Питер Петтигрю: мне или никомуНу что ж, решение Распределяющей шляпы – закон. Хотя я, если честно, тайком рассчитывал попасть на Рейвенкло – в конце концов, глупым я себя не считаю. Но и Гриффиндор сойдет, это не Хаффлпаф, и уж тем более не Слизерин.
- Привет, я Лили, - рыжеволосая девчушка протянула мне руку, как только я сел за стол. Я мельком оглядел ее: ничего особенного в ней не было, она абсолютно такая же, как и остальные девочки. Неинтересно.
- Питер, - я пожал ее руку, улыбнувшись.
- А я Джеймс, - худощавый мальчик, сидевший с ней рядом, чуть склонил голову.
- А я Сириус…
Все первогодки перезнакомились друг с другом, и тут же начали рассказывать друг другу о себе и о своих семьях – я практически не вслушивался. Некоторые, например, эта девочка, Лили, сидели себе тихо и слушали тех, кто рассказывал о своих родителях-волшебниках. Я не относился ни к одним, ни ко вторым: я не говорил и не слушал. Я молча ждал конца распределения и искренне надеялся, что пир скоро закончится и можно будет отправиться спать.
Первым нашим уроком в Хогвартсе была Трансфигурация. Я знал, что обычно первокурсников заставляют делать что-то несложное – в основном, превращать спичку в иголку или что-то вроде того. Во всяком случае, к Трансфигурации я подготовился: старательно изучил первые главы учебника. Мне не хотелось ударить в грязь лицом на первом же занятии, тем более сдвоенный урок у нас был с Рейвенкло – я все еще не понимаю, почему Распределяющая шляпа посчитала меня недостойным этого факультета. Во всяком случае, в семье мне говорили, что я умный и весьма одаренный мальчик.
Я сел рядом с Ремусом – тощим мальчиком с зеленовато-бледным лицом. Ему плохо, что ли? Или просто волнуется. Джеймс уселся рядом с Сириусом – они еще с утра о чем-то оживленно спорили, видимо, о квиддиче. Меня эта игра никогда не интересовала, просто потому что я не понимал ее смысл. И есть ли смысл в игре, в которой четырнадцать игроков летают на метлах на опасной высоте, стараясь забросить мяч в кольца друг другу?
Профессор МакГонагалл минут десять рассказывала нам общие понятия о Трансфигурации – о том, что это искусство превращать одно в другое, что это очень тонкая наука и так далее. Я, правда, старался слушать, но меня больше занимал пейзаж за окном: такой красивой природы я еще не видел. Тем более, все то, что она говорила, я прочел в учебнике.
Мне все-таки удалось превратить спичку в иголку, чем я был очень горд. Я получил десять баллов для своего факультета, а так же не мог не заметить, с какой завистью смотрит на меня девочка из Рейвенкло – у нее получилась заостренная с одного конца металлическая спичка.
- О, да Питер у нас просто умница, - протянул Джеймс, усмехнувшись.
- Завидуй молча, Джеймс. У тебя вон спичка как была спичкой, так и осталась - проговорила Лили, улыбаясь,- а Питер – просто молодец.
А эта Лили ничего, кстати. И первый урок прошел хорошо. Может, на Гриффиндоре не так уж и плохо.
***
- Лили, ну помоги.
Лили сидела в соседнем кресле в общей гостиной, поджав под себя ноги и углубившись в какую-то книгу о зельях. Как можно так любить зелья?
- Питер, нет. Ты сам должен разобраться, иначе ты ничего не поймешь, - проговорила она, не отвлекаясь от книги.
Нет, в такие моменты она меня просто раздражает. Единственный предмет, который мне не дается – это зелья, и я вынужден просить помощи у нее, что само по себе для меня очень тяжело, ведь я никогда ни у кого не просил помощи, тем более у девчонки. А она еще и ломается.
- Лили, ты лучше всех на курсе знаешь зелья, - после этих слов она поднимает на меня взгляд: на ней этот прием срабатывает безотказно, - ну пожалуйста. Без тебя я не справлюсь.
- Ладно, давай сюда свое ЭССЭ, - со вздохом она наконец-то отложила эту книгу, название которой я даже не удосужился посмотреть, - но учти, больше я этого делать не буду.
- Ты лучшая, - я улыбнулся, протянув ей пергамент с моими каракулями. Она нахмурила брови, но улыбку сдержать не смогла.
Кстати сказать, ко второму курсу я понял, что Лили – одна из немногих нормальных девчонок на курсе. С ней можно было поговорить обо всем на свете, и она была хорошим другом. На занятиях она была не хуже и не лучше других учеников, но единственным, что давалось ей лучше всех, были Зелья; на нашем курсе ей действительно не было равных. Профессор Слизнорт хвалил ее на каждом занятии.
Но мои мысли прервали: из спальни мальчиков спустился довольный до одури Джеймс, таща за собой метлу новой модели – подарок его отца. За ним, о чем-то споря, шли Сириус и Ремус. В гостиной сразу стало шумно.
Я поморщился. Лили оторвала взгляд от пергамента и посмотрела на вошедших.
- Джеймс, тебя не возьмут в команду, - она улыбнулась, и Поттер поморщился, услышав это, - ты еще слишком молодой.
- Да что ты понимаешь в квиддиче, Лили, - за Джеймса ответил Сириус, - он превосходно летает и запросто пройдет отборочные.
- Я бы на твоем месте не был так уверен, Блэк, - я фыркнул, - и вообще, в вашем квиддиче нет никакого смысла.
- Повтори, - тихо, с угрозой произнес Джеймс. Как-то это по-детски звучит.
- В вашем квиддиче нет никакого смысла, - спокойно повторил я, вызывающе глядя Поттеру в глаза. Как он меня раздражал - самодовольный, самоуверенный, противный.
- Джеймс, не кипятись, - Ремус положил ладонь на плечо друга, который, казалось, был готов броситься на меня с кулаками, - оно того не стоит.
- Ты прав, - Поттер усмехнулся, - его даже самая лучшая метла не поднимет, вот он и кипятится.
Сириус не сдержал смешок, Ремус осуждающе посмотрел на Джеймса. И только один я никак не отреагировал на эту колкость – если честно, мне было плевать, что он говорит обо мне.
- Вы невыносимы, трое, - подала голос Лили.
- А тебя не спрашивают, Эванс, - Сириус подошел к Лили и заглянул в пергамент, - о да, Питер не может сам справиться даже с банальным ЭССЭ по зельям и заставляет тебя делать за себя домашнюю работу. Как это трогательно.
А вот это, кстати, уже обидно. Но мне все равно плевать.
- Это не твое дело, - процедила Лили, рассерженно глядя на Сириуса.
Джеймс лишь фыркнул, Ремус покачал головой и тяжело вздохнул.
- До встречи, - бросил Сириус, и трое удалились из гостиной.
- Этот Поттер и его друзья, - прошептала Лили, снова склоняясь над пергаментом, - они отвратительны.
Я согласно кивнул. С каждым днем Лили нравилась мне все больше.
***
- Ты же ненавидел его! Ненавидел Джеймса! – возмущенно воскликнула Лили, кутаясь в теплую мантию. Осень подкралась незаметно, и теперь ледяной ветер заставлял студентов ежиться от холода.
Мы шли к озеру – к единственному месту в этом замке, где можно было спокойно поговорить. Во всяком случае, в эту погоду здесь не было ни занудных умников из Рейвенкло, ни самоуверенных слизеринцев, ни тем более неловких хаффлпавцев. Хотя Лили явно была не в восторге от такой прогулки.
