Пролог. 23 апреля 1960 года.Среди валежин, меж корнями, отрывши яму для жилья, росла волчиная семья…
Георгий Кольцов.
На самом севере Британии расположена группа островов, называющихся Оркнейскими. Здесь летом вечерняя заря сливается с утренней, а зимой солнце не поднимается выше прибрежных утёсов. Несмотря на это, климат на островах всё же не самый холодный из-за могучего тёплого течения, проходящего рядом в Северной Атлантике. Населения на Оркнеях мало, а две трети островов вообще необитаемы. Но среди них есть один, которого на картах не найти, ибо он был скрыт от посторонних глаз за несколько столетий до составления подробных атласов севера Британии.
Этот остров расположен несколько в стороне от остальных, в паре десятков миль к северо-западу от Мейнленда, крупнейшего острова архипелага. Здесь достаточно места и для полей, на которых кудрявый вереск жмётся к земле под то и дело налетающим с просторов Атлантики холодным ветром, и для высоких, неприветливых береговых скал, тысячелетиями противостоящих океанскому прибою. Есть здесь и лес, хотя не так уж много деревьев способны расти в местных суровых условиях. И всё же хозяева этого острова, пришедшие сюда ещё до отплытия Колумба на поиски Индии, решили, что лес тут не помешает – без него было бы слишком пустынно. И насадили его.
Замок хозяев укрыт среди скал на востоке острова, и не так-то просто заметить его даже с воздуха, а с моря – практически невозможно. Впрочем, уже давно эта предосторожность не имеет практического значения. Сюда и так доберётся не всякий волшебник, и уж подавно не сможет этого сделать ни один маггл. Защитные и маскирующие чары, ограждающие остров, плелись веками. Предосторожность, отнюдь не лишняя в неспокойное средневековье и немногим более гуманное Новое время, хотя сейчас многим её причины кажутся уже непонятными. Мало кто польстился бы на скалистый клочок суши, прихотью природы воздвигнутый среди холодных волн северных морей!
Но хозяева этого острова – Лестрейнджи. И они считают, что у родового поместья лишней защиты не бывает.
Япет Лестрейндж торопливо шёл по длинному коридору родного замка, недовольно морщась при звуках ветра, заунывно свистевшего за окнами. Сквозняков в Лестрейндж-Кастле не бывало со времени его постройки, а что до ветра, то Япет был привычен к нему с детства и давно находил особо уютным сидение у камина именно в такие ветреные ночи, когда жаркое казалось сытнее обычного, а грог – особенно согревающим. Но сейчас этот свист раздражал мага, как и любая другая мелочь. Он тревожился за жену.
- Пап, – раздался тонкий голос за спиной Япета. Лестрейндж остановился и с мягкой улыбкой обернулся к старшему сыну, приоткрывшему дверь своей спальни.
- Что такое, Рудольфус?
- А долго ещё ждать? – с любопытством спросил мальчик. – Я хочу поскорее узнать, кто у нас будет – братик или сестричка. И Басти тоже хочет.
- Он ещё не спит? – нахмурился Япет.
- Наверное, спит, – честно ответил Рудольфус. – Час назад заснул. Ну, или не час, что-то около…
- Хорошо, Руди. Возвращайся к нему и присмотри, чтобы всё было хорошо. В такую ночь могут подкрасться дурные сны – слышишь, как свищет ветер?
Япет поднял вверх палец и пристально посмотрел на сына. Тот, прислушавшись, серьёзно кивнул.
- Вот и хорошо. Тогда иди к брату и будь рядом. Ты старший, Рудольфус, и ты знаешь, что это значит. Ты – наш главный помощник.
Мальчик гордо выпрямился от осознания своей важности.
- Да, папа. Я всё понимаю. А ты скажешь мне, когда можно будет прийти?
- Конечно, – кивнул Япет. – Если ты к тому времени не заснёшь.
- Я постараюсь не заснуть, – пообещал Рудольфус и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Япет продолжил свой путь, в который раз машинально ощупывая в карманах флаконы с заранее приготовленными зельями, которые он нёс из домашней лаборатории. Роды жены длились дольше, чем прежние, и это несколько тревожило Лестрейнджа, хотя, по уверениям сегодняшней гостьи замка, ничего опасного в этом не было.
Глава рода осторожно приоткрыл дверь, ведущую в одну из гостевых спален, превращённую сейчас в родильную палату. Собственно, многие чистокровные семьи предпочитали для рождения детей собственные поместья, а не Мунго, следуя давним традициям. Но сейчас здесь не было даже целителя – фрау Берта заявила, что посторонняя помощь ей не нужна.
Что бы ни думал сам Япет о матери своей жены (а, как и многие мужья, он относился к ней довольно скептически), он не мог не признать, что Берта Айсвальд действительно хорошо справляется со своей задачей. В конце концов, это было ей не впервой – она помогала появиться на свет и Рудольфусу, и Рабастану. А вот теперь её помощь понадобилась в третий раз.
- А, вот и ты! – удовлетворённо произнесла Берта, поднимая голову на вошедшего. – Что так долго? Можно подумать, что лаборатория на другом конце острова!
- Я проверял, всё ли в порядке с зельями, – сквозь зубы ответил Лестрейндж, прилагая усилия к тому, чтобы это прозвучало не слишком раздражённо. Один Мерлин ведает, почему, но он, ни разу не робевший даже перед министром магии, в присутствии Айсвальд всё время ощущал себя в лучшем случае старшекурсником Хогвартса, причём то ли уже нашкодившим, то ли собирающимся нашкодить. Властная и решительная Берта умела призвать всякого к порядку.
- Ладно, хорошо! – милостиво кивнула фрау и, повернувшись к стоявшему рядом небольшому столику, взяла стаканчик со светло-синей жидкостью и, прищурившись, оценивающе поглядела через него на огонь камина. Снова удовлетворённо кивнув, она поставила его обратно и, не глядя, махнула рукой:
- Ну, быстро, быстро! Успокаивающее разведи в два с половиной раза, тонизирующее поставь к окну, пусть немного охладится, и готовься нести обезболивающее. Schnelle, Japet, nicht halten!*
- Теперь я понимаю, в честь кого немцы свою пушку «Большой Бертой» прозвали, – проворчал себе под нос Япет, отходя к комоду и торопливо расставляя на нём флаконы с зельями.
- Но, в отличие от той железной дуры, я прекрасно слышу, – раздался сзади спокойный голос фрау Айсвальд. Япет даже машинально втянул в плечи голову, бросая косой взгляд через плечо, и, увидев, что Берта на него даже не смотрит, тихонько вздохнул – от облегчения и раздражения одновременно. Неплохая ему досталась «нагрузочка» к жене. Впрочем, Марта того стоила. Мягкая, заботливая и внимательная, она дарила этому замку, по мнению своего мужа, половину уюта.
Сейчас она лежала на широкой кровати, тяжело дыша и то и дело стискивая руку матери. Капли пота блестели на бледном лице молодой женщины, светлые волосы разметались по подушке.
- Япет? – тихо позвала она. – Ты здесь?
- Да, конечно, – поспешно отозвался её супруг, убирая обезболивающее зелье в карман мантии и подходя к кровати так, чтобы попасть в поле зрения жены, не утруждая её необходимостью поворачивать голову. – Я здесь, Марта, всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?
- Бывало и лучше, – слабо улыбнулась миссис Лестрейндж и в следующее мгновение снова вздрогнула и коротко прикусила губу. – Ох… Надеюсь, это девочка…
- А вот Руди надеется совсем наоборот, – шутливо хмыкнул Япет. – Говорит, что будет здорово, если у них с Басти будет ещё один брат. Девчонки, по его мнению, скучные.
- Ах, эти Jungen**, – закатила глаза Берта, ласково гладя дочь по ладони. – Все они такие, моя дорогая, в этом возрасте. Ничего, вырастет – поменяет мнение.
Марта с трудом изогнула губы в понимающей усмешке.
- И всё-таки я надеюсь, что это девочка, – прошептала она, закрывая глаза и чувствуя подступающие новые схватки.
Марта действительно надеялась на это всей душой.
Время текло медленно для собравшихся в спальне. За окном по-прежнему свистел ветер, иногда переплетаясь с волчьим воем. Остров был достаточно велик, чтобы на нём водились звери, пусть и в небольшом количестве. Первоначально далёкие предки Япета завезли сюда только оленей – для охоты, – но после того, как те массово расплодились и поставили под угрозу всю растительность, включая даже мхи на скалах, Лестрейнджам пришлось волей-неволей разнообразить фауну острова и волками.
Наконец, уже после полуночи, тело молодой матери сотрясли последние, самые сильные схватки, и через пару минут спальню огласил крик ребёнка. Марта с глубоким стоном облегчения откинулась на подложенные подушки, с хрипом втягивая в себя воздух. Эти роды действительно дались ей тяжелей предыдущих, что, вообще-то, было странно – ведь обычно бывает наоборот. И у Марты поселилось в груди нехорошее предчувствие. Что, если это – первое предвестие?
В глазах ещё мутилось, но она видела воркующую над младенцем мать и мужа, радостно что-то говорящего. Что именно, было не разобрать – точнее, можно было бы попытаться, но всё существо Марты противилось в этот момент любому новому усилию. И всё же миссис Лестрейндж, собрав остатки своих сил и воли, задала тот единственный вопрос, который сейчас имел для неё значение.
- Это… девочка? – с огромным трудом выдохнула она.
- О, нет, моя дорогая, – со счастьем и гордостью улыбнулась в ответ мать. – Мальчик! Третий сын! Поздравляю, meine heimich***, ты замечательно потрудилась!
Третий сын!
Эти слова камнем упали на Марту. Сын, мальчик! О нет! Проклятие…
В голове всплыли слова старой Фраунгофер, и обессилевшая миссис Лестрейндж со стоном закрыла глаза – к счастью, мать и муж приняли этот стон за знак радости. Сейчас в голове Марты билась только одна мысль – что же теперь делать? На мгновение мелькнула даже крамольная мыслишка о том, что, наверное, в этот раз и рожать-то не стоило, незачем было рисковать…
Старая Фраунгофер была ведуньей, жившей в лесу на западе страны, рядом со Шварцвальдом. Никто, насколько было известно Марте, не знал, откуда она родом. Сама о себе она говорила, что в ней течёт цыганская кровь, но правда ли это, и если да, то как много этой крови, никому не было известно. Однако же, несмотря на это, Фраунгофер пользовалась уважением по всей магической Германии за свой дар прорицания. Старая провидица делала каждому, кто к ней приходил, лишь одно предсказание за его жизнь, но предсказание это сбывалось всегда. Поэтому приходили к ней, как правило, только собираясь сделать серьёзный шаг. Старая Фраунгофер никогда не ошибалась, никогда не врала. Марте не было известно случая, когда бы дар провидицы дал осечку. Но один человек мог получить только одно предсказание, кем бы он ни был.
Среди германских волшебниц была распространена традиция приходить к старой Фраунгофер перед свадьбой и просить заглянуть в их будущее. Старшие сёстры Марты, как и она сама, последовали обычаю и перед тем, как собраться замуж, наведались к провидице. И предсказания, данные ею, сбылись. Согласно ещё одному обычаю, о полученных сведениях не следовало говорить никому до тех пор, пока пророчество не сбудется – не то что бы иначе грозил сглаз или ещё какая неприятность, просто… так было не принято. Но то, что было предсказано сёстрам, уже сбылось, благодаря чему Марта об этом и узнала от них. Старшей Фраунгофер сказала, что её судьба будет связана с небом перелётных птиц. Не прошло и двух лет, как Люсинда вышла замуж за квиддичиста, и с тех пор каждый год подолгу ожидала мужа с заграничных соревнований. Средней было сказано, что счастье любит плясать на горлышке бутылки. Так и случилось – первый муж Урсулы любил выпивать… чрезмерно любил. И однажды, купаясь с друзьями, пьяным уплыл от берега слишком далеко… А второго сестра нашла, играя спустя год с компанией подруг в «бутылочку». В женскую компанию затесалась пара молодых людей, и Урсуле выпало задание пройти тур вальса с Герхардом. С этого началось их знакомство, а спустя полгода она решилась на второе замужество.
Свой собственный визит к старой Фраунгофер Марта помнила так ярко, словно он был только вчера, хотя на самом деле прошло уже больше девяти лет. Узкая тропинка в лесу, стелющиеся по земле корни старых деревьев, чьи кроны над головой сплелись так густо, что не пропускают ни лучика солнца… И небольшая хижина в конце тропинки. Приходить сюда надо было пешком – с метлы жилище ведуньи было не найти, а аппарировать здесь не получалось.
Фраунгофер оказалась действительно стара – щёки, морщинистые, как те печёные яблоки, что любила готовить Берта, согбенная спина и волосы цвета давнего снега. Но взгляд ведуньи был острым и проницательным.
Марта не успела даже поведать о себе и о причине своего прихода, как провидица подняла руку, объяснив, что имя ей не нужно, а о причине она и так знает.
- Все вы приходите к старой Фраунгофер за одним и тем же, – улыбнулась ведьма одними губами и кивнула на небольшой стульчик у очага. – Садись, юная дева. Посмотрим, что ждёт тебя в новом доме.
Были кинуты гадальные кости. Был взгляд в магический кристалл. Был корень женьшеня, обтекая который, к потолку поднимался дымок от сандаловой лучины. И, наконец, было осторожное прикосновение пальцев ведуньи к протянутой ладони и долгий глазной контакт – Марте тогда показалось, что старая Фраунгофер видит её до самой глубины души.
А потом было произнесено пророчество. Услышав его, фрейлейн Айсвальд вздрогнула и похолодела.
- Что? А… вы уверены?
- Мои предсказания обычно сбываются, – бесстрастно ответила Фраунгофер.
- Да, я знаю, но… но…
Марта готова была расплакаться в ужасе. Лицо провидицы смягчилось, и она, наклонившись вперёд, накрыла ладонью заледеневшие пальцы девушки.
- Послушай, что я тебе скажу, милая. Будущее – очень тонкая и капризная штука. Мой дар позволяет мне приоткрывать наброшенную на него завесу, но даже ему не под силу видеть всё ясно и однозначно. Я уверена, что предсказание сбудется, но как именно – мне неизвестно. Скажу лишь одно: не торопись решать. Что бы ни случилось, не торопись! Мне и раньше случалось видеть то, о чём тем, кто приходил ко мне, не хотелось даже думать. И не только мне, другим ведуньям тоже. И знаешь что? Были такие, кто делал всё, чтобы избавиться от предсказанной судьбы. И своими действиями как раз невольно способствовал тому, чтобы данное пророчество сбылось. Слышала я, что даже у магглов такие легенды есть… Но легенды это у них. У нас – больше, чем легенды…
- Но что же мне тогда делать? – взволнованно выдохнула Марта. – Неужели не выходить замуж никогда в жизни?
- А ты уверена, что это поможет? – насмешливо спросила Фраунгофер. – Родить можно не только замужней, юная дева. Я не могу сказать тебе, что делать. Это ты должна решить сама. А я могу только сказать тебе, чего делать не следует. Торопиться с решениями. Что бы ты ни сочла нужным сделать – не торопись! Не решай ничего на горячую голову. От прямых ошибок это тебя, по крайней мере, должно уберечь… А теперь иди. Не стоит бояться раньше времени, и уж подавно не стоит бегать от счастья. Просто будь осмотрительна, вот тебе мой главный и единственный совет. Не торопись с решениями…
С тех пор Марта не забывала ни на секунду ни пророчества старой Фраунгофер, ни её совета. И когда встретила Япета Лестрейнджа, приехавшего в Германию погостить у троюродного брата – долго не позволяла себе решиться. Но Япет был настойчив, а сердце Марты замирало всякий раз, когда она видела молодого англичанина. Минул год со дня их знакомства, и палец девушки украсило кольцо.
После просторов родины Марте было нелегко привыкнуть к прохладе, ветрам и волнам Оркнейских островов, но Япет делал всё, чтобы помочь своей жене адаптироваться к новому дому. И через год Марта родила Рудольфуса – имя сыну выбирал отец. Решив сделать жене приятное, он выбрал имя, привычное для её слуха, только с латинским окончанием. Ещё через три года родился Рабастан – на этот раз внука назвала Берта, подыскав среди семейных анналов звучное и нечасто встречающееся имя. После двух сыновей Марта серьёзно задумывалась, стоит ли рисковать. Но всё же уступила просьбам мужа и бросила вызов судьбе. И вот теперь, похоже, расплачивалась за это…
- …та? Ты меня слышишь? – легонько потряс её за плечо Япет. Молодая женщина медленно вздохнула и приоткрыла глаза.
- Слышу… Что?
- Сын, – просто ответил супруг, протягивая ей новорождённого. Сердце Марты дрогнуло и забилось чаще. Она осторожно приняла его на руки и взглянула в его лицо.
Неужели действительно пророчеству суждено сбыться и она сейчас держит на руках… нет, даже думать не хочется… Неужели старая Фраунгофер действительно не ошиблась? Нет, нет… ну можно же, наверное, как-то ещё истолковать те страшные слова?
А как ещё их истолкуешь? Да и было ли, хоть раз, чтобы слова мудрой ведуньи не сбылись?
Марта закрыла глаза и бережно прикоснулась лбом ко лбу сына. Её разрывали одновременно любовь и страх, надежда и ужас. Что же делать? На что решиться?
- Как ты его назовёшь? – спросил Япет.
- Я? – Марта, подняв голову, удивлённо глянула на него и неуверенно улыбнулась.
- Ну да, – кивнул муж. – Кому же теперь ещё, как не тебе.
«Вот уж верно», – про себя горько усмехнулась миссис Лестрейндж. – «Кому, как не мне…»
- Выбирай, какое больше нравится, доченька, – ласково произнесла Берта. – Только не спеши!
- Да, – с усилием снова усмехнулась Марта, на сей раз вслух. – Это я знаю…
Но ей ничего не шло на ум. То хотелось просто дать какое-нибудь красивое длинное имя, подобное тем, что получили остальные сыновья, то хотелось в сердцах бросить что-нибудь… такое. «Не спеши», как же! Да тут и захочешь – не поспешишь!
Откуда-то издали, со стороны леса, снова донёсся волчий вой – не заунывный и тоскливый, как свист ветра, а какой-то… радостный. Исполненный надежды. И Марту осенило.
- Вольф, – сказала она. – Пусть будет Вольфом.
- Коротко, но со вкусом, – одобрительно кивнула мать. – Отличный выбор, дорогая!
- Совсем неплохо, – согласился муж. – Э-э… То есть, я хотел сказать, в самый раз!
Миссис Лестрейндж была с ним сейчас полностью согласна.
«Я нарекаю тебя Вольфом – Волком», – мысленно произнесла она, глядя в глаза сына. – «А станешь ли ты псом, любящим защитником, или превратишься в оборотня, готового в полнолуние разорвать на части даже своих родных и близких… Решать, в конечном итоге, придётся тебе».
________________________________________________________________
*Быстрее, Япет, не задерживайся!
**мальчишки
***моя родная
Глава 1. И пусть учащается наш пульс, начинается наш путь, начинается песня… Слышу голос из прекрасного далёка,
Голос утренний в серебряной росе.
Слышу голос – и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель.
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!
От чистого истока в прекрасное далёко,
В прекрасное далёко я начинаю путь.
«Прекрасное далёко», к/ф «Гостья из будущего».
- Хозяин Сириус, вставайте.
- Проваливай, Кикимер, – сквозь зубы пробурчал Сириус, не раскрывая глаз и переваливаясь на другой бок, подальше от края кровати.
- Хозяин Сириус, – нудил своё домовик, – вам пора вставать. Вас ждут на завтрак. Хозяин Сириус, вставайте, хозяйка Вальбурга…
Домовика оборвала метко прилетевшая подушка, впечатавшаяся точно в вислоухую физиономию.
- Встаю, зараза, – Сириус сел на кровати и, потянувшись, сладко зевнул. – Поспать не дадут…
- Долго лежать в постели по утрам противоречит правилам древнейшего и благороднейшего семе…
- Хватит! – не выдержал Сириус, спуская ноги на пол. – Без тебя знаю! Пошёл вон!
Кикимер аккуратно положил подушку обратно на кровать и, послав наследнику рода ехидную ухмылочку, отвесил низкий поклон и аппарировал.
Сириус раздражённо вздохнул, усердно потёр руками лицо, пытаясь окончательно прогнать сон, и, встав с постели, двинулся к гардеробу.
- И кто только придумывал эти дурацкие правила, – недовольно пробормотал он, быстро одеваясь к завтраку – мать не любила опозданий. – Какой смысл принадлежать к достойнейшему-и-всё-такое семейству, если даже поспать нормально не можешь?
Через несколько минут он уже спускался по лестнице. Заворачивая за угол на площадке, ведущей к первому этажу, Сириус привычно отвернулся направо, не дожидаясь, когда в поле зрения покажутся прибитые к дощечке, словно охотничьи трофеи, головы отработавших своё домовиков. Несколько лет назад его от этого украшения бросало в дрожь, но со временем он научился в нужный момент отворачиваться, не задумываясь. Хотя, увы, того неприятного факта, что даже в родном доме нельзя ходить, не держа в голове, на что можно напороться, это отменить всё равно не могло.
Завтрак, как и всегда, проходил в малой столовой – то есть малой, конечно, она была лишь по сравнению с другой, предназначавшейся для гостей на званых ужинах. Сириусу иногда казалось, что его далёкий предок, построивший этот дом, просто не знал, куда девать заботливо припасённые до него деньги и решил во все комнаты заложить минимум двукратный запас пространства, при этом обставив это пространство холодной роскошью везде, где только можно. На столе, за которым сейчас сидели его родители и младший брат, можно было бы разместить еды ещё человек на двадцать.
- Сириус, сколько раз тебе говорить, что на завтрак спускаются вовремя, а не в последнюю минуту? – недовольно спросила мать. – Садись.
Сириус слегка наклонил голову давно заученным движением – коротким и почтительным, но не подобострастным. Сочетать два последних требования ему удалось научиться далеко не сразу, но Вальбурга умела заставить себя слушаться, причём ей для этого не нужно было ничего, кроме слов. Уж если миссис Блэк начинала расписывать недостатки собеседника, то её было не остановить до тех пор, пока незадачливый спорщик не сдавался, послушно признавая все свои недостатки и обещая незамедлительно исправиться. Во всяком случае, Сириус никогда не видел, чтобы даже отец когда-либо пытался серьёзно противоречить ей. Хотя Орион вообще был довольно покладистым человеком – настолько, насколько это возможно для Блэка. На памяти Сириуса было всего несколько случаев, когда наказания за провинности назначал он, а не Вальбурга.
Завтрак проходил как обычно – то есть в тишине и спокойствии. Откровенно говоря, и то, и другое наводило на Сириуса тоску, но уж лучше так, чем выслушивать очередные нотации на тему того, как должны и как не должны вести себя истинные Блэки. Еда была, как обычно, сытной и вкусной, но настроение это поднимало мало.
- Собирайся, Сириус, – внезапно произнесла мать, закончив с беконом и отставляя в сторону тарелку. – Будь готов через полчаса – мы отправляемся в Косой переулок.
- Зачем? – недоумённо спросил Сириус. И его, и брата родители редко брали с собой, когда куда-либо отправлялись. Тем более без предупреждения.
- Затем, что тебе пришло письмо из Хогвартса, – спокойно произнёс отец. – И надо купить всё необходимое.
- Письмо? Из Хогвартса?! – восторженно спросил Сириус. Тоскливое настроение мигом улетучилось.
- А ты думал, что не придёт? – с усмешкой спросила Вальбурга. – Впрочем, увы, думаешь ты вообще реже, чем следовало бы. Собирайся, и быстро!
- Да, мама, – снова склонил голову Сириус, но на этот раз уже намного охотней. Радость от давно ожидаемого события перевешивала всё, даже очередную колкость со стороны матери. Тем более что к этому Сириус давно привык – как-то само собой получалось, что, сколько он себя помнил (то есть лет с четырёх или пяти), не проходило недели, чтобы мать, раздосадованная его поведением, не принималась читать очередную нотацию, с недавних пор нередко ещё и подкреплявшуюся оставлением без ужина или чем-нибудь аналогичным.
* * *
В небольшом городке, не так далеко от Лондона, в это же утро в окно скромного дома в Паучьем тупике постучала сова-неясыть, держащая в клюве письмо официального вида.
- Какого… ей здесь понадобилось? – раздражённо рявкнул Тобиас Снейп. – Эйлин, сделай что-нибудь! Не хватало ещё, чтобы соседи подумали, что мы тут зоопарк собираемся устроить!
- Нет-нет, похоже, это… из Хогвартса! – обрадованно возразила Эйлин, быстро подходя к окну и беря у совы письмо. Та, глядя на Снейпа-старшего, неодобрительно ухнула, расправила крылья и снялась с подоконника.
- Что? – Тобиас брезгливо скривился. – Из этой вашей… ерунды?
- Северус! – радостно обернулась к сыну Эйлин, её глаза, обычно глядевшие на мир с выражением усталой привычности ко всему, сейчас сияли радостью. – Тебе пришло письмо! Ты поедешь в Хогвартс!
Северус замер на стуле. Письмо… Хогвартс… наконец-то!
- Нашла куда его отправлять, – процедил Тобиас. – Делать ему больше нечего, как всяким фокусам учиться! Пускай ходит, куда ходил!
- Нет, я поеду! – воскликнул Северус. Ещё чего – «куда ходил»! Начальная школа их городка ему давно уже опостылела, и он с нетерпением отсчитывал дни до предполагаемого прихода письма, начиная со своего одиннадцатилетия. А вот теперь – «куда ходил»? Ну уж нет!
- А ты вообще молчи, пока не спрашивают! – ударил кулаком по столу его отец и снова гневно уставился на Эйлин. – Я не хочу, чтобы мой сын учился всякой ерунде! Пусть будет нормальным человеком!
- Он им и будет, – спокойно, но твёрдо возразила Эйлин. – Он выучится, вырастет и станет замечательным волшебником, гордостью Магического мира Британии. А для этого ему надо поступить в Хогвартс.
Северус даже на пару мгновений зажмурился от удовольствия. Мама редко хвалила его в присутствии отца, и сейчас в её голосе звучала такая приятная гордость…
- Да кому нужна эта ваша чепуха?! – сердито спросил Тобиас. – Пусть учится, как все люди, как я учился, будет хорошим мастером…
- Мастером по ремонту ржавых развалюх, по недоразумению называющихся автомобилями? – с язвительностью, удивившей и мужа, и сына, спросила Эйлин. – Ну уж нет! Я хочу, чтобы у моего сына была лучшая жизнь, чем у нас, и уж точно я не хочу, чтобы он горбатился в чужих гаражах по двенадцать часов в сутки, как ты!
- Да только благодаря тому, что я горбачусь в этих гаражах, у нас есть, что на себя надеть и в кастрюлю положить! – глаза Снейпа-старшего начали наливаться кровью. – Как ты смеешь так говорить?! После того, как я столько лет проработал в автосервисе…
- …Ты хочешь такой же судьбы и своему сыну? – перебила его жена.
- По крайней мере, это лучше, чем заниматься непонятно какой чушью невесть где и невесть за какие шиши! – заорал Тобиас.
- Северус поедет в Хогвартс, нравится тебе это или нет! – крикнула ему в тон Эйлин. Она уже давно рассталась с иллюзиями, побудившими её некогда выйти замуж за Снейпа, и не подавала на развод только потому, что считала, что ребёнок не должен расти без отца, даже такого, как Тобиас. И за надежду на лучшую жизнь для своего сына Эйлин была готова сражаться до конца.
Северус, видя, что сейчас снова начнётся громогласный скандал и заметив лёгкий кивок своей матери, подскочил к окну, схватил письмо и, не обращая внимания на гневный окрик отца, одним движением перемахнул через подоконник и бросился бежать по улице. Письмо грело его руки так, как раньше не удавалось даже старому школьному маминому учебнику по зельям. Только отбежав от своего дома на несколько сотен ярдов, Северус остановился и, оглядевшись по сторонам, решил отправиться в ту самую небольшую рощицу недалеко отсюда, где они с Лили любили встречаться и разговаривать обо всём на свете – но чаще всего, конечно, о Хогвартсе и Магическом мире.
Лили! Северус остановился и хлопнул себя по лбу. Ведь письмо должно было прийти и ей! Он уже хотел отправиться к Эвансам, но, посмотрев на себя, с сожалением отказался от этой затеи. Из дома он выскочил в одной выцветшей майке, старых штанах и потрёпанных ботинках – на кухне у Снейпов было намного менее чисто, чем этого хотелось бы Северусу. Являться в таком виде с поздравлениями было бы просто неприлично.
Вздохнув, Северус решил, что сначала прочитает письмо, а потом тихо прокрадётся домой, переоденется во что-нибудь поприличней и тогда уже прямиком отправится к Лили. В том, что такое же письмо пришло и ей, он даже не сомневался. Бережно держа письмо и перекладывая его время от времени из руки в руку – к пропуску в мир волшебства хотелось прикасаться и прикасаться, – Северус добрался до их с Лили излюбленной полянки и присел на траву, прислонившись спиной к развесистому дубу. И только тогда, с наслаждением вдохнув запах пергамента, распечатал письмо – да так и притих, наслаждаясь видом не то что каждой строчки, а даже каждой буквы. Письмо заставляло счастливо улыбнуться уже своей первой строчкой: «Уважаемый мистер С. Снейп!» Уж как-как, но «уважаемым» его ещё никто и никогда не называл.
Прочитав письмо до конца и перечитав его ещё несколько раз просто ради удовольствия, Северус бережно сложил его, убрал в карман и, запрокинув голову, посмотрел на лучики солнца, проглядывающие сквозь зелёную листву. Знакомый оттенок напомнил ему глаза подруги – единственного, не считая матери, человека во всём мире, которому он, Северус Тобиас Снейп, был небезразличен. Отца, увы, он при всём желании не смог бы отнести в эту категорию – тот обеспечивал сына только в той степени, какая была нужна для того, чтобы не попасть под нежелательное внимание государственных органов. Но зато теперь наконец-то он, Северус, избавится от этого давно уже ставшего почти тошнотворным местечка, от вечных скандалов в доме и пьянок отца! Конечно, на лето придётся всё же возвращаться, но… в конце концов, это намного лучше того, что до сих пор у него было. А ещё – там, в Хогвартсе, где ценят усердие и талант, – там, может быть, он сможет, наконец, показать себя? Может быть, даже найти ещё друзей… хотя бы одного друга… Не то чтобы Северус был недоволен обществом Лили – совсем наоборот! – но всё-таки ему хотелось иметь не одну лишь подругу и не ограничивать себя общением лишь с девочкой, пусть даже и лучшей в мире. Всё-таки сам он – мальчишка.
* * *
Примерно на одной трети пути от Лондона до линии бывшего Адрианова вала на границе с Шотландией, недалеко от леса, стоял ещё один маленький городок. Немного в стороне от остальных домов, за пару миль до опушки, располагался небольшой уютный коттедж. На первый взгляд он ничем особенным не отличался от остальных домов, да и на второй тоже. Вот только в подвале этого коттеджа располагалась комната с обитыми толстым слоем войлока стенами и тяжёлой, прочной дверью, запиравшейся лишь снаружи.
Ремус Люпин сидел в саду, на качелях, которые смастерил для него отец – они свисали прямо с длинной и крепкой ветки яблони, тень которой прикрывала от солнца… а в какой-то мере и от чужих глаз. Не то чтобы Ремус намеренно стремился скрываться от кого-то – просто не хотелось видеть сверстников, пробегающих по улице время от времени. А особенно – непонимания на их лицах. В самом деле, ведь им непонятно – почему этот мальчик, на вид такой же, как все, вполне себе здоровый, день за днём проводит в саду, а то и дома, почти не выходя за пределы забора. Но пусть уж лучше им будет непонятно. Потому что сказать он всё равно не имеет права – прежде всего потому, что тогда на него будут смотреть уже не с удивлением. А в лучшем случае – с испугом. И страхом. А это было для Ремуса куда больней. Ему не требовалось дополнительных напоминаний о том, кто он такой. Это и так было невозможно забыть.
В конце улицы появилась высокая фигура в мантии, но Ремус поначалу не обратил на неё внимание. По привычке уйдя в свои мысли, он слегка покачивался на своих качелях и с грустью размышлял о том, что как раз примерно в эти дни по всей стране детям с даром волшебства приходят письма из Хогвартса – письма, одного из которых ему не дождаться. Никто ведь никогда не позволит взять в волшебную школу оборотня, пусть даже и тоже обладающего этим даром – а в том, что способность к волшебству от своего отца Ремус унаследовал, он не сомневался. Выплески стихийной магии у него случались уже не раз. Вот только в данном случае помочь это всё равно не могло…
Раздался лёгкий стук в калитку, и Ремус, вздрогнув, вынырнул из невесёлых мыслей. По ту сторону забора стоял пожилой человек с длинной седой бородой и очками-половинками на носу. Одет он был в лиловую мантию и доброжелательно улыбался Ремусу.
- Здравствуйте, мистер Люпин, – вежливо наклонил он голову. – Ваши родители дома?
- Да, – растерянно кивнул Ремус, не понимая, что понадобилось здесь старому волшебнику – а в том, что у калитки стоит именно волшебник, сомневаться не приходилось.
- Очень хорошо. Тогда, может быть, вы сообщите им обо мне или проведёте меня в дом? Я Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс».
Ремус застыл на месте, не смея пошевелиться. Сердце пойманной птицей затрепыхалось в груди. Он понимал, что надо что-то сказать в ответ, выполнить просьбу… да просто слезть с качелей, наконец! Но чуть ли не с полминуты он не мог даже пошевелиться, неотрывно глядя на нежданного гостя и лихорадочно размышляя, зачем же он мог сюда прийти. Несбыточную надежду приходилось давить в себе изо всех сил – Ремус прекрасно осознавал, что, если он хотя бы на мгновение разрешит себе поверить в то, что в Хогвартсе и для него нашлось место, то возвратившееся разочарование будет во стократ больней. Так-то он кое-как привык…
- Да, конечно, сэр, – пробормотал он, всё-таки спрыгивая на землю и заставляя себя разлепить непослушные губы. – Прошу вас, заходите…
Папа и мама обнаружились в гостиной – Джон сидел на диване и отстранённо просматривал «Ежедневный пророк», а Оливия с рассеянным видом обрывала пожелтевшие листья у стоявшей на подоконнике азалии. Обернувшись на звук шагов, они с удивлением посмотрели на Дамблдора.
- Здравствуйте, мистер и миссис Люпин, – с улыбкой кивнул им директор.
- Директор Дамблдор? – удивлённо произнёс Джон.
- О, – улыбнулся гость, – я вижу, вы меня уже знаете…
- Я читал в «Пророке» несколько недель назад о назначении вас на должность… – пробормотал Люпин-старший. Его брови сдвинулись. – Прошу прощения, сэр, но чем мы обязаны вашему посещению?
- Вот этим, – Дамблдор сунул руку в карман и достал оттуда письмо с гербом Хогвартса и адресом, написанным зелёными чернилами.
- Хогвартс? – поражённо произнёс Джон.
Ремус на несколько секунд закрыл глаза, сглотнул – и осторожно приоткрыл их. Но нет, ничего ни изменилось. Ни исчезли ни Дамблдор, ни письмо. Ремус осторожно ущипнул себя за руку. Нет… это не сон! Не сон!
- Профессор, – устало понурился Джон, опираясь локтями на колени и опуская руки вниз. – Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, вы не знаете…
- Я всё знаю о вашей проблеме и проблеме вашего сына, мистер Люпин, – мягко, но решительно произнёс Дамблдор. – И мне известно о том, кто стоит сейчас рядом со мной.
Ремус вздрогнул и хотел по привычке отстраниться, но рука директора мягко легла ему на плечо.
- Хогвартс – школа для волшебников, а ваш сын – волшебник. И я не считаю, что ему должен быть закрыт вход туда только потому, что он является оборотнем. В этом нет ни его вины, ни вашей.
- Моя уж точно есть, – хмуро ответил Джон. – Если бы я тогда не стал… А, что тут говорить. Но позвольте, профессор… Каким же образом вы собираетесь это организовать? Ведь… я, если честно, совершенно не представляю…
- В Хогвартсе есть такое место, где ваш сын будет в полнолуние и сам в безопасности, и для других никакого риска представлять не будет. Можете мне поверить, оно совершенно надёжно – я лично об этом позаботился. И если ты, Ремус, согласен обучаться в Хогвартсе – тебе нечего беспокоиться.
- П… Профессор, – запнулся Ремус, – но… Если я буду учиться вместе с остальными, что же я скажу по поводу своих исчезновений каждый месяц?
- Это не беда, предлоги можно будет найти в достаточном количестве. Главное, что ты должен помнить – если ты хочешь учиться в Хогвартсе… – Дамблдор сделал паузу и вопросительно склонил голову набок, глядя на Ремуса. Тот, судорожно сглотнув, усиленно закивал.
- …то в таком случае ты не должен никому говорить о том, какого рода проблема у тебя есть. Никому – понимаешь? Только при соблюдении секретности можно будет обеспечить твоё нормальное обучение.
- Да, сэр, – тихо выдохнул Ремус, кивая ещё активней в знак подтверждения своих слов. – Я никому не скажу!
- Вот и хорошо, – улыбнулся Дамблдор. – Тогда, я думаю, вопрос решён – держи, это тебе.
И он протянул Ремусу конверт. Бережно приняв его, маленький оборотень почувствовал, что готов расплакаться от счастья, и поскорее опустил глаза – не хватало только сделать это при всех!
- Профессор, – проговорила Оливия, прижимая руки к груди, – надеюсь, вы не откажетесь немного посидеть с нами? Я сейчас приготовлю чай… К тому же, наверное, надо обговорить детали…
- О, если вам сейчас удобней – разумеется, – склонил голову Дамблдор. – Благодарю за любезное предложение, миссис Люпин, я с удовольствием его приму.
Оливия радостно улыбнулась и кивнула, после чего подошла к сыну и ласково обняла его.
- Сейчас, наверное, речь пойдёт в основном о малоинтересных вещах, – тихо прошептала она ему на ухо. – Мы с папой сообщим тебе всё, что ты захочешь узнать. А пока – беги к себе. Я так за тебя счастлива!
Ремус, чувствуя, как его глаза начинают уже окончательно увлажняться, крепко обнял мать в ответ и, неохотно расцепив руки, бросился вверх по лестнице. Взбежав на второй этаж, он бросился в свою комнату и, упав на кровать, уставился в потолок, тихо смеясь от счастья. Конечно, в Хогвартсе у него тоже не будет друзей – он не имеет права дружить с кем бы то ни было. Ведь тогда придётся слишком много врать о себе – а правду говорить нельзя, даже если бы профессор Дамблдор и не запретил этого. Кто же захочет общаться с оборотнем? Ремус уже очень хорошо понимал, как люди относятся к таким, как он. Но, несмотря на это, он будет учиться в волшебной школе, учиться, как все нормальные дети волшебников! Ещё утром об этом он мог только мечтать – а сейчас, совершенно неожиданно, его несбыточная мечта сбылась! Ремус обвёл глазами свою комнату. Она была очень уютной – не имея возможности избавить сына от ликантропии, Джон и Оливия сделали всё, что было в их силах, чтобы обеспечить ему хотя бы комфортное существование. Самым ценным, на взгляд Ремуса, из всего находящегося в комнате были несколько шкафов с книгами, – не имея возможности нормально общаться с ровесниками, он старался, насколько это вообще было возможно, притушить грустное чувство одиночества чтением. Здесь была и художественная литература, и различные учебники – родители, не предполагая возможности отправить его в школу, планировали обеспечить, насколько возможно, домашнее обучение… Читать Ремус очень любил – часто это становилось главным его развлечением. Тем более, что, погружаясь в мир книги, он мог хоть на несколько часов позабыть о своей печальной судьбе и отдаться тяге к познанию.
А ведь папа говорил, что в Хогвартсе огромная библиотека! Ремус снова радостно улыбнулся. Что ж, пусть друзей у него, увы, так и не появится – что ж, не привыкать… Но, по крайней мере, он будет учиться в Хогвартсе! Как и все!
* * *
Сириус бродил по книжному магазину в Косом переулке, пока его мать, сверяясь со списком, указывала продавцу на необходимые книги. Что ж, список был длинным, за тем, чтобы не подсунули какой-нибудь учебник не высшего качества исполнения, мама будет тщательно следить… Значит, пока можно немного поизучать беллетристику. Может, всё же удастся уговорить мать купить что-нибудь новенькое помимо того, что значится в списке? Вроде бы ничего серьёзного он сегодня совершить не успел, да и получение письма из Хогвартса, наверное, должно же было вызвать в его родителях хоть какую-то радость!
И тут, как раз в тот момент, когда Сириус остановился перед большой и богато оформленной книгой, на переплёте которой значилось «Жизнеописание Магнуса Искателя, первого британского мага, прошедшего джунгли Южной Америки от устья Амазонки до Аконкагуа», за его спиной раздался громкий хлопок в ладони. Сириус даже подпрыгнул от неожиданности и стремительно развернулся, собираясь высказать неизвестному шутнику всё, что о нём думает. Но, развернувшись, оказался лицом к лицу с весело ухмылявшимся мальчишкой, пепельно-русые волосы которого были аккуратно уложены в ровную причёску. Впрочем, было заметно, что её уже попытались растрепать, и небезуспешно.
- Вольф! – обрадованно воскликнул Сириус. – Ты тоже тут!
- Ага! – Вольф улыбался до ушей. – Мне пришло письмо из Хогвартса! А тебе?
- Мне тоже, только сегодня утром! Вот, мать сейчас книги покупает, – Сириус дёрнул головой в сторону прилавка. – А ты тут как?
- Да за тем же самым, – хмыкнул Вольф, пожимая плечами. – Отец наведался за котлами и прочей мутью для зельеварения, а мать – вон.
Сириус и сам уже заметил миссис Лестрейндж, беседовавшую с Вальбургой. Обе женщины были чем-то неуловимо похожи, несмотря на то, что различались и сложением, и цветом волос, и возрастом. Но что-то всё же было одинаковым – возможно, величественная осанка, а возможно, выражение лица… Было в этих двух женщинах что-то такое, заставлявшее их выглядеть чуть ли не сёстрами, хотя бы двоюродными.
- Ясно… А потом куда?
- За мантиями, – снова пожал плечами Вольф. – Или за волшебной палочкой. Не знаю уж, в каком порядке.
- Да и какая разница, – согласился Сириус. – Слушай, как здорово, что я тебя тут встретил!
- А что, скучно без меня было? – с лукавой улыбкой осведомился Вольф.
- Да с тобой всегда веселей, – махнул рукой Сириус. – А тут ещё… Просто, понимаешь, – он машинально понизил голос, – мать мне за завтраком о письме сообщила… И ничего, представляешь? Ни улыбнулась, ни хотя бы чего-то одобрительного не сказала… Я думал, что это всё-таки радостное событие – письмо из Хогвартса!
Вольф грустно улыбнулся и бросил косой взгляд на Марту.
- Тебе ещё повезло. Моя, представляешь, чуть не скривилась, когда письмо увидела. Отец довольно улыбается, братья по плечам хлопают, а она смотрит так, словно я наш замок поджечь собрался. Я думал, что, может, хоть письмо её обрадует…
Вольф засунул руки в карманы и слегка ссутулился, уныло глядя на собственные ботинки. Сириус сочувственно посмотрел на друга и, оглянувшись на всякий случай на Вальбургу и Марту, коротко обнял его и хлопнул по спине.
- Ничего, Вольф, не грусти. У тебя зато хоть отец обрадовался, а мой спокойный, как удав, был… Ничего, скоро мы будем в Хогвартсе! Уж там-то повеселее будет!
Вольф ответил таким же коротким объятием и, когда руки мальчишек оказались расцеплены, уже снова повеселел.
- Да, это точно… Я надеюсь, во всяком случае! Кстати, слышал, может – Люциуса Малфоя старостой школы назначили. Неплохое повышеньице, да?
Сириус неопределённо хмыкнул.
- Ну да, конечно… Хотя какое нам до него дело?
- А на Слизерине вместо него теперь старостой Рудольфус будет, – довольно сообщил Вольф. – Вот это уже здорово, верно?
Сириус растянул губы в довольно-таки искусственной улыбке, но увлечённый новостями Вольф этой искусственности не заметил.
- И Белла по-прежнему староста. Представляешь, какая у нас «поддержка в верхах» будет? У меня брат, у тебя кузина – и оба старосты! Вот здорово, верно?
- Ну да, – пробормотал Сириус, – это, конечно, плюс…
«Если бы ещё оказаться не на Слизерине! Но куда уж там – все Блэки всегда попадали только туда… Слава Мерлину, что хоть, скорей всего, и Вольф там же окажется! А потом и Регулус. Может, и не так уж будет там всё напоминать о площади Гриммо…»
Вольф продолжал болтать, расписывая все преимущества, которые, по его мнению, может дать факт наличия в старостах близкой родни, но Сириус, заметив направляющуюся к ним миссис Лестрейндж, вовремя ткнул его в бок, заставляя замолчать и предупредительно поводя глазами в её сторону.
- Чего ты тут разгалделся, Вольф? – сурово спросила она, подойдя к сыну. – Не забывай, что мы в приличном месте, и здесь надо вести себя достойно! И что ты опять сделал со своими волосами, негодник ты эдакий?! Посмотри на Сириуса – неужели так сложно сохранять причёску в пристойном виде?
Резким движением достав волшебную палочку, Марта в пару взмахов заставила шевелюру сына снова улечься волосок к волоску и, хмуро взглянув напоследок на него, сообщила:
- Мы с Вальбургой сейчас закончим и дальше отправимся вместе – сначала к мадам Малкин, а потом к Олливандеру. И будь так любезен, Вольф, возьми пример со своего друга и постарайся ничего не натворить за оставшиеся несколько минут!
Величественно развернувшись, миссис Лестрейндж лёгкой походкой отправилась обратно к прилавку. Вольф обиженно показал ей вслед язык и немедленно снова растрепал себе волосы, ожесточённо проведя по ним рукой несколько раз.
- Накажет ведь, – заметил Сириус, но в голосе его слышалось явное одобрение друга.
- И пусть, – угрюмо буркнул Вольф. – Незаслуженно оскорбили – заслужи. Мне иногда кажется, честное слово, что она тебя любит больше, чем меня!
- Ну, если тебя это утешит, – хмыкнул Сириус, – то мне порой кажется то же самое, только наоборот – в отношении моей матери. Меняемся не глядя?
Вольф удивлённо глянул на друга, а через секунду оба уже весело смеялись, не обращая внимания на рассерженные взгляды, посланные в их сторону Вальбургой и Мартой.
Спустя пару часов у Сириуса и Вольфа продолжало оставаться отличное настроение. Они только что вышли из магазинчика Олливандера, сияя от радости. В карманах мантий у обоих покоились аккуратные коробки с волшебными палочками – их собственными волшебными палочками! Пожалуй, более знакового события, чем их приобретение, у них ещё до сих пор ни разу не бывало.
Палочка для Сириуса нашлась достаточно быстро – буковая, длинная и прочная, двенадцать с половиной дюймов. По словам Олливандера, она отлично подходила для чар и трансфигурации. А вот Вольфу пришлось перепробовать куда как больше палочек, прежде чем, наконец, дерево одной из них потеплело под пальцами, а из конца посыпались искры – лунно-серебряные. Его палочка, в отличие от прямой, как стрела, палочки Сириуса, оказалась слегка изогнутой, напоминая по форме старинный кремнёвый пистолет. Но благодаря этому она удивительно удобно ложилась в руку, и ею можно было легко совершать быстрые и точные движения. Мистер Олливандер пояснил, что такие палочки особенно хорошо подходят для заклинаний, в частности – дуэльных и всех прочих, где быстрота и точность особенно важны. Палочка Вольфа оказалась изготовлена из белого тополя и была на дюйм длиннее, чем у Сириуса, хотя из-за её изгиба при беглом взгляде казалось, что дело обстоит как раз наоборот. Магическая сердцевина обеих палочек оказалась одинаковой – сердечные жилы дракона.
- Ну что ж, – удовлетворённо произнесла Вальбурга, выходя из магазина следом за мальчиками, – всё, что нужно, мы купили. Пора домой. Марта, не хочешь заглянуть к нам на чай? Посидим, поговорим о будущем…
- Ну… – миссис Лестрейндж взглянула на часы, – думаю, мы вполне можем себе это позволить.
Едва дождавшись, когда взрослые скроются в гостиной, Сириус хлопнул Вольфа по плечу и кивком указал наверх. Друг понимающе кивнул, и они оба начали тихо подниматься по лестнице, а потом, оказавшись этажом выше, снова переглянулись и рванули уже бегом до самой комнаты Сириуса.
В комнату они ворвались вместе, едва не столкнувшись плечами, и, дружно хохоча, повалились на кровать – её ширина была такой, что легко позволяла обоим при желании лечь поперёк и при этом не свешиваться.
- Ну наконец-то! – воскликнул Сириус. – Я уж устал слушать эту светскую болтовню!
- И не говори! – поддержал его Вольф. – Министр сказал то, начальник Департамента по магическому транспорту сказал это… Я не понимаю, неужели им действительно интересно об этом болтать?! Не, ну я понимаю – по делам каким. Но на пустом месте?!
- Да что с них возьмёшь? – фыркнул Сириус. – Этикет, понимаешь. Цивилизованное поведение! Ха! От такой «цивилизованности» голова болеть начинает!
- Надеюсь, в Хогвартсе такой ерунды не будет, – мечтательно протянул Вольф. – Эх, ты только подумай, как там здорово будет! Никакого родительского контроля, никакой ерунды с дурацкими правилами, и столько всего нового! Мы с тобой – вдвоём, на одном факультете, вместе будем уже не раз в неделю, а целый год…
- Да, это будет здорово, – улыбнулся Сириус. – Просто замечательно!
Они с Вольфом дружили уже довольно давно – собственно, уже года четыре. Общие интересы нашлись быстро, характерами тоже долго сходиться не пришлось, а наличие общих, увы, проблем, только ещё больше сближало обоих. И Блэки, и Лестрейнджи не очень-то часто разрешали своим сыновьям гулять, где захочется – точнее говоря, Сириуса в Лондоне вообще одного на улицу не выпускали, потому что Вальбурга не желала, чтобы её сын общался с маггловскими детьми. Вольфа за пределы родового поместья, наоборот, отпускали в любое время дня и ночи, но большей возможности для общения это всё равно не предоставляло – на всём острове, принадлежавшем его семье, постоянного человеческого населения насчитывалось ровно три единицы. Сам Вольф и его родители. Рудольфус и Рабастан жили в отдельных малых поместьях – по обычаю рода Лестрейнджей, для воспитания характера и привычки самому справляться с большинством проблем, с одиннадцати до семнадцати лет – фактически, точнее говоря, на время обучения в школе, – летом сыновья семейства жили вне родового замка, появляясь там только на выходные. Вольф признавался Сириусу, что перспектива проводить одному пять дней из каждых семи всё лето его не больно-то радует, но, с другой стороны, это будет означать свободу от родительского контроля все эти дни. А точнее, материнского.
Сириус сочувствовал Вольфу и знал, что и он точно так же сочувствует ему. Обоим не слишком повезло с матерями, и Сириус затруднился бы сказать, у кого из них двоих ситуация хуже. С одной стороны, Марта, в отличие от Вальбурги, не имела привычки громогласным словесным напором доводить до всех непокорных правильность своего мнения. Но в обращении со своим сыном она проявляла едва ли не больше холодности, чем Вальбурга – и уж, во всяком случае, делала это даже чаще. Да и на наказания тоже никогда не скупилась при первом же поводе.
Но, с другой стороны, Сириус прекрасно знал, что именно в нём раздражает мать. Он смутно помнил то время, когда между ними не было никаких размолвок, и когда его просто и по-настоящему любили – так, как это и было описано в книжках. Вот только примерно с того же времени, с которого он познакомился с Вольфом – или даже ещё раньше, – у Сириуса начало проявляться собственное мнение в отношении всё новых и новых вещей. И по большинству взглядов мнения сына и матери кардинально расходились – на правила общения с людьми (из числа которых, по мнению Вальбурги, автоматически исключались магглы), на перспективы в жизни, на светский этикет, наконец, даже на стиль украшения дома (не говоря уже о головах домовиков над парадной лестницей, Сириуса временами начинало мутить от обилия зелёного и серебряного по всему дому. Не то чтобы он был против каждого из этих цветов в умеренном количестве и по отдельности, но когда обои во всех комнатах выдержаны только в них, и многая мебель выкрашена в эти же цвета, и все занавески, гардины, абажуры, скатерти…). Это расхождение во взглядах в итоге и послужило причиной весьма предсказуемого результата – постоянным спорам, чаще всего завершавшимся очередной подавляющей нотацией, от которой было не скрыться. Как итог – со временем Вальбурга начинала всё подозрительней относиться к любой затее Сириуса, а тот, в свою очередь, полуосознанно выбирал именно те, что противоречили семейным правилам. И чем ярче, тем лучше.
А вот у Вольфа всё было иначе. У его отца не было никаких особых претензий к поведению сына – разве что к каким-то шалостям, но обычно Япет смотрел на них сквозь пальцы, предоставляя Вольфу резвиться в своё удовольствие. Старшие братья, Рудольфус и Рабастан, нередко даже откровенно баловали младшего и с удовольствием участвовали в домашнем обучении, нередко превращая его в игру. Одним словом, по мнению Сириуса, семья его друга была практически самой обычной, нормальной, что легко могло бы послужить поводом для белой зависти… если бы не одно «но». Марта Лестрейндж. По каким-то ведомым одной только ей причинам она проявляла по отношению к своему младшему сыну намного больше холодности, чем к любому другому члену своей семьи. Это удивляло даже её мужа, не говоря уже о Рудольфусе с Рабастаном, но, увы, факт оставался фактом – любые попытки с их стороны выяснить причины такого поведения натыкались либо на холодное молчание, либо на оправдания требованиями воспитания. Вольф никогда не мог понять, что значит такое поведение матери и в чём же он провинился перед ней. И ведь не то чтобы Марта его ненавидела – нет, все свои материнские обязанности она исправно выполняла, но… её поведение было почти непредсказуемо. В один день она могла сидеть с сыном до самого заката, объясняя тонкости эпистолярного искусства, а в другой – с самого утра смотреть на него, как на готовый внезапно полыхнуть костёр и видеть достойный наказания проступок в любой неугодной мелочи. В конце концов Вольф почти отчаялся понять, что же он делает не так, да и тотальный материнский контроль уже изрядно его достал. В итоге он начал стараться как можно меньше показываться ей на глаза, предпочитая общение с кем угодно другим – в идеале, конечно, с братьями или Сириусом. Правда, увы, первый вариант был доступен только в выходные, а второй ограничивался гостевыми визитами с той или другой стороны, которые, как правило, тоже чаще раза или двух в неделю не проводились. Хорошо ещё, что и Вальбурга, и Марта благосклонно смотрели на общение своих сыновей, не видя в нём ничего дурного. Ну, конечно, Сириус и Вольф вдвоём устраивали шалости даже чаще, чем поодиночке… но, по-видимому, обе матроны считали, что наказать неслухов всегда можно, а общение с равным себе по рангу обоим не повредит и польза от него перевешивает вред.
Так или иначе, но по отношению к своим матерям оба друга испытывали в лучшем случае настороженность. В лучшем случае. И именно поэтому очень любили быть вместе, что позволяло не только вволю повеселиться, но и, при удобном случае, улизнуть подальше от дражайших матушек и хоть немного, но отдохнуть от ощущения постоянного контроля. Особо популярным в этом отношении у обоих был лес на острове у Лестрейнджей – хорошо ещё, что чары родового поместья, лежавшие не только на самом замке, но и, в определённой степени, на всём острове, охраняли мальчишек от несчастных случаев вроде подворачивания ноги на прибрежном утёсе или встречи с хищниками.
- Как же здорово, что мы с тобой будем на одном факультете, – снова повторил Вольф, мечтательно закладывая руки за голову. – Как думаешь, после пятого курса назначат кого-нибудь из нас старостами?
- Ну, до этого ещё далеко! – рассмеялся Сириус. – А чего это тебя вдруг заинтересовало?
- Руди любит порассказывать. «И тут я снял с него баллы», «Я сказал, что, как староста, имею право требовать порядка»… Его послушать, так жизнь старосты – через раз удовольствие. Все тебя слушаются, все уважают, а всех забот – объявление какое-нибудь вовремя вывесить, какое не декан вывешивает.
- Ну, не факт, что всё так уж гладко, – усомнился Сириус. – Может быть, он просто не любит вспоминать о какой-нибудь неприятной рутине.
- Да вроде нет, – задумался Вольф, – хотя… Ну, не знаю, может, конечно, и так, но его послушать, так быть старостой – это здорово. Специальная ванна полагается, отдельная спальня… Да ещё и штрафовать тебя права не имеют, другие старосты, во всяком случае… – Вольф бросил взгляд в сторону двери и приветственно махнул рукой. – Привет, мелкий!
- Меня зовут Регулус, – недовольно напомнил младший сын семейства Блэк, входя в комнату.
- Иди к нам, – Сириус подвинулся на кровати. – В чём дело?
- Да собственно, ни в чём, – немного смущённо ответил Регулус, подходя и садясь рядом с братом. – Просто интересно… Вы в Косом переулке ведь были, так?
- Весь обошли, – довольно бросил Вольф.
- Расскажите! – попросил Регулус, подтягивая одну ногу к себе и кладя подбородок на колено. – Как там сейчас? Что видели?
Сириус с удовольствием принялся пересказывать всё, заслуживающее внимания. Младший брат был единственным человеком, постоянно жившим в этом доме, кого он мог назвать по-настоящему близким себе. Верный друг и товарищ по играм, рядом с которым можно было чувствовать себя спокойно и свободно. Вольф тоже относился к Регулусу очень хорошо, практически так же, как если бы он был и его братом тоже. Сириуса посетила грустная мысль – меньше чем через месяц они с Вольфом уедут в Хогвартс, значит, Регулус останется один с отцом и матерью, которые, хоть и любили его (и Сириус явственно чувствовал, что больше, чем его самого – за б
ольшую послушность), но соблюдения всяческих светских и не очень правил требовали ничуть не меньше. Сириус уже обещал брату, что будет писать ему почаще. Что ж, в конце концов, такое положение продлится всего лишь год – хотя по календарю Сириус был на два года старше Регулуса, разница в Хогвартсе будет составлять лишь курс за счёт того, что день рождения старшего брата приходился на двадцать третье декабря пятьдесят девятого, а младшего – на пятое мая шестьдесят первого. Ну а поскольку на момент поступления в Хогвартс ученику уже должно было исполниться одиннадцать лет, то и получалось, что Сириус поедет туда уже в этом году, а Регулус – в следующем.
- Я так хотел бы поехать с вами, – выслушав рассказ про Совариум Илопса, вздохнул младший брат, тоже ложась на постель и грустно смотря в потолок. – Какая жалость, что пока нельзя…
- Ничего, Рег, не тоскуй, – утешающе ответил Вольф, повернув голову в его сторону. – Зато подумай, как будет здорово через год: мы, все втроём, будем учиться на Слизерине, всегда будем вместе! В Хогвартсе нам будет весело.
- Вольф… – решил уже не в первый раз за лето «бросить пробный камень» Сириус, – а что, если мы попадём не на Слизерин?
- А куда же ещё? – изумился друг. – Вы оба – Блэки, значит, вам дорога туда. А у меня там и отец учился, и его отец, и братья мои тоже там оба… Значит, и я попаду! Тебе нечего бояться, Сириус. Слизерин нам с тобой обеспечен! Лучший факультет всего Хогвартса!
- Хм… – пробурчал себе под нос Сириус, тоскливо глядя туда же, куда и его брат. – Знаешь, иногда мне кажется, что это совсем не факт. Если честно, я бы не очень хотел попасть туда.
- Ой, да брось! – рассмеялся Вольф, делая небрежный взмах рукой. – Опять ты за своё! Мне дома все говорили и говорят: лучше места, чем Слизерин, в Хогвартсе нет.
Сириус почти беззвучно вздохнул. Ну вот как объяснишь – не уму друга, а его сердцу, – что он сам по совершенно аналогичной причине на Слизерин как раз не хочет? У Вольфа-то семья по большей части такая, от чьих советов не хочется сделать всё наоборот. Даже позиция Марты, единственной, чьё мнение могло бы оказать на сына именно такое действие, здесь большого значения не имела, поскольку миссис Лестрейндж в своё время училась вообще в Дурмстранге и к вопросу факультетов Хогвартса особого интереса не проявляла, спокойно принимая выбор мужа и сыновей.
- Но ведь это и хорошо, что мы все попадём на Слизерин, разве не так? – удивлённо спросил Регулус. – Действительно, будем снова все вместе… Постойте, а магазин волшебных палочек? Вы ещё про него не рассказали!
- Ладно, слушай, – хмыкнул Сириус, чьё настроение всё же поднялось при виде младшего, смотрящего то на него, то на Вольфа с надеждой и любопытством. Неудивительно, дома-то Регулус сидел, пожалуй, ещё больше своего старшего брата…
Рассказывая вперемешку с Вольфом про магазин Олливандера, Сириус подумал, что, хоть ему, как Блэку, видно, и суждено поступить на Слизерин, но, по крайней мере, у него там будут как минимум два друга. Это вселяло надежду, что даже на этом факультете так тошно, как дома, всё-таки не будет.
Глава 2. Никогда не выпадает второго шанса произвести первое впечатление. А второй был на первый исход не похож.
Пёс клыки показал им, и каждый – как нож!
«Кто тут смеет обидеть Хозяйку мою?
Подходите – померимся в честном бою!
Я пощады давать не намерен врагу!
И Хозяйку, доколе живой – сберегу!
Это право и честь, это высший закон,
Мне завещанный с первоначальных времён!»
Мария Семёнова, «Волкодав. Звёздный меч».
Утром первого сентября в Лестрейндж-Кастле было несколько более шумно, чем обычно. И уж точно было заметно больше суеты, пусть и вполне деловой. Львиную долю её вносил младший сын семейства, причём, в общем-то, ненамеренно. Просто – все вещи собраны ещё вчера, завтрак уже съеден, так надо же напоследок пробежаться по родному дому и даже чуть-чуть по острову? Посидеть на дорожку в своей комнате, окинуть взглядом знакомые просторы водной глади, открывающиеся с самой высокой башни на многие мили кругом, и, пока ещё не надета новая мантия – вихрем промчаться по лужайке и, упав на спину и раскинув руки, вдохнуть запах северных трав…
Рудольфус и Рабастан только посмеивались, наблюдая за стремительными передвижениями по территории младшего брата – казалось, тот хотел напоследок заглянуть чуть ли не в каждый уголок. Япет, по своему обыкновению, отнёсся к этой беготне снисходительно и даже увёл в кабинет Марту, которая была не слишком-то довольна поведением Вольфа, что, впрочем, было вполне предсказуемо. Отец семейства уже давно успел привыкнуть к, мягко говоря, прохладному отношению жены к своему младшему сыну, хотя и по-прежнему не понимал его. Но ради сохранения спокойствия в семье ему оставалось только по возможности прикрывать сына от совсем уж откровенных придирок и не пытаться вырвать у жены истинные причины её суровости к нему – несколько прежних попыток уже оборачивались в итоге грандиозными скандалами.
Вольф, весь запыхавшийся, ворвался в холл Лестрейндж-Кастла за какую-то минуту до десяти часов, на которые было назначено отправление в Лондон через каминную сеть. Рудольфус с Рабастаном облегчённо вздохнули, а с отцовского лица ушло беспокойство, и он качнул головой в сторону чемодана Вольфа, стоявшего рядом с братскими. Вся семья подошла к камину, и Япет взял вазу с Летучим Порохом.
Когда довольно долгий полёт по каминной сети закончился и Вольф следом за отцом шагнул на платформу девять и три четверти, то первым делом сделал то же, что и любой первокурсник – оживлённо завертел головой по сторонам. Ему здесь нравилось всё: любая, даже самая незначительная деталь была частью пути в Хогвартс. Внезапно ему в голову пришла одна мысль.
- Пап, а почему всем ученикам надо ехать именно отсюда? – спросил он. – Ведь вот, к примеру, наш замок расположен к Хогвартсу куда ближе, чем к Лондону, и нам было бы намного короче сразу туда…
- Разве тебе здесь не нравится? – усмехнулся отец.
- Нет, очень нравится! – для убедительности Вольф активно закивал головой. – Просто, если следовать логике…
- Если следовать логике, Вольф, – холодно произнёс у них за спинами голос Марты, – тебе не стоило бы подвергать сомнению традиции, созданные задолго до тебя гораздо более умными людьми.
Вольф слегка втянул голову в плечи и беззвучно вздохнул. Ну вот, опять. Что он такого спросил?
Впрочем, долго грустить у него не вышло бы сейчас при всём желании. Уже через пару минут он и думать забыл о нависшей было над ним грозовой туче – разумеется, туче в переносном смысле. Хотя небо, бывшее над Оркнеями ясным, здесь и вправду заволакивали облака, которые, судя по их виду, вот-вот готовы были пролиться дождём.
Лестрейнджи пошли к вагону. Рудольфус, сославшись на обязанности старосты, поспешил попрощаться с родителями и, подхватив свой чемодан, быстро скрылся в толпе.
- Белку небось пошёл искать, – прошептал Рабастан на ухо Вольфу, и оба захихикали.
- Так-с, – обернулся к ним Япет, довольно улыбаясь, – уже веселитесь? Басти, не забывай – вы с Руди оба несёте ответственность за Вольфа.
- Не волнуйся, папа, мы присмотрим за нашим волчонком, – Рабастан притянул Вольфа к себе и шутливо взъерошил брату волосы.
- Басти! – разозлённо прошипел Вольф, выдираясь из-под его рук. – Я и сам могу о себе позаботиться!
Собственно, на самом-то деле он был совсем не против прикрытия братьев, к которому давным-давно успел привыкнуть, просто – говорить об этом вот так вот, на виду у всех, да ещё когда кто угодно услышать может, что за ним надо присматривать… Будто ему уже не одиннадцать!
- Ну ладно, ладно, – снова улыбнулся Япет. – Вольф… Следовало бы сказать что-нибудь напоследок, но ты всё уже и так знаешь. Просто – удачи тебе. Во всём.
- И не забудь прислать сову после распределения, – сухо напомнила Марта.
- Завтра пришлёшь, – не согласился Япет, успокаивающе махнув рукой и поворачиваясь с мягкой улыбкой к жене. – Ты в Хогвартсе не училась, а я вот помню, как поздно все расходятся после праздничного пира и какими сонными. Тем более, что, как ты, Вольф, верно заметил – от нашего замка до Хогвартса не так уж далеко. Сове часов шесть лёту, и это в крайнем случае – если с ветром не повезёт.
Раздался гудок паровоза.
- Пять минут до отбытия, – Лестрейндж-старший посмотрел на вокзальные часы. – Всё, мальчики, пора. Хорошей учёбы!
Рабастан помог брату занести тяжёлый чемодан в тамбур и сам затащил свой. Войдя в коридор вагона, братья подошли к окну и, открыв его, стали махать родителям. Япет с гордой улыбкой помахал им в ответ, и даже Марта, кивнув обоим сыновьям, неуверенно тоже улыбнулась и сделала мягкий жест рукой.
Хогвартс-Экспресс тронулся с места – братьям показалось, что платформа медленно поплыла назад. Родители постепенно затерялись на фоне толпы провожающих. Мелькали машущие руки, слышались напутственные возгласы… Поезд всё быстрее набирал скорость, и скоро платформа девять и три четверти вообще скрылась из виду.
- Ну что ж, – Рабастан с удовольствием потянулся и подхватил с пола свой чемодан, – начинается взрослая жизнь, волчонок. Пойдёшь со мной или как?
- Я бы хотел Сириуса найти, – Вольф с немного извиняющимся видом глянул на брата. – Его что-то не было видно на платформе…
- Да ладно, здесь он, – засмеялся Рабастан. – Вальбурга бы наизнанку вывернулась, а его опоздания не допустила. Просто, наверное, Блэки прибыли раньше нас.
- Тогда я его поищу, – Вольф взялся за ручку собственного чемодана.
- Ладно, как знаешь. Если что – я буду вместе с Руди в первом вагоне.
Хлопнув брата по плечу, Рабастан направился вперёд по ходу движения поезда. Вольф немного подумал, откуда лучше начать поиски, и решил, что, раз вагон, где он сейчас находится, ближе к концу поезда, то больше шансов, что Сириус окажется где-то впереди. Перехватив чемодан поудобнее, Лестрейндж двинулся следом за братом, по пути заглядывая во все купе.
Идти пришлось довольно долго – несколько вагонов. В четвёртом или пятом по счёту Вольф уже дошёл почти до середины, когда дверь очередного купе перед ним резко отодвинулась в сторону, и в коридор быстрым шагом вышла девочка с рыжими волосами. На ней были джинсы и зелёная, изумрудного оттенка лёгкая футболка. Хотя Вольф не мог не признать, что к цвету её глаз это очень подходило, он всё равно поморщился – одежда выдавала грязнокровку за милю. Следом за ней появился худой мальчишка, уже переодевшийся в школьную форму. Впрочем, вид у него всё равно был не лучше, если не сказать хуже – нездоровая бледность кожи, чёрные волосы, явно не слишком знакомые с расчёской… Да к тому же ещё и вид у него был как у кота, которому наступили на хвост. Вольф невольно заинтересовался – что ещё там, в купе, случилось, что эти двое чуть ли не вылетели оттуда?
Из купе донёсся смех.
- До встречи, Нюниус! – прокричал оттуда мальчишеский голос, и дверь закрылась. Девочка, высокомерно вздёрнув нос, потянула своего приятеля за собой, но тот, хмуро смерив Вольфа неприязненным взглядом, сначала рывком высвободил руку и только потом пошёл следом. Но Лестрейнджу уже не было никакого дела до этих двоих – он радостно улыбнулся, узнав смех. Одним из двоих смеявшихся был как раз тот, кого он искал.
Вольф перехватил ручку чемодана в левую руку, а правой снова толкнул дверь в сторону. В купе действительно обнаружился Сириус, а вместе с ним – ещё один мальчик, тоже довольно худенький, но, в отличие от «Нюниуса», явно не от неважного питания, а просто по природному сложению. Чёрные волосы его торчали во все стороны, а из-за очков на носу весело блестели карие глаза, почти такие же, как у самого Вольфа, только заметно более светлого оттенка.
- Вольф! – радостно вскочил со своего сиденья Сириус. – Заходи, заходи! Я уж думал, не поискать ли тебя самому… Знакомься, это Джеймс. Джеймс, это Вольф, мой друг.
Лохматый паренёк протянул руку и дружелюбно улыбнулся. Улыбнувшись и кивнув в ответ, Вольф пожал её и затащил в купе чемодан, задвигая за собой дверь.
- Я несколько вагонов прошёл, пока сюда добрался. Ты рано на платформе появился?
- Ещё в половине одиннадцатого, – вздохнул Сириус. – Мать позаботилась, чтобы я не опоздал.
Вольф невольно фыркнул, вспомнив слова брата.
- Извини. Просто Рабастан так и предположил. А кто это, кстати, от вас вылетел? Ты уже успел найти, с кем поцапаться?
- Да ну их! – отмахнулся Сириус, откидываясь назад. – Пара плакс один другой краше. Ничего интересного.
- Так чего тогда вы их вышвырнули? – хмыкнул Вольф. – Слишком громко ревели?
- Да не вышвыривали мы их! – встрял Джеймс. – Сами ушли.
И он, явно пародируя девчоночий голос, пропел:
- Пойдём отсюда, Северус, поищем другое купе-е-е-е!
- Понятно, – засмеялся Вольф вместе с новым знакомым. Было в нём что-то, располагающее к себе. – Ну а всё же, чего они вдруг? Не на пустом же месте?
- Да полная ерунда! – отмахнулся Джеймс. На лице Сириуса появился оттенок тревоги, но он так и остался замеченным лишь Вольфом. – Этот придурок хочет на Слизерин попасть, вот и…
Он махнул рукой, очевидно, полагая вопрос исчерпанным. Сириус даже зажмурился на мгновение, а, открыв глаза, увидел, как с лица Вольфа сползает весёлая улыбка, стремительно заменяясь на угрожающее выражение лица.
- Та-а-ак, не понял, – протянул он, сдвигая брови и подаваясь вперёд. – Ты что, что-то имеешь против Слизерина?
- А что можно иметь за него? – фыркнул Джеймс, всё ещё с непониманием глядя на Вольфа. – Это же просто склизкий гадюшник и ничего больше!
Сириус обречённо закатил глаза. Ну, началось… Чего-то в этом духе он начал опасаться, как только увидел Вольфа спустя несколько секунд после ухода этого… Нюниуса. Вот только не ожидал, что всё вспыхнет так быстро.
Сам Вольф в этот момент чувствовал, что внутри у него всё закипает. Это Слизерин-то гадюшник? Факультет деда, отца и братьев, почти родовой факультет, пусть и не так, как для Блэков? И Сириус сидит и спокойно это слушает? Ну уж нет, сейчас будет этому лохматому гадюшник!
- А ну-ка повтори, что ты сказал! – разозлённо прошипел сквозь зубы Вольф, вставая и выпрямляясь во весь рост. Джеймс, однако, не только не смутился, а сам уверенно сделал то же самое и, взглянув Вольфу прямо в глаза, спокойно сообщил:
- Слизерин – гадюшник и ничего больше!
У Вольфа от обиды за факультет и отчасти ещё и за семью комок встал в горле. Сглотнув, он отчаянно поискал достойный ответ наглецу, но кипящая внутри злость не давала спокойно мыслить. И Вольф, плюнув на всё, просто коротко размахнулся и заехал «оппоненту» кулаком по физиономии.
От неожиданности Джеймс рухнул обратно на сиденье, но сразу же, тряхнув головой, снова вскочил и с готовностью ринулся в драку. Сириус, в первый момент машинально отшатнувшийся подальше, простонал «Да что же это такое!» и попытался разнять дерущихся, но Джеймс и Вольф с удивительным единодушием выбросили в его сторону руки – один левую, другой правую, – отталкивая его обратно на сиденье.
Несмотря на то, что скула пульсировала болью от пропущенного удара, да и правый бок начинал ныть от другого, Вольф чувствовал себя на удивление хорошо. Бурлившие внутри обида и злость словно выплеснулись с ударами, сменившись на какое-то весёлое воодушевление, побуждавшее усиленно махать кулаками, защищая честь своего будущего факультета.
В пылу драки звук отъезжающей в сторону двери прошёл мимо разгорячённого сознания Вольфа, как и возмущённый девичий голос:
- Руди, разними их!
Но вот игнорировать мощную струю воды, обрушившуюся справа, было уже невозможно. Фыркая и отплёвываясь, словно мартовские коты, драчуны отпрянули друг от друга.
- Какой драный боггартом корнуэльский пикси… – обозлённо начал Вольф, поворачиваясь в сторону двери, и прикусил язык. На пороге стоял не кто иной, как старший брат, да ещё в компании своей обожэ. Причём последняя была недовольна происходящим явно больше всех.
- Вольф! – резко произнесла Беллатриса, сурово глядя на него. – Ты где таких выражений набрался?
- Это неважно, – вмешался Руди, не дав Вольфу и рта раскрыть. Положив руку на плечо Белле, он усиленно замигал брату так, чтобы та этого не заметила. – Меня больше интересует другое. Могу я поинтересоваться, по какой причине ты настолько забыл о приличиях, что полез драться, словно какой-то маггл?
Вольф бросил торжествующий взгляд на Джеймса. Вот сейчас-то и выясним, где здесь гадюшник!
Джеймс, гордо вскинув голову, ответил прямым взглядом, одновременно поправляя на носу треснувшие очки. Несмотря на потрёпанный вид, держался он с достоинством и явно не собирался трусить и идти на попятный.
Вольф невольно задержал взгляд. Внутри Лестрейнджа что-то шевельнулось, какое-то странное ощущение… ощущение неправильности. Ему вдруг расхотелось раздавливать этого наглеца авторитетом старшего брата – семикурсника и старосты. Вольф внезапно остро ощутил, что чести в этом будет немного. Да и что уж он – сам с ровесником справиться не может, сразу за спину Рудольфуса лезть надо?
- Мы… поспорили по поводу одежды, – выпалил он, вспомнив фразу, вычитанную в книжке, и поворачиваясь к брату.
Вольф смотрел прямо на Рудольфуса, усиленно стараясь придать своему взгляду как можно больше честности, а потому не заметил ни облегчения, явственно проступившего на лице Сириуса, ни изумления во взгляде Джеймса, которое тот даже и не пытался скрыть. Зато и то, и другое отлично заметил Рудольфус.
- Ну надо же, – саркастично протянул он. – Белла, ты слышала? Они по поводу одежды поспорили. Думаю, не слишком ошибусь, – его взгляд обежал всех троих, – если предположу, что по поводу вот этой одежды, – и Руди многозначительно постучал пальцем по своему слизеринскому галстуку.
Вольф, вспыхнув, смущённо отвёл глаза. И как он догадался?
Рудольфус, вздохнув, снова поднял волшебную палочку и несколькими заклинаниями убрал начавшие проступать на лице брата синяки.
- Так я и подозревал, что во что-нибудь вляпаешься…
- А ты чего сидел, как вкопанный? – обратилась тем временем Беллатриса к Сириусу. – Или считаешь, что такое поведение нормально?
Тот гордо вскинул голову практически одинаковым с Джеймсом жестом.
- Я пытался, – спокойно сообщил он. – Но они вошли в раж.
- В раж они вошли? – язвительно спросила Белла. – Ну-ну. Вот что, Сириус: твоя мама просила меня приглядеть за тобой. Так что идём-ка с нами, пока ты сам куда-нибудь не вошёл, куда не надо!
Сириус ответил возмущённым взглядом, надменно складывая руки на груди.
- Никуда я не пойду, – высокомерно ответил он. – Можно подумать, это я подрался.
- Кончай выпендриваться, кузен, – усмехнулась Беллатриса. – Я в любом случае должна присмотреть за тобой.
- А вот не надо за мной присматривать, – прошипел Сириус, и Вольф заметил, как пальцы друга дёрнулись, словно собираясь сжаться в кулаки. – Передай моей матушке, что с этим я прекрасно справлюсь и сам!
Белла возмущённо открыла рот, явно собираясь выдать нечто нелицеприятное, но Рудольфус с утомлённым видом схватил её за руку и покачал головой.
- Хватит, Белла. Ничего с ним не случится, в конце концов. Вольф, пошли.
Лестрейндж-младший по привычке дёрнулся было, собираясь снова встать на ноги, но так же резко остановился.
- Куда ещё пошли?
- В наше купе, – спокойно ответил Руди. – В первом вагоне. Там, кстати, уже и Рабастан. Доедешь до Хогвартса спокойно, в семейной компании.
На несколько мгновений Вольф заколебался. Давняя привычка чувствовать себя в спокойствии и безопасности рядом с братьями подняла голову. Он уже открыл было рот, собираясь сообщить о своём согласии и проделать путь до Хогвартса в привычном, можно даже сказать, уютном обществе, но неосознанно снова бросил взгляд на Джеймса – и слова замерли, не успев сорваться с языка.
В голове всплыло совсем свежее воспоминание: быстро выходящий из этого самого купе угрюмый мальчишка и – насмешливое – вслед: «До встречи, Нюниус!». Вольф стиснул зубы. Ну уж нет – что бы там ни было, а он, Лестрейндж, не собирается давать кому бы то ни было повод награждать себя презрительными кличками. И пусть его имя, с которым ему так повезло, не изуродуешь так просто, это не имеет никакого значения! Мало ли что привычка – ему теперь что, всю жизнь прятаться под крылом Руди и Басти?
- Никуда я не пойду, – заявил он, по примеру Сириуса складывая руки на груди – так и в самом деле получалось чувствовать себя уверенней.
- Вольф, – устало вздохнул Рудольфус, – прекращай этот балаган. Идём со мной.
- Я не собираюсь никуда беж… кхм… уходить, – поправился Вольф, косо взглянув на Джеймса, удивление на лице которого никуда не делось, но постепенно начало «разбавляться» улыбкой. Коротко искривив уголок губ в ответной усмешке, Вольф снова взглянул на брата и повторил:
- Ничего со мной не случится, Руди. Мы уже… э-э… всё выяснили. Подумаешь, поспорили немного…
- Это называется «немного», – скептически вздохнул Рудольфус, возводя взгляд к потолку. – Ладно, Вольф, я не могу тут с тобой пререкаться до самого Хогвартса. У меня, знаешь ли, ещё и дела есть. Если что – нас с Рабастаном ты найдёшь в первом вагоне.
Махнув рукой в сторону движения поезда, Рудольфус отступил в коридор, мягко отстраняя в сторону недовольную Беллу, и закрыл за собой дверь.
Вольф немного расслабился, откидываясь на спинку сиденья и бросая уже прямой взгляд на Джеймса. Тот – вот удивительно! – даже не думал продолжать драку. Напротив, он весело улыбался, без всякой злобы глядя на Вольфа.
- Слушай, а ты не такой уж… слизеринец! – внезапно заявил Джеймс, взъерошивая себе волосы и снова улыбаясь.
- Что?! – взвился Вольф.
- Хватит! – резко вмешался Сириус, заставляя обоих дёрнуться и удивлённо повернуться к нему. – Вольф, Джеймс не имел в виду ничего плохого, он просто хотел сказать, что ты… э-э… храбр. Джеймс, у Вольфа вся семья на Слизерине, так что выпады в сторону этого факультета он воспринимает очень болезненно.
- А-а-а, – протянули Лестрейндж с Поттером и уже более понимающе посмотрели друг на друга.
- У тебя что, правда вся родня – слизеринцы? – всё ещё недоверчиво спросил Джеймс.
- Почти, – ответил Вольф. – Отец, братья… И большинство предков по мужской линии. А мать в Дурмстранге училась.
- Ну и ну, – покачал головой Джеймс. – Тогда понятно, чего тебя так на Слизерин тянет.
- А чего бы не тянуть? – огрызнулся Вольф. – Лучший факультет Хогвартса.
- Лучший? – прыснул Джеймс. – Это кто же тебе такое сказал?
- Вот все они и сказали, – в голосе Вольфа снова зазвучали угрожающие нотки.
- Странно, – откровенно пояснил Джеймс. – Мне отец всегда говорил ровно то же, только наоборот. Да и мать не слишком хорошо отзывалась.
- Небось, оба гриффиндорцы? – фыркнул Вольф. – Мне Руди и Басти говорили, что все гриффиндорцы – сумасшедшие, озабоченные только тем, как бы влезть в неприятности и героически их преодолеть, показав всему миру, какие они храбрые.
- Что?! – завопил уже Джеймс. – Сумасшедшие?!
- Ну хватит вам уже! – простонал Сириус. – Почему нельзя не кидаться друг на друга? У меня вот тоже вся семья на Слизерине, и что?
Едва сказав это, он уже пожалел о вырвавшихся словах, но было поздно – Джеймс поражённо уставился на него.
- Как, и ты? Шутишь, что ли?
- Какое там, – мрачно усмехнулся Сириус. – Я – Блэк. Слышал, наверное?
- Офигеть, – присвистнул Джеймс. – Прямо не верится. Ну, а ты кто? – он повернулся к Вольфу. – То есть, я хотел спросить…
- Лестрейндж, – не дожидаясь, ответил Вольф, слегка растягивая шипящие согласные.
- Нехило, – Джеймс снова взъерошил себе волосы, на этот раз с озадаченным видом. Вольф хмыкнул – долго сердиться на него почему-то не получалось.
- Ну а я – Поттер. Будем знакомы, – и Джеймс осторожно поправил свои очки.
- Ну-ка, погоди, – оживился Сириус, доставая свою волшебную палочку. – Окулюс Репаро!
С лёгким хрустом треснувшая оправа очков приняла первозданный вид, словно с ней ничего и не случалось. Поттер снял очки, осмотрел их и ещё раз присвистнул, на этот раз восхищённо.
- Здорово! Надо будет мне тоже этому заклинанию выучиться.
- Обращайся, – довольно усмехнулся Сириус, убирая палочку.
- Кстати, – задумчиво проговорил Вольф, припомнив хитросплетения магических родословных, – если я не ошибаюсь, то твоя мать – Дорея, в девичестве Блэк?
- Ага, – кивнул Джеймс, – именно так. А ты откуда знаешь?
Вольф только довольно хмыкнул, и за него ответил Сириус, тоже понимающе ухмылявшийся:
- Нас обоих на родословных древах натаскали – все подробности наизусть знаем. Вот ты, например, мне двоюродный дядя.
- Да ну? – поразился Джеймс.
- Представь себе. Ты и Вольфу родственник, только более дальний… тьфу ты, никак не соображу, как же это называется…
- Родство четвероюродное, – уточнил Вольф, мысленно восстанавливая перед глазами линии родословного древа. – Общие прапрадед и прапрабабка. Впрочем, через пару лет станешь мне троюродным шурином, когда Руди и Белла поженятся. Соответственно, тебе, Сириус, буду уже двоюродным деверем…
- Ой, хватит! – шутливо схватился за голову Джеймс. – У меня сейчас шарики за ролики заедут! Короче, мы какая-то родня, это точно.
- Вот именно, – согласился Вольф.
- Ну, ладно… так, а с чего мы начали? Кто-нибудь помнит?
- Мы начали с того, что я – Блэк, ты – Поттер, а он – Лестрейндж.
- Ага, точно. Забавно, – Джеймс хихикнул, – вот уж не думал, что буду ехать в Хогвартс в такой компании.
- Да, кстати! – встрепенулся Вольф, припомнивший, по какому поводу он вообще про мать Поттера завёл разговор. – У тебя же, выходит, мать на Слизерине училась! И чего ты тогда так к нему относишься?
- Ну, – Джеймс смущённо потёр рукой лоб, – вообще-то училась, да. Но я уже говорил, относится она к нему без восторга.
- Не понимаю, почему, – фыркнул Вольф. – А вот мой папа говорит, что там классно! Я уверен, что попаду на Слизерин. И ты, Сириус, тоже… Сириус?
Вольф посмотрел на друга. Тот хмуро глядел на собственные ботинки.
- Если честно, Вольф… я туда не очень-то хочу.
- Чего?! – ошарашенно переспросил Вольф. – Как это – не очень хочешь?! Ты же Блэк! Блэки всегда попадают на Слизерин!
- А может, он нарушит семейную традицию! – вмешался Джеймс и весело подмигнул Сириусу, неуверенно улыбнувшемуся в ответ. Вольф стиснул зубы.
- Да ну? – процедил он. – Что ж, а ты сам куда хочешь?
- На Гриффиндор! – гордо ответил Джеймс. – Как мой папа!
- Понятно, – фыркнул Вольф. – Ты, значит, у нас храбрец.
- Хочешь сказать, ты трус! – засмеялся Джеймс. – Да ты тоже туда попадёшь!
- Что?! – поперхнулся Вольф. – В это кошмарное место? Никогда! С чего ты вообще взял, что я туда попаду?!
- Ну, ты же не стал этого типа на меня натравливать, хотя мог бы. И уходить отказался…
- Этот «тип» – мой старший брат Рудольфус, – процедил Вольф. – Он староста Слизерина. И я попаду на Слизерин, где учится он и наш средний брат Рабастан. И Сириус тоже туда попадёт.
- Вольф… – тихо проговорил Сириус, с болью отводя взгляд. – Послушай… Я же тебе говорил, что не хочу туда…
- Так ты что, это серьёзно говорил?! – разинул рот Вольф. – Я думал, ты шутишь!
- Не шучу, – тихо, но твёрдо ответил Сириус.
В купе повисло тяжёлое молчание.
- Это тебя он подговорил? – резко спросил Вольф, дёргая подбородком в сторону Джеймса. – Он, да? Наболтал всякой антислизеринской ерунды?
- И никакая это не ерунда! – воскликнул Джеймс. – Если меня распределят на Слизерин, я сразу из школы уйду!
Вольф сумрачно уставился на него, затем перевёл взгляд на Сириуса. Тот ответил своим – грустным, но решительным.
- Гнать тебя отсюда было бы несправедливо, поскольку ты первый сюда пришёл, – проговорил Вольф, поднимаясь на ноги и, сдвинув брови, глядя на Джеймса. – Но находиться в одном купе с таким двинутым фанатиком, как ты, я не желаю. Сириус, ты со мной?
Сириус сглотнул, медленно переводя взгляд с Вольфа на Джеймса и обратно.
- Я не хочу на Слизерин, – снова повторил он.
- Да? – сухо спросил Вольф. – Если передумаешь – я буду там.
Махнув рукой в сторону, противоположную той, в которую указывал Рудольфус, Вольф подхватил свой чемодан и, рывком открыв дверь купе, шагнул в коридор.
Сириус тяжело вздохнул и понурился, глядя на свои руки, лежащие на коленях.
- Ты не думай, он нормальный парень, – внезапно сказал он, вскидывая голову и встречая сочувственный взгляд Джеймса. – Мы с ним уже много лет дружим. Просто он действительно хочет на Слизерин, а я…
- Да не попадёт он ни на какой Слизерин! – перебил его Джеймс. – Он же гриффиндорец!
- Думаешь? – неуверенно спросил Сириус. В сердце трепыхнулась сумасшедшая надежда: а что, если… Джеймс, Вольф, он сам… И все на Гриффиндоре… Да неважно даже, где, лишь бы не на Слизерине!
- Уверен! Я же вижу, что он не такой, как этот Нюниус! Был бы слизеринцем – первым делом сказал бы своему брату-старосте, из-за чего мы подрались. Хотя нет, был бы слизеринцем – вообще бы в драку не полез! А сбежал бы, как те двое!
- Хорошо бы, чтоб ты оказался прав! – повеселел Сириус. – Надеюсь, он остынет, как мы прибудем… Не знаешь, кстати, долго нам ещё ехать?
- Да немало, – Джеймс посмотрел сначала на часы, затем в окно и вздохнул. – Даже не поймёшь, где мы сейчас едем – все дали дождём закрыты.
Дождевые струи и впрямь напрочь застилали всё, что было дальше полумили от поезда.
- Ну, ладно… – проговорил Сириус, размышляя, как попытаться уговорить Вольфа не принимать в штыки всё, кроме Слизерина.
- Да нормально всё будет! – хлопнул его по плечу Джеймс. – Кстати, мне мама с собой пирожков дала – будешь? С мясом есть, с капустой…
- Буду, – улыбнулся Сириус, – спасибо!
Несмотря на то, что познакомились они с Джеймсом совсем недавно (тот помог ему затащить чемодан в вагон, и по ходу дела они разговорились, да так и купе вместе нашли), Сириус уже чувствовал, что у них есть все шансы окончательно подружиться.
* * *
Вольф шагал по пустому коридору Хогвартс-Экспресса, кипя от злости. Как он мог?! Сириус, лучший и, не считая братьев, единственный друг – как он мог заявить, что не собирается на их общий, практически семейный факультет?! А куда тогда? Уж не на Гриффиндор ли, к этому придурку Поттеру, готовому кинуться на человека только за то, что он хочет на Слизерин?! Ха!
О том, что вообще-то это он первым открыл военные действия, Вольф благополучно забыл – или, точнее, отодвинул эту мысль в сторону, решительно сунув под нос совести тот несомненный факт, что его предшественники в купе ушли по той же причине, что и он – агрессии Поттера к Слизерину, причём ушли, если верить его же словам, без боя – то есть изначально были настроены миролюбивей. Теперь Лестрейндж чувствовал намного больше расположения к рыжей девчонке и её спутнику.
- Может даже, они и не грязнокровки вовсе, – бормотал он себе под нос, таща за собой чемодан. – Мало ли, вдруг просто одежда похожая… Папа жаловался, что магглы даже моду свою уже к нам пропихнули… Уж если они на Слизерин хотят, то точно наши!
Пройдя два вагона, Вольф успел немного остыть. Злость ушла, сменившись глухим недовольством. Остановившись, Лестрейндж посмотрел в окно. Там, на полях, перемежавшихся рощицами, шёл дождь, и водяные струи, змеясь, косо сбегали по стеклу. Пейзаж был не слишком приглядный, и Вольф подумал, что неплохо было бы найти себе новое купе, а не проделывать оставшиеся часы до Хогвартса на ногах в коридоре. Он снова двинулся вперёд, только уже не спеша, ища относительно свободное местечко. Наконец, уже ближе к концу вагона, ему улыбнулась удача.
- Здесь свободно? – уточнил Вольф, заглядывая внутрь. Сидевший у окна шатен поднял на него глаза и, кивнув, вежливо улыбнулся. Ближе к двери сидел ещё один мальчик, довольно-таки щуплого телосложения. Его остроносое лицо и какого-то мышиного цвета волосы сложно было назвать располагающей внешностью, но Вольф здраво рассудил, что, по большому счёту, как говорила бабушка Берта, «с лица не шнапс пить». Главное, чтобы на этот раз проблем не возникло – а, судя по заискивающей улыбке мышастого, тот явно не собирался их создавать. Шатену же вообще, похоже, не было особого дела до того, что происходило вокруг – он снова уткнулся в приличных размеров книгу, которую держал в руках, когда Лестрейндж заглянул в купе. Занося чемодан внутрь и с облегчением кладя его на сиденье, Вольф подумал, что почитать чего-нибудь – это, вообще, здравая идея. Заводить разговор сейчас не хотелось, да и новые дорожные спутники не создавали впечатления любителей поболтать. Но всё же на всякий случай, согласно правилам хорошего тона, надо хотя бы представиться…
- Я Вольф Лестрейндж, – слегка кивнул обоим Вольф, открывая чемодан и начиная в нём рыться. Так, где же тут… ага, вот.
- Ремус Люпин, – на секунду снова оторвался от книги шатен.
- Питер Петтигрю, – представился остроносый, кивая в ответ намного сильнее.
Вот и отлично, этикет соблюдён. Вольф извлёк из чемодана книгу пообъёмистей из числа тех взятых с собой, которых, по словам братьев, в школьной библиотеке не было, захлопнул чемодан, сбросил ботинки и, прислонившись спиной к стенке у окна, пролистнул несколько страниц, находя то место, где остановился в прошлый раз. Ага, вот здесь…
Ремус с любопытством изучал нового соседа по купе, осторожно рассматривая его поверх книги. В отличие от Питера, выглядевшего довольно робким, этот был какой-то… взъерошенный, только не физически, а морально. Ремус хорошо чувствовал такие вещи, а тут, тем более, и чувствовать-то почти не надо было – от Вольфа волнами исходило раздражение, да и спросил он о наличии места, заходя в купе, таким тоном, что было ясно – в ответе он и не сомневался.
«Кажется, он с кем-то поссорился», – подумал Ремус, наблюдая за резкими, немного рваными движениями Вольфа. – «Ну да, точно… Иначе ему и не с чего было бы сейчас себе купе искать, поезд уже час как отошёл…»
Новый сосед достал из чемодана приличного объёма книжку, улыбнулся уже успокоенней и, небрежно сбросив обувь, забрался на сиденье с ногами, вытянув их в сторону двери и прислонившись спиной к стенке вагона. Ремус припомнил, что, кажется, видел его в Косом переулке, когда ходил туда с родителями. Ну да, точно – он ещё, кажется, со своим приятелем был. Уж не с ним ли и ссора вышла?
Ремус вздохнул. Появилось иррациональное чувство зависти. Как смешно… а вот ему даже и поссориться-то не с кем. Просто – не с кем.
Минуты текли одна за другой. Вольф, кажется, совсем уже успокоился или, по крайней мере, отвлёкся, с интересом скользя взглядом по строчкам. Ремус улыбнулся, пряча свою улыбку за книгой – кажется, не только он один тут любит почитать. Интересно, а что именно?
Сделав вид, что усаживается поудобнее, Ремус исхитрился подглядеть название на обложке книги. Оно гласило: «Гай Юлий Цезарь. Записки о Галльской войне». М-да. Ну и выбор для успокоительного чтения, однако… А впрочем, на вкус и цвет товарища нет. Ремусу пришло в голову, что он был бы рад поговорить и о Галльской войне, и о чём угодно, если бы…
Он помнил весёлые лица Вольфа и его приятеля, когда они выходили из магазина мадам Малкин и что-то оживлённо обсуждали. Как же ему тогда захотелось, чтобы у него тоже был такой друг, или хотя бы добрый знакомый! И сейчас, собственно, ему ничто не мешало попытаться завести разговор и познакомиться поближе – как любила говорить мама, книгочей книгочея всегда поймёт… Но нельзя. Нельзя ни с кем заводить близкие связи. Нельзя…
* * *
За чтением время летело незаметно – минута за минутой, час за часом… За окном уже начало темнеть, когда машинист объявил по громкой связи поезда, что до прибытия на станцию осталось несколько минут. Вольф, успевший окончательно успокоиться за время пути, аккуратно вложил закладку в произведение Цезаря и, закрыв книгу, убрал её обратно в чемодан к «Анабасису» Ксенофонта и «Стратегемате» Секста Фронтина. В семье Лестрейнджей считалось хорошим тоном разбираться в военном деле, хотя бы теоретически, и тематической литературы в замковой библиотеке было предостаточно. Правда, ничего моложе времени принятия Статута о секретности не имелось – во-первых, по соображениям приличия, ибо с тех пор маги уже никак не участвовали в войнах магглов, а во-вторых, потому, что в Магическом мире серьёзных войн с того времени, собственно, и не было.
Вольф быстро привёл себя в порядок и вышел в коридор, оставив, как и было сказано машинистом, багаж в купе. Следом за ним вышли и его попутчики, но Лестрейнджу до них сейчас не было особого дела. Куда как больше его интересовало, где сейчас Сириус – злость ушла, и хотелось поскорее помириться.
Едва высунувшись из вагона наружу, Вольф поморщился – дождь и не думал переставать идти. Со вздохом накинув на голову капюшон, Лестрейндж спрыгнул на платформу и зашлёпал по лужам в сторону головы состава, усиленно высматривая в толпе своего друга.
- Первокурсники, все сюда! – раздался голос у края платформы, и над морем голов закачался яркий фонарь. – Первокурсники, сюда!
Обрадованно рассудив, что Сириус тоже должен будет оказаться где-то там, Вольф повернул к лесничему Хагриду, которого сразу узнал по рассказам братьев. Пока тот продолжал подзывать к себе первокурсников, Лестрейндж крутил головой во все стороны, но из-за дождя в капюшоне был не только он, а и все остальные, причём в капюшонах, надвинутых чуть ли не на самые носы. Чтобы найти Сириуса в этом море одинаковых мантий, пришлось бы каждому чуть ли не в самое лицо заглядывать. Вольф с неприятной яркостью представил себе, как он будет при этом выглядеть, и с печальным вздохом отказался от своей затеи. Придётся, видно, подождать до замка…
Будучи расстроенным этим фактом, Вольф даже не обратил особого внимания на тех, кто сел с ним в одну лодку, лишь скользнув по их лицам взглядом, чтобы убедиться, что среди них нет знакомых. Их не оказалось – правда, в первый момент, когда он увидел пламенные языки медно-рыжих волос, Лестрейндж на мгновение задержал взгляд, но это оказалась не та любительница Слизерина, а какая-то другая девочка, смутно знакомая ему по светским приёмам у родителей. Мерлин, как же её зовут… На «Т» фамилия, кажется… А, ладно – скоро всё равно выясним, на распределении.
Несмотря на снова поникшее настроение, Вольф не мог не восхититься, увидев огромный замок, сияющий сотнями, если не тысячами, огней. Дождь слегка приутих, и можно было оценить всю красоту Хогвартса. Огни замка и факелы, укреплённые на лодках, отражались в озёрной глади, отражения мешались друг с другом и играли на кругах, расходящихся по воде от дождевых капель. Вольфу казалось, что он плывёт в море огней – будь он лучше знаком с астрономией, ему бы, возможно, пришло в голову сравнение с космическим полётом близко к ядру галактики, где со всех сторон – яркие звёзды и освещённые ими туманности.
Войдя в замок, ученики сняли капюшоны, и Вольф, наконец, заметил Сириуса – не так далеко от себя. Злость, правда, на этот раз не на друга, снова вспыхнула в Лестрейндже – рядом с Сириусом по-прежнему торчал этот Поттер и оживлённо болтал с ним.
Чужак! Вольф на несколько секунд задумался, стоит ли ему сейчас затевать новую свару или же удастся обойтись без неё, но тут появилась декан Гриффиндора – профессор МакГонагалл. Её тоже не узнать было сложно – точь-в-точь, как и описывали братья, сушёная рябина в шляпе. И вид, действительно, суровый.
Поприветствовав первокурсников и кратко рассказав им о факультетах, профессор выстроила их в ровную колонну и провела в Большой зал. Было интересно впервые увидеть самое «общественное» место Хогвартса из всех своими глазами. За столом Слизерина уже сидели Рудольфус и Рабастан – они приветственно помахали Вольфу, и он махнул им в ответ. Басти весело подмигнул и демонстративно подвинулся на скамье, заранее освобождая место для брата.
Профессор МакГонагалл, выстроив первокурсников в шеренгу перед учительским столом, достала список с их именами. Табурет с Распределяющей Шляпой уже стоял перед линией учеников. На песню Шляпы Вольф не обратил особого внимания – о чём она будет петь, он и так знал с раннего детства, и сейчас его гораздо больше волновало другое.
Песня закончилась, и МакГонагалл выступила вперёд.
- Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, – спокойно обратилась она к замершим первокурсникам. – Итак, начнём. Блэк, Сириус!
Лестрейндж почти задержал дыхание, провожая взглядом своего друга. Ну же, сейчас… Так, чего эта Шляпа тянет, ясно же: Блэк – значит, на Слизерин…
- ГРИФФИНДОР!
Вольфу показалось, что его ударили по голове чем-то мягким, но очень тяжёлым. Он невольно пошатнулся, глядя, как Сириус с неуверенной улыбкой(!) встаёт с табурета, кладёт на него Шляпу и отправляется к столу Гриффиндора. Хотя изумлён был не только Вольф – поражённый шёпот разнёсся по всему Большому залу, и едва ли не больше застывших в изумлении слизеринцев были поражены сами гриффиндорцы.
Вольф уловил краем глаза движение слева от себя и, бросив взгляд в ту сторону, обнаружил Джеймса, одобрительно показывающего Сириусу большой палец. В Лестрейндже вихрем вскрутилась бешеная ярость – если бы между ними не стояло ещё несколько первокурсников, он уж нашёл бы, что сказать проклятому агитатору. В том, что в противоестественном распределении Сириуса виноват одурманивший ему голову Поттер, Вольф даже не сомневался.
Следовавшие далее имена и фамилии он пропускал мимо ушей, почти не вникая в них. Сознание машинально отметило ту самую рыжую из поезда – да и то, собственно, лишь потому, что она тоже отправилась на Гриффиндор. Это заставляло задуматься. По идее, и Сириус, и эта Лили Эванс, если верить тому, что сказал про неё Поттер, должны были отправиться на Слизерин – а вместо это угодили в строго противоположном направлении. Может, со Шляпой что не так? Вольф не знал, что и думать.
- Лестрейндж, Вольф!
Выйдя из шеренги, Вольф решительно взял Шляпу и надел её одновременно с тем, как сел на табурет.
- О, ещё один Лестрейндж, – раздался голос Шляпы прямо над ухом. – Так-с, и что тут у нас? Хм. Интересно… любопытно даже, я бы сказала… Ну что ж, всё с тобой ясно.
Краткий миг молчания – и Вольф понял, что Шляпа сейчас выкрикнет свой вердикт. Его пронзило нехорошее предчувствие.
- «Стойте!» – изо всех сил подумал он. – «То есть… постойте, пожалуйста! Куда вы собираетесь меня отправить?»
- Ну как – куда? – добродушно хмыкнула Шляпа. – На Гриффиндор, разумеется.
Вольф ощутил, что его словно приморозило к табурету. В голове не осталось ни одной мысли, кроме панического шока – не ужаса лишь потому, что ужас тоже должен быть хоть как-то оформлен.
- Тебе не нравится? – озадаченно спросила Шляпа.
- «Куда угодно, только не на Гриффиндор!» – в отчаянии мысленно завопил Вольф. – «Куда угодно, только не на Гриффиндор!»
Судя по воцарившемуся на несколько секунд изумлённому молчанию, на сей раз приморозило уже Шляпу.
- Вот тебе раз… – поражённо протянула наконец она. – Нет, «куда угодно, только не на Слизерин» я слышу не так уж редко, «куда угодно, только не на Пуффендуй» вообще по нескольку раз за каждое распределение, но вот «куда угодно, только не на Гриффиндор»…
- «Что, неужто впервые?» – хмыкнул немного приободрившийся Вольф.
- Ну, не впервые, конечно, но последний раз я это слышала лет двадцать пять назад. Скажи на милость, чем же тебе так Гриффиндор не угодил?
- «Ну… э-э…» – замялся Лестрейндж. – «Да не одна причина, собственно…»
- А ты скажи, не волнуйся. Времени-то у нас хватает.
Вольф уже хотел заявить, что не собирается учиться рядом со слизериноненавистником Поттером, но первой причиной почему-то вылезла другая – как со стыдом стало ясно, заслуженно первой.
- «Я… недостаточно храбр для него», – признался Вольф, опустив глаза – даром что под Шляпой, рассчитанной явно на взрослого человека, всё равно ничего не было видно.
- Ну, здрасте. Чем дальше в лес… А можно спросить – с чего ты взял, что недостаточно храбр?
Вольф мрачно вздохнул. В голове проплыла череда воспоминаний о едких материнских репликах. Сам Вольф считал, что нет ничего плохого в рассудительной осторожности, но мать упорно твердила при всякой удобной возможности, что он трусоват. Собственно, это была ещё самая мягкая формулировка. И, пусть сам Вольф придерживался иного мнения, слова матери успели въесться в плоть и кровь. «Ты трус».
- «Мать говорит», – неохотно буркнул он. – «Не хочу быть там посмешищем».
- Она ошибается, – спокойно ответила Шляпа. – Поверь, мне доводилось отправлять на Гриффиндор и намного менее смелых людей, чем ты. И все они находили там своё место.
- «Да?» – Вольф немного приободрился. – «Ну, эээ… спасибо. Но всё равно – пожалуйста, не туда».
- А какие у тебя ещё причины?
И тут Вольфа прорвало.
- «Да много! Много! Во-первых, на Слизерине мои братья учатся. Во-вторых, родители мной будут уж точно недовольны, и сильно недовольны, если я поступлю не на Слизерин. В-третьих, на Гриффиндор вы точно отправите Джеймса Поттера, а я НЕ ХОЧУ учиться рядом с ним! И какой мне вообще смысл туда отправляться? Хорошо, предположим, у меня действительно достаточно храбрости для него. И что? Храбрецов на Гриффиндоре в каждой дюжине по двенадцать! Уж коли на то пошло, так храбрость я лучше смогу реализовать в другом месте, а на Гриффиндоре я буду всего лишь одним из ста одного».
- Примерно семидесяти, – поправила его Шляпа. – Хм, ну что ж… Последний довод интересен, не спорю. А куда ты сам хочешь – на Слизерин ведь, я не ошибаюсь?
- «Ну… э-э… это был бы лучший вариант».
- Знаешь что? – проговорила Шляпа, немного помолчав. – Подумай и реши, куда ты хочешь. Я чувствую в тебе немало страха и сомнений, но это обычное явление для тех, кто оказывается на твоём месте. Ты подходишь, в принципе, любому факультету… меньше всего, пожалуй, для Пуффендуя, но я могу отправить тебя и туда. Но куда хочешь ты сам? Подумай – и ответь».
- «Да куда угодно», – устало вздохнул Вольф. – «Уже подумал. Куда угодно, только не на Гриффиндор!»
- Даже несмотря на то, что я определила туда твоего друга?
Вольф замер.
«Откуда вы…?»
- Это видно по твоим мыслям. Так разве ты не хочешь к нему?
«Ему задурил голову этот проклятый Поттер. Он должен был попасть на Слизерин! А если на Гриффиндор попаду и я, Поттер будет думать, что это он сумел и меня «заочно» переубедить! Я не хочу выглядеть жалким слабаком, у которого нет своего мнения!»
- Можно подумать, это Поттер решает, кого куда отправить, а не я, – хмыкнула Шляпа. – Знаешь, обычно я не говорю одним ученикам о том, о чём разговаривала с другими, но мне кажется, тебе стоит знать… Сириус Блэк сам попросил меня не отправлять его на Слизерин.
Вольфу стало по-настоящему больно. В грудь словно вонзилась острая игла, а во рту появилась горечь. Стало больно глотать. Это предательство. Его предали…
- Он тебя не предавал! – в голосе Шляпы появилась тревога. – Он очень хотел, чтобы и ты попал не на Слизерин. Когда я выкрикнула «Гриффиндор», последнее, о чём он подумал, снимая меня – «Пожалуйста, и Вольфа тоже!»
- «Так вы поэтому меня туда хотите запихнуть?!»
- Нет! Точнее, далеко не только поэтому! Ты действительно подходишь для этого факультета!
- «Куда угодно, только не на Гриффиндор!» – отчаянно взвыл Вольф.
Шляпа тяжело вздохнула.
- В конечном итоге, личный выбор – самое главное… Надеюсь, ты не разочаруешься. Что ж, тогда… СЛИЗЕРИН!
Вольф облегчённо вздохнул и, сняв Распределяющую Шляпу, отправился к столу своего факультета, прямо к радостно аплодировавшим братьям.
Сириус, стараясь не обращать внимания на непрекращавшиеся шёпотки за столом, внимательно следил за распределением. Когда рыжую подружку Нюниуса – кстати, как оказалось, её звали Лили Эванс, – распределили на Гриффиндор, это здорово обрадовало Блэка. Появилась надежда на то, что, может быть, тогда уж и Вольфа тоже отправят сюда же…
Наблюдая за сидящим на табурете другом, лицо которого почти полностью скрывала Шляпа, Сириус едва не извертелся на скамье. Ну чего она так долго тянет? Чего? Неужели так сложно определить?…
Отверстие на тулье Шляпы – «рот» – приоткрылось. Сириус радостно подобрался. Вот, сейчас…
- СЛИЗЕРИН!
Сириус потерянно замер. Улыбка сползла с его лица. Вольф, его друг, с видом явного облегчения отправлялся совсем за другой стол, навстречу Люциусу Малфою… Беллатрисе… своим братьям. Но не Сириусу.
Блэк поднёс ко рту руку и незаметно для соседей по столу прикусил её, борясь с болью разочарования. Особо больно было видеть мимоходом брошенный на него взгляд Вольфа – сердитый и немного торжествующий. И тоже… разочарованный.
Машинально проследив за своим другом до самого слизеринского стола, Сириус внезапно наткнулся на сочувственный взгляд своей кузины, самой любимой из трёх – Андромеды, уже весело подмигнувшей ему сразу же после того, как он сел на своё место здесь. Сейчас Энди глядела утешающе, насколько это можно было выразить взглядом, и сделала короткий жест рукой, словно говоря «Не волнуйся, не страшно». Сириус благодарно улыбнулся ей в ответ. Ему и в самом деле полегчало. Ну, попал Вольф туда, куда и хотел – что ж тут такого? Жалко, конечно, что не туда же, куда и Сириус, но тут уж ничего не поделаешь. Дружбе-то разные факультеты, даже такие разные, как Гриффиндор и Слизерин, помешать не должны, так ведь?
Распределение продолжалось. После Вольфа на табурет сел Ремус Люпин, несколько болезненного вида шатен – его шляпа отправила на Гриффиндор. Люпин, вежливо улыбаясь и кивая приветствовашим его гриффиндорцам, подошёл к столу и сел недалеко от Сириуса. Через какое-то время очередь дошла и до Джеймса. Тот, едва услышав своё имя, быстро подошёл к табурету, сел и уверенно надел Шляпу. Та не думала и нескольких секунд.
- ГРИФФИНДОР!
Сириус аплодировал вместе со всеми. С души словно огромный груз свалился – на какое-то мгновение ему показалось, что и Джеймса могут распределить на Слизерин…
- Отлично! – хлопнул его по плечу Джеймс, садясь рядом с ним. – Чего такой хмурый? – голос Поттера понизился. – Из-за Лестрейнджа, да?
- В основном, – мрачно ответил Сириус и вздохнул. – Я надеялся, что он тоже сюда попадёт…
- Не поверишь, но я тоже очень удивился, – пожал плечами Джеймс и, слегка фыркнув, осторожно коснулся пальцами бока. – Там, в поезде, он мне очень по-гриффиндорски своё мнение продемонстрировал.
Сириус невольно прыснул.
- Ладно, не печалься! – улыбнулся Джеймс. – Подумаешь, на другой факультет попал. В конце концов, и мама моя вон тоже на Слизерине училась, и ничего… Дружбе-то это никак не должно помешать!
Блэк согласно кивнул. Печаль приутихла. В конце концов, ничего ужасного действительно не случилось. Вот правда, теперь ещё с родителями объясняться… Если Вольфовы-то воспримут распределение своего сына как должное, то о реакции Вальбурги даже думать не хотелось. Впрочем… ладно. Раньше, чем завтра, она всё равно не случится.
Джеймс и Сириус уже вместе дружно приветствовали аплодисментами каждого нового гриффиндорца. Шеренга перед учительским столом постепенно таяла, и вскоре очередь дошла до ещё одного поездного знакомца.
- Снейп, Северус!
- Ну, тут и думать нечего, – проворчал Джеймс, презрительно глядя на него. – И чего она тянет?
- А вдруг к нам хочет отправить, – прыснул Сириус. Джеймс, поражённо глянув на него, засмеялся уже в открытую.
- Ну ты и скажешь! Как же, к нам!
- Тихо! – цыкнула сидящая недалеко девушка со значком старосты на мантии.
Как ни странно, Шляпа думала почти столько же, сколько над Вольфом, прежде чем отправить Снейпа на Слизерин. Сириус заметил, что Эванс это, похоже, огорчило не меньше, чем его самого – распределение Вольфа. Снейп, кстати, сел не так уж далеко от него, рядом с Малфоем, одобрительно похлопавшим новичка по спине. Ещё немного – и распределение закончилось.
Со своего места поднялся директор. Сириус вспомнил его имя – Альбус Дамблдор. Вальбурга скептически отзывалась о назначении этого человека на должность директора Хогвартса, несмотря на его большие научные (и не только, если вспомнить войну с Гриндевальдом) заслуги. Но выглядел директор вполне располагающе – дружелюбная улыбка, длинная седая борода, очки-половинки на носу, из-за которых весело блестели проницательные глаза…
- Добро пожаловать в Хогвартс! – провозгласил он, приветственно раскидывая руки в стороны, словно хотел обнять весь зал. – Приветствую всех вас – и тех, кому уже хорошо знаком Хогвартс, и тех, кто только сегодня впервые прибыл сюда. Я от всей души надеюсь, что каждому из вас здесь понравится. Не все из вас знают меня, так что позвольте представиться – меня зовут Альбус Дамблдор. Вплоть до прошлого учебного года я преподавал здесь трансфигурацию, а с года нынешнего, после того, как профессор Диппет ушёл на заслуженный отдых, Попечительский совет Хогвартса оказал мне большую честь, назначив меня новым директором школы. Я мог бы ещё долго говорить здесь перед вами, но, насколько я понимаю, вы все изрядно проголодались. Так что сообщу лишь две важные новости. Во-первых, позвольте представить вам нового преподавателя по защите от Тёмных Искусств, профессора Милберри, – Дамблдор повернулся к блондину средних лет, сидевшему за учительским столом, и, подавая пример залу, поприветствовал того аплодисментами.
- Ну и во-вторых, в этом году в Хогвартс доставили экземпляр очень интересного растения – Дракучей Ивы. Она будет расти в дальнем конце школьного двора, ближе к Запретному лесу – надеюсь, мне не надо объяснять, почему он так называется? Дракучая Ива быстро растёт и весьма агрессивна, нанося тяжёлые удары ветвями любому, посмевшему потревожить её покой. Даже сейчас она способна причинить неприятности, а через несколько месяцев приближаться к ней станет просто по-настоящему опасно. Так что заклинаю вас, ради вашей же безопасности: не подходите к ней близко. Ну а теперь – начнём наш пир.
На столах разом появилось огромное количество разнообразнейших вкусностей, и действительно проголодавшийся Сириус вместе со всеми остальными охотно принялся за еду. Что-что, а здешние домовики своё дело знали.
Когда все наелись и тарелки опустели, Дамблдор снова поднялся, сообщил ещё несколько новостей, в основном второстепенных, вроде того, куда обращаться желающим подать заявки на отборочные в квиддичные команды факультетов, и, пожелав всем доброй ночи, отпустил учеников по Общим гостиным. Вольф выбрался из-за стола вместе с остальными слизеринцами, с нескрываемой грустью провожая взглядом Сириуса. Ему-то хорошо, он, кажется, с этим Джеймсом уже успел сдружиться… А вот что делать ему, Вольфу? Братья – это, конечно, хорошо, но один на седьмом курсе, другой на четвёртом… Только и остаётся, что надеяться на хотя бы шапочное знакомство с теперь уже соседями по спальне. Двоих, Эдварда Мальсибера и Джервиса Эйвери, он смутно помнил по родительским приёмам, кажется, даже удавалось переброситься парой словечек… Третий, Мелвин Джагсон, тоже не был совсем уж незнакомцем – про его семью Вольф не раз слышал от родителей. Ну и ещё один сокурсник был тем самым борцом за права Слизерина, которого Поттер прогнал из своего купе (делая поблажку не перестававшей бурлить в душе ярости в адрес новоявленного гриффиндорца, Вольф решительно наступил голосу совести на горло и твёрдо сделал для себя именно такую формулировку). Северус Снейп выглядел так же, как и в момент их короткой встречи в коридоре Хогвартс-Экспресса – то есть не слишком. Не слишком всё: не слишком богато, не слишком благополучно, не слишком упитанно… Да и, откровенно говоря, не слишком уверенно – на ведущего первокурсников старосту он смотрел очень внимательно, явно не собираясь пропустить никакой важной информации. Сам Вольф смог бы легко найти дорогу до Общей гостиной Слизерина и один – у братьев он уже давно выспросил о Хогвартсе всё, что только можно. Насчёт происхождения Снейпа Вольф не сомневался – даже отдалённо похожей фамилии в списках чистокровных семей Магической Британии не числилось. А это значит – в лучшем случае, полукровка. Неприятно, конечно… Но, с другой стороны, враг моего врага – мой друг. И, если уж полукровка так отчаянно стремится на Слизерин – значит, сомневаться в его расположении к магическим традициям вряд ли приходится. Добро пожаловать.
Было и ещё кое-что, что добавило Снейпу в глазах Вольфа толику расположения – грусть в его взгляде, с которой он смотрел на свою приятельницу за гриффиндорским столом. Хотя к самому Лестрейнджу ни он, ни она не имели никакого отношения, но Вольф не мог не провести параллель – он сам глядел на своего друга не веселее. А видя весёлую улыбку Сириуса, с которой он болтал со своими соседями по столу, и в первую очередь – с Джеймсом, Вольф и вовсе не знал, чего в нём становилось больше – радости за друга, который, кажется, действительно не чувствовал себя на Гриффиндоре плохо (конечно, Сириус хорошо умел скрывать свои настоящие чувства, как и полагалось уметь каждому Блэку, но никак не от давнего друга!), или же жгучей зависти и грустного осознания своего одиночества.
Что ж, по крайней мере, здесь он всё-таки не совсем уж один – здесь Рудольфус и Рабастан. И родители, опять же, будут довольны… может быть, даже мама… Сириусу-то вряд ли так повезёт!
Однако вместо того, чтобы ощутить некое мрачное удовлетворение от осознания собственной правоты поступления на Слизерин, Вольф ощутил лишь тревогу за друга. От чего на душе лучше никак не стало.
Скверное расположение духа никуда не девалось до самой спальни, и даже тёплые подбадривания братьев и их уверения в том, что, как ни крути, а каменной стены между Слизерином и Гриффиндором ещё никто не выстроил, не могли его развеять. Лёжа в выбранной для себя постели у зачарованного окна, Вольф тоскливо глядел на зелёный балдахин над своей головой. Единственным, что кое-как удерживало от того, чтобы окончательно раскиснуть, была мысль о том, что Сириусу там, наверху – в гриффиндорской башне, – всё же, судя по его поведению на праздничном пиру, должно быть повеселей. Вольф был готов даже с существованием Джеймса смириться, если он мог поддержать настроение его друга.
Спустя какое-то время усталость всё же взяла своё, да и долго грустить в возрасте Вольфа было всё-таки при всём желании затруднительно. Сон мягко начал накрывать Лестрейнджа, успевшего, впрочем, отметить, что, судя по разнице в дыхании соседей, Снейпу тоже не больно-то спится.
Глава 3. Учиться будем весело, чтоб хорошо учиться! Первый класс – это первый звонок,
Были радости, были невзгоды,
Наш учитель и первый урок,
Начинались так, начинались так,
Начинались так школьные годы.
В. Байков, «Последний звонок».
Утром второго сентября Северус проснулся первым среди слизеринцев-первокурсников. Несколько первых мгновений ещё затуманенное остатками сна сознание с удивлением воспринимало столь резко изменившуюся обстановку спальни – и только потом Снейп осознал, что он уже не дома. А в Хогвартсе, на Слизерине, том самом факультете, на который так хотел попасть. На лучшем факультете Хогвартса, среди учеников из достойных, чистокровных семей. Вот только… Лили рядом нет.
Северус вздохнул, на несколько секунд снова закрывая глаза. Лили. Ну почему, почему её распределили на этот… Гриффиндор?! Неужели только потому, что она нечистокровная? Но ведь мама говорила, что для попадания на Слизерин чистота крови, конечно, желательное условие, но всё-таки необязательное… Хотя, какой смысл теперь рассуждать – почему да почему? Главное, что распределение уже свершилось, и теперь он – на Слизерине, а она – на Гриффиндоре. И что же теперь будет? О вражде этих двух факультетов Северус был наслышан ещё от мамы. Наглядная демонстрация в поезде тоже ясно дала понять, как гриффиндорцы относятся к Слизерину. Неужели теперь из-за этого и их с Лили дружба расколется?
Поразмышляв ещё несколько минут, Северус в итоге решил, что ответа на этот вопрос он, лёжа в постели, всё равно не получит. К тому же – надо узнать расписание, надо успеть на завтрак, надо найти дорогу к нужным кабинетам – пусть Эйлин и рассказывала о Хогвартсе, но она первая признавалась, что на словах его подробный план всё равно не нарисуешь – замок слишком велик. Проще говоря, залёживаться в кровати в любом случае не имело смысла.
Стоя у раковины и чистя зубы, Северус размышлял над тем, как себя вести с соседями по спальне – ведь, как вполне справедливо заметила вчера профессор МакГонагалл, отныне они должны были стать для него второй семьёй. Как, впрочем, по той же логике, отчасти и он для них. Снейп смерил взглядом своё отражение в зеркале и скептически хмыкнул. О да, семья – заглядение. Волосы хоть, что ли, почаще мыть? Хотя для того, чтобы пары от зелий не придавали им такой вид, это придётся делать каждый день, и желательно два раза. Что, соответственно, не выдержат либо сами волосы, либо скромный семейный бюджет…
Дверь ванной открылась, и внутрь прошлёпал как раз один из тех самых соседей. Северус помнил его ещё по поезду – именно на него он едва не натолкнулся, выходя вслед за Лили из купе. Тоже, кстати, глупо вышло… Тогда-то это казалось нормальным – послушаться свою приятельницу и найти купе поспокойнее! Что, собственно, оказалось совсем несложным. Уже к самому вечеру, когда Северус немного поостыл, до него дошло, что реакция, нормальная для Лили, в его исполнении наверняка была расценена… неправильно. Ну молодец, Сев, что ещё сказать? Не успел приехать в Хогвартс, а уже заработал себе репутацию подкаблучника. И это в лучшем случае…
Имя нового соседа Северус не запомнил – когда того распределяли, ему самому не было никакого дела до остальных первокурсников. Единственная, кто занимала тогда все мысли – это Лили, попавшая на Гриффиндор. Правда, потом, уже по праздничному пиру, помнилось, что вроде бы этот, ставший одним из тех, с кем теперь предстоит семь лет делить комнату, сидел рядом с братьями, из которых один – староста… Но больше что-то ничего не припоминалось. Да и, собственно, на тот момент эти подробности Северуса вообще мало интересовали.
Сокурсник подошёл к соседней раковине и тоже принялся умываться.
- Доброе утро, – вежливо поздоровался он. Но Северус успел отметить проницательный взгляд тёмно-карих глаз. Кажется, его оценивали.
- Доброе, – кивнул он в ответ. На самом деле Северус так, мягко говоря, не считал, но не говорить же об этом прямо?
- Ты ведь Северус Снейп, да? – спросил новый знакомый и, дождавшись повторного кивка, представился: – Меня зовут Вольф Лестрейндж.
Пожимая протянутую руку, Северус быстро вспоминал всё то, что слышал о Лестрейнджах от матери, которая старалась дать сыну побольше сведений о Магическом мире. Род небедный, причём весьма… Знатный, влиятельный, чистокровный… Короче, один из самых важных в иерархии британских магических семей. Условно – третье место, после Блэков и Малфоев.
Правда, на лощёного аристократа этот Лестрейндж походил не так уж сильно. Ночная пижама, конечно, была явно высококачественной и дорогой (как с горечью подозревал Северус, возможно, более дорогой, чем весь его собственный гардероб), да и зубная щётка была с монограммой (Вот позер! Или это у всей его семьи так?), но пепельно-русые, немного длинные волосы, да и выражение лица – не без чувства собственной важности, конечно, но во вполне терпимом масштабе, – придавали Вольфу не такой уж заносчивый вид. Уж, во всяком случае, далеко не такой заносчивый, как у вчерашнего остряка. Ни много ни мало, кстати, Блэка, как выяснилось на распределении.
- Я слышал, ты хотел попасть к нам, – заявил Лестрейндж всё с той же умеренной надменностью. – Ну как, доволен?
Если бы не вполне дружелюбный тон вопроса, Северус счёл бы его насмешкой, но сейчас, кажется, над ним отнюдь не собирались смеяться, и он решил, что лучше ответить честно. Ну, по возможности честно.
- В общем, да, – ответил Северус и немного запоздало сообразил, что не мешает кое-что уточнить. – А кто тебе сказал, куда я хотел попасть?
Лестрейндж слегка хмыкнул и бросил на него чуть лукавый взгляд.
- Один очкастый тип, по поводу которого у нас, кажется, имеется общее мнение.
Северус застыл от неожиданности, а потом, отложив свою зубную щётку в сторону, повернулся к Вольфу, явно довольному реакцией на свой ответ. Похоже, тут надо было многое прояснить.
- Откуда ты его знаешь?
- Да так, – Вольф пожал плечами, – просто мы с ним тоже поцапались. И тоже, кстати, по тому же вопросу.
- Ты имеешь в виду – по поводу… распределения?
- Ага, – кивнул Лестрейндж и усиленно провёл мокрыми ладонями по лицу, кажется, пытаясь окончательно взбодриться после сна. – Он мне почти сразу заявил, что наш факультет… ну, не буду пересказывать его гнусную формулировку, но мы с ним, как я уже сказал, поцапались.
Северус неопределённо хмыкнул, не будучи уверенным в том, что именно ему на это стоит ответить. С одной стороны, кажется, это доброжелательный намёк – вроде как при встрече размашисто вильнули хвостом, – а с другой… Не прощупывание ли это почвы? Скажем, на предмет лояльности Слизерину?
- Кажется, этому… м-м… очкастому не нравится всякий, кто хочет учиться на нашем факультете, – осторожно проговорил Северус, пытаясь одновременно привести волосы в порядок – больше, конечно, для вида. Расчёска для его волос – слабая помощница, это он выяснил давно.
- Точно, – мрачно проговорил Лестрейндж, опуская руки на край раковины и насупленно глядя на собственное отражение в зеркале. – А ещё он здорово умеет убеждать в этом других.
- Что ты имеешь в виду? – невольно насторожился Северус.
- Неважно, – буркнул в ответ Вольф, принимаясь чистить зубы. – Просто учти, наш общий знакомый – кстати, его зовут Джеймс Поттер, – большой мастак по отговариванию от слизеринских ценностей.
Северус на несколько мгновений застыл на месте, прежде чем снова медленно повернуться к зеркалу и приняться заканчивать с умыванием. Слова Лестрейнджа звучали зловеще. Отговаривание от слизеринских ценностей… Значит ли это, что Поттер может и Лили разубедить продолжать дружбу со слизеринцем – с ним, Северусом? На какой-то момент в душе поселилась отчаянная тоска – неужели теперь ему предстоит остаться в Хогвартсе совсем одному?
Ну уж нет! Северус, последовав примеру Вольфа, потёр лицо влажными руками и решительно завернул краны. Ещё чего… Сразу сдаваться теперь, что ли? Сначала посмотрим, что да как, а уж потом будем труса праздновать. А с этим Поттером ещё разберёмся.
В общей спальне проснулись уже и остальные сокурсники. Джагсон, Эйвери и этот… как же его, на «М», кажется… А, да – Мальсибер! – вспомнил Северус, припомнив, как обратился вчера к тому Люциус Малфой.
Пройдя к своей кровати, Северус стал быстро одеваться, стараясь игнорировать взгляды остальных – отчасти любопытные, но в то же время и с долей… насмешки? Скептицизма? Неприязненности? Северус затруднился бы точно определить, но было ясно и так – в отличие от Вольфа, остальные ему тут не больно-то рады. Ну, то есть Лестрейндж, конечно, тоже не выказывал особого дружелюбия, но, по крайней мере, в его взгляде не было вот этого… немного брезгливого любопытства. Наверное, примерно так же учёный смотрит в микроскоп на новую вредоносную бактерию, о которой раньше только слышал, но самому видеть не доводилось.
Собственно, Северус прекрасно понимал причину этих взглядов. Хоть староста факультета его вчера и радушно встретил, но сомневаться не приходилось: здесь уже знают о том, что он, Северус Снейп, не чистокровный волшебник. Странно ещё, что Лестрейндж об этом разговор не завёл – уж такие-то, как он, в первую очередь должны на это обращать внимание? Или просто решил подождать и оценить для начала не только происхождение? Северус очень на это надеялся. Если с чего ему и не хотелось начинать учёбу в Хогвартсе, так это с недружелюбия всех соседей по спальне без исключения.
Но пока всё шло мирно – взглядами всё и ограничилось. Вскоре из ванной вышел Лестрейндж и тоже принялся одеваться и собирать свою сумку. Остальные, приветственно покивав ему, один за другим потянулись туда, откуда он вышел. Северус закончил собираться и, повесив на плечо сумку, уже собирался выйти из спальни, когда, уже у выхода, его остановил спокойный голос Лестрейнджа:
- Снейп! А можно поинтересоваться – кто твои родители?
Северус на мгновение застыл и сглотнул. Ага, вот и оно. Началось… Эх, надо будет поскорее выяснить – уж не вожак ли местный этот Лестрейндж? Вроде, остальные-то его знают…
- Я полукровка, – ответил он, поворачиваясь. Чего уж скрывать – лучше сразу сказать то, чем, собственно, Лестрейндж и интересуется. – Моя мама – из Принцев.
- Из Принцев? – задумчиво повторил Вольф, проводя рукой по подбородку. – Если не ошибаюсь… её зовут Эйлин?
Северус слегка удивился, но виду не подал. В сущности, ничего удивительно, что Лестрейндж знает имя его матери – о чистокровной волшебнице, вышедшей замуж за маггла, он просто обязан знать. Как о примере глубочайшего падения… Северус до боли стиснул зубы.
- Да, – угрюмо ответил он. – А отец – маггл.
Странно, но взгляд Вольфа вовсе не казался презрительным. В нём, кажется, не было ничего, кроме чистого любопытства…
- Ты его не любишь?
Вопрос был задан с утвердительной интонацией. Северус задумался, не будет ли прямой ответ воспринят как подхалимаж, а потом мысленно махнул рукой и решил, что врать на эту тему будет уж совсем противно.
- Скажем так, – буркнул он, – хвалиться мне нечем. Он и маггл-то неважный.
Лестрейндж помедлил, прежде чем ответить, а Северус, положив руку на дверной косяк, с тревогой ждал вердикта. И он не замедлил последовать.
- Ну, что ж… Но ты ведь поступил на Слизерин, не так ли? – Вольф слегка улыбнулся. – Добро пожаловать на лучший факультет Хогвартса, Снейп.
Растянув губы в осторожной ответной улыбке, Северус кивнул и вышел из спальни.
* * *
За завтраком Вольф в основном (ну, если не считать еды) занимался тем, что высматривал Сириуса за гриффиндорским столом. Его там не было видно, и Вольф уже успел встревожиться – но тут, к счастью, всё разъяснилось с появлением сонного Блэка в дверях. Лестрейндж даже тихо хихикнул себе под нос – а он-то уже невесть чего успел себе понапридумывать…
Вдоль стола прошлись старосты, раздавая расписание.
- Как дела, Вольф? – вполголоса спросил Рудольфус, вручая брату пергамент и улыбаясь.
- Нормально, – улыбнулся в ответ Вольф. – Живу себе помаленьку…
Руди тихо фыркнул и двинулся дальше. Побыстрее закончив с беконом, Вольф развернул листок и пробежал его глазами. Так-так, и что у нас тут? О, зельеварение. Мило. Да ещё и вместе с Гриффиндором. Неплохо бы с Сириусом до начала урока переговорить… А дальше что идёт? Заклинания. Ну, вот это уже лучше.
Завернув в салфетку пару тостов, Вольф, с внешне беззаботным видом оглядевшись, быстро сунул их в карман. Мало ли, вдруг до обеда проголодаться придётся… ну, неясно ведь пока, сильно ли выматывает зельеварение, верно?
Собственно, эту привычку – прихватывать с собой утром «продзапас» Вольф приобрёл на родном острове, который любил исследовать. В замке-то хорошо – в любой момент можно позвать домовика и приказать ему притащить что-нибудь съестное, а что делать где-нибудь за милю-другую от него, в лесу или скалах? Родители-то могли своих домовиков к себе звать, сами находясь где угодно, а вот Вольф пока такой возможностью похвастаться не мог.
Остановившись примерно посередине между выходом в холл, слизеринским и гриффиндорским столами, Вольф помедлил, не решаясь подойти к Сириусу прямо. Братья успели немало порассказать о неприязни гриффиндорцев к Слизерину, и одному соваться прямо в львиное логово Вольфу было ну совсем неохота. Поймав спустя какое-то время взгляд Сириуса, он улыбнулся, кивнул и повёл глазами в сторону, ближе к стене. К чести Сириуса, тот не только всё понял, но и не замедлил выбраться из-за стола.
Подойдя друг к другу, новоиспечённые слизеринец и гриффиндорец несколько секунд помолчали, отводя глаза в сторону. Но, наконец, они всё же решились.
- Ну как ты? – хором спросили оба и тут же прыснули. Напряжённость мгновенно куда-то улетучилась.
- Нормально! – радостно ответил Сириус, улыбаясь во весь рот. – Соседи отличные, обстановка хорошая. Непривычная совсем, правда, но так даже лучше! А ты-то как?
- Нормально, – пожал плечами Вольф. Глухая обида заскреблась где-то в груди – что же, получается, и без него всё прекрасно? – Всё, как братья рассказывали. Соседи даже знакомые.
Сириус прекратил улыбаться и пристально посмотрел на друга. Вольф почувствовал себя неуютно и сразу же снова отвёл глаза в сторону, поспешно натянув на лицо доброжелательную улыбку.
- Ты злишься на меня, да? – с грустью спросил Сириус. Вольф вздохнул, убирая с лица «камуфляж». Ну да, нашёл перед кем прятаться…
- Я думал, мы будем вместе, – тихо ответил он. – Я очень на это рассчитывал.
- Я думал, тебя отправят на Гриффиндор, – так же тихо ответил друг. – Честно, я был в этом уверен.
- Да что тебя так тянет на этот Гриффиндор, – сквозь зубы прорычал Вольф, злостью забивая обиду на эту дурацкую Распределяющую Шляпу… а заодно и на себя с Сириусом. На всех, разом. – Что, неужели Слизерин так кошмарен?!
- Тебе видней, – примирительно вздохнул Сириус. – Может, и не кошмарен. Но мне хотелось попасть куда угодно, только не туда…
- …куда бы хотели твои родители, чтоб ты попал, – уныло закончил Вольф. – Ну, это-то я, в общем, понимаю… Просто очень жаль, что мы теперь порознь.
- Это ещё почему «порознь»?! – изумился Сириус. – Что изменилось оттого, что мы на разных факультетах? Ты остался таким же, каким был, я тоже такой же… Мы теперь что, и разговаривать, что ли, не должны, раз ты на Слизерине, а я на Гриффиндоре?
- То есть… всё в порядке? – с надеждой уточнил Вольф, поднимая на друга глаза.
- Балда ты! – душевно сообщил Сириус, пытаясь зажать голову Вольфа под рукой и натереть ему шевелюру.
- Сам балда, – не остался в долгу тот, ловко выныривая из-под его руки и шутливо щёлкая приятеля по лбу.
- Эй, вы! – весело окликнула их гриффиндорская староста. – Кончайте дурить, на уроки пора!
Вольф и Сириус дружно сунулись за часами.
- Ой, и правда, – хмыкнул Сириус, запихивая свой брегет обратно. – Ну ладно, Вольф – давай, ещё встретимся сегодня!
- Мы сделаем это раньше, чем ты думаешь, – с весёлой ехидцей сообщил друг. – Ты на расписание смотрел?
- А что там?
- У нас с вами первый урок – сдвоенное зельеварение, – фыркнул Вольф. – Кстати, в подземельях. Так что приглашаю на нашу территорию.
- Соблагоизволяю принять ваше приглашение, – не остался в долгу Сириус.
* * *
Северус, нахмурившись, пристально следил за разговором Лестрейнджа и Блэка. Они болтали, как старые друзья… Правда, поначалу у них явно что-то не клеилось, но после какого-то осторожного вопроса Лестрейнджа Блэк со смехом что-то коротко бросил, и оба сцепились в шутливой схватке. Северус судорожно сглотнул – ему стало обидно. Единственный сокурсник, который отнёсся к нему хотя бы условно приветливо – и тот оказался с «двойным дном». Приятель этого доморощенного остроумца. Тьфу! Северус опустил взгляд на свою тарелку и ожесточённо всадил вилку в котлету.
Он бы ни за что не признался даже самому себе, что больше всего его ранил вовсе не вид чужой дружбы – к нему-то он кое-как успел привыкнуть за свои одиннадцать лет. А обрушение хрупкой, едва успевшей поднять голову надежды на то, что, может быть, здесь и у него появятся хоть какие-то друзья…
Жди, как же. Теперь только на Лили и надежда…
Северус смог перехватить её ещё до кабинета зельеварения. Лили, завидев его, радостно улыбнулась и пошла навстречу. Северус с беззвучным вздохом расслабился – до этого момента он даже и не подозревал, насколько сильно на самом деле его тревожила возможность трещины в дружбе из-за разных факультетов.
- Привет, Сев! – Лили, сияя улыбкой, подошла к нему. – Ты чего такой хмурый?
- Я? Э-э… – Северус замялся, не зная, что ответить. О том, что он, оказывается, сегодня хмурый, он как-то и не подозревал. Хотя, если рассудить – а с чего бы ему веселиться?
- Ну, я… думал, что, раз ты на Гриффиндоре, а я на Слизерине…
- И что? – недоуменно сдвинула брови Лили. – Сев, я понимаю, тебе неприятно – ты надеялся, что мы будем учиться на одном факультете. Я тоже надеялась, но… – она грустно пожала плечами. – Но ведь это ещё ничего не значит. Мы можем вместе делать уроки в библиотеке, вместе проводить свободное время… Да вот даже у нас сейчас урок – и тот совместный!
Северус неуверенно улыбнулся в ответ. Тревога, поселившаяся в груди ещё с вечера, наконец-то отступила.
- То есть… ты не против, да? Ну, чтобы всё было, как раньше…
- Не поняла, – брови Лили сдвинулись ещё сильнее. – Ты что, думал, что я с тобой дружить перестану, что ли? Из-за того, что мы на разных факультетах?
В её голосе слышалось недоумение, смешанное с лёгкой обидой, и Северус поспешил попытаться оправдаться:
- Я… нет, конечно, нет!… Просто… я подумал, это не просто разные факультеты, это Слизерин и Гриффиндор…
- И что? – всё ещё непонимающе спросила Лили. – Что, окажись я на Пуффендуе, а ты на Когтевране – что-то изменилось бы?
- Конечно, – ответил Северус, на этот раз с полной уверенностью. – Ведь слизеринцы и гриффиндорцы… ну, как бы… в противостоянии, что ли…
Лили вздохнула и возвела глаза к потолку.
- В противостоянии, видите ли… Ну и пусть! Мне вот лично на это… плевать, –последнее слово Лили выпалила, слегка покраснев, но не опуская глаза. Северус мысленно восхитился её честной и прямой искренностью. – Ты мой друг, а остальные слизеринцы и гриффиндорцы могут между собою враждовать, сколько душе угодно. Но мы-то не будем, правда, Сев? Ну это… это ведь просто глупо!
- Да, конечно! – улыбнулся Северус, чувствуя громадное облегчение. – Конечно, Лили, я и сам хотел… ну, я просто… хотел убедиться! Прости, если я… ну, обидел тебя, я не хотел, я просто подумал…
- Се-е-ев, – с улыбкой протянула Лили, беря его за руку. – Ну что ты, в самом деле, чего напридумывал! Пошли давай, а то без нас начнут.
Радость, царившая на душе у Северуса, была, к сожалению, недолгой – войдя в кабинет, он обнаружил, что большинство мест уже заняты, да так, что вдвоём с Лили сесть не получится. Жаль…
- На следующем уроке, – шепнула сбоку Лили, украдкой пожимая руку и немного виновато улыбаясь. Северус улыбнулся в ответ, чувствуя, что всё всё-таки не так уж плохо.
Оглядевшись ещё раз, он поморщился – про себя, естественно. Из слизеринцев в одиночку сидел только Лестрейндж – Эйвери и Мальсибер расселись за одним столом, а Джагсон пристроился рядом с какой-то девчонкой. Ну что ж, выбора нет, не торчать же у входа столбом…
Северус подошёл к столу, за которым с каким-то недовольным видом сидел Лестрейндж. Впрочем, когда тот поднял на него глаза, то слегка улыбнулся и пододвинул свой стул в сторону, сразу же после этого, впрочем, теряя к Северусу всякий интерес и принимаясь снова угрюмо буравить взглядом свой котёл. Интересно, – подумал Северус, садясь рядом и начиная доставать собственные зельедельческие принадлежности, – успел с кем снова поцапаться, что ли? Уж не снова ли с Поттером? Вон он и сидит, кстати, рядом с Блэком… Что, опять приятеля не поделили? Северус беззвучно хмыкнул при этой мысли, но сразу же на ум пришла другая, гораздо менее приятная – о том, что это может случиться и с ним. Вон Лили весело с какой-то другой гриффиндоркой уже болтает… А что, если всё-таки здешние новые друзья окажутся лучше старых? Северус хмуро выровнял котёл и прикинул, какой силы огонь надо будет развести для какого из простых зелий.
Скоро начался урок. Преподаватель зельеварения и по совместительству декан Слизерина оказался полным мужчиной, уже в годах. Моржовые усы свисали по краям добродушно улыбавшегося рта, придавая Горацию Слизнорту довольно располагающий вид. Северус слегка хмыкнул, слушая, как их декан распространяется о зельях и о тонкой науке их приготовления. Хотя, конечно, гриффиндорцам объяснить даже такие элементарные вещи, как технику безопасности при работе с котлом, надо… Ну, если не считать, разумеется, Лили.
Задание на урок Слизнортом было дано самое простое – зелье, применяющееся для лечения ссадин. Северус только презрительно улыбнулся – ещё бы воду попросил вскипятить! Ну то есть, конечно, без практики могли бы возникнуть какие-то сложности – но уж точно не у него! Эйлин занималась с сыном зельями уже далеко не первый год, и едва ли была какая-либо другая магическая наука, которая бы так нравилась Северусу. Быстро найдя в шкафу все необходимые ингредиенты, он спокойно и методично принялся за работу. Как обычно с ним и бывало, все печали на это время ушли, словно улетев вместе с поднимавшимся над поверхностью зелья лёгким паром.
Спустя полчаса, убавив огонь до самого минимального – только чтобы зелье не остывало, – Северус удовлетворённо откинулся назад и обвёл взглядом класс. Судя по всему, только Лили тоже уже заканчивала работу, остальным дела ещё хватало. Северус ощутил, как его наполняет гордость, но приятное чувство тут же выветрилось из головы, стоило ему бросить взгляд на соседа.
- Ты что делаешь?! – зашипел Северус, хватая Лестрейнджа за руку как раз в тот момент, когда он уже собрался бухнуть в свой котёл чуть ли не пригоршню резаных листьев крапивы.
- А что, не видишь? – огрызнулся в ответ тот, вырывая руку и сердито воззреваясь на Северуса. – Зелье от ссадин!
- От ссадин? Ну-ну, – саркастически хмыкнул Северус. – Если ты сейчас швырнёшь всё это в котёл, они тебе обеспечены.
Лестрейндж озадаченно сдвинул брови и перевёл взгляд с Северуса на листья, а с листьев на котёл.
- Чего тебе не нравится, Снейп? Всё же, как на доске написано!
- Да ну? Прямо-таки всё?
Лестрейндж с раздражённым вздохом повернулся к доске.
- Четверть фунтов, листьев крапивы, мелко нарезать, постепенно засыпать. И что?
- Это, по-твоему, мелко? – Северус кивнул на листья, каждый из которых был разрезан от силы кусочков на пять.
- Какая разница?! Ты что, никогда сахар в чае не размешивал? Если куском бросить, растворяется медленней, чем песок.
- Естественно, – удивился Северус, – контакт с растворителем больше, в смысле, площадь контакта… Но это-то зелье тут при чём?
- При чём, при чём! Да при том, что, если я положу вот это, – Лестрейндж качнул в руке листья, – их будет много, но они будут не очень мелко нарезаны, и, следовательно, будет то же самое, если их будет мало, но мелкой нарезки…
Северус с тихим стоном закатил глаза, не обращая внимания на разозлённый взгляд Лестрейнджа. Дожили! Зельевар доморощенный!
- Если ты их бросишь так, то до сердцевины кусочков настой буковой коры, уже имеющийся в зелье, будет добираться медленней, и, когда доберётся до всех сердцевин разом, выдаст усиленное выделение активного элемента, который должен взаимодействовать с вишнёвым цветом, который у тебя, – Северус заглянул в котёл, – уже давно развариться успел. И в результате всё вскипит! Причём мгновенно!
- Что, правда? – Вольф с опаской отодвинулся подальше от котла. Северус с трудом подавил смешок.
- Представь себе. Знаешь, рецепты не просто так составляются.
- Так что мне, перерез
ать заново, что ли? – со вздохом спросил Вольф, кладя листья на разделочную доску и берясь за нож.
- Придётся, – хмыкнул Северус.
Но на этом дело не кончилось. Разобравшись с листьями, Лестрейндж бросил мимолётный взгляд на доску и, придвинув к себе пару рогатых слизняков, занёс над ними всё тот же нож.
- Стой! – снова дёрнулся Северус. – Не надо!
- Что ещё? – простонал Вольф, оборачиваясь к нему. Правда, как машинально отметил Северус, без особой злости во взгляде.
- Ты что, их этим же ножом собрался резать?
- Другого нет, – огрызнулся Лестрейндж.
- Другой и не нужен! Этот вытри!
- Зачем? – пожал плечами «экспериментатор». – Закончу и тогда уж вытру – сейчас-то чего? Всё равно снова пачкать…
Северусу захотелось побиться головой о котёл. Так, чисто символически… почти. Это что же, ему теперь каждое зельеварение рядом с бомбой замедленного действия сидеть надо будет?!
- Если нарезать новый ингредиент ножом, которым только что резал старый, – в очередной раз пустился в объяснения Северус, – то частицы старого неизбежно попадут на новый…
- Ну и что? – перебил его Лестрейндж. – В зелье-то и подавно всё смешается!
- Смешается разом и вместе с другими составляющими! – не выдержал Северус. На них стали оборачиваться. – А так, как ты хочешь – произойдёт медленная реакция, которая успеет ослабить активность как раз того сока слизней, который требуется для взаимодействия с другими ключевыми элементами зелья для его необходимой вязкости! То, что у тебя получится, будет стекать по коже, не успевая оказать целительное действие!
- Абсолютно верно, мистер… – подняв глаза, Северус обнаружил прямо перед их столом Слизнорта.
- Снейп, сэр, – осторожно ответил он. Профессор благодушно закивал.
- Вы совершенно правы, мистер Снейп, всё, увы, так и получится. Я смотрю, вы хорошо разбираетесь в зельях?
- Я… У меня было время позаниматься этим дома, – слегка запнувшись, ответил Северус.
- Очень хорошо, мистер Снейп, очень хорошо… О, я вижу, ваше собственное зелье уже готово? Ну-ка…
Слизнорт склонился над котлом Северуса, внимательно втянул носом воздух, потом достал волшебную палочку и осторожно провёл ею над самой поверхностью зелья, что-то шепча себе под нос, после чего выпрямился с совершенно довольным видом.
- Сварено безупречно! Десять баллов Слизерину!
Северус, снова ощутив прилив гордости, так же довольно обвёл взглядом класс. Поттер скорчил ему презрительную физиономию, а Блэк, глянув на Лестрейнджа с явной обидой за него, разозлённо вперился взглядом в его соседа. Северус послал ему язвительную усмешку. Судя по цвету пара, поднимавшегося над котлом Блэка, у него самого ситуация была далеко не идеальной. А вот Лили весело подмигнула и показала большой палец. Северус улыбнулся в ответ.
- М-м… Снейп, – начал Лестрейндж, осторожно поглядывая в сторону отошедшего Слизнорта, – есть такое предложение… Ты… не поможешь мне доделать зелье? Не хотелось бы случайно чего… э-э… испортить.
- Гляди, – Северус с усталым вздохом взял у Вольфа нож и тщательно обтёр его тряпицей. – Режешь не прямо поперёк, а слегка наискосок, толщиной ломтики должны быть примерно в одну пятую дюйма. Голову и кончик хвоста можешь вообще отбросить, они, считай, не нужны. Потом ссыпаешь всё разом, мешаешь десять раз по часовой стрелке и пять – против. Можно и наоборот, это непринципиально, главное, чтобы сок лучше разошёлся. Равномернее. Мешаешь, пока зелье не станет голубовато-зелёным, даёшь настояться пару минут и добавляешь несколько капель мятного масла… ммм… Пять-шесть, я думаю. Снова мешаешь, пока цвет не станет однородным по всей поверхности зелья. Ясно?
- Ага, – закивал Лестрейндж, – спасибо.
Северус всё же решил на всякий случай присмотреть за процессом – всё равно делать пока было больше нечего. К счастью, больше ничего серьёзного Лестрейндж не натворил, хотя, по мнению Северуса, нарезать слизней можно было бы и аккуратнее. Закончив с приготовлением зелья, Вольф облегчённо отложил черпак в сторону и послал Северусу вежливую, но искреннюю улыбку благодарности.
- Ещё раз спасибо, – проговорил он. – Ты мне здорово помог.
- Да пожалуйста, – пожал плечами Северус, безуспешно пытаясь удержать польщённую улыбку. И всё-таки чувство собственной успешности – пусть хотя бы здесь, в этом кабинете! – невольно подкупило его настолько, что он, краем сознания удивляясь сам себе, расщедрился: – Обращайся, если что.
Лестрейндж хмыкнул и благодарно кивнул в ответ.
* * *
Идя на урок заклинаний, Вольф раздумывал над тем, как бы сохранить эти более-менее благосклонные отношения со Снейпом. Это определённо стоило сделать хотя бы для того, чтобы не «плавать» на зельеварении. Возню с кипящим котлом Вольф никогда не любил, да и к огню вообще относился… ну, не то чтобы настороженно, но сидеть близко к нему никогда не входило в число излюбленных занятий Лестрейнджа. Это было какой-то его почти подсознательной особенностью. Погреться за несколько ярдов от камина – это да, но сидеть чуть ли не вплотную – увольте!
К счастью, с заклинаниями дела у Вольфа обстояли намного лучше, и он питал большие надежды на уроки профессора Флитвика. Лестрейнджу всегда нравились всяческие чары, да и братья начали его понемногу тренировать в них задолго до Хогвартса. Ну, не то чтобы уж совсем задолго – почти за год. Так что на новый урок Вольф шёл с намного большим воодушевлением.
Профессор Флитвик начал с того, что ознакомился со всеми учениками по списку, а затем, немного рассказав об истории заклинаний (в принципе, не так уж и немного, но слушал Вольф с интересом), показал классу базовые движения волшебной палочкой и предложил отработать их. Это тоже заняло немало времени, и только почти к самому концу урока профессор предложил желающим попробовать простейшее заклинание – Левитации. Вольф с удовольствием воспользовался предоставленной возможностью. Качнув пару раз в руке свою палочку и примерившись, он легко рассёк ею воздух и взмахнул…
- Вингардиум Левиоса!
Перо, лежавшее перед Вольфом на парте, послушно поднялось в воздух, повинуясь заклинанию, провожаемое взглядами всех, находившихся в классе.
- О, великолепно! – зааплодировал Флитвик. – Отлично, мистер Лестрейндж, отличный результат! Десять баллов Слизерину!
- Спасибо, сэр, – довольно улыбнулся Вольф, лёгким движением руки заставляя перо описать круг в паре ярдов под потолком. Палочка из белого тополя и вправду удивительно легко и удобно лежала в руке – практически любые движения ею можно было выполнять так же легко, как собственной ладонью.
А вот Снейпу, снова оказавшемуся соседом по парте, повезло меньше. Он старательно взмахивал своей палочкой раз за разом, но его перо отказывалось даже пошевелиться. Вот уж заклинание удалось и Эйвери, и Джулии Яксли, а все старания Снейпа оказывались бесплодными. Вольф осторожно огляделся по сторонам. Главным впечатлением, вынесенным за этот день о Снейпе, было то, что тот любит признание своих способностей и, надо полагать, терпеть не может обратную ситуацию. Во всяком случае, публично принять помощь – это явно не про него.
- Снейп, – краем рта тихо проговорил Вольф, слегка наклоняясь к тихо кипящему от раздражения соседу, – не маши ею так, словно разгоняешь кого.
Снейп устало опустил палочку и покосился на Вольфа.
- А как тогда?
- Сначала нацелься ею на перо. Потом рассекаешь воздух взмахом, примерно вот таким, – Вольф продемонстрировал, – средним, не коротким и не длинным. И делаешь ещё один взмах, закруглённый… вот так. И нижняя точка закругления в тот момент, когда произносишь «о». Давай, попробуй.
- Ладно… – проговорил Снейп, секунду поколебавшись. – Вингардиум Левиоса!
- Первый взмах вертикальнее. И всё немного быстрее.
- Вингардиум Левиоса!…
- И руку плавно вверх! – тихо прошипел Вольф, пристально глядя на качнувшееся перо.
Снейп послушался – и в следующее мгновение не сумел сдержать радостного выдоха. Его перо наконец-то оторвалось от парты и взмыло к люстре.
- Уф, получилось… – чуть слышно пробормотал Снейп себе под нос – Вольф еле расслышал, – и посмотрел на своего соседа уже не искоса, а вполне открыто. Помявшись несколько секунд, он, наконец, кивнул и осторожно улыбнулся – так, словно не был уверен, как воспримут эту улыбку.
- Спасибо. Кажется, на этот раз полезный опыт есть уже у тебя…
- Есть, – довольно кивнул Вольф. – Знаешь что, Снейп? Мне кажется, мы можем установить взаимовыгодное сотрудничество. Я тебе, если что, помогаю по заклинаниям, а ты мне – по зельям. Как тебе такой вариант?
Снейп, судя по его лицу, немного поколебался, мысленно рассматривая предложение и проверяя его на приемлемость. Впрочем, колебался он недолго – секунд пять-семь. И кивнул, снова улыбнувшись – на этот раз, похоже, попытавшись изобразить вежливую дипломатическую улыбку. Получилось, на взгляд Вольфа, не слишком удачно, но вполне понятно.
- Хорошо, я согласен. Договорились.
Вольф кивнул в ответ и снова запустил своё перо в полёт, задумчиво размышляя над тем, что сейчас делает Сириус.
Расписание занятий у первокурсников было достаточно мягким – по сравнению со своим аналогом у старшекурсников уж точно. После обеда было предостаточно свободного времени, и Сириус решил пустить хотя бы часть его на то, чтобы поболтать с Вольфом. Заодно, кстати, выразить – косвенно, конечно, – своё сочувствие и намекнуть, уже прямо, что из себя представляет этот носатый сальноволосый хмырь. Да просто можно рассказать подробно про то, что произошло в поезде, и пусть Вольф даст понять этому Снейпу в следующий раз, когда тот выпендряться полезет, что для начала за юбки прятаться не следует, а потом уже из себя всезнайку строить! Хотя… увы, нет. То есть, может не получиться – придётся ведь в этом случае не то что упомянуть, а немало порассказать о Джеймсе, а Вольф, судя по его взглядам, на него до сих пор здорово зол. Вот же невезение…
Да и рассказать Джеймсу, почему им на несколько часов лучше разделиться, тоже было задачкой не из простых. Сириус от напряжения чуть не вспотел, подбирая самые вежливые и дипломатические выражения, призванные мягко разъяснить Джеймсу изначально очень простую формулировку: «Сделай милость, я хочу побыть один, потому что Вольф станет держать шерсть дыбом, если ты будешь рядом, а я хочу с ним спокойно прошвырнуться у озера».
К счастью, Джеймс оказался человеком понятливым и совершенно необидчивым – для Сириуса это оказалось приятным сюрпризом. Быстро сообразив, в чём суть проблемы, Джеймс только рассмеялся и прямо ответил, что никаких проблем – гуляй хоть до вечера, я совершенно не собираюсь клинья между вами вбивать. И привет передавай. Благодарно кивнув, Сириус отправился на поиски Вольфа, надеясь, что тот не станет торчать в своих подземельях, а тоже предпочтёт прогулку на свежем воздухе.
Его надежды вполне оправдались – через каких-то полчаса он обнаружил друга сидящим на берегу озера и рассеянно кидающим вдаль камешки. По воде расходились тонкие круги.
- И снова привет, – Сириус бухнулся рядом с Вольфом и дружески толкнул его в плечо.
- Сириус! – обрадовался тот и, уже не глядя, швырнул в озеро всю остававшуюся пригоршню мелких камешков. – Привет, привет! Ну как ты? Рассказывай!
- Да всё со мной нормально! – фыркнул Сириус и невольно осёкся – совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы брови Вольфа напряжённо сдвинулись. – Ну… только вот…
- Что? Поттер, да? – скорее утверждающе, чем вопросительно выдал Вольф.
- Да нет, конечно! – возмутился Сириус. – Джеймс тут ни при чём! Просто…
- Просто – что? – недоумённо спросил Вольф. – Ещё кто, что ли, из ваших? Недовольны, что ты на Гриффиндоре?
- Что… а, нет, конечно. Нет, ничего такого. Меня вполне нормально приняли – ну, косятся некоторые, конечно, когда думают, что я этого не замечаю, – Сириус хмыкнул, вспоминая эти наивные до забавности взгляды – можно подумать, их можно было
не заметить! Ну, ему, во всяком случае… – Не в этом дело. Мать написала…
Сириус погрустнел, вспоминая резкие строки, написанные удивительно контрастирующими со смыслом ровными, аккуратными, тонкими буквами. Он буквально ощущал на себе сочувственный взгляд друга.
- Она взбесилась, да?
- Что-то вроде… Вкратце – я позор всего рода, и она не понимает, где допустила ошибку в моём воспитании.
Сириус бросил косой взгляд на Вольфа. Тот грустно вздохнул.
- Понятно… Но откуда она узнала? Ты ведь ей не писал?
- Шутишь? – фыркнул Сириус и, по примеру друга, подобрал под ногами камушек и, примерившись, запустил его подальше от берега. – Нет, конечно. Я, в сущности, чего-то такого от неё и ожидал, только не ожидал, что мне письмо придёт от неё так скоро. Наверное, Белла написала или Малфой. Ну, что ж… Я ответ ещё не написал, – второй камушек описал в воздухе ровную дугу и бултыхнулся посередине солнечной дорожки, – но, когда напишу, уж дам понять, что всем здесь доволен, и точка, и никуда переходить не собираюсь.
- А что, разве можно? – недоумённо спросил Вольф.
- Ну, я слышал, что, в принципе, да. Только такое очень-очень редко случается, последний раз, кажется, ещё лет тридцать назад было, а до этого – вообще в прошлом веке. Но вроде бы можно, если кто действительно очень хочет перейти. Мне прапрадедушка Финеас рассказывал – ну, то есть, портрет его.
- Забавно… – отстранённо протянул Вольф, водя пальцем по не слишком сухой земле. – Вон оно что, оказывается…
- Ну да. Только в подробности он не вдавался, а я не спрашивал. Ясно только, что без согласия самого ученика ничего не выйдет, а то маман сразу бы так и написала – собирай чемодан и готовься к переезду вниз. Что не может не радовать.
- Да уж, – рассеянно отозвался Вольф. – В самом деле. Мне-то ещё ничего не писали, но я думаю, что ничего такого и… Ну, я хочу сказать – я ведь попал туда, куда родители и хотели, так что вряд ли мне чего серьёзного напишут. Черкну, конечно, сегодня вечером что-нибудь типа «я в Слизерине, всё хорошо, учусь-стараюсь», но, сам понимаешь, это больше по формальности.
- Да уж ясно, – Сириус откинул руки назад и опёрся о них, одновременно вытягивая ноги вперёд и смотря в небо. – Кстати, слушай – ты-то как? Нормальные там у тебя люди?
- Люди как люди, – пожал плечами Вольф. – Эйвери, Мальсибер, Джагсон. Ну, ещё Снейп этот.
- Нюниус, – брезгливо скривил губы Сириус. – Если станет лезть куда не надо – просто дай ему кулаком в нос. Лучше бы, конечно, заклятием, но ничего серьёзного мы ещё не знаем. Так что – не стесняйся.
- Чего это ты вдруг на него взъелся? – удивлённо спросил Вольф. – Снейп тоже вполне себе нормальный парень. Полукровка, правда, но сам по себе – ничего. Сегодня мне даже помог на зельях.
- Тебе?!
- На зельях, – напомнил Вольф.
- Ну, разве что… Но всё равно дай ему понять, что нечего тут выпендряться, даже если где в зельеварении и разбираешься. А то ещё возомнит о себе невесть чего.
- Не волнуйся, – хмыкнул Вольф. – Он мне полезен – и не более того. Так что ссориться не стану, но и всё. Как по мне, в нём действительно ничего особенного. Чары ему не сильно удаются.
- Не сомневаюсь, – фыркнул Сириус. – Ладно, что мы вообще о нём речь завели. Лучше расскажи – как там, на Чарах? Что за птица этот профессор Флитвик?
Вольф с удовольствием принялся рассказывать об уроке заклинаний. Сириус с любопытством слушал, то и дело переспрашивая и уточняя детали. Ему хотелось знать как можно больше – завтра-то первый урок по этому предмету должен был быть уже у Гриффиндора.
Сентябрьское солнце было ещё тёплым, несмотря на северные края. Сириус с удовольствием подставлял лицо его ласковым лучам и слушал своего друга. Жизнь хороша, несмотря ни на что. Пусть себе мать злится! Эка невидаль. А ему, Сириусу, на Гриффиндоре хорошо! И Вольф тоже рядом, пусть и на Слизерине, но тоже, считай, рядом – каждый день можно видеться, и подолгу. Это куда как лучше, чем то, что было дома! А на будущий год и Регулус здесь же окажется. Хорошо бы, если б тоже на Гриффиндоре… Но, в сущности, и на Слизерине если – тоже не конец света. Ведь там Вольф.
«Эх, вот если бы ещё их с Джеймсом уговорить подружиться», – подумалось Сириусу, любовавшемуся на солнце с закрытыми глазами – веки изнутри окрасились в чистый гриффиндорский цвет, – «совсем было бы хорошо».
Глава 4. Протяни руку, подними взгляд. Знаю, будут и другие встречи,
Год за годом пролетят года…
Но вот этот тихий тёплый вечер
Мы с тобою не забудем никогда.
Ада Якушева, «Вечер бродит».
Б
ольшую часть вечера Северус провёл в библиотеке, с восторгом изучая многообразие имеющейся здесь литературы. Мама, конечно, упоминала о размерах территории мадам Пинс, но никакие рассказы и близко не могли передать то впечатление, которое испытываешь, ходя между огромными книжными шкафами и стеллажами, уходящими к потолку, и видишь невероятное количество ценнейших книг чуть ли не о всех аспектах магического искусства. Читать Северус любил, и, как он подозревал, сразу сумел показать это суровой библиотекарше, которая с явным одобрением смотрела на его бережное обращение с книгами и горящий любопытством взгляд, скользящий по их рядам на полках.
Но, помимо всего прочего, у Северуса была и ещё одна причина подольше задержаться здесь. Надо было хорошенько всё осмыслить – все итоги первого дня. И едва ли не главным вопросом был Вольф Лестрейндж – Северус до сих пор не мог чётко определить своё отношение к нему.
С одной стороны, он был единственным из соседей по спальне, кто не смотрел на него с какой-то брезгливой настороженностью. Более того – Лестрейндж и разговаривал с ним вполне вежливо, причём без какой-то наигранности – нет, это выглядело честным, неподдельным признаком если не расположения, то, по крайней мере, благожелательности. На фоне неприязненных взглядов остальных сокурсников это поневоле заставляло проникнуться соответственным обратным чувством. Плюс к тому – на сегодняшнем зельеварении он с благодарностью принял предложенную помощь, а очень скоро, на заклинаниях, предложил и свою. И пусть даже для него это могло быть всего лишь своего рода выгодным контрактом, но всё равно – такой «контракт» был выгоден и Северусу.
Но вот с другой стороны… Северус морщился всякий раз, когда вспоминал, как во время прогулки с Лили у озера после уроков наткнулся на Лестрейнджа, сидевшего чуть ли не в обнимку с Блэком. Оба весело болтали и то и дело смеялись. Сразу было видно, что с новоявленным гриффиндорцем у Лестрейнджа-то отношения явно дружеские. Чего принципиально нельзя было сказать о самом Северусе.
Но был тут и третий слой, на который Северус обратил внимание только сейчас, сидя за удобным столом в тишине библиотеки. Почему рядом с ними не было Поттера? В поезде они с Блэком уже действовали заодно. Вместе сели на распределении. Сегодня тоже всякий раз были вместе, когда попадались на глаза Северусу – если не считать тех двух случаев, на завтраке и после уроков, когда с Блэком был Лестрейндж… Втроём они ни разу не встречались с самого поезда.
А сегодня утром Лестрейндж высказывался о Поттере с явной неприязнью… Спрашивается, когда успели поссориться? И ещё: та фраза, брошенная Лестрейнджем – об «отговаривании от слизеринских ценностей»… Вместе с ней всё становилось на свои места: Поттер «отговорил» Блэка от Слизерина, разлучив тем самым друзей, в результате чего, как минимум, Лестрейндж теперь настроен резко против него. Как максимум – это взаимно. Ну что ж, для самого Северуса это могло означать только плюсы. Ведь в сложившейся ситуации у Лестрейнджа будет гораздо больше поводов для благосклонного отношения к своим сокурсникам, и к нему, Северусу, в том числе, чем если бы он и с Поттером дружил.
Назад, в подземелья, Северус отправился уже почти перед самым отбоем. У него было довольно нехорошее чувство, что его ждёт…
особый разговор с сокурсниками. Ни вчерашним вечером, ни сегодяшним утром времени на это у них не было, а вот сейчас… Оставалось надеяться, что Лестрейндж, более-менее терпимо отнёсшийся сегодня к происхождению Северуса, окажет… ну, не поддержку, конечно, но, может быть, хотя бы не станет выставлять претензии по поводу нахождения полукровки на Слизерине? Что ж, вот заодно можно будет и побольше узнать о том, каково его отношение к нему, Северусу.
Едва войдя в спальню, Северус понял, что он как в воду глядел – все остальные были уже в сборе, сидя или лёжа на кроватях. И Эйвери, Мальсибер и Джагсон встретили его ехидными и совершенно неприязненными взглядами. Только Лестрейндж спокойно кивнул, подняв глаза на вошедшего.
- Заходи, заходи, Снейп, – протянул Мальсибер. – А мы тут как раз, знаешь ли, о тебе говорили…
- Да? – спросил Северус, стараясь держать голос спокойным. – И о чём же именно?
Он прошёл к своей кровати и опустил сумку на тумбочку, спиной чувствуя взгляды остальных.
- Например, о твоей семье, – прищурился уже Эйвери, дождавшись, пока Северус развернётся и тоже сядет на постель. – Видишь ли,
Снейп, нас интересует твоя фамилия… Лично я не припомню чистокровной магической семьи в Британии, которая бы носила её.
- Он из Принцев, – внезапно сказал Лестрейндж. Остальные, включая и самого Северуса, с удивлением уставились на него. Тот, впрочем, спокойно рассматривал балдахин над головой. – Точнее, его мать из Принцев.
- Из Принцев, значит? – недоверчиво переспросил Мальсибер, переводя взгляд с Лестрейнджа на Северуса и обратно. – А отец кто?
На несколько секунд повисла тишина. Северус понял, что Лестрейндж предоставляет право ответа ему.
- Он маггл, – коротко бросил Северус, едва ли не выплюнув эту фразу – настолько ему хотелось побыстрее пройти эти пороги.
- Во-о-он оно что, – ехидно протянул Джагсон. – Так ты, значит, у нас полукровка, Снейп. Скажи на милость, как же тебя тогда на Слизерин занесло?
- Распределяющая Шляпа отправила, – с невольной язвительностью ответил Северус, чувствуя, как внутри поднимается злость. Лестрейндж внезапно коротко прыснул, сразу же, впрочем, снова принимая спокойное и чуть усталое выражение лица.
- Как интересно, – Эйвери сложил руки на груди. – Нет, меня действительно это очень интересует – как она могла принять такое странное решение? Полукровку – и на Слизерин!
Северус вдохнул поглубже, чтобы успокоиться.
- Она сочла, что для меня это подходящий факультет, – холодно ответил он.
Эйвери, Мальсибер и Джагсон дружно расхохотались. Однако, как отметил с проблеском надежды в груди Северус, Лестрейндж к ним не присоединился. Его губы лишь на короткий момент изогнулись в усмешке, но так, что было даже непонятно, к кому или чему именно она вообще относится.
- А ты юморист, Снейп, – отсмеявшись, сообщил Мальсибер. – Подходящий! Это для тебя-то, полукровки?
Северус сжал кулаки, усилием воли давя новую волну злости, но тут, совершенно неожиданно как для него, так и для Мальсибера, в разговор снова вмешался Лестрейндж.
- Эдвард, – спокойно, но с долей раздражения и даже некоторой язвительности произнёс он, – напомни мне, кто мы?
- Как это – кто? – с удивлением уставился на него Мальсибер. – Волшебники. Чистокровные…
-
Слизеринцы, – не спеша проговорил Лестрейндж. – Здесь, в Хогвартсе, мы прежде всего слизеринцы. Которых не любят все три остальных факультета. Как ты считаешь, много у нас шансов успешно противостоять им, если ещё и между собой будем собачиться?
Мальсибер с некоторым смущением отвёл глаза. Эйвери и Джагсон тоже притихли. Даже Северус оценил спокойную и уверенную интонацию. Похоже, утром он не ошибся – Лестрейндж и вправду здесь если не вожак, то, во всяком случае, попервее остальных.
- И ещё хочу напомнить вам всем, – Лестрейндж обвёл взглядом сокурсников, – что, если сомневаться в одном решении Распределяющей Шляпы, то можно засомневаться и в другом. А я не думаю, что кто-то здесь хочет быть неуверенным, правильно ли его отправили на Слизерин.
Мальсибер возмущённо вскинулся, открывая рот, но Лестрейндж остановил его резким поднятием руки.
- Мы все – слизеринцы, – повторил он, пристально глядя на Мальсибера, Эйвери и Джагсона. – Да, мы не равны между собой. Но это не должно служить поводом к распре. Чего-чего, но этого у нас будет предостаточно, и в первую очередь – с гриффиндорцами, – Лестрейндж болезненно поморщился, словно вспомнив о чём-то очень неприятном. Хотя почему «словно», отметил Северус, подумав о Блэке, тоже являющемся со вчерашнего дня гриффиндорцем.
- Распределяющая Шляпа отправила его, – кивок в сторону Северуса, – к нам. Значит, он наш.
- Но он же полукровка, – возразил Эйвери, впрочем, уже явно больше для проформы, если судить по голосу.
- На Слизерин попадают прежде всего те, кто хитёр и амбициозен, – возразил Лестрейндж. – Чистота крови является желательным, но не обязательным требованием. Иначе бы чистокровных не было на других факультетах.
После этого вопросов не последовало. Судя по лицам Эйвери, Мальсибера и Джагсона, до конца они не были убеждены. Однако, несмотря на вопросительные взгляды, бросаемые ими в сторону Лестрейнджа, и сомневающиеся – в сторону Северуса, дальнейших претензий сокурсники выдвигать не стали. А Лестрейндж, встретившись взглядом с Северусом, кивнул ему и слегка улыбнулся. Северус ответил тем же.
Он был по-настоящему благодарен Лестрейнджу. Теперь было совершенно ясно: даже если тому просто нужна помощь с зельеварением, этого, с его точки зрения, достаточно, чтобы обеспечивать если не поддержку, то хотя бы прикрытие Северуса. И факт дружбы с Блэком этому явно не очень-то мешает. Возможно, из-за сочетания с неприязнью к Поттеру? Неважно. В любом случае, так или иначе, но Вольф Лестрейндж явно настроен к нему, Северусу Снейпу, благосклонно. Что, безусловно, по крайней мере полезно.
А где-то на самой глубине души Северуса зародилась робкая, почти незаметная даже хозяину и, наверное, глупая мечта о дружбе. Конечно, глупая. Даже беспочвенная – дружба между омегой и альфой, как же! Держи карман шире, Снейп.
Но хоть помечтать-то можно?
* * *
Сириус проснулся с большим предвкушением – предвкушением свежего воздуха, бьющего в лицо. Предвкушением полётов! Сегодня должен был состояться первый урок. Нет, конечно, Сириус умел летать давным-давно, но, во-первых, тем приятней обещал быть урок и, во-вторых, это была лишняя возможность встретиться с Вольфом.
С распределения прошло уже несколько дней. Сириус с каждым из них всё больше убеждался, что с факультетом ему повезло. Здесь была отличная компания – тёплая, дружная, совсем не похожая на чопорную до зубной ломоты, на которую Сириус предостаточно нагляделся на званых приёмах дома. Да и таращиться на него перестали очень быстро. А с Джеймсом общаться оказалось так легко и просто, что вскоре Сириус уже не понимал, как это раньше он неплохо обходился и без него. Джеймс был настолько весёлым, непосредственным и дружелюбным, что иногда Сириус начинал задумываться, что имя какой-нибудь звезды вполне подошло бы как раз ему. Джеймс словно обогревал всех, кто был рядом, ничего не требуя взамен, рядом с ним Сириусу становилось весело и одновременно спокойно.
Самое главное – Джеймс удивительно хорошо понимал его. Когда вечером первого дня Сириус долго не мог заснуть, с горечью думая о письме матери, полном если не злости, то, по крайней мере, глубочайшего недовольства, он в конце концов решил посидеть внизу, в гостиной у камина. Шагов Джеймса он не услышал – просто мягкое сиденье прогнулось сильнее, и Сириус, повернув голову, встретил сочувственный и понимающий взгляд друга. О содержании письма Джеймс уже знал – и вот теперь просто положил руку на запястье Сириуса и, кивнув, коротко сжал его. Сириус благодарно улыбнулся и кивнул в ответ, прекрасно всё поняв без слов.
Увы, одна туча неизменно омрачала пока что в остальном безоблачный горизонт. И этой тучей, по горькой иронии судьбы, был Вольф. Точнее, не он сам, а то, что к Джеймсу он относился… настороженно. И это ещё была самая мягкая формулировка, какую только мог придумать Сириус. Вольф раздражённо сверкал глазами всякий раз, когда видел Джеймса рядом с Сириусом, и наотрез отказывался погулять после уроков втроём, явно не желая даже близко находиться рядом с новым другом Сириуса. И это по-настоящему огорчало Блэка. Самым неприятным было то, что первое-то знакомство прошло, по большому счёту, удачно… почти. Если не считать конца. И, если действительно его не считать, то ведь всё складывалось-то совсем неплохо. Хорошо зная Вольфа и неплохо – Джеймса (конечно, время знакомства с ним исчислялось днями, а не годами, но зато и Джеймс был совершенно открытым человеком, в отличие от Вольфа), Сириус готов был поклясться, что, учись они все на одном факультете – уже бы сдружились, превратив тандем в трио. Но, увы – Вольф до сих пор злился на Джеймса, будучи уверенным в том, что он каким-то образом приложил руку к распределению Сириуса на Гриффиндор. Сказать по правде, Сириус не мог не признать, что доля истины тут есть – после знакомства с Джеймсом потянуло не просто всё равно куда, лишь бы не на Слизерин, но вполне конкретно на Гриффиндор, хотя Шляпе он об этом говорить не стал. Но та то ли сама поняла это, то ли просто сочла его достойным Гриффиндора… Другое дело, что не на Слизерин он, скорей всего, попросился бы в любом случае. И вот этого, похоже, Вольф никак не мог понять, хотя всё же кое-как спускал это Сириусу как другу.
Ну а сам Вольф, насколько Сириус мог оценить это по его рассказам, чувствовал себя на Слизерине совсем неплохо. Неофициальным лидером первокурсников он там стал почти сразу – никто даже не попытался конкурировать с ним за это место. То ли из-за громкой фамилии, то ли по причине наличия брата-старосты, то ли просто потому, что ни у кого духу не хватило перечить… По какой-то из этих причин или сразу по всем, вместе взятым, но итог остался вполне однозначным. Лидерство Вольфа просто признали без сопротивления, и, хотя пока оно никак особо не проявлялось, но Сириус заметил, как держатся по отношению к его другу Эйвери, Мальсибер и Джагсон – без подобострастия, конечно, но с явным уважением. Правда, Вольф не спешил подыскивать себе среди них друзей, вполне удовлетворяясь ощущением первого.
Кто по-настоящему не нравился Сириусу, так это Снейп. Он пока держался как-то наособицу, ни с кем на Слизерине тесно не общаясь… если не считать Вольфа. Сириус вполне ясно видел, что Снейп явно вознамерился наладить отношения с его другом. Вольф и со Снейпом близко не контактировал, но Сириус ни на кнат не сомневался в том, что: а) Снейп настроен раздобыть патронаж Вольфа; б) что бесило вдвойне, Вольф, вроде бы, не против.
А вот Сириус был резко против сближения Вольфа со Снейпом. Впечатление о нём после поезда у Сириуса составилось вполне конкретное: Нюниус. И то, что, как оказалось, этот Нюниус тоже кое-что умеет, раздражало Сириуса ещё больше. Он сам затруднился бы сказать, почему его так настораживает теоретическая возможность приятельских отношений именно между Вольфом и Снейпом. Но, порывшись в собственных чувствах, Сириус пришёл к выводу: его насторожил бы любой близкий контакт Вольфа с любым из слизеринцев просто потому, что… это снижало надобность Вольфа в нём, Сириусе. Блэк понимал, что такое рассуждение звучит мало того что глупо, так ещё и эгоистично, но ничего поделать с собой не мог – полуподсознательный страх, что «черта водораздела» между факультетами может сделать своё дело, никуда не девался. И, чем больше у Вольфа могло появиться друзей на Слизерине, тем проще ему было бы обойтись без друзей на Гриффиндоре… Благодаря этим соображениям, не желавшим никуда уходить, Сириус даже стал благосклонней смотреть на Эванс, упорно дружившую со Снейпом, невзирая на скепсис подруг. Всё же это была ещё одна ниточка, связывавшая, пусть и косвенно, Вольфа с Гриффиндором.
Но всё же неприятней всего был тот вариант, что слизеринским приятелем Вольфа может стать именно Снейп. Сириус признался себе, что Эйвери, Мальсибер или Джагсон волновали бы его куда как меньше. Возможно, потому, что они-то были ему более-менее известны по светским приёмам и контактам родителей. Возможно, потому, что Нюниусами всё же не были.
В одном Сириус не хотел себе признаваться – в интуитивном ощущении, что Снейп просто-напросто более сильная личность, чем они. И, поскольку менее знакомая, потенциально более интересная. А значит, и имеющая больше шансов на приятельскую связь, могущую оттянуть Вольфа подальше от Гриффиндора, а значит, и от него, Сириуса…
Но на уроке полётов все эти сомнения быстро выветрились из головы – почти в прямом смысле слова. Летать умело не так уж мало первокурсников, и лучшим, несомненно, был Джеймс, державшийся в воздухе так, словно родился в нём. Сириус легко признавал, что он сам летает не так отлично, хотя, конечно, тоже совсем неплохо. А ещё – полёты давали возможность спокойно поболтать с Вольфом. Вот только спускаться для этого приходилось, на вкус Сириуса, неприятно низко – Вольф, явно выделываясь перед сокурсниками, демонстрировал свои лётные способности, как и Джеймс. Вот только если тот с потрясающей лёгкостью крутил высоко над лётным полем петли и виражи, то Вольф, напротив, ходил на бреющем полёте – и ходил, пожалуй, на свой лад не менее мастерски, чем Джеймс. Правда, сравнивать Сириусу было сложно, но он сам точно бы не решился ни на такие лихие виражи, какие то и дело заворачивал Джеймс, ни на стремительный полёт в каком-то ярде от земли, какой с лёгкостью выполнял Вольф.
Сириус прекрасно знал, где его друг так наловчился – на родном острове. Для отработки бреющего полёта он представлял собой едва ли не идеальный полигон: лес для тренировки «змейки», скалы для приноравливания к быстрой смене высоты, следуя рельефу местности – ну и, наконец, море для отработки полёта на предельно малой высоте как такового. Вольф, летавший на семейном острове чуть ли не с той же поры, как научился плавать и ходить, имел такой опыт, который позволял ему нестись над самой водной гладью даже в туман, скрывающий линию горизонта, или, напротив, при ясной звёздной погоде, когда звёзды, отражаясь в воде, создают эффект «звёздного мешка», когда кажется, что никакого горизонта нет вообще и ты просто летишь среди звёзд. Сириусу очень нравилось это ощущение, но летать так он рисковал только вместе с Вольфом, обладавшим прямо-таки чутьём высоты. В одиночку Сириус даже не пытался повторить этот трюк после того, как четырежды врезался в воду за одну ночь – хорошо ещё, что амортизирующие чары спасали.
Вот и сейчас Вольф носился над самой лужайкой так, что девчонки то и дело начинали восторженно взвизгивать. Да что там девчонки – Сириус заметил, что и его сосед по спальне, Петтигрю, пялится на Вольфа с откровенной завистью пополам с восторгом.
- Ещё немного, и тебе аплодировать начнут, – бросил он другу, перекрикивая свист ветра в ушах. Вольф, летевший несколькими ярдами ниже, кивнул и с усмешкой бросил в ответ:
- Это точно! Не всё же Поттером восторгаться!
Сириус даже вздрогнул от неожиданности.
- А Джеймс-то тут причём?!
- Выделывается много, – жёстко ответил Вольф. – Ты только погляди на него!
- Да видел уж… – Сириус бросил взгляд на легко прокручивавшего «бочку» Джеймса, находившегося полусотней футов выше. – Но тебе-то что? Ну, летает и летает…
- Больно хорошо летает, – процедил Вольф, не поднимая головы.
Сириус непонимающе уставился на друга. Что-что, но зависти за Вольфом никогда не водилось! Во всяком случае, подобного рода. Какая муха его укусила?
- Эй, Вольф, – Сириус решил рискнуть и снизился ещё больше, чтобы не пришлось кричать, – ну что ты, в самом деле? Ты же не хуже него летаешь!
- Правда? – мгновенно повеселел Вольф, с надеждой поднимая голову.
- Конечно! Э, э, ты только смотри, куда летишь!
- Ха, да ничего со мной не будет! – с Вольфа словно ветром снесло всю мрачность. – Гляди, как я могу!
В следующую секунду из горла Сириуса вырвался вскрик – Вольф легко сделал «полубочку» и теперь нёсся на прежней высоте, но вниз головой, рискуя снести её о землю, до которой оставались считанные футы, при первом неосторожном движении.
- Прекрати немедленно! – завопил Сириус. Вольф со смехом снова перевернулся и завёл широкий вираж, чтобы не приближаться вплотную к стене замка.
Раздался резкий свисток. Гриффиндорец и слизеринец обернулись, чтобы увидеть, как преподавательница полётов машет рукой, подзывая к себе их и Джеймса.
- Так, господа хорошие, у меня для вас поручение, – бодро объявила она, едва они к ней приблизились и слезли с мётел. – Раз уж вы так хорошо летаете, то не поможете ли научиться остальным? Здесь ведь есть и такие, кто на метлу первый раз в жизни садится…
- Конечно, профессор! – мгновенно ответил Джеймс. – С радостью поможем!
Сириус согласно кивнул и двинулся вслед за ним, про себя, правда, костеря преподавательницу полётов. Не могла ещё немного дать им с Вольфом полетать!
Но многим помощь и вправду требовалась – хотя бы той же Эванс, отрывающейся от земли с большой опаской. Да и не ей одной. Глядя, как Джеймс подбадривает Петтигрю, вцепившегося в метлу, словно в спасательный круг, Сириус только уныло вздохнул и бросил взгляд на слизеринцев. У тех дела обстояли намного лучше – практически все ещё до Хогвартса летали хотя бы дома на детских моделях. Хотя нет, не все. Сириус фыркнул, глядя на то, как метла под Снейпом брыкается, словно норовистая лошадь, и совершенно не желает его слушаться. Зрелище было настолько забавным, что Сириус остановился и принялся с любопытством наблюдать, что ещё выкинет метла.
Снейп быстро заметил, что за ним внимательно следят, и залился краской, одновременно пытаясь придать лицу независимое выражение и спрятать его от взгляда Сириуса. Этого Блэк уже не выдержал и засмеялся.
- Что там? – повернулся к нему Джеймс.
- Ты только посмотри на него, – кивнул Сириус в сторону всё ещё пытающегося сладить с метлой Снейпа. – Свободные гимнастические упражнения, вольный стиль.
Джеймс засмеялся уже вместе с другом, глядя на то, как злобно сверкает на них глазами Снейп. В этот момент метла всё-таки вырвалась у него из рук, ударила концом под подбородок, заставив отшатнуться назад, и плюхнулась обратно на траву, где и лежала в самом начале.
Снейп, державшийся рукой за челюсть, едва не плакал от обиды и выглядел при этом настолько расхлябанно, что Джеймс не удержался:
- Что, Нюниус, думаешь, на какое зелье нехорошую метлу пустить?
Теперь засмеялись уже и стоявшие рядом, причём как гриффиндорцы, так и слизеринцы. Но тут Сириус увидел такое, от чего у него разом отшибло всю охоту смеяться. Вольф, яростно сверкнув глазами в его с Джеймсом сторону, решительно подошёл к Снейпу, по пути слегка двинув в бок гоготавшего Эйвери, и, протянув руку над метлой Снейпа, решительно скомандовал:
- Вверх!
Метла, словно чуя, что здесь уже шутить не стоит, послушно отделилась от травы и легла в руку Вольфа. Тот протянул её Снейпу, держа горизонтально.
- Держи. Сначала правой.
Снейп помедлил, бросая исподлобья взгляды на Вольфа – видно, решая, что хуже: публично принять помощь или продолжать выставлять себя неумёхой. Наконец, выбрав первое, он осторожно протянул руку и взялся за древко метлы.
- Теперь ниже. Садись и одновременно берись левой…
Сириус сжал зубы. Чего Вольф нянчится с этим… Нюниусом?! Неужели он так необходим в зельеварении?
Вольф тем временем встал рядом со Снейпом и ободряюще кивнул ему.
- А теперь слегка присядь и плавно отталкивайся от земли. И главное – не бой… не тревожься. Не упадёшь.
Сириус от всей души пожелал, чтобы Нюнчикова метла снова выкинула что-то весёлое, но у той то ли иссяк запал, то ли рядом с Вольфом она просто не решалась заупрямиться. Он вместе со Снейпом поднялся на пару десятков футов и двинулся с ним вперёд – бок о бок. Когда они пролетали над головой Сириуса, тот отчётливо расслышал, как Снейп негромко сказал Вольфу:
- Спасибо.
Правда, сказано это было довольно-таки… ну, больше буркнуто, чем сказано. И всё-таки Сириус отчётливо услышал благодарность в его голосе, а «буркнутость» объяснялась, скорее, недовольством от того, что пришлось принять помощь на глазах у всех – эту интонацию Сириус прекрасно понимал. Сам бы на месте Нюниуса не обрадовался.
- Не стоит благодарности, – спокойно ответил Вольф.
* * *
- По-моему, тебе здорово не нравится то, что Снейп общается с твоим другом, – заметил Джеймс, когда после урока они с Сириусом шли в гриффиндорскую Общую гостиную.
- Как ты догадался? – удивился Сириус.
- А что тут догадываться, – засмеялся Джеймс, – ты так смотрел на него, когда ему Вольф помогал, словно хотел, чтобы его метла сбросила.
- Ну, не то чтобы сбросила… – пробормотал Сириус, отводя взгляд в сторону. – Просто мне действительно не нравится, что он к Вольфу подмазывается! На зельях, видите ли, хорош! Ха! Да ему просто покровитель нужен! Снейп – наверняка в лучшем случае полукровка. Будь магглорождённым, на Слизерин вряд ли бы уж угодил… Скорей всего, полукровка, и явно из небогатой семьи.
- Наверное, – пожал плечами Джеймс, – но ведь это не порок! Не спорю, что Нюниус – малоприятный тип, но…
- Да я и не говорю, что это порок! – отмахнулся Сириус. – Просто, понимаешь, на Слизерине обычно все всех хорошо знают. Многие ещё до школы встречались, круг чистокровных магов тесен. А Снейп в этом кругу – чужак. И наверняка уже об этом догадался, не дурак ведь всё-таки. А в таком случае самое верное дело – искать себе кого-то, кто тебе будет поддержку оказывать. Ну, ты знаешь – ливрея и покровительство.
- Не-а, – честно признался Джеймс. – Не знаю. При чём тут ливрея? Их вроде волшебники вообще никогда не носят и не носили.
- Да это в переносном смысле. Понимаешь, в Средние века так часто делали и магглы, и волшебники – когда твёрдой, единой власти ещё не было. Тот, кто послабей, являлся к тому, кто посильней да познатней, и предлагал: мол, ты, если что, меня там поддержишь в суде или если какие чужие лорды на здешние земли явятся, а я взамен ливрею с твоим гербом ношу и воюю за тебя, коли нужда будет. Вот этот договор и назывался «Ливрея и покровительство».
- Так разве это не обычное феодальное дело? Ну там, сюзерены, вассалы…
- Нет, не совсем, – помотал головой Сириус. – Сюзерены-вассалы – это среди дворян было, а «Ливрея и покровительство» заключался между аристократом и мелким землевладельцем, простолюдином, короче. Друг друга прикрывали от своих аналогов: аристократ – от аристократов, а простолюдин – от простолюдинов…
- Ага, теперь ясно. И ты, значит, думаешь, что Снейп хочет что-то подобное предложить Вольфу?
- Ну, не в прямом смысле, конечно – в прямом это уже несколько веков нигде не применяется. А вот в переносном – запросто. Вольф ему свой протекторат даёт, а Снейп взамен ему помогает, где он попросит. Да вот в зельях тех же – Вольф их не любит и никогда не любил.
- Понятно, – фыркнул Джеймс. – Меняю зелья на полёты, цена договорная.
- Что-то вроде того, – засмеялся и Сириус. Настроение невольно поднялось. – И вот это мне не нравится.
- А почему? Ну, в смысле – тебе-то, в сущности, что за беда? Ну, торчит себе Снейп под этой «Ливреей и покровительством», и пусть торчит. Нам-то он не мешает.
- Да надеюсь, что не помешает, – Сириус снова помрачнел. – Просто… Чего он именно к Вольфу полез? Других не нашлось, что ли?
- Ну, так он же Лестрейндж, – пожал плечами Джеймс. – А Лестрейндж – это… ну, круто, надо полагать, на Слизерине. Особо важная фамилия. Вот и выбрал себе Нюнчик покровителя посерьёзней, всё понятно.
- Ну да, – вздохнул Сириус. – Понятно, согласен, просто… ну не нравится мне этот Снейп!
- Мне тоже. Да кому он вообще нравится?
- Эванс, – неожиданно прыснул Сириус.
- Точно! – покатился со смеху Джеймс. – Она же с ним чуть ли не всё время таскается, и на половине уроков, парных со Слизерином, вместе сидит! Славная парочка!
Мальчишки дружно засмеялись и веселились ещё долго – до самого входа в гостиную. В ней самой сейчас было немного народу – большинство гриффиндорцев, пользуясь хорошей погодой, были во дворе замка. Из первокурсников в гостиной сидел только Люпин – у окна и с книжкой. Сириус не помнил, чтобы видел его вне уроков как-то иначе, не считая, конечно, завтраков-обедов-ужинов в Большом зале. Люпин хорошо отвечал на уроках, но при этом был каким-то нелюдимым – не пытался ни с кем познакомиться, сидел всегда один… Да вот и сейчас – все на свежем воздухе, да и сам Сириус тоже намеревался прошвырнуться вместе с Джеймсом по окрестностям замка, только сначала сумки в спальню забросить… А Люпину как будто ни до чего и дела нет – сидит себе и читает.
Сириус нахмурился и покачал головой. Он остро чувствовал тут какую-то неправильность. Люпин выглядел совершенно нормальным человеком, разве что несколько болезненного вида, но это никак не могло быть причиной держать такую дистанцию. А он её именно держал, это было видно. Ему ничто не мешало завести себе какую-никакую компанию, или просто присоединиться к уже имеющейся, но почему-то Люпин не делал ни того, ни другого. И уж подавно не пытался общаться ни с кем с других факультетов. Что-то тут было не так.
- Джеймс, – задумчиво обратился Сириус к другу, когда они вошли в спальню, и за ними закрылась дверь, – слушай, а что ты думаешь про Люпина?
- Ну… странный он какой-то, – откровенно признался Джеймс. – Всегда один. Почему – непонятно. Не нравится мне это. Добро бы ещё на Слизерине или Когтевране, а чтобы гриффиндорец был один на родном факультете… Неправильно это.
Сириус кивнул. Он и сам был того же мнения. Но при этом ещё явственно чувствовал, что Люпин явно не просто из скромности занимается самоизоляцией. Было тут что-то ещё… какая-то причина так себя вести. Но об этом он Джеймсу говорить пока не стал – надо было сначала разобраться, в чём тут дело. Загвоздка была в том, что Сириусу не хотелось лезть в душу Люпина и выяснять причины да подробности. Смутно, наполовину чутьём, а не рассудком, Сириус угадывал наличие у того проблем, в какой-то степени родственных его собственным – он ведь и сам умел точно так же держать дистанцию, не подпуская никого чужого. Только делал это психологически, умело (родительская наука!) держа лицо в любой ситуации. А уж делать хорошую мину при плохой игре он и вовсе выучился давным-давно.
У Люпина тоже явно были свои скелеты в шкафу. Совсем необязательно, конечно, полностью аналогичные его, Сириуса, собственным… Но точно были, и, видимо, из-за них-то он и сторонился всех подряд. И это тоже было неправильно. То есть, возможно, с его точки зрения и правильно, но Сириусу совсем не хотелось оставлять Люпина наедине с его проблемами. Это было решительно не по-гриффиндорски.
- Может, попробуем с ним подружиться? – предложил Джеймс. – По-моему, человек он хороший.
- Согласен, – облегчённо кивнул Сириус. – Только как? Мне кажется, просто подойти и сказать «Давай дружить» в данном случае как-то… не идёт.
- Думаешь?
- Уверен. Он же неспроста всех сторонится.
- Ну… – задумался Джеймс, садясь на свою кровать и потирая затылок рукой, – наверное, ты прав, так прямо лезть не годится. Спугнём.
- Ну, не обязательно спугнём… но, в общем, да. Что-то похожее. Как по мне, стоит для начала… Хм, ну, к примеру, просто предложить… О! Предложить пройтись прогуляться! Но не просто так, а куда-нибудь в такое место, чтоб интересно было!
- И куда же? – заинтересовался Джеймс. – На квиддичный стадион?
- Да нет, это вряд ли, – фыркнул Сириус. – Вряд ли он без ума от квиддича.
- Да как же можно не любить квиддич? – поражённо спросил Джеймс. – Его все любят! Даже слизеринцы.
- Ну да, но все ведь по-разному! А нам надо что-то, что гарантированно интересно кому угодно!
Мальчишки погрузились в задумчивость. Наконец Джеймсу пришла в голову подходящая идея.
- Северная башня, вот куда! Там мы ещё ни разу не были, стоит она дальше всех остальных от нашей, и там наверняка должно найтись что-нибудь интересное. Заодно и сами посмотрим, что там.
- Отлично! – Сириус бросил взгляд на часы – до отбоя было ещё предостаточно времени. – Тогда – пошли?
- Пошли! – оживлённо кивнул Джеймс и первым направился к двери.
Люпин сидел всё на том же самом месте и штудировал (как разглядел Сириус, подойдя ближе), учебник по… истории магии. Вот несчастный, неужели почитать больше нечего? Сам Сириус на первой же лекции Бинса убедился в том, что эти уроки ни для чего не подходят лучше, чем для сна, тем более что и стоят в расписании самыми первыми, утренними.
