Глава 1Фанфик написан на рождественский фест «Чешские мистерии», заявленный на Форуме Четырех Основателей по теме: рождественские и новогодние дни в Чехии. Это моя первая «проба пера», так что не судите строго. Также, ввиду того, что я дотошный культуролог и, к тому же, беззаветно влюблена в Прагу, не удержалась и включила в выкладываемую версию примечания, которых не было в исходном конкурсном варианте. Не знаю, может, это я такая ненормальная, но я всегда, в любой книжке находила примечания самой интересной частью – словно мне по секрету сообщают неизвестные широкой публике подробности. Впрочем, никто не мешает вам их попросту не читать.
ВСЕХ С РОЖДЕСТВОМ!
***
Пролог, в котором появляется рождественский дух
Оживленная городская площадь гудела и тяжело пыхтела, словно старый паровоз, выпуская в ясное декабрьское небо клубы густого пара, оседавшие на стенах старинных домов искристым инеем. Несмотря на колючий мороз, вокруг царило приподнятое, праздничное настроение. В воздухе отчетливо витали запахи хвои, жареных каштанов, свежевыловленной рыбы (1) и имбирных пряников. Многочисленные прохожие – возбужденные толпы глазеющих туристов с фотоаппаратами наперевес, лепечущие на диковинных языках, привезенных со всех концов света; снующие между ними гиды, размахивающие разноцветными зонтиками и флажками, привлекая внимание своих групп; громко веселящаяся молодежь, радующаяся зиме и долгожданным каникулам; заполошные торговцы и лавочники, спешащие предложить вам сувениры и лакомства на любой вкус и цвет; и редкие местные жители, решившиеся на свой страх и риск выбраться сегодня в центр города, чтобы побаловать своих детей сказочным зрелищем нарядных, украшенных гирляндами и переливающихся огнями улиц – никто не остался равнодушен к витавшему повсюду волшебному духу Кануна Рождества (2).
Сам дух в данный момент преспокойно сидел, свесив ножки, на крыше Староместской ратуши и добродушно наблюдал за царившей суетой, одновременно высматривая, не требуется ли где его посильная помощь.
Вот скромно одетая женщина нерешительно встала перед кадкой с живыми карпами и нервно пересчитывает оставшиеся деньги в похудевшем кошельке. За подол поношенного пальто ее нетерпеливо дергает маленькая девочка лет пяти, жадно разглядывая потрескивающие на стоящих рядом с кадкой жаровнях маслянистые орешки каштана. Один щелчок невидимых пальцев – и женщина на мгновение застыла, обнаружив «незамеченную» ранее довольно крупную купюру, затем растерянно огляделась по сторонам с немым вопросом на лице, но тут же, стряхнув с себя изумление, решительно выбирает хорошую жирную рыбину. Продавец проворно заворачивает покупку в бумагу и, весело подмигнув, протягивает девочке кулек жареных плодов:
– Счастливого Рождества!
А вот в толпе потерянно мечется молодая цыганка, постоянно кого-то высматривая и громко выкрикивая одно и то же слово:
– Vanku! (3)
Она пробует обращаться к прохожим, настойчиво и даже отчаянно выспрашивая их о чем-то, но те или не обращали на девушку внимания, или просто не могли понять, чего она от них хочет. Наконец, в какой-то момент народ в центре площади, у памятника Яну Гусу (4), расступается, словно незримая рука отодвигает людей в сторону, и становится виден устроенный на возвышении рождественский вертеп (5). Там, прямо посреди разложенных охапок соломы, среди склоненных вокруг яслей фигур Иосифа и Марии, волхвов и пастухов, под боком у жарко дышащих мохнатых овец сладко спал живой ребенок – мальчонка не старше трех лет. Мать, издав радостный возглас, подбегает, подхватывает его на руки и, горестно причитая и жалуясь на непоседливого сына, уносит его прочь.
Дух праздника вздохнул удовлетворенно и обратил свой взор к дверям старой городской ратуши, где за несколько последних минут собралась большая группа странно одетых людей.
– Ну, здесь и без меня справятся, - заметил дух, затем улыбнулся немного лукаво и бесшумно растворился в воздухе. Его сегодня ждало еще очень много дел.
(1) Карп – традиционный атрибут рождественского стола в Чехии. Огромных живых карпов продают прямо на улицах Праги – вылавливают из чанов, тут же потрошат и торжественно вручают покупателю.
(2) Дух Кануна Рождества, думаю, приходится внуком Святочному Духу из «Рождественской песни» Чарльза Диккенса .
(3) Звательный падеж имени Vanek. Вообще, в Чехии проживает довольно большая цыганская община, отношение к ним у самих чехов часто неоднозначное.
(4) Ян Гус (1369-1415) – чешский национальный герой, проповедник, за призывы к церковной реформе был осужден на Констанцком соборе и сожжен, его смерть стала одной из причин гуситских войн (1419-1434). Памятник Яну Гусу стоит на Староместской площади Праги.
(5) Рождественские вертепы – также одна из традиций. На площадях рождественской Праги сооружаются настоящие загоны, в которых бродят животные и стоит колыбелька с маленьким Иисусом. А в костелах Праги организовываются кукольные театры, где разворачивается целое библейское представление с ангелами, волхвами и Девой Марией.
Глава 2Часть первая, в которой, наконец, появляются главные герои и успевают тут же попасть… ну, или упасть… в неприятности
Невилл старался оставаться в тени, держась в стороне от всеобщей суматохи, от любопытных взоров и спешащих ног. До начала церемонии оставалось не больше получаса и практически все гости уже собрались. Вообще-то, идея, как всегда, принадлежала Гермионе. Сказала, это было ее заветной мечтой с тех самых пор, как однажды она с родителями побывала в Праге на летних каникулах. Как ни странно, уговорить на такую авантюру клан Уизли оказалось не сложно. Все они, особенно Джордж и Молли, тяжело переживали смерть Фреда, и Нора, полностью отстроенная после войны, будто утратила и все никак не могла вновь обрести прежний дух гостеприимства, уюта и бьющей через край жизненной энергии. В новом доме было просторно, светло и… пусто. Все, желая подальше отодвинуть воспоминания страшного военного времени, с головой окунулись в мирную жизнь.
