета. Домовики деловито сновали туда и сюда, занимаясь готовкой, но, едва увидев гостей, немедля накрыли для них чайный столик и выставили на него недельный запас провизии. Впрочем, зная аппетит лучшего друга, Гарри был уверен, что всего этого им как раз хватит. Может быть, даже и в обрез. Так что первое время друзья молчали, слишком занятые едой. Впрочем, утолив первый голод, Рон немедленно поинтересовался:
– Так почему ты спал так долго? Тебя прокляли?
– Не, – под строгим взглядом Гермионы Гарри старательно прожевал кусок и только потом пояснил, – отравили. Какая-то гадость, называется Страшная Сказка.
– Я никогда о таком не слышала! – нахмурила бровки всезнающая гриффиндорка. – Этого нет ни в учебниках за пятый, шестой и седьмой курс, ни в «Энциклопедии зельевара», ни в «Древних и новых зельях», и в «Вестнике зельеварения» тоже ни о чем подобном не упоминалось…
– Значит, есть все-таки на свете что-то, чего ты не знаешь! – возликовал Рон, получив в ответ неласковый взгляд.
– Как я понял, это очень редкое и малоизвестное зелье, – поспешил поделиться Поттер, пока его друзья, чего доброго, не разругались. – Снейп сказал…
– Профессор Снейп, Гарри, – укоризненно покачала головой девушка, беря с тарелки пирожное.
– Ну да. Так вот, он сказал, что этим зельем пропитывают книжку, и тот, кто ее прочитает, заснет, а потом во сне увидит то, что прочитал. Только… ну… как наяву. А Волдеморт нам в гостиную книгу по темным зельям подкинул, с совой прислал. Я должен был ее прочесть, заснуть и умереть. Потому что меня бы там на ингредиенты разделали. А я не стал, а взял книжку сказок и смотрел картинки. Ну и заснул… со сказками.
– И что видел? – заинтересовался Рон.
– Много чего! – Поттер ухмыльнулся. Теперь, когда все кончилось, произошедшее казалось забавным. – Сначала я был Золушкой…
Полчаса спустя все трое уже хохотали в голос, обсуждая дикие приключения, выпавшие на долю Мальчика-Который-Постоянно-Во-Что-То-Вляпывается. Гермиона даже предложила записать все это и, может быть, даже издать новый вариант старых сказок, но Гарри идею не одобрил.
– Ты представляешь, что со мной будет? На меня и так только ленивый не таращится, а тут такое начнется! Обзовут трансвеститом или еще кем похуже, и тогда одна половина магической Британии будет плевать мне вслед, а вторая – старательно заверять, что гомосексуализм – разновидность нормы!
– А третья половина начнет на тебя вешаться! – хихикнул Рон. – А четвертая попытается наставить на путь истинный!
– Вот и я о чем, – хмыкнул Поттер и потер ладонью шрам.
– Слушай, – вдруг проговорила Гермиона, сосредоточенно нахмурившись. – Ты, помнится, говорил, что у тебя ментальная связь с Волдемортом?
– Угу, – Гарри помрачнел и сморщил нос. – Помню. Причем лучше, чем хотел бы.
– Я вот тут подумала… а если ему эти все сны как-нибудь передать? Насильственно?
– Герми, ты здорова? – Рон очень серьезно оглядел подругу и даже отложил очередной пончик. – Ты сама-то поняла, что сказала? Лорду! Насильственно! Как ты себе это представляешь?
– Ну… – девушка ненадолго задумалась, а затем выдала. – Можно письмо послать!
– Письмо?! – Гарри закономерно поперхнулся чаем. – Волдеморту – письмо?! Может, еще с пожеланием здоровья и рассуждениями о погоде и видах на урожай?
– Угу. В середине ноября. Самые те виды на урожай! – кротко кивнул Рон и сжевал-таки пончик.
– Не болтайте ерунды! – отмахнулась Гермиона. Судя по ее загоревшимся глазам, идея с письмом ей очень импонировала. – Можно сшить из пергамента самодельную книгу, сделать переплет, а внутрь записать эти сказки! И даже с картинками. И послать!
– Но зачем? – растерянно развел руками Рон.
– Ясно, зачем – из вредности! – хмыкнул Гарри, с интересом разглядывая подругу. Столь дикой и небезопасной, в общем-то, идеи от правильной Гермионы он не ожидал. Но сама мысль пришлась ему вполне по вкусу.
– С картинками, говорите? – задумался Рон. – А у нас в Норе вроде оставались волшебные краски. Ну, специальные, для детей. Чтобы каракули двигались. Немножко, правда, но нам, наверное, хватит.
– А если не хватит, купим в Хогсмиде, в ближайшие выходные! – заключил Гарри. – И переплетный картон тоже.
– Но сначала надо это все записать, отредактировать и вычитать! – строго заявила мисс Грэйнджер. – Чтобы все точно и никаких ошибок.
– Хорошо, что сегодня суббота! – Гарри потянулся и поднялся со стула. – Можно заняться на досуге. А назовем мы это сочинение «Сказки дядюшки Томаса».
– И золотыми буквами на обложке! – хохотнул Рональд, вставая вслед за другом и запихивая в карман завернутые в салфетку сладкие пирожки.
– И шрифт готический, с завитушками! – подхватила Гермиона. – Но не забудьте, у нас еще эссе по трансфигурации, сочинение по истории магии и домашняя работа по зельеварению!
