Глава 1
Лето пролетело быстро. Способ был найден -- старинный ритуал, позволяющий оградить мысли и воспоминания. Его мы провели незамедлительно. Был и побочный эффект -- теперь Гермионе придется забыть об анимагии, чтобы второе сознание не разрушило выстроенную защиту, но она и не собиралась изучать это искусство, так что не огорчилась.
Свой день рождения я отпраздновала в доме Невилла: тихо, по-семейному, за чаем с тортом. Его бабушка оказалась действительно старомодной и, как ни странно, папа поддержал ее начинание -- так что теперь у меня на пальце красовалось скромное кольцо-обещание, символ нашей с Невиллом помолвки. Я не противилась -- для себя я уже все решила перед памятным Святочным балом, а вот Невилл казался очень удивленным, словно мое решение стало для него неожиданностью. У него даже руки подрагивали, когда он надевал мне на палец тонкий платиновый ободок с искоркой-алмазиком. Вообще-то должно было быть серебро, но в силу своей периодической мохнатости я не могла прикасаться к этому металлу, и в последний момент успела трансфигурировать материал кольца -- иначе оно здорово обожгло бы не кожу, а почтенная Августа оказалаь посвящена в мою маленькую тайну. Как-нибудь в другой раз...
После нашей помолвки Невилл стал вести себя довольно странно. Он впадал в задумчивость, постоянно смотрел на меня непонятным взглядом и даже попросил позволения почитать книгу Блэр об оборотнях -- хотя я и так пересказала ему все, что прочитала.
Я уже было собралась поинтересоваться, в чем дело, когда загадочное его поведение обьяснилось -- хотя и не тем способом, на который я надеялась.
Это произошло восьмого августа, когда мы возвращались из маггловского кафе -- там было превосходное мороженое, да и находилось оно достаточно близко к дому, чтобы папа не беспокоился. Мы как разсвернули на нашу улицу, как вдруг сумрак стал сгущаться, а температура снизилась почти на десять градусов за минуты две.
-- Какого пикси? -- Невилл снял с себя куртку и накинул мне на плечи, оглядываясь по сторонам.
-- Похоже на тот случай в поезде, -- неуверенно сказал он. -- Ну, с дементорами.
Я пропомнила: да, действительно, тогда иней покрыл стекла и погасли все лампочки.
-- Дементоры охраняют Азкабан, -- не менее неуверенно произнесла я, не спеша доставать палочку. Невилл ткнул пальцем в сторону моего дома:
-- Вон они! -- и правда, посреди дороги опустилась черня фигура, отрезая нам путь. Я обернулась -- вторая точно такая же преградила нам путь к отступлению. Задрав голову, я удостоверилась, что сверху парят еще с полдесятка тварей.
-- Хочется верить, что они тут просто так пролетали, -- нервно заметил Невилл, доставая палочку из рукава. Я последовала его примеру:
-- Это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Так, я наколдую Патронус, и мы немедленно бежим к дому.
-- Здесь живут магглы, -- напомнил Невилл. -- Дементоров они не видят, но Патронуса заметят. Ты нарушишь Статут.
-- Плевать, -- начала было я, но тут ближайший дементор спикировал ко мне и я разом обмякла, утратив волю к сопротивлению. Вспомнилось кладбище, и резкая боль в руке, и кровь, обжигающая пальцы -- кровь, что помогла возродить Волдеморта...
-- Экспекто Патронум! -- выкрикнул Невилл, и я с вялым удивлением увидела, как с кончика его палочки срывается серебристая волчица. Вялость и апатия тут же отступили, и я немедленно присоединилась:
-- Экспекто Патронум!
Мой собственный серебристый пес, беззвучно лая, накинулся на дементоров. Совместными усилиями двум патронусам удалось их прогнать, покуда мы изо всех ног бежали к калитке, под купол защитных чар.
-- Значит, волчица? -- спросила я, отдышавшись. Невилл кивнул:
-- Я подозревал, что он может оказаться таким.
-- Подозревал? Ты впервые смог призвать патронуса?
-- Да. На занятиях у Ремуса мне удавалось только облачко, -- напомнил он, но сейчас его интересовало другое:
-- А у тебя разве был пес? Ты говорила, ворон...
-- Был ворон, -- призналась я. -- Но с тех пор как я вызываю патронуса воспоминанием о редчайшем Helichrysum minor, эндемике, не встречающемся нигде кроме хогвартских окрестностей...
Невилл только рот раскрыл:
-- Значит, я ассоциируюсь у тебя с собакой, -- уточнил он чуть позже со смехом. Я кивнула:
-- Верным, храбрым защитником.
Он порывисто обнял меня и признался:
-- Я боялся, что ты передумаешь.
-- Патронус не врет, -- прошептала я ему в ухо.
-- А если я не понравлюсь твоей волчице?
-- Ты уже ей нравишься, -- засмеялась я, вовсе не горя желанием выпутываться из обьятий: Невилл довольно редко позволял себе такие изъявления чувств.
Нашу идиллию прервали самым безобразным образом. В раскрытое окно гостиной влетели две рассерженных совы, сбросили нам в руки по письму с печатью министерства и улетели, зло ухнув на прощание.
"Уважаемая мисс Снейп!" --гласило оно.
"Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девять часов двадцать три минуты вечера в населенном маглами районе Вы использовали заклинание Патронуса.
За это грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Вы исключены из Школы чародейства и волшебства «Хогвартс». В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку.
Ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии 12 августа в 9 часов утра.
С пожеланием доброго здоровья, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк.
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии.
Министерство магии."
Очевидно, в письме Невилла было то же самое, потому что он вдруг побледнел и прошептал:
-- Бабушка.
Да уж, почтенная Августа вряд ли примет министерских с распростертыми обьятьями. Я думала, как мне быть: Северуса нет дома, да и вряд ли он мне чем-то помог бы. Сириус и Ремус тоже, лорд Малфой пока не должен открыто высказывать свои предпочтения. Дамблдор... пожалуй, он не отказался бы от возможности сделать меня своей должницей, но от подрастерял позиции: его вынудили уйти из Визенгамота и из Международной конфедерации магов, так что реальной власти и влияния у него было маловато.
Бросив в камин горсть порошка, я произнесла:
-- Редакция "Ежедневного Пророка", -- и сунула голову в пламя. Связалась я удачно -- Рита была там и быстро ответила на вызов, выслушала и пообещала разобраться, а пока ни в коем случае не отдавать палочки, а Невиллу -- не возвращаться домой.
В томительном ожидании прошло полчаса -- и за эти полчаса в нашу дверь дважды стучали с требованием открыть. Мы не открывали, сидя тихо, как мыши под веником. Наконец в окно постучались еще две совы.
"Уважаемая мисс Снейп!
В дополнение к нашему письму, отправленному приблизительно сорок две минуты назад, сообщаем Вам, что Министерство магии отменило свое решение о немедленном уничтожении Вашей волшебной палочки. Вы можете сохранить ее до дисциплинарного слушания, назначенного на 12 августа, когда и будет принято официальное решение.
Министерство согласилось отложить до этого времени также и решение вопроса о Вашем пребывании в школе. Вам, таким образом, надлежит считать себя временно исключенным, вплоть до окончания расследования.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк.
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии.
Министерство магии."
-- Ф-фух, -- выдохнул Невилл, и тут одновременно на ковер из камина шагнула его рассерженная бабушка и папа с Тонкс вошли в прихожую.
-- Невилл Лонгботтом! Объяснись-ка! -- потребовала она. -- Почему меня беспокоят авроры, ищущие моего внука, словно преступника?
-- Гарри? Что случилось? -- не понял папа. Вместо ответа мы протянули им свои письма, а потом изложили всю историю.
-- Вот ведь сволочи! -- выругалась Тонкс. Августа покосилась на нее:
-- Согласна с вами, Нимфадора, хотя юной леди не пристало выражась свои эмоции подобным способом. Ну ничего, они у меня попляшут!
Забрав письма, адресованные Невиллу, она откланялась. Дора с интересом глядела ей вслед:
-- И что она предпримет?
-- Пойдет к Рите, -- вздохнул Невилл. -- Что же еще?
На следующий день мы имели удовольствие прочитать сенсационную статью Риты "На Девочку-которая-выжила натравили дементоров!"
Содержание было еще круче. Там было и о юном нареченном, вынужденном делать работу авроров и спасать свою невесту под угрозой лишения колдовской палочки, и о нерадивых министерских служащих, которые отказались комментировать происшествие, а потом и вовсе заявили, будто никаких дементоров в Спиннерс-энд не было, а были лишь двое безответственных подростков. Прошлась Рита и по ответственным за Азкабан -- ведь предполагается, что дементоры контролируются министерством, так в чем же дело? Неужели оно утратило контроль над этими порождениями тьмы? Азкабанское начальство отрицало и клялось, что все дементоры под контролем, и тогда Рита на закуску выдала ошеломляющий вывод: дементоров на нас натравил кто-то из министерства.
-- Зря она через строчку называет тебя моим женихом. Это подставляет тебя под удар, -- покачала я головой, возвращая газету Невиллу. Тот кисло улыбнулся:
-- Это все бабушка. Уверен, она лично просила Риту сделать на этом акцент -- чтобы утереть нос своим приятельницам. Они всегда утверждали, что я тюфяк и что ни одна девушка не... Ну, в общем, она добилась своего -- теперь каждая собака знает о нас. -- он кинул "Пророк" на журнальный столик, как что-то крайне мерзкое. Я немедленно перебралась из кресла к нему на колени -- в последнее время мне почему-то постоянно хотелось к нему прикасаться. Обняла за шею:
-- Ничего страшного. Это и так не было ни для кого секретом, так что при желании можно было обо всем узнать.
Невилл потер лоб.
-- Ты права, просто она так выпячивает это... Удивлен, что в статье нет фото твоей руки крупным планом. С кольцом, -- он мягко пожал мою кисть, поднес к губам и поцеловал.
-- Кстати, о кольце. Ты обратил внимание на Риту? Ну, когда мы виделись в последний раз? У нее на пальце был большой перстень с изумрудом, а обычно она носит полудрагоценные камни.
-- Думаешь, она дожала твоего крестного?
-- Не дожала, так дожимает, -- хихикнула я.
Глава 2
Утром двенадцатого августа Рита Скитер встретила нас в атриуме Министерства лично. Она выбила для нас разрешение воспользоваться каминной сетью -- и хорошо, поскольку, как мне было известно, рядовые сотрудники добираются на работу путем смывания себя в унитаз в общественном туалете. Фу, гадость...
Августа настояла на своем присутствии, Северус, естественно, хотел быть там тоже, так что впятером мы ступили на мраморные плиты атриума из высокого, украшенного лепниной камина. В центре зала мы увидели фонтан, представлявший собой золотую скульптурную группу крупней, чем в натуральную величину, в центре круглого бассейна. Самая высокая из фигур изображала благородного чародея, взметнувшего в воздух волшебную палочку. Вокруг него стояли красивая волшебница, кентавр, гоблин и эльф-домовик. Последние трое смотрели на волшебницу и чародея снизу вверх, с обожанием. Из концов волшебных палочек, из наконечника стрелы кентавра, из острия гоблинской шляпы и из ушей эльфа били сверкающие струи, и журчание воды примешивалось к хлопкам трансгрессии и к шороху бесчисленных подошв. Сотни волшебников и волшебниц большей частью по-утреннему хмурых, шли к дальнему концу атриума, где виднелись золотые ворота.
— Туда, — сказала Рита, и мы подошли к стойке, за которой сидел пожилой колдун в министерской форме. Он неодобрительно покосился на репортершу в зеленой вырви-глаз мантии (к слову, изумруд на пальце Риты странным образом сочетался с ее мантией), но дело свое выполнил беспрекословно. На маленьких латунных весах он взвесил наши палочки (я взяла ту, что с пером феникса) и выдал значки, которые надлежало прикрепить к мантии. На знечке было нописано наше имя и цель прибытия в министерство. После этого мы загрузились в первый же лифт и поехали к месту проведения слушания. Лифт дергало немилосердно, он устремлялся то вправо, то влево, то вверх, и мы с непривычки то и дело заваливались в стороны, толкая министерских служащих, добирающихся на работу.
— Уровень седьмой. Отдел магических игр и спорта, включающий в себя штаб-квартиру Британско-ирландской лиги квиддича, Официальный клуб игроков в побрякуши и Сектор патентов на волшебные шутки.
Дверь лифта открылась, мы увидели неопрятный коридор, вкривь и вкось оклеенный плакатами, рекламирующими разнообразные команды по квиддичу. Ехавший в лифте волшебник с охапкой метел не без труда выбрался из кабины и двинулся по коридору. Дверь захлопнулась, лифт, дергаясь, стал подниматься дальше, и женский голос объявил:
— Уровень шестой. Отдел магического транспорта, включающий в себя руководящий центр Сети летучего пороха, Сектор контроля за метлами, Портальное управление и Трансгрессионный испытательный центр.
Дверь снова открылась, и пять или шесть человек вышло; в кабину между тем влетело несколько бумажных самолетиков. Они стали медленно и бесцельно кружить над головами пассажиров. Все они были бледно-фиолетовые, и вдоль кромки каждого крыла шел штамп: «Министерство магии».
— Просто служебные записки из отдела в отдел, — тихо объяснила нам Скитер. — Раньше использовали сов, но грязь была невероятная...
Пока лифт, дребезжа, ехал дальше, служебные записки мотались вокруг лампы, свисавшей с потолка кабины.
— Уровень пятый. Отдел международного магического сотрудничества, включающий в себя Международный совет по выработке торговых стандартов, Международное бюро магического законодательства и британский филиал Международной конфедерации магов.
Когда дверь открылась, в нее над головами у выходящих вылетели две служебные записки, но несколько новых влетело. Они принялись носиться вокруг лампы, создавая впечатление, что она горит неровно, вспышками.
— Уровень четвертый. Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, включающий в себя подразделения зверей, существ и духов, Управление по связям с гоблинами и Консультационное бюро по борьбе с вредителями.
— Разрешите, — сказал волшебник с огнедышащим цыпленком в коробке и вышел. За ним последовала стайка служебных записок. Дверь снова с лязгом захлопнулась.
— Уровень третий. Отдел магических происшествий и катастроф, включающий в себя Группу аннулирования случайного волшебства, штаб-квартиру стирателей памяти и Комитет по выработке объяснений для маглов.
На этом этаже лифт покинули все, кроме нас и волшебницы, читавшей длиннющий пергаментный свиток, конец которого лежал на полу. Пока тряская кабина поднималась дальше, оставшиеся служебные записки по-прежнему парили вокруг лампы. Потом дверь открылась, и голос объявил:
— Уровень второй. Отдел обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру мракоборцев и административные службы Визенгамота.
— Прибыли, — сказала Рита и вывела нас наружу.
-- Мисс Скитер! -- кинулся к нам молоденький служащий, я его вспомнила -- окончил школу в позапрошлом году. Бентон, Баттон -- нечто в этом роде.
-- Я уж было думал, вы не получили мою сову!
-- Не получала, -- нахмурилась Рита.
-- Как же так? -- побледнел служащий. -- Я же... Они изменили время и место проведения слушания! В восемь, в старом зале номер десять...
-- Спасибо, Баттон, -- Рита резко развернулась и загнала нас обратно в лифт. -- Это вопиюще! -- возмутилась она. -- Они обязаны уведомлять об изменениях не позднее чем за сутки!
-- Почему они вообще измении время? -- нервно поинтересовалась Августа.
-- Понятия не имею. Но хорошо, что вы догадались прибыть заранее.
-- Это Гарри додумалась, -- сказал папа, и я заработала одобрительный взгляд Скитер.
-- Я предполагала, что мы можем столкнуться с неожиданными затруднениями, -- пожала я плечами.
Лифт между тем несся вниз, и Рита раздраженно жала на кнопки, не давая ему остановиться и подобрать других волшебников -- было уже пять минут девятого.
Наконец мы спустились в сырое подземелье, живо напомнившее мне о Тайной комнате, и почти бегом побежали к залу заседания. Перед залом Рита остановил папу и Августу:
-- Нам, к сожалению, туда нельзя.
Мы с Невиллом, взявшись за руки, шагнули в приоткрытую тяжелую дверь.
Как я ни старалась владеть собой, я задохнулась от изумления. Просторное подземелье, в которое мы вошли, было мне до ужаса знакомо. Я не просто видела его раньше — я побывала в нем, когда заглянула в Омут памяти Дамблдора. У меня на глазах супругов Лестрейндж приговорили здесь к пожизненному заключению в Азкабане.
Стены, сложенные из темного камня, были тускло подсвечены факелами. Справа и слева от нас вздымались ряды пустых скамей, но впереди, где скамьи стояли на возвышении, на них темнело много человеческих фигур. Сидящие вполголоса переговаривались, но как только за нами закрылась массивная дверь, в зале воцарилась зловещая тишина.
— Вы заставили нас ждать, — проговорил холодный мужской голос.
— Прошу прощения, — нервно сказал Невилл. — Я... мы не знали, что время изменили.
— Визенгамот в этом не виноват, — возразил голос. — Утром к вам была послана сова. Садитесь.
Невилл перевел взгляд на стоящие посреди зала кресла с цепями на подлокотниках. В Омуте памяти я видела, как эти цепи ожили и опутали подсудимого. Каждый наш шаг по каменному полу отдавался громким эхом. Когда мы осторожно опустились на краешек сиденья, цепи угрожающе звякнули, но обвивать нам руки не стали. Чувствуя себя, прямо скажем, неважно, я подняла глаза на сидящих перед нами.
Их было человек пятьдесят, и на всех, насколько мы могли видеть, были мантии сливового цвета с искусно вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди. Все смотрели на нас сверху вниз — одни чрезвычайно сурово, другие с откровенным любопытством. Это что, ради нас собрали полный состав Визенгамота? Вот это честь...
Посреди переднего ряда сидел Корнелиус Фадж, министр магии. Слева от Фаджа я увидела дородную волшебницу с квадратным подбородком и очень короткими седыми волосами. В глазу у нее поблескивал монокль, и выглядела она довольно-таки устрашающе. По правую руку от Фаджа сидела другая колдунья, но она так далеко откинулась на спинку скамьи, что лица не было видно.
— Очень хорошо, — сказал Фадж. — Обвиняемые явились — наконец-то. Можно начинать. Вы готовы? — крикнул он кому-то из сидящих.
— Да, сэр, — откликнулся сбоку услужливый голос, который был мне знаком. Перси, брат Рона, сидел на самом краю переднего ряда. Держа наготове перо, Перси сквозь стекла роговых очков смотрел на лежащий перед ним пергамент.
— Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа объявляю открытым, — звучно провозгласил Фадж, и Перси тотчас начал вести протокол. — Разбирается дело о нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута о секретности Гарриэт Джин Снейп, проживающей по адресу: графство Большой Манчестер, Манчестер, Спиннерс-энд, дом номер тринадцать, и Невиллом Арктурусом Лонгботтомом, проживающим по адресу: графство Норфолк, Грейт-Ярмут, Джордж-стрит, дом номер семнадцать. Допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Персиваль Игнациус Уизли. Подсудимые, у вас есть защитник?
Мы уже обсудили этот вопрос с Люциусом, поэтому я встала и заявила:
-- Согласно Хартии о правах подсудимые могут сами представлять свои интересы в суде, если имеют достаточную квалификацию.
-- Уж не считаете ли вы себя достаточно квалифицированной, мисс? -- нагнулась вперед женщина, сидевшая справа от Фаджа. У нее было совершенно круглое лицо, дряблая обвисшая кожа и бесцветные глаза навыкате, а сидящий на макушке черный бархатный бант, завязанный на мелких коротких кудерьках цвета мокрой мыши, создавал впечатление мухи, сидящей на жабе.
-- Считаю, мисс.. миссис?
-- Долорес Джейн Амбридж, -- недовольно представилась она. У нее был странно неподходящий обьемистому телу голосок маленькой девочки, звонкий и тоненький.
-- Согласно школьной программе, со второго по четвертый курс включительно в школе "Хогвартс" нам преподавали магическое право попрограмме подготовки, достаточной для того, чтобы занимать должность помощника судьи в случае успешной сдачи экзаменов. Я все три года получала стабильное "Превосходно", в чем вы можете убедиться, затребовав мой табель.
-- Мнение школьных учителей не может считаться авторитетным в данном случае, -- пискнула Амбридж.
-- В таком случае вам сперва надлежит в отдельном порядке пригласить на министерское освидетельствование нашего преподавателя по праву, вынести решение о его способности или неспособности определять уровень подготовки студента, и только потом принимать решение о том, разрешено ли мне защищать себя и мистера Лонгботтома.
-- Хватит, Долорес, -- вмешалась сидящая слева от Фаджа. -- По-моему, мы только что убедились, что юная мисс Снейп прекрасно может себя защитить. И мистера Лонгботтома тоже. Вы согласны на такого защитника, мистер Лонгботтом?
-- Да, -- сказал Невилл.
Перси педантично скрипел пером, занося в протокол все реплики. Надо будет потом вытребовать копию для Риты, ей понравится...
Члены Визенгамота вовсю перешептывались и ерзали; успокоились, только когда Фадж снова заговорил.
— Так, — сказал он, шурша пергаментами. — Хорошо. Итак, обвинение. Да.
Он извлек из лежащей перед ним стопки нужный лист, набрал побольше воздуха и стал читать:
— «Подсудимым вменяется в вину нижеследующее: то, что они сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий восьмого августа нынешнего года в девять часов двадцать три минуты вечера произнесли заклинание Патронуса в населенном маглами районе, что нарушает статью «С» Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних от тысяча восемьсот семьдесят пятого года и раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов». Вы -- Гарриэт Джейн Снейп? -- уставился он на меня, будто впервые видел.
-- Да, -- подтвердила я.
-- А вы -- Невилл Арктурус Лонгботтом?
-- Да, -- отвечал Невилл.
-- Вы согласны с обвинением?
-- Да, -- хором ответили мы. Фадж даже рот разинул от неожиданности. Наверное, не ждал, что мы так легко согласимся. Но я не собиралась его радовать:
-- В статье седьмой Указа говорится, что в исключительных обстоятельствах применение волшебства допускается. Под понятие исключительных обстоятельств подпадают, в частности, ситуации, когда имеется прямая угроза либо жизни применяющего волшебство лица, либо жизни других присутствующих волшебников, волшебниц или маглов...
— Мы знакомы с седьмой статьей, спасибо! — крикнул Фадж.
— Конечно знакомы, — учтиво сказала я. -- Тогда вы согласитесь, что зашита принападении дементоров вполне под нее подходит.
-- Дементоры? Наглая ложь! Детская выдумка, попытка оправдаться! -- хлопнул ладонью по столу Фадж. Я поразилась тому, с каким энтузизмом он меня топил: похоже, Люциус совсем перестал его контролировать.
-- Согласно Хартии о правах суд может рассматривать воспоминания в Омуте Памяти как свидетельские показания.
-- Воспоминания? -- пискнул Фадж. -- У нас нет времени рассматривать какие-то воспоминания!
