Однажды во вторник

Утро

21 мая 1996 года, 6:31
-Спальни-

— Проснись и пой, Минерва! — громко выкрикнул чересчур бодрый голос.

Но Минерва только повернулась к источнику шума спиной, глубже зарываясь в особенно уютную сегодня постель. Прошлой ночью она до двух часов разбиралась с третьекурсником из Когтеврана, который пытался превратиться в орла (не иначе как для поддержки своей команды на ближайшем матче по квиддичу). Жаль только, он не учел, что такие эксперименты ставятся только под наблюдением, не говоря уж о таких мелочах, как опыт и чтение дополнительной литературы. Так что им с мадам Помфри пришлось изрядно повозиться с испуганным четырнадцатилеткой, который собственными стараниями обзавелся полыми костями и перьями.

Короче говоря, вставать в такую рань Минерва не собиралась, и ей было совершенно наплевать, что скажет по этому поводу Дрисколл.

— Просыпайся, Минни, дорогуша! — повторилось вновь.

Если бы не острое нежелание открывать глаза, она бы смерила возмутителя спокойствия убийственным взглядом. Конечно, гнусное имечко не могло заставить ее сдвинуться с места или хотя бы разлепить веки, но такого взгляда оно определенно заслуживало. То, что Минерва вообще согласилась сделать этот кошмарный жизнерадостный портрет своим личным посыльным, противоречило всем ее принципам. Правда, выбора особо не было, поскольку он единственный был в распоряжении преподавательницы с тех пор, как она пришла в Хогвартс, но суть не в этом. Ей непременно должны были предложить другой портрет сразу же после назначения. Не такой жизнерадостный. Не раздающий направо и налево идиотские прозвища. Не упакованный в свою дурацкую пурпурную мантию, резко контрастирующую с полированной дубовой мебелью и темно-зеленой цветовой гаммой в комнате. Ведь у профессора, скажем, нумерологии и профессора трансфигурации разные нужды и, соответственно, они имеют право выбрать разные портреты, разве нет?..

— Ну же, Минни! За окном такой чудесный солнечный день!

Тихо рыкнув, Минерва села на кровати, схватила подушку и, швырнув ею в портрет Дрисколла, вознамерилась снова уснуть. Спустя пару мгновений Дрисколл вернулся в свою раму.

— Ну и пожалуйста, — обиженно буркнул тот. — Раз так хочется опоздать на собрание к профессору Амбридж…

Через три секунды Минерва была на ногах, через пять уже сидела у туалетного столика, успев по пути даже надеть очки. Дрисколл самодовольно хмыкнул и снова исчез с портрета.

Минерва ни за что бы не призналась, что готова была хоть каждый божий день ходить по раскаленным углям, только бы не доставить Долорес Амбридж удовольствие расплыться в своей фирменной самодовольной ухмылочке. Обмен, по мнению МакГонагалл, был вполне равноценный. Быстро взглянув на часы на другом конце комнаты, она сняла с волос сеточку, и ее длинные черные локоны свободно заструились по спине. Через секунду, однако, полусонная Минерва безжалостно расчесала их и, небрежно взмахнув палочкой, заставила завязаться в обычный тугой узел на затылке, а сама занялась более важными делами.

Она извлекла из гардероба черную повседневную мантию и быстро надела ее. Часы показывали уже без двадцати семь, но она упорно старалась игнорировать этот факт, насколько возможно. Наконец, Минерва заключила, что теперь вполне готова и дальше выводить Долорес Амбридж из себя. С этой радостной мыслью она впрыгнула в пару кожаных туфель.

Ее ждал долгий и тяжелый день, и дело было не столько в собрании преподавателей в семь часов утра, сколько в том, что сегодня ей предстояло попросить Северуса Снейпа об одолжении. Содрогнувшись от этой мысли, Минерва снова подошла к гардеробу, одной рукой достала изумрудную бархатную накидку и набросила ее на плечи, а другой — нахлобучила остроконечную черную шляпу. Резким движением палочки профессор заставила комнату убирать саму себя: незачем было добавлять работы эльфам. Часы показывали, что до собрания оставалось около пятнадцати минут.

Как раз хватит на чашку чая в учительской. Слава Мерлину…


6:53
-Учительская-

Минерва бодро вошла в учительскую; в запасе оставалось еще семь минут. Полдюжины учителей уже были там — в том числе и Северус Снейп, чтоб его. Он слегка ухмыльнулся и кивнул на журнальный столик, где уже дымился чай в ее любимой кружке.

— Тяжелое начало дня, Минерва? — спросил он сухо. Минерва сердито глянула на него и села на диван рядом с Помоной Стебль — напротив Северуса.

— Лестницы за ночь снова переместились, — коротко ответила она, поднеся чашку к губам. Даже не верилось: она собирается попросить мерзавца о помощи! Горячий сладкий напиток согрел ей горло, и она сразу почувствовала себя в миллион раз лучше. Против воли с губ слетел довольный вздох, пока она глубже усаживалась на диван.

— Ну и что, кто-нибудь в курсе, зачем нас в очередной раз вызвали? — презрительно спросила она. — Или наш фюрер просто развлекается, устраивая нам забеги до учительской с утра пораньше?

Снейп поднял на нее страдальческий взгляд.

— Думаю, на повестке дня — разразившееся в школе новое заболевание и неспособность преподавателей успокоить разбушевавшихся учеников, — отозвался он.

— Заболевание? — с интересом спросила Синистра. — Что за заболевание? Мои занятия никто еще не пропускал. Никто даже не чихнул ни разу за последние полгода!

Несколько учителей обменялись улыбками. Синистре, которая вела у студентов астрономию, довольно редко приходилось появляться в коридорах днем, поскольку Астрономическая башня, где находились ее класс, лаборатория, личный кабинет и спальня, была далеко от обители профессора защиты от Темных искусств. Из-за этого она позже всех узнавала, что случилось с очередным преподавателем этого предмета, хотя сама Синистра не особо расстраивалась: по ее словам, ничего существенного она еще не пропустила. Так или иначе, последствия Забастовочных завтраков ее полностью миновали — равно как и «нашествие» Златопуста Локонса, хотя насчет последнего горевать было уже поздновато.

— Полагаю, что наша… м-м… дорогая Долорес имеет в виду заболевание, вспыхнувшее после ухода близнецов Уизли, — весело объяснил Филиус Флитвик

— Они называют его «амбриджитом», — добавила с ухмылкой профессор Вектор, стоя в дверях. — Они откусывают от одной половины конфеты, которую изобрели Уизли, и заболевают чем-то весьма неприятным. Из-за этого Долорес просто вынуждена отпустить их в больничное крыло. За дверью они тут же съедают вторую половину и бодренько идут по своим делам.

— Я на днях проходила мимо класса защиты от Темных искусств, — весело сказала Помона, — на занятии сидело всего двое.

— О, Мерлин, неужели? — Профессор Синистра захихикала, прикрыв рот ладонью. — Похоже, это войдет в историю. «Амбриджит»? Как я порой люблю наших студентов!

Минерва силилась не расплыться в ухмылке — ей надо было поддерживать репутацию.

— А меня лично больше раздражает замечание про неспособность урезонить студентов, — заметил Снейп с серьезным лицом, делая глоток кофе. Он был единственным преподавателем, который мог с утра первым делом выпить кофе. Черный. Без сахара. Псих, что сказать.

— Серьезно? Не способны? — подняла брови Вектор. — С ума она сошла, что ли?

Минерва закатила глаза:

— То есть, меня подняли с постели в полседьмого утра после всего четырех часов сна просто потому, что эта злобная жаба не умеет выполнять свою работу?

— Не совсем так, Минерва, — уточнил Снейп, — вас подняли с постели в полседьмого утра потому, что она не только не умеет выполнять свою работу, но и считает, что мы не можем справиться с нашей.

— О, благодарю, Северус, теперь все видится в лучшем свете, — сардонически сказала профессор Синистра. Снейп немного смутился, хотя, возможно, это было удивление. — А почему вы не спали до двух часов ночи, Минерва? — спросила Синистра, не удостоив Северуса даже взглядом.

Не желая задумываться об этом обмене любезностями, Минерва глубоко и страдальчески вздохнула.

— Чарли Харпер пытался превратить себя в орла заклинанием уровня ЖАБА и отражателем чар. — Раздалось несколько недоверчивых смешков. — Мы с Поппи провели семь часов в больничном крыле, пытаясь привести его в порядок.

— Примите мои извинения, Минерва, — серьезно сказал Флитвик, — не думал, что на моем факультете учатся такие… такие…

— Идиоты? — пришла на помощь Синистра. Послышались еще смешки.

— Хорошо, а где тогда Поппи? — поинтересовалась Помона. — Она обычно так пунктуальна, а ведь уже семь.

— Понятия не имею, — ответила Минерва, — но, если в течение тридцати девяти секунд наша министерская марионетка не явит нам свой лик, я ухожу.

По комнате разнесся одобрительный гул, и в этот момент в холле послышался звук шагов и раздражающе фальшивый голосок Амбридж. У преподавателей вырвался дружный стон.

— Знаете, — прошептала Вектор, — я могу отсюда шарахнуть ее Таранталлегрой, и нам не придется это терпеть.

— Ага, и она вас вышвырнет с работы, — прошептала в ответ Синистра.

— Если поймает.

— О, ну хватит, — буркнула Минерва. — Мы же не дети. Мы вполне способны справиться с этой чинушей и без детсадовских проклятий. — К тому же, — кисло добавила она, — я не смогу терпеть еще одну из этих министерских «крылатых обезьян» в качестве преподавателя нумерологии. Увижу — придется прибегнуть к Непростительным, а к такому риску я пока не готова.

Вектор лучезарно ей улыбнулась и изящно отошла от буфета, на который опиралась. Она подошла к дивану и села между профессорами Снейпом и Синистрой (к слову сказать, довольно опасное соседство). Едва она устроилась, дверь открылась.


7:01
-Девятый круг ада-

— Но ведь вы школьная медсестра? — негодующе пыхтя, Амбридж ковыляла вслед за мадам Помфри. Лицо Поппи выражало холодную ярость, глаза были навыкате, а губы поджаты так сильно, что Минерве гадала, появятся ли они когда-нибудь снова.

— Да, — возмущенно подтвердила она.

— И вы не можете мне объяснить, что со всеми этими детьми?! Боюсь, мне придется провести еще одну инспекцию, мадам Помфри! И что-то мне подсказывает, что вы не пройдете ее! — припугнула Амбридж.

— Как угодно, Долорес. Но я повторяю: с детьми, покинувшими ваши занятия, все в порядке, и, хотите вы этого или нет, я больше не собираюсь за ними гоняться. Если им плохо, они могут прийти ко мне в больничное крыло, но тратить свое время на поимку детей, которых вы не можете контролировать, я не собираюсь, у меня полно других забот.

Минерва подняла брови. Поппи Помфри давно уже никого не оскорбляла. По правде говоря, Минерва не слышала от нее такого холодного презрения уже лет десять — с тех самых пор, как она научилась уживаться со Снейпом. «Поразительно!» Она обменялась взглядом с Северусом, который, в свою очередь, заинтересованно приподнял бровь.

У Амбридж раздулись ноздри.

— Что ж, в таком случае, я не вижу смысла в вашем пребывании здесь, мадам Помфри! — выплюнула она. — Можете вернуться в больничное крыло.

— Боялась, вы никогда не попросите, Долорес, — выпалила Поппи, развернулась на каблуках и решительным шагом вышла из учительской.

Температура в учительской упала на несколько градусов, когда дверь за Поппи захлопнулась. Все глаза обратились к Амбридж, даже Северус буравил ее тяжелым взглядом. Минерве показалось, будто он считал, что испытывать терпение Поппи Помфри — это его личная привилегия. Не обращая ни малейшего внимания на ненавистные взгляды, устремленные на нее, Долорес проковыляла в учительскую.

Все места были заняты. Она окинула комнату взглядом, ясно говорившим, что она ждет, пока кто-нибудь встанет и уступит ей место, но никто не шелохнулся. Когда она, в конце концов, уставилась на Синистру и Вектор — самых молодых, здоровых, а также наименее грозных волшебниц в помещении, — обе женщины ответили ей презрительным взглядом, скрестили руки и положили ногу на ногу. Зрелище вышло весьма забавное. Минерве подумалось, что яснее выразить свое мнение было просто нельзя — как будто за их спинами появилась заколдованная неоновая табличка с надписью: «Нас с места не сдвинуть!»

Долорес повернулась и наколдовала себе дешевое на вид розовое кресло; Минерва с трудом сдержала рвотный рефлекс при виде такого чудовищного предмета мебели. На нем красовались оборочки. Северус выглядел так, будто он увидел свой самый жуткий кошмар — а учитывая все злоключения Снейпа, такая реакция говорила о многом.

— Кхе-кхе… — Амбридж прочистила горло, и Минерва еле удержалась, чтобы это самое горло не сдавить. — Итак, этим утром я собрала вас здесь, чтобы вместе дать бой опасной чуме, которая скосила половину школы. — Она жеманно улыбнулась. Поняв, что это надолго, Минерва наколдовала себе еще одну чашку чая. Северус на другом конце комнаты сделал то же со своим кофе.

— Студенты совсем распоясались! Они не посещают занятия, они не проявляют должного уважения, и я считаю, что нельзя и дальше закрывать на это глаза! — Амбридж произнесла свою речь на повышенных тонах командным, как ей, видимо, казалось, голосом. Всем присутствующим, однако, это показалось воплем отчаяния.

— О, я с вами полностью согласен, профессор! — радостно пропищал Флитвик. — Безусловно! Нельзя терпеть такое отношение со стороны учеников.

— Спасибо, Филиус, — самодовольно ответила Амбридж, полагая, что учителя теперь были на ее стороне.

— Но вот незадача, профессор, — так же беззаботно продолжил Флитвик, — никто из нас не сталкивался с подобным поведением на своих занятиях. — Он приятно улыбнулся.

— Прошу прощения? — захлопала глазами Амбридж.

Профессор Вектор, все еще с отвращением разглядывавшая кресло, на которое водрузилась Амбридж, продолжила за него:

— Мои занятия никто не пропускал с ноября. И мне также не пришлось снять ни одного балла или наказать кого-либо на протяжении всего года.

— Ну, вы же преподаете нумерологию, — насмешливо сказала она. Вектор наконец-то оторвала взгляд от противного кресла и посмотрела на Амбридж.

— И что вы хотите этим сказать? — буравя ее стальным взглядом, осведомилась профессор. Амбридж, однако, ничего не заметила.

— Я хочу сказать, что ваши подопечные вряд ли могут служить примером среднестатистического студента, не так ли? — сладко ответила она. — Ваши ученики чаще… м-м… проводят время с книгами.

— Как мисс Грейнджер? — произнесла Вектор таким же сахарным голоском. Улыбка испарилась с лица Амбридж, та вмиг помрачнела и смерила Вектор тяжелым взглядом.

— Чем меньше будет сказано об этой девушке, тем лучше, — рыкнула Амбридж. Минерва снова почувствовала мощную волну неприязни, обрушившуюся на берег, носящий имя Долорес Амбридж. Привычное чувство отвращения к директрисе, приправленные этой вспышкой гнева, обострилось настолько, что Минерва всерьез задумалась о легальных способах убийства Амбридж в кратчайшие сроки.

— Должна ли я думать, что вы недовольны Гермионой Грейнджер, Долорес? — ядовито поинтересовалась МакГонагалл. Возможно, это игра воображения, но, кажется, Помона с опаской отодвинулась, услышав ее тон. Не то чтобы Минерва выгораживала своих любимчиков — ни в коем случае!

— О, эта девушка несносна. Совершеннейшая всезнайка, — пробурчала она скорее себе, чем окружающим. — Она все время оспаривает написанное в учебнике. Можно подумать, что она знает материал лучше Министерства Магии.

— Могу я узнать, какой учебник вы используете? — с оттенком легкого любопытства спросил Снейп.

— Уилберта Слинкхарда, — самодовольно заявила Амбридж.

— Ясно. — Северус страдальчески прикрыл глаза и кивнул.

Что бы ни думала о нем Минерва, она знала, каких высот достиг Северус в Темных искусствах и защите от них. По реакции Снейпа она сделала вывод, что он не только понял, о каком учебнике идет речь, но и ненавидел эту книгу всей душой. Не желая быть уволенной еще до завтрака, Минерва решила закрыть тему и откашлялась, причем, безо всяких «кхе-кхе». Все присутствующие тут же повернули к ней головы.

— Полагаю, мы собрались здесь по конкретному поводу, — отрывисто сказала она. — И, поправьте, если я ошибаюсь, эта причина оказалась несуществующей. Собрание можно считать законченным?

До конца собрания было еще далеко. Чувствуя, что управление школой до сих пор не перешло в ее полное распоряжение, Долорес решила зачитать вслух каждый из образовательных декретов, принятых за последние восемь месяцев. В течение всей «лекции» рука Минервы постоянно дергалась к палочке, и она заметила, что остальные разделяли ее чувства. От Северуса как от бывшего Пожирателя и Филиуса как чемпиона Дуэльного клуба этого еще можно было ожидать, однако когда даже добродушная Помона Стебль борется с желанием метнуть парочку проклятий… Кажется, жизнь в Хогвартсе перевернулась с ног на голову.


7:44
-Коридор у учительской-

Когда Минерва, наконец, вышла из учительской, она была так счастлива избавиться от этой богом обделенной женщины, что у нее даже не нашлось сил возмутиться, когда профессор Вектор заколдовала пол в восточном крыле, по которому предстояло пройти Амбридж. Теперь, когда кто-либо хотел пересечь его, он превращался в каток. Мало того, что заклинание было ужасно забавным, оно было еще и довольно хитрым в исполнении, и Вектор, которой в детстве плохо давались заклинания, очень обрадовалась, когда все сработало как надо.

«Ну как я могу ее расстроить?» — сдаваясь, подумала Минерва.

Вздохнув, МакГонагалл направилась в свой кабинет. Будь у нее выбор, она пошла бы на завтрак, но поскольку треклятое собрание продлилось в разы дольше, чем во времена Дамблдора, завтрак в ее распорядок дня уже не вписывался. Значит, чтобы уложиться в график, ей предстояло проверить несколько пачек домашних заданий. Что может быть хуже?..


8:05
-Большой зал-

Несмотря на то что лето было не за горами, что в Лондоне было жарче, чем в Барселоне, а «Ежедневный пророк» сообщал о запрете на поливку газонов в Лондоне («Наколдуй себе газон!» — призывала газета, как будто люди не додумались бы до этого сами), Хогвартс мог похвастаться только весенней хмарью, а в окна барабанил дождь. Небо так потемнело, что под заколдованным потолком в Большом зале пришлось зажечь несколько свечей.

Минерва завтракала обычной соленой овсянкой и проверяла домашние работы. Скучнее способа провести утро и придумать нельзя!

За блестяще выполненное домашнее задание Гермиона Грейнджер набрала 117 баллов, а Лаванда Браун в качестве примера самотрансфигурации привела лишь «чары вечных кудряшек». Раздраженно цокнув языком, Минерва бросила работу мисс Браун в стопку проверенных. Она сильно промахнулась, и пергамент прилетел точно между Снейпом и Синистрой, которые демонстративно не обращали друг на друга внимания. Профессор Снейп случайно пригвоздил творение мисс Браун пальцем. Заметив свиток, он проглядел работу и усмехнулся. Синистра перегнулась через его плечо и тоже стала читать, ее глаза постепенно наполнялись ужасом.

— Но ведь слово «чары» уже само по себе противоречит сказанному в задании… — потрясенно сказала она. — То есть, я не претендую на блестящее знание трансфигурации, но очевидно же, что нечто, обозначенное как «чары», совершенно точно принадлежит к другой области знаний, так?

— Совершенно верно, — все еще ухмыляясь, сказал Снейп. — Но гриффиндорцам простительна подобная невнимательность, не правда ли?

Минерва метнула в него гневный взгляд и призвала пергамент обратно, страстно желая «случайно» промахнуться в их сторону работой Гермионы. В конце концов, она даже упомянула различные зелья, сравнивая самотрансфигурацию и другие виды преобразования внешности…

— Ох, а это еще что? — спросила Синистра так тихо, что, Минерва могла поклясться, только они с Северусом ее услышали. Минерва стала вглядываться туда же, куда и Синистра, и увидела стоящую Долорес Амбридж, которая размахивала руками, привлекая внимание кого-то за столом Гриффиндора. Минерва нахмурилась и чуть наклонилась, пытаясь разглядеть, к кому обращен этот жест. Оказалось, что ее вниманием владели Гермиона Грейнджер и Рон Уизли, завтракающие в компании семикурсников. Оба студента бесстрашно игнорировали «знаки внимания» Долорес. Все преподаватели знали, что Амбридж никогда не замечала поднятой руки Гермионы на занятиях, и, по всей видимости, мисс Грейнджер теперь отвечала ей тем же.

— Ух ты… — выдохнула Синистра. — Не знаю, как вы, но я никогда не видела, что глаза умеют так выпучиваться, — весело сказала она. Снейп ухмыльнулся. Минерва пригляделась к Рональду: и правда — судя по лицу, он практически дошел до точки кипения. МакГонагалл несколько раз наблюдала, что бывает, когда кто-либо из Уизли злится, поэтому оставалось лишь гадать, что случится в ближайшие несколько минут. С этой радостной мыслью она отложила перо и слегка отодвинула стул, чтобы лучше видеть происходящее. Снейп впился в нее взглядом:

— Вы ведь декан Гриффиндора, разве сейчас не ваш выход?

— С чего бы? — тихо переспросила Минерва. — Они же еще ничего не сделали. Когда сделают, я вмешаюсь, — пообещала она.

Синистра усмехнулась.

— А до тех пор будете тыкать пальцем и смеяться?

— Не говорите глупостей, дорогая, тыкать пальцем невежливо, — колко ответила Минерва.

Воображение МакГонагалл уже рисовало всевозможные катастрофы и бедствия, но, неожиданно для нее, выдержки Рона Уизли хватило, чтобы, игнорируя Долорес, просто придвинуться ближе к столу, заслоняя собой Гермиону. Навалившись на стол, он притворился, что обсуждает с Ли Джорданом квиддич.

В конце концов, Долорес осознала, что Уизли сделает все, чтобы не дать ей таким образом добраться до Гермионы. Более того, своим поведением она теперь привлекала к себе внимание окружающих. Минерва даже слегка расстроилась такой проницательности: ей нравилось смотреть, как Амбридж ставит себя в глупое положение. Очевидно, не она одна наслаждалась зрелищем, потому что, когда Амбридж поднялась на ноги и издала свое фирменное «кхе-кхе», послышался тихий вздох Синистры.

— Мисс Грейнджер, не могли бы вы подойти на минуточку? — угрожающе приторным голоском, отдающимся в каждом уголке зала, спросила Амбридж.

Рон Уизли бросил на нее свирепый взгляд. «Вот откуда взялось выражение “убивать взглядом”», — подумала Минерва. Гермиона же, напротив, спокойно встала и с сосредоточенным лицом проследовала к преподавательскому столу. Звонко стучали каблуки, элегантно развевалась мантия — так, что позавидовал бы сам Снейп (интересно, знал ли он об этом свойстве своей мантии?); расправив плечи, она шла с высоко поднятой головой. Она воплощала само достоинство.

Когда она прошла половину стола, Рон Уизли тоже встал и направился следом. Широко шагая, он оказался у стола одновременно с Гермионой. Она стояла, держа руки по швам, с вызовом в глазах, а он — за ее спиной, похожий на верного телохранителя, адресуя взгляд, полный ненависти, непосредственно Долорес Амбридж. Выглядело поистине угрожающе. Минерва чуть было не расплылась в улыбке, но вовремя спохватилась.

— Да, профессор Амбридж? — вежливо спросила Гермиона тоном, который ясно давал понять: она бы с радостью прокляла эту женщину на месте.

— Мистер Уизли? — Амбридж жеманно улыбнулась. — Кажется, вас я не просила подойти, — приторным тоном сказала она.

Рон поднял брови, сложил руки на груди, став даже выше обычного — и вдвое выше тщедушной фигурки Амбридж.

— Знаю, что не просили, — ледяным тоном сказал он.

— И вы все еще здесь? — угрожающе осведомилась Долорес тем же приторным голосом.

Рон оглядел себя с удивлением.

— Нет, ну надо же, вы только посмотрите! И вправду здесь! — насмешливо воскликнул он.

Долорес сощурилась, а по лицу Гермионы пробежала едва уловимая улыбка. Минерва даже восхитилась, с каким спокойствием он дерзил директрисе. Если бы Фред и Джордж все еще были здесь, то, бросив взгляд на гриффиндорский стол, она бы наверняка заметила их полные гордости взгляды.

— Кхе-кхе. — Хмурая Долорес еще раз прочистила горло. — Мисс Грейнджер, я бы хотела обсудить с вами вашу последнюю работу. Уверена, я уже говорила вам, что думаю относительно вашего, м-м, необычного способа трактовки контрзаклятий, — сказала она с широкой улыбкой.

— Говорили, — коротко кивнула Гермиона. Минерва заметила, как Уизли расплылся в ухмылке. «Интересно…»

— В таком случае, мисс Грейнджер, не могли бы вы прокомментировать свое эссе? — сладко сказала Амбридж.

Гермиона подняла брови.

— Я думала, это очевидно, профессор Амбридж, — сказала Гермиона. — Я с вами не согласилась.

После этих слов воцарилась звенящая тишина; никто из учителей больше не притворялся глухим. Гермиона слегка порозовела под пристальными взглядами, однако осталась при своем мнении.

— Вы… не согласились? — медленно произнесла Амбридж, будто бы это понятие было ей незнакомо.

— Да, — кивнула Гермиона. — Вы следуете теории Слинкхарда, которая гласит, что контрзаклятия — это обычные заклятия, переименованные для удобства классификации. Несмотря на то что я ссылалась на эту теорию в работе, я с ней не согласна. — Она слегка наклонила голову вбок, все еще смотря Долорес в глаза. — В своем эссе я также ссылалась на четырнадцать разных статей, одобренных Министерством, авторы которых также не согласны со Слинкхардом по данному вопросу.

Ее «одобренных Министерством» прозвучало почти как «милостью его величества Сатаны с целью уничтожить человечество» или «в лучших традициях желтой прессы». Гермиона буквально выплюнула эту фразу, борясь с собственным отвращением.

— Ясно, — процедила Долорес. — Мне придется попросить вас переписать это эссе, мисс Грейнджер, — строго сказала она.

Гермиона взглянула на Амбридж как на умалишенную и твердо сказала:

— Нет.

Долорес возмущенно надулась:

— Нет?

— Нет. Я не буду его переписывать.

Гневно пыхтя, Долорес уставилась на нее:

— Я считаю, что столь вопиющие проявления неуважения…

— Да какого еще неуважения? — агрессивно перебил ее Уизли. — Вы задали нам домашнее задание, и она выполнила его по всем вашим чертовым пунктам. Если не хотели, чтобы она выполняла задание, не нужно было его давать!

Судя по тому, как Рон слегка вздрогнул и сконфужено взглянул на Гермиону, Минерва поняла, что он получил от подруги чувствительный пинок в голень. Рядом с ней Синистра силилась не расхохотаться.

Амбридж прищурилась. Уизли смотрел на нее скучающим взглядом. Минерва слегка расстроилась, что у Поттера этим утром проходила тренировка по квиддичу: было бы забавно посмотреть, как эти трое препираются с Долорес. Та наверняка бы раскричалась.

— Как я уже говорила, — продолжила Амбридж надтреснутым голосом, — с этой минуты я больше не буду терпеть оспаривание вами несомненно бóльших знаний преподавателя по защите от Темных искусств, — на этом глаза Гермионы загорелись недобрым огнем. — Я — специально обученный Министерством работник, и поэтому я лучше знаю, что для вашего образования будет полезнее, а что — нет.

— Понимаю, профессор, — произнесла Гермиона спокойным тоном, — и, наверное, лучше, чем четырнадцать дословно процитированных статей? — спросила она. — Или же ваше Министерство знает предмет лучше, чем: «Темные силы: пособие по самозащите», «Противостояние безликому», «Перехитри Темные силы», «Заклятия от проклятий», «Заметки волшебника» и «Полный гид по Темным искусствам и защите против них», выпущенных два года назад все тем же Министерством магии, на которое вы ссылаетесь? — решительно осведомилась Гермиона у разъяренной Амбридж. — Полагаю, мы должны точно знать, на чьи мнения можно будет ссылаться в будущем, а на чьи — нет.

Мистер Уизли перестал бороться с собой и теперь широко улыбался от уха до уха.

— Мисс Грейнджер, — прошипела Амбридж. — Я понимаю, что ваши обрывочные, разрозненные знания вызывают путаницу в голове. Тем не менее, за это время у вас было несколько подходящих учителей…

— Ах да, — язвительно заметила Гермиона, делая шаг вперед к учительскому столу, угрожающе нависая над Долорес, — Квиррелл и Грюм. Это ведь их вы признали наиболее приемлемыми, не так ли, профессор Амбридж? Так? Учитывая, что оба пытались расправиться с моим лучшим другом во имя лорда Волан-де-Морта, я вынуждена с вами не согласиться.

Большинство учителей, в том числе и сама Минерва, вздрогнули, когда Гермиона назвала запретное имя. Сама Долорес пронзительно вскрикнула от страха и отъехала на стуле подальше от Гермионы. Та угрожающе сузила глаза и чуть ближе наклонилась к Долорес.

— Что-то не так, профессор? — любезно поинтересовалась она. — Видите ли, мне казалось, что единственной причиной тому, что большинство людей боятся называть Волан-де-Морта по имени, — Гермиона специально выделила голосом это слово, — является страх перед его возвращением. — Она улыбнулась Долорес. — Но вы и Министерство очень убедительно доказали, что не допускаете даже мысли об этом. Так чего же вы боитесь?

Долорес резко выдохнула, ее ноздри раздулись.

— Я… Я никогда… В смысле…

Гермиона неожиданно выпрямилась, пренебрежительно глядя на преподавательницу.

— Мое мнение, госпожа директриса, разнится с вашим как в оценке моих знаний, так и относительно контрзаклятий. Вы можете поставить мне неудовлетворительную оценку, если хотите, профессор Амбридж, — Гермиона стиснула зубы, — но я ни слова не перепишу.

На Минерву накатила волна гордости за свою юную ученицу, пока та переводила взгляд с одного преподавателя на другого, глядя каждому в глаза.

— Доброго дня, господа преподаватели, — отрывисто сказала та, а затем резко повернулась на каблуках и с достоинством удалилась из Большого зала, пройдя сквозь группу второкурсников-слизеринцев.

Улыбаясь, как Чеширский кот, Рон Уизли с довольным видом наблюдал, как Долорес Амбридж багровеет.

— Можете передать мисс Грейнджер, — в ярости сказала она, поднимаясь, — что, пока я преподаю защиту от Темных искусств, она будет получать неудовлетворительные оценки за каждую домашнюю работу. Это понятно?

— Прекрасно! Думаю, ее твердые пятерки по всем остальным предметам будут поддерживать в ней боевой дух, — с новой ухмылкой ответил Рон и пошел вслед за Гермионой.

Минерва усмехнулась про себя и решила повысить оценку за старания Невиллу Долгопупсу, чью работу она сейчас проверяла.

— Какое чудесное начало дня! — громко возвестила она. Увидев, как задергалась венка на лбу Долорес Амбридж, Минерва почувствовала, как внутри разливается волна самодовольства.


8:51
-Коридор на первом этаже-

Мысленно просматривая план своего первого на сегодня урока, Минерва быстрым шагом вошла в кабинет трансфигурации. Немногочисленные студенты расступались перед ней, как Красное море перед Моисеем, поэтому ей даже не пришлось сбавлять шаг.

КРАК!

Она остановилась как вкопанная.

БУМ!

Минерва с интересом пошла на шум. Она даже не удивилась, обнаружив, что грохот доносится из класса защиты от Темных искусств, и не удивилась группке ликующих второклашек-пуффендуйцев, которые даже и не думали звать на помощь.

Она подошла ближе и заглянула внутрь. Там она увидела Пивза, швыряющего столы, стулья и другие предметы, попадавшиеся под руку, в стену за учительским столом. Обойдя темноволосого мальчика, она вошла в комнату и передернулась от омерзения, увидев на стуле Долорес подушечку в цветочек. Видимо, ее туда положили, чтобы преподавательница казалась студентам выше. Глупая женщина.

Она обернулась и увидела группку пуффендуйцев, которые ожидали от нее каких-либо решительных действий, а не созерцания учиненного беспорядка. Она махнула рукой на дверь, и та громко захлопнулась. Пивз остановился и с любопытством взглянул на нее.

— Чем ты занимаешься, Пивз? — любезно спросила она. Тот указал на стену.

— Пытаюсь ее проломить, — сказал он. Минерва чуть прошла вперед и за слоями штукатурки увидела толстую трубу, расположенную так, что, если ее сломать, все содержимое бурным потоком хлынет прямо на стол Амбридж и зальет всю комнату. Она бы наградила его баллами за находчивость, если бы не одна деталь: водопроводная система Хогвартса была защищена от такого рода вторжений.

— Понятно, — просто сказала она. — Могу сразу сказать тебе, Пивз, что эта труба не прорвется от того, что ты просто бросаешь в нее вещи. Тем не менее, — добавила она, — я легко могу сломать ее. И сломаю, если ты окажешь мне услугу.

Пивз уронил стул, который держал, и подлетел к МакГонагалл с широкой ухмылкой на лице, будто бы собираясь отсалютовать ей.

— Да, госпожа учитель, мисс?

МакГонагалл указала на подушечку на стуле Долорес.

— Сделай что-нибудь с этой гадостью. И пооригинальнее.


9:00
-Класс трансфигурации-

Минерва вошла в класс со звонком и увидела, что Драко Малфой почти довел до слез Дафну Гринграсс, отобрав у той ее блестящую заколку.

— Мистер Малфой, — сказала она издевательским тоном, закрывая за собой дверь, — если вам так нужна была заколка, могли бы попросить меня.

Быстрый взмах палочкой — и Малфой обзавелся волной светлых волос до пояса и точно такой же заколкой над правым ухом, а к мисс Гринграсс вернулась ее собственная. Класс на мгновение застыл с раскрытыми ртами, а потом разразился хохотом. Игнорируя их, Минерва подошла к своему столу и извлекла коробку со стаканами.

— Достаточно, — сказала она, и тут же воцарилась тишина. Она с удовлетворением заметила, что Драко Малфой близок к разрыву сердца.

— Мисс Гринграсс, пожалуйста, принесите мне свою домашнюю работу. Мистер Нотт, будьте добры, раздайте каждому по бокалу. Мистер Малфой, подойдите сюда.

Все трое безмолвно подчинились. Дафна Гринграсс слегка ей улыбнулась, подойдя к столу с домашней работой. МакГонагалл в ответ не улыбнулась, но Дафна, наверное, и не ожидала этого. Хоть Минерва никогда бы в этом не призналась, боясь, что Северус когда-нибудь узнает, она считала некоторых студентов Слизерина вполне сносными. Мисс Гринграсс с мистером Ноттом входили в эту категорию. Разумеется, была и другая категория слизеринцев — та, в присутствии которой ей приходилось сдерживать желание дать каждому подзатыльник.

— Прекратите дуться, мистер Малфой. Мне есть чем заняться помимо ваших детских обид.

Малфой злобно взглянул на нее:

— Вы наколдовали мне девчачьи волосы! — выплюнул он.

Минерва послала ему испепеляющий взгляд:

— Именно.

— Директриса узнает об этом, — рыкнул он.

Минерва взглянула на него.

— Неужели? Что ж, это освобождает меня от работы: она прекрасно справится с этим заклятием. Или вы все-таки хотите избавиться от него прямо сейчас?

Серые глаза Малфоя вспыхнули гневом, и он ощупал серебряный значок Инспекционной дружины на своей груди. Ей было забавно наблюдать, как он решает, что будет лучше: попросить ее о помощи или щеголять по замку с роскошной шевелюрой до тех пор, пока не найдется учитель, готовый вернуть его в прежнее состояние.

Сжав челюсти так сильно, что на шее выступили жилы, Малфой взглянул ей в глаза:

— Я бы хотел, профессор, чтобы это сделали вы, — выдавил он.

— Это была просьба? — невинно спросила МакГонагалл.

Глаза Малфоя снова вспыхнули. Он явно умирал от желания сказать нечто такое, из-за чего после уроков будут оставаться аж его внуки, но ему удалось сдержаться.

— Пожалуйста, профессор МакГонагалл, не могли бы вы снять заклинание с моих волос? — процедил он.

Минерва взмахнула палочкой и с легкостью сняла заклятие, и Малфой вздохнул с облегчением. Перед тем, как отпустить на место, она наградила его тяжелым взглядом.

— Мистер Малфой, я понимаю, что вам кажется, будто ваш новый значок ставит вас выше других студентов в «биологической цепочке». И во многом, — снисходительно продолжила она, — вы абсолютно правы. Но зарубите себе на носу: если подобное поведение в моем классе повторится, это будет иметь последствия, и не только в виде новой прически. Вам все ясно? — резко закончила она.

Малфой немного опешил от ее тона, но кивнул. Точнее, он нервно дернул головой вверх-вниз, не сводя с нее вытаращенных глаз.

— Хорошо, — кивнула она, — возвращайтесь на свое место. — И он поспешно сел.

Поднявшись, Минерва встала перед классом, извлекая бокал из коробки, которую Нотт оставил на ее столе.

— Сегодня мы займемся трансфигурацией бокалов в мышей, а затем — мышей в чашки. Превращение неживых объектов в живых существ куда сложнее, чем трансфигурация живого в неживое, равно как и превращение уже измененного объекта во что-то, отличное от его исходной формы.

Она махнула рукой в сторону бокала — тот превратился в маленькую белую мышку — и поместила сопротивляющееся животное на подставку, чтобы всем было видно.

— Как и в большинстве трансфигураций, превращение мыши в чашку должно быть выполнено мгновенно. Если ваше животное превращено не полностью, оно не сможет изменить форму.

Минерва бегло оглядела класс, чтобы понять, все ли внимательно слушают. Она заметила, что Панси Паркинсон занималась чем-то посторонним, но, поскольку она не мешала остальным, профессор решила оставить это на ее совести — в конце концов, ей же потом будет хуже.

— Так как вам предстоит совершить обе трансфигурации, вы должны четко понимать текущее состояние объекта и одновременно держать в голове его предыдущую форму, чтобы заклинание сработало верно.

Паркинсон стала перешептываться с Миллисентой Булстроуд, что-то показывая той под столом. Чуть повысив голос, МакГонагалл продолжила:

— Вы должны, к примеру, держать в голове образ животного, даже если вы в данный момент его трансформируете…

Панси ткнула во что-то, лежащее между ней и Булстроуд, МакГонагалл подумала — журнал, потом — на Дафну Гринграсс, а затем затряслась от беззвучного смеха. МакГонагалл замолчала, посмотрела прямо на Панси Паркинсон и громко сказала:

— Мисс Паркинсон, если вы не прекратите этот глупый щебет и не сосредоточитесь, я не только назначу вам недельное наказание, но и продемонстрирую преобразование живых существ в неживые на вашей персоне. На ваше усмотрение.

Паркинсон в ужасе принялась заталкивать журнал в сумку. Подумав, МакГонагалл заставила журнал вспорхнуть на свой стол.

— Заберете это в конце урока, — добавила она холодно.

Остальные ученики неестественно выпрямились и слушали очень внимательно, осознавая, что здесь пощады не будет, и неважно, пользовались ли они милостью Амбридж. МакГонагалл махнула палочкой в сторону мыши на подставке, превращая ее в молочно-белую фарфоровую чашку, вызвав потрясенные взгляды некоторых студентов.

— Начинайте, — приказала она.


9:45
-Класс трансфигурации-

— П-профессор МакГонагалл? — нервничая и заикаясь, произнес кто-то.

— Мисс Паркинсон?

— Можно забрать свой журнал?

Не отрывая взгляда от коробки с чашками, Минерва протянула руку к ящику, извлекла оттуда «Ведьмин досуг» с неизменным Гарри Поттером на обложке и небрежно бросила его на стол перед Панси.

— Если вы еще раз столь же опрометчиво решите развлечь свою юность подобным чтивом на моем занятии, мисс Паркинсон, то, что я сотворю с вами, значительно затмит хорька, в которого в прошлом году превратили мистера Малфоя, — наконец сказала она, поднимая глаза. Паркинсон сдавленно пискнула, но ничего не сказала. — Можете идти.

Она продолжила оценку строя чашек перед ней, не думая о том, послушается ли Паркинсон. Для девушки с таким гонором она была на удивление труслива, поэтому она наверняка подчинится.

— Профессор МакГонагалл? — Другой, более уверенный голос вежливо окликнул ее. Минерва подняла глаза и встретилась глазами с собеседницей. Она всегда выделяла студентов, вызывающих уважение, и не выносила преподавателей, которые этого не делали.

— Мисс Гринграсс? — поприветствовала она. — Я могу вам чем-то помочь?

— О… э… да. Прежде всего, вот, я хотела сдать ее, — она протянула белую чашку, которую Минерва взяла и осмотрела. Она была безупречна, и даже с узором из веселых желтых ромбиков на каемке.

