Глава 1
Начинать утро с чашки кофе вошло у Римуса в привычку, впрочем, не совсем хорошую. Бодрость, сопровождавшая первые два-три урока, к обеду сменялась головной болью, а нередко и общим недомоганием. Дело, быть может, вовсе и не в хогвартском кофе, но профессор Люпин думал именно так. И разубедить его в этом не проще, чем поменять направление вращения Земли. Но не пить кофе тоже не получалось: запивать овсянку чаем как-то невкусно, а какао Римус попросту не любил. Поэтому и пил по утрам кофе, глотая между уроками зелье от головной боли.
Второкурсники на урок собирались с охотой – первые учебные дни, лекции пока не надоели. Интересно, удастся ли обнаружить такое же рвение, к примеру, в середине марта? Колокол возвестил о начале урока, Римус поморщился: в висках кольнуло. Очень захотелось выпить зелья и забыть о головной боли, но профессор Люпин себя одернул: голова практически не болит, а, значит, можно пока потерпеть. Если он будет так часто его употреблять, организм привыкнет, и зелье перестанет помогать. Римус глубоко вдохнул и постучал кончиком палочки о грифельную доску, призывая класс к тишине.
- Мисс Анистон?
- Я здесь! – Девочка, сидящая на первой парте, сразу вскинула руку.
- Мисс Браун?
- Тут!
- Мистер Крастен?
- Здесь.
- Мисс Лавгуд?
Молчание заставило Люпина оторвать взгляд от классного журнала.
- Ее нет, - пискнул кто-то с задних парт.
- Что случилось? – без особого любопытства поинтересовался профессор.
- Она частенько опаздывает на уроки, - поведал классу Дейн Крастен.
- Ну что ж… Остальные все здесь?
В ответ Римус услышал дружное: «Все» Да, дисциплина в классе явно хромала.
- Запишите тему урока: «Горные осояды и способы борьбы с ними»
Скрипение перьев наполнило класс. Так непривычно было быть профессором, обращаться по именам к своим учителям и находиться в школе на особом положении…
- Горные осояды обитают в Пеннинских горах, но иногда встречаются и на Шотландской возвышенности. Взрослая особь может достигать полуметра длины. Имеет крайне острый ядовитый шип в лицевой части головы. Вообще, осояды похожи на огромных ос, если бы не мохнатые лапы и длинный хвост. На странице пятнадцать в учебнике изображен взрослый осояд, вы можете посмотреть…
Раздался шелест перелистываемых страниц, а через несколько секунд с задних парт донеслось сдавленное хихиканье. Римус невозмутимо продолжил:
- Если вы подверглись нападению осояда, нужно немедленно наложить повязку из морской воды и мази с беозаровой крошкой, в противном случае место укола опухнет и онемеет. Именно поэтому необходимо всегда носить с собой маленький пузырек морской воды и беозаровую мазь.
- Профессор, а вы носите с собой беозаровую мазь и морскую воду?
С задних парт опять послышались смешки. Неловкой ситуации для Римуса и наказания для говорившего позволил избежать негромкий стук в дверь.
- Профессор Люпин, простите за опоздание.
На пороге класса стояла Луна, прижимая к себе учебник по ЗОТИ. Из расстегнутой сумки выглядывали пергаменты и длинное перо.
- Мисс Лавгуд, займите свое место и постарайтесь впредь не опаздывать.
- Я постараюсь, - еле слышно сказала девочка, уже сидя за третьей партой.
Прерванный было урок продолжился по намеченному плану, но Римус выдохнул с облегчением, когда прозвенел колокол. Второй урок, проведенный в Хогвартсе в качестве учителя, прошел отнюдь не плохо.
Класс опустел почти мгновенно, оставляя профессора наедине с мыслями и подкрадывающейся головной болью. Римус открыл окно возле своего стола, но вскоре закрыл, потому как вместо ожидаемого приятного ветерка в класс ворвалось нечто вроде урагана, сразу разметав по аудитории непроверенные рефераты, стопкой стоявшие на столе. Собрать их было минутным делом. Если бы можно было проверить все это за такой же короткий срок! Люпин вздохнул, который раз подумав о целебном зелье, и взял первый реферат.
