Глава 1Автор: Акын Калабас
Бета: Ластя
Название:Встретились два одиночества (кроссовер ОЭ|Тайный Город)
Персонажи: Сантьяга, Рокэ Алва, Темный князь, Леворукий, белка - символ Нави, Ортега
Размер: миди
Рейтинг: PG
Жанр: юмор, местами стёб
Тип: джен
Disclaimer: создателей чту, коммерческой выгоды не извлекаю,все права на персонажей и проч. прелести принадлежать г-ну Панову и г-же Камше.
- Великий Дом Навь полагает…
- Кто-кто полагает, простите? – в зеленых глазах собеседника промелькнула ехидная усмешечка, князь её заметил, и, кажется, обиделся.
Ну и раттон с ним! – уже который век Леворукий не мог отказать себе в невинном удовольствии поприкалывать мрачного нава, и изменять традиции не собирался.
– Простите, любезный, но я не узнаю вас в гриме, то есть по голосу, то есть по неразборчивому бульканью на фоне кромешной тьмы! Или это у меня веб-камера глючит? – паясничал защитник Рубежа.
- Или к леворукости прибавилась близорукость, - прошипел повелитель Нави и гневно сверкнул из-под капюшона желтыми очами.
Самый-распресамый стрессоустойчивый гарка от такого взгляда тут же бы отбросил коньки (ласты/ролики/клюшку для кёрлинга – нужное подчеркнуть, подданные Темного Двора всегда были неравнодушны к человским видам спорта, за неимением своих), но Леворукий был крепким орешком. Даже по меркам такой прокачанной белочки как Темный князь.
- Ну что вы так на меня уставились, отец родной? – расхохотался блондин. – Уж и подурачиться нельзя? Я, между прочим, только что со смены. И оцените мое к вам трепетное отношение: не емши, не спамши, душ из рассветной росы не принимамши, а уже в скайпе!
- Медаль по электронной почте выслать? – ехидно осведомился князь.
- Лучше жареный миндаль пришлите, вы обещали, - сверкнул крепкими зубами блондин.
- Что повелитель тьмы обещал, того три года ждут. Световых, - скаламбурил прижимистый князь и весомо прокашлялся, давая понять, что выдернул Леворукого в скайп по делу, а не дурацких шуточек ради. – Так вот, Великий Дом Навь полагает, что…
Далее беседу двух старинных друзей мы цитировать не будем, ограничимся кратким пересказом: князь был крайне озабочен, о чем и сообщил Леворукому.
Отбившись от града скабрезных намеков и обозвав Леворукого пошляком, повелитель нави уточнил, что озаботило его Темнейшество плачевное состояние комиссара Сантьяги.
Далее, проигнорировав меркантильный вопрос о размерах состояния, князь в красках поведал Леворукому, что его, князя, наиближайшего сподвижника, правую и левую руку в одном холеном лице, непобедимого и необхитримого как сама Тьма военноначальника, единственную аватару, кровиночку рОдную…
- Э-э-э, а вы не перебарщиваете, любезный князь?
– Да, прости, увлекся!
В общем, суть сводилась к тому, что комиссара Темного двора - опору, надёжу, гордость и красу всея Нави, одолела черная-черная депрессия.
Первую неделю князь нарадоваться не мог на наконец-то взявшегося за ум Сантьягу. Тот больше не мозолил глаза извращенчески-белыми костюмами, не блистал перед советниками знанием человского фольклора, приходил на доклад как положено по уставу (мрачнее тучи) и, что самое приятное, резко сократил расходы на предметы роскоши.
Шасы рыдали и посыпали головы пеплом, общественность Тайного Города самозабвенно сплетничала и хихикала (над шасами), а князь удовлетворенно булькал и разве что не похрюкивал от радости.
- И добулькался? - выдвинул предположение Леворукий.
- Угу, - угукнул для разнообразия князь.
Повелителю гордой маленькой расы было о чем печалиться – лучший за всю историю Нави комиссар просился в отставку. Просился в истинно навском духе: с демонстрацией острых ушей, требованием компенсации за все неотгуленные отпуска и даже, Тьма помилуй, крушением казенного имущества.
Итого: белочка князя от полученного стресса третьи сутки отказывалась есть и облезала клочьями, чуды с людами потирали руки, предвкушая ослабление Нави, советники ничего толкового не советовали (разучились, гады, сантьягиными стараниями!), а шасы напротив – заваливали спамом и слишком ценными советами по ремонту Цитадели.
/новостная лента «Тиградком»: победу в недавно объявленном конкурсе, с перевесом в три советнических голоса, одержала сборная бригада плиточников-челов из Молдавии и маляров-хванов с Алтая! Объем работ, по слухам, предстоит нешуточный, но…/ ...А потом прибыла бригада плиточников-маляров, и оказавшемуся в эпицентре вселенского бардака князю, стало совсем худо.
Денно и нощно высший навский иерарх, отвлекаясь только на то, чтобы покормить белочку, ломал рогатую голову над тем, как образумить свою эмо-аватару. Увы, ничего нового князь не придумал, а старую добрую мотивировку «так надо для блага Великого Дома Навь, ну-ка быстро встал и сделал!» Сантьяга отверг с самого начала (и некуртуазно предложил засунуть её второму советнику в… во что-то там). В общем, оно не годилось. А что годилось, князь решил выспросить у старинного знакомого – Леворукого. Тот, по совместительству с основной работой, повелевал кошками и челами (более капризных и своевольных подданных поди поищи!), так что запросто мог придумать управу и на князев «сосуд греха и порока».
- Ну, что скажешь? – желтые глаза князя встретились с зелеными, и Леворукому подумалось, что для полного комплекта им не хватает кого-нибудь третьего – красноглазенького. Можно было бы славно поиграть в светофор!
- А сколько лет твоему аватару? – почесал в затылке Леворукий.
- Вот столько, - показал князь на пальцах.
- Сотен? – уточнил блондин.
- Обижаешь! Тысяч, - качнул капюшоном князь.
- Ну, тогда мне всё ясно! – просиял Леворукий и вынес вердикт. – У нашего, то есть вашего, мальчика – кризис среднего возраста!
- Чо? – удивился князь.
- Кошка через плечо, - мурлыкнул Леворукий. – Вы, Ваше Темнейшество, перед тем как аватары клепать, хоть бы в инструкцию заглянули. Ни за что не поверю, что там нет параграфа о стадиях взросления создаваемого объекта.
- Я наискосок читал, - пристыженно буркнул князь. – Суровое было время, война, все дела - не до сантиментов. И вообще, вместо того, чтобы читать нотации, посоветуй уже чего-нибудь дельное! И желательно - малобюджетное. А то, чую, доведут меня скоро обстоятельства до черной ручки, и начну по Цитадели бегать в белом балахоне и белых тапочках…
- Знаю средство, как удалить от вас и ваших подданных такое бедство, – в зеленых глазах загорелись веселые огоньки, и князь облегченно хрюкнул – кажется, его белобрысый приятель и правда знал что делать.
- Ну и?
- Сантьяге надо пообщаться с кем-нибудь, кто находится в сходной плачевной ситуации. Назовем нашу маленькую операцию… Ну, например, «группа взаимопонимания для разочаровавшихся во всем на свете, умеренно пьющих, гламурных обаяшек-полководцев, которым слегка за три… тридц… за три временных отрезка». Как вам?
- Блестяще, - показал большой палец князь. – А чего делать-то надо?
