Глава 1Глава 1: «Риск».
Такое часто бывает – кажется, что цель достигнута, а жизнь подбрасывает новое испытание. Но этого Гай не ожидал, даже учитывая то, что в последнее время ему катастрофически не везет. Бывший начальник, ставший врагом. Тот, кого он, как ему казалось, убил. Шериф Ноттингема Вейзи. Не просто жив-здоров, но и собрал огромную армию, которая осаждает Ноттингем. Они еле успели закрыть ворота, за стенами города тьма солдат, а у них горстка людей, из которых рыцарей всего двое – он сам, сэр Гай Гизборн, и лорд Робин Хантингтон. И то оба в опале…
Теперь им надо вести переговоры с Вейзи и его новым первым помощником. Робин не спрашивал, но Гай почувствовал необходимость объясниться. Не поворачивая головы, он сказал:
- Я вонзил в него кинжал. Я видел, как он умирает.
- И призрак собрал армию.
Робин не обвинял. Вообще, с тех пор, как произнес слова: «Гизборн один из нас», он не обвинял Гая ни в чем. Удивительный человек, Гай вовсе не был уверен, что смог бы на его месте также
Нет, Робин, конечно, ничего не забыл и не простил. Как и сам Гай – слишком многое стоит между ними. Просто, назвав его своим, Гуд верен своему слову.
Хотя… Вот в Алане он сомневался, даже приказал его связать. А в Гае – ни минуты. Почему? Потому что Алан уже был двойным агентом? Так они-то вообще лютыми врагами были.
И сам Гай в Робине сомневался. Тогда, в таверне Йорка, он действительно думал, что Гуд может оставить его в тюрьме. Почему нет? Действенный способ избавления от врага. Но Робин, очевидно, мыслит другими категориями.
Он спас ему жизнь, он защищал его перед своими, когда они не верили и открыто выражали неприязнь. Столько раз повторил, что верит ему, что Гай даже со счета сбился. Глупость какая… Разве можно так ему доверять?
Тем не менее, Гай чувствовал, что ни за что не предаст доверия Робина. Странное ощущение. Ему, на самом деле, раньше никто не доверял. Возможно, поэтому Гай поступал жестоко и цинично, переступал через людей. А может это все последствия пережитого в подростковом возрасте кошмара…
Как бы то ни было, Гай принял решение. Он будет с Робином до конца. Раз уж благородный разбойник сам принял его в ряды своих товарищей по оружию, раз они вместе обсуждали планы и делали вылазки, теперь, когда ситуация тупиковая, он тем более не бросит его.
Они выехали из города, ворота за ними сразу закрыли. Гай видел множество врагов, но не боялся. Ему ли бояться после всего, что произошло в последнее время. Он просто, пока они с Робином подъезжали к лагерю Вейзи, размышлял о том, какая жизнь странная штука.
Еще совсем недавно Гай убил бы любого, кто только заикнулся бы о том, что они с Робином Гудом могут стать соратниками. Это было так же нереально, как если бы принц Джон добровольно отказался от власти и ушел замаливать грехи в монастырь.
Ему никогда не нравился этот выскочка и папенькин сынок Робин Хантингтон. Возможно, как раз потому, что у него было гораздо больше шансов на безбедную жизнь, чем у Гая. Он стал наследником обширных земель, в том числе и тех, которые должны были по праву рождения принадлежать Гаю. Их с сестрой вынудили уйти из дома в никуда, а он остался хозяином.
Гаю застилала глаза ненависть, ему было не важно, что Робин тоже в тот день остался сиротой. Что он не остановил его с сестрой не потому, что не хотел, а потому, что был слишком растерян. Как большинство людей, себя Гай в чем-либо винить не любил. И потому винил Робина и в том, во что превратился он сам, и в том, во что превратилась Изабелла.
Даже когда Робин ушел в лес, чтобы помогать людям, лишившись титула и всех привилегий, Гай видел в этом только ребячество и позерство. А потом, когда Робин стал постоянно мешать ему и шерифу, их вражда набрала и вовсе уж немыслимые обороты. Они гонялись друг за другом по лесу и Ноттингему, страстно желая друг друга убить. Помимо идеологических разногласий, они даже любят одну девушку!
Именно смерть Мэриан от его руки заставила Гая по-другому взглянуть на мир вокруг и на себя самого. Это не сразу произошло. Вначале он просто страдал, по привычке обвиняя всех в своем горе. Они схлестывались с Гудом много раз. Убив Мэриан, которую Робин без памяти любил, Гай стал его еще больше ненавидеть! Потому что убил он любимую в приступе ярости, когда она сказала, что выйдет за Робина. Значит, Гуд виноват.
