Глава 1Ярко светит солнце. Мы с Калерией стоим в сторонке и смотрим, как папа выносит вещи: коробки с посудой, сумки с книгами. Его большая красная машина стоит с распахнутыми дверцами – жарко, а в машине со вчерашнего дня стоит ужасный кислый запах. Сначала папа посадил нас в машину, потому что дует ветер, но Калерия заплакала, и нас отвели к скамейке у подъезда. Мама еще наверху, говорит с бабушкой. Дедушка нас не провожает, он сегодня на работе. Папа таскает все один. Ему жарко: он снял куртку, расстегнул рубашку, закатал рукава.
Калерия наблюдает за папой, как лягушка за мухой. Ей давно пора спать, но она не капризничает. Ей тоже жарко, ее ладошка в моей руке потная и горячая. Я расстегиваю ей пальто, ослабляю узел шарфа.
- Спасибо, - говорит Калерия, и личико ее в этот момент такое серьезное, что я наклоняюсь и целую ее в кончик носа. Она такая маленькая и хорошенькая. Сестренка улыбается. На щеках у нее появляются ямочки.
- Есть хочу, - говорит она громко.
- Ах ты моя девочка! - восклицает папа и подхватывает ее на руки. Калерия взвизгивает, я хихикаю. Папа подбрасывает сестренку и опускает ее ко мне. Присаживается перед нами на корточки.
- Сейчас выйдет мама с вкусными пирожками, - говорит он нам. – Мы будем ехать и лакомиться, хорошо?
- Где мама? – спрашивает Калерия.
- Она уже идет, - отвечает папа и щиплет нас за щеки. Я смотрю на его круглое лицо. Он румяный и любит нас. Он очень рад нашему новому переезду. Мы все рады, но папа – особенно.
- Вот и мама! - сообщает он нам вдруг и поднимается. Мы оборачиваемся – правда, мама. Она спускается по ступенькам к нам, такая красивая. За ней идет бабушка. Она смешно переваливается со ступеньки на ступеньку, как лодка по волнам. Я каталась на лодке, и меня тогда укачало. У мамы в руках пакет – наверное, там пирожки и яблоки.
- Проголодались? – спрашивает мама и открывает пакет.
Оттуда вкусно пахнет капустой, мясом, яблоками. Я сглатываю слюну. Мама дает мне еще теплый пирожок с капустой, и я сразу откусываю кусочек. Тесто рыжее и такое мягкое, а капуста сладкая. Мама наклоняется к Калерии. Передо мной ее гладкие волосы, они немного волнистые. Я чувствую легкий аромат духов от них. Мама разламывает пополам пирожок с мясом и дает одну половинку Калерии, другую – мне. Я кусаю оба пирожка по очереди. Бабушка довольно улыбается.
- Мои ма-аленькие, - тянет она и прижимает нас к своей огромной мягкой груди. От бабушки пахнет пирожками и вареной курицей, она готовила обед. Но на обед мы не остаемся, и пирожки дают нам с собой. Курицу будет есть дедушка. Бабушка крепко целует нас в лоб. Калерия роняет крошки мяса ей на грудь. Бабушка оглушительно смеется – голос у нее дребезжащий, какой-то и громкий, и тихий одновременно, словно у нее болит горло. Но горло у нее не болит, только ноги. – Приезжайте к нам, не забывайте свою старую бабулю, - говорит она, стряхивая кусочки мяса с груди. Что-то провалилось ей под ее платье в белый горошек. Я хихикаю.
Папа подходит к нам, и бабушка громко целует его в щеки.
- Димочка, привози мне внучек, - просит она.
- Ладно, мам, - весело отвечает папа и берет Калерию, чтобы усадить ее в розовое кресло на заднем сиденье.
- И ты, невестушка, - бабушка разворачивается к маме и крепко обнимает ее. Мама поднимает пакет с пирожками над ее плечами и снисходительно улыбается.