- Лили, все меняется, - вздохнул я, останавливаясь возле одного из деревьев, что росли недалеко от озера.
- А не ты ли поливал их грязью еще пару недель назад, - Лили, казалось, задыхалась от возмущения, - я была о тебе другого мнения, Питер!
Ах, вот как.
Я нахмурился.
- В конце концов, это не твое дело, - бросил я, не особо задумываясь о том, что говорю, - я могу общаться, с кем хочу, и это не должно тебя волновать.
- Я думала, мы друзья, - Лили вмиг стала серьезной и поджала губы. Только сейчас я понял, что очень сильно обидел ее, но исправлять это было поздно. Я не привык отступать.
- Вот именно, друзья, - я голосом выделил последнее слово, - друзья, Лили, принимают друг друга такими, какие они есть.
Ей стало стыдно, я видел это. Она поджала губы, плотнее закуталась в мантию, ее зеленые глаза наполнились слезами, и сама она съежилась, стала, как будто, меньше. Мне стало искренне жаль ее, но я не мог сломаться, не мог позволить девчонке – пусть даже этой девчонкой была Лили – надавить на меня и изменить свое мнение.
- И друзья не отказываются друг от друга из-за таких мелочей. Во всяком случае, настоящие друзья, - победно проговорил я, глядя на то, как она бледнеет.
- Друзей надо правильно выбирать, - услышал я за спиной знакомый голос.
Северус. Ну почему он всегда оказывается рядом, когда это совершенно не нужно? Противный, худощавый, с длинными черными волосами – как Лили вообще может общаться с ним?
- О, Северус, - я усмехнулся, критически оглядев его. Он, как всегда, в своем стиле – черная мантия, хмурый взгляд, – снова подслушиваешь? Ты был бы потрясающим шпионом.
Лили осуждающе посмотрела на меня, всхлипнув. Она подошла к Северусу, едва заметно улыбнувшись ему.
- Сев, я рада, что ты пришел. Я как раз собиралась уходить.
- Он обидел тебя? – он внимательно оглядел ее лицо. Она отрицательно покачала головой.
Как было противно на это смотреть. Он изображает заботу о ней, хотя я не думаю, что он вообще мог бы о ком-то заботиться – настолько мрачно он выглядел.
- Оставляю тебя наедине с твоим другом, - холодно, как мог, произнес я, - не думал, что ты так легко отказываешься от своих друзей. Я был о тебе другого мнения, Лили Эванс, - с этими словами я пошел прочь от озера к замку, не дав ей ничего сказать. Пусть помучается, пусть подумает в другой раз, прежде чем указывать мне, с кем общаться – в конце концов, все люди ошибаются, тем более дети. А с Джеймсом и его компанией мне действительно сейчас дружить выгоднее, чем с кем-либо другим.
Настроение было паршивым.
***
- Я пойду, посмотрю, как тренируется Джеймс. Он звал меня на тренировку, - она улыбнулась.
Джеймс, Джеймс, Джеймс, Джеймс. Ей самой не надоело?
- С каких это пор тебя интересует квиддич? - я мученически закатил глаза, - Лили, уже зима. Холодно там, наверное, сидеть, еще простудишься.
- Ты на Чарах, видимо, не слушал, когда нам рассказывали про согревающее заклинание, - она пожала плечами, идя к выходу из замка и кутаясь в зимний шарф.
- Если ты не помнишь, оно у меня тогда получилось лучше всех, - я усмехнулся, - Лили, не ходи туда. Даже я туда не иду, хотя Джеймс - мой друг.
- Друг, - Лили поморщилась, останавливаясь и испытующе глядя на меня, - вы с ним дружите только с третьего курса. И если бы он был действительно твоим другом, ты бы пошел на тренировку.
- В такой холод куда-нибудь я бы пошел только за одним своим другом, за тобой, - сказав это, я, кажется, покраснел. Будем надеяться, что Лили этого не заметила.
Она улыбнулась. Так улыбаться только она умеет. Не только губами, но и глазами. В них будто огоньки загораются, и хочется смотреть в ее глаза долго-долго. Черт, я никогда не был таким сентиментальным. Что она со мной сделала?
- Ну, так пойдем со мной, посмотрим, как тренируется Джеймс.
«За слова надо отвечать, Питер», - подумалось мне, и я, тихо возмущаясь (что очень развеселило Лили), пошел вместе с ней к выходу из замка.
Джеймс летал просто превосходно. Заметив Лили на трибунах, он, кажется, решил, что в квиддиче главное не забросить квоффл в кольца соперников, а сделать это как можно виртуознее. Вот и теперь он демонстрировал все свое мастерство. Я брезгливо поморщился. Рисуется перед Лили, ясно же. Только другие девчонки уже пищали от восторга, а она только бормотала себе под нос что-то вроде «этот дурак когда-нибудь доиграется». Я улыбнулся. Все-таки необычная она, Лили.
***
Джеймс сел с Лили на зельях, какого черта? Рядом с ней всегда сидел я, а сейчас… Мы ведь хотели с ней вместе готовиться к СОВ, уже февраль, и экзамены не за горами.
- Питер, ты уже довольно хорош в зельях, а Джеймс еще нет, - словно оправдываясь, проговорила она. Хотя Лили действительно оправдывалась.
И вот сейчас они сидели рядом и о чем-то тихо разговаривали. Он приобнял ее за плечо, и Лили оттолкнула его руку, хотя видно было по румянцу на ее щеках – ей приятно. Ей нравится.
Я поморщился, отвернувшись. Пусть лучше он расскажет ей, что он делает каждое полнолуние. Я бы давно рассказал ей, если бы сам не был к этому причастен. Тогда бы она точно сказала «до свидания» всей этой компании, ведь среди них оборотень и два незарегистрированных анимага. Но я был среди них, а это бы значило, что Лили отказалась бы и от меня. Нет, на такие жертвы я не готов.
Я заметил, что Северус смотрит на нее возмущенно и с какой-то глубокой тоской во взгляде. О да, влюбленный дурак, а то ты сразу не понял, что она - девушка не твоего полета. Ты слишком хлипкий и мрачный для нее, это уж точно. И то, что ты преуспел в зельях, не дает тебе преимущества. Максимум, что вы можете делать вдвоем – это варить какой-нибудь крайне сложный отвар, в котором только вы оба и понимаете. Только в школе вам этого делать не позволят.
Урок шел как обычно. Я в гордом одиночестве (Ремус и Сириус сели вместе) готовил зелье. Хотя как сказать, готовил – действовал согласно инструкции. А вот Лили – готовила, причем делала это так изящно, что невозможно было не восхититься, глядя на нее. Да, за это можно простить ей даже ее вечное «Удовлетворительно» по Трансфигурации, мне кажется.
И тут кое-что произошло. Причем заметил это не только я, но и Северус – видно было, как он кривит губы в довольной усмешке. Джеймс по доброте душевной хотел помочь Лили с зельем – и тут он не смог не выделываться – и схватил на радостях совершенно не тот ингредиент. Ее зелье вспыхнуло ярким пламенем, и я довольно улыбнулся – оно было безнадежно испорчено, и кем? Джеймсом.
Лили шокировано смотрела на Поттера, а он, казалось, хотел что-то сказать в свое оправдание, но не мог найти слов.
- Я так старалась, - едва слышно проговорила она, поджав губы и нахмурившись – это означало, что она очень расстроена, - это зелье важно для СОВ.
Я мысленно праздновал победу.
***
- Я не понимаю до сих пор, почему ты выбрала Аврорат, Лили? Мы собирались быть колдомедиками!
