Однажды мы станем звездами

Глава 1

POV Гермионы

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь успокоить роящиеся в голове мысли. Затем, уверенно повернув массивную ручку в форме головы тролля, толкнула дверь и вошла внутрь. Впустив меня, дверь громко захлопнулась, и я подскочила от неожиданности, еле сдержав чуть не слетевший с губ крик. Снаружи от очередного порыва ветра, недовольно поскрипывая, зашаталась со стороны в сторону ржавая вывеска с надписью «Дырявый котел».
Я неуверенно пошла в сторону барной стойки. Том стоял ко мне спиной, откупоривая очередную бочку сливочного пива. Я, немного потоптавшись на месте, подошла поближе, думая, как лучше к нему обратиться. Но в этот момент Том вздрогнул и резко обернулся. Почему-то меня это не очень удивило, учитывая теперешнюю обстановку в магическом мире. Но когда Том, прищурившись, узнал меня, на его лице не осталось и следа страха. Он тот час же расплылся в угодливой улыбке.
- А, мисс Грейнджер! – Ну, конечно же, его предупредили о моем приезде. Иначе и быть не могло. – Пройдемте за мной. – Том проворно заковылял мимо барной стойки в сторону узкого прохода, а дальше - вверх по лестнице, на второй этаж, туда, где размещался мини-отель. Я поспешила за Томом. Он остановился у комнаты с кривоватой, как, впрочем, и все вокруг, деревянной дверью с номером «3».
- Прошу, мисс, – Том протянул мне немного погнутый и почернелый от давности ключ, – он распорядился, что бы вы жили именно в этой комнате.
Я благодарно улыбнулась и начала копаться в сумке в поисках нескольких галеонов, но мне, как назло, попадались лишь маггловские купюры. Я не без труда все-таки выудила из кучи всякого хлама в моей сумке, предусмотрительно увеличенной в объеме заклятием незримого расширения, четыре галеона. Но когда я подняла голову, то, к своему удивлению обнаружила, что стою в слабо освещенном коридоре совсем одна. Времени было в обрез, поэтому я поспешно открыла трясущимися от волнения руками ветхую дверь.
Комнатка оказалась простовато обустроенной, но достаточно уютной: в камине, предусмотрительно разведенном к моему приезду, шипел и мирно потрескивал сухими поленьями огонь, в комнате было тепло и сухо. Из мебели здесь были большой дубовый стол, стул с потертой мягкой обивкой, старое кресло, перекошенный платяной шкаф, кровать с железными спинками, на которых местами облупилась краска, большое старинное зеркало и поеденный молью пестрый ковер. Я уселась в кресло возле камина, устраиваясь поудобнее, и попыталась расслабиться, блаженно прикрыв глаза. Но тревожные мысли продолжали лезть в голову. Я не могла не думать об опасности, которой ежеминутно подвергались все мои самые дорогие люди. Ведь каждый из них сейчас мог быть совсем один, умирая или пребывая в смертельной опасности, и мое сердце болезненно сжалось. И больше всего сейчас меня волновало благополучие не членов Ордена, не Рона и даже не Гарри, а совсем другого человека… нет, я не думаю о таком, не думаю. Все будет хорошо, все живы, здоровы… все будет хорошо… В последнее время я слишком часто повторяла это про себя, как мантру, как молитву, стараясь избавиться от мучительных волнений. За их благополучие я молилась всем богам. Ведь каждый день умирали люди: магглы, магглорожденные волшебники вроде меня, полукровки и даже чистокровные волшебники. Списки убитых каждый день печатались в «Ежедневном Пророке». Без красноречивых статей-некрологов, даже без слов сожаления – просто имена, за каждым из которых стояла чудовищная трагедия, не вовремя оборванная жизнь. Я перечитывала эти списки ежедневно по пять-шесть раз, чтобы удостовериться, что там нет имен никого из моих близких. Чтобы успокоить сердце хоть на время. Но после недолгого облегчения опять наступало затяжное уныние – ведь это по сути ничего не значило, люди умирали каждую минуту. В это жуткое время нельзя терять бдительность ни на минуту. Уставшая и угнетенная тяжелыми мыслями, я больше не могла оставаться бездеятельной. Я встала с кресла, оглядываясь по сторонам и ища чем заняться. Мой чемодан стоял в углу, как раз возле кровати, и я с повышенным энтузиазмом принялась его разбирать.
Подчиняясь плавным взмахам волшебной палочки, вещи аккуратными стопками укладывались на предварительно почищенные очищающим заклятием полки платяного шкафа. Никакой путаницы: платьица к платьицам, маечки и шортики лежали порознь, книги – в другом отделении, надо признаться, занимавшем площадь гораздо большую, чем гардероб. Я закончила и с грустью окинула взглядом пустую комнату, еще пару минут назад казавшуюся такой уютной. Взглянув на часы, я помрачнела еще больше: было уже восемь часов вечера. Не надо обманывать себя, Гермиона, у него слишком много дел, сегодня он уже не придет. Я обессилено опустилась на край кровати, напряженно массируя виски. На меня нахлынула волна сильного уныния, и я не могла это контролировать. На миловидном личике появилась некрасивая складка между аккуратными бровями.
Я снова погрузилась в свои глубокие, тревожные раздумья. Все ровно волнение не спадет, пока я не увижу его. На этот раз почему-то вспомнились события того злосчастного вечера, когда был убит Дамблдор. Я снова и снова прокручивала в мыслях те события, восстанавливая до мельчайших подробностей рассказ Гарри. Не сосчитать, сколько раз за последнее время я думала об этом. И каждый раз меня охватывало странное чувство, как будто что-то скрылось от моего внимания, и тогда я чувствовала себя еще более обессиленной. В таких случаях я заставляла Гарри рассказывать мне все с самого начала. И раз за разом убеждалась в том, что я настолько хорошо осведомлена даже о мельчайших деталях, будто и сама там была. Из омута моих мыслей меня вырвал резкий звук, напоминающий стук. Я вскочила с кровати и растерянно осмотрелась по сторонам: не могла сообразить, откуда доносился этот звук и вообще, не послышалось ли мне. Дверь?.. Вряд ли кто-то мог меня здесь навестить, о моем приезде сюда пока никто не знал, ведь я только собиралась написать Гарри и Рону. Постучали еще раз, и я машинально повернула голову на звук. Мое сердечко радостно забилось, и я подбежала к окну и поспешно открыла одну створку, впуская мокрый комок перьев в комнату. Сова недовольно ухнула, отряхнулась, забрызгав меня каплями воды вперемешку с грязью, и протянула лапку, к которой была привязана аккуратно смотанная трубочкой записка. Я, не обращая внимания на недовольный взгляд совы, торопливо отвязала записку от ее чешуйчатой лапки и та, еще раз презрительно ухнув, улетела. Но сейчас я не могла думать о таких мелочах, ведь я узнала этот почти каллиграфический почерк, узнала эту манеру писать, наклоняя буквы немного влево, узнала запах полевых трав и подземельной сырости, которым пах пергамент… нет, я знала, от кого эта записка без подписи даже до того, как к ней прикоснулась. Я чувствовала. И не ошиблась.

"В девять буду ждать тебя в баре внизу. Никуда не выходи, никому не пиши писем и не вздумай общаться с кем-либо через камин."

И я ожила. Волнение отступило, его сменила безудержная радость. Мои вяло висящие паклей волосы выровнялись и стали отливать золотом на свету. К бледным губам прилила кровь, и они сделались пухлыми и розовыми, глаза заблестели. На моем лице расцвела сияющая улыбка – я осталась довольна результатом. Отражение в зеркале изящно провело по талии руками и подмигнуло мне.
Я посмотрела на часы и, обнаружив, что у меня осталось всего десять минут, быстро переоделась в неприметную черную мантию вместо привычных джинсов и футболки: чем меньше внимания я буду привлекать, тем меньшим будет шанс на то, что нас заметят, узнают. В нашем положении это было бы, по меньшей мере, безрассудно.
Я выпорхнула из комнаты и, быстро сбежав вниз по узкой лестнице, вошла в битком набитый зал. Я, конечно, ожидала, что в субботний вечер этот местечко стает шибко популярным среди местных волшебников, но чтобы настолько… И я еще раз в уме восхитилась тем, насколько основательно он подошел к вопросу: в маленьком баре, где все теснятся, как селедки в банке, душном, провонялом алкоголем на любой вкус и кошелек, вряд ли кто-нибудь обратит на нас внимание. Да еще и вечером, когда добрая половина посетителей уже накачалась до отказа или еще лучше – видит седьмой сон в тарелке с салатом.
Задумавшись, я и не заметила, как оказалась у бароной стойки. Я стала пристально разглядывать всех посетителей, ища глазами одного-единственного человека. Задержав свой взгляд на дальнем углу бара, я наконец-то увидела его. Двое волшебников, - один худой и лысый, одетый в ярко-фиолетовую мантию, а второй бородатый и в теле, - заметив, что я остановила свой взгляд на них, прекратили свой оживленный спор и нелепо мне заулыбались. Но я смотрела не на них, а чуть дальше. Туда, где за самым дальним столиком, скрытом от посторонних глаз, сидел он, безразлично уставившись на стакан с огневиски, который он крутил в руке, переливая янтарного цвета жидкость со стороны в сторону. Сердце бешено заколотило о стенки грудной клетки, грозя вырваться из своих тесных оков. Он заметил меня. Когда бездонные черные глаза, в которые одновременно не возможно было смотреть, и от которых не было сил отвести взгляд, остановили свой взгляд на мне, я почувствовала, как меня трясет, будто в лихорадке. Я чувствовала, что он пристально за мной наблюдает. Я чувствовала, как он напряжен, чувствовала, как натянуты его мышцы, словно струны. Но его лицо, скрытое под безликой маской, не выражало никаких эмоций. Как всегда, в своей манере. Ничего не изменилось с нашей последней встречи. Но я жадно всматривалась в эту безжизненную маску, ловила каждый его вздох, старалась запомнить каждую малейшую черточку его лица, чтобы потом, когда снова наступит столетнее расставание, восстановить его образ в памяти до мельчайших подробностей. А я знала, оно обязательно наступит. И не могла ничего с этим сделать. На сто, а, может, и на все тысячу лет мы снова расстанемся, снова примерим безразличие друг к другу. Расстанемся без малейшей надежды увидеться еще хоть раз. Но в это мгновение я была безмерно счастлива, и все остальное отступало на задний план, а оставались только мы вдвоем. На этот короткий миг я смогла поверить, что у нас есть надежда.
- Ты кому-то говорила, что приехала сюда? – прозвучало вместо приветствия. В этом весь Северус.
- Нет, – тихо ответила я. Его лицо чуть просветлело, но он по-прежнему оставался напряженным. Один Мерлин знает, каких титанических усилий мне стояло удержаться и не поцеловать его прямо здесь. Я с трудом подавила этот порыв и покорно на него посмотрела. Кажется, он изучал меня, мой взгляд, то, как я себя веду. Можно было подумать, что он читает мои мысли, но этого не могло быть. Он бы этого никогда не сделал. Ведь это бы значило, что он мне не доверяет.
- Хорошо, – протянул он. – Тебе здесь нравиться?
- Да… - я удивленно на него посмотрела. Я думала, что он расскажет мне о своих планах, заберет с собой или… или что? Какая же я глупая! Ну зачем, зачем ему сдалась семнадцатилетняя дурочка, не знающая ровным счетом ничего о настоящей жизни? Не знающая ничего о войне. Зачем ему что-то мне рассказывать? Я же никогда не была романтичной глупышкой, почему же сейчас я вообразила себя героиней сказки с хэппи-эндом, а Снейпа – моим сказочным принцем? Откуда эта наивность? Черные глаза недоверчиво прищурились, и я похолодела. Я постаралась придать голосу уверенности, но тщетно. - Да, конечно. Здесь очень мило и… эмм… уютно, – получилось жалко и неубедительно, а вымученная невеселая улыбка, скорее всего, только добавила ему уверенности в том, что я солгала.
- Хорошо. – да что же он заладил «хорошо, хорошо»… Что здесь хорошего? Почему он ничего мне не рассказывает? Да он, скорее всего, и не планировал мне ничего рассказывать. По крайней мере, ничего конкретного, существенного. Тогда зачем он пришел? Что бы убедиться, что со мной все в порядке? Мог бы сову послать. Хотел меня увидеть? Тогда почему он так холоден, почему не пришел прямо ко мне в комнату, где мы могли бы побыть наедине…
- Ты должна быть осторожной, – его низкий властный голос вырвал меня из раздумий, – сейчас очень важно не терять бдительность. – ну зачем, зачем он мне это говорит? Я ведь и сама все понимаю. И этот тон… Тревожно как-то, не нравиться мне это все. – Ты пробудешь здесь до того, как авроры проводят тебя в Нору. Уизли пришлют тебе сову. До этого с «Дырявого котла» ни ногой, даже в Косой переулок. – я хотела возразить, но заметив, что он помрачнел еще больше, я промолчала. Сделав небольшую паузу, Северус продолжил: – Не волнуйся, этот случится скоро, долго скучать тебе не придется. – по его взгляду я поняла, что весь страх и отчаяние, которые я испытала в ту минуту, отразились на моем лице искаженной гримасой боли. Но он быстро взял себя в руки и, наколдовав стакан с водой, протянул его мне. Я судорожно сглотнула, дрожащей рукой взяла стакан и сделала несколько мелких глотков. Затем снова уставилась в безразличное лицо. В висках стучало, сердце колотилось о ребра так бешено, что темнело в глазах. Мне едва хватало воздуха, но я оставалась сидеть на месте. Я знала, что если я сейчас встану и уйду, наша встреча будет считаться оконченной. Не то что бы знала, скорее чувствовала.
- А как же ты? – собрав все оставшиеся свои силенки в кулак, я задала вопрос, который меня так мучил, вопрос, который не давал мне дышать. Настолько сложный, что, казалось, задать его равносильно смерти. Но если бы я не спросила, было бы еще хуже. А он не прекращал смотреть на меня неотрывно, и, казалось, ни разу не моргнул.
- Мне надо идти. – его резкий голос, словно ножом, резал мое хрупкое сердечко. Я задыхалась, судорожно хватая ртом воздух. – Ты же знаешь, я не могу остаться, – добавил Северус уже мягче. Мне показалось, или в его глазах промелькнуло беспокойство?
- Останься. Поговори со мной, просто побудь со мной, – тихо проговорила я, и отчаянно посмотрела на него, чувствуя, что я гасну. Гасну изнутри, как гаснет догорающая свеча. Но Северус был неумолим. Он отрицательно покачал головой. Ну на что, спрашивается, я рассчитывала? Он поднялся, небрежно кинув на стол рядом со стаканом с нетронутым огневиски пару галеонов. Я поднялась и выпрямилась, на автомате повторяя его движения, и посмотрела на него почти что безжизненным взглядом. Почти таким же, как у него самого. Одним широким шагом он преодолел расстояние между нами и, невесомо коснувшись холодными губами моего виска, поспешно вышел в ночь. А я так и стояла, бессильно вглядываясь в темноту, которая его у меня отняла. По щекам хлынули горячие слезы.
Я ничком упала на кровать, зарываясь лицом в большую мягкую подушку. Сил плакать больше не было, и я просто лежала на кровати, еще не мертвая, но уже не живая. Есть болезни, от которых нет лекарства.

