Глава 1Во всем виноват Дамблдор. Он и его филантропические идеи. Надо же было такое придумать! Устроить из выпускного бала вечер примирения!
Была обычная церемония. Все было расписано заранее. Вручение выпускных свитков и поощрительных наград за особые успехи в обучении. Речи преподавателей сменяли друг друга. Вчерашние ученики, переставшие быть таковыми, оживленно делились с однокурсниками планами на взрослую жизнь. Профессора их напутствовали.
Трелони, по случаю праздника облаченная в ярко-фиолетовую мантию и новые очки, больше походившие на линзы мощного телескопа, втолковывала мадам Трюк о том, что составила гороскопы всех выпускников и, судя по ним, юная поросль лучшей школы магии должна в ближайшем будущем показать себя во всем блеске. Раскрасневшаяся профессор Стебль, не смущаясь, хлюпала носом. Даже невозмутимая МакГонагалл время от времени подносила к глазам носовой платок. «Железная» Минерва позволяла себе проявить «женскую слабость» всего раз в году – когда Хогвартс выпускал в самостоятельную жизнь очередную партию новых волшебников и волшебниц. Дамблдор хитро поглядывал на собравшихся из-за своих очков-полумесяцев.
А он, Северус Снейп, гроза всех учеников, в котором едкости было больше, чем в самом сложном и опасном из приготовленных им зелий, отчаянно скучал. Его совершенно не трогало общее сентиментальное настроение. Нет, он, разумеется, сказал несколько приличествующих случаю слов теперь уже бывшим студентам… Но торжество вызывало у него только кислую ухмылку.
Больше всего ему хотелось оказаться в своей комнате, выпить чашку крепчайшего черного (никакого молока и сахара!) кофе и погрузиться в изучение фолианта о редких и малоиспользуемых зельях. Этот раритет ему удалось купить у одного крайне недальновидного волшебника, решившего распродать библиотеку, доставшуюся ему от деда.
Вместо этого приходилось сидеть за преподавательским столом и ловить на себе высокомерные взгляды вчерашних учеников. Еще месяц назад каждый из них трепетал перед «великим и ужасным» Снейпом. Ну да Мерлин с ними, пусть веселятся. Когда еще, как не сегодня, они смогут почувствовать, что больше не зависят от профессора зельеварения? Когда, как не сейчас, могут представить, что больше не боятся его? Ну-ну... Пусть ощутят себя самостоятельными.
Он усмехнулся и, подцепив вилкой кусок ветчины, отправил его в рот.
Неожиданно его внимание привлекли несколько выпускников. Ах, да… Ну как же! Наша знаменитая троица, которая все семь лет обучения в школе умудрялась попадать (и хотя правильнее будет сказать «вляпываться», он сегодня будет снисходителен) в самые невероятные и опасные переделки. Поттер – Мальчик-который-выжил, его верный огненноволосый адъютант Уизли и мозг всей шумной и проблемной компании – высокая, повзрослевшая мисс Грейнджер. Странно, что у лучшей выпускницы Хогвартса, в экзаменационном свитке которой отметка «превосходно» стоит по всем предметам, сейчас такое невеселое лицо. Надо же, никогда бы не подумал, что мисс Всезнайка склонна к меланхолии. Она была так сообразительна и энергична… Даже слишком энергична. А теперь вдруг погрустнела, задумалась. Лицо такое, что она того и гляди, заплачет, тогда как ее приятели поглощают сливочное пиво и веселятся что есть сил.
Удивительно, что он вообще подумал о ней. Хотя, надо признать, эта юная мисс – его лучшая ученица за все …-дцать лет, которые он провел в Хогвардсе. И самая ужасная гордячка из всех, кого сортировочная шляпа когда-либо направляла в Гриффиндор. Даже Поттеру, этому невыносимому мальчишке, избалованному известностью и почти всеобщим обожанием, до Грейнджер ох, как далеко.
Действительно, в высшей степени странно, что он думает о ней сейчас. Ерунда какая-то.
Снейп скомкал салфетку. Черт, когда же закончится этот нудный вечер? Каждый год одно и то же. Будь его воля, он бы ни за что не пришел на эту скучную и предсказуемую церемонию. Все, что от него требовалось, он уже сделал. Научил этих глупцов, по недоразумению именуемых студентами, худо-бедно разбираться в зельях и их свойствах. Он давно смирился с тем, что подавляющая часть учеников и его предмет несовместимы. Исключения вроде этой Грейнджер только подтверждают общее правило.
Снейп досадливо поморщился. Почему он опять вспомнил ее? Можно подумать, он жалеет о том, что эта гриффиндорка покидает школу. Хм?
Глава 2Столы убраны. Один взмах волшебной палочки директора - и зал превратился в просторную, богато убранную бальную комнату. Откуда-то сверху полилась красивая мелодия. Вступили невидимые скрипки. И почти сразу по сверкающему паркету, в котором отражались горящие свечи, заскользили пары. Юноши и девушки, в которых невозможно было узнать наивных и смешных детей, семь лет тому назад переступивших порог Хогвардса, кружились в томном медленном вальсе.
Уже завтра поезд увезет их в Лондон. Возможно, многие из тех, кто сейчас улыбается, напропалую кокетничает и отпускает комплименты, больше никогда друг с другом не встретятся.
Снейп, сцепив пальцы в замок, смотрел на танцующих. Он тоже вот так вальсировал когда-то, хотя сейчас в это трудно поверить. И тем не менее… Танцевал. Неумело, краснея до корней волос и смущаясь своей неловкости. Боялся наступить на изящные туфельки Джозианы, боялся взглянуть на свою очаровательную партнершу, боялся своего глупого вида и мучительной сладкой теплоты, разлившейся у него в груди. Девушка улыбалась и не подозревала, чего стоило ему пригласить ее на вальс на виду у всей школы. На виду у всех ее поклонников и хохочущих друзей, которые немедленно принялись отпускать ехидные и обидные шуточки в его адрес. Но выпускной вечер всегда располагает к доброжелательности. И красавица Джоз приняла его приглашение. Он справился с первым в его жизни вальсом вполне сносно. Если, конечно, не считать того, что голова шла кругом, а пол почему-то стремительно уходил из-под ног.
Когда это было? И было ли вообще? Кажется, что тот 18-летний Северус остался в другой жизни. Как и вальс, который обволакивал нежной, ласковой грустью танцующих и был так похож на тот, что звучал сейчас.
Снейп скрипнул зубами и отвернулся к окну.
Черт бы побрал того, кто придумал эти дурацкие выпускные балы!