- Ну все, мам, - папа берет и меня. Я тоже сажусь в кресло, оно серо-зеленое. Внутри машины теперь прохладно. Калерия закрывает глаза, кусок недоеденного пирожка падает на пол.
Бабушка снаружи громко охает:
- Лерочка-то! Дима, ну-ка сбегай за пледом!
- Мам, она не замерзнет, - пробует отказаться папа, но бабушка упрямая, и папа скрывается в подъезде. Через несколько минут он появляется с большим шерстяным пледом в руках. Он цветной, как шатер в цирке. Мама берет у папы плед и кладет его между мной и сестренкой. Я знаю, почему бабушка вспомнила про плед – она обещала его Калерии, потому что он ей очень понравился. Мне он тоже нравится. Он сшит из квадратиков и треугольников. На одном квадратике есть вышивка, на другом – Волк из мультика «Ну, погоди!», и даже есть Леопольд. Мне нравится Волк – у него большие белые глаза с черными точками и розовая майка. А Леопольд просит сметаны.
Мама закрывает нам двери, папа заводит машину. Раньше я боялась ездить на машине, потому что за окном все летит мимо тебя и не останавливается. А теперь я просто не смотрю в окно. Мама впереди грызет яблоко. Оно крепко хрустит. Папа тихонько включает радио. Калерия спит. Я замечаю, что она нащупала одеяло и сжала его в кулачке. Папа покачивает головой под музыку, как Ванька-встанька. Я доедаю капустный пирожок и лижу ладонь. Она соленая от рыжего теста. Я засовываю палец в рот и зажмуриваюсь. Кто-то далеко тянет песню, мама хрустит яблоком, и я проваливаюсь в сон.
Глава 2Я просыпаюсь на полу. Пол гладкий и блестящий, а мы с Калерией лежим на островке бабушкиного пледа. Где-то сбоку звучат голоса: на-ля, на-ля – мама, ту-ду, ту-ду – папа. Я сползаю с пледа и поднимаюсь. Бегу к маме с папой и попадаю в длинный коридор. Здесь такой же пол и высокие бледно-голубые стены. Я здесь уже была и хочу идти дальше, но тут папа появляется из соседней комнаты.
- Софья! Проснулась! – радостно говорит он и подхватывает меня на руки. Мы идем в большую комнату. Здесь красиво – папа уже перевез сюда мебель несколько дней назад, и теперь здесь длинный серый диван, скользкий, какой-то весь в мелкой мозаике. Если меня долго-долго тереть мочалкой с мылом, я буду такая же. Еще здесь две белые тумбочки и какая-то большая темная доска перед диваном. Она стоит на прозрачном столике, а в столике – узкий серебряный ящик. Далеко от меня стоит шкаф с квадратными полками. Около него на полу сидит мама. Рядом с ней сумка, мама достает оттуда книги, вытирает их розовой тряпочкой и ставит на полку.
- Налей Софье молока, у меня руки в пыли, - говорит мама.
Папа вместе со мной идет в другую комнату. Это кухня. Здесь есть большая квадратная коробка с синим пламенем внутри. Если повернуть вот эти маленькие круглые штучки (их так удобно щипать), то коробка разозлится, и огонь будет выпрыгивать наружу. Бабушка читала мне про Змея Горыныча и сказала, что эта коробка от него. Это пли-та. Я боюсь их обоих - и Горыныча, и коробку. А вот этот большой и высокий ящик у нас от Деда Мороза. Он холодный и иногда тихонько ворчит на жару. Это хо-ло-диль-ник. Папа достает из него пакет с молоком, и я получаю свой стакан. Молоко тяжелеет у меня в горле, я чмокаю и облизываюсь. Папа стирает мне молочные усы, и мы возвращаемся к маме. Мама складывает пустую сумку.
- Все, - говорит она, - вечером можно праздновать новоселье. Что приготовить на ужин?
- А наша комната? – спрашиваю я.
- Вот встанет Калерия, и я поставлю ей кровать, - отвечает папа и хлопает ладонью по чему-то широкому, обернутому в газеты. – И еще повешу вам картинки. Хочешь картинки?
