Глава 1Громкий грохот вырвал меня из очередного кошмара, заставив резко вскочить на кровати. Первые тридцать секунд я не понимала, где нахожусь, но посмотрев, как солнце заглядывает через занавески в мое окно, я поняла, что нахожусь в 12 дистрикте, в своем доме трибута-победителя. После того, как Шлак был уничтожен капитолийскими бомбами, уцелела только Деревня Победителей.
Я откинулась на подушки с диким желанием провалиться куда-нибудь, убежать от своих кошмаров, преследующих меня и ночью, и днем. Казалось бы, при свете дня все ночные ужасы должны рассеяться, отступить перед теплым солнцем, но у меня было все совсем наоборот. Солнце не внушало мне надежды, оно только подчеркивало все то, от чего я хотела бы скрыться. Уже третий месяц я просыпаюсь от страшных картин горящей Прим. Светлые шелковистые волосы горят в ярком пламени, превратив ее тоненькую фигурку в пылающий факел. Руки Прим тянутся ко мне, а в голубых глазах застыла немая мольба.
Мои руки сами по себе сжимаются от ярости и боли, которые ничем невозможно потушить. Только время способно залечить раны потерь.
Я услышала шаги Сальной Сэй, которая поднималась по лестнице. Наверное, это она несколько минут назад что-то уронила на кухне, готовя мне завтрак. Или Лютик хотел стащить что-то вкусное, а она жестоко пресекла все его попытки.
Раздался тихий стук, и Сальная Сэй вошла, но, как ни странно, без подноса. Обычно она приносила завтрак мне прямо в постель, поэтому я могла лежать и терзать себя своими мыслями о том, что если бы я поступила не так, что бы изменилось. И весь этот круговорот был бесконечен и приводил меня всегда в тупик.
- Доброе утро, Китнисс, - произнесла Сальная Сэй и присела на уголок моей кровати.
Я изобразила жалкое подобие улыбки, но ничего не ответила. Честно говоря, вообще не помню, когда полноценно разговаривала в последний раз. Когда ко мне приходит Хеймитч, мы сидим молча, он пьет, а я смотрю в огонь пылающего камина. Камин в моем доме топится постоянно, даже сейчас, летом. Надеюсь, Сальная Сэй понимает, насколько благодарна я ей. Только она и мой бывший ментор помнят о моем существовании. Конечно, мама тоже меня не забыла, но сейчас она пытается очнуться от войны, смерти Прим, погрузившись в заботы о пациентах. Так ей легче. Каждый утешается, как может. Теперь я понимаю Хеймитча и осознаю, что зря его так осуждала. Если бы алкоголь помог мне забыть все эти ужасы, то я бы, без сомнения, стала верным собутыльником Хеймитча. Но после выпивки все ночные кошмары становятся еще изощреннее.
- Китнисс, сегодня тебе придется завтракать в столовой, - сказала Сальная Сэй.
Я вопросительно подняла брови.
- У тебя будет гость, - улыбнулась она.
- Хеймитч? – наконец я выдавила из себя. Звук моего голоса показался мне очень странным и совсем чужим.
- Увидишь. - Сальная Сэй расплылась в многозначительной улыбке. – Китнисс, дорогая, тебе нужно привести себя в порядок.
Я закатила глаза. Свой внешний вид меня интересовал не более, чем времяпрепровождение Лютика. Но раз уже Сальная Сэй говорит, что пора бы в душ, то выгляжу я, наверное, не лучше, чем после Игр. Игры… Я почувствовала, что еще чуть-чуть, и я перейду на болевую территорию воспоминаний. К счастью, мне удалось запереть мысли об Играх в воображаемом сундуке. Я была заинтригована своим посетителем, ведь обо мне не вспоминали с тех самых пор, как я вернулась в этот дом. Кому же вдруг понадобилась неуравновешенная психопатка?
Сальная Сэй посмотрела на меня выжидающим взглядом. Может, ожидала, что я в истерике буду метаться на постели?
- Завтрак на столе, гость будет минут через тридцать. А я приду тебя навестить завтра, - Сальная Сэй улыбнулась, легонько пожала мою руку и вышла.
Когда дверь с тихим стуком захлопнулась, я упала назад и уставилась невидящим взглядом в потолок. Может, это мама приехала? Но она бы предупредила. Хеймитч? Он бы заявился без предупреждения и уж точно бы вежливо не ждал моего пробуждения. Плутарх? Но зачем столько таинственности? Кандидатуру Гейла я не рассматривала. Мне казалось, что те неоднозначность и напряженность во время нашей последней встречи будут между нами висеть еще долгое время. Я чувствовала какую-то горечь, когда думала о нем, о своем некогда лучшем друге. Мысль, что Гейл мог своей идеей убить Прим, не давала мне покоя. Когда я начинала размышлять, виноват Гейл или нет, я погружалась в хаос из собственных раздумий.
Я решительно откинула одеяло и поднялась с кровати. Тело нещадно ломило от постоянного лежания. Я вошла в ванную комнату, которая находилась рядом со спальней, и впервые за многие недели взглянула на себя в зеркало. Моя кожа была серой от недостатка свежего воздуха, глаза впавшие и потухшие. Волосы спутанными сосульками свисали на плечи, обрамляя лицо с резко очерченными скулами. Я посмотрела в глаза своему отражению и попыталась улыбнуться. Наверное, мышцы, отвечающие за улыбку, атрофировались, потому что то, что изобразили мои бескровные губы, искажало лицо и делало его еще несчастнее. Мои глаза начали наполняться слезами. В тот же момент я хотела броситься вниз, запереть дверь, наплевать на всех непрошеных гостей. Вдруг в голове вспыхнул голос, произносящий мое имя: « Огненная Китнисс». Вспомнив Цинну, я подавила свою жалкую слабость и подумала о том, что он хотел бы видеть меня совсем не такой.
Горячие струи воды обжигали мою кожу, лаская многочисленные шрамы на ней. По моему телу медленно сползала пышная пена. В первый раз за долгое время моя голова была свободна, а душа не разрывалась от мук вины. Я просто наслаждалась тем, что могу чувствовать что-то, даже если это просто теплые потоки воды на моей шее, груди и руках.
Я заплела влажные волосы в косу, которую раньше мне часто делала мама, и одела что-то, первым попавшееся под руку.
Аккуратно спускаясь по ступеням, я все время ожидала услышать стук в дверь. Мое любопытство уже утихло, и я спокойно думала о предстоящей встрече и своих эмоциях при этом. Когда я вошла в столовую, я увидела, что мой гость уже сидит за столом, вперив взгляд на свои большие ладони. Не знаю, как выглядело мое лицо в тот миг, но единственное, что я смогла выдавить из себя, было шокированное:
- Пит?