Наверное, чтение редкой книги он отложит на завтра. А сегодня он устал. Надо будет посоветоваться с мадам Помфри, а то он что-то здорово сдал за последнее время. Снова позволил себе проявить эмоции и погрузился в воспоминания, а это верный признак душевного расстройства. Глупое и нецелесообразное расходование сил и энергии. Хорошо еще, что скоро он сможет покинуть это ненавистное торжество и уединиться в полумраке и умиротворяющей тишине своей комнаты. Его отсутствие заметит разве что Альбус, а остальным до него нет никакого дела.
Снейп вновь посмотрел в зал, скользя равнодушным взглядом по безмятежно танцующей молодежи.
Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…
Один из учеников его факультета, Малфой, идет в паре с девушкой из Когтеврана… Холеное надменное лицо спокойно, движения выверены и точны… Партнерша уставилась на него с обожанием и безропотностью загипнотизированного удавом кролика.
Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…
Поттер танцует с рыжеволосой младшей сестрой Уизли, которая покинет Хогвардс в следующем году. Похоже, этот нахал смутил девчонку смелым комплиментом: белокожая веснушчатая Джинни залилась мучительной краской.
Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…
Долгопупс нелепо топчется на месте с флегматичной, одетой в серый балахон Полумной Лавгуд, соорудившей на своей голове нечто очень напоминающее разворошенный ветром стог сена.
Плывет дурманящая, колдовская мелодия вальса.
Раз, два, три…
Неистовствуют скрипки…
Раз, два, три…
Слышен шорох подошв на натертом до блеска паркете.
Раз, два, три…
Раз…
Он вздрогнул.
Закадычный приятель Поттера, Рон, еще не избавившийся от подростковой угловатости, вальсировал с девушкой. Ее алая мантия развевалась и мерцала в свете сотен горящих свечей. И оттого казалось, что в длинных руках высокого и нескладного Уизли трепещет живое пламя.
Совсем как тогда, двадцать лет назад. Джозиана тоже была в алой мантии, которая удивительно шла к ее пышным черным волосам и коже, тонкой и матовой как старинный китайский фарфор.
Да что это он, в самом деле? Та девушка давно умерла. И похожесть – всего лишь иллюзия. Одна из многих, успевших возникнуть за сегодняшний день.
И все же, кто эта студентка?
Толпа неожиданно отхлынула и расступилась, давая профессору возможность рассмотреть заинтересовавшую его молодую особу.
Он не поверил глазам.
Мисс… Грейнджер?!?
Определенно, его воображение и усталость играют с ним дурную шутку.
Нет, ему точно пора уходить.
Но что это? Музыка внезапно оборвалась. Раздалось негромкое покашливание Дамблдора. Директор поднял руки, мгновенно завладев вниманием собравшихся. Через секунду в зале воцарилась мертвая тишина.
- Друзья! Сегодня в честь праздника я хочу преподнести всем вам подарок, - он посмотрел на преподавателей и студентов своими ясными, выцветшими голубыми глазами. – Я хочу, чтобы этот выпускной бал остался в истории Хогвартса как пример сплоченности, дружбы и уважения. Сегодня даже у недругов появится шанс пересмотреть свои убеждения. Ибо высшая мудрость состоит в терпимости и умении понять другого человека. В темные времена об этом нужно особенно хорошо помнить.
Директор сделал паузу, пытаясь уловить настроение собравшихся, чтобы подобрать нужные слова. Потом он откашлялся и продолжил:
- Я знаю, что в этом зале есть люди, которые не понимают друг друга. Есть и такие, кто погряз в застарелой ненависти и лелеет ее, отдавая этому все силы своей души. Но сейчас у них будет возможность лучше узнать друг друга. Нужно только мысленно представить себе человека, с кем вы хотели бы совершить таинственное и необычное путешествие в дебри собственного сознания. Однако волшебство сработает, и пара испытуемых образуется лишь в том случае, если людям действительно есть, что сказать друг другу. Предупреждаю: главное условие - полная откровенность. Не думайте, что сможете спрятать свои мысли, - директор загадочно улыбнулся. - По окончании эксперимента каждая из сторон может уничтожить все воспоминания о разговоре, но и вольна их оставить… Это очень, очень необычный эксперимент. Желающим принять в нем участие потребуется немалое мужество. Но мне кажется, что такие смельчаки найдутся. Я хочу, чтобы вы смогли познать себя и приобрели мудрость.
Снейп изумленно посмотрел на Дамблдора. Что еще за нелепая выдумка? Директор всегда поражал его своим неискоренимым стремлением к справедливости. Но нынешнее выступление Альбуса в качестве миротворца Северуса почему-то раздосадовало. Глупо пытаться склеить то, что разбито, мрачно подумал он.
В этот момент Дамблдор отчетливо произнес: «Горгио реплатис!»
И тут произошло нечто странное: зал начал бешено вращаться, и профессор Снейп почувствовал, что его сознание меркнет. Не успев осознать причину происходящего, он провалился в мягкую ждущую темноту.
Глава 3…Он очнулся в незнакомом темном помещении. Голова кружилась, горло саднило. Во рту почему-то ощущался горьковато-соленый привкус морской воды. Снейп полулежал в широком кресле. Рядом на невысоком столике горела толстая витая свеча. Свет от пламени выхватил из тьмы нежное девичье лицо и алую мантию.
Снейп зажмурился и больно надавил на виски, пытаясь прогнать навязчивую галлюцинацию. Это уже никуда не годится. Нервы ни к черту. Скорей бы отпуск! Махнуть бы куда-нибудь в горы или отправиться в пустыню. Без разницы, куда именно, лишь бы подальше от людей, безмозглых учеников и собственных воспоминаний. Ничего, медитация, покой и любимые книги должны восстановить его душевное равновесие.
Внезапно он услышал голос, обладательница которого слишком часто вызывала его глухое раздражение своими манерами и самоуверенностью первой ученицы. И, думается, раздражала не его одного.
- Профессор, простите меня, пожалуйста… Это все я виновата…
- Мисс Грейнджер? Вы?! О, Мерлин…– Снейп открыл глаза и убедился, что в кресле, стоящем напротив, не видение, рожденное переутомлением, а действительно мисс Всезнайка. Эту девушку с золотисто-коричневой копной волос, на свету отливавших бронзой, и вызывающе дерзким взглядом он не раз и не два осаживал на своих занятиях к вящему удовольствию большинства учеников. И, что скрывать, к своему собственному удовольствию тоже. Ему нравилось уязвлять ее несусветную гордость. Это было так… увлекательно и развлекало его, поднимая настроение. – Что вообще происходит? Где мы находимся?
Девушка закрыла лицо руками. Ему пришлось напрячь слух, чтобы различить то, о чем она говорила.