Идея с «чешской свадьбой» была воспринята с неожиданным воодушевлением. Старая пражская ратуша на протяжении нескольких столетий предоставляла свои древние залы для проведения магических церемоний и ритуалов. Так что, в конце концов, это тоже стало своеобразной традицией, ведь не всем же посчастливилось иметь в качестве родового гнезда величественное поместье или особняк. Возникнув в одном из самых магически густонаселенных городов Европы, этот обычай укоренился и пользовался особой популярностью у молодых романтически настроенных волшебников и волшебниц, а со временем даже проник в маггловскую среду (1). Для магов, конечно, существовал свой вход в ратушу и отдельные помещения, защищенными мощными маггло-отталкивающими чарами.
Прибывшие гости постепенно занимали свои места. Еще несколько минут, и зазвучат слова клятв, и протянутся нити связующего ритуала. Потом всем будут предложены напитки и угощения, и предоставлена возможность поздравить молодоженов, пообщаться с друзьями и знакомыми. Исполнив свои обязанности и пожелав, впрочем, весьма искренне и сердечно, Рону и Гермионе долгих и счастливых лет семейной жизни, Невилл поспешил вновь скрыться из виду.
Не то что бы он был так уж застенчив (он стал намного увереннее в себе за последние несколько лет) или избегал общения с друзьями (его до сих пор порой изумляло, как много людей высоко его ценят и дорожат его дружбой), но большие собрания всегда заставляли его чувствовать себя некомфортно.
Прошлый год многое изменил не только в магическом мире, но и в них самих. Пережив оккупацию Хогвартса Пожирателями, став одним из лидеров подпольного сопротивления, пройдя относительно невредимым через Финальную битву, Невилл Лонгботтом в одночасье проснулся героем. Нет, дайте ему в руки меч и заставьте рубить головы чудовищным змеям – Невилл пойдет на это с большей готовностью, чем вот так: постоянно быть в центре внимания, ловить на себе любопытные и жадные взгляды, отвечать на нескромные вопросы и неприличные предложения – в общем, все то, что включало в себя понятие «быть героем». Он теперь с особой отчетливой ясностью понимал и сочувствовал Гарри, которому приходилось в тысячу раз хуже, и одновременно завидовал тому, потому что у него был многолетний опыт в этой роли, позволявший ему держаться уверенно и почти расслабленно.
Он так увлекся своими внутренними наблюдениями, одновременно стараясь оставаться укрытым в тени одной из каменных статуй, украшавших периметр зала, что не заметил приближения легкой фигурки, и следующая фраза застала его совершенно врасплох:
– Знаешь, Невилл, ты стоишь прямо под омелой – это чревато нападением гнездящихся в ней нарглов…
Неловко оборачиваясь на знакомый голос, он споткнулся о край одной из каменных плит пола и стал падать, рискуя разбить голову прямо об угол поддерживавшей свод колонны. Девушка, вызвавшая у него такую бурную реакцию, инстинктивно, пытаясь удержать Невилла от падения, схватила его за руку, на мгновение совершенно позабыв о палочке, по обыкновению заткнутой за ухо. Не стоит и говорить, ничего хорошего из этого не вышло. В итоге, оба кубарем повалились на пол, который под их весом внезапно разошелся, как по-волшебству, вызывая новое падение, на этот раз, куда более болезненное.
Все происшествие заняло не больше нескольких секунд, за которые они не успели даже вскричать от испуга, не то что позвать на помощь, поэтому вряд ли можно было рассчитывать, что их исчезновение заметят. С трудом поднявшись на ноги после такого резкого падения, молодые люди осторожно осмотрелись вокруг. Хода, через который он сюда попали, видно не было, но помещение, с низким сводчатым потолком, каменным неровным полом и ведущим куда-то вглубь подвала дверным проемом, не выглядело заброшенным: здесь было сухо, чисто и достаточно освещено, что немного успокоило Луну, испытывавшую после перенесенного плена довольно острую боязнь подземелий (2).
Придя в себя, Невилл наконец обратил внимание на своего «товарища по несчастью». Раскрасневшаяся, запыхавшаяся и немного взволнованная, без обычного отсутствующего выражения на лице, юная искательница приключений была очаровательна, что он и не замедлил отметить:
– Какая ты красивая! – вырвалось до того, как он успел толком собраться с мыслями.
Луна странно посмотрела на залившегося краской Невилла, и он попробовал пояснить:
– То есть… я хотел сказать… сегодня … - Поняв, что сам себе роет могилу, он предпочел замолчать вовсе и застыл, не зная, как выйти из неловкого положения.
Но Луна уже на него не смотрела. Казалось, она вся обратилась в слух и напряженно вслушивается в звенящую тишину подземного зала. Затем, приложив палец к губам: «Шшш!», и отметая этим любые его расспросы на данный момент, стала беззвучно красться к выходу в соседнее помещение. Недоумевающий Невилл последовал за ней, стараясь ступать как можно тише и аккуратнее, чтобы опять не споткнуться. Когда, наконец, он на цыпочках миновал дверной проем, в центре небольшого, тускло освещенного зала Невилла встретила необычная картина. На руках у безмятежно довольной Луны сидело странное дымчато-серое, мохнатое, хвостатое и шестилапое существо, чем-то отдаленно напоминавшее енота и, вдобавок ко всему, ритмично мерцавшее и переливавшееся неестественно холодным светом (3). Если бы Невилл был знаком с маггловской техникой, он бы сравнил это с миганием неисправного экрана телевизора или монитора компьютера.
