Заговор- А сколько у нас мушкетов?
- Четыре!..
- А сколько шпаг?
- Четыре!!.
- А сколько нас? Атос! Портос! Арамис! И д'Артаньян! Один за всех!
- И все за одного!!! (К-ф 'Д'артаньян и три мушкетера')
День у Доктора Гордеева не задался с самого утра. Да, за последние два месяца он слишком отвык от перспективы провести вечер в одиночестве в пустой квартире. И эта перспектива его совершенно не прельщала. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Вот и он привык. Привык засыпать и просыпаться в обнимку с Лерой, привык завтракать в ее компании, обсуждая с невестой планы на день. Привык спешить домой с работы (нередко с цветами), чтобы вместе приготовить ужин, а потом, поужинав, пойти прогуляться, или остаться дома и посмотреть фильм, или… А какая разница, что «или», если сегодня его дома никто не ждет. Лера еще утром собрала огромную сумку вещей и упорхнула к Вике. Сказала, что ночевать тоже останется там. А Саша еще минут десять сидел в коридоре на тумбочке и беспомощно смотрел на закрывшуюся за невестой дверь. Кто бы тогда его увидел, никогда бы не поверил, что это – тот самый Александр Николаевич Гордеев. Гроза всего хирургического центра, от санитарок и студентов, до главврача и гос. комиссий. А вид ванной комнаты, из которой вдруг исчезли все баночки-скляночки-косметички и остался только сиротливо висящий на крючке короткий фиолетовый халатик, чуть не заставил Гордеева кинуться догонять Леру. Но в последний момент голова взяла верх над эмоциями и, вспомнив, что девушка предупреждала его заранее и что это ее решение, на которое Чехова имеет полное право, мужчина пошел собираться на работу. Да и не узурпатор же он, в конце концов, чтобы держать Леру на привязи.
Продолжение дня было ничем не лучше его начала. За первый час рабочего времени Александр Николаевич успел вылить на себя горячий кофе, дважды поругаться со Степанюгой и наорать на «безмозглую блондинку» - новую медсестру, которая не успела в течение трех секунд вспомнить, в какую палату перевели пациентку Яковлеву. И плевать, что Яковлева была пациенткой Ковалец.
Не удивительно, что к концу этого самого рабочего дня нервы и доктора, и всей хирургии были на пределе.
Старый добрый закон выживания всего хирургического отделения «обойди злого Гордеева седьмой дорогой» был как никогда актуален. Именно повинуясь ему и инстинкту самосохранения, Тертель последние четыре часа старалась не попадаться на глаза метавшему молнии «светилу». В данный момент Галина Алексеевна наблюдала, как это самое светило широко шагало по коридору отделения, и пока было не понятно, по какой траектории оно пройдет через пол минуты. То ли свернет в одну из палат, то ли направится прямо к посту, и тогда, во избежание страшного столкновения, сворачивать придется уже старшей медсестре. Светило свернуло. И, увлекшись мыслями о том, как надолго можно расслабиться, и стоит ли расслабляться вообще, Тертель не заметила кравшуюся на цыпочках Ковалец, и потому подпрыгнула как ужаленная, услышав совсем рядом тихий голос начальницы:
- Ушел? – Пояснений, о ком спрашивали, не требовалось.
- Нет. Зашел в седьмую палату. Второй раз за последние полтора часа. А в ней не только его пациентов нет, там даже из тяжелых никто не лежит. Да и не его смена же. Вот Ирина Васильевна, почему ему бы домой не пойти. А то ходит тут, зверствует пуще обычного, сил нет. Он мне Свету до слез уже несколько раз довел, а ведь девочка первый раз сегодня на работу пришла.
- Ну, Свету я домой, вроде, еще час назад отпустила. Да и вообще, пусть привыкает. А вот с Гордеевым нужно что-то делать… Я парням обещала, что его к шести в отделении уже не будет, а сейчас семь почти, а наш гений уходить с работы и не думает. Хорошо, хоть операций на сегодня больше нет. Он мне уже трижды предлагал подежурить за меня сегодня ночью. Галина Алексеевна, а может вы…
Старшая медсестра не часто позволяла себе перечить начальству, но это был тот случай, когда цель оправдывала средства:
- Ну уж нет, даже не думайте. Я в ваших авантюрах участвовать не буду, мне еще жить хочется. Вы обещали, вы и выполняйте, а я… пошла… в процедурный.