- Я не нарочно, поверьте! Когда профессор Дамблдор объявил об этом эксперименте, я подумала… а почему бы и нет? Ну, просто так, понимаете? В шутку подумала, что напоследок было бы забавно… то есть необычно… интересно поговорить именно с вами. А волшебство вдруг сработало. Я оказалась в этой комнате и вы… тоже.
Гермиона отняла ладони от побледневших щек и добавила совсем уже тихо:
- Я так испугалась! Простите, профессор… Я совсем не хотела досадить вам.
Больше всего ему сейчас хотелось от души выругаться. Но от этого соблазнительного поступка его удерживало только то, что он как-никак был преподавателем Хогвардса и должен был «сохранять лицо» в присутствии своей студентки. Пусть даже бывшей..
- Вы поступили крайне неразумно, - спокойно произнес Снейп и тут же удивился непривычной вежливости своих слов. Это еще что за чертовщина? Какое там «неразумно»! Глупо она поступила. Глупо, дерзко и самонадеянно. В худших традициях своего факультета. Уж он-то прекрасно знает проклятое умение гриффиндорцев осложнять себе и другим жизнь. Но от того, чтобы высказать Грейнджер все, что он о ней думает, его пока что-то удерживало. Вместо злой отповеди приходилось подбирать слова. - Надеюсь, вы знаете, как отсюда выбраться?
Грейнджер удрученно покачала головой.
- Из этого помещения нельзя трансгрессировать, - виновато произнесла. – Я проверяла. И дверей здесь нет.
Профессор заметил, как на глаза девушки навернулись слезы обиды на свою беспомощность. Только этого сейчас не хватало – утешать студентку, которая своим любопытством (или чем там еще?) создала проблему на его голову. Ему вовсе не хочется находиться здесь. Тем более, с ней. Но нужно что-то делать. Прежде всего, стоило бы вернуть этой гордячке ее обычное присутствие духа. Уж лучше пусть ее глаза сверкают от раздражения, чем от слез. У него нет при себе ни носового платка, ни жилетки, в которую можно поплакаться, ни желания утешать самонадеянных девиц.
- Вы страдаете клаустрофобией? Я поражен. Мисс Храброе Сердце трепещет от страха? Где же знаменитая гриффиндорская смелость и умение не пасовать перед любыми препятствиями? – едко протянул Снейп, с наслаждением ощущая, что к нему возвращается его привычная язвительность. – Если вы решили принять участие в эксперименте директора, вы должны были подумать о последствиях такого… неосмотрительного шага. Альбус любит загадки и психологические ходы, но в этот раз он превзошел самого себя. Мы не сможем выбраться отсюда без выполнения определенных условий. Думайте, мисс Грейнджер. Думайте, как можно покинуть это малосимпатичное место. Ну же, напрягите ваши великолепные мозги! Вспомните, что говорил Дамблдор. Разгадка должна лежать на поверхности. На сегодняшний вечер у меня были совершенно другие планы, нежели нелепое сидение в темной комнате в вашем обществе.
Ага, укол достиг цели. Грейнджер насупилась. Ба, какой взгляд! Таким без всякой магии можно легко спалить дотла весь Хогвартс или, на худой конец, поджечь… дрова в камине, например.
- Вы зря вините одну меня. Потому что вы тоже причастны к тому, что произошло.
- Даже так? – его брови изумленно поползли вверх.
- Одного моего желания было мало, - глаза девушки насмешливо сверкнули. – Вспомните слова директора, профессор Снейп. Он сказал дословно следующее: «пара испытуемых образуется лишь в том случае, если людям есть что сказать друг другу». Значит, подсознательно вы были совсем не против моего общества.
От удивления зельевар не сразу нашелся, что сказать. А эта девочка не безнадежна. Совсем не безнадежна.
- Туше, мисс Гермиона, туше. Хороший выпад, - он неожиданно улыбнулся. – Отдаю должное вашей памяти. Но давайте расставим все точки над «i». Итак, по-вашему, моим самым жгучим желанием было побеседовать с вами тет-а-тет? Но мне казалось, что за семь лет вашего пребывания в школе мы успели чрезвычайно надоесть друг другу.
Грейнджер обхватила колени руками. В памяти всплыли слова Дамблдора о том, что смысл эксперимента заключается в предельной откровенности собеседников. «Похоже, мне и правда не удастся скрыть свои мысли», - подумала Гермиона.
- Мне действительно хотелось поговорить с вами, профессор, - она с вызовом посмотрела на Снейпа.
- Вот как? Но зачем вам это было нужно, мисс Грейнджер? – «великий и ужасный» зельевар напрягся, ожидая ответа.
- Сама не знаю, - девушка пожала плечами. – Наверное, мне хотелось понять вас. Найти причину вашей необъяснимой неприязни ко мне.
- Ну, разумеется… Вас уязвляло мое отношение к вам, не так ли? Еще бы: блестящая ученица, самая лучшая, самая талантливая, самая вдумчивая, начитанная, прилежная… И вдруг находится человек, которого совершенно не волнуют ваши достоинства. Который смеет указывать вам на невыносимую привычку быть во всем и всегда первой. И кого никак не впечатляют ни ваши успехи в обучении, ни подвиги, совершенные вне учебного процесса. Ах, какая трагедия! - Снейп театрально всплеснул руками. Его глаза странно блестели. – Не приходило ли вам в голову, мисс, что очень глупо и опасно пытаться переделать других под себя? Что у меня могут быть причины вести себя с вами именно так, а не иначе.
- Разве я сейчас сказала вам что-нибудь обидное, профессор? – в ясном взгляде Гермионы читалось удивление. Но, странное дело, неприязни к обидчику в нем не было. – Я хочу понять, почему человек, который так много сделал для Ордена и которому полностью доверяет директор Хогвартса, ведет себя как… как какой-нибудь Люциус Малфой!
Снейп расхохотался.
- Ну же, договаривайте, мисс. Вы имеете в виду мое отношение к магглам? Да, я никогда не скрывал, что терпеть их не могу.
- И грязнокровок вроде меня? – выпалила девушка и тут же пожалела о своей опрометчивости.
Снейп вскочил с кресла и теперь нависал над ней зловещей тенью.
- Да, мисс Грейнджер. И грязнокровок вроде вас! – тщательно проговаривая каждое слово, произнес профессор зельеварения. – Ах, мисс Грейнджер! Наша безупречная мисс Грейнджер! Не приходила ли хотя бы раз в вашу прелестную головку мысль, что вам лучше не совать свой любопытный нос в дела, о которых вы не имеете никакого представления? Вы вступаете на запретную территорию, моя дорогая мисс Всезнайка. Поостерегитесь провоцировать меня, маленькая мисс. Читайте лучше свои маггловские книжки, зубрите параграфы, упражняйтесь в откровенности с вашими друзьями.