- А какие?
- Какие? Разные. Есть кошки, есть собаки, есть цветы, есть кораблик, - перечисляет папа; он говорит из коридора и показывает мне маленькие рамки: усатый кот, два далматинца, как в мультике, одуванчики.
- Кораблик мы повесим в коридоре, - говорю я. – Там все голубое, и он будет там плавать.
- Отличная идея!
Папа берет стопку картинок и идет в нашу с Калерией комнату. Я бегу за ним.
- Лерочка! Где ты? – кричит папа. Я вижу, что ни пледа, ни Калерии в комнате нет.
- Ау! – повторяет папа.
Моя кровать уже стоит здесь, правда, она голая, здесь одни доски. Под ней я вижу кусочек цветного пледа. Я становлюсь на четвереньки и ползу под кровать. И правда, Калерия там. Интересно, почему? Наверное, она проснулась и залезла туда от солнца, думаю я. Наша комната ведь очень светлая, а занавесок еще нигде нет. Я тяну сестренку за руку. Она сопит и просыпается.
- Вылезай, - со смехом говорит папа и нагибается к нам. Калерия отбивается, стукается головой о кровать и начинает громко плакать.
На шум приходит мама. Она осторожно отстраняет растерянного папу, меня и достает Калерию из-под кровати. Сестренка вертится в маминых руках и хнычет, тянется ручками обратно. Я вытаскиваю плед и протягиваю его Калерии. Папа помогает мне, потому что плед тяжелый. Калерия хватает его и успокаивается.
- Пойдем попьем молочка, - ласково шепчет мама сестренке. – Пойдемте все, выпьем молока, печенья поедим, хорошо?
- Х-рошо, - всхлипывает Калерия в последний раз, не выпуская пледа, и мы все идем к кухне. Мы с папой несем плед за мамой, и папа как-то странно смотрит на маму.
Здесь все новое: люди, дом. Папа за молоком рассказывает, что дом построили совсем недавно и здесь до нас никто не жил.
- А домовые? – спрашивает Калерия.
Мама смеется.
- Домовые здесь еще поселятся, если мы будем хорошо себя вести, - говорит папа.
- Хочешь еще печенья? – спрашивает у Калерии мама.
- Хочу, - и Калерия получает печенье, а я – пирожок и молоко.
- Я люб-лю домо-вых, - хрустит Калерия. – У бабушки есть.
- Правда?
Я киваю. Там правда есть домовой, он маленький и лохматенький. Я видела его, когда была как Калерия. Он постоянно прячет мои пазлы.
- Его зовут Григ, - рассказывает Калерия. – Он живет у бабушки в шкафу.
- А что он ест?
- Печенье и молоко, - уверенно говорит Калерия. – И он конфеты любит. Я ему отнесу?
- Он же у бабушки, - хитро улыбается мама.
- Он обещал навещать меня, - отвечает Калерия.
Я слезаю со стула и бегу в нашу комнату. Куда можно поставить еду Григу? Под мою кровать?
Приходит Калерия с чашкой молока и печеньем на блюдце. За ней идет папа, тащит за собой то самое обернутое газетой и большой инст-ру-мент. Мы знаем, что он громко жужжит. Папа говорит, что это первый мотор Карлсона. Калерия быстро задвигает чашку и блюдце под мою кровать, хватает меня за руку, и мы убегаем к маме на кухню.
Мама ест яблоко. В руке у нее сотовый телефон, и она что-то печатает. Папа сказал мне, что это называется э-сэ-мэс и что, когда я вырасту, у меня тоже будет сотовый. Увидев нас, мама откладывает телефон.
- Наелись? - спрашивает она. И тут раздается жужжание. Калерия вздрагивает.
- Не бойся, - говорит мама, - папа делает тебе кроватку. Хочешь яблока?
Сестренка мотает головой и садится на пол. Мама приносит нам пазлы, и мы рассыпаем их по всей кухне. Мама надевает фартук, моет посуду, потом достает из хо-ло-диль-ника мясо.