– Гермиона! – застонал Рон, тряся головой. – Всегда-то ты настроение испортишь…
– Вот только как бы это все не попало не в те руки, – вздохнул Гарри, когда они вышли из кухни и направились к своей башне.
– В смысле, в хорьковые загребущие лапки? – проницательно уточнил Рон. – Да, это проблема. Уж кто-кто, а хорек молчать не станет!
– Еще как станет! И не только он, – отрезала Гермиона. Судя по нехорошему прищуру, у мисс Грэйнджер явно была наготове увесистая пакость для любого, кто рискнет разгласить Большую Гриффиндорскую Тайну. – Я тут прикинула кое-что…

Глава 8

– Слушай, я не понял, а почему у Белоснежки платье зеленое? – Рон озадаченно разглядывал рисунок, почесывая в затылке кисточкой и не замечая, что пачкает краской ухо. – Я же синий цвет разводил!
– Подожди, пока высохнет, – посоветовал Гарри, аккуратно закрашивая свою картинку. – У меня вот тоже оранжевый был красным.
– Похоже, над этими красками поиздевались близнецы, – пробурчал Рон и снова мазнул кисточкой по подолу нарисованной принцессы… или принца в платье, кто их там поймет. Работа над подарком Волдеморту длилась уже целую неделю – сегодня как раз была суббота. Еще в прошлый уик-энд друзья решили, что заниматься таким делом в общей гостиной – это то же самое, что объявить о своей деятельности, а заодно о ее причинах и цели, по колдорадио. Либо сообщить по секрету Лаванде Браун, результат будет тот же, но сведения разойдутся шустрее. Вот потому они и обосновались в Выручай-комнате; учить тут уроки, кстати говоря, тоже оказалось очень удобно, поскольку у комнаты можно было попросить любой набор книг, чем вовсю пользовалась Гермиона. Сейчас она увлеченно переписывала набело историю о Белоснежке и семи гномах в аккуратно сшитую из листов пергамента книжку. Книгу мастерил Гарри – стараниями своих родственников парень был на все руки мастер, что и доказал в очередной раз. Состряпанный из всего, что было под рукой, томик почти не отличался от нормальной книжки, разве что форзац не слишком ровный да корочки обложки тонковаты. Текст был на совести Гермионы – рассказ друга она тщательно законспектировала, выправила все ошибки, вычитала трижды, а теперь священнодействовала над их общим детищем, заполняя страницы крупным разборчивым почерком, не забывая о полях, оглавлении и нумерации страниц. Рон же стал иллюстратором. Рисовать он любил, пусть и не был таким уж талантливым художником, но и Гарри, и Гермиона управлялись с карандашом значительно хуже. А у Рональда получалось вполне себе ничего, это признала даже придирчивая Герми. Его картинки, пусть и чуть корявые, двигались почти как живые, улыбались, корчили рожи, прыгали… словом, делали все, что от них требовалось по тексту, и даже более того. Сравнив свои каракули с шедеврами приятеля, Поттер и Грэйнджер решительно отказались впредь рисовать, соглашаясь лишь раскрашивать готовые наброски. Тщательно измеренные и разрисованные листочки бумаги высушивали, разглаживали, а когда рисунки на них начинали двигаться, приколдовывали на специально отведенные для них места на страницах. Гарри полюбовался на свою картинку, где изображалось сражение Белоснежки со злобной ведьмой. Вопреки написанному, Белоснежка резво носилась вокруг стола, шустро перебирая ножками, и отмахивалась от ведьмы половником. Ведьма же воинственно размахивала корзиной, где лежало одно-единственное яблочко – размером примерно с тыкву, – и пыталась если не накормить этим яблочком Белоснежку, то хотя бы стукнуть по голове. Гриффиндорец хихикнул. Белоснежкина шевелюра, украшенная сползшим набекрень желтым бантиком, топорщилась во все стороны, круглые зеленые глаза азартно таращились за еще более круглыми стеклами очков, а на ногах почему-то были кроссовки. Хотя – Гарри точно помнил – на нем были тогда нелепые остроносые туфельки с бантиками. Когда же он спросил об этом Рона, тот лишь легкомысленно отмахнулся, пояснив:
– Так бегать легче, а в туфлях ведьма быстро тебя, то есть, ее… или его… в общем, поймает. Неинтересно же!
В качестве доказательства Белоснежка на картинке подпрыгнула, взлетев на стол и, пока ведьма хлопала глазами, подобрала юбку и станцевала джигу. Поттер рассмеялся и больше не спорил, полагая, что художнику виднее.
– Ну вот, осталась еще сказка про Винни-Пуха, и книжка готова! – удовлетворенно пробормотала Гермиона, откладывая перо и разминая затекшие от долгой писанины пальцы. – Рон, картинки доделал?
– Угу, – рыжий, высунув язык, добавил пару штрихов на колпачки гномов, сделал поярче нарисованный огонь в камине и кивнул. – Сейчас подсохнет только…
– До вечера закончим? – поинтересовался Гарри, промывая кисточку в стакане с водой.
– Вполне, – Гермиона оценила опытным взглядом масштаб работы. – Но сначала пообедаем.
– На кухне! – мечтательно зажмурился Рон, пропустив момент, когда на высохшем рисунке гномы дружно выстроились в колонну и зашагали в лес, а Белоснежка неистово замахала им вслед занавеской – за неимением платочка.
– Ну, на кухне так на кухне, – покладисто согласилась девушка, прикрепляя последнюю картинку на отведенное ей место. – Оно и лучше, не будут спрашивать, куда мы прячемся все время.