— Превосходно, мисс Гринграсс. Только почему вы не дали ее мистеру Гойлу, когда он собирал чашки у всего класса? — Дафна что-то пробормотала — Минерва не поняла, что — и слегка порозовела. — Простите, я не расслышала.

— Мне не понравился узор.

Минерва улыбнулась и кивнула:

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Э… — Дафна кивнула и смущенно посмотрела в пол. Минерва выпрямилась, молча ожидая. — Я… Я хотела вас поблагодарить. За то, что заставили Малфоя вернуть мне мою заколку. — Она коснулась своей серебряной заколки с замысловатым узором из синих камней. — В последнее время он стал совершенно невыносимым… Она… Лучшая подруга подарила мне ее перед своим отъездом. Она мне очень дорога. Поэтому… спасибо.

Минерва кивнула:

— У себя в классе я не допущу краж, мисс Гринграсс, вне зависимости от ценности вещи.

— Я знаю, — сказала Дафна, чуть улыбаясь. — И еще… э… я хотела еще кое о чем с вами поговорить. Я хотела поблагодарить вас еще за… м… в общем, за это.

Минерва была озадачена, а такое случалось редко.

— Прошу прощения?

Дафна медленно выдохнула и подняла глаза, чтобы поймать взгляд Минервы.

— Понимаете, профессор… Я знаю, что… Что Темный л… — Она остановилась, закрыла глаза и сжала челюсти. — Что В-Волан-де-Морт вернулся. И я знаю, что большинство людей думает, что все те, кто учится на Слизерине… не знаю, запуганы, или еще что.

Минерва осторожно взглянула на нее.

— Вы назвали его по имени, — тихо сказала она.

Глаза Дафны полыхнули злобой, но Минерва знала, что девочка злилась не на нее.

— Он мне не хозяин, и никогда им не будет, — твердо сказала она. Минерва заметила оттенок горечи в ее словах и взяла себе на заметку выяснить историю семьи Гринграсс. — В любом случае, я… э… Я знаю, что лично у вас нет особых причин вести себя с нами по совести. Но вы все равно ведете. Даже если остальные учителя ведут себя с нами, как с будущими Пожирателями смерти, вы принимаете справедливые решения. На большее большинство из нас не смеет и рассчитывать. И… в общем, я хотела поблагодарить вас.

Минерва медленно кивнула, улыбаясь той улыбкой, которая так редко появлялась на ее губах.

— Пожалуйста, мисс Гринграсс.

Понимающие улыбки застыли на их лицах, но их грубо прервал ворвавшийся в класс Джастин Финч-Флетчли — красный, задыхающийся.

— Профессор Мак… — у него сбилось дыхание, — …Гонагалл?

— Да? — резко спросила Минерва.

— Профессор Амбридж хочет видеть вас. В больничном крыле. Она сказала, это срочно.

— Благодарю вас, мистер Финч-Флетчли, можете идти, — пренебрежительно сказала она, и тот, судя по всему, и сам был рад подчиниться.

Дафна собралась уходить, но обернулась в дверях, смотря, как Минерва продолжает разглядывать чашки.

— Эм… Профессор? — неуверенно спросила она.

— М-м? — Минерва подняла глаза и увидела, что Дафна указывала на спешащего по коридору Финч-Флетчли. — О, не волнуйтесь, мисс Гринграсс. Я встречусь с директрисой по ее «срочному» делу, как только смогу. Сразу после того, как проверю вот эти чашки и, наверное, еще просмотрю почту. А теперь идите.

Недоверчиво улыбаясь, Дафна сделала, как было велено.


9:59
-Больничное крыло-

— Профессор МакГонагалл! — рявкнула Амбридж, когда Минерва переступила порог больничного крыла. — Я посылала за вами двадцать минут назад! — Она практически кричала. Минерва заметила, что волосы у директрисы были растрепаны, а лицо блестело от пота. Она также увидела Алисию Спиннет, Анжелину Джонсон и Кеннета Таулера, стоящих позади Амбридж с мстительными и самодовольными выражениями на лицах, но видно было, что они побаиваются Минерву.

— Да, я знаю, — жизнерадостно ответила она, не обращая внимания на гневный взгляд Долорес. — Я была очень занята. — «Ага, занята изучением прекрасного предложения два-в-одном от косметической фирмы “Магическая Красота” и бесплатной сумкой, дающейся при покупке от пятидесяти галеонов», — добавила она про себя. — Чем я могу вам помочь? — спросила преподавательница, поравнявшись с ними.

Минерва увидела на одной из кроватей Ли Джордана, лежащего без сознания. Секунду она обеспокоенно его разглядывала, а потом поняла, что поблизости нет мадам Помфри и что никто из его друзей не выглядит расстроенным. Ее беспокойство быстро сменилось легким раздражением.

— Ваши студенты больны, Минерва! — возопила она, как всегда, всплеснув руками. — Эти четверо… то есть, она, — она указала на Анжелину Джонсон, а та ответила ей презрительным взглядом, — она не пробыла у меня на занятиях больше пяти минут за последние четыре месяца! И эти двое едва ли лучше! — палец переместился в сторону Алисии и Кеннета. — А этот, — на Ли Джордана, — не переступил порог класса ни разу за эти две недели!

Минерва смерила Амбридж угрожающим взглядом.

— Вы хотите сказать, что здоровье и благополучие моих студентов стоит на втором месте после посещения ими ваших занятий? — процедила она.

— Нет, я… просто… ну, не могут же они все быть больны! — взвизгнула она. — Они не могут синхронно упасть в обморок! Они симулируют!

— Почему бы нам это не проверить? — сухо спросила она, в два шага преодолела расстояние до кровати Ли и наклонилась над самым его ухом. — Мистер Джордан? Мистер Джордан! Ли Джордан, если вы сию же секунду не сядете, я сделаю вас личным уборщиком котлов профессора Снейпа! — воскликнула она. Ли не шелохнулся. Минерва выпрямилась. — Что ж, я не целитель, но, по-моему, он без сознания, — изрекла она.

Позади нее Алисия Спиннет захихикала в кулак, а Анжелина, не скрываясь, фыркнула. Долорес остолбенела на мгновение.

— То есть, вы ничего не можете с этим сделать? — резко спросила она.

Минерва наградила ее испепеляющим взглядом:

— Очевидно, нет. Но я хотела бы остаться и подбодрить своих студентов: у них заболел друг, — сказала она директрисе.

Долорес снова возмущенно фыркнула и, развернувшись, уковыляла прочь. Едва за ней закрылась дверь, Кеннет Таулер попытался что-то сказать, но Минерва подняла руку в знак молчания и, подождав с минуту после ухода Долорес, опустила ее. Студенты осторожно оглядывали ее, пока она накладывала на дверь заклятие недосягаемости. После Минерва обернулась.

— Ради Мерлина, дайте уже ему кто-нибудь вторую часть этой конфеты! — воскликнула она, указывая на Ли Джордана. Студенты выглядели испуганными:

— Вы… вы знаете?.. — нервно начала Анжелина.

— …про обморочные орешки? Да. И про лихорадочную нугу, и про блевальные батончики, и про всё, что входит в Забастовочный завтрак. А теперь пошевеливайтесь и приведите его в чувство, — нетерпеливо приказала она.

Алисия подошла к кровати и вложила в рот Ли светлую часть конфеты. Он моментально проснулся, выглядя совершенно довольным собой… пока не поднял взгляд на Минерву.

— Ой.

— Именно, — кивнула она, ужасно напоминая профессора Снейпа. — А теперь давайте кое-что проясним. — Минерва угрожающе подошла к изголовью кровати Ли, внимательно глядя на всех четверых. — Я не потерплю подобного ребячества и идиотизма от своих студентов. Не. Потерплю. Это понятно? Я не буду просто стоять и смотреть на этот маразм в Гриффиндоре, пока я являюсь деканом этого факультета. До своего последнего вздоха. Вы меня слышите?

Все четверо залепетали что-то в знак согласия, потупившись и уставившись в пол.

— Отлично. Итак, с этого момента зарубите себе на носу, что заболеть и уйти с занятия можно будет только тогда, когда доведете эту женщину до сумасшествия. — Все четверо в шоке вытаращились на нее. Минерва даже не обратила внимания: она начала расхаживать по помещению. — Нет, я серьезно! Меньшее, что вы можете сделать, — это проявить терпение всего пару часов в неделю! Задавайте ей сложные вопросы, или идиотские, или оскорбите ее, «случайно» выплесните опасные зелья из сумки у нее в классе, или разверните у нее в классе транспарант с надписью: «Амбридж идиотка! Гриффиндор против жаб!», когда звонок прозвенит. Да будьте же вы изобретальны! — Она остановилась и повернулась ко всем четверым. — Не поймите меня неправильно, Фред и Джордж наверняка счастливы от того, какую дурную славу приобрело их изобретение, но неужто вы думаете, что они оценят такую безынициативность? — воскликнула она.

— Профессор, — благоговейно спросил Ли, — вы в порядке?

— Это не я только что от обморока очнулась, Джордан, — парировала она. — А теперь марш в библиотеку, все четверо! С забастовочным завтраком или без, но это время вы с пользой проведете. Вы восполните пробелы в ваших знаниях по защите от Темных искусств. Я не позволю ни одному семикурснику выйти из класса этой женщины с оценкой ниже «выше ожидаемого» по ЖАБА. А теперь вон отсюда. И не ждите, что я снова буду вызволять вас из неприятностей!

Все четверо вышли из комнаты как громом пораженные. Минерва проводила их недовольным взглядом.


10:30 (утренний перерыв)
-Учительская-

Минерва вошла в учительскую, надеясь на чашку чая и, если повезет, парочку имбирных жаб. Она совершенно не ожидала увидеть Сивиллу Трелони, сидящую на коленях у Северуса Снейпа и распевающую про «Одо-героя», стараясь после каждой строчки запечатлеть поцелуй на одной из его щек. Однако Минерва твердо верила в то, что неожиданности порой бывают гораздо лучше ожиданий, и мысль о шантаже радостно сплясала джигу в ее голове, пока Минерва лицезрела развернувшуюся сцену.

— Слезьте с меня, глупая женщина! — прошипел Снейп, пытаясь спихнуть с колен Трелони.

— И ОДО-ГЕРОЯ ДОМОЙ ОТНЕСЛИ!..

— Не заставляйте меня применять к вам заклятия, пьяная курица!

— ТУДА-А-А, ГДЕ РЕЗВИЛСЯ ОН В МА-АЛЫЕ ЛЕ-ЕТА!..

— Я вас покалечу!

— С НИМ ШЛЯ-АПА НАВЫВОРОТ РЯДОМ ЛЕЖИ-ИТ...

— Ради всего… Я Пожиратель смерти, черт бы вас побрал! Я и глазом не моргнув отправлю вас в кому, психопатка надравшаяся!

— И СЛОМАНА ПА-АЛОЧКА — ГРУ-УСТНО ВСЕ Э-Э-ЭТО-О-О…

Минерва честно пыталась не расхохотаться и боялась, что у нее треснут ребра; она оперлась на дверной косяк и громко стукнула каблуками об пол. Трелони прекратила посягательства на Снейпа и, мило улыбаясь, посмотрела прямо туда, где стояла Минерва. С долей удовольствия она заметила, что, будучи замеченным в столь компрометирующем положении, Снейп приобрел серо-пепельный цвет, в итоге став похожим на мертвеца. Сейчас он будет сговорчивее, радостно подумала Минерва.

— Привет, Минерва! — поприветствовала ее Сивилла, пока та закрывала дверь. — Имбирную жа… — ик! — жабу?

— Да, спасибо, Сивилла, — согласилась она. Пока Трелони, шатаясь, поднималась на ноги, чтобы принести ей имбирных жаб, Минерва направила палочку на дверь, и из нее выплыл серебристый патронус (шотландская дикая кошка), который быстро направился в сторону больничного крыла за мадам Помфри, чтобы та привела Сивиллу в надлежащее состояние.

Сделав это, Минерва села рядом с Северусом, чтобы туда не уселась Сивилла. Он посмотрел на нее со смесью сожаления и благодарности, и Минерва едва ли могла его за то порицать. Лорд Волан-де-Морт — это одно, но влюбленная Трелони — совершенно иное.

— Вот, держи. — Сивилла передала ей коробку имбирных жаб, которую та с радостью приняла. — Ты прекрасно выглядишь, Минерва! Синий цвет тебе явно к лицу.

Минерва скептически осмотрела свое изумрудно-черное одеяние и, подняв бровь, посмотрела на Северуса; тот отчаянно замотал головой, мол, знаю, знаю.

— Э-э-э… Спасибо, Сивилла.

В камине взвился столп зеленого пламени, и из него появилась бутылочка с фиолетовой жидкостью, изобретенной мадам Помфри. То, которое, как знала Минерва (по собственному опыту… одному случайному и недолгому опыту, как вы понимаете), погружает пациента в глубокий сон и выводит весь алкоголь из организма в течение часа. Снейп смотрел на бутылку, как на панацею.

— Сивилла, будьте так любезны, передайте мне, пожалуйста, бутылочку из камина, — ласково попросила Минерва. Трелони сделала, как велели, и поспешила обратно, держа ее, как кокер-спаниель, ожидавший награды. — Спасибо. Не могли бы вы его попробовать? Я… хотела узнать, правильно ли оно приготовлено.

— О, классно! — воскликнула Трелони, удивительно походя на ребенка, с готовностью свинтила крышку и стала заглатывать содержимое бутылочки.

Минерва со спокойным интересом наблюдала, как Сивилла расслабилась и буквально растеклась в равномерную кучку на соседнем диване. Волосы Сивиллы разметались вокруг ее головы ореолом, слюна потекла из уголка приоткрытого рта, и мерное похрапывание наполнило помещение.

— Может, нам нужно что-нибудь предпринять? — сказала она, заваривая себе чая.

— Безусловно, — согласился Северус, проводя рукой по лицу. — Поставить предупреждающий знак для ее потенциальных жертв и делать ноги.

Минерва хихикнула и села.

— У нас возникла маленькая проблема, Северус. Я только что была свидетелем одного из весёлейших, я считаю, примеров поведения выпившего человека. — Снейп с опаской посмотрел на нее. — Не говоря уже о том, как вы во всю глотку кричали: «Я Пожиратель смерти, черт бы вас побрал!»

Интересно, насколько сильно могут расшириться глаза Северуса Снейпа.

— О Мерлин, но я же не… или да?

— Да, — заверила его Минерва. — А теперь, видите ли, хотя ваше поведение можно понять, я прямо-таки нахожусь на распутье, стоит ли мне поделиться этим происшествием с остальными преподавателями. Профессору Синистре, думаю, очень интересно будет послушать.

Даже если бы она не была до конца уверенной в двусмысленности отношений между Синистрой и Снейпом, в этот момент его полный ужаса взгляд точно бы отправил все ее сомнения на покой. Дрогнувшим голосом он ответил:

— Вы не посмеете.

Минерва любезно улыбнулась:

— Да нет же, посмею. — Она отпила немного чая и подождала, пока он теплом пройдет по горлу. — Правда, перед этим мне все же придется кое с чем разобраться. И с этим, что самое смешное, вы сможете мне помочь.

Скептическое выражение застыло на лице Снейпа.

— Поверить не могу, вы меня шантажируете? — неверяще спросил он.

Минерва приняла вид оскорбленной невинности.

— Шантаж — это отвратительное слово. Я предпочитаю думать, что это вымогательство. Так что, по рукам?

У Снейпа задергался левый глаз.

— И как так вышло, что вы не попали в Слизерин? — надтреснутым голосом спросил он.

— Моя мама была магглой, — непринужденно ответила она, заметив, как Снейп вздрогнул от этого заявления. — Как бы то ни было, мне от вас нужно две вещи. Прежде всего, алиби. Мне нужно кое с кем встретиться в Лондоне, и директрисе об этом знать необязательно.

Снейп вскочил на ноги.

— Вы же не?..

Минерва поняла, о чем он.

— Не имею ни малейшего понятия о том, где сейчас Дамблдор, если бы знала, сказала. Нет. Это совершенно не связано с Орденом, Темным Лордом и, конечно же, Долорес Амбридж. Однако я не хочу, чтобы она об этом узнала. Уверена, что вы один из тех немногих, кого она не заподозрит в покрывательстве, спросив о моем местонахождении, верно?

Снейп закатил глаза:

— Да. Что-нибудь еще?

Минерва улыбнулась:

— Информация. Я хочу узнать больше про Дафну Гринграсс. Вернее, о том, что она имеет против Вы-Знаете-Кого и почему.

Северус ожидал всего, чего угодно, но не этого. И Минерва менее всего ожидала ответа, что он не вправе об этом рассказывать.

— Что значит, не вправе? — воскликнула она. — Вы декан факультета! Если вы не вправе, то кто?

— Полагаю, она сама, — пожал плечами Северус. — Но тем, что знаю я, готов поделиться. — Он снова занял свое место, осторожно обходя бочком спящую, свернувшись калачиком Трелони. — Она отлично справляется с зельеварением. Ничего сверхвыдающегося, но уровнем явно выше среднего. Оценки практически по всем остальным предметам тоже хорошие, за исключением нумерологии, на которой она не может включить голову даже для собственного блага. Она на довольно хорошем счету у старших студентов, кроме тех, что на одном с ней курсе. Я замечал ее в компании Сьюзен Боунс, но из-за того, что они с разных факультетов, видятся они редко.

Минерва вздрогнула.

— Почему ее не любят на своем курсе, если старшим она нравится? — спросила она в замешательстве. — Я всегда считала, что симпатии от возраста не зависят.

Снейп кисло улыбнулся.

— Ах, ну да. Старших студентов не касается внутренняя политика пятого курса, и потому они могут беспрепятственно симпатизировать ей. Панси Паркинсон, однако, считает, что людям с ее курса с Дафной делать нечего. За исключением Теодора Нотта, которому, в общем-то, наплевать.

Минерва сжала переносицу и села на край дивана.

— Не могли бы вы объяснить, почему мисс Паркинсон так считает? — поднося чашку к губам и держа ее так, будто та была спасательным кругом.

Северус слегка пожал плечами.

— Полагаю, потому, что мисс Гринграсс перешла ей дорогу в Хогвартс-экспрессе на первом курсе. С тех пор мисс Паркинсон придумывает всякие небылицы, чтобы отвратить от нее остальных. Последней была, кажется, влюбленность в Гарри Поттера.

Минерва чуть не подавилась чаем.

— Вы шутите?

Снейп закатил глаза.

— Едва ли. Я там был, когда все случилось. Драко проводил довольно, — тут он хмыкнул, — занимательный анализ психического здоровья Поттера за обеденным столом Слизерина. Мисс Гринграсс сказала, что Поттер не стал бы ничего говорить про Темного Лорда, если бы не верил в это, и мисс Паркинсон задала свой неизменный вопрос: «А, то есть, ты все-таки влюблена в Гарри Поттера?», на что мисс Гринграсс ответила саркастичным «да». Мисс Паркинсон, сарказма не уловив, приняла все за чистую монету.

Минерва вспомнила свое последнее занятие и глупое хихиканье Паркинсон, тычущей пальцем в фото в «Ведьмином досуге». Это многое объясняло.

— А Малфой что?

— Прошу прощения?

— Драко Малфой. Она сказала, что в последнее время он стал невыносим. Я спрашиваю, есть ли на то какая-либо причина, — уточнила Минерва.

Лицо Северуса ясно говорило о том, что он хочет что-то скрыть.

— Северус, я могу попросить профессора Синистру допросить вас.

Он закатил глаза.

— Да хорошо, хорошо. Между прочим, это спекуляция, имейте в виду. Которая не является решающей причиной! — с жаром заметил он. Минерва кивнула. Он вздохнул. — Хорошо. Панси вроде как стала меньше придираться к мисс Гринграсс. Мне кажется, она даже начала ей симпатизировать. Мисс Паркинсон довольно забавна, если удастся опуститься на ее уровень. Очень черный юмор. — Минерва была слегка удивлена, но ничего не сказала. — В общем, когда мисс Гринграсс вернулась в школу после летних каникул, она выглядела… э-э-э… иначе.

— Повзрослела? — уточнила Минерва у стушевавшегося мужчины. Почему так сложно было сказать «похорошела», для Минервы всегда оставалось загадкой, но многие мужчины этим страдали.

— Именно. И, по-моему, мистер Малфой тоже начал это замечать. И тогда же он начал усложнять ей жизнь. Мисс Паркинсон, заметив его повышенное внимание, с новыми силами стала ее третировать, — сказал Северус без эмоций. Сложно было сказать, имеет ли он на этот счет хоть какое-то мнение.

Минерва вздохнула. По крайней мере, теперь происходящее начинало обретать смысл.

— То есть, Мал… Драко, видимо, заметил, что мисс Паркинсон постоянно третирует мисс Гринграсс, устыдился своей симпатии и стал еще больше оскорблять девушку, а мисс Паркинсон решила, что это проявление еще большего внимания, и ее ревность возросла пропорционально чувству вины Малфоя, и так далее, и, в конце концов, мисс Гринграсс взорвалась?

— Ага.

— Мило. В общем. Думаю, я могу за ней присмотреть. Что-нибудь порекомендуете? — осторожно спросила она.

И теперь, когда разговор подходил к своему логическому завершению, Снейп внимательно оглядел ее своим внимательным, изучающим взглядом. Это заставило ее занервничать.

— Северус? — напомнила она о себе.

— Нет, ничего. Могу я узнать, с чего вдруг такой интерес к…

И тут громко и отчетливо прозвонил колокол, возвещая об окончании перерыва. Никогда еще фраза «спасительный звонок» не обретала такой явный смысл. Она развела руками и поднялась с дивана, после чего не оглядываясь выскочила из учительской.


11:00
-Класс трансфигурации-

Минерва едва не вздохнула с облегчением, когда вошла в класс и увидела восьмерых пятикурсников-гриффиндорцев, терпеливо и, что важнее, тихо дожидавшихся ее. Она подошла к своему столу, извлекла оттуда коробку с подушечками для булавок и пачку домашних заданий, которые она проверяла с утра, а затем повернулась к классу.

— Сегодня мы продолжим работу, начатую на прошлом занятии. Мистер Поттер, раздайте классу предыдущие домашние задания, мисс Браун, раздайте остальным подушечки для булавок. Тот, кому удастся трансфигурировать свою подушку в первые пятнадцать минут, получит дополнительные баллы. Начинайте.

Студенты поспешно выполняли ее указания, а она села за стол и терпеливо обвела взглядом класс. Наступили самые спокойные минуты, выдавшиеся этим утром, что красноречиво говорило о том, какие настроения нынче витали в Хогвартсе.

— Ох, девяносто минут без Долорес… Абсолютное блаженство, — пробормотала она.

— Простите, профессор, что вы сказали? — переспросил Гарри Поттер, подходя забрать пачку домашних заданий. Минерва поспешила принять строгий вид.

— Ничего, Поттер. Идите.

Он отошел, но Минерва могла поклясться, что заметила на его лице тень понимающей улыбки. Проклятье. Надо записать где-нибудь: купить кляп…

День (ч.1)

12:32
-Большой зал-

— Угадайте, что случилось с Долорес? — спросила сияющая Помона, садясь на свое место.

— Если это не больно, то и знать не хочу, — не поднимая глаз от тарелки, буркнул Снейп. Минерва мысленно с ним согласилась. Перед ней стояла большая тарелка восхитительной лазаньи, и она совершенно не хотела, чтобы Долорес удавалось портить ей аппетит даже на расстоянии. Нужно хотя бы видеть перед собой источник раздражения, прежде чем, собственно, раздражаться.

— Ну… Ее прилюдно унизили — считается?

Снейп с Минервой переглянулись. Оба колебались; наконец, через несколько мгновений, сдавшись, Минерва спросила:

— Ладно, что случилось?

— Наш полтергейст взорвал канализационную трубу прямо над ее головой во время урока у четверокурсников-пуффендуйцев, — возвестила Помона, явно надеясь на положительную реакцию.

— М-м… — тихо протянула Минерва и вернулась к тарелке.

Северус подошел к этому с научной точки зрения: он отложил приборы на тарелку с мясным пирогом и задумчиво взглянул на профессора Стебль.

— Взорвал трубу?.. И как, интересно, ему это удалось?

Та безразлично пожала плечами:

— Швырял чем попало в стену, пока не образовалась дыра в стене, а на уроке пробил трубу ножкой стула. Оригинально, надо сказать. Ой, а лазанья свежая?

— Я не об этом. Водопроводная система в Хогвартсе, за исключением туалета Миртл, охраняется магией. Как ему это удалось? Нужен был преподаватель, чтобы снять защитное…

Минерва подавилась лазаньей. Похоже, Снейп был единственным учителем в школе — кроме нее самой, разумеется, — внимательно читавшим «Историю Хогвартса». А поскольку Минерва МакГонагалл была не из тех, кто обычно давился едой, она приковала к себе внимание всех окружающих. Северус и Помона тут же на нее уставились, удивленно подняв брови.

— Вы ничего не хотите нам рассказать, Минерва? — бесстыдно поинтересовалась Помона.

Минерва только глянула на нее в ответ. Северус открыл было рот, как вдруг откуда-то сверху раздался пронзительный гогот. Это был один из немногих случаев, когда Минерва была искренне рада тому, что в Хогвартсе водился полтергейст.

Пивз стремительно влетел в Зал через распахнутые дубовые двери, радостно позвякивая бубенчиками на шляпе. Первокурсники, забывшие их закрыть, съежились, гадая, что сейчас произойдет по их вине и что им за это будет. Обычно первоклашкам в такие моменты всегда влетало, а старшекурсникам сочувствовали как жертвам происшествия. Видимо, такова жизнь, подумалось Минерве. В конце концов, через пару месяцев эти же ученики будут точно так же гонять малышню.

Полтергейст, однако, занимал внимание Минервы куда больше первоклашек. Он держал взятую со стула Долорес новую версию подушечки для увеличения роста (или для устрашения, или еще чего-то, одобренного Министерством). Подушечка стала еще пухлее с того момента, как Минерва в последний раз видела ее, и из нее валил густой зеленый дым. «Ну, в конце концов, я просила сделать что-нибудь пооригинальнее…» — пробормотала Минерва.

— Что вы сказали? — переспросила Помона.

К сожалению или к счастью, Минерва не успела ответить. Пивз швырнул подушку через весь зал, и та приземлилась точно под стулом директрисы, еще сильнее источая зеленоватый дым. Минерва достаточно знала Билла и Чарли Уизли и потому понимала, к чему это приведет, про себя благодаря Мерлина, что Фред и Джордж сочли это «избитым приемом».

И пока Пивз отлетал в сторону, гогоча, как безумный, одновременно случилось несколько событий: Аврора Синистра вошла в зал из вестибюля, Помона Стебль наклонилась, чтобы рассмотреть набитую непонятно чем подушку повнимательнее, а Минерва и профессор Снейп одновременно подняли палочки и прошептали: «Протего!» Спустя буквально секунду подушка — а точнее, зелье «Прыгучего обеда» внутри нее — взорвалась.

«Прыгучие обеды» производились в «Зонко» — однако, хвала Мерлину, это был не самый популярный товар из ассортимента магазина. Упаковка гласила, что «Обед» состряпан из «того, что заставляет прыгающие бобы прыгать», то есть, говоря нормальным языком, все съестное, что с ним контактировало, тут же начинало скакать по комнате с пугающим энтузиазмом, и Минерва готова была спорить на кругленькую сумму, что Пивз этот «Обед» еще и усовершенствовал.

Густой зеленый дым заполнил помещение так, что невозможно было разглядеть что-либо даже на расстоянии пары сантиметров от собственного носа, и посеял панику:

— О нет! Я ослеп!

— Ты не ослеп, идиот, на нас напали!

— А-а, всего-то… Так, стоп, что?! О МЕРЛИН, НА НАС НАПАЛИ!

— Ха! Пуффендуйцы такие наивные!

— Это был слизеринец.

— М-де?

— Ага, семикурсник.

— О черт, куда катится волшебный мир…

Но тут «Обед» попал на какую-то еду…

— А-а-а!

— А-а-а!!!

— Профессор!

— Что за?!.. А-А-А!!!

— О Мерлин!

— Что происходит?!

— Помогите!

Вокруг хлюпало, шлепало, стукало, и, когда тарелки с едой набросились на учеников, Большой зал наполнился криками. Минерва слышала, как лазанья с чавкающим звуком билась о выставленное ею заклятие щита, но вокруг не было видно ни зги. О том, почему, черт побери, заклятие щита не справилось с зеленым дымом, но при этом прекрасно защищало от взбесившейся лазаньи, Минерва твердо решила подумать потом.

— Успокоились! — гаркнул Северус, но его мало кто услышал: студенты были слишком изумлены и расстроены, что завтрак, на который они были готовы наброситься, решил отплатить им той же монетой. По-видимому, школьники решили, что военные действия относительно друг друга на пищевом фронте — лучшее применение их способностей, и беззаботно кидались друг в друга едой. Люди и правда впадают в агрессию в подобных условиях. Как же она от этого устала!

— Эй, прекрати в меня кидаться, придурок!

— Я не… Эй! Убери от меня эту гадость!

И пошло-поехало. Минерва застонала. Каждый раз, когда в ход шел чертов «Прыгучий обед», все как один думали, будто их друзья и враги решили открыть огонь из еды. И вот, спустя пару минут…

— А-а-а! Я тебе покажу, как в меня швыряться, ты, козел! Фурункулюс!

— Дантисимус!

— Риктусемпра!

В минуты смятения ученики магических школ, как правило, принимались бездумно кидаться заклинаниями во все стороны, но как они при этом хотели попасть во что бы то ни было при нулевой видимости, для Минервы оставалось загадкой.

— Не смей применять это… Ой! Авис!

— Ну отлично, — раздался позади мрачный голос Северуса, — мало нам было летающих по всему залу заклятий и булок, теперь еще какой-то идиот наколдовал птиц.

Большой зал зазвенел от криков ужаса, удивления и негодования; тут и там раздавалось: «Что происходит?», «На нас напали?!» — и особенно любимое Минервой: «О нет, это Сами-Знаете-Кто!» Слова Дамблдора и Гарри Поттера их не убедили, а вот летающий томатный соус моментально возвестил о пришествии лорда Волан-де-Морта. Странно, странно.

Минерва отбросила свой стул и попыталась подняться на ноги, рядом то же проделывал Снейп. Она намеревалась угомонить студентов и организованно вывести их из Зала. К несчастью, ногой она наступила на что-то мягкое, поскользнулась и с грохотом растянулась на полу. Единственным утешением было то, что Северус и на этот раз повторил ее действия. Вот вам и учительское достоинство.

Громкое женское «о-о-ох» дало понять, что мужчина приземлился не на пол, а на кого-то. Минерва хмыкнула про себя, несмотря на ноющую боль в спине от удара о каменные плиты. Северусу не повезло еще больше, чем ей, ха!

— Кто это? — нервно спросила Аврора.

— Кто где? — со своего места осведомилась Минерва, пытаясь понять, что происходит.

— Кто на мне?

— Видимо, я, — пыхтя, прокомментировал Снейп, пытаясь — весьма безуспешно — подняться на ноги.

Аврора удивленно вскрикнула и тоже предприняла попытку встать, но — БУМ! — оба повалились на пол. Минерва проклинала свою неудачливость: Снейп и Синистра попали в глупое положение, а она даже этого не видит, а ведь в таких моментах отчасти и была вся прелесть работы в Хогвартсе! Яростно бормоча что-то про несправедливость жизни в целом, Минерва встала. К назойливым воплям растерянных школьников примешивались шлепки блюд о ее щит.

Дым еще не рассосался, но хотя бы стало ясно, что Пивз подмешал в «Прыгучий обед». Обычно «Обед» всасывался в еду, но Пивз, очевидно, решил, что лучше будет всех ослепить. Вернув себе наконец вертикальное положение, Минерва быстро очистила заклинанием свою одежду от всего, что на нее налипло после падения. Позади нее Снейп и Синистра всё ещё пытались подняться. «Пытались» — ключевое слово:

— Убирайся с моих ног, летучая мышь-переросток!

— Ты болтать будешь или делом заниматься?!

— А-а-а, да слезь с меня, скотина!

Минерва раздраженно наставила палочку на свое горло: «Сонорус!»

— ВСЕМ МОЛЧАТЬ! — проревела она магически усиленным голосом. Реакция была мгновенной: все умолкли, и слышно было, как взбесившаяся пища и разные магические существа кружили по залу. Добившись тишины, Минерва вернула своему голосу нормальную громкость. — Палочки убрать, быстро! Двигаться медленно по направлению к дверям! Не выпускать наружу тарелки, животных и дым! Оставаться в вестибюле, пока не отменю приказ! Живо!

Минерва услышала шаги учеников, медленно направляющихся к выходу. Она вдруг поняла, что рада уходу Фреда и Джорджа: те обязательно заперли бы двери.

Учителя, в свою очередь, направились в заднюю комнату.

— Профессор Стебль, не могли бы вы помочь мне в вестибюле? — спросила Минерва в воздух, повернувшись туда, где, по ее мнению, должна была находиться профессор травологии.

— Конечно, Минерва, — ответила Помона, и Минерва поняла, что предположила верно. Но для начала нужно было попасть в вестибюль целыми и невредимыми.

Мимо вразвалочку пробежало несколько пингвинов, и Минерве подумалось, что сказать легче, чем сделать.


12:42
-Вестибюль-

На то, чтобы выбраться из Большого зала, у них ушло почти целых пять минут. На полу тут и там валялись стулья, в воздухе парило невесть что, и еще они обнаружили ученика, который «под шумок» пытался учинить еще больший беспорядок. Когда им, наконец, удалось выйти в вестибюль, Минерва твердо поняла: то, что она раньше понимала под словом «бардак», теперь приобрело новые черты.

МакГонагалл искренне надеялась, что выглядела она лучше, чем Помона: волосы у той торчали во все стороны, по щеке стекало что-то, подозрительно напоминавшее соус песто, а одежда была изрядно заляпана мясной подливкой. По крайней мере, Минерва могла быть уверена в том, что волосы у нее все еще собраны в пучок, а одежда чистая. Благослови Мерлин Заклятие щита, подумала она, разглядывая сотни студентов, с ног до головы покрытых остатками пищи.

— Харпер! Подойдите сюда! — окрикнула она. Чарли Харпер, маленький сорванец, из-за которого она сегодня так до обидного мало спала, тут же оказался рядом и вытянулся по струнке:

— Да, профессор МакГонагалл? — с опаской спросил он.

Минерва кивнула в сторону Большого зала:

— Не могли бы вы сходить за уважаемой директрисой и попросить ее разобраться с учиненным беспорядком? — сухо спросила она. — Я не уверена, что мы обладаем необходимыми полномочиями, — добавила она.

Харпер ухмыльнулся, кивнул и побежал по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Столпившиеся в холле студенты выглядели так, будто они только что вернулись с поля боя. Большинство глядело на Большой зал так, словно в нем была заложена бомба. Минерва вдруг развеселилась, что они смотрят так уже после того, как бомба, собственно, взорвалась. Они с Помоной обменялись многозначительными взглядами и невольно подались друг к другу.

— Можете вернуться к себе в спальни, чтобы помыться и переодеться! — обратилась Помона к ученикам. — Но если хоть один из вас не появится на занятиях после обеда, он получит неделю отработок и потеряет сотню баллов, все понятно?

Согласный гул пронесся над толпой, и все стали потихоньку расходиться. Минерва еле удержалась, чтобы не закатить глаза, заметив, как Драко Малфой откровенно пожирает глазами мокрую от тыквенного сока одежду Дафны Гринграсс, и чтобы не проклясть никого, когда Панси Паркинсон посмотрела на Малфоя, потом — на Гринграсс, а потом выдала нечто такое, что заставило Дафну покраснеть.

— Не болтайтесь на проходе, мисс Паркинсон! — прикрикнула она. — Десять баллов со Слизерина за то, что задерживаете всю школу!

Паркинсон не сразу отвела взгляд, но все же поспешила вниз, в слизеринские подземелья, в окружении своих злобно перешептывающихся «крылатых обезьян».

Минерва все-таки закатила глаза, но тут же переключила внимание на свою пособницу. Пока ученики медленно расходились, Минерва и Помона все ближе подбирались друг к другу.

— Как жаль, что большинство так и не поело, да? — тихо заметила она.

— М-м, да, — так же заговорщически ответила Минерва. — И еще жаль будет, когда они обнаружат, что Пивз «вывел из строя» Большой зал до конца вечера, — добавила она.

У Помоны загорелись глаза.

— До вечера, говорите? И как же, по-вашему, Пивзу удастся этого добиться?

Минерва подняла бровь.

— Помните первый день Джеймса Поттера в роли старосты?.. — невинно спросила она.

Помона расплылась в ухмылке.

— Я вас не выдам.

Минерва кивнула и направилась к огромным дубовым дверям. Сделав вид, что накладывает на них дополнительную защиту и сигнальные чары, запрещающие студентам здесь появляться, она просунула свою палочку в большую замочную скважину и прошептала заклинание, продлевавшее действие «Обеда». К ее ужасу, из дверей всего в паре миллиметров от ее лица высунулась голова Пивза. Преподавательница уставилась на него, а тот лучезарно ей ухмыльнулся.

— Нехорошо, госпожа профессор, нехорошо! — насмешливо прогоготал он и улетел прочь.

«Надо его как-то отучить от этого», — мрачно подумала Минерва. Между прочим, увеличить длительность заклинания — а в этом случае, нескольких — это не такое уж и преступление. Заклинание действовало бы и без ее вмешательства, а она всего лишь… м-м… усилила его.

В общем и целом, удовлетворенно решила она, завтрак удался. Она разгладила шаль и поправила шляпу, а затем обернулась. По лестнице за Чарли Харпером, пыхтя, семенила раскрасневшаяся Долорес Амбридж, а тот показал Минерве два больших пальца. Минерва грозно взглянула на него.

— Вы свободны, мистер Харпер, — ледяным тоном сказала она, однако его сияющее лицо ни на миг не омрачилось.

— Что… — прохрипела Амбридж, — что здесь происходит?! — закашлявшись, воскликнула наконец директриса.

Минерва наградила ее презрительным взглядом.

— Думаю, профессор Стебль с радостью вам объяснит. А теперь прошу меня простить, я должна узнать, как там коллеги, — пренебрежительно сказала она и, чинно обогнув встрепанную директрису, направилась в маленькую комнату за Большим залом, где находилось большинство преподавателей. Позади Долорес негодующе фыркнула.


12:46
-Комната раздора-

Входя в комнату рядом с Большим залом, Минерва ожидала увидеть кучку людей, пытающихся привести себя в порядок и подготовиться к послеобеденным урокам, ругая и благодаря Пивза одновременно. Она совершенно не ожидала увидеть двоих своих уважаемых (ну... наполовину) коллег, кричащих друг на друга с разных концов комнаты, в то время как остальные делали ставки в углу.

— Что здесь происходит? — спросила она профессора Вектор.

Преподавательница нумерологии отвела глаза от Снейпа и Синистры, мечущих друг в друга злобные взгляды, и широко ей улыбнулась.

— Ну… — начала она, но ее перебили громкие возгласы, которые невозможно было перекричать.

— Я всего лишь сказал, что кое-кто как взрослый, зрелый человек вполне мог защититься от летающих овощей самостоятельно! — прошипел Снейп.

— Помидоры — ягоды, а не овощи, — самодовольно проинформировала Синистра, но мякоть помидора, стекающая с ее волос, немного подпортила эффект. — А вообще, раз уж кое-кто тут претендует на звание взрослого и зрелого человека, способного защититься самостоятельно, очень странно, что этот кое-кто сам весь в еде!

Снейп презрительно усмехнулся.

— Я прекрасно защищался, уж поверь. Просто ты, Аврора, не держишься на ногах и отличаешься редкой неаккуратностью, именно поэтому моя мантия вся в еде.

— Это я на ногах не держусь? Я неаккуратная? — возопила Синистра. — Это ты упал на меня, самодовольный су…

— Да-да. Будь я тупоголовым пуффендуйцем, ни на минуту не усомнился бы. Нет, правда, Аврора! По моим наблюдениям, тебе сложно устоять на ногах дольше, чем пятнадцать секунд подряд! — высокомерно заявил Снейп.

Лицо Синистры стало пунцовым.

— Да врешь ты все, куча д…

Минерва поняла, что лучше промолчать. Раз уж на Снейпа и Синистру уже начали делать ставки, значит, точку невозврата ссора уже перешла. Да и, к тому же, они все равно будут продолжать ругаться вне зависимости от того, вмешается она или нет. Однако от комментариев она не смогла воздержаться.

— Неужели, профессор Снейп? — перебила она.

Спорщики тут же впились в нее глазами. Сзади профессор Вектор пробормотала:

— Быстро, закройте глаза, у нас мандрагоры кончились!

Минерва предпочла ее проигнорировать.

— Позволю себе напомнить, что я была рядом, когда вы упали на Аврору, — продолжила Минерва, не впечатлившись взглядом Снейпа, сулившим ей всевозможные кары. — Вина полностью ваша.

— Ха! — торжествующе воскликнула Синистра. — Слышал? Когда ты упал на меня. У нас надежный свидетель.

Снейп наградил Минерву еще одним злобным взглядом, а потом повернулся к Синистре.

— Надежный или нет, а факт остается фактом: тебе нужно научиться защищаться от ягод.

— Я могу защититься от ягод!

— А твои волосы считают иначе, — елейным тоном возразил Снейп.

— Нет, могу!