-- Следует ли рассматривать это как отказ о рассмотре улик, непосредственно относящихся к делу? -- вкрадчиво осведомилась я. Члены Визенгамота заперешептывались, одобрительно поглядывая на меня.
Амбридж хотела было что-то сказать, но Амалия Боунс ее опередила.
-- Суд рассмотрит ваши доказательства, если они будут предоставлены лично вами и прямо сейчас. Принесите Омут Памяти!
Перси поспешно вскочил со своего места и скрылся. Я припомнила, что писал Рон -- его старший брат больше не общался с семьей, предпочтя карьеру.
Он обернулся минут за пятнадцать, притаскал большую золотую чашу и установил на треногу. Первым воспоминание слил Невилл. Члены Визенгамота подходили к Омуту группами по пять человек и рассматривали его буквально минуту. Просмотревшие сразу начинали перешептываться и осуждающе коситься на Фаджа и Амбридж. Когда воспоминание просмотрела Амалия Боунс, то вытщила из глаза свой монокль и уставилась на нас:
-- Поразительно! Телесный патронус в пятнадцать лет!
-- Дело не в том, насколько впечатляющим было это волшебство, — брюзгливо проговорил Фадж. — И если разобраться, то чем более впечатляющим оно было, тем хуже — ведь школьники сделали это на глазах у магглов!
Он просмотрел воспоминание одним из первых, и теперь явно старался придумать, как бы меня потопить. Когда все просмотрели невиллово воспоминание, я слила им свое.
-- Если бы хоть один дементор оказался в Манчестере, я думаю, министерство знало бы об этом! -- заявил Фадж, когда все уселись на свои места. Я с радостью ухватилась за предоставленную возможность:
-- Тогда, я думаю, мне стоит подать жалобу соответствующим службам и просить инициировать расследование того вопиющего факта, что, вопреки заверениям министерства, семь или восемь дементоров оказались в населенном магглами районе и напали на нас.
-- Дементоры находятся в Азкабане, юная мисс, и делают то, что от них требуется. Они под полным министерским контролем! -- звонко и сердито провозгласила Амбридж. Фадж только кивнул согласно.
-- Тогда, я думаю, стоит спросить, кто в министерстве имеет достаточно полномочий для того, чтобы натравить дементоров на двух школьников, -- вкрадчиво предложила я.
-- Мне на одну секундочку, -- с фальшивой улыбкой пропела Амбридж. -- Совсем малюченькую секундочку почудилось, будто вы, юная мисс, осмелились предположить, что кто-то в министерстве решил натравить на вас дементоров?
Я прищурилась:
-- Воспоминания нельзя подделать -- это факт. Восьмого августа в Спиннерс-энд оказались семеро дементоров -- это тоже факт. И если вы по-прежнему утверждаете, что дементоры подчиняются исключительно приказам министерства, вполне логично будет заключить: именно министерство приказало им напасть на нас.
-- Это возмутительно! -- воскликнула Амбридж.
-- Возмутительно? -- переспросила я. -- Что именно? Защищать себя от смерти вопреки Статуту? Или делать логические выводы, не устраивающие вас, мисс... миссис? Амбридж. Вы выдвинули обвинение -- мы предоставили доказательства в качестве защиты.
-- Вы смеете обвинять министерство!
Я мягко заметила:
-- Я никого не обвиняю, а всего лишь прошу инициировать служебное расследование. А также мне хотелось бы поинтересоваться, на каком основании министерство приняло решение об уничтожении наших палочек до слушания, и о нашем исключении из Хогвартса, хотя такие вопросы решает исключительно совет попечителей? Действия министерства были незаконны -- и, на наше счастье, отыскался человек, сумевший напомнить ему об этом.
Фадж закашлялся:
-- Законы можно изменить! -- ляпнул он. Я подняла бровь в стиле папы:
-- Вот как, господин министр? Складывается впечатление, что вы уже их изменили -- поскольку Хартия не предусматривает рассмотрения дела о колдовстве несовершеннолетних полным составом Визенгамота.
Пока Фадж в пылу спора не наговорил лишнего, Боунс прогудела:
-- На голосование выносится вопрос о виновности мисс Снейп и мистера Лонгботтома. Кто считает их виновными, поднимите руки!
"За" проголосовали двенадцать из пятидесяти, включая Фаджа и Амбридж, и я постаралась их запомнить.
-- Кто против? -- подняла руку Амалия. Вслед за ней подняли руки все остальные волшебники.
-- Оправданы по всем пунктам, -- резюмировала Боунс.
Я подошла к Перси и потребовала копию протокола.
-- А тебе зачем? -- зыркнул он.
-- На память.
-- Не положено! -- рявкнул Фадж.
-- Вообще-то, согласно положению номер восемь Хартии, подпункт три дробь один... -- начала я, и Фадж, побагровев, махнул рукой:
-- Копируй!
Перси с явным неудовольствием повиновался. Невилл скромненько попросил:
-- И мне тоже.
Это был перебор. Беззвучно разевая рот, Фадж осел на скамью, чуть не придавив возмущенно пискнувшую Амбридж. Перси злобно ткнул Невиллу его копию и мы, еле сдерживаясь от смеха, вылетели за дверь.
Глава 3
Двадцатого августа пришло письмо из Хогвартса. Открыв конверт, я без особого удивления вытряхнула на ладонь осиного цвета значок.
-- Па, я -- староста! -- провозгласила я, спускаясь в лабораторию и усаживаясь на свободный стул.
-- Замечательно, -- отозвался он, капая какую-то жидкость на лист баньяна. Лист скукожился и покраснел.
-- Ядовито. Все еще василиск?
-- Он самый. Никакого прогресса, топчусь на месте. Что там еще?
Я заглянула в письмо:
-- Два новых учебника. — «Общая теория заклинаний» для пятого курса Миранды Гуссокл и «Теория защитной магии» Уилберта Слинкхарда.
-- Слинкхарда? -- поразился папа. -- Этого идиота? По нему только дошколят учить!
-- Видимо, наш новый преподаватель ЗОТИ так не считает. А что, правда, плохой учебник?
-- Его писал второй Локхарт, -- буркнул папа. -- Видимо, мне опять придется вас учить.
Мне почему-то пришли на ум десятки моих однокурсников, которых уж наверняка никто не научит ничему полезному.
-- Тебя проводить на Диагон-аллею?
-- А? -- переспросила я, вертя в пальцах значок: большая желтая "С" поверх черного барсука на желтом же поле. -- Нет, спасибо, я к Невиллу. Миссис Лонгботтом хотела пойти с нами.
-- Ну-ну, -- пробормотал папа. -- Купи мне три унции волоса единорога, только из гривы и непременно кобыльего.
На Диагон-аллею мы попали только после обеда -- Августа пригласила на утренний чай полдесятка подруг, и мы с Невиллом вынуждены были сидеть в этом старушатнике, прилежно отвечая на их вопросы. Невилла, кстати, тоже назначили старостой.
Проходя мимо кафе Фортескью, я заметила близнецов Уизли. Они шушукались с каким-то подозрительного вида типом на углу Диагон и Ноктюрн-аллей. Извинившись, я покинула своих спутников и подошла разузнать последние новости.
-- ...десять галлеонов за все? -- недовольно препирался с ними тип. Близнецы напирали:
-- Десять, Мундунгус, десять блестящих галлеончиков!
-- А риск? Двадцать, и ни кнатом меньше.
-- Хей, ребята! -- окликнула я. Названный Мундунгусом тип вздрогнул и едва подавил порыв сбежать.
-- О, Гарри! Гус, свои, -- успокоил его Фред. -- Гарри наш спонсор, все нормально.
После победы в турнире я решила вложить заработанные деньги в дело близнецов Уизли -- после окончания школы они собирались открыть магазин волшебных приколов, их товары уже пользовались спросом среди студентов. Всякие батончики-блевончики и конфетки-кровь-из-носу здорово помогали сбегать с уроков, и уже приносили прибыль, так что я прибавила к выигрышу немного своих денег и стала полноправным третьим партнером в их будущем бизнесе. Даже пару идей подкинула -- с Лживо пишущим пером, перевирающим смысл написанного, и клейкой омелой -- двое оказавшихся под невинным растеньицем будут вынуждены поцеловаться, иначе не отлипнут от пола под ним. Фишка в том, что омеле были абсолютно неинтересны пол, возраст, социальный статус и привлекательность несчастных жертв.
-- Смотри, что нам Флетчер принес, — сказал Джордж, показывая мне горсть сморщенных черных стручков. Хотя они лежали совершенно неподвижно, из них доносилось тихое дробное постукивание.
— Ядовитая тентакула, — объяснил Джордж — Нужна нам для Забастовочных завтраков, но она занесена в класс С и не подлежит продаже, поэтому раздобыть ее не так-то просто.
— Ну так что, Гус, десять галлеонов за партию? — спросил Фред.
— А трудов-то мне каких стоило ее достать, — заныл Флетчер, и дряблые мешки под его налитыми кровью глазами отвисли еще ниже. — Как хотите, парни, двадцатник — и точка. Ни кната не сбавлю.
— Он шутник у нас, — сказал Фред.
— Это точно. Самая пока что смешная его шутка — шесть сиклей за сумку перьев нарла, — подхватил Джордж.
— Смотрите в оба, — предостерегла я. -- Тут Грюм шастает, ищет кого-то.
Флетчер беспокойно оглянулся.
— Твоя правда, — проворчал он. — Ну ладно, ребята, десять так десять, если по-быстрому.
— Молоток, Гарри! — восхищенно сказал Фред, когда Мундунгус опустошил карманы в подставленные ладони близнецов и поспешно двинулся в сторону Ноктюрн-аллеи.
-- Да ладно, -- махнула я рукой. -- Что у вас новенького?
-- Рона назначили старостой. Представляешь?
-- Меня и Невилла тоже. Миссис уизли, небось, рада-радехонька?
-- Как же, четвертый староста в семье, -- скривился Джордж. -- Пообещала ему на радостях новую метлу и парадную мантию.
-- Малыш Ронни будет засыпать, трогательно зажав значочек в потном кулачке, -- просюсюкал Фред, и мы рассмеялись.
-- Ну ладно, Гарри, нам пора, -- распрощался Джордж и утянул брата в аптеку. Не иначе, за ингредиентами.
Я побежала догонять Невилла с бабушкой -- они как раз входили в мастерскую мадам Малкин.
-- Миссис Лонгботтом!
-- Молли! Рада тебя видеть! -- в лавке обнаружились Молли Уизли с Роном и Джинни. Рон как раз стоял на табуретке, наряженный в темно-вишневую с искрой мантию, и мадам Малкин с помощницей подкалывали ему рукава.
-- Мой младшенький стал старостой, -- похвастала миссис Уизли. Августа гордо подбоченилась:
-- Мои тоже!
-- Твои? -- переспросила Молли, а Джинни взвизгнула и сцапала меня за руку:
-- Так это правда? Поздравляю! Мам, смотри, как здорово: Гарри обручена!
Августа задрала нос еще выше, Молли кисло улыбнулась и пробормотала поздравления, а мы с Невиллом переглянулись и усмехнулись понимающе: похоже, Августа переплюнула-таки Молли.
Две помощницы мадам Малкин подошли к нам и стали помогать выбирать новые мантии: как ни прискорбно было сознавать это, но я все еще росла. Хотя для пятнадцати лет сто семьдесят сантиметров -- это, кажется, самую малость чересчур. Себе я быстро подобрала школьную мантию из готового, праздничного же смотреть не стала -- лучше в Хогсмид схожу. Августа же заставила Невилла встать на табурет рядом с Роном, тут же занявшего его беседой о своей новой метле, и стала примерять на него одну мантию за другой. Невилл, как послушный внук, не сопротивлялся, хотя то и дело закатывал глаза. Джинни дернула меня за рукав:
-- А ты почему не участвуешь? Или тебе все равно, во что он одет?
-- У миссис Лонгботтом хороший вкус, -- пожала я плечами. -- Я никогда не видела, чтобы Невилл одевался неподходяще.
Джинни фыркнула:
-- И тебе совсем-совсем ничего не хочется в нем изменить?
Я непонимающе глянула на нее:
-- Но это же будет не Невилл, разве нет? И потом, что менять? Одежду? Прическу? Мне все нравится.
-- Да? -- озадаченно уставилась на меня Джинни. -- Так ты считаешь его красивым?
-- Ну причем тут это? -- искренне удивилась я. -- Это же Невилл! Как он может быть красивым или некрасивым?
-- Да или нет? -- настаивала она. Я задумалась. Пристально поглядела на Невилла, стараясь быть критичной. Так, ласковые карие глаза, мягкие светло-каштановые волосы, в которые так приятно зарываться пальцами, искренняя улыбка... Стоп-стоп. Джинни просила исключительно из соображений внешней красоты, не внутренней. Начнем сначала. Карие глаза. Красивые, большие. Густые темные ресницы. Это тоже красиво. Темные брови почти срослись на переносице, как у Крама... стоп, причем тут Крам? Пусть его Гермиона оценивает. Длинный прямой нос, почти такой же длинный, как был в молодости у папы, пока Сириус не постарался... Полные губы, румяные щеки, круглый подбородок, родинка на шее, почти рядом с ухом. Волосы вьются, доходят примерно до плеч, неровная рваная стрижка -- или это он так оброс? Никогда не обращала внимания.
-- Да, -- решила я. -- Красивый.
Джинни фыркнула опять:
-- Это Невилл-то? Да он на вид сдобный, как булочка! Длинноносый и оброс, как бобик.
-- И ничего он не сдобный, -- запротестовала я. -- Хочешь сказать, что он толстый? Как он может быть сдобным, если каждый день вместе со мной тренируется?
-- Ну, -- немного растерялась Джинни. -- Может, и не толстый, но у него щеки круглые.
-- И что? -- не поняла я. Джинни пояснила:
-- Просто ты со своей внешностью могла себе кого угодно отхватить. А выбрала Невилла, которы невзрачный тютя и вообще твоя тень.
-- Джинни, -- заявила я. -- Мы сейчас поссоримся. Какая такая у меня внешность?
-- Эффектная. Глазищи -- во! В пол-лица. Волосы чернющие, скулы!
Я покрутила пальцем у виска:
-- И что, что скулы? У Невилла скул нету, что ли?
-- Есть. Только они за щеками прячутся.
-- Да что ты прицепилась со своими щеками! -- вспылила я. -- Будто в парне главное -- это щеки!
-- А что? -- заморгала глазами Джинни. Я, не задумываясь, ответила:
-- Главное -- чтобы воспоминанием о нем ты смогла вызвать патронуса.
Тут кто-то обнял меня со спины, и я от неожиданности ойкнула. Августа Лонгботтом стояла, плача, слезы текли по ее морщинистым щекам.
-- Что с тобой, ба? -- подошел к нам Невилл, на ходу застегивая мантию -- оказывается, они успели закончить примерку, пока мы тут спорили. Миссис Лонгботтом молча обняла и его тоже, а потом повернулась ко мне и обьяснила:
-- Так когда-то и Алиса сказала про моего Фрэнка.
-- Как? -- не понял Невилл. Августа молча расплатилась за покупки и вывела нас на улицу, оставив семейство Уизли в лавке. Только там она обьяснила:
-- Я когда-то была против того, чтобы Фрэнк женился на твоей маме. Думала, как же, такая красавица и умница -- не пара моему Фрэнку. Он же звезд с неба никогда не хватал. Злилась поначалу, все его отговаривала, но они все по-своему сделали. А уже на свадьбе я услышала, как подруга спрашивает Алису, мол, что ты нашла в Фрэнке? Он же серый, как мышь. А твоя мама и отвечает: "Зато патронуса я вызываю, вспоминая наше первое свидание."
Я помидорно покраснела, а Невилл шепнул мне на ухо:
-- Helichrysum minor, -- и счастливо засмеялся, обнимая меня за талию.
Глава 4
В купе старост мы зашли последними. Сперва мы долго устраивали багаж, стараясь не помять невиллову Мимбулус мимблетонию карликовую -- та же мимблетония, но маленькая и умеющая плеваться вонючим соком, стоит только дотронуться до нее чем-то острым или попытаться сжать слишком сильно. Потрясное растение, вот бы еще цветы на нем вывести и посадить вместо ограды...
Там уже сидели остальные старосты: Гермиона и Энтони Голдштейн от Рейвенкло, Рон и Лаванда Браун от Гриффиндора, и Драко с Паркинсон от Слизерина.
-- Наконец-то, -- буркнула Пенелопа Кристалл, староста школы. Я припомнила, что она одно время встречалась с Перси. -- Вы опоздали на пять минут.
-- Кошмар какой, -- закатил глаза Рон. Я была с ним полностью согласна.
Пенелопа шикнула на рыжего, и скучно рассказала инструкции. Школьников надлежало стеречь и наставлять, преподавателям помогать, патрулировать коридоры с десяти ло одиннадцати вечера и вообще быть каждой бочке затычкой. По приезду в школу взять у нее, Пенелопы, расписание для своего факультета, и скопировать каждому ученику, а также не забыть о пароле для гостиной -- их, оказывается, мог назначить староста.
Потом она прогнала нас патрулировать поезд, и наградила напоследок тяжелым взглядом "я-вижу-тебя-насквозь".
-- Пароль в нашу гостиную стоит у тебя на багажной полке, -- решила я. Невилл поднял брови:
-- Думаешь?
-- Уверена. Звучно и нетривиально.
Когда мы вошли в свое купе, вместо оставленной приглядывать за вещами Ханны Аббот там обнаружилась Луна. Сегодня она щеголяла ожерельем из пробок от сливочного пива, а палочку заткнула за ухо. Как обычно, она читала вверх ногами "Придиру".
-- Привет, -- рассеянно глянула она на нас. Мы синхронно кивнули.
-- А Ханна ушла. Твое растение плюнуло в нее чем-то неприятным, когда она хотела поставить рядом клетку с совой, -- сказала она Невиллу.
-- Видимо, посчитало, что совиный клюв довольно опасен, -- я сняла растеньице с полки и водрузила себе на колени. Серое, похожее на кактус, оно было покрыто бугорками и здорово смахивало на невиллового Тревора -- наверное, потому жаб воспылал к нему горячей любовью и сидел исключительно в горшке с мимблетонией. Вот и сейчас глянул на меня настороженно: что, мол, делать собралась? Осторожно погладив пальцем один из бугорков, я добилась тихого ""фр-р-р".
-- Ой, как интересно! -- Луна даже газету отложила, достала перо и потянулась пощекотать растение. Тревор глухо квакнул, растение булькнуло.
-- Смешное какое! -- рейвенкловка сунула в раскрытый рот мимблетонии конфету. Растение чавкнуло и требовательно пискнуло, разевая пасть пошире. Глядя на него, Тревор и себе раскрыл рот -- авось чего перепадет.
-- Только мясом не корми, -- предупредила я. Луна кивнула:
-- Ага. А нас закрыть хотели.
-- Кого -- вас? -- не поняла я.
-- "Придиру". Из министерства приходили. Сказали, что мы ведем незаконную коммерческую деятельность. И что какие-то важные бумажки, которые нам нужны, уже негодны, так что придется нас закрыть. А папа сказал, что раз он не может продавать свою газету, то будет раздавать ее даром. А министерские почему-то сильно разозлились и ушли. Даже на чай не остались.
-- Действительно, почему? -- пробормотал Невилл. Я поставила горшок на колени Луны и улеглась на сидение, согнув ноги -- иначе уже не помещалась. Уютно устроив голову на коленях Невилла, я прикрыла глаза и задремала. Прошлая ночь выдалась неспокойной: Сириус затеял вечеринку, провожали нас в Хогвартс и заодно отмечали выигранное судебное разбирательство. Под конец он по секрету признался, что Рита переезжает к нему на Гриммо -- дескать, оттуда до редакции "Пророка" ближе. Можно подумать, она пешком ходит...
Спала я почти до самого Хогсмида -- когда пришло время патрулировать вагоны, Невилл просто аккуратно встал и пошел один, решив меня не будить. Когда я проснулась, оказалось, что к нам успели присоединиться Гермиона и Рон -- они вполголоса обсуждали летние новости.
-- Доброе утро, спящая красавица! -- дернул меня за косу Рон. -- Тебя близнецы зачем-то искали. Они что, втянули тебя в эту авантюру? Мама все лето их гоняла, кричала, что это занятие недостойно мужчин семейства Уизли.
-- Иногда мне кажется, что твоя мама совершенно не любит деньги, -- я потянулась и зевнула. Гермиона прищурилась:
-- А ты, значит, любишь?
-- Скажем так: я отношусь к ним с большим пиететом. В детстве меня слишком часто попрекали куском хлеба, так что я мечтала вырасти и поскорее начать зарабатывать самой. Когда я узнала о наследстве, у меня прямо камень с души свалился -- я уже было решила, что мне придется пользоваться милостью фонда для неимущих.
-- Значит, деньги -- не цель?
Я поняла, что подруга немного зациклилась. С ней это бывало: прочитает какую-нибудь книгу, вынесет основную идею и давай вызнавать точку зрения окружающих на эту проблему. Так уже было с домовиками -- хорошо, что ей вовремя обьяснили, что для их освобождения ничего нельзя сделать в принципе, а то развернула бы целое движение вроде "Свободу угнетенным". Так получилось и с оборотнями -- когда подруга узнала, что Люпин не мог найти официальной работы, она собиралась подавать какие-то петиции или жалобы в министерство, собирать подписи, но мы ее с грехом пополам остановили, обьяснив, что оборотни предпочитают скрываться в лесах и надо начинать не с министерства, а с самих оборотней. Беседовать с вожаками стай Гермионе в голову почему-то не пришло, и проблема мохнатых так и осталась нерешенной.
А теперь вот ей в голову стукнула какая-то очередная гениальная идея насчет денег. Ну-ну...
-- Признайся, что ты успела прочитать на каникулах?
Уши Гермионы запылали:
-- Ты так хорошо меня знаешь... Я читала Маркса. Ребята сказали, что это глупости! -- Гермиона возмущенно засопела. Я припомнила, что там писал Маркс по поводу денег и кивнула в знак солидарности:
-- Именно. Именно глупости.
-- Ну вот!
Я застонала. Вот заклинит же ее на какой-то бредовой идее! От необходимости продолжать дискуссию меня избавило приближение станции.
-- О, нам пора! -- схватилась Гермиона. -- Нужно первыми успеть в школу, Пенелопа обещала взять расписание...
-- Они нашли друг друга, -- буркнул Рон, выволакивая свой и гермионин чемоданы из купе.
-- О, нет! -- простонала я, обернувшись в сторону преподавательского стола.
-- Что? О, нет! -- повторил мой вопль Невилл, обернувшись туда же. По правую руку от Дамблдора сидела Амбридж в отвратительно-розовой пушистой кофте поверх такой же розовой мантии. На ее кудерьках дрожал пышный бант того же горячо нелюбимого мной цвета.
-- Пусть это будет шутка, -- взмолилась я. -- Единственная свободная вакансия -- должность преподавателя ЗОТИ.