Пит Мелларк поднял голову, посмотрев на меня спокойным и ясным взглядом. Я не ожидала, что мы кинемся друг другу в объятия, как закадычные друзья или безумно влюбленные, но боялась, что он в его глазах будет равнодушие. Ведь страшнее всего, когда в прошлом близкий человек к тебе совсем безразличен. Это хуже ненависти. После того, как его освободили из плена, мы стали незнакомцами друг для друга. Последнее, что я помнила, связанное с ним, была жгучая ярость в его взгляде.
- Привет, Китнисс, - произнес Пит и даже слабо, но, как мне показалось, искренне, улыбнулся.
Похоже, нам всем нужно заново учиться жить и улыбаться.
- Извини, что я так вломился, - виновато произнес он, рассматривая меня.
Я молчала, поглощая его глазами. Светлые волосы небрежно лежат, лицо бледное, но свежее, на правой скуле тонкий белый шрам. Меня заполнило странное чувство, которому сложно дать объяснение. Вот, это же он, мой Пит! И в тот же время я осознавала, что человек, сидящий передо мной, совсем другой, совсем чужой и далекий.
- Я ждала стука… - с неловкостью сказала я и села напротив Пита.
Он устремил на меня взгляд своих лучистых голубых глаз и усмехнулся:
- Мне Хеймитч дал ключ.
На моем лице появилась кривоватая улыбка:
- Могла бы догадаться.
Пит внимательно смотрел, будто изучая каждый сантиметр меня. Мне стало очень неудобно от этого взгляда, он был мне незнаком.
- Ты голоден? – спросила я, взглядом окидывая стол. Сальная Сэй постаралась на славу: пышный омлет с беконом, хрустящие вафли, джем, стеклянный графин с холодным апельсиновым соком и душистый кофе с тонким вкусом. Я не испытывала любви к кофе, но от его бодрящего эффекта не отказалась бы.
Пит взглянул на меня и сказал:
- У меня есть для тебя кое-что.
Я с удивлением смотрела, как он взял со стула, стоящего рядом с ним, бумажный пакет.
Я аккуратно взяла пакет из его протянутой руки и недоверчиво посмотрела на Пита. Он улыбнулся, увидев мою настороженность, и произнес:
- Это сырные булочки. Я вспомнил, что ты их любишь.
Я развернула бумагу и почувствовала этот теплый и родной аромат выпечки, запах, который у меня ассоциировался с моим Питом. На моих губах появилась улыбка. Настоящая улыбка, не вымученная для благодарности. Я была наполнена радостью оттого, что Пит вспомнил что-то, связанное со мной, и от этого факта ему не хотелось меня поскорее прикончить.
Я подняла взгляд на него и увидела на его лице улыбку.
- Спасибо тебе, Пит, - хриплым от волнения голосом произнесла я. Это была благодарность не за булочки, а за то, что он пришел.
Вряд ли Пит догадывался, как много значил для меня его приход. Его поступок давал мне призрачную, еле уловимую надежду забыть все ужасы, которые меня не отпускали. Эта надежда была как крохотный огонек маяка в черном море, но она внушала какое-то спокойствие.
Я торопливо отвела взгляд от лица Пита, будто в тот же миг, когда я подумала о ненависти, она непременно появится в его глазах.
Но его глаза были все такими же добрыми и сияющими.
- Не за что, Китнисс. Я рад, что вспоминаю тебя, - мягко сказал Пит.
Я смутилась от этой фразы. Я бы предпочла, чтобы он не вспоминал, сколько я принесла ему боли и страданий. Наверное, за все время, прошедшее с нашего знакомства, Пит Мелларк не смущал меня больше, чем сегодня. Или я просто настолько отвыкла от общения с людьми?
- Как дела у Хеймитча? – поинтересовалась я, макая вафлю в джем, чтобы слегка унять волнение.
Пит тихо рассмеялся и предложил мне сока.
- О, Хеймитч отлично. Потребовал, чтобы Плутарх пополнил ему запасы алкоголя, говорит, что ему нужна моральная компенсация за все трезвое время в 13 дистрикте.
Я улыбнулась. Это так похоже на Хеймитча.
- Как думаешь, он когда-нибудь бросить пить? – спросила я, накладывая омлет себе и Питу.
Он скорчил задумчивую мину, а потом начал:
- Ну, в теории, когда-нибудь, возможно, что такое может произойти… Но, если смотреть правде в глаза, никакое событие не заставит Хеймитча бросить пить.
Мои губы растянулись в улыбке от кривляний Пита. Он был другим, не таким, как прежний Пит. Может, это связано с тем, что прежний был безумно влюблен в меня, а этот, новый, свободен от подобных чувств?
Я не знала, но в тот мне было очень хорошо.
Глава 2С нашей первой встречи с Питом прошло две недели. И ни один из этих четырнадцати дней не прошел без того, чтобы мы не увиделись. Мы часто наведывались в Шлак, смотрели, как проходят работы по очистке улиц от мусора, завалов, наблюдали за тем, как люди упорно раскапывают груды булыжников на месте, где стояли раньше дома, и вытаскивают трупы своих родных. Они делали все это с полным равнодушием на лицах – когда каждый день видишь по десятку мертвецов, то становишься скупым на проявления чувств. Да и зачем? Разве это кому-то нужно? Здесь нет наблюдателей, следящих за тем, будешь ли ты оплакивать погибших родственников. Нужно жить дальше, все понимали это.
После наших походов в Шлак, Пит захотел навестить место, где была пекарня его родителей. На месте пекарни виднелись только обожженные кирпичи и обугленные деревяшки. Солнце начинало садиться, и в сумерках картина, открывшаяся перед нашими глазами, поражала своей абсурдной красотой. Косые солнечные лучи искажали все, придавая этой мрачной разрухе какую-то таинственность и загадочность.
Я видела, Пит силится сдержать свою боль, не позволяет вырваться эмоциям, но каждая черточка его лица обо всем мне говорила.
Мы стояли на потухшем пепелище и молчали. Каждый думал о чем-то своем, о чем-то, что он потерял. Мои мысли были заняты Прим, Цинной и Боггсом, Рутой и Финником. Я чувствовала огромную вину перед Энни, ведь у нее и Финника совсем недавно родился ребенок. Сколько жизней потеряно ради одной моей, совсем никчемной и бесполезной.
Я взглянула на Пита, на его сжимающуюся руку и внезапно поняла, что я должна жить ради Пита, ради того, чтобы вернулся тот паренек с добрыми глазами. Ведь если я буду жить ради него, мое существование будет иметь смысл. Вслед за этой мыслью пришла другая, менее воодушевляющая. Что, если все это я делаю только из своего эгоизма? Думаю, что хочу жить ради Пита, а на самом деле просто ищу что-то, чем могла бы заполнить пустоту внутри себя?