А Робин его не убил, даже когда получил возможность это сделать. Гай был в его власти, а он оставил ему жизнь. Хотел, чтобы он страдал. Значит, понимал, что он не до конца конченый человек, что способен чувствовать.
И однажды Гай взглянул на шерифа по-новому, ему открылись глаза на то, на службу какому монстру он растрачивает жизнь. И следом за этим пришло осознание того, как много ошибок он совершал, с юности. И того, что в своей судьбе, как и в судьбе Изабеллы, виноват только он сам. Не говоря уж о том, что случилась с Мэриан. Она единственная верила в то, что он не до конца пропащий человек. Она пыталась помочь ему измениться. Раньше Гай был уверен, что леди Найтон играет его чувствами. А теперь понял – нет, она пыталась спасти его душу. Он же раз за разом обманывал ее доверие. И тогда, в Святой земле, обманул его в последний раз…
Это легло на совесть тяжким грузом. Он многих убивал, и даже сейчас далеко не во всем раскаялся.
Но Гай чувствовал, что обязан сделать хоть что-то в память о Мэриан. А что он умеет лучше всего? Убивать. И он решил расправиться с Вейзи.
Только вот сейчас этот самый шериф Вейзи сидит себе на коне, как ни в чем не бывало, смотрит на них с Робином и победоносно улыбается.
Гай особо не вслушивался в слова, он все не верил в этот оживший ночной кошмар. Хотя смысл разговора вполне уловил. Вейзи требовал, чтобы Робин сдал его город, выдал Гая и освободил Изабеллу. А Гуд, как обычно, нес пафосную чушь о том, что сила, собранная Вейзи, ничто против ненависти народа. Гай не понимал, храбрится Робин или говорит всерьез, зато отлично осознавал, что войска бывшего шерифа от Ноттингема за пару дней камня на камне не оставят.
Еще он понимал, что, если попадется в лапы шерифа, мало ему точно не покажется. Вейзи не просто желает его убить. Он намерен жестоко отомстить. Пытки, муки, боль… Это то, что его ждет. Если Робин его выдаст. Но Гуд не намерен этого делать, он слишком благороден. А Гай хочет исправить хотя бы часть того, что наворотил за свою жизнь. Хотя это не совсем точно – всех тех, кого он убил ни за что, уже не воскресишь. Так что больше тут подойдет слово «искупить». Вот Робин, выслушав требования Вейзи, начал поворачивать коня в сторону Ноттингема, ожидая, что Гизборн сделает то же самое. Сейчас или никогда. Гай спрыгнул с лошади и, глядя шерифу в глаза, решительно произнес:
- Хочешь отомстить мне, Вейзи? Я весь твой, оставь в покое людей.
- Ты, Гиззи, всегда был каким-то недалеким. Но вот такой дурости я даже от тебя не ожидал. Впрочем, это приятный сюрприз, - мерзко усмехнулся бывший начальник.
Тем временем Робин резко развернулся в седле и с тревогой произнес:
- Гизборн, не дури. Запрыгивай, давай, на лошадь, и поехали. Он все равно не оставит нас в покое, а ты нужен в городе.
- Нет, Робин, я вам не нужен, спроси любого из своих людей. Я совершил в жизни слишком много ошибок и должен сделать хоть что-то правильно. Поверь, я знаю, что делаю.
Но на этот раз Гуд не поверил. Он сделал движение в сторону Гая, очевидно, чтобы забрать его с собой силой. И в этот миг Вейзи сделал знак солдатам. Гая скрутили и поволокли в сторону лагеря. Гай слышал насмешливый голос Вейзи:
- Ну разве можно лишать человека права на мучительную смерть? Тем более, если это твой враг. Ты же этого так хотел, Гуд. Так вот, радуйся, твое желание исполнится. Моими, правда, руками.
- Вейзи, не смей его трогать! Если хоть волос упадет с головы Гизборна, мы…
- Вы что? Страшно отомстите? Палки и камни, Гуд. Если вы не сдадите город, и пары дней не проживете. Подумай хорошенько.
Возникла долгая пауза. Гай молился Богу, в которого не верил, чтобы Робин не сделал какую-нибудь глупость. Конечно, они враги, и ради него рисковать Гуду не резон. Но кто его знает? Разбойник слишком часто совершал абсолютно непредсказуемые поступки. А если он сейчас дернется в сторону шерифа, потеряет статус переговорщика, и его просто пристрелят. А без него у людей Ноттингема нет ни одного шанса. Гай надеялся, что Робин это поймет. И, похоже, его надежды оправдались. По крайней мере, по звуку он понял, что Робин все же оставил его и уехал в Ноттингем. Что ж, теперь и он получит, что заслужил.