-- А вдруг она -- мастер дуэли? -- неловко пошутил Невилл. Я мученически глянула на него, и парень замолчал. Только вздохнул и потрепал меня по плечу, разделяя мою печаль.
Макгоннагал внесла Сортировочную шляпу, опустила ее на колченогий табурет и выжидательно замерла.
В стародавние дни, когда я была новой,
Те, что с целью благой и прекрасной
Школы сей вчетвером заложили основы,
Жить хотели в гармонии ясной... -- начала Шляпа свою песню.
Чем дольше она пела, тем меньше мне нравилось ее сочинение.
Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,
И никто пусть меня не осудит:
Хоть должна разделить я вас, думаю я,
Что от этого пользы не будет.
Каждый год сортировка идет, каждый год...
Угрызеньями совести мучась,
Опасаюсь, что это на нас навлечет
Незавидную, тяжкую участь.
Подает нам история сумрачный знак,
Дух опасности в воздухе чую.
Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг,
Врозь не выиграть битву большую.
Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал,
И ничем мы спасенье не купим.
Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.
А теперь к сортировке приступим.
Зазвучали аплодисменты, но слышны были также и глухие перешептывания: многие обратили внимание на странную песню. Неужели Шляпа и впрямь что-то чувствует?
-- Бывало ли раньше такое, что Шляпа предостерегала студентов? -- спросила я у проплывающего мимо Толстого Монаха, нашего факультетского привидения. Тот остановился, воровато глянул на МакГоннагал и доверительно шепнул:
-- Безусловно. Шляпа чувствует опасность, как и все мы. Нечто страшное нависло над магическим миром, не только над школой. Но центр -- центр здесь... -- привидение вдруг внимательно вгляделось в мое, потом в невиллово лицо.
-- Да вы и так все знаете, -- протянул Монах. -- Зачем тогда спрашивать?
Он облетел стол и устроился на скамейке рядом с второкурсниками. Мы с Невиллом переглянулись и, пожав плечами, стали смотреть на первокурсников. После сортировки, в ходе которой Хаффлпафф пополнился на семь девочек и девять мальчиков, начался пир. Амбридж не столько ела, сколько рассматривала студентов, и мне было весьма неуютно под ее пытливым взглядом.
Наконец Дамблдор встал и начал свою ежегодную речь.
-- Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — сказал он. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили (близнецы Уизли обменялись ухмылками). Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча.
У нас есть изменение в преподавательском составе. Я с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств.
Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты -- никто не ожидал ничего хорошего от новой преподавательницы -- уж слишком "говорящий" был ее внешний вид.
-- Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить...-- директор умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут снова послышалось ее негромкое «кхе, кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь.
-- Профессор Амбридж хочет сказать нам пару слов, -- ласково промолвил Дамблдор и приглашающе разведя руки, сел, уступая ей внимание зала.
— Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия.
Она еще раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжала:
— Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки. — И увидеть столькообращенных ко мне счастливых маленьких лиц!
Я прилежно оглядела зал, но счастливых лиц что-то не приметила. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним.
— Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!
Студенты начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.
— Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется позаимствовать у нее кофточку, — шепнула Бесси Ханне, и обе они беззвучно захихикали.
Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными.
— Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.
Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала похожа на хищную птицу, и обменялась многозначительным взглядом с профессором Спраут. Папа молча взирал на коллегу с выражением крайнего отвращения. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:
— Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.
Она наконец села. Дамблдор скупо похлопал, многие преподаватели всего раз или два сомкнули ладони.
— Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал директор с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить...
-- Как тебе речь? -- обратилась я к Невиллу. Он потряс головой, словно отгоняя назойливую мошку.
-- Честно -- вода водой. Я так и не понял, что она имела ввиду.
-- Министерство нашло способ вмешиваться в школьные дела, и Амбридж тут вовсе не затем, чтобы учить нас. И это очень, очень плохо.
Дамблдор закончил, и все стали подниматься со своих мест.
-- Первокурсники, -- спохватилась я и, встав, призывно замахала руками:
-- Ау! Малыши! Хаффлпафф, первый курс, все ко мне!
Невилл поддержал меня и, словно две наседки, мы повели детей к гостиной кратчайшим путем, стараясь показывать им ориентиры -- чем скорее они запомнят дорогу, тем лучше.
Заставив каждого по два раза повторить пароль, мы запустили мелкоту в гостиную и усадили в кружок возле камина: предстояло знакомство и разделение подопечных между старшекурсниками. В свое время Бри, моя старшая подруга, здорово помогла мне разобраться в школьной жизни, чем, полагаю, существенно облегчила жизнь старостам -- представляю, какой кавардак творился бы у тех в головах, если бы каждый первокурсник шел со своими проблемами к ним.
Пожалуй, стоит предложить другим старостам ввести у себя такую же традицию.
Когда я наконец добралась до своей комнаты, то обнаружила Ханну и Бесси все еще не спящими. Они болтали о летних каникулах и оклеивали стены комнаты плакатами с изображением Крама и Седрика.
-- О, Гарри! Как каникулы?
-- Не очень, -- призналась я. -- На нас с Невиллом дементоры напали.
-- Так в "Пророке" писали правду? -- поразилась Ханна. -- Мама говорит, газетам нельзя верить.
-- Тому, что пишет Скитер -- можно.
-- И вас правда судили полным составом Визенгамота, как взрослых преступников? -- округлила глаза Бесси.
-- Правда, -- подтвердила я.
-- Ну надо же!
Я наколдовала Темпус и страдальчески застонала -- десять часов, пора на патрулирование. Первый день в роли старосты, и уже хочется малодушно забиться под кровать. То ли еще будет...
Глава 5
Утром, идя в Большой зал на завтрак, я наткнулась на объявление:
"Греби галлеоны граблями!
Твои расходы давно превышают доходы?
Хочешь разжиться золотишком?
Свяжись с Фредом и Джорджем Уизли! Мы предлагаем нетрудную несметрельную и почти безболезненную работу с неполным рабочим днем (всю ответственность несет нанимающийся)."
-- Ну это уже ни в какие ворота! -- заявила подошедшая Гермиона. -- Рон! Уйми своих братьев!
-- А что плохого ои делают? -- привычно спросил рыжий, останавливаясь. Его со всех сторон облепили первокурсники, и он с явной неохотой остановился поговорить. Видимо, ему еще дома надоело выслушивать материнские замечания, и теперь он стремился побыстрее отделаться от Гермионы.
-- Рон! -- положение спасла Анджелина Джонсон, подлетевшая к нему со скоростью "Молнии". -- Мне нужно расписание седьмого и пятого курсов. Я теперь новый капитан команды по квиддичу, и до понедельника должна сдать мадам Хуч расписание тренировок.
Я спохватилась, что мне тоже надо было бы заняться этим -- после Тремудрого Турнира, когда мы праздновали в нашей гостиной, Седрик торжественно представил меня как свою преемницу, и ни единого голоса против не услышал. Так что мне надо или приниматься за работу, или спешно искать нового капитана хаффлпаффской команде.
Наскоро перекусив, я поспешила на урок к Биннсу, где исчеркала пергамент возможными схемами. Невилл занимался первокурсниками, за что я была ему весьма благодарна -- чем скорее я разберусь со спортсменами, тем лучше. О, дохлый Мерлин! Нам ведь еще испытания на нового вратаря проводить!
В общем, на урок к Амбридж я пришла совершенно не в боевом настроении, что спасло Хаффлпафф от потери баллов, а меня лично -- от взыскания.
Когда мы вошли в класс ЗОТИ, Амбридж уже сидела за учительским столом.
На ней была та же, что и вчера вечером, пушистая розовая кофточка, макушку увенчивал черный бархатный бант. Жаба, как есть жаба.
В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется.
— Здравствуйте! — пропела она, когда студенты расселись по местам.
Несколько человек пробормотали в ответ:
— Здравствуйте.
— Стоп-стоп-стоп, — сказала Амбридж. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся!
Здравствуйте, профессор Амбридж! — проскандировал класс.
— Вот и хорошо, — сладким голосом пропела профессор Амбридж. — Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберем, перья вынем.
Услышав это, многие обменялись угрюмыми взглядами. Ни разу еще интересный урок не начинался с приказа убрать волшебные палочки. Я молча засунула свою в сумку и вынула перо, чернила и пергамент. Амбридж, наоборот, достала из сумки волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова:
"Защита от Темных искусств. Возвращение к основополагающим принципам."
— Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ.
Вам, однако, приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, теоретически выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса.
Она опять постучала по доске. Слова, которые на ней были, исчезли, и взамен появилось:
"ЦЕЛИ КУРСА:
1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии.
2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону.
3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования."
Пару минут в классе раздавался только шорох перьев о пергамент. Когда все списали три поставленные Амбридж цели курса, она спросила:
— У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда?
По классу пробежало глухое утвердительное бормотание.
— Мне кажется, надо попробовать еще разочек, — сказала профессор Амбридж. — Когда я задаю вопрос, ответ я хотела бы слышать в такой форме:
«Да, профессор Амбридж» или «Нет, профессор Амбридж». Итак: у всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда?
— Да, профессор Амбридж, — хором ответили ученики.
— Хорошо, — сказала Амбридж. — Теперь попрошу вас открыть пятую страницу и прочесть первую главу — «Основы для начинающих». От разговоров можно воздержаться.
Амбридж отошла от доски и, сев за учительский стол, стала наблюдать за классом своими выпуклыми жабьими глазами.
Это было еще хуже, чем у Биннса -- уже на третьей строке меня начало клонить в сон, а на четвертой я попыталась пальцами придержать веки, стремящиеся навстречу друг дружке. Рядом со мной Невилл рассеянно крутил перо в руке, не замечая, что уже испачкал половину пальцев чернилами. Гермиона свой экземпляр «Теории защитной магии даже не открыла. Подняв руку, она сверлила глазами профессора Амбридж.
Я не могла припомнить случая, чтобы Гермиона отлынивала от предписанного педагогами чтения, да и вообще чтобы она воспротивилась соблазну открыть какую бы то ни было лежащую перед ней книгу. Я сделала вопросительное лицо, но она еле заметно покачала головой, давая понять, что не намерена вступать в разговоры, и продолжала пристально смотреть на профессора Амбридж, которая столь же упорно глядела в другую сторону. Ткнув локтем Невилла, я указала ему на Гермиону, но спустя еще несколько минут мы были уже не единственными, кто уставился на Гермиону. Глава, которую нам велено было читать, оказалась такой нудной, что все больше и больше народу вместо того, чтобы продираться сквозь «Основы для начинающих», принималось наблюдать за молчаливыми стараниями Гермионы привлечь к себе внимание Амбридж.
Когда больше половины класса уже смотрело не в книгу, а на Гермиону, профессор Амбридж решила, что не может больше делать вид, будто ничего не происходит.
— Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя? — спросила она Гермиону, как будто только что ее заметила.
— Вопрос, но не по поводу главы, — ответила Гермиона.
— Видите ли, сейчас мы читаем, — сказала Амбридж, обнажив мелкие острые зубки. — Все прочие неясности мы можем разрешить с вами в конце урока.
— Мне неясны цели вашего курса, — сказала Гермиона. Амбридж вскинула брови.
— Ваше имя, будьте добры.
— Гермиона Грейнджер.
— Видите ли, мисс Грейнджер, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно, — нарочито ласковым голосом сказала Амбридж.
— Мне они непонятны, — отрезала Гермиона. — Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний.
Последовала короткая пауза, во время которой многие студенты, наморщив лбы, перечитывали три цели курса, все еще остававшиеся на доске.
— Об использовании защитных заклинаний? — повторила профессор Амбридж с малюсеньким смешком. — Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть?
— Мы что, не будем применять магию? — громко спросил Терри Бут.
— На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер...
— Бут, — сказал Терри, выбрасывая руку в воздух.
Амбридж, чуть расширив улыбку, повернулась к нему спиной. Гермиона вскинула руку.
— Да, мисс Грейнджер. Вы хотите еще что-нибудь спросить?
— Хочу, — сказала Гермиона. — Не в том ли весь смысл защиты от Темных искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания?
— Вы кто у нас, мисс Грейнджер, эксперт Министерства по вопросам образования? — спросила Амбридж все тем же фальшиво-ласковым тоном.
— Нет, но...
— Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чем состоит «весь смысл» моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска...
— Ну, и какой от этого толк? — громко спросил Бут. — Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо...
— Руку, мистер Бут! — пропела Амбридж. Терри немедленно вскинул руку, но профессор от него уже отвернулась.
-- Ваше имя? -- спросила она, поворачиваясь к Падме.
-- Падма Патил. Я согласна с Терри: если на нас нападут, то уж никак не безопасным образом.
-- Вы ожидаете нападения во время моего урока? Я скажу раз и навсегда, чтобы не возникало недопонимания: мои предшественники, бывшие, мягко говоря, не совсем компетентными, познакомили вас с заклинаниями, которые слишком сложны для вашей возрастной группы и потенциально представляют смертельную опасность. Вас запугали, внушая, будто вам следует со дня на день ждать нападения Темных сил. По мнению Министерства, теоретических знаний будет более чем достаточно для сдачи вами экзамена, на что, в конечном счете, и должно быть нацелено школьное обучение... Да, мисс Патил?
-- Разве на экзамене по защите от Темных искусств не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное?
— При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в экзаменационных условиях использовали некоторые заклинания, — либеральным тоном сказала профессор Амбридж.
— Без всякой практики, без тренировки? — спросила Падма с недоумением. — Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене?
— Повторяю: при хорошем владении теорией...
— Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко подал голос Бут.
Профессор Амбридж взглянула на него.
— Здесь у нас школа, мистер Бут, а не реальный мир, — сказала она мягко.
— Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы?
— Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Бут.
— Да неужели? — спросил Терри. -- А как насчет дементоров?
-- Это мисс Снейп рассказала вам такую чепуху? -- елейным тоном осведомилась Амбридж. Терри насупился:
-- Я читал в "Ежедневном Пророке"...
-- Вам стоит меньше верить газетам! Десять баллов с Рейвенкло!
-- За что? -- не выдержал Невилл, как ни дергала я его за рукав. -- За правду?
-- Мистер Лонгботтом, если не ошибаюсь? Вы все еще настаиваете на своих абсурдных заявлениях? -- Амбридж начинала закипать. Невилл заявил:
-- И ничего они не абсурдны! Если бы мы в суде не доказали свою правоту, то сейчас не сидели бы здесь! У меня сохранилась копия протокола, в которой черным по белому написано: оправданы по всем пунктам. Если мы врали, почему нас оправдали?
-- Взыскание, мистер Лонгботтом! -- пискнула Амбридж. -- Сегодня в пять вечера! Потрудитесь зайти ко мне в кабинет!
-- За что? -- ошеломленно спросил Бут, не ожидавший, что его вопрос произведет такой фурор.
-- За подрыв дисциплины и препирательство с преподавателем, мистер Бут. Желаете последовать примеру мистера Лонгботтома?
Терри замолк. Амбридж удовлетворенно сложила ручки на пузе:
-- Замечательно. Итак, страница пятая, глава первая. Класс, читаем!
За обедом все, у кого в этот день успел пройти урок по ЗОТИ, рвали и метали. Все сошлись в едином мнении: преподавателя хуже Амбридж школа еще не знала. Больше никто не решился столь открыто заявлять о своем недовольстве у нее на уроке, но недовольны были все.
Кипя от праведного негодования, я на зельях сделала то, чего со мной не случалось еще никогда: забыла положить один из ингредиентов и запорола зелье.
-- Гарри, останься, -- попросил меня папа, когда все выходили.
-- Что с тобой? -- спросил он, когда мы остались одни. Я раздраженно вычистила свой котел.
-- Амбридж.
-- Новая преподавательница? Да, она не сахар...
-- Не сахар? Да она Невилла оставила после уроков только потому, что он предложил принести протокол судебного заседания и доказать, что нас оправдали, установив, что дементоры в Спиннерс-энд были!
-- Гарри, -- мягко сказал папа. -- Разве вы не слышали ее речь?
-- Слышали. Но она настолько открыто заявляет, что... В общем, я поняла: вести себя тише воды, ниже травы и не прекословить. Но разве я могу проконтролировать других? Во всяком случае, не сейчас, -- исправилась я. -- Потом, когда недовольство достигнет пика, я обязательно что-нибудь придумаю.
-- Умница, -- папа мягко привлек меня к себе и поцеловал в лоб. Я вздохнула и ощутила, как из меня постепенно уходит раздражение.
-- Беги, -- кышнул меня папа. -- У тебя теперь хлопот выше Астрономической башни. Обязанности старосты, капитана квиддичной команды, подготовка к СОВ...
-- Твоя правда, -- скривилась я и пошла искать остальных квиддичных капитанов, чтобы согласовать время тренировок.
Глава 6
Пятый курс, как и предрекал папа, оказался крайне сложным. Домашних заданий задавали в два раза больше, и вкупе с остальными обязанностями спать мне приходилось едва ли шесть часов в сутки. Преподаватели, как один, талдычили о важности СОВ как об экзамене, определяющем нашу будущую профессию, и напирали на то, что именно их предмет является важнейшим и нужнейшим. Особенно трудно приходилось мне и Гермионе -- мы так до сих пор и не определились не то что с будущей профессией, а даже с направлением, и оставили для изучения все возможные предметы, отказавшись только от прорицаний и маггловедения.
Невилл уже давно определился -- он хотел углубленно изучать травологию и зелья как тесно связанную с ней дисциплину, Рон отдал свое сердце квиддичу и хотел стать спортивным комментатором, а Драко ждал семейный бизнес.
Остальные пятикурсники тоже бегали с ошалелыми глазами, пытаясь втянуться в ритм учебы, и уже не столь остро реагировали на выпады Амбридж. Признаться, я сама подумывала, что все обойдется одним взысканием -- на нем Невилла попросту заставили писать строчки. Но беда пришла, откуда не ждали.
По моей просьбе Рита составила на Амбридж досье, и то, что я в нем прошла, мне очень и очень не понравилось. По всему выходило, что это именно она составиа и протолкнула законопроэкт об оборотнях, благодаря которому Ремус до сих пор не может получить работу. Именно ей принадлежит авторство закона об ограничении количества великанов -- после войны с Волдемортом, когда некоторые племена выступили на его стороне, великаны оказались, мягко говоря, не в фаворе. В прошлом году Амбридж агитировала отловить и навесить бирки всему водяному народу -- похоже, она ненавидела все магические меньшинства и старалась усложнить им жизнь, как могла.
Скитер утверждала, что против Хогвартса готовится какой-то законопроект, но не могла сказать, в чем именно он заключается. По добытым ею сведениям, он был призван максимально подчинить школу министерству и опутать по рукам и ногам лично Дамблдора. Оказалось, Фадж потому и прислал Амбридж в качестве преподавателя, что не хочет, чтобы мы изучали ЗОТИ. Боится, как бы мы не свергли правительство. Это какой вывихнутый мозг мог придумать подобную ересь! Просто Реддл не желает, чтобы нынешние школьники смогли защититься -- когда он опять предпримет попытку захватить власть.
Новости не заставили себя долго ждать. В один прекрасный день на нас с первой страницы "Пророка" глянуло жабье лицо Амбридж. Заголовок под фотографией гласил:
"Министерство проводит реформу образования
Долорес Амбридж назначена на пост генерального инспектора".
-- Вы видели? -- Гермиона подлетела к нашему столу и ткнула пальцем прямо в лицо Амбридж. -- Это невообразимо!
Я стала читать вслух:
-- «Вчера вечером Министерство магии приняло неожиданную меру, издав декрет, предоставляющий ему беспрецедентный контроль над Школой чародейства и волшебства «Хогвартс».
"Последнее время министр с растущим беспокойством следил за деятельностью Хогвартса, — сообщил нам младший помощник министра Перси Уизли. — Нынешнее решение принято в связи с озабоченностью родителей, считающих, что школа движется в нежелательном направлении“.
За последнее время это не первый случай, когда министр Корнелиус Фадж использует новые законы для совершенствования образовательного процесса в Школе волшебства. Не далее как 30 августа был принят Декрет об образовании № 22, согласно которому в случае, если нынешний директор не в состоянии подыскать кандидата на преподавательскую должность, Министерство само подберет подходящего человека.
"Именно так и получила назначение в Хогвартс профессор Амбридж, — заявил вчера вечером Уизли. — Дамблдор никого не нашел, и в результате министр назначил Амбридж. Выбор чрезвычайно удачный. Коренным образом изменилось обучение защите от Темных искусств, а кроме того, министр обеспечен теперь текущей информацией о том, что на самом деле происходит в Хогвартсе.“
Этой последней функции Министерство придало официальный характер своим Декретом об образовании № 23, учреждающим должность генерального инспектора Хогвартса.
"Это очередной решительный шаг министра в его стремлении остановить то, что многие считают упадком Хогвартса, — заявил Уизли. — Инспектор уполномочен инспектировать работу коллег-преподавателей, с тем чтобы поддерживался высокий уровень учебного процесса. Этот пост был предложен профессору Амбридж в дополнение к ее преподавательским обязанностям, и мы рады, что она согласилась."
Родители учеников Хогвартса восприняли этот шаг с энтузиазмом.
„Узнав, что деятельность Дамблдора поставлена под объективный контроль, я испытал большое облегчение, — заявил вчера вечером в своем уилтширском особняке мистер Люциус Малфой. — В последние годы многие из нас, кому небезразличны судьбы наших детей, были обеспокоены отдельными эксцентричными решениями Дамблдора, и мы рады услышать, что Министерство намерено отслеживать ситуацию в школе“.
К числу этих эксцентрических решений, безусловно, относятся спорные кадровые назначения, о которых уже писала газета; так, были зачислены в штат оборотень Римус Люпин, полувеликан Рубеус Хагрид и страдающий паранойей бывший мракоборец «Грозный Глаз» Грюм.
Широко ходят слухи, что Альбус Дамблдор, в прошлом Верховный чародей Визенгамота и президент Международной конфедерации магов, уже не в состоянии выполнять обязанности руководителя престижной школы «Хогвартс».
„Считаю, что назначение генерального инспектора — первый шаг к тому чтобы Хогвартс получил директора, которому мы можем полностью доверять, — заявил вчера вечером осведомленный сотрудник Министерства“.
В знак протеста против учреждения должности инспектора старейшины Визенгамота Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден подали в отставку.
„Хогвартс школа, а не филиал учреждения Корнелиуса Фаджа, — сказала мадам Марчбэнкс. — Это очередная возмутительная попытка дискредитировать Альбуса Дамблдора“.
(Подробно о предполагаемых связях мадам Марчбэнкс с подрывными организациями гоблинов — на стр. 17)».
-- Теперь понятно, как нам досталась Амбридж. Фадж провел этот декрет и навязал ее! И еще дал ей право инспектировать других преподавателей! — Гермиона часто дышала, у нее блестели глаза. — Невероятно! Безобразие!