- Жаль, нет микроволновки, - шепчет она и выкладывает мясо на тарелку. Это большой багровый кусок, покрытый инеем. На кухне и правда только ящики Мороза и Горыныча и коричневые столы. Над Горынычем есть еще большая темная пирамида с трубой наверху.
Мама достает из шкафа под раковиной картошку, быстро чистит ее, нарезает, наполняет ею белую кастрюлю. Калерия с увлечением делает Леопольда из кусочков травы. Я отбираю у нее пазлы, кричу: «Не так, не так!» Калерия покорно отдает мне траву, и я строю целый угол. Мама говорит с кем-то по телефону под жужжание. Голос у нее нежный. Потом раздается ужасно громкий звук. На даче у бабушки так жужжал у меня над ухом шер-шень. Подползаю к сестренке, и мы обнимаемся. Мама садится к нам и гладит нас по голове. Запах маминых духов успокаивает. Ее волосы щекочут мне ухо, и я забываю о шер-шене. Калерия молчит и утыкается лицом маме в колени.
На кухне появляется папа. Он пыльный и держит руки ладонями вверх. Ладони у него серые.
- Настюш, там пол надо бы вымыть, - говорит он робко.
- Я помою, - мама встает, снимает фартук, забирает телефон и уходит в ванную. Там слышится шум воды. Папа моет руки зеленой жидкостью из цветной бутылки.
- Что это тут у нас? – бодро спрашивает он и теребит мокрыми руками пазлы. Я хватаю его за руки, а Калерия рассказывает:
- Это Леопольд. Это улица и мышата. А вот это трава, а это солнышко, - она показывает на кусочки картинки, которые мы собрали.
- Очень интересно, - говорит папа. - А можно с вами?
- Можно, - разрешает Калерия, и папа ищет нос Леопольда. Калерия подползает ко мне и обнимает меня за шею. Я смеюсь, и мы валимся на папу – мне щекотно. Папа с кличем хватает нас, и мы валяемся на полу, весело хохочем.
Появляется мама, и мы сразу успокаиваемся. Папа сажает нас, словно в школе. Папа иногда играет с нами в школу: учит читать, считать. Я могу сложить три и пять и прочитать: «Ма-ма мы-ла ра-му». Тогда папа меня хвалит. А Калерия показывает цвета в книжке: «Солнце – красное, вода – желтая, трава – синяя…» Тогда папа хохочет и отбирает у нее книжку. Мама у нас – директор. Она строгая. Сейчас она тоже строгая и ставит на стол пустую чашку и блюдце.
- Дима, - с укором говорит она, - зачем ты съел еду домового?
Папа становится растерянным.
- Настюш, я ничего не ел, - говорит он и встает. Он краснеет перед мамой, и он сам сейчас такой маленький в своих шортах и майке.
- Это Григ, - вступается Калерия. – Это Григ съел.
- Ах, Григ…
Мама переводит взгляд с Калерии на папу, с папы на меня. Потом вздыхает и ставит пустую чашку и блюдце в раковину.
- Идите погуляйте на улице, - говорит она, не поворачиваясь к нам. – Купите хлеба и молока. И яблоки возьми, Дим.
Папа берет нас, и мы идем одеваться. Папа немного расстроен. Калерия приносит ему свои кол-гот-ки, носки, джинсы, майку, свитер. Я одеваюсь сама, мне уже пять лет. Я только не умею завязывать шнурки и застегивать куртку. Папа помогает мне. Потом он переодевается из шорт и майки в джинсы и рубашку и становится высоким и красивым, как люди в те-ле-ви-зо-ре.