Причину столь спешного бегства медсестры заведующая отделением поняла уже через секунду, когда по коридору раздались тяжелые шаги и голос знаменитого хирурга спросил:
- Ирина Васильевна, вот, может, Вы мне объясните, почему это Степанюга снова…
Но у Ковалец уже не осталось ни сил, ни желания, ни времени выслушивать очередную тираду, и, вспомнив, что она обещала еще час назад избавиться от присутствия Гордеева в отделении, женщина тяжело вздохнула и ледяным голосом ответила:
- Знаете что, Александр Николаевич, раз уж вы не хотите идти домой, то хотя бы попробуйте успокоиться. Иначе я вас на неделю от работы отстраню, ясно? Надоело бегать следом за вами и успокаивать все отделение. А еще лучше, давайте я вам помогу, - женщина, пользуясь минутным замешательством хирурга подтолкнула того к выходу, - пойдемте, выйдем на крыльцо. Может свежий воздух поможет вам, освежит мозг, и вы перестанете на всех кидаться?
На удивление, ее затея удалась, Гордеев направился к выходу. И сейчас Ковалец очень надеялась, что еще не все потеряно и их, не смотря на жуткое опоздание, все еще ждут. О том, чего ей это будет потом стоить, женщина предпочитала не думать. В конце концов, она обещала, да и долгожданная тишина в отделении того стоила.
Едва выйдя из здания, Ирина Васильевна поняла - их ждут. Краем глаза она отметила, как Гордеев достал сигарету из пачки и потянулся за зажигалкой, но вот закурить он не успел. Трое молодых людей очень тихо и быстро подошли к хирургу со спины. Молча, двое схватили за руки и придавили к стене, третий накинул на голову Гордеева какой-то мешок и тут же достал веревку, чтобы связать руки сопротивляющемуся и жутко ругающемуся доктору. Силы оказались не равны и уже несколько минут, все так же не говоря ни слова, молодые парни заталкивали извивающегося и матерящегося доктора в машину Скорой помощи. Из-за угла вышли еще двое, мужчина постарше и подросток, и направились к Ковалец. Заговорил, взрослый:
- Ирина Васильевна, вам же теперь только одна дорога – в бега.
- А то вы думаете, я не понимаю этого? И вообще, хватит ухмыляться, я свою работу сделала, теперь ваша очередь.
- Не переживайте, все будет сделано и в самом лучшем виде. Гарантирую. А сейчас мне пора. Я ваш должник, Ирина Васильевна.
- Не волнуйтесь, я не забуду. – Женщина искренне и немного устало улыбнулась и пошла в здание. Последнее, что она слышала, был крик Гордеева:
- Да я вам ректоскоп по гланды затолкаю, уроды!!!
TBC…
PS.Очень жду отзывов!!!
«Клянись остротой своего скальпеля»Правда необычнее вымысла,
потому что вымысел обязан держаться
в рамках правдоподобия, а правда - нет.
Машина, в которую затолкали хирурга, ехала минут двадцать, и Гордеев прикинул, что они уже должны были выехать за город. Похитители почему-то молчали. Абсолютно. За всю дорогу они не произнесли ни слова, и это было как-то странно. В начале пути Гордеев громко ругался, подбирая все более красочные обращения и проклятия. Почему-то ему было не страшно, только злость накатывала неудержимыми волнами. На себя, на преступников, исхитрившихся похитить его накануне важнейшего события, на Ковалец… А потом одна единственная мысль заставила Гордеева похолодеть и заткнуться. Мысль о том, что если это похищение как-то связано с Леркиным расследованием полугодичной давности, то где и в каком состоянии сейчас его невеста? Да уж, а еще час назад Саша считал, что этот день хуже быть уже не может. Но решить, что делать и как себя вести, Гордеев не успел. Машина остановилась и доктор услышал, как открывается дверь. Потом его, все так же молча, но достаточно аккуратно взяли под руки и вывели из машины. Саша не сопротивлялся, подумав, что если Лера тоже у этих людей, то злить их не надо. Глаза хирурга были все так же закрыты какой-то тряпкой, а руки связаны, но двое, взяв его под руки и не давая упасть, повели куда-то. И опять молча. Долго идти не пришлось. Буквально через несколько метров ему помогли подняться на ступеньки и, судя по всему, ввели куда-то в здание. А еще через несколько метров его, судя по ощущениям, посадили на крутящийся офисный стул со спинкой. Вокруг послышались шаги еще нескольких человек, затем зажегся очень яркий свет, пробивавшийся к хирургу даже сквозь тряпку на лице. Похитители молчали. Саша тоже. От части, потому что все мысли были заняты беспокойством о Лере, от части, потому что принимал правила преступников. А потом кто-то неожиданно сдернул тряпку.
Первые несколько секунд Гордеев, ослепленный ярким светом, ничего не видел, а когда зрение вернулось, и он смог рассмотреть лица окруживших его мужчин, осталось только одна мысль – «убью засранцев. Вот тем самым ректоскопом и убью».
