Вместо пролога. Очищение.
Больно… Мысли ворочаются в голове так медленно, будто их переехали Хогвартским экспрессом. Первым чувством, словно ударом в барабанные перепонки, приходит слух.
…- Сила в смерти одного из магов, опозорившего чистую кровь. Перси Уизли, Авада Кедавра! – тягостный скрипучий голос, говорящий… Что?! От шока немедленно, взрывом боли в глазных яблоках вернулось зрение. Лучше бы не возвращалось...
Тело старшего брата, так невовремя приехавшего на выпускной бал в Хогвартсе. Спутанные рыжие волосы, когда-то аккуратно подстриженные и причёсанные, разметались по земле посыпанными пеплом угольями. Они, может, и поругались, но… На язык плеснуло горечью. Вот так выпускной…
- Сила в крови друга, взятой насильно. – Боль. Кто-то взрезает предплечье. Оглушили остальные ощущения: жжение во вздёрнутых и привязанных к крестовидному надгробью кистях рук, ледяные струйки воды по лопаткам, приносящие облегчение рубцам от чего-то плётообразного, обжёгшего спину перед потерей сознания, ноющая боль в предплечье, где никто не позаботился перетянуть рану. Похоже, никто ещё не понял, что он пришёл в себя. Вот когда помогла так и не подрезанная, порядком обросшая за два года шевелюра – а мама-то как возмущалась!.. Ох, мама-мамочка. Нет, лучше поднять глаза и смотреть, молчаливо клянясь, что если этого воскресшего ублюдка не убьёт Гарри, он займётся этим сам. В нос ударяет запах палёного мяса. Кого же это так?
- Сила в крови друга-маглорожденнной, посягнувшей на звание ведьмы! – Гермиона, плюнувшая в лицо подошедшему Пожирателю, и её глухой стон, сорвавшийся с раскровившихся после удара губ. А это кто? Смертельно бледная женщина, забыв обо всём, стискивает в обьятиях тело мужчины. Без сознания или мётрв? Нет. Он покачал головой – теперь обмануть себя надеждой не удастся. Он точно знал, что этот человек мёртв. Подождите… Но это же Люциус Малфой! Ну правильно, женщину он видел один раз на матче Кубка Мира по квиддичу и на картине у Сириуса в доме. Его жена и мать их главной школьной головной боли. Кстати, а он-то где?
А вот он. Рядом с Гарри? У его лучшего друга страннное лицо – какое-то… отрешённое. Без боли, странно спокойное, с абсолютно сухими глазами, только губы тонкой линией изогнулись в горькую усмешку.
- Сила в смерти врага и сына предателя, посмевшего не подчиниться!
- Нет! – хриплый сорванный голос. Женский. Мать. – Никогда!
- Мам, не смей! – Поздно, похоже. Исступленно заблестевшие голубые глаза, фигура в серебристо-голубом ореоле, движение руки, отбросившее нестерпимую зелень Авады. Изморозь, павшая на траву инеем, дыхание, вырывающееся паром – она была прекрасна сейчас. Хоровод снежинок, запутавшийся в её светлых волосах, странно рваная грация кошки-подростка – и единственное диссонансное пятно: струёй текущие со взрезанных запястий ручейки крови капали на светло-серую праздничную мантию. Тёмный лорд отступил.
- Хогвартс! Сколько ещё будешь терпеть ЭТО? – безумный, бессмысленный вызов. Заклятия Упивающихся – и молниеносный ответ: ледяные иглы, родившиеся из воздуха. Ровно по одной на тех, кто посмел попы-таться остановить её. Насмерть. Задрожавшие деревья, вода в Хогвартском озере – водоворотом, метель посреди июльской полуночи, пламя, охватившее четверых и освободившее от пут всех заклятий: Гарри, Гермиону, его самого и её сына.
- Ты хотел исполнения предсказанного? Получай же!
Ветер достиг ураганной силы, пригибая всех четверых к земле. Странное сочетание – чёрные тучи над Хогвартсом и ослепительно белая воронка метели. Снежинки выросли до градин.
- Что происходит?! – Драко.
- Не знаю!!! Что-то странное!
- Она воззвала к Духу Замка и разделила с ним своё тело! Разбудила ярость Хогвартса! Это Ni?ak-ress Se?dhee! – Откуда Гарри знает всё это?
- И что?
- Теперь на каждого из нас обрушится мощь одной из четырёх стихий! Ты что предпочитаешь: быть испепелённой, побитой камнями, замороженной или удушенной? Впрочем, нет, последнее, я пожалуй, оставлю себе. Слышишь меня, Se?dhee?! Я выбираю ветер!
Ветер взвыл, словно баньши, напророчившая собственную смерть и слегка утих. Гарри бросился к женщине.
- Похоже, мы не сможем вмешаться, пока не выберем собственной смерти! Что ж, века два назад я не колеблясь прошла бы Дорогой Суда для Ведьмы. Пламя! – дерзкие слова и текущие по щекам слёзы, не смывшие кровь на лице, а лишь размазавшие её. Девушка сделала шаг, но послушался глухой удар – и Гермиону отшвырнуло на землю сразу несколькими десятками градин.
- С каких это пор я позади? Лёд и воды! Мам, подожди!
- Что ж, значит – камни. Кажется, не надо будет тратиться на могилу. – Его, Рона, вымученная шутка.
Слова последнего выбора ещё не успели отзвучать, как на поляну рухнула тишина. Нарцисса обессиленно опустила руки. В глазах мелькнуло осмысленное выражение, и женщина сделала несколько шагов назад. Волдеморт поднял палочку. Но оказалось, что в этом бессистемном на первый взгляд метании был свой смысл. Они – Тёмный лорд и разбудившая Духа Замка женщина – одновременно сказали что-то. Но если из его палочки вырвался уже знакомый ядовито-зелёный луч, то перед ней призрачным голубым пламенем, ледяной зеркальностью кромки вспыхнуло зеркало.
- Силой Зеркала Духов и болью всех матерей…
Руна на земле, нарисованная кровью, получившая силу от нескольких смертей и завершённая женщиной в фокусе, загорелась и зашептала. Гарри и Драко почти достигли хрупкой фигурки, сияющей грозной силой.
- …кровью, пролитой здесь, и смертями всех убитых тобой…
Малфой взвился воздух, опрокидывая мать и накрывая её собой, Гарри таким знакомым ударом отправил на Тёмного лорда Зеркало, продолжавшее говорить голосом Нарциссы. Квиддичные тренировки в кои-то веки на что-то сгодились.
-…исполняю предсказанное!..
За мгновение до того, как руна и все, вокруг кого она была очерчена, утонули в вспышке соперничающего с ядерным огня, Гермиона почувствовала, как её кто-то вышвырнул из фигуры. Уже теряя сознание, она поняла, что за руна была очерчена на земле. Halagaz. Очищение через разрушение.
Вместо пролога. Вина.
Часы стучат. Интересно, чаще, чем бьётся его сердце? Что за глупый вопрос – конечно, чаще. Редко когда она, практически поселившаяся в этой палате, может услышать больше трёх ударов в минуту. Невольно всплывает в памяти разговор недельной давности…
- Доктор, скажите хотя бы, что это? Кома, транс, летаргия? Что происходит здесь, в этой палате, уже три дня? Вы знаете?
- Мисс Грэйнджер, с последствиями заклинаний такой силы это нормальное явление. Мать вашего друга уже очнулась, и чувствует себя просто прекрасно, если учитывать её потрясения.
Да, двоюродная сестра крёстного Гарри очень изменилась. Ni?ak-ress Se?dhee словно смыла с неё всё наносное – черты лица очень истончились, кожа так сильно обтянула их, что казалось, будто это какая-то старательно выбеленная ткань, а от болезненной хрупкости тела хочется со стыдом отвести глаза. Она, похоже, и раньше-то не была слишком полной, а уж теперь, сбросив ещё килограмм десять от своего нормального веса… Волосы зажглись лунным серебром – так сияет седина на блондинках, и теперь её шевелюра представляла собой удивительную смесь прядей золотого и серебряного оттенков.
- Но хотя бы скажите, на что именно повлияло заклинание? Подавлены водители ритма миокарда? Парализованы мышцы грудной клетки и нарушены механизмы дыхания? Повреждена рецепторная система?
- Мисс, боюсь, я ничем не в силах вам помочь. Наше обследование говорит, что тело вашего друга абсолютно здорово – мы без особого труда залечили мелкие царапины и более серьёзные повреждения на предплечье и спине. Мы даже проконсультировались – с соблюдением всех норм безопасности, разумеется – с не волшебной техникой, но и она не выявила никаких повреждений. Остаётся только ждать…
Она мотнула головой, отгоняя навязчивое воспоминание, и подошла к распахнутому недавно окну, прислоняясь виском к приятно прохладной деревянной раме.
В Лондоне опять дождь. А вот она не плачет. Уже давно. С того самого момента, как узнала о последствиях её выходки. Да-да, началось всё с тебя, Гермиона Грэйнджер, нет смысла это отрицать, да и не станет она этого делать – вряд ли можно обвинить её в трусости. Скорее уж в безрассудстве, стремлении обвинять других и чрезмерной уверенности в собственной правоте. Это она позвала Перси туда, на поляну рядом с озером, пытаясь поговорить нормально и вдолбить в эту по-уизлевски упрямую голову, что он ошибается. Её единственную он, может быть, и послушал бы, но… Его угораздило ляпнуть что-то оскорбительное, и она, и без того на пределе нервозности, моментально взорвалась. До дуэли по всем правилам не дошло только потому, что начался этот кошмар.
Шаги в коридоре. Хлопнула дверь соседней палаты. Понятно, это Малфой пришёл к матери. Кажется, её скоро выпишут. Полностью её нормальный вес восстановить так и не удалось, но Нарцисса Малфой уже по крайней мере больше не напоминает призрак. Снова шаги. Скрипнула дверь. Она резко повернулась, капюшон лёгкой серебристо-серой мантии упал на плечи. И чуть не отшатнулась. Миссис Уизли!
- Что ты здесь делаешь? – с неприкрытой враждебностью осведомилась женщина, резко выдернув свой локоть из руки Гарри. – Ты убила одного моего сына и хочешь добить другого?
- Миссис Уизли! Не говорите так! – Гарри. Спасибо тебе. Никогда не было правдой то, о чем сплетничали относительно их троих все, кому было не лень. Склонности к инцесту ни у неё, ни у Гарри с Роном нет. Они поняли это… когда же? Курсе на третьем, наверное. Мальчишки были единственными людьми, перед которыми можно было реветь, не опасаясь, что тебя не поймут или отмахнутся, отговорившись делами.
Её подбородок немедленно, почти рефлекторно взлетел вверх, спина резко выпрямилась – до хруста в натруженном неподвижным многочасовым сидением позвоночнике, а взгляд карих глаз скрестился с яростными голубыми, такими похожими на глаза Рона. Нет, она не опустит подбородка, не пустит на лицо ни грана эмоций, не отведёт глаз – именно потому, что Молли Уизли права. Она имеет право сказать ей всё, что угодно, и ей самой никогда не найти таких слов, но вот услышать её оправдания Молли она не даст. Потому что этого может потребовать только её друг, который сейчас лежит здесь.
Она бросила взгляд на Рона. Ошибка. Не надо было это делать – горло перехватило слезами. Нет. Привычное мысленное упражнение – и по телу изнутри проносится пламя, выжигая эмоции. Её костёр. Единственный Путь Суда для ведьмы. Ей всходить на костер и ей осуждать себя. Ей обрекать себя на смерть и приводить в действие приговор тоже ей. Она выбрала своё Пламя там, на Хогвартском озере.
Надо же, как близко подошла миссис Уизли. Они, оказывается, почти одного роста, она, Гермиона, сильно вытянулась за лето. Шорох двери. Кто же это? Драко. Оперся на косяк и скрестил руки на груди. Единственный человек в этой комнате, которому хватило ума ни во что не вмешиваться. Да, чтобы подружить её с мальчишками потребовался тролль трёх с половиной метров ростом. Чтобы перечеркнуть семь лет взаимной ненависти и к концу всё более изощрённых взаимных пакостей понадобилось всего лишь пережить ту страшную июльскую ночь. Действительно, мелочи. Буквально – фигня делов.
Её голова резко мотнулась в сторону. Пощёчина. Мер-лин! Гермиона подняла руку, холодными мокрыми от дождя пальцами провела по щеке и в первый раз разлепила губы:
- Это всё, что вы хотели сказать мне, миссис Уизли? – ни грана холода в голосе. Просто вопрос. Вроде: "Не хотите ли чаю, миссис Уизли?" Спокойствие в ореховых глазах. Спокойствие, готовое вот-вот надломиться.
Взорваться искренностью неподдельной боли, в отсутствии которой её упрекают, и гневным пламенем ответного упрёка.
Удар двери о косяк. Миссис Уизли вылетает как ошпаренная. Пронесло. Но с каждым разом всё труднее.
- Гермиона? – ме-едленно отвести взгляд от двери. Медленно, сказала! Расслабить плечи. Не ссутулиться, а просто расслабить. И поднять на лучшего друга глаза.
- Спасибо, что попробовал вступиться. – Даже не призрак, а обморок улыбки. Трудно лгать в эти глаза.
- Я не собираюсь тебя утешать, не бойся. – Ч-что? – Этого никто не сможет, кроме тебя самой. И простить себя ты сможешь только сама.
Она отрицательно качает головой и набрасывает капюшон, старательно пряча волосы.
- Не понимаешь. – Гарри вздыхает. – Поймёшь. И простишь. Береги себя, Гермиона.
Шаг к двери. Спасибо, Гарри, но ты не прав. Вряд ли мы встретимся ещё. Ещё шаг. Обойти встретившегося на пути Малфоя. Мы не успеем стать друзьями, Драко. Закрыть за собой дверь – в ручке что-то подозрительно хрустнуло, когда она её отпустила. Прощай, Рон. Больше она в эту палату не войдёт.
Малфой старательно подёргал дверь, прежде чем повернуться к недавнему врагу:
- Ну, и что за цирк ты тут устроил? – светлая бровь насмешливо изломилась.
- О подруге моего не безоблачного, но правильно закончившегося детства потом. Сначала – Рон.
- Ты за этим меня сюда позвал? – Молчаливо-сосредоточенный кивок. – А, почему, собственно, ты так уверен, что я буду тебе помогать? – Мерзкая фамильная и отлично знакомая им обоим ухмылочка.
- Мы не враги… теперь. И ни один не захочет терять противника. Не согласен? – Гарри досадливо мотнул головой, отбрасывая вечно мешающую непослушную чёлку.
- Пожалуй, действительно… - Принц Слизерина задумчиво сощурил глаза. – Почему я, а не моя мать?
- Только не надо делать из себя идиота. Потому что враждовала четвёрка, а не наше трио и посторонняя женщина или два твоих питекантропа, потому что, - язвительные интонации в голосе, - она и так достаточно настрадалась в браке, тьфу, ну мало ли почему?
Сдержанный кивок. Потом:
- Что ты предлагаешь? Я несколько раз перечитывал твою книгу, но не увидел ничего, что могло бы помочь. Кстати, где ты её откопал? Не в Хогвартской же библиотеке?
- У Сириуса в доме. – Гарри нервно взъерошил волосы. – И вернулся за нею сразу после конца выпускных экзаменов. Эти признаки мне что-то напоминали: вся эта чехарда с подземельями, замирающие на пол дороге лестницы, присмиревший Пивз и ошалелые привидения…
- Так что ты понял? – нетерпеливо спросил Малфой.
- Что только в наше психованное время жизнь могли обозвать смертью.
- Что…? Но ведь… Подожди-ка, - прервал сам себя Драко. – Ну конечно: "и на дерзнувших обрушится мощь стихий"! Н-да, действительно. Ты связался с идиотом, Поттер. Меня же этому учили, причём на пророчествах – искать несколько смыслов сразу, даже если кусок вроде бы не допускает неоднозначности толкования!
- Плохо учили, значит, - не удержался от шпильки Гарри.
- Как это делается? Надеюсь, без крови, экзальтированных воплей и прочего? – скривился Малфой. – Надоело.
- Нет, таким идиотизмом основатели не страдали. Просто возьми его за руку и всё.
- Странно, он словно неживой. Даже не словно, а точно.
- Всё верно. Он ведь выбросил из круга четвёртого, а сам рухнул на границе. И теперь ни туда, ни сюда. – Последовало терпеливое объяснение.
Прошло около минуты.
- Ну? И что дальше?
- Не мешай. Ты меня отвлекаешь. – Закрыв глаза, Гарри повернулся к двери, словно незряче шевельнулся. И в комнату, хлопнув многострадальной дверью, ворвался ветер. – Начинается! Теперь ты.
Драко не стал закрывать глаза. Просто, не отпуская руки Рона, повернулся к открытому настежь окну. Дождь хлынул с новой силой, отвесной стеной, и словно вошёл в комнату.
"Мерлин, помоги мне! Я не суеверна, но сейчас хочу быть такой! Хоть как-нибудь, хоть маленьким символом, хоть простеньким чьим-то Люмосом, чтобы я была уверена", - Гермиона обернулась на чей-то возглас.
- Надо же, распустился! – Маленькая целительница, показавшая ей сюда дорогу неделю назад, удивлённо взирала на горшок в своих руках: бутон волшебного цветка распустился и теперь… напевал мелодию гимна Хогвартса!
- Спасибо! – Гермиона бросилась по коридору к лестнице, снова забыв про капюшон. Значит, она правильно решила!
А маленькая целительница ещё раз за эти пять минут сильно удивилась: коридор больницы имени св. Мунго был достаточно длинным и освещённым, чтобы она успела разглядеть до конца, что короткие вьющиеся волосы этой очень вежливой и очень печальной юной волшебницы меняют цвет, становясь всех оттенков пламени – от солнечно-рыжего и медового до тёмно-красного и каштанового. Каждая прядка – своего собственного, неповторимого тона. С этих самых пор – и до смерти.
Глава 1
Глава 1.
- Виктор, перестань! Перестань меня отговаривать. Я просто прошу показать мне дорогу. – Гермиона терпеливо увещевала старинного приятеля. – И не ври мне, что ты её не знаешь. Ты сам рассказывал о красоте его архитектуры в прошлый раз, только не успел показать.
- Геро, что за блажь?! Что ты – лучшая ученица Хогвартса и аврор пятой степени – будешь делать в православном болгарском женском монастыре?!! Что за чушь ты несёшь, зачем тебе это? Зачем хоронить себя заживо? – Крам находился на крайней стадии изумления и праведного негодования.
Девушка неожиданно улыбнулась.
- Хм, Вик, а ты первый, кто умудрился сократить моё имя до относительно приемлемого аналога. Как ты додумался – мне нравится, как это звучит?
- О, Санта Мария! – взвыл ловец болгарской сборной, но всё же ответил. – Мы играли в Испании прошлым летом, и оттуда я привёз свою невесту. – На худом скуластом лице появилась на несколько секунд нежная улыбка. – И она недолго мучалась с моим именем, лихо урезав до Витто. Как-то я показывал ей альбомы и старые газеты и рассказал о тебе. Она с огромным трудом прочла твоё и, чтобы не мучаться, тут же сократила. Так ты ответишь мне?
- Ты сам уже ответил на свой вопрос. Кстати, мы правильно идём?
- Да, - рассеянно подтвердил Крам, а потом спохватился. – Геро, ты опять?
- Нельзя бок о бок прожить с двумя мальчишками семь лет – при условии, что ни один из них не уступает тебе в упрямстве – и не научиться добиваться своего. – Гермиона пожала плечами.
Виктор вдруг встал как вкопанный и, поймав её за предплечье, резко развернул к себе. "Понял", - с сожалением констатировала Грэйнджер.
- Вы в Гриффиндоре не слишком хорошо умеете мстить другим, - тихо начал юноша, - но этого не скажешь о вас самих. За что ты ТАК мстишь себе, Геро?
- При чём здесь… - он сильно тряханул девушку за плечи, прерывая.
- Не делай из меня идиота! Вся эта околоцерковная ложь, в которую ты никогда не верила и не поверишь – за что? Ни семьи, ни дома, ни друзей – да что там, даже волшебного мира, к которому ты привыкла за эти годы и стала его неотъемлемой частью – почему ты отказываешься?
- Виктор, - она побледнела, - это МОЁ решение. Не хочешь помогать – отпусти меня. Я найду дорогу сама. Не ты один в этой стране понимаешь по-английски.
Повисло неприятное молчание. Крам ещё некоторое время всматрвался в спокойные ореховые глаза, на солнце играющие золотистыми искорками, потом отпустил её.
- Хорошо, я помогу тебе. Но у меня есть два условия.
- Какие? – нетерпеливо кивнула Гермиона.
- Нет, ты точно психованная, с этим своим благородством. Кто ещё может с такой целеустремлённосью рваться к плахе? – Девушка облегчённо вздохнула в ответ на шутку. Ссориться с последним другом ей не хотелось. И без того тяжело. – Первое: ты попредметно перечислишь мне всё, что взяла с собой в этом саквояже. Белье и предметы личной гигиены можешь опустить. Второе: какую-либо связь с окружающим миром – неважно, волшебным или магловским – ты будешь поддерживать через меня.