- Привет, Ремус, – Джеймс, недолго думая, плюхнулся на диван рядом с ним. – А что ты здесь сидишь? Все гулять разбежались, а ты тут…
- Я готовлюсь к уроку, – пробормотал Люпин, опуская глаза в книгу.
- Это к какому же – к истории магии? Да полно тебе, чего к нему готовиться? Бинс никого никогда не спрашивает!
- Но это не значит, что её не надо учить, – возразил Ремус.
- Но это не значит, что этим надо заниматься именно сейчас, – в тон ему ответил Джеймс и весело улыбнулся. – Ну сам посмотри – погода отличная, уроки позади! Самое время погулять! Пошли с нами!
- Куда?
- В Северную башню, – ответил Сириус. – Мы там ещё не были, и думаем, что там есть на что посмотреть!
- Ну… – замялся Люпин, переводя взгляд с одного на другого, – вообще-то, я ещё планировал эссе для Флитвика написать…
- То, которое он задал к следующей неделе? – лукаво прищурился Джеймс. – Длиной в один свиток?
Люпин замялся ещё больше. Как показалось Сириусу, он одновременно и хотел с ними отправиться, и не решался это сделать.
- Рем, ну что ты, в самом деле! Пошли, проветримся! Успеешь ты своё эссе написать! А если что… – Сириус переглянулся с Джеймсом.
- Мы поможем, – решительно закончил тот. – Пошли, Ремус! Втроём интересней будет!
- Ну… ладно, хорошо, – сдался Люпин и несмело улыбнулся.
На самом-то деле Северная башня оказалась не сказать чтобы уже очень интересной – возможно, именно потому, что стояла на отшибе. Идти сюда было далеко не только от гриффиндорской, но и от слизеринской (и даже, хотя никто из троих этого ещё не знал, от пуффендуйской) Общих гостиных. В результате здесь обнаружилось много комнат со всяким хламом, который, по-видимому, копился здесь не одно десятилетие. Или даже, возможно, не одно столетие – в одном из обшарпанных столов Сириус обнаружил обрывок «Ежедневного пророка», датированный маем тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года. Да и пыли здесь было достаточно – похоже, завхоз сюда забредал редко, что неосторожно озвучил Ремус.
- А ведь верно!… – протянул Сириус, хитро прищурившись. – Наверняка редко – охота ему сюда таскаться, как же… А раз так…
- Здесь можно, в случае чего, от него спрятаться! – подхватил Джеймс. – Ну, конечно, если не по пятам гонится.
- А что, было такое? – насторожился Ремус. Он уже не первый вечер подмечал, что эти двое куда-то исчезают после отбоя. Нет, что по замку шастают, было понятно, но Ремус всё же надеялся на благоразумие своих сокурсников. А теперь оказывается, что они уже и от Филча успели побегать?
- Один раз, – сознался Джеймс и тут же задорно подмигнул. – Да только ничего у него не выгорело!
- Значит, может в следующий раз выгореть, – вздохнул Ремус.
- Вот уж нет! Сириус, как думаешь, сказать ему? – обратился Джеймс к своему другу, причём с такой хитрой физиономией, что было ясно – вопрос чисто риторический.
- Я думаю, да, – важно кивнул Сириус. Джеймс кивнул и снова повернулся к Ремусу.
- У меня есть мантия-невидимка! Отец подарил. Совершенно потрясная вещь, прячет безукоризненно. И притом не стареет! Ну, ты слышал, наверное, что со временем чары невидимости на таких мантиях начинают ослабевать – так вот, на нашей ничего подобного! Отец говорит, что эта мантия в нашей семье из поколения в поколение передавалась, много веков.
- Впечатляет, – признал Ремус. – Но, если всё так, то почему же вам от Филча бегать пришлось?
- Недооценка места, – вздохнул Джеймс. – Мы подумали, что можно не прятаться, просто к стене отступить – и всё. А он нас чуть фонарём своим не задел. Хорошо ещё, что ничего про мантию так и не понял – видно, подумал, что мы просто в тени прятались. Он фонарь впереди себя держал, вот и не успел толком нас разглядеть. Пришлось, правда, побегать, но…
Он пожал плечами и весело улыбнулся Сириусу.
- Но Филчу пришлось побегать ещё больше, – с весёлым фырканьем закончил Сириус. – И притом безрезультатно.
Ремус только головой покачал.
- И что же, вы и дальше собираетесь лазать повсюду, где… нельзя?
- Ре-ем, – дружелюбно протянул Сириус. – Ну не будь занудой! Мы не просто собираемся и дальше лазать. Мы хотим делать это с тобой!
- Со… мной? – раньше Ремус считал, что приоткрывающийся в изумлении рот – это чисто литературная выдумка. Оказалось, нет. – Но… почему?
- А почему нет? – весело осведомился Джеймс. – Тебе не нравится наше общество?
Ремус вспыхнул до корней волос. Как раз наоборот – очень нравилось! И он уже давно краем глаза наблюдал за ними, грустя, что у него таких друзей никогда не будет. С подобной грустью он справляться привык – но вот когда, совершенно внезапно, ему предложили взять да сломать привычный разделительный барьер…
- Нет, что вы, – пробормотал он, опуская глаза. – Просто…
- Просто? – вопросительно склонил голову набок Сириус.
- Просто… вы… уверены? – наконец отважился Ремус.
Джеймс посмотрел на Сириуса. Сириус посмотрел на Джеймса. И через пару секунд оба уже хохотали – причём так весело и заразительно, что Ремус не удержался и присоединился к ним. Смеяться втроём оказалось намного веселей, чем одному. Тем более что у него, правду сказать, в жизни раньше и не было много поводов для веселья.
- Конечно, уверены, Рем, – отсмеявшись, выговорил наконец Джеймс. – Мы хотим дружить с тобой.
- Что? – Ремусу показалось, что он ослышался. – Дружить… со мной?
- А отчего бы нет? – удивился Сириус и протянул руку. Ремус посмотрел на неё.
«Потому что я – оборотень».
Но сказать он этого не мог. Прежде всего потому, что этим подставил бы Дамблдора, взявшего его в Хогвартс и подарившего ранее несбыточную мечту. И потом… Больше всего в жизни Ремусу хотелось иметь друзей. Настоящих друзей.
Как долго это будет длиться? Как долго удастся скрывать от них правду? Лгать друзьям – противно донельзя… Но что делать, если прочие варианты ещё хуже?
Возможно, правильней всего было бы вежливо отказаться от предложения – под любым сколько-нибудь благовидным предлогом. Но оттолкнуть протянутую руку – как в прямом, так и в переносном смысле, – у Ремуса не было ни сил, ни желания.
Ещё совсем недавно он думал, что о Хогвартсе ему остаётся только мечтать. Но вот – он стоит здесь, в стенах древней школы волшебства. Так, может быть, и вторая несбыточная мечта не такая уж несбыточная?
- Я… Спасибо, – выдохнул он, пожимая руку Сириуса.
- Да не за что, – широко улыбнулся Джеймс, протягивая свою.
Глава 5. Вода камень точит. Лис замолчал и долго смотрел на Маленького принца. Потом сказал:
- Пожалуйста… приручи меня!
- Я бы рад, – отвечал Маленький принц, – но у меня так мало времени. Мне ещё надо найти друзей и узнать разные вещи.
- Узнать можно только те вещи, которые приручишь, – сказал Лис. – У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей. Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!
- А что для этого надо делать? – спросил Маленький принц.
- Надо запастись терпеньем, – ответил Лис. – Сперва сядь вон там, поодаль, на траву – вот так. Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи. Слова только мешают понимать друг друга. Но с каждым днём садись немножко ближе…
Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц».
Дни плавно текли за днями. Воскресенье сменялось понедельником, а пятница – субботой. Первокурсники быстро осваивались с замком, и даже самые робкие или неуклюжие уже начинали не путаться в движущихся лестницах – во всяком случае, уже никто не испытывал затруднений с тем, чтобы добраться из Общей гостиной в Большой зал или из класса трансфигурации во внутренний двор.
Ремус начинал впервые в жизни чувствовать себя по-настоящему счастливым. Ну, строго говоря, не совсем уж впервые – но вот после той страшной встречи, разделившей жизнь мальчика на «до» и «после»… Уже не один год прошёл с тех пор, и всё это время Ремусу было как-то… не до счастья. Несмотря на то, что родители делали всё возможное, чтобы облегчить жизнь сына и по возможности смягчить все те печали, что несла с собой его новая сущность, Люпин со всей уверенностью мог сказать, что только сейчас, когда он наконец смог узнать, что это такое – иметь друзей, настоящих, живых друзей, – у него получилось вновь ощутить такое милое, но уже полузабытое чувство. Безмятежность.
Но, увы, лунные тени никуда не девались. Всё так же они становились глубже и насыщенней с каждой ночью, неукоснительно следуя за наливающейся луной. И каждый вечер Ремус плотно задёргивал полог на своей кровати с той стороны, откуда в окно заглядывало ночное светило.
Хуже всего было даже не то, что снова приближалась ночь превращения – человек привыкает ко всему, и за десятки прошедших со дня укуса полнолуний Ремус научился кое-как сдерживать свой страх. Конечно, страшно было на этот раз не только за себя – но профессору Дамблдору хотелось верить. Тем более что один раз система защиты уже была успешно испытана.
Первое «школьное» полнолуние выпало на пятое сентября – то есть тогда, когда Люпин ещё не успел ни с кем близко сойтись, так что проходить через неприятное ощущение вранья любопытствующим нужды не было. Директор просто прислал записку, в которой вежливо просил подойти к его кабинету после уроков. Одному.
Ремус не переставал восхищаться этим человеком и испытывать к нему чувство глубочайшей благодарности. Это было абсолютно невероятно – уже сам факт, что с ним разговаривали вежливо и уважительно, зная о его природе. А если ещё учесть, что Дамблдор согласился принять его в Хогвартс, чего бы (в этом у Ремуса никаких сомнений не было) никогда не сделал ни один другой директор, согласился принять на свой страх и риск, и притом – ничего не требуя взамен… Люпин был готов беспрекословно исполнить любую просьбу Дамблдора, какую только сможет.
Впрочем, директор и не думал требовать от него что-либо – кроме того, что уже было озвучено в доме Люпинов. На встрече, предварительно внимательно расспросив Ремуса о том, как идёт учёба и всё ли в порядке с соседями по комнате, Дамблдор подробно рассказал о том, как устроена вся защитная система. О Дракучей Иве, о подземном ходе, ведущем в Хогсмид, и о пустом, прочно заколоченном строении на окраине волшебной деревни. Представив, что всю ночь полнолуния ему придётся провести далеко от любого живого существа, распугивая даже отдалённых любопытствующих жуткими звуками, издаваемыми разозлённым, запертым оборотнем, Ремус испытал сдвоенное чувство. Нет, разумеется, он был рад, что всё так хорошо продумано и возможность того, что он нападёт на кого-нибудь, гарантированно исключается! Но всё же…
Дома для него была обустроена специальная комната в подвале – с толстой, на совесть зачарованной дверью, с обитыми густым слоем войлока стенами, с надёжными запорами. Не то чтобы в волчьем обличьи Ремус имел возможность оценить «комфорт» обстановки, но всё же к этой комнате он успел привыкнуть, и даже сам её вид говорил о том, что о нём заботятся вне зависимости от его обличья. Войлок на стенах был нужен в первую очередь вовсе не для шумоизоляции – глубокий подвал и так её обеспечивал, не говоря уже о звукоизолирующих чарах. Он нужен был для того, чтобы уберечь Ремуса от повреждений, которые он мог нанести сам себе о каменные стены в попытках вырваться наружу. Конечно, серьёзно поранить себя в полнолуние оборотень в отсутствии поблизости серебра не мог при всём желании – а всё серебряное было в доме Люпинов под принципиальным запретом. Даже столовые приборы, даже украшения. Но вот от сотрясения мозга плохо спасала даже оборотническая регенерация. А так отцу только приходилось на следующее утро восстанавливать густые слои войлока, изодранные за ночь везде, где только было можно.
Ремус знал, что, несмотря на полнолуние, его родители останутся рядом, они не будут спать всю ночь, готовые в случае необходимости прийти на помощь в любую минуту. Он знал, что после ночи, которая, как и все ей подобные, начисто изгладится из сознания (хотя бы за это своей второй натуре можно было быть благодарным!), он проснётся в своей постели, с обработанными царапинами и ссадинами, оставшимися после судорог обратного превращения. И мама будет рядом, со своими добрыми глазами, мягкими руками и тёплым чаем…
Теперь же ему предстояло очнуться одному, в пустом и холодном доме, превращённом в, по сути, спецтюрьму.
Так подумал Ремус поначалу – и, дослушав объяснения профессора до конца, понял, что не так уж сильно ошибся. Было очень приятно услышать обещание гарантированной медицинской помощи в случае чего, и о том, что школьная целительница появится в одиноком доме сразу после рассвета… но всё равно в глубине души оставался неприятный осадок. Даже, скорее, печаль. Безусловно, Ремус полностью понимал всю необходимость этих мер безопасности и полностью поддерживал их, прекрасно осознавая, что без этого ему бы по-прежнему оставалось только мечтать о Хогвартсе… Но всё-таки, где-то там, в глубине, таилась печаль и грусть о своей судьбе. Едва ли Ремусу было суждено хоть когда-нибудь избавиться от неё…
Теперь же ситуация стала ещё неприятней. Потому что было необходимо врать своим друзьям. Ремус и так чувствовал себя обманщиком уже из-за того, что просто умалчивал о своей истинной сущности, даже прекрасно понимая, что иначе нельзя. Но теперь, когда приближалось четвёртое число октября, а с ним и новое полнолуние, приходилось спешно придумывать уважительное и правдоподобно звучащее объяснение на тему того, почему он вынужден внезапно покинуть Хогвартс на добрые сутки, если не больше. К счастью, Джеймс и Сириус приняли рассказ о захворавшей тёте на веру безо всяких сомнений. Это радовало Ремуса, но вместе с тем противное чувство обмана друзей только усилилось.
Вечером он ушёл из Общей гостиной загодя, в сопровождении профессора МакГонагалл. Декан факультета, строгая и суровая на вид, на самом деле была вполне добрым и понимающим человеком, как уже успел выяснить Ремус. По дороге к холлу профессор осведомилась о самочувствии Люпина и о его отношениях с товарищами – и, получив ответы, облегчённо кивнула. По-видимому, МакГонагалл вполне серьёзно относилась к его трудностям и помогала не за страх, а за совесть. Не то чтобы это как-то уж очень удивляло Ремуса, просто это было так… необычно. После всех ранее полученных сведений о том, как обычные люди относятся к оборотням… Хогвартс не переставал его удивлять.
Встретив в холле мадам Помфри и передав своего подопечного «с рук на руки», профессор МакГонагалл с грустью и искренним сочувствием пожелала Люпину удачи и проводила до крыльца.
По небу ползли лёгкие тучи, которые вряд ли могли закрыть луну. Ремус, конечно, давно уже знал, что от превращения это всё равно не спасёт, в крайнем случае – ненадолго оттянет момент начала. Пожалуй, так было даже немного легче – если уж превращаться в лютого зверя, так лучше под ясным небом, а не под таким, что затянуто беспросветным слоем облаков. Всё какое-то облегчение перед тем, как все мышцы сведёт тянущей судорогой, а перед глазами повиснет мутная пелена…
Вот и уже знакомый путь. Дракучая Ива, подземный ход, деревянные стены дома. С неприятным и быстро растущим в груди чувством страха мальчик обратил внимание на следы когтей, оставленные на обоях.
- Мадам Помфри, вам лучше уйти, – максимально вежливо обратился он к молодой целительнице.
- Не волнуйтесь, мистер Люпин, – тепло улыбнулась в ответ женщина и мягко, но уверенно повела его наверх. – До восхода луны ещё немало времени. Видите – ещё даже не стемнело толком.
И правда – сквозь щели в заколоченных окнах виднелось небо, успевшее стать б
ольшей частью тёмно-синим, но всё же удерживающее с одной стороны тёплые закатные краски.
- Ну что ж, – вздохнула целительница, обойдя напоследок комнату и проверив обстановку, – кажется, сейчас подготовлено всё, что только можно. Мистер Люпин, не забудьте положить вашу одежду в шкаф. В прошлый раз, как вы помните, всё прошло вполне удачно и она не пострадала.
Ремус покраснел. Конечно, при превращении оборотня одежда не становится шерстью и, если её не снять загодя, будет либо сама разорвана в клочья быстро увеличивающимся и меняющим пропорции телом, либо, даже если каким-то чудом останется на теле, будет сорвана уже самим Ремусом в волчьем обличьи. И не просто сорвана, а ещё потом и растерзана по ниточкам – запертому в замкнутом пространстве оборотню было просто необходимо на чём-то сорвать злость, раз уж возможность сделать это на ком-то отсутствовала. Но даже заговаривать о возможности раздеться в присутствии, как ни крути, почти посторонней женщины было для благовоспитанного Люпина неприятно. А уж исполнять это…
К счастью, мадам Помфри была отнюдь не лишена такта и, пожелав на прощание, как и профессор МакГонагалл,благополучно перенести эту ночь, покинула дом. Ремус облегчённо вздохнул, когда шаги целительницы смолкли в отдалении. Он не сомневался, что в прошлый раз в волчьем обличье обшарил и обнюхал весь дом, да ещё и по тоннелю прогулялся, привлечённый запахом прошедшего здесь совсем недавно человека. Но Дракучая Ива, как видно, и в самом деле оказалась надёжным стражем, не позволяя проникнуть никому ни в лаз, ни из лаза. Ремусу оставалось только впервые в жизни благодарить судьбу за то, что его человеческое сознание было практически не связано с волчьим. Это было причиной того, что после обратного превращения он ничего не помнил о том, что происходило с ним ночью – но, с другой стороны, можно было не волноваться за безопасность находящихся в школе – зверь тоже, по-видимому, не помнил информации, полученной человеком, а самостоятельно догадаться, что Иву можно на время «отключить», да ещё и понять, как именно это делается, был просто не способен.
Что ж, по крайней мере, он здесь никому не в состоянии причинить вред… ну кроме разве что себя самого. Но следы превращения, к счастью, лечатся. И утром за ним придут. Проводить здесь одну ночь в месяц – не самое неприятное дело, тем более что о б
ольшей части этой ночи следов в памяти всё равно не останется.
- Лишь бы
они не узнали, – с тоской прошептал Ремус, стоя у окна и наблюдая в щель между досками за бледным сиянием, начавшим смутно проявляться над далёкой тёмной стеной леса.
* * *
Как любил говорить Джон, «даже в самом тёмном лесу можно отыскать своё лунное озеро – было бы желание». Несмотря на все те неудобства (если тут вообще было применимо столь мягкое выражение), которые приносила с собой ликантропия, у ночи полнолуния, точнее, у следующего за ним утра, был и определённый плюс. Никакой другой рассвет не приносил такого облегчения и радости, как этот. Несмотря на то, что после обратного превращения ломило всё тело, да и царапины со ссадинами бодрости не добавляли – но осознание того, что на этот раз всё кончилось, он никому не причинил вреда, а до следующего полнолуния ещё целых двадцать семь, а то и двадцать восемь дней, было одним из лучших ощущений в жизни Ремуса.
Правда, этот день в Хогвартсе всё равно приходилось проводить в больничном крыле, чтобы под целительными зельями успели зажить все следы бурной ночи. Хотя так было даже лучше – можно было полностью прийти в себя и заодно подготовиться к встрече с друзьями. А именно – загодя придумать ответы на те вопросы, которые, скорее всего, будут заданы. Конечно, ничего сложного и заковыристого в этих вопросах не будет – но, к счастью или несчастью, врать у Ремуса получалось неважно. Откровенно неважно. Да и не было раньше, по сути, даже особых поводов к этому – родителям врать было незачем, тем более что они и так всё про сына знали, а больше… а больше было и некому. Так что теперь Ремусу нужно было хотя бы морально приготовиться к тому, что надо будет врать в глаза друзьям – как он вчера «навещал тётю».
На следующее утро мадам Помфри отпустила его довольно рано, чтобы у него имелась возможность спокойно позавтракать вместе со всеми. Хотя, судя по сочувственному взгляду целительницы, она бы предоставила ему ещё как минимум сутки спокойного отдыха, но Ремус решительно не мог позволить себе отставать в учёбе.
Когда он пришёл в Большой зал, Джеймс и Сириус были уже там. Появление друга их очень обрадовало. Ремус смущённо улыбался, отвечая на приветствия – несмотря на то, что сомневаться в их искренности не приходилось, ему всё равно было неловко. Слишком уж он привык чувствовать себя, пусть и не по своей воле, но обузой для окружающих. А сейчас его возвращению совершенно открыто радовались, делая это безо всякой задней мысли.
«Это только потому, что они не знают, что ты оборотень», – с грустью напомнил себе Ремус, не показывая, впрочем, на лице и следа печали. После уже не первого года практики это было было несложно – таить свои настоящие чувства. Уж кому никогда не хотелось причинять лишнюю боль, так это родителям, которые столько делали для того, чтобы он, их сын, не чувствовал себя изгоем – хотя бы в стенах родного дома…
Да и к тому же, так или иначе, а видеть радость друзей было в любом случае приятно. Отчего бы и не улыбнуться им в ответ?
Внезапно Сириус поморщился, глядя на слизеринский стол. Проследив за его взглядом, Ремус обнаружил Лестрейнджа – того самого, с кем у него ещё в поезде произошло пусть шапочное, но знакомство. Слизеринец выглядел несколько вяло – впрочем, по утрам в Большом зале это явление было совсем нередким среди учеников всех факультетов, особенно первокурсников, многие из которых ещё не до конца приспособились к ситуации, когда, с одной стороны, вставать нужно довольно рано, а с другой – ложиться, по сути, можно когда вздумается. Нет, формально-то отбой был в одиннадцать – но фактически это означало лишь то, что после этого времени и до утра нельзя было находиться вне факультетских помещений. В них же отбоя как такового просто не было – во всяком случае, на Гриффиндоре уж точно. В лучшем случае старосты иногда без особого «огонька» разгоняли остальных по спальням. Где, кстати, уже никто и никак за ночным распорядком не следил, не считая самих учеников. Но чаще не было и этого, и, уходя в спальню первокурсников, Ремус своими глазами видел студентов постарше, засиживающихся либо за домашней работой, либо за разговорами у тёплого камина.
Судя по виду Лестрейнджа, в эту ночь он тоже не слишком-то выспался. Пару раз слизеринец даже, предварительно бросая вороватые взгляды на своего старшего брата-старосту, позволил себе откровенно и сладко зевнуть. Ремус невольно улыбнулся. Кажется, соблюдению этикета в семье Лестрейнджей уделялось явно больше внимания, чем соблюдению режима дня.
Недалеко от Лестрейнджа-младшего сидел Снейп – правда, Ремус больше знал его под презрительной кличкой, придуманной Сириусом ещё в Хогвартс-Экспрессе: Нюниус. Его-то сейчас и буравил неприязненным взглядом Блэк.
Ремус удивлённо тоже посмотрел на него. Словно почувствовав чужие взгляды, Снейп, одной рукой державший вилку, а другой – учебник по зельеварению, поднял голову и ответил своим, в котором содержалось ничуть не больше дружелюбности, чем в Сириусовском. И снова уткнулся – то ли в завтрак, то ли в книгу.
- Э… Сириус? – осторожно поинтересовался Ремус. – Что-то случилось?
- А? – рассеянно отозвался тот, слегка вздрогнув в первый момент от неожиданности. – Да так, ничего особенного.
- Вы что, успели поцапаться?
Сириус поморщился, видно, сообразив, что адресат его «тёплого и приветственного» взгляда был вычислен.
- Да нет… – Блэк вздохнул. – Просто он мне не нравится.
- Почему?
- Да по всему, – буркнул в ответ Сириус. – Слизеринец. Со своими… вонючими зельями вечно возится. Вид всегда такой, словно в печи спал. Слизнорт его без конца хвалит…
- И Вольфовым протеже он заделался, – с деланной невинностью ввернул Джеймс. Сириус так отчётливо скрипнул зубами, что Ремусу мгновенно стало ясно: это и есть если не единственная настоящая причина, то, как минимум, главная.
- А… как именно? – уточнил Люпин, снова глядя на Лестрейнджа и Снейпа. Те сидели на изрядном расстоянии друг от друга – во всяком случае, не вставая с мест, руками бы не смогли соприкоснуться при всём желании. Более того, весь их вид говорил о том, что они заняты исключительно своими мыслями: один – зельями и немного завтраком, другой – завтраком и немного мечтой поспать, ещё хотя бы с часок. В общем, на кого эти двое точно не походили, так это на людей, связанных какими-то взаимными обязательствами какого бы то ни было толка.
- Да вроде как, я слышал, у них устойчивый товарооборот установился, – весело хмыкнул Джеймс, бодро уплетая яичницу. – Снейп Лестрейнджу зелья поставляет, в смысле, с заданиями Слизнорта помогает, а Лестрейндж взамен – с чарами. А ещё – ну, вроде как, точно не поручусь, просто краем уха слышал – кое-какой патронаж действительно обеспечил. Снейп ведь полукровка, а ты в курсе, как слизеринцы относятся к нечистокровным волшебникам. Да ещё и с Эванс дружбу водит – вот, кстати, что она могла в нём найти, ума не приложу! Впрочем, сейчас это неважно, суть в том, что она-то вообще магглорождённая. Представь, как на Слизерине должны отнестись к полукровке, водящем дружбу с «грязнокровкой»?
На последнем слове Джеймс изобразил указательными и средними пальцами кавычки и так посмотрел на Ремуса, что тому сразу стало ясно – вопрос ответа не требовал.
- Ну вот, – продолжил Поттер, придвигая к себе кубок с апельсиновым соком и делая глоток, – а Лестрейнджу то ли предки чистотой крови голову не так забили, как остальным, то ли ему просто позарез консультант по зельям нужен, но он или поговорил с другими, или ещё чего – подробностей не спрашивай, не знаю, – но вроде как на Снейпа теперь сквозь пальцы смотрят и эти недостатки спускают.
- А. Понятно, – кивнул Ремус. – Ну так… в чём проблема-то?
- Да ни в чём! – отозвался на этот раз уже Сириус, правда, намного более резким тоном. – Просто мне не нравится, что Вольф с ним общается.
- Согласен, Нюниус действительно фрукт ещё тот, – пожал плечами Джеймс. – Но, если честно, Сириус… Остальные ничуть не лучше. Снейп хоть с Эванс не считает зазорным дружбу водить. А вон эти… – Поттер, поморщившись, кивнул в сторону первокурсников Слизерина. – Мальсибер, Эйвери… Да что я тебе буду говорить, ты и сам всё про них знаешь, ещё лучше меня. Вольф хоть с ними не на короткой ноге, и то ладно.
- Да уж, – хмыкнул немного повеселевший Сириус, – это точно. Вообще, Вольфу всегда до магглов просто не было особого дела. Вот кузина Белла – это да-а-а… Полчаса в гостях просидеть не может, чтобы не завести разговор на тему того, какой они кошмар, и как плохо, что магглокровки уже в Министерство пролезать стали, и дальше всё в том же духе. Бедняга Вольф – когда Руди женится на Белле, та ему родной золовкой приходиться станет. Вот уж не завидую…
- Да, такая родня – это сурово, – шутливо покивал Джеймс. – Даже очень. Кстати, а насчёт остальных сыновей Лестрейнджи ещё ни с кем не вели разговор о помолвках, не знаешь?
- На Андромеду с Нарциссой намекаешь? – весело уточнил Сириус. – Да вроде нет. Рабастану ещё только четырнадцать, а Вольф вообще наш ровесник. Хотя вообще про Басти не поручусь – может, уже чего и есть. Если тебе интересно, могу у самого Вольфа и спросить – он-то должен знать, чего и как.
- Просто любопытно, – пояснил Джеймс, – у вас трое сестёр, у Лестрейнджей – трое братьев… Если уж старшие помолвлены, то как-то и про остальных само на ум просится.
- Может быть, хотя ещё не факт. Чаще, наоборот, стараются в этом случае с разными родами в одном поколении породниться. Ну да ладно, я потом у Вольфа спрошу. Рем, а как там твоя тётя?
Ремус принялся излагать краткий рассказ, отшлифованный ещё вчерашним вечером, краем глаза при этом отмечая, как Снейп, закончив со своим завтраком, двинулся к выходу из зала, по-прежнему не отрываясь от учебника. Лестрейндж едва скользнул по прошедшему сокурснику взглядом, отреагировав скорее на близкое движение, чем на что-то ещё. Ремус мысленно пожал плечами. Сириус явно перебарщивал с бдительностью.
Не говоря уже о том, что, вообще-то, Лестрейндж имел полное право общаться с кем хочет.
* * *
Прошло уже почти полтора месяца после того, как Вольф впервые вступил под своды Хогвартса. За это время он успел освоиться со многим. Б
ольшая часть замка уже не была незнакомой и, хотя в дальние уголки Вольф забредал ещё редко, но на основной территории уже не путался. Собственно, после леса на родном острове научиться ориентироваться в школьных коридорах, пусть и тех и были многие десятки, было не так уж сложно.
С уроками дело тоже, в общем, наладилось. Профессор Флитвик, преподаватель чар и заклинаний, был для Лестрейнджа, пожалуй, учителем номер один – и потому, что сам его предмет Вольфу очень нравился, и потому, что объяснять Флитвик умел и любил, ну и, наконец, потому, что декан Когтеврана никогда не выказывал какого-либо неприятия слизеринцев, обращаясь с учениками всех факультетов одинаково приветливо и спокойно. Что было весьма приятным контрастом на фоне МакГонагалл, преподавательницы трансфигурации и по совместительству декана Гриффиндора. Собственно, уже сам последний факт заставлял бы насторожиться и сам по себе, но, к сожалению, им дело отнюдь не ограничивалось. Пусть профессор знала и любила свой предмет не хуже Флитвика, но совершенно не обладала его мирным радушием. Нет, внешне упрекнуть её было не в чем, кроме разве что изрядной строгости… но у Вольфа уже после первого урока трансфигурации осталось впечатление, что слизеринцев МакГонагалл откровенно не любит, пусть открыто это и не показывает. В сущности, от декана «львиного» факультета чего-то другого ожидать и не приходилось, но подчёркнутая сухость и отстранённость преподавательницы по отношению к ученикам Вольфа здорово злила. Мало помогали даже заверения Сириуса в том, что она и у них ведёт себя ничуть не мягче.
Уроки профессора Слизнорта были бы всем хороши, тем более что декан Слизерина был ещё добродушней Флитвика, но было одно «но». Это были уроки зельеварения. Хотя оно заочно и считалось всегда типично «слизеринским» предметом, но только Вольфу это не очень помогало. Ему по-прежнему приходилось полагаться на помощь Снейпа, бывшего просто, что называется, зельеваром от Мерлина. Хотя Лестрейндж старался не признаваться в этом даже самому себе, но мастерство Снейпа в зельеварении его по-настоящему восхищало. Правда, на остальных предметах тот особо не блистал, хотя и не «плавал», не считая разве что полётов. Вот они ему удавались откровенно неважно, и это ещё было довольно мягким выражением.
Собственно, прочие предметы – травология, уход за магическими существами, защита от Тёмных Искусств – были Вольфу малоинтересны. Была, правда, надежда на то, что в будущем на них станет повеселее, но пока что и волшебные растения, и волшебные животные, которых им показывали и объясняли, как с ними обращаться и для чего они нужны (или, наоборот, почему могут быть опасны), были просто скучны. В общем-то, было ясно, почему – для безопасности самих учеников программа первого курса не содержала ничего серьёзного, но вот только веселья это всё равно не добавляло. Да и с ЗОТИ была та же самая… ну, пусть не беда, но неприятность уж точно. Снейп как-то раз обронил, что даже у магглов в школах есть очень похожий курс, и называется он «безопасность жизнедеятельности». И тоже в младших классах сводится по большей части к перечислению правил в духе «все грибы съедобны, но некоторые только один раз». В общем, если не считать полётов и заклинаний, то Вольф больше нигде особо и не блистал, хотя послушно «держал планку» семейства, тем более что Рудольфус и Рабастан не забывали интересоваться, как идут дела у их младшего брата.
Помощь братьев была на первых порах очень кстати, да и дальше продолжала оставаться таковой. В случае возникновения затруднений с той же трансфигурацией Басти никогда не отказывался помочь – для него, четверокурсника, задачи первого курса вообще задачами не были. Да и Руди, несмотря на свою занятость старосты, находил время посидеть вечером со своими братьями и поделиться своим опытом, который после уже более чем шести лет обучения в Хогвартсе был ну очень значительным.
Вольф очень любил своих братьев и часто думал, что ему повезло больше, чем любому другому его сокурснику. Если не считать Эйвери, у которого имелась сестра (да и та младшая, так что не в счёт), ни у кого из них такой близкой родни по горизонтальной линии не имелось. Конечно, были тут и минусы – братьям было проще прислеживать за всем тем, что числится под «правильностью поведения», но зато они и делали это не в пример мягче родителей. Особенно матери…
Да и вообще, наличие брата-старосты было очень серьёзным плюсом на факультете. Вольф даже иногда думал, что своим привилегированным статусом среди сокурсников обязан во многом именно этому факту. Эта мысль была неприятна. Вольфу нравилось положение первого, пусть и неофициальное, и ему хотелось думать, что он может заслуженно поддерживать его и сам, не полагаясь исключительно на «поддержку в верхах», тем более, увы, неизбежно временную. Пожалуй, это было едва ли не самым серьёзным стимулом к тому, чтобы держать ту самую планку, не позволяя себе отставать даже в малоприятных предметах. Ну и, естественно, набираться прочего опыта, потому что Вольфу было предельно ясно: одной учёбой первым не будешь. Здесь тебе не Когтевран. Тот же Снейп, похоже, то ли не очень понимал это, то ли просто не знал, что ему ещё делать, но только вечера проводил, в основном зарывшись в учебники и пергаменты, чаще всего посвящённые его любимому зельеварению. Со своими товарищами по факультету он общался мало, предпочитая общество своей подружки с Гриффиндора, Лили Эванс. И ладно бы просто с Гриффиндора – грязнокровки!
Вольф этого совершенно не понимал, равно как и того, почему, если верить Сириусу, изначально эта Эванс тоже хотела поступить на Слизерин. Слизерин!!! Как ни крути, но этот факультет действительно был в наибольшей степени чистокровным из всех остальных факультетов, и даже полукровок здесь было мало. А уж тех, чьи родители были магглами… Даже на памяти Рудольфуса такого не случалось. Пусть Вольф и не любил Гриффиндор, как всякий честный слизеринец, но он не мог не признавать, что Эванс очень сильно повезло, когда она попала именно туда. Угоди она на Слизерин, и её участь была бы незавидна. Вольфу пришлось провести ещё один серьёзный разговор с Мальсибером, Эйвери и Джагсоном, чтобы только те не давили на Снейпа, ненавязчиво намекая, что такие знакомства слизеринцу ну
очень не к лицу. Лестрейндж и сам относился отрицательно к чему-то подобному, памятуя родительские рассказы о грязнокровках, но всё же Снейп был ему крайне нужен как консультант по зельеварению. Да и просто поболтать с ним нередко оказывалось приятней, чем с теми же Эдвардом и Джервисом. Трепаться Снейп не любил, но неторопливый разговор спокойно поддерживал, особенно если он заходил на интересную тему. А таких оказалось немало. Снейп живо интересовался всеми подробностями жизни чистокровного общества, и Вольф с удовольствием рассказывал обо всём, что знал, чувствуя себя при этом матёрым специалистом. Ощущение было совершенно необычное, но приятное. О себе и своей семье Снейп говорил мало, но из коротких фраз и случайно мелькавших в речи обрывков Лестрейндж понял, что о материальном достатке тут речь не идёт, да и о тёплых внутрисемейных отношениях тоже. Правда, о матери Снейп говорил с явной теплотой, и было ясно, что это именно она привила сыну любовь к магическому миру, а не маггловскому. Впрочем, удивляться тут не приходилось, если учесть то, что, хотя об отце Снейп упоминал реже всего, не приходилось сомневаться в том, что это тип ещё тот, явно не чуждый ни чрезмерной выпивке, ни рукоприкладству. Причём, скорей всего, в равной степени к жене и сыну. Да уж, при наличии такого папаши не было ничего удивительного в том, что Снейпа с души воротило от гриффиндорского магглолюбия. Теперь Вольфа гораздо меньше удивлял тот факт, что тот попал на Слизерин – правда, факт дружбы с Эванс в этом свете удивлял как раз только больше.
В начале октября на факультетской доске объявлений появилось извещение об отборочных испытаниях – квиддичной сборной требовались новые игроки. Эта новость изрядно взбудоражила факультет, в Общей гостиной разговоры весь вечер крутились на квиддичные и околоквиддичные темы. Вот только Вольфа всё это мало привлекало, и он предпочёл после уроков лишний раз ускользнуть из подземелий, чтобы пообщаться с Сириусом.
Блэк вообще беспокоил Лестрейнджа всё больше. Нет, то, что ему хорошо на Гриффиндоре, могло только радовать, но вот что Вольфу решительно не нравилось, так это то, что Сириус крепко сдружился с Джеймсом. Поттер был глубоко неприятен Лестрейнджу сразу по двум причинам. Во-первых, он был самым что ни на есть гриффиндорцем чистой воды – включая нелюбовь к Слизерину. Что особенно злило Вольфа, это было не просто негативное отношение, основанное отчасти на страхе, отчасти на банальной зависти – что было не редкостью и на Когтевране с Пуффендуем. Нет, Поттер просто… относился к Слизерину скептически до презрения. Для Вольфа вряд ли могло быть более худшее оскорбление. Завидуют – на здоровье, боятся – туда и дорога, но презирают! Сам для себя Лестрейндж даже ненависть предпочёл бы равнодушию и насмешкам. И за родной факультет придерживался той же позиции.
Вторая причина была личной в ещё большей степени. У Вольфа прямо-таки сводило все внутренности при мысли о том, что и сам Сириус, кажется, под влиянием Поттера становится всё большим гриффиндорцем. Уже не раз и не два Вольф слышал от друга скептические заявления по поводу родительских правил и уклада жизни чистокровного общества – такие заявления, которыми они раньше перекидывались только наедине и в шутку. Теперь же они произносились в открытую – и, кажется, на полном серьёзе.
По большому счёту, до большинства всех этих правил Вольфу и самому не было особого дела – лишь бы не мешали. Но эти речи Сириуса выглядели такими… гриффиндорскими. Гриффиндорскими в худшем смысле слова, как раз то, о чём говорили и братья, и родители: едва ли не полная противоположность Слизерину и его ценностям. А это было предвестником куда худшей беды. Что, если Сириус в итоге вообще предпочтёт Джеймса ему, Вольфу? Если повернётся спиной не только к Слизерину, но и к другу-слизеринцу? Уже пару раз Вольф ловил себя поздней ночью на том, что из-за этих мыслей долго не может заснуть. Вот только попытаться выяснить, хотя бы намёками, истинное положение дел у Сириуса не решался, боясь лишиться надежды, что это пройдёт, и только ещё больше злился из-за этого уже на себя самого, с горечью воскрешая в памяти безапелляционные заявления матери насчёт трусости.
К счастью, эта ночь прошла спокойно, и сон был вполне безмятежным. День прошёл по уже более-менее устоявшейся колее, и после уроков Вольф решил отправиться в спальню и поваляться с книжкой на кровати, пользуясь тишиной и спокойствием – благодаря отборным испытаниям по квиддичу, на которые отправились все соседи по спальне. Должны были, по крайней мере – за завтраком, да и за обедом, Мальсибер с Эйвери и Джагсоном только об этом и говорили.
Ожидания Вольфа оправдались – спальня первокурсников была пуста. Удовлетворённо кивнув сам себе и завалившись на постель, Лестрейндж, не глядя, сбросил ботинки и перевесился через край, пододвигая к себе чемодан, где хранились все книги, прихваченные из дома.
Но уединение длилось недолго – спустя несколько минут на лестнице послышались шаги, и в спальне появился Снейп с сумкой на плече. Кивнув Вольфу, он уселся на свою кровать и принялся деловито разбирать свои конспекты. Вольф с любопытством следил за ним поверх книжных страниц. Наконец интерес к происходящему всё же возобладал.
- Снейп?
- М-м? – тот поднял на него вопросительный взгляд.
- А почему ты не на стадионе?
- А что мне там делать? – фыркнул Снейп, застёгивая сумку и откладывая её в сторону. – Наблюдать, как целая толпа вопит и прыгает от радости, что кто-то поймал или не поймал мяч?
- Ты не любишь квиддич? – удивился Вольф.
- Уволь, Лестрейндж, – Снейп закатил глаза и покачал головой. – Никогда не понимал, что в нём другие находят. Четырнадцать человек носятся в воздухе друг за другом и за четырьмя мячами, причём два из четырёх заняты исключительно тем, что пытаются сшибить с метлы всякого, кто только на пути подвернётся. Что в этом интересного?
- Ну, можно посоревноваться, – пожал плечами Вольф, опуская книгу на колени. – В ловкости, в быстроте…
- Ну-ну, – скептически хмыкнул Снейп, аккуратно кладя на тумбочку стопку пергаментных листов и придавливая их сверху «Историей магии». – Уж конечно, нигде больше показать нельзя ни то, ни другое… Где-то, где это можно сделать с большей пользой для себя и остальных.
- Вообще, квиддич – это ведь ещё и средство политической борьбы, – добавил Вольф и, увидев насмешливый взгляд Снейпа, уточнил: – Ну, то есть здесь, у нас, во всяком случае. Сам понимаешь, если Кубок по итогам года выигрывает твой факультет – это хороший повод утереть нос остальным.
- Ну, разве что… – согласился Снейп. – В этом, пожалуй, что-то есть. Ну а почему ты тогда здесь?
- А что мне там делать? – усмехнулся Вольф, откидываясь на подушку и рассеянно глядя на потолок. – Сам знаешь, первокурсников в факультетские сборные не берут. А смотреть, как другие туда попадают… Да ну их. Я подумал, что уж лучше здесь спокойно поваляться.
- Разумно, – оценил Снейп. – Ну ладно, тогда не буду тебе мешать. Я всё равно собирался прогуляться.
- М-да? – Вольф скосил на него глаза. – А куда, если не секрет?
- М… Да сам не знаю, – немного смущённо ответил Снейп. – Ну, я имею в виду… Я не в какое-то определённое место иду, просто вокруг замка поброжу. С Лили.
- Опять с этой своей грязнокровкой? – скривился Вольф.
- Не называй её так! – вспыхнул Снейп.
Вольф удивлённо посмотрел на него. Такой резкий тон, да и возмущённо раздувающиеся ноздри в придачу были обычно Снейпу никак не свойственны. Не говоря уже о том, что так решительно поставить своё заявление перед ним, Лестрейнджем, и Мальсибер с Эйвери не рискнули бы. Правда, сейчас Вольф испытывал не гнев, а искреннее любопытство.
- А почему? Разве её родители не магглы?
- Магглы, – мрачно буркнул Снейп, опуская глаза. – Но это… это просто недоразумение какое-то. Лестрейндж, понимаешь, – его взгляд снова поднялся, и в нём ясно читалось стремление доказать,
показать свою правоту, – Лили – она совсем не такая. Она не такая, как другие магглокровки. Она была первой волшебницей, не считая матери, которую я увидел. Она очень добрая, и такая хорошая… Она была единственной, кто там видел во мне равного человека!…
Снейп осёкся и, кашлянув, поспешно отвёл глаза, явно считая, что сгоряча ляпнул лишнего. Вольф ощутил сочувствие. А ещё – некоторый стыд. Ведь и здесь, по сути, в Снейпе «равного человека» никто не видел.
«Даже ты в нём видишь всего лишь ценный источник по зельям», – ехидно уколола совесть.
«Иди к боггарту в задницу», – мысленно посоветовал в ответ Вольф и, потянувшись – движение вышло каким-то неуверенным, – сел на кровати.
- Говоришь, она не такая, как другие грязнокровки? – задумчиво переспросил он.
- Совсем не такая! – уверенно ответил Снейп.
Вольф перевёл взгляд на часы, стараясь, чтобы движение выглядело как можно более рассеянным и небрежным. Свою важность надо блюсти, это родители не уставали повторять, а иногда к ним присоединялся и Рудольфус.
- Хм… Вообще, времени ещё много, делать мне особо нечего… а подышать свежим воздухом не помешает… – Лестрейндж снова посмотрел на Снейпа. – Если хочешь, я могу составить тебе компанию. Ты… ну, интересно так говоришь о ней. Отчего бы и не прошвырнуться по замку?
- Да? – Снейп немного удивлённо, но благодарно растянул губы в неуверенной улыбке. – Ну… спасибо, я, э… согласен. Конечно. Тогда – пойдём?
- Пошли, – кивнул Вольф, садясь на кровати и начиная обуваться.
Как выяснилось, Снейп уговорился встретиться с Эванс у берега озера, недалеко от груды камней – видно, валунов, притащенных сюда когда-то ледником да так и оставленных у оврага, которому со временем суждено было стать озером. Многие валуны были большого размера, какие-то лежали в воде – отчасти или целиком, какие-то вросли в землю. Были и небольшие, благодаря которым имелась возможность залезать на всю груду. В сентябре, при тёплой погоде, на этих камнях было здорово лежать и греться на солнце, одновременно обозревая всё озеро и б
ольшую часть берега, но сейчас, увы, температура была уже не та. Впрочем, Вольф надеялся, что где-нибудь с конца апреля уже можно будет снова это проделывать.
Эванс и вправду ждала своего приятеля возле груды валунов. Девочка была одета в тёплый свитер – периодически у озера задувал довольно прохладный ветер, – форменную юбку и шерстяные гольфы. Обернувшись на звук шагов, она радостно улыбнулась своему другу и вежливо кивнула Вольфу, явно пока не зная, как себя с ним вести.
Лестрейндж решил разок сделать исключение и подождать с быстрыми выводами. В конце концов, делать ему сегодня действительно было особо нечего, а озвучить Снейпу своё мнение о грязнокровках он всегда успеет. Да и вообще – а вдруг тот не ошибся и эта Эванс на самом деле является счастливым исключением? Вот смеху-то будет… над железными убеждениями мамочки, конечно. Марта едва ли не активней любого другого члена семьи предупреждала Вольфа от самого общения с грязнокровками.
- Здравствуй, Лили, – улыбнулся Снейп. – Познакомься, это мой… – на мгновение он запнулся, видно, не зная, как определить свои отношения с Лестрейнджем так, чтобы было и вежливо, и точно, – мой сокурсник, Вольф Лестрейндж.
- Очень приятно, – улыбнулась Эванс, делая неплохой книксен в ответ на безукоризненно-светский наклон головы Вольфа. – Меня зовут Лили Эванс. Я слышала о тебе. И я, действительно, очень рада тебя видеть. Я хотела тебя поблагодарить.
- Меня? – брови Вольфа удивлённо поползли вверх. – Поблагодарить? Но за что?
- За то, что помог Северусу, – просто ответила Эванс. – Я слышала, у него были некоторые проблемы…
- А, – протянул Вольф, осторожно скашивая взгляд на Снейпа. Тот слегка покраснел, упорно рассматривая собственные ботинки. Ситуация мгновенно стала Лестрейнджу предельно ясна – не так уж плохо, в конце концов, успел он изучить соседа по спальне (а на половине уроков и по парте) за эти пять недель.
- Ничего особенного, – Вольф легко изобразил беспечную улыбку и слегка махнул рукой. – Снейп и без меня бы легко справился, просто я подумал, что позиция Эдварда и Джервиса несколько неэтична.
Краем глаза Вольф отметил удивлённый, но довольно-таки благодарный взгляд, на какое-то мгновение брошенный на него Снейпом. А вот Эванс, похоже, ничего не заметила. Ну да что с неё возьмёшь…
- Очень мило с твоей стороны, – снова улыбнулась она. Её улыбка Вольфу, несмотря ни на что, понравилась – открытая, искренняя, радостная. А может, дело просто было в том, что он даже в своей семье нечасто видел такую улыбку, обращённую к нему… ну, если не считать братьев. – Как у вас дела, Сев? Всё хорошо?
- Да, спасибо, – кивнул Снейп. – Сегодня проходят отборочные в команду по квиддичу, но… – он бросил короткий, слегка вопросительный взгляд на Лестрейнджа, – мы решили не ходить, там мало интересного…
- Ох, можешь не рассказывать, – вздохнула Эванс. – У нас эти дурацкие отборочные проходили две недели назад, так никакого покоя не было. Поттер с Блэком сначала весь день на ушах стояли, потом явились чуть ли не позже самой команды и весь вечер только об этом квиддиче и говорили. И ладно бы тихо, спокойно – нет, трепались на всю гостиную, никакого покоя не было.
- Так сказала бы им, чтобы, ну… – снова короткий взгляд – словно сигнальным флагом махнул. – Ну, что другим это… – Снейп сделал неопределённый жест рукой, – мешать может…
- В том-то и дело, что, похоже, это мешало только мне. Или почти только, – вздохнула Эванс и махнула рукой, снова улыбнувшись. – Ну да что мы всё о них! Какие у вас новости? Было что-нибудь интересное?
- Ну, не сказать чтобы очень, – слегка повёл плечами Снейп. – У нас жизнь довольно размеренная, ты же знаешь. Уроки б
ольшую часть времени занимают…
- Осенью чаще бывают новости из большого мира, – решил поддержать разговор по всем правилам светской беседы Вольф, видя, что Снейп вроде как тонет. – Ходят слухи, что у нас с Францией снова проблемы из-за нелегального транзита через её территорию некоторых контрабандных товаров… – Вольф снова образцово-чётко улыбнулся и наклонил голову, как бы беззвучно говоря: «Безусловно, мисс Эванс, вы понимаете, что эта тема в силу государственного масштаба касается всех нас, и её будет очень легко обсудить, ведь она не требует никаких специальных знаний».
По всем ранее выученным правилам приятельница Снейпа должна была польщённо улыбнуться, демонстрируя благодарность за оказанную любезность, и, согласно склонив голову в ответ, выдать что-нибудь вроде «О, мистер Лестрейндж, пограничные трения между нашими странами древнее, чем первая высадка норманнов. Но позвольте полюбопытствовать, о каких именно контрабандных товарах идёт речь? Неужели снова об этих, – тут положено поджать губы, слегка закатить глаза и покачать головой, – коврах-самолётах?» А дальше можно уже совершенно спокойно битый час обсуждать о том о сём, плавно переходя с одной темы на другую, и, в конечном итоге, закончив разговор какой-нибудь извечной нравоучительной сентенцией, пригласить всех на чай. Ну, в данном случае – просто разойтись по своим гостиным, поскольку уже успеет завечереть и похолодать. Всё равно на чаепитии обычно обсуждаются вопросы и вовсе из разряда тех, о которых можно говорить бесконечно, ничего при этом так и не решая и никуда не сдвигаясь. Рабастан так их и называл – «чайные вопросы».
Но вместо привычной Вольфу по званым ужинам реакции, ответ на которую был им отработан до автоматизма, Эванс с любопытством посмотрела на него и выдала:
- Ой, правда? Как интересно! А что там такое?
Вольф от неожиданности даже запнулся и промедлил добрую пару секунд, прежде чем ответить:
- Ну… в общем, родители писали про массовый завоз ядовитой фасоли Тентакула… кажется, кто-то решил наладить производство… э-э… то ли дурмана на её основе, то ли ещё чего… Ну, короче говоря, на открытость границ жаловались.
- А так тебе больше идёт, – вдруг снова улыбнулась Эванс, глядя Вольфу прямо в глаза, что противоречило всем правилам общения, которым его выучили в родном доме. Но даже про себя рассердиться не получалось – до того искренней и приветливой была эта девчонка. В голове мелькнула идиотская мысль, что, похоже, Снейп не так уж и преувеличивал.
- Как – так? – только и сумел спросить Вольф.
- А вот так – когда ты не как престарелый лорд разговариваешь, – звонко засмеялась Эванс.
Вольф от возмущения даже не знал, что ответить. Нет, был бы перед ним тот же Поттер, долго бы думать не пришлось, но затверженные назубок правила этикета сковывали по рукам и ногам, в один голос утверждая, что в общении с женщиной недопустимы даже ехидные намёки. Так что оставалось только сердито хлопать глазами, благо эту деталь составители правил хорошего тона как-то не учли.
Более того – посмотрев на Снейпа, Лестрейндж обнаружил, что и тот смеётся! Правда, тихо, больше вздрагивая плечами, чем открыто хохоча, но вполне недвусмысленно веселится вместе со своей подружкой. Вольфу вдруг подумалось, что раньше ему вообще как-то не приходилось видеть, чтобы Снейп смеялся. В лучшем случае он хмыкал или коротко кривил губы в усмешке.
По-хорошему, ему бы следовало немедленно откланяться с видом оскорблённого достоинства и оставить этих двоих наедине, а вечером, в свободных условиях чисто мужской компании, от души высказать Снейпу всё, что он, Вольф Лестрейндж, думает о грязнокровках в целом и их воспитании в частности. Вот только почему-то не хотелось.
- Ну ладно, не дуйся! – примирительно сказала Эванс, продолжая улыбаться. Кажется, это действие вообще было ей привычно, если не сказать – обыденно. – Я не хотела тебя обидеть, извини, если что. Просто ты такой забавный был, когда принялся про эти… нелегальные транзиты контрабандных товаров рассказывать!
- Да что тут забавного, хотел бы я знать?! – сердито спросил Вольф. – Совершенно стандартный светский разговор!
- Ну, не знаю, – пожала плечами Эванс. – Но, поверь, со стороны это выглядело очень забавно.
Вольф немного рассеянно провёл рукой по голове, взлохматив волосы на затылке. Не было печали…
- Слушай, а что это за фасоль Тентакула? – с интересом спросила Эванс. – Я никогда о такой не слышала!
- Серьёзно? – удивился Вольф. – Ах, ну да, ты же…
Слово «грязнокровка» чуть не сорвалось с его языка, но он вовремя сумел удержаться – сознание успело подать предупреждающий сигнал, отреагировав на изменившуюся интонацию – на последних словах она стала пренебрежительной. Тому, что голос может выдавать не хуже записки, его учили ещё с тех пор, с каких он вообще себя помнил.
Выражение лица девочки изменилось. Она погрустнела, но тут же с вызовом вскинула голову и спокойно посмотрела в лицо Вольфу.
- «Грязнокровка» – ты это хотел сказать?
- Откуда ты… – поражённо выдохнул Лестрейндж.
- А то я не знаю, как у вас на Слизерине называют таких, как я, – горько усмехнулась Эванс.
- Извини, – проговорил Вольф, с невольной пристыженностью опуская глаза. Против ожидания, это слово, обращённое к ней, обожгло язык меньше, чем прямое называние её той, кем она, по всем правилам, и являлась. – Я не хотел тебя обидеть.
- Скажи, почему вы так не любите тех, у кого родители – магглы? – серьёзно спросила Эванс. – Что плохого мы вам сделали?
- А то ты не знаешь! – уже уверенней фыркнул Вольф. Разговор снова коснулся привычной и хорошо разработанной темы, так что подходящие реплики и аргументы изготовились лечь на язык сами собой.
- Представь себе, не знаю! – ответила Эванс. – Я знаю только, что для многих чистокровных магглорождённые волшебники – люди второго сорта.
- Да не в этом дело! – с досадой замотал головой Вольф. – Первого, второго… Хочешь сказать, что ты не знаешь о разрушительном влиянии магглокровок на общество?
- Это о каком же именно, позволь узнать?
Снейп с тревогой переводил взгляд с одного на другую и обратно, но пока не вмешивался.
- Вы подрываете древние магические традиции, – с готовностью принялся перечислять Вольф, – вы привносите в наш мир маггловские обычаи, и вообще, вы из магглов, а магглы волшебство не любят и агрессивно к нему относятся. И ещё… да нет, кажется, всё. Ну, я ещё слышал, что вы… – тут Вольф всё-таки запнулся, – злобные и необразованные, но тут, кажется, об этом речь не идёт.
Эванс, с растущим возмущением на лице выслушивавшая список, на последнем пункте внезапно поперхнулась от смеха.
- Ну хорошо хоть, что я не злобная и не необразованная! – заявила она, продолжая смеяться. – А можно узнать – какие именно страшные и ужасные маггловские обычаи мы приносим? И как конкретно подрываем традиции?
Вольф наморщил лоб, честно пытаясь вспомнить всё, что говорили на эту тему родители.
- Да… точно не скажу, – в итоге признался он. – Про это мне подробно не рассказывали. Но я точно помню про инквизицию!
- Молодец! – прыснула Эванс. – Одна беда – она два века как скончалась даже в Испании. А у нас в Англии её вообще никогда толком не было.
- Хочешь сказать, что магглы теперь доброжелательно относятся к волшебству? – недоверчиво спросил Вольф.
- Да все по-разному! – объяснила Эванс. – Они же не одинаковые. Вот, к примеру, – девочка грустно вздохнула, – моя сестра Петунья действительно не любит волшебство, но я думаю, что она просто завидует, что не может сама колдовать. А папа с мамой, наоборот, очень обрадовались, когда узнали, что я волшебница. Они были очень горды мной. И их очень интересует, как живут волшебники – все подробности. И вовсе они не собираются ничего здесь разрушать!
- М-да? – несколько растерянно пробормотал Вольф, слегка прикусывая губу. – Странно… Мне никогда о таком не говорили…
- А кто тебе вообще рассказывал о магглах и магглорождённых волшебниках? – с любопытством уточнила Эванс.
- Ну, как – кто… Родители, разумеется. И братья.
- А они сами часто магглов видят?
- Смеёшься? – фыркнул Вольф. – Отец и магглокровок-то нечасто встречает, разве что иногда в Министерстве. Мать… не знаю, но она училась в Дурмстранге, а вскоре вышла замуж за моего отца и сейчас покидает наш замок даже реже, чем он. Сомневаюсь, что она вообще видела хоть одного маггла иначе как на картинке. А братья… Они здесь учатся, так что видят магглокровок не реже, чем я. Хотя, конечно, не общаются с ними.
- Потому что они подрывают ваши обычаи, – покивала Эванс. Её губы подрагивали от сдерживаемого смеха.
- Да ну!… – отмахнулся Вольф, помрачнев на секунду. – Просто у нас на факультете магглокровок нет. А ученики с других факультетов не горят желанием общаться со слизеринцами. Ну, не все поголовно, конечно, но очень многие.
- Да, это я знаю, – вздохнула Эванс. – «Лили, почему ты общаешься с этим слизеринцем», – она посмотрела на Снейпа, – «Лили, слизеринцы все подлые, коварные, злобные типы», «Лили, они ненавидят магглорождённых и считают, что им не место среди нас»…
- Это кто подлые и злобные – это
мы подлые и злобные? – обиженно переспросил Вольф. – Что, по-твоему, я подлый и злобный?
- Ну… – Эванс лукаво посмотрела на него. – А ты полагаешь, что я горю желанием вот прямо сейчас кинуться и начать разрушать магический мир маггловскими обычаями? Ка-а-ак съем сейчас вместо овсянки гамбургер из ненависти к волшебству!
Вольф не выдержал и расхохотался. Было очень непривычно вот так вот, запросто и без церемоний, общаться с едва знакомой девочкой. Но в то же время… он чувствовал себя легко. Легко и свободно, даже несмотря на то, что стиль общения разительно отличался от привычного. Собственно, в подобном стиле он мог разговаривать только с Сириусом, Регулусом, Рудольфусом и Рабастаном. Даже с отцом такого никогда, по сути, не было – или было так давно, что начало стираться из памяти. Ну а уж о том, чтобы обменяться хоть парой фраз в подобном духе с матерью, и подумать было смешно. Пара часов медитации в углу пустой комнаты была бы обеспечена.
- Знаешь, Лестрейндж, – уже серьёзно добавила Эванс, открыто и прямо глядя ему в глаза. Вольф с трудом подавил в себе желание отвести с непривычки взгляд. – Мне кажется, что многое из того, что нам с тобой говорили друг про друга – тебе о магглокровках, мне о слизеринцах – говорилось по привычке и без личного опыта. Просто потому, что «все так говорят». Тебе так не кажется?
- Ну… возможно, – признал Вольф. – Что-то в этом есть.
- Ну а раз так, то, может быть, попробуем составить друг о друге личное мнение, а не чьё-то ещё? – улыбнулась Эванс. – Ты мне вовсе не кажешься плохим.
- Спасибо на добром слове, – ухмыльнулся Вольф, про себя думая, что Снейп точно был прав. – Ты тоже злодейкой не выглядишь.
Северус облегчённо вздохнул и, встретившись взглядами с Вольфом и Лили, с извиняющимся видом тоже растянул губы в неуверенной улыбке. Во время всего их разговора он сам не знал, чего больше боялся: то ли того, что Лестрейндж потом высмеет его за иллюзии по поводу магглорождённых, то ли недовольства Лили, которая выскажет ему всё, что думает о высокомерных снобах, составляющих его новое окружение. Положа руку на сердце – в такой благополучный исход, когда он соглашался, что Лестрейндж пойдёт с ним, ему больше мечталось, чем верилось.
Глава 6. Потерять и найти. Мы своих хороним близких…
Годы, дни и месяца
Расставляют обелиски
На пустеющих сердцах.
Помяну… Рукою голой
Со свечи сниму нагар:
Этот был обидно молод…
Этот был завидно стар…
А другой живёт и ныне.
Только тропки разошлись…
Только друга нет в помине…
Это тоже обелиск.
Мария Семёнова, «Волкодав. Истовик-камень».
Хотя Вольф родился и рос в одной из самых чистокровных семей Магической Британии и очень многое о волшебном мире знал ещё до школы, он всё же не мог не замечать, что одна общая деталь со Снейпом и Эванс у него в поведении есть. Стремление исследовать то новое, что появилось в его личном мире – абсолютно новое. И если для гриффиндорки новым являлось едва ли не всё магическое – не считая того, о чём ещё дома ей успел поведать Снейп, – то для самого Снейпа и для Вольфа этим новым являлось магическое общество. Причём если для слизеринца-полукровки ключевым словом являлось «магическое», то для слизеринца-чистокровки – «общество».
Конечно, родители и братья не были единственными людьми, с кем Вольфу доводилось общаться до Хогвартса. Были те же Сириус с Регулусом, была бабушка, хоть и живущая в Германии, но регулярно навещавшая дочь и внуков, были, наконец, сверстники из других чистокровных семей, встречавшиеся на званых приёмах… Но всё-таки Вольф только сейчас понял, насколько многообразно магическое сообщество и насколько сложно к нему подходить с упрощёнными мерками. И если в целом, более-менее, старое привычное мировоззрение ещё держалось, то без исключений для него всё же не обошлось. А если конкретно – Вольф честно признал сам перед собой, что, как минимум, магглокровки не все плохие. Что бы там ни говорили отец с матерью и Рудольфус с Рабастаном – познакомившись с Лили Эванс, Вольф просто не мог расценивать её так, как полагалось по старой привычке. За той первой встречей у озера последовали и другие – иногда Лестрейндж всё так же составлял компанию Снейпу, а иногда и сам прогуливался с гриффиндоркой по окрестностям замка. Вольфа в каком-то смысле тянуло к этой весёлой, умной, доброй рыжей девчонке. Она была настолько непохожа на привычных по светским раутам сверстниц (которые практически все так или иначе являлись Лестрейнджу ещё и какой-то роднёй, более или менее дальней), что желание общаться у него возникало уже из одного любопытства к новизне. А к тому же – общаться с ней было просто приятно.
Увы, разделяли это мнение отнюдь не все. Точнее говоря, на Слизерине, за исключением Снейпа, вообще никто. Первый разговор с братьями по этому поводу состоялся уже через неделю после знакомства Вольфа с приятельницей Снейпа. Всё началось с того, что поздним вечером, когда даже Рудольфус закончил со своим домашним заданием и Лестрейнджи, все трое, уютно устроились на одном диване недалеко от камина, Вольфу был задан вопрос: чего это он с грязнокровкой общается. Да ещё и с гриффиндоркой притом.
Поначалу Вольф понадеялся, что ему удастся убедить в своей правоте – поделиться своим открытием – со старшими братьями. Увы, надежды его не оправдались.
- Что значит «она не такая, как другие»? – резко спросил Рудольфус. – Где ты набрался этой чуши?
- Да вовсе не чуши! – попытался возразить Вольф. – Руди, я точно тебе говорю: эта Эванс, она хорошая. Я не раз говорил с ней, она вполне нормальный человек. И вовсе…
- Она
грязнокровка, Вольф! – закатил глаза Рудольфус. – Какая часть этого слова тебе непонятна? Она может казаться сколько угодно хорошей и милой, пока не покажет своё истинное лицо. И поверь, оно тебе не понравится.
- Да с чего ты взял? – обиженно спросил Вольф. – Что, сам попробовал? В смысле, на себе?
- Будто это надо! – усмехнулся старший брат. – Знаешь, как говорят: только дураки учатся на своих ошибках. Умные предпочитают учиться на ошибках других. Я полагаю, что ты умный человек, братишка.
- Ну… да, я тоже так полагаю, – признал Вольф. – Но именно поэтому мне кажется, что Лили Эванс – хороший человек.
- Вольф, мы решили, что этот твой полукровка Снейп – ещё ничего, – вступил в разговор Рабастан, усевшийся по-турецки с другой стороны от младшего брата, – но это уже переходит границы, понимаешь? Ты – Лестрейндж. Тебе вообще нечего общаться с грязнокровками, чего тут непонятного?
- Причина! – вспылил Вольф, оборачиваясь к нему. – Мне непонятна причина! Я допускаю, что определённая часть грязнокровок нежелательна в магическом обществе. Но я не понимаю, почему человек должен автоматически считаться плохим только потому, что его родители не умеют колдовать! Ладно ещё, если сам он тоже маггл, но если волшебник? Он же не виноват в своих родителях! Ну, то есть, он же их не выбирал!
- Знаешь, Вольф, бешеная собака тоже не виновата в том, что её укусили, – заметил Рудольфус. – Но тем не менее таких авадят.
- Эванс – не бешеная собака! – возмутился Вольф, начавший всё больше раздражаться непонятной упёртостью братьев. – Она хорошая, точно вам говорю!
- Сколько раз ты с ней общался? – Руди сложил руки на груди.
- Четыре.
- И ты полагаешь, что после того, как четырежды перемолвился с грязнокровкой, ты стал лучше разбираться в них, чем всё сообщество чистокровных магов за несколько веков? Если не тысячелетий?
Крыть было нечем. Вольф задумался, подперев подбородок рукой. Рудольфус и Рабастан терпеливо ждали.
- Ну… нет, – вынужден был наконец признать Вольф.
- Ну вот и славно, – улыбнулся Рудольфус и, протянув руку, ласково потрепал младшего брата по голове. – Вольф, ты ещё молод, и тебе многое кажется… очень простым. Поверь, со временем ты сам во всём убедишься. А пока – поверь нам с Басти. Грязнокровки – не то общество, которое тебя достойно.
- Руди, ты, конечно, мой старший брат, жутко умный и всё такое, – вздохнул Вольф, – но, понимаешь… Насчёт Эванс-то я всё равно сильно сомневаюсь. Я ни разу не замечал в ней какой-то… ну, там злобности или ещё чего в этом духе. Я и сейчас готов повторить своё впечатление – однозначное, хочу подчеркнуть. Она хорошая.
- Ну что с тобой будешь делать, – театрально вскинул руки Рабастан, – пока сам шишку не набьёшь, не успокоишься. Руди, слушай, а может, так и поступим? Предоставим нашему волчонку возможность самому убедиться, что ёж – штука колючая.
- Угу, – недовольно прищурился Рудольфус, – а кто обещал папе присматривать за ним? – и старший брат кивнул на Вольфа.
- Ну так и что? – ничуть не смутился Рабастан, с невинным видом хлопая глазами. – Вот и присмотрим. На первом курсе Вольфу всё равно никакого вреда причинить не смогут, а за это время он в безопасных условиях убедится во всём сам. По-моему, это будет эффективней любых уговоров.
- Сомневаюсь, что тебя на следующий год назначат старостой… и вообще назначат. – Рудольфус скептически осмотрел Рабастана. – Безответственности в тебе хватает.
- Ой, да ла-а-а-адно, – со страдальческим видом протянул Рабастан. – Руди, не занудствуй. От этого слуховосприёмчивость снижается.
- Чего? – в один голос переспросили Рудольфус и Вольф.
- Ну, – Басти неопределённо крутанул рукой, – слушать неохота.
- Так бы и говорил, – фыркнул старший брат. – Ладно, возвращаясь к предыдущей теме… Вольф, я ещё раз повторяю: тебе нечего знаться с какими бы то ни было грязнокровками вообще и Эванс в частности. Но в одном Басти, пожалуй, прав – вот только акцент на другом надо поставить. Если тебе запрещать, ты, чего доброго, из чистого чувства противоречия начнёшь наоборот делать… – Рудольфус бросил хмурый взгляд на Рабастана, снова принявшего невинно-недоумевающий вид. – Так что в этом плане, пожалуй, стоит действительно дать тебе возможность окончательно убедиться во всём самому. Скоро, я полагаю, ты сам всё увидишь… А вообще – не вздумай с ней откровенничать, ясно? Это уже безо всяких «если», «да, но…». Держи дистанцию, ничего личного не выдавай, понял?
- Да что я могу выдать-то? – озадаченно спросил Вольф.
- Мало ли что! – отрезал Рудольфус. – Иной раз и не знаешь, что и как потом может быть использовано. Вообще не откровенничай ни в чём. Ладно?
- Ну хорошо, ладно… – уныло пробурчал Вольф, опуская взгляд и думая про себя, что тут брат явно перебирает. Ничего страшного не будет, если просто по-человечески поговорить. В конце концов, людей, с которыми это вообще можно проделать, слишком мало, чтобы ими ещё и разбрасываться.
- Вот и молодец, – уже успокоенно кивнул Рудольфус. – Пойми, Вольф, это действительно нужно для твоей же безопасности, да и не только твоей. Она ведь даже не слизеринка. Если бы – допустим на минуту, что такое возможно, – она была таковой, то это было бы ещё нестрашно… ну, не так страшно, во всяком случае. Но с гриффиндорцами общаться лишний раз – себе дороже. Противостояние… далеко не всегда заканчивается вместе с окончанием школы.
Вольф насторожился. Мысли мгновенно приняли совсем другое направление.
- А Сириус? – вырвалось у него. – С ним тогда что?
- Ну… – Рудольфус нахмурился и с сомнением переглянулся с Рабастаном, неопределённо пожавшим плечами. – Как у тебя сейчас с ним? Нормально?
Вольф снова опустил глаза.
- Не очень, – признался он. – Я боюсь, что… что его могут совсем утянуть в Гриффиндор. Этот проклятый Поттер и другие… У него ещё один приятель появился не так давно, и другой возле их компании крутится… Пока ещё вроде ничего – я имею в виду нашу дружбу, – но у нас всё чаще возникают… э-э… противоречия.
- Вполне предсказуемо, – вздохнул Рудольфус.
- Это точно, – присоединился к нему Рабастан. – Хочешь добрый совет, Вольф? Подготовь на всякий случай запасной вариант.
- Какой ещё «запасной вариант»?! – возмущённо подскочил на месте Вольф.
- А такой! – пожал плечами Басти. – Найди себе нового приятеля. У нас на факультете. Что ты, в самом деле, почти ни с кем не общаешься? Я ведь вижу. Из всех, кто с тобой в одной комнате обитает, ты разве что со Снейпом отношения поддерживаешь – тоже, кстати, выбор ещё тот. А до остальных, кажется, тебе и дела нет…
- Великий Мерлин, а почему мне должно быть до них дело? – поморщился Вольф. – От них никакого толку нет, люди совершенно неинтересные, и вообще таких навалом – я ещё по званым приёмам помню.
- А Снейп, значит, интереснее? – фыркнул Рабастан.
- По крайней мере, голова у него точно лучше работает, – немного помедлив, ответил Вольф. – Да и вообще парень он, в общем-то, нормальный. С ним можно иметь дело.
- И то ладно, – вздохнул Рудольфус. – В каком-то смысле ты прав насчёт Джагсона и остальных – они тебе не ровня. Правда…
- Руди, да что это такое! – полувозмущённо-полушутливо перебил его Вольф. – Сокурсники – не ровня! Снейп – полукровка! Сириус – гриффиндорец! Эванс – грязнокровка! С кем мне тогда общаться прикажешь? С вами, по часу в день?
- А ведь он прав, Руди! – рассмеялся Рабастан. – В самом деле, ты уж совсем нашего волчонка в угол загнал.
Обхватив Вольфа одной рукой за плечи, Басти рывком притянул его к себе и шутливо натёр пепельно-русую шевелюру.
- Ладно, Вольф, так и быть – мы тебе доверяем, ты уже не маленький, общайся, с кем сочтёшь нужным, но не забывай об осторожности…
- Не забуду, так и быть, – фыркнул Вольф, даже не пытаясь освободиться из тёплых рук брата. – Не волнуйся.
- Эх, малышня! – со смешком сказал Рудольфус, пересаживаясь ближе к братьям и обнимая сразу обоих, что на людях себе обычно не позволял. – За вами обоими ещё глаз да глаз…
- Нет, ты слышал, Вольф?! – театрально воскликнул Рабастан. – А за тобой, Руди? Кто позавчера вернулся в гостиную только к утру?
- Это ты Белле скажи! – скривился Рудольфус, но тут же, бросив взгляд на Вольфа, проглотил дальнейшие слова, которые, кажется, уже готовы были сорваться с языка.
- Ах, ты с Белкой был! – протянул Басти, ехидно ухмыляясь. – Ну, тогда понятно, почему ты малость расслабился…
- Э… ты о чём? – непонимающе сдвинул брови Вольф. Рабастан состроил в ответ рожу и слегка щёлкнул его по носу.
- Ты всё равно не поймёшь!
- Это почему я не пойму? – обиженно переспросил Вольф. – Я всё могу понять!
- Рабастан, – прошипел Руди, –
заткнись.
- А если нет? – весело прищурился тот.
- Ну, тогда… – в тон брату протянул Рудольфус, нашаривая что-то за спиной. – Куча мала!
И староста, выхватив из-за спины диванную подушку, от души двинул ею Басти по голове. Тот с готовностью схватился за вторую. Вольф, хохоча во всё горло, ужом вывернулся из-под разгоревшейся над его головой битвы и отполз в сторону, ища взглядом что-то, с чем можно в неё вернуться.
О произошедшем разговоре Вольф не стал никому рассказывать – и уж, конечно, в первую очередь это касалось Эванс и Снейпа. Следуя рекомендации братьев, он попытался ещё раз повнимательнее присмотреться к гриффиндорке, но по-прежнему не обнаружил ничего злодейского. В итоге Вольф решил просто махнуть рукой и жить как живётся. Могут же, в конце концов, и старшие братья ошибаться?
Через несколько дней у Лестрейнджа снова выдалась возможность прошвырнуться с Эванс. Снейпа на этот раз с ними не было – он с головой ушёл в дополнительное задание по зельеварению, выклянченное у Слизнорта. Впрочем, Вольф вполне допускал, что Снейп мог бы и отложить его, если бы знал заранее о возможности лишний раз прогуляться со своей гриффиндорской подружкой по свежему воздуху. Но Лестрейндж сам наткнулся на Эванс совершенно случайно – бродя по замку после уроков. Гриффиндорка возвращалась из библиотеки и после непродолжительного разговора согласилась составить компанию на прогулке.
Они вышли из замка и принялись неспешно пересекать широкую поляну, лежавшую между самим Хогвартсом и озером. Строго говоря, с одной стороны замок почти соприкасался с берегом, но там были одни острые скалы, к тому же высокие. Никто из учеников туда не ходил – незачем было. Опасность местности никак не компенсировалась наличием чего-то интересного. Возможно, имейся возможность плавать по озеру на лодках, положение бы изменилось – Вольф прекрасно помнил, какой вид открывался при подходе к замку с озера. Но, увы, никаких лодок в распоряжении учеников не было.
Впрочем, просто побродить по доступному берегу озера тоже было приятно – вид отсюда открывался отличный. Да и места хватало всем, так что здесь практически всегда кого-то можно было встретить. Не считая, понятно, ночи и времени занятий. Вот и сейчас у кромки воды виднелось несколько фигур. Вольф и Лили не спеша шли в ту же сторону. Ветер гнал по небу грязно-серые облака, трава оставляла на обуви мокрые полоски – недавно был дождь.
Эванс рассказывала, как впервые узнала о том, что она – волшебница. Лестрейндж слушал с интересом – сам-то он был осведомлён о волшебстве с тех пор, как себя помнил. Но внезапно его слух зацепила одна деталь.
- А почему это Снейп вышел гулять в таком… странном наряде? Куртка огромная, рубашку ухитрился отрыть с чем-то вроде жабо…
Лили покраснела и смущённо отвела глаза.
- Вольф… Ты только никому об этом не рассказывай, ладно? Обещаешь?
Лестрейндж кивнул.
- Дело в том… – Лили глубоко вздохнула. – Только и Северусу не рассказывай, ладно? Он даже мне старается этого не показывать, но я же вижу, что ему тяжело… В общем, у него… проблемы в семье.
- Я это уже понял, – заметил Вольф. – Проблемы с финансами, так?
- Если бы только, – грустно ответила Лили. – Его родители то и дело между собой ругаются. Отец Северуса не любит волшебство, и из-за этого часто ссорится со своей женой. Северус упоминал, что он даже грозился не пустить его в Хогвартс… А средств у них действительно не так много, и из-за этого… ох, как бы сказать…
- И из-за этого твоему другу достаётся то, что ухитряется выкроить его мать из тех крох, что остаются после изъятия главой семьи изрядной доли в свою пользу… на пьянки, в частности, – сумрачно проговорил Вольф. – Я прав?
- Откуда ты знаешь? – Лили поражённо уставилась на него. Нога девочки запуталась в траве, и гриффиндорка пошатнулась, раскидывая руки в стороны и стараясь удержать равновесие.
- Осторожнее!… – Лестрейндж поддержал её под локоть. – От Снейпа, от кого же ещё. Он, конечно, об этом старается не распространяться, но несложно сложить два и два… Особенно в сочетании с некоторыми оговорками. К примеру, как-то раз он рассказывал мне о том, как его мать учила его готовить какое-то зелье – забыл, какое… Неважно! В общем, рассказывал, увлёкся и упомянул, привычным таким голосом: мол, хранить разные сорта похожих ингредиентов несложно, с бутылками у нас в доме проблем нет. И потом ещё было… Говорил про то, что однажды ему для чего-то там спиртовая настойка понадобилась высокой концентрации, но, мол, «у отца этого добра довольно, но ведь следит за всем, так просто не позаимствуешь!… А сам ни за что не даст». Чего уж тут думать…
- Да, ты прав, – печально кивнула Лили. – Я и сама такие оговорки замечала. Тогда ты понимаешь, да? Северус был так рад, когда нам пришли письма из Хогвартса, так надеялся, что здесь его ждёт лучшая жизнь, чем дома… Там ведь у него даже никого из близких не было, кроме матери… ну и, возможно, отчасти меня.
На последних словах Лили снова смущённо покраснела, но Вольф не обратил на это особого внимания.
- То есть даже родни больше никакой у него нет, что ли?
- По-моему, да, – ответила Эванс, машинально заводя выбившуюся прядь волос за ухо. – Я же говорю – у Северуса вообще там близкого человека не было до меня, кроме матери.
- Постой, – на этот раз сбился с ноги уже Вольф, – хочешь сказать, и друзей тоже не было?! Никаких?
- Снейпы живут в небогатом районе, – неопределённо ответила гриффиндорка, отводя взгляд к лесу. – Общество там не самое лучшее… А для другого у Северуса не самое лучшее положение… Я имею в виду, семья накладывает на репутацию отпечаток…
- Это понятно, – пробормотал Вольф, потирая рукой лицо. – Это понятно… Ладно, ясно… Спасибо, что рассказала.
- Только не говори ему, – повторила Лили и грустно вздохнула. – Северус гордый, он сам ни за что не признается, что у него проблемы. Будет стоять до конца.
- Почему он попал на Слизерин? – внезапно спросил Вольф, останавливаясь и вопросительно сдвигая брови. – То, о чём ты говоришь, больше подходит под… хм, «гриффиндорский стандарт».
- Его мама училась на вашем факультете, – просто ответила Лили, тоже останавливаясь и придерживая рукой волосы, которые дувший со стороны озера ветер норовил набросить ей на лицо. – Северус говорил, что она рассказывала много всего хорошего о Слизерине, и что она полагает, что этот факультет лучше остальных поможет добиться успеха в жизни. Тут всё логично, правда? Я имею в виду, что это естественно, что матери хочется хорошего будущего для своего сына.
- В какой-то степени она, безусловно, права, – Вольф посмотрел на гладь озера. Правда, сейчас её сложно было назвать таковой из-за непрерывной зыби – казалось, что под ветром идёт морщинами синевато-серый шёлк. – Братья рассказывали мне, что Слизерин даёт отработку большого числа навыков, нужных в жизни… и ещё позволяет набрать изрядное количество личных связей ещё до окончания школы.
- Очень надеюсь, что это поможет Северусу, – с надеждой проговорила Лили. – Хотя, насчёт связей… Он человек вообще-то не сказать чтобы общительный. Мне кажется, что из всех своих сокурсников он разве что с тобой общается.
Вольф засунул руки в карманы и немного помедлил, прежде чем ответить.
- У нас на факультете… ценят чистую кровь. Воспитание. Хорошие знания о магическом мире. И… не всегда благожелательно относятся к тем, у кого этого не хватает.
Лили сощурилась, пристально глядя на него. Вольф сохранил невозмутимое выражение лица.
- Проще говоря, быть полукровкой – не лучший вариант для слизеринца, так?
- А ты очень проницательна, – безрадостно усмехнулся Вольф.
- Или ты достаточно ясно выражаешься, – в тон ему ответила гриффиндорка.
- Мы хорошо умеем говорить, – расплывчато отозвался слизеринец и замолчал. Замолчала и Эванс, и какое-то время они стояли, не произнося ни слова, только молча глядя на поросший травой склон, отлого спускающийся к воде.
- Мне кажется, что скоро может пойти дождь, – нарушил молчание Лестрейндж. – Может быть, лучше прогуляемся по одной из галерей?
* * *
После первых полутора месяцев, проведённых в школе, Северус достаточно ясно очертил для себя текущее положение со всеми плюсами и минусами. К первым относилось то, что он на Слизерине, что дружбу с Лили удалось сохранить в полном объёме и что отношения с соседями по комнате более-менее налажены – для небогатого полукровки налажены, в общем-то, совсем неплохо.
Ко вторым относилось, увы, многое. Во всяком случае, его было точно больше. Начать с того, что особого признания со стороны сокурсников добиться пока не удавалось. Несмотря на то, что на зельеварении он стабильно приносил факультету баллы, да и на остальных занятиях в грязь лицом не ударял, большинство слизеринцев, и в первую очередь Мальсибер, Эйвери и Джагсон, относились к нему скептически. Сложно было не заметить этого. Северус отдавал себе отчёт в том, что нынешним нейтралитетом во многом, если не в большинстве своём, обязан Лестрейнджу, который ясно дал понять остальным, что его, Снейпа, лучше не третировать.
Лестрейндж вообще был едва ли не единственным человеком на всём факультете, чьё отношение можно было уверенно назвать доброжелательным. Сначала Северусу это казалось изрядно подозрительным – в самом деле, ну зачем вообще такое понадобилось представителю самой знатной фамилии на первом курсе факультета? Всего лишь ради бартерного обмена чар на зелья?
Однако постепенно Северус стал подозревать, что всё здесь не так просто. Обмен, конечно, действительно процветал, но, присмотревшись к Лестрейнджу, Снейп с удивлением обнаружил, что положение того на факультете, как ни удивительно, не так уж сильно отличается от его собственного. Лестрейндж точно так же почти не контактировал с остальными сокурсниками и точно так же предпочитал общество… гриффиндорцев! Во всяком случае, некоторых из них. Стоило отдать ему должное – он не пытался в отношениях с Лили «перетянуть одеяло на себя», как поначалу этого опасался Северус. Иногда, когда они сидели и спокойно беседовали втроём где-нибудь в библиотеке или тихом коридорчике, Северусу вообще начинало казаться, что это нормальные отношения. Только через несколько секунд удавалось мысленно встряхнуться и напомнить себе, кто здесь альфа. И кто дозволяет находиться рядом с собой, а кто – только пользуется этим дозволением.
Но было ещё одно принципиальное различие. И это различие именовалось Сириусом Блэком. О ситуации в целом Северус, как ни смешно (хотя, в общем-то, и понятно) узнал от Лили. Оказалось, что Лестрейндж с Блэком дружили давно – ещё до Хогвартса. Но уже в поезде между ними вклеился Джеймс Поттер, являющийся однозначно третьим лишним с точки зрения первого и однозначно стоящим дополнением с точки зрения второго. Из личных наблюдений Северусу удалось вычислить, что сам Поттер вроде как не против Лестрейнджа, во всяком случае, не проявляет к нему прямой агрессии. Но вот тот при этом явно терпел его сквозь зубы – и то на расстоянии. Заметить Лестрейнджа, Поттера и Блэка втроём, хотя бы ненадолго, Снейпу ни удалось ни разу.
И вдобавок к этому сам Блэк явно относился к Северусу… неважно. И это было ещё мягко сказано. Ни одного случая язвительно подтрунить над ним гриффиндорец не упускал, а его приятель обычно присоединялся к Блэку, пусть и играя скорее, в данном случае, «вторую скрипку». Чаще всего шпильки начинал подпускать именно несбывшийся слизеринец (о том, куда обычно попадают все Блэки, Северус был уже наслышан).
Когда же Снейп узнал причину такой нелюбви к себе, он чуть не сел от удивления – оказалось, что Блэк, по-видимому… ревнует Лестрейнджа к нему! Не в прямом смысле слова, разумеется, но смысл был именно такой – Блэк не просто относился к Снейпу скептически (что для последнего было уже привычно), но, в отличие даже от слизеринцев, открыто намекал Лестрейнджу, что от такой компании лучше бы избавиться.
Забавней всего было то, что об этих подробностях Северусу сообщил уже не кто иной, как сам Лестрейндж, отвечая на его вопрос, а точнее, комментируя осторожную фразу «Мне кажется, что твой друг не слишком высокого мнения обо мне». Тогда-то и выяснилось, что Блэку просто не хочется, чтобы Лестрейндж общался со Снейпом, причём даже не из-за того, что тот полукровка, а потому, что «по-моему, ему просто не хочется делить меня с кем-то», – при этих словах по лицу Лестрейнджа пробежала тень. – «В общем, тут я его понимаю».
На мгновение у Снейпа нехорошо похолодело внутри – ему показалось, что вслед за этими словами последует что-то типа «Так что извини, Снейп, но я предпочту сохранить с ним хорошие отношения. Гуляй на все четыре стороны». Но вместо этого Лестрейндж только угрюмо замолчал, а Северус с запозданием и даже чуть-чуть со стыдом понял, что тот имел в виду себя самого – своё нежелание делить Блэка с Поттером.
Присмотревшись получше ко всей раскладке, Северус признал, что право быть недовольным у Лестрейнджа, безусловно, есть – Блэк теперь общался с ним даже меньше, чем сам Северус с Лили, зато со своим Поттером был неразлучен – они вместе сидели на уроках, вместе таскались по всему Хогвартсу… При виде их двоих у Лестрейнджа делалось такое выражение лица, что Северус даже начинал сочувствовать ему. Ведь Снейпу и самому несложно было представить, что бы он чувствовал, если бы Лили поставила его на второе место после своих гриффиндорских приятельниц. К счастью, она-то про своего друга не забывала.
В конечном итоге ситуация, при которой он был ни Мерлину посох, ни Мордреду кинжал, Северусу надоела. Пора было что-то менять – сколько можно, в самом деле, довольствоваться положением, при котором ты подвешен в непонятном состоянии между Слизерином и Гриффиндором, большинство народу с которых тебя так или иначе презирает, а со стороны ты ещё и выглядишь так, будто с тобой из милости всё же общаются два великодушных представителя этих факультетов, по одному с каждого – ну, чтобы уж совсем не зачах? Нет, хватит. Пора что-то менять. И для начала – почему бы не показать этому гриффиндорскому зазнайке Блэку, что он, Северус Снейп, далеко не такое ничтожество, каким, судя по всему, ему видится?
* * *
Когда-то давно, наверное, лет пять назад или даже ещё раньше – когда у Сириуса ещё и в помине не было никаких разногласий с матерью, – по вечерам им с Регулусом читали сказки. С тех пор утекло много воды, и даже само это время, когда его просто любили безо всяких вопросов и требований, начало казаться Сириусу чем-то вроде мифического Золотого века, который был так давно, что от него одни сказания только и остались. Но какие-то моменты из тех давних вечерних сказок запали в память Блэку, и время от времени всплывали, когда что-то напоминало о них. Вот и сейчас был как раз такой случай.
Саму сказку Сириус помнил плохо – из памяти вылетело даже её название. Но один момент запомнился очень ярко – про человека, который мечтал развести в своём саду все цветы мира, и развёл – кроме одного. Чёрной розы. Ему никак не удавалось найти такую, и, хотя огромный сад благоухал ночью и играл всеми красками днём, садоводу никак не удавалось почувствовать себя счастливым – просто потому, что не хватало всего одной детали. Эта одна-единственная деталь рушила своим отсутствием все планы, сводя на нет наличие всех остальных составляющих его замысла.
Тогда Сириус подумал, что это очень глупо – так переживать, что не хватает всего одного цветка, когда в твоём саду море всех остальных. Но сейчас, через годы после того, как эта сказка была прочитана ему в последний раз, он вдруг осознал, каким было на самом деле положение того садовода. И каково это, когда для счастья не хватает всего одной детали.
Сириус легко и быстро привык к жизни на Гриффиндоре, здесь у него появились прекрасные друзья, здесь не было выматывающего, тоскливого снобизма, которого дома имелось примерно столько же, сколько влаги на болоте. В Общей гостиной практически всегда можно было услышать смех – дома он звучал разве что в комнатах братьев Блэк. Здесь можно было при желании попросить помощи у кого угодно – и знать, что тебе не откажут, и не напомнят холодным голосом, что ты сам должен уметь справляться со всякой проблемой. Здесь не доставала своим занудством на тему магглокровок Белла и не сводило зубы от вида прилизанного чуть ли не до отполированности Малфоя, который, казалось, даже в туалет не заходил, не опрыскавшись мужскими духами и не прихватив с собой тросточку. Здесь, на Гриффиндоре, была та самая тёплая, весёлая и, как это ни смешно звучит,
живая жизнь, о которой Сириус так мечтал. Было всё. Кроме одного. Того, кто был раньше единственным, не считая брата, другом.
Сириус с тревогой начал отмечать изменения в поведении Вольфа. Всё чаще тот, находясь в компании своих сокурсников, выглядел так же, как они, словно мимикрировал под новое окружение. Такое же высокомерное, скучающее лицо, такой же презрительный взгляд на гриффиндорцев, такая же надменно-ленивая поза, с которой Вольф прислонялся к выступу стены. В такие моменты хотелось схватить его за воротник и тряхнуть от всей души, чтобы согнать с его лица эту невыносимо
слизеринскую мину.
Всё чаще в Сириусе просыпалась злость по отношению к новому окружению Вольфа. Не приходилось сомневаться, что именно с ним связаны перемены в поведении друга. Больше просто не с чем было. И если Мальсибер, Эйвери и Джагсон, всегда угодливо пропускавшие Лестрейнджа вперёд и внимательно прислушивавшиеся всякий раз, когда он начинал говорить – о чём бы ни шла речь! – не вызывали у Блэка ничего, кроме презрения, то Снейп, единственный из всех, с кем Вольф держался по-настоящему дружелюбно…
Собственно, дело было именно в этом. Несложно было соорудить логическую цепочку: Вольф меняется – дело может быть только в его окружении – из этого окружения Снейп единственный, с кем Вольф более-менее сошёлся – во всём виноват Снейп. Честное слово, лучше бы этот паскудник и впрямь угодил на Гриффиндор, как шутил сам Сириус во время распределения!
Сириусу до дрожи (скрытой, конечно!) не хотелось терять Вольфа, видеть, как тот меняется и становится таким же… змеем, как и большинство остальных слизеринцев. Блэк даже рискнул посоветоваться со своей кузиной Андромедой, но та не видела в поведении Вольфа ничего плохого.
- Он вполне нормально чувствует себя здесь, насколько мне известно, – заверила она Сириуса. – Учится, отдыхает, спит, как и все остальные.
- Мне кажется, – признался Сириус, с неохотой отводя глаза, – что он становится… ну, совсем слизеринцем, если ты понимаешь, о чём я…
- Сириус! – закатила глаза Андромеда. – Если ты ещё не понял, то позволь объяснить: Вольф
уже слизеринец, с самого распределения. Чему ты удивляешься? Тому, что он старается соответствовать стилю и норме факультетского поведения? Что не пытается ломать через колено установленные негласные правила, в частности, соблюдение достоинства и необходимость держать лицо? Чего же ты тогда ожидал от него?
«Того, что он попадёт на Гриффиндор», – пронеслось в голове Сириуса, но вслух он ответил совсем другое:
- Энди, понимаешь, я просто не хочу, чтобы он… чтобы он совсем уходил к вам! Я…
Сириус запнулся, затрудняясь с формулировкой, которую было бы не стыдно изложить вслух, но Андромеда, самая мягкая и добрая из трёх сестёр Блэк, поняла всё и так.
- Сириус, тогда просто оставь его в покое, – тёплая рука девушки потрепала Сириуса по чёрной гриве волос. – Поверь, Вольф не из тех, кто станет меняться, подстраиваясь под тех, кто сам стремится под него подстроиться. Ничего не изменится, если вы с ним сами не начнёте что-то менять.
Сириус решил больше не спорить, хотя сам всё же остался при своём мнении: если с кем Вольфу и не место, так это с Нюниусом. Мордред с ними, с Мальсибером и остальными, на них Вольфу, кажется, действительно наплевать, но Нюниуса надо поставить на место!
Октябрь перешёл за середину, и дожди стали уже регулярным явлением. Все ученики давно втянулись в ритм занятий, тоже «попривычневших» и в большинстве своём не доставлявших особых проблем. Даже те предметы, в которых гриффиндорцы (многие из них, по крайней мере) традиционно не блистали, стали обыденным и терпимым элементом школьной обстановки.
Сириус вместе с друзьями шёл на урок зельеварения. К нему он питал смешанные чувства – с одной стороны, сам факт того, что зельеварение всегда преподавалось в подземельях (на территории Слизерина!) радости не доставлял. С другой – это была удобная возможность лишний раз повидать Вольфа и перемолвиться с ним. Если бы только профессор Слизнорт не восхищался ещё каждый раз талантами Снейпа…
Большинство слизеринцев уже стояли возле кабинета – что и понятно, это как всегда. Им ходить недалеко… Вольфа, увы, видно не было. Где он был, Сириус не знал, а у слизеринцев спрашивать совершенно не хотелось. Оставалось надеяться, что Вольф просто запаздывает, а не, скажем, угодил в больничное крыло по какой-то причине…
Взгляд Сириуса упал на Снейпа, который, тоже как всегда, торчал один у стены, уткнувшись носом в учебник. Ну, правильно, друзей заводить не умеет, даже Мальсибер сотоварищи им брезгуют – вон стоят, шагов за пятнадцать в стороне. Один только Вольф с Нюниусом нашим и общается – по деловым интересам. Лучше бы уж тогда с одной Эванс, она тоже в зельях сечёт! Хотя, впрочем, нет – эта списать ни за что не даст. Уж точно не слизеринцу, во всяком случае.
- Эй, Нюниус! – громко сказал Сириус, насмешливо смеряя того взглядом с ног до головы. – Чем ты сегодня собираешься нас поразить? Опять каким-то сверхвонючим варевом?
Б
ольшая часть слизеринцев и гриффиндорцев засмеялась. Снейп покраснел и прикусил губу, пальцы на обложке учебника стиснулись сильнее.
- Профессор Слизнорт сказал, что это было как раз образцово приготовленное зелье! –Эванс, как обычно, полезла заступаться за своего дружка. – Между прочим, Блэк, намного лучшее, чем твоё!
- Просто мой тонко чувствующий аристократический нос не позволяет мне в полной мере наслаждаться образцовым вонизмом, – ничуть не смутился Сириус. – К тому же, в отличие от некоторых, я не засовываю в котёл голову, мне волосы дороже бесценных ароматов Удобряющего зелья.
- Слушай, ты… – Эванс сжала кулаки. – Если ты думаешь, что…
- Оставь его, Лили! – внезапно перебил её Снейп, закрывая свой учебник и засовывая его в сумку. – Его тонко чувствующий нос годен только на то, чтобы задирать его как можно выше.
При этом он пристально – и, пожалуй, даже нагло, – сощурившись, глядел на Блэка. Сириус почувствовал раздражение пополам с облегчением – наконец-то у него появился повод даже перед Вольфом, если вдруг тот спросит, в чём дело было.
-
Нюниус, – лениво протянул Сириус с безукоризненно семейной интонацией «для низших», – помолчал бы ты. Видишь, не с тобой разговариваю.
- Ну, начал-то ты разговор со мной. Видно, не с кем больше было.
Правая рука Сириуса судорожно дёрнулась, сжимаясь в кулак. Это что – намёк такой?! На Вольфа?! Этот сальноволосый хмырь Снейп ещё и смеяться над ним, Сириусом, смеет?! Ну всё, сейчас будет ему!
Сириус уже сунул руку в карман за волшебной палочкой, не обращая внимание на предостерегающий голос Ремуса, но пустить её в ход, увы, не удалось – совсем некстати подошёл Слизнорт и запустил всех в класс.
Через пару минут появился и Вольф, извинившись перед профессором за опоздание – оказалось, что Лестрейндж задержался, расспрашивая Флитвика о каких-то чарах. Ну, это было для Сириуса вполне понятно – заклинания были любимым предметом Вольфа. Значит, всё в порядке, и это хорошо. Вот только разговор с Нюниусом не закончен. Правда, на уроке его не продолжишь. Или… не продолжишь словами?
Когда профессор закончил объяснения и класс с головой ушёл в работу с кипящими котлами, Сириус внимательно осмотрел имевшиеся под рукой ингредиенты. На самом деле в зельях, несмотря ни на что, он разбирался неплохо – во всяком случае, что куда класть можно и что нельзя, точно знал. А в зелье, являющееся темой нынешнего урока, ни в коем случае нельзя было добавлять плоды бузины. Несколько штук которых как раз лежали во вполне доступном ящичке. Какая удача…
- Джеймс, прикрой меня от Слизнорта, – прошептал Сириус. – Хочу устроить маленький сюрприз Нюнчику.
- Сдался он тебе, – так же тихо фыркнул в ответ Джеймс, но послушно подался вперёд на стуле.
- Прекратите немедленно! – зашипел с другой стороны Ремус. – Этого ещё не хватало!
- Ой, да ладно, Ремус! – отмахнулся не глядя Сириус. – Ничего серьёзного ему не будет, просто проучить хочу…
Маленькая твёрдая ягода взлетела вверх и, очертив в воздухе аккуратную дугу, бултыхнулась прямо в котёл Снейпа, заставив мирно побулькивавшее зелье мгновенно поменять цвет со светло-синего на ядовито-зелёный и зашипеть. Снейп, в этот момент нарезавший корни лесного хвоща, мгновенно обернулся на особо громкий «бульк», изданный угодившей в зелье ягодой, и застыл, глядя на результат попадания. А затем медленно развернулся, встречаясь взглядом с Сириусом.
Если бы взглядом можно было проклинать, Блэку уже пришлось бы отправляться в больничное крыло. Но, к счастью, ничего подобного Снейп не умел и ограничился сдавленным шипением сквозь зубы. Сириус довольно усмехнулся и вернулся к собственному зелью.
В том, насколько опасно недооценивать противника, он убедился уже под самый конец урока. Когда зелье было уже практически готово и Сириус отправился к столу преподавателя, чтобы не орать через весь класс, перекрикивая бурление кипящих котлов, то вернулся уже к совершенно неудобоваримому составу, который и по консистенции-то сложно было назвать зельем. Скорее, это был некий кисель, не имеющий ничего общего с тем, что было в котле минуту назад. Джеймс и Ремус взирали на Сириуса одинаково виновато. Поттер, встретившись глазами с другом, повёл ими в сторону Снейпа. Взглянув на слизеринца, Сириус обнаружил, что тот, успевший не только заново приготовить своё зелье, но и вообще закончить работу, невозмутимо собирает ненужные ингредиенты, демонстративно пользуясь заклинанием Левитации.
Повздыхавший и посетовавший Слизнорт снял с Гриффиндора десяток баллов и удалился обратно к своему столу, а Сириус повернулся к Снейпу и многозначительно показал ему кулак – Блэку захотелось сделать именно так, намеренно воспользовавшись совершенно не обычным для чистокровных вариантом угрозы. Провести черту между собой и Слизерином.
Злость на Снейпа вспыхнула с удвоенной силой, когда Сириус натолкнулся на непонимающе-раздражённый взгляд Вольфа, обернувшегося, как назло, именно в этот момент.
Позднее Сириус и сам затруднялся определить, когда именно началась война. Был ли тот случай на зельеварении определяющим? Наверное, нет. Он всего лишь в открытую обозначил то, что втихую шло уже давно. Просто впервые был совершён переход от слов к делу. А дальше… Дальше уже ни за кем, что называется, не заржавело.
Джеймс питал к Снейпу в частности и слизеринцам в целом немногим более тёплые чувства, чем Сириус. Попытки Ремуса утихомирить своих друзей выглядели… не слишком убедительными. В основном Люпин пытался взывать к голосу разума, переводя затем речь на ненужность открытых столкновений.
- Зачем вам это? – то и дело спрашивал он после очередной стычки. – Кому прок от того, что снова кто-то кого-то заклинанием достанет? Чем хорошим всё это заканчивается, вы мне можете объяснить? Или весь кайф в том, чтобы Снейпа в лужу посадить, а на снятие баллов не нарваться?
- Ну, и в этом тоже, – хмыкал Сириус. – И потом, Рем: ну он же сам нарывается!
- И вообще, что плохого в том, чтобы подшутить над слизеринцами? – с деланным недоумением добавлял Джеймс. – Ну, хотя бы над одним?
Правда, шутками дело далеко не ограничивалось. В ход мало-помало начинало идти всё: от ядовитых перепалок до метания заклятий. Правда, арсенал последних был у первокурсников никак не широк… хотя, как ни странно, Снейп, похоже, знал их едва ли не больше, чем Джеймс, Сириус и Ремус вместе взятые. Другое дело, что не мог похвастаться ни особой реакцией, ни превосходящей возрастной уровень магической силой для исполнения более-менее опасных вариантов. Так что бил в основном в спину, не обращая внимания на ехидные комментарии Джеймса о врождённом слизеринском благородстве. Или не менее ехидно отвечая в ответ, что одному против троих как-то приходится выкручиваться.
За несколько дней до наступления ноября Сириуса подловил в коридоре Вольф. Ну, точнее говоря, просто перехватил по дороге к гриффиндорской башне и сообщил, что желает поговорить наедине – последнее слово сопровождалось недобрым взглядом в сторону Джеймса. Сириус уже было хотел заявить, что от друзей у него секретов нет, но тут сам Джеймс согласно кивнул Вольфу в ответ и, призывно хлопнув по спине Ремуса, ушёл вперёд.
- Ну ладно… – вздохнул Сириус. – Что тебе вдруг так срочно понадобилось?
- Поговорить, – многозначительно повторил Вольф и приглашающе повёл рукой в сторону пустынного коридора. Сириус, пожав плечами, двинулся туда.
Вольф шёл рядом, но Сириус просто кожей чувствовал его напряжение. Да и выражение лица друга было далеко от благодушного. Дойдя примерно до середины коридора, Лестрейндж остановился. Блэк сделал то же самое, поворачиваясь к нему лицом.
- Ну так что у тебя? – спросил он, стараясь сделать интонацию помягче. В конце концов, мало ли какое действительно срочное дело могло возникнуть у Вольфа…
- Прекрати приставать к Снейпу, – чётко и спокойно выговорил слизеринец, глядя Сириусу прямо в глаза. – Пожалуйста. Мне это надоело. Вам не стыдно втроём на него нападать? Что он вам сделал?
- Что? – поражённо переспросил Сириус. –
Нам нападать? Вольф, ты о чём говоришь?
- Не притворяйся! – вспыхнул Лестрейндж. – Я что, по-твоему, идиот?
- По-моему, иногда бываешь! Это Нюниус твой драгоценный лезет, куда не надо!
- Да ну? – ядовито спросил Вольф. – Правда? Позавчера вы чарами Левитации подвесили его сумку на люстру – вверх дном. Вчера вы перекрасили его мантию в розовый цвет. Сегодня на обеде заставили его суп выплеснуться вверх фонтаном – досталось вообще всем, кто был рядом. Что завтра выдумаете?
- А как насчёт того, что на прошлой неделе он наслал на Джеймса чары щекотки как раз в тот момент, когда он отвечал домашнее задание? Или заставил исчезнуть все чернила с наших конспектов по истории магии – как раз перед обещанной контрольной? Или запустил в меня чарами Ватных ног как раз в тот момент, когда я шёл мимо МакГонагалл – и в результате был вынужден, чтобы не упасть, вцепиться в собственного декана?
- Сириус! Ради Мерлина, Морганы и всего Камелота! – измученно закатил глаза Вольф. – Я прекрасно знаю, что Снейп – не невинная овечка и вполне способен за себя постоять. Но кончайте вы с этим, я тебя умоляю! Я ведь прекрасно знаю, что начал всё это дело ты!
- О, понятно, – язвительно усмехнулся Сириус. – Нюнчик уже нажаловался.
- Он как раз не жалуется. Держится в одиночку, – на скулах слизеринца заиграли желваки. – Но я не слепой. Сириус, что с тобой произошло? Почему ты стал… просто каким-то ненавистником Слизерина? Неужели для того, чтобы доказать свою верность Гриффиндору, надо непременно устраивать травлю слизеринца?
Удар попал в цель. Сириус побледнел.
- Знаешь что, Вольф, – медленно проговорил он, – а вот этого не надо. Я никогда ни перед кем на коленях не ползал. Ни ради чего. И не собираюсь. И я первый бы послал подальше того, кто предложил бы мне таким образом «доказывать верность».
- Но тогда почему? – отчаянно спросил Вольф. – Почему, Сириус? Я чувствую… Я чувствую, что тебе уже не нужно всё то, чему тебя учили дома!
- Это верно! – глаза Сириуса блеснули. – Это ты прав. Я действительно чувствую себя намного лучше здесь, на Гриффиндоре, где никому не забивают голову всей этой блажью о превосходстве чистой крови и второсортности магглорождённых!
- Магглорождённых, – с горькой усмешкой повторил Вольф. – Ты даже говорить стал, как они.
- Как кто – «они», Вольф?
- Гриффиндорцы, – скривился в ответ Лестрейндж. Сириус молча взялся за факультетский галстук, вытаскивая его наружу целиком. Красно-золотая полоса ткани легла на грудь Блэка.
- А вот это тебе ничего не говорит? Я и есть гриффиндорец, Вольф.
- Да, – еле слышно проронил в ответ слизеринец, отводя взгляд в сторону и вниз. – Конечно. Ты – гриффиндорец. Тебе не нужны слизеринские ценности.
- Не нужны, – подтвердил Сириус.
- Не нужны уроки родителей.
- Те, что посвящены нашему чистокровному снобизму – да.
- И уж, конечно, тебе ни к чему поддерживать отношения с теми, кто продолжает разделять традиции чистокровных.
Сириус лишь фыркнул в ответ. Вольф через силу вздохнул – так, что Блэк как-то внезапно потерял задор. Тёмно-карие глаза друга снова посмотрели на него, и на этот раз в них читалась боль.
- Значит… я тоже тебе не нужен? Да?
- Ты что говоришь? – чуть не подскочил на месте Сириус. –
Ты мне не нужен? Ты? Да я… Вольф, да что ты за бред несёшь? Что с тобой? Ты мой друг, ты дорог мне, всё осталось, как и было!
- Нет, Сириус! – внезапно крикнул Вольф. – Ничего не осталось! Ты забыл обо всём, что было нам дорого. Нам, Сириус, нам двоим! С тех пор, как ты поступил на Гриффиндор, изменилось всё! Для тебя теперь не дороги… не дорого ничего из того, что ценно для нас, слизеринцев! Ты стал смотреть на нас, как на… идиотов! Как смотрят все ваши… треклятые гриффиндорцы! Как смотрит на нас твой бесценный Поттер, с которым ты теперь стал неразлучен! Я смотрю, ты неплохо устроился на Гриффиндоре, а? Новый друг – Поттер! Ходячий справочник – Люпин! Да ещё Петтигрю этот, который взял манеру крутиться возле вас и без конца лакейничать: ах, Джеймс, хочешь, я за учителем схожу? Ах, Джеймс, не передать ли тебе вишнёвый пирог? Ах, Джеймс, не вылизать ли мне твои ботинки? Я не понимаю – самому Поттеру что, не противно терпеть рядом такого… подлизу? А теперь вы ещё и мишень для развлечения себе выискали – Снейпа! Мало вам того, что он у нас едва ли не изгой? Решили сами добавить, а то мало?
- Изгой! – с горечью в горле расхохотался Сириус. – Изгой, как же! Да Снейп этот без конца вокруг тебя вертится, не хуже, чем Петтигрю возле Джеймса! Думаешь, я не вижу? Хитрец сразу вычислил, перед кем хвостом вертеть надо! Заметь: не к Мальсиберу попёрся, не к Эйвери или Джагсону, а к тебе! Сразу же! Учуял, где вкусно пахнет! Что ещё, интересно, он тебе поставляет в обмен на пару советов по чарам? И на что ещё готов пойти, лишь бы ты не гнал?
- Хватит, – сквозь зубы прошипел Вольф. – Я вижу, Гриффиндор сильно сужает поле зрения. Похоже, переубеждать тебя бесполезно. Слушай, Сириус, я прошу не так уж много. Просто не нападай на Снейпа, и всё. Заметь, я уже даже не прошу тебя махнуть рукой на твоего Поттера. Но ты можешь хотя бы не вести агрессивных действий против Слизерина? Пожалуйста, Сириус. Я тебя прошу. Сделай это… для меня.
- Ох, Вольф, на что тебе сдался этот Нюниус, – возвёл взгляд к потолку Сириус. – Ну ладно, ладно… попробую. Если только сам не будет лезть, куда не надо.
- Ну хоть какой-то прогресс, – усмехнулся Лестрейндж, но уже облегчённо, а не горько.
Сириус просто пожал плечами и улыбнулся. Ладно… в конце концов, может, и в самом деле попробовать? Если уж это, как выясняется, такой значимый вопрос…
- Пусть сам к нам не лезет, – повторил он. – И слушай, Вольф… Может, не будем из-за него ругаться? Неужели нам больше поговорить не о чем? Давай… ну, я не знаю…
- Квиддич, – на мгновение помедлив, предложил Вольф. – Скоро уже первые матчи начнутся. Как считаешь, у пуффендуйцев есть шансы перед когтевранцами?
Сириус весело улыбнулся. Пороги были пройдены, и можно было забыть о дурной туче, нависшей было между ним и Вольфом.
- Не поручусь, но отчего бы нет? – Блэк уселся на скамью у окна и приглашающе хлопнул по ней. – Правда, я пока мало что знаю об их командах, но на поле академический склад ума вряд ли сильно поможет…
Они просидели так довольно долго – почти до темноты. Обоим казалось, что они ненадолго вернулись в ту почти беспечную пору, когда их не разделяли факультеты. Сириус и Вольф весело болтали и смеялись, глядя, как далеко на горизонте, между краем леса и горной грядой, солнце плавно садится в плотные осенние облака.
Сириус честно попытался выполнить просьбу Лестрейнджа и не задирать Снейпа. Без стычек прошло два дня. Но, увы, Вольф, похоже, забыл предупредить о перемирии своего слизеринского компаньона. А может быть, и вовсе не собирался…
Уже на третий день, когда после уроков ученики с разных факультетов смешались, выходя в холл, Снейп опять взялся за своё. Во всяком случае, с точки зрения Сириуса, вряд ли можно было дать иное объяснение тому, что слизеринец упорно держался поближе к троим друзьям и подозрительно держал руку в кармане. И Блэк счёл, что ни к чему ждать удара самим.
- Эй, Нюниус, ты чего забыл здесь? Крутишься вокруг нас уже которую минуту!
- О, Блэк, если ты забыл – я имею такое же право находиться здесь, как и ты. Хотя я… польщён, что ты так старательно отслеживаешь мои перемещения.
Уже давно Сириус чувствовал, что у него на Снейпа просто-таки аллергическая реакция – любая язвительность со стороны того задевала намного сильней, чем такая же от кого угодно другого.
- Придержи язык, ты, упырь в мантии… Или я прямо сейчас покажу тебе, где его следует хранить!
Снейп на пару секунд задержался с ответом – видно, подбирал подходящий.
- Это новый предмет такой? «Хранение и эксплуатация языков от Сириуса Блэка»?
- Прекратите, – встал между ними Ремус, пытаясь развернуть Сириуса в сторону и одновременно показывая взглядом Снейпу, что тому лучше уйти. Увы, не послушались ни тот, ни другой.
- Похоже, ты совсем зарвался, Нюниус… – угрожающе протянул Блэк. – Может, на этот раз тебе ещё что-нибудь перекрасить? Скажем, волосы – чтоб не так заметно было, как экономно ты относишься к шампуню?
Снейп изменился в лице и рванул руку из кармана. Как Сириус и думал, в ней была зажата палочка. Блэк резко оттолкнул в сторону Люпина и выхватил свою, одновременно уворачиваясь от первого заклятия.
Вокруг дерущихся расступилась толпа, но сразу же сомкнулась в широкий круг – всем было интересно посмотреть, что происходит. Джеймс сначала колебался, присоединиться ему к схватке или нет, но после того, как очередное заклятие Снейпа просвистело в каком-то дюйме от виска Сириуса, отбросил все сомнения.
Стоит отдать должное Снейпу, тот дрался упрямо. Но умения ему явно не хватало. Ну и одному против двоих действительно трудно держаться. Так что в том, что вскоре слизеринец оказался полулежащим у стены, а его волшебная палочка – в паре-тройке ярдах от него, не было ничего удивительного.
- Ну что, Нюниус, доволен? – поинтересовался Сириус, не отводя своей палочки от поверженного недруга. – Вот скажи, чего ты к нам всё время лезешь? Перед кем пытаешься выпендриться? Тебя твои ценить больше не станут, это точно! Особенно если учесть то, что ты каждый раз оказываешься в… ну, вот так, короче.
- Рано радуешься, Блэк, – прошипел Снейп. – Вы оказываетесь там же не реже.
- Нас трое, а ты один, – снисходительно пояснил Джеймс, крутя палочку между пальцами. – Так что все твои подлянки снести легко. А вот тебе…
- Точно! – Сириус согласно кивнул. – А ты, Нюниус, вечно один. Видно, даже слизеринцы не хотят с тобой иметь дела!
В самом деле – в окружившей их толпе виднелись и Мальсибер, и Эйвери, и другие слизеринские сокурсники Снейпа, но никаких попыток прийти на помощь не делали. А некоторые даже ухмылялись.
- Я удивляюсь одному, Блэк, – Снейп внезапно стал как-то спокойней. – Что в таком олухе, как ты, нашёл Лестрейндж, что до сих пор поддерживает с тобой отношения? На кой ты ему сдался?
- Что?! – взревел Сириус. – Ах ты… ты… Да это
ты нафиг никому не сдался, Снейп! И Вольфу – в первую очередь! Он тебя при себе держит только для зелий! Ты ему больше ни для чего не нужен! И никому не нужен!
* * *
День у Лестрейнджа не задался с самого утра. Такого он вообще раньше никогда не припоминал. Начать с того, что проснуться долго не удавалось – тяжёлая, муторная полусон-полуявь никак не хотела выпускать из своих липких, грязно-коричневых щупалец. Когда наконец удалось встряхнуться и сбросить с себя тошнотворную вялость и выгнать из головы туман, немедленно пришла новая неприятность – муть сменилась головной болью. Не то чтобы сильной, но при каждом неосторожном движении головы в череп словно втыкали иглу или изрядно сдавливали с боков. Настроения, понятно, это не прибавляло.
После умывания ничего не изменилось – ощущения были всё такими же. Изучив себя в зеркале, Вольф пришёл к выводу, что за все два месяца в Хогвартсе хуже он ещё не выглядел – волосы смятые и всклокоченные, под глазами круги, выражение лица, как у голодного и злого сторожевого пса. В общем, полный улёт.
Остальные явно чувствовали, что у соседа не лучшее настроение. Мальсибер, Эйвери, Джагсон вели себя настороженно-тихо и даже переговаривались редко и шёпотом. Да и в спальне старались не задерживаться, с явным облегчением выскальзывая за дверь.
Вольф через силу оделся и присел на кровати, осторожно прислонившись виском к поддерживавшему балдахин резному столбику. Мысли Лестрейнджа блуждали в разных направлениях.
«Почему всё это происходит… что со мной такое? Хорошо, что я сумку собрал с вечера, сейчас наклоняться – кошмар… проклятье, и почему я вдобавок ещё и голодный, как зверь? Вроде ужин вчера был как ужин…»
- Лестрейндж… – раздался рядом неувереннный голос Снейпа, – ты плохо себя чувствуешь?
- Да, – мутно отозвался Вольф, не раскрывая глаз. – То есть нет. Со мной всё хорошо.
- А мне кажется, что нет, – ответ был полон скепсиса. – Может, тебе мадам Помфри показаться?
- Я же сказал, что со мной всё хорошо! – внезапно для себя самого разозлился Вольф. – Не нужно никого звать, сам оправлюсь, не мёртвый!
Вскочив с кровати и снова поморщившись от боли, разом ударившей в виски, Лестрейндж одним движением руки подцепил за ремень сумку и, набросив её на плечо, быстро зашагал к выходу из спальни. Уже коснувшись рукой двери, он остановился, ощутив, как совесть тоже решила под шумок его погрызть.
- Извини, Снейп. – Вольф постарался, чтобы его голос звучал помягче. – Я… сорвался. Ничего со мной такого, просто не выспался, кажется…
На лице Снейпа изумление было прописано футовыми буквами. Вольф, решив не давать себе труда по расшифровке такой реакции, снова повернулся к двери и нажал на ручку. Мыслительная деятельность у него сейчас тоже шла вяло.
Откуда ему было знать, что перед Снейпом на его памяти ещё никто не извинялся…
День был не лучше утра. Правда, головная боль, к счастью, к полудню всё же поутихла – но зато появились другие проблемы. У Вольфа было полное ощущение, что сегодня какой-то чёрный день. Вопросы на уроках задавались, казалось, чаще обычного, ответы было подыскивать сложнее, стрелки часов словно прилипали к каждой цифре, не желая двигаться, по взглядам окружающих чудилось, что все они знают о состоянии слизеринца и то ли смеются втихомолку, то ли изнывают от желания полезть с жалостью… И, для полного счастья – Рудольфус с Рабастаном как сквозь землю провалились. Вольф за весь день ни разу их не видел, даже в Большом зале на завтраке и обеде почему-то нигде не заметил.
После того, как уроки закончились, немного полегчало. Во всяком случае, перед глазами мушки уже не кружились, да и вообще самочувствие вроде бы пришло в норму. Правда, хотелось тепла. Душевного тепла, чтобы можно было усесться с обнимку с кем-то дорогим и близким и даже, возможно, немного посетовать на дурацкий день.
Вольф медленно брёл по коридорам к Большому залу, не обращая особого внимания на идущих мимо учеников. Мысли его блуждали в совсем другом направлении – как найти братьев. Ему жутко хотелось провести остаток дня не одному.
Но, едва зайдя в Большой зал, он понял, что эти поиски откладываются. Здесь определённо что-то происходило. За спинами, правда, толком видно не было, но, судя по вспышкам заклинаний, кто-то с кем-то сражался. Заинтересовавшись, Вольф стал проталкиваться вперёд. И, ещё не успев выбраться в первый ряд, замер, услышав разъярённый голос Сириуса:
- …
ты нафиг никому не сдался, Снейп! И Вольфу – в первую очередь! Он тебя при себе держит только для зелий! Ты ему больше ни для чего не нужен! И никому не нужен!
Опять?
Решительно раздвинув в стороны пару пуффендуйцев, Вольф, наконец, получил возможность нормального обзора. Картина его взгляду предстала не самая приглядная. Снейп полулежал у стены, кое-как опираясь на неё спиной. Палочка его валялась в стороне. А перед Снейпом, оба с палочками наготове, стояли Поттер и Сириус. Люпин топтался в стороне со страдальчески-нерешительным выражением лица. Заметив Лестрейнджа, он облегчённо улыбнулся и усиленно закивал в сторону своих приятелей.
А сам Вольф заметил это разве что краем глаза – его внимание было устремлено в другую сторону. Он то с болью смотрел на Сириуса, то – с сомнением – на Снейпа. Что делать? Что предпринять, чтобы, наконец, прекратить всё это безобразие?
Снейп поднял на него взгляд. В чёрных глазах Вольфу почудилась надежда и просьба. Но через секунду он понял, что именно почудилась. Снейп ни за что не станет унижаться, моля о помощи.
И как-то внезапно Вольфу стало ясно, что он должен сделать. Так ясно, словно это решение уже давно вызревало где-то в уголке его души, а сейчас – словно со сцены отдёрнули тяжёлый занавес, и то, что было готово, предстало перед зрителями во всей красе. Словно зимой с окна душной комнаты сдёрнули плотный полог и распахнули ставни – стало холодно. Чёткость картины резанула глаза. И этот блеск снега… Но стало легче дышать. Пусть непривычно – холодно, свежо. Но можно привыкнуть. И это всё лучше, чем то, что осталось за спиной. Легче будет, уж точно. Вперёд.
И Вольф сдвинулся с места. Первый шаг был ещё медленным, не совсем уверенным, но каждый последующий давался всё легче. И к Сириусу он подошёл уже быстро и решительно, сжимая и разжимая пальцы. И ещё за несколько ярдов проверив, на месте ли волшебная палочка.
Левая рука Вольфа тяжело легла на плечо Сириуса.
- Блэк?
Вольф сам не узнавал своего голоса, ставшего словно чужим – сухим и холодным. Сириус обернулся, на его лице проступало смущение. Взгляд сделался немного виноватым.
- Вольф, я…
- Отвали – от моего – друга! – решительно отчеканил Вольф.
И, размахнувшись, двинул Сириусу по физиономии.
Тот от неожиданности даже не пытался как-то защититься и, пошатнувшись, потерял равновесие. Дожидаться, пока он придёт в себя и встанет с пола, Вольф не имел никакого желания. Рука слизеринца легко выхватила из кармана волшебную палочку.
- Петрификус Тоталус!
Конечности Сириуса дёрнулись и метнулись – руки к телу, ноги друг к другу. Полная парализация в позе «смирно». Вольф ещё никогда не применял это заклятие против него. Даже в полушутливой борьбе. И сейчас, глядя на парализованного Блэка, не мог бы сказать, что именно чувствует.
А в следующее мгновение ему ясно дали понять, что забываться в бою не следует.
- Экспеллиармус! – выкрикнул сбоку Поттер, и палочка Вольфа вырвалась у него из руки и отлетела в сторону. Лестрейндж, развернувшись к новому противнику, инстинктивно полуприсел, уменьшая свою фронтальную площадь для затруднения прицела. И, согнув руки в локтях и ноги в коленях – как учили братья, чтобы можно было в любой момент распрямить конечности в оборонительном или атакующем движении, – плавно двинулся в сторону, боком, смещаясь налево. Всё это было проделано скорее автоматически, чем сознательно – мысли куда-то ушли. Спрятались. Залегли. Остался только Поттер с палочкой наготове – в нескольких ярдах впереди.
Но Вольф быстро понял, что поторопился посчитать мышление «отодвинутым в сторону». Пока надо было уходить от возможной атаки, оно именно таким и было, но теперь снова активизировалось и усиленно заработало, рассчитывая возможные варианты. Что делать теперь?
Сдаться? Смешно и позорно. Атаковать в лоб? Без шансов, тут увернуться от заклятия уже вряд ли получится. Отвлечь разговором? Не выйдет, Поттер, увы, не дурак. Смещаться по сужающейся спирали, надеясь в один удачный момент выйти на дистанцию, с которой бросок всё же удастся, и можно будет схватиться в рукопашной на равных? Надеясь, что плавные и медленные движения усыпят бдительность противника, и он не сразу поймёт эту цель? Ну, разве что…
Но тут Вольф заметил ещё кое-что. Пользуясь тем, что один из державших его под прицелом обездвижен, а второй отвлёкся, Снейп подобрал под себя ноги, привстал и осторожно двинулся в сторону собственной палочки. Вольф мгновенно понял, что надо делать ему самому – не давать Поттеру возможности обернуться, угрожая тому спереди. И надеяться, что Снейп тянется к своей палочке не для того, чтобы, прихватив её, быстро отступить, пока есть возможность…
Но Вольф откуда-то словно знал – не отступит и не сбежит.
Продержаться пришлось не так уж долго – Поттер даже не думал оборачиваться, устремив всё своё внимание на Лестрейнджа. Палочка смещалась в такт плавным шагам слизеринца, а на лице была написана злость пополам с возмущением. Самым странным было то, что Поттер не спешил атаковать – возможно, боялся промахнуться и не успеть ударить вторично…
- Петрификус Тоталус! – Снейп, едва его пальцы сомкнулись вокруг палочки, вскинул её, без лишних церемоний направляя в спину Поттеру. А тот совершил ещё одну ошибку – услышав сзади произносимое заклятие, резко обернулся вместо того, чтобы сразу отпрыгнуть в сторону. И просто получил Парализующее не между лопаток, а в грудь. Что в действии заклинания ровным счётом ничего не изменило.
Кругом стояла тишина. Вольф тяжело выпрямился, полуосознанно потряхивая руками, чтобы сбросить напряжение. Посмотрев на Снейпа, он просто кивнул ему и, не смотря дальше ни на кого, подошёл к своей волшебной палочке, нагнулся и, подобрав её с пола, сунул в карман. После чего развернулся и пошёл прочь из холла, по-прежнему не встречаясь ни с кем взглядом. Остальные первокурсники расступились перед ним.
Северус стоял, машинально стискивая пальцами палочку, словно стремясь обрести в ней уверенность. Он огляделся по сторонам. Кажется, увиденное поразило не только его – среди всех эмоций на лицах зрителей самой частой было удивление. Или даже изумление.
Внезапно Северус как-то сразу ощутил, что торчать здесь дальше не имеет никакого смысла. А надо идти за Лестрейнджем, пока тот не ушёл в неизвестном направлении. Не убирая на всякий случай палочку, Северус поспешил вслед своему нежданному спасителю. Остановить и его никто не пытался.
Лестрейндж шёл быстро. Мимо мелькали статуи, рыцарские доспехи, факелы, боковые коридоры, иногда – лестницы… Наконец, то ли выдохнувшись, то ли просто сочтя место подходящим, Лестрейндж остановился, медленно вздохнул и, подойдя к окну, уткнулся лбом в холодное стекло. И, кажется, только сейчас заметил замершего чуть в отдалении Северуса.
Закрыл глаза, через несколько секунд открыл. Взгляд его был усталым, но уже совсем не таким холодным, как там, внизу – холл остался несколькими этажами ниже.
- Ты цел?
- Я… да… – Северус помедлил, не зная, с чего начать. Одно было ясно – мимо всего, что произошло, пройти никак нельзя. – Послушай, Лестрейндж… Я… Я… благодарен тебе, правда. Ты мне… помог.
- Не стоит благодарности, – тускло ответил Лестрейндж, снова утыкаясь лбом в стекло и безразлично глядя на темноту за окном. – Я просто… сделал то, что должен был.
- Нет, – Северус медленно покачал головой. – Ты не должен был. Как и остальные. Ты мог просто уйти.
- Что?! – Лестрейндж, вспыхнув, мгновенно развернулся. –
Я мог просто уйти?
Я? Уйти и бросить тебя, слизеринца, на расправу гриффиндорцам? Ты за кого меня принимаешь, Снейп? За труса, что ли?
- Нет-нет, ни в коем случае! – поспешил вскинуть руки в извиняющемся жесте Северус. – Я совсем не то хотел сказать… Просто, там же и остальные были – Мальсибер, Эйвери, и…
- Они тебе не помогли, – констатировал Лестрейндж.
- И не пытались, – грустно хмыкнул Северус. – Впрочем, понятно… Полукровка… Да ещё и…
Он запнулся, слово «нищий» было противно произносить даже про себя, хотя по сравнению с другими слизеринцами он именно им и был.
- Да мне плевать, – Лестрейндж, закрыв глаза, прислонился спиной к стене. – Полукровка ты, нет – неважно. Ты слизеринец, и должен быть… имеешь право на защиту точно так же, как и все остальные наши.
Северус помолчал, не зная, что ответить. Так значит, всё дело в одном знамени? Или… всё же…?
- Проклятье, я же говорил Сириусу, чтобы тот прекратил свои идиотства, – медленно покачал головой Лестрейндж. Затем потёр ладонями лицо. – Просил же, чтобы оставил тебя в покое…
- Что? – поражённо переспросил Северус, вздрогнув от неожиданности. – Ты просил… за меня?
- Ты так говоришь, словно я никак не мог этого сделать, – грустно усмехнулся Лестрейндж. – Почему, интересно?
- Ну… Блэк, он же… твой друг…
- Боюсь, что был, – безо всякого выражения на лице ответил Лестрейндж. – Ты же сам всё видел. Что ещё тут можно сказать?
Он отвернулся и уставился в дальний конец коридора, терявшийся в темноте. Северус переступил с ноги на ногу, будучи неуверен в том, является ли это намёком на конец разговора или всё же нет. Но в итоге решил, что, что бы там ни было – а главный вопрос надо прояснить во что бы то ни стало. Тот, ради которого, пожалуй, он и пошёл за Лестрейнджем.
- Лестрейндж… – Северус сглотнул. – С-скажи мне, пожалуйста… Только один вопрос… То, что ты сказал там, в холле… Это… Ты сказал просто, чтобы… на публику позицию показать, или…?
И с каких пор он стал таким косноязычным?
Лестрейндж тяжело вздохнул и медленно повернулся. На его лице были написаны смущение и грусть.
- Ну… я понимаю, Снейп, конечно, после того, как я… одному своему другу при всех дал по… физиономии кулаком, моим словам цена невелика… Моему… предложению, то есть… Так что я пойму, если ты не захочешь… никаких проблем, я всё понимаю…
- Ч… Что? – не поверил своим ушам Северус. Это что – Лестрейндж
оправдывается перед ним? И… стойте, так это что, он имеет в виду… – Постой, ты хочешь сказать, что ты… что ты, на самом деле…
- Да, я… я же сказал, я всё понимаю, – пробормотал Лестрейндж, уставясь на собственные ботинки. – Извини, забудь… будем считать, что ничего…
- Стой! – выпалил Северус, до дрожи перепугавшись упустить момент. Ведь, если он понял всё правильно, то… – Лестрейндж, ты хочешь сказать, что ты хочешь…
дружить со мной?
- Ну… если только ты этого хочешь, – тихо выговорил Лестрейндж, не поднимая глаз. Его вообще как подменили – Северус не помнил, чтобы ещё когда-нибудь видел своего сокурсника таким.
-
Я хочу? Да я… я очень даже хочу! – воскликнул Северус, совершенно не понимая одного – неужели Лестрейндж действительно решил, что его предложение дружбы просто-напросто отвергнут?
- Правда? – Лестрейндж, наконец, поднял неуверенный взгляд. На его лицо быстро возвращалась надежда.
- Конечно!
И тут Лестрейндж улыбнулся – до ушей, весело и радостно, словно у него гора с плеч упала. Потом ещё шире, хотя казалось, что уже и некуда. И протянул руку Северусу – сначала ещё не совсем уверенно, задержавшись на полпути, но потом уже решительно – как в омут головой.
- Друзья?
- Друзья, – прошептал Северус, пожимая руку Лестрейнджа. Он подозревал, что тот чувствует себя точно так же, как и он сам – внутри Северуса трепетали радость и надежда, пинками гнавшие прочь тоску и чувство одиночества.
Несколько секунд они не разжимали руки. Лестрейндж снова улыбнулся – на этот раз с долей озорства.
- Ну, раз уж мы теперь друзья… – он принял церемонный вид, выпрямился и поклонился, снова пожимая руку Северуса. – Вольф.
- О. М-м… Северус, – ответил Снейп, отвечая с таким же поклоном на пожатие и чувствуя, что его губы тоже расплываются в весёлой ухмылке.
Вернулись в Общую гостиную Слизерина они вместе, проболтав остаток вечера, гуляя по замку. Выбирали, правда, безлюдные места – не хотелось сейчас влезать в разговоры ещё с кем-то. Северус чувствовал себя так, словно исполнилось одно из его самых заветных желаний – да так оно, собственно, и было. Он давно мечтал о настоящем друге – о таком, который будет всегда рядом, на которого всегда можно будет положиться. И которого всегда можно будет поддержать во всём. И сейчас Северус думал, что, похоже, они оба сделали удачный выбор. Каждый из них двоих мог предоставить другому именно то, что ему требовалось. Снейпу нужно было признание, общение как с равным, нужен был тот, кто сможет оценить его в полной мере – но не будет при этом относиться к нему, как к очень полезной дрессированной зверушке. А Лестрейнджу… Ему, насколько Северус понимал, нужен был тоже кто-то равный, кто-то, кто не будет требовать от него того, чего он не хочет, кто не будет угодливо лизоблюдничать, кто просто будет рядом, готовый разделить и удачу, и неудачу, тот, до кого не придётся тянуться ни вверх, ни вниз.
Северус не был уверен, что равен Вольфу – даже не говоря об общественном положении, тут и так всё было ясно. А просто по… силе духа, что ли. Хотя Лестрейндж и сам не держал себя впереди всех, но Снейп был уверен, что он себя скорее недооценивает.
Будущее изрядно сместилось, став совсем не таким, каким представлялось ещё утром. Неопределённым. Но всё же…
Всё же одно Северус определил для себя чётко. Если всё то, что случилось с ним этим вечером, не бесчеловечный розыгрыш, а правда, и Лестрейндж… то есть Вольф выбрал его, Северуса, как друга… То он будет рядом с ним. Всегда. И сделает всё, чтобы Вольфу не пришлось долго грустить по былой дружбе с этим напыщенным болваном Блэком.
Когда Северус и Вольф вошли в спальню первокурсников, остальные были уже там. И встретили их одобрительными ухмылками.
- Здорово ты Блэка приложил, – протянул Эйвери. – Молодец, Лестрейндж.
- Наконец-то ты понял, что он из себя представляет, – добавил Джагсон.
- Да, вполне, – сухо ответил Вольф, но Северус видел, как дёрнулась мышца на его скуле. – Могу я задать вам один ма-а-аленький вопрос?
- По-видимому, мы не сможем отказать? – предположил Мальсибер.
- В точку, – Вольф сложил руки на груди и стиснул ладони повыше локтей, словно сдерживая себя самого. – Какого треклятого Мордреда вы стояли, как пни, и ничего не делали?
- Ну… а что мы должны были делать-то? – пожал плечами Эдвард.
- Хотя бы позвать преподавателей, если вы слишком трусливы, чтобы защитить своего, – процедил сквозь зубы Вольф, буквально выталкивая каждое слово. – Особенно мило, что вас было трое, как и гриффиндорцев. И при равных силах вы и шагу не сделали.
- Ой, ну ладно… – поморщился Джервис. – Лестрейндж, ничего же страшного не произошло. Ничего бы твоему Снейпу и так не сделалось.
- Так, а теперь вы послушаете меня, – Вольфа, кажется, начинало трясти от злости. – Мне плевать, по каким соображениям вы предпочитаете отсиживаться за чужими спинами, но учтите: если ещё хоть раз вы не поможете кому бы то ни было из наших в случае проблем с… другим факультетом, то, когда Поттер и остальные доберутся до вас, я на вас силы тратить тоже не стану. Будете выбираться, как знаете. Ясно?
- Лестрейндж, ну зачем так яростно? – миролюбиво осведомился Мелвин. – Такое впечатление, что Снейп тебе действительно друг.
- Угадал, – хищная улыбка раздвинула губы Вольфа. – Так оно и есть.
Мальсибер, Эйвери и Джагсон замерли на своих кроватях.
- Э… не хочу спорить, но мне кажется, что это глупая шутка, – озвучил, похоже, общую мысль Джервис.
- Я бы даже сказал, жестокая, – криво усмехнулся Вольф. – Если бы она
была шуткой.
Эдвард, Джервис и Мелвин переглянулись. Судя по лицам, услышанное просто не укладывалось в их головах. Очень скоро Вольфу надоело ждать.
- Короче говоря, резюмируя вышеизложенное: Северус Снейп – мой друг. Безоговорочно. Ясно?
Северус на мгновение зажмурился, пытаясь не дать губам изогнуться в счастливой улыбке. Совершенно не хотелось выглядеть сентиментальным перед этими тремя.
- Ну… ясно, – наконец ответил Эйвери. – Но учти, что это выглядит… глупо. Нашёл себе дружка…
Вольф задумчиво посмотрел в потолок.
- Всё так, как и должно быть, – ответил он наконец. – И неважно, кто там что об этом думает. Мы с Северусом теперь друзья. И всё. Остальное додумывайте сами. Разжёвывать не собираюсь.
Примерно через полчаса, когда с умыванием и со всем прочим было покончено, свет в комнате потушен и только в окно, зачарованное по принципу потолка в Большом зале, заглядывала наливающаяся серебром луна, Северус, лёжа в своей постели, улыбался уже безо всяких помех. Сегодня выдался сумасшедший, но на редкость счастливый день. Он впервые обрёл друга – настоящего, равного. Случилось то, о чём он мечтал так давно. И за это исполнение мечты Северус готов был заплатить, чем только придётся. Несложно было представить, как отреагируют на новость об этой дружбе другие – да тот же Блэк со своими дружками. Но сейчас Северусу казалось, что всё это – ерунда, о которой не стоит даже беспокоиться.
Он немногое мог предложить взамен за проявленную к нему неподдельную теплоту души – в общем-то, только верность, всё остальное и так уже было в ходу, – и, засыпая, Северус поклялся себе, что своего друга никогда не предаст. Никогда и ни за что. И встанет рядом, когда понадобится, что бы ни случилось. Потому что есть то, что не купишь ни за что, а можно только получить в дар. И не отдариться тем же – невозможно.
Глава 7. Черта водораздела. «Так свезло мне, так свезло, – думал он, задрёмывая, – просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто. Тут не без водолаза».
Михаил Булгаков, «Собачье сердце».
Ремус подскочил к Сириусу и торопливо снял с него Парализующее заклятие, сразу же после этого кидаясь к Джеймсу, мысленно кляня себя последними словами. Ну с чего он взял, что Лестрейндж просто возьмёт и мирно прекратит стычку, остановит Сириуса со Снейпом?! Нет, строго говоря, конечно, в итоге так и получилось… Вот только совсем не так, как это представлял себе Ремус. Вот уж действительно, осторожней надо быть с желаниями…
Конечно, сам Сириус тоже повёл себя не слишком-то красиво, да и Джеймс тоже. Вдвоём на одного… Ремус корил ещё и себя за то, что сам не вмешался, но духу решительно встать против своих совсем недавно обретённых друзей – первых в жизни друзей! – у него не хватило. Слишком свежа была память о том времени, когда никаких друзей у него не было и в помине.
Но всё же Лестрейндж однозначно перегнул палку. Ремус готов был поклясться, что в тот момент, когда он склонился над неподвижным Блэком, на глазах того – единственной части тела, которую Петрификус Тоталус оставлял подвижной, – блеснули слёзы. Несложно было представить, что Сириус должен был чувствовать, получив нежданный удар от друга…
- Ох, – расколдованный Джеймс сел на полу и потёр затылок, которым чувствительно приложился об пол, – спасибо, Ремус. Сириус, ты как?
- Живой, – глухо отозвался тот, и Ремус, оглянувшись, увидел, как Блэк медленно поднимается на ноги, ни на кого при этом не смотря.
- Это хорошо, – согласился Джеймс, тоже принимая вертикальное положение. Он снова осторожно ощупал свой затылок. – Уй! Пожалуй, стоит заглянуть к мадам Помфри…
- Да, конечно, – Сириус, наконец, повернулся к ним. Одного взгляда на его лицо хватило Ремусу, чтобы понять: насчёт слёз ему не померещилось. Сириус и в самом деле едва сдерживался, чтобы не заплакать при всех. Но, несмотря на глухой голос, на лице Блэка с болью и горечью боролись злость и упрямство.
- Пошли, – сказал он, кивая Джеймсу. – Лучше не задерживаться.
Они двинулись через толпу, уже начавшую оживлённо обсуждать произошедшие события. Ремус машинально ловил разговоры краем уха. Гриффиндорцы, естественно, возмущались Лестрейнджем, слизеринцы – Сириусом и Джеймсом. У студентов Когтеврана и Пуффендуя мнения явно разделились.
- А я считаю, что Лестрейндж молодец! – прорвался к нему девчоночий голос. Бросив взгляд в ту сторону, откуда он донёсся, Ремус заметил первокурсницу-когтевранку с медно-рыжими, почти огненными, волосами. – Правильно он ему по физии съездил, нечего вдвоём на одного кидаться!
Что ей ответили другие, Ремус уже не расслышал – впереди наконец-то появилось свободное, не запруженное людьми пространство, и он вслед за Сириусом и Джеймсом прибавил шагу.
До больничного крыла шли молча. Ремус и Джеймс поглядывали на мрачного, как туча, Сириуса, но разговор заводить не спешили, полагая, что сейчас лучше дать ему остыть. Мадам Помфри, оценив физические итоги стычки, заохала и, ворча что-то про глупых мальчишек, поспешила за целительными снадобьями.
- Ну, сейчас начнётся… – утомлённо закатил глаза Джеймс. – Моя мама всегда так же причитает, стоит мне синяк набить.
- Иногда не так плохо, когда над тобой кто-то причитает, – угрюмо отозвался Сириус. Джеймс осёкся и виновато на него посмотрел.
- Извини. Я не подумал…
- Да ничего, нормально всё! – немного раздражённо отмахнулся Сириус. – Просто, как представлю, что сейчас Вольф над Нюнчиком охает, морду ему набить хочется.
- Кому именно? – машинально уточнил Ремус.
- Обоим, – Сириус ни на секунду не задумался.
- Придётся вам с этим подождать, мистер Блэк, если вы не хотите снова оказаться у меня сегодня вечером, – сердито проговорила мадам Помфри, возвращаясь и ставя на прикроватный столик поднос с флаконами. – Вам и мистеру Поттеру ещё очень повезло, что вы отделались на двоих шишкой и гематомой!
- Чем, простите? – заинтересовался Джеймс.
- Синяком, – покачала головой целительница, смачивая целебным зельем сложенный в несколько раз кусок марли.
- И почему учёные вечно придумывают для простых вещей сложные слова? – пробормотал Джеймс, покорно позволяя развернуть себя и приложить влажную марлю к шишке. – Ауч-ч-ч!… О, спасибо, мадам Помфри… Полегчало.
- Во всяком случае, мистер Поттер, это лучше, чем придумывать для сложных проблем простые решения, – слегка усмехнулась целительница, берясь за другой флакон, с мазью. – Значит, вы подрались со слизеринцами… Подойдите сюда, мистер Блэк… И из-за чего же конкретно, можно узнать? Как это там: «из-за одного места из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях»? Или уже «я дерусь, просто потому что дерусь»?
Сириус и Джеймс отвели глаза. Ремус вздохнул и решил рискнуть дать ответ сам.
- Это была простая стычка, мадам Помфри.
- Судя по тому, что вы явились ко мне, а слизеринцев я что-то не вижу, видимо, не самая простая, – проницательно заметила целительница. – Их было больше?
Джеймс покраснел. Ремус готов был поспорить, что он ни за что не признается, что сначала было наоборот, а потом он просто пропустил заклятие, держа под прицелом обезоруженного.
- Не совсем, – снова ответил Ремус, отчаянно надеясь, что дотошно выспрашивать подробности здесь от них всё-таки не будут. – Ну… просто мы подрались… ну, разнесённо по времени. Как-то так.
Целительница тяжело вздохнула и снова покачала головой.
- Интересно, когда Пенелопа приводила в порядок Годрика и Салазара после очередной дуэли, она думала, что их духовные наследники будут поставлять больничному крылу пациентов бесперебойно добрую тысячу лет? И ведь, скорей всего, и дальше не одну будут.
- У них дуэли были? – оживлённо спросил Джеймс.
- Ну, никто из Основателей и их современников дневников не оставил… точнее, может, кто и оставлял, но до наших времён они не дошли, – усмехнулась мадам Помфри, вытирая руки чистым полотенцем. – Однако я очень удивлюсь, если вдруг узнаю, что мода «львиного» и «змеиного» факультетов чесать друг о друга кулаки, а чаще – волшебные палочки, пошла не от тех, кто дал этим факультетам свои имена.
Джеймс хмыкнул и мечтательно закатил глаза. Сириус ухмыльнулся, глядя на него – это было первое подобие улыбки, мелькнувшее на его лице с момента удара Лестрейнджа.
Вечером, уже сидя в спальне, они снова разговорились на эту тему – Сириус немного остыл и был готов более-менее спокойно обсудить всё произошедшее. Сначала он было попытался сесть на своего привычного конька «Вольф тут ни при чём, во всём виноват Снейп», но тут уже Джеймс решительно это прекратил.
- Это Лестрейндж, а не Снейп, дал тебе по лицу, – напомнил он вздрогнувшему, как от нового удара, Сириусу. – И никто его не заставлял это делать. Снейп ему вообще ни слова не сказал. Сириус, я понимаю, что тебе очень тяжело, но взгляни, наконец, правде в глаза: Лестрейндж выбрал Слизерин. Окончательно. И вряд ли теперь изменит своё решение. Он и так уже долго жил «на два дома». Больше, я так думаю, не будет.
- Да, наверное… ты прав, – Сириус с несчастным видом повесил голову. – Это… это я виноват. Не удержал…
- Здрасте! – закатил глаза Джеймс. – Опять снова-здорово! Сириус, сколько раз тебе говорить: ни в чём ты не виноват! И как ты, вообще говоря, собрался его удерж…
- Ты же сам говорил! – резко перебил его Сириус. – Ты сам говорил, ещё в поезде: ему место на Гриффиндоре!
- Ну значит, я ошибался! – развёл руками Джеймс. – Что ж я, ошибиться не могу?
Ремус промолчал, чтобы никого не раздражать, но про себя подумал, что, вообще-то говоря, если мысленно поменять факультетскую принадлежность всех участников стычки на противоположную, то получится, что поступок Лестрейнджа был как раз очень даже гриффиндорским.
- Что теперь будет… – медленно проговорил Сириус, понурившись и опираясь лбом на ладонь. – Нет, парни, вы хоть что говорите, а я уверен: без Снейпа тут не обошлось. Вольф ко мне ведь приходил несколько дней назад и просил, чтобы я от Снейпа отвязался. Ну… нехорошо, конечно, получилось… но ведь Нюниус сам виноват! А теперь получается, что, вроде как… да нет, не верю я! Не могли мы рассориться из-за какого-то Нюниуса. Пройдёт пара дней, Вольф остынет, и мы помиримся! Всё будет хорошо!
Сириус даже заулыбался от предвкушения, но, переведя взгляд на друзей, сдвинул брови. Джеймс и Ремус сидели с одинаково скептическим выражением на лицах.
- Вы что, не верите?
- Да как тебе сказать, – вздохнул Джеймс. – Тебе, конечно, виднее, но мне, честно говоря, кажется, что… надоело ему просто туда-сюда между факультетами бегать. Вот и решил разом всё порвать, чтоб больше не возиться.
- То есть… ты что же, хочешь сказать, что… – Сириус недоверчиво замотал головой. – Думаешь, он на мировую не пойдёт?
- Ну… – Джеймс с извиняющимся видом пожал плечами. – Знаешь, я думаю, что, если причина проблемы не изжита, то нечего и пытаться лечить симптомы. Всё равно всё тем же самым кончится, только ещё хуже. Ну сам посуди – из-за чего у вас всё это началось? Из-за того, что Лестрейндж стал водиться с Нюниусом, а ты – со мной? Не морщься, я ведь не дурак и вижу, как на меня Лестрейндж смотрит, когда рядом с тобой видит. Он мне сегодня с намного б
ольшим удовольствием залепил бы, я думаю. Ну так вот – изменилось что-либо из этого? Нет. А тогда какой вам смысл мириться? До первой следующей стычки с Нюниусом?
- Значит, по-твоему, всё кончено? – тихо спросил Сириус так, словно у него было сдавлено горло.
- Я думаю, что, если ничего не изменится, то да, – откровенно ответил Джеймс. – Если бы он перестал мечтать, чтобы я оказался за тридевять земель отсюда, а ты согласился бы терпеть рядом с ним Снейпа, то имело бы смысл налаживать контакт снова. А так – зачем? Какой смысл?
- Значит, всё, – пробормотал Сириус и завалился на спину, невидящим взглядом уставясь в потолок. – Конец…
- Да почему же? – подал, наконец, голос Ремус, отчаянно желая, чтобы эта нежданно нагрянувшая беда рассеялась. – Почему конец? Неужели это так невозможно – то, что предложил Джеймс?
Друзья посмотрели на него одновременно и одновременно хмыкнули – Сириус горько-насмешливо, Джеймс скептически.
- А ты думаешь, нет? – осведомился он, со вздохом опираясь на один из столбиков, поддерживавших балдахин над его кроватью. – Рем, ну посмотри ты на нас. И на них тоже. Какие шансы на то, что мы все вдруг сможем помириться? Да никаких.
- А ты уверен? – настойчиво спросил Ремус.
- Абсолютно, – отрезал Джеймс. – Нет, я бы мог терпеть Лестрейнджа, но он же сам даже близко меня видеть не желает. А Нюниус вряд ли согласится вот так взять и прекратить… м-м… стычки. Его-то сложившееся положение, я полагаю, более чем устраивает.
Сириус что-то злобно прошипел сквозь зубы. Его кулаки судорожно стиснулись.
- А раз так, – продолжил Джеймс, – то мы тоже не будем покорно терпеть те гадости, что он нам устраивает. И, в итоге – мир невозможен.
- А ты подумал о том, что, если не попытаться ничего изменить, то теперь Снейп будет воевать против вас не в одиночку? – с невольным сарказмом осведомился Ремус. – Я не могу сказать, что близко знаю Вольфа, но, если моё впечатление о нём хотя бы наполовину верно, он сегодня просто продемонстрировал свою новую позицию, которую менять без серьёзной причины не станет. То есть, попросту говоря, в вашей следующей же стычке со Снейпом он встанет рядом с ним. Сириус, ты готов драться со старым другом?
Джеймс и Сириус молча переглянулись. О такой постановке вопроса они явно не задумывались.
- Если он полезет на нас… – Сириус глубоко вдохнул, – я буду драться.
- А если не всё будет так однозначно? – настойчиво спросил Ремус. – Если всё будет, как сегодня, только Вольф будет со Снейпом с самого начала? Ты будешь с ним драться?
- Да, буду! – взорвался Сириус. – Буду! В конце концов, если он сам решил, что какой-то вонючий Нюниус лучше меня, то пусть… пусть и получает! Я не просил его меня бить! Он… Он действительно сам всё решил! Значит, пусть всё будет, как будет!
- «Малыш, я же лучше, лучше собаки», – пробормотал Ремус и с грустью махнул рукой. – Что ж, ладно, поступай, как знаешь. Но я бы на вашем месте попытался бы всё-таки помириться.
На следующее утро Ремус имел возможность лично наблюдать такую попытку. Правда, завтрак в Большом зале начался с того, что Сириус уже едва не вскипел, увидев, как Лестрейндж и Снейп спокойно заходят в зал, словно старые друзья. Шли слизеринцы бок о бок, болтая и весело смеясь – и совсем, кажется, не обращая внимания на любопытные взгляды в свою сторону и перешёптывания за столами всех четырёх факультетов. Правда, вот взгляд Лестрейнджа скользнул по гриффиндорскому столу, наткнулся на Сириуса – и сразу же помрачнел. Слизеринец отвернулся и с преувеличенной весёлостью задал новому приятелю какой-то вопрос.
- М… Сириус, твоё дело, конечно, но, если ты с таким лицом предложишь мир, иначе как издёвку это даже пуффендуйцы не воспримут, – вполголоса заметил Джеймс.
- Ладно, хорошо, – пробурчал Сириус, ожесточённо всаживая вилку в яичницу и проворачивая её.
Завтрак пролетел быстро – хотя, наверное, Ремусу это так казалось из-за напряжения. И ещё из-за того, что Сириус почти ничего не съел, проведя б
ольшую часть времени за столом в пристальном наблюдении за Лестрейнджем – когда тот встанет, чтобы его можно было перехватить для разговора.
Впрочем, времени им всё равно хватило – в отличие от них, Лестрейндж и Снейп с едой не торопились. Так что с перехватом в холле проблем не возникло – в отличие от всего последующего.
- Вольф! – шагнул навстречу Лестрейнджу Сириус. – Нам надо поговорить.
- Если ты хочешь снова завести разговор на тему «пошли Снейпа куда подальше», то не трать время зря, – отрезал Лестрейндж, даже не глядя на него. – Хватит.
- Вольф, послушай, – Сириус предпринял попытку взять себя в руки. – Я подумал… Я не злюсь на тебя за вчерашнее, давай забудем. Мы можем… э… попытаться построить… что-то новое, терпимое…
- Дом терпимости, не иначе, – тихо фыркнул себе под нос Снейп. Лестрейндж прыснул в ответ, Сириус засверкал глазами от злости, в упор глядя на того, кого считал виновником всей кутерьмы. Однако как-то сумел сдержаться.
- Вольф, послушай… Мы тут вчера поговорили… И решили… Ну, то есть это я решил, – поправился Сириус. – Я согласен потерпеть твоего Нюни… э-э… Снейпа, если он не будет к нам лезть. И ещё, если ты… ну, если согласишься на то же самое в отношении Джеймса, то…
-
Забудь! – страшно прошипел Лестрейндж, так глядя на Сириуса, что Ремус невольно позавидовал храбрости друга – если бы на него самого угодил такой взгляд, от того, чтобы попятиться, удержаться бы не удалось. – Ещё чего! С твоего Поттера, – на сей раз пылающий взгляд достался Джеймсу, – всё и началось! Если бы этот козёл не встал между нами, мы бы сейчас вместе были на Слизерине! И дружили бы все втроём, и всё было бы нормально! Поздно, Блэк, кланяться, когда гиппогриф рядом! Я согласен вернуть всё, как было, если ты пошлёшь ко всем боггартам Поттера!
- Никогда! – выкрикнул в ответ Сириус.
- Тогда… – лицо Лестрейнджа исказилось от с трудом сдерживаемых боли и горечи. – Счастливой жизни на Гриффиндоре, Сириус Блэк! Ein glückliches Leben… Auf Wiedersehen!*
И, повернувшись, он зашагал прочь, вслед остальным слизеринцам, спешившим на урок. Снейп, бросив злой взгляд на Сириуса, поспешил следом. Догнав Лестрейнджа, он некоторое время шёл рядом, но, незадолго перед тем, как войти в коридор, ведущий из холла в Восточное крыло, что-то неуверенно спросил у своего нового… получается, друга? – бросив при этом взгляд в сторону неподвижно стоявших Джеймса, Сириуса и Ремуса. Снейп спросил негромко – а вот ответ Лестрейнджа, и не думавшего понижать голос, Ремус, напрягая слух, всё же различил.
- Да. Уверен.
* * *
Для Вольфа ноябрь всегда был «переходным» месяцем. Вот только раньше это относилось только к погоде: именно ноябрь представлял собой то время, когда тепло окончательно переходит в холод. Все листья успевают уже облететь и даже чуть-чуть слежаться, деревья уже стоят голые, но снег ещё не выпал – ну или, выпав ночью, растаял к полудню. Вся природа словно замирает, готовясь уйти в зимний сон. На родном острове Лестрейнджа в это время за пределами замка царила пустота и тишина, даже в лесу, несмотря на отличную слышимость – не мешал ни снег, ни листья, – мало что можно было услышать. Иногда хрустела ветка под оленьим копытом, да слышался шорох лесной мыши в ковре из опавших листьев – вот и всё. Даже волки выли реже всего именно поздней осенью.
Ноябрь в Хогвартсе, как выяснилось, в плане погоды мало чем отличается от оркнейского. Но нынешний последний месяц осени оказался переходным не только к зиме, но и от Гриффиндора к Слизерину. И в этом плане – окончательно переходным.
Вольф осознавал, что после разрыва прежних дружеских отношений с Сириусом пытаться поддерживать какие-либо контакты с гриффиндорцами просто бессмысленно. Поэтому единственное исключение было сделано для Лили – и то лишь потому, что она была другом Северуса и относилась к Слизерину без обычных гриффиндорских предрассудков. Ну и, уж если на то пошло, Вольф не был уверен, может ли назвать её своим другом, но уж доброй знакомой или даже приятельницей – точно мог.
Сама Лили поддержала его решение, принятое им в тот переломный вечер. Она, хотя сама была гриффиндоркой, относилась к выходкам Поттера и Блэка отрицательно, считая их в лучшем случае глупыми забавами, а в худшем – возмутительной безответственностью. Откровенно говоря, Вольф не спешил соглашаться с последним. Он всё ещё чувствовал себя как пловец, нежданно оказавшийся в пустыне. Ну, в оазисе, но всё равно… Во всяких весёлых штуках и фортелях он и сам понимал толк, и, глядя на беззаботное веселье гриффиндорской компании, чувствовал себя кем-то вроде Гренделя – но не того, канонического, который просто ненавидел всякое веселье, смех и музыку, а такого, которого вышибли из замка и привязали во дворе, оставив наблюдать через окна без возможности присоединиться. И это злило. Правда, Вольф старался никому не показывать свою злость, и в первую очередь Северусу. Не хватало ещё, чтобы друг чувствовал себя чем-то обязанным ему из-за того, в чём сам никак не виноват…
Следовало отдать должное Северусу – тот оказался отличным человеком. Теперь, когда их с Вольфом отношения перешли из деловых рамок в дружеские, Лестрейндж получил возможность в полной мере оценить и острый ум, и надёжность, и упорство Снейпа. Если бы у Вольфа раньше не было друзей, он бы с чистой совестью мог сказать, что о лучшем варианте и мечтать не мог… но, увы, сейчас получалось как в анекдоте: «а если бы я не потерял галлеон, у меня сейчас было бы два галлеона». Но Лестрейндж отдавал себе отчёт в том, что глупо мечтать и печалиться о том, чего точно не сбудется. Оставалось извлекать максимальную пользу из того, что было в наличии… а в наличии было немало.
Положение самого Снейпа на Слизерине, кстати, тоже укрепилось. Поначалу слизеринцы присматривались к изменившейся ситуации, ничего не делая и явно выжидая, но спустя пару-тройку недель, когда всем стало ясно, что новый расклад – всерьёз и надолго, и что теперь Лестрейндж, как и Снейп, мирных отношений с Гриффиндором почти не поддерживает, а с самим Снейпом вполне серьёзно подружился, практически все сокурсники отнеслись к этому одобрительно. Не все, правда, одинаково, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, но презрительных взглядов в сторону Северуса больше не было – во всяком случае, открытых. Даже Мальсибер, Эйвери и Джагсон стали обращаться к нему вполне нормально. Да и статус самого Вольфа ещё больше повысился – видно, принятое решение было оценено по достоинству в плане решительного размежевания с Гриффиндором. Благостную картину портили только приятельские отношения с Эванс, но на них сокурсники смотрели сквозь пальцы – как подозревал Вольф, действуя по принципу «у каждого сеньора своя фантазия». Даже Рудольфус, хотя и морщился всякий раз, когда речь заходила о Лили, всё же не пытался больше как-то надавить на младшего брата и заставить его окончательно разорвать «нежелательные связи».
В общем, медленно, но верно Вольф привыкал к жизни без Сириуса. Ну, что значит «без» – конечно, он его видел каждый день, но всё же постепенно оказалось, что здесь, в Хогвартсе, действительно можно обойтись и без него. Да, это очень непривычно, да, неприятно, но – можно. Рядом братья, рядом новый друг, общаться с которым ничуть не хуже, чем со старым, наконец – рядом и другие сокурсники, с которыми тоже вполне можно найти при желании общий язык. Конечно, тоска по былой дружбе – самой первой! – никуда не делась, но стала глуше и ушла под спуд. К тому моменту, когда лёг постоянный снег, вместе с осенними листьями он накрыл собой и тихую грусть, позволив Вольфу вздохнуть полной грудью.
На Гриффиндоре, насколько он мог видеть сам и насколько – расспросить Лили, жизнь тоже шла вполне нормально. У Поттера и Сириуса появился ещё один приятель – Питер Петтигрю. Причём, в отличие от скромного и тихого Люпина, дружба с которым была инициативой с их стороны, Петтигрю именно что появился сам. Будучи сначала просто соседом по спальне, со временем он начал всё чаще вертеться вокруг Сириуса, Поттера и Люпина… нет, даже не так – вокруг Поттера, в первую очередь. Регулярно восхищался его успехами, с готовностью предлагал свою помощь в оказании мелких услуг, вроде таких, как сбегать к доске объявлений и узнать, не появилось ли новостей, и всего прочего подобного… В общем, уже к тому памятному вечеру Петтигрю стал для Вольфа привычным элементом общей картины «Поттер, Сириус и окружение». В тот день, кстати, его не было рядом с теми только потому, что он запоздал и явился лишь к «шапочному разбору».
Вольф откровенно презирал Петтигрю, о чём успел ещё до разрыва сообщить Сириусу, и испытывал скрытую радость, видя сейчас, что хоть в чём-то их мнения остались, несмотря ни на что, общими: Сириус тоже явно не держал Петтигрю за равного, в отличие от того же Люпина. Да Петтигрю, собственно, и не претендовал на это – за что Вольф презирал его ещё больше. Конечно, нет ничего удивительного в том, что от природы все одарены по-разному и кому-то дано больше, кому-то меньше, но, если уж ты из вторых, так научись хотя бы эффективно пользоваться имеющимся в наличии и храни хоть какое-то чувство собственного достоинства! У Петтигрю же, по мнению Вольфа, такового не имелось вообще. В противном случае было сложно объяснить готовность того охотно демонстрировать свою… ну, может, не совсем никчёмность, но уж слабость точно. Более того – вспоминая свою первую встречу с Петтигрю в Хогвартс-Экспрессе, Вольф начинал всерьёз подозревать, что это у него вообще стиль жизни такой – подлизываться ко всякому, кто сильнее, в расчёте на покровительство. В чистом виде покровительство – не для того, чтобы куда-то продвинуться с его помощью, а просто чтобы жить уютно было. Вольф никому не говорил об этом, но про себя не сомневался в том, что, окажись Петтигрю на Слизерине – и Сириусу не пришлось бы обвинять Северуса в каком-то там стремлении к вассалитету. Уж во всяком случае, вассал и лакей – это принципиально разные статусы, а Петтигрю был именно лакеем. И, отправь его Распределяющая Шляпа на Слизерин – наверняка обхаживал бы его, Вольфа, так же ретиво, как сейчас Поттера.
Правда, даже Сириус, несмотря на несколько презрительное отношение к Петтигрю, относился к нему в общем вполне терпимо, и с готовностью дал отпор Эйвери и Джагсону, когда те как-то раз на зельеварении попытались, пользуясь прикрывающим их паром и бульканьем котлов, постебаться над «успехами» Питера. Вольф и Северус вмешиваться не стали, сочтя более важным доделать своё собственное зелье, но потом, обсудив этот случай, решили, что, так или иначе, а Петтигрю уже фактически влился в состав гриффиндорской компании, превратив её из трио в квартет. А если даже пока ещё не совсем влился – так окончательный результат не за горами. Для самих Вольфа и Северуса это не сулило никаких особенных ни плюсов, ни минусов. Бесхребетный и трусоватый Петтигрю не мог являться в случае чего опасным противником в стычке – если не поворачиваться к нему спиной. Да и инициатив, каких бы то ни было, от него тоже ждать не приходилось.
Зато, увы, приходилось ждать их от Поттера с Сириусом. Несмотря на то, что Северус практически не пытался задевать тех – у него теперь были дела поважней, да и Сириус с компанией пока что тоже прекратили аналогичные попытки, но это было только по отношению к Вольфу и Северусу. Остальные слизеринцы нет-нет да и становились мишенями шуточек различной степени невинности. Вольф задавался вопросом, чего добивается Сириус, наращивая и без того немаленькую напряжённость между факультетами. Ведь разозлённые слизеринцы запросто могли нанести ответные удары по гриффиндорцам в целом, не разбираясь особо, кто прав, кто виноват. И почему тогда вдруг по отношению к ним с Северусом осуществлено эдакое «перемирие»? Уж не из-за жалости ли?! Или снисходительности?! Ни первого, ни второго Вольф был терпеть не намерен – и уж подавно не намерен был пользоваться какой-то привилегией в память о прошедшем, из-за которой он мог чувствовать себя в безопасности
по сравнению с сокурсниками. И он поднял эту тему во время разговора с Лили, когда они, все втроём, прогуливались по одной из замковых галерей, глядя на медленно кружащиеся в воздухе снежинки. Ветра почти не было, погода была спокойной и располагающей к откровенным разговорам.
- Лили, почему Си… Блэк с Поттером то и дело пристают к нашим? Что они, мстят за что – или как? Я не понимаю, в чём дело…
Лили уныло вздохнула и недовольно поморщилась.
- Я сама не очень понимаю. Вроде как… им просто не нравится Слизерин.
- Хм, – мрачновато усмехнулся Вольф, – ну что ж, повод, конечно, весомый…
- Не то чтобы они вот уж прямо принципиально настроены против всех слизеринцев без разбору, – задумчиво сдвинув брови, добавила Лили, – во всяком случае, когда я попыталась поговорить с ними на эту же тему, они меня именно так и заверили – мол, Лили, мы не ко всем так, только к… – девочка запнулась, – ну, к «неправильным», я уж не знаю, как сказать…
- То есть как это – «к неправильным»? – хором переспросили Вольф и Северус и переглянулись.
- Кого именно они подразумевают под неправильными? В чём эта «неправильность» выражается? – уточнил Северус. – Нас с Вольфом они вроде как пока не трогают.
- Ну, я не знаю точно, насколько именно они ограничиваются заявленной причиной… – Лили явно чувствовала себя неуверенно, – но, если верить тому, что они мне сказали, они просто… ну, пытаются таким образом… призвать ваших к порядку, что ли… Не знаю, как выразиться!
- Выражайся, как есть! – закатил глаза Вольф. – Как они тебе сказали? Точно? Можешь вспомнить?
- Да вспомнить несложно, – вздохнула Лили. – Вот только я не думаю, что это вам понравится.
- Лучше уж сразу знать всё, – возразил Северус. – Лили, что там они про нас говорили? Дословно?
- Про вас с Вольфом или слизеринцев вообще? – уточнила Лили.
- И то, и другое.
- Ну, в общем… вы ведь знаете, что не все слизеринцы относятся к магглорождённым так, как вы. Не знаю точно, действительно это повод в полной мере или просто предлог, но мне они сказали, что таким образом – ну, устраивая свои… м-м… акции – они просто дают понять слизеринцам, что не стоит бросаться направо и налево словами типа «грязнокровка».
- Ну надо же, – фыркнул Вольф. – Тоже мне, защитнички нашлись. Думаю, ты права – они просто используют это как предлог для развлечений. Хотя бы потому, что это слово употребляют далеко не только у нас на Слизерине… Хммм… Кстати, а тебя так наши не обзывали?
- Ну… для тех, кто использует это слово, оно вряд ли является ругательством, так? – неловко попыталась улыбнуться Лили. – Просто констатация факта…
- Лили? – многозначительно произнёс Вольф.
- Мальсибер, – вздохнула та. – И Эйвери.
- Понятно. Ладно, с ними я поговорю, постараюсь убедить, что у тебя эксклюзивное право…
- Не надо! – внезапно резко сказала Лили, поднимая голову. – Не надо для меня делать никаких «эксклюзивных прав». Лучше тогда попытайся их убедить вообще не произносить это слово. Его ведь не только ко мне применяют.
- Лили, понимаешь, тут всё… не так просто, – поморщился Вольф. – Я не могу ручаться за успех подобного… предприятия. Есть такие семьи, в которых к этому слову привыкают с рождения, и отучиться от него очень сложно.
Он умолчал, что и его семья является как раз такой, и сравнительно легко отказаться от использования термина «грязнокровка» ему удалось не в последнюю очередь потому, что о магглокровках речь в родном замке вообще заходила нечасто. Жизнь «на краю света» имеет свои преимущества. Но и это бы ничего не значило, не познакомься он с Лили лично, предварительно получив уверения в её «благонамеренности» от того, кому в достаточной степени доверял.
- Но ты всё равно попробуй, ладно? – попросила Лили. – Понимаешь, это вообще слышать неприятно, даже если речь не конкретно о тебе идёт.
- Да это я понимаю, – пожал плечами Вольф. – Ладно, попробую, но ни за что не ручаюсь. Даже моего авторитета не хватит, чтобы давнюю привычку с нуля перекроить. Для тебя одной могут сделать исключение, для всех сразу – нет.
- Ну… может, хоть не сразу? – грустно спросила Лили. – Попробуй всё-таки, а?
- Я же сказал – ручаться не могу, но посмотрим, – развёл руками Вольф.
Они немного помолчали.
- Так значит, они к нам не пристают только потому, что мы не называем тебя… «грязнокровкой»? – спросил Северус, возвращаясь к исходной теме разговора.
- Ну… мне кажется, что Блэк не теряет надежды, – призналась Лили. – Не знаю уж, на что он надеется, мне кажется, что вряд ли у него что выйдет, но… Ты бы видел, Вольф, как тоскующе он смотрит на тебя, когда думает, что этого никто не замечает. Возможно, он…
- Меня это не интересует, – прервал её Вольф, делая над собой колоссальное усилие, чтобы голос звучал ровно и презрительно. – Я назвал ему условия, на которых согласен возобновить прежние отношения: отказ от Поттера и принятие Северуса как друга или, по крайней мере, как
моего друга. До Люпина и Петтигрю мне дела нет. Если всё вышеперечисленное его не устраивает, он может хоть до возвращения короля Артура с Авалона ждать.
Лили с грустью вздохнула, но спорить не стала.
- И ещё можешь передать ему, – добавил Вольф, – что мне решительно не нравятся его и его дружков выходки. Пока ещё ничего, но, если их размах возрастёт – я в стороне стоять не буду. Слизерин – мой факультет, и Сириус жестоко ошибается, если думает, что я позволю гриффиндорцам или кому бы то ни было безнаказанно издеваться над его учениками.
- Передам, – кивнула Лили. – Только, боюсь, с таким пафосом не выйдет, уж прости.
- Каким ещё пафосом? – раздражённо замотал головой Вольф. – Я просто сказал то, что думал!
- Ну значит, ты думал пафосно, – тихо фыркнул Северус. – Вообще-то Лили права – звучало и правда… м… размашисто. Но ты не думай, я не против – просто… ну, ты как эпический герой говорил.
- Вот ещё! – смущённо зашипел Вольф, слегка покраснев. – Просто сказал, что думал! Какой ещё эпический герой!…
- Не знаю, – хихикнула Лили, пожав плечами. – Рыцарь какой-нибудь.
- Угу, – буркнул Вольф, успокаиваясь. – Рыцарь Круглого Слизерина…
Северус и Лили весело засмеялись.
К сожалению, если Сириус и выслушал переданное Лили послание, никаких особенных изменений это за собой не повлекло. Всё продолжалось, как и раньше, и всё чаще в спальне перед сном разозлённые Мальсибер, Эйвери и Джагсон поднимали вопрос о том, не пора ли ответить гриффиндорцам чем-нибудь потяжелей. Вольф, как мог, успокаивал сокурсников, раз за разом повторяя, что полномасштабная война никому не нужна, и советуя больше уделять внимания предохранительной разведке. Поменьше ходить поодиночке, обращать внимание на всё необычное за столом, тщательней следить за своими котлами на зельеварении… Но всё это было хуже, чем полумеры, и Вольф это прекрасно понимал. Да и мало кому понравилось бы ограничиваться постоянной настороженностью и всё время отдавать инициативу действий противнику. Лестрейндж отдавал себе отчёт: если ничего не изменится, то скоро его уже никто слушать не будет. Пушки, то бишь волшебные палочки, начнут стрелять сами. Северус, с которым он поделился своими мыслями, полностью его поддержал. И в преддверии регулярных открытых столкновений – проще говоря, вялотекущей войны, – Вольф решил получше узнать Хогвартс. Не то чтобы он ещё где-то путался – нет, за три с лишним месяца замок был им исхожен вдоль и поперёк. Но теперь стоило пересмотреть свои знания местности в плане предстоящих столкновений. А учитывая то, что вечность сидеть в обороне Вольф и Северус никак не собирались – стоило потренироваться и в ночных передвижениях. Хотя бы для того, чтобы не отставать от компании Сириуса, которая, по словам Лили, уже давно и регулярно – ещё с сентября – шастала ночами по замку. И вот одним декабрьским вечером, дождавшись, пока Общая гостиная опустеет (пришлось тянуть для маскировки время, изображая усиленную занятость домашним заданием), Вольф и Северус тихонько выскользнули наружу, в свой первый ночной поход по замку.
Подготовились друзья довольно основательно – надели обычные чёрные школьные мантии, тщательно прикрыв цветные эмблемы факультетов тёмной тканью, замотали ею же лица на манер ниндзя и тщательно изучили предстоящий маршрут по карте замка, имевшейся в «Истории Хогвартса». От братьев Вольф уже знал, что карта эта неполная – во всяком случае, ни одного потайного хода на ней не было показано, а ведь только скрытых коротких переходов между коридорами, спрятанных за гобеленами, Лестрейндж знал уже с десяток – одни были показаны Рудольфусом и Рабастаном, другие Вольф нашёл сам во время своих прогулок по замку. Видно, составители книги решили дать студентам лишь информацию, необходимую для учёбы – и для того, чтобы не заблудиться на обширной территории школы. Да уж, это вам не Основатели – те были явно людьми с пониманием и весёлыми, иначе бы не понапихали разных потайных ходов, проходов и ниш по всему замку. Более того, Вольф всерьёз подозревал, что где-то существуют и ходы, ведущие из школы наружу, за линию внешней стены, ограждавшей территорию, непосредственно примыкавшую к Хогвартсу. И их тоже стоило поискать. Да и вообще, три месяца – это ничтожно мало для изучения древнего волшебного замка. Тут всевозможных тайн ещё искать и искать.
Первая ночная вылазка прошла без проблем – то ли сработал старый, как мир, принцип «новичкам везёт», то ли предварительная подготовка сыграла свою роль, то ли просто поспособствовало то, что Вольф с Северусом на первый раз решили далеко от подземелий не уходить и крались вдоль стены, стараясь держаться в тенях, постоянно держа «ушки на макушке». Да и недолго они бродили – от силы часа полтора после отбоя. Никого не встретили, ничего нового тоже не нашли (да, собственно, и не искали), но в Общую гостиную вернулись чрезвычайно довольные собой и своей идеей. Ночная вылазка оказалась на редкость захватывающим делом сама по себе, а то, что такие дела были ещё и запрещены, и в случае поимки незадачливому «ночнику» грозило не только снятие баллов, но и отработка, придавало всей затее ещё и дразняще-сладкий вкус Опасного Приключения – во всяком случае, в глазах Вольфа уж точно.
На следующий день первым уроком была история магии. Лестрейндж, лёгший вчера спать мало того что поздней обычного, так ещё и здорово наадреналиненный (что тоже быстрому засыпанию не способствовало) зевал через каждую пару минут. И вскоре решил не мучаться, пытаясь противостоять ещё и усыпляющему бубнению профессора Бинса, а последовать примеру многих других разумных людей. То есть – поспать ещё немного. Вольф отложил перо в сторону, сложил руки и, с удобством устроив на них голову, с наслаждением закрыл глаза. Правда, заснуть так просто ему не дали.
- Вольф, кончай дрыхнуть, – тихо прошипел слева Северус. – Урок, вообще-то, идёт.
- И что?… Оглянись по сторонам, половина народу спит… А мы вчера ещё и спать легли поздно.
- А лекции кто конспектировать будет?
- У братьев возьму, – сладко зевнул Вольф, не открывая глаз. – Басти мне обещал сохранять для меня все старые конспекты, которые могут пригодиться. А Бинс уже который год ничего не меняет…
- И всё равно ты мог бы и поработать, – проворчал Северус. – Знаешь, от учёбы ещё никто не умирал.
- Но рисковать не стоит, – ухмыльнулся Вольф.
Северус только прыснул в ответ и, покачав головой, наконец вернулся к своим записям, дав другу спокойно погрузиться в блаженную дрёму.
_____________________________________________________________
*Счастливой жизни… и прощай!
Глава 8. Когда ложится снег. Остыли реки и земля остыла,
И чуть нахохлились дома.
Это в городе тепло и сыро,
Это в городе тепло и сыро,
А за городом зима, зима, зима!
«Три белых коня», к/ф «Чародеи».
День плавно скользил за днём – или, скорее, ночь за ночью, поскольку здесь, на северных землях, в декабре тёмное время суток безусловно доминировало. Конечно, основная, «материковая», если так можно вообще сказать о части острова, Шотландия – это не то же самое, что Оркнейские острова, северней которых разве что Шетландские, отделённые от самой Британии огромным проливом. Там, где Вольф родился, декабрьское солнце показывалось над горизонтом хорошо если на три-четыре часа, а если ещё добавить облачность и туманы… Здесь, в Хогвартсе, дела в этом плане обстояли лучше, но зимний день всё равно был намного короче ночи.
После той полуночной вылазки Вольф с Северусом успели повторить её ещё дважды, прежде чем случилось то, чего Лестрейндж ждал уже не первую неделю. После очередной выходки компании Поттера (целой кучи дохлых мух в слизеринском супе), терпение Мальсибера, Эйвери, да и всех остальных, лопнуло. Несмотря на то, что мухи, как выяснилось очень скоро, были на самом деле ненастоящими, а… шоколадными (правда, слова МакГонагалл о «высоком уровне работы» только ещё больше обозлили слизеринцев, даром что преподавательница пробормотала эти слова себе под нос), после завтрака все слизеринские первокурсники собрались в холле и, дождавшись Вольфа с Северусом, решительно объявили обоим: хватит, игры кончились.
- Послушай, Лестрейндж, это уже переходит всякие границы! – шипел Эйвери. – Сегодня они всем нам мух подсыпали, а завтра что будет? Червяки?
- Ну… – Вольф чувствовал себя на редкость неудобно, но всё-таки, хотя скорее уже по привычке, попытался сгладить ситуацию: – Они всё же были шоколадными…
- Да, потому что сейчас декабрь, и настоящих достать трудно! – Джервис сжал кулаки. – Проклятье, Лестрейндж, когда ты кончишь их защищать? Неужели ты не видишь, что твои Блэк с Поттером с каждым днём наглеют всё больше?
- Они не мои! – вспыхнул Вольф. – И я их не защищаю! Просто я не хочу… – он запнулся, подбирая точное слово, – полномасштабной войны между нашими факультетами!
- Не имеет значения, Вольф, чего ты хочешь или не хочешь, – грустно заметила Джулия. – Если эту войну не начнём мы, её начнут они. Да и… а с чего ты взял, вообще говоря, что она
уже не началась?
Лестрейндж тяжело вздохнул и потёр лоб ладонью. Затем поднял глаза и обвёл взглядом собравшихся вокруг него сокурсников. Все смотрели на него выжидающе – кто нетерпеливо, кто вообще раздражённо, кто, подобно Яксли, скорее печально и даже немного сочувственно. Похоже, другого выхода действительно не осталось. Да и… авторитет Вольфу терять никак не хотелось, а было предельно ясно: эта история – первое испытание для его положения. Он снова вздохнул, но уже мрачно и решительно.
- Хорошо. Я согласен с тем, что им надо дать отпор.
Лица собравшихся повеселели.
- Когда начинаем? – чуть ли не облизнулся Джагсон.
- Скоро. Но прежде надо испробовать последний шанс. Если они на него не отреагируют… Я не стану больше протестовать против каких бы то ни было ответных действий. Но в пределах разумного! – поспешил добавить Вольф, видя, как заблестели глаза у Эдварда, Джервиса и Мелвина. – Членовредительство нам не нужно. Я надеюсь, что обойдётся без обострения отношений и нам удастся просто дать им понять, что к нам приставать не следует.
- А можно конкретнее? – поинтересовался Мальсибер. – К примеру, что это за последний шанс, о котором ты говоришь? Надеюсь, ты не собираешься…
просить их о чём-то?
«Просить» было подчёркнуто интонацией так, что Вольф прямо услышал в этом слове сомнение в его, Лестрейнджа, способности к решительным действиям. Он сжал зубы. Похоже, «предвоенный» период действительно уже слишком затянулся. Хорошо хоть, успели кое-как подготовиться и время потрачено не совсем зря…
- Я намереваюсь направить им ультиматум. Сегодня же, – Вольф говорил отрывисто и жёстко, словно рубя фразы. – И… потребую ответа ещё до обеда. Если он будет отрицательным – у меня никаких возражений больше не будет.
- Возражений… против чего? – уточнил Мелвин.
- Против любых действий, направленных на ответные удары и не влекущих за собой… опасный для жизни и здоровья ущерб.
- Ну, это ладно, – согласно кивнул Джервис. – С этим вопросов нет.
- Ну и отлично. Сейчас у нас история магии – вот и сочиню. И отправлю сразу же, у нас всё равно урок объединённый.
- А можно, мы тоже поучаствуем? – уже безо всяких подозрительных интонаций спросил Эдвард. – Очень хочется высказать им всё, что я про них думаю.
- Ну, на это у тебя будет сколько угодно времени, если они откажутся от наших требований, – хмыкнул Вольф. – Впрочем… Как сочиню – дам вам прочитать, прежде чем отправлю. Идёт?
- Ага, – обрадованно закивал Мальсибер. – Спасибо!
- Ты уж не нежничай там с ними, – попросила Яксли, выразительно глядя на Лестрейнджа. – Ультиматум так ультиматум!
- Не волнуйся, – демонстративно-зловеще улыбнулся Вольф, – приложу как следует.
Сириус и Джеймс всё ещё смеялись, подходя к кабинету истории магии – по единодушному мнению обоих, выражение лиц слизеринцев, обнаруживших у себя в супе членистоногую добавку, было просто великолепным. Питер согласно хихикал вместе с ними, и только Ремус молчал, уйдя в свои мысли и время от времени покачивая головой. Ему здорово не нравилась вообще вся затея, которая изначально пришла в голову Сириусу на основе высказывания Джеймса, а потом уже совместно оформленная обоими: слизеринцы обнаглели, стоит дать им понять, что иногда лучше держать язык за зубами. Началось-то всё с того, что Мальсибер в коридоре довольно громко высказался насчёт процента грязнокровок на Гриффиндоре. Услышавший это Джеймс немедленно возмутился, даром что сам чистокровный, и полез выяснять отношения. В итоге разнимать обоих пришлось профессору МакГонагалл, и вечерняя отработка вкупе со снятием баллов досталась тоже и слизеринцу, и гриффиндорцу. А уже перед сном, лёжа в кроватях, Сириус и Джеймс принялись подробно обсуждать всё случившееся – и пришли к выводу, что действовать надо организованней и целенаправленней. И заодно сочетать приятное с полезным – тут ведь и повеселиться можно, и представителей «змеиного» факультета на место поставить. Сириус только попросил, чтобы всё это не касалось Вольфа и Снейпа – правда, насчёт последнего было упомянуто сквозь зубы, но всё же упомянуто. Видимо, Блэк не терял надежды вернуть друга и решил лишний раз его не злить. Ремусу очень хотелось сказать, что об этом стоило бы подумать раньше, но он промолчал, решив, что Сириус не дурак и сам это понимает. Другое дело, что пылкость часто толкала того на действия, опережающие мысль – это было сложно не заметить.
- А Джагсон! Нет, ты видел физиономию Джагсона? – продолжал давиться смехом Сириус уже за каких-то пару десятков ярдов до дверей кабинета. – Честное слово, Джеймс, он…
Но тут он оборвал самого себя на полуслове, сразу заметив, как изменилась походка друга, внезапно из беспечной ставшая настороженной.
- Что случилось? – Сириус немедленно обежал взглядом собравшихся у кабинета учеников и ещё до ответа Джеймса понял – что.
- Лестрейндж. Похоже, они что-то задумали… – пробормотал Поттер, пристально глядя на группу слизеринцев, стоявших наособицу.
Сириус сощурился, пытаясь понять, чего стоит ждать. Слизеринцы явно собрались в тесную кучку не просто так. Центром всей «композиции» был Вольф, то задумчиво глядевший на друзей Сириуса, избегая, впрочем, встречаться взглядом с ним самим, то принимавшийся смотреть в окно, беззвучно шевеля губами и слегка шевеля пальцами в воздухе, словно набрасывая некий рисунок. Рядом с ним, как обычно, стоял Снейп, бросавший взгляды искоса в первую очередь как раз на Блэка и при этом ехидно усмехавшийся. Эйвери, Мальсибер и Джагсон стояли вокруг этих двоих полукольцом. Время от времени Вольф что-то спрашивал у них, и те наперебой принимались отвечать – причём, судя по довольным ухмылкам и довольно-таки активной жестикуляции, предмет обсуждения был для них совсем небезразличен. Слизеринские первокурсницы стояли ещё дальше и перешёптывались, то с надеждой посматривая на «консилиум», то – неприязненно – на гриффиндорскую компанию.
- Дела-а-а… – протянул Джеймс, взлохмачивая себе волосы. – Сириус, не знаю, как тебе, а мне это напоминает военный совет. И кнат против галлеона, что по нашему поводу.
- Других и нет, – с суховатым смешком прокомментировал Блэк, тревожно глядя на Лестрейнджа и пытаясь всё-таки поймать его взгляд – хоть на секунду. Но тот упорно не желал смотреть на него.
- Что думаешь? – поинтересовался Поттер.
- А что думать? – пожал плечами Сириус. – Посмотрим, чем дело закончится.
А про себя добавил: «Но мне это не нравится. Очень!»
Урок начался через пару минут. Как обычно, профессор Бинс, единственный во всей школе (да и во всей Британии) учитель-привидение, читал лекцию в своём неповторимом духе: не забывая не единой подробности, но настолько ровным и монотонным тоном, что не то что эти подробности, но и сколько-нибудь важную информацию становилось трудно вычислять уже через какие-нибудь пять минут – звучание было на редкость нудным и усыпляющим. Недаром чуть ли не три четверти учеников на этих лекциях либо спали, либо дремали с полузакрытыми глазами. Да и сам Сириус, не любивший ранних подъёмов, сплошь и рядом делал так же. Но на этот раз он и не думал клевать носом, то и дело посматривая краем глаза на Вольфа с компанией.
Лестрейндж – тоже дело небывалое! – активно строчил на листе пергамента, но Блэк готов был поклясться, что вовсе не конспект лекции. И дело было даже не в том, что обычно Вольф дремал, уютно пристроившись у окна под скудное осеннее (точнее, уже зимнее) солнце. А в том, что Мальсибер, Эйвери и Джагсон, да и слизеринские девчонки тоже, чуть ли не поминутно оглядывались на него и пытались, вытягивая шеи и скашивая глаза, заглянуть в то, что он писал.
Так продолжалось минут десять. Периодически Вольф прерывался, задумчиво грыз перо, глядя в окно, и, удовлетворённо кивнув, снова принимался за своё творчество. Наконец, поставив в нижнем правом углу точку, он что-то сообщил Эйвери и протянул тому листок. Джервис принялся внимательно читать, Эдвард склонился к нему справа, а Мелвин вообще привстал из-за парты и заглянул через их плечи. Лица всех троих по мере прочтения делались всё более довольными, и наконец Эйвери, повернувшись к Вольфу, показал ему большой палец, после чего аккуратно расписался на листке внизу. После того, как свои росписи поставили и Мальсибер с Джагсоном, пергамент был передан обратно составителю, который, вместе со своим новым приятелем, тоже по очереди оставили внизу росчерки. Вольф, довольно и как-то облегчённо улыбаясь, принялся было сворачивать листок в трубочку, но тут на него громко зашипела Яксли, обратив на себя внимание уже далеко не только Сириуса.
- Вольф! А нам?!
- Вы тоже хотите? – спросил Лестрейндж, вопросительно покачивая в руке незаконченный свиток. Спросил, конечно, шёпотом, но довольно громким – Яксли сидела через две парты от него. Так что даже Сириусу вполне всё было слышно.
- А то нет! Мы тоже участвуем! – возмущённо ответила Джулия. – Эти мухи и нам достались!
- Готов поспорить, что мы сейчас получим официальный протест, – тихо засмеялся над ухом Сириуса Джеймс.
- Похоже на то, – согласился Блэк, глядя, как слизеринские первокурсницы одна за другой подписывают пергамент, при этом ухитряясь одновременно и читать его, и довольно хихикать, и оживлённо обсуждать между собой написанное. Ну да что с этих девчонок возьмёшь – известно же, сплетницы они дипломированные, это на всех факультетах так.
Наконец листок снова вернулся к Лестрейнджу, и тот его снова свернул. Подровнял края, наложил запечатывающее заклятие и чарами Левитации отправил через весь класс – слизеринцы и гриффиндорцы сидели у противоположных стен.
Сириус протянул руку, чтобы взять свиток, но тот ловко увернулся от его пальцев и опустился на парту перед Джеймсом. Поттер внимательно оглядел его, а затем повернулся к Лестрейнджу и с усмешкой поднял брови. Скулы Вольфа передёрнулись, но он лишь глубоко вздохнул и не менее насмешливым жестом предложил всё же прочитать послание.
- Ну что ж, посмотрим, что нам возмущённо нашипели, – весело проговорил Джеймс, беря свиток и лёгким движением рук взламывая слабо светившуюся магическую печать – полный аналог восковой, только красивее и надёжнее. – Так-с, и что… Ого…
- Что там? – полюбопытствовал Сириус. Даже Ремус и Питер, сидевшие партой впереди, обернулись к ним.
- Да как тебе сказать, – с изумлённым смешком протянул Джеймс, кладя пергамент перед Сириусом. – Вот, сам посмотри…
От имени всех студентов первого курса факультета Слизерин
вредоносной и агрессивной компании, возглавляемой Д.Ч. Поттером,
УЛЬТИМАТУМ.
Ввиду того, что вы нагло и бесцеремонно, презрев все нормы приличествующего достойным людям поведения, совершаете безо всякого на то уважительного основания враждебные акты по отношению к нашему факультету, игнорируя мирную обстановку, традиции спокойного сосуществования и презумпцию невиновности, причиняя самые разнообразные неприятности ради собственного развлечения и не обращая внимания на справедливое общественное возмущение, чаша нашего терпения переполнилась.
Мы требуем немедленно прекратить ваши возмутительные и беззаконные выходки, направленные против факультета Слизерин. Любые споры должны разрешаться в цивилизованной дискуссии, а не подлым партизанством. Не думайте, что нам нечем ответить – мы лишь, как и приличествуем благородным людям, долго ждали, надеясь на ваше благоразумие. Однако же мы видим, что дальнейшее ожидание бесполезно. В силу чего мы отправляем вам это послание, являющееся нашим последним предупреждением и последней попыткой избежать эскалации конфликта. Повторяем: немедленно прекратите ваши акты агрессии, как бы они у вас ни назывались.
А в случае отказа мы оставляем за собой всю необходимую свободу действий.
- Какой слог, какой стиль, – потрясённо сообщил Джеймс, едва дождавшись, пока помрачневший Сириус передаст пергамент Ремусу. Судя по лицу Поттера, он сам не знал, чего ему хочется больше – рассмеяться или уважительно присвистнуть. – И где он только такому научился?
- В книгах, где же ещё, – буркнул Сириус. – Ну, что делать будем? Похоже, на этот раз он настроен серьёзно.
Джеймс оглянулся на Лестрейнджа – тот выжидающе смотрел на них, сложив руки на груди.
- То есть вот это «послание» – оно совершенно серьёзно написано?
- А ты что думал? – вспыхнул Сириус, но тут же, настороженно бросив взгляд на класс, наклонился к другу и понизил голос: – Джеймс, это не шутки. Вольф вовсе неспроста так написал – это он как раз хочет дать понять таким официозом, что дело серьёзное. Ну то есть, во всяком случае, он к нему так относится.
- Постой, вот
это – серьёзно? – уточнил Джеймс, покачивая головой. – Про «подлое партизанство», про благородных людей?
- Более чем! – зашипел Сириус.
- А я ведь вас предупреждал, – вздохнул Ремус, передавая листок Питеру и укоризненно глядя на друзей. – Я же говорил, что ничем хорошим это не кончится.
- Ой, да ладно, Рем, – отмахнулся Джеймс. – Ну что они нам сделают?
- Как минимум – всё то же самое, что делали мы, – хмуро сказал Сириус. – Вольф может. И не только это. Мозги у него на месте, и выдумать что-то… неприятное он вполне в состоянии. Даже более чем.
- И что же, ты предлагаешь пойти на попятный? – прищурился Джеймс. – Пускай слизеринцы магглорождённых грязнокровками обзывают, пускай думают, что могут прижучить нас одними угрозами… пускай Нюниус комментирует своему сюзерену, какими гриффиндорцы оказались трусами?
Сириус едва воздухом не подавился. Ладони сами стиснулись в кулаки.
- Ни за что! Но… Джеймс, пойми, я просто… В общем, мне…
- Не хочется с ним драться? – понимающе и на удивление мягко кивнул Поттер. – Понимаю. Но ведь пойти на попятный мы тоже не можем. На карте, считай, честь всего факультета, отступим сейчас – нам до седьмого курса будут это припоминать.
- Но что тогда? – спросил Сириус, с ощущением невольного стыда отводя взгляд. Ну надо же, как Джеймс сразу всё понял…
- Поговорим давай с ним, вот и всё, – пожал плечами друг, снова смотря на Лестрейджа. Подняв руку, Поттер одёрнул рукав вниз и нарисовал на наручных часах пальцем время окончания урока, после чего вопросительно поднял брови. Лестрейндж, пристально сощурившись, коротко кивнул в ответ.
- Ну вот, – Джеймс повернулся к Сириусу. – Посмотрим, чем дело закончится. Хотя, правду сказать, у меня такое ощущение, что договориться вряд ли удастся. Но всё же попробуем.
Сириус медленно вздохнул и тоже кивнул – тяжело, почти дёрнув головой. У него тоже было такое ощущение. Он хорошо знал Вольфа и догадывался, более того – был практически уверен в том, что тот задний ход тоже не даст. Только не перед Джеймсом… и только не сейчас, говоря от имени всех своих сокурсников. Настроение было испорчено.
- Ну что? – нетерпеливо спросил Эйвери спустя несколько минут. – Он согласился или как?
- Да Мордред его знает, – пробурчал Вольф. – Как я понял, хочет встретиться со мной после урока. Посмотрим…
- Ну, мы будем рядом, если что, – пообещал Джервис. – Если вдруг понадобится… дополнительное убеждение.
В первый момент Вольф хотел возмутиться и заявить, что прекрасно справится в случае чего и сам, но потом подумал, что обижать недоверием сокурсника ни к чему, да и мало ли что, действительно… Резерв не помешает.
- Хорошо, тогда… Лучше постойте вне зоны видимости, но в пределах слышимости. И выходите из класса после нас. Пускай ваше появление, если оно понадобится, станет… сюрпризом.
- Не проблема, – довольно ухмыльнулся Эйвери и зашептался с Эдвардом.
- Думаешь, это ловушка? – негромко спросил Северус.
- Понятия не имею, – мрачно вздохнул Вольф. – И почему бы не ответить просто – «да» или «нет»? Мы им ультиматум послали, о каких ещё переговорах теперь может идти речь?
- Хм-м-м… – Северус задумался, крутя в пальцах перо. – Давай попробуем всё разложить. Если бы они считали нас неопасными, сразу бы отвергнули наши требования, если бы считали чрезмерно опасными – согласились бы. Скорее всего, держат нас за более-менее равных, оттого и хотят… ну, попытаться решить дело миром.
- Миром, говоришь?
Вольф несколько воспрянул духом. Решить миром – это хорошо. Тогда удастся избежать многих проблем.
- Да, но… я не уверен, что это в том же смысле, в каком понимаем его мы.
- То есть?
- Ну, сам посуди, – Северус слегка потёр лоб рукой, – мы ведь требуем всего-навсего, чтобы они к нам не лезли. Если они хотят что-то ещё обговорить…
- Понятно, они хотят ограничить наши условия, – закончил за него Вольф. – То есть – они их не устраивают, то есть – ультиматум отвергнут…
Перо в пальцах Лестрейнджа перегнулось пополам и, посопротивлявшись немного, с мягким, приглушённым хрустом переломилось. Вольф медленно разжал пальцы и, позволив перу соскользнуть на гладкую поверхность парты, прижал к ней ладонь – сначала полусогнутую, а потом и полностью расправленную, ощущая под пальцами успокаивающий холодок лакированного дерева. Прикрыв глаза, он позволил себе тихо загрустить. Последняя попытка не удалась. Значит, будет война. Проклятый водораздел Слизерин – Гриффиндор…
- Вольф, – спустя какое-то время раздался тихий шёпот справа. Лестрейндж приоткрыл глаза, чтобы встретиться с взглядом Северуса. Выражение, читавшееся в нём, было Вольфу уже знакомо – желание помочь и поддержать, удерживаемое от открытого проявления опасением показаться навязчивым.
- Что бы ты ни решил, я это поддержу, – всё же сообщил Северус. – Я тебе доверяю.