Снейп опустился обратно в кресло. Внезапная вспышка гнева учителя испугала Гермиону и сбила с толку. Ну что она сказала такого, чтобы Снейп так взвился? «Грязнокровка»? Хотя это слово и считается самым ужасным оскорблением в волшебном мире, но она давно научилась пропускать его мимо ушей, как и игнорировать обидный смысл, заключенный в нем.
Гермиона с изумлением заметила, что пальцы профессора дрожат. Что с ним происходит? Поколебавшись, она успокаивающе накрыла ладонь Снейпа своей. Он тут же отдернул руку.
- Да что вы себе позволяете? – прошипел он. – Ваше поведение просто из ряда вон!
- Простите меня, профессор. Я не хотела оскорбить вас… - Гермиона выглядела очень расстроенной. Ее лицо исказила некрасивая гримаса, а уголки губ горько опустились вниз. - Но это так ужасно… ужасно, когда тебя ненавидят, а ты не знаешь, за что. Почему вы так ведете себя со мной? Что я вам такого сделала?
Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Я всего лишь хотела… а вы… как вы могли… - всхлипывала она.
Снейп растерялся. В его планы не входило созерцание плачущей навзрыд выпускницы, как и осознание того, что до слез ее довели его собственные слова. Профессор поморщился. Он совершенно не знал, как вести себя в такой ситуации. Он сейчас куда с большим удовольствием провалился бы сквозь землю или сразился с дюжиной Пожирателей смерти. Лишь бы только оказаться подальше от этой комнаты и не чувствовать собственной беспомощности. И вины за случившееся.
Стоп. Вины? Он прислушался к своим ощущениям. Неужели он сожалеет о своих словах? Разве он не сказал этой высокомерной девчонке то, что думал? Грейнджер всего лишь не умеет владеть собой. Вот уж никогда бы не подумал, что ее можно чем-либо пронять.
Да перестанет она реветь или нет?
- Успокойтесь, - сухо произнес он. – Держите себя в руках, мисс. Я не ваша нянька и не стану утирать вам слезы.
В ответ рыдания только усилились.
Ну что за нелепость! Давно он не чувствовал себя таким дураком. Ощущение, надо сказать, было не из приятных.
- Прошу вас, мисс Грейнджер, успокойтесь, - в этот раз Снейп постарался придать своему голосу мягкость. – Поймите, я не выношу женских слез и истерик.
Гермиона опустила руки. Ее припухшее лицо покраснело и выглядело совершенно беззащитным и… трогательным.
- Извините… Вы не могли бы одолжить мне свой платок, профессор?
Платок? Но у него при себе нет носового платка. Он не имеет привычки носить в кармане бесполезный кусок ткани. Но если ей хочется… Что ж, будь так. Простейшее заклинание (кажется, такие проходят на занятиях первокурсники) и в руке преподавателя оказался свежий носовой платок. Он протянул его девушке.
- Было очень глупо разреветься при вас… - Гермиона всхлипнула и промокнула мягкой тканью глаза. - Надеюсь, я не доставила вам особых хлопот? Спасибо за платок…
- Не стоит благодарности, - буркнул Снейп. Он чувствовал себя ужасно неуютно. Реакция девушки на его слова раздосадовала и изумила его. Не может быть, чтобы она приняла все сказанное им так близко к сердцу. Но именно это, судя по всему, и произошло. Глупая впечатлительная девчонка!
- Здесь так холодно, - вдруг пожаловалась Гермиона, зябко поведя плечами. – Интересно, как долго мы еще пробудем тут? Директор не учел, что в этой комнате можно запросто превратиться в ледышку.
- Вы действительно так замерзли, как говорите? – Снейп внимательно посмотрел на девушку и заметил, что ее тело сотрясает крупная дрожь. Неужели Грейнджер всерьез надеется, что он станет нянчиться с ней? Но она, похоже, очень продрогла. Постукивает зубами и съежилась так, словно выпила уменьшающего зелья.
Снейп усмехнулся. Со стороны он, наверное, выглядит настоящим идиотом. Но ему все-таки придется вспомнить о своем педагогическом долге (как же хочется сейчас сказать Альбусу несколько ласковых слов по поводу его экспериментов!) и проявить немного внимания к этой маленькой нахалке. Ведь в комнате действительно очень холодно.
Глава 4Через несколько минут они уже согревались горячим чаем. А на коленях Гермионы лежал еще и пушистый шерстяной клетчатый плед.
- Благодарю вас, профессор. Если бы не вы, я бы точно окоченела от холода.
- Не сомневаюсь, - с усмешкой произнес Снейп. – Как видите, даже простые бытовые заклинания иногда могут оказаться неоценимыми. Поэтому с вашей стороны было крайне неосмотрительно оставлять свою волшебную палочку в факультетской гостиной. О чем вы думали, когда отправлялись на школьный вечер?
- Уж явно не о том, что придется колдовать, - беззлобно огрызнулась Гермиона. – Что могло случиться со мной на выпускном балу? Особенно если меры, предпринятые директором, обеспечивали всем спокойствие и полную безопасность? Я хотела общаться с друзьями, веселиться. Танцевать, наконец. И помощь магии мне для этого не требовалась.
- Ну, конечно, мисс… Ни секунды не сомневался в таком ответе. Ваша самоуверенность восхищает меня так же сильно, как и ваша безалаберность. Я думал, вы более разумны.
Гермиона хотела сказать что-нибудь резкое, но сдержалась. Вместо этого она сделала большой глоток чая и обворожительно улыбнулась:
- Очень вкусный чай. Как вы узнали, что я люблю именно с бергамотом?
Снейп усмехнулся.
Будем считать, что она произвела на него впечатление.
А она забавна. Честное слово, забавна. Раньше он этого не замечал, хотя их постоянные ожесточенно-язвительные пикировки на занятиях были любимым развлечением остальных учеников. Есть нечто странно привлекательное в том, как она отвечает на его замечания – как безобидные, так и высказанные с явным намерением задеть ее самолюбие. Несмотря на то, что Грейнджер уже взрослая девушка, ее реакции на поставленные раздражители выдают в ней сумасбродного и отчаянно смелого ребенка, который из гордости никогда не покажет своего страха. Кто со свойственной ему прямолинейностью и самоуверенностью делит все только на черное и белое, не замечая, что краски давно смешались. И что в мире чаще всего встречаются все оттенки серого.
Пауза затягивалась. Снейп намеренно молчал, исподтишка наблюдая за Гермионой.
А она волнуется, вдруг с изумлением отметил он. И это совсем не страх ученицы перед строгим и нелюбимым учителем, не недовольство «неудобным» собеседником, а что-то абсолютно иное. Будь он моложе и неискушеннее, он бы решил, что ее чем-то заинтересовала его ничем не примечательная персона.