-- Жду не дождусь, когда она заглянет к папе, -- фыркнула я. -- Амбридж даже не поймет, откуда что прилетело.
Невилл гонял по тарелке горошину.
-- Почему мне кажется, что это начало конца? -- внезапно спросил он. Гермиона поперхнулась соком:
-- Начало конца? Ты чего?
-- А того, -- разозлился Невилл. -- Неужели никто не видит, что это не просто попытка отобрать власть у Дамблдора? Он не просто старикан, он -- символ для многих магов. Отбери у них этот символ -- и что останется?
Гермиона недоуменно поморщилась:
-- Ты утрируешь. Символ -- это Гарри.
Я сжала ладонь Невилла:
-- Не утрирует. Стоит Дамблдору растерять свои позиции, как все вспомнят, что мне пятнадцать, и что я всего лишь студентка. Это должно было случиться позже, гораздо позже -- хотя бы после моего совершеннолетия. Тогда я смогла бы влиять на людей, разговаривать с ними на равных. Что они видят сейчас? Подростка. А подростка не станет слушать ни один взрослый -- закон подлости, согласна, но с ним ничего не поделаешь. Сейчас я могу рассчитывать только на сверстников, а на них надежды мало. Весь мой план полетел псу под хвост, и Невилл прав: это начало конца. Единственное, что мы можем -- это выйти из ситуации с наименьшими потерями.
-- Но надо же что-то делать! -- Гермиона воскликнула так громко, что за соседним столом начали заинтересованно оборачиваться. Я жестом показала ей быть потише.
-- Надо что-то делать, -- зашептала подруга. -- Нужно, чтобы люди узнали правду. Что Он вернулся. Тогда они...
Я выразительно покрутила пальцем у виска.
-- Где я возьму доказательства? Хочешь, чтобы все решили, что у меня едет крыша? Потому-то я и молчу, и ты молчи: мы будем ждать.
-- Чего? -- вскипела Гермиона, но я поднесла палец к губам:
-- Тш-ш. Иначе сниму баллы за неподобающее поведение. Мы ждем бунта -- чтобы затем его возглавить.
Глава 7
Никто из нас не присутствовал, когда Амбридж проводила инспекцию на уроках Трелони и Хагрида -- нам рассказали об этом позже старшекурсники. По их словам, Трелони напророчила ей жуткую смерть в зубах монстра, а Хагрид не преминул попытаться исполнить пророчество -- когда Амбридж пришла к нему, то наткнулсь сперва на Клыка, умудрившись наступить бедной псине на хвост и вызвать продолжительную бурную истерику, а потом и на моего Косолапуса -- тот рьяно бросился защищать приятеля. На закуску пушистая розовая кофточка инспектора пострадала от результатов жизнедеятельности соплохвоста, так что вряд ли Хагрид ждет положительный результат проверки.
Зато поприсутствовать при проверке папиных преподавательских способностей посчастливилось мне, Невиллу и Драко, а Рону и Гермионе достались Трансфигурация -- и МакГоннагал.
Итак, стоило нам занять свои места и разжечь огонь под котлами, как Амбридж лебедем вплыла в аудиторию. Вернее, попыталась. Держа голову неестественно-важно, она задрала нос к потолку и, само собой, не заметила порожек. Споткнувшись, госпожа инспектор упала на четвереньки, а по классу пополз тихий смешок.
-- Вы в порядке, профессор? -- деланно-участливо осведомилась я -- наша с Гермионой парта была ближе всего к двери.
-- С-спасибо, милочка, все прос-сто замечательно, -- прошипела, отряхиваясь, Амбридж. -- Профессор Снейп, я желаю посмотреть, как вы ведете занятие.
-- Милости прошу, -- ласково приветствовал ее папа. Знающим его близко такой тон сказал бы, что Северус не на шутку зол. Сам факт того, что их, преподавателей с многолетним стажем, подвергают проверке, был для всех профессоров Хогвартса просто унизителен. Тем более что большинство из них имели не одну научную степень и при желании могли бы зарабатывать на жизнь написанием статей. Я впервые задумалась, так ли уж нужна была эта работа папе. Сотрудничал бы с европейскими учеными, получил грант на исследования от министерства -- не нашего, так иностранного, они на Метку не смотрели бы.
Амбридж важно заложила руки за спину:
-- Как давно вы преподаете в Хогвартсе?
-- Четырнадцать лет, инспектор, -- скрестил руки на груди папа.
-- Очень хорошо. Придерживаетесь ли вы рекомендаций министерских методистов при составлении учебного плана?
-- Непременно. Сейчас у нас как раз по плану изучение свойств нового зелья. Класс, к следующему уроку я жду свитки с вашими выводами. Рецепт на доске.
Все поспешно зашуршали пергаментами и заскрипели перьями, списывая рецепт. Я едва сдерживалась, чтобы не захихикать -- сегодня папа выбрал для нас зелье, использующееся в колдомедицине для выявления аллергии. И я уже догадывалась, что произойдет дальше...
-- Имеете ли вы какую-либо степень в области зельеварения? -- непонятно зачем валяла дурака Амбридж, выясняя общеизвестный факт. Северус терпеливо отвечал:
-- Я Мастер зелий, инспектор.
-- А как давно вы получили это звание? -- допытывалась Амбридж. Папа поднял глаза к потолку и беззвучно зашевелил губами, будто подсчитывал.
-- Четырнадцать лет, пять месяцев и два дня, инспектор. Точнее, увы, не скажу.
-- Но ведь сперва вы подавали заявление на должность преподавателя ЗОТИ? И продолжали подавать каждый год, не так ли? -- полюбопытствовала Амбридж, что-то быстро чиркая в блокноте. Северус подтвердил:
-- Подавал. Директор посчитал, что как зельевар я пригожусь школе куда больше, и я оставил бесплодные попытки пять лет назад.
-- Когда ваша дочь таким чудесным образом нашлась, -- обличающе указала на меня кончиком пера Амбридж. Северус зацитировал скучным тоном:
-- "Положение двенадцатое, подпункт первый: частная жизь любого сотрудника или ученика школы Хогвартс не подлежит обсуждению и вмешательству."
-- До тех пор, пока она не мешает ему выполнять свои обязанности, -- отчеканила Амбридж.
-- Что-то я такой поправки не заметил, -- рассматривая собственные ногти, уведомил Северус. Амбридж фыркнула и, развернувшись, шагнула к ближайшему котлу. Ей не повезло: за первые парты папа обычно садил невнимательных учеников, за которыми был нужен постоянный присмотр. Вот и сейчас в котле Эрни Макмиллана бурлило нечто зеленое, мало напоминающее качественное зелье для выявления аллергии. Интересно, на какой стадии онуспел его испортить? Столько разных вариаций...
Эрни, увидев рядом Амбридж, отшатнулся, котел фыркнул и метко плюнул в нее зеленой жижей. Соприкоснувшись с мантией, жижа зашипела и проела ее насквозь, явив взору учеников поддетое под нее платье мерзкого розового цвета в белый горох.
-- Безобразие! -- возмутилась Амбридж. Папа поддержал:
-- Именно! Я ведь лично передавал вам из рук в руки брошюрку о правилах поведения в лаборатории! Нельзя отвлекать другого зельевара, иначе недолго и взрыв спровоцировать! Тем более если зелье так нестабильно, вот, гляньте, оно совершенно не того цвета. На этой стадии оно должно быть как у мисс Аббот, к примеру, -- папа широким жестом указал на котел Ханны. Та побелела от страха, а Амбридж машинально последовала за папой и послушно глянула на "превосходный" образчик зелья, щедро вдохнув пары.
-- Инспектор! -- картинно воздел руки к потолку папа. -- Я же только что говорил! Правила безопасности! Нельзя вдыхать пары приготовляемого... Инспектор?
Брезгливо потыкав носком туфли лежащую на полу Амбридж, папа скомандовал:
-- Бут, отлевитируйте инспектора в Больничное крыло.
-- А... -- заикнулся было Терри, красноречиво указывая на недоваренное зелье.
-- Разрешаю позаимствовать результаты у товарищей. Да идите вы, Бут, все равно меньше "Превосходно" никогда не получаете, в самом деле...
Терри горько вздохнул и аккуратно очистил котел, а потом легким взмахом палочки подцепил Амбридж на Левикорпус и повлек к мадам Помфри.
Еще неделю после того происшествия госпожа инспектор чихала от самых безобидных вещей: пыльцы в теплицах, когда проверяла профессора Спраут, пыли от книг, когда заглянула к профессору Синистре и Вектор, птичьих перьев -- несчастная расчихалась на уроке Чар у первоклашек, традиционно практиковавших Вингардиум Левиосу. Но самое интересное произошло, когда Амбридж пожаловала к МакГоннагал: чиханье началось в почти стерильно чистом классе безо всяких растений и птиц. Стоило гриффиндорской деканессе подойти поближе, как на Амбридж нападал безудержный чих. Прогнусавив в платочек: "Вы, наверное, держите кошку. У меня на них, оказывается, аллергия", инспектор оскорбила МакГоннагал в самых лучших чувствах. Срезав Амбридж всего парой слов, заместитель директора водворила ее на заднюю парту и сморкающаяся в платок представительница министерства просидела там весь урок, не в силах даже рта раскрыть.
Отослав в министерство отчет о проверке, Амбридж придумала новую гадость. В один прекрасный день на доске объявлений у Большого зала мы увидели огромный лист, закрывавший висевшие тут ранее напоминания Филча о запрещенных в школе вещах, расписания тренировок и занятий различных кружков и команд, списки потерянных и найденных вещей.
"ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА
Все ученические организации, общества, команды, кружки и клубы настоящим упраздняются.
Организацией, обществом, командой, кружком и клубом считается регулярно собирающаяся группа из трех и более учеников.
За разрешением на реорганизацию обращаться к генеральному инспектору (профессору Амбридж).
Никакие организации, общества, команды, кружки и клубы учеников не могут существовать без ведома и санкции генерального инспектора.
Всякий ученик, уличенный в принадлежности к организации, обществу, команде, кружку или клубу, не санкционированным генеральным инспектором, будет исключен.
Основанием, настоящего приказа является Декрет об образовании №24.
Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор."
-- Так это что, квиддич отменяется? Нам ни за что не дадут разрешения, -- ошарашенно смотрела на объявление Анджелина Джонс. Ее гриффы успели примелькаться Амбридж настолько, что не вылезали из глубокого минуса по очкам и почти все время проводили на отработках.
-- Уверена, что не вам одним, -- хмуро сказала я. Идти на поклон к этой розовой жабе? Фу! А придется...
Не откладывая дела в долгий ящик, я направила свои стопы к ее кабинету.
-- Да-да, -- сладкий голосок возвестил, что госпожа инспектор у себя.
Я вошла и с удивлением увидела распивающих чай Паркинсон и Амбридж.
-- Мисс Снейп, какая приятная неожиданность, -- заулыбалась Амбридж. -- Зачем пожаловали?
-- Я только что из холла, ознакомилась с вашим приказом, профессор. И немедля поспешила к вам, чтобы получить разрешение на реорганизацию для своей квиддичной команды.
--Вот оно что! -- обрадовалась Амбридж. -- Вы -- капитан квиддичной команды Хаффлпаффа, верно? Тогда вам следует составить список участников, и я подумаю, что мы с вами можем сделать в данном случае.
Вежливо выпроводив меня за дверь, эти две с... Нехорошие женщины принялись вполголоса обсуждать что-то забавное. Не меня ли часом?
Ну, ничего, я тебе плешь проем, а разрешение ты мне выдашь!
Составив список основного и запасного состава с указанием курса, полного имени и должности игрока, я понесл его Амбридж.
Та приняла и потребовала расписание наших тренировок. Я принесла.
Тогда она попросила составленное каждым игроком лично заявление о том, что он желает продолжить свои занятия спортом. Я предоставила их ей.
Амбридж захотелось ознакомиться с табелями и текущими оценками хаффлпаффских квиддичистов -- я обежала всех преподавателей и принесла.
Тогда она указала мне на то, что двое игроков имеют "Отвратительно" по трансфигурации. Я пошла на прием к МакГоннагал, напомнила, что у Джонсон неисправленный "Тролль" по зельеварению и выменяла у нее два "Выше ожидаемого" на одно "Удовлетворительно".
Жабообразная захотела характеристику на каждого игрока. Это стоило мне двух часов мармеладопоедания и разглагольствований на тему высшего добра. Прикидывая, не будет ли ярким примером торжества высшего добра художественно размазюканная по стенке Амбридж, я отнесла ей характеристики.
За эти последовали: разрешение от родителей или лиц, их заменяющих, на занятие квиддичем для своих чад, и справка от мадам Помфри, что никаких противопоказаний мои квиддичисты не имеют. Заверенная приглашенный специалистом из Мунго, да...
И справка от мадам Хуч -- что спортинвентарь находится в надлежащем виде и не станет причиной несчастного случая на поле.
Когда Амбридж сложила все принесенные мной справки в пухлую папочку и сказала зайти за разрешением завтра, я ушам своим не поверила. Что еще задумала эта... личность?
А ларчик просто открывался: назавтра, помахивая подписанным разрешением, Амбридж мне с прискорбием заявила, что все мои бумажки утеряны безвозвратно -- видать, домовик с уборкой переусердствовал. Так что разрешение пока у нее полежит, а "вы, миленькая, быстренько все справочки по-новой соберите, и разрешение ваше."
Надо было видеть ее лицо, когда я достала из сумки папку с копиями справок, и жизнерадостно улыбнулсь:
-- Вот! У меня еще есть, если потеряется и эта -- не страшно!
Разрешение мне дали, и я поспешила обрадовать команду, пока жаба еще чего не придумала.
Глава 8
Народное недовольство крепло с каждым днем. Амбридж не выдала-таки разрешения на реорганизацию гриффиндорской квиддичной команды, чем настроила против себя весь ало-золотой факультет во главе с деканом, и умудрилась узреть что-то крамольное в клубе "Плюй-камни", так что теперь ее тихо ненавидели все первокурсники (те, кто не боялся). Единственный, кто поддерживал инспектора -- сквиб Филч, котоому наконец-то разрешили применять розги. Ему даже удалось заполучить для наказания трех старшекурсников, но потом отчего-то свалился с лихорадкой, а остальные профессора с дивным единодушием отказались применять телесные наказания даже под угрозой лишения зарплаты.
Тем не менее почва была подготовлена, и в один прекрасный день в "Башке борова" собралась компания заговорщиков. Вообще-то я была категорически против того, чтобы в собрании участвовали младшекурсники, но для братьев Криви сделала исключение -- эти ни за что не проболтаются. Правда, приносить с собой фотоаппарат я Колину все же запретила. Так, на всякий случай.
Первыми пришли мы с Невиллом и заняли большой столик в самом темном уголке: обычное дело для юных влюбленных, не так ли? Мы действительно приятно провели полчаса, пока не появились Драко и Астория. Помахав нам, они заказали по сливочному пиву и присоединились. Теперь на глазах у хмурого трактирщика любезничали уже две парочки, и опять-таки ничего предосудительного в этом не было. Я была уверена, что Амбридж хотя бы из чистого любопытства насовала в каждую кафешку по шпиону -- надо же знать, чем дышат студенты. И не ошиблась: совсем скоро неподалеку сел невзрачный тип в потертой мантии, до того незаметный, что аж подозрительно. Он явно старался подслушать, о чем мы говорим, но я легким движением руки повысила концентрацию огневиски в его желудке, и совсем скоро тип сладко уснул, уткнувшись лбом в столешницу.
После Астории и Драко в течении часа к нам сползались студенты. Было их немного, но масштабным собрание и не планировалось. Рон, Лаванда, Гермиона, близнецы Уизли, с двух сторон обнявшие Анджелину Джонсон, Джинни с нынешним кавалером Дином Томасом и бывшим Майклом Корнером, Луна и Блейз Забини, Падма и братья Криви с совершенно щенячьими счастливыми глазами, Крэбб с Гойлом, Терри Бут, Энтони Голдстейн, Захария Смит, Ханна Аббот и Ли Джордан, вечный пособник близнецов в их милых шалостях.
-- Итак, -- повела собрание Гермиона. -- Мы собрались сегодня здесь для того, чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся в школе. Можно говорить спокойно, нас никто не подслушивает.
Я для уверенности навела чары помехи -- теперь случайный посетитель был бы уверен, что за нашим столиком продолжают любезничать две парочки.
-- А что ее обсуждать? Пакостная ситуация, -- буркнул Корнер. -- Нам СОВ сдавать, мы с начала семестра за палочку и не брались. Я, наверное, уже и боггарта не заколдую.
-- Вот затем-то мы и здесь. У нас есть предложение: создать клуб, разумеется, тайный, для изучения ЗОТИ
-- Идея, конечно, хорошая, -- побарабанил пальцами по столу Дин. -- А кто нас учить будет? И где мы найдем место для тренировок?
-- Учить вас буду я, -- заявила я. -- И место укажу тоже я.
Как-то, беседуя с Лэнни, я упомянула о комнате, полной ночных горшков -- и, к моему огромному удивлению, эльф не рассмеялся. Он заявил, что такая комната и вправду существует -- только в ней не горшки, а сложные чары, позволяющие обнружить за дверью именно искомое. Дамблдор искал горшок -- и получил горшок. А если бы он пожелал, скажем, мармеладу -- его бы засыпало лимонными дольками с ног до головы. Чудное помещение носило название Выручай-комната, и находилось на третьем этаже, рядом с гобеленом, изображающем историческое событие: троллий балет.
-- Ты? -- недоверчиво фыркнул Корнер.
-- Я. Я могу научить вас всему, что будет на экзамене -- и не только СОВ, а и ТРИТОН.
-- Откуда такая уверенность?
-- Меня учили профессор Люпин и Снейп, и я была прилежной ученицей. Наверное, ты читал газеты: и я, и Невилл умеем вызывать телесного патронуса, а это высшее колдовское умение.
-- Покажи, -- потребовал Корнер. Я начиала злиться: какого черта Джинни притащила этого недоверчивого клоуна?
-- Я не буду развлекать тебя ярмарочными фокусами, Корнер. Не веришь -- выход там, -- ткнула я палцем в сторону двери. Он стушевался и замолк.
-- Значит, ты говоришь, что сможешь научить нас защите, -- Захария Смит пристально вгляделся в мое лицо. -- А каким образом мы обезопасимся от Амбридж?
-- Комната, в которой мы будем заниматься, зачарована. После того как ее порог переступит последний член нашего будущего сообщества, она закроется и не пропустит никого ни внутрь, ни наружу -- до окончания занятия. Также у меня есть предмет, с помощью которого я могу определить, каким путем вам будет безопасно добраться до своей гостиной. О собраниях вы будете узнавать с помощью чар, придуманных Гермионой, -- глаза присутствующих обратились к рейвенкловке, и та смущенно зарделась.
-- Каждый из нас носит в кармане мелочь, -- пояснила она, для наглядности демонстрируя нам блестящий медный кнат. -- На ребре монетки есть цифры -- год чеканки. Так вот, стоит председателю клуба назначить собрание и зачаровать собственную монетку, как на вашей проявится дата и время. Монетка нагреется, и вы будете оповещены.
-- Здорово, -- восхитились близнецы, и, погремев мелочью, выложили на стол по сиклю каждый. -- Наверное, неважно, какую монетку заколдовывать? Давайте все заколдуем разные, чтобы не так заметно было. Кто за?
Все немедленно приялись выкладывать на стол монетки, а Падма спросила:
-- Разве нам не стоит составить список или нечто в этом роде?
-- Ты что? -- возмутился Бут. -- Чтобы он попал в руки Амбридж? Ну уж нет!
-- Совершенно верно, Терри. Я вовсе не хочу лишиться поста старосты, -- поддержал его Голдстейн. -- Но нам стоит проголосовать за того, кто возглавит наш, м-м-м... клуб.
-- А разве это будет не Гарри? -- удивилась Джинни. Энтони пояснил:
-- Может, кто-то против? Надо узнать сейчас, потом будет поздно, -- он вопрошающе уставился на Корнера. Тот смутился и пробормотал:
-- А что я? Я за Гарри.
-- Кто еще за? -- спросила я, и все подняли руки. -- Единогласно. Отлично! Гермиона, заколдовывай!
Подруга занесла над кучкой монет палочку и зашептала заклятие.
-- А как мы будем называться? -- спросил Колин. -- Нужно название, оно есть у любого клуба.
-- "Министерство -- маразматики", -- тут же выдал Фред.
-- "АнтиАмбридж", -- поддержал его ДЖордж.
-- Нет, -- помотал головой Криви. -- Ты что, так в школе и скажешь? Нас моментльно обнаружат. Надо что-то простое и безобидное.
-- Нет ничего безобиднее морщерогого кизляка, -- изрекла Луна, рассматривая свой сикль. -- Пожалуй, проверчу в нем дырочку...
-- Ну, кизляком я зваться не согласен, -- фыркнул Джордж. -- Может, мозгошмыгом лучше?
Всех охватило дурацкое веселье:
-- И под этим гордым названием мы войдем в историю!
-- Мозгошмыги выжрут мозги Амбридж!
-- Там нечего жрать! Одна труха!
-- Мозгошмыги не питаются человеческим мозгом, они лишь пагубно на него влияют...
-- Тихо! -- прикрикнула я, стараясь не расхохотаться. -- Кто за это название?
Корчась от смеха, все присутствующие подняли руки.
-- Все знают гобелен на третьем этаже, тот, где Варнава Вздрюченный учит троллей танцевать? -- спросила я. Народ покивал головами. -- В назначенное время рядом с ним появится дверь. О точном времени я сообщу через монетки, смотрите, не потеряйте.
-- Итак, -- подвела черту Гермиона. -- Первое собрание клуба "Мозгошмыг" можно считать оконченным!
Не откладывая дела в долгий ящик, я решила назначить собрание "Мозгошмыгов" на вторник. Да и то сказать, после пяти часов студенты все равно расползались по гостиным -- после дурацкого приказа Амбридж все боялись даже за библиотечным столом больше чем по двое сидеть.
Рядом с гобеленом я поставила караулить Гермиону: если кто-то поинтересуется, что это она в коридоре торчит -- скажет, что исследует историческую и художественную ценность данного произведения ткаческого искусства. Герм такая, ей поверят...
Сама комната приобрела вид просторного класса, отдаленно напоминающего кабинет ЗОТИ: с развешанными по стенам плакатами, изображающими разнообразных монстров целиком и в разрезе, с учебными пособиями и манекенами для отработки заклятий. Правда, парты были заменены на удобные кресла по количеству участников, расставленные по кругу. Сперва комната поставила их полукругом, напротив "учительского", но я решила переставить, взяв за основу постулаты рыцарей Круглого стола. Все достойны, все равны... Нашим должно понравиться.
Понемножку сошлись студенты. Как я и думала, Падма привела Парвати, но больше пополнения не было. Ну и хорошо -- иначе как с такой оравой справиться? И так целых двадцать пять человек, если не считать меня.