Не успел храбрый гриффиндорец броситься спасать прекрасную даму от жуткого чудовища, Луна произнесла своим немного потусторонним, «не от мира сего» голосом:
– О, ты только взгляни на него, Невилл! Мерцающий шестилап! Это такой редкий вид! Его встречали всего несколько раз за всю историю наблюдений, но никто никогда не видел его так близко. Просто удивительно!
– Ммм, Луна, а ты уверена, что он не опасен? – не спешил разделить восторг подруги Невилл. Каким бы надежным другом и боевым товарищем ни была Луна, в этом вопросе он не рискнул бы ей полностью доверять, так как по отношению к магическим существам, реальным или воображаемым, Луну отличал энтузиазм, не уступавший Хагриду.
У девушки не было времени ему ответить. То ли животное почувствовало угрозу в реакции Невилла, то ли ему просто надоело сидеть на руках у Луны, но в следующую секунду оно спрыгнуло на пол и одним практически неуловимым глазом движением оказалось у выхода. Луна, не раздумывая, бросилась следом.
Так они и бежали – впереди мерцающий и освещающий им путь зверь, затем Луна, которая, казалось, светилась сама в поглотившей их вскоре темноте, а позади Невилл, изо всех сил старавшийся только не потерять спутницу из виду.
Минут через десять тяжело дышащий Невилл, наконец, нагнал замершую на месте растерянную девушку, одну. Они остались вдвоем в полнейшей темноте, и, едва переведя дыхание, Невилл засветил Люмос на конце палочки. Окружающее их пространство, похоже, использовалось как своего рода склад. Высилась мебель и посуда, ковры и другие предметы обихода, стояли мешки с зерном и разнообразные емкости со съестными припасами и заготовками.
Юноша и девушка обменялись тяжелыми взглядами. Они понятия не имели, где находятся, и более того, в помещении не было ни дверей, ни каких-либо выходов, по крайне мере видимых.
– Давай осмотримся вокруг. Надо как-то выбираться.
Комната была так тесно заставлена, что рано или поздно, учитывая обычную неловкость Невилла, что-нибудь должно было упасть и наделать шуму. Осколки блюда разлетелись в разные стороны, и оба тут же замерли, прислушиваясь. Действительно, через минуту наверху последовало активное движение, раздались какие-то шуршащие и скребущие звуки, и узкая полоска света обозначила крышку открывавшегося люка. Затем возникла приставная лестница, по которой стала спускаться человеческая фигура, с трудом различимая, за исключением контура, в льющемся из-за спины свете.
Невилл, давно погасивший Люмос, ждал, затаившись, с палочкой на изготовку.
Мужчина в длинных, напоминавших мантию, одеждах, ловко спустился вниз и тоже замер, держа в одной руке фонарь, в другой – короткий кинжал. Оранжевая вспышка невербального Ступефая – и обезвреженный мужчина, как подкошенный, рухнул на пол.
– Луна?
– У него был нож, не палочка. Значит, маггл. И как бы мы ему объяснили, как попали сюда?
Невилл осторожно приблизился к растянувшейся в узкой полоске света под открытым люком фигурой. Убедившись, что мужчина без сознания, и связав его, изучающее посмотрел на лестницу, ведущую наверх, к свободе. Взглянул неуверенно на Луну и, получив ободряющий кивок, стал выбираться наружу. Поднявшись, он обернулся проверить, чист ли горизонт, и уткнулся взглядом в направленную на него волшебную палочку.
(1) Такую услугу – свадьбу в Староместской ратуше – сегодня предлагают многие туристические и свадебные агентства.
(2) Лабиринт пражских подземелий составляет свой особый мир, строившийся на протяжении многих веков под Старым городом. Я однажды побывала на экскурсии по «подземной Праге», получила незабываемые впечатления.
(3) Представления не имею, откуда у меня в голове возник этот зверь, но вот идею существа, живущего «назад во времени», я, честно говоря, почерпнула у Дэна Симмонса из «Гипериона», одной из лучших фантастических саг, по-моему.
Глава 3Часть вторая, в которой встречаются старые друзья и обретаются новые
Утро первого дня недели (1) потихоньку, словно лениво заявляло на свои права в пределах еврейского квартала (2). Многочисленные лавки менял и старьевщиков, мастерские ювелиров, часовщиков и других ремесленников не спешили открываться с первыми лучами солнца, вместо этого дожидаясь конца христианской обедни, когда на тесных мощеных улочках появятся первые покупатели.
Вчера была суббота, первая после окончания празднования хануки (3), и верховный раввин города Праги, Иегуда Лёв бен Бецалель (4) обратил свое слово к сыновьям и дочерям Израиля, собравшимся в стенах Новой синагоги. Он снова говорил с ними о погромах и разбойных нападениях, участившихся в последнее время и подвергавших опасности их дома, имущество и жизни. Говорил о необходимости крайней бдительности и осторожности. Учил, что жестокий разбой этот есть хула на самого Бога, что будь на то воля Божия, найдется управа на обидчиков, надо только иметь молитву и упование на Всевышнего.
Сегодня же с утра сам рабби Лёв терпеливо ждал дорогого гостя. Сидя за письменным столом в своем кабинете, в доме, что был выделен ему на земле, принадлежащей синагоге, он пытался работать над своим последним сочинением, «Тропы мира» (5), способным поддержать верующего на его пути ко спасению и помочь в развитии его лучших душевных качеств. Зарывшись в ворох пергаментных свитков и тяжелых томов древних манускриптов и инкунабул (6), он внимательно вчитывался в текст священных книг и их толкований.
Тем не менее, как он ни пытался сосредоточиться на этических вопросах вероучения, сколько не собирал свой ум, чтобы сконцентрироваться на лежащих перед ним ясной цели и задачах, мысли его норовили то и дело свернуть в сторону и вернуться к проблеме недавних нападений. Выявить виновных не представлялось возможным, так как это явно были пришлые люди из города, и глава еврейской общины не имел над ними ровно никакого авторитета. А, во-вторых, нападали всегда ночью, незаметно проникая в жилище под покровом темноты, так что он просто физически не мог поставить у каждого дома охрану, чтобы ловить преступников за руку.