- Да почти ничего, - отмахнулся Леворукий. – Я вам сейчас одного кадра заброшу в Цитадель, с гитарой и тремя ящиками вина. Ваша задача: запереть его в каком-нибудь уютном помещении с креслами и камином. И Сантьягу вашего туда доставить не забудьте.
- А дальше?
- А дальше – как в анекдоте: природа, помоги. Напьются, потрындят о своей нелегкой жизни, споют чего-нибудь задушевное…
- И?
- И наутро будет ваш комиссар как новенький. Даже лучше.
- А какая тебе от этого выгода? – немного поразмыслив, спросил князь. В бескорыстие темный властелин со стажем не мог верить по определению.
- Считайте, что у меня в этой истории семейный интерес.
Глава 2Супротив ожидаемого, визиту Леворукого герцог Алва не удивился - удивляться пришлось Леворукому…
- Забери меня отсюда, добрый нечеловек! Забери, к кошкам (или чего у тебя там в Закате водится?) – проникновенно вещал Рокэ, гипнотизируя Леворукого сапфировыми глазами.
- С чего это тебе вдруг в Закат захотелось? Неужели жить надоело? – щурился Леворукий, тщась не поддаться гипнозу. Получалось с кошкой пополам – глаза герцога, аки омуты, притягивали своей сверхъестественной сапфировостью и - раттон побери! - искренностью.
- Скучно мне, сударь, скуч-но, - пожал плечами Рокэ, и, набрав в легкие побольше воздуха, начал за каким-то лешим перечислять свои достижения и заслуги.
– Геополитических врагов Талига я усмирил, личных врагов (за исключением тех, которые сами предусмотрительно убились) переправил к вам, фамилию свою не опозорил (но и не продолжил, так что баш на баш), а еще пил, кутил, играл в азартные игры, читал запрещенную литературу, женщин любил оптом и в розницу, сонеты сочинял (очень плохие, мне точно надо в Закат!) в дурно срежиссированной самодеятельности участвовал, а уж сколько про меня в Золотых Землях анекдотов насочиняли…
- Очаровательно, очаровательно, - Леворукому доставляло эстетическое удовольствие просто смотреть на Рокэ, а чего этот красавчик плел, было, откровенно говоря, опалово-фиолетово.
- ...осталось меня до кучи на трон посадить и прижизненные иконы писать. Не хочу, скучно, - подытожил герцог.
– Полегче, любезный, - стряхнув с себя остатки сапфирового гипноза, Леворукий стал тем, кем и должен был быть, находясь в этом мире – аналогом дьявола. Надменным и язвительным повелителем закатных кошек. – Не вам мне указывать, кого брать в Закат. Ваш послужной список как раз-таки на Рассвет тянет – там таких живчиков на вес золота ценят.
- Почему? – очаровательно, прямо-таки по-детски удивился Рокэ.
- А потому что праведниц рассветных кто-то должен ублажать. Не монахам же и не святым угодникам этим заниматься, - усмехнулся Леворукий, окончательно войдя в роль. – Всё, поговорили, и будет. Бери-ка, раб божий, гитару, и шагом марш за мной.
- В Рассвет? - кисло поинтересовался Рокэ.
- Куда надо, - не отказав себе в удовольствии взять симпатичного герцога под руку, Леворукий сотворил портал...
***
Повелитель нави прибыл в подмосковный особняк Сантьяги в самый последний момент – комиссар уже уложил скромный чемоданчик (девяносто процентов содержимого составляли реликвии, прихваченные из знаменитого хранилища Темного Двора – в качестве компенсации за бесцельно прожитые бок о бок с князем годы) и стоял перед открытым порталом. На затянутом во что-то темное и неброское плече восседала белочка и завороженно смотрела в центр спирально закручивающейся тьмы. Еще один шаг, и они с хозяином окажутся далеко-далеко от Москвы…
Чпок! – князь прищелкнул пальцами, и портал послушно свернулся. Сантьяга шумно выдохнул, но обернуться не соизволил.
- И куда же это ты, неразумная аватара, собрался, на ночь глядя?
- Белочку прогулять решил, - буркнул комиссар, и князь умилился – до чего этот сердитый голос напоминал его собственный. Лет …цать назад он выражал недовольство точно такими же интонациями.
- А почему с чемоданом?
- А почему бы и нет? – парировал Сантьяга и наконец-то обернулся. Немножко помедлил и все-таки склонился в лишенном даже намека на почтительность поклоне. Дезориентированная белочка чуть было не свалилась на пол, но реакция у комиссара, несмотря на всякие там кризисы среднего возраста, осталась отменной – ловко поймав питомицу в полете, он водрузил её обратно на плечо.
- Разреши-ка взглянуть, - князь мягко отобрал у Сантьяги чемодан, и, поместив свое темнейшество в кресло, начал изучать содержимое. Комиссар, смирившись с тем, что прогулка под луной где-то на южном побережье Австралии ему в ближайшее время не светит, уселся рядом – прямо на пол.
- Посмотрим, посмотрим, - бормотал князь, перелистывая пожелтевшие страницы фотоальбома. – О, это я помню! - ткнул он кривым когтем в черно белый дагерротип. Сантьяга криво улыбнулся.
- Еще бы вы не помнили, княже…
На фотографии был запечатлен Сантьяга . В элегантном костюме-тройке, с модной по тем временам тросточкой под мышкой, он завороженно смотрел на только что презентованный публике аппарат Александра Белла. На картонной рамочке красовалась каллиграфически выведенная надпись на английском: «Филадельфийская всемирная выставка. 1876 г.»
- Как же ты меня тогда этой игрушкой достал, - добродушно проворчал князь. – До сих пор звон в ушах стоит…
Сантьяга самодовольно улыбнулся, и, просунув длинную руку под княжеским локтем, открыл альбом ближе к концу.
- Незабываемые мгновения, не правда ли?
Из-под капюшона повелителя тьмы раздался негромкий, но внушительный рык. Прикорнувшая было белочка встрепенулась и от греха подальше ускакала спать на карниз.
- Я думал, что ты уничтожил эти… эти…, - князь не мог подобрать правильных слов.
- Грязные и непотребные фотошопные клеветы, возводимые на высших иерархов Великого Дома Навь? – невинно подсказал Сантьяга, и с трудом увернулся от подзатыльника – княжий коготь прочертил царапинку на остром ухе нава.
- Ты мне соврал! Обвел вокруг пальца! Молчишь? Улыбаешься?
- А что мне еще остается делать? Я ведь вас прекрасно в вашем гневе понимаю, - пожал плечами Сантьяга.
- Молод ты еще понимать...
Пожимать плечами Сантьяга не стал, откликнулся новой улыбкой, на этот раз - сочувственной.
А что? на месте повелителя он тоже, наверное, был бы очень недоволен. Как смириться с тем, что чья-то подлая рука (с идеальным маникюром!) засняла на полароид ту дивную в своей нелепости картину? Попади она в газеты «Тиградкома», весь Тайный Город сдох бы со смеху и удивления, разглядывая, как сам Темный князь и присные советники собственными мрачными персонами восседают в шезлонгах и попивают разноцветные коктейли, окруженные тропическими пальмами и прочей пестротенью... И поди докажи, что случилось все исключительно во благо Великого Дома Навь…
- Ладно, хорошенького понемножку, - подытожил князь, закрывая альбом.
- Это моё, - возмутился Сантьяга, и потянул загребущую руку к чемоданчику, но князь на то и был князем, чтобы двигаться быстрее самого продвинутого гарки Темного Двора.
- Твоё, моё… Наше! - припечатал повелитель нави, пряча за спиной добычу. - Вставай, нечего полы протирать.