Глава 2

Гермиона лежала на кровати, будто под Ступефаем, и смотрела невидящим взглядом куда-то в темноту. По ощущениям было около четырех часов утра. С момента последней встречи со Снейпом прошло уже двое суток, в течении которых она ни разу не покидала свою комнату. "Радуйся, Северус, впервые я беспрекословно выполняю твой приказ", - безрадостно подумала Гермиона. Она уже ничего не ждала, а только думала, думала, думала… Иногда она подходила к горе книг в ее шкафу, вытягивала одну из них наугад и читала, только чтобы приглушить чувство бездеятельности.
Девушка открыла книгу «Как превзойти Темные искусства», которую еще на пятом курсе прихватила в Выручай комнате, на том месте, где вчера закончила читать. Она стала проглядывать страницы, пытаясь из общего потока фраз выделить для себя хоть что-то полезное. Хоть что-то, что помогло бы ей защитить Северуса. Ведь теперь к клокочущей боли и волнению, терзавшим ее сердце не одну сотню долгих дней, добавилось еще и необъяснимое чувство панической тревоги. Это было чувство на уровне интуиции, она не могла это объяснить, но готова была поклясться, что ему что-то угрожает. Как бы Гермиона хотела, что бы это оказалось банальной тревогой. Она бы все сейчас отдала, что бы кто-то тряхнул ее за плечи и уверенно сказал, что она делает из мухи слона.
В некоторых книгах по черной магии, Гермиона находила упоминания о крестражах. Она кратко записывала самое главное в маленькую тетрадку, чтобы ничего не забыть. Но сейчас девушка думала об этом в последнюю очередь. Интересно, что бы сказали мальчики, если бы узнали, за кого она так отчаянно боится и за кого тихонько молиться по ночам, обливаясь горячими слезами?
Наконец-то взошло солнце, по-летнему яркое, и игриво улыбнулось Гермионе своими лучиками. Она неохотно встала с кровати, с ее маленького убежища, и, жмурясь и прикрывая глаза ладонью, поплелась в ванную. Но боковое зрение различило на столе очертания какого-то предмета прямоугольной формы… письмо! Девушка дрожащими от волнения руками вскрыла конверт, и на узкую ладошку выпал кусок шершавого пергамента, исписанный кривоватым почерком с большим количеством ошибок и исправлений. Вместо слова «авроры» и своего имени Рон умудрился поставить две жирные кляксы. "Это так на него похоже", - подумала Гермиона, улыбаясь. По всему было видно, что Рон очень спешил отправить это письмо. Девушка не верила своему счастью. Она перечитала пол страницы текста в третий раз и впервые за последние два дня искренне улыбнулась. Северус был прав. Завтра сутра прибудут Грюм и Тонкс, чтобы доставить ее в Нору. Гермиона, конечно, считала, что это лишнее. Ведь она же не Гарри, чтобы приставлять к ней охрану, но отказаться от их защиты было бы глупо.
Гермионе не верилось, что она увидит мальчиков уже совсем скоро. Только сейчас она поняла, как сильно за ними скучала. Ведь они не виделись уже больше месяца! Настроение немного улучшилось, и девушка решила покинуть пределы своей душной комнатки, чтобы пообедать в одном из ресторанчиков в Косом переулке. Тем более, Гермиона давно хотела прикупить несколько редких ингредиентов для зелий, так, на всякий случай… и пару новых книг. Хотя это, конечно же, было поводом, а не причиной.
Гермиона ходила по запутанным мощеным улочкам и узким переулкам, разглядывала витрины ухоженных лавок и читала на вывесках их замысловатые названия. Периодически она заглядывала в некоторые из этих магазинчиков, пока зной не стал невыносимым. Прячась от палящих солнечных лучей и изнемогая от жажды, девушка забежала в первую попавшуюся ей на пути кофейню, толком даже не рассмотрев вывеску. К ее удивлению, внутри оказалось тихо и приятно. Гермиона не чуяла под собой ног, поэтому с облегчением уселась за первый попавшийся стол. С интересом разглядывая маленькие, будто пряничные, деревянные столики, стульчики с вырезанными на спинках сердечками и картины со смешными, мило играющими друг с другом человечками, девушка и не заметила, как рядом со ней оказалась молодая ведьма невысокого роста, приятно ей улыбнувшаяся. Рядом с официанткой на уровне ее головы над чистым пергаментом зависло самопишущее перо, готовое записать заказ. Гермиона попросила принести ей чашечку крепкого черного чая и ее любимое шоколадное пирожное в надежде, что здесь их неплохо готовят. Официантка осведомилась, не хочет ли она чего-нибудь еще, но Гермиона отрицательно покачала головой, и девушка поспешно удалилась. Перо медленно поплыло следом за ней. Гермиона изнеможенно откинулась на мягкую спинку дивана без подлокотников. Откуда-то повеяло приятной прохладой, и она невольно вспомнила простое маггловское изобретение – кондиционер, который родители купили прошлым летом. Сейчас казалось, что все те события происходили, как минимум, в прошлой жизни, а то и вовсе не с ней. Ведь Гермиона так давно не гуляла по маггловскому Лондону, так давно не видела родителей… Уже вошло в привычку использовать магию вместо всех тех изобретений, которыми был переполнен мир, частью которого она уже не являлась.
Пока Гермиона пролистывала новенький увесистый том энциклопедии о редких травах и ингредиентах для зелий, принесли ее заказ. Девушка размешала оба пакетика сахара в чашке с горячим чаем и отщипнула с краю маленький кусочек пирожного. "Что-то на сладенькое потянуло", - подумала она. Мама в таких случаях говорила, что в организме не хватает серотонина – «гормона счастья». Гермиона невесело улыбнулась от этой мысли и устремила свой взгляд в одну точку, позабыв про остывающий чай. "Где он сейчас? Что делает? Не ранен ли?". Гермиона резко одернула себя, раздражаясь: она снова отвлеклась на мысли о нем. "Гермиона, ты же запретила себе думать о Снейпе", - упрекнул внутренний голос. Но по-другому девушка не могла, и поэтому, наверное, впервые в жизни она проигнорировала этот голос, взывающий к благоразумию. И он, к ее большому удивлению, замолчал.

***
Гермиона утонула в копне рыжих волос, как только перешагнула порог дома. Миссис Уизли со всей присущей ей теплотой стиснула девушку в своих объятиях, обволакивая немного резковатым ароматом своих духов. Затем Гермиона оказалась в крепких объятьях Джинни. Та чуть слышно прошептала Гермионе на ухо, что Гарри тоже здесь и, весело ей подмигнув, обняла Тонкс. Пока миссис Уизли пыталась упросить Аластора Грюма остаться на ужин, а Джинни с Нимфадорой о чем-то оживленно болтали, Гермиона незаметно ускользнула из гостиной, и направилась к комнате Гарри и Рона. Девушка намеревалась сделать им сюрприз, поэтому старалась ступать как можно тише. Чем выше она поднималась, тем отчетливее и громче слышала голоса своих милых мальчиков, и радостное волнение нарастало. Гермиона тихо проскользнула через неплотно закрытую дверь в небольшую, освещенную алыми отблесками лучей заходящего солнца, комнату. Гарри стоял к ней спиной и задумчиво смотрел в окно. Рон сидел на кровати и с умным выражением лица и колупал корешок какой-то книги с потертой обложкой. Они ее по-прежнему не замечали, поэтому Гермиона тихонько прочистила горло, обращая на себя внимание парней. Гарри резко обернулся, инстинктивно положив руку на карман с волшебной палочкой. Но когда он увидел девушку, то расплылся в широкой улыбке и пошел к ней с распростертыми объятьями. Через секунду Гермиона уткнулась носом в еще одну рыжую шевелюру: Рон опередил Гарри, и девушка оказалась в не щадящих ее ребра объятиях лучшего друга раньше, чем успела набрать в легкие побольше воздуха. Затем ее тепло обнял Гарри, крепко прижимая к себе.
Девушка смотрела на них: счастливые, оба улыбающиеся ей улыбками от уха до уха, и ее радость становилась еще большей. Здесь, рядом с ними, война казалась какой-то не совсем реальной, далекой. Теперь Гермиона с ними, теперь они все в безопасности, насколько в это время что-то вообще можно было считать безопасностью. Теперь они всегда будут вместе… Последняя мысль не вызвала у девушки того полудетского восторга, который она испытала бы еще пол года назад. Скорее наоборот, Гермиона вспомнила о Северусе, о их последней встрече. Девушка поморщилась, открытая рана на сердце начала саднить с новой силой. Но она должна была взять себя в руки. Она не могла допустить, что бы мальчики о чем-то догадались. Она должна быть сильной. Ради Северуса, ради них. Ради себя.
Гермиона всегда была умницей: смелая, умная, смекалистая, готова совершать подвиги ради близких людей. Ничего не скажешь – истинная гриффиндорка! Гарри и Рон в ней никогда не сомневались. Они точно знали, что Гермиона обязательно что-то найдет, даст им подсказку, вытянет по тонкой ниточке истину из самой запутанной и сложной истории. Время шло, и их запал угасал. Но девушке присутствие Гарри и Рона добавляло сил. Она не имела права отчаиваться, поэтому каждый день мальчики с ее подачи снова и снова искали информацию о крестражах, а Гермиона варила ряд заживляющих раны и сращивающих кости зелий. Так же она варила всеэссенцию, хотя пока не знала, как она сможет им помочь. Сейчас это казалось единственным верным алгоритмом действий, и девушка следила за тем, что бы он выполнялся без отклонений.
- А ты все варишь, – констатировал факт Рон, критически рассматривая на свету пузырек с Рябиновым отваром.
- А ты все бездельничаешь, – не переставая мелко нарезая листья бадьяна, Гермиона усмехнулась, заметив боковым зрением его недовольный взгляд. Ну, что поделаешь, дружище, ты попал под горячую руку. С минуту понаблюдав за ее действиями и убедившись в том, что извиняться девушка не собирается, Рон решил проигнорировать ее реплику и перейти сразу к делу.
- Гермиона… - в перерыве между засыпанием в котел нарезанных листьев и помешиванием кипящего варева в течение тридцати секунд она бросила короткий взгляд на Рона, и успела заметить, как густо покраснели его уши. - Ты же знаешь про свадьбу Флер и Билла. Они хотят… - он судорожно сглотнул, - в приглашениях написано, что бы все пришли с парой. – конец фразы Рон выпалил на одном дыхании и посмотрел на Гермиону каким-то испуганным взглядом. Девушка в недоумении уставилась на друга, однако, начиная догадываться, к чему он клонит.
- Хорошо. – какой «вопрос», такой и ответ. Рон просиял и, еще раз нелепо улыбнувшись, неуклюже пошел к выходу из комнаты. "Отлично, теперь я еще и иду на свадьбу Билла и Флер в качестве «второй половинки» Рона", - подумала Гермиона, закатывая глаза.

***
Только сейчас Гермиона на самом деле оценила книгу, подаренную ей Джинни на прошлое Рождество. Тогда она, не привыкшая собирать всякий мусор, оставила ее лишь потому, что это был подарок лучшей подруги. Но сейчас, когда от постоянного недосыпания она сильно похудела и осунулась, а под глазами залегли темные, никогда не исчезающие круги, она снова и снова мысленно благодарила Джинни за книгу «Из простачки в красавицу за пять минут. Список полезных заклинаний для девушек». Благодаря этим простеньким чарам девушке удавалось выглядеть значительно лучше, чем это позволяло ее теперешнее состояние, поэтому никто, к счастью, не заметил особых изменений в ее внешнем виде. Ведь днем Гермиона вместе с Роном и Гарри продолжала искать какие-то зацепки, что-то, что могло бы им помочь в поиске крестражей, по-прежнему варила зелья. А ночами девушка вновь и вновь мысленно восстанавливала события, при которых умер Дамблдор. Ей не давало покоя чувство, что она упустила какую-то важную деталь, и это чувство усиливалось с каждым днем.