Рассевшись по креслам(некоторые личности предпочли обьединить три кресла в одно и усесться вместе, но это частности), все выжидательно посмотрели на зачинщика -- то бишь, на меня. Дескать, давай, показывай свои фокусы. Ну, я решила их не разочаровывать: сходу запустила патронуса и позволила пару минут восторженно поахать, глядя на резвящегося здоровенного пса цвета луны.
-- А нас научишь? -- пискнула восторженно Лаванда. Я снисходительно прищурилась:
-- Это довольно-таки простое заклятье: никаких специфических движений палочкой, никаких формул. Просто два слова -- "Экспекто Патронум!"
-- В чем же прикол? -- спросил Фред, наблюдая, как его рука проходит сквозь моего пса.
-- Прикол, как ты говоришь, в том, что патронус -- это эмоция определенной силы. Произносить заклинание необходимо, вспоминая некое событие из своего прошлого, которое имеет для вас особое значение. Патронус питают сильные положительные эмоции: страсть, любовь, радость... Потому и вызвать его могут в основном люди постарше, успевшие пережить сколько-нибудь значимые события. Первый полет на метле и первое "Отлично" тут вряд ли помогут, самое большее -- вызовут туманное облачко.
Колин Криви подпрыгнул от нетерпения:
-- А можно попробовать?
-- Можно, -- разрешила я. Гриффиндорец аж зажмурился от предвкушения:
-- Экспекто Патронум!
Из кончика его палочки вырвалось легкое серебристое облачко.
-- Замечательно! -- искренне похвалила я. -- Для первого раза просто превосходно. А, да, еще: воспоминание не обязательно должно быть чисто счастливым. Может, оно вызывает у вас чувство защищенности, собственной значимости, превосходства -- что угодно, лишь бы со знаком "плюс".
-- А каким воспоминанием пользуешься ты? -- полюбопытствовала Лаванда.
-- Это личное, прости.
-- А от чего зависит форма патронуса? -- спросила Анджелина. Я разъяснила:
-- Это может быть потенциальная анимагическая форма мага -- ее, кстати, можно вычислить путем сложных арифмантических и астрологических расчетов. Если вызывающий патронуса искренне любит -- может быть животное или птица, ассоциирующаяся у него с любимым человеком.
-- Как у тебя? -- догадалась Анджелина. Я усмехнулась:
-- Как у меня. И, наконец, может быть животное, чем-то важное для тебя: домашний любимец, который был у тебя в детстве, или о котором ты всегда мечтала, зверь, восхищающий тебя своей красотой, умом или силой.
Анджелина понимающе кивнула и погрузилась в какие-то размышления, а Энтони Голдстейн поинтересовался:
-- А мы сможем научиться анимагии?
Я пообещала:
-- Мы сделаем необходимые расчеты, я принесу все имеющиеся у меня книги, но вы должны пообещать, что не попытаетесь превратиться без присмотра кого-либо из взрослых. Сама я плохо разбираюсь в данном вопросе, и боюсь, что вы застрянете между формами, или, того хуже, не сможете вернуть человеческий облик. Я... я попрошу профессора МакГоннагал или профессора Снейпа уделить нам пару часов для этой цели, но это случится еще нескоро.
-- Хорошо, -- согласился Энтони, а остальные молча покивали головами.
-- Теперь пара организационных вопросов. Невилл, Гермиона и Драко будут помогать мне вас учить, так что прошу всех поделиться на три групы.
Я и мои друзья-помощники покинули свои кресла и вышли на середину свободного пространства, а остальные стали совещаться, делясь на семерки. Я думала, что девушки, которых у нас было как раз на одну группу, пойдут к Гермионе, но Анджелина захотела остаться с близнецами, а Астория -- с Драко, так что в итоге Герми достались Патил, Криви, Бут, Голдстейн и Джинни с Лавандой. Астория, Луна, Блейз, Ханна, Захария и Дин с Майклом обступили Драко, а остальные -- Невилла.
-- Итак, сегодня мы с вами не станем учить ничего нового, а просто повторим старое и определим, за что нужно взяться в первую очередь...
Как оказалось, мои "Мозгошмыги" вполне достойно изучали ЗОТИ. Конечно, не сверх программы, и недочеты имелись, но в целом все было очень и очень неплохо. Исключение составлял только Деннис Криви -- он ведь был третьекурсником, самым маленьким в нашей компании, так что и знал, соответственно, меньше всех. Хотя и он меня удивил -- оказалось, Колин летом давал ему почитать свои книги, так что в скором времени Деннис должен был сравняться с остальными.
Естественно, упор я решила сделать на темах, которые были вынесены в список обязательных для сдачи СОВ и ТРИТОН, но изредка все же перемежала их чем-нибудь интересным и непривычным, вроде того же патронуса. Кстати сказать, выпустить серебристый дымок из палочки получилось у всех, а вот вещественный патронус получился только у Астории -- красивый такой зверек вроде ласки или хорька(а как различить, если шкурка серебристая?), да еще у Луны получались разного размера плотные шарики. Мы долго спорили, не стоит ли считать их полноценным патронусом, но все-таки сошлись во мнении, что уж вызывающий-то должен знать, что такое он вызвал, а сама Луна шарики не опознала.
Амбридж между тем зверствовала еще пуще. Ввела комендантский час, набрала Инспекционную дружину -- отряд, собранный для обеспечения порядка. Стоит ли говорить, что в него немедленно вошли все "благонадежные", с ее точки зрения, "Мозгошмыги"? Прятаться нужно на самом видном месте! Бут, Гойл, Крэбб, сестры Патил и Дин Томас исправно докладывали нам о делах Амбридж, а заодно и отвращали ее цепкий взгляд от Выручай-комнаты. Вне всяких сомнений, если бы не наши лазутчики, Амбридж непременно узнала бы о подозрительных отлучках тех, за кем ей приказано следить. А так вне Выручай-комнаты мы всячески демонстрировали свое непрятие Инспекционной дружине, и, соответственно, в сговоре нас никто не подозревал.
Дамблдор тоже не давал мне скучать: постоянно зазывал на чай и усиленно обрабатывал, вещая о Добре и Зле, я уже устала высказывать ему свою лояльность, честное слово...
Глава 9
Я не знала, каким образом Дамблдору стало известно о возвращении Реддла. Он неоднократно допрашивал меня о случившемся в Лабиринте, но я стояла на своем: втроем схватились за Кубок, втроем перенеслись куда было положено. А насчет полученной раны я сказала, что это последствия встречи с цапучими руками -- мол, порезалась случайно. Может, и зря я не упомянула о кладбище, но тут уже сработало мое упрямство: зачем давать старику какие-то сведения, все равно он не поделится со мною сделанными выводами. Со стороны это, полагаю, здорово напоминало ситуацю, как если бы я бродила в темноте с коробком спичек, а Дамблдор -- с факелом, но обьединяться ни в какую не хотели. Что ж, побродим в темноте -- тем более, что оборотни привыкли полагаться на нюх.
Приближалось Рождество, и, полагаю, Амбридж очень хотелось бы оставить студентов в Хогвартсе -- но школьный устав был непреклоненна этот счет. Мадам инспектор попробовала было назначить некоторым взыскания на каникулах, но Дамблдор со сладкой улыбочкой напомнил, что все взыскания могут быть отработаны в следующем семестре. Так что из Хогвартса уехали все, даже те, у кого не было первоначально таких планов. Студенты, которые по каким-то причинам не могли поехать домой, напросились в гости к друзьям, и школа опустела. Полагаю, Филч был счастлив -- как же, никто не топает грязными ногами, никто не бегает по коридорам... Хотя с приходом Амбридж в школе установилась небывалая тишина -- наказание за беготню или шум следовало незамедлительно, и не всегда адекватное степени вины. Баллы летели, как осение листья, на отработки Амбридж не скупилась, так что уже к октябрю Хогвартс превратился в какой-то филиал Азкабана. По-маггловски, в колонию для малолетних преступников. Впору в школу Св. Брутуса переименовывать... Амбридж отменила Святочный бал и этим, по-моему, немного утешилась.
Как бы там ни было, студенты медленно, но верно приходили в нужное мне состояние. "Мозгошмыги" учились, я исподволь подбрасывала им мысли о непонятном состоянии министерства и ситуации в стране, и ребята начинали понимать: неладно в датском королевстве. Выводы напрашивались сами: кто-то пытается отстранить Дамблдора и перехватить руководство над школой, притом меняя учебную программу так, чтобы в случае чего ученики не смогли оказать сопротивления. Первыми додумались близнецы, на одном из собраний так и заявившие: очевидно, готовится какой-то переворот, причем сместить собираются не только Дамблдора, а и Фаджа -- и таким образом, чтобы старшее поколение не смогло выразить протест.
-- Все правильно, -- тихо сказала Гермиона, но все ее прекрасно расслышали. -- В Англии готовится революция. Здесь, в Хогвартсе, мы -- заложники, обеспечивающие революционерам лояльность наших родителей. Нас ничему не учат, чтобы в решающий момент мы не смогли защититься и покорно делали то, что от нас потребуется.
Замершие в своих креслах "Мозгошмыги" переводили взгляд с нее на меня. Первой не выдержала Лаванда:
-- Но надо же что-то делать! Почему мы ничего не делаем?
-- Мы делаем, -- не согласилась я. -- Думаете, мы просто учим вас ЗОТИ? Как бы не так! Да, СОВ и ТРИТОНы важны, но куда важнее в решающий момент повернуть все в свою пользу. Я не могу сказать, когда это случится -- но к тому моменту каждый из вас будет готов взять на себя руководство группой студентов, которые вместе составят армию оппозиции.
-- Армия студентов? Бред! -- фыркнул Майкл Корнер. Я встала:
-- Думаешь, я шучу? Я с уверенностью заявляю, что ты, Майкл, уже в состоянии победить на дуэли среднестатистического взрослого колдуна. Дальше -- больше. "Мозгошмыги" обучат других, и вместе мы составим силу, с которой стоит считаться.
-- Гарри, ты считаешь, дойдет до открытого противостояния? -- робко спросила Лаванда, дергая Майкла за рукав мантии. Я коротко кивнула:
-- Непременно. Я хотела бы сказать, что все обойдется без крови, но не могу. Тот, кто затеял все это, не будет расшаркиваться и переубеждать, он попросту устранит неугодных.
-- ОН вернулся? -- зажав рот ладошкой, прошептал Деннис Криви.
-- Да.
Это короткое слово упало, как камень, погребя под своим весом всех присутствующих.
-- Думаю, к лету об этом уже будет обьявлено официально. Раньше он не покажется Фаджу, а моим заявлениям никто не поверит.
-- Я и сейчас не верю, -- буркнул Майкл. Невилл зыркнул на него исподлобья:
-- Ну и не верь. Тебя никто ни к чему не принуждает. Ты можешь просто учиться ЗОТИ, и не участвовать в наших обсуждениях.
-- Так и сделаю, -- заявил Майкл, и пообещал:
-- Я никому не скажу о том, что слышал. Для меня "Мозгошмыги" -- не будущая армия, а просто учебный кружок, извините.
Рождество мы провели на Гриммо -- большая гостиная прекрасно вместила всех гостей. Я была бы рада пригласить к нам Гермиону, но та принимала у себя долгожданного гостя -- Виктор выкроил время между сборами и захотел познакомиться с ее родителями. Кажется, у него это все серьезно, а Гермиона у нас вообще отличается редкостным постоянством.
Сириус и Рита объявили о помолвке, и назначили свадьбу на конец июня -- как раз к окончанию учебного года. Это, пожалуй, была первая хорошая новость за последние четыре месяца.
Огромная елка, Кикимер в алом колпаке, гирлянды и подарки настроили меня на редкостно благодушный лад. Казалось, что имеет знчение только здесь и сейчас, а министерство, Хогвартс и весь мир казались бесконечно далекими и неправдоподобными. Пока было возможно, мы, взявшись за руки, гуляли по Манчестеру, сидели на скамейках в парке, кормя голубей, пробовали разные сорта пирожных в многочисленных кофейнях, и старались не говорить о школе -- только о нас. В Хогвартсе не оставалось места на романтику и прогулки при луне -- если не считать мои ночные вылазки для поддержания хорошего настроения вольчей половины. Невилл не мог часто сопровождать меня -- иначе попросту не высыпался бы.
Я всегда считала себя крайне практичной и трезво мыслящей особой, но в эти на редкость хорошие солнечные январские деньки хотелось буквально прыгать и скакать, словно волчья моя половина каким-то образом влияла на человеческую. Я резвилась, как ребенок, подбила Невилла примкнуть к какой-то шумной ватаге детишек и поиграть в снежки, а потом, поджав ноги, уселась на собственное пальто и сьехала с горки. Заразившись моим весельем, и Невилл хотел было скатиться, но поскользнулся, и проделал путь книзу на пузе. Хорошо, хоть сам не пострадал.
А долгими вечерами мы сидели у камина и пили горячий шоколад, рассказывая друг дружке слышанные в детстве сказки и целуясь. Иногда я ловила себя на мысли, что, будь на месте Невилла кто-то другой, я вряд ли отделалась бы просто поцелуями -- но мой робкий сэр Галахад* был само терпение. То ли меня торопить не хотел, то ли сам не торопился -- но результат меня более чем устраивал. Не то, чтобы я была против, колдовское сообщество вообще было дивно терпимым в вопросах интимной жизни, но я придерживалась мнения, что все должно быть не просто по взаимному согласию, а по взаимному желанию. Наверное, я просто не доросла пока.
В первых числах января, гостя у Лонгботтомов, я вместе с Невиллом и его бабушкой отправилась проведать Фрэнка и Алису. Раньше Невилл никогда не просил меня пойти с ним, но в этот раз почему-то предложил, а я согласилась.
Приемное отделение выглядело по-праздничному уютно: хрустальные шары, освещавшие больницу, окрасились в красный и золотой цвет и превратились в огромные сияющие рождественские игрушки; во всех углах искрились елки, усыпанные волшебным снегом, обвешанные сосульками, и каждая была увенчана золотой звездой.
Отделение болезней от заклятий располагалось на пятом этаже, и первым, кого мы там встретили, оказался Локхарт. Ну да, он ведь сам на себя наложил Обливейт, вполне логично, что он попал сюда.
-- О, я вижу, вы хотите получить мой автограф? -- просиял он. Медсестра с веночком из блестящей мишуры в светлых волосах поспешила к нам:
-- Простите, он снова сбежал! Мистер Локхарт, пожалуйста, пойдемте со мной, у меня есть ваше любимое печенье...
Проводив Локхарта до палаты, она вернулась к нам.
-- Он сильно скучает. Никто не приходит навестить его, вот он и выходит в коридор, бедняжка. Порывается раздавать автографы, мне кажется, это уже заметный прогресс... Но я вас совсем заболтала. Прошу, -- она открыла Аллохоморой одну из палат и провела нас внутрь.
-- Зачем вы запираете? -- спросила я.
-- Чтобы одни ациенты не мешали другим, конечно. Ну, оставлю вас.
Палата была маленькой, двухместной, и видно было, что ей всячески старались придать сходство с комнатой в обыкновенном доме. Цветные занавеси на окнах, лоскутные яркие одеяла, цветы на подоконнике -- но белые больничные стены и стандартные металлические кровати выдавали. Родители Невилла были непохожи на тех веселых жизнерадостных людей, которых я видела на колдографиях в его доме. Фрэнк, рослый и крепкий кудрявый мужчина, от которого сын унаследовал волосы и стать, превратился в тощего испуганного почти старика, с ногами усевшегося на кровати и настороженно глядящего на нас. Я чуяла его страх, бесконечный, огромный страх, словно я стояла перед ним с окровавленным топором и намеревалась сделать шаг по направлению к Фрэнку.
-- Он боится незнакомцев, -- тихо сказала Августа, глядя на сына. Села рядом, и, дотянувшись, погладила по голове. Тот немного расслабился.
Худая изможденная женщина с совершенно седыми волосами и огромными карими глазами, напротив, с интересом подошла посмотреть на меня. Несколько раз вопросительно перевела взгляд с меня на Невилла.
-- Папе досталось больше, -- пояснил тот. -- Мама знает, кто я, и бабушку узнает.
Алиса потянулась погладить Невилла, и тот осторожно обнял ее. Костлявая рука перебирала его волосы, бескровные губы напевали мелодию без слов, в которой я узнала колыбельную.
-- Мама, это Гарри, -- Невилл подвел ее ко мне. Взял мою руку, ту, что с кольцом, вложил в ее тонкие пальцы. -- Она моя невеста, -- попытался объяснить он. Алиса кольцом заинтересовалась, поскребла ногтем, потом неожиданно подняла голову и улыбнулась мне, так искренне и солнечно, что у меня дух перехватило.
Обняв меня, она снова замурлыкала свою колыбельную.
-- Мама поняла, -- радостно воскликнул Невилл, а Августа украдкой вытерла слезу. Я вполне разделяла ее чувства и в свою очередь прилагала огромные усилия, чтобы не заплакать. Неужели им совсем нельзя помочь? Кажется, я уже знаю, что я буду делать в свободное время -- изучать принцип действия Круциатуса.
Алиса между тем одаривала меня и сына нехитрыми сокровищами: фантиками от конфет и карточками от шоколадных лягушек. Мне досталась Диллис Дервент, ему -- Годрик Гриффиндор.
-- Ты похож на маму, -- тихо сказала я Невиллу. Алиса улыбнулась мне и погладила по руке, словно поняла, о чем я. А может и поняла -- кто знает.
Невилл отошел к отцу, а я тихо шепнула на ухо Алисе:
-- Я буду любить его и заботиться о нем. Обещаю.
А сама подумала, что сделаю все, чтобы вернуть Невиллу хотя бы мать -- вряд ли бедному Фрэнку еще можно помочь.
* Сэр Галахад -- один из рыцарей Круглого стола, воплощение целомудрия.
Глава 10
Ничто не может длиться вечно. Каникулы закончились, мы возвратились в школу и снова попали под власть Амбридж. Та лютовала пуще прежнего, дошло до того, что инспекторша взяла за обыкновение звать к себе на чай студентов и допрашивать, подливая Веритасерум -- чтобы узнать, кто чем дышит. Полетели головы: нелояльным запретили писать домой и пользоваться палочкой вне класса. Старостам предписывалось по окончанию занятий отбирать палочки у провинившихся и хранить у себя до следующего утра, отдавая после завтрака. Все это не добавило Амбридж популярности, но открыто выступить против нее никто не решался. Близнецам пришлось туго -- желающих купить блевальные батончики и конфетки-кровь-из-носу было мало, поскольку в учебное время коридоры опутывались сигнальными чарами, и все, не имеющие права находиться там, подвергались ее пристальному вниманию.
Две недели спустя всех потрясло ужасное известие: из Азкабана сбежали заключенные. Цвет пожирательской компании: Лестранжи, Руквуд, Долохов, МакНейр... Полагаю, Люциус был очень рад снова увидеть давних соратников. Как ни странно, никаких особых мер для задержания беглецов министерство не предпринимало. Как призналась нам Тонкс, их искали настолько вяло, будто сбежавшие были карманными воришками. Никаких тебе дементоров, никаких аврорских постов -- только листовки в витринах магазинов.
Когда меня вызвал для разговора Дамблдор, я уже примерно представляла, о чем пойдет речь. Действительно, стоило мне предстать пред его ясные очи, как тот указал мне на кресло и изрек:
-- Ты должна быть очень осторожной, Гарри!
-- Да, директор, -- покорно отвечала я, прихлебывая чай. -- Скажите... Вы думаете, они попытаются вернуть... Его? -- в голосе строго дозированный страх и надежда на то, что ответ будет отрицательным. Ну-ка...
-- Нет, Гарри.
Вздох облегчения -- и немедленно ужас в круглых глазах, когда Дамблдор произносит:
-- Он уже вернулся.
Я даже позволила себе уронить на пол чашку с чаем -- так, чтобы пролитая жидкость не попала на мои новые замшевые ботиночки. Дамблдор едва заметно скривился, наверное, в сотый раз пожалел о том, что когда-то имел неосторожность подвести под пророчество такого глупого ребенка, как я.
-- Пока что он собирает силы. Я предполагаю, что во время последнего испытания, когда ты была ранена, кому-то из его слуг удалось заполучить твою кровь -- и провести ритуал воскрешения.
-- Он жив столько времени? Почему вы мне не сказали? -- немного гриффиндорского возмущения. Дамблдор поцокал языком:
-- Гарри, Гарри... Я не хотел спешить и пугать тебя прежде времени. Тебе не следует беспокоиться: здесь, в школе, тебе ничто не угрожает. Я просто хочу, чтобы ты была осторожна, когда окажешься вне ее стен. Было бы замечательно, если бы ты осталась здесь на летних каникулах.
-- Но, может, авроры до тех пор поймают сбежавших, -- пролепетала я таким голосом, что мне самой стало противно.
-- Увы, Гарри, мы больше не можем быть уверенными в лояльности министерства. Начинаются трудные времена, и я не могу сказать, сколько времени у нас есть, прежде чем... Волдеморт решит сделать решающий шаг.
-- Господин директор! -- я вскочила с кресла. -- Что же нам делать?
-- Успокойся, Гарри. Прежде всего тебе нужно учиться. Неужели ты думаешь, что мы просто оставим тебя один на один с Волдемортом? Ты -- наш символ, наша надежда.
-- Наша? -- глуповато переспросила я. Дамблдор прищурился:
-- Думаю, Северус рассказывал тебе об Ордене Феникса.
Я кивнула:
-- Он упоминал, что... Директор, Орден до сих пор существует?
Дамблдор снова поморщился и подтвердил:
-- Конечно, существует. Сейчас мы делаем все возможное, чтобы собрать необходимую информацию. К сожалению, после публичного признания тебя своей дочерью профессор Снейп не может продолжать шпионить для Ордена - а ты, несомненно, знаешь, что именно это он делал в первую войну.
А мне ни капельки не жаль, представьте себе...
-- Если бы нам удалось заполучить другого Пожирателя, вхожего в приближенный круг, это очень облегчило бы нам задачу, -- закинул пробный камешек Дамблдор. Я притворилась валенком:
-- Но кто же согласится на такой риск? Папа говорил, что все они -- страшные люди! И им уж точно незачем переходить на нашу сторону.
Директор возвел очи горе и явно упомянул про себя Мерлина и Моргану. А потом терпеливо, как маленькому ребенку, повторил:
-- Я думал о приближенном. Втором после твоего отца человеке, которому доверял Волдеморт.
Я сделала заинтересованное лицо.
-- О Люциусе Малфое.
-- Ой, что вы, директор! Он отказал папе от дома и закрыл ему доступ к камину! Не думаю, что он согласится помогать. Драко с начала учебного года смотрит на меня, как на пустое место, хотя мы и дружили раньше... Мне кажется, что теперь они жалеют о прошлом, и ни за что не стали бы водиться с нами, имей возможность вернуть время вспять.