- Хорошо-хорошо, о втором я даже сама хотела тебя попросить, но зачем тебе содержимое моего багажа? – Искренне недоумевала она.
- Это уже моё дело. Начинай!
- Да, сейчас. Книжка – я её читала в дороге, сменная мантия, прямоугольные очки без диоптрий…
- A la МакГонагалл? – хмыхнул Крам.
- Не мешай. Безразмерный стрейчевый свитер, брюки и… - она вдруг покраснела. Крам заинтересованно подался вперёд. – Я забыла выложить дома палочку! Просто сунула её в сумку, не думая, и всё! Виктор! – она схватила юношу за руки. – Ты должен её забрать!
- Разумеется, - Крам невозмутимо кивнул, мысленно удовлетворённо улыбаясь. – Ты же не хочешь, чтобы через неделю её нашла какая-нибудь любопытная послушница и тебя обвинили в нарушении Статута о Секретности. Я оставлю её у себя в тайнике – я тебе его показывал – до лучших времён… до того момента, как ты захочешь её забрать.
- Виктор!
- Молчу, молчу, Геро.
Не слишком большая комната, голые серые стены. На одной из них – распятие.
- Чем я могу быть тебе полезна, дочь моя? – серая хламида, белый клобук. Лишь на груди женщины ярко посверкивает в лучах августовского солнца массивный знак её привилегированного положения.
- Я хочу вступить в орден урсулинок* (* - орден св. Урсулы), - глубоко вдохнув, сразу берёт быка за рога необычная посетительница. Её странная одежда напоминает средневековую мантию. Чёткая, правильная английская речь выдаёт в ней уроженку Туманного Альбиона.
- Есть ли у тебя какие-нибудь особые основания для этого? – спокойно спрашивает настоятельница. Ей не впервой слышать такое – недалеко находятся с десяток самых различных школ, и оскорблёные девушки, которым, по большому счёту, нужен, скорее, психолог и терапевт, а также, не исключено, участковый полицейский, нередко приходили сюда в поисках утешения и помощи. И находили её.
- Да, - тихо, но твёрдо отвечает будущая послушница. И резко сбрасывает с головы капюшон. У настоятельницы вырывается поражённый вздох – недлинные волнистые пряди искрятся и переливаются, вперемешку от солнечного блондина до красного дерева. – Их не берёт ни одна краска. Помогите мне, мать-настоятельница! Я знаю французский и латынь, на уровне пользователя обращаюсь с компьютером, выучу болгарский. Я буду полезна!
- Хорошо. – Сестра Аугуста берёт себя в руки. – Я сокращаю срок твоего послушания до семи лет и разрешаю тебе отказаться от мирского имени уже сейчас. Идём. Теперь ты в безопасности, дитя. Теперь ты сестра Виргиния. Сестра Магда примет у тебя послушнические обеты.
Глава 2
Глава 2.
Полтора года спустя
Постучав и глубоко вздохнув, Нарцисса Малфой вошла в кабинет сына:
- Драко?
- Да, мам? – Молодой человек немедленно отодвинул бумаги и поднялся из-за момументального стола чёрного древа. – Что-то не так? – Серые глаза с еле уловимым беспокойством всматривались в её лицо. Мать так и не оправилась после той истории до конца, стала выглядеть более уязвимой, хрупкой. Впрочем, по мнению Драко, это лишь добавляло ей шарма.
- Сын, нам нужно поговорить. Я хочу уехать. И не позже, чем через две недели.
- Мам?! – удивлению его не было границ. – Куда?? Зачем???
- Драко, не перебивай меня, - попросила женщина. Оба опустились в кресла рядом с камином. Нарцисса какое-то время молча смотрела в огонь; пламя отбрасывало причудливые отблески на её лицо и разноцветные волосы.
- Послушай меня, Драко. Я знаю, ты сейчас много работаешь, восстанавливая всё, что было утеряно семьёй за прошедшее время. Но если ты хочешь что-то изменить в нашем положении – а ты хочешь, я это вижу – этого может оказаться недостаточно. Я знаю как облупленных всю эту кодлу, варившуюся на наших раутах за всё время существования Волдеморта и раньше. Они не отпустят тебя, какими бы друзьями ты не обзавёлся – а тем более теми, которых ты нашёл – ты потенциально слишком сильный союзник или же противник. Вас с Гарри и Роном просто поссорят: намёк здесь, сплетня там. Да что я рассказываю, ты сам прекрасно всё знаешь!
- Что ты предлагаешь? – Драко сузил глаза, заставляя радужку сверкать ледяным серебром гнева. С матерью они всегда были союзниками, тем более, когда отец был жив. Он действительно начал замечать последнее время нечто подобное, и мысль о том, что им могут попытаться управлять, а тем более выбирать ему друзей, заставляла смертельную вьюгу снова проноситься по телу.
- Драко, я всю жизнь учила тебя нарушать правила. И теперь тебе хватит умения нарушить их так и те, чтобы ни одна сволочь…
-… больше не посмела даже подумать о таком. Они своё получат, - Драко усмехнулся, и эта фамильная усмешка традиционно обещала большое количество неприятностей. Мать и сын отлично поняли друг друга.
- Тебя вряд ли с распростёртыми обьятиями примет кто-либо менее дальновидный и либеральный, чем нынешний директор Хогвартса, но и для него ты темная лошадка. Ты слишком скрытен, впрочем, это семейное. Но ты можешь стать посредником. Большинство магов и волшебниц просто не знают, чего им опасаться и на что смотреть на таких раутах. Учить этому бесполезно, может помочь только опыт. И ты можешь им его дать. Многие чистокровные семьи пожелали бы вернуть тех, кто был когда-то изгнан – хотя бы внешне, для поддержания реноме, но и это уже немало – ты предоставишь им такую возможность. За твоей спиной, скорее всего, будут шипеть и те, и другие. Но вот добиться расположения обеих… непростая задача. Волдеморт не первый и не последний, но что-то делать нужно уже сейчас. Нельзя позволить им всем успокоиться, повесить лавровые венки за победу пятку персон – отчего Гарри, кажется, скоро начнёт плеваться – и забыть обо всём этом. – Драко улыбнулся: реакция Поттера на славу была в точности такой, как описала мать. Этот выбравший Ветер излишне благородный балбес укатил на полгода в Испанию, предварительно исправно выиграв для английской сборной два квалификационных матча, и вот уже полмесяца от него ни совушки. Поклонницы бьются в истерике. Нет, ну чем он думает, а? Риторический вопрос. – Твоя женитьба была неизбежной ошибкой – теперь Паркинсоны имеют на тебя источник влияния.
- Мам, я не мог бросить эту корову беременной, ты же знаешь! И даже если учесть, что это было подстроено – а я уверен в этом – они только считают, что могут на меня давить. Пусть считают – то, что они в себе уверенны, сделает их позицию уязвимой. – Он помолчал, бросив задумчивый взгляд на на догорающий всеми красками закат, потом тряхнул головой и улыбнулся. – Тем больнее им будет падать. Знаешь, мам, как говорят в Хогвартсе: какими бы ни были разными Слизерин и Гриффиндор, не стоит искать их вражды. Кто к нам с чем придёт… от того и упадёт!
Малфой поднялся с кресла и, подойдя к письменному столу, набросал на листе пергамента несколько строк. Открыв клетку филина, он привязал ему на лапу послание и сказал:
- Отнесёшь в Хогвартс, Альбусу Дамблдору. И не возвращайся, не получив ответа.
Птица согласно воркотнула и вылетела в откытое, несмотря на зимнее время, окно.
- Это ведь приглашение? – склонила голову чуть набок Нарцисса. – Смело, сын, очень смело.
- Обожаю непростые задачи, - хмыкнул он, точно также склоняя голову, только к другому плечу. – Раз уж ты уезжаешь, ты ведь не откажешься станцевать пару вальсов на прощальном балу с директором Хогвартса, мам? Правда?
Болгария
Мистер Зайчевски шел по гулко отдающемуся в такт его шагам каменному полу, с тоской предвкушая встречу с настоятельницей. Благотворительность была делом отца, а вот мелкие неприятности улаживать приходилось ему. Да её даже за руку брать неприятно при скреплении договора – грабли, как у жабы, все в цыпках и пятнах. Лицо из той же категории. Под покрывалом и орденским платьем, к сожалению, было больше ничего не разглядеть. Воистину, урсулинка была обречена на целомудрие!
- Можно войти? – он постучал, но, не услышав ответа, толкнул дверь и вошёл. И облегчённо вздохнул: похоже, сегодня будет кто-то другой. Ну правильно, кажется, сестра Аугуста укатила в столицу на очередной церковный праздник. Повезло. Услышав шелест одежды, он обернулся. И замер.
Спокойные огромные ореховые глаза с золотистыми искорками, чистые линии черт лица, чёткий рисунок бледно-розовых губ, нежная кожа… Да что она делает в монастыре??
- Здравствуйте, я сестра Виргиния, секретарь настоятельницы. Чем я могу вам помочь? – монахиня протянула узкую ладошку для приветствия. Он с удовольствием пожал длинные тонкие музыкальные пальцы с шелковистой кожей.
- Моё имя Станислав Зайчевски, это касается благотворительного взноса…
- Минутку. – Сестра опустилась за письменный стол, включая монитор тихо жужжащего копьютера, и воодрузила на нос поразительно не идущие ей очки. Станислав не поверил своим глазам: только что он видел свою ровесницу, а теперь за столом сидела грымза лет тридцати пяти с неласковым взглядом.
Прошло полчаса, прежде чем все документы были подписаны. И так бы всё это и закончилось, если бы не вихрем ворвавшаяся в переделанную под кабинет келью девочка лет десяти-двенадцати.
- Сестра Виргиния! Там такое творится, в кухне!
- Ирма, подожди, что случилось? Прошу прощения, Станислав.
- Идёмте же скореее!!! – девочка вцепилась в запястье монахини и буквально тащила её на себе. И тут Станислав удивился ещё раз. В голосе невысокой монахини откуда-то взялись поистине профессорские нотки – строгие и требовательные.
- Ирма Войнович! Немедленно отпустила мою руку и внятно объяснила, что происходит! – сестра Виргиния снова изменилась: взгляд стал необычайно ясным и цепким, правая рука сделала какое-то странное вращательное движение, словно готовясь подхватить что-то из рукава, а сама молодая женщина стала напоминать туго скрученную пружину.
- Там, на кухне! Кухарка обожглась и опрокинула горячую сковородку, а Карина столкнула на газ бутылку с маслом! И масло загорелось!
- Ирма, послушай меня! – Виргиния крепко взяла ребёнка за плечи. – Сейчас беги в мою комнату, она не запирается, и принеси со стола большую деревянную коробку с красным крестом. Ты всё сделала правильно. Я иду на кухню, всё будет хорошо. – Девочка просияла, когда её погладили по солнечным кудрям. – Идёмте, Станислав!
Зайчевски молча кивнул, глядя, как Виргиния явно привычно подхватила середину подола платья и бросилась по коридору.
Через полчаса, когда масло было присыпано песком, ожоги смазаны мазью, порезы заклеены, а воспитанницы и послушницы успокоены и водворены каждая на своё место, они вернулись в кабинет.
- Слушайте, я восхищён! – прорвало наконец Станислава после первой чашки великолепного кофе, который ему подала невозмутимая Виргиния. – Там такой ор стоял, что хоть топор вешай, и я не представлял себе, как вы будете их перекрикивать, а вы… Просто сильно шандарахнули дверью о стену!
- Нужно было заставить их среагировать на что-то необычное, а не на ещё один громкий и бестолковый человеческий голос. А потом, когда они все сразу замолчали, перехватить инициативу, чтобы не началась паника. – Пояснила монахиня, чуть улыбаясь. Хотя нет. Сейчас просто очень красивая и очень молодая женщина в тщетно пытающейся это исказить одежде.
- Но откуда у вас такой опыт?
- В частной школе, которую я закончила, было обыкновение обязывать учеников старших курсов приглядывать за младшими, а поскольку там постоянно что-то случалось… Не таскать же всё время с собой рупор или свисток. Да, на редкость неспокойное местечко. – На губах Виргинии появилась нежная ностальгическая улыбка. – До сих пор скучаю по нашей школе.
- Виргиния, вы… - Станислав осёкся, кляня свой не умеющий молчать, когда нужно, язык. Стоило ему начать говорить, как молодая женщина моментально замкнулась. И он увидел прежнюю грымзу.
- Полагаю, это всё, мистер Зайчевски. Монастырь благодарит вас за пожертвование. – Безликий, абсолютно спокойный и равнодушный голос. Ни капли холода или презрения, просто вежливость, пролагающая между говорящими пропасть, которой дна нет.
Глава 3
Глава 3.
Через полторы недели
- Мерлин, где его носит? – вполголоса шипел Драко, наблюдая, как Альбус Дамблдор и его мать заканчивают открывающий её прощальный бал вальс.
- И вот летит злопастный Бармаглот и пылкает огнём! – насмешливо фыркнул позади него Рон, явившийся в поместье под руку с с похорошевшей сестрой. – Малфой, не нуди, на тебя смотреть страшно!
Весь седьмой курс заочно проучившись в какой-то магловской дизайнерской школе, Вирджиния Уизли выбрала очень необычную профессию реставратора (чему немало поспособствовало неожиданное "П" по трансфигурации на ЖАБА). Результаты оказались просто ошеломительными – после того чуда, которое девушка сотворила с многочисленным недвижимым имуществом Блэков меньше чем за полгода, превратив его из скопища мавзолеев в жилые дома(несмотря на его статус преступника, юридической силы завещаний никто не отменял, и всё это свалилось на Гарри и Люпина), она была просто завалена заказами. Волдеморт умудрился повлиять и на эту, казалось бы, совершенно не относящуюся к нему сферу жизни – слишком много разрушенных семейных гнёзд, слишком много дальних родственников, впервые столкнувшихся с такой поначалу обузой. И недостаточно много людей, знающих, как привести это в порядок.
- Он опаздывает на двацать минут. На двадцать! Мать будет в ярости и сделает, наконец, то, на что так и не сподобился Волдеморт: открутит мальчику-который-выжил голову вместе со знаменитым шрамом.
- Ну-у, он, возможно, эту же самую голову сломал над твоей припиской. Ты хотел, чтобы было представление? Будет тебе представление, - философски отпарировал целитель. Да-да, именно так. У каждого "схлопотавшего по стихии" на том памятном озере открылся свой талант. В отличие от своих друзей (после цирка в министерстве на пятом курсе Золотого Трио, Грюму, похоже, абсолютно не улыбалось получить ещё чей-нибудь труп и он взялся учить всех троих, так что к выпускному балу, по достижению совершеннолетия, Гарри с Гермионой получили аттестаты с присвоенным им рангом – один с шестым, а другая – с пятым; Уизли его не получил, по непонятной причине отказавшись от окончательного экзамена), Рон провел большую часть этого года в больнице св. Мунго, пристально наблюдая за тем, как его присутствие и прикосновения влияют на больных. Правда, поначалу, после особо тяжёлых случаев его, ещё не умеющего контролировать свою силу, приходилось приводить в чувство после очередного обморока.
- Слушай, ты, Трелони на полставки… - окончательно было взбеленившийся Малфой вдруг заинтересованно повернул голову в сторону входа и привычно преобразовал эмоции в магическую силу. Кого-то из стоящих рядом обдало холодом. Рон оказался прав. ЭТО действительно было представлением.
Раздавая направо и налево улыбки и приветствия почти в полном составе собравшемуся здесь выпуску 2008 года, Гарольд Джеймс Поттер невозмутимо продвигался всё дальше от единственного пути к спасению – двери. Но вот его одежда была воистину неописуема. Явно призвав несильный ветер развевать полы изумрудно-зелёного шёлкового плаща и шевелить и без того взлохмаченную и обросшую иссиня-чёрную шевелюру, он был одет в какой-то чёрный с зелёной оторочкой облегающий костюм и высокие, по колено мягкие сапоги, полностью гасящие звук шагов, отчего казалось, что молодой человек просто не касается земли и левитирует над нею в каком-то сантиметре от пола. Кроме того, он сильно загорел, сменив полуобморочную бледность на ровный тёмно-золотистый оттенок.
- Сейчас что-то будет, - на этот раз у Рона даже сел голос – он наконец-то разглядел, в каком именно направлении двигается старый друг. К только что закончившей танцевать Нарциссе Малфой!
- Это катастрофа… Там же рядом Рита с фотографом!
- Ты пригласил сюда Риту Скитер?! Слушай, что ты делал в Слизерине, а? Я-то думал, с такими суицидными замашками пускают только в Гриффиндор! Эй, ты куда?! Они сами разберутся!
- Отстань! Я спасаю собственную репутацию, - процедил Драко, понимая, что безнадёжно опаздывает.
А там… Рита уже хищно обернулась в сторону назревающего скандала.
- Мистер Поттер, - нечто звякающе-льдистое прозвучало в голосе Нарциссы, привычно протянувшей руку для поцелуя… и совершенно растерявшейся, когда эту руку молниеносно поймали.
- Добрый вечер, миссис Малфой. – Глянцево-заученная улыбка на лице юноши сменилась на тёплую и по-мальчишески покаянно-виноватую. Несколько девушек неподалёку тихонько вздохнули. Зелёные глаза лукаво сверкнули из-под снова свалившейся на лоб чёлки. – Извините, что я опоздал на бал. Но, некоторой частью, я всё же невиновен. Сообщение вашего сына, заставившее меня полностью пересмотреть мой наряд, пришло слишком поздно.
- А что, он имеет какое-то особое значение? – поинтересовавлась Нарцисса, оценившая публичное извинение и нескольку увядшую Риту.
- Разумеется. Это парадная форма байланте, мне её подарили, когда я уезжал из Испании.
- Байланте?
- Танцор байлы. Это вторая по популярности игра в волшебном мире Испании. Их исконный противовес интернациональному квиддичу. Бывает двух видов – наземная и воздущная… Но это тонкости, - Гарри оборвал сам себя. – Миссис Малфой, меня не было в Англии полгода, как вы себя чувствуете?
Нарцисса не без откровенного ехидства хмыкнула.
- Гораздо лучше, чем на это могли надеяться целители из Мунго и точно так, как спрогнозировал ваш рыжеволосый друг. Поэтому я собираюсь, наконец, покинуть нашу страну. – Она тоже развернулась к пошедшей в атаку Рите, готовясь уничтожить нахалку парой реплик и взглядов.
- Мистер Поттер, каковы ваши планы планы на предстоящий год? Вы собираетесь остаться в сборной? Что вы думаете об этом бале, где впервые в таком количестве смешались и чистокровные и маглорожденные семьи? Что вы хотели сказать, одевая форму байлы – национальной игры Испании? – Всё это Рита выпалила на одном дыхании, чуть уловимо поморщившись от совсем близкой вспышки фотоаппарата.
- И вам добрый вечер, мисс Скитер, - коротко улыбнулся он. Нарцисса не стала проглатывать одобрительную усмешку. В то время как журналистка, опешив и чертыхаясь, поспешно выполняла все необходимые церемонии, Поттер снова обернулся к матери друга, существенно понизив голос. – В приписке, о которой я говорил, шла речь о представлении и общественном образе. Ну так вот, передайте Драко, что оно уже идёт.
- Обязательно, Гарри. – Услышав это обращение, Драко невдалеке облегчённо вздохнул. Если мать перешла на имена, то смертоубийства не будет. Этот … (вырезано цензурой) снова выкрутился.
- Мисс Скитер, у меня есть к вам предложение… Кажется, там снова играют вальс, давайте потанцуем, а в процессе я, возможно, отвечу на часть ваших вопросов, - Рита Скитер, мастер скандальных репортажей, потеряла дар речи. Скорее всего, впервые в жизни, но об этом история умалчивает, поскольку женщина с поднимающейся откуда-то из-под ложечки паникой очень остро осознала, что последний раз танцевала вальс лет десять назад. Она подняла голову и наткнулась взглядом на абсолютно невинные зелёные глаза. Но её спасли, слегка помучив ожиданием (видимо, для пущего воспитательного эффекта). – Не нервничайте так, Рита, вам нужно всего лишь позволить мне вести. Вальс очень легко поддаётся вспоминанию, идёмте.
Что и говорить, весь танец Рита Скитер промолчала как рыба, мучительно пытаясь а) не сбиться с такта, как следствие, б) не зацепить шпилькой бархат платья и шёлк плаща партнёра и в) не запутаться в слишком широком подоле. Пальцы её судорожно вцепились в тонкий и мягчайший кашемир плеча костюма, ощущая прикосновение изрядно отросших волос байланте. Так, заметка на будущее: немедленно узнать об этой чёртовой игре всё возможное.
- Рита, может, вы всё-таки что-то спросите? У вас есть примерно минута, прежде чем мы дойдём до хозяина замка, и вы попробуете спросить его. – Скитер прекрасно представляла себе, как он веселится, но, хвала Мерлину, танец кончился! И… минута – это не так уж мало!