***
Прошел час с того момента, как министр магии после оглашения завещания Дамблдора, кинув всем троим сухое «до встречи», посильнее закутался в свою дорожную мантию и вышел за порог Норы. Гарри и Рон стояли немного поодаль от Гермионы, и о чем-то тихо перешептывались. Посмотрев на Гермиону, парни обменялись обеспокоенными взглядами. Раньше она хотя бы читала эту книгу, - «Сказки барда Бидля», - непонятно зачем оставленную ей Дамблдором. Но сейчас она сидела на диване в какой-то странной, неестественной позе и, просто рассматривая форзац этой книги, что-то шептала одними губами.
- Гермиона, с тобой все в порядке? – осведомился обеспокоенный Гарри, подходя поближе к девушке.
- Я уже видела этот знак… В одной из книг, я уже… Гарри? Ты что-то сказал? – Гермиона рассеянно посмотрела на парня.
- Ты, вообще, нормально себя чувствуешь? – спросил Рон, усаживаясь на диван рядом с ней. В руках он держал огромную тарелку с кексами.
- Скажу через минуту! – девушка, как сидела, резко вскочила с места и побежала к лестнице. Через пару секунд мальчики услышали, как хлопнула дверь ее комнаты.
Здесь, это должно быть где-то здесь… Я уже видела этот знак в одной из книг… Вот оно!
- Как ты думаешь, она сходит с ума? – спросил Рон у Гарри и откусил большой кусок кекса. Он уже было открыл рот, что бы продолжить фразу, но, поймав на себе гневный взгляд друга, осекся. Парни услышали приближающиеся шаги Гермионы, а через секунду увидели и саму девушку, бегущую к ним со всех ног.
- Смотрите, смотрите! – она положила на стол перед ребятами небольшую открытую книгу с пожелтевшими от старости страницами. Гарри и Рон в недоумении посмотрели на широко улыбающуюся Гермиону.
- Читайте! - заметив их непонимающие взгляды, девушка взяла книгу в руки. – А, ладно, я сама…
«…Таким образом мы можем говорить о том, что располагаем вескими доказательствами того, что три брата из известной нам всем с детства сказки действительно существовали…». - закончила Гермиона, и посмотрела на парней с победным видом. – И вот он, то же символ, что и на форзаце «Сказок барда Бидля», – девушка снова положила перед ошарашенными парнями книгу, и ткнула пальчиком на замысловатый символ в верхнем углу страницы.
- Вы же знаете «Сказку о трех братьях»? – Гермиона недоверчиво смотрела на друзей, не разделяющих ее запала. Рон утвердительно закивал головой. Но Гарри неопределенно пожал плечами и удивленно на нее посмотрел. "Ну, конечно же, он не знает, - осенило девушку, - ведь он вырос в семье магглов". Тогда Гермиона, дав мальчикам понять, что рассказ будет долгим, открыла «Сказки барда Бидля» на нужной странице.
«…И они, как равные, ушли из этого мира». - закончила Гермиона. – Все дело в том, что есть реальные доказательства существования трех братьев! А этот знак – это знак Смертельных реликвий: бузинной палочки, воскрешающего камня и мантии-невидимки. Это ключ к разгадке. Я уверенна в этом, Рон, – заметив иронический взгляд друга, добавила Гермиона, - Дамблдор не оставил бы нам эту книгу просто так.
Дав мальчикам пищу для размышлений, Гермиона ушла к себе. Сейчас она чувствовала себя как никогда близкой к разгадке этой тайны. И еще, ей надо было кое-что проверить. Вытянув нужную книгу из-под кучи остальных, Гермиона начала быстро перелистывать страницы. А, вот оно: «…После поединка Геллерта Гриндевальда и Альбуса Дамблдора в 1945 году бузинная палочка, как победителю, стала служить последнему…». Бузинная палочка, Старшая палочка… Да, Гермиона знала, что это самая сильная палочка в мире. И ее последним владельцем был Альбус Дамблдор. И еще этот знак Смертельных реликвий… Дамблдор умер не своей смертью, его убил… Северус Снейп. У Гермионы подкосились коленки, и она чуть было не рухнула на пол, но успела схватиться за спинку кровати. Догадки, как части большого пазла, выстраивались в ее темноволосой головке. И по мере того, как они приходили, Гермиона становилась все бледнее и бледнее. Все эти слухи о том, что был убит Грегорович, бывший владелец бузинной палочки… Когда девушка в последний раз была в Косом переулке, лавка Оливандера пусторвала… А это значит… Это значит, что Вольдеморт ищет ее. И рано или поздно он догадается, где нужно искать ее владельца. Он придет за тем, кто убил Дамблдора, и ошибется, ведь он, скорее всего, не знает подробностей. Он придет, что бы убить Снейпа, не догадываясь о том, что настоящий владелец бузинной палочки – Драко, обезоруживший в ту ночь Дамблдора.
Гермиона смотрела пустым взглядом в одну точку. Она не могла, не хотела верить в то, что Вольдеморт придет, что бы убить ее любимого. А она даже не может ничего сделать… не может ему сообщить. Ведь он сейчас так далеко, не здесь, не рядом с ней… И самое страшное, что она не знает, где именно он сейчас находиться. Гермиона почувствовала, что проваливается в глубокий, неспокойный сон. Но она не может, не должна сейчас спать. Она должна что-что делать. Ведь неизвестно, как скоро Волдеморт обо всем догадается… Раз она не может сообщить Снейпу об опасности, которая ему угрожает, она должна самостоятельно что-то предпринять. Она в лепешку расшибется, но спасет его. Она обязана не дать ему умереть.

Холодно, как же здесь холодно. Этот холод просачивается под одежду и, кажется, даже под кожу. Я содрогаюсь от леденящих порывов ветра и оглядываюсь по сторонам в поисках того, чьи шаги я так отчетливо слышу. Но чем быстрее я начинаю идти, тем громче раздаются эти шаги. Почти сорвавшись на бег, я резко останавливаюсь, прислоняюсь спиной к шершавой бетонной стене, и наступает тишина. Я понимаю, что слышала собственные шаги. Эта зловещая тишина сдавливает мои виски и я хватаюсь руками за голову, не в силах выдержать эту боль… Вдруг все обрывается. Я стою посреди заброшенного маггловского кладбища. Прямо передо мной стоят какие-то люди в черных плащах и масках… Пожиратели. Они стоят кругом, в средине которого на коленях стоит какой-то человек. Я не могу рассмотреть отсюда его лицо, поэтому подхожу поближе. Мои шаги мягко шуршат по сухой траве. Я заглядываю через плечо кого-то из Пожирателей, и с удивлением узнаю в этом человеке Люциуса Малфоя. Пряди его длинных светлых волос спутались, его лицо и руки перепачканы грязью, одежда мокрая от моросящего дождя и от крови. На лице видны следы недавних побоев, левая щека рассечена от кончика рта до уха. В его мокрых от навернувшихся на них слез глазах я вижу почти что животный ужас. Я вижу, что его губы шевелятся, но не слышу, что он говорит. Кажется, он молит кого-то о пощаде, и только теперь я замечаю, что один из Пожирателей направил на Люциуса свою палочку. Он единственный, кто снял маску. Высокие скулы, острый нос, короткие светлые волосы… Слушая мольбы Люциуса и жестоко ухмыляясь, Драко одними губами шепнул «Авада Кедавра».

Гермиона вздрогнула и проснулась, широко открыв глаза. Девушка резко села на кровати. Кажется, она знает, что нужно делать.
В уютной гостиной Норы шли последние приготовления к девичнику Флер: Джинни заканчивала сервировку стола, миссис Уизли выкладывала праздничные угощения на красивые блюда с росписью, а Тонкс всячески пытаясь им помочь, металась от одной к другой, но каждый раз получала вежливый отказ. Мужская половина обитателей Норы в полном составе дружно собралась и отправилась к Биллу, в их с Флер коттедж «Ракушка», около часа назад. Скоро должна была прибыть Флер с сестрой и мамой, поэтому Гермионе стоило поторопиться. Девушка, стараясь ступать как можно тише, подошла сзади к миссис Уизли, которая как раз пыталась убедить Нимфадору в том, что она и сама может отнести салаты в гостиную.
-Ай! – Молли Уизли готова была поклясться, что буквально секунду назад из ее густой шевелюры кто-то выдернул несколько волосков. Но оглянувшись по сторонам, она не увидела никого, кроме Тонкс.
- Молли, я так и не поняла, можно уже относить салаты? – миссис Уизли рассеяно кивнула и Нимфадора, просияв в ответ, прихватила две салатницы и пошла в гостиную, свалив по пути табуретку и виновато прокричав «извините».
«Извините, миссис Уизли», - тихо прошептала Гермиона, стоя на границе антиаппарционного поля, которое ограждало Нору. Она бросила рыжий волосок во флягу с всеэссенцией и залпом осушила полбутылки. "И все-таки, какая же это гадость", - подумала девушка, недовольно морщась. Подождав пару секунд, пока зелье подействует, она еще раз с грустью взглянула на Нору и шагнула в темноту.

Буду рада отзывам) Конструктивная критика приветствуется.

Глава 3

В этом году конец сентября выдался необычно теплым. Студенты шумными, безудержно хохочущими кучками вываливались на прогретые солнцем лужайки. Вдоль Черного озера гуляли влюбленные парочки, и его кристально чистая вода отражала их, будто силясь запомнить, запечатлеть их счастливые лица и робкие движения. Гермиона подставляла лицо под нежные солнечные лучики, легкий ветерок развевал складки школьной мантии, осторожно касался густых волос. Рядом с ней шли ее два самых лучших друга, и она была безмерно счастлива. Она была счастлива здесь и сейчас, искренне радовалась каждой мелочи, как умеют радоваться только маленькие детки. Она с жадностью ловила каждый момент, проведенный в кругу друзей, наполненный ничем не омраченным весельем, теплотой, доверием. Ведь Гермионе всего шестнадцать, и впереди еще вся жизнь: долгая, счастливая, интересная.
- Акцио! – книга, которую Рон так бережно прижимал одной рукой к груди, с которой уже месяц не расставался и, кажется, даже спал с ней, вылетела из его рук и полетела прямо в руки к Малфою, догнавшему их сзади. Он небрежным движением поймал «Летая с “Пушками Педдл”» и, едва взглянув на ее название, скривил тонкие губы в насмешливой улыбке. – Уизли, ты что, метишь в команду? Бедненький, тебе, наверное, не сказали, что уметь подставлять голову под удары бладжера – не самое главное для квиддичного игрока. – Малфой громко засмеялся, оборачиваясь на Кребба и Гойла, те в свою очередь захохотали во все горло, вторя ему.
- Малфой, ты… - густо покрасневший Рон крепко сжал в кулаке волшебную палочку и уверенно двинулся на слизеринца.
- Рон, не надо! – Гермиона попыталась схватить разъяренного парня за рукав рубашки, но тот резко вырвался. Тогда испуганная девушка выбежала вперед, становясь стеной между Роном и Малфоем. – Рон, не делай этого… он того не стоит… не опускайся до его уровня, – тихо выдохнула Гермиона и умоляюще взглянула в гневно поблескивающие голубые глаза.
- Ах ты мерзкая грязнокровка… - начал было Малфой, но запнулся. Гермиона подумала, что сейчас он, как никогда был похож на хорька: его глаза нервно метались, от испуга он часто дышал. Но сейчас было не до шуток – теперь уже второй ее лучший друг, грозя нарваться на большие неприятности, поддался на провокацию слизеринца.
- Извинись перед Гермионой и Роном… - деланно спокойным тоном произнес Гарри, удерживая кончик волшебной палочки возле горла Малфоя. Но когда тот, с отвращением скривившись, потянулся за волшебной палочкой, Гарри не выдержал. Он схватил наглого слизеринца за шею и с силой впечатал в бетонную стену замка. – Малфой, ты перед ними сейчас же извинишься! – Крайне раздраженный парень перешел на крик.
- Гарри, отпусти его!... – произнесла побледневшая Гермиона, не осмеливаясь дотронуться до парня.
- Что здесь происходит?! – Громкий повелительный голос рассек повисшую в воздухе тишину. Возникший будто из ниоткуда профессор Снейп окинул цепким взглядом студентов. Оценив обстановку, он остановил свой взгляд на разъяренном Гарри. Тот нехотя убрал палочку в карман, и отдышавшийся Малфой теперь глядел на парня с нескрываемой ненавистью.
– Мистер Поттер, потрудитесь объяснить, что здесь происходит, – спросил Снейп подчеркнуто спокойно, но от его голоса, казалось, холодела в жилах кровь. Приунывший Гарри, понимая, что от взыскания ему открутиться не удастся, уже было открыл рот, чтобы выдать очередную дежурную отговорку, но его опередили. Гермиона вышла из-за его спины, и подошла поближе к учителю.
- П-профессор Снейп, - Гермиона нарочно не поднимала на него глаз, ведь она с детства не умела врать. Девушка по-прежнему была белее мела, но теперь в ее глазах читалась уверенность, не осталось и следа от того страха, который владел ею всецело еще минуту назад, - это я спровоцировала этот конфликт. Я нахамила мистеру Малфою, а Гарри за меня заступился. Это только моя вина.
- Мисс Грейнджер, я назначаю вам взыскание сроком на два месяца. Жду вас сегодня в восемь в моем кабинете. – Снейп развернулся на каблуках и, взмахнув полами своей мантии, подобно черному ворону, стремительно зашагал прочь, оставив ребят в замешательстве. Он был недоволен тем, что гриффиндорцы отделались малой кровью. Он чувствовал, что эта девчонка ему солгала, но у него не было ни сил, ни времени, чтобы разбираться с этой историей. Снейп даже был готов признаться себе, что он действительно хотел назначить взыскание Поттеру, чтобы с физиономии этого наглого, самонадеянного чурбана слезла эта глупая улыбка. Но его «прикрыла собой» эта выскочка. Чертова гриффиндорская благородность! Снейп остановился и глубоко вдохнул. Он отыграется на ней. Сама напросилась.

