Глава 1Глава 1: «Риск».
Такое часто бывает – кажется, что цель достигнута, а жизнь подбрасывает новое испытание. Но этого Гай не ожидал, даже учитывая то, что в последнее время ему катастрофически не везет. Бывший начальник, ставший врагом. Тот, кого он, как ему казалось, убил. Шериф Ноттингема Вейзи. Не просто жив-здоров, но и собрал огромную армию, которая осаждает Ноттингем. Они еле успели закрыть ворота, за стенами города тьма солдат, а у них горстка людей, из которых рыцарей всего двое – он сам, сэр Гай Гизборн, и лорд Робин Хантингтон. И то оба в опале…
Теперь им надо вести переговоры с Вейзи и его новым первым помощником. Робин не спрашивал, но Гай почувствовал необходимость объясниться. Не поворачивая головы, он сказал:
- Я вонзил в него кинжал. Я видел, как он умирает.
- И призрак собрал армию.
Робин не обвинял. Вообще, с тех пор, как произнес слова: «Гизборн один из нас», он не обвинял Гая ни в чем. Удивительный человек, Гай вовсе не был уверен, что смог бы на его месте также
Нет, Робин, конечно, ничего не забыл и не простил. Как и сам Гай – слишком многое стоит между ними. Просто, назвав его своим, Гуд верен своему слову.
Хотя… Вот в Алане он сомневался, даже приказал его связать. А в Гае – ни минуты. Почему? Потому что Алан уже был двойным агентом? Так они-то вообще лютыми врагами были.
И сам Гай в Робине сомневался. Тогда, в таверне Йорка, он действительно думал, что Гуд может оставить его в тюрьме. Почему нет? Действенный способ избавления от врага. Но Робин, очевидно, мыслит другими категориями.
Он спас ему жизнь, он защищал его перед своими, когда они не верили и открыто выражали неприязнь. Столько раз повторил, что верит ему, что Гай даже со счета сбился. Глупость какая… Разве можно так ему доверять?
Тем не менее, Гай чувствовал, что ни за что не предаст доверия Робина. Странное ощущение. Ему, на самом деле, раньше никто не доверял. Возможно, поэтому Гай поступал жестоко и цинично, переступал через людей. А может это все последствия пережитого в подростковом возрасте кошмара…
Как бы то ни было, Гай принял решение. Он будет с Робином до конца. Раз уж благородный разбойник сам принял его в ряды своих товарищей по оружию, раз они вместе обсуждали планы и делали вылазки, теперь, когда ситуация тупиковая, он тем более не бросит его.
Они выехали из города, ворота за ними сразу закрыли. Гай видел множество врагов, но не боялся. Ему ли бояться после всего, что произошло в последнее время. Он просто, пока они с Робином подъезжали к лагерю Вейзи, размышлял о том, какая жизнь странная штука.
Еще совсем недавно Гай убил бы любого, кто только заикнулся бы о том, что они с Робином Гудом могут стать соратниками. Это было так же нереально, как если бы принц Джон добровольно отказался от власти и ушел замаливать грехи в монастырь.
Ему никогда не нравился этот выскочка и папенькин сынок Робин Хантингтон. Возможно, как раз потому, что у него было гораздо больше шансов на безбедную жизнь, чем у Гая. Он стал наследником обширных земель, в том числе и тех, которые должны были по праву рождения принадлежать Гаю. Их с сестрой вынудили уйти из дома в никуда, а он остался хозяином.
Гаю застилала глаза ненависть, ему было не важно, что Робин тоже в тот день остался сиротой. Что он не остановил его с сестрой не потому, что не хотел, а потому, что был слишком растерян. Как большинство людей, себя Гай в чем-либо винить не любил. И потому винил Робина и в том, во что превратился он сам, и в том, во что превратилась Изабелла.
Даже когда Робин ушел в лес, чтобы помогать людям, лишившись титула и всех привилегий, Гай видел в этом только ребячество и позерство. А потом, когда Робин стал постоянно мешать ему и шерифу, их вражда набрала и вовсе уж немыслимые обороты. Они гонялись друг за другом по лесу и Ноттингему, страстно желая друг друга убить. Помимо идеологических разногласий, они даже любят одну девушку!
Именно смерть Мэриан от его руки заставила Гая по-другому взглянуть на мир вокруг и на себя самого. Это не сразу произошло. Вначале он просто страдал, по привычке обвиняя всех в своем горе. Они схлестывались с Гудом много раз. Убив Мэриан, которую Робин без памяти любил, Гай стал его еще больше ненавидеть! Потому что убил он любимую в приступе ярости, когда она сказала, что выйдет за Робина. Значит, Гуд виноват.
А Робин его не убил, даже когда получил возможность это сделать. Гай был в его власти, а он оставил ему жизнь. Хотел, чтобы он страдал. Значит, понимал, что он не до конца конченый человек, что способен чувствовать.
И однажды Гай взглянул на шерифа по-новому, ему открылись глаза на то, на службу какому монстру он растрачивает жизнь. И следом за этим пришло осознание того, как много ошибок он совершал, с юности. И того, что в своей судьбе, как и в судьбе Изабеллы, виноват только он сам. Не говоря уж о том, что случилась с Мэриан. Она единственная верила в то, что он не до конца пропащий человек. Она пыталась помочь ему измениться. Раньше Гай был уверен, что леди Найтон играет его чувствами. А теперь понял – нет, она пыталась спасти его душу. Он же раз за разом обманывал ее доверие. И тогда, в Святой земле, обманул его в последний раз…
Это легло на совесть тяжким грузом. Он многих убивал, и даже сейчас далеко не во всем раскаялся.
Но Гай чувствовал, что обязан сделать хоть что-то в память о Мэриан. А что он умеет лучше всего? Убивать. И он решил расправиться с Вейзи.
Только вот сейчас этот самый шериф Вейзи сидит себе на коне, как ни в чем не бывало, смотрит на них с Робином и победоносно улыбается.
Гай особо не вслушивался в слова, он все не верил в этот оживший ночной кошмар. Хотя смысл разговора вполне уловил. Вейзи требовал, чтобы Робин сдал его город, выдал Гая и освободил Изабеллу. А Гуд, как обычно, нес пафосную чушь о том, что сила, собранная Вейзи, ничто против ненависти народа. Гай не понимал, храбрится Робин или говорит всерьез, зато отлично осознавал, что войска бывшего шерифа от Ноттингема за пару дней камня на камне не оставят.
Еще он понимал, что, если попадется в лапы шерифа, мало ему точно не покажется. Вейзи не просто желает его убить. Он намерен жестоко отомстить. Пытки, муки, боль… Это то, что его ждет. Если Робин его выдаст. Но Гуд не намерен этого делать, он слишком благороден. А Гай хочет исправить хотя бы часть того, что наворотил за свою жизнь. Хотя это не совсем точно – всех тех, кого он убил ни за что, уже не воскресишь. Так что больше тут подойдет слово «искупить». Вот Робин, выслушав требования Вейзи, начал поворачивать коня в сторону Ноттингема, ожидая, что Гизборн сделает то же самое. Сейчас или никогда. Гай спрыгнул с лошади и, глядя шерифу в глаза, решительно произнес:
- Хочешь отомстить мне, Вейзи? Я весь твой, оставь в покое людей.