– Мерлин, неужели действительно все?.. – Рон смотрел на книгу со смесью радости и огорчения. Успешно закончить такое дело было приятно, но все-таки грустно, что все уже завершилось.
– Да. Всего за неделю управились! – с удовольствием откликнулась Гермиона, затем смерила Рона суровым взглядом. – Ты обязан продолжать рисовать, Рональд Уизли! Может быть, станешь когда-нибудь знаменитым художником-иллюстратором.
– На худой конец, будешь рисовать карикатуры на Малфоя, – добавил Гарри. – Он от злости лопнет!
– Ладно, хватит о нем, – девушка деловито подвернула рукава мантии и взялась за палочку. – Давайте начнем. Гарри, перелистывай страницы. Рон, будешь сыпать порошок. С меня заклинание. Не стоит медлить, скоро отбой!
Мерно шуршали страницы, чуть слышно шелестело выпаренное до сухого тонкого порошка зелье, оно касалось пергамента, вспыхивало искорками и бесследно впитывалось, повинуясь ритмичным словам заклинания. Последней порцией порошка обработали обложку. Волшебство завершилось, книга засветилась мягким зеленоватым светом, затем угасла. Теперь она выглядела совершенно обычной, и лишь опытный зельевар мог бы определить хитрую магическую начинку, да и то, надо думать, не сразу.
– Теперь новая проблема – как мы доставим это куда следует? – Рональд почесал в затылке, разглядывая книгу.
– Попросим Добби, – пожал плечами Гарри. – Он был малфоевским домовиком, а лорд как раз в Малфой-меноре обретается, я узнал, когда в последний раз гостил в его черепушке.
– Сначала упакуем! – строго остановила юношей Герми, доставая из портфеля оберточную бумагу и шпагат. – И, Гарри, – никаких сопроводительных писем!
– А я и не собирался! – с невинным видом откликнулся Мальчик, Который Выжил, комкая в кармане записку с парой теплых слов. Он, в общем-то, и не надеялся, что Гермиона согласится, просто писать гадости Волдеморту оказалось очень приятно. Девушка укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Вскоре аккуратный сверток был готов и передан подпрыгивающему от возбуждения Добби, который был вне себя от счастья, что может услужить обожаемому сэру Гарри Поттеру. Клятвенно заверив гриффиндорцев, что в поместье Малфоев его ни одна горгулья не заметит, он прижал к груди драгоценную ношу и с тихим хлопком исчез. Проводив почтальона, друзья вышли в коридор и устало зашагали к своей башне.
– Интересно, чем закончится наша авантюра? – задумчиво пробормотал Рон, касаясь испачканной в краске ладонью каменного подоконника.
– Чем-нибудь да закончится, зуб даю, – откликнулся Гарри. – И что-то мне подсказывает, что будет весело.
– Несомненно. Вот только кому? – справедливо отметила Гермиона.
– Не переживай. Все нормально будет, вот увидишь, – Поттер свернул на лестничную площадку. – Давайте живее, пока лестница не улетела!
Гермиона и Рон припустили за ним. Стоит лестнице улететь, и придется тащиться в обход, а спать хотелось все сильнее.

Глава 9

Лорд Волдеморт уже неделю изволил пребывать в отвратительном настроении. Как раз с тех пор, когда такой отменный план, столь тщательно продуманный и любовно выполненный, дал обидный сбой. Ну, казалось бы, чего Поттеру еще делать накануне контрольной по зельям, как не зубрить ошалело эти самые зелья? В конце концов, на то и Снейп в Хогвартсе, чтобы гриффиндорец не дремал. Но нет же – и тут выкрутился, маленький мерзавец!
Пррроклятый Поттер! Темный лорд тщетно пытался утихомирить бессильную злобу. Он уже сделал все, что мог, дабы хоть немного успокоиться – круциатнул Беллу, натравил Нагайну на Хвоста, наорал на Грейбэка за то, что от него воняет псиной, наградил пинками всех попавшихся на пути домовиков… Ничего не помогало. Стоило ему лишь помыслить о том, что мальчишка опять его надул, и мигом повышалось давление, усиливалось сердцебиение, в глазах плыли красные круги и хотелось кого-нибудь убить! Желательно наглого косматого малолетнего очкарика. Верный Северус, получив недавно свою порцию Круцио, принес пару микстурок, тоном заправского колдомедика рекомендуя принимать успокоительное трижды в день до еды и поменьше нервничать. Господин послушался, но по-прежнему злился. Поразмыслив, он решил успокоить нервы прогулкой в парке. Безупречно ухоженный обширный парк с прудами и живой изгородью выглядел сейчас, в ноябре, сумрачным и печальным, что очень нравилось Лорду. Он с детства предпочитал готику и любил гулять по кладбищам. А кладбище, точнее, фамильные склепы, тут тоже имелись. Он накинул теплую мантию, свистнул Нагайну и отправился дышать свежим воздухом.
Прогулка действительно помогла ему обрести равновесие, и в свои покои Волдеморт вернулся в гораздо лучшем настроении. Однако тут его ожидал сюрприз. На столе у камина лежал аккуратный сверток; плотную серую бумагу стягивал крест-накрест прочный шпагат. Размером же посылка была с небольшую книжку. Темный лорд всегда был параноиком и едва не уничтожил непредвиденный подарочек вместе со столом, камином и половиной комнаты. Однако и ему не было чуждо любопытство, так что, осторожно приблизившись, он принялся обследовать сверток на предмет враждебной магии и ядов. Ничего опасного, вопреки ожиданиям, он не обнаружил. Магия на предмете была, но до смешного безобидная, даже от волшебных живых портретов и то сильнее фонило волшебством. Что же, надо взглянуть на содержимое. Аккуратно взмахнув палочкой, он разрезал шпагат и отбросил в сторону упаковочную бумагу. В руках у него оказалась книжка. Небольшая, довольно толстая, судя по всему – самодельная… на обложке золотыми буквами было вытиснено: «Сказки дядюшки Томаса».