Я шел за ней по коридору, а она, казалось, меня не слушала. Да, уже была весна, и было поздно что-то менять, надо было думать об этом после того, как пришли результаты СОВ.
Может, мы бы могли нормально с ней поговорить, если бы она окончательно не разругалась с Нюниусом. Он назвал ее грязнокровкой, дурак. А Лили переживает, и очень сильно, я знаю. Но ничем не могу ей помочь, потому что я рад, что он больше не ходит за ней по пятам.
- Лили, послушай, это опасно!
Она резко остановилась, так, что я чуть не налетел на нее, и повернулась ко мне лицом. Она была серьезна, как никогда, я видел это по складке на ее переносице, и по слегка опущенным уголкам губ.
- Сейчас жить вообще опасно, - едва слышно проговорила она, глядя мне в глаза, - и лучше будет, если я встречусь со смертью лицом к лицу, и смогу утащить за собой хоть немного его последователей, чем буду прятаться по пещерам и ждать, пока меня найдут. Почему ты всегда думаешь только о себе, Питер? Я маглорожденная, забыл?
Я поджал губы. Я действительно об этом забыл. Не то что бы забыл – я об этом даже не подумал.
- А Джеймс не забыл, - продолжала она, - и, знаешь, ради меня решил пойти в авроры, вместо того, чтобы играть в квиддич. Он настоящий друг.
Она развернулась и ушла, и я уже не шел за ней. На душе было мерзко и гадко. Когда-то мы строили с ней совместные планы на будущее, но сейчас все изменилось.
Я подумал о том, что я всю жизнь недооценивал Лили. Когда она узнала правду о Ремусе, Джеймсе, Сириусе и обо мне, она все это приняла. Не стала кричать, как это ужасно, или хуже того, доносить кому-либо, нет. Она приняла это как данность. Она продолжала с той же заботой относиться к вечно больному Люпину, и так же искренне любить остальных. Да, принимать друзей надо такими, какие они есть.
Я развернулся и пошел в другую сторону. Несмотря ни на что, она предала все, о чем мы с ней мечтали. И еще ставит мне в пример этого Джеймса.
***
Они объявили о своей помолвке сразу же после сдачи ЖАБА. Я не знаю, было ли это неожиданно. Наверное, нет. Я столько раз пытался объяснить Лили, что Джеймс ее не любит, что этот самоуверенный болван вообще не умеет любить, но она всегда говорила, что знает о чем-то большем, чем я. Тогда, если она всегда знает больше, почему она за все эти годы так и не соизволила догадаться, как сильно она нужна мне? Почему она ходила под ручку с этим Джеймсом последние полтора года, но не видела, как больно мне? Мне, ее другу с самого первого курса. Почему она не замечала то, что у нее под носом? Она словно нарочно продолжала относиться ко мне так же заботливо, как и раньше, как будто хотела, что бы я любил ее еще сильнее. Глупая девчонка.
***
Надо же, в пророчестве говорится о ее ребенке. О ребенке Лили. Теперь, как только он найдет Поттеров, он убьет всю семью. И маленького Гарри, который, кстати, удивительно похож на отца, и Лили, и этого Джеймса. Я ненавидел Джеймса за то, что его любит Лили, я ненавидел Гарри за то, что он похож на Джеймса, я ненавидел Лили за то, что она любит Джеймса.
Из-за нее у меня не осталось ничего, кроме злости и страха. Страха за себя. Нет, я никогда больше не позволю себе любить кого-либо, ведь это чувство всегда предадут. Есть ли любовь на самом деле, если она так легко превращается в ненависть? Неужели такое светлое, как говорят многие люди, чувство можно так очернить? Прав мой Хозяин, прав Темный Лорд – любви не существует, ею человек оправдывает свою бесконечную глупость, свою душевную слабость.
Есть только привязанность, глухая, слепая привязанность к человеку, когда у тебя ничего другого больше нет; но у меня уже давно нет Лили Эванс. Есть какая-то Лили Поттер, которая убила ту Лили, к которой я был привязан все эти годы. И я ненавижу эту новую Лили.
Наверное, я выглядел жалко, когда с гордостью доносил Темному Лорду адрес того места, где прячут семью Поттеров. Но я не чувствовал угрызений совести, нет, напротив: во мне кипела ненависть, кипела злость. Когда-то я ради выгоды, ради популярности в Хогвартсе подружился с Джеймсом Поттером, а спустя несколько лет я ради своей безопасности предал его, примкнув к Темному Лорду. Мы с Поттером никогда не были друзьями.
Но я никогда не предавал Лили Эванс. Той Лили, которая была нужна мне, уже больше нет, а новой Лили я ничем не обязан, ничего ей не должен, мы даже не друзья. Так, просто знакомые, которые мило улыбаются друг другу при встрече и изображают участие в судьбах друг друга. Если бы она была не так поглощена заботами о своем дражайшем сыне, она бы заметила перемены во мне.
Прежняя Лили бы заметила.
Я знал, что он убьет ее, я просил его убить ее. Она, убийца Лили Эванс, не имеет права на жизнь. Она не была моей, так пусть же не будет принадлежать никому. До последнего вздоха.
Северус Снейп: только моя ЛилЯ знал, что отправлюсь в Слизерин. Неужели, я был настолько наивен, что рассчитывал на что-то другое? Да, я хотел быть на одном факультете с Лили – моим лучшим и единственным другом. Но единственным факультетом, который ей не подходил, был Слизерин. Она не была хитрой, скрытной или наглой; она была очень смелой, умной, преданной и трудолюбивой.
Я сел за стол своего факультета, и какой-то старшекурсник ободряюще похлопал меня по спине, видимо, списав мое удрученное состояние на волнение, но мне было все равно. Я смотрел на Лили, на то, как она улыбалась своим новым друзьям и знакомилась с ними. Как же я хотел оказаться сейчас рядом с ней! Я знаю, что пока что мы сможем дружить, потому что ей все равно, кто с какого факультета и у кого какой чистоты кровь. Пока что Хогвартс не испортил ее, как испортил уже многих из нас из-за того, что были испорчены наши родители.
Я тяжело вздохнул и, нахмурившись, положил себе салата. Аппетита не было.
Я увидел ее только через день, на Зельях. Она села рядом со мной и приветливо улыбнулась. На секунду мне показалось, что не было никакого распределения, что вообще не существует никаких факультетов.
- Сев, я соскучилась! – радостно проговорила она, доставая из сумки учебник по зельям, - на моем факультете очень много ребят, но ни один из них не сравнится с тобой, Сев. Я правда-правда скучаю, - она посмотрела на меня, и улыбка с ее лица куда-то исчезла. Я осторожно взял ее за руку:
- Главное, запомни, то, что мы на разных факультетах не значит, что мы не можем дружить, как раньше.
- Ты такой умный, Сев, - она снова улыбнулась.
- Ты знаешь, Зелья – очень интересный предмет, я думаю, - я открыл учебник на седьмой странице, - похоже на волшебство: ты смешиваешь много разных ингредиентов, которые совершенно бесполезны по отдельности, а вместе они становятся чем-то потрясающим.
- Сев, - она звонко рассмеялась, - здесь все – волшебство. Не только зелья.
- У нас здесь жених и невеста, - произнес кто-то издевательским тоном прямо у меня над ухом, и я обернулся, вздрогнув. Передо мной стоял худощавый мальчик в очках и с растрепанными волосами.
- Джеймс, я говорила тебе, что ты безумно противный? – с улыбкой произнесла Лили.