- Ты, Гиззи, всегда был каким-то недалеким. Но вот такой дурости я даже от тебя не ожидал. Впрочем, это приятный сюрприз, - мерзко усмехнулся бывший начальник.
Тем временем Робин резко развернулся в седле и с тревогой произнес:
- Гизборн, не дури. Запрыгивай, давай, на лошадь, и поехали. Он все равно не оставит нас в покое, а ты нужен в городе.
- Нет, Робин, я вам не нужен, спроси любого из своих людей. Я совершил в жизни слишком много ошибок и должен сделать хоть что-то правильно. Поверь, я знаю, что делаю.
Но на этот раз Гуд не поверил. Он сделал движение в сторону Гая, очевидно, чтобы забрать его с собой силой. И в этот миг Вейзи сделал знак солдатам. Гая скрутили и поволокли в сторону лагеря. Гай слышал насмешливый голос Вейзи:
- Ну разве можно лишать человека права на мучительную смерть? Тем более, если это твой враг. Ты же этого так хотел, Гуд. Так вот, радуйся, твое желание исполнится. Моими, правда, руками.
- Вейзи, не смей его трогать! Если хоть волос упадет с головы Гизборна, мы…
- Вы что? Страшно отомстите? Палки и камни, Гуд. Если вы не сдадите город, и пары дней не проживете. Подумай хорошенько.
Возникла долгая пауза. Гай молился Богу, в которого не верил, чтобы Робин не сделал какую-нибудь глупость. Конечно, они враги, и ради него рисковать Гуду не резон. Но кто его знает? Разбойник слишком часто совершал абсолютно непредсказуемые поступки. А если он сейчас дернется в сторону шерифа, потеряет статус переговорщика, и его просто пристрелят. А без него у людей Ноттингема нет ни одного шанса. Гай надеялся, что Робин это поймет. И, похоже, его надежды оправдались. По крайней мере, по звуку он понял, что Робин все же оставил его и уехал в Ноттингем. Что ж, теперь и он получит, что заслужил.
Гая отволокли в центр лагеря, бросили на землю невдалеке от палатки Вейзи. Шериф подошел ближе, дал солдатам знак, его стали избивать. Били профессионально. Вот сломано одно ребро, второе, трещина в третьем. Удар в живот, ногой по лицу, еще и еще раз. Потом Гай перестал считать потери. Какая разница? Все равно он и не рассчитывал остаться в живых.
Чтобы отвлечься от обжигающей боли, Гай снова стал думать о Мэриан. Но на этот раз мысли были светлы – он вспоминал все хорошее, что было между ними. То, как Мэриан ему порой помогала, как заступалась за него, их нечастые, но такие сладкие поцелуи. Вспоминал, как сделал ей предложение. И то мгновение счастья, когда ему казалось, что теперь дама его сердца навсегда станет его.
Но Мэриан никогда не была его, она всегда была и теперь останется навечно, любимой Робина. Если бы Гай раньше это понял, если бы смог ее отпустить… Тогда он не валялся бы сейчас под ногами у Вейзи, в крови и грязи.
Тем временем шериф подошел к нему ближе, достал кинжал и резким движением полоснул Гая по руке. Ценой значительного усилия рыцарь сдержал стон – он не доставит Вейзи такого удовольствия. Тем временем злодей произнес:
- Видишь, Гиззи, к чему приводят необдуманные поступки?
- Пошел к черту, Вейзи! – прохрипел Гай, хоть слова давались с трудом.
- Когда-нибудь возможно, но ты отправишься туда гораздо раньше.
- Так убей меня, и покончим с этим.
- О нет! Так легко ты не отделаешься. К утру ты будешь меня умолять о смерти, и я, возможно, тебе ее подарю.
- Этого не будет никогда!
Гаю даже страшно не было. Убьют его, ну и что? Все рано или поздно умирают. В конце концов, в его жизни было столько опасностей, что он вполне мог бы умереть гораздо раньше. Может, так для многих было бы лучше.
Но сейчас дело не в этом. Он обречен, это ясно. Но он не намерен умирать в одиночку. Собственно, план созрел давно, за мгновение до того, как Гай спрыгнул с лошади. Но, конечно, были сомнения. Шериф мог убить его раньше, мог еще долго продолжать мучить, пока его бы окончательно не оставили силы. Но Вейзи в кой веки раз оправдал ожидания Гая. Он приказал солдатам: «Отнесите эту падаль ко мне в палатку. Я им займусь чуть позже».
Конечно, хочет лично и без свидетелей разделаться с ним. Наверняка хочет сказать многое не предназначенное для посторонних ушей. Да и не все солдаты одобрят беспредельную жестокость. А если нет свидетелей, потом можно что угодно соврать.
Итак, Гай оказался в палатке шерифа. Его связали и грубо бросили на пол. Решили, что в таком состоянии он точно ничего Вейзи сделать не сможет. Это и есть его козырь. И ошибка его мучителей. Гай тоже много раз эту ошибку совершал. И со временем смог твердо усвоить, что никогда нельзя недооценивать врага.
Вейзи, конечно, не знает, что у Гая есть козырь в рукаве. Хитрый прием, которому его научил, подумать только, отец Робина. Тогда лорд Хантингтон рассчитывал в скором времени стать отчимом Гая. И решил наладить с ним контакт. А чем можно взять угрюмого и нелюдимого подростка? Конечно, военными хитростями. Вот он и показал Гаю, как можно быстро развязать руки. Любви к несостоявшемуся отчиму это не прибавило, но урок Гай запомнил. Подобные знания в нынешнем мире рано или поздно пригождаются практически каждому.
Задача усложнялась тем, что Гаю крепко досталось. Он чувствовал, что в скором времени может умереть даже без дополнительных усилий со стороны Вейзи. Но не время думать о себе. К тому же, его связывали не шибко добросовестно. Уже сочли практически трупом. Вот сколько раз Гай учил своих солдат не лениться, говорил, что это обычно очень плохо кончается. Но все всегда считают себя самыми умными. Мол, а что такого может сделать полудохлый пленник? Да мы его одной левой! Что ж, на этот раз подобное заблуждение Гаю только на руку.
Он старался не концентрироваться на боли. У него есть цель, которой непременно надо добиться, иначе все было зря. И Гаю удалось развязать узлы. Некоторое время он лежал, пытаясь отдышаться. Потом стал осматривать помещение на предмет того, что могло бы пригодиться. И некоторое время ничего не видел полезного. Даже подумалось, что все это зря. Ведь он не смог сладить с Вейзи и в лучшие времена. Но теперь на его стороне фактор неожиданности, да и выхода другого все равно нет.
В конце концов, взгляд уперся в лежащий невдалеке кинжал. Лучше бы, конечно, это был арбалет, но уж что есть… Гай добрался до кинжала, хоть это и стоило значительных усилий. Похоже, ему даже хуже, чем он оценил первоначально. Тем не менее, Гай взял кинжал, свел руки за спиной, будто они до сих пор связаны, и приготовился ждать Вейзи.