- Как вы это сделали? – требовательно вопросила она. – Мне шах и мат, мистер Поттер, но я всё равно спрошу! Как?!
- Десять баллов вашему факультету, Рита. Но вы задали правильный вопрос, и я отвечу. – Он улыбнулся. – Это тоже байла. Она требует гораздо больше, чем кажется, чем должна бы игра, пусть даже магическая. Она многому учит. И если вы попробуете переформулировать ваш третий вопрос, Малфой, может быть, не заморозит вас сразу, а предварительно что-то ответит. Может быть, даже нечто содержательное. Здравствуй, Малфой. Очень необычный бал.
- Здравствуй, Поттер. Я рад, что тебе понравилось. – Драко наградил журналистку своим фирменным ледяным взглядом. Рита невольно подумала, что такой взгляд передаётся по наследству, не иначе. Тем не менее, она со снова вспыхнувшей надеждой спросила то, что собиралась. Ну, почти то:
- Добрый вечер, мистер Малфой. Скажите, правда ли, что здесь весь выпуск вашего года Хогвартса в полном составе?
- Почти в полном, - уточнил Великий и Ужасный Айсберг, Принц Слизерина и т. д. – Добрый вечер, мисс Скитер. К сожалению, в прессе сейчас весьма слабое внимание уделяется Поколению Надежды, по меткому определению профессора Дамблдора. – Малфой признает за директором Хогвартса право на меткие определения? Вежливо отвечает на заданный вопрос? Мягко намекает на содержимое и тон статьи, а не, по примеру собственного папочки, приказывает? Мерлин, что присходит?? У Риты голова шла кругом, но терять свои шансы на информацию она не собиралась, превратившись в свиток чистого пергамента. – Мне показалось несколько неуместным то, что о Хогвартсе и обо всём, в нём произошедшем, так быстро забыли, так что скорее всего подобный бал не последний. Кроме того, было просто приятно ещё раз увидеть тех, с кем ты проучился несколько лет. Ещё вопросы, Рита? – Это недвусмысленно означало: аудиенция окончена. Кроме того, Стэн, её фотограф, уже приближался сюда. Ей нужно немедленно указать ему поменять стиль и фокус кадров. Мерлин знает, что тут затевается, но потерять возможность быть в центре событий? Никогда!
Глава 4
Глава 4.
- Ты бы хоть экранировался слегка, что ли? От твоих эмоций у меня уже голова болит! То ты сыпешь проклятиями и ледяными ветрами, то вежливо отвечаешь Рите Скитер! Нет, ну куда всё катится?! Драко, что ты опять затеял? – Последний вопрос прозвучал уже серьёзно. Малфой тяжёло вздохнул: если Поттер отказался от фамилии, не отвертишься. Таких проницательных друзей и врагу не пожелаешь! Тем не менее, он всё же попытался рыпнуться, больше, впрочем, для виду и нагнетания интереса:
- Поттер, ты о чём? Я не отвечаю за твои гипертрофированые эмпатические и телепатические способности. Бал не мой, а матери, я вообще не ждал от него ничего особенного и необычного, но, увы, забыл про твоё на нём присутствие, наивный. Если тебе после устроенного представления пришлось танцевать с пятидесятилетней скандальной журналисткой, то я-то тут при чём?
Рон, кстати, благоразумно не вмешивался, помешивая кочергой поленья в камине. Лезть между этими двумя в разгар их любимого разбора полётов "так кто же виноват в произошедшем?.."? Ищите другого психа, тем более, что есть из кого выбирать! А он, как целитель, лучше потом применит свои знания ко всем пострадавшим. Следуя клятве Гиппократа и увеличения собственного опыта ради.
- Ну да, ну да. Я не я, и лошадь не моя. Спешите видеть максимальное количество вранья на единицу речи. А приписка тоже не твоего пера дело? Перестань юлить как угорь на сковородке, змей слизеринский, и рассказывай, какой именно тухлятиной пахнет местное политическое болото и нужна ли тебе наша помощь. Кстати, не забудь и то, зачем ты в него влез. Вдруг тебя осенит, что – может быть, только может быть – не стоило в него лезть. А пофехтуем утром – и словесно, и вполне материально.
Драко сдался. На этот раз, так и быть, признаем это, скрепя сердце и прочие чувствительные потроха, его переиграли. И он рассказал. Февральская ночь между тем медленно, но верно приближалась к середине.
- Слушай, да тебя в Орден Феникса принимать можно! – совсем неуместно, на взгляд Драко, развеселился Гарри. – Я смылся, Рон совершенствует целительство, один ты у нас пашешь на благо нации и Родины!
- Поттер, - угрожающе тихо начал доведённый бешенства Ледяной Принц, - я крайне польщён твоей высочайшей оценкой моих усилий… и сделаю всё, дабы в полной мере донести до тебя степень моей благодарности…
Его, впрочем, бесцеремонно прервали.
- Ещё и мать не слушаешь… - ехидно прокомментировал Гарри.
Драко прикрыл глаза, чётко осознавая, что ещё чуть-чуть – и Смертельная Вьюга сорвётся с кончиков пальцев. После чего, вероятно, его библиотека будет разгромлена до состояния полной негодности, а этот гад с демократией в голове и Ветром за плечами снова увернётся. А потому… Комнату обдало холодом.
Малфой поднял веки и наткнулся на знакомые зелёные глаза, очень серьёзные – ни следа прежней дурашливости – и… торжествующие?
- Сработало, - проинформировал друга Поттер. Драко лишь безмолвно поднял брови, сообразив, что устроенное было ещё одним представлением. – Даже ты купился. Помнишь, ты сам писал про общественные маски? Ну так вот, я её выбрал. Этакий, знаешь ли, безголовый нахал, по капризу судьбы родившийся с талантом для квиддича и нещадно эксплуатирующий свою нечаянную известность.
- Любой хорошо знающий тебя разнесёт эту "легенду" в пух и прах. – Рон облокотился каминную полку и покачал головой.
- Да? А сколько, их, тех, кто на это способен? Вы двое будете молчать. Твоя мать, Малфой, кстати, очень
проницательная женщина? Так она уезжает. Кроме того, она тоже лояльна. Дамблдор? Я не собираюсь с ним видеться, а он хранит достаточно своих и чужих тайн, чтбы уважать мои секреты. Гермиона… Пропала – или исчезла сама? Вряд ли она вернётся только чтобы высказать мне своё "фе" и наставить на путь истинный. Гораздо больше будет тех, кто поверит.
- А Люпин? – Серые глаза снова смотрели спокойно, цепко и сосредоточенно.
Гарри уже привычным движением взъерошил волосы.
- Ты разве не понял? Он с большим облегчением увидит во мне отца. Он же похоронил всех, остался только старый враг, да и тот в Хогвартсе и к тому же союзник. Собственно, именно поэтому мне не надо ничего придумывать. Достаточно вспомнить. Снейп, кстати, будет в восторге – из разряда "я знал, что так и будет". В общем, волшебное сообщество не будет скучать – я и мои поклонницы будем развлекать всех. А Рита, которая мне после сегодняшнего обязана, всегда будет получать свежатинку.
- Авантюра. – Рон снова покачал головой. – Возвращаемся в зал, бал кончается. Я снимаю со стен защиту.
Они не успели выйти, как от перил монументальной лестницы на второй этаж отделилась гибкая тень. Уже в дверях Блейз Цабини повисла на шее Драко. Но все четверо не сделали в почти полностью пустевший зал и трёх шагов, как тишину наверху разорвал полный ужаса вопль, а потом добавилась череда громких глухих звуков, словно вниз по лестнице катилось что-то массивное.
Когда они стремглав вернулись в коридор, Панси Малфой, в девичестве Паркинсон, сжавшись в комочек и защищая огромный живот, волоча за собой огромное толстое шерстяное одеяло, катилась по последнему пролёту. Крик сменился жалобным поскуливанием. Драко что-то выкрикнул на бегу, и широкий коридор осветили моментально вспыхнувшие факелы. Вокруг безвольного тела закружился ветер, и молодую женщину мягко опустило на расправленное одеяло.
- Сколько ей оставалось? – бросил Рон, сбрасывая мантию.
- Кажется, три-четыре недели.
- Похоже, ты станешь отцом сегодня, Драко. У неё начинаются преждевременные роды. – У Малфоя аж всё поплыло перед глазами. Навязанную ему жену он терпеть не мог, но вот дети… И это после того, как он сразу после венчания дал себе клятву быть своим детям нормальным отцом, а не холодным ублюдком, как их убитый дед! Мерлин, кто посмел их тронуть?! – Акцио, котёл! Релассио!
- Ты уже зелёный, иди займись чем-нибудь полезным. – Ошалелый взгляд. Гарри терпеливо добавил: –Драко, она не могла свалиться сама. Из тебя не очень хороший целитель, ты боевик по природе. Если нам с Роном нужна будет чистая Сила, мы тебя позовём.
Пять минут назад.
Панси была в ярости. Кроме того, поясницу опять свело судорогой. Да как она посмела, эта шлюшка?! Ей самой сейчас ни с кем не тягаться, зато она носит его ребёнка, и плевать, что сначала это было лишь политической игрой родственников! Сейчас, на восьмом месяце, её разнесло до размеров бегемота, но ни к кому, кроме неё, Он не приходит разминать затекшую спину! Только с Ним ей не снятся кошмары, и отступает даже токсикоз и изжога. А сложный запах летнего дождя, хвои, морской соли и морозного воздуха остаётся на подушке, когда Он уходит рано утром. Когда она родит, станет самой лучшей матерью и не только ради уже любимого ею маленького мышонка в животе…
Она тяжело поднялась с диванчика, вдохнув запах ненавистных духов и машинально кутаясь в одеяло. Чёрт, палочки нет! Впрочем, в её состоянии она и не наколдует ничего вменяемого. Даже половую тряпку не трансфигурирует! Ладно, так разберёмся! Она метнулась к перилам… только для того, чтобы увидеть, как ещё одна дрянь вешается Ему на шею! От тяжёлого и шумного дыхания перед глазами поплыли круги самых мерзких расцветок. Гипервентилляция. Сделав шаг вперёд, она не заметила слабо светящуюся ниточку зафиксированного на первой ступеньке Подножкового заклятия. И сорвалась…
Удары сыпались отовсюду, и она успела лишь сжаться, защищая живот. Наверное, она всё-таки потеряла сознание на секунду, потому что голоса доносились откуда-то издалека.
- … преждевременные роды… - Это Уизли. Она так и не поняла, с какой стати Он сошёлся со своими новыми друзьями, но Ему виднее. Что?! Что он говорит? Но ведь ещё нельзя, ещё почти месяц! Паника, словно тёмная удушливая и пыльная волна, накрыла её с головой, мешая дышать. Колени окатило тёплой жидкостью. Воды отошли! Режущая боль полоснула по низу живота, и мысли испарились.
Уверенные и жёсткие чьи-то руки. Он же целитель! Она слепо рванулась, разрывая забытье в клочья.
- Ч-что… делать?.. – Хрип из сорванного горла. Это… её голос?
Остался только Голос. И сильный запах леса. Мелисса – лимонная мята, боярышник, горечь одуванчика…
- Дыши ровнее… ещё тише, и ты перестанешь задыхаться. – Ладонь на рёбрах и животе, боль уходит, стихает. Дышать в такт нажатиям, не быстрее… В такт… Снова боль… Схватка. Какая длинная… Кто-то обтирает лицо и шею. У воды тоже Его запах. Странно, ей кажется, что она хорошо знает эти пальцы –одновременно властные и вкрадчивые… Снова возник Голос, и она послушно отбросила неважные мысли.
- Тихо… А теперь напрягись и толкай!
Схватка. Она плачет? Она смеётся? Не понять. Таз снова сводит судорогой. Вспышка боли. Устала. На плечо опускается рука – и ещё одна Сила проносится по телу, сметая напряжение. Янтарно-гудящая, полная тёплого элекрического света и черноты звёздного шампанского, а на губах горечь миндаля и винограда. Сухая и наполненная ветром. Но и она отступает. Схватка.
- Тужься! Ещё! Тебе чуть-чуть осталось! – Ощущение потери?.. Паника снова наступает, но она упрямо терзает зубами губу. Металлический вкус во во рту. Прокусила. Что это? Ещё?
- Двойняшки! Малфой, поздравляю тебя, твой замок из гроба и мавзолея имеет шанс стать гробом на колёсиках! – Что он говорит?? Она перекатывает голову на одеяле и настороженно замирает.
Почему они не… дышат???!!! Протягивается ладонь – но этим рукам она больше не верит. Удар и еле слышный хруст чуть выше запястья. Ниточки… Не успели обрезать пуповины. Ну что, девочка, что ты будешь делать? Позволишь себе умереть рядом с тельцами, которые так и не обрели жизнь "благодаря" твоей глупости и ревности? Заставишь себя жить, дабы неумолимо хоронить себя заживо? Но ведь есть и ещё один выход. Решишься ли ты? Хватит литебе смелости? "Смелость и благородство – это не ко мне. Вам в другую дверь! Гриффиндор в другой башне." Твои слова. Отказываешься?
Пожалуй, стоило бы потрудиться, чтобы сказать про Панси что-нибудь хотя бы нейтральное. Но здесь и сейчас, лёжа на полу замка, который, скорее всего, уже отчаялся увидеть в своих стенах любовь, на одеяле, мокром от её крови и воды, она не колебалась. Время словно остановилось. Просто она спросила себя тихо: смогу ли я? И ответила: да. И время снова обрушилось на неёс щелчком, какой бывает, когда струна всё-таки лопается. Или это её перерезали ножницами?
- Нет! – плевать на всё, она сбережёт жизнь своим детям! – Про вите децис не каллон гобъердо мойре… - голос сорвался. Скорее, лишь бы набрать дыхание, лишь вдохнуть хоть часть его в неразвившуюся до конца грудь. Только бы выдержать! - … За морте тис исссем су аман… - Пламя, жидкое пламя по венам вместо крови. Больно!!! – … Норнес дека дарр сангре акре!
Кажется, именно эта магия была применена чуть меньше двадцати лет назад в Годриковой лощине. Материнская магия. Разные формы, разные цели, но суть – одна. Защитить. Уберечь. Дать жизнь. Её боятся даже великие волшебники, ибо никто не может остановить МАТЬ, без колебаний платящую за что-то жизнью. И эту магию нельзя использовать как оружие – она только добровольна. Магия, единая для женской половины ВСЕХ факультетов. Всего лишь несколько заклятий, древних слов – и никому не известен перевод. Разные заклятия – Защита Кровью, Плата за Силу, Прикосновение Исповедницы (и это куда хуже, чем Поцелуй Дементора!), Гнев Госпожи Нежности, Последнее Милосердие, Танец Жизни, Смерти и Силы, Смертный Зов… Да мало ли… Самая странная, самая страшная и отказывающаяся подчиняться какой-либо логике магия. Почему одни заклятия – песня, а другие – плохо запоминающаяся проза? Почему в них звучат акценты всех древних языков мира, но ни один не удалось расшифровать? Почему она вообще работает? Вопросы, вопросы… А ответы – кто, знает, де они? Может быть, в первой схватке за жизнь ребёнка – родах? В каждом крике и стоне? А может раньше, в первом движении маленького хрупкого чуда внутри – когда всё существо откликаеся на него потаённой улыбкой, преображающей даже дурнушку и при виде которой даже Мона Лиза отдыхает?Сила, на секунду позволившая поднять руку и стереть из свитка Клото уже сбывшееся, рванулась из тела.
И никто, кроме троих, нечаянно оказавшихся рядом, не стал свидетелем ЧУДА. Когда тело на полу утонуло рубиново-алом свете, как начали таять контуры всё ещё массивной фигуры, словно часть плоти молодой женщины уходила жизнью в другие тела. Впрочем, почему словно? Так и было. И когда сияние угасло, казалось, что кожа так сильно натянулась на костяке, что вот-вот порвётся. А на уже медленно остывающих губах замерла улыбка. Спокойная и отрешённая.
А потом… Потом больно давящую на барабанные перепонки тишину разорвали два младенческих вопля.
Глава 5
Глава 5.
Пять лет спустя
Конец февраля. Раннее зимнее утро, ещё нет и девяти. Замок под снегом кажется хрустальной сказкой. Долли вздохнул, натирая разноцветные витражные стёкла в холле, – сейчас с минуты на минуту что-то произойдёт. Маленькие хозяин и хозяйка уже полтора часа как проснулись, а их очередная гувернантка, кажется, всё-таки решила сбежать. Или уволиться? Нет, вряд ли она уйдёт без денег.
Где-то в глубине дома раздался взрыв, а потом негромкий чавкающий звук. От женского вопля витраж жалобно звякнул. Домовик вздохнул ещё раз – мисс Тикси всё-таки попалась в одну из многочисленных ловушек двойняшек. Ох, сейчас что-то будет, тем более что хозяин лёг вчера, то есть уже сегодня, в четыре утра. После четырёх часов сна он обычно рвёт и мечет и страшен, аки айсберг, с которым не повезло встретиться магловскому "Титанику". Долли придирчиво изучил витраж и исчез, чтобы появиться на месте взрыва и начать убираться, сокрушённо цокая языком. Всё-таки зря на четырёхлетие детей один из их крёстных потащил их в этот магазин "Ужастиков Умников Уизли". Разумеется, не ему об этом судить, но всё же гувернантки задерживались дольше, а теперь – уже четвёртая за год, ровно вдвое больше, чем в прошлом, а мать хозяина опять уехала в какую-то не то командировку, не то круиз…
- Я увольняюсь!
Выглядывающие из-за ближайшей к лестнице двери мальчик и девочка злорадно переглянулись и снова вернулись взглядом к отцу. Они добились чего хотели, ибо если отец спустился в холл в застёгнутой на три пуговицы рубашке и серых слаксах, к тому же абсолютно забыв хоть как-то собрать волосы – значит, он, если понадобится, ненавистную мисс Тикси в асфальте закопает, только бы вернуться обратно в постель. Драко не был совой, но недосып являлся одной из тех немногих вещей, безотказно приводящих его в состояние бешенства, и его дети беззастенчиво этим пользовались. Было ясно видно, что он доведен уже до белого каления и просто не сдерживает свою силу. Ещё немного – и на перила, на которые он опирается, выпадет иней. По крайней мере, холодный сквозняк они с братом чувствуют уже здесь.
- Мисс Тикси, несмотря на то, что вы не добились абсолютно никаких успехов и ваше пребывание здесь было лишь пустой тратой времени и денег, я не стану мелочиться и переведу на ваш счёт в Гринготтсе… ровно половину оговоренной суммы. Всё, разговор окончен. И избавьте меня от продолжительной лекции о ваших достоинствах и недостатках моих детей. Прощайте, вас проводит один из домовых эльфов. – Чем сильнее отец злится, тем вежливее становится – профессиональная привычка политика. Одного из немногих, кто может себе позволить оставаться в стороне от любых коалиций и партий.
- Вот как? Очень хорошо! – возмущённая до самой глубины своей мелкой души грымза резко поворачивается и начинает спускаться по лестнице, впрочем, с некоторой опаской. И не напрасно – примерно на середине ступеньки как-то подозрительно всхлипывают… и складываются в гладкий желоб. Мисс Тикси с относительным удобством, на пятой точке, прижимая к груди объёмистый саквояж, скатывается к подножию.
- Это не дети! Это дьяволы какие-то! Попомните мои слова, они вылетят из Хогвартса через неделю! – возмущённую тираду прервало появление ещё одного персонажа, небрежно сбросившего заметённую снегом тёплую мантию на вешалку, не дожидаясь появившегося эльфа. Перед носом Амалии Тикси, запнувшейся от неожиданности, появилась рука.
- Могу я помочь вам встать, мисс… - Чуточку ироничные зелёные глаза за очками, снежинки, быстро превращающиеся в капельки на непокорных чёрных волосах, выглядывающий из-под чёлки знаменитый шрам.
- … Тикси. Амалия Тикси. – Хмуро буркает уже заметно смягчившаяся женщина, тихонько радуясь, что в этой обители хаоса наконец-то появился кто-то вменяемый.
- Позвольте? – Её как-то очень быстро облачили в зимнюю мантию и после ненавязчивого прощания сунули в руки её саквояж и портключ. Знакомый рывок – и вот уже бывшая гувернантка стоит напротив внушительного здания Гринготтса. Нельзя сказать, что без облегчения.
- Крёстный!! – девочка срывается с места на третьей скорости, топая маленькими ножками в толстых пуховых носках по мягкому ковру. С тех пор как выяснилось, что Северина терпеть не может носить тапки и теряет их с достойной лучшего применения регулярностью, было решено, что проще положить в замке ковры, чем искать тапочки, башмачки и прочую дребедень. Замок Малфоев из-за этого приобрёл непривычно уютный вид.
- Привет, Ринни! – её, хохочущую от счастья, ловко ловят сразу после того, как девочка, разогнавшись, слетает с перил.