- Сегодня еще нет, но вчера ты говорила мне это почти весь день, - парень усмехнулся, садясь за соседний стол, - а мы ведь знакомы всего два дня.
- Видишь, а я уже знаю, что ты противный, - Лили демонстративно отвернулась от Джеймса.
Я посмотрел на нее и улыбнулся:
- Мне кажется, ты безумно проницательна, если честно.
- Я все слышу, - послышался недовольный голос Джеймса.
Урок проходил интересно, хотя, конечно, первый курс – это первый курс. Профессор Слизнорт рассказывал про взаимодействия различных ингредиентов, что у каждого составляющего зелий есть свой поток магии, и что эти потоки, перемешиваясь, и создают главное действие зелий. Но есть и такие ингредиенты, потоки магии которых несовместимы, и, как правило, их смешение даже в малых дозах вызывает катастрофические последствия. Именно поэтому важно не только знать состав зелий, но и понимать, почему состав именно такой.
Лили слушала очень внимательно, и я тоже невольно заслушался: этот преподаватель действительно знал свой предмет (в отличие от профессора по Истории Магии, который был невыносимо нудным).
- Кажется, этот предмет станет моим любимым, - тихо шепнула мне Лили.
Я согласно кивнул в ответ. Кажется, все не так плохо.
***
Я ждал ее уже пять минут. Она вышла из гостиной Гриффиндора, рассерженная и разочарованная. Ее длинные волосы были собраны сейчас в тугой хвост, и ей это очень шло. Подумав об этом, я покраснел.
- Лил, что случилось? – взволнованно спросил я, подходя к ней.
Лил. Так мог называть ее только я, и мне это нравилось. За год, который мы проучились в школе, она еще никому не позволила себя так называть, даже ее другу Питеру. Именно поэтому я называл ее так как можно чаще: для меня это было словно доказательством того, что ближе меня у нее никого нет.
Лили посмотрела на меня, и злость в ее взгляде тут же исчезла: осталось какое-то разочарование пополам с горечью.
- Питер и Джеймс снова сцепились, - угрюмо пробормотала она, - как они меня раздражают. Ругаются непонятно из-за чего.
- Ты не расстраивайся, - я легонько тронул ее за плечо, и она улыбнулась.
Я достал из сумки, перекинутой через мое плечо, большую книгу под названием «Искусство Зельеварения», и протянул ее Лили. Она удивленно посмотрела на книгу, беря ее в руки и пролистывая, а после радостно вскрикивая:
- Спасибо, Сев! Это потрясающая книга!
В это же мгновение она обняла меня одной рукой, а другой прижала книгу к груди, я крепко обнял ее в ответ. Для нас будто снова не стало факультетов, не стало этого глупого разделения.
Мы пошли к озеру, ведь оба знали, что это последние теплые дни в этом году: осень наступала незаметно и быстро. Она села под кроной большого дуба, открыв тяжелую книгу и углубившись в чтение, а я молча наблюдал за ней. Лили была настолько увлечена, что не заметила, как я достал пергамент и перо и стал рисовать ее, пусть не очень умело, но весьма похоже. Рисовал я неплохо, и хоть до великих художников мне было далеко, рисунки получались довольно сносными. Я уже убрал пергамент с ее изображением, когда она отвлеклась от книги и посмотрела на меня.
- Сев, это потрясающая книга, - тихо проговорила она, чуть приподнимаясь и едва ощутимо целуя меня в щеку. Кажется, я покраснел.
Что ж, все действительно не так плохо.
***
Она только что поругалась с Питером. Как он мог ей такое наговорить? Это было так мерзко с его стороны, сказать ей такое, в то время как она просто заботилась о нем. Пыталась предостеречь от плохой компании, от Джеймса Поттера, и от Люпина, с которым, кстати говоря, точно было что-то не так: не зря же он каждое полнолуние куда-то исчезал из школы.
- Лил, не плачь, пожалуйста, - тихо проговорил я, обнимая ее и поглаживая по длинным волосам. Она плакала всегда молча, без всхлипов, но я знал, что слезы катятся по ее щекам и ей очень тяжело. У Лили было мало друзей, но зато этими друзьями она дорожила по-настоящему, и никогда их не предавала, пока они сами ее не предадут. Лили была удивительным, маленьким, светлым человечком, и мне так жаль, что никто не мог оценить этого по достоинству. А сейчас ее друг, с которым она проводила большую часть своего времени, наговорил ей гадостей и ушел, и я уверен, что он не чувствует угрызений совести. Какой же он мерзкий.
- Прости меня, Сев, - она подняла взгляд на меня, и я тяжело вздохнул, потому что оказался прав: мокрые дорожки от слез блестели на ее щеках, - прости, что он так с тобой.
Боже, она просит прощение за это.
- Лили, не проси за него прощения. Он этого не стоит. Он не стоит ни одной слезинки, которую ты уронила.
Она прижалась ко мне крепче, и только сейчас я понял, что она мерзнет. Ветер действительно стал сильнее и холоднее. Я закутал ее в свой серебристо-зеленый шарф, отметив про себя, что он очень идет к ее глазам.
- Спасибо тебе, - тихо проговорила она, чуть улыбнувшись. Для меня это уже было маленькой победой.
- Пойдем в замок, Лил, - приобняв ее за плечо, я повел ее к школе, - на улице очень холодно. Мне, если честно, не понравилось, что он повел тебя на улицу.
- Я знала, что ты следишь за нами, - она посмотрела на меня, но на ее лице не было и намека на недовольство, - ты просто не мог не проследить. Я бы злилась на тебя, но не могу.
Я облегченно вздохнул. Нет, все-таки удивительная она, Лили: другая девчонка давно бы истерику устроила, накричала бы или что-то вроде того. Хотя откуда я мог знать, как бы поступила другая девчонка, если в моей жизни не было ни одной девочки, кроме Лил?
Когда мы дошли до общей гостиной Гриффиндора, Лили, кажется, уже забыла обо всем плохом: мы уже спорили с ней о том, где и как нужно хранить ингредиенты для Оборотного зелья. Я любил говорить с ней на тему зелий, хоть и понимал в них намного меньше, чем она, но я так много узнавал от нее, что это было потрясающе.
Она остановилась возле портрета Полной Дамы и вздохнула. Было видно, что идти внутрь ей не хотелось.
- Мне надо доделать Трансфигурацию, - Лил поморщилась, - то, что МакГонагалл наш декан, не мешает ей задавать нам огромные домашние задания.
- Как я тебя понимаю, у меня тоже висит Трансфигурация, - я фыркнул.
- Встретимся в большом зале на ужине, Сев?
- Конечно, Лил.
Она уже собиралась назвать пароль Полной даме, когда я, собрав остатки мужества, выпалил на одном дыхании:
- Пойдешь со мной в Хогсмит?
Лили замерла, и, мне показалось на секунду, что она сейчас откажется. Но она повернулась ко мне, и лицо ее просияло:
- С радостью, Сев!
Такого хорошего настроения у меня еще не было.
***
Я ненавижу Джеймса. Не знаю, почему именно: то ли из-за того, что он издевается надо мной, то ли из-за того, что он вечно с Лили. Или Лили вечно с ним, тут уже не разберешь. Так или иначе, времени она мне стала уделять гораздо меньше, вечно торчит на идиотских тренировках по квиддичу вместе с Джеймсом и его дружками, хотя раньше она квиддич терпеть не могла.