Бывший начальник ждать себя долго не заставил. Видимо, не терпелось ему покончить с Гизборном. Вошел в палатку с видом победителя, ждал увидеть Гая сломленным. Впрочем, на данный момент его разубеждать было не в интересах рыцаря.
Что говорил Вейзи, Гай запомнил плохо, да и не ставил перед собой такой задачи. Что-то о том, что теперь он получит по заслугам, что будет очень долго и мучительно умирать... В любом случае, Гай понял, что самое время завершить его план.
Он еще долго будет удивляться, откуда силы взялись. Казалось бы, только что просто руку поднять стоило огромных усилий, а он сумел метнуть в Вейзи кинжал, причем так удачно, что попал прямо в горло. Враг умер, не успев даже удивиться.
Вот и конец. Да, он выполнил, что задумал. Но Гай всегда был реалистом, так что прекрасно понимал, что у него нет шансов надолго пережить Вейзи. Впрочем, он и не ставил перед собой такой задачи. Уже то, что удалось покончить с мерзавцем, большая удача. А со своей неизбежной скорой смертью Гай смирился.
В конце концов, какое право имеет на жизнь он, когда Мэриан, прекраснейшая из женщин, по его вине уже никогда не увидит солнечного света? Гай знал, что все, что с ним случилось, он заслужил, причем давно. Раньше, оказываясь в безвыходных ситуациях и все равно выживая, Гай считал себя везучим. А может, дело не в этом? Может, просто у каждого человека есть в жизни цель, не добившись которой он просто не имеет права умирать? Может, его целью и было убийство Вейзи?
Главное, что понял Гай, он в жизни был кругом не прав. Он думал, что если мир жесток, надо отвечать ответной жестокостью. Считал, что надо думать только о себе, руководствоваться собственными амбициями и интересами. И до чего он в результате докатился?
У него нет друзей, нет любви, нет ничего в этой жизни. Никому не интересно, жив он или мертв. Более того, почти все жители Ноттингема страстно желают ему мучительной смерти… И их желание сбудется довольно скоро.
Гай забыл, что все плохое и хорошее, сделанное людьми, к ним обязательно возвращается. Если бы он жил по-другому…
Но уже поздно сожалеть. Все было, как было, и ничего уже не вернешь. Конец близок, надежды на спасение нет. Либо он умрет сам от полученных травм и потери крови, либо его убьют солдаты, когда зайдут сюда, наконец, и обнаружат мертвого Вейзи и полуживого Гая.
Страха не было, не было даже сожаления, что он умирает молодым. В конце концов, многие его жертвы были и моложе, и гораздо лучше его. Слишком много он принес людям боли и страданий. Вряд ли смерть шерифа это все искупит. Но он сделал хоть что-то, и от этого чуть легче.
Гай надеялся, что Робин сумеет воспользоваться обстоятельствами разумно. В конце концов, приходится признать, его верный враг всегда умеет выжать из любой ситуации всю возможную пользу. И Гай не думал, что Робин будет сожалеть о его смерти. Учитывая то, сколько раз они пытались друг друга убить, это совершеннейший абсурд. Наоборот, он был уверен, что Гуд испытает облегчение. Он же герой, он не может убить Гая после того, как сам же назвал одним из своих людей. Но убить его наверняка хочет. А так он и результат получит, и будет избавлен от необходимости делать все своими руками. Смерть сразу и Вейзи, и Гая… Для Робина просто подарок судьбы.
На этой мысли силы окончательно оставили Гая, а вместе с ними начало покидать и сознание. Уже проваливаясь в небытие, он смутно различил силуэты двух очень знакомых людей, вбегающих в палатку. Впрочем, Гай вовсе не был уверен, что это не вызванные болью галлюцинации.
Глава 2Глава 2: «Надежда».
Перед Робином даже не стояло вопроса, идти ли вырывать Гая из лап шерифа. Естественно, идти. Он просто не мог бросить в беде человека, которого сам же назвал одним из своих. Даже не смотря на то, что совсем недавно искренне желал ему смерти.
Да, Робин считал Гая своим врагом. И если раньше их вражда была похожа на захватывающую игру, после убийства Мэриан все стало очень и очень серьезно. Ненависть сжигала Робина изнутри. Сначала он страстно желал убить Гая. Потом хотел, чтобы враг не просто умирал, а долго и мучительно. А потом понял, что для Гая гораздо мучительнее будет жить с тем, что он натворил. Сознательно оставил ему жизнь, чтобы враг страдал так же, как страдает он сам. И, если бы не общий брат, они до сих пор оставались бы смертельными врагами.
И даже после того, как Гай сам предложил Робину перемирие и сказал, что тот может ему доверять, благородный разбойник и не спешил принимать его в свою ватагу. И еще не известно, принял бы, если бы не его товарищи, которые увидели их с Гаем очередную стычку и чуть не убили бывшего помощника шерифа. Кейт занесла над Гаем меч, и решение надо было принимать быстро. А, приняв решение, Робин оставался верен ему до конца. Это его жизненная позиция.
Конечно, было много моментов, когда он мог бы заподозрить Гизборна в предательстве. К примеру, когда обнаружили медальон Изабеллы, тогда тот предложил идти в неизвестный тоннель, да, в конце концов, когда обнаружилось, что шериф, которого он якобы убил, цел и не вредим. Не говоря уж о том, что все товарищи по борьбе (кроме, разве что, отца Тука) в один голос уверяли, что Гизборну верить ни в коем случае нельзя.
Но Робин понимал, ему придется рискнуть. В конце концов, вся его жизнь – это риск. Он не может доверять наполовину. К тому же его развитая интуиция с тех пор, как Гизборн стал жить в разбойничьем лагере Шервуда, ни разу не подсказала, что от него исходит опасность. И Робин, не смотря на то, что очень многие вещи никогда не сможет простить Гизборну, просто принял за аксиому, что это один из его людей. А, помимо всего прочего, это значит, что, как и за них за всех, он за него отвечает.
Поэтому Робин похолодел, когда Гизборн внезапно отдался в руки шерифа. Этого он от давнего врага совершенно не ожидал. Гизборн же корыстен и всегда и во всем ищет собственную выгоду. Он даже, для Робина не секрет, присоединился к нему в борьбе только потому, что так ему нужно на данный момент.
Так почему же пошел на верную смерть, причем долгую и мучительную? Не может жить с осознание того, что убил Мэриан? Но почему так? От руки Вейзи? Чувствует себя виноватым, что не убил его тогда до конца? Тем более глупо – мог бы продолжать бороться вместе со всеми, имел бы шанс завершить начатое. Но так просто сдаться…
Одно Робин знал точно – не смотря на то, что до недавнего времени сам был не прочь убить Гизборна, сейчас он должен его спасти. Слишком много было смертей из-за того, что Робин не доглядел, не успел вовремя, не знал, как помочь… У него, как у многих рыцарей, есть свое личное кладбище. И, не смотря ни на что, он не допустит, чтобы Гизборн его пополнил.