Бред.
- Так странно… Сегодня последний день в Хогвартсе… - вдруг ни с того ни с сего произнесла Гермиона. Ее голос дрогнул. – Даже не верится, что уже завтра я отсюда уеду. Насовсем.
- Расставание со школой неизбежно. Но в этом нет ничего необычного, - Снейп откинулся в кресле и соединил пальцы рук.
- Скажите… - девушка запнулась, точно не решаясь произнести какое-то слово. – Это у всех так? Или только у меня? С вами на выпускном вечере было то же самое?
- Со мной? – Снейп опешил. Слишком давно никто не интересовался тем, что он чувствует. А девушка, сидевшая напротив, пыталась проникнуть в его память. Мерлин ему свидетель: он давно запер дверь в прошлое на самый крепкий замок и не даст любопытной маггле проникнуть туда. – Вы бесцеремонны, мисс Грейнджер. Но так и быть. Я вам отвечу. Со мной тогда не произошло ничего, что могло бы вас заинтересовать. Никаких экспериментов, никаких случайностей. Разве что легкое сожаление о том, что пришлось нарушать привычный распорядок жизни.
Девушка стиснула в руках чашку. Не глядя на профессора, прошептала:
- Знаете, а у меня сейчас такое чувство, будто я теряю что-то очень важное и дорогое... То, что никогда больше не вернется… - ее глаза влажно заблестели. – Хогвартс стал моим домом… Здесь мы все учились быть волшебниками. Можно сказать, беспечно играли в них… Все, что происходило в этих стенах, было словно красочной иллюстрацией к интересной, захватывающей сказке. Но отныне сказок больше не будет…
- Зато при вас останутся ваша дотошность, знания и ваши друзья. Не думаю, что мистер Поттер и мистер Уизли покинут вас, - сказал зельевар и поразился тому, как тепло прозвучал его голос. – Без вашей помощи и знаний они всего лишь нахальные мальчишки, которые обладают талантом попадать в неприятности.
О, Мерлин! Он совсем не хотел ее утешать. Да что с ним происходит?
- Гарри и Рон замечательные. Но они не могут понять меня, - Гермиона вздохнула. – Они сейчас в предвкушении взрослой жизни, событий, новых сражений…
- Тяга мистера Поттера к совершению подвигов общеизвестна, - хмыкнул Снейп. – Простите, если я вас перебил.
- Вы несправедливы к ним. Они мои настоящие друзья, но даже самым близким товарищам иногда не расскажешь всего, что у тебя на сердце.
- Неужели за неимением других кандидатур вы собираетесь поделиться со мной самым сокровенным? Чрезвычайно польщен, мисс Грейнджер, но вынужден сообщить, что из меня выйдет неважный душевный поверенный, - профессор подумал, что сейчас голос прозвучал правильно: в меру язвительно, в меру саркастично, в меру равнодушно. Сейчас-то у нее пропадет охота откровенничать и тем самым ставить его в неловкое положение?
- Мистер Снейп, зачем вы выстраиваете стену между собой и другими людьми? Вы же совсем не такой, каким хотите казаться… Почему мы не можем поговорить с вами как добрые знакомые?
- Добрые знакомые? Я не ослышался, мисс Грейнджер? Право, вы не перестаете меня удивлять. До вас еще никому не приходило в голову, что Северус Снейп может быть чьим-то «добрым знакомым», - он прищурился. – Вы меня случайно ни с кем не перепутали? Я понимаю: выпускной вечер, волнение, страх перед неизвестным… в такой ситуации сложно размышлять здраво и ясно излагать свои мысли.
- А что, если вы мне очень интересны? – едва слышно произнесла девушка. – Если я солгала, когда сказала, будто не хотела принимать участия в эксперименте директора, и что все вышло случайно? Что если мне уже давно хочется поговорить с вами? Узнать вас? Понять, что вы за человек?
- Тогда я отвечу, что вы ошиблись с выбором объекта, Гермиона, - устало сказал Снейп. Он и не заметил, как назвал свою бывшую студентку по имени, чего раньше за ним не водилось. – Скажите, чего вы добиваетесь? Что вам нужно?
Ему показалось или девушку действительно разочаровали его слова?
- Ну… например… Я хочу признаться вам, профессор, в одном неблаговидном поступке, - Гермиона впилась пальцами в обивку кресла… - На втором курсе я украла из вашей лаборатории кое-какие ингредиенты.
- Я знаю об этом, - спокойно произнес Снейп и неожиданно для себя улыбнулся. – Кажется, вам тогда понадобились шкура бумсланга?
- Откуда вы знаете? – вырвалось у Гермионы. – И если вы были осведомлены об этом, почему не наказали меня тогда? Вы же снимали баллы с нашего факультета за куда меньшие прегрешения.
- Меня не оставило равнодушным то обстоятельство, что вы разделяете мое увлечение сложной наукой зелий, - Снейп наслаждался растерянностью, которая ясно читалась в лице девушки. - Мне было ужасно любопытно, сможете ли вы самостоятельно справиться с созданием сложного оборотного зелья. Все-таки вы были лучшей ученицей по моему предмету. И вы меня не разочаровали. А то, что в ваши расчеты вмешалось… одно… хм… непредвиденное обстоятельство, только придало истории пикантности и добавило в нее воспитательный элемент.
Гермиона густо покраснела, вспомнив, сколько времени она провела в больничном крыле, пытаясь избавиться от последствий превращения и… своего кошачьего облика.
- Вы здорово позабавили меня тогда. Уже за один случай с оборотным зельем я готов был поставить вам по моему предмету «превосходно» безо всяких экзаменов, - черные глаза профессора смеялись над ней. – Жаль, что вы больше не пытались воспользоваться ингредиентами из моих личных запасов. Я бы сделал вид, что ничего не заметил.
Гермиона представила, как тайком пробирается в лабораторию Снейпа, потом варит зелье, ошибается и превращается, например, в слона. Растерянно хлопающего ушами серого слона с карими глазами, у которого на шее болтается полосатый гриффиндорский галстук. Картина, возникшая перед ее мысленным взором, была так нелепа, что девушка от души расхохоталась.
А Снейп, оказывается, может удачно пошутить. И тогда совсем не выглядит занудным.
- Вы простите меня за этот поступок, профессор? – в глазах Гермионы еще вспыхивали смешливые искры.
- Я не сержусь на вас за это, мисс Грейнджер, - серьезно ответил Снейп. – Более того, ваша несостоявшаяся карьера воришки - одно из самых приятных воспоминаний за все время, проведенное мной в Хогвардсе.
Он задумчиво усмехнулся и замолчал.
В комнате установилась уютная тишина, прерываемая время от времени потрескиванием свечного фитилька.