- Профессор… можно войти? – Тихо спросила Гермиона, отворяя противно скрипящую старую дверь. В подземельях было сыро и холодно, и девушка в который раз выругала себя за то, что не оделась теплее. Остается надеяться на то, что Снейп, хоть и выглядит точь-в-точь как пресмыкающееся, он все-таки теплокровный и хоть иногда топит камин в своей затхлой конуре.
- Проходите, мисс Грейнджер. – Ответил ей Снейп. Как всегда холодный и нелюдимый. – Вам выпала исключительная возможность отчистить два десятка котлов из моей персональной коллекции. – Профессор чуть заметно кивнул в сторону груды железа в углу комнаты, и Гермиона чуть было не застонала, но вовремя сдержалась. Она поджала губы и, не сказав ни слова, принялась выполнять задание. Пусть не думает, что ее так легко сломать. Снейп же, смерив ее презрительным взглядом, развернулся и зашел в свою комнату, хлопнув дверью чуть сильнее положенного.
Через два часа отмывающая последний котел Гермиона, мелко дрожащая от непрерывного сквозняка, готова была возненавидеть Снейпа. Голова раскалывалась, руки ее не слушались, и у нее был вполне реальный шанс слечь в Больничное крыло как минимум на две недели. Вдруг скрипнула дверь, и девушка почувствовала на себе пристальный взгляд, но она не обернулась, продолжая чистить котел.
- Мисс Грейнджер, можете идти к себе. – Прозвучал раздраженный голос. Гермиона была в ярости: она явно слышала нотки раздражения и злости в его голосе. И это после того, что она вытерпела за последние два часа? «Какая же ты все-таки неблагодарная сволочь, Снейп…».
- Простите, профессор, но я еще не закончила… - Гермиона постаралась придать своему голосу твердости и уверенности.
- Я сказал, вон! – Снейп был в бешенстве. Гермиона в удивлении округлила глаза - она впервые слышала, как кричит профессор. О нем можно было говорить что угодно: что он человеконенавистник и параноик, что он злой, эгоистичный, циничный… но держать под контролем свои мысли и чувства – это он умел делать безупречно. Он задержал на девушке свой взгляд, и, казалось, смотрел ей прямо в душу. Затем он резко отвернулся к окну, упершись обеими руками в подоконник и опустив голову. А Гермиона стояла и смотрела на него не в силах отвести взгляд. Внутренний голос умолял ее бежать, бежать от этого человека сломя голову, но сердце… Она сделала один нерешительный шажок навстречу ему, еще один…
- Мисс Грейнджер, вы меня не расслышали? – Тихо произнес он надтреснутым голосом. Гермиона стояла так близко к нему, что чувствовала его, чувствовала тепло этого холодного человека. Как же ей хотелось до него дотронуться. Он такой далекий и непостижимый. Но все это напускное, и сейчас Гермиона понимала это как никогда. Только протянуть руку и сбросить эту пелену непроницаемости. И в этот момент Гермионе стало по-настоящему страшно. Такой напуганной девушка чувствовала себя первый раз в жизни. Ей было страшно до дрожи в коленках, страх заполнил легкие, и Гермиона чуть было не задохнулась. По всему ее телу будто прошел электрический ток, и наполнил каждую клеточку этим паническим страхом. Она одернула уже тянувшуюся к нему руку, как будто ее ошпарили кипятком, и, развернувшись, быстро выбежала в коридор. Гермиона бежала, бежала, бежала, перепрыгивала с одной движущейся лестницы на другую, не раздумывая ныряла в темные извилистые коридоры замка. Ее голые плечи уже давно покрылись гусиной кожей, но она и не думала возвращаться, не думала останавливаться… Ведь если она остановиться, придется обернуться назад, разобраться в случившемся. Гермиона добралась до входа в гостиную Гриффиндора в четыре часа утра, сама не понимая как такое случилось. Она чувствовала себя смертельно уставшей. Как только голова девушки коснулась подушки, она провалилась в глубокий сон без сновидений.
Гермиона приходила к Снейпу каждый день ровно в восемь. Коротко стучала, после чего молча заходила и, старательно избегая взгляда черных глаз, выполняла его непыльные поручения: расставляла книги в шкафу в алфавитном порядке, вытирала пыль на полках, варила простейшие ранозаживляющие зелья для мадам Помфри. Затем, выполнив свою работу, так же молча, уходила. Быть может только позволяла себе кинуть короткий взгляд на усталое лицо, поймать то небрежное движение, которым он откидывает прядь длинных черных волос, после этого она быстро захлопывала дверь.
Снейп перестал придираться к Гермионе на уроках. Он обходил ее десятой дорогой, но если они все же сталкивались в коридоре или после урока, он предпочитал не встречаться с ней глазами. Снейп стал еще более замкнутым и отстраненным. Это заметили все. В школьных коридорах и факультетских гостиных только и разговоров было о том, что Снейп впервые не придрался к Лонгботтому, взорвавшему на уроке котел. Побледневший от испуга парень уже ждал, что учитель ему, как минимум, башку открутит. Но Снейп, даже не посмотрев в сторону Невилла, просто снял с Гриффиндора десять очков. А Гермиону с каждым днем неумолимо тянуло к этому человеку все больше и больше.
- Гарри, а что с Роном? Он как-то странно себя ведет в последнее время… Мне кажется, что он на меня за что-то обиделся. Но вот только за что? – спросила Гермиона, не отводя глаз от пергамента с почти что дописанным эссе по трансфигурации. Гарри взъерошил волосы, и это движение не ускользнуло от ее взгляда. Он всегда так делал, когда чувствовал себя неловко.
- Понимаешь, Гермиона… - Проговорил Гарри, виновато косясь на Рона, который сидел чуть поодаль с недовольным выражением лица. – Рон думает… ему кажется, что у тебя появилась зазноба. И он немного… ревнует. – Закончил Гарри и внимательно посмотрел на подругу. Но то, что случилось дальше, повергло парня в ступор. Он ожидал чего угодно, но только не такого. Гермиона, тряхнув головой со спутанными волосами, расхохоталась, словно сумасшедшая. Она хохотала громко и безудержно, однако в ее смехе не было той искры веселья, он был каким-то пустым, и от того пугающим. Студенты, находящиеся в гостиной Гриффиндора, переглядывались и озадаченно смотрели на Гермиону. Девушка явно не высыпалась уже много дней. Она выглядела уставшей, сильно похудевшей и какой-то слабой. Это и было странно, ведь студентов шестого курса, как известно, никто особо не нагружал, ведь в конце года не было экзаменов. Все учителя относились к ним достаточно снисходительно, и студентам сходили с рук даже прогулы. А Гермиону можно было принять за пациентку мадам Помфри, если бы не ее глаза. Они будто горели огнем. В них появилось что-то новое, такое горячее и светлое. То, что зажигало ее сердце, делая ее такой прекрасной, не смотря на усталость и недосыпание. Смех оборвался так же внезапно, как и начался, и Гермиона, собрав книги по трансфигурации и прихватив пергамент с эссе, с невозмутимым выражением лица пошла в свою спальню, оставив всех в замешательстве. Но сейчас ее это совсем не волновало. Ведь сейчас она шла к Снейпу, и намеревалась провести в его присутствии очередные три часа. И хотя он всегда выходил из комнаты, оставляя Гермиону одну, она всегда чувствовала его присутствие. Незримое, но такое ощутимое.
Гермиона как обычно вошла в небольшую темную комнату после короткого стука, и прикрыла за собой дверь. Снейп стоял к ней спиной, и задумчиво смотрел вдаль.
- Профессор?.. – Тихо, почти шепотом, сказала Гермиона. Ну почему, почему ее словно магнитом тянет к этому человеку? Ведь она отлично знает, что он был Пожирателем, а Пожиратели, как известно бывшими не бывают. Этот ужасный человек наверняка пытал, убивал людей… Но для девушки это не значило ровным счетом ничего. Это для остальных он – чудовище, убийца, человеконенавистник. А для нее он просто несчастный человек, свернувший с правильного пути. И она должна была его спасти, во что бы то ни стало.
- Мисс Грейнджер, вы должны перенести результаты зачета пятого курса на отдельный пергамент. Все необходимое вы найдете на столе, – повернувшись к ней, сказал Снейп и обжег ее своим взглядом. Впервые за весь месяц он посмотрел ей в глаза. И у нее от его взгляда чуть не подкосились коленки. В его взгляде было что-то новое, он смотрел уже не с ненавистью, а как-то растерянно. Заметив ее пристальный взгляд, учитель пошел в свою комнату, как всегда оставляя ее одну. Сердце болезненно сжалось. Мысленно девушка снова и снова повторяла одну и ту же фразу: «Прошу, останься… останься со мной». Но она не могла произнести это вслух. Все что она могла сделать – с грустью проводить его взглядом.
- Профессор… - обессилено выдохнула Гермиона ему в спину. Снейп на минуту задержался в дверном проеме своей комнаты. Девушка увидела, как он с силой сжал в руке волшебную палочку. Но затем, будто не расслышав, он вошел в свою комнату и громко хлопнул дверью.
Снейп мерил шагами свою спальню. Затем он сел и снова вскочил на ноги, не в силах усидеть на одном месте. Как же его раздражала эта девчонка, находившаяся в соседней комнате. И больше всего его раздражало то, что он больше не мог ее ненавидеть. Это чувство испарилось, улетучилось, как страшный сон поутру. И от этого он хотел ненавидеть ее еще больше. Он хотел уничтожить собственными руками эту глупую девчонку, возомнившую себя невесть чем. Но больше всего Снейпа пугало то, что вместо ненависти к ней у него появилось новое чувство. Это чувство он испытывал всего раз в жизни, когда глядел в травянисто-зеленые искрящиеся глаза, прикасался к огненно-рыжим волосам… Эти воспоминания Северус уже много лет отодвигал на задворки сознания, он не хотел больше проживать их снова и снова. Но сейчас эти воспоминания больше не приносили столько боли, старая рана будто бы переставала саднить, когда он смотрел в карие глаза, которые смотрели на него с теплотой. Она была так похожа на Лили… Нет, внешне они были полными противоположностями, но внутренне… Гермиона была такой же, как она: доброй, смелой, справедливой. Она так же, как и Лили в свое время, защищала слабых и беззащитных. И так же смотрела на него, Северуса: не с опаской, а нежно и ласково. А Северус нуждался в этой теплоте и ласке, нуждался как никто другой. Он не мог устоять перед этим чувством, слишком велик был соблазн.
Гермиона аккуратным почерком выводила на пергаменте фамилии однокурсников Джинни Уизли. Вдруг Гермиона почувствовала легкое прикосновение к ее плечу, и резко вскочила от неожиданности. Сердце ушло в пятки, и Гермиона даже немного попятилась назад, но вовремя остановилась и замерла. Прямо перед девушкой стоял он. Ее строгий учитель, декан факультета Слизерин. Жестокий и нелюдимый. Сильные руки с силой притянули ее к себе, скользнули вдоль тонкой талии и бедер. Холодные губы требовательно впились в ее губы. Гермиона прижалась к Снейпу всем телом и ответила на поцелуй, стараясь вложить в него всю свою нежность и страсть. Снейп целовал ее жадно и неистово. Его движения были уверенными и настойчивыми, и девушке это нравилось. Гермионе нравилось, как он покрывал поцелуями каждый сантиметр ее тела, как касался ее - нежно, и в то же время властно. Он будто пьянел от аромата ее мягкой кожи, от вкуса ее поцелуев. У Гермионы кружилась голова. Она была счастлива, как никогда до этого. Такой родной, такой любимый человек с ней здесь и сейчас. Она положила голову на его широкую грудь и, прижимаясь к нему, заснула.
Гермиона проснулась от прикосновения лучика солнца, нежно скользящего по обнаженной коже. Она открыла глаза и сладко потянулась, сразу же сворачиваясь клубочком. Северус тоже проснулся, но вставать не спешил. Он лежал неподвижно, безучастно смотря в потолок. Гермиону изнутри заполнило тепло к этому человеку, и она потянулась к нему, обнимая мужчину. Затем она чуть-чуть приподнялась и неуверенно положила руку на его грудь. Он немного напрягся, но не остановил ее, и девушка, осмелев, стала его гладить, выводя замысловатые узоры на горячей коже. Затем она потянулась к его губам, но он отстранился и впервые за все утро посмотрел на нее. Посмотрел так холодно, как не смотрел еще никогда в жизни. В его глазах плескались ненависть, злость и отвращение, и Гермиона отчетливо это видела. К глазам подступили слезы, и девушка почти что до крови закусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться прямо сейчас.
- Вам пора уходить, мисс, – подчеркнуто вежливо сказал Снейп.
- Северус… - одними губами пролепетала Гермиона. Она задыхалась от боли и обиды. Она не могла понять, как после всего, что между ними было, он может так к ней относиться. Гермиона не хотела в это верить. Девушка отчаянно смотрела на человека, без которого теперь не мыслила своей жизни. А Северус демонстративно отвернулся к окну. Почему же она раньше не видела, какой он черствый? Да у него же не сердце – камень. Гермиона кое-как оделась, и на негнущихся ногах пошла к двери. Отворила ее трясущейся рукой и, глотая слезы, вышла не оглядываясь.
Как только дверь захлопнулась, Снейп подошел к кровати и медленно опустился на ее краешек. Он закрыл лицо руками. «Она ушла. Теперь ты доволен, Северус? Добился, чего хотел? Кто теперь будет портить тебе настроение, Северус? Кто будет действовать тебе на нервы? Правильно, никто. Это ведь то, чего ты так хотел, не так ли?» - раздался в голове ехидный голосок. Снейп сорвался с ног, накинув на плечи преподавательскую мантию, и выбежал в коридор. Она не успела уйти далеко. Услышав топот ног за спиной, Гермиона остановилась и медленно обернулась. Он увидел ее раскрасневшееся заплаканное лицо. Он целую минуту рассматривал ее, свою маленькую девочку. Как же она была прекрасна…
- Останься. – Он молниеносно преодолел расстояние между ними. Северус целовал ее руки, ее тонкие пальчики, прижимался к ним щекой. Она счастливо смеялась, и это была самая лучшая на свете музыка. Он целовал ее соленые от слез губы, прижимал ее к себе. Ее голос так нежно произносил его имя, и ему это безумно нравилось. Он больше никогда не заставит ее плакать. Ни за что на свете.
- Северус, я тебя люблю, – раздался нежный голосок прямо над его ухом.
- И я тебя люблю. – Он крепко прижал ее к себе и снова окунулся в свое счастье с головой. Теперь он никуда ее не отпустит. Ни за что на свете.


***
Эти воспоминания были самыми лучшими в его жизни. Удивительно, как эта девочка, почти ребенок, за такое короткое время смогла подарить Северусу Снейпу столько счастья. Он видел, что Гермиона любит его всем сердцем. Он с улыбкой вспоминал, как она старалась быть на него похожей. Гермиона стремилась разделять все его вкусы. Да она даже двигаться старалась так же, как он. Гермиона тянулась к нему, как цветочек тянется к солнцу. И, что самое удивительное, Северус тоже ее любил. Но сейчас все уже решено. Снейп чувствовал, что ему долго не прожить. Слишком много он знает, слишком многое уже сделал. Но он должен спасти ее, свою маленькую девочку. Он обязан это сделать любой ценой. Ведь ее жизнь для него уже давно стала бесценной.