Я мог бы сказать Лили, что Люпин - оборотень, а Джеймс, Сириус и Питер его всячески покрывают. Но я не хотел, чтобы она об этом узнала от меня. Нет, я, конечно, гордился тем, что догадался обо всем сам, но все-таки обидно, когда тайну своих друзей узнаешь от совершенно непричастных к этому людей. Нет, я не такая сволочь, чтобы причинить ей такую боль. Это разочарует ее, я знаю. Я уверен. Это было выше моих сил, и она наверняка бы не перестала общаться с Ремусом и остальными, но слишком велика цена.
Мы больше с Лили не ходили в Хогсмит: она предпочитала ходить туда с Джеймсом. Нет, они не встречались, просто ей было с ним намного веселее, чем с остальными. Я не мог винить в этом ее, но с радостью винил в этом Джеймса. Он отнимал у меня друга.
Я поймал ее после Защиты от темных искусств, в коридоре. Она посмотрела на меня сначала удивленно, но потом удивление в ее глазах сменилось радостью.
- Сев… У тебя же вроде Чары?
- Ты не рада меня видеть?
Она немного нахмурилась.
- Я всегда рада тебя видеть, ты прекрасно знаешь об этом.
Я закатил глаза. Во мне от чего-то начала подниматься злость, я почувствовал себя брошенным и беспомощным.
- Именно поэтому ты везде ходишь с Джеймсом?
- Северус, - теперь в ее глазах читался укор, и я вздрогнул: она называла меня так, только когда по-настоящему злилась, - из-за того, что я провожу некоторое время с другими людьми, мы не перестали быть друзьями.
- Ты даже сидишь на Зельях с этим Питером, - не унимался я. Я просто так не сдамся.
- Ему нужна помощь, иначе он не сдаст СОВ по этому предмету! – она покраснела от возмущения, - я уже столько раз объясняла тебе это, Северус, сотни, нет, наверное, тысячи раз!
Я поджал губы и потупил взгляд. Да, ты объясняла, Лили. Ты говоришь, что мы не перестали быть друзьями, но разве могут называться лучшими друзьями те люди, которые видятся от силы раз в неделю на уроках Зелий?
- Прости, Лил, - тихо проговорил я. Иногда близкий человек дороже всякой гордости.
- Потом поговорим, у меня История Магии, - она бросила это как-то небрежно, почти с презрением. Или мне так показалось? Мне не хватило смелости поднять на нее взгляд, а когда я все-таки решился, то она уже растворилась в толпе студентов.
***
Джеймс Поттер испортил ее зелье. Прекрасно, просто отлично. Интересно, когда я успел стать таким злым?
Они поругались, я знаю это. И сильно поругались. Я знал, где ее найти, если она повздорила со своими друзьями: она всегда уходила в совятню. Там я и нашел ее в этот раз. Она сидела возле импровизированного окна, и холодный ветер развивал ее волосы, но она, казалось, не замечала холода.
- Лил, - тихо проговорил я, садясь рядом с ней.
Она вздрогнула и посмотрела на меня, ее лицо было красным то ли от холода, то ли от слез.
- Не переживай ты так, это всего лишь зелье, - я осторожно взял ее за руку. Она доверчиво прижалась ко мне, и я обнял ее двумя руками так крепко, как мог.
- Знаешь, Сев, ты мой единственный друг, который никогда не бросал меня, - тихо проговорила она, кладя голову мне на плечо, - с тобой я всегда чувствовала себя спокойно и шла к тебе с любой проблемой. Прости меня.
- Все хорошо, Лил, все хорошо, ты всегда можешь рассказать мне все, что угодно - прошептал я куда-то в ее макушку, поглаживая ее по волосам. Она вздохнула.
- Сев, мне кажется, я люблю Джеймса.
Моя рука дрогнула на ее волосах. Я стиснул зубы и с трудом сдержался, чтобы не застонать. Сказать, что мне было больно, значит, ничего не сказать: меня будто разорвали на части. Мне хотелось кричать и плакать, хотелось сойти с ума, только бы не осознавать этой пугающей истины: Лили любит Джеймса.
Но я продолжал спокойно гладить ее волосы, и мои руки слегка дрожали, хотя ей, наверное, показалось, что это от холода.
- Лил, я уверен, что ты ему тоже нравишься. Я уверен, - прошептал я еле слышно, сглотнув. Она подняла на меня взгляд.
- Спасибо тебе, Сев, - и Лили улыбнулась.
Я смотрел на ее улыбку и с трудом сдерживал подступившие к горлу слезы.
***
- Прости меня!
- Нет.
- Прости, Лил, я не подумал!
- Не называй меня Лил, - она повернулась ко мне лицом и рассерженно посмотрела на меня.
Я встал как вкопанный: все было кончено. Раз она запретила мне называть ее Лил, значит, она действительно не простит меня.
- Лили, послушай… Я не подумал, когда говорил это! Я был зол.
- Знаешь, ты в последнее время вообще не склонен думать, - холодно проговорила она, - как при выборе слов, так и при выборе друзей.
- Твой Поттер ничем не лучше, - процедил я сквозь зубы.
Она услышала это, и возмущенно посмотрела на меня.
- Он, во всяком случае, не принимает идеи Сам-Знаешь-Кого! А твои друзья – его будущие последователи, это же сразу видно!
- Лили, я знаю, с кем общаюсь, - как же жалко выглядела моя попытка оправдаться.
- Да, именно поэтому ты стал бросаться такими словами. Знаешь что, Северус, ты перешагнул черту, и у нас нет ничего общего. Мы с тобой по разные стороны баррикады: ты выбрал свою сторону, я выбрала свою.
Она ушла, а я продолжал смотреть ей вслед. Была весна, но мне почему-то стало безумно холодно и противно, словно за окном была холодная осень. Я поджал губы. Я больше не буду ходить за ней, нет. Я безумно люблю ее, и моя вина была лишь в том, что я не смог сказать ей об этом раньше: может, тогда все было бы по-другому. И если бы не этот Поттер…
Я пришел в свою спальню и достал из-под подушки рисунок, который я сделал еще на втором курсе. На нем была изображена Лили, читающая подаренную мною книгу. Сглотнув комок, подступивший к горлу, я сложил этот рисунок и положил в карман своей мантии.
Я знаю, что он не любит ее, он просто не может ее любить, тем более так же сильно, как я люблю ее. Когда-нибудь Лили это поймет и будет со мной.
***
Я узнал о том, что они все-таки поженились, уже через неделю после этого. И ничего не испытал по этому поводу. Нет, конечно, что-то дрогнуло внутри меня, но где-то в глубине души я знал, что это неизбежно. Меня сейчас беспокоило другое: я смог примкнуть к Темному Лорду, и мне нужно было утвердиться среди его соратников, которые творили действительно кошмарные дела. Я до последнего не знал, что Лили и Джеймс вступили в Орден Феникса, а еще я не знал, что у них родился сын, Гарри. А когда узнал об этом, даже не удосужился спросить, сколько ребенку лет: если честно, мне было все равно. До определенного момента.
***
О ее ребенке шла речь в пророчестве. В том пророчестве, содержание которого я лично донес Темному Лорду. Какой же я был идиот, я подставил под удар ее, мою Лили! Мне было плевать на ее сына и мужа: единственное, что меня волновало, чтобы она осталась в живых.
Я умолял Темного Лорда пощадить ее, я падал перед ним на колени, я почти плакал. Это было невыносимо и унизительно, и он почти смеялся надо мной, если бы ему не было так противно лицезреть мои жалкие попытки отговорить его от убийства. Это вынудило меня обратиться за помощью к Дамблдору, я просил его спрятать Лили, и тут я уже действительно плакал, искренне плакал.