Следующие полчаса ознаменовались для профессора осознанием собственной ленивости. Кое-как написанные рефераты навевали просто смертную скуку, и, дойдя до середины стопки, Римус отодвинул от себя работы второкурсников, клятвенно пообещав себе проверить их вечером. Однако через несколько минут Римус понял, что теперь он остался без дела. Он прошелся по классу, придвинул стулья к партам, поправил дверцу шкафа и даже полил цветок, засыхающий в кадке. Делать было абсолютно нечего, поэтому все же пришлось заняться ненавистными рефератами, но теперь профессор поступил умнее – взял не первый попавшийся, а вытащил из середины реферат мисс Уизли – длинный пергамент, исписанный убористым почерком, зато точно не бестолковый. Джинни любила ЗОТИ.
Робкий стук в дверь почему-то заставил Римуса представить себе по ту сторону хрупкую фигурку мисс Лавгуд, хотя он и не был абсолютно уверен, что это она. Но, как ни странно, в классе спустя несколько секунд появилась именно Луна.
- Профессор, я случайно не забывала здесь своего учебника по трансфигурации?
- Вроде нет. А почему ты не на уроке?
- Профессор. - Она вдруг улыбнулась. - Урок уже кончился. Вы, наверное, очень увлеклись рефератами, раз не услышали колокол.
И действительно, работа Джинни оказалась столь длинной и интересной, что Римус забыл о времени.
- Ой, а что это у вас? - Девочка направилась прямиком к доске, на которой уже висела приготовленная к следующему уроку карта с обозначенной территорией распространения водяных чертей в Западной Европе.
- Мисс Лавгуд, это карта, - усмехнулся Люпин, откладывая реферат.
- Очень интересно. - Луна слегка наклонила голову, внимательно рассматривая доску. В полной тишине прошло несколько минут. Ну что в этой карте такого интересного?
- Ой, я, наверное, вас отвлекаю. - Девочка вдруг резко оторвалась от доски. - У вас скоро урок, да?
Римус рассеянно кивнул – вновь погрузившись в реферат, он даже забыл о том, что в нескольких шагах от него стоит Луна.
- А у вас есть еще карты?
- Найдутся. А что тебя интересует?
- Профессор Люпин. - Луна задумчиво намотала на палец прядь светлых волос. - А можно я приду к вам после уроков и посмотрю их?
- Приходи, если хочешь, - немного удивился Люпин.
В следующую секунду зазвонил колокол, и виски Римуса сжал новый приступ мигрени.
Глава 2 Римусу было как-то неудобно признаться себе, что он, проверив все конспекты и наведя порядок в классе, теперь просто сидит и ждет мисс Лавгуд, отрешенно рисуя непонятные узоры на пергаменте. Маленькие часики на учительском столе показывали шесть вечера, и за окном уже смеркалось. Растущая луна неприятно светила в окно, словно напоминая о том, что до полнолуния осталось меньше недели. В классе совершенно стемнело, исключая лунную дорожку, прошедшую аккурат возле стола учителя. Римус поерзал на стуле, но все-таки задернул тяжелые гардины и зажег свечи по стенам, после чего в кабинете сделалось гораздо уютней.
Стрелки на часах уже указывали половину седьмого, когда Люпин, уверяя себя в том, что девочка просто забыла об обещании придти, собрался уходить. Он даже потушил настольную лампу, когда раздался знакомый тихий стук – теперь Римус не сомневался, что это Луна, – и на пороге появилась девочка.
- Доброй ночи, профессор. - Люпин повел плечами. Его следующие несколько ночей, проведенные сначала в горячей постели, а неделю спустя в лесу, среди призрачных очертаний деревьев, вместе с глубоким чувством презрения к себе, трудно было назвать добрыми. Он кивнул Луне, возможно, несколько более снисходительно, чем намеревался.
- А вы знаете, мисс Лавгуд, древние люди думали, будто мир стоит на большой черепахе.
- Вот как? Какие глупые люди, разве может черепаха выдержать целую планету?
Римус улыбнулся, уже почти дружелюбно и не свысока.
- Вот, посмотри, тут все нарисовано. - Он постучал кончиком палочки по карте, расстеленной на первой парте.
- Ух ты! Какая замечательная черепаха! – Люпин достал из шкафа тарелку с двумя кусочками шоколадного пирога, заблаговременно принесенного с обеда.
- А вы видели, какие у нее добрые глаза? – Римус с тарелкой в руке остановился, не дойдя до стола несколько шагов, и постарался не рассмеяться.