Глава 4

Гермиона аппарировала в нескольких метрах от высокой железной решетки, которой был обнесен двор старинного особняка. Девушка легонько толкнула кованую калитку, и та поддалась. В свете полной луны Малфой-мэнор казался каким-то нежилым, давно заброшенным. И неудивительно, ведь этот дом – одна из временных резиденций Вольдеморта, а значит это место просто пропитано энергетикой страха, страданий и смерти. «Да уж, не самое приятное сочетание», - поежившись, подумала девушка. Гермиона подступила к высокой двери и громко постучала. Этот звук раздался гулким эхом по всему дому. Особняк зловеще сверкнул на нее арочными окнами, и Гермионе стало не по себе. Но в этот момент дверь тихо отворилась, открывая вид на освещенную лунным светом просторную гостиную Малфоев. Все пути к отступлению были отрезаны, и Гермиона решительно шагнула навстречу неизвестности.
- Нотт, посмотри, кого там принесло, – раздался хриплый мужской голос. И в следующую минуту из соседней комнаты вышел высокий человек с жесткими русыми волосами и орлиным носом. Увидев Гермиону, он замер на месте. Его тусклые темно-серые глаза смотрели на нее с интересом, и в то же время настороженно, а длинные пальцы крепко сжимали волшебную палочку.
- Я хочу видеть Люциуса Малфоя, - вскинув подбородок, громко заявила Гермиона.
- Подойди, - немного помедлив, пробасил Нотт. Гермиона смело направилась к мужчине, но, запутавшись в подолах длинной юбки миссис Уизли, чуть было не упала. В ту же секунду она почувствовала, как цепкие пальцы сомкнулись на ее предплечье, сильным рывком поднимая ее на ноги. Девушку повели по темному коридору, а затем втолкнули в одну из многочисленных комнат, расположенных по обеим сторонам коридора. За Гермионой захлопнулась дверь, и она, щурясь от яркого света, огляделась по сторонам. Девушка оказалась в богато обставленном рабочем кабинете. Прямо перед ней в кожаном кресле за широким столом из красного дерева сидел Люциус Малфой. Он читал письмо из Министерства (Гермиона сразу узнала на пергаменте министерскую печатку), затем отвел взгляд от строчек и удивленно вскинул брови. Люциус скомкал письмо и метким движением запустил в камин, потом, поставив локти на стол и сцепив между собой пальцы, вопросительно уставился на нее.
- Чем обязан? – насмешливо спросил мужчина, однако в его взгляде читалась тревога.
- Знаешь, Люциус, ты ведь вроде не глупец, и не вчера родился. А ведешь себя так, как будто ничего не видишь и не понимаешь, - голос Гермионы звучал спокойно и убедительно, что ее очень порадовало.
- Что ты говоришь, Уизли?! Ты в своем уме? Да как ты смеешь… - разъяренный Люциус, явно не ожидавший такого поворота событий, вскочил с кресла и, упираясь руками в стол, навис над Гермионой. Но девушка вскинула руку, и удивленный мужчина замолчал.
- Ты знаешь, Темный Лорд уже давно в тебе сомневается. Ты думал, представив ему сына, ты поднимешься в его глазах? А как тебе такой вариант: ты стареешь и постепенно теряешь свои позиции, все меньше и меньше заслуживая уважения, а твой сын – молодой, амбициозный, полный сил и энергии. Он - мальчик из богатой, некогда очень влиятельной в магическом мире семьи, и, к тому же, в отличие от тебя, Люциус, он пока не допустил такого количества оплошностей. Ты успокаиваешь себя мыслями о том, что ваша семья полезна Вольдеморту, не так ли? Несомненно. Но почему ты решил, что ему нужен именно ты? Драко готовиться стать одним из Пожирателей и, между прочим, благодаря тебе, – Гермиона громко выдохнула и выжидающе посмотрела на Люциуса. Он медленно опустился в кресло, по выражению его лица невозможно было ничего прочесть.
- Нотт, Долохов, - немного помолчав, сказал Люциус, казалось, обращаясь к двери. Но к удивлению Гермионы, через минуту она услышала в коридоре шаги. Дверь отворилась, и в кабинет Люциуса Малфоя зашли двое Пожирателей. Мужчины остановились возле двери и в недоумении смотрели то на Гермиону, то на Люциуса. – Бросьте ее в подземелье.
В этот момент Гермиона осознала всю опасность этой затеи. Ведь такие решения не принимаются спонтанно, и теперь ей придется поплатиться за свою глупость и беспечность. Но Гермиона не отпиралась, не кричала и не вырывалась. Ведь вряд ли она смогла бы что-то изменить, поэтому девушка решила пустить ситуацию на самотек. Нотт и Долохов с ней не особо церемонились, от их железной хватки наверняка останутся огромные синяки… Мерлин, о чем она думает? Какие синяки? «Кажется, ты уже начинаешь бредить от отчаяния, Гермиона», - подумала девушка. Она пробралась в Малфой-мэнор под видом Молли Уизли, смертельно оскорбила Малфоя-старшего, и ее вполне заслуженно кинули в сырое промозглое подземелье. И самое главное, Гермиона даже не знала, сработал ее план или нет. А если она не смогла заставить Люциуса сомневаться? Что тогда? Пусть она сгниет в этом подземелье, или нет, пусть ее до смерти замучает Беллатриса Лестрейндж. Она все стерпит, все выдержит. Но что, если ее жертва была напрасна? Что, если она ровным счетом ничего не смогла изменить? Только теперь Гермиона почувствовала, насколько здесь, в ее будущей гробнице, было холодно. И впервые в жизни Гермиона не видела никакого выхода из сложившейся ситуации. Она громко всхлипнула и начала пятиться к стене, бездонная темнота подземелья ее пугала. Девушка уперлась спиной в шершавую холодную стену, и медленно сползла по ней вниз. Как же ей хотелось, чтобы он был сейчас с ней, чтобы обнял ее, и она бы нашла покой в его надежных объятиях. Глаза заволокли слезы. «Северус, где же ты?..». С его именем на губах Гермиона провалилась в неспокойный сон.
«Северус…». Снейп вздрогнул и проснулся. Он был уверен, что слышал ее тихий шепот; она произносила его имя.
- Гермиона?.. – выдохнул Северус в тишину. Но тишина не ответила. Какой же он дурак, это был всего лишь сон. Но надежда в его истерзанном сердце затрепеталась с новой силой. «Нет, Северус, не мучай себя, не вспоминай ее больше. Не думай об этом. Ты сделал все, что мог. Северус, ты бессилен в этой ситуации...». Бессилен? Бессилен? «Так же, как целую вечность назад, когда не смог спасти рыжеволосую девочку с добрыми глазами? Ты не спас ее, Северус, хотя это было тебе под силу. И судьба дала тебе еще один шанс, у тебя есть еще одна попытка...».
– Гермиона?! – и снова тишина оставила этот отчаянный крик без ответа. Северус был разбит. Он в изнеможении уронил голову на руки, закрывая лицо, искаженное гримасой боли. «Девочка моя, где же ты? Без тебя мне ничего в этом мире не нужно…».
Гермиона проснулась, обнаружив, что она лежит на сырой земле. Девушка попыталась встать на ноги, но сразу же ослаблено рухнула на пол. Ее и так истощенные нервы били тревогу, все тело ныло, а голова раскалывалась. Во рту пересохло, и девушка завертела головой по сторонам: ведь если ее не убили сразу, то, наверное, хотели сохранить ей жизнь еще на какое-то время, а значит, где-то здесь должна быть вода. Но, видимо, ее оставили здесь умирать от голода и жажды. Или же про нее просто забыли. Голова внезапно закружилась, неся следом за собой острую боль, цветные круги поплыли перед глазами. «Надо выбираться отсюда», - было последней мыслью Гермионы перед тем, как она провалилась в тяжелую дремоту.
Девушка очнулась от того, что кто-то с силой тряхнул ее за плечи. Она устало приоткрыла глаза, пытаясь разглядеть того, кто ее тормошил. Но яркий свет из открытой настежь двери ослепил ее, и она снова закрыла глаза. Гермиона лишь поняла, что перед ней мужчина, но она была слишком слабой, и у нее уже не оставалось сил, чтобы открыть глаза и рассмотреть его. Он опустился на колени рядом с ней и начал что-то говорить. По большому счету ей было все равно, кто этот человек и что ему нужно, она его даже не слушала. Но все же его голос показался девушке знакомым. Вскоре мужчина поднялся на ноги, и, выругавшись, вышел из темницы, захлопнув за собой дверь. Снова наступила кромешная тьма.
Кто-то с силой отхлестал Гермиону по щекам и, не давая девушке опомниться, поднес к ее губам горлышко бутылки. «Вода», - тут же промелькнуло у нее в голове. Гермиона с жадностью глотала прохладную жидкость, пока чья-то сильная рука не отвела бутылку в сторону. Девушка открыла глаза и увидела скривившегося в отвращении Драко Малфоя.
- Какого Мерлина ты здесь делаешь, Грейнджер? Отвечай! – нетерпеливо закричал Малфой-младший и еще раз тряхнул Гермиону за плечи. – Отвечай сейчас же! Скажешь правду, получишь свою воду, - сказал Драко уже спокойнее, и насмешливо улыбнулся. «Точно как и отец», - подумала Гермиона. Но от упоминания о воде у девушки опять пересохло в горле. Надо ему что-то сказать, только вот что? В голове, как назло, не было ни одной здравой мысли.
- Меня поймал Долохов в Годриковой лощине, и привел сюда, – сказала она первое, что пришло в голову. «Ой, чугунная твоя голова, Гермиона!». Драко недоверчиво прищурил глаза, но она выдержала его взгляд. Парень брезгливо кинул ей бутылку, и поспешно удалился из подземелья. Гермиона залпом осушила всю бутылку и, почувствовав в себе силы, решила обследовать подземелье. К ее удивлению, у нее даже не отобрали палочку. Девушка встала и медленно пошла вдоль стены, держась за нее левой рукой. Аппарировать отсюда было невозможно, поэтому оставалось только ждать. Только вот чего ждать? На этот вопрос девушка не могла ответить однозначно. Может быть, спасения, а может быть, и смерти.

***
Драко тихо подкрался к закрытой двери гостиной, то и дело оглядываясь по сторонам. Он затаил дыхание и прислушался к голосам, доносящимся из комнаты. Раньше он никогда не подслушивал разговоры Пожирателей, считая это ниже своего достоинства. Но ему не давал покоя тот факт, что грязнокровка Грейнджер сейчас сидит у них в подземелье. Не то что бы ее объяснение было неубедительным, но Драко хотел узнать подробности. За что ее поймали? Почему не повели сразу к Лорду? Слишком много вопросов, чтобы оставить их без ответа. Драко весь обратился в слух.
- Молли Уизли? Люциус, ты уверен? – послышался вкрадчивый мужской голос.
- Рудольфус, ты сомневаешься в моих умственных способностях? – Драко слышал, что отец был на пределе, хотя тот и старался говорить как можно спокойнее. – Ты думаешь, я не в силах отличить ее от гиппогрифа? – на последней фразе голос Люциуса Малфоя все-таки сорвался.
- Ты ведь понимаешь, что если мы дезинформируем Лорда, то жестоко за это поплатимся? – это, кажется, прохрипел Мальсибер.
- Тогда давайте пойдем туда прямо сейчас, и вы увидите ее своими глазами, – раздраженно бросил Люциус.
- Ну зачем же так спешить, Люциус? – успокоительным тоном сказал Лестрейндж. – Погоди, вот бутылка опустеет…
Дальше Драко уже не слушал. Он развернулся и побрел в свою комнату, остекленевшим взглядом всматриваясь в темноту перед собой. Не зажигая свет, он лег на свою кровать. Мысли об этой грязнокровке не давали ему покоя. Да, она мерзкая, да, она его бесит, но ведь… она тоже человек. Девчонка, видимо, обратилась старой Уизли, и зачем-то пришла к его отцу. «Вот дура, она же шла на верную смерть!», - дивился Драко. – «Как эта гриффиндорская выскочка сама этого не понимала?».
- Тинки, - негромко произнес он. Хлопок – и перед ним появилось маленькое существо с непропорционально большими (по сравнению с туловищем) головой и ушами. Домовой эльф угодливо склонился в низком поклоне так, что его длинные уши достали до самой земли.
- Хозяин звал Тинки, - эльф посмотрел на Малфоя-младшего большими, полными благоговения глазами.
- Отведешь меня в подземелье еще раз. Ключ у тебя с собой?
- Да, хозяин.
- Отлично, – Драко слез с кровати и вышел из комнаты, следуя за домовым эльфом.
Она лежала на полу с прикрытыми глазами, словно кукла, в неестественно изломанной позе. Такая жалкая, такая глупая. Драко стоял и смотрел на Гермиону, на то, как мерно вздымается и опускается ее грудь, и как ее искусанные до крови губы шепчут что-то во сне. Драко почувствовал на себе встревоженный взгляд Тинки, и его охватила решимость. Он в пару прыжков преодолел бетонную лестницу, ведущую в подземелье, и, схватив Гермиону за волосы, рывком поставил ее на ноги. На глазах у девчонки заблестели слезы, но Драко не обращал на это внимание. Он был зол. Очень зол. На нее, на себя, а больше всего – на отца, допустившего эту несправедливость. Парень резко потянул за копну темных волос, толкая Гермиону к выходу. Она упала, но быстро встала на ноги. Драко направил на Гермиону волшебную палочку и кивком головы показал, что бы та поднималась наверх. Напуганная девушка последовала его приказанию. Так они и шли: она – впереди, спотыкаясь и хромая, он – сзади, не спуская с нее палочки и постоянно оглядываясь по сторонам. Позади этой безмолвной процессии шел испуганный эльф. Драко довел Гермиону до черного выхода и гаркнул на Тинки, чтобы тот исчез. Дверь перед девушкой отворилась и с грохотом ударилась об стену.
- Иди, – промолвил Драко хриплым голосом. Гермиона смотрела на него круглыми от удивления глазами. Девушка незаметно ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что это не ее лихорадочный бред. Затем растерянная Гермиона медленно вышла из дома и направилась к калитке, спиной чувствуя пристальный взгляд серых глаз. Драко Малфой спас ее от верной смерти? А земные полюса, случайно, местами не поменялись? Ее четкий план неумолимо рушился, распадаясь на микроскопические кусочки, будто в него запустили взрывающим заклятием. Ее спас Драко Малфой. Тот, кого она считала эгоистичным и подлым. Человек, готовый мать родную продать ради спасения собственной шкуры. Никчемность – именно то, что чувствовала Гермиона, сбивая босые ноги в кровь об камни. Опустошенность – именно то, что чувствовал Драко, провожая взглядом тонкую фигуру, тонущую в предрассветной мгле.