Сантьяга неохотно подчинился, всем видом показывая, какое великое одолжение он делает своему прототипу.
- На кого ты похож, - недовольно пробурчал князь, бегло оценив новый, депрессивный образ комиссара. – Где идеальная куафюра? Где костюм «тётя Ася снова приехала»? Что это за мерзкие штиблеты на тебе, аватара?
- Это называется «кроссовки», повелитель, - слегка поклонился нав. – Очень удобны для спортивных прогулок.
- Знать не желаю, как этот выкидыш человской фантазии называется! – слегка повысил голос князь.
- Знание – свет, незнание – тьма, все правильно, - проворчал Сантьяга в сторону, но князь его не слышал, он деловито перетряхивал содержимое обширного комиссарского гардероба.
- Так, оденешь вот это, вот это и во-о-он то, - безаппеляционно заявил он. – И не забудь нацепить эти… ну, которые омерзительно дорогие и все время теряются.
- Запонки, - подсказал комиссар.
- Да, точно. Не стой черным столбом посредь белого поля, Сантьяга – переодевайся, да поживее. Не заставляй повелителя ждать, и не испытывай его терпение, ибо… Ибо.
- Позволено ли мне будет узнать, с чего вы вдруг решили поиграть в «снимите это немедленно»? – ядовито поинтересовался комиссар, стягивая через голову пуловер вместе с патриотично синей майкой.
- В Цитадель прибыли важные гости из внешних миров, - скупо пояснил князь. – Не хочу, чтобы они были разочарованы.
- Чем? Посконным одеянием а-ля нав – черный верх, черный низ, извините, что рожа выделяется? Да, я бы тоже разочаровался… - пробурчал комиссар, облачаясь в привычный светлый костюм.
- Чтобы этих мерзких человских словечек я от тебя больше не слышал, - отрезал князь и сотворил портал в Цитадель. – Пошли, недоразумение.
Подхватив с карниза сонную белочку, комиссар шагнул в спиральную тьму вслед за князем.
Глава 3Давненько Рокэ не сажали под замок. Квальдэто цера! Как просто, до обидного просто он попался!
Они вышли из черной воронки вместе с Леворуким, рука об руку прошли несколько метров по плохо освещенному коридору и свернули налево . В тупике было не просто темно, а очень-очень темно. И страшно. Рокэ остановился, почуяв недоброе, но не успел он произнести «куда ты меня, закатный плут, притащил?», как зеленоглазый толкнул герцога в какую-то комнату и проворно запер дверь. Сам, естественно, остался с наружи.
- Эй! Сударь, что за дела?
- Не шумите, герцог, мы все-таки в гостях, - тихо отозвался из-за двери Леворукий. – Если будете себя хорошо вести, завтра выпущу вас на свободу.
- Закатная петрушка! В гробу я видал такие гости, – досадливо поморщился Рокэ, и, подумав, добавил: - В белых тапочках. И вообще, почему снова я? Мирозданию больше не над кем поприкалываться? Где ваша фантазия? Чуть что - «а давайте пойдем к Рокэ Алве! Он человек холостой, пьющий, делать ему больше нечего, как по ночам с нечистью шляться…»
- Ты говори, да не заговаривайся, племянничек чертов, - предупредил на прощание «нечисть» и удалился во тьму.
- Почему? Ля-ля-ля! А потому что нельзя, ля-ля-ля! Ох, Рокэ, нельзя, нельзя быть на свете красивым таким, - мурлыкал блондин, плутая по Цитадели в поисках личных покоев Темного князя. Мимо пробегавшие навы пялились на спятившего люда во все глаза, но замечаний не делали и с расспросами не приставали. Что-то в облике дружинника им подсказывало - связываться не надо. "Пускай себе гуляет, малохольный, - снисходительно думали навы и спешили по своим черным навским делам".
- Зараза зеленоглазая, блондинко натуральное, пастух кошачий, – ворчал Рокэ, надеясь, что Леворукий его уже не слышит.
Как водится, самые милые сердцу уроки по выживанию в плену Рокэ вынес из детства. Маленького, шустрого, патологически непослушного ребенка заточали в детской чуть более чем регулярно: «подумайте о своем неподобающем поведении, маркиз Алвасете!» - со слезой в голосе восклицал кто-нибудь из родственников, и дверь с противным щелчком закрывалась снаружи. «Щаз» - мысленно отвечал Росио, и назло врагам учился фальшиво играть на гитаре. Правильно он уже умел, но услаждать слух тюремщиков красивым исполнением? Обойдутся!
Если считать родню за одного, то вторым и предпоследним несчастливцем, которому удался фокус «посади Ворона в клетку», был так называемый молодой человек в белых штанах (имени Рокэ принципиально не запомнил). Глумиться над горе-анаксом было неспортивно (на убогих, как известно, не обижаются, их убивают из жалости), но пару раз герцог все-таки оттянулся на нем по полной. И не смотря на обще-неприятное впечатление от Багерлее, эти мгновения он сейчас вспоминал с улыбкой.
Почетное, последнее место занял – сюрприз, сюрприз! - сам Леворукий.
И как бы не свербило в одном месте, о котором говорить в слух пОшло (речь о душе, конечно!), как бы ни подмывало сделать какую-нибудь пакость, досаждать ТАКОМУ тюремщику Рокэ не собирался – ни толстыми шутками, ни плохой игрой на гитаре, ни чем-либо еще. Ему, знаете ли, до зубовной боли и прострелов в пояснице не хотелось сводить знакомство с рассветными праведницами.
В общем, Леворукий завещал вести себя хорошо, и Рокэ старался. Положив гитару на стол, герцог начал осваиваться в своем временном узилище. Надо было отдать должное предусмотрительности Леворукого – комната была снабжена всем, что нужно для содержания благородного пленника - от большого камина до причудливо устроенного нужника. Но особенно грели душу три ящика «дурной крови», притулившиеся в углу.
«Никогда не откладывай на потом то, что можешь выпить прямо сейчас» - припомнил Рокэ народную кэналлийскую мудрость и поискал глазами штопор. Такового не нашлось, ну и ладно – шпагу герцог Алва в Закат взять не забыл.
Комната была просторной, вина было много, и Рокэ, периодически освежая бокал, с интересом прогуливался туда-сюда. На глаза попадались очень странные вещи. Например, он затруднился бы определить, что именно висит на стене, на самом видном месте. Прямоугольный плоский как зеркало камень был обрамлен в серебристую раму, в одном из углов недобро горела красная бусинка.
- Может быть, это и есть зеркало? – с сомнением думал герцог, разглядывая в камне свое красивое, немного изнеможенное лицо.
– Или это что-то вроде домашнего алтаря Бакны?! – осенило вдруг Рокэ. Он делал три шага назад, присмотрелся: ну точь-в-точь камень, над которым шаманила старая Гарра. Только меньше раза в два.
– Ай да Леворукий! Засунул меня в будущее, где бакраны научились строить приличные дома, - поразился Рокэ. - Вот только зачем я тут нужен? Может быть, они сделали меня местным святым, и на завтра запланировано явление меня народу?
Задумавшись о величии прогресса, козлах и превратностях судьбы, Рокэ провел пальцем по серебристой раме, и нечаянно надавил на красную бисеринку.
Камень вспыхнул и разразился громкой незнакомой бранью. На гладкой поверхности зарябили завораживающе яркие непонятные образы.
Залюбовавшись на внезапное чудо, Рокэ сделал неудачный глоток, и сильно закашлялся…
- Не в то горло, да? – осведомились откуда-то сверху и сбоку, и не дожидаясь ответа, постучали Рокэ по спине. Герцог обернулся, намереваясь отблагодарить добродетеля, но вместо «спасибо» удивленно присвистнул.