Да, Робин уехал, когда люди шерифа схватили Гая, у него просто не было иного выхода. Сначала он хотел вмешаться, но быстро понял, что закончится это тем, что на радость шерифа трупов будет не один, а два. А упрощать Вейзи жизнь Робин, конечно, был не намерен. Он уехал, чтобы вернуться за Гизборном ближе к вечеру, когда можно будет пробраться во вражеский лагерь более-менее незаметно. Робин только надеялся, что к тому времени не будет слишком поздно.
Робин собрал всех своих самых верных людей в зале и вкратце описал, что случилось с Гизборном и как он планирует его спасать. Как он и предполагал, реакция была очень бурной:
- Спасать его? Этот мерзавец заслуживает смерти, как никто другой! Он убил моего брата! – кричала Кейт.
- Робин, ты в своем уме? Гизборн стольких невинных людей убил, а нам его спасать!? Да пусть подохнет! Собаке собачья смерть! – ударил Матч кулаком по стене.
- Да! Пусть сдохнет, не от наших рук, так от рук Вейзи. Все равно такому мерзавцу один конец! – припечатал Маленький Джон.
- Робин, пойми, рисковать всем ради Гизборна, действительно, неразумно. Мы отвечаем за жизни людей,- даже отец Тук согласился со всеми.
Робин слушал молча, он ни на что иное и не рассчитывал. Но какими словами их всех убедить в том, что они не могут даже Гизборна обречь на такую бесславную и мучительную смерть? Только Робин начал подбирать слова, как свое мнение выразил до того момента молча стоящий в стороне младший брат:
- Я пойду с тобой, Робин, даже если никто больше не согласиться.
Робин удивился, он никак не ожидал, что Арчер вызовется сам. В конце концов, брат оказался, на взгляд Робина, больше похож на Гизборна, чем на него. Корыстен, жаден до денег. Чуть не убил их с Гаем своей ловушкой, византийский огонь Вейзи продал… Эх, не о таком брате Робин мечтал… Благородный разбойник тряхнул головой, возвращаясь в реальность. Сейчас главное выбраться как-нибудь из ситуации, в которой они все оказались. Воспитывать брата, если живы останутся, будет потом.
Тем временем все заговорили в один голос, перебивая друг друга. Смысл был один – не надо спасать Гизборна. Но Арчер вскинул руку, и все замолчали. А он просто сказал: «Он мой брат». Робин же повел черту под спором:
- Мы с Арчером идем в любом случае. Никого больше не заставляю.
Но все пошли вместе с Робином. Все знали, что он готов отдать жизнь за каждого из них, и отвечали взаимностью. Они желали смерти Гизборну, но все как один были готовы рискнуть жизнью ради Робина.
Когда они уже были у стены, Робин сказал:
- Кейт, ты остаешься за старшую. Если мы не вернемся, сражайся до последнего.
- Но я хочу пойти с тобой! Я смогу помочь! – принялась возражать девушка.
В ответ Робин поцеловал ее долгим страстным поцелуем. Отстранившись, сказал: «На удачу». И они ушли за Гизборном, этим странным врагом-союзником.
Арчер придумал план, в этом у него голова варит так же, как у Робина. Вообще опальный граф заметил, что в его брате причудливо смешались основные черты характера его и Гизборна. Он то жесток и расчетлив, то безрассудно смел и готов жизнь отдать за ближнего своего. Тяжело, наверное, брату жить с таким коктейлем в крови.
Итак, Арчер и Робин с помощью стрел с византийским огнем взорвали трибуше. Для того чтобы посеять панику. И еще план хорош тем, что даже если они не вернуться, лагерю врагов уже нанесен значительный урон.
Паника удалась на славу – все бегали, не понимая, где свои, где чужие, и что вообще произошло. Робин приставил кинжал к горлу одного из солдат и поинтересовался, где Гизборн. Тот ответил, что «эта падаль» в палатке у шерифа. Да… дело плохо. Надо спешить.
Робин оглянулся. Шерифа не было нигде. Его люди с помощью стрел и мечей умело поддерживали панику. При этом им удавалось не попасться. Вот новый помощник Вейзи замахнулся на Матча мечом… И через секунду у него в горле торчала стрела Робина. Хорошо бы еще разобраться с самим Вейзи. Тогда армия будет обезглавлена. А это, Робин знал из своего боевого опыта, уже почти победа. Он окрикнул Арчера и кивнул в сторону палатки Вейзи. Брат кивнул в ответ, давая знать, что намек понял. И они стали сквозь всеобщую кутерьму пробираться к цели.
В палатку ворвались одновременно. И увидели труп шерифа, а рядом Гая без сознания. Робин замер от удивления. Арчер тем временем быстро присел на колени у старшего брата и проверил ему пульс. Сказал: «Жив». И это вывело Робина из транса.
Вся картина событий пронеслась перед его мысленным взором в одно мгновение. Значит, Гизборн не просто совершил самоубийственный поступок – он снова все рассчитал. Но на этот раз этот расчет был направлен не против Робина, как всегда бывало, а совсем наоборот. Гизборн с самого начала надеялся дорого продать свою жизнь. И ему это удалось. Фактически он и Робину, и всем, кто на его стороне, оказал просто неоценимую услугу. Что может быть ценнее, чем гибель шерифа?
План Гая явно не предусматривал успешного возвращения в Ноттингем. В отличие от плана Робина. Он быстро подошел. Выглядел Гизборн неважно – краше в гроб кладут. И даже если им удастся благополучно доставить убийцу Вейзи в город, Робин все равно оценивал его шансы выжить процентов на тридцать пять - сорок. Но даже если бы шансов было еще меньше, они бы все равно попытались.
Робин и Арчер вдвоем вытащили Гизборна из палатки. Нашли лошадей, о которых солдаты в суматохе совершенно забыли. Робин крикнул своим: «Хватайте лошадей и в Ноттингем!». Сам решил, что поедет с Гизборном, а Арчер отвлечет возможных преследователей с помощью византийского огня. Когда забирались на лошадь, Гай пришел в себя. Тихо сказал: «Робин, оставьте меня здесь, я давно это заслужил». Робин покачал головой и ответил: «Нет, мой друг. Я никогда не бросаю своих».
Запрыгнул на лошадь, Арчер помог усадить Гая, который вскоре снова потерял сознание. И поскакали в Ноттингем.
До города все добрались благополучно, Кейт проследила, чтобы ворота открыли вовремя. Робин первым делом распорядился, чтобы Гая устроили в самой удобной комнате, и попросил отца Тука помочь ему, чем только можно. Кейт предложила его прирезать, чтобы не мучился. Но Робин так на нее взглянул, что девушка осеклась на полуслове. Матч отвел ее в сторону, что-то шепотом рассказывая. Робин, Арчер и отец Тук отнесли Гизборна в комнату, ранее принадлежавшую шерифу. Может, это Гаю и не понравится, но более удобного места во всем городе не найти.
Осматривая больного, отец Тук только головой качал. Впрочем, сказал, что нет ничего невозможного. Робин и Арчер обежали весь город, но нашли то, что сказал отец Тук. И сами помогали перевязывать Гая и оказывать ему первую помощь. Робин много раз вот так помогал перевязывать товарищей на поле боя. И, так же, как сейчас, молился, чтобы они выжили. Но он никогда и представить не мог, что будет так переживать за Гизборна.