— Это ты так говоришь. А вот скажи мне, от игуан ты так же обороняешься?

— О-о-о небо! Это же было сто лет назад! Уймешься ты или нет?

— Вряд ли.

— Злобная скотина! — прорычала Синистра. — Слушай, иди уже слопай пару щенят, или доведи первокурсника до слез, или еще что-нибудь, ну!

— Да она единственная разрыдалась! Чего к этому цепляться?

— Потому что это прекрасный пример того, какой ты на самом деле гад!

— Послушай, ты, мерзкая девка!..

— Зловредный слизняк!..

— Мегера бешеная!..

Минерва покачала головой и снова повернулась к давящейся смехом Вектор. Снейпу и Синистре, похоже, нравилось жить, вгрызаясь друг другу в глотки, причем настолько, что было заранее ясно, на что делать ставки.

— Как обычно? — поинтересовалась она у Вектор. Та кивнула, не сводя взгляда с ругающейся парочки. — Ставлю пять галлеонов на то, что Синистра первой нанесет увечья, а Снейп — первым скажет что-нибудь скабрезное.

— Таким образом, банк составляет тринадцать галлеонов и шесть сиклей, — провозгласила Вектор, все еще не сводя глаз со спорщиков. Минерва согласно хмыкнула и направилась к выходу. Брань за спиной принимала все более неожиданные обороты, и преподавательница боролась с желанием расплыться в улыбке. Эти двое были так очаровательно безумны.


13:02
-В кабинете трансфигурации-

Войдя в свой кабинет, Минерва с удивлением обнаружила, что в нем кто-то был. Хорошо, что это была не Долорес Амбридж: чертова женщина в последнее время завела привычку внезапно возникать из ниоткуда без предупреждения.

— Мисс Браун?..

Лаванда Браун обернулась к двери. Она сидела в кресле для посетителей спиной к входу, но ее нетрудно было узнать по сверкающим браслетам и сережкам. Минерва была рада, что она все еще выглядит более «от мира сего», чем ее кумир, Сивилла Трелони. Пока что…

— О… э-э… здрасьте, профессор МакГонагалл, я… — Она покраснела и замешкалась. — Я… — Она снова остановилась и глубоко вздохнула.

Минерва закрыла дверь и обернулась к ней.

— Успокойтесь, мисс Браун, — сказала она, садясь за свой стол. — Итак, чем могу помочь?

— Понимаете, профессор, дело в том, что… — взволнованно начала она. — Тут, скорее, что я могу сделать для вас. Э-э… — Она вздохнула и откинулась на кресле. — В общем, профессор, я знаю, что моя последняя домашняя работа… не очень хорошая.

«Мягко сказано», — язвительно подумала Минерва, но тут же себя отругала: в конце концов, Лаванда Браун — всего лишь подросток-недоучка, нельзя возлагать на нее ответственность за идиотские поступки в той же мере, как на, скажем, профессора Локонса. Тот при первой же встрече с Минервой заявил, что анимагия — это «особый вид фетишизма», но тут же прибавил, что не осуждает преподавательницу и будет относиться к ней, как к нормальному человеку. Минерва чуть не вздрогнула от воспоминания, однако вовремя спохватилась в присутствии ученицы.

— Да, я бы сказала, она довольно… посредственна, — честно сказала Минерва. — Очень на вас не похоже. Вам есть что сказать по этому поводу?

Лаванда посмотрела в сторону, пробормотав что-то о сложной программе для пятикурсников. Минерва нахмурилась. Лаванда прилежно занималась в течение этого года. Ну ладно, пусть она и не была блестящей студенткой, но и непроходимой тупицей ее назвать сложно. Правда, она каждый год жаловалась на то же самое, пока не освоилась с нагрузкой (а происходило это, как правило, незадолго до летних каникул, хотя смысла в этом уже было мало: на следующий год нагрузка только возрастала). И тут Минерве пришло в голову, что и Лаванда, и большинство членов так называемого «Отряда Дамблдора» до сих пор очень хорошо справлялись с заданиями в течение года. Согласно неподтвержденной теории МакГонагалл, «Отряд» знал, что, если они будут тратить на домашние задания слишком много времени, у них не будет возможности обучаться самозащите, да и возможность проклясть Захарию Смита, похоже, немало подстегивала энтузиазм учеников.

Выражение лица преподавательницы смягчилось — это было самое мягкое выражение, которое она могла себе позволить в присутствии учеников.

— Мисс Браун, вы ничего не хотите мне рассказать? — спросила она нервничающую девушку.

Лаванда упрямо смотрела в пол.

— М-м… Нет, профессор, я просто хотела извиниться.

Минерва мысленно перебирала оценки Лаванды за последний год, и, придя к какому-то выводу, чуть было не хлопнула себя по лбу.

— Что ж, тогда потрудитесь хотя бы объяснить, почему ваша успеваемость стабильно ухудшается с марта, — произнесла она, не особо ожидая ответа. Лаванда чуть вздохнула, но упорно продолжала изучать собственные туфли. — Я пойму, мисс Браун, если некоторые… дополнительные занятия занимали бóльшую часть вашего свободного времени, — осторожно начала Минерва. — Давление на других уроках… участие в, скажем, мероприятиях по самоподготовке… — продолжала учительница, внимательно следя за девочкой. — Или, может, уход за кем-то из ваших прежних преподавателей?

Глаза Лаванды расширились. Она, заикаясь, пробормотала, что ни малейшего понятия не имеет, о чем идет речь. «Обязательно попрошу Северуса преподать мисс Браун пару уроков, чтобы та научилась убедительно лгать!» — пронеслось в голове. Минерва сцепила руки в замок и положила их на стол, а затем резко сказала:

— Как я понимаю, вы с мисс Патил ухаживали за профессором Трелони с момента ее отставки, не так ли?

Лаванда открыла было рот, но ничего не сказала, а затем снова его закрыла и покорно кивнула.

— Прекрасно. Можно поинтересоваться, сколько времени это отнимает? — продолжала давить Минерва.

— Не так уж и много… — пробормотала пятикурсница. — То есть… ну, я делаю бóльшую часть работы с тех пор, как родители Парвати отругали ее за успеваемость. И… я сама изучала Прорицания, потому что… ну… профессор Флоренц, он… немного туманно объясняет. А профессор Трелони… очень… помогала мне.

Минерва сильно сомневалась, что Сивилла была способна кому-то помочь последние несколько месяцев, но тактично промолчала. Кое-что начало проясняться — например, то, каким образом в Северной башне поддерживался идеальный порядок, то, почему Трелони еще не выпала из упомянутой башни во время очередной особо бурной пьянки и то, как Сивилле удавалось попадать в передряги практически только во время уроков — то есть тогда, когда Парвати с Лавандой за ней не приглядывали. Как ужасно, подумала она, что ученикам приходится заботиться о благополучии своих преподавателей!

— Мисс Браун, когда вы сделали свою последнюю домашнюю работу? — сказала она тоном, который подразумевал ответ честный, и быстро.

Лаванда вздрогнула:

— Вчера, — призналась она.

— Я задала ее месяц назад.

— Я знаю!.. И я собиралась… но я… — Она вздохнула и беспомощно всплеснула руками.

— А время?

— Что?

— В котором часу вы ее делали? — уточнила Минерва.

— М-м… — протянула Лаванда.

— Мисс Браун!

Лаванда снова вздрогнула.

— Я начала в одиннадцать… — созналась она. — Но вчера была очень тяжелая ночь! Профессор Трелони была очень расстроена, и… — Она пожала плечами. — Ну, в общем, мне пришлось побыть с ней, пока она не уснула, убедиться, что она не покалечится или еще что-нибудь.

Минерва чуть не подскочила от изумления, но вовремя спохватилась. Учитывая, сколько времени в итоге Лаванда делала задание и насколько к тому моменту была измотана, «удовлетворительно», которое она получила, наверняка стало приятным сюрпризом. Более того, Минерва чуть не вскочила и не побежала в Северную башню «показывать ей, где раки колдуют», как любил выражаться Денни Криви, но снова сдержалась. Сейчас ее волновала Лаванда, а не Сивилла, сколь бы праведным ни был гнев.

— Мисс Браун, — медленно проговорила она, — я бы попросила вас меньше времени уделять… уходу за Сивиллой Трелони. — Лаванда было запротестовала, но Минерва пресекла возражения: — Делать за человека всю работу — это не помощь. Сивилла — взрослая женщина, и она должна сама за собой следить, а вы с мисс Патил делаете ее зависимой от вас.

Лаванда заметно встревожилась.

— Но, профессор… если я не… то есть, если она себе навредит, профессор Амбридж просто вышвырнет ее. Замок — это ее дом! Она же даже не представляет после всех этих лет, как люди живут где-то еще!

— Будь что будет, — вымученно сказала Минерва. — Вы ученица, мисс Браун. Вы ребенок. Это ваши преподаватели должны о вас заботиться, а не наоборот.

Поспорить с этим Лаванда не могла, поэтому она снова начала разглядывать туфли. Минерва продолжила увещевать:

— Ваши оценки становятся все хуже и хуже, и, хотя определенные обстоятельства и помешали мне обращать должное внимание на своих студентов, — на этой фразе Лаванда усмехнулась, прекрасно понимая, какие же это были «обстоятельства», — рискну предположить, что вы не блещете и по другим предметам.

Ухмылка мгновенно исчезла. На лице Лаванды мелькнуло странное выражение упрямой решимости, но тут же пропало. По опыту Минерва знала, что это означало: ученик все равно будет продолжать делать то же самое по одному ему известным причинам. Она вздохнула и стиснула переносицу.

— Допустим, я попрошу кого-нибудь заходить к Сивилле и присматривать за ней. Сможете ли вы с мисс Патил сосредоточиться на учебе? — спросила она, с трудом сдерживая отвращение. Сивилле Трелони. Она собиралась искать няньку Сивилле Трелони. Взрослой женщине. Да это же просто смешно.

Лаванда, однако, была другого мнения.

— Вы… вы можете сделать это? — с надеждой спросила она.

— Могу. Вернее, думаю, что смогу. Я ничего не обещаю. Зайдите с мисс Патил ко мне завтра, и мы сможем обсудить детали, — предложила Минерва.

— А по поводу… — Лаванда замолчала и неопределенно махнула рукой.

— Вашей работы? — Девушка кивнула. — Что ж, ваше домашнее задание не учитывается на С.О.В., так что, полагаю, серьезных последствий для вас не будет. Но я жду от вас повторения пройденного за последние несколько месяцев материала. На следующей неделе я без предупреждения дам контрольную, очень надеюсь, вы напишете ее хорошо. Вам все понятно?

Лаванда кивнула.

— Но… м-м… если вы не собираетесь о ней предупреждать, почему вы рассказываете о ней мне?

— Потому что, в отличие от остальных, у вас немного другие обстоятельства. Но если вы кому-нибудь проболтаетесь, до конца года будете оставаться после уроков.

— Поняла, — слабо улыбнулась Лаванда.

— Вот и отлично. — Минерва зашуршала бумагами для следующего урока. — Мисс Браун, я настоятельно рекомендую вам плотно поужинать, принять горячую ванну и лечь спать пораньше, — серьезно добавила она. — Вы слишком долго заботились о других, так что позаботьтесь теперь о себе.

У Лаванды отвисла челюсть, она смотрела на Минерву так, будто у той вдруг выросли рога и хвост. Тишину нарушал только перестукивание капель дождя за окном. Минерва подняла брови, собрала вещи и направилась к двери.

— А теперь, если позволите, мисс Браун, у меня урок в час тридцать. Закройте, пожалуйста, за собой дверь, когда будете уходить. И помните: следующая домашняя работа должна быть готова через две недели. Надеюсь, вы приметесь за нее в ближайшее время. Приятного дня.

На этом разговор можно было считать оконченным.


13:35
-Класс трансфигурации-

Как правило, преподавать у пуффендуйцев было легко.

Пусть они и не были поголовно гениями, зато ценили знания и стремление к ним у других, поэтому обычно они молча читали и делали, что скажут, пока не возникнут вопросы. Да, у некоторых вопросов было больше, чем у остальных, да, у кого-то было больше глупых вопросов, но, в общем, учить их было легко. Но были и такие пуффендуйцы, — их было мало, но они были, — которые не только задавали вопросы каждую минуту, но еще и не соглашались с большей частью объяснений без видимой причины просто из духа противоречия.

Таким пуффендуйцем был Захария Смит.

— А как понять, в какое животное превратится анимаг? — с любопытством спросил он.

Ладно, подумала Минерва, бывало и хуже. Этот вопрос она уже не раз слышала.

— Согласно большинству теорий, анимагическая форма связана с личностью и внешностью анимага. Например, если человек потерял палец, у его анимагической формы тоже будет недоставать пальца или когтя.

— А у анимага появляется сходство с его животным или оно есть изначально? — не отступал Смит. — Ну, там, он вести себя будет по-собачьи или еще что?

Этот вопрос Минерва тоже слышала, хоть и не так часто, как первый.

— Полагаю, это зависит от вашей точки зрения. Некоторые анимаги рассказывали мне, что их поведение немного менялось, когда они научились превращаться. Я за собой, например, ничего такого не замечала, — терпеливо объясняла она, а весь класс с легким интересом наблюдал за разговором.

— М-м. — Смит, казалось, был разочарован. — А что вы можете делать в своей анимагической форме?

— В смысле?

— Ну, вы просто обычная кошка? Вы можете общаться с другими кошками?

— В определенной степени.

— И у вас кошачий нюх, кошачье зрение и все такое?

— Да.

— И у вас могут быть… — Смит вытаращил глаза от пришедшей ему в голову мысли. Ничего хорошего это не предвещало, но Минерва все-таки спросила:

— Могут быть?..

— Могут быть котята?!

Класс взорвался от хохота, и Минерва чуть не вздрогнула. Ответа не предполагалось, однако некоторые решили все-таки ответить.

— Что за чушь, конечно нет! — воскликнул женский голос.

— А если отец — тоже кот-анимаг?

— Так у них будут котята или дети?

— Да не может у них быть детей, они же кошки!

— И что, часто тебе встречались еще коты-анимаги?

— А книзлы? Могут у них быть котята от книзлов? (Книзлы — магические существа, которые внешне похожи на котов. Наполовину книзлом, по словам Роулинг, был питомец Гермионы Живоглот. — Прим. перев.)

— А при чем тут книзлы?

— Ну, книзл же — магическое существо, может, он лучше приспособиться сможет, или еще что.

— А если бы на ее месте был кот? Она же могла наткнуться на другую кошку и потом легче превратиться обратно?

— Какая разница, какого она пола?

— Ну, она же не смогла бы обзавестись кошачьим потомством, а потом превратиться в человека, или как?

— А почему нет?

— Как это «почему нет»? Да потому что…

Минерва усмехнулась и села, наблюдая за происходящим. Да, она славилась тем, что могла держать в узде любой класс, но, если они не наговорятся сейчас, ей придется проверять домашние задания, посвященные этой теме, а этого бы не хотелось. А, впрочем, кто знает? Может, ее шестикурсники-пуффендуйцы откроют что-то новое в области анимагической медицины.

— Кошка не может быть беременной человеческим ребенком, идиот несчастный! Да она ж взорвется!

…ну, или не откроют.


14:17
-Класс трансфигурации-

Когда Великий котёночий спор 1996 года себя исчерпал, занятие вернулось в обычное русло. Спорщики сошлись на том, что котят у Минервы быть не может. А если бы и могло, то отцом должен был быть другой кот-анимаг, и если это случится, что маловероятно, то котята будут сверхумными и дьявольски гениальными, они могли бы захватить Землю вместе с армией полосатых кошек, которую бы они контролировали с помощью отравленной кошачьей мяты и игрушек с перьями, контролирующих разум. Минерве искренне порой не хватало способности мыслить, как пятнадцатилетняя: с такими мыслями жить было явно интереснее.

Сейчас класс изучал теорию, а значит, ей даже не нужно было ходить по классу и проверять, как бы кто не покалечил себя и других, поэтому она проверяла работы первокурсников. Юэн Эберкромби рассказывал о назначении детрансфигурации, как вдруг дверь неожиданно распахнулась, и в класс вразвалочку вошла Долорес Амбридж.

Минерва тут же закрыла лежащую перед ней папку, отложила ручку и сложила руки на столе.

— Продолжайте работать, — резко сказала она классу. Перья немедленно заскрипели снова еще до того, как Долорес переступила порог.

«Директриса» обвела удивленным взглядом тихих, прилежных учеников. Или завистливым? Минерва мысленно вздохнула с облегчением, что Долорес не вздумалось прийти, когда Бетти Брэнстоун и Кристофер Стеббинс обсуждали вероятность того, что Минерва встретит милого кота-анимага, с которым ей бы захотелось завести детей, потому что эта сцена вряд ли вызвала бы у нее такую реакцию.

— Могу чем-то помочь, Долорес? — бесцветным тоном спросила она.

— Минерва, не могли бы вы уделить мне минутку? — Долорес растянула губы в ухмылке.

— Вы же директриса, — сказала Минерва, выражая согласие; в другое время она бы ни за что не назвала Амбридж этим титулом.

— М-м… Я имела в виду, не могли бы вы выйти? Ну, туда, где, понимаете, нет учеников.

Никакая сила не заставила бы класс снова приняться за работу, и Минерва это прекрасно понимала. Слегка раздраженная, она вышла из-за стола и направилась вслед за Долорес к выходу.

— Каждый, кто встанет со своего места, потеряет сотню баллов, — добавила она, обращаясь к классу, и закрыла за собой дверь.


14:19
-В коридоре-

Долорес стояла перед дверью в класс, лишая Минерву возможности вернуться обратно. Наверное, таким образом директриса должна была «отрезать ей пути к отступлению», запугать ее. Похоже, Долорес даже в голову не приходило, что Минерва могла взмахом палочки превратить старую жабу в субстанцию, напоминающую пудинг. Наверное, это бы помогло Минерве сохранить работу, но в подобных перебранках было не самым лучшим способом решения проблемы.

Минерва выпрямилась во весь рост, сверху вниз глядя на Долорес с едва сдерживаемым отвращением.

— Чем могу помочь? — спросила она тоном, которым обычно любезно добавляют: «Может, скинуть вас с обрыва?»

Амбридж растянула рот в еще одной тошнотворно-приторной ухмылочке, от которой Минерве захотелось что-нибудь проклясть.

— Министерству требуется ваше присутствие в учительской, — тихим, едва слышным голосом сказала она.

— Неужели? — вяло переспросила Минерва, не понижая голоса. — Что ж, в таком случае, Министерству придется подождать до трех часов. Меня ждет класс. Прошу прощения. — И она попыталась пройти мимо мерзкой маленькой жабы, но та не сдвинулась с места.

— Вообще-то, Минерва, это не просьба. — Ухмылка стала еще шире. — Министерство желает допросить вас о текущем местонахождении Альбуса Дамблдора.

Минерва рассмеялась бы во весь голос, запрокинув голову, если бы могла. Глупая женщина и впрямь думала, будто ей известно местонахождение Дамблдора, и вид у нее был такой победоносный, будто она загнала Минерву в угол с помощью какого-то гениального злодейского плана. Вечер перестает быть томным, решила Минерва и кивнула, виртуозно спрятав улыбку.

— Хорошо, Долорес, — покорно согласилась она, — дайте мне пару минут.

Она обошла пухлую коротышку и открыла дверь в класс:

— Занятие окончено. Домашнее задание к следующему уроку — прочесть главу семнадцать.

— Но я не то имела в виду, Минерва, — едко сказала Долорес, — я планировала заменить вас на время допроса.

— Неужели? Что ж, как жаль, что я расстроила ваши планы. Не беспокойтесь, Долорес, я уверена, вы найдете, чем себя занять на это время. Например, можно навести порядок в Большом зале.

И, едва взглянув на лицо Долорес — она выглядела так, будто ее насильно накормили ядом, Минерва быстрым шагом направилась в учительскую.

День (ч.2)

14:25
-Учительская-

Минерва вошла в учительскую и увидела ожидающих ее мракоборцев: Даррена Долиша, Готфрида Праудфута и Кингсли Бруствера. В руках у них были блокноты и волшебные палочки наготове, будто сам лорд Волан-де-Морт только что заскочил на чашечку чая с имбирной жабой. Она с сочувствием посмотрела на них и, подойдя к кофейному столику, занялась чаем.

— Вы Минерва МакГонагалл? — осведомился Праудфут.

— Нет, — скучающим тоном сказала Минерва, даже не поворачиваясь.

— Э-э-э… Нет? — переспросил сбитый с толку Праудфут.

— Нет. Я переодетая Селестина Уорлок, разве не видно? — Она могла поклясться, что слышала сдавленный смешок Кингсли, но решила не заострять на этом внимания. Вместо этого она повернулась к Долишу и Праудфуту с чашкой чая в руках. — Готфрид, я преподавала у вас семь лет. Если вы задаете этот вопрос, могу предположить, что ваша страсть к бессмысленным вопросам с годами не улетучилась. — Праудфут слегка покраснел. — А жаль, — искренне расстроилась Минерва. Этим он раздражал ее больше всего.

— Прошу прощения, профессор, — с досадой сказал он, — но по протоколу мы обязаны задать этот вопрос, таковы правила.

Минерва с сомнением хмыкнула.

— За поясом у вас волшебная палочка, сударыня? — спросил Долиш слегка угрожающим тоном.

— Нет, это курица.

Даррен Долиш никогда не пользовался у нее успехом. Он был слизеринцем, и Драко Малфой на его фоне выглядел истинным джентльменом. У Долиша не было искупающих его поведение качеств, как у того же Малфоя, и он не был богатым чистокровкой, которые попросту не умели вести себя иначе.

По мнению Минервы МакГонагалл, Даррен Долиш был самым настоящим идиотом.

Она подозревала, что единственное, почему он подался в мракоборцы, — это отсутствие безукоризненной родословной, которая бы застолбила ему место среди Пожирателей, да и, по правде говоря, кишка у него была тонка для этого — а это уже о чем-то говорило, учитывая, каких только трусов не было на службе у Темного лорда. Однако, став мракоборцем, Долиш приобрел большую власть над порядочным количеством людей, с этим сложно было поспорить. Минерва искренне надеялась, что вскоре Долиш попытается ее припугнуть. В прошлом он всегда боялся ее, и Минерва считала, что, если она снова нагонит на него страху, это поднимет ей настроение.

— Профессор МакГонагалл… — процедил Долиш. «Хм, все еще зовет меня “профессором”», — подумалось ей. Приятно, что он все еще побаивается. — Если вы не станете сотрудничать с Министерством, мы…

— Я полностью готова сотрудничать с Министерством, мистер Долиш. Однако если Министерству и правда нужно каждую секунду уточнять очевидные вещи, я боюсь, что мое сотрудничество с ним будет, мягко говоря, неплодотворным. — Минерва почти физически ощутила невысказанную угрозу, мелькнувшую в ее взгляде. — Уж вам ли не знать, как я не переношу дураков.

Ей было несказанно приятно видеть, как Долиш смущенно переминался с ноги на ногу, будто снова став одиннадцатилетним мальчишкой.

Следующим заговорил Кингсли; его мелодичный мягкий голос заполнил комнату:

— Мы совершенно не хотели проявить неуважение, профессор МакГонагалл.

— Мы… видите ли, министерский протокол требует, чтобы все происходящее за время беседы было четко зафиксировано, — добавил Праудфут, пытаясь смягчить тон вслед за Кингсли, но у него не вышло: было похоже, будто у Готфрида вдруг разболелось горло. Минерва чуть было не закатила глаза.

— Хорошо, давайте зафиксируем. Сейчас я держу в руках чашку чая. Чашка — моя любимая, из белого фарфора. На ручке у нее едва заметная трещинка. В чай я налила немного молока и положила две ложки сахара. К настоящему моменту я отпила из нее примерно полтора глотка. Достаточно ли это, хм, четко, Долиш? — проговорила она самым приторным голосом, на который была способна.

Никто не ответил, но зато за усилия она заработала пару недовольных взглядом и ухмылку. Не обратив на них внимания, преподавательница прошла к дивану и села. Интересно, успеет ли она до конца дня проверить работы первокурсников? Сегодня у нее больше не было занятий, однако она сомневалась, что за этот вечер ей удастся присесть хоть на минуту. Минерва сокрушенно вздохнула и отпила еще немного чая.

— Что ж, профессор, почему бы нам не перейти к более важным вопросам? — оживился Праудфут.

— Действительно, — послышался мрачный голос у двери, — почему бы и нет?


14:30
-Все в той же учительской-

Минерва обернулась: на пороге стоял Северус Снейп, всем своим видом выражая страшное неудовольствие. Наверное, его вид испугал бы Минерву, если бы она не была в таком прекрасном расположении духа. За Снейпом стояли, скрестив руки на груди и гневно глядя на пришельцев, профессора Флитвик и Стебль. «Все деканы тут», — отметила про себя Минерва. Все они — преподаватели, которые, по мнению Министерства, более других приближены к Дамблдору. Минерва усмехнулась про себя. «Интересно, что ж они и Хагрида сюда не притащили?»

— О, прекрасно, вы уже тут, — любезно поприветствовал их Кингсли. — Располагайтесь, господа.

Его тоже смерили сердитым взглядом, но он, похоже, обратил на это еще меньше внимания, чем Минерва. Ей всегда нравился Кингсли. Однажды он выиграл кубок по квиддичу для Гриффиндора. Он был прекрасным вратарем. И симпатичным.

Чуть помешкав, профессора с комфортом расположились, чувствуя себя как дома. Вернее, это Минерва, Филиус и Помона чувствовали себя как дома, расположившись на диване напротив троих мракоборцев. Снейп же предпочел встать позади них, с высоты своего роста оглядывая комнату. Когда приходится сталкиваться с мракоборцами, наличие на твоей стороне опытного Пожирателя смерти (переметнувшегося Пожирателя, бывшего Пожирателя — какая разница) обнадеживает — в своей, немного извращенной манере. «Интересно, можно ли взять напрокат Пожирателя?» — подумалось Минерве.

Последняя мысль, в свою очередь, перетекла в размышления о том, можно ли нанять самого Темного лорда в качестве сопровождающего, а в довершение всего Минерва задалась вопросом, на что жил в последние дни сам Темный лорд. Она сомневалась, что он заработал в «Горбине и Бэрксе» достаточно, чтобы так рано уйти на покой. Минерва решительно отправила эти мысли в список того, о чем стоит подумать потом, и сосредоточилась на чае. «Чтобы пережить день, подобный этому, нужно определенно больше спать, — подумала она. — Ну, или хотя бы потреблять больше кофеина в течение дня, чтобы функционировать как надо».

— Что ж, прежде всего я бы хотел задать один очень важный вопрос, — сказал Долиш, кладя проявитель врагов на столик. — Вы знаете, где сейчас находится Альбус Дамблдор?

Минерва бросила взгляд на проявитель врагов. Проявитель был качественным, жутко дорогим и практически не давал осечек. Она подняла брови, и все четверо хором ответили:

— Нет.

— Не-а.

— Понятия не имею.

— Вынужден вас разочаровать.

Повисла тишина. Проявитель не шелохнулся, свидетельствуя о кристальной честности преподавателей. На лицах мракоборцев отразилось раздражение. Долиш принялся вертеть проявитель, ища неисправности, а Праудфут нервно зашуршал своими бумажками. Сотрудники Министерства, судя по всему, не желали верить в то, что никто из присутствующих не был в курсе дел Дамблдора.

— Знаете ли вы, м-м, куда потом направится Альбус Дамблдор? — спросил Праудфут.

— Ни малейшего понятия.

— Нет.

— Нет.

— Ну, полагаю, в какой-то момент ему, так или иначе, придется зайти в туалет, но потом — понятия не имею.

— Вы в этом уверены?

— Да.

— Абсолютно.

— Да.

— Вполне.

— М-м… В достаточной ли мере вы оказываете поддержку Долорес Амбридж в ее попытках провести реформы в Хогвартсе? — снова спросил Праудфут.

Минерва замерла, уставившись на него так, будто он вдруг превратился в гигантского енота. Впрочем, она была преподавателем трансфигурации и, пожалуй, если бы он на самом деле стал енотом, отнеслась к нему с бóльшим пониманием. Доверие! Она думала, что ее допросят с целью понять, можно ли ей доверять! Ну, на худой конец, спросят, не она ли является Королевой проклятых или еще кем-то, кто вызывает осуждение в благовоспитанном магическом сообществе, но о степени любезности? Ее спрашивали о том, в достаточной ли мере она любезна? И этим сейчас занимается Министерство?.. Помоги ей Мерлин!

Похоже, что ее коллеги пришли в такое же замешательство, поскольку ни один из них даже не сделал попытки ответить. Мракоборцы с подозрением разглядывали их. Наконец Филиус решил взять слово первым:

— М-м… Что вы понимаете под «оказанием поддержки»? — спросил он, всем своим видом выражая полное недоумение.

— Ну, вы сделали все, чтобы профессор Амбридж чувствовала себя комфортно? Делаете ли вы все, чтобы облегчить ее работу?

— М-м…

Минерва обменялась взглядами с Помоной. Та, в свою очередь, переглянулась с Филиусом. Тот посмотрел на Минерву. Затем они втроем уставились на Северуса.

В этот момент детектор завопил как резаный.


15:15
-Учительская-

— Что ж, могло быть и хуже, — вынес вердикт профессор Флитвик через пару минут после того, как мракоборцы вышли из комнаты.

Минерва посмотрела на него негодующе:

— Куда уж хуже, скажите на милость, Филиус? — спросила она. — Разве что один из нас окончательно потерял бы голову и убил Долиша чайной ложкой.

— Все не так уж и плохо, — примирительно сказала Помона. — Теперь они хотя бы не считают, что мы пытаемся свергнуть Министерство.

— Да, — сухо вставил Снейп, — теперь они просто считают нас буйно помешанными.

— Они могут думать обо мне все, что им заблагорассудится, — вздохнула Минерва. — Только бы оставили в покое хоть на десять минут. У меня был очень длинный день.

Не успели слова слететь с ее губ, как в дверь постучали. Она метнула в ту сторону гневный взгляд. Разумеется, дверь была самая обыкновенная: из старого затертого дуба, со скрипучими петлями и тусклой ручкой. Тем не менее, в глазах Минервы именно эта конкретная дверь была виновата в том, из-за чего пришел тот, кто за ней стоял.

Все, кто был в комнате, смотрели на дверь с точно таким же выражением неудовольствия и подозрительности на лицах. В какой-то миг в помещении был слышен только звук дождя за окном. Напряжение, повисшее в учительской, было почти осязаемым, потому что всем было ясно: проигнорировать кого-то или что-то по ту сторону двери нельзя. Из-за того, что Долорес заставила многих работать сверхурочно, предполагала Минерва, с каждым днем все меньше преподавателей находили в себе силы даже на элементарную любезность. Из достоверных источников профессор трансфигурации знала, что Синистра довела одну пуффендуйку до слез. Обычно в таких случаях Аврора чувствовала вину и дискомфорт, но в тот раз она попросту воскликнула, что девочка несет чушь, и назначила ей наказание.

Если уж это не знак того, что школа трещит по швам, то неизвестно, что может быть еще хуже. Остроты добавляло и то, что в учительской были все четверо деканов: независимо от того, кто был за дверью, кому-то из них он точно принес неприятные известия.

В дверь снова постучали. Стиснув зубы, Минерва вскочила с дивана и раздраженно воскликнула:

— Да входите же наконец!

Дверь распахнулась, и перед деканами предстала явно раздраженная Джинни Уизли. Похоже, не повезло сегодня Минерве. Она мысленно просмотрела свое расписание: защита от Темных искусств у четверокурсников Гриффиндора была в три часа. Это, а также противная розовая бумажка в руках мисс Уизли дали понять, чем именно так недовольна студентка.

— Профессор Амбридж велела мне принести это вам, профессор, — почти прорычала Джинни и подошла к дивану. Минерва приняла из рук ученицы записку и коснулась ее палочкой, чтобы распечатать.

Пока она читала, остальные преподаватели смотрели на Уизли со смесью гордости, веселья и раздражения (кроме, разве что, Северуса: он, по-видимому, решил перейти сразу к третьей эмоции, как и всегда в случае с гриффиндорцами).

Наконец, Минерва свернула записку и внимательно посмотрела на мисс Уизли:

— На занятии вы проявили неуважение к профессору Амбридж?

— Нет, — угрюмо ответила ученица. Минерва подняла брови. Джинни закатила глаза: — Она неправильно произнесла заклятие Круциатус, — неохотно сказала она, — и я ее… поправила.

Неожиданно для самой Минервы, это признание ее немного развеселило.

— А дальше?

— А дальше… — Джинни переступила с носка на пятку. «Интересно, она хоть осознает, что ведет себя прямо как Фред и Джордж… да и как Билл, если уж на то пошло». — Ну… Амбридж, она…

— Профессор Амбридж, — мягко поправил Филиус.

Джинни пожала плечами.

— Да, она, — согласилась ученица. — В общем, она сказала, что знает свой предмет лучше меня и что я должна уважать этот факт. Ну, а я… я заметила, что, будь это так, она бы знала, как произносятся Непростительные заклятия.

— А что именно она неправильно произнесла — название или само заклятие? — с любопытством спросила Помона.

— Название, — ответила Джинни. — С самим заклятием у нее проблем нет — похоже, они для нее привычны. — Девочка нахмурилась. — Кстати, а можно ее посадить за то, что она на весь класс заорала на меня «Круцио»? — поинтересовалась она.

Минерва всерьез задумалась. Да нет, вряд ли получится, но вот если удастся доказать, что Долорес угрожала одной из ее учениц…

— А у нее в руке была палочка? — вопросом на вопрос ответила преподавательница. Джинни покачала головой. — Тогда нет. — Джинни заметно приуныла. Профессор еще раз прокрутила в голове записку. — А что она имеет в виду под «выдвижением нелепых кандидатур на ее место»?

Джинни прокашлялась и нервно огляделась по сторонам.

— Ну, я… — Она завела волосы за уши. — Она начала рассказывать, что является наиболее квалифицированным специалистом для этой должности, и самодовольно предложила мне назвать более подходящего кандидата.

Снейп фыркнул:

— Если вы предложили Поттера, то выгнали вас вполне заслуженно, — пробормотал он так, чтобы все слышали. Минерва с удовольствием отметила сердитый взгляд, каким ответила ему Джинни — ей всегда было забавно смотреть, какие взгляды бросают Уизли на Снейпа.

Джинни скрестила руки на груди и сердито впилась в него глазами:

— Вообще-то, профессор, я предложила вас, — холодно сообщила она.

Прекрасно. Минерва привыкла ожидать от клана Уизли чего угодно: неизменно рыжие волосы, веснушки, взрывной характер, сверхъестественная способность влипать в неприятности даже там, где такую возможность даже предположить сложно, неуемная любовь к «Сладкому королевству». Но предположить, что Снейп был бы хорошим преподавателем защиты от темных искусств… Брови Минервы удивленно поползли вверх. Даже одержимость Томом Реддлом и убийство петухов Минерва восприняла, в своем роде, в порядке вещей. Но это! Вид Снейпа говорил о том, что он тоже в шоке, а такого добиться сложно.

Джинни раздраженно повернулась к Минерве:

— При всем уважении, профессор МакГонагалл, я бы хотела пойти в библиотеку и поискать там что-нибудь про защиту от темных искусств, что-нибудь… ну… — она неопределенно махнула рукой, — полезное.

— Очень хорошо, — кивнула та. — Долорес, по всей видимости, думает, что ваше поведение заслуживает наказания, так что…

От необходимости закончить предложение ее избавило появление в дверях Стюарта Экерли:

— М-м, Профессор МакГонагалл? — громко позвал он.

Она перевела на него взгляд, и он продолжил:

— Мадам Помфри просила позвать вас в больничное крыло. Сказала, это срочно. — По его лицу пробежала тень улыбки. — На вид и правда срочно… Кормак МакЛагген все время кричит и хватается за… ну… в общем, он в весьма затруднительном положении.

Минерва закатила глаза и поднялась.

— Хорошо, Экерли. Вы можете идти.

Темноволосый мальчик ухмыльнулся, кивнул и испарился. Вечно он какой-то не в меру жизнерадостный… это отвлекало, если не сказать — раздражало. Слегка покачав головой, она снова повернулась к Джинни Уизли.

— Наказание вам назначит профессор Снейп, — она просто указала ей на преподавателя.

Прежде чем Северус мог запротестовать, она направилась к выходу. Конечно, интересно было бы посмотреть, хватит ли у него духу наказать ученицу за то, что та назвала его подходящей кандидатурой на пост преподавателя защиты. Еще интереснее ситуация становилась от того, что сделала это уменьшенная копия Фреда Уизли женского пола, восходящая звезда сборной Гриффиндора по квиддичу, по слухам, тайно влюбленная в Гарри Поттера. Да, весело подумала Минерва, определенно было бы интересно посмотреть на его реакцию.

День (ч.3)

15:28
-Больничное крыло-

Минерва вошла в больничное крыло буквально через пять минут после того, как ее туда позвали; удивительно, какие скорости может развивать человек, когда очень хочет куда-то попасть. Внутри она сразу заметила длинную очередь из студентов, ведущую в скрытый занавесками дальний угол. За ними, по всей видимости, сидела мадам Помфри. В помещении находилось, по меньшей мере, тридцать студентов, и ни один из них не обнаруживал явных признаков использования «Забастовочных завтраков». Все до единого потирали сломанные запястья и лодыжки, а то и ушибленные копчики. Кормака МакЛаггена нигде не было видно, и никто не кричал, однако интересовало ее больше всего другое.

Минерва стремительно направилась к ближайшим студентам. Подойдя ближе, она узнала в них, как ни странно, Драко Малфоя и Теодора Нотта. «Се ля ви», — подумалось Минерве.

— Нотт! Малфой! — окрикнула она.

Оба резко обернулись и встретились взглядами с профессором трансфигурации. По-видимому, у них был интереснейший разговор, целью которого было взаимное запугивание. Очаровательно.

— Да, профессор МакГонагалл? — вежливо спросил Нотт. Малфой лишь выжидающе смотрел на преподавательницу. Видимо, решила она, тот еще не отошел от заклинания, посадившего на его волосы девчачью заколку, хотя ей самой казалось, что это было сто лет назад.

— Что вы тут делаете? Как вы умудрились пораниться?

— Гринграсс, — тут же ответил Малфой, бросив на Нотта неприятный взгляд. — Она применила чары скольжения в Восточном крыле, — добавил он. — Весь день на этом полу кто-нибудь падал, а недавно пятикурсники со Слизерина и третьекурсники с Когтеврана бежали через него на занятия и, поскользнувшись, поврезались друг в друга, ну и… вот, к чему это привело.

В голове профессора трансфигурации всплыло ухмыляющееся лицо профессора Вектор, которая и наложила заклятие на Восточное крыло. Но Минерва не могла прямо сказать Малфою, что он врет, потому что она лично присутствовала при накладывании чар, а потому Дафна Гринграсс ни в чем не виновна, и потому МакГонагалл просто смерила Малфоя строгим взглядом:

— И откуда же вы знаете, что это была мисс Гринграсс?

— А он и не знает, — мрачно отозвался Нотт. — Он просто пытается втянуть ее в неприятности.

— Врешь, — прошипел Малфой, думая, что его не слышно. — Может, мне назначить тебе отработку за клевету на уважаемого члена Инспекционной дружины?

— Уважаемого члена Инспекционной дружины? По-моему, это несовместимые понятия, — прошипел Нотт в ответ.

Минерва прервала их диалог взмахом руки, показывая таким образом, что все прекрасно слышит и что они вызовут ее гнев, если скажут еще хоть слово. Тем не менее, она мысленно прибавила пять баллов к оценке за домашнюю работу Теодора.

— Мистер Малфой, — повторила она, — вы уверены в том, что эти чары — дело рук мисс Гринграсс?

— Ну… ее одной из нашего класса там не было. Она пошла на историю магии далеко в обход.

— Ну да, чтобы от тебя, придурка, скрыться, — буркнул Нотт.

Минерва взглядом велела Нотту успокоиться — тот моментально сжался, а затем снова обратилась к Драко:

— В лучшем случае, Малфой, это совпадение.

— Но она хорошо владеет чарами! — раздосадовано воскликнул Малфой. — Чуть ли не единственная в классе!

— Что ж, я обязательно сообщу профессору Флитвику о том, какого вы о ней высокого мнения, — холодно сказала Минерва. — Тем не менее, это ровным счетом ничего не доказывает. Возвращайтесь в очередь.

Оба мальчика послушались ее беспрекословно.

Пытаясь напустить на себя невинный и чуть смущенный вид, Минерва стала проталкиваться в начало очереди. Это оказалось труднее, чем она ожидала, потому что ученики хотели во что бы то ни стало сохранить за собой свои места. Судя по всему, совсем недавно была давка, и потому студенты были настроены весьма воинственно, а к моменту появления профессора в больничном крыле каждый явно уже был сам за себя. Если глаза ей не изменяли, пара третьекурсников даже устроила торги за свои места в начале очереди — сами-то они выглядели вполне здоровыми.

Наконец она дошла до угла, отгороженного шторкой. При ближайшем рассмотрении это оказался даже не угол, а угол с примыкающей к нему ширмой, которая скрывала от чужих глаз мадам Помфри и очередного пациента. Однако, вопреки обыкновению, медсестра принимала пациентов, сидя в наколдованном кресле рядом с отгороженным пространством. Странновато смотрелись на подлокотнике и любовный роман с длинной палкой у ног Поппи. Заостренной палкой с очень крепкой рукоятью.