Мне было действительно все равно, убьет ли Темный Лорд Джеймса и его отродье, мне хотелось, чтобы Лили осталась жива. Я смог бы забрать ее к себе, и мы бы начали сначала, я бы оберегал ее от Темного Лорда ценой собственной жизни, если понадобилось бы. Мне нужна была она одна, моя любимая Лил.
Я тогда еще не знал, что у сына Лили ее глаза, и что это изменит всю мою жизнь. Я любил ее, и хотел, чтобы, несмотря ни на что, она была моя. До последнего вздоха.
Джеймс Поттер: до последнего вздохаОтлично, Гриффиндор! Именно туда я и хотел попасть, если честно. Я был не очень верный для Хаффлпафа, недостаточно зануден для Рейвенкло, и слишком хорош для Слизерина. Еще отлично, что Сириус попал со мной на один факультет: мы с ним перекинулись парой слов в поезде, думаю, нам вдвоем скучно не будет. И эта рыжеволосая, Лили, тоже в Гриффиндоре. Отлично, все самые нормальные на нашем факультете.
Только Питер этот какой-то странный: сидит, молчит, кидает завистливые взгляды в сторону стола Рейвенкло. Недоволен, что ли? Хотя, это его проблемы, я думаю, Гриффиндор – лучший факультет.
- Вообще, мои родители – чистокровные волшебники, - с улыбкой произнес я, - но я был уверен, что не попаду на Слизерин.
- Почему? – удивленно спросила Лили.
- Там учатся одни засранцы, надо быть плохим человеком, чтобы туда попасть, - я брезгливо поморщился.
Лили взволнованно посмотрела в сторону слизеринского стола, прикусив нижнюю губу.
Через неделю нас вместе с Хаффлпафом повели на первый урок полетов. Как же я этого ждал, если честно. Я очень люблю летать. Я обожаю то невообразимое чувство, которое испытываешь при полетах: ветер бьет в лицо, и все остается далеко внизу, а ты мчишься навстречу солнцу, навстречу небу…
- Я боюсь летать, - тихо прошептала на ухо Питеру стоявшая рядом со мной Лили. Тот согласно кивнул, и я фыркнул:
- Полеты, ребята, это лучшее, что может быть в этой школе.
- Ну да, - Лили посмотрела на меня осуждающе. – Если вот здесь, - она прислонила ладошку к своему лбу, - ничего нет.
- По своему опыту знаешь? – я вопросительно поднял бровь, и Сириус, стоявший рядом со мной, не сдержал смешок.
- Ты противный, Джеймс, - тихо прошептала Лили.
- Пять, - я ухмыльнулся.
Она непонимающе посмотрела на меня. Да, Лили, кажется, у тебя со счетом не все в порядке. Или с памятью.
- Ты пять раз за сегодняшний день меня назвала противным. Скажи, неужели оригинальности не хватает на большее, а?
Она скорчила мне гримасу и отошла в сторону вместе с Питером. Я недовольно поморщился. Интересно, когда же урок начнется? В нетерпении я потер руки.
- Слушай, Джеймс, она тебе нравится, что ли? – Сириус смотрел на меня, довольно улыбаясь.
- Эм, в смысле? – кажется, я слишком сильно скривился.
- Ну, обычно девочек, которые нравятся, дергают за косички. У Лили косичек нет, вот, ты и проявляешь изобретательность. – Он пожал плечами.
Что? Он думает, что мне нравится девчонка? Тем более, эта задавака Лили? Да никогда в жизни! Она же такая высокомерная зануда!
Я уже хотел начать спорить с Сириусом по этому поводу, но тут пришел наш преподаватель по полетам. Не сдержавшись, я все-таки посмотрел на Лили. Она отошла довольно далеко от меня, но я видел, что она обижена. Летать как-то сразу расхотелось.
***
Я, разозленный, шел по направлению к квиддичному полю, таща за собой новую метлу. Позади меня шли Сириус и Ремус и о чем-то оживленно спорили, кажется, об оборотнях. Если честно, я не особо вслушивался, да и понятно, что Ремус в вопросах, касающихся оборотней, переспорит любого. Он откуда-то много знает о них, а Сириуса очень сильно интересовало, насколько болезненна трансформация, вот он и пристает к нормальным людям.
На самом деле я очень злился. Я не понимаю, почему я веду себя так, почему я говорю гадости, когда общаюсь с Лили. Пару раз я пытался поговорить с ней нормально, но через пять минут такого общения мы готовы были вцепиться друг к другу в глотки и вырвать друг другу глаза. Нет, она, конечно, зануда редкая, а еще заучка, и Питер, который постоянно ходит рядом с ней, мне не нравится, но все-таки Лили, в общем, хорошая девчонка. Она не похожа на других девочек с нашего факультета: они, по-моему, кроме одежды и каких-то певцов ни о чем не могут говорить.
Она говорит мне, что я противный, очень часто, почти каждый день. Хотя, на первом курсе она говорила мне это чаще, иногда я даже считал, сколько раз за день она повторит это слово. Неужели я настолько плохой? Вообще, я не понимаю, чем я ей не угодил?
Сириус и Ремус в запале спора уже превысили максимальную громкость, которую могли вынести мои уши. Я резко остановился; эти двое от неожиданности чуть не налетели на меня. Я глубоко вздохнул и повернулся к ним лицом, готовясь уже попросить их замолчать, потому что нервы у меня были и так на пределе.
Но слова застыли у меня в горле, потому что я увидел лицо Ремуса: бледное, почти белое, темные круги залегли у него под глазами, губы слегка дрожали. Мне показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
- Рем, все хорошо? – я, кажется, впервые в жизни почувствовал такое сильное волнение.
- Да-да, - тихо проговорил он, и я поймал виноватый взгляд Сириуса.
- Надо отвести его в больничное крыло, квиддич подождет до следующего года, - я осторожно подхватил Ремуса под руку с одной стороны, Сириус – с другой, и мы вместе повели его к школе. А я почему-то думал о том, что Лили была права, и мне не суждено попасть в команду в этом году.
Я еще не знал, что скоро узнаю о Ремусе то, что он так тщательно ото всех скрывал, и это заставит меня забыть о Лили и квиддиче.
***
Кажется, за последний год я сильно повзрослел. То, что Ремус - оборотень, кажется, оставило сильный отпечаток в моем сознании. Я даже сам не заметил, как стал более внимателен к своим друзьям, как перестал задирать Лили по пустякам, хотя наши отношения ничуть не улучшились – мы просто перестали общаться, и, в лучшем случае, перекидывались парой фраз за день. Иногда, когда мне очень хотелось, чтобы она обратила на меня внимание, я пытался вывести ее из себя: наверное, я просто не знал, как иным способом добиться хоть малейшей заинтересованности во мне с ее стороны.
Еще этот Питер, он вдруг стал таким шелковым и покладистым: везде за нами таскается, иногда даже покрывает нас, если мы творим что-то в школе. Ремус говорит, что нужно дать ему шанс, а мне с Сириусом этот тип не очень нравится, хотя, согласен, он иногда бывает полезным. Особенно, когда речь идет про ЭССЭ по Трансфигурации или Защите от Темных Искусств…
Я переживаю за Ремуса, если честно. Его трансформации очень болезненны, пусть он никогда об этом не говорит, но каждый раз после полнолуния он выглядит как живой мертвец. Мы уже долго думаем с Сириусом о том, как ему помочь, и пока ничего умного в голову нам не пришло. Хотя, Сириус как-то сказал, что было бы здорово, если бы мы могли сами стать оборотнями…
Я усмехнулся. Я где-то слышал (или читал) о людях, которые могут превращаться в животных по собственной воле, и что этому, вроде как, можно научиться. Ну, конечно! Как же я сразу не подумал об этом!