В конце концов, он решился обратиться за советом к тайным текстам каббалы, к которым смог получить доступ, надеясь там если и не найти готовое решение, то хотя бы прочитать указание воли Божией. Пока это тоже, к сожалению, не дало никаких результатов. Возможно, сегодняшняя встреча принесет перемены, и дело, наконец, сдвинется с мертвой точки.
Раввин как раз заслышал голоса в прихожей, и вскоре на порог его кабинета помощник провел невысокого сухопарого мужчину в летах, которого язык не поворачивался назвать стариком, хотя ему, действительно, было уже очень много лет.
– Добро пожаловать, дорогой друг! Давно не виделись.
– Приветствую тебя, мой друг.
– Как здоровье супруги?
– Спасибо, Перенелль себя прекрасно чувствует.
– Проходи, проходи, не стой на пороге. Я давненько хотел с тобой поговорить…
Рабби Лёв рассказал своему знакомому о постигших общину несчастьях и посетовал на отсутствие содействия пражского городского совета в решении проблемы. Несмотря на все ходатайства, на заступничество личного банкира императора, главы еврейской общины Мордехая Майзеля (7), на близкую дружбу с приближенным ко двору датским ученым-астрономом Тихо де Браге (8), монарх оставался глух к их просьбам. Что было делать? Приходилось винить во всем происки вездесущих иезуитов, умело влиявших на переменчивые и шаткие суждения слабовольного, вспыльчивого и не всегда здравомыслящего императора (9).
– Ох, я совсем заговорил тебя, Николас, и показал себя скверным и негостеприимным хозяином. Якоб (10), - позвал он помощника, - свари-ка нам две чашечки крепкого кофе. Я недавно получил от старых друзей из Толедо (11) замечательные марроканские зерна (12).
– О, с удовольствием! Запах кофе неизменно напоминает мне о времени, проведенном в Испании и о знакомстве с таким исключительным человеком, каким был твой прадед, Лива.
– Мой почтенный отец как-то рассказывал мне, что именно из его рук ты получил тот манускрипт, что принес тебе долгожданный плод знаний.
– Да, рабби Иосиф, мудрец и маг, был учеником самого Моше бен Шема и счел меня достойным хранить этот древний папирус и получить шанс разгадать заключенные в нем секреты.
Тут он внезапно понизил голос и очень тихо, напряженно произнес:
– Позже, уже создав камень, я выяснил, что эти древние письмена, которые я называл «книгой Авраама», на самом деле является сокровенной, магической частью кодекса Зогара.
С этими словами он стал разворачивать сверток, который все это время не выпускал из рук. Глаза его собеседника расширились:
– Ты принес его с собой? Сюда?
– Да, я решил, что папирус по праву должен принадлежать тебе, и принес, чтобы передать его в руки достойного продолжателя традиций предков.
– Но…
– Я понимаю, что многие, почти все места, говорящие о древней магии стихий, ты не сможешь обнародовать, но в то же время, уверен, ты найдешь этим знаниям самое верное применение.
– Благодарю, - ответил раввин просто, но сильные эмоции легко читались на его усеянном морщинами, умудренном опытом лице.
– Не стоит. Я в долгу перед твоим народом. Я лишь вернул долг.
Вскоре, довольные друг другом, друзья перешли к обсуждению и сравнению последних кабалистических изысканий раввина и магических экспериментов алхимика.
Близился ранний зимний вечер, и на улице стремительно темнело. Разговор постепенно затих, и когда гость уже собирался прощаться, из соседней комнаты, спальни хозяина, послышался какой-то еле различимый глухой грохот. Раввин, опасаясь худшего и думая, что погромщики добрались до его дома, растерянно оглянулся на пожилого волшебника.
– Пусть твой помощник откроет лаз и проверит подпол. Хотя я не думаю, что это те, кто нападают на общину. Все же подстраховаться не помешает, – произнес он, доставая спрятанную в рукаве волшебную палочку.
Незамеченный, Николас последовал за Яковом в спальню, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышку странного оранжевого света в темном проеме лаза. Он тут же приготовился атаковать неведомого взломщика-мага. Сначала из-под пола возникла голова, потом плечи молодого человека. На разбойника он, на первый взгляд, не походил, но опустить палочку Николас пока поостерегся. Спросил по-немецки (13):
– Кто ты? И что здесь делаешь?
Незнакомец перевел настороженный взгляд с кончика палочки на его лицо. Минута взаимных изучающих взглядов, потом вдруг юноша задохнулся в очевидном узнавании и замер в почти комическом шоке. Затем –
– Мессир Фламель? – последовал вопрос, по произношению было понятно, что этот язык не являлся родным для говорившего.
– Мы знакомы, молодой господин? И, может, вы все же вылезете из подвала и представитесь?
Юноша мучительно покраснел и пробормотал:
– Д-да, конечно, сир. П-прошу прощения.
Потом обернулся, сказал пару слов в темноту и протянул руку кому-то второму. Старший волшебник снова насторожился. Вскоре в проеме возникла белокурая головка, а затем на свет Божий выпорхнула легкая и тонкая фигурка в весьма замысловатом, экстравагантном наряде, национальную и сословную принадлежность которого Николас затруднялся определить, и вежливо произнесла мелодичным голосом:
– Мессир Фламель! Приятно познакомиться. Меня зовут Луна Лавгуд, из Йоркских Лавгудов, а моего скромного спутника – сэр Невилл, лорд Лонгботтом.
Давно никому не удавалось настолько поразить Николаса Фламеля. Все-таки за двести с лишним лет жизни успеваешь привыкнуть и присмотреться ко всему, но такого он никак не ожидал. Он снова перевел взгляд на молодого человека. Лорд Лонгботтом. Мда-а. Он знал эту фамилию, одну из самых уважаемых и древних в британском магическом сообществе. Лично не был с ними знаком, но и не слышал за последнее время никаких новостей о вступлении в права молодого лорда. На юноше была дорогая, слегка помятая мантия непривычного покроя, и сейчас, когда он немного пришел в себя, он держался с присущим наследнику древнего рода достоинством, но без высокомерия. Сам Фламель, будучи магглорожденным, был допущен в замкнутый и крайне консервативный круг магической европейской аристократии лишь благодаря своей женитьбе на Перенелль, происходившей из старинного и славного французского чистокровного рода.