Губы Вольфа помимо воли хозяина расползлись в улыбке, и он благодарно склонил голову в ответ. Похоже, именно это ему сейчас и надо было услышать, чтобы отогнать унылую тоску.
После урока Лестрейндж быстро собрал свои вещи и двинулся к выходу из кабинета вслед за Поттером и его компанией. Снейп шёл рядом, остальные, как и было условлено, задержались позади, находясь, тем не менее, недалеко.
Гриффиндорцы шли недалеко – до первого же ответвления коридора. Заходя за угол, Вольф держал палочку наготове, хотя пока и не доставал руку из кармана. К счастью, предосторожность оказалась излишней – засаду «львы» устраивать не стали.
Джеймс и Сириус стояли впереди, бок о бок. Вольф чудовищным усилием воли заставил мышцы лица оставаться неподвижными – до боли хотелось скривиться. Люпин и Петтигрю держались чуть позади. Северус, презрительно окинув взглядом всех четверых, встал рядом с Вольфом.
- Итак, – холодно начал Лестрейндж, – о чём ты хотел поговорить?
- Насчёт вот этого, – Поттер извлёк из кармана послание. – Мы тут посоветовались и решили… В общем, драться мы с вами не хотим.
- Значит, вы принимаете наши условия? – Вольф удовлетворённо сложил руки на груди.
- И не думали, – удивился гриффиндорец.
- То есть как это? – Вольф почувствовал поднимающуюся изнутри злость. – Я же ясно всё написал! И подписано всеми нашими! Это
ультиматум, Поттер, или ты не в силах понять такое простое слово? Или ты и твои… – Вольф невольно скользнул взглядом по Сириусу, – приятели прекращаете свои выходки, или мы предпримем ответные меры!
- И какие же? – спросил Блэк.
Лестрейндж глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
- Любые необходимые. Ничего конкретного я
пока не разрабатывал, – слово «пока» было явственно подчёркнуто интонацией, – но, если понадобится, за этим дело не станет.
- Слушай, ты зря думаешь, что нас можно запугать, – сообщил Джеймс. – Гриффиндорцы ничего не боятся!
- Ой, ну коне-е-ечно, – язвительно протянул Северус, меряя его взглядом. – Истинные паладины, только шлёма кастрюлей не хватает. И доспехов надраенных.
Поттер брезгливо на него покосился, но ничего не ответил, вместо того снова обратившись к Лестрейнджу.
- В общем, я что хочу сказать – мы вас не боимся, но и в драку лезть не хотим.
- Слушай, ты можешь, наконец, ответить по-человечески? – не выдержал Вольф. – Кончай ходить вокруг да около! Скажи просто – ты принимаешь наш ультиматум или нет?
- Я хочу уточнить его условия, – подумав пару секунд, ответил Джеймс. – Давай так: мы к вам не лезем, а вы следите за языком.
Тут уж Вольф не выдержал. Щёки дёрнулись, крепко прижимаясь к зубам, словно во рту появился кусок лимона. Ладони на мгновение стиснулись в кулаки.
- Могу я уточнить… значение последних слов? – выдавил из себя Вольф звенящим от напряжения голосом.
- Ну… – Поттер внимательно посмотрел на него и, кажется, понял причину такой реакции. – Я не тебя имел в виду, ты-то в этом плане нормальный.
- Вот спасибо, утешил, – ядовито ответил Вольф. – А кто тогда ненормальный?
- Будто сам не знаешь! – пожал плечами Джеймс. – Все остальные ваши. Ну… пожалуй, кроме… – он дёрнул подбородком в сторону Северуса.
- Да ты сегодня сама щедрость, Поттер, – усмехнулся Вольф. – Сразу двух слизеринцев признать нормальными – мои уши меня не обманывают? Не иначе как в Запретном лесу сдохло что-то о-о-очень большое…
- Может, хватит язвить, Вольф? – резко спросил Сириус, подаваясь вперёд. – Мы на переговоры, вообще-то, пришли.
- Ну так я и не нападаю, – по губам Вольфа скользнула болезненная улыбка, когда он встретился глазами с бывшим другом. – Видишь? Даже палочки в руках нет.
- Слово может жалить хуже пчелы, – тихо заметил Люпин. Лестрейндж бросил на него удивлённый взгляд – этот обычно в подобные разговоры вообще не вмешивался.
- Ну вот и не суйся, пока не ужалили, – наконец ответил Вольф.
- Хватит грубить моим друзьям, Лестрейндж! – повысил голос Поттер. – Я хочу знать – ты на моё предложение согласен?
- А что именно под ним имеется в виду? Сам же сказал, что ко мне твои претензии не относятся, к Северусу тоже…
Краем глаза Вольф заметил, как передёрнуло Сириуса – для постороннего взгляда, впрочем, вполне себе незаметно, – при звучании имени Снейпа.
- …а остальным, извини, я приказывать не могу. Они мне не слуги.
- Да ну? – скептически поморщился Джеймс. – Может, и не слуги, но я-то вижу, как они тебе в рот смотрят.
- Это всего лишь дань уважения к моей семье, Поттер… ну и, признаю, в какой-то степени к моим способностям, – Вольф решил на всякий случай немного прихвастнуть, чтобы не признавать перед ждущими наготове Мальсибером, Эйвери и Джагсоном не самую приятную для самолюбия правду. – В любом случае, я не намерен посягать на их свободу слова.
- Ну что ж, – усмехнулся Джеймс, – тогда не обессудь, если мы будем решать эту проблему сами.
- Ещё одна выходка, Поттер, – и вы об этом пожалеете, – спокойно пообещал Вольф.
- Я же сказал, мы тебя не боимся, – качнул головой Джеймс. – И вас всех тоже.
- Не сомневаюсь, – хмыкнул себе под нос Северус. – Вы же гриффиндорцы… – и, дождавшись, когда Поттер приосанится, припечатал, постучав пальцем по виску: –
Нечем вам бояться.
- Ах ты!… – Сириус выхватил палочку. Мгновением позже то же сделали Вольф, Джеймс и Северус. Все четверо замерли в ожидании, целясь крест-накрест: Блэк – в Снейпа, Лестрейндж – в Поттера, и наоборот.
Внезапно из-за угла послышался шорох мантий, и к участникам сцены прибавилось ещё трое. Эйвери, Мальсибер и Джагсон поспешно подскочили к сокурсникам, вставая слева от них – там, где было свободное место. Люпин и Петтигрю немедленно выдвинулись им навстречу.
Оценив получившуюся диспозицию, Вольф на мгновение поморщился. Хорошо ещё, что они все первокурсники и серьёзно навредить друг другу не могут – начнись сейчас перестрелка настоящими боевыми заклятиями шеренга на шеренгу, в считанные секунды вышло бы Мордред знает что. Настоящее месиво, в котором вряд ли кому посчастливилось бы остаться целым.
- Так вот как слизеринцы ведут переговоры, – процедил Поттер. – С козырем за пазухой!
- На случай нервных телодвижений гриффиндорцев, – холодно улыбнулся Лестрейндж. – Заметь, не мы первые за палочки схватились.
Сириус принял невозмутимое выражение лица, но Вольф мгновенно распознал публичную реакцию на стыд. Самого держать лицо учили.
Какое-то время все стояли молча – лишь палочки слегка подрагивали в вытянутых руках мальчишек. Не от страха, конечно – хотя за Петтигрю Вольф бы не поручился, – а просто от естественных колебаний напряжённых мышц.
Молчание затягивалось. Лестрейнджу эту надоело.
- Ну что, так и будем стоять? – поинтересовался он. – Давайте уже начинайте, что ли, а то на следующий урок опоздаем.
Это заявление сбросило повисшее в воздухе напряжение. На лицах появились у кого смущённые улыбки, у кого короткие усмешки, – но всё же палочки с двух сторон плавно опустились.
- Прекращайте оскорблять магглорождённых – и ничего не будет, – заявил напоследок Поттер.
- Ты гляди, какой порядочный, – оскалился Эйвери. – А какое твоё дело, как мы кого называем?
- Прямое! – отрезал Джеймс. – Такое же, какое вон ему, – кивок в сторону Лестрейнджа, – до того, что мы вас на место ставим.
- Только попробуй, Поттер, – пообещал Мальсибер. – Мы тебя самого так поставим, что мало не покажется.
- А это мы ещё посмотрим, кто кого поставит, – усмехнулся Сириус, и обе группы, настороженно оглядываясь друг на друга, начали расходиться в разные стороны.
- Ну вот, Лестрейндж, – подвёл итоги Эйвери, дождавшись, когда слизеринцы окажутся вне зоны слышимости гриффиндорцев. – Не получилось ничего с ультиматумом… Жаль. Но теперь-то, надеюсь, ты не будешь против, если мы…
- Я же сказал, что нет, – не стал дослушивать Вольф. – Делайте что хотите, только без членовредительства. И мы тоже в стороне не останемся.
* * *
Несмотря на все грозные заявления, прозвучавшие в то утро, ничего серьёзного, да что там – просто значимого пока случиться не успело. Дело, правда, было не в миролюбии сторон, а просто-напросто в том, что рождественские каникулы были уже на носу, и б
ольшая часть учеников разъезжалась по домам. Поговорив с Лили, Северус узнал, что и Поттер в том числе, и даже, кажется, Люпин с Петтигрю. А вот Блэк, судя по всему, решил остаться.
Такое решение приняла и сама Лили, желая увидеть великолепие рождественского Хогвартса, о котором успела наслышаться от своих подружек. Северус поколебался было, что делать ему самому – последовать её примеру или нет, но всё же в итоге решил, что лишний раз видеть полутрезвого отца у него нет никакого желания. Да и слишком давно он мечтал попасть в магический мир, чтобы теперь при первой возможности его покидать, пусть и на время. Тем более (и это тоже сыграло немалую роль в решении Северуса) Вольф тоже оставался. Когда Снейп спросил друга об этом, тот вздохнул и довольно-таки угрюмо махнул рукой:
- Остаюсь.
- У тебя… есть какие-то проблемы? – рискнул спросить Северус. – Ты так говоришь, словно сам этому не рад.
- Да не то чтобы не рад, – уныло вздохнул Вольф, плюхаясь на свою кровать – разговор проходил в спальне первокурсников, – просто, понимаешь… Как тебе сказать…
- У тебя… нелады в семье?
Вольф смерил Северуса долгим взглядом. Лицо Лестрейнджа ничего не выражало, но, когда Снейп уже начал думать, что зря спросил, Вольф всё же расслабился и слегка кивнул.
- Ты ведь по себе понял, да?
- Вроде того, – неопределённо дёрнул рукой Северус, тоже садясь на свою постель. – Не хочу… лишний раз папашу своего драгоценного видеть.
- А я – свою mutter*. Не то чтобы она меня не любила… а, впрочем, не поверишь, но я сам не знаю – любит она меня или нет. Никогда не угадаешь, что ей не понравится. Один день в лесу задержусь, вернусь домой весь… хм, попачканный немного – слова дурного не скажет, только улыбнётся и переодеться пошлёт. А в другой раз точно так же пол-дня в лесу проведу, возвращаюсь вполне себе в нормальном виде – и что только мне не наговорят… И неслух я, и олух, и куда меня несёт, и братья таких неприятностей не доставляли, и приличным отпрыскам чистокровного рода вообще в лесу шляться не подобает…
Вольф грустно помолчал, комкая пальцами одеяло.
- И только попробуй возразить или попытаться выяснить, что не так. Мигом наказание схлопочешь. А так – только за уроки до ночи засадят… В общем, ни фига непонятно, что с ней такое. По-моему, это даже отец не понимает. И Руди с Басти руками разводят, говорят – нервы. Не знаю, в общем! Одно знаю, что своими нервами она и мои нехило треплет.
- Зато хоть не пьёт, – попытался утешить друга Снейп. – У меня отец, когда налакается, такое устраивает, что пол-дома дрожит. Даже мать старается под руку не лезть. Я, честно сказать, не в элитном районе живу, но даже там ей перед соседями стыдно бывает. Ну, во всяком случае, так мне кажется.
- А почему она на место его не поставит? – вопросительно поднял брови Вольф. – Она же волшебница! Пара заклятий – и всё, будет трезвым и спокойным.
- Если бы так! – горько вздохнул Северус. – Я сам у неё об этом спрашивал, как узнал, кто она такая. Да вот только…
- Что?
- Да понимаешь… Похоже, она его всё-таки любит. Говорила когда-то, что он раньше был другой. Весёлый. Незлой. Но после того, как у них там на заводе что-то случилось – то ли сокращение прошло, то ли владелец завода обанкротился, я, если честно, толком даже не понял, – в общем, он запил. Ну и… началось. Магию он всегда не любил, но раньше вроде как терпел, а теперь вот сорвался. Хотя я вообще не помню, чтобы он что-то терпел. Видно, дело ну очень давнее было, – Северус криво усмехнулся. – Мама сейчас при нём палочку и в руки не берёт, она у неё в комоде спрятана, глубоко причём.
- Дела… – сочувственно протянул Вольф. – И что, ничего нельзя сделать?
- Не знаю, – Северус передёрнул плечами. – Развестись, разве что… Но мама – хотя я, если честно, считаю это глупостью несусветной, – считает, что я не должен расти без отца. А по мне, так лучше без, чем с таким. А может, просто не хочет от какого ни есть достатка отказываться. Что-то всё же он в своём автосервисе наскребает… А если наш дом при разводе делить – это мы вообще невесть где оказаться можем. Дом-то небольшой… В общем, на меня она надеется. Говорит, что после Хогвартса я смогу устроиться в магическом мире и найти нормальную работу, и тогда всё будет хорошо…
Вольф не стал спрашивать, почему же этого не попытается сделать сама Эйлин. Он хорошо себе представлял, как должны были отнестись Принцы – пусть и далеко не первый, но чистокровный и довольно древний род, – к такому поступку своей представительницы, как выход замуж за маггла. Да вдобавок ещё и невысокого социального положения. Как и у любой чистокровной семьи, связей у Принцев было немало – и на то, чтобы непутёвой дочери негде было устроиться на приличную работу в Магическом мире, их уж точно должно было хватить. Тем более что брак с магглом – даже не с магглорождённым, а с магглом! – редко в какой чистокровной семье мог найти не то что одобрение, а хотя бы просто терпимое отношение. Так что дело тут было ясное.
Вольф сочувственно посмотрел на Северуса, отвёдшего глаза. Да уж, тут не позавидуешь. Марта, и верно, никогда не опускалась даже до отдалённо похожего поведения. В дом с таким отцом, естественно, неохота возвращаться. И это ещё мягко сказано.
Ну что ж… Значит, теперь на него, Вольфа, ложится ответственность обеспечить своему другу нормальные зимние каникулы. А иначе нехорошо будет – ну совсем нехорошо. Ведь если Северус остаётся в Хогвартсе – значит, рассчитывает, что здесь лучше будет, чем дома. А разве можно в такой ситуации другу не помочь?
___________________________________________________________________
*мать
Глава 9. Зимние забавы. Нарядили ёлку в праздничное платье:
В пёстрые гирлянды, в яркие огни,
И стоит, сверкая, ёлка в пышном зале,
С грустью вспоминая про былые дни.
Снится ёлке вечер, месячный и звёздный,
Снежная поляна, грустный плач волков
И соседи-сосны, в мантии морозной,
Все в алмазном блеске, в пухе из снегов.
И стоят соседи в сумрачной печали,
Грезят и роняют белый снег с ветвей…
Грезятся им ёлка в освещённом зале,
Хохот и рассказы радостных детей.
Константин Фофанов, «Нарядили ёлку в праздничное платье».
Дома у Северуса не было особенно много причин радоваться Рождеству. Нет, конечно, какую-никакую праздничную ёлку и у них ставили, и мама готовила что-нибудь повкусней, и даже отец в эту пору не напивался… Но всё равно даже в этом празднике дома у Снейпов чувствовалась бедность. Многое из того, что дарила сыну Эйлин, было сделано ею самой. Северус же старался поменьше бродить по улицам – на блестящие витрины магазинов смотреть не очень-то приятно, когда знаешь, что денег в кармане хорошо если на дешёвую безделушку хватит. Так что привычка к тому, что Рождество – это такой же день, как и другие, только несколько получше, успела образоваться.
- Се-е-ев, – протянул над его ухом знакомый голос, – проснись и пой.
Северус медленно моргнул, выныривая из глубин сна. Проснись и… что?
- Нет, ну на что это похоже! Обычно это
меня будить приходится, а не тебя! – шутливо посетовали над его головой, и в следующий момент с него сдёрнули одеяло. По телу прошёлся поток показавшегося прохладным воздуха, и Северус, машинально поджав ноги, резко сел на кровати. Пару раз моргнув и, наконец, сфокусировав своё зрение, он обнаружил перед собой улыбающегося Вольфа.
- Ну наконец-то! – довольно сообщил тот. – Вот не ожидал, что мне придётся тебя будить.
- Что, в принципе, было совсем необязательно, – пробурчал Северус, от души зевая. – Неужели в праздник поспать нельзя?
- Поспать можно будет сколько угодно завтра, – хмыкнул Вольф, возвращаясь к своей кровати и с размаху, подпрыгнув, плюхаясь на неё. – А сегодня ещё столько надо успеть!
- И что же именно? – с лёгким вздохом осведомился Северус, понимая, что сон действительно придётся отложить, и причём надолго.
- Ну, для начала – почему бы тебе не посмотреть свои подарки? Кстати, спасибо – отличная штука, здорово придумано!
Вольф покачал на ладони довольно крупный флакон с зельем нежно-зелёного цвета. Северус польщённо улыбнулся. Когда он думал, что можно подарить тому, кто вряд ли когда испытывал проблемы с тем, чтобы получить желаемую вещь, то в итоге не придумал ничего лучше, как собственноручно соорудить то, что наверняка пригодится Лестрейнджу, но до чего он сам, по всей видимости, не додумается – исходя из опыта проживания в одной комнате. И Северус сварил добрую пинту отличного Бодрящего зелья, один глоток которого прогонял сонливость не хуже хорошей утренней гимнастики.
Снейп посмотрел на пол возле своей кровати и был изрядно удивлён, обнаружив там далеко не один подарок. С проснувшимся интересом он перегнулся через край постели и затащил на неё всё, что ночью принесли домовики.
Эйлин прислала сыну тёплую непродуваемую куртку – Северус невольно покачал головой, когда представил, во что она могла обойтись. Бережно сложив её и отложив в сторону, он аккуратно распаковал небольшую коробочку, под ленту которой была вложена поздравительная открытка с убористым почерком Лили. Внутри обнаружился набор разноцветных чернил и книга по зельям продвинутой сложности. Северус почувствовал некоторое смущение – он-то сам послал ей просто самодельный набор косметических зелий – всех, рецепты которых смог найти и освоить. Вышло почти с десяток флакончиков, но обошлись они явно в меньшую сумму. Наконец, с беззвучным вздохом решив, что сегодня всё равно всё выяснит, но комплект должен был, как ни крути, выйти неплохой, Северус посмотрел на последний подарок – от кого, он уже догадывался.
- Долго думал, что тебе подарить, – сообщил со своей кровати Лестрейндж. – В итоге решил, что практичность и долговечность никому не мешали.
Северус с любопытством хмыкнул и потянул за ленточку, связывавшую коробку – не кубическую, как предыдущая, а по форме скорее напоминавшую коробку конфет. Поднял крышку – и восхищённо выдохнул.
В коробке оказался набор зельеварческих принадлежностей, выполненный, как гласила приложенная инструкция, из небьющегося стекла, устойчивого к подавляющему большинству агрессивных сред. С этим можно было сильно расширить поле экспериментов!
- Спасибо! – восхищённо выдохнул Северус, оборачиваясь к внимательно наблюдающему за ним Вольфу. Лёгкая напряжённость с лица того исчезла, и он весело засмеялся в ответ.
- Да пожалуйста! Рад, что угадал.
К тому времени, как Северус вернулся из ванной, Вольф был уже полностью одет и сидел на подоконнике, подтянув одну ногу к груди и опираясь на неё подбородком.
- Давай быстрее, – улыбнулся он. – Конечно, в Большом зале сегодня еда круглый день будет, но надо ещё кое-что успеть.
- А что именно? –спросил Северус, снимая пижаму и натягивая рубашку.
- Дни сейчас самые короткие, – пожал плечами Вольф, – а погулять неплохо бы. Хотя бы до озера.
- Да, неплохо звучит, – согласился Северус. – Надеюсь, Лили тоже не откажется…
- А отчего бы отказываться? – засмеялся Вольф, спуская обе ноги вниз и одним движением спрыгивая с подоконника. – Надеюсь, в снежки играть она умеет?
- Спрашиваешь! – фыркнул Северус, заканчивая одеваться. – Вполне.
Свою гриффиндорскую подругу они обнаружили прямо в Большом зале. Лили, увидев их, с весёлым смехом двинулась навстречу мальчишкам, не обращая внимания на недовольные взгляды соседей по столу.
- Счастливого Рождества! – поприветствовала она друзей.
- И тебе тоже! – почти хором ответили оба.
Лили, улыбаясь, пару секунд переводила взгляд с одного на другого, а потом вдруг порывисто подалась вперёд и обняла их. Северус почувствовал, что краснеет от смущения, а Вольф, не задумываясь, обнял её в ответ.
- Спасибо, мальчики, – прошептала Лили. – Отличные подарки!
- Рад, что понравилось, – мягко засмеялся в ответ Вольф, а Северус с облегчением кивнул, соглашаясь с другом.
- Пойдёмте? – Лили, наконец, разняла объятия и кивнула на слизеринский стол.
- К нам? – изумился Северус, бросив скептический взгляд туда же. Конечно, б
ольшая часть слизеринцев разъехалась на каникулы по домам, но и среди оставшихся мало кто одобрил бы такое соседство.
- Ну, не к нам же, – снова улыбнулась Лили, но на этот раз грустно. – Боюсь, вас у нас мало кто поприветствует.
- Да, но тебя у нас – вообще никто, – возразил Вольф. – Есть идея-компромисс – давайте за когтевранский стол! Нейтральная территория…
- Здорово придумано, – кивнул Северус. – Пошли?
Когтевранцы восприняли подсевших с краю двух слизеринцев и одну гриффиндорку довольно спокойно, а некоторые даже понимающе переглянулись друг с другом. Праздничный завтрак – или обед, сложно было сказать однозначно, – пошёл своим чередом.
Северус чувствовал себя просто замечательно. Казалось, в самом воздухе витал дух праздника. Повсюду были развешены венки остролиста и ветви омелы, Большой зал был украшен двенадцатью заснеженными пихтами, и снег на их ветвях не таял, защищённый специальными чарами. Повсюду звучали весёлые разговоры и смех, и Северус впервые в жизни ощутил по-настоящему всю атмосферу зимнего праздника.
Однако, как внезапно выяснилось, на этот раз в одиночестве пришлось остаться кое-кому другому. Бросив мимоходом взгляд на гриффиндорский стол, Северус с удивлением обнаружил за ним Блэка. Нет, конечно, в том, что он там был, не было ничего удивительного – зато удивительное было в его довольно-таки унылой физиономии. Не сказать, чтобы она была прямо уж совсем тоскливой, но сидел Блэк один, рядом с ним никого не было, и тыкал вилкой в содержимое тарелки он довольно-таки вяло. Вид у него был грустный и смурной – Северусу даже на пару мгновений стало его жалко. В самом деле, легко было представить, что тот чувствует, оказавшись, пусть и на пару недель, совсем один – без всех своих друзей.
А впрочем… сам виноват. Северус украдкой покосился на беспечно болтающего с Лили Вольфа – тот рассказывал про скалистые ущелья на острове своей семьи. Нечего было рвать дружбу с ним, Блэк! Взревновал, видите ли, делиться не захотел!
Правда, положа руку на сердце, здесь Северус Блэка вполне понимал. И сам бы на его месте делиться Вольфом ни с кем тоже не захотел бы. Слишком ценен такой друг, слишком дорог. Лили – дело другое, она в этом плане совершенно никакой угрозы не представляет… да, впрочем, она вообще никому никогда никакой угрозы представлять не может! Вот и здесь: она даже не пытается «перетянуть одеяло», переключить всё внимание одного из них на себя. А с одинаковой охотой и радостью общается и с Вольфом, и с ним, Северусом. Такое дорогого стоит…
А вот что до Блэка… Северус снова бросил на него взгляд, на этот раз – подозрительный. Что, если сейчас, воспользовавшись ослаблением напряжения между факультетами за счёт того, что многие разъехались по домам, он воспользуется моментом и попытается перетянуть Вольфа обратно? Северус бы на его месте, наверное, попытался бы… при удобном случае.
Северус задумчиво постучал обратным концом вилки по опустевшей тарелке, пытаясь мысленно поставить себя на место Блэка и понять, при каких обстоятельствах он бы на это пошёл. На данный момент в голову приходил только один вариант – если бы Вольф остался тоже один, без компании. Северус довольно улыбнулся, поздравляя себя с неожиданным плюсом своего решения остаться на зимние каникулы в Хогвартсе. Лили рядом с Вольфом, будучи сама гриффиндоркой, в плане препятствий ничего бы не добавила, а вот в присутствии его, Северуса, гордый Блэк ни за что не подойдёт мириться. И это хорошо. Пускай своих дружков подождёт, ничего с ним не сделается! Их у него, вон, целых трое…
- Сев, ты меня слышишь? – подтолкнул его в бок Вольф. – О чём замечтался?
- А? Я… да так, ни о чём, – неловко улыбнулся Северус, поворачиваясь к другу и запоздало соображая, что тот его уже второй раз о чём-то спрашивает. Вольф понимающе и довольно мягко усмехнулся.
- Я спрашиваю – во двор пойдём? Если ты закончил, разумеется, – Вольф кивнул на его тарелку.
- Да, конечно, – согласился Северус. – Идём.
* * *
Погода выдалась совсем неплохая для зимы – пусть облака и затягивали всё небо, но зато их слой был не таким уж толстым, да и цвет у них был мягкий, серовато-белый, так что пасмурно всё же не было. Вольф вместе с Северусом и Лили спустился к озеру по протоптанной тропинке.
- Хорошо здесь, – безмятежно проговорил он, вдыхая свежий, чуть морозный воздух. – Правда?
- Это точно, – не стал спорить Северус, задумчиво глядя вдаль. – Красиво… и хорошо, да.
- Жаль только, никаких аттракционов нет, – немного грустно вздохнула Лили. – Дома мы всегда в это время ездили в парк и там катались на разных каруселях, на санях… на лошадях… Нет, здесь, конечно, действительно очень здорово… только жаль, что во дворе замка ничего такого нет!
- Ну, лошадей я тебе не обещаю, – хмыкнул Вольф, глядя на покрытую снегом груду прибрежных валунов, – но кое-какая идея у меня есть.
- Какая? – оживилась Лили.
- Вон, – Вольф кивнул в сторону огромных камней. – Смотри: если очистить валуны от снега и как следует полить с одной стороны водой, то получится отменная ледяная горка. Правда, с одной стороны надо будет ещё ступени устроить, но их несложно будет из того же льда вырубить. По-моему, высота этой груды… ярдов эдак до девяти, а может, и до десяти доходит. Можно будет с ветерком прокатиться.
- А это не опасно? – с сомнением спросила Лили. – Выкатываться ведь прямо на лёд придётся.
- Ну, я думаю, он уже достаточно прочный… – Вольф приблизился к прибрежной кромке и, осторожно ступив на лёд и отойдя на несколько шагов от берега, пару раз подпрыгнул на нём. Северус и Лили с тревогой следили за ним.
- Вроде как прочный, – пожал плечами Вольф, оборачиваясь к друзьям. – Но это неважно, всё равно всегда можно будет попросить его укрепить – наверняка есть специальные чары. Для камня и дерева они точно есть, я знаю, отчего бы им и для льда не быть? Я братьев попрошу, они всё быстро сделают – им это несложно. Рудольфусу уж точно, он же семикурсник.
- Ну, тогда здорово! – хлопнула в ладоши Лили, радостно глядя то на груду валунов, то на идущего обратно Вольфа. – Замечательно придумано!
- Обращайся, – довольно хмыкнул слизеринец. – Ну, а пока – может быть, вот это?
Вольф нагнулся и одним движением зачерпнул хорошую горсть снега, сразу же обжимая его до состояния полноценного снежка. Лили взвизгнула от восторга и сразу же, отскочив на пару шагов, последовала его примеру. Северус, на всякий случай осмотревшись – старая привычка, не помешает ли кто забаве, – с охотой тоже взялся за снег.
Возвращались они в замок уже практически в темноте, прогуляв на свежем воздухе до ночи. Впрочем, темнело здесь, в северных краях, довольно медленно, так что времени хватило на всё. Успев проголодаться, все трое снова заглянули в Большой зал – по случаю праздника столы были накрыты постоянно. Как следует наевшись, друзья распрощались, снова пожелав друг другу весёлого Рождества, и разошлись по гостиным своих факультетов.
Вольф и Северус просидели в уютных креслах чуть ли не до самого отбоя, даром что он тоже был отнесён на час позже. Сначала они просто болтали обо всём подряд, потом принялись обсуждать перспективы квиддичных команд – Вольф всё-таки со временем сумел пробудить в друге некоторый интерес к этому соревнованию, в основном рассказами о воздействии на моральный дух факультетов побед и поражений в квиддиче. Сам он наслышался обо всём этом от братьев, так что описать мог многое, пусть и во многом не со своих слов.
Время текло неспешно, и Вольф уже начал лениво подумывать, не раздобыть ли у братьев колоду карт и не обучить ли друга хотя бы началам причествующих слизеринцам цивилизованных игр – покера там, или преферанса, – но тут в гостиной появился Рабастан и, окинув всю комнату взглядом, громко объявил, что всем уже пора спать, после чего прошёлся из угла в угол, с явно деланной небрежностью осматривая каждое кресло и каждый диван. Это насторожило Вольфа, и он немедленно почуял, что что-то тут не так и готовится нечто интересное. Басти никогда не был любителем дисциплины, и куда как чаще вовсе не он, а как раз
его подгонял в спальню Руди. Вот, кстати – а он-то где?
- Вольф, Снейп, – остановился возле них Рабастан, – давайте, ребята, делу час, потехе время… Спать пора. Идите к себе.
- Басти, – многозначительно произнёс Вольф, – ты ничего не хочешь мне сказать?
Рабастан, уже приготовившийся было двигаться дальше, остановился и, изумлённо глянув на младшего брата, весело фыркнул и одобрительно подмигнул ему.
- Ну так что? – склонил голову набок Вольф.
- Руди, – сообщил Рабастан, понизив голос и наклонившись. – Хочет, чтобы народ побыстрей рассосался.
- И?…
- Ну, есть такое предположение, – Рабастан многозначительно поиграл бровями, – что наш дорогой братец желает побыть здесь сам, в тишине и… отсутствии свидетелей.
- То е… А! Всё ясно, – согласно закивал Вольф, и на их с Рабастаном лицах расползлись одинаковые понимающие ухмылки. – Ну что ж – нет проблем, место мы освободим…
Басти снова тихо фыркнул и, выпрямившись, с невозмутимым видом двинулся дальше.
- Сев, давай быстрей, – Вольф живо оказался на ногах. – Если я правильно всё понял, то у меня появилась одна затея…
- Постой, постой, – замотал головой Северус, – какая ещё затея? Что ты имеешь в ви…
- Некогда! – тихо зашипел Вольф и потянул друга за собой. – Прими невозмутимый вид. Ты устал и хочешь спать, был хороший день. Ты вяло передвигаешь ноги. Ты ничего не замышляешь, кроме как поспать…
- Тебе только гипнотизёром работать, – еле слышно хмыкнул Северус, пытаясь соответствовать указаниям друга, который и сам принялся изображать сонную беспечность – весьма неплохо, надо сказать.
- Ерунда эти гипнотизёры, маггловская подделка под Империус… – пробормотал Вольф и демонстративно громко зевнул, проходя недалеко от брата. Тот, впрочем, и ухом не повёл, и у Северуса зародилось подозрение, что Рабастан на самом деле всё понимает, в том числе и то, что затеял младший брат, но по каким-то своим соображениям всё только приветствует.
Зайдя в коридор, ведущий к спальням, Вольф мигом перестал прикидываться соней и чуть ли не бегом помчался к комнате первокурсников, стараясь, впрочем, не слишком топать. Северус заскочил в спальню следом за ним и сразу же, не спрашивая, плотно прикрыл дверь.
- Ну что там? – спросил он. – Рассказывай!
- Всё просто, – ухмыльнулся Вольф. – У моего старшего брата амур с Беллатрисой Блэк.
- Она, случаем, не родственница… – Северус запнулся.
- Да, – кивнул Вольф. – Двоюродная сестра, её отец – младший брат матери Сириуса.
Северус машинально отметил про себя, что, несмотря на «разрыв дипотношений», Вольф всё равно, не запинаясь, назвал Блэка по имени.
- Ну так вот, – продолжил Лестрейндж, улыбаясь с каждым словом всё шире, – готов поспорить, что Руди понадобилась гостиная именно для р-р-романтического свидания.
- Но он староста! – непонимающе сдвинул брови Северус. – И она тоже! У них целых две комнаты на выбор – делай что хочешь!
На последних словах Снейп слегка поперхнулся и покраснел, но Вольф только хмыкнул и пожал плечами.
- А я откуда знаю? Может, Руди решил, что там чего-то не хватает. Может, Белла любительница у камина посидеть, – Вольфа слегка передёрнуло. – Неважно! Суть в том, что вряд ли Руди понадобилась чистая гостиная для чего-то другого. Если со своими приятелями посекретничать надо, так это лучше где-нибудь в подземельях делать – туда даже завхоз наш редко забредает. А раз тут…
Вольф сделал многозначительную паузу и развёл руками. Северус задумался.
- Ну хорошо, пускай так. Но мы-то тут причём?
- Как – причём?! – чуть ли не всплеснул руками Вольф. – Это же такой шанс! Сейчас на всякий случай отсиживаемся немного, свет тушим – если проверка будет, – и в гостиную ползком!
Северус уставился на Вольфа, широко распахнув глаза.
- Э… Один вопрос. Зачем?
- Что значит «зачем»? – возмущённо фыркнул Вольф. – Во-первых, чисто для прикола. Во-вторых, интересно же послушать, может, что ляпнут секретного. Ну и в-третьих, мне жутко интересно посмотреть – Белка такая же, как всегда, когда наедине с моим братом, или всё же… м-м-м… помягче?
- А ты не думаешь, что, если нас засекут… – с глубоким скепсисом на лице начал Снейп.
- Значит, надо, чтоб не засекли, – прервал его Лестрейндж и, подойдя к своему чемодану, начал в нём рыться. – У тебя, случаем, мягких нешлёпающих тапочек не найдётся?
- Нет, – только и смог ответить Северус.
- Shade.* Значит, пойдём в носках. – Вольф захлопнул чемодан, уселся на него и, улыбаясь, посмотрел на друга. – Да ладно тебе! Ничего нам не сделают, даже если и поймают. Да и не поймают, если близко подходить не будем. Они же будут думать, что вокруг нет никого – зачем же тогда шептаться? А мы, чуть что – сюда смоемся, и поди докажи, что это мы.
- Ну да, – пробормотал Снейп, чувствуя, как его неудержимо утягивает за собой поток авантюризма Вольфа. – Если ты успел смыться, это не значит, что ты чистый… скорее всего, это значит, что ты и есть то самое, что смылось.
Ноздри Лестрейнджа возмущённо раздулись, рот приоткрылся… но, помедлив несколько секунд, Вольф внезапно расхохотался.
- Здорово, надо будет запомнить!
Северус вздохнул, махнул рукой и, подойдя к кровати, сбросил ботинки, после чего аккуратно поставил их сбоку, чтобы не запнуться. Вольф, довольно фыркнув, поступил так же, но тут, прислушавшись, резко вскочил с чемодана и погасил свет. В первые секунд десять Северус ничего не видел, но потом его глаза начали привыкать к слабому освещению, лившемуся из зачарованного окна, отражавшего вид на озеро, луг перед ним и часть леса.
В коридоре раздались тихие шаги. За дверью спальни они остановились. Вольф и Северус затаили дыхание. К счастью, вскоре шаги снова зазвучали, на этот раз удаляясь вниз, в сторону гостиной.
- Ну вот, отлично, – раздался шёпот со стороны Лестрейнджа. Посмотрев в его сторону, Северус увидел тёмный силуэт друга, делающего несколько шагов вперёд. – Не садись пока на кровать, вдруг заскрипит. Сейчас ждём несколько минут и идём.
Северус беззвучно вздохнул, мысленно слегка ругая неугомонность друга. Но в то же время он чувствовал, что эта самая неугомонность зажгла некую озорную искорку и в нём. Ему тоже внезапно стало казаться, что проследить за свиданием старост – это очень интересно.
- Всё… – снова раздался лёгкий шёпот Лестрейнджа. – Пошли.
Тише куниц оба выскользнули в коридор и, бесшумно ступая, направились вниз. Не доходя нескольких ярдов до самой гостиной – уже слышался негромкий разговор находящихся там, – Вольф обернулся к Северусу и, приложив палец к губам, присел на четвереньки, опираясь теперь на ладони и плюсны стоп. Северус, на мгновение выглядевший недоумённым, кивнул и сделал то же самое – это было нужно, чтобы не попасть в свет, идущий от камина.
На диване, придвинутом как раз поближе к нему, – Вольф довольно, но беззвучно усмехнулся, отмечая собственную проницательность, – виднелись две высокие фигуры, подчёркнутые заревом ровно трещавшего огня. Осторожно лавируя между креслами, другими диванами и невысокими столиками, Вольф подкрался поближе.
- Белла, – ровным голосом поинтересовался Рудольфус, – ты так и не ответила… что ты думаешь об этом?
Вольф, прищурившись, отметил, что брат, хоть и сидит рядом с Беллатрисой, но, кажется, даже за руку её не держит.
- А что тут думать? – спокойно пожала плечами Блэк. – Ты выгодная партия. Меня такой брак вполне устраивает.
- И это всё? – Вольф расслышал в голосе Рудольфуса нотку искренней обиды. – Всё, что ты можешь сказать?
- Руди, ну что ты от меня хочешь? – устало вздохнула Белла и повернулась к нему, давая Вольфу возможность оценить её идеально правильный профиль на фоне каминного зарева. – Ты знаешь, что я тебя уважаю, но не люблю так, как это описано в романах. И ты тоже прекрасно знаешь, что за нас договаривались наши родители, следуя лишь расчёту. Но правильный расчёт крепче чувства, которое может пройти.
- Белла… – а вот теперь, кажется, Рудольфус всё-таки взял её за руку. – Но ты мне действительно нравишься.
- Надо думать, – довольно улыбнулась девушка и кокетливо повела плечами. Вольф прижал ладонь к губам, чтобы не засмеяться – кокетливость в исполнении Беллатрисы выглядела донельзя уморительно. Белая акула в брачный период.
А вот Руди, похоже, нравилось…
- Белла… – голос брата стал ещё мягче, – ты… замечательная девушка. Я не знаю никого, кто…
- Руди, – грудным голосом промурлыкала Беллатриса, – а разве ты не знаешь каких-нибудь… менее банальных комплиментов?
Произнося это, она наклонилась ближе к Рудольфусу. Вольф от любопытства даже дыхание затаил. Неужели поцелуются?
- Белла, – Рудольфус понизил тембр голоса, – моя храбрая воительница…
- Продолжай, – Белла наклонилась ещё ближе.
- Моя королева Слизерина… Гордая лебедица Севера, – Рудольфус сделал паузу. – Моя золотая косатка…
- Пираньюшка моя ненасытная, – не выдержал Вольф и сразу же, не дожидаясь бурной реакции старост, вскочил на ноги и рванул обратно в коридор, ведущий к спальням мальчиков. Впереди туда же метнулся Северус.
- Вольф!!! – взревел сзади Рудольфус.
Не в силах перестать хохотать, Вольф стрелой промчался по коридору и влетел в спальню первокурсников. Северус, ждавший сразу за дверью, немедленно захлопнул её и щёлкнул задвижкой. Лестрейндж, всё так же смеясь, прислонился к двери спиной.
- Вольф! – заорал в коридоре Рудольфус. – Я тебя!…
Следом за этим на дверь обрушился довольно сильный удар, заставивший Вольфа слегка качнуться вперёд.
- Упс, – подрагивая уже наполовину от испуга, наполовину всё ещё от смеха, выдавил из себя Вольф и прижал дверь спиной уже крепче, упираясь ногами в пол. – Что стоишь, помогай!
Северус в первый момент сильно засомневался, что от оказания такого открытого сопротивления старосте будет лучше, но после второго удара отбросил сомнения и подпёр дверь собой плечом к плечу с другом.
Старший Лестрейндж ещё пару раз двинул в дверь, но, видно, сообразив, что так он перебудит пол-факультета, обеспечив себе куда как больше свидетелей, тихо выругался и, судя по звукам, просто наложил на дверь спальни запирающие чары, после чего, продолжая злобно бурчать себе под нос, потопал обратно.
- Ой, не могу! – Вольф сполз по двери на пол и снова взорвался смехом. – Сев, нет, ты слышал?! Лебедица гордая!
- Ну да, – слегка искривил губы в улыбке Северус, садясь рядом. – А вот что теперь завтра будет, ты подумал?
- Да ничего не будет! – махнул рукой Вольф, тяжело дыша от беготни и хохота. – Отработку назначать старосты не имеют права. Баллы с собственного факультета ни Руди, ни Белка снимать не будут. А за ночь, к тому же, успокоятся. Ну, может, подзатыльник утром дадут… И то не факт. И вообще, сами виноваты – место для свидания лучше защищать надо! Лебедица, тоже мне… Вот насчёт косатки – это Руди верно сказал. Хотя нет, косатки, кажется, поддаются дрессировке.
* * *
Сириус за две недели каникул успел не раз пожалеть, что вообще остался в школе. Нет, какая встреча его ждала дома, гадать не приходилось, но, с другой стороны, можно было бы хоть брата повидать… Регулус часто писал ему, и в последнее время Сириусу начинало не нравится то, о чём брат сообщал в своих письмах. Нет, дома-то всё было хорошо, но вот темы, которые то и дело затрагивал Регулус… Начиная с декабря, уже чуть ли не в каждом письме появлялись просьбы, а то и прямые советы не дружить с грязнокровками и помириться с Вольфом. Сириус был полностью уверен, что всё это Рег пишет по указанию матери – не только по причине упорства в тематике приходящих писем, но и по стилю. Как только в тексте речь заходила о преимуществах Слизерина перед Гриффиндором, слог брата, обычно любопытный и жизнерадостный, сразу же становился сухим и выхолощенным, словно текст учебника. Сириус открыто представлял себе, как мама, закончив завтрак, спрашивает у Регулуса: «Ты всё написал, как я тебе говорила?» – «Да, мама». – «Он что-нибудь ответил?» – «Нет, про это в ответ он ничего нового не написал. Говорит, что всем доволен…» – «Возмутительно! В следующий раз непременно повтори, что наследнику нашего славного рода не подобает общаться с грязнокровками, напомни, что они из себя представляют… И не забудь напомнить, чтобы посмотрел на Вольфа – вот кто правильно себя ведёт!» – «Хорошо, мама, как скажешь». Смешней всего было то, что то ли Вольф сам не написал Регулусу о своём нынешнем круге общения, то ли Рег не стал сообщать об этом Вальбурге, то ли, наконец, та просто сочла, что в целом сумма «правильных» поступков Вольфа всё же больше, чем у него, Сириуса… Ведь, если вдуматься, то единственным примером со стороны Вольфа, который явно могла бы одобрить Вальбурга, было его поступление на Слизерин. И всё. А вот дружба с полукровкой Снейпом и магглорождённой Эванс… Забавно, неужели учёба на Слизерине перевешивает всё это? И, логически продолжая, следующий вопрос: а если бы он, Сириус, учась на Гриффиндоре, сохранял фамильный снобизм и воротил нос от всех, у кого в пределах двух поколений назад есть хоть один маггл, – мать по-прежнему имела бы к нему серьёзные претензии? Или поругалась бы немного, да и успокоилась? На этот вопрос у Сириуса не было ответа.
Окончания каникул он ждал, пожалуй, с таким же нетерпением, с каким остальные ждали их начала. И появившегося на пороге гостиной Джеймса встретил с искренним восторгом – да и про остальных не забыл.
Когда первая радость встречи немного улеглась, Сириус принялся выспрашивать друзей, как они провели каникулы. Джеймс охотно сообщил про прогулки в лесу, которые организовывал его отец для всей семьи – ему удавалось находить тропы, ведущие в такие незатронутые человеком места, каких, казалось, и не осталось уже на Британских островах. Сириус, почти всю жизнь провёдший в крупном городе, с огромным удовольствием слушал про природные красоты – даже прикрыл глаза, чтобы лучше представлять себе всё то, что описывает Джеймс.
- Здорово! – заключил он, наконец, дослушав про дубравные поляны. – Повезло тебе. А я тут прямо не знал, что делать! Из нашего курса почти никого не оставалось, так что… – Сириус махнул рукой. – Первые дни гулял по замку, но потом надоело. Да ещё на этих… натыкался всё время.
Блэк скривился, отводя взгляд в сторону.
- Надеюсь, стычек не было? – спокойно спросил Ремус. – Хотя, надо полагать, они тоже к ним не слишком стремились.
- А откуда ты знаешь, о ком я? – изумлённо уставился на него Сириус.
- Откуда я знаю, что ты о Лестрейндже и Снейпе? – утвердительно хмыкнул Ремус. – А кто же ещё мог вызвать у тебя такую реакцию?
- Вот не знал, что ты меня так хорошо изучил, – усмехнулся Сириус, стараясь скрыть смущение.
- Ну, не полностью, конечно, – улыбнулся Ремус, – но в данном вопросе это было несложно.
Люпин помедлил, вопросительно глядя на Сириуса, который совершенно спокойно и беспечно смотрел в окно на плывшие чередой облака.
- Ты с ним не помирился?
Сириус слегка улыбнулся – впрочем, улыбка вышла болезненной.
- А с чего бы? Ничего ведь не изменилось.
- Ну, я подумал… – со вздохом пожал плечами Ремус. – Ты ведь тут один остался, так что… Ну, стимул к напряжению мог снизиться…
Он бросил взгляд на Джеймса. Тот, поймав его, немного грустно усмехнулся.
- Скажи уж прямо – меня тут не было!
- Ну… да, – вынужден был согласиться Ремус. – В общем, так.
- Да… я и не пытался, – мрачно ответил Сириус, сначала опуская взгляд, а потом и вовсе закрывая глаза. – Он всё время с Нюниусом таскался. Ну, временами ещё и с Эванс. Сам понимаешь, мне в эту компанию ход был заказан.
На некоторое время в спальне повисло молчание, но внезапно Сириус ощутил, как кровать под ним прогнулась сильнее, а на плечи легла тёплая рука.
- Ладно, не грусти, – подбадривающе сказал Джеймс. – Это пройдёт, вот увидишь.
Сириус, встретившись с ним взглядом, благодарно улыбнулся в ответ, даже не спрашивая, что именно пройдёт. Да и не хотелось спрашивать – легче было принять эти слова именно так, не вдумываясь в них.
- А у тебя как каникулы прошли? – обратился он к Ремусу.
- Ничего особенного, – улыбнулся Ремус. – Почти как у Джея, разве что в основном не по лесу гулял, а рыбалкой с отцом занимался. У нас не так далеко от дома река течёт, а папа любит подлёдную ловлю.
«А ещё как раз на новогоднюю ночь выпало полнолуние… К счастью, дома оно почти привычное. Да и вам врать не пришлось».
У Петтигрю тоже всё прошло нормально – нормально и обыденно почти до скуки, так что Питер только рад был вернуться в Хогвартс.
- На следующее Рождество я, наверное, останусь здесь, – сказал он. – Хотя бы чтобы сравнить…
- Ну, обстановка здесь и вправду праздничной была, – заверил его Сириус. – Кстати, не поверите, но даже от слизеринцев в кои-то веки польза нашлась.
- Это какая же? – заинтересовался Джеймс. Сириус махнул рукой в сторону озера.
- Жаль, отсюда не видно – надо в коридор напротив выхода из нашей башни выходить. В общем, Лестрейнджи – Рудольфус и Рабастан – соорудили на тех валунах, что на берегу лежат, ледяную горку. Высокая – наверное, пять ростов взрослого человека будет, если не ещё выше. Так что скорость набираешь порядочную, пока вниз скатываешься, и вот тут-то начинается самое интересное. Скат внизу разветвляется на несколько направлений – и одно плоским штопором закручивается, крутишься юлой, пока на лёд не выбросит. Другое крутой дугой выгибается – когда скользишь, тебя прямо к бортику прижимает… Третье вообще почти сразу вверх идёт и обрывается – взлетаешь, как из катапульты, а приземляешься мягко – внизу целый сугроб насыпан, который утоптать невозможно – я пытался, когда туда в первый раз угодил. Но нет, приходится наружу прямо прокапываться, а сзади снег так мягким и остаётся. Видно, старший Лестрейдж лично поколдовал… и на славу, вынужден признать.
- То есть что, тебя туда тоже пустили? – удивился Джеймс.
- А ты думал, они эту горку барьером обнесли и часовых поставили? – хмыкнул Сириус. – Мне, вообще-то, про неё Эванс рассказала. Сижу я в гостиной, читаю со скуки учебник Бэгшот, а тут она как вваливается в гостиную – вся раскрасневшаяся, щёки в тон волосам. И сразу ко мне: чего здесь скучаешь? Пойдём, покатаемся! Там такое соорудили! Ну, я и пошёл – всё равно делать было нечего, а так заинтересовался… Ну и не пожалел в итоге. Самое весёлое – это когда уже внизу оказываешься и надо решить, куда дальше прокатиться хочешь. Там же лёд сплошной – изрядно приходится поизвиваться, чтобы нужную ветку выбрать. Сразу видно, что змеи строили, – пошутил Сириус, забывший про грусть.
- Здорово придумали, и правда, – согласился Джеймс. Глаза у него загорелись. – Пожалуй, стоит и нам сегодня покататься – что скажете? Пока уроки ещё не начались?
- Отчего бы нет, – согласился Ремус и повернулся к Сириусу. – Говоришь, там внизу три варианта имеется?
- Нет, больше, – довольно улыбнулся Блэк. – Шесть. Три – это я перечислил самые интересные. Ещё есть такая забавная дуга, которая к самому берегу доставляет – если кому долго топать назад неохота, видимо. Пятая ветвь извивается, словно ручей – по ней лучше с закрытыми глазами, а то и укачать может. Ну, и шестая – самая простая. Никаких ухищрений, просто длинная ровная трасса футов эдак на двести. Классика.
- Звучит неплохо, – довольно потёр руки Джеймс. – Ну что? Раскладываемся… А, ладно, успеем, просто переодеваемся – и пошли?
Ремус и Питер согласно кивнули.
- Слушай, а с чего это Лестрейнджи решили такую благотворительность устроить? – с любопытством спросил Джеймс, роясь в своём чемодане в поисках зимней куртки. – Что-то непохоже на слизеринцев, если честно…
- Да как тебе сказать… – неопределённо хмыкнул Сириус. – Вообще, похоже, это Вольф постарался.
- Вольф? – Джеймс удивлённо посмотрел на друга поверх крышки чемодана. – Точно?
- Наверное, – Сириус передёрнул плечами. – Несколько дней после Рождества он всё возле Рудольфуса крутился и вроде как выпрашивал у него что-то, да так умильно… Тот сначала его гонял, а потом Вольф, видно, скооперировался с Рабастаном, и они уже вдвоём на старшего насели. Вот и добился своего, видимо – они там все втроём работали, ну, в основном, конечно, Рудольфус с Рабастаном. Но Вольф тоже там был, я видел. Не иначе как руководящую работу осуществлял.
Джеймс весело засмеялся вместе с Сириусом. Ремус присоединился к ним, но думал в этот момент совсем о другом. Похоже, проблема разрыва оказалась даже глубже, чем он предполагал. После него прошло уже два с половиной месяца – а Сириус по-прежнему называет Лестрейнджа исключительно и только по имени всякий раз, как о нём заходит речь. Да и только что озвученные подробности не оставляли сомнений в том, что Сириус за своим бывшим другом наблюдал внимательно, возможно, сам толком не отдавая себе в этом отчёт. Похоже, рана от разрыва пока что и не думала залечиваться. И это, безусловно, был минус.
«Но, с другой стороны, это ведь должно означать, что и к примирению путь не закрыт», – подумал Ремус, натягивая на себя связанный мамой свитер. – «И это, несомненно, плюс».
_________________________________________________________________
*Жаль.
Глава 10. К барьеру, милостивый государь, к барьеру! Шпаги наголо, дворяне!
Пыль Парижа – это прах.
Всюду кровь: на лилльской ткани,
На брабантских кружевах.
Песенка де Тревиля, к/ф «Три мушкетёра».
Дни становились всё длиннее – это было заметно с каждой новой неделей. Понедельник по сравнению с воскресеньем или там пятница с четвергом на глаз ничем друг от друга не отличались, а вот один день недели от другого такого же, но предыдущего, очень даже. Это было заметно по времени, когда зажигались факелы, по времени, когда последний рубиново-красный отблеск заката исчезал на гладких камнях Астрономической башни, по времени, когда на зачарованном потолке Большого зала, в точности отражающем вид неба в текущий момент, белесовато-серые, плотные облака начинали наливаться вечерней темнотой… Проще всего было сравнивать по чему-то периодическому и не случающемуся в другой день – скажем, по последнему уроку заклинаний в среду, в другие дни он шёл обычно ближе к обеду. С каждой неделей прибавлялась разница минут на пятнадцать-двадцать.
Однако с приближением весны теплел воздух, но отнюдь не межфакультетские отношения. Половина матчей по квиддичу были уже позади, и накал страстей рос – скоро должна была решиться судьба переходящего школьного Кубка. Как уже случалось далеко не в первый раз, основными конкурентами стали Гриффиндор и Слизерин – что, разумеется, не добавило дружественности их контактам.
Расписание матчей каждый год было разным – ведь его требовалось подлаживать под расписание уроков, которое менялось и само по себе, а вдобавок в сборные каждого факультета входили студенты с разных курсов и, естественно, с разными занятиями в разное время. Так что год на год не приходился, и даже последний, решающий матч практически всегда выпадал на разные дни. В этом году он должен был состояться в конце апреля.
Вольф вытянулся на своей кровати, свернув подушку валиком и подложив её себе под спину, которой опирался на спинку кровати. Конечно, так было не очень удобно, но зато не жёстко – а читать письмо, лёжа на спине, было бы ещё менее комфортно. Слезать с кровати и тащиться к окну было лень – Лестрейндж только-только вернулся с уроков.
Письмо было от Регулуса. Младший Блэк грустил в фамильном доме своей семьи. Вольф его вполне понимал – ведь тот с рождения никогда не оставался без сверстника рядом – сначала брата, а потом и его друга. А теперь вот уже который месяц Регулусу приходилось проводить почти одному, исключительно в компании довольно требовательных даже к нему родителей.
После первого же письма, в котором Вольф почувствовал эту грусть и тягу к общению, он начал думать, можно ли как-то помочь Регу – на расстоянии. Как-то иначе до лета, увы, не представлялось возможным. И ему пришли в голову две идеи. Первая была самой что ни на есть банальной – просто-напросто больше и чаще писать. Сказано – сделано, и теперь совы летали на площадь Гриммо минимум дважды в неделю, а часто и больше.
Что же до второй, то тут всё было не так просто. Вольфу подумалось о своём собственном будущем, которое ждало его этим летом – а оно было ещё менее разнообразно в плане живого общения, чем у Регулуса. У того, по крайней мере, даже сейчас была возможность почти в любое время поговорить с родителями и хотя бы попросить у них дополнительных объяснений к какому-нибудь семейному кодексу правил – у Вольфа же почти до самого конца лета практически не будет и этого, если не считать выходных. Но с понедельника по пятницу – один, в летнем поместье. Сам себе господин – до определённой степени, конечно. В случае возникновения критической ситуации помощь не замедлит явиться. Но вот в обычное время – круглые сутки под самоконтролем. Решай, что, когда и зачем делать. Свобода и беспечность? Увы, нет. Домашних заданий на лето никто не отменял – а ведь браться за них по собственной воле, да ещё не имея рядом никого, кто мог бы это дело проконтролировать, было куда как неприятней. Нет, они, конечно, нужны и всё такое, это понятно… но как же будет уныло самого тащить себя за шкирку в рабочий кабинет, когда у окна колышутся под тёплым, напоминающим ласковое дыхание, ветерком ветви сирени, а меньше чем за милю отсюда поблёскивает, словно спутанный серпантин, поверхность озера! А ведь придётся, никуда не денешься. Хотя бы уже потому, что на выходных, когда можно будет явиться в родительский замок, – там ведь непременно поинтересуются, как прошла неделя и в каких занятиях. Успел в прошлые годы навидаться – когда Руди с Басти родители расспрашивали.
Так что, стоило представить себе всё это, как вторая идея появилась сама собой. Нужно было расписать в красках Регулусу своё предстоящее лето и личные переживания по этому поводу. Можно даже слегка приукрасить их – всё равно проверять никто не будет, а Регу, глядишь, станет легче. Всегда ведь легче, когда знаешь, что твоя беда – не у тебя одного.
Было похоже, что затея удалась – тон писем Блэка стал не таким печальным, даже стали появляться уже его собственные подбадривания – смущённые и неловкие, но всё же! Судя по всему, Рег, получив возможность сам выступить в уважаемой роли утешителя, с радостью ею воспользовался. И это было хорошо – Вольф по себе знал, насколько это поднимает дух. Знал по собственному опыту…
Наладить отношения с Сириусом до сих пор не удавалось. По большому счёту, сам Вольф и не пытался это сделать, ограничившись тем, что уже сказал Блэку: или я с Северусом, или твой Поттер. Несмотря на сделанную «скидку» в виде согласия не выставлять никаких требований по Люпину и Петтигрю, Сириус до сих пор и не думал совершать каких бы то ни было согласительных телодвижений. Наоборот, выглядел совершенно довольным своей новой компанией. Вольф поначалу пытался разглядеть следы маскировки, но спустя некоторое время ему пришлось признать: Сириус действительно отлично себя чувствует среди новых друзей. Вольф, изрядно разобидевшись на короткую память бывшего друга и на такое лёгкое расставание, назло Сириусу старался на людях как можно больше времени проводить вместе со Снейпом, при этом выглядя максимально спокойно и беззаботно. Тем более что Северус был совсем не против – на Слизерине у него так и так новых друзей не появилось. Знакомых хватало, в том числе и довольно благожелательно настроенных, а вот друзей так и осталось только двое: Вольф на Слизерине и Лили на Гриффиндоре.
Вольф рассеянно вздохнул и принялся снова перелистывать страницы письма – Рег на этот раз понаписал вволю, прислав целую пачку листов, аккуратно пронумерованных в верхних правых уголках. Пергамент мягко, чуть заметно шершавил кончики пальцев.
- Пятое мая… – пробормотал себе под нос Вольф, опуская руки с письмом и задумчиво смотря на стену в зелёных обоях, по которым вился искусный серебряный орнамент. – Время ещё есть, надо бы придумать, что подарить…
Он успел перебрать в голове с пяток вариантов, когда дверь отворилась и в спальню зашёл Северус.
- Мальсибер, Эйвери и Джагсон вовсю ставками занимаются, – сообщил он, устало снимая сумку с плеча и ставя её на тумбочку. – На завтрашний матч. И сами ставят, и у других принимают. Правда, с других курсов я не заметил, но Яксли даёт пять галлеонов за то, что когтевранцы отстанут от нас к моменту поимки снитча не менее чем на сорок очков.
- Сорок? М-м… Ну что ж, такое вполне возможно, – немного подумав, согласился Вольф. – У них не самый лучший вратарь. Хотя, конечно, охотники неплохи, особенно Чармсон, так что нашим тоже придётся поработать.
- Ты так говоришь, словно уже сам всё просчитал, – хмыкнул Северус, садясь на кровать и слегка разминая пальцы.
- Ну, не всё, конечно… – немного смущённо потёр кончик носа Вольф. – Но кое-что просчитал, да. Насколько могу.
- Что, собираешься советы капитану давать? – шутливо поинтересовался Северус.
- Пока нет, – в тон ему ответил Вольф. – Но в будущем я надеюсь попасть в команду, так что готовиться стоит уже сейчас.
- Дался тебе этот квиддич, – покачал головой Снейп. – Надеюсь только, меня туда же не потянешь?
- Только если ты сам захочешь, – засмеялся Лестрейндж.
- И не надейся, – сделал круглые глаза Северус и рассмеялся вместе с другом. – Кем быть-то хочешь?
- В команде?
- Ну да.
- Без разницы, – пожал плечами Вольф. – Главное, чтобы получалось лучше всего… а так – всё равно. Где летать смогу лучше.
- Ну, удачи, – улыбнулся Снейп. – Судя по виденным мною матчам, она тебе пригодится.
- Спасибо.
- Не за что.
Оба немного помолчали, смотря в зачарованное окно. Небо застилали слоистые облака, сложно было даже сказать, плывут ли они куда или так и висят над Хогвартсом и всеми окрестностями – настолько равномерным выглядел облачный покров.
- Сев, – нарушил молчание Вольф, – что бы ты подарил на день рождения другу младше тебя на один год?
Северус удивлённо уставился на него.
- Ну… а причём тут возраст? Невелика, по-моему, разница – один год…
- Да, наверное… Ну хорошо, а другу, который скучает в одиночестве и ждёт встречи?
- Хм… – Северус задумался, подперев подбородок рукой и постукивая по нему пальцами. – А встреча будет летом?
- Думаю, да… Должна, во всяком случае.
- Ну, не так уж долго осталось. Знаешь что? Подари, что считаешь нужным, но добавь пачку фотографий! А ещё лучше – магических, движущихся!
- А маггловские что, не движутся? – удивился Лестрейндж. – Так и замирают неподвижно?
- Ну да! – довольно грустно хмыкнул Снейп и пожал плечами. – Не двигаются вообще никогда, запечатлевают только момент съёмки.
- Изображение, хранящее только один момент… Ну и ерунда! – хохотнул Вольф. – Ох уж эти магглы… Но, знаешь – а идея классная! Пожалуй, так и сделаю – попрошу у братьев раздобыть камеру и пощёлкаю окрестности. И внутри замка тоже. О, и нас сниму! Надеюсь, Регу понравится на всё это посмотреть.
- Регу? – склонил голову набок Северус. – Это ведь брат… Блэка, да? Ты рассказывал про него…
- Ага, – кивнул Вольф и продемонстрировал пачку исписанных листов. – Мы с ним переписываемся. Раньше он и Сириусу писал так же часто, но последнее время жалуется… Говорит, что он…
огриффиндорился.
Последнее слово Вольф произнёс с отвращением, словно по ошибке откусил от чего-то тухлого вместо нормальной еды.
- Пишет, что просил Сириуса со мной помириться, но тот не хочет… Ну и не надо! – внезапно выкрикнул Вольф, резким движением пальцев сминая всю пачку разом. – Огриффиндорился он, видите ли! И представляешь, что он ещё выкинул? Написал Регулусу, что надеется, что он тоже попадёт на Гриффиндор! Ха! Я очень удивлюсь, если так и будет!
Однако на лице Вольфа, когда он произносил это, всё же застыло лёгкое напряжение. Тряхнув головой, Лестрейндж продолжил:
- Регулус сообщил, что мать их здорово разозлилась, когда узнала об этом. Вроде хотела даже Вопиллер послать, но передумала. И теперь, если верить Регу – а я не вижу оснований не верить, – каждый день усиленно рассказывает ему, что… ну, в общем, обо всех преимуществах Слизерина рассказывает, – Вольф немного успокоился и снова откинулся на подушечный валик, взмахнув рукой. – Регулус пишет, что, видимо, у него в любом случае не останется шансов поступить куда-то ещё, даже если он этого и захочет. Вот, в общем, так…
- А ты ведь хочешь, чтобы он поступил сюда?
- Ещё бы не хочу! – на лице Вольфа проступила грусть. – Видишь ли, мы ведь с ним дружим почти столько же, сколько с Сириусом… то есть, сколько я
дружил с Сириусом. Рег славный человек, только разве что, как по мне, скромный слишком. Только ему не говори, что я это говорил, – Лестрейндж слегка хохотнул, потирая глаза свободной рукой. – Я и в самом деле очень рассчитываю, что он поступит сюда же. Боюсь даже представить, что может сделать с ним Сириус при поддержке и активном участии Поттера. Как затуманить ему мозги. Нет, Регу лучше быть здесь, это точно.
- Думаешь… – Северус немного помедлил, – думаешь, он… будет рад войти в нашу компанию?
- А с чего бы нет? – Лестрейндж удивлённо уставился на него.
- Ты же знаешь, – сухо, отрывисто сказал Снейп, отводя глаза. – Я полукровка. Лили вообще магглорождённая. А он – Блэк, и ты сам говоришь, что гораздо более… классический, чем его старший брат. Не думаю, что он будет рад хотя бы просто общаться с нами.
- Хм… Да ты знаешь, нет, – откликнулся Вольф после некоторых раздумий. – Это всё же вряд ли. Да, он в гораздо большей степени склонен к соблюдению традиций, но он, в общем-то, довольно миролюбив. Не думаю, что он станет… ну, агрессивно себя вести. К тому же я упоминал в своих письмах и о тебе, и о Лили. Особенно после…
Вольф запнулся и кашлянул, взгляд его помрачнел. Лестрейндж вяло поднял руку и расстегнул воротник рубашки.
- После нашей размолвки с Сириусом, – наконец хрипловато закончил он. – Рега очень интересовало, почему же… ну, это случилось. Я рассказал, как мог. Всё рассказал. И о том, кто есть кто оказался, тоже. В общем, он, кажется, сейчас уже вполне нормально относится к тебе… ну, заочно, – Вольф слегка усмехнулся. – Его интересует, что же ты за личность такая, что я решил с тобой дружить и хорошо о тебе отзываюсь. Думается мне, при вашей первой встрече не будет никакой стычки. Рег человек довольно любопытный, он сначала собственное мнение о тебе составит.
- Не уверен, что оно будет хорошее после нотаций его матушки, – мрачно отозвался Северус. – Ты же сам говоришь, что она его целенаправленно на Слизерин настраивает. А раз так, то могу себе представить, что она говорит о таких, как… я.
- А вот не факт, – хитро прищурился Вольф. – Я это предусмотрел. И специально попросил в первом же письме, в котором о тебе и Лили упомянул, чтобы он ничего не рассказывал Вальбурге. И правильно всё обставил – ну, я надеюсь, что правильно, но похоже, что вполне получилось. Сначала он, конечно, повозмущался, но в ответ сообщил, что ничего не рассказал и ждёт подробностей.
- Каких ещё подробностей? – насторожился Снейп.
- Не волнуйся, ничего особенного, – засмеялся Вольф. – Я просто подумал, что надо изобрести какую-нибудь причину, по которой Регу не стоит рассказывать о тебе Вальбурге. И я решил: тут самое подходящее – некоторая тайна. И в первом письме, где упомянул тебя, сообщил, что, мол, познакомился с очень интересным и стоящим человеком, и всё такое прочее… и, правда, он полукровка, но… и так далее. Короче говоря, я ничего конкретного в тот раз не написал, но выложил немало намёков. Я ведь Рега неплохо совсем знаю, могу себе представить, на какую новость как он отреагирует. В общем, в ответ он даже почти и не возмущался, больше интересовался, что да как. А сейчас – сейчас, я думаю, он к тебе уже привык. Заочно, – и Лестрейндж снова прыснул.
- Значит, думаешь… нормально всё пройдёт? – с сомнением уточнил Северус. Уж больно всё гладко звучало…
- Вполне, – отмахнулся Вольф. – Рег славный парень, я же говорю. Вы с ним поладите.
- Ну, будем надеяться, – неуверенно улыбнулся Снейп.
Матч состоялся вполне благополучно – погода не помешала. Даже наоборот – если не считать довольно заметного ветра, всё было вполне удобно для квиддича – земля сухая, видимость хорошая, солнце глаза не слепит. Слизеринская команда уверенно держала инициативу за собой, и, несмотря на все усилия когтевранцев – а те старались, Вольф не мог этого не признать, – победа досталась серебряно-зелёным. С трибуны Когтеврана слышались разочарованные возгласы, но в целом «орлы» вели себя вполне достойно. Было даже смешно – гриффиндорцы переживали из-за победы Слизерина если и не сильнее когтевранцев, то, во всяком случае, картиннее – причём, вроде бы, вполне искренне. Со стороны красно-золотых доносились не только разочарованные, но и сердитые возгласы, а вдобавок ещё и отчётливые ругательства. Впрочем, такую их реакцию Вольф вполне понимал – теперь в финальной схватке им придётся сойтись со Слизерином, имея намного больший разрыв с ним в общекомандном счёте, чем если бы сегодня победил Когтевран.
Студенты вразнобой, большими и малыми группками, возвращались обратно в замок. Вольф оживлённо делился впечатлениями о матче с Северусом, напирая, впрочем, больше на тактические ходы, чем на доблесть отдельных игроков.
- …а действия загонщиков ближе к концу? Ты заметил – после десятого гола, когда разрыв составил шестьдесят очков, они заняли позицию выше уровня колец. И, даже если пикировали вниз для отражения бладжеров, старались потом как можно быстрее вернуться наверх. Я полагаю, целью их было помешать ловцу Когтеврана схватить снитч в случае неудачного для нас момента его появления…
- Ну, тогда это было не самое удачное решение, – хмыкнул Северус. – По-моему, если бы они оставались на прежней высоте, они могли бы намного больше помочь остальным нашим. Мы по крайней мере два гола пропустили из-за того, что их охотники прорывались к нашим кольцам без особых помех со стороны бладжеров.
- Да ты знаешь, вот в этом я не уверен, – возразил Вольф. – Разрыв ведь был большим, так что даже при удаче для них когтевранцам вряд ли удалось быстро его выправить. А матч длился уже почти час, и снитч вполне мог вскоре появиться. По-моему, предосторожность была вполне оправданной.
- Наверное… Хотя Бладстоун поймал снитч всё равно без всякой поддержки со стороны Кэрроу и Крэбба.
- Мог и не поймать, – пожал плечами Вольф. – Нам просто повезло – снитч мало того что появился ближе к нему, так Бладстоун его и заметил раньше. Нет, я не ставлю под сомнение то, что он – хороший ловец, просто тут ещё многое зависит от удачи… И, значит, стоит подстраховываться на случай, если она вдруг повернётся к тебе спиной.
- Как думаешь, в следующем матче наши имеют хорошие шансы победить? – спросил Снейп, хмурясь. – Неприятно признавать это, но гриффиндорцы, действительно, совсем неплохо летают. Конечно, не так, как наши, но…
- Да нет, вообще-то сопоставимо, – потёр висок Вольф. Они поднялись по ступенькам и вошли в холл. – Пожалуй, тут изрядно придётся потрудиться.
- Нет, они не победят, – уверенно покачал головой Снейп. – Мама рассказывала, что и в её времена Слизерин всё время выходил победителем и на квиддичном поле, и в межфакультетском соревновании. И сейчас я вижу то же самое! Мы идём впереди!
- Сильно не радуйся, Нюниус, – донеслось сзади. – Это ненадолго!
Вольф с Северусом синхронно обернулись и обнаружили прямо за собой Поттера, Блэка, Люпина и Петтигрю. В руках у последнего виднелись сине-бронзовые шарфы – гриффиндорцы практически поголовно болели в этой игре за Когтевран. Ну да странно было бы ожидать другого…
- Да ну? – ехидно спросил Северус. – Неужели? И на что же ты рассчитываешь, Блэк? Что ваша команда наконец-то возьмёт ноги в руки и станет решительней летать?
- А ты уверен, что так у них будет лучше получаться? – с притворной озабоченностью поинтересовался Вольф.
- Придержи язык, Лестрейндж, – угрожающе проговорил Поттер.
- Ох. Мне не по себе-е-е… – дурашливо задрожал Вольф, театрально прикладывая руку к груди. Затем выпрямился и, со снисходительной улыбкой глядя под ноги, сделал пару вальяжных шагов вперёд. – И что же ты мне сделаешь? Вобьёшь в землю железобетонным пафосом? Скажем, на тему «Гриффиндор – обладатель Кубка по квиддичу»? Разве мадам Пинс тебе не говорила, что фантастики в школьных анналах нет?
Джеймс глубоко вдохнул, его ноздри стали угрожающе раздуваться. Он медленно наклонил голову, пристально глядя на усмехавшегося слизеринца, стоявшего в считанных шагах от него.
- Хватит, Джеймс, не слушай его! – Люпин шагнул вперёд и попытался оттянуть Поттера в сторону. – Он только того и добивается, чтобы ты взбесился, разве ты не видишь?
- Ну, вообще-то я ставлю эксперимент, – ухмыльнулся Вольф. – На гриффиндорскую храбрость. Хочу… м-м… проверить немного…
Он сам не был уверен до конца, что именно толкало его на эти слова и вообще заставляло желать стычки – а сказанное было прямым вызовом, оставить который без немедленного ответа – и, скорее всего, далеко не только словесного, – истинный гриффиндорец просто не мог себе позволить. Вольфа тянуло схватиться с Поттером. То ли в крови до сих пор бурлил адреналин после матча. То ли просто давно уже хотелось, да особого повода не было… То ли ещё что – но Вольф просто нутром ощущал, что мирно разойтись по Общим гостиным своих факультетов – это совсем не тот исход, которого он сейчас желает.
И Джеймс исполнил тайное желание Вольфа – хотя в иной ситуации вряд ли бы выполнил даже явное. Издав некий горловой звук, отдалённо напоминающий рычание, он выхватил волшебную палочку.
Глаза Лестрейнджа зажглись облегчением и торжеством, когда он сделал то же самое. Шедшие сзади них ученики поспешно расступились по сторонам – кто-то толкался, желая оказаться подальше и побыстрее, а кто-то, хотя и тоже торопливо отходил с линии прицела, тем не менее не собирался лишать себя дополнительного зрелища. Это деление не было пофакультетным – краем глаза Вольф заметил, что плётшаяся в паре десятков ярдов позади них группка когтевранцев-первокурсников большей частью поспешила рассыпаться в стороны, но пара-тройка явно вознамерилась не пропустить момент. Мелькнули огненно-рыжие волосы.
Но времени на осмотр зрителей не оставалось – пора было действовать. Тем более что и Северус с Сириусом уже стояли наготове, практически в прямом смысле слова скалясь друг на друга. Люпин и Петтигрю, как обычно, предпочли не лезть в заваруху.
- Экспеллиармус! – выкрикнул Поттер, явно не собираясь откладывать дело в долгий ящик. Вольф резко пригнулся и выбросил руку с волшебной палочкой вперёд в ответном заклятии.
- Локомотор Мортис!
Поттер отпрыгнул в сторону. «Противоножное» заклятие со свистом вылетело прямо в широко раскрытый дверной проём.
Схватка быстро раскололась на две отдельные. Что бы там ни было, ни Вольф, ни, похоже, Сириус не горели желанием сражаться друг с другом. Да и зачем, если поблизости намного более желанная цель?
По широкому пространству холла закружились две пары дуэлянтов – Лестрейндж против Поттера, Снейп против Блэка. Противники раз за разом швыряли друг в друга заклятия, перемежая их с язвительными репликами. Привлечённые шумом, в холл стягивались всё новые ученики, в том числе и те, кто пришёл раньше с квиддичного поля и уже успел было скрыться в коридорах. Раздавались выкрики в поддержку той или иной стороны, кто-то скандировал «Вперёд, Слизерин!», кто-то – «Врежьте им, львята!»
- Десять галлеонов на Вольфа! – донёсся сквозь весь этот аккомпанемент до Лестрейнджа голос Басти. – Десять галлеонов на победу моего брата – кто принимает?
Судя по всему, Рабастан не видел в происходящем ничего неправильного – даже наоборот. И, кстати, это значило, что Рудольфуса поблизости явно не было…
Впрочем, всё это занимало лишь небольшой краешек сознания Вольфа. Самым главным для него сейчас было то, что он наконец-то получил возможность выплеснуть всю накопившуюся злость на того, кого считал главным виновником своих неприятностей.
- Петрификус Тоталус! – выкрикнул Лестрейдж. Губы его задрожали в яростном рычании, когда Джеймс снова увернулся от заклятия. – Что крутишься, Поттер? Рано или поздно всё равно достану!
- Сначала попади, – насмешливо фыркнул гриффиндорец, посылая в ответ Таранталлегру, разбившуюся о встречный Ступефай в какой-то паре ярдов от противника.
Рычание клокотало в горле Вольфа уже почти безостановочно, прерываясь лишь на время, нужное, чтобы выкрикнуть новое заклинание.
- Это всё ты! – со злостью выдохнул он после очередного Парализующего, не достигшего цели. – Ты во всём виноват!
- Да? – Поттер в который раз отскочил от несущегося в него луча заклятия. – В чём же?
- Не притворяйся! – «р» так и дрожало на языке. – Это ты задурманил Сириуса! Ты заставил его перейти на вашу сторону! И Гриффиндор, и ваши выходки – это всё ты! Ты отнял у меня его – Ступефай!
- Ты сдурел, Лестрейндж! – вспыхнул Джеймс, пропуская Оглушающее над собой. –
Я отнял его? Я и не думал! Это ты сам своим упрямством и нежеланием делиться с кем бы то ни было оттолкнул его от себя!
Ответом ему было уже окончательно нечленораздельное рычание и целая серия заклятий, от которых приходилось уворачиваться в темпе танго.
Возможно, поединщики бы всерьёз задумались, если бы в пылу боя могли услышать – и обратить внимание – на взаимные претензии, которыми в этот момент обменивалась вторая пара участников схватки.
- Это всё ты виноват! – дрожал от ярости Сириус, швыряя в своего противника заклятие за заклятием. – Это – Ступефай! – ты увёл – Петрификус Тоталус! – Вольфа от меня! Фурункулюс!
-
Я увёл? – ехидно спрашивал в ответ Северус, встречая заклинания гриффиндорца своими и при первой возможности бросая ответные. – На себя посмотри! Не ты ли своим гриффиндорством – Риктусемпра! – сделал всё, чтобы он отвернулся от вас?
Реакция Блэка на эти слова мало чем отличалась от реакции Лестрейнджа.
Двойная дуэль длилась уже несколько минут. Судя по довольным возгласам Рабастана, звучавшим в моменты особенно сильного напора Вольфа, брату удалось найти принявшего ставку и, возможно, даже не одного. Дело было в том, что интонация возгласов при этом становилась уже не просто подбадривающей, а прямо-таки весьма оживлённой. Среди зрителей мелькнуло возмущённо-обеспокоенное лицо Лили, тревожно стискивавшей собственную сумку.
- Что это такое?! – прогремел над холлом голос МакГонагалл. – Прекратить немедленно!
Вольф, уже занося палочку для очередного заклятия, сморщился, как от лимона, но огромным усилием воли заставил себя всё же опустить её. Тридцатью футами правее замерли Северус и Сириус, тоже прекратившие бой, но ещё не отвёдшие палочки друг от друга. Лестрейндж неохотно повернулся к преподавательнице трансфигурации, стоявшей на ступенях одной из лестниц, ведущих в холл.
- Вы о чём думаете? – гневно спросила МакГонагалл, спускаясь вниз и быстро подходя к четвёрке поединщиков. – Кто вам разрешил устраивать дуэль? Да ещё здесь! Групповую!
- Дамблдор, – ляпнул Сириус. Преподавательница осеклась и изумлённо воззрилась на него.
- Что вы сказали, мистер Блэк?
- Дамблдор разрешил, – пожал плечами гриффиндорец, невинно смотря на своего декана. Ноздри МакГонагалл гневно раздулись.
- Вы ожидаете, что я вам поверю? Дуэли в Хогвартсе запрещены!
- Ну тогда чего вы спрашиваете? – поднял брови Сириус, шалея от собственной наглости. – Профессор.
- Минус десять баллов с Гриффиндора, – отчеканила МакГонагалл. – И ещё минус двадцать с каждого из вас четверых за дуэль. Кто зачинщик?
- Я, – хмыкнул Вольф, делая шаг вперёд и не обращая внимания на предостерегающий взгляд Северуса. Выглядеть трусливей Сириуса не хотелось.
Во взгляде гриффиндорского декана промелькнуло что-то, похожее на уважение, но в следующую секунду он снова сделался жёстким.
- А вам персональная отработка у мистера Филча. Сегодня в восемь. И опаздывать не рекомендую.
- Хорошо, профессор, – пожал плечами Вольф. Эта новость его скорее развеселила, чем опечалила – с почином, как говорится…
Он встряхнул головой и с интересом обвёл взглядом широкое кольцо зрителей. На мгновение он встретился глазами с рыжей девчонкой в когтевранском шарфе, судя по росту – первокурсницей, стоявшей в первом ряду. Несмотря на то, что её факультет только что потерпел поражение на квиддичном поле от факультета Вольфа, она улыбнулась ему и показала два больших пальца, поднятых в жесте одобрения. Лестрейндж кивнул, улыбнувшись в ответ.
Рудольфус был очень недоволен всем произошедшим. Хотя он и одобрительно покивал, узнав, что его младший брат успешно держался против своего противника, но вот новость о первой отработке Вольфа его не слишком порадовала. Досталось и Рабастану – за то, что вместо разнимания дерущихся занялся тотализатором.
- А что тебе не так? – возмутился Басти. – Тем более что выиграть всё равно ничего не удалось – старая кошка всё веселье испортила.
-
Веселье?! – повторил Рудольфус, уничтожающе глядя на брата. – Ты называешь это весельем?!
- Видел бы ты, как лихо Вольф его… шпынял! – бодро взмахнул одной рукой Басти, другой привлекая к себе младшего брата и одобрительно потряхивая его за плечо. – Раз, два! Отличная работа!
- Если «раз-два», то чего же ты не выиграл? – язвительно спросил Рудольфус.
- Ага! – Рабастан вскинул указательный палец, с хитрым прищуром тыча им в сторону Руди. – Тебя тоже это волнует!
Рудольфус на мгновение замер, а затем, подняв глаза к потолку, медленно вдохнул и выдохнул. Басти, воспользовавшись моментом, коротко сжал плечо Вольфа и подмигнул ему.
- Повторяю, – проговорил старший брат, опуская взгляд и тяжело глядя на обоих, – мне не нравится, Вольф, что ты так рискуешь. Ты ещё первокурсник! Тебе нечего делать на дуэлях.
- А как же я тогда научусь к старшим курсам? – обиженно поинтересовался Вольф. – И потом – мне что, до них так и терпеть выходки гриффиндорцев? И вообще – так научи меня, чтоб я не рисковал!
- О Мерлин, за что мне это… – пробормотал Руди, устало качая головой. – Ну скажи – тебе что, без дуэлей никак?
- Ну… – неопределённо пожал плечами Вольф. – Как-то так!
Рудольфус снова вздохнул, сумрачно глядя на него. Вольф не опускал взгляда – смотрел открыто и прямо.
- Руди, – негромко подал голос Рабастан, кладя руку на плечо Вольфа, – он прав. Гриффиндорцы становятся всё активней. У них в этом году… хм, бодрое пополнение. А у тебя выпускной меньше чем через три месяца. В следующем году тебя уже здесь не будет. Разве нам самим не доводилось встречаться с гриффами накоротке? Наш волчонок должен уметь показывать зубы. И быть готовым в случае чего пустить их в ход.
- Мама будет злиться… – уже не раздражённо, а тоскливо протянул Руди, плюхаясь в кресло. – Вместо того, чтобы оберегать, ты предлагаешь…
Он махнул рукой.
- Я предлагаю помочь нашему брату с тем, чтобы он мог и сам себя оберегать, когда понадобится! – возмущённо воскликнул Рабастан. – Мы же не сможем всегда быть рядом! Тебя самого сегодня не было – что, забыл?
- Думаешь… уже пора? – Рудольфус перевёл на него взгляд и многозначительно сдвинул брови.
- Безусловно, – просто ответил Басти.
Вольф смотрел то на одного, то на другого, стараясь уловить, о чём именно идёт речь.
- Вы будете меня обучать? – наконец спросил он с надеждой.
- Ладно, – вздохнул Рудольфус. – Но: во-первых, летом – сейчас уже экзамены не за горами. Времени слишком мало.
- Но ведь летом…
- Решим, – прервал его брат, поднимая руку. – Найдём способ. В гости будем заглядывать или на выходных, в замке… Неважно, это решаемо. Во-вторых – ты до этого времени постараешься не лезть на рожон, а уделить внимание теоретической подготовке. Вот, – Рудольфус достал палочку и Манящими чарами призвал довольно увесистый фолиант из своей спальни, – держи. Изучи всё до каникул. Прежде чем начинать серьёзно учиться дуэлям, тебе надо как минимум решить, какой стиль боя для тебя является наилучшим. Это главный вопрос в начале тренировок.
- Но ведь для этого мне придётся опробовать что-то на практике… возможно, – невинно проговорил Вольф, с наслаждением глядя на надпись на обложке: «Стили боя на волшебных палочках: происхождение, развитие, современность». – Такой важный вопрос… вряд ли его можно решить на основании одной лишь теории.
- Даже не вздумай на этом основании лезть в драку, – предупредил Рудольфус. – Учти, я за тобой присматривать буду. А ты, Басти, не подыгрывай ему.
- Руди, ну что могут ему сделать первокурсники? – закатил глаза средний брат. – По мне, так Вольф прав – сейчас он сможет в безопасных условиях ценного опыта набраться, понять, что для него лучше…
- Для него лучше было бы совсем не лезть в это дело, – отрезал Рудольфус. – И это ещё ничего не значит, что первокурсники. При желании и чарами Левитации дел натворить можно.
- Ну я буду осторожен, – умоляюще протянул Вольф, глядя на старшего брата щенячьими глазами.
- А без этого, братишка, вообще ничего не получится, – усмехнулся Рудольфус. – Волшебная палочка – это тебе не дубина, и в магическом поединке чаще всего побеждает тот, кто лучше контролирует эмоции и сознание, а через них – и всё, происходящее вокруг. А не тот, кто кидается в бой, очертя голову. Так что учти, как говорится.
- Учту, – закивал Вольф. – Обязательно учту!
- Ну вот и отлично. А сейчас иди давай, готовься. Я, конечно, к Филчу заглянул и ситуацию разъяснил – тебя, скромного первокурсника, спровоцировали на оборону превосходящие в численности гриффиндорцы, и ты мой брат, и очень приличный человек… не ухмыляйся, подробности этому сквибу знать ни к чему… так что ничего серьёзного он тебе поручить не должен вроде как. Ну, а если уж вдруг чего всё же выкинет… припугни его мной, я разрешаю.
- Спасибо, Руди, – Вольф уселся на подлокотник кресла и обнял брата. – Ты всегда обо мне заботишься…
- Вот подлиза, – фыркнул Рудольфус, выразительно глядя поверх плеча Вольфа на весело скалящегося Басти. – Запомни раз и навсегда, Вольф: вожак несёт ответственность за всех членов стаи. Ну, а в отсутствии родителей эту роль приходится выполнять мне.
- Ой-ой-ой, как тяжело звучит, – засмеялся Рабастан, заваливаясь навзничь в соседнее кресло, задирая ноги на его спинку и вверх тормашками глядя на старшего брата. – Будто самому это не в кайф!
- Представь себе, не всегда, – уже серьёзней ответил Рудольфус. – Я же сказал – это не только первая позиция, но и ответственность. Впрочем… – он скептически посмотрел на беззаботно улыбавшегося от уха до уха Басти, пытающегося в принятой позиции ещё и руки за голову заложить, – похоже, некоторым дано это понять не сразу.
- Ты же у нас старший, – беспечно хмыкнул Рабастан. – Тебе королём быть. А мы с Вольфом навсегда останемся принцами. Верно бабуля говорила – это куда веселее!
- О-о-о-ох… – только и покачал головой Руди. – Принцы на мою голову…
Ответом ему был двойной весёлый смех.
В половине восьмого Вольф заглянул в спальню первокурсников, чтобы на всякий случай переодеться к отработке и оставить лишние вещи здесь. Там его уже явно ждал Северус, лежавший на своей постели прямо в верхней одежде и отложивший в сторону учебник, едва только друг показался в дверях.
- Я думаю, мне стоит пойти с тобой, – безо всяких экивоков заявил он, садясь и спуская ноги на пол. – В конце концов, мы вместе это затеяли, так что это несправедливо, что отработка только тебе досталась.
- Северус, – благодарно улыбнулся в ответ Вольф, – спасибо за предложение, но, во-первых, начал всё действительно я, а ты просто поддержал. Ну и во-вторых, ни к чему приучать Филча к тому, что ему может достаться больше бесплатных работников, чем он планировал.
- Но Вольф!… – в голосе Северуса зазвучала почти неприкрытая обида. – Я же тоже хочу! Это нечестно, в конце концов – гриффам вообще ничего не досталось!
- Северус, – уже твёрже сказал Вольф, – я иду один. Извини.
Снейп обиженно понурился. Вольф вздохнул и сел рядом с ним.
- Пойми, Сев, я очень ценю твою дружбу и то, что ты хочешь разделить это со мной, но сейчас нам ни к чему обоим туда соваться. Мне надо провести разведку – у меня есть кое-какие хитрые задумки в отношении нашего дражайшего завхоза. А мне будет проще сделать это самому. Честно, Сев… не обижайся, пожалуйста, просто так вышло. На этот раз.
Северус вздохнул, но уже не обиженно, а просто с грустью.
- Но ты очень поможешь мне, если, пока я буду его обрабатывать, кое-что посмотришь… – доверительным тоном сообщил Вольф.
- Догадываюсь, что, – усмехнулся Снейп. – Домашнюю по зельеварению?
- Ага. Вот она, – Лестрейндж быстро подошёл к своей тумбочке, порылся в ней и, достав несколько исписанных листов пергамента, сунул другу в руки. – Буду очень благодарен.
- Ну-ка… – Северус принялся быстро, но довольно внимательно просматривать их один за другим. – Мда-а-а… Говорят, у каждого есть право на ошибку, но у тебя, похоже, вообще безлимит. Ну кто же смешивает цветы кольраби с листьями белены, да ещё и нарезанными? Ты хоть представляешь, что в итоге получится?
- Слизнорт задал средство от садовой разновидности докси, а так вроде оно и должно получиться, – пожал плечами Вольф, уже успевший переодеться и забросить сумку на кровать. – Капуста дешёвая, белена ядовитая. Но тебе, конечно, виднее. Ну всё, я побежал – надеюсь, не опоздаю. Спасибо, что помог!
И Лестрейндж быстро выскользнул за дверь.
- Ну да, ну да… – вздохнул Северус, принимаясь вычёркивать ошибки прямо из текста. – А что цветы кольраби будут немногим лучше цветов белокочанной, но куда как дороже, это, разумеется, выше благородного понимания… И насколько опасна передозировка белены, тоже. Мерлин, какое счастье, что я не преподаватель зельеварения…
Глава 11. Вот наш сад, мы в нём растём, изменяясь день за днём… Я знаю точно: растает лёд,
В тиши полночной
Иволга запоёт.
И рыжею девчонкой,
Тёплою ото сна,
В озябший мир придёт Весна!
Сергей Трофимов, «Московская песня».
План Вольфа был простым. Собственно говоря, смутно он начал вырисовываться у него уже давно, но именно сегодняшняя отработка стала последним элементом мозаики – удобным предлогом для того, чтобы вообще подобраться к Филчу.
Основная идея всего замысла заключалась в том, чтобы переманить угрюмого завхоза на свою сторону. Почти каждый ученик Хогвартса, вне зависимости от факультета, счёл бы такую задумку идиотской и заранее обречённой на провал – Филч раздражал всех подряд тем, что для него не было большей радости, чем поймать кого-либо за реальным или притянутым за уши нарушением правил. Осенью он имел обыкновение бродить возле холла и ловить всех, у кого не были идеально чистые ботинки. По ночам завхоз вне всяких графиков то и дело отправлялся на патрулирование коридоров, ловя любителей погулять ночью чаще, чем все старосты, вместе взятые. В общем и целом, под предлогом соблюдения в замке чистоты и порядка Филч чаще занимался тем, что гадил ученикам, не делая между ними никакого различия. А любимой темой его разговоров с учителями было то, как распустилось нынешнее поколение и как плохо, что телесные наказания теперь отменены.
Ученики относились к завхозу не в меньшей степени сочувственно и доброжелательно, а Поттер с компанией уже успели засветиться в благородном деле помощи по хозяйству, подловив Филча во время мытья лестницы и раз десять подряд заставив половую тряпку сначала взлететь под потолок, а потом шлёпнуться прямо на завхоза, сквернословившего при этом хуже пьяного сапожника. Все присутствовавшие при этом славно повеселились, смеялись даже Вольф с Северусом, когда узнали о случившемся от Эйвери, но потом Лестрейнджу пришла в голову мысль, что, если бы Филч помогал Слизерину или хотя бы конкретно им с Севом в противостоянии с гриффиндорцами, то он оказался бы весьма ценным союзником. Филч прекрасно знал все или почти все тайные ходы и проходы в замке, часто отвечал за выполнение учениками отработок и, более того, в случае обнаружения какого-либо нарушения правил имел право если и не сам наказать провинившегося, то, по крайней мере, отвести к преподавателю, который как раз мог налагать взыскания. Если бы удалось сделать так, чтобы к слизеринцам всё это не применялось, а к гриффиндорцам, наоборот, с удвоенной частотой…
Разумеется, всё было не так просто – нелюдимый завхоз не имел обыкновения вообще идти на контакт с учениками иначе как для очередной придирки. Но Вольф успел за проведённое в замке время присмотреться к нему. Сначала это делалось просто в целях обычной разведки – Филч был одной из главных опасностей, на которые можно натолкнуться в ночной вылазке за пределы факультетских спален и Общей гостиной, – но в процессе наблюдения Вольф собрал немало важной информации. В частности, ему стали известны характерные реакции Филча, основные мотивы его придирок для определённых типов случаев… За несколько месяцев Лестрейндж, пользуясь собранными лично сведениями, а также теми, что предоставили братья, составил очень неплохое представление о завхозе. И теперь, идя к нему на отработку, намеревался пустить его в ход вместе с кое-какими дипломатическими приёмами… Основной расчёт был на то, что раньше, насколько было известно, к вредоносному завхозу никто и не собирался «подкатывать» – а значит, вряд ли тот мог что-то заподозрить. Свой план Вольф обкатывал уже не одну неделю.
Филч ждал его у своего кабинета – как всегда, неопрятный, обшарпанного вида. Рядом с завхозом стояло ведро и бутылка с чистящим средством.
- Явился! – проскрипел Филч, посмотрев на часы. – Вовремя… Бери вот это и пошли!
- Да, сэр, – вежливо ответил Вольф и с готовностью взялся одной рукой за ведро, в котором обнаружилась плавающая в воде тряпка, а другой – за бутылку с, как гласила этикетка, полиролем. Ни то, ни другое чистотой не отличалось, но Вольф ничем не выдал своих чувств – а больше всего ему в этот момент захотелось бросить всё на пол и послать Филча куда подальше.
Они побрели наверх. Спустя определённое количество лестниц, коридоров и поворотов перед ними предстал Зал Наград. Филч зажёг свет и, шаркая, прошёлся вдоль стеллажей с золотыми и серебряными кубками, табличками, венками…
- Вот это всё, – завхоз махнул рукой чуть ли не на четверть зала, – протри как следует. А потом пол перед ними вымой. Давай, давай, не тяни!
- Конечно, мистер Филч! – голос Вольфа по-прежнему оставался мягким и вежливым, хотя внутри у отпрыска благородного рода начинало бурлить желание бросить эту тряпку вместе с полиролем уже не на пол, а в морду треклятому сквибу. Справиться с собственными чувствами помогло напоминание самому себе о том, ради чего, собственно, он здесь находится. Вздохнув про себя и представив, что он – разведчик на важном задании факультета (что, в сущности, было не так уж далеко от истины), Вольф, сохраняя на лице деловитое спокойствие и лёгкую, безмятежную улыбку, принялся натирать кубки. Какое-то время он размышлял, не стоит ли ему самому начать разговор, но потом Филч избавил его от этой дилеммы.
- Мелкие вредители, – проскрежетал он, – никакого от вас покою нет… И хоть бы новое что, а то всегда: Слизерин, Гриффиндор! Гриффиндор, Слизерин! А мне теперь возись с вами, присматривай!
- Простите, мистер Филч, – кротко отозвался Вольф, – я не хотел вас утруждать.
Завхоз осёкся и изумлённо уставился на первокурсника – Лестрейндж прекрасно засёк это краем глаза. И, чтобы закрепить «бросок», добавил:
- Я постараюсь сделать всё побыстрее.
- А. Ну, хорошо, – буркнул завхоз. Судя по всему, расчёт оправдался – тихой вежливости в свой адрес он никак не ожидал. Вольф мысленно поставил себе плюс и продолжил усердно работать. В груди начал разгораться весёлый азарт, и тряпка внезапно показалась не такой уж и грязной.
Спустя какое-то время, на протяжении которого слизеринец активно натирал блестящий металл, а присевший на старый табурет завхоз наблюдал за процессом, был задан вопрос – уже несколько более миролюбивым тоном:
- Из-за чего на этот раз ссора вышла? Сегодня ж вроде вы не с ними играли.
«О, так ты квиддичем интересуешься. Следишь. Забавно. Ладно, поразмыслю потом», – подумал Вольф, а вслух ответил:
- Они сказали, что мы – бездарности и выиграли по чистой случайности. И… всякие ещё гадости говорили, – Лестрейндж потупился, играя пай-мальчика. – И… ну, мы не выдержали, мистер Филч, извините…
- Да ладно, – ворчиво буркнул завхоз, – дело понятное. Вечно вы себя в руках держать не можете. Неужели так сложно промолчать и пойти своей дорогой? Говорят, и пусть говорят, коли мозгов не хватает.
Вольф немного помолчал, подбирая наиболее подходяший ответ.
- Мне было… перед родителями стыдно. Ну, то есть, я хочу сказать – их здесь сейчас, конечно, нет, но они так хотели, чтобы я учился хорошо и был достоин своего факультета, вот я и подумал, что нельзя, чтобы клеветали на него… Извините, пожалуйста.
- Да брось ты извиняться! – раздражённо откликнулся Филч. – Говорили тебе правильно, и правильно, что родителей надо слушаться. Но надо же и своей головой думать!
Завхоз какое-то время помолчал, недовольно покачивая рукой. Вольф на всякий случай молчал и продолжал трудиться над школьными наградами. Спустя минуту или около того Филч продолжил:
- Вот какой смысл в драку лезть, а? Ничего ведь не добьёшься, кроме… вот этого, – завхоз махнул рукой на ведро и полироль. – Нет бы спокойно уйти и сказать преподавателям: вот, мол, оскорбляют, лгут! Отчего бы нет?
Про себя Вольф обозвал его идиотом. Но вслух ответил – робко, смущённо:
- Но ведь… они не послушают! Это ненаказуемо! А так… тяжело слушать, как твоих друзей обливают грязью, – дав себе мысленный подзатыльник за, вполне вероятно, неудачное упоминание друзей – у самого Филча их вроде как не было, – Вольф свернул на рассчитанную точку.
- Это всё Поттер и его компания! – обиженно продолжил он. – Они всех стараются грязью облить! А нас с Северусом – в особенности! Поттер просто не хочет, чтобы мы с Лили дружили! Потому что она магглорождённая!
Кажется, снова попал – Филч насторожился, а потом пристально взглянул на Лестрейнджа, не поднимавшего взгляд от натираемой таблички, но старательно надувшегося – к счастью, тут особенного актёрского мастерства не требовалось.
- Магглорождённая, говоришь?
- Ага, – кивнул Вольф, не отрываясь от работы.
- Так вроде же вы как раз их и не любите? – подозрительно спросил завхоз после короткой паузы.
- Кто – мы? – с невинным удивлением спросил Вольф, на этот раз оборачиваясь.
- Слизеринцы, – хмыкнул Филч. – А то я не знаю…
- Вы думаете, мы все одинаковые? – с практически искренней обидой в голосе нахмурился Лестрейндж, снова принимаясь работать тряпкой, но теперь уже делая движения демонстративно резкими и даже кое-где рваными.
Филч какое-то время молчал. Молчал долго – так, что Вольф уже успел забеспокоиться, не перегнул ли он где палку. И на всякий случай мягко свёл темп движений тряпкой к прежнему ритму – словно смирился с фактом. Но надутое выражение лица всё же оставил – даром что Филч мог видеть его только сбоку, и то не всё.
Минута текла за минутой. Завхоз молчал, сидя на табурете у стены. Пару раз Вольф рискнул бросить в его сторону косой взгляд, замаскировав это под слишком сильные повороты. Если судить по выражению лица Филча – а у Вольфа не было оснований полагать, что тот хороший актёр, – завхоз находился в задумчивости.
Размеренные движения тряпкой способствовали определённому успокоению и отстранённости мыслей. Вскоре Лестрейндж вообще уже полировал кубки на автомате, а мысленно находился далеко отсюда. В голове слизеринца протекали одной за другим воспоминания о доме. О могучих скалах, между которыми укрылся родовой замок, о шершавом, но всё-таки мягком пологе сладко пахнущего вереска на прибрежных утёсах, о криках чаек, проносящихся над ними – а иногда к ним примешивались и более резкие, сильные голоса полярных крачек… Потом – Вольф даже, рассеянно улыбнувшись, закрыл глаза во время чистки одного особенно большого кубка, – перед мысленным взором Лестрейнджа развернулся лес, почти такой же родной и знакомый, как замковые стены. Крепкие, прямые, как мачты, стволы сосен, рдеющие на закате, густые лапы елей, длинные, тянущиеся на многие ярды над головой ветви вязов, словно специально созданные для того, чтобы вешать на них гамаки и дремать после обеда под шелест листвы…
Вольф понял, что очень соскучился по дому. И что было бы очень здорово, чтобы время, оставшееся до каникул, пролетело быстрее. Даже работа под эти размышления, казалось, быстрее пошла.
- Я закончил, сэр, – сообщил Вольф, бросая тряпку в ведро и выпрямляясь. Спина немного ныла, но в целом не было ничего страшного. Разве что усталость навалилась…
- Хорошо, иди, – махнул рукой завхоз. – И не вздумай где шляться! Отбой уже был…
- Да, конечно, мистер Филч, – послушно-вежливо кивнул Вольф, разминая руки и направляясь к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся:
- Доброй ночи, сэр.
- А? – удивлённо уставился на него завхоз, уже двинувшийся было к оставленным на месте чистящим средствам. – А… Да, конечно… Спасибо. Доброй ночи.
Вольф вежливо кивнул и скрылся за дверью, аккуратно прикрыв её за собой. Только отойдя шагов на сорок, он позволил себе, наконец, снять с лица «маскировочное» выражение и устало зевнуть. Время было и правда позднее. Впрочем, сегодняшний заход оказался, похоже, удачным. Безусловно, это ещё только затравка, и для успеха намеченного плана придётся ещё немало потрудиться, но основа сегодня была заложена. Теперь требовалось планомерно и расчётливо её развивать, приучая завхоза к мысли, что Лестрейндж и компания – это хорошо, а Поттер и компания – плохо. Скорее всего, с неизбалованным доброжелательностью и вниманием Филчем достигнуть требуемого результата будет не слишком сложно…
Спустя несколько недель Вольф мог с удовлетворением констатировать, что операция по приручению Филча показывала совсем неплохие результаты. В сущности, для этого и не потребовалось ничего особенно сложного. Достаточно оказалось вежливо здороваться с завхозом при встрече, в случае наличия свободного времени и заставания Филча за работой – так же вежливо интересоваться, не нужна ли ему помощь, и, до кучи – при виде его поблизости от холла старательно вытирать ноги при входе в замок. Вольфу удалось уговорить Северуса поддерживать его во всей этой затее, и, хотя Снейпа изрядно с души воротило при виде не упускающих момента постебаться по этому поводу Поттера с приятелями, он всё же, стиснув зубы, продолжал играть перед Филчем задуманную Вольфом роль – вежливого, тихого, благонравного ученика, уважающего труд швабры и веника и вообще блюдущего чистоту. И – самое главное, самое неприятное, самое сложное – с искренним радушием относящегося к завхозу.
Правда, спустя какое-то время Северус с удивлением понял, что хитрая игра во многом перестаёт быть игрой. Филч, как ни странно, в долгу, в общем-то, не оставался – начал дружелюбно кивать им, встречая в коридорах замка, интересовался, как идут дела, временами даже останавливался, чтобы послушать занимательную историю… Он даже начал улыбаться им – правда, нечасто, но улыбаться! Чего раньше не делал, кажется, никогда и ни для кого принципиально. Ну, а уж когда Северус в порыве какого-то вдохновления сварил для завхоза целый котёл зелья, предназначенного для улучшенной очистки стёкол – это была его первая экспериментальная разработка, нацеленная на практический результат, – Филч едва не растрогался таким вниманием к своим проблемам. И Северус понял, что Вольф, как ни крути, совершенно прав в своей затее. Свести на нет «угрозу завхоза» – ради этого стоило постараться! Тем более, что самое смешное, – «приручённый» Филч оказался совсем не такой уж скотиной, какой был раньше. Тип, конечно, ещё тот оставался, но по сравнению с тем, что прежде… да и сравнивать-то было смешно! Теперь Северус намного легче переносил насмешки дружков Поттера на тему «заискивания перед завхозом» – пусть смеются, коли дураки, верно Вольф говорит. А вот когда вас за очередную взорванную навозную бомбу к МакГонагалл за ухо тянут – тут уже нам время похохотать настаёт…
Но окончательно Северус оценил итог всей проделанной на пару с Вольфом работы только к концу апреля – как раз незадолго перед финальным матчем по квиддичу. Вольф настоял на том, что пора осуществить, по его выражению, «финальное тестирование», то есть проверить нынешнюю реакцию Филча в ситуации, при которой, в норме, он обязан немедленно пресечь их действия.
Для этого был выбран наиболее перспективный вариант – тот, возникновение которого уже не в «тестировании», а в непредусмотренной ситуации было самым возможным. Проще говоря – Лестрейндж решил сымитировать поимку Филчем нарушителей. Их со Снейпом.
Всё было подготовлено. Вольф в непринуждённой беседе выяснил наиболее предполагаемые маршруты патрулирования Филчем коридоров в ближайшее время, а затем, уже от Рудольфуса, разузнал график патрулирования старост. Оставалось только избежать вторых и намеренно попасться первому – правда, пока «в чистом виде», то есть не за каким-либо другим нарушением, помимо нахождения вне спальни и Общей гостиной после отбоя.
В общем-то, задача не представлялась особо сложной – Северус сомневался лишь в том, что Филч вот так вот возьмёт и отпустит их восвояси, тем самым пойдя не только против своего обыкновения, но и, по сути дела, против правил школы. Но о том, чтобы отпустить Вольфа одного, у Северуса и мысли не возникло.
Примерно спустя полчаса после отбоя они выбрались из Общей гостиной Слизерина и, пройдя почти до самого выхода из подземелий, затаились в одной из ниш за декоративными латами. Отсюда их было практически не различить, если не искать прячущихся намеренно. Но старосты этим обычно вообще не занимались – их больше интересовал не результат патрулирования, а потраченное на него время. У старших курсов учебная нагрузка была не в пример сильнее, чем у первокурсников, и лишаться лишнего часа ночного отдыха охотников было мало. Что же касалось завхоза, то он-то был не дурак пошарить по закоулкам, но тоже далеко не по всем – иначе бы он мог один-два этажа ночь напролёт шерстить, оставляя остальные места на откуп потенциальным «ночникам». Так что сейчас от Вольфа с Северусом требовалось просто сидеть тихо до поры до времени, а дальше аккуратно зашуметь или просто попасться на глаза…
Минул уже час, как прошла патрульная пара старост, и слизеринцы успели заскучать в своей «засаде». Чтобы скоротать время, Лестрейндж принялся рассказывать про свои поездки к бабушке в Германию, стараясь описывать увиденное как можно ярче и подробней. Это и в самом деле помогло – минуты потекли быстрее.
Внезапно Вольф замер на середине фразы и прислушался. Северус последовал его примеру и скоро тоже услышал знакомую шаркающую походку.
- Идёт… отлично, – пробормотал Вольф, бесшумно вставая и разминая ноги. – Пошли, Сев. Я думаю, что лучше его будет перехватить во-о-он там – у самого входа к нам. Здесь он может нас и не увидеть, а сильно шуметь – не по легенде…
- Ладно, давай, – кивнул Северус, тоже поднимаясь на ноги.
Они прокрались к самой лестнице, ведущей из подземелий наверх, и встали по обеим сторонам от неё, достав палочки. Северус краем глаза напряжённо посматривал на Вольфа, но тот казался почти спокойным, разве что дышал глубже обычного да время от время прикусывал губы.
Шарканье слышалось уже совсем близко. Вольф, закрыв глаза, напряжённо прислушался к нему – и, кивнув сам себе, отделился от стены и несколько раз прошёлся туда-сюда, уже не скрывая шум своих шагов. Северус подался было к нему, намереваясь сделать то же самое, но друг предупредительно приложил палец к губам и показал на место рядом с лестницей, которое легко было осветить сверху.
Теперь уже долго ждать не пришлось – не прошло и минуты, как на них упал свет фонаря, и голос завхоза злорадно проскрипел с вершины лестницы:
- Так-так, и кто это у нас здесь?
Вольф демонстративно вздрогнул и обернулся, прикрывая глаза рукой.
- Мистер Филч?
- Это вы? – удивлённо и, кажется, даже расстроенно спросил завхоз и начал спускаться вниз, держа фонарь над головой.
- А теперь спокойно и вперёд, – одними губами прошептал Вольф другу, разворачиваясь навстречу Филчу и начиная подниматься по ступеням.
- Я помню, – так же тихо ответил Северус, сосредоточенно перебирая в голове все обсуждённые заранее варианты разговора.
- Здравствуйте, сэр, доброй ночи, – поздоровался Вольф, сократив расстояние до завхоза до такого, с которого можно было уже спокойно разговаривать без повышения голоса. – Мы рады вас видеть.
- Зато я вас видеть не рад, – буркнул Филч, отводя свой здоровенный фонарь в сторону. – Вам чего здесь надо? Или не знаете про отбой?
- Простите, мистер Филч, – Вольф скромно опустил глаза, подпуская в голос сожаления, – мы знаем, но мы должны здесь быть…
- Это ещё почему? – нахмурился завхоз.
- Видите ли, компания Поттера собирается сегодня ночью что-то устроить у нас в подземельях – мне не удалось точно расслышать, что, но они за чем-то собирались к нам наведаться.
- А… Вон как, – пробормотал Филч, продолжая хмуриться.
- Да, и мы решили, что должны помешать им, – вдохновенно продолжал Вольф. Северус согласно кивал в такт словам друга. – Мы решили спрятаться здесь и воспрепятствовать…
- Чего преподавателям не сообщили? – сурово спросил завхоз. – Это их дело, а не ваше.
- Ну… – Вольф искусно изобразил смущение. – Мы не захотели их тревожить, у них ведь столько дел, а тут каких-то… вредителей лови…
Филч окончательно опустил фонарь вниз и вздохнул.
- А мне тогда что не сказали?
- Ну… у вас же тоже работы вон сколько… – пробормотал Вольф, опуская глаза. – Мы решили, что будет невежливо тревожить вас по такому поводу, а лучше мы сами постережём…
- Вот дурачьё малолетнее! – вздохнул завхоз, но в его голосе уже никакого раздражения не слышалось – была лишь некоторая усталость. – Запомните, мальчишки: это – тоже моя работа. Спать бегите! У вас, между прочим, завтра тоже не выходной. Посмотрю я, никто не пройдёт, будьте спокойны…
Северус открыто улыбнулся – правда, вовсе не по адресу завхоза. Получилось! Вольф оказался прав! Вот это здорово!
- Спасибо, сэр! – выпалил Вольф, широко улыбаясь Филчу. – Мы вам так благодарны!
- Ладно, ладно… – пробурчал завхоз, махая рукой. Северусу отчётливо послышалось в его голосе некоторое смущение. – Бегите давайте…
- Доброй ночи, сэр!
Оказавшись на безопасном расстоянии, Северус хлопнул друга по спине и показал большой палец. Вольф кивнул и довольно ухмыльнулся в ответ.
- Видишь, я же говорил!
- Снимаю шляпу! – подтвердил Северус. – Отличная работа. И что теперь?
- Да ничего, – пожал плечами Вольф. – Продолжаем поддерживать с ним хорошие отношения, а на следующий год попробуем приучить закрывать глаза не только на то, что нас можно встретить ночью… В общем, всё идёт по плану!
Настал май, и весна всё шире закрепляла свои позиции, начиная делать тёплыми уже не только дни, но и вечера. Правда, по ночам всё ещё бывало холодновато, но и холод этот был уже совсем не тот, что ещё месяц назад. Расцветала в полную мощь природа, расцветали вслед за ней и души, стремясь к теплу и безмятежности лета.
Экзамены должны были состояться уже скоро, а дальше уже до летних каникул было рукой подать. Ну а пока у Вольфа и Северуса появился ещё один повод порадоваться – в финальном матче Слизерин-Гриффиндор «зелёный» ловец сумел обойти своего противника, да и охотники сработали на совесть. Кубок по квиддичу снова остался в подземельях, что послужило причиной полноценной гулянки – чуть ли не до рассвета.
Наступившая тёплая погода звала учеников больше времени проводить на свежем воздухе, а не в стенах замка, и школьный двор теперь не испытывал недостатка в гуляющих. Все те места, где было так удобно проводить время ранней осенью – берег озера с тенистыми деревьями, широкий луг, груда валунов у воды, – снова стали доступными для всех.
В дальней стороне двора, там, где уже было сложно сказать, двор ли это ещё или скорее крайняя опушка Запретного Леса, за зиму сильно выросла Дракучая Ива. Теперь она уже была высотой почти с взрослое дерево средней руки. Это было интересно – ведь обычно деревья, даже имеющие отношение к магии, в холодное время года уходят на зимний покой. Но Дракучей Ивы, по-видимому, это не касалось.
Как и обещал директор, Ива имела обыкновение вести себя достаточно агрессивно, безошибочно определяя наличие поблизости чего-то живого и движущегося, после чего стараясь ударить по этому «чему-то» своими тяжёлыми, но гибкими ветвями. После того, как однажды на глазах Вольфа и Северуса позеленевшая вместе с остальными деревьями, но оставшаяся всё такой же злобной Дракучая Ива едва не расплющила прямо в воздухе неосторожного голубя, друзья однозначно сошлись во мнении, что Дамблдор абсолютно прав – поблизости от такого дерева делать нечего. Единственное, чего они не могли понять, это зачем вообще её тут посадили – никакого видимого проку от неё не было, к ней даже преподавательница травологии редко подходила.
Но иногда в человеческие планы вмешиваются совсем непредвиденные обстоятельства. Вольф понял это одним тёплым весенним вечером – точнее, поздним днём. Занятия успели закончиться, и большинство учеников, пользуясь отличной погодой, высыпали во двор. Среди них были и Вольф с Северусом. Друзья неспешно прогуливались по двору, когда заметили необычное скопление народа в непосредственной близости от Дракучей Ивы. Причём, судя по доносившимся крикам подбадривающей интонации, там явно творилось что-то интересное – уж точно не простое созерцание редкого растения. Само растение, кстати, яростно хлестало ветвями по чему-то быстро движущемуся.
- Интересно, что там такое творится, – с любопытством сказал Вольф, пытаясь рассмотреть подробности. К сожалению, за спинами других учеников ничего не было видно… – Давай посмотрим!
- Давай, – согласился Северус. – Хотя у меня есть такое подозрение, что вряд ли там творится что-то мирное и безопасное…
- Так это ещё интересней! – оживился Вольф, ускоряя шаг. Северус только вздохнул, закатил глаза к небу и пошёл за другом.
Подойдя к собравшейся у Ивы толпе и пробравшись сквозь неё, друзья увидели потрясающее зрелище. Добровольцы из числа учеников, собравшись по двое-трое, а иногда и по четверо, принимались бежать прямо к стволу Ивы, на ходу уворачиваясь от хлещущих воздух тяжёлых ветвей. Насколько понимал Вольф, это было нечто вроде соревнования на скорость и ловкость – задачей участников являлось добежать сначала до ствола Ивы, а затем обратно, при этом, желательно, не попавшись под удар.
- Лили! – Северус тем временем обнаружил в толпе их подругу. – Что здесь творится?! Кто это вообще придумал?
- Догадайся с трёх раз, Сев! – горько усмехнулась та, кивая в сторону Поттера и Блэка, подбадривавших участников «забега» жестикуляцией и возгласами едва ли не активнее всех.
- Они первыми бегали, – пояснила Лили, с откровенной неприязнью глядя на них. – А потом и другие идиоты подтянулись! Нашли развлечение! Сев, хоть вы-то, я надеюсь, не собираетесь…
- Да нет, ты что! – Северус даже поднял обе руки в успокаивающем жесте. – Мы же не сумасшедшие…
- О! Кого я вижу! – донёсся до них жизнерадостный голос Блэка. – Джей, гляди, сюда даже Нюниус из своей норы приполз!
- Сев, не слушай его! – Лили немедленно схватила друга за руку. – Давай лучше… пойдём отсюда!
- Нет, – хором ответили Вольф и Северус.
- Хватит, однажды я уже ушёл, – буркнул Снейп, рывком освобождая руку.
- Нечего от них бегать, Лили… – сохраняя внешнее спокойствие, произнёс Вольф. – Много чести.
- Как дела, Нюнчик? – продолжал веселиться Сириус. – Не хочешь спортом заняться? – и он кивнул в сторону Ивы. – А то чахлый весь, смотреть жалко!
- В отличие от некоторых, Блэк, я умею видеть дальше своего носа, – холодно ответил Северус. – И склонностью к самоубийству не страдаю.
- Проще говоря, ты трусишь! – прищурился Поттер. – Ну, коне-е-ечно… Хотя стоит ли тебя в этом винить! Ты же слизеринец, для вас это норма.
- Заткнись, Поттер! – рявкнул Вольф, ощущая мгновенный всплеск ярости, выжигающий в груди осторожность. – Не тебе рассуждать о Слизерине!
- Правда глаза колет? – прищурился Джеймс. – Да ладно, не кипятись ты так. Не всем же быть, в конце концов, храбрецами, кому-то нужны и змеи…
- Ага, скажем, мангустам! – поддержал его Сириус. – Чтоб было от кого людей спасать! Ам!
И он клацнул зубами. Поттер расхохотался.
Вольф плохо слушающимися от ярости пальцами расстегнул мантию и резко передёрнул плечами, освобождаясь от неё.
- Вольф, что ты задумал? – тревожно спросил Северус.
- Подержи, Лили! – Лестрейндж резко сунул ей в руки свою мантию, после чего, рывком содрав с себя галстук, бросил его сверху. – И это. А ты, Северус, подержи её, чтоб глупостей не наделала.
- Что ты задумал?! – повысил голос Северус с неприятным холодом в груди, впрочем, уже догадываясь об ответе.
- Всё будет хорошо, – улыбнулся Вольф, не глядя в глаза ни ему, ни Лили. А затем просто повернулся и шагнул на «стартовую позицию».
- Вольф, прекрати немедленно! – ринулась за ним Лили, но Северус тут же перехватил её за руку.
Лестрейндж не обратил внимания ни на этот крик, ни на какие бы то ни было другие. Кипящая в груди ярость приковывала внимание лишь к стволу Дракучей Ивы, глаза быстро оценивали скорость и подвижность ветвей на предполагаемом пути бега, ноги уже напрягались, готовые бросить тело вперёд…
Вместе с ним готовился бежать ещё кто-то, но кто именно, Вольф глядеть не стал. Сейчас он был полностью сосредоточен на благополучном прорыве к цели. Один из зрителей позади повёл обратный отсчёт:
- Пять… четыре… три… два… один… Пошли!
Согнувшиеся в коленях ноги резко распрямились. В подошвы ботинок ударила земля. Вольф со всей скоростью, на которую был способен, метнулся вперёд, максимально рассредоточив зрение и стараясь не смотреть ни на что конкретно – так было легче вовремя заметить угрозу со стороны.
А таких угроз хватало. Дракучая Ива явно была изрядно разозлена таким количеством людей вокруг и в постановке препятствий участвовала с большой охотой. Ветви свистели то справа, то слева, врезались в землю рядом с бегущим слизеринцем, заставляя того отскакивать в сторону прыжком, не прекращая при этом бега, свистели над головой, словно огромные кнуты, вынуждая резко пригибаться, а то и прокатываться по земле, используя инерцию тела… В ноздри бил запах измочаленной листвы и взрыхлённой ударами земли, а крики зрителей воспринимались как отдалённый гул.
Вольфу показалось, что бег под грозными ветвями длился очень долго, хотя на самом деле он занял вряд ли больше четверти минуты. Тяжело дыша, ощущая колотящееся в груди сердце всем телом, Лестрейндж влетел в «мёртвую зону» и затормозил прямо о дерево, едва успев выбросить вперёд руки для амортизации. Секунду спустя точно так же ярдом слева о ствол шлёпнулся его конкурент.
Вольф с интересом повернул голову, желая узнать, кто же это был. Перед ним, вцепившись в кору пальцами, весело и с каким-то тревожным любопытством улыбалась девчонка. Как и Вольф, она была без мантии и галстука, так что определить факультет по эмблеме не представлялось возможным. У неё были огненно-рыжие волосы, живым костром разбросанные по плечам, и ярко-синие глаза – как ясное морское небо.
- Цела? – тяжело выдохнул Вольф, восстанавливая дыхание.
- В порядке, – ответила ловкая бегунья, ослабляя хватку и улыбаясь уже шире. – А ты?
- Нормально… Чуть только задело, – Лестрейндж скосил глаза на левое плечо, где белый цвет рубашки нарушался расплывающейся короткой красной линией – одна из ветвей оказалась всё же удачливей остальных.
- Помочь? – девчонка сунула руку в карман, доставая платок.
- Да не стоит, добегу… Чего уж здесь.
- Ну, в принципе… Ты прав, – она окинула взглядом безуспешно пытавшиеся добраться до них ветви. – Отлично бегаешь, кстати.
- Спасибо, – кивнул Вольф. – А ты с какого факультета? Вроде бы я тебя уже видел.
- Когтевран, – весело козырнула девчонка.
- И решилась на такое? – поднял брови Вольф. – Молодец.
- Спасибо! – хмыкнула когтевранка. – Хотя… у меня были причины.
- Какие? – удивился Лестрейндж. Что-то в её голосе подсказало ему, что речь идёт не просто о желании проверить себя.
- Вон, видишь ту прелестную особу с моей мантией в руках? У которой ещё выражение лица, будто лимон съела?
- Какое выразительное лицо у твоей мантии! – состроил шутливую физиономию слизеринец.
- Да не у мантии, конечно! – расхохоталась когтевранка. – А у неё! Это – моя старшая сестра. Та ещё зануда, должна признаться.
- Дай угадаю – решила пробежаться сюда ей назло?
- Ну… в общем, да! – девчонка скривила забавную рожицу. – Так надоело, что она меня за ребёнка держит!
- А ты та ещё… искра! – подмигнул ей Вольф. Когтевранка, чуть покраснев, усмехнулась в ответ.
- Сочту за комплимент!
Оба ещё немного постояли, окончательно приводя дыхание в порядок и готовясь к обратному рывку.
- Ладно, пора… – пробормотал Вольф, разворачиваясь и точно так же, как и перед первым стартом, разминая руки и ноги.
- Удачи, – сообщила рыжая, делая то же самое.
- Спасибо. Кстати, как тебя зовут?
- Даала! – солнечно улыбнулась когтевранка, поднося два пальца к виску. – Я Даала Таркин.
- Очень приятно, – Вольф в ответ поднял ладонь на манер римского центуриона. – А я…
- Вольф Лестрейндж, Слизерин, первый курс, – весело закончила за него рыжая. – Я тебя знаю.
- Однако! – хмыкнул Вольф. – Я уже настолько популярен?
- Скажу так – про тебя наслышана! – и снова яркая улыбка до ушей. – Ладно, Лестрейндж – думаю, нам пора!
- Согласен! – Вольф повёл плечами и изготовился к броску. – Кстати – тебе тоже удачи!
- Благодарю! Ну что – три, два, один… Пош-ли!…
Обратный рывок оказался по ощущениям короче и даже, пожалуй, легче первого – то ли маршрут был уже знакомым, то ли просто впереди теперь было по-настоящему безопасное место, из которого уже никуда прорываться не придётся… В общем, так или иначе, но Вольфу удалось добраться обратно к своим на этот раз даже безо всяких попаданий ветвями.
Лили притопывала на месте, отчаянно кусая нижнюю губу, стоявший рядом с ней Северус выглядел бледней обычного и не отрывал взгляд от друга. Едва Вольф оказался вне зоны поражения, как они оба бросились к нему.
- Идиот! – воскликнула Лили. – Ты хоть представляешь, что я чувствовала?
- Ты ранен! – вздрогнул Северус, торопливо хватаясь за палочку. – Ну-ка, стой спокойно…
- Да ерунда, по касательной зацепило, – слегка махнул правой рукой Вольф, рассеянно улыбаясь. – Ничего страшного…
Он повернул голову, желая узнать, всё ли в порядке с Даалой. Хвала небесам, она была, судя по всему, даже не задета – во всяком случае, стоя перед резко выговаривавшей ей старшей сестрой, Таркин лишь что-то бросала в ответ, задрав нос. Последнее, впрочем, было обусловлено ещё и разницей в росте. Ни единой царапины на рыжей не наблюдалось.
- Огневая девчонка! – хмыкнул Вольф, ощущая, как под исцеляющими чарами Северуса стягиваются края рассечённой кожи, а кровь перестаёт течь.
- Это та, что с тобой бежала? – уточнил Северус, внимательно осматривая результат своей работы.
- Она.
- Да уж… Не ожидал такого от девчонки… – пробормотал Северус, снова начиная накладывать заклинание. – Прости, Лили, я не имел в виду тебя.
- Ты так говоришь, как будто это что-то хорошее – подставлять голову под ветви, которые бьют не хуже дубины! – возмутилась Лили. – И ради чего, Вольф?!
- Ради того, чтобы некоторые умники заткнулись уже со своим Гриффиндором! – вспыхнул Вольф. – Чтобы доказать, что слизеринцы не трусы! Чтобы…
Он резко повернул голову в ту сторону, где до того стояли Поттер с Сириусом, собираясь продолжить уже в их сторону, но обнаружил в нескольких шагах от себя своего бывшего лучшего друга – и готовые сорваться с языка слова застыли, так и не сделав этого. Сириус стоял, не произнося ни слова и не решаясь подойти ближе, а только лишь с мучительной тревогой на лице вытягивал шею, пытаясь разглядеть, насколько серьёзно зацепило Вольфа. Их взгляды встретились – серые глаза против тёмно-карих. Лестрейндж машинально накрыл рукой рану, пряча её от взгляда Блэка.
- Ну что, мы трусы? – криво усмехнулся Вольф.
- Ты же знаешь, что я тебя никогда не имел в виду! – прошептал Сириус.
На лицо Вольфа словно набежала тень.
- Оскорбляешь Северуса – оскорбляешь меня. Запомни это.
Взгляд Сириуса на какое-то мгновение метнулся на стоявшего рядом с Вольфом Снейпа, и в этом взгляде явственно читалось пожелание если не мучительной смерти, то, по крайней мере, немедленного исчезновения. Затем Блэк снова взглянул на Лестрейнджа, едва успевшего спрятать боль из глаз.
- Ты… серьёзно ранен?
- Даже не надейся, что я умру, – хмыкнул Вольф. – Я ещё до-о-олго буду твоему ненаглядному Поттеру кровь портить, чтоб ему спать на лукотрусах.
Губы Сириуса судорожно дёрнулись – Блэк явно не знал, рассмеяться ему или посоветовать заткнуться. В итоге он просто сделал жест рукой – словно оборвал взмах в самом начале – и, повернувшись, пошёл к стоявшим десятью ярдами дальше своим друзьям, бросив напоследок через плечо:
- Мадам Помфри покажись, а не этому… коновалу.
- Вообще-то, он прав, – робко сказала Лили, прерывая Вольфа, уже открывшего рот, чтобы послать ему вслед новую колкость. – Северус, я не хочу сказать, что ты не знаешь исцеляющих чар, но у мадам Помфри должно получиться лучше…
- Да-а-а? – Вольф вложил в это короткое слово всю неиспользованную перед этим язвительность. – А вот я думаю, что…
- Вольф, – оборвал его Северус с довольно болезненным выражением лица, – Лили права. Я ещё не очень хорошо в этом разбираюсь. Может остаться шрам.
- Они, как говорится, украшают мужчину, – хмыкнул начавший успокаиваться Вольф, набрасывая правой рукой себе на плечи мантию. – Ладно, пошли…
Глава 12. Два часа до начала лета. Плачь и смотри
Со стороны
Счастье босиком по ковру перед сном.
Плачь и смотри – у него глаза твои.
И если бы не ты,
Мы бы были втроём…
Непара, «Плачь и смотри».
По дороге в Общую гостиную Сириус успел немного оторваться от друзей, опередив их на несколько ярдов. Внутри бушевала буря чувств, и совершенно не хотелось ни с кем общаться – даже с Джеймсом. Сириус закусил губу, чувствуя, что сейчас запросто может сорваться на первом попавшемся, если немедленно не получит передышки и возможности привести себя в порядок. Наедине с собой.
- Мне нужно… освежиться, – торопливо бросил он назад, намеренно не оборачиваясь – было подозрение, что выражение лица в этот момент может выдать его с головой. – Вы идите, я скоро буду…
Сириус повернул и быстрым шагом, чуть ли не бегом, направился к ближайшему туалету. Джеймс и Ремус за его спиной сумрачно, но понимающе переглянулись.
Дверь была распахнута прямым толчком руки, и Сириус подскочил к первой же раковине. Нервно крутанув кран, он закрыл глаза, глубоко вдохнул и решительно сунул голову под бурлящую струю воды. Хотелось выть от боли и тревоги, и одновременно сводило впившиеся в края раковины пальцы – от злости на всех и вся. На идиота Вольфа, который попёрся под Иву на одном «авось». На долбаного Снейпа, которому приспичило оказаться рядом. Даже отчасти на Джеймса, которому изначально и пришла в голову эта идея насчёт бега с препятствиями! А больше всего – на себя самого! Ну что бы стоило просто промолчать?! А если бы Вольфа серьёзно зацепило, и что тогда?!
Воздух в лёгких стал кончаться, мышцы грудины свело от жгучего желания выдохнуть его и вдохнуть новый. Да и вода, льющаяся на голову уже, наверное, с полминуты, изрядно охладила её в прямом смысле слова. Отфыркиваясь и даже немного отплёвываясь, Сириус рывком вытащил голову из-под крана и, чуть шатаясь, направился к окну. Шпингалет поддался не сразу, но, после приложения некоторого усилия, всё же с тихим скрежетом сдвинулся, освобождая оконную раму. Сириус распахнул её настежь и облокотился на подоконник, подставляя мокрое лицо свежему ветру.
Блэку уже довольно давно, пожалуй, с того проклятого октябрьского дня, не было так хреново. В чувствах был полный раздрай, а самое главное – было совершенно непонятно, что же, собственно, дальше делать. Было бы ведь совершенной глупостью делать вид, что его ничуть не волнует, что там с Вольфом. И что Вольф вообще его, Сириуса, больше никак не волнует.
Ещё как волнует, Мордред подери! Да Сириус его каждый день при первой возможности выискивал глазами, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо. Ну, отчасти хотя бы. И неприятное чувство продолжало ворочаться в груди всякий раз, когда под очередную противослизеринскую шутку попадал вместе с остальными и Вольф. А уж какое облегчение было тогда, во время двойной дуэли, когда не пришлось сражаться с ним…
Сириус глухо застонал и уткнулся лицом в сложенные перед собой руки. Что же делать? Что, проклятье, делать?! Так ведь неизвестно до чего можно докатиться, если и дальше продолжать разрываться надвое. Если бы только Вольф был на Гриффиндоре! Или Снейп – не на Слизерине! Всё тогда пошло бы по иному пути, наверняка…
Да только какой смысл сейчас об этом мечтать? Расклад сил намертво определён и железно впечатан: он – там, ты – здесь. И точка. А значит…
А значит, надо что-то решать. Нельзя же и дальше выставлять себя на посмешище, сначала провоцируя слизеринцев на схватку, а потом кидаясь к Вольфу при первых признаках беды. Позора не оберёшься… Ладно ещё, сегодня, вроде бы, обошлось – а дальше что будет?
Сириус устало и медленно выдохнул, тяжело поднимая голову со скрещенных рук и начиная размеренно потирать лоб. Как назло, ничего толкового не придумывалось: вражду прекратить не получалось, дружбу возобновить не получалось. Куда ни кинь, всюду клин. Единственное, что приходило в голову, – попытаться всё же взять себя в руки, стиснуть эмоции железной хваткой, как учила мать, и изо всех сил постараться вести себя с недругом, как истинный Блэк. То есть держать физиономию мраморной статуей и и смотреть, как на отброс.
Ну да. Как же. В бою такое фиг получится – тут уж не до «морды кирпичом». А без боя… без боя фиг разозлишься на Вольфа настолько, чтобы хватило сил так себя держать. О чём тут говорить, если и сейчас сердце тревожно вздрагивает при одном воспоминании о расплывающемся алом пятне на плече друга… и плевать, Мордред подери, что бывшего! Всё равно не отпускает!
Вот только ни на что другое надежды вообще не было. Испустив долгий, глубокий и тяжёлый вздох, Сириус, не глядя, достал из кармана расчёску, наощупь привёл волосы в порядок и поплёлся к выходу в коридор. Сейчас стоило ещё немного помотаться по замку, и, желательно, – в безлюдных местах… Для того, чтобы прямо сейчас снова встретиться с друзьями и быть готовым отвечать на их вопросы, сил было маловато.
К счастью, никаких дотошных расспросов в итоге и не последовало – Джеймс только пристально и с тревогой осмотрел друга. Ремус сделал, в сущности, то же самое – только не так явно и открыто. Но реплик типа «Ну как ты?» и «Да не расстраивайся ты так!» не последовало, за что Сириус был им очень благодарен. Петтигрю тоже промолчал – правда, скорей всего, просто не решился полезть с вопросами.
Весна близилась к своему концу – как и учебный год. Со дня на день должны были начаться экзамены. Конечно, это волновало всех без исключения, но был в этом и, по крайней мере, один плюс – гриффиндоро-слизеринская холодная война временно поутихла. Ни у кого не оставалось на неё времени, а временами и сил.
Хотя для первокурсников экзамены были самыми лёгкими, но всё же и они обеспечивали немало стресса большей части учеников. Даже для той же Эванс – несмотря на свои отличные оценки, та дико волновалась и всё время теперь имела донельзя нервный вид.
Сам Сириус не видел причин для паники, как и Джеймс – оба оказались одними из тех немногих везунчиков, которые сочетали хорошие знания с крепкой психикой. Ремус тоже не показывал чрезмерного волнения, хотя и не расставался теперь с учебниками и конспектами ни днём, ни ночью. А вот Питер постоянно сидел как на иголках и чуть ли ногти не грыз от волнения. Сириуса невыносимо тянуло поржать при каждом втором взгляде на него.
И вот настала пора экзаменов. Заклинания, зельеварение, история магии, травология, трансфигурация… Сдавали ученики по большей части все вместе, без деления на факультеты – в экзаменационную пору считалось приоритетным деление по курсам. Но, к счастью, перед дверью, за которой начиналась проверка знаний,никому и в голову не приходило начинать свару.
Особых проблем у четвёрки друзей не возникло – даже Питер вполне успешно справился с заданиями, хотя и во многом благодаря добровольному репетиторству Джеймса и Ремуса. Сириус в это дело предпочитал под благовидным предлогом не вмешиваться. Более-менее нормально дела шли, насколько он мог предположить, и у Вольфа – тот всякий раз выходил из экзаменационного кабинета с довольной улыбкой. Да, собственно говоря, так или иначе сдавали, кажется, вообще все – кто-то лучше, кто-то хуже, но про «Слабо», «Отвратительно» и уж, подавно, «Тролля» слышать не приходилось.
Окончание экзаменов отмечали у озера все вчетвером – да, собственно, не они одни. Сириус колоссальным усилием воли удержался от того, чтобы скривиться, когда, повернув в один не очень прекрасный момент голову, обнаружил за каких-то тридцать ярдов от себя Вольфа в компании Снейпа и Эванс. Все трое весело смеялись – судя по всему, Вольф опять то ли анекдоты травил, то ли рассказывал про сдачу истории магии. Он это умел…
Взгляд Сириуса затуманился – на несколько мгновений он представил, что их сейчас не разделяет межфакультетская линия фронта, и это он, а не Снейп сидит сейчас рядом с Вольфом, он, а не Снейп, слушает его и веселится от души.
А я ему и говорю: профессор, ну вы же понимаете, гоблины могут повесить люстру только вчетвером! Он мне: это почему? А я в ответ: ну как же, один держит люстру, ещё два держат его за ноги над головой, а последний платит им, чтобы те крутились куда надо… Ты представляешь, Сириус, Сириус… Сириус?
- Сириус!
Блэк вздрогнул и пришёл в себя. Джеймс держал его за плечо и тряс, а Ремус и Питер тревожно глядели на них.
- Что случилось? – спросил Джеймс. – Я тебе говорю, а ты как в себя ушёл…
- Да… что-то типа того, – кривовато улыбнулся Сириус. – Ничего особенного, Джей, извини, просто задумался…
И, аккуратно перебравшись через Ремуса, он устроился так, чтобы не видеть веселящуюся слизерино-гриффиндорскую компанию. Слизерино-гриффиндорскую! Тьфу! Ну почему, почему
они это могут – а он нет?
Спустя несколько секунд справа от него плюхнулся на траву и Джеймс, тут же наклоняясь к его уху. Ремус деликатно отвернулся, уставившись в небо.
- Сириус, – негромко сообщил Джеймс, – хватит себя мучить.
- О чём ты? – искусно состроил недоумённую мину Блэк. – Я не понимаю!
- Всё ты понимаешь! – Джеймс отвесил ему лёгкий, почти символический тумак в бок. – Я о Лестрейндже.
Лицо Сириуса слегка дёрнулось, прежде чем застыть в окаменении.
- Ну вот видишь, – вздохнул Джеймс, помрачнев. – Хватит, Сириус! Поговори ты с ним!
- О чём?! – прошипел в ответ Сириус, закрывая глаза и мотая головой. – Мы уже не раз говорили! Какой смысл раны растравлять?
- По-твоему, лучше такое вот воспаление? – раздражённо спросил Джеймс. – Поговори! Предложи, ну, я не знаю… что-нибудь новое!
- Джей, ну как ты не понимаешь… – тихо ответил Сириус, по-прежнему не открывая глаз. – Он же уже всё сказал: если я хочу вернуть всё назад, я должен послать тебя куда подальше. А я ни за что этого не сделаю.
Спустя нескольких секунд молчания ему на плечо легла тёплая ладонь.
- Может быть, попробовать летом? – утешающе предложил Джеймс. – Вдруг там, вдали от нас, что-то выйдет. Ты сам говорил, летом Лестрейнджи до совершеннолетия в отдельных малых поместьях поодиночке живут. Я думаю, он будет рад, несмотря ни на что, с тобой поговорить – после такого-то… А там, глядишь, дело и стронется…
- М… Думаешь? – Сириус самую чуточку приободрился. Конечно, звучало такое предложение довольно-таки оптимистично… избыточно оптимистично, он бы сказал. Но всё-таки какое-то здравое зерно здесь безусловно присутствовало.
- Ладно, попробую! Может, ты и прав… В конце концов – что я теряю?
- Ну вот! – облегчённо улыбнулся Джеймс. – А то всё: ничего, ничего… Ещё не всё потеряно!
- Мерлин, Джей! – фыркнул Сириус, наконец открывая глаза и со смешком покачивая головой. – Ты и банши настроение поднимешь.
- Оу! – польщённо подбоченился Поттер. – Да, я такой!
Через секунду оба уже весело смеялись, и Сириус чувствовал, что нависшую над ним мрачную тучу унесло, словно порывом свежего ветра.
* * *
Хогвартс-Экспресс мчался к Лондону, мерно покачиваясь на стыках рельсов. Б
ольшая часть учеников сидела в купе, но кто-то и бродил по коридорам – в общем, всё было как обычно.
Настроение у Сириуса было мрачным. И на этот раз не из-за Вольфа – напротив, сейчас про него думалось легче, ведь впереди были летние каникулы, а значит, и новый шанс помириться. Вот только с каждой минутой, если не секундой, приближалась новая беда, в чём-то, пожалуй, похуже этого разлада.
Встреча с матерью.
Сириус старался не думать, как может встретить его Вальбурга. Нет, было понятно, что на вокзале всё будет в рамках приличия, но вот что ждёт его по возвращении в дом на площади Гриммо… Единственным проблеском радости в этой ситуации была долгожданная встреча с Регулусом, но на фоне грядущего (а Сириус это прямо-таки нутром чуял) грандиозного скандала тонул даже этот лучик.
Под конец скрывать дурные предчувствия от друзей уже не получалось. Да и сложно это сделать, когда даже губы уже отказываются растягиваться в улыбке.
- Думаешь, задаст она жару? – сочувственно спросил Джеймс.
- Угу, – машинально буркнул Сириус и только потом вздрогнул, сообразив, что ему был задан вопрос, в точности созвучный его собственным мыслям.
- У меня что, на лице всё написано?
- Что-то вроде того, – кивнул Джеймс.
- Хреново, – помрачнел Сириус. – Если даже так…
- Послушай, ну не выпорет же она тебя за то, что ты поступил не на Слизерин!
- Уж лучше бы выпорола! – горько усмехнулся Сириус. – Джей, ты её не знаешь, и благодари небеса, что не знаешь. Моя мамаша – непревзойдённая мастерица по давлению на психику. Если бы я хоть поступил, скажем, на тот же Когтевран, ещё полбеды было бы, но на Гриффиндор… Вот за это мне конкретно достанется. А впрочем, ну её. И не такое бывало, переживём! – Сириус усилием воли убрал с лица мрачное выражение и широко улыбнулся. – В конце концов, лето не такое уж и долгое. Да и предъявить мне, кроме Гриффиндора, нечего.
- Ну ладно, если так… – всё ещё настороженно протянул Джеймс. – М-м… Слушай, а может, в гости к нам заглянешь? Хотя бы на денёк?
- Я бы с удовольствием, – вздохнул Сириус, – но готов прозакладывать свою волшебную палочку против карандаша, что меня этим летом из дома если куда и выпустят, то уж точно не к вам и вообще ни к кому с Гриффиндора. Тут к гадалке не ходи…
«Хотя вот к Лестрейнджам, вполне возможно, выпустят», – добавил он про себя, и эта мысль, хоть и немного, но помогла успокоиться. В конце концов, к этому уж никаких препятствий не наблюдалось… вроде как. Ну, в самом деле – может быть, Вальбурга намеренно даст своё разрешение в расчёте на это, что это поможет хоть как-то оттянуть непослушного наследника от Гриффиндора!
Солнце было ещё довольно высоко, когда поезд достиг платформы девять и три четверти на Кингс-Кроссе. Вслед за Джеймсом Сириус стащил свой чемодан по ступенькам вагона и осмотрелся. Особо долго искать, увы, не пришлось.
- Вон они, – мрачно указал подбородком в сторону своих родителей Сириус. – Ну ладно, Джеймс, – пока… Ремус, Питер – хорошо вам провести лето.
- Ты будешь писать? – спросил Ремус.
- Если разрешат… – грустно усмехнулся Сириус, пожимая плечами и снова подхватывая свой чемодан. – Ладно – пока всем!
Старшие Блэки стояли возле одной из колонн, поддерживающих крышу платформы, и сами напоминали – нет, даже не колонны, а величественные и неприступные башни. Недалеко от них были и родители Вольфа, который, кстати, успел подойти даже раньше, – и Сириус с затаённой болью и белой завистью бросил взгляд на Япета Лестрейнджа, тепло обнимавшего сына.
- Мама. Отец, – Сириус остановился перед Вальбургой и Орионом и заученным движением коротко склонил голову.
- Вот наконец и ты, – спокойно кивнула в ответ Вальбурга. – Очень хорошо. Ну что ж… Думаю, теперь всё в порядке.
- Да, согласна, – откликнулась Марта. – Пора уходить. Орион, Вальбурга, Сириус – до свидания, увидимся летом.
- До свидания, миссис Лестрейндж, – откликнулся вместе с родителями Сириус, провожая взглядом Вольфа, исчезавшего вместе с семьёй в вихре аппарации. Лицо младшего Лестрейнджа было куда как более мрачным, чем мог предположить Сириус. А у Вольфа-то что случилось?
Но времени размышлять об этом не оставалось – цепкие пальцы матери взяли его за левое запястье и предупредительно сжали. Сириус закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы не отстать от своих родителей – их всех тоже ждала групповая аппарация. Вообще-то прибывали сюда прошлым сентябрём они по каминной сети, но так было удобней перемещаться как раз
на платформу – а вот чтобы покинуть её таким же путём, требовалось сначала постоять в очереди. Что Вальбурга, да и Орион тоже, считали и без того недостойным чистокровных волшебников делом – а уж если учесть, что стоять бы неизбежно пришлось ещё и в одной очереди с полукровками и даже грязнокровками…
Всё же у аппарации было одно несомненное преимущество перед перемещением по каминной сети – быстрота. Конечно, и крутило куда как хлеще, да ещё и ощущение было, словно тебя при этом вдобавок протаскивают по узкой резиновой трубе, но всё же зато это длилось недолго. Путь через пол-Лондона занял от силы секунд тридцать, если не меньше. Хлопок, резкий толчок асфальта в ноги – и вот уже Блэки стояли на площади Гриммо. Семейный особняк, незримый для магглов, послушно сбросил маскировку перед своими хозяевами.
Сириус с мрачным видом зашёл внутрь вслед за отцом. Оказывается, меньше чем за год в Хогвартсе можно уже и подзабыть, насколько тёмная во всех смыслах обстановка присутствует в родном доме. Но хотя бы кое-что её скрашивало – точнее, кое-кто. Регулус, младший брат, стоял у парадной лестницы, ведущей наверх, и радостно улыбался. Сириус тоже расцвёл в улыбке – как же он по нему соскучился!
- Регулус, иди к себе, – сурово произнесла вошедшая последней Вальбурга. – Успеешь ещё с братом поговорить.
Регулус поёжился, робко кивнул и двинулся наверх, напоследок бросив на Сириуса предупредительно-подбадривающий взгляд. Сириус коротко кивнул в ответ – было ясно, к чему брат клонит. Там, в поезде, выходит, как в воду глядел – сейчас будет жарко.
- В большую гостиную, Сириус! – властно распорядилась мать. – Кикимер!
Старый домовик послушно явился по первому зову и, как всегда, чуть ли не нос распластал по ковру в поклоне.
- Отнеси вещи Сириуса в его комнату, – небрежно качнула подбородком в сторону большого чемодана миссис Блэк.
- Как пожелает хозяйка, – угодливо проскрипел домовик, торопливо шлёпая к багажу.
Сириус, не дожидаясь второго приказа со стороны матери, поплёлся в гостиную. Он догадывался, почему именно большую – размеры комнаты в сочетании с холодно-пышной обстановкой должны были оказать дополнительное давление.
Отец, хотя и выглядел хмуро, но просто молчал, держась несколько в стороне. Насколько понимал Сириус, он просто не хотел влезать в свару ни на чьей стороне. Этим Орион напоминал Регулуса, который тоже в принципе не любил громкие разбирательства на тему «кто виноват и что делать».
А вот Вальбурги это не касалось. Выйдя на середину гостиной и развернувшись к старшему сыну, она сложила руки на груди и вперила в него гневный взгляд. Сириус, хотя и сжался внутри, всё же нашёл в себе силы выпрямиться, расправить плечи и ответить своим – прямым и открытым. В конце концов, ему было нечего стыдиться!
Ну или это он так думал.
- Как ты мог?! – внезапно воскликнула Вальбурга, почти театральным жестом воздымая руки к потолку. – Как ты мог поступить на Гриффиндор?! Неслух! Глупец! Упрямый баран! Все Блэки испокон времён поступали только на Слизерин – а ты что натворил?!
- Меня, вообще-то, Шляпа распределила, – ответил сквозь зубы Сириус, готовясь к новому, куда более сильному, шквалу.
- Не дури мне голову! – рявкнула мать. – Шляпа его, видите ли, распределила! Да готова весь фамильный фарфор поставить против ночного горшка, что это ты её уговорил!
Сириус невольно вздрогнул от неожиданности – он никак не предполагал, что об этом мать догадается так быстро. И Вальбурга заметила это движение.
- А-а-а! – провозгласила она, обвиняющим жестом упирая чуть ли не в грудь Сириусу указательный палец. – Так я и думала! Ну конечно, кто ещё на такое способен! Мерлин великий, за что мне такое наказание?! У Друэллы все дочери поступили, куда надо! У Абраксаса сын тоже на Слизерине! У Марты, все трое – на Слизерине! Один ты, несчастный, упрямый глупец, с какой-то невообразимой глупости решил растоптать фамильную честь и попёрся на дурацкий Гриффиндор, сборище идиотов и грязнокровок!
- Не смейте так говорить! – взвился Сириус.
- Да-а-а? – Вальбурга сделала угрожающий шаг вперёд, и Сириус еле удержался от того, чтобы не податься назад. – И почему же? Может быть, я вру и Гриффиндор стал принимать умных студентов? Или же там больше не приветствуют всякое отребье, не спрашивая, откуда оно родом?
- У меня и Джеймса лучшие отметки на курсе, – со злостью выдавил Сириус. – А сразу за нами идёт Лили Эванс, хотя она
магглорождённая! И кстати, матушка, если миссис Лестрейндж забыла вам написать – Лили дружит с Вольфом! А он – с ней! И с неким Снейпом, который полукровка!
- Молчать! – отчеканила миссис Блэк. – Во-первых, чужие проступки не являются оправданием для
тебя. А во-вторых, постыдился бы своим другом заслоняться! Который, между прочим, как раз является достойным сыном своего рода и гордостью своей матери! Который чтит традиции чистокровных!
- Он мне больше не друг! – заорал Сириус, чувствуя жгучие уколы совести и, одновременно с этим, боль в груди. – И знаете, почему?! Потому что он при всех выбрал вместо меня этого Снейпа! Который не может похвастаться ничем, кроме умения возиться с вонючими зельями!
- Ну и правильно сделал! – жёстко оборвала его мать. Сириус осёкся, не успев вдохнуть воздуха для новой тирады.
- Как – правильно? – ошарашенно пробормотал он. – П-почему?
- А потому, что понял, что уж лучше полукровка, но верный Магическому миру, чем чистокровный, якшающийся с маггловскими отродьями, – отрезала Вальбурга. – Честное слово, у Вольфа в голове ума куда как побольше, чем у тебя!
У Сириуса от злости и обиды сводило зубы, но сказать всё, что думал, он не решался, справедливо полагая, что добьётся этим только новой волны особо праведного гнева.
- Позор всему нашему роду! – не унималась тем временем мать. – Наши предки, я думаю, сейчас рвут на себе волосы, глядя, до чего опустились Блэки! Блэк на Гриффиндоре! Блэк, общающийся с грязнокровками! И ты даже не стыдишься этого, паршивец проклятый! Что я скажу Друэлле? Как я буду смотреть в глаза людям моего круга теперь, когда все знают, где ты учишься?! Ты в шаге от того, чтобы стать предателем крови!
- А если бы я поступил на Пуффендуй? – сорвался, наконец, Сириус. – Тогда бы вы что сказали?
- Сказала бы, что белена аконита не здоровей! Но если бы тебя отправили на Пуффендуй, это означало бы всего лишь то, что у тебя не всё в порядке с логикой и мышлением! А Гриффиндор – Гриффиндор, это… диагноз! Что ты не наш, а…
Вальбурга даже запнулась от возмущения, стараясь подобрать верный эпитет. Сириус уставился в пол, сжав кулаки, и отчаянно пытался сдержать непрошеные слёзы. Он знал, что будет, если это не получится – новая характеристика будет ещё похуже этой. Ведь Блэки не плачут.
- …чужой! – наконец решила не возиться Вальбурга. – И это мой сын! Позор! Несмываемый позор! Да как у тебя совести хватает нам с отцом в глаза смотреть, хорёк ты бесстыжий?! Наглец бессовестный! Неуч! Неслух! Провал всех моих усилий! Посмешище всего достопочтенного общества!
Словесные громы лились ещё долго и, только убедившись, что Сириус имеет если не ярко-виноватый, то, по крайней мере, абсолютно подавленный вид, Вальбурга, наконец, разрешила ему покинуть место экзекуции и отправиться к себе. И носа оттуда не казать – месяц. Но тут уж всё-таки вмешался отец, и, после ещё десяти минут ожесточённого спора, срок милостиво урезали вдвое.
* * *
Вольф был очень рад снова оказаться в родном замке – даже не просто рад, а счастлив до лёгкого одурения. Конечно, в Хогвартсе тоже было хорошо, но всё-таки настоящий его дом был здесь, среди высоких скал острова, стоящего на семи океанских ветрах. Тем более было приятно – хотя и немного грустно – снова увидеть знакомые стены, зная, что это ненадолго. Теперь, до последних дней августа этого лета и каждого следующего – вплоть до лета перед седьмым курсом, в Лестрейндж-Кастле ему будет разрешено появляться только на выходных. А пять дней из каждых семи – одному, в каком-нибудь из малых поместий, принадлежащих семье. Здорово – делай что хочешь! Фигово – поговорить разве что с портретами можно…
- Пап, – Вольф со слегка сумрачным видом обернулся к отцу, – когда мне надо будет уезжать?
- Завтра, – мягко ответил Япет. – Сегодня заночуешь здесь, завтра днём соберёшься. Так что через сутки будешь уже на месте.
- А где именно?
Вопрос был отнюдь не праздным – местоположение имело немалое значение хотя бы в плане возможностей для переписки с друзьями. Хотя, конечно, южнее Адрианова вала у Лестрейнджей всё равно ничего не имелось…
- В Доме Весёлой Стражи.
- Здорово!
С летним жильём и в самом деле повезло. Дом Весёлой Стражи был одним из самых южных поместий, располагаясь юго-восточнее Глазго, сравнительно недалеко от небольшого города Ланарк. Оттуда было уже недолго добираться и до границы с собственно Англией, да и Уэльс был близко. Климат в этой части Шотландии был далеко не таким дождливым, как на севере, а значит, погода будет больше располагать к прогулкам на свежем воздухе, – тем более, что рядом с поместьем находилось довольно значительное по размерам озеро, полностью укрытое от магглов, и, опять же укрытый – лес. Хотя, строго говоря, лес был защищён лишь частично, и спрятанная его часть граничила с общеизвестной, но простора там всё равно хватало – территория, на которой Вольф мог считать себя практически чуть ли не полновластным летним хозяином, тянулась на многие квадратные мили. Похоже, не так уж сложно будет отыскать себе занятие этим летом.
Весьма ободрённый этими мыслями, Вольф, получив разрешение, отправился в свою комнату, расположенную довольно высоко в одной из башен замка. Вид отсюда открывался просто великолепный, но тащиться по ступеням приходилось довольно долго. Хорошо ещё, что багаж нести не требовалось – на это существовали домовики. Добравшись, наконец, до нужного этажа, Вольф с облегчением прошёл в небольшой коридор – или, может быть, и зал, соотношение длины и ширины этого помещения допускало разные толкования. В зале-коридоре имелось несколько дверей, и одна из них вела как раз в его комнату. В принципе,
все комнаты на этом этаже башни принадлежали непосредственно ему, но, говоря о «своей комнате», Вольф обычно подразумевал одну – спальню, по совместительству также являющуюся рабочим кабинетом и гостиной. Места в башне было всё же не так чтобы много… Но Вольф не жаловался – конечно, когда каждая комната для одного отдельного дела, это очень носозадирательно, но зато при совмещении функций меньше приходиться таскаться туда-сюда, всё под рукой находится.
Толкнув дверь рукой, Вольф вошёл в своё уютное логово юниор-класса. Здесь всё было точно так же, как больше девяти месяцев назад, когда он уезжал. Ну, разве что было прибранней, чем обычно вечером. А так – всё на месте. Оружие на стенах (Вольф до дрожи хотел, чтобы побыстрее настало четырнадцать и отец, наконец, разрешил его наточить, превратив в нормальные произведения военного искусства, а не в кошмар под названием «массо-габаритные макеты»). Письменный стол со стопками географических карт – в основном Шотландии в частности и Великобритании в целом. Кровать чёрного дерева, укрытая синим балдахином. И целый строй шкафов возле одной из стен – некоторые пока пустовали, а некоторые были уже набиты разным имуществом – в основном тем, за чем Вольфу было влом таскаться до гардеробной или библиотеки.
Сладко потянувшись, Лестрейндж неторопливо дошёл до кровати и, небрежно отдёрнув балдахин, с упоением плюхнулся на неё, широко раскрыв руки.
- Эх, хорошо-о-о… – лениво проурчал он, уткнувшись лицом в подушку и закрыв глаза. – Мордред подери, как жаль, что завтра снова уходить… Ладно, будем надеяться, что там хоть я смогу творить, что пожелаю.
- Надежды беспочвенны, – сухим и спокойным голосом оповестили его сзади.
Вольф вздрогнул, замер на несколько мгновений, а потом нехотя слез с кровати и, повернувшись, почтительно наклонил голову.
- Матушка.
- Я собиралась поговорить с тобой, Вольф, – сказала Марта, величественной походкой входя, нет – прямо-таки шествуя в комнату сына. – Наедине. Как вижу, весьма не зря.
- Прошу прощения. – Вольф говорил негромко, чувствуя, как на него тяжёлым мешком наваливается тоска. – Я не хотел сказать ничего дурного. То есть, я не имел в виду ничего дурного…
- Ну, ничего серьёзного ты всё равно не сможешь натворить, – усмехнулась миссис Лестрейндж. – Имей в виду: охранные чары на поместье не подпустят не то что к самому дому, а и на окружающую территорию никого, кроме тебя и членов нашей семьи. И вообще не дадут тебе совершить какую бы то ни было серьёзную… хм… перепланировку. И плюс – думаю, будет лучше, если ты будешь знать это заранее – домовики предупреждены о том, чего тебе можно, а чего нельзя.
- Как пожелаете.
- Прекрати! – повысила голос мать. – И держи голову прямо! Что это за поведение для Лестрейнджа – стоять, как провинившийся лакей!
- Да просто мне не очень понятно, – Вольф удерживал злость внутри, но напряжённые нотки в голосе всё же прорывались, – как же себя вести. Покорно себя держу – вам не нравится, нормально держу – тоже не нравится…
- Не смей дерзить мне! – прикрикнула Марта. – Или вообще нашего замка до конца лета не увидишь!
Губы Вольфа судорожно дёрнулись, едва не бросив в ответ «Неплохая идея!».
- И, между прочим, – с прежним холодом в голосе произнесла миссис Лестрейндж спустя какое-то время, – у меня накопилось к тебе немало вопросов, касающихся твоего поведения в Хогвартсе.
- Каких именно?
- Я полагаю, что ты и сам знаешь. Ну?
- Да, я догадываюсь, матушка, – яд в голосе становилось всё труднее держать. – Речь идёт о моей дружбе с Северусом, верно?
- О ней в том числе. О чём ты думал, когда заводил дружбу с полукровкой?
- О том, что остальные, даром что чистокровки, оказались куда как худшим вариантом.
Губы Марты поджались и слегка задрожали – это был верный признак гнева.
- Тебе не подобает водить с подобными людьми близкие отношения… за исключением разве что деловых. Не говоря уже о том, что ты ухитрился сойтись ещё и с грязнокровной подружкой этого Снейпа!
- Она хорошая, мама! – Вольф впервые, пусть и немного, но повысил голос в ответ. – И потом, что тут такого ужасного – я же не жениться на ней собираюсь!
Марта, прикрыв глаза, какое-то время тяжело дышала. Тонкие пальцы женщины, впившиеся в предплечья сложенных перед грудью рук, отчётливо подрагивали. Внутри Вольфа поселилось отчётливое и дурное предчувствие, что сейчас ему закатят весьма основательный скандал.
- Твой отец говорил со мной на эту тему, – внезапно довольно мягко сказала Марта, открывая глаза. – Хотя я не во всём согласна с его позицией, но не думаю, что от откровенного принуждения будет лучше. В конце концов, ты находишься ещё в самом начале своего пути, и ошибки, разумеется, неизбежны. Я уверена, что со временем ты осознаешь их и сделаешь верные выводы. Да и… – она сделала паузу, а по её красивому лицу скользнуло смешанное выражение неуверенности и задумчивости. – Я довольна твоими оценками, Вольф, и тем, что ты храбро отстаиваешь честь своего факультета. Но запомни – это ещё не повод, чтобы возгордиться!
- Да я, вообще-то, и не собирался, – несколько ошарашенно пробормотал Вольф, в невесть уже который раз сбитый с толку таким резким переходом.
- Ну что ж, – слегка улыбнулась Марта и, протянув руку, чуть-чуть потрепала сына по голове. – Вот и хорошо, Вольф. Мне очень приятно, что ты прислушиваешься к моим и отцовским советам.
Вольф только растерянно кивнул, но тут же, спохватившись, склонил голову уже по всем правилам. Мать величаво кивнула ему и лёгким, грациозным шагом, высоко держа голову, покинула комнату.
Только оказавшись шестью лестничными пролётами ниже, там, где её никто не мог незаметно подслушать, Марта дала волю чувствам. Миссис Лестрейндж в два нервных движения стремительно распахнула окно и высунулась наружу, чувствуя, как по щекам начинают скользить тихие и горячие слёзы. Налетавший с юго-востока ветер сушил мокрые дорожки от них, причудливо искривляя путь солёной влаги. Марта до боли закусила губу и впилась пальцами в холодный каменный подоконник.
- Я не знаю, что мне делать… – прошептала она, глотая слёзы. – Не знаю! Он кажется сейчас таким невинным… Он… Он даже не понимает, почему я срываюсь на него! И Япет, и Рудольфус с Рабастаном – никто не понимает! Но, Мерлин великий, как я могу… нет, это невозможно!
Миссис Лестрейндж решительно замотала головой – длинные волосы стегнули её по щекам. Она тревожным рывком развернулась назад и замерла, словно испуганная волчица, прислушиваясь ко всякому звуку. Однако минута проходила за минутой, но ничего подозрительного не было слышно – ни шороха на лестнице, ни скрипа обувных подошв о камень, ни шелеста шагов по коврам на лестничных площадках. Марта не слышала ничего, кроме собственного напряжённого дыхания, хотя и старалась вдыхать и выдыхать как можно медленней и тише. Она с трудом, словно поднимая на плечах огромный груз, выпрямилась и с глубокой горечью издала полувздох-полустон.
- Но я… я должна делать всё, что могу. Да, платой мне будет ненависть. Но пусть лучше так, чем я упущу хотя бы малейший шанс изменить… эту судьбу.
Глава 13. Ах, это лето в голубых глазах поэта… Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок;
Там друг невинных наслаждений
Благословить бы небо мог.
Господский дом уединённый,
Горой от ветров ограждённый,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёлы; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущённый сад,
Приют задумчивых Дриад.
Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостиной штофные обои,
Царей портреты на стенах,
И печи в пёстрых изразцах.
Всё это ныне обветшало,
Не знаю право почему;
Да, впрочем, другу моему
В том нужды было очень мало,
Затем что он равно зевал
Средь модных и старинных зал.
Александр Пушкин, «Евгений Онегин».
Отправление в летнее поместье было назначено на середину дня, чтобы не было никакой спешки и можно было спокойно проверить напоследок: всё ли взято, ничего ли не забыто. Добираться до Дома Весёлой Стражи Вольф с сопровождающими должны были с помощью портключа. В день перед отъездом, за ужином, состоялась дискуссия на тему того, кто именно будет этими сопровождающими – теми, кто должен будет обеспечить благополучное передвижение Вольфа на летнее место жительства и помочь ему там освоиться с обстановкой. В итоге было решено предоставить это дело Рудольфусу и Рабастану. Для первого это было первое за долгое время лето, которое он мог проводить почти где угодно на свой выбор, так что это было сочтено символичным обстоятельством, чуть ли не преёмственностью поколений, даром что Рудольфус свои прежние летние каникулы проводил совершенно в другом месте, недалеко от пролива, разделяющего Ирландию и Англию. Ну, а для второго вся эта история была просто поводом осуществить ещё одну весёлую прогулку с братьями – а заодно и младшему помочь.
Япет сопровождать сыновей всё-таки не стал – его отговорила Марта, мотивируя это тем, что к выполнению основной идеи – приучению к самостоятельности – стоит подходить основательно, и хватит и того, что с Вольфом оба брата отправляются. Особых споров по этом поводу не возникло, хотя у самого Вольфа возникло твёрдое подозрение, что это лишь удобный предлог – а на самом деле мать просто ни сама не хочет в этом участвовать, ни выглядеть белой вороной на фоне всех остальных. Впрочем, так или иначе, а до самого портключа Япет его и Руди с Басти всё же проводил, крепко обняв всех напоследок и пожелав хорошего и беззаботного лета.
Путешествие при помощи портключа было довольно удобным – уж во всяком случае, гораздо удобнее, чем головокружительное вращение в каминной сети. Когда полёт сквозь пространство завершился и в ноги услужливо ткнулась усыпанная белым песком дорожка, перед Вольфом предстала мирная и весьма приятная глазу территория, виденная им раньше только на иллюстрациях в семейных анналах.
Кругом простирался обширный, хоть и довольно редко засаженный сад. Вдалеке, в просветах между деревьями, виднелась лёгкая ажурная ограда из кованых металлических прутьев. То тут, то там вились дорожки – некоторые вымощенные камнем тёплых тонов, но большинство, как и та, на которой стояли братья, были просто песчаными. Песок был мелким и чистым, приятно поддающимся под ногами.
А впереди, сбоку от центра сада, располагался небольшой особнячок – двухэтажный, выкрашенный в мягкие рассветные цвета, какие обычно бывают на чистом небе за полчаса до восхода солнца. Он имел поразительно миролюбивый вид – широкие парадные двери, просторное крыльцо, большие, ничем не защищённые окна. На фоне могучего, наполовину вросшего в скалы Лестрейндж-Кастла Дом Весёлой Стражи показался бы весёлой детской игрушкой.
- Ну что ж, вот оно, твоё жилище на ближайшие два месяца, – слегка рассеянно, словно замечтавшись, проговорил Рудольфус. – Точнее, даже немного больше. Нравится?
- М-м… Да в общем, ничего, мило, – ответил Вольф, слегка потирая подбородок. – Надеюсь только, что здесь и вправду никого постороннего не будет… Если честно, я думал, что художник преувеличивал, а он, оказывается, и вправду выглядит как охотничий домик, только немного больший по размерам…
- Можешь не волноваться, – качнул головой Рудольфус. – Само местонахождение его мало кому известно, кроме членов нашей семьи. Да и не проберётся сюда никто чужой без конкретно твоего дозволения, прямого, однозначного и добровольного. Так что можешь не волноваться, защитные чары, лежащие вокруг этого поместья, намного мощнее, чем можно подумать по… – рука брата обвела по воздуху широкий круг, – всему этому.
- Ну что ж, это обнадёживает, – согласился Вольф. – Тогда… пойдём?
- Идёмте, – кивнул Руди, и братья направились по дорожке к дому.
Внутри него обстановка была тоже мягкой и приветливой, но довольно… безликой. В отличие от коридоров и залов семейного замка, где в обилии присутствовали различные предметы фамильного плана – начиная от портретов предков и заканчивая какими-нибудь старинными трофеями, – здесь было мало картин, а те, что имелись, изображали в основном совершенно нейтральные сюжеты. Никаких декоративных доспехов в коридорах видно не было. Да и мебель имела изящный, но совершенно неопределённый вид – такая могла бы быть в хорошей гостинице. Как следует осмотревшись, Вольф выразил это мнение братьям.
- А это всегда так, – хмыкнул Рабастан. – У меня так же было, и у Руди тоже… Перед приездом нового летнего хозяина поместье приводится как раз в такой вид – максимально нейтральный. Чтобы была возможность переделать всё по своему вкусу без особых проблем.
- О! – оживился Вольф. – А вот это мне нравится!
Рудольфус с Рабастаном переглянулись и расхохотались.
- Кто бы сомневался, – сквозь смех сообщил Руди.
- Это точно, – поддакнул Басти.
- А как же иначе? – хмыкнул Вольф, пожимая плечами. – Естественно…
- Ну ладно, Вольф, – отсмеявшись, Руди посерьёзнел. – Давай-ка по делу. Долго мы тут находиться не сможем – нам с Басти скоро будет пора уходить. Вопросы есть по дому?
- Ну… нет, – немного подумав, ответил Вольф. – Всё основное вы показали, в мелочах разберусь сам… С едой, я как понимаю, проблем не будет.
- Конечно, – довольно ухмыльнулся Басти. – Одна из главных прелестей летнего поместья – можешь есть когда хочешь, что хочешь и сколько хочешь. Тебе понравится, обещаю.
- Вот это да-а-а-а… – Вольф даже зажмурился от предвкушения, представив себя развалившимся на широком диване в окружении тарелок с курицами-гриль и фруктовым мороженым. – Руди, Басти, я так думаю, мне одному тут жить будет совсем и неплохо…
Смех братьев снова зазвенел под потолком.
- Смотри только не забудь про выходные в замке, – подколол брата Басти. – А то ещё в камин не пролезешь.
- И что? – беспечно пожал плечами Вольф. – Вы меня вытащите.
- Нет, какой наглец! – Рабастан, хохоча, попытался зажать под локтем голову Вольфа, но тот ловко увернулся и отскочил за диван. Басти кинулся ловить младшего брата, «угрожающе» раздвинув руки. Рудольфус какое-то время снисходительно наблюдал за каруселью вокруг дивана, но потом взглянул на часы, печально вздохнул и, шагнув вперёд, поочерёдно поймал братьев за шивороты.
- Так, господа кавалергарды, хватит юлу изображать. Нам уходить через полчаса максимум, а о самом серьёзном разговора ещё не было.
- Это о чём? – недоуменно скосил на него глаза Басти.
- О том, – Рудольфус выпустил обоих и неторопливо подошёл к креслу. – Вольф, помнишь, я говорил тебе, что твоё обучение дуэлям будет летом?
- Конечно, – Вольф мгновенно посерьёзнел, выпрямился, а в его глазах появился предвкушающий блеск. – Ты хочешь сказать, что уже…
- Нет, Вольф, пока ещё не «уже», – поспешил уточнить Рудольфус. – Но мы с Басти постараемся как можно быстрее заняться этим. Надеюсь, уже на следующей неделе мы сможем что-то организовать.
- Отлично!
- Но перед этим нам нужно кое-что знать, – Рудольфус задумчиво подпёр подбородок рукой. – Ты ведь читал ту книгу, которую я тебе дал?
- Конечно, да я её всю прочитал! – воскликнул Вольф. – И не раз! Да она вообще у меня с собой, ну, я её в багаж положил!
- Так, так, успокойся, – с улыбкой поднял перед собой руки Руди. – Раз прочитал, значит, думаю, и над своим стилем подумал?
- Ага, – с готовностью кивнул Вольф. – Второй.
- Второй, говоришь? Хм… – Руди склонил голову набок и слегка потёр пальцами подбородок. – По каким соображениям?
Вольф вздохнул и уселся в кресло. Басти тут же плюхнулся на диван, опершись локтями на колени, а Руди просто облокотился на спинку соседнего кресла.
- Я думаю, что он мне лучше всего подходит, – начал Вольф. – Там же написано, что каждый стиль – это не просто техника движений, это ещё и отражение философии человека. Его подхода к бою, и всё такое…
- Ну, и какая же философия у тебя? – поощрил его Рабастан. – То есть, если второй, то уже понятно, какая, но ты уверен?
- Да, – впрочем, в голосе Вольфа промелькнула лёгкая задумчивость. – То есть я, конечно, подумал и над другими вариантами, но… этот лучший. Ну, в самом деле: первый – слишком примитивен, хоть с него и начинается всякое обучение. Он же был придуман самым первым и рассчитан на то, чтобы отбивать массовые атаки противников, не способных атаковать с расстояния. Тех же магглов, если без луков, арбалетов, пращей и огнестрела.
- Сейчас от него почти и нет толка, – пожал плечами Рудольфус. – Магглы уже давно все как раз с последним ходят, солдаты, во всяком случае.
- Ну вот, – согласно кивнул Вольф. – Далее… Третий – хорош в защите, но… он
слишком защитный. Сидеть целую вечность в обороне и ждать ошибки противника – жутко скучно.
Басти весело заржал, но, поймав взгляд старшего брата, с трудом подавил смех и сделал жест руками – мол, продолжайте, продолжайте. Молчу.
- Четвёртый слишком выматывает – конечно, не тратить время на защиту, а переводить всё в нападение удобно, но для длительного боя не годится, – Вольф говорил неторопливо, воскрешая в памяти книжные страницы. – Да и не везде он хорош – в узком пространстве может быть просто опасен, там, где не поуворачиваешься. Пятый… Пятый хорош, конечно, но, мне кажется, он для меня… сложноват. Нет, Руди, я помню, что всё непросто и везде работать придётся, но… Мне… У меня, в общем, такое ощущение, что это пока просто не для меня. Все эти переводы атак противника против него самого, рассеивание и новый сбор магической энергии прямо в бою, на ходу…
- Да я согласен, – поспешил сказать Рудольфус. – Всё так и есть, пятый стиль вообще нечасто встречается, и только у опытных бойцов.
- Ну вот, – Вольф немного расслабился и дальше продолжил снова уверенно. – Шестой, как по мне, вообще ерунда. Преимуществ нет, недостатков, правда, тоже, но… Это чушь какая-то получается. Недаром в книге было сказано, что известных дуэлянтов, практиковавших его, и нет даже…
- Так чего ты хочешь – недаром его «дипломатическим» прозвали, – хохотнул Басти. – В смысле, он же для тех, кто предпочитает больше языком трепать, чем драться…
- В конечном итоге, всё зависит от личного умения, так или иначе, – пожал плечами Руди. – Ведь любой стиль может приводить к победам, если хорошо им владеешь… Ну а седьмой, я так полагаю, тебе не понравился своей недоработанностью в начальном варианте и сложностью – в конечном?
- Ага, – согласился Вольф, – именно так. Нет, я, конечно, помню, что он считается чуть ли не лучшим, и сочетает в себе преимущества четвёртого, пятого и отчасти третьего без их недостатков, но… он ещё сложней пятого, причём здорово сложней. Вот я и решил, что мне лучше всего подходит второй. Двигаться много не надо, главное – расчёт и спокойствие, идеально подходит для дуэлей…
- Если противник не владеет пятым или седьмым, – заметил Рудольфус. – И если он один – против группы второй плохо помогает, тут нужно высокий уровень мастерства иметь.
- Ну, я думаю, что вряд ли кто в Хогвартсе будет владеть пятым и уж подавно седьмым – из моих-то сокурсников, – хмыкнул Вольф. – А что до группы… Не гриффиндорец же я, чтоб одному против толпы выходить. Если что – просто удеру, вот и всё.
- Ну что ж… – Рудольфус наморщил лоб и побарабанил пальцами по спинке дивана. – В общем, разъяснил всё хорошо. Молодец. Видно, что, во-первых, читал, а во-вторых, второй тебе действительно к лицу.
- Я даже уже его приветствие перед боем выучил! – похвастался Вольф. – Глядите!
Он вскочил на ноги, отшагнул назад, извлёк свою волшебную палочку и встал прямо. Затем вскинул её по сагиттальной* линии лица, отвёл вниз к левому бедру, поднял к левому плечу и снова отвёл – размашистым движением через всё тело, ставя на одну линию с державшей её рукой, выпрямленной на всю длину и отклонённой примерно на сорок пять градусов вверх от положения «по швам».
- Неплохо, – одобрительно кивнул Руди. – Правда, не помешает ещё потренироваться, движения должны сливаться в одно плавное, перетекая друг в друга. Но для начала очень неплохо.
- Спасибо, – расплылся в улыбке Вольф.
- Не за что. Ну что ж, второй так второй. Тогда потренируйся пока в базовых движениях, они в той книге имеются. А я подберу специализированные материалы. Так, Басти, пошли – нам пора. Ни к чему мать напрягать.
Рабастан выразительно скривился, но ничего не сказал, а только, нагнувшись вперёд, сочувственно потрепал Вольфа по плечу.
- Мы вернёмся, волчонок. Скоро. Ты уж не тоскуй без нас! По возможности…
- Постараюсь, Басти, – грустно улыбнулся Вольф. – Пока!
Проводив братьев до камина и мрачно вышвырнув в корзину для бумаг бесполезный теперь портключ, Вольф поднялся на второй этаж и вышел на балкон. Взгляду Лестрейнджа открылся раскинувшийся на многие акры сад. Слева, примерно за милю отсюда, виднелась гладь озера, за которым начинался густой лес. С противоположной стороны за оградой сада начинались поля, покрытые перелесками.
- Значит, вот где я буду жить теперь… летом, – проговорил вслух Вольф и слегка хмыкнул. – Ну что ж. Плюсы: сам себе господин, полная свобода в еде, гуляй где хочешь и когда хочешь, и вообще планируй своё время сам. Минусы: планируй своё время сам. Ох, чувствую, будет у меня ещё проблема – как заставить себя задание на лето выполнять. Ладно, по ситуации… Так, а сейчас мне что делать?
Вольф развернулся и, опёршись спиной на резные перила балкона, окинул взглядом стену дома – балкон шёл по большей части её периметра, оставляя свободной только заднюю стену. На первом этаже располагались в основном обслуживающие помещения – та же кухня, кладовые, лаборатория, зал для дуэльных тренировок и физупражнений… Второй этаж был отведён под жилые комнаты, хотя та же библиотека тоже была наверху. Оставалось решить, с чего начать своё проживание здесь. Немного поразмыслив, Вольф решил, что проще и логичней всего будет снова осмотреть территорию всего дома – на этот раз потщательней, а затем прогуляться по окрестностям в целях общей рекогносцировки. Затем – поесть, раз уж тут с этим полная свобода, а вечером можно и сесть за письменный стол и использовать его, наконец, по назначению – написать письма друзьям. Вызвав домовиков (родители на период его проживания здесь снабдили поместье постоянной обслугой) и раздав им указания, Вольф неспешным шагом двинулся к коридору.
* * *
Времени на то, чтобы освоиться на новом месте, ушло меньше, чем Вольф предполагал. Уже к первым выходным он чувствовал себя здесь вполне прилично, хотя, конечно, это всё равно было не то, что в своих покоях там, в родном замке. Но всё же и здесь, несомненно, имелась своя прелесть – хотя бы, на самом деле, отсутствие материнского контроля.
Рудольфус и Рабастан, как и обещали, периодически заглядывали к брату, правда, никогда не оставаясь ночевать. Зато тренировки шли совсем неплохо, и Вольф уже начинал перед сном в деталях представлять, как осенью, наконец, оттузит как следует ненавистного Поттера. И Сириус, наконец, поймёт, какую глупость сделал, променяв его, Вольфа, всего такого хорошего и положительного, на какого-то… гриффиндорца обнаглевшего.
Мечта была, конечно, оторвана от реальности, и сам Вольф это прекрасно понимал. Было бы в высшей степени странно предполагать, что даже самая публичная (или, наоборот, самая непубличная) победа над Поттером подтолкнёт Сириуса к изменению своего мнения о нём. Но ничего другого у Вольфа просто не оставалось. Потому что альтернативой была только и вовсе уже бессильная ненависть, медленно сжигающая дотла и заставляющая ночью кромсать подушку. Зубами.
Ну и, наконец, было просто очень приятно иметь возможность выплеснуть свою злую боль в срывающихся с конца палочки боевых заклятиях. Уже одна мысль об этом хоть как-то, но успокаивала. Так что боевым тренировкам Вольф посвящал изрядную долю свободного времени – всё равно делать было в летнем поместье, как выяснилось, не так уж много чего. Купание после двух часов в день начинало надоедать, бесконечное нарезание кругов по саду тоже наводило тоску, от чтения рано или поздно уставали глаза. Даже летнее домашнее задание пошло на борьбу со скукой – что, откровенно говоря, было уже и вовсе диагнозом. Расчёт на переписку с друзьями не оправдался – нет, и писать самому, и читать их ответы было интересно и ненадоедающе, но, увы, времени это занимало куда как меньше, чем предполагалось весной. Вот и выходило в итоге, что, как ни крути, а каждый день остаётся немало времени, которое просто не на что толком потратить. Не спать же лишние несколько часов в сутки? Нет, возможно, это и было бы не самой плохой идеей, но у Вольфа банально не получалось заставить себя сделать это. Можно было, проснувшись, час проваляться в постели, можно было вставать, когда захочешь (то есть обычно к полудню, поскольку засиживался на балконе Вольф допоздна, любуясь звёздами в ясную погоду и ночным пейзажем в облачную), но вот взять и улечься дрыхнуть посреди дня никак не выходило – сна ни в одном глазу. И единственным, на что было не жаль тратить «лишнее» время, были тренировки, даром что Рудольфус привёз несколько усовершенствованных манекенов и несколько ящиков прочего оборудования.
Ближе к концу июля пришло извещение от отца, привнёсшее в более-менее устоявшийся распорядок дней новую струю. В Лестрейндж-Кастле скоро должен был состояться бал – не простой званый ужин, которые бывали каждый месяц, и не по одному разу, а полноценный бал с неплохим размахом. На памяти Вольфа это было далеко не в первый раз, но сейчас его впервые приглашали принять участие вместе с остальными членами семьи. Что радовало до невозможности. Так что к назначенному сроку (а точнее, даже загодя) он уже стоял у присланного с домовиком портключа при полном параде.
Залы и коридоры родного замка были дополнительно разукрашены, полы надраены до блеска, а стёкол в окнах, казалось, и вовсе не было – до того они были чисты и прозрачны. Отец, мать, братья – все были, как и сам Вольф, в великолепных костюмах, могущих быть предметом зависти для большинства модельеров. В огромном вестибюле замка на пол-стены было растянуто знамя с фамильным гербом – чёрным морским змеем, плывущим среди бурных синих волн. Внизу, на извилистой ленте, располагался девиз: Placida per virem**.
Увы, весь этот блеск оказался лишь поверхностным слоем бала. Первый тревожный звонок прозвенел в сознании Вольфа во время приёма гостей, даром что самому ему удалось появиться на нём далеко не сразу, задержавшись в дальних комнатах под предлогом последних проверок степени лоска гостиных и курительной комнаты. Но и тех нескольких десятков гостей, которых он успел поприветствовать вместе со всей семьёй, хватило, чтобы навести тоску. Одни и те же формальные слова приветствия, словно приклеившаяся к губам улыбка – гости шли только что не сплошным потоком, бесконечные наклоны головы, ощущение бдительного материнского взгляда и – украшения, украшения, украшения… От боа, жабо, диадем, колье и всего прочего подобного начинало уже в глазах рябить – дамы, казалось, старались одна другую перещеголять в пышности наряда. На строгих чёрных костюмах их мужей, братьев и сыновей глаз прямо-таки отдыхал.
Наконец встреча гостей завершилась, и Лестрейнджи двинулись в главную гостиную, где должна была состояться основная часть вечера. Вольф то и дело прикрывал глаза и помаргивал ими, стараясь взбодриться и полностью прийти в себя. Он подозревал, что удрать с этой основной части ему уже надолго не дадут. Да и вообще вряд ли дадут. А значит – скорей всего, придётся танцевать с партнёршами своего возраста. Не то чтобы Вольф не любил танцевать – скорее, он к этому делу относился безразлично, признавая в танцах лишь средство неплохой отработки ритма и реакции, да и вообще чувства тела. То есть – ещё один способ боевой тренировки. И всё бы ничего, но вот слушать при этом девчоночьи благоглупости вперемешку с дурацкими сплетнями! Ну хоть бы одна нормальная попалась, с которой можно будет поговорить по-человечески!
Но после приветственного слова отца, с которым тот обратился к гостям, худшие опасения Вольфа начали сбываться. Часть приглашённых начала кружиться в танцах посередине зала, остальные же, разбившись на кучки, расположились у столов с угощениями и вели разговоры. Вольф уже было нацелился подобраться поближе к группе из Отдела обеспечения Магического правопорядка, среди которых, кажется, даже пара авроров затесалась, и попытаться погреть возле них уши (а вдруг что-нибудь про боевые операции расскажут!), но тут его пригласила на танец Сесилия Бурке. Отказаться, даже под вежливым предлогом, никак было нельзя – бал только начался, а неподалёку маячила мамаша Сесилии. Пришлось изобразить на лице располагающую улыбку и под руку повести довольную Сесилию на танцевальную часть зала.
А дальше началась сплошная передача из рук в руки. Сразу же после танца с Сесилией подрулила Марилин Гэмп, после Гэмп появилась Нотт, Нотт сменила Яксли… После пятого по счёту танца Вольф уже просто не выдержал и решился на банальную ретираду – намёками сослался на естественные надобности и покинул зал, совершенно честно направившись в ближайший туалет. В принципе, Лестрейндж не так уж и соврал – вот только гораздо больше времени он провёл сначала у раковины, усиленно растирая лицо мокрыми руками, а потом у открытого окна, подставляя себя свежему ветру и пытаясь набраться терпения для продолжения этой муторности, именуемой балом.
Полностью восстановиться всё же не получилось – Вольф вернулся в зал через одну из боковых дверей и решил всё-таки попытаться увиливать от дальнейших танцев, насколько только это окажется возможным. Он аккуратно прокладывал свой путь за кадками с раскидистыми декоративными растениями и наиболее плотными группами беседующих гостей, при этом непрерывно обозревая пространство вокруг себя на предмет нахождения девчонок примерно его возраста. И в случае обнаружения таковых немедленно менял курс.
Какое-то время эта тактика приносила плоды, и уворачиваться в прямом и переносном смысле от продолжения танцемутора получалось. Правда, зато постоять на месте не получалось – несколько раз Вольф замечал тех девчонок, с которыми уже довелось покружиться и с приклеенной улыбкой на лице порасхваливать их наряды. Судя по всему, кое-кто из них явно был не против повторить заход – уж больно подозрительно они осматривались по сторонам. Притом сами недолго на одном месте задерживаясь.
Совершив ещё один защитный манёвр, Вольф приблизился к одному из столов с угощениями. На все бокалы со спиртным были наложены специальные чары, не позволявшие прикоснуться к ним кому бы то ни было, не достигшему совершеннолетия, но они сейчас Лестрейнджа и не интересовали. Вот разнообразные бутерброды и прочие закуски, красиво сервированные на фарфоровых блюдах – это да!
Вольф быстро умял три штуки и уже принялся за четвёртую, когда девчоночий голос у него за спиной окликнул его по фамилии – с вежливо-ожидающей, но вместе с тем и весёлой интонацией. Лестрейндж замер и тихо, но с большим чувством ругнулся про себя. Потерял бдительность – и вот результат. Он глубоко вдохнул, выдохнул и, в очередной раз нацепив на лицо приятную улыбку, развернулся к окликнувшей его.
- Да, я вас слушаю?…
Но тут Вольф осёкся –
её он не ожидал здесь увидеть. Хотя, в принципе, отчего бы и нет – Таркины были пусть не самым богатым, но древним и уважаемым чистокровным родом. Может быть, просто потому, что Вольф хорошо помнил бег вместе с ней под хлещущими ветвями Дракучей Ивы, и то, какой он запомнил её тогда, как-то не вязалось с нынешней картиной бала.
Даала Таркин, весело улыбаясь, стояла перед ним в аккуратном, элегантном платье, её огненно-рыжие волосы были уложены в сложную причёску, а с ярко-синими глазами перекликалось изящное сапфировое колье на груди.
Ну что ж, по крайней мере, это намного более лучший вариант для танца, чем те, что были раньше. Она-то вряд ли станет без умолку рассказывать про то, как и с кем, по некоторым сведениям, встречается, вероятно, её старшая сестра.
- Танец, не так ли? – светски улыбнулся Вольф.
Даала весело фыркнула.
- Только не говори мне, что ты этого хочешь. Учитывая то, как ты хоронился от всех девчонок последнюю четверть часа, а перед этим полчаса пропадал невесть где… Я сильно сомневаюсь, что ты сейчас захочешь танцевать даже со мной.
- Не обижайся, пожалуйста, – тяжело вздохнул Вольф, кивая в знак согласия. – Но я действительно… в общем, ты угадала.
- Ещё бы. Потому и подошла.
- То есть? – недоумённо поднял брови Вольф. Всё-таки этой девчонке удавалось его удивлять, как ни одной другой.
- Скажем так: есть деловое предложение, – Таркин протянула ему пузатый бокал с коричневой, слегка искрящейся жидкостью. – Для начала рекомендовала бы тебе это. А то вид у тебя, сказать прямо, не слишком бодрый.
- Да? И что… – Лестрейндж поднёс бокал к носу и слегка втянул воздух.
- Не бойся, не мышьяк, – нетерпеливо фыркнула Даала, не дожидаясь конца фразы. – Ты всё ж вроде как не на стадии «отравите меня, чтоб я не мучался».
- Глинтвейн, безалкогольный, подогретый, – пробормотал Вольф и сделал глоток. – Спасибо, Таркин.
- Пожалуйста. Так вот, насчёт предложения. Тебе надоело с этими дурами таскаться, – Вольф даже чуть было не поперхнулся, услышав столь откровенную оценку его прошлых партнёрш по танцам. – А мне, знаешь ли, неохота и дальше слушать, как сестра по мозгам ездит: «что ты не танцуешь, что ты не танцуешь…» Вот я и предлагаю: как насчёт того, чтобы помочь друг другу? Ты со мной, я с тобой. Я тебя прикрою от дальнейших танцулек, а ты, если спросят, ведёшь со мной куртуазный разговор – чтобы, если снова, – «извини, Ривоч, я занята, беседую с Лестрейнджем». Как тебе такой расклад?
- Идёт! – не раздумывая, закивал Вольф. – Огромное спасибо!
- Да не за что, Лестрейндж, – улыбнулась Даала. – Похоже, мы с тобой в одной лодке.
Рука об руку слизеринец и когтевранка, уже ни от кого не скрываясь, вышли на балкон. Ночное небо было усыпано яркими, чистыми звёздами, а если встать в тени, куда не доставал свет из зала, то можно было даже спокойно увидеть Млечный Путь.
- О-о, как хорошо-о-о! – с наслаждением потянулась Таркин и оперлась на резные каменные перила. – Здорово, что мы встретились, а то там, – она качнула головой в сторону стеклянных дверей, за которыми блистал огнями зал, – было просто тошно. Извини, Лестрейндж, я не хочу сказать, что здесь у вас вообще тошно – нет, здесь классно, но, хм…
- Но без этого бала было бы лучше, – Вольф прислонился к стене у самых перил и засунул руку в карман. – Полностью согласен. Будешь?
- Бутерброды? – Таркин восхищённо присвистнула. – И ты их вот так… в салфетку и в карман костюма… Офигеть!
Даала чуть не согнулась пополам от весёлого смеха, окончательно расположив к себе сердце Вольфа. В этом смехе не было ничего презрительного – нет, Таркин совершенно явно веселилась над тем, как спокойно он обошёлся с «бальной униформой». Впрочем, ещё до этого Лестрейндж понял, что его спасение, как минимум, на сегодняшний вечер заключается в этой девчонке. Когда она легко присвистнула. Ни одна из всех остальных, с кем сегодня довелось словом перемолвиться, на это бы не решилась! Кроме разве что Беллы – после бокала огневиски та бы, пожалуй, тоже не постеснялась.
- Буду, спасибо! – Даала с охотой приняла половину бутербродов и принялась их уплетать. – М-м… Вот удружил, Лестрейндж… Я уж думала, придётся полуголодной до самого дома терпеть…
- А кто же тебе мешал самой взять? – удивился Вольф.
Даала только простонала и закатила глаза.
- «Даала, воспитанные девочки не едят после второго танца». «Даала, воспитанные девочки не берут больше одного бутерброда за раз». «Даала, воспитанной девочке не пристало добавлять на бутерброд второй слой колбасы». Как же меня задолбала эта Ривоч!
Вольф засмеялся.
- Ну да, тебе смешно, – уныло протянула Таркин, разом откусывая четверть бутерброда. – А вот мне хоть караул кричи: есть охота, а послать куда подальше нельзя – сестра всё-таки. Нет, ты не думай, она, в общем, совсем неплоха, просто такая зануда…
- Сочувствую.
- Спасибо, – вздохнула Даала, бросая крошки севшей неподалёку чайке. Та сначала взлетела от неожиданности, не разобравшись, что к чему, но через несколько секунд, покружившись, села и стала с охотой клевать.
- Хотела бы я летать так же, как они, – мечтательно протянула Таркин, глядя на чайку. – Поскорей бы второй курс, хочу в команду по квиддичу попасть. А ты?
- Да пока не собираюсь, – пожал плечами Вольф. – Ну, в смысле, было бы неплохо, конечно, я подумывал над этим, но торопиться пока не хочу. Сначала присмотрюсь…
- И что ты собираешься высматривать? – прищурилась Даала. – Так все места займут, пока думать будешь.
- Если займут, значит, лучше летают, – пожал плечами Вольф. – Тем более что я пока даже не знаю, кем мне лучше быть.
- Эх, ты! – беззлобно фыркнула Таркин и покачала головой. – А вот я уже знаю. Я буду охотницей! Самой лучшей в Хогвартсе!
- Серьёзная заявка, – хмыкнул Вольф.
- Да ты просто не видел, как я летаю! Вот увидишь, я буду лучшей!
- Ну, удачи тогда, – дружелюбно усмехнулся Лестрейндж и отсалютовал бутербродом с красной икрой. – Приду посмотреть. Блокнотик захватывать?
- Зачем? – непонимающе сдвинула брови Даала.
- Как – зачем? А автограф раздобыть?
Через секунду они ухохатывались уже вдвоём.
- Захватывай! – махнула рукой раскрасневшаяся от смеха Таркин. – Будет что… уф… внукам показывать!
Вольф уже даже ничего и ответить не мог – банально не хватало воздуха.
Отсмеявшись, наконец, и отдышавшись, они продолжили разговор. Время текло незаметно – общих тем нашлось немало. Даала с удовольствием ругала вместе с Вольфом Поттера и наперебой обсуждала заклинания, отведённые на второй курс, а Вольф с не меньшим удовольствием слушал рассказы Даалы о морских, точнее, прибрежных боях, в которых участвовал её дедушка – знаменитый адмирал, и от души смеялся, когда она пародировала профессоров Хогвартса, даром что смешней всего выходил слизеринский же декан.
Из зала донёсся усиленный заклинанием голос Япета – отец Вольфа благодарил гостей и подводил итог балу. Дежурные вежливости шли одна за другой.
- Вот и всё, – грустно вздохнула Даала. – Мне пора. Жаль. Пока, Лестрейндж, рада была поближе с тобой познакомиться.
- Ты можешь писать мне, если что, – внезапно в порыве какого-то вдохновения предложил Вольф. – Я отвечу.
- Да уж надо полагать! – поперхнулась от смеха Таркин. – Только… Это правда, что вы до совершеннолетия живёте летом в отдельных поместьях – в одиночку? И они так защищены, что их невозможно найти?
- Найти – не знаю, сам не пробовал, – пожал плечами Вольф. – Наверное. Но письма доходят, это точно. Я проверял.
- Тогда договорились! – широко улыбнулась Даала. – Будет с кем нормальным поговорить до сентября. Нам обоим, между прочим.
- Вроде того, – Вольф улыбнулся в ответ. – Шотландия, Дом Весёлой Стражи. В любое время, кроме выходных.
- Классное название, – оценила Таркин. – Ладно, Лестрейндж, – запомнила. А мы живём недалеко от Гримсби, почти у побережья. Таркин-Манор. Пиши вообще в любое время.
- Гримсби… Не так уж близко, – спустя несколько секунд молчания оценил Вольф. – Примерно миль двести по прямой от меня.
- Ничего, сова без проблем долетит, – утешила его Таркин.
- Да я и не сомневаюсь, – рассеянно взъерошил себе волосы Лестрейндж. – Просто оборот всё равно большой получается… Ну да ладно, не беда.
- Вот именно. Будет время, будут письма, – с лёгкой тревогой в глазах улыбнулась Даала. – Ну… ладно, Лестрейндж – до встречи, увидимся в сентябре…
- Тоже по Хогвартсу скучаешь? – внезапно спросил Вольф, когда она уже сделала несколько шагов к дверям. Даала обернулась и послала ему грустную улыбку.
- Очень. И ты, верно?
Вольф молча кивнул. Таркин вздохнула, улыбнулась напоследок ещё раз, теперь уже подбадривающе и, махнув рукой, вошла в зал. Машинально махнув в ответ, Лестрейндж вздохнул и запрокинул голову к звёздам. Пальцы небрежно скомкали салфетку и щелчком отправили её вниз.
- Похоже, теперь я понимаю настоящую причину того, что балы у нас бывают не чаще раза в сезон, – задумчиво сообщил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Такая тягомотина… И что Басти в них находит?
Помолчав минуту-другую, Вольф рассеянно потёр нос и хмыкнул.
- Хорошо ещё, что я не одинок в своём мнении.
* * *
Уже в начале августа Вольфу довелось ещё раз выбраться из летнего поместья не ради «штатного» посещения Лестрейндж-Кастла, а по делу, которое требовало конкретно его присутствия. То есть в самом-то начале он об этом и не подозревал, когда получил копию письма, извещающего о том, что миссис Блэк будет рада принять у себя всех трёх братьев Лестрейнджей – четвёртого числа, к обеду. К копии прилагалась записка от матери, ясно предупреждавшая, что никаких отказов быть не может. Собственно, Вольф и сам был очень рад навестить Блэк-Холл, но после подобного приказа ему на какой-то момент захотелось специально не поехать. Скажем, как следует набегаться вокруг дома в полдень и сразу после этого наглотаться холодного чаю до упора – если верить книгам, эффект после этого был гарантирован. Даже Марта не отправила бы его после такой процедуры дальше кровати.