- Нет, как хотите, но я точно не в Бакрии…
- Конечно, нет, - подтвердил догадку герцога высокий мужчина в белом костюме. - Вы – в моем рабочем кабинете.
- Уютненько у вас тут, - осторожно похвалил Рокэ, косясь на говорящий камень. Сейчас он снова был черным и молчаливым – магия какая-то!
- Да, вы правда находите это уютненьким? – уныло поинтересовался хозяин кабинета и покачал головой. – А по-моему старый гад… то есть шеф, простите, тупо испохабил и опошлил все, до что смог дотянуться... Викторианщина какая-то... И картины Ивова пропали!
- Проблемы с начальством? – понимающе улыбнулся Рокэ.
Незнакомец кивнул.
- А у вас?
- Моя проблема в том, что у меня нет начальства, - вдохнул герцог Алва. - Живу, понимаете ли, сам по себе, без царя в голове, глупости всякие делаю, а поругать и некому...
Какое-то время мужчины молчали, обдумывая слова друг друга. Наконец, стало достаточно скучно, и Рокэ решился.
– Не сочтите за фамильярность, сударь, но мы оба заперты в этой комнате и деваться некуда. Посему вношу срочное предложение: сначала выпить, а потом напиться. Вы присоединитесь?
- С удовольствием, - сударь в белом костюме одарил Рокэ долгим, изучающим взглядом, и, как будто решив для себя что-то важное, первым подал руку.
– Сантьяга, комиссар Темного Двора. Для друзей – Санта.
- Рокэ Алва, - с сомнением посмотрев на Сантьягу, Рокэ все же сначала поклонился, а потом пожал протянутую руку. – Первый Маршал Талига и прочая. А для вас, пожалуй – Росио.
- Итак, Росио, за что пьем? О, какие странные бутылки… никогда не встречал такой марки…
- Это «Кровь», производят в Кэналлоа…
- Где-где, простите?
Вот так и началась эта, легендарная, вошедшая в анналы как навской, так и человской истории попойка…
Глава 4- Ну что, княже? Пари? – Леворукий отправил в рот целую горсть жареных миндальных орешков и заработал челюстями. Белочка завистливо засопела, но князь погладил питомицу между ушек, и она успокоилась.
- Пари? Какое?
- А я еще не придумал, - пожал плечами Леворукий. – Ну, например, могу поспорить на месячную зарплату защитника Рубежа, что мой твоего перепьёт.
Князь иронично пошевелил ушами.
- Леворукий, ты меня, верно, разыгрываешь? Нав – это нав, Нав – это звучит гордо, выглядит красиво, а на деле – очень опасно связываться с навом. Если я прикажу, Сантьяга канистру керосина выпьет не поморщившись, и шурком из твоего чела закусит.
- Навы в душе добрые ребята, но вот как из душа выходят – лютые расисты, - хохотнул Леворукий и снова нацелился на орешки. - Понимаю, княже, понимаю и даже сочувствую. Самому иногда хочется людишек поистреблять, уж больно плодовитые и безмозглые создания…
- Да при чем тут! – булькнул князь. Он не любил, когда на его народ навешивали ярлыки. – Моя мысль проста: спор ты проиграешь. Ибо.
- Ну так и чего вы того упрямитесь? – удивился Леворукий. – Выиграете спор, утрете мне нос, так сказать…
- Я подозреваю, что ты будешь мухлевать, - не стал таиться князь. Белочка у него в руках согласно засопела – ей прожорливый люд тоже не внушал никакого доверия. Не может люд жрать так же много, как нав! Это неправильно и противоестественно. Белочки Великого Дома Навь тоже были немножко расистками…
- Всё чисто, - Леворукий продемонстрировал замасленные орешками ладони, и ослепительно улыбнулся. – В апартаментах три ящика отличного кэналлийского вина, нав и чел. Ставлю известную вам сумму на то, что Сантьяга откажется пить первым. И, зная вашу жад… легендарную экономность, великий князь, предлагаю поставить на кон…, - тут Леворукий доверительно склонился к уху повелителя нави, и сказал что-то, от чего лик его темнейшества, и без того довольно грозный, стал прямо-таки грозно-безобразным.
- Да как ты смеешь?! Нет! Не бывать тому! - затопал ногами князь, да так рьяно, что штукатурка с затерявшегося во мраке потолка посыпалась. Князь тут же взял себя в лапы – не хватало еще в его личных покоях ремонт затевать!
- Соглашайтесь, княже, беспроигрышный вариант, - уговаривал между тем Леворукий. – Вы посмотрите на Рокэ , – ткнул он пальцем в экран, передающий картинку из кабинета Сантьяги. – Он же комиссара на полторы головы ниже, по массе уступает…
- Чего ты мне его как шас просроченный товар нахваливаешь? Сам всё вижу, - буркнул князь и призадумался.
Чел и правда был хлюпиком – тоненьким, с непозволительно длинными волосами и (тут князь сам себе удивился) очаровательными сапфировыми глазами. Правда, за то время, что чел слонялся в одиночестве, он уже успел уговорить полбутылки этого самого кэналлийского… Да и Леворукий что-то подозрительно настаивал на заведомо проигрышном пари, но… Эти глаза… Князь внезапно подумал, что сам бы не отказался поставить на чела парочку месячных окладов. Отгоняя от себя столь безумные мысли, навеянные невозможно синими глазами, повелитель нави еще раз плюнул (в полу задымилась дырочка, ремонт был явно не за горами) и изрек:
- Была не была. Повелитель нави заключает пари с повелителем… чего ты там повелитель?
- Кошек, княже, кошек.
- ... с повелителем кошек. Разбей, белочка!
Белочка стукнула лапкой по переплетению когтистой княжеской конечности и изящной белой руки Леворукого.
На экране между тем появилась стройная фигура в белом. Князь привычно поморщился. Имидж комиссара мог сколько угодно приводить в восторг туристов, слабых на передок людок и прочих дикарей, но истинный нав с таким непотребством не смог примириться и за три тысячи лет…
- О, Сантьяга! – обрадовался Леворукий. – Как всегда вовремя.
- Что он делает с этим челом? – осведомился князь. – Хочет добить, что б не мучился?
- Расист, - отмахнулся Леворукий.
- Ангстер, - поправил князь, и отправил в пасть миндальный орешек.
Первый ящик «дурной крови» удивительно быстро подошел к концу, и за ненадобностью был отправлен в дальний угол – с тоской взирать на то, как нав и чел, бутылка за бутылкой, опустошают его деревянного соплеменника.
- Надеюсь, музыкальные экзерсисы на территории сего режимного объекта не запрещены? – осведомился Рокэ, любовно поглаживая гитару.
- Строгого запрета нет, но есть освещенная веками традиция. Наши воины поют только в двух случаях: над трупами врагов и на свадьбах друзей, - раскрыл большой навский секрет Сантьяга.
- Сурово, - присвистнул первый маршал.
- Не то слово, - кивнул комиссар. - А кто-то еще удивляется, что навы - мрачные. Помилуйте, не мы такие, жизнь такая: гражданских давным-давно нет, со свадьбами тысячелетний швах, вражьи трупы все чаще приходится сдавать службе утилизации…
- Поздно сказали, а то я бы прихватил с собой парочку, - искренне посочувствовал первый маршал. Сантьяга украдкой смахнул слезу…
- В кои-то веки всерьез задумался о судьбах народных, и гляди-ка – чуть не заплакал! А князь-мученик, за всю навь радетель, каждый день поди в балахон рыдает, - растроганно подумал комиссар.