- Пап, - мальчишке явно хочется проделать то же самое. Но он сдерживается и вместо этого безбоязненно трогает за руку отца. – Ты иди досыпать, мы будем хорошо себя вести, честно.
- В самом деле? – В точно таких же, как у детей, прозрачно-серых глазах вспыхивают насмешливые голу-бые искры. – Спустили меня на гувернантку, да? Интриганы малолетние. Кошмар и позор на мои седины.
- С погрешностью до случайностей. – Быстро поправляется сын. Очень… обтекаемая поправка.
Светлая бровь саркастически изламывается.
- Поттер, только не снесите замок, ладно? – бросает он через плечо, поворачиваясь спиной к перилам.
- Малфой, послушай сына и иди уже, а? Если мы всё-таки этим займёмся, будем делать это тихо, дабы не разбудить твоё высочество, - нахально доносится снизу.
Во второй раз Драко спустился уже около полудня, с некоторой опаской оглядывая замок – один Мерлин знает, что могут натворить вместе его дети и один из их непутёвых крёстных, как всегда явившийся позже оговоренного срока (прим. авт. – насколько мне известно, у брата и сестры не обязательно должны быть одни и те же крёстные родители).
Наскоро перекусив на кухне, Малфой уверенно двинулся в солярий – именно оттуда доносился шум. И обнаружил там поистине эпическую картину.
"Гвоздём программы", безусловно, были его собственные дети, с воплями непонятного, но весьма радостного значения носившиеся по комнате. Поттер, по ещё школьной привычке взгромоздившийся на высоченный подоконник открытого настежь окна, смотрел в сторону горизонта с полностью отрешённым видом. Его размытая и особенно заметная сейчас золотая аура Воздушного с пробегающими по ней чёрными и серебряными разрядами молний заполняла не меньше пятой части солярия. В воздухе свежо пахло озоном и слышалось еле уловимое гудение. Джинни примостилась на диванчике под тёплым пледом, подобрав под себя ноги, и с интересом листала модный журнал.
Последним аккордом сего монументального полотна была несколько увлёкшая парочка, скромно уединившаяся у другого окна. У уже больше трёх лет женатых Рона и Эсмеральды, похоже, всё ещё продолжался медовый месяц.
- Мне казалось, что ещё февраль, - философски сообщил хозяин потолку. Потолок сочувственно промолчал – видимо, ему тоже было не жарко.
- Свежий воздух полезен для здоровья, - меланхолично объяснили с верхотуры.
- Доброе утро, пап, - жизнерадостно объявил сын (наверху иронично хмыкнули), на секунду отвлекшись от погони и рассеянно клюнув его носом в щёку. – Извини, я должен её догнать.
- А что произошло? – удержал Малфой мальчика.
- Ринни сказала, что я неправильно понял инструкцию к Гладкой Лестнице! Представляешь! Это она-то, из-за которой бомба в коридоре взорвалась в два раза слабее!
- Зато коридору повезло, Сириус, - возразил Драко.
- Пап! – торжественно начал тот. – А если бы эта грымза не захотела уволиться утром? Что тогда? Ещё день нудного Джека Лондона и гадкой овсянки "по специальному, проверенному магами-диетологами рецепту"? – он смешно передразнил мисс Тикси и тряхнул платиновой чёлкой.
Малфой подозревал, что, скорее всего, он не слишком хороший отец – по причине почти полной неспособности запретить своим детям большую часть "непедагогичных" вещей. Но происходило это в частности потому, что и он сам искренне не понимал, зачем есть овсянку, если есть яичница, и читать Лондона при наличи в родной литературе Кэррола.
- А ещё после неё в ванной лужа, будто она на полу мылась! – внесла свою лепту подошедшая Ринни, быстро, хотя не очень аккуратно переплетая вороную косу.
- Наябедничали? – с укоризной прозвучало сзади. Драко поднялся с корточек. – Мало вам того, что вы её выжили? Ну в чём провинилась несчастная женщина? Только в том, что вообще тут появилась. Да ей прибавку надо, за вредность работы для физического и психического здоровья! – жёлтые, похожие на совиные глаза смотрели осуждающе.
- Эсме, остынь, её всё равно уже тут нет. – Рон примирительно поднял руку.
- Эсмеральда (миниатюрная испанка не терпела своего полного имени и скривилась), я думал, вы с Роном не в состоянии оторваться друг от друга самостоятельно, - съехидничал Малфой. – Уже обливать собирался.
- Тебе нужна святая на эту должность. Или хотя бы монахиня, - покачала головой Джин. И уже к Северине: – Иди сюда, я переплету тебе косу, которую ты сбила набок.
- Ну да, со знанием английской литературы и истории, дипломом Хогвартса и ангельским терпением. И желательно в возрасте, чтобы не вешалась на шею, - скептически продолжил Драко.
- Спорим? – донеслось с подоконника. За стеной с протяжным стоном пронёсся ветер, сбивая снег с деревьев и ударяя веткой в закрытое окно.
- Что? – все повернулись к окну. Гарри беззвучно спрыгнул на пол (ветер за окном тихонько, но горестно вздохнул), привычно отбросил волосы назад, поправил очки и подошёл.
- Спорим, что я найду тебе монахиню со всеми перечисленными качествами не больше, чем за месяц и уговорю её подписать магический договор сроком не меньше года? – нефритовые в тени глаза сощурились.
- За неделю. И не больше, иначе от замка останутся руины. На что спорим? – Драко азартно подался вперёд.
- Ты её не выгонишь, какими бы ни были её методы, без рукоприкладства, разумеется, и будешь платить не меньше трёхсот в месяц. Если я проиграю, обещаю бросить всё и явиться на твой чёртов Бельтайнский бал.
- На два бала. Договор получишь вечером.
Безмятежный кивок. Две руки соединяются, скрепляя пари.
- Рон, разбей!
Вьюга на шапках деревьев зашлась радостным серебристым смехом, укутывая замок ещё теплее…
Болгария, три дня спустя
- Тебе отказано в принятии.
- Но почему?! – невысокая монахиня подорвалась с колен. Карие глаза в тени храма гневно сверкнули расплавленным шоколадом.
- Ты только что что ещё раз доказала правильность принятого решения. В тебе нет должного смирения, и гордыня земная владеет тобой. Ты не наделена страхом Божьим, а любую молитву читаешь без веры, словно блестяще выученный урок. У тебя есть год, в течение которого ты ещё моженосить на людях монастырское облачение и обитель окажет тебе покровительство, а потом… - Сестра Магда повела гренадёрскими плечами под рясой. - …большой мир ждёт тебя. Можешь идти, дитя.
- Да, сестра. – Прозвучал автоматически-заученный ответ.
Прошелестели шаги, беззвучно отворилась и закрылась дверь.
- Стоило ли отпускать её, Магда? В нынешнее время к Богу и так приходит не много людей…
Пожилая монахиня отрицательно покачала головой
- Мы не удержим пламя в ладони, мать-настоятельница. Вы видели, как она учила наших подопечных кататься на льду? В ней слишком много жизни для монастыря. И потом, сколько ей? Двадцать четыре? Вы видели современную молодёжь, сестра? У них абсолютно пустые и равнодушные глаза. А Виргиния живёт! И это здесь, где само место обязано навевать тоску и мысли о вечном… Лучше отпутить её сейчас, чем потом ругать себя за загубленную юную жизнь… Кстати, каково её мирское имя?
- Я не знаю, - откликнулась Аугуста. Поймав поражённый взгляд, охотно пояснила:
- Я не стану разглашать то, почему я сразу приняла её, но я была тогда так поражена, что даже не спросила имени девушки. Мне кажется, она исчезла совсем неожиданно, и там, в большом мире всё ещё ищут её, а Виргиния не из тех, кто лжёт себе и оправдывает собственую трусость или то, она назовёт таковой. Мы отпустили эту молодую женщину, и теперь она вернётся и даст бой…
- Виктор! И вы, миссис Крам! А где Доминга? Что вы тут делаете?
- Здравствуй, Геро. Как это – что? Тебя встречаем. Что-то случилось? – несостоявшая монахиня закусила губу:
- Мне отказано в принятии. – Она ударила кулаком по стене. – Ну почему? И не смей улыбаться!
Виктор прилагал большие усилия, чтобы не разулыбаться до ушей, ограничившись кратким:
- Я рад. Где твои вещи?
- Зачем тебе?
- Пока твоё неуместное пораженческое настроение будет проходить, надо же тебе где-то жить, правда? Я тебя приглашаю к нам, - пояснил мужчина, хитро прищуривая чёрные глаза. Кажется, со следующего месяца ему нужно будет подписаться на "Ежедневный Пророк". Этот год обещает быть интересным, особенно в свете его вчерашнего неожиданного разговора. Определённо, он себе не простит, если упустит шанс приложить свою руку к ситуации. Ну, а в курсе его будет держать Доминга – с Эсме, женой Рона и спортивным агентом Гарри, они друзья детства, и переписываются не реже раза в неделю.
- Детка, что ты сделала со своими руками?! – донёсся до него сквозь мысли возмущённый возглас матери. Виктор быстро (сказался многолетний опыт ловца) поймал маленькие ладошки, которые Гермиона детским движением попыталась спрятать за спину. И побелел от гнева.
Нежная кожа была испещрена шрамиками от ожогов, царапинами и мозолями. Очень коротко остриженные ногти довершали картину. Он на мгновение представил себе, если бы такие же руки были у его жены… Всё! Его терпение кончилось. Пусть только эта идиотка, по ошибке судьбы получившая диплом Хогвартса с отличием, попробует что-нибудь возразить… он просто запрёт её в комнате до конца недели. Единственная женщиа, напоминавшая ему рано ушедшую сестру и к которой он испытывал абсолютно братские чувства, издевается над собой так, словно она домоовой эльф, насильно получивший одежду!
- Кстати, отец Флер, которую ты спасла в декабре, прислал тебе на Рождество подарок.
- Я знаю, - Гермиона кивнула, радуясь, что неприятная тема так быстро сошла на нет. – Я даже не открывала его – была уверена, что он магический, а значит, я не смогла бы взять его с собой. Он так и стоит у вас?
- В твоей комнате – дом большой и мы её оставили за тобой, - откликнулась мать Виктора.
Гермиона, избегая взгляда Виктора, с тоской смотрела на урчащий огромный аппарат из красного дерева, инкрустированнаго розовым мрамором. Эта дура под восемь фунтов весом делала что-то загадочное с её руками, утонувшими в сем "алчущем чреве" по локоть. Было мокро, горячо и немного щекотно, и Грэйнджер невольно задавалась мыслью о том, что же, кроме благодарности, заставило мсье Пьера Делакура, одного из самых знаменитых французских владельцев магических косметических салонов, прислать ей в подарок полный набор всего, что только было изобретено в магическом мире для ухода за лицом, телом и волосами – от многочисленных баночек и тюбиков с косметкой до специально подобранных магией её запахов в духах, кремах и пене для ванн. Смешно, он даже гламарию не забыл! И всё с его дарственной надписью, благодарственным письмом и ещё Мерлин знает чем! Впрочем, против аромата-соло всей композиции она ничего против не имела: свежие тона мандарина и тепло и горечь корицы, кислинка и вязкость цветков гибискуса и чистота спелой чёрной черешни.
По-хорошему, этот набор стоил не меньше тысячи галлеонов, не считая карты с полным его описанием и правом почти бесплатного возмещения в случае непоправимого повреждения прибора. А ещё он давал возможность с чистой совестью пропускать мимо ушей пламенную речь Виктора, в целом сводящуюся к тому, что она, Гермиона, может прожить в доме хоть весь год, если нежелает вернуться к нормальной жизни, хотя… и бла-бла-бла. Неожиданно её ухо выловило в этом потоке сознани нечто ценное:
- Что ты сказал про какую-то работу? – Крам поперхнулся на полуслове, укоризненно нахмурился, поискал в сердитых карих глазах совесть (не нашёл) и послушно повторил:
- Другу одного моего хорошего знакомого очень нужна воспитательница для его пятилетних детей. Настолько, что он готов связать себя магическим контрактом, только чтобы она продержалась хотя бы год.
- Что за знакомый? – подозрительно поинтересовалась Гермиона. Бред какой-то! Что же это за дети, ради которых подписывается магических контракт?
- По квиддичу, - невозмутимо – и абсолютно честно! – ответил Виктор. – Он ловец одной из сборных, кстати, несмотря на молодость, с настоящим Ветром за плечами… - Молодая женщинаа немедленно начала терять нить разговора.
- Но зачем ему магический контракт? – её рассудок категорически отказывался принимать эту несуразицу.
- Эти дети за два года после того, как их первая няня и кормилица вышла замуж и оставила дом, умудрились выжить шестерых женщин, - сухо проинформировал болгарин. М-да. Без комментариев. – И я подумал, может быть, ты согласишься… - он выдержал тщательно рассчитанную паузу.
- Покажи контракт! – потребовала она. Увидев сумму, сдержанно поинтересовалась. – А кто отец? Он что, такой же ненормальный, как и его избалованные дети?
- Нет. Кажется, он политик, и приличного уровня. Мать детей умерла в родах. – Ещё осторожнее, Виктор! Не спугни! Если она не откажется… Чем же ещё попробовать её задеть? Жалостью?
Молчание. Только аппарат приветливо моргнул мраморными панелями, отпустил полностью вылеченные руки и выплюнул пустую капсулу, резво уменьшившись до размеров коробки для волшебной палочки.
- Когда истекает срок свободного заключения? – Она вздохнула, машинально потирая ставшие абсолютно гладкими ладони.
Есть! Получилось!
- Послезавтра вечером, сразу после шести подписанный контракт начинает работать как портключ.
- Я хочу, чтобы в нём не было отражено моё настоящее имя. – Потребовала Гермиона. – Только орденское.
Он лишь развёл руками – как захочет дама… Менее легитимным договор всё равно не станет.
Часы в холле стукнули без минуты шесть. У неё есть шестьдсят секунд, чтобы успокоиться. В самом деле, ну почему её так трясёт? Старящее зелье – сварено, теперь её не узнать. Волосы тщательно убраны под белый плат – до самой малюсенькой прядки. Саквояж почти пуст – в нём нет ничего, могущего раскрыть её личину: не слишком молодую, не слишком красивую (а с очками на носу и вовсе устрашающую) женщину.
Шестьдесят вздохов. Дыши ровно, сказала! – прикрикнула она на саму себя. Шестьдесят ударов наконец-то успокоившегося сердца.
Три, два, один… Рывок.
Глава 8
Глава 6.
"Корр: Мистер Поттер, скажите, а почему своей сферой профессиональной деятельности и карьеры вы выбрали не Министерство – скажем, работу аврора –, а спортивное поприще?"
"ГП: Знаете, Рита, работы аврора мне хватило за семнадцать из моих двадцати лет. Это была отнюдь не самая плохая часть моей жизни, и я безусловно предоставлю официальному Министерству всю ту помощь, которую оно захочет от меня получить, но… Можно я немного потрепыхаюсь в своё удовольствие? – здесь наш новый ловец национальной сборной улыбнулся, и честное слово, я с уверенностью Нострадамуса могу сказать, что количество поклонниц Мальчика-Который-Выжил, и без того немаленькое, скоро приблизится к армиеподобным размерам."
- Мисс? – Гермиона подняла голову от "Ежедневного Пророка" пятилетней давности, обнаруженного ею забытым на одном из столов гостиной, куда её провели из залитого лучами закатного солнца холла. Витраж, на этот раз выполненный в светло-серо-синей гамме, причудливо искажал цвета и казалось, что на бежевом пушистом ковре раскинулась изумрудно-зелёная лужайка. Цвета глаз Гарри… как давно она не видела мальчишек! Она тряхнула головой – ткань плата зашуршала по плечам – и подобрала юбку, поднимаясь с кресла.
- Да?
- Хозяин ждёт вас в кабинете, Миppи сказано проводить вас. – Она кивнула.
- Идём.
Гермиона рассеянно косилась на интерьер замка – если договор будет подтверждён, ей ещё предстоит изучить всё это, а если нет, то и вовсе ни к чему разглядывать всё подряд. Смутные подозрения, впрочем, начали оформляться в нечто осознанное, когда она связала многочисленные вензели "М" на стенах и чрезмерно довольную физиономию болгарина, а когда она взялась за ручку двери и повернула её, входя, вылились в чётко осознанное, но всё ещё не сформулированное предчувствие.
Досформулироваться во что-то однозначно дельное предчувствие не успело – она вошла в кабинет и упёрлась взглядом в знакомые очень светло-серые глаза. Из головы враз исчезли все мысли, оставив для тела недвусмысленную сентенцию-руководство к действию: "Я убью Виктора Крама собственными руками, причём с особой жестокостью!"
"Так значит, Поттер выиграл, - отметил Драко очевидную вещь, справляясь с некоторым удивлением – монахинь он всё-таки видел впервые. – Жаль, у меня были большие планы на эти балы. Впрочем, время терпит." Итак, новая гувернантка. Женщина лет, похоже, тридцати пяти-тридцати семи, но с гладким, словно бы безвозрастным лицом – явное действие косметического зелья, несколько хмурый, но спокойный взгляд тёмных глаз какого-то непонятного оттенка – из-за уродливых почти квадратных очков было не разглядеть –, невысокая – примерно пять футов и восемь дюймов. Волосы, скорее всего, каштановые – судя по бровям. В молодости и до магической косметики, судя по всему, была если не красавицей, то весьма привлекательной женщиной – очень чистые и точно вылепленные черты лица.
- Здравствуйте. – Он закончит её разглядывать?
- Добрый вечер, сестра… - Даром, что монахиня – мантия и эта белая штука на голове из кашемира. Кстати, неплохого качества.
- …Виргиния. И вы тоже представьтесь, пожалуйста. – Интересно, с её орденским платьем всё в порядке? Волосы из-под покрывала не выскочили? Да не должны, вроде бы…
- Вы не знаете, кто я? – А вот голос странный, совсем ей не подходящий: во-первых, с еле уловимым акцентом – не иностранки, в совершенстве изучившей английский, а скорее долго жившей за границей англичанки, во-вторых, немного низковатый для женщины и грудной, с еле заметной хрипотцой. Стоп, о чём она спрашивает? Он вопросительно заломил бровь. Что за бред?
Аккуратно, Геро, тонкий лёд! Не вздумай солгать.
- В договоре не было указано вашего имени. – Спокойно, правдиво. Каждое твоё слово – не ложь, а уж как он там её поймёт… - Как и моего мирского.
- Моё имя – Драко Люциус Малфой. А вы своё мне скажете? – Кого-то она ему напоминает, решил Драко.
- Вы думаете, оно вам что-нибудь скажет, мистер Малфой? Кстати, я так и буду стоять? – Уведи его от опасной темы, Гермиона. Лучшая защита – нападение, а потому её тону сейчас могла позавидовать сама Минерва МакГонагалл.
- Разумеется, присаживайтесь. Хотите чай или кофе? – Он чуть не расхохотался от облегчения – ну, конечно же, бессменный декан Гриффиндора! Что ж, если эта сестра с манерами герцогини (между прочим, когда же ему в последний раз пеняли за манеры? И не вспомнить, пожалуй!) обладает хоть частью педагогического таланта преподавателя Трансфигурации, она управится с его детьми.
- Благодарю, чай с лимоном, пожалуйста. И если мы закончили с моим именем, может, перейдём к профессиональным качествам и квалификации? – Ей кажется, или он развеселился? С чего бы это? Мерлин, на этом лице ничего не понять! Статуя, да и только!
- Пожалуй, да. – Драко, у тебя паранойя. Ну кем может оказаться монахиня в возрасте и уже связанная магическим договором? В конце концов, у тебя год, чтобы разобраться и выяснить всё, что ты пожелаешь узнать. – Итак, к делу. Сколько языков вы знаете?
- Пять. Английский, французский (спасибо Флёр!), латынь, болгарский и испанский на уровне туриста. – Пронесло? Грэйнджер, не расслабляйся! Доминга, как же хорошо, что я тебя встретила!
- Очень хоршо. Крёстная мать Сириуса – испанка, и я хочу, чтобы вы улучшили их грамматику. Да, и на родном языке тоже, спеллинг тоже просто ужасен. Французский – обязательно, латынью их ещё намучают в Хогвартсе, болгарский можете оставить себе. Впрочем, если кто-либо из них выразит желание… - он дождался степенного кивка, чуть прищурившись. Виргиния как-то странно среагировала на имя его сына. Знала Блэка? Вполне могла. Какая-нибудь школьная любовь… - Вы заканчивали Хогвартс?
- С отличием и значками старосты. – Странное имя для сына… Сириус Малфой? Не сказать, что не звучит, наоборот, но есть в этом что-то неправильное. А может, это она так вспоминает крёстного Гарри.
- Когда? – Драко, ну что тебя тянет на рожон? Где ты найдёшь этим малолетним полтергейстам другую гувернантку к завтрашнему утру? Уизли же их привезут к ужину!
Она отпила немного чаю из тонкой фарфоровой чашечки и вскинула глаза на Малфоя.
- Это имеет значение? Насчёт опыта можете не беспокоиться – я была наставницей воспитанниц монастыря. – Мерлин, далась ему её биография!