Я посмотрела на Пита и взяла его за руку. Моей холодной ладошке было очень уютно в его большой и теплой ладони. Пит взглянул на меня, и я в очередной раз осознала, что передо мной стоит совсем другой человек. Мне нужно было отделаться от своей привычки постоянно сравнивать Пита из моей прежней жизни и Пита нынешнего. Этот Пит был для меня загадкой, я не знала, о чем он думает, что сделает в следующий момент. Пытки Сноу его настолько изменили? Или он просто еще борется с яростью ко мне? А может, он просто понял, что я девушка, которая недостойна его любви.
Пит посмотрел, и в его глазах мелькнул какой-то отблеск чувств. Он переплел свои пальцы с моими, и я поняла здесь, на руинах нашей старой жизни, что не важно, чем я руководствуюсь в моих мыслях, главное, что я была готова совершить.
****
После того, как мы с Питом вернулись в Деревню Победителей, мы молчали.
Это не было одним из тех удручающих молчаний, которые заставляют мозг судорожно придумывать темы для разговора и думать, что не так ты сказал. Мы молчали, но это было понимающее молчание. Я осознавала, что Питу сейчас необходимо подумать. Мои пальцы все еще были сплетены с его, и ощущение покоя, которое внушала вся фигура Пита, вернулось ко мне. Так странно, раньше я всегда испытывала страх, что с ним что-то случится, а я не успею его спасти. Раньше я чувствовала, что моя миссия защищать его. Сейчас это куда-то пропало.
Мне было интересно, что сейчас вспоминает Пит, какие счастливые моменты связаны у него с домом. Я вспомнила ненастную ночь и сварливую женщину, которая выгнала со двора пекарни маленькую оборванку. Какой была мать Пита? Вспоминала ли она когда-нибудь потом о голодной девчонке?
Но все эти вопросы я оставила при себе и решила, что вряд ли когда-нибудь они будут мною озвучены. У нас с Питой было негласное табу на темы о семье и погибших. Мы временами разговаривали о войне, но тон беседы сразу становился сухим. Пит все еще мучился от воспоминаний о плене у Сноу, ему, как и мне, снились кошмары. Но он по ночам слышал, как истязают безгласых Дариуса и рыжеволосую девушку. Сноу удался его план – Пит был морально покалечен.
Мы подошли к моему дому и остановились на заросшем газоне. С тех пор, как я официально стала считаться преступницей и символом повстанцев, никто не притрагивался к траве, и она расцвела буйным цветом сорняков.
Я взглянула на Пита и поняла, что мое молчание было верным решением. Пит в тот момент был похож на человека, который все тщательно обдумал и что-то для себя решил. Морщинки на его лбу разгладились, а глаза смотрели на меня пытливо и ясно.
Когда Пит разъединил наши ладони и направился к своему дому в свете заходящего солнца, я спонтанно решила, что хочу показать ему кусочек той жизни, которая всегда была для него закрыта.
- Пит! – крикнула я и подбежала к нему.
Он удивленно обернулся.
- Пит, я хотела бы показать тебе лес. Ты же там никогда не бывал? - я почему-то волновалась, когда озвучивала свою идею.
- Нет, ни разу, - ответил Пит.
- Значит, ты согласен? – спросила я, внимательно вглядываясь в его лицо.
Пит мне улыбнулся и сказал:
- С радостью, Китнисс.
Ничего больше не ожидая, я понеслась к дому, легкая и воодушевленная тем, что завтра навещу отцовское озеро и лес. И Пит будет со мной.
*****
Следующее утро началось не совсем обычно. Ночью мне снились руки отца Пита, которые тянулись ко мне, я пыталась от них уклониться, но они меня душили.
Я металась на кровати, зажимая простыню влажными ладонями. Все мое тело было покрыто холодной испариной. Я задыхалась.
Я пыталась оторвать от себя сильные руки, из моего горла вырывались хриплые крики. Появилась уверенность, что это мой конец.
Вдруг все резко закончилось. Я вынырнула из кошмара, мои пальцы судорожным движением прикоснулись к шее.
Я лежала на скомканной серой простыне, обхватив подушку рукой. Голова казалась особенно тяжелой в сравнении с ее приятной мягкостью.
Я была рада, что сегодня моя ночь прошла без умоляющих глаз Прим. Я была согласна быть задушенной каждый раз, когда засыпаю, если это избавит от мыслей о ней.
Чем больше ты занят, тем меньше времени предаваться саморазрушению.
Оставив смятую постель, я вышла из комнаты и направилась в кладовую. Я открыла дверь, нащупала выключатель и нажала на него. Тусклый желтый свет озарил помещение, обнажая все его содержимое.
Кладовая была крошечной комнаткой без окон. Здесь я хранила свои охотничьи принадлежности, все, что принадлежало раньше отцу. Я увидела старую потрепанную куртку отца, в которой я обычно охотилась. Прикоснувшись пальцами к ее мягкой шершавой поверхности, я вдыхала едва уловимый запах кожи. Рядом с курткой висел лук и колчан со стрелами. Я взяла лук в руки, и вместе с ощущением гладкого дерева на меня нахлынули воспоминания из прошлой жизни. Я подумала, что все бы отдала за то, чтобы вернуть жизнь, в который был и голод, и несправедливость. Но в той жизни во мне кто-то искренне нуждался, любил меня. Когда ты знаешь, что нужен, жизнь обретает смысл. Можно потерять цель, но мысль о том, что кто-то ждет твой помощи, заставляет подняться с колен.
Лук, который сделали для меня в 13 дистрикте, забрали сразу после того, как я пустила стрелу в президента Койн. Я была слишком опасной персоной, чтобы мне его возвращать. Хотя если у меня был бы выбор, я бы все равно его не вернула себе. Я испытывала отвращение к этому оружию, с помощью которого я убивала людей. Осознание того, что ты уничтожал чьи-то судьбы, удивительным образом отрезвляет. Так странно, что кто-то жив, а кто-то умирает. И даже то, что ты был примерным гражданином, замечательным родителем не спасает от смерти. Война не различает красок. Смерти наплевать, насколько прекрасным ты был при жизни. Они просто забирают свое.
После своего похода в кладовую я приняла душ, заплела свою обычную косу и надела костюм, сделанный Цинной. Он состоял из коричневой рубашки и черных удобных брюк. Все это осталось еще с тех времен, когда я и Пит ездили в свой Тур Победителей. Через плечо я перекинула сумку и взяла лук со стрелами.
Дверь своего дома я никогда не закрывала, не видела в этом смысла. В Шлаке не было воров. Все уважали чужой труд, потому что он был очень тяжел. Все крупицы достатка доставались изнурительной и тяжелой работой. Вряд ли кто-то пожаловался бы на вора, но презрение и равнодушие к его судьбе было гарантировано. В те времена, еще до восстания, мы были сплоченными, потому что понимали, что только взаимовыручка спасет нас от верной смерти.
Я встретила Пита, когда он был на пути к моему дому. Он шел явно не от своего дома.
- Доброе утро, Китнисс, - улыбнулся Пит. Его улыбка была такой же солнечной, как погода в тот момент. На плече у него тоже висела кожаная сумка, а короткие рукава футболки позволяли увидеть рельеф его рук.