Минерва приподняла бровь, глядя на медсестру. Мадам Помфри взглядом велела преподавательнице подождать, пока она не закончит осмотр ученика. Увы, в тот момент она занималась Грегори Гойлом и его отбитым копчиком. Минерве упорно казалось, что эта картина будет преследовать ее до конца жизни.

— Что ж, мистер Гойл, вы свободны. Пожалуйста, скажите следующему пациенту, чтобы он пока подождал снаружи, — твердым голосом распорядилась Поппи. Ей не нравился мистер Гойл. Равно как и мистер Крэбб. Медсестра вечно жаловалась, что до того, как эти двое поступили в Хогвартс, к ней поступало не больше дюжины пациентов с разбитыми носами за несколько лет, а за последние пять лет количество таких пациентов значительно увеличилось.

Гойл, по обыкновению, что-то промычал, натянул штаны и, быстро прошагав к началу очереди, велел перепуганному первокурснику из Слизерина не двигаться. Странно, что Гойл не попадал под проклятия еще чаще, чем сейчас. Его очень легко можно было бы захватить врасплох.

— Вы хотели меня видеть, Поппи? — осведомилась Минерва, как только Гойл ушел.

— Да, да, хотела, — устало отозвалась медсестра, поднимаясь на ноги. — Увы, насчет мистера МакЛаггена.

Минерва чуть было не застонала. МакЛагген с завидным постоянством творил совершеннейшие глупости. Порой он делал их на спор, а порой — что случалось гораздо чаще — потому что полагал, что справится. По-видимому, он думал, будто так станет гораздо привлекательнее в глазах девушек. С некоторыми девушками это действительно срабатывало, однако те же самые девушки мигом разочаровывались в нем, когда оказывалось, что он вовсе не бравый рыцарь, призванный защищать их, а, скорее, озабоченный придурок, который охотно отгрызет себе руку, если его убедить в том, что таким образом он обеспечит себе свидание.

Не то чтобы Минерва плохо отзывалась о своих студентах… Она плохо думала о своих студентах, а это не возбранялось.

— Ну, и что он вытворил на этот раз? — вздохнула Минерва. Поппи открыла было рот, чтобы ответить, но ее прервал громкий, несколько женский стон из-за отгороженного шторкой пространства.

Чуть закатив глаза, Поппи наклонилась за заостренной палкой, стоящей внизу у кресла. Минерва остолбенело наблюдала, как медсестра просунула палку за шторки и начала с усердием тыкать ею того, кто стонал.

— Тихо! Да тихо ты! Не заставляй меня снова заходить! — рявкнула она, замахнулась и снова с силой ткнула стонавшего. Из-за шторы громко вскрикнули от боли, а после наступила тишина. Поппи удовлетворенно хмыкнула и наклонилась к шкафчику с зельями, стоящему позади ее кресла. — Будет знать… — пробормотала она.

В ответ на произошедшее Минерва смогла только издать нечленораздельный звук, изображавший сильнейшее удивление. Поппи даже не подняла головы от шкафчика, а только пренебрежительно махнула рукой:

— Да он весь день так себя ведет, это уже смешно. Мне уже дважды приходилось заходить туда, чтобы он не проглотил язык… Глупый мальчишка.

— Т-то есть… да н-нет же… вы… это что, с-студент? — Неожиданно для себя Минерва начала заикаться.

— А, вот ты где! — торжествующе воскликнула Поппи, выудив из шкафчика темно-зеленую бутылочку, а затем вопросительно взглянула на Минерву: — Извините, я прослушала, что?

— Это был студент? Вы весь день тыкали в студента этой штукой?! Да вы же могли его проткнуть! — испуганно вскричала Минерва.

Поппи совершенно невозмутимо стала отмерять нужное количество какой-то жидкости из взятой бутылочки.

— Не глупите, Минерва. Как я уже сказала, мистер МакЛагген здорово влип. Даже хуже, чем тогда, с яйцами докси. Он был на травологии; подробностей я не знаю, знаю только, что он проглотил триста грамм листьев алихоции*.

Минерва мигом поняла, что Поппи неспроста встала с кресла — она предвидела реакцию МакГонагалл, которая тут же рухнула в упомянутое кресло и тихо застонала.

— Да быть не может!

— Может, — мрачно ответила Поппи, вздохнув. — У него тотчас начался бред, он решил, что меховые наушники профессора Стебль вот-вот на него набросятся. Затем он удрал от них в лес, где его и нашли двадцать минут спустя — совершенно голого; он прятался в кустах.

То ли Минерва слишком долго преподавала в Хогвартсе, то ли на тот момент она слишком устала, но единственное, что ее удивило в этой истории — это то, что МакЛаггена нашли всего за двадцать минут. Стиснув переносицу, преподавательница заставила себя встать на ноги.

— Понятно. И какое лечение? — спросила она.

— Стандартные зелья от горячки. Пусть принимает трижды в день в течение недели, может, дольше, учитывая, сколько листьев он проглотил. Сонного зелья на ночь — и сразу в постель, — своим обычным деловым тоном сказала Поппи, но затем смягчилась: — Но, Минерва, если он не прекратит так себя вести…

— Знаю, знаю… Можете не продолжать. Он уже пропустил половину занятий по подготовке к ЖАБА. Напишу его родителям… — вздохнула она. — Скажу им, что, если он еще раз вытворит нечто подобное, придется его исключить. Мы не можем допустить, чтобы ученики так себя увечили. Какой пример он подает первокурсникам!

Поппи выглядела так, будто страстно желала сесть и честить МакЛаггена несколько часов кряду. Однако ей это не удалось, потому что к ним внезапно ворвалась взволнованная Демельза Робинс. Ее темные волосы были растрепаны, и, хотя беготня была ей, по всей видимости, привычнее, чем Джастину Финч-Флетчли, вид у нее был далеко не самый восторженный.

— Профессор МакГонагалл, — раздраженно поздоровалась она, — профессор Амбридж попросила меня отнести это вам. — Девочка протянула ей еще одну кошмарную розовую записку.

Минерва хмуро поглядела на девочку.

— Мисс Робинс, где вы меня уже успели поискать?

— М-м… — Демельза тоже нахмурилась. — Ну… в классе трансфигурации, в вашем кабинете, в учительской… теперь вот здесь.

Иными словами, обегала ползамка. Как обычно.

— Что ж, очень хорошо. Пять очков Гриффиндору за самоотверженность, — небрежно сказала Минерва. — Можете идти.

Демельза улыбнулась, развернулась на каблуках и вышла.

— Самоотверженность? — с сомнением подняла бровь Поппи.

Минерва коснулась записки волшебной палочкой и стала читать.

— Да, самоотверженность, — искренне сказала она. — Пошли меня в ее возрасте с чем-то подобным, я бы сказала этой старой козе, чтобы она сама таскалась с этой чертовой запиской.

Записка была написана тем же жутким, типично женским почерком с завитушками:

«Минерва, ваше присутствие срочно требуется в моем кабинете. Подписано: главный инспектор Хогвартса»

Поппи, без зазрения совести читавшая записку через плечо Минервы, с омерзением фыркнула.

— Не могла, что ли, подписаться своим именем? — буркнула она.

Минерва могла бы ответить, но вместо этого попрощалась и быстрым шагом вышла из изолятора. Кажется, правый глаз у нее начал дергаться. Наверное, решила профессор, все из-за стресса и того факта, что она весь день носится от одной неприятности к другой, а гоняет ее женщина с чувством стиля, как у четырехлетнего ребенка. Рука ее в миллионный раз нетерпеливо дернулась к волшебной палочке, и Минерва покинула больничное крыло, направляясь к Долорес.

Опять.
__________
*Алихоция, согласно «Фантастическим зверям и местам их обитания» Ньюта Саламандера, — это магическое дерево, листья которого «при употреблении в пищу вызывают истерию». — Прим. пер.


15:56
-Ситцевый ад-

Каждый раз без исключения. Каждый. Божий. Раз. Как только она заходила в кабинет Долорес Амбридж, ей сразу хотелось либо стошнить, либо что-нибудь пнуть. Особенно Минерву бесили пушистые белые котята, изображенные на тарелках, которыми было украшены стены, и их разномастные бантики, шляпки и черт знает, что еще. Она считала их оскорблением всех представителей семейства кошачьих.

По правде говоря, Минерва ожидала увидеть внутри мрачного Поттера. Или, может, Ли Джордана. На худой конец, даже Виктора Фробишера, который ясно дал понять, что мечтает вслух заклясть Долорес. Меньше всего она ожидала увидеть Колина Криви. Он сидел, сложив руки, и сердито смотрел в окно, периодически бросая ядовитые взгляды на Долорес.

Заметив Минерву, он кое-как поднялся на ноги и начал что-то бессвязно бормотать. Ей удалось разобрать фразы: «…ничего такого не имел в виду…», «…просто шутка…», «…придает слишком много значения…», «…пожалуйста, профессор!..» и «…эта старая жаба…». Минерва подняла руку, призывая его к молчанию, и жестом велела Колину сесть, а затем взглянула на Долорес.

— Могу я узнать, зачем меня вызвали? — холодно поинтересовалась она.

Долорес расплылась в тошнотворной ухмылке.

— Думаю, лучше будет показать, Минерва, — отозвалась та приторным тоном с придыханием. Минерве страшно захотелось ее ударить. Амбридж поднялась с кресла и проковыляла к Минерве, протягивая ей что-то. Что-то, похожее, как ни странно, на календарь. Она взяла предмет и стала с любопытством разглядывать.

— У юного мистера Криви случился приступ вдохновения, — сказала Долорес.

Минерва даже не знала, плакать ей или смеяться. У нее в руках был календарь, озаглавленный так: «Ангелы Волди: Инспекционная дружина и ее связь с Пожирателями смерти». Она неторопливо пролистала его. Драко Малфой значился «мистером Июлем». Фотография была подписана: «Драко Малфой, также известный как Удивительно прыгающий хорек».

Преподавательница взглянула на Колина; тот порозовел, но голову не опустил. Минерва несколько раз перевела взгляд с него на календарь и обратно, не зная, что сказать. Увы, первым ей пришло на ум только…

— Как вы умудрились раздобыть фотографию Драко Малфоя, превращающегося в хорька?

Судя по взгляду, которым наградила ее Долорес, она явно рассчитывала на другой ответ, но, тем не менее, это было хотя бы что-то. Минерву и правда снедал неподдельный интерес, потому что она помнила, что никто ничего не фотографировал, когда это произошло. Если бы эти фотографии существовал, она бы их стащи… то есть она бы их уже давно конфисковала. В отличие от Долорес, Колин ухмыльнулся.

— О, это просто. Нужно было сделать фото хорька таких же размеров, как оригинал, затем частично проявить обе фотографии одновременно, а потом перевести хорька на другое фото. Поскольку оба изображения к этому моменту уже способны сообразить, что второй на этой фотографии лишний, они начинают беспрерывно превращаться друг в друга, будто бы…

— СЯДЬТЕ, МИСТЕР КРИВИ! И сотрите с лица эту самодовольную ухмылку! — злобно вскрикнула Долорес.

Минерва была слегка разочарована: ей нравился рассказ. Хотя Колин и был абсолютным профаном в трансфигурации, у него определенно были другие таланты. А что, если он уже умеет подделывать фотографии, через пару-тройку лет «Ежедневный пророк» его с руками оторвет.

Колин сел, но ухмылку с лица не стер.

Разгневанная Долорес снова повернулась к Минерве:

— Вы знаете, что это? — прошептала она, тыча пальцем в календарь.

В ответ на театральный шепот Долорес Минерва изогнула бровь и снова бегло просмотрела календарь.

— Да. Это незаконченный календарь. В нем еще нет фото Пэнси Паркинсон.

— Это клевета, вот что это такое! — прошипела Долорес.

Если бы Минерва точно знала, что сможет закатить глаза и сохранить работу, она бы закатила глаза и посоветовала этой женщине сходить проветриться. Или, может, на свидание, если бы только это предложение не вызывало в воображении столь мерзких картин.

Вместо этого она тихо, чтобы не услышал Колин, ответила:

— Но вы, Долорес, не представили ни малейшего доказательства того, что мистер Криви сделал календарь не для личного пользования. А раз так, то это такая же клевета, как и просто личное мнение.

— Да? — спросила Долорес, сузив маленькие глазки. Вопрос был, скорее, риторический, поэтому Минерва вежливо воздержалась от ответа на него. Тем не менее, она тихонько вздохнула.

Долорес заковыляла к Колину, наставив на него календарь, как оружие:

— Мистер Криви! Вы хотели выпустить этот календарь массовым тиражом? — пронзительным голосом спросила она.

Колин на миг растерялся. Затем на его лице появилось жесткое выражение, за которым, по всей видимости, должен был последовать ответ: «Разумеется!» К счастью, перед этим он бросил взгляд на Минерву. Она решительно покачала головой.

— Э-э… Нет.

— Нет?! Что значит «нет»?

На краю сознания мелькнула мысль: почему все стычки Долорес с учениками проходили по одному и тому же сценарию? И что было бы, если бы они с Дамблдором позволили студентам сходить с ума и творить с надутой старой каргой все, что им заблагорассудится? В голове тут же приятно замелькали варианты развития событий.

— Значит, календарь предназначался для личного пользования? — неторопливо спросила Минерва.

Он кивнул. Долорес покраснела.

— Ты врешь, маленький грязный лгунишка!

— Прошу прощения, Долорес, но где доказательства? — невинно поинтересовалась Минерва.

Долорес что-то залопотала, но так ничего и не сказала. На миг она сжала челюсти. Амбридж буквально раздувалась на глазах у гриффиндорцев, переводя взгляд с одного на другую, и понимала, что ничего не может сделать. Минерва пыталась представить себе, каково это: осознавать, что абсолютно бесцельно вызвала коллегу и студента в свой кабинет по совершенно безосновательному и нецелесообразному поводу. Только представить, потому что сама такого никогда не делала: у нее были дела поважнее.

— Понятно. Что ж, если это все, я провожу мистера Криви обратно в класс. — Она мысленно прокрутила в голове расписания гриффиндорцев. — Прорицание, верно, мистер Криви?

Колин кивнул, схватил свои вещи и пулей метнулся через весь кабинет к профессору трансфигурации. Сама же Минерва замешкалась и, тщательно скрывая веселье, посмотрела на Долорес:

— Профессор Амбридж, не будете ли вы столь любезны вернуть мне это? — спросила она, указывая на календарь, который та все еще стискивала в короткопалой руке.

Достопочтенная директриса выглядела так, будто охотнее дала бы выдрать себе зуб мудрости. Лицо ее выражало испытываемое унижение и злобу, но календарь она все же вернула.

— Мистер Криви, — вымученно произнесла она, — если я еще хоть раз обнаружу, что вы развлекаете свою юность подобного рода листовками… — Она не закончила фразу, но Колин кивнул.

— Да, профессор Амбридж, — якобы сокрушенно ответил он, но на лице его играла ухмылка.

— Да, профессор Амбридж, — повторила Минерва. — Спасибо за вашу… м-м… помощь. Пойдемте, мистер Криви. — Она развернулась и широким шагом вышла из кабинета, а за ней по пятам рысцой бежал радостный Колин.

День (ч.4)

16:30
-Большой зал-

Через десять долгих минут Колин был доставлен обратно в кабинет профессора Флоренца. Всю дорогу мальчик сбивчиво благодарил Минерву, а та советовала, как улучшить календарь. По-видимому, его напугало, что она так много знает о бывших Пожирателях и их связях с учениками школы, но он вовремя спохватился и кинулся строчить заметки.

После этого ей пришлось завернуть в Западный коридор, чтобы снять чары. Легче сказать, чем сделать — группка когтевранцев и гриффиндорцев каталась там на коньках, трансфигурировав свою обувь. Роджер Дэвис успешно выполнил тройной аксель. «Впечатляюще», — подумала Минерва.

На вопрос, почему они не на занятиях, ученики ответили, что зельеварение у семикурсников отменили, потому что Большой зал, вестибюль и, как следствие, вход в подземелья были недоступны: профессор Филч и кое-кто из профессоров приводили в порядок Большой зал. Судя по озабоченно-восторженным лицам учеников, Филч и «кое-кто из профессоров» не очень-то в этом преуспели.

Неожиданно для себя Минерва решила предложить коллегам свою помощь.

— Господи… — выдохнула она, входя в зал. — Ощущение, будто я попала в картину Джексона Поллока!

По всей видимости, чары вечного приклеивания Минервы сработали на славу. Еда всех мастей толстым слоем покрывала стены, мебель и пол. Даже потолок — великолепный зачарованный потолок! — был едва виден из-под этого импровизированного попурри. Пара сотен свечей висела в воздухе, чтобы «кое-кто из профессоров» мог убрать беспорядок. Задача усложнялась мечущимися по залу заклинаниями и наколдованной живностью.

Справа от Минервы профессор Вектор пыталась согнать вместе пингвинов и развеять их; слева Хагрид скрутил не в меру активный стул, который силился добраться до профессора Синистры. Последняя, в свою очередь, пыталась с помощью различных заклинаний вернуть стулу прежний «характер», но все ее старания шли прахом. Возле учительского стола парил Пивз и, что вполне ожидаемо, издевался над Филчем. Какой-то прыгучий кусок еды выписывал несмелые па, а вокруг него метались всевозможные птицы и мелкие животные. По помещению стелился разноцветный туман — наверное, наколдованный кем-то из учеников, чтобы навести еще больше шороху.

— Здрасьте, профессор! — пробормотал Хагрид и запустил в ближайшую стену стулом, который безуспешно пытался усмирить, но предмет мебели моментально оправился от полета и поскакал к профессору Синистре. Вел он себя странно и как-то… похотливо. — Э-э, как вы? — как ни в чем не бывало поинтересовался великан, снова устремившись за стулом.

— Н-нормально, Хагрид, — запинаясь, проговорила Минерва. Профессор Синистра взвизгнула и ринулась прочь от ненормального стула.

— Знаете, Хагрид, стул ведь можно просто взорвать… — предложила профессор.

Хагрид ухмыльнулся и одним ударом разнес строптивую мебель на множество неподвижных кусочков. Синистра вздохнула с облегчением, положив руку на грудь.

— Долорес запретила что-либо уничтожать, — посетовала преподаватель астрономии.

— Хотел бы я, э-э, на нее тут поглядеть, — добавил Хагрид, утирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Хотя, мы тут и сами помаленьку кумекаем, а?

«Если это они уже “скумекали”, страшно представить, — подумалось Минерве, — в каком состоянии был зал, когда они только пришли». Преподавательница огляделась и быстро прикинула в уме. Синистра, Вектор, Хагрид и Филч. Синистра и Вектор утром отказались уступить Долорес место. Свою ненависть к Хагриду Амбридж и не скрывала. Так вот, что имели в виду когтевранцы, говоря про «кое-кого из профессоров»…

Минерва вздохнула и закатала рукава.

— Что ж, полагаю, нам лучше взяться за дело, — решительно сказала она.


17:01
-Большой зал и немного меньше Джексона Поллока-

И они взялись за дело. За это время обнаружилось: сорок три птицы, семнадцать мышей, четырнадцать золотоволосых пингвинов, три кусачих стула, два источника антигравитационной дымки, одно облако удушливого газа, три навозных бомбы, полдюжины зачарованных тарелок и почему-то кусок мыла из лягушачьей икры.

Избавиться от золотоволосых пингвинов оказалось на удивление сложно. Поскольку птиц наколдовал один и тот же человек, у них образовалось нечто вроде ментальной связи, и они кооперировались, чтобы отражать атаки и избегать поимки. В конце концов, профессор Синистра не выдержала.

— Так, все, хватит! Настоящим заявляю, что беру пингвинов себе! Теперь они мои, и я дарую им право шататься по замку до конца своих дней отныне и во веки веков! — провозгласила она. Вошедший в этот момент профессор Снейп услышал ее последние слова и ухмыльнулся, явно намереваясь что-то сказать. — Да заткнись ты, чертов подхалим! — рявкнула Синистра, не успел он даже рта открыть.

То ли дело было в ее резком тоне, то ли он понял, что Синистра в стрессе, то ли Северус Снейп просто не смог заставить себя оскорбить человека, у которого в волосах застряла стручковая фасоль, руки были в занозах от борьбы с любвеобильным стулом, а в ногах бегало четырнадцать пингвинов, но вместо ответной колкости профессор зельеварения просто кивнул и отвернулся. Это заметно разрядило обстановку.

Минерва печально подняла глаза на потолок: все эти разводы убрать оттуда будет проблематично. Нужно или хорошо прицелиться, или взять метлу… Будь она на пару лет помоложе, она бы с легкостью прицелилась, но сейчас…

— Долорес хочет знать, когда можно будет открыть Большой зал, — раздраженно сообщил Северус. — Также она бы, по-видимому, хотела сохранить в тайне это маленькое недоразумение.

Синистра изумленно уставилась на него.

— В тайне? В тайне?! Да от бомбардировки иной раз меньше разрушений, чем тут, а старая летучая мышь хочет, чтобы мы молчали?! — гневно воскликнула она. Северус коротко и утвердительно кивнул. Аврора воздела руки к потолку. — Пошло все к драклам! Почему я не могу ее проклясть?! — продолжала возмущаться преподавательница. — Напомните кто-нибудь, а то я, видимо, запамятовала!

Вектор на миг задумалась. Северус смотрел на профессора Синистру чуть ли не с обожанием.

— Ну, — отозвалась Вектор, — для начала она упечет вас в Азкабан.

— С «Обливиэйтом» не упечет, — вставил Хагрид.

— Именно, — яростно закивала Синистра. — Кроме того, процесс будет длиться около шести месяцев. К тому времени Азкабан уже наверняка опустеет, — пробормотала она, смахивая с одежды остатки еды.

Минерва в ответ улыбнулась уголками губ и снова посмотрела на потолок. Происходящее начинало раздражать. Может, будь у нее метла…

— А зачем ей знать, когда откроют Большой зал? — полюбопытствовала профессор Вектор. — Рановато для ужина.

— Уже пять часов миновало, — раздраженно возразил Снейп.

Минерва резко развернулась.

— Что?!

— Я сказал, пять часов уже миновало, — чуть ли не по слогам, как для трехлетней, повторил Снейп.

Минерва тихо выругалась и запихнула палочку обратно. Снейп ухмыльнулся.

— Та самая вечерняя встреча, полагаю? Как же вы могли забыть, Минерва?

— Заткнитесь, Снейп, — отрезала Минерва. — Вы ведь справитесь со всем этим? — спросила она Вектор, Синистру и Хагрида. — К тому же, Северус вам поможет, все будет в порядке.

Уверенная в сказанном, МакГонагалл заспешила к выходу, насколько позволяло захламленное помещение. Минерва лавировала между поломанными предметами мебели и разбитыми тарелками, одновременно пытаясь не столкнуться с пингвинами и не поскользнуться в луже с супом. Коллеги ошарашено взирали на нее.

— Спорим, у нее свидание… — услышала она, прежде чем выйти.


17:06
-Вестибюль-

Минерва выскочила в вестибюль. Там она заметила слоняющихся без дела грустных школьников — так могут выглядеть только дети, не поевшие вовремя. Завидев МакГонагалл, они с надеждой воззрились на нее, но быстро поняли, что она здесь не для того, чтобы объявить им о готовом ужине.

У главного входа профессор Амбридж тихо переговаривалась с мракоборцами Праудфутом и Долишем. Завидев ее, все трое резко повернулись.

— Минерва? Могу я узнать, куда вы направляетесь? — сладко пропела Амбридж. — Мы все еще не можем попасть в Большой зал…

— По Большому залу уже хотя бы можно ходить, в отличие от того, что было час назад, Долорес. Убирать осталось немного, а мне нужно идти, — отрывисто проговорила Минерва, не сбавляя шага.

— Прошу прощения?

Минерва резко затормозила, уже занеся ногу над первой мраморной ступенькой главной лестницы, нацепила на лицо крайне сердитое выражение и повернулась к Долорес.

— У меня есть дела, Долорес, — коротко сообщила она, прекрасно понимая, что все в вестибюле теперь наблюдают за ними с явным интересом. — Важные дела. Работа, например. Работа, которая с этого момента больше не включает в себя устранение последствий вашей некомпетентности.

Развернувшись на каблуках, Минерва снова устремилась вверх по лестнице. Она почти слышала, как из ушей Долорес валил пар.


17:12
-Спальни-

— Ах, Минерва, дорогая! Где ты была? Ви с портрета из комнаты рядом с Большим залом рассказала мне нечто невероят…

Но Минерва пронеслась через всю комнату в ванную, даже не удостоив Дрисколла взглядом. Она хотела быстро принять душ перед уходом. Жаль, что она не вспомнила о встрече раньше — душ ее раздражал. Почему-то после душа у нее не было того чувства очищения, какое появлялось после принятия ванны, да и расслабиться там было невозможно. Тем не менее, ей пришлось удовольствоваться только этим.

Из ванной она появилась через десять минут, закутанная в банный халат, и быстро прошагала к туалетному столику. Минерва терпеть не могла готовиться к такого рода встречам. С завидным постоянством этот процесс превращал ее в тринадцатилетнюю девчонку: та же неуверенность в себе, то же самокопание — все, что отравляло ей жизнь в том далеком возрасте, каким-то непостижимым образом поглощало разум женщины каждый раз, когда она садилась перед столиком и понимала, что простым узлом на макушке и шляпой на этот раз не отделаться. С горечью, заполнявшей все ее существо, Минерва высушила волосы и заклинанием уложила их в причудливую, замысловатую, раздражающую прическу. Ей пришлось завивать волосы, припускать локоны, обрамляющие теперь ее лицо… В целом, прическа получилась довольно элегантной.

Минерве отчаянно хотелось что-нибудь проклясть. Вздыхая про себя, Минерва взяла в руки косметичку. Дрисколл вел себя на удивление тихо. МакГонагалл даже обернулась проверить, на месте ли он вообще, потому что обычно его было не заткнуть, как только она заходила в комнату. Впрочем, нужно радоваться малому.

— Хм… — скромно начал он. — Есть планы на вечер?

Все хорошее когда-нибудь кончается, подумалось Минерве.

— Есть, — коротко ответила она.

Игнорируя Дрисколла, она сердито посмотрела на помаду в своей руке — и закатила глаза. Нужно было признать, что макияж не был ее коньком. Минерва бесцеремонно швырнула помаду в мусорное ведро — то отозвалось глухим стуком. Туда же скоро последовали жалкие остатки косметики. Женщина схватила тюбик «Сияющего увлажняющего крема» от французской фирмы «Колдовское очарование» и щедро нанесла субстанцию на кожу. Мерлин свидетель — это была самая легкая часть ее боевого раскраса.

Минерве никогда не нравились все эти «женские штучки». Когда Оливия Хорнби — Панси Паркинсон времен детства МакГонагалл — хихикала, разглядывая мальчишек, тени для век и «Ведьмин досуг», будущая преподавательница готовилась к тому, чтобы стать анимагом, и читала «Историю Хогвартса». Не то чтобы Минерва была против этих самых «штучек» — просто это было не для нее.

Именно поэтому, закончив приводить лицо в более или менее презентабельный вид (все же к Минерве чаще можно было применить слова «необычная» и «статная», нежели «красивая» и «хорошенькая»), профессор какое-то время вспоминала, что же делать дальше.

— Оденешься? — дерзко осведомился Дрисколл. — Или планируешь пижамную вечеринку?

Минерва метнула на него возмущенный взгляд, но внутренне была благодарна. Одеться надо было по-маггловски, но Минерву это не беспокоило: у нее была маггловская одежда. Женщина распахнула гардероб. У нее ведь должно быть что-то маггловское. Там. Где-то внутри. «Должна же быть! Ну пожалуйста!»

— Поищи в дальнем углу. Слева.

Если чертов портрет продолжит в том же духе, придется признать, что он ей нравится, подумалось Минерве. А это было недопустимо, ведь с самого первого дня она была верна своей ненависти к Дрисколлу! Устойчивая неприязнь к портрету могла поспорить только с непереносимостью чая без кофеина.

Впрочем… были еще случаи, когда во время войны он бегал ради нее на кухню за чаем (а порой и алкоголем), когда она рыдала в своей комнате. Или когда он говорил Дамблдору, что она больна и не сможет присутствовать на рождественском ужине, поэтому лучше будет прислать ей еду и печенье прямо в спальню. Или когда он рассказал ей о том, какой вид принял боггарт Невилла, когда класс занимался в учительской. Или когда он передавал ей сплетни из директорского кабинета, не докладываясь Дамблдору. Или когда он присылал ей в комнату горячий шоколад, если ему казалось, что у нее был долгий день. Или когда он молчал весь вечер. По правде сказать, в тот раз она наложила на него Силенцио, но — тишина и покой есть тишина и покой.

Стиснув зубы, Минерва поняла, что он пытался помочь, пусть и в своей болтливой, буйной, раздражающей манере.

— Спасибо, Дрисколл, — неловко пробормотала она. Тот так удивился, что чуть не вывалился из рамы.

Через пять минут Минерва уже была одета в черные шерстяные брюки и старую золотистую шелковую блузку. Времени оставалось все меньше и меньше, так что женщина обулась в обычные черные туфли. Довольная, она направилась было к выходу, как вдруг…

— Украшения! — воскликнул Дрисколл. — И духи! Ты никогда ими не пользуешься.

Тихо рыкнув, Минерва развернулась. Пару раз брызнув на себя духами и надев парочку золотых колец, она снова повернулась к выходу.

— И плащ надень! Там дождь! — приказал Дрисколл.

Минерва снова развернулась.

— И когда, скажи на милость, ты превратился в мою матушку, а, Дрисколл? — кисло поинтересовалась она, призвав из недр шкафа старый маггловский плащ.

— Ну, раз так хочется простыть… — надулся тот.

Что-то бормоча про себя, Минерва вертела в руках старый двубортный плащ. В сороковых он был последним писком моды, а вот сегодня… Видя ее замешательство, Дрисколл сочувственно махнул рукой:

— Будут спрашивать — скажи, что это винтаж. А теперь поторопись, а то опоздаешь!

На этот раз Минерва промолчала и заклинанием вычистила одежду — в конце концов, она пролежала без дела довольно долгое время. Отложив палочку, она накинула плащ. «И зачем мы носим эти неудобные безвкусные вычурные мантии, когда маггловские плащи гораздо удобнее и лучше садятся по фигуре?!»

Решив подумать об этом позже, Минерва прошла в сторону выхода, надеясь, что ничего больше не забыла. Тем не менее, она замедлила шаг, подойдя к двери. Дрисколл молчал, пока ее рука не коснулась дверной ручки.

— А палочка тебе уже не нужна? — невинно поинтересовался он.

Палочка! Она оставила ее на туалетном столике! Раздраженно покачав головой, Минерва вздохнула.

— Слушай, Дрисколл, зачем ты так? Не легче ли сразу сказать мне, что я забыла?

— Разумеется, легче, — кивнул мужчина на портрете, поправляя свою остроконечную пурпурную шляпу. — Но не так весело.


17:41
-Вестибюль — у входа, а точнее, выхода-

Минерве пришлось возвращаться обратно еще, по меньшей мере, пять раз. Напоминания были как важные («Думаю, тебе понадобятся маггловские деньги»), так и откровенно идиотские («Ты не берешь антидот от сыворотки правды? С ума сошла?!»). Тем не менее, теперь Минерва с уверенностью могла сказать, что была готова практически ко всему. На самом деле, если бы Министерство похитило ее и насильно влило в глотку сыворотку, ей бы волей-неволей пришлось отвечать на вопросы честно. Но на допросе Министерства она и так отвечала честно, так что проблем быть не должно. А еще Дрисколл втянул ее в дискуссию на тему того, брать ли с собой очки. В конце концов, очки победили, но только потому, что Минерва слишком много лет к ним привыкала, чтобы сейчас отказаться от них ради чьей-то прихоти.

В вестибюле почти никого не было. Редкие студенты шли в Большой зал на ужин. На полу расстилались длинные тени, да и пасмурная погода не добавляла света в помещении. В этот момент Минерве почудилось, будто за ней кто-то следит, но она уверила себя, что это игра воображения. Наверное, так и есть, но все же она сомневалась.

Женщина решительно направилась к подземельям как ни в чем не бывало. По спине бегали мурашки, и боковым зрением она внимательно следила за тем, что происходит вокруг. Она могла бы поклясться, что заметила движение справа — и это явно не студент. Ни один из студентов не передвигается так осторожно и целенаправленно. Даже Джеймс Поттер не мог прокрасться по мраморным плитам, не издав ни звука.

Мракоборец! За ней следил мракоборец!

Очаровательно.

Как-то раз Дамблдор сказал ей, что в жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда нужно выбрать между «хорошо подумать», «хорошо повеселиться» и «хорошо себя вести». Минерва поверила ему и не раз вспоминала его слова с понимающей улыбкой. В конце концов, так оно и было. Разум, отвечающий за «хорошо подумать», велел ей продолжать путь в подземелья, воспользоваться там запасным выходом и, обернувшись кошкой, по извилистой тропинке дойти до озера, как она изначально и планировала. Хорошее поведение диктовало ей вернуться в комнату и признать поражение, потому что мракоборец ее заметил.

Возможность хорошо повеселиться тянула ее к выходу.

Она усмехнулась и толкнула тяжелые входные двери.


17:43
-Внутренний двор-

На ходу накинув на голову капюшон, Минерва быстро сбежала по каменным ступенькам. Внутренне она даже поблагодарила Дрисколла за почти материнскую заботу — холодный дождь нещадно хлестал лицо. Профессор шла по длинной тропинке, ведущей в Хогсмид, и уже было потеряла из виду замок, как вдруг услышала скрип входных ворот и заметила выскользнувшую оттуда тень.

МакГонагалл шла до тех пор, пока не скрылась из вида, и нырнула в кусты, где обернулась кошкой. Когда обращаешься в животное не по своей воле — например, когда тебя трансфигурирует в хорька чокнутый профессор защиты от Темных искусств, — ощущения своеобразные. Однако, когда обращение добровольное, оно чувствуется так же естественно, как, например, потягивания. Порой ее даже постигало чувство некоего освобождения, как и произошло сейчас.

Минерва выпустила когти и запустила их в землю под лапами. Она сравнила это чувство с вечной паранойей, не следит ли за ней Амбридж… что ж, так расслабленно она не ощущала себя ни разу за день.

Оглядевшись по сторонам, Минерва заметила три очень важные вещи. Во-первых, кусты, в которых она оказалась, были достаточно густыми, чтобы более или менее ее спрятать. Во-вторых, Праудфут спешил за ней, не особо глядя по сторонам и на дорогу. В-третьих, дорожка заканчивалась довольно крутым склоном, благодаря плохой погоде, сплошь покрытым грязью. Внизу грязь была еще гуще.

Минерве, разумеется, ничего не оставалось, кроме как пулей вылететь из кустов и мастерски кинуться мракоборцу под ноги, заставляя его рухнуть вниз со склона прямиком в мерзкую жижу. Но в одном маленький выбор у нее все-таки был: как долго стоять над обрывом и глумиться над Праудфутом.

Угомонившись, Минерва удовлетворенно мурлыкнула и рысью припустила дальше по дороге. Конечно, теперь ей пришлось пробежаться, рискуя опоздать к ужину, но это определенно того стоило.


17:56
-Лондон-

Несколько минут спустя она, все еще ухмыляясь, материализовалась в переулке за «Дырявым котлом».

Первым делом Минерва отметила, что газеты не врали по поводу ужасной жары в Лондоне: преподавательница пробыла тут всего несколько секунд, но уже изнывала от духоты. К тому же, с нее лило в три ручья, но с этим она быстро справилась при помощи заклинания. Она повесила на руку плащ и через заднюю дверь вошла в старый обшарпанный паб.

— Добрый вечер, профессор МакГонагалл! — радостно поприветствовал ее бармен Том. — Чем могу служить?

— Пока ничего не нужно, Том, — вежливо ответила профессор, — я просто хочу попасть на улицу.

— Понятно-с, — мужчина вернулся к протиранию стола.

Радуясь, что тот не стал продолжать разговор, Минерва вышла из паба и зашагала по запруженной маггловской улице. Никто не глядел на нее — все были слишком заняты своими мыслями, чтобы обращать внимания на кого-то еще, и Минерву это полностью устраивало.

Она подняла взгляд и увидела вдалеке часовую башню. Если не поспешить, она опоздает на несколько минут. Для нее это было, разумеется, нетипично, однако простительно в сложившихся обстоятельствах. Посмотрела бы она на того, кто после такого же дня управился быстрее! Так или иначе, она прибавила шагу, повернув на соседнюю улицу, и даже замученные родители с восемью орущими детьми не заставили ее идти медленнее, хотя ей отчаянно хотелось проклясть парочку из них — просто потому, что дети показались ей слишком противными и вопили как резаные без видимой причины.

Минерва выхватила взглядом маленький итальянский ресторанчик, где и планировался ее ужин.

— Минерва! — с облегчением воскликнул кто-то. — Слава Мерлину, я уже начала волноваться.

Профессор подняла глаза и увидела ожидающую ее представительную женщину в темно-лиловом пальто. Дамы и господа, Эммелина Вэнс: владелица «Трансфигурации сегодня» и других журналов, член ордена Феникса, Козерог и одна из ближайших подруг Минервы вот уже более пятидесяти лет. Минерва тепло ей улыбнулась:

— Эммелина, — поприветствовала она. — Как я рада тебя видеть!

Женщины крепко обнялись.

— Пойдем? — Эммелина приглашающим жестом указала на ресторан позади нее.

— Разумеется.

— Отлично, — прощебетала Эммелина. — Сперва главное: рассказывай, как прошел твой день.

Брови Минервы поползли вверх.

— Будь осторожна в своих желаниях, — предупредила она.

Вечер (ч.1)

18:48
-Итальянская таверна «Агапито»-

Вскоре Минерва поняла, что могла и не волноваться насчет своей экстравагантной внешности: она все равно бы выделялась на фоне остальных по многим причинам, первой из которых была ее спутница.

Эммелина Вэнс унаследовала свое состояние как от магглорожденного дедушки со стороны отца (их предки изобрели не то печатный станок, не то особый метод переплетения книг, не то что-то еще), так и со стороны матушки-ведьмы (семья владела французской косметической компанией «Колдовское очарование»). Несложно догадаться, почему Эммелина признавала только самое лучшее. Именно поэтому Минерва не удивилась, что Вэнс вспылила, когда официантка предложила им устроиться на первом этаже, хотя при бронировании Эммелина указала второй. Кроме того, почему-то большинство магглов обращают пристальное внимание на идеально причесанных леди, разодетых в наряды «от кутюр».

Второй причиной было то, о чем они разговаривали. Эммелина жаждала узнать каждую мелочь, произошедшую с Минервой за день, и та с радостью делилась. Во время рассказа профессор энергично жестикулировала, а Эммелина то и дело разражалась гомерическим хохотом. К моменту, когда официантка уносила тарелки из-под закусок, у Минервы уже слегка растрепались волосы, рукава она закатала, чтобы удобнее было размахивать руками, а кольца преспокойно покоились в карманах брошенного на спинку стула пальто. Эммелина сняла свой модный пиджак, явив миру бежевую блузку, а модельные туфли сбросила со словами: «Как вообще можно носить эти пыточные колодки в такую жару?!» Такой внешний вид женщин неминуемо привлекал к себе львиную дозу внимания.

Наконец, персонал ресторана тоже вел себя на редкость странно. Когда, например, волшебницы заказали минестроне и ньокки, официантка в ужасе воскликнула: «Да вы хоть представляете, сколько там калорий?!» Женщины переглянулись и спросили, что это такое. Девушка тут же провела им ликбез, и женщины заверили ее, что они не только не знают, сколько калорий в заказанной еде, но им это еще и не особо важно. После этого девушки за соседним столом разразились овациями, а потом двое привлекательных мужчин в возрасте, сидящих за барной стойкой, пригласили волшебниц отужинать с ними. Дамы с благодарностью приняли овации от первых и решительно отказались от приглашения вторых.

Хотя пар Минерва уже выпустила, она все еще живописала свой ужасный день, отдавая должное основному блюду, поскольку Эммелине, кажется, и правда было интересно. Она добрых пять минут хохотала до слез над проявлением талантов Колина Криви и попросила Минерву отправить ей копию того календаря в офис.

— …и тут Аврора воздела руки к небу и заявила, что забирает пингвинов себе. Всех! Они, мол, теперь ее питомцы! — воскликнула Минерва. — Я порой искренне боюсь за ее душевное состояние.

Хохотнув, Эммелина отпила вина из бокала.

— О, Мерлин, — хихикнула она, — о, Мерлиновы кальсоны, да у тебя жизнь в сто раз интереснее моей! Я ведь уже об этом говорила, да?

— Разумеется, — пробормотала Минерва, тоже отпивая из своего бокала. Вино было неплохим, подумалось ей, но слишком уж сладким. — Увы, вынуждена с тобой не согласиться, Эммелина. Твои публикации, званые вечера, политики…

— …что, в конечном итоге, сводится к бесконечной трепотне с людьми, которые не замолкают, но при этом ничего не говорят, — сокрушенно покачала головой волшебница. — Иногда я всерьез думаю, почему бы мне просто не найти работу в какой-нибудь «Кабаньей голове» — это было бы куда интереснее, а на зарплату плевать, денег у меня и так полно.