- Допился, голубчик. Следующая остановка – «белочка», - сердито подумал князь.
… и заговорщически подмигнул Рокэ:
- Все равно не вижу причины, почему бы двум благородным донам не спеть там, где им хочется. Что случилось в кабинете Сантьяги, то в кабинете Сантьяги и останется, стены тут толстые…
- Тем лучше, я нынче в голосе, - ударил по струнам Рокэ. – О чем споем? За вами, как за хозяином вечеринки, право выбора.
- Предлагаю компромисс, - тонко улыбнулся Сантьяга. – Вам близка тема морских приключений, я люблю творчество Дунаевского (милейший был господин), так что споем вот это .
Сантьяга протянул Рокэ ноты, и тот начал подбирать мелодию.
- Хорошо поют! – одобрил Леворукий. – У вашего очень недурной баритон.
- Позорище, какое позорище, - пробулькал князь, и демонстративно отвернулся от экрана. Уши затыкать не стал – во-первых у его аватары действительно был приятный голос, во-вторых хотел получше запомнить столь любезную Сантьяге песенку (чтобы запретить ее исполнение на территории Цитадели во веки веков!)
- Ну же, Росио, подпевайте, слова простые.
И к низкому баритону комиссара добавился более высокий и мягкий, с южным акцентом. Последний куплет с припевом они исполнили вместе:
А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер,
Веселый ветер, веселый ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете
И все на свете песенки слыхал.
Кто привык за победу бороться,
С нами вместе пускай запоет:
Кто весел - тот смеется,
Кто хочет - тот добьется,
Кто ищет - тот всегда найдет!
Спой нам, ветер, про славу и смелость,
Про ученых, героев, бойцов…
- Чтоб сердце загорелось, чтоб каждому хотелось, догнать и перегнать отцов! - последнюю строку Сантьяга спел особенно громко, а в конце взял и показал язык дальнему углу комнаты. Там по разумению комиссара должна была находиться скрытая камера, одна из.
- Очаровательно, - поапплодировал Леворукий.
- Я ему покажу – «догнать и перегнать», я его, да я его… Древний гимн навей заставлю выучить! Который на трех листах восьмым шрифтом и то не умещается! - мрачно подумал князь, но не удержался и тоже немножко поапплодировал.
Белочка, воспользовавшись моментом, нырнула в миску с миндалем.
Глава 5Второй ящик «крови» подходил к концу, песни и шутки иссякли, приближалось время серьезных игр.
- Правда или вызов? – спросил Сантьяга, опорожняя энный по счету бокал. Кэнналийское нравилось ему с каждым глотком все больше и больше, и оставалось лишь сожалеть, что производители забрались так далеко от Земли. Хотя, для шасов нет ничего невозможного…
- Правда, - легко согласился Рокэ. За всю игру он еще ни разу не выбрал «вызов», герцогу нечего было скрывать.
- Ну-у-у, - улыбнулся настроившийся на гастрономический лад нав. – Поведайте-ка мне, Росио, о самом отвратительном блюде из тех, что вам довелось попробовать.
- Сваренные вкрутую глаза козла, - не задумываясь ни секунды выдал Рокэ.
- На вкус так же отвратительно, как и на слух? – поморщился Сантьяга.
- Абсолютно верно. А теперь я спрошу вас, комиссар – правда или вызов? «Правду» я бы на вашем месте не выбирал, за потревоженное воспоминание о козлином деликатесе придется заплатить.
- А что-то мы и правда засиделись, - блеснул зубами комиссар. – Вызов.
- Что ж, никто за язык не тянул, - прищурился Рокэ. Сантьяга машинально облизнулся, явив гостю свой нестандартный по человским меркам язык, но тот, кажется, не заметил. Или сделал вид, что в общем-то одно и тоже.
– Хочу от вас, Санта, обыкновенного чуда.
- Имя – это судьба, - невесело подумал комиссар.
- На кой челу – чуд? – почесал в затылке князь.
- Насколько обыкновенного, Росио? – попытался тянуть время Сантьяга.
- Это уж вам решать, - пожал плечами Алва. – Или я слишком много прошу?
- Вовсе нет.
- Ну так окажите любезность - удивите простого смертного.
- Приятно удивить? Или…
- Вы – волшебник, вам и карты в руки.
- Угу, - согласился Сантьяга и рассеянно потер переносицу. Энергию источника в комнату не пропускал сооруженный князем (жмот и интриган!) аркан, так что о серьезном колдовстве можно было забыть. Для того чтобы жонглировать десятью крупными предметами (то-то бы Рокэ удивился!) факир был слишком пьян. Оставалось признать поражение, или… «Не проиграть, когда выиграть невозможно!» – пришла в затуманенную алкоголем голову спасительная мысль. Бросив на Рокэ торжествующе-загадочный взгляд, Сантьяга начал медленно раздеваться.
На спинку кресла последовательно легли – галстук, пиджак, рубашка…
- Бугога, княже! Вы что-то бурчали про «позорище»? Тогда сейчас вам в пору валяться в глубоком обмороке, - глумился повелитель кошек.
- Обойдешься, - прошипел сквозь плотно сжатые клыки князь. Его темнейшество изволил сильно гневаться, но все еще не хотел доводить дело до ремонта. Об обуревавших повелителя нави чувствах красноречиво говорили его уши: они колосились над лысым черепом как два початка молодой кукурузы и иногда угрожающе подрагивали.
- Ну, не дуйтесь, - попытался наладить мир Леворукий. – Я шучу. Кстати, если вы лепили Сантьягу по своему образу и подобию – мои комплименты бывшему некогда вашим прессу.
- Все что снаружи у него благоприобретенное, - огрызнулся князь.
- А склонность удивлять малознакомых челов стриптизом, значит, от вас? – от смеха у Леворукого закололо в боку. Блондин согнулся пополам, пытаясь унять боль, и чуть не свалился с узкого деревянного стула.
Белочка блаженно растянулась на дне миски. Миссия «не съем, так понадкусываю» была выполнена и перевыполнена. Прожорливого люда ждал сюрприз.
За приготовлениями комиссара Рокэ следил с интересом, но виду старался не подавать.
- Вы уже начали меня удивлять? - лениво поинтересовался герцог, провожая взглядом знатока бриллиантовые запонки – нав не поленился завернуть их в платок, и только потом спрятал во внутренний карман пиджака.
- Удивлять ежа… кактусом? Я не настолько наивен, – хмыкнул раздетый по пояс Сантьяга.
– Подойдите, пожалуйста, сюда - мне нужна помощь зала. И шпагу захватите.
Заинтригованный Рокэ в мгновение ока оказался рядом.
- Вот он я. Со шпагой.
- Вот вы он. То есть, вот вы - вы. То есть… не важно. Чтобы фокус удался, вам надо меня ударить, и чем смертельнее, тем лучше.
- Хм… - здраво рассудив, что у существа с раздвоенным языком все тело может оказаться одним большим сюрпризом, Рокэ решил начать с разведки.
- А с какой стороны у вас сердце, любезный самоубийца?
- Военная тайна, - кокетливо улыбнулся Сантьяга.
- Тогда, может быть, так? – Рокэ провел острием шпаги по воздуху, намечая траекторию будущего удара.
- «Кеса-гири», - понимающе кивнул комиссар. В чтимой им технике фехтования «кэндо» удар, разрубающий тело наискось от плеча до пояса, считался самым красивым способом отправить противника на тот свет.
- Не уверен, что это так называется, но исход будет, безусловно, летальным, - осклабился Рокэ.