Томаса?.. Лорд недоуменно нахмурился. В своем далеком магловском детстве он, случалось, читал сказки. И истории некоего дядюшки Римуса действительно попадались ему. Равно как и «Хижина дяди Тома». А это что за книжка?.. Волдеморт уселся в кресло, зажег пару свеч в подсвечнике и открыл маленький томик, пахнущий клеем и чуть-чуть акварельными красками.
Час спустя Хвост осторожно заглянул в комнату господина, привлеченный доносящимися оттуда странными звуками. Увидев Темного лорда, который корчился в кресле, хрипел и хрюкал, трусливый анимаг запаниковал и бросился к Малфою. Люциус, оценив состояние Волдеморта, поспешил оповестить Снейпа. Когда в Малфой-менор, а по совместительству резиденцию Темного лорда, явился зельевар, ему оставалось лишь констатировать скоропостижную смерть грозного Лорда Волдеморта от разрыва сердца. Причем, судя по счастливой улыбке, расплывшейся на змеиной физиономии, самый темный маг современности банально помер со смеху. К искреннему горю Беллатрисы и не менее искреннему облегчению всех остальных, не слишком обрадованных резко ухудшившимся после второго рождения характером повелителя. Когда безутешная Белла завела разговор о том, что господина необходимо срочно воскресить, ее муж тайком шлепнул неуемную супругу Конфундусом, а после добавил Обливиэйт. Сдав все тому же Снейпу лордов крестраж, сделанный из чаши Хельги Хаффлпаф, Рудольфус явно почувствовал облегчение и тихо смылся в Аргентину, прихватив деньги, жену и братца. Петтигрю попытался последовать его примеру, но не успел – на него случайно наступили в суматохе. А может, и не случайно, но разбираться никто не стал. И никто не удивился, когда пришибленного до полной потери соображения Хвоста, со старательно подчищенной где надо памятью, нашел в Косом переулке наряд авроров. В результате Сириус Блэк был оправдан и первым делом наведался на Тисовую улицу. Что он там вытворял, никто так и не узнал, поскольку сам Блэк в ответ на все расспросы лишь скромно улыбался, а маглы молчали, как рыбы, но у Вернона появился нервный тик, Петунья поседела, а Дадли заимел еще одну фобию – теперь он до смерти боялся собак, причем любых.
Судьба Петтигрю никого в ставке Темного Лорда не волновала. Пожиратели были слишком заняты – старались как можно тише удрать и как можно тщательнее спрятаться, уверенные, что авроры, ежели кого найдут, воспитательных бесед вести не станут, ограничатся парой слов… и ни для кого не было секретом, какие именно это будут слова. Нескольких энергично возражающих фанатиков втихую придушили бывшие соратники, чтобы не портили жизнь остальным. Люциус Малфой под шумок отравил безутешную Нагайну и распорядился сделать из нее чучело, разнообразив тем самым коллекцию в охотничьей комнате. Он был очень доволен сложившейся ситуацией. Во-первых, Лорда, оккупировавшего Малфой-менор, больше не было, а значит, можно расслабиться, тем более, что и Метка пропала тоже. Во-вторых, немалые средства, собранные Волдемортом на какие-то тайные мероприятия, в подробности которых он своих верных слуг не посвящал, тоже остались в руках Люциуса. Ну и, разумеется, новый экземпляр его коллекции тоже грел душу. Вдобавок, все эти борцы за свет могут хоть до посинения подозревать Малфоя-старшего в активном пособничестве Его покойному лордству, но доказать ничего не сумеют, особенно теперь, когда метка после смерти создателя практически исчезла. Так что можно жить спокойно и заниматься любимым делом – плести интриги и дергать за ниточки. Странную книжку, погубившую Лорда, он тщательно изучил, пригласив для консультации Северуса, однако так и не понял, отчего же Волдеморт отдал Мерлину душу, вернее, то, что от нее оставалось. Наивные истории, отчетливо отдающие плагиатом, кособокие картинки, тексты, записанные полудетским округлым почерком… словом, ничего особенного. Правда, человечки на иллюстрациях кого-то ему неуловимо напоминали, но он так и не вспомнил, кого, а Снейп, даже если и имел какое-то мнение на сей счет, помалкивал. Так что книжку Люциус оставил в библиотеке и забыл о ней.

Глава 10

Рождественские праздники были в самом разгаре. Малфой-менор блистал великолепием, в бальном зале красовалась огромная елка, гости кружились в вальсе, изящно перешучивались и от души накачивались шампанским, не забывая отдавать должное изысканным закускам и завуалированным шпилькам – примерно в равных долях. Драко же скучал. Все эти сборища интересны лишь в первый день, ну, два дня. А потом, когда притупляется ощущение новизны, когда развернуты все подарки, испробованы все деликатесы, а все гости малость опостылели, празднество начинает раздражать. Порой юный наследник Малфой-менора подумывал, что неплохо было бы остаться на Рождество в Хогвартсе. Там, в конце концов, тоже елка. Вернее, елки – меньше десятка в Большом зале никогда не устанавливали. А еще – пустые коридоры, где почти никого нет, а значит, можно рыскать везде и всюду, выискивая незнакомые помещения, новые пути, да и вообще что-нибудь интересное. И главное – в Хогвартсе Поттер! Наилучший враг, такого врага и врагу не пожелаешь! Даже эти двое, рыжий нищеброд и патлатая грязнокровка, которые таскаются за ним следом, не портят удовольствие от бесконечных ссор. Даже наоборот, придают постоянным сварам некую пикантность и завершенность. И вообще, день без шпильки Поттеру – время на ветер!..