Гая отволокли в центр лагеря, бросили на землю невдалеке от палатки Вейзи. Шериф подошел ближе, дал солдатам знак, его стали избивать. Били профессионально. Вот сломано одно ребро, второе, трещина в третьем. Удар в живот, ногой по лицу, еще и еще раз. Потом Гай перестал считать потери. Какая разница? Все равно он и не рассчитывал остаться в живых.
Чтобы отвлечься от обжигающей боли, Гай снова стал думать о Мэриан. Но на этот раз мысли были светлы – он вспоминал все хорошее, что было между ними. То, как Мэриан ему порой помогала, как заступалась за него, их нечастые, но такие сладкие поцелуи. Вспоминал, как сделал ей предложение. И то мгновение счастья, когда ему казалось, что теперь дама его сердца навсегда станет его.
Но Мэриан никогда не была его, она всегда была и теперь останется навечно, любимой Робина. Если бы Гай раньше это понял, если бы смог ее отпустить… Тогда он не валялся бы сейчас под ногами у Вейзи, в крови и грязи.
Тем временем шериф подошел к нему ближе, достал кинжал и резким движением полоснул Гая по руке. Ценой значительного усилия рыцарь сдержал стон – он не доставит Вейзи такого удовольствия. Тем временем злодей произнес:
- Видишь, Гиззи, к чему приводят необдуманные поступки?
- Пошел к черту, Вейзи! – прохрипел Гай, хоть слова давались с трудом.
- Когда-нибудь возможно, но ты отправишься туда гораздо раньше.
- Так убей меня, и покончим с этим.
- О нет! Так легко ты не отделаешься. К утру ты будешь меня умолять о смерти, и я, возможно, тебе ее подарю.
- Этого не будет никогда!
Гаю даже страшно не было. Убьют его, ну и что? Все рано или поздно умирают. В конце концов, в его жизни было столько опасностей, что он вполне мог бы умереть гораздо раньше. Может, так для многих было бы лучше.
Но сейчас дело не в этом. Он обречен, это ясно. Но он не намерен умирать в одиночку. Собственно, план созрел давно, за мгновение до того, как Гай спрыгнул с лошади. Но, конечно, были сомнения. Шериф мог убить его раньше, мог еще долго продолжать мучить, пока его бы окончательно не оставили силы. Но Вейзи в кой веки раз оправдал ожидания Гая. Он приказал солдатам: «Отнесите эту падаль ко мне в палатку. Я им займусь чуть позже».
Конечно, хочет лично и без свидетелей разделаться с ним. Наверняка хочет сказать многое не предназначенное для посторонних ушей. Да и не все солдаты одобрят беспредельную жестокость. А если нет свидетелей, потом можно что угодно соврать.
Итак, Гай оказался в палатке шерифа. Его связали и грубо бросили на пол. Решили, что в таком состоянии он точно ничего Вейзи сделать не сможет. Это и есть его козырь. И ошибка его мучителей. Гай тоже много раз эту ошибку совершал. И со временем смог твердо усвоить, что никогда нельзя недооценивать врага.
Вейзи, конечно, не знает, что у Гая есть козырь в рукаве. Хитрый прием, которому его научил, подумать только, отец Робина. Тогда лорд Хантингтон рассчитывал в скором времени стать отчимом Гая. И решил наладить с ним контакт. А чем можно взять угрюмого и нелюдимого подростка? Конечно, военными хитростями. Вот он и показал Гаю, как можно быстро развязать руки. Любви к несостоявшемуся отчиму это не прибавило, но урок Гай запомнил. Подобные знания в нынешнем мире рано или поздно пригождаются практически каждому.
Задача усложнялась тем, что Гаю крепко досталось. Он чувствовал, что в скором времени может умереть даже без дополнительных усилий со стороны Вейзи. Но не время думать о себе. К тому же, его связывали не шибко добросовестно. Уже сочли практически трупом. Вот сколько раз Гай учил своих солдат не лениться, говорил, что это обычно очень плохо кончается. Но все всегда считают себя самыми умными. Мол, а что такого может сделать полудохлый пленник? Да мы его одной левой! Что ж, на этот раз подобное заблуждение Гаю только на руку.