Именно "водиться" -- это слово произвело неизгладимое впечатление на Дамблдора. Я всегда полагала, что только маленькие девочки употребляют такие словечки, и для пущего эффекта старательно разгладила на коленях юбку. Если бы была помладше, то еще и ногами поболтала бы, но, увы, сделать вид, что мои ступни не достают до пола, не получалось. По-моему, Дамблдору понравилось -- иначе с чего бы он так скоро отпускал меня?
Интересно, неужели он всерьез рассматривал Люциуса как возможного шпиона? Или полагал, что мне удастся его уговорить? Надо будет рассказать Люциусу, пусть посмеется...
Больше директор не пытался поговорить со мной на эту тему, зато папу он обрабатывал с упорством и настойчивостью гоблина. Будь на месте Северуса человек с менее устойчивой психикой, то он уже давно сделал бы все, что от него потребовали -- лишь бы остаться в покое.
Между тем новости, которые сообщал нам Люциус, были неутешительными. Риддл медленно, но верно подминал под себя министерство -- и ни мы, ни Орден Феникса не могли помешать ему никоим образом. Фадж, будь он неладен, не желал признавать очевидного и страстно желал лишь одного: подольше остаться министром. Так что он закрывал глаза на безобразную работу подчиненных и требовал лишь одного -- чтобы все они делали вид, будто все идет самым лучшим образом, хотя сейчас британский магический мир больше всего напоминал мне молодящуюся старушку, стоящую одной ногой в могиле, но все еще румянящую щеки. Пол-Азкабана на свободе -- а министр дает благотворительный бал. Непонятно куда исчезают люди -- а министр пожимает плечами и рапортует, что в этом году гораздо больше наших сограждан решили выехать за границу.
По-моему, столкнувшись нос к носу с Волдемортом, Фадж решит, что это переодетый актер, нанятый Дамблдором для его дискредитации.
Как бы там ни было, а повлиять на ситуацию не было возможности. Не предьявишь же восставшего из метрвых Риддла всем и каждому, вызывая всенародное возмущение и вынуждая потребовать отставки Фаджа...
Наше счастье, что захват министерства не был для Риддла первостепенной задачей. Гораздо больше его сейчас интересовало нечто, лежащее в зале пророчеств в министерстве. Люциус говорил, что Риддл уже все мозги себе вывихнул, пытаясь придумать, как заполучить это нечто. Дамблдор никогда не говорил, сколько пророчеств было сделано касательно Риддла, но я полагала, что одним дело не обошлось -- если уж наш любезный директор что-то делал, то делал это с размахом. Подозреваю, что Трелони изрекла еще одно-два подходящих случаю пророчеств, терпеливо дожидающихся своего времени в подвалах министерства, чтобы быть обнародованными в нужный момент. Вот интересно: если пророчество касается меня и Риддла, то ему придется как-то выманить меня в министерство и заставить взять пророчество с полки. Я как-то полюбопытствовала, каким образом охраняются пророчества -- и оказалось, что только тот, кого оно касается напрямую, сможет отличить нужное ему от тысяч стоящих рядом на полках. А перебирать все подряд -- тут никакой жизни не хватит.
По всему выходило, что Риддл постарается выманить меня в зал пророчеств -- или не утерпит и явится туда лично. Хотя первый вариант не исключал второго...
Я подозревала, что кто-то из моих близких, находящийся не в Хогвартсе, может быть использован в качестве приманки, а потому предупредила всех, кто подпадал под эту категорию. Так глупо подставляться я не собиралась, так что придется Тому явиться за нужным пророчеством лично. И тогда-то Фадж не сможет игнорировать проблему -- на магический отпечаток ауры Риддла заколдованы все охранные сети министерства, и они завопят в голос, стоит тому ткнуться хотя бы в Атриум.
Глава 11
Результаты проверки, проведенной Амбридж, принесли свои плоды. Хагрид и Трелони были уволены, и если полувеликан все еще оставался хранителем ключей и лесничим Хогвартса, то несчастная гадалка должна была покинуть замок. Амбридж лично с нескрываемым удовольствием левитировала ее старенький порыжевший чемодан, выбрав время, когда все возвращались с обеда. Несомненно, ей хотелось, чтобы при изгнании гадалки присутствовало как можно больше зрителей. Сибил шла сзади, было хорошо заметно, что ноги ее почти не слушаются. Бах!
-- О, мисс Трелони, прошу прощения! -- Амбридж изобразила смущение. -- Я так неловка...
Чемодан упал и раскрылся, являя миру пестрые шали и заплатанные мантии, хрустальный шар выкатился из вороха одежд и остановился у моих ног. Трелони бросилась подбирать свое добро, несколько учениц помогали ей. Лаванда Браун и Парвати Патил не скрывали своих слез -- они искренне любили чудаковатую профессоршу.
-- Что здесь происходит? -- поинтересовался Дамблдор.
-- Мисс Трелони больше не работает в Хогвартсе, -- уведомила Амбридж, брезгливо подпинывая кончиком розовой туфельки выпавшую из чемодана перчатку. -- Так что вполне закономерно, что она покидает школу.
-- Ваших полномочий недостаточно, чтобы прогонять кого-либо откуда-либо, -- нахмурился Дамблдор. -- Сибил, вы никуда не едете. Возвращайтесь в свои комнаты.
Еще бы. Если он сейчас упустит Трелони, то она достанется Волдеморту, и он узнает, что на самом-то деле никакого пророчества не было!
Между тем Трелони, сбивчиво благодаря и кланяясь, подхватила чемодан и, кое-как попихав в него вещи, поспешно ринулась обратно в свою башенку. Я подобрала шар и решила отдать попозже, когда она успокоится -- несмотря ни на что, мне было жаль Сибил. Пусть они и была ужасной преподавательницей и никчемной прорицательницей, но в этом не было ее вины. Дамблдор заставил ее саму поверить в то, что женщине удалось увидеть будущее -- пусть и единожды. Неудивительно, что такая впечатлительная натура тотчас возомнила себя наследницей Кассандры и принялась вещать о всякой чепухе. Если кто и виноват в случившемся, так это Дамблдор. Так пусть теперь несет ответственность за ее судьбу.
Впрочем, директор себе не изменил, сумев извлечь из ситуации наибольшую пользу. На освободившееся место он нанял некоего Фиренце, весьма колоритного кентавра соловой масти. Амбридж рвала и метала, но поделать ничего не могла -- право нанимать преподавателей было только у директора. Фиренце не признавал гадания на хрустальных шарах и кофейной гуще, зато был без ума от астрологии -- так что теперь все желающие могли всласть налюбоваться ночным небом. В этом году я отказалась от прорицаний, поскольку нагрузка и так была достаточной, и судила о Фиренце только по отзывам моих соседок. Ханне и Бесси он понравился, в отличие от тех же Парвати и Лаванды: они как были, так и остались верными поклонницами Трелони и частенько заходили к ней попить чаю.
Наблюдая за Фиренце в Большом зале, я подумала, что стоит озаботиться привлечением на свою сторону его сородичей. И заодно поинтересоваться политическими взглядами оборотней. Интересно, Люпин поддерживает отношения с кем-нибудь из стаи Запретного леса? Впрочем, проворачивать подобное дельце под носом у Амбридж было рисковано, и я решила озаботиться этим на каникулах -- а пока с помощью того же Люпина собрать сведения.
Пока Ремус работал за меня, я работала за колдомедиков. Изучив все, что только нашлось в библиотеке школы и крестного о Круциатусе, я решила обратиться к папе.
-- Ты решила состязаться с ведущими специалистами в области колдомедицины, ребенок? -- спросил он, когда я изложила суть проблемы. Естественно, он был прекрасно осведомлен о состоянии невилловых родителей, но считал, что облегчить их участь попросту невозможно.
-- Нет ничего невозможного, -- твердо возразила я. -- Если ты чего-то не умеешь, то только потому, что не взял на себя труд научиться. Если ты чего-то не знаешь -- это не означает, что таковой информации не существует.
Папа сдался:
-- Какого рода помощь тебе нужна?
-- Я хочу знать сам механизм действия заклятья и все о техниках, используемых аврорами для преодоления его действия. Думаю, Тонкс сможет рассказать об этом, но я не могу покинуть Хогвартс, чтобы с ней встретиться. Да и время -- у меня его элементарно не хватает.
Я действительно выматывалась, как никогда. Уроки, квиддичная команда (матчи не проводились, поскольку разрешение получили только мы и слизеринцы, но тренировки никто не отменял), "Мозгошмыги", дополнительные занятия с папой и теперь еще и исследование Круциатуса -- мне удавалось поспать хорошо если шесть часов в сутки. Странное дело: я была благодарна Грейбеку за то, что теперь мое тело куда выносливей человеческого. А унаследованная от папы способность отдыхать за достаточно малое количество времени позволяла не беспокоиться об умственной усталости.
Уже через три дня после нашего с папой разговора Тонкс прислала мне письмо с описанием психотехник и примечанием, что она показала Северусу, как именно их нужно применять. Самым ценным было то, что возле каждого описания стояла дата, когда данная техникавпервые была применена для тренировки рядовых авроров -- это здорово упрощало задачу. Дело в том, что я предположила: Фрэнк и Алиса попросту продолжают использовать одну из этих техник, отгораживаясь от мира. Возможно, слишком длительное воздействие заклятья спровоцировало своеобразную потерю времени, и потому-то они не смогли самостоятельно прекратить абстрагироваться от окружающих. Вероятно, Алиса, как менее пострадавшая, пыталась это сделать -- но сумела лишь частично, ровно настолько, чтобы узнать сына и мать. Вряд ли при этом она сознавала, сколько им лет или сколько лет ей самой.
Итак, судя по датам, только две психотехники применялись аврорами в то время. Я не верила, что Лонгботтомы оказались совсем беззащитны -- в конце-концов, оба они были членами Ордена Феникса, и отдавали себе отчет, на что идут.
Первая техника предлагала сконцентрироваться на какой-либо посторонней задаче: мысленно считать, вспоминать стихотворения, петь песенки. Это отвлекало мозг от боли, помогало переключиться, но было сложно выполимым заданием: не многие способны декламировать Шекспира, воя от боли. Вторая техника была проще в исполнении, но опасней: предлагалось раствориться в испытываемых болевых ощущениях, перестать осознавать себя как личность. Сложность заключалась в том, чтобы потом собрать себя воедино, воссоединить из обломков и осколков.
Я уже сейчас могла сказать, что Алиса использовала первую, а Фрэнк -- вторую технику. И мои опасения подтверждались: я не смогу помочь мистеру Лонгботтому. Что-то в нем еще осталось от прежней личности, но это были куски, разрозненные куски. Их можно собрать в кучу, но некоторые из них потеряны безвозвратно, и прежним Фрэнк никогда не будет. И непонятно, что именнопострадало из того, что составляло когда-то Фрэнка Лонгботтома: его личность или его память. Во втором случае можно было надеяться на выздоровление и восстановление дееспособности, в первом -- разве что на выход из полуживотного состояния, в котором он находился сейчас.
Связавшись с Августой Лонгботтом, я изложила ей свои размышления и попросила затребовать историю болезни сына и невестки. Старая леди немедленно удовлетворила мою просьбу и пообещала держать все в тайне от Невилла -- обе мы понимали, что неудача обернется для него огромным потрясением. Какое счастье, что у меня такой покладистый любимый! Ему можно сказать, что ты занята делом, о котором пока не можешь расказать, и он поверит. И даже не станет настаивать на том, чтобы узнать подробнее, и не будет подозревать невесть в чем, просто кивнет и скажет: "Хорошо, Гарри." Впрочем, я бы тоже не стала пытаться силой раскрыть секрет Невилла, буде таковой у него появился бы. Наверное, все дело в доверии -- а его у нас всегда было с избытком.
В истории болезни был длиннющий перечень зелий и снадобий, которыми пользовали Лонгботтомов, и упоминание о трех неудачных попытках привести их в сознание с помощью легиллеменции. Штука в том, что никто из действительно высококлассных легиллементов не занимался подобной проблемой -- хотя бы потому, что все они находились на службе Волдеморта. Магия разума считалась темным искусством, ведь мастер своего дела мог безо всякого Империо держать под контролем других колдунов -- и зачастую нескольких сразу. Н-да, вот уж действительно, проще обьявить магию разума запретным искусством, нежели ввести в школах обязательный курс изучения защитных техник. А ведь простейшая из них -- "я тучка, тучка, тучка" -- доступна даже первоклашке! Нет, я решительно отказываюсь понимать этих людей!
Ознакомившись с историей болезни Лонгботтомов, папа презрительно фыркнул и сказал, что до сих пор был уверен в высоком профессионализме колдомедиков Св. Мунго, но теперь его уверенность пошатнулась. В самом деле, неужели нельзя было пригласить для консультации иностранных специалистов? В том же Дурмстранге никогда не занимались глупостями вроде разделения магии на запретную и разрешенную, и половина выпускников могла потягаться со специалистами Св. Мунго -- даже те, кто и не помышлял о том, чтобы связать свою жизнь с колдомедициной.
Вся штука была в том, что ему раньше никогда не приходилось иметь дело с психически неполноценными людьми, и Северус не мог заранее спрогнозировать, как откликнется их разум на вторжение извне. Последствия могли быть самыми неожиданными, особенно для неумелого врачевателя.
О, если бы мне додуматься до этого раньше! Мы могли бы найти специалиста за рубежом -- но сейчас Фадж ужесточил пропускной контроль, и ни за что не допустит въезда в страну колдуна, о котором известно точно, что он мастер ментальной магии. Углядит в этом происки врагов, прямой подкоп под его кресло...
Придется обходиться своими силами, но это опять-таки на каникулах -- одним днем тут явно не обойдешься.
Северус отговаривал меня, уверенный в том, что ничего не удастся -- в лучшем случае, а в худшем я сама поселюсь в соседней с Лонгботтомами палате. Я и сама здорово боялась окунаться в неполноценный разум, но рассудила, что уж я-то ни за что не спутаю реальность с вымыслом, и найду силы, чтобы не заблудиться в перевернутом мире Алисы и Фрэнка. А если не найду, то позаимствую у волчицы -- уж она-то крепко стоит на земле всеми четырьмя лапами. Звери не знают, что такое фантазии, для них реально только то, что можно увидеть или унюхать, они никогда не перепутают здесь/там и сейчас/вчера/завтра.
Глава 12
Несмотря на надзор госпожи инспекторши и все ее попытки превратить нашу жизнь в ад, все шло своим чередом. Пожалуй, я бы могла назвать этот год самым спокойным за все время моей учебы в Хогвартсе: ни тебе василисков, ни драконов, ни шекспировских страстей. Волдеморт тихонько вожделел пророчество, Амбридж -- директорское кресло, Фадж -- второй срок, а я -- каникулы. Не для отдыха, нет, просто во время учебного года я была связана по рукам и ногам, а действовать следовало как можно быстрее, пока краткий период затишья не сменился бурей.
В начале июня, когда все усиленно готовились к СОВ и ТРИТОНам, дело наконец-то стронулось с мертвой точки. Я уж было решила, что получится спокойно завершить учебный год, но жестоко ошибалась.
Итак, за ужином в Большой зал влетела незнакомая мне рыжая сова и сбросила прямо мне в руки письмо. Рывок -- и я в странном зале со множеством стеллажей, уставленными прозрачными шарами вроде хрустальных, но мутными и белесыми внутри. Первой мыслью было "Какого черта? На территории Хогвартса портключи не действуют!", а второй "Зал пророчеств!"
Значит, Риддл нашел способ обойти хогвартскую защиту и теперь ожидает, что я из любопытства возьму шарик со своим пророчеством, а тут-то его приспешники меня и возьмут: тепленькую, с шариком в руках. План, конечно, так себе, буквально пестрит дырами, но, видимо, риддловские мозги и сами весьма напоминают швейцарский сыр. Что ж... Мне, в общем-то, и самой любопытно, что там Дамблдор внушил Сибил Трелони. Только как я найду нужный?
"Меня, меня", -- захныкал кто-то совсем рядом, я аж подскочила от неожиданности. Что -- меня? "Возьми меня!" Оч-чень интересно!
При ближайшем рассмотрении оказалось, что хнычет пыльный шарик на на полке чуть повыше моей макушки. Он не был никак обозначен, и я в который раз задалсь вопросом, каким образом сами сотрудники министерства различают пророчества. Наверное, просто складируют на полки и забывают -- вон, пыль лет десять никто не протирал, всепаутиной заросло...
Немножко помедлив, я цапнула шарик с полки и тут же услышала:
-- Умничка, моя маленькая девочка! А теперь отдай шарик тетеньке!
Пятеро Пожирателей в черных мантиях обступили меня со всех сторон, отрезая пути к бегству. Жадная ручонка с когтистым маникюром тянулась ко мне, вторая такая же держала меня под прицелом палочки. Еще четыре палочки смотрели мне в лоб, причем одна из них, с инкрустацией в виде змеиной головы, была хорошо мне знкома. Ах, как непредусмотрительно! В общем, я сделала то, что сделала бы на моем месте среднестатистическая девчонка: картинно закатив глаза, рухнула в обморок.
-- Ступефай! -- слитный вопль четырех пожирательских глоток потряс зал пророчеств. Беллатрикс -- а я решила, что это была имено она -- решила быть оригинальной и завопила:
-- Круцио!
Логично, что все пожирательские заклятья либо ушли "в молоко", либо попали в своих же: Люциус корчился от Лестранжевского Круцио, сама Белла, слегка оглушенная Ступефаем, отлетела к стеллажу и теперь ошалело мотала головой, поднимаясь, а на спину ей градом сыпались и разбивались пророчества. Призрачные фигуры в пыльных балахонах наперебой вещали, спеша изложить свое предсказание, и здорово мешали ей целиться -- так что следующее "Круцио" ушло в стеллаж, в свою очередь сшибив около сотни шариков. Я же, не мешкая, откатилась под прикрытие ближайшего шкафа и, практически заползя под нижнюю полку, заорала:
-- Экспеллиармус!
Удачно так заорала: три из пяти пожирательских палочек прилетели ко мне, в том числе и беллина. Не теряя времени, я по-пластунски поползла под следующий стеллаж -- и вовремя, поскольку Лестранж поспешила отобрать у кого- то палочку и уже орала мне вслед:
-- Авада Кедавра!
-- Фурункулюс Максимус! -- за что люблю это заклятье, так это за красочность и действенность. Фиг подержишь палочку пупырчатыми руками, а щиты в бою выставляют перед действительно опасными проклятьями. И -- да, да! -- Беллатрикс попалась! Жаль, что на ней все еще был капюшон: зрелище ее рук, покрытых сочащимися гноем нарывами, было поистине незабываемо.
-- Брать живьем! -- скомандовал Люциус, и передо мной выросла фигура в черном. Капюшон был отброшен, и я узнала Долохова, одного из беглецов, известного убийством Гидеона и Фабиана Прюиттов, братьев Молли Уизли.
-- Сектумсемпра! -- заорала я, наставляя на пожирателя сразу четыре палочки. Эффект был потрясающим: он буквально взорвался кровью, забрызгивая все вокруг, но я не стала ждать продолжения и. встав, побежала к выходу(по крайней мере, я надеялась, что выход именно там, куда я бегу).
-- Взять ее! Нотт, бери палочку Долохова! Белла, не делай этого!
Что именно не должна была делать Белла, я так и не узнала. Опрометью выскочив за дверь, я очутилась в круглом зале с кучей совершенно одинаковых дверей -- их было никак не меньше дюжины. Вскочив в первую попавшуюся, я оказалась в кромешной темноте, где медленно и величаво плыли планеты -- модель Солнечной системы. Планеты -- это, конечно, здорово, но мне бы действующий камин со щепоточкой летучего порошка...
-- Вот она! -- заорал пожиратель, стоило мне высунуть нос за дверь.
-- Коллопортус! -- ответила я, ныряя обратно.
-- Аллохомора! -- пока он отпирал дверь, я успела схватить в обе руки по спутнику (в левую -- Фобос, в правую -- Деймос), и, стоило ему вскочить внутрь, со всей дури шарахнула ему по башке. Выпрыгнув за дверь, я немедленно вскочила в следующую, и оказалась в комнатке, где в громадном аквариуме плавали монструозного вида мозги. Да где же этот чертов выход? Мозг потянулся ко мне щупальцем, напоминающем кинопленку, и я поспешила покинуть помещение.
-- Указуй! -- одна из дверей засветилась алым. Не раздумывая, я рванула ее на себя и оказалась в коридоре. Надо уносить ноги, и поскорее, пока сам Риддл сюда не нагрянул...
Тощая фигура выросла передо мной, стоило мне оказаться в Атриуме. Где же чертова кавалерия? Неужели министерство никто не охраняет?
-- Гарри, -- шелестящий голос заставил меня мысленно вздыбить шерсть. -- Отдай мне пророчество -- и ты умрешь быстро и безболезненно.
От бега у меня пересохло в горле, потому я просто подняла левую руку (в правой у меня по-прежнему были четыре палочки) и показала Волдеморту интернационалный неприличный жест.
-- Авада Кедавра! -- задохнулся от злости тот, но меня уже не было на месте. Подскочив к камину, я метнула в него горсть летучего пороха и скороговоркой пробормотала:
-- Хогвартс, кабинет Альбуса Дамблдора!
Правда, я не успела ничего сказать, поскольку вынуждена была уворачиваться от очередного заклятья Риддла, но Дамблдор быстро сориентировался и выпал из камина как раз вовремя, чтобы принять своей хилой старческой грудью полновесный волдемортовский Ступефай. Из камина один за другим вывалились папа, Невилл, Фадж, Амбридж, Тонкс, Рита и Ремус, буквально на пятки им наступали несколько авроров в форменных мантиях и Сириус. Волдеморт зашипел, как масло на сковородке, и рванул к себе подбежавшую было Беллу. Обнажив руку с Меткой, он ткнул в нее палочкой, попав, видимо, по фурункулу -- Лестранж волком взвыла и упала на колени. С легкими хлопками стали появляться одетые в черное фигуры, и один из авроров кинулся обратно в камин --надеюсь, за подмогой.
События последующих десяти минут слились для меня в пестрый калейдоскоп: вот Сириуса обезоруживает кто-то из пожирательской компании и он, ничтоже сумняшеся, оборачивается здоровенным Гримом, откусывая тому загребущую лапу.
Вот Ремус звонко клацает зубами над ухом Беллатрикс и связивает ее Инкарцеро.
Рита каким-то образом забралась на кентавра и сидит, обозревая поле битвы подобно полководцу, а в руках у нее Принципиарное перо и блокнот.
Фадж пищит, отбиваясь от странного вида лиан, наколдованных пожирателями, а трансфигурированная Амбридж шустро стремится к бассейну, боязливо поквакивая (ну, не удержалась я!).
Дамблдор, прекратив изображать умирающего лебедя, красочно сражается с Волдемортом, играючи отбивая его атаки -- впрочем, и Риддл не лыком шит, так что бой идет на равных.
Северус и Невилл, встав со мной спина к спине, отбивают атаки пожирателей (кажется, нам досталось по двое-трое на каждого), Тонкс и авроры (теперь я видела, что их двое) изображают такой же треугольник в противоположном углу Атриума.