Мы выходим на улицу. Я держу за руку Калерию, папа держит за руку меня. Солнце угасает, прохладно. Мы идем по улице, сворачиваем в сторону маленького белого ларька. Папа покупает нам маленькую коробку пазлов, себе – журнал с травой, мячом и человеком в сине-белой футболке и шортах. Мы идем дальше. Калерия шлепает по лужам и ищет снег. Еще недавно снега было так много, а теперь осталась только грязь. Грязь – мама говорит это слово и морщит нос. Она не любит грязь. А мы с Калерией любим. Это потому, что мы приходим грязные, и мама говорит, что мы, видимо, влюб-ле-ны в грязь. Мы ее не понимаем.
Калерия поворачивает ко мне свое личико.
- Мама не верит в Грига – тихо говорит она.
Я киваю. Наверное, не верит.
Папа приводит нас в большой магазин. Здесь шумно, и все время что-то щелкает, и играет музыка. Папа ведет нас мимо длинных полок к молоку, потом к хлебу, потом к яблокам. Мы с Калерией шепчемся. Папа нас не слышит. А мы ничего не рассматриваем и не отходим от папы. Я боюсь потеряться. Однажды я потерялась, и дядя, похожий на рабочего папу, взял меня за руку и повел куда-то. Там была телефонная трубка, и он говорил в нее, как я выгляжу и как меня зовут. Прибежали мама и папа. Мама плакала, а папа был бледный. Поэтому я боюсь теряться. А Калерия не терялась.
Мы идем обратно. Папа сажает Калерию на плечи, и ее ботинки оставляют следы на его куртке. Но папа не обращает внимания. Калерия держится за его уши, папа держит меня и сумку. Темнеет. Совсем холодно. Мы приходим к нашему дому, поднимаемся по лестнице долго-долго, потому что лифт не работает, говорит папа.
Когда мы приходим, сразу вдыхаем запах мяса. Мама встречает нас немного взвол-но-ван-ная. Мы раздеваемся. Мама смывает с папиной куртки грязь, моет нашу обувь. Потом мы ужинаем. Папа ест мясо с картошкой, отдувается от жары, подмигивает нам, пьет сладкий чай. Мама грызет яблоки и крутится по кухне: подает нам воду, изюм, чистые ложки, варенье. Мы едим манную кашу, потому что мясо острое. Как это – острое? С иголками? А зачем мама добавила иголок?
Мы все молчим, потому что устали. Я хочу спать. Мама ведет нас в ванную, моет нам головы: намыливает, споласкивает, вытирает. У меня совсем слипаются глаза. Мы идем за мамой в нашу комнату, нас укладывают в кровати. Я уже не вижу картинок на стенах, я только замечаю, что мама укрывает Калерию бабушкиным пледом, и тут же засыпаю.
Глава 3Я просыпаюсь на следующее утро. Занавесок у нас все еще нет, и солнце будит меня. Я оглядываю комнату. Здесь у нас шкаф с игрушками, шкаф с одеждой, кровать. Калерия спит теперь как взрослая – ее кровать как у меня, без этих решеток. Я разглядываю далматинцев на зеленой стене и вдруг понимаю, что Калерии нет на кровати.
Я вылезаю из-под одеяла и ложусь на пол. Калерия завернулась в свой плед и спит под кроватью. Я зову ее, она открывает глаза.
- Григ сказал, что папа с мамой сегодня будут ругаться, - говорит она.
- Почему? – спрашиваю я и залезаю к ней.
Калерия раздумывает.
- Не знаю, - признается она. - Просто.
Мы молчим. В доме тихо.
- И он голодный, - добавляет сестренка.
Раздаются шаги, и перед нами появляются ноги в коричневых полосатых тапочках.
- И чего мы там делаем? – папа протягивает к нам руки, и мы неохотно вылезаем. – Идемте завтракать!
Мы идем на кухню. Там мама кормит нас детским творогом. Мы едим быстро, бежим умываться. Папа помогает нам чистить зубы. Наконец я достаю новые пазлы, Калерия улыбается. Я целую ее ямочки, она смеется.
Мы вместе делаем картинку. Это русалка, Ариэль. Калерия ищет ее красные волосы, я – зеленый хвост. Сестренка натягивает на себя плед. Но мне не холодно, говорит она, Григу холодно.