В конце концов, отец Тук сказал: «Мы сделали для Гая все, что только можно. Теперь все в воле Божьей. А вам, пока не поздно, надо выйти к солдатам».
В этом отец Тук, несомненно, оказался прав. Пока во вражеском лагере царят разброд и сумятица, так что для Робина это самое лучшее время для проявления своего красноречия.
Все получилось. Робин произнес речь, в которой обличал Вейзи в преступлениях против короля и народа Англии. Но обещал прощение тем, кто признает свои ошибки и присоединится нему, ибо говорил не от своего имени, а от имени короля Ричарда.
В итоге значительная часть солдат присягнула на верность королю и Робину, образовав гарнизон Ноттингема. Многие, правда, разбежались. И Робин подозревал, что вскоре о произошедшем станет известно принцу Джону. А это значит, надо быстро что-то предпринять.
Вечером Робин зашел проведать Гизборна, отец Тук вышел, оставил их наедине. Гай бредил, беспокойно мечась по кровати, все просил у кого-то прощения. Робин присел рядом, положил руку на лоб недавнего врага и сказал: «Успокойся, Гай, я тебя прощаю».
Правда, граф очень сомневался, что прощения просили именно у него. Но слова возымели действие – Гай перестал метаться по кровати и, кажется, заснул.
А Робин почувствовал, что не лукавит. Он действительно, не смотря ни на что, готов простить Гая. Нет, конечно, он ничего не забудет. И смерть Мэриан и многих других все равно останется стоять между ними. Но Гай искренне раскаялся и в достаточной мере искупил вину. Он спас жизнь стольким людям… Может даже большему количеству, чем несправедливо убил. Потому что Робин, не смотря на то, что храбрился перед шерифом, конечно, понимал, что их всех перебьют. Король, как донесла разведка, в плену, и не может помочь. Они оказались в ловушке. И если бы не Гай, никто бы не выжил.
Именно поэтому Гизборн имеет право на второй шанс. Он не бросил Робина, когда не было никакой надежды. И Робин сейчас не оставит его. Самое главное – чтобы рыцарь выжил.
Робин еще долго сидел у постели бывшего врага, как в комнату вбежал запыхавшийся Арчер. И с порога начал:
- Робин, они сбежала!
- Кто она?
- Да Изабелла же!
Робин вскочил. Сестренка Гая, безусловно, может принести немало неприятностей. На это, как и у брата, у нее, очевидно, природный талант. И потому надо немедленно найти беглянку. Оставив Гая на попечении отца Тука, Робин вместе с братом отправился искать Изабеллу.
Пока искали беглянку, Робин выяснил, что она соблазнила охранника и оглушила его, сумев таким образом скрыться. Где она неизвестно. Возможно, Гай мог бы помочь – все же это его сестра, он должен знать хоть что-то о ее возможностях. Но сейчас его беспокоить нельзя. Потому они с Арчером некоторое время просто бездумно шарили по замку. А потом младшего посетила светлая мысль.
Арчер вспомнил, что, помимо потайного хода, в котором он устроил ловушку, существует еще один, который Изабелла берегла для себя. Арчер узнал о нем случайно. Но изучил и знает то, о чем его сестре не известно. Два хода пересекаются. Таким образом, у них есть шанс срезать угол, тем самым обогнав Изабеллу.
Так и поступили. Беглянка шла вперед, не ощущая опасности, как прямо у ее шеи оказался клинок Робина. С горькой иронией лорд поприветствовал леди:
- Ну привет, дорогая.
- Убьешь меня?
- Скажи, Изабелла, тебя совсем не волнует, что твой старший брат при смерти?
- Напротив, я очень рада. И ты тоже должен бы быть просто счастлив.
- Нет повода. И, знаешь что, в любом случае, ты Гая не переживешь.
Но сказать куда проще, чем сделать. Робин никогда не убивал женщин и даже в страшном сне не мог представить, что ему это предстоит. Но и не мог поручить это Арчеру – все же его родная сестра, какая бы ни была. Рыцарь замер в нерешительности, и Изабелла сумела вырваться, ударив его ногой в живот. Робин согнулся пополам. Кинжал зазвенел, ударившись о плиты пола.
Когда Робин окончательно пришел в себя, он увидел, что Изабелла стоит, не двигаясь. В сердце ей смотрит лук Арчера. Сначала леди попыталась взять хитростью:
- Неужели убьешь меня? Арчер, я же твоя сестра!
- А Гай мой брат.
- Он же монстр, на его руках сотни литров крови!
- А на твоих?
Поняв, что этим ничего не добьется, Изабелла использовала свой последний козырь. Сказала, на этот раз, обращаясь к Робину:
- У вас же проблемы, разве нет? А у меня есть то, что поможет их решить.
- Не пытайся нас одурачить, Изабелла.
- На этот раз все честно. Бумаги, доказывающие, что принц Джон интриговал против короля. Позволяющие шантажировать его. Ты сможешь спасти своих людей, вернуть земли и титул. Я для себя прошу лишь свободу. И клянусь, что уеду из Англии и не вернусь, пока правит король Ричард.
И Робину пришлось пойти на это сделку.
Арчер продолжал держать сестру под прицелом, тем временем Робин проник в тайник, который интриганка подробно описала. И нашел там те самые бумаги.
Что ж, она не солгала. Но Робину это все жутко не нравилось. Он понимал – она вернется в страну, если, не дай Бог, что-то случится с его величеством. Будет помогать принцу. Так что то, на что он идет, это полумера, только отсрочка. С другой стороны, они сумеют подготовиться. На иные условия Изабелла не идет. А у него на женщину рука не поднимается. И брату стать убийцей родной сестры он позволить не может. Пришлось отпустить Изабеллу, заставив поклясться в том, что обещала, памятью матери . Робин знал – это единственная клятва, которую она не нарушит.
Наутро Робин и Арчер засобирались к принцу Джону. Но не успели выехать, как навстречу Арчеру бросилась Гвенет – его любовница и жена шерифа Йорка. Робин закатил глаза. Арчер недовольно спросил у леди:
- Что ты здесь делаешь, Гвенет?
- Я теперь вдова, Арчер. Моего супруга убили люди вашего шерифа, Изабеллы. За то, что не смог вас казнить.
- Изабелла больше не шериф. Почему ты сюда приехала?
- Я не могла оставаться дома – родня Джеймса обвинила меня в его смерти.
- Мне очень жаль, но ничем помочь не могу. Возвращайся в Йорк, Гвенет.
- Арчер, я тебя умоляю, помоги! Мне нет туда дороги.
Робин, уже сидящий на лошади и внимательно вслушивающийся в диалог, вдруг спокойно спросил: «Гвенет, Вы умеете ухаживать за ранеными?».
В общем, Робин разрешил любовнице брата остаться в городе в обмен на то, что она будет ухаживать за Гизборном. Он понимал, что для того, чтобы поправиться, Гаю нужен женский уход. А Гвенет, скорее всего, пока что единственная женщина в Ноттингеме, которая не ненавидит бывшего помощника шерифа. Им с Арчером пришлось немного задержаться, проводив леди к отцу Туку. После чего они все же отправились в путь.