И тут -- та-да-да-дам! -- прибывает кавалерия в виде отряда авроров, и пожиратели аппарируют с Риддлом во главе, бросив своих раненных и убитых.
По итогам недавних событий: арестовано шесть и убито трое пожирателей, с нашей стороны обошлось без потерь (если не считать Амбридж, которую -- вот печаль-то! -- так и не смогли расколдовать). Фадж смещен, на его место назначен бывший глава аврората Скримджер, а "Ежедневный Пророк" объявил во всеуслышание, что Тот-кого-нельзя-называть вернулся.
Оказалось, что Фадж издал директиву, предписывающую Дамблдору перенастроить охранные чары школы на Амбридж -- неудивительно, что мне прислали портключ.
В Хогвартс для охраны студентов отрядили взвод авроров, посещения Хогсмида так и не разрешили, а на станции "Хогсмид" и вокзале "Кингс-Кросс" установили антиаппарационные купола.
После экзаменов все разъехались по домам, и я знала из разговоров студентов, что не все из них возвратятся в Хогвартс -- многие уезжали, не поверив заверениям министерства. Ужасы прошлой войны были еще живы для большинства колдунов и колдуний.
Я же наконец вздохнула с облегчением: теперь можно заняться делами.
Глава 13
Вернувшсь домой, я сразу окунулась в водоворот событий. Сириус и Рита вовсю готовились к свадьбе, невеста довела до истерики мадам Малкин, требуя от нее какую-то совершенно уж невозможную мантию, а жених все никак не мог решить, где следует прощаться с холостяцкой жизнью -- на Гриммо или же в заказанном ресторане. Рита высказывалась в пользу Гриммо, Сириус же считал, что приглашать гостей сюда не стоит -- слишком уж орет портрет матушки при входе, еще испугает кого-то больно нервного. Так что нелегкое бремя выбора они по молчаливому согласию возложили на меня, и после недолгих раздумий я поручила близнецам Уизли утихомирить портрет миссис Блэк, а Риту повела к маггловскому портному. Результатом стали неотлипное заклятье на шторке, закрывающей портрет, и умопомрачительное платье-мини лимонного цвета с черной отделкой -- Рита решила отдать дань хогвартскому прошлому и нарядиться в цвета своего факультета. Впрочем, Сириус не отставал и, насколько мне было известно, выбрал костюм в гриффиндорском стиле -- ему помогали близнецы, так что я внутренне приготовилась к худшему. Папа отзывался обо всей этой катавасии исключительно неодобрительно, но на прощальную вечеринку перед свадьбой все-таки пошел. Подозреваю, для того, чтобы иметь потом удовольствие пересматривать воспоминания о ней в Омуте памяти -- Сириус забавно обнимал школьный кубок по квиддичу от тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, выигранный Гриффиндором, почему-то называл Ремуса Сопливчиком, а папу -- Джеймсом, и клялся, что всегда будет их помнить. Потом увидел близнецов Уизли, попросил налить ему еще огневиски, чтобы "вон того веселого парня стало еще больше", и, вспомнив мародерское прошлое, предложил забраться на кухню и поменять местами соль и сахар. В ответ на резонное замечание Ремуса, что кухня его собственная, и пробираться нет никакой нужды, ответил, что вообще-то имел ввиду кухню Малфоя -- дескать, пусть гостящему у него Волдеморту будет невкусно. Откуда Сириус взял, что Риддл имено у Люциуса -- непонятно. Впрочем, вывихи пьяного мужского сознания вряд ли бывают логичными. Вообще судя по рассказам папы вечеринка была более чем веселой, но воспоминание он мне так и не показал, а Невилл, когда я его начала расспрашивать, помидорно покраснел и сказал, что пообещал Сириусу быть немым, как могила. "Для хорошего некроманта это не проблема," -- подумала я, но решила не акцентировать на этом внимания. Пусть у мальчиков будут свои маленькие тайны.
Мы же в тесной девичьей компании аппарировали в маггловский ночной клуб (Тонкс предлагала стрип-бар, но потом покосилась на меня и отчего-то умолкла). Рита не слишком умела просто дружить, все больше использовала людей для своих репортерских делишек, так что на девичник были приглашены только я, Тонкс, и пара сотруднц "Ежедневного Пророка". Они с явной завистью косились на ритино кольцо и вздыхали о том, что "потрясающе обходительный и галантный кавалер" вскоре будет потерян для общества.
На следующее утро я стала свидетельницей того, как Сириус с отпечатавшимся на щеке уголком подушки слезно выпрашивает у папы антипохмельное, а всклокоченный Ремус в почему-то волчьем обличии задом выползает из-под лестницы, таща за шкирку упирающуюся бабенку в алой мантии. Бабенка, малость обшарпанная и здорово обслюнявленная, оказалась журналисткой из конкурирующего с "Пророком" издания, решившей сделать эксклюзивный репортаж о мальчишнике. На ее беду, Сириус мигом вспомнил сказку о Красной шапочке, и уговорил Ремуса "слегка пошутить". Каким образом репортерша оказалась в доме на Гриммо, никто уже не помнил, но по степени ее пожеванности определили, что кто-то явно принес ее в зубах. Возможно, как потенциальную закусь -- больно уж она дрожала и заикалась.
Отправив бабенку восвояси, все стали дружно помогать Кикимеру наводить порядок, после восьмого разбитого бокала наконец позволили мне вызвать Добби, а Невиллу -- Винки, и отправились одеваться: через каких-нибудь четыре часа должны были прибыть гости.
Рита, прихорашиваясь перед зеркалом (желтая коротенькая фата выглядела поистине феерично!), вдруг вспомнила, что это же ее собственная свадьба, и она не сможет разорваться надвое, чтобы одновременно и с гостями любезничать, и диктовать Принципиарному перу, и впала в самое настоящее уныние. Видя, что дело пахнет керосином, и невеста почти готова отменить торжество, мы с Тонкс поднапряглись и выдали на-гора потрясающую в своей простоте и гениальности идею: пусть Рита воспользуется хроноворотом и поприсутствует на своей свадьбе в двух качествах. Обрадованная Рита немедленно ускакала с Скримджеру клянчить хроноворот (лично я полагаю, что скорее все-таки требовать, нежели просить), а мы вздохнули с облегчением и наконец смогли заняться собственным туалетом.
Рита решила одеть подружек невесты в цвета Хаффлпаффа, так что мы с Нимфадорой щеголяли светло-желтыми платьями с черными поясами, а Дора даже удосужилась сменить цвет волос на непроглядно-черный -- думаю, папа будет в восторге. Шафером Сириуса был Ремус, и он с самого утра радовал нас пунцовым костюмом и алым жилетом в веселенькую золотую полосочку, тогда как сам Сириус нарядился в слепящую взгляд золотую рубашку с золотым же кружевным жабо, и алый костюм, который прямо кричал о гриффиндористости своего владельца. Фред и Джордж были одеты дорого и со вкусом, как преуспевающие бизнесмены, и только их шевелюры яростно пламенели, портя имидж. Папа же, как всегда, не изменил излюбленному черному. Он полагал этот цвет исключительно подходящим для всех случаев жизни, от крестин до похорон, и был в чем-то прав... Хотя я, пожалуй, не смогла бы всю жизнь проходить только в черном.
Вернулась Рита, но не наша, а другая, из будущего, одетая в кислотно-салатовую длинную мантию и вооруженная пергаментом с пером. Она гордо продемонстрировала нам обручальное кольцо с огромным, на весь сустав, ярким сапфиром (точь-в-точь как глаза дорогого Сири!) и заняла наблюдательный пост на лестнице, на площадке между первым и вторым этажами.
Впорхнула вторая Рита, еще незамужняя, о чем-то возбужденно затрещала сама с собой и унеслась проверять, готов ли зал для приема гостей. Еще вчера при помощи пятого измерения мы расширили гостиную до невообразимых размеров и именно в ней собирались принимать гостей. Слава Мерлину, Рита не капризничала по поводу не того оттенка бежевого или чересчур узких/широких/длинных/коротких лент, украшавших стены. Розы, фрезии и хризантемы тоже вполне устроили ее и цветом, и количеством, пристальное внимание привлекли только карточки с именами гостей. Поменяв местами несколько штук, она ускакала довольная донельзя, а я, подойдя к столу, убедилась, что по гениальному ритиному замыслу предполагалось посадить рядом особ, относящихся друг к дружке сс максимальной неприязнью. Видимо, журналистская душонка Скитер жаждала сенсаций.
Наконец часы пробили полдень, и первые гости появились на пороге. Самыми пунктуальными оказались Малфои -- жаль, что под оборотным. Нарцисса во что бы то ни стало желала присутствовать на свадьбе новообретенного кузена, и Люциусу пришлось идти к папе на поклон -- узнай Риддл, что он пришел в гости к предателю крови и бывшему фениксовцу, одной авадой Малфой не отделался бы. Так что Люциус и Нарцисса изображали пожилую супружескую пару, родственников со стороны ритиной тетушки, а Драко досталось обличье ее троюродного племянника. Почему-то со спины племянник был здорово похож на Невилла, хорошо, что мантии были разного цвета -- я как пить дать ошиблась бы.
А дальше гость пошел косяками: от сотрудников до всяческих важных министерских шишек и фениксовцев. Компания подобралась разношерстная, гости в ожидании церемонии разбрелись по залу и Принципиарному перу нашлось достаточно работы. Интересно, Рита возьмет интервью у себя? А у Сириуса? "Мистер Блэк, как вы чувствуете себя в роли мужа?" -- "Превосходно, миссис Блэк-Скитер, лучше не бывает..."
Накладывать брачные узы должна была Августа Лонгботтом как старейшая ритина родственница, поскольку у Сириуса кроме двоюродных сестер родни не было. Вообще церемония бракосочетания в магическом мире очень напоминала процесс заключения Нерушимой клятвы (по сути, являясь одной из ее разновидностей) и требовала присутствия уважаемого в обеих собравшихся породниться семьях колдуна или колдуньи. Это по традиции, а по закону скрепить такую клятву мог любой совершеннолетний маг, так что молодые парочки вовсю пользовались этим, если их семьи были против.
Наконец Августа взошла на специально возведенный для этой цели помост и взмахом палочки добилась тишины. Сказав приличествующие случаю слова ("Мы собрались здесь, дабы проводить в последний путь," и далее по тексту), она попросила Сириуса и Риту подняться к ней и взяться за руки. В отличие от Нерушимой клятвы брачная связывала обе руки пары, уж не знаю, почему... Поклявшись любить и хранить верность друг дружке вечно, брачующиеся с удивительно поглупевшими от умиления лицами поцеловались, а Сириус надел на пальчик Риты то самое сапфировое колечко. Рита-два немедленно толкнула локтем фотографа, чтобы тот не забыл запечатлеть столь знаменательный момент.
Когда с официальной частью было покончено, гости со вздохом облегчения устремились к накрытому столу и дружно зачавкали. После какого-то там по счету выпитого бокала тут и там начали вспыхивать ссоры, и Рита-два металась от одного гостя к другому, пользуясь моментом, чтобы записать выданные спьяну и со зла секреты. В следующую минуту я поймала себя на мысли, что мантия-то у Риты была салатовая, а не индиговая, и поняла, что Рит у нас уже целых три -- видимо, одна с таким количеством гостей не справлялась, а вторая не собиралась жертвовать возможностью и привилегией принять поздравления и полюбезничать с новеньким мужем.
Ближе к вечеру Фред и Джордж с загадочными лицами притащили несколько огромных коробок, в одной из которых оказались шарахнутые Конфундусом садовые гномы, поющие серенады хриплыми голосами, а в остальных -- всевозможная продукция из магазина ""ВВВ". Наверное, они решили таким образом убить двух зайцев: и праздник оживить, и волшебные вредилки разрекламировать. Благо фотограф не преминул запечатлеть меняющиеся после употребления Забастовочных завтраков лица и тела гостей.
А ближе к полуночи, когда большинство гостей разошлись и остались только самые близкие, мы портключом переместились на северное побережье Ирландии, ритину родину, и битый час упражнялись в пускании фейерверков над морем. Особенно хорош был Китайский огненный шар близнецов, пролетевший совсем низко над нашими головами, и невиллов подсолнух(как доложила разведка, любимый ритин цветок), за несколько минут прошедший путь от крохотного мерцающего зернышка до огромного яркого цветка и, впоследствии, снова россыпи мерцающих зерен.
После этого Сириус аппарировал молодую жену на Гриммо, а мы остались встречать рассвет и наслаждаться чудесной звездной ночью, наколдовав себе по теплому пледу.
Глава 14
Делу время, а потехе час: беседу с Маркусом, альфой стаи Запретного леса, никто не отменял.
Ремус по моей просьбе подготовил мне всю возможную информацию об обычаях оборотней, я проштудировала еще раз книгу Селены Блэр и в назначенное время мы аппарировали на опушку Запретного леса. Резонно рассудив, что на четырех будет быстрее, чем на двух, мы разделись каждый за своим кустом и, уменьшив свертки с одеждой до нужного размера, с ними в зубах потрусили к оборотничьему селению.
Вы знали, что милях в семи от Хогвартса в Запретном лесу начинается горный кряж? Я не знала. Оборотни жили в пещерах, очень живописных, но, несомненно, не слишком уютных. Эдакая резервация без водопровода и отопления, подарок от альбусовых щедрот. Вот интересно, это у него дар такой, или со временем научился: выдавать за щедрое пожертвование то, от чего с радостью избавляешься? Представляю, как это выглядело: "Маркус, я дарю тебе и твоей стае превосходные пещеры, только в них немножко обитают мантикоры, но я уверен, вы подружитесь..."
Стае оборотней пришлось сперва выжить мантикор из пещер, а уж потом вселяться самим. Вряд ли после такого гостеприимства они жаждут иметь дело с Дамблдором -- зато могут благосклоннее отнестись к его оппонентам.
Примерно через час неторопливого бега спустя мы наконец достигли пещер. Нет, я, конечно, представляла себе волчью резиденцию по-всякому, но уж никак не ожидала, что вокруг нее будет высоченный частокол. Хотя логично -- если в полнолуние они и самые свирепые хищники в лесу, то в остальное время превращаются в обыкновенных людей, и вовсе не все из них обладают волшебными способностями. На самом деле, колдунов среди них примерно треть, возможно, даже меньше, и почти все весьма плохи в ЗОТИ -- любой из получивших хотя бы "хорошо" на ТРИТОН достаточно опытен, чтобы не дать оборотню укусить себя. Так что от порождений Запретного леса маленькие волчки спасаются, как могут, и высокий забор -- совсем не плохое средство, особенно если около двух сотен метров перед ним освободить от растительности (для лучшего обзору).
Добежав до ворот, Люпин как-то по-особенному провыл, и ему открыли двое высоких молодых парней: один был магом, поскольку нацеливался волшебной палочкой прямо в лоб Ремусу, а второй, маггл, держал наготове суковатую дубинку. Я скромно держалась позади, как и положено порядочному волку-подростку. Переглянувшись, парни заявили:
-- Мы не имеем права пропустить в селение волкодлаков, даже если у вас назначена встреча с Маркусом.
Ремус молча встряхнул сверток с одеждой, обернулся и моментально накинул мантию.
-- Мы не волкодлаки.
-- А она? -- спросил парень с дубинкой. Тот, что с палочкой, молча таращился на Ремуса, из чего я заключила, что маггл незнаком с особенностями оборотневой физиологии. Недавно укушенный или просто плохой ученик? Вот волшебник, тот сразу понял, что это было контролируемое превращение -- на восьмой лунный день. Да-да, теперь в селении пойдут разговоры, и Маркусу не удастся умолчать о причинах нашего визита, даже если очень захочется.
-- И я, -- хрипло проговорила я, оборачиваясь. Ремус поспешно набросил на меня мантию -- я вовсе не собиралась устраивать стриптиз. Огорошенные волчки пропустили нас внутрь и направили к пещерке у самого подножия. Кряж изобиловал дырами, как швейцарский сыр -- так обычно выглядит обрывистый берег, в котором селятся ласточки. Пожалуй, чем выше, тем больше было нор -- там суше и безопаснее.
Идя, мы ловили на себе заинтересованные взгляды местных жителей, но заговорить с нами никто не пытался -- даже совсем маленькие дети сторонились чужаков, не говоря уже об их родителях. Думаю, именно так выглядели средневековые викинги: добротная, далеко не новая одежда, чинимая с тщанием и украшенная всеми доступными средствами, никаких украшений, кроме самых дешевых, грубые башмаки, разнообразные накидки и безрукавки из выделанных звериных шкур... Очевидно, не только Ремусу было сложно зарабатывать себе на жизнь.
Между прочим, сведения Хагрида здорово устарели -- здесь никак не может быть двадцать оборотней. Почти сотня, не меньше -- судя по обилию запахов, улавливаемых моим чутким носом, и размеру селения.
Нужная нам пещера, очевидно, была неким аналогом тронного зала. Небольшая, почти идеально круглая, довольно сухая и благоустроенная: никаких тебе сталлактитов-сталлагмитов, как в пещерах под Хогвартсом, пол посыпан беленьким песочком... Уютненько, в общем. Хотя я предпочла бы нормальный дом -- не люблю, когда темно и над головой нависает нечто вроде пары сотен тонн камня. Должно быть, привет из прошлого -- моя кладовка весьма напоминала нору.
Маркус оказался невысоким жилистым мужчиной с коротким ежиком абсолютно седых волос. Он восседал на своеобразном троне, сделанном из искусно украшенного резьбой пенька, и держал в руках символ своей власти -- белый жезл из бедренной кости кого-то крупного и наверняка(в прошлом) опасного. Не удивлюсь, если это была мантикора. На шее Маркуса было ожерелье из разнокалиберных клыков, одежда же состояла из шерстяной безрукавки и штанов самого затрапезного вида, зато щедро украшенных кропотливо выполненной вышивкой.
Рядом с ним прохаживалась блондинка в ярком алом платье, черты ее лица были довольно резкими и хищными. Почему-то она мне не понравилась...
-- Почему ты не приветствуешь своего альфу, Люпин? -- осведомилась она.
-- С каких пор Элис говорит за тебя, Маркус? -- поинтересовался Ремус. Маркус не обратил внимания на это замечание:
-- Отвечай на ее вопрос.
-- Я не признаю твоего главенства, Маркус.
-- Очень хорошо. А твоя спутница? Маленькая волчица, она признает меня сильнейшим?
-- Не признаю, -- выступила я вперед. -- Здравствуй, Маркус, альфа клана Запретного леса, -- оборотничьи кланы звались по месту обитания.
Маркус наклонил голову в знак приветствия:
-- Здравствуй, маленькая волчица. Значит, ты принадлежишь к стае Ремуса?
-- Почему я должна принадлежать к чьей-то стае? Я сама по себе, Ремус сам по себе. Но мы не за этим пришли. У нас есть предложение, Маркус. Щедрое предложение.
-- Бесплатным бывает только сыр в мышеловке, -- фыркнула Элис. Я усмехнулась:
-- А я и не говорила, что мой сыр -- бесплатный. Друго дело, что цена будет приемлема для вас.
-- Говори за себя! -- вызверилась Элис. Маркус положил руку ей на плечо и заставил сесть.
-- Как тебя зовут, маленькая волчица?
-- Мое имя Гарриэт, и я хочу научить вас сопротивляться зову луны. Ремус теперь умеет оборачиваться по собственному желанию -- и не боится однажды не удержать в узде собственного зверя.
Маркус как-то странно на меня поглядел:
-- Почему ты решила, что это заинтересует меня?
-- Тебя, может, и не заинтересует. А твоих людей? -- прищурилась я. -- Сколько из них наносят себе увечья во время превращения, пытаясь не выпустить волка наружу? А сколько среди них детей?
Элис зашипела:
-- Нас не интересуют предложения колдунов!
-- Ты забываешься, -- тихо сказал ей Маркус, но женщина немедленно притихла и присмирела.
Его глаза обратились на меня:
-- Как я могу быть уверен, что ты не соврешь?
-- Я дам Нерушимую клятву. Но взамен ты пообещаешь мне помощь.
-- В чем?
-- В борьбе против Волдеморта.
Ну вот, я сказала это. В разговоре с оборотнями не рекомендуется юлить или рассуждать витиевато -- иначе тебя попросту выставят за дверь и попросят зайти попозже.
-- Волдеморрт, -- именно так это прозвучало из уст Маркуса. -- Он восстал из мертвых? Я слышал, его убил ребенок.
-- Тем ребенком была я. Теперь от меня ожидают повторения подвига, но я не могу бороться с его армией.
-- Затем и нужны оборотни, -- понятливо кивнул Маркус. -- Но в обычное время мы не противники Пожирателям Смерти.
-- Я научу вас перекидываться безболезненно, по собственному желанию, и оставаться в любом из обличий как угодно долго. Взамен каждый обученный даст клятву, что не использует свои способности против меня. Те же из них, кто захочет выразить свою благодарность, пусть присоединяются к моим сторонникам.
-- Хочешь иметь ручных оборотней, девочка? -- нахмурился Маркус. Я покачала головой:
-- Как я могу заставить вас сделать что-то против вашей воли? Будь у меня злые намерения, разве пришла бы я к вам вот так открыто, имея за спиной только Ремуса?
-- Вот именно! -- воскликнула Элис. -- Здесь только Люпин и ты! Мы можем задержать тебя силой, пока ты не выдашь свой секрет!
Я насмешливо посмотрела на нее и блондинка поспешно прибавила:
-- Селение накрыто антиаппарационным куполом, вы не сможете сбежать. Маркус, ну скажи им!
Маркус хранил молчание. Я прямо-таки видела, как шевелятся извилины в его голове, обдумывая все возможные варианты.
Наконец он решил:
-- Я не стану давать тебе ответ сейчас, Гарриэт. Я должен подумать.
-- Пришли ответ совой, Маркус, -- бросила я, разворачиваясь и идя к выходу. Люпин что-то негромко сказал ему, но я уже не раслышала. Злость душила меня, хотелось вернуться и хорошеноко оттрепать Элис -- если бы не она, Маркус был бы куда сговорчивее. Неужели он сглупит и откажется? Я бы на его месте приняла помощь, тем более предложенную так открыто и почти бескорыстно. Неужели он подумал, что я рассчитываю бросить против Пожирателей всю его стаю, включая детей и стариков?
Ремус догнал меня уже у ворот. Молча положил руку на плечо, прощально кивнул страже. Мы прошли до конца антиаппарационной зоны и он переместил меня в Спиннерс-Энд: сюда мы могли прийти только пешком, зато обратные координаты для аппарации Люпину были отлично известны.
Глава 15
Неопределенность с оборотнями меня несколько расстроила, так что я твердо решила во что бы то ни стало добиться успеха хотя бы с Лонгботтомами. Августа забрала их обоих домой, под тем предлогом, что вот уже много лет состояние ее сына и невестки не улучшается. Колдомедики не особо протестовали, взяли с нее расписку, что старая леди берет на себя ответственность за дальнейшую судьбу больных и перевезли чету Лонгботтом в дом Августы. Невилл не знал о переменах -- заручившись поддержкой Нарциссы, я устроила ему экскурсию в ботанический сад, принадлежащий немецкой коллегии гербологов, и он в совершеннейшем восторге решил остаться в Гамбурге "еще на недельку", пока не изучит все экспонаты хотя бы поверхностно. Этот сад вообще-то был режимным объектом, но связи и деньги могут многое...