Драко вздохнул. Он был раздражен неизвестно чем, и был бы не против сорвать свое дурное настроение на шрамолобом очкарике, но вот беда – очкарик в Хогвартсе, вне зоны досягаемости, и что остается делать Драко? Нарисовать поттеровский портрет и сыграть в дартс? Было уже, неинтересно. Ну, не письмо же ему писать, в самом деле?! Хм, а почему, собственно, нет? Идея, посетившая юного Малфоя, заставила его хихикнуть. Нет, не письмо – рождественский подарок! Скажем, книжку о хороших манерах, особое издание, специально для чистокровных! Ух, как перекосит Поттера, когда он прочтет, к примеру, следующее: «Снизойдя до беседы с грязнокровными, а пуще того – маглами, надлежит сугубо тщательно соблюдать осторожность, поелику указанные недостойные о должной гигиене имеют вельми отдаленное представление. Посему за руку с ними здороваться для здравия опасно, для достоинства гибельно, а распоряжения отдавать им следует на расстоянии не менее трех шагов и предпочтительно с изрядного возвышения. Примечание: допустимо заставить нечистую тварь встать на колени или простереться ниц». Настроение неуклонно ползло вверх, когда Драко явился в библиотеку, чтобы отыскать подходящую книжку и написать письмо. Нельзя же, в самом деле, не сопроводить подарочек поздравлением, верно?..
В библиотеке было тихо и пусто. Слабо горели светильники, пахло воском, книгами и чуть-чуть пылью. Сделав свет поярче, Драко решительно направился к стеллажу, где хранились издания по этикету, с намерением выбрать для Поттера самое толстое, нудное и противное из всех. То, что у него самого в детстве вызывало натуральный рвотный рефлекс. Книга, увесистая, как надгробная плита, и занудная, как лекция по истории коммунистической партии, стояла довольно высоко. Впрочем, не настолько, чтобы пользоваться стремянкой… Драко поднялся на цыпочки и потянул переплетенный в темную кожу том на себя. И только тогда выяснил, что сверху на этой книге лежало еще что-то – когда это что-то упало ему на голову. К счастью, предмет оказался довольно легким и не причинил наследнику благородного семейства Малфоев какого-либо вреда, помимо испорченной прически. Приглаживая растрепавшуюся и слегка присыпанную пылью шевелюру, Драко поднял с пола небольшую светло-коричневую книжку. Стоило взять ее в руки, и она сама раскрылась на первой странице.
«Сказки дядюшки Томаса». Странно. Что еще за сказки? Драко озадаченно нахмурился, ощупью нашел глубокое мягкое кресло и уселся. Полистал книжку, наткнулся на пару занятных картинок. Решительно вернулся к началу, уселся поудобнее, сделал поярче свет, призвал домовика с молоком и печеньем и погрузился в чтение.
Пару часов спустя, вынырнув из безумно-притягательного сказочного болотца, разместившегося в отдельно взятой книжке, Драко Малфой пришел в отменное расположение духа. Он с первых же слов в первой же сказке ощутил что-то подозрительно знакомое, а уж разглядев как следует картинки, убедился окончательно – главный герой каждой сказочки ни кто иной, как Поттер. Спаситель мира собственной персоной, ха! С половником и в костюмчике странного медведя. Да, сказки были незнакомые, судя по всему, магловские. Но суть от этого не менялась. Поттер – девчонка! Ну, в девчачьем платье, так, между прочим, еще смешнее! Правда, смущала история про Рапунцель – на иллюстрации тощая и растрепанная принцесса в вышитом зеленом платье и странных магловских ботинках похоронно белого цвета, поднатужившись, тащила вверх в окно субтильного белобрысо-прилизанного принца. На собственной косе, между прочим, тащила. Принц при этом слабо трепыхался, притворяясь, что помогает, но на деле только впустую раскачивал косу и слабо шмякался о каменную стенку. Белокурая принцева прическа, а также надменный профиль, заметный даже в такой ситуации, были явными намеками на его, Драко, личность. Впрочем, его это не слишком обеспокоило, в конце концов, в отличие от Поттера, он-то был в штанах, а не в юбке! У подножия башни, кстати говоря, – Драко прыснул, – изображен был красивый белый конь с жутко умным выражением лица (назвать эту физиономию мордой у парня язык не повернулся бы) и в четырехугольной шапочке с кисточкой, какие носят профессора. В передних копытах коня красовался свиток пергамента, прорисованный очень тщательно. Даже название было видно: «Правила Хорошего Тона, или Каким Благонравному Принцу Быть Надлежит». Драко снова хихикнул. Конь этот здорово напоминал ему первого учителя хороших манер. Который, кстати, выдержал всего три дня занятий с суперзловредным малолетним наследником чистокровной семьи. Юноша перевернул страницу и снова рассмеялся – на этой картинке принц и замаскированный под принцессу Поттер затеяли безобразную драку со злой колдуньей, так некстати нарушившей их тет-а-тет. Поттер прыгал, как блоха, привязанный к месту своей косой, и, судя по экспрессивным жестам, щедро делился с окружающими своими глубокими познаниями в области ненормативной лексики. Заодно он швырял в ведьму все, что попадало ему под руку. В частности, стулья попались первыми… Принц же не спеша добыл из кармана рогатку и старательно обстреливал незваную гостью вишневыми косточками. Попадал преимущественно в глаз и очень при этом радовался.