С принцем Джоном беседа прошла, в принципе, удачно. Робин достаточно умен, чтобы с собой бумаги не вести. Но он, что необходимо, выучил наизусть, доказав тем самым принцу их существование. И его высочество был вынужден выполнить все условия.
Робину возвращались титул и земли. Также он получал должность шерифа Ноттингема и возможности выбрать помощника самостоятельно. Гаю возвращались его земли, те, которые принадлежали его семье. Все сторонники Робина освобождались пожизненно от любых преследований со стороны закона.
Итак, все закончилось наилучшим образом. И, приехав в Ноттингем, Робин, наконец, сделал то, что должен. Он собрал всех жителей города на площади и произнес речь, в которой объяснял, каким образом и, главное, благодаря кому они спаслись и избавились от гнета тиранов. И объявил, что, какими бы тяжкими не были прегрешения сэра Гая Гизборна, он все искупил сполна. И чтобы, если он умрет, о нем никогда не говорилось ни одного худого слова. А если выживет, он займет место помощника Робина, и это не обсуждается.
Многие не одобряли ни этой речи, ни, тем более, этого решения. Но авторитет Робина так велик, что спорить с ним никто не стал. С Кейт, правда, вышла размолвка, но они вскоре помирились.
Робин, действительно, решил, что лучше Гая никто с ролью помощника шерифа не справится. А пока он борется за жизнь, его место временно занял Арчер. Но сказал, что после того, как брат поправится (а шансы Гая благодаря умелому лечению и хорошему уходу с каждым днем увеличивались), он уедет из Ноттингема. Потому что всю жизнь скитался, не может жить по-другому и не хочет никому подчиняться. Робину это не нравилось, но против решения брата он не пошел.
Жизнь потихоньку налаживалась, Робин ждал выздоровления Гая.
Глава 3Глава 3: «Новая жизнь, старая должность».
Очнулся Гай, подумать только, в комнате шерифа. Что было после того, как он потерял сознание в палатке Вейзи, Гай помнил смутно. Вроде как кругом была суматоха, его куда-то тащили, усаживали на лошадь… Четко запомнились только слова Робина: «Я не бросаю своих». Еще Гаю показалось, тот назвал его другом. Впрочем, это бред чистой воды.
Чувствовал себя рыцарь преотвратно. Но то, что он жив, уже чрезвычайно удивительно. И, сказать честно, подобный вариант Гай даже не рассматривал, и теперь не знал, что с этим делать. Похоже на то, что он не пленник, иначе бы его не устроили с таким комфортом. Но кто он тогда? И что вообще случилось?
Лечил его отец Тук. А обязанности сиделки исполняла довольно молодая женщина. Не сказать, что красавица… Но был в ней какой-то шарм, и рыцарю она сразу понравилась.
Больше никто не заходил. Правда, отец Тук говорил, что и Робин, и Арчер, пока Гай был без сознания, торчали в комнате чуть ли не все время. Да и после того, как стал поправляться, частенько заходили. Правда, пока он спал. Мол, у них полно дел. Но Гай не верил в такое внимание с их стороны к своей персоне.
Именно от отца Тука Гай узнал, что теперь Робин шериф. Правда, не мог представить, как он этого добился. И почему он сам находится при таком раскладе не в темнице. Правда, возможно, Робин просто слишком благороден для того, чтобы приказать бросить в темницу полуживого врага. Так что не исключено, что все впереди. Но Гай этого совершенно не боялся. Ему вообще была безразлична его дальнейшая судьба – все, что мог и должен был, он сделал.
На шестой день Гай вспомнил свою сиделку – Гвенет, любовница его младшего брата Арчера и супруга шерифа Йорка. Женщина вела себя с ним внимательно, предупредительно, с какой-то материнской заботой. И Гаю стало неловко – он понимал, что права на это не имеет, слишком много наворотил за свою жизнь жутких вещей, в том числе непоправимых.
И он все о себе рассказал. Что был помощником шерифа, что убивал, выколачивал из крестьян налоги, никого не щадил… Но Гвенет не стала его ненавидеть, как ни странно. Она единственная, кто заинтересовался причинами такого поведения Гая.
И рыцарь ей открылся. Он рассказал о своем детстве, об обидах, лишениях, о чувстве безысходности и неуверенности в завтрашнем дне… Обо всем, то сделало его таким. Он и сам не знал, почему рассказывает такие вещи полузнакомому человеку. Наверное, просто ему было необходимо рассказать хоть кому-то.
Гвенет в ответ рассказала историю своей жизни. О том, как ее, молодую и красивую, отдали замуж за старика-шерифа Йорка, потому что она была третьей дочерью в знатной, но бедной семье, и им нужны были деньги. О том, как первое время ей было невыносимо тяжело, как потом притерпелась. Как появился Арчер, словно свет в окошке. И как потом она оказалась жестоко разочарована. И неизвестно, что было бы с ней дальше, если бы не доброта Робина, позволившего женщине остаться в Ноттингеме.
Еще через три дня Гай и Гвенет впервые поцеловались. Не то, чтобы они безумно друг друга полюбили… Просто они оба люди, который многое пережили и потеряли. И испытывают друг к другу симпатию. Этого волне достаточно.
Когда Гаю стало уже значительно лучше, и никакой угрозы жизни больше не было, его навестил брат. Арчер присел рядом с кроватью, на которой полулежа устроился Гай, и просил:
- Брат, ну как ты?
- Уже почти хорошо, долго же тебя не было.
- Послушай, я заходил, правда, но в сознании тебя ни разу не застал. У нас с Робином масса хлопот. Он тоже зайдет позже.
- Ага, чтобы сообщить, что моя казнь назначена на послезавтра.
- Зачем ты так? Он искренне переживал, как и я.
- Ни за что не поверю. Впрочем, не о том говорим. Что случилось с Изабеллой?
- Да что с нашей сестрицей станется-то? Жива-здорова.
И Арчер рассказал о том, как Изабелла сбежала, как они с Робином искали и нашли ее, и почему потом интриганку пришлось отпустить. Что ж, это хотя бы пролило свет на то, почему Робин шериф. Как же, наверное, принципиальному графу было сложно, ехать к принцу Джону, шантажировать его, о чем-то там договариваться. Но ради жителей Ноттингема Робин сделал это. Гай в который раз за последнее время почувствовал уважение к бывшему врагу.
Что касается Изабеллы, Гай сам не мог разобраться в своих чувствах. С одной стороны, он хотел, чтобы она сидела за решеткой. Она его предала. Но желал ли он ей смерти? Все же единственная сестра. А вечно держать ее в темнице тоже было не возможно – народ стал бы требовать крови, и даже Робину с его непринятием убийства женщин пришлось бы назначить казнь. Но теперь, Гай прекрасно понимал, они еще хлебнут горя с его сестренкой. Через год, или пять лет, или даже десять, но она обязательно вернется.
Впрочем, это все будет потом. А на данный момент Гая интересовало не это.