- Нет, как-то не замечал.
Луна оглянулась, откинула с лица прядь волос и посмотрела прямо на профессора в привычной для нее манере – прямо в глаза, будто не понимая, что таким взглядом может смутить кого угодно, будь то ее сокурсник или преподаватель.
- Ну что, Луна, пирог будешь?
- Буду, - с готовностью сказала девочка.
- С морсом?
- Можно и с морсом, - спокойно ответила Луна, подмигивая черепахе.
Темно-коричневые, пахнущие орехами и шоколадом, крошки покрывали стол Римуса, форменную юбочку Луны и, кажется, рефераты второкурсников.
- А вы знаете, мой папа говорил, что раньше люди считали, будто мир стоит на трех китах, а про вашу черепаху ничего не говорил.
- На китах? Занятно, - отозвался Люпин, скорее для того, чтобы поддержать разговор.
- Вот я думаю, а бывало ли, чтобы киты ссорились? А может, все землетрясения от того, что они, сердясь друг на друга, бьют хвостами по воде…
- Ммм… - Римус не нашел, что на это сказать, и отхлебнул морса.
- А вы знаете, профессор, в горах, окружающих Черное озеро, спрятаны каменные великаны, которые сами по себе оживут, когда Хогвартс будет в максимальной опасности.
- Так ты считаешь, в прошлом году Хогвартс не был в опасности? Почему тогда твои великаны не ожили? – усмехнулся он.
- Значит, будут времена и похуже, - спокойным голосом подытожила Луна и откусила еще немного пирога.
В голову тут же в неотвратимой последовательности потекли мысли, которые Римус старался не трогать - воспоминания двенадцатилетней давности. Перед взором уже явственно стоял бесцветный ноябрь 1981, с его смертями, ужасами бессонных ночей, невыплаканными слезами в воспаленных глазах. Короткое, какое-то неправильное прощание с Сириусом вспоминалось особенно остро – потухший взгляд друга, вмиг постаревшего и ссутулившегося, вселял непередаваемую тоску, страх за него и за себя, за весь Волшебный мир. Давящей мыслью скользнуло перед глазами кладбище Годриковой Лощины, спокойные деревья без листвы, застывший воздух, далекие, словно через вату звучащие слова Дамблдора, и опять спазмы сжимающей тоски, комок в горле, красные от бессонных ночей глаза, замерзшие руки. А потом поднялся сильнейший ветер, пронизывающий насквозь шерстяную мантию, выдувавший душу и, как ему тогда казалось, грусть. Именно казалось, потому что неделями и месяцами слоняясь по захламленному дому, он мучительно думал, что Лили и Джеймс уже отделались, а ему надо выживать, и мысли неправильностью и абсурдностью дарили какое-то сумасшедшее чувство, которым и началось становление его как нового человека. Когда спустя время он, почти оправившийся от потери друзей, воспроизводил в уме именно те туманные месяцы, обрывочно втоптанные в память, осознание близости помешательства пугало точно так же, как и заклятие, пролетевшее мимо, когда сердце замирает, и только от мысли о последствиях дурнеет и даже не выходит радоваться благополучному исходу, так все еще до дрожи страшно. Времена страшнее пережитых вряд ли настанут…
Из задумчивости его выдернул гулкий в пустом помещении голос Луны, но, чуточку пребывая в прошлом, он не разобрал, что она произнесла.
- Меня тоже иногда очень увлекают мои мысли. - Луна улыбнулась. - Иногда даже на уроках я сижу и думаю о всяких вещах. Например, витражные окна, в них будто каждое стеклышко живет своей жизнью, а вместе они составляют волшебную вселенную света, красок. Вы замечали?
Римус покачал головой, подавив зевок. Луна замолчала, полностью погружаясь в себя, что можно было понять по ее прикрытым глазам и легкой улыбке, затронувшей лишь краешек губ.
- Профессор, вы тоже часто бываете рассеянным, да? – Люпин так не считал, но качнул головой, и трудно было сказать, соглашается он или нет.
- Я знаю одно чудесное средство от рассеянности, моему папе, к примеру, очень помогает…
- И какое?
Луна сморщила нос и прикусила губу.