- Привет, Пит, - я была очень рада видеть его, и мне даже не нужно было изображать наигранную радость. – Погода потрясающая для охоты. Тебе понравится в лесу.
- Обещаешь? – Пит сделал серьезное лицо, но в его глазах играли смешинки. – Если ты мне сейчас не пообещаешь, я с тобой никуда не пойду, а ты не попробуешь кое-что удивительное.
На моем лице отразилось любопытство. Кое-что удивительное?
Пит покачал головой и жестом показал, что держит рот на замке.
- Ладно, ладно, я обещаю, что тебе точно понравится наш поход, - сказала я нетерпеливо.
- Хорошо, - ответил Пит.
- Ну, так что это? Удивительное?
- Кто-то сказал, что я тебе расскажу? – Пит удивленно приподнял брови и рассмеялся над моим выражением лица.
Я возмущенно воскликнула и толкнула его локтем в бок. Пит скорчился в драматичной позе и сделал вид, что я его убила своим ударом. Я рассмеялась над его актерством.
- А откуда ты шел? – поинтересовалась я, когда мы продолжили наш путь.
- Я навещал Хеймитча.
Я почувствовала укол совести. С тех пор, как появился Пит, я совсем забыла о своем менторе. Вот он, мой жалкий эгоизм! А еще недоумевала, почему меня все бросили.
- И как он там?
Пит неопределенно пожал плечами и сказал:
- Пьет, как всегда. Новая партия виски от Плутарха, предлагал мне опробовать ее.
Я удивлялась, как Хеймитч может так жить. Как он может жить в постоянном алкогольном тумане. Я пообещала себе в ту минуту, что как только я разберусь со своими кошмарами, избавлюсь от своих страхов, то обязательно попытаюсь вытащить Хеймитча из его запоя.
Мы быстро шли с Питом, болтая о чем-то незначительном. Говорить о чем-то незначительном намного сложнее, чем может показаться. Нужно аккуратно выбирать те темы, которые не сделают никому больно.
Мы быстро дошли до забора, который во времена строгого надзора Капитолия был под электрическим напряжением. Забор был повален, и металлические прутья в беспорядке валялись на земле. Осторожно перебравшись через него, мы оказались уже в лесу.
К счастью, взрыв не затронул лес, и все деревья были целы. Я с наслаждением вдыхала свежий запах, закрыв глаза и отдавшись своим чувствам. Когда я открыла глаза, увидела, что Пит внимательно меня изучает. Его голубые глаза скользили по моим волосам, губам и коже. Я будто чувствовала, как он прикасается ко мне взглядом, по моей коже пробегали маленькие мурашки.
- Что? – спросила я, и мои щеки зарделись.
- Ты удивительно преображаешься в своей стихии, Китнисс.
Я пыталась найти скрытый смысл в его словах, когда увидела, что вдалеке, на месте, где мы раньше встречались с Гейлом во время наших вылазок, кто-то сидит. Я ускорила шаг. Пит удивленно взглянул на меня и заметил, куда я смотрю. Мы приблизились к тому месту, картинка перед глазами становилась все отчетливее. Я не могла поверить своим глазам.
На камне, поставив локти на колени и опустив темноволосую голову, сидел Гейл.
Глава 3Когда я увидела, что на камне сидит Гейл, мой шаг непроизвольно замедлился. У меня возникло стойкое ощущение того, что если мы с Питом сейчас подойдем к Гейлу, то все разрушится. Рухнет стена между мной и прошлым, которую я упорно возводила. Исчезнет та невесомая легкость в наших с Питом отношениях. Я снова буду одета в кандалы, а воспоминания станут моими постоянными надзирателями.
В моей голове мелькнула шальная мысль. Что, если Гейл нас не заметил? Успеем ли мы уйти? Согласится ли так поступить Пит, или решит, что это слишком низко?
Именно в момент, когда я раздумывала о плане побега, Гейл поднял голову. Нас разделял всего десяток шагов. Еще чуть-чуть и я могла бы дотянуться до него рукой.
Увидев, что мы приближаемся, Гейл медленно встал с камня.
Я взглянула на Пита. Что чувствовал он? Его лицо не выражало никаких эмоций.
Я и Пит подошли совсем близко к Гейлу. Я уже могла различить красноватый рубец на его руке. Мои щеки пылали. Казалось, что вся кровь прилила к ним.
Я смотрела на Гейла, узнавая знакомые черты. Те же растрепанные черные волосы, те же серые глаза и гордый профиль.
Гейл молча протянул Питу ладонь, на тыльной стороне которой был шрам. Он пожимал Питу руку, но не отводил взгляда от моего лица.
Мы молчали. Я стояла прямо перед Гейлом и не двигалась. Он был значительно выше меня, широкоплечий и статный.
Вдруг Гейл сделал нечто такое, чего я от него не ожидала. Он приблизился ко мне и крепко сжал в объятиях. Его руки были сильными, и я, сначала напряженная, расслабилась и прижалась к нему, обхватив ослабевшими руками его шею.
Через некоторое время Гейл меня выпустил из кольца рук. А я расплакалась. Мне было безразлично, что мои слезы – это глупо. Мои слезы были проявлением слабости.
Я плакала, по-детски размазывая слезы по щекам. Гейл тихо рассмеялся.
- Кискисс, не плачь, ну же, - Гейл аккуратно прикоснулся большим пальцем к моей щеке и вытер слезинку.
От этого жеста и того, как он назвал меня, мне захотелось разреветься еще больше. Все то, от чего я отгораживалась последнее время, навалилось на меня с новой силой.
- Китнисс, - произнес голос Пита позади.
Я повернулась к нему. Пит смотрел на меня с пустотой в глазах. Что я делаю?! Наверное, на моей судьбе написано причинять боль дорогим мне людям.
- Я пойду. Думаю, вам есть, что сказать друг другу, - проговорил Пит ровным голосом.
Он стянул со своего плеча сумку и протянул ее мне. Я молча взяла ее, ощутив плотную поверхностью материала.
Кивнув на прощание Гейлу, Пит пошел обратно, по направлению к Шлаку. Я отстраненно глядела ему вслед. Я чувствовала, как в моей голове рождается пульсирующий шар.
Я опустила взгляд на сумку в своих руках, и у меня мелькнула совершенно дурацкая мысль: теперь я узнаю, что скрывал от меня Пит.
*****
Когда фигура Пита исчезла из поля зрения, Гейл дотронулся до моей ладони. Я повернулась и попала под прицел его серых глаз. Я не знала, что ему сказать. Я все еще была в какой-то прострации.
Гейл всегда понимал мои чувства. Наверное, именно поэтому мы стали друзьями тогда, именно по этой причине он просто сказал:
- Прогуляемся? Я хотел бы увидеть озеро.
Я кивнула.
- Давай я понесу? – предложил Гейл и, не дожидаясь моего согласия, взял сумку Пита и повесил себе на плечо.