– Рад знакомству, - Николас сумел быстро взять себя в руки. – И все же, позвольте узнать, как вы оказались в подвале дома моего друга, верховного раввина города Праги?
Юноша снова смешался. Ему ответила девушка, - Луна?
– Мы всего лишь последовали за мерцающим шестилапом, мессир. Эти удивительные, редкие существа не признают границ пространства и времени, но подчиняются лишь самой Судьбе. Нам было суждено встретиться. – Девушка говорила об этом легко и просто, как будто такие вещи были само собой разумеющимися. Может, для нее они таковыми и были? Ее спутник смотрел на Луну с мягкой полуулыбкой и кажущимся привычным изумлением в глазах, но никак не пояснил и не опроверг ее слов.
– Откуда же вы пришли?..
Следующий час странная компания, включая хозяина дома и исключая приведенного в чувства и лишенного воспоминаний об инциденте помощника, провела в увлеченном обсуждении (частично по-немецки, частично по-французски, иногда прибегая к помощи латыни) странностей судьбы и неисповедимости путей Господних.
(1) Воскресенье – первый день недели у евреев (как и у христиан).
(2) Йозефов – старинный квартал Праги, сердце еврейской общины. Пражское гетто – одно из самых древних в Европе. Первые евреи здесь появились еще в Х веке. Конец XVI – начало XVII века относится к «золотому веку пражского еврейства».
(3) Ханука – еврейский праздник, приходящийся на конец месяца кислев – начало месяца тенет (т.е. где-то в декабре). Например, в 2011 году приходился на 20-28 декабря.
(4) Иегуда Лива (Лёв) Бен Бецалель (1512-1609) – Махараль из Праги, раввин, крупнейший галахический авторитет, мыслитель, ученый. Обладал также обширными познаниями в области многих светских наук, дружил с астрономом Тихо Браге.
(5) «Тропы мира», или «Нетивот олам» – труд, посвященный лучшим душевным качествам человека. Этот двухтомник считается наиболее простым для понимания из наследия Махараля, был опубликован в 1595 году. Время действия рассказа – 1590 год.
(6) От лат. incunabula «колыбель, начало» – книги, изданные в Европе от начала книгопечатания и до 1 января 1501 года.
(7) Мордехай Майзель (1528-1601) – староста еврейской общины, был главным банкиром при императоре Рудольфе II. На его средства в квартале были вымощены улицы, построена ратуша, ритуальная баня, богадельня, сиротский дом и две синагоги, одна из которых была названа в его честь.
(8) Тихо Браге (1546-1601) – датский астроном, астролог, алхимик эпохи Возрождения.
(9) Рудольф II (1552-1612) – император Священной Римской империи. С 1583 года жил в Праге, где основал одну из первых кунсткамер. В роли мецената привлекал ко двору ученых и деятелей искусства различных стран. Увлекался различными оккультными науками, в частности, пытался найти философский камень. При нем началась сильная католическая реакция и борьба с самоуправлением городов.
(10) В различных переложениях легенды о големе упоминаются два помощника раввина – Якоб Соссон и Ицхак Кац-Коэн.
(11) Здесь уже начинается полное AU =). Рабби Лев у меня оказывается потомком одного из лидеров кастильского еврейства XIV века, Иосифа из Толедо, в свою очередь, связанного с Моше де Леоном (Моше бен Шем), опубликовавшим в конце XIII века книгу Зогар (а это уже факт). Николас Фламель не раз бывал в Испании, посещая еврейские общины, и, по моей версии, познакомился там с Иосифом из Толедо, который помог ему расшифровать древний манускрипт (известный как «Книга иудея Авраама») и разгадать тайну философского камня.
(12) Мода на кофе пришла в Европу как раз в конце XVI века, тогда же его стали экспортировать из арабских стран, которые сохраняли монополию на выращивание кофе до конца ХVII века.
(13) Немецкий язык был официальным и самым распространенным языком Священной Римской империи.
Глава 4Часть третья, в которой молодые люди находят решение, и вместе с тем, немного уверенности в себе
Луна, хотя и находилась с остальными в одной комнате, почти не принимала участие в разговоре, лишь краем уха прислушиваясь к самой беседе, предпочитая молча изучать окружающую обстановку. Для нее не было ничуть странным, необъяснимым или загадочным то, что судьба привела их с Невиллом в это место, в это время, к этим людям. Гораздо больше ее занимали сами люди – та неповторимая история, которую они писали своей жизнью, тот мир, который они создавали вокруг себя, все те вещи, которыми они себя окружали и которые делали их уникальными. Но как раз понять людей ей всегда было сложнее, чем всех прочих живых существ, особенно волшебных – с теми-то они понимали друг друга с полуслова, полу-взгляда. Именно поэтому Луна рано увлеклась магической зоологией, с удовольствием ездила с отцом в опасные и продолжительные экспедиции, однако мир души человека – вот, что не переставало поражать ее воображение и наполняло ее сознание всевозможными вопросами и загадками.
Наконец, настала пора прощаться с радушным хозяином. Трое вышли в зимнюю пражскую ночь, и город словно окутал их морозным снежным покрывалом, заглушившим все дневные звуки, тревогу и суету, подарившим тишину и успокоение. Эта ночь вглядывалась в них мириадами глаз, рассыпанных по чернильному бархату небосвода и, казалось, что-то тихонько шептала им на уши, возможно, тайны мирозданья? Луне чудилось, еще немного – и она улетит туда, в эту наполненную пустоту, растворится в ней без остатка. Она зябко поежилась.
Мягкая рука на ее плече привела ее в чувство.