Никто из них не смог бы сказать, как долго они молчали. Каждый из них был погружен в свои мысли, размышляя о нереальности происходящего. Случилось нечто, чему нельзя было дать ни названия, ни объяснения. Словно за время, что им пришлось провести в унылой темной комнате, они стали чуть ближе друг другу.
- Смотрите, профессор!
Восклицание Гермионы прервало раздумья Снейпа. Он обернулся и заметил возникшую в стене дверь.
Ее появление означало, что эксперимент завершен.
- Нам пора возвращаться обратно, - нерешительно сказал он и понял, что ему меньше всего хочется снова очутиться в зале, заполненном до отказа смеющимися и счастливыми людьми. Там он был лишним.
Как странно, что он об этом подумал.
- Пойдемте? – Гермиона вопросительно посмотрела на Снейпа и потом шагнула к двери.
Глава 5...Снейп вошел в свою лабораторию. Выпускной вечер завершился. Бывшие ученики разошлись по гостиным факультетов, но вряд ли кто-то из них сейчас спит. Все-таки последняя ночь в Хогвартсе. Наверняка все стоят на головах, веселятся, пьют сливочное пиво и вино, которое предназначалось для преподавателей, но незаметно перекочевало в студенческие комнаты. И никто из учителей не станет пенять подопечным на злостное нарушение режима. Самые строгие наставники стали сегодня сентиментальными и лояльными. В последнюю ночь выпускникам позволено многое.
Профессор затопил камин. Обессилено рухнул в кресло и протянул руки к огню, весело лизавшему сухие смолистые поленья.
Он устал. Смертельно устал сегодня. Предыдущие несколько часов вымотали его и лишили привычной невозмутимости.
Снейп расстегнул ворот рубашки и, подперев голову рукой, стал смотреть на пляшущее пламя. Его взгляд сделался отрешенным.
Во всем виноват Дамблдор. Он и его филантропические идеи.
Кому был нужен этот проклятый эксперимент? Зачем этой девочке понадобилось говорить с ним? Почему она вела себя с ним так, словно он и впрямь был ее добрым знакомым, а не нелюдимым, желчным учителем, которого все здравомыслящие студенты терпеть не могли и предпочитали обходить седьмой дорогой? На эти вопросы не было ответов.
Он вспомнил, как вернулся в зал после разговора с Гермионой. Сел за преподавательский стол. Случившееся с ним представлялось глупым фарсом, жестоким розыгрышем.
Должно быть, мрачные мысли отразились на его лице, потому что его начали спрашивать, хорошо ли он себя чувствует. Отделавшись от назойливого внимания коллег, он выпил вина. Оно было терпким и горьковатым, со вкусом рябины, еще не тронутой заморозками. Вино переливалось в бокале и было необычайно яркого, насыщенно-алого цвета. Совсем как кровь, вдруг подумал он. Или как…
Его рассеянный взгляд выхватил из толпы студентов девушку в сверкающей алой мантии. Тот же самый цвет. Дразнящий. Волнующий. Заставляющий его вновь переживать то, что хотелось забыть, стереть, уничтожить.
Но тщетно.
Снова эта девушка. Воскресившая в его памяти ту, другую. Ту, с кем были связаны самые счастливые и самые горькие минуты его юности.
И почему он раньше не видел их несомненного сходства? Оно очевидно. Проскальзывает в манере двигаться, говорить, хмуриться, смешно морщить нос. Оно в заразительном смехе и улыбке, которая словно озаряет лицо светом; во взгляде – умном и чуть настороженном. В упрямстве и настойчивости. В смелости. И гордости, которая всегда так притягивала его, и которую он так ненавидел.
Или это всего лишь плод разыгравшегося воображения?
… Уже давно перевалило за полночь. Бал подходил к концу. По давней традиции студенты приглашали на прощальный танец своих преподавателей. Зельевар встал, собираясь незаметно покинуть торжество. Довольно. Он и так пробыл на празднике дольше, чем рассчитывал.
- Профессор…
Снейп резко обернулся. О, темные силы!
Она.
Собственной персоной.
Нервничает. Покусывая губы, смущенно переминается с ноги на ногу, но во взгляде – решимость.
- Да, мисс Грейнджер?
- Позвольте пригласить вас?
- ???
- Пожалуйста… - в ее голосе слышны настойчивые нотки.
Самое разумное, что он мог сделать в такой ситуации, это отказать ей. Но вместо этого он обреченно кивнул, соглашаясь:
- Хорошо, Гермиона.
Он подал ей руку, и они направились в центр зала.
На эту странную пару смотрели во все глаза. Снейп спиной ощущал устремленные на него изумленно-неприязненные взгляды. Он зло хмыкнул: за двадцать лет ничего не изменилось. Как и тогда, почтеннейшая публика пребывала в глубоком шоке от увиденного.
Студенты перешептывались. Преподаватели изо всех сил старались сделать вид, что происходящее их не удивляет. Еще бы! Прежде профессор зельеварения танцевал всего раз в жизни – на собственном выпускном вечере. Но об этом еще помнили разве что Дамблдор и МакГонагалл. Остальные и понятия не имели, что неприветливый, замкнутый декан Слизерина способен пригласить девушку на танец (вообще-то это она его пригласила, но, похоже, этого никто не понял).
- Я и не знала, что вы танцуете, Северус, - хихикнула профессор Стебль, ангажированная на вальс одним из студентов своего факультета.
Снейп плотно сжал губы. Чертова клуша!
По залу поплыли первые аккорды грустной нежной мелодии.
Мягкая, очень теплая рука легла в его ладонь.
«Во время танца партнеры должны смотреть друг другу в глаза», - вдруг некстати вспомнил профессор, заметив во взгляде девушки, устремленном на него, замешательство.
Вспомнить бы еще, как танцевать.
Ноги точно деревянные.
Проклятье!
Как давно он не прикасался к женщине.
К девушке.
Забытое, волнующее ощущение.
Непривычное.
Для него.
Гибкая спина под его пальцами напряжена.
Лицо партнерши бледное и сосредоточенное.
Очень тяжело выдержать устремленный на него взгляд темных, как гречишный мед, глаз.
Еще труднее сохранять невозмутимость.
Понять бы, зачем он пошел на поводу у своего секундного порыва.
Должно быть, со стороны он выглядит настоящим посмешищем.
О, Мерлин!
Не сбиться бы со счета…
Раз, два, три… Раз, два, три…
Поворот…
Шаг назад…
Раз, два, три…
Во рту пересохло.
К лицу подкатила горячая волна.
Черт, неужели он краснеет?
- Сэр, вы замечательно танцуете.
Она совсем так не думает.
Но он отчего-то благодарен ей за этот обман.