Но всё это было лишь короткими мечтами, по сути, просто порождением злости и раздражения. Вольф прекрасно отдавал себе отчёт в том, что как раз не отказался бы от возможности навестить Регулуса и… да, Сириуса! – даже если бы ему как раз запрещали это. Лестрейнджу просто было очень обидно, что ему даже тут, на пустом месте и без всякого повода, мать считает нужным отдавать приказы.
Блэки встретили их приветливо, интересовались, причём, похоже, вполне искренне, как проходит лето. После обеда Орион увёл Рудольфуса и Рабастана в свой кабинет под предлогом того, что хочет обсудить с ними кое-какие недавние изменения в политике Министерства. Нет, Вольф бы, скорей всего, и поверил в то, что никакие предлоги тут ни при чём – если бы не Вальбурга.
- Вольф, – миссис Блэк подошла к нему, едва её муж скрылся в дверях, – я бы хотела кое о чём с тобой переговорить.
«Наверняка Сириус», – мелькнуло в голове Лестрейнджа.
- Это касается моих сыновей, – продолжила Вальбурга.
«Так я и думал».
- Во-первых, как ты знаешь, Регулус меньше чем через месяц отправляется в Хогвартс. И меня, признаться, тревожит тот факт, что Сириус, – губы Вальбурги резко поджались, – оказался на Гриффиндоре. Я почти уверена, что без его участия в этом решении Шляпы дело не обошлось. Разумеется, я позаботилась о том, чтобы внушить Регулусу правильное отношение к факультетам, и Сириус почти не общался с ним этим летом, но… увы, всякое может случиться.
- Безусловно, – подтвердил Вольф, от всей души жалея обоих братьев Блэков. Одному лето напролёт талдычили про то, что и так было известно, второй, похоже, вообще фактически под домашним арестом сидел. А он-то ещё был недоволен своим летним жильём, отданным ему одному чуть ли не в полное распоряжение!
- Я рада, что ты меня понимаешь, – светски улыбнулась миссис Блэк. – Так вот, Вольф, если ты не против – я была бы тебе очень благодарна, если бы ты первого числа взял на себя присмотр за Регулусом. Вы с ним хорошо сходитесь, он будет только рад… А у меня будет спокойней на душе.
- Конечно, миссис Блэк, я и сам собирался это сделать, – склонил голову Вольф, в душе мрачнея ещё больше. Несложно было просчитать второй смысл такого предложения – Вальбурга прекрасно знала, что между её старшим сыном и ним давно пробежала чёрная кошка, и Сириус вряд ли сунется в купе, где будет ехать Вольф. А если вместе со своими дружками попытается силой занять место «опекуна» – так на то рядом и Северус будет, и Рабастан, скорее всего, тоже… Отличный ход, миссис Блэк.
- Замечательно, – одобрительно кивнула Вальбурга. – Будет очень хорошо, если ты сейчас навестишь его – он давно справлялся о тебе. Я думаю, он уже ждёт тебя.
- Да, миссис Блэк, я с удовольствием к нему наведаюсь, – кивнул Вольф, на этот раз не кривя душой. Хотелось побыстрей проверить Рега – как он там, не слишком ли его заморочили разъяснительными речами?
- И ещё одно, – голос Вальбурги настиг его, когда он уже преодолел половину расстояния до дверей. Вольф остановился и послушно повернулся к величаво стоявшей посреди комнаты женщине.
- Если тебе не сложно, загляни потом к Сириусу, – попросила Вальбурга. Странно, но на этот раз это действительно была просьба, а не распоряжение, закамуфлированное под неё. – Я знаю, что у вас с ним сейчас напряжённые отношения, но, может быть, к тебе он всё же прислушается и – кто знает, вдруг попробует взяться за ум…
- Миссис Блэк, – вот уж эта просьба поразила Вольфа до глубины души! – но если, насколько я понимаю, он не хочет слушать вас, то что тогда могу поделать я?
- Мало ли что! – в голосе Вальбурги скользнули раздражённые нотки. – Знаю, это глупо, но иногда неслухи больше склонны прислушиваться к ровесникам, чем к старшим… Попробуй, ладно? Хуже-то, я думаю, не будет…
- Да, вы правы, – согласился Вольф. – Хорошо, я и к нему загляну.
«Да уж, хуже не будет – хуже ведь просто некуда», – заключил он про себя, идя к комнате Регулуса. – «Похоже, миссис Блэк решила уломать обоих сыновей простым лобовым напором. И если с Регом это ещё может выйти, то с Сириусом, ставлю все свои карманные деньги, приведёт только и исключительно к обратному результату…»
- Тук-тук! – добравшись до обиталища младшего Блэка, Вольф театрально побарабанил в дверь костяшками пальцев. – Есть кто дома?
Изнутри послышался топот, через считанные секунды дверь распахнулась, и его стиснули в объятиях, после чего чуть ли не втянули внутрь.
- Я смотрю, ты по мне скучал, мелкий, – засмеялся Вольф, трепля по шевелюре уткнувшегося ему в грудь Рега. Несмотря на то, что разница между ними была чуть больше года, Вольф всегда ощущал себя заметно старше. Может быть, из-за того, что просто был выше, а может быть, из-за разницы в характере – Регулус всегда был самым мягким и добрым среди них. Даже, пожалуй, чуть-чуть наивным. Эдакий беспечный щенок, всегда готовый завилять хвостом.
- Меня зовут Регулус! – пробормотал хозяин комнаты, не отпуская Вольфа. – Мама сказала, что ты сегодня должен прибыть… Я и правда соскучился!
- Охотно верю. Но, может быть, всё-таки присядем?
- Ох… да, конечно, извини, – Регулус, покраснев, разнял объятия и кивнул на кровать. – Садись. Э-э… кофе?
- Угу, – со смешком пробормотал Вольф, садясь на мягкое покрывало и откидываясь на спину. – «Чаю? Или чего-нибудь покрепче?»
- Э-э… Это ты… – Регулус неопределённо повёл рукой по воздуху.
- Это я шучу, Рег… Давай тоже сюда, что стоишь, как бедный родственник?
Засмеявшись, Регулус кивнул и тоже плюхнулся на кровать рядом с Вольфом, с весёлой усмешкой скосившим на него взгляд.
- Ну, рассказывай! Как тебе мать каждый день нотации о прекрасном факультете Слизерин читает, как брат на тебя тоскливо смотрит, не имея возможности порассказывать обратное… Как ты Хогвартса ждёшь и как не уверен, на какой факультет попадёшь.
Рег таращился на него глазами по пять галлеонов.
- О-откуда ты… Про то, что я не уверен, я не писал! И про то, как смотрит, тоже… И про то, что это действительно нотации…
- Всё просто, Рег, – Вольф прикрыл глаза. – Про нотации – она сейчас сама призналась, когда сказала, что объясняет тебе «правильное отношение к факультетам». На фоне того, куда попал Сириус – несложно представить, в чём это реально выражается… Что он на тебя смотрит тоскливо – тоже понятно, ведь Вальбурга явно держит вас порознь, чтобы он на тебя дурно не повлиял. Это было бы ясно, даже если бы она и не упомянула об этом… после того, как она сказала мне насчёт, хех, «неслухов, предпочитающих слушать своих, а не старших». И я готов поспорить, что он знает, о чём тебе рассказывают родители, и очень хочет доказать обратное. Уверен, что Вальбурга позаботилась о том, чтобы он знал. Так сказать, в плане положительного примера. Ну, а остальное… о чём ты там спрашивал?
- Как ты узнал, что я тревожусь насчёт факультета…
- Я тебя умоляю, Рег, об этом все тревожатся перед первым курсом, – закатил глаза Вольф, кайфуя от ощущения своей «матёрости». – Ну а если учесть, как на тебя давит твоя матушка, требуя, чтобы ты попал на Слизерин, а с другой стороны – перед глазами пример старшего брата… Наверное, я не слишком ошибусь, если скажу, что ты о своём распределении каждый день думаешь?
- Ошибёшься, – грустно растянул губы в улыбке Регулус. – Каждый час. Ну, почти.
Вольф задумчиво сдвинул брови, затем кивнул сам себе и рывком поднялся в сидячее положение.
- Ладно, Рег, нечего тебе тосковать. С Сириусом – это невероятная случайность и ничего более, она не повторится. Ты мне лучше вот что скажи – у тебя не найдётся чистой бумаги с карандашом? Я такое видел у себя в летнем поместье – лучше нарисовать…
- Конечно, – оживился Регулус, бросаясь к письменному столу и усиленно роясь в верхнем ящике. – Сейчас, сейчас…
Вольф тем временем неспешно прошёлся по комнате, время от времени попинывая воздух то за тумбочкой, то под кроватью – словно от нечего делать.
- Вот, держи! – Регулус выложил на стол несколько листов альбомного формата и пару новеньких карандашей.
Вольф подошёл к столу, аккуратно уселся за него и пододвинул к себе первый попавшийся лист. Регулус, сгорая от любопытства, наклонился над плечом Лестрейнджа, начавшего небрежно набрасывать рисунок.
Внезапно, не меняя скорости, карандаш стал вписывать слова между линий.
Рег, не подавай вида, что я что-то пишу. Это очень важно. Я подозреваю, что за нами могут шпионить.
- Я увидел это на днях, в саду, – вслух сообщил Вольф, продолжая писать вперемешку с рисованием. Рег в ответ согласно закивал, вполне искусно сохраняя на лице прежнее обычное заинтересованное выражение.
Твоя мама хочет, чтобы ты попал на Слизерин. Она хочет, чтобы я присмотрел за тобой вплоть до Распределения – и, наверное, дальше, если ты попадёшь на Слизерин.
- Не правда ли, внешне выглядит вполне обыденно? – светским тоном поинтересовался Лестрейндж у Блэка, многозначительно глядя в глаза. В ответ был послан понимающий кивок.
Но я тебя прошу, Рег, ничего не бойся. Чего доброго, ещё на Пуффендуй попадёшь. Клянусь тебе: если ты и попадёшь на Гриффиндор, я не разорву отношения с тобой.
- Вот так вот. А вот в таком ракурсе эта штука выглядит уже необычно, верно?
Мы рассорились с Сириусом из-за личных проблем. Он сам хуже не стал. И будет очень рад тебя встретить. Рег, повторяю, запомни: куда бы ты ни попал, ни он, ни я тебя не бросим. Прекращай мандражировать.
- И – вот так! Теперь это вообще похоже на сказочный замок. Нравится?
- Очень, – подтвердил Регулус, не отводя тревожно-вопрошающего взгляда от глаз Вольфа. – Даже, пожалуй, сомнительно, что такое… такая забавная штука могла встретиться прямо в саду под деревом.
- Можешь не сомневаться, Рег, – тепло усмехнулся Вольф. – Всё, что здесь нарисовано – чистая правда. Слово даю.
Регулус опустил глаза и счастливо улыбнулся.
- Спасибо, что нарисовал. Мне очень понравилось.
- Обращайся, если что, – Лестрейндж достал палочку и, скомкав листок, кинул его в камин. – Инсендио! Говорят, что некоторые вещи лучше сохранять в своём сердце…
- Да, ты прав, – согласился Регулус, отходя к кровати и снова валясь на неё уже с невероятно облегчённым видом. – Это, кажется, что-то японское?
- Японское… а может, вообще восточное, – пожал плечами Вольф, убирая палочку и с лёгкой усмешкой наблюдая за охватывавшими листок языками пламени. – Точно не скажу. Но, согласись – красиво?
- Великолепно, – весело сообщил Регулус.
После этого разговор перешёл уже на самые обычные темы – все те, о которых могут поговорить два друга, не видевшиеся одиннадцать месяцев. Наконец, спустя пару часов, Вольф со вздохом сообщил, что ему пора.
- Может, увидимся ещё до конца лета… Ну, даже если нет – встретимся на платформе девять и три четверти!
- Ага, – бодро кивнул Регулус, хотя на его лице и читалась грусть от нового расставания. – Я буду ждать!
Распрощавшись с младшим Блэком и выйдя в коридор, Вольф некоторое время помедлил. Идти на встречу с Сириусом было… неприятно. Одновременно и тянуло его увидеть, поговорить с ним, и было неприятно вновь заводить разговор на темы, по которым примирения быть не могло.
Но, так или иначе, а идти надо было. Едва ли Вальбурга могла не узнать о том, какие передвижения он предпринимал – или не предпринимал – в её доме. Как минимум, об этом запросто могли сообщить домовики, в расчёте на которых Вольф и затеял всю эту катавасию с «рисунком».
Идти было недолго. Вот и знакомая комната. Сколько раз он входил в неё с улыбкой на лице… А сейчас что будет? Вольф горько усмехнулся, покачал головой, вдохнул, выдохнул и решительно – как в омут головой – поднял руку и постучал в дверь.
- Войдите, – с удивлением откликнулись оттуда через несколько секунд. Видимо, прежние визитёры Сириуса стуком себя не утруждали. Визитёрша, точнее.
Сириус стоял у окна, на подоконнике лежала раскрытая книга. Серые глаза удивлённо расширились при виде вошедшего – и Вольфу мучительно захотелось подумать, что кроме удивления в них, хотя бы чуточку, мелькнула и радость.
- Вольф… – пробормотал Сириус, делая шаг вперёд. – Это ты? Чему обязан?
- О, всего лишь твоей матерью, – вздохнул Лестрейндж, закрывая за собой дверь. – Она хочет, чтобы я растолковал тебе, как…
- …плохо я поступил, угодив на Гриффиндор, – язвительно закончил за него Сириус. – Понятно. Сама убедить не смогла, решила тебя приплести.
- Можно при желании и так сказать, – откликнулся Вольф. – Как ты тут?
- А ты не видишь? – криво улыбнулся Сириус. – Или моя драгоценная маменька тебе не сообщила? Я под домашним арестом. Ну, если быть точным, из комнаты я теперь выходить могу, но с Регом мне общаться запрещают. Ты его видел?
Последний вопрос был задан с отчаянной надеждой.
- Знаешь, Сириус… – медленно покачал головой Вольф. – Давай ты не будешь залезать дальше? Тебе не понравится, честно.
- Что ты имеешь в виду? – встревоженно спросил Сириус. – Говори!
- Уверен? Ещё не поздно…
- Мордред подери, да! – взорвался Блэк. – Говори, что с ним!
- С ним всё хорошо. Но ваша мать хочет, чтобы он поступил на Слизерин. И, как бы это помягче выразиться… Упорно закладывает в него эту программу поведения.
- ******! – с чувством выругался Сириус, двигая кулаком о столбик, поддерживавший балдахин над кроватью. – Я так и думал! Она это начала, ещё пока я был в Хогвартсе, я точно знаю. И что теперь? Рег… он как, сломлен?
- Хм. Есть две новости: одна хорошая, другая плохая.
- Начни лучше с плохой.
- Он сам хочет туда. И ты, я думаю, это знаешь.
Сириус закрыл глаза – крепко, до морщинок на висках. Стиснул руку на деревянной резьбе столбика. И глухо спросил:
- А хорошая?
- Он не сломлен. И вообще пребывает в полном здравии, как физическом, так и душевном. За тебя вот только беспокоится.
- Да со мной-то что случится! – отмахнулся Сириус. – Подумаешь, никто не разговаривает… Письма от друзей приходят, я могу им писать – и ладно. Когда мать не орёт, а просто делает вид, что тебя нет – это совсем не так уж плохо. – Сириус приоткрыл один глаз и с лёгкой ехидцей посмотрел на Вольфа. – И ты, я думаю, это знаешь.
- Да уж будь уверен, – Лестрейндж сложил на груди руки. – И, кстати… Вальбурга поручила мне опёку Рега. С Кингс-Кросса и до распределения.
Сириус замер. Медленно сдвинул брови, а потом горько усмехнулся.
- Она тебя что, своим полномочным представителем выбрала? То меня уговорить, то за Регом присмотреть…
- Не знаю, – пожал плечами Вольф. – Думаю, считает, что мне вблизи виднее.
- Ха, логично. Ну и? Что ты будешь делать – рассказывать Регу о том, как хорошо жить в ваших сырых подземельях?
- Вообще-то ни фига они не сырые, – слегка обиделся Вольф. – Сырость у нас ещё поискать нужно. А во-вторых…
- Во-вторых? – напряжённо спросил Сириус, так и не дождавшись продолжения.
- Во-вторых, – очнулся от задумчивости Вольф, – он будет решать сам. И, представь себе, я не собираюсь его проклинать, если он выберет тебя. У меня друзья имеются.
- У меня тоже! – возмущённо буркнул Сириус, неосознанно вставая в точную копию позы Вольфа – со сложенными на груди руками.
- Вот и оставайся с ними, – горечь и боль, испытываемые Лестрейнджем, всё же прорвались наружу и зашипели ядом в словах. – Не забудь принять фамильную непрошибаемую мину, когда встретишься с Поттером! Ты ведь не захочешь, чтобы он догадался о том, как ты тут тосковал в одиночестве?
- Как и ты не захочешь, чтобы до Нюниуса дошло, наконец, что ты просто тяготишься ролью младшего брата – потому и собираешь вокруг себя неудачников, ведь тебе так приятно чувствовать себя благодетелем и покровителем, – оскалился Сириус, не отводя взгляд от Вольфа.
Рука Лестрейнджа нырнула в карман. Блэк дёрнулся было к своей волшебной палочке, лежавшей на столе, но замер на месте, сообразив, что всё равно не успеет. С нарочитой неторопливостью он развернулся к своему собеседнику и беспечно улыбнулся, засунув руки в карманы.
- Ну, что же ты? Бей! Всё равно тебе ведь это не поможет.
- Да чтоб тебя… – Вольфа затрясло от ярости. – Чтоб ты… Будь проклят тот день, когда ты встретился с Поттером! Однажды я до него доберусь!
- Только попробуй! – с Сириуса разом слетела вся напускная беспечность. – Со мной дерись, как душе угодно, но Джеймса не трогай!
- Если бы не он, – в голосе Вольфа боль причудливо мешалась с яростью, словно кислота с расплавленным металлом, – всё бы было хорошо! Мы сейчас были бы вместе, друзьями, как и раньше!
- Да кто тебе мешает?! – воскликнул Сириус, сглатывая едкий комок в горле. – Что изменилось, Вольф, что мы готовы порвать друг друга при первой возможности?!
Лестрейндж застыл. Его взгляд медленно сместился в сторону и вниз, рука с палочкой опустилась.
- Всё изменилось, – хрипло ответил он наконец. – Ты гриффиндорец. Я слизеринец. И нет между нами и вами никакой средней линии.
- Тебе это не мешает общаться с Эванс! И вообще: если бы мы с Джеймсом попали на Слизерин и подружились там, что бы ты тогда сделал?
Вольф с трудом выдохнул. В таком варианте он эту проблему ещё никогда не рассматривал.
- Да не факт… что что-то бы сделал. Думаю… в итоге мы бы смогли все вместе подружиться. Конечно, если бы вы перестали цепляться к Северусу.
- Он сам к нам цепляется, сколько можно говорить? И вообще: почему тогда ты сейчас не можешь пойти нам навстречу?
- А почему я должен это делать? – вспылил Вольф. – Почему бы вам с Поттером этим не заняться? И вообще, пойми ты наконец: здесь одно другое поддерживает! Если бы ты не выбрал его вместо меня, я бы тоже и не подумал… сводить всё вот к этому, где мы сейчас! И неважно, что ты на Гриффиндоре! Но ты – гриффиндорец, выбравший себе в друзья…
в приятели Джеймса Поттера. Что-то одно из этого я могу перенести. Но не оба сразу.
- Да будь проклят тот день, когда ты попал на Слизерин, – от души сказал Сириус.
- Рад, что мы хоть в чём-то продолжаем сходиться! – хрипло засмеялся Вольф. Смех перешёл в кашель – в горле запершило. – Вот только надо бы немного подправить: будь проклят тот день, когда мы попали на разные факультеты!
- Вот это верно!
Блэк и Лестрейндж стояли друг напротив друга, и в глазах каждого было одинаковое тоскливо-жадное выражение. Между ними лежало лишь несколько ярдов ковра, но с тем же успехом это могли быть несколько миль зыбучих песков.
- Позаботься о Реге, если он попадёт к вам, – тихо попросил Сириус.
- Об этом ты мог бы и не просить, – еле заметно улыбнулся Вольф. – До свиданья, мой лучший враг.
- До встречи… мой заклятый друг, – не остался в долгу Блэк.
Ещё одна улыбка мелькнула на губах Лестрейнджа, а потом он просто изящно склонил голову, не опуская при этом взгляд, затем выпрямился и, не поворачиваясь, плавно шагнул назад, в пару движений нащупывая за спиной дверную ручку.
_________________________________________________________________________________________________
* Сагиттальная линия - проекция на лицо и тело воображаемой плоскости, которая проходит спереди назад и симметрично делит объект на левую и правую части. Используется в анатомии человека и животных.
** Спокойствие через силу (лат.).
Глава 14. Это мой мир, это мой старт! Ежедневно тайны ожидают нас,
Поиски, победы и усталость.
Но опять с друзьями входим в светлый класс
И отлично знаем: школа – это радость.
Посмотри друзьям в глаза,
Пробил час и день пришёл,
Чтобы ты сумел сказать:
«Это лучшая из школ»!
Посмотри друзьям в глаза
И улыбку подари,
Школа – это чудеса, это мир!
Сергей Данилов, «Это лучшая из школ».
Сириус даже не предполагал год назад, что будет с такой радостью встречать это первое сентября. Нет, он, конечно, нисколько не сомневался в том, что этот день будет радостным – вот только не думал, что настолько. И что эта радость будет настолько двойственной: с одной стороны, хотелось действительно просто петь от того, что наконец-то, уже сегодня, можно снова будет увидеть всех своих друзей и почувствовать себя свободным, а с другой… с другой же стороны – одновременно источником этой радости служили оставление родного дома и разлука с родителями. И пусть Сириус совершенно искренне мало любил первый и ещё меньше – вторых, но всё же он чувствовал, насколько абсурдна сложившаяся ситуация: он, наверно, единственный ученик во всей школе, который не огорчается, а радуется отрыву от родного гнезда. Радуется потому, что гнездо это уже пол-души вымотало. Смех сквозь слёзы, да и только.
А вот Рег явно разрывался между грустью разлуки и радостью нового открывающегося перед ним мира. Сириус отчётливо видел это. И на душе от этого становилось ещё неспокойней. Точнее, из-за того, что у младшего брата нет таких проблем, как у него самого, и с родителями он не на ножах, конечно, тревожиться было бы глупо, но вот что по-настоящему сейчас заставляло Сириуса стискивать зубы, так это мысль о том, что Регулус сейчас может на радостях абсолютно некритично отнестись ко всей ситуации. И даже не задумается над тем, чтобы попасть куда-то ещё, кроме Слизерина – спасибо маменьке, постаралась! А тут ещё Вольф – и порученная Вальбургой ему опёка Регулуса. Положа руку на сердце – из всех слизеринцев, безусловно, Вольф был единственным, кому Сириус мог бы доверить брата. Потому что, несмотря на все стычки и все взаимные угрожающие оскалы, Сириус так и не смог перестать видеть в нём того, кто достоин уважения. И даже, до сих пор, в какой-то степени доверия – если к Снейпу спиной Сириус и спросонья бы не повернулся, то насчёт Вольфа он был почти иррационально уверен – от него можно не опасаться такого удара. В конце концов (хотя это воспоминание само по себе и жгло Сириуса до сих пор хуже любого другого), даже в тот злополучный день Вольф сначала дождался, пока Сириус повернётся к нему лицом, прежде чем ударить.
Вот только – и тут уже была никакая не иррациональность, а как раз предельно ясное осознание, – его, Сириуса, друзей это никак не касается. Особенно Джеймса. Вот уж кого Вольф ненавидит настолько, что никогда не станет задумываться, этично или не этично будет вмазать заклятием. Ещё и дополнительное отвесит тому, кто такой вопрос задаст. От обиды на судьбу у Сириуса сводило скулы. Ну надо же такому было случиться, чтобы старый лучший друг органически не переваривал нового лучшего друга! Сириус с превеликой радостью разделил бы этот статус между ними обоими, не обидев никого. Вот только Вольф об этом и слушать не хотел. И, если уж быть честным до конца, – Сириус не был уверен в том, что и сам Джеймс, несмотря на все свои заверения, согласился бы предоставить слизеринцу равный статус с собой. Всё-таки… Слизерин…
А теперь расклад принимал ещё более угрожающие формы – хотя, казалось бы, дальше и некуда. Но нет – оказалось, что есть. Наиболее вероятная линия развития событий стояла у Сириуса перед глазами, словно начерченная на доске: Регулус наслушался матери – Регулус под опёкой Вольфа едет в поезде – Регулус отправляется на Слизерин – Регулус присоединяется к Вольфу в его противостоянии с Джеймсом. А значит – и Сириусом.
Мерлин великий! Раньше Сириусу и в кошмарном сне не могло бы привидеться такое: младший брат, единственный родной не только по крови человек в семейном гнезде, поднимает на него палочку. Хотя нет, на него он, пожалуй, действительно не поднимет… Но что, будет легче, если поднимет на Джеймса, Ремуса, Питера, напившись ненависти от «опекуна», одобренного лично Вальбургой?
Сириус ломал себе голову над тем, как всё это предотвратить, с того самого дня, как Вольф заявился проведать его и выложил все новости, ничего не утаивая. Но, увы, в голову не приходило ничего другого, кроме как попытаться перехватить Рега в поезде и за несколько часов поездки переубедить брата, сведя на ноль все материнские увещевания, длившиеся до того самое меньшее полгода. Сама по себе затея авантюрная даже по гриффиндорским меркам. А ведь следовало учесть и то, что Рег, в отличие от самого Сириуса, относится к родительским наказам с глубоким уважением и абсолютно не склонен критически мыслить. И то, что Регулуса наверняка ещё на вокзале Вальбурга передаст «с рук на руки» Вольфу, который наверняка не захочет вот так взять и отказаться от возложенного на него важного задания – знака доверия. Тем более что отказываться придётся, перекладывая это задание на Сириуса, а значит, и на Джеймса – на того, кому бы Вольф снега зимой не доверил. Короче говоря, Сириус не сомневался в том, что в этом случае выцарапывать Рега придётся с боем. Причём начинать придётся первому. А, учитывая то, что Вольфа младший брат уважал не меньше, чем самого Сириуса, едва ли после этого, даже в случае победы, приходилось рассчитывать на спокойный и рассудительный диалог.
Так что даже тут выходила тупиковая ситуация. Спокойно оставлять Регулуса на произвол судьбы и предоставлять ему все шансы оказаться на Слизерине было нельзя, но и добиться чего-то иного пока не получалось – ну, то есть не было видно, как может получиться. В итоге головоломных вопросов у Сириуса уже не первый день хватало с избытком, так что он отчасти даже завидовал беспечному брату – того-то мало что волновало! Регулус вообще стал выглядеть намного веселее с тех пор, как у них в гостях побывали Лестрейнджи, и Сириус не отказался бы узнать, в чём тут причина. Неужели всё дело только в обещании Вольфа сыграть роль проводника? Нет, тут наверняка должно быть что-то ещё, иное…
Вся семья стояла в сборе у главного домашнего камина. Орион с гордостью посматривал на младшего сына, сияющего от радости и слегка переминающегося с ноги на ногу от нетерпения. Вальбурга прохаживалась туда-сюда, придирчиво осматривая каждого члена семьи на предмет наличия недостатков образа представителя благороднейшего и древнейшего семейства. И только Сириус стоял чуть в стороне от всех и усердно буравил взглядом каминные часы. Он был бы и рад перекинуться словечком с братом, но рядом с матерью об этом нечего было и мечтать.
- Пора, – возвестила Вальбурга, когда минутная стрелка коснулась цифры «6». – Орион, Регулус, вы – первые. За ними Сириус, дальше я.
Входя в камин, Сириус до последнего ожидал, что его сейчас остановят резким окликом и прочитают напоследок какую-нибудь особо важную и назидательную нотацию, пользуясь отсутствием каких бы то ни было сдерживающих лиц. Однако же, к изрядному его удивлению, мать и слова не сказала, предоставив отправиться на Кингс-Кросс совершенно спокойно.
Когда полёт по сети завершился и Сириус с наслаждением шагнул на платформу девять и три четверти, он машинально подвинулся в сторону, чтобы не стоять в проходе, но при этом не отрывал взгляд от малинового цвета вагонов и уже немного подзабытой вокзальной суеты. Как же хорошо! Где-то здесь ведь и Джеймс… Джеймс! Ремус! Питер!
- Все здесь! – раздался за спиной довольный голос матери. – Всё в порядке. Отойдём вон туда – скоро должны появиться и Лестрейнджи.
Сириус, разом помрачнев, поплёлся вслед за остальными к указанному месту. Судя по всему, потому Вальбурга и не стала тратить время на нотации, решив поступить более просто и впечатляюще – передать младшего сына «с рук на руки» избранному заместителю его старшего брата. На глазах этого брата.
Очень скоро Сириус понял, что нисколько не ошибся. Спустя несколько минут, после очередного зелёного всполоха, из камина один за другим шагнули на платформу Лестрейнджи – что интересно, Рудольфус тоже присутствовал, то ли из ностальгии, то ли как ещё один сопровождающий, то ли просто желая повидаться напоследок с братьями перед долгой разлукой. Но это было неважно – важным было то, что Япет и Марта сразу же уверенно направились к стоявшим поодаль от выходов Блэкам. Встреча явно была оговорена.
- Марта! – приветственно кивнула с улыбкой Вальбурга, делая шаг навстречу миссис Лестрейндж. – Рада тебя видеть. Надеюсь, у вас всё хорошо?
- О, всё прекрасно, – не менее дружелюбно отозвалась Марта, кивая в ответ. – Вот мы и снова здесь встретились…
- О, да! – даже с оттенком мечтательности проговорила миссис Блэк. – Как время летит… Вот, последний из наших с тобой отправляется, – Вальбурга властно, но довольно мягко подтянула Регулуса к себе и положила ему руку на плечо. – Хорошо, что за ним будет кому присмотреть.
При этих словах Вальбурга пристально посмотрела на стоявшего рядом с братьями Вольфа. Почти сразу же на него лёг и взгляд родной матери – пожалуй, ещё более внимательный. Вольф, до этого краем глаза посматривавший на Сириуса, незамедлительно склонил голову в жесте почтительного уважения.
- Разумеется, миссис Блэк. Вы можете на меня положиться.
- Очень рада этому, – величественно кивнула Вальбурга. – Что ж, Регулус… Как я и говорила, до Хогвартса ты едешь вместе с Вольфом. Он присмотрит за тобой в случае необходимости.
- Да, мама, – послушно склонил голову Регулус. Правда, искоса он всё же смог незаметно для взрослых бросить грустный взгляд на брата.
- Что ж, раз так, то вы можете садиться, – предложил Япет, посмотрев на Хогвартс-Экспресс. – Лучше заранее и спокойно занять места, не так ли?
- О, полностью с вами согласна, – подтвердила Вальбурга. – Регулус, ты можешь идти с Вольфом. Удачи тебе в учёбе, сын, и пришли нам завтра с утра сову – я хочу знать, как всё пройдёт.
- Конечно, мама.
- До встречи, Регулус, – мягко проговорил Орион, ненадолго привлекая к себе младшего сына и после коротких объятий выпуская. – Держись своего друга, он тебе поможет.
- Хорошо, папа.
От этих покорных реплик Сириусу неудержимо захотелось отпустить вслух какую-нибудь колкость. Остановиться удалось, только напомнив самому себе, что за такое нарушение правил благопристойности его могут и вообще в Хогвартс-Экспресс не пустить, а доставить отдельно. И ввести в Большой зал во время праздничного пира, словно проштрафившегося первокурсника – с матери станется.
- Ну, а что до тебя, Сириус, – сурово смерила его взглядом Вальбурга, – то я надеюсь, что ты хотя бы будешь поддерживать на прежнем уровне свои школьные достижения. Я хочу хотя бы за это гордиться тобой!
- А я и не собирался с этого уровня уходить, – немного обиженно ответил Сириус. Но тут же ему в голову пришла замечательная идея – а ведь какие конкретно имелись в виду достижения, так и не было сказано, а значит, он с чистой совестью может…
- И на том спасибо, – не дала ему додумать сладкую мысль Вальбурга. – Можешь идти. И… хорошей учёбы, сын.
- С…спасибо, – Сириус даже запнулся от прозвучавших на короткие мгновения в материнском голосе непривычно тёплых ноток. Попрощавшись с Лестрейнджами и отцом, он поднял свой чемодан и двинулся по платформе, чувствуя облегчение пополам с тревогой за брата.
Искать его сейчас? Или сначала дождаться отправления поезда – для большего спокойствия, а пока поискать друзей?
От этих размышлений он вскоре был избавлен.
- И-чхи-и-и! – громогласно и явно демонстративно чихнули прямо за его спиной. Сириус дёрнулся, чуть не бросив чемодан, чтобы побыстрее развернуться…
И увидел перед собой того, кого искал.
- Джеймс! – Сириус даже глаза закрыл от облегчения и радости. Впрочем, лишь на пару мгновений – он и без того лучшего друга больше двух месяцев не видел!
- Сириус, – в тон ему ответил Джеймс, улыбаясь до ушей. – Мон шер ами, великой радостью в моих глазах осияна сия платформа, коль скоро я зрю на ней вас.
Выждав секунду-другую и насладившись ошарашенной физиономией Сириуса, Джеймс весело фыркнул и закончил:
- А если по-человечески, то я охрененно рад тебя видеть.
- Обалдуй! – с чувством выдохнул Сириус, так-таки бросая чемодан и крепко обнимая друга.
* * *
- Ну что ж, Рег, думаю, это купе нам вполне подойдёт, – заключил Вольф, оглядывая выбранное место сверху донизу. – Расположение удачное. Устраивайся пока, а я в коридоре побуду – хочу посмотреть, не удастся ли найти Северуса.
- А. Хорошо, – кивнул Рег, втаскивая свой чемодан в купе. Видно было, что ему хочется задать вопрос, и, вполне возможно, даже не один, но младший Блэк явно решил не путать планы старшего товарища. Вольф слегка улыбнулся своим мыслям, выходя в коридор. Конечно, такая послушность Рега была весьма удобна, но в перспективе она была просто опасна для своего хозяина. Как бы это поаккуратней приноровиться, чтобы начать отучать Рега от неё? Не сразу, конечно, но, постепенно…
Вольф открыл окно и высунулся в него, обзирая платформу девять и три четверти с высоты. Перед ним колыхалось море людских голов. М-да, панорама, однако… Ну и как тут разглядеть Северуса? Не махать же руками и вопить «Эй, Сев, я здесь, иди сюда»?
Скользящий по толпе взгляд Лестрейнджа внезапно наткнулся на сцену, от которой его сразу же замутило – вот уж точно, словно косой на камень. Ярдах эдак в пятидесяти от него Сириус и Поттер радостно хлопали друг друга по плечам и весело смеялись. Вольф внезапно ощутил острую неприязнь ко всему вокруг и резко убрал голову из окна, крепко складывая руки на груди и нахохливаясь. Идиот и… ещё один идиот! Не могли, что ли, другое место для праздничной встречи выбрать?!
- Вольф?
Лестрейндж неохотно поднял глаза. Регулус тревожно смотрел на него, стоя в проёме дверей купе. Горькая печаль, пометавшись в груди по инерции, легла и зарылась куда-то. Её заслонило новое, хотя и уже, в общем-то, скорее привычное чувство – чувство ответственности.
Вольф смотрел на Регулуса. И думал, что у младшего Блэка, на самом-то деле, проблем ещё больше, чем у него. У него-то самого, по крайней мере, нет никаких горизонтальных разрывов в семье, и от собственных братьев даже мать никогда не огораживает. А Сириус… А что Сириус? Не первый месяц уже прошёл после разрыва – пора бы уже и привыкнуть. Скоро вообще годовщина будет, – Вольф мрачно усмехнулся своим мыслям. Но есть Северус. Есть Регулус, стоящий сейчас перед ним и глядящий на него всё тревожней. Обоим этим людям он, Вольф, нужен. Возможно, даже очень. А значит, есть ради чего и кого держать голову высоко. Есть ради кого и чего не сворачиваться клубком в углу, упоённо жалея себя и огрызаясь на весь мир… хотя иногда и хочется.
- Всё в порядке, Рег, – тепло улыбнулся Вольф. – Забудь, я просто так… дурные мысли в голову лезут. Ерунда.
- А. Ну, ладно… – пробормотал Регулус, продолжая, впрочем, настороженно смотреть на Вольфа, хотя изрядная часть тревоги из взгляда Блэка всё же ушла. – Как знаешь… Ты ещё не нашёл его?
- Пока нет, – покачал головой Вольф. – Но я найду, обязательно! Посиди пока здесь, я постараюсь его всё же высмотреть…
Регулус согласно кивнул и, отступив обратно в купе, уселся поближе к окну. А Вольф снова повернулся тоже к окну – коридорному. Встав так, чтобы не было видно того места, на котором в последний раз стояли Сириус с Поттером, он принялся снова планомерно прочёсывать взглядом колыхавшееся людское море на платформе.
Минута текла за минутой, но высмотреть друга всё никак не удавалось. Вольф начал терять терпение, он посмотрел на часы. До отправления поезда оставалось всего пятнадцать минут. Может, Северус просто сел в поезд ещё до того, как сам Вольф прибыл на платформу?
- Не меня ищешь?
- Ай! – Вольф, вздрогнув, стукнулся об оконную раму. – Северус! Нашёл когда пугать!
- Извини, – слегка смутился друг, аккуратно ставя за собой потрёпанный чемодан. – Не сильно уши…
- Забудь! – Вольф махнул рукой и в следующий момент, притянув к себе Снейпа, от души хлопнул его по спине. – Наконец-то, Мордред подери! Я уж не знал, что и думать, тебя всё нет и нет…
- Я просто вон с той стороны шёл, – пояснил Северус, указывая себе за спину. – Мы вошли на платформу… обычным путём.
На последних словах он запнулся и немного покраснел, но Вольф, подумав, решил не обращать на это внимания и не смущать его ещё больше. Было ведь и так ясно, в чём загвоздка – входить Северусу пришлось не через специально выделенный участок каминной сети, а тем же путём, что и простые грязнокровки… хм. Магглорождённые. И понятно, почему – снова «драгоценный» папаша постарался. Так, надо срочно поднимать Севу настроение!
- Жутко рад тебя видеть! – абсолютно искренне сообщил Вольф, заглядывая другу в глаза. – Как ты?
- Как видишь, – пожал плечами Северус, отстранённо хмыкнув. – В целом неплохо.
Но интонация его голоса заметно изменилась, став более спокойной.
- Ну и хорошо. Рег! Иди сюда, знакомиться пора.
Блэк мгновенно появился из купе, словно только и ждал приглашения – да так оно, наверное, и было, голоса ни Вольф, ни Северус не понижали, так что внутри всё было слышно. Появился – и сразу же обежал любопытным взглядом Северуса сверху донизу. Тот вежливо кивнул, приветствуя нового знакомого. На всякий случай Вольф решил сразу же взять процесс первой встречи в свои руки – дело было слишком важным.
- Регулус, это Северус. Северус, это Регулус. Заочно вы друг друга уже знаете, теперь пришло время для близкого знакомства.
- Очень приятно, – осторожно улыбнулся Северус. Регулус согласно кивнул и с некоторой неуверенностью протянул руку.
- Вот и славно! – бодро сообщил Вольф, с удовольствием и облегчением наблюдая за рукопожатием. – А теперь, думаю, нам стоит всем и в купе переместиться – поезд вот-вот отойдёт.
- А родители? – Регулус бросил взгляд в окно, затем на Вольфа. – Ведь надо же попрощаться?
- Понимаешь… Я, если честно, их не вижу, – признался Лестрейндж, высовываясь наружу.
- То есть как это? – Регулус, ухватившись за поручень, встал на идущий вдоль всей стенки вагона технический короб. – Они же должны быть… – его рука расстроенно повисла, опираясь на деревянный край рамы. – Вон там…
- Может быть, мы их просто не видим из-за людей, – утешающе предположил Вольф. – Смотри, какая толпа к поезду хлынула – все провожают…
На самом деле он сильно сомневался, что миссис Блэк позволила бы себя загородить даже самому министру магии, но огорчать Регулуса не хотелось.
- Ой, вон же они! – внезапно воскликнул Регулус, высовываясь из окна так далеко, как только было возможно. – Мама! Отец! До свидания!
Прищурившись, Вольф заключил, что там и вправду, скорей всего, находятся старшие Блэки. Вот только подозрительно далеко для провожающих… А впрочем, – Вольф вздохнул, – чего уж там, когда собственные родители стоят немногим ближе – хорошо хоть, всё же машут в сторону готовящегося отойти поезда. По-настоящему близко стоял только Рудольфус, и, судя по его активным поворотам, прощался одновременно с обоими своими братьями – надо полагать, Рабастан сейчас находился парой вагонов ближе к голове состава.
Над платформой раскатился последний предупреждающий гудок паровоза, и пол под ногами мягко вздрогнул. До Хогвартса теперь осталось меньше полусуток хода.
Вольф, Северус и Регулус удобно устроились в своём купе. Первичное знакомство прошло успешно, и вторичное, судя по всему, тоже не должно было пойти наперекосяк, – Северус держался вежливо и уважительно, но без заискивания и с твёрдым осознанием своего положения, а Регулус не пытался бравировать своей фамилией и принадлежностью к едва ли не знатнейшей семье Магической Британии, просто поддерживая общение с искренним любопытством. Вольф мысленно поздравил себя за предусмотрительное решение лично начать их взаимное «заочное знакомство», сыграв в нём роль посредника.
Погода была хорошей, совсем не такой, как год назад. В окно светило солнце, поднимая настроение всем троим. Поговорить было о чём. Регулуса интересовало всё подряд, и Вольф, предоставив Северусу подробно рассказывать об уроках зельеварения и сообщать всякие тонкости, могущие быть на них важными, откинулся на мягкую спинку сиденья и принялся размышлять, что лучше посоветовать для уроков Флитвика и не стоит ли прямо сейчас протестировать владение Регулуса кое-какими простейшими заклинаниями. Родители ведь ему определённые уроки дали, а в Хогвартсе времени на общение может и не хватить, ведь Рег на первый курс поступает, контактировать, кроме как на переменах и в свободное время, только в Общей гостиной можно будет…
Спустя какое-то время разговор зашёл о Филче, и Регулус изрядно удивился, узнав, что, по планам Вольфа, всё ещё только начинается.
- А ты точно думаешь, что это хорошая идея? Просто… – Рег отвёл глаза, – я слышал, что Филч – на редкость вредный элемент…
- Сириус просто не слишком стратегичен, – усмехнулся Вольф. Регулус даже рот приоткрыл от удивления.
- Но… То есть…
- А кто бы ещё тебе об этом мог сообщить, о ком ты бы не захотел сообщать мне вслух?
Регулус только молча покачал головой, но во взгляде его явственно читалось уважение, даже, пожалуй, с долей лёгкой опаски.
- Филч должен стать в итоге весьма полезным для нас, – дружески улыбнувшись, продолжил Вольф. – Что он есть? Он есть ценный источник сведений, в будущем, возможно, почти союзник – если удастся достичь высокого уровня его расположения к нам. Едва ли самым главным является то, что, как я надеюсь, уже в этом году можно попытаться довести дело до того, чтобы он нас не задерживал в наших ночных вылазках. А также, что очень важно – большинству учеников и в голову не может прийти, что между кем-то из них и завхозом могут возникнуть дружелюбные отношения – таким образом, мы имеем преимущество внезапности, ведь если кто и заметил, что Филч к нам с Севом относится мягче, чем к остальным, то, надеюсь, спишет на наше мнимое подхалимство, или на что-нибудь ещё – да неважно, главное, чтобы никто не догадался, что всё гораздо глубже. Представляешь, Рег, какие преимущества можно получить, перетянув к себе завхоза?
- Ага, – оживлённо закивал Регулус. – Звучит круто.
- Это точно, – довольно промурлыкал Вольф, закрывая глаза.
- А… а мне с вами можно? – услышал он осторожный, но очень напряжённый голос Регулуса.
- Тебе? – удивлённо спросил Вольф. – В смысле? Куда?
- Я знаю, что вы с Северусом по ночам по замку лазаете и с гриффиндорцами боретесь, которые против Слизерина, – выпалил Регулус, начиная краснеть от волнения. – И ты писал, и… Сириус тоже. Я всё сложил и понял. Что на самом деле происходит. Я хочу с вами! Вольф, пожалуйста!
Приподняв от удивления брови, Вольф вопросительно посмотрел на Северуса. Тот неопределённо пожал плечами.
- Мне кажется, что после того, как он… акклиматизируется, это будет вполне возможно.
- Думаешь? – задумчиво протянул Вольф, снова переводя взгляд на Регулуса. На лице того начало проявляться обиженное выражение.
- Только не говори, что я маленький!
- Да нет, отчего же, – медленно проговорил Вольф. – Просто твоя мама поручила мне присматривать за тобой, а, если ты вместе с нами полезешь в… заварушку какую-нибудь…
Регулус обиженно понурился, но почти сразу же вскинулся, расцветая в улыбке.
- Так ведь получается, что ты и сможешь присмотреть за мной! Верно ведь? Тебе же проще всего будет, если я буду рядом!
Северус внезапно рассмеялся.
- А ведь здраво мыслит парень, обрати внимание. Мне начинает казаться, что он прав.
- Уф… Похоже, я начинаю понимать, как чувствовал себя в прошлом году Руди, – проворчал Вольф, потирая лоб. – Ну… ладно, Рег. Посмотрим.
- Есть! – Регулус победно стиснул воздух в кулаке.
- Я сказал – посмотрим! – повысил голос Вольф, безуспешно пытаясь справиться с улыбкой. – И, если уж ты хочешь быть с нами…
- Так? – Регулус с готовностью подобрался.
- То… То, пока опыта не наберёшься, будешь нас с Северусом слушаться! Учти, ночью мы редко на познавательные экскурсии отправляемся. Может случиться… и не самая приятная и безобидная ситуация.
- Ага, – согласно закивал Регулус, – конечно, Вольф, я всё понимаю. Буду тебя слушаться.
Вольф про себя отметил, что предложено-то было «нас», а ответ коснулся только «тебя». Но пока он решил не заострять на этом внимание – мало ли почему Регулус так сказал, общий контакт только-только налажен, ещё конфликта не хватало…
- Ну хорошо. Тогда ладно – как освоишься в замке, думаю, можешь выходить с нами.
После этих слов у Вольфа возникло чёткое ощущение, что только присутствие Северуса мешает Регу в знак благодарности повиснуть у него на шее. Младший Блэк был очень непосредственен в выражении своих симпатий и антипатий.
- Кстати, Северус, а где Лили? – сменил тему разговора Вольф. – Я думал, вы вместе появитесь…
- Ну… так оно и было, – опустил взгляд Снейп. – Просто она встретила своих подружек с факультета, они разговорились, и я решил, что лучше пойду поищу тебя, чем стану её зря стеснять. Пускай себе болтают, тоже ведь наверняка за лето соскучились.
- Всё правильно, – согласился Вольф, – всё логично… Ну ладно, чем сейчас займёмся? До тележки с едой время ещё есть… Рег, тебя ведь родители кое-каким заклинаниям обучили?
- Конечно! – обрадованно закивал Регулус. – Хочешь посмотреть?
Получив в ответ утвердительный кивок, он с радостным видом полез за волшебной палочкой, но тут дверь резко отъехала в сторону.
- О, наконец-то! Хвала небесам, я уж думала, мне ещё невесть сколько пилить придётся!
- И ты здравствуй, Таркин, – слегка усмехнулся Вольф.
- Здравствуй, здравствуй, – нетерпеливо кивнула стоявшая в дверном проёме Даала. Она была уже переодета в школьную мантию, но волосы были просто распущены по плечам – за лето, как машинально отметил Вольф, они стали явно длиннее. Впрочем, ей шло.
- И тебе привет, Снейп. А ты… – Даала пристально посмотрела на Регулуса. – Блэк, верно?
- Верно, – пробормотал Регулус.
- Физиономия породистая, – снисходительно пояснила Таркин и повернулась к Вольфу. – Так, Лестрейндж – у меня для тебя важные новости.
- Давай, – кивнул разом посерьёзневший Вольф.
- Сюда идут Поттер и компания, – сообщила Даала, выразительно кривясь. – Для серьёзного разговора.
- Сириус с ними? – резко спросил Вольф.
- Ну ещё бы. С его подачи и началось. Эти иди… гриффиндорцы обсуждали всё, не закрыв дверь купе. А я случайно шла мимо, – Даала отвела глаза вверх и в сторону, слегка покраснев.
- А можно спросить – почему это ты вдруг нас предупреждаешь? – прищурился Северус, облокачиваясь на приоконный столик. В ответ Таркин посмотрела на него так, что Вольф невольно зауважал её ещё больше – вмиг изобразить фирменный Блэковский взгляд в стиле «Вы все галлы, а я – Юлий Цезарь» не так-то просто.
- Захотелось, Снейп! Достаточное объяснение?
Северус скривился, но ничего не сказал, лишь одарив её в ответ ядовитым взглядом. Видимо, сочтя, что разговор исчерпан, Даала снова посмотрела на Вольфа.
- Короче, насколько я поняла, они недовольны тем, что брат Сириуса с тобой, – Таркин кивнула на Регулуса.
- Но почему? – недоумевающе воскликнул тот.
- Да потому, что злой Лестрейндж вот-вот тебя совратит на Слизерин, – хохотнула Таркин.
- В смысле?… Постой, так я сам туда хочу!
Вольф нахмурился, уловив в голосе Регулуса при последних словах тень неуверенности. А Даала только фыркнула в ответ.
- Вот и объяснишь ему это! Ладно, парни, – я пошла. У меня ещё дел хватает. Удачи, Лестрейндж.
Коротко махнув на прощание рукой, она изящно развернулась и шагнула в коридор.
- И что это было? – хмуро осведомился Северус, поднимаясь на ноги и закрывая дверь.
- Моя знакомая, – пожал плечами Вольф, поудобнее устраивая в кармане волшебную палочку. – Кстати, не «что», а «кто».
- Уже знакомая? – поднял брови Снейп.
- Она была у нас на бале этим летом. Ну, и переписывались мы тоже… А что?
- Да ничего, – хмыкнул Северус, пожимая плечами. – Просто… Она мне что-то не очень понравилась.
- Да ладно тебе, девчонка она хорошая. Умная.
- Ну, это-то допустим…
Но тут его прервал звук снова открывающейся двери.
- Быстро же вы, – высокомерно усмехнулся Вольф, глядя на Джеймса Поттера, рядом с которым, как и всегда, стоял Сириус. Люпин виднелся сзади, Петтигрю, видно, вообще решил на глаза на всякий случай не лезть.
- Решили не задерживаться, – в тон ему ответил Поттер. – Позволишь заглянуть?
Вольф театрально обвёл взглядом купе.
- Как ни прискорбно, но здесь больше шестерых не поместится.
- Сириус с тобой поговорить хочет, – вздохнув и разом утратив весело-надменный вид, сообщил Поттер. – Точнее, с братом.
- Ну так пусть заходит! Надеюсь, Сириус, ты не полагаешь, что я собираюсь на тебя напасть? Хотелось бы верить, что вся эта компания за тобой по собственной инициативе увязалась, а не как телохранители…
- Они – мои друзья, – сквозь зубы проговорил Сириус. – Потому и пошли.
- Значит, ты мне всё-таки не доверяешь, – демонстративно вздохнул Вольф. – Как жаль. Ну так что ж – о чём ты хотел поговорить?
- Ну… – Сириус перевёл взгляд на брата, явно затрудняясь начать.
- Сириус, давай так, – с неожиданной решительностью начал Регулус. – Я знаю, что ты хочешь мне сказать, но я действительно считаю, что мне, как Блэку, лучше будет поступить на Слизерин.
Сириус замер, неверяще глядя на брата.
- И – нет, я не нахожусь под Империусом или ещё чем таким! – обиженно добавил Регулус. – И Вольфу не приказано следить за мной, чтобы я так говорил! Я действительно хочу на Слизерин, хочу соответствовать ожиданиям матери, и вообще…
- Матери?! – пришёл в себя Сириус. – Рег, ты хоть понимаешь, что говоришь? Как можно хотеть куда-то только для того, чтобы оправдать ожидание родителей?
Вольф грустно вздохнул про себя, внешне сохраняя прежнее спокойно-насмешливое выражение лица. Он мог бы много чего объяснить на эту тему. Жаль только, во избежание потери лица об этом и Северусу-то даже ничего рассказать нельзя…
- А почему нет? – нахмурился Регулус. – Сириус, я знаю, что у тебя с ними проблемы, но это же наши родители!
- Молчи! – шикнул на него Сириус, невольно бросив взгляд на Северуса. Но тот успел его поймать, равно как и соотнести с услышанным.
- О, Блэк, так во-о-от оно что… Ну, мои соболезнования, – язвительно «посочувствовал» Снейп вслух. – Наверное, это не очень…
- Заткнись! – заорал на него Сириус, сжимая кулаки. – Тебе вообще никто слова не давал!
- А ну не смей так с Северусом! – Вольф вскочил с места, готовясь выхватить палочку.
Поттер немедленно сунул руку за своей.
- Хватит! – испуганно воскликнул Регулус. – Не надо! Зачем вы так?
- Он прав! – подал голос Люпин. – Джеймс, Сириус, мы сюда не драться пришли!
- Рег, – с усилием выдохнул Сириус, явно еле-еле держа себя в руках, – послушай… Послушай, что я тебе скажу. На Слизерине свет клином не сошёлся, все другие факультеты тоже хороши!
- Это он так завуалированно намекает, что всё отстой, кроме Гриффиндора, – прокомментировал Вольф. Сириус напрягся так, что, кажется, сейчас можно будет услышать скрип зубов, но всё-таки сдержался и ничего не ответил, лишь снова посмотрел на брата.
- Регулус, послушай: тебе не обязательно поступать на Слизерин, если ты этого не хочешь!
- Да что ты ко мне пристал! – взвился Регулус, подскакивая и становясь плечом к плечу с Вольфом. – «Не хочешь, не хочешь»! А если я хочу? Если действительно совсем не против пойти по стопам предков? И вообще, решение принимает Шляпа, а не ты! Хватит, Сириус! Хватит!
Сириус зажмурился до морщинок вокруг глаз, его плечи напряглись… и внезапно опустились вместе с грустным выдохом.
- Хорошо. Поступай как знаешь.
Не поднимая головы, Сириус развернулся и скрылся из виду, лишь бросив напоследок друзьям:
- Идёмте.
Поттер бросил сердитый взгляд на Вольфа с Северусом, Люпин, напротив, посмотрел на всю компанию с грустью, и они тоже ушли.
- Ну наконец-то, – Северус, не вставая с места, снова задвинул дверь. – Я уж думал, без драки не обойдётся.
- Временами и Поттер показывает наличие межушного нервного узла… Ты как, Рег?
- Я ничего, всё нормально, – вздохнул младший Блэк, обхватывая себя руками и слегка ёжась.
- Регулус, ты помнишь нашу прошлую встречу? – тепло спросил Вольф, с намёком поднимая брови.
- Я…
- Рисунок, – подсказал Вольф.
- А! – улыбнулся Регулус, неуверенно глядя на старшего друга. – Я… да, конечно…
Вольф вздохнул, коротко закатывая глаза.
- Куда бы ты ни попал – ни он, ни я тебя не оставим.
- Даже если… Слизерин или Гриффиндор? – сглотнул Регулус.
- Ну уж надеюсь, что не Пуффендуй! – рассмеялся Вольф. – Да, Регулус, даже если. Ты всё равно остаёшься мне другом, а ему братом. Какое тут значение имеет цвет галстука?
- Я же дружу с Лили, хотя она на Гриффиндоре, – поддержал его Северус. – И никаких проблем!
- Правда? – с надеждой спросил Регулус.
- Конечно! – хором ответили Лестрейндж со Снейпом.
- Спасибо, – со вздохом улыбнулся Регулус, облегчённо откидываясь назад на сиденье. – Вы меня успокоили…
- Обращайся, – весело сообщил Вольф, одобрительно подмигивая Северусу.
Оставшийся путь был проделан безо всяких происшествий. Поезд мчался вперёд, слегка покачиваясь на рельсах, солнце постепенно перешло на другую сторону неба, погрузив купе в тень, английские пейзажи сменились шотландскими… И, наконец, когда небо уже изрядно потемнело, Хогвартс-Экспресс прибыл на хогсмидскую станцию.
- Ну, до скорой встречи, Регулус, – Вольф помог младшему Блэку стащить чемодан на платформу. – Тебе туда – вон, видишь того здоровяка с фонарём? А нам к каретам. Встретимся в Большом зале!
- Ага. Спасибо!
Помахав Вольфу и Северусу рукой, Регулус двинулся к Хагриду. Лестрейндж и Снейп, подхватив свой багаж, направились в другую сторону, к тем самым безлошадным каретам, которые отвозили в школу учеников со второго курса и до последнего включительно. На лодках через озеро переправлялись только первокурсники – туда, в первый раз, и семикурсники – обратно, в последний.
Лес, прогалины, грунтовая дорога сменяется мощёной, кованые ворота со статуями крылатых вепрей на опорных столбах – и вот, наконец, милый сердцу замок, милый почти так же, как родной, стоящий не так уж далеко отсюда. Теперь они уже – второкурсники, они входят в школу через парадный вход! Впрочем, Регу тоже повезло – хоть и плывёт по озеру, да зато погода ясная и вид на замок первоклассный.
Большой зал, как и всегда, встретил их светом тысяч свечей, парящих в воздухе, и яркими цветами факультетских знамён на стенах.
- Здорово… Как я скучал! – вырвалось у Вольфа.
- Я тоже, – тихо ответил Северус.
После того, как ученики всех факультетов расселись за свои столы, пришлось ещё какое-то время подождать, прежде чем началась церемония Распределения. Сейчас наблюдать за ней было гораздо интереснее, ведь того нервного напряжения, с которым Вольф с Северусом сами стояли в шеренге первокурсников, уже не было. Хотя, конечно, сейчас у Лестрейнджа было другое – за Регулуса, но всё же это уже другое. Как ни крути, а послабее.
Церемония началась. Фамилии, имена… Регулус шёл четвёртым.
- Блэк, Регулус! – произнесла МакГонагалл.
Рег, искусно сохраняя спокойный вид, вышел из шеренги, сел на табурет и надел Шляпу. Пристально наблюдавшему за ним Вольфу вдруг пришла в голову забавная мысль: если Распределяющая Шляпа некогда принадлежала Годрику Гриффиндору, то, может быть, и табурет тоже? Или ещё кому из Основателей?
Вольф живо представил себе картину: в Большой зал торопливо вбегает Пенелопа Пуффендуй, держа на вытянутых руках предмет личной обстановки, и кричит: «Эй, Салазар, Ровена, Годрик! Постойте! Заколдуйте вот ещё это, чтоб выдерживало первокурсников веками! Фамильный школьный табурет будет!»
Вольф засмеялся, покачивая головой, и тут Шляпа возвестила:
- СЛИЗЕРИН!
- Ура! – обрадованно выкрикнул Вольф, от души аплодируя. Рядом усиленно хлопал и Северус. Сияющий от облегчения Регулус снял Шляпу и поспешил к своим друзьям.
- Получилось! – выдохнул он, едва сев рядом с ними. – Я вообще ни о чём не думал, думал только, что хочу, чтобы как можно меньше проблем вышло. И меня отправили сюда, к вам!
- Поздравляю, – похлопал его по спине Вольф.
- Всё хорошо, – добавил Северус.
Вольф согласно закивал, но краем глаза осторожно глянул на гриффиндорский стол. Сириус сидел между Поттером и Люпином и с какой-то тоскливой безысходностью в глазах глядел на брата.
«Будь проклят тот день, когда мы попали на разные факультеты», – вспомнились Вольфу его собственные слова, сказанные несколько недель назад.
«Да, было бы прекрасно, если бы ты сейчас был с нами. Но, попади я на Гриффиндор – и с кем бы мы сейчас оставили Рега? А Северус так и остался бы один, скорей всего… Нет, Сириус. Моё место – здесь».
Глава 15. Поиски в темноте.Спору нет, если ищешь, то всегда что-нибудь найдёшь, но совсем не обязательно то, что искал. …В том и состоит коварство пещер, что никогда не знаешь, далеко ли пещера простирается, куда она выведет и что подстерегает вас внутри.
Дж.Р.Р. Толкиен, «Хоббит, или Туда и обратно».
- Сириус, послушай, – наклонился слева к уху Джеймс, – всё не так плохо. Есть шанс, что между вами не будет никакого разрыва, если только мы все поведём себя умно.
Ремус скептически хмыкнул.
- Чего ещё? – нахмурился Джеймс, поворачиваясь к нему.
- Ты уж прости, но я сомневаюсь, что у «вас всех» это получится. Ты хотя бы представляешь себе, что это конкретно значит? Сколько условий всем понадобится соблюсти?
- Нууу…
- Вот именно, – мрачно подтвердил Ремус, неторопливо крутя вилку в пальцах. – Это же ещё сложнее, чем та… задача, которую мы в прошлом году так и не решили.
- Ну… можно ведь ещё попробовать? – бодро предложил Джеймс.
- Можно, – не разделил его оптимизма Ремус. – Вот только вряд ли сработает, ведь никакие исходные факторы не изменились.
- Да хватит вам уже! – полупотребовал-полувзмолился Сириус, делая раздражённый жест руками. – Хватит! Нашли предлог для обсуждения… Потом давайте поговорим!
- Хорошо, Сириус. Конечно, – мягко отозвался Джеймс, а Ремус согласно кивнул. Сириус благодарно кивнул в ответ и уставился в свою тарелку, но всё же продолжил время от времени бросать взгляды на брата и его окружение за слизеринским столом. У него было странное чувство – точнее, смесь чувств. Конечно, от боли и досады, что замысел родителей всё же удался и Регулус оказался на Слизерине, щемило в груди. Но в то же время было и чувство некоторого облегчения, возникающее при взгляде на брата, сидящего рядом с Вольфом. Сириус имел прямо-таки интуитивное ощущение, что именно благодаря этому всё будет не так уж страшно. Хотя… Было ли оно действительно интуитивным – ещё вопрос. Просто Сириус знал и видел, что его бывший лучший друг, несмотря ни на что, не изменился по сути своей – да, приобрёл некоторые слизеринские черты, но теперь уже было видно намного лучше, чем в том году – это едва ли не полностью всего лишь дополнительная защитная реакция. Подхваченное вооружение. Если бы это было так же ясно тогда, год назад… А впрочем… Да нет, вряд ли бы что серьёзно изменилось – ключевая проблема всё равно была не в этом. Зато теперь Сириус мог с уверенностью сказать, что благодаря наличию рядом с братом Вольфа тревожиться за судьбу Регулуса на Слизерине придётся меньше.
Праздничный пир закончился, ученики начали расходиться по Общим гостиным. Сириус помедлил, будучи неуверен, стоит ли сейчас подходить к Регулусу или же лучше не нагнетать обстановку своим присутствием снова. Решение помогло принять то, что слизеринцы-первокурсники уже сбивались вместе под присмотром своих старост – теперь в любом случае подходить было неудобно. Сириус вздохнул, от души мысленно пожелал брату удачи на новом месте и пошёл к ждущим его друзьям.
Спальня у них осталась та же самая, только табличку на двери заменили на «Второй курс». После сытного пиршества и долгой дороги болтать особо не хотелось, да и время было позднее. Так что друзья, неторопливо перебрасываясь беспечными фразами, просто спокойно переоделись и улеглись в заранее подготовленные домовиками постели. В этом году сентябрь начинался очень удачно – первым числом была пятница, так что учебный год фактически начинался с выходных, что не могло не радовать. Больше будет времени на то, чтобы погулять по полюбившимся местам древнего замка.
* * *
Вольф расценил своё слово, данное матери Регулуса – о том, что он присмотрит за ним, – более чем серьёзно. Прежде всего ещё и потому, что он видел, что Регу действительно не терпится ввязаться вместе с ними в защитные операции. Безусловно, стремление было весьма понятным, но ведь он только-только стал первокурсником! А потому нуждался в помощи и опёке старших.
Для начала в первые же выходные – то есть сразу по приезду, – Вольф провёл для Регулуса персональную экскурсию по замку, подробно рассказывая и показывая всё, что сам знал. Северус составил им компанию, хотя сам говорил немного, в основном время от времени комментируя сказанное Вольфом. А половину воскресенья он вообще провёл с Лили, решившей пройтись вокруг всего озера и позвавшей друга с собой. Вольф ничего не имел против, а вот Регулус воспринял это с сомнением.
- Вольф, я помню, что ты про неё писал, но… Ты уверен, что это стоит того? Всё-таки она… ну, ты же знаешь… грязнокровка.
Вольф задумчиво посмотрел на еле видную отсюда парочку – они с Регулусом стояли на открытой галерее, выходившей как раз в сторону озера.
- Это её единственный недостаток, Рег. Кстати, я бы просил тебя не употреблять это слово вообще в её присутствии. Вообще.
- Ладно, я понял, – вздохнул Регулус, подходя ближе и по примеру старшего друга опираясь локтями на перила, – но всё равно, зачем вы с ней дружите? Только потому, что она была приятельницей Северуса ещё до школы?
- Ну… это было причиной того, что я вообще решил познакомиться с ней, – признался Вольф. – А потом… Знаешь, потом я… оценил её. Я думаю, она и тебе вполне понравится, она хорошая девчонка. Она добрая. Приветливая. Нос ни перед кем не задирает… ну, кроме разве что Поттера, – Лестрейндж негромко хохотнул, слегка мотнув головой. – Но он того стоит.
- Ты так сильно его не любишь, – помрачнел Регулус. – Почему Сириус вообще с ним сошёлся, я не понимаю? И тем более – почему он ради него бросил тебя, забыл о вашей дружбе? Я же вообще не поверил, когда впервые об этом услышал…
- Я бы и сам не отказался узнать ответ, – Вольф тяжело вздохнул и опустил взгляд вниз, на накрытую замковой тенью лужайку. – Сначала я думал, что Поттер просто задурманил ему голову, подкупив своей… хм… лёгкостью натуры. Как бы я его не ненавидел, но не могу не отметить того, что он лёгок характером и… беспечен, скажу так. На фоне обстановки вашего дома, ты уж прости, Рег, это запросто могло стать манящим контрастом.
- Я понимаю, – уныло отозвался Регулус, тоже опуская голову, – у нас в доме и правда беспечности мало. Да и веселья, если честно, тоже…
- Ну вот. Сначала я думал, что в этом всё и дело – что Сириус просто увлёкся возможностью, так сказать, уйти в отрыв. Но потом… Потом ведь их… контакты не ослабевали. Наоборот, становились только крепче. Это невозможно объяснить одним только стремлением Сириуса отдохнуть от надоевшей обстановки. По-видимому, есть в Поттере ещё что-то, что привлекло в нём Сириуса, что-то, ради чего, по мнению твоего брата, стоит с ним…
дружить, как бы ни неприятно было мне это произносить…
- Вольф, – Регулус осторожно коснулся тёплой ладонью пальцев друга, сжавших перила до побеления костяшек. – Прости, что я вообще поднял эту тему. Не надо, давай поговорим о другом…
- Нет, Рег. Ты выбрал правильную тему. Об этом мне вообще давно стоило с кем-то поговорить…
- Ну, если ты так считаешь… – с сомнением проговорил Регулус.
- Да, считаю. Я давно думал над этим. Вот скажи… ах нет, ты же с Поттером почти ещё не знаком… Ну ладно. Но вот как ты считаешь: есть в нём что-то, чего нет во мне?
- Нет, – мгновенно, не задумываясь, ответил Регулус. – Не может такого быть.
- Спасибо, – улыбнулся Вольф и со смешком потрепал волосы младшего Блэка. – Мне очень приятно это слышать.
- Да чего там, – смутился Регулус, – это же правда…
- Тем более приятно. Ну так вот: чего же тогда Сириусу не хватало? Я сомневаюсь, что… хм, в моей компании он не смог бы чувствовать себя так же свободно, как в Поттеровской. Разве что…
Вольф снова погрустнел и поднял взгляд на уже почти не видных отсюда Северуса и Лили.
- Но чем Северус ему не понравился? – спросил Регулус, проследивший направление взгляда друга.
- Не знаю. И не могу понять. Ты же имеешь уже кое-какой опыт общения с ним, и, надеюсь, понимаешь, что он более чем нормальный человек.
- Мрачноватый разве что, – осторожно сказал Регулус. – И… как мне кажется, немного неуверенный… в себе.
- Да, ты прав, – кивнул Вольф. – Есть в нём такое. Только ему об этом не говори. Он ещё и гордый, не любит признавать, что ему может быть плохо. Хороший у него дух. Крепкий.
Регулус согласно покивал в ответ, а потом продолжил:
- Но, если не считать этого… Я не понимаю, что в нём могло так не понравиться Сириусу. Да ещё и до такой степени, чтобы коверкать имя в оскорбительное прозвище…
- И вот здесь-то, я точно думаю, Поттер постарался, – решительно сказал Вольф. – Если у Сириуса не было никаких серьёзных причин к началу такой вражды, то остаётся только предположить, что они были ему даны извне – а от кого же ещё, как не от Поттера? Наверняка с него всё началось.
- Чем больше я тебя слушаю, тем больше мне он не нравится, – признался Регулус. – И даже не просто не нравится. Похоже, он… довольно опасный человек.
- Видел бы ты, на какие выдумки он способен… – усмехнулся Вольф. – А впрочем, думаю, ещё увидишь. Не хочу тебя пугать, но вряд ли он сделает тебе поблажку на возраст.
- Не нужно мне никаких поблажек! – вспылил Регулус. – Я хочу быть с вами! Мы же вместе, Вольф, правда?
- Ну конечно, правда, – Вольф протянул руку и, обняв Регулуса за плечи, притянул к себе. – Мне очень жаль, что Сириуса с нами нет, но, пока мы в Хогвартсе, я готов… конечно, я понимаю, что это не то, всего лишь эрзац, но… если ты захочешь, я готов исполнить для тебя роль старшего брата, пока сам старший брат не может этого сделать.
- Правда?! – ошарашенно выдохнул Регулус, глядя на Вольфа снизу вверх.
- Конечно. Я обещал твоей матери присмотреть за тобой. Мы друзья. И, наконец, раз уж ты в нашей компании, в которой я как бы… хм, первый среди равных, то и позаботиться о тебе я должен, верно?
Регулус шумно выдохнул и слегка толкнулся лбом в плечо Вольфа.
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста, – улыбнулся Лестрейндж, мягко похлопав его по плечу. – Всегда пожалуйста…
Спустя примерно две недели после начала учебного года Поттер и компания снова принялись за своё. Коридор, ведущий от основной части подземелий к холлу и Большому залу, оказался перекрыт навозными бомбами.
- Как мило, – констатировал Вольф, глядя на ругающегося Эйвери, заляпанного справа сверху донизу дурно пахнущей субстанцией. Правда, по тону Лестрейнджа было ясно, что милым он это отнюдь не считает. – Джервис, тебе лучше срочно обратно и вымыться. Нечего им показывать, что кто-то из наших попался.
- Убью этих поганцев! – прошипел Эйвери, разворачиваясь в сторону Общей гостиной.
- Так-с, а ну-ка, – Вольф зажёг Люмос и внимательно осветил пол и стены перед собой, – свет от факелов сюда доходил лишь отчасти, почему, видимо, именно это место и решено было заминировать, – сейчас посмотрим… Ага, вот та, что рванула. А вон вторая… А вон… Хм. Эти гады и впрямь постарались.
- И что теперь? – стоявшая сзади Джулия недовольно поправила на плече ремень сумки. – Пойдём в обход?
- Не уверен, что и там нет чего-нибудь, – покачал головой Вольф. – Я бы подбросил на их месте.
- И что тогда? Сидеть и ждать, пока нас преподаватели выручат? Вот остальные-то факультеты погогочут… Не говоря уже о том, что идти на занятия без завтрака, вообще-то, не хочется.
- Всем не хочется, – рассеянно откликнулся Вольф, продолжая водить палочкой, на кончике которой сиял огонёк, из стороны в сторону. – Сейчас, Джулия, дай подумать… Ага. Есть идея.
- Что? – с надеждой спросила Яксли.
- Так, всем отойти назад! – вместо ответа крикнул Вольф, обернувшись. – Отойдите! Северус, давай вместе.
- Хорошо, – кивнул Снейп, становясь рядом. – Что именно будем делать?
- Лестрейндж, а может, старших позовём? – спросил кто-то из-за спин других.
- Можно, но время терять неохота, да и стыдно. Отойдите за угол, я сейчас попробую пробить нам путь.
Больше вопросов не последовало, младшекурсники с готовностью отступили в безопасную зону.
- Весь вопрос в том, от чего они взрываются, – пояснил Вольф, обернувшись к другу. – Ты ничего не знаешь о них?
- Не удосужился, – немного виновато ответил Северус. – Считал эти штуки просто глупостью для тех, кому нечем заняться.
- Ладно, тогда будем действовать экспериментально, – Вольф задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Едва ли они предназначены для того, чтобы после установки их можно было брать и безопасно переносить, куда угодно… Хотя, может, они срабатывают только на давление? Тогда Вингардиум Левиоса может и помочь…
- Надо придумать, чем от них защититься, – предложил Северус. – Если всё-таки сработают.
- Да, но я понятия не имею, как… Может, Щитовые чары и помогли бы, но я ещё не умею их накладывать.
- Это плохо, – помрачнел Северус. – Я тоже.
- Постой-ка! – внезапно заулыбался Вольф. – У меня идея. Трал!
- Что?
- Нам нужен минный трал! И я, кажется, знаю, что можно использовать в качестве него… – Вольф немного нервно фыркнул. – Правда, придётся заняться вандализмом.
Через несколько минут ближайшие декоративные рыцарские доспехи были доставлены сюда и разобраны на части. С безопасного расстояния Северус поднимал их заклинанием Левитации в воздух, потом отпускал, и в этот момент Вольф бил по ним Отталкивающими чарами, заставляя пронестись по воздуху и упасть прямо на «минное поле». Идея оказалась вполне работающей – навозные бомбы действительно от этого срабатывали, а наручи и поножи, прокатываясь после приземления, обезвредили таким образом даже несколько штук за раз.
- Ну вот, готово! – довольно подвёл итог Вольф, подходя к «очищенному» месту. Правда, теперь содержимым бомб было заляпано всё от пола до потолка, но, по крайней мере, оно уже не грозило оказаться на слизеринцах. – Теперь только осталось придумать, как проделать коридор через всё это…
- Заклятие Эванеско? – предположил Северус.
- Согласен, – Вольф обернулся. – Эй, народ! Кто из вас знает Эванеско? Подходите, сейчас вместе поработаем!
В итоге опоздание было незначительным, и поесть всем вполне удалось. Физиономия Поттера была откровенно разочарованной, когда все слизеринцы появились за завтраком, и притом вполне чистые. Вольф, Северус и Регулус с удовольствием повеселились, наблюдая за ним. Вольф даже изобразил сценку в лицах, как гриффиндорцы дружно собирают средства на покупку навозных бомб, отчаянно надеясь, что они не пропадут зря. После этого ржал уже весь второй курс Слизерина.
Первые уроки в этот день были у слизеринцев неспаренные с другими факультетами, но на обеденном перерыве Вольф не удержался от того, чтобы не подразнить Поттера уже лично. Тем более что так хотелось опробовать полученные за лето знания…
- Эй, Поттер! Вы сегодня хорошо выспались?
Плечи гриффиндорца напряглись, но он ничего не ответил и даже не повернулся.
- Сколько ж вы времени на это потратили? Небось, с полуночи горбатились?
- О чём это ты? – недоуменно спросила стоявшая неподалёку Лили.
- О, всего лишь о том, что Поттер сотоварищи подбросили нам в коридор с полтора десятка навозных бомб. Правда, без толку, но как старались, как старались! Думаю, вспотели так, что к утру воняли сильнее, чем мы после ликвидации их «сюрприза».
Два возгласа слились в один.
- Поттер! – возмутилась Лили, упирая руки в бока и разгневанно поворачиваясь к сокурснику.
- Лестрейндж! – рявкнул Поттер, стремительно разворачиваясь лицом к слизеринцу.
- Что? Вымыться так и не успели? Бедная МакГонагалл, каково ей сегодня было нюхать собственный факультет!
- Заткнись! – взвыл Поттер, сжимая руки в кулаки.
- А если не заткнусь? Что ты мне сделаешь?
- Узнаешь, – угрожающе пообещал гриффиндорец.
- Джеймс, – вечный миротворец Люпин, как всегда, попытался разнять готовых к схватке противников, – прекрати! Какое тебе до них дело, пусть болтают, что хотят! Пойдём, у нас ещё…
- Вот горшок* пустой, он предмет простой, и никуда не денется! – пропел Вольф. – И потому с навозом он, и потому с навозом он гораздо выше ценится!
Поттер отпихнул приятеля в сторону и выхватил палочку. Сириус, кипятившийся ничуть не меньше, с радостью последовал примеру своего друга. Вольф и Северус выхватили свои, и, выписывая в воздухе косым крестом приветственный росчерк второго стиля, Лестрейндж успел облегчённо подумать о том, что Регулуса рядом нет – у первого курса другие уроки и в других местах, так что и на обед они идут другим путём.
Наконец-то бой! Наконец-то возможность как следует отомстить! Вольф легко встал впол-оборота к Поттеру, напружинивая руки и ноги. Палочка была задорно полузанесена, находясь в равной готовности к атаке и обороне.
Поттер не стал ждать, и заклятие склеивания ног полетело к цели. Вольф чётко встретил его Сбивающим – предшественником Щитовых чар как в истории, так и в дуэльном искусстве, – и снова замер, готовясь к следующему шагу.
Следующим был Петрификус Тоталус. Затем Таранталлегра. Ступефай. Риктусемпра… Вольф спокойно и сосредоточенно сбивал заклятия противника на подлёте, с каждым разом это получалось сделать на большем расстоянии. В голове мелькнула мысль, что сейчас Поттер, если он не полный идиот, должен сменить тактику.
Так и произошло – гриффиндорец резко сместился в сторону, пытаясь зайти во фланг. Внезапно в голове у Вольфа молнией сверкнула идея – это же классическая связка сейчас должна получиться!
Шаг правой вперёд-вправо и лёгкий доворот, левой вперёд-влево, коснуться пола только носком. Лёгкое движение кистью, и в противника летит Оглушающее. Когда заклятие уже пролетает полпути, за ним следует Обезоруживающее – в расчёте на то, что враг не попытается или не успеет отскочить, а второе Сбивающее последовать за первым не успеет. Простейшая комбинация, конечно…
Но она сработала. Ступефай Поттер и правда успел сбить, а вот к врезавшемуся сразу за ним Экспеллиармусу оказался не готов. Лестрейндж на мгновение замер, контролируя дыхание и не позволяя себе расслабиться. Здесь всё дело в точном расчёте прямо на ходу – послать второе заклятие не слишком рано, чтобы оно не помешало первому, но и не слишком поздно, чтобы враг не успел среагировать. Защита, вообще – либо с самого начала уворачиваться, либо послать Сбивающее как можно раньше, давая себе простор для манёвра, либо просто поставить Щитовые, которые не требуют конкретного нацеливания и держатся довольно долго. Но Поттер, по-видимому, не удосужился летом заняться боевыми тренировками. И сейчас растерянно-неверящим взглядом провожал свою палочку, по изящной дуге улетающую куда-то в толпу.
- Какая неожиданность, Поттер, – промурлыкал Вольф, вновь ставя палочку в универсальное положение. – Как печально оказаться одному, ты не находишь?
- Я не один! – интересно, но страха в его глазах не было заметно. Вольф на мгновение задумался, обидно ему самому от этого или, наоборот, приятно от встречи с достойным противником, но не стал долго думать. Потом, а сейчас – надо помочь Северусу.
- Сейчас будешь один в безвременье, – пообещал Вольф, легко вычерчивая необходимое движением кончиком палочки. – Ступефай!
Было довольно рискованно, хотя и эффективно, бить в голову – противник мог увернуться. Но силы на то, чтобы свалить врага попаданием в туловище, у Вольфа пока не хватало, а вот меткости – вполне. Тем более что точные, расчётливые движения в любом случае являлись одной из визитных карточек второго стиля. Ударивший в лоб красный луч заставил Поттера закатить глаза и повалиться на пол без сознания.
- Джеймс!!! – раздался отчаянный крик Сириуса. Этот крик причинил Вольфу боль худшую, чем любое заклятие, которое могло попасть в него в этой схватке. Потому что с болезненной ясностью приходилось осознавать: аналогичного крика в свой адрес ему не дождаться. Уже скоро год, как не дождаться.
- Что случилось, Сириус? – проникновенно поинтересовался Вольф, уже почти привычно маскируя боль за ядовитым укусом. – Кажется, кому-то не повезло? Ох, моя скорбь безгранична…
- Мерзавец! – а вот в голосе Блэка боль слышалась отчётливо, по крайней мере, Вольфу. – Ступефай!
Лестрейндж расхохотался, одним шагом смещаясь в сторону, и в смехе этом слышалась безысходность.
- Локомотор Мортис! – Северус тоже не дремал, и теперь отчаянным рывком уворачиваться пришлось уже Сириусу.
Вольф постоял несколько секунд, размышляя, что будет б
ольшим уроном для его чести – не помочь другу или вдвоём навалиться на одного. Наконец, решив, что схватка всё равно групповая, а Поттера никто не просил проигрывать, Лестрейндж поднял палочку и прицелился.
- Стой! – внезапно послышалось сбоку. Вольф обернулся – чтобы увидеть волшебную палочку Люпина, нацеленную на него самого.
- Ха и ещё раз ха, – страха перед этим скромнягой Лестрейндж и в помине не испытывал. – Люпин, ты же у нас противник насилия?
- Иногда не остаётся выбора, – хмуро ответил тот.
- Грустно, наверное, нарушать свои принципы? – левая рука Лестрейнджа, которую Люпин не видел, плавно забралась в карман и достала оттуда наспех скомканный носовой платок.
- Тебе виднее.
- Это верно, – согласился Вольф, так и не поняв, была эта фраза оскорблением или нет. – Лови!
Рука резко распрямилась, бросая платок в лицо Люпину. Тот успел его поймать и непонимающе уставиться на него – и за платком не увидел движения другой руки.
- Ступефай! Петрификус Тоталус!
Сбитый с ног и парализованный Люпин распластался на полу, отчаянно хлопая глазами. Вольф поднял глаза на последнего из их компании, ещё не вступившего в бой – Питера Петтигрю. Тот даже не достал палочку – вместо этого он держал свою сумку обеими руками перед собой, словно заслоняясь от схватки, и под взглядом Лестрейнджа вжал голову в плечи. Вольф хохотнул и, подавшись вперёд, резко топнул ногой. Этого оказалось достаточно – Петтигрю пискнул и юркнул куда-то за спины зрителей.
Компанию Поттера спасло от полного разгрома только появление старост. Гриффиндор и Слизерин потеряли несколько десятков баллов каждый, но, к счастью, обошлось без отработок – старосты их назначать права не имели, а учителей решили не привлекать.
Вечером в спальне второкурсников Вольфа чествовали как героя. Джагсон даже притащил невесть каким образом добытую бутылку сливочного пива, и все впятером её аккуратно распили по случаю победы. Уже под самый конец междусобойчика, когда Вольф вышел в душевую к раковинам, чтобы освежиться, к нему подошёл Северус.
- Послушай, Вольф, я хотел спросить… Насчёт сегодняшней стычки…
- Меня сегодня целый вечер только о ней и спрашивают, – весело сообщил Вольф, растирая мокрыми ладонями лицо.
- Вполне заслуженно, – губы Северуса тронула улыбка. – Но меня интересует кое-что, о чём прямого разговора ещё не было.
- М-да? И что же?
- Ты сегодня дрался не так, как в прошлом учебном году, – прямо сообщил Северус, подходя ближе. – Ты тренировался этим летом?
- В точку. А ты, я так понимаю, просто не имел такой возможности.
Бледные щёки Северуса порозовели.
- Да.
- Значит, нам надо будет заниматься вместе, – пожал плечами Вольф, вытирая руки свежим полотенцем. – То, что ты видел сегодня в моём исполнении – это второй стиль магических дуэлей. Ты слышал что-нибудь о семи стилях?
- Немного, – признался Северус. – Мама только вскользь о них упоминала…
- А. Ну, неудивительно, женщины реже в дуэлях участвуют… Я бы даже сказал, чуть ли не на порядок реже. Ладно, книги у меня остались, если чего не хватит – найду, места в подземельях тоже хватает. Будем тренироваться. А для начала – подберём стиль тебе. Предпочитаешь из книг или на словах рассказать?
- Лучше и то, и другое, – подумав пару секунд, ответил Северус. – Чтобы ничего не упустить.
* * *
День проходил за днём, ночи становились всё длиннее, а воздух начал холодать. Сентябрь подходил к концу. Вернувшиеся с каникул ученики уже давно успели приспособиться и войти в ритм школьной жизни. Для Вольфа большей частью всё вернулось на круги своя. Трансфигурация, заклинания, история магии, зельеварение, травология… Разве что теперь у него появился рядом ещё один друг – Регулус. Учился младший Блэк хорошо, и не только на уроках. Знания, получаемые от старших друзей, он впитывал, как губка, и в ночные экспедиции по замку отправлялся вместе с ними уже вполне уверенно. Правда, к прямым стычкам с гриффиндорцами Вольф и Северус его пока что не подпускали, хотя Регулус и дулся из-за этого. Но ему было твёрдо сказано: раньше, чем прилично овладеешь боевыми заклинаниями, даже и не мечтай. Блэк воспринял это условие очень серьёзно и теперь упражнялся в них при каждом удобном случае, не желая отставать от друзей.
Гриффиндорская компания, впрочем, тоже явно подтянулась – или, во всяком случае, подтягивалась. Во всяком случае, таких откровенных провалов, как в первый раз, они больше не демонстрировали, а через какое-то время Вольф прямо подметил в технике Поттера и Сириуса черты четвёртого стиля. С Люпином и Петтигрю было пока неясно, хотя Люпин, скорее всего, должен был по своему духу выбрать третий или шестой, а Петтигрю пока что вряд ли имел шансы подняться выше первого.
Что интересно, Северус, ознакомившись с информацией о стилях, выбрал, ни много ни мало, седьмой. Вольф пытался его отговорить, мотивируя это сложностью в изучении, но Северус заупрямился и сообщил, что сложность – хороший повод для того, чтобы больше стараться. Зато больше эффективности в итоге будет. Вольф больше спорить не стал, но остался при своём любимом втором. Регулус, кстати, выбрал шестой – что было, с точки зрения Вольфа, вполне ожидаемо. Несмотря на пылкое желание защищать Слизерин, миролюбия у Рега не убавилось.
Незадолго до начала октября Северус внезапно погрузился в задумчивость. Два дня он то и дело погружался в себя и начинал усиленно хмуриться, думая о чём-то своём и на все вопросы отвечая, что ничего особенного не происходит и с ним всё в порядке. Вольф был уверен, что это не так, но решил не навязываться и повременить с дотошными расспросами. Просто подождать.
И решение оказалось правильным. Вечером двадцать четвёртого сентября Северус тихо сказал Вольфу, когда они сидели в Общей гостиной, что надо поговорить. Наедине.
- Итак, я полагаю, что это как-то связано с твоей нынешней задумчивостью? – спросил Вольф, когда за ними закрылась дверь одного из подсобных помещений. Регулуса обижать просьбой остаться не пришлось – час был поздний, а никаких вылазок в эту ночь не планировалось, так что младший Блэк уже ушёл спать.
- Напрямую. Извини, что напряг вас, но меня это очень глубоко зацепило.
- Да что зацепило-то?
- А вот что, – Северус начал нервно мерять пол шагами. – Скажи, Вольф, тебе никогда не казались странными эти регулярные отлучки Люпина?
- Нет, – пожал плечами Лестрейндж, подтягивая к себе табурет и садясь на него. – Лили как-то говорила, что у него есть пара больных родственников…
- Пара?! Это не пара, Вольф! – воскликнул Северус. – Я сначала сам не обращал внимания, а потом кое-что припомнил и сопоставил. Люпин исчезает
каждый месяц! Каждый! И я очень сомневаюсь, что это всё случайности! Гляди: тут явно имеется определённая периодичность! Раз в месяц. Иногда на день, иногда на два, редко – на три. Когда снова появляется, он выглядит довольно усталым, иной раз вообще чуть ли не измождённым. Такое впечатление, что он сам там болеет, а не его родственники! И что это за родственники такие, у которых случаются обострения аккуратно раз в месяц?
- Ну, – неуверенно пожал плечами Вольф, – я вообще-то не специалист по болезням…
- Я тоже. Но тут явно что-то нечисто! Смотри: Люпин снова исчез вчера, сегодня появился только к вечеру. Снова в таком же виде.
- И что?
- Ты помнишь, когда он исчезал в прошлом учебном году? Хотя бы примерно?
Вольф задумался, воскрешая в памяти события весны.
- Ну… вроде бы в самом конце мая. В июне вроде не было, но нас отпустили примерно за неделю до его окончания, так что тут неясно. Апрель… Стоп, а ведь ты прав! – Вольф отнял руку, которой потирал лоб, от лица и резко поднял глаза на довольного Северуса. – Он же каждый раз исчезает в конце месяца! И в апреле так было, и в марте, и… Да с Нового года так и было!
- Именно! Но это ещё не всё. Осенью Люпин пропадал в начале месяца, а не в конце!
- Да? – Вольф закусил губу, усиленно припоминая. – А ведь… Кажется, действительно так. Я помню, как… как Сириус мне говорил о том, что Люпин уехал к больной двоюродной тётушке… и было это ещё до… нашей ссоры. В первых числах октября…
- Правильно, – кивнул Северус, тактично понижая напор в голосе. – А сейчас, заметь – ближе к концу сентября, и я уверен в том, что ни через неделю, ни через две он на этот раз не пропадёт. А вот через месяц…
- Постой, постой, – Вольф поднялся на ноги и тоже стал прохаживаться по комнате. – Что же это получается… В том году – в самом конце мая, это я точно помню. В этом, ну, учебном – двадцать третьего сентября, близко к концу, но ещё не конец. Прошлой весной – всё на гранях месяцев получалось. В упор практически, за день или два… А прошлой осенью – наоборот, в начале, а не в конце, но тоже рядом с переходами… Что же это получается… Получается…
- А получается, что тут есть вполне определённый период, – мрачно сообщил Северус. – Смотри: сейчас в начале третьей декады, весной – в её конце, причём, похоже, тем ближе к нему, чем дальше к зиме. Осенний семестр – уже не в конце месяца, а в начале. Выходит, чем дальше мы отступаем в прошлое, тем более смещается дата исчезновения Люпина. Смещается вперёд по календарю – ближе к концу одного месяца, ближе к началу другого. Причём примерно на одно и то же расстояние. Значит, от «сейчас» и дальше она должна будет смещаться назад, ближе к началу, но с другой стороны. В октябре он должен куда-то деться в самом начале двадцатых чисел. От двадцатого до двадцать второго, я ставлю на этот срок.
- Интересный расклад выходит, – задумчиво проговорил Вольф, останавливаясь посередине комнаты. – Получается, что периодичность его исчезновений – немного меньше месяца, на день-два. Так, дай-ка прикинуть… ну да, точно. Как раз и выходит наш график: в конце месяца весной, в начале – осенью. Так-так… Интере-е-есно. Период в двадцать восемь – двадцать девять дней…
- Примерно так, – кивнул Северус. – Хотя, может, двадцать семь или тридцать, а может, колеблется туда-сюда – сказать точно я пока не могу без конкретных дат. Но ясно то, что это всё неспроста. Что ты думаешь по этому поводу?
- Думаю, что надо дорыться до истины, – решительно сказал Вольф. – Слишком всё это подозрительно, и ты прав – тут слишком чёткий период для того, чтобы навещать больную родню. С одной стороны, чёткий, а с другой – плавающий! Нет, тут явно что-то нечисто, и мы должны выяснить, что именно. В конце концов, это наш шанс досадить гриффам. Не думаю, что Сириус или Поттер обрадуются, узнав, что им морочили головы целый год!
Времени до предсказанного Северусом срока хватало, и Вольф пока отложил решение этого вопроса на будущее. Пока что имелись более важные дела, но каждый раз при виде Люпина в голову возвращалась одна и та же мысль: «Что же ты скрываешь?». Притом со временем эта мысль стала лишь подогреваться подозрительной реакцией Люпина. Скромный приятель Поттера стал «скромничать» ещё больше всякий раз, когда встречался с пристальным, изучающим взглядом Вольфа. Он явно начинал нервничать, заливался краской, а, если дело происходило не на уроке или в Большом зале за едой, то и вовсе старался отодвинуться за спины друзей. Ох, что-то тут было явно неладно.
Вольф попробовал осторожно выспросить у Лили, что она думает по этому поводу, и получил всё тот же ответ: Ремус Люпин ездит к больным родственникам. Вольф перевёл разговор на другую тему, чтобы не возбуждать подозрений ещё и у Лили, но при первой же возможности зашёл в библиотеку и перебрал все имевшиеся книги по магическим заболеваниям, начиная от драконьей оспы и заканчивая аллергией на жгучую антенницу. И стало ясно: Люпин врёт. Врёт совершенно точно, поскольку ни одно заболевание не имеет столь чёткого периода приступов. И длительного к тому же! Можно было, конечно, предположить, что больных родственников много, но в одновременное наличие полудюжины таковых и вдобавок сочетание их приступов со столь чётким ритмом верилось ещё меньше. Памятуя о том, что Люпин – полукровка, Вольф для очистки совести поинтересовался у Северуса, не известны ли ему какие-нибудь маггловские болезни с подобной ритмичностью приступов, и услышал в ответ уверенное «нет».
Оставалось предположить, что Люпин куда-то девается для вполне конкретной цели, которой нужно достигать со вполне определённой периодичностью. Вольф думал, что Люпин является членом какой-то тайной организации, которая проводит свои сборы в таком ритме. Северус относился к этому предположению довольно скептически и считал, что на самом деле болеет сам Люпин, но болезнь у него редкая, почти неизвестная и неизученная, и, чтобы не привлекать к себе нежелательного внимания, он ездит в Мунго или ещё куда-то на чистку организма или что-то в этом роде. Это казалось маловероятным уже Вольфу, который возражал, что уж близким друзьям-то в этом случае Люпин вполне мог открыться. Северус отвечал, что вполне возможно, и открылся со временем, и уж во всяком случае, это вероятней того, что двенадцатилетнего мальчишку приняли в какую-то секретную организацию. Вольф напоминал про устройство по связям, Северус в ответ спрашивал, какую же пользу мог бы принести Люпин такой организации… Спор мог длиться долго, и в итоге каждый оставался при своём мнении.
Но в одном всё же сходились оба: Люпин исчезает куда-то за пределы Хогвартса. Значит, нужно было проследить за ним в ночь исчезновения (а исчезал он именно в ночь, в один день он ещё был, а в другой – уже нет). Проблема заключалась в том, что проделывал он это, скорее всего, при помощи кого-то из преподавателей, и в этом случае слежка становилась не только затруднительной, но и опасной – особенно в том случае, если прав был Вольф со своей тайной организацией.
Лестрейнджу пришла в голову отличная идея – осведомиться у Филча. Ведь со стороны преподавателя, участвующего в этих тайных штучках, было бы вполне естественно и логично заручиться помощью завхоза – причём даже не посвящая его в свои дела, а просто сообщая, что в такую-то ночь лучше бы последить на таком-то периметре, чтобы никто не проник… Филч учителей уважал и вполне мог выполнить такое поручение, даже не спрашивая, а зачем, собственно, понадобилась такая охрана именно здесь и именно сегодня. Ну, а если и спросил бы – так и соврать недолго.
После аккуратного и вкрадчивого выведывания, прошедшего в кабинете Филча за распитием чая с тортом (чай был завхозовский, торт – слизеринский, принесённый под предлогом, что самим не съесть, почему бы не сделать это вместе), раздобревший завхоз охотно сообщил, что да, так и есть – периодически такие просьбы поступают, причём от самого директора. И последняя была как раз в ночь на двадцать третье сентября. А услышав про конкретную траекторию патрулирования, Вольф и Северус незаметно, но многозначительно переглянулись – они уже очень хорошо знали замок и сразу же оценили, что «защитная завеса» явно отсекает Общие гостиные всех четырёх факультетов от вполне определённого участка. В котором, помимо прочего, находится один из выходов из замка, и выход этот самый непубличный из всех, поскольку располагается вне зоны видимости из спален, и притом – в дальнем конце двора. Ближе всех остальных к Запретному лесу.
Это было ещё одно звено в цепь. Оставалось только решить, как проследить за Люпином безопасно для себя. Объединёнными усилиями Вольфа и Северуса была решена и эта проблема. Точнее говоря, Вольфу пришло в голову после долгих обсуждений и составления списка требований к методу слежки послать письмо Рудольфусу и рассказать ему о том, что им очень надо проследить за одним человеком, не упоминая о причине такой надобности. Расчёт на помощь старшего брата, к тому же не предполагающего, что эта причина может быть серьёзней обычных школьных шалостей, вполне оправдался – в ответном письме Руди прислал булавку и сообщение, что она зачарована и всё, что требуется от них – отломить головку и незаметно прицепить её на одежду «объекта». Тогда остальная часть булавки будет указывать на него, точно стрелка компаса, только для более точного указания лучше подвесить её на нитке, чтобы она могла двигаться в трёх плоскостях.
Теперь всё было готово. К указанному Северусом времени Люпин действительно начал иметь нездоровый вид, причём со временем всё более нездоровый. Вольф, правда, упирался и заявлял, что это может быть просто последствие нервности и страха в предчувствии встречи с серьёзными людьми из тайной организации.
Так или иначе, а срок очередного исчезновения явно приближался. Вольф и Северус и сами здорово нервничали, ведь заранее повесить на Люпина «маячок» они не могли – кто поручится, что завтра гриффиндорец не сменит одежду? Менял её Люпин, правда, не каждый день, но гарантии всё равно не было.
Помогла Лили. Она мимоходом сообщила в разговоре, что слышала, как Люпин сообщил друзьям, что завтра будет вынужден снова уехать. Больше подготовки не требовалось – пришло время действовать.
Головка от булавки была прицеплена Люпину на одежду сразу же после завтрака – в толпе учеников, идущих к выходу из Большого зала, это осталось незамеченным. Головка сразу же прилипла к ткани и слилась с ней цветом – Руди постарался на совесть. Вольф и Северус сразу же заскочили в ближайший туалет и проверили свой «компас» – всё было в порядке. Подвешенная на нити булавка исправно указывала острым кончиком на текущее местонахождение своей головки, а вместе с ней – и Люпина.
- Ну что, живём, Сев, – пробормотал Вольф. – Сегодня ночью мы наконец-то выясним, куда он девается! Или, по крайней мере, где именно он пропадает с территории Хогвартса и в чьём сопровождении…
Самым трудным было не привлечь внимание Регулуса, которого они дружно решили пока не посвящать во всю эту историю ради его же безопасности – мало ли на что можно было напороться, и первокурснику, приступившему к обучению меньше двух месяцев назад, там точно лучше было не присутствовать. Нервы Вольфа и Северуса оказались изрядно потрёпаны – ведь оба почти в буквальном смысле слова сидели как на иголке.
Наступил вечер, а вместе с ним и пора для начала операции. Медлить было нельзя – кто знает, когда ускользает Люпин с территории замка. Скорее всего, после отбоя, но… мало ли что? Риск недопустим, ведь следующая возможность представится только через месяц. Вольф принял решение.
- Регулус, – тихо позвал он друга, наклонившись над его креслом, – есть важное дело.
- Я слушаю! – оживился Блэк, торопливо вкладывая закладку в книгу.
- Тише. Слушай меня внимательно – времени мало. Сейчас мы с Северусом должны отправиться на вылазку. Ты вместе с нами идти не можешь, потому что нужен здесь.
- Здесь? – удивлённо переспросил Регулус.
- Да, именно здесь, – кивнул Вольф. – Нам нужен кто-то, кто сможет нас встретить по возвращении – нам может понадобиться помощь.
- Это так опасно? – Регулус слегка побледнел.
- Нет, – Вольф поспешил развеять его тревогу, – не в этом дело. Может случиться так, что у нас будет большой груз, который надо будет незаметно пронести. Понимаешь? И нам понадобится твоя помощь.
- Но почему вы тогда не берёте меня с собой?
- Потому что там, куда мы идём, втроём действовать неудобно. Жди нас здесь, если отправят в спальню – иди, но потом постарайся прокрасться сюда и жди нас в неосвещённом углу. Ясно?
- Ясно, хорошо… Но куда же вы идёте?
- Сюрприз! – подмигнул Вольф. – Узнаешь, когда вернёмся. Думаю, разочарован не будешь.
- Ладно, – пробормотал Регулус, неуверенно улыбаясь, – хорошо… Я буду вас ждать.
- Вот и отлично. Кстати, мы можем задержаться. Если времени до утра останется мало – лучше поспи, мы тебя разбудим, как вернёмся.
- Хорошо.
Кивнув Регулусу на прощание, Вольф подошёл к Северусу, и тот молча последовал за ним. В спальне их ждали костюмы ночных лазутчиков, переделанные из обычных мантий – Вольф обеспечил материал, а Северус – исполнение. Засунув их под мантии, друзья переглянулись. Лестрейндж достал из кармана коробочку и поднял крышку – из-под неё свесилась на нитке булавка. Свесилась и сразу же указала наверх и в сторону, словно магнитом притянутая.
- Судя по углу, он где-то недалеко от больничного крыла, – заметил Северус.
- Или в нём, – откликнулся Вольф. – Ладно, это мы определим по ходу дела. Ты готов?
- Всегда готов, – улыбнулся Северус. – Пошли.
Они осторожно выскользнули из спальни и двинулись к гостиной, стараясь держаться стены. Конечно, к их ночным отлучкам на факультете привыкли, но сейчас был особый случай.
- Эй, волчонок! – тихо окликнул Вольфа знакомый голос, когда до двери оставалось уже немного. – Снова в гриффиндорскую овчарню наведаться хочешь?
- Тш-ш-ш! – обернувшись к брату, зажимавшемуся в кресле с какой-то брюнеткой, Вольф грозно сдвинул брови и сделал страшное лицо. – Синоби** отправляются на задание…
Рабастан молча затрясся от смеха, подмигнул и показал большой палец, после чего вернулся к тесному общению со своей подружкой.
Выбравшись в коридор, Вольф и Северус быстро переоделись, оставив обычную одежду в заранее подобранной нише. Теперь на обоих были тёмно-серые*** свободные одежды, скрывавшие широкими рукавами ладони и накрывающие капюшонами головы. Верх лица тонул в тени, а низ скрывала повязка, делающая каждого и впрямь похожим на синоби. На ботинки были крепко прилажены дополнительные мягкие подошвы для глушения звука шагов – идея принадлежала Северусу.
- Вперёд, – прошелестел Вольф, выглядывая из укрытия. Северус лишь молча кивнул.
Выбранное ими место для слежения находилось недалеко от того самого выхода из замка и было подобрано с таким расчётом, чтобы легко «сесть на хвост» Люпину, куда бы он ни пошёл – именно сюда или к какому-то другому выходу. Отбоя ещё не было, но уже почти полностью стемнело. Оставалось только ждать. Судя по тому, как менялось направление стрелки-булавки по мере их перемещения по замку, Люпин и вправду находился непосредственно в больничном крыле.
Ночь окутала Хогвартс. Вольф слышал только звуки своего и Северуса дыхания. Было немного страшно, но вместе с тем – жутко увлекательно. Такого приключения на их долю ещё ни разу не выпадало.
Ждать пришлось не так уж и долго – меньше чем через полчаса после отбоя зависшая в одном положении булавка заколебалась, а потом решительно двинулась сначала чуть-чуть в одну сторону, потом, уже дольше – в другую…
Две пары глаз внимательно следили за булавкой, а та двигалась всё размашистей. Это могло означать только одно – цель приближалась к ним.
- Идём, – прошептал Вольф, держа перед собой «компас». – Надо выйти на пересечение.
Это оказалось проще, чем они думали – Люпин и вправду собирался покинуть замок через самый неприметный вход, судя по перемещению стрелки-булавки. Вольф и Северус заняли место в одной из ниш недалеко от коридора, выходившего кратчайшим путём к этому входу от больничного крыла. Да и Люпин, похоже, шёл по нему же.
Раздались тихие шаги, и из коридора вышли двое. Сам Люпин и… мадам Помфри. Школьная целительница явно поддерживала гриффиндорца, который чувствовал себя неважно – его шаги были торопливыми, но нетвёрдыми. Больше никто этих двоих не сопровождал, да и по сторонам они не очень-то оглядывались. Пропустив их к выходу, Вольф и Северус молча двинулись следом беззвучными ночными тенями.
Помфри и Люпин быстро шли через замковый двор в сторону Запретного леса. Впереди виднелся грозный силуэт Дракучей Ивы. Бега возле неё уже не устраивались – не так давно это чуть было не закончилось трагедией, когда один пуффендуец не успел увернуться и получил такой удар по лицу, что чуть было не остался без глаза. Теперь крупным штрафом грозила вообще любая попытка близко подойти к Иве, под каким бы то ни было предлогом.
И, тем не менее, целительница и гриффиндорец направлялись – и это становилось всё более очевидным – именно к ней, а не к самому лесу.
- Они же идут к Иве, – шёпотом озвучил мысли самого Вольфа Северус. Оба укрылись за очередным кустом, внимательно наблюдая за целеустремлённо шагающей парочкой.
- Вижу, – ответил Вольф. – Давай-ка подберёмся поближе, что-то тут не так…
- Здесь с самого начала всё было не так, – пробормотал Северус, в полуприседе пробираясь за другом.
Дойдя почти до самой Ивы и остановившись за пределами досягаемости её ветвей, мадам Помфри достала волшебную палочку, заклинанием Левитации подхватила какую-то ветку и уверенно направила её к основанию ствола, прямо через угрожающе раскачивающиеся тяжёлые ветви самого дерева. Ветка ткнулась в ствол и… Дракучая Ива замерла! На страшном дереве не шевелился ни листочек.
- Пойдёмте, мистер Люпин, – донёсся до слизеринцев голос мадам Помфри, – нам лучше поспешить.
Они подошли к стволу и целительница, нагнувшись, отодвинула что-то на земле – что-то вроде крышки люка. А потом оба по очереди соскользнули вниз.
- Потайной ход! – прошипел Вольф. – Замаскирован, поэтому его никто не нашёл, когда все бегали! Здорово придумано – если не знаешь, как Иву остановить, то даже подойти не сможешь!
- Что теперь? – спросил Северус, сосредоточенно глядя на вновь ожившую Иву. – Думаешь, надо пролезть следом?
- Хотелось бы… Но боязно, – признался Вольф. – Кто знает, что там, впереди, ждёт. И потом, непонятно, мадам Помфри только провожает его или тоже на встречу идёт… Полезем сейчас да и столкнёмся с ней.
- Куда вообще ведёт этот ход, как думаешь? – задумчиво спросил Северус, оглядываясь по сторонам. – Понятно, что за пределы Хогвартса… но куда? Я думаю, что недалеко – сразу за ограду, чтобы аппарировать можно было. Ну, или с помощью портключа переместиться…
- Нет! – Вольф от переизбытка чувств даже попытался прищёлкнуть пальцами. – Не туда! Теперь ясно – я был прав. Ты ведь вот о чём не подумал – если они в Мунго или ещё куда отправились, то им ни к чему под землёй шастать! Можно просто по каминной сети это сделать!
- А ведь ве-е-ерно… – разочарованно протянул Северус. – Я об этом и не подумал. Ну, впрочем, мы только сейчас выяснили, как он уходит, так что раньше… И всё равно я считаю, что ни в каком тайном обществе он не состоит. Нос не дорос.
- А это мы скоро выясним! – задорно прищурился Вольф. – Я думаю, что ход ведёт на довольно приличное расстояние… а может, и не очень, но ведёт он в любом случае в тайное убежище. Там-то и происходит собрание. А убежище может быть… да вот хоть в Хогсмиде! В чьём-нибудь подвале! А что? Удобно!
- Хм, – неопределённо отозвался Северус. – Возможно… А Помфри тогда что – тоже, считаешь, в этом твоём икс-обществе?
- Запросто. Кто на целительницу подумает? А тогда, скорей всего, собрание будет довольно долгим – за месяц-то новостей, поди, накопилось… Раз так, то мы можем пробраться внутрь без проблем. Дойдём, подслушаем и тихо назад. А вдруг там заговорщики? Глядишь, нам по ордену Мерлина дадут!
- Губу раскатал… – пробормотал Северус. – Знаешь, мне что-то всё больше не нравится эта затея. Слушай, а давай по твоему «компасу» проверим!
Стрелка-булавка двигалась всё медленней и медленней, но продолжала приближаться к горизонтальному положению.
- Всё ещё идут, – расценил это движение Вольф, – и всё в одном направлении. Ход, видимо, действительно длинный.
- Давай дождёмся, пока не дойдут, – предложил Северус. – Хоть узнаем, как далеко самим лезть придётся.
Ждать пришлось довольно долго, прежде чем булавка замерла на месте – или, точнее, продолжила колебаться, но едва заметно. Видно, Люпин бродил по тайному убежищу. Прикинув в уме виденную им скорость перемещения пары и прошедшее время, а также направление, указываемое стрелкой-булавкой, Вольф решил, что убежище действительно в Хогсмиде или, по крайней мере, где-то рядом с ним. Северус, подумав, согласился.
- Ну что, идём? – азартно спросил Вольф. Северус, глядя на него, только головой покачал – глаза блестят, дыхание частое, ну чисто гончий на сворке. Только спусти – ветром помчится.
- Иногда мне кажется, что ты не на Слизерине учишься, а на Гриффиндоре. Жаль, у меня с собой зеркала нет – тебе бы на себя посмотреть не мешало.
- О-о-ой, – скривился Вольф, – да ну тебя, Сев, что ты ерунду какую несёшь! Слизеринец я, фамильный и чистопородный. Так ты идёшь или нет?
- Иду, – вздохнул Северус, поднимаясь на ноги и внимательно оглядываясь по сторонам. – Не бросать же тебя…
На то, чтобы найти вторую ветку и точно определить место на стволе, куда надо тыкать, ушла не одна минута – Ива была явно недовольна новым копошением возле себя и усиленно размахивала ветвями, стараясь помешать «изысканиям». Но сделать это ей не удалось – очередной тычок веткой всё-таки заставил её замереть. Слизеринцы бросились к стволу, памятуя о том, что «паралич» длится недолго.
Возле ствола в земле чернело отверстие. Северус, глядя в него, почувствовал себя откровенно неуютно. И тут ему в голову пришла ещё одна идея.
- Постой, а как мы идти там будем? Без света ни зги не видно, а Люмос зажечь – издали себя выдадим…
- Тьфу! – Вольф, уже нащупывавший импровизированные ступеньки для спуска вниз, замер на краю дыры. – А ведь верно… Что же делать?
- Ты уверен, что нам вообще стоит туда лезть? – со вздохом спросил Северус.
- А какой тогда вообще смысл, если не лезть? Что мы тогда получим? Узнали, каким путём Люпин покидает Хогвартс? И что? Нас-то интересует, куда он уходит, и зачем, а не как.
- Просто мне… – Северус осёкся на полуслове. Ему было просто-напросто страшно лезть в неизвестность. В полную неизвестность. И к тому же, если Вольф всё-таки прав, ещё и в неизвестность с недружелюбно настроенными незнакомцами.
- Страшно? – сочувственно спросил Вольф, так и продолжавший сидеть на краю и глядевший на стоявшего Северуса снизу вверх. – Я понимаю. Мне и самому не по себе. Но, если мы сейчас просто вернёмся, то мы же сами себя потом изгрызём от досады и нераскрытой загадки. Знаешь, как по мне – лучше сделать и жалеть, чем жалеть и не сделать.
Северус только вздохнул, понимая, что сейчас Вольф его всё-таки уговорит.
- И потом… – лица друга было не видно, но по голосу было ясно, что тот улыбается, – мне будет спокойнее с тобой.
Новый вздох Северуса был уже откровенно страдальческим.
- Ну ладно! Ладно, уговорил! Но что насчёт освещения?
- Есть идея, – довольно сообщил Вольф.
Идея заключалась в том, чтобы прикрыть палочку длинными краями одежды и идти, светя только себе под ноги, но не вдаль. Полной гарантии маскировки это дать не могло, но было лучше, чем ничего.
Ход ровной линией уходил вдаль, пол был неплохо обработан – хотя он и был земляной, как и стены, и потолок (впрочем, было сложно сказать, где заканчиваются одни и начинается другой), но хорошо уплотнён и идти по нему было легко. Кое-где из стен и пола торчали корни, но больших нигде не было – наверное, это были недавно проросшие ответвления. Вольф и Северус дружно двинулись вперёд, но уйти далеко у них не получилось – впереди замелькал огонёк. Друзья замерли, вслушиваясь и вглядываясь, и вскоре до них донеслись торопливые шаги.
- Возвращаются, – с невольным облегчением прошипел Северус. – Назад надо!
По-прежнему держа собственные палочки прикрытыми, они поспешили обратно, у самого выхода погасили огоньки и быстро вылезли наружу. Северус хотел уже остановить Иву и, проскочив опасную зону, укрыться у теплиц, но Вольф остановил его, резко схватив за руку.
- Укрываемся здесь! – он мотнул головой за Иву.
- Спятил?! – зашипел на него Северус.
- Да сам подумай, кому придёт в голову нас искать тут, у входа?!
Идея Вольфа внезапно показалась очень даже хорошей, и Северус поспешил за другом. Они рухнули на землю за толстым стволом с противоположной стороны от входа в туннель и замерли, дыша через широко раскрытые рты, чтобы не выдавать себя присвистом напряжённого носового дыхания.
У входа послышалось шебуршание, и наверх кто-то выбрался – судя по звукам, кто-то один. Слизеринцы застыли ещё сильнее, – хотя, казалось бы, куда уж больше… Но они ни единым пальцем теперь не шевелили.
- Ох, бедный мальчик… – донёсся до них с той стороны печальный голос мадам Помфри. – Бедный мальчик, как ему тяжело…
Донёсся звук задвигаемой крышки входа, а затем Ива над ними замерла. Донеслись лёгкие шаги – мадам Помфри удалялась к замку.
Дождавшись, пока шаги не стихнут, Вольф осторожно высунулся из-за укрытия и, подождав, пока целительница не скроется в дверях, поднялся на ноги.
- Ну, и что скажешь?
- Может, это всё же как-то со здоровьем его связано? Ты же слышал, что она сказала.
- Ага, и много ты целителей знаешь в Хогсмиде? – фыркнул Вольф. – К которым по подземному ходу пробираться надо?! Не-е-ет, там точно тайное общество. Особо секретная организация. Помфри туда Люпина провожает, а её саму, видно, не допускают. Вот она за него и тревожится, она же целительница. Пошли давай! Мы и так тут столько времени потеряли… Дойдём, выясним, что к чему, и назад!
Северус, закусив губу, медленно встал. Тревоги навалились на него со свежей силой.
- А если она вернётся? Должна же она, наверное, и обратно его проводить? Или кто-то с той стороны?
- Оу. А ведь ты прав… – Вольф нахмурился и побарабанил пальцами по стволу Дракучей Ивы. – Знаешь что? Давай вот что сделаем. Разделимся. Ты же всё равно лезть не хочешь, я вижу – так давай оставайся здесь, а я…
- Ну уж нет!
- А я проберусь вглубь, – упорно договорил Вольф. – Северус, одному в этом туннеле только проще идти. Ты же видел, Помфри дошла обратно заметно быстрее. А ты не просто так здесь сидеть будешь, а на страже. Если кто пойдёт – ты мне дашь знать.
- Как?! Ты можешь быть к тому времени уже у Хогсмида!
- Туннели очень хорошо передают звуки, – качнул головой Вольф. – Пальни чем-нибудь погромче вглубь, и я услышу.
- Ну… – Северус помедлил. Звучало предложение разумно, но о том, чтобы отпустить друга одного в эту дыру, не хотелось даже думать. – Но что, если тебе понадобится помощь?
- Значит, сиди и слушай, – пожал плечами Вольф. – Если заору – беги навстречу. Если дико заору – ори сам, чтобы кто-нибудь прибежал сюда. Если заору так, словно меня режут – дуй со всех ног в замок!
- Ты спятил? – вопросил Северус после полуминуты безмолвного жестикулирования, долженствовавшего означать крайнюю степень возмущения.
- Придумай что-нибудь новенькое, – хмыкнул успевший отодвинуть крышку в сторону Вольф и легко соскользнул в дыру.
- Вольф!!! – Северус подскочил ко входу.
- Жди – меня – здесь. Ясно? – донеслось оттуда. – Сев, мне действительно нужно прикрытие сзади.
- Учти, если тебя не будет больше получаса – я иду за тобой! – разозлённо прошипел Северус, пряча свой страх.
- Час, – подумав, откликнулся Вольф. – Я не знаю, что там.
- Вот поэтому – полчаса!
- Час, Северус, и хватит уже бузить. Не дрейфь, мы же слизеринцы! Нас не остановить!
- Идиот, – со вздохом сообщил Северус в темноту и уселся на траву рядом с открытым входом в туннель.
Вольф шёл быстро, время от времени осторожно бросая отсветы на стены, чтобы убедиться, что никаких ответвлений в туннеле не имеется. Но ничего не замечалось – подземный ход, ровный и прямой, как стрела, уверенно вёл в одном направлении. По-видимому, его единственной функцией было лишь доставлять людей в… куда? Это и предстояло выяснить. Но ясно, что это именно какое-то секретное место – ради медицинского обследования, даже тайного, никто бы такую штуку рыть не стал.
Вольфу было всё же страшновато, несмотря на всю его браваду. Идти одному по туннелю в неизвестность, с довольно-таки сомнительным каналом связи было не самым большим удовольствием. Но впереди манила тайна – и возможность утереть нос разом всем гриффиндорцам, а Поттеру – в первую очередь. И Вольф упрямо шёл вперёд, забивая страх волнением и азартом. И предвкушением грядущего торжества.
На часы он не смотрел, но, по ощущениям – прошло едва ли больше времени, чем понадобилось мадам Помфри на обратный путь, когда впереди смутно замаячило серое пятно. Вольф прижался к стене и всмотрелся вперёд. Похоже, всё – пришёл. Вот он, второй вход-выход из туннеля.
Всё было тихо. Вольф осторожно отделился от стены, отряхнул рукав и двинулся вперёд, ступая как можно бесшумней. Пятно приближалось с каждым шагом, и скоро уже можно было разглядеть подробности.
За круглым проёмом виднелось помещение, судя по виду, давно нежилое. Повсюду была пыль, а большинство предметов мебели разбиты и разломаны. Подкравшись к самому проёму, Вольф осторожно заглянул внутрь и повертел головой. Его взгляду предстала довольно обширная комната, а то место, где он стоял, раньше, по-видимому, было чем-то вроде небольшой подсобки. Следы на полу вели к лестнице – а лестница на второй этаж. Похоже, что Люпин, а возможно, и мадам Помфри напрямую проходили туда. Что ж, и правда – больше на первом этаже делать было нечего. Вольф прислушался, но вокруг всё было тихо. Ни разговоров, ни шагов – ничего. Если тут и было где какое тайное собрание, то либо оно закончилось, либо проходило где-то сильно дальше, либо все его участники беззвучно медитировали. Лестрейндж рискнул шагнуть внутрь и достать палочку из-под мантии, освещая себе путь – здесь уже нельзя было смотреть только себе под ноги, да на два шага вперёд.
Доски предательски скрипнули под ногами. В первое мгновение Вольф не обратил на это особого внимания, так как полагал, что поблизости всё равно никого нет, но тут сверху донёсся шум. Лестрейндж застыл на месте и прошипел себе под нос ругательство. Неужели всё-таки медитировали?! Глупо, конечно, здесь звучит, но… сторож? Часовой?
Сверху послышались неверные, но резкие шаги, и на лестничную площадку чуть ли не вывалился Люпин. Но в каком виде! Голый с ног до головы. И вдобавок с выражением полного ужаса на лице.
- Мадам Помфри, уходите скорее!… Это ТЫ?!
- Я, я, – кивнул Вольф, решивший, что, раз уж засекли – по коням и сабли наголо. – Уж извини, Люпин, но порадовать тебя ничем не могу. Горячая ночка с медсестрой отменяется.
-
Что ты здесь делаешь?! – простонал гриффиндорец, хватаясь за перила, чтобы не упасть.
- Полиция нравов, блин! Жетон показать?
- Идиот! – простонал Люпин. Было похоже, что ему трудно говорить. – Вон отсюда, беги!…
- Сначала ты объяснишь мне, что здесь происходит! Шутки в сторону, Люпин. Что тут у вас за общество? Какова его цель? На кого ты работаешь? Руки в стену, ноги на ширину плеч!
- Де…бил… – хрипло простонал гриффиндорец и, сползя по столбикам перил, рухнул на пол. Вольф серьёзно встревожился. Да что с ним тут сделали, в самом деле?!
- Эй, Люпин! – он легко взбежал по лестнице наверх, на довольно просторную площадку. – Что с тобой? Тебе помочь?
Гриффиндорец корчился на полу, словно его били сильнейшие судороги. Вольфу стало страшно, когда он представил, что будет с ним, если его здесь засекут те, кто проделал такое (хотя и непонятно, что!) с тихим, почти безобидным Люпином. Но стоило мелькнуть в голове мысли о том, что надо действительно валить отсюда, пока не поздно, как Вольф ощутил острое отвращение от самого себя.
- Идём! – он шагнул вперёд и наклонился над стонущим на полу гриффиндорцем. – Встать можешь, нет? Тебя понести? Дай руку!
- ВОН! – полувзвыл-полувзревел Люпин, с неожиданной силой отталкивая ладонь Вольфа. Безумный взгляд карих глаз с жёлтыми крапинками заставил слизеринца замереть на месте. Показалось? Или крапинки, обычно чуть заметные, и правда стали больше и ярче?
- УХОДИ! ИДИОТ! ИЛИ ПО-О-ОГИ-ИБНЕШШШШЬ… – судорожно прохрипел Люпин, с отчаянной мольбой глядя на Вольфа и опираясь на пол одной рукой – вторая неловко махала в воздухе, делая отталкивающие жесты. – ВО-О-ОН!!!
Вольф невольно отступил на пару шагов. На левый ботинок упала полоска бледно-серебряного света, привлекая внимание. Лестрейндж бросил взгляд на неё, затем машинально посмотрел влево, желая узнать, откуда она взялась.
Сквозь неплотно прилаженные доски была видна Луна. Яркая, чистая, словно хорошо вымытая. Вольф слегка качнул головой туда-сюда, по привычке желая узнать фазу. Полнолуние.
Люпин испустил нечленораздельный звук и, повалившись на четвереньки, скорчился на полу, содрогаясь всем телом и как-то странно выгибая спину.
Стоп.
Полнолуние?!
Период двадцать восемь – двадцать девять дней.
Дракучая Ива над входом.
Строжайший запрет приближаться.
Полный разгром вокруг.
Корчи Люпина.
«Беги! Или погибнешь!»
«Бедный мальчик…»
Sheisse. Beshissen. Donnerwetter!!! ****
Всё в один момент стало ясно, словно сверкнувшая молния выхватила из темноты все прятавшиеся там раньше предметы. Вольф стремительно развернулся на одном каблуке и со всех ног кинулся вниз по лестнице, вмиг ставшей жутко шаткой и скрипучей. Вниз, вниз, вниз, со ступеньки – на ступеньку, через порог, спрыгнуть в туннель и мчаться, мчаться, мчаться со всех ног!
Вольф никогда в жизни не испытывал такого всеохватывающего ужаса, от которого ноги леденеют и одновременно несут как на крыльях. Ветер бил в лицо – откуда здесь, под землёй, ветер? Ах да, от бега… Капли ледяного пота выступали на лбу и высыхали в считанные секунды. Вольф проклинал свою глупую смелость и не менее глупое любопытство. Верно говорят – любопытство кошку сгубило! А сейчас, кажется, и не только кошку сгубит… Мама! Папа! Братья!!!
Но нет, никого нет рядом. Только своё хриплое дыхание, только бьющая через подошвы земля, только земляные стены, несущиеся мимо. Слева земля. Справа земля. Сверху тоже земля! И снизу!
«Здесь меня и похоронят…»
Sheisse, хоронить будет нечего!
Свет Люмоса на кончике палочки выхватывает из темноты всё новые поверхности. Новые… и старые одновременно. Сколько ни беги, ничего не меняется. Как на месте стоишь. Ты вообще бежишь, Вольф? Ты жив? Или, может быть, тебя уже разорвали на части, и всё, что ты видишь – это предсмертные судороги мозга, последние галлюцинации?
Или… или уже посмертные?
Нет, нет, ты жив, ты ещё жив! Слышишь своё громкое дыхание? Чувствуешь, как от быстрого бега болят ноги? Мёртвые не дышат. У мёртвых ничего не болит. А у тебя болит, тебе страшно, очень, очень страшно, и ты дышишь так громко, всё громче!
Всё громче?
Взгляд за спину. Ноги окончательно превращаются в крылья! Потому что сзади видны два жёлтых огонька. Потому что сзади – хриплое, жадное дыхание. Потому что сзади доносится топот тяжёлых лап, на которых за тобой летит смерть!
Нет, не смотреть! Бежать! Не сдаваться! Вперёд! Там, впереди, уже что-то виднеется! Там Северус… Северус!!!
- Сев!… Бе!… Ги!!!…
На большее дыхания не хватает.
По ноге – хлещущее сбоку. Что? Ветка? Коготь? Конец? Конец… нет, бегу! Ещё бегу!…
Северус не находил себе места, ходя у ствола взад-вперёд и уже не обращая внимания на гневно машущую ветвями туда-сюда Дракучую Иву. С каждой минутой он волновался всё сильней, кляня себя за то, что отправил Вольфа одного неведомо куда. То и дело он бросал взгляд на часы – при полной Луне никакой подсветки не требовалось, – и всё чаще ему начинало казаться, что какой-то шутник напихал в каждую секунду по пять.
Внезапно Северус замер. Ему послышалось? Он наклонился ко входу в туннель. Нет, не послышалось! Оттуда действительно доносился чей-то топот, и он быстро приближался. Даже очень быстро! Так, и ещё топот был… сдвоенным? За Вольфом погоня? Или это вообще не Вольф? А почему тогда бегут?
Северус так и не успел ничего решить. Топот стремительно застучал у самого входа, и наружу вылетел – иначе и не скажешь – Вольф. И как он это сделал! Мелькнули руки, в один миг схватившиеся за какие-то длинные корешки, рывок – подброшено тело, руки цепляются уже за край дыры, второй рывок – и вот уже ноги одним слитным движением вскидывают Вольфа на поверхность.
Лестрейндж имел абсолютно безумный вид – выпученные глаза, всклокоченные волосы, из разинутого рта вырываются хрипы, а на лице застыл первобытный ужас. Ничего не говоря, он одним движением схватил Северуса за плечо и потащил-поволок в сторону, не обращая никакого внимания на то, что Ива не «отключена».
Но что-то подсказало Северусу, что сейчас не время возмущаться и вступать в споры. Что бы ни испугало его друга до состояния полного умопомрачения, оно находится там, в туннеле, и лучше оказаться от него подальше и побыстрее. И, судя по тому, что Вольфу сейчас наплевать даже на Иву, способную одним ударом вышибить дух… а не прибавить ли тебе, Северус, хода?
Впрочем, окончательно Вольф рассудка всё же не потерял и, увидев, что на них сверху обрушивается огромный сук, резко оттолкнул Северуса в сторону и уклонился сам. Северус, кляня всё на свете, чудом удержал равновесие и помчался дальше, думая только о том, как увернуться от страшных ударов проклятой Ивы.
Умением или везением, но они оба выскочили из-под разъярённого дерева невредимыми. Северус, едва поняв, что угрозы больше нет, кинулся к Вольфу, который и не думал снижать ход. Не факт, что Северус смог бы его догнать, если бы Вольф не запнулся обо что-то и не полетел с разбегу в траву, ещё до падения издав вой ужаса.
- Вольф! – заорал Северус, бросаясь к нему. – Что случилось?!
За спиной раздался другой вой, словно вторивший Вольфу, а сам Лестрейндж, с окаменевшим от страха лицом, безмолвно вытянул руку, указывая на Иву. Северус обернулся – и застыл сам, как вкопанный.
У корней появилось нечто – наверное, это можно было назвать волком. Но волком необычной, светло-серой, почти серебряной масти. И этот волк стоял как-то необычно, что-то в нём было неправильно. Жёлтые глаза хищника, сияющие в свете Луны, остановились на них, блеснул жутким жемчугом оскал… и зверь прыгнул вперёд.
И тут Северус понял, что в нём было не так. Задние лапы. Вместо того, чтобы выгибаться назад, как у нормального волка, они выгибались вперёд, словно у человека!
И это ничуть не мешало зверю двигаться, притом двигаться с удивительной лёгкостью. Серебряный волк взмыл в воздух…
И оказался отброшен назад могучим ударом Ивы!
Издав от боли обиженный вой, зверь перекатился по траве и снова вскочил на лапы. И снова одним стремительным движением метнулся к застывшим Вольфу и Северусу.
И вновь Ива не дала ему добраться до добычи, отшвырнув тяжёлой ветвью.
Но зверь не сдавался. Ещё дважды он пробовал прорваться сквозь живую преграду, и дважды получал сильнейшие удары. Наконец, когда он, уже шатаясь, попытался проскользнуть в третий раз, Дракучая Ива нанесла ему удар такой силы, что он кубарем прокатился по земле и рухнул прямо в ту дыру, из которой выбрался. Мелькнула страшная когтистая лапа, когти, бывшие явно больше обычных для волка, бессильно скребнули по толстому корню Ивы, а затем из-под земли ещё раз донёсся обиженный вой.
И всё стихло. Только Ива продолжала громко шелестеть листьями, размахивая ветвями во все стороны.
Сбоку раздался нервный, полусумасшедший смех. Северус, вздрогнув, обернулся. Вольф сидел на траве, уставясь на Дракучую Иву, и хохотал. Вкупе со скользящими по его лицу лунными тенями от колышущихся ветвей Ивы это придавало ему совершенно безумный вид.
Внезапно Северус до последней клеточки тела ощутил, как же его задолбала эта безумная ночь, ночь, становящаяся с каждым часом всё безумней. Он, шатаясь, подошёл к Вольфу, упал рядом с ним на колени, схватил его за плечо и с размаху залепил ему оплеуху. Смех оборвался, взгляд Лестрейнджа стал более осмысленным.
- Во имя Мерлина и Морганы, Вольф,
что это было?!
Взгляд Северуса неожиданно привлекла короткая, неровная поперечная полоса на штанах друга, кажущаяся чёрной на тёмно-серой материи.
- Ты поранился?
Вольф опустил взгляд, задумчиво посмотрел на медленно расплывающуюся полосу, перевёл взгляд на Иву и внезапно снова захохотал.
- Это? Это был Люпин!
__________________________________________________________________________
* Игра слов: pot по-английски – горшок.
** Синоби – самоназвание ниндзя. Для тех, кто не в курсе: ниндзя, в свою очередь – это не благородные черепашки, а японские средневековые коммандос, то есть шпионы, убийцы и диверсанты в одном флаконе.
*** Как ни забавно это может показаться, но идеальным цветом для маскировки в ночи является именно тёмно-серый. Чисто-чёрный в природе слишком редок и годен разве что для маскировки в пещерах.
**** Дерьмо. Хреново. Проклятие!!!
Глава 16. Луна, что ты молчишь? Ты же всё тут твердишь, что нуждаюсь я в нём! А на небе Луна, и она не права –
Это была не я.
А на небе слова, кто-то скажет
«Да-да», – это была судьба.
А на небе мой сон, но не мне снится он,
Это было давно.
Ты над ним не кружи, лучше мне подскажи,
Почему со мной?
От печали нету толка!
Ты беги-беги, догоняю я!
Я похожа на волка –
Две недели как вою на Луну!
И если подождёшь немного…
И не потеряй то, что нахожу!
Ведь я похожа на волка –
Вою на Луну, вою на Луну, вою!
Нюша, «Вою на Луну».
Сначала Северус даже не осознал того, что сказал Вольф. А просто стоял и непонимающе смотрел на полувменяемую физиономию друга. Вольф улыбался до ушей, то и дело вздрагивая в коротких приступах смеха – в эти моменты в его глазах снова вспыхивали сумасшедшие искорки. Только спустя несколько секунд до Северуса в полной мере дошло осознание того, что ему было сказано. Снейп глубоко вздохнул раз, другой… И, не очень доверяя собственным ногам, быстро сел на траву рядом с Лестрейнджем, тяжело и быстро дыша.
- Вольф… Повтори, пожалуйста…
- Наш скромняга Люпин – оборотень, – охотно выполнил просьбу друг. Его дыхание, наоборот, начало понемногу успокаиваться. – Оба мы с тобой оказались в дураках. Никуда он не ходит лечиться, и ни в каком тайном обществе тоже не состоит. Просто проводит полнолуния в каком-то… месте, изнутри похоже на очень заброшенный дом. Где-то в Хогсмиде, вроде бы.
Вольф прервался и глубоко вздохнул, медленно мотая головой из стороны в сторону. Северус несколько раз моргнул, переваривая услышанное.
- То есть… то есть это ты там на него нарвался?!
- Угу, – нервно и безрадостно хохотнул Вольф. – Причём всё увидел в подробностях.
- Охрене-е-еть… – протянул Северус. Услышанное с трудом укладывалось в голове. Даже несмотря на то, что он сам видел оборотня, разум никак не хотел ассоциировать тихоню-гриффиндорца с увиденным в лунном свете чудовищем. Но приходилось признать: всё это – правда. Вольфу врать ну совершенно незачем, да и на человека с помутившимся рассудком он уже совсем не походит. И, раз он действительно всё сам видел… Вот это да! То есть, выходит…
- Вольф… – по губам Северуса расплылась торжествующая улыбка. – Сегодня наша ночь. То есть, конечно, это ужасно – то, что ты едва не…
Северус запнулся и сглотнул, осознав, что сейчас такая откровенная радость выглядит неуместно.
- Ничего, я же жив, – хмыкнул Вольф, рассеянно себя оглядев. – Вроде как…
- Постой! – в ужасе вздрогнул Северус, вторично обратив внимание на кровавый след на ноге Лестрейнджа. – Он что, тебя…
Вольф задумчиво посмотрел на влажную тёмную полосу, пересекавшую сбоку левую голень, и, протянув руку, осторожно коснулся рассечённой штанины. Провёл пальцем по ткани, поднёс к носу, вдохнул запах, затем помедлил и плавно провёл языком по пальцу, слизывая тёмно-алую влагу. И медленно поднял глаза на Северуса. А в глазах мелькнуло что-то нехорошее, приценивающееся…
Северус сглотнул – точнее, попытался, но у него мгновенно пересохло в горле. Руки и ноги стали ужасно непослушными и отказывались спасать своего хозяина. А в голове тоскливо билась мысль о том, как это несправедливо – на сей раз Дракучая Ива уже не спасёт…
- Поверил! – внезапно расхохотался Вольф – впервые с того момента, как он вырвался из подземного хода, его смех снова стал искренне-весёлым, а не несущим в себе толику безумия. Лестрейндж резко наклонился к Снейпу и шутливо двинул его в бок кулаком.
- Поверил! А-а, я страшный оборотень, сейчас наброшусь и закусаю!
- Тьфу! – в сердцах выдохнул Северус, поняв, что его только что разыграли. – Вольф, ты спятил?! Нельзя же так шутить!
- Да? А по-моему, очень даже здорово. Эффективно уж точно. Ладно, Сев – извини. Не достал он меня, не бойся. Ну, сам подумай: если бы он ко мне дорвался на расстояние удара, я бы уже никуда не ушёл. А это – просто корень какой-то там, в туннеле, из стены хреново торчал. Вот и задел, пока бежал. Ничего страшного, передвигаться могу… ауф! Хотя лечение не помешает.
Вольф поднял намекающе-просящий взгляд на Северуса.
- Похоже, мне штатным медиком скоро придётся становиться в нашей компании, – вздохнул Снейп, садясь поближе и доставая волшебную палочку. – И заметь, уже второй раз мне приходится это делать рядом с Дракучей Ивой.
- Намекаешь, что где двое были, там третьему не миновать?
- Лучше бы не надо, – поёжился Северус.
- Да ладно, это просто так, примета. А Ива, кстати, нас капитально спасла. Если бы не она, нами бы уже ужинали. Или завтракали? Кстати, который вообще час?
- Второй, – буркнул Северус, на мгновение прерываясь и бросая взгляд на наручные часы.
- Да, немало погуляли. Обрати внимание, кстати, на мою проницательность.
- Угу? – саркастично осведомился Снейп, закончив обрабатывать основную ссадину, которая, в принципе, по размерам тянула скорее на рану. – И в чём же она заключается?
- В том, что я один пошёл.
Северус вздрогнул и опустил голову.
- Как я мог такое допустить! Идиот…
Он со злостью ударил кулаком по собственному колену.
- Эй, эй, Сев! – поспешно поднял руку Вольф. – Ты разве не понял? Если бы не это, нам бы пришлось удирать по узкому коридору вдвоём, и не факт, что мы бы тогда успели вовремя добежать и вовремя выскочить… Так что я прав был, а тебе грузиться нечего. Там ведь ты бы мне, да и я тебе, всё равно ничем помочь бы не смог.
- Всё равно… – Северус поднял глаза на него и сразу же виновато их опустил. На душе было донельзя скверно. – Получается, я тебя одного навстречу оборотню отправил!
- Это
моя была идея, ты забыл?
- Всё равно… Значит, должен был не пустить!
- Угу, – почему-то немного обиделся Вольф, – и посмотрел бы я, как бы у тебя это получилось…
Северус глубоко вздохнул, закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти и принялся доделывать целительскую задачу до конца. Вольф молчал, опираясь руками о землю и периодически посматривая на Иву.
- Всё, – наконец выпрямился Северус. – Теперь нормально.
- Спасибо, – искренне поблагодарил его Вольф, рассматривая свежую кожу через разрыв ткани брюк. Рана выглядела так, словно была получена не несколько минут, а несколько дней назад. – Слушай, а откуда ты так хорошо целительские чары знаешь?
- Кто тебе сказал, что хорошо? Это я ссадину такую могу залечить или ожог небольшой. Ну, ещё зелья кое-какие сварить… Так что учти: навернёшься с метлы – ничем помочь не смогу.
- Ну, всё равно здорово, – Вольф отпустил штанину и пересел поудобней. – Я и этого не могу.
- Так ты же не экспериментируешь с зельями… А там порезы да ожоги – ничего особенного. В смысле, ничего необычного в них нет.
- Ясно…
Оба ещё немного помолчали. Теперь, когда Дракучая Ива успокоилась, а из подземного хода не доносилось ни звука, ночь уже была совсем не такой уж страшной. Даже, наоборот, красивой в лунном свете – Северус честно признал это перед самим собой.
От лунного света мысли снова вернулись к оборотню, таившемуся сейчас где-то там, под землёй. Или уже не под землёй – наверное, к себе в логово вернулся. Впрочем, его это уже не спасёт.
- Так про что я начал, Вольф… – Северус снова довольно улыбнулся. – Мы теперь триумфаторы!
- То есть?
- Что значит «то есть»?! – Северус резко выпрямился. – Это же… просто дар судьбы! Только представь себе: примерный ученик Гриффиндора, приятель Поттера – оборотень! Доживём до утра – а никаких препятствий к этому вроде не предвидится, – Северус позволил себе язвительную усмешку, – и тогда всё, конец! Люпина отсюда турнут под зад. Поттер будет в полной заднице – все будут знать, что он либо тупой, раз с оборотнем якшался и не раскусил, либо, что ещё хуже, с ним заодно был и, значит, сам тоже такой… ну, не оборотень, в смысле, а, как там… социально опасный, вот. И более того! Мы с тобой прославимся – смогли обнаружить такую опасность! Может, нам даже премии дадут, в зале Почёта там табличку какую-нибудь… или две! Дамблдор только не помешал бы… Готов поспорить, Бороде-С-Очками всё было прекрасно известно, вряд ли мадам Помфри без его ведома всё это проворачивает… Точно! Филч ведь говорил, что именно директор просил его патрулировать по этому маршруту! М-да… Попечительский совет вряд ли такое спустит. Как думаешь, запомнят нас, как тех, благодаря которым был установлен рекорд минимального пребывания на должности директора Хогвартса – четырнадцать месяцев? А хотя…
Северус немного поразмыслил, а потом хмыкнул и махнул рукой.
- Ладно! В конце концов, он тоже гриффиндорец, пусть и бывший. Глядишь, наш декан его место займёт, факультету это на пользу будет…
Нервное возбуждение было таким, что продолжать сидеть и дальше Северус уже просто не мог. Вскочив на ноги, он принялся быстро ходить туда-сюда, машинально разминая руки. Открывавшиеся перспективы удара по Гриффиндору кружили голову.
- Северус, – раздался сзади голос Вольфа. Снейп обернулся и увидел, что тот тоже поднялся на ноги, а выражение у него на лице грустное, но решительное.
- Мы ничего не скажем.
- Ч…Что? – неверяще переспросил Северус. – В смысле? Нам ничего не будет!
- Нам – да. Ему будет.
- Кому?
- Люпину.
- Люпи… Вольф, ты что?!
- Ты всё прекрасно понимаешь. Его действительно вышвырнут отсюда. И навсегда изгонят из приличного общества.
- И что? Ты будешь сильно по нему тосковать? Вольф, он же тебя чуть не сожрал!
- О, хм. Ну, это я вряд ли смогу забыть, – Лестрейндж отряхнул рукава. – В принципе, я тебя вполне понимаю – действительно, мы сейчас можем подложить Гриффиндору такую свинью, что ему до выпуска нашего икаться будет. Вот только…
Северус непонимающе глядел на опустившего глаза Вольфа. На его лице была видна смесь чувств – смущения, вины, неудобства и… упрямства.
- Он ведь меня спас, – наконец поднял голову Лестрейндж и твёрдо посмотрел в глаза Снейпу.
-
Как?! – Северус начал подозревать, что там, в туннеле, был ещё один корень, пришедшийся другу по голове.
- Так. Я ведь тебе ещё не рассказал, что там было, – Вольф нервно усмехнулся и тоже принялся расхаживать туда-сюда, покусывая от волнения губы. – Понимаешь, когда я добрался дотуда, то забрался глубоко. Пол деревянный, скрипучий. Он меня услышал – и навстречу выскочил. И тут понимаешь, в чём дело, Сев – он же с самого начала меня уговаривал проваливать отсюда. Говорил, чтобы я немедленно бежал. Я не понимал, почему. Думал, он от слежки избавиться пытается. А потом его аж перекорёжило всего, и он на пол свалился. Ну, думаю, хоть и гриффиндорец, а человек всё же, помочь надо. Подхожу к нему, а он руки мои отталкивает, «беги» орёт, «а иначе погибнешь».
Вольф остановился и прерывисто, но глубоко вдохнул, задержав после этого на какое-то время дыхание.
- Я только сейчас понял. Он бы мог легко меня убить. Всё, что ему надо было – принять мою помощь. Я бы тогда не был так настороже, понял бы, что происходит на самом деле, слишком поздно и удрать бы уже не успел…
Лестрейндж передёрнулся всем телом, резко обхватывая себя руками за плечи.
- Ты понимаешь, Сев? Он меня спас своими предупреждениями. Иначе бы – мне конец…
- Ну… м-м… – Северус даже не знал, что сказать. – Ну, я признаю, конечно, что он не хотел намеренно тебя убивать. Но разве это меняет тот факт, что он – опасное чудовище, которому никак не место в Хогвартсе?!
- Увы. Так или иначе, по каким бы то ни было соображениям, но он сделал всё, что мог, чтобы спасти меня. Разве что не заорал сразу «беги, я оборотень». Хотя… Вряд ли я бы поверил вот так сразу, да и неудивительно, что об этом молчать предпочитаешь… Неважно. Суть в том, что я обязан ему жизнью, пусть и опосредованно, и я… Сев, я не могу допустить, чтобы ему за это отплатили тем, что вышвырнули отсюда. И хорошо ещё, если просто вышвырнули, а не засадили в Азкабан за попытку покушения.
- Какой Азкабан для второкурсника?! Он же несовершеннолетний!
- А не факт, что это не распространяется только на людей. Для оборотня могут сделать исключение.
- Ну… Возможно… Но послушай, Вольф, ты что же, собираешься поступить так, как я предлагал с самого начала – тогда, когда мы ещё не знали? Закрыть на всё глаза, повернуться и уйти? Ничего не было, ничего не знаем, никого не видели?
Лестрейндж помолчал. Потёр пальцами виски, вздохнул.
- Я хочу прежде всего выяснить, как… выяснить все подробности. Хочу знать всё: как его пустили сюда, как он стал оборотнем, когда, почему Дамблдор позволил ему обучение здесь… Хочу узнать всё. А потом…
- Потом? – поднял брови Северус. – Что-то мне не кажется, что «потом» ты сможешь взять да и махнуть на всё рукой.
- Конечно, нет. Тогда я и решу, что делать дальше. Но пока – Северус, я очень тебя прошу! Пожалуйста, никому ничего не говори. Регулусу скажем, что… ну, что не вышло ничего. Я придумаю что-нибудь. Не то чтобы я ему не доверял, просто тут случай особый, не надо, чтобы был хоть один лишний шанс раскрытия… Тайна слишком серьёзная. Пожалуйста, Северус! Я не хочу причинить Люпину вред. В конце концов, когда он на меня напал, то уже был… ну, вне контроля разума. Человеческого, во всяком случае. А когда был в себе – делал всё, чтобы я убежал как можно быстрее!
- Ну ладно, хорошо… – сумрачно вздохнул Северус. – Хотя, конечно, жаль такой шанс упускать, но… ладно. Будь по-твоему.
- Спасибо! – облегчённо выдохнул Вольф и заулыбался. – Спасибо, Сев… Нам сейчас нужно в первую очередь сделать вот что: суметь переговорить с Люпином в тайне от всех – если честно, я сомневаюсь в том, что он раскрыл про себя своим приятелям все секреты. В принципе, я, кажется, уже знаю, как это можно сделать… Так, только вот ещё что: крышку люка надо на место вернуть, иначе мадам Помфри догадается, что кто-то ещё здесь был. Сомневаюсь, что в манерах оборотней аккуратно снимать такие вещи и класть в сторонке.
- Гм… Знаешь, мне неохота приближаться к этой дыре. Уж извини.
- Можно подумать, мне охота! Дождёмся, когда Луна за горизонт зайдёт. Тогда безопасно будет. А сейчас давай-ка найдём место поудобнее да подежурим. Хорошо, что оделись достаточно тепло…
* * *
Утро, как всегда после полнолуния, отозвалось в теле болью. Ремус, тихо застонав, приподнялся на локтях и осмотрелся. Сквозь щели между досками, которыми были забиты оконные проёмы, сочились солнечные лучики, в которых танцевали пылинки. Всё было как обычно: свежие следы от когтей на стенах, свежие обломки мебели, жёсткие, шершавые доски под телом и усталое облегчение в душе. Снова прошло, снова четыре недели нормальной, ну, почти нормальной жизни…
Ремус тяжело, морщась от вспышек боли, поднялся на ноги и медленно, осторожно двинулся к шкафу, в котором была спрятана одежда. Скоро должна была прийти мадам Помфри, и надо встретить её в приличном виде.
Одевшись, Люпин решил от нечего делать пройтись пока по Визжащей Хижине, чтобы размять затёкшие мышцы – после обратного превращения сознание всегда отключалось, а тело замирало на полу в каком попало положении на несколько часов. Он вышел из комнаты и неторопливо спустился вниз по деревянным ступеням лестницы. Здесь тоже всё было как обычно: переворошённые обломки, пыль… Внезапно взгляд Ремуса зацепился за оставленный у входа отпечаток на этой самой пыли. След ботинка. В принципе, ничего особенного в нём не было, вот только… Нехорошее подозрение кольнуло душу Ремуса. Он подошёл к отпечатку и, отыскав рядом подходящее местечко, оставил уже свой след. И замер, как громом поражённый.
След был совершенно другим!
Ремус помотал головой, присел и внимательно рассмотрел оба отпечатка ещё раз, с трудом веря своим глазам. Увы, но факт оставался фактом: неизвестный след явно был свежим, и оставлен, скорей всего… этой ночью! Это никак не могла быть мадам Помфри – она вообще не в ботинках была. А раз так, то, значит… здесь был кто-то ещё!
Ремус, наверное, осел бы на пол от ужаса, если бы и так не сидел на корточках – вовремя подставленная рука удержала от падения. Отдышавшись, Люпин с дрожью выпрямился и осмотрелся, каждое мгновение со страхом ожидая увидеть где-нибудь в углу разорванные человеческие останки.
Но нигде ничего не было. В сердце поселился лучик надежды, но оставить всё, как есть и спокойно дожидаться целительницы Ремус уже не мог. Превозмогая тянущую боль в мышцах, он спешно обшарил всю постройку и, ничего и никого не найдя, выскочил в подземный ход. Торопливо поводя волшебной палочкой с зажжённым на кончике Люмосом во все стороны, он успел добраться до самого выхода, но по-прежнему не обнаружил никаких признаков кровопролития. Растерянно пробормотав «Нокс» и потушив магический свет, Люпин прислонился к стене, а потом устало сполз прямо по ней, садясь на земляной пол. Что же произошло? Может, он всё-таки ошибся с давностью следа, и он был оставлен намного раньше, ещё при подготовке Визжащей Хижины для его полнолуний?
Ага, года так полтора назад?! И при всей пыли остался нетронутым? Чушь. Если только это не какая-нибудь дурацкая шутка сознания вроде временного помутнения рассудка, то получается, что кто-то этой ночью побывал в одном доме с оборотнем и остался невредимым!
Люпин усиленно потёр лицо руками, пытаясь вспомнить всё, что можно. Голова отзывалась болью – всё, происходящее с ним в волчьем обличье, напрочь стёрлось из памяти, как это и было всегда. Да и предшествующий вечер тоже помнился очень смутно, причём тем хуже, чем ближе к превращению. Последним полностью ясным воспоминанием было то, как он выходит из Общей гостиной Гриффиндора и идёт в больничное крыло…
Над головой раздались шаги, и Ремус торопливо вскочил на ноги. Раздался шорох, и крышка люка, закрывавшего вход в туннель, сдвинулась в сторону. На фоне утреннего неба показалась целительница.
- Мистер Люпин? – удивилась она, заметив его. – Вы уже здесь? Что-то случилось?
Ремус молча смотрел на неё. Что ответить? Что здесь, вроде бы, кто-то был? Потому что в пыли обнаружился незнакомый след, хотя больше никаких признаков чужого присутствия не нашлось? А стоит ли?
Нет, не стоит зря тревожить добрую целительницу. Подумаешь, след… Если бы при превращении в Хижине кто бы то ни было оказался – живым бы не ушёл. А тут нигде даже следов крови не нашлось. Нет, сегодня ночью он точно никого не рвал. Кроме разве что себя, пытаясь в страшные минуты превращения избавиться от ощущения выламывающихся суставов, перестраивающихся костей, связок, мышц, всех органов… Это было единственным, что не могло надёжно стереть никакое забвение.
- Нет, мадам Помфри, всё в порядке, – Ремус попытался улыбнуться. – Просто хотелось побыстрее уйти оттуда…
- Да, конечно, – с понимающим сочувствием закивала целительница. – Давай руку, я помогу выбраться…
Уже много позже, лежа в удобной постели больничного крыла и давая мадам Помфри залечить все свои ссадины – повреждения, полученные в волчьем обличье, быстро исцелялись благодаря регенерации оборотня, но не те, что оставались в процессе обратного превращения, – Люпин снова усиленно задумался над тем, как же найти решение этой проблемы. Как объяснить появление этого загадочного следа? Ведь всё же, как ни крути, он был. И ладно, если на этот раз всё обошлось – но что можно обнаружить после следующего полнолуния?
Ответ на этот вопрос появился намного быстрее, чем предполагал Ремус. Друзья встретили его, как обычно, хотя ему снова показалось, что что-то такое… таится у них в глазах. Уж больно подозрительно прятал взгляд Питер, а Джеймс и Сириус, наоборот, вели себя преувеличенно бодро, но переглядывались всякий раз, когда думали, что это останется незамеченным. В душе Ремуса снова нехорошей мутью поднялся страх раскрытия. Ведь ясно же, что будет в таком случае: полнейший остракизм, и то, если согласятся не дать ходу тайне дальше… Кто захочет дружить с оборотнем?
После завтрака, когда, как обычно, ученики столпились у выхода, торопясь на занятия, кто-то сунул ему в руку записку. Ремус машинально сжал в руке клочок пергамента, но, обернувшись, уже не смог сказать точно, кто ему его передал – кругом стояла слишком большая толчея, люди смещались каждую секунду. Но было ясно, что именно поэтому и были выбраны именно такие место и время передачи. Крепко зажав в руке записку, Ремус вышел вместе с друзьями в холл. Появилось нехорошее предчувствие. Ему никогда никто раньше вот так не передавал никаких сообщений. Разумеется, всё это могло быть просто совпадением, но… Сначала этот след, потом – подозрительное поведение друзей… Ремус усилием воли взял себя в руки, чуть приотстал и, развернув одной рукой пергамент, бросил на него быстрый взгляд. Пары секунд оказалось достаточно для того, чтобы осознать написанное. Рука судорожно скомкала клочок и сунула его в карман мантии. А на ум с горечью пришла мысль о том, что только благодаря дурному предчувствию удалось сейчас сохранить полное молчание…
Люпин, сегодня, после уроков, пятый этаж, комната напротив статуи рыцаря с двуручным топором. Приходи один. Не вздумай кому рассказать – учти, нам известно, на скольки ногах ты бегал этой ночью.
Вот и всё. Вот и ответ на то, откуда взялся след. Остался только один вопрос, зато всеобъемлющий – что же теперь будет?
Ремус сам не знал, как он дотерпел до конца занятий, не подав никому вида, что творится у него в душе. Лютый страх клейкой удавкой впивался в неё, с издевательской изобретательностью подсовывая всё новые и новые варианты того, кто и как его встретит в указанном месте. Самым скверным было то, что неизвестный автор записки был на сто процентов прав – Ремус не мог никому рассказать и попросить помощи. Даже у друзей!
После завершающего звонка Люпин вяло собрал свои вещи и против обыкновения запихал их в сумку как попало. Он уже донельзя устал от страха и тревог. В душу прокрадывалось безразличие. Будь что будет. Только побыстрее. Ожидание неизвестной беды хуже её самой.
- Рем, ты чего? – Джеймс уселся рядом и тревожно посмотрел на него. – У тебя такой вид, словно ты болен… Тебе плохо?
«Да нет, просто меня мало того что раскрыли, так ещё и собираются невесть что со мной сделать. Или потребовать. А так – никаких проблем!»
- Нет-нет, Джеймс, ничего страшного, – Ремус вымученно улыбнулся. – Не выспался, наверно, голова побаливает…
Теперь уже сомнений не было – Сириус так уставился при этих словах на Джеймса, а тот, в свою очередь, напрягся, что стало ясно: они явно уже что-то подозревают. Вот только их опередили…
- Ну, тогда… тебе лучше к Помфри сходить, наверное… – пробормотал Джеймс. Взгляд его сделался виноватым.
- Да, – одними губами улыбнулся Ремус. Против ожидания, это оказалось не так уж сложно – слишком много и без того на него сегодня свалилось, чтобы теперь ещё снова надламываться. На фоне всего случившегося подозрения друзей выглядели уже только лишь печальной, но закономерной деталью дня.
Но рисковать всё же не стоило. Поэтому Ремус честно направился к мадам Помфри и, лишь не дойдя немного до больничного крыла, проверил, нет ли за ним «хвоста», посидел немного в укрытой нише бокового коридорчика и только затем медленно, словно на эшафот, пошёл к указанному в записке месту.
Вот и та самая комната – пятый этаж, напротив рыцаря с топором. Ремус на негнущихся ногах подошёл к двери. Что его ждёт за ней? И кто? И зачем? Хотя… от него, видимо, что-то хотят, верно ведь? Раз уж не рассказали сразу всем… Но чего? Хотят сделать его шпионом? Мерзко от одной мысли. Но дадут ли ему выбор?
Не имеет смысла тянуть. Выбора ведь уже нет.
Глубоко вздохнув, Ремус поднял руку и постучал в дверь. Ответа не последовало. Пожав плечами, Люпин нажал на ручку и зашёл в пустой класс.
- Стой, – раздалось за его спиной, едва он прошёл несколько шагов. Ремус покорно замер, не решаясь повернуться. Послышался щелчок закрываемой двери.
- Сумку на парту. Палочку тоже. И иди к окну.
- Что ты собираешься со мной сделать, Лестрейндж? – ровным голосом спросил Ремус, выполняя все требования. Голос было не так уж сложно узнать, несмотря на короткие, отрывистые слова и непривычно-напряжённую интонацию.
- Не поверишь, но именно это я сейчас и пытаюсь узнать, – хмыкнул слизеринец, выходя из-за прикрывавшего его шкафа.
- Это ты был сегодня ночью в Визжащей Хижине?
- Визжащей Хижине? Так вот оно что… Хорошая маскировка, Люпин. Да, это был я. Постой, так ты что, не помнишь?
- Я не помню ночь превращения. Последние чёткие воспоминания – за пару часов до того.
- Понятно… – рассеянно пробормотал Лестрейндж, задумчиво потирая подбородок. – Стоп, а как ты тогда вообще узнал, что у тебя кто-то был?
- След на полу. В пыли.
- Ах, вот оно что… – Лестрейндж посмотрел на свои ботинки. – Ну да, пыли там и правда хватает. Странно, кстати, что её так и не удосужились подмести.
- Незачем, – всё так же ровно объяснил Ремус. – Превращаюсь я наверху. А внизу всё равно нет смысла подметать для одной ночи в месяц.
- Ну ладно. Ясно… – Лестрейндж обернулся к двери. Люпин тоже бросил на неё взгляд, услышав приближающиеся шаги. На мгновение мелькнула сумасшедшая надежда, что друзья всё-таки смогли проследить за ним и сейчас выручат его, не спрашивая ни о чём, но вместо них в класс зашёл Снейп.
- Чисто, – оповестил он своего друга, запирая за собой дверь.
- Не доверяете мне? – горько усмехнулся Ремус.
- А ты бы нам доверял, поменяйся мы местами? – спросил Лестрейндж.
- Наверное, нет, – равнодушно пожал плечами Люпин. – Я почти не помню, каково это – не быть оборотнем, так что не могу сказать, что именно чувствуют по отношению к ним нормальные люди.
- М-м? – Лестрейндж удивлённо поднял брови. – Вообще-то я имел в виду, что странно доверять тому, кого… хм, кого фактически принуждаешь к встрече угрозами. Ничего, что я так откровенно?
- Только приветствую, – ещё одна горькая усмешка пробежала по губам Ремуса. – Можно надеяться, что вы прямо скажете мне, чего от меня хотите. Не будете долго скрывать…
- Вообще-то первое и главное, что мы от тебя хотим, это услышать подробности, – спокойно и почти доверительно сообщил Лестрейндж, подходя ближе и садясь на парту. Снейп устроился на учительском стуле, держа в руках палочку.
- Подробности чего? Если сегодняшней ночи, то я же сказал, я её не помню.
- Нет,
эти подробности я и сам могу тебе рассказать, – усмехнулся Лестрейндж. Ремус судорожно сглотнул – броня спокойного равнодушия треснула под внутренним страхом.
- Скажи, я тебя не задел? – выпалил он.
Снейп с интересом посмотрел на него, слегка склонив голову набок. Лестрейндж же только покачал головой.
- Нет. Наоборот, ты помог мне вовремя убежать – ты отчаянно просил, чтобы я это сделал. Я лишь успел увидеть самое начало превращения.
Ремус судорожно выдохнул, прислоняясь спиной к стене. Так вот оно что, значит!
- Ты же был в шаге от смерти!
- Ну интересное дело! – возмутился Лестрейндж. – Откуда я знал, что лезу в логово оборотня?
Ремус случайно встретился глазами со Снейпом, и на мгновение ему показалось, что слизеринец закатил глаза к потолку. Впрочем, уже в следующую секунду его взгляд снова упёрся в Люпина, став пристальным и настороженным.
- Как ты вообще узнал, где я провожу ночи полнолуния?
- Да проследили мы за вами с Помфри, и дело с концом, – пожал плечами Лестрейндж. – Сначала Северус обратил внимание на твои ежемесячные отлучки, потом мы поняли, что тут есть определённый период, вычислили примерный срок следующей…
- Вольф! – предупредительно прервал его Снейп и сделал странный жест: повертел туда-сюда указательным пальцем в горизонтальной плоскости, а затем замотал головой.
- Да знаю, знаю, не дурак, – отмахнулся Лестрейндж и продолжил:
- Проследили за вами от больничного крыла до Дракучей Ивы, а затем я на разведку полез. Помфри мы обратно пропустили, она нас не заметила.
Ремус быстро прикинул в уме расклад времени и едва не застонал во весь голос.
- Ты же чуть ли не к самому превращению должен был заявиться!
- Ну да, – кивнул Лестрейндж. – За минуту-другую, где-то так.
- И ты говоришь об этом так спокойно! – Ремус не выдержал и схватился за голову. – Я же тебя убить запросто мог!
- Ну, не убил же, – пожал плечами слизеринец. – Я же сказал: даже, наоборот, помог спастись.
- Кошмар, – пробормотал Ремус. – Ладно, теперь всё ясно… Что вы собираетесь со мной делать?
- Ответы, – философски протянул Лестрейндж, кладя голову на сложенные руки. – К вопросам нужны ответы. Как давно ты оборотень?
- С четырёх лет… – тихо ответил Ремус.
- С четырёх?! – ошарашенно приподнялся Лестрейндж. – Но как же так…
- Ты что-нибудь слышал про Фенрира Сивого?
- Ещё бы не слышать, – кивнул в ответ слизеринец. – Мамаша меня не отказывалась им запугивать.
- А меня и запугивать не пришлось, – отстранённо ответил Ремус. В голове всплыли самые страшные его воспоминания. – Мой отец… он что-то не поделил с ним. Сивый решил отомстить – и напал на меня. Позже я узнал, что он умеет контролировать себя лучше других оборотней. И предпочитает нападать на детей, чтобы потом, став оборотнями, они попадали в его стаю. Он и к моим родителям приходил, но они отказались отдавать меня.
Ремус печально посмотрел в окно, гадая, увидит ли он ещё этот пейзаж, или закат придётся встречать уже в Хогвартс-Экспрессе.
- Я думал, и папа с мамой тоже, что меня никогда не пустят в Хогвартс. Но потом к нам пришёл профессор Дамблдор, и сказал, что он согласен принять меня в школу, но ради безопасности всех остальных учеников полнолуния я должен буду проводить в Визжащей Хижине, где никого рядом не будет.
- Так вот почему эту живую мясорубку с самонаведением у входа посадили! – резко выпрямился до того внимательно слушавший Снейп. – И гоняли всех от неё!
- Ну да, – грустно усмехнулся Ремус. – Всё так и есть, Дракучая Ива расположена прямо над входом именно для того, чтобы никому, кто не знает секрета, как её остановить, не было бы возможности попасть внутрь. Ну и… мне в зверином обличье, естественно, наружу тоже – профессор Дамблдор сказал, что я в это время не помню себя-человека точно так же, как сейчас вот, к примеру, не помню себя-зверя. А значит, не помню, и как её обезвредить…
- Хех! – Лестрейндж переглянулся со Снейпом. – Сев, нам с тобой жутко повезло.
- Не то слово, – мрачно согласился тот.
Ремус слушал их и молчал. Он рассказал всё, что знал и что от него хотели узнать. Может, спросить уж теперь самому? Хуже вряд ли будет…
- Что вы собираетесь со мной делать?
- Что собираемся делать? – задумчиво переспросил Лестрейндж. – Хм… Да в принципе, собственно… ничего.
Снейп явственно поморщился. Ремус же переводил взгляд с одного на другого, не веря своим ушам. То есть как это «ничего»?
- В каком смысле – ничего? – проклятье, голос всё же отчётливо дрогнул.
- Да в любом, – спокойно ответил Лестрейндж и слегка хмыкнул. – В физическом, моральном, финансовом, социальном, экзистенциальном… ладно, дальше сам придумывай, что больше нравится.
Ремус растерянно моргнул и посмотрел на Снейпа. Тот брезгливо на него посмотрел.
- Объясняю, Люпин. Как по мне, решение по крайней мере странное, но Вольф считает, что ты спас ему жизнь, изволив не съесть. И в силу этого согласен не выдавать людям то, кто ты есть на самом деле. – Снейп укоризненно посмотрел на друга, вздохнул и закончил:
- И меня уговорил.
Ремус закрыл глаза, ему просто не верилось в такую удачу.
- То есть… то есть вы хотите сказать, что…
- Именно то, что сказал Северус, – подтвердил Лестрейндж. – Ты свободен, иди на все четыре стороны. Можешь забыть, что сегодня было, как кошмарный сон. Мы никому ничего не скажем.
Ремус, тяжело дыша, судорожно вцепился пальцами в подоконник, боясь, что сейчас в уши ударит презрительный смех и ему сообщат, что он дурак, поверивший в то, что оборотня оставят жить с нормальными людьми.
- У тебя такой вид, словно сейчас свалишься, – сообщил Лестрейндж. – Эй, Люпин, с тобой всё в порядке? Не вздумай от сердечного приступа помирать в припадке благодарности, это было бы смешно.
Ремус медленно поднял голову и открыл глаза, встречаясь взглядом со слизеринцем. Тот смотрел на него насмешливо, но без злобы, а где-то в глубине глаз читалось и… беспокойство?
- Но имей в виду, мы тебе всё равно не доверяем, – Снейп сдвинул брови. – И уж точно под Иву больше не полезем.
- Я бы очень удивился, если бы полезли, – усмехнулся Ремус, как ни странно, при этих словах почувствовавший себя лучше – ноги уже нормально держали.
- А вот я доверяю, – внезапно сказал Лестрейндж и неуверенно, словно не будучи уверен в ответной реакции, улыбнулся ему.
- Почему? – запнувшись от неожиданности, спросил Ремус.
- Потому что ты меня спас, а мог бы прикончить без проблем. Всё, что тебе надо было – это не отталкивать меня, а согласиться принять мою помощь. И всё, я бы уже не успел никуда убежать, понял бы всё слишком поздно.
- Ты… – Ремус болезненно сглотнул от горькой обиды – впервые настоящей обиды за весь день. – Ты действительно думаешь, что я на такое способен?
- Я враг вам, – просто ответил Лестрейндж. – И я учусь на вражеском для вас факультете, и стараюсь, чтобы в конце года победил он, а вы проиграли. У тебя не было никаких причин желать мне добра. Но ты решил спасти меня.
- Угу, не было у него причин, как же, – ехидно ввернул Снейп. – Интересно, что бы с ним сделали твои родители, если бы он тебя прикончил? И твои братья?
- Вот уж не знаю, что бы сделала мамаша! – горько усмехнулся Лестрейндж. – Или, точнее, сделала ли бы что вообще… А так…
- Конечно, у вас нет причин мне верить, и я это вполне понимаю, – начал Ремус, пристально глядя на него – хотелось всё же, несмотря ни на что, убедить слизеринца в чистоте своих намерений, просто… хотелось. Чтобы не выглядеть, в кои-то веки, тем, кем он не является. – Но я просто не думал в тот момент, не мог думать о каких-то дальних планах на будущее. Даю честное слово – если, конечно, честное слово оборотня для вас что-то значит, – если я, как ты говоришь, отталкивал тебя, умолял, чтобы ты бежал, то делал это только потому, что не хотел причинить тебе какой бы то ни было вред. Неужели ты думаешь, что я мог бы решить убить тебя или вообще кого бы то ни было ради какой-то победы в школьном соревновании?
- Ну да, звучит, конечно, глупо, – признал Лестрейндж, – но ведь мы с вами всё равно враждуем.
- Не насмерть же! – воскликнул Ремус.
- Ну да, да… Ладно, без вопросов, – Лестрейндж примирительно поднял руки перед собой. – Короче говоря: так или иначе, неважно, по каким причинам, но ты меня фактически спас, хотя ничем не был мне обязан. А я не могу оставить такое без ответа. Ты даёшь мне слово оборотня – я принимаю его. И взамен даю слово Лестрейнджа: я ни за что и никому не открою по своей воле твою тайну, пока ты сам не захочешь это сделать. Северус?
- Я по-прежнему считаю, что это не лучшая идея, – поморщился Снейп. – Но в какой-то мере… ты прав. Как ни крути, Люпин, а было бы неблагодарностью вышвырнуть тебя отсюда после того, как ты попытался предупредить Вольфа об опасности и даже, как я понимаю, небезуспешно. Ладно, хорошо! И, раз уж пошли красивости… Слово Снейпов стоит, увы, недорого. Даю слово Принца, хоть и половинчатого! – Снейп криво усмехнулся. – Я тоже никому ничего про тебя не скажу, Люпин, умолчу о твоём оборотничестве. Короче, присоединяю своё слово к его, – он кивнул на Лестрейнджа.
- Я… – Ремус сглотнул и потрясённо, но с глубокой благодарностью посмотрел на вставших слизеринцев. – Я… не забуду этого.
- Это ничего не значит, Люпин, – Лестрейндж послал ему высокомерный взгляд. – Я просто возвращаю долг. Не люблю быть должен, знаешь ли. Ты не сломал жизнь мне, а я не ломаю тебе – вот и всё. Ты свободен.
Он резко, но плавно развернулся и двинулся к двери. Снейп, состроив напоследок презрительную физиономию, последовал его примеру.
Ремус с усилием уселся на подоконник, чего обычно себе не позволял, и, прислонившись к прохладному стеклу, радостно улыбнулся. Его помиловали! Помиловали! Да, пусть всего лишь из чувства долга… э, стоп. Что там сказал Лестрейндж? «…не отталкивать меня, а согласиться принять мою помощь»? То есть, получается, он хотел помочь ему – гриффиндорцу, ещё не зная, что перед ним оборотень? Здрасте. Вот тебе и «мы с вами всё равно враждуем».
В голове почему-то всплыли воспоминания годичной давности, той самой первой схватки, с которой и началась открытая вражда. Тогда ведь, помнится, Сириус никак не хотел поверить в то, что это Лестрейндж решил её начать. То себя винил, что «не удержал», то на Снейпа принимался сваливать решение Лестрейнджа дать по лицу. Нет, Сириус, конечно, человек преданный, с верной душой… Но так усердно цепляться за то, что старый друг никак не мог так поступить? А только ли из чувства верности он до последнего отказывался поверить?
Продолжая размышлять над тем, насколько на самом деле добр этот слизеринец, и не сыграли ли они со Снейпом сегодня просто в «хорошего и плохого следователя», и насколько искренним было прощальное высокомерие Лестрейнджа, Ремус неторопливо добрёл до Общей гостиной Гриффиндора, назвал пароль и зашёл внутрь. Народу в гостиной хватало, а хотелось побыть в тишине. Перевесив сумку с одного плеча на другое и размяв затёкшую ключицу, Люпин двинулся наверх, в спальню второкурсников.
Едва переступив порог, он понял, что что-то не так. Джеймс, Сириус и Питер сидели на своих кроватях с серьёзными, напряжёнными лицами и, едва он зашёл, дружно обернулись к нему. Ремус застыл у двери.
- Рем, – Джеймс поднялся на ноги, – заходи, заходи. Только дверь закрой.
Страх накатил с новой силой, сумка разом потяжелела, а ладонь не сразу смогла нащупать ручку двери. Из огня да в полымя… Неужели тоже догадались? Или… тоже следили?
- Ремус, – мягко позвал Джеймс. – Ты знаешь, мы тут кое-то сопоставили… вычислили, в общем.
Люпин бросил на него осторожный взгляд. Джей выглядел смущённым и имел немного виноватый вид. Сириус казался непроницаемым. Питер от волнения покусывал ногти, жадно переводя глаза с одного присутствовавшего в комнате на другого.
- Дайте, я догадаюсь… – глухо предположил Ремус. – Сверили мои отлучки с лунным календарём?
- Он знает, – коротко бросил Сириус.
- Конечно, знаю, – горько улыбнулся Ремус. – Ваши взгляды были вполне… красноречивы.
- Ну и вот, мы подумали и решили! – Джеймс вскочил на ноги. – Нам пофиг!
- А? – только и сумел спросить окончательно ошарашенный Ремус. – Как – пофиг?
- А вот так! Ты ведь оборотень, да?
- Ну… да, – признался Ремус. – Да вы и сами это поняли…
- Настоящий оборотень! – восхищённо протянул Джеймс. – Рем, будь уверен – мы никому ничего! Могила!
Ремус лишился дара речи. Сегодня что, День оборотня, что ли? Один Снейп себя нормально повёл!
- Только не говори нам, что ты подумал, будто мы от тебя откажемся, – надменно произнёс Сириус. Что-то в его голосе насторожило Ремуса и, присмотревшись, он увидел, что у Блэка дрожат губы. А в следующее мгновение они и вовсе расплылись в улыбке. – Это было бы… такой чушью, Рем!
Ноги Люпина всё-таки отказались его держать, и он, как под Ивой, сполз по стене на пол, только теперь уже совершенно одурело улыбаясь от счастья. Ну кто бы мог подумать, что так кошмарно начавшийся день может внезапно так великолепно закончиться?!
- Джеймс… Сириус… Питер… – слова толком не шли на язык, и с полной уверенностью Ремус смог выдохнуть только одно:
- Спасибо…
* * *
Даала Таркин лежала на своей кровати в спальне второкурсниц Когтеврана и раздражённо глядела в окно, обхватив руками подушку и положив на неё подбородок. На душе было довольно-таки скверно. Даале в очередной раз было тошно от окружающих её людей. Ну, не то чтобы от совсем уж всех… так, примерно процентов от девяноста.
Когтевранка вздохнула и перекатилась на спину, радуясь, что сейчас в спальне никого нет – соседки были в Общей гостиной. А может, где-то ещё – подробности Таркин никак не интересовали. Ей было достаточно и того, что этих, с позволения сказать, «умниц» рядом нет.
Когда Распределяющая Шляпа отправила Даалу на Когтевран, то ей казалось, что это большая удача. Всё-таки именно этот факультет славился как «факультет умных», в первую очередь именно его выпускники уже не первое столетие составляли гордость магической науки… Тогда Таркин казалось, что здесь она легко сможет найти себе достойную компанию и жить, как надо.
Действительность, как обычно, оказалась куда как прозаичней! Нет, мозгов у соседей по столу в Большом зале и впрямь хватало, но как же по-дурацки они эти мозги применяли! Казалось, что каждого когтевранца интересует одна лишь учёба. Даже большинство свободного времени посвящалось разным дополнительным заданиям, а обстановка на факультете была мирной и тихой до тошноты. Уже через пару месяцев после поступления в Хогвартс Даале по вечерам хотелось лезть на стену.
Что было ещё хуже, хоть и ожидаемо – Ривоч, старшая сестра, хотя тоже была когтевранкой, совершенно не тяготилась всем этим и совершенно спокойно училась. Даже, пожалуй, временами с видимым удовольствием, и искренне не могла понять, что не устраивает Даалу.
А её не устраивало чуть ли не всё. Уроки и домашние задания не представляли никакой сложности – не зря же, в конце концов, Шляпа сочла её достаточно умной для Когтеврана. Учение давалось Даале легко, но вот после него – начиналось… Сокурсницы совершенно не интересовались нормальными вещами. В свободное от занятий время они предпочитали обсуждать то одежду, то вечеринки, то достоинства той или иной косметики – причём о последнем могли болтать вообще часами. О чём-то ином разговор заходил редко. Даала поначалу ушам своим не могла поверить – и это Когтевран?
Ради интереса она попыталась завести контакты с мальчишками-софакультетниками. Увы, но и здесь Таркин постигло разочарование. Количество тупиц, по её мнению, превышало всякое воображение – во всяком случае, среди сверстников. По вечерам они предпочитали с заумным видом обсуждать предметы и преподавателей, а то и вовсе торчать часами за шахматами, шашками или ещё чем. Некоторые опускались даже до игры в плюй-камни, которая, по мнению Даалы, была недостойна даже пуффендуйцев, уже на что те имели славу землероев в прямом и переносном смысле. Более-менее нормальные экземпляры попадались только среди старшекурсников, но те уже сами не горели поддерживать связь с ней. А Ривоч даже сделала выговор за «приставания к старшим».
Даала, вспомнив тот разговор, негромко пробормотала пару нехороших слов, рывком вскочила с кровати и легко подбежала к окну – что-что, а открывавшийся вид успокаивал. Башня Когтеврана была, пожалуй, даже повыше гриффиндорской, и пейзаж при взгляде из любого окна расстилался на многие мили. Когда у Даалы было скверно на душе, она любила находить окно, рядом с которым никого нет, и долго смотреть вдаль. Это немного успокаивало и придавало сил. А нужда в этом, к сожалению, возникала много чаще, чем хотелось бы.
Дело в том, что Даала была почти одинока. У неё практически не было по-настоящему близких людей. Последним, кого она могла смело назвать таковым, был её отец, но его не было в живых. Он скончался, когда Даале было всего семь лет. Она просто вернулась в конце лета от дедушки к закрытому гробу, стоявшему в одной из комнат поместья. А уже на следующий день состоялись похороны.
Даале было очень больно, правда, не сразу. В первые дни осознание случившегося как-то щадило, не желая наваливаться сразу. Было ощущение нереальности, словно девочка смотрела на мир сквозь полупрозрачную завесу тумана. А потом пришла лютая тоска. Даала, помня наставления отца и деда, очень старалась быть сильной и не плакать на людях. Только наедине с самой собой. Она даже выпросила себе отдельную спальню подальше от матери и Ривоч, хотя вполне ещё могла бы спать, как и раньше, по соседству с ними. Но они не должны были видеть ночные слёзы, от которых подушка к полуночи промокала до середины, а затем, после того, как оказывалась перевёрнутой – к утру и вовсе насквозь. Больше месяца Даала надеялась, что произошла ошибка и отец, как обычно, со смехом заглянет к ней утром, растреплет ей волосы тёплыми, сильными руками и сообщит, что скоро завтрак и пора вставать.
Но он так и не вернулся. Уже много позже Даала попыталась выяснить, что же с ним произошло, но ответа так и не получила. Мать и сестра отмалчивались. Ясно было только то, что его смерть была насильственной – от болезни так внезапно и быстро не умирают.
К тому времени тоска перестала быть острой до боли и улеглась в душе, став со временем чем-то вроде штукатурки на стене, на которую уже наносят росписи или наклеивают обои. Периодически Даале казалось, что её душа – это именно такой бункер, облепленный красивыми обоями, чтобы было легче в нём жить. А жить приходилось именно в бункере, ведь одиночество пришло как раз спустя несколько месяцев после смерти отца.
Мать так толком и не оправилась. Она продолжала заботиться о семье, вести все её дела, но проводила со своими дочерьми уже намного меньше времени. А когда всё-таки делала это, то уже совсем не было того безмятежного веселья, которое помнила Даала. Скорее это были уже уроки выживания. Нет, их не учили разводить костёр подручными средствами или голыми руками ловить рыбу в ручье. Зато регулярно рассказывалось о мире, о том, какие в нём бывают люди, какие у этих людей бывают цели и как всё это может отразиться на них, Даале и Ривоч. Веселье ушло из родного дома. Даже сейчас мама всё ещё очень редко улыбалась, а ощущение её бесконечной тревоги за дочерей никуда не делось, и это нервировало.
Что же до старшей сестры, то она перенесла смерть отца, как казалось Даале, намного легче. Во всяком случае, никакой особой тоски у неё заметно не было, а когда она вернулась на первые каникулы из Хогвартса, то просто лучилась бодростью. Тогда Даала ещё завидовала сестре. Только потом до неё дошло, что Ривоч просто хотела как можно быстрее вырваться из опостылевшего поместья. Сбежать – нет, не насовсем, не вот чтобы уж прямо бросить сестру и мать, но побольше держать дистанцию. Даала не больно-то винила её в этом – в конце концов, сложно было не понять желание глотнуть свежего воздуха. Хуже было то, что Ривоч, похоже, хотела этого воздуха для одной себя и не пыталась тащить к нему никого больше, предоставляя остальным просто-напросто право выбора: хотите – идите со мной, нет – оставайтесь. Душевная теплота, смутно памятная по детству, исчезла из сестры, а может, память играла с Даалой злую шутку – может, этой теплоты и не было никогда. Даала подумала об этом, когда однажды прочла книгу по психологии, в которой подробно описывалось частое явление ревнивой зависти старших детей в семьях к младшим. Правда, Ривоч никогда не выказывала по отношению к ней явной агрессии, но ведь подмена, особенно в присутствии матери, тёплой заботы назидательным занудством, вряд ли могла служить признаком душевного расположения, правда? Особенно когда с течением времени это занудство начало обрастать объяснениями в духе «приличные девочки должны хорошо себя вести, чтобы правильно и хорошо прожить жизнь». Даала с грустью думала, что Ривоч отдаляется от неё. Особенно это стало ясно в Хогвартсе, где старшая сестра с гораздо большей охотой проводила время со сверстниками и сверстницами, чем с ней, уделяя Даале лишь необходимое время и крайне редко – больше. Да и тогда разговоров по душам не получалось.
Даала задолго до этого успела понять: теперь придётся полагаться только на себя. Мать сильно надломлена смертью отца, на сестру надежды нет. И тогда младшая внучка знаменитого адмирала, отстоявшего на море Британию в годы войны с Гриндевальдом, решила стиснуть зубы и идти вперёд до конца. На себя, так на себя полагаться, в конце концов, саму себя предать сложно. Даале повезло – ей не приходилось жаловаться на отсутствие ума или силы воли. И шаг за шагом она отучала себя от слабостей и былой безмятежности.
Мать с грустью замечала порой, что она становится слишком своевольной и эгоцентричной. Сначала Даала ещё смущалась, потом перестала. То, что Ривоч почти нет дела до сестры, мать почему-то не особо заботило. Тогда почему её саму должны заботить такие глупые претензии? Тем более что дедушке нравилось, какой она растёт, и он одобрял и стремление внучки к самосовершенствованию, и её увлечение серьёзными делами. Даала и так, сколько себя помнила, предпочитала полёты – вышиванию, карты – гобеленам, а боевые заклятия – хозяйственным. Теперь же никаких препятствий к тому, чтобы с головой отдаться тому, что нравится, не осталось – мать перестала серьёзно протестовать, Ривоч же и вовсе обращала внимание на «нездоровые», как она выражалась, предпочтения сестры только тогда, когда та являлась к ужину с метлой в руке, листьями в волосах и не самой целой и чистой одеждой.
Увы, в Хогвартсе нормальных сокурсниц не нашлось. Приличных мальчишек на факультете – тоже. А одиночество тяготило, как ни крути, хотя Даала и никому не показывала этого, заработав на Когтевране репутацию умной, но наглой и нахальной сорвиголовы, которая всегда наособицу и всегда себе на уме. Хотя некоторые мальчишки посматривали на неё с уважением, девчонки всё же время от времени пытались втянуть в свои сюси-муси с коллекциями платьев, а в последнее время – и периодически возникающими обсуждениями мальчишек, пока ещё, хвала небесам, без подслушанных Даалой у подружек Ривоч «ой, девочки, он такой милый!». Тьфу. Дуры набитые. В Хогвартсе был единственный человек её возраста, с которым хотелось иметь дело. Жаль только, он был на другом факультете.
Распахнув окно, Таркин уселась на подоконнике, обхватив коленки руками. Холода она не боялась – осеннее солнце ещё согревало то место, на котором она сидела, да и тёплый воздух из комнаты тоже шёл. Даала остановила взгляд на озере, а потом, с неуверенной улыбкой, перевела его налево, пытаясь точно представить себе, где именно находится Дракучая Ива. Куда надо смотреть, чтобы увидеть её, если бы стены замка были прозрачными.
Да, её мысли снова вернулись к Вольфу Лестрейнджу. Впервые она обратила на него внимание ещё в том году, когда он помог своему сокурснику, попавшему в неприятности из-за Поттера с компанией. В самом начале учебного года Даала присматривалась и к ним, но к тому времени пришла к выводу, что Поттер – самоуверенный обалдуй, Блэк – выпендрёжник-сноб, Люпин скромен до отвращения, а Петтигрю – ходячий коврик для ног. Связываться с такими людьми у Таркин не было ни малейшего желания. И уж подавно её неприязнь к ним усилилась, когда она увидела, как дружно они издеваются над одним слизеринцем, пусть этот Снейп и сам не внушал особого расположения своей потасканной одеждой и сальными патлами. Так что, когда Лестрейндж не побоялся один сцепиться с обоими и сделал то, чего, по мнению Даалы, Блэк давно заслуживал, когтевранка готова была аплодировать ему. И тут же услышала, как соседки по комнате осуждают поступок Лестрейнджа, пустившего в ход кулаки для защиты своего софакультетника.
- А я считаю, что Лестрейндж молодец! – взорвалась Даала, обрывая удивлённо уставившихся на неё девчонок. – Правильно он ему по физии съездил, нечего вдвоём на одного кидаться!
- Даала! – донёсся сзади-сбоку предупреждающий голос Ривоч, как назло, тоже оказавшейся в числе зрителей. – Что это за выражения и оправдание рукоприкладства?!
Даала только стиснула зубы, закатила глаза и пробормотала сквозь зубы несколько морских выражений, услышанных в своё время от дедушки. Тот шутил, что среди «сухопутных крыс» их всё равно никто не поймёт.
С этого началось её любопытство, направленное на Лестрейнджа. Сначала даже толком не отдавая себе в этом отчёт, она следила за ним, примечала, как тот берёт под своё покровительство, а фактически – завязывает дружбу со Снейпом, как всегда встаёт впереди при первых намёках на стычку с гриффиндорцами, как грустно глядит на Блэка, когда думает, что этого никто не видит, как смеётся, разговаривая с друзьями… К весне Даала призналась самой себе, что её тянет к Лестрейнджу. Тянет не в том плане, о котором хихикают дебильные подружки сестры, а тянет… как к другу. Потому что он – единственный достаточно серьёзный человек на всём потоке, единственный из мальчишек, кому не противно подать руку. Одна только жалость – он на другом факультете, а как завязать близкие отношения со слизеринцем, Даала пока не представляла.
Летом ей улыбнулась удача – у неё получилось попасть на бал, устроенный Лестрейнджами. Ривоч, правда, как всегда, доставала своим занудством, мать со стоическим выражением на лице гоняла увивающихся за ней кавалеров – она до сих пор хранила верность отцу, за что Даала её, несмотря ни на что, искренне уважала. Её и саму эти охотники за приданым раздражали, особенно потому, что иные пытались втереться в доверие к матери, подольстившись к дочке. Когда Даала слышала очередное «Какая чудная у вас девочка!», произнесённое с располагающей улыбкой, но абсолютно неискренними глазами, ей хотелось вылить за шиворот очередному донжуану супницу с харчо, желательно похолоднее и полипче.
Успешно удрав, наконец, от Ривоч, Даала спряталась за каким-то декоративным растением, напоминавшим воткнутый в землю павлиний хвост, и принялась высматривать объект своего интереса, от души надеясь, что он тоже где-то здесь. И, к своей радости, нашла. Понаблюдав за тем, как он лихо лавирует туда-сюда, явно стараясь отмазаться от очередных танцулек, Даала от души развеселилась и решила немедленно помочь, а заодно – сцапать момент и познакомиться с Вольфом Лестрейнджем поближе. Первая встреча – там, под Дракучей Ивой – произвела на Даалу крайне благоприятное впечатление – надежды начали подтверждаться, с Лестрейнджем было действительно приятно иметь дело. Собственно, Даала-то и окончательно решила принять участие в забеге именно тогда, когда увидела его, становящегося на старт. Спешно сдёрнув с себя по его примеру мантию – для свободы движений, она сунула её первой попавшейся соседке по спальне и, игнорируя тревожно-возмущённый голос Ривоч, подбежала к Лестрейнджу и встала рядом с ним, ощущая, как взволнованно бьётся в груди сердце. Даале очень хотелось найти себе того, кто прогонит одиночество, а Лестрейндж с каждым днём казался всё более подходящим кандидатом на эту должность.
И в тот вечер, на балу, он замечательно сделал это. Даала уже давно не чувствовала себя так свободно и спокойно, как рядом с ним. Она решила поставить всё на карту, чтобы не мучаться сомнениями и не пытаться играть из себя кого-то, а просто быть такой, какая она есть. Если не примет, значит, и терзаться нечего, а вот если примет…
И Лестрейндж принял! Ни словом, ни жестом он не высказал недовольства по поводу манер или увлечений Даалы, даже напротив – он сам выглядел очень довольным встречей. Таркин уходила с этого бала, чувствуя себя так великолепно, как уже давно не доводилось. А уж как скрасила ожидание сентября переписка с ним!
А совсем недавно Даала внезапно поняла, что именно в нём её притягивает. Она стояла в библиотеке, разыскивая пару дополнительных книг по Чарам, и неожиданно приметила через щель в томах на стеллаже всю слизеринскую компанию – в этом году к Лестрейнджу и Снейпу присоединился младший Блэк. Даала замерла и, сунув, не глядя, на полку книги, которые держала в руках, принялась наблюдать за ними, радуясь, что её целиком накрывает тень, падающая от книжного шкафа.
Она видела, как Лестрейндж, сидя рядом с Блэком, с улыбкой объясняет ему что-то – судя по жестам, технику выполнения какого-то заклинания из книги, лежавшей перед ними. Тот внимательно слушал, что-то переспрашивал, кивал в ответ, а в итоге благодарно заулыбался до ушей. Мягко потрепав его по плечу, Лестрейндж подошёл к сидевшему у соседнего стола Снейпу, окружённому стопками фолиантов, в которых тот увлечённо рылся, и о чём-то спросил его, кивнув на левую руку, которую Снейп держал бережно. Даала знала, почему – совсем недавно они снова сцепились с гриффиндорцами, о чём взахлёб рассказывала Элизабет, признанная болтушка и сплетница среди второкурсниц Когтеврана. Снейп, оторвавшись от своих книг, с несколько смущённым видом ответил что-то, судя по всему, заверяя, что он в полном порядке. Отпустив напоследок какую-то шутку, от которой Снейп тихо прыснул в ладонь, Лестрейндж отошёл немного назад, рассеянно провёл взглядом туда-сюда по книжным полкам, а затем развернулся и, прислонившись лопатками к шкафу и немного вытянув ноги вперёд, посмотрел на своих друзей, так тепло улыбаясь, что Даала почувствовала: она немедленно готова сцепиться одна со всей компанией Поттера! Пусть только и ей достанется эта улыбка! Потому что сейчас, сложив руки на груди и с улыбкой наблюдая за друзьями, Лестрейндж выглядел… олицетворением надёжности. Олицетворением того, чего так не хватало Даале – сверстника, на которого можно положиться в трудный момент. А этого так хотелось! Так тяжело было не иметь рядом никого по-настоящему своего!
- А за кем это мы подглядываем? – промурлыкал рядом кто-то. Даала дёрнулась от неожиданности и, разворачиваясь и одновременно одним движением руки заваливая щель между книгами, с огромным неудовольствием обнаружила перед собой жадно глядящую на неё Элизабет.
- Не твоё дело!
- Что, влюбилась? – захихикала сплетница. – Влюби-и-илась, по глазам вижу!
Таркин набрала в грудь воздуха и задержала дыхание, пытаясь взять себя в руки и не обрушить на голову этой занозы первый попавшийся фолиант с целью ускоренного выбивания дури.
- Мэлори, я – ни в кого – не влюблена! Ясно? Это вам заняться больше нечем, как всяких дураков обсуждать, кто как одет да какой причесон! Я этой ерундой не увлекаюсь, так что изволь оставить меня в покое!
Резко подхватив оставленные ранее на полке книги, Даала протиснулась рядом с Элизабет, немного приложив её при этом плечом, и поспешно двинулась к основному проходу, вскинув нос. Внезапно ей пришла в голову тревожная мысль, и Таркин обернулась. Так и есть – Элизабет уже рылась в книгах, пытаясь определить, как они лежали и на кого она смотрела. Стиснув от злости зубы, Даала переложила книги на левую руку, а правой извлекла из кармана палочку и послала Жалящее заклинание прямо в оттопыренную задницу Мэлори, заставив ту взвизгнуть и подскочить на месте, а заодно и приложиться головой о верхнюю полку.
- Я что, неясно выразилась? – зарычала Даала. – Не лезь в мою жизнь!
Не ожидая обиженно-оправдывающегося скуления, она вышла из-за книжных рядов, кипя от злости, и шлёпнула книги перед мадам Пинс, поджавшей губы при виде такой неаккуратности.
Улыбнувшись воспоминаниям, Даала спрыгнула с подоконника и подошла к своей тумбочке, разыскивая там наручные часы. Времени хватало, и хотелось прогуляться по замку. Натянув подаренные дедом джинсы и набросив на себя свитер с укороченными рукавами, Таркин прихватила палочку, верная своей привычке никогда и нигде её не оставлять, и вышла вниз. Пройдя через гостиную, не останавливаясь и ни на кого не смотря, она открыла проход и оказалась на лестничной площадке. Отсюда лежал долгий путь вниз.
Спустившись к выходу из башни, когтевранка повернула к квиддичному полю – ей всегда казалось, что там особенный воздух. Тем более что она очень серьёзно намеревалась попасть в команду факультета. Не то чтобы Даала так фанатела от мысли о победе Когтеврана на школьных соревнованиях – порою они вообще казались ей глупыми. Но это был шанс для неё самой показать своё превосходство над остальными. А к этому она стремилась всегда, с тех самых пор, как поняла, что теперь по-настоящему опереться можно только на себя. И даже надежда подружиться с Лестрейнджем здесь ничего не меняла – во-первых, увы, ещё не факт, что получится, а во-вторых, если получится, то нужен же ему достойный друг? Снейп только и может похвалиться успехами на зельеварении, и то, если верить рассказам сокурсниц, получивших эти сведения из третьих рук.
Но до квиддичного поля Таркин так и не дошла. Идя по лежавшему в коридоре ковру, заглушавшему её и без того лёгкую походку, она услышала из небольшого встречного прохода знакомые голоса, прислушалась – и немедленно нырнула в ближайшую нишу.
- Так что это будет просто класс! – возбуждённо говорил Блэк. – Только представьте, какой вид будут иметь слизеринцы, напоровшись на «бешеные огурцы»!
- А ещё надо им как-то намекнуть, чтобы сунулись именно туда, – задумчиво, но с не меньшим азартом проговорил Поттер. – В прошлый раз они нам всё веселье сорвали.
- Можно, я? – жадно спросил Петтигрю. – Я смогу, честно! Окажусь как бы случайно рядом с ними и оброню при разговоре о ловушке, которую мы вроде как готовим! Лестрейнджу этого будет достаточно, он наверняка туда сунется вместе с Нюниусом!
Даала прижалась щекой к холодной каменной стене и зажмурилась, пытаясь не дать выход гневу – сейчас было нельзя. Требовалось дослушать до конца.
- Ага, и угодит в совсем другую, – рассмеялся Поттер. – Ладно, Пит – давай! Поручаем тебе это важное задание.
- Я не подведу!
- Надеюсь только, вы всё мне рассказали, – послышался голос Люпина, и Даала, даже не видя его, сразу же представила его нахмуренно-тревожное лицо. – Я вам тысячу раз говорил: нам не нужны… эксцессы.
- Ой, не тяни книззла за хвост, Рем! – откликнулся Сириус – а вот этот сейчас наверняка закатывает глаза. – Ничего серьёзного с ними не будет. Подумаешь, будут облеплены… немного… растительными внутренностями.
Трое из четверых захохотали, не подозревая, что их слышат и кое-кому уже очень хочется эти внутренности намотать им самим куда надо.
- Ладно, идёмте! – отсмеявшись, сообщил Поттер. – «Огурцы» ещё достать надо.
Даала прижалась к стенке, нащупывая волшебную палочку и готовясь к бою на тот случай, если её обнаружат, но удача улыбнулась ей – выйдя в коридор, гриффиндорцы свернули в противоположную от ниши сторону. Выждав, пока вдали не смолкнут шаги, Таркин осторожно выглянула в коридор, покрутила туда-сюда головой и, только убедившись, что всё спокойно и никого рядом нет, вышла из своего укрытия. От услышанного её бросало в дрожь со злости. Значит, решили слизеринцев переиграть? Лестрейнджа дураком выставить?
- Ну, я вам устрою ревущие сороковые, – выдохнула наконец когтевранка, убирая палочку и резко отбрасывая волосы назад. – Ещё посмотрим, кто чем залеплен окажется!
Надо было срочно решать, что делать. Идти к Лестрейнджу и выкладывать ему всё было не выходом – не факт, что поверит без доказательств, а их нет. Да и неизвестно, где именно они всё это устроят. Идти следом и срывать их план в одиночку – слишком рискованно. Даала была хорошего о себе мнения как о дуэлянтке, спасибо урокам деда, но всё же не настолько, чтобы одной кидаться на четверых и быть уверенной в успехе. Оставалось одно: выйти этой ночью вместе с остальными в коридоры, перехватить Лестрейнджа и на месте ему всё сообщить. Или хотя бы помочь разобраться с проблемой, если предотвратить её появление не удастся.