Напротив него стояли Глеб Лобов, Владимир Рудаковский и Дениска. Справа от хирурга стоял Толик Смертин, а слева – Куратов. Все как один были одеты в белые рубашки и черные костюмы. Обстановка дома тоже была знакомой – дача Вадима. Пережитый стресс грозился вылиться в бесконтрольное и жестокое кровопролитие, и Гордеев в очередной раз пожалел, что у него связаны руки. Пока Александр Николаевич пытался испепелить горе-похитителей взглядом, Денис Чехов сделал шаг вперед и заговорил очень серьезным голосом:
- Гордеев Александр Николаевич, уже завтра ты возьмешь в жены мою родную сестру, Денис сделал паузу, и его слова продолжил Глеб:
- Мою названную сестру…
Следом за Глебом заговорил Пинцет:
- Мою… - легкая заминка - почти сестру…
И снова Денис:
- ...Валерию Чехову в законные жены, а потому, доктор Гордеев, гроза всего хирургического корпуса и кара несчастных студентов, клянись сегодня всеми лампочками в операционной, остротой своего скальпеля и запасами колбасы доктора Степанюги, что никогда не оставишь и не предашь нашу Леру, что всегда будешь любить ее, заботиться о ней, и что дашь нам всем хоть шанс спастись бегством от твоего гнева. Клянись при свидетелях Куратове и Смертине.
Сказать, что Саша был в шоке, значит не сказать ничего. Дико хотелось ущипнуть себя, чтобы поверить в происходящее. А еще хотелось ржать. Не смеяться, а именно истерически ржать. И все это на фоне никуда не ушедшей жажды крови.
Все, что смог сделать Гордеев – это повернуть голову к Куратову и вытаращить на него глаза. Сил не было даже как следует выругаться. Но Вадим лишь пожал плечами, как бы говоря, что это не его идея, и сказал:
- Клянись, Гордеев, уже, там ужин остывает и водка с коньяком киснут.
Все, кто были в комнате, услышали тихое, но четкое:
- Клянусь.
А потом, когда голос доселе незамеченного Фрола объявил: «Снято, парни!», Гордеев пожалел, что так быстро согласился на последний пункт клятвы.
TBC…
PS. Мне бы очень хотелось знать, что Вы об этом думаете?
Мальчишник удался***два часа спустя, дача Куратова***
- Саш, а куда эти двое? Шашлыки уже почти готовы…
- Домой, Дениска, говорят, дел много…
- А.. ну да, конечно, это ж они завтра замуж выходят, им же еще макияж, маникюр, педикюр светит.
- Что им светит? – тихо переспросил мужчина.
- Педикюр…
- Аааа, - задумчиво протянул Саша, - нет… педикюр, это не к ним… - Гордеев оторвал взгляд от янтарной жидкости, которую принимал в качестве успокоительного, и посмотрел на мальчишку, - и вообще, мне кажется, ты переобщался с Лерой и Викой.
- А то. У них последний месяц только и разговоров, что о цветах, прическах и лаке для ногтей. Мне уже кошмары снятся… Ладно, я к дяде Вадиму, спрошу, чем еще помочь.
- Беги.
Денис убежал куда-то за дом, где Куратов и Смертин вовсю шаманили над шашлыками. А Гордеев с коньяком в руках остался сидеть на крыльце. Мысли плавно перетекали с темы на тему. Во сколько надо завтра выехать, чтобы не опоздать в ЗАГС? Сколько еще можно позволить себе выпить? Завтра ведь его свадьба… не операция, конечно, но все же… Странно, Гордеев никогда не думал, что женится во второй раз. Хотя, он и разводиться не собирался. Да и на Жене жениться тоже когда-то не планировал. Мечтал о холостяцкой жизни, говорил, что женат на хирургии... А потом новая больница, ненавистные студенты, Лера Чехова и… И все... Попал. Завтра Чехова наконец-то станет Гордеевой. Окончательно и бесповоротно. А сегодня у него мальчишник. Кстати, надо бы еще придумать, чем за этот самый мальчишник отомстить организаторам. Похитители недоделанные. Чтоб их… Это ж надо было такое провернуть. Все рассчитать. Уговорить Ковалец. Договориться о машине Скорой помощи. Засранцы. И Куратов туда же. Ладно, те, придурки малолетние, но он то, пень старый, должен же соображать, чего эта дурость им стоить будет.
Пень, еще совсем не старый, словно почувствовав, что о нем думают, приземлился рядом на деревянных ступеньках. Молча достал сигарету и закурил. Так же молча достал еще одну и протянул другу.
- Нет, спасибо. Я бросил.
- Давно? – Искренне удивился друг.
- Сегодня, - немного безразлично пожал плечами Саша. Хотел еще рассказать Куратову, что из-за их выходки он не только курить бросил, но и молиться стал впервые в жизни, но передумал. И вместо этого спросил:
- Вадь, ладно вы идиоты, а как вы Ковалец уговорили?