Он поговорил с Арчером по-мужски о Гвенет и узнал, что ее на руку и сердце тот не претендует. Брат сказал:
- Понимаешь, я никого из женщин пока не люблю… Или люблю сразу всех…
- Сравниваешь Гвенет со всеми? По-моему она особенная.
-А по-моему, ты влюбился. Я не отрицаю, что Гвенет чудесная женщина. И если бы я решил себя связать серьезными отношениями, а после узами брака, то только она. Но пока что я к этому точно не готов, и не буду готов ближайшие лет пятнадцать-двадцать. Так что вперед.
- В смысле?
- Ну ты же собираешься ей предложение сделать?
- Не думаю, что это хорошая мысль.
- Ты же сам только что сказал, что Гвенет…
- Я помню. Но я не знаю, что со мной будет завтра. Казнят меня, или изгонят из города… Я для нее желаю лучшей доли, чем быть женой отверженного.
- Ты беспокоишься совершенно напрасно. Тебя не собираются ни изгонять, ни тем более казнить… Как тебе только в голову такое пришло… Наоборот, скажу по секрету, у Робина для тебя очень приятный сюрприз.
Больше Гай, как ни старался, ничего из Арчера вытянуть не смог. Оставалось только ждать визита его милости шерифа. Который все не появлялся.
Впрочем, вскоре Гай, как ни удивительно, убедился в справедливости слов отца Тука и Арчера о том, что Робину не плевать. Прошло довольно много времени, ему было значительно лучше, но вставать с постели надолго и выходить во двор отец Тук и Гвенет пока запрещали. И у них были на то причины – у Гая до сих пор случались приступы жара. Во время одного из них это и произошло.
Гай метался по кровати, было плохо, но Гвенет и отца Тука, как назло не было рядом. Он себя совсем недавно чувствовал прекрасно и отправил их обоих отдохнуть. А вот как оно обернулось… Впрочем, вскоре Гай почувствовал, как ему на лоб легло мокрое полотенце, и стало гораздо лучше. Он подумал, что Гвенет почувствовала неладное и вернулась. Открыл глаза и увидел рядом Робина с крайне встревоженным выражением лица. Новый шериф спросил:
- Гизборн, ты как?
- Лучше, чем мог бы быть, благодаря тебе. Спасибо, Робин.
- Нет. Тебе спасибо. Это ты всех нас спас.
- Я был обязан это сделать. Не ожидал тебя увидеть тут.
- Да я часто захожу… Я просто… Я не думал, что ты очнешься!
- Это было бы лучшим вариантом.
- Ты о чем?
- Вам не надо было меня спасать. Черт, Гуд! Я же все рассчитал, а ты снова, в который раз, вмешался и спутал мне все карты!
- Угу. Видно, портить твои планы – мое призвание.
- Ну и что дальше?
- Гай, давай не будем о делах, пока ты не поправишься. Не волнуйся, скоро все узнаешь.
И Робин вышел. Странно все это. Похоже на то, что либо шериф действительно беспокоится о состоянии его здоровья, потому избегает всего, что может вызвать сильные эмоции, либо… Вот либо что, Гай не знал. Но первый вариант казался слишком фантастичным, что бы быть правдой.
К тому же Гай и сам понимал, что ну не заслуживает он хорошего отношения. Тем более со стороны Робина. Он же столько крови ему попортил, всегда стоял у него на пути! И Гай бы понял, если бы Робин устроил ему показательную казнь.
Но теперь он понимает – казни не будет точно. Иначе Робин не стал бы навещать его и там беспокоится. Странный он все-таки человек – так заботиться о состоянии здоровья врага. Похоже, от того эгоистичного и самовлюбленного мальчишки, каким Гай его однажды возненавидел, действительно ничего не осталось.
Впрочем, долго раздумывать над своей участью Гай не стал. Не видел смысла. Время придет – сам узнает.
Пришло время еще через неделю, когда Гай поправился уже настолько, что стал гулять по городу. Его сопровождала Гвенет, они вообще много времени вместе проводили. И Гай давно бы сделал ей предложение, если бы не полная неопределенность насчет его дальнейшей жизни.
Первое, что бросалось в глаза – никто не высказывал Гаю открыто свою неприязнь. Взгляды настороженные были, и то не у всех. А откровенно ненавидящих, так вообще единицы. Это более чем странно – уж Гай-то знал, что в Ноттингеме смерти ему желает больше половины города. Так что же случилось? Впрочем, довольно скоро в поле зрения Гая попался тот, кто совершенно точно может дать ответ на этот вопрос.
Робин чуть было не прошел мимо, Гай даже окликнуть его хотел. Но, словно почувствовав его взгляд, шериф обернулся сам. Их взгляды встретились. Робин быстрым шагом подошел к Гаю и Гвен. Попросил, обращаясь к спутнице Гая:
- Леди, Вы позволите украсть на пару минут Вашего кавалера?
- Да, конечно, пойду пройдусь.
Гвенет удалилась, Робин жестом предложил Гаю следовать за ним. Оказались они в месте, где Гай бывал много раз. Том самом, где шериф Вейзи, развалившись в кресле, плел свои коварные интриги. И хотя Гаю в них почти всегда отводилась главная роль, сидеть в кресле ему было не положено. Все время, пока Вейзи блистал своим красноречием, Гая стоял рядом, навытяжку. Порой задумывался – помощник он или обычный слуга?
Но теперь тут стояло два кресла – что ж, Арчеру повезло больше… Робин сел и кивнул на другое кресло Гаю. Сказал:
- Знаешь, непривычно ощущать себя на месте Вейзи.
- Ты на его месте не будешь, а шериф из тебя выйдет хороший.
- Отрадно слышать похвалу именно от тебя.
- Да. Я слышал – из уст врага похвала наиболее ценна.
- Да не в этом дело. Просто мы знакомы с детства, и ты никогда не верил, что из меня выйдет толк.
- Я ошибался.
- Впрочем, думаю, без хорошего помощника мне не обойтись. Ты же в курсе, что принцу Джону пришлось мне позволить выбрать на эту роль любую кандидатуру.
- Да. И ты выбрал Арчера. Хороший способ помочь нашему младшему.
- Да нет. Наш упертый брат заявил, что не будет никому служить и уедет в скором времени. Он просто мне помогал, потому что тот, кого я хочу видеть своим помощником, был совершенно нетрудоспособен в последнее время.
- Я не понимаю.
- Думаю, понимаешь, Гай. Я предлагаю тебе снова занять должность помощника шерифа Ноттингема.
Вот этого Гай не ожидал совершенно. Большее, на что он вообще мог рассчитывать, это возможность скромно жить в окрестностях Ноттингема. Но такое… Он даже подумал – не спятил ли Робин. Переспросил:
- Робин, ты что, всерьез?
- Конечно, я не шучу такими вещами.
- Но это же бред.
- Отчего же? Да, мы были врагами. Но ты достаточно опытен, долгое время работал на Вейзи, хитер, ловок, умен. Я прошел хорошую школу в Святой земле, люди мне доверяют и идут за мной. Я думаю, мы прекрасно дополним друг друга.
- Ты не сможешь со мной работать, ты сам знаешь. Между нами многое стоит, и ты никогда не сможешь меня простить.