– Замерзла? – спросил Невилл.
– Возьмите меня за руку. – Алхимик протянул им обоим руку для совместной аппарации. Через секунду они стояли на узенькой, мощеной булыжником улочке, еле освещенной редкими фонарями, с рядом одинаковых приземистых домиков, лепившихся друг к другу и производивших довольно гнетущее впечатление (1).
Впечатление сразу улучшилось, когда им открыла дверь стройная приветливая женщина с собранными на затылке янтарными с проседью волосами и лучистыми карими глазами. При виде их тревога на ее лице сменилась недоумением:
– Николас?
– Дорогая, позволь представить тебе моих спутников. Этот молодой господин – Невилл из рода Лонгботтомов, а прелестная леди – Луна из рода Лавгудов. Они, подобно нам с тобой, ma donna, предприняли путешествие по просторам времени, только мы с тобой движемся в будущее, весьма размеренно и неспеша, ну а нетерпеливая молодежь решила сразу махнуть на несколько столетий в прошлое.
Открытое лицо хозяйки теперь выражало лишь искреннее любопытство и участие.
– Проходите же в дом, будьте нашими гостями. Нам не так часто бывает предоставлена роскошь дружеского общения.
– Да, - вздохнул ее муж, - к сожалению, со времени нашей безвременной «кончины», нам пришлось разорвать связи почти со всеми знакомыми и многими друзьями, за редким исключением. Но одиночество – не такая уж большая плата за бессмертие, по крайней мере, когда идешь по этому пути вдвоем.
Внутри жилище, как и ожидалось, оказалось гораздо просторнее, чем предполагал его внешний вид. Из прихожей хозяева и гости прошли в небольшую гостиную, где приветливо потрескивало пламя в камине, а по центру на круглом столе был накрыт небольшой поздний ужин. Несмотря на скромность обстановки, мебель в комнате была добротной, сделанной из ценных пород дерева и была расставлена продуманно и со вкусом, создавая надежный уют домашнего очага.
После того, как все насытились, Невилл решился задать вопрос, который давно вертелся на кончике языка и не давал ему покоя:
– Месье Фламель?
– Да, Невилл? И называйте нас Николас и Перенелль, пожалуйста.
– К-х-м. Ладно. Я давно хотел узнать у вас: для чего вы создали философский камень? Амбиции? Достичь того, чего не смог никто другой? Простите, Николас, но вы не производите впечатления амбициозного человека, чему я очень рад. Богатство, тоже, судя по всему, вас не прельщает. Бессмертие? Вы сами сказали, что это путь одинокий и непростой. Так что же?
– Любопытство.
– Что?
– Я всегда был очень любопытен. Мне всегда хотелось все знать, все исследовать, изучить, попробовать, испытать. Поэтому да: и бессмертие, и богатство, и амбиции на каком-то этапе – непременно. Одной жизни казалось слишком мало. И сейчас я точно уверен, что ничего хорошего из этого бы не вышло, не будь со мной Перенелль. Она мой якорь и, в то же время, позволяет мне держаться на плаву, не дает мне тонуть или же улетать в облака. По крайней мере, не так часто, - с улыбкой поправился он. И получил от жены нежную улыбку в ответ.
Невилл покраснел и отвел взгляд.
– Как прошел визит к раввину, дорогой? – спросила Перенелль.
Пока Николас пересказывал сегодняшний богатый на события день, Невилл перевел взгляд на Луну. Та будто снова ушла в себя и сидела, задумчиво и отстраненно наблюдая за пляской языков огня. Невиллу всегда хотелось знать, о чем она думает в такие моменты. Мечтает? Вспоминает? Ведет какой-то загадочный внутренний диалог? Прожив почти двадцать лет в магическом мире, Невилл не встречал ничего и никого более удивительного, чем Луна. В последнее время, наверное, еще с окончания войны, она не выходила у него из головы, он всем сердцем желал понять ее, приблизиться к ней, но она всегда оставалась для него такой же далекой и недоступной, как звезда в небе. Такой же непостижимой и притягательной.
Его вывел из размышлений голос Перенелль, спросившей:
– Так значит, мой муж чуть не принял вас за разбойников?
– Так вышло случайно, мэм. Мы не хотели вторгаться, но у нас не было другого выбора.
– Напугали бедного старого раввина до полусмерти! – попрекнула она, но в глазах ее плясали смешинки. Глядя на нее сейчас, никто не дал бы ей больше сорока лет. – И называй меня Перенелль, дорогой.
– Х-хорошо, Перенелль, - с заминкой ответил Невилл. – Мне еще вот что не понятно: если эти погромы действительно настолько серьезны и угрожают жизни вашего друга, почему нельзя поставить защиту на его дом, или окружить охранными чарами весь квартал?
– Невилл, а как ты думаешь, - спросил Николас, - является ли рабби Лёв волшебником?
Юноша удивленно вскинул брови:
– Волшебник? Он? То есть, он очевидно знает о магии, и о вас, но у него нет палочки, и он не пользуется магией у себя в доме. Я думал, может, он сквиб?
– Ааа. Видишь ли, Невилл, наличие или отсутствие палочки является далеко не самым эффективным способом опознавания волшебника. Ты же согласишься со мной в том, что палочка является лишь инструментом, помогающем волшебнику манипулировать и направлять потоки магической силы, пронизывающей наш мир? Ни сама магия, ни способности волшебника от нее не зависят. Не знаю, может, дело обстоит по-другому в ваши дни, но на данный момент обычай колдовать с помощью палочек распространен только среди населения Западной Европы, в основном в сфере влияния кельтской магической традиции. Каждая культура, каждый народ и каждое магическое сообщество вырабатывает для себя собственные методы взаимодействия с магией, собственные способы ее освоения и изучения. Все они по-своему уникальны и имеют свои преимущества, как и недостатки. Этот вопрос очень деликатный. Я мог бы предложить раввину свою помощь с возведением чар защиты, но это было бы то же, что идти в чужой монастырь со своим уставом.