Даала вздохнула, нервно постучала носком ботинка по полу, втихомолку помянула гриффиндорцев «незлым тихим словом» и, повернувшись, отправилась обратно к себе в спальню готовиться к ночной вылазке.
Выбраться наружу после отбоя оказалось совсем несложно, достаточно было «засидеться» за уроками в Общей гостиной. Никто и не вздумал поинтересоваться, над чем это так старательно корпит второкурсница у окна. И тем более никто не удосужился осведомиться, чем так набита сумка, лежащая у её ноги. А там, между прочим, была вся тёплая тёмная одежда, которая оказалась под рукой и была пригодна для ночной маскировки.
Едва разошлись последние засидевшиеся в гостиной, как Даала оттолкнула от себя учебники и схватилась за сумку, принимаясь торопливо переодеваться. Всё оставшееся она запихала под самый угол подоконника и прикрыла занавеской. И, с палочкой наготове, выскочила наружу.
Спускаясь вниз прыжками через три ступеньки, она изо всех сил надеялась, что ей снова повезёт и её не схватит Филч, и что ей удастся перехватить Лестрейнджа сотоварищи на подходе к нужному месту – Петтигрю свою задачу выполнил на ужине, не подозревая, что его подслушивали не одни только слизеринцы. Добравшись до предположительного места прохода компании Лестрейнджа, Даала чутко прислушалась и вздохнула с облегчением – похоже, по крайней мере первая часть плана выполнена успешно. Филча не было ни слышно, ни видно, как и всех остальных. Судя по времени, можно было надеяться, что гриффиндорцы свою пакость уже подготовили и смылись, а вот слизеринцы ещё не подошли.
Спустя полчаса, когда Даала успела вся извертеться от нервов и неизвестности, а заодно и обругать слизеринцев, не торопящихся прийти и получить её помощь, до её ушей, наконец, донеслись шаги со стороны входа в подземелья. Облегчённо вздохнув, Таркин размяла ноги, готовясь встретить других полуночников.
Они прокрались мимо неё – три силуэта, закутанные в такую же маскировочную одежду, только намного лучше по исполнению. Она была явно специально подготовлена для таких вылазок, и Таркин ощутила белую зависть, подумав, что надо будет тоже такой обзавестись. Когтевранку слизеринцы не заметили, да и неудивительно – не для того она беззвучно стояла в глубокой тени, чтобы её замечали все подряд, даже такие, если верить сплетням, матёрые ночные диверсанты, как Лестрейндж.
- Вот тут, – на пределе слышимости донеслось до неё. – Теперь идём вдвойне осторожно. Если не попадёмся, то сможем снять ловушки и подсунуть их к гриффиндорской башне, очень порадовав утром наших жёлтых кисок.
В ответ раздалось негромкое хихиканье – похоже, младший Блэк развеселился. Даала решила, что пора ей вступить в игру.
- А вот этого бы я вам крайне не советовала, – сообщила она, выходя из узкого бокового коридорчика. Слизеринцы дёрнулись от неожиданности, разом направляя свои палочки на неё, но Даала только фыркнула, поднимая правую руку ладонью вперёд.
- Не стреляй, свои!
- Таркин? Что ты здесь делаешь? – непонимающе спросил Лестрейндж, шагая вперёд.
- Хочу тебя предупредить, – спокойно сообщила Даала. – Гриффы подстроили западню.
- Мы в курсе, – хмыкнул Лестрейндж.
- Да ни фига вы не в курсе! – сердито зашипела Таркин, резким движением указывая на вход в следующий коридор. – Я подслушала сегодня разговор Поттера со своими. Они специально на ужине подослали Петтигрю, чтобы он заманил вас в ловушку! Она поставлена перед той, о которой вы знаете!
Слизеринцы замерли и настороженно переглянулись.
- Да правду я говорю! – взвилась Даала, забыв об осторожности. Уж очень было обидно, что так стараешься для этих доморощенных коммандос, ночь ради них не спишь, а они тебе не верят. – Они всё подстроили, я сама слышала!
- Что, опять «случайно шла мимо»? – язвительно осведомился Снейп.
Таркин едва удержалась от того, чтобы не пустить что-нибудь ядовитое в ответ. Ну да, в тот раз она действительно шла мимо купе гриффиндорцев! Но, поняв, кто там, решила остановиться и послушать – вдруг в гости к Лестрейнджу удастся заявиться не просто так, а с подарочком? И ведь удалось!
- Я тебе верю, – поспешно сказал Лестрейндж, обрывая готовый начаться спор в самом начале. – Ты слышала, какую и где ловушку на нас они поставили?
- Нет, – немного виновато покачала головой Даала. – Они об этом не говорили.
Внезапно Лестрейндж замер. Даала машинально последовала его примеру – и тут же услышала знакомое шарканье Филча.
- Тьфу, твою же… – хорошо, удалось вовремя остановиться. – Бежим!
Даала призывно махнула рукой – самый удобный путь к отступлению сейчас пролегал там, откуда она пришла сюда. К счастью, спорить никто не стал, даже Снейп, и слизеринцы дружно бросились за ней. Домчавшись до небольшого зала, где пересекались сразу несколько путей в разные места замка, они немного притормозили, и тут Даале пришла в голову замечательная идея.
- Давайте со мной! К нам в гостиную!
- Чего? Что мы там забыли? – скривился Снейп.
- То, что туда Филч точно не полезет, олух ты эдакий! Когтевранцы, если ты не в курсе, считаются самыми порядочными учениками.
- Ты нас приглашаешь? – приподнял бровь Лестрейндж.
- Да, а что, нельзя? – в тон ему ответила Даала, действительно делая приглашающий жест в сторону прохода в башню.
- Тебе ничего не будет? – Лестрейндж не торопился соглашаться. Даале захотелось ругнуть его за несвоевременное благородство, но одновременно внутри у неё потеплело. Ей редко приходилось слышать слова заботы.
- Да, Мордред подери, ни-че-го! Давайте уже быстрей, Филч скоро нас накроет!
- Идём, – наконец-то кивнул Лестрейндж, и Даала облегчённо вздохнула, пропуская слизеринцев в проход и уходя последней.
- Идите прямо наверх! – крикнула она. – Просто наверх!
- Ладно! – донеслось в ответ.
Добравшись до площадки перед входом в башню, Таркин обнаружила всех троих слизеринцев привалившимися кто к стене, кто к перилам. Все тяжело дышали.
- Что, неплохая пробежка? – ухмыльнулась когтевранка, хотя у неё самой кололо в боку. – А вот мы привыкли.
- Хм. Что ж, буду знать, что вы каждую ночь бегаете от Филча, – с лёгкой усмешкой ответил Лестрейндж.
- Поймал, – фыркнула Даала, пытаясь скрыть смущение и подходя к сплошному полотну из старого дерева, выполнявшему роль двери в Общую гостиную Когтеврана. Протянув руку, Таркин коротко стукнула по двери бронзовым молотком в виде орла – гербовой птицы факультета. Клюв его открылся, но раздался не орлиный клёкот, а мелодичный женский голос:
- У семи братьев по одной сестрице. Много ли всех?
- Восемь! – нетерпеливо ответила Даала.
- Правильное рассуждение, – ответил голос, и дверь распахнулась.
- Не удивляйтесь, – вздохнула Таркин, снова приглашающе взмахивая рукой, – это только у нас такое недоразумение. Везде пароли стоят, и только здесь перед входом думать надо. Вопросы редко повторяются.
- Тренировка для мозгов? – фыркнул Лестрейндж, пропуская вперёд Снейпа и Блэка.
- Угу. Ума палата дороже злата, как Кандида и говорила. Заходи давай, как бы Филч не нагрянул.
Лестрейндж, хмыкнув, нырнул в проход, и Даала последовала за ним, закрывая дверь – вообще-то она бы закрылась и сама, но сейчас хотелось побыстрее.
Очутившись в Общей гостиной Когтеврана, вся компания перевела дух. Даала гордо огляделась – здесь было что показать. В стенах прорезаны удивительного изящества и лёгкости арочные окна, а высокий потолок и ультрамариновый пол сплошь расписаны звёздами. Всё помещение было очень просторным и воздушным, а прямо напротив входа стояла статуя основательницы факультета, искусно изваянная из белого мрамора.
- Ну что, располагайтесь, гости дорогие, – обернулась Даала к слизеринцам и шутливо развела руками. – Извините, не могу предложить кофе.
- Спасибо, Таркин, – улыбнулся ей Лестрейндж. – Ты нас выручила.
- Да ерунда, обращайся! – Даала почувствовала, что у неё алеют уши, и порадовалась, что в гостиной стоит полутьма, разгоняемая лишь тлеющим каминным огнём. – Без проблем, это было несложно.
Лестрейндж благодарно кивнул ей и, пройдя вперёд, уселся на диванчике, махнув рукой друзьям.
- Давайте сюда! Придётся выждать, пока Филч не уйдёт.
- И чего, спрашивается, приручали его столько времени, – пробурчал Снейп, плюхаясь рядом.
- Приручали? – переспросила Даала, не будучи уверенной в том, что ей не послышалось.
- Ага, – вздохнул Лестрейндж, – и сейчас приручаем, и небезуспешно, но пока лучше не злоупотреблять его расположением… Короче, понимаешь, в чём тут дело…
За разговорами время текло незаметно, тем более что компания была подходящей. Снейп, конечно, продолжал подозрительно зыркать на неё, зато Блэк выглядел вполне дружелюбным, а Лестрейндж ещё и смотрел на Даалу с благодарностью и искренним расположением. Таркин чувствовала себя великолепно. За одну ночь ухитриться и гриффиндорцев с носом оставить, и Филча, и ещё один шаг к сближению с Лестрейнджем сделать! Отличная работа, Даала, просто отличная!
Они просидели в гостиной ещё довольно долго – спешить, похоже, никому не хотелось. Так что и в спальню к себе, проводив ночных гостей, Таркин поднялась уже незадолго до рассвета. Рассудив, что о стольком ещё передумать хочется, а выспаться всё равно уже не удастся, она бросила прихваченную из гостиной сумку на кровать, а сама устроилась на подоконнике, откинувшись на стену и любуясь медленно плывущей по небу Луной.
Утром, на завтраке, спать хотелось здорово, но еда и уроки это желание успешно прогнали. Да, и еда тоже – уделив внимание завтраку, спать уже не так хотелось. Первая половина дня прошла как обычно, а вот после обеда, выйдя в холл, Даала услышала, как её зовут. Обернувшись, она увидела Лестрейнджа, стоящего в одном из коридоров вместе со Снейпом и Блэком. Улыбнувшись в ответ, Таркин охотно пошла навстречу, поправляя на плече ремень сумки и гадая, зачем она сейчас ему понадобилась. Вернее сказать – для чего?
Дождавшись, когда она подойдёт поближе, Лестрейндж улыбнулся и выступил ей навстречу. Снейп, стоявший справа от него, имел скептический вид, Блэк же слева, наоборот, выглядел предвкушающе-довольным.
- Доброе утро, – поприветствовал её Лестрейндж. – Надеюсь, ночь прошла хорошо?
- Нормально, – пожала плечами Даала. – Никто не проснулся.
- Отлично… Слушай, тут такое дело, – Лестрейндж глубоко вздохнул. – В общем, так… Я тут довольно давно думал над этим… присматривался, и всё такое. Короче, не буду ходить вокруг да около. Таркин, ты хочешь быть с нами? В смысле, в нашей компании?
Даала прерывисто вдохнула – и задержала воздух в груди на несколько секунд, прежде чем выдохнуть. Душа пела, а голова кружилась от радости. Таркин вскинула сияющие глаза на улыбавшегося Лестрейнджа.
- Это официальное предложение о вступлении в стаю, вожак?
Слова сами легли на язык, словно давно изготовились к этому моменту. Брови Снейпа поползли вверх, а вот сам Лестрейндж прямо залучился от удовольствия, услышав такое обращение. Выглядело это… мило. Хотя вслух Даала, разумеется, никому бы в этом не призналась.
- Да, именно так! – решительно кивнул Лестрейндж. Даала улыбнулась ему в ответ и перевела взгляд на остальных слизеринцев.
- И все согласны, никто не против? Блэк?
Регулус весело засмеялся, зажмурившись, и, заложив руки за голову, активно закивал, улыбаясь до ушей.
«Какой же он ещё щенок», – снисходительно подумала Даала. В голову ей пришла именно эта ассоциация, младший Блэк в неё удивительно укладывался. Таркин повернулась к последнему в компании, чьё мнение ещё не было озвучено.
- Снейп?
Тот со стоическим выражением лица, которое, впрочем, изрядно компрометировал пренебрежительно-скептический взгляд, посмотрел на неё и пожал плечами.
- Ну, я думаю, Вольф знает, что делает… Так что – да, я тоже согласен.
- Твоё решение? – спросил Лестрейндж.
Даала на пару секунд прикрыла глаза и, улыбаясь, снова глубоко вдохнула воздух, только уже не прерывисто, а уверенно. Хотелось запечатлеть в памяти этот сладкий момент. Наконец-то у неё есть нормальный друг! Наконец-то одиночеству конец!
Открыть глаза, встретить взгляд того, с кем давно хотелось быть рядом, и послать ему улыбку, откровенно говорящую ответ прежде самих слов.
- Да, я согласна!
Глава 17. Небольшое шотландское хулиганство. Something old,
Something new,
Something borrowed,
Something blue
And sixpence in her shoe.
Leslie Jones, «Happy is the Bride the Sun Shines On».
Сириус Блэк никогда не любил вставать рано утром. Даже по особым случаям. Вот и сегодня он продолжал сладко дремать, полузарывшись лицом в подушку и не обращая внимания на то, что остальные уже на ногах.
- Эй, соня, подъём, – весело позвал его Джеймс. – Давай, давай! Кто рано встаёт…
- Тот точно не я, – пробубнил Сириус, прежде чем зарыться в подушку окончательно.
- Сириус! Пора уже!
- Куда пора? – Блэк и не думал открывать глаза.
- Ты не забыл, что у нас сегодня первый матч? – «грозно» осведомился Джеймс.
- Дже-е-е-е-е-ей, – сладко, чуть ли не до вывиха челюстей, зевнул Сириус. – Ну не прямо сейчас же он! Сначала завтрак…
- Какой завтрак?! – возмутился Джеймс. – Перед матчем нельзя много есть! Только лёгкая закуска и всё! Давай, Сириус, давай, через пять минут жду тебя внизу, и не вздумай опаздывать! Сегодня же важнейший день!
Он выскочил из спальни, а Сириус недовольно оторвал голову от подушки и, приоткрыв один глаз, проводил лучшего друга взглядом.
- И что это было? – риторически вопросил он, взглянув затем на уже одевшегося Ремуса.
- Ну, ты же знаешь, как Джеймс любит квиддич, – пожал плечами тот.
- Знаю, – согласился Сириус, с недовольным полустоном-полузевотой садясь на кровати. – Я ведь тоже квиддич люблю. Но не до такой же степени, чтобы вскакивать на матч за… сколько?! За полчаса раньше обычного?!
Сириус нашарил рукой подушку и швырнул её в часы.
- Знал бы, что так будет, ещё задумался бы, прежде чем идти с Джеем на отборочные…
- Да ну? – с лёгкой лукавинкой улыбнулся Ремус. – Вот так взял бы и… не пошёл?
Сириус понимающе усмехнулся в ответ. Он и сам понимал, что ворчит скорее символически, чем по-настоящему.
Отборочные на Гриффиндоре прошли уже месяц назад. На всех факультетах они были обычно где-то в середине осени, в целом укладываясь в пределы октября – исключения были редко. Хотя, с другой стороны, они иногда могли и не проводиться, а могли и быть чисто символическими – далеко не все капитаны считали, что им нужны новые игроки, а кто-то просто предпочитал сохранить успевший крепко вместе слетаться состав команды. Вот, к примеру, как раз в этом году в составе сборной Когтеврана – а именно с ней сегодня должна была встретиться на поле гриффиндорская, – не произошло никаких изменений, хотя отборочные были. Но всех, кто их прошёл, когтевранский капитан отправил в запасной состав.
А вот им с Джеймсом повезло. Карадок Дирборн, бывший капитаном в команде Гриффиндора, не только честь по чести предоставил возможность попробовать себя всем, кто этого захотел, но и не стал брезговать младшекурсниками в команде. Джеймс, показавший великолепные результаты в ловле снитча, без лишних вопросов получил место ловца – он опередил ближайшего соперника по времени процентов на тридцать по итогам пяти раундов. Сириус был в восторге. Ему самому впоследствии пришлось немного труднее – пусть и пробовался он на место загонщика, которых в команде двое, но и оба прежних загонщика ещё учились в Хогвартсе, в отличие от бывшего ловца, выпустившегося в прошлом году. Однако в итоге Карадок счёл, что проворство Сириуса в воздухе выше, а опыт – дело наживное.
Первый матч в этом году был между Пуффендуем и Слизерином, и особой радости гриффиндорцам он не принёс – «змеи» просто снесли с поля «барсуков», словно издеваясь над известной поговоркой про рождённого ползать. Вольф после этого несколько дней ходил гоголем, задирая нос при каждой встрече с Джеймсом и окатывая того высокомерным взглядом, как будто поражение потерпел сам Гриффиндор.
Сириус замер на мгновение и вздохнул. Ну вот, опять он про него вспомнил.
Казалось бы, минуло уже больше года после разрыва и давно уже пора отправить в прошлое этот эпизод своей жизни, но Сириус не мог этого сделать. Возможно, у него бы получилось, учись Вольф не в Хогвартсе, а где-то ещё, но, когда он был перед глазами каждый день чуть ли не десять месяцев в году из двенадцати, позабыть о нём никак не получалось. Особенно не давал забыть о былой дружбе не кто иной, как Снейп, любивший смотреть на Блэка с чувством собственного превосходства, стоя рядом с Вольфом. Может, это иногда и просто казалось Сириусу, а может, превосходство это было продиктовано совсем другими соображениями, но смириться с тем, что Нюниус занял твоё место, было невозможно. Опять-таки – уж во всяком случае, невозможно, когда об этом тебе напоминают каждый день одним своим видом!
Пусть тоска по минувшему успела улечься и уже не причиняла, как раньше, острой боли, но Сириус всё равно продолжал в глубине души надеяться, что однажды всё это закончится и он снова сможет протянуть Вольфу руку. Увы, это зависело не от его желания – руку не желал протягивать сам Вольф. Да и поводов у него становилось для этого всё меньше – его компания на Слизерине разрасталась. Совсем недавно к ней присоединилась одна когтевранка, что, вообще-то говоря, было довольно необычно – как правило, дружба образовывалась между учениками одного факультета, а межфакультетскими были разве что приятельские отношения. Однако эта Таркин, похоже, решила наплевать на традиции. Теперь Сириус припоминал, что и раньше замечал её в подозрительной близости от компании Вольфа – она чуть ли не в половине случаев, когда начиналась стычка, оказывалась рядом, точно её Манящими чарами притягивало. А вот теперь и вовсе притянуло – в один прекрасный день она просто вышла из зала после ужина вместе с Вольфом, Снейпом и Регулусом, словно своя. А последующие дни только подтвердили – она теперь и правда для них своя.
Что ж, надо полагать, на всей компании нынче будут когтевранские шарфы болельщиков. Тем более что слизеринцы принципиально никогда не болели за Гриффиндор. Впрочем, как и гриффиндорцы за Слизерин.
Завтрак сегодня был шумным – за столами всех четырёх факультетов обсуждали матч, который должен был начаться уже очень скоро. Особый шум, конечно, стоял среди гриффиндорцев и когтевранцев, но и остальные проявляли большую заинтересованность в событиях. Что ж, неудивительно – в следующем семестре им тоже предстояло сойтись на квиддичном поле и с «львами», и с «орлами».
Несмотря на теперь и у него уже поднявшееся внутри волнение, Сириус всё же уделил внимание завтраку, полагая, что летать натощак – не самая лучшая идея. А вот Джеймс сидел как на иголках, хотя никакого страха в нём не было заметно – лишь нетерпеливое волнение, тянувшее его на поле. Сириус хмыкнул. Он видел, как летает его друг. Вряд ли когтевранцы смогут ему что противопоставить, даром что у них на гербе птица! Ну, а если вдруг что – он будет рядом. Прикроет.
После завтрака все игроки первыми направились к квиддичному полю. Обоим командам требовалось переодеться, проверить мётлы, всю амуницию, в последний раз обсудить план игры… Так что медлить тут не приходилось, да и ни к чему было.
По мере заполнения трибун шум, доносившийся снаружи, становился всё громче. Сириус незаметно для остальных сглотнул, покачивая в руке довольно увесистую биту – непременный атрибут загонщика, без него вряд ли приходилось надеяться отбить тяжёлый бладжер, да ещё и в нужную сторону. Хорошо хоть, что нынешние имеют более гуманную конструкцию – из истории квиддича Сириус прекрасно помнил, что ранние, только появившиеся модели металлических бладжеров изготавливались из свинца, а их идеологические предшественники из средневекового крекьяуна и вовсе были заколдованными камнями. Учитывая, что от удара магически укреплённой битой камень, особенно летящий встречным курсом, мог и расколоться, сохранив при этом наложенные на него чары, заставлявшие его носиться за любым оказавшимся поблизости игроком, то это было просто опасно – мало кому захотелось бы играть среди агрессивно настроенных осколков. Впрочем, свинец тоже оказался не лучшим вариантом – от ударов бит на изготовленных из него бладжерах оставались вмятины, ухудшавшие их полётные способности, а чары, аналогичные тем, что на битах, свинец держал плохо. Да и вес у таких бладжеров становился просто угрожающим. Современные были уже далеко не так опасны, особенно если учесть обязательные элементы защиты на каждом игроке.
Сириус бросил взгляд на Джеймса, раскрасневшегося от волнения и крепко стискивающего рукоять своего «Нимбуса-1000». Блэка невольно охватил приступ белой зависти и грусти – узнав о том, что их сын принят в команду, родители Джеймса немедленно прислали ему в подарок эту модель, продолжавшую считаться одной из лучших, несмотря на то, что ей уже было пять лет. «Нимбус» обещал скоро выпустить новую, улучшенную модель, но пока что «тысячник» с его максимальной скоростью до ста миль в час, отличной маневренностью, надёжностью и управляемостью был вне конкуренции, хотя более старые фирмы, «Комета» и «Чистомёт», недовольные новым и весьма успешным соперником, и обещали создать нечто лучшее. Но то ли слов здесь было больше, чем дела, то ли испытания затянулись, а по факту – «Нимбус-1000» на осень семьдесят второго оставался вне конкуренции.
Вот только родители самого Сириуса и не подумали подарить ему что-то похожее. Конечно, разве им охота, чтобы их непокорный сын играл против Слизерина на отличной метле? Так что приходилось довольствоваться тем, что уже имелось – «Вихрем-4». Скорость у этой метлы была довольно приличная, но при наборе высоты происходила потеря мощности. К счастью, для соревнований на школьном стадионе это всё же не было критическим недостатком, вертикальные манёвры здесь происходили в довольно-таки ограниченном диапазоне, хотя вообще правилами квиддича разрешалось набирать любую высоту, на какую только хватит технических характеристик мётел. Но, с другой стороны, поскольку основная игра так или иначе завязывалась на кольца-ворота, располагавшиеся на вполне определённом расстоянии от земли, то и смысла особого в этом не имелось, разве что при погоне за снитчем, который, удирая от ловцов, запросто был способен уйти в резкую горку.
Последние приготовления, напутственное слово капитана… и вот свисток. Пора выходить на поле. Сириус занял своё место среди игроков и двинулся вперёд, загнав волнение как можно глубже.
Квиддичное поле встретило прохладным воздухом – снег ещё не лёг, но до этого оставалось уже недолго. С трибун неслись крики – Слизерин, как и ожидалось, поддерживал Когтевран, а вот на пуффендуйцах были красно-золотые шарфы. Таким образом, симпатии были разделены практически поровну. Сириус, пока судья выносила на поле ящик с мячами, а капитаны команд выполняли приветственное рукопожатие, торопливо оглядел слизеринские трибуны. Ему очень хотелось знать, как на него сейчас отреагирует Вольф – ведь, в конце концов, он сам однажды мог выйти на поле против Гриффиндора, пусть в этом году почему-то и решил вообще не участвовать в отборочных пробах. Снейп тоже, что и неудивительно – хорошо летать, насколько Сириусу было известно, он так и не научился. Регулус был ещё первокурсником, а их в команды не брали по школьным правилам из соображений безопасности. Из всей компании в отборе участвовала одна лишь Таркин, и прошла – но тоже оказалась в запасном составе, чем была весьма недовольна. Узнал об этом Сириус очень просто – Таркин и не думала понижать голос, вовсю критикуя когтевранского капитана прямо в холле, среди своих новых друзей. По её мнению, без неё «эта куча старпёров» была просто обречена на поражение. Тогда Сириуса изрядно позабавил апломб, с которым это было заявлено, но сейчас ему хотелось, чтобы Таркин оказалась права. В конце концов, это не просто обычный матч – это его первый матч, и Джеймса тоже.
Вот над полем разнёсся сигнальный свисток, и четырнадцать игроков взмыли в воздух вслед за бладжерами, снитчем и квоффлом. Сириус был в их числе, торопясь выйти на ударную позицию. Матч начался, и теперь всё зависело от мастерства команд – небо было затянуто ровным слоем облаков, и солнце не давало никому преимущества, как и слабый ветер, к тому же довольно изменчивый.
Схватка шла достаточно ровно, и Сириус с облегчением смог убедиться, что держится очень даже неплохо, во всяком случае, в целом вряд ли уступая более опытным, но и более тяжеловесным когтевранским загонщикам. Снитча пока не было видно, так что Джеймс, как и его когтевранский коллега, просто описывал ровные круги выше остальных игроков, бдительно осматриваясь вокруг.
В какой-то момент Сириус очутился чуть ли не прямо напротив той слизеринской трибуны, где сидели Вольф, Снейп и Регулус. И от того, чтобы встретиться с ними глазами, он не удержался. Брат с виноватым видом отвёл взгляд – наверняка стесняется, что фактически болеет против него. Нюниус всем своим видом выразил злость и презрение – ну и фиг с ним, другого и не ожидали. А вот Вольф удивил по-настоящему – он вообще, похоже, не заметил ничего, лихорадочно строча на пергаментном свитке, под который было подсунуто что-то твёрдое в виде подложки. Что именно он писал, было не разглядеть, а на попытку это сделать времени не оставалось. Уже улетая, Сириус продолжал размышлять, что это на Вольфа вдруг нашло и почему его вдруг на записи потянуло. И вдруг его осенило. Ну конечно же! Ход матча! Вот что так интересует Вольфа! Вот что… а вот это уже совсем нехорошо. В самом деле, пока остальные машут руками и кричат, подбадривая когтевранцев, Вольф предпочитает, выходит, делом заняться – проанализировать ход игры. И наверняка потом сообщить свои соображения слизеринским квиддичистам. Тьфу! Этого ещё не хватало!
Сириус со злостью отбил, уже в который раз, близко подлетевший бладжер в сторону когтевранских охотников, пытавшихся образовать построение «голова ястреба». Несущийся тяжёлый мяч заставил их разлететься в разные стороны, за что Сириуса с когтевранской трибуны нелестно охарактеризовали «вонючей каракатицей». Он только фыркнул, узнав голос Таркин. Пусть с ней пока и не довелось близко перемолвиться, но о её не то что огненном, а прямо-таки взрывоопасном характере и несдержанности на язык Блэку было прекрасно известно. Пожалуй, хорошо, что Таркин сейчас не на поле – Сириус её не боялся, но и проверять на себе, насколько именно агрессивный натиск она может выдать, желания у него не было.
Внезапно по трибунам пронёсся слитный взволнованный вздох, и Сириус резко обернулся. Снитч наконец-то был замечен, и оба ловца, гриффиндорский и когтевранский, сейчас гнались за ним. Более лёгкий и проворный Джеймс с каждым мгновением опережал своего противника. Всё ближе, и ближе, и ближе… Остальные игроки тоже замерли на своих мётлах, следя за яростной гонкой. Ещё чуть-чуть, и…
- Джеймс Поттер поймал снитч! – восторженно завопил комментатор. – Гриффиндор побеждает со счётом сто девяносто – пятьдесят!
Половина стадиона взвыла от разочарования, а другая половина разразилась радостными воплями. Сириус облегчённо расслабился, уронив голову на грудь и смеясь от радости. Победа была за ними.
Спустя несколько дней после победного матча Блэк занимался необычным для себя делом – рылся в библиотечных книгах. Из всей их компании этим обычно занимался Ремус, но сейчас была совершенно особая ситуация – Сириус пролистывал фолиант за фолиантом именно ради него.
Практически на следующий же день, как они узнали о ликантропии друга, Джеймс и Сириус пришли к единому выводу: так просто оставлять это дело нельзя. Хотя Ремус и говорил им, что за восемь лет его родители чего только не перепробовали и ликантропия не лечится, друзья всё же не успокоились, пока не проверили десяток книг на эту тему лично. Увы, по-видимому, это действительно было фактом – везде утверждалось, что никаких средств для её излечения нет. Но оставлять друга наедине с его бедой тоже было нельзя. Джеймсу даже пришла в голову «гениальная» идея, которую он и озвучил однажды вечером в их спальне:
- Рем, а давай, ты нас укусишь и мы тоже станем оборотнями? Тебе не будет одиноко в полнолуния!
Питер при этом предложении чуть в обморок не упал, а Ремус, посмотрев на Джеймса, как на сумасшедшего, популярно объяснил ему, почему это не лучшая идея. Джеймс, подумав, признал, что предложение было… не очень обдуманным.
Но от своей мысли не отказался, во что бы то ни стало желая помочь другу в тяжёлые ночи. Сириус его поддержал, и теперь изрядную часть свободного времени они проводили в библиотеке, ища… сами не зная что, по большому счёту. Любое средство, которое могло бы пригодиться для облегчения жизни оборотня.
Вот и сейчас Сириус, разложив книгу прямо на полке, быстро просматривал страницу за страницей. Автор описывал свои исследования оборотней, проводившиеся в восемнадцатом веке. Внезапно взгляд Сириуса задержался на одном абзаце. В нём описывалось, как маг-исследователь провёл ночь полнолуния на специальном помосте, установленном высоко на дереве, наблюдая за знакомым оборотнем. В числе прочего упоминалось, как оборотень не обратил ни малейшего внимания на других животных, и даже олень, неосторожно выскочивший на поляну и в следующее мгновение шарахнувшийся в кусты, не заставил оборотня покинуть свой пост под деревом, хотя сила и скорость позволили бы ему в два счёта догнать и прикончить такую добычу. Но оборотень предпочёл всю ночь прождать у того места, где был человек.
Сириус быстро пролистал ещё несколько страниц. Исследователь описывал далее, как, заинтересовавшись этим, он провёл ещё несколько опытов и установил, что после ночных прогулок оборотня по лесу практически никогда не оставалось останков животных, если к моменту превращения тот был сыт. Выходило, что оборотни если и охотятся на обычную дичь, то только ради еды, и лишь к охоте на людей испытывают необоримую склонность. Что-то в этом было. Что-то было…
- Ну конечно же! – Сириус победно взмахнул рукой, сжатой в кулак. – Конечно! Да Джей был почти прав! Это точно поможет ему!
Торопливо просмотрев книгу до конца и убедившись, что больше ничего интересного для реализации внезапно появившейся в голове идеи в ней не содержится, Сириус запихнул книгу обратно на полку и бросился искать Джеймса, чтобы сообщить ему о своей находке.
Едва Сириус скрылся из виду, как из-за соседнего стеллажа выглянул Вольф. На лице слизеринца читалась глубокая заинтересованность. Он оказался здесь, по сути дела, случайно – бродя в поисках одного пособия по зельеварению, посоветованного Снейпом. Возглас бывшего друга привлёк его внимание, и Вольф с любопытством приник к щели между книгами и вышерасположенной полкой, пытаясь понять, что же привело в такой восторг Сириуса. Ну а услышав всё остальное, сильно задумался и на всякий случай приметил обложку книги и примерное расположение так взволновавшей гриффиндорца страницы. И, едва представилась возможность самому изучить старый фолиант, немедленно воспользовался ею.
В первую очередь его привлекла тема книги. В сочетании с последней фразой Сириуса было несложно понять, что вообще искал тут гриффиндорец. Что-то, что могло помочь Люпину, его другу… Вольф настороженно осмотрелся по сторонам и, только убедившись в отсутствии свидетелей, принялся разыскивать то самое место, в котором содержалась искомая информация. Определив район поисков, Вольф принялся внимательно читать. Когда он закончил с этим, на его лице отразилась глубокая задумчивость, вскоре сменившаяся на лукавую улыбку до ушей.
- Ну что, нашёл? – поднял на него взгляд Северус, когда Вольф, обхватив в волнении себя за локти, подошёл к нему.
- Чего? – рассеянно спросил Лестрейндж. Снейп вздохнул.
- «Зелья на основе лесных трав для среднего уровня».
- А, ты про это… Ладно, забудь, тут такое!
Северус, сдвинув брови, посмотрел на друга.
- Судя по всему, ты узнал что-то очень интересное.
- Да ты даже не представляешь, насколько, – восторженно прошептал Вольф, низко наклонившись к нему.
* * *
На следующий день Ремус снова получил записку на выходе из Большого зала. Способ передачи был тот же самый, и даже нехорошее предчувствие в груди снова появилось, хотя и несравнимо более слабое, чем в прошлый раз. В конце концов, даже если эта записка связана с тем безумным планом, в который его посвятили друзья вчера вечером, то ведь, пока они ещё ничего не сделали, всегда можно дать задний ход, идея-то сама по себе ненаказуема…
Место для встречи, правда, было определено на этот раз другое, но тоже безлюдное, и время – незадолго до отбоя. Лестрейндж и Снейп на этот раз уже дожидались его там, причём уже в открытую, безо всяких проверок.
- Здравствуйте, – кивнул им Ремус. – Что случилось? Вы написали, что у вас есть крайне важная информация, касающаяся меня.
- Это просто офигенная информация, – радостно сообщил Лестрейндж, явно пребывавший в приподнятом настроении. – Но для начала я хочу попросить у тебя разрешения.
- На что? – удивился Ремус.
- Разве ты не помнишь? Я пообещал тебе, что сохраню твою тайну, пока ты сам не захочешь её открыть.
- А. Ну, да… – настороженно кивнул Люпин.
- Так вот, я прошу у тебя разрешения рассказать то, что мы знаем, моим друзьям – Даале и Регулусу. Я обещаю, дальше них информация не пойдёт.
- Зачем тебе это? – спросил Ремус. Причин и правда не виделось, кроме разве что вполне понятного желания Лестрейнджа не держать тайны от своих друзей и не делить их на полностью и частично доверенных.
- Просто я придумал, как тебе помочь! – весело улыбнулся Лестрейндж. – Но я не хочу один этим заниматься, мне лучше с друзьями…
Ремус побледнел и сглотнул.
- У меня нехорошее предчувствие, Лестрейндж… Скажи, пожалуйста… эта твоя идея, она случайно не на «а» начинается?
- Хм-м-м… Дай-ка подумать, – слизеринец театрально задумался. – Да ты знаешь, не только на «а» начинается, но и на «я» заканчивается.
- Только не говори, что ты тоже!… – простонал Ремус, закрывая глаза.
- Что значит «я»? Северус тоже согласен! И я хочу, чтобы и Даала с Регулусом тоже смогли, но я вряд ли смогу объяснить им своё внезапное желание, не раскрывая его настоящую причину… Тем более что дело-то долгое и трудное.
- И очень опасное! – Люпин резко открыл глаза и гневно уставился на крайне довольного собой Лестрейнджа. – Ты хоть понимаешь, насколько это рискованно? Да я вчера весь вечер пытался отговорить Джеймса с Сириусом!
- И так и не уговорил, – с лёгким ехидством прокомментировал Лестрейндж. – Что было вполне предсказуемо.
- Ты что, не понимаешь, чем тебе грозит малейшая ошибка?
- Ну, насчёт «малейшей ошибки», это ты загнул, – отмахнулся Лестрейндж. – Зато, когда всё удастся…
- А если
не удастся?
- А с чего это должно не удасться? – искренне удивился Лестрейндж. – Мы с Северусом на мозги не жалуемся, Даала с Регулусом тоже.
Ремус застонал и схватился руками за голову.
- Скажи честно, это как-то связано с той книгой, которую вчера откопал в библиотеке Сириус?
- Не стану скрывать, – ухмыльнулся слизеринец. – Он её при мне нашёл. Только ему не говори.
- Можно подумать, я стану вообще об этом болтать… – пробормотал Ремус, продолжая держаться за голову. – И что, он взял и сообщил тебе, что ему в голову пришло?
- Нет, конечно. Просто заорал от радости, когда я стоял через стеллаж. Что меня и привлекло…
- Понятно… – мрачно вздохнул Ремус. – Что ж, он никогда не отличался осторожностью.
- Да, есть такое, – с ностальгической грустью в голосе ответил Лестрейндж.
Некоторое время стояло молчание.
- Ладно… не буду тратить время, – констатировал Люпин, укоризненно поглядев на обоих слизеринцев. – Готов поспорить, вы от этой идеи тоже не откажетесь. Лестрейндж – воля твоя, рассказывай, коли хочешь. Я тебе доверяю… ну, насколько может доверять гриффиндорец слизеринцу. В конце концов, ты не стал раскрывать мою тайну тогда. Но ты можешь мне объяснить, с какой стати тебя на это потянуло? Сириус, Джеймс – понятно, они мои друзья. Питера они уговорили. Но ты-то, тебе-то на что это понадобилось?
- Ну, во-первых, я решил помочь тебе и отдать долг, – ответил Лестрейндж. – Ты ведь спас меня… и нечего закатывать глаза, так оно и есть. Ну, а во-вторых, это же просто мегакруто!
Ремус только в очередной раз вздохнул и перевёл взгляд на Снейпа, иронично поднявшего брови в ответ.
- А ты что его не отговорил?
- А ты сам попытайся, – предложил Снейп. – И потом, Люпин, представь себе – я тоже считаю, что это мегакруто. Должен признать, в данном случае это на редкость точное выражение.
- Похоже, это заразно, – подвёл итог Ремус.
Но где-то глубоко внутри, под слоем удвоившейся тревоги, у него появился тёплый огонёк благодарности к Лестрейнджу.
* * *
Над Хогвартсом вновь наступила зима, а очень скоро настали и зимние каникулы. Вольф собирался, как и в прошлом году, провести их в школе вместе со своими друзьями, но неожиданно ему пришло письмо от родителей, оповестившее о том, что очень скоро состоится свадьба Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк. И что приглашения разосланы всем достойным чистокровным семьям. В том числе и Лестрейнджам, которых будут рады видеть на свадьбе в полном составе.
Эта новость, мягко говоря, не обрадовала Вольфа. Свадьба как таковая его не привлекала. И с женихом, и с невестой он был знаком довольно-таки шапочно. И достаточно близкой роднёй ни Люциус, ни Нарцисса ему не являлись – достаточно близкой для того, чтобы Вольф чувствовал стремление побывать на их свадьбе. Но, увы, письмо было составлено так, что было ясно – отговорки не принимаются. Братья должны быть на празднике в полном составе.
Что ж, оставалось только надеяться, что на свадьбе всё же будет не скучно, и радоваться тому, что это всего лишь на два дня. И можно будет снова возвращаться в Хогвартс и веселиться вместе с друзьями.
Начало было назначено на двадцать второе декабря. Гости собирались в Малфой-Маноре. Вольф заранее получил свой портключ – вместе с материнскими чёткими указаниями, во что одеться, и самой парадной одеждой. Оставалось только всё подготовить, попрощаться с Северусом и Регулусом, выразив сожаление, что нельзя явиться туда всем вместе, и поздним зимним утром вместе с Даалой взяться за портключи – всех представителей семьи Таркин тоже пригласили, и младшая из них решила прибыть на праздник не вместе с сестрой, а вместе с другом.
Малфой-Манор встретил их шумной предпраздничной суетой. Разодетые гости были повсюду, раскланивались друг с другом, обменивались светскими новостями, те, кто постарше, открыто ностальгировали, вспоминая собственные свадьбы, те, кто помоложе, то и дело принимались вслух мечтать о своей – в подавляющем большинстве это были девушки.
Уже через пять минут Даала закатила глаза и попросила Вольфа найти тихое местечко. Лестрейндж с готовностью предложил зимнюю веранду на третьем этаже, прикинув, что, даже если там кто и есть, то наверняка не в таком количестве, как здесь, внизу, в просторных залах. Разве что такие же, как они, ищущие спокойное место для отдыха, а значит, вряд ли станущие сами шуметь.
Увы, этим планам не суждено было сбыться – на полпути к выходу в главный коридор, пронизывавший весь первый этаж справа налево, им встретилась миссис Таркин. Одобрительно посмотрев на спутника своей дочери и обменявшись с ним положенными любезностями, она увела Даалу куда-то вглубь зала, к другому выходу. Вольфу только и оставалось, что подбодрить подругу взглядом и отправиться на поиски своей семьи.
Братья нашлись скоро и радостно поприветствовали его. Рабастан лучился от удовольствия, посылая улыбки девушкам, а вот Рудольфус отчего-то выглядел довольно грустным. Впрочем, при виде брата грусть с его лица ушла, и он тепло обнял его.
Оказалось, что Япет и Марта сейчас вместе с другими представителями старшего поколения непосредственно заняты в подготовке свадебной церемонии, а у них есть пока свободное время. Братья поднялись на второй этаж и устроились в одной из гостевых комнат. Едва они это сделали, как Рабастан повернулся к младшему брату, потирая руки от предвкушения.
- Ну, волчонок, рассказывай!
- О чём? – удивился Вольф.
- Как – о чём? – Басти от нетерпения едва не подпрыгивал в своём кресле. – О своей подружке, разумеется! Давай, давай, Руди тоже не терпится всё узнать, а я обещал, что ты всё расскажешь!
- Да нет у меня подружки! А если ты про Даалу…
- Даала! – с хищной улыбкой протянул Басти. – Какое красивое имя, не так ли? Я ведь давно за вами наблюдаю! Вы с ней быстро сошлись, верно? При том, что эта милая особа мало кого к себе подпускает! Я как-то поболтал о ней с её старшей сестрицей, Ривоч!
- Не верь ей! – мгновенно ответил Вольф. – Она только стремится очернить сестру! Ей нет до неё никакого дела, она только о себе и думает!
- О-о-о! – ещё больше оживился Рабастан. – Это Даала тебе рассказала? Как же ты быстро кинулся её защищать! Ну признайся, братишка: она тебе нравится!
- Engelhuren!* – не выдержал Вольф. – Да, она мне нравится…
- Ja!** – торжествующе вскинул вверх сжатый кулак Басти.
- …но только как друг! – начал злиться Вольф. – Басти, она мне только друг и ничего больше! Знаешь, как бы она тебя сейчас охарактеризовала?
- И как же? – с любопытством подался вперёд Рабастан.
- Благородный кобельеро!
Рудольфус и Рабастан дружно расхохотались.
- А это совсем неплохо, волчонок! – подмигнул Басти. – Придёт время, ты поймёшь!
- Басти… – простонал Вольф, закатывая глаза. – Только не надо объяснять мне про пестики и тычинки, а также аистов, капусту и прочие методы противоестественного размножения!
На этот раз хохот стоял намного дольше.
- Ну хорошо, предположим, что у тебя нет по отношению к ней никаких планов… – с прежней хитрющей миной начал Басти. – Но почему же ты тогда так мило появился с ней сегодня вместе, а?
- Потому что мы
друзья, Басти, что тут непонятного? – устало спросил Вольф. – Почему, если мы вдвоём, это обязательно должно обозначать… что-то подозрительное? Почему мы не можем просто дружить?
- Ну, чисто теоретически, конечно, можно и такое, – сделал неопределённый жест Рабастан, – но дружба между мужчиной и женщиной, это как-то… сомнительно. Я так подозреваю, что максимум года через два ты поймёшь.
- Я фигею с твоих тонких намёков, братец. Имей в виду, я прочитал сверху донизу ту книжку, которую ты засунул за шкаф у окна в своей комнате.
- Ах ты!… – Басти, мгновенно залившийся краской, вскочил на ноги. – Маленький негодник! Как ты вообще про неё узнал?
- Надо полагать, так же, как и ты, Басти, – невозмутимо заметил Рудольфус. – Ты ведь и у меня её в своё время свистнул из-за спинки дивана. Смена поколений, однако.
- Не смей его поддерживать! – подпрыгнул разгорячившийся Рабастан. – Я был тогда на год старше Вольфа сейчас!
- И только тогда заинтересовался? Не могу сказать, что это повод для гордости.
Лицо Рабастана уже напоминало цветом гриффиндорский флаг. Внезапно он издал боевой клич и кинулся на старшего брата. Тот ловко перехватил его руки и дёрнул вперёд, заставляя Рабастана потерять равновесие и плюхнуться на диван. В следующее мгновение Рудольфус крепко прижал его к зелёному бархату.
- А вот сейчас как отшлёпаю неслуха!
- А-а-а-о-о-о-у-у-у! – с выразительными переливами выдал Басти. – Только не при Вольфе, не подрывай мою репутацию!
- Было бы что подрывать, обалдуй! – Рудольфус отпустил его и отошёл в сторону. – Не за горами и твоя свадьба, между прочим, а ты до сих пор ведёшь себя, как…
- Зато не как зануда, – прервал его Басти, перевернувшись на спину и широко ухмыляясь. – И девушкам это, между прочим, нравится. А у тебя только Белла, и то только потому, что о вашей помолвке без тебя договорились!
- Помолвка тут ни при чём, – отрезал Руди и, посмотрев в окно, мечтательно улыбнулся. – Я не могу без неё жить.
- Угу, – ехидно кивнул Вольф. – А с ней тем более.
Рудольфус, однако же, ничуть не обиделся.
- Когда-нибудь и ты встретишь свою единственную, Вольф. И тогда поймёшь.
- Любовь зла, – прокомментировал Басти, посмотрев на младшего брата, и оба захихикали.
- Между прочим, Басти, если ты не забыл, то у нас к Вольфу был один серьёзный разговор, – не поддержал их веселья Руди. Рабастан перестал веселиться и принял на диване вертикальное положение.
- Ага, давай.
Рудольфус извлёк из-за пазухи сложенную газету и, развернув, с очень серьёзным видом протянул её Вольфу.
- Вот. Прочитай эту статью.
Взяв газету, Вольф первым делом обратил внимание на колдографию мужчины, помещённую над указанной статьёй. Темноволосый, лет пятидесяти или около того на вид, благообразной внешности, даже улыбается… Что-то здесь всё же не так. Хм…
- Один вопрос, Руди. Почему у этого типа выражение лица «Лечу запор взглядом»?
Рудольфус недовольно поморщился, в то время как Рабастан снова покатился со смеху.
- Без шуток, Вольф. Прочти статью.
- Ну ладно, ладно… – Вольф углубился в чтение.
- Ну? – с довольной надеждой спросил Руди спустя несколько минут, когда младший брат опустил газету и снова посмотрел на колдографию, на этот раз задумчиво. – Что скажешь?
- О нём?
- И о нём тоже, – одобрительно кивнул Рудольфус.
- Ну, человек… – Вольф смерил взглядом колдографию. – Мясо, кости… кожей обтянутый. Глазные яблоки вот вижу. Мозг… Не знаю, не вижу.
На этот раз заржавшему Басти достался подзатыльник, а Вольфу – мрачный взгляд.
- Я вижу, что ты не понимаешь, насколько всё это серьёзно.
- Если это серьёзно, то всё ещё хуже, – Вольф отложил газету на журнальный столик и откинулся назад, сложив руки на груди. – Мне знакомы эти идеи, Руди. Разве ты забыл, что именно их пропагандировал Гриндевальд? Что именно из-за них мы до сих пор не знаем, где наш дедушка, и знаем только, что он жив?
- Не забыл, – грустно улыбнулся Рудольфус и, присев у кресла и опершись на подлокотник, посмотрел в непонимающие глаза младшего брата. – Именно что не забыл. Видишь ли, Вольф, далеко не все из этих идей неверны. И далеко не самой лучшей идеей было для Британии тогда ввязываться в эту войну. Ты пока этого не видишь, но я уже закончил школу и имел возможность присмотреться к ситуации в нашем обществе. Грязнокровок становится всё больше. Они начинают пролезать повсюду, занимать заметные посты в Министерстве. Они всё больше распространяют среди нас маггловские нравы. Они не чтят наши традиции, они требуют к себе всё большего внимания. И это при том, что многие, да что там – большинство объективно уступают нам по магической силе, талантам, способностям! Они, большей своей частью – ничтожества, возомнившие себя королями. Если ничего не предпринимать, они окончательно отодвинут от рычагов нашего общества тех, кто веками держал их в своих руках. Последствия непредсказуемы, Вольф. А этот лорд Волдеморт – он говорит весьма здравые вещи. Надо вновь опереться на силу, опыт и знания чистокровных родов – таких, как наш с тобой. Только чистокровные волшебники сумеют вывести британское магическое общество к процветанию. Грязнокровки могут его только погубить. Их надо обучить правилам поведения в нашем мире – для их же блага.
- Звучит разумно, но мне не нравится, что он предлагает сокращать их число. Это звучит… подозрительно.
- Разумеется, физическое уничтожение не имеется в виду, – кивнул Рудольфус. – Если волшебник, родившийся от магглов, знает своё место и принимает разумные правила, всё становится на свои места. Но если нет… это серьёзная угроза раскрытия нашего мира, Вольф, а ведь не для того Статут о Секретности вот уже почти три столетия охраняет нас. Тем более что это очевидно: если прекратить контакты с магглами, грязнокровки со временем исчезнут сами собой. Ты же читал об этом: появление у родителей-магглов ребёнка с волшебными способностями может свидетельствовать только о том, что когда-то, очень давно, среди его предков был волшебник. Иначе бы просто неоткуда было взяться способности творить магию.
Вольф задумался. Всё это звучало очень логично.
- Я собираюсь в скором времени лично повидать этого Волдеморта, – добавил Рудольфус. – Меня представит ему отец – он учился в Хогвартсе вместе с ним и хорошо знает его. Он тоже очень уважительно отзывается об этом волшебнике и говорит, что он обладает огромными способностями и способен совершить многое.
- Остаётся надеяться, что хорошее, – вздохнул Вольф. – Ладно, Руди. Напишешь мне потом, как пройдёт встреча? Тебе я больше доверяю, чем газетам всяким.
- Конечно. Обязательно напишу, – улыбнулся Рудольфус.
Свадьба Вольфу, несмотря ни на что, понравилась. Всё было очень пышно и торжественно, по-настоящему роскошно. А сам ключевой момент был наполнен таким волнительным трепетом, что Лестрейндж до глубины души проникся красотой момента и жалел только о том, что здесь нет всех его друзей. Хотя, по иронии судьбы, Сириус на свадьбе как раз присутствовал, но под строгим материнским контролем – Вальбурга глаз с него не спускала. Вольфу откровенно не хотелось сейчас с ним общаться, так как он нутром чувствовал, что такая попытка закончится, скорей всего, очередной стычкой, а этого им не спустят ни Вальбурга, ни Марта. Последняя, к счастью, была нынче вполне благорасположена и даже, на взгляд Вольфа, как-то подозрительно долго и любезно разговаривала с миссис Таркин. Оставалось надеяться, что мать не посетили те же идеи, что и Рабастана. Это было бы совсем некстати.
После главной части церемонии, когда счастливая Нарцисса легко бросила букет невесты за спину и под восторженные крики его поймала её сестра Андромеда, донельзя этим довольная, начались танцы. Даала немедленно так многозначительно уставилась на Вольфа, что тот, недолго думая, пригласил её сразу на весь вечер. Таркин просияла и, решительно притянув его к себе, коротко чмокнула в щёку, тут же отодвинув его на расстояние вытянутой руки.
- Вожак, ты прелесть. Страшно подумать, с кем бы мне пришлось танцевать в противном случае.
- Могла бы жениха нашего подцепить, вон за ним уже очередь выстроилась, – пошутил Вольф, кивая в сторону принимающего поздравления Люциуса.
- Я? В очереди? – поморщилась Даала. – Ну уж нет. Пусть эти дуры стоят. Ишь, глазки строят… Тьфу! Пойдём лучше танцевать.
- Надеюсь, ты сумеешь отогнать лишних претенденток? Признаться, не хочется повторения летнего бала…
- Ха! – Даала расцвела, услышав такое предложение. – Предоставь это мне!
В огромном зале кружились разодетые пары, звучала дивная музыка, а в воздухе стоял запах весенних цветов, хотя за окнами лежал снег. В целом жизнь была… да ладно, практически прекрасна. Настолько прекрасна, что хотелось повеселиться. Немного.
Дождавшись перерыва в музыке, Вольф в сопровождении Даалы подрулил к новобрачным. Первые слова и подыскивать не пришлось – Нарцисса ласково провела рукой по длинным, платиново-белым волосам своего мужа и, слегка зарывшись в пряди пальцами, остановила её.
- Что, Нарси? – сочувственно поинтересовался Вольф. – Рука примёрзла?
Люциус развернулся и вперил пристальный взгляд в младшего Лестрейнджа. Вольф, в свою очередь, решил не дожидаться подобающей отповеди.
- Люц, отпадно выглядишь. Офигенное сочетание, на самом деле – чёрный смокинг и белая рубашка плюс твой цвет волос. Ты прямо как шоколадно-сливочное мороженое, – Вольф сделал паузу. – И взгляд тоже мороженый-мороженый! Хоть для невесты отогрейся.
- Уже жены, если ты умудрился не заметить, – сквозь зубы сообщил Люциус, вежливо улыбаясь и угрожающе сверля нахала взглядом.
- Да я в курсе. Как тут не заметить. Всё, Люц, кончилась свободная жизнь. Вчерашний торт со стриптизёршей внутри был последним.
- Не было никакого торта со стриптизёршей внутри! – раздражённо прошипел Люциус. – Хватит нести ерунду! Всё было наоборот!
- А, в смысле, была стриптизёрша с тортом внутри? Оригинально, хотя на вкус и цвет товарища нет.
Нарцисса тихо засмеялась, прикрыв рот ладонью. Люциус с непередаваемым выражением лица обернулся к ней.
- Цисси, клянусь, ничего такого не было! Был обычный скромный мальчишник!
- Да ладно, ты же не спрашиваешь меня, как я провела девичник, – успокоила его Нарцисса.
Взгляд Люциуса исполнился подозрения, но, видимо, Малфой благоразумно решил действительно не лезть в это дело и снова повернулся к Вольфу и Даале, тоже успевшей вволю посмеяться.
- Послушай, Лестрейндж, оглянись по сторонам: отличная обстановка, отличная музыка. Почему бы тебе не показать своей очаровательной спутнице, как ты умеешь танцевать?
- Хорошая попытка, мистер Малфой, – промурлыкала Таркин, состроив умилительную физиономию. – Вот только Вольф мне уже показал, и я весьма довольна.
Люциус на мгновение прикрыл глаза и набрал воздуха в грудь, явно собираясь выдать нечто более основательное. Лестрейндж благоразумно решил, что пора отруливать, оставив последнее слово за собой.
- Ладно, Люц, не будем тебя задерживать. Тебе ещё со столькими надо провести серьёзные переговоры! Только не забывай улыбаться, амплуа потеряешь!
- Впервые слышу, что у меня амплуа клоуна, – процедил Люциус, терпение которого, кажется, было уже на исходе.
- Нет-нет, что ты! Я имел в виду совсем другое. О достопочтенный Люциус Малфой, улыбайся всем как можно шире! Ведь каждый должен быть уверен, что ты холодная лицемерная сволочь.
Рука Люциуса явно нырнула за палочкой, и довольный Вольф закончил:
- На самом деле ты же не такой, верно?
И, широко распахнув глаза, невинно захлопал ресницами, широко улыбнувшись и поднеся руки к груди.
Люциус, судя по всему, разрывался между искренним желанием надрать ему уши и разумным соображением свести всё к шутке. Не дожидаясь на всякий случай решения, Вольф элегантно поклонился новоявленной миссис Малфой, Даала сделала изящный реверанс, и они вместе упорхнули в толпу танцующих.
Свадьба была отпразднована на славу – Япет Лестрейндж честно это признал, обнаружив себя наутро в лондонском особняке Блэков. Как он сюда попал, удалось вспомнить не сразу. Кажется, ближе к утру те гости, что ещё оставались на празднике и на ногах, решили развернуть празднество во всю Англию, что выражалось в размашистых перемещениях от Лестрейндж-Кастла через Малфой-Манор до Блэк-Холла и обратно. От Оркнеев до Лондона, проще говоря. С фейерверками на каждом остановочном пункте и регулярными возлияниями. И всё бы ничего, но теперь, утром, пришла неприятная новость в виде похмелья. Рассудив, что у Блэков наверняка найдётся антипохмельное зелье, Япет со вздохом поднялся на ноги, облегчённо отметив, что хоть спать устроился на диване, а не на полу, и двинулся вниз. Соображалось неважно, и Лестрейндж не сразу понял, что идёт уже по мягкому газону, а не по ковру. И уже снаружи дома, а не внутри. Он издал невнятный стон и остановился. От свежего воздуха голова почему-то кружилась ещё пуще.
- О! – обрадованно донеслось сзади. – Япет! Дружище!
Обернувшись, Лестрейндж обнаружил направляющегося к нему от дверей особняка Ориона, который, судя по всему, тоже вчера славно погулял. Ещё бы – свадьба родной племянницы! А Сигнус, поди, и вовсе ещё не проспался. Но выглядит Орион на удивление бодро, хоть и помято. О! Антипохмельное!
- Орион! – хрипло обратился к старому другу Лестрейндж, протягивая навстречу руку. – Утро доброе… правда, не очень… У тебя антипохмельное есть?
- Целая бутылка, – доверительно сообщил Блэк, демонстрируя её. – Каберне совиньон и шираз.
- Отлично, – обрадованно выдохнул Япет, беря «антипохмельное». Несколько глотков славного вина и правда прояснили голову, богатый и жёсткий букет обволакивал язык и глотку, заслоняя собой все прочие запахи.
Увы, наслаждаться вином пришлось недолго – сверху донёсся звук распахнувшегося окна, и поднявшие головы Япет с Орионом увидели на втором этаже возмущённую Вальбургу. Жена Ориона, надо отдать ей должное, вначале огляделась по сторонам и лишь затем начала ругаться, причём поначалу даже вполголоса.
- Орион, бесстыдник! Ты о чём думаешь, Мордред тебя подери?! Ты глава древнейшего и благороднейшего рода Блэков! А мало того, что напился вчера, как собака, так теперь на людях продолжаешь! Где твоя голова?! Четыреста лет стоит здесь этот дом, и ни разу его стены не видели такой безнравственности! С того самого дня, как твой тёзка возвёл здесь эти стены!
- И я готов поспорить, дорогая, что после этого он напился на радостях! – презрительно взмахнул рукой Орион и повернулся к Япету. – Пей, дружище, и не обращай на неё внимания. Она мне ещё вчера надоела.
- Надоела?! – завопила Вальбурга. – Ах ты, бесстыжая морда младшей ветви рода!
- Самое страшное ругательство, заметь, – доверительно шепнул Орион Япету.
- Ты, несчастный глупец! Ты что вообще творишь?! Какой пример подаёшь детям?! Сириус и так от рук отбился, а когда узнает, что его отец вытворяет такое…
- Да как он узнает, если ты не расскажешь?! – не выдержал наконец Орион.
- Мистер Блэк, мистер Лестрейндж!
На сцене появилось новое действующее лицо. Люциус Малфой собственной персоной приближался к ним с укоризненным видом.
- Простите, но я должен сказать вам, что такое поведение неаккуратно. Да, здесь стоят магглоотталкивающие чары, но мало ли кто из наших может внезапно выйти, а тут вы стоите… Позвольте, я заберу это… – Малфой ловко выхватил из рук Япета бутылку, – для порядка…
Лестрейндж ошарашенно глядел ему вслед и успел заметить, как Люциус, не успев ещё зайти в дом, сам жадно и совершенно не по-аристократически прикладывается прямо к горлышку.
- Хорош конфискант, – хмыкнул рядом Орион. – Ничего… у меня ещё есть.
Внезапно из дома донеслось возмущённое восклицание, и Люциус снова появился на крыльце, но на сей раз спиной вперёд. За ним появилась Нарцисса, имевшая весьма грозный и недовольный вид. Похоже, что ей не нравилось видеть своего мужа, с утра прикладывающегося к вину, даже честно конфискованному.
- О! – хохотнул Лестрейндж, удовлетворённо созерцая эту картину. – Милые бранятся – только тешатся.
- А, салаги сухопутные! – загремел кто-то со стороны площади, и Япет, обернувшись, увидел старину Уилхаффа собственной персоной. Заслуженный адмирал, раскрасневшись от быстрой ходьбы, лихой и размашистой морской походкой надвигался – иначе и не скажешь – прямо на них.
- Зелёные каракатицы, набитые глазами тухлых кальмаров! Где это видано, якорь вам в глотку, чтобы два заслуженных капитана лечили похмелье за бортом, ревущие сороковые вам в печёнку?! Вот я вам сейчас устрою морскую болезнь, грот-брамсель вам на клотик через надир натяни!
- Кошмар, – констатировал Орион. – Вот Таркин нам действительно танцы со звёздами устроит, волк морской.
Япет страдальчески поднял глаза и в окне на третьем этаже увидел собственного сына – младшего. Вместо того, чтобы уже честь по чести отсыпаться в Хогвартсе, негодник сидел на подоконнике, хорошо ещё, что ногами внутрь, и с любопытством озирал разворачивающееся прямо под ним представление. Адмиральской внучки, с которой он вчера протаскался весь вечер, было не видно – спасибо и на том.
- Нет, – вздохнул Япет, поднимая глаза к рассветному небу, – свадьба удалась, но кто-то сегодня точно получит по шее.
____________________________________________________________________
* Ангелы лёгкого поведения!
**Да!
Глава 18. Перед грозой так пахнут розы… Вишни в полном цвету!
А рассвет такой, как всегда,
Там, над дальней горой…
Неподвижно висит
Тёмная туча вполнеба…
Видно, молнию ждёт.
Мацуо Басё, «Хокку».
Вольф не придал поначалу большого значения газетной статье, показанной ему братом. Мало ли кто, что и чего в «Ежедневном Пророке» пишет – отец всегда говорил, что журналистам особо верить не стоит и что ради тиража они что угодно черкнут. Да и подана была статья в виде беседы-интервью – этому… Волдеморту (придумал же имечко! Наверняка псевдоним, и притом довольно безвкусный) задавались вопросы, а тот на них отвечал. В основном жаловался на упадок в обществе знаний, культуры, традиций и всего такого, а в итоге сводил всё к тому, что виноваты магглорождённые и надо бы снизить то значение, которое «в последнее время» начало придаваться этому классу. Никаких призывов, прямых, во всяком случае, в статье не прозвучало. Если бы не крайнее оживление, продемонстрированное Рудольфусом в связи с этим новоявленным лордом (тоже, кстати, весьма сомнительный титул, точнее, сомнительны права на него), Вольф бы на другой день и думать забыл про газетного мечтателя с его социальными теориями.
Вот только, как выяснилось в первый же вечер по возвращении в Хогвартс, статью прочитал не он один, но далеко не все отнеслись к ней так же спокойно. Едва он поднялся в спальню второкурсников вместе с Северусом, встретившим его в гостиной, как чуть не столкнулся с весьма оживлённым Мальсибером.
- Лестрейндж! – обрадованно заулыбался тот. – Здорово, что ты вернулся! Слушай, тут разговор есть…
- Полагаю, важный… судя по твоему виду, – хмыкнул Вольф, окидывая взглядом сокурсника. В руках у него обнаружилась знакомая газета.
- О, да! – взволнованно закивал Эдвард. – Вот, смотри! Не видел ещё эту статью?
- Эту? – Вольфу хватило одного взгляда, чтобы узнать её. – Видел.
- Отлично! – радостно кивнул Мальсибер. – Ну, и как?
- Не понимаю, почему все так прыгают вокруг этой статейки, – поморщился Вольф, проходя к своей кровати и усаживаясь на неё. Остальные тоже расселись по своим. Северус имел задумчивый вид – похоже, его со статьёй уже успели ознакомить, поскольку никаких вопросов с его стороны не прозвучало. Джервис и Мелвин выглядели почти так же, как и Эдвард, неотрывно глядя на Лестрейнджа. Вольф, слегка сощурившись, пробежался взглядом по всем троим.
- Мне показывал её Рудольфус. Но могу я поинтересоваться, что конкретно вас так здесь привлекло?
- Что значит «что», Вольф?! – поразился Эдвард. – Ты разве не понимаешь? Наконец-то нашёлся кто-то, способный озвучить то, что давно волновало нас всех! Ведь всё, что здесь написано – правда! Грязнокровкам давно пора дать укорот! А этот лорд Волдеморт – он первый, кто решился открыто сказать об этом!
- Сказать – ещё не сделать, – возразил Вольф. – Пока я тут вижу только общие слова.
- Да, ты прав, – согласно кивнул Мальсибер. – Но это только начало, я уверен! Надо же с чего-то начинать, верно? Вот увидишь, дальше будет больше! Я почти уверен в том, что он создаст организацию, которая будет бороться за права чистокровных – за наши права!
- Только уверен? – поднял брови Вольф. – Или что-то уже слышал?
- Нет, пока нет, не слышал, – вздохнул Мальсибер. – Но мои родители считают, что так и будет!
- А они, случаем, не знают этого Волдеморта?
- Вроде нет… Не слышал, во всяком случае. А что?
- Да так, – неопределённо пожал плечами Вольф, – просто мой отец учился здесь в одно время с ним. И, по словам Рудольфуса, положительно отзывается об этом человеке, говорит, что он может совершить многое.
- Вот видишь! – воскликнул Эдвард. – Я же говорил!
Вольф согласно кивнул, размышляя тем временем, стоит ли говорить о намечающейся встрече брата с Волдемортом и о письме, которое должно прийти после неё. Через несколько секунд он всё же решил на всякий случай придержать эту информацию. Во-первых, этому учили с детства – если знаешь что-то важное, подумай, прежде чем разбалтывать. А во-вторых, похоже, что за этой статьёй стоит действительно нечто большее, чем простые ритуальные жалобы на тему «кто виноват и что делать». Тут стоило вдвойне поразмыслить, прежде чем высказывать своё мнение. Этому Вольфа тоже учили.
Он посмотрел на Северуса и вопросительно поднял брови. Друг еле заметно кивнул в ответ и повёл глазами в сторону выхода из спальни. Вольф парой движений изобразил, что моет руки и получил в ответ второй кивок.
- Ладно, пойду схожу умоюсь, – сообщил он, не спеша поднимаясь на ноги. – Если ты прав, то, наверное, скоро будет ещё что-нибудь – может, даже и не статья.
Мальсибер охотно согласился с этим. Выходя из спальни, Вольф внимательно вслушивался в продолжение оживлённого разговора – Эдвард, Джервис и Мелвин чуть ли не наперебой обсуждали, какие же могут в будущем открыться перспективы.
Зайдя в туалет, Лестрейндж подошёл к одной из раковин подальше от входа и пустил воду. Примерно через пару минут, в течение которых Вольф рассеянно держал руки под прохладной струёй, внутрь зашёл Северус.
- Ну что? – спросил Вольф, поднимая на него глаза и хмурясь. – Что ты думаешь по этому поводу?
- Сам не уверен, – признался Снейп со вздохом. – Понимаешь, в целом я согласен с тем, что он пишет. Я сам терпеть не могу магглов – практически всех. Ну… кроме разве что родителей Лили. Они люди хорошие. А от остальных меня тошнит. И с тем, что магглорождённым не следует претендовать на что-то больше положенного и пытаться навязывать маггловские привычки волшебному миру, я тоже согласен.
- Ты обсуждал это с Лили? – с лёгкой ехидцей склонил голову набок Вольф.
- Ещё бы… Она сама подошла, – Северус с мрачным видом потёр лицо ладонью. – Прямо после обеда – наверное, подошла бы и утром, но времени не было, а уроков, спаренных с Гриффиндором, у нас ведь вчера не было… В общем, Лили была взволнована этой статьёй. Она считает, что это попахивает… м-м… чистками.
- И ты?…
Северус пожал плечами.
- Да ничего, собственно. Ну, ничего особенного. Сказал, что не стоит преувеличивать, что смысл сказанного в том, что с магглами надо меньше общаться, а магглорождённых усиленно интегрировать в наше общество… Но… хм…
- Дай, догадаюсь, – безрадостно усмехнулся Лестрейндж. – Она разозлилась.
- Угу. Мы едва не поссорились. Я с трудом сумел разъяснить ей, что вовсе не имею в виду, что лучше бы ей не общаться с родителями и наплевать на сестру. Хотя, откровенно говоря, на такую сестру только плевать и следует. Помнишь, я рассказывал тебе, как эта дрянь относится к Лили? Да она её ненавидит!
- Добрая слишком Лили, – задумчиво заключил Вольф. – Как по мне, лучше бы ей посильнее стать, а не унижаться перед этой… как ты говорил, зовут её сестру?
- Петуния. Такая язва тощая с лошадиной физиономией.
- М-да, понятно… Ну ладно, чем дело-то у вас закончилось?
- Ничем. Каждый остался при своём мнении. Лили считает, что идеи, высказываемые в этой статье… опасны. А я решил на всякий случай пока не спорить. Мало ли что…
- И правильно, – облегчённо кивнул Вольф. – Я тоже с этим согласен. Слишком всё это… подозрительно, как по мне.
- Что именно?
- Да вообще всё! – Вольф раздражённо сложил руки на груди, положив пальцы повыше локтей и нервно сжав их. – Мне не нравится то, что мой старший брат придаёт такое значение подобным высказываниям, ведь они похожи на те, с которыми выступал Гриндевальд. Мне не нравится то, что мои сокурсники так активно обсуждают их, и, как я вижу, не только они. Наконец, мне не нравится, что меня, похоже, вот-вот втянут во всё это дело!
- Втянут? – не понял Северус. – То есть? Во что именно втянут?
- Для начала – во все эти обсуждения, – вздохнул Лестрейндж. – Придётся лавировать, уверяя одновременно наших в том, что я тоже одобряю все эти Волдемортовы позиции, и Лили – в том, что не одобряю. Какое счастье, что напрямую они друг с другом не общаются…
- Постой, – серьёзно сказал Северус, пристально глядя на него. – А что ты сам, на самом деле, думаешь по этому поводу? Каким твоим словам, каким утверждениям должен буду верить я? Мне-то ты, надеюсь, не собираешься выдвигать какую-то третью теорию?
- Конечно, собираюсь, – фыркнул Вольф. – Вот только она будет правдивой.
Северус с надеждой посмотрел на него, ожидающе поднимая брови. Вольф немного грустно улыбнулся в ответ.
- Я вообще не хочу лезть во всё это, Северус. Вот и вся моя «третья теория». Я вполне доволен текущим статусом, статусом-кво, и меньше всего желаю его куда-то сдвигать, хоть в ту сторону, хоть в эту. Тем более что я боюсь, что Лили может оказаться права – подобные идеи слишком часто реализовывались силовыми методами, чтобы сейчас об этом можно было не думать. Вот уж чего бы мне не хотелось, так это… беспорядков всяких там.
- Да, мне тоже, – согласился Снейп. – Надеюсь, что этот Волдеморт, если и примется за реализацию своих идей, всё же обойдётся без… без кровопролития.
- Рудольфус сказал мне вчера, что наш отец собирается организовать его встречу с этим… хм, лордом. И он обещал мне, что напишет, как всё пройдёт. Подождём, посмотрим… Ну ладно, а сейчас – нам пора возвращаться, и тоже врозь, чтобы они не заподозрили, что у нас тут с тобой такой разговор был…
Но и на следующее утро эта проклятая статья снова всплыла. И для начала – прямо за завтраком, на котором Регулус сообщил Вольфу, что Сириус вчера встречался с ним – наедине.
- Он меня перехватил после ужина, когда я уже к нам шёл… И принялся читать мне нотации: Рег, я тебя умоляю, будь внимателен, будь благоразумен, не поддавайся на уговоры, магглорождённые не хуже нас… А когда я спросил, какая пикси его укусила и с какой стати его вдруг на такие речи потянуло, он мне продемонстрировал…
- Позавчерашний «Ежедневный Пророк», – закатил глаза Вольф.
- Верно, – удивлённо кивнул Регулус. – А ты откуда знаешь?
- Догадался. Меня уже два дня этой газетой терроризируют все, кому не лень, и требуют, чтобы я высказал своё мнение по поводу статьи лорда Волдеморта.
- А. Ну ладно, извини, я подожду… – смутился Регулус. Вольфа начал разбирать смех.
- После обеда поговорим, Рег. Скажи, а со мной Сириус, случаем, не хотел встретиться по этому поводу?
Регулус поражённо уставился на него.
- Как ты догадался?
- Банально. Хоть мы с ним теперь и на ножах, но, кроме меня, ему некому довериться в том, чтобы приглядеть за тобой.
- Я уже не маленький! – возмутился Регулус, посылая обиженный взгляд в сторону гриффиндорского стола. – Мне скоро двенадцать!
- Я знаю, Регулус, – улыбнулся Вольф. – Но он всё равно будет тревожиться за тебя. Он ведь не доверяет нам, слизеринцам… и, откровенно говоря, я бы на его месте тоже не доверял. Не доверяем же мы гриффиндорцам…
- Ну… да… Но всё равно! – Регулус помедлил и, вздохнув, признался:
- Сириус действительно просил, чтобы я передал тебе его просьбу о встрече.
- Вот ещё, – фыркнул Вольф, роясь в своей сумке и доставая оттуда чернильницу, перо и клочок пергамента. – Хватило с меня и вчерашних речей!
Лестрейндж слегка прикусил кончик пера, мысленно составляя короткое сообщение, а потом решительно тряхнул головой и начал писать.
Сириус, ту статью я прочитал, и по милости приятелей не один раз. Я не собираюсь толкать Рега куда не надо, если ты хотел об этом поговорить. И с прошедшим днём рождения тебя, недоразумение гриффиндорское, раз уж я всё равно не собирался на него приходить.
Изобразив вместо подписи семейный герб, Вольф сложил пергамент в несколько раз и отлевитировал его прямо на гриффиндорский стол. Сириус схватил его, как только он приземлился перед ним – похоже, Блэк следил за разговором брата и бывшего лучшего друга с самого начала. Ответа Вольф дожидаться не стал, да и не предполагала его вообще эта записка.
Но и на этом история со статьёй не кончилась. После обеда Вольфа перехватила уже Лили, имевшая при этом крайне решительный, но тревожный вид.
- Вольф, у тебя есть время? Я бы хотела кое-что с тобой обсудить.
- Я читал эту статью. Я не одобряю высказанных в ней идей. Я не собираюсь угнетать магглорождённых, – с интонацией зомби выдал Лестрейндж, глядя в пространство.
- О, – слегка удивилась Лили, – а как ты…
- Элементарно, Эванс! Ты восьмая, кто подходит ко мне по этому поводу!
- Оу, – на этот раз Лили действительно смутилась, – извини… Просто, понимаешь… – она запнулась, нервно покусывая краешек нижней губы, – я…
- Тебя тревожит то, что Волдеморт высказывается против магглорождённых. Тебя возмущает то, что он призывает не общаться с магглами, то есть, в твоём случае – с родителями и сестрой. Ты боишься, что подобные идеи вредно скажутся на Северусе, поскольку он на факультете, отличающемся неприязнью к магглорождённым. И ты не удовлетворена своим позавчерашним разговором с ним, поскольку он тебя не убедил в том, что действительно не приемлет подобного обращения с такими, как ты…
Всё это Вольф выдал с усталым видом, уныло уставясь в окно. Лили растерянно глядела на него, в зелёных глазах читалось лёгкое потрясение.
- Тебе надо в полицию идти, – сообщила она спустя полминуты. – Или, то есть… аврорат, кажется, так ведь она в Магическом мире называется?
- Не так, – отстранённо качнул головой Вольф, но голос его стал бодрее. – У нас фактически два аналога маггловской полиции. Отдел соблюдения Магического правопорядка и сам аврорат. Первые по мелочам в основном, типа наблюдения за тем, чтобы колдовство на глазах у магглов не творилось, а вторые – они да, серьёзные. В мирное время ловят особо опасных преступников, а если вдруг заварушка типа войны с Гриндевальдом – реорганизуются в армию.
- Да, точно, я слышала об этом, – кивнула Лили. – Ну ладно, значит, в аврорат!
- Ещё чего, – коротко ответил Лестрейндж.
- А почему? – удивлённо спросила Лили. – Тебе там самое место!
Вольф только хмыкнул в ответ и снисходительно посмотрел на неё.
- Поверь, есть места, куда мне лучше не соваться. И не только мне, но и всей моей семье.
- То есть? – нахмурилась гриффиндорка. Её взгляд снова стал обеспокоенным. – В каком смысле, почему?
Лестрейндж только вздохнул.
- Во-первых, есть семьи, которые, несмотря на достойную репутацию, не приветствуются в определённых службах Министерства Магии. Можешь быть уверена, что никогда не увидишь в аврорской мантии ни Лестрейнджа, ни Малфоя, ни Блэка… да и много кого ещё. И даже не потому, что мы бы не смогли туда прорваться, а потому, что отношение сослуживцев было бы… м-м… некомфортное. Есть мнение, скажем так, что некоторые семьи более других склонны к Тёмной магии.
- И что, ты хочешь сказать, что на основании этого мнения, не разбираясь…
Вольф просто кивнул.
- Да это дискриминация! – возмутилась Лили.
- Это традиции, – вздохнул Вольф. – Хотя о них быстро забывают, когда начинается война. И ещё забавно, что против представителей тех же самых семей в числе целителей никто не протестует. Видно, надеются, что та же самая Тёмная магия, если припрёт, вытащит там, где обычная не поможет. Вообще-то, это не лишено истины, но кто позволит такое в больнице святого Мунго вытворять?
- Ну и ну, – покачала головой Лили. – Вот не думала, что магическое общество до такой степени подвержено предрассудкам. То, что чистокровные сплошь и рядом магглорождённым не доверяют, ещё можно как-то понять, в смысле, понять причины этого – но как можно не доверять друг другу?
- А очень просто, – усмехнулся Вольф. – Магический мир всегда был консервативен, и принятие Статута о секретности почти триста лет назад это только усилило. А волшебники живут раза в два дольше магглов – в среднем, я имею в виду. То есть, иными словами, всего несколько поколений назад среди нас шли междоусобные войны. Так что… Крепка, знаешь ли, память, замешанная на крови.
- Кошмар, – констатировала Лили. – Просто Шекспир какой-то, «Ромео и Джульетта».
- О, у нас такое не раз случалось, – спокойно пожал плечами Вольф. – И Отелло случался тоже, и Макбет… И король Лир. Шекспир бы обзавидовался, узнай наши подробности.
- И что же, это происходит до сих пор?
- Ну, в последнее время всё же обстановка смягчилась… по словам отца, во всяком случае. Забавно, но этому во многом способствовала война с Гриндевальдом – общий враг извне заставил забыть про старые внутренние раздоры.
- Но не до конца?
- Не до конца, – согласился Вольф. – Нашего морского змея, как я уже сказал, до сих пор не рады видеть в том же аврорате. Хотя – не больно-то и хотелось! Делать мне больше нечего, как бумажки изводить да невесть за кого голову под боевые заклятия подставлять. На Оркнеях и так спокойно, они признаются частью нашей территории, и нежелательные элементы туда редко суются. Репутация с долей зловещести бывает очень полезной. Да и вообще, мне нравится ситуация, когда значимые семьи сами на своих территориях порядок наводят. Я феодалист, да. И это вторая причина, по которой я не хочу лезть в аврорат.
- В двадцатом веке – и феодалист? – засмеялась Лили. – Ах ты ретроград.
- Между прочим, элементы феодализма в Магическом Мире сохранились до сих пор, – заметил Лестрейндж. – И в Англии они особенно сильны, ведь у нас никогда не было настоящего абсолютизма, а именно он в той же Франции положил конец феодальной системе. Плюс – вспомни, что я говорил про консерватизм.
- Будь я в Министерстве Магии, я бы точно занялась реформами, – решительно заявила Лили.
- Не советую. Вот именно такие желания и дают почву для Волдемортовских высказываний.
- Но нельзя же всё так оставлять! – возмутилась гриффиндорка. – Двадцатый век на дворе, а не за горами – и двадцать первый!
- И что? Что плохого в старой системе, если она работает?
- То, что она устаревает, а точнее, как по мне, уже устарела!
- Лет через двадцать ты сменишь своё мнение, – пообещал Лестрейндж.
- Это ещё почему?
- Систему не любят те, кто не может в неё вписаться, а ты девчонка умная, так что тебе это не грозит. Поверь, ты ещё найдёшь в ней множество плюсов.
- И каких же? Право первой ночи?
- Ну… – Вольф невольно засмеялся, на мгновение представив себе такую ситуацию, – оно у нас уже давно не применяется… И потом, чистокровного ты, к сожалению, найти себе вряд ли сможешь, но полукровку – вполне, и тогда уже твои внуки смогут смело считаться чистокровными волшебниками в большинстве случаев.
Лили только открывала и закрывала рот. Похоже, её что-то задело.
- Да и потом, ты можешь войти под покровительство какой-нибудь знатной семьи, а это откроет тебе широкие дороги, – добавил Вольф, быстро подумав. – Так что не волнуйся.
- Я не волнуюсь. Я возмущена до глубины души!
- Да ладно. Чего тебе не так?
- Всё! Может, ещё скажешь, что это ты можешь стать моим покровителем?
- Я только третий сын, – вздохнул Вольф. – Но похлопотать перед братом могу, да.
- Ну, знаешь!
Лили гордо вскинула голову, надменно фыркнула и, резко развернувшись, так, что её рыжие волосы стегнули слизеринца по лицу, удалилась, чеканя шаг. Вольф недоумённо поморгал, пожал плечами и хмыкнул.
- Какая муха её укусила? – спросил он сам себя, а затем махнул рукой и посмотрел на карманные часы.
- Ладно, фиг с ней. Пойду, потренируюсь с Даалой до трансфигурации, нам ещё Парализующее отрабатывать…
* * *
Зима в этом году выдалась довольно короткая. Это было бы плюсом, если бы не тот прискорбный факт, что в довесок шла продолжительная слякоть, замешанная на регулярном мокром снеге и довольно сильных ветрах. В связи с этим даже очередные матчи по квиддичу были сдвинуты на более поздний срок.
В январе пришло письмо от Рудольфуса. Старший брат в несвойственной ему восторженной манере писал Вольфу, насколько мудрый и проницательный человек лорд Волдеморт и как много хорошего он может сделать для чистокровных волшебников. Сомнений в подлинности письма у Вольфа не было, но это как раз настораживало едва ли не больше – если бы в подобном стиле было выдержано письмо от Рабастана, то в этом не было бы ничего удивительного, но чтобы так писал всегда выдержанный и спокойный Рудольфус… Это наводило на нехорошие подозрения. Что-то тут было нечисто. На всякий случай Вольф не стал показывать это письмо и подавно обсуждать его ни с кем, кроме Северуса. Тот, правда, увидел в нём скорее плюс, чем минус, предположив, что Волдеморт является настолько располагающим к себе, что способен произвести глубокое впечатление даже на с детства привыкшего к сдержанности человека. Вольф согласился, что это возможно, но добавил, что умение располагать к себе людей ещё не говорит о том, что сам этот умелец – хороший человек. Северус с этим спорить не стал, и оба решили пока подождать и посмотреть, не появятся ли ещё какие-нибудь новости, связанные с этим новоявленным лордом.
В самом начале весны гриффиндорская команда по квиддичу сыграла с пуффендуйской, одержав вторую убедительную победу. Праздновали всю ночь, а наутро Лили с возмущением рассказала Северусу и Вольфу, что по всей гостиной валяются пустые бутылки из-под сливочного пива, продающегося в Хогсмиде – и это при том, что последний поход в эту деревню был две недели назад.
- И угадайте, что? Оказывается, это Поттер с Блэком постарались! Им вообще ещё не разрешено туда ходить, Хогсмид только для учеников от третьего курса и выше! А они мало того, что ухитрились как-то туда пролезть, так ещё и добрый ящик сливочного пива притащили! Там распродажа как раз была, потому и новый поход туда задержали. И вот вам, пожалуйста! Говорят, отдавали меньше чем за полцены, – Лили попыталась изобразить снисходительный взгляд Сириуса. – «Такую возможность не упускают, Эванс, когда почти даром». Даром! Тоже мне, мародёры нашлись! Спиртное им даром подавай!
- Лили, да какое спиртное… Разве что в кефире градус меньше, – махнул рукой Вольф. – А пролезли они туда по потайному ходу, их между замком и Хогсмидом… несколько штук имеется.
- А распродажа эта… она долго будет? – поинтересовался Северус и, встретив выразительный взгляд Лили, поспешно развёл руками.
- Нам не для пьянки! Просто скоро мы будем играть с вашими, и нам необходимо это сливочное пиво в любом случае.
- То есть, даже если вы проиграете? – удивилась Лили.
- Разумеется, – с серьёзным видом кивнул Северус. – Испортим тогда Поттеру и Блэку гулянку, будут злыми и трезвыми.
Лили от души расхохоталась.
- Понятия не имею, – сообщила она, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Но если вам удастся «подрезать» этих мародёров, протестовать не буду! В виде исключения…
- Мародёров, говоришь? – Вольф прищурился и задумчиво посмотрел на потолок. – Мародёры… А что, славное имечко!
С лёгкой руки Лили это прозвище разошлось вскоре и на Гриффиндоре, в то время как Вольф и Северус озаботились разнести его по Слизерину. Впрочем, задуманного им добиться не удалось – к удивлению Лестрейнджа, большинство учеников то ли не знали, что означает это слово в оригинале, то ли (в основном это касалось гриффиндорцев) вообще ассоциировали его с чем-то лихим, бунтарским и чуть ли не романтичным. В скором времени это словечко намертво прилипло к компании Поттера.
В конце марта, когда регулярные холодные дожди стали сходить на нет, а день стал длиннее ночи, когтевранские квиддичисты сошлись со слизеринскими. К глубокому разочарованию Даалы, капитан «орлов» всё ещё не пускал в ход запасной состав, пытаясь поднять уровень основного и не желая подрывать боевой дух команды таким выражением недоверия – пускаясь на замены после первого же серьёзного проигрыша.
Слизеринцы победили с небольшим перевесом. Но результатом матча остались в равной степени недовольны и Лестрейндж, и Таркин – когтевранка в открытую называла капитана своей команды идиотом, не способным нормально управлять ходом игры и подбирать в сборную нормальных игроков, а слизеринец серьёзно беспокоился насчёт итогов грядущего матча Слизерина с Гриффиндором – по итогам всех предыдущих встреч определить хозяина школьного кубка по квиддичу в этом году должен был именно он. Причиной для беспокойства были записи матчей, старательно заносимые Вольфом в специальную тетрадь для дальнейшего анализа. По этому анализу выходило, что гриффиндорская команда в большей степени склонна к смене своей тактики в зависимости от противника и прошедших матчей, чем слизеринская. Как следует подумав, Лестрейндж составил свой вариант тактики и за пару недель до матча отправился с ним к слизеринскому капитану.
- Самодовольный осёл!
Вольф, кипя от злости, плюхнулся на свежую весеннюю траву на озёрном берегу. Северус только вздохнул в ответ, а Регулус тихо спросил:
- Он не согласился?
- Он вообще меня слушать не стал! Этот остолоп считает, что все мои выкладки – детская забава, и им ничего не грозит! Я пытался доказать ему, что с таким распределением сил на загонщиков приходится слишком большая площадь, так что они рискуют слишком быстро устать и оказаться неспособными сдержать сосредоточенный натиск гриффиндорцев. Я говорил ему, что такая тактика, оказывающая сдерживающий эффект на вражеских охотников по всему полю, отлично прошла с пуффендуйцами, но ещё в схватке с когтевранцами гриффиндорские охотники показали, что слишком быстро умеют перестраиваться и слишком хорошо действовать совместно, прикрывая друг друга, чтобы это прокатило с ними! И к тому же, я уверен, что Дирборн наверняка учёл и сегодняшний матч, где наши снова играли, как и в прошлый раз, и в позапрошлый! Я надеялся, что это лишь хитрый манёвр для того, чтобы усыпить бдительность гриффов, но Оуксток просто болван – он прямо заявил мне, что не собирается менять отлично зарекомендовавший себя метод! Как его Слизнорт вообще ещё в капитанах держит?!
- Полагаю, так же, как и нашего, – Даала, заложив руки за голову, а ногу на ногу, лежала на траве и смотрела в небо, пожёвывая травинку. – Ваш хоть какие-то серьёзные победы одержал, а МакКлиффа гнать пора семихвосткой с его места. Но Флитвику до квиддича нет особого дела. А Слизнорта, похоже, больше интересует возможность расширить свой клуб знакомств, чем получить кубок… Он тебя ещё не приглашал?
- Нет, – буркнул Вольф, всё ещё находясь в расстроенных чувствах. – Руди там был, Басти сейчас находится, его с октября Слизнорт уговорил. Вроде доволен, говорит, девчонки там толковые есть… Наверно, в своё время и до меня очередь дойдёт.
- Не сомневайся, вожак, – улыбнулась Даала, посмотрев на него и ободрительно подмигнув. – Дойдёт непременно! Как только Слизнорт поймёт, что ты по мозгам ничуть не уступаешь, если не превосходишь, братьев, так немедленно приглашение пришлёт.
- Наверно, неплохо будет, – пожал плечами Вольф, – но меня, если честно, это не очень волнует. Сейчас обстановка с квиддичем из рук вон. Если мы продуем этот матч, я непременно в следующем году буду прорываться в команду.
- Бедные мы, – вздохнула Даала, впрочем, без лишнего сожаления. – У нас тогда шансов и вовсе не будет…
- Да ладно тебе, – смутился Вольф, невольно покраснев от удовольствия, – у вас же тоже смена будет, тебя наверняка возьмут…
- Если нынешний капитан на своём месте останется, вся надежда будет на то, что я – лучшая охотница Хогвартса, – потянулась Таркин, одновременно обдавая презрительным взглядом скептически фыркнувшего Снейпа. – Но я видела твои выкладки, вожак. Если ваши станут к тебе прислушиваться, одной меня не хватит.
- Если меня и возьмут в команду, то уж точно капитаном не сделают, – хмыкнул Вольф, пожав плечами.
- Да, но никто не помешает вашему капитану следовать твоим рекомендациям, а если он откажется – не сомневаюсь, ты сумеешь доказать Слизнорту, что кое-кого надо подвинуть с его места.
- Боюсь, что такой вариант не исключён, – со вздохом признал Вольф, ложась на траву рядом с Даалой. – Если только Оуксток не покажет, что он способен на большее. Честное слово, окажись я сейчас капитаном гриффиндорской команды – я бы смог его обыграть! Тут нужную тактику совсем несложно подобрать, и я это, кстати, для тренировки сделал!
- Ну что ж, скоро увидим, совсем ваш капитан безнадёжен или не очень, – кивнула Даала. – Ставлю на тебя.
- Спасибо, хотя сейчас я был бы рад ошибиться.
Какое-то время вся четвёрка молчала. Весеннее солнце заливало их своими лучами, на озере свежий ветерок поднимал лёгкую зыбь, играя солнечными зайчиками, как отблесками на серпантине.
- Есть что-нибудь новое… касательно
нашей задумки, вожак? – осведомилась Даала, предварительно закрыв глаза и чутко прислушавшись к звукам вокруг.
Уговорить её и Регулуса присоединиться к затее было совсем несложно. Достаточно оказалось в разговоре сделать ставку на то, какие возможности это даст по сравнению со всеми другими учениками. Кроме того, Регулус после подробного рассказа искренне посочувствовал Люпину и согласился с тем, что эта помощь выходит за рамки межфакультетской вражды в силу совершенной необычности ситуации, а что касается Даалы, то она согласилась с предложением Вольфа, ещё не дослушав о его причинах – настолько её захватила мысль об анимагии. Правда, к идее о том, что Люпин нуждается в помощи, когтевранка отнеслась прохладно, но заявила, что вне зависимости от причин решение обучаться этому умению просто захватывающее. А если вожак считает, что одному гриффиндорскому мямле требуется помощь, то решение, конечно, странное, но ему виднее.
Сложнее оказалось отыскать требуемую литературу. Кое-что нашлось в библиотеке, но этого было мало, и даже рискованный налёт на Запретную секцию особых результатов не дал, хотя Северус при виде тяжёлых томов, описывающих редкие и сильнодействующие зелья, просто впал в экстаз. В итоге он всё-таки позаимствовал оттуда на время столько, сколько смог частью утащить в руках (и не только своих), а частью отлевитировать. Вольф же был доволен гораздо меньше, ведь оставалось только гадать – изначально ли книг по анимагии в школьной библиотеке было так мало, или это Мародёры порылись раньше них. Решение удалось найти не сразу, но на весенних каникулах Лестрейндж съездил домой, решив поискать в библиотеке родного замка, и вернулся в крайне приподнятом настроении – нужных материалов и сведений там нашлось сполна. Теперь оставалось лишь обеспечить полную секретность изучения – хотя бы потому, что незарегистрированному анимагу грозил срок в Азкабане. А Лестрейндж подозревал, что в их случае могут ещё и впаять «сознательное участие в группировке» или что-нибудь ещё в этом духе. В юрисдикции он был не силён, но о таких терминах и их применении был вполне наслышан. Так что конспирация выходила на первый план даже без учёта того, что с самого начала вся затея с анимагией была обречена на полную секретность из-за своей первопричины – оборотня в Хогвартсе.
Для успехов в анимагии требовалось многое – на первых же страницах любой книги, описывающей магическое умение, позволяющее по собственной воле превращаться в животное и обратно в любое время, а не как оборотень – в любом случае, но только в полнолуние, говорилось о том, что это сложное и опасное искусство. Главными дисциплинами, необходимыми для успеха, назывались трансфигурация и нумерология – на первой, как о науке о превращениях, была завязана сама суть анимагии, а вторая требовалась для всех необходимых расчётов, а их было немало. Кроме этого, упоминались некие редкие зелья, способные отчасти облегчить перестройку организма, да и неплохие познания в чарах тоже были нелишними. Фактически, анимагия могла считаться проверкой разом на все основные магические дисциплины. К счастью, возможность заняться работой разом в четыре пары рук сильно упростила задачу. Чары взял на себя Вольф, зелья – Северус, трансфигурационным разделом вызвалась заняться Даала. От Регулуса особой пользы пока быть не могло, но он так отчаянно желал тоже участвовать в общем деле не в роли балласта, что Вольф решил всё-таки поручить ему базовые метеорологические расчёты, которые, конечно, потом должны были проверяться всеми остальными. Впрочем, видя, с каким оживлением и азартом Блэк воспринял поставленную перед ним задачу и как усердно он за неё принялся, Лестрейндж пришёл к выводу, что, если так пойдёт и дальше, на него можно будет смело положиться.
- Пока нет, – ответил он. – Я тренируюсь в диагностических чарах, надеюсь, через пару недель достаточно овладею ими, чтобы отслеживать изменения, происходящие под воздействием Нервноделического зелья.
- Можешь особо не торопиться, – заметил Северус, – оно всё равно готовится долго, а мне ещё нужно дополнительно раздобыть пыльцу из единорожьего рога и перья сниджета.
- А когда вы закончите, я смогу приступить к окончательным расчётам первой стадии подготовки! – радостно сообщил Регулус.
- А мне останется отшлифовать трансфигурационные формулы для этого этапа, – заключила Даала.
- Короче говоря, всё идёт по плану, – довольно подвёл итоги Вольф.
- Да… Поскорей бы! – мечтательно зажмурилась Таркин. – Как думаешь, вожак, в кого мы превращаться будем? Эх, жаль, что нельзя самой выбирать…
- Угу. Не иначе, как ты бы превращалась в летающую, ныряющую и древолазающую львицу с цветом шерсти ярче золота и гламурными бриллиантовыми когтями, – съязвил Северус.
- Ты что, дурак? – фыркнула Даала. – Хотя насчёт львицы, конечно, идея неплоха… если не считать того, что это для гриффиндорки, а не когтевранки.
- А ты орлицей хочешь быть? – полюбопытствовал Регулус.
- Ну… вариант недурной, – признала Таркин. – Вожак, а ты как думаешь?
- Тебе пойдёт, – согласился Вольф. – Другое дело, что точно сказать пока всё равно нельзя. Анимагический облик определяется характером, менталитетом, жизненной позицией… и вообще, если предельно просто, то он – отражённый в живом существе облик нашей души. Отчасти влияет на него и физическое сложение, но во вторую очередь, определяя больше внешность, чем вид.
- То есть надо хорошо знать себя, чтобы иметь возможность предсказать результат? – уточнила Даала.
- Боишься, что станешь канарейкой? – сочувственно поинтересовался Северус.
- Если стану хищницей, первым пойдёшь на завтрак, – душевно ответила Таркин.
- Да ладно вам… – примирительно поднял руки Регулус. – Незачем ссориться!
Вольф усмехнулся, глядя на это выяснение отношений. Даала и Северус просто обожали цапаться, когда рядом не было посторонних недругов. Иногда дело балансировало на грани рукоприкладства, и тогда уже ему самому приходилось играть роль миротворца. Пока что получалось достаточно успешно.
- Нет, к сожалению, всё равно не получится, – покачал головой Лестрейндж. – Дело в том, что видов животных и птиц очень много, а ведь варианты ими не ограничиваются. Для точного предсказания потребовалось бы знать себя до последней чёрточки, даже самой мельчайшей. И то ещё не факт, ведь существуют перекликающиеся возможности. В смысле, есть такие анимагические облики, которые подойдут людям с разными характерами, и наоборот – те, кто на первый взгляд очень похож по духу, могут получить совершенно разных животных. Тут можно только приблизительно очертить круг, и это получится после успешного завершения первого этапа.
- Волчья стая, – вырвалось у Даалы.
- То есть? – уточнил Вольф. – Ты имеешь в виду…
- Да нет, просто вспомнилось, – Таркин рассмеялась и запустила руку себе в волосы, – я тут недавно услышала… В общем, у нас, на Когтевране, какой-то каламбурщик нашёлся и назвал нас «Волчьей стаей».*
- Ну что ж, звучит явно лучше, чем «Мародёры», – оценил Вольф. – Согласны?
- Ещё бы! – живо согласился Регулус.
- Да уж, без вопросов, – усмехнулся Северус, подставляя лицо весеннему солнцу. – По рыцарю и герб!
Над озёрным берегом разнёсся весёлый смех.
Увы, после финального матча по квиддичу смеяться уже не пришлось. Вольф выходил из себя, сидя на трибуне – его предсказание сбылось, и загонщики слизеринской команды оказались не в состоянии эффективно противодействовать гриффиндорским охотникам, раз за разом успешно прорывавшихся к кольцам соперников. К тому же совершенно не были организованы помехи вражескому ловцу, и оставалось надеяться только на дуэльное противостояние – но, увы, даже Вольф не мог не признать, что Джеймс Поттер как ловец объективно превосходит своего слизеринского коллегу. В итоге снитч и достался ему, подведя печальную черту под и без того печальным для Слизерина счётом.
Вольф честил капитана слизеринской команды на все корки, пуская в ход все известные ему немецкие ругательства – использовать их английские аналоги рядом с сокурсницами было как-то неловко, зато на иностранном языке можно было отвести дух как следует. Смотреть на сияющего Поттера, высоко поднявшего вверх зажатый в руке снитч, было просто невыносимо. Вид счастливо улыбающегося Сириуса, зависшего в воздухе рядом со своим другом, радости тоже не прибавлял.
- В следующем году я точно пойду в команду! – пообещал вслух Вольф. – Я сделаю всё, чтобы стереть с их лиц эти… улыбочки!
- Я тоже буду пробоваться! – поддержал его Регулус. – Хочу быть ловцом! А ты?
- Неважно, моё оружие – голова… Кем лучше получится, тем и буду. Сев, а ты не хочешь?
- Рад бы, но от меня на метле пользы мало, – развёл руками Снейп. – Была бы зенитка – другое дело…
Вольф невольно засмеялся, чувствуя, как настроение у него всё же немного поднялось.
Близился конец семестра, и надвигались экзамены. Второму и первому курсу волноваться приходилось не слишком, а вот у пятого и седьмого был аттестационный уровень. Басти как раз заканчивал пятый и был весь на нервах, с головой уйдя в учебники. Вольф искренне ему сочувствовал и старался не мешать, одновременно со страхом думая, что же будет, когда через три года дело дойдёт и до него. Но долго эти страхи не продлились – во-первых, в тринадцать лет три года выглядят неимоверно долгим сроком, а, во-вторых, пока что и текущих проблем тоже хватало, хотя до самих экзаменов время ещё было.
В последней декаде мая на досках объявлений во всех Общих гостиных появилась информация о том, что производится набор желающих на экскурсию по Центральному музею Магической Британии. Вольф охотно записался на неё, желая немного развеяться. Северус поначалу сомневался, стоит ли оно того, но Вольф убедил его, что с таким унылым преподавателем, как Бинс, единственное достоинство которого состоит в том, что он никогда не устаёт монотонно бубнить, и к тому же в преддверии экзаменов – прогулка по историческому музею точно не помешает.
После прибытия ученики были разделены по курсам, так что Регулус и остальные из их компании ходили порознь. Второму курсу достался в экскурсоводы благообразный старичок, обладавший, в отличие от призрака-Бинса неплохой дикцией, но явно не самой лучшей памятью. Может, конечно, у него было чётко ограничено время, а может, он просто любил рассказывать об одних событиях и не любил – о других… Так или иначе, но Вольф просто впадал в тоскливое раздражение, слушая короткие и невнятные рассказы о важных битвах Средневековья.
В зале, посвящённом эпохе Столетней войны, Лестрейндж всё-таки не выдержал. Последней каплей послужило то, что экскурсовод перепутал в битве у Лиможа чуть ли не всё, кроме того, кто победил, хотя перед его глазами был подробный макет поля сражения размером в несколько квадратных ярдов.
- Простите, сэр, всё было не так!
- А? – ошарашенно уставился на него старичок.
Вольф решительно раздвинул в стороны двух когтевранцев и подошёл вплотную к макету.
- Битва при Лиможе действительно состоялась в тысяча триста девяносто втором году, но у нас в сражении участвовали две тысячи человек, из них – двести сорок семь волшебников. Остальные были в основном стрелками из длинного лука, не считая небольшого отряда пехотинцев-наёмников из Бургундии, – рука Вольфа заходила над макетом, указывая расположение войск. – У французов тоже в основном была пехота, так как рыцари в большинстве своём не горели желанием сражаться вместе с волшебниками. Но зато у командующего объединённым французским отрядом было общим счётом порядка пяти с половиной тысяч человек, правда, магов лишь до полутора сотен. Точное число назвать сейчас не представляется возможным в силу того, что практически никаких учётных документов со стороны Франции не сохранилось…
Вольф говорил твёрдо и уверенно, а перед его глазами разворачивался тот далёкий сентябрьский день. Английские лучники строились на склоне пологого холма, прикрытые с тыла лесом, а наёмники, переговариваясь между собой на родном языке, занимали позицию за краем глубокого оврага на правом фланге. А впереди, под колышущимися синими знамёнами, усыпанными геральдическими лилиями, на силы Туманного Альбиона в три линии надвигались французы…
- После битв у Креси и Пуатье французы в большинстве своём, – губы Лестрейнджа насмешливо изогнулись, – неплохо представляли себе, на что способен наш длинный лук. Но у них не было особого выбора, так как им требовалось убрать угрозу, именно убрать, а не отшвырнуть на время; ведь взятие Лиможа открывало дорогу на Клермон-Ферран, что давало, в свою очередь, нам возможность угрожать Лиону и, опосредованно – Греноблю. Даже после чумы Лион был важным торговым и продовольственным центром, а взятие Гренобля грозило отрезанием Франции от Италии, что было для французских магов крайне нежелательно, ведь в борьбе с нашими волшебниками, уступая им качественно, они нередко полагались на вполне себе маггловскую помощь из Рима…
Лили, в первый момент недовольно уставившаяся на слизеринца, уже начала слушать его с жадным интересом. И не только она – живой и уверенный рассказ слушали даже Мародёры, даже Поттер! Стоящая рядом с Вольфом Даала гордо взглянула на него.
- Французы возлагали надежды на то, что склон холма является всё же недостаточно крутым для того, чтобы серьёзно замедлить передвижение пехоты, а возможные потери от заградительного огня длинных луков было решено, по всей видимости, заранее вписать в расходную статью. Что поделаешь, французские командующие того времени часто отличались тем, что не жалели не солдат, ни себя… Бертран дю Геклен и подобные ему были редким исключением.
Кто такой Бертран дю Геклен, Северус не знал, но всё равно слушал, не отрываясь, переводя взгляд с макета на рассказчика и обратно. Вольф вдохновенно вёл свой рассказ, ни разу не прерываясь и так смотря на трёхмерную карту сражения, словно видел вместо неё реальную местность и солдатские строи – несколько движущихся вперёд и несколько замерших наизготовку на склоне обширного холма, напоминающего верхушку изрядно полысевшей головы с глубоким рубцом на правом виске.
- План французов заключался в том, чтобы приблизиться, соблюдая строй, на расстояние, несколько превышающее прицельную дальность навесной стрельбы из наших луков, рассредоточиться и пойти в атаку сразу по центру и обоим флангам. Их смущало необычное расположение нашей пехоты, ведь, как правило, её место при подобных построениях было в промежутках между выдвинутыми вперёд и с флангов отрядами лучников. В итоге было решено всю левую шеренгу бросить на наёмников – предполагалось, что те, не отличающиеся высоким боевым духом, побегут, что даст французам возможность окружить наших лучников и перебить всех до единого, не дав им ускользнуть в лес. Что поделаешь, после Креси бравые галлы взяли за обычай не щадить их, а если всё же доходило до плена, то каждому стрелку из длинного лука отрубали средний палец – только большим и указательным такой не натянешь, это вам не короткий валлийский.
Многие девочки выразили на лицах глубокое отвращение. Вольф, заметив это краем глаза, усмехнулся.
- Собственно, с того времени и пошёл вот этот жест, – Лестрейндж высоко поднял правую руку и сжал в кулак все пальцы, кроме среднего. – Так наши лучники дразнили французов. Полагаю, что и в этой битве тоже… Так вот, а центральная и правофланговые шеренги должны были смять наши основные силы. Магам отводилась защитная роль – те должны были не дать нашим волшебникам поддержать площадными заклятиями лучников.
Битва началась ближе к полудню. Французы надеялись, что высоко поднявшееся солнце помешает нашей стрельбе, но с облаками в тот день нам везло – они не только закрывали восход солнца, но и расширились затем на б
ольшую часть неба. Солдаты говорили, что это хорошее предзнаменование – сами небеса помогают им…
Вольф помолчал пару секунд, сдвинув брови. Все ожидали продолжения.
- Эдуард Блэк осознавал, что его ключевое превосходство заключается в более опытном и многочисленном отряде волшебников. Он принял решение разделить его на две части, одна из которых должна будет сдерживать французских магов, а другая – помешать пехоте бегом подняться по холму и навязать лучникам рукопашную. Обе задачи были в итоге успешно выполнены. Французы выставили в первую линию наиболее тяжело вооружённых воинов, чтобы вдохновлять остальных и нести меньшие потери от стрел на ближней дистанции, когда стрелять уже будут прямой наводкой. Но это привело к замедлению всего строя, ведь быстрые на ногу, но плоховооружённые бойцы оказались привязаны к передовой линии. Впрочем, иначе бы они и вовсе не горели желанием схлестнуться с нашими лучниками… В конечном счёте, ошибкой было само решение начать бой фактически на условиях нашей стороны. Стратегически французам было бы вернее сдать Лимож и, временно отступив, усилиться за счёт подкреплений Клермон-Феррана, применив одновременно против нас фабианскую стратегию, двадцать лет назад уже принёсшую им успех западнее, у Пуатье и Бержерака. Но уклоняться от прямых столкновений с угрожающими силами наших войск было неприемлемо с моральной точки зрения для французских аристократов…
Вернёмся к месту событий. Французские шеренги, выстроившись согласно плану, начали наступление. В этот момент наши маги сковали боем французских, дав меньшему своему отряду возможность практически беспрепятственно действовать против атакующей пехоты. И в этот момент было принято ключевое решение: не пытаться играть роль артиллерийской поддержки, забрасывая французов огнешарами, а, сочетая трансфигурацию и чары, покрыть склон холма непролазной грязью, причём поначалу довольно слабой, чтобы не остановить врага сразу, а дать ему забраться поглубже и одновременно подойти практически на прямой выстрел.
Это и решило исход боя. Скорость продвижения тяжеловооружённых латников снизилась до губительно низкой, наши стрелы косили их в массовом порядке – промахнуться по огромной толпе было невозможно. Первыми бросились бежать задние ряды, нёсшие большие потери от стрел, летящих поверх голов передней линии, и к тому же имевшие лучшую возможность убежать. Видя их бегство, латники заколебались, и тут бургундские наёмники нанесли фланговый удар из оврага – точнее, имитировали его, с боевым кличем заходя во фланг и тыл французам. Те, поняв, что вот-вот сами окажутся в окружении и будут перебиты, бросились бежать, не соблюдая уже никакого строя, забросив щиты за спину в отчаянной попытке спастись от наших стрел. Забавно, между прочим, что практически всё тяжёлое оружие они как раз бросили – наёмники были очень довольны трофеями. Французские маги тоже поспешно отступили, не дожидаясь, пока лучники перестроятся для удара по ним. Кто аппарировал, кто вовремя добрался до мётел… В целом они понесли самые меньшие потери, а вот пехота была выкошена на треть – если же учесть уровень тогдашней маггловской медицины, то смело можно сказать, что в итоге даже наполовину, за счёт умерших от ран. Таким образом, Лимож остался без защиты, что и предопределило его взятие. К сожалению, в полной мере воспользоваться плодами победы и продолжить наступление нам не удалось – войска были вымотаны, а коммуникации находились под постоянной угрозой. Спустя четыре года было заключено перемирие, подвёдшее итог Каролингскому этапу Столетней войны, длившемуся в общей сложности двадцать семь лет…
Вольф задумчиво вздохнул и поднял глаза. Слизеринцы смотрели на него с уважением, пуффендуйцы – с вниманием. Несколько когтевранцев что-то конспектировали. У гриффиндорцев же был полный разнобой – от боязливого любопытства на физиономии Петтигрю до глубокой задумчивости на лице Поттера, который не отрывал взгляда от карты.
- Ох ты, батюшки, – охнул наконец отмерший экскурсовод. – Вот это да… Вы, мистер, часом не из семьи историков или авроров будете?
- Нет, – усмехнулся Вольф. – Я – Лестрейндж.
- А-а-а! – с каким-то пониманием протянул старичок и оглянулся в сторону дверей, на которых было написано «Гражданская война 1642-1652». – Ну, тогда понятно, тогда понятно… Что ж, дамы и господа, прошу за мной. На следующей экспозиции мы видим…
Северус осторожно отстал от двинувшейся вперёд группы. Его очень заинтересовал этот взгляд экскурсовода. Что-то подсказало ему, что до этого зала они вряд ли дойдут – или, скорей всего, пропустят его под каким-нибудь предлогом. Уж больно выразительный и понимающий взгляд был у старичка. Что же там такое и как оно связано с его другом?
Двери были слегка приоткрыты, и толком бросить взгляд за них не удалось – сильно отрываться от основной группы Северус не хотел, это бы означало с высокой степенью вероятности обратить на себя нежелательное внимание. Но ему удалось заметить в числе прочего один портрет, который сразу привлёк его взгляд. На портрете был в полный рост изображён человек средних лет, в латах, с мечом у левого бедра и волшебной палочкой в правой руке. Красивое, но властное и суровое лицо его носило какие-то неуловимые, но явные черты сходства с лицами братьев Лестрейнджей, а тёмно-карие, коньячного цвета глаза были точной копией глаз Вольфа. Постаравшись запомнить увиденного на портрете человека, Северус поспешил за остальными, с глубоким любопытством размышляя, кто же он таков, какой роднёй доводится его другу и почему старичок-экскурсовод так отреагировал, услышав «Я – Лестрейндж».
_______________________________________________________________________
* Каламбур заключается в том, что по-английски выражения «Волчья стая» и «стая Вольфа» звучат одинаково – Wolf's pack.
Глава 19. Зеркала прошлого и будущего. Враг навсегда остаётся врагом,
Не дели с ним хлеб, не зови его в дом,
Даже если пока воздух миром запах,
Он, хотя и спокойный, но всё-таки враг.
Если он, как и ты, не пропил свою честь,
Враг не может быть бывшим, он будет и есть.
Кошка Сашка, «Враг навсегда остаётся врагом».
Северус открыл глаза и приподнялся на локте, желая посмотреть, сколько сейчас времени. Увидев, на какие цифры указывают стрелки будильника, он в первый момент лихорадочно дёрнулся, намереваясь вскочить с кровати, но, едва коснувшись ногами прохладного пола, вспомнил: сегодня уже нет занятий. И к экзаменам готовиться не надо, наоборот – сейчас уже, наверное, должны быть вывешены на доске объявлений результаты письменных работ. Хорошо, что для младших курсов они объявляются ещё до отъезда! Старшекурсникам с их аттестационными «волнами» на пятом и седьмом результаты приходят только к середине лета. Ну, на седьмом вроде бы пораньше, ведь это – последний курс, а вот на пятом – точно лишь в июле, причём ближе к концу.
Все остальные ещё спали, привычка рано подниматься на ноги без будильника ни у кого так и не образовалась. Северус задумался, не разбудить ли Вольфа, но в итоге решил, что результаты экзаменов от Лестрейнджа никуда не денутся, а внеплановое пробуждение ещё никого и никогда не радовало. Стараясь двигаться потише, Снейп оделся и спустился по длинному коридору вниз, в Общую гостиную.
Здесь тоже ещё никого бодрствующего (да, собственно, и спящего) не обнаружилось. Немного подосадовав на себя – вскакивать рано утром только ради того, чтобы узнать результаты экзаменов, которые больше никого не волнуют до такой степени, выглядело довольно-таки глупо, – Северус всё же подошёл к доске объявлений, рассудив, что поворачиваться и уходить обратно будет ещё глупей. Так… второй курс, письменные части экзаменов. Вот оно. А вот, кстати, и первый – что там у Регулуса?
Что ж, в целом можно было быть довольным и собой, и друзьями. По всем основным предметам оценки были хорошие, хотя Вольф на «Выше ожидаемого» по зельям натянул с большим трудом, да и по истории магии стояла та же самая «В». Северус только вздохнул, увидев её. Вольф с лёгкостью ответил на все вопросы о войнах с великанами, да ещё и, как выяснилось в разговоре после экзамена, с такими подробностями, о которых Бинс и близко не заговаривался. Зато из первого Гражданского Магического Кодекса и половины пунктов не вспомнил. Ещё бы, там фланговые обходы не присутствуют.
Регулус показал хорошие результаты практически везде, кроме зельеварения, хотя его «В» была всё же основательней, чем у Вольфа. Но это, похоже, у Блэков вообще семейное – Северус прекрасно помнил, как Регулусов старший братец начинал тоскливо пялиться на свой котёл всякий раз, когда дело доходило до практической части. Странно ещё, что при этом он ухитрялся держаться на приличном уровне в оценках – то ли Поттер с Люпином советами не оставляли (хотя почему «то ли», скорей уж наверняка), то ли ещё Слизнорт давал поблажку, рассчитывая в будущем затащить в свой клуб, в который деканом Слизерина отбирались перспективные ученики со всех факультетов. Причём перспективные далеко не всегда в плане оценок – Северусу были известны отличники, которых туда даже не приглашали. Поговаривали, что у декана есть чутьё на успешных людей, и он заранее стремится свести их вместе, а в будущем – и помочь протолкнуть куда надо. В расчёте на вполне определённую благодарность. В общем, от каждого по способностям, каждому по потребностям. Если бы эта политика Слизнорта не распространялась на одну лишь отбираемую лично им элиту, его можно было бы назвать коммунистом по реализуемым им идеалам. Во всяком случае, если Северус ничего не путал в самих этих идеалах.
Что ж, во всяком случае, ему самому на отметки жаловаться не приходилось – «Превосходно» стояли везде, хотя, конечно, обошлись в разную цену. На тех же чарах пришлось потрудиться куда как больше Вольфа, который влёт запоминал любые принципы действия заклинаний, а нужные формулы и движения палочкой отвечал ещё до окончания вопроса. Зато трансфигурационные «пешки», как ещё называли ученики в Хогвартсе высшую отметку, им обоим достались примерно одинаковыми усилиями. Как и по астрономии, и по травологии… Но Северуса определённо радовало, что полёты преподавались лишь на первом курсе и лишь на уровне зачёта-незачёта. Пускай переместиться из пункта А в пункт Б на метле он был вполне способен, а в квиддич его, в отличие от всех остальных, никогда не тянуло, но видеть на фоне ровного столбца «пешек» «улёта» – «У», полностью «удовлетворительно», – желания не было ни малейшего. А Северус умел оценивать свои возможности и прекрасно осознавал, что для него эта оценка, последняя проходная, является максимумом – во всяком случае, пока что. Оставалось утешаться тем, что способности к полётам, управлению быстрым передвижением в трёхмерном пространстве, наверное, в какой-то мере просто врождённые, а значит, нет смысла попусту печалиться о своём «улёте» на фоне двух «пешек» и ещё, как минимум, «валета» друзей. Не «спёкся» или, того хуже, «обломинго» – уже хорошо.
Запомнив оценки всех троих, Северус ещё немного постоял в задумчивости, решая, что же теперь – всё-таки вернуться, лечь и попытаться уснуть или же найти себе занятие до того времени, как Вольф всё же вернётся из царства Морфея. Победило второе, оставалось только решить, чем же именно в таком случае заняться. Первой мыслью было побродить по коридорам, но тут же вспомнилось о том, что при таком раскладе можно наткнуться на Мародёров – одному на всю четвёрку. Северус тяжело вздохнул, выругался вполголоса, процитировал в свой адрес любимую критическую фразу Таркин – «Ты дурак, что ли?», и, решительно махнув рукой, шагнул к выходу. Потому что тошно было выглядеть трусом, хотя бы и перед собой.
Может, действительно, как любила поговаривать та же незабвенная Таркин, удача дураков любит, а может, гриффиндорская компания тоже ещё глаза продрать не удосужилась, но до самого Большого зала ему не встретился никто, кроме Филча, с которым Северус обменялся приветствиями и остановился немного поболтать. Давняя задумка Вольфа была к этой весне успешно выполнена – после того, как они, разузнав о дне рождения завхоза, явились к нему всей компанией с подарками, Филч расчувствовался чуть ли не до слёз. Оказалось, что его раньше никто из учеников никогда не поздравлял и уж тем более ничего не дарил, – хотя Северус в этом и так был уверен ещё до того, как завхоз озвучил этот печальный факт и принялся утирать глаза спешно извлечённым из кармана клетчатым платком. Но, что оказалось забавней всего, – такой расчувствовавшийся Филч превратился во вполне приличного собеседника. На устроенных прямо в его кабинете праздничных посиделках он шутил, улыбался и рассказывал разные весёлые истории, которых у завхоза, к искреннему удивлению всей их компании, оказалось совсем даже немало, что никак нельзя было предположить по его обычному сварливому виду. А на прощание Филч, обведя всех задумчивым взглядом, внезапно изрёк:
- Вот что, ребята. Догадываюсь я, что вы ночью по школе шастаете. И нередко. Да только ладно уж! Вы на моей памяти всегда себя прилично вели… ну, было, конечно, – завхоз шутливо погрозил им заскорузлым пальцем, – да только я ж не дурак, вижу, что эти дуралеи малолетние с Гриффиндора сами на рожон лезут. И знаю, что они за беспорядок в замке ответственны в львиной доле случаев!
От избытка чувств Филч даже пристукнул кулаком по столу, одновременно довольно улыбнувшись собственному каламбуру.
- В общем, я что сказать хотел-то – я тут подумал… Так уж и быть, вижу я, что вы всё время с гриффиндорцами этими враждуете. Не иначе как и по замку лазаете тоже для этого. Ежели так, то – ладно! Согласен я глаза на это закрыть, только – тсссс! Никому не слова, ясно? Вам я доверяю, а если всякая шпана малолетняя начнёт когда не надо шастать, беды не оберёшься! Так что вот, ребятки. Вы – никому, а я ночью вас не вижу и не слышу, договорились?
Они принялись дружно заверять его все вчетвером, что – да, конечно, никому и никогда… Скрыть при этом свою полнейшую радость ни у кого из них не получилось, да, пожалуй, и ни к чему это было. Филч сам довольно улыбался, глядя на них, а потом кивнул и поднялся на ноги.
- Вот и славно, ребятки. Договорились, значит. А сейчас пойдёмте, я вас провожу, а то отбой-то уже был, мало ли что – не я один коридоры патрулирую…
- Но у вас-то это лучше всего получается! – немедленно отозвался Вольф. Завхоз даже приосанился, услышав такое, а Северус пообещал себе непременно вызнать у друга, где тот навострился льстить в лоб с такой искренностью и таким честным взглядом.
Вот и сейчас Филч охотно выслушал новости и, поздравив Снейпа с успешной сдачей экзаменов и приняв ответные пожелания хорошего летнего отдыха, отправился по своим делам дальше, а Северус осмотрелся по сторонам, решая, куда стоит направиться сейчас. Вариантов было несколько: спуститься к озеру и спокойно подышать свежим, прохладным, утренним воздухом, пока никого нет и за спиной не слышно ничьего галдежа; просто прогуляться вокруг замка, примерно с теми же намерениями; заглянуть в Большой зал и проверить, нельзя ли позавтракать раньше обычного… ну, хотя бы кофе выпить? А ещё можно…
Но додумать до конца очередной пункт в списке Северус не успел, потому что сзади ему кто-то врезал под коленки – несильно, но достаточно, чтобы ноги подогнулись, – и сразу же взял его шею в локтевой захват, одновременно другой рукой удерживая от падения.
- Угадай, кто? – довольно поинтересовались сзади.
- Кошмарная рыжая бестия, – прохрипел Северус, пытаясь отцепить от горла предплечье в рукаве из золотистой лёгкой ткани.
- Фи, как невежливо. У меня, между прочим, имя есть!
- Ну, фамилию я уже назвал… – Северус попытался вложить в голос столько язвительности, сколько возможно было в такой ситуации. – Ты уверена, что хочешь ещё и имя?
Сзади от души расхохотались, и изящная, но не по-девичьи сильная рука наконец освободила его шею.
- Всё-таки ты небезнадёжен, – весело заключила Таркин, глядя на него, поворачивающегося и сердито растирающего шею. – Начинаю понимать, что вожак в тебе нашёл. Кстати, где сейчас он и Рег?
- Дрыхнут ещё, – Северус закончил приводить себя в порядок и пронзил когтевранку обвиняющим взглядом. Но с тем же успехом охотник мог бы читать мораль загнавшей его на дерево волчице.
- Ладно, вернёшься – пожелай им от меня приятных сновидений.
- Хорошо… Стоп! А как я это сделаю, если они спят?
- На ушко прошепчешь, – невинно захлопала глазами Таркин.
Северус набрал в грудь воздуха, но так и не выдохнул, а вместо этого закатил глаза к потолку. Наблюдавшая за ним довольная Таркин удовлетворённо кивнула сама себе и, видно, сочла, что пора менять тему.
- У вас уже оценки вывесили?
Северус молча кивнул. Он не был уверен, что сможет спокойно ответить вслух, а влезать в перепалку с утра пораньше не хотелось. Тем более что сейчас рядом не было ни Вольфа, ни Регулуса, а именно эти двое обычно гасили бурное выяснение отношений, каждый на свой лад.
- Ну и? Рассказывай!
- У меня все «пешки», – буркнул Северус. – У Вольфа два «валета» – по зельям и истории, остальные «пешки». Рег только одного «валета» схватил – у Слизнорта. Готов поспорить, что декан не слишком доволен. Как же, такая фамилия…
- Вот жалость-то, – искренне вздохнула Таркин. – Он, наверное, здорово расстроится, худшим же вышел…
- В смысле? – не понял Северус. – Неужели ты думаешь, что на прочих факультетах средний балл лучше?
- Да причём тут факультеты?! Я про вожака говорю!
- А! – невольно рассмеялся Северус. – Да ладно, можешь не париться. Вольфу всегда было пофиг и на зелья, и на историю… мирную. Я очень удивлюсь, если он окажется недоволен.
Северус опустил взгляд и посмотрел на стоявшую у стены скамейку. На губах слизеринца возникла невольная, смущённая улыбка.
- Я даже думаю, он скорее за нас порадуется…
- Он классный, – широко улыбнулась Таркин. – Нам с ним очень повезло. И тебе, и мне, и Регу… Только ему самому не говори, а то, как я заметила, наш вожак в этом плане, – когтевранка хихикнула, – стеснительный.
- М-м… Таркин, можно один вопрос?
- Один уже был, но, так уж и быть, – Таркин с вельможным видом взмахнула рукой, – говори второй.
- Почему ты называешь Вольфа вожаком? – спросил Северус, решив не обращать внимания на очередную подколку, а сосредоточиться на выяснении того, что его уже давно интересовало. Вот только он чувствовал, что этот вопрос из тех, на которые не отвечают при всех, так что приходилось всё время откладывать – встретиться с Таркин наедине было не так-то просто.
Глаза когтевранки, дрогнув, слегка расширились, в них мелькнула тревога пополам с задумчивостью. Таркин сложила руки на груди и, беззвучно вздохнув, немного отвела взгляд в сторону.
- Ты ведь всегда его так звала, с тех пор, как стала… ну, как влилась в нашу компанию. Я заметил, ты практически никогда не зовёшь его по имени. Меня – по фамилии, Регулуса – по сокращённому имени, и только Вольф для тебя всегда «вожак». Почему именно так?
- В принципе… это интересный вопрос, – медленно проговорила Таркин. – Не то чтобы желанный… Я бы с радостью ответила ему, но, раз уж первым спросил об этом ты… Пообещай, что это останется между нами.
- Обещаю, – с готовностью кивнул Северус. Его раздирало любопытство.
- Ты пообещал, – слегка угрожающим тоном предупредила Таркин, на мгновение подняв на него пристальный взгляд. Затем снова вздохнула и посмотрела куда-то вдаль.
- Если подумать, то самым коротким ответом было бы «не знаю». А если подумать, в свою очередь, почему «не знаю»… Ох, как же тебе объяснить, чтоб ты понял… – Таркин ожесточённо потёрла висок. – Понимаешь, мне очень дорога дружба с ним. Но не так, как для вас с Регом. Я чувствую, что для вас он просто хороший человек. А я… Слушай, Снейп, я тебя прибью, если ты посмеешь кому-то рассказать об этом, но, на самом деле, до него у меня на Когтевране… не было друзей.
- Нашла чем удивить, – фыркнул Северус. – Да если бы не он, я бы до сих пор, наверно, оставался у нас на положении полупарии. Думаешь, легко полукровке на Слизерине?
- Даже так? Что ж, я всегда знала, что он – хороший человек… – взгляд Таркин затуманился. – Короче… Я чувствую себя уверенней рядом с ним. Мне спокойней рядом с ним. Я радуюсь, когда мы вместе. Понимаешь? Мне он нужен. Очень нужен. Кажется, я нащупала ответ на твой вопрос… только что в голову пришло. Если бы мы были волчьей стаей не по названию, а всерьёз – ну, если бы мы были настоящими волками – он бы был вожаком. Сто процентов. Согласен?
- Пожалуй… да, спорить не приходиться, – согласился Северус, одновременно угрюмо подумав: «А ты бы наверняка в заместительницы впёрлась! Или как, интересно, у волков это называется?»
- Вот видишь, – кивнула Таркин. – И я о том же.
- Да, но мы-то – не волки.
- Не волки, – не стала спорить когтевранка. – Но… капитану нужен адмирал, как это ни назови. И тебе. И мне. И Регу. Тот, кто свяжет вместе эскадру и поведёт её в бой. Звучит пафосно, да? Ну, что поделаешь, говорю, как чувствую. Наверно, это прозвучит… странно… Но мне просто
хочется называть его вожаком, в конечном счёте. И потом, я вижу, что ему нравится, когда я так к нему обращаюсь. И… мне это тоже нравится.
- Нравится обращаться к кому-то «вожак»? – уточнил Северус. Непонимание в голосе он так и не сумел скрыть.
Таркин вздохнула и в упор посмотрела на него.
- Два вопроса, Снейп. Мои. У тебя есть за стенами Хогвартса кто-то, кто тебе дорог и кому дорог ты? Кто-то, кто от всей души тебя ждёт дома? Всегда?
- Да, – не раздумывая, ответил Северус, вспомнив о маме.
- Значит, считай себя везунчиком, – жёстко припечатала Таркин. – И второй вопрос. Ты знаешь, какие в настоящей волчьей стае царят отношения? Знаешь, кто вожак своим волкам?
Северус невольно смешался. Таркин смотрела на него так, что хотелось отвернуться. Он бы так и сделал, если бы не было стыдно уступать. В синих глазах плескались взволнованная отчаянность и разъярённое упорство, желание настоять на своём и доказать свою правоту. Похоже, за этим обращением для неё действительно стояло нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд.
- Нет, – наконец ответил он. – В подробностях – не знаю.
- Так узнай! Дам подсказку: эти отношения – очень тёплые, намного теплей тех, что в собачьей своре! Львиный прайд и рядом не стоял, там самцы только и думают о том, чтобы получше нажраться, да чтобы чужие львы не пришли и драться не пришлось. А львицы готовы драться за внимание первого льва. У волков – всё иначе! Это – семья, понимаешь, Снейп, семья! Даже если не по крови!
- Я… – Северус вспыхнул от смущения. Слов не находилось, зато тот же стыд наконец помог отвести глаза.
- Прости, – выдавил он из себя немного погодя. – Я… не должен был лезть к тебе в душу.
- Если бы ты попытался это сделать, то тебе бы не поздоровилось, – надменно усмехнулась пришедшая в себя Таркин. – Я сама захотела ответить на твой вопрос… Надеюсь, что сделала это достаточно ясно.
- Да, – поспешно кивнул Северус. – Достаточно.
- Вот и отлично. Кстати, можешь передать
вожаку, что у меня тоже все «пешки». И что, раз уж экзамены кончились, то у меня есть пара неплохих идей насчёт того, как распрощаться на лето с Мародёрами.
- Да? Это здорово, – предвкушающе улыбнулся Северус.
- Чудненько, – снисходительно улыбнулась Таркин и небрежно кивнула ему. – Тогда до скорого, Снейп, рада была повидаться, если что, я в нашей гостиной – заходите…
Рыжеволосая когтевранка развернулась одним быстрым, плавным движением и направилась в сторону башни своего факультета. Северус, сдвинув брови, глядел ей вслед. Впервые за всё время знакомства ему подумалось, что Таркин совсем не так проста, как кажется, если не присматриваться. И, похоже, у неё тоже есть свои тайны в тёмных углах.
* * *
Вновь, как и год назад, Хогвартс-Экспресс размеренно покачивался на стыках рельсов, неся учеников к Лондону. И, как и тогда, у Сириуса снова было дурное настроение. В чём-то, возможно, даже хуже прошлогоднего.
Не радовало Блэка чуть ли не всё подряд. Встреча с родителями вряд ли будет теплее, чем в прошлом году. Регулус теперь, скорей всего, не станет гореть особым желанием с ним общаться – только не после того, как присоединился к компании Вольфа и не раз уже успел схватиться в её составе с гриффиндорцами… а точнее, как раз с ними, Мародёрами. Впереди – два месяца домашнего ареста. В «Ежедневном Пророке» снова появились статьи Волдеморта. И Сириус готов был поспорить, что родителям-то они как раз даже очень нравятся. А значит, они озаботятся и тем, чтобы поставить такое мышление в пример младшему сыну. Вот только этого не хватало! Кажется, ещё очень повезло, что Вольф вроде бы действительно относится к идеям этого лорда без особого энтузиазма. Иначе было бы страшно подумать, как далеко на этой почве мог бы зайти Рег. А так… Так, кажется, ему неплохо на Слизерине, он там прижился. И Вольф действительно заботится о нём, выполняет… роль «заменителя старшего брата». Сириус даже покраснел от стыда, вспомнив эти слова, брошенные в запале Регулусом где-то месяц назад, во время очередной перепалки между их компаниями. И ведь не возразишь ничего – пусть и не по своей воле, но Сириус действительно вынужден был предоставить исполнение своих прямых обязанностей бывшему лучшему другу. Какое счастье, что хоть в этом на Вольфа можно положиться даже сейчас!
Правда, с другой стороны, только в этом… После присоединения в прошлом году к его компании Регулуса с Таркин численность их компаний уравнялась – четыре против четверых. В глубине души Сириус одобрял это – выходить вчетвером на двоих было совсем неловко, тем более для гриффиндорцев. Даже если учесть, что Ремус и Питер обычно в схватках не участвовали. С другой стороны, теперь им поневоле приходилось это делать, но ситуация от этого всё равно оставалась не в пользу гриффиндорцев. В каждом бою «стенка на стенку», как правило, обе компании разбивались на дуэльные пары – каждый выбирал себе излюбленного противника. Во всяком случае, сам Сириус никогда не отказывал себе в удовольствии схлестнуться со Снейпом. И, похоже, эти чувства были взаимны. Вольф всё время вставал против Джеймса, изрядно трепля этим нервы Блэку. Ему всё время приходилось из-за этого бояться сразу за обоих – противники были почти равны по силам, с небольшим перевесом в сторону Вольфа. У Джеймса была отличная реакция и подвижность, зато Лестрейндж противопоставлял этому спокойный и отточенный расчёт. Это была схватка четвёртого стиля со вторым, и, разумеется, четвёртый оказывался тут не в лучшем положении: для дуэлей второй давно признавался лучшим, а в случае с четвёртым положение усугублялось тем, что постоянные перемещения, рывки и уклонения вместо щитовых заклятий выматывали намного быстрее, чем короткие шаги и парирования. Если никто не прерывал схватку и она получала возможность растянуться на несколько минут, то, как правило, Джеймс в ней проигрывал, пропуская метко выпущенное Оглушающее или ещё что-нибудь в этом роде. Правда, сменить свой четвёртый стиль на что-то другое он всё равно не соглашался, мотивируя это тем, что лучше, чем четвёртым, ему драться всё равно не получится. С этим Сириус не мог не согласиться – каждый стиль был отражением не только боевых предпочтений, но и самого духа дуэлянта.
Сам Сириус со своим противником находился в немного более равных условиях. Седьмой стиль был очень опасен, но и сложен, а Снейп, несмотря на все старания, ещё не овладел им на достаточно серьёзном уровне. Здесь четвёртый с его перемещениями и сменой тактик был вполне пригоден, и победы делились примерно поровну. Что, впрочем, не всегда радовало Сириуса – ведь иногда это означало, что его следующим противником становился Вольф. А они оба старались не драться друг против друга. Старые чувства никак не желали выкорчёвываться до конца.
Ну, а две оставшиеся пары для Сириуса, несмотря ни на что, в изрядной мере служили источником веселья. Он понимал, что здесь оно малоуместно, но, несмотря ни на что, порой не мог сдержать улыбки, глядя, как его брат методично загоняет в угол Питера и, наконец послав решающее заклятие, тут же тревожно смотрит, не рухнул ли его противник неудачно для себя. О стену там, скажем… По духу Регулус всё же никогда не был настоящим бойцом первого ряда, готовым прорываться сквозь врагов любым способом. Видно, поэтому и дрался шестым, «дипломатическим».
Зато когтевранская подружка Вольфа в этом плане дралась за двоих. Таркин использовала тот же стиль, что и Сириус с Джеймсом, но делала это с непревзойдённым азартом и энергией. В противники ей доставался обычно Ремус – по обоюдному желанию. Таркин увлечённо молотила по его обороне, а бедняга Люпин изо всех сил держал эту оборону – и если первая, как казалось Сириусу, занималась этим в первую очередь из спортивного интереса, то Ремус, по его же собственным словам, просто не рисковал сваливать такой напор на кого-то ещё. По идее, четвёртый стиль не преодолевал правильную оборону третьего, и защищающийся, изучив противника, имел возможность, когда тот выдохнется, нанести выверенный и решающий удар. Но это в теории. Практика, как водится, оказалась немного другой – после первого же боя с участием Таркин весь взмокший Ремус, когда Джеймс поинтересовался о его впечатлениях от противницы, ответил всего одной фразой:
- Какая сволочь скормила этой бешеной ядерный реактор?!
Когда Сириус узнал, что это за штука, то долго смеялся. Вообще, ему чем-то нравилась Таркин – конечно, агрессии и надменности в ней хватало, но при всём при том злобы не чувствовалось. Иногда Сириусу даже казалось, что они с ней родственные души, хотя бы немного – он также был способен в пылу натворить дел, а вспыхивал легко, хотя и не показывал это так открыто, как она. Ну и… её искреннее расположение к Вольфу, которое она тоже и не думала скрывать, дополнительно подкупало Блэка. В конце концов, не просто же так у неё тоже был четвёртый стиль?
Хотя, конечно, недостатков и у неё хватало. Чего стоило уже то, что она, хотя и была когтевранкой, но к магглорождённым относилась ничуть не с меньшим презрением, чем слизеринцы… Таркин ту же Эванс терпела с трудом – хотя, как сказала однажды Сириусу сама Лили, и не обзывала её грязнокровкой, но глядела презрительно и колкости отпускать любила. Сама же Лили считала Таркин самовлюблённой стервой. Сириус тогда промолчал, но про себя подумал, что у них, похоже, просто личная несовместимость. Одна слишком правильная, а другая слишком вспыльчивая, да к тому же явно не любящая конкуренток поблизости от себя. Дальнейшие наблюдения этот вывод только подтвердили – как правило, если рядом с Вольфом и Снейпом была Таркин, то Эванс предпочитала вообще к ним не подходить. Справедливости ради надо сказать, что обратное тоже было верным.
Так или иначе, но сейчас всё это было уже не так важно. До Лондона оставались считанные часы, а там место школьных проблем займут домашние, которые намного посерьёзней будут. Но и в таких летних каникулах можно найти свои плюсы – библиотека Блэк-Холла была полна редких и ценных книг по любым областям магии. Наверняка и про анимагию что-то стоящее найдётся!
В целом ожидания Сириуса оправдались – после очередной громогласной нотации о том, какой он непослушный и недостойный сын, его отправили в свою комнату. Правда, на этот раз заточение длилось меньше – то ли мать решила, что этот способ не работает, то ли её всё-таки смягчили стабильно высокие оценки Сириуса по всем предметам… Хотя последнее всё же вряд ли – этот факт наверняка нивелировался поведением в школе. А именно – крайне «дружескими и тёплыми» отношениями со слизеринцами.
Не прибавляло радости и то, что предчувствия Сириуса насчёт Волдеморта тоже оказались верны – Вальбурга восхищалась им и не уставала напоминать обоим сыновьям о том, что именно этому примеру они должны следовать. Сириус еле сдерживался, чтобы не высказать в ответ всё, что он думал об этом социальном теоретике (хорошо, что пока не практике!), а вот Регулус… Он внимательно слушал мать и долго сидел в задумчивости после этого. Сириусу это настолько не нравилось, что он попытался сначала поговорить с младшим братом, но, получив в ответ резкую отповедь на тему «не лезь, куда не просили», встревожился настолько, что решил наплевать на междоусобицу и написать письмо Вольфу. В письме Сириус подробно описал происходящее у него в доме и, стиснув зубы, попросил Вольфа хоть как-то повлиять на Регулуса, если уж действительно теперь ему он за старшего брата. В коротком ответе, пришедшем на следующий день, было лишь четыре слова:
К сведению принял. Учту.
Вот и понимай, как хочешь.
К счастью, муторное и тревожное пребывание в родном доме было прервано приездом дяди Альфарда, бывшего в семье почти такой же белой вороной, как и сам Сириус. Относилась к нему Вальбурга, впрочем, получше, но всё равно не слишком жаловала, считая беспечным и несерьёзным чудаком. Так что в Блэк-Холле он появлялся редко, предпочитая жить в своём загородном доме. Но каждый его приезд был для Сириуса настоящим праздником – и этот раз не стал исключением. Даже наоборот! Дядя сумел уговорить свою сестру отпустить к нему племянника на недельку в гости. В принципе, Вальбурга не особенно сопротивлялась, но срок оговорила твёрдо, видимо, опасаясь, что за больший срок братец может испортить Сириуса ещё сильнее.
Дом дяди Альфарда стоял примерно в миле от леса, на просторном поле. Здесь можно было резвиться сколько душе угодно – и в воздухе, и на земле. А самое главное – здесь, в этом уютном двухэтажном особнячке можно было свободно говорить о чём угодно и знать, что с тобой обсудят любую тему. И очень скоро Сириус поднял вполне определённую – о Волдеморте.
Они с дядей сидели в гостиной у незажжённого камина. Под ногами был мягкий ковёр, а в окна залетал свежий вечерний ветерок, нёсший запах цветов из сада. Альфард, выслушав тревожный рассказ племянника о Волдеморте и о беспокойстве за Регулуса, какое-то время ничего не говорил, а только тяжело и печально смотрел на угли в камине.
- Мне тоже не нравится то, о чём говорит этот… хм, лорд. Я подозреваю, что это только начало, и в скором времени – может, через пару месяцев, а может, и через пару лет, но вряд ли позже – Волдеморт от слов перейдёт к действиям. А сам подумай: какие при таких целях могут быть действия?
- Ну… он попытается пробиться во власть и, опираясь на единомышленников, принять желаемые для него законы? – предположил Сириус. Дядя вздохнул и кивнул в ответ.
- Это кажется логичным, и это было бы лучшим результатом на фоне всех остальных – если, конечно, не брать во внимание вариант, что он вовсе откажется от своих идей или же так и останется на уровне газетного пропагандиста. Но я боюсь, что этим путём он не пойдёт. Дело в том, что предложения ограничить возможности магглорождённых, оставить во власти лишь чистокровных волшебников и раньше выдвигались не раз. Что и говорить, если даже в нашей семье были те, кто занимался этим! Но попытки протащить через Министерство подобные законы, к счастью, в большинстве случае оканчивались провалом, и ничего по-настоящему серьёзного в законодательстве изменить так и не удалось. Мне кажется довольно умным человеком этот лорд Волдеморт, а раз так, то вряд ли он снова попытается пойти по тому же пути, на котором ничего не добились десятки других до него. Нет, я боюсь другого. Попытки воздействовать на ситуацию… силовым путём.
- Ты имеешь в виду… – Сириус нервно сглотнул, – захват власти?
- Если не гражданскую войну. Наше общество напряжено, Сириус. Маггловский мир развивается очень быстро, магглорождённых волшебников становится больше и то, что они приносят в наш мир, всё хуже сочетается с нашими традициями. Противоречия нарастают, клубок запутывается… Да, есть те, кто готов спокойно и упорно его распутывать, и таких много, но вся беда в том, что положение тех, кто стремится просто разрубить этот клубок в свою пользу, намного удобней. Ведь, чтобы договариваться, нужна добрая воля обеих сторон. Чтобы воевать – хватит и злой воли одной.
- Но, если это так… – вот теперь Сириусу стало по-настоящему страшно. – Значит, ему потребуются… сторонники?
- Или солдаты, – многозначительно произнёс дядя, внимательно глядя ему в глаза. Сириус поёжился и закусил губу.
- Я боюсь, что Регулуса… что его могут уговорить родители. Встать на сторону этого Волдеморта. Они уже пытаются это сделать.
- Ничего удивительного. Ты сам знаешь девиз нашего рода, – лицо дяди помрачнело. – «Toujours pur», «Всегда чисты». И подразумевается в первую очередь чистота крови. Странно, что они ещё тебя не попытались уговорить.
- А они пытаются, – хмыкнул Сириус. – Только я им не даюсь. Нужен мне этот чистокровный снобизм! Я за Рега тревожусь, на самом деле. Сам-то я им не дамся, а вот брат может и поддасться… Смешно, но больше всего я надеюсь на Вольфа, хоть мы с ним и… в ссоре! Всё же он тоже голову на плечах имеет, да и опыт… ну… отстаивания своей позиции тоже. Надеюсь, он поможет Регу не вляпаться, во что не надо.
Альфард помрачнел ещё больше.
- Я рад тому, что ты продолжаешь надеяться и не вычёркиваешь окончательно друга из своего сердца. Но… не хотелось бы возводить напраслину на человека…
- Что? – тревожно подался вперёд Сириус. – Ты что-то знаешь о Вольфе?
- О нём я ничего плохого сказать не могу, – честно признался дядя. – Но вот о его роде, а, если быть точным, о… кое-каких эпизодах его истории…
- Что ты имеешь в виду?
Густые брови Альфарда окончательно сдвинулись.
- Рамиллеса-Предателя.
- Я… не помню такого, – сознался Сириус спустя минуту молчания.
- Значит, тебе никто о нём не рассказывал? Что ж, можно понять, почему. Вальбурга, помнится, была довольна вашей с Вольфом дружбой и вряд ли хотела сеять между вами смуту и подозрения. А сам Вольф вряд ли считает те события достойными разглашения… а, точнее, лишнего упоминания.
- Что это за события? – тихо спросил Сириус.
Дядя Альфард какое-то время помолчал, неподвижно глядя в камин. Его глаза затуманились.
- Сейчас, в наши дни, поступок прадеда прапрадеда Вольфа кажется не таким уж и неправильным, во всяком случае, не лишённым логики… Но, увы, предательство остаётся предательством. Поэтому до сих пор многие чистокровные семьи не доверяют Лестрейнджам, хотя некоторые, наоборот, именно из-за этого уважают их и ценят союз с ними.
В гостиной снова повисло молчание. Сириус выжидающе глядел на дядю, а тот, прервавшись на какое-то время, хмурился и проводил рукой по лицу. Наконец Альфард решительно поднял взгляд на племянника.
- Я бы сейчас спросил «Уверен ли ты, что хочешь это услышать?», но ты, раз услышав про те дела от меня, уже не отступишься, пока не узнаешь, я уверен. Так что лучше уж я расскажу тебе сам, раз вообще разговор об этом затеял… Только помни, что того, кто ещё недавно был твоим другом, и того, о ком я сейчас расскажу, разделяет семь поколений.
Это произошло во время революции. Тогда, в конце тысяча шестьсот сорок седьмого года, как ты, я думаю, помнишь, шотландцы, бывшие в начале войны союзниками парламента, перешли на сторону роялистов. Непосредственно перед этим в парламентской армии возник раскол, что также не улучшало её положения. На севере Англии создалась новая угроза.
Кромвелю в битве при Престоне удалось отразить наступление роялистов на юг, а вскоре и окончательно «зачистить» северные графства от сторонников Карла. После этого началось уже наступление в Шотландию. Несмотря на упорное сопротивление горцев, удача сопутствовала Кромвелю и его войскам. К началу пятьдесят первого года покорение южной Шотландии было фактически завершено, а летняя победа при Инверкитинге открыла путь на север.
В то время ещё не был принят Статут о секретности, до него оставалось почти сорок лет. Волшебники ещё принимали участие в маггловских войнах, и, хотя не всегда географические деления страны в маггловском и Магическом мирах совпадали, сторонников короля и парламента хватало и там, и тут. Но были и те, кто предпочитал держаться в стороне от самой войны. Малфои, к примеру, в ту пору не столько воевали, сколько проворачивали нужные дела и в итоге к концу революции неплохо упрочили своё положение и пополнили закрома.
Одним из тех, кто предпочитал до поры до времени не лезть в бой, был Рамиллес Лестрейндж. Не самое английское имя, верно? Но территорией Лестрейнджей издавна были северные острова, и Япет – далеко не первый из этой семьи, кто нашёл себе жену по ту сторону моря.
К тому времени Лестрейнджи завоевали себе репутацию весьма неплохих вояк – завоевали, можно сказать, в прямом смысле этого слова. А от войны уже успели устать обе стороны, ведь к тому времени она длилась уже девять лет. Поэтому Лестрейнджей активно старались перетянуть на свою сторону что те, что эти. Но Рамиллес до поры до времени всем отвечал отказом.
Даже сейчас во всей Британии найдётся едва ли двадцать тысяч волшебников, а в ту пору нас было ещё меньше. Так что, в отличие от магглов, многие шотландские маги уже тогда признавали свою общность с Магической Британией – сложно оставаться государством, в котором населения от силы на пару городков хватит. В силу этого в Магическом мире бои, шедшие в Шотландии, были скорее боями между роялистами и парламентаристами, а не между англичанами и шотландцами.
Последняя, решающая битва, в которой определялось, под чьей властью будет Шотландия, состоялась на берегу залива Мори-Ферт, на подступах к Инвернессу. Бой был долгим и кровавым, в нём участвовали не только волшебники – на карту было поставлено слишком многое, так что в той битве отметились и гоблины, и великаны, и тролли… Я не стану сейчас подробно рассказывать о ней, потому что для нас важно не это, а то, что определило исход битвы.
А определил его внезапный удар Рамиллеса Лестрейнджа в тыл роялистам. Он был незащищён, поскольку удара с моря не предполагалось, что и привело к дезорганизации всей армии. Удара вообще никто не ожидал, посланник Лестрейнджа явился к командиру парламентской армии уже после его начала. В ту пору Лестрейнджам безраздельно принадлежали все острова Севера – и Оркнейские, и Шетландские… Выгодное положение предоставляло возможность собрать серьёзную военную силу и оснастить свою армию… неожиданными для сухопутного противника союзниками. Правда это или вымысел, я не знаю, но говорят, что Лестрейндж даже каким-то образом смог усилить свой отряд драконами – и, более того, провести их под водой. Возможно, это было сочинено уже позже роялистами с целью оправдаться за то, что их разведка прохлопала ушами подход с тыла, возможно, такие подробности сочинил сам Рамиллес с целью придать себе больше веса и напугать своих врагов… А возможно, это и правда, и тогда он был действительно великим магом.
Так или иначе, удар герцога Оркнейского и Шетландского решил исход и боя, и кампании. Противники парламента потерпели сокрушительный разгром, и власть короля уже никогда не была законом в Магическом мире… Даже смешно – ведь герцогский титул был пожалован деду Рамиллеса именно монаршей волей Елизаветы Первой.
После битвы Рамиллес Лестрейндж во всеуслышание объявил о том, что принял решение поддержать сторонников парламента по причине коррумпированности королевского приближения – самого Карла Первого тогда уже не было в живых, – и в силу губительности абсолютизма для Англии. Многие тогда поддержали его, но многие и назвали предателем – ведь вплоть до самой битвы владыка северных островов неизменно заявлял, что вообще не хочет воевать. Думаю, на самом деле он задумал свой удар давно, а говорил такое для усыпления бдительности противника, что ему блестяще и удалось… И кто знает, действительно ли герцог Лестрейндж одобрял парламентское устройство или же просто решил одним удачным ходом усилить и распространить свою власть. Так или иначе, после этого, словно в насмешку над врагами, он полностью переменил герб и девиз. Раньше на гербе Лестрейнджей был изображён белый альбатрос в алых лучах восходящего солнца, а девиз звучал как «Несу надежду». Если ты не знаешь, альбатрос у моряков считается тем же гонителем нечисти, что и петух на суше. Что здесь утренний петушиный крик, то на море – появление альбатроса… Но после той битвы герб стал изображать чёрного морского змея среди синих волн – даже цвета были выбраны противоположные прежним. А девизом стало «Placida per virem» – «Спокойствие через силу». Такой тонкий намёк, что, мол, вы сами виноваты в своём поражении, а меня вам не достать… Прежний девиз, между прочим, звучал на английском изначально, не имея надменного латинского варианта.
При Кромвеле, ставшим лордом-протектором, а фактически – военным диктатором Англии, голос Рамиллеса Лестрейнджа был первым во всей Магической Шотландии. Кто знает, как бы далеко пошёл он сам и его потомки, если бы не Реставрация Стюартов и приглашение на престол Карла Второго, того самого, чьим войскам Лестрейндж так удачно ударил в тыл. В Шотландии чуть было не вспыхнула вторая гражданская война. Но умелым политическим маневрированием в сочетании с глубоко продуманными интригами Рамиллес Лестрейндж сумел не допустить масштабного кровопролития, хотя ему и пришлось отказаться от честолюбивых планов и вновь вернуться на свои острова. Я говорю «масштабного кровопролития», но шотландские заливы и овраги стали местом последнего упокоения многих врагов герцога. И опять-таки неизвестно, что было бы дальше, если бы в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году не был принят Статут о секретности, окончательно скрывший Магический мир от магглов, а за год до того из Англии не был изгнан брат и наследник Карла Второго. Эти события помогли герцогу Лестрейнджу окончательно стряхнуть с себя хвост преследования.
С тех самых пор и доныне Оркнеи и Шетланды неофициально признаются территорией Лестрейнджей, хотя сейчас там уже нет былого всевластия этой семьи. Малфои союзничают с ними – во время революции они сразу встали на сторону парламента, так как король здорово прижимал их поборами. Да и не только их, Карл Первый был печально известен как… хм, любитель дополнительного финансирования. Впрочем, дружественные отношения между этими семьями возникли ещё во времена Елизаветы – Люциус Малфой, тёзка нынешнего, был её любовником и даже едва не стал женихом. Если бы ему это удалось, в истории Англии могла бы появиться новая династия. Но не сложилось. Сначала из-за этого Люциус чуть не поссорился с Дидакусом Лестрейнджем, тем самым, ставшим благодаря королеве первым герцогом Оркнейским и Шетландским, но, по здравому размышлению, рассудил, что королевы приходят и уходят, а дружба с сильной семьёй всегда может пригодиться. А во время революции их внуки объединили силу денег с силой стали, и с тех пор этот союз Оркнеев с Уилтширом, Севера с Югом, ещё ни разу не прерывался, оказавшись очень выгодным для обеих семей.
Альфард замолчал и, сложив руки перед лицом, опустил на них подбородок, отстранённо глядя на статуэтки на каминной полке. Сириус тоже молчал, усиленно переваривая услышанное.
- А… известно что-нибудь о том, какое участие в… этих событиях принимали некоторые другие семьи? – наконец осторожно спросил он.
- Какие именно тебя интересуют?
- Наша, Поттеры… Люпины, Петтигрю. И… да, ещё Таркины.
- Таркины с самого начала были моряками, а моряки с островитянами всегда дружат. Хорэс Таркин был с герцогом Лестрейнджем в том бою, обеспечивая поддержку с моря. Про Люпинов и Петтигрю ничего сказать не могу, среди знатных семей таких фамилий никогда не встречалось, среди известных простолюдинов таких тоже не припомню. Мы же держали нейтралитет до самого конца… – Альфард неопределённо усмехнулся. – Не хотели рисковать чистой кровью волшебников в войне, начатой магглами. Хотя в парламенте, вроде как, часть голосов держали, да и среди приближённых короля свои люди были.
- А Поттеры? – напомнил Сириус.
На лице дяди появилась горечь, он тяжело посмотрел на племянника и вздохнул.
- Поттеры до конца хранили верность Стюартам. Аллен Поттер был в той битве на берегу Мори-Ферт…
У Сириуса появилось нехорошее предчувствие в груди от тяжести голоса дяди.
- Он держал оборону до последнего. И был убит лично Рамиллесом Лестрейнджем, – жёстко закончил Альфард.
* * *
Этим летом Вольфа ждал приятный сюрприз. Ближе к началу августа в Дом Весёлой Стражи, где младший Лестрейндж проводил день за днём за теми же самыми занятиями, что и в прошлом году, заглянул Япет и сообщил, что Берта Айсвальд желает повидать своего внука. Причём у себя на родине – в Германии.
Вольфа это известие очень порадовало. Бабушку он любил, пожалуй, даже больше матери, ведь с ней никогда не было ничего непонятного, никаких внезапных наказаний или неожиданных реакций на те или иные поступки. К тому же погостить в другой стране было очень интересно.
В путешествии через международную каминную сеть Вольфа сопровождал лично отец – Марта отчего-то наотрез отказалась это делать, сославшись на плохое самочувствие. Япет выглядел огорчённым, сообщая это сыну, но Вольфа такое известие только порадовало. Ведь оно значило, что путь будет спокойным, без игры на нервах.
Айсвальды, как и Лестрейнджи, жили в старинном замке, только этот замок стоял не на скалистом острове, а среди обширных лесов и крутых холмов Шварцвальда. Тонкие, стройные готические башни врезались в небо, разделяя на равные промежутки высокую стену, сложенную из ровно обтёсанных и тщательно пригнанных друг к другу тяжёлых камней. Стена восьмиугольником ограждала донжон, частично перестроенный в роскошный особняк.
Берта с радостью встретила гостей и пригласила зятя остаться на ужин, но Япет вежливо отказался, сославшись на неважно чувствующую себя жену. Фрау Айсвальд взволнованно уточнила насчёт здоровья дочери и, узнав, что ничего опасного нет, всё же всучила Япету для передачи пару увесистых кувшинов с вареньем из лесных ягод и чёткими рекомендациями к приёму.
- Ох, надеюсь, Марта скоро поправится, – вздохнула бабушка, проводив старшего Лестрейнджа и оборачиваясь к его сыну. – Так, Вольф, ну что ж… Ты голоден?
Вольф настороженно замотал головой. Подвергаться одному из любимых занятий бабушек – откармливанию худых внуков – он не хотел. Тем более что худым себя не считал.
- Вот как? – с сомнением прищурилась Берта. – Ну ладно… Но если вдруг проголодаешься, сразу скажи – для тебя ужин устроим пораньше!
- Бабушка, честное слово, я совершенно сыт, поел перед уходом…
- Ну, как тебе удобней. Если что, ты можешь всегда обратиться к моему дворецкому. Кстати! Я тебя сейчас с ним познакомлю. Замечательный человек, что бы я без него делала!
- Э-э… Человек? – переспросил Вольф. – Не домовик?
- Ох, нет, что ты! – рассмеялась Берта. – Понимаешь, живу я тут одна из всей семьи – дочери все разъехались, сын в Любеке. С одними домовиками и с тоски сойти можно. Вот я и обзавелась несколькими слугами. В конце концов, не все же заканчивают Дурмстранг с отличными оценками, но всем надо где-то работать, верно? У меня здесь есть повар, Жанно – он француз, есть пара горничных, Леони и Альдина, ну и, конечно, Себастьян – дворецкий и по совместительству, так сказать, начальник штаба. Берёт на себя повседневное руководство, за что я ему очень благодарна. Много знает, много умеет… Моё доверенное лицо.
Берта взмахнула волшебной палочкой в сторону звонка. Откуда-то донеслась звонкая трель, и через несколько секунд боковая дверь зала открылась.
- Да, госпожа Айсвальд?
Себастьян оказался красивым молодым человеком, на вид лет двадцати пяти – тридцати. Он имел вполне благородный облик, безупречная осанка сочеталась с высоким ростом, бледной кожей и чёрными волосами. Спокойные и внимательные глаза дворецкого за какую-то секунду пристально окинули взглядом Вольфа, после чего Себастьян вежливо склонил голову перед гостем.
- Себастьян, это мой внук, Вольф Лестрейндж. Как ты знаешь, он из Англии, но немецким языком владеет свободно, так что проблем у вас быть не должно. Вольф пробудет у меня две недели, поручаю тебе его благополучие и досуг. Я рассчитываю на тебя, Себастьян.
- Как пожелает госпожа, – ровно ответил Себастьян, снова склоняя голову в поклоне. Затем он повернулся к Вольфу.
- Прошу вас, господин Лестрейндж, следуйте за мной.
Себастьян провёл Вольфа по замку, организовав краткую экскурсию. Всё, что сообщал дворецкий, было ценно и в то же время коротко и ясно, а вдобавок – безупречно вежливо. Себастьян определённо пришёлся по душе Вольфу, уже успевшему пожалеть, что в Лестрейндж-Кастле и уж подавно в Доме Весёлой Стражи нет такого дворецкого.
Экскурсия закончилась в саду. Чётко описав кратчайшие пути, ведущие отсюда в гостевое крыло, гимнастический зал и столовую, Себастьян осведомился, не желает ли господин Лестрейндж перекусить. Пару секунд подумав, Вольф согласился, что это было бы совсем неплохо.
- Что желает господин Лестрейндж?
- Что-нибудь лёгкое, лучше мясное, чтобы аппетит не портить. И холодный зелёный чай с жасмином. Ах да – Себастьян, пожалуйста, зови меня иначе, я ещё, – Вольф слегка смущённо улыбнулся, – молод для такого титулования.
- Какое именно обращение вы предпочитаете?
- М-м… – впервые Вольфу приходилось выбирать, как к нему будут обращаться. Сначала немедленно захотелось что-то звучное, но потом рассудительность всё же взяла своё. Он, как-никак, в гостях.
- Можно просто «сэр Лестрейндж».
- Как пожелаете, сэр Лестрейндж, – лёгким движением склонил голову Себастьян. – Какое мясо вы предпочитаете после полудня?
- Вообще – свинину, но сейчас бы…
Вольф, перебирая в уме варианты, отвлёкся на звук слева. На ветвь стоявшего в нескольких ярдах от них вяза уселась горлица и, разинув клюв, принялась издавать утробное воркование, если, конечно, звуки «турр-турр» можно так назвать. Себастьян проследил направление взгляда Вольфа.
- Вы желаете горлицу, сэр Лестрейндж?
- Ну, конечно, это издавна было едой аристократов, – засмеялся Вольф, – горличный пирог и всё такое, но…
- Кроме того, сэр Лестрейндж, горлицы обладают лёгким и диетическим мясом, – добавил Себастьян. – Так желаете?
- Что, вот прямо эту? – недоверчиво уточнил Вольф.
- Если желаете, сэр Лестрейндж, могу отыскать любую на ваш вкус, их здесь полно, – совершенно серьёзно ответил Себастьян.
- А давай вот эту! – залихватски махнул рукой Вольф. – И прожарь хорошо!
По правде говоря, он не сомневался, что тут какой-то шуточный подвох – ну какой из дворецкого охотник? Но лицо Себастьяна озарилось довольной улыбкой, впервые с момента знакомства.
- Сию минуту, сэр Лестрейндж. Кто, как не дворецкий семьи Айсвальд, справится с этим?
Рука в белой перчатке нырнула в карман фрака и стремительным, скользящим движением извлекла оттуда пару стальных столовых ножей, элегантно завёрнутых в салфетку. В следующую секунду один из этих ножей оказался в правой руке Себастьяна, с которой уже была сдёрнута перчатка, холёные пальцы легко перехватили нож за клинок, нащупывая нужную точку, дворецкий сделал замах, на мгновение замер, прицеливаясь – и горлица оказалась пришпиленной к стволу дерева так быстро, что «турр-турр» оборвалось на полузвуке.
Вольф потрясённо ахнул от такого мастерства, но это было ещё далеко не всё. Двигаясь грациозно, точно кот, Себастьян подскочил к дереву, легко подпрыгнул – фалды фрака взметнулись узкими крыльями хищной птицы, – ухватился правой рукой за ветку, подтянулся, левой достал из дерева нож вместе с насаженной на него горлицей и одним слитным движением спрыгнул обратно. Развернулся, спиной прикрывая свою добычу от глаз Вольфа, и стремительно заработал руками. При этом Себастьян явно вовсю использовал кулинарную магию – в несколько секунд в стороны разлетелись перья, на стволе вяза заиграло сине-зелёное зарево магического огня… Вольф, как заворожённый, наблюдал за такой профессиональной работой. Через считанные минуты Себастьян обернулся снова. В руках у него было изящное фарфоровое блюдо со свежеприготовленной тушкой, обжаренной до румяной корочки. Выглядело это аппетитно до урчания в животе, особенно сочные капельки на этой самой корочке.
Несколько взмахов палочки – и вот перед Вольфом уже стоял лёгкий стул белого дерева и укрытый ажурной скатертью стол, на котором расположилось блюдо с жарким и нож с вилкой. Напоследок Себастьян призвал Манящими чарами откуда-то из замка чайник и чашку. Исходящий от чайника аромат не давал сомнения в том, что внутри – именно тот напиток, который пожелал Вольф. А сам дворецкий безукоризненно-элегантно замер возле стола, готовый немедленно исполнить следующее желание гостя.
- Ну, знаешь! – Вольф восхищённо покачал головой, подходя к столу и жадно вдыхая аппетитнейшие ароматы. – Я в жизни такого не видел!
- Просто я чертовски хороший дворецкий, сэр Лестрейндж, – весело улыбнулся Себастьян.
Глава 20. Стоя у грани. В вечернем сумраке долина
Синела тихо за ручьём,
И запах розы и жасмина
Благоухал в саду твоём;
В кустах прибережных влюблённо
Перекликались соловьи…
Я близ тебя стоял смущённый,
Томимый трепетом любви.
Уста от полноты дыханья
Остались немы и робки,
А сердце жаждало признанья,
Рука – пожатия руки.
Николай Огарёв, «Первая любовь».
Всё же очень здорово было проводить лето не в компании одних только домовиков – то есть, проще говоря, не в одиночестве, ведь хороший слуга на глаза показываться не должен. Видеть рядом с собой живых людей было намного приятней. Вольф отлично проводил время в замке Айсвальдов. Здесь, среди лесов, было всегда спокойно и прохладно – идеальная обстановка для прогулок. Лестрейндж с удовольствием этим пользовался, особенно первую пару дней. Потом появились другие дела…
Берта с огромным интересом расспрашивала внука о делах в Хогвартсе, постоянно сравнивая его с Дурмстрангом. По её словам выходило, что в английской школе чародейства и волшебства обстановка уютней и веселей, зато в восточноевропейской выше качество преподавания.
- И у нас никогда не было, да и не будет, надеюсь, такой возмутительной неразберихи. Это же надо – преподаватели защиты от Тёмных искусств каждый год меняются! Твои братья мне тоже об этом рассказывали, но я надеялась, что скоро эта свистопляска прекратится!
- У нас поговаривают, что эта должность проклята, – Вольф развалился в мягком кресле, вытянув ноги и свесив руки с подлокотников. – Вроде как уже давно никто на ней больше года не держался.
- Если это, конечно, правда… – Берта с сомнением покачала головой. – Нет, в принципе, пожалуй, такое возможно, но для этого надо иметь колоссальное мастерство и огромную магическую силу. Чтобы проклясть должность такой древней школы… А насколько именно «давно» у вас такое творится?
- Ох, да я так сразу и не скажу… – Вольф потёр рукой лоб, усиленно припоминая. – Но это было ещё до того, как в Хогвартс поступил Рудольфус, это точно.
- То есть уже лет десять длится как минимум? Да, это серьёзно. Что ж, Дамблдор хоть заботится о том, чтобы подбирать учителей последовательно? А то ведь это невесть что получится, если каждый год новая учебная программа начинается. У нас-то при Гриндевальде всё чётко определено было, и никакой самодеятельности, а у вас, помнится, по большинству предметов учителя сами могут программу составлять. Возмутительный беспорядок!
- Ну, более-менее они нормально нас учат, – махнул рукой Вольф. – Азы безопасности преподают, кое с какими опасными существами уже познакомили и вроде как дальше ещё подробней и шире будет… А там и до боевой магии дойдёт.
- Ну, надеюсь, это тебе не понадобится, – пожелала Берта, доставая волшебную палочку и делая призывный взмах в сторону старинного буфета. Повинуясь Манящим чарам, с полки сорвался и понёсся к лёгкому столику поднос с хрустальный графином и парой небольших рюмок. – Вино будешь?
- Э-э, ну…
- Что? – подняла брови фрау Айсвальд. – Тебе уже тринадцать исполнилось, если моя память не спит с другим.
- Да… – Вольф пристыженно опустил глаза. – Мать не любит… То есть, она мне решительно… э… намекала, чтобы я даже не думал пить…
- Чтоб тебя артиллерией! – вспыхнула Берта. – Это ещё что за новости? Вино в малых дозах полезно в любых количествах! Оно, между прочим, на сердце положительно влияет и на кровь в целом! Я вот никогда от рюмочки-другой не отказывалась – и видишь, как бодра и свежа? И не смейся, мне, между прочим, уже шестьдесят седьмой пошёл.
- Бабушка, ты сияешь здоровьем и жизнерадостностью, – заверил её Вольф.
- Вот это уже другое дело! – одобрила Берта, разливая светло-золотистую жидкость по рюмкам. – Вот, держи… Это я придумала сама, вообще говоря, от нечего делать. Взялась как-то экспериментировать, и вот перед тобой один из результатов моих, хм, изысканий… Я назвала это «Слезой дубравы». Основа – выдержанный десятилетний вердело, но главное – специальная вкусовая добавка. Настой дубовых листьев! Готовлю сама, по особому рецепту. Пришлось постараться, пока его вывела, зато какой результат! Весной ещё цветы добавляю, тогда получается пряней и слаще. К сожалению, сейчас уже начало августа, так что заготовок не осталось… Ладно, угощу в следующем году, приберегу сколько надо! Ты ведь навестишь старую бабушку следующим летом, Вольф?
- Только приглашение пошли матери, чтоб отпустила – и я хоть до сентября, – заверил её внук, принимая изящную рюмку – вино внутри неё словно обратило тонкий хрусталь в напоённое солнечным светом золото.
- Вот и славно! Да ты пробуй, пробуй…
Вольф поднёс рюмку к губам, отпил немного и помедлил несколько секунд, оценивая вкус. «Слеза дубравы» и вправду заслуживала своего названия. Ясный, бодрящий, фруктовый вкус – видимо, вердело, – был, словно статуя Афродиты, задрапирован в другой – крепкий, немного вяжущий и тянущий, дразнящий, как любая лёгкая драпировка. А после глотка тёплая жидкость прокатилась по горлу мягкой волной летнего прибоя, слегка царапнув с непривычки гортань, но быстро накрыв всё послевкусием.
- Ну, как? – с лёгким беспокойством поинтересовалась Берта. – Нравится?
- Поворот оверкиль… как сказала бы Даала, – с крайне довольным видом протянул Вольф. – А можно ещё?
- Да пожалуйста, – Берта взяла у него рюмку и вновь наклонила графин. Из горлышка, выполненного в виде лебединой шеи, снова полилась струя живого золота. – Только пока я тебе много всё равно не советую, всё-таки возраст ещё не тот. Но у тебя хорошая кровь. Насколько мне известно, у всех твоих предков по мужской линии была крепкая голова на алкоголь. Так что скоро сможешь вволю наслаждаться, сколько хочешь…
- «Скоро» – это когда именно? – уточнил Вольф, принимая вновь полную рюмку.
- Ну, через пару лет… может, чуть больше, – задумчиво свела брови фрау Айсвальд.
- М-да… Подождать придётся, – философски заключил Вольф, рассматривая вино на свет. – А какие ещё у тебя есть рецепты? Которые ты вывела?
- После обеда покажу, – пообещала Берта. – А вообще, ты и сам можешь попробовать – я-то выводила для себя, а тебе, наверное, и другое что понравится…
Всей замковой прислугой Вольф был весьма доволен. Румяный толстяк Жанно, полдня проводивший на кухне, очень радовался, когда к нему заглядывали, и всегда держал наготове для «молодого месье» свежие круассаны с яблоками и жюльены из грибов, собранных прямо в лесу, окружающем замок. Леони и Альдина оказались очень милыми и приветливыми девушками, и к тому же симпатичными. Леони была на удивление изящно сложенной и грациозной, у неё были пепельные волосы и светлые глаза. Альдина была повыше и, на вкус Вольфа, с более приятными глазу формами. Нет, Леони тоже была их не лишена, но её подружка всё же выглядела аппетитней. И к тому же была гораздо более жизнерадостной и весёлой, даже просто внешне – со своими серо-голубыми глазами и густыми золотистыми волосами… Как-то раз Вольфу пришло в голову сравнить их с цветами, и, если Леони сразу же проассоциировалась с хрупким, элегантным гиацинтом, то для Альдины среди европейских цветов подходящего просто не нашлось, так что в итоге Лестрейндж остановился на экзотической орхидее.
Так или иначе, обе девушки были весьма привлекательны, а Вольф уже вполне достиг того возраста, на котором в этом случае просыпается естественный интерес. Правда, тут сразу же выстраивались целые шеренги «за» и «против». «За» тут стояло то, что, по мнению Вольфа, обе горничные вряд ли должны были сопротивляться, выкажи он открыто своё к ним расположение. Во всяком случае, во всех прочитанных им романах прислуга женского пола даже и не думала отказывать аристократу, даром что речь шла обычно о большем, чем предполагаемое Вольфом для Леони и Альдины (а пока что дальше обжиманий в укромном уголке он предусмотрительно не заходил). С другой стороны, хотя обе и были совсем молодыми – как узнал Вольф у Себастьяна, Леони было всего восемнадцать, а Альдина была только на год старше, – но всё же, как со вздохом признавал про себя Лестрейндж, на фоне его самого они выглядели почти взрослыми. К тому же он не мог поручиться за то, как отнесётся к его планам бабушка – вдруг ей не понравится? Заведи, мол, себе своих горничных, их и тискай… Но тут снова появлялся аргумент с противоположной стороны – а не факт всё-таки, что они сами возражать будут. Во всяком случае, когда Леони и Альдина ловили на себе интересующиеся взгляды Вольфа (а прятать их он не слишком-то умел, да и не сказать, чтобы хотелось), то Гиацинт заливался смущённым румянцем и отводил взгляд, а Орхидея весело подмигивала в ответ, а то и стреляла лукавыми глазами. Конечно, всё это могло быть выдаванием желаемого за действительное, или же просто игрой с их стороны, но после душа, разглядывая себя в зеркале, Вольф всё же не мог удержаться от того, чтобы допустить, что, по крайней мере, одна из них точно не против обжиманцев. В конце концов, сын герцога он или кто?! Что там, помнится, упоминал на днях Себастьян? «Все девушки любят импортный дефицит»? Ну и что, что в двадцатом веке в Магическом мире титул уже больше для красоты служит – реальная власть теперь на другое опирается… Хвала небесам, род Лестрейнджей сохранил и то, и другое.
Вольф уже подумывал над тем, как бы поаккуратней прозондировать почву, а именно – запросить конфиденциальный совет у Себастьяна. Правда, тут же возникало нехорошее подозрение, что не могущий пожаловаться на свою внешность дворецкий сам наведывается к Леони и Альдине. Но Вольф успокаивал себя тем, что, даже если так, во-первых, бабушка вполне прямо велела ему обеспечить его, Вольфа, «благополучие и досуг», а, во-вторых, из них двоих аристократом всё же является только один.
Но запланированный разговор так и не состоялся. Однажды утром Вольф забавлялся в замковом саду с яблоками, пользуясь тем, что запрет несовершеннолетним на колдовство вне школы был бессилен, если это колдовство творилось на территории постоянного местожительства взрослых волшебников – даже чары Надзора не могли точно определить, кто именно использовал то или иное заклинание. Собственно, такой территорией формально считались даже те малые поместья, в которых летом жили братья Лестрейнджи, чем все они с удовольствием и пользовались – земля, на которой стоял и Дом Весёлой Стражи, и его собратья, принадлежала их роду и больше никому. А уж если речь шла о главном поместье старинного чистокровного рода… Так что ничто не мешало Вольфу занимать своё утро тем, чтобы швырять яблоки в воздух, а потом стараться попасть в них заклятием до того, как они упадут на землю. Получалось, правда, не очень – даже несмотря на то, что в бросок Лестрейндж вкладывал не всю силу, в цель попадал один Ступефай из пяти. Это злило.
- Вы проводите тренировку, сэр Лестрейндж? – вежливо осведомился неслышно подошедший Себастьян. Вольф даже вздрогнул в первый момент от неожиданности.
- Что-то вроде того, – откликнулся он, оборачиваясь и нацепляя на лицо беззаботную улыбку – не хотелось показывать свою досаду. – Так, делать нечего, ну я и…
- Разрешите узнать, сэр Лестрейндж, вы интересуетесь боевой магией?
- Я – Лестрейндж, – ухмыльнулся Вольф, – и этим всё сказано.
- Безусловно, вы правы, – с любезной улыбкой поклонился Себастьян. – Должно быть, вы уже изучаете дуэльное искусство?
Вольф в ответ отточенно рассёк палочкой воздух по гаммаобразной траектории, выполняя предбоевое приветствие.
- Второй стиль, – улыбка дворецкого сделалась немного задумчивой, и он вопросительно чуть склонил голову набок. – Сэр Лестрейндж, если вам нужен спарринг-партнёр, для меня будет честью оказать вам эту услугу.
- Ты и это умеешь? – поразился Вольф.
- Мне довелось немного участвовать в военных действиях до того, как я стал здесь дворецким, – с выражением лёгкой загадочности на лице пояснил Себастьян.
Такая новость оказалась для Вольфа весьма интересной, хотя она многое объясняла. Взять хоть ту же потрясающую ловкость рук, да и не только рук, которую демонстрировал Себастьян. Теперь ей уже не приходилось так удивляться.
- И вторым стилем тоже владеешь?
- С вашего позволения, сэр Лестрейндж – любым.
- Любым?! – нет, всё-таки он никогда не перестанет его удивлять.
Дворецкий в ответ лишь кивнул со своим неизменно любезным видом. Вольф задумался. Дома такой возможности точно не представится…
- У тебя есть свободное время?
- Как пожелаете, сэр Лестрейндж. Фрау Айсвальд чётко обозначила своё желание, чтобы я обеспечил ваше комфортное пребывание здесь. Если вы желаете заняться тренировками, то я готов предоставить вам эту возможность в любом желаемом количестве.
- Что, вот прямо совсем в любом? – недоверчиво уточнил Лестрейндж.
- В любом, ограниченном временем в сутках и вашей усталостью, – секунду подумав, ответил Себастьян.
- Тогда как насчёт того, чтобы приступить прямо сейчас?
- Как пожелаете, сэр Лестрейндж.
В замке нашёлся отличный тренировочный зал с мягкими панелями вдоль стен и амортизирующими чарами у пола, предотвращавшими травмы при падении. Вольф не стал заморачиваться с переодеваниями – в конце концов, глупо было бы думать, что реальный противник всякий раз станет предоставлять такую возможность. По опыту в Хогвартсе – не всегда даже было время на то, чтобы просто скинуть с плеча сумку и бросить её на лавку у стены. Так что Вольф сейчас ограничился тем, что расстегнул воротник и рукава рубашки. Себастьян этого делать не стал, но фрак снял и аккуратно повесил у входа, оставшись тоже в рубашке и брюках.
Они встали на срединной линии зала. Вольф снова выполнил «росчерк второго», Себастьян принял стойку готовности, которую Лестрейндж опознал как принадлежащую пятому стилю. Довольно скверно, пятый и седьмой – единственные, признающиеся превосходящими второй… Но делать нечего, идём в бой!
После того, как Вольф в седьмой раз оказался обездвиженным и без палочки – или, иначе говоря, после четырёх минут – Себастьян предложил небольшую передышку. Лестрейндж с готовностью согласился – хотя Парализующие заклятия и воспринимались при попадании гораздо мягче Оглушающих, но тоже давали не самое приятное ощущение. Вольф вздохнул, принимая из рук Себастьяна чашечку кофе, которую тот непонятно откуда добыл. А впрочем, должен же в таком зале иметься уголок для перекуса.
- Я ужасен, да? – мрачно осведомился он.
- Я бы так не сказал, сэр Лестрейндж, – Себастьян запыхавшимся и в помине не выглядел, даже белоснежная рубашка не помялась. – Если вы позволите мне высказать своё мнение…
- Говори, как есть, – махнул рукой Вольф. – Тебе виднее, что тут может выйти.
- Я считаю, сэр Лестрейндж, что у вас очень неплохие задатки, – со спокойной деловитостью начал Себастьян. – Вы имеете определённое представление об азах второго стиля и его принципах. Вам пока недостаёт силы в заклятиях, но это неудивительно, учитывая то, что вам ещё нет семнадцати. Однако же, для вашего возраста результаты очень хорошие. Вообще, для уровня третьекурсника вы дерётесь вполне прилично.
- Неужели этот уровень настолько уступает взрослому, что ты меня в два счёта семь раз обставил, и это считается «вполне прилично»?
- Сэр Лестрейндж, при всём моём к вам уважении, тринадцатилетний волшебник будет уступать взрослому дуэлянту и по силе заклятий, и по координации движений, и по быстроте реакции. В последних двух параметрах – не так сильно, но достаточно для практически гарантированного проигрыша, если только оппонент не допустит грубую ошибку.
- Понятно… – пробурчал Вольф, с грустью глядя на свою волшебную палочку.
- Однако же вам не стоит опускать руки, – заверил его Себастьян. – Скажите, какой вы имеете стаж обучения?
- Ну… Прошлым летом я начал заниматься с братьями, это было по выходным. В будни я тренировался сам, Рудольфус меня обеспечил приличными тренажёрами. Весь прошлый учебный год у меня тоже практики было немало – недели не проходило, чтобы я с Поттером не схватился…
- Вы можете примерно сказать, сколько общим счётом у вас ушло часов на всё, что можно назвать тренировками?
- Сейчас, прикину… – задумчиво протянул Вольф, подпирая правой рукой подбородок, а левой – локоть правой. Опустевшая чашка к тому времени уже стояла на небольшом столике у стены. – Примерно… Точно не назову, но…
- Вы сможете это сделать с точностью до десятка?
- За десяток не поручусь, но… Сейчас…
Себастьян вопросительно склонил голову, одновременно всем своим видом выражая готовность подождать, сколько нужно.
- Не меньше семидесяти часов спарринга с живыми партнёрами, – наконец определил Вольф. – Но и не больше девяноста.
- Не так плохо для начала, – удовлетворённо отметил Себастьян. – Вообще, считается, что для доведения до образцового уровня требуется около десяти тысяч часов тренировок…
- Сколько?! – выдохнул Вольф.
- Около десяти тысяч, сэр Лестрейндж. Правда, при наличии определённого таланта и предрасположенности этот срок может быть сокращён. Десять тысяч часов тренировок гарантируют доведение до образцово-показательного уровня с нуля. В принципе, в вашем случае… не думаю, что сильно ошибусь, если скажу, что необходимый срок может быть сокращён где-то до восьми тысяч часов. Как я уже говорил, у вас хорошие задатки. Плюс – не следует забывать и о тренировках с манекенами, при должном их зачаровывании и количестве искусственные противники могут помочь отработать многие приёмы.
- Короче говоря, я ещё в самом начале пути, – отстранённо констатировал Вольф. Его раздирали двойственные чувства: с одной стороны, было обидно, что целый год занятий, выходит, привёл всего к одному проценту от необходимого результата, а с другой – в таком случае не приходилось сильно расстраиваться из-за того, что Себастьяну не составляет сколько-нибудь значимого труда его одолеть.
- Если считать концом пути полную безукоризненность в дуэлях, то вы близки к истине, сэр Лестрейндж, однако же следует принимать во внимание и уровень ваших противников. Могу предположить, что в ваших школьных дуэлях вы демонстрировали намного лучшие результаты.
- Это да, – немного приосанился Вольф. – Я один из первых. В Хогвартсе на моей параллели вообще, насколько я знаю, нет бойца, который бы решительно меня превосходил.
На губах Себастьяна мелькнула многозначительная улыбка.
- Ас – понятие растяжимое и субъективное, сэр Лестрейндж. Иными словами, необязательно быть арабским жеребцом, чтобы обогнать деревенскую клячу. У нас есть ещё дней десять до вашего отбытия. Если вы согласитесь на шесть часов тренировок в день – с должными перерывами, разумеется, – то я готов взяться за то, чтобы хорошо вас подтянуть.
- Поэтому ты и пятый стиль выбрал, да? – понимающе спросил Вольф. – Чтобы я вверх тянулся?
- У вас отменная проницательность, сэр Лестрейндж, – с улыбкой поклонился Себастьян. – Да, если вы приспособитесь противостоять пятому, то первый, с его маневренностью голема и неуклюжим упорством, или четвёртый, с его манерой переть напролом и нелепой акробатикой, сами станут для вас не больше чем тренировкой.
- А седьмой?
- Вероятность столкнуться с ним крайне мала, – покачал головой Себастьян. – Я имею в виду, с настоящим мастером этого стиля. Мало того, что он сложен сам по себе, так ещё и требует определённых познаний в других стилях, в идеале – во всех. Без этого его использование не даст решительного преимущества даже над четвёртым – при условии открытого пространства. А оборона третьего окажется, скорей всего, для седьмого непроницаемой.
- Мой друг… он как раз учится седьмому, – задумчиво нахмурился Вольф. – На мой взгляд, у него не так плохо получается, но он говорит, что это только начало…
- Рискну предположить, сэр Лестрейндж, что он прав. На высшем уровне владения седьмой стиль является крайне мощным оружием, но путь к этому уровню длиннее, чем у любого другого стиля, что, в свою очередь, ведёт к разнице в опыте.
- Насколько велики шансы в противостоянии с седьмым у второго при условии равного опыта… и умения?
- Всё зависит от мастерства, в конечном итоге, – пояснил Себастьян. – Если оно равно, то равны и шансы. Чем выше его уровень, тем меньшей становится разница между стилями. А на уровне мастера-профессионала она вообще практически стирается. Такой дуэлянт уже способен нейтрализовать любые изначальные недостатки своего стиля, не говоря уже о том, что к этому времени, как правило, любой стиль не остаётся «чистым», а заимствует те элементы из других, которые требуются бойцу, исходя из его личных принципов и манеры ведения боя. Она ведь не целиком определяется стилем, от него зависит техника, но не тактика. Последняя, во всяком случае, не полностью.
- Короче, мне об этом ещё думать рано, – подытожил Вольф.
- Я бы сказал, что сейчас имеются более важные и требующие решения вопросы, – с улыбкой уточнил Себастьян.
- Да, пожалуй.
- И я должен вам сказать, что ещё долго главной угрозой для вас будет являться не встреча с противником, использующим пятый или седьмой стиль, а встреча с несколькими противниками разом. Второй стиль с самого начала предназначался для идеального боя с одним противником, и становится ненадёжным при численном превосходстве врага.
- Что ж, постараюсь такого не допустить.
- Не сомневаюсь, сэр Лестрейндж. Впоследствии я покажу вам, как действовать в том случае, если это всё же случится, но сейчас для вас лучше будет отточить базу.
- Кстати, я готов, – выпрямился Вольф. – Я уже вполне отдохнул.
- Очень хорошо, сэр Лестрейндж, тогда давайте приступим, – Себастьян приглашающе указал в центр зала. – Итак, помните: владение временем и точность. Расчёт и концентрация. Плавность и слитность движений. Вот шесть основ второго стиля. Никогда не забывайте этого. А сейчас давайте займёмся предугадыванием удара. На данный момент этому стоит уделить внимание в первую очередь.
- Я готов!
* * *
Северус осторожно крался вдоль забора, окружавшего дом Эвансов. Ему совсем не хотелось быть замеченным неприятной сестрой Лили. Петунья его терпеть не могла ещё с самой первой их встречи и, встречаясь с ним, всегда глядела на него, как на собаку, извалявшуюся в нечистотах. Впрочем, он отвечал ей взаимностью.
Встреться они один на один, Северус и не подумал бы куда-то отступать или прятаться, но сейчас он пришёл к Лили. А её и так огорчала откровенная вражда между сестрой и лучшим другом, и это не говоря уже о том, что вконец изъеденная завистью Петунья, невзирая на все попытки Лили сохранить нормальные отношения, регулярно оскорбляла её, называя ненормальной уродкой, которой не место среди приличных людей. И это было ещё сравнительно мягким вариантом, встречались оскорбления и похуже. Северус отдал бы несколько лет жизни за возможность так проучить эту тощую тварь с вытянутой лошадиной физиономией, чтобы век помнила и впредь на Лили и рта раскрыть не смела, но, увы – во-первых, Лили всё ещё любила сестру, а во-вторых, колдовать вне школы всё равно было нельзя, во всяком случае, на территории Эвансов – здесь чары Надзора имели возможность развернуться на полную катушку.
Добравшись до пышного куста сирени, служившего привычным ориентиром, Северус осторожно высунулся над забором. Окно в комнату Лили было раскрыто, значит, она там. Это тоже была примета – Лили была очень аккуратной, и не только в зельеварении. Она никогда не покидала свою комнату, оставив незакрытым окно. Северус достал из кармана ягоду вишни и, как следует прицелившись, запустил её прямо в открытый проём, от души надеясь, что она не попадёт куда не надо.
Через несколько секунд из окна с улыбкой выглянула Лили. Северус уже в который раз ощутил, как на мгновение замирает его сердце. Она была такой красивой! Тёмно-рыжие, густые волосы, ласковые изумрудно-зелёные глаза миндалевидной формы… А это лёгкое летнее платье вообще превращало её чуть ли не в лесную нимфу. Понимая, что стоять столбом нельзя, Северус усилием воли заставил себя улыбнуться в ответ и махнуть рукой.
Лили радостно кивнула в ответ и скрылась, только было видно, как изящные руки потянули на себя створки окна. Северус с облегчением улыбнулся и двинулся к ещё одному приметному дереву – его они обычно использовали как раз для таких встреч, когда не хотелось лишний раз подставлять себя под недовольные взгляды.
Ждать долго не пришлось – Лили скользнула под зелёную сень низких, густых ветвей через считанные минуты.
- Здравствуй, Сев! Всё в порядке, что-то случилось?
- Всё хорошо, Лили, – улыбнулся Северус, протягивая ей пакетик вишен. – Просто решил навестить. Кстати, есть новости от Вольфа и остальных.
- Здорово! – Лили приняла вишни и благодарно обняла его, заставив невольно покраснеть. – И что там у них?
- Вольф всё ещё в Германии у своей бабушки. Пишет, что смог уговорить её и родителей на дополнительную неделю. Похоже, ему там нравится. Прислал мне целую кучу разных трав и кореньев оттуда, которые у нас не встречаются… по его мнению. Нет, кое-что ценное и правда есть, но мне позавчера пришлось несколько часов перебирать все эти, с позволения сказать, гостинцы. Мама сказала, что от меня пахнет так, словно я на сеновале побывал…
Лили весело засмеялась.
- Но ведь это было не зря?
- Не зря, – признал Северус. – Есть такие, из которых можно приличные ингредиенты получить.
- Ну вот видишь! А ещё что нового?
- У Вольфа вроде как ничего особенного, – пожал плечами Северус, – а вот Таркин жалуется на дурную погоду. Её семья ведь у моря живёт, а, по её словам, волнение сейчас там такое, что даже у берега покупаться нельзя, не говоря уже о том, чтобы на яхте поплавать выйти. Тьфу, то есть «походить». В прошлый раз она мне целый абзац написала о том, что только сухопутные крысы говорят о кораблях «плавать». Плавает, мол, де… э-э… определённая субстанция в проруби, а корабли ходят.
- Бедняга, – «сочувственно» протянула Лили, в то время как её глубокие зелёные глаза смеялись. – Так оскорбить морячку!
- Её оскорбишь! – хмыкнул Северус. – Ты её в дуэли не видела. Такая сама кого хочешь оскорбит.
- Отчего же не видела? Видела. И как она сражается в стиле берсерка, тоже видела.
- Она в другом не умеет, – сообщил Северус, и оба снова засмеялись.
- Ну хорошо, а что с Регулусом? Он тебе писал что-нибудь новое?
- Нет, новых писем пока не приходило, – вздохнул Северус. – Видно, всё по-прежнему. Брат достаёт на тему «веди себя на Слизерине как гриффиндорец», мамаша за это на него орёт, а в промежутках уже сама ездит по ушам, не уставая напоминать, как должен вести себя достойный представитель Благороднейшего и Древнейшего семейства Блэк. Вот честно, не завидую я Регулусу. Похоже, из нас всех у него самое муторное лето выходит. У меня и то веселей.
Северус резко замолчал, лихорадочно соображая, можно считать последнюю фразу относящейся к «ляпнул что-то не то». О проблемах в его семье Лили была осведомлена, но он всё равно старался как можно реже допускать даже намёки на них. Это было не то, чем можно было поделиться с ней. Не потому, что Лили чего-то бы не поняла, а просто потому, что было стыдно. Особенно на фоне её самой – в отличие от сестры, папа с мамой свою младшую дочь очень любили. Да и старшей в любви не отказывали, и уж, конечно, друг другу тоже. Северус иногда с грустью и непониманием задумывался: как же так? Почему простые магглы оказались способны построить более тёплую и добрую семью, чем не только его мама, но и родители Вольфа и обоих Блэков? Но думать об этом долго не хотелось, потому что Северус чувствовал, что такие размышления могут завести не туда, куда хотелось бы. Так что в итоге он просто списывал всё на случайность и напоминал себе, что, судя по его дохогвартским дворовым знакомцам, у магглов неблагополучных семей тоже хватает.
- Да, жаль его, – сочувственно вздохнула Лили. – Поскорей бы в Хогвартс! Вот уж не думала, что стану с нетерпением ждать конца летних каникул, но, похоже, учёба в магической школе тянет больше, чем двухмесячное безделье, верно, Сев?
Северус безоговорочно с ней согласился – эти слова полностью отвечали и его собственным мыслям о летних каникулах. Правда, стоило уточнить, что всё же полным бездельем это время назвать никак нельзя – ведь есть ещё, как минимум, задания на лето по всем предметам. Лили с грустным вздохом сообщила, что на всё лето их всё равно не хватает, и Северус снова согласился.
На этом разговор временно затих. Они дружно ели вишни, шутя соревновались, кто метче плюнет косточкой в торчавший за пару ярдов от них развесистый лопух. Северус чувствовал себя просто прекрасно – как, впрочем, и всегда, будучи рядом с Лили. Ни с кем другим у него не возникало такого ощущения – словно душу окутывает тёплым светом апрельское солнце. Неожиданно Лили засмеялась каким-то своим мыслям, резко замотала головой – её длинные, густые волосы словно мягкой волной плеснули в лицо Северуса… А потом просто откинулась назад, упав на траву и раскинув руки, и посмотрела прямо на него, продолжая заливаться настоящим весенним смехом. И Северус замер.
Нет, он не застыл, как истукан, с бессмысленным выражением лица и взглядом, устремлённым в пространство. Северус полностью сохранял контроль над телом, улыбался Лили в ответ, слышал, как где-то слева выводит незамысловатую песенку дрозд, чувствовал прохладную землю под ладонями, прикрытую примятыми травинками… Просто он смотрёл в её глаза, в её такое близкое, дорогое, прекрасное лицо и ощущал, как сердце заполняет ранее неведомое чувство – желание не просто быть рядом как с другом, а быть рядом всегда, быть нужным и единственным. Всепоглощающее желание… быть с ней. Каждая чёрточка облика Лили словно внезапно приобрела новый, непривычный смысл, но все вместе они складывались в нечто прекрасное. Прошло несколько секунд безмятежного счастья, которое дарил её весёлый, радостный взгляд, прежде чем Северус смог, наконец, произнести про себя определение того, что с ним случилось. Долго думать не пришлось – в конце концов, книги по зельеварению были не единственными, которые он читал. Да и с собой он привык быть честным. Так что оставалось только мысленно произнести три слова, которые вслух сейчас невозможно было сказать и под угрозой лютой кары.
Я люблю её.
* * *
Увы, но удача на этой земле обычно имеет границы. Вольфу удалось выпросить разрешение ещё недельку побыть в гостях, лишь как следует подготовившись и как следует умаслив отца письмами, а бабушку – словами. Точнее, Берта-то как раз была совсем не против своего гостя, равно как и не против того, чтобы он оставался хоть до сентября. Но Марта оказалась крайне недовольна подобным поворотом событий, и Япету, как он признался в письме сыну, пришлось постараться, чтобы убедить её, что ничего плохого от этого не будет. Миссис Лестрейндж настаивала на том, что это может повредить семейным принципам воспитания, но всё же, хотя и с неохотой, согласилась на ещё одну неделю.
Непосредственно в день отбытия назад Вольфу не удавалось сдержать грусть – всё-таки, хоть до нового учебного года оставалось и немного, но снова проводить это время одному пять дней в неделю не слишком-то хотелось. Однако ничего не поделаешь – правила есть правила, и братья тоже им следуют. Перед тем, как в сопровождении Себастьяна отправиться в международный каминный узел Германии, Вольф всё же урвал себе ещё одно удовольствие напоследок – конную прогулку по окружавшему замок лесу. Лестрейндж любил лошадей и умел неплохо с ними обращаться – как и Рудольфус с Рабастаном, он впервые оказался в седле в пятилетнем возрасте. Эта традиция имела возраст, сопоставимый с возрастом самого рода, и, хотя теперь уже верхом в бой никто из волшебников не ходил, но конное поло и парфорсная охота среди волшебной аристократии себя не изжили точно так же, как и среди маггловской. Одним из самых приятных воспоминаний Вольфа о времени, проведённом в гостях, стало то, какими глазами на него глядел Себастьян, когда важнейший гость, оказавшись в конюшне замка в первый раз (Вольф захотел прокатиться верхом после дневных тренировок), безо всякой помощи и даже подсказки спокойно оседлал приглянувшуюся лошадь и выехал за ворота. Пожалуй, это был единственный раз, когда Вольфу удалось удивить дворецкого по-настоящему.
Полёт по международной каминной сети отнимал немалое время, и заняться к тому же при этом было решительно нечем – даже открывать глаза не рекомендовалось во избежание укачивания, поскольку крутил Летучий порох изрядно. Но всё же для путешествия на дальние расстояния это был самый безопасный способ – гораздо безопаснее трансморского перелёта на мётлах и уж подавно парной аппарации. Так что оставалось утешаться этим и мечтать о начале сентября, несущем встречу с друзьями.
На родной земле его встречали Рудольфус и Рабастан. После радостных приветствий они отправились в Лестрейндж-Кастл. Вольф сначала удивился, что не напрямую в Дом Весёлой Стражи, но Руди объяснил, что родители желают устроить семейный обед по случаю возвращения младшего сына. Это несколько насторожило Вольфа – такая формулировка откровенно звучала как надуманный предлог. Даже если она и была правдой, то обед этот устраивался явно не просто для самого обеда. Скорее всего, под ним фактически скрывалось семейное собрание, и Вольфу упорно казалось, что темы, которые будут на нём подняты, не из числа приятных.