- Я забыла, но оно лежит у меня в сундуке, я посмотрю и скажу…
За массивной дверью в коридоре с глухим стуком свалились доспехи, которые, впрочем, падали не реже раза в неделю, причиной чему был кривой постамент, и Римус, по привычке легко вздрогнув, поднялся и быстро пересек класс. Луна двинулась за ним, последний раз глянув на карту и допивая остатки морса.
Римус с досадой подумал, что если Луна не воспользуется возможностью уйти в свою башню сейчас, то остаток вечера он, вполне вероятно, проведет в кабинете, слушая о выдуманных существах и пожевывая приторно-сладкий пирог. Луна же, словно прочтя его мысли, задержалась у доспехов, задрав голову и заглядывая под шлем, в то время как Люпин подошел к двери.
- Счастливо оставаться, профессор, - произнесла она тихо, наматывая на волшебную палочку пепельную прядь волос. Римус кивнул и вернулся в кабинет, все еще хранивший особое волшебство этой девочки, пока не ощутимое, но точно существующее.
Глава 3Определенно, Римус ненавидел вечера вроде сегодняшнего, когда в окно наглым светом, чисто по-слизерински серебря комнату, заглядывала дозревающая луна. В такие дни профессор чувствовал себя хуже обычного – голова болела, почти не переставая, все тело ломило, а общее состояние можно было сравнить с начинающейся простудой, даже липкий жар в теле подчеркивал это сходство. Отменять лекции не хотелось, равно как и соглашаться на замены, поэтому Римус кое-как, наверное, не с меньшим отвращением, чем ученики, ходил на уроки, а вечерами, закрывшись в комнате, сидел у растопленного камина, избавляясь от дневной усталости и ломоты. От мягкого света появлялась сонливость и приступы лени, порой появлялось и состояние некого ступора, когда даже палочкой пошевелить нет желания. А иногда, вконец остервенев от навалившихся проблем, Люпин метался по комнате, то распахивая высокое окно, то кутаясь в шотландский плед, открывал и закрывал сундуки, бросался на омерзительно жаркую кровать и тут же вскакивал, не находя себе места. От самих стен древнего замка веяло удушающим теплом, но загасить камин означало бы превратить комнату или в темную каморку с неясными и пугающими очертаниями знакомых предметов, или, отдернув шторы, в бледный склеп, залитый светом белой, вездесущей луны, от которого хотелось забиться в самый дальний угол и совсем по-человечески завыть.
Сегодня был как раз такой вечер, когда вместо обычной проверки домашних заданий жизненно необходимо было завернуться в плед и, поджав ноги, устроиться перед горящим камином, попивая горячее молоко из высокой кружки. Было очень жарко, но по личному опыту Римус знал, что тепло, от которого противно тяжелеет голова, все же лучше, чем трясущий озноб, когда холодные кончики пальцев не согреваются, даже если судорожно стискиваешь остывающие, но еще хранящие тепло элементы каминной решетки. Воздух в комнате профессора был густой и раскаленный, несмотря на всем известную истину о том, что проветривание – сущее благо для болеющего, да и вообще для любого человека.
Тихий, но отчетливый стук в дверь всколыхнул вязкую теплоту комнаты и Римус пролил молоко на плед. Ну кого там черти принесли?
Разумеется, мисс Лавгуд. Кто еще мог придти к нему в половину девятого вечера?
Римус обреченно вздохнул, пропустил девочку вглубь комнаты, а сам опять устроился в кресле, щурясь на огонь.
- Профессор, я принесла вам немного волчьих ягод. - Люпин усилием воли поборол нервный смех. - Они помогают от рассеянности. – Она вытащила из кармана вельветового сарафана небольшой бумажный пакет.
- Да-да, спасибо, Луна, - себе под нос пробормотал Римус, ерзая в кресле под взглядом девочки. Значит ли это, что ей все известно? Может, таким образом она хочет тонко подшутить над ним? Голова заболела сильней.
Девочка чуть-чуть потопталась на месте, а затем подошла к кровати, постучала по крышке самого большого сундука и, наконец, села прямо перед камином на светлый ковер.
- Вам нездоровится, профессор? – Луна подняла голову и посмотрела на него, а Римус поспешил спрятать взгляд лихорадочно блестящих глаз в складках пледа.
- Немного, но это ничего. - Он вымученно улыбнулся. «Луна, почему ты не понимаешь несвоевременность своего прихода?»