Пазлы скользят от меня к дверям, я ползу за ними и вдруг слышу крики из комнаты мамы и папы.
- Они ругаются, - говорю я Калерии, и сестренка сжимается под пледом.
«Давно это?», «Настя, ну как же так?», «Это было на кухне или здесь?», «Господи, за что мне это?», «Я же люблю тебя!» - ту-ду, ту-ду папы. «Я знаю», «Прости, не удержалась», «Мне скучно», «Это будет в последний раз, если…» - на-ля, на-ля мамы. Я ничего не понимаю и закрываю дверь.
Мы собираем пазлы, строим конструктор, лепим из пластилина, ходим на горшок. В обед приходит мама. Глаза у нее красные. Она кормит нас супом. Мы обедаем одни – папы нет.
После обеда – тихий час. Я засыпаю, но ненадолго. Когда открываю глаза, Калерия снова под кроватью.
- Григ говорит, все будет хорошо, - шепчет она и забирается ко мне на кровать.
- Григ бабушкин. Нам нужен свой домовой, - вздыхаю я.
Мы идем на кухню. Там сидит мама и пьет чай с конфетами. Она молча наливает нам молока, дает печенье и порцию для Грига. Мы относим Григово молоко и печенье под кровать Калерии.
Сегодня мы не гуляем, потому что нет папы. Мама приводит нас в гостиную, и мы на этой черной доске смотрим мультики – это теле-визор. Мама уходит к себе. Волк гоняется за Зайцем и никак не может напасть на пароход. Глупый волк, ему нужен билет! Папа катал нас с мамой на пароходе, и у нас были билеты с от-рыв-ной линией. Я ее сорвала и дала тете в синем костюме. Она засмеялась и пустила меня.
Ой, Волка облили водой! Калерия охает – ей всегда жалко Волка, а я смеюсь. Волк сам виноват, не надо вставать там, где идет строительство или подвешен груз. Мы это навсегда запомнили – нам папа пел песенку про глупых зверей: лису, страуса, дворника.
На колени мне вдруг тоже капает вода. Я поднимаю голову, и капля падает мне на подбородок. На белом потолке появилось большое темное пятно. Это туча! Я толкаю Калерию:
- Смотри наверх, там дождь!
Сестренка поднимает голову, а я соскакиваю с дивана и бегу к маме на кухню. Мама пьет кофе с молоком и журналом.
- Мама, там дождь! – радостно кричу я.
- Какой еще дождь? – мама встает и идет за мной в большую комнату. Там кружится Калерия и ловит ртом большие капли дождя.
- Нас заливает! – вдруг кричит мама. Она тянется куда-то к стене, и Волк в те-ле-ви-зоре исчезает. Мама хватает нас и выбегает из комнаты. Я ничего не понимаю и гляжу на Калерию. Что плохого в дожде? Вдруг у нас в комнате будут расти грибы?
Мама что-то кричит в телефонную трубку. Потом велит нам одеваться, а сама куда-то убегает. Я послушно натягиваю джинсы и носки, надеваю на Калерию куртку и ботинки. Шнурки я не могу завязать. Мама возвращается, и мы почему-то выходим на улицу.
Приезжает папа. Он испуганный, бежит в дом. Мы с мамой ждем.
- Это все потому, что у нас нет своего домового, - шепчет Калерия. Я киваю. Теперь я понимаю – дома не должно быть дождя. Где нам тогда от него прятаться? На улице холодно.
Позднее мы возвращаемся домой. Мама кормит нас холодной кашей и укладывает спать. В большой комнате ходят чужие люди. Они громко обсуждают дождь. Кто-то обещает воз-мес-тить у-щерб. Что такое у-щерб? Это пещера? Я засыпаю с мыслью о пещере и дожде. Снятся мне грибы и камни. И Григ.
Глава 4Мама с папой помирились. Сегодня они идут в кино, а нас берет бабушка. Калерия оставляет на всякий случай еду Григу и кусочек пледа, чтобы он не заблудился. Плед мы берем с собой.