Глава 5

В темноте тонкая фигурка, содрогаясь от леденящих порывов ветра, пробиралась сквозь густые тернистые заросли. Гермиона шла, голыми руками ломая ветки, загораживающие ей путь. Шипы больно скребли нежную кожу, дергали за спутанные волосы, босые ноги были перепачканы и избиты. По рукам стекали кровавые ручейки, но девушка не обращала на это внимания. Гермиона потянулась к ближайшей ветке, чтобы ухватиться за нее, но не смогла зацепить рукой. Она протянула руку еще раз, но снова не достала. Она попробовала еще раз, но не достала. Внезапно она почувствовала легкое головокружение: все краски поплыли перед глазами, и в следующую секунду девушка начала проваливаться в темноту, тщетно пытаясь за что-то ухватиться, чтобы устоять на месте.
Гермиона с трудом разлепила тяжелые веки, но из-за яркого света все вокруг оставалось размытым, в то время как каждый вдох давался нелегко. И все же она смогла различить очертания темноволосого мужчины, склонившегося над ней. Гермиона снова прикрыла глаза и, собрав силы в кулак, попыталась сказать что-либо вслух. В итоге она лишь услышала, как из ее груди со свистом вырывается воздух. Она сделала глубокий вдох и почувствовала резкую боль в грудной клетке. Сил не осталось ни на что, кроме как шепнуть сухими губами «Северус», и снова отключиться.
Тихо переговариваясь между собой, в комнату вошли двое. Гермиона узнала их голоса: это были Гарри и Рон. Она закрыла глаза и притворилась спящей, в то же время внимательно прислушиваясь к доносящимся звукам. Послышался шорох одежды, а затем Гермиона услышала, как к ее кровати пододвинули два стула.
- Мистер Поттер, мистер Уизли, вы напрасно пришли. Она еще не приходила в себя, - сказал полушепотом кто-то третий.
Воспоминания начали медленно восстанавливаться в сознании, порождая кучу вопросов, и взволнованная девушка, почувствовав прилив сил, открыла глаза. Послышались удивленные вздохи, и над ней склонились Гарри, Рон и пожилая медсестра из Мунго, как поняла Гермиона по нашивке на ее белоснежном халате.
- Где я? – на мгновение прикрыв глаза, негромко спросила Гермиона. Гарри бросил на нее тяжелый взгляд и вздохнул, потупив взгляд. Рон внезапно увлекся созерцанием собственных пальцев на руках, старательно избегая смотреть ей в глаза.
- Гермиона… - немного помолчав, начал Гарри, не поднимая глаз, - что ты помнишь?
- Я шла по лесу, пробиралась через кусты… - девушка замолчала и подняла руки перед собой так, что бы их можно было разглядеть; исколотые пальцы немного саднили, на локтях виднелись засохшие кровавые подтеки и неровные царапины. – А потом я не смогла достать ветку и начала падать, – Гермиона снова замолчала и закрыла тяжелые веки. Ее собственный голос эхом отдавался в голове и сопровождался резкими вспышками боли. О том, как она там оказалась, и откуда она тогда бежала, девушка решила не говорить.
- Тебя нашли в лесу без сознания. Мадам Арнетт, твой лечащий колдомедик, сказала, что ты пролежала там в отключке дня два, – Рон внимательно посмотрел на Гермиону.
Не выдержав его взгляда, девушка посмотрела на Гарри. Тот, немного подумав, добавил:
- У тебя сломано несколько ребер и есть подозрение на сотрясение мозга, - у парней хватило такта не расспрашивать слабую Гермиону о причинах ее внезапного исчезновения и настолько же внезапного возвращения. Они молча кивнули друг другу в знак того, что они отложат этот разговор.
«Теперь хотя бы понятно, почему у меня раскалывается голова», - подумала Гермиона и, выдавив из себя как можно более беззаботную улыбку, сказала ребятам:
- Не волнуйтесь, мальчики, все хорошо. Все у нас будет хорошо.