Северус тоже был не в курсе, иначе с него сталось бы запретить мне подобные эксперименты или же попробовать самому заняться этим. Но доверить ему Алису (решено было начать с нее) я не могла: кто лучше знает женщин, я или он?
Августа была целиком и полностью со мной согласна. Вместе с ней мы выработали некую поведенческую линию, которой я должна была придерживаться, войдя в контакт с разумом Алисы. Упор делался на древнейший из инстинктов -- материнский. Раз уж Алиса использовала в качестве психотехники пение колыбельной, и узнавала впоследствии Невилла, то именно сын должен был быть тем якорем, что еще привязывал ее к реальности.
Непосредственно перед процедурой Августа предлагала напоить Алису зельем сна-без-сновидений, но я отказалась -- мне нужна была несмазанная картина. Дождавшись, пока больная уснет, я тихонечко прокралась к изголовью ее постели и уселась на поставленный позади кровати табурет. Вообще-то большинство легиллементов используют методику "глаза-в-глаза", им необходим зрительный контакт для проникновения в чужой разум, но я собиралась сделать большее -- и предпочла контакт тактильный, поместив ладони на виски Алисы.
-- Что бы ни случилось, не влезайте между нами, иначе я могу нечаянно затянуть вас в нашу связку, -- предупредила я ранее Августу, и та предпочла остаться за дверью до тех пор, пока я ее не позову. Тем лучше.
Палочка была мне не нужна, и я, прошептав формулу, осторожно скользнула в разум Алисы.
...Молодая женщина с короткой стильной стрижкой, одетая в доашнюю мантию неопределенного, серо-голубого цвета, укладывала спать ребенка. Странный, грязно-алый туман клубился у ее ног, все, кроме колыбели, тонуло в тумане жемчужно-белом.
-- Баю-баю-баюшки, прискакали заюшки...
Я подошла поближе -- женщина меня не замечала. Попробовав обойти ее с другой стороны колыбели, я увидела, что это Алиса, молодая и хорошенькая. Ее огромные карие глаза с любовью смотрели на пухлого румянощекого младенца, сосавшего собственный большой палец. Ребенок потянулся во сне и сбросил одеяльце, и тонкая рука Алисы протянулась к нему, наводя порядок. Довольно улыбнулась и снова стала качать колыбель:
-- Баю-баю-баюшки...
Ребенок потянулся, сбросил одеяльце, Алиса поправила его и качнула колыбель... Стоп. Она что, делает это снова и снова, не понимая, что повторяет только что совершенное движение? В отчете колдомедика-легиллемента не было об этом ни слова! Хотя, если уж на то пошло, в отчете был указан только двуцветный туман, и не было никакой колыбели или самой Алисы.
-- Алиса! -- позвала я ее. Женщина не обратила на меня ровно никакого внимания.
-- Алиса! -- тряхнула я ее за плечо.
-- Тш-ш! Мне нужно уложить ребенка! -- ее карие глазищи пылали праведным негодованием.
Я покачала головой:
-- Это не твой ребенок, Алиса! Тебя обманули!
Она испуганно глянула в колыбель -- но там лежала лишь пухлощекая кукла, наряженная в голубую рубашечку.
-- Где мой сын?! -- взвизгнула женщина. -- Ты украла его!
Она попыталась ударить меня, но наткнулась на мягко пружинящую стену. Я мягко улыбнулась:
-- Не я. Его украла Беллатрикс Лестранж -- помнишь такую?
Лоб Алисы сморщился от попытки припомнить.
-- Н-нет, -- покачала она головой. -- Я не отдавала ей Невилла. Лестранжи -- злые, они поддерживают Того-кого-нельзя-называть. Почему ты говоришь, что она украла Невилла, Лили?
Я невольно вздрогнула: неужели я настолько похожа на мать, что Алиса спутала меня с ней, несмотря на цвет волос?
-- Я не Лили, -- поспешила я разуверить ее. -- Но я ее подруга. Лили не смогла прийти и послала меня, чтобы я привела тебя к Невиллу.
-- Ему нужна мама! -- воскликнула Алиса. -- Моему мальчику нужна мама, он никогда без меня не засыпает! Где он?
Осторожно взяв женщину за руку, я посмотрела ей в глаза:
-- Сколько тебе лет, Алиса?
-- Я... -- ее лицо скривилось. -- Не помню. Голова болит. Меня прокляли?
Ее глаза беспомощно уставились на меня.
-- Да. Ты помнишь Фрэнка? Августу?
-- Августа печет к ужину яблочный пирог, а Фрэнк скоро придет с дежурства, -- ответила, просияв, Алиса. Я вздохнула:
-- Понимаешь, это все Лестранж. Ты знаешь сказку о Спящей красавице?
-- Это маггловская? -- нахмурилась она. -- Прости, Лили, я не... ой, ты же не Лили. Как тебя зовут?
-- Я Гарри, -- рассмеялась я. -- Глупо вышло, правда? Забыла представиться.
Алиса рассмеялась в ответ и я с облегчением увидела, что напряжение покинуло ее.
-- Принцесса укололась иголкой и уснула волшебны сном, а вместе с ней уснул и ее замок. Когда ее наконец разбудили, было уже поздно -- старые король и королева умерли.
-- Кто ее разбудил?
-- Прекрасный принц, конечно. Но твой прекрасный принц тоже уснул -- и потому здесь я. Я должна разбудить тебя, чтобы ты помогла мне разбудить его.
-- Фрэнк? Я не совсем понимаю... Сколько она проспала? Я имею ввиду Спящую красавицу.
-- Сотню лет, но не волнуйся -- ты спишь гораздо меньше.
Алиса снова заглянула в колыбель -- от куклы во все стороны расползалась черная гниль.
-- Теперь ты понимаешь, что я имела ввиду? Злая колдунья хотела, чтобы ты никогда не проснулась.
-- Что же мне делать? -- беспомощно спросила женщина.
-- Уцепись за меня и крепко держись.
Думаю, подобное падение и не снилось кэрроловской Алисе: мы летели на дно колодца, а мимо проплывали картины из прошлого, позаимствованные мною из памяти Августы. Нужно было отмотать для Алисы время вперед, вплоть до того момента, как Лестранжи ворвались к ним в дом.
Невилл размахивает ложкой и счастливо заливается смехом, залепив кашей кувшин с молоком, Алиса улыбается и взмахом палочки ликвидирует последствия...
Невилл деловито распаковывает подарки к первому своему дню рождения и ахает, когда из коробки начинают вылетать яркие пузыри. Алиса смеется и ловит их, пузыри лопаются с громким треском...
Невилл нечаянно разбивает папину чашку и ревет от огорчения, Алиса бросается его успокаивать, склеивает злополучную посудину и демонстрирует сыну. Плач моментально стихает...
Невилл отчаянно не желает надевать на прогулку желтые ботинки и Алиса перекрашивает их в ярко-синие...
На каждой последующей картинке Невилл чуточку старше -- сейчас ему примерно год и четыре месяца, и он идет в гости к бабушке -- сам, как большой. "Дом Августы Лонгботтом," -- говорит Алиса, бросая в камин порошок, мальчик делает шаг вперед и следом за ним идет Августа...
Следующую сцену я взяла из дела Лестранжей -- хорошо, когда твоя будущая мачеха работает в аврорате. Беллатрикс орет: "Где Темный Лорд?", ее палочка направлена в сторону Фрэнка. Тот бледнеет и закрывает жену собой. "Круцио!"
-- Нет, Фрэнк! Фрэ-енк! -- выстанывает Алиса и я повелительным тоном говорю:
-- Спи! -- замечая, что туман окончательно рассеялся, и жемчужный, и алый, и кошмарное повторяющееся видение осталось где-то вверху, у открытой пасти колодца. Вместо кучи хвороста моя Алиса падает на перину, и я вместе с ней. Шепчу формулу и выныриваю на поверхность, тряся головой и судорожно вдыхая-выдыхая.
Алиса глубоко и спокойно спала, я знала, что сейчас ей снится залитый солнцем ромашковый луг -- я сама навеяла такой сон. Ее лицо показалось мне куда более спокойным, чем до моего вмешательства.
-- Августа, -- позвала я, выглядывая в коридор. Старая леди встрепенулась и отошла от подоконника.
-- Гарри! Я так волновалась! Прошло уже больше трех часов!
-- Надо же, я могла поклясться, что не больше пятнадцати минут! Думаю, утверждать что-либо еще рано, нужно дождаться, пока она проснется. Я погрузила ее в глубокий сон, это должно пойти ей на пользу.
Сцепив в замок пальцы, Августа предложила:
-- Может, разбудить ее?
-- Не надо. Я вернула ей память вплоть до дня... трагедии. Это могло оказаться довольно травмирующим... Да наверняка и оказалось! Лучше подождать, чтобы все случилось само собой.
-- Тогда... чаю? Ты выглядишь не слишком хорошо.
-- Чаю, -- согласилась я. Проходя в столовую, я мельком глянула в зеркало, висящее в прихожей. Да уж... Волосы растрепаны, под глазами синячищи -- похоже, я потратила куда больше сил и магии, чем предполагала. Чай определенно будет кстати...
Глава 16
Когда я проснулась, Алиса еще продолжала спать. Я же говорила, что восстанавливаюсь быстрее среднестатистического колдуна, спасибо папе и Грейбеку...
Так что я успела размяться, позавтракать и поговорить по каминной сети с Невиллом -- он собирался вернуться через пять дней и привезти мне в подарок замечательнейшую Мимбулус Мимблетонию Аурелиум, с прекраснейшими золотистыми цветами размером с кулак. Наверняка и зубки окажутся соответствующими...
-- Гарри, ты не представляешь, какая она замечательная!
-- О, думаю, что представляю... Разве может мимблетония быть не замечательной? Кстати, папа слезно просил не поливать больше растения в Тайной комнате зельем ускоренного роста -- они захотели есть и попытались добраться до его консервированного василиска.
-- Не буду, -- мило покраснел Невилл. -- Как там твое таинственное дело?
-- Продвигается, -- туманно ответила я и глянула на часы: примерно полчаса до пробуждения Алисы.
-- Ну, тогда до потом, -- попрощался Невилл. Мы с ним всегда так прощались -- никогда нельзя сказать наверняка, когда увидишься, особенно если оба имеют привычку внезапно соскучиваться.
Послав любимому воздушные поцелуй, который тот поймал и положил в кармашек, я встала с колен и направилась в Алисину комнату. Думаю, будет лучше, если она увидит первой меня, а не состарившуюся Августу.
-- Она выглядит такой умиротворенной, -- шепнула мне миссис Лонгботтом, глядя на невестку.
-- Она скоро проснется. Думаю, вам лучше уйти -- ведь Алиса пока не знает, сколько лет прошло.
-- Да-да, ты права, -- Августа поспешно удалилась. Я же села так, чтобы, открыв глаза, женщина сразу увидела меня, и принялась ждать.
Наконец веки Алисы затрепетали, и еще сонный взгляд уставился в потолок. Тень узнавания забрезжила в карих глазах:
-- Августа? Ой, кто вы? -- она увидела меня и даже привстала слегка на локтях. Я мысленно прыгала от радости: она разговаривала!
-- Алиса, доброе утро.
-- Д-доброе утро... Я думала, что нахожусь в доме моей свекрови, простите... Гарри? Вы -- Гарри?
-- Да, -- подтвердила я. Женщина смущенно улыбнулась:
-- Вы мне снились, и так странно... Невилл. Там еще был Невилл и Фрэнк... О, Мерлин великий! Это случилось на самом деле! -- она рывком села и потребовала:
-- Расскажите, что случилось! Лестранжи и другие пожиратели, их поймали? Где мой сын? И муж?
-- Успокойтесь, Алиса, я сейчас вам все расскажу. Но, может, сперва позавтракаете?
-- К пикси завтрак! Я желаю знать, где мои муж и сын! И кто вы вообще такая?
Я примирительным жестом подняла ладони:
-- Успокойтесь. Помните, в вашем сне я говорила о Спящей красавице? Как вы думаете, сколько времени прошло с визита в ваш дом незабвенной мадам Лестранж?
Алиса глянула за окно:
-- Тогда был ноябрь, листья почти облетели... Какой сейчас месяц? Июнь? Июль?
-- Июль. Сегодня второе июля тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Женщина потрясенно замерла. Я наколдовала ей водички и заставила выпить почти силой.
-- Вы же мне врете? -- жалобно спросила она.
-- Хотелось бы. Увы, Невиллу скоро исполнится шестнадцать. Уверяю вас, он жив, здоров и почти счастлив. А вот ваш муж болен, но к нему мы вернемся позже. Думаю, мне стоит рассказать вам о том, что вы пропустили.
Алиса горько покачала головой:
-- Мой мальчик вырос без меня... Я все пропустила, все!
-- Не все, -- упрямо возразила я. -- На вашу долю еще достанет. Итак, начнем с самого начала. Как вам известно, меня зовут Гарри. Гарриэт Джин Снейп.
-- Снейп?
-- Да. Я дочь Лили Эванс и Северуса Снейпа.
-- Лили ведь была замужем за Джеймсом? -- наморщила лоб Алиса. -- Не могло же у нее быть двух дочерей по имени Гарриэт? Ты... вы...
-- Ты, -- ободряюще кивнула я.
-- Ты родилась в один день с Невиллом, я правильно помню?
-- Да. Мы очень дружны с вашим сыном, и давно празднуем двойные дни рождения.
-- Постой, -- вдруг вспомнила Алиса. -- Сейчас мир? Все закончилось?
-- Давайте я расскажу все по порядку, -- улыбнулась я. -- Постараюсь кратко.
Женщина кивнула и я продолжила.
-- Итак, как вам известно, Джеймса и Лили убили. После их смерти меня подбросили моей тетке, маминой сестре, где я жила до одиннадцати лет. В это время в магическом мире все успокоилось, оставшихся пожирателей переловили и посадили в Азкабан, наступило полное затишье. Когда мне пришло письмо из Хогвартса, я в числе прочего отправилась в Гринготтс, и нашла неотправленное письмо, из которого следовало, что моим отцом был не Поттер, а Северус Снейп. В "Хогвартс-экспрессе" я познакомилась с Невиллом, и впоследствии мы оба попали на Хаффлпафф, чему я очень рада. На нашем первом курсе произошла первая попытка Волдеморта восстать из мертвых -- он ведь тогда не умер, а лишь развоплотился. Мы с Невиллом и еще двумя нашими друзьями помешали этому. Примерно в это же время был оправдан мой крестный Сириус Блэк -- не знаю, застали ли вы это событие, но его в свое время обвинили в предательстве Поттеров и убийстве магглов. Потому-то я и попала к тетке -- ведь крестный не мог стать моим опекуном... На втором курсе была открыта Тайная комната -- вы наверняка знаете эту легенду, ну, о жутком монстре, принадлежащем Салазару Слизерину и убивающем магглокровок. Опять-таки с помощью Невилла мне удалось убить монстра и все закончилсь счастливо. На третьем курсе из Азкабана сбежал оборотень Грейбек -- и Невилл спас мне жизнь, вовремя приведя помощь. Как видите, ваш сын вырос очень смелым и верным другом, Алиса... На четвертом курсе у нас в школе проводили Тремудрый Турнир, и вышло так, что чемпионов оказалось четыре -- я была четвертой, лишней. Один из бывших пожирателей сделал так, что мне пришлось участвовать. В ходе последнего испытания (кстати, выиграли турнир сразу трое -- я, еще один хогвартский студент и дурмстранговец) меня обманом перенесли в Годрикову лощину, где ранили и использовали мою кровь в ритуале, необходимом для возвращения Волдеморта. Но я успела сбежать, и почти не пострадала. Я никому, кроме близких, не сказала, что Волдеморт возродился -- мне никто не поверил бы. И, наконец, в конце пятого курса, то есть в начале прошлого месяца, Волдеморт выдал себя, когда попытался заставить меня забрать кое-что из зала пророчеств в министерстве. Итак, на сегодняшний день в стране объявлена полная боевая готовность, авроры патрулируют все людные места, а Волдеморт где-то в тихом месте собирает силы для удара. Скоро опять будет война, -- закончила я.
Алиса долго молчала, и наконец спросила:
-- Так много нехороших новостей... Неужели не случилось ничего хорошего?
-- Почему же? Если брать отдельных личностей, то им живется очень даже неплохо. Невилл сейчас в Гамбурге, изучает тамошний ботанический сад коллегии гербологов. Он увлекается всяческими растеньицами, чем причудливей, тем лучше. Подождите, вот увидите его Мимбулус Мимблетонию!
Женщина улыбнулась:
-- Какой он?
-- У него фигура отца, -- улыбнулась в свою очередь я. -- Эдакий высоченный шкаф. Но ваши черты лица и глаза. Он очень добрый и отзывчивый, даже не знаю, умеет ли он по-настоящему ненавидеть... Думаю, нет. Он хорошо учится, но не слишком любит спорт. Впрочем, иногда он приходит на квиддичную тренировку, так, за компанию со мной -- я ловец и капитан команды. Он смелый и честный, понимающий, трудолюбивый... В общем, он... -- махнула я бессильно рукой. -- Он Невилл. Не знаю, как еще сказать. Мы обручены, -- закончила я ни к селу, ни к городу.
Алиса рассмеялась:
-- Ты любишь его! -- торжествующе заявила она. -- Ты любишь моего сына.
-- Ну да, -- растерялась я. -- Это так заметно?
-- Очень.
Женщина пристально изучила мои черты лица и заявила:
-- Хорошо, что ты ему встретилась.
Потом она о чем-то подумала и помрачнела:
-- Нас с Фрэнком пытали Круциатусом. Все это время мы находились в Мунго?
-- Да, -- не стала скрывать я. -- После этого Рождества Невилл впервые повел меня к вам. Я увидела вас и решила сделать все, чтобы помочь. Видите ли, Северус обучил меня легиллеменции, и я подумала, что могу попытаться -- и вышло ведь! Невилл будет счастлив.
-- Столько лет прошло... -- повторила Алиса. -- Я, должно быть, не узнаю себя в зеркале. А Фрэнк? Он-то помнит меня совсем девчонкой... Я ведь была всего на три года старше Лили.
-- Здесь Августа, -- сказала я. -- Впустить ее?
-- Да, конечно, -- снова оживилась Алиса.
-- Но потом вы обязательно позавтракаете, -- шутливо пригрозила я ей пальцем. -- Теперь я ваш доктор, меня надо слушаться.
Алиса лукаво улыбнулась, и я увидела, как в ее карих глазах загораются живые искорки.
Не знаю, чего там понарассказывала своей невестке Августа, но, когда я принесла поднос с гренками и куриным бульоном, Алиса смотрела на меня как на святую. Накормив будущую свекровь (с ума сойти! Свекровь!), я оставила ее отдыхать, незаметно навеяв на нее легкую дремоту. Примерно к полудню она проснулась, и я попотчевала ее общеукрепляющим зельем, а потом препроводила в ванну и поручила заботам Винки -- сама Алиса была еще слаба, а от моей помощи решительно отказалась, смущаясь. Поскольку мы с ней были примерно одного роста, я принесла из дому свою мантию, густо-синюю с голубой отделкой, и напомнила себе как можно скорее зайти к мадам Малкин -- Алисе нужен полный гардероб.
Нормальная еда, зелье и продолжительные водные процедуры сделали свое дело: теперь Алиса не выглядела тяжелобольной, скорее, уверенно идущей на поправку. Конечно, волосы ее так и остались седыми, и худоба никуда не делась, но появился живой блеск в глазах и уверенность в движениях. Я предполагала дать ей больше времени, чтобы прийти в себя, но тут уже она настояла -- узнав, что через пару дней вернется Невилл, Алиса захотела как можно скорее попытаться излечить Фрэнка.
У него явно не было такого якоря, как у Алисы -- у мужчин гораздо более слабый истинкт отцовства. Так что я решила делать ставку на его любовь к жене и матери, и уж потом -- к ребенку.
Я ввела в транс саму Алису и аккуратно направляла ее, помогая искать то, что осталось от личности Фрэнка. Больше всего это было похоже на собирание паззла -- и многих кусочков не хватало. Цветной калейдоскоп то и дело норовил закрутить меня или Алису, но я держалась со всех четырех лап и держала ее -- в буквальном смысле слова, сперва обхватив руками за пояс, а потом и уцепившись волчьими зубам за мантию. Думаю, после всего Алиса непременно поинтересуется, что это за анимагическая форма такая.
Хорошо, что я прибегла к помощи Алисы -- самой мне этот паззл было не сложить ни в жизнь. Но даже ей не удалось сделать это до конца: многие кусочки были попросту уничтожены.
Когда мы закончили, я была мокрой как мышь, и не держалась на ногах. С помощью Августы я доковыляла до кровати и провалилась в сон без сновидений, как в темный колодец. Мысль, с которой я засыпала, была "Все напрасно."
Проснулась я как-то рывком, резко сев на постели. Наверное, мне все же что-то приснилось, но я не помнила, что именно.
-- Гарри! -- вскинулась Алиса. Она, оказывается, сидела рядом со мной, караулила.
-- Что с ним? -- спросила я сходу. Женщина покачала головой:
-- Он умер. Не перенес вмешательства.
-- Это моя вина, -- я отвернулась к окну, будучи сейчас не в состоянии смотреть Алисе в глаза.
-- Глупости, -- заявила Августа, входя в комнату. За ней шествовала Винки, неся поднос с чаем и какими-то бутербродами. -- Ты сделала ровно вполовину больше от того, на что я рассчитывала. Вернула Невиллу мать.
-- Но убила отца.
Знакомые шаги заставили меня съежиться, словно щенка в предвкушении выволочки. Но вместо обвинений и упреков в самонадеянности я услышала:
-- Глупая. До чего же ты у меня глупая.
Невилл крепко обнял меня, усевшись сзади, и заставил повернуться ко всем лицом.
-- Ты спасла маму. Ты рисковала собой, пытаясь спасти отца... Ты в курсе, что ты проспала почти пятнадцать часов кряду? Мы хотели вызывать колдомедиков, но мистер Снейп проверил тебя и сказал, что все будет хорошо.
-- Он был здесь? Он знает?
-- Да. И тебя еще ждет разговор с ним. Он не знает, что ему делать: то ли гордиться тобой, то ли отшлепать, как маленькую, и поставить в угол носом.
Почему-то от этого невинного замечания я разревелась, как маленький ребенок. Невилл молча гладил меня по спутанным после сна волосам, и мгновение спустя я поняла, что меня обнимает уже не только он, но и Алиса с Августой.
Я ошиблась, и цена моей ошибки -- жизнь человека.
Больше я ошибок не допущу.