Этот простой жест вызвал у меня раздражение. В нем я увидела что-то собственническое. Я знала, что преувеличиваю значимость обычных вещей, но я просто слишком сильно злилась на Гейла. Хотя и пыталась оправдать его, убедить себя в том, что то, что он не вспоминал обо мне на протяжении стольких месяцев, не имеет значения. Главное же, что он приехал, правда? Но чувства не обманешь.
- Зачем ты приехал? – резко спросила я.
Гейл, если и удивился моему тону, то не подал вида.
- Я хотел тебя увидеть, - просто ответил он.
Мы шли рука об руку, приближаясь к озеру, но у меня было ощущение, что между нами огромная пропасть.
Каждый раз, когда я видела озеро, его прозрачные воды, солнечные блики на нем, меня всю заполняло немое восхищение. В этом месте мне казалось, что существование войн, голода и смертей невозможно. Все бедствия мира забывались и блекли перед живописным видом зеленого леса и яркого лазурного неба.
Я молчала, Гейл тоже молчал. Я отметила про себя, что это молчание было неловким. И опять невольное сравнение с Питом. Что за глупая привычка, сравнивать людей. Каждый человек особенный, уникальный в чем-то своем, по-своему прекрасный. Все разные, и каждый неповторим.
Внимательно вслушиваясь в птичий говор, который раздавался повсюду, я вдруг различила знакомую песню. Сойки-пересмешницы щебетали мелодию Руты.
Я остановилась и прислушалась. Удивительные трели вызывали воспоминания, в голове всплывали образы смуглой худенькой девочки, ее звонкий голосок. В ушах зазвучал ее голос, заглушив щебет соек-пересмешниц.
- Что случилось? – спросил Гейл, и Рута замолчала, а ее песня затихла.
Почему-то вся фигура Гейла вызывала у меня злость. Я была совсем не рада, что он приехал. Гейл выглядел таким сильным и уверенным, когда я чувствовала себя очень слабой. Моя жизнь была разбита вдребезги, и я только начала собирать ее осколки воедино.
В моей душе всколыхнулась обида. Вся та обида, которую я держала на Гейла, затопила меня. Еще чуть-чуть, и она прорвет плотины и выльется бурным потоком.
- Почему ты меня бросил? – медленно проговаривая слова, спросила я.
Я смотрела в глаза Гейлу, он отвечал мне таким же прямым взглядом.
- Я чувствовал вину. Чувствую ее и сейчас, - наконец сказал Гейл и отвел взгляд.
Я не могла знать, о чем он говорит, но догадаться было не сложно. Чувствовал вину передо мной, настолько сильную, что ему сложно было находиться рядом со мной. Это все объясняло. Прим. Он тоже думал, что убил ее. Конечно, убил не своими собственными руками. Он убил ее идеей.
Я не разговаривала о смерти Прим ни с кем. Для меня смерть Прим была еще слишком свежей раной, и я не знала, как она затянется.
Мне нечего было ответить на его реплику. Когда Гейл произнес эти слова, которые говорили мне, что он раскаивается, все мои сомнения насчет его виновности в смерти Прим начали медленно рассеиваться. Я была уверена, что он виноват. Вместе с этой пришедшей ко мне уверенностью появилось странное чувство удовлетворения. Я получила ответ на мучавший меня вопрос. Теперь я знала. И это меня успокоило, будто мой вопрос был терзающимся духом мертвого человека, которого не предали земле, а сейчас, когда он похоронен, его душа успокоилась.
Чувство умиротворения переполняло меня. Я поняла, что от вопросов нельзя убегать. Нужно идти им прямо навстречу, искать ответы на них. Если эти вопросы приносят боль, то, чем быстрее ты найдешь ответ, тем скорее она покинет тебя.
Истина, которую я открыла для себя, поразила меня своей простотой. Как я не догадалась до этого раньше? Зачем я пряталась, зачем искала оправдания? В душе возникло безумное желание тотчас избавляться от всех своих страхов и недопонимания.
- Гейл, это не имеет значения… - сказала я медленно.
Гейл выжидающе посмотрел на меня.
- Это не имеет значения, потому что это прошлое, понимаешь? – слова слетали с моих губ, а в голове был сумбур. – Я хочу сказать, что ты ни в чем не виноват. Ты хотел победы. Ты желал нам свободной жизни, жизни, в которой нет гнета Капитолия.
Мне казалось, что мои отрывисто произнесенные слова звучали непонятно, но в них я пыталась высказать все те, заполнившие меня, эмоции. Я хотела передать Гейлу свое спокойствие и открывшуюся мне правду.
Мы присели на полянке под деревом, которая была сплошь покрыта зеленой травой, еще не тронутой жарким летним зноем. Я вспомнила, как перед моими первыми Играми мы сидели точно так же, Гейл ругал Капитолий и предлагал сбежать. Что было бы сейчас, если я тогда бы согласилась?
Я сидела на мягкой траве и чувствовала, как она легко колет мои пальцы. Небесная лазурь придавала всей этой картине идеальную завершенность.
- Спасибо тебе, Китнисс, - произнес Гейл и посмотрел на меня долгим взглядом.
В серых глазах Гейла отражалась благодарность, которую он мог бы не озвучивать словами. Слова только портили все.
Я поддалась внезапному порыву и накрыла ладонь Гейла своей. Я осознала, что помогла ему избавиться от своих призраков. Все эти месяцы он мучился неизвестностью, совесть терзала его.
Гейл перехватил мою ладонь и крепко сжал ее. Я зажмурила глаза, чтобы не брызнули слезы. Гейл был моей семьей, огромным и важным кусочком моей мозаики. И я поняла, что очень не хотела бы потерять его снова.
- Ты с Питом? – нарушил нашу идиллию Гейл своим вопросом. Это звучало просто, но как-то грубо и незначительно в свете нахлынувших на меня чувств.
А с Питом ли я? Я сама не знала. В наших отношениях с ним было слишком много тайн и лжи, чтобы быть уверенной хоть в чем-то.
- Я не знаю, - честно произнесла я, уставившись на гладь озера, покрывшуюся легкой рябью. Ветер колыхал листву окружающих нас деревьев, и они создавали тихий и умиротворяющий душу шум.
- Как всегда, - сказал Гейл. – Что ты чувствуешь к нему?
- Он очень мне дорог, - без раздумий ответила я.
- Я спрашиваю потому, что хочу знать, стоит ли мне ждать тебя, Китнисс, - медленно проговорил Гейл и посмотрел на меня.
Это было сказано без вопроса, но он явно подразумевался.
Сегодня я принимала решения, на удивление, быстро.
- Нет, Гейл, лучше не нужно.
- Могу я узнать почему? – поинтересовался Гейл, не отводя от меня взгляда.
- Просто потому, что я не могу причинить опять боль Питу, это будет слишком… - я не смогла найти слова, которое бы выразило всю полноту моей эмоции.