— Да-а, Аберфорт будет рад компании, — притворно согласилась Минерва, расправляясь с остатками ужина. Эммелина на миг задумалась, а затем последовала примеру спутницы.

Эммелина могла жаловаться на работу сколько угодно — Минерва знала, что та не бросит свои журналы ни за какие коврижки. Не то чтобы она была влюблена в них — просто она, закоренелая перфекционистка, не могла отдать управление в чужие руки. Минерва вспомнила, как несколько лет назад Эммелина прислала ей письмо, в котором целых три страницы злопыхала, что какой-то клерк выпустил обложку еженедельника «Колдовская мода» в «кармине» вместо «кардинала». «Что, дракл побери, такое «кармин» и «кардинал»?!» — воскликнула Минерва в ответном письме. Выяснилось, что это — оттенки красного цвета. Очень похожие оттенки, которые Минерва бы отличила друг от друга, только положив образцы рядом.

— Итак, что же произошло после того инцидента в Большом зале? — с любопытством спросила Эммелина, деловито разделывая тефтели.

— Да ничего такого. Слегка поцапались с Долорес. А еще… ну, одна бесстыжая кошка ввязалась в приключения вместе с незадачливым мракоборцем на грязном, мокром холме — сущие пустяки, — невинно сообщила Минерва. — Представляешь, они тут подают пирожные со взбитыми сливками!

Но Эммелину было не провести: она пронзила профессора взглядом.

— Минерва МакГонагалл, что ты натворила и кто жертва?

— Никто, — неубедительно соврала та. — А пирожные, между прочим, выглядят очень вкусными — смотри, вон за тем столиком…

— Я тебя вижу насквозь, Минерва, — уголками губ улыбнулась Эммелина, предавшись ностальгии. — Ты врешь не лучше, чем в свои семнадцать, когда мы загремели в кабинет к Диппету из-за внеклассных занятий.

Минерва хихикнула. Диппет, конечно, знал о некоторых происшествиях в школе, но в целом его было сложно назвать всеведущим директором. Минерву и Эммелину вызвали к нему в кабинет, чтобы те объяснили, почему учебник по продвинутой трансфигурации, который они взяли на втором курсе, спустя четыре года так и не вернулся в библиотеку, а также — чем таким они занимаются в пустых классах, что постоянно оказываются в больничном крыле то с шерстью на лице, то с перьями в самых неожиданных местах. Если Минерву не подводила память, она соврала, что они с Эммелиной готовятся к выступлению на вечеринке. Как ни странно, Диппет поверил бы им, если бы Минерва не прошептала на ухо подруге: «Мерлин, он купился!»

Эммелина никогда не уставала припоминать ей эту промашку.

— Кстати, а Филч все еще работает? — полюбопытствовала Вэнс, выдергивая Минерву из задумчивости.

— О да — и он, и его драклова кошка, — буркнула преподавательница, и Эммелина расхохоталась.

— Надо думать, вы с ним так и не стали закадычными друзьями?

— Моим самым близким другом всегда был Дамблдор, — просто ответила Минерва. — И Помона. И Поппи. И, как ни странно, Снейп, — с ухмылкой добавила она. — А я, видимо, его единственный близкий друг, если не считать Синистры и Дамблдора. Но я сомневаюсь, что он это когда-нибудь признает.

— Вы часто общаетесь? — удивилась Эммелина.

— По работе, — кивнула Минерва. — По поводу… остальной работы он говорит… говорил, вернее сказать, с Альбусом.

Эммелина понимающе кивнула в ответ.

— На остальные темы он обычно общается с Авророй, а мне только сообщает, кого бы из студентов он с радостью проклял. Вчера, например, я удостоилась часовой лекции о Гарри Поттере.

Эммелина снова расхохоталась.

— Странный он, этот Снейп. Кстати, я помню его помоложе — он всегда был не от мира сего, — сказала Эммелина.

Теперь уже рассмеялась Минерва. На время общение притихло, когда женщины снова взялись за еду. Минерва думала о странностях Северуса Снейпа, что постепенно напомнило ей о странностях Теодора Нотта, который, в общем-то, во многом походил на Снейпа, а это, в свою очередь, вернуло ее к размышлениям о Дафне Гринграсс.

Эммелина увлеклась было безуспешными попытками одной из официанток заигрывать с посетителем, однако выражение лица Минервы перетянуло на себя ее внимание.

— Задумалась?

Минерва заморгала и подняла на нее глаза.

— Прости, что?

— Ну, — Эммелина пожала плечами и улыбнулась, — ты явно витаешь в сферах, недоступных простым смертным. Что случилось? Ну, кроме дурдома на работе и наверняка подскочившего давления.

Минерва улыбнулась в ответ.

— Извини, и правда выпала из реальности.

— Вот именно. Но даже если бы нет, я бы докучала тебе так, что ты все равно бы выпала, так что не волнуйся.

— И то верно.

— Ага. А теперь я буду немилосердно пытать тебя нудными вопросами до тех пор, пока не расскажешь, в чем дело.

Минерва тряхнула головой.

— Да ерунда, серьезно. — В ответ Эммелина метнула в нее грозный взгляд. — Ну, просто… есть у меня одна ученица, она — не знаю, она меня чем-то тревожит. Но это правда неважно.

Решительный взгляд Эммелины обещал Минерве, по меньшей мере, препарирование в анатомическом театре, однако профессора МакГонагалл было сложно переупрямить, и та сделала вид, что не обратила внимания.

— Мне кажется, вон то пирожное — вкусное. Давай закажем десерт.

— Расскажи мне все! — скомандовала Эммелина.

— О чем? — с любопытством склонила голову Минерва.

— Минерва, ты ведь помнишь, что боишься щекотки? — угрожающе проговорила Эммелина.

Этого оказалось достаточно: Минерва тут же пустилась в объяснения, начиная со случая с заколкой для волос, продолжая тем, как девочка открещивалась от связи ее семьи с Волан-де-Мортом, и заканчивая тем, что сказал Снейп — вернее, чего он не сказал. Эммелина в полном молчании выслушала ее со свойственными волшебнице спокойствием и пониманием. Когда Минерва закончила, официант собрал со стола грязную посуду и подошел принять заказ на десерты.

— Ее шпыняют отовсюду уже непонятно сколько времени, и никто не ассоциирует ее со слизеринцами.

— Ты сказала, она хорошо обошлась с племянницей Амелии, — наконец, проговорила Эммелина.

— Да, но это довольно редкое явление: на предметах, если помнишь, слизеринцы и пуффендуйцы редко попадают в один класс.

— Помню. Поэтому Помона и отказалась встречаться с Томом Реддлом, или как его там, — ностальгически заметила Эммелина. — Интересно, как сложилась его жизнь после школы?

Минерва могла бы поведать ей эту историю в деталях, но вместо этого ответила:

— Мне больше интересно, как складывается жизнь нашего официанта. Они что там, ингредиенты для пирожных выращивают?

— Кстати, и правда, — подхватила Эммелина, оглядываясь в поисках официанта. Не найдя его, она пожала плечами и повернулась к Минерве. — Я считаю, что тебе нужно приглядывать за этим Малфоем. И не потому, что он — будущий Пожиратель, а потому что он довольно влиятелен в Слизерине, и ему не нужно давать повод… ну, ты поняла… — Она сделала неопределенный жест.

— Уколоть, — закончила за нее Минерва. — Да, я согласна.

— Готова поспорить, в конце концов они начнут встречаться, — мечтательно сказала Эммелина.

Минерва смерила ее взглядом.

— Надеюсь, у Дафны более притязательный вкус.

Эммелина лишь пренебрежительно махнула рукой.

— Не сразу, разумеется, это было бы глупо — но потом!.. Однажды он все же вернется с небес на землю после… кхм… определенных событий, ему придется прийти в себя. К тому же, ты мне ничего про него не рассказала — ну, кроме того, что он слегка избалован.

— Преуменьшение века, — хмыкнула Минерва.

— Ну, признай, это было бы поэтично, — мечтательно произнесла Эммелина. — После стольких лет его страсть к ней…

— Месяцев. Он сохнет по ней несколько месяцев. С тех пор, как у нее оформилась грудь.

— «Она видела в нем лишь омерзительного задаваку…» — продолжала Эммелина.

— Верно подмечено, кстати.

— «…и вот, однажды, после событий, которые бы не каждый взрослый смог пережить, они поняли, что у них общая судьба».

— Какой ужас.

— Это было бы ужасно необычно и романтично.

— И они стали бы вторыми Лили и Джеймсом. Только более прозаичными, — отрезала Минерва. — Эммелина, ты же умная женщина, но иногда так глупо рассуждаешь об этом, — фыркнула МакГонагалл, отпивая вина и борясь с желанием пнуть подругу под столом.

Эммелина расплылась в улыбке.

— Оставлю за собой право время от времени говорить глупости, — сказала она. — Это позволяет мне дольше оставаться молодой.

— Ага, а пара литров маминых косметических отваров не считаются, — фыркнула Минерва.

Эммелина задохнулась от возмущения, и тут очень кстати принесли десерт.


19:39
-Рядом с «Агапито»-

Прошло еще много времени, пока женщины наелись, договорились, кто за что платит, а затем, наконец, покинули ресторан. К тому моменту, как они оказались на свежем вечернем воздухе, солнце уже начало садиться, и народу на улицах заметно поубавилось. Обсудив самые безумные способы, какими Малфой смог бы заполучить сердце Дафны, начиная от необычных подарков на День святого Валентина и заканчивая мнимой слепотой, от которой могла бы излечить только ее красота, женщины переключились на другие темы. Они поспорили насчет нового сезона квиддича, обсудили последние новинки моды, выяснили, у кого какие любимые писчие принадлежности, а также раскритиковали непрекращающийся ажиотаж вокруг книг Златопуста Локонса. Темы плавно перетекали из одной в другую, пока, наконец, разговор неминуемо не коснулся Министерства магии и его некомпетентности — этот предмет обсуждения был притчей во языцех для всех членов Ордена.

Женщины медленно шли в конец улицы, и Эммелина рассказывала ужасно забавную историю о том, как Корнелиус Фадж давал интервью журналу. В нем он говорит о том, что всегда знал, как его персона действует на женщин, и делился секретами, как не дать своей жене поводов приревновать. «Удивляюсь я некоторым людям…» — подумалось Минерве.

Дойдя до угла, они помедлили: ни одной из них не хотелось, чтобы вечер так быстро заканчивался, ведь они так редко виделись. Минерва вздохнула.

— Ладно, скажу я: была очень рада тебя повидать, дорогая Эммелина, — с нежностью произнесла она.

— И я рада, Минерва, — ответила та, обнимая подругу.

Минерве нравилось обнимать Эммелину: это действовало на нее успокаивающе, рождая чувство уюта и защищенности. Все, от безупречной кожи до безумно дорогого парфюма этой женщины, казалось неизменным. МакГонагалл крепко стиснула подругу, вдыхая аромат ее духов. Как же редко ей удавалось улучить минутку наедине с близкими!

Наконец, они отстранились друг от друга, улыбаясь.

— Приедешь летом погостить у меня на вилле? — спросила Эммелина. Судя по тону, это был, скорее, приказ, нежели просьба, но Минерва все равно бы согласилась.

— Разумеется. В прошлом году я не смогла только потому…

— …что Дамблдор гонял тебя по заданиям Ордена, знаю. Но мне уже порядком осточертели эти блюстители чистоты крови из высшего общества. — Эммелину передернуло.

Минерва рассмеялась.

— Я приеду, чего бы мне это ни стоило. Клянусь, — сказала она. — А завтра же утром я начну письмо к тебе, обещаю! Уверена, тебе уже будет, на что пожаловаться, — ехидно добавила она.

— Ясно как день, — ухмыльнулась Эммелина. — И запомни: nill illigitimi carborundum!

— Мой латинский заметно сдал, знаешь ли, поэтому, прошу тебя — по-английски, — буркнула Минерва.

Ухмыльнувшись еще шире, Эммелина прошептала:

— Если грубо, то «не позволяй всяким скотам тебя сломить!»


19:52
-«Дырявый котел»-

Перебросив пальто через руку, Минерва направилась к «Дырявому котлу». Она разглядывала витрины магазинов, прислушивалась к музыке, льющейся из дверей пабов. Она даже бросила пару маггловских монеток в фонтан, мимо которого шла, загадав желание, как учила ее мама в детстве, хотя, откровенно говоря, она сомневалась, чтобы миссис МакГонагалл одобрила бы события, которые Минерва призвала на голову Долорес Амбридж. Впрочем, подумалось преподавательнице, если бы она объяснила маме всю ситуацию, а та осознала бы, что только мысль об этом вызывает у Минервы улыбку, она бы наверняка смилостивилась.

Когда она, наконец, добралась до «Дырявого котла», солнце почти скрылось за верхушками зданий, и большинство прохожих торопилось укрыться в помещениях: на улице похолодало на пару градусов. Войдя внутрь, Минерва осознала, что ее радостное светлое настроение почти испарилось. Хотя помещение было чистым, комфортным и относительно дружелюбным, паб был не лучшим местом для посиделок в светлый солнечный день. Мрачная атмосфера заведения резко контрастировала с царившей снаружи погодой, а солнце Минерва любила куда больше, чем тьму.

Тем не менее, выбор стоял четко: либо сидеть тут, либо вернуться к Амбридж, и, раз уж паб по счастливой случайности был практически пуст, можно будет не волноваться, что ее застукают. С этими мыслями она присела за барную стойку.

— «Горной воды», профессор? — услужливо предложил Том, возникая за стойкой будто бы из ниоткуда.

Будучи привычной к таким неожиданностям, Минерва лишь улыбнулась и кивнула.

— Спасибо, Том. Как поживает Аннабель?

Том одарил ее беззубой улыбкой, и его кожа покрылась добродушными морщинками, став похожей на сморщенный кусочек мягкой замши.

— Очень рад, что вы поинтересовались: она только что окотилась, и теперь у меня по всему дому копошится не меньше полудюжины котят! Минутку, я только достану вам «горную воду», — засуетился Том и полез под стойку, пока Минерва устраивалась поудобнее.

Задняя дверь распахнулась, и Минерва тут же метнула в ту сторону беспокойный взгляд — вдруг знакомые лица? Но это был всего лишь один из близнецов Уизли, слегка раздраженный, и миловидная блондинка, которую профессор никогда раньше не видела. Девушка весело щебетала, не слишком заботясь о том, слушает ли ее спутник.

Уизли, кем бы он ни был, решительно направился к барной стойке и уселся. Он болезненно сморщился, заметив, что блондинка примостилась рядом с ним, а когда понял, что замолкать она не собирается, совсем сник. Минерва еле удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Прошу, профессор, — сияющий Том снова возник за стойкой, протягивая Минерве изумрудного цвета напиток.

Забрав бутылочку, Минерва поблагодарила бармена и, пока он не вернулся к прерванной уборке, спросила:

— Том, вы случайно не знаете, кто это?

Бармен проследил за ее взглядом и хихикнул, заметив блондинку.

— Это, мой дорогой профессор, Джун Джукс. Она живет в Лондоне; обучалась на дому, если память мне не изменяет. Она устроилась на работу к близнецам Уизли пару недель назад, а еще она, по-видимому, имеет виды на этого.

Джун накрыла ладонью руку несчастного Уизли, не прекращая болтовню. Бедняга в ответ пробурчал что-то неразборчивое. Джун лишь издала громкий, жизнерадостный и абсолютно фальшивый смешок и пристроила другую руку рядом с первой. Близнец прикрыл ладонью лицо, всем своим видом показывая, что вот-вот взорвется. Рассеянно скользнув взглядом по барной стойке и не видя ее, он заказал:

— Пожалуйста, два сливочных пива, Том.

— Ах, милый, не стоило брать мне пиво! — восторженно взвизгнула Джун.

— Я и не брал… Джордж сейчас подойдет, — мрачно сказал Уизли, оказавшийся Фредом.

Вместо того чтобы глубоко оскорбиться и призвать на его голову все кары на свете, как сделала бы Минерва в ее возрасте, Джун лишь захихикала, сочтя это вполне достойной реакцией на подобное заявление.

— Вот вы негодники! — защебетала она. — Вы как сиамские близнецы: я совсем не могу поймать тебя одного!

Фред вздрогнул.

— На то и расчет… — буркнул он.

Минерва хихикнула, опустив взгляд на бутылку. Видимо, у Фреда был отменный слух: он мгновенно установил источник смеха и уставился на Минерву. Узнав преподавательницу, Фред расцвел, как будто все его мечты разом исполнились. Минерва поменялась в лице и начала судорожно искать пути к отступлению. Она не будет спасать Фреда Уизли от поклонниц, она не будет спасать Фреда Уизли от поклонниц, она не будет…

— Профессор МакГонагалл! — просиял Фред и, подскочив как ужаленный, одним прыжком оказался рядом с ней. — Профессор МакГонагалл, как я рад вас видеть! Вы волшебно выглядите! Как там Хогвартс? А профессор Флитвик? А? А профессор Стебль? А Снейп? А как уроки трансфигурации? Расскажите мне все! Детально! Пожалуйста! — попросил он.

Слегка оторопев от шквала вопросов, Минерва издала какой-то нечленораздельный звук и любезно кивнула. Джун тут же материализовалась рядом с Фредом, неприязненно разглядывая преподавательницу.

— Прошу, ваши напитки, — доброжелательно возвестил Том, поставив заказанное Фредом пиво, после чего заспешил на другой конец барной стойки. Минерва могла поклясться, что, когда он проходил мимо нее, она услышала сочувственное: «Удачи!»

Фред же, по всей видимости, решил, что его бывший декан факультета разучилась разговаривать, поэтому он снова заговорил.

— Джун, это профессор МакГонагалл. Знаешь, она ведь была моим любимым учителем в Хогвартсе! — серьезно произнес он. — Нам было так жаль с ней расставаться.

— Неужели? — отозвалась Джун, все еще метая молнии при взгляде на Минерву.

— Любимым учителем? — шепнула МакГонагалл, глядя на Фреда с приподнятой бровью.

— Будете, если вытащите меня отсюда… — выдохнул тот.

Минерва закатила глаза. Что ж, возможно, она и сможет облегчить ему страдания.

— Да-да, Фред был прекрасным учеником! — проворковала она, чем привела Уизли в замешательство — тот явно не ожидал от нее такого сахарного голоска. — Они с братом прекрасно владели трансфигурацией, могли справиться с любым заданием!

Строго говоря, она не соврала. Ну, подумаешь — больше любили ставить эксперименты над животными, нежели трансфигурировать их, мелочь какая…

— Класс, — вяло отозвалась Джун. Она повернулась к Фреду, который все еще таращился на МакГонагалл, как на инопланетянку, и кокетливо поправила волосы. — Давай все-таки вернемся на свое место, подождем Джорджа? — любезно предложила она.

— Э-э-э… — Фред хлопнул глазами.

Минерве предстояла трудная дилемма: помочь придурку, который своими выходками за все семь лет учебы сократил ей жизнь, по меньшей мере, года на три… или смотреть, как он мучается?

— Фре-ед? — протянула Джун, нетерпеливо глядя на парня.

Минерва никогда не видела, чтобы веснушки у человека бледнели. Он судорожно озирался, а затем бросил умоляющий взгляд на преподавательницу.

— М-м…

— Что?

— Ну… я… это…

— Рассказывайте! — вдруг воскликнула Минерва. — Как поживает ваш брат? Мне было бы интересно посмотреть на ваш магазинчик, да и я присмотрела себе парочку товаров, — продолжила она самым дружелюбным тоном, на который была способна.

Фред, кажется, был готов ее расцеловать.

— Да! Конечно! Разумеется! Прямо сейчас! Джун, ты не возражаешь? Нет? Ну и отлично. Тогда до завтра. Пойдемте, профессор МакГонагалл!

Вскочив, Фред подхватил Минерву под руку и потащил к задней двери. Профессор споткнулась, пытаясь не упасть со своих каблуков на отполированный до блеска пол. Минерва еле успела сдернуть с барного стула свое пальто, благодаря Мерлина, что оно попалось ей на глаза — в противном случае, пальто так и осталось бы висеть. В конце концов, чтобы удержаться на ногах, ей пришлось вцепиться в руку Фреда, пока к ней не вернулось чувство равновесия.

Джун выглядела так, будто сейчас разразится потоком возражений. Сделала она это или нет, Минерва так и не узнала — дверь за ними захлопнулась слишком быстро.

Вечер (ч.2)

19:58
-Перед «Ужастиками Умников Уизли»-

— Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо! — повторял Фред уже, кажется, в тысячный раз за последнюю минуту.

«Наверное, со стороны мы смотримся очень странно», — подумала Минерва. К счастью, все магазинчики Косого переулка уже закрылись, так что единственным, кто видел их, был Джордж Уизли, запирающий двери лавочки близнецов. Интересно, о чем он подумал при виде своего брата, стоящего на коленях и обнимающего своего бывшего преподавателя трансфигурации за талию под аккомпанемент бесконечных «спасибо»?.. В обычное время картина показалась бы странной, но обездвиженная объятиями МакГонагалл была в магловской одежде и с искусно уложенными волосами, которые, впрочем, уже начали распадаться на прядки, поэтому едва ли благодарный Фред добавил сцене больший драматизм. На лице Джорджа застыло выражение — вполне ожидаемого в данной ситуации — ужаса и недоумения, но Минерву оно вывело из себя.

— Уизли, если вы сейчас же не уберете от меня своего чокнутого братца, обещаю, что больше никто вас не спутает — достаточно будет запомнить, у кого на пол-лица огромный шрам!

Но Джордж все еще стоял столбом, пораженный увиденным, поэтому угроза не возымела действия. Внезапно Фред вскочил на ноги, поцеловал профессора в щеку и подлетел к брату. Минерва метнула уничтожающий взгляд в спину Фреда, но тот не заметил — в отличие от Джорджа, пришедшего в еще больший ужас.

— Она божественна! — воскликнул Фред. — Ее нужно канонизировать! Надо построить в ее честь храм!

В ответ Джордж булькнул нечто неразборчивое, изобразив непонимание. Минерва закатила глаза и принялась поправлять прическу.

— Она спасла меня от Джун, — объяснил Фред, выхватил у брата ключи и стал заново отпирать дверь магазина. Раньше Минерва не обращала внимания на это здание, но сейчас у нее закружилась голова от ярких красок и слепящих вывесок.

Наконец до Джорджа дошло, и он со странной ухмылкой посмотрел на Минерву.

— Думаю, знай вы заранее, как Фред выразит свою, хм, благодарность, вы бы не…

— Разумеется, черт возьми! — буркнула та, разглаживая складки на блузке. Подняв глаза, она увидела, что Джордж хихикал, а Фред все еще возился с ключами, и тут вспомнила, что в этом мире ей нужны другие, магические деньги. Минерва стала судорожно искать по карманам кошелек.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Джордж. Минерва даже не подняла глаза — все ее внимание поглотили поиски денег. Ну не могла же она, в самом деле, оставить кошелек в Хогвартсе?! Дрисколл ведь следил за каждым ее движением!

— Открываю магазин, чтобы устроить профессору МакГонагалл экскурсию, о которой она просила, — счастливо сообщил Фред. — От Джун удалось сбежать, отговорившись покупкой товаров для профессора. Конечно, это вранье, но для правдоподобности нужно сюда зайти на случай, если Джун вернется, — уже тише произнес он.

Кошелек наконец нашелся, и Минерва смерила Фреда недовольным взглядом.

— На самом деле, не вранье, — возразила профессор, прочистив горло. — Мне и правда нужно кое-что купить. И после вашего спектакля я рассчитываю на скидку, — добавила она и решительно направилась ко входу мимо остолбеневших близнецов.


20:00
-В «Ужастиках Умников Уизли»-

Войдя внутрь, Минерва оказалась приятно удивлена. Разумеется, в магазинчике было ярче и цветастее, чем все, что она видела после шестидесятых годов, да и на некоторые товары ее преподавательские инстинкты отреагировали неоднозначно, однако в целом магазинчик представлял собой отлично отлаженный механизм. Касса стояла рядом со входом, но не мешалась на проходе, в отличие от магазина мадам Малкин. Товары в алфавитном порядке были предусмотрительно разложены так, чтобы покупатель мог быстро получить представление об ассортименте, но, в то же время, не терял желание подойти поближе и рассмотреть их. Прицепиться было решительно не к чему.

Фред и Джордж тихо прошмыгнули внутрь. У обоих на лицах было такое выражение, как будто их за чем-нибудь застукали — например, за засовыванием капитана слизеринской команды по квиддичу в Исчезательный шкаф, когда они думали, что она от них мокрого места не оставит.

— Как у вас с доставкой? — резко спросила Минерва.

В ответ парни пробурчали что-то неразборчивое. Профессор покачала головой и принялась рассматривать полки.

Скользнув взглядом по карманному болоту, она заметила нечто под названием «Транспортные каналы», предназначенные для разлива в коридорах — и, по всей видимости, в комплекте шли водоплавающие птицы и всякие амфибии. Такого в Хогвартсе она еще не видела и потому решила, что это новинка. «Интересно, отважится ли кто-нибудь преподнести такой подарок школе, вернее, Долорес?» Минерва поспорила с самой собой, что нет. Единственными, кому хватало смелости на подобные фокусы, были близнецы, хотя после их триумфального полета из Хогвартса многие ученики расхрабрились и стали шалить гораздо чаще. Если бы Гарри Поттер рос под влиянием отца, а не был Мальчиком-Который-Выжил, она бы еще поспорила с этим утверждением, но, к счастью, этот вариант был исключен давным-давно. Или к сожалению?

Минерва пожалела, что не будет ничего брать из шуточных товаров. Будь ей снова одиннадцать, она бы умерла здесь от счастья, однако сейчас возраст не позволял ей столь инфантильных поступков, поэтому преподавательница сосредоточилась на более полезных вещах, провожаемая скептическими взглядами близнецов Уизли.

Профессора привлекли Удлинители ушей. Очень полезная вещица! Повертев в руках парочку, она все же вернула их обратно на полку. Ходя между рядами, она обратила внимание еще кое на что. «Патентованные чары — грезы наяву»…

— Как думаете, их хватит на собрание преподавателей? — спросила она вслух.

Во второй раз за этот вечер на лице Джорджа отразилось понимание:

— Хм, значит, Амбридж все еще строит из себя диктатора?

Минерва промолчала, но ответа и не требовалось. Фред вздохнул.

— Простите, профессор. Надо было покончить с этой старой коровой, — посетовал он. — Если бы дело было только в ней, а не в ее декретах об образовании… — он тряхнул головой. — Не суть. Да, одной такой хватит на все собрание.

Минерва схватила полдюжины.

— Все настолько плохо?.. — удивился Джордж.

— Мистер Уизли, мне пришлось встать сегодня в шесть утра, чтобы обсудить с ней заболевание, которое «расцвело пышным цветом» у всей школы, а потом — все законы, принятые в Хогвартсе за последние восемнадцать месяцев, — едко заметила Минерва. — Да, все настолько плохо.

— Заболевание?

— «Амбриджит».

— Вот как.

Профессор усмехнулась, глядя на их порозовевшие лица, и снова вернулась к полкам. Она умилилась карликовым пушистикам, но ни за какие коврижки не взяла бы такого себе — надо же блюсти репутацию!

— Ну, зато хотя бы этим вечером никаких собраний не было, — радостно заметил Джордж, — а не то пришлось бы обсуждать еще один декрет об образовании.

— Какой еще декрет об образовании?! — Минерва впилась в него взглядом.

Нахмурившись, Джордж подошел к прилавку, перемахнул через него и начал искать что-то на нижней полке, пропав из виду, а затем выудил номер «Ежедневного пророка».

— Я так понимаю, вы его еще не читали?

Минерва взяла протянутую газету и просмотрела первую полосу. Под кричащим заголовком, сообщающим о рекордном уровне продаж праздничных мантий, примостилась крошечная заметка: «Министерство приняло новый Декрет об образовании в Хогвартсе».

«После стремительного согласования на высшем уровне Министерство магии утвердило в Хогвартсе Декрет об образовании №31. Документ гласит, что ни один преподаватель, кроме директрисы, не имеет права заколдовывать, зачаровывать или каким бы то ни было иным способом менять внешний облик школы. По слухам, декрет был принят после того, как несколько некомпетентных преподавателей Хогвартса пытались «улучшить замок». Эти попытки привели к неисправностям в трубопроводе и испорченному напольному покрытию, имитирующему заклятие вечной мерзлоты. Разумеется, каждый, кто нарушит новый закон, отправится в Азкабан.

По нашим сведениям, Корнелиус Фадж сообщил, что столь спешное принятие законопроекта было продиктовано интересами безопасности наших детей и сохранением традиций самой известной в мире школы чародейства.

Декрет был принят вслед за сомнительным смещением Альбуса Дамблдора, известного своими причудами, с должности директора школы «Хогвартс». Недавно он потерял доверие волшебного сообщества в связи с предположительно совершенными им незаконными действиями, среди которых…»

Минерва с отвращением швырнула газету на прилавок. Ее отец при жизни работал в «Ежедневном пророке» и сейчас наверняка переворачивался в гробу.

Фред боролся с ухмылкой.

— Осмелюсь предположить, что испорченное напольное покрытие, имитирующее заклятие вечной мерзлоты, на самом деле и есть заклятие вечной мерзлоты? — невинно поинтересовался он.

— И что прорыв трубопровода произошел именно в том месте и в то самое время, где и когда дражайшей директрисе было особенно неудобно устранять неисправность? — подхватил Джордж.

— Не несите чепухи, — осадила их Минерва. — Преподаватели Хогвартса призваны поддерживать высокие стандарты школы и ее традиции, установленные несколько тысяч лет назад. И они никогда бы не опустились до детских выходок. А теперь скажите мне, можете ли вы модифицировать эти ваши «Транспортные каналы» так, чтобы их можно было использовать в покоях директрисы, или мне придется самой колдовать над ними?

Джордж уставился на Минерву, а Фред, казалось, снова решил ее расцеловать.

Следующие двадцать минут ушло на то, чтобы разработать для профессора стратегию, как с минимальными усилиями устроить максимальный хаос. Минимальные усилия — это обязательное условие, поскольку в жизни преподавателя еще существуют всякие мелочи вроде работы и собраний недовольных новым режимом. К тому же, свободное время уходило еще и на досадную необходимость хотя бы иногда спать. И нет, ей ни под каким видом не нужен пакет навозных бомб, и плевать, что это подарок фирмы!

Близнецы объяснили Минерве, как пользоваться купленными детонаторами-обманками, вручили несколько наборов Забастовочных завтраков, чтобы она могла легально отговориться от собраний, а может, даже раздать парочку студентам. Минерва настояла на том, чтобы у нее также было достаточно «противоядий» на случай, если кто-нибудь из глупых первоклашек решит воспользоваться кровопролитной конфетой, а вторую, исцеляющую, часть потеряет по пути в класс. Фред и Джордж не верили, что в школе и правда есть столь непроходимые тупицы, но Минерва убедила их, что такое случается с пугающим постоянством. В итоге близнецы решили, что на будущее им стоит предусмотреть в своих товарах «защиту от дурака», изрядно повеселив этим профессора МакГонагалл — видимо, Уизли еще слишком юны, чтобы понять: человеческая глупость безгранична. Что ж, мечтать не вредно.

Минерва хотела купить коробку с фейерверками, чтобы запустить их в учительской, когда Дамблдор вернется в школу, но Джордж заметил, что это случится, только если Сами-Знаете-Кто открыто проявит себя. Минерва фыркнула: драклы с ним, с Волан-де-Мортом, она все равно будет праздновать возвращение Альбуса! Профессор заказала еще кое-что, не забыв съедобные Темные метки, которые ее так и подмывало подсунуть Северусу.

Пока Джордж выбивал чек, Фред задумчиво спросил:

— Разве не подозрительно будет, что вы возвращаетесь в замок с двумя огромными сумками шуточных товаров?

— Очень подозрительно, — кивнула Минерва. — Особенно учитывая, что я буду тащить их на четырех лапах и с хвостом. Сколько с меня?

Джордж замер, не донеся одну из упаковок до пакета.

— Вы будете пробираться в Хогвартс тайком? Но почему?

— Ну, мне пришлось скрываться от мракоборца, чтобы выбраться, поэтому я уверена, что ко мне возникнут вопросы, появись я в открытую на пороге школы, — подняла брови преподавательница.

Фред задумчиво кивнул:

— Кажется, у нас появилось новое значение фразы «ходить вокруг да около».

Минерве ужасно захотелось проклясть его за идиотский каламбур, но вместо этого она повернулась к Джорджу:

— Вы же понимаете, что я не просто так спросила о доставке?

— Хм. — Джордж оторвал чек, удивительно напомнив деланно чопорными манерами своего брата Перси. — Доставить мы сможем, без проблем.

— За разумную плату, разумеется…

— …но остается вопрос: как пробраться в Хогвартс…

— …что не составит труда, если применить смекалку.

Минерву вдруг охватило странное желание потихоньку убраться из магазина: глаза близнецов засверкали маниакальным блеском, и они заканчивали предложения друг за друга так четко, будто одному человеку вдруг пришлось расщепить разум на два тела.

— Думаю, подойдет обычная упаковка…

— …но с маркировкой, чтобы она поняла, что там…

— …заклятие для отвода глаз…

— …и заклятие щита от утечки магии при транспортировке.

— Надо отвлечь окружающих в день доставки…

— …попросить Джинни помочь с Амбридж…

— …да она только рада, если предложить ей выгодную сделку!

— А вот с Филчем сложнее…

— …по старинке, напугать его кошку…

— …что сложнее провернуть с другого конца страны…

— …но не невозможно!

— Записка с угрозами?

— …вырезать из газеты…

— …отправить анонимно…

— …пригрозить отравлением…

— …уничтожением…

— Может, внести это в прейскурант?

— …не отвлечь, а невзрачно упаковать…

— …отвлечь сложнее…

— …но ради уважаемого профессора…

— Прошу прощения! — вклинилась Минерва самым грозным тоном, на который была способна. Два абсолютно одинаковых лица повернулись к ней, как будто только что заметив.

— Да-да? — спросили близнецы одновременно, ужасно напоминая этим сценку из произведений Льюиса Кэрролла.

Выпрямившись, несмотря на ноющую спину, Минерва решительно возразила:

— Не то чтобы я была против подобной находчивости — как раз наоборот, я очень даже за! — но, уверяю вас, непримечательная коробка с доставкой прямо ко мне в комнату завтра вечером более чем устроит. Во сколько это обойдется?

Энтузиазм братьев Уизли сдулся за считанные секунды — преподавательнице даже стало их жалко.

Первым дар речи обрел Джордж:

— Но… разве Амбридж не сможет найти ее? Вас не уволят?

— Думаю, нет, — ноздри профессора начали раздуваться. — Ночью она ничего не сможет поделать, даже если будет в курсе, да и в этом случае вряд ли заявится ко мне, чтобы изучить посылку.

— Почему?

Приняв свой самый грозный вид, Минерва рыкнула:

— Не посмеет.

Близнецов очень впечатлило увиденное, и Минерву это всегда удивляло: директриса боялась выходок Фреда и Джорджа сильнее, чем когда-либо боялась — или будет бояться — Минерву. Долорес Амбридж была из тех, кто страшился того, чего не понимал и не мог контролировать. Ей никогда не понять наглость и дерзость близнецов, или почти архетипическое стремление вечно «раскачивать лодку», или отчаянную преданность, свойственную всем Уизли, и потому она их заведомо опасалась. А раз уж близнецы абсолютно неуправляемы, они еще долгое время будут нагонять на нее страху. Однако эти двое свято верили в то, что Минерва способна запугать мерзкую жабу.

Не то чтобы она жаловалась…

— Профессор, не поймите неправильно, но, будь вам снова восемнадцать… — начал Фред странно мечтательным тоном, и Джордж согласно кивнул.

Минерва закатила глаза.

— Не льстите себе, Уизли, — фыркнула она. Дотянувшись до пальто, Минерва небрежно вытряхнула половину содержимого кошелька на прилавок и не глядя сунула чек в карман. — Сдачу вышлете вместе с заказом. Благодарю.

И не успели близнецы открыть рот, Минерва быстро покинула магазин и тут же трансгрессировала.


20:27
-Площадь Гриммо, 12-

Трансгрессировать в дом номер 12 на площади Гриммо всегда было своего рода приключением. Учитывая специфику взаимоотношений между большинством его обитателей, все вновь прибывшие сразу же возводили вокруг себя волшебный щит, чтобы не схлопотать заклятие — как-то раз Наземникусу Флетчеру пришлось испытать это на собственной шкуре. Кроме того, всегда было интересно, какая атмосфера царит в доме на этот раз: то кто-то ссорился на повышенных тонах, то все вместе строили планы нападения, то пили чай, а то и просто играли в шахматы у камина — не было ни дня, чтобы что-то не происходило. Как ни странно, если в родовом поместье Блэков стояла тишина, это было знаком скорой, неминуемой катастрофы.

Появившись в гостиной, Минерва с радостью обнаружила, что в ней кто-то был. Не успела она об этом подумать, ей в горло тут же уперлись волшебные палочки, и она наткнулась на гневные взгляды Римуса Люпина и Сириуса Блэка. Обнаружив, кто перед ними, они тут же вежливо заулыбались, спрятали орудия в ножны и вернулись к своим шахматам. Минерва оценила обстановку на доске: Сириус определенно проигрывал — у него не было дурной привычки думать наперед.

— Добрый вечер, профессор, — хором отозвались бывшие ученики.

— Добрый.

Окна были настежь распахнуты, и легкий ветерок гулял в заставленной гостиной. Рядом с шахматной доской стоял кувшин с чем-то прохладительным, в котором поблескивали льдинки.

— Лимонаду? — предложил Римус.

— Благодарю, — кивнула преподавательница, бросая на диван пальто и забирая стакан с напитком у Римуса. Сириус разглядывал ее со странным выражением на лице, которое она предпочла не заметить. — Есть новости?

Римус призадумался.

— Не думаю. Нимфадора говорила, ходят слухи о мракоборцах в Хогвартсе, но неточные.

— Точные, — хмыкнула Минерва. — Прислали Долиша, Праудфута и Кингсли, — сообщила она, отпивая из стакана — лимонад оказался, на ее взгляд, немного приторным, но все равно вкусным.

Услышав имена, Римус помрачнел. Минерва было удивилась, но потом вспомнила, как много лет назад Долиш пытался разболтать всем в школе, что Люпин — оборотень. В то время Римус был на первом курсе, а Долиш — на седьмом, неудивительно, что определенная вражда между ними сохранилась до сих пор.

Обычно в таких случаях Сириус отпускал колкие замечания об обидчике или еще как-то демонстрировал свое к нему отношение; не то чтобы он хотел так успокоить Римуса — просто такова была природа Блэка. На этот раз, однако, последний предпочел промолчать, все еще сверля Минерву хмурым взглядом на изможденном лице.

— Чем могу служить, Блэк? — едко поинтересовалась профессор МакГонагалл, но своей цели не достигла: Сириус не смутился и не извинился, делая вид, что не он только что так беззастенчиво пялился. Напротив, он только ближе наклонился к преподавательнице, пытаясь что-то разглядеть.

— Римус, тебе не кажется, что с ней что-то не так?

Римус удивленно поднял глаза, но затем пригляделся и тоже нахмурился.

— Что-то есть. Как будто она… Да нет, быть не может. Исключено.

— Как будто что? — уточнила Минерва, но никто ей не ответил — мужчины продолжали на нее таращиться.

— Может, проверить, она ли это? — спросил Сириус.

— Ну, раз она смогла зайти, то, должно быть, она…

— Точно. Но что она делает в Лондоне?

— Не вашего ума дела, Блэк, — резко бросила Минерва, раздражаясь все сильнее с каждой секундой.

Проигнорировав ее, Сириус наклонился, вынимая палочку и снова наставляя профессору на горло:

— Докажите, что это вы, — потребовал он. Римус стоял рядом с потухшим камином, тоже вытащив палочку, и внимательно следил за гостьей.

— Прошу прощения? — изумленно выдавила Минерва, уставившись на Сириуса.

— Я попросил вас доказать, что вы Минерва МакГонагалл, — жестко повторил Блэк. — Если это и правда вы, будет несложно.

Минерва продолжала смотреть на мужчин. Теперь и Римус наставил на нее палочку, и ничего хорошего это не сулило, не говоря уж о том, что с ней, по их мнению, «что-то не так». Поражаясь подобной наглости, профессор нервно хихикнула.

Сириус тут же надавил ей на горло палочкой.

— Знаешь, Лунатик, похоже, это не она. Наверное, надо…

БАХ!

В гостиной раздался грохот, как будто пальнули из пушки, и мужчин ослепила фиолетовая вспышка, они испуганно вскрикнули. Не успел никто понять, в чем дело, как друзья оказались подвешенными на канделябре посреди комнаты, с ног до головы опутанные серебристыми веревками.

— Вы что, умом тронулись? Неужели вы думали, что я вам ничего не сделаю? — в недоумении спросила Минерва. — Серьезно? Или просто жить надоело?

— Похоже, и правда она, Римус, как думаешь? — спросил Сириус, раскачиваясь на канделябре, как маятник.

— Почти наверняка, — кивнул тот, покосившись на крепление светильника — оно угрожающе скрипнуло.