Тряхнула головой.
Смущенно закусила нижнюю губу.
Отвела глаза в сторону.
Ее щеки полыхнули румянцем.
Поняла, что ее дипломатическая хитрость разгадана.
Наивная.
Смешная.
Она прекрасно двигается.
Такое впечатление, что парит над паркетом.
Легкая, послушная его неуклюжим рукам.
Улыбается так, как ему никто и никогда не улыбался.
Словно ей действительно нравится танцевать с ним.
Словно...
Нет.
Этого не может быть.
Он обманывает себя.
Сколько он сделал глупостей за один вечер!
Поступает вопреки здравому смыслу.
Больше всего это похоже на заклятие, парализующее волю.
Снова поворот…
Раз, два, три…
Удивительно, что он до сих пор не отдавил ей ноги…
Ощущение полнейшего дежа-вю…
Пол катастрофически уходит из-под ног…
В глазах все плывет…
Только бы она не заметила, как вспотели его ладони!
Слабая надежда…
Какой же он все-таки глупец…
Раз, два, три…
Шаг назад и в сторону.
Раз, два, три…
Он обязательно будет корить себя за этот танец.
За свою преступную слабость.
Ему не впервой ненавидеть и презирать себя.
Но это потом. Потом…
А сейчас…
Как там?
«Партнеры должны смотреть друг другу в глаза…»
И будь что будет.
Мир подождет.
Раз, два, три…
Глава 6Все закончилось. И этот нелепый вечер, и директорский эксперимент, и нежданный разговор, и этот опасный танец. Он тихо поблагодарил девушку за вальс и под насмешливыми, удивленными и издевательскими взглядами вышел из зала.
Теперь он сидит у себя в лаборатории и смотрит на огонь. И не может отделаться от мысли, что совершил непростительную глупость. Что-то сдвинулось в его сознании, обычная невозмутимость дала трещину.
До этого вечера жизнь его была размеренна и предсказуема. Он научился находить удовольствие в обыденности, в работе, экспериментах, книгах, своем одиночестве. Даже в проводимых занятиях, если видел хотя бы одну пару заинтересованных, внимательных глаз. Большинство студентов относились к его предмету с плохо скрываемым раздражением. Он принимал такое отношение, потому что знал, что хорошим зельеваром в лучшем случае становится один человек из ста. И всегда отмечал для себя тех немногих, кто разделял его страсть к науке зелий. Он не демонстрировал свою симпатию открыто, но получить «превосходно» по зельеварению мог только тот студент, кто удостаивался его наивысшего расположения и уважения.
И Гермиона Грейнджер не была исключением из этого правила, хотя окружающие и считали, что профессор Снейп на дух не переносит ученицу, которая имела несчастье родиться в маггловской семье. Да, его безмерно раздражала ее привычка быть во всем и всегда первой, но он не мог не отдать должного ее уму и способностям. Эта девочка действительно была очень одаренной. И она любила его предмет, который был самым сложным в школьной программе. Часто на занятиях он ловил ее жадный, заинтересованный взгляд. Замечал, как она, увлеченная приготовлением какого-нибудь зелья, требующего осторожности и терпения, закусывает губу, что у нее являлось признаком максимальной сосредоточенности. И когда она, сияя от гордости, приносила на проверку колбу с получившейся смесью, он заранее знал, что результат ее работы превосходен. Он кривился, отпускал какую-нибудь колкость, упиваясь справедливым негодованием ученицы, но потом как бы нехотя ставил ей высшую оценку. Всегда.
Профессор не смог бы внятно объяснить причину своего противоречивого отношения к студентке. Временами он жалел о том, что «эта Грейнджер» не была чистокровной волшебницей. Но при всем его отвращении к магглам он невольно выделял ее из массы студентов и внимательно следил за успехами гриффиндорки. Много раз встречал ее в библиотеке за чтением старинных фолиантов. Однажды под благовидным предлогом он даже поинтересовался у мадам Пинс, какие книги брала Гермиона. И был поражен, услышав фамилии авторов, научным трудам которых он и сам отдавал предпочтение.
Однако, несмотря на все свои способности и пытливый, острый ум, девушка была объектом насмешек Снейпа. Больше от профессора доставалось разве что Поттеру. Чем старше становилась Гермиона, тем болезненней она реагировала на ехидные замечания, тем ожесточеннее спорила, тем независимее выглядела. Почти каждый урок зельеварения превращался в словесную дуэль двух антагонистов. И Снейп был чрезвычайно горд собой, когда ему удавалось довести «эту выскочку» до молчаливой истерики. Он получал странное удовольствие, унижая ее, испытывая на прочность ее характер. Она была достойным соперником, противостояние с которым восхитительно будоражило и волновало кровь.
Все изменилось в последние несколько месяцев. Гермиона перестала ввязываться в перепалки с ним. Обиды сносила с поистине стоическим терпением. Ее безропотная покорность удивляла Снейпа, заставляя его изощряться в придирках и замечаниях. Однажды ему все-таки удалось довести ее до слез. Под смешки слизеринцев и сочувственные взгляды гриффиндорцев девушка выбежала из класса, а он, мстительно улыбаясь, снял с ее факультета за «ненадлежащее поведение студентки» 30 баллов. Но инцидент на уроке, вопреки ожиданиям, почему-то не принес ему удовлетворения. Его не отпускали мысли о собственной несправедливости. Профессор признался самому себе, что был излишне жесток с Грейнджер. И это открытие его обескуражило.
На следующем его занятии Гермиона появилась бледная, со следами недавних слез на щеках. Он подавил желание сделать ей очередное замечание и почти весь урок мрачно молчал, испугав студентов своим дурным настроением. Как же он был удивлен, заметив взгляд Гермионы, обращенный на него. В глазах девушки была… благодарность за понимание. Несколько мгновений он ошарашено смотрел на нее, потом раздраженно отвернулся к доске.
С этого дня его затянувшееся противостояние с Гермионой закончилось. Он больше никак не проявлял своего недовольства ее поведением, ведь она по-прежнему была лучшей по его предмету. Выпускные экзамены Грейнджер сдала на одни «превосходно», подтвердив статус лучшей ученицы Хогвартса.
А потом был выпускной вечер и этот нелепый разговор.
Несомненно, что-то случилось с ним за те несколько часов, что он провел в ее обществе. Но он не мог понять, что именно произошло и это пугало его. Сегодня он как будто увидел Грейнджер впервые. Смешная умная девочка незаметно превратилась в очаровательную девушку, в которой уже проступала мягкая, застенчивая женственность. Он заметил, как заглядывались на Гермиону ее сокурсники, какими восхищенными взглядами ее провожали юноши с других факультетов.