В комнате повисла такая тишина, что казалось, будто слышно, как медленно моргает Луна и как шумит кровь под кожей, прозрачной и тонкой, которая вкупе с большими глазами и облаком белесых кучерявых волос смотрелась как-то необычно, но оттого и притягательно.
- У вас определенно нездоровый вид, - сказала она каким-то будничным голосом, не отвлекаясь от язычков пламени.
«Правильно, Луна, а теперь вставай и уходи, ну пожалуйста…»
И, действительно, она поднялась, неловко одернув сарафан, прошлась по комнате, словно не зная, чем себя занять и где остановиться. Римус улавливал ее напряженное дыхание где-то за спиной, но обернуться не мог, а если бы и мог, это движение отняло бы у него последнюю энергию. Спокойное и тихое дыхание, слышимое все это время – из-за двойной сущности Люпин обладал тонким слухом, – переросло в какое-то сосредоточенное сопение. Римус заинтересовался переменой, однако все же не настолько, чтобы оглянуться.
Наверное, зря, потому как спустя несколько вдохов-выдохов маленькая ладошка Луны легла ему на голову. «Луна, я все еще твой преподаватель…»
- Вы не должны так волноваться, я ведь чувствую, вы волнуетесь от чего-то… - мелодичный, подобно колокольчикам, ее голос плотно въедался, проникая даже под закрытые веки.
Римус согласно кивал, ощущая всем телом, как она гладит его плечи, как медленно накручивает на палец пряди русых волос. Предательская, омерзительно знакомая дрожь вместе с липкой теплотой расползалась под кожей. Это помешательство надо было прекратить, иначе и так слабо воспринимающее действительность сознание откажется анализировать происходящее, и верх возьмут древние, как магия, заложенные природой и звериные, приобретенные инстинкты. «Луна, ты вообще понимаешь, что делаешь?»
- Луночка, не надо… - сквозь ее оглушающее, сбивчивое и прерывистое дыхание, сквозь лед холодных пальчиков он смог хрипло и совершенно неуверенно выдавить из себя единственно правильную фразу. Пальчики замерли, и спустя мгновенье от дарящих прохладу прикосновений осталось лишь острое, неправильное своей приятностью воспоминание.
Девочка опять сидела перед камином, а Римус давился своими словами, необдуманной, но такой естественной нежностью – заметила ли? А Луна, казалось, не замечала ничего, кроме танцующего пламени.
- Профессор, о чем вы думаете? – Она резко вскинула голову, глаза с лилово-рыжим от огня отливом смотрели с любопытством и интересом.
- О тебе, - сорвалось с языка. Римус болезненно поморщился, но вернуть сказанное не представлялось возможным. «Мерлин, ну что сегодня за день?»
- Правда? – спросила она как-то совсем по-детски наивно, словно не замечая красные пятна смущения на лице профессора, напряженной, зажатой позы и его странного взгляда. - И что же вы думаете?
- Луна, ты… ты как пенистые волны африканских пустынь, как необозримые равнины горных цепей, как каменные глыбы мирового океана. Ты парадоксальна, Луна, - накипевшее острым напряжением в пальцах, свернувшееся тугим клубком желания в голове выплескивалось наружу, принимая обличье причудливых слов, за которые и жгучий стыд охватывает, и приятно видеть непонимание в глазах девочки и бледный румянец на тонкой коже.
Она быстро качнула головой и опять уставилась на огонь. «Ну, подумай – уже поздно, хватит истязать меня, иди в свою тихую и спокойную спальню, где нет неадекватных профессоров и занимательных каминов...»
У Римуса уже спина затекла сидеть в одной позе, но зашевелиться означало привлечь внимание необычной девочки, спровоцировать ее на новые вопросы и, как следствие, повергнуть себя в еще большее смущение и досаду за сказанное.
- Ммм… - Она встряхнула волосами, точно сбрасывая дрему. - Я пойду, поздно уже.
Луна поднялась и коротко взглянула на Люпина.
- Луна. - Она обернулась. - Зачем ты приходила? – переборов оцепенение, спросил Римус.
- Я? Ах да, вот ваши ягоды. - Она положила на стол уже знакомый бумажный пакет. - Доброй ночи.
Из-под неплотно закрытой двери потянуло освежающим и промывающим спекшиеся мысли сквозняком.