Неторопливо отпив глоток лимонада, Минерва уселась туда, где только что был Сириус, и оглядела шахматную доску.

— Ужасная игра, Блэк, — мрачно заметила она. — Господин рыцарь! — окликнула она фигурку — единственного сириусова коня, оставшегося в игре. Тот повернулся к ней. — Передвиньтесь вон туда, — попросила Минерва, указывая на поле рядом со слоном Римуса. Конь бросился в ту сторону, обрадовавшись опытному игроку, который знал, что делает.

Крюк, на котором висел канделябр, снова издал зловещий скрип, и Минерва расколдовала веревки. Оба пленника с грохотом свалились на пол рядом с ней и неуклюже застыли у ее ног. Преподавательница бросила на них презрительный взгляд.

— Благодарю покорно, — саркастично буркнул Сириус.

— На здоровье.

Римус с трудом поднялся и сел напротив Минервы за шахматную доску, оценивая новое положение фигур. Сириус грациозно повалился на диван — и на пальто МакГонагалл, чего он, конечно, не заметил, пока не ощутил под собой жесткую ткань.

— Итак, у вас здесь какое-то дело или вы просто так зашли? — поинтересовался Римус, поторопив тычком пешку, которой он пожертвовал, отвечая на ход конем.

— Ничего такого, — ответила Минерва, глядя, как Сириус вытаскивает из-под себя ее пальто. — Я просто оказалась неподалеку и решила заглянуть. Хотела также поделиться с Сириусом теорией одного из моих студентов относительно анимагов, но теперь уже не уверена.

Сириус напустил на себя вид оскорбленной невинности, высвободив, наконец, изрядно помятое пальто.

— Мне больно это слышать, профессор. Я как никто другой мог бы поделиться авторитетным мнением! — воскликнул он, снова бросая пальто на диван, от чего из кармана выпорхнул чек из «Ужастиков Умников Уизли». К сожалению, за время сидения в Азкабане молниеносные рефлексы Сириуса ничуть не ухудшились, и он ловко поймал бумагу. Минерва разозлилась. «Засунь чек обратно в карман, в карман, обратно в карман…» — молилась про себя преподавательница, но тщетно: Блэк разгладил чек и пробежал его глазами. В первый раз он сделал это на автомате, потому что он всегда читал любой текст, подвернувшийся под руку. Во второй он вчитался уже внимательнее, его лицо выразило замешательство, потом — изумление, а затем — недоверие. Минерва снова повернулась к шахматам, делая вид, что ничего не заметила, продолжая молиться про себя, чтобы Сириус поступил так же.

— Глазам своим не верю! — воскликнул он. — О-фи-геть!

Ну да, как же, не заметил. Мерзавец. «Что ж, все равно он мне никогда не нравился», — раздраженно подумала она.

Римус перевел глаза с поморщившейся Минервы на лицо своего друга — оно выражало незамутненную радость, хотя и было слегка обескураженным:

— В чем дело?

Сириус расхохотался своим лающим смехом. Минерва смерила его взглядом.

— Не вижу ничего смешного, — сурово произнесла она.

— Неужели? Держи, — он протянул другу чек, — посмотрим, что думает Римус. — Минерва раздраженно всплеснула руками.

Друзья не могли угомониться еще добрых пять минут.

— Вот это да! Да вы же сейчас перевернули все, что мы знали о вас со времен учебы, с ног на голову!

— Постой, Бродяга, а помнишь, Сохатый выдал как-то раз теорию, что это она стоит за теми выходками — ну, когда над нами постоянно кто-то прикалывался, а мы думали, что это Пивз или Снейп?!

Минерва даже не потрудилась ответить на это предположение (в основном, потому, что это была правда), что вызвало новый взрыв почти детского восторга со стороны мужчин. Когда она угрожающе встала, они чуть поутихли.

— Хорошо, вы абсолютно правы! Такое поведение абсолютно не достойно преподавателя, и я, пожалуй, не стану подбрасывать Снейпу съедобные Темные метки!

Совсем успокоившись, Сириус, разгладив и аккуратно сложив чек, бережно вернул его в карман пальто. И Римус, и Сириус пытались вести себя так, будто ничего не случилось.

Цыкнув, Минерва передвинула одну из шахматных фигур на доске.

— Искренне надеюсь, что щенков у тебя быть не может… — пробормотала преподавательница и уже громче добавила: — Шах и мат.

Минерва бросила взгляд на диван: брови Сириуса исчезли под челкой.

— Щенков?..

Вечер (ч.3)

20:45
-Хогсмид-

Минерва попыталась трансгрессировать как можно ближе к замку: ей не слишком улыбалось разгуливать на четырех лапах в такую ужасную погоду. Однако природа ее приятно удивила: дождь лил чуть меньше — слегка, крайне незначительно, почти незаметно, но все-таки меньше.

У нее ушло почти пятнадцать минут на то, чтобы разъяснить Сириусу нюансы теории пуффендуйцев. Однако, вопреки ожиданиям Минервы, вместо того чтобы безжалостно над ней насмехаться, Сириус всерьез задумался над предположением учеников и попытался его логически проанализировать. В сознании Минервы Сириус Блэк и логическое мышление никогда не присутствовали на одной картине, поэтому профессор решила послушать, что из этого выйдет.

Потом, конечно же, Сириус осознал, что чтобы выяснить, может ли такое произойти на самом деле, анимаг должен будет спариться с животным. В итоге они втянули друг друга в довольно странный разговор, в ходе которого Сириус и Минерва сошлись во мнении, что одна только мысль об этом вызывала омерзение, а потом попытались объяснить превращение Римуса в животное. До тех пор Римус считал, что трансформация анимага была похожа на трансформацию оборотня, только более контролируемую, но тут выяснилось, что это совсем не так. Тогда Минерва просто вынуждена была убраться восвояси, чтобы избавить остаток вечера от обсуждения сложности и последствий анимагических трансформаций с философской и психологической точек зрения.

В такие моменты она понимала, насколько сильно ее жизнь отличалась от жизней других людей.

Минерва вздохнула и, повернув налево, подошла к дереву с густой кроной. Примерно в миле оттуда виднелись огни замка. Из-за ливня они были размытыми, но угадывались безошибочно. Взглянув вниз с холма на Хогсмид, она увидела «Три метлы» и «Кабанью голову», сиявшие, как рождественские елки. В такую погоду они должны были озолотиться: сам Мерлин велел зайти в тепло, спрятаться от дождя и пропустить стаканчик. Минерва сама бы с радостью зашла куда-нибудь выпить сливочного пива, кабы ей не грозил Азкабан, если Долорес узнает о ее похождениях. Нет, свидетелей в Хогсмиде оставлять нельзя.

Том из «Дырявого котла» за свидетеля не сойдет: в пабе всегда бывало слишком много людей, которым быть там не полагалось, поэтому бармен не обращал на них внимания. Да и, к тому же, если кто-нибудь узнает, что он вдруг стал докладывать Министерству о подозрительной активности у себя в заведении, посетителей у «Котла» заметно поубавится. Фред и Джордж Уизли скорее съедят друг друга заживо, нежели будут помогать Долорес Амбридж — в этом не было сомнений. Эммелина совершенно точно не станет вредить ей. Таким образом, свидетелей Минерва не оставила — ну, почти.

Конечно, она знала, что Аберфорт никому не рассказал бы о ней, зайди она в «Кабанью голову», но в его заведении часто ошивались сомнительные личности, поэтому рисковать было бы опрометчиво. Еще опрометчивее было бы возвращаться в Хогвартс в том же, в чем вышла, поскольку этот болван Праудфут наверняка переврал все произошедшее с ним до того, как фигура в черном жестоко столкнула его с холма.

Минерва вздохнула.

Ей почти хотелось, чтобы война была, наконец, объявлена официально. Лорд прекрасно знал, что с войной легче иметь дело, чем со всей этой ерундой.

Сняв свое прекрасное теплое пальто, Минерва проверила карманы на предмет компромата. К концу осмотра в руках у нее остались только палочка, одежда и пара колец. Сложив пальто, она положила его в дупло дерева, под которым стояла, и быстро наложила на дупло охранное заклинание, чтобы никто и ничто не касалось вещи в отсутствие хозяйки. Оглядевшись, она убедилась, что никто за ней не следил. Забрать пальто она сможет позже.

Понимая, что для трансформации ей потребуется больше пространства, чем могло дать ее маленькое убежище, Минерва вышла из-под густой кроны под беспощадный ливень и тут же охнула, когда ее накрыл поток воды. МакГонагалл мгновенно промокла до нитки. Вздрогнув от отвращения, она наградила замок ядовитым взглядом.

— Ненавижу Долорес Амбридж, — с чувством произнесла Минерва.

Плавно превратившись в кошку, она бодро потрусила в сторону замка, не заметив в лесу взгляд блестящих голубых глаз, обладатель которых весело смотрел вслед профессору МакГонагалл.


21:00
-Во дворе-

Выбраться из Хогвартса незамеченной было до смешного просто — спросите об этом хотя бы Гарри Поттера, а еще лучше — его отца, но вот вернуться…

После крайне неприятного инцидента с одним из крылатых вепрей, охраняющих вход, Дамблдор позаботился о том, что перемещаться по территории, прилегающей к Хогвартсу, проще и незаметнее было в виде животного. Поэтому своей самой большой проблемой Минерва, мчавшаяся в сторону замка, посчитала лютый холод и жуткий ливень. Ощущения усугублялись тем, что она была кошкой.

Однако у дверей замка ее поджидала новая напасть: каким дракловым образом прикажете ей открыть тяжеленную дубовую дверь, особенно учитывая, что за ней ясно слышался пронзительный голос Долорес Амбридж, отчитывающей кого-то? Будь Минерва сейчас человеком, она бы вздохнула, однако звук, который издала кошка, был больше похож на шипение. Повернувшись к двери хвостом, Минерва рысью сбежала с каменной лестницы и огляделась.

На третьем этаже она заметила открытое окно, до которого она, возможно, и допрыгнула бы, если бы хотела рискнуть парой костей. Но, увы, она, семидесятилетняя ведьма, не могла унизиться до того, чтобы скакать по деревьям, как полоумная белка. От этой мысли даже шерсть вставала дыбом. Еще была дверь с другой стороны замка, через которую слизеринцы обычно шли из гостиной к теплицам, но до нее было далеко, и кошке не хотелось покрывать это расстояние без крайней надобности. И уж конечно она не будет возвращаться в Хогсмид, чтобы попасть в замок через потайной лаз. Но попасть внутрь хотелось как можно скорее.

Ее шерсть постепенно распушалась, а такого унижения она уже никак не могла стерпеть.

В конце концов, Минерва решила поступить так, как сделала бы любая кошка на ее месте. Она вернулась обратно к входу, выпустила когти и с оглушительным мяуканьем начала скрестись в дверь. Звук от соприкосновения когтей и полированного дерева был сродни скрипу ногтей по классной доске. Человеческая ее половина съежилась от этого отвратительного звука, но Минерва упорно продолжала царапать многострадальный дуб.

К счастью, голоса внутри притихли: значит, ее кто-то услышал.

— Бруствер! Впустите, наконец, это поганое животное! — взвизгнула Долорес и снова принялась кричать на кого-то. Минерва навострила уши и разобрала часть слов. — Да как вы позволили ей уйти, идиот?! Она же сейчас может разговаривать с Альбусом Дамблдором!

Минерву переполнили радостные чувства. Оказывается, Праудфут не только получил из-за нее выволочку — Долорес искренне верила, глупая женщина, что Минерва знала местонахождение Альбуса! Это очень льстило. Более того, из достоверных источников Минерва знала: Долорес полагает, будто и Гарри Поттер в курсе, где настоящий директор школы, а уж это точно нельзя списать на наличие мозгов у Амбридж. Так или иначе, настроение у Минервы сразу улучшилось.

Как порядочная кошка, Минерва снова принялась мяукать, пока дверь со скрипом не открылась. В проходе возвышалась фигура Кингсли Бруствера, глядевшего на нее сверху вниз. Его красивое лицо озарилось странной ухмылкой.

— Ну и куда же ты подевалась, киса? — ласково произнес он, выделив интонацией последнее слово. По-видимому, он прекрасно понимал, кто перед ним. Минерва умоляюще мурлыкнула, но Кингсли продолжал смотреть на нее вопросительно.

— Бруствер! Что так долго? — крикнул Долиш.

«Вот именно, — раздраженно подумала Минерва, — что так долго? Впусти меня уже, я себе почти всю шерсть отморозила!»

— Все нормально. Просто эта пушистая красавица слегка несговорчива, — ответил Кингсли.

Минерва поняла, что Бруствер и правда ждет ответа на свой вопрос. Она смерила его гневным взглядом. Кингсли вздернул бровь. Она тряхнула головой. Их немой диалог означал, что она не виделась с Дамблдором, несмотря на визгливые предположения Долорес.

Удовлетворенно кивнув, Кингсли ухмыльнулся, взял Минерву на руки и занес внутрь.

— Полагаю, вы бы хотели остаться на представление? — тихо спросил он, кивнув в сторону Долорес, чьи крики разносились по всему холлу.

Минерва заурчала.


21:03
-Вестибюль Хогвартса-

Парадные двери угрожающе захлопнулись за спиной Кингсли. Держа на руках кошку, он подошел к мраморной лестнице, где столпились остальные. Долиш и Праудфут стояли бок о бок, и Кингсли удобно расположился рядом, глядя, как Долорес, злобно оглядываясь, меряет шагами пространство около них.

Бруствер невозмутимо принялся сушить Минерву. Слава Мерлину, он не слишком усердствовал с проявлением нежных чувств, потому что в противном случае Минерве пришлось бы его исцарапать: пребывая в своей кошачьей ипостаси, она терпеть не могла, когда ее тискали и гладили. Она вполне могла позволить почесать себя за ухом, но что-то большее немедленно вызывало ее кошачий гнев.

Откровенно говоря, Минерва почти наверняка спустила бы Кингсли излишнюю сентиментальность или оскорбляющее ее кошачьи чувства поведение хотя бы потому, что он дал ей возможность понаблюдать за редкой сценой. Слева от нее Долиш, бесполезный тюфяк, явно боролся с желанием что-нибудь разбить, а Праудфут с видимым усилием подбирал вежливые выражения для разговора с директрисой; к тому же, за Праудфутом по всему вестибюлю тянулся грязный след, дополнявший картину.

— Говорю вам, Амбридж… — с усилием начал он.

— Профессор Амбридж, — угрожающе поправила Долорес, но мракоборец не обратил внимания на ее тон.

— Да неважно, — махнул он рукой. — Я разыскивал ее часа два. Ее не было в Хогсмиде. Я вообще не обнаружил никаких признаков того, что она покидала замок!

— Но это неправда! Вы ведь сами видели, как она уходит!

Насквозь мокрый Праудфут сверлил ее взглядом обиженного трехлетнего ребенка. У него дернулся желвак, и он сделал шаг в сторону Амбридж.

— Знаете что, профессор? Знаете, что я сделал бы, будь я на месте профессора МакГонагалл, зная, что за мной следят?

— Что? — спросила Долорес.

— Я бы придумал повод, чтобы выйти из замка, нарвался бы на слежку, потом избавился бы от наглеца, а затем запутал бы следы, посмеиваясь над своими преследователями, — мрачно заявил он под мерный стук капель с его мантии о каменные плиты. — Подумайте, Долорес, неужели вы и правда думаете, что я смог бы проследить за Минервой МакГонагалл, если бы она сама мне не позволила?

Минерва ощутила прилив гордости.

— Понятия не имею, о чем вы! — прошипела медленно закипающая Долорес.

Праудфут невесело усмехнулся и покачал головой.

— Она живет здесь уже много лет, — сказал он, — разумеется, она знает замок в тысячу раз лучше, чем я!

— Не думаю, что сейчас уместно приувели… — возмутилась было Долорес, но Долиш ее перебил.

— В этом есть смысл. Да и МакГонагалл нельзя назвать безрукой школьницей, не так ли? Да в конце-то концов, она ведь анимаг! И дракл знает, кто еще — после стольких лет при Дамблдоре…

— Вот именно! — воскликнул Праудфут. — Говорят, Дамблдор может становиться невидимым без мантии-невидимки! Он уже сто раз мог научить этому МакГонагалл, — сказал он таким тоном, будто научиться исчезать в любое время было так же просто и быстро, как приготовить макароны с сыром.

Взирая на происходящее с рук Кингсли, Минерва гадала, умеют ли кошки хихикать. Наверное, нет, решила она, потому что в противном случае она бы уже хихикала бы как ненормальная. Разумеется, теперь все вставало на свои места: оказывается, по ночам они с Дамблдором втайне от всех разучивали заклинание невидимости! Всякие мелочи вроде ведения уроков, проверки домашних работ и обязанностей декана отходили на второй план, не говоря о уже о еде, сне и личной гигиене, а общением с другими людьми можно было смело пренебречь в пользу развития способностей к легилименции. Ага, как же.

Вот же идиоты…

— Право же, профессор Амбридж, — подал голос Кингсли. — Похоже, вы с самого начала тратите наше время и гоняете нас по замку впустую.

Если бы кто-нибудь в этот момент взглянул на благородную полосатую кошку на руках мракоборца, та бы точно стала иллюстрацией к выражению «доволен, как кошка, объевшаяся сметаны». Последний раз Минерва так наслаждалась зрелищем, когда… когда Колин Криви избежал наказания в кабинете директрисы. Но если в тот раз Минерве нужно было сохранить лицо, то сейчас она могла веселиться сколько угодно, наблюдая, как мракоборцы засобирались на выход.

— Профессор Амбридж, думаю, мы с уверенностью можем сказать, что поиски Минервы МакГонагалл окончены — как и наше пребывание здесь, — объявил слегка раздраженный Долиш.

— Но… но… — залепетала Долорес. — Но вы не можете! Она где-то здесь! И, несомненно, вершит свои темные делишки! — воскликнула директриса, воздевая руки к небу и махая ими, как герои маггловских мультиков.

— Напротив, скорее всего, она сейчас сидит в своей комнате, посмеиваясь над всеми нами, — возразил Праудфут, сосредоточенно крутя в руках шляпу. — И, откровенно говоря, мне сложно ее судить — такая демонстрация идиотизма высшей категории в исполнении Министерства! — Он потряс головой, пытаясь стряхнуть с нее лишнюю влагу, и обнаружил в своей шевелюре лягушачью икру. Праудфут воззрился на желеобразную субстанцию так, будто она нанесла ему личное оскорбление. — Нет уж, хватит с меня, — прорычал он. — Мы — уважаемые сотрудники Министерства! Мракоборцы! А вы заставляете нас сражаться с… с…

— Ветряными мельницами, — подсказал Кингсли.

— Именно! — воскликнул Праудфут. — Нет, серьезно! На допросе преподавателей я был готов сквозь землю провалиться! Почувствовал себя ребенком, который на виду у всего класса задает глупый вопрос. Не удивился бы, пригрози Флитвик написать моей матери и сообщить ей, как я его разочаровал! — пробормотал он. — Хватит с меня. Я ухожу. — С этими словами Праудфут направился к выходу.

— Один шаг за дверь, мистер Праудфут, и я позабочусь о вашем увольнении! — крикнула Долорес.

Все присутствующие застыли.

Минерву не так часто пугали мракоборцы, но это был тот самый случай, когда она впервые за очень долгое время вспомнила, что каждый квалифицированный мракоборец не только хорошо разбирался в бесчисленном количестве проклятий, но и мог играючи наложить любое из них. Праудфут повернулся к Долорес, и МакГонагалл тут же поняла, что значит это выражение лица. Кингсли тоже медленно закипал.

Кошка завозилась на руках у Бруствера, пытаясь выбраться. Ей совершенно не хотелось попадать под горячую руку Кингсли, к тому же, без палочки от Минервы было мало толку. С виду, однако, он казался совершенно спокойным. Он мягко выпустил Минерву и тоже повернулся к Долорес.

— Что вы сказали? — тихо спросил Праудфут.

Минерва пулей кинулась ко входу в подземелья, откуда ей было хорошо видно происходящее. Оглянувшись, она увидела Сьюзен Боунс и Ханну Эббот, которые, как оказалось, тоже стали свидетелями этой сцены. Обе выглядели очень довольными.

— Быстрее, подойди ближе, — прошептала Сьюзен, — я хочу видеть лицо старой карги, когда они уложат ее на лопатки одним махом.

Репутация пуффендуйцев, считавшихся главными добряками Хогвартса, рушилась буквально на глазах.

Кингсли выхватил палочку. Минерва с удовольствием заметила, что Долорес занервничала, но МакГонагалл знала: Кингсли не будет швыряться заклятиями без крайней необходимости. Жаль, конечно, но Минерва почти смирилась с этим. Тем не менее, с высоты своего немалого роста Бруствер выглядел мощно и весьма угрожающе, взглядом меча молнии в Амбридж. Долорес блекла на его фоне. Даже Праудфут и Долиш попятились, осознав, что лучше не вмешиваться.

— Мисс Амбридж, — начал Кингсли своим глубоким резонирующим голосом, будто ожидая, что Долорес перебьет его, указав на неверное употребление ее титула, но та смолчала. — Я признаю наличие у вас локальной власти. Что ж, я готов даже признать, что эта власть, данная вам вышестоящими, в стенах школы практически абсолютна. И я принимаю это, — сказал он, сделав еще шаг в сторону директрисы. — Но за это вы заплатили определенную цену. Вы отказались от прав, которые у вас были в Министерстве, когда заступали на должность директора, а потому я настоятельно рекомендую вам не вести себя так, будто ничего не изменилось.

— Но я… — начала было Долорес, но Кингсли еще не закончил.

— Кроме того, я считаю своим долгом уведомить вас, что у вас никогда, никогда не было власти смещать с должности меня или моих коллег. Это понятно? — размеренным, но угрожающим тоном спросил он. Дрожащая Долорес кивнула. — Прекрасно, — откликнулся Кингсли. — Далее, мне, как и моим коллегам, пришлось отвлечься от важного занятия, чтобы прибыть в Хогвартс. Мы все работаем над делами повышенной опасности. Надеюсь, вы помните, что недавно произошел массовый побег из Азкабана? А как насчет поисков Сириуса Блэка? — Долорес промолчала. — Вынужден разочаровать вас, мисс Амбридж: оба этих дела имеют больший приоритет, нежели гонка за выдуманными вами фантомами.

Долорес продолжала слегка подрагивать. Минерва урчала. Кингсли выпрямился и пошел к выходу.

— А сейчас я отправляюсь в Министерство, мисс Амбридж. Советую вам отныне лучше следить за своими подчиненными и учениками, потому что с этого момента мракоборческий корпус ничего за вас делать не будет. Приятного вечера.

С этими словами Кингсли Бруствер решительно вышел из школы, за ним направились довольные Праудфут и Долиш. Будь у Минервы сейчас только две ноги, она бы аплодировала Кингсли стоя.

Вслед мракоборцам изумленно смотрела Долорес. Она несколько раз открывала и закрывала рот, а потом надулась и на нетвердых ногах стала подниматься по мраморной лестнице, что-то бормоча себе под нос. До ушей Минервы долетали обрывки фраз, вроде «…не нужны… заносчивые тупицы…» и «…справлюсь с поисками сама».

Позади Минервы безудержно хихикали Ханна и Сьюзен.

— Боже, это было неподражаемо! — выдавила Сьюзен. — Я обязана рассказать обо всем тетушке Амелии! Ей никогда не нравилась эта старая жаба.

Минерва их не заметила, равно как и они ее. Поднявшись, кошка задрала хвост трубой и, чувствуя глубокое удовлетворение, радостно потрусила вглубь подземелий. «А чем мне, собственно, быть недовольной?», — спросила она саму себя. Сегодня ей досталось и хлеба, и зрелищ. Каждый бы оценил.


21:12
-Коридор в подземельях-

Чрезвычайно довольная, Минерва бодро рысила к покоям Снейпа. Кингсли высушил ее, а потому она могла спокойно направиться в кабинет зельевара, не выглядя при этом так, будто только что вынырнула из озера. Кроме того, ей не терпелось рассказать ему об инциденте, свидетельницей которого только что стала, и таким образом получить собеседника, с которым можно было бы позлорадствовать на эту тему. Даже если собеседником выступит Снейп.

Однако ее желание посмаковать подробности унижения Долорес выветривалось по мере приближения к кабинету зельевара. Из-за двери доносились звуки ругани. Перекинувшись в человека, чтобы не пришлось объясняться, Минерва навострила уши и приготовилась подслушивать.

Подслушивала она не из любопытства — хотя, чего греха таить, ей и правда было интересно, кого в такое время может распекать Снейп. Она подслушивала, чтобы понять, как вести себя дальше: помочь профессору призвать баловника к порядку или, наоборот, оказать жертве зельеварского гнева психологическую помощь. Снейп редко оставлял учеников равнодушными, и особенно это касалось тех, кого тот наказывал — чаще всего, дело заканчивалось нервными срывами.

Ну хорошо, хорошо, был только один нервный срыв — первокурсницы из Когтеврана — несколько лет назад, и Минерва почти с уверенностью могла сказать, что девочка практически восстановилась, однако Снейпа все равно сложно было назвать приятным типом.

Дверь была приоткрыта — вот почему из-за двери доносились голоса; обычно Снейп накладывал на дверь заглушающее заклятие. Но, бурно распекая учеников, Снейп, как правило, не держал дверь нараспашку. А уж если бы у него было бурное рандеву с Синистрой, дверь бы точно была закрыта. Поэтому Минерве и впрямь стало интересно, что же там происходит. Еще интереснее стало, когда после пламенной речи Снейпа из-за двери послышались еще два голоса, которые явно спорили между собой. Страсти, по всей видимости, накалились, потому что Снейп рявкнул: «А ну сели и заткнулись! ОБА!»

Минерва не смогла совладать с собой, и ей было все равно, заденет ли это Снейпа: она быстро подошла к двери и решительно постучалась. Снейп громко велел своим собеседникам подождать и подошел к двери. Спустя мгновение он появился перед взором преподавательницы, смерив ее таким мрачным взглядом, от которого та когтевранка точно бы залилась слезами. Кажется, у него даже дергался глаз.

— Профессор МакГонагалл, — тихо, с явным раздражением начал он, — если вы здесь ради того, чтобы подтвердить свое алиби, считайте, что дело сделано, а теперь прошу меня извинить…

— Вообще-то, Северус, — перебила она таким же голосом, — я хотела сообщить вам, что ваши крики слышно из вестибюля, — соврала она. Впрочем, не так уж и сильно она погрешила против истины. — Могу я спросить, что происходит?

У Снейпа снова задергался глаз.

— Насколько могу судить, мисс Гринграсс и мистер Малфой поссорились, — сказал он уже громче, чтобы его услышали в кабинете.

— Да, и все из-за нее!

— Неправда!

— Правда, дракл тебя возьми!

— Да потому что ты такой трус, что даже не можешь признать и половины того, что…

— Слушай, ты, мегера бешеная…

— Молчать! — снова рявкнул Снейп, и дети тут же умолкли. Северус возвел глаза к потолку, явственно моля Мерлина дать ему сил пережить это. — Как вы могли заметить, я слегка занят, — продолжил он уже тише. — Поэтому прошу меня извинить…

Снейп собрался было закрыть дверь, но Минерва не дала. Он просверлил ее взглядом, но та лишь мило улыбнулась.

— Я все равно подслушаю за дверью, — хмыкнула она.

Снейп что-то злобно прошипел себе под нос, всем видом выражая намерение кого-нибудь убить.

— Ладно, — бросил он наконец, пропуская Минерву внутрь. — Только молчите.

— Разумеется. Здравствуй, Дафна.

— Здрасьте, профессор!

Снейп застонал.


21:14
-В кабинете Снейпа-

Минерве никогда не нравился кабинет Снейпа. Мрачно, холодно, вокруг красовались банки со всякой мертвечиной — в общем и целом, помещение не создавало ощущение комфорта. К тому же, у него почти никогда не было стульев. Этот вечер не стал исключением, поэтому преподавательница зашла за стол зельевара и оперлась на шкаф, стоявший за ним. Северус громко хлопнул дверью и тоже оказался за своим столом, вполоборота к Минерве.

Большинство студентов к этому моменту уже бы дрожало от страха. Когда Снейп и МакГонагалл вот так нависали над учениками, тех, как правило, обуревал неконтролируемый ужас, и они не могли держать себя в руках, нервно вздрагивая. Тем не менее, Гринграсс и Малфой хмурились и демонстративно смотрели в разные стороны. Их куда больше волновали они сами, нежели два профессора перед ними. Неслыханно!

Минерва бросила взгляд на Северуса, который пытался совладать с собой, прежде чем снова открыть рот. Пока все молчали, она переключила внимание на учеников.

Оба студента были одеты не по форме. Драко был в одной рубашке с небрежно расстегнутыми пуговицами, без мантии и галстука. Кажется, он впервые был, что называется, «не при параде». Даже в прошлом году на Святочном балу она не заметила особой разницы между его выходным одеянием и обычной мантией — отличалась только ткань. На лице его впервые красовался лиловый синяк — очевидно, ему не так давно дали в челюсть. На голове Малфоя был явный беспорядок, как будто он несколько раз взъерошил себе волосы. В довершение образа он хмурился, а не ухмылялся своей обычной нагловатой ухмылочкой, и Минерва подумала, что без нее внешность мальчика только выигрывала. На Дафне же, напротив, не было ничего, даже отдаленно напоминающего школьную форму. Она была из тех студенток, которые предпочитали маггловскую одежду: в этот раз она предпочла черные джинсы, такого же цвета ботинки и темно-зеленый свитер с закатанными рукавами и маленькой буквой «С», вышитой серебряными нитками. Волосы девочки были распущены, и весь ее вид говорил о том, что она планировала провести вечер с книгой.

Малфой сгорбился в кресле, скрестив руки на груди, Дафна же держалась прямо, сидела на самом краю, скрестив ноги и обхватив руками колени. Дети смотрели в разные стороны, и Минерва с удовольствием отметила, что на опухшей малфоевской челюсти билась жилка, выдавая негодование своего обладателя. Снейп также отобрал у обоих палочки — теперь они покоились на профессорском столе, и Северус явно не хотел, чтобы ученики могли до них дотянуться. Собрав воедино все факты, Минерва сделала вывод: веселье только начинается.

— Что ж, — наконец нарушил тишину Снейп, — поразительно. Вам удалось провести в молчании целую минуту. Если бы я только догадывался, что наличие свидетелей этого идиотизма вас угомонит, я бы перенес эту беседу в гостиную Слизерина. — Две пары глаз на мгновение воззрились на преподавателя, но потом слизеринцы снова отвернулись в разные стороны.

Взгляд Снейпа блуждал где-то между ними, он что-то обдумывал. Придя к какому-то решению, он холодно приказал:

— Драко, изложи нам свою версию событий.

Тот кивнул.

— Хорошо. Мы — я имею в виду себя, Крэбба, Гойла, Панси, Миллисенту и Блеза — сидели в гостиной и обсуждали свои планы на лето. Милли повернулась к камину, где сидела Гринграсс с книгой, и спросила, чем та собирается заниматься на каникулах, — в этот момент Дафна громко фыркнула, но Драко сделал вид, что не услышал ее. — Гринграсс ей нагрубила, и Милли, разумеется, расстроилась. Панси не хотела видеть лучшую подругу в таком состоянии, поэтому осадила Гринграсс и велела ей извиниться.

Минерва гадала, верит ли Снейп в эту чушь, но могла с уверенностью сказать, что, если челюсть Дафны отвиснет еще ниже, та ее больше уже не найдет.

— Гринграсс отказалась, поэтому Панси вытащила палочку, — продолжил Драко. — Увы, несмотря на самые лучшие намерения, Панси не слишком хороша в дуэлях, поэтому Гринграсс ее тут же разоружила. В дело вступил я. Вы вошли в гостиную как раз в момент нашей… м-м… ссоры, профессор, — сказал тот, бросая на Дафну быстрый взгляд и глубже зарываясь в кресло.

Изумленная Дафна смотрела на него, все еще разинув рот. Северус коротко кивнул и повернулся к ней.

— Мисс Гринграсс, согласны ли вы с версией мистера Малфоя? — спросил он, хотя в этом не было смысла.

Дафна повернулась к своему декану, вцепившись в подлокотники. Она кивнула.

— Я согласна с основной частью, профессор. Дело и правда было в гостиной, где я читала книгу, и их было пятеро против меня одной, — сказала она. — В остальном же это самая большая чушь, которую я слышала за всю свою жизнь.

— Следите за языком, мисс Гринграсс, — одернул ее Снейп, и Дафна стушевалась. — Итак, — продолжил Северус, — коль скоро вы сидели отдельно, осмелюсь предположить, что тема разговора между мистером Малфоем и его друзьями вам была неизвестна, так что опустим этот момент. Можете ли вы изложить свою версию событий?

Дафна пожала плечами.

— Я сидела у камина. Миллисента Булстроуд на всю гостиную поинтересовалась, проведу ли я лето со маггловским мусором, как обычно, или на этот раз буду трахаться с Гарри Поттером, — выплюнула она. — Ну, я и… ответила ей, — уклончиво добавила она.

— Как ответили? — тут же переспросил Северус.

Дафна смутилась, а глаза Малфоя злобно заблестели.

— Мисс Гринграсс, я могу угостить вас сывороткой правды, если хотите, — пригрозил Северус.

Дафна скривилась от досады.

— Если цитировать дословно, то я сказала, что лучше окажу сексуальные услуги близнецам Уизли в благодарность за то, сколько неприятностей они устроили этим бесполезным уродам и другим «крылатым обезьянам» Амбридж, — расстроенно сказала она.

Минерва еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Даже бесстрастное лицо Северуса на мгновение дернулось, как будто он тоже сдерживал улыбку.

— А дальше? — поинтересовался он.

Дафна снова скривилась и вперила взгляд в стол Снейпа, ни на кого не смотря. Даже Малфой выглядел потрясенным.

— А дальше, — с трудом продолжила она, — дальше Паркинсон встала, разозлившись, и спросила, как я ее назвала. — Дафна кашлянула. — Я решила, что у нее что-то со слухом, и… хм… повторила. К этому моменту Булстроуд, Паркинсон, Крэбб и Гойл уже все повскакали с мест с палочками наперевес.

— А Забини? — перебил Северус. — По-моему, мистер Малфой упоминал его.

Дафна кивнула.

— Да, он был там, но ничего не сделал. Он просто отошел в сторону: Блез не участвует в подобных конфликтах.

Жилка Малфоя забилась сильнее, когда тот услышал, что о Блезе Забини она отзывается по имени, а о нем самом — по фамилии. Минерва могла поспорить, что до конца недели Блез Забини все-таки будет втянут в какой-нибудь конфликт.

— В общем, — продолжила Дафна, — все встали, и я тоже достала палочку. Паркинсон попыталась выпустить какое-то убогое заклинание, не знаю, какое. Я отбила его щитовыми чарами, заклятие отскочило ей в лицо, и оно покрылось нарывами, — Дафна позволила себе ухмыльнуться. — Она уронила палочку и стала кричать Малфою, чтобы тот вступился за нее. Жалкое зрелище.

— Мисс Гринграсс!.. — угрожающе начал Северус.

— Извините, профессор, — она стерла с лица ухмылку. — Я имела в виду, что Парк… м-м… Панси быстро вышла из строя. Поэтому Булстроуд попыталась наколдовать веревки, чтобы связать меня, но мой щит все еще был активен, поэтому ничем хорошим это не закончилось. Потом Малфой тоже что-то в меня запустил…

— Да ничего я в тебя не запускал! — едко встрял Драко. — Я пытался тебя разоружить, чтобы ты не перебила половину гостиной!

— Ты хотел сказать, пытался остановить меня, пока я и тебя не прокляла? — фыркнула Дафна.

— Можно подумать, ты бы смогла!

— Ой, да хорош! Я побеждала тебя на всех уроках защиты! — воскликнула девочка.

— Ну да, это, разумеется, показатель, — бросил Драко. — Псих, оборотень, фальшивка и идиот, который боялся собственного отражения, думали, что ты лучше справлялась с вампирами, чем я… — Тут он притворно задумался. — Постой! Ты ведь никогда не сталкивалась с вампирами! Впрочем, неважно, потому что если мы наткнемся на корнуэльских пикси, ты точно покажешь лучший результат — по скорости бега от них!

— Это было три года назад! — воскликнула Дафна. — Да и, к тому же, они мне никогда не нравились, — ощетинилась она, — какие-то они… жуткие.

Драко хохотнул.

— Класс! То есть я должен поверить, что ты побьешь меня на дуэли, но в ужасе сбежишь, испугавшись бабочки? — сардонически поинтересовался он.

— А то, можно подумать, у тебя самого нет необъяснимых страхов!

Ученики мгновенно переменили позы — теперь они сверлили друг друга глазами, склонившись к оппоненту. Выглядело это крайне забавно; видимо, Северус был того же мнения, потому что не перебивал своих студентов. А может, он к тому моменту уже отчаялся и теперь планировал покончить жизнь самоубийством.

— Я не вижу в этом смысла, профессор, — воскликнул Драко, поворачиваясь к Снейпу. У меня есть два десятка свидетелей, которые подтвердят мою историю, а Гринграсс несет какую-то чушь о том, что Миллисента Булстроуд ее спровоцировала.

— Разумеется — пара десятков свидетелей, которые попросту его боятся! — пронзительно крикнула Дафна.

— Панси меня не боится, и она подтвердит мои слова!

— Конечно, потому что она не хочет быть белой вороной, — зло проговорила Дафна, закатывая глаза. — Не знаю, почему эта дура притворяется, что ее все еще волнует школа. Пусть сидит дома и вяжет носки, пока не найдет, кому сесть на шею, — пробормотала она.

Драко возмущенно вскочил, но Минерва заметила, что его глаза весело блестели, потому что он был отчасти согласен с Дафной.

— Ты какая-то неправильная, — неверяще воскликнул он.

Дафна тоже вскочила и посмотрела Драко прямо в глаза. Как ни странно, это производило впечатление, хотя она была на голову ниже Малфоя.

— И что же ты собираешься делать, Малфой?! Смотреть многозначительно? Ясно же, что ты смог наложить на меня заклятие только потому, что твои двое из ларца меня держали!

— Если ты о Крэббе с Гойлом…

— Да, именно об этих двух валунах я и говорю!

— Слушай, ты, самодовольная карга…

— Как ты меня назвал, фашист проклятый?!

— Мегера бешеная!

— Уймись, су…

— Безмозглая амазонка!

— Будущий Пожиратель!

— ШАЛАВА!

— ВЫРОДОК!

— МОЛЧАТЬ!

Слизеринцы так и застыли столбами, совершенно забыв, что они здесь не одни. Более того — что они в компании преподавателей. У Северуса разве что дым из ушей не валил, а Минерва внутренне получала удовольствие от происходящего.

— Сидеть, — приказал Северус. Ученики, оба бледные, тут же подчинились. Северус глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Мистер Малфой, теперь, когда мы знаем более точную версию событий, я надеюсь, что на этот раз вы объяснитесь честнее, — угрожающе тихо сказал Северус. — Когда я вошел в гостиную Слизерина, если память мне не изменяет, вы оба успели не только нанести ущерб имуществу школы — вы, мистер Малфой, прижимали мисс Гринграсс к столу и самозабвенно ругались. А теперь объясните, как до этого дошло.

Разбитая челюсть Малфоя теперь представлялась Минерве в новом свете. Занервничавший Драко прочистил горло и, даже не растягивая слова в своей обычной манере, сказал:

— Ну… м-м… Крэбб и Гойл прижали Гринграсс к столу, и пытались ее обезоружить. Не сработало. Она выпустила обжигающее заклинание. Из-за этого портьеры загорелись.

— Я догадался, — холодно заметил Северус.

— Да, разумеется. Ну, в общем, мы с Гринграсс начали перебрасываться заклинаниями, потом она меня оскорбила, и мы ими тоже начали бросаться… оскорблениями, в смысле. А потом эта каратистка забывает, что у нее есть палочка, и со всей дури бьет мне в челюсть, — раздраженно сказал он. — И тогда у меня отлетела палочка.

Все присутствующие повернулись к Дафне. Та надменно поправила волосы.

— Он оскорбил тетю Антигону, он заслужил.

Снейп закатил глаза.

— Ваша тетя Антигона — сквиб, если не ошибаюсь? И замужем за магглом?

— Да. Я живу с ней, — кивнула Дафна.

— И, пытаясь угомонить ее, вы пригвоздили девушку к столу, верно? — Северус повернулся к Малфою.

Драко кивнул.

— В каком-то смысле.

— Так. — Северус глубоко вздохнул. — Нанесение вреда имуществу школы, дуэль в гостиной факультета, непреднамеренно прóклятые свидетели, низкие подстрекательства… Неделя наказаний обоим. И, как бы мне ни было больно это делать, пять баллов с каждого участника этого инцидента.

Ученики уставились на декана. Тот вернул им грозный взгляд, ожидая возражений. Когда никто так и не подал голос, он кивнул в сторону двери.

— А теперь марш в гостиную. Оба.

Студенты угрюмо встали и вышли из кабинета. Плечи обоих поникли, слизеринцы всем видом показывали, как они расстроены. Как только за ними захлопнулась дверь, Минерва вышла из тени.