Драко решительно захлопнул книжку и сунул ее подмышку, решив забрать с собой в спальню и еще раз полистать перед сном. А потом – слизеринец даже зажмурился от предвкушения – потом он возьмет ее в Хогвартс и поделится со всем факультетом Слизерин! Включая декана. Вот тогда-то Поттер и узнает, почем фунт изюма!.. С этими приятными мыслями Драко принял ванну, почистил зубы и улегся в постель. Сон пришел почти мгновенно, словно стукнув по голове очень мягкой подушкой в черной наволочке.

Глава 11

Летнее утро было скучным. Таким же скучным, как и книжка на коленях – в ней совсем не было ни картинок, ни разговоров. А раз так, стоит ли ее читать?.. Алиса перевернул страницу и вздохнул. Ну, хорошо, еще одну страничку, и хватит с него!
– Ай-яй, как я опаздываю, как я опаздываю!
Изумленному Алисе оставалось лишь таращиться на толстого белого кролика с хитрыми голубыми глазками, в очках-полумесяцах и с солидной, совсем не кроличьей, бородой. Кролик покосился на юношу, тайком подмигнул, затем достал из жилетного кармана часы. Стрелок на часах не было, а на циферблате летали, каждая по своей орбите, девять крошечных планет. Тем не менее, кролик, похоже, без проблем ориентировался в их мельтешении.
– Опаздываю, как я опаздываю! – с самым довольным видом воскликнул кролик и шустро поскакал к живой изгороди.
– Стой! – воскликнул Алиса, подскакивая на ноги и подбирая подол длинного голубого платья с оборками. – Сейчас я тебя!
Кроличий хвост мелькал совсем недалеко, казалось, протяни руку и ухватишь – но нет, вредная зверушка точно рассчитывала расстояние, догнать странное создание никак не получалось. Зачем он гонится за кроликом, Алиса не знал, но почему-то испытывал настоятельную потребность его поймать!.. Закончилось все закономерно – кролик нырнул в нору, Алиса прыгнул за ним и почти сразу ощутил, что падает! Вниз, вниз… медленно и плавно. Голубой подол надулся куполом, тормозя падение не хуже парашюта.
– Ах, какое неприличие! – пробормотал Алиса, неодобрительно разглядывая трепещущую от сквозняка юбку. – Надеюсь, там, внизу, не будет невоспитанных девчонок, которые вечно таращатся неизвестно куда! И о чем только думают их родители, не понимаю.
Лететь оказалось не страшно, но довольно скучно. Стены колодца были уставлены шкафами и полками, кое-где висели картины и карты. Пролетая мимо одного из шкафов, Алиса сумел прихватить с полки книгу с заманчивым названием «Апельсиновый поцелуй». Но – вот досада! – все страницы были пусты. Рассердившись, он швырнул книгу вниз, надеясь, что она упадет и стукнет по голове какого-нибудь праздного зеваку там, на дне. Однако книжка почему-то отстала, вежливо пропустив Алису вперед. Тот фыркнул, насуплено сложив руки на груди. И в мрачном настроении шлепнулся прямо в кучу сухих листьев, скрывшись в них с головой. Чуть погодя рядышком плюхнулась та самая книжка. Издевательски пошелестела страницами, превратилась в бабочку и улетела, насвистывая «Правь, Британия, морями». Алиса проводил ее мрачным взглядом, выкарабкался из листьев и огляделся. Вокруг простирался странноватый пейзаж - ирисы и петунии покачивали изящными цветками вровень с верхушками яблонь, на которых спелые плоды превращались в зеленые, затем становились цветами, а там и листья уменьшались, прячась в почки, после чего с земли, из той самой кучи, в которую юноша так удачно приземлился, взлетали жухлые листочки, прикреплялись к ветвям и становились все зеленее. По ветвям скакали странные птицы, сварливо переругиваясь на незнакомом языке и отнимая друг у друга гаечный ключ три на восемь. На поваленном бревне мирно висели подтаявшие на солнышке часы и показывали без четверти одиннадцать.
– Безобразие, – пробормотал Алиса, которому стало как-то неуютно в этом сумасшедшем лесу. – Приличные растения, животные и часы себя так не ведут!
– Совершенно с Вами согласна, дорогуша! – очень оживленно поддержала вдруг пухлая Тигровая Лилия с забранными в пучок лепестками. Листья на плотном коротеньком стебле Лилии собирались в подобие передника. У нее было целых семь бутонов, и все они галдели не хуже первоклашек на своей первой перемене. – В наше время дети распускаются непозволительно рано!
Она отвесила подзатыльник самому крупному из своих детей, который явно интересовался растущей по соседству белоснежной розой, а затем переключилась на младший бутон, охорашивая еще не распустившиеся лепестки. Воспользовавшись моментом, Алиса попятился, прячась за кустом жасмина; его цветки взахлеб болтали друг с другом и от души смеялись. Он неуверенно зашагал по тропинке, вьющейся между стволов деревьев и стеблей гигантских цветов. Тропка виляла, словно ее проложила вдребадан упившаяся змея, закладывая петли, повороты и зигзаги. Свернув налево за клумбой двухметровых маргариток, Алиса остановился как вкопанный: на ветке дерева, протянувшейся на изрядной высоте поперек тропы, удобно возлежал странный тип в черных магловских штанах с художественными дырами на коленях и классической черной же рубашке, расстегнутой на груди. Наглые синие глаза смеялись, темная шевелюра изящно спадала на насмешливо изогнутые брови. Тип ехидно ухмылялся, сверкая острыми белыми зубами. Алиса смутился, но взял себя в руки и сделал учтивый реверанс.