- Так мне присесть? Или дать вам табуретку?
Не смотря на знаменитое комиссарское чувство такта, Сантьяга не смог отказать себе в мелочном удовольствии подразнить чела . Тот едва доставал ему до плеча.
- Укол засчитан, - Алва отбил подачу со светской улыбочкой на лице, но сапфировые глаза при этом нехорошо заблестели.
- Белочки-клептоманки так смотрят на плохо лежащие запонки с бриллиантами, - подумал Сантьяга.
- На хорошо лежащие – тоже, - подумала белочка и сыто рыгнула.
Вж-ж-жик! – блестящий клинок просвистел в нескольких сантиметрах от лица (Сантьяга краем глаза успел полюбоваться на собственное отражение, но лучше бы этого не делал – возлияния на ночь глядя еще никого не красили).Чвак! – острое лезвие рассекло мышцы, и уперлось в кость. Вверх взметнулся небольшой фонтанчик навской крови.
- Приношу вам свои искренние извинения за эту нескромную демонстрацию, - покаянно проворчал Сантьяга, вызволяя клинок из плеча. – Просто на данный момент ничего волшебнее меня самого в этой комнате нет.
- Я не в претензии, - Рокэ не отрываясь смотрел на сочащуюся черной смолой рану (вот как выглядит настоящая «дурная» кровь!) Чему удивляться в первую очередь? Безмятежному тону Сантьяги, затягивающейся на глазах ране или тому, что острейший клинок морисской стали не смог разрубить какие-то там кости?
- Пулями нас пробить легче, - прочитал его мысли комиссар. – Но в общем и целом, это, конечно, перевод добра. Ваша шпага.
- О, на мою она уже не похожа, - возразил Рокэ. Знакомство с плотью и кровью Сантьяги отразилась на оружии самым прискорбным образом - пригодно оно было теперь разве что для украшения стены в Алвасете.
- За мной – адекватная замена, - поспешил заверить гостя Сантьяга. - Клинок из навского сплава ценится очень высоко и обладает…
- А нава им убить можно? – живо заинтересовался Рокэ.
- … обладает массой достоинств, за исключением того, о котором вы спросили. Мы себе не враги, - светло улыбнулся комиссар и приладил запонку к манжету.
- Комиссар!
Молодой нав возник в центре комнаты внезапно, будто с потолка свалился, но Рокэ теперь сложно было удивить.
- Ортега, - поприветствовал первого помощника комиссар.
– Вы-то здесь какими судьбами?
- Принес закуску, - бодро отрапортовал нав, и выставил на всеобщее обозрение объемистые пакеты Торговой Гильдии.
- Какой у вас, Санта, расторопный оруженосец! Пяти часов не прошло как начальство пьет, а он уже тут как тут!
- Вы и навский перочинный ножик с собой захватили? – изумился Сантьяга, мельком заглянув в один из пакетов.
- Новый маркетинговый ход шасов, - с болью в голосе доложил Ортега. – Колбасы в нарезке нет, зато можно купить комплект из батона «Докторской» и любого колюще-режущего оружия.
- Ну что ж, раз купили – нарезайте, - великодушно разрешил комиссар.
Глава 6- Откуда ты, пострел, тут взялся? – тихо спросил Сантьяга.
- Зачем говорить шепотом, комиссар? Чел слишком... м-м-м… рад встрече с фарфоровым другом, чтобы нас слышать, - кивнул на дверь уборной Ортега и гаденько улыбнулся. Из-за двери действительно то и дело раздавались нетрезвые восторженные комментарии Рокэ.
- Леворукий! – чуть ли не кричал герцог.
- Эти бакраны… то есть навы, они такую штуку зашибенскую изобрели, ты не поверишь!
- Даже две! Душ и этот… как его? устройство типа «фарфоровый таз»!
- Леворукий, сделай так, чтобы в Кэртиане тоже эти штуки были! Я заплачу!
- Чел живет в семнадцатом веке, - с трудом удержавшись от того чтобы рассмеяться, пояснил Сантьяга. – Там с благами цивилизации довольно туго, будто сами не помните. Шепотом я говорю потому, что у стен моего кабинета очень острые и высокопоставленные уши. И не надо уходить от вопроса, Ортега.
- Высший иерарх предположил, что раз вы пообещали челу сабельку, то следующим шагом может запросто стать феррари или фамильная белочка. И вот я здесь, - вскинул подбородок Ортега. – Дабы пресечь, в случае необходимости, разбазаривание вашего же добра.
- Да какое вам всем дело?! – заостроушился Сантьяга. – Моё имущество – хочу дарю, хочу на стенку прибью, а захочу - на нужды голодающих детей осов отдам!
- Не захотите, когда протрезвеете, - покачал головой Ортега. Гарка знал комиссара как облупленного, и бравадами его было не испугать. А Сантьяга знал, что процент великонавского расизма и упрямства в крови его помощника зашкаливает, и поэтому спорить не стал. Зачем портить такой хороший вечер? Лучше испортить его Ортеге.
- Ро-о-окэ-э-э? – громко позвал комиссар. Помощнику же шепотом посоветовал не обижаться на "оруженосца"..
– Проявим уважение к менталитету гостя, - подмигнул он гарке.
- Не проявим! - возмутился Ортега. – С какой стати я должен принимать участие в человских ролевых играх? У меня от князя приказ…
- Ну ты же у нас известный мастер перевоплощения, - блеснул зубами Сантьяга, намекая на случай, когда его первый помощник с упоением изображал инопланетянина перед толпой американских олухов. – Не надо зарывать талант…
Ортега изменился в лице, хотел что-то ответить, но не смог. Единственным навом, который не подкалывал его за тот маленький розыгрыш, был комиссар, и он так ценил это… Даже видел в этом некий намек… Ах, каким наивным он был! Черное сердце гарки было почти разбито.
- А мне, может быть, претит вся эта седая старина, я живу сегодняшним днем! – наконец нашелся Ортега.
- Именно поэтому у тебя из кармана торчит томик Лукьяненко, - отмахнулся Сантьяга и хотел уже идти вызволять Рокэ, но тот явился сам - мокрый с ног до головы и весьма довольный собой.
- Зря вы туда этого зануду подослали, - демонстративно зевнул Леворукий. – Сколько милых глупостей они могли бы натворить…
- Знаю я, какие глупости тебе по душе, - сварливо пробухтел князь.- Потому Ортегу и послал. Он у нас юноша неиспорченный, а местами даже…, - князь вздохнул, припомнив историю с американцами, - …блаженный.
- Ох уж мне эти навские юноши неограниченного срока хранения, - мечтательно протянул блондин. – Тысячу лет на свете живет и все не портится - красота! Вот если бы с кошачьими консервами так дело обстояло, был бы я самый беззаботный на свете повелитель кошек!
- Правда? – заинтересовался князь. – А чего ж ты молчал столько лет? Я тебе на день рождения специальный навский механизм подарю…
- Консерводелательный? – обрадовался Леворукий.
- Губозакатывательный, - криво усмехнулся повелитель навей.
- Уф, хорошо-то как! – Рокэ стянул с себя промокшую местами рубаху, и отер лицо. – Простите мне затрапезный вид, господа, но, видит Создатель, тут слишком жарко…
- Видел бы тебя сейчас Создатель…, - любуясь, подумал Леворукий. – Ох, Ворон, верно говорю - ждут тебя Рассветные сады вкупе с Рассветными же огородами…
- Не-не-не, к нам не надо, - подумал вездесущий Создатель.
- А что так? – удивился повелитель кошек.