- Сколько вы там пробыли? – От любопытства кошка сдохла. Да, но когда она узнала, что хотела, она воскресла. Всё-всё, последний вопрос не по теме.
- Больше пяти лет, - шесть ведь больше, чем пять, правда? – Этого достаточно для стажа и определённого опыта, верно?
- Вполне. Когда вы собираетесь приступить к работе? – Сколько там до ужина? Полчаса?
- Мне нужно уточнить несколько рабочих моментов у ваших домовиков и написать письмо, так что, полагаю, завтра с утра, тем более, что это понедельник. – Почему он усмехается?
- В таком случае, ужин вам принесут в комнаты, - интересно, можно ли считать прыгающую по кровати Северину нестандартным пробуждением? – Утро может начаться для вас… необычно.
- Что ж, прекрасно. Ничего не имею против оригинальности. Кстати, полагаю, квиддич вы тоже собираетесь оставить для Хогвартса? – Вот только взбираться на метлу ей не хватало под хихиканья двух пятилеток!
Малфой нахмурился.
- Насчёт этого можете не беспокоиться. Квиддича им при таких крёстных более чем достаточно. – Он никогда не думал, что игра выглядит с земли столь отвратительно!
- Полагаю, это всё. Благодарю за чай. Мы скрепляем договор? – Гермиона бесшумно поставила чашечку на блюдце и поднялась из кресла, протягивая ладонь над пергаментом.
- Да. – Драко тоже встал и пожал узкую ладошку с прохладной кожей. На пергаменте серебрянными чернилами вспыхнула надпись: "Заключён".
Она почти физически почувствовала захлопнувшуюся за спиной ловушку. Не-ет, Виктор, одним Громовещателем ты не отделаешься! Гермиона уже положила ладонь на ручку двери, когда за спиной раздалось буквально следующее:
- Раз уж договор заключён, мне хотелось бы также добавить, что в чае, который вам так понравился, присутствовала очень слабая Веритасерум индикативного свойства, и вы ни разу не солгали. Спасибо. - …!!!
Она заставила себя невозмутимо открыть дверь ровно настолько, чтобы можно было пройти, и повернулась к хозяину кабинета, чуть улыбнувшись словно бы с сожалением:
- Мистер Малфой, в этом не было никакой надобности – принятые мной обеты не позволяют сказать мне ни слова неправды, что я вам и продемонстрировала, - сниходительно-мягко объяснила молодая женщина, и интонационный рисунок голоса говорил о том, что она разговаривает не просто с ребёнком, а с больным ребёнком. Грэйнджер подарила "другу детства" ещё одну терпеливую улыбку и выскользнула в коридор.
Ну, и как это называется? Он мрачно уставился на дверь. Драко, тебя только что отчитали, словно… Тьфу! Может, она и впрямь родственница Гриффиндорской Кошки? Чем чёрт не шутит! Ладно же! В затылке сонно шевельнулся ледяной дракон ярости. Порой он же жалел, что органически не способен взорваться, как все нормальные люди, но выбить из себя эту привычку оказалось почти невозможно. Впрочем, он и не особо пытался – чаще от неё было больше пользы, чем вреда. За исключением редких случаев, когда требовалось настоящее облегчение, а не фокусы с Силой и морозным воздухом. В практически неуправляемой ярости он был с момента получения Стихии только однажды – когда его "безвременно почившая" жёнушка явилась в поместье и объявила, что ждёт от него ребёнка. Вздрогнула даже мать, не боявшаяся возражать в своё время отцу. Положение спас этот нахал с рысьими глазами, безапелляционно утащив его на их первую тренировку с применением Стихий. Хоть как-то достать клинком лучшего друга, тоже впервые отпустившего Ветер, было невероятно сложно, и Драко сам не заметил, как ярость перешла в неистовое упоение схваткой.
Он машинально перевёл взгляд на фигурку ониксового уссурийского тигра, как всегда делал, вспоминая о Гарри. Чёрные прожилки в серебристой плоти камня по воле природы и огранщика расположились так, что казались настоящими чёрными полосами на блестящей отполированной белой шкуре. Снежный кот лениво развалился на столе, прикрыв светлые дымчато-серые глаза – вставки из турмалина. Кстати, точную копию его собственных. Откуда же Поттер его привез? Из северного Китая, точно. Ездил туда к своей школьной то ли любви, то ли знакомой. Из поездки, впрочем, ничего не вышло, к вящей радости фанаток.
В отличие от Гарри, Рон ему другом так и не стал. Хорошим знакомым – да, отличным союзником в его собственных планах насчёт Министерства – сколько угодно, крёстным отцом Сириуса – безусловно, но вот до настоящей дружбы так и не дошло почему-то… Мерлин знает, почему. Может, потому что он органически неспособен подпустить к себе кого-либо ещё, кроме бывшего злейшего врага и детей. Кстати, его надо бы обрадовать. Драко опустил веки, вспоминая всегда бьющий в лицо на тренировках неуловимый Ветер и послал Зов. Этот их способ общения, немного похожий на недавно открытую и стремительно развивающуюся сейчас Зеркальную Связь, Гарри в очередном тяжёлом приступе ехидства обозвал Безмолвной Речью. Надо признать, оксюморон получился действительно метким.
"Поттер, ты в курсе, что выиграл пари?" Ответ пришёл через секунду, прямо-таки искрящийся закатным горящим небом и ледяным ветром на высоте не меньше футов шестидесяти.
"Я, наконец, разгадал твои коварнейшие намерения, Малфой! Ты решил меня угробить, свалив с метлы! Общественность в моём лице тебя не простит, и посему после смерти я таки доведу тебя до того же самого, став привидением! Подожди, что ты сказал? Ах, да. Пари! Кто бы сомневался! И как тебе моя протеже?"
"А то ты не знаешь?" Молчание.
"Откуда? Я же её не видел!" Недоумённо и… виновато? "Кажется, я всё же проговорился. Ты открутишь мне голову?"
"На слудующем же спарринге – обязательно. Ты что, и вправду в глаза не видел, кого мне подсовываешь?" Драко от возмущения аж дар речи потерял, хорошо, что на мысленной это не сказалось.
"Ну-у…"
"И чего ты мычишь теперь, летун недобитый?! Как я буду от неё отвязываться?!" На другом конце Гарри взорвался от хохота.
"Только не говори, что вы уже закрепили контракт!" Ледяное молчание. Гарри с трудом справился с неуместным хихиканьем. "Перестань шипеть и расскажи мне, какая она. Тебе всё равно от неё раньше, чем через год не отбрыкаться!"
"Спасибо, что напомнил." Драко старательно следил, чтобы в Безмолвной Речи не проскользнуло и намёка на улыбку.
"Всегда пожалуйста. Обращайся в любое время, для тебя забронирована скидка. Ну что, она правда настолько ужасна?"
"На МакГонагалл похожа." Злость всё-таки испарилась, видимо, возмутившись тем, как её оборжал Поттер.
"Это комплимент или наезд?" Не понял гриффиндорец.
"Сложный вопрос, можно даже сказать, наполненный философской глубиной. Но в свете представленных фактов – результат куда лучше, чем мог бы быть."
"Ну и чудненько. А теперь, если тебя не затруднит, прервись для ужина, ладно? К тебе Рон явился. С детьми."
Малфой только неодобрительно фыркнул, резко закрывая сознание – для неимоверно сильного телепата, каким стал Гарри после памятной стычки с Волдемортом, это было чем-то вроде воспитательной затрещины. Он же просил не лезть ему в голову без разрешения!
Выпендрилась, да? Обязательно надо было шпильку отпустить, Геро! Это что, второй курс? Стыдно, ты же взрослая, разумная женщина! А ещё сама одёргивала в школе мальчишек!
Но сейчас ей не до Драко Малфоя. Его судя по всему совершенно несносные дети волнуют её гораздо больше. Это был вызов – сделать из избалованных оболтусов без матери нормальных детей. Чертовски трудная задача, но в этом и соль! Кому, как не ей, самой умной ведьме Гриффиндора, с этим справиться? Итак. Решить, что делать с их питанием. Продумать программу обучения. Возможно, даже вызвать из дома свои учебники из младшей школы. Ей немедленно нужно на местную кухню и в библиотеку!
- Мирри, если вам не трудно, проводите меня на кухню, - попросила она уже знакомую эльфийку.
- Да, мисс. – Гермиона только улыбнулась, вспомнив свои яростные подростковые протесты против рабства домовых эльфов. Когда тебе четырнадцать, кажется, что ты можешь перевернуть мир. Остаётся лишь найти точку опоры, а вот это, к сожалению, удаётся не всем.
За раздумьями и путешествиями в прошлое она не заметила, как дошла до кухни.
- Мирри, скажите, какое у вас меню на завтрак для детей?
- Тёплое молоко и овсянка, мисс.
- Мне хотелось бы его изменить. Скажем, на горячее какао и кукурузные хлопья с глазурью. А также плюшки с повидлом, горячие тосты с каким-нибудь мармеладом и воздушный рис. Да, и зовите меня "сетра" или "Виргиния", ладно? – глаза маленькой поварихи у огромной плиты засияли. Да, это будет отличный год!
Да, и самое главное – не забывать, что на ней с завтрашнего дня точно начнут испытывать весь арсенал Фреда и Джорджа, или она вообще не знает их папочку!
Глава 7
Северина Нарцисса Малфой впервые в жизни была поставлена перед сложной моральной дилеммой. С одной стороны, она, как и брат, терпеть не могла всех без исключения гувернанток, когда-либо являвшихся в замок – и именно поэтому держала в руке письмо, которое должно должно было честно предупредить отчаянную женщину, на что та, отважная, идёт. Сей образец эпистолярного жанра, их с Сириусом творение, долженствовало торжественно и по возможности бесшумно воодрузить на стол в комнате учительницы, а потом эту же самую учительницу разбудить посредством прыганья по кровати, дабы та могла как можно скорее ознакомиться с его содержанием. С другой стороны… Ох… С другой стороны, был крёстный. Гарри Рина обожала. А поскольку на этот раз заранее ненавистную воспитательницу нашёл именно он, можно было не ходить к гадалке за выяснением его реакции. Северина боялась даже не гнева крёстного, нет. Разочарования. От такой перспективы желудок разбухал до катастрофических размеров и просился наружу через горло, а сердце отправлялось на ПМЖ в пятки и достать этот жизненно необходимый насос оттуда не виделось никакой возможности. Из-за чего и произошёл очередной спор:
- Рина. Ты идёшь или нет?
- Сири, может, мы на неё сначала посмотрим? Ну, на завтраке?
- Только потому, что её нам нашёл Гарри? Тоже мне, хорош подарочек!
- Не смей так говорить о моём крёстном, брат! – Ринни сжала кулачки.
Сириус сменил тактику.
- Рин, я сам бы сходил, если бы это была… ну, скажем, бабушка. Не могу же я вломиться в комнату к незнакомой тётке, правда? А совсем без предупреждения с ней воевать нельзя – мы потеряем… как оно там называется? Моральное преимущество, вот! А если всё сделаем, нам даже Эсме ничего не скажет!
- Мне нравится это твоё "мы"! А какие слова ты выучил! Ну, хорошо. Но не вздумай лезть со своей помощью, если я задержусь, понял? Прикинься метлой и жди в моей комнате. Понял, я спрашиваю?
- Как? А если она там тебя…
- Что она там меня?
- Шлёпает? Ну, за побудку? Сев, у меня терпения не хватит спокойно сидеть, пока ты там!
- Сири! С таким помогалой, как ты, никого врага не надо! И потом, первый раз, что ли?
- Что значит "не в первый раз"?! – взвился Сириус, подорвавшись с кровати сестры и сердито сверкая глазами. Будь здесь Нарцисса, она могла бы сказать, что её внук сейчас абсолютная копия сына.
- Сириус! Убери агрессию из глаз и смени цвет лица на более естественный, - снисходительно осадила брата Северина. – Да, и мозги включи. А ты думаешь, почему Монике так от меня досталось?
- Потому что она отцу на шею вешалась. И Гарри, - ляпнул Малфой-младший. Увидел лицо сестры, осекся и буркнул:
- Я думал, ты знаешь. И потом, она тогда всё-таки брякнулась в обморок, правда?
- Мало ей! А ты молчал! Ладно, - как всегда стремительно перешла от гнева к деловитости Ринни. – Сиди здесь и не отсвечивай. Я пошла.
И вот теперь девочка стояла перед знакомой дверью и сжимала в кулачке письмо. Сердце колотилось и подпрыгивало в груди. Наконец, она решилась: "Перед Гарри извинюсь и сама ему всё расскажу". Глубоко вдохнув, она повернула ручку и юркнула в образовавшуюся щель.
Беззвучно чертыхнулась – дверь в спальную из небольшого кабинета-гостиной была открыта. Не настежь, но всё равно это было плохо. Рин сделала несколько шагов, мысленно благодаря отца за ковры – паркет бы наверняка в самый неприятный момент заскрипел, к большому столу, который был чётко поделён на две половины – на одной были кучей навалены явно старые, уже пожелтевшие и совсем свежие номера "Пророка", а на другой в строгом порядке сложены какие-то книги. Корешок одной, огромного фолиантища под шесть фунтов весом в самом низу стопки, она с трудом прочла по слогам, беззвучно шевеля губами. "Медицинские и косметические зелья". Странно, она-то думала, что все женщины читают "Ведьмополитен", а не полуофициальное издание Министерства! Ладно, письмо легче всего увидеть посередине, значит, туда ему и дорога. Теперь спальня.
А вот в спальне Северина запнулась буквально в шаге от порога. Машинально отметила новые цвета интерьера – спокойный бежевый и вкусный тёмно-вишнёвый (вспомнилась ненавистная Моника с её тошнотворными поросячье-розовым и агрессивно-красным), переставленную в дальний угол кровать с балдахином – видимо, от солнца, маленький саквояж и… ЭТО. ЭТО стояло у самого окна – чуть сбоку, чтобы было больше света, прямо под зеркалом, на столике. У ЭТОГО были панели из розового мрамора, гладкие полированные бока красного дерева и множество жутко интересных коробочек, флакончиков, баночек и фиалов. Единственный раз такую штуку она видела у хорошей знакомой крёстного Сириуса, и ЭТО было подарком на свадьбу этой самой знакомой и другого, кажется, хорошего друга Гарри с очень рыжей головой. Фамилию невесты она не запомнила – очень уж сложная, французская, а вот про ЭТО услышала, что оно заменяет целый магический салон красоты. Но потрогать ей тогда так ничего и не дали, а так хотелось! И вот, ОНО здесь, совсем рядом – только руку протяни. Но откуда у гувернантки такая штука? Ведь это, скорее всего, ужасно дорого! На поверхности, совсем рядом с пуфиком-сиденьем, лежала какая-то бледно-лимонная прямоугольная бумажка. Чёрными чернилами было размашисто написано: "Геро, с вечной и безмерной благодарностью". И подпись стояла: "Пьер Делакур". Точно, вот она, эта трудная фамилия!
Северина взобралась на высокий пуфик и протянула руку к хрустальному, наверняка самому главному флакону и, оставив сам фиал стоять, осторожно понюхала гранёную овальную затычку. Духи!
Пахло замечательно, но запах появлялся словно бы… по очереди? Сначала – мандарин и немножко щиплющая, но такая вкусная на папиных круассанах корица. Потом – яркое и тёплое спелое красное яблоко и смешной полосатый яблокоперсик. Или персикоапельсин? Как же он правильно называется? А! Нектарин, вот. Его очень любит Эсме. Потом – тот розовый египетский чай, который они вчера пили у Рона. Сладкий и кисловатый, и тоже классный. А это… чёрная черешня, самая лучшая ягода – с нею им пекут пирог на день рожденья. Класс! Рина сжала затычку в кулачке. Что бы ещё посмотреть?
- Тебе понравился запах, да? Доброе утро. – Хрустальная капелька покинула разжавшиеся от испуга пальцы и с печальным всхлипом встретилась с полом.
Гермиона проснулась от тихого, но навязчивого свиста Сторожевого заклятия. Помнится, она слегка удивилась, обнаружив его на двери гостиной, но, поколебавшись, обновила. Но хогвартская выучка и память на дурацкие шутки соседок по комнате вылетела из подсознания моментально, и женщина не успела даже заметить, как в руке оказалась палочка. Грэйнджер привычно затянула левой рукой под горлом завязки плата – на этот раз батистового. Вчера она прикинула программу, пересмотрела меню, прошерстила и пополнила аптечку замка, сварила себе ещё одну порцию Старящего зелья и даже успела прочесть все выпуски "Пророка" за минувший месяц и ещё немножко шестилетней давности, начав прямо с июльского номера. Факты были странными и какими-то однобокими, и Гермиона решила оставить выводы до самого конца просмотра газет. Интересно, кто же из детей это явился? Скорее всего, Сириус.
Так, это уже шаги в её спальной. Вот что ехидна Малфой говорил про "необычно начинающееся утро"! Она шепнула под нос заклинание, и ткань полога стала прозрачной с её стороны. И с сожалением была вынуждена признать, что ошиблась: в шаге от двери на ковре замерла чёрноволосая кудрявая (похоже, единственная черта матери) девочка с ярко горящими светлыми серыми отцовскими глазами. Против обыкновения, вместо ночной рубашки Северина одета была в тёплую синюю фланелевую пижаму с вышитыми серебром снежинками и… в теплые пуховые носки? Но почему не тапочки? Странно скромная пижама для девочки – ни рюшек, ни оборок. Что же её так захватило? Переведя взгляд на предмет столь пристального внимания ребёнка, Гермиона довольно хмыкнула – тема для общения с Риной была найдена. Наконец-то и эта штука на что-то сгодилась!
Северина Малфой тем временем вскарабкалась на явно высокий для неё пуф и потянулась к одному из флакончиков. По комнате поплыл запах подаренных мсье Пьером духов. Гермиона бесшумно соскользнула с кровати и приблизилась, готовая, если что, поймать ребёнка. И замерла, увидев такую странную, какую-то очень… взросло-осмысленную смену эмоций на маленьком личике. Открытая, мягкая улыбка, потом небольшая вертикальная морщинка между тёмными бровями – когда запах начал "раскрываться", радостное выражение открытия, восхищённое узнавание. Видимо, сделав для себя какой-то вывод, девочка решила прерваться и теперь решала, что бы посмотреть ещё. Молодая женщина посчитала этот момент наилучшим для знакомства.
- Тебе понравился запах, да? Доброе утро. – Хрустальная капелька покинула разжавшиеся от испуга пальцы и с печальным всхлипом встретилась с полом. Северина кубарем скатилась с пуфа.
- Ой, простите! – В серых глазах полыхнули сожаление и паника. – Она была такая красивая…
Всё, сейчас её по меньшей мере четвертуют, и за дело. Рина сжалась.
- Привет, - снова поздоровалась Гермиона. – Ничего страшного. Репаро!
У Рин только округлились глаза, когда красивая хрустальная капелька-затычка собралась из сотен блестящих пылинок, и уже дважды поприветствовавшая её женщина ловко поймала вещицу. Ой!
- Доброе утро, - настороженно ответила она, всё ещё готовая в любой момент сорваться с места на третьей скорости.
- Ты пришла знакомиться? – Геро сделала несколько шагов и, взяв открытый флакон, заткнула его крышкой, после чего опустилась на пуфик. Много ли чести подавлять своим ростом пятилетнюю девочку?
- Да, - облегчённо выдохнула Рина, хватаясь за спасительное предположение. – Я Северина Нарцисса Малфой. А брата зовут Сириус Драко Малфой.
- Я сестра Виргиния, ваша новая воспитательница. – Почему девочке дали второе имя от бабушки? – А как звали твою маму? Это от неё у тебя такие кудряшки? – Она указала на то, что вечером, вероятно, было двумя косами, а сейчас больше походило на воронье гнездо. Нахальный голос глубоко внутри съехидничал: "Что-то это мне напоминает… Чьё-то отражение в зеркале. Ibi bene, ubi patria.*" (* - "Там хорошо, где отечество", лат.)
- Панси. Но бабушка говорит, что я очень похожа на моего двоюродного деда. Сириуса в его честь назвали. И мой крёстный так говорит. – Северина привычно стиснула в кулаке косу. И ойкнула, увидев, во что та превратилась. Ну она же просила Эсме заплетать туже!
- А кто твой крёстный? – Паркинсон, больше некому. Возможно, она ошибалась, но в школе Малфой Панси терпеть не мог, хотя та на нём всё время висла. Почему он на ней женился? – Хочешь, я их переплету?
- Ой, а вы не знаете? – Удивилась Северина. Может, Виргиния (тьфу, какое гадкое имя!) иностранка? А косы… Надо, наверное, согласиться – у Сириуса не допросишься, от домовиков в этом смысле мало толку, а отец опять смоется в офис после завтрака. – Да, спасибо. Мой крёстный – Гарри Поттер, а крёстная – Вирджиния Уизли.