Возможность оценить степень своей правоты Вольф получил даже быстрее, чем предполагал. Мало того, что торжественное застолье началось чуть ли не сразу после их прибытия, так ещё и речь о главном зашла сразу же после первого блюда.
- Вольф, – с крайне довольным выражением лица начал Руди, отложив в сторону столовую ложку и наскоро протерев губы салфеткой, – у меня есть для тебя замечательная новость.
Вольф согласно-вопросительно склонил голову. Старший брат правильно расценил этот жест и продолжил, чуть ли не сияя от гордости:
- Надеюсь, ты помнишь про лорда Волдеморта? Так вот: он собирает свою организацию. Команду, группу сторонников – называй как хочешь. И он меня пригласил!
- И ты согласился, – спокойно констатировал Вольф, внимательно глядя на брата.
- Именно! Меня взяли по рекомендации отца, – Рудольфус благодарно кивнул Япету. – Мы займёмся тем, чем давно следовало заняться! Мы восстановим силу магического общества, избавим его от вредной маггловской примеси и вернём славу и величие чистокровных семей!
- А сейчас что, их не хватает? – осведомился Вольф, нутром начиная понимать, что что-то здесь не то. И не так. И в словах брата, и вообще во всей этой затее.
- Не хватает! Грязнокровки душат само живое биение пульса магии, а предатели крови в угоду им принимают закон за законом, ослабляющие и рушащие традиции Магического мира. Но теперь всё пойдёт иначе! Наше число растёт с каждой неделей, а скоро – станет с каждым днём. И мы вернём всё на свои места! Мы, Пожиратели Смерти!
У Вольфа отвисла челюсть.
- Как-как?! Это организация ваша так называется?
- Да! – гордо кивнул Рудольфус. – Лорд говорит, что однажды сила чистокровных волшебников возрастёт до того, что мы сможем победить саму смерть! Отсюда и название.
Вольф молча обвёл взглядом семью. Рабастан выглядел почти таким же довольным, как и Рудольфус, отец благосклонно улыбался сыновьям, мать встретила взгляд сына своим – пристальным и холодным. Словно проверяла. Вольф вздохнул, посмотрев на свои руки, которыми вертел нож, и снова взглянул на Рудольфуса.
- Руди, у меня только один вопрос. Что ты курил?
- Что? – ошарашенно переспросил старший брат. Басти прыснул в кулак, родители нахмурились. Особенно недовольной, чтобы не сказать большего, выглядела Марта.
- Да то! Ты про что думал, когда записывался в компанию с таким названием? Ты теперь и на званых раутах будешь так представляться – «Здравствуйте, я Пожелатель Смерти»?
- Пожиратель Смерти, – машинально поправил Рудольфус.
- Лучше не стало, – ехидно ответил Вольф.
- Ты разговариваешь со старшим братом, – разъярённо проговорила, точнее, почти прошипела мать. – Потрудись извиниться!
- Мама, не надо, – поднял руки перед собой Рудольфус в успокаивающем жесте. – Ничего страшного. Вольф просто ещё не понимает всего.
- Да где уж мне, несчастному, – прокомментировал Вольф, игнорируя очень многообещающий взгляд Марты.
- Поверь мне, брат, мы сможем то, чего раньше и не снилось. Я сам видел, каких потрясающих вершин в магии достигнул лорд Волдеморт. Это просто невероятно! Да вот, к примеру, – Рудольфус принялся засучивать рукав, – гляди! На эту татуировку наложена уникальная модификация Протеевых чар, впервые в истории – на живом теле! Посредством этого знака мы можем связываться с лордом, и он с нами тоже, можем передавать сведения о своём местонахождении и благодаря этому аппарировать, и точно, даже туда, где до того ни разу не бывали! Ты когда-нибудь слышал о таком?
Вольф молча смотрел на чёрную татуировку, украшавшую теперь левое запястье брата. Если, конечно, тут вообще можно было говорить об украшении.
- По мне, так похоже на клеймо, – озвучил он наконец своё мнение. – Причём совершенно… Слушай, Руди, твоему лорду нужно срочно показаться сексопатологу.
Настал черёд Рудольфуса ошарашенно замереть на месте.
- Именно так, – кивнул Вольф. – Ну сам посмотри: голый
череп, изо
рта которого высовывается
длинная,
толстая,
извивающаяся змея. Да тут поле непаханое для дедушки Фрейда.
- Череп – символ смерти, змея – символ Слизерина, – устало сказал Руди. – Лорд Волдеморт – его единственный наследник из ныне живущих. Мама, успокойся, не надо так нервничать. Придёт время, поймёт.
- Кое-что он должен понять уже сейчас, – холодно, сквозь зубы произнесла Марта, резко вставая из-за стола. – Вольф, идём со мной.
- Братья, я любил вас, – театрально поднёс руку ко лбу Вольф, выходя следом за матерью из зала и ловя напоследок встревоженный взгляд Руди и полунапряжённый-полувесёлый – Басти.
Марта шла быстро, так, что Вольфу приходилось поднапрячься, чтобы не переходить на бег. Удалившись на достаточное расстояние от гостиной, миссис Лестрейндж распахнула дверь одного из залов и, не оборачиваясь, зашла внутрь. Вольф, старательно крепя в себе уже привычный для таких случаев стоицизм, последовал за ней.
Мать прошла вглубь почти до середины зала и развернулась, сложив руки на груди. Вольф убрал с лица всё, кроме терпеливого безразличия. Какое-то время никто не произносил ни слова.
- По-моему, ты не понимаешь, насколько это важно для нашей семьи, – холодно начала наконец Марта. – Это наш шанс навеки укрепить своё положение.
- Куда его ещё укреплять? – устало спросил Вольф. – Мы и так в числе первых, выше нас только Малфои и Блэки.
- Среди наших – да. Но, если ничего не изменится, скоро грязнокровки станут представлять серьёзную угрозу нашему положению. Их всё больше. И не все из них – нищие, на которых можно не обращать внимания. К тому же, как бы мне ни хотелось обратного, среди них встречаются и талантливые люди. Действия лорда Волдеморта необходимы, чтобы предотвратить эту угрозу.
- А ты знаешь, какими конкретно способами он собирается предотвращать её?
- Нет, – уже спокойней ответила Марта, качнув головой. – Но это неважно. Твой отец доверяет Волдеморту, и ты видел, как его уважает твой старший брат. Согласись, что это серьёзное основание для того, чтобы поддержать этого человека.
- Я… боюсь, что попытка реализации его идей на практике может вылиться в войну, – настороженно признался Вольф.
- Безусловно, грязнокровки вряд ли дадут просто так взять и оттеснить себя с занятых позиций и достигнутых должностей, – согласилась Марта. Похоже было, что слова сына её не только не взволновали, но и не удивили. – Однако войны, если даже ты и хочешь использовать столь громкое слово, должны бояться не мы, а они.
- Но ты же сама сказала, что их больше.
- Это ничего не значит, – равнодушно пожала плечами мать. – Зато мы лучше владеем магией и защищаем то, что нам дорого – саму суть Магического мира, выковывавшуюся и отшлифовывавшуюся столетиями. Да и вряд ли маггловские отродья насмерть встанут за свою, хм, добычу. Им есть куда отступать.
Ненадолго снова повисло молчание. Через минуту-другую миссис Лестрейндж решила сменить тему разговора.
- Мама написала мне о том, как ты проводил время у неё в гостях. Не могу сказать, что мне понравилась новость о том, что ты любишь таскаться верхом по лесистым холмам.
- А что тут такого? – хмуро спросил Вольф.
- Это опасно, – отрезала мать. – Лошадь может понести, ты можешь упасть и разбиться… Да мало ли что!
- Я восемь лет езжу верхом! – воскликнул Вольф. – И братья ездят!
- Но не в гущах Шварцвальда!
- Какая разница?! И потом, меня всегда сопровождал Себастьян!
- Да что может дворецкий?! – презрительно поморщилась Марта. – Даже если допустить, что он что-то понимает в дуэлях… Кстати, это второе, чем я недовольна. Почему ты так усиленно занимаешься боевой магией? Мать написала мне, что ты каждый день из тренировочного зала не вылезал. Чем вы там так занимались?
- Ой, не волнуйтесь, матушка, девственность я назад принёс, – огрызнулся Вольф, начиная терять терпение. – Не тем мы занимались, что вы, кажется, подозреваете.
- Не дерзи мне! – сквозь зубы прошипела Марта. – Зачем тебе такие тренировки?
- Чтобы драться с гриффиндорцами!
- И только?
- А что ещё? Или мне теперь готовиться к войне вместе с Рудольфусом?
Лицо матери удивительно быстро разгладилось, гнев ушёл с него, уступив место серьёзной задумчивости. Вольф расстроенно ругнулся про себя, вспомнив извечное: «Язык мой – враг мой».
- Не знаю, стоит ли сейчас об этом вести речь, – наконец ответила Марта. – Надеюсь, мне вообще не доведётся увидеть никого из вас на войне. Да может, и войны-то не будет – чего это мы вдруг о ней заговорили? Но я не хочу, чтобы ты учился… опасным вещам.
- С вашего позволения, матушка, опасно для меня будет, если я
не буду уметь драться на магических дуэлях. Или вы полагаете, что я задумал ограбить «Гринготтс» и учусь именно для этого?
По лицу Марта скользнула неопределённо-настороженная улыбка.
- Для чего ты учишься дуэльному искусству, тебе виднее, но мне бы хотелось быть уверенной, что ты не станешь влезать в опасные авантюры.
- Что… Авантюры? – потрясённо спросил Вольф. – Пока что туда влез Руди, а не я!
- Твой брат знает, что делает, – произнесла Марта, чуть отводя взгляд в сторону.
- А я, значит, нет?!
- Не смей орать на меня!
- Да в чём ты меня подозреваешь?! – сквозь зубы, по примеру матери, простонал Вольф. – Почему ты вечно смотришь на меня, как на пороховой склад?! Неужели то, что мой старший брат ввязался невесть во что и невесть с какими перспективами, возможно, во что-то, опасное для жизни, это ничего, а ко мне целая куча придирок только из-за того, что я решил подтянуть боевую магию?!
Казалось, Марта разрывается между желанием дать оплеуху и желанием прижать сына к себе. Вольф стоял, напрягшись и сжав кулаки, готовый ко всему. Но его мать не сделала ничего из того, что он ожидал. Вместо этого её лицо разгладилось, но не полностью – на него легла тень усталости и какой-то глухой тоски.
- Ты многого не знаешь, Вольф, и хорошо, что не знаешь. Я беспокоюсь о всех вас. О всех нас.
- И что, я могу представлять угрозу для «всех нас»? – горько рассмеялся Вольф. – Я, самый младший в семье? Вы всерьёз полагаете, что я способен причинить в этом замке кому-нибудь вред? Не знаю, матушка, что вы изволите со мной сделать за эти слова, но, мне кажется, вы с моим старшим братом курили на пару. Не подскажете, где такую дивную травку берёте?
Резкий удар ожёг щёку – оплеухи Вольфу миновать всё же не удалось. От боли он стиснул зубы, в голове лихорадочно заметались мысли в поисках достойного ответа, и он внезапно пришёл в порыве вдохновения, в момент, когда эмоции слились с разумом.
Вольф запрокинул голову назад и расхохотался. Перед глазами вздрагивала люстра – точнее, казалось, что вздрагивает, на самом деле безмятежно-издевательский смех тряс тело Лестрейнджа. Безмятежно-издевательский… Вот только над кем? Над матерью? Над собой? Над глупостью всей ситуации? А может, вообще над всем сразу без особого разбора?
Отсмеявшись, Вольф опустил взгляд и шалыми глазами взглянул на мать. Марта смотрела на него, судорожно выпрямившись, точно стрела, но в её глазах явственно мелькал страх. И не за него, а… перед ним?
- Матушка, с вашего позволения, мне всё ясно. Кажется, вы просто не можете определиться, в чём именно меня подозреваете. Не знаю, чем я заслужил такую честь, но будем считать, что я заранее замешан во всём. Право же, это будет очень удобно. Засим остаюсь – точнее, ухожу. Надеюсь, я сегодня уже узнал обо всём, о чём должен был. Прошу простить меня, но я не смею более тревожить покой этих стен и вас лично. Мне пора в Дом Весёлой Стражи, я там так давно не был… Нехорошо, когда дом без хозяина остаётся. Пусть даже этот хозяин лишь временный.
Вольф отвесил безукоризненно-вежливый поклон и, чётко развернувшись, двинулся к дверям. Каждую секунду он ожидал, что в спину влетит что угодно – от очередной колкости до заклятия. Но Марта оставалась неподвижной, и Вольф благополучно вышел в коридор, толчком закрыв за собой дверь. Пройдя до ближайшего поворота и завернув за него, он остановился и чуть было не дал волю слезам. Глаза жгло, так и хотелось выплеснуть обиду от материнского недоверия, и лучше всего – кому-то ещё, кому-то живому…
Нет. Нельзя. Отец расстроится. Братья тоже, и к тому же он будет выглядеть слабаком. Плакаться домовикам? Это даже не смешно. Друзей поблизости нет, да и стыдно их тревожить таким. Регулуса уж точно – он, Вольф, ему защитник и поддержка на случай беды, а не наоборот. Северус… Даала… Эти могли бы помочь, окажись они рядом. Но их нет, а в письме печаль такого сорта не изольёшь. Да и опять же, с души воротит от того, чтобы перед ними выглядеть нытиком. Вольф попробовал снова рассмеяться так же, как в зале несколько минут назад, но толком не получилось. Видно, тут особый настрой нужен…
Кажется, остаётся единственный способ. Надо действительно поскорее добраться через каминную связь до летнего поместья, устроиться где-нибудь недалеко от камина и напиться чего-нибудь согревающего. Скажем, горячего шоколада. А можно даже и ту штуку на родимой земле опробовать, которую в замке Айсвальдов изобрести удалось. Права была бабушка – нашёлся вариант ещё привлекательней, чем «Слеза дубравы». А главное, проще… Да и, наконец, глупо напиваться слезами, когда самому плакать хочется. Как же обидно, когда родная мать, судя по всему, действительно тебя подозревает – и не пойми в чём и отчего!
- Сыграть, что ли, что-нибудь в тему, как доберусь, – хрипло усмехнулся Вольф, не узнавая собственного голоса – даже непролитые слёзы всё же исказили тембр так, словно говорить приходилось с полуперехваченным удавкой горлом. – Себастьян говорил, что это помогает, когда на душе… вот как сейчас… Зря меня, что ли, лютне учили?
Глава 21. Там, где в небе тонет печаль, осень – тёмная даль… Я жёлтая пыль, я пустыни мираж,
Полынь и ковыль я сплетаю в витраж,
Но в вихрях пустыни, в песчаных зыбях
Всегда и отныне я вижу тебя.
Ты ликом прекрасен, ты светел и горд,
Тебя ликованьем встречает народ,
В гармонии линий ты жрец и король,
Я – ветер пустыни. Я – жажда и боль.
И я ненавижу – так, как люблю.
Всё то, что мешает быть рядом с тобой!
Ни с кем на двоих я тебя не делю –
Ни в юдоли этой, ни в жизни иной.
Канцлер Ги, «Полынь и ковыль».
Северус шагнул через защитный барьер на платформу девять и три четверти. Шум маггловских девятой и десятой сразу же как отрезало, и в уши мягко плеснуло родным – с магической. Правда, отличался он не так чтобы уж многим, но, во всяком случае, доносившееся то с одной стороны, то с другой уханье почтовых сов уже не давало его спутать ни с чем другим. Не говоря уже о слышащихся обрывках разговоров, в которых обсуждались темы, которые вне Магического мира было просто не встретить.
Мама проводила его до середины платформы, после чего, пожелав удачного учебного года, мягко улыбнулась, обняла Северуса и, тихо вздохнув, отправилась назад. Сын грустно проводил её взглядом. Северус понимал, почему мама никогда не задерживается на платформе. Многим чистокровным было известно, кто она, и, пусть публичных оскорблений здесь не будет, но нет ничего приятного в том, чтобы находиться под перекрещивающимися презрительными и брезгливыми взглядами. В который раз мысленно пожалев о наличии отца-маггла, Северус горько поморщился и подхватил свой скромный чемодан. Надо было поскорее найти своих.
Первой удалось найти Лили – или, скорее, ей его. Подруга тоже ещё была одна, но тем с большей радостью встретила его. Правда, не сказать чтобы сейчас могли найтись свежие темы для разговоров – с кем, с кем, а с Лили Северус виделся всё лето напролёт, и последний раз был только позавчера. Так что, обменявшись приветствиями, Снейп первым делом решил поинтересоваться, не видела ли она кого-нибудь из его друзей.
- Конечно, вот только недавно… – кивнула Лили, оглядываясь по сторонам. – Где же они, я же только что… а, вот! То есть, вон! Блэки с Лестрейнджами.
Северус посмотрел в указанную сторону и в первую секунду радостно улыбнулся, но тут же нахмурился. Что-то было не так, и долго думать, что именно, не пришлось.
Оба благородных семейства в полном составе – ну, правда, без учёта всяких побочных ветвей, – стояли друг напротив друга. Старшие поколения вели дружеский светский разговор (по-видимому), причём на этот раз Рудольфус стоял вместе с ними, как равный. Он и Белла – та важно держала его под руку. Рабастан, расположившись чуть в стороне, беззаботно улыбался и вовсю подмигивал проходившим неподалёку девушкам. В целом, тут не было ничего особо интересного, но вот Вольф, Регулус и его братец… А точнее, даже без Регулуса. Он-то тоже, как обычно, стоял рядом с матерью воплощением благоприличия. Северусу не нравились лица Вольфа и гриффиндорского Блэка. Дружок Поттера, ставший за лето, казалось, ещё смазливей, чем до того (а и до того, как с мрачным вздохом признавал Северус, Сириус Блэк по внешности легко мог дать фору кому угодно из сверстников с любого факультета), нет-нет да и бросал странные взгляды на Вольфа. Какие-то… настороженные. В чём дело? Они что, уже успели сцепиться? Да вряд ли, родители обоих держат себя совершенно спокойно… Да и взгляды совершенно необычные для Блэка. Смотрит так, словно у Вольфа в кармане граната. Ну, или что-то в этом духе. Бред какой-то. Что ещё могло случиться, чтобы бесстрашный (приходилось признать) Блэк так смотрел на бывшего друга, словно в любой момент ждал от него какой-то грандиозной выходки? По-настоящему опасной выходки. С какого, спрашивается, перепою?
Лицо Вольфа внушало ещё больше настороженности. Лестрейндж стоял, засунув большие пальцы в карманы брюк, в небрежно-расслабленной позе, а на губах его играла лёгкая улыбка. Весь вид друга демонстративно дышал выражением «у-меня-всё-блеск-завидуйте-жалкие-простолюдины», но всё же что-то в его лице выдавало неправду. Что именно – понять удалось не сразу, но всё-таки Северус нашёл ответ. Глаза. Улыбалось всё лицо Вольфа, и только его глаза смотрели с горечью и тоскливой насмешкой на всё вокруг. Только этого не хватало… А с ним-то что?
- Они давно тут, ты не знаешь?
- Не могу сказать, – покачала головой Лили. – Когда я их заметила пару минут назад, они вот так вот уже стояли…
- Понятно… – пробормотал Северус, с тревогой прикусывая губу. Что случилось, было непонятно, но зато было предельно ясно, что другу нужна помощь. И как можно быстрее! У Вольфа крепкие нервы, чтобы поселить в его глазах такое выражение, нужно постараться… Знать бы, что за тварь виновата!
«Если это снова Поттер – рвотного зелья не пожалею», – пообещал себе Северус и снова повернулся к Лили, прикидывая, как бы сейчас поаккуратней от неё отделаться – при девушке Вольф точно и словом не обмолвится, что ему плохо.
К счастью, ему здорово повезло – через какую-то минуту Лили внезапно заулыбалась и активно замахала кому-то рукой.
- Северус, там Марлин! И Алиса! Ой, слушай, я… – она смущённо покраснела. – Ты не подождёшь меня здесь? Я только проведаю, как они эту неделю провели…
Марлин МакКиннон и Алиса Прудент были подругами Лили и её соседками по спальне. А ещё обе весьма критически относились к её дружбе со слизеринцами в целом и с ним, Северусом, в частности. Он их обеих тоже не жаловал – собственно, как и всех без исключения гриффиндорок, кроме самой Лили.
Если бы сейчас никого из их знакомых не оказалось рядом!
После того, как Северус осознал, какие чувства испытывает к Лили, он весь остаток лета провёл, пытаясь разобраться в себе и в том, что же ему теперь делать. Всего грустней было то, что самый желанный вариант – взять и признаться – был совершенно нереальным. Стоило только представить себе, как на её красивом лице появляется сначала непонимание, затем смущение, а потом Лили осторожно отодвигается от него и говорит что-то вроде «Северус, это очень мило, но давай останемся друзьями…» От одной мысли о таком варианте развития событий Северусу хотелось провалиться под землю, так ярко и чётко ему представлялось всё, вплоть до того, как именно при этом пальцы Лили будут нервно сминать подол её платья.
С другой стороны, просто взять и забыть обо всём было и вовсе нереально. Да дня невозможно было провести, чтобы о ней не подумать! Что же тогда оставалось?
Хорошенько поразмыслив, Северус решил остановиться на том, что счёл золотой серединой. А конкретно – почаще показываться на глаза и по возможности демонстрировать, на что он способен. И вести себя вежливо и располагающе, обязательно! Лили должна это оценить, он заметит, что она оценила его как следует, и вот тогда… тогда, наверное, можно будет признаться. Хотя, сказать по чести, Северус абсолютно не представлял себе пока что, как это могло бы случиться и что конкретно ему потребуется сделать, чтобы набрать в глазах Лили достаточно очков для этого. Что ж, оставалось только действовать по ситуации.
И вот конкретно сейчас ситуация складывалась вполне удобная: можно и нужно, с одной стороны, проявить вежливость, а с другой – именно это позволит освободиться для разговора с другом. А друзей бросать в беде нельзя, даже ради девушки. Так что…
- Конечно, Лили! Говорите сколько угодно, я совершенно не против, – улыбнулся Северус. – Я понимаю, вы давно не виделись и всё такое. Конечно, вам нужно поговорить! Я ни в коем случае не хочу тебя ограничивать. В конце концов, мы-то поболтать всегда успеем!
- Спасибо, Сев! – благодарно кивнула в ответ Лили и коротко сжала его руку – впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы та покрылась мурашками, а место прикосновения словно согрело жарким солнцем. – Я тебе очень благодарна. Спасибо! Ещё раз извини, встретимся чуть позже!
Северус, продолжая улыбаться, помахал рукой ей вслед и повернулся к продолжавшим разговаривать Блэкам и Лестрейнджам. Немного подумав, он решил пройти так, чтобы Вольф его заметил, встретиться с ним взглядом и им же указать на место, где он, Северус, будет его ждать. Просто встать на этом месте не имело смысла – ведь оно должно быть достаточно укромным для подобного разговора, а значит, незаметным оттуда, где сейчас стояли Лестрейнджи.
Этот план, впрочем, так и не пригодился – ещё до того, как Северус успел описать в толпе дугу и попасться на глаза другу, мистер Лестрейндж взглянул на часы, что-то сообщил со светски-извиняющимся видом, и родители Вольфа вежливо распрощались сначала с Блэками, а потом и со своими сыновьями – средним и младшим. Старший, похоже, уходил куда-то вместе с отцом и матерью.
Северус нахмурился, наблюдая за пр
оводами. Всё вроде было нормально, но почему-то Вольф заметно напрягся, когда его мать на прощание обняла Рабастана. Застыл так, словно… словно сам как раз не хотел, чтобы его обнимали. Если так и было, то его желание исполнилось – миссис Лестрейндж не только его не обняла, но, судя по суровому и сухому выражению лица, даже не удосужилась сказать напоследок что-то тёплое. Да и сам Вольф лишь вежливо, но с пустым выражением лица отвесил в ответ поклон.
Лестрейнджи разошлись. Вольф, быстро схватив свой чемодан, двинулся сквозь толпу, сохраняя бесстрастное лицо. Правда, получалось это у него уже не очень, а может, просто он отчасти дал себе волю… Быстро огибая на своём пути людей, Лестрейндж завернул за две колонны, стоявшие рядом друг с другом близко к краю платформы, противоположному тому, у которого сейчас находился Хогвартс-Экспресс. Северус облегчённо вздохнул – его задача по поиску подходящего места для разговора была решена. Не приходилось сомневаться, что Вольф направился туда именно для того, чтобы его никто не видел – массивные колонны практически полностью заслоняли этот клочок платформы от взглядов со стороны готовящегося к отбытию поезда.
Осторожно приблизившись к ним, Северус внимательно огляделся по сторонам, прежде чем тщательно прислушаться. Он не мог бы поручиться за то, что Вольф, укрывшись от чужих глаз, не дал волю чувствам окончательно, а насколько неприятно, когда тебя в такой момент кто-то застаёт, Северус прекрасно знал сам.
Но никаких подозрительных звуков из-за колонны не донеслось. Северус, решив рискнуть, тихо шагнул вперёд и заглянул за неё.
Вольф стоял, прислонившись спиной ко второй колонне и приложив к ней же ладони. Глаза Лестрейнджа были закрыты, а голова откинута назад. Друг тяжело и немного судорожно дышал, его плечи время от времени подрагивали. Северус глубоко вздохнул и, вышагнув из-за своей колонны, осторожно кашлянул.
Вольф вздрогнул, мгновенно открывая глаза и хватаясь за палочку. Северус немедленно вскинул перед собой руки ладонями вперёд в успокаивающем жесте.
- Северус, – какая-то недоверчивая, но обрадованная улыбка появилась на бледных губах друга, – это ты!
- Я, я, – согласно подтвердил Северус, подходя к нему и, не глядя, ставя свой чемодан рядом с чемоданом Лестрейнджа, брошенным за пару шагов до колонны. – Слушай, что у тебя случилось? Только не говори мне, что всё в порядке. Я видел, с каким лицом ты стоял сейчас со своими.
Вольф горько улыбнулся, склонил голову набок, рассматривая его, а затем рывком отшатнулся от колонны и протянул руку.
- Я тоже очень рад тебя видеть. Ты уверен, что хочешь это услышать?
- Да! – решительно ответил Северус. – Я же вижу, что у тебя проблемы!
- Проблемы… – Вольф снова грустно улыбнулся и посмотрел на рельсы у платформы. – В принципе, можно сказать и так. Хотя… А ладно! Мне всё равно хотелось не держать это в себе.
Он немного помолчал, криво усмехаясь каким-то своим мыслям, а затем снова поднял глаза на Снейпа. Встретив его взгляд, Северус изо всех сил постарался передать своим полную готовность выслушать со всем расположением. Кажется, получилось – во всяком случае, Вольф впервые с момента их встречи улыбнулся благодарно, а не сардонически.
- Ну, как тебе сказать… Если коротко, то перед тобой стоит носитель всех пороков зараз. Хотя нет, вру, до некоторых я ещё не успел дорасти. Но это дело поправимое.
- Что?… – Северус ничего не понимал. – В смысле? Что ты имеешь в виду, каких ещё пороков?!
- Всех, – ухмыльнулся Вольф. – Я же сказал – просто всех. Разъяснить?
- Да уж сделай милость…
- Легко! – Лестрейндж с деланной весёлостью пожал плечами. – После того, как я вернулся из Германии, у меня вышел не самый приятный разговор с моей дражайшей муттер. После небольшого скандала, во время которого мне уже успели вполне ясно намекнуть на мои недостатки, я отправился домой. Ну, то есть, в Дом Весёлой Стражи. А через несколько дней меня навестила маменька.
Губы Вольфа судорожно искривились, прежде чем с них сорвался сочащийся горечью смешок.
- Не буду пересказывать всё – во-первых, не хочу, во-вторых, всё и запоминать-то не хотелось. Но суть в том, что мне впервые дали более-менее адекватно понять, в чём же моя вина.
- Какая вина?
- О, – Вольф неопределённо повёл по воздуху рукой, – да самая общая. Короче, если взять сухой остаток… Я трус, я чрезмерно агрессивен, я не чту традиции, я помешан на том, что уже навеки в прошлом… Да, не удивляйся, это, ты не поверишь, сочетается. Я тоже поначалу был удивлён. Что ещё? Ах да, я изначально предрасположен к порочным устремлениям. Ко всем, разом – поскольку к каким конкретно, мне так и не сказали. Короче, перед тобой – жутко, просто-таки невероятно порочный человек.
- Да не слушай ты эту чушь! – не выдержал Северус. – Мало ли что она наговорит! Ты же сам всегда утверждал, что она совершенно…
- Да, да, непредсказуема, я помню, – не дослушал его Вольф, нетерпеливо взмахнув рукой. – Но сейчас кое-что изменилось. Мне было прямо в лоб сказано: мне нужно трудиться намного больше, чем братьям, чтобы удержать в себе склонности, неподобающие представителю моей достойной семьи. Если сформулировать откровенней – братья вышли нормальными, а я – ни то, ни сё. Вот-вот пущусь во все тяжкие.
Вольф продолжал улыбаться, но делал это явно через силу, а в тёмно-карих глазах застыла беспросветная тоска. Дыхание его стало короче и судорожней, и Северус осознал, что его лучший друг на грани от слёз.
- Забудь! – Снейп резко подался вперёд, оказавшись меньше чем в шаге от Лестрейнджа и кладя руки ему на плечи. – Плевать, что она там говорила! Это не имеет никакого значения. Ты – мой друг, и я буду с тобой в любом случае. И плевать мне, порочный ты там или не порочный! Понимаешь?!
Вольф глядел на него с неопределённым выражением лица – словно одновременно и хотел, и боялся безоглядно поверить. Только спустя несколько секунд, на протяжении которых Северус не опускал взгляда, Лестрейндж расслабился, быстро кивнул несколько раз, закрыл глаза и, притянув к себе его, коротко обнял и тут же отпустил.
- Спасибо…
- Вот вы где! – радостно раздалось сбоку, и в следующий момент, не успел Северус повернуть голову, как его обхватили рукой за шею и резко потянули вперёд и вправо, сталкивая – к счастью, всё же довольно мягко, – лбом с Вольфом и ещё с кем-то ещё. Впрочем, почему «кем-то»? Можно подумать, есть ещё один кандидат на то, чтобы сначала их отыскивать, а затем бесцеремонно бросаться на шею.
- Таркин, предупреждать надо, – пропыхтел Северус, ощущая на носу тёплое дыхание девушки.
- А так неинтересно, – сообщила Даала, ещё крепче стискивая свои объятия. – И вообще, не будь такой букой, Снейп. Тебя обнимают, а ты бурчишь.
- Это он от радости, – прокомментировал Вольф. И, несмотря на прозвучавшее в его голосе ехидное поддразнивание, Северус искренне обрадовался – уж лучше так, чем улыбаться с выражением «у меня душа напополам, но ты не обращай внимания, справлюсь».
- Не сомневаюсь, – довольно ответила Даала. – Мои объятия – исключительный эксклюзив.
- Мне уже начинать прыгать от радости?
- Конечно. А я буду такт отбивать.
- Таркин, один вопрос. Где ты была, когда раздавали стыд?
- Там же, где ты во время раздачи оптимизма.
- Отрадно видеть такое тёплое взаимопонимание! – бодро заявил Вольф, подрагивая от смеха.
Северус только набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул со страдальческим выражением лица, думая при этом про себя, что Даала Таркин, конечно, рыжее чудовище, но всё-таки… с ней, как ни крути, веселей. Тонус уж точно выше держится. Вот только вслух говорить об этом ни в коем случае нельзя. А то и вовсе на шею сядет, с неё станется.
* * *
Сириус был невероятно рад, когда пол под ногами слегка вздрогнул, и за окном медленно поплыла назад полная провожающих платформа. Несмотря на то, что вряд ли можно было ожидать внезапного появления родителей в поезде уже после того, как те честь по чести попрощались с сыновьями, всё же только отправление Хогвартс-Экспресса окончательно сняло висевшее над душой напряжение.
Вся компания заняла купе в середине вагона и сейчас оживлённо делилась впечатлениями о лете. Сириус слушал остальных, улыбался и согласно кивал головой, не подавая вида, что мысли его заняты другим. Его тревожил Вольф.
Сириус не так долго поначалу держал в голове рассказ дяди и скоро переключился на другие заботы, но сейчас та старая история снова всплыла в памяти. А поводом послужила встреча с Вольфом. За лето он подрос и, как показалось Сириусу, немного похудел. Но не это было главным. Что-то с ним случилось ещё, что – было непонятно, но Вольф вёл себя не так, как обычно. Впервые он даже не попытался встретиться с ним глазами. Впервые стоял с таким спокойно-беззаботным видом, что Сириус мгновенно понял: что-то у него случилось. Блэк ведь и сам надевал именно такую маску, когда не хотел, чтобы чужие люди поняли, что у него скверно на душе. И вдобавок его насторожила походка Вольфа. Точнее, даже не сама походка, а то, как он двигался с места и останавливался, как быстро, но при этом плавно оборачивался в ответ на обращение к нему… У Сириуса сложилось впечатление, что Вольф явно успел позаниматься летом то ли танцами, то ли ещё чем-то подобным. Координация у него совершенно точно стала лучше, и это при том, что он и раньше никогда на неё не жаловался. И внезапно Сириус осознал, что Вольф теперь выглядит… опасней. Чем-то нехорошим веяло от его глаз, в которых плескалась непонятная боль, от его небрежно-изящной осанки, от его движений, ставших заметно быстрей и плавней. И в этот момент Сириус вспомнил историю, рассказанную дядей.
После того, как он летом вернулся от Альфарда, то немало посидел в фамильной библиотеке, выискивая упоминания о той далёкой войне. Ему удалось найти немало, в том числе и портрет Рамиллеса Лестрейнджа. Далёкий предок Вольфа имел фамильные черты сходства со своим потомком, но главной были глаза. Если только художник семнадцатого века не соврал – что вряд ли, портретное сходство очень ценилось в Магическом мире с тех самых пор, как были созданы живые портреты, хранившие не только движущееся и способное к разговору изображение, но и черты характера того, кому оно принадлежало, – то Вольф, безусловно, в точности унаследовал глаза прадеда своего прапрадеда. И это пугало. Даже сейчас, сидя в купе вместе со своими друзьями, Сириус мысленно был далеко от них. В голове одно за другим всплывали воспоминания, прошеные и непрошеные.
Вот они с Вольфом сидят на поросшем густой травой склоне холма недалеко от одного из охотничьих домиков Блэков. Осенью им обоим идти в Хогвартс, но сейчас – ласковый май, сейчас им ещё неизвестно о том, что через считанные месяцы их дружба будет рассечена надвое.
- Смотри-ка, – щурится Вольф и протягивает руку, указывая на долину перед ними. – Это место очень похоже на валлийские ландшафты. Если представить себе, что с той стороны между вон теми холмами в долину входит вражеская пехота, то можно разыграть битву у Сноудена. Тысяча сто семьдесят восьмого года, помнишь?
- Не-а, – беспечно признаётся Сириус, подставляя лицо весеннему солнцу. – А что там было?
- Как, ты не знаешь? – едва не подскакивает на месте Вольф. – Тогда слушай. Для начала представь, что наши лучники засели на склонах вот того и того холма. По отношению к дальнему концу долины склоны обратные, так что противнику их не видно…
Сириус согласно кивает в такт оживлённому рассказу. Его не слишком заботит, кто там почти восемь столетий назад с кем воевал и зачем, но другу об этом знать необязательно, да и умеет он захватывающе рассказывать о битвах – и не хочешь, так заслушаешься…
Вот они дерутся на втором курсе, каждый вместе со своими друзьями – стенка на стенку, как говорится. Напирая на ловко обороняющегося Снейпа, Сириус краем глаза старается присматривать за дуэлирующими рядом Джеймсом и Вольфом. Его терзает нехорошее предчувствие. Движения Джеймса быстры, заклятия точны, от ударов противника он просто уворачивается. Казалось бы, тревожиться нечего, но Сириус видит, как спокойно дерётся Вольф, видит его рассчитанные, скупые перемещения. Лестрейндж не пытается уходить от заклятий своего противника лихими отпрыгиваниями в сторону. Он перемещается в основном вперёд и назад, и временами кажется, что здесь имеет значение каждый шаг. Резкие выпады палочкой, с кончика которой срываются Оглушающие заклятия, чередуются с внезапными отступлениями, заставляющими Джеймса смешиваться и прерывать свои атаки, пытаться понять, на каком шагу отступление прервётся. Зачем оно вообще, ведь для заклятий расстояние не имеет особого значения? До Сириуса не сразу доходит, что отступления производятся не столько по идеальной прямой, сколько по плавной дуге, могущей в любой момент изменить свой изгиб. И что разрыв дистанции даёт слизеринцу больше времени на то, чтобы среагировать, а значит, обороняться становиться легче.
Сириус закусывает губу и, отвлёкшись, едва не пропускает Таранталлегру от Снейпа. Плохо, очень плохо! Джеймс дерётся слишком безоглядно, он слишком захвачен упоением боя. И слишком спокойны и холодны глаза его противника!
Когда прямо перед ним пролетает выбитая Экспеллиармусом палочка Джеймса, Сириус в первый момент даже не успевает осознать, что это значит. И только брошенный в сторону торжествующий взгляд Снейпа заставляет его тоже обернуться – как раз для того, чтобы увидеть, как Джеймс, больше не могущий увернуться из-за сковавшего ноги Локомотор Мортиса, получает в грудь Оглушающее и падает навзничь. Губы Вольфа растягиваются в хищной улыбке, но в следующую секунду он уже вертит головой, решая, кому из своих сейчас больше нужна его помощь.
Экзамен по истории магии в конце года. Сириус переворачивает свой билет, пробегает его глазами, останавливается на втором вопросе – и не знает, чего в нём сейчас поднимается больше, грусти или тихой благодарности. Потому что совсем несложно расписать про войны с гоблинами в Шотландии, которые вели заселяющие эти места волшебники, пришедшие с Вильгельмом Завоевателем. Ведь при этом через раз будет всплывать фамилия «Лестрейндж», и как раз один из Лестрейнджей тебе всю эту тему в подробностях и рассказал – ещё до Хогвартса…
Матч по квиддичу – первый их с Джеймсом матч. На трибунах то тут, то там вопят, восклицают, разражаются радостными или разочарованными возгласами. Регулус стесняется поднять глаза на брата, против команды которого болеет. Снейп, наоборот, пялится так, словно сглазить хочет. Таркин на когтевранской трибуне комментирует матч так, что впору порадоваться, что при ней нет магического громкоговорителя. И только Вольф сохраняет спокойствие, по уши уйдя в быструю зарисовку схем матча.
И вновь, в который раз – дом дяди этим летом. Холодные угли в камине, прохладный вечерний ветерок, крадущийся над ковром.
Исход битвы… определил… внезапный удар Рамиллеса Лестрейнджа…
Удара вообще никто не ожидал…
Лестрейндж… смог усилить свой отряд драконами… провести их под водой…
Шотландские заливы и овраги стали местом последнего упокоения многих врагов герцога…
Аллен Поттер… держал оборону до последнего. И был убит лично Рамиллесом Лестрейнджем.
Говорят, глаза – зеркало души. Что же тогда скрывается в глубине тёмно-карих, цвета отличного коньяка, глаз Вольфа? О чём он думал сегодня? Что знает про своего знаменитого предка? Почему никогда не говорил о нём, даже тогда, когда ещё ни сам он, ни Сириус не были знакомы с Джеймсом? И, что самое главное – чего от него ждать?
Умом Сириус понимал, что Вольф – не ответчик за деяния своего предка, которым минуло уже больше чем триста лет. Но подспудная тревога не желала отступать, не давала себя прогнать. Блэк подумал, что так скоро ему уже сны сниться начнут. В которых Вольф, одетый в доспехи семнадцатого века, насквозь пронзает Джеймса мечом. Дожили! Этого ещё не хватало. Нет уж, мистер Блэк, извольте ловить глюки в другом месте и по другому поводу!
Сириус вздрогнул, решительно помотал головой и перевёл взгляд на друзей. Кажется, не заметили… Или не обратили внимания. Хорошо бы! И вообще, пора своими новостями поделиться, благо есть чем. Мало того, что дома нашлось немало книг по анимагии, так что было чем летними вечерами заняться и каких записей с собой привезти, так ещё и великолепный подарок имеется – фактически на всю компанию разом!
* * *
- Так что вот так, – довольно закончил Регулус, с гордостью посматривая на друзей, рассматривающих его выкладки и вычисления, покрывшие несколько листов пергамента.
- Отлично, Рег, – с улыбкой сообщил Вольф, пробегая глазами итоговые цифры и уравнения. – Просто отлично, ты молодец. Славно поработал!
- Спасибо, – Регулус даже слегка покраснел от смущения. – Времени летом хватало, так что это было не так уж сложно…
- Не прибедняйся, Регулус, – заметил Снейп, кладя на столик просмотренный лист. – Тут сразу видно, что работы тебе хватило.
- Да, совсем неплохо сделано, – снисходительно кивнула Даала, откидываясь на спинку сиденья. – Годится. Теперь дело за мной, трансфигурационные формулы я вам живо подгоню. На следующей неделе всё готово будет.
- Так быстро? – сдвинул брови Северус.
- Я вундеркинд, – насмешливо скосила глаза в его сторону когтевранка, с наслаждением потягиваясь и вытягивая ноги. – Мне это раз плюнуть.
- Хм! – с откровенным сомнением выдал Северус.
- Что это ты хмыкаешь? – сразу же прищурилась Даала, многозначительно подбираясь. – Ты что, сомневаешься во мне?
- У меня есть ещё кое-что! – торопливо воскликнул Регулус. – Это нам очень пригодится! Глядите!
- Ну, показывай, – тепло усмехнулся Вольф, наблюдая за тем, как миротворец роется в спешно извлечённом из-под сиденья чемодане.
- Вот, глядите! – на этот раз Регулус сиял едва ли не сильней прежнего. В руках у него был пакет, из которого Блэк стал аккуратно выкладывать на столик небольшие коробочки. Всего их оказалось шесть.
- И что это? – фыркнула Даала, скептически глядя на получившийся ровный ряд.
- Сквозные зеркала! – гордо объявил Регулус. – После того, как Сириус вернулся от дяди Альфарда, он принёс с собой одну такую пару. Я, ну… – Регулус снова покраснел, – я случайно об этом узнал… Зашёл к нему в комнату, а там никого не было, и эта коробочка была под подушку не полностью засунута, я и заинтересовался… Когда прочёл инструкцию, всё стало ясно. По-видимому, дядя Альфард Сириусу в подарок такую штуку раздобыл. Не знаю только, одну ли. Надеюсь, что одну – других я не видел. Короче, в каждой коробочке – два небольших зеркальца. Они как бы «завязаны» друг на друга и, если они будут у разных людей на расстоянии, то можно назвать в зеркальце имя того, у которого другое – и вместо своего отражения в зеркальце появится его! И можно будет при этом слышать друг друга! Ну, надо только, чтобы он тоже в него смотрел, но при вызове зеркальце нагревается и начинает вибрировать. Ну, там в приложенной инструкции всё есть. Понимаете, какое это даёт преимущество?!
- Ещё бы, – мгновенно откликнулся Вольф, уже успевший оценить новые возможности. – Это же связь вне пределов видимости, на… А, кстати, на каком расстоянии они действуют?
- Не действуют через море, – сообщил Регулус. – Это как-то связано с наложенными чарами, наверное. С Ирландией не свяжешься, с материком – тоже. Но вот в пределах нашего острова – без ограничений.
- Значит, со мной на Оркнеях связаться не получиться? – нахмурился Вольф. – Жаль… Но и то, что есть, очень неплохо. Как ты их добыл в таком количестве?
- Белла помогла, – признался Регулус. – Ты, наверное, знаешь, что она теперь присоединилась к лорду Волдеморту?
- Ещё бы не знать, – грустно усмехнулся Вольф. – Это был его свадебный подарок. Типа, раз уж выходишь замуж за Пожирателя Смерти, вот тебе по такому случаю Метку авансом.
- Да… – задумчиво протянул Регулус, но почти сразу резко помотал головой, словно отряхиваясь от воды, и продолжил:
- Так вот, когда она через день заглянула к нам, то просто сияла от счастья. И тут я подумал, что это может быть неплохим шансом. Мама бы не факт, что купила бы, а тут я просто взял и попросил Беллу: мол, мы с гриффиндорцами боремся, нам бы очень не помешала такая штучка, чтобы связь держать на расстоянии. Вроде есть такие Сквозные зеркала, ты бы не могла нам их посмотреть? Да пожалуйста, она говорит. Сколько надо? Я подумал и говорю: шесть пар, – рука Регулуса указала на выстроенные, словно по линейке, коробочки. – Я так посчитал – ведь зеркальца держат связь только друг с другом, значит, чтобы хватило на всех, надо, чтобы пары связывали каждого с каждым. Шести пар будет достаточно.
- Точно? – нахмурился Вольф, прикидывая в уме. – Не двенадцати?
- Нет, – замотал головой Регулус. – Я сначала тоже так подумал, а потом понял, что это будет избыточно. Представь, что надо связать между собой нитками ножки стула. Четыре нитки квадратом, и ещё две до диагонали – и всё, каждая ножка будет связана со всеми остальными.
- Ха, точно. Молодец, соображаешь, – одобрительно кивнул Вольф. – И что, Белла вот так взяла и согласилась?
- Да без проблем! – воскликнул Регулус. – Сказала – хорошо, шесть так шесть. Жди. И тем же вечером сову прислала с вот этим пакетом!
- Ну что ж, могу только поздравить, Рег, – Вольф наклонился вперёд и от души хлопнул сияющего Блэка по плечу. – Это лучшая новость за сегодняшний день!
- Согласен, – поддержал Северус. – Теперь у нас будет колоссальное преимущество в противостоянии!
- Не слишком, если они у них тоже есть, – заметила Даала.
- У них должна быть только одна пара, – торопливо напомнил Регулус. – Наверное, у Сириуса с Поттером будут.
- Что ж, значит, они смогут разделиться максимум на две группы, – заметил Вольф, – а мы – на четыре. Двойное превосходство по тактической гибкости. Это крайне важно. Мои поздравления всем нам, и тебе, Рег – в первую очередь! Думаю, такое дело не помешает обмыть!
- В смысле? – непонимающе уставился на него Северус. Даала и Регулус тоже смотрели удивлённо.
- В смысле – слегка отпраздновать, – засмеялся Вольф, извлекая из чемодана большую флягу и четыре небольших бокала. Ему вспомнилось, как «застрял» он сам, услышав это выражение от Себастьяна. – У меня тоже есть кое-что… летнее. Изобрёл, когда в Доме Весёлой Стражи сидел. Итак, друзья, позвольте угостить вас «Морской кровью»!
- «Морской кровью», говоришь? – оживлённо поинтересовалась Даала, глядя, как льётся в небьющийся хрусталь тёмная струя вина. – Ну, такое я просто обязана опробовать!
- О, да, – Вольф немного отстранённо улыбался, держа флягу в кожаной защитной оплётке. – Я долго экспериментировал, пока не нашёл очень простой, но с отменным результатом рецепт…
- И что же это за рецепт? – поинтересовался Северус, глядя на зеркальную гладь, в которой отражались края бокалов. Вино было тёмным, почти чёрным, и только у прозрачных стенок давало пурпурно-рубиновую каёмку.
- Основа – красное вино, изготовленное из винограда каберне совиньон, лучше, понятно, хорошей выдержки, – Вольф завернул крышку и, убрав флягу, поднял свой бокал в салютующем жесте. – А соль заключается в… соли. Морской соли. Примерно сотая доля унции на такой вот бокал. Ваше здоровье, сэры и леди.
Вольф отпил из бокала и задержал вино во рту на несколько секунд, давая вкусу как следует окутать язык, а затем сделал глоток. Соль придавала каберне совиньону, обычно мягкому и лишь немного игривому, крепкий пряный оттенок, причудливо перемешивающийся с тонами чёрной смородины. В момент глотка «Морская кровь» окатила гортань изысканной горечью, задержавшейся лишь на мгновения перед тем, как начать плавно сменяться выдержанным и стойким послевкусием, несущим тот же пряный тон. Это очень напоминало накат прибойной волны, особенно на закате, когда последние лучи солнца окрашивают воду в немного печальные, но очень красивые цвета. Вольфу, с детства росшему у моря, был прекрасно знаком его привкус на губах, так что над названием раздумывать не пришлось.
Он оглядел друзей. Регулус с закрытыми глазами проводил языком по губам. Северус, задумчиво и мечтательно глядя куда-то в сторону горизонта, смаковал вкус. Даала щурилась от удовольствия, покачивая бокал в тонких, изящных пальцах.
- Чудесная идея, прекрасное воплощение, – промурлыкала она с мягкой улыбкой. – Твоё здоровье, вожак.
Когда они уже сидели в карете, вёзшей их к воротам замка, Вольфу вспомнилась ещё одна идея, которая появилась у него этим летом и тоже была связана с координацией действий в извечном противостоянии Слизерина и Гриффиндора. А основана она была на той самой конструкции, которая помогла почти год назад отследить путь Люпина к Дракучей Иве.
- Понимаете, нам было бы очень удобно знать, где находятся Мародёры – знать в любой момент. Мы уже хорошо знаем замок, и мне в связи с этим вот что пришло в голову. Если взять такую же коробку, какую мы с Северусом использовали в тот раз, только подлиннее, и подвесить к её крышке не одну, а четыре стрелки и зачаровать их так, чтобы каждая указывала на одного из Мародёров, то мы сможем узнать, где они, когда пожелаем! Надо будет только прикинуть, что в той стороне, куда указывает стрелка, и сопоставить углы её наклона и поворота.
- Но старый метод в этом случае не подойдёт, – заметил Северус. – В тот раз головку булавки мы прицепили Люпину на одежду. Мы же не можем проделывать это каждые несколько дней, а стирку такой «маячок» не перенесёт.
- Да, я подумал об этом. Нам нужен постоянный сигнал. Я знаю, при помощи каких чар можно добиться нужного результата, но для этого понадобится либо капля крови, либо прядь волос того, за кем хочешь проследить. Так что предлагаю всем вот что: давайте подумаем над тем, как это можно осуществить, и завтра вечером обсудим, что получилось. Всё равно завтра воскресенье, так что времени свободного нам хватит.
- Договорились, вожак, – кивнула Даала. – Придумаю, что надо.
- Только учти, что методы с применением разделочного ножа будут немного некстати, – ехидно добавил Северус.
- Ножа? – высокомерно смерила его взглядом Даала. – Вот и видно, что ты полукровка. Режущее заклятие, по-твоему, зачем придумали?
Губы Северуса судорожно поджались, и Вольф, не раздумывая, поднял руку ладонью вперёд. Тут уже явно нужно было самому ситуацию разруливать.
- То, что Северус полукровка, нам как раз очень поможет. Вполне возможно, что свежий подход к делу окажется полезней привычного.
Даала беззвучно хмыкнула и пожала плечами, но спорить не стала. Северус же, встретившись взглядом с Вольфом, еле заметно улыбнулся и благодарно кивнул.
Кареты, как обычно, остановились у главного входа в несколько рядов с ровными промежутками, давая возможность ученикам быстро добраться до парадных дверей. Пусть сегодня вечером, к счастью, погода была хорошая, но всё равно после долгого пути хотелось побыстрее попасть на праздничный пир. Поднимаясь по ступенькам, Вольф из любопытства бросил взгляд налево, откуда доносились приветственные возгласы, и чуть было не запнулся об очередную ступеньку.
Приветствия были обращены к Сириусу и Поттеру от других гриффиндорцев, да и не только от них. Вольф отчётливо видел, как его заклятому противнику приветливо помахали двое пуффендуйцев – кажется, тоже третьекурсников. А за спиной Сириуса – даром что сам он этого видеть не мог, – перешёптывались несколько девчонок, по крайней мере одна из которых была не с Гриффиндора, а с Когтеврана. И как-то очень подозрительно перешёптывались! И ещё подозрительней глядели.
Вольф с грустным вздохом бросил взгляд на собственное отражение в отполированном щите декоративных лат, мимо которых как раз проходил. Ну да, не сказать, чтобы красавец. Не урод, конечно, тоже, но в целом – ничего особенного. Глаза тёмно-карие, волосы немного посветлей, пепельно-русые. На рост, к счастью, жаловаться не приходиться, да и сложение скорее стройное, чем худое. Но на фоне Сириуса, конечно… С его-то жгуче-чёрными волосами и серо-синими глазами…
- Не хватало ещё его только к девчонкам ревновать, – мрачно пробурчал себе под нос Вольф, – для полного счастья… Прибил бы Поттера.
- Да этот болван не стоит даже того, чтобы ты о него марался, – неожиданно заявил Северус, внезапно ускорив шаг и поравнявшись с ним слева. – А Сириус твой – просто полный идиот, если продолжает предпочитать его тебе!
- В виде исключения полностью согласна, – подхватила Даала, оказываясь справа. Когтевранка подхватила Вольфа под руку и на секунду прижалась виском к его плечу. – Да ему в самый раз с этими дурами валандаться! Нашли на кого заглядываться – кроме смазливой физиономии, и нет ничего! Обрати внимание, самая красивая девушка находится в твоей компании!
- Да уж, – тепло улыбнулся в ответ Вольф, – спорить не приходиться.
Даала расцвела от гордости и ответила радостным взглядом.
- И самый лучший зельевар, – Вольф посмотрел на Северуса, – и, наконец, истинный Блэк! Надежда древнейшего рода!
Регулус, кажется, на мгновение даже дыхание задержал, а затем улыбка на его лице расползлась до ушей.
Какое-то время Вольф шёл, улыбаясь, рядом со своими друзьями. У него действительно стало легче на душе от осознания того, что он им по-настоящему дорог. Вряд ли иначе от него так немедленно стали бы гнать тоску. Увы, но именно из-за этого к ней не замедлило добавиться неприятное чувство стыда. У него такие друзья – а ему всё мало. Сириус давно распрощался с ним, а он всё никак не может сделать то же и забыть про прежнюю дружбу. В результате друзьям фактически приходится доказывать, что они не хуже…
Вольф с огромным усилием удержал поселившуюся в душе горечь и не дал ей выплеснуться на лицо. Нет уж, хватит грузить своими бедами других. Пусть на лице будет улыбка, на губах – смех. Лучше постараться привыкнуть к этому, ни Северус, ни Даала, ни Регулус не заслужили того, чтобы разгребать его скверное настроение. В конце концов, мать, наверное, в чём-то права насчёт его предрасположенности.
Глава 22. Но были ранее мы с тобой одно – я твоими руками бью хрусталь, я твоими губами пью вино, я твоими глазами вижу сталь… А до войны вот этот склон
Немецкий парень брал с тобою.
Он падал вниз, но был спасён –
А вот сейчас, быть может, он
Свой автомат
Готовит к бою.
Ты снова здесь, ты собран весь.
Ты ждёшь заветного сигнала.
И парень тот – он тоже здесь,
Среди стрелков из «Эдельвейс»,
Их надо сбросить
С перевала!
Владимир Высоцкий, «Мерцал закат, как блеск клинка…».
Утром, за завтраком, самым волнительным моментом для третьекурсников и шестикурсников было получение расписания. Конечно, в это время его получали вообще все ученики, но именно для новичков на этих двух курсах оно было особенно важным. Важнее всего, конечно, для шестикурсников, ведь они только совсем недавно успевали узнать результаты сдачи СОВ, а именно они во многом определяли дальнейшие предметы, по которым разрешалось продолжать обучение. Не такой уж редкостью была ситуация, когда ученик, подававший на пятом курсе заявку на продвинутое изучение того или иного предмета, оказывался не в состоянии использовать её из-за недостаточно высоких баллов на итоговых экзаменах Стандартов Обучения Волшебству. Так что именно сейчас те, кто в этом году поступил на шестой курс, с волнением вчитывались в полученные листы пергамента с персональными расписаниями – в силу того, что барьер СОВ преодолевали не все, а те, кто преодолевал, не всегда делали это на желаемом уровне, занятия на старших курсах оказывались намного сильней перемешаны в межфакультетском плане, чем до того. Не говоря уже о том, что выбор занятий для продолжения обучения на продвинутом уровне делался каждым учеником самостоятельно. В итоге сплошь и рядом на уроках шестого и седьмого курсов встречались разом представители всех четырёх факультетов, что вплоть до пятого было исключительной особенностью истории магии – все остальные уроки были либо спаренными между факультетами, либо вообще полностью разъединёнными. Причём последние были в большинстве.
За столами всех факультетов шестикурсники сейчас вели себя одинаково – кто-то радовался, кто-то поздравлял соседа, кто-то с мрачным видом сидел, смяв расписание в руке, а кто-то спешил к столу преподавателей, чтобы что-нибудь уточнить или, наоборот, выразить протест. У третьего курса обстановка была намного менее нервирующая, но и тут царило большее, чем у других, оживление. В конце второго курса учащиеся должны были подать заявки на дополнительные предметы для последующего обучения. К классической семёрке – чарам, трансфигурации, истории магии, зельеварению, травологии, астрономии и защите от Тёмных Искусств, – требовалось добавить по крайней мере два из нового списка, в который входили нумерология, изучение древних рун, маггловедение, уход за магическими существами и прорицания. Обычно, впрочем, никто из учеников больше двух предметов и не добавлял, за исключением «законченных умников». Учебной нагрузки и так всем хватало. Собственно, были ещё два предмета – полёты на мётлах и трансгрессия – но, в силу их кратковременности (трансгрессия была рассчитана всего на двенадцать уроков, а полёты – и того меньше), они числились факультативными занятиями. Не говоря уже о том, что один из них был исключительно на первом курсе, а другой – на шестом и вдобавок добровольным в силу своей платности.
Сириус с любопытством изучал своё расписание. В прошлом году они с Джеймсом оба выбрали маггловедение и уход за магическими существами – первое из чистой любознательности, так как оба были чистокровными и про быт магглов имели довольно слабое представление, а второй из-за того, что занятия по нему проводились в основном на свежем воздухе и, опять-таки, должны были быть очень интересными. По школе бродили упорные слухи, что старшекурсникам на узээмэсе показывают даже магических существ класса ХХХХХ, то есть, согласно общепринятой классификации, принципиально неприручаемых и смертельно опасных. Таких, как драконы.
Питер выбрал те же самые предметы – в основном, как был уверен Сириус, для того, чтобы всегда иметь возможность консультации (точнее, списывания) у своих друзей-покровителей. А вот Ремус, единственный из всех, предпочёл более кабинетные дисциплины – древние руны и нумерологию. Впрочем, во многом это объяснялось тем, что многие магические существа могли реагировать на близость оборотня совсем иначе, чем на близость обычного человека, что могло создать опасную ситуацию. Что же касается других предметов, то маггловедение было для него, полукровки, практически бессмысленным – всё, что там могли рассказать, он знал от матери. Ну, а прорицание вообще не привлекло никого из Мародёров – все четверо дружно решили, что эта наука настолько туманна и сомнительна в плане практической пригодности, что непонятно, можно ли её вообще называть наукой. Конечно, подлинные провидцы действительно встречались, вот только дар этот был крайне редок, и вряд ли тот, кто не обладал им от природы, мог почерпнуть из этих уроков что-то серьёзное. Впрочем, такого мнения придерживались далеко не все – среди магглорождённых прорицание пользовалось популярностью, особенно среди девушек.
Первый урок по уходу за магическими существами должен был состояться уже сегодня. По расписанию он шёл сразу после утренних занятий у Флитвика. Сириус довольно кивнул – время было выбрано очень удачно, как раз можно было размяться после урока заклинаний и заодно прогуляться на свежем воздухе перед обедом. Но тут ему в голову пришла ещё одна мысль, слегка прижавшая бодрое настроение. А какие, интересно, предметы по выбору у Вольфа и его компании? Регулус, конечно, вообще ещё в этом не участвует, он только второкурсник, но остальные? Что-то подсказывало Сириусу, что, по крайней мере, на некоторых из новых предметов им предстоит пересекаться. И если Вольфа он, несмотря ни на что, всё же рад был видеть, то при мысли о том, чтобы лишний раз лицезреть чёрные патлы и крючковатый нос Снейпа, Сириусу казалось, что даже вкус у еды мгновенно пропадает. Уж лучше с Таркин повстречаться! На неё хоть посмотреть приятно, этого у неё при всём желании не отнимешь. Сириус поднял голову и нашёл взглядом когтевранку, о чём-то болтавшую с подружками. Хороша, ведьма! Во всех смыслах слова, кстати, ведьма… Волосы по плечам красным золотом расплескались, глаза – небо весеннее. И сложена на диво ладно, фигура такая, что глаз не отвести.
На несколько мгновений Сириус даже пожалел о том, что Даала Таркин не на одном факультете с ними учится. Правда, ровно до того момента, как когтевранка, резко повернувшись в его сторону, встретила его взгляд своим – мягко говоря, не слишком дружелюбным. Сириус, сделав невинный вид, приподнял брови. В ответ ему была продемонстрирована улыбка мантикоры, дополненная выразительным жестом – ребром ладони, проведённым у горла.
- Злюка, – пробормотал Сириус.
- Кто? – немедленно заинтересовался Джеймс.
- Таркин, конечно, – презрительно фыркнул Блэк. – Иногда я поражаюсь, как Вольф с ней вообще говорить ухитряется. Она же… бешеная!
- Ну-у-у, – с улыбкой протянул Джеймс, – а может, ему просто нравятся бешеные девчонки? Вдруг это у него в семье фамильное? Сам же сколько раз говорил, какой нрав у твоей кузины, которая теперь ему невесткой приходится.
- Думаешь? – Сириус рассеянно провёл рукой по подбородку. – Да вообще, может быть… Спрашивать не спрашивал, но кто его знает… Кста-а-ати! А тебе какие нравятся, раз уж об этом речь зашла?
- Мне? – приосанился Джеймс. – Ну, моя девушка должна быть красивой, умной, доброй… отзывчивой, мягкой… м-м… что ещё…
- Может быть, для начала – любящей? – спокойно поинтересовался Ремус, складывая вилку с ножом на опустевшую тарелку.
- Ну, это само собой! М-м… если, конечно, понадобятся серьёзные отношения.
- А могут и не понадобиться, – закивал Сириус с понимающей ухмылкой.
- Нет, ну
когда-нибудь, естественно, понадобятся, – разъясняющим тоном начал Джеймс, – но вот до той поры можно и… подсократить свои требования.
- Правильно, целоваться можно и просто так, – полушутливо-полусерьёзно подмигнул Сириус. – Рем, а тебе какие девчонки по нраву?
Ремус покраснел.
- Не думаю, что здесь подходящее место для обсуждения…
- Да брось, на завтраке никому ни до кого постороннего и дела нет! Ну давай, Рем, колись! Какие?
Ответом ему был грустный вздох.
- Никакие.
- То есть? – удивился Сириус, тревожно переглянувшись с Джеймсом. – Что, э-э… совсем?
- Сириус, ты же понимаешь… какое у меня положение, – негромко ответил Ремус. – Я не могу ни с кем встречаться в любом случае. Сам понимаешь, какие у меня шансы, если сказать… всё. А сказать рано или поздно придётся.
- Ну так можно… я не знаю, просто не доводить до того момента, когда придётся сказать!
- То есть просто помотаться, а потом бросить?
- Ну… что-то похожее, только более благозвучное!
- Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет… – Ремус поймал немного удивлённый взгляд Сириуса и пояснил:
– Это из Шекспира. К сожалению, к не очень приятным запахам это тоже относится. А вообще – вам не кажется, что уже пора на урок?
Сентябрьское солнце уже не давало того тепла, что августовское, но ко времени начала второй пары уроков всё же успело неплохо прогреть и воздух, и землю. Занятия по уходу за магическими существами проходили рядом с Запретным лесом, что само по себе было для многих учеников дополнительным волнующим фактором. К Мародёрам, впрочем, это не относилось – в Запретном лесу они уже давно успели побывать, и не раз, и прекрасно знали, что как на самой его опушке, так и недалеко от неё ничего опасного не водится ни днём, ни ночью. Правда, по-настоящему далеко в глубь леса заходить они всё же не рисковали – до поры до времени. Никому из них не было известно с полной достоверностью, что или кого можно встретить в самом сердце чащи, становившейся к тому же по мере углубления в неё всё более мрачной и настораживающей. Возможно, где-то там, в глубине леса, и были зелёные поляны с прозрачными озёрами, но по крайней мере на пол-мили вглубь от опушки ничего подобного не наблюдалось.
Урок был спаренным – как обычно, Гриффиндор со Слизерином. Сириус знал, что до ссоры, разорвавшей сотрудничество Основателей, Годрик и Салазар были лучшими друзьями. Наверное, традиция спаривать занятия «львиного» и «змеиного» факультетов брала своё начало именно с тех времён тысячелетней давности. Странно только, что в таком случае она вообще выжила. Хотя, кто знает – может быть, после ухода бывшего друга основатель факультета Гриффиндор, давший ему свою фамилию в качестве имени, решил сохранить заведённый обычай именно в надежде, что когда-нибудь он вернётся…
Сириус грустно вздохнул, мысленно примерив эту ситуацию на себя. Какая ирония. У него всё так похоже: были лучшими друзьями, а теперь на ножах. По крайней мере, периодически.
Ученики собирались возле аккуратного загона, размещённого почти у самых деревьев. Преподаватель ухода за магическими существами, профессор Кеттлберн, широко улыбался и приветствовал своих новых учеников. В школе этот невысокий волшебник с каштановой бородой был известен как большой любитель и глубокий энтузиаст своего дела. Говорили, что он был лично знаком с Ньютом Скамандером, автором курса учебников по своему предмету.
Сириус быстро окинул взглядом собравшихся слизеринцев. Большинство из тех, кто выбрал для себя этот курс, относились к прекрасной половине факультета Салазара – в противоположность гриффиндорцам, среди которых любителей животных хватало не только среди девчонок. Видимо, парни-слизеринцы считали подобное занятие недостаточно благородным. Среди всего третьего курса «зелёных» из них присутствовал один лишь Вольф, стоявший у края ограды загона с немного грустным видом, усугублявшимся тем, что Лестрейндж на эту самую ограду просто-напросто облокотился, перенеся на неё чуть ли не половину своего веса. Сириус осторожно сделал шаг в сторону от гриффиндорцев, затем ещё один, и ещё, а после того, как счёл, что отошёл достаточно, заложил аккуратную дугу в сторону стоявшего наособицу даже от своих слизеринца. Тревоги, появившиеся ещё позавчера, поднялись в душе с новой силой, и Сириус просто не мог спокойно слушать преподавателя, так и не выяснив, что случилось с другом… бывшим. Почти бывшим. Ну, совсем почти бывшим.
- Гутен морген, – осторожно улыбнулся Сириус, облокачиваясь на ограду рядом с Вольфом и про себя от души радуясь, что тот, видимо, один из всей своей компании выбрал узээмэс. Значит, можно поговорить, не прорываясь через «кордон» из Снейпа и Таркин.
Вольф скосил глаза в его сторону, не поворачивая головы.
- Und bekommt man nicht krank, Sternhund. Wie geht es Ihnen? *
- М… – Сириус промедлил пару секунд, пытаясь быстро сообразить, что именно ему сказали. Особыми познаниями в немецком языке он похвастаться не мог. Собственно говоря, озвученное им приветствие составляло около трети его познаний в языке Ницше и Гёте, если не считать хорошего набора немецких ругательств, почерпнутых от Вольфа ещё до Хогвартса. Тот вообще предпочитал ругаться именно по-немецки, а когда Сириус спросил, почему, то Вольф объяснил, что, во-первых, немецкие ругательства звучат основательней и брутальней, а во-вторых, когда ругаешься на незнакомом местным языке, то и душу отводишь, и приличия соблюдаешь. Всё очень удобно.
- Так я и думал, что ты в немецком всё там же, – беззлобно прокомментировал Вольф, уставившись куда-то в чащу леса. – Ладно… Говоря по-нашему – как дела?
- У меня всё в порядке, – быстро ответил Сириус. – А вот у тебя что?
Загадочный прищур тёмно-карих глаз в ответ.
- А с чего ты взял, что у меня «что-то»?
- Ой, вот только этого не надо! – сердито зашипел Сириус, стараясь всё же не говорить слишком громко. Излишнее внимание ему было сейчас совсем не нужно. – Я видел тебя на платформе, перед отправкой поезда! Видел твоё лицо! Что у тебя случилось?
- Иногда опасно иметь друга детства, – мягко хохотнул Вольф. – Ничего особенного, Сириус. Ничего, что стоило бы твоего внимания.
- Вольф… – Сириус на мгновение опустил глаза, закусив губу, но сразу же снова вскинул взгляд на Лестрейнджа. – Послушай, несмотря на всё, что было между нами… то есть, смотря именно на это… тьфу! Запутался! Короче, послушай: что бы там ни было, если тебе нужна помощь – скажи мне!
Вольф слегка вздрогнул, ловя его взгляд. В глазах слизеринца была лишь мягкая грусть, чем-то напомнившая Сириусу то выражение, с которым утром Ремус сообщил, что ни с кем не может встречаться, если бы и хотел.
- Значит, ещё не всё умерло, Сириус? – шёпот Вольфа был почти неслышным, приходилось напрягать слух. – Мосты сожжены, но сваи ещё не унесло течением?
- Я всё это время пытался забыть… да так до конца и не смог, – вполголоса ответил Сириус. – Наверное, я дурак. Верно?
- Может быть. Но в таком случае мы два дурака.
Теперь вздрогнул уже Сириус, а Вольф улыбнулся в ответ одними глазами.
- Молодые люди! – донёсся до них жизнерадостный голос профессора. – Минуточку внимания!
- Да, сэр! – с готовностью ответил Вольф, выпрямляясь и отпуская ограду.
- Прошу всех подойти ближе! – захлопотал Кеттлберн, размашисто жестикулируя. – Ещё ближе, к самой ограде! Не бойтесь! Они безобидные, если на руки не сажать!
Сириус неохотно бросил взгляд в загон. За оградой ползали гигантские улитки – каждая размером с небольшую круглую дыню. За исключением размеров у них была только одна отличительная от обычных улиток особенность – цвет. И раковины, и тела улиток были самой разнообразной окраски, казалось, что какой-то шутник размалёвывал их, окуная кисть в банки с краской наугад. От чёрного до белого и от красного до зелёного – каждая улитка была своего цвета. Повторов не наблюдалось.
- Забавно, – хмыкнул Сириус. – И что это за акварель ожившая?
- Яркоползы, – спокойно ответил Вольф. – Они родом из Африки. Меняют цвет ежечасно. Для человека безопасны, могут быть домашними животными. Только в саду их лучше не держать – ядовиты. Их слизь выжигает траву, по которой они проползают. С другой стороны, это одно из немногих надёжных средств вывести хорклампов.
- А это ещё что за твари?
- Вообще-то, обычные грибы. Только розоватые и с редкой чёрной щетиной. Очень быстро размножаются, вытесняя обычные растения. Да вдобавок при помощи своих щупалец ловят дождевых червей, что тоже здоровью сада не способствует.
- Замечательно! – чуть не захлопал в ладони профессор. Оказалось, что он внимательно слушал. – Очень хорошо, мистер… ?
- Лестрейндж, сэр, – слегка поклонился Вольф.
- Очень приятно! Десять баллов Слизерину! А теперь прошу всех взглянуть поближе на вот этот экземпляр, – Кеттлберн с неожиданной для его возраста ловкостью перелез через ограду и, наклонившись, подхватил за бока раковины фиолетового яркополза. – Хотя точно это не доказано, считается, что яркоползы меняют цвет в зависимости от определённых факторов. Некоторые предполагают, что это как-то связано с их самочувствием, но лично мне ближе та точка зрения, согласно которой изменение цвета – реакция на внешнюю среду и на близость сородичей…
- Кстати, привет тебе от Даалы, – проговорил Вольф, воспользовавшись тем, что профессор снова отвлёкся. – Она просила передать тебе… ну, точнее, не просила, но я думаю, что ты должен это знать.
- И что же? – Сириус невольно заулыбался.
- Что ты грязный извращенец.
- Че… го? – ошарашенно выдохнул Блэк.
- По её словам, ты сегодня на неё прямо-таки возмутительно пялился за завтраком.
- Да я… да она… – едва не задохнулся от возмущения Сириус. – Да вообще…
- Нет, я, конечно, понимаю, что у неё грудь, достойная принцессы, и не только грудь… верно? – Вольф лукаво прищурился, глядя на полыхающее краской лицо Сириуса. – Просто учти, что некоторые твои действия могут быть истолкованы… слишком решительно, скажу так.
- Да сдалась мне твоя бешеная кошка, – возмущённо прошипел Сириус и почти сразу же отвёл глаза. – Нужна она мне! Ты единственный, кто умеет с ней обращаться – вот и забирай, всю целиком!
- Мы просто друзья, – негромко рассмеялся Вольф. – И ты не прав, она очень милая и добрая, надо просто знать, как с ней общаться.
- Теперь я верю, что твой предок драконов в Мори-Ферт привёл, – раздражённо съязвил Сириус и отвернулся. Узнать, как расценили твой совершенно, в сущности, невинный взгляд, было обидно.
В следующий момент его цепко схватили за руку повыше локтя.
- Откуда ты знаешь? – Вольф смотрел на него в упор, пристально и довольно рассерженно.
- Дядя Альфард рассказал, – настороженно ответил Сириус и сжал зубы – хватка становилась всё крепче. – Может, отпустишь?
Пальцы Вольфа медленно разжались, а злость проявилась на лице уже открыто.
- Старый пень! Вольно же было ему…
- Не оскорбляй его! – сквозь зубы попросил Сириус.
Ноздри Вольфа гневно раздувались. Слизеринец обхватил себя руками, косо посматривая на Блэка.
- Так значит, это правда? – тихо спросил Сириус.
- Смотря что ты имеешь в виду, – криво усмехнулся Вольф.
- Всю эту историю. Рамиллес Лестрейндж действительно повернул весь ход гражданской войны на территории Шотландии?
- Да.
- Разгромив роялистов на берегу Мори-Ферт внезапным ударом с моря?
- Точнее говоря, с моря и суши одновременно.
- И… он действительно… – Сириус запнулся. Вольф смотрел на него выжидательно. Пришлось напомнить себе, что его предок столько всего наделал, что тут, действительно, сложно заранее догадаться, о чём конкретно пойдёт речь.
- Убил Аллена Поттера? – вздохнув, докончил Сириус.
- А-а, так вот оно что, – хищно ухмыльнулся Вольф. – Теперь всё ясно… Да, он убил его. В поединке. И жаль, что не на восемь лет раньше.
- Почему на восемь? – не понял Сириус.
- Как, об этом тебе старый граф забыл рассказать? Случись та битва и тот поединок не в тысяча шестьсот пятьдесят втором году, а в… – Вольф на мгновение сдвинул брови и поднял взгляд вверх, – тысяча шестьсот сорок четвёртом или, для надёжности, сорок третьем, – мы бы сейчас с тобой были вместе, как и раньше.
- Вместе?…
И тут до Сириуса дошло.
- Ах ты! – Блэк отшатнулся от продолжавшего улыбаться слизеринца. – Ты, подлец! Да как ты можешь… А я-то, дурак, думал, что ты нормальный!
Сириус резко крутанулся на месте и быстрым шагом устремился прочь, прямо сквозь толпу других учеников. Прямо к Джеймсу. То, что на него обращены все взгляды, включая профессорский, Сириуса волновало сейчас в последнюю очередь.
- Не обращайте внимания, дамы и господа, – раздался за его спиной спокойный и вежливый до издевательства голос. – Мы поспорили по поводу некоторых дат. Прошу вас, профессор, продолжайте.
Вечером того же дня Вольф пригласил всех своих друзей в обустроенную им в подземельях комнату. Было неизвестно точно, для чего она служила раньше – когда Вольф с Северусом впервые обнаружили её и заглянули внутрь, то нашли там нечто вроде склада. Здесь были старые парты, ещё более старые стулья, рассохшиеся шкафы… Пол был весь в пыли, и только что плесени на стенах не было. Почему всю эту рухлядь просто не выбросили, было непонятно, как и то, сколько вообще лет скопившемуся старью. Возможно, кто-то из прежних директоров Хогвартса был большим скопидомом и приказал собрать здесь старую мебель – то ли в расчёте на то, что когда-нибудь ещё пригодится, то ли сбыть кому собирался… В любом случае, на подавляющее большинство этого старья уже никакое Репаро не действовало. Но Вольфу летом пришло в голову, что это местечко, расположенное в глубине подземелий, вдали даже от Общей гостиной Слизерина, можно очень хорошо обустроить под штаб. Надо только прибраться.
Второй день сентября был потрачен именно на это, благо выпал на выходной, а сегодня Вольф уже с гордостью представлял Даале, Северусу и Регулусу результат своей работы. Почти всё то, чем была раньше завалена комната, исчезло, стулья и столы, которые ещё можно было как-то привести в порядок, очищены от пыли и в нужных местах подкрашены, пол укрыт широким ковром, а на стене прямо напротив входа расположено знамя Слизерина. Когтевранское знамя Вольфу тоже удалось раздобыть, и теперь оно висело по правую руку от слизеринского. Люстру под потолком реанимировать так и не удалось, но негаснущие факелы, укреплённые в настенных держателях, вполне удачно её заменили. Более того, Вольфу удалось даже достать пару небольших диванов и несколько кресел, которые он и притащил в комнату заклятием Левитации. Правда, всё это тоже было найдено в не лучшем состоянии, и больше всего времени ушло именно на их реставрацию. Зато теперь комната приобрела вполне жилой вид, и её не стыдно было назвать штабом.
Первое заседание четвёрки друзей в нём было посвящено вопросу реализации плана Вольфа – созданию универсального указателя. Как было озвучено ещё позавчера, ключевая проблема заключалась в том, чтобы добыть либо по капле крови, либо по пряди волос от каждого из Мародёров. Точнее даже, в том, как сделать это незаметно для них – минимум трое из четверых недругов сразу бы догадались, что подобная добыча может понадобиться только для некой пакости большого масштаба. А то и прямо сообразить насчёт слежения, что сводило всю ценность идеи практически на нет.
Вольф обвёл взглядом своих друзей. Северус с деловитым видом сидел в кресле, положив руки на колени ног, заложенных одна за другую. Даала элегантно расположилась на диване, предварительно подтащив его поближе к знамёнам и письменному столу, за которым восседал сам Лестрейндж, а затем приняв на диване положение полулёжа – опираясь на левый локоть и вдобавок левым плечом о подлокотник. Согнув в колене правую ногу и вытянув во всю длину левую, она напоминала лихую пиратку, отдыхающую в каюте капитана. Колорита добавляли блики пламени, красиво играющие на и без того рыжих волосах.
Скромнее всех устроился Регулус, просто взявший себе стул получше и пристроившийся почти рядом с Северусом. Более того – Блэк, единственный из всех, удосужился достать из своей сумки лист пергамента и перо. Ну, и учебник – чтоб было что подложить и на чём писать. Ещё раз оглядев всех, Вольф решил, что пора уже начинать обсуждение того, ради чего, собственно, они сегодня здесь не просто собрались, но и остались.
- Что ж, друзья, предлагаю перейти к делу. Надеюсь, со здешними удобствами вы уже хорошо ознакомились. Как вы смотрите на то, чтобы сделать это место нашим постоянным штабом?
- Поддерживаю, – немедленно откликнулась Даала. – Здесь уютно и достаточно тайно. Вряд ли кто чужой так далеко заберётся.
- Если не считать наших же сокурсников, – сдвинул брови Северус, многозначительно глядя на Вольфа. Нетрудно было понять, сокурсники с какого именно факультета имелись в виду.
- Я ещё вчера набросил защитные чары, – успокоил его Лестрейндж. – Конечно, от прямого поиска старшекурсниками не поможет, сразу говорю, но, мне кажется… вряд ли они потащатся разыскивать наши секреты. У них своих дел хватает. А от наших ровесников будет вполне достаточно. Я наложил всё, что только смог, а сегодня ещё настрою на вас троих и окончательно замкну защитное кольцо. Даже Мародёрам будет сюда не прорваться, да и не разнюхать тоже.
- Вопросов больше не имею, – улыбнулся Северус.
- Отлично. Зато они есть у меня. Итак… Вы подумали над моим предложением по поводу создания… хм. Мародёрского компаса? Ха, вот чего я не подумал – как мы эту штуку называть будем.
- М-м… О! – первой вскинула руку Даала уже через несколько секунд, пока Северус и Регулус методично собирались с мыслями. – ДОГОВОР! Детектор Определения Гриффиндорских Обезьян Вредоносного Общего Ракурса!
Вольф издал восхищённый звук – нечто среднее между резким выдохом, хмыканьем и усмешкой.
- Да у тебя просто талант!
- Спасибо, вожак, – слегка зарумянилась Таркин.
- Ну что ж, раз уж ты так быстро сумела придумать такое… хех, удачное название, – с улыбкой развёл руками Вольф, – не вижу причин, чтобы с ним не согласиться. Северус? Регулус?
- А может, просто ДОМ? – предложил Снейп, искоса бросив недовольный взгляд на когтевранку. – Детектор Определения Мародёров. Мы же конкретно за ними следить собираемся, а не за всеми гриффами подряд.
- Снейп, у тебя нет полёта фантазии, – снисходительно обронила Даала, закладывая руки за голову. – Ну что за название для боевого прибора – ДОМ! Может, ещё сараем назовёшь? А вот ДОГОВОР – звучит веско и основательно. Сразу можно придумать… какое-нибудь символическое значение. Скажем, «они отвергнули наше предложение мирного договора, и теперь мы будем их плющить».
- Почему плющить? – недоуменно спросил Регулус.
- Ах, да откуда я знаю? – раздражённо передёрнула плечами девушка. – Просто первое, что в голову пришло. Впрочем, разумеется, ты своего братца можешь просто дрючить… мелкий.
- Меня зовут Регулус! – разозлённо сообщил Блэк.
- Мне кажется, что это не повод для того, чтобы ссориться – как мы его назовём, – выставил вперёд ладонями руки Вольф, не дожидаясь, пока острая на язык когтевранка не выдаст ещё что-нибудь. – Но мне тут в голову кое-то пришло… Мне кажется, что в долгосрочной перспективе плодотворней будет всё-таки название, придуманное тобой, – он кивнул Даале. – Дело в том, что, возможно, нам в будущем придётся улучшать наш прибор. Дорабатывать его. И, если «ДОГОВОР-2» звучит действительно основательно, то… Северус, прости, но, честно, «ДОМ-2» звучит как название… я даже не знаю чего, но чего-то, – Вольф с извиняющейся улыбкой вычертил ладонью неопределённую спираль.
- Ну ты понял, – ехидно добавила Даала.
- Не дурак, – высокомерно процедил сквозь зубы Северус, одарив её надменным взглядом.
- Ну что ж, а теперь переходим к главному, – Вольф решительно положил руки на стол и подался вперёд. – Ваши предложения – как мы добудем по пряди их волос или по капле крови?
- Я предлагаю просто подстеречь их в тихом коридоре, внезапно напасть, оглушить и спокойно сделать, что надо, – тут же ответила Даала.
- Ну ты даёшь! – возмутился Северус. – А может, сразу тогда в Большом зале, чего мелочиться? Ты разве не поняла, что главное – это сделать всё
тайно? Или ты полагаешь, что Мародёры, очнувшись и обнаружив себя стрижеными, не задумаются: а на кой это нам понадобилось – так вот на них нападать?
- Снейп, это
ты ни фига не соображаешь, – вспыхнула Даала, садясь на диване. – Для устойчивых чар волос, а тем более крови, понадобится всего ничего. Ранку можно будет залечить мгновенно, а волос у Мародёров хватает. Можно хоть тысячу с каждого отстричь, и всё равно не заметят.
- Всё равно это слишком рискованно! – Северус перевёл возмущённо-требовательный взгляд на Вольфа. – Представь, что будет, если нас засекут прямо за этим делом! А тихого боя с ними не получится, мы не авроры, чтобы без шума четверых в два счёта свалить!
- Что ты предлагаешь? – просто спросил Лестрейндж. Северус несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь.
- Есть зелье, которое я легко могу приготовить. Оно вызывает резкий приступ сонливости, но не сразу, а через некоторое время. Мы можем подлить это зелье им в еду или напитки перед ужином. Особенно хорошо, если будем точно знать, что после ужина они не в свою Общую гостиную пойдут, а… куда-нибудь. Они просто свалятся с ног, и мы спокойно всё сделаем.
- Браво! – Даала несколько раз лениво хлопнула руками, вальяжно вытянув их над головой. – А это зелье действует на всех одинаково – или, может быть, зависит от конкретной сопротивляемости человека? Или от полученной дозы? Ты так уверен, Снейп, что они получат ровно столько, сколько надо, а не переберут или, наоборот, недолакают? Можешь за это поручиться?
- Это вполне можно рассчитать, – поморщился Снейп, даже не взглянув на неё. – Такие вопросы не сейчас впервые были поставлены. Вольф, это намного надёжней, чем устраивать бешеные кавалерийские налёты.
- Регулус? – резко спросил Вольф, на всякий случай решивший не допустить возможного ответа Даалы на «бешеные». Иначе всё могло закрутиться по новой. – А ты что предлагаешь?
- Ну… – Регулус смущённо потёр пальцами переносицу, – я подумал… А зачем, собственно, пытаться перехватить Мародёров где-то в коридорах? Почему бы не проделать это прямо в их спальне?
В комнате повисла тишина. Сразу три взгляда обратились на Регулуса, который глубоко вдохнул и коротко кивнул, давая понять, что готов защищать свою идею.
- Ты имеешь в виду – ночью? – спросил Вольф.
- Ну да. Когда все спать будут.
- Они же ночью как раз гуляют, – нахмурилась Даала.
- Не каждой же. И не всю напролёт, – пожал плечами Регулус. – И это можно высчитать. Скажем, вряд ли они решатся явиться невыспавшимися на урок к МакГонагалл. Она такого не терпит, трансфигурация – дело, требующее хорошего сосредоточения. А ещё – после одной бессонной ночи на следующую очень сильно отоспаться тянет. Можно заявиться к ним в спальню как раз на следующую ночь после какой-нибудь их выходки, требующей времени на подготовку.
- Но как мы туда попадём? – спросил Северус.
- Это ты ведь с гриффиндоркой дружбу водишь, – пожал плечами Регулус. – Спроси у неё пароль.
- Не скажет, – уверенно ответил Северус. – Она для этого… слишком правильная. Лили ни за что не станет раскрывать пароль даже мне. Ведь это поставит под угрозу спокойствие её факультета.
- А если мы заверим её, что не собираемся использовать этот пароль для дурных целей, а просто хотим проучить Мародёров? – предложил Вольф. – Она ведь не слишком-то их жалует, и как раз за отсутствие этого самого спокойствия. Скажем, что просто собираемся… шутку какую-нибудь с ними сыграть.
- Хм, – серьёзно задумался Северус. – А ведь, пожалуй, может сработать… Надо только дождаться, пока они не выкинут что-нибудь серьёзное, и аккуратно подойти с просьбой и заверениями… Можно даже одному мне. Лили всё-таки мне больше всего из нас доверяет, и одного меня, думаю, легко согласится пустить.
- Сонные чары умеешь накладывать? – спросил Вольф.
- Нет, – виновато покачал головой Северус. – Научишь?
- Рад бы, да сам ещё толком не владею. Мы же это вообще не проходили ещё, я так только, тренировался немного ради интереса… Значит, кровь отменяется. Один в их спальне ты сможешь только осторожно по пряди отстричь. Имей в виду – чем больше, тем лучше, но слишком много тоже нельзя – себя выдадим. Справишься?
- Спрашиваешь! – слегка улыбнулся Северус. – Это не сложнее, чем ингредиенты для зелий отмерять.
- Отлично. Мы, я думаю, побудем где-нибудь рядом, на случай непредвиденных обстоятельств. Услышим шум – прибежим на помощь.
Северус сомневался в том, что шум тревоги можно будет расслышать через несколько толстых стен, но оставил эти сомнения при себе. Шума в любом случае просто нельзя будет допускать, да и стыдно было выглядеть трусом перед Вольфом.
- Хорошо, – просто ответил он. – Но, я думаю, справлюсь без особых проблем.
- Отлично, – повторил Вольф, одобрительно кивая. – Ах да, вот ещё что: придумай предлог, с которым ты к ней пойдёшь. Что-нибудь, что ты намерен с ними сделать – сравнительно безобидное, чтобы Лили согласилась, но при этом достаточно серьёзное, чтобы она поверила, что ради такого можно диверсию устроить. И ещё одно! Будет хорошо, если это «что-то» не будет указывать на нас. Если Мародёры узнают, что мы можем прямо к ним вглубь проникать, до самой спальни… Что-то мне подсказывает, что тогда и мы уже не сможем чувствовать себя в безопасности в своих кроватях.
- Я знаю, что надо сделать, – на этот раз Северус улыбнулся уже широко и довольно. – И Лили знает, так что убедить её труда не составит. Мы оба про эту шутку достаточно наслышаны.
- И какую же? – поинтересовалась Даала.
- Просто взять и вымазать их зубной пастой. Физиономии, я имею в виду.
- Всего-то? – презрительно скривилась Таркин.
- Ну, если я ещё кое-каких добавок в эту пасту положу… – Северус почувствовал, как его охватывает вдохновение. – Скажем, повышающих липкость, или заставляющих цвет наносимого переходить на поверхность…
- Впечатляюще, – довольно фыркнул Вольф, представив себе конечную картину. – Только не переусердствуй, Северус – не забывай, с нами они связать это не должны. А если их вымажут чем-то навороченным…
- Мммргх… Да, жаль, – разочарованно вздохнул Северус. – Ладно, тогда, может, просто наложишь на них какие-нибудь сгущающие чары? Или там вязкость поднимающие.
- Это запросто. И согревающие ещё наложу, а то ещё проснутся, почувствовав. Короче, Сев, не волнуйся – всё как надо подготовлю. А ты молодец, Рег! Здорово придумал, на самом деле.
Регулус гордо заулыбался, услышав такую похвалу в свой адрес.
- Ну что ж, тогда, кажется, все вопросы на сегодня решены, – подытожил Вольф. – Если все согласны, давайте расходиться – время позднее, отбой скоро. Даала, тебя проводить?
- Да не стоит, не утруждайся… – смутилась девушка.
- Моцион перед сном только полезен, так что какое утруждение, – с улыбкой развёл руками Лестрейндж. – Лучше провожу – так оно спокойней будет.
- Ладно. Спасибо, – Таркин порозовела.
- Вот и отлично. А теперь подойдите-ка все к двери, пожалуйста. Мне надо защитные чары закончить.
После того, как всё было сделано, четверо друзей вместе дошли до входа в Общую гостиную Слизерина, где и разделились – Вольф с Даалой отправились к выходу из подземелий, а Северус с Регулусом зашли внутрь.
- Э-э… Северус, – позвал друга Блэк, очутившись в гостиной и внимательно оглядевшись по сторонам, – скажи, ты не думаешь, что… э… у них, – он качнул головой в сторону прохода, через который они только что вошли, – могут быть, ну, эти… то есть, это…
- Да нет, Регулус, – рассмеялся Снейп. – Ты разве не понял? Вольф просто решил подсластить ей пилюлю – то, что не её предложение было выбрано, а твоё. Вот и решил организовать почётный эскорт. А ты что, ревнуешь?
- Я?! – Регулуса даже передёрнуло. – Вот уж нет, ни в коем случае! Мне ещё здоровым побыть охота. Нет, Даала – верный друг и отличный боец, но, как бы это сказать…
- Но в качестве девушки она имеет примерно равные шансы с мантикорой, – согласился Северус. – Ладно, Регулус – давай, в самом деле, по спальням. Вольф скоро вернётся. Доброй ночи.
- Доброй ночи, – согласно кивнул в ответ Регулус, направляясь в сторону спальни второкурсников.
* * *
Никаких особых проблем действительно не возникло. Даже не пришлось долго ждать повода, чтобы подойти к Лили – уже через пару дней Мародёры ухитрились устроить в подземельях локальный дождь, начинавшийся при появлении человека. Половина слизеринцев появились за завтраком в таком виде, словно добирались вплавь через озеро – и только половина, а не все, лишь потому, что старшекурсники, шедшие, как обычно, несколько позже, сумели всё-таки убрать наведённые чары. Вольф, конечно, мог бы в два счёта высушить и себя, и Северуса, но в целях психологического воздействия, наоборот, попросил друга почаще ёжиться, как от холода, и по возможности выглядеть понесчастней на пару с ним. Правда, долго играть сцену всё равно не удалось – появился Рабастан и в несколько взмахов палочкой обсушил и согрел и брата, и его друга. Но своего Вольф всё же добился: Лили очень сочувственно глядела на них и весьма неприязненно – на Мародёров. Оставалось только подойти к ней после обеда и пустить в ход заготовленную просьбу – прочувствованную и красноречивую. Пароль Лили выдала, не задумываясь, но предварительно взяла слово, что проникновение в Общую гостиную Гриффиндора будет использовано только один раз и только для того, чтобы проучить неугомонную компанию Поттера. Вольф и Северус легко дали требуемое обещание – большего им и не требовалось. Прошла ещё пара вечеров, и «ДОГОВОР» был создан и благополучно испытан – помеченные инициалами четыре резные деревянные стрелки с магической начинкой непрерывно указывали на текущее местонахождение недругов, стоило только приподнять крышку защитной коробки и дать им свободно свиснуть из-под неё вниз на крепких нитях. Оставалось только понять, где конкретно Мародёры находятся сейчас, но план замка наизусть был известен всей слизерино-когтевранской четвёрке. Требовалось лишь представить своё местонахождение и мысленно проложить линию, указываемую стрелкой. А если кто-то двигался, то благодаря триангуляции всё становилось ещё проще – двумя сторонами треугольника становились две разные линии, указанные стрелкой с промежутком во времени, а недостающие третья сторона или одна вершина находились автоматически. Даала эту простейшую навигационную задачу вообще решала практически на ходу. Теперь обнаружить Мародёров в любое время суток и отследить их перемещения не составляло особого труда. А Северус удовлетворённо вспоминал, как после его ночного посещения спальни недругов те появились за завтраком последними, с раскрасневшимися от усердной работы полотенцами лицами, и всё равно так и сумевшими до конца избавиться от усовершенствованной Вольфом зубной пасты – Поттер и компания до самого ужина щеголяли разноцветными полосками у волос и ушей.
Увы, радость Вольфа по поводу успешной реализации его идеи продлилась намного меньше, чем ему бы этого хотелось. Спустя день после ночной диверсии, состоявшейся в гриффиндорской спальне, его после уроков подловил Рабастан, улучив момент, когда Вольф шёл один, и, утащив в безлюдный коридорчик, радостно сообщил новость: организация лорда Волдеморта разрастается всё больше, и уже скоро начнутся реальные действия. Руди будет в них наверняка участвовать. И, скорей всего, походатайствует перед Тёмным Лордом за него, Рабастана. Можно будет оказаться на гребне волны!
- И ты туда же? – с тоской спросил Вольф. – Басти, ну что вам там, мёдом намазано? Чего вы туда так рвётесь?
- Братишка, ты не понимаешь, – Рабастан прошёлся туда-сюда по коридору, взволнованно сжимая и разжимая ладони. – Это складывалось уже давно. И родители об этом говорят, и я сам так тоже считаю. После войны с Гриндевальдом Магический мир был просто накрыт волной грязнокровок. Подними газетные архивы, там на это прямо указано. Все их поначалу жалели. Пропускали куда не надо, скидки на происхождение всё время делали… Естественно, они оживились. И начали брать не по чину. И всё это нарастало слишком быстро, чтобы с этим можно было смириться. Наше общество банально не успевало перестроиться, чтобы переварить такой поток. Встречная волна возмущения растёт, и расти начала уже давно. Слишком много тех, кто привык к нормальным порядкам, а не нынешним. Знаешь, брат, лично я считаю – только родителям и Руди с Беллой не говори – что Волдеморт этот, он просто очутился в нужное время в нужном месте. Запрос у общества давно был на решение проблемы. Не было бы Волдеморта, так ещё кто-нибудь нашёлся бы. Как по мне, скоро у нас станет довольно жарковато, так что… лучше уж владеть ситуацией, чем позволять ей себя нести.
- Что значит… «жарковато»? – выдохнул Вольф. Его словно обдало чем-то липким и тёплым. – Басти, ты что, хочешь сказать… Что затевается война?
Рабастан прекратил вышагивать туда-сюда и серьёзно посмотрел на младшего брата. Затем приблизился и мягко похлопал его по плечу.
- Тебе нечего бояться, волчонок. Пока что ни о какой войне речь не идёт. Собственно, если честно, мне самому мало что известно, но ясно, что никто не станет начинать с кровопролития. Какой в этом смысл? Скорее уж, попробуют собраться и дружно протолкнуть нужные законопроекты, после надлежащей подготовки, разумеется… Другое дело, что грязнокровки после этого, скорей всего, начнут возбухать. И вот тут-то и могут начаться столкновения… Но вряд ли речь пойдёт о настоящей войне. Не бойся.
- Хорошо бы, если так! – Вольф с несчастным видом обхватил себя руками. – Басти, мне очень не хочется, чтобы ты или Руди рисковали жизнями в этой дурацкой заварухе. Мы и так сильны, наша семья одна из первых во всей Магической Британии!
- Да, это так, – кивнул брат, необычно посерьёзнев. – Но вспомни: мы стали такими именно потому, что сами вели обстоятельства или, по крайней мере, шли с ними в ногу. Сейчас тем более нельзя позволить себе… вялости. Ну, ты понимаешь.
- В принципе… дело понятное, – со вздохом согласился Вольф. – Просто… Извини, Басти, наверное, просто разнервничался…
Вольф помялся, не зная, как точно описать творившееся у него на душе – весь этот внезапно нахлынувший страх, тревогу, напряжённость и, самое главное – неуверенность в завтрашнем дне. К последнему чувству он был совсем непривычен. Раньше ему никогда не приходилось оказываться в такой ситуации, когда «завтра» внезапно, безо всякого предупреждения, может стать совсем не таким, как «сегодня». И, самое главное – стать при этом хуже, намного хуже.
Но тут Рабастан улыбнулся, мягко шагнул вперёд и обнял брата. Вольф облегчённо вздохнул, отвечая на объятия – кажется, слова сейчас всё же просто не понадобились.
- Не бойся, волчонок. Я же сказал – пока никакой опасности нет, а если вдруг что – тебя живо предупредят. И Руди предупредит, и я… Не бойся. Опасности нет.
- Но на всякий случай мне всё же лучше быть готовым, верно? – поднял на него глаза Вольф.
- Увы, братишка – это уж как водится.
Реальные действия Волдеморта и Пожирателей Смерти начались и вправду скоро. Уже на следующей неделе в «Ежедневном пророке», который Вольф имел привычку читать по ходу завтрака хотя бы бегло, появилась статья, в которой сообщались весьма интересные новости. Какой-то чиновник из Отдела соблюдения Магического правопорядка сообщал в интервью, что его тревожат участившиеся в последнее время высказывания против магглорождённых. И что всё чаще они слышны даже в Министерстве, и ходят упорные слухи о том, что вот-вот то ли будет проталкиваться какой-то особо крупный законопроект, направленный против магглорождённых, то ли проектов будет несколько, но поменьше значением, зато все разом… Одним словом, из статьи было вполне ясно, что что-то не просто затевается, но уже находится на стадии активной подготовки. И калибр у этого «чего-то» и вправду вполне серьёзный, раз уж интервью на эту тему появилось на первых страницах главной газеты Магической Британии. Не на первой полосе, конечно, но всё-таки там, где обычно печатались важные новости.
- Началось… – пробормотал Вольф, складывая газету и тревожно закусывая губу.
- Что началось? – настороженно обернулся к нему Северус, опуская обратно в тарелку вилку с куском яичницы.
- Вот, глянь, – хмуро сообщил Лестрейндж, передавая ему газету и подчёркивая пальцем заголовок нужной статьи.
Северус молча принял её и быстро, но внимательно пробежал глазами искомый текст. Затем ещё какое-то время просто смотрел на газетный лист, сдвинув брови и уставясь в одну точку. Вольф готов был поклясться, что его друг сейчас что-то очень быстро прикидывает про себя. Наконец Снейп повернулся к нему.
- Ты считаешь, что это только предвестник?
- У меня есть очень нехорошее подозрение, что это даже
буревестник.
Взгляд Снейпа быстро метнулся по залу туда-сюда, на мгновение дольше задержавшись на соседях по столу.
- Думаю, об этом лучше поговорить не здесь.
- Согласен. Лучше вообще соберёмся все вместе после уроков и обсудим всё как есть. Понимаешь, Северус, у меня стойкое ощущение, что дело пахнет чем-то нехорошим.
Вся четвёрка собралась у озера – там, где благодаря открытой местности незамеченным подкрасться было сложно, а небольшой обрывчик у самого берега давал хорошую возможность укрыться от чужих глаз самим. Регулус, как выяснилось, на статью просто не обратил внимания, а Даала «Ежедневный пророк» вообще не любила и обычно не читала, так что Вольфу пришлось снова предоставлять свой экземпляр газеты для ознакомления с повесткой дня.
- Хочу сказать вот что, чтобы не было вопросов, – серьёзно проговорил он, убрав её после этого назад в сумку. – У меня есть очень серьёзные основания полагать, что это – только первая ласточка. Недавно я разговаривал с братом, и вот что он мне сказал…
После изложения всех полученных сведений Вольф тяжело вздохнул и откинулся на мягкий песчаный склон.
- Вот так вот. Теперь вы понимаете, как выглядит это дурацкое интервью в сочетании с тем, что я вам только что рассказал?
- Чего уж тут не понять… – Северус хмурился куда сильнее, чем утром. – Ты думаешь, что в итоге это приведёт к… столкновениям с человеческими жертвами?
- Знаешь, Сев, как по мне, это ещё очень мягко сказано, – вздохнул Вольф. – Если учесть, что подобные попытки – ну, насчёт изменения законодательства, – много раз предпринимались и раньше, но без особого результата, и плюс добавить то, что, по рассказам Руди, Волдеморт – человек умный и решительный… Сказать по правде, я боюсь того, что то, о чём ты сказал, станет ещё не самым плохим вариантом событий.
- Думаешь, возможна… гражданская война? – напряглась Даала.
В ответ Вольф промолчал, но так поджал губы и втянул щёки, что даже уточняющего кивка не требовалось.
- Родители летом часто говорили об этом лорде Волдеморте, – тихо сказал Регулус. – Они его поддерживают, безоговорочно. И очень надеются, что он сможет изменить сложившуюся в нашем обществе ситуацию к лучшему. Ну, это если подвести итог их словам.
- Мои тоже, – отрывисто сказал Вольф, обхватив руками колени. – Руди – уже Пожиратель Смерти. Белла – тоже. И Басти хочет. Не удивлюсь, если через год-другой мать и от меня потребует того же. Даала, что у тебя?
- Да ты знаешь… ни то, ни сё, – призналась когтевранка, задумчиво проводя рукой по лбу и отбрасывая назад волосы. – Мать в целом поддерживает, но без фанатизма. Просто говорит, что было бы хорошо, если бы они сделали то, о чём говорят. Сестра… не знаю. Мы с ней на эту тему не разговаривали. Ни за что не поручусь, если честно.
- А ты сама?
- Сейчас… даже не уверена. Вообще-то мне тоже в целом нравятся его идеи, но, если ты считаешь, что всё это может привести к войне… Это уже серьёзней.
- Вот именно, – подтвердил Вольф. – Не говоря уже о том, что это может напрямую затронуть нас, не дожидаясь окончания Хогвартса. А потом – уже точно затронет. Особенно если учесть, что Волдеморт говорит в числе прочего о возврате к старым порядкам. Насколько именно старым и каким конкретно, он не уточняет. Говорит расплывчато. Но, возможно… возможно, я не поручусь, конечно… Но кто знает? Может, дело вообще дойдёт до времён Основателей. Или самого Мерлина! Ну, Мерлина всё же вряд ли, в конце концов, о тех временах остались даже не легенды – одни лишь сказки, но вот то, что касается Основателей и времени, последовавшем за ними… В конце концов, Четыре Стихии остались.
Даала согласно кивнула, Регулус тоже. А вот Северус удивлённо приподнял брови.
- Что именно ты имеешь в виду?
- Ну, понимаешь… – вздохнул Вольф, устраиваясь поудобнее и соображая, как бы выдать нужную информацию, щадя чувства друга и не напоминая ему лишний раз о том, что он полукровка, да ещё не с лучшим наследством, и в силу этого многого не знает. Впрочем, если учесть, как, по его словам, относился к ним с матерью из-за магической крови отец, было вполне понятно, почему такая тема, да ещё, по сути, полусказочная, в доме Снейпа не поднималась.
- Как ты знаешь, четыре факультета Хогвартса имеют символическую связь со стихиями: Слизерин – вода, Когтевран – воздух, Пуффендуй – земля, Гриффиндор – огонь. Но существуют сказания, согласно которым это не просто символические ассоциации. Иногда считается, что Основатели действительно имели особую власть над соответствующими стихиями. Сейчас уже об этом ничего определённого не скажешь – это было тысячу лет назад, никаких письменных документов не осталось, даже хроник. Но зато вполне достоверно следующее: Основатели собрались здесь из разных уголков Британских островов. Годрик пришёл с севера. Салазар – с юга. Кандида – с востока. Пенелопа – с запада. Если точнее – как считается, Гриффиндор был родом откуда-то из Шотландии, с равнинной её части, Слизерин до Хогвартса жил недалеко от Ла-Манша, где точно – неизвестно, но там, вроде как, были болота. Когтевран пришла сюда с восточного побережья – примерно недалеко от Адрианова вала, но южнее. Ну, а Пуффендуй – валлийка. Во всяком случае, её родина находилась где-то в долинной местности, а это у нас только Уэльс, если брать на западе. Получалось, что вместе сошлись четыре части света, четыре стихии… ну, и пошло-поехало. Поскольку Основатели были могучими магами, то и до создания нашей школы, и в значительной мере после они имели… кое-какую власть на местах, скажем так. Поэтому с тех времён пошло приписывать связь со стихиями четырём сильнейшим волшебным семействам Англии. Сначала это были прямые потомки Основателей, но потом чьи-то линии оборвались, чьи-то – переплелись между собой так тесно, что стало не понять, в ком больше чьей крови… К тому времени, когда в Магической Британии наступила более-менее спокойная жизнь, без регулярных войн и прочих прелестей Средневековья, то четырьмя самыми важными стали считаться семьи, просто выделившиеся из всех прочих благодаря тем или иным заслугам. Кровь Основателей текла в каждой из них, но, учитывая то, насколько перероднились между собой за десять веков чистокровные семьи – фактически это мало что значит. Да и… Если и было когда-то что-то в этом – ну, насчёт управления стихиями, – сейчас от этого остались только рассказы. Да что там, если даже титулы превратились, по большому счёту, в декорацию. Более-менее о них помнят только на местах, да и там они имеют больше символический смысл, чем реальный. Когда-то власть сильной семьи на своей территории превосходила королевскую. А теперь… Хорошо хоть, мы успели набрать достаточно силы, чтобы поддерживать свой статус не только старыми словами.
- Значит, ты… принадлежишь к одной из нынешних четверых важнейших семей? – слегка подался вперёд Северус. – Мне мама говорила, что, вроде как, твоя семья в Магическом Британии – третья, после Малфоев и Блэков…
Регулус смущённо заёрзал на одном месте, отводя глаза в сторону. Даала высокомерно и возмущённо посмотрела на Северуса. Вольф же просто улыбнулся.
- Достаточно точное определение. По факту, так оно и есть, хотя раньше четыре первых признавались равными друг другу. Из всех чистокровных семей только они сейчас – да и уже довольно давно – являются герцогскими.
- Герцогскими? – поражённо уставился на него Северус. – Ты что же, хочешь сказать, что ты… герцог?
- Снейп!!! – простонала Даала. – В каком курятнике ты жил?!
- Знаешь что… – ощерился Северус, угрожающе разворачиваясь к ней.
- Не надо! Она не хотела ничего такого сказать… – тревожно подался вперёд Регулус, вытягивая между ними руки.
- Хватит! – в голосе Вольфа на мгновение мелькнула сталь. – Только передраться нам сейчас и не хватало! Ничего удивительного, что ты, Северус, не знаешь об этом. Сейчас эти подробности не имеют особого значения.
- Ага, не имеют, как же, – недовольно пробурчала Даала.
- Я – не герцог, – уже спокойно продолжил Вольф. – Герцогом является мой отец. Рудольфус – маркиз Керкуолл. Рабастан – граф Леруик. Ну а я, как третий сын, титулуюсь просто «лорд Вольф Лестрейндж». Но, повторяю, в политике это сейчас значения не имеет – важнее деньги, связи, влияние, сила, опыт, накопленные предками позиции… Титулами могут похвастаться многие чистокровные семьи. К сожалению, в наше время ими только хвастаться и остаётся. Это декорации. Ну, разве что, к примеру, нас на Оркнеях и Шетландах особо уважают, на всякие там местные праздники приглашают в качестве почётных гостей… Церемонии там, участие, всё такое…
- Прошу прощения, вожак, но ты ещё кое-что забыл добавить, – прищурилась Даала. – Список двадцати восьми. Не так уж и давно он имел вполне важное значение.
- Не спорю, – на лицо Вольфа набежала тень. – Кстати, раз уж ты напомнила о нём – согласно нему, в случае настоящей войны, после твоего совершеннолетия, ты должна будешь оказать всемерную поддержку моему отцу, если он сочтёт нужным принять в ней участие. А даже если нет – то помощь Рудольфусу тоже будет весьма оправдана. Короче, тебя могут втянуть в войну, не спросив – тебе это надо?
- Я бы предпочла драться вместе с тобой, – искренне призналась Даала. – Но свой долг я помню и готова его исполнить, если от меня это потребуется.
- У меня ещё один вопрос, – Северус бросил неприязненный взгляд на когтевранку. – Об этом списке двадцати восьми я тоже не осведомлён.
- Здесь просто, – улыбнулся Вольф. – Ты же выбрал нумерологию? Вам говорили о том, что семёрка считается самым сильным магическим числом?
- Да, – подтвердил Снейп.
- Ну вот. Четырежды семь – двадцать восемь. По семь вассальных родов на каждый из четырёх главных. Впрочем, это стало историей в ещё большей степени… но, если попытаться это возродить – вассалы обязаны поддерживать своего сюзерена на войне и в политике.
- Значит, ты… – Северус снова бросил взгляд на Даалу, теперь уже с любопытством.
- Да, наш род – один из семи, – гордо выпрямилась девушка. – Кольцо Лестрейнджей – Таркины, Макмилланы, Селвины, Роули, Шафики, Флинты и Фоули. И мы – первые!
- Да, дружественному союзу наших семей насчитывается много веков, – Вольф с улыбкой кивнул Даале.
- Вон оно что… – задумчиво протянул Северус. – Так, значит, ты поэтому с нами?
- Я здесь потому, что мне нравится быть здесь, – снисходительно усмехнулась Таркин. – Если бы я обращала внимание в первую очередь на этот список, то просилась бы в компанию к Рудольфусу – или, по крайней мере, просила бы похлопотать за меня. Ведь он – наследник.
- Ясно, – кивнул Снейп. – А что у вас, Регулус? Ты ведь Блэк.
- Ну-у… – Регулус неопределённо пожал плечами. – Формально я – граф Маргейт. Но это мало что значит, как сказал Вольф. Сириус вон вообще – маркиз Ширнесс. Но ты слышал хоть когда-нибудь, чтобы он пытался этим щеголять? И Поттер тоже…
- Что?! – на этот раз Северус даже вздрогнул от неожиданности. – Поттер тоже с титулом?
- Не заморачивайся, – рассмеялся Вольф. – Поттеры вообще всегда были немного наособицу от остальных трёх первых семей.
- То есть… – потрясённо выдохнул Северус.
- То есть на прошлой неделе ты благополучно наложил свежий утренний грим сразу двум маркизам, – пожал плечами Лестрейндж под довольный смех Даалы.
- Но… но почему мне никто никогда об этом не говорил?!
- Я же сказал – сейчас это фактически декорации, – пожал плечами Вольф. – Вот веке хотя бы в восемнадцатом…
- Так, постой-ка… Значит, сейчас первые четверо – это Лестрейнджи, Блэки, Поттеры и Малфои?
- Ну да.
- И наш Поттер, он что, получается… наследник рода?
- Именно так, – беззаботно ответил Вольф. – После смерти отца или его добровольной передачи места главы семьи в связи с недееспособностью нынешний маркиз Хейвенхилл станет герцогом Поттером.
- Да, интересные новости, – пробормотал Снейп, уставясь на мокрый песок у линии воды. – А можно поинтересоваться… У Блэков и Поттеров кто входит в число… вассалов?
- Ну… – начал Регулус, вопросительно посмотрев на Вольфа и получив в ответ кивок, – наше Кольцо – это Абботы, Бурке, Гэмпы, Олливандеры, Слизнорты, Трэверсы и Яксли.
- Слизнорты?! – подался вперёд Северус.
- Ага, – расхохотался Вольф, – дополнительный повод нашему дорогому моржеусому декану раскланиваться перед Регом. Ну, и Сириусом тоже… Впрочем, он вообще любит перспективных учеников обхаживать, об этом мне ещё Рудольфус говорил. К Кольцу Поттеров относятся Брауны, Брустверы, Буллстроуды, Лонгботтомы, Краучи, Прюэтты и Уизли. Ну, и Кольцо Малфоев – это Нотты, Крэббы, Гойлы, Розье, Эйвери, Кэрроу и Гринграссы.
- Надо будет всё это записать, чтобы не путаться, – хмыкнул Северус. – А как насчёт связи со стихиями? Что-то символическое на эту тему осталось?
- А как же. Осталось, причём как раз одна символика. Поттерам – огонь Гриффиндора. Малфоям – земля Пуффендуя, только не вздумай упомянуть это при них. Взбесятся. Они ведь, как и мы с Блэками, гордятся потомственным, так сказать, «слизеринством». Уже много поколений почти все Малфои и Блэки поступают на Слизерин. Большинство Лестрейнджей тоже… Но всё же вода Слизерина относится к Блэкам. А нам достался воздух Когтеврана. Что в очередной раз символизирует, – Вольф весело подмигнул заулыбавшейся Даале.
- Значит, никаких… м-м… особых способностей у тебя нет? – уточнил Северус.
- Нет, Сев, ни я, ни отец с Рудольфусом стихией Воздуха не управляем, – развёл руками Лестрейндж. – Я же говорил – красивая символика, это всё, что осталось. Возможно, у Кандиды Когтевран и правда были какие-то необычные возможности, но даже если и так – за тысячу лет ничего не осталось.
- Печально, – вздохнул Снейп. – А я-то уже размечтался, как ты на квиддичном матче просто сдуваешь Поттера куда-нибудь нафиг…
- Ага, а потом он бы меня поджёг силой мысли. И тоже нафиг, – фыркнул Вольф. – Нет уж, пусть лучше всё остаётся как есть. У нас отборочные в выходные будут, надеюсь, пройду.
- Я тоже буду пробоваться! – оживился Регулус. – Я хочу быть ловцом!
- Удачи, – тепло улыбнулся Вольф. – Но, боюсь, мы с нашими историческими экскурсами сильно уклонились от главной темы. Что вы думаете по поводу того, что в скором времени политическая жизнь Магической Британии может… здорово закипеть?
- А что думаешь ты сам? – спросила Даала. – Если начнётся заварушка – что будешь делать ты?
- Предпочту в неё не лезть. К сожалению, братьев мне вряд ли удастся удержать. Но лично я по возможности просто останусь в стороне. Правда… если им будет грозить опасность, я тоже вступлю в борьбу. Тут уже без вопросов будет…
- Я остаюсь с тобой, – просто ответила Даала. – Если и в самом деле твои родители решат вспомнить о списке двадцати восьми… что ж, поддержу их позицию. Ривоч и мама, надеюсь, тоже. Если же нет… буду с тобой вместе, вожак.
- Спасибо, Даала. Это… для меня очень важно, – мягко наклонил голову Вольф. – Северус? Что скажешь?
- Я не люблю магглов, – медленно произнёс Снейп, – но Лили – магглорождённая, и мне не хочется, чтобы она подверглась каким-либо репрессиям. Я предпочту последовать твоему примеру. В конце концов, – он усмехнулся, – не зря же нас прозвали стаей!
- Волчьей стаей, – гордо уточнила Даала, слегка наклоняя голову перед Вольфом.
- А что думаешь ты, Регулус? – спросил Лестрейндж после ответных улыбки и кивка.
- А я… Я, если честно, в затруднении, – признался Блэк. – Мои родители полностью поддерживают Волдеморта. Но Сириус резко против. Если дело дойдёт до… до настоящей войны… Я же не смогу сражаться против брата! Тебе хорошо, Вольф, – у тебя такой проблемы не стоит. А вот я… Даже не знаю, что мне делать, если родители и Сириус на разных сторонах окажутся – а ведь всё к тому идёт.
- Что ж, я полагаю, что в таком случае тебе прямая дорога на наш нейтральный остров, – улыбнулся Северус. – Будем вчетвером такой Швейцарией.
- Да, наверное, так оно и есть, – вздохнул Регулус и, поджав колени к груди, опёрся на них подбородком. – Ну, что ж… В таком случае мне с этим островом очень повезло!
- Спасибо, – негромко произнёс Вольф, обводя всех взглядом. – Спасибо за вашу поддержку.
- О чём разговор, вожак, – смущённо заалелась Даала.
- Мы же друзья, – просто ответил Северус.
- Почти что братья, – добавил Регулус.
- Спасибо, – ещё раз повторил Лестрейндж.
* * *
Отборочные испытания в слизеринскую команду по квиддичу состоялись в последний день недели, а перед этим на доске объявлений появилось уточнение, какие конкретно места в команде вакантны. Регулус был очень разочарован – ловца в этом списке не было. Это значило, что Бладстоун остаётся в команде и у Оукстока к нему нет никаких претензий. Вольф постарался утешить Регулуса, предложив ему расценивать это как плюс – за год можно будет получше натренироваться, что облегчит прохождение отборочных на следующем курсе, когда место ловца точно освободится – Бладстоун был пятикурсником. Опять-таки, существовала возможность дополнительно изучить на практике тактику ловцов со стороны, что могло очень пригодится в будущем, когда на ловца своей команды со стороны посмотреть уже не получится, потому что им будешь ты. Регулус немного повеселел, согласившись с этими доводами, но до конца грустить всё же не перестал. Вольф вполне понимал его, и ему было даже несколько стыдно от того, что для него-то самого вакансия в команде нашлась – правда, конечно, за неё ещё требовалось посоревноваться.
Новых мест оказалось три – одно для охотника и оба загонщиков. Игрой Крэбба Оуксток был неудовлетворён, а Кэрроу и Сингхилл в прошлом году закончили Хогвартс. Хорошенько поразмышляв, Вольф решил пробоваться на место загонщика. Во-первых, была приятна сама мысль о возможности совершенно легально залепить по противнику тяжёлым бладжером. Во-вторых, удачный удар мог сорвать не только атаку охотника, но и погоню ловца за снитчем – а это значило, что загонщиком Вольф мог если не принести победу своей команде, то отнять её у вражеской ничуть не хуже, чем на других местах. Или же не дать загонщикам противника сделать то же самое. В-третьих, место загонщика обычно считалось не таким престижным, как ловца или охотника – а значит, на него было проще попасть из-за меньшего конкурса. Ну, и в-четвёртых, наконец… Хотя это было уже не рациональной, а эмоциональной причиной – Вольф прекрасно помнил, что Сириус у гриффиндорцев играет именно загонщиком. И превзойти его так хотелось! А уж о возможности съездить бладжером по макушке Поттера и вовсе говорить было нечего. Так что в назначенный час Вольф просто явился на поле, скрывая волнение и сжимая в руках метлу – новейший «Нимбус-1001», появившийся меньше месяца назад. Это был подарок от братьев, торжественно вручивших ему это творение одной из лучших фирм по производству спортивных мётел в последний день августа вместе со щедрыми пожеланиями удачи. Сохраняя вёрткость и чуткость «тысячника», новая модель превосходила его в скорости, что давало игроку на ней безусловное преимущество перед противниками на более старых типах мётел. На такой красавице можно было бы с лёгкостью посоревноваться и с Поттером – но ловца слизеринской команде нынче не требовалось, а ждать Вольф не хотел. Тем более что всё равно он планировал со временем пробиться на место капитана.
Расчёты Вольфа оправдались – конкурентов оказалось не так уж много, да и те были разделены на два места против одного у тех, кто хотел стать охотником. Обойти их не составило особого труда. И, хотя Оуксток и посомневался, не взять ли кого-нибудь с более мощным ударом, чем у третьекурсника, но в итоге всё же выбрал Лестрейнджа, решив – и публично озвучив это решение, – что вражеским загонщикам будет сложнее в него попасть благодаря быстрой реакции и хорошим полётным навыкам, а сила – дело наживное.
После окончания отборочных сияющий Лестрейндж тут же подошёл к капитану, интересуясь графиком тренировок, основной доктриной команды и планами на ближайший матч.
- Да ладно, ладно! – отмахнулся от него капитан. – Лестрейндж, что ты как оголтелый? Первая тренировка в четверг, надо будет облетать новый состав. Поле я уже заказал, приходи к пяти. Там всё и обсудим… Хотя могу сразу сказать, что у тебя никаких особых вывертов не будет. Бладжеры – самые непредсказуемые мячи на поле, так что всё будет зависеть от ситуации. Раньше я пробовал что-то специализированное соорудить, но потом, присмотревшись… Нет для тебя никакого конкретного места и точной задачи – и быть не может. Летай вокруг нас да отбивай бладжеры так, чтобы они поближе не к нам отлетали, а к противнику. Вот и вся доктрина.
Рассудив, что начинать совместную работу с критики вышестоящего лица – не самая разумная вещь, Вольф вежливо покивал в ответ, поблагодарил и заверил, что непременно будет на месте в указанное время. С критикой пришлось подождать до покидания квиддичного поля – бредя по вечернему лугу к замку, Лестрейндж изрядно отвёл душу на немецком. Это же надо – «вот и вся доктрина»! Да уж, с капитаном им явно не повезло! Прежний, тот, что был до Оукстока, тактическим мышлением явно обладал… хотя бы вообще обладал. А вот вопрос наличия такового у нынешнего капитана явно становился всё более открытым. Вместо того, чтобы аккуратно спланировать тактику борьбы с учётом конкретного противника, максимально снизив уровень случайности в полётах бладжеров, Оуксток, как выяснилось, теперь вообще уже предпочитал просто плыть по течению. Сам-то он был совсем неплохим охотником, даже смело можно сказать, что весьма хорошим, но вот беда – лучше было бы ему там и оставаться. Как такой «умник» вообще умудрился пробиться в капитаны, для Вольфа оставалось загадкой. Впрочем, от ошибок не застрахован даже такой опытный декан, как Слизнорт… а может, на тот момент лучшего варианта просто не оказалось. А снять капитана с занимаемой должности без по-настоящему серьёзного повода было нельзя, причём низкая результативность команды за такой повод не шла. Она могла много чем объясняться…
Оставалось только делать всё возможное со своей стороны. И надеяться на лучшее… ну, и на остальных членов команды, разумеется, тоже.
* * *
Первый в этом году матч по квиддичу, как назло, был против Слизерина. В прошлом году Сириуса это бы только порадовало – но только не теперь, когда Вольф попал в слизеринскую команду. И, как назло, загонщиком! Словно специально подгадывал для полного противостояния. Никакие другие игроки не соревновались друг с другом так часто, как загонщики. Вратари вообще не пересекались на поле – за редчайшими исключениями; охотники состязались с коллегами команды-соперника немногим чаще, чем с вратарём, защищающим кольца. Ловцы вступали в прямое конкурирование лишь во время погони за снитчем. И только загонщики двух команд противостояли друг другу от начала и до конца матча. Причём выбирать себе противника, в отличие от обычной стычки со слизеринцами в коридоре, не приходилось – для этого потребовалось бы сначала снять с бладжеров те чары, благодаря которым они хаотически носились по полю и с редкостной беспристрастностью пытались сбить с метлы любого игрока, оказавшегося ближе других. Стоя в шеренге команды в ожидании стартового свистка, Сириус нервно покачивал в руке биту загонщика. Встречаться глазами с Вольфом не хотелось. Не хотелось снова видеть в них эту понимающе-выжидающую усмешку. Мол, давай, ну же… мы ведь когда-то вместе играли там, на острове, помнишь? Вместе гонялись друг за другом, пытаясь отобрать квоффл и забросить его в кольцо. Вместе лупили игрушечными битами по недозрелым яблокам, пытаясь попасть ими хоть куда-то. А теперь ты стоишь против меня, и схватка будет идти уже по-настоящему. Давай же, Сириус, покажи, на что ты способен!
- Капитаны, пожмите друг другу руки, – прозвучали традиционные предматчевые слова.
Сириус глубоко вздохнул и крепко сжал в руке биту. Что ж, если Вольф хочет схватки – он её получит. Посмотрим, насколько ценным приобретением он стал для своей команды.
Свисток, и четырнадцать игроков взмывают в осеннее небо.
С первых же минут игры стало ясно, что тактика у слизеринцев по сравнению с прошлым годом почти не изменилась. И это было на руку гриффиндорцам – к ней они уже приноровились. Счёт был открыт быстро, и, хотя слизеринцы работали упорно, разрыв увеличивался в пользу Гриффиндора.
Внезапно вынырнувший откуда-то снизу бладжер заставил рассыпаться в стороны тройку охотников, шедших к слизеринским кольцам в классическом атакующем построении «голова ястреба». Сириус с усилием удержался от того, чтобы ругнуться. Ясно же было, что рано или поздно слизеринцы найдут, что противопоставить этому, слишком часто в ход пускался один и тот же тактический приём, пусть и хороший… Вражеский капитан ловко выхватил квоффл у оставшегося без прикрытия с боков шедшего перед этим в центре гриффиндорского охотника и метнулся к кольцам соперника, крикнув что-то одобрительное пославшему бладжер загонщику. Сириус бросил взгляд на него же – и совсем не удивился, встретившись глазами с Вольфом, с усмешкой салютующим ему битой. Что-то похожее Блэк почувствовал с того момента, как бладжер вылетел с такого необычного направления – обычно он появлялся откуда-нибудь сбоку. Но о талантах бывшего лучшего друга в полётах на малой высоте было сложно забыть.
Прикинув в уме общую ситуацию, Сириус решил не пытаться соревноваться с Вольфом там, где он заведомо сильнее, а просто по возможности не допускать того, чтобы бладжеры оказывались ниже основного уровня полёта игроков. Увы, это оказалось проще решить, чем выполнить – бладжеров-то было двое, а возможности договориться с коллегой просто не было, ведь приходилось всё время перемещаться с места на место, прикрывая игроков своей команды с как можно большего количества сторон.
Гриффиндорские охотники ещё дважды пытались прорваться к кольцам противника «головой ястреба», но, к огромной досаде Сириуса, обе попытки снова оказались сорваны. Во второй раз Вольф ухитрился, проскользнув на своей метле мимо обоих гриффиндорских загонщиков, воспользоваться тем, что один из бладжеров оказался как раз позади их охотников, и прицельным ударом отправить его точно им вслед – с ракурса, который, по идее, должен быть прикрыт лучше всего. Предупреждающий крик коллеги Сириуса то ли не долетел до охотников, то ли не был ими правильно понят, и в результате от весьма неприятных последствий одного из них спасло только то, что бладжер летел в ту же сторону, и скорости вычитались, а не складывались. Однако носитель квоффла оказался неприкрыт с одной стороны, чем незамедлительно воспользовались слизеринцы. А на третий раз Лестрейндж, снова использовав исключительные скоростные характеристики «Нимбуса», сначала подогнал метким ударом бладжер поближе к атакующим охотникам, а затем, едва инерция мяча была побеждена полётными чарами, стремительно приблизился к нему и с налёта снова ударил битой, наведя во фланг всему построению и вынудив то рассыпаться ещё хаотичней, чем в первый раз. А слизеринские охотники опять не преминули воспользоваться шансом. Правда, Вольфа с его напарником удалось сковать в «бладжерной дуэли», не давая напасть ещё и на вратаря, но против согласованной перепасовки двух охотников и вдобавок отвлекающих манёвров третьего шансов у него было немного. Что и подтвердилось спустя секунды.
Дирборн взял тайм-аут и быстро собрал всю команду вокруг себя, чтобы подкорректировать тактику. В первую очередь это касалось Сириуса и Донована – от них требовалось теперь синхронно прикрывать одного охотника – того, у которого будет квоффл. Остальные должны были расчищать путь носителю.
- Сириус, ты уж постарайся, пожалуйста, – прибавил Карадок перед тем, как снова взлететь и занять своё место перед кольцами. – Ты лучше знаешь Лестрейнджа. У тебя больше шансов.
- Сделаю, что смогу, – хмуро пообещал Сириус. – Но гарантировать не могу. Мы с ним уже почти два года как вместе не играли. Я не знаю, чему он там успел научиться.
- И всё равно – ты хотя бы его стиль полёта знаешь. Остальным ещё нужно приноровиться. Всегда неудобно, когда у противника смена состава, да ещё, должен признать, толковая… Ладно, ребята, давайте удержим ситуацию – по очкам превосходство ещё за нами. Джеймс… будет очень хорошо, если удастся не затягивать матч. Снитч ещё не появлялся?
Джеймс покачал головой.
- Пока нет. Но я верчу головой во все стороны.
- Главное, не переусердствуй, она тебе ещё на плечах пригодится, – пошутил Дирборн, усаживаясь на метлу. – Давайте, ребята. Вперёд!
На какое-то время слизеринцев удалось потеснить, но Сириус словно каким-то шестым чувством ощущал, что это ненадолго. Два броска слизеринскому вратарю удалось отразить – девчонка была на редкость шустрой, а соревноваться с ней атакующему охотнику приходилось один на один. А уже на третьем заходе Сириус услышал болезненный вскрик напарника. Быстро обернувшись, он увидел, как Донован, неловко скособочившись на метле, отваливает в сторону – судя по неловко висевшей правой руке, кому-то удалось достать его бладжером. И это было скверно – теперь на Сириуса падала двойная нагрузка, а вид выходящего из игры коллеги боевого духа мало прибавлял. К счастью, Блэку повезло, если это можно назвать везением – в него бладжеры теперь специально не направляли. Зато в прикрываемого им охотника они летели постоянно, и Сириус был полностью уверен, что капитан сейчас просто кипит от злости. Блэк изо всех сил метался из стороны в сторону, отбивая бладжеры, но одному против двоих было играть слишком тяжело. А от двух охотников, выполнявших роль расчищающего прикрытия, толку было мало – ловить собой бладжеры они всё равно не могли.
Сириус ещё ни разу так не радовался, услышав взволнованный голос комментатора, сообщавший о том, что ловец Гриффиндора заметил снитч. Атаки на охотника с квоффлом прекратились немедленно – слизеринские загонщики метнулись к Джеймсу. Сириус похолодел, представив себе яркую картину: бладжер со всей силой врезается лучшему другу в руку, протянутую к снитчу, и Джеймс со сдавленным стоном обвисает на своём «Нимбусе» точно так же, как Донован на «Комете». Решительно махнув рукой на защиту охотника, Блэк взмыл вверх, выжимая из «Вихря-4» всё, что было возможно. Но на прикрытие друга он уже не успевал. Оставалось только отчаянно заорать, предупреждая Джеймса о бладжере, прицельно запущенном в него Лестрейнджем.
Облегчение просто окатило Сириуса волной, когда он увидел, как друг легко уходит от разогнавшегося тяжёлого мяча, резко и коротко вильнув с креном влево. Второй раз выйти на дистанцию удара слизеринец уже не успел – Джеймс перегнал соперника и нагнал снитч.
Победные крики гриффиндорцев и разочарованные стоны слизеринцев волной прокатились над полем. Сириус даже засмеялся, от радости делая несколько виражей один за другим. Победа. Они победили!
- Неплохая разминка, Сириус, – спокойно и даже почти весело сообщили у него за спиной. – Спасибо за ценную информацию для размышлений. У нас с вами до конца года будет ещё одна встреча. Надеюсь, в следующий раз ты прикроешь своего дружка не только криком?
Сириус зашипел, втягивая голову в плечи и с трудом удерживаясь от того, чтобы развернуться лицом к заклятому другу. Не потому, что боялся – о, нет! А просто потому, что осознавал: сделай он это – и удержаться от того, чтобы сцепиться с Вольфом прямо в воздухе, будет слишком сложно.
- Мы победили, а ты – думай что хочешь, – наконец глуховато ответил он, по-прежнему не оборачиваясь.
- Спасибо. Я всегда знал, что у тебя щедрое сердце.
Сириус, скрипнув зубами от злости, ощутил короткий порыв ветра за спиной, характерный для близкого виража, и понял, что возможности для новой ответной реплики ему предоставлять не собираются. Хотя она и так мало что бы изменила – языком Вольф бил не менее точно, чем рукой или палочкой. Главное уже было сказано: не надейся, что сегодняшний успех удастся так просто взять и повторить. Его по косточкам разберут и обсчитают. И в следующий раз будет придумана очередная элегантная пакость в стиле Вольфа – очередной сквозной удар шпагой.
- Ну ничего, – вслух пообещал Сириус в пустоту, – приходи, когда вздумается. И с чем вздумается. Я всегда буду готов. Можешь быть уверен.
________________________________________________________________________
* И тебе не болеть, звёздный пёс. Как поживаешь?
Глава 23. Осенний гон. О!
Катари, нас ждёт с тобой блаженство!
О!
Я теперь сплошное совершенство!
Но во мне сплелись наша любовь и наша Честь,
Ведь я такой из-за тебя, какой я есть!
С победой я к тебе примчался наконец,
Моя любовь, я даже лучше, чем отец! Да!
Тебя я вырву из Олларовских сетей
И воспитаю, как своих, твоих детей.
Приди ко мне, тебя заждался твой герой…
Ну что же ты никак не встретишься со мной?
Вид
Мой всегда спокойный и бесстрастный:
Придд,
Словно айсберг, кораблям опасный…
И к твоим коленям я поднялся из глубин:
Любить способен и холодный Валентин.
И Суза-Муза тоже может быть смешон,
Живя надеждой и страдая всей душой. Да!
Тебя заботит наша бедная страна,
Ты так прекрасна, благородна и умна.
Играю я весьма опасную игру.
И если надо, для тебя одной умру…
Канцлер Ги, «Катари».
Шумела вода. Кабинки в душевой были открытыми, так что звук остальных работающих душей прекрасно разносился по всему помещению, но это Вольфу даже нравилось. За журчанием и гулом водяных струй легко можно было отвлечься, закрыть глаза и ни о чём не думать.
Настроение у Лестрейнджа было паршивое. Да, ему удалось неплохо себя показать, но подбить Поттера в критический момент так и не получилось, и во многом из-за вопля Сириуса. Как некстати! Если бы не он, бладжер бы если и не отправил гриффиндорского ловца на землю, как их второго загонщика, то, по крайней мере, уж точно не дал бы вовремя добраться до снитча. В проигрыше Вольф винил себя, и заверения команды, что он играл хорошо и просто сложилась неудачная ситуация, здесь мало помогали. Про себя Лестрейндж решил, что к следующей игре нужно будет тщательно подумать над тем, как не допустить повторения сегодняшнего расклада.
Шум постепенно стихал – остальные игроки один за другим покидали душевую. Вольфу не хотелось лишний раз встречаться с их взглядами, пусть даже подбадривающими и ободряющими. И уж подавно не хотелось слушать, что они скажут. Тем более что почти наверняка кто-то из них да приписывает поражение ему, а Вольфу было вполне достаточно и собственных мыслей об этом. Так что он грелся под тёплыми струями ещё минут десять после того, как остался в душевой один, и только потом выключил воду, вытерся и вышел в раздевалку, разделявшую собой душевые парней и девушек. К его недовольству, она оказалась не пустой – хотя это недовольство всё же смягчалось тем, что из всей команды там осталась только вратаресса, аккуратно укладывавшая волосы перед зеркалом. Девушки во всех факультетских сборных, а в слизеринской особенно, встречались реже парней, и уж подавно редко они занимали место вратаря. Однако Саманта Фоули обладала на редкость хорошей реакцией, да и сложена была весьма неплохо, что и позволило ей не только пройти конкурс в прошлом году, но и удержаться на своём месте в этом. Она была на два года старше Вольфа, так что в росте ему почти не уступала. В команде её любили за дружелюбность и хорошее знание своего дела. Правда, насколько было известно Вольфу, парня у неё пока не было, хотя на внешность ей вряд ли стоило жаловаться: длинные светло-русые волосы, большие жемчужно-серые глаза… Она была симпатичной.
Вольф молча прошёл к своему шкафчику и принялся надевать верхнюю одежду. Сейчас надо было решить, куда отправиться. Задача была сложнее, чем могло показаться: идти в гостиную и выслушивать сочувственные слова друзей не хотелось – хотелось как раз того, чтобы не доставали. Тишины и спокойствия, чтобы муть на душе успела улечься. Но, с другой стороны, если сейчас отправиться куда-нибудь… скажем, на Астрономическую башню или к Запретному лесу и пробыть там до темноты – так ведь друзья непременно встревожатся. Начнут искать. И даже если не найдут, после его возвращения наверняка будут думать, что он, Вольф, ещё сильнее нуждается в утешении, раз дело обстоит так.
- Вольф, – мягко позвали его сзади.
Лестрейндж с лёгким вздохом обернулся. Саманта стояла рядом с ним и мягко улыбалась.
- Спасибо тебе. Ты мне здорово помог.
- Как? – со вздохом спросил Вольф, отводя взгляд в сторону.
- Ты же сбил того гриффиндорца, – слегка удивлённо ответила девушка. – Им стало сложнее прорываться к нашим кольцам, моя нагрузка облегчилась… Так что спасибо.
- Да не за что, Саманта, – мрачно пожал плечами Лестрейндж. – Всё равно главного я не сделал…
- Не вини себя, – спокойно покачала головой Фоули. – Ты сделал всё, что мог. Я следила за вами. Если бы Блэк не завопил, предупреждая Поттера, твой бладжер угодил бы точно в цель. Ты же не мог сбить одновременно и его. Скорее уж тут вопрос к капитану, не предусмотревшему такой вариант и не отработавшему слаженный перехват обоими загонщиками вражеского ловца.
Последняя фраза по-настоящему заинтересовала Вольфа, и он с интересом посмотрел на вратарессу.
- Ты интересуешься тактикой?
- Не так чтобы очень… ну, всей, – немного смущённо ответила Саманта. – Моя ведь задача всегда одна – ловить квоффл. Ну, периодически от бладжеров уворачиваться… Но вообще, да, немного интересуюсь.
- Приятно это слышать, – кивнул Лестрейндж. – Вообще, как по мне, нам следовало сделать вот что…
Фоули внимательно выслушивала его, сосредоточенно прищурившись и время от времени согласно кивая. Когда разбор полётов закончился, она задумчиво посмотрела на Вольфа.
- Мне кажется, что ты можешь метить на должность капитана.
- Пока у меня мало опыта, – спокойно ответил Вольф, – но в принципе, да, мне бы хотелось однажды оказаться достойным этого.
- Не волнуйся, я не собираюсь ничего говорить Оукстоку, – неожиданно улыбнулась Саманта. – Я согласна с тобой, что он не лучший капитан. К сожалению, другого у нас пока нет и не предвидится, так что нам остаётся только делать максимум из того, что возможно.
- Согласен, – кивнул Вольф, набрасывая на плечи рубашку и принимаясь её рассеянно, но методично застёгивать.
Саманта снова окинула его задумчивым взглядом. У Вольфа создалось ощущение, что она что-то про себя вычисляет или прикидывает.
- Не хочешь выпить чашечку кофе? Или горячего шоколада?
- Не откажусь, – Вольф удивлённо поднял брови, – но где ты их сейчас достанешь?
- О, мне известно одно очень уютное местечко, – довольно улыбнулась Саманта. – Прямо здесь, в замке.
- Ну что ж… Я согласен! – улыбнулся Вольф, одновременно решая как следует присмотреться к ситуации под прикрытием вежливой дружелюбности. У него было стойкое ощущение, что его не просто так приглашают. Неспроста.
- Я подожду тебя снаружи, – сообщила Саманта и, надев школьную мантию, спокойно вышла из раздевалки. Вольф тем временем уже принялся продумывать, что и почему происходит.
До замка они неторопливо дошли рука об руку, как и до главного холла. Здесь Фоули остановилась, внимательно осмотрелась и прислушалась, после чего, сделав призывный знак рукой, нырнула в один из коридоров. Вольф последовал за ней. После нескольких разворотов, миновав целую кучу бочек, Саманта остановилась у небольшой картины с натюрмортом.
- Я обнаружила это место чисто случайно, – с улыбкой сообщила она, обернувшись. – По-моему, о нём мало кто знает, хотя вряд ли я единственная. Смотри!
Девушка протянула руку и пощекотала пальцем зелёную грушу на картине. Та неожиданно захихикала и внезапно превратилась в медную ручку. Саманта с довольным видом потянула её на себя, открывая потайную дверцу.
- Добро пожаловать на кухню Хогвартса, Вольф.
- Ух ты, – восхищённо протянул Лестрейндж, заглядывая внутрь.
Помещение было огромным и хорошо освещённым. Здесь стояли длинные ряды котлов и шкафов, по стенам были развешаны разные поварские принадлежности, а с потолка свисали пучки пряных трав. Повсюду суетились занятые готовкой домовые эльфы. Несколько из них уже заметили гостей и поспешили к ним, торопясь поприветствовать и узнать, чего желают господа. Саманта избавила Вольфа от необходимости размышлять, ловко выцепив из группы одного домовика, по-видимому, ей знакомого, и быстро заявив, что им нужен достаточно укромный уголок, горячий шоколад и хорошее ассорти булочек к нему. Выполнения всех пожеланий ждать долго не пришлось.
На кухне они просидели довольно долго. Вольфу здесь понравилось – хотя и было немного шумновато, но шум этот звучал довольно-таки… по-домашнему, и был куда как теплей ресторанного гула. Их с Самантой пристроили на небольшом диванчике, придвинув к нему столик со всем требуемым. Здесь было тепло и уютно, но Вольф полностью всё равно не расслаблялся, напоминая себе, что Фоули явно чего-то от него хочет. Явно на что-то рассчитывает. Но вот на что? Может, всё это ловушка и на самом деле она шпионит на капитана, выявляя в команде неблагонадёжных игроков? Да нет, вряд ли. Как бы там ни было, а за Лестрейнджем вот так, в открытую, она вряд ли посмеет присматривать. Тогда что?
Грела душу мысль, что Саманта просто оценила его и решила подкатиться к тому, у которого большие шансы добиться в будущем капитанского места. Так сказать, заранее застолбить благосклонность командира. Но Вольф, всё обдумав, со вздохом отказался от этой мысли – зазнайство ещё никого до добра не доводило, а понять, что сейчас он при любом раскладе очень далёк от капитанства, было несложно ни ему, ни ей. И что там будет в будущем, это ещё вилами на воде писано.
Можно было бы ещё предположить, что Саманта ищет в нём будущего патрона – как ни крути, а Лестрейндж есть Лестрейндж, и Фоули входят в Кольцо рода. Определённые отношения продолжают сохраняться, пусть и больше по традициям, чем по документально оформленным правилам… Но всё-таки. Правда, почему тогда в таком случае он? Наследник – Рудольфус. Ладно, пусть его в Хогвартсе нет уже два года, а Саманта тогда была только на третьем курсе. Но сейчас в школе есть ещё Рабастан! Он, Вольф, третий и младший сын. Хорошие отношения с ним далеко не так важны, как с тем же Басти. Или то, что сейчас происходит – это такая «закладка», он играет роль плацдарма, заняв который, можно с большей уверенностью двигаться дальше?
- О чём ты задумался, Вольф? – спросила Саманта.
Лестрейндж вздрогнул, сообразив, что он в своих размышлениях уже довольно давно нахмуренно сдвинул брови, подпёр рукой подбородок, одновременно держа в ней надкушенную булочку, а о горячем шоколаде вообще забыл.
- Извини, – поспешил улыбнуться он, снова кусая свежевыпеченную сдобу и беря в левую руку чашку с шоколадом. – Так, ничего особенного…
Саманта внимательно и серьёзно посмотрела на него.
- А мне, если честно, так не кажется. Позволь, угадаю – ты раздумываешь над тем, зачем я тебя сюда позвала?
Вольф замер, а затем аккуратно отложил еду и питьё на столик, после чего развернулся к Фоули. Та, как ни странно, выглядела уже заметно спокойней, чем при задавании своего вопроса.
- Так я и думала, – ответила девушка, дождавшись кивка Вольфа. – Что ж… Надеюсь, ты не против, если я буду говорить прямо?
- Только за.
- Отлично, – вздохнула Саманта, нервным жестом поправляя выбившуюся из причёски прядь волос. – Я высокого мнения о тебе, Вольф. Я видела тебя на тренировках, видела на матче, видела, как ты спорил с Оукстоком. А сегодня ты подтвердил мои мысли, когда сказал, что мечтаешь быть капитаном. У меня с тобой связаны б
ольшие надежды, чем с нашим нынешним… хм, «руководителем». Тем более что этот год для него – последний, он же семикурсник. В следующем году у нас будет новый капитан, и Слизнорт будет выбирать и подавать директору на утверждение кого-то из нас. Я хочу, чтобы капитаном был ты.
- Вот как, – задумчиво проговорил Вольф. – А почему не ты?
- Потому что я понимаю, где я лучше сижу. Мне нравится быть вратарессой, но контролировать игру всей команды и разрабатывать всякие хитроумные планы… нет, это не для меня. Я могу обучить нового вратаря, если на моё место придёт кто-то потенциально лучший, но я не хочу взваливать на себя больший груз. А вот для тебя, похоже, это не груз – или же груз приятный.
- Ты так считаешь, что я стану капитаном? – поднял брови Лестрейндж. – Почему? Я всего лишь третьекурсник. Ну, буду четверокурсником в следующем году.
- А ты думаешь, это так много значит? Я вижу, что у тебя тот склад ума, который нужен капитану. Я видела, как во время матча ты следил за всем, происходящим на поле, и старался наносить по противнику наиболее чувствительные удары с учётом всей складывающейся обстановки. Как ты менял свою тактику. Как ты… думал, а не просто летал.
- Как внимательно ты, оказывается, следила за мной, – медленно провёл пальцем по скуле Лестрейндж. – Зачем?
- Я вообще за всеми наблюдаю, – пожала плечами девушка. – У вратаря ведь других забот большей частью времени и нету, кроме как следить за остальными и прикидывать, когда надо будет квоффл ловить. А ты меня привлёк. Я считаю, что у тебя хорошие перспективы. Уж поверь, за всеми играми я наблюдаю – и наблюдала – ещё до того, как сама попала в команду.
- Ну хорошо… Но как тогда с этим связано… гм, всё это? – Вольф обвёл рукой диван и столик со всем, что на нём было.
- Можешь считать, что я о тебе так забочусь, – улыбнулась Саманта. – Мне показалось, что тебе надо развеяться, и я решила поделиться с тобой тайной этого местечка.
Губы Вольфа изогнулись в лёгкой улыбке, он расслабился и, откинувшись на диван, снова протянул руку за своей чашкой.
- Прошу простить за эдакий… расспрос, но у меня последний есть вопрос.
- Да ты ещё и поэт, – засмеялась Саманта. – Конечно, Вольф. Спрашивай о чём хочешь.
- Чего ты ждёшь от меня? Ты же не просто так, я полагаю, решила мне помогать?
- Не думай, что я так пытаюсь подлизаться, – брови девушки сдвинулись. – Я, между прочим, от чистого сердца.
- Да я и не сомневаюсь, – поспешил заверить её Вольф. – Просто мне самому неловко: ты тут обо мне заботишься, горячим шоколадом отпаиваешь, комплименты говоришь, а я просто сижу и ничего взамен не делаю. Нехорошо как-то.
Саманта расслабилась и снова широко улыбнулась.
- Прошу простить за мои подозрения. На самом деле я ничего особенного от тебя не жду – мне просто захотелось установить с наиболее вероятным будущим капитаном более близкие отношения, чем обычные внутрикомандные.
- Хммм… – на этот раз нахмурился уже Вольф. – То есть я для тебя важен просто как капитан? И ты бы любого так обхаживала?
Саманта задумчиво посмотрела куда-то поверх его головы. Затем снова на него, уже оценивающе. А потом мягко, но решительно подалась вперёд, кладя ему руки на плечи, и в следующее мгновение Вольф ощутил на своих губах упругие, тёплые, сладкие от шоколада губы Саманты.
Ему ещё никогда не доводилось целоваться, хотя теоретически этот вопрос был им изучен. Впрочем, то ли воображение у него было хорошее, то ли сам процесс действительно был несложен, но освоился Вольф быстро, склонив голову набок и мягко двинув губами в ответ. Ему понравилось.
- Ну как? – спустя несколько секунд прошептала Саманта.
- Здорово, – откровенно ответил Вольф.
- Я не претендую на роль твоей девушки… И вообще ни на что особенное не претендую, – довольно улыбнулась Фоули, утыкаясь носом ему в шею. Секунду поразмыслив, Вольф осторожно обнял её и прижал к себе. Судя по тому, что к нему после этого прижались уже и виском, а руки девушки обвили его в ответ, решение было правильным.
- Я просто хочу, чтобы… чтобы нам было хорошо, – продолжила Саманта. – Считай это взаимовыгодным предложением. У тебя будет свой человек в команде – конкретно и безоговорочно твой, а не Оукстока. Я во многом могу помочь. А у меня будут отличные перспективы на будущее благодаря дружеским контактам с тобой. Можешь быть уверен, тебе не придётся держать меня в команде только по старой памяти – я хорошо играю.
- У меня такое ощущение, что ты рассчитываешь дальше, чем на… несколько лет совместной игры, – осторожно проговорил Вольф.
- Сложно загадывать на будущее. Но союзнические связи пригодятся нам и после Хогвартса, верно? – Саманта подняла на него глаза. Вольф глубоко вздохнул. Его ещё раньше никогда вот так не обнимали девушки. И не целовали тоже. И ему до жути хотелось снова занять рот кое-чем поприятней, чем дипломатические прощупывания обстановки. Но всё же оставался ещё по крайней мере один серьёзный вопрос, который надо было решить.
- Буду откровенен до конца… Ты имеешь в виду, что я – Лестрейндж?
- И это тоже, – кивнула Фоули.
- Но тогда почему я? Рабастан на шестом курсе, он знает и умеет намного больше меня. Я не видел, чтобы ты к нему подходила. А ведь… хм… Я слышал, что обычно девушки предпочитают парней постарше. И уж точно не обращают внимания на тех, кто моложе их. М?
Вольф вопросительно поднял брови, пристально глядя Саманте в глаза. Но та только тихо засмеялась в ответ.
- Твой брат… Прости, если моё мнение о нём тебя обидит, но он слишком ветреный и беспечный. Неспроста же он никогда не пытался ни в команду пройти, ни старостой сделаться. Мне кажется, его больше интересует лёгкая и беззаботная жизнь. С широким выбором девушек.
- Хм… – смущённо протянул Вольф. Насчёт девушек это была чистая правда, Басти действительно поменял уже не одну. Да и насчёт любви к беззаботной жизни спорить не приходилось.
- Я не спорю, что он хороший человек, – немного задумчиво продолжила Саманта, – но ты мне кажешься куда как перспективней. Ты… более основательный, так, пожалуй. Дальше и глубже думаешь. Целеустремлённей. А ведь именно поэтому девушки обычно и выбирают, как ты выразился, «парней постарше» – с ними обычно перспектив больше. Вот только это не всегда зависит от возраста. Лично я считаю, что ты своего брата психологически уже перерос.
- Оу… ну… спасибо, – Вольф ощутил, что краснеет от удовольствия. Ну и от объятий красивой девушки тоже.
- Так что – полагаю, если ты останешься на прежнем пути, то взлетишь повыше его. Ну и наконец, чтобы ты не думал, что я совсем уж бесчувственная особа, думающая только о том, как бы к кому поважней прицепиться, – ты мне действительно нравишься.
- Правда? – радость в голосе Вольфу сдержать так и не удалось.
- А у тебя были сомнения? – удивилась Саманта. – Ты ведь симпатичный, разве не знаешь? Мне уж точно вполне даже нравишься. Ну так что? Как насчёт союза? Я не претендую на тебя на пределами стадиона и не пытаюсь никуда навязываться. Зато здесь я тебе всегда помогу. Ну и… ты меня тоже не забудешь, ладно?
- Что значит «не забудешь»? – слегка недовольно спросил Вольф. – Я, знаешь ли, не имею привычки бросать союзников. Договорились, Саманта. Военно-политический союз в пределах квиддичного стадиона. С обменом данных и помощью по необходимости.
- Отлично, – промурлыкала Фоули. – Скрепим договор?
- М… пера нет… да и пергамента тоже.
Саманта весело рассмеялась, и Вольф не удержался от того, чтобы мягко привлечь её к себе посильнее. Уж очень волнующие ощущения были от её груди. Приятные.
- А кто говорит о пергаменте? – Саманта приподнялась и снова поцеловала его. На этот раз поцелуй вышел куда как более долгим. Причём по обоюдному желанию.
Когда где-то через час или полтора Вольф наконец появился в спальне, ему навстречу резко поднялся Северус.
- Ну наконец-то! Где ты был, Вольф? Я уж и в раздевалку вашу заглядывал – там уже заперто, и весь путь до гостиной в оба конца прошёл…
- Извини, Сев. Я просто… м… немного погулял.
Северус, настороженно прищурившись, окинул его взглядом с ног до головы.
- Ты выглядишь… бодро.
- Ну да, а с чего бы нет? – весело ответил Вольф, подходя к своей кровати и небрежно сбрасывая на неё мантию. – Гриффов мы в следующий раз разгромим непременно, а пока… всё хорошо!
Северус, взглянув на него ещё подозрительней, внезапно шагнул поближе, встав почти в упор, и, наклонившись к плечу и груди Вольфа, глубоко втянул носом воздух.
- Ты чего?! – изумился Лестрейндж.
- Хм, – Северус выпрямился с ехидным и немного завидующим видом. – И кто она?
- Как… ты догадался? – поражённо спросил Вольф. – По запаху?
- Ну, видишь ли… раньше ты женскими духами не пах. Если только ты не решил для чего-то облиться ими сам, остаётся сделать только один вывод, – Снейп многозначительно развёл руками.
- Тьфу ты! В следующий раз в душ сначала надо будет зайти… – Вольф озадаченно провёл рукой по волосам.
- Учитывая, что пропахла твоя рубашка, это вряд ли поможет, – заметил Северус. – Разве что прихватить с собой ещё и смену белья.
- М-да. Ладно, спасибо. Учту.
- Ну так кто она?
Вольф немного помедлил, решая, что стоит говорить, а что нет.
- Наша вратаресса. Саманта Фоули.
- Угу, понятно. И вы… целовались? Хм… Можешь не отвечать.
- А что, видно? – озабоченно спросил Вольф, подходя к зеркалу и внимательно осматривая своё отражение.
- Да нет, не особо, – хмыкнул Северус, – если не считать твоей жутко довольной физиономии.
- М-м… – Вольф прикрыл глаза и расплылся в улыбке. – Ну да, ну да…
- Замечательно! – театрально всплеснул руками Снейп. – Я тут его жду, волнуюсь, и Регулус тоже, а ты целуешься!
- Сев, попробуй сам. Тебе понравится.
Ответа не последовало. Обернувшись, Вольф с удивлением отметил, что его друг весь залился краской.
- Что, тоже уже…?
- Нет! – поспешно воскликнул Северус. – Я не… То есть, я пока не могу, и вообще, вот так… – он выписал руками в воздухе неопределённую спираль, а потом отстранённо уставился куда-то в угол.
- Как знаешь, – Лестрейндж снова повернулся к зеркалу и легонько провёл пальцем по губам, с удовольствием вспоминая поцелуи Саманты.
* * *
В Общей гостиной Гриффиндора, в противоположность слизеринской, царило веселье. Чуть ли не весь факультет собрался сейчас здесь. Отовсюду слышался смех, радостные возгласы, кто-то напевал бравурный марш. Все столики были завалены разными закусками, сладостями, бутылками с лимонадом и сливочным пивом…
Сириус со всеми удобствами устроился на широком диванчике вместе с Ремусом и Питером. Ещё одно место они придерживали для Джеймса, пока того вовсю чествовали в центре гостиной. Жизнь была хороша. Отличная примета – победа в первом матче нового учебного года! Теперь бы ещё только удержать за собой полученное…
Блэк вздохнул, наливая себе ещё лимонада. Собственно, от сливочного пива он бы сейчас тоже не отказался, но не хотелось сейчас рисковать с ним перебрать – опьянеть от него, конечно, не опьянеешь, хоть полдюжины бутылок в день выпивай, но на людях, всё равно… Дурной тон. А жаль – на душе было неспокойно. И виной этому, как обычно, был некий слизеринец. Который Мордред его раздери как жаль, что не гриффиндорец.
С одной стороны, не давали покоя те слова, брошенные Вольфом напоследок. Из-за них не получалось толком расслабиться и всё время думалось, насколько именно будет сложней следующий матч и с какими ещё уловками придётся столкнуться. А с другой – Сириусу, несмотря ни на что, было немного стыдно. Как-то всё веселье разом притухало, стоило подумать о том, что из-за того же, из-за чего они веселятся, Вольф сейчас с мрачным видом сидит где-то в подземельях в окружении таких же мрачных игроков своей команды.
Конечно, знай Сириус о том, что именно в этот момент Вольф сейчас не сидит, а лежит, и не в подземельях, а на кухне, и не с мрачным видом, а совсем даже наоборот, и не в окружении мрачных игроков, а в обнимку с вратарессой, то у него был бы совсем другой настрой. Впрочем, и сам Лестрейндж, целующийся восемью этажами ниже, понятия не имел, что одному гриффиндорскому игроку праздник так-таки сумел подпортить. У него был свой праздник.
На диванчик с размаху плюхнулся Джеймс, с гирляндой вокруг шеи и бокалом в руке. Судя по всему, ему наконец-то удалось вырваться к друзьям от желающих лично его поздравить. Едва усевшись рядом с Сириусом, Джеймс немедленно опустошил бокал и тут же налил себе ещё.
- Что, устал отвечать на поздравления? – хмыкнул Блэк.
- И не говори! – мотнул головой Джеймс. На кончиках его растрёпанных волос блестели капельки пота. – На двадцатом рукопожатии со счёту сбился.
- Вот она, обратная сторона славы, – шуточно-назидательным тоном сообщил Сириус, откидываясь на спинку дивана.
- Да, есть немного… Но оно того стоило!
Джеймс отсалютовал полным бокалом и с довольным, умиротворённым видом обвёл глазами зал. Внезапно его взгляд замедлился, а потом и вовсе вернулся назад. Да так и остановился. Через несколько секунд Сириус решил полюбопытствовать, на что же это так уставился друг.
Оказалось – не на что, а на кого. Ярдах в десяти от них, ближе к стене, на другом диванчике сидела Эванс со своими подружками, Марлин и Алисой. Сириус внимательно осмотрел всех троих, пытаясь понять, в чём проблема. Девчонки мирно сидели и тоже отмечали победу – правда, по меркам Сириуса, скромно и тихо. Спокойно вели разговор о чём-то, улыбались, периодически смеялись чему-то… В общем, всё было совершенно нормально и обычно.
- Джеймс, ты чего? – осторожно поинтересовался Сириус, оборачиваясь к другу. И прежде, чем тот вздрогнул и тоже обернулся, успел увидеть кое-что, что ему не очень понравилось. Дурацкую улыбку на губах. Особенно дурацкой выглядевшую в сочетании с мечтательным выражением глаз.
- А? Я… Да так, ничего особенного…
- Ты что, влюбился? – сдвинул брови Сириус.
- Я? Я… Ну…
- Опаньки-опаньки… – протянул Блэк. – Ну, и в кого конкретно? Надеюсь только, не в Эванс?
Заметавшийся взгляд Джеймса и смущённое выражение его лица сделали ответ ненужным. Да и уши снова покраснели.
- Ну молодец, Джей… – вздохнул Сириус. – Выбрал себе ту, которая ближе всего со слизеринцами общается.
«И с Вольфом тоже», – мысленно добавил он.
- И что? – недовольно сложил руки на груди Джеймс. – Это ничего не значит! То есть, наоборот, это значит, что она добрая! Очень!
- Да я не про то. Ты подумал, как она отреагирует на тебя – если учесть, какие у нас отношения со змеями? Мы же с ними каждую неделю цапаемся как минимум. А если учесть Вольфа с его… компанией, то и вдвое чаще.
- Уууу… – Джеймс уныло провёл рукой по лбу. – Да, пожалуй… Ну да ладно! Я ей объясню, и она всё поймёт!
Джеймс физически не умел долго грустить. Обычно это только радовало Сириуса, но сейчас могло сыграть дурную шутку.
- Джеймс, – попытался Блэк ещё раз образумить друга, – ну что ты в ней нашёл? Заучка и ревнительница правил. Тогда уж МакКиннон выбрал хотя бы – она спокойней и симпатичная!
- Ты не понимаешь, Сириус, – покачал головой Джеймс, снова не отрывая взгляда от Эванс. – Она… Я… Затрудняюсь это объяснить… Она такая… Светлая, тёплая… Я вот смотрю на неё: какие у неё чудные волосы… А глаза? Ты обращал когда-нибудь внимание, какие у неё глаза?
- Зелёные, – честно ответил Сириус, подумав.
- Как изумруды… – мечтательно протянул Джеймс. – А ты когда-нибудь обращал внимание, как она улыбается?
Сириус издал тоскливое скуление и схватился ладонями за виски. Он нутром почувствовал, что сейчас Джеймс начнёт по очереди перечислять все достоинства Эванс, которых, на взгляд самого Сириуса, у неё наблюдалось ровно четыре. Ну, два, если объединить попарно. И всем не мешало бы ещё подрасти.
- У нас скоро будет поход в Хогсмид, – ляпнул Сириус первое, что в голову пришло, лишь бы не слышать оду о достоинствах Эванс. Ну, не нравилась она ему, вот и всё… – Почему бы тебе не пригласить её?
- Точно! – обрадовался Джеймс и, глубоко вдохнув, вскочил на ноги, пригладил шевелюру (правда, как всегда, с нулевым эффектом) и, оправив воротник, направился прямо к Эванс.
- Сириус, а чем тебе так не нравится Лили? – поинтересовался Ремус, который, как обычно, больше слушал их разговоры, чем сам говорил. – По-моему, она хорошая девушка.
- Не знаю, – буркнул Сириус. – Ну вот не люблю, и всё!
Прислушавшись к себе, он с неохотой понял, что на самом деле имеет, как минимум, одну вполне определённую причину для не слишком приязненного отношения к Эванс. И заключалась эта причина в том, что она-то, в отличие от него, могла не просто спокойно общаться с Вольфом, но и поддерживать с ним вполне приятельские отношения. А уж если теперь эта рыжая ещё и внимание Джеймса на себя переключит…
Впрочем, кажется, пока тревога была лишней. Сириус с двойственным чувством наблюдал за тем, как Джеймс, лихо ероша себе волосы, подходит к Эванс и что-то ей говорит, а она, выслушав его, скептически окидывает ухажёра взглядом с ног до головы, отвечает что-то язвительное и отворачивается к подругам. Глядя на понурое лицо возвращающегося Джеймса, Сириус сам не знал, чего сейчас в нём больше: радости от того, что Эванс ответила его другу отказом, или расстройства от печали Джеймса. И плюс – стыда от этой радости, ведь Джеймс-то явно не слишком ожидал отказа – вон какой вид у него обиженный…
- Ничего, не расстраивайся, Джей, – торопливо сказал Сириус ещё до того, как Джеймс успел раскрыть рот, – в другой раз повезёт больше. Она сказала, почему отказала?
- Сказала, что я выпендрёжник, задавака и нахал, – мрачно сообщил Джеймс. – И с чего она это взяла?
- Может, она просто не видит тебя настоящего? – бодро предположил Сириус. – Я же говорю, посмотри себе кого-нибудь ещё…
- Точно! Ты прав, – расцвёл Джеймс. Сириус облегчённо вздохнул – и тут же выяснилось, что он поторопился.
- Я покажу ей, что на меня стоит обратить внимание! – весело тряхнул головой Джеймс и уверенно улыбнулся. – Я покажу ей себя настоящего!
Сириус пробормотал что-то, что, как он надеялся, прозвучит одобрительно и выдул свой бокал залпом.
Уже на следующее утро Джеймс начал осуществлять свой план. Прямо за завтраком.
- Привет, Эванс! Как дела?
- Хорошо, – Лили на мгновение оторвалась от разделывания бекона. – А будут ещё лучше, если ты сядешь на своё место.
- Не вышло, – спокойно констатировал Сириус, когда раздосадованный Джеймс уселся на лавку рядом с ним.
- Ничего, это только начало!
- Удачи, – пробормотал Сириус и уткнулся в газету, надеясь отвлечься. Но первая пара статей, попавшихся на глаза, были слишком скучными. А вот дальше…
- «Идут активные дебаты по поводу недавно предложенного законопроекта…», – вслух прошептал себе под нос Сириус, торопливо обегая глазами весь текст. – «Необычно большое количество голосов… Похоже на новую фракцию, возникшую в результате объединения… Напоминаем, что законопроект предусматривает… Модификации контактов с магглами… Подробности смотрите внизу статьи…» Тьфу ты!
- Что случилось? – первым отреагировал Ремус.
- Смотри, – мрачно ответил Сириус, показывая статью. – Кажется, Волдеморт этот снова голову поднял. Или не он, но пытаются протащить новый закон, предусматривающий ограничение дружественных контактов с маггловским миром. И, наоборот – вот тут, видишь? – «…в случае агрессии со стороны магглов волшебнику разрешается применение Непростительных заклятий».
- Да, такой закон не слишком-то дружелюбен к магглам, – Ремус внимательно просматривал ровные газетные строчки. – Но, мне кажется, главное даже не в этом…
- А в чём? – насторожился Сириус.
- В том, что это может быть только началом, – Ремус положил «Ежедневный Пророк» на стол и серьёзно нахмурился. – Если пройдёт этот законопроект, то дальше можно будет по накатанной дороге продвинуть новые. Скажем, об ограничении прав магглов в смешанных семьях – таких, как моя… Или ещё что-нибудь. А там, когда прижмут магглов, состоящих в контакте с Магическим миром, можно будет и к магглорождённым подступиться.
- Ну-ка, дайте мне! – вмешался Джеймс, требовательно протягивая руку к газете.
Настораживало ещё и то, что на этот раз в зале не очень-то обсуждали статью. Может, просто здесь было не так уж много специалистов по юриспруденции или хотя бы немного разбирающихся в ней, а может, мало кто интересовался хитросплетениями законов… Хотя вот среди слизеринцев явно наблюдалось особенное оживление, и у многих в руках был этот утренний выпуск «Пророка».
Завтрак заканчивался, и ученики начали расходиться по классам. Обычно ни слизеринцы, ни гриффиндорцы не горели желанием сталкиваться в дверях друг с другом, но сегодня, казалось, некоторые сокурсники со «змеиного» факультета намеренно задерживаются в холле у самого выхода из Большого зала.
- Эй, Эванс! – окликнул гриффиндорку Эйвери с ехидной миной на лице. – Слышала новость? Скоро с предками только по особому разрешению общаться будешь!
И неприятно засмеялся.
Сириус сжал кулаки – что бы там он сам ни думал об Эванс, но она была гриффиндоркой и своей, так что нечего было этому Эйвери лезть, куда не просили! Он уже было собраться как следует отбрить его, но тут Джеймс опередил друга.
- Катись к себе в подвал со своими бреднями, Эйвери! Тебя не спрашивали!
- Ой-ой-ой, вы только поглядите, – обратился тот к своим дружкам, и те с ухмылками закивали в ответ. – Грязнокровочку несчастную обидели!
- Как ты её назвал?! – взбеленился Джеймс, выхватывая волшебную палочку.
- Поттер, хватит! – вмешалась в спор сама Эванс, но тут прилетевшее сзади Обезоруживающее заклятие выбило палочку из рук не ожидавшего этого Джеймса.
- И что тут происходит? – недовольно поинтересовался Вольф, неторопливо подходя к собравшимся и держа собственную палочку в обманчиво расслабленной руке.
- Лестрейндж! – Джеймс гордо посмотрел на него, складывая на груди руки. – Скажи своим прихвостням, чтобы они не смели обижать Лили!
- Прихвостням?! – взвился Эйвери.
- Поттер! – одновременно с ним рявкнула Лили. – Кто тебя вообще просит…
Вольф вскинул ладонь вверх и вперёд, требуя тишины, но Джеймс, похоже, снова задался целью показать себя перед зазнобой как можно лучше.
- Джентльмен не может допустить, чтобы при нём оскорбили леди! Лестрейндж, – Джеймс развернулся к нему, видимо, решив «вести переговоры» с самым важным из присутствовавших слизеринцев, – имей в виду: Лили под моей защитой! Если вы посмеете что-нибудь сделать с ней – я это же самое сделаю с вами!
- Вот как? – поднял брови Вольф, убирая палочку в карман и делая несколько неспешных шагов вперёд. – Прямо-таки то же самое?
- Да! – решительно подтвердил Джеймс. – Всё, что вы сделаете с ней, я сделаю с вами!
Вольф мягко улыбнулся – так, что Сириус сразу же понял, что он что-то затеял. Но, не успел он открыть рот, как Лестрейндж плавно положил правую руку на плечо Лили, привлекая её к себе и перехватывая левой рукой её правую руку, нахально переплетая при этом свои пальцы с её. И… поцеловал её.
Все остальные застыли как громом поражённые – и гриффиндорцы, и слизеринцы. У Сириуса от изумления отвисла челюсть. Он встретился глазами со Снейпом, выглядевшим ничуть не менее ошарашенным, – похоже, в кои-то веки они были солидарны друг с другом.
Поцелуй, впрочем, длился недолго – как только Лили пришла в себя от неожиданности, она упёрлась свободной рукой в грудь Вольфа, и он насильно удерживать её не стал – охотно выпустил, да ещё и подмигнул при этом. А затем, широко улыбаясь, обернулся к Джеймсу и сложил руки на груди, копируя его собственную позу какой-то полуминутой ранее. Спустя пару секунд до Сириуса дошёл весь прикол. Блэк поперхнулся, с трудом удерживая смех.
Молчание затягивалось. Эйвери, Мальсибер и Джагсон, глядя на покрасневшего от бешенства Джеймса, тоже тряслись, прикрывая рты ладонями. Ремус прикрыл не рот, а глаза, но и у него подрагивали плечи. Вольф же невозмутимо глядел на Джеймса, изящно приподняв бровь.
- Ну, гриффиндорец?
- Я с тобой ещё разберусь, – прошипел Джеймс, бросил взгляд на не менее красную Лили и, стремительно развернувшись, двинулся в ближайший коридор. Сириус знал, что ему сейчас следует, так сказать, «прикрыть тылы» и выразить хохочущим слизеринцам своё откровенное мнение о них, но беда заключалась в том, что его самого разбирал смех. Да и в какой-то степени он был даже благодарен Вольфу – авось, это маленькое приключение притушит пыл Джеймса к Эванс…
Первым уроком на сегодня выпадали прорицания, и Вольф охотно отправился наверх, весело посмеиваясь и вспоминая выражение лица Поттера, когда на его глазах поцеловали объект столь пылкой защиты. Хотя с тем, что появилось после того, как до «джентльмена» дошло,
что он теперь должен сделать во исполнение собственного слова, оно всё равно не шло ни в какое сравнение.
Кабинет прорицаний находился на верхнем этаже. Со всего третьего курса Слизерина Вольф был единственным парнем, который посещал этот предмет – все остальные представляли собой прекрасную половину факультета, причём в полном составе. Собственно, Даала тоже выбрала одним из факультативов прорицания – как и уход за магическими существами, то есть в этом плане у неё с ним расписания полностью совпадали. Увы, они не совпадали в реальности, поскольку спаренным с Когтевраном ни один факультативный предмет не был. Северус выбрал древние руны и нумерологию, да и Регулус планировал взять себе то же самое. Получалось, что на факультативах их компания всегда будет полностью разделена. Ну да ничего страшного, в целом-то – всё равно все новые предметы чаще раза в неделю не встречались.
Вольф выбрал узээмэс просто потому, что любил природу и животных – хотя, знай он тогда, что на этом же курсе будет присутствовать половина Мародёров, он бы, наверное, серьёзно задумался над вариантом древних рун. Ну, а прорицания он выбрал совсем не по той причине, какую не замедлил предположить Рабастан – высокого процента девушек на этом предмете. Нет, всё было ещё проще – как следует изучив информацию о всех предлагаемых на выбор предметах, Вольф счёл, что прорицания в силу своей неопределённости будут самым лёгким. Как говорится – только синоптик может ошибаться в половине случае и при этом не терять работу.
Прорицания вёл почтенный седобородый волшебник по фамилии Комсток. Несмотря на седину, старым и согбенным он ещё не выглядел, хотя и не было сомнений, что ему не меньше шестидесяти. Первые уроки он посвятил рассказам об истории прорицаний – и рассказывал интересно, настолько, что даже увлёк этими повествованиями Вольфа, первоначально намеревавшегося прикорнуть где-нибудь в уголке на время урока. Теперь же, по идее, пора было двигаться дальше.
- Доброе утро, – с улыбкой поприветствовал собравшихся профессор Комсток. – Рад видеть вас в добром здравии. Поскольку мы уже прошли краткий курс истории прорицаний и вы имеете основное представление об истоках этих древних искусств, мы можем приступить к практике. Как вы видите, перед вами на столиках стоят чашки с кофе. Думаю, вы уже поняли, чем мы сегодня займёмся, не так ли? Да, вы абсолютно правы, мисс Селвин, гаданием по кофейной гуще, пришедшем к нам с Ближнего Востока. Итак, объясню процесс. Для начала кофе требуется, как ни странно, выпить…
По классу пронёсся смешок.
- Но при этом требуется, чтобы на дне чашки осталось где-то около столовой ложки кофейной гущи, – весело кивнув классу, продолжил профессор. – Далее нужно взять чашку в левую руку и мысленно сосредочиться на интересующем вас вопросе, делая при этом полных три круговых движения чашкой по часовой стрелке. При вращении гуща должна достигать краёв чашки – это делается для того, чтобы осадок от кофе равномерно распределился на её стенках. Затем чашку необходимо быстро перевернуть на подготовленное заранее блюдце. После этого считайте до семи и спокойно снимайте чашку с блюдца. И вот тогда уже можно будет спокойно изучать формы и пятна, которые у вас получились в чашке. Краткие правила записаны на доске.
Комсток плавным жестом указал на выведенные витиеватым почерком строчки.
- Пятна кофейной гущи, которые растеклись в блюдце – показывают прошлое. Пятна гущи, находящиеся в чашке – показывают будущее. Гуща, которая расположена дальше от края и ближе к центру, сообщает о более отдалённых будущих событиях. Пятно из гущи рассматривается сначала слева направо, потом справа налево, затем – только на дно. Символы рассматриваются в направлении от края чашки к центру дна. Для большей объективности задание будет выполняться в парах – после того, как выпьете кофе, обменяйтесь чашками с соседом и попробуйте узнать, что сулит ему будущее. Приступайте.
- А сосредотачиваться на вопросе надо на своём или на чужом – в смысле, соседском? – уточнил Вольф, безразлично заглядывая в свою чашку. В то, что это гадание имеет хоть какой-то смысл, он не верил. Хорошо хоть, на кофе жаловаться не приходилось.
- В зависимости от того, что вас больше интересует, мистер Лестрейндж, – со смешком прищурился Комсток. – Впрочем, я бы советовал соседский – кажется, ваш вопрос и так интересует многих.
Вольф удивлённо поднял голову – и обнаружил, что, похоже, ещё секунды назад между слизеринок разгорелась серьёзная гонка за то, кому удастся подсесть к нему. Во всяком случае, Джулия, устраивавшаяся рядом с довольной улыбкой, выглядела растрёпанней, чем раньше, и не она одна.
Пообещав себе подумать над тем, с чего это вдруг такой интерес к его секретам, Вольф принялся неспешно потягивать кофе. Допив до указанного уровня, он со вздохом уставился внутрь, соображая, над каким вопросом думать – толку, конечно, никакого, но всё лучше, чем не думать ни о чём. Наконец он решил просто-напросто сосредоточиться как раз на том, почему все или почти все хотели подсесть к нему.
Закончив весь процесс, Вольф снял чашку с блюдца, обменялся ею с Джулией, раскрыл учебник и принялся сравнивать увиденное с написанным.
- Так… Похоже на дом. Причём какой-то кривой… – пробормотал он себе под нос, сверяясь с учебником. – Будут проблемы с соседями. Удивили, они у меня всегда… Что ещё? Дуга. Враг близко. Спасибо за предупреждение… Ботинок… ладно, будем считать, что похоже на ботинок. И что тут у нас? Так, плохо прорисован… меня не любят. Тьфу ты, да есть тут что-то хорошее или нет? О, а это… пожалуй, сойдёт за вулкан! Извергающийся! Так, и это…? Хм. «Вас захлестнут одни страсти. Вам предстоит разрешать личные проблемы». Как мило. Грусть моя, напои меня… досыта, да не допьяна… Джулия, а у тебя там что?
- Стремление к высотам, – девушка сосредоточенно вглядывалась в чашку. – В новом предприятии тебя ждёт успех. И ещё, если это – дерево… о, тебя ждёт слава. И успех благодаря твоей силе и трудолюбию.
- Хм. Трудолюбию, говоришь? – скептически хмыкнул Вольф. – Вот уж не знаю, радоваться или не очень.
- А ещё… – Джулия принялась вертеть чашку. – Профессор, вот это похоже на женщину… или нет?
Вольф замер на месте. Остальные, впрочем, тоже – при этом бросая на него любопытные взгляды.
- Женщину, говорите? – профессор Комсток подошёл к ним и аккуратно принял из её рук чашку. – Вот это? Да, пожалуй. И рядом роза – это означает…
- Любовница для молодого человека, – на весь класс жарко прошипела Селвин, оторвавшись от учебника, который перед этим оживлённо листала.
Вольф, покраснев, прикусил губу и покосился в стоявшую перед ним чашку. Может, зря он вообще влез в эти прорицания? А ладно, всё равно никто ничего не докажет. Если что, всё отрицать! Прорицания – предмет неточный, это везде написано!
- И все на меня сразу вытаращились, – закатил глаза Лестрейндж, уже вечером рассказывая о произошедшем Северусу. – Так, словно я не знаю… Словно ожидали, что я сейчас признаюсь!
- Так вы вроде будущее предсказывали, – хмыкнул Северус.
- Тогда, надеюсь, на меня уставились не из-за того, что… хм.
Вольф поджал губы, обеспокоенно подумав о том, что, возможно, кое-кто мог подумать о себе. Скажем, та же Яксли.
- Нет, нет, – помотал он головой и плеснул себе в лицо прохладной водой, – глупости всё это… Сев, а что ты думаешь по этому поводу?
- Ну, – немного напрягся друг, – если только ты не метишь в Лили…
Вопрос был задан с явным напряжением, но Вольф, поглощённый своими мыслями, этого не заметил.
- Да нет, конечно! – рассеянно фыркнул он, потирая руки под струёй воды. – Сегодня это я так, захотелось Поттеру нос натянуть…
- А, – с облегчением протянул Северус, – тогда – ладно… Вообще, я просто так, интересуюсь…
- Да нет, я же сказал, я на неё в этом смысле не претендую… Она просто друг.
- Да, – с трудом улыбнулся Северус, – конечно.
- Я пойду, ладно? – зевнул Вольф. – Ты что-то сегодня медленно…
- Извини, это я так. Задумался, – быстро последовал ответ.
- Аахмм… В кроватях подумаем, Северус, давай быстрей…
Лестрейндж покинул ванную комнату, наскоро проведя по лицу полотенцем и, не глядя, повесив его на крючок. Северус, дождавшись, пока за ним не захлопнется дверь, тяжело вздохнул и, глядя в зеркало, сумрачно провёл пальцами по стеклу. А затем грустно усмехнулся. Что ж, хоть какая-то надежда, значит, остаётся… А Поттера Лили всё равно отправила лесом!
Глава 24. Колыбельная вьюги. Спокойно, дружище, спокойно,
И пить нам и весело петь:
Ещё в предстоящие войны
Тебе предстоит уцелеть.
Уже и рассветы проснулись,
Что к жизни тебя возвратят,
Уже изготовлены пули,
Что мимо тебя просвистят.
Ю. Визбор, «Спокойно, дружище, спокойно…».
Становилось всё холоднее – октябрь плавно перетёк в ноябрь. По утрам из окон было видно, как отсветы огней замка уже не блестят на лужах во дворе, а лишь подсвечивают образовавшуюся за ночь корочку льда. Уже успел выпасть и растаять первый снег, и оставалось только гадать, станет ли второй постоянным или нет. Как обычно, наступившие холода загнали б
ольшую часть учеников внутрь замка даже во внеурочное время. Через несколько недель, когда пушистый белый покров ляжет на сам Хогвартс и на все его окрестности, положение снова изменится, пусть в зимних прогулках и участвует меньше народа, чем в летних. Но пока что и берег озера, и поля вокруг школы, и даже внутренний двор почти опустели – голые деревья и пасмурное небо наводили тоску, да и порывистый холодный ветер, налетающий с гор, тоже не прибавлял веселья. Особенно в сочетании с грязью, в которой вязли ботинки – холода пока ещё были не такими, чтобы заледенить её до твёрдости сухой глины.
В конце ноября должен был состояться очередной матч – на этот раз Слизерин играл с Когтевраном. И это было достойным поводом для того, чтобы как следует поволноваться. Разумеется, Даала никому этого не показывала – во всяком случае, на своём факультете уж точно. Да и с друзьями она старалась не поднимать эту тему. На самом деле ей вообще было трудно решить даже для себя самой – что же предпринять теперь, когда на квиддичном поле ей придётся противостоять Вольфу. Какое счастье, что хоть не напрямую! Таркин была невероятно рада тому, что он не вратарь и не охотник. Потому что иначе положение стало бы совсем кислым. Впрочем, оно и сейчас оставалось невесёлым. Даала никак не могла решить, что же ей делать.
На отборочных этого года был изрядно перетасован весь состав команды, и теперь Таркин оказалась в основном составе – что, собственно, стоило бы сделать ещё в том году. Увы, капитан был довольно медлителен в принятии кадровых решений. Это, конечно, был минус, но теперь он уже роли не играл. Зато играло другое – что делать с тем фактом, что во время игры против Слизерина неизбежно придётся повстречаться с Вольфом, и при этом впервые понадобится противостоять ему, пусть и косвенно? На этот вопрос у Даалы никак не получалось найти ответа. Все приличия требовали и от неё, и от Вольфа играть с полной самоотдачей, но что делать, если именно от них в какое-то мгновение станет зависеть гол? От того, чья рука окажется быстрей и точней – Даалы, посылающая квоффл к кольцу, или Вольфа, отбивающая бладжер к охотнице? Отказываться от активной роли в атаке было донельзя стыдно. Сказаться больной и пропустить матч – вовсе невозможно! Но что же тогда делать? Подставляться под бладжеры? Не говоря уже о том, что попадание тяжёлого мяча довольно болезненно даже несмотря на защитную амуницию, это было бы просто глупо. Да и согласится ли на это сам Вольф? Даала была уверена, что он ни за что не станет намеренно наносить ей опасный удар. Да и… В глубине души девушку, с одной стороны, терзало нехорошее сомнение – не окажется ли в какой-то момент тяжесть выбора в пользу победы родного факультета слишком сильна для её лучшего друга и он всё же вложит во взмах битой всю свою силу? Самым смешным, с точки зрения Даалы – и тем, в чём бы она никому не призналась, – было то, что она заранее прощала ему такой выбор. Не произнося это даже мысленно, когтевранка тем не менее осознавала, что, даже окажись она по милости Вольфа в больничном крыле после матча, долго бы она на него не сердилась. Поорала бы, наверное. Пошипела. Может быть, даже на подзатыльник расщедрилась. Но не более того. И через день-другой сама пошла бы на мировую. В конце концов, она играет, чтобы показать себя, а не ради того, чтобы в конце года подержаться за золотой кубок.
В ночь перед матчем Даала довольно долго не могла уснуть. Мешала тревога. Открыто поговорить с Вольфом о грядущем матче девушка так и не решилась – во многом ещё и потому, что при Снейпе и Блэке признаваться в своих слабостях было совершенно невозможно. Но, увы, отвести Вольфа в сторону для разговора или попытаться перехватить его где-нибудь в коридоре было невозможно ничуть не менее – если обнаруживать свои слабости перед остальными было тошно, то перед ним… Мучительно стыдно. Невозможно. У Таркин всегда всё отлично, иначе и быть не может! В конце концов, кто здесь лучшая квиддичистка в Хогвартсе?!
Заснуть всё же удалось нескоро. Но, как будто этого было мало, проснуться тоже пришлось не в срок – девушку разбудила тихая вибрация, исходящая из прикроватной тумбочки. Несколько секунд Даала вообще не могла понять, спит она ещё или нет, но потом пришедшая в себя память напомнила о Сквозных зеркалах. Резко приподнявшись на локтях и настороженно крутанув головой туда-сюда, прислушиваясь на предмет слежки, когтевранка поспешно открыла тумбочку и на ощупь достала активное зеркало.
- Да, это я. Ой, вожак, это ты!
Даала, окончательно стряхнувшая с себя сон, не подпрыгнула на месте только потому, что лёжа это сделать крайне проблематично. Девушка торопливо села и спешно, насколько это возможно, закуталась в одеяло правой рукой, не выпуская из левой зеркало. Собственно, строго говоря, это было не так чтобы обязательно – спала-то она в ночной рубашке. Но предстать в таком виде перед ним? Верх неприличия!
- Да, я слушаю, – Даала снова подняла глаза на Сквозное зеркало, удостоверившись, что полностью прикрыта. Несмотря на то, что принцип его работы был ей прекрасно известен, было всё же крайне необычно видеть вместо своего отражения – отражение друга, причём на фоне, судя по всему, слизеринской ванной комнаты. Казалось, будто держишь в руке маленькое окошко, открытое через много этажей. Да, в принципе, почти так оно и было.
- Извини, я тебя разбудил, да? – виновато улыбнулся Вольф.
- Да ничего, мне всё равно было… – Даала бросила взгляд на щель в пологе, пытаясь сообразить, сколько сейчас времени, – уже скоро вставать.
- Сейчас половина восьмого, – сообщил Вольф, похоже, понявший, куда и зачем она смотрела. – Слушай, я понимаю, что это свинство – будить тебя так рано перед матчем, но мне подумалось, что нам стоит встретиться перед ним. Наедине.
Даала почувствовала, что краснеет. Даже несмотря на то, что это вряд ли было приглашением на романтическое свидание. А в следующую секунду она вздрогнула, поняв, что это, скорей всего – именно то, что ей так хотелось сделать все эти дни.
- Когда и где? – торопливо выдохнула она.
- Сейчас. На первом этаже, возле статуи рыцаря с двуручником. В коридоре, ведущем от холла в восточное крыло.
- Ага, я мигом. Э-э… всё?
- Да, всё, – кивнул Вольф и улыбнулся. – Жду тебя.
Едва погасив связь со своей стороны, Даала одним движением свесила ноги с кровати и, вскочив, резко развела руками в стороны, одновременно передёргивая плечами. Одеяло свалилось с неё, оказавшись большей частью на полу. Девушка забросила его обратно на кровать и принялась торопливо одеваться.
- А куда это мы так спешим, интересно знать? – неожиданно раздался за спиной вкрадчивый голос. Даала замерла на мгновение, а потом с огромным трудом подавила в себя желание выругаться. И то лишь потому, что не хотела будить ещё и всех остальных. Хватит и одной Мэлори…
- Не твоё дело, – сообщила она сплетнице, оборачиваясь и демонстрируя полуулыбку-полуоскал.
- Нет, ну скажи-и-и!… – обиженно протянула Элизабет, целиком отдёргивая свой полог. – Куда тебя понесло в такую рань? Не на поле же…
Внезапно глаза её загорелись, и она чуть не свалилась на пол, подавшись вперёд.
- Ты на свидание, да? Ух ты! Как романтично! Пожелание удачи перед матчем, да? На рассвете? Ой, как здорово? А кто он? Я его знаю? Ну, Даа-а-ала! Ну скажи, пожалуйста, ну что тебе сто…
Элизабет осеклась, обнаружив волшебную палочку разъярённой соседки, направленную ей прямо в лицо.
- Или ты затыкаешься немедленно, и чтоб я тебя больше не видела, или я тебя сама угомоню Ступефаем, – процедила сквозь зубы Даала.
Дождавшись, пока обиженная физиономия Мэлори не исчезнет за пологом, девушка раздражённо вздохнула, набросила на плечи тёплую куртку – замковые коридоры были довольно холодны, – и вышла из спальни. «Хвоста» она не боялась – Элизабет была жутко любопытна, но и труслива.
Вольф ждал её на условленном месте, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. Завидев подбегающую девушку, он немедленно с улыбкой шагнул ей навстречу.
- Всё хорошо?
- Да, нормально. Дура Мэлори привязалась, но я её заткнула.
- Отлично. Послушай… ты, наверное, уже знаешь, о чём я хочу поговорить?
- Догадываюсь, – со вздохом кивнула Даала. – Через пару часов нам придётся играть друг против друга. Верно?
- Верно. И ты находишься в… некотором затруднении, потому что не хочешь ни поддаваться, ни чтобы это делал я, а потому опасаешься… что нам придётся напрямую столкнуться. Я прав?
- Иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли, – вздохнула Даала.
- Ну нет, легилименцию я ещё не освоил, – тепло усмехнулся Вольф. – Послушай, Даала… Я подумал и решил вот что. Для того, чтобы помочь своим, мне совсем не обязательно целиться именно в тебя. Если я, скажем, выведу из строя вашего ловца, ко мне вряд ли будут какие-то претензии от наших после матча. А ты, с другой стороны, можешь смело показывать всё, на что способна. Это будет для нашей вратарессы очень ценной тренировкой в боевых условиях, которая в будущем ей очень пригодится – нам ведь ещё у Гриффиндора отыгрывать. Короче говоря, летай от души и ни о чём не беспокойся – сталкиваться нам не придётся. Мы оба можем смело летать в полную силу. Без проблем.
- То есть… – Даала закусила губу, усиленно проверяя предложенную схему. – Получается, что ты не станешь сбивать меня, даже если я буду в одном рывке от гола?
- Ну… Может, и направлю бладжер рядом, – признался Вольф. – Но в тебя его нацеливать точно не буду.
- Даже если это будет шестнадцатый гол с нашей стороны? – пристально посмотрела на него Даала, одновременно боясь и желая услышать положительный ответ. – Если мы будем обгонять вас так, что не поможет даже поимка снитча?
- Ну… Если честно, я не совсем уверен, что такое у вас выйдет, – с улыбкой развёл руками Вольф. – Ты всё же у них одна. А если и выйдет – что ж, игру заканчивает только снитч. У нас будет возможность отыграться.
- А если? – Даала решила всё же не отставать и узнать всё до конца. – Если мой бросок будет решать исход матча – такое ведь может случиться?
Вольф вздохнул и в упор посмотрел на неё.
- Даала, если бы ты не была мне дороже этого Кубка по квиддичу, стал бы я подниматься ни свет ни заря для того, чтобы поговорить с тобой и успокоить?
Даала почувствовала, как у неё в груди разливается тепло, а губы расплываются в дурацкой улыбке. Улыбкой ей ответил и Вольф, а тепло было в его глазах.
- Я… настолько тебе дорога? – прошептала когтевранка.
- У меня нет другой такой, как ты, – просто ответил Вольф.
Даала прерывисто вздохнула, стискивая ладони. И всё же не удержалась.
- Можно, я тебя обниму?
- Да пожалуйста, – улыбнулся Вольф, разводя руки в стороны.
Даала быстро шагнула вперёд, обхватывая его своими и прижимаясь щекой к груди. Сильные, но такие тёплые сейчас руки Вольфа мягко легли ей на спину, потом одна пошла вверх и ласково провела по волосам. Это пробудило в девушке смутные воспоминания детства, отчего по её телу пробежала дрожь. Глупый всхлип удалось задавить ещё в горле, но вот несколько слёз всё же сорвались с ресниц.
- Даала? – Вольф наклонился, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Что-то не так?
- Нет-нет, вожак, ничего… всё в порядке, – Даала усиленно поморгала, стряхивая влагу с век. – Просто… если бы ты знал, как я рада, что ты со мной!
- Не знаю, но догадываюсь, – ответил Вольф, мягко гладя девушку по волосам.
Они стояли так, наверное, ещё несколько минут – Даала затруднилась бы сказать точно. Тепло, исходящее от Вольфа, успокаивало, как и его руки. Наконец когтевранка с огромной неохотой разняла свои объятия – хотелось стоять так ещё и ещё, но дальше было бы уже неприлично. И, опять же, не надо лишний раз слабость показывать… Пусть Вольф и единственный, перед кем можно расчувствоваться. Не надо без повода. Хватит и одного раза… пока.
- Спасибо тебе, – тихо, но твёрдо произнесла она, глядя ему в глаза. Они находились так близко, что Даала могла видеть в них своё отражение. – Я… ты мне тоже очень дорог.
- Да. Мне это известно, – улыбнулся слизеринец.
Даала слегка прыснула в ответ и, наконец, отступила на шаг.
- И ещё раз спасибо, что нашёл время и место… для этого разговора. Как ты понял, что я хочу об этом поговорить, но… ну, не при ком-то ещё?
- По глазам, я думаю, – задумчиво ответил Вольф. – Ну и… не тебя одну терзал этот вопрос. Так что…
Он слегка развёл руками, как бы говоря «сама понимаешь».
- Да… ясно, – кивнула Даала. – Ну, ладно… Тогда, наверное… мы можем идти?
- Да, конечно, – Вольф взглянул на свои часы. – Завтрак уже вот-вот начнётся. Только нам лучше идти порознь. Кто его знает, как может твоя команда отреагировать, если мы сейчас появимся вместе.
- Да уж, возможно, – презрительно скривила губы Даала. – Готова поспорить, что Мэлори всем сейчас растреплет, что я умчалась спозаранку на свидание неизвестно с кем.
- Если понадобится помощь, только скажи, – настороженно прищурился Вольф.
- Нет, спасибо! – широко улыбнулась Даала. – Я сама справлюсь, не волнуйся.
- Хорошо, тебе виднее, – согласился Вольф. – Тогда до скорого – увидимся на поле!
- Ага. До скорого, – кивнула Даала и, сделав с неохотой несколько шагов назад, развернулась и лёгким полушагом-полубегом направилась к Большому залу, через несколько секунд ещё обернувшись и махнув рукой на прощание.
За завтраком пришлось напиться кофе, чтобы скомпенсировать ранний подъём, но Даала об этом не жалела. Куда как больше её сейчас волновал первый предстоящий матч. На неё будут смотреть все. Со всех курсов, со всех факультетов. Надо показать себя. От волнения даже аппетита особого не было, и вслед за кофе просто отправилась пара кусков сладкой сырной выпечки.
В раздевалке Даала почти не слушала последнего напутствия капитана. Мыслями она была уже на поле. И, когда прозвучал сигнал к выходу, первой подскочила к своему месту – сразу за капитаном. Лучше бы, конечно, вообще первой выйти, но, к сожалению, нельзя – традиция… Ничего, скоро наверняка ей и в капитаны удастся выбиться!
Стоя в шеренге напротив слизеринской команды, Даала поймала взгляд Вольфа. Тот весело улыбнулся и подмигнул ей. Девушка радостно кивнула в ответ. Вроде бы на неё подозрительно посмотрела другая охотница, стоявшая слева… А, ну её нафиг! Какая разница?! Не до этой дуры сейчас, всё равно она толком летать не умеет…
Капитаны пожимают друг другу руки, возвращаются к своим командам, игроки изготавливаются, звучит свисток – и четыре мяча взмывают в небо.
Свежий порыв воздуха растрепал волосы девушки, хотя она ещё в раздевалке стянула их резинкой у концов. Резинка выдержала, но несколько прядей у висков всё же вырвались на свободу, плеснув язычками рыжего пламени. Ах, это упоение полёта… и боя!
Даала первой перехватила квоффл и, уйдя на коротком вираже от слизеринских охотников, метнулась к вражеским кольцам.
За ходом матча она особо не следила, пропуская все возгласы комментатора если не мимо ушей, то, по крайней мере, большей частью мимо сознания. Ну, за исключением тех, в которых звучали её имя или фамилия. Или Вольфа. На пасы она тоже не разменивалась, предпочитая их брать сама.
На её глазах та самая охотница, которая пялилась на неё в шеренге перед началом матча, попыталась сама прорваться к кольцам Слизерина. Но вынырнувший сзади-снизу бладжер угодил точно в прутья её метлы, тряхнув так, что квоффл был благополучно упущен, а незадачливая коллега вцепилась в древко обеими руками, пытаясь не упасть. Возможно, ей бы это и удалось, если бы не тот же самый бладжер – потеряв скорость ещё на «горке», а потом и после удара, он на мгновение приостановился, – и снова сработали чары, заставляющие эти мячи стремиться сбить с метлы первого ближайшего игрока. Охотница получила мощный удар в плечо, снова не заметив приближения бладжера – она была слишком занята тем, чтобы не потерять управление метлой.
- Ох, и дура, – прокомментировала Даала, наблюдая, как обе по отдельности рушатся вниз, а коллега ещё и вопит. – Да не ори так, поймают тебя! Так, квоффл!