— Вы ведь понимаете, что ничего хорошего не будет, пока эти двое находятся в одном помещении. Не так ли? — тихо спросила она Северуса, который продолжал сверлить глазами то место, где только что сидели его студенты, хотя там уже никого не было.

— Разумеется, — вздохнул он, — но мне нужно было как-то их наказать — и выгнать из комнаты, пока у меня голова не взорвалась, — добавил он, усаживаясь наконец за свой стол. — У меня был долгий день.

— Как и у всех нас. Кстати, вы уже видели новый образовательный декрет? — спросила она.

— «Ни один преподаватель, кроме директрисы, не имеет права заколдовывать, зачаровывать или каким бы то ни было иным способом менять внешний облик школы», — издевательски процитировал Северус. — Идиотка.

— Согласна.

В кабинете повисла тишина. Оба преподавателя пытались вспомнить, зачем же они оказались в одной комнате. Первым опомнился Северус.

— Ваше алиби подтверждено, профессор МакГонагалл, — сказал он, — даже Малфой может засвидетельствовать ваше присутствие в этой комнате.

— Это точно, — слегка улыбнулась она. — Как удобно.

Снова стало тихо, но на этот раз Минерва пристально разглядывала своего коллегу.

Последний год стал для Снейпа одним сплошным стрессом — это было очевидно: под глазами Северуса залегли тени, с каждым днем становившиеся все темнее, свидетельствуя о грузе, который ему приходится безмолвно носить на своих плечах. На работе его третировала Амбридж, а вне школы ему приходилось иметь дело с Волан-де-Мортом. Ни один из них не способствовал оздоровлению нервной системы, и особенно это было заметно в моменты, подобные этому. Руки Северуса слегка подрагивали, а его обычно твердый и цепкий взгляд сейчас был отрешенным, взволнованным. Из всех них у Северуса была самая сложная работа. Почему же Минерва так удивилась, когда заметила признаки этого в его внешности?

— Вы в порядке? — тихо спросила она.

Она не услышала на это честного ответа — да и, сказать по правде, не ожидала его услышать. Северус просто провел ладонью по лицу и театрально вздрогнул.

— Выживу, — ответил он. «Надеюсь», — добавила Минерва. — После того случая с Трелони можно было догадаться, что день пойдет наперекосяк, — продолжил Северус, стискивая переносицу. — Даже не знаю, чему я так удивляюсь.

Минерва нахмурилась: ей казалось, она о чем-то забыла.

— Трелони… — пробормотала она. — Трелони, Трелони… — и тут она вдруг вспомнила. — Черт! Я забыла!

Северус поднял на нее глаза:

— О чем?

— О Сивилле!

— Счастливая… — буркнул Северус.

— Нет, вы не понимаете! Я должна была помочь Лаванде Браун, потому что… а, ладно, забудьте. Мне нужно идти, — бросила она и выскочила за дверь, не глядя на собеседника. Снейп проводил ее слегка изумленным взглядом.

Вечер (ч.4)

21:48
-Больничное крыло-

Минерве всегда казалось, что дел и обязанностей у нее было больше, чем у остальных преподавателей, за исключением разве что Снейпа — и то лишь потому, что тот периодически попадал под пытки лорда Волан-де-Морта. Если бы не это, она превзошла бы и Северуса.

Несмотря на это, не было и дня, чтобы она не вознесла хвалу небу за то, что она — не школьная медсестра. И дело было не в количестве работы — Минерву раздражала сама ее суть. К примеру, когда жертв пресловутого инцидента в восточном крыле набралось уже трое, Минерва утвердилась в мысли, что она бы точно взорвалась и донесла до каждого студента, что до недавних пор они были сами по себе, пока кто-то милосердно не поместил предупреждающий знак для остальных учеников.

Она была на все сто уверена в том, что Кормака МакЛаггена уже давно не пускали бы на порог больничного крыла, если бы кто-то по глупости назначил Минерву школьной медсестрой.

Кроме того, сама только мысль о том, что придется спать по соседству с собственным рабочим местом, приводила Минерву в ужас. Ей по-своему нравилось каждый раз преодолевать путь до кабинета и класса трансфигурации. По пути она могла переключиться с «Минервы» на «профессора МакГонагалл» и обратно. В последнее время, увы, когда и Минерва, и профессор МакГонагалл постоянно требовались по первому зову, не имело значения, где она работает или спит — ее присутствие было необходимо везде и сразу. Однако в нормальные времена (то есть когда директором был Дамблдор) ей нравилось это превращение.

В обычное время ее отношение к Поппи Помфри определялось как просто почтительное. Однако в такие дни, как сегодня, Минерва была готова рухнуть в ноги этой женщине, преклоняясь перед ее терпением.

— Вот и все, мисс Паркинсон, — донесся до Минервы ровный голос Поппи, когда преподавательница вошла внутрь. — Все в порядке. Прижмите это к лицу на двадцать минут, а затем возвращайтесь. И я бы рекомендовала вам отныне пользоваться косметикой, как и все остальные.

Панси Паркинсон кротко кивнула и направилась к кровати в дальнем углу помещения. К лицу она прижимала толстое синее полотенце, распространяя вокруг себя аромат гвоздики. Минерва предположила, что это и есть настоящая причина того, почему Панси не бросилась в кабинет Снейпа на защиту Драко — здоровье важнее. Поппи все еще не заметила присутствие профессора МакГонагалл: она собирала разбросанные тут и там склянки и бинты, призванные излечить мисс Паркинсон. Минерва задумалась было, что же стряслось со студенткой, но потом осознала, что ей все равно: лишь бы той было побольнее.

— Прошу прощения, Поппи, — осторожно подала голос Минерва. Медсестра подняла голову.

— О, здравствуйте, Минерва, — отозвалась Помфри. — Если вы ищете мистера МакЛаггена, то он в глубоком обмороке. Вряд ли от него можно сейчас добиться чего-либо, кроме храпа, — добавила она, палочкой отправляя ступку и пестик в раковину в углу.

Но Минерва, как оказалось, напрочь забыла о МакЛаггене и теперь мысленно добавила в список дел письмо родителям Кормака. Которое она напишет завтра.

— Честно говоря, я пришла не за ним. У меня к вам дело несколько деликатного характера…

Минерва покосилась на Паркинсон, которая явственно подслушивала их разговор. На ум пришло весьма полезное заклинание, которому ее как-то раз научил Северус. «Оглохни!» — пробормотала преподавательница. Навострившая было уши Паркинсон теперь была озабочена странным жужжанием в ушах.

— Что вы сделали? — нахмурилась Поппи.

— Ничего особенного. Я сниму заклинание, как только уйду, — заверила Минерва.

— Что ж, хорошо, — кивнула медсестра. — Только чтобы заклинание не навредило ее слуху — у меня с ней сегодня и так забот по горло. С утра у нее что-то с лицом, потом она сломала руку в двух местах, а теперь эти фурункулы… — Поппи вздохнула и покачала головой.

— Простите, а что случилось с ее лицом? — с интересом спросила Минерва.

Поппи громко застонала.

— Она пришла ко мне утром до начала занятий, истерически рыдая, потому что намудрила с трансфигурирующим заклинанием. Я спросила ее, в чем дело — ни за что не угадаете. Она попыталась изменить себе скулы!

Минерва остолбенело взглянула на собеседницу.

— Извините, что?! — наконец выдавила она.

Поппи фыркнула.

— Понимаю. Она заявила, что ей никогда не нравилась форма черепа, поэтому она попыталась изменить ее. Идиотка…

Пару мгновений Минерва молчала, обдумывая и осознавая всю глупость этого поступка. Что ж, спасибо, что студентка хотя бы не попыталась превратить себя в змею, чтобы поддержать Малфоя, или не выкинула еще что-нибудь… Справиться с полыми костями им еще удалось, но ни Поппи, ни Минерве не удалось бы обратить последствия превращения в хладнокровное, особенно учитывая, что основным побочным эффектом этого заклятия обычно являлась смерть.

— М-м… возвращаясь к цели моего визита… — пробормотала Минерва, слегка тряхнув головой. — Я бы хотела обсудить с вами состояние Сивиллы.

— Ой, а это точно необходимо? — плаксиво спросила Поппи, разом превращаясь в семилетнюю девчонку.

Минерва понимающе кивнула.

— К сожалению, да. Видите ли, оказалось, что мисс Патил и мисс Браун ухаживали за ней последние несколько месяцев.

— Так вот как ей удавалось избежать неприятностей?! — рассвирепела Поппи.

— Видимо, да, — ответила Минерва, присаживаясь на край одной из многочисленных кроватей и небрежно откидывая край белого покрывала. — Но теперь это уже вредит их учебе, поэтому я не могу пустить все на самотек.

— Нет, что вы, я совершенно не об этом, — проговорила Поппи, садясь за свой рабочий стол.

Женщины притихли, раздумывая, как помочь Сивилле снова прийти в норму — по крайней мере, в то состояние, что у нее считалось нормой. Задача была не из легких, и не только потому, что они хотели помочь коллеге, не вступая с ней в разговоры, но еще и потому, что ни одна из них не представляла, как помочь такому человеку, как Сивилла, вернуть, так сказать, жажду к жизни. Да и что можно было придумать в такой ситуации? Растянуть на колышках цирковой купол и делать предсказания за 5 галлеонов? Написать книгу о том, какими смертями мог бы умереть Гарри Поттер? Отправить Сивиллу на курсы вязания?.. Нет, это все не то.

Когда жизни других людей катились под откос, Минерва всегда находила, что сказать, чем помочь. Но в случае с Сивиллой Трелони… скажем так, в этот раз все было иначе. Помимо всего прочего, Сивилла была куда более ранимой, чем большинство людей, и могла разрыдаться, если бы кто-нибудь завел тему ее увольнения.

Вздохнув, Минерва переключила внимание на другое: решение проблемы часто приходило к ней, когда преподавательница забывала о ней. Порой это случалось даже быстрее, когда она думала о совершенно посторонних вещах, а не скрупулезно обдумывала, как ей выйти из положения. Непонятно почему Минерва сконцентрировалась на хрусте белой простыне в своих пальцах. Ткань пахла лавандой; она была натянута на кровать так туго, что, брось Минерва в нее монеткой, та бы отскочила. По крайней мере, была натянута до тех пор, пока Минерва не взялась теребить ее…

— Думаете о том же, о чем и я? — вдруг спросила Поппи.

— Что бытовые заклинания никогда не были моей сильной стороной? — со всей серьезностью спросила Минерва, поднимая голову.

— Нет, — медсестра сохраняла олимпийское спокойствие, — я думала, что мы могли бы приставить к ней домового эльфа.

Минерва уставилась на нее.

Поппи встала и, нервно потирая руки, стала проговаривать вслух детали.

— Да, это отличный вариант. Можно даже приставить к ней двоих, они могли бы сменять друг друга. Они будут наблюдать за ней весь день, и, если она вытворит что-нибудь, они могут позвать кого-то из нас. И еще я могла бы сварить больше антипохмельных и снотворных зелий… Да. Да! Это отличная идея! — воскликнула Поппи, останавливаясь прямо перед Минервой.

Поппи сияла, будто только что открыла контрзаклятие против Авада Кедавры. Минерва колебалась, прежде чем указать на явные прорехи в плане медсестры — та выглядела слишком радостной. Но если Минерва чему и научилась за свою жизнь, так это тому, что отрицание еще никому не принесло пользы. Лучше встретить неприятности лицом к лицу.

— Три проблемы, Поппи. — Подняв продолговатую ладонь, она принялась загибать длинные пальцы. — Первая: если Долорес узнает, что мы используем ресурсы Хогвартса, чтобы уберечь Сивиллу от неприятностей, она не только уволит нас, но и вышвырнет отсюда Сивиллу в мгновение ока. — Поппи уныло смотрела, как она загибает второй палец. — Вторая: даже если Долорес и не узнает, домовики только и могут, что удерживать Сивиллу от глупостей. Они не помогут ей с реабилитацией, не смогут вернуть ей, кхм, былую славу. И третья: далеко не все эльфы отличаются проницательностью. Иначе говоря, если Сивилла опять во что-нибудь ввяжется, эльф наверняка появится посреди урока или, в вашем случае, когда вы будете заняты пациентом, и вся наша затея провалится.

Когда Минерва закончила, Поппи угрюмо буравила взглядом пейзаж за окном, сложив руки на груди.

— Отлично. Прекрасно. Да, это дурацкая затея, но я хотя бы предложила выход из ситуации, а вот от вас до сих пор не слышала ни одной идеи, — обвиняюще сказала она.

Минерва закатила глаза.

— Не знала, что у нас соревнование, — холодно парировала она, попутно удваивая усилия, чтобы найти выход из ситуации. И пусть хоть кто-то посмеет потом критиковать характер Минервы МакГонагалл!

«Должно же быть что-то!» — в отчаянии подумала она. Чтобы не накачивать Сивиллу лекарствами. И не вешать ей на шею предупреждающий знак. И вариант сбежать со всех ног тоже не подходит, хотя теперь Минерва внутренне согласилась с безмолвной мудростью Снейпа и его недавнего предложения.

Вздохнув, Минерва встала.

— Поступим так: расскажем остальным о происходящем и установим порядок смен, во время которых мы сможем приглядывать за Сивиллой — в те моменты, когда не будем заняты. Перед сном давать снотворное, а каждое утро — следить, что она встала и что она в своем уме. И, еще важнее, что она трезвая. — Поппи кивала — даже слишком понимающе. — Что такое? — переспросила Минерва.

Лицо Поппи оставалось бесстрастным, но в глазах зажегся странный огонек.

— Я согласна. Я согласна — при одном условии.

— Каком?

— Первая смена — ваша.

Минерва была уверена, что краска схлынула с ее лица.

— Что?.. В смысле… проведать Сивиллу? Сейчас? Вот прямо сейчас? — с ужасом спросила она.

— Именно так, — кивнула Поппи. — В конце концов, это же ваша идея.

И правда, подумалось Минерве про себя. И, более того, именно ее студентки до сих пор приглядывали за прорицательницей. По всей видимости, именно на Минерве, а не других преподавателях, лежит большая часть ответственности. Откровенно говоря, самой МакГонагалл ее роль виделась более покровительственной: ругаться, организовывать, отправлять других на баррикады… то есть, просить коллег помочь Сивилле, а самой держать всю ситуацию под контролем. А еще говорят, после пятидесяти лет люди теряют весь оптимизм!

Глядя в непоколебимое лицо Поппи, Минерва поняла, как глупо было даже надеяться на это.

— Отлично, — нехотя согласилась преподавательница, — но сначала я спущусь в кухню, поговорю с эльфами. Я хочу убедиться, что отныне в северной башне будут хоть как-то соблюдать санитарные нормы.

— Ах да. Она ведь никого туда раньше не подпускала, верно? — припомнила Поппи. — Она считает, что вмешательство извне отрицательно сказывается на потоках энергии в комнате и затуманивает ее внутреннее что-то там. — Медсестра уныло покачала головой. — Напомните, почему мы ей помогаем?

Минерва стиснула переносицу.

— Предпочитаю об этом не задумываться, — сказала она, — потому что одна только мысль вызывает депрессию. В общем, мы договорились?

— Договорились.

— Прекрасно. Тогда я пойду и уведомлю эльфов.

— Разве Дрисколл с этим не справится? — поинтересовалась Поппи. — Ну, чтобы вам не ходить туда-сюда.

Минерва кивнула.

— Справится. Но, видите ли, мне очень хочется горячего какао. Честно говоря, это сейчас больше жизненная необходимость.

Поппи понимающе улыбнулась. Они попрощались, и школьная медсестра продолжила собирать склянки, оставшиеся после общения с мисс Паркинсон. Сама пациентка уже не на шутку переполошилась, пытаясь избавиться от шума в ушах, и Минерва долго думала, снимать ли заклятие. В конце концов, ее добрая сторона одержала верх, и профессор произнесла контрзаклятие. Выражение озабоченности на лице Паркинсон исчезло, и теперь она снова смотрела надменно и неприятно, как будто в том, что ей приходилось сидеть в больничном крыле, был виноват еще кто-то, кроме нее.

Если бы Минерва могла изменить что-то в Панси Паркинсон, она бы точно заставила девочку брать на себя ответственность за свои поступки. В понимании Панси, во всем, что с ней приключалось, был виноват кто-то другой, и она постоянно наказывала за это тех, на кого возлагала ответственность. А если кто-то хорошо с чем-то справлялся или получал похвалу, Панси считала, что дело в слепой удаче, а не упорной работе. И симпатия Малфоя к Дафне Гринграсс объяснялась не ее отчужденностью, не силой воли и не сильным характером, а только формой ее скул.

Поэтому сейчас Панси Паркинсон недовольно смотрела на мадам Помфри, будто медсестра была виновата в состоянии Паркинсон и в том, что ей больно. Минерва закатила глаза и вышла из больничного крыла. Несмотря на то что она редко утруждала себя мыслями о Драко Малфое (да и вообще о ком-либо из членов его семьи), в одном она точно не могла ему отказать: во вкусе при выборе женщин.


22:01
-Кухня Хогвартса-

Добираться до кухни пришлось довольно долго, и не только потому, что лестницы за ночь поменяли местоположение, но еще и из-за жуткой боли в ногах. В течение всего дня ей пришлось бегать из одного места в другое, а поскольку замок состоял сплошь из извилистых коридоров и крутых лестниц, для профессора это стало настоящим испытанием, да и Косой переулок и прилегающие к нему улицы вряд ли могли похвастаться удобным для ходьбы покрытием. А уж «стремление» лондонских пешеходов уступить дорогу и вовсе стало притчей во языцех.

Таким образом, когда Минерва добралась до картины с фруктами, ей отчаянно хотелось, чтобы величайшая в мире школа чародейства и волшебства была расположена в бунгало, а не огромном замке с запутанными коридорами. Однако не все в жизни случается по мановению волшебной палочки…

Минерва пощекотала грушу, и та с радостным хихиканьем превратилась в дверную ручку. Через доли секунды вокруг преподавательницы прыгало множество домовиков с подносами, уставленными едой и напитками.

— Мисс профессор! — пискнул ближайший к ней эльф. — Не желает ли мисс пшеничных лепешек? Свежих, только из духовки, с клубничным вареньем и взбитыми сливками!

— Эклеров?

— Яблочного пирога?

— Куриного супа?

— Кровяной колбасы?

Минерва весело наблюдала за тем, как крошка-эльф с огромными карими глазами подлетел к ней с тарелкой кровяной колбасы. Почувствовав протесты желудка, Минерва вежливо отказалась от колбасы и попросила позвать главного эльфа.

— Понюшка здесь, мисс! — воскликнул эльф с карими глазами, немного грустно указав на дальний от них стол.

— Спасибо.

Эльф улыбнулся ей, отвесил глубокий поклон и присоединился к своим товарищам. До чего же странные существа!

Понюшка был довольно высоким и настолько тощим, что Минерва побоялась, как бы тот не сломался от одного прикосновения. Он внимательно следил за дюжиной эльфов, которые драили стол, находившийся точно под столом Гриффиндора в Большом зале. У него были своеобразные, широко расставленные глаза орехового цвета, устрашающие руки; он был на удивление высоким для эльфа и доходили Минерве до талии. Уши его были бы слишком большими даже для домовика, кабы не огромный порез на левом ухе, и визуально оно казалось чуть ли не вполовину меньше правого. «Интересно, — подумала Минерва, — не его ли Дамблдор спас вместе с другими эльфами во время первой магической войны?»

— Ты — Понюшка? — неуверенно спросила Минерва. Ей всегда было неловко общаться с домовыми эльфами: она не нравилось, что ей беспрестанно кланяются.

Понюшка, разумеется, об этом не знал, поскольку испуганно пискнул и склонился до земли.

— Тысяча извинений, мисс, я вас не видел, мисс, меня отвлекли, мисс! Мисс может наказать Понюшку так, как пожелает!

«Что ж, — мрачно подумала Минерва, — вот и ответ на вопрос, где Понюшка был до Хогвартса».

— М-м… спасибо… наверное, — произнесла преподавательница чувствуя себя неловко. — Но я так делать не буду, Понюшка. Напротив, я пришла попросить об одолжении.

Понюшка тут же разогнулся, громко хрустнув сухожилиями. Минерва мысленно ему посочувствовала, но он, казалось, ничего не заметил.

— Понюшка сделает что угодно, мисс профессор! — с чувством произнес он.

Минерва не могла не восхититься его готовности помочь.

— Прекрасно, — кивнула Минерва. — Так… В общем, я бы хотела, чтобы домовые эльфы снова убирались в северной башне. С тех пор, как профессора Трелони отстранили от должности, ей тяжело следить за собой, и ей понадобится любая помощь.

Понюшка на мгновение задумался, удивив этим Минерву. Если бы хотя бы половина ее студентов так думали на занятиях, ее работа была бы просто мечтой. Интересно, подумалось Минерве, а любит ли он кроссворды?

— Если таково желание мисс… — медленно произнес Понюшка, как будто бы предложенное ею было занятием весьма рискованным, — Понюшка мог бы попросить эльфов отправлять еду уже-не-профессору, как к этому относится мисс? — предложил эльф. — Обычно профессора делать запрос, но мы могли сейчас преступить к этому, мисс, если таково ваше желание.

Минерва облегченно улыбнулась.

— Знаешь, Понюшка, это самая большая услуга, которую мне смогли оказать за весь сегодняшний день, — сообщила она. — Это было бы прекрасно, просто прекрасно! Спасибо!

Домовик улыбнулся так широко, что казалось, будто его кожа вот-вот треснет.

Странное поведение эльфа касалось не только этой просьбы Минервы: когда она мимоходом сказала, что со всеми последующими просьбами она будет направляться прямо к нему, поскольку он, по всей видимости, с радостью готов ей помочь, Понюшка тут же начинал рыдать. В конце концов, профессор решила, что в объятиях Фреда Уизли она и то не чувствовала себя так неловко, как сейчас, когда эльф плакал от счастья, когда она всего лишь попросила его постирать полотенце. Быстро распрощавшись, Минерва отошла.

Она направилась к духовкам, опоясывающим дальнюю стену, и привлекла внимание молодой эльфихи с огромными зелеными глазами, которую звали, как ни странно, Жинни. Минерва чуть было не переспросила, как ее зовут, но подозревала, что она все хорошо расслышала и с первого раза. Ей очень хотелось уточнить, от какого имени это сокращение — Жиневра или Виржиния, но побоялась, что Молли Уизли об этом когда-нибудь узнает.

— Что ж, Жинни, — неуверенно произнесла она, поскольку Жинни прямо-таки подпрыгивала от энтузиазма, желая услужить профессору. — Я… м-м… хотела бы узнать, можно ли мне получить чашку горячего какао.

Обстановка в кухне мгновенно переменилась — отреагировала не только Жинни, но и все остальные. Эльфы в один миг застыли. Минерве некстати пришло на ум, смогла бы она наложить на комнату заклятие оцепенения еще быстрее. «Наверное, смогла бы», — растерянно подумала она. Но только если бы у нее в распоряжении был василиск и диско-шар…

— М-м… я что-то не то сказала? — выдавила преподавательница. Не успела она договорить, как реакция последовала незамедлительно: пара эльфов тут же разрыдалась, а остальные забормотали извинения. Еще один, стоявший рядом с пуффендуйским столом, стал биться об этот стол головой с рыданиями. «Эти эльфы так любят разыгрывать мелодрамы…»

Кто-то должен успокоить их! Заставить их взять себя в руки и сказать, что же, собственно, произошло — и точно не она.

Понюшка возник из ниоткуда, и поначалу Минерва его даже не заметила, но он жестами привлек ее внимание, и ей пришлось наклониться, чтобы расслышать хоть слово. Минерва была только рада отвести взгляд от трясущихся губ Жинни, и она наклонилась к Понюшке.

— Нам очень жаль, мисс, но… — Его голос как будто треснул — она наблюдала такое, только когда люди заставляли себя называть имя Сами-Знаете-Кого. — Директриса сказала, что, поскольку студентам не дают какао на ужин и им не положено знать, где находится кухня, нет причин, по которым какао должно оставаться в Хогвартсе. — Понюшка перевел дух. — В Хогвартсе больше нет какао, — с надрывом произнес он. — Нам больше нельзя готовить какао!

Минерва выпрямилась, вытаращив глаза. Вот оно. Последняя капля. Старая жаба могла снарядить мракоборцев следить за ней, могла отрывать ее от занятий, могла наказывать ее студентов, заставить ее встать ни свет ни заря, чтобы прийти на очередное идиотское собрание… но изничтожить все запасы какао?! Вот это уже личное.

Долорес явно напрашивается, чтобы в ее чае оказался растворенный «Блевальный батончик», и плевать, что они уже взрослые! Профессионализм профессионализмом, но жаба будет страдать за содеянное.

Понюшка проявил недюжинные лидерские качества, сумев вернуть эльфов к работе и угомонив убитую горем Жинни. Минерва терпеливо ждала, пока он наводил порядок. Наконец, Понюшка подошел к Минерве.

— Понюшка очень извиняться, мисс. Может ли Понюшка предложить мисс еще чего-нибудь?

— Нет. Нет, спасибо, мне больше ничего не нужно, — глухо отозвалась профессор, стиснув челюсть от негодования. — Ты очень помог, спасибо.

С этими словами Минерва вышла из кухни.


22:17
-Всевозможные подземелья-

Широко известно, что именно Кандида Когтевран придумала движущиеся лестницы и этажи в Хогвартсе. Менее известно, что все, кто проводил в Хогвартсе больше семи лет (иначе говоря, преподаватели), периодически крайне возмущались этим архитекторским решением. Сегодня был как раз такой случай.

Расположение этажей и лестниц менялось постепенно: снизу вверх, с запада на восток, изнутри наружу и т.д., процесс был систематическим. Поэтому, поскольку лестницы и коридоры рядом с покоями Минервы за прошлую ночь успели поменять свое местоположение, она поняла, что, в принципе, не стоило удивляться, что подземелья переместились за то время, что она провела на кухне. Тем не менее, факт остается фактом: преподавательница не ожидала перемен и, как следствие, заблудилась, и не просто заблудилась: у нее, к тому же, гудели ноги, у нее не было какао, а еще она понятия не имела, как отсюда выбраться наверх. Хотя, не то чтобы ей очень хотелось наверх после того, как ее заставили идти в северную башню приглядывать за Сивиллой Трелони.

Нельзя, что ли, было и ее подвергать пыткам Волан-де-Морта?! Нет же, вместо этого ей нужно было нести ответственность и заботиться о людях. Но ведь можно было просто попасть под пытки, а потом отправиться домой, как все нормальные люди… Волан-де-Морта она хотя бы знала, черт возьми, и даже, в конце концов, однажды ходила с ним на свидание. Но всего один раз — совершенно не ее тип мужчин. И еще он был так раздражающе очарователен, что Минерве отчаянно хотелось свернуть ему шею. И надо было свернуть — спасла бы кучу людей от лишних проблем…

Тряхнув головой, чтобы выбросить из нее отвлекающие мысли, Минерва прислонилась к стене и с шумом выдохнула.

Даже когда она выберется из подземелий, дорога наверх займет еще сто лет. На миг Минерва подумала было создать незарегистрированный портал, но потом поняла, что Долорес наверняка отслеживает это, и попытка будет стоить ей не только работы. Хотя, может, и стоило рискнуть — ради импровизированной-то дуэли с Амбридж… Итак, отказавшись от мысли создать портал, Минерва еще какое-то время мысленно оплакивала запрет на трансгрессию в Хогвартсе. Таким образом — только пешком.

Выхода было два: идти на двух ногах, дабы соблюсти приличия, или опуститься на четыре лапы во славу комфортного передвижения. Кошачий вес распределялся на все четыре лапы, а потому кошка уставала не так быстро. Кроме того, кошачья мускулатура выгодно отличается от человеческой, и кошачье тело болело куда реже, чем человеческие икроножные мышцы. С другой стороны, дар анимагии не предполагал превращений по таким ничтожным поводам. Да и вообще, преподаватель она или кто?! Учителям положено служить примером для подражания, и превращаться она могла только в качестве демонстрации или когда собиралась уйти с территории школы…

Быстро оглядев коридор, она никого не увидела. На лестницах также было пусто. Итак, момент настал! Она плавно перекинулась в кошку, получая истинное удовольствие от того, как болезненно мускулы принимали другую форму. Она потянулась, постепенно привыкая к кошачьей форме. Ей всегда было сложнее обращаться, когда она уставала или была эмоционально опустошена. По этой причине она питала глубокое уважение к Сириусу Блэку: она пыталась как-то раз обратиться в присутствии дементоров, когда их только-только призвали на охрану замка, но ей не удалось — ее поглотили воспоминания о самых ужасных моментах из жизни.

Совершенно по-кошачьи тряхнув головой, Минерва подумала, что теперь этой проблемы не было.

Она обернулась к темному подземному коридору, по которому шла. Света практически не было видно — или это она сегодня настроена чересчур пессимистично? Разумеется, кошачье зрение куда больше подходит для перемещения в темноте, но всему ведь есть пределы! Минерва села и прислушалась. Ничего не услышав, она принюхалась. Ничего не почуяв (по крайней мере, ничего необычного), она направилась туда, откуда пришла.

Прогулка могла бы стать приятной, если бы она так страстно не мечтала о собственной постели. Минерва никогда не давала себе труда изучить подземелья, решив, что ни по какой причине, кроме бесед со Снейпом, ей идти туда не понадобится. Теперь же ей даже нравились подземелья. Холодный камень под лапами, неподвижный воздух, редкие и потому ценные источники света — все это странным образом расслабляло. Ощущение того, что она сейчас находится в нескольких милях под землей и, таким образом, недосягаема для диктатуры Долорес Амбридж, тоже добавляло красок этой картине.

Минут через пятнадцать бесцельного шатания она, наконец, услышала шум. Звук был довольно далеким, и, если бы она сейчас была человеком, она бы наверняка ничего не заметила. Казалось, будто кто-то бодро откуда-то идет, весело мыча под нос какой-то мотивчик…

В подземельях. Ночью. Хм…

Что ж, всякое бывает, подумалось Минерве. По всей видимости, источник звука находился примерно в сотне ярдов от коридора, по которому она только что прошла. Подавив внутреннее раздражение, она снова повернула в обратную сторону. Она бежала как можно быстрее; мычание становилось все громче. Когда стало ясно, что человек был прямо за углом, Минерва быстро обратилась обратно в человека.

Ее ноги ответили на это решение чувствительной болью, но выхода не было. Совладав с собой ровно настолько, чтобы не напугать ничего не подозревающего студента до смерти, Минерва решительно повернула за угол.

Она разглядела в темноте довольно высокую жилистую фигуру в школьной мантии. У незнакомца были темные волосы. Студент казался странно знакомым, но поскольку абсолютно все студенты в этом замке обучались у нее в то или иное время, это совершенно ни о чем не говорило. Быстро мелькнула в голове мысль, что студентам было запрещено находиться вне своих кроватей в столь позднее время, но в тот момент ей было наплевать. Откровенно говоря, пришелец мог быть хоть изумрудным страусом, которого в память о Салазаре Слизерине отправили на избавление школы от «Ведьмополитенов» — только бы мог подсказать ей, как выбраться из чертовых подземелий.

— Стоять! — рявкнула Минерва.

Студент, кем бы он ни был, застыл в другом конце коридора и медленно обернулся. Это был Теодор Нотт.

— О… М-м… добрый вечер, профессор, — поздоровался он. В отличие от Малфоя, Теодор все еще был в школьной мантии и даже при галстуке, волосы идеально уложены, и весь его облик был таким опрятным, будто бы он только что спустился к завтраку в начале недели. По мнению Минервы, это явно говорило о приверженности к Темным искусствам, но она промолчала.

— Мистер Нотт, — осведомилась она, — что это вы делаете в такое время в подземельях? — Нужно же было спросить хотя бы для приличия, пусть ей и было все равно. В конце концов, существуют традиции и приличия.

Теодору явно стало неловко.

— Видите ли, профессор… Подземелья поменялись местами, — медленно проговорил он, — и я пытался понять, где я и как мне выбраться.

— В половину одиннадцатого вечера? — скептически отозвалась Минерва.

— Ну, они поменялись всего пару часов назад, и мне показалось, лучше добраться до гостиной сейчас, а не утром.

Подозрительно разглядывая ученика, Минерва положила руки на бедра.

— И как же, скажите на милость, вы узнали, что подземелья поменялись местами, если только вы не находились вне спальни после отбоя? — поинтересовалась она.

— Дафна рассказала, — тут же ответил он.

Минерва медленно кивнула. Что ж, вполне логично. Логично даже то, что он пытался разобраться в нынешнем положении подземелий, не дожидаясь утра. Она бы сделала то же самое в коридорах около своей спальни, будь у нее хотя бы один свободный час. Не то чтобы в ближайшем будущем ей грозило получить хотя бы пару свободных часов, но надеяться-то можно. Увы, это было единственной мыслью, помогавшей ей сохранить остатки разума.

Теодор смотрел на нее с нескрываемым ужасом. Спустя секунд двадцать, пока он наблюдал, как профессор медленно кивала, Нотт сдался и поднял руки в воздух:

— Вы ведь накажете меня, да? — мрачно спросил он.

Даже зная заранее, что делать этого она не станет, Минерва сделала вид, что задумалась.

— Что ж, не исключаю такой возможности. Я бы могла снять с вас двадцать баллов за нарушение дисциплины. — Теодор застонал. — Или же вместо этого вы поможете мне и искупите этим свою вину.

Теодор был слизеринцем, и гораздо умнее своих товарищей, и потому он смерил профессора подозрительным взглядом.

— Чем помогу?.. — настороженно спросил он.

— Выбраться из подземелий. Видите ли, я слегка заплутала.

Вместо того чтобы хихикать или продолжать подозрительно на нее таращиться, Теодор проказливо ухмыльнулся.

— Разумеется, без проблем. Идите за мной, — сказал он, уверенно зашагав вперед. Как он мог так уверенно двигаться по коридорам, если они поменялись местами всего час назад, Минерва не имела ни малейшего понятия. Решив, однако, не задавать вопросов, она пошла следом.

— Знаете, мне интересно, — заметила Минерва после пары секунд тишины. — Я вижу, что вы защищаете Дафну Гринграсс. Она явно относится к вам с меньшей враждебностью, чем к остальным одноклассникам. Почему вы не стали помогать ей в гостиной?

Теодор помрачнел.

— Я был в библиотеке. Поверьте, они не стали бы приставать к ней, будь я там.

Удивившись тому, с каким жаром он это произнес, Минерва смерила Теодора взглядом.

— Мистер Нотт, вы… — она нахмурилась. — Вы что… встречаетесь с Дафной?

Мальчик застыл посреди коридора, вытаращив глаза.

— Что?.. — выдавил он. — Что, потому что?.. Нет. Нет, мы не… Нет, — твердо произнес он, сопровождая слова жестами. — Мы друзья, и все. Друзья.

Минерва бы поверила ему, если бы не румянец, настойчиво заявлявший о своих правах на его шею. Минерва подумала, имеет ли эта дружба те же корни, что у Рона и Гермионы, но, по всей видимости, это было не так.

Интересно.

— Хорошо, — просто сказала она.

— В смысле… ну… она пригласила меня на свидание. Один раз. Курсе на третьем, — неловко продолжил Нотт. — Но мы… в смысле, я не… тьфу, черт. — Он взъерошил себе волосы и вздохнул. Минерва чуть было не улыбнулась. Потом Теодор все-таки совладал с собой, выпрямился и повернулся к Минерве. — Знаете, у нас с Дафной есть одно правило. Нельзя врать друг другу, если уже какое-то время гуляете вместе. Она напрямую не говорила, что оно только между нами, так что, полагаю, к вам это тоже относится.

— Я польщена, — сухо прокомментировала Минерва.

— Дафна пригласила меня в Хогсмид на третьем курсе. Я бы пошел, если бы у меня не было в планах пойти кое с кем другим, — ему стало еще более неловко, если это вообще было возможно. — И она тут же потеряла ко мне интерес, когда узнала, что я собирался пойти с Панси Паркинсон.

Брови преподавательницы взлетели чуть ли не до корней волос. Вот уж чего она точно не ожидала от слизеринцев, так это… Студент и профессор остановились в широком, хорошо освещенном коридоре. В ее лапы попал шестнадцатилетний мальчишка, который поклялся не врать ей. Удержаться от вопросов было положительно невозможно!

— Мне казалось, что Панси, хм, влюблена в Драко Малфоя, — заметила она.

— Так и есть, — кивнул Теодор с мимолетным выражением отвращения на лице. — Всегда так было. Поэтому, а еще из-за того, что я пытался выяснить, что она за человек под маской поверхностности, у нас было только одно свидание.

— И что же там было?

— Поверхностность.

— Вот как, — тонко улыбнулась Минерва. — Понятно. — На мгновение они замолчали. Минерва раздумывала, насколько тактично было бы продолжить разговор, но быстро поняла, что ни о какой тактичности уже не могло быть и речи. В конце концов, вот она — редкая возможность услышать последние сплетни прямо от студента, а не мимоходом, случайно подслушав чужой разговор. — То есть Дафна пригласила вас в Хогсмид, но вы уже назначили там встречу Панси, которой, по-видимому, хотелось оказаться там с Драко, который, в свою очередь, не отказался бы пойти туда с Дафной.

Взглядом, которым озарилось лицо Теодора, почти можно было убивать.

— Примерно так, — зло выдохнул он. Выражение его лица выгодно оттенялось мерцанием факелов в подземелье, он стал похож на одну из горгулий, расставленных по всему замку. Минерва чуть было не хихикнула, но, вспомнив, что она, в конце концов, преподаватель и все такое, воздержалась.

— Памятуя, что вам нельзя лгать, могу я попросить вас ответить еще на один вопрос?

— Ну, согласно правилам, выбора у меня нет, — угрюмо отозвался Теодор.

— Великолепно. Итак, упустили бы вы сейчас шанс начать отношения с Дафной? — спросила она. Теодор вытаращил на нее глаза. — Что ж, видимо, это «да». Так почему бы вам не предложить ей встречаться?

— Поверить не могу, что обсуждаю это с деканом Гриффиндора, — пробормотал Теодор.

Минерва кивнула.

— Жизнь преподносит неожиданные сюрпризы. А теперь отвечайте.

— Почему не предложу? — повторил он. — Потому что теперь она рассматривает меня только как друга. — Последнее слово он произнес как грязное ругательство, которое обычно не употребляют в приличном обществе.

— И что заставляет вас так думать?

— То, что она пыталась свести меня со Сьюзен Боунс, — ответил он. — Не то чтобы я мог встречаться со Сьюзен Боунс, даже если бы и хотел.

Да уж, подумалось Минерве, это ли не отсутствие романтического интереса! Вряд ли попытка свести свою бывшую пассию с подругой могла служить знаком влюбленности. Тем не менее, по своим причинам, Минерва была бы куда счастливее, видя Дафну с Теодором Ноттом, а не Драко Малфоем. Поэтому она решила кое-что уточнить.

— А что не так со Сьюзен Боунс?

— Блез, который в нее влюблен.

Минерва нахмурилась.

— Но… почему же тогда он не пригласит ее куда-нибудь?

— Потому что она не согласится, пока в Блеза влюблена Мэнди Броклхерст, — ответил Теодор. Хмурый слизеринец постепенно начал ухмыляться: наверное, подумала Минерва, это из-за ее недоуменного лица. Тем не менее, она задала следующий вопрос.

— Мне казалось, Мэнди Броклхерст встречается с Энтони Голдстейном! — потрясенно воскликнула она.

Теодора, по всей видимости, позабавила такая неосведомленность, так что он ухмыльнулся уже открыто.

— Да. Только они расстались три месяца назад.

Минерва постаралась осознать сказанное.

— А теперь она таскается за Блезом, который встречается с Ханной Эббот, — добавил Нотт.

— Но я думала, что за Ханной таскается, выражаясь вашими словами, Терри Бут! — Минерва почувствовала, как полученная информация с трудом укладывается в ее измученном мозгу.

— Ну, да, так и было, только он ничего не предпринял, поэтому девушка досталась Голдстейну, поэтому Терри нашел себе другой объект вожделения.

— Кого?

— Панси Паркинсон, — ухмыльнулся Теодор.

Минерва обхватила голову руками и тихонько застонала, пытаясь выстроить в голове логические цепочки. Подростки вводили ее в заблуждение, поняла она.

— Ладно, — спустя минуту изрекла она. — Давайте по порядку. — Минерва глубоко вздохнула. — У вас с Панси Паркинсон было свидание два года назад — одно. В то время вы не могли пойти на свидание с Дафной Гринграсс, потому что у вас была Панси, но сейчас вы об этом жалеете, потому что вам бы хотелось пойти на свидание с Дафной. В это же время Панси вздыхала о Драко Малфое, который вздыхал о Дафне. Дафна постаралась свести вас со Сьюзен Боунс, невзирая на ваши к ней, Дафне, чувства, потому что вы нравились Сьюзен Боунс, о чем Дафна знала. Вы не стали сходиться со Сьюзен, потому что Блез Забини был влюблен в Сьюзен, а Сьюзен, в свою очередь, не хочет встречаться с Забини, потому что в это время в него влюблена Мэнди Броклхерст. Все верно?

— Все почти так, — кивнул Теодор. — Вы, правда, пропустили Ханну Эббот, Терри Бута и Энтони Голдстейна, но они не настолько интересны, поэтому простительно. — Минерва изумленно слушала, с какой легкостью он ориентируется в этом море информации. Теодор пожал плечами и снова пошел по коридору. — Так или иначе, лучше поторопиться, если вы хотите выбраться отсюда до одиннадцати, профессор, — сказал он.