- Слишком подло, - закончил за меня Гейл.
- Слишком подло, - повторила я за ним, вникая в смысл слов.
Действительно, что было бы с Питом, если я выберу Гейла? Я не была уверена в том, что Питу вообще нужны мои чувства. И были ли у меня чувства? Да, я могла твердо сказать, что Пит очень важный и дорогой мне человек. Но о любви было слишком рано говорить. Любовь не появляется просто так. Это слишком сложное чувство, которое сплетается из привязанности, дружбы и доверия. Не нужно разбрасываться словами любви. Они слишком ценные для того, чтобы говорить их всем и каждому.
- Китнисс, я хочу, чтобы ты знала, - Гейл взял мою вторую ладонь и твердым взглядом посмотрел мне в глаза. – Что бы ни произошло в этом мире, я всегда твой друг. Что бы ни случилось.
Его слова прозвучали так убедительно, это было именно то, что мне нужно было услышать в ту минуту.
- Ты моя семья, Гейл, - произнесла я.
После сказанных слов все остальное звучало бы слишком фальшиво и пошло. Поэтому мы молчали, наслаждаясь атмосферой родного леса.
Вдруг Гейл сказал, нарушив тишину:
- А что в этой сумке?
Я взглянула на сумку Пита и взяла ее.
- Пит хотел что-то мне показать, - сказала я, потянув застежку.
Гейл с любопытством ждал, пока я достану то, что лежало внутри.
Я нащупала рукой что-то, завернутое в тонкую бумагу. Я аккуратно вытащила этот предмет и развернула.
Пит сделал для меня нечто удивительное. Это были золотистые булочки в форме соек-пересмешниц.
Глава 4
Я попрощалась с Гейлом очень быстро. Он уезжал в тот же день в Капитолий по какому-то секретному делу, связанному с его службой. Я не имела понятия, чем занимается Гейл. Он вообще старался избегать этой темы и только отшучивался, что меня придется убить, если он мне что-то скажет.
Мы с Гейлом гуляли в лесу, смотрели места, где часто ставили свои ловушки для лесного зверья. Я расспрашивала о жизни его семьи, о его маленькой сестренке.
На прощанье Гейл сжал меня в своих сильных руках и сказал, что как только закончит со своим делом в Капитолии, приедет ко мне, и мы отправимся на охоту.
После того как мы с Гейлом расстались, я почти бегом понеслась к дому Пита с болтающимся за спиной луком. Я хотела поскорее увидеть его, поблагодарить за булочки в форме соек-пересмешниц. Но самое главное: я собиралась сказать ему, что выбираю его, Пита.
Я поднялась быстро на крыльцо и застыла у двери, чтобы восстановить дыхание. Я еще не вернулась в свою прежнюю физическую форму, поэтому быстро уставала.
Я отдышалась и быстро постучала в деревянную дверь. В моей голове уже рождались картины того, как я скажу Питу все, что хотела, как он будет радоваться. Но дверь была заперта, а дом выглядел неживым.
Я постучала еще несколько раз, но уже понимала, что все это бесполезно. Никто не отворил дверь. Пит меня оставил.
***
Почему всегда нужно делать выбор? Почему люди всегда покидают друг друга? Зачем говорить о вечной любви, а потом покидать, оставляя после себя лишь воспоминания об этих пустых фразах?
Человек самое абсурдное существо. Он обладает интеллектом и осознает, что он делает, но почему-то даже животные не стараются причинить друг другу боль. Почему же люди так обезображивают себя алчностью, лицемерием и жадностью? Жадность у представителей людского рода проявляется во всем: будь то деньги или любовь. Зачем люди, получая желаемого человека, взаимность его чувств, убивают потом своим равнодушием?
Я снова осталась одна. Как и пару недель назад, до появления Пита в моей столовой. Я не знала, куда он пропал, но была уверена, что он вернется. Единственное отличие меня в тот момент от Китнисс недели назад было наличие уверенности.
Когда есть вера, ты можешь жить и творить. Вера дает цель. Человек, живущий без цели, прожигает свои дни впустую. Я верила и поэтому не погрузилась в депрессию. Я знала, что сейчас у меня есть Гейл хоть он и не со мной рядом.
Я снова начала стрелять, но не позволяла себе убивать животных. Теперь всякая форма убийства была мне противна. Я делала для себя мишени и прикрепляла их к деревьям. Как ни странно, за все долгие месяцы бездействия мои руки не отвыкли от лука. Когда я привычным жестом натянула тетиву, мои пальцы и лук словно стали живом существом, послушным и исполняющим мои желания.
Пару раз моему обстрелу подвергались вороны-переродки. Они были выведены Капитолием во время последнего восстания, но оказались бесполезны – мы свергли Сноу с его престола раньше, чем случилось их нашествие.
Я выпускала стрелу за стрелой в огромных черных ворон, которые нападали на гнезда маленьких птиц, и думала. Правильно ли то, что я делаю? Верное ли это решение – убивать во имя защиты слабых?
Я убивала этих птиц, не задумываясь об их сущности, а проводя параллели с войной. Там тоже были люди, обученные Капитолием, они были созданы для сражений. Они делали то, что были обязаны делать.
Эти размышления заставили меня опустить лук. Но потом я вспомнила Капитолий, его издевательства над народом и, как признание его превосходства и силы, ежегодные Голодные Игры. Все вопросы отпали сами собой. Я поняла, что прошла бы еще раз свой путь к всеобщей победе.
***
В один из дней я решила, что настало время навестить Хеймитча. Мне казалось, что я разобралась в себе, мои страхи постепенно уходили. Мне все еще было больно, мне все так же снились кошмары, но во мне жила уверенность, что все это пройдет, исчезнет без следа.
Хеймитч жил рядом со мной. Его дом располагался прямо напротив моего дома, но я не навестила его ни разу. За это мне было очень стыдно. Осознание своего эгоизма долгое время останавливало меня, не позволяя появиться перед глазами своего ментора.
Сначала ты чего-то боишься, не делаешь ничего, потом необходимость действий давит на тебя, но тебе же страшно. Ты убегаешь, прячешься, но потом делать что-то все равно приходится. И чем раньше ты преодолеешь свой страх, тем будет лучше.
Я стояла у двери дома Хеймитча. Постучавшись, я подождала минуту, когда кто-нибудь откроет мне дверь. Но потом решила, что это вряд ли случится – алкоголь сильно притупляет все органы восприятия.
Я толкнула дверь и даже не удивилась, когда она распахнулась передо мной. Хеймитч, видимо, как и я, не признавал запертых дверей.
Я с осторожностью вошла в гостиную, в любую минуту ожидая увидеть ментора с безумным взглядом и ножом в руке. Но на первом этаже везде было тихо. Все окна были нараспашку, и в комнатах чувствовался душный аромат надвигающейся грозы. Я подумала, что даже если бы дверь была закрыта, я легко могла бы залезть в дом через окно.