Девушка легко пригнулась к своему «Чистомёту-9» и стремительной тенью метнулась вперёд, перехватывая красный мяч, уворачиваясь от второго бладжера и выходя на дистанцию броска. Резкий, рассчитанный взмах рукой – и вот уже седьмой гол за сегодня!
Над полем раздался резкий свисток – тайм-аут. Даала недовольно скривилась – прерываться не хотелось. Но соблюдать приличия всё же требовалось, и Таркин неторопливо скользнула в пологом пикировании к собиравшимся вокруг капитана игрокам своей команды. МакКлифф вовсю психовал. Даала поморщилась, спрыгивая с метлы в паре ярдов от него. Вслушиваться в то, что орёт этот обормот, не хотелось, но в целом было ясно, что капитан недоволен слабой игрой большинства команды. Вроде бы.
- Почему вы толком не прикрываете охотников? Из-за этого у нас уже одна потеря есть! Вас в команду для чего взяли – чтобы вы с битами перед трибунами красовались?
- Мы делаем всё, что можем, МакКлифф! – вспылил один из загонщиков. – Но Лестрейнджа мы не можем догнать, у него слишком быстрая метла!
- Метла у него быстрая! А вам не его догонять надо, а атакующих кольца прикрывать! Для этого у вас скорости хватает!
- Мы прикрываем! – возмутился второй загонщик. – Ты разве не видел?!
- Видел, что он со своим напарником втягивает вас в бладжерную дуэль, и в результате атакующий охотник остаётся без защиты! Из-за этого слизеринцы уже дважды перехватывали квоффл! А теперь ещё и Аббот выведена из строя, и что теперь?!
- Да расслабься ты, МакКлифф! – не выдержала Даала. – Я всё сделаю! Ты бы лучше сам лучше ворота прикрывал! Уже четыре квоффла пропустил, между прочим…
- Это – вообще не твоя забота! – обрушился теперь уже на неё капитан. – Почему не взаимодействуешь с другими в атаке?
- Да потому что от них больше хлопот, чем пользы! – вспыхнула Даала. – Видел, как твоя Аббот вниз закувыркалась? И это в первой же самостоятельной атаке! А я, к твоему сведению, уже семь раз забила!
- Ну так и забивай дальше! Тебя-то Лестрейндж не атакует, – ехидно добавил МакКлифф.
- Ты на что это намекаешь, морда капитанская? – ощерилась Даала, делая шаг вперёд и тянясь к волшебной палочке.
- Э, Таркин, остынь, – попытался вмешаться ловец.
- Отвянь, МакКормик! – цыкнула на него девушка, не оборачиваясь. – Что, хочешь сказать, что он меня по дружбе не атакует?
- Не знаю уж, почему, но только в тебя от него всего несколько раз бладжеры летели, и то мимо, – брезгливо поджал губы капитан. – Зато за это время он подбил Боунса и сбил Аббот! Да ещё и мне успел в левую руку засветить так, что до сих пор шевелить трудно!
- То есть ты поэтому успел трижды пропустить квоффл ещё до его атаки? – фыркнула Даала. – Так сказать, в предвкушении?
- Слушайте, кончайте уже ругаться, – вздохнул МакКормик. – Слизеринцы, вон, делом заняты…
Он мотнул головой в сторону слизеринской команды, где тоже шло обсуждение действий игроков, но намного спокойнее. МакКлифф скривился, как от лимона, но всё же повернулся к загонщикам и принялся на скорую руку излагать им свои мысли по противодействию слизеринцам. Даала, немного успокоившись, нетерпеливо сжимала обеими руками древко метлы, ожидая окончания тайм-аута.
После перерыва когтевранская команда явно лучше летать не стала. Даала то и дело отмечала боковым зрением явную скованность остальных игроков. Боунс больше болтался в воздухе, чем нормально помогал – видимо, Вольф его действительно серьёзно подбил. В принципе, самой Даале это не особо мешало, даже, в какой-то мере, играло ей на руку – на его фоне её собственный полёт смотрелся ещё выигрышнее. Вот только слизеринские охотники сильнее мешали, заставляя тратить много времени на то, чтобы их обойти. Да ещё иногда ждали у своих же колец и перехватывали квоффл там – а отобрать его обратно одной у троих было всё же непросто. Но всё же Даала успела забить ещё четыре гола, а МакКлифф – пропустить два, прежде чем взволнованный комментатор оповестил всех о том, что снитч наконец был замечен.
Игра, как обычно, полузамерла – все, кто не был непосредственно занят в этот момент в атаке или уворачивании от бладжера, сбросили скорость, ища глазами ловцов. Даала тоже остановилась и, положив квоффл перед собой на древко «Чистомёта» и оперевшись на него локтями, стала с любопытством следить, как соревнуются между собой ловцы двух команд. Зрелище невольно захватывало – невозможно было предсказать, за кем окажется победа. Мётлы у обоих были сопоставимые, расстояние до снитча и умение его ловить – тоже.
Внезапно снизу вынырнул на своём «Нимбусе» Вольф, сделав почти вертикальную горку. Остановился на мгновение, переходя в горизонтальный полёт – и помчался навстречу МакКормику, угрожающе занося правую руку, сжатую в кулак. Загонщик и ловец стремительно сближались… ещё немного, и Вольф просто собьёт его с метлы вручную! Но это же нарушение! Будет только назначен штрафной, и…
За мгновение до того, как удар должен был состояться, Даала с трудом удержалась от того, чтобы зажмуриться. И дыхание всё-таки задержала. Но в последний момент оба как-то умудрились разойтись без столкновения!
- Трансильванский блок! – уныло возвестил комментатор. – Имитация удара кулаком по носу… Выполнена бесконтактно, нарушения… нет.
Даала в восторге расхохоталась, хлопая от восхищения по квоффлу. Теперь было видно, что когтевранский ловец, не выдержав угрозы, вильнул в сторону, теряя время и скорость. Его слизеринскому конкуренту этого оказалось достаточно.
- Бладстоун поймал снитч! Слизерин побеждает со счётом двести десять – сто десять!
- Ты полагаешь это смешным? – разозлённо выдохнули сбоку. Даала, повернувшись, обнаружила рядом скособочившегося на метле Боунса.
- А ты нет? – с усмешкой вскинула бровь девушка. – Не знаю, как тебе, а мне кажется, что нам пора менять ловца.
- Проклятье, Таркин! Тебя что, совсем не волнует, что мы проиграли?
-
Вы проиграли, – поправила его Даала. – Я-то, между прочим, играла лучше всех.
- Ага, если учесть, что тебя-то Лестрейндж действительно щадил, – пробурчал Боунс.
- Просто я умею уворачиваться, а ты – нет, – хмыкнув, сообщила Даала. Боунс на какое-то время угрюмо замолчал, а потом обронил:
- Если так, почему ты толком не пыталась играть вместе, единым строем? Мы бы могли ещё сильнее вырваться вперёд…
- Сильнее, чем это сделала я, вырваться было невозможно, – снисходительно пояснила девушка. – А вы бы с Аббот мне только мешали. Вообще, такое впечатление, что вы только и делали, что ловили на себя бладжеры.
- Да я… – взвился было Боунс, но тут же, охнув, снова приник к метле. – Да мы делали всё, чтобы…
- Чтобы дать мне возможность продемонстрировать, что я умею? Что ж, спасибо и на этом. Хоть какая-то от вас польза.
- Ты что, играешь здесь только для того, чтобы показать себя?
- Разумеется, – передёрнула плечами Даала. – Зачем же ещё?
- Я вот, например, здесь для того, чтобы мной гордились родители!
- Только поэтому? – презрительно поморщилась Даала, разворачивая метлу ко входу в раздевалку. – Ты точно дурак.
* * *
В этом году четвёртое декабря пришлось на вторник, так что день выпадал хлопотливый. Вольф предложил отпраздновать день рождения Даалы в штаб-квартире, устроенной в подземельях. Немного поразмыслив, Северус согласился, что место весьма удобное: никто, кроме них, о нём не знает или уж, во всяком случае, не имеет точного представления, где оно находится, можно спокойно посидеть в исключительно своей компании сколько угодно – хоть до рассвета… Единственным, что заставляло задуматься, была реакция Вольфа на вопрос, к какому именно часу лучше подготовить комнату. Северус спросил об этом безо всякой задней мысли, просто пояснив, что Таркин, наверное, захочет сначала принять поздравления и подарки от однокурсников и только затем отправиться на долгое и обстоятельное празднование к друзьям. Но Вольф в ответ болезненно поморщился и попросил ни в коем случае не поднимать тему софакультетников Даалы при ней. А к комнате подойти сразу после уроков. Сложить два и два было несложно – хотя подробностей, по-видимому, было не дождаться, но в целом было ясно, что на сколько-нибудь серьёзное празднование, даже в пределах спальни третьекурсниц Когтеврана, Таркин рассчитывать не приходится.
Северус не был этому особо удивлён – он сам считал её невероятно зазнаистой личностью с таким самомнением, что большей части слизеринцев можно было бы смело поучиться. А если ещё учесть, что самомнение это Таркин не только не скрывала, но и откровенно демонстрировала всем направо и налево… Ничего удивительного, что на своём факультете друзей у неё не нашлось. Равно как и её отношение к Вольфу – ещё бы она не выказывала ему всемерную поддержку, если учесть, что он единственный, кто с искренним радушием к ней относится…
Однако же, что бы сам Северус ни думал о Таркин, правила приличия требовали хотя бы на таком празднике держать это при себе. И ещё – озаботиться подарком. Это тоже был вопрос ещё тот – что дарить-то? Особенно если учесть не лучшее финансовое состояние в карманах. Поначалу Северус подумал над вариантом каких-нибудь духов ручной работы или чего-то ещё подобного. Но потом отказался от этой идеи. Даже если Таркин всё же по случаю праздника удержится от очередной язвительной реплики, хватит и одного её взгляда, чтобы понять, что она думает о подобных самоделках. Да и к тому же – как ни крути, но даже самым простым настоящим духам то, что он сейчас может создать, будет уступать серьёзно. Красивый флакон, опять же – где такой достать? Трансфигурировать? Опять-таки, уровень не тот будет. Даже если попросить Вольфа помочь, всё равно до тех изящных фитюлек, что он видел когда-то в парфюмерном магазине, куда однажды зашёл из любопытства, будет далеко. Тогда что же?
Северус даже поинтересовался у Вольфа, а что тот сам собирается дарить. Лестрейндж задумчиво пожал плечами и ответил, что ещё не решил. Регулус же радостно сообщил, что закажет большой набор пирожных. Услышав такое от представителя «благороднейшего и древнейшего семейства Блэк», Северус с трудом удержался от того, чтобы прочистить пальцами уши, не будучи уверен, что не ослышался.
- Набор… пирожных?
- Очень большой! – бодро заверил Блэк.
- Просто пирожных? – уточнил ещё раз Северус.
- Это будут элитные пирожные! – гордо заявил Регулус.
Возможно, в этом что-то было – Северус припомнил, что когда-то где-то читал о том, что худые женщины любят сладости, а толстые – цветы. Даала отличалась отменной фигурой, хотя ни на каких диетах не сидела, так что, возможно, вариант с пирожными действительно мог прокатить. Но он был уже занят.
Промаявшись до самого декабря с этим вопросом, Северус наконец решил сделать ход конём и подарить то, до чего точно не додумаются ни Вольф, ни Регулус. На эту мысль его натолкнул квиддичный журнал, который он однажды решил почитать от скуки – все домашние задания были закончены, идти куда-либо было лень, а в спальне никого, кроме него, не было. На кровати Вольфа были разбросаны как раз эти самые журналы – Лестрейндж что-то внимательно изучал в них, сверяясь с несколькими номерами сразу, перед тем, как уйти на тренировку. От нечего делать Северус полистал один из них. Половину журнала составляли разные новости об игроках, ещё четверть была посвящена недавним матчам разного уровня. Были и схемы некоторых из них – судя по тому, как были исчёрканы страницы с этими схемами, именно этот раздел привлекал наибольшее внимание Вольфа. А в конце несколько страниц было отведено рекламе. Северус уже собрался закрыть журнал, но внезапно его взгляд зацепился за объявление, предлагавшее «уникальное манга-пособие от «Тоёхаси Тэнгу»». Припомнив, что манга – это особый японский стиль рисования, а также то, что Таркин имеет привычку любоваться пейзажами, Северус аккуратно переписал указанный в объявлении почтовый адрес, решив, что, даже если сама по себе тема рисования и не заинтересует когтевранку, по крайней мере, ситуацию спасут «Тоёхаси Тэнгу». Об этой команде Северус практически ничего не знал, но всё же был осведомлён, что она считается лучшей в Японии. Таркин должна была оценить – квиддич она любила не меньше Вольфа.
На то, чтобы полностью привести комнату в праздничный вид, ушёл не один час, даже несмотря на дружную работу втроём. Но наконец всё задуманное было подготовлено, и Вольф, разодевшийся по такому поводу в пух и прах, отправился приглашать виновницу торжества. Ждать пришлось недолго – похоже, Таркин коротала время явно не в когтевранской башне.
Как бы Северус не относился к ней, но он не мог не признать, что видеть её было приятно. Таркин грациозно шагнула в штаб-квартиру, приветственно улыбаясь и с восхищением обводя взглядом обстановку. А та капитально отличалась от обычной – все стены были увешаны гирляндами, в центре комнаты располагался изящный столик, ломившийся от угощений, вокруг него кольцом располагались диваны и кресла, и плюс ко всему – Вольф раздобыл где-то ароматические курения, испускавшие в углах штаб-квартиры тонкие, еле заметные струйки дыма. Запах, впрочем, был вполне ощутим – какая-то сложная гамма благовоний.
- Какая прелесть! – восторженно сложила руки на груди Таркин. – Спасибо! Это прекрасно!
- Да, мы старались, – с некоторым даже смущением пробормотал Северус, глядя на неё. Хотя за стенами замка уже лежал снег, и озеро большей частью успело покрыться льдом, но здесь, в хорошо натопленном помещении, про зиму легко можно было забыть. Особенно при взгляде на когтевранку, которая, словно в насмешку над декабрём, была одета в лёгкое персиковое платье, длиной лишь чуть пониже колен. А на ногах у неё были изящные алые туфли. С её появлением в комнате словно повеяло даже не маем – июлем.
Вольф, успевший закрыть дверь и подойти к остальным, засунул руку в карман и деликатно кашлянул. Таркин с готовностью обернулась к нему, лучась улыбкой.
- Четырнадцать лет! – не без пафоса начал Лестрейндж, на манер античного оратора протягивая вперёд левую руку – правая оставалась в кармане. – Как это много значит! Дважды по семь – что символизирует одновременно вечный дуализм мироздания, сопряжённый с сильнейшим магическим числом! Семь планет в астрологии. Семь металлов знали древние. Неразлучны день и ночь, неразрывна связь меж солнцем и луной! Так желаю тебе всегда, когда ты окажешься на седьмом небе, иметь возможность вернуться туда второй раз!
Правая рука Вольфа, наконец, плавно вынырнула из кармана. В ней был аккуратный продолговатый футляр, отделанный какой-то дорогой тканью. Северус не очень разбирался в этом – то ли бархат, то ли вельвет… Да и вообще, вельвет – это точно не бархат?
Но все эти раздумья улетучились в один миг, как только пальцы левой руки друга, еле заметно напрягшись, откинули тугую крышку футляра. Глаза Таркин расширились в потрясении, а рот приоткрылся. Северуса же пронзило жгучее чувство досады и зависти. Конечно, он понимал, что Вольф никак не виноват в том, что его семья неизмеримо богаче, чем семья его друга. Но всё-таки, хоть зависть и была белой… как же неприятно было смотреть на лежащие в ювелирном футляре заколки и осознавать, что ему ради такого подарка пришлось бы и после школы, наверное, год копить, ничего не тратя на себя!
- Я… – Таркин неуверенно подняла глаза на прищурившегося Вольфа. – Послушай, мне, конечно, очень приятно, но…
- Только не говори, что не можешь принять, потому что это дорого! – закатил глаза Лестрейндж.
- Но это… ну… Это же на самом деле…
- Даала, во-первых, это не то, что ты, вероятно, подумала, – вздохнул Вольф. – Это – не рубины. Ну, если хочешь, можешь называть балэ-рубинами. Но более распространено название «благородная шпинель».
- А, шпинель, – смущённо улыбнулась Таркин, заметно расслабляясь. – Я слышала что-то об этом камне…
- На рубин действительно очень похож, но, в отличие от него, не меняет своего оттенка при смене угла зрения, – Вольф посмотрел на покоившиеся в футляре заколки и слегка покачал его в руке, играя отблесками огня на густо-красных гранях. – Ну, а во-вторых, у нас дома этого добра немало. А носить некому. Так что отец был совсем не против, когда я попросил разрешения.
- Некому? – удивлённо нахмурилась Таркин. – А как же твоя мать и жена твоего брата?
- Мать предпочитает более спокойные тона, а Белле алый не слишком подходит – с её-то волосами, – объяснил Вольф. – Становится похожей на катафалк.
Северус невольно прыснул, вспомнив густую, цвета воронова крыла шевелюру Беллатрисы.
- А тебе как раз подходит, – и Вольф протянул футляр ещё ближе к девушке.
Таркин глубоко вдохнула и бережно приняла его. Её взгляд теперь то коротко вскидывался на Лестрейнджа, сияя благодарностью и восторгом, то снова бросался вниз, на великолепные украшения.
- Если хочешь посмотреть, как будет выглядеть на тебе, то зеркало вон там, – услужливо подсказал Вольф, кивая в сторону одного из столиков, на котором, действительно, располагалось красивое небольшое зеркало.
- Соблазнитель, – с деланным возмущением выдохнула Таркин, поспешно направляясь туда.
Теперь, когда заколки были вынуты из футляра, Северус получил возможность рассмотреть их полностью. Крепления были довольно длинными и, судя по цвету, золотыми, но главное внимание привлекали не они, а крупные камни, составленные из двух ступенчатых частей так, что общая форма была пирамидальной. На каждой из заколок было по такой пирамидке.
Таркин поспешно, но аккуратно перебрала свою причёску, сделав что-то с прядями и закрепив заколки с обеих сторон примерно посередине между макушкой и затылком. Придирчиво осмотрела себя в зеркале, чуть не вывихивая шею, ещё немного поправила новое украшение и, счастливо вздохнув, развернулась и едва не свалила с ног Вольфа, повиснув с разбега у него на шее.
- Я даже не знаю, что сказать… Сказала бы, что ты прелесть, но этого явно мало!
- Ну, можешь поцеловать, – предложил Вольф, подставляя щёку. Даала от души чмокнула её, а потом, развернув голову Лестрейнджа за подбородок, и вторую. Немного отстранилась, подумала, а затем, оперевшись на плечи Вольфа, ловко коснулась губами и кончика его носа.
- И контрольный – в лоб, – подсказал Вольф, наклоняясь. Таркин от души засмеялась, но поцеловала его и в четвёртый раз.
Северус сам улыбнулся, глядя на эту картину. Его глаза слегка затуманились. Он представил на месте Вольфа себя, а на месте Таркин – Лили. Какие нежные у неё, должно быть, губы… И такие тёплые… Что же он мог бы такого сделать, чтобы быть награждённым хотя бы одним поцелуем?
- Что, тоже охота? – донёсся до его ушей чей-то близкий голос, по-видимому, обращавшийся к нему.
- Да, только… – начал было Северус, и тут резко осознал, что, вообще-то, это уже не грёза. Судорожно заморгав, он обнаружил прямо перед собой ехидно улыбающуюся когтевранку.
- Ну и кого же конкретно, можно узнать? Меня или вожака?
- Хм! – возмущённо смерил её взглядом Северус. – Ну у тебя и фантазии, Таркин!
- Кто б говорил! – отбрила его девушка. – Да у тебя самого сейчас только что слюна не текла!
- Врёшь, – тревожно выдохнул Северус, машинально проверяя уголки губ. Таркин едва пополам не согнулась от смеха.
- Ну так что? На кого же мы слюнки пускали, а?
- Ни на кого, – холодно сообщил Северус, нацепив на лицо маску суровости. – И, кстати, с днём рождения.
Таркин с любопытством покрутила в руках довольно объёмный пакет, мгновенно переключившись на вручённый подарок. Потрясла, прикладывая к уху. Наконец терпение у девушки явно закончилось, и она просто разорвала обёрточную бумагу. Северус незаметно заложил за спину правую руку и скрестил на удачу пальцы.
- «Тоёхаси Тэнгу»? – удивлённо произнесла Таркин, оглядывая довольно тяжёлую книгу. – Не знала, что ты интересуешься квиддичем!
- Я-то нет, – пояснил Северус. – Но вот ты – да…
- Спасибо, – отложив подарок на ближайший диван, Таркин мимолётно обняла дарителя, обдав тонким запахом духов. – Обязательно почитаю. И порисовать попробую, давно задумывалась, но всё как-то руки не доходили…
- Да… Конечно. Рад, что угадал, – немного запнувшись, ответил Северус. Такой тёплой реакции он никак не ожидал. Но, похоже, по случаю своего дня рождения даже Таркин решила быть милой и приветливой.
- А у меня – вот! – гордо объявил Регулус, доставая из-за спинки дивана здоровенную коробку. Размеры у неё были такие, что Блэку приходилось держать её двумя руками. – Просто, но со вкусом! Кажется, это называется каламбур.
- Ничего себе «просто»… – пробормотал Северус, оглядывая выстроившиеся ряд за рядом, словно древнегреческая фаланга, самые разнообразные пирожные – от простейших «устриц» и эклеров до настоящих мини-тортов. – Где ты такое раздобыть ухитрился?
- А в Лондоне заказал, – беззаботно ответил Регулус. – Даала, с днём рождения!
- Похоже, твоё соблазнение заразно, вожак, – театрально заломила руки Таркин. – О, моя несчастная фигура! Но сегодня я хочу быть счастливой и ни о чём не думать. Рег, ты знаешь, как сделать приятное девушке.
Блэк залился краской, похоже, как и Северус, услышав в последней фразе неприличный намёк. Но ответить было нечем – парирование в духе «у тебя все мысли об одном, да?» в любом случае было бы обеспечено.
Рассевшись за праздничным столом, друзья принялись пировать. Б
ольшую часть всего Вольф с Северусом притащили с кухни, но кое-что потребовалось позаимствовать за пределами замка. А именно – градусные напитки. Вольф решительно заявил, что они все уже достаточно взрослые для этого и достаточно благородные, чтобы не упиваться каким-то там сливочным пивом. В результате, переданные по цепочке братьев Лестрейнджей, на столе сейчас красовались шардоне, вердело, совиньон, мерло… Одним словом, у Северуса была манящая возможность в полной мере ощутить на себе томную упадочность аристократии. Хотя, это у магглов она упадочная, а в Магическом мире ещё отнюдь нет…
Посередине пиршества был организован музыкальный перерыв – Вольф озаботился и этим. Северусу было очень странно видеть на столе граммофон, выглядевший так, словно был утащен прямиком из музея, посвящённому девятнадцатому веку. Но ещё страннее было то, что, несмотря на свой антикварный облик, звук этот аппарат издавал на диво чистый, создавая полную иллюзию маленького оркестра. Видимо, тут не обошлось без серьёзных чар. Северус заслушался, опустив голову на руку и прикрыв глаза. Даала весело отплясывала вместе с Регулусом посреди комнаты что-то морское, ничуть не смущаясь тем, что музыка по темпу подходила не очень – энергии у когтевранки хватало с избытком на всё. Вольф, развернув своё кресло к камину, глядел в его пламя, рассеянно проводя пальцами правой руки по подбородку. На подлокотнике его кресла стоял бокал, полный «Морской крови», ловящий огненные блики хрустальными гранями.
- У тебя здорово всё получилось, – отстранённо обронил Северус, ощущая во всём теле блаженную разморенность. Продегустировать весь выставленный на стол набор он уже успел, и теперь знал о себе сразу две вещи: во-первых, ему больше нравятся белые вина, а во-вторых, его от любых клонит в сон.
- У тебя тоже, – Вольф улыбнулся, не поворачивая головы. – Ты ловко придумал с этой книгой.
- Смеёшься? – вино поселило в Северусе какую-то мягкую апатию, благожелательность ко всему на свете удивительно мешалась с неким равнодушием относительно любых бед и неприятностей. – Вот ты, это да… Вожак… Такую классную вещь подарил…
Лестрейндж, наконец, соизволил обернуться, левой рукой ловко перехватив бокал и оперевшись правой на освободившийся подлокотник.
- Завидуешь? Не стоит. Для меня это действительно ничего не стоило. А вот ты потратил время на то, чтобы узнать, что ей нравится. Сам купил, сам запаковал…
- Паковал не я, – прервал его Северус, – прислали уже так…
- Да неважно! Главное, что ты проявил понимание, понимаешь? Серьёзное такое… Ты молодец, Сев. Может, не поверишь, но я считаю, что ты круче меня придумал.
- Смеёшься? – грустно хмыкнул Северус. – Эти твои заколки стоят раз в сто больше, чем то, что я подарил.
- О Мерлин, можно подумать, что ценность подарка определяется его стоимостью. Сев, ну не в ломбард же Даала пойдёт сдавать то, что мы подарили. Я всего лишь раздобыл подходящее украшение – просто. Всё просто и даже банально. Вспомнил, что у нас такое есть, ну и… – Вольф неопределённо махнул рукой. – Прихватил. А ты… А ты интеллект приложил, да…
Странно, но именно это слово внезапно успокоило Северуса и примирило его с окружающей действительностью. Интеллект. Всё правильно. Он может гордиться своим интеллектом, это ещё мама ему с детства повторяла. Пусть у него нет таких золотых закромов, как у Лестрейнджей, зато у него есть отборный интеллект. И он ему поможет пробиться в жизни, да. Каждый хвастается чем может, и у него тоже есть чем похвастаться. А Вольф – хороший. Очень хороший! И Регулус хороший. И Таркин – стервоза, конечно, но до чего хороша! Всё хорошо.
- Вот именно, хорошо, – согласился Вольф, и, пока Северус соображал, только ли последнюю фразу он умудрился произнести вслух, Лестрейндж наполовину осушил бокал, плавно встал и, отойдя к углу, вернулся с лютней. Самой натуральной.
- Ты играешь на лютне? – от удивления Северус даже сел прямо, разгоняя в голове лёгкий винный дурман.
- Играю, – подтвердил Вольф, бережно устраивая её на коленях и проводя пальцами по струнам. Северус удивился, как он в таком их количестве не путается – гитара уступала лютне по этому параметру по крайней мере втрое, если не больше.
- А я и не знал…
- О, просто играю я, когда коварная сентиментальность подкрадывается ко мне сзади и начинает… обволакивать со всех сторон, – пальцы Вольфа снова пробежались по струнам, но на этот раз уже заставляя их издать дрожащий перелив. – Я даже пою в таких случаях.
- Здорово, – мечтательно протянул Северус, снова распластываясь грудью на подлокотнике. – Спой что-нибудь, а?
- Это можно, – с неожиданной грустью в голосе согласился Вольф, – сейчас – можно…
Изящные, но крепкие пальцы уверенно легли на гриф лютни, тронули длинный ряд струн над чёрным отверстием в середине корпуса. Короткие, переливающиеся друг в друга, глуховатые и тревожные звуки поплыли по комнате.
Солоно золото крови твоей,
Шёпот теснится в ушах.
Сковано время у крепких дверей.
Тяжек последний шаг.
Голос Вольфа возвысился, наполняясь тревожным напором. Струны зазвучали громче, словно напряжение передалось и им.
Знай, что сомнений твоих маета –
Демонам блюдо на пир!
Сделай свой выбор, открой врата!
Открой, впусти меня в мир!
Северус не сразу понял, что граммофон замолчал, а позади него кто-то стоит. Впрочем, было ясно, кто – Таркин захотела послушать своего вожака, ну и Регулус, понятно, тоже. Интересно, что она скажет? Песня-то, конечно, красивая, вот только не очень праздничная…
Вольф тем временем взял в прежнем темпе ещё несколько переборов и отстранённо уставился в пламя камина, словно пытался разглядеть что-то то ли в нём, то ли за ним.
Ветер холодный ударит в лицо,
Но ты уже выбрал – шагай!
Пальцы сжимают стальное кольцо –
Ну так тяни иль толкай!
Двери и ты, и вокруг пустота;
Звенит, прогибаясь, эфир.
Сделай свой выбор. Открой врата!
Впусти меня в этот мир!
Тембр плавным нырком ушёл вниз, снова становясь приглушенным, словно хищник прятался в кустах. В комнате уже не было слышно ничего, кроме звуков лютни, которые причудливо перекликались с дразнящими ароматами благовоний.
Скоро закончится время живых –
Воле положен предел.
Мелодия внезапно снова взмыла ввысь охотящейся на голубя куницей.
Мёртвые боги в руинах своих
Ждут тех, кто силы хотел!
В прошлом метания и суета,
Нынешний миг – фронтир!
Плечи Вольфа напряглись, а глаза прищурились. Голос его стал вкрадчивым и одновременно напористым.
Шаг пред тобой: пред тобой – врата…
Впусти в меня этот мир!
Лютня затихла. Лестрейндж вновь расслабился и откинулся назад, положив правую ладонь на струны. Тёмно-карие глаза полузакрылись, а на губах заиграла грустная улыбка.
- Чья это песня, вожак? – негромко спросила Даала.
- Не знаю, – так же тихо откликнулся Вольф. – Я её услышал этим летом. Дворецкий бабушки напел… *
- Красивая… Только тревожная, – Даала опустилась в соседнее кресло. – Скажи, у тебя что-то случилось?
- У меня? – задумчиво переспросил Вольф, ласково перебирая струны. – Нет, у меня ничего не случилось. Мне просто захотелось сыграть что-нибудь такое… под сентиментальное осеннее настроение.
- Но сейчас уже зима.
- Ну вот видишь, как я задержался, – Вольф разом допил всё, что оставалось в бокале, задержал дыхание, а потом глубоко выдохнул. Северус затруднился бы сказать, пьян или нет был его друг. Глаза Лестрейнджа подёрнулись влажным блеском, но голос звучал вполне твёрдо и осмысленно. Наверное, Вольф сейчас как раз находился в той стадии, когда от выпитого тянет на откровенность… Правда, Северус сильно сомневался в том, что услышал всю правду, хотя и был уверен, что друг не лжёт.
- В этом мире люди всегда стремятся к добру. И всегда, заметьте, друзья мои, всегда почему-то получается так, что кратчайший путь к нему оказывается злым. Возможно, если у них хватит духу пройти к цели до конца, что-то и получится – но почему тогда в истории ещё никому с этим не повезло? Где мы допускаем ошибку? Мы призваны править этим миром, но зачастую не в состоянии управлять даже самими собой. Мы достигаем вершин благородства и рушимся вниз во впадины бесчестия. Мы способны стирать с лица земли города, но не в силах воскресить даже раздавленного комара. Мы знаем тысячи способов отнимать жизнь, а дарить её способны лишь одним… И самое смешное в том, что это не мешает нам процветать.
Вольф помотал головой, взглянул на посерьёзневшие лица друзей и рассмеялся.
- Не слушайте меня. Иногда я становлюсь до ужаса сентиментальным, и меня тянет на философские размышления о смысле бытия. Особенно в такие моменты, как сейчас. Здесь мне хорошо.
- А по тому, что ты решил сыграть, так не скажешь, – скептически заметил Северус, но Вольф лишь снова засмеялся и вновь наполнил свой бокал.
- Ты так уверен? Человеку спокойней всего, когда он может позволить себе откровенность. Когда ему не нужно бояться, что, когда его неправильно поймут, у него будут… Ха! Дурные последствия…
- А почему ты так думаешь, что поймут непременно неправильно?
- Так всегда бывает, – обронил Вольф, глядя сквозь бокал на камин. Или просто на бокал – Северус сомневался, что через несколько дюймов тёмного вина можно что-нибудь увидеть. – Родители не понимают детей, а дети – родителей… если верить родителям, конечно же. Брат не понимает сестру, а сестра – брата. Это так забавно, когда люди слышат все слова, но не в состоянии понять ничего из того, что за ними стоит…
Лестрейндж сделал паузу и с наслаждением пригубил бокал, полный солёной, терпкой тёмно-алой влаги.
- Но когда рядом друзья, ты можешь быть спокоен за себя. Ты можешь не забивать себе голову тревогами. И этим друзья ценны особенно.
- Ты тоже для меня очень ценен, – кивнул Северус, решив последовать примеру Вольфа и позволить себе неприкрытую откровенность на один вечер.
- И для меня, – подтвердила Даала.
- Да для нас всех! – присоединился Регулус.
Вольф негромко хохотнул и отсалютовал всем сразу бокалом.
- Забавно, что мы, слизеринцы, – ну, и когтевранцы, – уточняюще кивнул он Таркин, – считаемся самыми сухими и непроницаемыми среди других факультетов. При том, что, по идее, мы должны бы, наоборот, позволить себе большее, раз уж мы стоим выше их по разуму… по происхождению…
Бокал размеренно покачивался в пальцах.
- Мы, аристократы, так бесконечно далеки от мира, в котором были рождены. Так ли уж ценна власть, если ради неё приходится навеки скрывать свою душу под защитной мантией маскировки? Маскировать свои чувства, мысли, желания, надежды… А ведь человеку нужно совсем немного, чтобы душа его жила в мире. И это не власть, не деньги – о, нет… От герцога до последнего простолюдина – сколько бы он ни прожил, человек, тварь такая, любит любить… несмотря на то, что реальность бывает против. И это всё, что надо если не для счастья, то хотя бы для того, чтобы не быть несчастным – чтобы было, кого любить…
- И чтобы тебя любили тоже, – добавил Северус.
- Ну, я бы так не сказал. Возможно, это наследие моих предков, которые навоевались всласть, но мне больше нравится любить, чем быть любимым. Приятно, когда инициатива за тобой, это верно не только для войны.
- То есть тебе не нужна любовь? – изумлённо спросила Таркин.
- Ну отчего же? Любовь – это приятно и полезно. Просто… она не всегда бывает взаимной, – Вольф снова осушил бокал в несколько глотков, не отрываясь от него. – А в таких случаях лучше, наверное, всё же любить самому, чем тянуть за собой чужую любовь. В конце концов, даже безответная любовь придаёт сил… А может, и врут. Не знаю, недостаточно данных.
Он хрипловато засмеялся, кашлянул и снова издал смешок, уже мягкий.
- Кто знает, что ждёт нас в будущем? Боюсь, друзья мои, что оно будет не самым гладким. Не знаю, что конкретно нас ждёт, но у меня такое ощущение, что до тихой гавани нам ещё плыть и плыть… это если мы, конечно, вообще туда захотим.
- Я бы захотел, – вздохнул Регулус. – Ну, то есть, поплавать в море тоже здорово, но так, чтобы всегда назад можно было вернуться. А вы?
- Никогда не любил шторма, – поморщился Северус. – Но, увы, есть такие гавани, к которым нет пути по спокойной реке.
- Особой подлости придаёт то, что штиль бывает хуже шторма, – хмыкнул Вольф, снова покачивая уже пустой бокал. – К примеру, когда ветер стих, а вода на исходе… Верно я говорю, Даала?
- Всё так, вожак, – согласилась Таркин. – А что ты сам? Где тебе больше нравится – на свободе или в порту?
- Если бы я знал… – протянул в ответ Вольф. – Может, я из тех неприкаянных душ, которым нигде нет покоя – от берега их тянет в море, а из моря – к берегу.
- Тоже неплохо, – Таркин поднялась на ноги, обогнула Северуса и присела на пол возле кресла, в котором сидел Лестрейндж, положив голову ему на руку. – Значит, у тебя всегда будет цель.
- Цель… – Вольф полуприкрыл глаза и мягко провёл рукой по живому пламени волос Даалы. – Цель – это хорошо… Ещё лучше будет, если в процессе её достижения я не утяну за собой кого не нужно куда не нужно.
- Это намёк? – улыбнулась девушка, приподнимая голову и заглядывая ему в глаза. – Боюсь, единственное, чего ты никогда не сумеешь – это прогнать меня… Делай то, что тебе хочется. А я всегда буду рядом.
- И чем же я заслужил такую преданность? – полюбопытствовал Вольф, вопросительно приподнимая брови.
- Какая разница, вожак? Просто знай, что на меня ты всегда сможешь положиться…
- Не только, – с невольной ревностью добавил Северус. Ещё чего, уникальная нашлась! – На меня тоже!
- И на меня! – немедленно подхватил Регулус. – Мы ведь друзья, верно? Мы здесь все друг другу друзья. А значит, мы всегда будем вместе, и с любой бедой сможем справиться! Ведь так?
- Побольше бы таких людей, как ты, Рег, – заметил Вольф. – Тогда бы и бед меньше было.
- Да ну… – смутился Блэк. – Я же… ну, ничего такого… Я просто хочу, чтобы всё было хорошо!
- Это уже немало, – Вольф посмотрел на часы и задумчиво склонил голову. – Хм… Похоже, что сегодня уже стало завтра.
- Но у нас ещё есть чего съесть и выпить, – оживилась Даала, весело тряхнув своей длинной гривой. – Думается, надо закончить этот праздник до конца!
Вольф тихо рассмеялся и снова коснулся рукой её волос.
- Ночью надо спать. Но некоторые сказки можно рассказывать только по ночам. – Он поднял голову и обвёл всех взглядом. – Вам бы тоже… отдохнуть.
- Это мы успеем, – Северус налил себе ещё вина и отрезал торта. – На худой конец, припоздаем завтра на первые занятия. Невелика беда.
- Оу, – грустно покивал Вольф, но в глазах его затаилась смешинка. – Так, Северусу больше не наливать.
* * *
В этом году первый поход в Хогсмид почему-то был организован на удивление поздно. Обычно в первый раз туда отпускали уже в октябре, но на этот раз по непонятным причинам директор тянул с этим до первого месяца зимы. Всеобщее воодушевление, конечно, от этого было только ещё больше – заждавшиеся ученики со всех факультетов с третьего курса по седьмой чуть ли не изнывали от предвкушения. Особенно, конечно, третьекурсники – им-то ещё, за редкими исключениями, не доводилось бывать в единственном во всей Магической Британии населённом пункте, где жили исключительно волшебники. Что, в свою очередь, означало, что маскироваться от магглов незачем и можно вовсю наслаждаться всеми прелестями волшебного отдыха.
Джеймса с Сириусом больше всего интересовал, разумеется, магазин розыгрышей и шуток «Зонко». Ремус только вздыхал про себя, представляя, что начнётся, когда в руки его друзьям попадут в достаточном количестве ещё и всевозможные технические и магические штучки для приколов. Самого его куда как больше интересовал канцелярский магазин, где можно было удобно затовариться, не отвлекая лишний раз родителей своими просьбами прислать дополнительных чернил или перьев. Ну, и в «Сладкое королевство», разумеется, тоже хотелось зайти. Ремус не был особенным сладкоежкой, но шоколад любил, а там, как говорили, был хороший и приличный по цене выбор.
Поход был назначен на девятое число, но готовились все, естественно, заранее. И сразу же после завтрака народ начал собираться во дворе школы, готовясь к выходу – здесь имелся пристальный контроль, и покидавших замок сверяли по списку тех, кто имел разрешение посещать Хогсмид. А на это, во-первых, должно было иметься согласие родителей или опекуна, а во-вторых, отсутствие, как минимум, в ближайшее время дисциплинарных взысканий. Джеймса с Сириусом этот факт особенно огорчал, так как им приходилось умерять свою активность уже недели две. Нет, конечно, потайной ход, ведущий из замка в деревню, им был прекрасно известен – более того, они им уже не раз пользовались. Но всё-таки отдыхать хотелось с чувством, не торопясь и не озираясь во все стороны на предмет наличия преподавателей, которые в Хогсмид заглядывали гораздо чаще учеников. А для этого нелегальная вылазка не годилась. Да и честно, в открытую, как ни забавно, протащить в школу то же добро из «Зонко» было проще, чем по подземному ходу – пакеты на входе никто не проверял, а вот рисковать внезапно попасться с ними в замковых коридорах Филчу или преподавателю было куда как хуже. Тут уж без проверки не обошлось бы, особенно если учесть наличие набитых пакетов из Хогсмида в день, к посещению магической деревни никак не относящийся. А тогда серьёзного взыскания было бы уже не избежать, не говоря уже о риске «запалить» потайной ход. Ремус, конечно, сильно сомневался, что о нём не знает, как минимум, директор, но пока что возле него не было никаких дежурств или иных препятствий к его использованию – значит, если Дамблдору и было о нём известно, то директор предпочитал закрывать глаза на мелкие шалости учеников. Но всё равно следовало соблюдать нормы приличия, даже неписаные.
Как и почти все остальные, Мародёры после завтрака быстро добрались до своей спальни, где переоделись, быстро накинув приготовленную с вечера тёплую одежду, и помчались вниз. Снова оказавшись в холле, они обнаружили немного впереди себя каким-то образом успевших чуть опередить их сокурсниц. Лили, Марлин и Алиса уже направлялись к выходу из замка, оживлённо болтая. Сириус закатил глаза, едва заметив, как Джеймс оживился при виде своей обожэ. Это вообще было явлением безотказным – стоило Лили появиться на горизонте, как Джеймс немедленно забывал про всё на свете и в лучшем случае поминутно бросал на неё взгляды, сопровождая их широкими улыбками, а в худшем – начинал показывать себя с лучшей стороны. Или, иначе говоря, всячески привлекать к себе внимание и красоваться перед Эванс. Та при этом обычно или вообще никакого внимания на него не обращала, либо вообще принималась отчитывать, но пыл Джеймса это ни в коей мере не охлаждало.
Вот и сейчас друг не замедлил приосаниться, небрежным жестом растрепать себе волосы и уже податься вперёд, когда из бокового коридора, выходившего в холл недалеко от ворот, появилось несколько слизеринцев, сокурсников Вольфа, – правда, ни его самого, ни кого-либо из его друзей рядом не наблюдалось.
Как выяснилось очень быстро, это можно было считать везением. Мальсибер, не успев поравняться с гриффиндорками, язвительно поинтересовался у Лили, чувствует ли она, грязнокровка, себя счастливой оттого, что сразу две достойные представительницы чистокровных семей взяли её на прогулку. Джеймсу подобной реплики более чем хватало, чтобы вспыхнуть и немедленно вступиться за честь своей Прекрасной Дамы. Слово за слово – и вот уже обе стороны схватились за палочки.
Ремус не одобрял силовых методов решения противоречий, но сейчас вынужден был тоже вступить в схватку, чтобы не оставлять Джеймса с Сириусом вдвоём против троих. Впрочем, слизеринцы явно не могли похвастаться особыми дуэльными успехами, так что особой угрозы в любом случае не было. Джагсон уже валялся на полу под заклятием Парализации, Сириус легко теснил Эйвери, а Джеймс, обезоружив Мальсибера, театральным жестом направил ему в лицо волшебную палочку.
- Экскуро! Помой язык, умник, в следующий раз будешь думать, что говоришь!
Мальсибер в ответ только неразборчиво замычал, отплёвываясь от мыльной пены, залепившей ему весь рот.
- Немедленно прекрати это, Поттер! – рассерженно крикнула Лили. – Нечего уподобляться им!
- Эванс, да я тебя же…
Договорить Джеймс так и не успел, потому что получил в затылок мощный Ступефай и рухнул, где стоял. Одновременно с этим Локомотор Мортис сковал Сириусу ноги, и, пока тот шатался, отчаянно пытаясь не упасть, прилетевший следом Экспеллиармус вышиб у него из руки палочку.
Ремус резко крутанулся на месте. Оказалось, что Лестрейндж и Снейп всё же были неподалёку и успели дойти до холла, пока длилась стычка. И не упустили возможность нанести внезапный удар в спину. Ремус поспешно вскинул свою палочку, переводя её с одного противника на другого, но было ясно, что положение в любом случае складывается скверное. Он не был уверен, что и с одним Снейпом бы справился.
- С дороги, – спокойно сказал Лестрейндж, коротко дёрнув палочкой в сторону. – Не сопротивляйся.
- Не приучен сдаваться, – коротко ответил Ремус, с невольным удивлением оглядывая слизеринца. Вместо обычной куртки или полупальто на нём была… пожалуй, больше всего это походило на шинель, но полувоенного вида, безо всяких знаков различия и всего прочего. А так – двубортная зелёная шинель, добротно сшитая, с широким опушённым воротником и такими же широкими отворотами на рукавах. На двух рядах то ли серебряных, то ли посеребренных пуговиц поблёскивали блики факелов, горевших у входа в ещё один коридор, а пояс Вольфа был обхвачен чёрным ремнём с массивной пряжкой из того же материала, что и пуговицы. Вдобавок на Лестрейндже было серое кепи, тоже какого-то полувоенного вида. Создавалось впечатление, что слизеринец заглянул за одеждой на текстильную фабрику после конверсии. Разве что изображение морского змея на пряжке давало понять, что это не так.
- Ну и что ты на меня так уставился? – поинтересовался Вольф.
- Не знал, что ты на армейских складах одеваешься.
- Балда, – на удивление миролюбиво фыркнул Лестрейндж. – Это просто на заказ сшито. Для тепла. С дороги, кому говорю.
Вместо ответа Ремус просто направил на него палочку.
- Ну и глупо, – сообщил Вольф. – Нашли время драться, умники. Пропусти лучше, и мы пойдём.
- Ага, а в спину, значит, бить – это так, мимо проходили.
- Сами виноваты, – несмотря на полную готовность к продолжению боя, Лестрейндж не торопился пускать в ход волшебную палочку. – Нечего было на наших нападать.
- Да кончите вы болтать или нет?! – крикнул Сириус, не обращая внимания на то, что Эйвери держит его на прицеле. – Рем, оставь их, надо Джеймсу помочь!
- Ах, какая прелесть! – с Вольфа мгновенно слетело всё спокойствие. – Да можешь не волноваться, ничего с ним не сделалось! Сотрясение мозга невозможно по причине отсутствия такового!
- Так это ты его?! – дёрнулся Сириус, яростно сжимая кулаки.
- А если я, то что? В обморок упадёшь от возмущения? Между прочим, отличный результат – с двадцати ярдов точно в голову! По движущейся мишени!
- Сейчас я покажу тебе мишень! – Сириус тоже явно забросил самообладание куда подальше. – Рем, расколдуй меня! Вольф, я вызываю тебя на дуэль!
- Ха, да пожалуйста, – фыркнул слизеринец. – Прямо здесь и сейчас!
- Да прекратите вы или нет? – с болью в голосе воскликнула Лили. – Вам что, делать сейчас нечего, кроме как драться?
- Да не волнуйся, Лили, я его отделаю по-быстрому, и мы пойдём дальше, – «успокоил» её Вольф.
- Вот совпадение, я думаю точно так же! – хищно улыбнулся Сириус, подхватывая с пола свою палочку. – Рем, помоги Джеймсу, наконец!
Ремус вздохнул, но спорить не стал. Помощь действительно требовалась, в конце концов, Оглушающее в затылок – это серьёзный удар.
Неожиданно к нему самому подоспела подмога – Марлин МакКиннон опустилась возле Джеймса на колени практически одновременно с самим Ремусом.
- Я помогу, у меня тётя – целительница, – коротко пояснила она, засучивая рукава. Ремус кивнул и благодарно улыбнулся в ответ.
Лили и Алиса подошли поближе, причём Эванс усиленно старалась делать вид, что ничего из происходящего её не интересует и она тут просто так, за компанию. Но тревожный взгляд выдавал девушку с головой.
За спиной тем временем два голоса наперебой выкрикивали заклятия, причём Сириус делал это намного чаще. Мысленно пожелав ему удачи, Ремус привёл Джеймса в себя, пока Марлин придерживала импровизированный холодный компресс у его головы.
- О-о-ох, – простонал Джеймс, приоткрывая глаза. – Что случилось? Голова трещит…
- Лестрейндж в тебя залепил Оглушающим, – коротко пояснила Марлин.
- Что? Лестрейндж? А… откуда он вообще взялся?
- Из подземелий, я полагаю, – невозмутимо ответила МакКиннон. – Голова сильно болит?
- Да не очень вроде… Сейчас уже лучше. Спасибо, Марлин.
- Да не за что, – спокойно ответила девушка, снова накладывая на компресс охлаждающие чары.
- Ммм… Всё равно спасибо ещё раз. Так, стоп, кто это там дерётся? – Джеймс попытался встать, но Ремус нажал ему рукой на грудь.
- Не делай резких движений!
- Да я в порядке, Рем! Что… Сириус!
- У них дуэль, – со вздохом объяснил Ремус. – Из-за тебя.
Лицо Джеймса приняло такое выражение, что даже хладнокровная МакКиннон не удержалась от лёгкого смешка.
- Ну, из-за того, что Лестрейндж в тебя Ступефаем запустил со спины, – поспешно уточнил Ремус.
- Сириус! – Джеймс всё-таки вскочил на ноги, хватаясь за быстро подставленное плечо Ремуса. Почти сразу же раздался знакомый звук падающего на пол тела.
- Ещё один, – вздохнула Марлин.
Оглушённый Сириус валялся посередине холла, его волшебная палочка снова лежала в нескольких ярдах от хозяина. Лестрейндж медленно убирал свою палочку в карман, тяжело восстанавливая дыхание.
- Ты! Сволочь! – Джеймс попытался рвануться вперёд, но его перехватил Ремус – в нынешнем состоянии он точно был не соперник Лестрейнджу, всё закончилось бы только повторным Ступефаем в голову. – Рем, пусти меня! Пусти!
- Инкарцеро! – раздался девичий крик откуда-то сбоку, и Ремус ощутил, как магические верёвки крепко сматывают его с Джеймсом в некое подобие варёной колбасы. На ногах им удержаться не удалось, и оба благополучно повалились на пол. Положительно, сегодня у него был урожайный день на гриффиндорцев.
- Ублюдки! – решительный, дробный стук каблуков приближался к ним. – Вчетвером на двоих, да? Ах вы же бешиссен шайссез! Вожак, я правильно говорю?
- Шайссен, – безмятежно уточнил Вольф. – И «с» мягче тяни.
- Ага, ладно.
- Забыл упомянуть, как со спины нас атаковал, – пропыхтел Джеймс, пытаясь перевернуться так, чтобы выбраться из-под приземлившегося прямо на него Ремуса. Получалось не очень – судя по количеству верёвок, Таркин залепила в них Связывающим заклятием от души.
- Сами виноваты, – повторил Вольф. – Напали тут, понимаешь, на наших, и ещё обижаются… Эдвард, Джервис, Мелвин, вы как?
- Да ничего, нормально, – донёсся сзади голос Мальсибера, похоже, уже успевшего справиться с последствиями заклинания Джеймса.
- А ничего, что эти «твои» назвали Лили грязнокровкой? – с необычным для него ехидством спросил Джеймс.
- М-да? – задумчиво переспросил Вольф. – Печально. Парни, я же просил вас этого не делать.
- Извини, Лестрейндж, случайно получилось, – приторно-фальшивым голосом заверил его Эйвери.
- Смотрите! – угроза в тоне Лестрейнджа была чисто символической. Похоже, и этого слизеринца не особо волновал факт подобных оскорблений.
Джеймсу, по-видимому, пришли в голову те же мысли.
- И ты ещё называешь себя другом Лили?! – со злостью дёрнулся он в своих путах. – И позволяешь называть её грязнокровкой?
- Между прочим, ты это слово уже дважды произнёс, а я – ни разу, – заметил Лестрейндж. – И вообще, сам я это не одобряю и так Лили никогда не называл.
- Ну да, разумеется, – горько усмехнулся Ремус. – Благородный Вермахт никогда не совершает военных преступлений. Он просто даёт по мозгам всякому, кто пытается помешать СС заниматься ими…
Он сам затруднился бы сказать, что именно заставило его выплеснуть свою горечь в таких словах. Наверное, чувство разочарования – хотя Вольф Лестрейндж и был самым опасным для них противником на Слизерине, но Ремус помнил его доброту.
-
Что ты сказал?! – взревел Вольф, кидаясь вперёд и резко вздёргивая его за воротник – ну, точнее, пытаясь вздёрнуть, всё-таки силы на то, чтобы оторвать от пола двух связанных вместе сверстников, у него не хватало. – Ах ты же… ты же… Тварь ты эдакая!
- Хватит! – негромко, но твёрдо произнесла Лили, вклиниваясь между ними и с усилием разводя их в стороны – или, учитывая их положение, скорее просто отодвигая в сторону Лестрейнджа. – Вольф, пожалуйста, забирай своих и иди. С Мародёрами я сама разберусь.
- Ну… Ну ладно… – недовольно проворчал Лестрейндж, выпрямляясь и с неохотой отпуская воротник Ремуса.
- Фините Инкантатем, – деловито произнесла Лили, и, не успел Ремус облегчённо повести освобождёнными от верёвок руками и ногами, как почувствовал на своём ухе крепкие пальцы девушки. Судя по ойканью Джеймса, ему ухо ещё и выкручивали.
До Хогсмида они в итоге всё же добрались – всем участникам стычки здорово повезло, что никто из преподавателей не оказался свидетелем случившегося, иначе точно пришлось бы снова пробираться подземным ходом. Джеймс пол-дороги дулся из-за того, что Лили не оценила его рыцарственного порыва в её защиту. Это обижало его даже больше, чем внезапная атака Лестрейнджа и Снейпа, – немного поостыв, он признал, что сам бы на их месте, скорей всего, повёл бы себя так же, ну разве что не стал бы бить в спину без предупреждения. Но в драку бы точно влез, не заморачиваясь на тему равного количества участников.
К счастью, Хогсмид не располагал к тому, чтобы предаваться унынию. Здесь хватало мест для того, чтобы сбросить грусть, и первым из них, с точки зрения друзей, был магазин «Зонко». В нём Мародёры провели битый час, прежде чем, наконец, вспомнили о том, что в Хогсмиде ещё и другие классные места есть.
Когда они вышли из «Сладкого королевства», теперь уже вдвойне нагруженные пакетами, Джеймс предложил ещё посидеть в «Трёх мётлах», самом популярном деревенском пабе, предлагавшем широкий ассортимент для всех возрастов. Предложение не вызвало возражений, и друзья уже было отправились туда, как вдруг Сириус резко затормозил, хватая Джеймса за руку.
- Что случилось? – насторожился тот.
- Гляди, – негромко ответил Блэк, кивая на противоположную сторону улицы. – Видишь?
Посмотрев в указанном направлении, Ремус обнаружил Вольфа, шедшего почему-то в одиночку. Ни Снейпа, ни Таркин рядом с ним не было, и к тому же Лестрейндж вздёрнул воротник вверх, спрятавшись в него по уши. Если бы не стычка этим утром, Ремус бы его и не опознал.
Слизеринец шагал быстро, засунув руки в карманы и бросая настороженные взгляды по сторонам. Он явно не хотел, чтобы на него обратил внимание кто-то из учеников.
- Так, надо за ним проследить, – сразу же принял решение Джеймс. – Пит, возьми-ка наши пакеты и жди нас в «Трёх мётлах» – вчетвером мы под мантией-невидимкой уже не поместимся.
- Но… – расстроенно протянул Питер.
- Давай уже! – цыкнул на него Сириус, всучивая ему свои покупки. – Хоть обозом послужишь, всё лучше будет.
- Сириус! – с укоризной сказал Ремус.
- Что «Сириус»? – раздражённо обернулся к нему Блэк. – Когда мы дрались, он ничего не сделал, чтобы нам помочь!
- Но меня на прицеле держали! Снейп…
- А до того?
- Ну так… – совсем смутился Петтигрю. – Некрасиво бы вышло… Ты же сам говорил, что мы гриффиндорцы, и вчетвером на троих…
- Ну-ну, – скептически хмыкнул Сириус. – Ладно уже, давайте быстрее!
Передвигаться под мантией-невидимкой втроём было тоже непросто, хотя она явно и была рассчитана на взрослого мужчину солидной комплекции. К счастью, подобной слежки за собой Лестрейндж никак не предполагал, да и оглядывался по сторонам всё реже по мере того, как уходил всё дальше по гораздо менее оживлённым боковым улицам. Пройти пришлось не так уж мало, и Сириус начал уже раздражённо шипеть себе под нос, еле слышно, но с большим чувством поругивая Лестрейнджа, которого понесло невесть куда и невесть зачем. Ремус про себя с ним соглашался, но идти на попятный было и глупо, и поздно. Да и к тому же дело становилось всё интересней – Вольф явно неспроста и друзей где-то оставил, и стремился уйти незамеченным так далеко.
Они дошли почти до самой окраины деревни, когда из-за какой-то старой постройки навстречу Вольфу шагнули две тёмные фигуры. Ремус всем боком почувствовал, как напрягся Сириус, но Лестрейндж лишь опустил воротник и приветственно поднял руку. Похоже, он именно этих людей и ждал. Встречающие приблизились, и Ремус узнал обоих. Это был старший брат Вольфа, Рудольфус, со своей женой Беллатрисой. Оба закончили Хогвартс два года назад. Интересно, зачем им понадобилось встречаться с родственником, соблюдая такие меры предосторожности? И почему тогда здесь нет ещё одного Лестрейнджа – Рабастана?
- Привет, Руди, привет, Белла, – к счастью, голоса Вольф не понижал, так что всё было слышно даже за десяток ярдов. – Что случилось? Зачем такие сложности?
- Тоже не знает, – прошептал Джеймс.
- Захотели тебя повидать, – как-то грустно улыбнулся Рудольфус. – И предупредить.
- Предупредить… – тоскливо протянул Вольф. – Руди, ты и так уже в письмах меня намёками забросал. Скажи ты, наконец, по-человечески – что там у вас творится?
- Тебе лучше сразу или издалека заходить?
- Сразу давай, – мрачно махнул рукой Вольф.
- Попытки мирно продвинуть новую систему законов не увенчались успехом, – лицо Рудольфуса посуровело. – Слишком много оппонентов. Цепляются друг за друга. Лорд принял решение… ускорить процесс.
Несколько секунд слышался только шелест ветра между домами.
- Вы всё-таки намерены начать войну? – ровным голосом спросил Вольф.
- Нет, – покачал головой Рудольфус. – Лорд пока не предполагает этого. Думаю, мы обойдёмся… скажем так, точечными ликвидациями. А возможно, кое-кого понадобится просто пугнуть.
Ремус, Сириус и Джеймс, и без того стоявшие тихо, замерли, почти не дыша. Теперь уже не приходилось удивляться тому, что младший Лестрейндж явился сюда один и маскируясь.
- Какова вероятность того, что этим не обойдётся? – всё так же ровно задал новый вопрос Вольф.
- Ну, досконально мы, конечно, не считали… – хмыкнул его брат.
- А зря, – недовольно покачал головой Вольф.
- Ох, да хватит тебе уже! – вмешалась Беллатриса. – Лорд лично будет руководить нами, ясно? Наши ряды растут с каждым днём! Скоро все проблемы будут решены!
- Что меня в тебе всегда восхищало, так это твой оптимизм, – насмешливо ответил Вольф.
- Ты смеёшься надо мной, что ли?
- Ну надо же! Ты уже начинаешь понимать, когда я это делаю. Прогре-е-есс…
- Ах ты маленький…
Рудольфус перехватил свою супругу за руку, подавшись вперёд, и Ремус с любопытством прищурился. Похоже, Вольф был в своей семье не один такой любитель полувоенной зимней одежды – на его брате была очень похожая «вроде-как-шинель», разве что размером побольше да цвет ещё не густо-зелёный, а чёрный.
- Прекратите оба. Немедленно, – в голосе старшего Лестрейнджа только что сталь не лязгнула.
- Извини, Руди, – невинно ответил Вольф. – Просто твою благоверную так легко доводить, что мне удержаться очень сложно.
Сириус затрясся от безмолвного смеха.
- Гриффиндорцев доводи, – отрезал брат.
- Уже, – хохотнул Вольф. – Только сегодня поцапались.
- И по какому поводу?
- Да ерунда, Поттер всё, как обычно… На Эдварда с приятелями полез, ну, мне и пришлось обрадовать его Ступефаем. С двадцати ярдов точно в голову попал, – похвастался своим достижением Вольф.
- Всего-то? – язвительно спросила Беллатриса. – Я с пятидесяти могу.
- Белла, хватит! – снова рявкнул Рудольфус. – И ты молчи, Вольф! Опять вы за своё?
- А сейчас она первая начала, – буркнул Вольф.
- Ну, просто от представителя нашей семьи ожидаешь… многого, – издевательски-ласковым тоном объяснила Беллатриса. – А тут всего с двадцати ярдов…
- Почти без подготовки, с тайным выходом в тыл и с первого раза! – вспылил Вольф. – И вообще я офицер, а не снайпер!
- Офицер! – расхохоталась Беллатриса. – Пятнадцатилетний капитан… то есть, тринадцатилетний лейтенант!
- Кончай ржать! – сжал руки в кулаки Вольф. – Ты вообще и собой-то командовать не умеешь!
- Ах, вот как? – прищурилась Беллатриса. – А вот это видел?
Миссис Лестрейндж извлекла из внутреннего кармана мантии лист пергамента и гордо продемонстрировала его деверю.
- Вот! На случай, если всё-таки придётся драться – Лорд лично учит нас приёмам боя! И я – я! – действительно отобрана как потенциальный командир боевой группы!
- А это у тебя что – учебное пособие? – склонил голову набок Вольф.
- Почти угадал, – довольно усмехнулась Беллатриса. – Это план условного населённого пункта, который по условиям задачи требуется зачистить.
- От кого? От магглов, авроров, ополченцев? – деловито спросил Вольф. У Ремуса в груди появилось нехорошее ощущение – уж больно сосредоточенно был задан вопрос. Впечатление было такое, что Вольф, увидев перед собой подобную задачу, забыл обо всём на свете, кроме неё – так пристально он вглядывался в нарисованную схему, лист с которой просто забрал у Беллатрисы. Та, впрочем, что удивительно, не возражала.
- По условиям – вот здесь, здесь и здесь находятся дома грязнокровок. Их надо вычистить, не привлекая излишнего внимания магглов и по возможности быстро, чтобы минимизировать вероятность появления авроров.
- Фи, всего лишь карательная операция, – Вольф стоял к Мародёрам спиной, но по голосу было ясно, что он поморщился. – И какие же силы у тебя и у врага?
- У меня – десяток наших бойцов. В каждом доме-цели – по грязнокровке, исключая средний, в нём сразу двое. Плюс по четыре-пять магглов.
- А эти стрелки ты рисовала?
- Конечно! – высокомерно заявила Беллатриса. – Я уже, как видишь, всё решила. В два счёта, между прочим!
- Оно и видно, – презрительно фыркнул Вольф. – У тебя задача стоит конкретные цели найти или парадом по главной улице пройти? Удары наносятся поочерёдно, половина человек остаётся на улице, действия внутри зданий не расписаны… И почему у тебя по полчаса на дом отведено? Ты загородные колледжи собралась зачищать или дворянские усадьбы?
- Знаешь что, – вызверилась Беллатриса, – если ты такой умный…
- То что ты сам предложишь? – перебил её Рудольфус, глядя на брата с резко возросшим интересом.
- Первое. Сразу же надо блокировать все три дома, – сосредоточенно начал Вольф, размеренно водя пальцем по листу. – Второе. Блокировка проводится силами двух человек, один у чёрного входа, второй у парадного. Третье. Первый удар наносим по дому с двумя противниками. Необходима разведка. Магглов может блокировать кто-то один, на врагов – по двое, ещё один в резерве, чтобы немедленно помочь в схватке с более опасным противником. Лучше всего ударить, когда все в здании будут находиться в одной комнате, к примеру, во время вечернего просмотра телевизора. Тогда можно накрыть всех разом площадными заклинаниями, возможность манёвра врага будет снижена за счёт помех со стороны своих же. Удар производим по максимально расширенной дуге, в идеале со всех сторон сразу – нужен «котёл». Перед началом атаки набрасываем кольцом вокруг дома магглоотвлекающие и заглушающие чары. Концентрируем усилия на самом опасном враге или же на том, кого проще всего вывести из строя – смотря по ситуации. Если пространства хватает, то лучше сначала вынести того, кто послабее, чтобы иметь возможность сразу же сосредоточить все силы на том, кто опасней. Если места мало – наоборот, первым делом его. Авадами. Затем чем попало добиваем второго, зачищаем магглов и переходим к следующей цели. Действуем по тому же алгоритму, но там враг только один, там будет проще. Снимаем более ненужное оцепление со второго дома и перебрасываем его на последний вторым кольцом или уплотнением первого, смотря по ландшафту. Операция внутри дома будет необходима даже здесь, чтобы гарантировать, что никто не сможет спрятаться под обломками, если, скажем, просто снести дом Бомбардами. Заканчиваем, проверяем на наличие выживших, сбор, помощь раненым, перекличка, уходим. На всё про всё… Если не считать время на разведку, подготовку и окружение, то сама операция должна занять от силы минут десять, и это я ещё с запасом кладу. От дома к дому просто аппарировать можно. Где там у тебя по полчаса на объект ушло, я не понимаю?
Ремус слушал и не верил своим ушам. Вольф, тот самый Вольф, который предлагал ему помощь в Визжащей Хижине, ещё ничего толком не понимая в ситуации, теперь увлечённо расписывал план хладнокровного уничтожения чуть ли не двух десятков человек.
- Это где у
тебя ушло десять минут, – надулась Беллатриса. – Ну ладно, на уничтожение больше не надо, а поразвлекаться?
- Это противоречит требованию минимизировать вероятность появления авроров, – сухо сообщил Вольф, возвращая пергамент. – Чем быстрее и слаженней будет проведена операция, тем больше шансов, что авроры узнают обо всём только из утренних новостей. Ах да, совсем забыл – перед самой операцией хорошо бы провести учения если не на точных копиях коттеджей, то хотя бы на условной модели. Отработать различные непредвиденные ситуации, чтобы сделать их предвиденными. Ну вот, в целом так. Конечно, это только простой набросок, и детальная разработка плана требует большего времени, но все основные линии я наметил.
- Герр обер-лейтенант Лестрейндж доклад закончил, – зло спародировал Джеймс.
- Тише! – прошипел Сириус.
Рудольфус с глубокой задумчивостью смотрел на младшего брата.
- Ты не задумывался о том, чтобы в будущем присоединиться к нам?
- Вот ещё! – фыркнул Вольф. – Делать мне нечего… Э-э… Стоп, секунду. Ты ведь сказал, что войны не предполагается, да? Вот этот план – это же чистая тренировка, абстракция, да? Никакого отношения к реальному населённому пункту…
Теперь его голос стал тревожным. Кажется, до него только сейчас дошло, что именно он так лихо расписывал на пергаменте, и как это будет выглядеть в реальности. Причём тревога в голосе Вольфа была вполне искренней. Ремус даже пожалел его – теперь складывалось полное впечатление, что младший Лестрейндж просто обрадовался возможности показать свои способности и пофорсить перед невесткой, и только потом сообразил, что немного поторопился.
Вот ещё любопытный вопрос – а где он всему этому научился? Ремус не мог назвать себя специалистом в военном деле, но на его неискушённый слух всё выглядело весьма убедительно, и ещё больше впечатляло то, что Вольф шпарил без запинки, словно отвечая на уроке хорошо выученную тему. Помнится, Сириус упоминал когда-то, что его бывший друг – большой фанат военного искусства. Да Ремус и сам помнил тот эпизод в Центральном музее Магической Британии, когда Лестрейндж в подробностях описывал битву, даже не глядя на информационные листы. Да ещё и старичка-экскурсовода поправил. Тогда он точно так же смотрел на карту, точнее, в тот раз это был макет, и так же уверенно комментировал свои слова прямо по нему.
- Никакого, чисто умозрительность, – успокоил брата Рудольфус.
- Ну ладно, – облегчённо вздохнул Вольф. – Тогда – ладно… Значит, миром дело решить точно не удалось?
- К сожалению, – развёл руками Рудольфус. – Но тебе не о чем волноваться.
- Вот как? – подозрительно спросил Вольф. – И поэтому ты назначил мне встречу здесь, и чтоб я один пришёл, и никому не говорил?
- Меры предосторожности – чисто на всякий случай, – ответил Рудольфус, но Ремусу показалось, что он чего-то не договаривает. – Ты же понимаешь, что в серьёзных делах это важно.
- А, ну это да, естественно, – согласился Вольф. – Это понятно.
- Ну вот и отлично. Просто на всякий случай следи за новостями. Мало ли что…
- Руди, но ты, надеюсь, не будешь рисковать? – встревожился Вольф, подаваясь вперёд и заглядывая брату в лицо.
- А мне, значит, можно? – усмехнулась Беллатриса. Вольф недовольно посмотрел на неё.
- Ну ладно, ты тоже… так уж и быть, себя побереги, – выдавил он таким тоном, что было ясно – пожелание мотивировано исключительно вежливостью.
- Спасибо, волчок, как-нибудь справлюсь, – не менее ласково ответила Беллатриса.
- Ну что вы всё время как кошка с собакой, – устало вздохнул Рудольфус. – Ладно, Вольф, мы пошли. Не будем больше тебя отвлекать. Не забивай себе голову лишним, веселись.
- И почему мне что-то не хочется? – грустно усмехнулся Вольф.
Он обнял на прощание брата, коротко склонил голову перед Беллатрисой, отступил на несколько шагов, махнул рукой, развернулся и пошёл назад.
- Быстрее! – шёпотом взмолился Сириус, торопливо сдвигаясь в сторону мелкими шажками. Медлить, действительно, было просто нельзя – Вольф возвращался по собственным следам, а Рудольфус с Беллатрисой ещё никуда не успели уйти. И, если они обнаружат, что у
такого разговора были свидетели…
Им невероятно повезло – рядом не было сугробов, а Вольф шёл, не торопясь, и к тому же был погружён в свои мысли. Он прошёл в каком-то ярде от них… почти прошёл. Потому что внезапно под ногой Сириуса скрипнул снег.
Вольф вздрогнул, резко выхватывая волшебную палочку, разворачиваясь на каблуке и направляя её прямо в лицо Ремусу.
- Кто здесь?
Несколько мучительно-долгих секунд, каждая из которых шла за десять, гриффиндорцы не дышали. Ремус был удивлён до глубины души, что Вольф ещё не слышит бешеный стук его сердца, а лишь настороженно водит палочкой туда-сюда. Какая она длинная… изогнутая, словно старинный пистолет, и удивительно светло-серого окраса, почти белая…
- Показалось… – наконец пробормотал Вольф и убрал палочку в карман.
Слизеринец двинулся дальше, с каждым шагом увеличивая расстояние между собой и Мародёрами. Со стороны старого строения донеслись два приглушённых хлопка аппарации – Рудольфус и Беллатриса отправились своей дорогой. Но друзья ещё долго стояли, не шевелясь, пока спина Лестрейнджа не скрылась за поворотом.
Джеймс молча сбросил мантию. Они переглянулись. Ремус не знал, что сказать. На Сириуса даже смотреть было тяжело – до того отчаянно-тревожный у него был взгляд.
- Они хотят утянуть и его за собой, – подрагивающим голосом произнёс Блэк. – А ведь они явно готовят войну!
- Может, ещё обойдётся, – попытался утешить его Ремус. – Ты же сам слышал, что говорил его брат – пока ещё они этого не предполагают…
- Ох, да не стали бы они тогда вообще сюда являться! – простонал Сириус. – Всё это так, лапша на уши! Я летом достаточно от матушки наслушался. Этот Волдеморт, он с самого начала предполагал возможность силового достижения своих целей. Тихой сапой не вышло прокрасться во власть, значит, силой брать будет.
- Но кто тогда за ним пойдёт… – начал было Ремус.
- Да найдётся кто! – отмахнулся Сириус. – Готов поспорить, что Белла не врала, когда говорила, что к ним каждый день добровольцы присоединяются. Судя по тому, что обсуждали мои родители, у этого так называемого Лорда сторонников хватает. А ведь Регулус сейчас там! – Сириус махнул рукой туда, куда ушёл Вольф. – С ним, понимаешь? И он теперь слушает его, а не меня! Если Вольф в Пожиратели Смерти отправится… Он же всех за собой утянет! Ладно Нюниус с Таркин, но ведь Рег!
- Успокойся, – твёрдо сказал Джеймс, кладя ему руку на плечо. – Не надо изводить себя раньше времени. Во-первых, пока ещё ничего не случилось. Во-вторых, у твоего брата тоже голова на плечах есть. В-третьих, Волдеморт должен быть полным психом, чтобы тащить на войну подростков. Ну и, наконец… Знаю, насколько смешно это звучит, но я сейчас поверил Лестрейнджу, когда тот сказал, что не хочет войны.
- Он так не сказал.
- Так, может, и не сказал, но смысл был точно такой, – упрямо качнул головой Джеймс. – Я уверен, что у него нет никакого желания ни самому лить кровь, ни других на это вести. Да ты же сам всё видел – как он спрашивал, не реальный ли это план.
- Ты так думаешь? – с надеждой взглянул на него Сириус.
- Мерлин, Сириус! Ты или я с ним несколько лет дружил? Ты должен его знать получше меня!
- Да, – со вздохом согласился Сириус. – Но за два с половиной года он мог измениться. Но я очень, просто-таки
очень хочу, чтобы ты был прав.
На нос Ремуса приземлилась снежинка, легонько кольнув холодом. Тяжёлые, тёмно-серые зимние облака нависали всё ниже. В противоположную от Хогвартса сторону далей было уже не видно за надвигавшейся снежной пеленой. Ещё немного, и одна снежинка сменится тысячей, а тысяча – миллионом. Не самая лучшая погода для прогулок.
- Пойдёмте-ка лучше в «Три метлы», – предложил Ремус, озабоченно поглядывая на небо. – По-моему, вот-вот начнётся вьюга. Лучше её пересидеть там, где тепло.
____________________________________________________________________________
* К сожалению, я не настолько разбираюсь в английских песнях, чтобы подобрать подходящий «натуральный ароматизатор» для описываемой ситуации и обстановки. Так что прошу просто представить, что это перевод :-) А на самом деле – Скади (Людмила Смеркович), Готика-3, «Солоно золото».
Глава 25. На изломе эпох. Первый тайм мы уже отыграли,
И одно лишь сумели понять:
Чтоб тебя на земле не теряли,
Постарайся себя не терять!
А. Градский, «Как молоды мы были».
В любимом всеми учениками Хогвартса пабе было действительно сухо и тепло. Питера удалось отыскать не сразу – тот забрался в самый дальний угол и настороженно зыркал во все стороны. Впрочем, причину этого Ремус понял быстро – примерно на середине пути от входа до барной стойки сидели Снейп и Таркин. Слизеринец, полуприкрыв глаза, согревал ладони о дымящуюся чашку с кофе, время от времени окидывая взглядом пространство, но не как Петтигрю, а спокойно и собранно. Когтевранка расстегнула куртку и сняла алый шарф, сложив из него некую икебану и разместив её перед собой на столе. Время от времени покачиваясь на стуле, девушка властно посматривала с видом собственного превосходства на всех или почти всех окружающих. Шапку она, похоже, не признавала принципиально – впрочем, при таких волосах это было неудивительно. Ремус даже тихо усмехнулся, вспомнив отцовскую шутку.
«Как зимой отличить красивую девушку от умной? Умная носит шапку, а красивая бережёт причёску!»
Сам Лестрейндж тоже был уже здесь. Вольф стоял у барной стойки и о чём-то переговаривался с мадам Розмертой, очень симпатичной и молодой хозяйкой паба. Ей было едва за двадцать, и, если верить Сириусу, именно её приветливость играла немалую роль в популярности «Трёх мётел». Вот и сейчас она радостно улыбалась новому посетителю, а Лестрейндж, которого, впрочем, было видно только в профиль, весело щурился в ответ, небрежно держа своё кепи, на котором поблёскивали капельки от растаявших снежинок, на отлёт двумя пальцами. Причём пальцами той же ладони, на основание которой опирался подбородком. Выглядел при этом слизеринец на редкость гусарски.
Мародёры пробрались к Питеру и уселись тесным кружком. Сейчас было даже здорово, что место на отшибе – меньше риска, что подслушают.
- Что делать будем? – сразу взял быка за рога Джеймс. – К Дамблдору пойдём?
- Нельзя! – резко отозвался Сириус. Затем, помедлив несколько секунд, добавил:
- У нас нет никаких доказательств. Мы не можем никого обвинить только на основании подслушанного разговора. Особенно если учесть, что мы с Вольфом враждуем. Нам никто не поверит. Скажут, что мы просто оболгать его решили.
- Не говоря уже о том, что он вообще ничего плохого не сделал, – добавил Ремус. – А его брат с женой… Без доказательств нас самих за клевету могут привлечь. Ну, мы несовершеннолетние, конечно, но по головке всё равно не погладят.
- Так что же, предлагаете просто сидеть и молчать? – возмутился Джеймс.
- Нет, – спокойно ответил Ремус. – Вспомни, что сказал Рудольфус. Надо следить за новостями. Думаю, если действительно начнётся… что-то из того, о чём они говорили, то «Ежедневный Пророк» такое не упустит.
- А дальше что? Ну, узнаем мы, что действительно началось, и что тогда?
- Ну… я думаю, слизеринцы такое вряд ли без внимания пропустят, – пожал плечами Ремус. – А раз так, то тогда можно будет уже и решать… Надеюсь, ты не собираешься что-то предпринимать за пределами Хогвартса?
Джеймс взъерошил себе волосы, выглядя изрядно разочарованным.
- Я напишу отцу, – наконец решил он. – Расскажу, без конкретных имён, что мы слышали, и поинтересуюсь, что он может сказать по этому поводу. Папа работает в Министерстве, должен что-то знать.
События стали закручиваться гораздо стремительнее, чем надеялся Ремус. Ответ от Чарлуса Поттера пришёл уже на следующий день, и Джеймс зачитал полученное письмо прямо в спальне. Отец сообщал ему, что то, что он услышал, очень тревожно. Вокруг человека, называющего себя лордом Волдемортом, действительно уже довольно давно складывалась тайная организация, называющая себя, по непроверенным данным, Пожирателями Смерти. Отец Джеймса не сомневался в том, что именно они стояли за недавними упорными попытками протолкнуть через Министерство антимаггловские законы. В конце письма он благодарил сына за важную информацию и просил не тревожиться.
Многие опасения подтвердились, но это было ещё только начало. На следующее утро после прихода этого письма, за завтраком, когда четвёрка друзей внимательно просматривала прибывшие с утренней почтой газеты, Ремус внезапно наткнулся на короткую заметку. Против ожидания, она была в конце газеты.
С прискорбием сообщаем, что сегодня, ранним утром, в своём доме был найден мёртвым Август Рокслер, чиновник Министерства. По предварительным данным, он был убит Смертельным заклятием. Никаких следов в доме не обнаружено, если не считать странного знака над самим зданием: зелёной дымки в виде огромного черепа, изо рта которого высовывается извивающаяся змея. Никаких комментариев на этот счёт от следствия пока не поступало. Смерть мистера Рокслера предположительно связана с его профессиональной деятельностью. Известно, что покойный активно выступал против принятия пакета законов об ограничениях контактов с магглами. Однако же пока что никакой официальной информации на этот счёт не поступало…
Дальше шли соболезнования и объявление о времени и месте похорон. Ремус, нахмурившись, закусил губу, пробежал заметку глазами ещё раз и молча подтолкнул локтем Сириуса, кивая на газету.
Прочитав заметку, остальные Мародёры тоже притихли. Это было странное ощущение, тем более странное, что никого другого в Большом зале, похоже, эта новость не взволновала. За столами всех четырёх факультетов по-прежнему слышался беспечный утренний гомон. И это ещё больше вселяло в Ремуса чувство неестественности происходящего. Было странно осознавать, что где-то там, далеко, уже начались те самые «точечные ликвидации», о которых говорил старший Лестрейндж. Здесь, в Хогвартсе, не было ни малейших признаков чего-то тревожного, незнакомого. Всё так же светило ясное солнце ранней зимы с зачарованного потолка, вокруг всё так же ели, смеялись, оживлённо обсуждали предстоящие уроки, кто-то уже строил планы на грядущие перемены… И тем не менее к миру уже невозможно было относиться так же, как раньше. Только не теперь, когда дурные предвестия подтвердились.
Ремус бросил взгляд на Вольфа. Тот, пожалуй, единственный во всём зале, кроме них, понимал, что происходит. В руках Лестрейнджа тоже был «Ежедневный Пророк», слизеринец неподвижным взглядом смотрел в него, прикусив губу. Снейп, сидевший рядом с ним, деловито разбирался с яичницей, даже не думая глядеть в газету. Ремус огляделся, проверяя остальных друзей Вольфа. Регулус, если и прочитал свою газету, то явно не придал этой короткой заметке особого значения, судя по его беспечному виду. Таркин же вообще, похоже, «Пророк» и в руки не брала. Когтевранка небрежно обсуждала с сокурсницами какой-то каталог.
- Что теперь? – спросил посуровевший Джеймс.
- А что ты предлагаешь? – откликнулся ещё более хмурый Сириус.
- Прижать к стенке Лестрейнджа и вытрясти из него правду.
- Ничего глупее я не слышал, – безапелляционно ответил Блэк. – Мы раскроем, что подслушали его – раз; всё равно ничего не добьёмся, даже если к этому действительно причастен его брат – Вольф будет защищать его до последнего – два; ну и три – только без толку осложним со слизеринцами отношения. Мы с ними и так на ножах, а если ещё обострять будем?
- И это говоришь мне ты! – закатил глаза Джеймс. – Да ты сам никогда не отказываешься с ними сцепиться!
- Вот именно, – мрачно ответил Сириус. – Одно дело – ставить их на место, когда наглеют, и совсем другое – отыгрываться на них за дела этих Пожирателей Смерти. Ты хоть подумай о том, что в случае ответных действий с их стороны под удар могут попасть наши… магглорождённые. Твоя Эванс, например.
Джеймс застыл, лицо его исказилось в тревоге, и он поспешно обернулся к Лили, словно ожидая, что в неё уже попало чьё-нибудь заклятие. Удостоверившись, что с ней всё в порядке, он снова развернулся к друзьям, но теперь уже вместо решимости на его лице была растерянность.
- Но что же тогда делать? Ведь не можем же мы просто сидеть и ждать…
- Сириус прав, – негромко заметил Ремус. – Нам пока ничего другого не остаётся. Мы должны следить за тем, что будет дальше. В конце концов, не забывайте – мы ещё не знаем, действительно ли этот Рокслер был убит Пожирателями Смерти. Не думаю, что министерский чиновник не мог иметь других врагов. Тем более этот странный знак над его домом – тоже непонятно, что он значит. Вы слышали когда-нибудь о подобном?
Ответом ему были дружные мотания головами.
- Ну вот видите. По сути дела, у нас сейчас нет ничего, кроме подозрений. Не можем же мы… ну, предпринимать какие-то масштабные действия только на таком основании.
Друзья немного помолчали, сумрачно переглядываясь. Ситуация была действительно неудобной – с одной стороны, нельзя просто взять и закрыть глаза на происходящее, но с другой – второпях так и дров наломать можно…
- Ладно, – наконец вздохнул Джеймс. – Ты прав, Рем. Пока, значит, нам остаётся только одно. Будем следить за слизеринцами. И за Лестрейнджем – особенно.
* * *
Раньше дни перед зимними каникулами летели быстро – никаких экзаменов в середине учебного года не устраивалось, максимум, да и то не по каждому предмету, случалась контрольная. Но теперь всё стало иначе – хотя ничего принципиально нового в учёбе за последние недели не появилось, но зато возникло в другом. Теперь тревожные новости появлялись извне, и никаких признаков скорой их остановки не было. Через день после первого сообщения об убийстве появилось второе. Потом – третье. Затем интервалы сократились. По Хогвартсу поползли нехорошие слухи, на всех факультетах сначала старшекурсники, а потом и все остальные начали обсуждать происходящее за пределами школы. Совы, несущие письма из школы в дома учеников и обратно, залетали с удвоенной частотой. Впрочем, на Слизерине это было не так ярко выражено. Зато в многозначительных переглядываниях по вечерам, сопровождавшихся как бы случайными прикосновениями к газетам, недостатка не было.
А на зимнее солнцестояние ударил гром. В переносном смысле, конечно, но оттого не менее сильно. Когда совы, как обычно, принесли утреннюю почту и перед Вольфом на стол плюхнулся свежий номер «Ежедневного Пророка», то Лестрейндж, даже ещё не развернув газету, увидел на сгибе огромные чёрные буквы кричащего заголовка на первой полосе. Раньше такого не было, и Вольф спешно схватился за «Пророк». Долго читать не пришлось – всё стало ясно с первых же взглядов. Началась война.
Вольф закрыл глаза и медленно, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться и унять дрожь. Даже с закрытыми глазами было ясно, что пришедшая новость уже успела всколыхнуть весь Большой зал – тревожный гомон нарастал с трёх сторон. Нарастал бы и с четвёртой, но там была стена.
Значит, нехорошие предчувствия не подвели. Дело действительно дошло до открытого противостояния. Вольф ещё раз вздохнул и решительно открыл глаза. Раз так – нельзя рассиживаться в нервном тике. Надо решать, что делать – сейчас, сегодня, в ближайшей перспективе, в среднесрочной перспективе… Дальше пока не имеет смысла заглядывать.
Лестрейндж снова опустил взгляд на газету и пробежал статью глазами – теперь уже всю целиком, внимательно и без лишней спешки. В ней сообщалось, что минувшей ночью по всей Англии был совершён ряд нападений на дома наиболее известных общественных деятелей, выступавших против предубеждений к магглам и магглорождённым. Все убитые, впрочем, сами были магглорождёнными или полукровками. Примерно в половине случаев под удар также попали семьи, но пока было неясно, являлись ли они изначально целью нападавших или кому-то просто так не повезло. Но, вероятно, верным был всё же первый вариант, потому что почти во всех случаях «дополнительными» жертвами стали магглы. Общим счётом погибло восемнадцать человек. Над всеми домами, на которые были совершены нападения, был оставлен один и тот же знак – череп со змеёй. Всё тот же самый, над происхождением и значением которого гадали уже немало времени. Но и это ещё было не главным. На рассвете министр магии, а также главы аврората, Визенгамота и Отдела обеспечения Магического правопорядка получили официальные письма с печатями зелёного воска, на которых был изображён тот же знак, что всякий раз оставлялся над местами нападений. В письмах говорилось, что уровень угрозы, представляемый Магическому миру Британии магглами и грязнокровками, превысил все допустимые пределы. По этой причине лорд Волдеморт и его сторонники, Пожиратели Смерти, добровольно берут на себя бремя защиты британской чистой волшебной крови. Сегодняшнее нападение было совершено ими с целью уничтожить наиболее опасных маггловских выродков и предателей крови. Лорд Волдеморт понимает, что такие методы могут вызвать тревогу у любого человека, и поэтому официально заявляет, что чистокровным волшебникам и даже полукровкам, искренне преданным Магическому миру, нечего опасаться. Более того – его требования к магглорождённым весьма умеренны и включают в себя только полное прекращение всяких контактов с магглами и полное прекращение привнесения в Магический мир маггловских привычек и обычаев, а также отмену уже занесённых. На этих условиях лорд Волдеморт и Пожиратели Смерти готовы немедленно прекратить вооружённое противостояние.
Вольф, дочитав до конца и наскоро пробежав глазами статью на всякий случай ещё раз, чтобы удостовериться, что ничего не упустил, несколько секунд отстранённо глядел на газетный лист. Затем усмехнулся и повернулся к Северусу.
- Ну что, Сев, теперь у тебя появилась отличная возможность навсегда порвать отношения со своим папашей! Прогресс, как говорится, не остановить.
Произнося эти слова, он одновременно многозначительно сощурил глаза и слегка надавил носком ботинка на ботинок Снейпа. Тот, сдвинув брови, кивнул в ответ.
Вольф быстро окинул взглядом зал. Встретившись глазами с встревоженным Регулусом, он успокаивающе поднял руку, слегка склоняя при этом голову – «не волнуйся, знаю, займусь». Внимание Даалы удалось привлечь не так скоро – девушка была занята завтраком, подчёркнуто игнорируя взволнованные разговоры вокруг. Пришлось ждать, наверное, не одну минуту, прежде чем когтевранка, отставив пустую тарелку в сторону, бросила взгляд на слизеринский стол. Вольф раздражённо и коротко взмахнул правой рукой, после чего ей же ткнул в газету, сжатую в левой. Даала, встревоженно нахмурившись, немедленно развернулась к соседке и без лишних слов выхватила из-под её ладони «Ежедневный Пророк».
На стол перед Вольфом приземлился небольшой бумажный самолётик. Развернув его, Лестрейндж нисколько не удивился, увидев короткую строчку, написанную знакомым, аккуратным круглым почерком. Впрочем, сейчас он был уже не таким ровным – написано было второпях.
Вольф, что всё это значит? Л. Э.
Мрачно вздохнув, слизеринец оценивающе посмотрел на самолётик, прикидывая, влезет ли ответ на него, махнул рукой и, порывшись в своей сумке, извлёк собственные письменные принадлежности вместе с листом пергамента.
Гражданская война. Старайся не оставаться одна. Держись поближе к Сириусу. Берегись тёмных переходов, особенно вечером и возле подземелий.
Вольф помедлил, раздумывая, достаточно ли такого оповещения или надо дописать ещё что-то. Но мысли в голову не лезли. Возможно, ещё и потому, что в душе бурлило дополнительное раздражение, связанное с тем, что даже в этих двух строчках пришлось соврать. Ну, не то чтобы прямо соврать… Но Вольф физически не мог заставить себя написать «держись поближе к Поттеру», хотя расчёт был именно на это – что проклятый гриффиндорец хоть в кои-то веки окажется полезен со своими ухаживаниями и ревнивым обереганием чести Лили от любых посягательств. Пришлось вместо Поттера упомянуть Сириуса – всё равно они всегда вместе ходят…
Резко скомкав листок, Вольф привстал и, размахнувшись, прицельно запустил его прямо в руки к Лили – ну, точнее, между ними и тарелкой. Тратить время на то, чтобы доставать палочку и накладывать заклинание Левитации на пергамент, решительно не хотелось. Усиленно потерев лоб, Лестрейндж наклонился к Снейпу, шепнул ему на ухо, что после завтрака нужно будет собраться всем вместе, и заставил себя вернуться к завтраку. Аппетита большого уже не было, но энергия была нужна. Особенно сейчас.
До конца завтрака пришлось ещё поотвечать Мальсиберу, Эйвери и Джагсону, оживлённо поздравлявших друг друга и всех окружающих с началом очищения Магической Британии от всякой маггловщины. Поотвечать, разумеется, в одобрительных тонах, давая понять, что идея неплоха, только самим никуда пока торопиться не надо. Вольф прекрасно понимал, что идеи, подобные тем, что выдвинул Волдеморт, пользуются популярностью в достаточно широких кругах даже здесь, в школе. А на Слизерине – особенно.
Вольф поднялся на ноги, едва Северус закончил с едой, – сам-то он уже успел это сделать и теперь, ожидая, нервно крутил в пальцах вилку. Проходя мимо Регулуса, Лестрейндж слегка хлопнул его по плечу, взглядом зовя за собой. Даале и махать не потребовалось – она уже спешила от когтевранского стола к ним.
Однако спокойно выбраться в холл не удалось.
- Вольф, стой!
Даала прошипела сквозь зубы что-то нелицеприятное, вместе с остальными разворачиваясь к тяжело дышащей Лили.
- Что? – сумрачно спросил Вольф.
- Что ты мне насчёт гражданской войны написал? – Лили потрясла его мятой запиской. – И остальное? Мне теперь что, по школе ходить бояться?
- Да, – лаконично бросил Лестрейндж.
Лили осеклась и застыла, поражённо глядя ему в лицо и пытаясь отыскать на нём следы шутки.
- Ч… Что ты хочешь сказать? – наконец недоверчиво спросила она, встряхнув головой.
- Лили… – вздохнул Вольф. – Только то, что сказал. Неужели ты не видишь, что всё давно к этому шло? То, что произошло сегодня – это лишь первая открытая ласточка. Министерство не согласится на выдвинутые Волдемортом требования. Значит, будет война. Она уже началась. А ты знаешь, что и у нас, в школе, есть такие, для кого ты – «грязнокровка». Жизни твоей вряд ли что угрожает, но вот неприятности будут почти наверняка. Не ходи одна. Ищи себе спутников, любых, на кого можешь положиться.
Лили продолжала тяжело дышать, но теперь уже не от бега. Она зябко передёрнулась, обхватив себя руками.
- Сириуса?
- За него могу поручиться, – вздохнул Вольф. – Ну, и… Да хоть подружек своих бери, втроём – не в одиночку.
Лили хотела ещё что-то спросить, но Лестрейндж, бросив взгляд поверх её головы, презрительно скривился.
- Ну вот. И ходить далеко не надо, охрана уже тут как тут.
Развернувшись, гриффиндорка обнаружила перед собой Мародёров в полном составе. Впереди стоял напряжённый Поттер, рядом с ним хмуро сложил руки на груди Блэк. Позади и сбоку стоял Люпин, сжимавший обеими руками ремень сумки, а из-за спины Поттера высовывался Петтигрю.
- Лили, – настороженно дёрнул головой в сторону Поттер, – отойди от них.
- Ещё чего!!! – взвилась девушка.
- Ты что, газету не видела?!
- Видела, и что? – язвительно спросила Лили. – Вольф, между прочим, меня уже предупредил. Раньше тебя!
Джеймс бросил злой взгляд на Вольфа. Тот, ухмыльнувшись, поиграл бровями, повёл глазами в сторону Лили и, сложив губы трубочкой, пару раз чмокнул воздух.
- Ты!… – разъярённо стиснул руки в кулаки Поттер, подаваясь вперёд. – Если ты, гад слизеринский, ещё хоть раз прикоснёшься к ней…
- Поттер, прекрати! – притопнула на него Лили.
- Прекратить?! Да если он тебя ещё раз посмеет поцеловать…
- Это была
шутка, Поттер! – страдальчески закатила глаза Эванс. – Хотя, конечно, дурацкая, но всё равно – это не то, по чему ты должен психовать!
- Дурацкая? – разозлённо прищурилась Даала. – Да что бы ты понимала…
Вольфу пришлось на всякий случай оборвать её, подтолкнув локтем в локоть, потому что останавливаться боевая подруга явно не желала, и ляпнуть могла сгоряча совсем не то, что нужно.
- Молодые люди! – к ним с суровым видом приблизилась МакГонагалл. – У вас разве нет сегодня никаких дел… особенно подальше друг от друга?
- Да, конечно, профессор, – немедленно ответил Вольф, легко касаясь рук стоявших рядом друзей. – Мы уходим.
- Драная кошка! – выпалила Даала, едва покинув Большой зал. – Если бы она не встряла, мы бы уже в хлам разнесли этих… м-м…
- Неважно, – коротко бросил Вольф, не оборачиваясь. – У нас есть дела поважнее. Идёмте.
- Куда? – уточнил Северус.
- В наш штаб. Там не подслушают.
Дорога показалась очень короткой из-за волнения и вообще спешки. Пропустив вперёд себя друзей и тщательно проверив подступы к их тайному логову на предмет отсутствия слежки, Вольф запер дверь, набросив заглушающие и сигнальные чары, и устало прошёл к своему столу, бросив по дороге сумку на первое попавшееся кресло.
- Итак… По статье вопросы есть?
- Нет, – покачал головой Северус. Даала сделала то же самое, но молча.
- Ты правда думаешь, что это война? – с тревогой спросил Регулус.
- Рег… иного объяснения нет.
Вольф прикрыл ладонью глаза, положив большой и средний палец на виски, и слегка помассировал их, помогая себе собраться с мыслями.
- Я уже давно получал письма от Рудольфуса. Он на многое намекал. Теперь вот началось… Думаю, вряд ли стоит объяснять, что это действительно только начало.
- Я думаю, что аврорат не оставит без внимания такую наглость, – сдвинул брови Северус. – Более того – на то, чтобы раскрыть это преступление и переловить Пожирателей, будут брошены все его силы. Вряд ли они продержатся долго.
- Если бы всё было так легко! – усмехнулся Вольф, отнимая руку от лица и обводя взглядом лица друзей. – Армия войны, знаешь ли, всегда бьёт армию мира. Аврорат сейчас не на подъёме. Б
ольшая часть тех, кто сражался с Гриндевальдом, уже на пенсии. Других серьёзных угроз с тех пор не было. Пожиратели же… Не знаю, сколько их, но Волдеморт, скорей всего, подобрал себе лучших и натренировал их как следует. Рудольфус говорит, что он – величайший в мире волшебник. Даже если это и некоторое преувеличение, а так оно, я думаю, и есть – простые авроры не станут помехой ни ему, ни тем, кого он качественно обучил. Более того, они уже продемонстрировали свою беспомощность! Восемнадцать трупов сегодня, ещё шесть раньше. И никого не то что не поймали – даже не видели! А те, кто видел, мертвы!
Вольф раздражённо прихлопнул ладонью по столу.
- Но у Волдеморта вряд ли достаточно сил, чтобы разом взять власть, иначе бы он уже с этого и начал, а не охотился на магглолюбцев. Не знаю, почему он поспешил. Возможно, просто потерял терпение – радикалы им никогда не отличались. А возможно, уже собрал всех, кого можно было уговорить на боевые действия в мирное время, и теперь решил военным путём набрать себе очков – чтобы к нему присоединялись, видя его победы. Не знаю. Так или иначе, быстрой войны не получится. Будет собирание сил с обеих сторон, усиленная пропаганда, наращивание мощи… Короче, война на истощение. И это скверно, поскольку длиться может Мордред знает сколько.
- Чем это грозит непосредственно для нас? – спросил Северус, внимательно его слушавший.
- Молодец, Сев, – одобрительно кивнул ему Вольф, – зришь в корень. А конкретно для нас это грозит вот чем. Обе стороны начнут перетягивать к себе и нас, учеников. В первую очередь, конечно, старшекурсников, но и до нас дело может дойти. Но это пока ещё не так важно. Хуже другое: некоторые личности у нас на Слизерине могут, так сказать, попробовать оказать Волдеморту идейную поддержку. Проще говоря, приняться…
цепляться к магглорождённым. И это было бы ещё полбеды – но ведь такие, как Поттер, этого просто так не оставят. И разбираться тоже не будут, кто прав, кто виноват. Понимаешь, к чему веду?
- Конечно, – спокойно ответил Северус. – Придётся быть настороже всё время.
- Хуже, Сев, – покривился, как от боли, Вольф. – Намного хуже. Настороже мы, в общем-то, и так были. Но теперь наша вражда с гриффами может перейти на совсем другой уровень. Одно дело – когда дерёшься по привычке, и совсем другое – когда защищаешь идею… Теперь к Мародёрам могут присоединяться и другие. К нам тоже, но, боюсь, численное превосходство может теперь всегда оказываться на стороне врага. Более того – сами драки могут стать ожесточённее, причём гораздо ожесточённее…
- Мы разгромим их! – воинственно вскинула вверх сжатый кулак Даала. – Они не смогут нам противостоять!
- Один на один – возможно, – грустно улыбнулся ей в ответ Вольф. – Но что-то говорит мне, что такую роскошь нам теперь не так часто будут предоставлять. Может быть, не сразу, но со временем… Теперь нам надо будет учиться противостоять превосходящему по численности противнику. А самое главное – всегда, при любых обстоятельствах как можно быстрее приходить друг к другу на помощь. Больше нельзя будет позволить себе стоять зрителями и глядеть, как кто-то из нас в честной дуэли заваливает… кого-нибудь из Мародёров. Может подоспеть… слишком значительная поддержка. Так что такие красивые стычки можно будет себе позволить только, хм, по предварительной договорённости. А так… знаете, мне неприятно такое говорить, но придётся всегда использовать наше тактическое численное преимущество. Проще говоря – если вы не уверены, что помощь противнику не придёт, бейте, даже если он один против нас всех остался. Всегда. Чем быстрее мы будем с ними справляться, тем лучше. Военная аксиома… А у нас теперь, уж извините, что повторяюсь – война.
- Будут конкретные указания, вожак? – Даала подобралась, пристально глядя на Вольфа.
- Полагаю, нам стоит отработать совместные действия. Раньше мы ведь в основном как попало сражались, без взаимодействия. При равной схватке это прокатывало, но теперь… Может случиться так, что нам придётся драться… ну, я уже говорил. А раз так – каждый из нас должен, хотя бы временно, сдерживать как минимум двоих противников.
- Двоих? – поражённо спросил Регулус. – Ты считаешь, нам нужно будет драться с восьмерыми?
Вольф мягко усмехнулся в ответ.
- Во-первых, не исключено, хотя у нас тут мало мест для подобной схватки. А во-вторых, это понадобится нам для того, чтобы использовать косой боевой порядок.
- Какую связь имеет форма порядка с числом врагов? – удивился Северус.
Ответный взгляд Лестрейнджа заставил его ощутить редкое, но очень неприятное чувство собственного невежества. Похоже, он сейчас ляпнул что-то очень не то.
- Слова «Эпаминонд, Левктры, пятое августа триста семьдесят первого года до нашей эры» тебе ничего не говорят?
Северус, отведя взгляд в сторону так, чтобы не видеть Таркин, покачал головой.
- Хм. Понятно. Ну ладно, а про Фридриха Великого слышал что-нибудь?
- М-м… Прусский король, кажется? Вроде бы мы с ним дружили… И он всех бил…
- Понятно, – повторил Вольф и вздохнул. – Ладно, это, в конце концов, и в самом деле довольно специализированная информация… В общем, суть такова: меньшая часть сдерживает основную массу врага, а сконцентрированная ударная в это время громит его на фланге. Это обрушивает весь вражеский строй, позволяет зайти в тыл… Короче, если враг не специалист, то ему только отступать остаётся, чтобы избежать полного поражения. Эпаминонд так разгромил спартанцев, считавшихся до той поры непобедимыми. И причём не просто разгромил – у него было шесть тысяч, а у его противника, спартанского царя Клеомброта – целых десять. Правда, спартанцев из них было лишь семьсот, остальные – союзники из других городов, но и фиванская гвардия, «Священный отряд», насчитывала всего триста человек. Только из спартанцев погибло больше половины, включая и самого Клеомброта. А ведь царя охраняли лучшие воины! Эта битва, битва при Левктрах, стала первой в истории, после которой спартанцы запросили перемирия и три дня выносили с поля своих убитых… Эпаминонд погиб через девять лет, и снова он дрался со спартанцами – это было в битве при Мантинее. Но он успел узнать, что победил. Как наш Нельсон. Соратники горевали, что Эпаминонд умирает бездетным, но великий полководец ответил, что оставляет после себя двух бессмертных дочерей – Левктры и Мантинею… К слову сказать, он ещё и стратегом был талантливым, именно благодаря его руководству Фивы смогли переиграть Спарту, дотоле бывшую гегемоном Греции. В общем, очень талантливый человек был. Настоящий герой… Так, я что-то заговорился – прошу простить, меня снова занесло.
- Да нет-нет, вожак, что ты, – встрепенулась Даала, слушавшая его, не отрываясь – вскоре после начала рассказа она даже положила руки друг на друга, а подбородок на руки, всем своим видом выражая безусловное внимание. – Нам очень интересно! Верно ведь?
На последних словах она быстро повернулась к Регулусу и Северусу. Хотя теперь Вольф видел её только в профиль, да и то не полностью – половина была скрыта за волосами, – он отлично представлял себе очень
убедительное выражение красивого лица Даалы. Ему с трудом удалось подавить ласковый смешок.
- Верно, – подтвердил Северус, презрительно глянув на когтевранку в ответ. – Ты хочешь как-то перенести тот опыт на… наш случай?
- Да, именно так. Если, скажем, мы будем биться вчетвером против шестерых, то, если двое из нас уйдут в глухую оборону, но скуют тем самым на время четверых врагов, то другие двое опрокинут оставшихся двоих противников, и затем смогут ударить остальным в тыл. Конкретные схемы надо будет ещё разработать… и, что самое главное, отработать. Здесь места мало, для тренировок лучше будет подыскать ещё какое-нибудь помещение. Главное, чтобы достаточно просторное…
- Мы будем только манёвры отрабатывать? – уточнила Даала. – Или личный бой тоже?
- Можно, но, по-моему, это второстепенно. Любой из нас по крайней мере не уступает в бою каждому из Мародёров. Здесь нам пока тревожиться не о чем, а практика у нас и так будет.
- Ну… не совсем так, – тихо добавил Регулус, опуская глаза. – Я сомневаюсь, что смогу один на один справиться с Поттером или Сириусом…
- Но ты можешь, по крайней мере, их задержать, – утешил его Вольф. – А это тоже очень важно. Знаешь, в восточном военном искусстве есть такие понятия, как элемент «дзен» и элемент «ки». Это, в сущности, как раз то, о чём я говорил: элемент «дзен» сковывает противника в лобовой схватке, а элемент «ки» совершает манёвренный обход, манёвренный удар. Так вот, одно без другого действовать не может, во всяком случае, действовать с должной эффективностью. Так что без дела ты в любом случае не останешься.
- Здорово, – несмело улыбнулся Регулус. – Спасибо…
- Да не за что, – ответная улыбка Вольфа была подбадривающей. – Так вот, у меня такой план: я составляю все наиболее вероятные схемы боёв, систематизирую их, и мы будем тренироваться где-нибудь в укромном местечке. Скорее всего, здесь же, в подземельях. Помнится, где-то вон в той стороне были неплохие помещения…
- Послушай, я бы хотел вот о чём поговорить, – Северус задумчиво подпёр подбородок рукой. – Скажи, ты точно уверен, что нам стоит настолько торопиться? Подумай сам: если мы начнём столь ускоренную боевую подготовку, то это может подтолкнуть остальных к тому же самому. От наших мы вряд ли сумеем скрыть, куда и зачем уходим, даже если захотим. Они же всё-таки не дураки. Тоже займутся чем-то похожим по идее. Скорей всего, им действительно захочется опробовать на магглорождённых полученные навыки… Понимаешь, я боюсь, что так мы только ускорим… неприятные события.
- Знаешь, что я тебе скажу, – Вольф медленно провёл рукой по подбородку, – ты, конечно, прав, и так оно, скорей всего, и будет. Но дело в том, что всё это начнётся в любом случае, и вот в этом я уверен на сто процентов. Мы можем пытаться придержать развитие событий, насколько сможем, можем ничего не делать и ровно сидеть на месте, ожидая у моря погоды, а можем пойти навстречу тому, что по-любому случится. И знаешь, Северус, я предпочту последнее. У нас есть возможность активно действовать, и это главное. В таком случае лучше ускорить события, но оставить инициативу за собой. Поверь, это будет надёжнее. Инициатива слишком важна, чтобы отдавать её в руки другим. Если первый шаг, пусть и подготовительный, сделаем мы, это будет значить, что другим придётся подстраиваться под нас, а не нам под них. А раз так – преимущество будет за нами.
- Да, ты прав, вожак, – подтвердила Даала. – Именно так всегда и надо действовать. Лучше ударить первым, если видишь, что драки уже не избежать.
- Строго говоря, не совсем всегда, но в нашем случае, безусловно, именно так всё и есть, – согласился Вольф. – Правда, бить первыми нам сейчас ни к чему просто потому, что наша задача в этой войне – оборонительная, а не наступательная. Это Мальсибер с остальными наверняка будет цепляться к магглорождённым, это Поттер сотоварищи будет делать то же, но в обратном направлении, а наша задача, как я её понимаю – обеспечить безопасность нас и наших друзей. Вы согласны со мной?
- В общем, да, – первой ответила Даала, – но у меня есть один вопрос.
- Конечно, – кивнул Вольф, – я слушаю.
- Эванс. Она ведь тоже входит в число твоих друзей, не так ли? Значит, нам придётся защищать и её? Понимаешь, буду откровенной… она мне не нравится.
- Да мало ли что тебе не нравится, – разозлённо прошипел Северус. – Лили я буду защищать в любом случае, нравится тебе это или нет!
- Да пожалуйста, только не жди, что она будет тебе жутко благодарна!
- Ах ты…
- Хватит! – Вольф резко стукнул ладонью по столу. – Не сейчас! Что касается Лили… Не думаю, что Мальсибер, Эйвери и Джагсон станут к ней особо цепляться. Они знают, что я этого не люблю, и вряд ли захотят портить со мной отношения. Ну разве что бросят при случае «грязнокровка», но это не смертельно.
- А остальные? – пристально посмотрел на него Северус. – С других курсов? Особенно старшекурсники. В этом случае что?
Вольф молчал, хмуро перебирая пальцами сложенных перед лицом рук. Молчание затянулось настолько, что Северус не выдержал.
- Так что мы будем делать тогда? Защищать? Или прикажешь бросить?
- Взгляни на ситуацию иначе, – Вольф был мрачнее тучи. – Бросить её – стыдно. И жалко, она друг нам всё-таки, и урон для репутации будет такой, что не знаю сколько времени восстанавливать придётся. А защищать – получить ещё больший урон для репутации, только теперь уже непосредственно у нас, на Слизерине. Как ты думаешь, как сейчас, когда все поляризуются и выбирают сторону, посмотрят у нас на тех, кто станет открыто защищать «грязнокровок»? Да нам жизни на факультете не будет. И что тогда? На поклон к Поттеру идти? Нет уж, спасибо.
- Но… что же ты предлагаешь? – растерянно спросил Северус.
- Пока ещё не решил, – вздохнул Вольф. – Если честно, я надеюсь, что львиную долю её защиты возьмут на себя сами гриффиндорцы – у них это, в конце концов, фирменное, защищать слабых и уязвимых. Если случится так, что рядом их не будет… Попробую тогда пустить в ход дипломатию, наплету чего-нибудь, чтобы отговорить от… резких действий, скажем так. А если и это не сработает… Ладно, сейчас не могу сказать. Решим на месте. Северус, пойми меня. Я ни в коем случае не хочу, чтобы Лили могло что-то угрожать. Но она одна, а вас трое. У неё целый факультет в защитниках будет. Нас, рассорься мы со своими же, не защитит никто. Как ты думаешь, очень это удобно будет, если в коридорах надо будет стеречься гриффиндорцев, а в подземельях – слизеринцев? Если у нас не будет безопасного тыла? Что будет тогда?
- Я понимаю, – тихо ответил Северус, помрачнев ещё больше, чем Вольф. – Но ты же, я надеюсь, не хочешь сказать, что нам придётся покупать свою безопасность ценой её?
- Я же сказал, я сделаю всё, чтобы до этого не дошло, – Вольф снова прикрыл глаза ладонью и потёр двумя пальцами виски. – Будем надеяться на лучшее… А вообще, хочешь, чтобы Лили была в безопасности – поговори с ней и убеди её, что лучше ей не пренебрегать защитными мерами. Пусть нигде, по возможности, не ходит одна, пусть держится поближе к своим, пусть будет настороже. Не думаю, что нам придётся прекращать открытое общение с ней – если будут вопросы, ссылайтесь на меня, а я отговорюсь. Придумаю что-нибудь, не в первый раз.
- Хорошо, – коротко согласился Северус. – Я сделаю это как можно быстрее.
- Отлично. Ещё вопросы?
- Нам всегда на тебя ссылаться? – после некоторого молчания уточнил Снейп.
- Что ты имеешь в виду? – вопросительно склонил голову набок Лестрейндж.
- Если нас будут спрашивать, как мы относимся к происходящему… На какой мы стороне, и всё такое прочее… Как считаешь, что нам говорить? Что мы ни на какой стороне и просто занимаемся лишь самозащитой? Мне кажется, это не лучшая идея…
- Разумеется, – пожал плечами Вольф. – Тогда в нас увидят недостаточную твёрдость, а этого допустить нельзя… Так… Скажите-ка мне вот что. Во-первых. Как вы сами относитесь к этой проблеме? Мы уже говорили об этом, и не раз, но всё-таки, в свете недавних событий и вообще… Как вы относитесь к идеям Волдеморта?
- В принципе, положительно, – вздохнул Северус, – но я не хочу, чтобы это как-то задело Лили.
- Скорее безразлично, – сообщила Даала, – идиотов хватает и там, и там. Все мои друзья – это вы, а среди вас гр… магглорождённых нет. Ривоч и мама, как и я, чистокровные. Так что меня, в общем-то, не волнует, кто там кому морду бить будет.
- Ну… родители говорят, что он целиком прав, – протянул Регулус. – Но мне не нравится, что он убивает, и так много. Даже если это действительно были враги чистокровных, меня смущает… как легко и быстро, как… в каком количестве всё это произошло.
- Так ты скорее «за» Волдеморта или скорее «против»? – уточнил Вольф.
- Я… Я ещё не решил, – признался Регулус. – Затрудняюсь ответить…
- Ладно. Время у тебя ещё есть, – слегка усмехнулся Вольф. – Так, с этим ясно. Говорите вот что. Вы за Волдеморта, но умеренно. Хотите, чтобы всё прошло без крови и по возможности мирно. Думаю, это лучшая позиция на сегодняшний день. Лили мы объясним, что это – необходимая маскировка, а наших это вполне устроит – я думаю, что большинство из них думает так же, вряд ли здесь полно маньяков, которые только и ждут, чтобы начать убивать направо и налево.
- А как насчёт наших соседей по спальне – с ними продолжать общаться, как раньше? – уточнил Северус.
- Да мы с ними, в принципе, и так не вот чтобы общаемся… – задумался Вольф. – Привет, пока, как спалось, доброй ночи, дай списать домашку. Ничего особенного. Или что-то случилось?
- Да нет, ничего, – пожал плечами Северус. – У меня всё то же самое. Насчёт зелий любят консультироваться. А так мы с ними не сказать чтобы на короткой ноге. Регулус?
- Да я с ними вообще, считайте, не разговариваю, – удивился младший Блэк. – Мы же даже в разных комнатах живём. А со своими, ну, я имею в виду, со второкурсниками – да то же самое, что у вас с Мальсибером и остальными. Просто… ну, я бы сказал, общение приятельское, но не дружеское. Такой благожелательный нейтралитет.
- Ну вот и отлично. Тогда пусть так и остаётся, самое удобное дело. Так, мы всё обсудили? Или что-то забыли?
- Да вроде всё, – после минуты размышлений сообщила Даала. – Мы готовимся дать отпор гриффиндорцам, учимся действовать против численно превосходящего противника, держим нейтралитет, слизеринцам говорим, что мы за Волдеморта, но без эксцессов, сообщаем Эванс, чтобы не таскалась одна.
- Отличный конспект, – Вольф улыбнулся Даале, и та расцвела. – Тогда давайте приступим, не будем терять зря времени. Северус, отправляйся к Лили и сообщи ей то, что она должна знать. Но
только это. Надеюсь, ты понимаешь, что всё ей знать необязательно, хотя бы для её собственной безопасности? С неё ведь станется влезть, куда не надо. Скажем, прийти сюда и потребовать от нас, чтобы мы открыто выступили на стороне… не знаю, как её назвать, она пока не оформилась, но, короче, против Волдеморта.
- Я понимаю, – спокойно кивнул Северус. – Не волнуйся, объясню всё, как надо.
- Отлично. Даала, у меня для тебя есть особо важная просьба.
- Конечно, вожак, – глаза девушки заблестели, она подобралась так, что с коленями влезла на кресло.
- Разведка. Пожалуйста, прогуляйся по замку, проверь, о чём говорят. Нам будет очень полезно знать общий расклад сил… и мнений в школе. Даже если примерно – это уже будет очень важно.
- Всё сделаю в лучшем виде! – заверила его Таркин.
- Прекрасно. Регулус, а тебя я попрошу пройтись по подземельям. Присмотри нам подходящее место для тренировок. Главное – простор, хорошо, если будет подальше от входа и нашей Общей гостиной. Пыль будет, грязь – неважно, уберём. Остальное – на твоё усмотрение.
- Конечно, – обрадованно заулыбался Регулус. – Немедленно займусь!
- Чудно. Ну, а я дойду до Филча и потолкую с ним о чём надо. Во-первых, мало ли, вдруг он тоже знает что-то полезное, а во-вторых, ему надо объяснить нашу позицию со всеми подробностями. Он сквиб, да к тому же предан Дамблдору, а наш директор никогда не высказывал никакого намёка на поддержку идей Волдеморта. Надо будет заверить нашего дорогого завхоза, что мы – мирные люди, никакой войны не хотим, занимаемся только для самозащиты, ничего дурного против магглорождённых не умышляем. В такую пору, как сейчас, нам каждый союзник пригодится. Хорошо, что Филч уже и так на нашей стороне.
* * *
Вольф предполагал, что у Мародёров тоже будет какое-никакое, но совещание, и был почти уверен, что прямо на следующий день кто-то из них подойдёт к нему парламентёром прямо за уроке ухода за магическими существами. Самое удобное дело – он один, занятия на свежем воздухе, но в присутствии преподавателя, и поговорить можно, и быть уверенным в том, что подход не воспримут как нападение. А дня вполне достаточно, чтобы даже гриффиндорцы могли обо всём между собой договориться. И медлить незачем. Массовое нападение произошло в воскресенье, а как раз в понедельник – урок у Кеттлберна. Очень удобно!
Урок, кстати, в этом году был последний, и профессор то ли был выбит из колеи вчерашней новостью, хотя внешне это было незаметно, то ли изначально не собирался загружать перед каникулами учеников чем-то серьёзным, но темой сегодняшнего занятия были флоббер-черви – совершенно безобидные, но и совершенно неинтересные животные. Толстые, коричневые, до десяти дюймов в длину, неторопливо копошащиеся в корзинах, они с удовольствием поглощали салат. Собственно, никакого другого особого ухода за ними и не требовалось. Да и проку от них тоже не было, если не считать того, что слизь, выделяемая флоббер-червями, иногда использовалась для сгущения зелий. Но Северуса здесь не было, и поэтому Вольф даже желал, чтобы к нему побыстрее подошёл ожидаемый посланник. Делать было совершенно нечего, кроме как смотреть, как Кеттлберн консультирует по вопросам прошедшего семестра наиболее любознательных учеников. Среди них, кстати, был Люпин – значит, эта кандидатура на роль посла отменяется.
- Вольф, – раздался за спиной напряжённый, но негромкий голос, – нам надо поговорить.
- Значит, они послали тебя, – Лестрейндж спокойно развернулся, продолжая опираться на ограду загона. – Надо было догадаться. Ну что, что вы вчера надумали?
- Мы хотели бы знать, что ты и твои друзья собираетесь делать в связи со всем произошедшим, – без обиняков сообщил Сириус, подходя и тоже откидываясь спиной на ограду на расстоянии чуть больше вытянутой руки от Вольфа.
- А конкретно?
- Ну… – Сириус поморщился. – Что у вас там, на Слизерине? Ещё не призывают помочь Волдеморту в его благородном деле?
- Пока вроде нет, – спокойно пожал плечами Вольф, – во всяком случае, в открытую. А у вас на Гриффиндоре? Уже собираются всем миром бить наших при малейшем подозрении?
- Тоже нет. Но подобные высказывания были, не скрою. У нас считают, что у вас полно приверженцев Волдеморта.
- Ну, смотря что считать приверженностью ему… Во всяком случае, смею заверить, у нас никто не собирается нападать на магглорождённых. Во всяком случае, сильнее, чем обычно. Кровь мы лить не собираемся.
- Отрадно слышать, – хмыкнул Сириус и откинул голову назад, глядя на небо, затянутое лёгким белым слоем облаков. – Вообще, я тоже думаю, что до этого у нас не дойдёт… Как, кстати, ваши отнеслись к тому, что ты предупредил Лили?
- А никак. Никаких претензий пока не было.
- Странно.
- Да нет, отчего же. Думаю, они просто действуют по принципу «у каждого сеньора своя фантазия» и «джентльмен должен быть немного эксцентричен».
- Ладно, хорошо, – вздохнул Сириус, рывком отделяясь от ограды. – Слушай, Вольф, у меня к тебе есть просьба… Личная…
- Присмотреть за Регом?
- Да. Я беспокоюсь за него. Не хочу, чтобы он попал в дурную компанию, уж лучше твоя. Вольф… Побереги его там, ладно?
Голос Сириуса звучал почти умоляюще. За себя он бы никогда не стал так просить, а вот за брата… Вольф устало усмехнулся и провёл рукой по лбу:
- Не тревожься. Я это уже полтора года делаю. Поверь, в дурной компании для Регулуса я заинтересован ничуть не больше, чем ты.
- Ты всё-таки не очень изменился, – слегка улыбнулся Сириус. – Скажи, что ты думаешь – как будет дальше?
- Лично я полагаю, что это война. Предупреди там Лили, чтобы была осторожна.
- Уже, – снова хмыкнул Сириус. – Джеймс пообещал ей, что в его присутствии ей ничего не грозит.
- А она ответила: «Иди ты, Поттер, я сама о себе могу позаботиться».
- Не совсем так, но в целом ты угадал, – Сириус издал короткой смешок. – Она, как обычно, душевного порыва Джея совсем не оценила.
- По-моему, тебя это не очень расстраивает.
- Да не сказать чтобы очень… Не пара она ему, вот и всё. Как по мне, во всяком случае. А он ни о ком другом и слушать не желает.
- Ну что ж. Посмотрим, чем дело закончится, – слегка фыркнул Вольф, решив всё-таки не разворачивать тему, чтобы не поцапаться с Сириусом снова. Даже такие, пусть и не дружеские, но всё-таки мирные разговоры стали теперь такой редкостью…
- Угу. У кого упрямства больше окажется… – Сириус немного помолчал. – Ладно. Я пойду. Значит, вы в это дело лезть не собираетесь?
- Нам нет дела до фанатиков что с той, что с другой стороны, – резковато ответил Вольф. – Но если кто попробует атаковать нас – будем обороняться.
- Ясно. А слизеринцев вообще?
- Не рекомендую, – прищурился Вольф.
- Даже если за дело? – склонил голову набок Сириус.
- Боюсь, у нас с тобой разные понятия относительно того, что считать «за дело», – с некоторой грустью ответил Вольф. – Кстати… С днём рождения тебя. Жаль, что такой «подарочек» на него случился.
- Да, не самое приятное дело… Но спасибо, что не забыл.
- Не забуду… – печально улыбнулся Вольф, закрывая глаза. – Ты точно не хочешь передумать?
- Боюсь, что нет.
- Жаль. Но если вдруг разочаруешься в Поттере… – Вольф бросил на Сириуса быстрый взгляд из-под приоткрытых век. – Можешь с собой всех остальных приводить. Против Люпина и Петтигрю ничего не имею.
- Вольф, – мягко сказал Сириус, делая шаг вперёд. – Джеймс – хороший человек.
- И слышать не желаю, – посуровел Лестрейндж, отворачиваясь.
Сириус покачался с ноги на ногу, затем вздохнул.
- Знал бы ты, как иногда мне хочется тебя встряхнуть, чтобы ты уже перестал наконец вести себя как… ладно, – ещё один вздох. – Завтра уже Рождество. Каникулы. С праздником тебя. И… удачи.
- Спасибо, – хмыкнул Вольф. – Тебе того же. Похоже, относительно друг друга у нас с тобой мнения всё ещё одинаковые.
- Ага. «Вернись ко мне, я всё прощу».
- Вот-вот.
Слизеринец и гриффиндорец негромко и с некоторой неловкостью засмеялись, старательно отводя взгляды в сторону, но всё же не очень далеко. Каждый из них думал сейчас о том, изменит ли будущее их нынешние, застывшие между былой дружбой и не случившимся до конца разрывом отношения – и, если да, то в какую сторону.
Глава 26. Скоро, очень скоро что-то произойдёт! Вдруг кого-то рядом ты находишь взглядом –
Ты кого-то рядом за руку берёшь.
Было так всегда –
Нас вели туда
Пламя и вода!
Филипп Киркоров, «Огонь и вода».
Как практически никто и не сомневался, Министерство отказалось соглашаться на требования Волдеморта. Уже на следующий день в «Ежедневном Пророке» появилось обращение министра к гражданам Магической Британии, в котором было немало пафоса и бравурности. Министр заверял всех, что ни на какие угрозы никто не поддастся, что агрессивным притязаниям лорда Волдеморта будет дан решительный отпор, и что очень скоро все виновные в совершённых преступлениях будут схвачены и понесут заслуженное наказание.
Звучало это всё очень красиво, вот только у Вольфа имелись совсем другие сведения. Тем же вечером Рабастан пригласил его на, как он выразился, «раунд секретных переговоров». Оказалось, что Белла обеспечила Сквозными зеркалами не только Регулуса.
Рудольфус был рад видеть младших братьев, и разговор был долгим. Вольф был очень недоволен и разочарован тем, что, несмотря на все заверения, война всё же началась, но Руди объяснил, что у них просто не оставалось другого выхода – во имя блага будущего всей Магической Британии они просто обязаны были пойти на это. Но даже сейчас, по его словам, Тёмный Лорд проявил большую гуманность, ограничив список целей и пойдя на открытое обращение ко всем, прямо излагая свои весьма умеренные требования. Вольфа это успокоило мало – он со злостью осведомился, известно ли брату о том, что теперь из-за этих «умеренных требований» за ним и за его товарищами теперь охотится весь аврорат. Но это ничуть не смутило Рудольфуса, который спокойно заверил Вольфа, что это ему прекрасно известно. Но бояться нечего – лорд Волдеморт всё предусмотрел и продумал. Авроры окажутся бессильны в борьбе против Пожирателей, что, в свою очередь, подтолкнёт Министерство к соглашательству.
- Это они только пока такие крутые и непререкаемые. А как только они поймут, что у них нет никакой возможности обнаружить нас, нет никакой возможности защитить грязнокровок и предателей крови, то они сразу сядут в лужу. Просто не будут знать, что делать. Почти никто в нынешнем Министерстве не приспособлен к военным условиям работы. Так что весь их боевой дух – до первых поражений, а они неизбежны в борьбе с нами. У нас – лучшие.
- То есть, – уточнил Вольф, немного подумав, – вы рассчитываете, что вам поможет… резкая эскалация конфликта? Кажется, это так называется?
- Ну нет, не совсем так, – успокоил его Рудольфус. – Мы не собираемся прямо с завтрашнего дня взять и начать убивать всех налево и направо. Тёмный Лорд не хочет лишнего кровопролития. Думаю, что нам понадобится нанести ещё только несколько ударов по самым непримиримым, чтобы Министерство начало к нам прислушиваться. Там ведь тоже не хотят войны.
- Не хотят, – медленно покачал головой Вольф. – Но, я думаю, в Министерстве не так уж мало гриффиндорцев. А эти не сдадутся. Организуют сопротивление и, даже если министр пойдёт вам навстречу, скорее сами его сместят и своего на это место посадят, чем прогнутся.
Рудольфус какое-то время помолчал, хмурясь.
- Да, нам известно о тех, кто готов яростно отстаивать всякие там… «права» грязнокровок. Но Лорд думает, что они вряд ли сумеют быстро сойтись в мощную организацию, способную нам противостоять. Да и далеко не все они так уж горят желанием положить свою жизнь за маггловские отродья – скорее, боятся за себя. Если мы сумеем их убедить в том, что при новой власти им хуже жить не станет… Думаю, надолго это сопротивление не затянется.
- Будь осторожен, – тихо попросил Вольф, чувствуя, что дальнейшие его аргументы уже ни к чему не приведут. – Старайся не лезть к аврорам… и вообще туда, где опасно! Пожалуйста! Я… Ты знаешь, Руди, я боюсь, что так быстро не выйдет. Мне кажется, что всё это затянется надолго. Будь осторожен…
- Не бойся за меня, – ободряюще улыбнулся Рудольфус. – Со мной ничего не случится. Не думай обо мне, лучше учись, как обычно. Я… Я не могу ручаться на сто процентов, конечно, что война вас никаким боком не затронет, но я в этом почти уверен. Ни Лорду, ни Министерству нет никакого смысла втягивать в это школьников.
- А Рабастан? – Вольф взглянул на среднего брата.
- А что я? – пожал тот плечами и весело фыркнул. – Мне до выпуска ещё этот курс закончить, да весь следующий. Всё уже кончиться к тому времени успеет!
- Ну и радуйся, – ответил Вольф. Озвучивать вслух свою тревогу, что, возможно, как раз не кончится, а в полную силу разгорится, он не стал. Было ясно, что слушать его всё равно не станут. Да и смысла уже нет в этом – после ужина горчица…
- Радоваться… С какой-то стороны, возможно, и так, – Басти с потешным видом почесал у себя за ухом, – а с другой, всё веселье без меня пройдёт!
К удивлению Вольфа, на этот раз возразил уже Рудольфус.
- Всё не так уж весело, – посуровев, заметил он. – То, что я говорю, что для нас сейчас нет серьёзной опасности и вся эта история вряд ли затянется надолго, не означает, что у нас сплошное веселье и никаких проблем. Если ты и станешь Пожирателем, Рабастан, то не раньше, чем окончишь Хогвартс. Запомни!
- Ой, ну вот, опять ты за своё… – состроил демонстративно унылую физиономию Басти.
- Рабастан! Это уже не шутки. И не забудь – оба не забудьте: язык не распускать! И о защите от Тёмных Искусств не забывайте.
- Руди, ты чего? – хохотнул Басти. – Ты всерьёз полагаешь, что
нам надо от них защищаться?
- Какая-никакая, но это – дополнительная тренировка в боевой магии! – оборвал его старший брат. – И плюс – маскировка! Вам нельзя сейчас привлекать к себе… необычное внимание, ясно? Не говоря уже о том, что, по словам Волдеморта, некоторые авроры вполне могут применить Тёмные Искусства, когда поймут, что их обычный арсенал против нас бесполезен… Так что – не упускайте шанс! Вас обоих касается, ясно?
- Да, Руди, – серьёзно кивнул Вольф. – Конечно.
В последующие дни было не слишком похоже, что Рабастан придал особое значение этим предупреждениям. Хотя Вольф не мог сказать, что брат ведёт себя совсем уж безрассудно – как бы он ни отмахивался, утверждая, что вся эта настороженность выеденного яйца не стоит, но, тем не менее, насколько видел Вольф, Рабастан ни разу не говорил того, о чём надо было молчать, да и проблем с уроками не имел. Правда, во всём остальном Басти был всё так же весел и беспечен.
В целом, судя по новостям из газет, было похоже, что Рудольфус всё же прав. Несмотря на усиленный поиск Пожирателей, авроры так до сих пор и не смогли схватить ни одного из них – в их сети попадалась только всякая мелочь, посредники и «подозреваемые в соучастии». Никто из действительных членов организации так и не угодил в переплёт. Наступили и прошли зимние праздники, минули январские холода, начались февральские метели вместе с характерным потеплением, намекающим на близящийся март – а ничего принципиально нового в ежедневных известиях так и не появилось. Нападения продолжали проводиться, хотя и реже – по-видимому, всё же усиленные меры охраны угрожаемых лиц и вообще вся противодействующая политика Министерства давали какой-то эффект. Но напряжение в обществе продолжало подниматься. То, что предполагал Вольф, сбылось – ряды Пожирателей стали расти, что прямо подтвердил Рудольфус. Привлекаемые потайной пропагандой Волдеморта и видящие бессилие Министерства, новые рекруты начали стекаться под знамёна Тёмного Лорда, и с каждым месяцем их становилось всё больше.
В Хогвартсе тоже стало неспокойно. Сбылось и другое предчувствие Лестрейнджа – среди слизеринцев нашлось немало таких, что стали в открытую намекать магглорождённым с других факультетов на скорые изменения. А иначе говоря – оскорбления и насмешки стали гораздо более частым явлением. И, конечно, далеко не всегда оставались безответными. В первую очередь давали отпор гриффиндорцы, что было вполне ожидаемо. Не самым приятным сюрпризом оказалось то, что новый предлог для стычек в изрядной степени стёр различия по курсам – если раньше, как правило, друг к другу цеплялись ученики одной и той же параллели, то теперь в споры сокурсников Вольфа встревали нередко и старшекурсники. Не все, правда, но всё равно было очень неприятно осознавать, что, возможно, в следующий раз придётся драться с кем-то, кто знает заклятий больше тебя, и чья магическая сила выше. Приходилось быть осторожнее. К счастью, обычно можно было рассчитывать и на помощь слизеринских старшекурсников тоже, что несколько облегчало задачу. Чаще всего в стычках участвовали Розье и Уилкс, оба были курсом старше Вольфа. С гриффиндорской же стороны своим никогда не отказывался помочь пятикурсник Фрэнк Лонгботтом. Конечно, не он один, но этот был самым активным, благодаря чему и обратил на себя внимание. Теперь в случае любой стычки между слизеринцами и гриффиндорцами Вольф первым делом оценивал ситуацию в плане возможных союзников с обеих сторон. Больше уже не приходилось безоглядно кидаться в схватку, если дело доходило до неё. Иногда было целесообразней сначала послать за подмогой, благо никто из слизеринцев это сделать не отказывался, а порою даже и просить не требовалось.
Весна в этом году задерживалась – холода ушли в своё время, а вот тепло не спешило. Околонулевые температуры превратили в слякоть все тропинки, и грязи хватало даже на мощёных дорожках. Филч без устали честил на все корки разносящих эту грязь по всему замку из холла учеников, и, в принципе, Вольф его понимал. Более того – время от времени, когда не было угрозы попасться на глаза сокурсникам, он даже помогал завхозу, благо сам-то колдовать мог. Лестрейндж не стал бы признаваться в этом никому, кроме разве что Северуса, но, на самом деле, он по-своему привязался к ворчливому Филчу. После того, как представилась возможность узнать его получше, Вольф понял, что завхоз, собственно, неплохой человек, просто завидует всем ученикам из-за того, что они могут применять магию, а он нет. Но, с другой стороны, он доволен уже тем, что работает полноправным сотрудником в одном из важнейших мест Магической Британии, а не пытается пристроиться где-нибудь в маггловском мире. Вот это противоречие и делает его таким раздражительным. А так, сам по себе, Филч, в общем-то, человек достаточно приличный.
Уроки текли своим чередом, несмотря на происходившее за стенами замка. Вялотекущая борьба между Пожирателями и аврорами, сначала донельзя взволновавшая учеников, теперь не то чтобы приелась, но уже не вызывала прежнего ажиотажа. Вольф видел, что все они понемногу привыкают к тому, что творится. Теперь уже не приходилось видеть, как кто-то хватает свежий выпуск «Пророка», не давая ему даже упасть на пол, и начинает лихорадочно в него вчитываться. Нет, теперь почти все просматривали газету внимательно, но без особого волнения. Учителя тоже вели себя как обычно, разве что, по словам Рабастана, преподаватель защиты увеличил старшим курсам количество практики за счёт теории, уделив больше времени тренировкам по самообороне. На самом-то деле, конечно, правильнее было бы называть их тренировками по боевой магии, но ничего по-настоящему серьёзного ученикам не преподавалось, а половина занятий вообще уходила на шлифовку того, что знал даже сам Вольф – всё тех же Оглушающего, Парализующего, Обезоруживающего, Ватноножного, Щитового и им подобных заклятий. Конечно, дело тоже хорошее, но Лестрейндж имел достаточное понятие о Тёмных Искусствах, чтобы понимать: в настоящем бою такой набор успех может принести только при большом численном превосходстве или драке с каким-нибудь новобранцем. В случае настоящего нападения Пожирателей всё это поможет объекту атаки немногим больше, чем мёртвому припарки.
И однако же Вольф и сам начал постепенно успокаиваться. Пока что слова Руди оправдывались – Министерство неделю за неделей проседало, теряя авторитет в глазах населения, пусть пока и не очень быстро, а никаких потерь со стороны Пожирателей не наблюдалось. Страх за старшего брата если и не ушёл совсем, то, во всяком случае, притих, и Вольф, наконец, смог спокойно сосредоточиться на текущих планах и вопросах.
У него и его друзей теперь было немало дел и помимо уроков. Они старались собираться все вместе почаще – обычно для боевых тренировок, хотя и осваивать анимагию таким образом оказалось спокойней и веселее. Начальная стадия процесса, основывавшаяся на нумерологических расчётах и определении наиболее подходящей линии развития способностей, в том числе и при помощи зелий, была успешно пройдена. Общее направление было определено – хотя стопроцентной вероятности ни один способ не обещал, но наибольшие шансы были обещаны формам хищных млекопитающих. Даала сразу же размечталась о том, чтобы они все стали волками, чтобы окончательно оправдать своё название, «и вообще, это же будет так классно!». Вольфу пришлось лично охладить её пыл, напомнив, что различных видов хищных зверей существует несколько тысяч, и вероятность такого совпадения крайне мала. Однако Даала с ним не согласилась.
- Ну, если бы раздача шла чисто по случайной вероятности, то конечно, вероятность была бы исчезающе мала. Но ведь ты сам говорил, что анимагический облик для каждого – это отражение его души. А раз так, то вероятность нам всем получить что-то общее вовсе не так мала – сошлись же мы вместе! Значит, есть у нас это общее, так ведь?
- Безусловно, но это ещё не значит, что этого общего хватит на такое совпадение, – мягко уточнил Вольф. – Для дружбы вовсе не обязательно быть копиями друг друга.
- Да… наверное, ты прав, – погрустнела Даала. – Но мне так хочется, чтобы мы все и в анимагическом облике были вместе… ну, совсем вместе – ты меня понимаешь, правда?
- Конечно, понимаю, – кивнул Лестрейндж. – Но тебе нечего волноваться – вместе мы останемся в любом случае, кем бы ни стали. Мы всегда найдём способ взаимодействия, обещаю тебе.
Боевые тренировки также отнимали немало времени, хотя и проводились по общему согласию только дважды в неделю. Регулус нашёл отличное помещение в подземельях. Недостаток, собственно, был там один – о каких-либо манекенах для отработки заклятий думать не приходилось. Нет, можно было, конечно, грубо трансфигурировать старую мебель в человеческие силуэты, но даже для отработки прицельных ударов по движущейся мишени требовалось, чтобы кто-то двигал их заклинанием Левитации – таким образом, одновременно непосредственно тренировкой могли заниматься максимум двое. Так что, после непродолжительного совещания, было принято решение для отработки меткости просто нарисовать силуэты-мишени на дальней стене, а основное время посвятить спаррингу и тренировке совместных действий в бою. Например, в случае попадания Оглушающего в кого-то из них ближайший к поражённому должен был накрыть себя и его Щитовыми чарами, третий – под их прикрытием оказать необходимую помощь и вернуть боеспособность, четвёртый в это время осуществлял огневое прикрытие, находясь в стороне. После чего все снова должны были вернуться к рассыпному строю и продолжить бой.
Алгоритмы, подобные этому, оказалось совсем несложно составлять. Куда как сложнее было высчитывать, какие окажутся наиболее полезными. Дело оказалось в том, что для надёжных и отлаженных действий их надо было действительно повторять огромное количество раз – до тех пор, пока они не вставали на уровень рефлексов. Учитывая занудность этого занятия, а также то, что все их тренировки были всё же добровольным делом, а не армейской муштрой, приходилось для поддержания активного интереса ещё и регулярно чередовать алгоритмы, перемежая атаку с защитой, наступление с обороной. В итоге большое количество алгоритмов быстро отработать никак не удавалось, что стало ясно уже после первых занятий. В силу этого пришлось решать, какие из них являются самыми ценными и должны быть поставлены в самое начало очереди. Задача осложнялась тем, что невозможно было заранее предсказать, где придётся драться, с кем и в каком составе. Сколько будет места для манёвра, будут ли участвовать старшекурсники и, если да, то с обеих сторон или нет. Будет ли возможность сойтись всем вчетвером для совместных действий – или придётся драться без кого-то одного, а может, и двоих. Вольф мог поручиться только за себя и Северуса – поодиночке за пределами Общей гостиной и спален они ходили редко. А вот Даала и Регулус запросто могли в критической ситуации оказаться одни. Причём больше всего Вольф беспокоился именно за Даалу – если Регулус обычно первым старался никуда не встревать, да и сам по себе никаких конкретных врагов не имел, то горячая когтевранка влезть в драку могла на раз, к тому же при этом не слишком-то задумавшись о численном превосходстве врага. Пришлось ещё и раздумывать над тем, как бы побыстрее сходиться вместе при любой ситуации. Но пока Вольфу не удавалось эффективно решить этот вопрос – пользоваться Сквозными зеркалами можно было только в отсутствии посторонних глаз, да и даже в этом случае могло случиться так, что помощи пришлось бы спешить из разных концов замка. Вся схватка ко времени её прибытия могла уже закончиться. Так что пока Вольфу оставалось только напоминать Даале, что начинать бой, не удостоверившись в отсутствии у противника какого-либо значимого превосходства, нежелательно. Помогало не очень, но, к счастью, выручало другое обстоятельство: Даала редко обращала внимание на кого-то, кроме своих друзей, так что в их отсутствие нечасто и за палочку хваталась. А к ней самой обычно всё же гриффиндорцы не цеплялись – один на один с ней драться для большинства из них было чревато, а группой на одну девушку… Даже не имеющие благородного происхождения понимали, что это как-то ну уж очень некрасиво, особенно для представителей «факультета храбрецов».
* * *
Апрель наконец-то принёс настоящую весну. Облака перестали висеть над замком и всеми окрестностями сплошным покровом, солнце начало нормально пригревать, а слякоти с каждым днём становилось всё меньше. Природа снова расцветала, а вместе с ней – и люди. По сравнению с зимой улыбок на лицах стало на порядок больше.
Вольф начинал ощущать, что ему всё больше нравится смотреть на сокурсниц. Они становились всё фигуристее – какая-то больше, какая-то меньше, но в целом это было заметно у всех. В голове начали мелькать мысли о том, что неплохо бы к кому-нибудь присмотреться. Его отношения с Самантой по обоюдной договорённости не выходили за пределы квиддичного стадиона, так что в плане выбора он был свободен. Но сам этот выбор пока что сделан не был – прежде всего потому, что Вольф сам затруднялся решить, насколько ему в ближайшее время нужна девушка и для чего. Поцелуи Саманты были достаточно жаркими, а более глубокие отношения с кем-то могли откусить слишком много времени, уделяемого друзьям. Тем более что тут был и ещё один фактор – межфакультетские любовные отношения встречались нечасто, а на Слизерине не слишком-то приветствовалось поведение «кошачьей гульбы просто так», без особых намерений. Кандидаток на это было мало.
Впрочем, Вольф полагал, что является достаточно приятным объектом для любых отношений, в том числе и ни к чему серьёзному не обязывающих. Достаточно приятным в том числе и для того, чтобы добиться благосклонности и на стороне. Вопрос, правда, заключался в том, не принимает ли он желаемое за действительное. Вольф даже начал по вечерам после умывания пристально оценивать себя в зеркале, предварительно, разумеется, подгадывая так, чтобы остаться в помещении одному. Приходилось констатировать, что ничем особенно серьёзным хвастать не приходится. Волосы хорошие, но вполне обычного оттенка – светловато-коричневые, вроде молочного шоколада. Правда, по словам парикмахера, они были пепельно-русые. Вольфу такое определение нравилось, хотя «пепельность», насколько он мог оценить, прослеживалась лишь на свету сразу после ванной – волосы приобретали дополнительный отблеск. Хотя, опять же, было не совсем понятно, почему он пепельный – сам Вольф скорее бы оценил его как медный. Но в итоге он махнул на это дело рукой, рассудив, что профессионалу виднее, а «пепельно-русый» звучит хорошо и даже, в некотором роде, романтично.
Всё остальное было на том же уровне. Глаза – тёмно-карие. Посадка, очертания – всё как обычно, ничего выдающегося. Ну разве что при ярком освещении они начинали слегка золотиться, словно коньяк, но для полного эффекта надо было любоваться на себя в зеркале, поднося его к лицу чуть ли не в упор, сидя при этом у камина или на прямом солнечном свету. А фигура… Ну, нормальная. Не толстый, не раскачанный. Рост повыше среднего будет. В общем, Северуса по внешности Вольф обгонял вполне уверенно (хотя, разумеется, вслух об этом никогда не упоминал), но вот, к примеру, Сириусу так же явно уступал. Недаром тот, кажется, уже при девчонке был, насколько мог судить Вольф по своим наблюдениям.
К счастью, эти нервные мысли всё же не имели возможности занимать сознание своего хозяина целиком. Других дел тоже хватало. В начале апреля Слизерин успешно разгромил Пуффендуй – настолько успешно, что никому в команде даже напрягаться особо не пришлось. Гриффиндор тоже проводил свои матчи достойно, и, в итоге, последний спор на квиддичном поле в этом году должен был снова состояться между всё теми же двумя командами. Вольфа этот вопрос занимал очень сильно. Он не сомневался в том, что «львы» приложат все усилия для того, чтобы снова одержать победу, и был полон решимости не дать им вновь торжествовать над родным факультетом. Но Вольфа сильно тревожил капитан. Оуксток вызывал большие подозрения. Он даже не пытался придумать что-то принципиально новое для победы в решающей схватке, а просто гонял свою команду на тренировках, надеясь, по-видимому, достигнуть преимущества просто за счёт превосходства в обычных лётных приёмах. Чисто количественного превосходства – скорости побольше, виражей покороче… И вот это очень нервировало Лестрейнджа, который к тому же был уверен, что гриффиндорцы не только, как минимум, тоже приложат усилия для поддержания своей команды на прежнем уровне, а как максимум – постараются поднять свои показатели, но ещё и о разведке позаботились. Во время тренировок Вольф нередко оценивал с воздуха возможности местности в плане шпионажа и всякий раз приходил к неутешительным выводам: мест, откуда можно увидеть, что нужно, а самому при этом остаться незамеченным, предостаточно даже без использования маскировочных чар. И никаких мер по противодействию этому Оуксток не принимал, а когда Вольф прямо обратился к нему, то просто отмахнулся от своего загонщика, заявив, что они не отрабатывают ничего, что стоило бы особых мер предосторожности.
Лестрейндж мог найти только одно объяснение такому поведению капитана, кроме откровенной глупости: Оуксток заканчивал Хогвартс, для него это был последний курс и последний матч, и победа уже не имела для него особой ценности, а поражение не представляло собой беды. Его уже ждала взрослая жизнь, причём жизнь, где шла война, пусть пока что и не слишком активная. И в связи со всем этим капитану было уже не до школьных соревнований. Понимая в целом такую логику, Вольф всё же не мог с ней согласиться как игрок – он-то сам заканчивал только третий курс, а не седьмой, и победа имела для него, да и для большей части команды, совсем другую ценность. Как следует поразмыслив над всем происходящим и оценив все факторы, Вольф принял решение втайне самому подготовить, что только возможно, к последнему в этом учебном году матчу. К тому же он нашёл себе надёжную союзницу в лице Саманты Фоули, которая полностью разделяла его мнение насчёт Оукстока и готова была оказать всемерную помощь.
Главной, по мнению Вольфа, задачей, которую им предстояло решить, была разведка. Без ясных данных о том, что собираются делать на поле гриффиндорцы, нечего было и думать о создании надёжных мер противодействия. Однако не приходилось сомневаться в том, что их капитан вряд ли следует примеру Оукстока и машет рукой на всю контрразведку. Значит, теперь уже надо было вновь оценить возможные наблюдательные пункты, на этот раз – с точки зрения их применения самому.
Для этого им с Самантой пришлось немало полетать над стадионом, стараясь выбирать такое время, при котором было меньше всего возможности попасться на глаза кому-либо из гриффиндорцев. Положение осложнялось тем, что видимость была разной в зависимости от погоды – при ярком солнце лучше всего было укрываться в одном месте, при облачности – в другом, а ветер мог поставить дополнительные задачи, равно как и недавно прошедший дождь… Для того, чтобы надёжно и по возможности тайно всё оценить, им даже пришлось несколько раз пропустить уроки – под благовидными предлогами, разумеется. Впрочем, Саманте это только понравилось – смеясь, она сообщила Вольфу, что так даже веселее. Больше азарта и авантюризма чувствуется.
Наконец, после всех испытаний, набор нужных мест для наблюдения был определён. Оставалось только внимательно проследить за тренировками гриффиндорцев, проследить – и оценить всё то, что они будут проделывать. Лестрейндж то укрывался под преподавательской трибуной, каждый раз проделывая в полотнище перед ней две аккуратные дырки для глаз и заделывая их на всякий случай перед уходом, то схоранивался прямо на поле, отрыв у его края ночью небольшую яму и наблюдая за происходящим через щели в маскировочной крышке, покрытой сверху тонким слоем грунта, то устраивался прямо на комментаторском месте – точнее, забираясь под рабочий стол комментатора и проделывая в тонкой стенке всё ту же пару дырок, плюс прикрываясь, насколько получалось, отвлекающими внимание чарами. Против хорошего Хоменум Ревелио они бы вряд ли помогли, но, как ни странно, гриффиндорцы практически не пользовались магией для того, чтобы обезопасить себя от подсматривания, ограничиваясь простым физическим осмотром, да и то не всегда. Один раз Вольф обнаглел до того, что устроился прямо на крыше гриффиндорской раздевалки, решив проверить, правда ли, что сплошь и рядом надёжней всего прятаться у врага под самым носом. Оказалось, что правда – всю тренировку гриффиндорцев удалось отследить от начала и до конца безо всяких проблем, осматривать тонкие, прикрытые цветной материей доски в ярде над входной дверью в собственную раздевалку никому из них и в голову не пришло. Хотя на все эти выкрутасы пришлось пустить целую кучу времени, но зато теперь Вольф хорошо представлял себе всё, на что способны гриффиндорцы и что они готовят к решающему матчу.
Теперь требовалось решить, что делать с этими сведениями. Можно было бы, конечно, предоставить их Оукстоку, тем более что это было самым простым решением… но Лестрейндж отказался от этой идеи почти сразу. Во-первых, у него не было ни малейшей охоты предоставлять с таким трудом добровольно добытые сведения такому… некачественному капитану. В том, что полноценно ими воспользоваться Оуксток всё равно либо не сумеет, либо просто не станет, у Вольфа сомнений не было. Да и нужно было думать о себе и о собственном будущем. Стать капитаном Лестрейндж действительно хотел. А для этого надо было показывать свою инициативу, показывать, что способен на большее, чем просто быть на побегушках у, скажем откровенно – почти бездарности.
При таком раскладе требовалось самому придумать контрмеры против идей гриффиндорцев. Задача осложнялась главной проблемой – капитаном был не он. И, что самое скверное, Оуксток, даром что явно собирался в скором времени вообще забыть про квиддич, точно не стал бы до поры хотя бы неформально уступать своё капитанское место кому бы то ни было. Значит, нужно было действовать в обход него. К счастью, подтвердились очень важные сведения, полученные от Саманты: никто в команде не питает особых иллюзий насчёт их капитана. А раз так, то вряд ли кто будет сильно против того, чтобы послушать кое-какие мысли по поводу грядущего матча, мысли, подкреплённые серьёзными аргументами… Ну, а уж полетать на тренировке в соответствии с ними, хотя бы немного, или нет – пусть сами решают. Заодно можно будет и лучше оценить характеры тех, с кем ещё играть и играть, и потренироваться в уговаривании людей. Тоже пригодится.
Дела шли не так уж плохо, и кое-каких успехов удалось добиться. Вольф был в целом доволен собой, но продолжал сомневаться, хватит ли всего проделанного им для того, чтобы помешать гриффиндорцам снова победить. Ему в голову пришла одна идея, которая вначале показалась глупой, но через некоторое время Вольф рассудил, что он, в любом случае, ничего не теряет.
Ему повезло вдвойне – мало того, что прорицания удачно выпадали прямо на вторник, так ещё и были последним уроком. Подойти к Комстоку не составляло никаких проблем.
- Да, мистер Лестрейндж? – с улыбкой осведомился профессор, обнаружив, что в классе остался лишь один ученик, и этот ученик с вежливо-вопросительным видом стоит сейчас рядом с ним.
- Профессор, я бы хотел попросить вас об одном одолжении…
- Вот как? – заинтересованно приподнял брови Комсток. – И каком же?
- Профессор, вы не могли бы… заглянуть в моё будущее? Хотя бы немного?
- Мистер Лестрейндж, – добродушно усмехнулся преподаватель, погладив седую бороду, – разве вы не помните, что я вам говорил ещё на первом уроке? Прорицания – это не расписание спектаклей на театральной афише. Даже тогда, когда действительно удаётся приоткрыть завесу грядущего, точно его прочитать невозможно. Если вас интересует что-то конкретное, то, боюсь, я не смогу вам помочь.
- Ну… Конкретное, конечно, было бы хорошо, но… Я на любое согласен.
- Вот как? Любопытно… Надо полагать, вы ожидаете в обозримом будущем нечто очень важное, и хотите получить хотя бы осколок знаний о том, что может случиться?
- М-м-м… – протянул Вольф, отводя глаза. – Да.
- Люди никогда не меняются, – немного рассеянно улыбнулся Комсток. – «Счастье в жизни предскажет гаданье – и нежданный удар роковой, дом казённый с дорогою дальней – и любовь до доски гробовой…» Ну что ж, мистер Лестрейндж, пройдёмте в мой кабинет. Посмотрим, что у нас с вами получится.
Пропустив слизеринца вперёд, профессор плотно закрыл дверь и прошёл к своему столу. Пока он что-то в нём разыскивал, Вольф с интересом оглядывал окружающую обстановку. Здесь повсюду – и на полу, и на шкафах, и на полках – находились самые разнообразные предметы гадательного искусства, от хрустальных шаров и памятных ещё с начала занятий кофейных чашек и заканчивая толстыми томами в кожаном переплёте и пространственными моделями Солнечной системы.
- Ну что ж, мистер Лестрейндж, – оторвал его от этого занятия голос профессора, – присаживайтесь. Сейчас вы познакомитесь с тем, что на уроках мы будем проходить ещё очень нескоро. Только на шестом-седьмом курсах.
Вольф, волнуясь, с глубоким любопытством уселся напротив профессора, между ладонями которого на столе лежала колода карт с необычными рубашками.
- Это – карты Таро, – объяснил Комсток, беря их в руки. – Возможно, вы уже слышали о них. Они созданы специально для гадания, в отличие от обычных, и за ответами к ним обращались даже короли. Двадцать две карты старших арканов и пятьдесят шесть карт младших арканов – четыре раза по четырнадцать. Современной колоде уже более пятисот лет, она впервые появилась на севере Италии, в Милане. Но своё начало карты Таро берут ещё в древнем Египте, хотя, разумеется, за прошедшие тысячелетия они успели сильно измениться и развиться.
Вольф внимательно следил за перебираемыми профессором картами. Рисунки на них были совершенно необычными, если бы не характерный размер, он бы без объяснений вообще не был уверен, что это карты. Комсток же тем временем, не торопясь, касался пальцами каждой карты по очереди.
- Итак, мистер Лестрейндж… Вас всё же интересует нечто в определённом направлении – или «будущее вообще»? Подумайте, не спешите.
Вольф задумался. Его интересовал, конечно, прежде всего матч с Гриффиндором. Но почему бы не попробовать заодно узнать и ещё что-нибудь? Скажем… когда у него появится подружка? И где её лучше всего искать? А может… может, что-то более глобальное? Но что именно тогда лучше всего спросить? Вольф был немного наслышан о гадании на картах и знал, что два вопроса в один день не задают. А бегать к профессору с такими просьбами регулярно было бы и вовсе глупо. Так что же выбрать?
- Позвольте, я попробую помочь вам, – предложил Комсток, по-прежнему перебирая карты. – Видите ли, у Таро есть несколько основных раскладов, и каждый предназначен для ответа на вопрос определённого рода. Давайте я перечислю их, а вы решите, что вам больше подходит?
Дождавшись согласного кивка, профессор продолжил:
- Итак… Расклад «Карта дня», он самый простой. Используется для прогноза текущего дня или же для получения ответа на конкретный, чётко сформулированный вопрос типа «да или нет».
- Нет, сэр, – покачал головой Лестрейндж. – Это не то.
- Хорошо, – согласился Комсток. – Идём дальше. Расклад «Ситуация». Требует чёткой формулировки вопроса, хотя и не такой чёткой, как предыдущий. Предназначен, как следует из названия, для того, чтобы характеризовать определённую ситуацию и дать к ней совет. Ситуацию в плане конкретного события, опять-таки, то есть довольно узкий момент.
Вольф на этот раз задумался, но всё же снова качнул головой, решив подождать более развёрнутого варианта.
- Расклад «Крест», – продолжил Комсток. – Тоже довольно прост. Используется для короткого, лаконичного, краткосрочного совета, которого бывает достаточно для того, чтобы выбрать нужное направление. Типичные для этого случая вопросы – это «Что мне предпринять?», «Что будет важно?» и им подобные. Полагаю, снова не то? Интересует больший объём сведений, не так ли? Что ж, полагаю, в таком случае расклад «Самопознание» пропускаем, тем более что он вообще, на мой взгляд, практически бесполезен… психология даёт в этом плане куда как более развёрнутые и ясные ответы… Хм. А, быть может, вас интересует расклад «Партнёр»? Он может показать вам кого-либо из ваших знакомых, помочь прояснить суть отношения к вам интересующего вас человека… а также указать на события ближайшего будущего, связанные с этим человеком.
- О, нет, сэр, – уверенно улыбнулся Лестрейндж. – К сожалению, это тоже не то, что меня интересует.
- Вот как? Похвально. Потому что в вашем возрасте большинство людей интересует одно и то же – «А как она на меня смотрит?» или нечто ещё подобное. Что ж, идём дальше… Расклад «Взаимоотношения». Он предназначен для того, чтобы прояснить состояние партнёрских отношений – любых, от соседских до любовных, – между вами и интересующим вас человеком в данный момент времени. Но срок действия гадания распространяется примерно на четверть года, хотя с каждым днём актуальность его ослабевает. Если вы хотите примерно узнать, как у вас обстоят сейчас дела с кем-либо…
- Нет, сэр.
- Всё интереснее, – Комсток действительно выглядел только довольнее с каждым новым отказом. – Что ж, перейдём к по-настоящему сложным раскладам. Расклад «Решение». Он нужен, когда ситуация требует от вас принятия определённого решения. Когда нужно ответить на вопросы круга «Что мне делать, делать ли это и какие потом будут последствия». Карты сами по себе не примут за вас решение, но они очертят круг тем, связанных с вопросом и ситуацией, его породившей, а также помогут раскрыть закономерности, вытекающие из того или иного решения. Это вас интересует?
- Решение… Определённое решение… – медленно проговорил Вольф. – Думаю, что… тоже нет. Решения мне уже ясны… мне бы хотелось знать, к чему они приведут или могут привести.
- Ах, вот, значит, как. Хорошо. Тогда, я полагаю… В данном случае вам лучше всего подойдёт расклад «Ленорман». Он назван в честь великой предсказательницы, к которой не раз обращался сам Наполеон и которая предрекла ему все главные повороты его жизни… Расклад достаточно универсален, и большинство вопросов, на которые он отвечает, как раз созвучны тому, что интересует вас.
- Хорошо, – набрав воздуху в грудь, решительно выдохнул Вольф. – Я… согласен.
Комсток кивнул и положил колоду на стол между ними, развернув её широкой полосой.
- Выберите поочерёдно девять карт, мистер Лестрейндж, и выкладывайте их квадратом три на три. Пока не переворачивайте – они должны лежать рубашкой вверх. Беря карты, думайте о том вопросе, который вас так интересует.
Вольф согласно кивнул и принялся выполнять требуемое. После того, как все девять карт были выложены в нужном порядке, профессор аккуратно сложил остальные вместе и убрал в сторону.
- Итак, мистер Лестрейндж… Карты левой колонки означают прошлое, карты средней колонки – настоящее, карты правой колонки – будущее. Первая карта слева – недавнее прошлое. Те события, что являются источником нынешнего положения дел или вашего душевного состояния. Откройте её.
Вольф перевернул карту и с любопытством посмотрел сначала на неё, а потом на преподавателя прорицаний.
- Тройка Мечей, – бесстрастно проговорил Комсток. – Она символизирует стремление к недостижимому идеалу, отказ от действительности и одновременно неспособность от неё уйти. Отсюда – скорбь, отвращение, разочарование… расставание, недостижимость.
Стремление к недостижимому идеалу… Вольф снова посмотрел на карту, на этот раз – с задумчивостью. Какой именно идеал имеется в виду? Примирение с Сириусом? Прекращение войны? Что именно?
Впрочем, было понятно, что точного ответа не будет. Вольф протянул руку к следующей карте и вопросительно глянул на профессора. Получив подтверждающий кивок, Лестрейндж перевернул её.
- Карта, означающая настоящее… Те вопросы или обстоятельства, что занимают ваши мысли сейчас. И у вас это – Пятёрка Мечей. Её сила направлена на разрушение, сметание с дороги всего, мешающего избранному движению. Это ломка мировоззрения, перемена направления жизненного пути.
- Как мило… – пробормотал Вольф.
Сметание всего, мешающего движению. Стремление к победе в грядущем мачте? Или нет? Что-то большее? И как вяжется расчистка пути с переменой его направления?
- Профессор, а нельзя узнать – сметаться будет с новой или старой дороги?
Комсток лишь молча покачал головой.
- Жаль… Что ж, ладно. Можно дальше?
Ещё один кивок.
Третья карта снова оказалась с мечами. Судьба словно веселилась, напоминая Вольфу о прошлом его рода и о том, что грядущее может легко снова пойти по этому пути.
- Семёрка Мечей. И это – ваше ближайшее будущее, направление дальнейшего хода событий в обозримой перспективе.
- И каково же оно?
- Развитие навыков. Направление энергии на создание перспективных планов. Это надежды, частичный успех… Но иногда и фанатизм. Будьте осторожны… Далее?
Вольф кивнул и перевернул четвёртую карту.
- Эта карта означает ваши действия. То, к чему вы прикладываете усилия, желая повлиять на дальнейшие события. И, похоже, вы дипломат, мистер Лестрейндж… или, по крайней мере, не лишены дипломатии. Двойка Посохов. У вас есть идеи и амбиции, но вы вынуждены искать компромисс с людьми, имеющими свои идеи и амбиции. Вы стремитесь к конструктивному сотрудничество, соотносите между собой средства и цели, необходимости и желания… И умеете твёрдо идти к намеченной цели.
- Спасибо, сэр, – довольно улыбнулся Вольф. – Возражений не имею. Серьёзная штука это ваше Таро.
- Не уверен, что вы в полной мере представляете себе, насколько… Однако же продолжим. Центральная карта – карта взаимосвязи. Она даёт понять о характере связи между прошлым и настоящим, а иногда – о средстве, которое может вам помочь воздействовать на события.
- И эта связь мне представляется какой-то сомнительной…
На карте был изображён молодой человек, подвешенный за одну ногу на перекладине. Лицо его было на удивление спокойно, а левая, свободная нога безмятежно заложена за правую.
- Благородная карта, – заметил Комсток. – Это Повешенный, один из старших арканов Таро. Он символизирует жертвенность. Поиск смысла. Следование долгу и обязанностям. Вы ищете своё место в жизни, мистер Лестрейндж, и у вас гибкое мышление. Но в вашей жизни скоро наступит переломный момент, и вам пора определиться, куда именно двигаться дальше. Но, к сожалению, вам придётся и принести какую-то жертву ради достижения желанной цели. И лучше, если эта жертва будет добровольной – тогда она обойдётся дешевле. Хотите знать дальше?
- Не останавливаться же на полпути, – с улыбкой пожал плечами Вольф.
- Хорошо. Шестая карта. То, что объективно воздействует на вас, часть вашей судьбы… И это – Колесо Фортуны.
- Предвещает удачу?
- Нет, – покачал головой профессор. – Точнее говоря, отчасти да, но главный смысл здесь в другом. Колесо Фортуны символизирует вечные перемены, постоянное столкновение и разрушение, непостоянство как счастья, так и невзгод. Эта карта считается символом прогресса, а он даром не даётся. Для победы необходимо осознанное желание, дерзание и бесстрашие. С одной стороны, эта карта может означать неожиданную улыбку судьбы, но, с другой – надо помнить, что вращение колеса предполагает круговорот вещей и событий.
- Короче говоря, не будет у меня ничего постоянного, – вздохнул Вольф.
- За исключением того, что вы пожелаете сохранить таковым и за что будете бороться, – серьёзно сказал Комсток. – Остались последние три карты. Они укажут на ваше будущее.
Вольф молча кивнул и открыл седьмую карту.
- Общее направление вашей дальнейшей жизни. Спокойной она не будет. Это Суд. Символ изменений, которые либо уже начинают происходить в вашей жизни в настоящий момент, либо вот-вот обрушатся на вас. Но эти перемены не будут внезапными… если посмотреть со стороны, во всяком случае. Всё было вольно или невольно уже давно запланировано вами, так что то, что с вами будет происходить, явится отражением вашей собственной деятельности.
- Ну, по крайней мере, всё на меня завязано – это хоть спокойней. Можно будет попытаться… ну, предвидеть, что случится.
- Попробуйте, но это, к сожалению, случается намного реже, чем нам хотелось бы – дело в том, что наши поступки обладают таким количеством уходящих в будущее последствий, что точно просчитать их все на сколько-нибудь отдалённое будущее малореально… А ещё эта карта говорит о вашем беспокойном характере. Без перемен у вас не обходится, но вы – человек достаточно творческий и активный, чтобы самому идти к ним навстречу… Впрочем, должен сказать, что эта карта ещё и означает перемены к лучшему.
- Какие-то конкретно?
- Нет. Может быть, исполнится ваше давнее желание, или жизнь в целом выйдет на более высокую ступень благополучия – душевного или материального. А может быть, вас просто ждёт в скором времени какой-нибудь приятный сюрприз.
- Обнадёживает, – довольно улыбнулся Вольф. Затем он посмотрел на оставшиеся две карты и нетерпеливо перевернул восьмую.
- Эта карта символизирует ваш позитивный потенциал, силы, которые в ваших руках, чтобы повлиять на события, – пояснил Комсток. – И снова старший аркан – у вас сегодня урожайный на них день. И сила, судя по карте, серьёзная. Колесница. Она означает поиск и нахождение своего места в жизни, самопознание, силу воли, благодаря которой вы выйдете победителем из испытаний. У вас хватает энергии на всё, но помните, что Колесница летит быстро, а путь полон крутых поворотов. Не теряйте самообладания. Предоставьте разуму определять выбранное движение, но не забывайте об эмоциях, они не дадут вам замёрзнуть.
Профессор протянул руку, почти касаясь пальцами карты, но так и не дотронулся до неё.
- Предвещает победу. Вы либо уже доказали свою силу и умение преодолевать препятствия, либо ещё только готовитесь к демонстрации своей истинной мощи. Вас ждёт движение и бурная практическая деятельность. Скорее всего, скоро в вашей жизни произойдёт некое событие, способное поднять вас на ещё одну ступень успеха. Испытайте свои силы, и триумф вам обеспечен.
Вольф даже прикрыл глаза от удовольствия. Это было именно то, что он хотел знать.
- Ну, и ещё эта карта обещает удачу в работе и дальних путешествиях, – закончил Комсток. – И осталась последняя, девятая. Результат. Завершающая карта, результат усилий гадающего, решение занимающей его проблемы. Переверните её.
Вольф помедлил пару секунд, стремясь как следует прочувствовать момент, и сделал это. Улыбка на его губах замерла.
- Вам не следует бояться, – заметил Комсток, глядя на скелета в чёрных латах, восседающего на белой лошади, ступающей через мёртвые тела. – Это один из важнейших старших арканов. Смерть. Но в Таро она не означает физического конца. Её значение здесь – окончание существующей ситуации, глубокие изменения в мировоззрении. Это конец старой жизни и связанные с этим утраты: дружбы, дохода, любви. Но начинается новая эпоха. Вам предстоит активно преобразовывать свою жизнь. Впереди у вас серьёзные перемены, способные в корне изменить всё. Один этап вашей жизни сменяется другим. Но помните: такие серьёзные перемены сами по себе редко бывают негативными. Советую вам встретить их смело, лицом к лицу, какими бы они ни были и что бы с собой ни несли. Это – лучшее, что вы можете сделать.
- Ясно… – прошептал Вольф и негромко вздохнул. – А как скоро начнутся эти перемены?
- Увы, я не могу ответить вам на этот вопрос, мистер Лестрейндж, – с грустью покачал головой Комсток. – Всё зависит от того, какая именно проблема занимает вас на самом деле и как скоро сложатся благоприятные обстоятельства для её разрешения.
- Понятно… Ну что ж… Спасибо, профессор. Постараюсь учесть всё, что вы сказали. Благодарю вас за такой подарок на моё четырнадцатилетие.
- Так у вас день рождения, – улыбнулся Комсток. – Мои поздравления, мистер Лестрейндж. Четырнадцать лет – важный этап. К слову сказать, гадания, проводящиеся на такие важные дни, обычно обладают большей силой и важностью, чем происходящие на обычные. Будьте внимательны.
- Спасибо, сэр, – серьёзно ответил Вольф. – Я учту это.
* * *
Чаще всего заключительный матч по квиддичу проводили за некоторое время до начала годовых экзаменов, чтобы ни тренировки игроков, ни волнение болельщиков им не помешали. Не стал исключением и этот год – решающая схватка между Слизерином и Гриффиндором на квиддичном поле была назначена, как только окончательно просохла земля, а солнце начало уже уверенно согревать своими лучами и на улице. Вольф с невольной грустью вспоминал прошлый год, когда он ещё не был в команде. Тогда в это время он мог проводить свободные от занятий часы, беспечно болтая с друзьями, развалившись на траве озёрного берега. Теперь об этом пришлось забыть. Не то чтобы абсолютно, всё же какое-никакое свободное время перепадало и сейчас, но по сравнению с тем, что было год назад, это было просто смешно.
Стояла середина мая, и поздняя весна баловала северную землю ясным небом и тёплыми днями. Для учеников Слизерина и Гриффиндора, впрочем, эти дни были даже не просто тёплыми, а прямо-таки горячими: извечное соперничество двух факультетов было от души разогрето не только близящимся матчем, исход которого решал, за кем останется Кубок по квиддичу в этом году, но и событиями за пределами школы. Вылазки Пожирателей Смерти стали случаться чаще, напряжённость небыстро, но верно возрастала. А поскольку большинство гриффиндорцев было на стороне тех, кто решительно не разделял идеи Волдеморта, а у слизеринцев дела обстояли ровно наоборот – то, как итог, предстоящему матчу придавалось чуть ли не сакральное значение. Во всяком случае, очень многие загадывали на удачу: чья возьмёт на квиддичном поле теперь, та и летом во всей Магической Британии. Количество стычек возросло настолько, что Когтевран снова стал обгонять обоих спорщиков по баллам – и «львов», и «змей» штрафовали практически каждый день, а бывало, что и не по одному разу.
В день матча Вольф не мог думать ни о чём другом и даже на пожелания удачи от друзей отвечал с рассеянной улыбкой. Мыслями он был уже на поле. Кусок в горло лез с трудом, так что долго Лестрейндж на завтраке не задержался. Остальные игроки из обеих сборных, впрочем, тоже.
Погода, с точки зрения Вольфа, была скверная – солнце светило вовсю, и в ближайшие часы не предвиделось никакой серьёзной облачности. В таких условиях снитч заметить легко – золотой мячик издали виден что на фоне неба, что на фоне земли. Да ещё он может простым бликом привлечь к себе внимание из любой точки стадиона – у золота отличная отражающая способность. Значит, Поттеру будет легче выполнить свою задачу. Попытаться выполнить, поправил себя Вольф, – ведь его задача как раз состоит в том, чтобы не дать этого сделать гриффиндорцу.
В раздевалке Слизерина царило весьма неопределённое настроение. Игроки были настроены на то, чтобы сделать всё возможное для победы, но тяжёлым и неприятным грузом давила память о прошлом поражении. Поведение капитана, представлявшее собой смесь неуверенности с безразличием, тоже не прибавляло оптимизма. Наблюдавшему за всем этим Вольфу пришла в голову интересная мысль: если им всё же удастся выиграть и если этому поспособствуют его советы, то, вполне возможно, это прибавит ему шансов занять в будущем капитанскую должность, если Слизнорт вздумает расспросить игроков команды и поинтересоваться их мнением… В принципе, эта идея приходила ему в голову и раньше, но только сейчас оформилась со всей уверенностью. Он отложил на лавку наплечники и подошёл к хмурому ловцу.
- Бладстоун?
- Чего тебе, Лестрейндж?
- Помнишь, я говорил, что постараюсь кое-что ещё разузнать про гриффов?
Бладстоун внимательно взглянул на него.
- И?
- Тебя будут пытаться вывести из строя их загонщики. В первую очередь. Дирборн делает главную ставку на Поттера, а для этого ему нужно, чтобы ты не мешал.
- Сволочи! – прошипел сквозь зубы Бладстоун, нервно стискивая древко метлы. – Прикроешь?
- Нет, – ответил Вольф, отметив про себя, что в голосе ловца прозвучала искренняя надежда. Это было хорошим знаком – его ценят и на него полагаются. – Есть идея получше. Так мы только согласимся с их замыслом. А я предлагаю тебе держаться поближе к их вратарю.
- Думаешь, там они поостерегутся с бладжерами?
- Как минимум, будут вынуждены тщательней целиться, а это – тебе больше времени, чтобы заметить и среагировать.
- Ладно. А ты что собираешься делать? Раз уж – хех! – на меня у тебя времени нет…
- Я надеюсь, что у меня будет время на каждого из нас, – серьёзно сказал Вольф. – Но я хочу свести на нет их идею, или, возможно, даже навязать им свою. Их загонщики будут сосредоточены на тебе – значит, их охотники останутся без прикрытия. А они задумали разделиться – один из них должен будет присоединиться к загонщикам и, насколько возможно, мешать нашим в бладжерной дуэли. Они рассчитывают, что это даст им возможность всё-таки додавить нашу защиту и добраться до тебя. А оставшиеся охотники будут прорываться к нашим кольцам слётанной парой и действовать у них тоже сообща.
- Ты Саманте сказал?
- Она знает, – кивнул в ответ Вольф.
- Ладно… Так что ты собираешься делать?
- Вывести из строя их вратаря. Понимаешь?
- Хм… Так вот для чего ты просишь, чтобы я был рядом с ним? Потому что там будут и бладжеры?
- Верно. Мы с Селвином ликвидируем его во время атаки.
- Так вот что вы отрабатывали, – задумчиво заметил Бладстоун, оглянувшись на второго загонщика. – Хорошо, удачи тебе.
- И тебе тоже.
Вольф вернулся к своей амуниции и мрачно вздохнул, бросив рассерженный взгляд на Оукстока. Тот с напыщенным видом что-то вещал остальным охотникам команды. Из-за этого к ним с разговором было не подойти. Да даже если бы и удалось – всё равно капитан бы в итоге свёл дело на нет. Вольф пробовал уговорить его использовать в атаке «голову ястреба», это должно было сильнее привлечь внимание вратаря и гриффиндорских охотников и тем самым облегчить задачу прицеливания ему и Селвину – для задуманного требовалась хорошая слаженность. Про эту тактическую связь Вольф в разговоре с капитаном умалчивал, так как серьёзно подозревал, что в этом случае Оуксток точно и слушать его не станет. Но даже простое предложение атаковать сомкнутым клином было отвергнуто – Оуксток заявил, что в этом случае по ним будет слишком легко попадать бладжерами. И надо атаковать вразнобой. Когда же Вольф заметил, что в таком случае у охотника с квоффлом не будет никакого ближнего прикрытия ни от самих бладжеров, ни от вражеских охотников, Оуксток разозлённо сообщил, что играет так уже не первый год и всё обходилось успешно. И что не третьекурснику указывать капитану, что и как делать.
Оставалось надеяться, что хоть кому-нибудь из охотников удастся пробиться к воротам. А они с Селвином должны будут быть готовыми выполнить атакующую комбинацию в любой момент. Вольф размышлял об этом, заканчивая надевать защитные щитки, когда из девичьей раздевалки выглянула Саманта – тоже уже в полной квиддичной форме.
- Вольф, извини, не поможешь? У меня тут серёжка под шкафчик закатилась, поднять нужно, а палочку я в спальне оставила…
- Да, конечно, – Лестрейндж направился к ней, на ходу достёгивая крепления.
Саманта пропустила его и закрыла дверь. Вольф на мгновение удивился этому, но сразу же выбросил такую мелочь из головы. Мало ли почему она так решила…
- Который, этот? – уточнил он, доставая свою палочку.
- Я соврала, – спокойно сказала Саманта. – Прости. Мне просто хотелось спросить: не хочешь ли ты мне сказать что-нибудь, о чём не скажешь при Оукстоке. Если есть что-то новое.
- Нет, – покачал головой Вольф. – Всё то же: финт Порскова. Для него нужны двое, а у них как раз на этот матч столько для атаки и выделено. Следи за вторым.
- Да, я знаю, – кивнула Саманта. – Хорошо. Как думаешь… мы выиграем?
Вопрос был задан с необычным для неё сильным волнением. Вольф серьёзно посмотрел на вратарессу.
- Ручаться не могу. Но я оповестил наших, как смог. Думаю, шансы есть, но всё решится там, – он мотнул головой в сторону поля, откуда уже доносился шум болельщиков.
- Хорошо, – снова кивнула девушка и, быстро подойдя к нему, обхватила его лицо руками, вовлекая в поцелуй.
Вольфа удивила страстность, вложенная в него – так отчаянно и сильно Саманта ещё никогда не целовалась. Но тут она оторвалась и, глядя на Лестрейнджа с шалой улыбкой, отступила на шаг и растрепала ему волосы.
- Это был взрослый поцелуй. Остальное будет, если мы победим.
Вольф ещё пытался полностью осознать, что он только что услышал, но за секунду до того, как он успел что-либо сказать, наблюдавшая за выражением его лица Саманта весело подмигнула ему и, мягко развернув за плечи, подтолкнула к двери.
- Удачи, Вольф. Сбей, кого нужно.
Лестрейндж успел, не оборачиваясь, накрыть своей ладонью кончики её пальцев до того, как её рука окончательно соскользнула с его плеча.
- Сделаю, – просто сказал он и, убрав руку, шагнул к двери.
Матч начался не самым худшим образом. Бладстоун, увернувшись от первого направленного в него бладжера, проскользнул к вражеским кольцам и теперь крутился неподалёку от них, нервируя гриффиндорского вратаря. Слизеринец старался всё время держаться на одной линии с ним и ближайшим бладжером, усиленно ставя таким образом помехи вражеским загонщикам.
Вольф вместе со своим напарником тоже был рядом, кружа примерно на одном расстоянии от колец с гриффиндорцами и прикрывая своего ловца – точнее, лишь делая вид, что прикрывая. Если бы они с Селвином делали это в полную силу, то Бладстоун мог бы не опасаться за себя. Но тогда ему вообще не нужно было бы оставаться рядом с кольцами Гриффиндора, иначе немедленно возникли бы подозрения. Так что слизеринские загонщики отбивали бладжеры, но довольно вяло, часто пропуская их мимо себя. Вольф не забывал ещё и держать не менее вялый вид, о чём загодя договорился с Селвином. По замыслу Лестрейнджа, это должно было послужить удобным объяснением для противника, почему они не играют в полную силу. Пусть думают, что перетренировались накануне, или переволновались, или… или ещё что-нибудь. Неважно, главное – усыпить бдительность врага.
Но всё портили собственные охотники. Точнее – Оуксток. Согласно его распоряжениям все трое пытались действовать вразнобой, а в результате гриффиндорцы, даром что оставались против них лишь вдвоём, уже несколько раз успели благодаря слаженным действиям перехватить квоффл и атаковать слизеринские кольца. Саманта пока отбивала б
ольшую часть бросков, но два всё же пропустила. Было ясно, что задумка Оукстока, заключавшаяся в рассеивании усилий противника, провалилась – гриффиндорцы и не думали играть в соответствии с ней. Но капитан, похоже, даже не собирался менять тактику, а лишь упорно пытался всё же переиграть охотников «львов». Толку от этого было мало, а игра затягивалась.
После четвёртого забитого гриффиндорцами квоффла Вольф не выдержал и, на несколько мгновений приблизившись к Селвину, коротко бросил, чтобы тот пока прикрывал Бладстоуна один, но теперь уже изо всех сил, и метнулся к Оукстоку, пытавшемуся перехватить квоффл у вражеской охотницы. Без особого, впрочем, успеха.
- Хватит! Неужели ты не видишь, что это бесполезно?! Собирай остальных, стройтесь клином и атакуйте кольца! Вы отвлечёте вратаря, а мы пробьём по нему!
- Пошёл ты, Лестрейндж! – заорал в ответ разгорячённый охотник. – Учить меня вздумал? Делай, что положено, капитан здесь не ты!
Вольф судорожно сжал губы и резко отвернул в сторону. А затем на секунду замер на месте.
- Не я, значит? Ладно… Сейчас стану!
Лестрейндж крутанулся на месте и стрелой рванулся к кольцам Гриффиндора, возле которых продолжалась карусель. Ворвавшись в самую её гущу на пологом пикировании, Вольф перехватил один из бладжеров ударом биты и вылетел из воздушной толчеи вслед за ним, снова нанося удары, разворачивая и направляя его к охотникам. Сейчас было необходимо не промахнуться, иначе будут слишком большие проблемы. Нет, они и так будут, но, если всё удастся… уже после!
Лестрейндж вывел бладжер на позицию выше охотников, на ходу прикидывая нужную позицию. Это было сложно, от напряжения по вискам и лбу тёк пот, почти сразу же сохнущий под набегающим потоком воздуха. К счастью, Оукстока нельзя было назвать виртуозом маневра.
Удар, удар, ещё один – и вот он, тот, в который вложены все силы. Бладжер несётся вниз и со звуком, слышным даже сквозь свист ветра в ушах, припечатывает своего же капитана по темечку.
Нырнув вниз, Вольф успел подхватить потерявшего сознание Оукстока и плавно опустить его на землю, хотя хотелось им от души об эту самую землю шваркнуть. Но обстановка требовала другого. Не обращая внимания на спешившую к ним Помфри, Лестрейндж быстро подлетел к преподавательнице полётов, выполнявшей роль судьи.
- Несчастный случай, – сосредоточенно объяснил он. – Прошу тайм-аут на пять минут.
Мадам Трюк кивнула, и Вольф, снизившись и спрыгнув с метлы, замахал руками, подзывая к себе игроков.
- Лестрейндж, что это значит? – разозлённо спросил один из охотников, не успев даже приземлиться. – Как ты ухитрился по капитану попасть?
- И хорошо, что попал, – оборвала его Саманта, – от него никакого толку не было! Вольф, что скажешь?
- Слушайте меня. Все, – отрывисто начал Лестрейндж, убедившись, что вся команда собралась вместе. – Нам надо сменить тактику. Старая не работает, вы это видите. Бладстоун, ты отлично летаешь. Продолжай так же. Селвин, ты тоже. Саманта… Если получится, они навалятся на тебя с удвоенной силой. Не допусти, чтобы тебя подбили, лучше пропусти квоффл лишний раз. Мы всё равно их обгоним. Так, а что касается вас – забудьте про ту чушь, что нёс вам Оуксток. Любой ценой перехватите квоффл, действуя сообща. Идите к кольцам тоже сообща, прорвитесь к ним плечом к плечу! Ваша главная задача – отвлечь на себя их вратаря. Мы с Селвином его собьём, и тогда сможете забивать столько квоффлов, сколько хотите. Всё ясно? Отвлеките вратаря, прорвитесь к кольцам, атакуйте! Тогда у нас будет шанс расчистить вам путь.
- А почему ты нами командуешь? – хмуро поинтересовался другой охотник.
Вольф шагнул вперёд и пристально посмотрел ему в глаза.
- Потому что я знаю, как победить. Потому что я разрабатывал альтернативную тактику для этого матча. И потому что тактика Оукстока не работает.
- Он дело говорит, – сдвинул брови Селвин. – Так у нас будет шанс.
- Послушайте его, – подхватила и Саманта. – Иначе ничего толкового всё равно не выйдет, Оукстока исход этого матча вообще не заботил!
- Я поддерживаю Лестрейнджа, – коротко объявил Бладстоун.
- Похоже, выбора у нас нет. Очень надеюсь, что ты сможешь сделать то, что задумал! – хмуро бросил первый охотник, снова садясь на метлу.
- Наша победа или поражение – это победа или поражение каждого из нас! – с напором произнёс Вольф, с силой сжимая правую руку перед собой в кулак и обегая взглядом стоявших рядом игроков. – Пусть каждый сделает, что надо, и тогда – мы сможем победить!
Тайм-аут закончился, и раздался свисток. Тринадцать игроков снова взмыли в воздух. Оуксток так и не пришёл в себя, и его унесли с поля под присмотром целительницы. Вольф, снова заняв своё намеченное место, стиснул зубы, поглядывая при каждой возможности на охотников. Сейчас всё зависело от них – сумеют они пробиться или нет. Атаковать вратаря самим не имело смысла – он успеет увернуться с хорошей вероятностью. Отвлечение было необходимо.
На минуту-другую посередине поля завязалась «собачья свалка», но гриффиндорцы то ли успели недооценить своих противников, то ли теперь, при совместных действиях слизеринцев, преимущество в полётном уровне оказалось не таким уж серьёзным – в общем, так или иначе, а слизеринским охотникам удалось-таки перехватить квоффл и полететь с ним к гриффиндорским кольцам.
Вольф, поймав взгляд Селвина, кивнул ему, и оба загонщика подтянулись к ним же, на подобранные во время тренировок расстояния. Теперь нужно было лишь немного продержаться – до броска, не дать сбить себя бладжерами, но и не упустить момент…
Десятком ярдов выше охотники подошли к дистанции броска, и гриффиндорский вратарь метнулся им наперерез.
- Давай! – крикнул Вольф, уходя «горкой» вверх.
Селвин резко метнулся к ближайшему бладжеру и изо всех сил ударил по нему, выбивая выше свалки, выше вратаря – прямо к Вольфу. А тот, рывком заняв нужную позицию, отбил его в гриффиндорца, целясь в голову-грудь, как Оукстоку. Вот только расстояние до цели и её скорость были на этот раз куда как меньше – вратарь только что поймал-таки квоффл и на несколько мгновений гордо замер на метле… И получил прямое попадание.
- Есть! – обрадованно выкрикнул Лестрейндж, когда гриффиндорец, даже не успев выпустить из рук квоффл, без сознания свалился с метлы. Игру снова пришлось прерывать, но на этот раз слизеринцы собирались уже гораздо более ободрёнными.
- Отличная работа, – обратился Вольф к охотникам. – Вы молодцы. А теперь вот что: они понимают, что теперь мы сосредоточимся на их воротах. Их капитан наверняка перенацелит хотя бы часть своих усилий на вас. Бладстоун, тебе больше не надо торчать у их ворот. Летай, как обычно. Снитч вряд ли сильно задержится. Селвин, наша с тобой задача – сделать всё, чтобы блокировать Поттера. Делай, что угодно, только без прямых нарушений. Но если снитч будет замечен до того, как мы их обгоним более чем на сто пятьдесят очков – пускай в ход прихват, стычку, подсечку, отмашку, – в общем, что угодно. Лучше потерять десять очков, чем полтораста. К тому же, в случае штрафного – одного противника Саманта, я уверен, задержит.
- Задержу, – уверенно кивнула Фоули. – Делайте, что нужно.
- Отлично. Я думаю, что их загонщики после этого должны будут переключиться на нас. Не сами, так их капитан от них этого потребует. Поттер – их главная надежда, они не могут позволить себе его потерять вслед за вратарём, у них тогда вообще не останется шансов. А это, в свою очередь, – шанс для вас, – Вольф кивнул охотникам. – Как только они ввяжутся с нами в бладжерную дуэль… Вы знаете, что делать.
- Ясно, – коротко бросил один из них.
- Вот и прекрасно. Итак, господа… первый шаг сделан, осталось доломать врага. Вперёд!
Как Вольф и предполагал, гриффиндорские загонщики, видя, что центр тяжести усилий их слизеринских оппонентов перенесён на Поттера, сразу же занялись его защитой. Точнее, сначала они попытались разделить свои усилия, но быстро поняли, что так они не добьются толка нигде, и сосредоточились на противостоянии Лестрейнджу и Селвину. Отбивая раз за разом посылаемые в него бладжеры, Вольф мысленно отметил, что это ошибка. Такого хорошего летуна, как Поттер, сбить было бы сложно, даже не защищай его никто – а вот гриффиндорским охотникам, несмотря на численное преимущество, приходилось куда как сложней. По правилам квиддича, во время матча выбывшие из строя игроки не заменяются – и теперь кольца Гриффиндора остались без защиты, в отличие от слизеринских. Тем более что капитан «львов», похоже, в спешке то ли не успел, то ли не подумал о том, чтобы сменить тактику своих охотников. Третий из них, тот, что ранее участвовал в «собачьей схватке» у своих же колец, пометавшись некоторое время по полю, присоединился к своим, образуя «голову ястреба». Вольфу удалось заметить, что они теперь стараются вообще всё время держаться вместе, и его осенило. Он коротко спикировал к ближайшему из своих охотников.
- Перехватывайте квоффл под кольцами, сразу после их броска! Или принимайте его от Саманты – и сразу к их кольцам! Поодиночке, не держите строй!
- Ты же говорил, чтобы мы действовали вместе!
- Теперь – нет! – зашипел Вольф, понижая голос и бросая тревожный взгляд на гриффиндорских охотников. – Теперь ваша задача – обойти их, а они всё время держатся строем. Из-за этого скорость у них меньше. Постарайтесь, чтобы у них не было повода рассыпать строй, но сами летайте независимо! Пробейте как можно больше голов!
Получив утвердительный кивок в ответ, Вольф снова взмыл вверх, присоединяясь к Селвину.
Гриффиндорцы сопротивлялись упорно, и обойти их удалось не скоро. Снитч появлялся дважды, и оба раза сначала Селвину, а потом Вольфу пришлось пойти на нарушение правил, чтобы не дать Поттеру его поймать. В первый раз метла Поттера была без лишних слов придержана за хвост Селвином, во второй – Вольф, зацепившись рукоятью своей метлы за рукоять его, резко дёрнул гриффиндорского ловца в сторону, сбивая ему курс. У него не было другого выхода – все факторы были в пользу Поттера: его метла была лучше метлы Бладстоуна, летал он тоже более хорошо, да к тому же во второй раз снитч ещё и оказался ближе к нему, чем к его слизеринскому конкуренту. Разумеется, оба раза были назначены штрафные пенальти, но Саманта, как и обещала, сумела вполне успешно отразить одиночные броски. Но это внезапно обернулось ещё и дополнительной положительной стороной для Слизерина: гриффиндорские загонщики чуть ли не бок к боку теперь прикрыли Поттера и не отставали от него ни на дюйм. Вольф, обменявшись несколькими короткими фразами с Селвином, улучил удобный момент и вместе с ним направил оба бладжера в плотный строй вражеских охотников – теперь этому уже никто не мешал. Сбить, к сожалению, на этот раз никого не удалось, но эффект всё равно был достигнут неплохой: одного гриффиндорца бладжер серьёзно задел в бок, другого – в плечо. Этот второй удар был смягчён защитным щитком, но без последствий всё равно не обошёлся. В итоге все трое охотников были вынуждены ещё больше сбросить скорость. Голы в беззащитные кольца Гриффиндора посыпались один за другим. В итоге, когда снитч появился в третий раз, Вольф со смехом остановил рванувшегося было к Поттеру Селвина:
- Не надо! Мы всё равно выиграли.
Бладстоуну, к сожалению, своего соперника обойти не удалось, но это действительно ничего не изменило. Слизерин успел забить двадцать три гола. И в итоге, когда пальцы Поттера сомкнулись на сияющем золотом мячике и резкий свисток возвестил об окончании матча, на табло значился печальный для Гриффиндора счёт. Смешней всего, на взгляд Вольфа, было то, что они опередили «львов» ровно на сорок очков – то есть именно на столько, на сколько те сначала вырвались вперёд. Честное слово, они должны были это оценить!
Слизеринские трибуны взорвались торжествующими криками. Гриффиндорские откликнулись разочарованными стонами. Слизерин выиграл этот матч, а с ним и Кубок по квиддичу за семьдесят четвёртый год.
Слизеринская команда вновь приземлилась на поле, но на этот раз – с победными возгласами. Им удалось. Они выиграли! Все хлопали друг друга по плечам, щедро рассыпая взаимные похвалы. На поле уже начали высыпать слизеринские и часть когтевранских болельщиков, чтобы поздравить победителей. Вольф со смехом обнял ликующую Даалу, крепко стиснул руку широко улыбающемуся Северусу, весело хлопнул по спине смеющегося от радости Регулуса. Чувство усталой, но законной радости торжества, радости победы, ставшей плодом должных усилий, распирало его грудь.
Вся слизеринская команда в полном составе поднялась на преподавательскую трибуну – по традиции, Кубок победителям вручал директор. Слизнорт сиял, как начищенный галлеон, довольно поглядывая на коллег. МакГонагалл, напротив, смотрела на слизеринцев в целом и на Вольфа в частности кисло и сухо. Дамблдор, стоявший впереди с Кубком в руках, выглядел спокойным, но Вольфу не понравился его задумчивый взгляд, направленный на него.
- Этот Кубок – ваш, – произнёс директор, вручая его Лестрейнджу. – Вы отлично потрудились, но я надеюсь, что в будущем вам не придётся прибегать к мерам, которые не стоят достигаемой цели.
На трибуне притихли, а мысли Вольфа настороженно заметались. На что он намекает? Только ли на квиддич? Или…?
- Конечно, профессор, – ровным голосом проговорил он, покрепче перехватывая Кубок и на всякий случай не встречаясь с Дамблдором глазами – про опасность легилименции его уже давно предупредили братья, равно как и про условия, при которых такой контакт установить легче всего. – И я очень рад, что на этот раз нам к таким мерам действительно прибегать не пришлось.
МакГонагалл возмущённо кашлянула, но Вольф притворился глухим и повернулся к команде.
- Мы сделали это все вместе. Нам не удалось бы достичь победы без дружной работы, работы, в которой каждый сделал то, что он должен был сделать. Я поздравляю вас всех, этот Кубок, – Лестрейндж высоко поднял приз над головой, – наше общее достижение! Спасибо, Саманта! Спасибо, Селвин! Спасибо, Бладстоун! Спасибо, Малетти! Спасибо, Аоста! Спасибо всем вам, я горжусь, что летал сегодня с вами!
Команда ответила одобрительными, поддерживающими и благодарными возгласами. Бладстоун первым пожал руку Лестрейнджу, его примеру последовали остальные.
Пора было отправляться дальше. Всю команду ждала раздевалка и душевая. Последнее было сейчас необходимо – все без исключения налетались так, что форма была мокрой от пота сверху донизу. Проходя мимо болельщиков на поле, которые ещё не все успели уйти, Вольф на всякий случай держался настороже – разозлённые проигрышем гриффиндорцы, по его мнению, запросто могли выкинуть что-нибудь… неприятное. Особенно если учесть, что в числе проигравшей команды были сразу двое Мародёров. Но, к счастью, всё обошлось благополучно – не было даже оскорбительных выкриков.
Звуки тёплых водяных струй заглушались оживлёнными переговорами. У всех ещё стояли перед глазами самые свежие воспоминания, так что игрокам было что обсудить. Правда, обсуждение прошедшей игры то и дело сбивалось на предвкушения заслуженного празднования в Общей гостиной, которое должно было состояться в самое ближайшее время. Вольф тоже поддерживал и ту, и другую тему, но думал сейчас о другом, хотя тоже о приятном.
Ему удалось. Он сумел вырвать победу из рук гриффов. Разумеется, это всегда приятно само по себе, но нынешняя победа – особенная. Он показал всему Хогвартсу, и всей команде – особенно, что может успешно руководить. Может быть капитаном. Интересно, насколько это оценил Слизнорт? Достаточно ли для этого он разбирается в квиддиче? Может, стоит ему намекнуть? Но, наверное, лучше опосредованно… через того же Бладстоуна… Как бы к нему подкатить так, чтобы до того, как покинуть Хогвартс – и чем быстрее, тем лучше, – он посоветовал бы декану именно его на должность капитана?
Вольф с головой ушёл в составление новых планов. Тактика на этот раз была позади, теперь главную скрипку играла стратегия. За сосредоточенными размышлениями и взвешиваниями разных факторов время летело настолько незаметно, что Вольф вынырнул из них только тогда, когда сам объект его планов поинтересовался, как долго он, Лестрейндж, собирается торчать под душем.
Вольф прислушался. Другие души, кроме его собственного, были уже выключены, а из раздевалки доносились голоса одевавшихся квиддичистов.
- Да немало, я думаю, – повернулся он к Бладстоуну. – После такой игры хочется как следует помыться. И… вообще, знаешь, люблю я душ. Не ждите меня, если что. Приду попозже.
- Ну, как знаешь, – хмыкнул ловец. – Тогда мы пошли. Не вздумай только вечеринку пропустить. И, знаешь что, Лестрейндж… На самом деле, спасибо тебе. Ты нам сегодня здорово помог.
- Мы бы победили с Оукстоком? – не удержался от довольной улыбки Вольф.
- А фиг его знает, – не менее ехидно-дружелюбно улыбнулся в ответ Бладстоун. – Может, и победили бы. Если б здорово повезло. Но благодаря тебе всё прошло легче, это уж точно. Не вздумай только нос задирать.
- Но ведь у меня сегодня есть для этого основания?
- Есть, – согласился Бладстоун. – Поди, в капитаны метишь?
- Плох тот квиддичист, который не желает быть капитаном, – уклонился от прямого ответа Вольф.
- Ну, удачи тебе, – махнул рукой семикурсник и тоже покинул душевую. Вольф, с улыбкой кивнув в ответ, снова шагнул под душ, закрывая глаза и с наслаждением представляя капитанский значок на своей школьной форме. Пусть отдельная комната, как старостам школы, капитанам и не положена, но вот ванная старост – вполне… Говорят, там просто дворцовый комфорт…
Сладкие мысли, впрочем, пришлось довольно скоро прервать. Из-за спины донёсся лёгкий стук, словно кто-то стучал костяшками пальцев по перегородке между душевыми кабинками. Вольф с лёгкой настороженностью обернулся на необычный звук…
Да так и замер. Ну, почти весь, за одним исключением. Потому что в считанных шагах от него стояла улыбающаяся Саманта. Нет, она была одета… В лёгкое полотенце. Успевшее промокнуть от пара и рельефно очерчивающее грудь. И практически полностью оставляющее на обозрение ноги.