– Излом же, - терпеливо пояснил Создатель. - Невинные жертвы вагонами прибывают, капусты с морковкой на всех не напасешься. А этому для райской жизни апартаменты отдельные подавай, вино-домино-куртизанок. Пущай с такими аппетитами в Закате прописывается!
- Ну, была бы честь предложена…
- Действительно жарко, - согласился Сантьяга и скинул пиджак.
- А некоторым вот холодно и скучно, - Рокэ участливо посмотрел на забившегося в дальний угол Ортегу и позвал:
- Молодой че… нав? Ау? Кто вас наказал, что вы как малое дитя в углу стоите?
- Никто, - скрипнуло зубами дитя навского народа.
- Ну так идите сюда.
Помощник комиссара неохотно поплелся к креслам. Больше всего в данный момент ему хотелось порубать кого-нибудь в капусту (невыспавшийся гарка работает катаной не хуже, чем выспавшийся), на втором месте стояло желание избавиться от надоедливого чела (очень редкий гарка спросонья помнит о том, какие такие мирные договоренности заключал его Великий Дом с вашей избушкой), ну а в-третьих - было бы неплохо перекусить.
- Шуркь из чела - решение всех проблем, - подумал Ортега.
- Ишь чего удумал , - мысленно покачал головой Сантьяга. - Жирно оруженосцу шуркь из герцога кушать.
- Я, слава Спящему, не язвенник – переварю как-нибудь, - огрызнулся голодный помощник.
- Садитесь, - распорядился ничего не подозревающий о намерениях Ортеги Рокэ. - И пейте, - протянул он наву откупоренную бутылку.
Отказываться было неудобно, да чел с комиссаром бы и не отстали. Ортега наполнил бокалы, мужчины синхронно подняли их за здоровье присутствующих (Сантьяга шутливо отсалютовал скрытой камере), и выпили.
Вино было хорошим, даже очень хорошим. И крепким. Первый помощник комиссара сделал пару глотков, и почувствовал, что категорически не хочет забиваться обратно в угол. С возросшим аппетитом Ортега посмотрел на стол с закуской. Увы, неровно нарезанная докторская колбаса по прежнему не казалась ему серьезной пищей. Тогда он перевел взгляд на чела, и… Какие удивительные, яркие, прямо таки сапфировые глаза! Да и ниже все выглядит весьма привлекательно... Как его, говорите, зовут? Робэ? Ромэ? Ах да - Рокэ!
- Что вы на меня так странно смотрите, юноша? – удивился чел. – Как будто проголодались.
- Не обращайте внимания, Росио, он на всех так смотрит. Голодный взгляд – фирменная фишка нашей расы, - поспешил заверить Сантьяга.
- Вам показалось, - не согласился Ортега, и едва удержался от того чтобы облизнуться. Еще он хотел сказать «обращайте, обращайте на меня внимание, Росио». Или так: «хочу вас съесть, но чисто фигурально». Или «вам нравится сантехника? А я на днях как раз ванную с пемолюксом отмывал, хотите взглянуть?».
Хотел, но в последний момент все-таки решил попридержать коней.
Глава 7Ощущать нечто подобное было Сантьяге в новинку и отнюдь не в радость: комиссар Темного Двора чувствовал себя жестоко обделенным и частично преданным.
Помощничка-оруженосца, полчаса назад готового съесть Рокэ с потрохами, будто подменили: щенячье обожание в глазах, заостренные ушки, игривая поза, приоткрытый якобы от удивления рот – такого свинства со стороны Ортеги комиссар и ожидать не мог. У непосредственного начальника на совещаниях с такой миной бы сидел! Слуга Мельпомены, Тьма его побери!
Алве все эти ортеговские ужимки , конечно, очень нравились . По крайней мере неправдоподобно синие глаза (где это он в своем галантном веке контактные линзы раздобыл?!) блестели не хуже чем у кота, узревшего бесхозный таз со сметаной. Да и кому не понравится, если каждую твою реплику комментируют этаким томно-лирическим баритоном:
- Вы поёте? Ах, как дивно!
- Не проиграли ни одной войны? Потрясающе!
- Спящий, никогда бы не подумал, что челы, то есть люди, умеют шевелить ушами! Да у вас талант!
«Несправедливо! Это как если в твою суверенную песочницу ни с того ни с сего припрется соседский мальчишка, отберет новую игрушку, и на твоих же глазах начнет вытворять с ней что ни попадя!»
Улучив момент, когда Рокэ ушел в астрал (осваивал технику открывания бутылок навским перочинным ножиком, да так увлекся, что открыл пол-ящика и останавливаться явно не собирался), Сантьяга попытался устыдить зарвавшегося подчиненного, но тщетно.
- Я не паясничаю, а проявляю уважение к менталитету гостя, - весело подмигнул Ортега. – Вы же сами приказали.
- Отставить уважение к менталитету! Марш в угол, а лучше сразу – в постель! – припечатал Сантьяга, подразумевая, что помощнику пора бы окститься и как следует проспаться. Увы, Ортега от приказа взбудоражился пуще прежнего:
- Вы полагаете можно вот так сразу? С наскока? Хотя, он же военный… Такой, знаете ли, стремительный, решительный, - гарка поцокал языком, подбирая очередное хвалебное определение на «ый». – Сапфировоглазый.
- Слушай, может быть тебя намедни ос-стихоплет укусил? – тихо ужаснулся Сантьяга.
- Не помню, - рассеянно улыбнулся Ортега. – А какая разница? Я бы и сам нужные слова нашел, ведь Рокэ, он такой…
- Хватит! – оборвал очередную хвалебную оду Сантьяга. – Ну-ка, гарка, соберись, и припомни, для чего тебя сюда прислал Темный князь?
- Эм… как-то это было связано с феррари, - наморщил лоб Ортега.
- Во-о-от, уже лучше, - подбодрил помощника комиссар. – Князь велел тебе следить за тем, чтобы я не разбазаривал моё, которое в нашей дружной навской семье как ни крути, а все равно колхозное, имущество.
- И в чем же проблема? – удивился Ортега, мечтательно поглядывая на Рокэ. – Я слежу, вы не разбазариваете…
- Да? Ну так следи внимательнее. Росио, вам ведь нравится этот нож?
- Да, отличная штука, - отозвался герцог и показал пустую бутылку с фигурно отпиленным горлышком.
- Прекрасная работа! – похвалил комиссар. – Никогда не видел, чтобы так искусно обходились с этим грубым инструментом. Дарю вам его на память об этом чудном вечере.
- Благодарю, - дорогущий навский нож исчез за голенищем сапога. Ортегу слегка перекосило.
- Росио, - успокаиваться на достигнутом Сантьяга не собирался, - я заметил, что вы проявили интерес вот к этой штуке? – сделал он размашистый жест в сторону новейшего телевизора.
- Да, весьма любопытное… нечто, - кивнул Рокэ.
- Электричества у вас в замке нет, но когда-нибудь несомненно будет. Примите в дар и этот милый пустячок.
- Мне, право, неловко, - засомневался Рокэ.
- А уж мне-то как неловко, - заверил Сантьяга. – Отпускать вас с пустыми руками. Берите, не обижайте меня.
- Ну, если вы настаиваете…
- Именно что настаиваю! Та-а-ак, продолжим…, - комиссар демонстративно оглядел кабинет, выискивая что-нибудь совсем уж дорогостоящее, но тут душа поэта, то есть гарки, не выдержала.
- Комиссар, это нечестно! – тихо запричитал Ортега. – Остановитесь, пока не поздно!