Эта мысль была настолько поразительно легка, что я помимо воли улыбнулся, и почти сразу пошел искать Сириуса: он вроде был на отработке у профессора МакГонагалл. Надо обязательно поделиться с ним этой идеей, причем срочно.
Уже на выходе из общей гостиной я почти нос к носу столкнулся с Лили, и заметил, что она была чем-то расстроена.
- Что-то случилось? – я внимательно посмотрел на нее. Кажется, она плакала.
- Все хорошо, Джеймс, - тихо проговорила она, и в ее голосе не было обычной неприязни. Неужели ее так сильно кто-то обидел?
- Подожди, – я осторожно взял ее за руку, а свободной рукой достал из кармана мантии шоколадную лягушку и протянул ее Лили. Почему-то сейчас мне было важно успокоить ее. – Возьми.
Лили удивленно посмотрела на меня, прикусив нижнюю губу, но лягушку все-таки взяла. И улыбнулась. У меня внутри что-то странно дернулось, словно там было что-то живое. И еще я, к своему стыду, почувствовал, что сердце стало биться быстрее.
- Спасибо тебе, Джеймс.
Я не смог ей ничего сказать, лишь кивнул в ответ. И, отпустив ее руку, поспешно вышел из общей гостиной.
Настроение у меня было замечательным, когда я подошел к кабинету профессора МакГонагалл. И, кажется, не только из-за того, что я знал, как помочь Ремусу.
***
Эти тренировки по квиддичу просто выматывают. На самом деле, я заметил, что со мной происходит что-то странное, когда я на трибунах вижу Лили: сразу хочется, чтобы среди всех она заметила меня, какой я необычный, особенный. На самом деле, я уже давно смирился с этим странным чувством, потому что победить я его не могу.
Я специально задержался в раздевалке подольше, потому что мне не хотелось пересекаться ни с кем из команды, да и я почему-то был уверен, что к замку я пойду не один. Выйдя из раздевалки, я убедился в своей правоте: даже в тусклом лунном свете я увидел тонкую фигурку Лили. Она ждала меня уже довольно долго: вокруг никого не было, даже Питер уже пошел в замок.
Я подошел к Лили, и она улыбнулась, закутавшись в свою мантию. Я покачал головой и накинул на нее свой зимний шарф.
- Ты же замерзнешь, - я вздохнул, чуть приобняв ее за плечо. В любой другой раз она бы отстранилась, но сейчас ей, видимо, было слишком холодно. Или (на самом деле, я не смел на это надеяться) она просто не была против этого.
- Перестань, - Лили улыбнулась, и я про себя отметил, что у нее потрясающая улыбка. – Ну, вот зачем ты такое вытворяешь на метле, Джеймс? Это же опасно.
Ее взгляд стал внимательным, взволнованным. При лунном свете в ее глазах отражался холодный, какой-то потусторонний блеск, а ее лицо было неестественно бледным. Вздохнув, я повел ее к замку, недовольно качая головой.
- Простудишься, - единственное, что смог сказать я.
Это было удивительное ощущение: она заботилась обо мне. Ей было не наплевать на меня, и каждый раз после тренировок она говорила мне одно и то же взволнованным голосом: «Зачем ты такое вытворяешь? Это же опасно».
Возможно, именно из-за этого я каждый раз вытворял на метле черти что (кстати, за это я постоянно получал от капитана команды). Другие девчонки визжали от восторга, что, если честно, безумно меня раздражало, а она всегда хмуро наблюдала за моими полетами, и улыбалась лишь тогда, когда мне удавалось отправить мяч в кольца импровизированных соперников. Я помню, как она весь день просидела со мной в больничном крыле, когда на матче с Рейвенкло бладжер сломал мне руку.
- Обещаешь мне, что больше так не будешь? – дрожащим голосом спросила Лили, с надеждой заглянув в мои глаза.
- Обещаю, - не задумываясь, выпалил я.
Конечно, милая Лили, я обещаю тебе. Если ты обещаешь заботиться обо мне.
***
Я ненавижу себя. Как я мог? Я знал, что это зелье очень важно для нее. Зачем я туда полез? Конечно же, я никогда не смогу разбираться в зельях лучшее нее, это очевидно. Хотел произвести впечатление? Смысл? Неужели из-за этого дурацкого (главное не говорить это Лили) зелья все пропало?
Вздохнув, я произнес незамысловатое заклинание, и в моей руке появился букет из пяти красных роз. Да, я банален до предела: из всех цветов, которые существуют на земле, я выбрал именно розы. Но я мечтал использовать это заклинание с четвертого курса, и вот – представилась возможность. Жаль, что такая.
Уже было поздно, и в общей гостиной никого не было, кроме, конечно, Лили. Я спустился туда из спальни мальчиков тихо, и поэтому она меня не заметила. Я имел счастье полюбоваться ею немного: она склонилась над книгой, съежившись в кресле и заправив рыжие волосы за ушко. Лили была грустной и задумчивой, и ей это удивительно шло.
Я так залюбовался ей, что умудрился не заметить последнюю ступеньку. Мне стоило больших усилий удержать равновесие, но из-за шума Лили вздрогнула и испуганно посмотрела на меня. Потом она перевела взгляд на цветы, и в ее глазах отразилось искреннее удивление.
Речь, которую я репетировал целый час перед зеркалом (при этом Сириус местами хохотал, как ненормальный, но все же пытался оказать посильную помощь), мгновенно вылетела у меня из головы. Наверное, я выглядел смешным, когда стоял в нелепой позе перед ней с букетом цветов. Но она не улыбнулась, а, недовольно нахмурившись, продолжила читать книгу.
Черт, глупенькая, неужели ты не догадалась, что цветы для тебя? Или дело в чем-то другом?
- Лили, - я сел на подлокотник кресла, в котором она сидела, - послушай.
Мой голос предательски дрожал. Лили подняла на меня глаза, в которых отражались отблески пламени из камина. В ее взгляде читались сильнейшая обида и горечь. Уголки ее губ были опущены, а все тело напряжено. Я чувствовал себя глупо, потому что не знал, что говорить дальше. Я с трудом удержался, чтобы не улыбнуться, когда вспомнил, какие смелые эпитеты я произносил всего час назад в своей спальне наверху, а сейчас я не мог произнести ни слова.
Я положил розы ей на колени.
- Знаешь, - тихо проговорил я, глядя Лили в глаза, - я сначала хотел так много тебе сказать… Что ты такая же хрупкая и красивая, как эти розы, например. – Тут я позволил себе усмехнуться, но тут же добавил: - нет, ты действительно такая. Но бред все это. Просто знай, каким бы придурком я не был, я никому и никогда не позволю тебя обидеть. А себе – тем более. Прости меня.
Лили смотрела на меня удивленно и внимательно. Я поджал губы, готовясь к тому, что она оттолкнет меня, или, еще хуже, накричит. Но вместо этого она приподнялась и крепко обняла меня за шею двумя руками. Книга и цветы упали с ее колен, но Лили, кажется, не было до этого уже никакого дела. Я прижал ее к себе.