Дьявол! Ну, Виктор, ты у меня дождёшься…
- А у брата? – какие ещё сюрпризы приподнесёт ей это утро? Лучше уж всё сразу. Геро осторожно взялась за спутанные иссиня-чёрные кудряшки.
- Рональд Уизли и Эсмеральда Оскура. То есть, она теперь тоже Уизли, потому что дядя Рон на ней женился. – Рина была готова замурлыкать – она обожала, когда кто-то возился с её волосами, и хитрюга Сири частенько этим пользовался, искупляя вину за очередную выходку. Нет, ей определённо не нравится это дурацкое имя – Виргиния – и, кроме того, не обижать же тётю Джин! Решено, она будет звать её Геро, как было написано на бумажке. Это куда лучше. И вообще она ничего, хотя странная. Хотя, есть ещё письмо…
- А почему у тебя такая необычная пижама? Нет, она очень красивая, но… не девчачья, что ли? – Чёрт, чёрт, чёрт! Она свернёт Краму шею, несмотря на протесты Доминги! А Рина и впрямь похожа на Сириуса, Гарри прав. Ох, где-то он сейчас?
- Это подарок Гарри на день рожденья. Просто, он, наверное, покупал подарок там, где был, не зная, сможет ли сам приехать, а без Джин ему трудно разобраться, что лучше для меня. А ещё он подарил мне метлу – "Серебряная Стрела" называется. Папа говорит, что мы с Сири передерёмся в Хогвартсе за место ловца. – Жалко, что всё хорошее кончается. У Геро замечательные руки, и затянула она хорошо. Столько хлопот с этими кудряшками! Хотя Гарри, наверное, ещё труднее – у него волосы тоже мягкие, но ужасно упрямые. Один раз её крёстные даже поспорили на эту тему, но даже Джин не смогла их уложить. Зато пахнут его вихры хорошо: грозой, ветром и миндалём, как в печенье, словно Гарри только что слез с метлы.
- Рина… Ведь я могу тебя так называть? – Дружелюбный кивок. – И всё-таки, зачем ты сюда пришла?
Догадливая… Не только ласковая, но и умная? Похоже, крёстный снова оказался прав. Как всегда. Ему даже папу иногда удаётся переубедить, а уж упрямее их с братом нет никого на свете! Сказать? Ну, ладно, Гарри, только из-за тебя. Северина зажмурилась, глубоко вдохнула, открыла глаза и выпалила:
- Я принесла письмо. – Недоумённый взгляд. – Наше с Сириусом письмо. Мы написали его вам специально, чтобы честно предупредить…
- Что мне не надо было подписывать контракт? – Гермиона отчаянно боролась с желанием расхохотаться. Эти дети – нечто неописуемое, определённо. Вундеркинды! Нет, честно – гениальное решение. Этакое "иду на вы". – И где оно?
- На середине вашего рабочего стола, - выдавила Северина, потрясённая короткой, но полной веселья улыбкой, которая контрабандой проскользнула на губы женщины. А эта удивительная дама открыла шкаф, вытащила оттуда какой-то серый балахон и скомандовала:
- Отвернись! – У Рин всё перепуталось в голове. Геро, что, даже слова против не скажет? Странная гувернантка тем временем вышла из-за двери в ванную рядом со шкафом, и Северина немедленно возненавидела её одежду: шерстяная, ничего, кроме кончиков пальцев не видно, на голове уже знакомая штука, только уже из этой кусачей и колючей ткани и очки на носу дурацкие, такие, что глаз не видно. Не как у Гарри. Словно и не Геро вовсе, а совсем чужая тётка, ещё и злая к тому же.
- Пошли, покажешь мне это ваше письмо, - Гермиона толкнула дверь в кабинет. На столе посередине и впрямь что-то лежало. – Присядь пока где-нибудь, а потом мы пойдём посмотрим, что тебе надеть на себя к завтраку.
Северина неуверенно опустилась в огромное кресло у камина, прикидывая, насколько истощились запасы терпения у Сириуса и как она будет объяснять ему то, что её любимый крёстный снова оказался на высоте. Последствия могли быть… э-э… шумными.
Гермиона, тем временем, осознала, что её работодатель был прав. Эти двое невежественнее, чем ослята. Почерк – ужасен, соплохвост клешнёй лучше нацарапает. Орфография… без комментариев. Жаль, она не может высказать пару ласковых их бывшим "учительницам". Похоже, начинать придётся с прописей. Но и оставить сей шедевр эпистолярного жанра было нельзя – дети могли подумать, что она не воспринимает их всерьёз. Геро перевела взгляд на несколько чернильниц на столе, улыбнулась про себя и решительно опустила перо в емкость с красной жидкостью.
Сириус онемел от гнева, увидев за полчаса до завтрака возвращённое им с Ринни письмо. Почти каждое слово было исправлено красными учительскими чернилами, а внизу стояла короткая приписка: "Именно за то, чтобы в вашей почте не было столь досадных недочётов, мне и будут платить деньги в течение этого года. Кстати, с письмом вы несколько запоздали – договор был заключён вчера вечером. Сестра Виргиния"
Сначала она ворвалась в комнату сестры, чуть ли не перевернула шкаф вверх дном, сделала из Рин пай-девочку, а теперь вот это! Он оглянулся на Северину и удивился – та стремительно заливалась помидорным руменцем.
- Чего ты? – Сев никогда так не реагировала!
- Сириус, это позор! А я ещё радовалась, что написала правильно. Она ведь даже мне косички заплела.
- С каких это пор ты на её стороне?! – У него просто шла кругом голова. От непонимания и ощущения того, что привычный мир разваливается на кусочки.
- Сири, даже если мы спустим её с лестницы и наденем на голову кастрюлю с овсянкой, это ничего не даст. – Необыкновенно серьёзно сказала девочка. Он непонимающе вытаращил глаза. – Понимаешь, она нас уже научила. Да я теперь в жизни не забуду, как пишется любое слово из этого дурацкого письма! И ты тоже. – Здесь она была права – каждая буква горела перед глазами, словно нарисованная на внутренней стороне век. Северина схватила его за руки. – Она ещё не провела ни единого занятия, а я уже знаю, что пишу, как сова лапой! Мы с тобой гордые, брат. И мы дома. А представь, что было бы, напиши мы рождественскую открытку тёте Джин!
Он кивнул – ужас происходящего начал доходить. И правда, что подумала бы Джин! А вот ехидная Эсме ещё бы и сказала. Он сжал кулаки.
- Она нам нужна. Очень. И она это знает. Это мат, Сев, как говорит Рон.
- До завтрака полчаса. Мы не успеем обезвредить ни одной западни. – Сестра нервно дёрнула себя за левую косичку. Синий бант спланировал на пол. Сириус машинально поднял его и повязал обратно.
- Может, мы сможем как-то всё исправить? – он привычно представил себе паутину ловушек и покачал головой. На эту конструкцию ушло больше полутора лет. Это был глупый вопрос.
- А ты сможешь извиниться за каждую? – поддела она. Брат гневно вскинул голову. – Вот-вот, и я тоже ненавижу этим заниматься. А значит – опять война… Которую мы не хотим. Но она будет.
- И в кого ты такая умная, Сев? – хмыкнул он. Да, фальшивой войны у них ещё не было.
- В бабушку. – Отрезала та. – Идём. Время уже девять.
Теперь их ждал завтрак. Утро, оказывается, только начиналось…
Глава 8.
Вы знаете — люблю давно
Я вашей злости голос нежный,
Ваш ум, веселый, как вино.
И полной сладким ядом прозы
Приметливую остроту,
И брошенные на лету
Зоилиады и занозы,
Полу-цинизм, полу-лиризм,
Очей притворчивых лукавость,
Речей сговорчивых картавость
И молодой авантюризм.
Этим утром Драко Малфой понял, что ему наконец-то повезло с гувернанткой – двойняшки впервые за завтраком были похожи не на разбойников с большой дороги, не принятых в мафиозные группировки лишь по причине малолетства, а на нормальных детей. Удивительно, какое чудо могут сотворить утреннее умывание, одевание и прочая дребедень. Хотя Сириус как-то подозрительно на неё косился – задумывал очередную пакость, не иначе. Впрочем, у Малфоя укрепилось отчётливое подозрение, что эта, с позволения сказать, "монахиня" окажется крепким орешком. Он попробовал было добиться какого-нибудь ответа у Виргинии, но наткнулся лишь на такой же непроницаемо-спокойный взгляд.
- Доброе утро, пап! – выпалила Ринни, усаживаясь на своё любимое место – затылком к окну, так что шаловливые солнечные лучи щекотали пушистую макушку. Виргиния придержала для обоих детей стулья и лишь потом, опустившись напротив, тоже поздоровалась:
- Доброе утро, мистер Малфой.
- Привет, пап, - хмуро – как всегда после сна – буркнул сын, но вдруг оживился:
- Ого, как пахнет! – и с одобрением проследил за появлением на столе чудно пахнущего завтрака.
- Я взяла на себя смелость пересмотреть ваше меню, - спокойно пояснила монахиня, раскладывая на коленях салфетку. – Приятного аппетита.
- И вам тоже, - кивнул Драко, наблюдая за тем, как его дети с непонятно откуда взявшимся драконьим аппетитом наворачивают гренки и хлопья, прихлёбывая какао.
За время завтрака Виргиния успела несколько раз спасти скатерть от неминуемой гибели, рассказать о том, откуда берётся какао и почему от него пахнет шоколадом, если оно с молоком, а также каким-то непостижимым образом позавтракать сама.
- Что ж, теперь – в классную комнату, - не успела гувернантка подняться, как случилось ЭТО. Откуда-то с балок под потолком материализовалась огромная кастрюля литров на десять на верёвке и беззвучно рухнула вниз. Взметнулась широкая юбка серого одеяния, и после повелительного взмаха волшебной палочки над покрытой белоснежной тканью головой с лёгким шелестом развернулся прозрачный золотистый купол. Кастрюля долетела, мягко спружинила, рванула в сторону и в соответствии с законами физики перевернулась… Прямо над головами двойняшек – Сириус инстинктивно рванул сестру за спину. Холодная овсянка пронзительно зелёного цвета – явно из-за красителя – окатила брата и сестру с ног до головы.
- Мои волосы! Если ты ещё раз полезешь меня спасать, брат!… - после секундной паузы взвилась Северина. Сириус поднял голову, стирая с лица потоки каши, и испытующе глянул в лицо гувернантки в поисках насмешки. Удивительно, но её там не было. Она была совершенно спокойна, а глаза смотрели пристально и серьёзно. Он, наконец, понял, какого они цвета – очень тёплого карего оттенка с золотистыми искорками.
- Интересное решение, сестра Виргиния, - послышался спокойный голос отца, но чуткое ухо Рины немедленно уловило в нём ироничные нотки. Чёрт, от овсянки же пятна останутся на её любимом ковре! Тем временем Драко продолжил: - Насколько мне известно, Щитовые чары используются против не очень сильных заклятий, но в идее отражения материальных объектов определённо есть особая неожиданная новизна… У вас великолепная реакция, сестра.
- Благодарю вас, мистер Малфой. Экскуро! – каши на детях стало ощутимо меньше. – У вас есть полчаса, чтобы привести себя в порядок, молодые люди. Жду в классной комнате, и учтите – за эту выходку наше занятие продлится как минимум на час дольше. Можете идти. У вас ещё есть сомнения в моей квалификации, мистер Малфой?
Драко усмехнулся.
- Никаких, сестра. Но, увы, - он бросил взгляд на запястье – там холодно блеснул серебристый металл часов, - мне нужно идти. В офисе меня уже ждут. Так что до встречи.
- До встречи, - сдержанно попрощалась Виргиния, следя задумчивым взглядом за фигурой домовика, старательно ликвидирующего липкое пятно на полу.
Примерно в половине четвёртого дня Драко получил Зов.
"Ты уже закончил пить кровь подчинённых, Малфой? Прервись для обеда." Он усмехнулся и выпрямился в кресле, отодвигая бумаги.
"В твоей фразе содержится логическое противоречие. Будешь исправляться?"
"Нет. За мной должок, ты помнишь? Выползай из своей берлоги, хватит лапу сосать, я уже заказал столик в «Лысой баньши»."
"Определённо, твои проигрыши в спарринге мне только на руку."
"Ну да. При наличии личной и семейной жизни раздельно… Не могут же твои пассии контролировать, правильно ли ты питаешься! Слушай, а может, ты свою гувернантку попросишь? Если уж она за детей взялась? Кстати, как началось её первое рабочее утро?"
"С объявления войны. Но, судя по тому шоу, которое мне продемонстрировали, здесь коса нашла на камень."
"Расскажи."
"Обязательно, по дороге."
- Эстерия? – его бессменная секретарша на протяжении уже пяти лет подняла светлую голову. Во всех смыслах – он тогда не отказался рискнуть и доверил классической природной блондинке с голубыми глазами это место. И не прогадал. За кукольной внешностью Грейвз скрывался недюжинный ум и отличные задатки, отшлифованные двумя высшими образованиями – министерским Департамента по связям с маглами и каким-то престижным магловским университетом. – Я вернусь через час-полтора, у меня встреча.
Эстерия только кивнула, и уже в спину добавила:
- Я подготовлю документы для вашей встречи с мисс Кристалл в пять, шеф.
"Лысая баньши" была заведением, хорошо известным по трём причинам: разнообразию подаваемых национальных кухонь, особому отношению к клиентам и нескучности атмосферы. В частности, сюда можно было безо всякого конфуза прийти выяснять отношения, чем и пользовались многочисленные парочки. Обслуживающий персонал здесь спрашивал о заказе таким сердитым тоном, словно только что поймал вас за ухо при попытке съесть его варенье. О грозной хозяйке же и вовсе ходили легенды.
Разобравшись с бронью, Малфой с удивлением констатировал, что его "должник" опаздывает. Наконец, на декоративном балконе раздался аппарационный хлопок, и Поттер шагнул в зал. Драко мысленно присвистнул и подобрался – Гарри выглядел так, словно на сегодняшний вечер намечается конец света и он собственной шевелюрой отвечает за поголовную явку всего Лондона на это занимательное мероприятие. Голубоватые тени под глазами изумительно сочетались с бледно-синей рубашкой, а угольная чернота привычного стихийного бедствия на голове каким-то странным образом скрадывала золотистый загар, выбеляя кожу до прежнего обморочного оттенка. Он выглядел… опустошённым. Уязвимым той странной далёкой отрешённостью, что безотказно разбивает сердца женщинам.
- Ты что, опоздал на собственные похороны и уже успел получить за это выволочку от Снейпа? – Зелёные глаза, до того предельно погружённые в себя, вспыхнули намёком на юмор. Фу-ух, окончательная всемирная катастрофа, кажется, отменяется.
- Нет… Кажется. А что, по мне уже гроб плачет? – Драко энергично кивнул, со вновь появившимся аппетитом уничтожая жаркое. Рядом со столиком с привычной хмурой миной на лице материализовался официант:
- Вы уже выбрали, что будете заказывать? – прозвучало это так, словно он, Гарри, немедленно получит подзатыльник, если ещё не озаботился этой проблемой.
- Да. Двойной кофе по-арабски, узбекский жёлтый плов и холодную сангрию. – Территориальный разброс кухонь впечатлял.
- Очень хорошо, - тон ясно показывал, что более идиотского выбора клиент сделать не мог.
- Сколько ты на ногах? – бросил Малфой, согревая в ладонях бокал с белым "Шабли". – И что за пожар?
- С какого начинать? – бледная улыбка. Поттер определённо прогрессировал. – Ну, где там мой кофе?
- Давай я угадаю – сначала капитан родимой сборной отлично поиздевался над командой, отпустив вас в районе часа ночи. Потом, в половину второго, не успел ты устроиться на коврике на полу, пришёл вызов из аурореата, поскольку без тебя, великого и могучего, они не в состоянии обезвредить какое-нибудь взбесившееся охранно-атакующее заклинание со временем создания где-то так в эпоху позднего Средневековья. При чём тебе ещё и пришлось утешать бьющуюся в истерике дамочку, понятия не имевшую о том, что дражайший благоверный баловался с Тёмной магией, отчего упомянутое заклинание и сдетонировало. Леди вцепилась в тебя не хуже помойного клеща, клятвенно заверяя, что немедленно помрёт от разрыва сердца, если ты покинешь её наедине со страшным домом, в котором она до того без особых печалей прожила не менее десятка лет. Потом, в часиков эдак шесть утра, в этот самый дом аппарировала Рита, питающая к тебе нежную любовь как к вечному участнику всевозможных сенсаций, и завтрашний "Пророк" без колебаний разродится очередной передовицей о тебе как о бесстрашном спасителе, сразу после этого акта доброй воли отправившегося на очередную тренировку, поднимать качество национального спорта на и без того недосягаемую высоту. Что там ещё? А, вероятнее всего, ночь до этого ты опять не спал, поскольку опять во снах мерещились видения безоблачного детства и юности, а на зелье Сна без сновидений тебя не хватило, так как по долгу службы ты разбираешься только в ядах и противоядиях. Я ничего не пропустил?
- Нет, Малфой, тебя можно вместо Трелони брать профессором Прорицания, - подавляя смех, выдохнул Гарри. – Но, собственно, дело не в моих неприятностях…
- Вот так всё и начинается! Мерлин, за что? – скорбно вопросил Драко у потолка за неимением неба. – Добивай, изверг.
- Ну, во-первых, я полагаю, подруга моего детства вернулась на наш не в меру Туманный Альбион.
- Но откуда?! – светлые волосы Малфоя блеснули свежевыпавшим снегом.
- Я начал что-то подозревать ещё вчера вечером, но вспышка была столь мимолётной, что я не обратил внимания, а потом закрутился. Кстати, это была не жена, а сестра – к вопросу рыдающих дамах. А сегодня днём зачерпнул слишком много Ветра и понял. Понял, что Пламя слишком близко.
- "Во-вторых" в том же духе? – глаза цвета голубой стали недобро сверкнули.
- Боюсь, что да, - Гарри вздохнул, приканчивая плов. – Зашевелились Пожиратели. Ты же знаешь, мы тогда не убили Волдеморта, там, на озере. Зеркало Духов – отличная тюрьма, но если ломиться будут одновременно и снаружи, и изнутри… Клетка может не выдержать.
- Это новость, - от голоса Малфоя, казалось, сейчас застынет жидкость в бокалах. Им не удалось найти тех, кто покушался тогда на Панси, но всё говорило о том, что ниточки тянутся к клике Тёмного лорда. – Кстати, ты не сказал, что мы его не убили.
- А зачем? – Гарри пожал плечами. – Это моя пожизненная головная боль, мне и расхлёбывать. В любом случае, это что-то только начинается.
- Только попробуй отправиться геройствовать в одиночку! – тихий голос перешёл в разъярённое шипение.
- Малфой. Поправь меня, если я вдруг ошибаюсь. Ты уже один раз вдовец – это первое. У тебя двое маленьких детей – это второе. От твоего благополучия зависят десятки работающих на тебя людей – это третье. Твоя мать проклянёт меня, если с тобой что-нибудь случится – это чётвёртое, - зелёные глаза смотрели неожиданно твёрдо, напоминая изумруды. Драко вдруг понял, насколько Гарри похож на… Альбуса Дамблдора. Вроде бы абсурдно, но именно так.
- Ты не имеешь права мне приказывать и не сможешь меня удержать. – Холодно, почти неприязненно.
- Ненавижу этим заниматься, - безразлично. – Полагаю, для этого разговора ещё найдётся время.
- Но умеешь, - невесело усмехнулся Драко. – Из тебя так и прёт властностью. Кстати, как ты увернулся от должности капитана? Сборную-то набирали с нуля, одна молодёжь.
- А что мне там делать с моими двумя годами? – недоумённо поднял брови Поттер. – Мне хватает Ветра. И байлы. Не терплю всего этого.
- Вот именно поэтому ты играешь в квиддич, я увяз в политике, а Рон подвизается в Министерстве, - подытожил Зимний. – И лет через десять он станет самым молодым Министром Магии.
- Откуда такие сведения?
- Раз я говорю – станет, значит, станет.
- Эти твои махинации…
- По крайней мере, маги не будут разрываться между Дамблдором и Фаджем, как сейчас, - отрезал Малфой. – Ладно, мне пора. Только попробуй не послать мне Зов, если тебя снова будут пытаться убить.
- Мне не впервой, - хмыкнул Гарри, расплачиваясь. Поймал гневный взгляд и шутливо вскинул руки, защи-щаясь. – Ладно-ладно, обещаю не дать себя убить строго до твоего появления. За дальнейшее не ручаюсь.
- И на том спасибо, - проворчал Малфой, аппарируя.
Хогвартс
Альбус Дамблдор задумчиво чертил палочкой в воздухе замысловатый знак, похожий на ленту Мёбиуса. Точнее, так оно и было, вот только лента эта, переливаясь всеми возможными цветами и изогнувшись так, что у неё дествительно была одна плоскость, бешено вращалась, пытасясь заглотить собственный хвост и бешено поблёскивая проклюнувшимися маленькими глазками. Дверь за его спиной бесшумно открылась.