Гермиона вошла в гостиную и окинула комнату внимательным взглядом: после того, как Гарри подарил Кикимеру медальон Регулуса Блэка, в доме стало значительно чище. Гарри сидел на корточках у камина и подкладывал в огонь сухие поленья. Рона в комнате не было, но Гермиона подозревала, что он так же, как и полчаса назад, тщетно пытается приклеить плакат «Пушек» к обоям, на которые невозможно что-то наклеить. Девушка села на небольшой диванчик напротив камина и разулась. Она подтянула ноги к подбородку и обхватила острые коленки руками. Здесь они могли позволить себе эту роскошь – расслабиться. Ведь дом номер двенадцать на площади Гриммо сейчас был, наверное, самым безопасным местом во всей Англии. Гермиона вспомнила, как объясняла ребятам причину своего внезапного исчезновения в ту ночь, путаясь в деталях и прилично недоговаривая. В итоге она сказала что-то о том, что она должна была проверить кое-что, связанное с хоркруксами, но ее догадки не подтвердились. Гарри посетовал на ее безрассудность, и мальчики благополучно забыли об этом. А Гермиона по-прежнему не знала, добилась ли она своей безумной выходкой желаемого результата. Да она уже и не знала, какой он, этот желаемый результат. Гермиона устремила задумчивый взгляд вдаль. Солнце затянули косматые дождевые тучи.
***
День уже клонился к вечеру, и в углах комнаты залегли тени. Вместо привычного сентябрьского тепла низкое серое небо уже который день прорывалось моросящим дождем. Было холодно, но погода не имела к этому никакого отношения. Этот холод исходил от людей. Такое сейчас было время. Каждый держал свое тепло при себе, стараясь понапрасну не растрачиваться. Каждый, прежде всего, боялся за свою шкуру, и был готов на все ради своей мнимой безопасности.
Снейп резким движением задернул плотные шторы и отвернулся от окна. По небрежному взмаху волшебной палочки в старинном камине вспыхнул огонь. Северус сел в мягкое кресло и прислушался. Тишина, такая липкая, такая вязкая и тягучая, и такая… привычная? Вот уже месяц как Снейп сменил сырые промозглые комнаты в подземельях на директорский кабинет. Хогвартс теперь целиком и полностью был под контролем Пожирателей, а он, Северус Снейп, стал его директором. Многие родители не пустили своих детей в Хогвартс в этом году. Что говорить об остальных факультетах, если даже на Слизерине не досчитались большей половины студентов? Но он защищал детей, как мог, в некоторых случаях даже подвергая сомнению свою репутацию. Благо, Пожиратели, ставшие «учителями», опасались Снейпа, поэтому лишних вопросов не возникало. Больше не существовало того приветливого Хогвартса, который был вторым домом для учеников, в котором «каждому нуждающемуся всегда окажут помощь». В воздухе повисли напряжение и неуверенность в будущем. Следуя неписаным правилам, ученики не задерживались в школьных коридорах надолго и всегда помнили о том, что даже стены теперь имеют глаза и уши. Северус устало прикрыл глаза, и блики пламени осветили его бледное лицо. Длинные черные ресницы отбрасывали тени на острые скулы, между бровей пролегла глубокая морщина. Сейчас он выглядел значительно старше своих лет.
Снейп вспомнил тот вечер, когда он оставил ее одну в том сомнительном заведении, и его сердце болезненно сжалось. Он слишком хорошо запомнил, как она посмотрела на него затравленным взглядом, и тогда Северус почувствовал себя последним моральным уродом. Но он делал это ради ее безопасности, и эта мысль добавила ему сил. Снейп ушел, оставляя Гермиону одну биться в истерике. Возможно, после этого она его возненавидит. Каким же он был эгоистичным дураком, когда позволил Гермионе остаться в его жизни, тем самым подвергнув ее жизнь опасности. В этом виноват только он, ведь каждая минута его мнимого счастья с этой светлой девочкой была как будто бы украденной у кого-то другого. У кого-то менее циничного, холодного и отстраненного. У кого-то, кто уберег бы ее и подарил бы счастье ей самой. Северус судорожно сжал длинными пальцами мягкие подлокотники кресла.
Когда она была с ним, все его проблемы и неприятности отходили на второй план. С ней Снейп становился другим человеком. Ее ясные сияющие глаза дарили ему долгожданный покой. Он нередко сравнивал ее с цветком: красивым, броским, таким застенчивым, и от того еще более прекрасным. Тогда Гермиона говорила, что если она – цветок, то Северус – ее Солнце. Он недовольно поджал губы. Ну какое из него Солнце? Ведь от Солнца должно исходить тепло и свет. А один его взгляд в ту минуту, казалось, мог заморозить пламя в старинном камине. Вот Гермиона - горячая и нежная. Рядом с ней Северус согревался, ведь от нее шло тепло, такое странное и непонятное. Тепло, которое она безвозмездно дарила ему.
Северус встал с кресла и начал мерить комнату шагами. Ну почему, почему она не могла просто не ввязываться во все эти дурацкие игры Поттера в героев? Почему она не могла остаться там, в Норе, под защитой Уизли и остальных членов Ордена? Снейп с силой ударил кулаком в стену. Весь тот месяц, который Гермиона провела дома, он почти каждый день писал ей письма, в которых подробно расписывал, как она должна вести себя во время войны, что бы не пострадать. Северус предупреждал ее о том, что ей, как магглорожденной, надо отнестись к своей безопасности как можно более серьезно. Он слал письма пачками, не дожидаясь ответа, в надежде на то, что она хотя бы задумается над этим. Снейп не питал фальшивых надежд на этот счет, ведь она была гриффиндоркой до мозга костей. Но в душе он все же надеялся на то, что Гермиона вовремя опомниться и подумает о своей безопасности.
А затем было резкое жжение на левом предплечье и плохое предчувствие. Волдеморт лично объявил о назначении Снейпа директором Хогвартса на светском приеме «для избранных» у Малфоев. Затем он назначил обоих Кэрроу ответственными за дисциплину в школе. В начале нового учебного года были установлены новые правила, которые действовали и по сей день. Сердитая Минерва Макгонагалл за последнюю неделю уже трижды приходила к Снейпу сначала с просьбами, а затем с требованием ограничить полномочия Кэрроу. Ведь Больничное крыло было переполнено студентами с переломами, сильными ушибами и потерявшими много крови. Но Северус пропускал ее слова мимо ушей. Он обязательно что-нибудь придумает, но позже. Сейчас он думал о том, что Волдеморт отослал его подальше, да еще и приставил к нему надзирателей. Плохое предчувствие усиливалось.
Снейп влетел в свои комнаты и направился в ванную. Он несколько раз плеснул в лицо холодной водой и, упершись обеими руками в умывальник, посмотрел на себя в зеркало. Пряди мокрых волос залепили бледное лицо, Северус часто дышал. Сегодня он чуть было не назвал одну из учениц Гермионой. Снейп застонал и обессилено упал в кресло. Он снова погрузился в воспоминания.
Жизнь была определенно несправедлива к Северусу Снейпу. С самого раннего детства он знал, что он не такой, как все. Северус чувствовал в себе какую-то странную силу и это его совсем не пугало, а даже наоборот – ему это очень нравилось. Чувствовал это и его отец-маггл. Тобиас Снейп и до того случая не испытывал к сыну теплых отцовских чувств, а когда семилетний Северус, рассердившись на отца за то, что он ударил маму, поджег ковер, отец и вовсе его возненавидел. Тобиас топил свою злость и страх перед магией в стакане, снова и снова избивал жену и сына, кричал, что они – чудовища. Северус не злился на отца, ведь у него было доброе сердце, сердце его матери. Он считал отца несчастным человеком. Но когда Эйлин Принц, миниатюрная, темноволосая женщина, глядела на сына добрыми глазами, полными боли, маленький Северус проникался ненавистью к отцу.
А потом ее не стало. Она ушла тихо, улыбнувшись сыну в последний раз. С облегчением закрыла скорбные глаза, будто бы заснула, что бы больше никогда не проснуться. Северус не мог больше видеть вечно пьяного отца, который довел его мать до смерти. Казалось, с болью этой потери не сравниться ничто. И лишь благодаря Лили, девчушке, жившей неподалеку, он не сошел с ума. Лишь благодаря ей он не отгородился от всего мира прочной стеной безразличия. «Да, Северус, мамы не стало, но ведь у тебя есть Лили. Ты должен жить ради нее. Ты должен сделать ее счастливой», - это было его жизненным принципом. Снейп почти все свое свободное время проводил с Лили, ведь она была самым лучшим в его жизни. Ведь с того самого момента, как он заглянул в ее большие сияющие глаза, изумрудный стал его любимым цветом. А потом Распределяющая Шляпа, лишь слегка коснувшись рыжих, как пламя, волос, громко выкрикнула «Гриффиндор!», и на Северуса обрушилось небо. Восторженно закричали гриффиндорцы, и улыбающаяся Лили утонула в красно-золотистом море. А Снейп, усаживаясь за стол Слизерина, поймал на себе грустный взгляд зеленых глаз, и его охватила злость. Но не на Лили, нет, а на себя. Ну почему он не такой, как она? Северус не находил ответа. А потом были долгие часы, которые она проводила со своими так называемыми друзьями, раздельные уроки, Люциус Малфой со своими тирадами на тему межфакультетской вражды. И еще эти Мародеры. Шайка безмозглых заносчивых подростков. Как же Северус их ненавидел, и особенно Джеймса Поттера. Снейп видел, как смотрит на это наглое недоразумение Лили, хотя она все отрицала и старалась быть с Джеймсом построже. На правах старосты девушка снимала за его шалости баллы с факультета и недовольно хмурила брови. Но Поттер всегда поворачивал ситуацию в свою пользу, умудряясь заставить Лили рассмеяться его очередной глупой шутки, а иногда – даже пожалеть о том, что она погорячилась с наказанием. У Северуса никогда так не получалось. Он не был таким сумасшедшим и веселым, как Поттер, он никогда не умел выражать свои чувства так же, как Джеймс. Хотя сейчас Снейп, умудренный опытом, признавал, что отчаянно к этому стремился. А потом Поттер, казалось, случайно чмокнул весело хохочущую над очередной забавной историей Мародеров Лили. Внимательно наблюдавший за ними Снейп ликовал. Он даже немного злорадствовал, ведь Поттеру наконец-то достанется за его дерзость. Но удивлению и разочарованию Северуса не было предела, когда Лили только удивленно посмотрела на Джеймса из-под длинных ресниц, а потом расхохоталась еще громче. И затем было это отвратительное слово, брошенное в порыве злости, которое перевернуло жизнь Северуса с ног на голову. «Грязнокровка», - выплюнул Снейп ей в лицо. «Да как она могла? Да еще с кем? Ну почему, почему именно Поттер?», - эти мысли долгие годы не давали Северусу покоя, и он, не удержавшись, выплеснул свою злость на Лили. Хлестнув его взглядом, девушка убежала в слезах. И он не мог ничего с этим сделать, не мог ее вернуть, как бы ему не хотелось. Она прощала Поттеру все, но не ему, Северусу. Поступив на службу к Волдеморту, Северус все еще не терял надежду ее вернуть. А потом Волдеморт убил Поттеров. Северус, бросив все, примчался в Годрикову лощину. Лили лежала на полу, умиротворенная и красивая. Северус упал на колени перед ее бездыханным телом. Длинные рыжие волосы разметались по полу, а на губах играла легкая улыбка. Ее взгляд стал стеклянным, но в травянисто-зеленых глазах не погас огонь безграничной любви к самым дорогим ей мужчинам – мужу и сыну. Да этот огонь никогда и не погаснет, в этом Северус был уверен. Снейп прижимал молодую женщину к себе и шептал ей на ушко нежные слова, как будто надеясь, что она услышит их и проснется. Но ничего не происходило. Лили по-прежнему смотрела не него невидящим взглядом и улыбалась. Северус был в отчаянии. Осторожно взяв Лили на руки, Снейп положил ее на диван, подложив ей под голову подушку, и укрыл ее. Он обвел комнату отрешенным взглядом и наконец-то увидел в детском манеже маленького, тихонько всхлипывающего, мальчика. И это было будто бы злой насмешкой над Северусом: такие родные зеленые глаза на лице ненавистного Поттера.
Она появилась в его жизни через долгих шестнадцать лет, точнее ворвалась в нее, не спрашивая разрешения. Годами Северус забывался в работе, чтобы не оставалось времени на глупые мысли, которые норовили залезть в голову. Он тщательно отгораживался от внешнего мира, камешек за камешком складывал высокие стены отчуждения и безразличия. Снейп воспитывал в себе лишь ненависть и безразличие. Просто так было легче. Через шестнадцать лет после смерти Лили Северус уже не хотел ни любви, ни ласки, ни заботы. Он хотел лишь долгожданного покоя. Да он, как ему казалось, и не мог больше никого полюбить. Слишком много боли, слишком много разочарования он перенес. Но с Гермионой все было по-другому. Когда Северус был с ней, цинизм и злость куда-то исчезали. Ему казалось, что не было никаких шестнадцати лет страданий. И он снова мог чувствовать. К Северусу постепенно возвращались эмоции и чувства, он будто бы заново учился жить. Теперь он мог не только ненавидеть, но и радоваться, сочувствовать, надеяться и… любить. Любить всем сердцем девочку, вернувшую его к жизни. Впервые Северус был благодарен судьбе за долгие годы страданий, ведь сейчас жизнь подарила ему Гермиону.
Глаза Снейпа сверкнули ненавистью и злостью, таким его еще никто никогда не видел. Ведь прежде он никого так не ненавидел, как ее. Северус ненавидел Гермиону всем сердцем, потому, что она подарила ему надежду. Снейп ненавидел эту девчонку, потому что любил ее больше жизни. Он ненавидел ее потому, что ненависть была самым сильным и страстным чувством, на которое он был способен. Ну как она не могла понять, что он – не тот человек, который ей нужен? Почему она не оставила его, почему не повелась на его ложную холодность и безразличность к ней? Ведь наверняка ей было бы лучше с тупоголовым Уизли. Он-то уж точно не упустил бы своей возможности пообжиматься с Гермионой в темных коридорах замка. И хотя Снейп считал это сомнительным удовольствием, но он не мог дать ей даже этого. Уизли водил бы ее на романтические прогулки, появлялся бы с ней на людях, целовал бы ее на Рождество под омелой… Северус сжал пальцы в кулак до хруста в костяшках, до боли. Да, черт возьми, он ревнует ее! Снейп очень часто об этом думал и как-то раз, будто бы невзначай, он сказал ей о своих мыслях. Сделав самое безразличное выражение лица, на которое он был способен, он сказал Гермионе, что она здесь «не привязана», и он не станет ее удерживать и умолять остаться, если она захочет уйти. Гермиона не ответила, а лишь улыбнулась одними глазами, как умела только она. Девушка подошла к нему и, взяв его руку, приложила к своему сердцу. Северус в недоумении заглянул в сияющие карие глаза, ответом на него вопросительный взгляд стало: «Северус, скажи, что ты чувствуешь?». «Твое сердце бьется», - «Да уж, гениальный ответ, Северус, ничего не скажешь». «Правильно. А почему оно бьется?». «Нет, ну она с меня издевается». В голову не лезло ни одной умной мысли, и Снейп ответил: «Не знаю». Тогда Гермиона улыбнулась еще шире и ослепительнее. «Оно бьется потому, что ты рядом», - сказала девушка и обняла его. Но глазах Северуса заблестели слезы. В последний раз он позволил себе такую слабость, когда держал на руках бездыханное тело Лили.
Говорят, что у людей с холодными руками горячее сердце. Такой была она, Гермиона. Странная девочка, полюбившая циничного мужчину, который был на двадцать лет ее старше. Снейп запомнил каждую минуту, проведенную с ней. Он помнил, как горели ее большие глаза-угольки, помнил, как она смеялась – громко, заливисто, заразительно, слегка откидывая голову назад. Снейп помнил, как она, спящая, смешно сворачивалась клубочком, когда замерзала. Северус, как бы он этого не хотел, не смог забыть ее мягкие, красиво очерченные губы, маленький острый носик, нежность в ее взгляде. Он помнил каждое ее прикосновение.
Гермиона всегда старалась его поддержать, помочь ему. Она действительно интересовалась изобретенными ним зельями, ее беспокоили его проблемы. Конечно, Северус не сразу ей открылся. Но эта искренняя девчушка, такая наивная, такая милая, день за днем пробивала его непрошибаемую броню отчуждения, ломала его принципы. Гермиона миллиметр за миллиметром прокладывала дорожку к его сердцу, постепенно растапливая толстый слой льда, которым оно было покрыто долгие годы. Это продолжалось днями, неделями, месяцами, пока он, не в силах устоять перед этими чарами, упал к ее ногам.
Почему-то вспомнилось, как однажды они выбрались прогуляться вместе. Рыжий закат окрашивал все вокруг в самые немыслимые оттенки желтого, оранжевого и красного. Эта идея сразу не понравилась Северусу, ведь это было крайне опасно. Но она так долго этого ждала, что он просто не мог, не имел права ее разочаровать. Ведь он и так не сможет расплатиться с ней до конца своей жизни за все то счастье, которое она ему подарила. Гермиона радовалась как дитя, и это развеяло последние сомнения мужчины. Ласковое солнышко целовало ее щеки, гладило по волосам, а она говорила без умолку об их совместном будущем. Странно, она была не по годам умной девушкой, а говорила тогда, как маленькая девчушка. Неужели она действительно верила в то, что ему суждено дожить до конца войны? Но Снейп промолчал, любуясь ею, опьяненною своим мимолетным счастьем. Пусть верит в свою сладкую сказку, пока это возможно. Это наименьшее, что он может для нее сделать. Хрупкая фигурка, кружась в замысловатом танце, тонула в лучах заката.
Он всегда был с ней, как в последний раз. Снейп старался впитать в себя все ее тепло и нежность, запомнить аромат ее бархатной кожи, сохранить на губах вкус ее поцелуев. Ведь он понимал, что для него завтра может никогда не наступить. Когда Северус слишком глубоко погружался в свои раздумья, Гермиона всегда это замечала, и спешила отвлечь его от тяжелых мыслей. Она накрывала своей теплой ладонью его ладонь, и вся темнота сразу же утекала. Вся та темнота, которая была в его сердце, просто испарялась, оставалось только спокойствие и умиротворение. Улыбнувшись Снейпу, Гермиона вставала и, не отпуская его руку, усаживалась к нему на колени. Северус сидел неподвижно, наслаждаясь их близостью. Она целовала его робко и нежно, перебирая тонкими пальчиками жесткие черные волосы. Легкий аромат полевых трав приятно кружил голову, так пахла она – его любимая и единственный человек, ради которого Северус Снейп все еще продолжал свое существование.
Северус подошел к директорскому столу и медленно провел рукой по лакированной поверхности. Он прикоснулся к пергаментам, сложенным аккуратной горкой в левом углу стола и, взяв один из них, окунул перо в чернильницу. Дописав длинное письмо, Снейп скептически взглянул на ровные строчки и, скомкав пергамент, швырнул его на пол. Черкнув пару строк, Северус аккуратно свернул записку и подошел к окну. На клетке сидела большая сова пепельного цвета.
- Отнесешь это Гермионе, когда меня уже не будет в живых, – Северус осторожно привязал записку к когтистой лапке. В знак согласия сова сверкнула большими желтыми глазами.