– Доброе утро, сэр! Подскажите, куда мне идти?
– А куда ты хочешь попасть? – поинтересовался в ответ обитатель древесной кроны, перевернувшись на живот и качая левой ногой в черном ботинке. Правая была босая, а между пальцами зажат сиреневый цветок.
– Все равно куда, лишь бы подальше отсюда! – раздраженно отрезал юноша, нервно разглаживая белоснежный передник.
– А тогда все равно, куда идти! – хохотнул черный человек и воспарил на пару дюймов над веткой, превращаясь – кошмар! – в здоровенную, черную же собаку. – Вон там, – пес махнул лапой туда, откуда Алиса, собственно, и шел, – живет Зеленый рыцарь и все время скорбит. У него, знаешь ли, в лесу не хватает Розового Слоника. А вот там, – на сей раз взмах лапы указал то направление, куда вела тропа, – живут Горшечник, Мартовский Заяц и Соня, они все время пьют чай. Но имей в виду: все, кто обитает в округе, а-а-а-абсолютно сумасшедшие!
И собака радостно захохотала, кувыркаясь в воздухе, что твой дельфин в прозрачных водах Адриатического моря.
– Все? – подозрительно поинтересовался Алиса, делая опасливый шажок назад. – И Вы тоже?
– А ты как думал? – заржал пес. – И я! И, между прочим, ты!
– Ничего подобного! Я в своем уме! – возмутился юноша, гневно выпрямляясь и надменно вскидывая подбородок.
– Ага, конечно! В своем уме, а с собаками незнакомыми разговариваешь! – наглая псина, по-прежнему ухмыляясь от одного лохматого уха до другого, вдруг начала беспардонно растворяться в воздухе! Последней исчезла, клацнув напоследок, радостная клыкастая улыбка.
– Видал я собак без улыбок, – ошеломленно бормотал Алиса, торопливо шагая по дорожке подальше от странного места, – но улыбок без собак… я на такое смотреть не подписывался! Так и правда рехнуться недолго…
Лес закончился неожиданно, распахиваясь, словно занавес, и открывая идиллическую картинку летнего чаепития на природе. На просторной полянке красовался длинный стол, персон так на сорок, накрытый белой скатертью и уставленный разнокалиберной чайной посудой. За столом сидела весьма странная компания.
– Занято, занято! – заорал косматый черноволосый тип с безумными зелеными глазами, в очках, красно-золотом галстуке и перепачканном высохшей глиной переднике. На его голове, слегка набекрень, красовалось расписное глиняное кашпо для цветов. По-видимому, это и был Безумный Горшечник.
– Мест нет! – поддержал его нервный рыжий субъект, кутающийся в одеяло. Длинные заячьи уши и косящие глаза выдавали в нем Зайца. Лист календаря за март месяц, прицепленный к одеялу, утверждал, что Заяц Мартовский. Между этими двумя мирно дрыхла Соня, положив кудрявую каштановую голову на учебник трансфигурации.
– Мест нет, мест нет, мест нет, мест… – забормотала она, не просыпаясь, и не затыкалась, пока Горшечник не плеснул ей на нос сливок из ближайшего молочника. Соня облизнулась, не открывая глаз, и замолчала.
– Что значит – нет? – возмутился Алиса, усаживаясь на свободное место. – Тут полным-полно пустых стульев!
– Пустые – не значит свободные! – нравоучительно сообщил Горшечник, помешивая чай в своей чашке длинным полосатым леденцом. – С тех пор, как часы остановились, у нас тут всегда пять часов, знаешь ли.
– Время пить чай? – вежливо уточнил Алиса, решив не сообщать собравшимся, что часы в соседнем лесу показывают половину одиннадцатого. Подумав, он аккуратно налил в чашку чай, добавил сливок и положил пару кусочков сахара. Чай оказался вкусным и пах малиной.
– У нас теперь ВСЕГДА время пить чай! – уныло согласился Мартовский Заяц, кося голубыми глазами во все стороны. – Даже посуду мыть некогда, выпьем чашку и пересаживаемся.
– А вы стрелки переводить не пробовали? – практично поинтересовался Алиса, прихлебывая чай. – Временно хотя бы?
И занервничал, когда на него уставились три пары восхищенных глаз – ради такого случая даже Соня соизволила проснуться.
– Гениально, – всплеснул руками Горшечник, сияя белозубой улыбкой. – Просто гениально! Ну, ты, чего сидишь, переводи часы!
Он пихнул рыжего соседа. Заяц важно кивнул и достал из-за пазухи карманные часы величиной с крупное блюдце. Потряс их, прислушался, еще потряс, а затем торжественно сдвинул с места застывшие на пяти часах стрелки. Горшечник и Соня поддержали его дружными аплодисментами.
– Ура, – деловито констатировал Горшечник, бодро поднимаясь из-за стола и засучивая рукава. – Наконец-то у нас половина шестого! А значит, время МЫТЬ ПОСУДУ!