- Я тебя уже простил, ты просто не помнишь. Ты тогда бредил…
- Я считал это сном…
- Гай, я понимаю, мы долгое время были врагами, и будет не просто. Но давай хотя бы попытаемся.
Гай медленно кивнул, и они пожали друг другу руки.
На самом деле все оказалось гораздо проще, чем Гай себе навоображал. Да, они не стали мгновенно друзьями, но разве он с Вейзи дружил? А как работодатель Робин оказался гораздо лучше. Он не унижал Гая, как прежний шериф, не указывал постоянно на его место. И все время спрашивал его мнение. А если это мнение его не устраивало, что тоже бывало, не отметал его без объяснений, а всегда разъяснял, что конкретно не устраивает. И частенько Гай с ним соглашался. Так что деловые отношения между ними установились хорошие.
Первое, что сделал Робин, вернул Гаю его земли. И лично поговорил с жившими там людьми, пояснив, что эти земли изначально принадлежали роду Гизборнов, и то, что достались они ему, произошло незаконно, скорее в силу особых обстоятельств, я также возраста, не позволившего ему принять вовремя верное решение. Но, пока человек жив, никогда не поздно исправить ошибки. И потому он возвращает земли законному владельцу.
Гай был доволен. Дело даже не в самих землях, а в чести рода и памяти родителей. И он очень хотел бы привести сюда свою жену, чтобы она на земле его предков воспитывала его детей. Но, хотя был уверен, что Гвенет примет его предложение, все медлил. Арчер, уезжая, просил не тянуть. Сказал, что лучше супруги во всей Англии не сыскать. Но Гая мучило то, что он убил Мэриан. И он не чувствовал себя вправе быть счастливым.
Но вот вечером к нему зашел Робин. Они теперь часто без приглашения друг к другу заходили, то рано утром, то на ночь глядя. Потому что, в силу нового делового сотрудничества, им порой было необходимо немедленно обсудить какой-либо вопрос. Вот и сейчас Гай решил, что Робин зашел обсудить план предстоящего праздника.
Это была идея Гая – устроить День Свободы в честь освобождения от тиранов и появления в Ноттингеме впервые за много лет нормального шерифа. Людям нужны праздники, к тому же так они всегда, что бы ни произошло, будут помнить, что раньше им жилось во много раз хуже. Робин идею поддержал. Правда, не из практичных соображений Гая, а из любви к народу, которому тоже надо развлекаться. Тем не менее, было решено – празднику быть. И Гай думал, Робин хочет посоветоваться насчет плана мероприятия. Предложил присесть и выпить вина, шериф с готовностью согласился. Но заговорил совершенно о другом:
- Гай, я хочу во время праздника сделать Кейт предложение.
- Так сильно любишь ее, что готов сделать знатной леди?
- Почему нет? Она мне помогала в тяжелые времена, и я не могу сейчас от нее отказаться. К тому же она хорошая девушка.
- Ну конечно…
- Гай, я вообще-то сюда пришел не затем, чтобы ты меня отговаривал.
- Да? А я думал, тебе мое благословение нужно.
- Гизборн, давай серьезно. Я вообще-то вот о чем. Почему бы нам не устроить сразу две свадьбы?
- А кто еще женится?
- Не надо только притворяться идиотом. Я видел, как вы с Гвенет друг на друга смотрите. Ты ей предложение делать собираешься или как?
Повисло долгое молчание. Гай пил свое вино нарочито медленно, затягивая с ответом. Вот уж не думал, что именно Робин начнет этот разговор. Все это время шериф смотрел на него выжидательно. Поняв, что от ответа все равно не уйти, Гай, тяжело вздохнув, спросил:
- Мы вроде бы не друзья. Что же тебя так интересует моя личная жизнь?
- Гизборн, ты мой помощник. И я заинтересован в том, чтобы ты хорошо выполнял свои обязанности. А этому очень способствует налаженная личная жизнь.
- Робин, мы с тобой оба знаем, что права на налаженную личную жизнь я не имею.
И снова повисла гнетущая тишина, на этот раз не знал, что ответить, грай Хантингтон. Гай уже подумал, что его начальник просто встанет и уйдет. Но Робин ответил:
- Гай, так или иначе, мы оба потеряли любовь всей жизни. Я уже сказал, что простил тебя. И не хочу, чтобы ты хоронил себя заживо.
Гай всю ночь не спал, думал над словами бывшего врага и нынешнего начальника. А во время праздника сделал Гвенет предложение, она согласилась с радостью.
И через месяц состоялась двойная свадьба.
Прошло пять лет. И уже в пятый раз народ Ноттингема отмечает День свободы. Собралась целая площадь народа, и шериф Робин Хантингтон, как прежде, произносит речь. По левую руку от Робина стоит его жена леди Кейт Хантингтон, а по правую – его помощник и близкий друг сэр Гай Гизборн.
Да, они подружились. Невозможно не подружиться, столько вместе пережив. А бывало всякое, и оба со счета сбились, сколько раз спасали друг другу жизнь. Все же, не трогая их официально, принц Джон прилагал массу усилий и нанимал лучших в Англии наемных убийц, только бы избавиться от принципиального шерифа и его хитрого помощника, приносящих ему массу неудобств. Но ему это никак не удавалось, и сейчас принц вроде как успокоился.
Гай не вслушивался в речь, он думал о своей жизни. Когда шел на верную смерть, оставшись в лагере Вейзи пять лет назад, и думать не мог, что все вот так повернется. Теперь у него и любимая работа, и верный друг, и прекрасная супруга, и двое очаровательных детей – Генри и Гислейн. Кстати, у Робина и Кейт недавно родился сын Ричард, и они договорились, что не станут повторять ошибки родителей, и будут растить сыновей друзьями.
Казалось бы, все хорошо. И можно жить и получать от жизни удовольствие. Почти все уже простили Гая за прежние прегрешения. И даже Кейт с ним стала нормально общаться, естественно, ради мужа и ребенка.
Но Гай не может простить себя, как его простили остальные. Потому он, особенно в этот праздник, бывает мрачным и нелюдимым. Он не вслушивается в речь Робина, его раздражает, когда его поздравляют с праздником… Так было до сегодняшней ночи.
Ему, впервые за все эти годы, приснилась Она. Леди Мэриан, та, которая должна была вместо Кейт стать леди Хантигнтон. Та, которая считала его своим другом, и жестоко поплатилась за то, что подпустила так близко. Она стояла в круге света, грустно улыбаясь. Сказала:
- Гай, я так рада, что у тебя налаживается жизнь.
- Ты? Мэриан, ты должна желать мне смерти!
- Нет. Я потому пришла, что мне больно смотреть как ты страдаешь. Я любила вас с Робином одинаково и хочу, чтобы вы оба были счастливы. Робин сумел отпустить прошлое. Сделай это и ты.
- Но я убил тебя!
- Ты искупил вину сполна, и это уже неважно. Жизнь – лишь мгновение. Так используй его, Гай.
Проснувшись, Гай почувствовал, что будто огромный камень, до этого не позволявший нормально дышать, упал с его груди. И впервые осознал, что все действительно хорошо.