Он старался не концентрироваться на боли. У него есть цель, которой непременно надо добиться, иначе все было зря. И Гаю удалось развязать узлы. Некоторое время он лежал, пытаясь отдышаться. Потом стал осматривать помещение на предмет того, что могло бы пригодиться. И некоторое время ничего не видел полезного. Даже подумалось, что все это зря. Ведь он не смог сладить с Вейзи и в лучшие времена. Но теперь на его стороне фактор неожиданности, да и выхода другого все равно нет.
В конце концов, взгляд уперся в лежащий невдалеке кинжал. Лучше бы, конечно, это был арбалет, но уж что есть… Гай добрался до кинжала, хоть это и стоило значительных усилий. Похоже, ему даже хуже, чем он оценил первоначально. Тем не менее, Гай взял кинжал, свел руки за спиной, будто они до сих пор связаны, и приготовился ждать Вейзи.
Бывший начальник ждать себя долго не заставил. Видимо, не терпелось ему покончить с Гизборном. Вошел в палатку с видом победителя, ждал увидеть Гая сломленным. Впрочем, на данный момент его разубеждать было не в интересах рыцаря.
Что говорил Вейзи, Гай запомнил плохо, да и не ставил перед собой такой задачи. Что-то о том, что теперь он получит по заслугам, что будет очень долго и мучительно умирать... В любом случае, Гай понял, что самое время завершить его план.
Он еще долго будет удивляться, откуда силы взялись. Казалось бы, только что просто руку поднять стоило огромных усилий, а он сумел метнуть в Вейзи кинжал, причем так удачно, что попал прямо в горло. Враг умер, не успев даже удивиться.
Вот и конец. Да, он выполнил, что задумал. Но Гай всегда был реалистом, так что прекрасно понимал, что у него нет шансов надолго пережить Вейзи. Впрочем, он и не ставил перед собой такой задачи. Уже то, что удалось покончить с мерзавцем, большая удача. А со своей неизбежной скорой смертью Гай смирился.
В конце концов, какое право имеет на жизнь он, когда Мэриан, прекраснейшая из женщин, по его вине уже никогда не увидит солнечного света? Гай знал, что все, что с ним случилось, он заслужил, причем давно. Раньше, оказываясь в безвыходных ситуациях и все равно выживая, Гай считал себя везучим. А может, дело не в этом? Может, просто у каждого человека есть в жизни цель, не добившись которой он просто не имеет права умирать? Может, его целью и было убийство Вейзи?
Главное, что понял Гай, он в жизни был кругом не прав. Он думал, что если мир жесток, надо отвечать ответной жестокостью. Считал, что надо думать только о себе, руководствоваться собственными амбициями и интересами. И до чего он в результате докатился?
У него нет друзей, нет любви, нет ничего в этой жизни. Никому не интересно, жив он или мертв. Более того, почти все жители Ноттингема страстно желают ему мучительной смерти… И их желание сбудется довольно скоро.
Гай забыл, что все плохое и хорошее, сделанное людьми, к ним обязательно возвращается. Если бы он жил по-другому…
Но уже поздно сожалеть. Все было, как было, и ничего уже не вернешь. Конец близок, надежды на спасение нет. Либо он умрет сам от полученных травм и потери крови, либо его убьют солдаты, когда зайдут сюда, наконец, и обнаружат мертвого Вейзи и полуживого Гая.
Страха не было, не было даже сожаления, что он умирает молодым. В конце концов, многие его жертвы были и моложе, и гораздо лучше его. Слишком много он принес людям боли и страданий. Вряд ли смерть шерифа это все искупит. Но он сделал хоть что-то, и от этого чуть легче.
Гай надеялся, что Робин сумеет воспользоваться обстоятельствами разумно. В конце концов, приходится признать, его верный враг всегда умеет выжать из любой ситуации всю возможную пользу. И Гай не думал, что Робин будет сожалеть о его смерти. Учитывая то, сколько раз они пытались друг друга убить, это совершеннейший абсурд. Наоборот, он был уверен, что Гуд испытает облегчение. Он же герой, он не может убить Гая после того, как сам же назвал одним из своих людей. Но убить его наверняка хочет. А так он и результат получит, и будет избавлен от необходимости делать все своими руками. Смерть сразу и Вейзи, и Гая… Для Робина просто подарок судьбы.
На этой мысли силы окончательно оставили Гая, а вместе с ними начало покидать и сознание. Уже проваливаясь в небытие, он смутно различил силуэты двух очень знакомых людей, вбегающих в палатку. Впрочем, Гай вовсе не был уверен, что это не вызванные болью галлюцинации.