И чокнутый гончар шустро вскочил на стул, воздел руки к небесам и демонически захохотал. Алиса невольно поперхнулся чаем и закашлялся, отставив в сторону чашку. Горшечник между тем соскочил наземь, залез под стол и выудил оттуда глиняный таз, полный горячей воды. Заяц добыл из-под скатерти кухонное полотенце, а Соня, зевая, вынула из книги губку, которая, видимо, заменяла ей закладку. Затем все трое обернулись к Алисе, сверля его внимательными взглядами. Тот занервничал, и отодвинулся, поправляя голубую атласную ленту на светлых, гладко причесанных волосах.
– Что-то случилось?
– Конечно! – вкрадчиво откликнулся Горшечник, тихой сапой приближаясь к Алисе с тазиком кипятка. – Поскольку именно Вам мы обязаны столь светлой идеей перевода часов, мы просим оказать нам честь и принять участие в торжественном мытье чайной посуды! Прошу Вас!
– Просим, просим! – дружно захлопали в ладоши Заяц и Соня. Мыть посуду? Нет, не так – МЫТЬ ПОСУДУ?! Алиса, от ужаса подавившись воздухом, попятился от наступающего на него чудовища. Посуда… жирные тарелки… грязные чашки… горячая вода, от которой облезает маникюр, сморщивается кожа и – самое страшное! – от пара начинают завиваться волосы, выбиваясь из строгой, волосок к волоску, прически!
– Не-е-ет! – перепуганный почти до обморока юноша рванул прочь, не разбирая дороги. Быстрее, быстрее, бы…

– А! Что?.. Как я?.. Ох… – Драко, взмокший от пота, с колотящимся в горле сердцем, с облегчением плюхнулся обратно на подушку. Сон! Всего лишь сон, но какой достоверный! И совершенно безумный. Юный Малфой беспокойно заворочался под одеялом, опасаясь засыпать. Вдруг сновидение вернется?.. Занятый своими переживаниями, он не сразу отреагировал на то, что в ногах его постели, прямо в воздухе, мало-помалу формируется нечто призрачное. И потому едва не схлопотал инфаркт, когда призрак вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Ну как, Малфой, нагляделся? – ехидно вопросила его громадная туманная голова. Несмотря на полупрозрачность, очки и жутко растрепанная шевелюра просматривались четко. – Понравилось?
– Поттер! – пораженный до глубины души, Драко уставился на школьного врага во все глаза. – Как ты?..
– Болтать мне с тобой некогда, перейдем сразу к делу, – беспардонно перебил слизеринца призрак и пакостно ухмыльнулся. – Книжку прочитал? Можешь не отвечать, знаю, что прочитал. Так вот, Малфи – начнешь болтать и всем ее показывать, будешь такие вот сны видеть каждую ночь, понял? И не факт, в следующий раз проснешься, имей в виду! Кстати, – заговорщицки подмигнул Поттер (или не Поттер?) –номером два у нас будет книжка «Хоббит»… не слышал? Ну, ничего, поищешь свою прелесть, проникнешься!
И, довольно хмыкнув, призрак бесследно рассеялся. Драко дрожащими руками взял с тумбочки палочку – от шока он совсем забыл о ней – и зажег ночник. Опасливо покосился на лежащую рядом с лампой книжку. Такая безобидная на вид, а поди ж ты… да и Поттер, оказывается, не так прост, как кажется. Или это идея Грэйнджер?.. Уснуть в ту ночь слизеринец так больше и не смог.

Как и все на свете, хорошее или плохое, завершились рождественские каникулы. В опустевший на время праздников Хогвартс снова вернулись студенты, в честь чего был традиционно устроен праздничный ужин. На следующий день начинались занятия, и вкусный десерт должен был малость подсластить пилюлю.
– Гарри, ты заметил, как странно ведет себя Малфой? – задумчиво поинтересовался Невилл, когда гриффиндорцы после окончания банкета возвращались в свою башню. – Стоит ему на тебя посмотреть, и он сразу краснеет и начинает кашлять!
– Не знаю, Невилл! – почти честно ответил Гарри. – Может, он простудился?
– Угу. Скажи еще, что у него аллергия! – пробормотал Рон. Гарри прыснул.
– На меня, что ли?
– Скорее всего, – серьезно кивнула Гермиона, старательно пряча улыбку. – Полагаю, в больших дозах ты для него неудобоварим! В малых, впрочем, тоже.

– Чертов Поттер, – пробурчал Драко, сердито дергая не желающий развязываться галстук. – Ненавижу!
Малфой злился. Сегодня за ужином он никак не мог справиться с собой и реагировал на гриффиндорское трио столь заметно, что Пэнси взволнованно спросила, все ли с ним хорошо, Блейз многозначительно переглядывался с Теодором, и даже Гойл отвлекся от еды, чего в принципе никогда не бывало. И самое гадкое – Драко ничего никому не мог объяснить! Ну, не мог он рассказать друзьям, почему при взгляде на Поттера его неудержимо разбирает смех! А Уизли? Это просто ходячее юмористическое шоу! А уж Грэйнджер со своими книжками и чайной чашкой в руке… Враги вызывали у него почти истерическое веселье, слишком похожие и не похожие на персонажей его сна и на иллюстрации злополучной книжки. Оставалось лишь надеяться, что это ненадолго… и что образ любимого декана вскоре перестанет ассоциироваться с мрачным Мистером Осликом! Ведь если Драко начнет ржать на уроке зельеварения, крестный никогда ему такого не простит…
А книжку про этого, как его там, хоббита, прочитать все-таки надо. Так, на всякий случай.