- Как твоё исследование, Северус? – вошедший мужчина гневно и одновременно насмешливо сверкнул глазами. Бесценные компоненты, полученные им от нахально ухмыляющегося Поттера, четыре с половиной года назад ничтоже сумнящеся поинтересовавшегося, не нужно ли ему чучело Короля Змей, выведшегося было заново после пробуждения Niíak-ress Seádhee и опять нарвавшегося на клинок неугомонного гриффиндорца, который всё никак не торопился складывать голову в очередной авантюре, служили предметом постоянных ехидных усмешек – любительниница! – со стороны его вечной противницы и сулили очередной прорыв в Алхимии. Ради этого он даже лишь досадливо отмахивался от привычных недоумков на его уроках, просчитывая варианты и комбинации ингредиентов. Правда, тем, кто выводил Снейпа из сосредоточенно-задумчивого состояния, приходилось ох как не сладко, и студенты всех четырёх факультетов лишь привычно прятались за парты. Под горячую руку влетало всем.
- Движется, - коротко обрисовал ситуацию профессор, внутренне недоумевая.
Дамблдор поднял голову, и пространство в кабинете вдруг застонало от напряжения.
- Что вы знаете о Даре Анимации и об адептах Кали, Северус? – Алхимик вскинул голову и побледнел.
Глава 9
Это странно все, действительно,
Шел по кругу день обыденно,
Просто стрелок жест невидимый
Свел на время нас двоих
Просто сел с тобой случайно я,
Просто ты чуть-чуть печальная,
Просто я совсем нечаянно
Заглянул в глаза твои…
А. Дидуров "Что придет?"
Драко уже заканчивал приводить в порядок свою шевелюру, когда из гостной донёсся вопль Клариссы. Это позднее утро понедельника после его Бельтайнского бала начиналось несахарно.
- А-а-а! Моё зеркало!!! – полыхая вьюгами, раздражением и болью приближающегося похмелья, он влетел в комнату. Зеркало, впрочем, и впрямь заслуживало внимания.
- Уизли, какого Слизерина ты тут делаешь? – рявкнул он чёткой фигуре по ту сторону стекла. В воздухе вокруг медленно кружились снежинки.
- Дра-ако, моё зеркало не соединено с Зеркальной связью, - прохныкала сзади Кларисса. Он раздражённо втянул воздух сквозь зубы. – Кто-о это там?!
Секс был просто замечательный. Отличный был секс. Но даже за него он не готов расплачиваться своими нервами. У него без того хватает объектов, с энтузиазмом поглощающих эти самые нервы.
Спать можно. Разговаривать нельзя. Ну совсем нельзя разговаривать! Ну почему, если сексуальная, то обязательно дура, а если сексуальная и умная – то стерва?! А тут ещё этот то ли удавшийся, то ли нет бал, дурацкое похмелье, на которое у него опять не найдётся времени и он проваландается с тупой болью в висках весь день, и плюс ещё Рон с утра пораньше в понедельник! Стоп. Уизли – в мантии целителя, причём не первой свежести. Гарри!
- Положи руку на стекло! – Рон, видимо, решил, что он дозрел. Зеркало – разумеется! – немедленно начало запотевать. – "А то мало ли…"
- "Что произошло?" – а разум уже ищет Ветер в поднебесье.
- "Нет! Не связывайся с ним, - Рон был необычайно серьёзен. – Я полагаю, что сегодня на Гарри было совершено покушение. И у меня есть основания считать, что не первое – просто, если бы не случайность, мы и про это бы не узнали".
- "Тупоголовый гриффиндорский недоумок! Какого он молчал?!"
- "Я не знаю, считает ли он это покушением. Всё было очень грамотно обставлено как несчастный случай. Для байлы привезли сухопутную гидру, и когда он туда вошёл, непонятно почему сработала магическая сигнализация и заперла их там, накрыв непроницаемым куполом. Гидра от ультразвука взбесилась и бросилась на него – а Гарри с одним кинжалом, без палочки".
- "Как можно не понять, что тебя собираются убить?!" – Вьюга, отпусти меня, Вьюга. Не сейчас. Ему нуж-на ясная голова и предельная сосредоточенность. Рон с некоторой виноватой неловкостью пожал плечами.
- "Если на тебя с одиннадцати устраивают всевозможные покушения… Я не знаю, о чём он думает. Я знаю ЕГО, но каждая его выходка – точно такой же сюрприз для меня, как и для всех".
Малфой привычно стиснул зубы, как всегда при напоминании о годах Хогвартса. Убеждённый эгоцентрик, теперь, когда всё изменилось, он крайне болезненно и ревниво реагировал на упоминания об этой дружбе. И ни в какую не желал себе в этом признаваться, злясь от этого ещё больше. Рон продолжил:
- "Я не знаю, привык ли он к постоянной угрозе для своей жизни или просто не замечает её, считая очеред-ной «приятной» случайностью. Но пойми, вопрос «если не я, то кто же?» для него просто не стоит. Он знает на него ответ ещё раньше, чем вопрос этот не просто бывает задан, а даже всего лишь формулируется. И всё это пополам с постоянным отрицанием своей исключительности. Он способен посмотреть на себя со сторо-ны, но это будут ЕГО критерии. – Рон замолчал, словно выдохнувшись, видимо, он не ожидал от себя такой тирады. – Знаешь, что он сказал мне перед той эпопеей с философским камнем?"
Малфой молча и аккуратно наклонил голову – мол, продолжай.
- "Что если он не рискнёт, то всего лишь умрёт немного позже. Да мы тогда ещё первый курс не закончи-ли!! – Уизли шумно выдохнул, помотал обычно аккуратной головой и гневно выпалил: - О Мерлин, зачем ты обделил меня даром красноречия?! Всё это слишком сложно, чтобы можно было объяснить!"
- "У тебя всё неплохо получилось, - машинально заверил его Драко. – Я подниму свои источники и выясню всё насчёт несчастных случаев в его окружении".
- "Ладно, тогда я отключаюсь. Ликвидируй зеркало, а то мало ли. Только не говори ему об этом разговоре."
Драко саркастически заломил бровь (вспомнил юность?) и надменно процедил:
- "За кого ты меня принимаешь? За гриффиндорца?"
Связь, впрочем, уже исчезла – вместе с изображением. Малфой сильнее вдавил ладони в стекло, отпуская Стужу, и с мрачным удовлетворением увидел, как оно жалобно тренькнуло и пошло всё более уменьшаю-щимися трещинами. Зимний отскочил как раз вовремя, чтобы поток мельчайших хрустальных пылинок не попал на его одежду.
В этом раскладе мотивов была ещё одна возможность, которая либо не пришла Рону в голову, либо тот отбросил такую гипотезу как несостоятельную. Малфою же она казалась, к сожалению, наиболее вероятной.
Гарри мог прекрасно знать о том, что его пытаются убить. И ловить на живца.
Драко ввалился в Поместье уже после часу ночи, злой, голодный и с больной головой. Неужели этот беско-нечный день всё-таки закончился? Сначала поднявший нервы утренний разговор с Уизли, потом беседа с ос-ведомителем при сборной – с начала этого года семь(!) форс-мажоров и только три из них не имеют отноше-ния к Гарри -, в Министерстве на очередной встрече он нарвался на Фаджа, и конечно, старый напыщенный болван привязался именно тогда, когда он наконец выкроил время, чтобы поесть. Потом – приглашение на очередной показательный тур байлы, отборочный, потому что начиная с четверть финала, игра идёт в в Ис-пании. А в Лондоне дождь, даже ливень. Мантия полетела на ковёр в кабинете – Мерлин, и эльфов не позо-вёшь, потому что эти два пострела наверняка строго-настрого наказали немедленно разбудить их, если он вернётся. А всех домовиков сразу не одёрнешь. Странно, в камине горит огонь. Что за?.. Вьюга явилась так быстро и охотно, что противная боль в висках на мгновение взвыла и утихла. По стенам метнулись тени: из кресла прямо перед огнём кто-то поднимался.
- Мистер Малфой? – Стужа невостребованной покинула тело. Усталость немедленно заняла её место, на-вязчивое сверло обрадованно вгрызлось уже не в виски, а куда-то под черепную коробку. Монахиня-воспи-тательница, сестра Виргиния, Мэри Поппинс за астрономический оклад и при магическом контракте. В кон-це февраля двойняшки уже взахлёб рассказывали обо всём: от собственных заданий по чистописанию до фигурного катания (в кои-то веки маленькое пресное озерцо рядом с заливом, почти лужа, сгодилось на что-то полезное), от Лондонского Планетария до парка развлечений. И как ни странно, перманентная война на упрямство всё продолжалась – в замке всё также что-то взрывалось, падало, раскалывалось… и промазыва-ло. Гувернантка не ошиблась ни разу, даже по модифицированной лестнице, похоже, съехала по собствен-ной иициативе и со снисходительно-спокойным выражением лица. Точно с таким же она поднимала двойня-шек в половину девятого и неумолимо загоняла в постель ровно в десять. Так что по её выходным-воскресе-ньям, на которые Виргиния, кстати, никогда не оставалась в замке, аппарируя в неизвестном направлении, в Поместье стоял полный хаос. Этакий Праздник Непослушания. А уж если присоединялась дочь-одногодка Джинни… Последняя, впрочем, если и появлялась, то одна – Джин с мужем (кто-нибудь, объясните ему, за-чем чистокровная ведьма вышла не просто за неровню, но ещё и за магла?) вовсю пользовались такими по-дарками судьбы. Взрослые позорно ретировались в сад, оранжерею, на тренировочную площадку, лишь бы подальше от этих трёх ураганов.
- Добрый вечер, - на ладони женщина держала какую-то маленькую вещицу, которую ловко поставила пе-ред ним на стол, отпихнув бумаги. Малфой недоумевающе поднял глаза, поморщившись от резкого движе-ния. Монахиня неодобрительно покачала головой и произнесла: - Энгоргио!
Вещица немедленно разрослась до подноса размером с квиддичное поле.
- Ужинайте. Только выпейте сначала вот это, - откуда-то из серых складок возник пузырёк. По воздуху тут же поплыл знакомый аромат. Похмельное зелье! Мерлин, ты всё-таки есть! И ты мой лучший друг!
Он уничтожил половину подноса, прежде чем сообразил, что надо бы поинтересоваться желанием дамы.
- Ешьте-ешьте! – в привычных бесстрастно-вежливых интонациях лёгким облачком скользнула усмешка. Виргиния шуршала чем-то рядом с креслом.
- Как вы догадались о зелье? – Драко наконец заставил себя оторваться от ужина.
Тёмные-тёмные глаза за стёклами уродливых очков насмешливо вспыхнули.
- О чём имено? О том, что оно вам потребуется? Или о том, что никто не сподобится его приготовить?
- И то, и другое, - в меру сухо пояснил он.
- Ну, после такого бала я была бы удивлена, если бы оно не потребовалось всем, исключая язвенников и трезвенников. А второе… Кто, простите, мог бы его вам сварить? Не та ли дама, у которой вы ночевали? Мне казалось, что специализация её… э-э… достоинств несколько отличается от бытовой Алхимии
Малфой резко откинулся в кресле, вскидывая подбородок.
- Говорите, зачем пришли, и возвращайтесь к себе, - знакомый ледяной тон.
Сестра, ничуть не обидевшись или не подав вида, согласно кивнула и вернулась к столу с охапкой газет. Штук двенадцать выпусков "Ежедневного Пророка" в целом давностью от полугода до сего дня. В каждом обычным магловским карандашом была обведена одна заметка и подчёркнуто два-три имени.
- Мистер Малфой, я видела у вас на спариннге мистера Поттера, поэтому то, что я обнаружила, касается и вас. Пожалуйста, прочтите вот это и скажите мне, что я ошибаюсь.
Ещё минут двадцать он сосредоточенно разбирался в предоставленном ворохе информации, а потом выпря-мился за столом, бездумно глядя в темень за окном. Головоломка почти сложилась, не хватало только не-скольких её кусочков. Но вместе с тем, было абсолютно ясно, что это только верхний слой. Шевеление, спо-собное причинить немало бед, но всё же призванное закрыть то, что позади – ещё не меньше двух-трёх уровней. Но что же, во имя Мерлина, является "оком бури"? Зеркало Духов? Волдеморт, что одно и тоже или всё-таки разное? Поттер? Хогвартс? Сила Стихий? Или что-то ещё?
Странная гувернантка, по уровню интеллекта тянущая на аврора-аналитика одного из самых высоких уров-ней, с тревогой смотрела на него, нервно сцепив в замок несоответствующе её возрасту гладкие пальцы, и решилась нарушить молчание, только когда он наконец отвернулся от тёмного стекла:
- Что происходит, мистер Малфой? Вы знаете? И знает ли ваш знаменитый друг, что он мишень?
Кажется, она успела узнать об этой семье всё. О детях – так точно. Как Северина теребит косу, когда вол-нуется, как Сириус отбрасывает вечно выбивающуюся из хвоста прядь, пытаясь устоять на коньках, как их папочка встречает деловых гостей перед ужином… Всё-всё. Её память, словно обрадованая столь резким увеличением количества информации, запоминала всё до мельчайших деталей так, что можно было делать колдографии. "Пророка" так она и вовсе проглотила, и не задумываясь сперва над тем, что читает, а лишь отслеживая хронику пропущенных ею событий. А вот потом наступило прозрение. Даже не так – Прозре-ние. Сначала Гермиона не поверила собстственым выводам. Мало ли, замкнуло мозги от перенасыщения. Но результаты неумолимо утверждали, что она снова права: чертила ли она непонятные схемы на куске первого попавшегося пергамента в уютном закутке огромной библиотеки Имения, совершала ли получасо-вой утренний моцион по каменистому шотландскому побережью, прежде чем будить воспитанников, тонула ли взглядом в пламени первой попавшейся свечи… Неважно. Она даже решилась на беспрецедентный шаг: каждый выходной возвращалась на старый стадион, где когда-то, незадолго до истории с озером, должна была сдавать классификацию на первый спортивный разряд по фигурному катанию и танцам на льду. Но – не судьба. И там, вцепившись пальцами в прохладную пластмассу турника, безжалостно заставляла своё те-ло вспоминать все необходимые упражнения – начиная с примитивной первой стойки. И потом, в мгнове-нии танца спрашивала себя – не ошибаюсь ли? Не принимает ли она самые сокровенные страхи за действи-тельность? Выходило одно и тоже.
Она решилась вмешаться, когда две с половиной недели назад увидела Малфоя и Гарри на тренировочной площадке – парочка увлечённо махала мечами, но даже ей, далёкой от фехтования, было ясно: наравне, в состоянии хрупкого равновесия эти двое держатся лишь потому, что он слишком опытен, а другой не менее быстр. И верно: через минуты две друг её детства поддался на обманный выпад и лишился оружия. Впро-чем, не растерялся, немедленно разорвав дистанцию и поднимая руки, чтобы без излишнего надрыва при-знать своё поражение.
Оставалось поломать голову над тем, как помочь, не выдавая себя. Иначе всё, ради чего она сбежала тогда, шесть лет назад, окажется похоронено. Но здесь самый простой вариант был самым действенным. И вот…
- Что происходит, мистер Малфой? Вы знаете? И знает ли ваш знаменитый друг, что он мишень?
Очки вдруг очень сильно надавили на переносицу – и Грейнджер сняла их, устало растирая лицо пальцами и ладонями и по-детски зажмурившись. От крыльев носа по скулам к вискам, от переносицы выше на лоб – пальцы наткнулись на ткань плата и отдёрнулись, от подбородка и уголков рта по щекам к мочкам. Кожа послушно разогревалась, загораясь румянцем. Ладони она отняла, лишь услышав бестактный, неожиданный, не относящийся к теме вопрос:
- Сколько вам лет?
Тш-ш, Геро, спокойней. Хотя его чувство времени – это нечто. Нашёл когда спросить! Отговориться? Фи-гу. Значит…
- Не меньше, чем вам, - наглость – второе счастье. Из-за сложенных ковшиком ладоней ответ прозвучал глухо и невнятно. – И достаточно, чтобы отвечать за свои слова.
Она наконец убрала руки и встретилась с "работодателем" глазами. Замерла в странном оцепенении без признака страха и очнулась, лишь поймав отсвет пламени камина в светлых глазах. Тряхнула головой, чувс-твуя, как под платом тихо шуршат волосы. Повертела очки – не забыть бы.
- Не говорите никому о ваших выводах, Виргиния. Если углядите что-нибудь ещё, приходите в любое время. И ещё… Будьте осторожны.
Геро молча кивнула, поднимаясь и бросая последний взгляд на камин, после чего неслышно выскользнула за дверь.
Ему показалось, или по радужке её карих глаз действительно прошлась огненная световая струйка?
Глава 10
Глава 10.
Если видишь сам, что дело худо
И уже удачу не догнать –
Надо ли надеяться на чудо?
Лучше поражение признать…
Это значит – воспринять как благо
Темноту – и ждать своей судьбы,
Позабыв про гордость и отвагу,
Не пытаясь взвиться на дыбы?..
Ну уж нет! По древнему закону,
Что еще никем не отменен,
Кто себя признает побежденным,
Только тот и вправду побежден.
Мария Семенова
По ничуть не изменившемуся за эти годы Лютному переулку стремительно пронёсся ветер, словно большой щенок, то отстающий, то вырывающийся вперёд друга-хозяина, и вылетел на Косую аллею вслед за высокой фигурой со слегка узковатыми для такого роста плечами, укутанной в тёплую тёмную мантию. Суббота перед Хэллоуином выдалась непривычно холодной. Ветер ласково взъерошил и без того лохматую чёрную гриву, дёрнул за воротник рубашки, выбивающейся из-под мантии, и наконец угомонился на шее ещё одним воротником, слегка повозившись на ключицах.
На Косой аллее продвижение Гарри тут же замедлилось: подарочная распродажа перед Хэллоуином была в самом разгаре. Колдуны и ведьмы, маги и волшебницы – казалось, весь магический Лондон и три четверти пригорода съехались сюда сегодня. Гостиницы наверняка переполнены, ну да ему и не нужна комната. Про-сто посидеть за столиком в "Дырявом котле" вполне достаточно. И если он не сумеет ухватить След, поиски на сегодня окончены. Нет-нет, Огонь был жив и ярок, и за жизнь и здоровье давней подруги можно было не волноваться, но он томил тайной, словно хоровод призрачных светлячков над болотом. И что за дело, что там наверняка трясина? Невидимая надпись: "Здесь чудовище" уже давно стала для него недвусмысленным указателем правильного направления. А Малфой всё-таки припёр его к стенке тогда, почти полгода назад, и заставил согласиться на охрану для тренировочного поля и команды. Странно, что он не понимает: самая лучшая охрана не спасает от тщательно подстроенной случайности – в самом лучшем случае явится не в конце схватки, а в середине. И то брод. Кому с маслицем, а кому и через Великую Реку.
Ну, наконец-то. "Котёл". Гарри приветливо улыбнулся совсем не изменившемуся Тому, поспешившему обслужить частого гостя.
- Добрый вечер, Том. Весёлого Хэллоуина. Чашку кофе, только большую.
- И вам, и вам тоже, мистер Поттер. Как всегда, с сахаром и сливками? А может, чего-то более согревающе-го? Очень холодно на улице. И когда только метеомаги перестанут халтурничать? – как и всякий отличный, можно даже сказать, заслуженный ресторатор, Том отлично знал вкусы клиентов.
- Северный ветер останется в Лондоне до вечера, Том. Ладно, две чайные ложки огневиски в чашку, - по-шёл на компромисс Гарри, зябко поводя плечами. Том понятливо кивнул, не моргнув глазом выслушал столь точный прогноз и заверил, что всё сейчас будет. Гарри откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
Разговор с профессором Дамблдором вышел на редкость сложным. Тем более, что вести его пришлось в присутствии библиотекарши мадам Пинс. Дамблдор был не слишком обеспокоен услышанным (по крайней мере, с виду), но вглядывался в него, Гарри, со столь пристальным вниманием и поистине рентгеновской проницательностью взгляда, что Гарри стоило большого труда не понизить проницаемость собственной ментальной защиты на несколько порядков. Вместо этого он лишь договорился о том, что интересующие его книги будут в течение недели находиться в лондонском доме Блэков. Не в пример его прежнему вла-дельцу, Поттер сейчас без особого шума раскапывал подробности жизни последнего поколения Блэков, всё же надеясь найти законного наследника или наследницу. Но пока безрезультатно. Он тихонько вздохнул и вернулся мыслями к цели своего сегодняшнего визита в "Котёл".
Наброшенное на одежду Плетение Незаметности (для способного видеть стихийную магию выглядевшее как тончайшее золотое кружево-паутинка) действовало как Заклинание Доверия, не позволяя окружающим не только идентифицировать устроившуюся в дальнем ото всех дверей углу персону, но и вообще отбивая к нему всякий интерес. За полуопущенными веками всё больше проступал Узор. Вероятности тихо позванива-ли, и казалось, что это еле слышно бряцают систры (название древнеегипетского музыкального инструмен-та) богини Хатхор, о которой он услышал от Билла этим летом в Египте. Вот она. Нить Гермионы. Рядом ещё несколько, очень знакомых, но…
- Ваш кофе, мистер Поттер. – Узор сделал ручкой и удалился в неизвестном направлении. Гарри тихонько вздохнул. Опять провал. Словно Гермиона, сама того не зная, вмешалась, и он опять ничего не понял. Хоро-шо-хорошо, сейчас он допивает кофе и возвращается на Гриммо-плейс, 12. Ветер на груди умиротворённо вздохнул.