— Вот мы и пришли, — через десять минут объявил Теодор. — Дом, милый вестибюль.

— Прекрасно, — с облегчением вздохнула Минерва. — Советую вам сейчас же вернуться в гостиную, мистер Нотт, — строго заявила она, возвращаясь к своему амплуа профессора МакГонагалл.

— Разумеется, профессор, — покладисто ответил Теодор, и ей стало ясно, что как раз этого он делать и не собирается.

— Ох, — Минерва закатила глаза, — хотя бы пообещайте, что вернетесь в спальню до полуночи!

— Будет сделано, — отрапортовал Нотт.

— Рада слышать. Спасибо за помощь, — ответила она. — Вы, так сказать, пролили свет на происходящее. И, несмотря на то что я говорю это искренне, я, тем не менее, с сожалением заявляю, что постараюсь выбросить из головы все, что вы рассказали мне сегодня.

Теодор ухмыльнулся:

— Думаю, это даже к лучшему. Доброй ночи, профессор.

— Доброй ночи, Теодор.


22:54
-Северная башня-

Минерва с радостью отметила, что она еще ни разу не добиралась до северной башни так быстро и без приключений. Правда, на третьем этаже ей преградил дорогу бесхозный пингвин, но в остальном все было тихо. Откровенно говоря, в этой башне она не была частым гостем, и впервые в жизни она поднималась сюда после шести вечера. Так или иначе, Минерва все равно отметила про себя столь легкий подъем.

Тем не менее, как только она приблизилась к люку, который вел в покои Сивиллы, она с тревогой обнаружила, что веревочная лестница уже спущена, и с еще большей тревогой услышала голоса, доносящиеся из класса прорицаний. И упаси ее Мерлин встретить там Лаванду Браун или Парвати Патил! Однако ее страхам не суждено было сбыться, когда она вплотную подошла к лестнице. Разговор стал четче, и она поняла, что добрым самаритянином был кто-то из коллег, и этот преподаватель — а точнее, преподавательница — был точно не Долорес Амбридж.

— Сивилла!

— Ах, как он прекрасен!

— Сивилла, спускайся!

— Как жаль, что он знаменует столь ужасные вещи…

— Сивилла, я за тобой не пойду. Если потребуется связать тебя и отлевитировать вниз, я так и сделаю!

— Он такой яркий! Видишь его, дорогая? Видишь, какой сегодня яркий Марс?

— Ты не видишь там Марс, Сивилла, дождь идет!

— Чушь! Мое внутреннее око зрит сквозь такие мелочи, как… А-А-А!

— СИВИЛЛА!

Минерва вскарабкалась по лестнице как можно скорее, впервые в жизни не задумавшись о том, как унизительно вползать в класс по веревочной лестнице. Выскочив из люка и оказавшись посреди захламленной комнаты, она постаралась привыкнуть к полумраку, царившему вокруг. Единственным источником освещения служили чахлый фонарь, свет которого струился из окна, и свеча, источавшая аромат розы, стоявшая посреди комнаты.

Минерва, однако, смогла различить фигуру Авроры Синистры, которая стояла у дальнего окна, и, что напугало Минерву, фигуру Сивиллы Трелони, которая свешивалась с края крыши, и одному Мерлину было известно, за что она держалась. МакГонагалл бросилась к окну, из которого свесилась Аврора, и выдернула палочку, готовая помочь.

— Что тут происходит?! — в ужасе воскликнула Минерва.

Аврора было испугалась, но быстро пришла в себя.

— Сивилла тут разглядывала звезды на крыше, — мрачно известила она. Минерва было собралась сообщить, что на улице, вообще-то, дождь, но Аврора ее перебила: — Ни слова! Я знаю. В общем, она поскользнулась, и теперь она… висит.

Аврора опасно свешивалась с подоконника, ухватившись за оконную раму, и пыталась дотянуться до висящей на краю Сивиллы. Сивилла же держалась за водосточную трубу парой сантиметров ниже окна.

— О, добрый вечер, Минерва, — приятным голосом поприветствовала ее Сивилла. Минерва махнула рукой — она еще не совладала с голосом настолько, чтобы первым же ее словом не стало проклятье. Минерва могла спустить с рук срыв Панси Паркинсон, но Сивилла — Сивилла же была взрослой женщиной! Неслыханно! Можно же было пережить собственное увольнения, не скатываясь в алкоголизм! Или же, если так хотелось выпить, можно же было просто сидеть в кресле с бутылкой Огненного виски с кислой физиономией, как любой уважающий себя безнадежный пьяница!

— Будете скидывать или ловить? — вежливо осведомилась Аврора.

Минерва взглянула на нее:

— В смысле?

— Скидывать или ловить. Кому-то из нас придется наложить на нее связывающее заклятие, чтобы было проще транспортировать ее тело, а другому придется очень быстро ее поймать и отлевитировать в комнату, — объяснила Аврора, пытаясь сохранить невозмутимость.

— Позвольте спросить, Аврора, как часто вы этим занимаетесь? — поинтересовалась Минерва. Аврора покраснела. Осознав, что сейчас есть вещи поважнее, чем обсуждать занятия профессора астрономии, Минерва закатала рукава. — Я буду ловить.

— Поняла, — кивнула Аврора, подвинувшись, чтобы Минерва тоже могла высунуться в окно.

Минерва уверенно ухватилась за подоконник, потому что полеты с башни не входили в ее планы на сегодня. Извернувшись так, чтобы дать свободу руке, в которой она держала палочку, она свесилась с окна, чтобы можно было четко прицелиться. Дождь забарабанил ей по лицу, но Минерва была так измотана, что ей было уже все равно. Наблюдая, как Сивилла, будто рождественская декорация с картины сюрреалиста, болтается на водостоке, Минерва вдруг задумалась, как долго этот, хм, «медиум» сможет так продержаться. Еще она вдруг заинтересовалась, отпрыгнет ли Сивилла от земли, упав с такой высоты. «Ничего личного, всего лишь академический интерес — я ведь не хочу в самом деле это увидеть, — мысленно успокоила себя Минерва. — Но все же… интересно…»

— Ну, что ж, — произнесла она вслух, заняв исходную позицию и решительно отмахиваясь от своих мрачных мыслей, — раз, два…

— Стойте! — вдруг перебила ее Аврора. Минерва оглянулась. — Мы начнем на счет «три» или сразу после «трех»?

— А в чем разница?

— Ну, «на счет три» значит, что вы говорите «раз, два, ТРИ» — и мы начнем действовать, когда вы скажете «три».

— А под «действовать» вы имеете в виду свое связывающее заклятие и мое — левитирующее, верно?

— Да. А «после трех» — это когда «раз, два, три — начали».

— Ну, обычно я начинаю на счет «три». Так ведь быстрее, верно?

— Не думаю, что есть особая разница, хотя я обычно начинаю действовать после трех.

— После? Как странно.

— Мне кажется, что если начинать после трех, то у человека есть время произнести «три», а если «на счет три», то «три» уже замещается самим действием, и я считаю, что это неправильно.

— Согласна с вами, однако…

— А-А-А!

Минерва и Аврора тут же развернулись и выпустили заклинания автоматически, на инстинктах. Замершая Сивилла зависла в воздухе почти на два с половиной метра ниже водосточной трубы, за которую держалась. Минерва услышала, как позади нее Аврора выдохнула с облегчением. Минерва, которой все еще предстояло втащить Сивиллу внутрь, забыла, как дышать, и вздох завис где-то в районе диафрагмы.

Тридцать напряженных секунд Минерва занималась «рыбалкой». К моменту, когда бывшая прорицательница проплывала сквозь окно, сердце профессора трансфигурации жестко билось в горле. Она почти уронила ее. Поверить только! Отойдя от подоконника, МакГонагалл глазами подала знак Авроре, чтобы она сделала то же самое, не мешая Сивилле попасть в комнату.

— Вы… э-э… — Аврора прочистила горло и отодвинулась от подоконника. — Вы тоже забыли про нее?

Минерва смерила ее взглядом, но Аврора только приподняла брови. Минерва неохотно кивнула:

— Да. Больше об этом ни слова.

— Идет.

МакГонагалл поместила Сивиллу на одно из множества разбросанных вокруг кресел, и Аврора сняла связывающее заклятие. Сивилла тут же дернулась и, без сознания, кучей рухнула в кресло. Минерва с опаской оглядела неподвижную женщину.

— Почему сегодня весь день, когда бы мы ни встретились, она падает в обморок, а я сомневаюсь в собственном здравомыслии? — ни к кому не обращаясь, произнесла она. Не ожидая ответа, она тряхнула головой и обратилась к Синистре: — Если не секрет, Аврора, что вы тут делали?

Сквозь окружающий их туман Минерва увидела, как ее коллега пожала плечами. Видимость была плохая, но какие-то действия можно было угадать.

— Я готовилась к вечернему практическому уроку, случайно посмотрела вниз и увидела ее на крыше, — рассказала Аврора, имея в виду Сивиллу. — Я прибежала со всех ног. И пришла бы раньше, если бы не эти чертовы пингвины, — буркнула она. — А что? А вы сами как тут оказались?

Минерва вкратце поведала ей о своем плане по уходу за Сивиллой. Аврора застонала, но согласилась с коллегой. Оглядывая затуманенную комнату, она сказала:

— Никогда не пойму, как она тут живет. Я ни зги не вижу.

Минерва склонна была с ней согласиться. Она тоже не могла понять, как можно постоянно находиться в такой темноте. Конечно, они сейчас были в классной комнате Сивиллы, а не в ее спальне, но разница была практически не заметна. Откровенно говоря, бывало, что даже сама Сивилла не могла отличить одну комнату от другой.

Одной жалкой, мерцающей свеча, стоящей на кофейном столике посреди класса и источающей вокруг себя приторный аромат, не хватало, чтобы осветить все помещение, и эта свеча мучительно напоминала Минерве саму Сивиллу. Если бы у бывших преподавателей прорицания были восковые прототипы, Минерва бы с уверенностью сказала, что эта тощая, жалкая свеча иллюстрировала Сивиллу Трелони. Обстановка навевала тоску, но в том, чтобы сидеть вот так и смотреть на жалкую женщину, было что-то гипнотическое…

— Я больше так не могу. Люмос! А-А-А!

Минерва все еще смотрела на свечу, но тут же заморгала. Теперь вся комната была освещена, как голландский публичный дом, новый источник света тут же свел все попытки свечи на «нет». В глазах у Минервы защипало. Стоящая в углу Аврора хлопнула ладонями по лицу, прикрывая глаза. Ее палочка со стуком упала на пол.

Не понимая, что происходит, Минерва произнесла:

— Знаете, Аврора, похоже, вы добились значительных успехов в иллюминационных чарах.

Аврора выругалась, и Минерва не поняла, к кому именно та обращалась. Когда глаза профессора привыкли к неожиданной яркости освещения, она вдруг поняла, что свет, который теперь заливал весь класс, никак не мог исходить от палочки ее коллеги — он, как ни странно, исходил откуда-то снаружи, из окон.

Минерва решительно подошла к окну, из которого только что свешивалась, и выглянула наружу. От увиденного у нее отвисла челюсть.

Свет исходи от самого замка. Ослепляюще яркая надпись переливалась сотнями оттенков, как маггловская неоновая вывеска, и покрывала собой каждый дюйм каменного замка, освещая ландшафт на мили вокруг. На каждой поверхности тысячекратно повторялись одни и те же три слова, менявшиеся только в размере:

СОБСТВЕННОСТЬ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА

Сотни, тысячи раз, по всему замку. Наверняка надписи были видны аж из Хогсмида. Черт, да их, наверное, даже из космоса было видно!

Мгновение Минерва осознавала написанное, а потом ее глаза метнулись вниз, и она увидела фигуры, в которых безошибочно узнавались Анжелина Джонсон, Алисия Спиннет, Ли Джордан и Кеннет Таулер. Ученики крались в сторону входа и безудержно хихикали. Что ж, вот и шанс представился.

— Боже, — выдохнула Аврора, с ухмылкой возникшая за плечом Минервы. — Интересно, как отреагирует наша дорогая Долорес? — хихикнула она.

Долорес…

На миг Минерва даже забыла о Долорес, Министерстве… Сколько министерских работников сейчас проживало в Хогсмиде? Несомненно, их было достаточно. И сколько из них сейчас, в этот самый момент, могли оказаться у своих окон, чтобы посмотреть, откуда бьет такой ослепительный свет? Сколько из них уже сейчас трансгрессировали на работу, чтобы доложить об этом новшестве? И приведет ли этот акт неповиновения студентов к тому, что голова Долорес наконец-то взорвется?

Усталость и апатия, которые начали было одолевать Минерву, испарились без следа. Ею вдруг овладело желание кого-нибудь обнять. С трудом оторвавшись от окна, она воскликнула, что ей срочно нужно по одному важному делу.

— Куда, в учительскую? — спросила Аврора. Минерва подошла к люку и вопросительно оглянулась. — Ну… в таких ситуациях деканы обычно идут в учительскую, ведь так?.. Чтобы помочь директрисе. Вы же об этом говорите?

— О… э-э, да, конечно. Почему бы и нет? — согласилась Минерва, исчезая в люке.


22:10
-Седьмой этаж, западный коридор-

Ей пришлось практически бежать, чтобы успеть вовремя. Мышцы на ногах были недовольны и немилосердно пульсировали. Так или иначе, она оказалась в месте назначения прямо перед тем, как там же оказались те, кто ей был нужен.

Она стояла на площадке перед гостиной Гриффиндора. Было темно — вернее, было бы темно, если бы из окон не били потоки света. Лучи отскакивали от начищенных деревянных полов, нервируя этим портреты — но не Полную Даму.

— Добрый вечер, профессор, — приятным голосом поздоровалась она.

Дыхание Минервы сбилось, поэтому она махнула Даме в ответ, не имея возможности поздороваться как положено. Судорожно вдохнув, она почти сумела привести себя в относительный порядок, когда ученики, наконец, появились. Четверо семикурсников, которых она видела из окна Северной башни примерно пять минут назад, шумно бежали по коридору с торжествующими лицами. Выражение тут же стерлось с довольных физиономий, когда они увидели Минерву, стоящую у портрета Полной Дамы.

Профессор одарила их самым властным и неодобрительным взглядом из своего арсенала и с удовольствием заметила, как съежился Кеннет Таулер, но не оставшаяся троица. Минерве казалось, что она видит в них отражение Фреда и Джорджа, хотя они все-таки были слегка напуганы.

Первым в себя пришел Ли Джордан:

— Вы же просили нас об оригинальности… — по-детски обиженно пробормотал он.

— И вы не сможете доказать, что это мы, — добавила Анжелина, скрещивая руки на груди, как генерал, собирающийся отправить своих солдат на войну. Минервой вдруг овладело чувство глупой гордости за студентку.

— Тихо, — шикнула МакГонагалл, и все, кто хотел было открыть рот, притихли. Минерва вздернула брови. — Вечные чернила или Заклятие безумного света?

— Оба, — пробормотала Алисия, — и еще кое-что. Мы хотели сделать так, чтобы было сложно избавиться от надписи, в итоге добавили спусковой механизм, поэтому все началось одновременно.

Анжелина пнула ее:

— Ну расскажи ей уже все! К утру все равно всё исчезнет, — прошипела она.

— Не хочу разочаровывать вас, мисс Джонсон, но к утру все равно бы всё исчезло, — сварливо встряла Минерва. Позади нее, не скрываясь, подслушивала Полная Дама, но Минерве было наплевать: — Свет наверняка дошел до Хогсмида, то есть пара десятков министерских работников прибегут в течение часа, чтобы расколдовать замок. И такое поведение никому не добавляет очков в Министерстве.

Семикурсники выглядели одновременно радостными и раздосадованными от того, что в дело вмешается Министерство. Между тем, МакГонагалл продолжила:

— Вмешательство Министерства означает, что, если хоть одна живая душа узнает, чьих это рук дело, вас навсегда исключат из школы, а потом представят перед Визенгамотом. Это вы понимаете?

— Но… но… Это же всего лишь розыгрыш! — в ужасе воскликнул Ли.

— Мистер Джордан, умерьте голос! — шикнула Минерва. — Теперь, когда вы понимаете всю суть ситуации, пора перейти к последствиям. — Минерва сделала паузу, чтобы смысл предложения дошел до каждого из четырех нарушителей.

Кеннет громко сглотнул.

Не то чтобы Минерва получала удовольствие, издеваясь над студентами (хотя так оно и было), но ей хотелось, чтобы они осознали, какая сила им противостоит. Она походила туда-сюда несколько раз, а потом повернулась к ним, заложив руку за спину.

— Пять очков каждому за оригинальное и находчивое применение бытовых заклинаний, — провозгласила она. Четыре пары глаз расширилось в изумлении. — И двадцать пять очков с Гриффиндора за то, что навели на восточное крыло чары скольжения. А теперь все марш по кроватям!

— Но профессор, это не мы!

— Мы даже ничего об этом не знаем!

— Нельзя же просто так навесить на нас чужие грехи!

— А почему вы решили, что это мы? — спросила Анжелина, которая единственная из всех отнеслась к ее заявлению относительно спокойно. Разумеется, ее взгляд метал молнии, но она могла внятно и вежливо изъясняться.

Минерва нетерпеливо махнула рукой:

— Разумеется, это вы. Я ведь последние полтора часа отчитывала вас именно за это. А теперь хватит тратить мое время, разошлись по кроватям! Быстро!

Четыре лица озарилось пониманием, благодарностью и гордостью.

— Вы нас покрываете? — благоговейно спросила Алисия. — Вы?

Минерва закатила глаза и резко развернулась на каблуках в сторону лестницы.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, мисс Спиннет. И если вы, четверо, не окажетесь в гостиной в течение тридцати секунд, я наложу на вас взыскание.

Все мигом повернулись к портрету Полной Дамы.

— Профессор? — раздался голос Анжелины.

Минерва повернулась и вопросительно воззрилась на студентку, уперев руки в бока:

— Мисс Джонсон?

— Мне нравится ваша блузка, — ухмыльнулась Анжелина и нырнула в проем за портретом.


23:26
-Учительская-

Открыв дверь учительской, Минерва впервые за весь день увидела, что в ней почти нет народа — только очень уставшая Долорес Амбридж и один из пингвинов, которые, похоже, захватывали всю школу. Пингвин спал на одном из диванов, а Долорес вышагивала перед камином.

— Наконец-то! — пронзительно воскликнула она, воздев руки и тяжело протопав к Минерве. — Это нелепое происшествие случилось двадцать минут, а вы первая, кто пришел! Где остальные?

Минерва застыла в дверях и задумалась.

— Ну, — сказала она, — технически только деканы обязаны приходить на помощь в подобных ситуациях, если нет реальной угрозы ученикам.

— Так где же другие деканы?!

— Профессора Стебль и Флитвик — жаворонки, поэтому ложатся спать довольно рано, — объяснила Минерва, — а профессор Снейп живет и работает в подземельях. Мне думается, он даже не в курсе происходящего.

Минерва закрыла за собой дверь и уселась напротив дремлющего пингвина как ни в чем не бывало. Подцепив внушительный кусок помадки из жестянки, стоящей на кофейном столике, она беспечно начала его жевать, наблюдая, как закипает Долорес. «Пингвину, судя по всему, вполне удобно», — отстраненно подумалось Минерве. Еще ни разу она не видела, чтобы кто-то на этом диване был так расслаблен. Откровенно говоря, она немного завидовала. Интересно, поменяли ли домовики ее постельное белье… Очень сложно было уследить, когда они этим занимаются.

Вдруг Минерва осознала, что Долорес о чем-то говорит и что ей, Минерве, нужно хотя бы притвориться заинтересованной.

— Нам, несомненно, предстоит много работы, — изрекла Долорес, вперевалку шагая туда-сюда. — Я уже говорила с министром, он в ярости. Нельзя спустить им с рук такое поведение — уверена, вы со мной согласны.

Судя по всему, Долорес была в отчаянии, раз считала, что Минерва поможет ей. Но, опять же, почему бы и не помочь, если ей, Минерве, будет от этого какая-то выгода. Или, если точнее, выгода будет ее студентам.

В голове МакГонагалл завертелись шестеренки, пока она наблюдала метания директрисы перед собой. «Что ж, — подумала Минерва, — вот и возможность появилась».

— Я уверена, это опять семикурсники! Постоянно безобразничают. Им никогда не попасть на работу в Министерство, будьте покойны. Отвратительные маленькие…

— Жаль вас разочаровывать, Долорес, но если вы говорите о мисс Джонсон, мисс Спиннет, мистере Джордане и мистере Таулере, то они были у меня с десяти часов вечера, — перебила Минерва.

Долорес недоверчиво уставилась на преподавательницу.

— С вами? Почему? — подозрительно спросила она.

«Какой же она периодически бывает безнадежной дурой!» Обидно было осознавать, что виновник всех их бед была такой непроходимой тупицей — по крайней мере, по мнению Минервы. Она привыкла к врагам более серьезного уровня.

— Вынуждена сообщить вам, что это они наложили заклятие скольжения на восточное крыло, — с мнимым унынием изрекла она. — Разумеется, я уже сняла с них баллы и сделала серьезный выговор. Я как раз отпустила их в гостиную, когда увидела… хм… это, с позволения сказать, граффити, — добавила она, махнув в сторону светящегося окна.

Несколько минут Долорес пристально разглядывала Минерву.

— Неужели? — тихо спросила она. Ее взгляд скользнул ниже, на одежду Минервы. Ей потребовался всего миг, и тут… — Ваша одежда! На вас маггловская одежда!

«Интересно, а если я сейчас медленно и саркастично похлопаю ей, прославляя острый ум и наблюдательность, подумает ли она, что я — бунтарка?» Решив не рисковать, Минерва наградила Долорес истинно кошачьим, незаинтересованным взглядом.

— А до этого на вас маггловской одежды не было! — продолжила Долорес тоном, который призван был ясно продемонстрировать преступность намерений Минервы.

— Я в курсе, Долорес.

— Так почему сейчас вы в них?

— Время от времени я меняю одежду, — ответила она, награждая взглядом розовое твидовое пончо, из которого Долорес не вылезала весь день, и раскаялась, что не сделала того же. Решив довести дело до конца, Минерва продолжила: — Недавно я приняла ванну, чтобы расслабиться. Я не выспалась в прошлую ночь, и у меня был долгий день. В рабочей одежде расслабиться невозможно, и я решила поменять ее. По-моему, ни один из образовательных декретов этого не воспрещает, верно? — нежно спросила она.

Долорес фыркнула.

— Тем не менее, недостойно появляться перед учениками в подобном виде, Минерва, — неодобрительно изрекла она.

— Хм. Я знаю. Однако я очень редко встречаюсь с учениками после занятий. По крайней мере, до недавних пор это было так, — добавила она, намекая на то, что в этом виновата Долорес и что старой жабе лучше бы раскаяться. Разумеется, Минерва и не ожидала такого результата, но это не отменяет того, что ей все равно стоило бы. — Возвращаясь к теме, вам все еще нужна моя помощь?

Долорес недовольно кивнула.

— Разумеется. Нужно приступить к делу незамедлительно. За мной.

«Ха. Разбежалась».

— Ах да… Видите ли, Долорес, я, увы, не могу, как бы это сказать, помочь вам напрямую, — громко сказала Минерва.

Долорес быстро развернулась.

— Что? Как это? Почему? О чем вы? Почему нет? — затараторила Долорес. — Неподчинение! Я доложу в Министерство! — пронзительно воскликнула она.

— Но ведь мне в этом мешают именно министерские указания, Долорес! — сообщила Минерва, крутя в руках еще один кусочек помадки и гадая, не будет ли обжорством съесть и его тоже.

— О чем вы? — выгнула бровь Долорес.

Минерва улыбнулась.

— Образовательный декрет номер тридцать один, вышедший сегодня днем, гласит, что ни один преподаватель, кроме директрисы, не имеет права заколдовывать, зачаровывать или каким бы то ни было иным способом менять внешний облик школы, — сокрушенно процитировала она. — Согласно этому декрету, Долорес, помогать вам будет противозаконно. Помадку?

Долорес хватала ртом воздух, как треска. Минерва восприняла это как «нет» и положила помадку обратно в жестянку.

Наконец, директриса пришла в себя.

— Вы будете работать со мной напрямую, а уж я замолвлю словечко перед министром, — сказала она со смешком. — С вами ничего не случится, — добавила она не слишком уверенно.

Минерва тонко улыбнулась. Встав, она подошла к окну, откуда лился яркий свет.

— Видите это? Вон там? — спросила она. — Там, Долорес, находится Хогсмид. Я случайно узнала, что Даррен Долиш живет в Хогсмиде. Сегодня утром он допрашивал меня. — Разумеется, Долорес все это знала, но суть была не в этом. Минерва продолжила будничным тоном: — На протяжении этого интервью, Долорес, он довольно ясно донес до меня, что для него не будет лучшей награды, кроме как упечь меня куда-нибудь. Наверняка он уже видел этот акт вандализма. Он может быть на пути сюда, пока мы разговариваем. И как только он увидит меня, нарушающую закон, который вышел всего пару часов назад, он отправит меня в Азкабан в ту же секунду. — Она подняла взгляд на Долорес. — До министра это даже не дойдет.

Долорес издала звук, напоминающий одновременно кваканье и всхлип, но возражать не стала.

— Я могла бы, конечно… — задумчиво начала Минерва, но потом, тряхнув головой, перебила сама себя. — Нет, нет, не могла. Даже если я не попадусь, это будет неэтично. Неважно. Удачи, Долорес!

С этими словами она направилась к двери, считая про себя: «Три… два…»

— Подождите! — взвизгнула Долорес. Как же Минерве нравилось быть правой!

Она оглянулась и увидела картину, точно иллюстрирующую слово «отчаяние».

— Да?

— Что? Что вы могли бы сделать? Это займет не один час, разве не видите?! Много часов! До второго пришествия! — в ярости воскликнула она. — Что, Минерва? Что бы вы сделали?

Минерва протяжно вздохнула и хлопнула в ладоши.

— Я бы хотела помочь вам, Долорес, честно. Не ради вас, разумеется, — уверена, вы понимаете, что мы с вами не сходимся, — но ради репутации Хогвартса. — Она сделала драматическую паузу. — Но это связано с огромным риском с моей стороны… Что ж, мне жаль, но я решительно ничего не могу с этим поделать.

Она очень тщательно подбирала слова и потому была рада, что ее усилия увенчались успехом почти мгновенно. Долорес крепко задумалась. Через пару секунд у директрисы родился план. Минерве подумалось, что Шляпа, возможно, поторопилась, не отправив МакГонагалл в Слизерин.

— А что, если я дам вам стимул? — приторно улыбнулась Долорес. — Подниму зарплату? Поговорю о вас с министром? Закреплю за вами вашу должность? Что угодно! — Минерва чуть было не прокляла ее за то, что та предположила, будто ей, Минерве, неуверенно сидится на своем месте, но промолчала. Вместо этого она нацепила маску задумчивости.

— Что угодно? Ну… Есть кое-что, что вы могли бы для меня сделать, Долорес.

Долорес в нетерпении наклонилась вперед. Минерва улыбнулась.

— Гермиона Грейнджер.

Выражение лица директрисы сменилось отвращением:

— Что — Гермиона Грейнджер?

— За завтраком вы сказали, что она больше не сможет получить положительную оценку за домашнюю работу, — пояснила Минерва. — Я была бы рада, если бы вы пересмотрели свое мнение.

Видно было, что Долорес Амбридж отчаянно борется с собой. Минерва бы оценила эту борьбу, будь у нее возможность сесть на диван и спокойно насладиться зрелищем, возможно, взяв бокал эльфийского вина и пару канапе. В настоящий момент, однако, она ощутила лишь мимолетное веселье. С одной стороны, помочь Минерве означало помочь Гермионе — то есть сделать то, что Долорес предала анафеме. С другой стороны, помочь Минерве означало получить помощь взамен, а помощь ей сейчас точно не помешала бы.

Минерва бы на ее месте предпочла, чтобы любой, с кем она имела дело, заявил сразу и четко, чего хочет взамен. Но Долорес, по всей видимости, привыкла к пустым угрозам, предложениям помощи, за которым ничего не стоит, и туманным сделкам — за Долорес бы не заржавело. Минерва считала, что таким образом Долорес подогревала интерес. В большинстве случаев Минерва предпочла бы политикам преступников — последние хотя бы четко обозначали свои намерения. Разумеется, они потом попытались бы вас надуть и обдурить всеми доступными способами, однако они хотя бы этого не скрывали.

Долорес приняла решение. Наконец-то.

— Хорошо, Минерва, — сквозь зубы сказала она, — я продолжу оценивать работы мисс Грейнджер так, как они того заслуживают.

— И я должна поверить вам на слово? — скептически переспросила Минерва, подняв брови. — Не думаю.

— Клянусь! — фыркнула Долорес. — Чего вам нужно? Принести Непреложный обет?

— Думаю, обет подойдет, — сказала Минерва, гадая, сможет ли она убедить Долорес пойти на это. Если сможет, тогда все проблемы Хогвартса будут решены, когда Гриффиндору дадут новое домашнее задание по защите от Темных искусств и Долорес Амбридж сможет быстро, тихо и без скандалов проставить оценки. И — вуаля: счастливый Хогвартс. Впрочем, это маловероятно.

— Это смешно, Минерва! — топнула ногой Долорес.

Минерва опустила взгляд на обувь Долорес. Та и вправду только что топнула ногой! Показательно. Она до сих пор ни разу не видела, чтобы взрослая женщина делала подобные глупости. С другой стороны, она не видела, чтобы взрослые женщины расклеивали по всему кабинету картинки с котятами, так что чему тут удивляться? Однако… Минерва сомневалась, что директрисе удастся сохранить уважение подчиненных, если на нее будут нападать приступы гнева — есть же, в конце концов, приличия!

— Что, если… — Долорес глубоко вздохнула, как если бы ей нужно было произнести неприличное слово. — Что, если я попрошу профессора Снейпа оценивать работы мисс Грейнджер? — предложила она. — Разумеется, вы сможете сами убедиться, что этим будет заниматься он. Я могу это сделать. Даю вам слово.

Разумеется, устное слово Долорес Амбридж не стоило даже воздуха, в котором они витали, однако ее бесспорный страх перед профессором МакГонагалл и, разумеется, профессором Снейпом мог дать какие-то гарантии. Минерва кивнула.

— Да, думаю, такой вариант подойдет, — сказала она и снова направилась к двери.

— Подождите! — взвизгнула Долорес. — А как же насчет вашей части сделки? Вы сказали, что поможете мне!

Минерва хихикнула.

— Ах да, совсем забыла. Как глупо с моей стороны!

— Итак? — воззвала Долорес.

Минерва изобразила беспокойство, огляделась, как бы проверяя, не подслушивает ли кто, заставляя Долорес наклоняться ближе к ней. Когда та оказалась достаточно близко, Минерва наклонилась к директрисе и театральным шепотом изрекла:

— На первом этаже, — доверительно сообщила она, — за статуей Гырга Грязного…

— Так, так, так? — с надеждой прошептала Долорес, как будто бы Минерва раскрывала ей секрет вселенского масштаба.

— Если вы коснетесь статуи палочкой, она отпрыгнет. Там, за статуей… там вы найдете запасную бутылку чистящего средства по устранению магически созданной грязи и запасную швабру. Доброй ночи.

Когда Долорес пришла в себя, чтобы ответить, Минерва уже выпорхнула из учительской.


23:48
-Шестой этаж, южный балкон-

По пути в свою комнату Минерва подумала, что любой маггл, которому взбрело бы в голову сейчас на нее посмотреть, точно бы понял, что она ведьма. Несмотря на маггловскую одежду и что ее палочки не было видно, она была уверена, что каждый маггл тут же вычислил бы, кто она такая.

Возможно, дело было в беспорядке в черных волосах (она распустила их где-то в районе второго этажа, не видя причин сохранять внешние приличия). Возможно, причиной были остроносые туфли. Возможно, причина крылась в строгом выражении лица, которое было у нее с самого детства. Или же внимание привлекли бы ее блестящие глаза и нездоровые смешки. Что бы это ни было, оно бы тут же выдало ее этому ни о чем не подозревающему магглу.

Однако ей было все равно. Плевать, что, если ее в таком виде застукает кто-то из учеников, она могла бы попрощаться со своей тщательно оберегаемой репутацией. Откровенно говоря, на данный момент ее волновало только, что ей было трудно дышать, поэтому она настежь распахнула двустворчатые стеклянные двери в коридоре шестого этажа и вышла на балкон, отчаянно надеясь, что ветер, дождь и ослепляющие разноцветные волшебные блики успокоят ее. Кроме того, ей нужно было еще кое-что сделать, прежде чем отправиться спать.

Ветер и дождь хлестали ее по лицу, как и миллионы раз в этот день, но на этот раз ей было совершенно наплевать. Она хрипела и задыхалась, а потому попыталась вздохнуть так глубоко, как только возможно, чтобы прийти в себя. Спустя несколько минут ей все-таки удалось. Она знала, что снизу ее никто не смог бы разглядеть: яркий свет новой надписи на замке мог гарантировать ей надежное укрытие, а потому была уверена, что ее репутации ничего не грозило.

Однако немилосердный ветер только усилил сходство Минервы с волшебницей Бастиндой, терроризирующей Страну Оз. Теперь ее волосы развевались на ветру, как змеи Горгоны. Но теперь она хотя бы перестала хихикать.

Вытащив палочку, она изо всех сил сосредоточилась. «Акцио, пальто!» — скомандовала она.

Она понимала, что пальто придется преодолеть немалый путь, прежде чем добраться до нее, так что она приготовилась ждать. Балкон выходил на обратную сторону замка, поэтому вряд ли кто-то заметит парящее в воздухе пальто. Нужно было, однако, не оставлять улик. Если кто-то из министерских служащих оказался бы под тем деревом, чтобы спрятаться от дождя, и заметил нечто подозрительное… Итак, у нее были маггловские деньги, чек из ресторана, чек из магазинчика Фреда и Джорджа, антидот к сыворотке правды и Мерлин знает, что еще. Если бы кто-то понял, что это ее одежда, она бы отправилась в Азкабан быстрее, чем гости поместья Лестрейнджей. Не потому, что она совершила преступление, а потому что их бы на нее навесили в Министерстве. Им очень хотелось избавиться от всех, кого подозревали в пособничестве Дамблдору, и Минерва подходила под это описание более, чем полностью.

Школьное озеро бурлило из-за падающих в него капель. Гигантского кальмара не было видно: в такую погоду он обычно забирался глубже. Фраза «Собственность Альбуса Дамблдора» отражалась в воде и повторялась тысячи раз, однако была совершенно нечитаемой на неспокойной поверхности воды. Зрелище, однако, было завораживающе. Ли и Анжелина, наверное, гордятся собой.

Она точно знала, что это именно Ли с Анжелиной придумали шутку. Алисия была слишком, как бы это сказать, милой, для подобного бунтарства, а у Кеннета Таулера, увы, попросту не хватило бы мозгов. Не то чтобы Ли и Анжелина были хладнокровными гениями, конечно, но для них, так или иначе, такое поведение было типичнее, да и способностей у них было больше.

Ходили слухи, что Анжелину хотят пригласить в запасные игроки к «Холихедским гарпиям». Еще она слышала, что ребята из магической радиопередачи «Час квиддича с безумным Диком» (которая шла, однако, куда дольше одного часа) хотели заполучить себе Ли Джордана, чтобы тот стал учеником их нынешнего комментатора. Минерве очень хотелось, чтобы оба слуха подтвердились — не только потому, что идиот, который сейчас вел «Час квиддича», ее ужасно раздражал, но и потому, что ей доставило бы удовольствие слушать комментарии Ли Джордана, не имея необходимости одергивать его. Если ты не его учитель, слушать Ли было весьма забавно.

До слуха донеслось шуршание, означавшее, что ее пальто скоро прибудет. Учитывая погоду, она была счастлива, что наложила водоотталкивающие чары на одежду. Пальто послушно влетело в руку. В эту самую секунду Минерва поняла, что что-то здесь не так: пальто было слишком тяжелым.

В голове мгновенно пронеслись образы следящих приспособлений, которые подбросило Министерство или, еще хуже, Волан-де-Морт или его слуги. Она чуть было не подожгла несчастную вещицу, но сдержалась.

Наложив запирающее заклятие на дверь, — ей совсем не хотелось подвергать студентов опасности, если там было что-то зловещее, — она осмотрела тяжелое шерстяное пальто. Отчаянно хотелось, чтобы у нее был зонт, но ей показалось глупым творить его из воздуха.

Она проверила левый карман: ничего подозрительного. Положив бумажки на место, она повернула к себе правый карман, предварительно наколдовав распознающие чары, чтобы убедиться в отсутствии прослушки. В кармане определенно что-то было. Минерва с подозрением ткнула во «что-то» палочкой, но ничего не произошло. Вероятность того, что она сейчас разнесет школу до основания, уменьшилась, но подозрения никуда не ушли.

Осторожно отогнув край кармана, она заглянула внутрь.

Внутри не было ничего опасного, она даже не выпустила наружу чей-нибудь злобный дух или еще какую напасть. В кармане скромно лежала средних размеров металлическая фляжка, к которой была привязана записка.

Минерва вздохнула с облегчением.

— Что ж, если я умру, то хотя бы моим последним деянием было приведение в бешенство Долорес, — пробормотала она. На улице все еще лило как из ведра, но ей до сих пор было плевать. Она быстро отцепила записку, но продолжила подозрительно разглядывать саму фляжку.

Записка была написана на плотном желтом пергаменте дорогими черными чернилами. Почерк был разборчивым и странно радовал глаз. Опустив глаза на подпись, Минерва расплылась в улыбке:

Моя дорогая Минерва,

Я решил, что вы оцените мой подарок, учитывая недоразумение на кухне.

Что касается остальных новостей, я должен сказать, что, хоть я и считаю недавнюю смену облика замка весьма опасной детской забавой, она все равно радует глаз. Думаю, вы будете рады услышать, что Даррен Долиш тут же заподозрил в ней вас, поскольку помню, что вы, кажется, не питаете к нему особенной приязни.

И еще я хотел бы сказать, что ваша блузка очаровательна.

Искренне ваш,
Альбус Дамблдор, который был бы счастлив пообщаться с вами лично

Минерва перечитала записку несколько раз, пока не выучила ее наизусть, а затем сожгла: улики оставлять было нельзя. Потом она опустила взгляд на фляжку; по ее лицу блуждала улыбка. Она слегка открутила крышку…

До нее донесся насыщенный, прекрасный запах самого лучшего горячего шоколада из «Сладкого королевства»! Минерва с наслаждением прикрыла глаза.

— Спасибо… — пробормотала она. — Весьма признательна.

Рассмеявшись, она перекинула пальто через руку и закрыла флягу, вошла обратно в помещение и направилась к себе в спальню.


23:59
-Спальня-

Совершенно изнуренная морально и физически, Минерва буквально ввалилась к себе в спальню. Домовики, дай им Мерлин, перестелили ее постель новым, чистым бельем. Уголок одеяла был приглашающе отогнут. Также они разожгли камин и вытащили из шкафа ее любимую ночную рубашку — тут наверняка не обошлось без Дрисколла.

Сам Дрисколл смотрел на нее с таким выражением, будто собирался сообщить о безвременной кончине ее любимой собачки от его же собственных рук.

— Мне очень жаль, Минерва, — уныло сообщил он, — это глупость какая-то, но на кухне… там… у них нет…

Минерва поставила флягу на тумбочку у камина и улыбнулась своему гонцу.

— Все в порядке. Я добыла немного горячего шоколада другими путями.

Дрисколл просиял.

— Что ж, отлично, прекрасно!

— Но спасибо за заботу, — добавила Минерва.

Стянув туфли, она с удовольствием растянулась в кресле около камина, чувствуя, как напряжение, скопившееся за день, спадает. Она подождала мгновение, а потом потянулась к фляге. Подняв глаза на Дрисколла, она увидела, что тот смотрит на нее странным взглядом.

— Что?

— Ничего, — поспешно отозвался тот, — ничего такого, просто ты… — Он тряхнул головой. — Как прошел твой день?

Минерва на миг задумалась, на ее губах блуждала улыбка.

— Знаешь, если так подумать, то весьма приятно. Не в привычном понимании этого слова, конечно, но день определенно был интересный.

— Рад слышать.

— А у тебя как? — вежливо спросила она, отпивая из фляги. Насыщенный, приятный напиток согрел горло, расслабляя ее еще сильнее. Боже, храни Альбуса Дамблдора!

Дрисколл уставился на нее в изумлении.

— Т-ты… ты правда хочешь услышать, как прошел мой день? — переспросил он, как будто подозревая ее в дурацкой шутке. Ей стало стыдно, что она ни разу до сих пор не задавала ему этот вопрос. Она участливо кивнула.

— Разумеется, и не упускай ни одной детали! — сообщила она, устраиваясь поудобнее для длительной беседы.

Дрисколл широко улыбнулся и присел. Минерва мягко улыбнулась, еще глубже забираясь в кресло, и снова отпила из фляги.

— Забавно, что ты спросила, — произнес он, с важностью разгладив свою яркую шляпу, — потому что ты в жизни не поверишь, что за день у меня был…