– А что насчет защитника? – все с удивлением перевели взгляд на Луну, впервые подавшую голос с начала ужина.
– Защитника, дитя? – переспросила Перенелль.
– Ну да. Магического защитника, гомункулуса, способного охранять границы владений и отражать нападения врагов.
– Луна, ты гений! – воскликнул Невилл. – Ну, конечно, как же я раньше не вспомнил! Легенды о големе – они как раз входят в число древнееврейских преданий (2)!
– Я одобряю ваш энтузиазм, молодые люди, но позвольте напомнить, что все эти легенды весьма противоречивы и туманны, и не сохранилось ни одного документального источника, свидетельствующего об успешном создании голема.
Невилл с Луной переглянулись.
– А если бы мы предоставили вам дополнительные сведения, вы бы согласились рассмотреть такой вариант?
– Во-первых, решение принимать не вам и не Николасу, - перебила увлеченных ученых-исследователей Перенелль, - а еврейской общине. А во-вторых, всем пора спать. Все разговоры подождут до завтра!
Так закончился первый день их необыкновенных приключений в мистическом средневековом городе. Следующая, последняя перед Рождеством неделя пронеслась в вихре творческой и физической активности. Их маленький «проект», после обсуждения с раввином, получил поддержку и развитие. В разработке необходимого ритуала и заклинания приняли участие все. Как ни странно (для него самого), ценные идеи часто исходили от Невилла. Так, он вспомнил о заклинании
Пьертотум локомотор, использованном профессором МакГоногалл в битве при Хогвартсе, чтобы оживить каменные статуи защитников замка. Так как сам раввин не смог бы воспользоваться этим заклинанием, Луна и Перенелль работали над его переводом в руническую форму (с помощью символов древнееврейского алфавита) и созданием специальной таблички-активатора. Невилл также, посомневавшись, рассказал Николасу запомненный со слов Гарри ритуал, позволивший Волдеморту вновь обрести свое тело. Фламель предложил Невиллу помочь с созданием зелья-основы. К предложению Невилл отнесся скептически:
– Да меня близко нельзя подпускать к котлу, если, конечно, вы не хотите, чтобы зелье взорвалось!
– Кто тебе такое сказал?
– Мой бывший профессор зельеварения. У меня, и правда, нет к этому никакого таланта.
– Я бы сказал, что умение взорвать любое данное тебе зелье – это тоже своеобразный талант.
Невилл улыбнулся, представив, что ответил бы на такое утверждение Снейп.
В итоге, все-таки Невилл подключился к работе над зельем, и что удивительно, под чутким руководством Николаса умудрился не взорвать ни одного котла. Рабби Лёв в то же время сумел достать флакон с «прахом Адама» (3), бесценную реликвию, субстанцию чистой магии, хранимую в их народе на протяжении тысячелетий, и все трое приступили к разработке ритуала.
Луна же за эту неделю очень сблизилась с Перенелль. Всегда остро переживавшая смерть матери и ощущавшая недостаток материнской ласки и заботы, она впервые нашла кого-то, с кем могла поделиться своими переживаниями, неуверенностью и страхами. Впервые захотела кому-то доверить самое сокровенное.
– Тебе ведь он нравиться, не так ли?
– Невилл? – не стала она увиливать от ответа. – Да, он добрый. И храбрый. И очень скромный. Иногда он остановится, как будто собирался что-то сделать или сказать, и не решается.
– Ты знаешь, часто для того, чтобы обнажить свое сердце, нужно гораздо больше смелости, чем чтобы сразиться с вражеской армией. Я уверена, ты ему тоже нравишься.
– Вы так думаете?
– Дорогая, это написано у него на лице каждый раз, когда он смотрит на тебя. Вот увидишь, подожди немного, и все само собой сложиться.
(1) Речь идет о знаменитой Золотой улочке. В ее карликовых домиках, втиснутых в арки крепостной стены пражского града, жила стража, а после – ремесленники, чеканщики золота. По легенде, здесь селились состоявшие при дворе Рудольфа II алхимики, которым были поручены поиски философского камня. Лично на меня тесная улочка произвела довольно мрачное впечатление.
(2) В Ветхом завете слово «голем» встречается в значении «зародыш», «эмбрион», «нечто неоформленное». О возможности создания голема говорится, в первую очередь, в каббалистической традиции. Големы могут быть созданы из любой нерастительной материи (глина, вода, кровь), для их создания необходимо следовать определенному магическому ритуалу, который доступно определить только ученому, морально чистому и незапятнанному человеку, т.е. раввину.
(3) Всякого рода сомнительные реликвии, например, гвозди из Ноева ковчега или флаконы с прахом первого человека Адама, являлись предметом собирательства императора Рудольфа II.
Глава 5Часть четвертая, в которой вручаются дары и присутствует легкое чувство «дежавю»
Фарфор и хрусталь бросали яркие отблески в свете свечей. Праздничный стол, украшенный темной хвоей ели и алыми гроздьями падуба, ломился от яств: здесь были и рождественский пирог, и запеченный карп, и петух в вине, и луковый суп, и профитроли, и даже йоркширский пудинг – специально для гостей (1). В воздухе, благодаря стараниям Луны, плавали золотистые свечи (2), невесомые крылатые фигурки ангелов (или может, это были феи) и даже зеленые шары омелы (предварительно проверенные на наличие нарглов).
Отмечали разом и Йоль, и Рождество, и удачное завершение их маленького «проекта». В прошлую ночь пражский голем впервые патрулировал улицы еврейского квартала. Его жители могли спать спокойно.
После ужина, взяв в руки по кружке пряного сидра, все расселись у камина. На Невилле и Луне, всю неделю проходивших в одежде, одолженной им Фламелями, в этот вечер снова были нарядные одеяния, в которых они появились в прошлом. Некоторое время все молча сидели, наслаждаясь теплом и покоем и глядя, как в очаге тихонько потрескивает политое сидром и посыпанное мукой ясеневое полено (3).