Глава 6

В последнюю секунду Гарри успел схватить Гермиону за рукав и затащить ее в образовавшийся от взрывающего заклятия пролом в стене – ярко-зеленый луч Авады пролетел в миллиметре от головы девушки, почти задевая каштановые пряди. Невысокий кряжистый Пожиратель злобно оскалился и уже приготовился запустить в троицу друзей очередным Непростительным, как вдруг Гермиона дрожащим от волнения голосом выкрикнула: «Остолбеней!». Волшебник медленно пошатнулся, его глаза безумно заметались, и он свалился на пол как подкошенный. Гарри и Рон обменялись удивленными взглядами, брови парней поползли вверх. Но восхищаться боевыми навыками Гермионы не было времени: вылетевшее откуда-то сбоку заклинание попало в стену за спинами друзей, и куски камней и штукатурки с грохотом посыпались на них. Но увернувшись от рухнувшей стены и еще парочки заклятий, друзья побежали по длинному коридору к выходу из школы, чтобы избежать новой схватки с Пожирателями. Им было сложно оставлять друзей и родных на поле битвы, но ребятам предстояло преодолеть последнее, самое важное испытание. Если бы только они знали, что их ждет впереди. Но не могут же все приложенные усилия оказаться потраченными впустую, а десятки жизней - отданные зря? Ведь не могут же?
Догорал жаркий майский день. Верхушки деревьев Запретного леса горели алым пламенем в отблесках заходящего солнца. Пушистые облака неспешно проплывали над башнями древнего замка. Молчали птицы. Повсюду разносились крики и проклены, сверкали разноцветные вспышки, становясь все тише и неразборчивее по мере того, как ребята отдалялись от школы. Вдалеке показались очертания Гремучей ивы. До ушей доносился размеренный шелест сочной весенней листвы, и, казалось, слышно было, как большое раскидистое дерево потрескивает сухими ветками, словно костяшками своих цепких холодных пальцев.
Гарри шел впереди, стараясь держаться уверенно. В лесу было гораздо прохладнее. В лицо дул свежий ветерок, приятно остужая горячую кожу и успокаивая мысли. У Гарри было тяжело на сердце. Ведь они не понимали, с чем имеют дело! Нет, конечно, они через много прошли вместе, но это другое… Волдеморт способен на кое-что похуже, чем пытка или даже убийство. Он умеет манипулировать людьми, их эмоциями и действиями. А Рон и Гермиона, не раздумывая, пошли за Гарри, всецело полагаясь на него и на свою судьбу. Гарри бросил взгляд на друзей. Поникший Рон тяжело переставлял ноги. Парень недавно узнал о смерти брата, и горечь потери была еще слишком свежа и остра, и Рон отчаянно пытался ее заглушить. За парнем шла Гермиона. Ее густые кудрявые волосы растрепались на ветру, девушка настороженно оглядывалась по сторонам. Но заметив взгляд Гарри, ребята ободряюще ему улыбнулись… А что, если с ними случится то же, что и с Седриком?..
- Ребята, вы не должны… - начал Гарри, оборачиваясь к друзьям. Он не имел права снова подвергать их смертельной опасности. Это была только его битва. А, может, в этом и есть его, Гарри, предназначение – умереть, чтобы спасти этот мир?
- Нет, Гарри, должны. Это и наша война, - Рон вернул другу твердый взгляд. Гарри впервые видел его таким: не просто решительным, а непоколебимым. И что поразило его больше всего – это перемена во взгляде Рона. Это не был взгляд того наивного жизнерадостного мальчишки, каким его помнил Гарри. Так мог смотреть лишь зрелый, морально окрепший мужчина.
Гарри взглянул на Гермиону. Девушка стояла в метре от него, расправив хрупкие плечи и немного запрокинув голову. Готовая в любую секунду отдать жизнь за лучшего друга. И Гарри неожиданно почувствовал прилив сил и энергии. По телу разлилась волна приятного тепла, наполняя каждую его клеточку уверенностью. Какие же замечательные у него друзья! Только бы у него хватило времени показать им, насколько он их любит. Но остался ли у них хоть малейший шанс победить в этой войне?
Взгляд Гарри упал на длинные скрученные корни Гремучей ивы, вросшие глубоко в землю. Ива лениво повела длинной сухой веткой, будто бы поддразнивая друзей, приглашая их подступить чуточку поближе, чтобы они могли испытать на собственной шкуре строптивый нрав волшебного дерева. В последний раз, когда ребята здесь были, дерево «отключил» Питер Петтигрю в обличии крысы. Но что они могли сделать сейчас?
Пока Гермиона перебирала в голове все известные ей заклинания, которые могли бы помочь им сдвинуть этот проклятый сучок, Рон нашел увесистый булыжник и, прицелившись, кинул им в цель. Дерево замерло, и перед ребятами открылся вход в подземный туннель. Гарри решительно подошел к темной проходу между корней Гремучей Ивы и, ловко подтянувшись на руках, нырнул под землю. За ним в туннель спустился Рон. Гермиона присела на землю и спустила ноги в проем. Она пару раз глубоко вдохнула и выдохнула и, крепко зажмурив глаза, подалась немного вперед.
- Ай! – не удержавшись, вскрикнула от неожиданности и испуга девушка, растянувшись в темноте на сырой земле.
- Тсс, - в темноте Гарри нашел руку подруги и переплел ее пальцы со своими, - пошли.
Друзья шли в полном мраке, не решаясь использовать магию. Спустя какое-то время туннель резко свернул налево, и ребята зажмурились от ударившего им в глаза яркого света. Когда глаза Гарри привыкли к освещению, он попятился назад, увлекая друзей в угол. Они оказались у самого входа в Визжащую хижину. Спиной к ребятам стоял Волдеморт, рядом с ним – двое Пожирателей в масках.
- Приведите ко мне Северуса, - послышался повелительный, чуть хрипловатый голос. Пожиратели исчезли в ту же секунду. А высокая фигура продолжала стоять неподвижно, и из-за своей неприродной худобы и бледности больше напоминала тень из загробного мира, нежели живого человека. Гермиона до крови закусила губу, ожидая дальнейшего развития событий.
Через пару минут в тесной комнате появились уже трое Пожирателей.
- Мой Лорд, - новоприбывший снял маску и склонился в низком поклоне.
- А, Северус, - начал Вольдеморт вкрадчивым голосом, - у меня есть к тебе разговор. – он медленно перевел взгляд на своих слуг. В ту же секунду один из них поклонился и исчез, но второй Пожиратель вдруг затрясся, будто в ознобе и, сбросив маску с лица, упал к ногам Вольдеморта.
- М-мой Лорд… м-мой Лорд… это не… то есть, Вы, конечно, правы, но… - заикаясь, шептал Люциус Малфой, стоя на коленях перед Вольдемортом.
- Что ты хочешь сказать, Люциус? – Вольдеморт оборвал бессвязную речь Малфоя и посмотрел на него, не скрывая своего отвращения.
- Мой Лорд, я знаю, что Вы ищите Бузинную палочку… - Люциус поднял взгляд, но тут же поспешно потупил его, едва взглянув на Лорда, - и Вы думаете, что после Дамблдора следующим ее владельцем стал Северус, который его убил. Но это не так. Формально палочка служит тому, кто отобрал ее у предыдущего владельца, убивать соперника не обязательно. А Дамблдора обезоружил Драко, а не Северус.
- Откуда ты все это знаешь? Отвечай! – закричал Вольдеморт. Люциуса била крупная дрожь, он низко опустил голову, не смея смотреть на Волдеморта. Что он мог ответить Ему? То, что он подслушивал, как бормотала во сне Молли Уизли, запертая в его подвале? Она говорила о Драко, Северусе, Лорде…Или то, что он повелся на это? Он и сам не знал, как он мог поверить в этот бред. Наверное, ему просто очень хотелось верить. Люциус сам не заметил, как с его языка слетели все те слова, он только подумал об этом, и…
- Отвечай! Круцио! – не на шутку встревоженный услышанным, Волдеморт направил палочку на слугу. Люциус свалился на пол, корчась от боли и тихо поскуливая, но более не проронил ни слова.
- Приведите ко мне Драко, - увидев, что вытянуть признания из Малфоя-старшего не удастся, Волдеморт решил проверить его версию. В этот момент затаившаяся в углу Нагайна выползла на свет и подползла к своему хозяину, сверкая блестящей чешуей. Волдеморт рассеянно погладил свою любимицу по голове.
Двое Пожирателей появились в сопровождении молодого парня в школьной мантии. Драко испуганно вертел головой, пытаясь понять, где он и зачем его сюда привели.
- Здравствуй, Драко, – тихо, но отчетливо произнес Волдеморт. Парень вздрогнул и обернулся на голос. Заметив Темного Лорда, он поспешно опустил взгляд и склонился в поклоне.
- Скажи мне, Драко, ты действительно обезоружил Дамблдора в ту ночь, на башне? – сквозь его сдержанный тон все же пробивались панические нотки. Парень едва заметно склонил голову, но для Лорда этого было достаточно.
- Экспеллиармус! – выкрикнул Вольдеморт, поймал палочку Драко и развернулся к Нагайне. - Разберись с ними, - кинул он своей любимице и, взмахнув подолом плаща, исчез.
Змея угрожающе зашипела и поползла к Малфою. Драко попятился назад, дрожа от ужаса и пытаясь вытянуть из кармана запутавшуюся в складках ткани палочку. Парень споткнулся и упал, и теперь поспешно отползал назад, отталкиваясь руками и ногами. Нагайна неумолимо приближалась, извиваясь и поблескивая чешуйками. Она сгруппировалась, приготовившись к прыжку, но в эту секунду Снейп отшвырнул Драко заклятием к стене. Парень ударился головой и потерял сознание. Гермиона увидела, как по его виску потекла тоненькая струйка крови. Нагайна всем телом развернулась к Снейпу, готовая в любую секунду броситься на свою новую жертву.
- Нет! – закричала в отчаянии Гермиона, выбегая из своего убежища и нацеливая палочку на змею.
На долю секунды Снейп застыл в удивлении, а затем кинул заклятием в Нагайну. Змея взмыла в воздух, затачиваемая в большой прозрачный шар.
- Пойдем, вам нужно выбираться отсюда, - Снейп схватил Гермиону за запястье. Он нацелил палочку на лежавшего без сознания Драко. Тело парня поплыло за ними по воздуху, будто его несли на носилках, и они втроем исчезли. Гермиона лишь успела бросить последний взгляд на растерянных ребят и Люциуса Малфоя, лежавшего в обмороке в углу комнаты.
Троица перенеслась в темное сырое помещение. Судя по каменной кладке стен, они находились в одном из дальних подземелий Хогвартса.
- Оставайтесь здесь, - прозвучало как приказ. Снейп взмахнул палочкой, видимо, накладывая какое-то заклинания на это место, а затем исчез.
Всего несколько секунд понадобилось Гермионе, чтобы оправиться от шока. Затем девушка окинула взглядом подземелье и решительно вскочила на ноги. Нет, конечно же, она здесь не останется! Ведь она нужна там, наверху. Она нужна Гарри, Рону… «Ты сейчас же перенесешься в Визжащую хижину», - подумала Гермиона, собираясь аппарировать. И не важно, что сказал ей Снейп.
Вдруг за ее спиной послышался слабый стон. Девушка обернулась и увидела как прислоненный спиной к стене Драко, еще минуту назад лежавший без сознания, пошевелился. Гермиона наблюдала, как парень попытался встать на ноги, но смог лишь сдвинуться немного вправо. Его левая нога была неестественно выгнута, и когда Драко попытался встать, то чуть было не закричал от боли. В сердце у Гермионы кольнуло сомнение: правильно ли она поступает, оставляя раненого парня здесь одного? Но ведь она должна помочь Гарри… Драко взглянул на Гермиону затуманенным от боли взглядом, и девушка, отбросив все сомнения, кинулась к нему.
Гермиона осторожно присела на корточки рядом с парнем, собираясь осмотреть рану. Малфой-младший наградил ее холодным взглядом, достойным своего отца. Парень презрительно скривился и уже был готов бросить парочку язвительных фраз в сторону Гермионы, но слова застряли у него в горле. Драко снова скривился от боли и закрыл веки, прислоняясь затылком к каменной стене. Каким же он был беспомощным! Подумать только, молодой наследник древнего магического рода, чистокровный, богатый, сейчас вот так просто лежал в подземелье, в луже чвакающей грязи, без палочки, да еще и неспособный самостоятельно передвигаться. Был бы на месте Гермионы кто-то другой, то, возможно он бы отомстил этому самонадеянному нахалу за все его пакости, но ее сердце никогда не таило на него злобу. К тому же, девушка помнила, что сделал для нее Драко.
- Что, Грейнджер, нашла, наконец, того, о ком можешь позаботиться? - пробормотал Драко, едва разлепляя пересохшие губы, когда Гермиона осторожно удалила куски ткани и грязи из раны. Яркий румянец залил щеки девушки, и в уголках губ Драко затаилась насмешливая улыбка.
- Тебе нужно поправляться, - нарочито бодрым голосом произнесла Гермиона и потянулась к запястью парня, намереваясь измерить его пульс. Но Драко оттолкнул руку девушки и раздраженно на нее посмотрел.
- Мне не нужна твоя жалость, Грейнджер! – гневно выкрикну парень, снова пытаясь встать на ноги. Ну чего он добивался? Но, впрочем, такая его активность свидетельствовала о том, что заклинание подействовало. Еще парочка таких, и к утру Малфой будет как новенький. Закончив, Гермиона обессилено прислонилась головой к стене и уснула.
Ребят разбудил странный шум, доносившийся сверху. Старинный замок был будто бы переполнен оравой никем не контролируемых первокурсников, которые носились по школе, кричали и прыгали. Гермиона вскочила на ноги и посмотрела на Драко. Парень тоже проснулся и теперь озадаченно крутил головой, пытаясь понять, откуда доносится этот шум. Гермиона с радостью отметила, что парень выглядел значительно лучше. Ее помощь здесь больше не требовалась, поэтому девушка аппарировала из подземелья.
В Большем зале было многолюдно. Люди плакали, смеялись, кричали, целовали друг друга. Все бесконечно радовались победе, радовались тому, что остались живы. Ну чего еще могли желать люди, только что победившие в самой затяжной и кровавой войне в истории?
Улыбающийся Рон помахал зашедшей в зал Гермионе рукой, но девушка прошла мимо него. Взгляд девушки был прикован к другому человеку. Он сидел немного поодаль от шумных компаний счастливых людей, и своим мрачным видом совершенно не вписывался в общую картину всепоглощающей радости, и поэтому казался здесь каким-то чужим. Невомутимо спокойный, Снейп внимательно наблюдал за приближающейся к нему Гермионой. Девушка сделала последний шаг, отделяющий ее от любимого. И будь, что будет.
Гермиона боялась вдохнуть или сделать лишнее движение, боясь, что он исчезнет, как призрак. Ее молитвы были услышаны! Девушка оказалась в плотном кольце рук, и Снейп притянул ее ближе. Она будто во сне опустилась к нему на колени, не прерывая зрительного контакта. Гермиона вглядывалась в резкие, суровые линии бледного лица, рассматривала паутину морщинок, бороздящих высокий лоб, тонкую полоску губ с опущенными вниз уголками рта. Но когда глаза девушки встретились с его опустошенными, уставшими глазами, ее сердце, казалось, пропустило пару ударов. Девушка подавила горький вздох и запустила руку в спутанные черные волосы с ранней сединой в висках, пропуская их сквозь пальцы. Узкая ладошка коснулась щеки, покрытой легкой щетиной. И это прикосновение было подобно удару тока. Казалось, она кожей ощутила его боль и отчаяние, взяла себе частичку его страданий. Почему это так невыносимо – ощущать его боль? И Гермиона не выдержала. По ее щеке скатилась слезинка, оставляя за собою неровную влажную дорожку, еще одна… Снейп легонько притянул за подбородок покрывшееся красными пятнами личико и коснулся губами гладкой кожи, сцеловывая с ее щек соленые слезы, покрывая поцелуями узкие скулы, касаясь розовых губ. И девушка обмякла в его надежных объятиях.
От удивления Рон широко открыл рот. Кто эта девушка и что она сделала с их Гермионой? Стоявшая рядом с братом Джинни изумленно таращила глаза, не в силах сказать и слова. В зале начали перешептываться, переглядываться и показывать пальцами на странную парочку. Люди оживленно обсуждали тот факт, что на глазах у всех преподаватель бесстыдно целует свою ученицу, о чем-то спорили, казалось, позабыв, почему они все здесь собрались. Лишь двоих людей здесь совершенно не интересовало происходящее; они исступленно шептали друг другу какую-то чепуху и целовались, жадно впитывая каждое прикосновение и ловя каждый вдох друг друга. Слишком долго они ждали этого момента, чтобы думать сейчас о ком-то кроме друг друга. И чем ближе к друг другу были они, тем сильнее отдалялись от всех остальных, постепенно растворяясь в своем счастье, растворяясь друг в друге.

Эпилог

- Посмотри, сколько звезд… - зачаровано прошептала темноволосая девушка, отодвигая тюль. Бездна ночного звездного неба была так близко, что до нее, казалось, можно было дотянуться рукой.
- Однажды и мы станем звездами, - стоящий рядом мужчина приобнял девушку, целуя ее в плечико. Она молчала, наслаждаясь приятным тембром его голоса, вдыхая запах его кожи, - я стану путеводной звездой, покровителем всех путешественников и философов. А ты, - мужчина завел за ушко упавшую на лицо девушки тонкую вьющуюся прядку, - будешь самой яркой звездой на небосводе; ты будешь освещать путь влюбленным, дарить их любящим сердцам свет.
Девушка наградила мужчину теплой улыбкой. Интересно, о чем она сейчас думает?
Девушка обвила руками шею мужчины и выдохнула ему в губы: «Однажды и мы станем звездами». На секунду блики от фар проезжающей мимо дома машины осветили его лицо, и девушка увидела, что он улыбается.