- Долгая история, - пытается отмахнуться друг, чтобы не подставлять Ирину Васильевну.
- А у меня до завтра достаточно времени.
- А ты сам виноват, между прочим. Она только после обеда сегодня согласилась. «Достал, сил нет, такой нервный, персонал довел, больных довел», - очень похоже передразнил Куратов, - позвонила мне, я – ребятам, ну вот… кстати, видел, Лобов и Рудаковский уже сбежали? Чувствуют, что то-то будет, вот и пошли бояться.
- Пьют уже, небось, где-то, сегодня не их праздник.
- В смысле?
- Я б на тебя посмотрел пятнадцать лет назад, если б твоя Ирка Бориса выбрала, а тебе светило весь вечер на его счастливую рожу на мальчишнике смотреть.
- Даже так?
- Так.
- Прокололся я.
- Ты еще не представляешь даже, как сильно. – Тихо, и как-то многообещающе зловеще выдал Гордеев, а потом поднялся со ступеней, и уже громче заявил:
- Ну и где обещанный шашлык, где коньяк, где гитара, что, даром я тут торчу с вами?
Посиделки вокруг костра затягиваются, но уже в более узком кругу. Дениска, непрестанно зевая, уполз в дом еще часа два назад, следом за ним вызвал такси Фролов, сказал, что Маринке обещал прийти домой ночевать.
Как-то сразу немного поникший и растерявшийся Смертин, поначалу тоже стал собираться, но потом, вспомнив, что его ждет дома, набрал полную грудь воздуха и выдал:
- Простите, Вадим Георгиевич, а можно я тут останусь ночевать?
Смекнувший что к чему Саша, милейшим голосом решил поинтересоваться:
- А что ж вы так, доктор Смертин, вас же жена молодая ждет. Неужели совсем домой не хочется?
- Хочется, но не можется, доктор Гордеев, меня туда сегодня никто не пустит. Моя молодая жена там сегодня с вашей молодой не женой девичник устроили.
- Ну что вы, Анатолий Максимович, хотите я им позвоню, попрошу взять вас в компанию, думаю, мне не откажут.
Куратов старался не встревать в этот занимательный диалог, честно старался, но, увидев выражение лица студента, не выдержал. Смеялись долго и дружно.
Потом по кругу пошла гитара. Потом, вспоминая «старые добрые», Гордеев, изображая мушкетера, с шампуром и воплем:
- Защищайтесь, сударь! – кинулся к Куратову.
На ответный возглас:
- Проткнешь, останешься без свидетеля на свадьбе!
Резонно заявил:
- Сам проткну, сам зашивать буду.
- А я потом этот шрам твоим детям как вещественное доказательство показывать буду, - нагло ухмыляясь, Вадим выбил «шпагу» из рук опешившего противника и приставил импровизированное оружие к горлу Гордеева. Тот еще раз глянул в ту сторону, куда упала его «шпага», и сдался:
- Признаю, сударь, в этот раз вы взяли надо мной верх. Но заявление о детях было бесчестным приемом и когда-нибудь вы мне за него ответите.
- Да ладно, Гордеев, не дрейфь, от этого еще никто не умирал, - Куратов глянул на перекошенное от ужаса лицо друга и, громко расхохотавшись, протянул ему рюмку, -
- Ну что, мужики, еще по одной?
- Стресс запивать нельзя, - выдал Саша и опрокинул наполненную другом рюмку, - и вообще, Вадь, у тебя в вопросе воспитания детей, да и детей вообще, свободы слова нет. Вот у Смертина есть, а у тебя нет.
- А что Вика беременна? – не понял врач, и, уже обращаясь к Толику, - поздравляю, старик!
- Спасибо, конечно, да только… - грустно усмехнулся парень, а потом, то ли пропитавшись за вечер доверием к своим преподавателям, то ли под действием всего выпитого, откровенно выдал всю историю своего любовного треугольника.
Гордеев и Куратов слушали молча и внимательно, не перебивая и думая каждый о своем. А потом Саша выдал:
- Смертин, ты мне нравишься, если со мной и Леркой что-нибудь когда-нибудь случится, а у нас будут дети, позаботьтесь с Викой о них, ладно?
- Ладно. Но тогда и вы, Александр Николаевич, обещайте мне тоже самое.
- Добро. И еще, давай без этих «Александр Николаевич», просто Саша.
- Просто Толик.
- Просто Вадим, - присоединился к товарищам Куратов, - мужики, давайте еще по одной, и спать. Нам завтра, - взгляд на часы и пара секунд заминки, - нет, же сегодня, хирурга женить.
- За это и выпьем, - согласно кивнул Смертин и потянулся за бутылкой.
Ура!!! Я это сделала! Планирую еще мини проду о мести Гордеева, но о сроках пока даже загадывать боюсь. Жду комментарии.