- А то что? – осклабился комиссар.
- Меня из-за ваших выходок Барраге сдадут, - чуть не плакал нав. - Для опытов…
- И поделом.
- Кто же вам тогда отчеты писать будет? – в голосе Ортеги все еще брезжила робкая надежда на помилование.
- В прежние времена повелители Нави прекрасно обходились устными докладами. Упраздню бумагомарательство в Цитадели как класс, - с самым серьезным видом пообещал комиссар.
- А кто же вам кофе носить будет? - цеплялся за последнюю надежду Ортега.
- Бога?
- Он неуклюжий. Половину расплескает, а вторую выпьет.
- Тогда голем-официант.
- С ним скучно - он в бильярд проигрывать не умеет!
Сантьяга посмотрел на первого помощника с уважением - настоящий гарка, не сдается до последнего.
- Ладно, уговорили, - смилостивился комиссар, и нацепив свою самую радушную улыбку, пошел прощаться с дорогим гостем.
– Росио, друг мой, кажется, нам пора расходиться. Завтра, как-никак рабочий день…
Ортега, воспользовавшись тем, что комиссар не видит, спешно писал в томике Лукьяненко свой телефон и адрес проживания. Синие глаза герцога Алва глубоко запали в душу юного гарки…
- Двое на одного! - злорадствовал Леворукий, наглаживая толстую сонную белочку. - Продули вы пари, княже, с треском продули!
- Мама не учила тебя, что негоже вытирать грязные руки о тотемное животное хозяина дома? – мрачно осведомился князь. Больше ему в сложившихся обстоятельствах сказать было нечего.
- Я сирота с амнезией, мне можно, - отсалютовав на прощание двуручным мечом, Леворукий удалился.
- За вами должок! – донесся уже из-за двери его веселый голос.
Князь плюнул и помянул татскую мать.
Белочка безмолвствовала.
***
В понедельник, к сдержанной радости всего Великого Дома Навь, посвежевший и просветленный по самое не балуйся комиссар Сантьяга явился на работу. Первым же делом он решил наведаться в кабинет князя – засвидетельствовать глубочайшее аватарское почтение и похвастаться новым по случаю окончания депрессии галстуком (с жизнерадостными набивными белочками по всему полю).
- Тук-тук-тук, - нараспев произнес Сантьяга и толкнул дубовую дверь. Но дверь не поддалась, она была заперта изнутри.
- Сезам – откройся, - сделал попытку номер два Сантьяга. Никаких изменений не произошло, зато послышалось недовольное сопение, а потом и тихое шуршание. Комиссар посмотрел себе под ноги – из-под двери прямо к щегольским светлым ботинкам ползли листы А4. На зрение Сантьяга никогда не жаловался, но разобрать люто мелкий шрифт, коим были испещрены бумаги, с высоты своего роста не смог – пришлось наклониться и подобрать один.
- Человские песенки он любит, Дунаевского ему подавай…, - забулькало по ту сторону.
- Салют, княже, - блеснул проницательностью Сантьяга. – А чего это вы меня с утра пораньше решили навским фольклором потчевать? Я бы лучше кофе выпил…
- Перебьешься, - сказал, как отрезал князь. – Учи древний навский гимн, аватара. На все про все даю тебе неделю, а до того не смей мне на глаза показываться. Ибо.
- Ибо – что? – залюбопытствовал Сантьяга.
- Ибо – ибо. Не твоего пытливого ума дело, то есть, - заскрытничал князь.
- Ну вот, - притворно вздохнул комиссар. – А я-то, наивный, думал, что вы по мне скучали. Думал, приду, а вы мне такой: Сантьяга, сколько лет сколько зим! Садись на стол, рассказывай, как твои дела, как жизнь молодая? А я так скромно: все у меня хорошо, княже, о судьбах нави много думал, галстук вот с белочками купил… А вы… Эх! Уйду я от вас!
- Иди, иди, аватара, через неделю увидимся, - растроганно хрюкнул князь, но дверь так и не открыл.
Выждав пару минут, сгорающий от любопытства Сантьяга, сотворил портал в запретный кабинет. За несколько секунд он успел всё и даже больше: в полной мере оценил масштаб постигшей князя трагедии, увернулся от мощной эльфийской молнии, и целым - невредимым нырнул в портал. Вслед хохочущему комиссару неслись боевые проклятия и отборные навские ругательства.
Помощники комиссара Темного Двора – Бога и Ортега, тревожно переглядывались. Из кабинета Сантьяги уже полчаса то затихая, то усиливаясь, доносилось… Применять к военному гению нави такие слова гарки стеснялись, но это действительно было РЖАНИЕ. Периодически прерываемое стуком чего-то тяжелого о что-то твердое (как если бы комиссар бился головой о стену, не приведи Тьма, конечно).
- Доколе? – то и дело вопрошал Бога.
- Скоро выдохнется, - раз за разом отвечал Ортега. И был в корне не прав.
Победить повторяющиеся с завидной регулярностью приступы гомерического хохота Сантьяге никак не удавалось. Стоило ему на мгновение взять себя в руки, как перед глазами возникал князь во всей красе, и комиссара начинало плющить и колбасить с новой силой.
Однако, ничто не вечно под крышей Цитадели – постепенно Сантьягу отпускало. Все еще похрюкивая и промокая глаза платком, он скачал с телефона раздобытую в кабинете фотографию. Развернул ее на весь экран.
С плоской матовой поверхности на него злобно пялился повелитель нави. В белом балахоне и белых тапочках.
- Еще один удачный кадр для семейного фотоальбома, - весело подумал комиссар.
- Еще семь дней позора, - уныло подумал князь.
Белочка в истерике валялась под столом.
ПЫ.СЫ. В высшем свете прошел слух, что известный своими эскападами герцог Алва оборудовал дом предков некими курьезным механизмом, и понеслось: сначала гости тянулись в особняк тонкой струйкой, но уже через месяц количество визитов можно было смело приравнивать к паломничеству. От гостей в особняке не было отбою ни днем ни ночью, каждый мало-мальски знакомый дворянин норовил зайти к Рокэ на чашечку шадди и сунуть любопытный нос в комнату для интимных нужд хозяина дома.
Механизм и правда был удивительным, а уж назывался то как странно - «санитарно-техническое приспособление для отправления естественных надобностей, снабжённое системой полуавтоматического смыва»!
На вопрос «откуда взялось такое чудо техники?», Рокэ отвечал всегда по-разному. Многострадальный унитаз в интерпретации герцога чем только не перебывал: и чашкой со стола Леворукого, и творчески переосмысленной шадами пыточной машиной, и небесным камнем, прилетевшим из далекой галактики… В общем, Рокэ как мог укреплял слухи о своем стремительно прогрессирующем сумасшествии. Мнение общественности его никогда особо не волновало, а теперь и подавно - балам и бессмысленному вращению в свете герцог все чаще предпочитал уединенные часы в кабинете, где неустанно трудился над изобретением электрофорной машины имени себя любимого. Погасшая лампочка жк телевизора упорно не давала ему покоя...
ПЫ.ПЫ.СЫ. В день энных своих именин Леворукий получил от Темного князя посылку. Под тремя слоями демократичной упаковочной бумаги а-ля вторсырье обнаружилась обещанная навская губозакатывательная машинка - с пожизненной гарантией, но без инструкции по эксплуатации. Блестящая штучка поселилась на прикроватном столике, лежала там смирно, никого не трогала, радовала взор Леворукого и его кошек изящной гравировкой «С приветом из Цитадели», но тайну своего применения хранила с достойным изобретателей упорством…
Конец.