Наконец, переглянувшись с женой, Николас обратился к своим гостям:
– Невилл, Луна, мы с Перенелль очень благодарны судьбе за встречу с вами, которую она подарила нам, за те узы дружбы, что за столь короткий срок связали нас. Мы долго думали, что подарить вам на память о нашей встрече. – Он сделал небольшую паузу. – Мы хотим передать вам секрет создания философского камня.
– Что? – но… – как же? – растерялся Невилл.
– Не сочтите нас неблагодарными, Николас и Перенелль, - пришла в себя Луна, - но это слишком щедрый дар, к которому мы с Невиллом пока не чувствуем себя готовыми. К тому же, могу сказать за себя, я никогда не стремилась к физическому бессмертию и все равно не воспользовалась бы этим знанием.
Невилл мог лишь только кивнуть, соглашаясь с подругой.
Тогда Перенелль улыбнулась открытой искренней улыбкой и сказала:
– Я сразу предупредила Николаса, каким будет ваш ответ. Что ж, тогда, у нас есть еще одно предложение. Не волнуйтесь, ничего настолько страшного. Подойдите сюда.
Юноша и девушка поднялась и подошли к чете Фламелей. Те тоже встали, Николас напротив Невилла, Перенелль – напротив Луны.
– Закройте глаза, - мягко произнесла Перенелль.
Они послушались, а затем их висков коснулись две пары теплых рук, и в зазвеневшем воздухе прозвучали напевные, наполненные силой слова мертвого языка. Как только смолкли голоса супругов, все напряжение тут же прошло, и зажмурившиеся юноша с девушкой открыли глаза.
– Что это было?
– Это наш небольшой подарок вам двоим. Мы знаем о твоей любви к растениям, Невилл, поэтому ты получил от Николаса способность интуитивного понимания и общения с ними. Ты будешь знать «язык растений».
– Тебе, Луна, Перенелль передала знание «языка животных», и ты сможешь общаться с обычными животными, птицами и рыбами, но ближе всех ты научишься понимать все волшебные существа, населяющие наш мир.
На это молодые люди не нашлись, что ответить, и за неимением слов, способных передать их чувства, просто крепко обняли своих друзей и благодетелей.
Чуть позже, чтобы собраться с мыслями и переполняющими его эмоциями, Невилл вышел за дверь на морозный воздух. Через пару минут к нему присоединилась Луна.
– Ты можешь в это поверить? – спроси ее Невилл. – Язык растений и животных. Просто не верится…
Даже Луна в этот раз не знала, что сказать. Она несколько мгновений пристально вглядывалась в его лицо, а потом неожиданно произнесла:
– Все-таки одного упустила, - и указала на шарик омелы, повисший над их головами.
Невилл перевел взгляд с омелы и посмотрел внимательно в глаза Луны, будто ища что-то в их глубине, а потом, решившись, наклонился к ее губам. В этот время послышался протяжный звук, напомнивший зов охотничьего рожка, и мимо них по ночной улице стремительно пронеслась вспышка света (4). Луна, лицо которой было только что настолько близко, что Невилл чувствовал на своих губах ее дыхание, развернувшись на месте, побежала вслед за ней.
Невилл простонал разочарованно, но ему ничего не оставалось, кроме как присоединиться – опять! – к этой бешеной погоне. Они бежали вперед, к высившейся над ними громаде собора святого Вита, переживавшего очередной этап масштабных строек (5). С каждым их шагом небо на востоке становилось все светлее. К стенам собора они подбежали уже в предрассветных сумерках. Невилл только успел увидеть, как призрачно-неуловимая фигурка Луна мелькнула в проеме боковой дверцы, почти лаза, в каменной стене храма и, не задумываясь, нырнул следом. Дверца вывела его к узкой винтовой лестнице, поднимавшейся к вершине большой храмовой башни. Этой лестнице, казалось, не будет конца – и вот, когда он почти выбился из сил, вершина. Невилл выбрался на площадку и замер, пораженный встретившим его видом. Луна стояла в лучах рассветного солнца, и как ее тезка-луна светилась в них своим отраженным светом. Она казалась совершенно неземной, нереальной, так что он испугался, что она сейчас растворится, растает в этих лучах, и протянул к ней руку:
– Луна…
– Да, Невилл?
– Луна, - снова прошептал Невилл, а потом подошел, обнял, прижал к себе изо всех сил и зарылся лицом в ее светящиеся волосы.
Позабытый всеми маленький шестилапый зверек махнул хвостом, мигнул еще раз и исчез. Внизу на площади шумел народ, щелкали фотокамерами туристы, и дети выпрашивали сладости у уставших и невыспавшихся пап и мам.
(1) Все это, соответственно, является традиционными блюдами рождественского стола в разных странах: Франции, Чехии, Англии.
(2) Вечнозеленые ветви, омела и падуб, венок из плюща на двери, золотистые свечи – относятся к символике Йоля.
(3) Церемониальному йольскому полену отводилось главное место в празднике. Принесённое в дом и установленное в камине, оно украшалось зеленью, поливалось сидром или элем и посыпалось мукой. Ясень — традиционное дерево для йольского полена. Это священное дерево, ассоциируемое с мифическим Иггдрасилем.
(4) Традиции празднования Йоля многие ученые связывают с древним языческим германским преданием о Дикой Охоте.
(5) Строительство собора святых Вита, Вацлава и Войтеха, кафедрального собора города Праги, занявшее почти шестьсот лет, с 1344 по 1929 годы, происходило в несколько этапов, один из которых пришелся на 1556-1593 годы.
________
PS. Как говорится, Wikipedia forever! =D
PPS. Большое спасибо моей бете Nadya5, она у меня замечательная.
PPPS. Чешская художница Мария Брожова, на уютную мастерскую которой я как-то наткнулась, гуляя по Праге, по-моему, замечательно «проиллюстрировала» эту историю, во всяком случае, я именно так ее вижу – www.the-colored-pencils.com/art/local-meridian-drawing.