В тихий час я ложусь спать, а Калерия и Григ под кроватью шепчутся, закутавшись в плед. Я не вижу теперь Грига, потому что я уже старая. Зато я верю в него и знаю, что он любит молоко три-и-два-про-цен-та. Это Калерия мне так сказала, а я сказала бабушке. Она обрадовалась и дала нам молока и печенья для Грига.
Вечером папа забирает нас домой. Калерия шепотом говорит мне, что скоро у нас появится домовой. Мы хихикаем. Папа сегодня очень доволен.
Дома мама встречает нас с пустым стаканом и блюдцем. Значит, Григ был здесь.
- Объясните мне, вас же не было целый день, - говорит мама, показывая пустую посуду нам и папе.
- Это Григ, - хором говорим мы. Мама вздыхает и уносит посуду на кухню.
***
Маме с папой не нравится, что Калерия разговаривает с Григом. Им не нравится, что она спит под кроватью. Мы объясняли, что Григ не любит света и что он добрый, но мама и папа каждое утро вытаскивают Калерию из-под кровати.
Вечером мы с Калерией играем в куклы. Папа купил нам двух Барби и Кена. Калерия одевает Барби, я – Кена.
- Григ зовет меня собой, - рассказывает Калерия. – Он говорит, я хорошая.
- Я бы пошла, - говорю я и завязываю Кену шарф. Калерия кивает.
- Я буду скучать, - добавляю я и тянусь к сестренке, чтобы поцеловать ее.
Мама приносит нам бананы и чай, папа несет за ней поднос с малиновым пирогом. Все вместе мы пьем чай, строим Барби и Кену дом на зеленом квадрате пледа, празднуем свадьбу. Барби в свадебном платье, Кен - денди, сказала мама. Но он любит Барби и уделяет ей много внимания, отвечает папа. Они долго смеются, потом укладывают нас спать. Дом Барби и Кена остался, только плед Калерия вытянула себе.
Ночью я просыпаюсь. Калерия шепчется с Григом. И в последний раз я вижу его. Маленький, лохматый, он наклоняется ко мне и целует меня в лоб. Калерия держит его за руку, она одного роста с ним и тоже лохматая. Она натягивает на меня плед. Потом я засыпаю.
Я просыпаюсь рано утром. Калерия ушла. Я заворачиваюсь в плед и бегу к папе с мамой. Они еще спят. Я обнимаю маму и шепчу: «Мамочка, у нас теперь есть домовой».
***
Мама плакала. Папа тоже. Я показала им плед и сказала, что Калерию надо кормить. Меня забрали из комнаты, но еду оставили. Мама не верила и заперла комнату на ключ. На следующий день молоко и печенье исчезли. Еще на следующий день нам чинили потолок. Папа сказал, что он зак-лю-чил вы-год-ную сдел-ку. А мама пообещала мне братика.
Эпилог.
Сейчас мне двадцать пять лет. Я хорошо помню свою младшую сестренку, но уже не помню, как она пропала. Мы не говорим об этом. Папа верит, что ее похитили инопланетяне. Мама верит в домового Грига. Я не знаю… Я читала легенды об ирландских эльфах, которые уносят по ночам детей, сказку про Питера Пэна. Кто знает, может быть, мою сестренку унес русский Питер Пэн.
Калерия исчезла со всех фотографий. Иногда по ночам я слышала ее смех. Мы скучали, но знали, что она рядом. Мы не переезжали в новый дом, чтобы не терять ее.
Через неделю я выхожу замуж. У меня будет дочь, и я назову ее Калерией. Сашу я попросила подыскать нам добротный дом не младше трех лет. В новую квартиру я ничего не возьму с собой, никакого подобия уголька от старой печки. Я не хочу, чтобы сестра-домовой забрала и мою дочь. Но я знаю, что молоко и печенье будут стоять под моей кроватью – для домовых и других домашних богов.