Убедившись, что на первом этаже нет Хеймитча, я поднялась по ступенькам вверх.
На втором этаже царил настоящий хаос, словно совсем недавно кто-то устроил здесь погром. Почему-то все стулья были свалены в кучу, кресла опрокинуты, а все гардины сорваны. Может, Хеймитч хотел сделать перестановку?
Я усмехнулась своей мысли. Она казалась слишком смехотворной в отношении Хеймитча. Скорее, можно было предположить, что он увидел мертвого трибута и строил баррикады, чтобы спастись.
Я аккуратно пробралась к спальне, стараясь не создавать шума. Это было несложно, потому что охотничьи сапоги, сделанные для меня по эскизу Цинны, были очень легкие и мягкие.
Я открыла дверь и заглянула в комнату. Сначала я не разглядела Хеймитча в беспорядке смятых простыней, но, приглядевшись, я различила его тело, заваленное подушками.
Я не знала, как его разбудить, чтобы он не бросился на меня. В один момент у меня мелькнула мысль, испугавшая меня. А не умер ли Хеймитч? После стольких выпитых литров алкоголя это было бы неудивительно. Я отогнала от себя эту мысль и подошла ближе к кровати.
Ощутимо толкнув его в плечо, я отскочила подальше. Хеймитч отреагировал сразу же и вскочил, внимательно озираясь.
Когда он увидел, что это всего лишь я, он произнес:
- А, это ты, Китнисс.
Меня возмутил его пренебрежительный тон.
- Да, я пришла к тебе.
Хеймитч разлегся на подушках и посмотрел на меня.
Выглядел он пугающе: опухшее лицо зеленоватого оттенка, воспаленные глаза, трясущиеся руки.
- Ну, садись, раз пришла, - проворчал Хеймитч, кивнув на кровать.
Я аккуратно присела на краешек постели и уставилась на него.
- Выглядишь ты ужасно, - сказала я честно. У нас с Хеймитчем не было никаких запретов на откровенность.
- Да неужели, солнышко? – он криво ухмыльнулся.
Я думала, что предпринять.
- Почему у тебя такой погром там? – я рукой указала в сторону того, что было за дверью.
Хеймитч хмыкнул и потянулся к бутылке, стоящей на тумбочке рядом с кроватью.
- Странный вопрос, знаешь ли. Если учитывать тот факт, что я мало что всегда помню. Не имею понятия, кто и что там сделал.
Я ловко схватила бутылку и встала с кровати, направляясь в ванную комнату с твердым намерением вылить все это в унитаз.
- Солнышко, это последняя бутылка от Плутарха! – воскликнул Хеймитч.
- Замечательно, - коротко ответила я.
- Солнышко, если ты выльешь виски, тебе будет плохо! – угрожающе сказал ментор, поднимаясь с кровати и пошатываясь.
Я дразнящим жестом помахала перед ним бутылкой и завернула в ванную. Хеймитч нетвердым шагом двинулся за мной, ударившись об косяк.
Когда он достиг ванной, я уже выливала в унитаз остатки виски. Она была пуста и, похоже, эта пустота в бутылке причиняла Хеймтчу ужасную боль. Он схватился за голову и траурным голосом сказал:
- Это был лучший виски, что я пробовал.
- Все хорошо в меру, - философски заметила я.
Хеймитч сердито взглянул на меня:
- Кто вообще просил тебя приходить сюда? Ты мне не нужна. Убирайся!
Я молча наблюдала за этой сценой, понимая, что сейчас Хеймитчу придется туго, потому что алкоголь после войны достать было нелегко. Наверное, это был жестокий поступок с моей стороны. Надо было позволить закончить ему эту бутылку с удовольствием.
- Почему ты думаешь, что можешь вот так ворваться в мой дом и распоряжаться моей выпивкой?! – Хеймитч бушевал, смотря на меня злыми глазами.
- Я понимаю тебя, Хеймитч, - успокаивающим голосом сказала я.
- Ни черта ты не понимаешь! – зарычал Хеймитч.
Я заключила, что сегодня мне вряд ли чего-то удастся добиться.
- Убирайся отсюда! Не хочу тебя здесь видеть! – Хеймитч покинул ванную и, преодолев спальню, вышел в коридор, оглушительно хлопнув дверью.
Мне не было страшно от выходок Хеймитча. Я понимала, каково ему. У меня, наверное, были такие же чувства, когда у меня забрали морфий, лишающий боли. Сейчас Хеймитчу придется столкнуться с неприглядной реальностью. Но я была этому рада. Всегда же есть что-то хорошее. Даже в нашем мире.
Глава 5Уже целую неделю дождь, временами перерастающий в ливень, непрерывно шел в окрестностях Деревни Победителей и Шлака. Все эти дни я была дома, но постоянно порывалась убежать в лес. Взглянув на то, что творится за окном, я понимала, что это безумие, и снимала свои сапоги. Я была затворником уже почти неделю, и мне казалось, что этот дождь будет идти вечно, что он когда-нибудь зальет нас, и наши дома станут нашими могилами.
В один из дней, когда я была готова уже выть от стен своего дома, я решила, что придется Хеймитчу потерпеть мое общество. Все лучше, чем сидеть в одиночестве и слышать, как погода угрожает тебе и метает пригоршни воды в стекла окон.
Как я и думала, для Хеймитча первое время без спиртного оказалось очень тяжелым. Он не на шутку разозлился на меня и выставлял меня за дверь каждый раз, когда я приходила к нему. Я предполагала, что ему просто нужно выместить свою злость на ком-то и не была сильно против своей кандидатуры.
Я быстро натянула охотничьи сапоги и сняла с крючка отцовскую кожаную куртку. Открыв дверь, я выскочила под проливной дождь.
Все вокруг было каким-то серым и безликим, и, казалось, что у меня на пути стоит дождевая завеса. Ветер швырял струи воды в стороны и больно хлестал меня по щекам.
Я перебежала через дорогу к дому Хеймитча. Это заняло не больше двух минут, но я основательно промокла.
В дверь я не стала стучать и просто толкнула ее. В прихожей Хеймитча было темно и сухо, и из гостиной виднелся неяркий свет. Я торопливо скинула сапоги и влажную куртку. Выжав волосы, я вытерла лицо своей футболкой.
- Хеймитч! – громко крикнула я и прошла в гостиную.
В гостиной было очень тепло, а в камине полыхал яркий огонь. На пушистом ковре около камина лежал небрежно брошенный цветастый плед. Огонь освещал все мягким светом, и я поразилась тому, что у Хеймитча было так уютно.
Я подошла ближе к огню, и меня обдало жаром. Я с удовольствием чувствовала легкое покалывание на своей коже. Моя нога нащупала книгу, лежащую под пледом. Я наклонилась и прочла имя автора книги. Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Я о таком даже не слышала. Вряд ли кто-то из Шлака читал книги. Все думали о том, как бы ни умереть завтра от голода.