Моя милая Лили, прости меня. Я так часто обижал тебя, ужасно часто. Я говорил тебе ужасающие глупости, и сам не знал, какого результата хотел достигнуть. Но сейчас я понимаю, что это были жалкие попытки обратить на себя твое внимание, просто потому что по-другому я не умел, да и не умею до сих пор. Как часто я видел, что ты расстроена моим поведением, но я ничего не мог с этим поделать. Не потому что я не хотел, а потому что не знал, как это сделать. Как часто я завидовал Северусу, когда видел мельком, как он успокаивает тебя: я не мог даже прикоснуться к тебе, потому что я не был достаточно близок к тебе, я не имел на это права. Лили, я возненавидел всех, кто имел счастье прикасаться к тебе, смеяться вместе с тобой, обнимать тебя; и вот теперь я сам крепко прижимаю тебя к себе.
Я сел на кресло и посадил Лили к себе на колени, а она свернулась в клубок и, словно рыжий котенок, доверчиво прижалась ко мне. Я стал поглаживать ее по волосам, прикрыв глаза, и сам не заметил, как она уснула на моих руках.
- Знаешь, Лили, я люблю тебя. Так я еще никого не любил, - тихо прошептал я.
Я не знаю, слышала она меня или нет. Но я был счастлив.
***
- Лили…
- Джеймс, ты поступил отвратительно.
- Я знаю, Лили. Послушай! – я взял ее за руку прежде, чем она ушла. – Я вовсе не хотел, чтобы все так получилось. Ты же видишь, он заодно с этими, - я брезгливо поморщился, игнорируя холодный взгляд Лили, - ты даже не знаешь, что у него на уме. Может, хорошо, что ты поругалась с ним сейчас, потому что иначе…
- Что иначе, Джеймс? – она испытующе посмотрела на меня, но руку, однако, не убрала.
- Давай смотреть правде в глаза, - я понизил голос, - ты – маглорожденная. И каким бы хорошим другом он тебе не был, если он выбрал сторону Сама-Знаешь-Кого, значит, он будет исполнять его приказы. А Ты-Знаешь-Кто будет приказывать изводить, пытать и убивать маглорожденных. И если Нюни... Прости, Снейпу, прикажут убить тебя, то он убьет. А твое доверие будет ему только на руку.
Лили прикусила губу и поморщилась: у нее появилась складочка на переносице, это означало, что она думает о не очень приятных вещах. Я тяжело вздохнул, сжав ее теплую ладошку чуть крепче. Она посмотрела на меня, и я увидел, что ее зеленые глаза наполнились слезами.
- Ты помнишь, я обещал тебе, что никто не посмеет обидеть тебя, никогда? Я сдержу обещание, Лили, только позволь мне его сдержать. Поверь мне, возможно, хорошо, что его плохая натура проступила именно сейчас. Ведь ты сможешь избежать последствий…
- Джеймс, пожалуйста, не надо, - она покачала головой, вздохнув. Весенний ветер едва развивал ее волосы. Уже было тепло, но у озера было малолюдно, и я был рад тому, что мы смогли поговорить с ней здесь. Это было наше любимое место с четвертого курса.
- Хорошо, Лили, я не буду, - я приобнял ее и был рад тому, что она не сопротивлялась.
- Спасибо тебе, - тихо пробормотала она, - на самом деле спасибо. Я была так удивлена, когда ты сказал, что пойдешь в Аврорат.
Опять Лили об этом.
- Ты до сих пор не можешь успокоиться по этому поводу, - я усмехнулся, погладив ее по волосам, - это было единственное правильное решение. Я хочу тебя защищать.
- А ведь мог бы жить спокойно, Джеймс. Ты ведь чистокровный.
Я мягко отстранился ее от себя, положив руки ей на плечи. Лили недоуменно посмотрела на меня.
- Запомни, Лили, - как можно серьезнее проговорил я, - я не смогу жить без тебя. Я люблю тебя.
Лили улыбнулась.
- Я тоже люблю тебя, Джеймс.
***
Я был счастлив, когда узнал о том, что Лили ждет ребенка. Нет, мне было немного страшно, конечно: это было слишком ответственно даже для меня. Про Аврорат мне давно пришлось забыть, потому что Орден Феникса отнимал у меня последние силы. Я старался как можно больше времени проводить с Лили, хотя меня постоянно срывали на вызовы, а она, по понятным причинам, сопровождать меня не могла. Вообще, я всегда был против того, чтобы она участвовала в каких-либо операциях Ордена: это было опасно, она могла пострадать. Я каждый раз старался заставить ее остаться дома, а она каждый раз закатывала скандал, но теперь у меня был весомый аргумент, чтобы не брать Лили с собой.
Иногда, когда все было спокойно, мы проводили вполне тихий день дома, поглощенные бытовыми заботами. Вечером я садился на диван, а Лили ложилась рядом, опуская голову мне на колени.
- Знаешь, я очень хочу, чтобы это был мальчик, - в один из таких вечеров с улыбкой сказала она, положив руку на округлившийся живот, - и я хочу, чтобы он был похож на тебя.
- Я надеюсь, у него будут твои глаза, - я ласково гладил ее волосы, - и вообще, лучше пусть он будет похож на тебя.
- Если это будет мальчик, мы назовем его Гарри.
- Гарри… Хорошее имя. Красивое.
Гарри родился в конце июля. Если честно, когда я увидел его, я удивился: в нем вряд ли можно было найти что-то прекрасное. Это был сморщившийся маленький комочек с ярко-голубыми глазами.
- У многих младенцев после рождения голубые глаза, потом их цвет меняется, - сказала мне на это измученная родами Лили.
Но все изменилось, когда я впервые взял его на руки: то, что я испытал, сложно описать словами. Он помещался в обе мои ладошки: настолько он был крохотным. Я осторожно прижал Гарри к себе, словно это был хрусталь, хотя даже самый дорогой хрусталь мне было не так страшно уронить, как его. Я понял, что это маленькое сморщенное создание – часть меня, и пусть он еще вряд ли что-то понимает, но я захотел, чтобы он знал, что Лили и я любим его всем сердцем.
Гарри смотрел на меня во все глаза, кажется, с удивлением и интересом, хотя, исходя из тех книг, которые я прочел, он не видел меня достаточно четко. Я улыбнулся ему и осторожно провел ладонью по его маленькой головке.
- Гарри, солнышко мое, - тихо проговорил я, глядя влюбленными глазами на ребенка. На своего ребенка.
Я понял, что Лили совершила чудо в тот день, когда родила его. Гарри был продолжением меня, продолжением Лили, он был продолжением нашей любви. Я, наверное, только в этот момент осознал, что иметь детей для тех, кто любит друг друга, это удивительное счастье. Ведь в детях мы продолжаем самое светлое и чистое, что есть в нас самих. Мы продолжаем в них нашу любовь.
Осторожно прижав к себе Гарри, я наклонился к уставшей Лили и поцеловал ее в лобик.
- Спасибо тебе, - прошептал я дрожащим голосом, - спасибо тебе за Гарри.
***
Когда Волдеморт ворвался в наш дом, первое, о чем я подумал, было то, что нужно уберечь Гарри и Лили.
- Лили, бери Гарри и беги!
Краем глаза я видел, как она схватила малыша и побежала наверх, а я направился совершенно в другую сторону: в коридор, к входной двери. Мне было жаль, что я не сказал жене и ребенку о том, что я люблю их, хотя они и сами об этом знали. Но в последний раз я хотел бы сказать им именно это.
В тот момент, когда я столкнулся лицом к лицу с Волдемортом, я знал, чем отличаюсь от него. Мне есть, за что сражаться. И я знал, что, несмотря ни на что, буду защищать любимую Лили и своего маленького Гарри.
До последнего вздоха.