И что греха таить – он сам был поражен метаморфозой, произошедшей с «мисс Всезнайкой». В той комнате, где они оказались один на один, он словно увидел ее другими глазами. Вдруг осознал, что перед ним – не просто ученица, а девушка, которая не только умна, но и очень хороша собой. Рядом с ней он почувствовал себя неловко. Потому что на какое-то мгновение – всего на одно! – забыл о том, что он – бескомпромиссный учитель. И вновь ощутил себя краснеющим до ушей мальчишкой, который тайком любуется красотой понравившейся ему девушки.
Такого с ним не случалось уже очень давно. Он думал, что прежние эмоции надежно замурованы, погребены под толщей одиноких лет; скрыты непроницаемым панцирем из сарказма и нелюдимости.
Правда же заключалась в том, что он давным-давно перегорел. Вспыхнул как спичка и съежился в огне сжигавшего его безответного чувства к девушке. По иронии судьбы, она тоже была из Гриффиндора.
Влюбленный Снейп – видел ли кто картину несуразнее? И все-таки это было. Было.
Это случилось на его пятом курсе.
Весной.
Он сидел на скамейке во дворе Хогвартса и был всецело поглощен книгой о зельях. Из дверей школы высыпала двор стайка девчонок, которые весело и заразительно смеялись. Он нехотя оторвался от чтения и увидел «гордость Хогвартса» - отличницу-«грязнокровку» Лили Эванс и ее подруг – девочку из Когтеврана (он все никак не мог запомнить ее сложную фамилию) и двоюродную племянницу директора Альбуса Дамблдора – гриффиндорку Джозиану Уайтинг.
И то ли звезды в этот момент сошлись не так, то ли погожий весенний день располагал к сентиментальности, то ли просто пришло его время, но Северус вдруг почувствовал, что мучительно краснеет под взглядом синих-синих, удивленно распахнутых глаз Джозианы.
- Привет, Северус, - она улыбнулась ему, тогда как ее подруги предпочли сделать вид, что перед ними не студент Слизерина, а пустое место. – Что читаешь?
Он молча показал ей обложку книги.
- Ого! Это же не из школьной программы? Ну и как, очень сложно?
- Нет, не очень, - с трудом выдавил он из себя, зная, как нелепо выглядит сейчас. – Это интересная книга…
- Джоз, пойдем! Ты представляешь… – Эванс приобняла Джозиану и что-то заговорщицки зашептала ей на ухо. Та тряхнула смоляными кудрями и лукаво улыбнулась.
- Ладно, Северус, мне пора. Еще увидимся, – Уайтинг махнула ему рукой, и девочки ушли.
Казалось бы, ничего особенного не произошло. Но незначительный эпизод и несколько слов, сказанных Джозианой, перевернули сознание Северуса.
Очаровательная хохотушка покорила его неискушенное сердце.
Этому не помешала даже многовековая вражда между Гриффиндором и Слизерином.
Наверное, в тот день действительно так сошлись звезды.
Северус тщательно скрывал свое чувство к Джозиане, опасаясь злословия - как со стороны друзей девушки, так и учеников своего факультета. Вначале он жестоко высмеивал себя за непозволительную и глупую «слабость». Разве могла Джозиана Уайтинг, дружбы и благосклонности которой добивались столь многие, обратить внимание на него – ничем не примечательного слизеринца? Много раз пытался уничтожить свою привязанность к этой девочке, но безрезультатно.
Он ушел с головой в учебу, чтобы не думать о той, которая так поразила его воображение. Но стоило ему на секунду потерять контроль над собой, как перед его мысленным взором вставало нежное девичье лицо. Он вспоминал, как играли ямочки на упругих щеках, когда Джозиана смеялась. Как небрежно поправляла свои непослушные черные волосы.
То, что он чувствовал к Джозиане, было сильнее воли, здравого смысла и даже сильнее страха быть высмеянным.
И однажды он перестал сопротивляться неизбежному.
Так он узнал горечь и сладость первой любви.
На совместные занятия с гриффиндорцами он теперь летел как на крыльях. Ведь там его ждала встреча с Джозианой. Он мог смотреть на нее. Слушать, с какой легкостью она отвечает на сложный вопрос преподавателя и втайне гордиться ею; видеть, как она старательно склоняется над пергаментом, как, задумавшись, покусывает кончик пера. Иногда девушка ловила устремленный на нее взгляд. Она поворачивалась, удивленно смотрела на Северуса, а он спешно отводил глаза и вспыхивал до корней волос.
Он был счастлив, если днем ему удавалось перекинуться с Джозианой хотя бы словом. Ее улыбка теперь казалась наполненной тайным, только ему одному понятным смыслом. А ночью, когда его однокурсники уже видели десятый сон, он все еще бодрствовал. Лежал, вглядываясь в темноту. Представлял, как однажды скажет Джозиане о том, что любит ее. Она улыбнется ему, а он нежно возьмет ее за руку. А потом… потом он осмелится коснуться губами ее щеки. Совсем чуть-чуть.
Он стал задумчив и мечтателен. Но если кто и замечал в нем эту перемену, то не мог понять ее настоящей причины.
На летних каникулах Северус не находил себе места. Родовой замок Снейпов казался ему мрачным склепом, в котором были заживо похоронены он и его родители. Он тосковал по Джозиане. Дни без нее были пустыми. Чтобы как-то отвлечься, он погрузился в изучение книг по темным искусствам и алхимии, которые властный, суровый отец разрешил ему брать из своей личной библиотеки. Экспериментировал с зельями в домашней лаборатории, целиком отдаваясь этому занятию.
…Профессор встал с кресла и прошелся по комнате. Окинул взглядом стеллажи, которыми была заставлена лаборатория. Тысячи склянок с ингредиентами, сотни готовых зелий. Таинственные свойства веществ, дремлющая в них разрушительная сила всегда живо интересовали его. Его обширные знания позволили ему стать лучшим алхимиком страны. Теперь он мог создать любой настой, яд или сыворотку. Немало изобретенных им зелий было строжайше запрещено специальным декретом Министерства магии. Их использование каралось длительным заключением в Азкабане. Но для него они были всего лишь результатом кропотливого труда. Он знал о зельях больше, чем любой из ныне живущих волшебников. Он превзошел эту сложнейшую науку, но она не сделала его счастливым. Его ум, его тяга ко всему неизвестному сыграли с ним злую шутку.
Жизнь повернулась на 180 градусов осенью 19** года, когда он, студент-шестикурсник, приехал в Хогвартс.
Снейп вновь посмотрел на огонь. Ему вдруг почудилось, что в языках пламени он видит лицо Джозианы. Профессор горько усмехнулся. Если бы не эта девушка, вся его жизнь наверняка сложилась бы иначе.