Да у него гости! Из-под двери в библиотеку на пол падала яркая янтарная полоска света – видимо, от за-жжённого камина. Надо же, не было ни гроша, а вдруг алтын. А Рон-то тут как оказался? Он же проводит через Министерство идею государственного контроля и распространения Зеркальной Сети и весь закопался в свои бумажки.
- Привет, - глянцево-заученная улыбка сменяется настоящей и искренней. Рон, в очередной раз прилепив-шийся к какому-то зелёному фикусу у окна, тихонько вздохнул, облегчённо переводя дух. – Что это вы сего-дня вдвоём?
Драко ещё раз невольно отметил, насколько Поттер внимателен к своим друзьям – было до сих пор нечто сюрреалистическое в том, чтобы причислять себя к этому кругу. Так просто – сменить выражение лица и подметить, что они с Уизли явились вдвоём (в Запретном Лесу помер если не гиппогриф, так акромантул), но с каким неподдельным теплом это сделано! Жёсткая школа Салазара учит безошибочно определять ложь – иначе сожрут. А здесь… Самое забавное, что Гарри может при этом ругаться, оправдываться за "несчаст-ный случай", негодовать на очередную неприятность, расспрашивать о семье, да хоть читать вслух трактат по Алхимии! Слова не важны. Только искренность. Искренность, бьющая точно туда, куда нужно и небреж-ным движением отметающая всё, что только станет на пути. Сильнейшее оружие. Величайшая награда.
Рон согласно кивнул, поймав вопросительный взгляд Малфоя: сначала ты.
- Удалось вскрыть ещё один уровень, поверх того, газетного. Забини держится подозрительно тихо, Флинт, наоборот, слишком громко, дело об опекунстве над Юлиусом Родольфусом Лестрейнджем так и не заверше-но, но… Мальчишка из твоих рук даже противоядия не примет. И дались тебе наследники Блэков!
Секундная пауза разрывается шорохом мантии, беззвучно падающей на дальнюю софу. Малфой со стран-ной внутренней дистанцией, словно со стороны слушал свой собственный голос, обрисовывающий факты этого уровня. Поттер присаживается на корточки рядом с камином, короткое слово – и яркость пламени со-перничает по цвету с его алой рубашкой из плотного, тяжёлого шёлка. Бликующая ткань падает с плеч как-то так, что высокий рост владельца не подчиняет себе, а наоборот – обманчивая стройность фигуры ещё больше облегчается.
- Малфой, ты читаешь "Пророк" только в том случае, если заказываешь туда статью. А проследить всё это можно было, лишь прочитав "залпом" издания за весь не календарный год. Как ты сподобился? – тема виль-нула куда-то в сторону, непостижимым образом попадая в десятку.
Прямой взгляд глаза в глаза. Без нажима и требования – просто терпеливое ожидание. "Можешь не гово-рить" – невысказанная фраза. Право на молчание. Драко в такие моменты казалось, что снова сдаёт экзамен на пригодность к этой дружбе. Самому себе, а это хуже всего.
- Мне помогли. – Неохотно.
Рон в немом изумлении машинально поставил на подоконник так и не початый бокал, заинтересованно по-даваясь вперёд. Чтобы Малфой вслух признал, что ему помогли? Держите меня трое, двое не удержат! Инте-ресно, что скажет Гарри? Кажется, Малфоя это тоже весьма занимает. Мягко говоря. Так напрягся, что тро-нешь – зазвенит.
Гарри поднялся с корточек и, улыбаясь, безотчётным жестом отбросил с глаз чёлку. И выдал:
- Я рад.
- Что? – Драко так растерялся, что даже забыл насторожиться.
- Я рад, что нашёлся кто-то, чью помощь ты позволяешь себе принять, - словно нечто совершенно естест-венное пояснил тот. Рон сосредоточенно нахмурился – приблизительно так же, как во время трудной игры в шахматы, просчитывая странный ход до этого вроде абсолютно вменяемого противника. Ну, если смотреть на ситуацию с этой точки зрения, то да, но самому Уизли это и в голову бы не пришло (по крайней мере, не сразу). Кстати, в шахматах старый друг был на удивление бездарен и терпеть не мог многоходовые комби-нации с жертвованием одних фигур, дабы улучшить своё положение в целом. – Ладно, это лирика. Рон, а у тебя что, какие-то проблемы? – Уизли привычно очутился под дружелюбным рентгеном. Сколько он себя помнил, врать Гарри у него никогда не получалось. Кроме того, поддержка за годы дружбы стала настолько привычной, что иногда ему словно в страшном сне казалось, что всё слишком хорошо и он непременно её лишится. Часто болезненно неуверенному в себе (сказывался "комплекс младшего брата") и от этого стано-вящемуся ещё более упрямым, Рону достаточно было начать рассуждать вслух, чтобы самостоятельно найти решение проблемы. Но вот заставить его говорить зачастую мог только Поттер. С ним всегда было легко. После непоколебимо уверенного: "Брось! Ты сможешь" Уизли был готов свернуть горы и поверить, что его страхи надуманны – даже когда это было неправдой. А горы тем временем и вправду сворачивались. Так что ответил честно:
- Я не знаю, проблема ли это.
- То есть?
- В соседнем отделе есть один такой Брайан Соммерсби, который, собственно, и является куратором проек-та – от Департамента Магических Связей и Службы Регистрации Патентов одновременно. Ну так вот, я ни-как не могу понять, можно ли ему доверять: Зеркальная Связь – изобретение во многом случайное, без мно-голетней теоретической базы, Фред с Джорджем наткнулись на эффект подобия почти от балды, я даже по-нятия не имею, откуда у них взялся прототип. Она не прокачанная на другие заклятия, и в принципе на Ко-миссии по аттестации зарубить проект не составит особого труда. С другой стороны, оставить его у частных лиц Министерство не может – каминная связь во многом менее удобна, и то, что близнецы уже сейчас зава-лены горой писем тех, кто встал в очередь на Связь, показывает, насколько это золотая жила. Я и подумал, может, ты о нём что-нибудь знаешь? Я никак не могу понять, можно ли ему доверять.
Гарри снова взъерошил волосы, на этот раз нервно.
- Рон, ты ему прямо приговор собрался подписывать и только с моих слов, - наконец хмуро сказал он. Мал-фой за столом понимающе усмехнулся. Потом Гарри продолжил:
- Я не слышал этого имени, но, мне кажется, выход у тебя есть, хоть он мне и не очень нравится.
- И какой? – Рон тоже нахмурился.
- Стань ему другом, - с некоторым отвращением сказал Тот-кто-попал-в-Гриффиндор. Уизли непонимающе хлопнул глазами. – Ты не можешь за ним следить, верно? Но и доверять не можешь, потому что в случае не-удачи это дорого обойдётся Фреду и Джорджу. В качестве ладно, не друга, это я слишком громко выразил-ся, а хотя бы приятеля, ты сможешь пробыть рядом с ним достаточно времени, чтобы понять, как он ко все-му этому относится. Кроме того, вы работаете над одним проектом, так что тебе не придётся врать и изобре-тать для этого какие-то предлоги. Сможешь ему доверять – прекрасно, возможно, одним союзником у тебя будет больше. В сегодняшнем Министерстве, насколько я понимаю, с этим плохо – Фадж был вынужден за-ставить несколько потесниться "старичков" и различных "прикормленных" деятелей, так что там полно мо-лодёжи, среди которой каждый сам по себе и наверняка не всех это устраивает. Не сможешь – срочно отра-батывай пути отступления и железобетонных доказательств безопасности Связи, для этого лучше всего при-гласить провести тесты кого-нибудь очень надёжного – например, профессора Флитвика. Учительство в Хогвартсе сейчас котируется невероятно высоко, - Гарри улыбнулся, с ностальгией вспоминая маленького преподавателя Заклинаний. – Я думаю, профессор Дамблдор и декан Рейвенкло тебе не откажут. Кстати,
лучше всего будет, если ты сумеешь совместить оба варианта.
Гарри прервался, наконец услышав полную тишину в библиотеке.
- Поттер, - очень тихо спросил Драко, - что ты с такими задатками делал семь лет в Гриффиндоре?
Гарри вздрогнул. Отвернулся, не глядя поставил спинкой к камину первое попавшееся кресло, сел в него и наконец поднял глаза.
- Хороший вопрос, Малфой. Именно его два года подряд задавала мне Сортировочная Шляпа. Дело в том, что если бы не рассказ Хагрида о Волдеморте, мы бы с тобой, Драко, учились вместе, а Снейп бы все семь лет плевался от того, что стал моим деканом. Мне стоило больших трудов убедить Шляпу отправить меня в Гриффиндор. – Малфой быстро отвёл глаза, подавляя вспыхнувшую горечь – он прекрасно понимал, каким сокровищем могла бы стать для него дружба Поттера тогда, если учесть то влияние, которое она оказывает на него сейчас. Драко был уверен, что если бы ему всё-таки подвернулся тогда этот шанс, он бы не упустил его – даже если бы для этого понадобилось бы переступить через всю свою Малфоевскую гордыню и изви-ниться за оскорбление Уизли.
- Почему два года? Из-за Тайной Комнаты? – Рон, наконец, подал голос.
- И не только. Вы двое знаете меня лучше всего – один был моим злейшим врагом, другой лучшим другом. Драко, я не сомневаюсь, что ты изучал меня (медленный кивок), Рон, ты всегда был рядом. Хоть одному из вас пришло в голову, насколько мы похожи… с н и м? – он вскинул голову, и взгляд зелёных глаз на секун-ду оказался настолько пронзительным, что у обоих перехватило дыхание. Поттер моргнул, прогоняя наваж-дение, и перевёл взгляд на свои руки, вцепившиеся в подлокотники. Кожа на костяшках от напряжения уже начинала белеть. – Что ж, давайте сравним. С самого начала, по методу господина директора. Итак. Мы оба сироты. Причём Риддлу было ещё хуже – детство он провёл в приюте. Оба полукровки, воспитаны у маглов. Оба змееусты – возможно, единственные двое в Хогвартсе после Слизерина. Мы даже внешне похожи… Я видел Тома Риддла тогда, когда ему было шестнадцать. Находчивость, решительность, "некоторое" пренеб-режение к установленным порядкам – общие для обоих факультетов. Рон, ты помнишь, как нас учил Грюм?
Уизли озадаченно кивнул. Смена темы поставила его в тупик. Впрочем, он подозревал, что тема та же, только Гарри пытается сейчас показать её с другой точки зрения.
- О чём речь? – вмешался Драко. В отношении совместных тайн и воспоминаний этих двоих он моменталь-но лишался всякого терпения.
- Аластор решил, что научить нас троих всему, что он знает как аврор проще, чем сидеть и потом кусать локти из-за того, что мы в очередной раз вляпаемся в неприятности без этих навыков. Кроме того, стажёры-авроры имеют право колдовать на каникулах. Точнее, они вне любых запретов на магию, кроме Непростительных заклятий. Кажется, никому просто не пришло в голову, что этому можно учить школьни-ков, - пояснил Рон. Он начинал понимать.
- Малфой, ты умеешь применять Непростительные? – тихо спросил Поттер. Спокойно, бесстрастно так спросил. Драко с отвращением к собственной слабости почувствовал, что ему словно бладжером въехали в солнечное сплетение. Просто удивительно и… страшно было, насколько много мнение этого человека для него значит. Мужчина резко выпрямился в кресле, надменно вскинул подбородок и поймал взглядом так хо-рошо умеющие быть непроницаемыми зелёные глаза. И отрывисто кивнул. – Сколько тебе потребовалось попыток, чтобы научиться применять Авада Кедавра?
Мгновение тишины прервала реплика Рона:
- Я понял, ч т о ты имеешь ввиду, Гарри. Тот чуть было не состоявшийся несчастный случай. – Уизли гово-рил необычайно спокойно и… сочувствующе? Поттер резко втянул воздух, на скулах обозначились желва-ки. Рон повернулся к Малфою и наконец пояснил: - Аластор был так уверен, что нам придётся учиться это-му длительное время, что предложил первый раз опробовать заклинание на нём. К счастью, Гарри упёрся и направил палочку на подопытного паука.
- И? – полуутвердительно поинтересовался Малфой.
- Насмерть, как ты понимаешь. То же самое – с остальными двумя заклятиями.
Гарри отвёл глаза.
- Малфой, ты, несомненно, помнишь, что ни одна книга, за исключением ваших фамильных, не причинила мне вреда. Утешает только то, что же самое и с книгами Дамблдора. В пользу нашего сходства можно добавить ещё многое, но я не стану… - Голос оборвался, но потом Поттер продолжил, хотя его интонации полностью изменились – со спокойно-выдержанных на остервенело-гневные. – Эта дуэль длиной в целую жизнь забирает у меня всё! Мой козырь – Potentia morale, Этическое Преимущество, единственное, что я могу противопоставить. Но оно вынуждает меня действовать и быть противоположным тому, чем является Он, а это не я. Я насилую собственую душу, это предназначение не даёт мне жить! Мне, а не оружию, призванному уничтожить врага! Сколько я смогу удерживать это Преимущество? Пока мне удалось не убить ни одного человека, но сколько ещё я смогу избегать этого? А отказаться от аврорской службы я тоже не могу – не имею права лишать кого бы то ни было своей помощи. Так что я жду кульминации. – Эта эмоциональная вспышка, казалось, обессилила его. Мужчина откинул волосы со лба, и Рон с болью в сердце понял, сколько усталости в таком привычном ему жесте.
- Это тупик. Рано или поздно тебя просто вынудят применять Непростительные заклятья, тем более, что тебе как аврору они не запрещены. Наверняка будет искусственно создана ситуация, когда ничего другого не останется. Ты говоришь, что твоя сила растёт, но что если она сочтёт, что ты оступился, и покинет тебя? – Драко снова был спокоен – в этой области он чувствовал себя как нигде уверенно, в просчитывании вариантов ему не было равных.
- В этом тупике – как, впрочем, и в любом другом – выход там же, где вход. Как я уже говорил, пророчество должно наконец исполниться, оно висит надо мной, как дамоклов меч. До тех пор, пока оно не осуществится, моя судьба задана и мне не уйти от детерминизма. Более того, мне точно не выдержать ещё одного года. Именно поэтому на это Рождество Хогвартс опустит свои щиты и всё закончится. С этой школы всё началось и в ней же будет развязка.
- Ты можешь отказаться от столь строгих моральных рамок и поискать Силу где-то ещё, - в светлых серых глазах словно мела позёмка, сталкивались и ломали друг друга огромные льдины. – Не думаю, что ты не сможешь подняться на тот же уровень, а то и превысить его.
- На самом деле нет. И не потому, что я на это не способен. Просто… - Гарри снова тряхнул головой. – Знаете, где я пропадал неделю назад?
- Да, я как раз хотел тебя спросить, но забыл, - пожал плечами Рон.
- Мне, как снег на голову, свалилась Чжоу Ченг. Ужасно расстроенная, потребовала, чтобы я немедленно отправился с ней – видите ли, её прадед, Лао Ченг, собрался умирать и потребовал к себе внучкиного друга-англичанина. Почему, зачем, я так до сих пор и не понял. Заставил держать его за руку до самой смерти, у меня даже голова на секунду закружилась тогда. Ну не ради же того, чтобы рассказать мне старую китайскую сказку про дракона. Знаете такую?
Уизли отрицательно покачал головой.
- Там говорится, что жил-был дракон на горе рядом с одной деревней, кушал жителей и скот и вообще вёл себя нехорошо. Нашёлся один на всю голову больной товарищ, привлечённый не только ролью спасителя родимой деревни, но и охраняемыми драконом сокровищами в пещере…
- Очень верный подход, кстати. Труд на благо общества должен быть оплачен, не то общество быстро перестанет его ценить, - съязвил Драко.
- Угу, я тоже так думал. Сказать, что было в конце? Когда герой объявил сокровища своими, то увидел, что туша дракона быстро исчезает, а с ним самим что-то происходит. Итог: новый дракон на сокровищах, и тело какого-то старика рядом. Дракон им потом со вкусом позавтракал. И в этой связи, Драко, у меня есть просьба, - Малфой насторожился. – Ты должен найти мне у себя в Имении дневник Тома Риддла. Это небольшая чёрная книжица, проткнутая посередине и залитая чернилами. Последний раз я её видел в конце нашего второго курса, и если Люциус её не уничтожил, она должна где-то у вас валяться. Найдёшь?
"Если она ещё существует – из-под земли достану". Малфой отрывисто кивнул, вдруг почувствовав странное облегчение от того, что Гарри не сказал "твой отец".
- Кстати, кто она тебе, эта Ченг, Поттер? – лениво протянул Драко, вдруг особенно остро почувствовав необходимость перевести разговор в другое русло. И понял, что попал в десятку – зелёные глаза благодарно вспыхнули, а Уизли лукаво усмехнулся.
- Чжоу – моя первая любовь, Малфой, - ностальгически улыбнулся Гарри, и почти болезненно ощущаемый, давящий штиль в комнате рухнул, надрывная неподвижность воздуха сменилась шаловливым ветерком, немедленно растрепавшим и без того взъерошенные чёрные пряди. Рон фыркнул и небрежным движением ладони сотворил три рюмки, в дополнение к уже стоявшей на столе бутылке коньяка.
- О, - Малфой предвкушающе ухмыльнулся, и беседа в комнате немедленно приняла гораздо менее пристойный и познавательный характер.
Это был один тех немногих моментов, когда Сириус и сестра Виргиния заключали временное перемирие – оно ничем не грозило обоим, хотя Рина как-то фыркнула относительно того, что, мол, Геро как-нибудь сделает что-то такое, что он, её брат, не только разберёт ловушки, но и извинится за всё. А сейчас он просто полулежал на кровати, основательно скомкав под собой одеяло и не шевелясь, чтобы не разбудить приткнувшуюся рядом сестру, и слушал тихий размеренный голос, рисующий удивительные картины:
- "…То было Второе Колдовство и Вторая Волшебная Песня. И снова в Диком Лесу собрались все Дикие Звери и, глядя издали на огонь, толковали, что такое могло приключиться с Диким Псом. И вот Дикий Конь дико топнул ногой…"* – тонкие пальцы рассеянно поправили заткнутую за ухо волшебную палочку, ладонь на секунду загородила собой тёплый золотистый свет из кончика палочки, и Виргиния осторожно обернулась к детям., быстро прикрывая ладонью рот мальчика, уже было собравшегося высказаться по поводу такого произвола. – Тихо! Не разбуди её! Дочитаем завтра.
- Но… - Сириус сердито мотнул головой, сбрасывая ладонь. – Ну хорошо.
Монахиня скосила глаза на подопечного, прикидывая, чем может быть вызвано неожиданная капитуляция, и безошибочно определила: "Что-то задумал". Гермиона закрыла книгу, опустила её в карман мантии и осторожно подняла на руки Северину – магию было использовать нельзя, дети очень чутко на неё реагировали. Девочка сонно шевельнулась и прошептала: "Мама". Грейнджер вздрогнула, отказываясь чувствовать то, что чувствовала, и бросая взгляд на мальчика. Заметил. Сириус немедленно сощурился характерным отцовским жестом. Гермиона мысленно вздохнула, в который раз прокляла Виктора, заставившего её связаться с этой должностью, и увеличила размер предстоящей выходки раз в пять.
- Сестра Виргиния… - подозрительно мягко, но тихо начал мальчишка. Мордашка так и светилась невинностью. Геро только поощрительно кивнула, поудобнее устраивая на руках Рину. – Ну… Завтра же Хэллоуин, верно? Вы оденете парадную мантию? А то этот балахон ужасен!
"Сама знаю!"
- Сириус, спать немедленно. – Отработанная интонация "Ребёнок-не-испытывай-моё-терпение-и-делай-что-я-говорю". Маленький нахал не прореагировал.
- Ну, вы же ведьма, верно? – поддел Малфой-младший. Виргиния выразительно закатила глаза и сделала шаг к двери. С кровати раздался тяжёлый вздох, и прозвучало невероятное: - Пожалуйста.
- Хорошо. Будет вам настоящая парадная ведьмовская мантия, - появление в лексиконе Сириуса нового слова, возможно, действительно заслуживало того, чтобы сменить одеяние. Это ведь только на день, верно? И не думать, не думать о наблюдательности драгоценного работодателя.
Вполне возможно, Гермиона изменила бы своё мнение, если бы увидела на лице Малфоя-младшего торжествующую усмешку. Но она не оглядывалась, а Сириус быстро нырнул под одеяло.
____________________
* - Гермиона читает сказку Р. Киплинга "Кошка, которая гуляла сама по себе".