Я взяла в руки книгу и ощутила твердую поверхность обложки. Поднеся ее ближе к своему лицу, я различила легкий запах пожелтевших страниц. Я вдохнула еще раз. Это был удивительный запах. Запах истории чьей-то жизни, запах загадки. Именно в тот момент я должна была влюбиться в книги.
Я аккуратно положила книгу обратно на ковер. Внезапно я услышала звук бьющейся посуды и чье-то чертыхание. Прислушавшись, я двинулась в сторону кухни.
- Хеймитч? – в моем голосе прозвучали нотки удивления.
Хеймитч сидел на корточках на полу своей кухни и собирал кусочки белой тарелки.
- Китнисс, - он поднял голову, - привет.
- Что это ты здесь делал? – я опустилась рядом с ним и подобрала несколько кусочков фарфора.
- Я готовлю ужин, - ответил мне Хеймитч, и я пораженно на него уставилась.
- Ты кого-то ждешь? Мне уйти? – меня озарила внезапная догадка. Может, у Хеймитча появилась женщина? А я пришла совсем не вовремя.
- Нет, нет. От этого чертового дождя мне хочется лезть на стенку! Если бы выпивка была, то было бы повеселее, - он с грустью в глазах посмотрел на меня.
Хеймитч на меня уже не злился. Это радовало.
- Не будет же он идти вечно, - произнесла я, пытаясь его приободрить. – Скоро все высохнет, и ты можешь ходить со мной в лес. Я научу тебя стрелять.
Я удивилась своей внезапной идее. А ведь действительно можно охотиться с Хеймитчем.
- Что, растеряла своих мальчиков, скучно стало совсем? – язвительно сказал Хеймитч и поднялся с пола.
Я разозлилась, но промолчала. В этом был весь Хеймитч с его язвительностью и цинизмом.
- Будешь есть? – спросил у меня Хеймитч и взял для меня тарелку.
Когда он поднял крышку с казана, я почувствовала аромат тушеного мяса и овощей и поняла, что я давно не ела ничего, кроме консервов. Сама готовить я не любила, поэтому питалась, чем придется.
- Хеймитч, я не знала, что ты умеешь готовить, - честно произнесла я и, подойдя ближе, с интересом посмотрела на его блюдо. На вид оно было таким же аппетитным, как и на запах.
- Думала, что я всю свою жизнь с бутылкой провел? – хмыкнул он и навалил мне в тарелку приличную порцию своего яства.
- Да, - кивнула я и уселась за стол. Напротив меня было большое окно, и я могла видеть, как бушует на улице погода.
Я действительно не могла представить, чем Хеймитч мог заниматься еще. В моем представлении он был вечно пьяным ментором. Раньше я даже не могла вообразить его молодым, но это было до того, как мы с Питом посмотрели игры с его участием. Тот момент был для нас огромным открытием. Сегодняшний вечер для меня тоже был полон открытий. Все мои стереотипы разбивались, и я поняла, что не нужно судить о человеке, зная только маленький кусочек его жизни. Люди часто надевают на себя маски, потому что хотят защититься, но за ними может скрываться прекрасная и чувствительная сущность.
- Я тоже всегда думал, что тебе нравится только бегать за мальчиками, - Хеймитч ухмыльнулся и сел на стул напротив меня.
Я покачала головой и улыбнулась. Я не могла обижаться на этот выпад. Это была своеобразная шутка Хеймитча. Уж он точно знал, что на самом деле меня волновало, и что мне, нам всем, пришлось пережить.
Я потыкала вилкой в тушеное мясо, лежащее на моей тарелке в окружении разноцветных овощей.
- Ты уверен, что твоя еда безопасна для человека? – с сомнением в голосе спросила я, борясь с искушением тотчас съесть все.
Хеймитч с аппетитом уже приступил к своей порции.
- Для человека безопасна, для тебя – не знаю, - Хеймитч отправил в рот оранжевый кусочек моркови и с усмешкой в глазах посмотрел на меня.
Я посмотрела на Хеймитча уничтожающим взглядом и попробовала кусочек мяса. Если до этого у меня еще были какие-то сомнения насчет его способностей в кулинарии, то теперь они все рассеялись. Еда была потрясающей на вкус. С этим вкусом могли сравниться только блюда, приготовленные мамой из свежей дичи.
Наверное, на моем лице отразилось все восхищение, потому что Хеймитч ухмыльнулся и воскликнул:
- Китнисс, да ты тоже человек!
Мы быстро справились с едой и поставили тарелки в раковину. Ни я, ни Хеймитч не были любителями уборки, поэтому тарелкам было суждено стоять немытыми долгое время, хотя я из вежливости и предложила их взять эту работу на себя.
Хеймитч налил себе и мне по огромной чашке горячего чая, я взяла корзинку со сладкой выпечкой Пита, и мы перешли в гостиную. Усевшись на ковер у огня, мы молча пили чай. С Хеймитчем было приятно молчать.
Я глотнула обжигающего чая и взяла сладкий пирожок. Мои мысли сразу же унеслись к Питу. Где же он? Куда он исчез?
- Хеймитч, - вдруг сказала я, - ты не знаешь, где Пит?
Хеймитч удивленно посмотрел на меня:
- Странно, что ты не спросила этого раньше.
Я выжидающе посмотрела на него.
- Нет, я не знаю, где Пит, - произнес Хеймитч и вытянул к огню ноги.
Я вздохнула и взяла еще одну булочку. Пит был мастером своего дела – выпечка была отменной.
Мы сидели, изредка перебрасываясь парой фраз. В комнате повисло ленивое молчание. Я смотрела на пламя, маленькие огоньки которого создавали причудливые образы. Меня начало клонить в сон, и я прилегла на ковер. Его ворс был таким мягким, манящим и зовущим ко сну, что, мне показалось, я заснула сразу же. Сквозь сон я слышала звук потрескивающих поленьев и чувствовала присутствие Хеймитча рядом. Мне было так уютно! Этот ужин с Хеймитчем, его гостиная, пылающий костер разительно контрастировали с моим жилищем, с его серостью и пустотой. Здесь и сейчас я чувствовала себя дома, в безопасности.
Внезапно я услышала негромкий стук. Мне показалось, что это часть моего сна, но потом стук повторился, и я вынырнула из сна. Я поднялась и посмотрела на Хеймитча. Он спал, подложив себе под голову подушку. Лицо его было спокойным и безмятежным.
Я тихо встала, решив, что не буду его будить. Быстро пройдя через коридор к прихожей, я ощутила, как здесь холодно. Отсутствие Хеймитча и тепла пламени делали все темным и неуютным.
Я взялась за ручку и потянула дверь на себя.
На меня повеяло холодным воздухом, и я почувствовала на своей разгоряченной огнем коже влажные капельки дождя.
Я внимательно вгляделась в лицо гостя.
На пороге стоял Пит.