Вольф глубоко вдохнул, жалея, что слова как-то не идут на язык. Так что первой нарушила молчание вратаресса.
- Ты знаешь, в нашей душевой так холодно… – в подтверждение своих слов она обхватила себя руками и поёжилась. Правда, обхватила не за плечи, а под грудью, ещё больше подчеркнув её. – Особенно одной.
Саманта многозначительно приподняла брови. Но Вольф всё ещё не решался откровенно пригласить её… погреться. Уж больно это всё было… неожиданно. Хотя и дурманяще приятно.
- Сразу видно настоящего воителя, – внезапно заявила вратаресса. – Как врага в бараний рог крутить – так пожалуйста, а как девушку приветить, так сразу вся храбрость теряется.
- Я не боюсь, – хрипло усмехнулся Вольф. – Просто… ты уверена?
- Я выполняю своё обещание, – улыбнулась Саманта. – Помнишь, что я сказала перед матчем?
Фоули заложила руки за спину, дразняще прогнувшись вперёд, и, судя по движению плеч, развязала узел, которым было завязано полотенце. Оно сползало по её телу мучительно медленно, задерживаясь на влажной коже. Наконец, оно всё же перестало удерживаться третьим размером Саманты и упало ей под ноги. Вольф сглотнул, не в силах отвести взгляд от открывшегося ему вида. В этот момент он окончательно понял, что долго уже не продержится, даже если у него и было бы такое желание. К счастью, желание было совершенно противоположным – и, судя по всему, вполне обоюдным…
Саманта изящно переступила через лежащее на мокром полу полотенце. Теперь до неё оставался шаг. Один шаг и длина протянутой руки.
- Не засекут? – коротко выдохнул Вольф. Саманта с наслаждением улыбнулась – похоже, его взгляд доставлял ей большое удовольствие.
- Нет. Я наложила запирающие и заглушающие чары на обе двери – и в раздевалку, и сюда. И плюс сигнальные, если кто-то войдёт в раздевалку. Все ушли. А о том, что ты задержишься, ты любезно предупредил их сам, по словам Бладстоуна…
- Кажется, мой главный приз я получу только сейчас, – Вольф, наконец, справился с собой и прогнал прочь неуверенность. – Кубок в пролёте.
- Ну наконец-то ты понял, – шутливо закатила глаза Саманта и двумя шагами покрыла разделяющее их расстояние, мягко кладя ему руки на плечи и заталкивая его обратно под тёплые струи воды.
Спустя час оба лежали прямо на полу, сделав из набросанных на него полотенец импровизированный матрас. Вольф блаженствовал, восстанавливая дыхание и ощущая приятную истому во всём теле. Саманта лежала рядом с ним на боку, положив голову ему на руку, а руку – на грудь во всю ширину. Говорить не хотелось, хотелось просто лежать и наслаждаться живым теплом рядом с собой. Однако Вольф решил, что молчать всё же будет глупо.
- Это было… обалденно приятно, – констатировал он, прикрывая глаза.
- Спасибо, – довольно мурлыкнула Саманта, потеревшись носом о его плечо. – Мне тоже понравилось. Кстати, Вольф… Я ведь у тебя первая?
- Ага, – Лестрейндж рассеянно усмехнулся. – Думаю, ты это поняла, ещё когда… м-м… приглашала погреться.
- Верно, – согласилась вратаресса. – Но для новичка у тебя хорошая теоретическая подготовка. А опыт… дело наживное. У меня ведь тоже до тебя… не ахти какой ассортимент был.
- М-м… Послушай, Саманта, я помню, что наши отношения – только в рамках квиддича, но, как бы это сказать…
- Тебе не хочется, чтобы я спала с другими, – понимающе договорила за него Фоули. – Естественно. В принципе, я и не собиралась, но для твоего успокоения готова это подтвердить… При условии, что ты не будешь приводить сюда других девушек. Не думаю, что у тебя их не будет в будущем, но мне бы хотелось, чтобы… чтобы часть тебя осталась только за мной. У нас ещё два года впереди до моего выпуска. Пусть это время в квиддиче останется только между нами, мой капитан.
- Надеюсь, я им стану…
- Станешь, – уверенно произнесла Саманта. – Если надо, я и сама подтвержу Слизнорту, и других помогу уговорить. После сегодняшнего… Не думаю, что его придётся сильно упрашивать. Тебя видели все.
- Ты не представляешь, как приятно от тебя такое слышать.
- О… Спасибо. Но ты это заслужил, – Саманта немного помолчала, а потом со вздохом добавила:
- Я бы не отказалась полежать так ещё. Но нас скоро могут начать искать.
- Да, прискорбно, – согласился Вольф, поворачиваясь к девушке и мягко очерчивая пальцем её улыбающиеся губы, а затем накрывая их поцелуем, на который охотно ответили. – Но нам действительно пора. Впрочем… думаю, мы можем до каникул провести ещё несколько… личных тренировок. Чтобы не терять форму.
- Да, это хорошая идея, – охотно согласилась Саманта. – Пожалуй, не буду пока увлекаться согревающими чарами в девичьей душевой.
Праздник был уже в самом разгаре, и Вольф порадовался, когда предложил вратарессе всё-таки вернуться в Общую гостиную порознь. У него было ощущение, что их непременно раскусят, если они войдут вместе. И так – не раскусили бы…
Тосты, шутки, смех, чествования сливались вместе, превращаясь в бурливый весенний ручей. А может, это Вольфу просто так казалось из-за сонливости. После того, что произошло в душевой, да ещё после долгой игры, тело требовало больше отдыха. Спустя какое-то время Лестрейндж под благовидным предлогом вывернулся из праздничного веселья и плюхнулся на диван рядом с братом, закрывая глаза.
- Похоже, тебя надо поздравить, волчонок. Причём дважды.
- Ну, за что первый раз – понятно, а за что второй?
- Горячая штучка твоя вратаресса? – весело осведомился Рабастан. – Если она так лихо квоффлы отбивать может, воображаю, на что в постели способна…
- Кх-кх-кммм… – поперхнулся Вольф, от души радуясь, что ничего сейчас не ест и не пьёт. – Откуда ты знаешь?!
- Ой, я тебя умоляю… А то непонятно, где ты полтора часа пропадал после того, как вся команда вернулась, кроме тебя и неё. Нет, можно, конечно, предположить, что вы всё это время лишь целомудренно целовались, но полтора часа поцелуев… Прелюдия слишком затянулась.
- Басти, не надо, не говори об этом… никому, – вздохнул Вольф. – У нас с ней… просто углубленные дружеские отношения. Нам просто хорошо… м-м… отдыхается вместе, да.
- Угу, – хмыкнул Рабастан, откидываясь на спинку дивана. – Как говорила одна моя знакомая: «Друзья тоже занимаются этим, когда больше не с кем». Хотя про тебя-то, думаю, такого не скажешь, верно? Я вижу, как на тебя девчонки уже засматриваются.
- Врёшь, – насторожился Вольф. Рабастан прыснул и захохотал.
- Ну ты даёшь, волчонок! Неужели сам не заметил? Хотя… ладно, я в твоём возрасте тоже не слишком замечал. Они хитрые, заразы! Сразу глаза отводят, как только к ним поворачиваешься! Фьють – и нету! Ладно, приучишься потом… И-э-эх…
Вольф уловил в последнем вздохе откровенную тоску и бросил взгляд на брата. Тот смотрел на Андромеду Блэк, активного участия в празднике не принимавшую, но весело болтавшую с подружками. И смотрел вполне понятно.
- А что не подойдёшь? – усмехнулся Вольф, радуясь возможности самому шутливо подколоть Рабастана. – Такой повод, мы победили…
Басти в первый момент нервно вздрогнул, а потом, сообразив, что раскрыт, в ответ только снова вздохнул, ещё грустнее.
- Вольф… понимаешь, я… мне кажется, я люблю её.
- Так в чём проблема? – пожал плечами Вольф. – Партия хорошая, и вроде как ещё не занята. Намекай отцу, и пусть о помолвке речь заводит.
- Ты не понял, – раздражённо сказал Басти. – Я её действительно люблю! И хочу, чтобы ей было хорошо! Я хочу, чтобы она меня тоже полюбила, понимаешь? А не как Белла Руди!
- Да на здоровье, – удивился Вольф. – Кто ж мешает? Ухаживай как полагается, тебе видней. Опыт большой имеешь…
- А вдруг не получится? – сумрачно вздохнул Рабастан. – Эх, волчонок… Вот с кем я только не был, а такого ещё не чувствовал… Знаешь, похоже, я действительно её люблю.
- Ты уже говорил, – напомнил Вольф.
- Ага, – отстранённо откликнулся Рабастан, снова мечтательно уставясь на Андромеду. – Говорил…
Вольф подождал ещё немного, а потом, видя, что продолжения пока не подразумевается, пожелал Басти удачи, поднялся на ноги и отправился в спальню. Его уже серьёзно клонило в сон, да и вечеринка начинала понемногу стихать. Даже умываться Вольфа как-то не тянуло, да и глупо, в общем-то, было заниматься этим после недавнего душа. Вместо этого Лестрейндж предпочёл, пользуясь случаем – в спальне никого не было, – лишний раз провести анимагическую тренировку. Скоро уже наступали каникулы, а на них можно будет заниматься этим все будни хоть напролёт. Хорошо всё-таки иметь свой собственный дом! С каждым годом Вольфу всё больше нравился семейный обычай «индивидуального лета» для подрастающего поколения. Впрочем, часть этого лета снова будет проведена у бабушки. Берта снова пригласила младшего внука, да ещё и пообещав, что подарок на день рождения будет преподнесён именно там, у неё. Конечно, Вольф бы с радостью поехал туда и безо всяких подарков, но ему было жутко интересно, что же это за подарок такой, который слишком объёмен для транспортировки – а именно такая причина и была указана в письме. Всё было прекрасно.
Следующее утро тоже было прекрасно. Во всяком случае, если не считать утром время завтрака. Сама-то по себе еда была вполне вкусна, и ещё больший вкус ей придавали весёлые приветствия друзей и подмигивание Саманты. Всё было хорошо… пока Вольф не взглянул на гриффиндорский стол. И взглянул-то в первую очередь для того, чтобы проверить, не злится ли на него Лили за вчерашний матч. Не хотелось огорчать подругу, пусть она и всегда заверяла, что к квиддичу относится спокойно, если не сказать прохладно. Но внезапно взгляд зацепился за
него – и Вольф внезапно почувствовал, что взгляд действительно словно зацепился и не хочет отпускать, словно что-то держит его. Хочется смотреть ещё. Смотреть дальше…
Испугавшись, что он сейчас поднимет взгляд и неудачно наткнётся на его собственный, Вольф всё же отвёл глаза. И с нарастающим нехорошим чувством в животе осознал, что ему по-прежнему этого не хочется. Хочется продолжать глядеть… А может быть, даже приблизиться… или сесть рядом…
Лестрейндж уткнулся пальцами рук в виски и усиленно их помассировал. Затем поморгал и потряс головой. И, наконец, торопливо выпил целый стакан холодного сока, после чего рискнул снова бросить осторожный взгляд на того, кто был ему знаком уже давно и раньше никаких подобных чувств к себе не вызывал.
Не помогло. Взгляд снова не захотелось отводить. И снова потянуло вперёд, к нему.
Вольф с резким выдохом повесил голову, боясь признаться себе в том, что это значит.
- Вольф? – встревоженно спросил Северус. – Что-то случилось?
«О, да! Я, похоже, в парня… того… Как тебе это понравится?»
- Ничего. Сока глотнул неудачно.
____________________________________________________________________________
Дорогие читатели! Во избежание гневных отзывов сразу же спешу всех предупредить: слэша НЕ будет! Вольф просто сам ещё не понял, что именно с ним происходит, вот и нашёл для себя самое простое, хотя и шокирующее объяснение. И поймёт всё ещё очень нескоро. Но, повторюсь, речь идёт не о слэше, так что, кто его не любит, может читать спокойно, а кто любит – извините, придумывайте сами:-) А здесь совсем другое. Кое-что, впрочем, что весьма не понравится его матери…
Кстати, ещё одно уточнение. Не уверен, упоминал я об этом раньше или нет, но в этой истории маленькое АУ относительно сестёр Блэк – младшая не Нарцисса, а Андромеда. Нарцисса – средняя. Именно поэтому она уже успела закончить Хогвартс и выйти замуж, а Андромеда ещё учится. Здесь она ровесница Рабастана, то есть, на данный момент, заканчивает шестой курс.
Глава 27. Пронзая границы миров и времён. Коль случайно пришёл ты на берег реки –
Лучше мимо скорей поспеши!
Каждый год, каждый год чья-то смерть отдаёт
Мне тепло человечьей души.
Каждый год, каждый год чья-то смерть отдаёт
Мне тепло человечьей души.
Впрочем, сколько ни есть,
Любопытных не счесть,
Кто хотел бы увидеть меня.
Кто тогда не смирил знанья глупого пыл,
Тот не дожил до этого дня!
Кто тогда не смирил знанья глупого пыл,
Тот не дожил до этого дня!
Кто добраться хотел до сокровищ моих –
На земле тех не видно давно!
Кто был жаден и лих, тот навеки затих,
Тот грызет каменистое дно!
Кто был жаден и лих, тот навеки затих,
Тот грызет каменистое дно!
И не знаю я сам, что предскажет тебе
Шёпот чёрной прозрачной воды…
Птиц не слышно нигде – может, в быстрой воде
Этой ночью окажешься ты.
Птиц не слышно нигде – может, в быстрой воде
Этой ночью окажешься ты!
Канцлер Ги, «Песенка Кэлпи».
Сириус мрачно выписывал спирали вилкой по тарелке, беспорядочно расталкивая куски яичницы с беконом. У него было скверное настроение. Конечно, этим утром оно было скверным вообще у большей части всего Гриффиндора, но у Сириуса были особенные причины молча стискивать зубы, вспоминая вчерашний матч.
Когда их команда медленно, вразнобой, садилась на поле после финального свистка, Блэк никак не мог отделаться от чувства, что произошла какая-то ошибка. Так просто не могло быть! Гриффиндорская сборная успешно прошла весь год, одерживая победу за победой. Первая из них была как раз над Слизерином. И этот матч начинался так же хорошо! Первый забитый квоффл был за ними, счёт начал уверенно увеличиваться… Единственное, что в это время напрягало Сириуса, – выбранная слизеринским ловцом тактика. По совершенно непонятной причине Бладстоун решил крутиться чуть ли не под гриффиндорским вратарём, причём его ещё и прикрывали оба загонщика, правда, делая это спустя рукава. Но беды это никак не предвещало… казалось.
Сириус судорожно стиснул в руке вилку и медленно выдохнул, против воли воскрешая в памяти совершенно неожиданные события, последовавшие потом. Бладжер, врезавшийся в голову Оукстока – Сириус тогда сам замер в воздухе, представляя собой отличную мишень. Ему ещё повезло, что Селвину было не до него. Блэк никак не мог взять в толк, с какого перепою Вольфу понадобилось сбивать собственного капитана. А что всё было сделано намеренно, сомнений не было – Сириус уже давно ознакомился с меткостью ударов бывшего друга, успев оценить её как на поле, так и с трибуны. Чтобы
так промазать, Вольф должен был находиться, по крайней мере, под Империусом.
Во время тайм-аута гриффиндорская команда веселилась, строя предположения о боевом духе противника и о том, насколько он должен был упасть, чтобы лучший слизеринский загонщик попадал по своим. Блэк посмеивался, но нехорошее ощущение у него уже появилось – ну никак не мог Вольф так по-идиотски подставиться!
Так оно и вышло. Слизеринцы резко сменили тактику, словно только этого и дожидались. Защита, не успев отреагировать, пропустила их охотников к кольцам – и через считанные секунды Сириусу оставалось только выплёскивать свою злость в ругательствах и ударах по бладжеру, честя на чём свет стоит в первую очередь себя. Ведь видел же, что тут что-то неладно! Так почему, почему не приложил все усилия для того, чтобы отогнать Вольфа с компанией от колец?! А теперь было уже поздно – оглушённый и безоговорочно вышедший из строя вратарь лежал на песке под теми самыми кольцами, которые теперь было некому защитить…
Сейчас, оглядываясь назад, Сириус понимал, что ход всего матча перевернулся именно в эти несколько минут, и всё уложилось как раз между этими двумя сбитиями. До того, как Оуксток был отправлен на землю собственным загонщиком, гриффиндорцы уверенно держали в своих руках линию событий; а после того, как они сами лишились игрока, эта линия уже перешла к слизеринцам, неуловимо сменив хозяина. Теперь уже «змеи» навязывали им свою тактику, и к этому оказалась неготова вся команда. Принявший на себя командование Вольф быстро вынудил гриффиндорцев перейти к обороне, к тому же лично приняв участие в блокировании единственной оставшейся у них надежды на победу – Джеймса. В результате снова переломить ход матча так никто и не смог – даже Дирборн, признававшийся потом, что никаким образом не ожидал такого и потратил немало времени, просто пытаясь осознать в полной мере, что же произошло и что теперь противопоставить новой тактике противника. Гриффиндорцам в итоге оставалось только медленно приземляться после свистка, пытаясь найти утешение в том, что снитч был всё-таки пойман их ловцом. Но, честно говоря, на фоне стоящего на трибуне преподавателей с Кубком в руках Вольфа утешением это выглядело весьма слабым. Особенно если учесть, что обычно победа оставалась как раз за той командой, чей ловец добывал золотой мячик…
Сириусу не хотелось смотреть в глаза никому – ни другим игрокам команды, в особенности – Джеймсу, ни остальным гриффиндорцам, ни, разумеется, ликующим слизеринцам. Он перехватил поудобнее метлу и хмуро двинулся в сторону раздевалки. Наверное, он бы добрался туда без приключений, если бы его чашу терпения не переполнили внезапно донёсшиеся до ушей славословия Таркин в адрес Вольфа. Сириус и сам понимал, кто именно виноват в том, что Кубок достался Слизерину, но почему-то именно восторги когтевранки показались особенно обидными. Может быть, потому, что её слушали собравшиеся рядом подружки. Ну, не то чтобы прямо подружки – их у Таркин вообще не имелось, так как всё свободное время она предпочитала проводить в компании Вольфа сотоварищи. По сути, просто соседки по комнате. Но с каким любопытством они её сейчас слушали! Похоже, Таркин намеревалась сделать себе нехилый пиар на фоне этой победы, а остальные её софакультетницы, вполне вероятно, вздумали оценить собственные перспективы с новым кандидатом в плеяду Крутых Игроков Хогвартса. Вольфу что – победы мало?!
- …а всё потому, что он очень умный, – не унималась рыжая бестия. – Я же с ним давно дружу, так что могу сказать совершенно точно – он по интеллекту обгоняет всю гриффиндорскую команду разом, там же одни тупицы!
- Ты в этом уверена, Таркин? – обозлённо осведомился Сириус, подойдя сзади. Однако Даала только развернулась и смерила его с головы до ног презрительным взглядом.
- Абсолютно. Вы против него ничего не стоите, он ведь гений! Как я!
- Слушай, ты, гений, – Сириус уже начинал закипать, – ему просто повезло, ясно? В следующий раз победа будет за нами!
- Ха-а-а! – издевательски протянула Таркин, закатывая глаза. – Да не видать её вам, как своих ушей без зеркала, ясно? У вас нет ни мозгов, ни… ничего, короче! А вот Вольф, он… он…
Даала умильно сложила руки перед грудью, оперевшись подбородком на сплетённые пальцы и снова закатив глаза, только на этот раз уже не насмешливо, а мечтательно.
- Он такая лапочка!
Сириуса разрывали двойственные чувства. Он не знал, расхохотаться ему или брезгливо скривиться. Победил промежуточный вариант.
- Таркин, ты в него втюрилась, что ли?
Мечтательная улыбка исчезла с лица девушки, сменившись возмущением.
- Извращенец! Только об одном и думаешь! Чтобы ты знал, он меня уважает как человека и отличного бойца, ясно? Я – его самый близкий друг! А ты… Ты просто завидуешь, потому что он выбрал меня, а не тебя! И потому что послал тебя куда подальше к твоим придуркам-гриффиндорцам!
- Мои друзья – не придурки! – зарычал Сириус, сжимая кулаки и прилагая усилия, чтобы Таркин не заподозрила, как его задела предпоследняя фраза. Пусть она и не целиком соответствовала истине, но…
- Ой, да ладно? Давай-ка подумаем, – Таркин состроила задумчивую физиономию. – Итак. Во-первых, Поттер. Уже который месяц он, как полный болван, бегает за этой Эванс, не обращая внимания на то, что та его постоянно посылает в Бермудский Треугольник. О какой-либо чести явно не осведомлён, на мужскую гордость просто плюет.
- Странно слышать такое от тебя, – криво ухмыльнулся Сириус.
- Кто сам имеет честь, уважает её в других… Впрочем, тебе не понять.
Мысленно Блэк проклял тех идиотов, которые невесть когда за каким-то Мордредом запретили бить женщин. Видеть её надменный взгляд и не иметь возможности ничего сделать в ответ на такое заявление было невыносимо.
- Далее… – протянула Даала. – Люпин. Ни бэ, ни мэ. Корчится всякий раз, как вы в драку вступаете, но слова не скажет, чтобы вас остановить. Мучается от ваших издевательств над слизеринцами и одновременно – оттого, что не может вас остановить. Впрочем, ради справедливости – издевательства над гриффами его тоже мучают. У вашего тихони это, видимо, профессиональная страсть – всех жалеть и никому не помогать, пока не припрёт.
«Сколько же перцу в этой волчице», – пронеслось в голове Сириуса.
- Ах да, ну и, разумеется, как же я могла забыть о главном персонаже! Великолепный и неподражаемый Питер Петтигрю! На самом деле, он самый умный из вас – пользы от него ровным счётом никакой, а вы его и защищаете от нас, и с уроками помогаете, и вечно покрываете во всём. Интересно, за что ему такой почёт? Какие же он ценные услуги для вас оказывает, что вы его так бережёте? Вожак как-то сказал мне, что в вашей компании Поттер – душа, ты – тело, Люпин – совесть, а Петтигрю – бесплатное, но совершенно ненужное приложение. Иногда даже он умудряется ошибаться, верно? Ни фига ведь не бесплатное. Так скажи же мне, на кой он вам сдался? Неужели он у вас как сухпаёк горизонтального сотрудничества?
Сириусу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что подразумевалось под этим эвфемизмом. А когда он понял, то желание заехать ей по наглой физиономии сделалось и вовсе мучительно-тянущим.
- А что, – выдавил он наконец из себя, оскаливая зубы в злой усмешке, – ты у Вольфа другую функцию выполняешь?
В следующее мгновение ему пришлось резко отклониться, чтобы увернуться от небольшого, но острого и твёрдого кулака когтевранки. От второго, нацеленного в живот, уйти уже не удалось – к счастью, сила у девушки всё же была не самая большая, хотя заехать ей всё равно удалось довольно чувствительно.
- Ох, прости, я ошибся. Конечно же, другую! Кто польстится на такую парнеобразную особу, как ты? У Вольфа, поди, есть достаточный выбор, чтобы не трескать что ни попадя…
От хлёсткой пощёчины зазвенело в ушах.
- А на тебя ему всё равно плевать, – с какой-то горькой злостью прошипела Таркин. – Я пошла к своим, а ты – идиот!
- Угу, – покривился вслед разгневанно раскачивающейся в такт стремительной походке рыжей гриве Сириус. – Вот и поговорили.
От мрачных воспоминаний о вчерашнем дне его отвлёк Джеймс, тревожно тряхнувший за плечо. Не успел Сириус обернуться, как обнаружил перед собой газету. Спрашивать у друга, в чём дело, не требовалось – кричащие чёрные буквы заголовка с первого мгновения давали всё понять.
«Очередное нападение Пожирателей Смерти», – значилось на развороте. – «Количество жертв до сих пор точно не известно».
- Когда же их наконец всех переловят? – с болью воскликнул Джеймс. – Я тут прикинул – с того момента, как это всё началось, счёт жертв уже на вторую сотню пошёл! У нас война настоящая в стране идёт, а Министерство до сих пор мух гоняет!
Пальцы Сириуса дрогнули, сжавшись на краях газеты. Война идёт. Да, всё правильно. Так оно и есть. Фактически это иначе и не назовёшь. Но, если так… Блэк бросил взгляд поверх газетного листа на Вольфа. Тот с отстранённым видом что-то жевал, уставясь в пространство. Что занимало его мысли, понять было решительно невозможно.
Сириус снова взглянул на ровные строчки статьи, но уже не вчитываясь и даже, по большому счёту, не видя их. В памяти снова всплыли картины вчерашнего матча. Затем они сменились более старым воспоминанием – посиделками с дядей Альфардом у камина. Теми самыми, во время которых он узнал о самом известном предке бывшего друга и о его деяниях…
Блэк решительно сложил газету. Надо было поговорить с Вольфом. И побыстрее.
Претворить в жизнь это решение оказалось сложнее, чем принять его. Хотя уроков сегодня у них и не было, но Вольф, выйдя из Большого зала, как сквозь землю провалился. В слизеринской Общей гостиной его точно не было – как он сворачивает в один из коридоров первого этажа, поспешивший вслед за ним в холл Сириус ещё успел заметить. Но вот дальше… Блэк уже успел подумать, что он так успеет себе все ноги сбить раньше, чем отыщет невесть куда запропастившегося слизеринца, но тут, наконец, до его ушей из соседнего коридора донёсся знакомый голос.
- Да, благодарю вас, профессор, – вежливо произнёс Вольф, видимо, отвечая то ли на приветствие, то ли на поздравление. – Это было непросто, но я лишь сделал то, то должен был сделать.
- Ох, мистер Лестрейндж, – сокрушённо вздохнул второй участник разговора – слизеринский декан. – Я не сомневаюсь в этом, но, признаться, вы доставили мне немало хлопот. Вам ещё крупно повезло, что я сумел более или менее убедить вашего капитана в том, что всё случившееся было лишь несчастным случаем. И ещё больше повезло, что мистер Оуксток, так или иначе, в этом году заканчивает Хогвартс… Ох, мой дорогой ученик, у вас великолепные перспективы в квиддиче, но нельзя же так злоупотреблять своими талантами!
- Злоупотреблять? – Сириус живо представил себе тонкую, изящно-лукавую улыбку Вольфа. – Право же, профессор, талантами я не злоупотреблял. Наоборот, употребил по назначению. Будем откровенны, сэр – если бы Оуксток остался в сознании и продолжал руководить нашими силами, то мы бы проиграли. Как капитан он безнадёжен… в связи с чем мне и пришлось злоупотребить бладжером по причине отсутствия руководства.
Слизнорт снова вздохнул, но с пониманием.
- Вынужден признать, что вы правы, мистер Лестрейндж. Назначение Оукстока на должность капитана, увы, было моей ошибкой… А ведь тогда он выглядел ещё вполне адекватно. К сожалению, я упустил из вида произошедшие с ним изменения.
Возникшую в разговоре лёгкую паузу прервал Вольф.
- Прошу прощения, профессор, но мне хотелось бы уточнить одну вещь… Видите ли, меня волнует дальнейшая судьба команды. Кроме Оукстока, её покидает ещё и Бладстоун. Саманта не имеет желания быть капитаном, а Селвин, Малетти, Аоста… Они хорошие игроки, но Оуксток не желал слушать ничьих соображений, кроме своих собственных, и фактически делал всё, чтобы подавить у остальных желание проявлять инициативу. Боюсь, что занять руководящую должность никто из них просто не сможет по причине полного отсутствия опыта.
- Продолжайте, мистер Лестрейндж, – с любопытством и каким-то пониманием в голосе протянул Слизнорт.
- Сэр… говоря не из карьерных соображений, но чистой целесообразности – капитаном должен стать я.
- Вот как… – задумчиво проговорил профессор, в то время как Сириус пытался прийти в себя от такого беспардонного заявления. – И по каким же причинам, мистер Лестрейндж? Почему я должен представить Дамблдору на эту должность именно вас, хотя даже к следующему учебному году вы будете только четверокурсником? Вам ведь известно, что капитанов команд обычно назначают из числа учеников не младше пятого курса?
- Да, профессор. Но у меня есть серьёзные аргументы для такого решения. Вы можете спросить Саманту, Бладстоуна – ко вчерашнему матчу я готовился задолго до него. Я пытался объяснить Оукстоку, что его тактика не принесёт нам ничего хорошего, но он и слушать меня не желал. Но я сделал всё, что мог, чтобы приготовиться. Это по моей рекомендации Бладстоун и Селвин крутились возле колец. Это я предупредил Саманту о том, какого приёма со стороны гриффиндорцев следует опасаться больше всего. И, наконец, это я придумал, как сорвать их планы и переломить ход игры. Вы сами видели это вчера, профессор. Другие подтвердят – это было не просто удачей. Это было результатом расчётов. Никто из остающихся в команде игроков на такое не способен, иначе они бы сами сделали это. Я бы не стал просить вас о таком одолжении, профессор, если бы у нас имелся приемлемый кандидат. Но его нет. Можно, конечно, сделать капитаном любого из остающихся – после вчерашнего к моим советам точно будут прислушиваться. Но зачем так усложнять систему командования? Не проще ли будет… просто сделать капитана капитаном?
- На вашу удачу, мистер Лестрейндж, в уставе школы нет строгого указания на то, что капитаном должен становиться ученик не младше пятого курса… – немного помолчав, ответил Слизнорт. – Традиция – да, но не непреложный закон. Пожалуй, в вашем предложении есть зерно здравого смысла. Давайте сделаем так. Я выдвину вас на должность капитана, но она останется за вами, только если вы в следующем году выиграете ещё по крайней мере два матча. Иначе мне придётся в году послеследующем выбрать другого капитана. Вы согласны на такое предложение?
- Это справедливо, профессор, – довольно ответил Вольф. – Не имею ничего против.
- Вот и чудесно, – радушно подытожил Слизнорт. – Кстати, мистер… Вольф, я буду рад видеть вас у себя через неделю, в субботу вечером. Собирается небольшой круг моих хороших знакомых… Полагаю, вы найдёте среди них тех, общение с кем покажется вам интересным.
- О, я с удовольствием приму это предложение, сэр, только…
- Только – что?
- С вашего позволения, профессор, – мои друзья тоже были бы весьма рады присоединиться к этому кругу общения. Мне кажется, что Северус с лёгкостью найдёт себе собеседников по высокому искусству зельеварения… да и Даале с Регулусом найдётся чем заняться. Я уверен, что все они должным образом оценят ваше гостеприимство.
Слизнорт несколько раз хмыкнул, а затем тихо засмеялся.
- У меня есть такое подозрение, что как минимум с вами я не ошибся… Что ж, я согласен. Приводите своих друзей, Вольф. Кстати, к мистеру Снейпу может присоединиться мисс Эванс – поистине, эта юная особа заслуживает того, чтобы учиться на Слизерине! Как жаль, что сама она с этим не согласна…
- Боюсь, профессор, что у неё есть основания… с подозрением относиться к определённым представителям нашего факультета.
- Увы, не могу не согласиться… Но вы всё же передайте ей моё приглашение, хорошо? Скажите, что я буду искренне рад увидеть её в гостях на нашем вечере.
- Непременно передам, профессор.
- Вот и чудесно! Ну-с… Что ж, если у вас больше нет ко мне вопросов…
- Рад был поговорить с вами, профессор.
- О, взаимно, дорогой ученик, взаимно… Что ж – через неделю, в субботу, в пять вечера, в моём кабинете. Буду рад видеть вас всех.
- Мы непременно будем там, сэр, если нам ничто не помешает. Более того – полагаю, можно даже сказать «сочтём за честь».
- А вот льстить вам ещё надо подучиться, – дружелюбно хмыкнул Слизнорт. – Пока что тактика вам даётся лучше дипломатии. Впрочем, это дело наживное… Хорошего вам дня, Вольф.
- И вам, профессор.
Послышались шаги. Сириус на всякий случай прижался к стене, прячась за статую, но декан Слизерина даже не свернул в тот коридор, где стоял Блэк, а прошёл дальше в сторону холла. Дождавшись, когда он уйдёт, Сириус с мрачной решимостью шагнул в узкий переход между двумя коридорами. Поводов для разговора стало ещё больше.
Услышав за спиной шаги, Вольф настороженно развернулся – и, увидев Сириуса, подозрительно сощурился. Кажется, он быстро прикидывал, что гриффиндорец мог слышать из приватного разговора.
- Значит, ты у нас в капитаны метишь, – Сириус решил обойтись без экивоков и освободить бывшего друга от сложных размышлений. – И как давно?
- А какое тебе, собственно, дело? – поднял брови Вольф. – Я же не в вашу команду рвусь.
- Скажем так: меня тревожат последние события, – Сириус сложил на груди руки.
- О, даже так? – полюбопытствовал слизеринец, небрежно опираясь плечом о грань оконного проёма. – Надеюсь, вчера обошлось без несчастных случаев? Право же, мне было бы крайне неловко, если бы кто-нибудь из вас на горестях повесился.
- Меня не это волнует, – криво улыбнулся Сириус краем рта. – То есть, конечно, я тоже не хочу, чтобы кто-нибудь вешался, но, на самом деле, матч меня сейчас мало беспокоит.
- Хммм… И что тогда?
Блэк мрачно вздохнул и поднял на него серьёзный взгляд.
- Пожиратели. Новое нападение, много жертв.
Вольф каким-то неуловимым, плавным движением изменил позу, обманчиво-небрежно подобравшись.
- Кого-нибудь схватили?
- Нет, – с нажимом произнёс Сириус, глядя ему в глаза. Немного подождав, добавил:
- А ты? Ты собираешься вступать в Пожиратели?
- Нет, конечно, – незамедлительно ответил Вольф. В его голосе читалось неприкрытое удивление. – С чего ты взял?
- Я знаю, что… многие из ваших поддерживают это дело, – обронил Сириус, отводя глаза. – И мне очень не хотелось бы, чтобы ты ввязался в эту… кровавую баню.
Вольф, немного помолчав, рывком всего тела принял вертикальную позу.
- А кто тебя тревожит, Сириус? Я? Или, может быть, ты боишься за тех своих приятелей, которые могут попасть под
мой удар, если всё так и произойдёт?
- И то, и другое, – искренне ответил Сириус, снова встречая его взгляд. – Я не хочу, чтобы пострадал кто бы то ни было из вас.
Вольф раздражённо пожевал губами, резко дыша.
- Я не собираюсь вступать в Пожиратели Смерти, потому что у меня есть нечистокровные друзья. И к тому же я считаю политику Волдеморта непродуманной и опасной. Тебя устроит такой ответ?
- Да, – облегчённо улыбнулся Сириус. – Спасибо.
- Да не за что. Давно решил, между прочим… Но почему тебе вдруг именно сейчас взбрело в голову, что я мечтаю о Чёрной Метке?
- Причём тут Чёрная Метка? – не понял Сириус.
- Ну что значит «при чём»? Она же на руку ставится!
- На руку? – непонимающе мотнул головой Блэк. – Ты о чём? Я про тот знак, что они оставляют над местами нападений!
- Так ты не знаешь? – довольно хмыкнул Вольф. – Чёрная Метка – ещё и знак отличия Пожирателей. Что-то вроде опознавательной эмблемы. Ставится вот здесь, на левое запястье. Правда, выглядит немного иначе, но суть та же – череп, изо рта которого выползает змея. Жуткая безвкусица, на мой взгляд, и к тому же наводит на нехорошие подозрения… Впрочем, неважно. Суть в том, что Чёрная Метка есть на руке каждого Пожирателя.
- Но какой в этом смысл… Так же их легко опознать!
- Друг другу – да. А так она, конечно, скрывается магией по желанию владельца.
Сириус снова нахмурился, размышляя над сказанным, а потом вздохнул.
- Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь…
«Потому что и так знаю – откуда… От старшего брата!»
- Сириус, – снисходительно ответил Вольф, – был бы ты на Слизерине, знал бы не хуже меня. У нас это всем известно.
- Что, идеи Волдеморта так популярны?
- Не поверишь, но даже больше, чем мне хотелось бы, – вздохнул Вольф.
- Ладно… – поразмыслив немного, вздохнул Сириус. – Ну, что ж… Удачи тебе.
- В чём? – прищурился Вольф. – В моём капитанстве?
- А хоть бы и так! – закатил глаза Сириус. – Мне-то что от того, хуже станет, что ли?
- А как насчёт вчерашнего?
- Джеймса подобьёшь – стоять в стороне не буду, – предупредил Сириус. – А так… Да фиг с ним, с квиддичем, по большому-то счёту. Не из-за него ведь между нами кошка пробежала.
- Это обнадёживает, – вдруг весело улыбнулся Вольф. – Иначе бы надежды точно не оставалось.
И, прежде чем Сириус успел справиться со вновь всколыхнувшейся в душе голодной бурей воспоминаний, слизеринец мягко усмехнулся, подмигнул и, подняв в знак прощания руку, удалился спокойным шагом.
* * *
Оставшиеся до окончания учебного года дни протекли быстро. Оглядываясь назад, Северус не находил в них ничего, заслуживающего особого внимания. Даже экзамены, традиционно бывшие одним из главных стрессов, на этот раз прошли без серьёзного напряжения – то ли все уже набрались опыта, то ли просто на этот раз по-настоящему серьёзных задач в учебных курсах не нашлось. Так или иначе, но экзамены в какой-то мере даже послужили облегчением – хотя Мародёры и любили подчёркивать, что успевают и учиться, и куролесить одновременно, но всерьёз отлынивать от учебного процесса во время сессии даже они не могли себе позволить.
В целом, год заканчивался достаточно успешно. Кубок по квиддичу достался Слизерину; удалось неплохо продвинуться в изучении анимагии – хотя до каких-либо наглядных результатов было ещё достаточно далеко, но вызывать в себе нужный настрой и чувствовать в теле нужные для превращения нити магии уже получалось у всех четверых. Предстоял ещё немалый путь – требовалось научиться быстро соприкасаться с этими нитями усилием воли, устойчиво связать их с образом своего зверя – причём сам этот образ был до конца не известен, и его требовалось нащупывать одновременно с освоением нитей! – и, наконец, самое главное: систематическими упражнениями раз и навсегда слить воедино желание превратиться, часть своей магии, устойчивый конечный образ и, по сути, – своё тело. И, для полного окончания – так же выплавить и обратный процесс, пусть это уже и было проще, ведь действовать надо было на основе уже пройденного пути. В результате, по завершении процесса, должен был быть получен конечный и безотказный результат: уже навсегда слитая с тобой возможность по своей воле в течение считанных секунд превратиться в зверя. И обратно – так же, одним властным движением воли. По данным, полученным из книг, это должно было напоминать прыжок с утёса в воду, когда требуется лишь сосредоточенно и правильно бросить себя вперёд прыжком – дальше память тела и гравитация сделают всё сами. Северус стеснялся признаться в этом даже Вольфу, но его по-настоящему захватила открывающаяся перспектива. Если Лестрейндж «загорелся» ею практически сразу, стоило ему узнать о том, что может дать анимагия и о том, что это для него осуществимо, – то Северусу понадобилось как следует «втянуться» в эту затею. Но зато теперь его так восхищали изящные и глубокие задачи, которые требовалось решать по ходу дела, что представлять грядущий успех уже не составляло никакой сложности. Северус был абсолютно уверен: то, что требует столь многогранной и тщательной подготовки, просто не может не дать великолепного результата!
К сожалению, летом приходилось почти полностью забывать о каких бы то ни было практиках в волшебстве, причём – в любом вообще. Тобиас за прошедшие годы относиться к магии стал ничуть не лучше, а пить – только больше, в результате чего уже нередко доставалось не только Эйлин, которая покорно терпела рукоприкладство мужа, но и Северусу, пытавшемуся защитить мать. К его великому сожалению, магией на каникулах он воспользоваться не мог – а для того, чтобы даже и соблазна не было, Эйлин забрала его палочку почти сразу после приезда, твёрдо объяснив, что возможность пару раз остановить Тобиаса не стоит риска исключения из Хогвартса.
Северуса мутило от родного дома – от тихого, смирного поведения матери, от пьянства и грубости отца, от всего их бедного, неприглядного жилища. Мысленно он сравнивал себя к Гекльберри Финном и всякий раз с грустью подытоживал, что тому в какой-то степени повезло – он не был связан обязательствами ни перед кем, кроме как перед самим собой, и спокойно мог уйти бродяжничать куда угодно и насколько угодно, а от папаши просто сбежать. А Северусу оставалось об этом только мечтать – даже не говоря о том, что он не мог бросить мать, жить ему приходилось в другом времени и других реалиях. Здесь не было возможности покинуть опостылевший дом вольной птицей и отправиться в свободный полёт, не волнуясь о том, что тебя может сцапать и вернуть домой или в приют первый попавшийся полицейский. Причём, в принципе, ещё неизвестно, какой вариант был бы хуже. Северус отчаянно завидовал Вольфу, пусть и белой завистью. Временами он думал, что, наверное, согласился бы пойти чуть ли не в услужение Лестрейнджам, или, как в старину, платить им ренту за поселение на их землях – только бы иметь возможность забрать мать и бросить здесь Тобиаса, навсегда оставить за спиной и его, и обветшалый дом.
К счастью, через какое-то время перспектива разъехаться легко могла стать реальностью. Северус, уточнив примерные расценки на рынке труда Магического мира и прикинув разные варианты, с невероятной радостью обнаружил, что возможность вскоре после совершеннолетия найти работу, которая позволит ему снимать какое-никакое, но своё помещение, достаточное для того, чтобы разместить там двоих, вполне имеется. Оставалась сущая «малость» – дождаться этого самого совершеннолетия. И окончить Хогвартс. До первого оставалось два с половиной года, до второго – четыре. Это выглядело непредставимо долго.
Единственной отдушиной в родном городке по-прежнему оставалась Лили. Северус старался наведываться к ней как можно чаще – насколько это было, с его точки зрения, допустимо, чтобы соблюдать приличия. К счастью, Лили и сама была всегда рада его видеть, так что гуляли они чуть ли не каждый день.
Вот и сейчас Северус, взглянув на часы, решил, что заглянуть к подруге вполне можно. Быстро одевшись, он тихо прокрался вниз, на цыпочках миновал коридор, ведущий мимо кухни, где в данный момент обретался мрачно жующий нехитрую снедь и ещё более мрачно бурчащий что-то себе под нос Тобиас, и выскользнул наружу.
За годы его счастливого знакомства путь до Эвансов был выучен им наизусть. Причём даже не только от своего дома – он мог бы с закрытыми глазами найти нужную дорогу из любого места городка. Вот и сейчас он шёл легко и не задумываясь, на автомате задерживаясь перед светофорами и огибая неспешных прохожих. Под тёплым летним ветерком шелестели вишнёвые деревья. Это была одна из тех немногих особенностей здешних мест, которая по-настоящему нравилась Северусу – щедро высаженные повсюду вишни. Они цвели буйным облаком весной, затопляя всё вокруг лёгким, пьянящим ароматом, и щедро баловали прохожих осенью сочными ягодами. Летом в их тени можно было прекрасно отдохнуть, укрываясь от избытка солнца, а зимой они часто покрывались инеем, стоя серебряными изваяниями. Пожалуй, вишни были едва ли не единственной деталью интерьера родных мест, по которому можно будет скучать, когда настанет пора уехать отсюда.
К сожалению, первой, кого он встретил, подходя к дому Эвансов, была совсем не Лили, а её сестра. Петунью Северус терпеть не мог, и дело здесь было даже не в том, что она относилась к нему с презрением из-за его родителей и неприглядного места жительства. В конце концов, к этому было не привыкать – Северус откровенно радовался тому факту, что его друзья пока не могут просто так взять и заглянуть к нему в гости. Лучше будет, если вообще никогда и не заглянут.
Главным было то, что Петунья ненавидела родную сестру. Ненависть к Лили – этого Северус ни понять, ни простить не мог, а уж ненависть родного человека – и подавно. В причинах этой ненависти он вполне сходился с Лили – банальная зависть. Северус прекрасно помнил то наивное письмо, на которое наткнулся вместе с Лили, будучи однажды у неё в гостях ещё перед первым курсом. Петунья, не сказав никому, тайно написала письмо Дамблдору, упрашивая взять в Хогвартс и её – как будто ей не пришло бы точно такое же извещение, как им с Лили, будь она тоже волшебницей! Северус не видел ответного письма директора, но прекрасно догадывался, что там Петунью вежливо послали. Ну, точнее, со всеми подобающими словесными оборотами тактично объяснили ей, что магглы в Хогвартсе не обучаются – никак и никогда. Судя по тому, как она после этого провожала сестру на платформе девять и три четверти, в глаза называя её уродкой и заявляя, что, мол, вас специально собирают подальше от нормальных людей «ради нашей же безопасности», с наслаждением смотря на то, как глаза Лили при этих словах наполняются растерянными слезами, Петунье этого вполне хватило для смертельной зависти. Северус в ответ её просто ненавидел, правда, не говоря об этом в присутствии Лили – та всё ещё надеялась, что однажды ей удастся помириться с сестрой. Из вежливости Северус не возражал, хотя про себя думал, что скорее Сириус публично признает, что был неправ, попросит у Вольфа прощения и сообщит, что Джеймс Поттер – безмозглый задавака и выпендрёжник.
- Снейп, – скривилась Петунья при его виде, точно обнаружила у калитки дохлого и уже разлагающегося голубя. – Чего припёрся?
- Да уж не по твою душу, не надейся, – не менее ласково ответил Северус, нагло облокачиваясь о забор. – А к равной.
- Лили нет дома, – выдавила из себя Петунья спустя примерно полминуты игры желваками.
- Врёшь, – уверенно ответил Северус.
- А откуда ты знаешь?
- Оттуда. Тебе не понять, – снова подпустил шпильку Северус. Пусть думает, что у волшебников есть особые возможности связываться друг с другом в любой момент. Собственно, так оно и было, в какой-то степени… но предложить Лили связь при помощи Сквозных зеркал Северус стеснялся. Именно стеснялся – втихомолку наведя справки, он выяснил их стоимость. На свой день рождения он мог бы попросить у матери такую пару, но сама возможность поговорить с Лили в любое время дня и ночи, не спросясь ни у кого, казалась ему слишком интимной, чтобы можно было её взять и в открытую предложить. Так что сейчас Северус просто исходил из сказанного Лили вчера – когда и при каких обстоятельствах она будет дома.
Петунья, посверлив его взглядом ещё немного, с глубочайшей неохотой посторонилась. Было забавно смотреть, как её разрывают надвое противоположные желания: с одной стороны, ей явно хотелось встать от него как можно дальше, а с другой – не было желания выглядеть при этом так, будто она его боится.
Северус, одарив её на прощание презрительным взглядом, двинулся в дом. Ему было известно, что старших Эвансов в это время дома не будет, так что можно было не утруждать себя церемониями.
А вот Лили дома была. Удивлённо откликнувшись на вежливый стук в двери её комнаты, она подняла глаза на вошедшего Северуса и тут же радостно вскочила с дивана, захлопывая книгу, которую читала. Северус смущённо улыбнулся, слегка опуская взгляд – он боялся, что прямой глазной контакт может выдать его чувства или, как минимум, навести Лили на подозрения.
Он так и не рискнул до сих пор ни разу хотя бы завести с ней прямой разговор на тему, касающуюся возможных отношений между ними. Северус ни на день не мог отделаться от дилеммы, в ловушку которой он попался практически с самого начала. С одной стороны, он понимал, что без инициативы с его стороны ему вряд ли приходится надеяться на что-то, кроме золотых мечтаний. Конечно, Лили продолжала безотказно отшивать Поттера, и, к счастью, перспектив к тому, чтобы это изменилось, не было видно. Но ведь и самого Северуса, к его великому сожалению, это ни на шаг не приближало к желанной цели. А с другой стороны, его охватывал панический страх при одной мысли о том, чтобы сделать Лили уже не дружеское, а… несколько более близкое приглашение. Скажем, в кино. Или кафе. Краем сознания Северус осознавал, что смешон уже этот его страх – можно подумать, посиделки в кафе были бы более неприличными, чем их с Лили гулянки в густом городском парке, по сути, представлявшем собой хороший кусок настоящего леса! Однако что-то нашёптывало его сознанию, что следует разделять те места, которые были ими посещаемы ещё до того, как он осознал свои чувства, и те, приглашение посетить которые раньше не выдвигалось. И, если эти последние могут показаться чересчур интимными…
Северус, хотя и не оформлял это в слова даже мысленно, понимал, что на самом деле эти его ухищрения перед самим собой и выискивание подходящих предлогов, оправдывающих отсутствие любых попыток сближения, вызваны очень простой, но коренной причиной – страхом быть отвергнутым. Пусть он пока не знал, может ли хотя бы надеяться на ответные чувства любимой девушки, но это состояние неопределённой подвешенности было всё же легче, чем одна мысль о том, что Лили может смутиться, или испугаться, или виновато посмотреть, прежде чем с пугающей вежливостью отказаться, или вообще принять всё за глупую шутку… Вариантов было множество, а приемлемым для Северуса был лишь один. Это было бы не так страшно, если бы не мучительное осознание того, что ему нечего предложить Лили. В самом деле, ведь люди вступают в отношения, рассчитывая, что они будут взаимовыгодными, верно? Для кого-то больше, для кого-то меньше, но свои плюсы будет получать каждый. Вот, к примеру, его дружба с Вольфом. Сам Северус благодаря ней теперь имел определённую протекцию на факультете, покрывавшую его небезупречное происхождение, помощь в определённых учебных предметах, с которыми Вольф справлялся легче Северуса, к тому же – потенциально Лестрейндж мог помочь установить очень полезные связи в Магическом мире. Ну и, наконец, он был тем, кто всегда даст полезный совет, когда понадобится что-либо обсудить, охотно вступит в беседу, когда захочется просто поговорить, поддержит в схватке, а надо будет – и прикроет собой, всегда придумает достойный ответ на любую выходку гриффиндорцев… А Вольф получал взамен безотказную помощь в зельеварении, широкий источник сведений о маггловском мире и тех его частях, которые могли оказаться полезными, плюс, как надеялся Северус – понимающего собеседника и не менее преданного, чем сам Лестрейндж, соратника.
Короче говоря, их с Вольфом дружба имела под собой прочное практическое основание, и в этом была её надёжность и сила. А вот что Северус мог предложить Лили, чего она не могла получить от него, как от друга? Да ничего. С глубокой горечью ему приходилось признавать, что даже Поттер – гораздо более располагающий вариант, чем он. Уже то, что он был намного красивее, веселее и общительнее, чего стоило… Правда, этому Северус мог противопоставить своё глубокое знание Лили, вытекающее из долгого опыта общения с ней. Благодаря нему он был не то что не менее, а даже, пожалуй, более ценным собеседником. Но вот остальное… Северус не имел представления о том, каково конкретно финансовое положение семьи Поттера, но не сомневался в том, что оно намного лучше его собственного. В конце концов, если уж Вольф мог себе позволить дарить Даале на день рождения заколки с настоящими драгоценными камнями, то о чём могла идти речь в случае Поттера, единственного сына и наследника в семье, по статусу не уступающей Лестрейнджам?
Конечно, Северус был далёк от того, чтобы приписывать Лили такую меркантильность – выбирать ухажёров, исходя из их финансового положения. Однако перед его глазами стоял пример родителей. Эйлин не уставала повторять сыну, что вышла замуж по любви и «раньше Тобиас был совсем другим». «Другим» Тобиаса даже представить не получалось, однако Северус не видел причин для того, чтобы не верить матери. И в таком случае вырисовывалась нерадостная картина: можно вступить в брак по любви и в итоге оказаться хуже, чем ни с чем. Причём взаимно – приходилось признать, что отец тоже вряд ли был счастлив в семье. Конечно, в своём нынешнем состоянии он едва ли мог быть счастлив и в любой другой семье, и вообще где угодно, но это не меняло главного вывода – в сказках все подробности обрываются на свадьбе. А вот что было дальше, обычно не говорится. И, если прекрасная девушка, вышедшая замуж за принца, ещё могла при условии хорошего образования подвести под свой брак прочную основу, то прочим могло и не повезти. Недаром в большинстве сказок в качестве женихов фигурировали именно принцы.
Будь у Северуса приличное материальное положение, или семья, имеющая серьёзное влияние в обществе, а ещё лучше – и то, и другое, – он не замедлил бы сейчас сделать по всем правилам куртуазности предложение Лили перейти на новый уровень отношений. Но что он мог предложить ей сейчас? В зельеварении она разбиралась лишь чуть хуже него, да и всё, чем он мог помочь, он и так давал. А остальное… Результат получался прискорбный: в лучшем случае Лили получит возможность похвастаться перед подружками тем, что «а у меня уже есть парень». Это если не считать того, что заявлять о наличии парня-слизеринца придётся гриффиндоркам. Просто замечательно! Особенно если сравнить, к примеру, с той же Фоули, которая с недавних пор имела полную возможность небрежно обронить в компании своих подруг нечто вроде «Ах, вчера? Ну-у-у, вчера я задержалась с Лестрейнджем. У нас были… важные темы для того, чтобы обсудить их наедине. Что? Подумаешь, младше меня. Зато какие перспективы у юного лорда… вы все своими глазами видели, как он гриффов распотрошил!»
Северусу оставалось лишь благодарить небеса за то, что сам Вольф не проявлял ни малейшего интереса к Лили. Почему, было решительно непонятно – сам Северус не променял бы её и на сотню таких, как Фоули. Однако, по-видимому, Лестрейнджа вполне устраивал дружеский, или, точнее сказать, соратнический перепихон с Самантой – вне стадиона их вместе никто не видел, и общались загонщик с вратарессой на людях не больше, чем этого требовали квиддичные дела. Хотя, впрочем, это не мешало ни той, ни другому при случае ронять многозначительные намёки, форся перед сокурсниками. Но ни на что большее Вольф не претендовал даже в отношениях с Фоули. А к Лили всегда относился только и исключительно как к другу, не делая никаких, даже самых незначительных намёков на что-то ещё. И это было настоящим счастьем для Северуса – он не сомневался, что с Вольфом на амурном ристалище ему тягаться нечего. Заинтересуйся он Лили, и Северусу оставалось бы только хоронить свои надежды – и, кто знает, может быть, ещё кое-что… Сумела бы их дружба вынести такое испытание?
Так что можно было только радоваться, что друг и не думал претендовать на Лили. А Поттер, видно, действительно был патентованным идиотом, если не переставал за ней увиваться после нескольких десятков регулярных отшиваний.
- Ты пришёл! – Лили широко улыбнулась. – Отлично! Я так надеялась, что ты сегодня придёшь. Папа с мамой уехали, дома с Петуньей, – девушка помрачнела и, отведя глаза, горько вздохнула, – тошно, а одной гулять неинтересно…
- Ну, я здесь, – Северусу внезапно показалось, что руки срочно надо куда-то деть, и он поспешно заложил их за спину, осторожно улыбаясь в ответ. – Хочешь прогуляться или… здесь посидим?
- Да давай пока здесь, – махнула рукой Лили и подошла к шкафу с прозрачными дверцами. Когда девушка развернулась, у неё в руках была тарелка с печеньем. – Совсем не хочется сейчас проходить мимо Петуньи. Готова поспорить, что она до сих пор торчит если не у калитки, так на веранде… Надеюсь, вы с ней не… столкнулись?
- Ну… поцапались немножко, – признался Северус, аккуратно присаживаясь на стул. – Ничего страшного, Лили. Всё как обычно.
- Значит – опять ничего хорошего, – вздохнула в ответ подруга. – Ну что тут будешь делать… Туни по-прежнему терпеть не может всё, что связано с Магическим миром.
- Лили, ну не обращай ты на неё внимания, – попросил Северус.
- Я не могу. Какой бы она ни была, она всё же остаётся моей сестрой, – немного резко ответила Лили и вздохнула. – Ох, ладно… Давай не будем сейчас о ней. Налить тебе чаю?
- Да, спасибо, – Северус усиленно прикидывал, чем бы её отвлечь. К счастью, отличный предлог для смены темы разговора лежал прямо у него в кармане.
- Кстати, мне тут Вольф написал, – он извлёк сложенный вчетверо конверт.
- Здорово! – Лили сразу же заинтересовалась, оборачиваясь через плечо и одновременно продолжая краем глаза следить за тем, что собирала на поднос. – И какие у него там новости? Он всё ещё в Германии?
- Да, у бабушки, – Северус достал из конверта длинный, сложенный уже отправителем чуть ли не в гармошку, исписанный с двух сторон лист. – Пишет, что всё хорошо… м-м…
- Судя по тому, что ты покраснел, что-то, может, и хорошо, но не совсем привычно, – весело заметила Лили, возвращаясь с полным чайным набором и ставя его на стол.
- Ну… хм… Понимаешь… – Северус поднял на неё взгляд и сразу же отвёл его в сторону. – Я, конечно, не могу утверждать со стопроцентной вероятностью, но у меня есть подозрение, что он, э-э… побывал… в постели у тамошних служанок. Или, точнее, надо полагать, это служанки побывали в его постели. Обе.
- Хвастает, наверное, – Лили пожала плечами, беря чашку чая. – Скорей всего, просто позажимал их в тёмном углу, а у тебя теперь воображение разыгралось…
- Может, и так, – не стал спорить Северус. – А ещё он пишет, что наконец-то получил обещанный подарок на день рождения. Тот, который был слишком велик, чтобы просто переслать по почте.
- Здорово! – глаза у Лили загорелись от предвкушения. – И что же это?
- Не что, а кто. Конь. По словам Вольфа, – Северус хмыкнул, – милейшее, дружелюбнейшее создание. Очень ласковое и милое.
- Судя по всему, ты ему не очень-то веришь, – прищурилась Лили.
- Просто я его неплохо знаю, – засмеялся Северус. – Видишь ли… Я никогда не замечал за ним склонности к разным там… умилениям. И у меня есть такое подозрение, что, если вдруг он изменил своей привычке и стал расписывать своего нового любимца в таких выражениях, словно про плюшевую игрушку говорит…
Лили внимательно смотрела на него, вопросительно подняв брови.
- Есть такое подозрение, что он умиляется… ну, немного не над тем, над чем умилялись бы мы с тобой, – признался наконец Северус.
* * *
Вольф с нетерпением ждал приезда к бабушке на этот раз. То есть, конечно, в прошлом году он ждал тоже с нетерпением, но сейчас поводов было ещё больше. Хотелось встретиться с Себастьяном, чтобы получить новые уроки дуэльного искусства – чем больше, тем лучше. Была надежда разобраться в собственных чувствах, в которых царил изрядный сумбур. Ну и, конечно, по мере приближения встречи всё больше подогревалось любопытство: что же это за обещанный подарок? Предположений было немало, но данных для уверенного расчёта, увы, решительно не хватало.
Встреча была очень тёплой. Все обитатели замка Айсвальд были рады видеть внука хозяйки. Сама Берта немедленно повела Вольфа в уютную малую гостиную. Не успел он устроиться на диване, как рядом возник Себастьян с круассанами от Жанно – как всегда, безукоризненно одетый и вежливо улыбающийся. Вольф не мог бы поклясться, но до его слуха упорно доносились из-за двери хихиканья и перешёптывания Леони и Альдины.
Бабушка долго не отпускала его из-за стола, расспрашивая обо всём, что произошло за минувший учебный год. Вольф охотно рассказывал, не преминув подчеркнуть свои достижения в квиддиче. А вот о выходках Волдеморта, пока что в итоге свёдшихся к вялотекущей гражданской войне, он упомянул обтекаемо и вскользь. Говорить об этом не хотелось вообще, но и обойти стороной эту тему совсем было нереально, тем более что, как выяснилось, Берта следила за происходящим в Магической Британии очень внимательно. О том, что Рудольфус в Пожирателях уже, а Рабастан вот-вот, она тоже уже знала и была очень обеспокоена. Ничего хорошего от такой политической деятельности фрау Айсвальд не ждала.
Ближе к закату Вольф наконец был отпущен, а Себастьяну поручили сопроводить его в выделенные покои. Лестрейндж был этим доволен – свои комнаты он нашёл бы и сам, но появлялась возможность переговорить с дворецким наедине. В принципе, можно было бы и поинтересоваться насчёт таинственного бабушкиного подарка… но нет, лучше уж подождать. Сюрприз только лучше будет, да и несложно потерпеть ещё немного – после нескольких месяцев ожидания-то!
- Себастьян, рад тебя видеть.
- Я вас тоже, сэр Лестрейндж.
- Мы будем этим летом продолжать тренировки?
- Если вы желаете этого, то безусловно.
- Желаю, Себастьян, очень желаю, – вздохнул Вольф. – Раз бабушка так тщательно следит за тем, что у нас происходит, то и ты, наверное, уже знаешь… Фактически у нас война. Идёт, конечно, через пень-колоду, да и чистокровных пока не трогают, но кто его знает, как оно в будущем обернётся. Есть такое нехорошее подозрение, что дальше всё только нарастать будет. Так что, боюсь, хорошее владение палочкой мне понадобится не только для школьных дуэлей.
- Вы предполагаете, что вам тоже придётся вступить в эту войну, сэр Лестрейндж? – ровным голосом спросил Себастьян.
- Вполне возможно. Сам я этого не хочу, но, боюсь, спрашивать меня не будут. В конце концов, у меня есть слишком много родни и друзей, которых эта война затронет вне зависимости от моих желаний, а значит, и мне отсидеться в стороне не удастся. Не мигрировать же к вам, в конце концов, прихватив всех своих…
- Теоретически такой вариант возможен, сэр Лестрейндж, – серьёзно ответил Себастьян, – однако его потребуется тщательно согласовать.
- Да я шучу, – вздохнул Вольф. – Как минимум половина не согласится, да я и сам ещё не готов к такому…
- Выбирать вам, сэр Лестрейндж, однако должен заметить, что в случае необходимости фрау Айсвальд с радостью примет всю вашу семью. И для друзей, вероятней всего, место тоже найдётся.
- Очень рад это слышать, но, к счастью, пока острой необходимости в таких мерах не наблюдается… Когда начнём тренировки?
- Если вы желаете, сэр Лестрейндж, можем прямо завтра, с десяти часов.
- Отлично.
Они дошли до выделенных Вольфу комнат. Себастьян остановился и с какой-то хитрой улыбкой поклонился гостю.
- Всё для вас подготовлено, сэр Лестрейндж. Надеюсь, вам понравится. Желаю доброй ночи.
- И тебе того же, – кивнул Вольф, заходя в спальню.
Всё и правда было подготовлено – казалось, что он и не уезжал вовсе, и был здесь последний раз только вчера. Зато в комнате обнаружилась Альдина, усердно взбивавшая подушку. Несколько секунд она продолжала это делать, а потом, обернувшись, чинно сложила перед собой руки, сделала книксен и, бойко стрельнув в сторону Вольфа глазами, слегка хихикнула.
- Ой, господин Лестрейндж… А я и не заметила, как вы вошли. Прошу прощения, – и ещё один книксен.
- Да ничего, ничего… – рассеянно произнёс Вольф, оценивая представший перед ним вид. Щёки девушки заливались здоровым румянцем, из аккуратной причёски выбилось подозрительно много прядей – некоторые лежали на плечах, какие-то дразняще вились у щёк, а одна так и вовсе золотистой змеёй пробралась в декольте. Которое также было расстёгнуто заметно больше, чем обычно, открывая чудное зрелище.
Вольф поднял взгляд, встречаясь с глазами девушки. Та на мгновение отвела их в сторону – и тут же снова метнула на него быстрый, дразнящий взгляд.
- Если господин Лестрейндж желает чего-нибудь ещё… – протянула Альдина, причём на удивление виртуозно: Вольф отчётливо услышал в её голосе прозрачный намёк, и в то же время ничего достаточно откровенного для серьёзной придирки не прозвучало.
Он хмыкнул, складывая в уме одно к одному. Вряд ли Себастьян улыбался просто так – судя по выражению его лица и словам, он уже знал о том, кто находится в комнате. Учитывая то, что рассказывала о талантах дворецкого Берта, и добавляя составленное о нём ещё в прошлом году личное впечатление – сложно себе представить, чтобы Себастьян, готовя покои для такого важного гостя, упустил из виду наличие горничной. Особенно если учесть, что важнейшим качеством хорошей прислуги является её незаметность. И ещё учесть, что в прошлом году Вольф действительно не встречал в своих комнатах никогда и никого, в то время как там продолжала поддерживаться безукоризненная чистота, а бельё меняли чуть ли не ежедневно! Вывод напрашивался сам собой – Альдина здесь с прямого позволения Себастьяна, если не по его приказу. А поскольку дворецкий сам по себе вряд ли бы решил проводить такие действия… но переглядки Вольфа с обеими служанками в том году он вряд ли упустил из виду… и, учитывая то, что здесь именно Альдина, шедшая на контакт тогда намного охотнее Леони… Уж не было ли между Себастьяном и Бертой конфиденциального совета? После которого одна, а вполне возможно, что и обе горничные были вызваны к хозяйке и снабжены подробными инструкциями – в случае проявления внимания со стороны молодого лорда не сопротивляться, а, напротив, выказать своё расположение?
В такой расклад гладко укладывалось всё, вплоть до подозрительно растрёпанного вида Альдины. Причём растрёпанного очень аккуратно, можно даже сказать, расчётливо…
Вольф улыбнулся и неторопливо подошёл к девушке. Та даже не подумала отойти в сторонку – наоборот, короткие взгляды посыпались один за другим, а улыбка уже не покидала пухленьких губок. Дальше уже сомневаться не было нужды.
- Как ты расцвела за этот год, – прищурился Вольф, слегка улыбаясь в ответ.
- Ой, господин Лестрейндж, вы мне льстите…
- О, нет. Как видно, здешние леса располагают к тому, чтобы в них водились прекрасные нимфы.
- А ещё – чтобы к этим нимфам приплывали из-за моря юные боги, – шепнула Альдина, окончательно заполыхав румянцем и опустив глаза. Вольф с трудом удержался от того, чтобы не выгнуть грудь колесом от гордости – лесть была не просто откровенна, а откровенно бесстыдна. Впрочем, и очень привлекательна – именно благодаря этому.
Лестрейндж шагнул вперёд, встав к Альдине уже вплотную. Та жеманно повела плечами, ухитряясь встречаться с ним самым краешком взгляда.
- Только к самым прелестным нимфам, Альди. Можно сказать, к драгоценнейшим.
Рука Вольфа легла на талию девушки и мягко привлекла её поближе. Помявшись ещё пару секунд и хихикнув, Альдина развернулась к нему и положила руки на спину Лестрейнджа.
- Я вас так ждала… Так надеялась, что вы не забудете бедную девушку…
- Это вряд ли, – заверил её Вольф, приникая губами к податливо подставленной шее под ушком. – Альдина, покажешь мне, как хорошо ты взбила постель?
* * *
Наутро Вольф вышел из спальни очень довольным. Альдина оказалась девицей изобретательной и без комплексов. Правда, появилось подозрение, что на какой-нибудь сувенир на память она тоже рассчитывает. Уж больно часто она делала комплименты его щедрости и широкой душе, употребляя эти слова при первой удобной возможности. Что ж, дома у него хранилась какая-то старая, забавная шкатулка. На ней был изображён весёлый спрут, показывающий разом четыре неприличных жеста. Судя по такому орнаменту, шкатулка попала к Лестрейнджам не иначе как от старинных друзей – Таркинов. Впрочем, она могла похвастаться не только оригинальной внешностью – внутри валялся пяток золотых ожерелий. Сочтя, что за весёлый летний месяц этого должно хватить с лихвой, Вольф намекнул на будущий подарок, примял напоследок упругие ягодицы Альдины, уже прикрытые белой юбкой, получил в ответ задорное хихиканье и подмигивание – и двинулся на завтрак.
Ещё в коридоре его встретил Себастьян, вежливо осведомившийся, хороший ли был ночью сон. Вопрос был задан таким невозмутимым тоном, что, если бы Вольф не успел уже изучить дворецкого до определённой степени, то ни за что не заподозрил бы подвоха.
- Прелестный, Себастьян. Всю ночь «Декамерон» снился.
Берта, несмотря на все подозрения Вольфа, никаких двусмысленных вопросов не задавала. Ну разве что, кажется, один раз как-то любопытно переглянулась с дворецким… А так – ничего. Впрочем, по-любому Вольфу стало очень скоро совершенно не до того. Потому что, дождавшись, когда настанет время десерта, Берта торжественно объявила, что настала пора для подарка.
- Здорово! – Вольф поскорей вытер пальцы салфеткой. – Я уже всю голову себе сломал, гадая, что же это!
- Хм, ну, я полагаю, во-первых, не что, а кто, – на этот раз бабушка переглянулась с дворецким уже открыто, хитро прищурившись. И взяла паузу.
Вольф слегка напрягся. В голове сразу же всплыла прошлая ночь. Ему что, личную горничную решили подарить? Но как, ведь для свободной прислуги такое, вроде бы, невозможно…
- Конь, – наконец сообщила Берта, вдоволь налюбовавшись физиономией внука. – Какой же дворянин без коня?
Вольф потрясённо и восхищённо втянул в себя воздух. Конь! Его, Вольфа!
Конечно, лошади в Лестрейндж-Кастле имелись, и персональные тоже. Однако до сих пор Вольф оставался единственным членом семьи, у которого такой не было. Возраст всё-таки… Но теперь, похоже, дело поменялось! Вот только…
- Эммм… А мама знает?
- Конечно, знает, – фыркнула Берта. – И отец твой тоже. Неужели ты думаешь, что я стала бы такое выкидывать, не оповестив их? Я же не хочу, чтобы мой подарок у тебя отобрали сразу по приезду… Не волнуйся, внук – всё схвачено, как говорится. Надеюсь, я правильно выразилась – ох уж эти современные словечки…
- Офигенно! – зажмурился Вольф. – Бабуль, я тебя люблю! А какой конь?
- Откуда же я знаю? – невинно сделала большие глаза Берта. – Ты сам его себе выберешь!
- Как? – только и смог спросить Вольф.
- Очень просто! У нас тут, не очень далеко, как раз конная ярмарка проходит. Себастьян тебя проводит и всё обеспечит. Выбирай любого, какой понравится! То есть – абсолютно любого! Можешь даже пони, если вдруг глянется.
- Ну, это уж вряд ли, – засмеялся Вольф. Его мысли уже уносились вдаль, а из памяти спешно извлекались все сведения о лошадях, которые там только имелись.
Утренняя тренировка с Себастьяном всё же прошла, но была короткой – по словам самого дворецкого, когда голова напрочь занята совсем другим, никакой урок не будет впрок. Впрочем, подросшим уровнем ученика Себастьян остался доволен. А Вольф честно продемонстрировал, что общее время, проведённое им за оттачиванием дуэльных навыков, не просто так уже приблизилось к шестистам часам.
На ярмарку они попали, аппарировав туда – точнее, аппарировал Себастьян, заодно перенеся с собой и Вольфа. Самому Лестрейнджу оставалось ещё не меньше двух лет до того, как ему вообще позволят изучать аппарацию. Искусство почти мгновенного перемещения в пространстве было слишком сложным и опасным для подростков.
Попав на место, Вольф какое-то время вообще не двигался, лишь крутя головой и с наслаждением впитывая виды, звуки, запахи ярмарки. Под открытым небом раскинулось множество загонов и переносных конюшен. Слышались выкрики торговцев, зазывавших покупателей или уже демонстрирующих достоинства прекрасных животных. Откуда-то доносилось хлопанье бича шталмейстера. Лестрейндж поморщился – хотя он и знал, что это орудие служит только для подачи команд, ему всё равно было неприятно.
Присмотревшись к посетителям и участникам ярмарки получше, Вольф удивлённо захлопал глазами. Было ясно, что тут присутствуют маги, и в не таком уж малом количестве, но точно так же не подлежало сомнению, что большинство присутствующих здесь – всё-таки магглы! Одежда, да и вид в целом не оставляли сомнений. Вольф обернулся к Себастьяну, намереваясь спросить о причинах такого смешательства, но тот, как обычно, предугадал его желание.
- Видите ли, сэр Лестрейндж, количество лошадей, находящихся во владении исключительно волшебников, слишком мало, чтобы устраивать подобные мероприятия и вообще вести хозяйство на широкую ногу. Чтобы иметь возможность хорошего выбора и не лишать свои хозяйства притока свежей крови, проводятся вот такие ярмарки. Большинство здесь, как вы видите, магглы. Кругом отвлекающие чары, что даёт волшебникам возможность нормально передвигаться и общаться, не опасаясь выдать себя. Впрочем… – Себастьян слегка поморщился, – должен вас предупредить, сэр Лестрейндж, здесь хватает цыган. А их гадалок – настоящих гадалок – так просто не обманешь. К счастью, с ними обычно проблем не возникает, даже если нас опознают. Цыгане вообще особо охотно торгуют в таких местах – у них считается, что это привлекает удачу к табунам. Полагаю, учитывая количество собирающихся здесь волшебников, неравнодушных к лошадям, для такого мнения могут иметься вполне определённые основания.
Вольф понимающе кивнул и снова осмотрелся по сторонам.
- Наверное, надо найти какую-нибудь карту… или программку… Ну, что-то для ориентации в этом месте.
- Вот, прошу вас, сэр Лестрейндж, – рука Себастьяна немедленно извлекла из кармана фрака аккуратно сложенный лист пергамента. – Всё подготовлено.
- Я уже говорил, что ты лучший дворецкий в мире? – широко улыбнулся Вольф, принимая его и углубляясь в изучение – на одной стороне листа была схема расположения загонов, на другой – указание представленных на ярмарке пород, их расположения, краткие характеристики продаваемых лошадей…
- Говорили, сэр Лестрейндж, – кивнул Себастьян с лукавым прищуром. – Но мне приятно и снова это слышать.
Ознакомившись с представленной информацией, Вольф удовлетворённо кивнул и двинулся по выбранному маршруту, планомерно петлявшему по большей части ярмарки – выбор был представлен хороший, так что потрудиться предстояло изрядно. Себастьян с невозмутимым видом следовал за ним. Земля под ногами была твёрдая, как следует утрамбованная как человеческими, так и конскими ногами, хотя то и дело попадались довольно неудобные рытвины, о которые недолго было и споткнуться – судя по всему, совсем недавно, может быть, вчера или даже сегодня ночью, здесь прошёл дождь, размочивший землю там, где трава была вытоптана полностью. Каблуки и подковы взрыхлили грязь, а щедрое летнее солнце высушило её, оставив те следы, что появились позднее, когда грязь уже стала достаточно вязкой, чтобы не затягивать их сразу.
Публика здесь была самая разнообразная – как человеческая, так и лошадиная. Навстречу попадались важные, хорошо одетые господа, лихие щёголи, простые сельские работяги, праздные зеваки. Кое-где мелькали цветные юбки цыганок, о которых упоминал Себастьян. Всё это напоминало Косой переулок своей пестротой, так что Вольф на всякий случай не расслаблялся и держал руки у карманов.
Лошади же были ещё разнообразней. Один загон появлялся из-за толпы за другим, представляя взгляду крепких, надёжных тракененов, могучих и атлетически сложенных ганноверов, похожих по своим безукоризненно чистым линиям силуэта и выверенной осанке на прусских гвардейцев голштинцев – здесь было собрано всё, чем гордятся германские конные заводы. Но встречались и лошади из иных краёв – орловские рысаки, отчасти напоминающие борзых своими длинноногими, изящными фигурами, тяжёлые, геркулесовых форм першероны, старые знакомцы – английские верховые, похожие тонконогостью на балерин, а перекатывающимися под кожей мускулами – на цирковых тяжеловесов, и даже североамериканские паломино, выглядящие в своей неизменно-соловой масти как ожившая мечта принцессы – с шерстью, переливающейся живым золотом по всему телу, кроме снежно-серебряных гривы и хвоста. Только для того, чтобы полюбоваться на каждую лошадь по всей ярмарке, надо было затратить не один час.
Здесь было много красивых представителей самых разных пород, и сделать выбор было очень непросто. Вольф неторопливо шагал между загонами, временами останавливаясь для того, чтобы повнимательней осмотреть того или иного коня. Одни мирно хрупали овёс у кормушки, другие дружелюбно перефыркивались между собой, прядая ушами, третьи под руководством своих хозяев выполняли отдельные элементы выездки, собирая вокруг своих загонов зрителей. Встречались и такие, что мирно дремали, стоя под крытым навесом. Правда, таких было мало – всё же шум ярмарки не располагал ко сну.
Вольф задумчиво вглядывался в выставляемых на продажу лошадей, пытаясь одновременно прислушаться к себе. Оценив предлагаемый ему выбор, он рассудил, что просто по внешности и по описываемым торговцами характеристикам выбрать очень нелегко, если вообще возможно – слишком много здесь было действительно хороших четвероногих друзей человека. Расчёт уже не помогал, значит, оставалось полагаться на сердце. Лестрейндж пристально провожал взглядом каждого коня, иногда на короткое время закрывая глаза и пробуя представить себя с ним. Не раз получалось вполне неплохо, но Вольф решил всё же обойти всю ярмарку, прежде чем приступить к окончательному выбору.
Дойдя до самого края территории, он остановился, перебирая в голове всех особо отмеченных за весь проход лошадей. Кое-какие варианты уже наметились, и Вольф уже решил разворачиваться назад, но обратил внимание, что у одного из крайних загонов собралось заметно больше людей, чем у других. Когда он сам проходил мимо, такой толпы ещё не было, и Лестрейндж решил из любопытства проверить, что там произошло.
Выяснилось, что здешний торговец решил устроить показательные выступления своих лошадей. Конечно, программа была простенькая, но Вольф всё равно решил остаться и посмотреть – уж больно красивые скакуны здесь были. Судя по всему, арендатор этого загона специализировался на восточных лошадях – здесь были и ахалтекинцы, обладатели уникального лебединого профиля головы и шеи, и поджарые, сухокостные кабардинцы. Виднелась даже пара арабских лошадей. Вольф задумчиво всмотрелся в них. Он прекрасно помнил всё, что читал и слышал об этой породе, одной из лучших и древнейших в мире, не имеющей себе равных по выносливости, верности и сообразительности, а по скорости уступающей лишь английским чистокровным.
Выступления шли хорошо, подогревая интерес покупателей. Лошади уходили из загона одна за другой. Их отводили в небольшое крытое помещение сбоку – по-видимому, там располагалось место для отправки портключами или иным способом. Толпа, однако ж, не редела – уходил мало кто, а зеваки привлекались уже самим её размером. Торговец, по мере того, как пустел загон, всё хитрее прищуривался, поглядывая на закрытую разборную конюшню – видимо, готовил напоследок нечто особенное. Вольф, не раздумывая, решил остаться и досмотреть до конца.
- Почтеннейшие! – наконец вскинул руки делец, словно желая обнять всех собравшихся. – Нет слов, чтобы передать, как я рад видеть вас здесь! Я вижу истинных ценителей благородных животных, идущих через века с человеком! Вы уже видели многих прекрасных лошадей, которых я привёл сюда, но я хочу показать вам напоследок ещё кое-кого! О, этот конь не для слабых духом! Не рекомендую ложиться на ограждение! Итак… Прошу, уважаемые!
Он на удивление резво для своих габаритов развернулся и махнул рукой одному из своих помощников. Тот кивнул и, открыв небольшое окошко в стене конюшни, что-то крикнул внутрь. Через несколько секунд ворота распахнулись, и из них появился конь, при виде которого Вольф забыл обо всём на свете.
С ним случилось что-то странное. Перед зрением словно возникла лёгкая дымка, звуки от стоящих рядом людей исчезли, а в лицо повеяло тёплым, сухим воздухом, приличествующим скорее степи, но никак не лесной опушке. Ветер резко сменил направление, растрепав ему волосы, над головой послышались короткие птичьи крики, снизу донёсся шорох раздвигаемой ногами сухой, выжженной солнцем травы, а откуда-то сбоку, от холмов – Вольф был уверен, что там должны быть холмы – прилетел неприятный шипящий визг каких-то мелких животных.
Он резко мотнул головой, моргнул, и видение исчезло. Зато остался конь. Более прекрасного представителя лошадиного племени Вольф не видел за всю свою жизнь. С определением породы возникали некоторые затруднения, однако, по-видимому, это был арабский скакун, хотя и явно крупнее обычного. Он был вороной с головы до ног, безупречно сложенный, с удивительно гармоничным соотношением всех частей тела. Весь его облик кричал о силе и быстроте, а также, неявно – о колоссальной выносливости. Чуткие уши нервно прядали во все стороны, точёные ноздри быстро вздувались и опадали, вбирая в себя воздух, а прекрасные большие глаза быстро, но внимательно оглядывали собравшуюся толпу.
Вольф, как заворожённый, шагнул вперёд. Он был уверен, что когда-то уже видел этого жеребца, и, более того – был с ним знаком. Лестрейндж прекрасно понимал, что это глупо – уж такую-то встречу он бы предельно чётко запомнил! – но хваткое, неотвязное чувство дежа вю не оставляло его.
Жеребец нервничал и идти вперёд не хотел, хотя на нём чуть ли не висли сразу несколько конюхов, тяня вперёд за наброшенные на шею верёвки – к счастью, всё же не арканы, а что-то вроде упрощённой, но крепкой помеси узды с ошейником. Все усилия людей оставались напрасными – конь ловко упирался, переступал с ноги на ногу, резко отшатывался то вбок, то в сторону и, таким образом, сводил на нет все попытки заставить его продвинуться ближе к центру загона. Это злило конюхов, их окрики становились всё громче и требовательнее, а рывки за верёвки – всё резче. Конь, в свою очередь, отвечал им угрожающими полувоплями-полувзвизгиваниями и упрямился только больше. Наконец, судя по всему, у одного из конюхов кончилось терпение. Он подался назад, подхватил прислонённую к стене конюшни длинную палку с заострённым концом и, приблизившись к упрямцу сзади, резко ткнул его этой палкой в бок.
Это оказалось последней каплей. Жеребец с диким визгом взвился на дыбы – кто не выпустил свою верёвку, рухнул носом в пыль. Стряхнув с себя одну из них, налезшую на уши, конь крутанулся на месте, разворачиваясь к обидчику. На лице того отразился ужас, и незадачливый конюх, бросив палку, попытался удрать. Но не тут-то было. Вороной настиг его одним прыжком, ухватил зубами за плечо и резким движением бросил на землю, после чего коротко приподнялся и решительно ударил передними копытами – сверху вниз, прямо по вертикали. А потом ещё и ещё.
Вопли оборвались почти сразу. Оставшиеся конюхи, побросав всё, метнулись куда попало, пока до них очередь не дошла – кто в конюшню, сразу же захлопывая за собой ворота, кто в окно конюшни – рыбкой, кто прямо через ограду забора – одним прыжком… Жеребец методично дотаптывал схватившегося в недобрый час за палку, восторженные выкрики из толпы, которыми его приветствовали сначала, сменились воплями ужаса и возмущения, кого-то, кажется, даже тошнило… Вольф не обращал на остальных почти никакого внимания. Его взгляд был прикован к коню. Даже сейчас он оставался прекрасен в каждом движении, в каждом взгляде, в каждом взмахе гривой. Лестрейндж подался ещё ближе к ограде, в то время как все, напротив, отступали назад. Страха он не испытывал, только беспредельное восхищение и глубокую радость, словно вновь встретил когда-то очень давно потерянного друга. Это было похоже на настоящую эйфорию.
Окончательно разобравшись с обидчиком, конь принялся усердно избавляться от верёвок, причём явно ему это приходилось делать не впервой. Одни лопались, после того как он прижимал их ногой и подавал шеей и плечами вверх, другие спадали сами, когда жеребец вытягивал шею вниз, почти к самым ногам, раскачивал ею и тёрся о запястные суставы. Не прошло и пары минут, как все верёвки валялись на земле жалким, спутанным клубком. А конь, освободившись от них, торжествующе встряхнул гривой и, встав на дыбы, громко заржал. Опустился на все четыре, обвёл взглядом смятенных зрителей – и одним плавным движением перешёл в галоп, помчавшись вдоль ограды и заставляя тех отшатнуться ещё дальше. Его мускулы ровно ходили под лоснящейся, чисто-чёрной шерстью, грива и хвост гордо развевались набегающим воздухом и встречным ветром, словно флаги, а в выразительном взгляде читались презрение и вызов. *
Жеребец резко затормозил прямо перед Вольфом, видимо, привлечённый стоящей ближе мятого строя толпы отдельной фигурой. Сильная рука Себастьяна резко схватила Вольфа за плечо и рванула назад. Разочарованный конь снова взвился на дыбы и заржал, но затем не ринулся дальше, а уставился на Лестрейнджа, гневно раздувая ноздри.
- Ну, здравствуй, – с улыбкой прошептал Вольф, любуясь глубокими лиловыми глазами.
Однако, похоже, такое восхищение разделял только он один. Из опомнившейся толпы начали раздаваться гневные крики.
- Пожалуйста, успокойтесь, успокойтесь! – пытался утихомирить людей торговец, умоляюще махавший руками уже по одну сторону ограды со зрителями. – Это просто случайность, только и всего! Я вас уверяю, просто несчастный случай, это на самом деле очень хороший конь…
- Хороший?! Да ты совсем обалдел, что ли, торгаш? – возмущённо выкрикнул кто-то. – Какой камикадзе у тебя его купит?!
- Я скорее на льва сяду, чем на него – со львом хоть договориться можно! – поддержал его другой.
- Да чего вы с ним церемонитесь! – вмешался третий. – Пристрелите эту тварь, и дело с концом!
- Я беру этого коня! – звонко выкрикнул Вольф.
Повисла тишина. Лестрейндж передёрнул плечами, сбрасывая руку Себастьяна, шагнул вперёд и спокойно обратился уже к смотрящему на него неверящим взглядом торговцу:
- Сколько вы за него хотите?
- Парень, тебе чего, жить, что ли, надоело? – осведомился кто-то сзади.
- Вы ни фига не понимаете в лошадях, – бросил, не оборачиваясь, Лестрейндж. Послышался невесёлый хохот, и новый голос спросил:
- А кормить его чем будешь? Еда будет лаять или мяукать?
- Она будет задавать дурацкие вопросы! – обозлился Вольф и снова переключил внимание на торговца. – Так сколько?
- Сэр Лестрейндж, – раздался у уха настойчивый шёпот Себастьяна, – вынужден подтвердить, что это очень опасный конь, и…
- Себастьян, – сквозь зубы процедил Вольф, – бабушка разрешила мне выбрать любого. Я выбираю его.
- Но вряд ли фрау Айсвальд предполагала наличие
такого коня!
- А это уже ко мне не относится… Разрешение есть разрешение.
Вольф вновь перевёл взгляд на торговца, почти физически ощущая сзади тоскливое уныние, и на этот раз ответ не замедлил последовать – похоже, перспектива сбыть-таки с рук проблемного коня делового человека очень обрадовала.
- Шестьдесят тысяч, любезный господин, и он ваш, со всеми полагающимися документами…
- Себастьян? – Вольф обернулся к дворецкому. Тот уже успел взять себя в руки и сейчас имел стоический вид. Услышав вопрос, он молча кивнул.
- По рукам, – безмятежно улыбнулся Вольф.
Проблемы, разумеется, только начинались. Чтобы более-менее утихомирить жеребца и завести его в то самое крытое помещение, а там – в специальную узкую деревянную клетку, или, скорее, короб для транспортировки лошадей, пришлось пустить в ход магию, предварительно ею же сбросив напряжение толпы и развеяв её интерес к происходящему. Подействовало, конечно, только на магглов, но они составляли больше девяноста процентов от общего числа собравшихся людей. Пока Себастьян подписывал с торговцем все необходимые документы и вполголоса что-то обсуждал, Вольф обходил кругом транспортный короб, проверяя, насколько он прочно сделан. Беспокоился он, правда, в большей степени как раз не за себя, а за пассажира…
Наконец все формальности были закончены, и портключ, подсоединённый к коробу, начал своё действие. Ощущения были откровенно приятней, чем при аппарации, хотя трясло и качало при перемещении тоже изрядно. Однако, к счастью, ждать пришлось недолго – в скором времени Вольф с Себастьяном и прекрасным новым приобретением уже стояли недалеко от ворот замка Айсвальдов.
Вольф немедленно побеспокоился о коне. В коробе имелись специальные прорези для обзора и дыхания, и Лестрейндж приблизился к ним. За одной блеснул раздражённый тёмный глаз – чары успели спасть, и жеребец явно был готов при первой возможности выразить своё неудовольствие и временным местом содержания, и тряской поездкой.
- Не волнуйся, теперь всё будет хорошо, – мягко сказал Вольф, касаясь рукой гладкой обструганной деревянной стенки. – Теперь всё будет прекрасно… Себастьян, с бабушкой я хочу поговорить сам. Не надо, чтобы она лишний раз тревожилась.
- Вы полагаете, сэр Лестрейндж, что сможете лучше преподнести ей эту новость? – невесело спросил Себастьян, скептически окидывая взглядом короб.
- Да, я ведь лучше к нему отношусь, – Вольф снова коснулся пальцами дерева и легонько поскрёб его ногтями. Изнутри короба донеслось угрожающее фырканье.
- Сэр Лестрейндж, – с какой-то тоскливой безнадёжностью в голосе протянул Себастьян, – а почему я должен радушно относиться к убийце?
- Он не убийца! – возмутился Вольф.
- Простите, сэр Лестрейндж, а та кровавая лепёшка, что осталась в загоне, смогла уйти своим ходом?
- Он сам виноват! – презрительно поморщился Вольф. – Нечего было поднимать руку на этого прекрасного коня…
- Сэр Лестрейндж, ну на что вам сдался этот демон? – страдальчески осведомился Себастьян.
- Отлично! – подпрыгнул на месте Вольф. – Так и назову!
Лестрейндж повернулся к транспортному коробу и снова ласково поскрёб пальцами по дереву, ловя через прорезь взгляд жеребца, яростно косившего на него глазом.
- Я нарекаю тебя Демоном. Отныне и навеки – это твоё имя!
Получивший имя конь заржал в ответ, правда, не слишком-то злобно, скорее просто подтверждая, что слышал. И добавил увесистый удар всем телом о боковую стенку, как раз ту, возле которой стоял Вольф, – да так, что весь короб покачнулся. Лестрейндж в первое мгновение отскочил было назад, но, видя, что угрозы переворачивания нет, тут же расслабился и весело засмеялся.
- Весьма точное имя, сэр Лестрейндж, ** – уже с прежней невозмутимостью подтвердил Себастьян, но Вольф уловил практически незаметный постороннему сарказм. – К сожалению, боюсь, использовать вы его носителя сможете только как сторожевого. Зато я не позавидую незваному гостю, который решит пробраться в ваше поместье.
- У тебя есть какие-то определённые причины так думать? – склонил голову набок Вольф.
- Да, сэр Лестрейндж. Видите ли, я успел немного поговорить с тем торговцем. Этот конь молод, он родился в тот же год, когда вы поступили в Хогвартс. Но он с детства проявлял крутой нрав, и хозяева сочли, что он – один из тех, кого называют конями-убийцами. Опасный, агрессивный, и… ну, вы сами видели. Из него пытались это выбить жёстким обращением, пытались приучить к покорности…
- Бедняга! – Вольф бросил сострадающий взгляд через прорези короба.
- Это ни к чему не привело, – так же ровно продолжил Себастьян. – Напротив, по мере взросления эти черты, черты коня-убийцы, начали проявляться только сильнее. Его даже хотели самого превентивно убить, но пожалели за красоту и стать. Решили, что смогут выгодно продать… если повезёт. Тот человек, у которого мы его купили, был очень рад такой удаче, он уже думал, что после такой демонстрации никакая продажа не будет возможна не только сегодня, но и вообще никогда и нигде.
- И крупно ошибся, – сообщил Вольф коню, весело подмигивая. Из короба гулко фыркнули в ответ.
- Сэр Лестрейндж, я понимаю, что, скорей всего, прежние хозяева в значительной мере попросту… осуществили самосбывающееся пророчество. Суровое обращение способно вообще любую лошадь сделать не самым приятным компаньоном, а уж коня с задатками убийцы – и подавно. Но ведь это означает, что его характер уже успел сформироваться, и вряд ли его удастся переломить иначе как Империусом…
- Я не собираюсь его переламывать, Себастьян, – Вольф снова поймал взгляд коня и улыбнулся ему. – Я собираюсь показать ему, что человек может любить.
Вольфу всё же удалось уговорить Себастьяна предоставить разговоры ему и временно помолчать о случившемся на ярмарке. Пока дворецкий размещал коня в замковой конюшне, в отдельном помещении, чтобы исключить драки с другими лошадьми, Лестрейндж наведался к бабушке, от всей души её поблагодарил, описал внешность жеребца и между делом сообщил, что конь просто прекрасный, но немного нервный, а тут ещё перемещение через портключ добавилось, новая обстановка, новые люди… Короче, лучше пока его лишний раз не тревожить. Берта ничего не имела против, но коня посмотреть всё же желала – и заодно показала внуку, где находится удобная потайная галерея, с которой можно наблюдать за происходящим в конюшне, оставаясь самому незамеченным. Себастьян уже успел закончить с поселением нового жильца и уйти, так что на данный момент конь был предоставлен сам себе. Он спокойно ходил по довольно изрядному пространству – здесь было не меньше сотни квадратных ярдов, чтобы было где размять ноги, – и занимался исследованием новой территории. По причине полного отсутствия кого бы то ни было в поле зрения нрав свой он не показывал, так что Берта осталась весьма довольна выбором внука – по её словам, такого красавца раньше замковая конюшня не знала.
Вольфу было на руку и ещё кое-что: Берта решила, что коню, который должен был всего через месяц снова сменить место жительства, лучше не привыкать к здешним жильцам. А привыкать к новому хозяину. Так что всем, кроме Вольфа, было рекомендовано без особой нужды на глаза жеребцу не показываться…
Уже на следующее утро Вольф встал спозаранку и наведался в ту же саму галерею. Он был твёрдо намерен изучить своего, как он надеялся, будущего близкого друга поближе, чтобы лучше понять, чего от него можно ожидать, а чего – нет. Себастьян и обе горничные, сами того не зная, оказали ему большую услугу. Несмотря на запрет, дворецкий ненадолго наведался в конюшню, чтобы проверить, всё ли в порядке, а Леони и Альдина заглянули из чистого любопытства. Вольф получил незаменимую возможность оценить поведение своего коня при контакте с чужими людьми от начала и до конца. Пока никого рядом не было, Демон вёл себя совершенно спокойно. Но его чуткие уши начинали настороженно шевелиться задолго до того, как шаги становились доступны слуху самого Вольфа. Напрягалось и тело коня, он весь подбирался и отходил подальше от стен и углов. Стоило человеку появиться в его поле зрения и подойти поближе, жеребец делал стремительный рывок. Глазомер у него был отличный – он никогда не бросался, если принципиально не мог достать цель копытами ни при каких обстоятельствах. Но если был хотя бы один шанс, он использовался незамедлительно. После того, как жеребец поприветствовал таким образом Себастьяна, тот наложил защитные чары по периметру всей ограды, что, впрочем, не помешало обеим служанкам, столкнувшись друг с другом, рухнуть на пол, когда Демон, дождавшись, когда они осмелеют и уверенно приблизятся, ринулся на них с прежней энергией. Но после этого Вольф обратил внимание ещё кое на что. Конь никогда не атаковал сразу – сначала он принимал угрожающий вид, отводя уши назад, роя землю и недвусмысленно всхрапывая. После горничных Вольф отметил порядок действий коня: сначала тот коротко пугал появляющихся, затем, оставаясь наготове, следил за их реакцией. Себастьян сразу насторожился сам, доставая палочку; Леони и Альдина испуганно остановились, высказывая вслух своё недовольство. И только потом в обоих случаях последовал атакующий рывок. Вольф предположил, что это может быть у жеребца установившимся порядком: пугнуть, и, если приближающийся отреагирует соответственно – значит, он цель. Или враг. Или и то, и другое. Конечно, логическая цепь могла быть и другой, но Вольф решил, не откладывая дело в долгий ящик, проверить именно эту. Тем более что он по-прежнему испытывал при каждом взгляде на Демона, даже разъярённого, не страх, а восхищение и теплоту в груди.
Лестрейндж спустился вниз, в конюшню. В помещение, выделенное его коню, он шёл открыто, не таясь. И, едва войдя, поприветствовал коня спокойным, ласковым голосом.
Демон встретил его так же, как и остальных – напряжённостью, пристальным взглядом. Дождавшись, пока Вольф не пересечёт определённую невидимую границу, он «запустил пробный шар» в виде прижатых ушей и прочего.
- Спокойно, Демон, – улыбнулся Вольф. – Я не причиню тебе вреда.
Ему показалось, что во взгляде коня появилось недоумение. Тем не менее, едва Лестрейндж минул «границу номер два», как жеребец метнулся к ограде, нисколько не смущаясь тем, что и в прошлый раз незримый барьер чар не пропустил его копыта.
Вольф невольно вздрогнул, когда в считанных ярдах перед ним взвилась огромная чёрная тень, но тут же взял себя в руки. Чары убирают угрозу. Страх не нужен, он лишь подтверждает уверенность Демона в том, что все вокруг враги. Лестрейндж приблизился почти вплотную к ограде – если бы не защитные чары, ему оставался бы шаг и длина протянутой руки, чтобы дотронуться до грозно выгнутой шеи.
- И незачем так нервничать, – сообщил Вольф спокойным голосом. – Не волнуйся, друг мой. Ты хороший конь, очень хороший… Я уверен в этом. Раньше тебя окружали всякие сволочи, но теперь тебя не тронут. Я тебя не трону. Всё будет хорошо, не волнуйся.
Конь продолжал косить на него угрожающе сощуренным глазом, но попыток снова броситься пока не делал. Впрочем, Вольф не мог бы поручиться, что это плод его слов, а не разума жеребца, прекрасно понимающего, что защитную преграду ему не пробить. Однако Лестрейндж, не двигаясь с места, продолжал спокойно и ровно говорить ласковым голосом, и это дало свои плоды. Уши Демона мало-помалу приняли нормальное положение, он прошёлся туда-сюда вдоль ограды, зыркая на гостя и нервно обмахиваясь длинным хвостом, а затем отошёл вглубь и отвернулся, лишь иногда прядая ушами. Вольф знал про очень чуткий слух и отличный нюх лошадей, а также то, что они многих опознают именно по запаху. Поэтому он ещё какое-то время оставался возле ограды, прохаживаясь туда-сюда уже со своей стороны и периодически снова подавая голос, и только потом покинул конюшню.
Так продолжалось день за днём. Вместо прогулок по окружающим замок лесам Вольф теперь в промежутках между тренировками с Себастьяном проводил время рядом с Демоном. Конь начал привыкать к необычному гостю, не отскакивавшему в ужасе и не хватавшемуся за палочку в ответ на бешеное ржание и рывок к ограде. Через неделю жеребец перестал выполнять своё обычное «приветствие», а вместо этого, искоса посмотря на подходящего Вольфа, подходил к ограде сам, правда, сохраняя безопасную дистанцию, и внимательно слушал, что ему говорят. Вряд ли, конечно, до него доходил хотя бы общий смысл слов, хотя Лестрейндж и был уверен, что Демон разумнее обычных коней. Но мягкая, дружелюбная, спокойная интонация явно делала своё дело.
На следующей неделе Вольф заявился в конюшню с запасом сахара, предварительно упросив Себастьяна убрать защитные чары. Наблюдая с галереи, Лестрейндж убедился, что по отношению к другим Демон сохранил своё «приветствие» без изменений. А затем Вольф снова появился в его «апартаментах». Попыток кинуться со стороны коня не последовало, но, может быть, это просто потому, что он ещё не понимал, что барьер снят?
Вольф прикрыл глаза, коротко вздохнул и, старательно давя в себе следы страха, подошёл к самой ограде и протянул через неё руку. Удары сердца гулко отдавались в ушах, но Демон снова не стал бросаться – лишь презрительно посмотрел на неё и фыркнул. Тогда Вольф положил кусочек сахара на край кормушки и отошёл в сторону, продолжая подзывать коня. Тот, покосившись на него ещё какое-то время, наконец подошёл к кормушке с таким видом, словно делает величайшее одолжение. Обнюхав сахар, он осторожно, одними губами, взял его, подержал, а потом захрустел белым кубиком. Закончив, он посмотрел на осведомившегося о вкусе Вольфа уже прямо, взмахнул хвостом и вернулся на дальнюю половину ограждённого пространства. Тогда Лестрейндж снова попытался подозвать его, держа сахар в руке. Безрезультатно. Вольф пожал плечами и снова положил кусочек на край кормушки, но на этот раз встал к ней на один шаг ближе. Демон довольно долго смотрел то на него, то на сахар, но всё же снова согласился угоститься. Но вот принимать сахар с руки он отказывался наотрез, хотя с кормушки в итоге согласился брать его при Вольфе, стоявшем на расстоянии пары ярдов.
Поразмыслив, Лестрейндж обратился за помощью к Себастьяну. От того требовалось просто периодически заходить к коню, но не делать никаких попыток сближения. Можно было даже пару раз ругнуться в его адрес. Долго уговаривать дворецкого не пришлось – тот и сам, похоже, был заинтересован в том, чтобы узнать результаты дипломатии своего подопечного. Через несколько дней Демон, наконец, рискнул взять сахар с руки, чем Вольф был очень доволен, сочтя, что его идея сыграть на контрасте оправдала себя. Правда, жеребец угрожающе глядел на него и прижимал уши, словно предупреждая, что шутить не стоит, – но всё же взял сахар! Съел, правда, только отойдя на безопасное расстояние.
Примерно дней через двадцать после своего появления в замке Демон стал вполне спокойно и даже, пожалуй, дружелюбно встречать Вольфа. Теперь он уже подходил к ограде сразу, внимательно слушал обращённую к нему речь, не прижимая уши, а с любопытством направив их на Лестрейнджа, а самое главное – позволил до себя дотронуться. Когда Вольф впервые подошёл на такое расстояние, с которого мог коснуться коня рукой, тот замер и напрягся всем телом, пристально смотря на человека. Лестрейндж, продолжая говорить ровным, мягким тоном, медленно коснулся пальцами плеча коня и ощутил лёгкую дрожь. Однако попытки укуса или удара копытом не последовало. Пальцы мягко двинулись вдоль напряжённых мышц, плавно оторвались от чёрной шерсти, вернулись на прежнее место, снова прошлись по тому же маршруту… Дрожь постепенно ушла, и Демон расслабился. Вольф решил не очень торопиться, но всё же на следующий день уже решился погладить его по шее и гриве. Как любой зверь, шею Демон должен был беречь особенно. Так оно и было, но Вольфу не только было всё-таки позволено коснуться шеи, но и расслабился жеребец на этот раз уже быстрее.
До отбытия Вольфа вместе с конём в Британию оставалась всего неделя. Но дело шло хорошо – настолько хорошо, что ещё через день Демон согласился дать себя почистить. Не то чтобы он был грязный, но до сих пор гигиенические процедуры с ним выполнялись исключительно дистанционно – чистящими чарами. Было похоже, что Демон соскучился по мягкой влажной губке, щётке и скребнице, так как, увидев Вольфа с этими предметами, охотно сам подошёл к самой ограде и встал к ней боком. Кажется, он уже привык к общению через неё, но Вольф пока ещё не решался зайти внутрь. Мало ли что – пока нет полной уверенности, случись что – и оттуда будет уже не выбраться.
Демон с удовольствием подставлялся под губку, наваливался на ограду так, что та едва не трещала, а когда понимал, что до другого бока Вольфу всё же не достать, очень быстро разворачивался и снова прижимался к барьеру. Руки Лестрейнджа на себе он уже спокойно терпел – даже уже, наверное, не «терпел», а просто принимал. Вольф, по своему обыкновению, разговаривал с ним, а конь время от времени отвечал короткими звуками, представлявшими из себя нечто среднее между всхрапами, вздохами и простым выпуском воздуха через сжатые губы.
Внезапно Демон дёрнулся и разом отскочил от ограды, уставившись в сторону входа и издавая гневное ржание. Опешивший в первые мгновение Вольф развернулся туда же и увидел застывшую в проёме Альдину.
- Не пугай его! – сурово произнёс Вольф. – Видишь, он нервничает?
- Хм! – с видом оскорблённой невинности передёрнула плечами горничная. – Да он меня вообще не любит! Не знаю только, за что…
- Ну, может, не нравишься ты ему. Оставь в покое беднягу, не видишь, у него водные процедуры?
- Господин Лестрейндж, будьте осторожны! – испуганно расширила глаза Альдина. – У меня нехорошее предчувствие… Этот конь опасен!
- А я опасен ещё больше, и что? Ты же со мной вообще спишь.
- Но вы не пытались меня убить!
- Было бы по крайней мере странно, если бы пытался, – заметил Вольф. – Ладно, ты что-то хотела?
- Ну-у-у… – Альдина поводила носком туфельки по земле. – Вообще-то вас повидать…
- А, очень приятно. Но давай попозже, ладно? Я сейчас приятным делом занят.
- Более приятным, чем со мной?! – возмутилась Альдина.
Вольфу этот требовательный тон уже начал надоедать.
- Демон умеет слушать лучше, чем говорить, – огрызнулся он. – Это уже плюс.
- Ах вы… вы… да вы сами демон! – Альдина топнула каблучком. – Я сегодня к вам не приду!
- Ладно, – равнодушно отозвался Вольф, снова поворачиваясь к коню. – Всё в порядке, Демон, не волнуйся. Иди ко мне, не обращай внимания, она ничего не сделает…
- Не обращай внимания?! – горничная уже взвизгнула. – Господин Лестрейндж, вы… вы…
- Ключевое слово «господин», вспомни об этом, прежде чем распускать язык, – равнодушно обронил через плечо Вольф.
Альдина, пару раз всхлипнув носом, разревелась и бросилась вон, но во всём её поведении Лестрейнджу показалась какая-то наигранность, чтобы не сказать театральность. Он пожал плечами и обменялся взглядами с начавшим успокаиваться Демоном.
- У тебя тоже такие были?
Ответом послужило презрительное фырканье с оттопыриванием верхней губы.
- Но, когда любовница закатывает такие скандалы, это очень облегчает расцепку для нового раунда поисков. Верно я говорю?
Снова фырканье, но на этот раз более спокойное. Демон неопределённо тряхнул гривой.
- Вот и я не знаю. Но какая разница? Иди ко мне, давай закончим…
Конь охотно подошёл и снова навалился боком на ограду, продолжая, впрочем, приглядывать за входом, косясь через плечо.
Упомянутый Вольфом новый раунд состоялся ещё быстрее, чем он предполагал. Когда он перед обедом поднялся к себе, его уже ожидала Леони. Ну, не факт, что ожидала, но как-то уж очень подозрительно протирала вазу прямо в коридоре рядом со входом в его комнаты.
- Ах, господин Лестрейндж! – тихо поприветствовала она его, сделав безупречный книксен. – Надеюсь, с вами всё в порядке?
- Если ты про Альдину, то ничего такого… Ты уже знаешь?
- Это ужасно… – Леони опустила глаза и, судорожно вздохнув, быстро приложила красивый вышитый платочек к лицу. – Как она могла так с вами поступить! В то время, как вы, рискуя жизнью, пытаетесь подчинить вашей воле это грозное создание, она не только смеет вас отвлекать, но и выставляет вам какие-то претензии! Мне стыдно, что я служу вместе с ней!
- Да ладно, ничего страшного, – отмахнулся Вольф. – Подумаешь…
- Вы так благородны! – Леони подняла на него сияющие светлые глаза. – И так храбры… Я умоляю вас, будьте осторожны! Это так отважно с вашей стороны – пытаться утвердить вашу рыцарственную волю над необузданным скакуном, но я не могу не бояться, думая о том, что вы там, с ним, один – и, случись что, вам даже некому будет помочь, – глаза скрылись под прижатым платочком. – Если бы я могла быть рядом… Но я лишь слабая девушка и, увы, не очень хорошая волшебница… Но будьте уверены, господин Лестрейндж, что я неустанно молюсь за вас, пока вы находитесь наедине с такой страшной опасностью! Простите, я, наверное, наговорила лишнего…
Леони торопливо сделала ещё один книксен, опустив глаза и вовсе в пол, и поспешила повернуться. Или… не очень поспешила. Так или иначе, рука Вольфа остановила её, мягко, но уверенно схватив повыше локтя прямо на середине грациозного разворота.
- Леони, я тут хотел тебя попросить… Ты умеешь делать кофе?
Кофе, вообще говоря, пришёл в голову случайно – как первый попавшийся предлог.
- О, конечно, господин Лестрейндж… Вы желаете его сейчас?
- М… Пока нет, мне скоро обедать… Но я буду очень благодарен тебе, если ты занесёшь мне к пяти часам пару чашек хорошего латте.
- Сочту за честь, господин Лестрейндж, – Леони бросила на него точно такой же взгляд искоса, каким ещё недавно награждал его Демон. Только во взгляде девушки читалась некая лукавинка. А может, померещилось…
- И ещё – ты расскажешь мне о Дурмстранге? Ты ведь заканчивала его?
Девушка скромно кивнула.
- Конечно, господин Лестрейндж, с удовольствием расскажу…
- Прекрасно, значит, жду, – Вольф мягко отпустил её руку. – Кстати, Леони, у тебя отличные духи. Подобрано со вкусом… – он глубоко вдохнул воздух, по-прежнему стоя почти в упор к ней. – Раньше как-то не замечал… Это ведь гардения?
- Вы правы. Даже удивительно… простите мне мою дерзость, но мужчины так редко разбираются в парфюмерии…
- А я особенный мужчина, – жарко шепнул Вольф на изящное ушко, полускрытое аккуратными локонами. Дождавшись румянца на щёчках Леони, он закончил:
- Для особенной девушки…
После чего, довольный сам собой, плавным движением обогнул её и направился к себе. Оборачиваться не стал вплоть до самой двери, бросив мимолётный взгляд на Леони лишь в самый последний момент, словно то ли случайно, то ли не выдержав… Оказавшись наедине с самим собой, Вольф удовлетворённо кивнул собственному отражению и подмигнул ему.
- Ну что, отведали орхидейного аромата – отведаем гиацинтового? – спросил он его же. – Посмотрим заодно, правильные ли я сделал выводы…
Выводы оказались правильными. Правда, Леони ломалась до самого вечера, прервавшись лишь на хозяйский ужин, но не замедлив снова появиться в спальне после него и продолжить демонстрировать хрупкость и утончённость. Но тем приятнее был удивлён Вольф в итоге, обнаружив, что трепетность, упорно опускаемые глаза, нежный, подрагивающий голос и прочие признаки добродетельности ничуть не помешали Леони, когда дело дошло до… процесса, страстно стонать и, глядя широко распахнутыми глазами, просить ещё. И это было, пожалуй, ничуть не хуже всего разнообразия фокусов Альдины.
Однако за своими новыми делами Вольф не забывал и о старых – о занятиях с Себастьяном. В прошлом году Лестрейндж надеялся, что со временем разрыв между их уровнями станет менее заметен. Наверное, когда-нибудь такое и должно было произойти, но явно не теперь. Несмотря на всю добавочную порцию опыта, добавленную в его копилку за минувший год, Вольф по-прежнему не мог противопоставить своему тренеру ничего серьёзного, и только воспоминания о собственных победах в стычках с гриффиндорцами поднимали его боевой дух. Да и Себастьян держался неизменно вежливо, спокойно объясняя все ошибки и рекомендуя пути к их нейтрализации. И Лестрейндж, стиснув зубы и прищурившись в сосредоточении, снова вставал на дуэльную линию в тренировочном зале. Как ни смешно, но такое проведение лета вряд ли тянуло на определение отдыха, хотя формально было именно им: Вольф с утра до вечера был то в конюшне, налаживая контакты со своим конём, то в тренировочном зале, упорно постигая дуэльные тонкости, то в собственной спальне, притом не один… Ладно, последнее ещё могло считаться отдыхом, но разве что по сравнению с первыми двумя. Себастьян тихо посмеивался – судя по глазам – а как-то даже осведомился, не требуется ли ему совет по улаживанию контактов с больше чем одной девушкой разом. И намекал, что рекомендации пригодятся даже и при числе больше двух.
- Я справлюсь, – уверенно ответил Вольф. – Это разве проблема… После той практики по тактике, что у меня в Хогвартсе была!
- Уже? – только и спросил изумлённый Себастьян.
- Да нет, настоящей тактике, а не амурной, – пояснил Вольф и мечтательно закатил глаза. – Вот, помню: напарываемся мы однажды на гриффов. Дело было на этаже одной из промежуточных башен, к которому сразу два коридора с разных стороны примыкали. Нас было двое: я и Северус, ну и, строго говоря, ещё трое – остальные наши сокурсники, но на них как на союзников в бою я никогда толком не полагался – дерутся хуже, слаженность никакая, зато начинать стычки длинным языком умеют хорошо… Ну так вот: так, где бы показать… Короче, Себастьян, круг был диаметром примерно в две трети этого зала, мы входили вон оттуда, шли с Заклинаний, а гриффы – Мародёры были вон там, а к тому же ещё два пятикурсника как раз из другого коридора появились, Лонгботтом и ещё один, как зовут, не знаю. Сириус с Северусом, как обычно, поцапались, отступать никто не захотел, да тут ещё Эйвери с Мальсибером ситуацию подогрели – намекнули, что их больше, и лучше бы отступить. Северус, естественно, на такое пойти не мог, оставалось только драться… Короче, в лобовую долго бы мы не продержались, и я решил вот что. Вышвырнул Левиосой первые попавшиеся рыцарские доспехи из окна и крикнул своим, чтобы напускали побольше дыма. Убирается-то он медленнее… В общем, преподаватели ждать себя не заставили – драка-то случилась совсем недалеко над учительской, только парой этажей повыше. Ну, я на то и рассчитывал, когда доспехи швырял – чтобы звоном внимание привлечь. А дым – я сначала надеялся, что он просто поможет продержаться, и только потом сообразил, что ведь и из окна разбитого изрядная часть валить будет, место указывать… Мы отступили к тому коридору, через который вошли, и там успешно продержались, пока не примчались учителя. Чуть ли не половина, кстати. Причём МакГонагалл начала кричать ещё издали «что у вас творится», «немедленно прекратите» и всё такое прочее. Ну, я немедленно накладываю на Мелвина Парализующее, на Мальсибера – Ватноножное, Северусу разрываю Диффиндо рукав, себе – штанину, и шиплю всем, чтобы имели несчастный вид. У МакГонагалл есть одна дивная особенность, которая при правильном подходе может быть очень полезна: она не щадит даже своих. И, естественно, когда она явилась через несколько секунд и увидела нас, несчастных и истерзанных, прикрывающихся дымом от разъярённой толпы гриффиндорцев… Короче, её же собственный факультет в тот день здорово в баллах просел!
- А разве она не догадалась, что это вы же ваших друзей и заколдовали?
- А как она догадается? В пылу сражения кто только чего не применял, поди докажи, что заклятие было выпущено в упор, а не вдаль… Тут даже Приори Инкантатем не поможет, оно же только на последние сотворённые палочкой заклятия указывает. Впрочем, она и так его не применяла. Я же говорю, МакГонагалл очень нервно относится к тому, чтобы её факультет выглядел прилично и не ронял чести. Так что… – Вольф театрально развёл руками и хихикнул.
- Вас учили тактике, сэр Лестрейндж? – с любопытством спросил Себастьян.
Вольф прикрыл глаза, с улыбкой вспоминая домашнее обучение до Хогвартса. ***
- Да как тебе сказать… Скорее, я самоучка. Если не считать советов от портретов предков, конечно.
На самом деле был один вопрос, в котором Вольф с удовольствием получил бы консультацию от Себастьяна. Да, собственно, от кого угодно! Вот только даже намекнуть об этом вопросе нельзя было никому. Приходилось со всем справляться лично.
Чувство, впервые проявившееся за тем завтраком, не желало исчезать. Стоило вспомнить Хогвартс, вспомнить Большой зал, и очень скоро в памяти всплывали знакомые глаза. Знакомая улыбка. Волосы, походка… Вольф приходил временами в ярость от себя самого. Облегчение приносило только одно – физического влечения не было. Точнее, было, но какое-то странное. Половинчатое. По всему телу растекалось успокаивающее тепло при мысли о том, чтобы встать рядом с ним, коснуться волос, руки… Но вот ничего большего не хотелось в принципе. О том, что происходит в постели между парнями, предпочитающими парней, Вольф имел представление. Но, стоило только вообразить себя самого в таком виде с ним, как накатывала натуральная тошнота. Более того, даже мысли о поцелуе вызывали лишь полнейшее равнодушие – никакого сравнения с прокатывавшейся по телу готовностью, появлявшейся от одного взгляда на прелести Леони или Альдины!
Получалось что-то странное. Быть рядом – тянуло. Знать больше, быть другом, чаще видеться… Всё это было. И было даже стремление к физическому контакту. А вот от одной мысли о том, чтобы двинуться дальше, вполне серьёзно мутило. Вольф совсем запутался. Единственная мысль, которая показалась ему удачной, заключалась в том, чтобы выбить этот досадный «сбой в системе» естественным путём. То есть как можно больше быть с девушкой. А лучше даже не с одной, чтобы надёжнее. Опыт с Альдиной и Леони оказался достаточно удачным – в кровати с ними думать о том, кого предстояло снова повстречать в сентябре, не тянуло. Да и вообще мысли о девушках достаточно надёжно отбивали мысли о том гриффиндорце. Так что Вольф положил себе немедленно заняться поисками подходящей девушки в Хогвартсе, как только снова там окажется. Хотя бы для регулярных обжиманий по углам! Помогали и они – голову словно проветривало.
До отъезда оставались считанные дни, и Вольф решил, что настала пора сделать окончательный шаг. Демон уже охотно подходил к нему, позволял себя гладить и чистить, не кидался и даже не делал намёков на то, чтобы сделать это. Пора было шагнуть дальше – здесь, где, в случае чего, найдётся кому оказать помощь. Да и перед родителями лучше предстать с конём, прилично себя ведущим со своим хозяином. Вот только было одно «но» – чужаков Демон всё так же не приветствовал. Значит, надо было проделать всё самому. Вечером перед предстоявшим делом Вольф даже отослал Леони, сославшись на усталость, – а на самом деле просто решив как следует выспаться.
В конюшню он явился рано, когда все или почти все в замке ещё спали. Одежду Вольф постарался менять по минимуму, памятуя о том, что необычная внешность привычного человека, и не только человека, смущает многих лошадей. Однако надеть специальные конноездовые бриджи Лестрейндж всё же счёл необходимым, как и сапоги с крагами. Амуниция в конюшне была в достатке, так что с выбором проблем не возникло.
Демон с любопытством уставился на Вольфа, левитирующего рядом с собой полный набор, от вальтрапа до уздечки. Опустив всё недалеко от входа за ограду, Лестрейндж запоздало подумал о том, что, собственно, понятия не имеет, пытались ли оседлать жеребца раньше. И чем это закончилось, если ответ «да». Впрочем, ответ на последний вопрос был как раз вполне ясен. Но идти на попятный было стыдно, да и глупо – лучше ситуация вряд ли могла стать.
Вольф, держа себя максимально спокойно, положил руку на задвижку двери.
- Можно, я войду?
Демон заинтересованно пошевелил ушами и отошёл от ограды, встав ближе к центру и развернувшись в сторону входа.
- Я так понимаю, это означает «да»? – уточнил Вольф, нажимая на задвижку и плавно открывая дверь. Фоновый страх оставался, но теперь, мешаясь с азартом выполнения задачи и восхищением прекрасным созданием, создавал не сковывающую, а, наоборот, раззадоривающую смесь.
Войдя внутрь, Лестрейндж прикрыл за собой дверь, не выпуская палочку из рук. Коня из виду он тоже не выпускал, и, как выяснилось, не зря.
Демон слегка вытянул голову вперёд и раздул ноздри, вбирая воздух. Покосил сначала одним глазом, потом другим. А затем – Вольф едва успел изготовить палочку – метнулся вперёд, остановился за пару ярдов и за мгновение до того, как готовое заклятие ударило бы навстречу, встал на дыбы и заржал так, что Лестрейндж даже немного оглох от эха, ударявшегося от стен со всех сторон.
Несколько секунд конь ещё стоял так, угрожающе занося передние копыта, но Вольф уже не боялся – и, когда Демон наконец опустился на все четыре и внимательно уставился на него, ответом была улыбка. Вольф не сомневался в том, что его просто снова проверяли. Таким вот решительным способом. Если бы Демон намеревался атаковать его по-настоящему, не стал бы так подниматься. Настоящие атаки коня Вольф видел не раз.
- И тебе доброго утра, Демон, – засмеялся он, протягивая к вороному жеребцу руку. – Надеюсь, ты сегодня хорошо спал? Потому что, видишь ли, сейчас нас ждёт прогулка.
Конь снова покрутил головой, осматривая его, и позволил себя погладить. Но, когда Вольф подошёл к нему уже с уздечкой в руках, Демон выразил нежелание принимать её. Сначала недовольно фыркнул, а потом, когда Лестрейнджу оставался один шаг, подался назад. И ещё. И ещё. Сокращать дистанцию он упорно не желал, ловко пятясь то назад, то вбок, то по кругу. Намотав так с полсотни ярдов, Вольф остановился и вздохнул. Надо было придумать что-то новое. К счастью, в отношениях с лошадьми взяткодательство не каралось.
- Демон, хочешь сахара?
На знакомое слово конь отреагировал шевелением ушей и довольным фырканьем. Вольф опустил уздечку и протянул на ладони белый кусочек. В ответ он получил такой взгляд, что готов был поклясться – Демон ехидничал. Мол, я-то знаю, что ты задумал. Однако же спустя несколько секунд сахар был принят – без разрыва глазного контакта.
- Ещё?
Второй кусочек отправился вслед за первым, а там и третий. Но, уже держа в руке четвёртый, Вольф плавным шагом сократил расстояние, встав у левого плеча коня. Чтобы всё же надеть уздечку на пытающегося увернуться (но, что интересно, уже не отойти) Демона, одновременно отвлекая его сахаром, потребовалось изрядно покрутить руками, но в итоге затылочный ремень, капсюль и трензель всё-таки оказались на своих местах, хотя последний был взят только вместе с тем самым четвёртым кусочком.
- Ох, и сластёна же ты, – покачал головой Вольф, регулируя капсюль. В ответ раздался лишь довольный хруст.
Дальше стало одновременно и легче, и труднее. Легче – потому что остальная амуниция надевалась проще, труднее – потому что теперь выпускать повод из рук было нельзя. Надевая вальтрап, потник и седло, Вольф подумал, что все эти предметы коню как минимум знакомы – воспринимались они без опаски. Да и мешать процессу жеребец больше не пытался, стоя со скучающим видом.
- Ну что, пойдём? – спросил Вольф, закончив затягивать подпруги и оценивающе глянув на плеснувшее из-под седла лёгкое зарево амортизационных чар - тех же, что встраивались в мётлы. – Прогуляемся?
Это слово, кажется, тоже было знакомо коню. Вольф мягко взял правой рукой под уздцы, а левой подобрал повод. Демон неторопливо двинулся вперёд, не выказывая какой-либо особой реакции – так, словно ходил подобным образом уже много раз. Правда, это продолжалось только до тех пор, пока они не вышли в основную часть конюшни. На всех без исключения жеребцов Демон немедленно начал надменно фыркать, вздёргивая переднюю губу и пытаясь задрать голову. Вольф с некоторой опаской давил правой рукой вниз, не давая сделать этого, однако Демон не пытался вырвать повод, хотя и явно был недоволен тем, что ему не дают выяснить отношения с коллегами. Зато кобылы доставляли куда меньше проблем – при их виде Демон лишь приосанивался и шёл неторопливым, гордым шагом, игриво кося в сторону прекрасных дам.
- Кого-то ты мне напоминаешь, – сообщил Вольф, выходя вместе с ним за ворота.
Внутренний двор замка удалось пересечь без проблем, равно как и выйти через один из второстепенных проходов. Теперь вокруг простиралась опушка леса. Лестрейндж остановился, вздохнул и посмотрел на Демона, гладя его гриву.
- Ну что… пора. Надеюсь, ты не станешь меня сбрасывать? Знаешь, Демон, ты ведь мне очень нравишься, и я хочу, чтобы у нас с тобой всё было хорошо. Скоро мы уедем отсюда, уедем ко мне домой. Я думаю, там тебе понравится – там просторные луга, свежая трава, никакой маггловской грязи от автомобилей – всё чисто и хорошо, как здесь. Но, видишь ли, мои родичи вряд ли положительно воспримут, если ты не будешь никого к себе подпускать. Пожалуйста, Демон. Я знаю, что ты хороший конь. Я верю тебе. Ты примешь меня?
Жеребец как-то задумчиво посмотрел на него, а потом спокойно перевёл взгляд вперёд, стоя на месте и не пытаясь никуда двигаться. Словно ждал продолжения.
- Ты знаешь, я надеюсь, что это значит «да», – протянул Вольф, ставя ногу в левое стремя и кладя руки на луки седла.
Движения были привычными – оттолкнуться от земли правой ногой, подтянуться на руках, выпрямляя левую, перенести правую через седло, тут же ставя её в стремя, и плавно опуститься в седло, разбирая поводья. Вольф был готов ко всему, но Демон продолжал спокойно стоять на месте. Лишь повернул ненадолго голову, осматривая всадника.
- Ну что? Поехали? – осведомился Лестрейндж.
И поддал шенкелями.
Вороной подобрался, дав тем самым лишние мгновения на подготовку и Вольфу, а затем, вместо того, чтобы двинуться вперёд, взвился на дыбы – похоже, этот приём был вообще у него одним из самых любимых. Лестрейндж рывком подался вперёд, обхватывая руками шею коня. Побалансировав на задних ногах и поняв, что так ничего не получится, Демон опустился назад. Помедлил пару секунд. И решил побыть наглядным пособием высшего пилотажа. Только конского.
Пируэты, вольты, круговые галопирования, траверсы, ранверсы следовали один за другим без остановки. Демон словно стремительно танцевал некий бешеный танец, крутясь то в одну сторону, то в другую, причём на удивительно малом радиусе, а иногда даже ухитряясь разворачиваться вокруг одной из собственных задних ног или ног всадника. Бросался из стороны в сторону – Вольфа бросало в седле, словно на лодке в бурном море. На секунду остановившись, жеребец недовольно потряс головой, фыркнул и перешёл к выходкам посложнее. Для затравки в ход пошли круппады, плавно перешедшие в баллотады, а там и в курбеты. **** Демон снова подтверждал свою страсть к двухопорным элементам выездки, а Вольф лишь крепче сжимал шенкеля, сам не зная, чего в нём больше – страха или восторга. Если бы не его приличный опыт езды верхом, помноженный на опыт квиддича – а метла хоть и не вырывается из-под седока, но зато не имеет поводьев, а перегрузки выдаёт ещё более сильные! – он бы, наверное, уже оказался на земле. Но держаться удавалось, а зрелищность выступлений Демона вызывала настоящую эйфорию. Раньше Вольфу доводилось такое лишь видеть, а теперь он оказался участником действия. Между прочим, всё то, что вытворял Демон, ещё раз подтверждало его высокий интеллект: вряд ли его намеренно учили этому, с его-то нравом – а значит, он мог только наблюдать за другими лошадьми у прежних хозяев.
Убедившись, что обычные прыжки тоже не дают результатов, Демон перешёл на самые сложные и опасные. Одна лансада следовала за другой, заставляя Вольфа до побеления костяшек пальцев сжимать поводья и откидываться назад, не давая «катапультировать» себя из седла. Итогом всего стала серия каприолей, воспринятых Вольфом уже спокойней – после всего произошедшего его почти не удивили «боевые оленьи» прыжки, чего-то похожего и следовало ожидать. Разве что снова приходилось удивляться уму вороного красавца – каприоль везде считается самым трудным и сложным из всех прыжков.
Демон остановился, напряжённо дыша и снова оглядываясь назад – похоже, он всё-таки решил перевести дух. Вольф тоже воспользовался этой возможностью, слегка расслабив стиснутые почти до боли ноги.
- Впечатляет. Очень впечатляет, – признал он. – Но, может быть, всё-таки пойдём вперёд?
Конь упрямо фыркнул, мотнул головой и внезапно закусил зубами удила. Вольф испугаться не успел, поскольку уже в следующую секунду жеребец перешёл на галоп – в первые мгновения полевой, но почти сразу превратившийся в карьер на максимальной скорости.
Деревья и кусты сливались в неразборчивые коричнево-зелёные полосы. Стремительные толчки безостановочно подбрасывали Вольфа в седле, и ему оставалось только до предела усилить упор в стремена и хватку поводьев, частично опираясь основаниями ладоней в шею коня. Демон нёсся вперёд безостановочно, почти не снижая скорости на подъёмах, хотя и начиная при этом тяжело и яростно дышать, а спуски преодолевал вообще прыжками. Путь через лес до озера был проделан за считанные минуты, хотя пешком занимал не меньше часа.
Вылетев чёрным вихрем из лесной чащи и домчавшись почти до озера, конь всё же сбавил темп, перейдя снова на обычный галоп, а там на рысь, на шаг – и в конце концов остановился. Он глубоко дышал, опустив голову, слегка потряхивал гривой и, кажется, больше не пытался устроить неприятности своему всаднику.
Вольф подождал, пока конь отдышится (а заодно отдышался и сам), и слегка натянул поводья, давая понять, что дееспособен.
- Ну что, мир?
Ответом стало сентаво. Демон встал на задние ноги и, балансируя, прошёлся вперёд. А затем резко опустился на передние – с такой силой, что Вольфа бросило вперёд, лицом в гриву. Действуя по наитию, Лестрейндж не стал выпрямляться, а протянул руки вперёд, не выпуская поводья, и обнял коня за шею.
- Знаешь, ты безумный конь-убийца, – промурлыкал он, слегка потираясь скулой о чёрную гриву. – Но ты мне всё равно нравишься… Очень-очень. Наверное, у меня тоже не все дома. Разделим безумие на двоих?
Демон с глубоким вздохом расслабился и слегка опустил голову. Вольф ждал следующей выходки, готовый в любой момент снова выпрямиться в седле, но её не последовало. Через некоторое время конь выпрямился сам и в очередной раз обернулся через плечо, глядя на всадника.
- Я на тебя не сержусь, – с улыбкой сообщил Вольф. – Сахар будешь?
И протянул на ладони белый кубик. Конь неуверенно двинул ушами, словно находясь в затруднении. Лестрейндж бросил стремена, опёрся о переднюю луку седла и перемахнул через заднюю, спружинив ногами о землю. После этого он немедленно подошёл к коню спереди и ласково погладил его по голове.
- Не скажу, что мне всё понравилось, и я бы просил тебя не начинать каждое утро таким вот способом… Но ты всё равно потрясающий, ты знаешь об этом? Ты у меня лучший конь на свете… Так как насчёт сахара?
Демон серьёзно посмотрел ему в глаза, затем на протягиваемое ему лакомство. А затем глубоко полуфыркнул-полувыдохнул прямо в лицо Вольфу, заставив того засмеяться, и с примирительным видом взял сахар.
Манящая гладь озера тянула выкупаться после бешеной скачки, но Лестрейндж, памятуя о правилах, сначала поводил коня по кругу, давая остыть, и только после этого расседлал, рассудив, что вспотеть успели оба, и будет несправедливо, если купание достанется только одному. Одежда легла на траву рядом с амуницией, и Вольф с наслаждением зашёл в воду, слегка ёжась от утренней прохлады. Сзади донеслось ржание. Обернувшись, Лестрейндж обнаружил, что Демон, тряхнув головой так, что грива дразняще полуприкрыла его физиономию, смотрит на него с вопросительным видом. *****
- Присоединяйся! – со смехом махнул рукой Вольф. – Всё в порядке.
Конь неторопливо подошёл к воде, понюхал её и, зайдя поглубже, с удовольствием напился, после чего двинулся ещё дальше от берега, начиная плыть. Было видно, что ему это здорово нравится. Вольф безмятежно улыбнулся, довольный всем – жизнью, Демоном, собой, – и, плавно оттолкнувшись от дна ногами, скользящим движением лёг на спину, слегка шевеля руками.
Мирный птичий щебет успокаивал и наводил на приятные мысли. Но тут лёгкие волны зыби, легонько набегавшие вдоль тела, стали сильнее, и рядом раздалось дружелюбное фырканье. Снова приняв вертикальное положение, Вольф обернулся и встретился взглядом с Демоном. Тот был весь мокрый, грива, с которой стекали ручьи, длинными прядями прилипала к голове, некоторые из них змеились вдоль переносицы. Лестрейндж рассмеялся – уж больно забавно это выглядело. Даже не просто забавно, а мило – сложно было поверить, что это тот самый конь, который совсем недавно чуть не вытряхнул его из седла. Вольф протянул руки и ласково убрал мокрые пряди со лба и переносицы коня. Тот прикрыл глаза, с удовольствием подставляя голову под пальцы Лестрейнджа, а потом аккуратно потянулся вперёд и удивительно нежно коснулся губами лица самого Вольфа, точно так же мягко отводя намокшие волосы с его лица.
- Ты лучший в мире конь, ты это знаешь? – прошептал Вольф, не открывая глаз, а затем подался вперёд и обнял Демона за шею. Тот ласково и негромко фыркнул, кладя голову на плечо хозяина.
Они оставались на озере ещё довольно долго, бродя по берегу и обсыхая. Конечно, Вольф мог бы магией просушить обоих за считанные секунды, но у озера было так тихо, спокойно и красиво, что торопиться уходить не было никакого желания. Только когда время уже перевалило за девять, Лестрейндж со вздохом решил, что снова прийти сюда можно будет и попозже, а вот завтрак уже ждёт. Он оделся и, подозвав Демона, быстро его оседлал – на этот раз никаких возражений со стороны коня не последовало. Да и когда Вольф, снова оказавшись в седле, мягко послал его шенкелями вперёд, никаких проблем Демон доставлять не стал, охотно тронувшись вперёд ровным шагом.
Минула уже изрядная часть пути, когда Вольфу пришло в голову проверить и остальные аллюры. Он перевёл коня сначала в рысь, потом в галоп – Демон понятливо откликался на каждое движение, легко убыстряя ход, остававшийся всё таким же ровным. Над вершинами деревьев уже мелькнули башни замка, и Вольф, решив подъехать с шиком, ещё раз резко подал шенкелями, посылая коня в карьер. Ощущение было восхитительным – может быть, оттого, что внешние ориентиры, по которым можно было оценить скорость, были совсем рядом. Лестрейнджу казалось, что он несётся быстрее ветра. Он знал, что на метле, особенно в пикировании, ему доводилось перемещаться ещё быстрее, причём, возможно, иногда в разы, но все зрительные и телесные ощущения, кроме разве что степени напора воздуха в лицо, говорили об обратном. Да и куда как приятнее было верхом на коне!
Демон стремительно вынес его из-за поворота, грациозно наклонившись на проходе, – и тут оба увидели комитет по встрече. Перед замковой калиткой с самым суровым видом стояла Берта, а позади и сбоку неё с довольно виноватым видом выпрямился Себастьян. Демон, увидев чужих людей, издал короткое, предупредительное ржание, мотнул головой и, не снижая скорости, устремился прямо на них.
- А вот этого не надо! – Вольф резко сработал руками, разворачивая коня влево. – Нельзя! Демон, я сказал – нельзя! Не трогай их!
Жеребец разочарованно всхрапнул, ухитрился прямо на бегу коротко и укоризненно глянуть назад, на своего всадника, и начал плавно снижать скорость. Впрочем, своё мнение о встречающих он всё же выразил – угрожающим визгом и пристальным взглядом.
- Нельзя! – повторил Вольф, правда, уже спокойнее, видя, что нападать Демон не собирается. – Бабуль, привет. Что-то случилось?
- «Что-то»? – возмущённо воскликнула фрау Айсвальд. – Чтоб тебя артиллерией, внучек! «Что-то»! Как тебе вот это понравится?
Она потрясла свёрнутым в трубку журналом.
- «Удивительный выбор юного лорда», «Любовь с первого взгляда к коню-убийце»! Ничего себе утренние новости! Почему ты мне ничего не сказал?!
- О чём? – приподнял бровь Вольф. – Я сам не знал, что они про это напишут. Странно только, что ждали четыре недели.
- Журнал ежемесячный, – буркнула Берта. – Почему ты ничего не сказал?
- О чём конкретно? – повторил Вольф. – Если ты о том придурке, которого угораздило тыкать его палкой, – Лестрейндж любовно потрепал коня по шее, – то повторю то же, что сказал Себастьяну: он сам виноват.
- Себастьян тоже хорош, – Берта хмуро глянула на дворецкого, а потом перевела недоверчивый взгляд на Демона, упруго выгибающего шею и подставляющего её под руку Вольфа. – Я глазам своим не поверила, когда прочитала, кого ты купил. А потом – ещё раз, когда увидела, что тебя нет, его нет… и сложила два и два.
- Бабуль, всё в порядке, – рассмеялся Вольф. – Он славный! И нам хорошо вдвоём… верно, Демон?
Он наклонился вперёд, обнимая коня за шею и почёсывая за ухом. Жеребец тихо всхрапнул, шевеля ушами в такт движениям пальцев и прикрывая от удовольствия глаза.
- Хм, – задумчиво произнесла Берта, наблюдая за этим зрелищем. – Что ж… Себастьян, отведи его на конюшню.
- Фрау Айсвальд…
- Я сказала, отведи.
Себастьян с видом покорности судьбе приблизился к жеребцу, осторожно протягивая руку к уздечке. Демон угрожающе прижал уши, и, как только дворецкий подошёл поближе, прыгнул в его сторону, пытаясь достать непрошеного конюшего ногой. Себастьян ловко отскочил, а Вольф окриком и натягиванием уздечки остановил попытку дальнейшего преследования.
- Какая прелесть, – вздохнула Берта.
- Ну, меня-то он слушается, – поспешно заверил её Вольф. – Вот, смотри…
Он легко спешился и, взяв Демона под уздцы, повёл к проходу в замковой стене. Хотя конь косился в сторону Берты с Себастьяном, шёл он, тем не менее, вполне послушно. Не доходя немного до калитки, Вольф обернулся к бабушке.
- Видишь? Он хороший!
Берта неожиданно расхохоталась, заставив всех присутствующих удивлённо на себя посмотреть. Но фрау Айсвальд махнула на них рукой и снова засмеялась.
- Прелестно, – выдавила она наконец из себя, отсмеявшись. – Просто прелестно! Помнится, с конём Александра Македонского тоже никто не мог совладать, кроме него. В Александры метишь, внук?
- Мой лучше! – оскорбился за Демона Вольф, поглаживая коня по гриве.
- Суметь найти общий язык с конём-убийцей – это нечто! – продолжала веселиться Берта. – Чтоб тебя артиллерией, вот это номер! Ты только в школе об этом не говори, а то ведь прохода не дадут!
- Их мои отношения с Демоном никак не касаются, – гордо вскинув голову, сообщил Вольф и удалился вместе с новым другом в конюшню под хохот Берты.
После того, как он закончил чистку коня, проверил кормушку с поилкой и, пообещав сегодня ещё заглянуть, вышел наружу, его встретил Себастьян.
- Сильно ругала? – сочувственно спросил Вольф.
- О, нет, сэр Лестрейндж, – покачал головой дворецкий. – Только интересовалась, почему я не сказал о том… инциденте на ярмарке.
- И что ты ей ответил?
- Если честно, правду, сэр Лестрейндж. Сослался на ваш приказ.
- Ну и правильно… А она?
- Возмущённо сообщила, что не ожидала от вас такой способности к дипломатии.
- Классно. Сочту это за комплимент… Он действительно меня теперь слушается, Себастьян. Всё в порядке.
- Рад за вас, сэр Лестрейндж. Разрешите спросить – а остальных… он так же будет гонять?
- Ну-у-у… – протянул Вольф, задумчиво покачиваясь с пяток на носки и обратно, – я думаю, что, в принципе, к конкретным людям мог бы его приучить… индивидуально, скажем так… Но я не хочу.
- Потому что вам приятно, что ваш конь слушается лишь вас? – спросил спустя пару секунд размышлений Себастьян.
- В точку. Верность – не галлеон, её не разменивают.
- Не могу не согласиться с вами, сэр Лестрейндж… Что ж, удачи вам и счастья, и Демону тоже. Пожалуй, я испеку по этому поводу пирожок.
- Почему пирожок? – не понял Вольф.
- Вы не знаете про стишки-пирожки? ****** – хитро улыбнулся Себастьян. – Это такое русское изобретение. Стишок-пирожок – это четверостишие, написанное четырёхстопным ямбом, строчными буквами, без знаков препинания и с отсутствием явных рифм. В первой и третьей строчках по девять слогов, во второй и четвёртой – по восемь. Называется так потому, что их легко придумывать – как пирожки печь.
- Можешь прочитать? – попросил заинтригованный Вольф.
- Разумеется, сэр Лестрейндж, – Себастьян ненадолго прикрыл глаза, а затем продекламировал:
готов прибить любого мигом
кто вдруг посмеет подойти
сэр лестрейндж в бешеном восторге
о боги идеальный конь
Вольф согнулся от смеха, повторяя про себя «пирожок».
- Замечательно! Напишешь мне правила, ладно? Хочу тоже такие сочинять!
- Как пожелаете, сэр Лестрейндж, – с улыбкой поклонился Себастьян.
Оставшиеся до отбытия домой дни пролетели как единый миг. Транспортировать коня снова пришлось при помощи портключа. Вольф безоговорочно заявил, что воспользуется им же, чтобы любимцу не было страшно одному. Уговоры не помогли, и Берта, махнув рукой, смирилась, хотя и заметила, что «такого напугаешь, как же». Но в ответ Лестрейндж выдал целую речь о тонкой душевной организации Демона, и говорил до тех пор, пока не заметил, что бабушка еле сдерживает смех.
Альдина успела-таки помириться за пару дней до расставания, так что теперь у Вольфа, пусть и ненадолго, появилась возможность вволю пользоваться благосклонностью сразу двух девушек. Они, как ни крути, были обе по-своему хороши. Демонстративная хрупкость Леони и пылкая лесть Альдины отлично дополняли друг друга. Равно как и то, что Орхидея была «безотказной зажигалкой», а вот Гиацинта приходилось регулярно уламывать на секс. Впрочем, Вольф сильно подозревал, да что там – был уверен в том, что всё это сопротивление строится по принципу «если найдёшь меня, то я тебе отдамся, а если не найдёшь, то я за тем кустиком…». Правда, об этом он писать Северусу всё же не стал, решив записать на свой счёт две победы безо всяких оговорок.
Путешествие через Северное море было долгим, даже с портключом. Демон действительно беспокоился, и успокаивался, только ощутив ласковое прикосновение Вольфа. Но наконец всё закончилось, земля поприветствовала толчком в ноги, а в глаза ударил солнечный свет.
- О, наконец-то! – с наслаждением потянулся Вольф и взмахом палочки отпер транспортный короб. – Демон, выходи! С новосельем!
Конь осторожно ступил на мягкий песок дорожки, оглядываясь кругом. Вольф тоже сделал было шаг, но тут прямо перед ними с хлопком появился домовой эльф, приветствуя вернувшегося хозяина. Однако ничего больше он сказать не успел, так как Демон немедленно схватил его за шиворот и принялся трясти, как кот крысу.
- Нельзя! – Вольф поспешно схватил коня за плечо. – Демон, не надо! Э-э… Брось его! Это бяка! Он немытый! Не надо его есть!
Жеребец остановился и с сомнением поглядел на хозяина поверх стонущего домовика.
- Брось его, я говорю. На, возьми лучше сахара… Э… Сахара нет. Ладно, тогда яблоко! – Вольф призвал заклинанием плод с ближайшей яблони. – Возьми, оно вкусное!
Демон разжал зубы, позволив «добыче» хлопнуться ему под копыта, после чего брезгливо отшвырнул домовика правой передней ногой в сторону, разворачиваясь к Вольфу и мягко беря яблоко у него из рук.
- Да, чую, придётся мне за тобой самому ухаживать… Признайся, тебе ведь этого хочется? Трампи, поднимайся. Цел? Вот и хорошо. Знакомься, это Демон, он будет жить со мной.
* * *
Сказать, что Марта была разозлена и напугана, получив письмо от матери, – это значит не сказать ничего. Хотя Берта явно веселилась, описывая приобретение внука, но приложенный журнал поверг миссис Лестрейндж в ужас – точнее, статья в нём. Конь-убийца! Этого только не хватало! Марта твёрдо вознамерилась отправиться в Дом Весёлой Стражи при первой же возможности сделать это одной.
Она аппарировала на границу летнего поместья на следующее утро после того, как её сын вернулся туда. Идя по посыпанной белым песком дорожке по направлению к знакомой пристройке главного дома, миссис Лестрейндж сжимала в кармане мантии палочку, отчаянно решая, что же ей теперь делать, а главное, чего заслуживает Вольф – защиты или наказания.
Сын действительно обнаружился в конюшне, как и сказал встречавший герцогиню домовик. Вольф возился в деннике около того самого жеребца. Марта, как ни зла она была на обстоятельства, не могла не оценить стати вороного красавца. Сухая, выразительная голова с безукоризненно поставленными, ровными ушами, длинная, упругая шея, прямая и мускулистая спина, лёгкие, стройные ноги, длинный, «на отлёте», хвост, прекрасная гармоничность всего сложения… Несложно было понять, почему сын прельстился такой красотой. Марта никогда раньше не видела такого коня. Пожалуй, она бы только похвалила Вольфа за такой выбор… если бы он не пал на убийцу.
- Вольф, – скомандовала она, входя внутрь, – отойди от него.
Сын крутанулся на месте. Смерил её недобрым взглядом.
- Не вижу причины, – ответил он наконец.
- Я знаю, кто стоит рядом с тобой, – руки Марты стиснулись одна на другой. – Отойди немедленно!
Вольф нехорошо уставился на волшебную палочку у неё в руках, а потом шагнул вперёд, загораживая коня собой.
- Я тоже знаю. Не знаю только, зачем вы сюда пришли.
- Ты не будешь держать в доме убийцу, – заявила Марта, пытаясь подавить в голосе нервную дрожь, возникавшую при одной встрече с тяжёлым взглядом коня.
- Потрясающе! Этот день точно нужно записать – вы обратили внимание на маггла!
- Да плевать мне на того конюха! – сорвалась наконец миссис Лестрейндж. – Я не могу позволить тебе общаться с конём, способным на такое!
- Я уже с ним общаюсь, – холодно заметил Вольф. – И, как вы видите, очень даже неплохо. Всё вообще было прекрасно… и тут появились вы.
- Не хами мне. И немедленно отойди от него! Ты не можешь знать, что у него в голове и на что он способен! Избавься от этого чудовища немедленно, или я это сделаю сама!
- Вы не тронете его! – взорвался Вольф, и Марта с изумлением и потрясением увидела, как сын выхватывает палочку и направляет на неё. – Вы не тронете его ни заклятием, ни клинком, ни ядом – или, клянусь честью, я уйду из рода, чего бы мне это ни стоило! Хватит, матушка! Мало вам того, что вы меня тиранили, так ещё и за моего коня взялись? Вы не тронете Демона, или я вам больше не сын!
- Демона? – поражённо прошептала Марта, а в следующее мгновение сорвалась на крик. – Это так ты коня своего назвал?
Но тут вороной резко схватил Вольфа зубами за плечо и отдёрнул назад, а сам прыжком встал между ним и Мартой. Тёмные глаза коня пылали яростью, он издал злобный, угрожающий визг. Хвост хлестал по воздуху, зубы были оскалены, копыта рыли землю, а уши вжались в голову.
- Не надо, Демон! – Вольф попытался выйти из-за коня, но сразу же снова был заслонён могучим телом. – Пусти меня, ты меня не защитишь! Это я должен… А!
Он с досадой дёрнул головой и выставил руку с палочкой над холкой коня.
- Не трогайте его!
Марта переводила взгляд с одного на другого. Конь и молодой паренёк, ещё, по сути, подросток. Защищающие друг друга, заслоняющие собой. От неё.
- Можешь не бояться, – глухо, с безысходной горечью выговорила она. – Я его не трону. Раз уж он тебя от меня защищает… вряд ли есть чего бояться. Хороший выбор, Вольф Лестрейндж. Как раз по тебе.
Марта повернулась и пошла прочь. За спиной она слышала гневные взвизгивания и фырканье жеребца, перемежающиеся успокоительным мурлыканьем Вольфа.
Она не остановилась до тех пор, пока не вышла за пределы антиаппарационного барьера поместья. Перед самой аппарацией Марте пришлось несколько минут сосредотачиваться, чтобы избежать «расщепа». Оказавшись в Лестрейндж-Кастле, она, избегая встречи с мужем, бегом поднялась к себе, захлопнула и заперла дверь, рухнула в кресло, закрывая лицо руками, и лишь тогда позволила себе открыто содрогнуться.
Неужели начинает сбываться пророчество? И зачем она только разрешила матери подарить ему коня! Но кто же знал, что он выберет именно
такого?
Одна дурная примета лезла на другую. Во-первых, масть. Вороной! Ну и что, что эта масть у лошадей нередка? Марта прекрасно помнила, кто во всех сказках, легендах и преданиях ездил на вороных конях. Нечистая сила! Или, во всяком случае, ей подобные. Никогда на её памяти положительный герой не садился на вороного. Белого, гнедого, саврасого, золотистого, – да, но вороного? Никогда!
Само по себе это было бы не так страшно, и закрыть глаза можно было вполне спокойно – в конце концов, сказки есть сказки. Но сын выбрал коня-убийцу!
О, Марта прекрасно помнила истории о подобных зверях! Убийцы встречались среди самых разных домашних животных, от собак до быков. Но самыми страшными за быстроту и силу всегда считались кони. Миссис Лестрейндж не раз читала о таких представителях лошадиного семейства – прекрасных, но смертельно опасных. Такие кони превосходили любых собратьев красотой и статью, но воспользоваться этим было невозможно – они убивали и калечили всадника за всадником и конюха за конюхом, сплошь и рядом просто по собственной прихоти. ******* К счастью, опытный лошадник мог легко определить будущего убийцу ещё в детстве. Таких либо убивали, либо, в некоторых хозяйствах, рисковали оставить на развод – считалось, что полученные от таких коней жеребята перенимают стать своих отцов, но не их норов. Так ли это было или нет, Марта не знала. Но в любом случае этого было достаточно, чтобы оказаться охваченной ужасом за сына… Пока перед глазами не предстала дивная картина: он защищает коня-убийцу, а тот оберегает его!
Выбрать вороного – подозрительно. Выбрать коня-убийцу – безумие. Но чтобы это чудовище в конском обличье позволило себя ласкать?! Защищало, загораживая собой?! Нет, Марта, конечно, помнила истории про род своего мужа, про особый талант Лестрейнджей в обращении с монстрами, про то, как Рамиллес ухитрился провести ударный отряд драконов под водой – это при том, что драконы во всех справочниках числятся принципиально неприручаемыми, а воду используют лишь для питья, и купаться добровольно ни за что не полезут. Но… но конь-убийца?! Ласкающийся к её сыну? Марту снова пробила дрожь.
И, как в насмешку – а может, и впрямь в насмешку? – в довершение всего, Вольф назвал своего коня просто и со вкусом. Демон. Какая прелесть. Демон!!! «Имя, сестра, имя!» Мало того, что сел на вороного, мало того, что выбрал коня-убийцу и заставил к себе ластиться, так ещё и назвал так, чтобы уж ни у кого сомнений не возникало!
Кем может стать тот, кто так назвал своего любимца? Тот, кто ездит на коне, от которого любой обычный человек только шарахнется – если успеет? Вольф Лестрейндж на вороном Демоне. Её сын на коне-убийце. И они оба прекрасно себя чувствуют в обществе друг друга!
Перед глазами снова всплыл образ хижины старой Фраунгофер, а в ушах зазвучали страшные слова о её, Марты, третьем сыне. Миссис Лестрейндж со стоном уткнулась лицом в ладони.
___________________________________________________________________________
* http://img13.nnm.ru/d/1/5/6/a/d156ad3d93c3f994f0178835a104941a_full.jpg
** Предчувствуя недоумение и во избежание вызванных им вопросов: а коня Тараса Бульбы, между прочим, вообще Чёртом звали:-) И ничего, ТБ положительным героем числится:-)
*** Примерно так: http://dreamworlds.ru/uploads/posts/2013-12/1386883326_biip_vi_1rus.jpg
**** Здесь можно подробнее прочитать об этих элементах высшей верховой езды (есть иллюстрации): http://thehorses.ru/text/text_181.htm
***** http://img-fotki.yandex.ru/get/5606/gymbert12.4/0_5c1cb_ded4b445_XL
****** Вообще-то это анахронизм: стишки-пирожки – изобретение начала 21 века. Но действительно русское:-) Так что, надеюсь, никто не будет против, если в этом варианте истории их изобретут лет на сорок пораньше:-)
******* Между прочим, существование подобных представителей высших млекопитающих – самая что ни на есть реальность. В генетике они называются «сверхсамцами». Их появление вызвано редкими естественными мутациями – так, к примеру, «сверхсамец» человека имеет две игрек-хромосомы вместо одной. Такие особи действительно зачастую имеют повышенную склонность к агрессии и эмоциональность, а также развиваются быстрее других. Упрощённо говоря – у них максимизированы «индикаторные характеристики» самца, как положительные, так и отрицательные. В качестве известных животно-литературных примеров можно привести Белого Клыка и Мустанга-Иноходца.
Глава 28. И редкий солнца луч, и первые морозы… Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.
Журча, ещё бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
Александр Пушкин, «Октябрь уж наступил».
«…и, таким образом, после столь скандального завершения судебного процесса Министру Магии Альберту Стоуксу пришлось внести на рассмотрение Визенгамота законопроект об ограничении использования Оборотного зелья, который и был принят спустя месяц».
Регулус аккуратно поставил точку, опустил перо в чернильницу и, наконец, позволил себе откинуться назад на стуле, с наслаждением потирая занывшее от долгого наклона головы основание шеи. Последнее задание на лето было выполнено. Это было здорово, и какое-то время Регулус позволил себе просто ни о чём не думать, наслаждаясь ощущением безмятежности. Теперь можно было почти месяц позволить себе заниматься чем угодно – разумеется, в рамках дозволенного родителями. Правда, если честно, по факту это означало не так уж и много.
Регулус тихонько вздохнул. Не то чтобы его сильно тяготили некоторые ограничения, наложенные матерью – собственно, он никогда и не стремился к каким-то шумным, чтобы не сказать буйным занятиям, – в отличие от Сириуса. Тот всегда любил что-то весёлое, размашистое. Конечно, Регулус тоже был не против веселья, но его вполне устраивал и мягкий диван с интересной книжкой. А вот брату всегда не сиделось на месте.
От Сириуса мысли младшего Блэка естественным образом унеслись к Вольфу, а там и к остальным своим друзьям. Что-то они сейчас делают? Письма от всех приходили довольно регулярно, но Регулус всё равно отчаянно скучал по живому общению. Дома с этим и всегда-то было довольно напряжно, а в последнее время стало только хуже. С тех пор, как межфакультетская рознь сначала развела в стороны Сириуса и Вольфа, а потом пролегла и между братьями, о весёлых посиделках втроём пришлось забыть. Да и просто Вольфа повидать удавалось летом нечасто – б
ольшую часть времени тот проводил теперь не в фамильном замке, а в маленьком летнем поместье, из которого было уже не так легко вырваться в гости, как раньше. Регулус давно просил мать разрешить ему в таком случае самому навестить друга, но Вальбурга сурово отвечала, что об этом можно будет говорить не раньше, чем после окончания четвёртого курса. А то тех пор – возраст не тот. Так что в итоге чаще всего Регулус проводил время в одиночку, сидя в своей комнате и занимая себя чем попало. Как ни смешно, неплохо тут годились как раз домашние задания на лето. Но теперь они закончились, и придётся искать новые способы для коротания времени…
Звук, донёсшийся до ушей младшего Блэка, в первый момент заставил его слегка вздрогнуть от неожиданности, хотя уже через несколько секунд всё стало на свои места. За его спиной кто-то усердно стучал по оконному стеклу с характерным ритмом почтовой совы.
Обернувшись, Регулус в первую секунду недоумённо застыл, а затем недоверчиво рассмеялся. Это действительно была сова, но очень необычная, хотя и прекрасно знакомая. Последний раз она прилетала неделю назад, но тогда личная почтальонка Даалы ещё не была спереди разукрашена сине-белыми полосами.
Покачав головой и хмыкнув, Регулус впустил сову, аккуратно снял с её лапы письмо и предложил блюдечко со свежей водой и совиное печенье. Птица благодарно ухнула и принялась угощаться, предварительно повернувшись к нему спиной. Кажется, она стеснялась своей авангардной внешности.
Хмыкнув снова и покачав головой, Регулус вскрыл письмо, пахнувшее морской солью.
Привет, Регги! Как поживаешь? Всё ещё строчишь свои унылые эссе? Нет, я не хочу сказать, что они у тебя унылые, я имею в виду, что они вообще унылые. Ты прямо как Снейп, тот, представляешь, тоже над ними до сих пор торчит! Получила от него позавчера письмо. Говорит, что живёт тихо и не скучно. Ха! Как, по-твоему, это можно совместить?
У меня всё отлично. С домашкой я благополучно покончила, и дед меня взял в плавание! Представляешь?! Сначала нарезали круги по Бискайскому заливу, теперь идём к Азорам. Может, в море проходим до самого сентября!
Здесь офигенно, Регги, ты себе даже не представляешь. Я млею с морских восходов и закатов. В следующем году я во что бы то ни стало вытащу вас всех на море. Ты такого нигде не увидишь. Нас тут даже сопровождал один дельфин, представляешь? И я с ним купалась! Он был такой ласковый, что я пожалела, что не могу взять его с собой. А у Азорских островов, может быть, и летучих рыб увидим. Пару раз попадались акулы, наверное, приходили на ту добычу, что мы с дедом ловили вечерами к ужину. Ты ел когда-нибудь свежий, нет, по-настоящему свежий рыбный суп из сельди и прочего, что вот только полчаса назад плавало? Выберемся – я вас непременно угощу. Дед обещал, что к следующему лету подарит мне собственную парусную яхточку. Жду не дождусь! Так вот, акулы. Я хотела с ними сама подраться, но дед не пустил и отогнал без меня. Печально. Я так хотела хотя бы отступефаить их как следует, но меня даже к фальшборту не пустили. Всё наблюдала из рубки! Я была так зла, что пошла в свою каюту тренироваться в этом. Нет, не в злости, а в Этом! Ну, ты понял, да?
Но суп из акульих плавников, как выяснилось, тоже хорош.
Единственно что – я, кажется, реально начинаю скучать по вам всем. Надеюсь, время пролетит понезаметней и скоро я встречусь с вами на платформе девять и три четверти. Хочу увидеть и вожака, и Снейпа, и тебя. Напиши, что там у тебя творится? Братец, как всегда, показывает, что он придурок? Я тебя понимаю, Ривоч тоже такая, что я дико рада, что со мной её сейчас нет. Здесь только я, дед, наша яхта и море. И здесь классно, но, Регги, я бы хотела, чтобы вы все сейчас были со мной. Вы мне все очень дороги. Будь здоров.
Даала Таркин.
P.S. Увидишь Чайку – не удивляйся. Я решила, что у меня должна быть настоящая морская сова. Это тельняшка.
Дочитав письмо, Регулус тепло улыбнулся и провёл краем пергамента у носа, вдыхая запах моря. Чувствовалось, что писала Даала прямо на палубе, возможно, едва смахнув солёные брызги со столика.
- Напишу обязательно, – сказал он вслух и перевёл взгляд на сову по имени Чайка. – Значит, ты теперь у нас морская?
Сова тихо ухнула и потопталась на месте, словно проверяя, надёжно ли она повёрнута спиной.
- Тебе идёт, – заверил её Регулус. – Думаю, ты сейчас единственная сова в Британии с такой раскраской. Угощайся, а я пока…
Блэк осёкся и повернулся в сторону двери. Из дальнего конца коридора доносились приглушённые расстоянием крики, в происхождении которых, однако, сомневаться не приходилось. Мать и брат снова между собой не поладили.
- Подожди, – вздохнул Регулус, погладив сову по взъерошенным перьям, и осторожно подкрался к двери. Выходить в коридор и даже приоткрывать саму дверь он не рискнул, но это и не требовалось. Ни мать, ни Сириус голос не понижали. Регулус прижался ухом к щели между дверью и косяком и сосредоточенно прикрыл глаза, пытаясь понять, из-за чего всё разгорелось на этот раз.
В принципе, ничего нового не произошло. Насколько было ясно из криков, Пожиратели Смерти совершили очередной удачный налёт, и мама поставила Сириусу в пример «настоящих борцов за чистоту крови». Брат, естественно, упёрся рогом и заявил, что никакие они не герои и за чистоту крови вообще бороться глупо. Собственно, для очередного скандала больше ничего и не требовалось…
Когда вопли наконец стихли и Вальбурга, властно озвучив своё наказание – лишение обеда и заключение в комнате на два дня – решительно прошагала мимо в сторону лестницы, ведущей на нижние этажи, Регулус рискнул выглянуть наружу. В коридоре никого не было. Значит, можно наведаться к брату.
- Заходи, Рег, – хмуро откликнулся Сириус из комнаты в ответ на лёгкий стук.
- Как ты узнал, что это я? – спросил младший брат, заходя внутрь и тщательно прикрывая за собой дверь.
- Мамаша бы стуком себя вообще не утруждала, – горько усмехнулся Сириус. – А отец наверняка у себя в кабинете прячется.
- Зачем ты так…
- Потому что всё так и есть, Рег, – болезненно поморщился брат. – Или ты не видишь? Он же никогда не принимает участия в наших разборках, если только они не при нём начинаются. Да и тогда только поддакиванием и ограничивается.
- Да, но… Он, по крайней мере, не ругается.
- А я и не говорю, что он ругается, – Сириус пожал плечами и безрадостно хмыкнул. – Иногда мне вообще кажется, что ни ты, ни он этого просто не умеете.
Регулус промолчал. Сириус вздохнул и снова откинулся на кровать, где лежал, когда брат только постучался в дверь.
- Ну, а ты что? Снова будешь уговаривать меня не поднимать бузу? Не надо, Рег. За то, во что верю, я буду драться до конца.
- Ага, как и мама, – не удержался Регулус. Старший брат вспыхнул и резко приподнялся на одной руке, поднимая другую в обвиняющем жесте, но внезапно замер, вздохнул и, отмахнувшись, снова лёг на спину.
- Ну да, и что? Такой уж я, такая и она. Или ты тоже хочешь меня убедить, что убивать магглов и магглорождённых – это очень весело и занимательно?
- Ты же знаешь, что нет, – тихо, но твёрдо ответил Регулус.
- Знаю. Прости, Рег, на нервах я. Душно мне здесь! Тоскливо! Скорей бы уже сентябрь, хочу снова увидеть друзей, хочу в Хогвартс!
- А сейчас ты прямо как Даала, – невольно улыбнулся брат. – Она мне практически то же самое написала.
- Даже так… Что ж, забавно. А какие ещё новости у бешеной кошки?
- Сам ты бешеный, – обиделся за подругу Регулус. – В плавании она, между прочим.
- Повезло, – равнодушно откликнулся Сириус, глядя в потолок. – Ещё не всех акул распугала?
- Да её к ним и не пустили!
- Правильно, природу надо беречь.
- Да тьфу на тебя! – разозлился Регулус. – Тебе-то что она плохого сделала? Или завидуешь, что она с Вольфом, а ты нет?
По тому, как мгновенно застыл брат, он понял, что угодил в точку.
- Знаешь, Рег, лучше уйди, – подозрительно спокойным голосом сообщил Сириус. – Я сейчас и так не в настроении.
- Да пожалуйста, – обиженно передёрнул плечами Регулус. – И, кстати, мы все по друзьям скучаем. Не только ты!
- Просто уйди.
- Да пожалуйста, – Регулус одёрнул воротник и, чётко развернувшись на каблуке, вышел в коридор, с трудом удержавшись от того, чтобы хлопнуть дверью посильнее.
* * *
Август действительно протёк довольно быстро. Как снова обнаружилось, в отсутствие особых дел время летит без задержек. Во всяком случае, оглядываясь назад на последний летний месяц, приходилось только удивляться тому, насколько плавно сливались в памяти все дни. Основным занятием Регулуса до сентября стали тренировки по анимагии. Упражнения давались нелегко, но Блэк надеялся, что за счёт большего времени, выделяемого на них, ему удастся не отстать от старших товарищей. В конце концов, Даала была в плавании, где и без тренировок хватало дел, Вольф, судя по письмам, львиную долю свободного времени уделял своему коню, а Северус дома вообще имел мало возможности заниматься чем бы то ни было магическим.
Платформа девять и три четверти встретила братьев Блэк, как всегда, суетой и многоголосьем. Справа длинной малиновой змеёй протянулся Хогвартс-Экспресс, в небе плыли пышные кучевые облака, то прикрывая солнце, то уходя в сторону. Погода была для сентября более чем хорошая. И отличная для встречи друзей!
Долго ждать возможности отправиться на поиски не пришлось – Регулус вообще отделался коротким напутствием, а Сириус, хоть ему и пришлось выслушать довольно суровую нотацию, тоже смог довольно быстро освободиться – когда младший Блэк бросил напоследок взгляд на родителей, прежде чем окончательно нырнуть в толпу отъезжающих и провожающих, брата рядом с ними уже не было видно. Регулус мысленно пожелал ему удачи и тоже отправился на поиски.
Первым, кого Блэк обнаружил, был Вольф. Он стоял, прислонившись спиной к колонне. Руки Лестрейнджа были в карманах, глаза закрыты, а лицо выражало тоскливость. Вообще вид у друга был какой-то понуренный, вплоть до вяло прижавшей чемодан к колонне ноги. Обеспокоенный Регулус поспешил навстречу и, вежливо остановившись за десять футов, кашлянул.
Вольф не шевельнулся. Регулус неуверенно повёл глазами по сторонам и кашлянул ещё раз – с тем же результатом. Списав отсутствие реакции на вокзальный шум, Блэк сделал шаг вперёд и попытался снова привлечь к себе внимание.
- Рег, я ценю твою заботу обо мне, но до ближайшей контрольной не меньше месяца. Прибереги инфекцию, – сообщил Лестрейндж после пятого раза, весело улыбаясь.
- Что с тобой? – спросил Регулус, затолкав поглубже подозрение, что Вольф и с первого раза всё прекрасно понял и просто решил немного поразвлечься.
- А что должно быть?
- Ну… проблемы?
- А. Ну, конечно, проблемы у меня действительно должны быть, но…
- Да я не про то! – закатил глаза Регулус. – Что у тебя случилось? Почему у тебя вид, словно ты дементором позавтракал? Хватит отшучиваться!
Вольф, наконец, приоткрыл глаза и бросил на него внимательный взгляд из-под отросшей за лето чёлки. Регулус ответил своим – немного обиженным, но открытым. Немного помолчав, Вольф с лёгкой грустью улыбнулся.
- Иди ко мне, братишка, – сказал он, протягивая вперёд левую руку. Регулус обрадованно бросил свой чемодан и шагнул навстречу, позволяя обнять себя за плечи и обнимая сам названого старшего брата – выражения «заместитель», придуманного Вольфом же, он терпеть не мог.
- Я снова поругался с матерью, я стосковался по вам всем, я чувствую, что уже сегодня придётся снова поцапаться с Сириусом. И ещё – у меня появились новые обязанности. Перед факультетом, – сообщил Вольф в чёрную шевелюру Регулуса.
- Какие? – с любопытством спросил тот, поднимая голову. Лестрейндж довольно усмехнулся и второй рукой отодвинул в сторону левый лацкан. Под ним яркой полосой на рубашке красовался красно-синий значок капитана квиддичной команды.
- Ты – капитан?! – поражённо приоткрыл рот Регулус.
- Сюрприз! – ухмыльнулся Вольф.
- Но… Но ты же ещё не…
- Теперь уже да, – Лестрейндж вернул лацкан на место и с улыбкой подмигнул ошарашенному Блэку. – У меня договор со Слизнортом: я выигрываю в этом году не меньше двух матчей. Взамен – я капитан. Как видишь, должность дали авансом. Но согласись – другого варианта у него, по сути, и не было?
- Ага, – с готовностью подтвердил Регулус, восхищённо глядя на Вольфа. – Ну, теперь гриффиндорцы попляшут!
- Готовься к отборочным, – легко хлопнул его по плечу Лестрейндж. – Я был бы очень рад, если мы сможем играть вместе.
- Сделаю всё возможное! – заверил Блэк и неожиданно отвлёкся, радостно улыбнувшись. – О, гляди! А вон и Северус! И Лили. И Мародёры…
- Sheisse! – прошипел Вольф, мгновенно стряхивая с себя остатки апатии и резко выглядывая из-за колонны в указанную Регулусом сторону.
Там и правда стоял Северус, выступив немного вперёд и словно прикрывая плечом Лили. Гриффиндорская четвёрка наличествовала в полном составе, правда, как обычно, язвили в основном Поттер и Сириус. Люпин и Петтигрю топтались чуть поодаль.
- К ним, да? – взволнованно спросил Регулус, глядя на надменное лицо Снейпа и вихрастый затылок Поттера. Казалось, даже он излучал насмешку.
- Нет, – сосредоточенно прищурился Вольф. – Слушай внимательно. Заходи справа по широкой дуге, подходи на четыре часа, считая Северуса за двенадцать. Тебе понадобится время. Сейчас…
Лестрейндж лёгким движением извлёк свою волшебную палочку и, вытянув руку, точно дуэлянт девятнадцатого века, прицелился в Поттера и прошептал заклинание, тут же отшатываясь назад за колонну и утягивая за собой Регулуса. Впрочем, ему тут же достался ещё и хлопок между лопаток.
- Давай!
Кивнув, Регулус торопливо нырнул в толпу, усиленно маневрируя между идущими в разных направлениях людьми. Подобравшись спустя некоторое время поближе, он услышал, как Поттер громко возмущается, а Северус отвешивает один язвительный комментарий за другим.
- Если я узнаю, кто меня пнул!
- Пожмёшь ему ногу? А то ты такой снулый был, одно и то же по три раза повторял.
- Снейп, а ты вообще заткнись!
- А что это ты как разнервничался? Пришлось за задницу перед девушкой схватиться?
- Снейп!!! – взревел Поттер под тихий смех Лили. Кажется, Северус угадал точно.
- Так, так, так, и что же я вижу? – лениво спросил бесшумно подошедший Лестрейндж, держа одну руку за спиной – Регулус готов был поклясться, что эта поза выбрана специально с целью скрыть волшебную палочку наизготовке. – Отважные гриффиндорцы наконец-то решились на подвиг – навалиться вчетвером на одного. Пафос хлещет из всех дыр.
- Вольф, – мрачно выдохнул сквозь зубы развернувшийся лицом к нему Сириус. – Я так и думал, что ты где-то рядом.
- Да, я не имею обыкновения бросать своих. Так что же здесь произошло? Дайте, угадаю, – Вольф повернулся к Эванс. – Поттер, надо полагать, снова пригласил тебя на свидание?
- Да, – фыркнула Лили.
- И ты ему отказала.
- Да.
- При всех.
- Да.
- Сказав, что у него пахнет изо рта.
- Да. Что? – опомнилась Лили.
- Что?! – одновременно воскликнул Поттер, тут же зажимая себе рот и поспешно делая шаг в сторону. Северус от души расхохотался.
- Это ты меня пнул! – сделал вывод Поттер, разъярённо разворачиваясь к Лестрейнджу.
- Чтобы мой благородный ботинок… о твою задницу? – презрительно изогнул брови Вольф.
- Слушай, ты… пират благородный… – рука Поттера угрожающе полезла в карман.
Регулус понял, что сейчас может начаться схватка. Он подобрался и сделал шаг вперёд, тоже берясь за свою палочку и уже прикидывая сектор атаки, но тут мимо него стрелой пронеслась рыжеволосая комета.
- Наконец-то я вас нашла! Вожак, – Даала одной рукой обняла Вольфа за шею и, слегка наклонив к себе, чмокнула его в щёку, – Снейп, – Северусу достался дружеский тычок в плечо, – Регги, – Таркин небрежно растрепала волосы Регулуса, успевшего всё же, несмотря на некоторую растерянность, подойти поближе, – как я рада вас видеть! А эти сухопутные крысы что здесь делают?
- Вот видишь, а ты ещё говорил, что она не бешеная, – с «укоризной» сказал брату Сириус.
- Правильно, я бешеная, – ничуть не обиделась Даала, – так что бойтесь моих укусов. Кстати, уже начинаем?
Таркин с готовностью выхватила палочку, вызвав дружный, хотя и наполненный разными интонациями, вздох у всех собравшихся.
- Пойдёмте уже, – неожиданно вмешался Люпин, кивая в сторону поезда. – Джеймс, в следующий раз. Сириус, платформа – не место для дуэли. Питер, ты ведь хотел рассказать про твои новости?
- И как такой тихоня угодил на Гриффиндор? – хмыкнул Вольф, дождавшись, пока недовольные Мародёры не скроются в толпе.
- Поверь, у нас не все такие беспокойные, – улыбнулась Лили, кивая им вслед. – Здравствуй, Вольф. Спасибо, что помог.
- Вы и без меня неплохо справлялись, – небрежно пожал плечами Лестрейндж. – Скорее уж вам спасибо – я не хотел бы пропустить такое веселье.
- Веселье… – закатила глаза Лили. – Поттер мне всё лето покоя не давал своими письмами. А теперь явился, чтобы узнать, почему я ни на одно из них не отвечала!
- Потому что он придурок, – хмыкнул Снейп.
- К сожалению, чаще да, чем нет, – вздохнула Лили. – А стоило мне заявить ему, что он мне попросту неинтересен, как этот павлин заявил: «О, ты просто не имела возможности узнать меня поближе. Пойдёшь со мной в Хогсмид?». И тут уже не выдержал Северус.
- И популярно объяснил ему, куда он может пойти, причём вместе со своими дружками, – закончил Снейп, отбрасывая с лица длинные пряди, подкинутые шаловливым ветром.
- Короче говоря, всё как обычно, – подытожил Вольф.
- Именно так, – согласно кивнул Северус.
Переглянувшись, друзья весело рассмеялись.
* * *
Хогвартс-Экспресс бодро нёсся вперёд, слегка подрагивая на стыках рельсов. За окном виднелся мирный сельский пейзаж, ещё и в помине не тронутый осенью – нигде не было заметно даже маленького жёлтого пятнышка среди зелени лугов и перелесков. Регулус, устроившись с ногами на сиденьи, неторопливо ел шоколадных лягушек, испытывая ощущение полнейшего мира и спокойствия на душе. Вольф, откинувшись на вагонную стенку, негромко играл на лютне, мурлыча что-то себе под нос насчёт бескрайних полей и ветра в лицо. Даала, сбросив обувь, закинула ноги на то же сиденье, сама сидя рядом с Регулусом и безмятежно улыбаясь. Северус рассеянно листал брошенный Лестрейнджем на купейный столик «Ежедневный Пророк».
- Есть что интересное? – поинтересовалась Даала.
- Нет, если не считать новостей о Пожирателях. Снова на кого-то напали. Видно, сочли, что без них праздник будет людям не в радость.
- Всё это разгорается, – ладонь Вольфа мягко легла на гриф лютни, останавливая звучание струн. – Более того, я удивлён, что до сих пор не полыхнуло по-настоящему.
- Они уже несколько десятков только убили, не считая прочих последствий нападений, – хмуро сказал Северус. – Ты считаешь, это не «по-настоящему»?
- Это не война, Сев. Это… так, прощупывание. Если поделить число жертв на время, прошедшее с тех пор, как было совершено первое нападение, то получится один-два человека в неделю. Притом большинство – вообще магглы, которые в нашу статистику обычно не входят. Нет, это не война. Разведка боем, сколачивание подразделений, диверсионная деятельность – всё, что угодно, но не война.
- А что тогда, по-твоему, может считаться войной? – непонимающе развёл руками Северус. – Сколько человек в неделю должно гибнуть, чтобы можно было присвоить этот статус?
- Ну… Думаю, что как минимум речь должна идти о человеке в день, не считая магглов.
- Ты так спокойно об этом говоришь… – поёжился Регулус.
- Спокойно? – Вольф отложил лютню в сторону. – Нет. Меня это радует не больше, чем тебя. Но мы не можем сделать ровным счётом ничего. Не можем ускорить этот процесс, замедлить его, остановить… Ничего, понимаешь? Сидеть на нервах бессмысленно.
- А что же тогда осмысленно?
- Делать то, что мы можем делать, – пожал плечами Лестрейндж. – Это же очевидно. Война ещё не началась, начнётся ли вообще – неизвестно, но в любом случае она не должна напрямую затронуть нас до тех пор, пока мы в школе. Нам надо пользоваться тем временем, что у нас осталось.
На какое-то время в купе повисла тишина.
- Что-то вроде «погулять напоследок», я так понимаю? – спросил наконец Северус, пальцами изобразив кавычки.
- Можно и так сказать. Ну, а вообще – у нас есть, как минимум, одно дело, о котором не стоит забывать, – Вольф поднял волшебную палочку, накладывая на дверь заглушающее заклятье, и только после этого продолжил. – Анимагия.
- Это да, – мечтательно прищурилась Даала. – Я не могу дождаться, когда у нас всё получится!
- Если и получится, то не скоро, – уточнил Северус. – Хорошо ещё, если за год справимся.
- За-ну-да, – чётко артикулируя, сообщила Таркин.
- Балбеска.
- Книжный червь.
- Ходячая буря.
- Зельепойца.
- Метлолюбка.
- Хватит уже, – устало сказал Вольф, слегка улыбаясь краешками губ.
- Он первый начал! – немедленно ответила Даала, тыча большим пальцем в сторону Снейпа.
- Я первый?! – возмутился тот.
- Так! – пристукнул ладонью по столу Вольф. – Между собой не грызёмся, господа. Нам ещё Мародёрам объяснять их неправильную позицию.
- Какую именно? – уточнил Регулус.
- А у них есть правильная?
* * *
Сентябрь в этом году выдался на диво хорошим. Облака, конечно, то и дело заслоняли солнце, но было тепло, а дожди случались даже не каждую неделю. Погоде аккомпанировали и уроки – конечно, задания стали сложней, чем в прошлом году, но всё же никакого резкого скачка не произошло. К тому же теперь, после минувших трёх лет учёбы, все как-то уже привыкли и к контрольным, и к проверочным, и к экзаменам. О последних, к счастью, можно было пока смело не задумываться, но в любом случае четверокурсники считали себя везунчиками: обычных экзаменов бояться уже, в общем-то, не приходилось, а уровень СОВ надо было сдавать только в следующем учебном году. Можно было пока ни о чём не тревожиться. На какое-то время даже новости из большого мира стали не такими тревожными. Пожиратели Смерти притихли, и в первую половину сентября ни о каких нападениях вообще слышно не было. Жизнь была хороша.
Хогвартс пьянил Сириуса с каждым новым годом всё сильнее – не до потери чувства реальности, конечно, а в плане радости встречи. Здесь было всё то, чего так не хватало Блэку дома: веселье, тепло общения с друзьями, свобода выбирать решения. В первые дни нового учебного года Сириус радовался даже при виде компании Вольфа, не говоря уже о нём самом. Хотя, конечно, Блэк никому это не показывал и радовался исключительно про себя, но всё же и к извечным недругам он ощущал что-то вроде сродства. Ведь, как бы там ни было, а эти четверо были ему прекрасно знакомы, он знал каждого из них не хуже, чем Джеймса, Ремуса и Питера. Каким бы надменным ни был Вольф, вспыльчивой – Таркин, ядовито-ехидным – Снейп и упрямым – Регулус, сколько бы раз они не устраивали гриффиндорцам ответные «шуточки» в ответ на Мародёрские розыгрыши, они всё же были верными и привычными противниками. Как ни смешно, но именно рядом с ними Сириус чувствовал себя намного спокойнее, чем рядом с теми же Мальсибером, Эйвери, Джагсоном… Хотя, казалось бы, логичней было наоборот – ведь самые большие неприятности и Гриффиндор в частности, и Мародёры лично имели как раз от Лестрейнджа сотоварищи. И однако же, если только дело не доходило до непосредственной стычки, Сириус гораздо меньше напрягался, находясь рядом с кем-то из Стаи.
Правда, теперь у него появился ещё один повод держать ухо востро. Получив возможность полюбоваться физиономией Джеймса при виде капитанского значка Лестрейнджа на следующий же после праздничного пира день, Сириус искренне поблагодарил судьбу, давшую ему возможность в конце прошлого курса подслушать разговор Вольфа со Слизнортом. Сказать по чести, тогда он, несмотря ни на что, не слишком-то поверил в возможность такого события – уж больно нагло набивался Вольф в капитаны. Ну да, он и правда был хорош на поле, но… В общем, в тот раз Сириус так и не сказал друзьям про эту новость, а за лето она успела подзабыться – других проблем хватало. Но вот теперь эта новость снова напомнила о себе, и закрыть глаза на неё уже не получалось. И оставалось только быть благодарным за то, что хоть сам ухитрился сохранить спокойное лицо и не дать позубоскалить Таркин и Снейпу. Ну и, разумеется, учесть такое изменение в команде Слизерина.
Дирборна известие о том, что теперь сборной идейного противника руководит тот самый человек, из-за которого в прошлом году Кубок просто вырвали из рук Гриффиндора, порадовало мало. Точнее говоря, не порадовало вовсе. Гриффиндорский капитан скривился так, словно у него заболели разом все зубы, и попросил Сириуса с Джеймсом по возможности предоставить ему побольше информации о том, что их теперь может ждать на квиддичном поле. Долго ждать такой возможности, к счастью, не пришлось – в середине месяца были назначены отборочные для всех команд, и Мародёры решили воспользоваться моментом и внимательно оценить состав сборной, которую подберёт себе Лестрейндж. Все отборочные испытания были намечены на одну и ту же неделю, а их порядок определялся жребием. Слизерин должен был в этом году идти третьим по списку.
Конечно, согласно правилам, учащиеся с других факультетов на отборочные не допускались даже в качестве зрителей. Но когда это такие мелочи останавливали Мародёров? Выяснив точную дату и время проведения испытаний, Джеймс с Сириусом решили залечь в удобном месте с раннего утра, чтобы внимательно за всем проследить. Но внезапно выяснилось, что это была не такая уж хорошая идея.
Для наблюдения была выбрана комментаторская трибуна – точнее, пространство под ней, где был очень удобный настил из досок. В назначенное время на это место должна была падать тень, что страховало от обнаружения смотровых дырок в декоративном полотнище перед ней. И всё было бы хорошо… если бы не несколько «но».
Первая неприятная новость заключалась в том, что кто-то разлил прямо на комментаторском месте бутылку с водой – видимо, кто-то из когтевранцев на прошедших испытаниях решил наблюдать за ними там, где есть отменный обзор, и на радостях, а может, просто случайно, задел собственное питьё. Опустевшая бутылка валялась на досках, невинно поблёскивая стеклянными боками. И всё бы ничего, но вода пролилась сквозь щели прямо туда, где решили устроиться Сириус с Джеймсом. Да не просто пролилась, а там и осталась – доски этого настила были положены уже намного плотней друг к другу. Проблемой не было бы и это – но почему-то никакое Эванеско на лужу не действовало! И никакое другое очищающее заклятие, известное друзьям – тоже! Выбор был невелик – или ложиться прямо в холодную лужу, разогнав её по углам в прямом смысле слова вручную, либо идти искать другое место. Они уже собирались решительно выбрать второе, незлым тихим словом поминая научные эксперименты когтевранцев, но тут какая-то нелёгкая принесла на стадион Филча, вынудив сидеть под комментаторской трибуной, не давая о себе знать.
Что понадобилось завхозу здесь, было решительно непонятно, но вредный старик упорно бродил по трибунам, словно что-то ища. Это медленно, но верно выводило из себя, тем более что Филч-то мог согреться ходьбой, а вот Джеймсу и Сириусу приходилось сидеть не в самых комфортных условиях. Заглушающее-то заклинание они на пространство под трибуной наложили, благодаря чему могли разминать затекающие руки-ноги, но вот мощные согревающие чары было накладывать уже рискованно – эффект они при этом давали не только звуковой.
Филч бродил повсюду ещё добрый час, прежде чем пристроился на преподавательской трибуне, расположенной прямо по соседству с комментаторской, окончательно похоронив тем самым надежды Мародёров на скорую смену неудобной позиции. Время текло раздражающе медленно. Минул ещё час, в Большом зале уже начинался завтрак… уже был в разгаре… уже закончился… Холодная вода успела пробраться в ботинки, рукава и штанины, невыносимо хотелось распрямиться в полный рост стоя, а не лёжа, и подогревала изрядно продрогших гриффиндорцев только надежда на скорое начало испытаний, ради которых они и заявились сюда, едва солнце успело оторваться от горизонта.
Отборочные действительно вскоре начались, но Джеймс с Сириусом глазам своим не поверили, когда увидели форму игроков. Чёрное с жёлтым! Пуффендуй! Нет, возможно, тут тоже можно было получить какую-то ценную информацию… но не ради несчастных «барсуков» они тут второй час в луже мокли!
Какая-то польза была и от злости – она не давала окончательно замёрзнуть. Впрочем, когда уже ближе к полудню пуффендуйцы закончили-таки свои отборочные и ушли с поля, а вслед за ними скрылся и Филч, Мародёры вполне определённо чувствовали, что им нужно немедленно в больничное крыло за Бодроперцовым зельем, пока переохлаждение не довело их до чего-нибудь посерьёзней простуды. Остановились они ненадолго только у доски объявлений, на которой был прикреплён новый небольшой листок. На нём значилось, что Слизерин меняется временем отборочных по квиддичу с Пуффендуем. И написано было это объявление рукой Вольфа.
Некое нехорошее подозрение зашевелилось у Сириуса ещё тогда. Но, когда они покинули больничное крыло, вволю наглотавшись жгучего снадобья, дававшего в качестве побочного эффекта струйки дыма из ушей, оно стало уверенностью. Потому что прямо на подоконнике, ближайшем к дверям владений мадам Помфри, сидела не кто иная, как Даала Таркин. Сидела, обхватив руками колено одной ноги, положив на него подбородок и вальяжно покачивая второй. И внаглую улыбаясь при этом. Сириус готов был поставить галлеон против кната, что когтевранка явилась сюда не просто так.
- Ну здравствуйте, болезные вы мои! – поприветствовала их Таркин, приветливо помахав рукой. – Как самочувствие?
- Прекрасно, Таркин, – ледяным тоном вымолвил Сириус.
- Вот и славно! Надеюсь, отборочные у «барсуков» прошли плодотворно?
- А откуда ты знаешь, где мы были? – нехорошо сощурился Джеймс.
- Вожак сказал, – безмятежно сообщила девушка.
Мародёры молча переглянулись.
- Да, да, – с наслаждением протянула Даала. – Так мне вчера вечером и сказал: уверен я, о вернейшая из моих вассалов, что злые гриффиндорцы прокрадутся на ристалище славное, чтобы тайну военную выведать. А посему договорюсь-ка я с барсучками наивными, чтоб местами с ними поменяться.
- Твою… твою… чтоб тебе, – разозлённо прошипел Джеймс, сжимая кулаки. Сириус его прекрасно понимал. К тому же сразу поднимался ещё один вопрос.
- А не подскажешь ли, Бешеная: водичка под трибуной комментатора – твоих рук дело?
- Моих, – обворожительно улыбнулась когтевранка, с явным удовольствием смотря на разъярённые лица гриффиндорцев. – Сама идея. А чары – вожака. А вот над незасыхающей грязью за кустом в южном углу уже лично я поработала. Муравьиные гнёзда на крышах раздевалок Снейп обеспечил. А под преподавательскую трибуну вы не залезали? Жаль, отборное скунсовое зелье пропало. Регги лично варил.
Слова, которые сквозь зубы выдавил Джеймс, при детях точно нельзя было бы выдавать. Да и Сириус жалел до глубины души, что не может начистить эту наглую физиономию. Всё-таки девушка.
Даала сладко потянулась, словно сытая кошка, дразняще повела плечами, подмигнула и одним движением соскочила с подоконника.
- Вожак – гений. Он всё, всё про вас наперёд знал! И что шпионить полезете, и где прятаться будете. Что, перепугались, что теперь он нашим капитаном будет? Почуяли дух близящегося шторма? Ну так расскажите всей вашей команде, что вы узнали! С подробностями! Пока-пока, деточки! Побежала я ветром северным вожака своего радовать! А вы молочка тёплого с медком попейте, в постельку пуховую не слечь дабы!
Таркин прогнулась в издевательском книксене, послала два воздушных поцелуя и танцующей походкой унеслась прочь. Джеймс и Сириус молча переглянулись. Слова были не нужны. Всё было и так ясно, словно на ладони.
- Нас там не было. Для всех, кроме Рема с Питом, – мрачно проговорил наконец Джеймс.
- А Карадок?
- Как, по-твоему, отреагирует команда, узнав, во что нам обошлась одна только попытка проследить за отборочными?
- Что тогда скажем?
- С Астрономической завтра понаблюдаем, – поморщился Джеймс. – Я омнинокль у Фрэнка возьму. Состав их команды мы и так узнаем послезавтра, какие Лестрейндж задания будет своим ставить на испытаниях, будет видно и оттуда. От всей души надеюсь, что хотя бы это Лестрейндж не просчитает, а если просчитает – за ночь не успеет ловушки на всех башнях подготовить. На сам стадион пока точно не полезем. По крайней мере, пока не научимся от этой дряни избавляться… незасыхающей.
- Ну… это если Вольф нового чего-нибудь не придумает, – осторожно произнёс Сириус, поморщившись от одной мысли об изобретательности бывшего друга.
Джеймса передёрнуло. Он глубоко вздохнул, потёр виски и невесело посмотрел на Блэка.
- Скажи, ты думаешь о том же, о чём и я? – Джеймс коротко повёл головой в сторону квиддичного стадиона.
- Если ты про то, что теперь змеи точно летать научатся, то да.
- Чудовище твой Лестрейндж, – снова вздохнул Джеймс, скептически осмотрел друга и внезапно рассмеялся.
- Что? – настороженно спросил Сириус.
- Ой, не могу… – простонал смеющийся Джеймс. – Воображаю, как я сейчас выгляжу! Что у меня на голове – взрыв на угольном складе?
- Ну… – голос Сириуса дрогнул от сдерживаемого смеха, когда Блэк оценивающе оглядел вечно растрёпанные чёрные вихры друга, сквозь которые сейчас струился с двух сторон дымок. – В общем, да! А у меня, надо полагать, пока только пожар.
Теперь смеялись уже оба.
- Ладно, пошли! – наконец махнул рукой Джеймс. – Этот раунд – за ним, отдаю должное его мозгам! Но мы что-нибудь тоже непременно придумаем!
Болтая и смеясь, друзья, выбросив из головы неприятные мысли, направились на обед, который скоро должен был уже начаться. Оба изрядно проголодались, так что задерживаться нигде не стали. В Большой зал Джеймс с Сириусом вошли быстрым шагом и были в неплохом настроении, так что до них не сразу дошло, что в помещении висит какая-то мрачная напряжённость. Никто громко не разговаривал, не смеялся, но над всеми столами висел шелест тихих, тревожных разговоров.
- Что так долго? – хмуро спросил Ремус вместо приветствия. – И что… А, ладно. Новости слышали?
- Нет, – качнул головой Сириус, окидывая соседей по столу подозрительным взглядом. – Что ещё?
- Война началась, – тихо произнёс Ремус, закусив губу.
- Что значит – «война»?! – едва не подпрыгнул Джеймс. – С кем?
- Ну а с кем же ещё? – грустно усмехнулся Люпин, протягивая им газету. Джеймс и Сириус едва не столкнулись лбами над статьёй с кричащим заголовком.
МИНИСТР МАГИИ ОБЪЯВЛЯЕТ В СТРАНЕ ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Вчера вечером в Ливерпуле было совершено очередное нападение Пожирателей Смерти беспрецедентных доселе масштабов. Жертвами стали сразу две семьи магглорождённых волшебников, один из которых был сотрудником Аврората. Отважный молодой человек успел вызвать помощь, но нападающих было слишком много (подробности на стр. 5). Погибло больше двадцати человек, среди которых оказались даже случайно оказавшиеся рядом магглы. Патрульный отряд авроров, к несчастью, был уничтожен полностью. Потери среди нападавших до сих пор остаются невыясненными. «Ввиду небывалой дерзости нападения и его исключительной циничности терпеть и далее создавшееся положение становится невозможно», – заявил министр. – «До тех пор, пока не будет устранена угроза со стороны так называемых Пожирателей Смерти, Министерство Магии вынуждено ввести на всей территории Магической Британии военное положение». (Полный текст заявления министра см. на стр. 2). В следующем выпуске мы разместим подробную информацию об изменениях в общественной жизни, связанных с данным положением…
Дальше Сириус читать не стал. Резко подняв голову, он посмотрел на слизеринский стол, ища за ним Вольфа. Регулус сидел на своём месте, зябко обхватив себя руками. Снейп, хмурый, как туча, смотрел в нетронутую тарелку супа перед собой. Вольфа же нигде не было видно.
Глава 29. Взлетел, увидел, победил. В наших пещерах тепло и сухо,
Уют и полный комфорт.
Никто не ходит, не зудит над ухом
И денег взаймы не берёт.
А если какой-нибудь человек
Вдруг забредал к нам –
Мы его тут же хрум-хрум-хрум-хрум,
Чав-чав-чав-чав, ням-ням-ням!
Синих драконов сильней не найти,
И кто круче нас может быть?
И мы к металлическим братьям летим,
Чтобы… поговорить.
А если какой-нибудь дивный эльф
В дороге встретится нам,
Мы его тут же хрум-хрум-хрум-хрум,
Чав-чав-чав-чав, ням-ням-ням!
Птички летают и гадят везде:
Таков природы закон.
На Кринне коровы не могут летать,
Но их вам заменит дракон!
А если какой-нибудь древний маг
Много кидает понтов,
Мы в него молнией тьфу-тьфу-тьфу-тьфу –
Каждой на десять хитов!
В наших пещерах тепло и сухо,
Уют и полный комфорт.
Милости просим, заходите без стука,
Драконы – гостеприимный народ!
Хельга Эн-Кенти, «Песенка синих драконов».
Вольф в очередной раз откинулся назад и, оторвав руки от метлы, усиленно потёр ладони друг о друга, покачивая их перед ртом, чтобы согреть и внешние стороны тёплым дыханием. Сентябрьское солнце светило ещё достаточно ярко, да и облаков на небе было куда меньше, чем можно было предполагать накануне. Но, увы, воздух уже был холодным, да и древко метлы руки не грело. А висеть в воздухе над квиддичным полем приходилось уже два часа, и было не похоже, что в ближайшее время можно будет закончить с отборочными. Можно было, конечно, наложить согревающие чары, но Лестрейндж сейчас не хотел с ними связываться – ограничивать их действие только руками он пока не умел, а окружить всего себя ими значило бы сильно ухудшить видимость из-за резкого контакта слоёв горячего и холодного воздуха. В лучшем случае за кандидатами в сборную пришлось бы наблюдать через нечто дрожащее и плывущее, а в худшем – и вовсе через туман. Ни то, ни другое Вольфа не устраивало, так что приходилось мёрзнуть во имя высоких целей.
В прошлом году двое из команды закончили Хогвартс – охотник и ловец. К большой радости Вольфа, Регулус на этот раз показал себя безукоризненно, обогнав по результативности ближайшего конкурента на двадцать процентов. Так что, поскольку отбор кандидатов на место ловца был в первую очередь, Блэк мог уже спокойно праздновать – о своём выборе Вольф сообщил сразу после окончания испытаний. Впрочем, независимо от того, насколько в новом ловце было сильно желание отметить эту первую победу, со стадиона он не ушёл, а остался на трибуне рядом с Северусом, наблюдавшим из-за стоявшего воротником шарфа, как из-за крепостной стены. Лестрейндж уже не в первый раз почувствовал неловкость от ощущения, что это по его милости друг сейчас поёживается на деревянном сиденьи, ведь к квиддичу как таковому Снейп был равнодушен, и находился сейчас здесь только ради поддержки их двоих. Вот и сейчас он терпеливо кивал в ответ на радостную болтовню Регулуса – новоиспечённый ловец был ещё до такой степени на взводе, что то и дело вскакивал, начиная оживлённо жестикулировать. Судя по движениям его рук, он пытался наглядно описать, как именно происходила ловля снитча. Квиддичную форму Рег давно сбросил и даже расстегнул куртку. Если присмотреться, можно было заметить лёгкую дымку пара, поднимавшуюся от рубашки под ней. Вольф покачал головой. Оставалось только надеяться, что Северус присмотрит за тем, чтобы Блэк на радостях не простудился.
Лестрейндж снова перевёл взгляд на кандидатов, которые сейчас выстроились в воздухе в три эшелона – верхний и нижний перебрасывались квоффлом, а средний пытался его перехватить. В случае успеха поймавший поднимался вверх, а его место занимал бросивший. Это было далеко не первое испытание – настолько не первое, что Вольф уже делал пятнадцатиминутный перерыв, чтобы дать кандидатам отдышаться. Он не сомневался, что после всего этого будут ворчать про поблажки, сделанные приятелю – ловец-то вон как быстро был отобран… Но это Лестрейнджа волновало мало. Ловец действует вне строя, ловец в первую очередь одиночка. И от него не требуется ничего, кроме быстроты, манёвренности и острого зрения. А вот охотникам нужно быстро и чётко взаимодействовать как друг с другом, так и с загонщиками. Здесь может понадобиться сначала твёрдо держать строй, а через полминуты – рассыпаться в стороны по первому слову. Одного умения уворачиваться от бладжеров и обходить вратаря откровенно мало для того, чтобы быть хорошим охотником. Или, точнее, чтобы быть охотником – как раз достаточно. А вот для того, чтобы быть частью команды, частью, не понижающей, а повышающей её мощь… Вольф невольно хохотнул и покачал головой, вспомнив матчи прошлого года. Тогда чёткое понимание этого принципа демонстрировали одни когтевранцы, хотя у них других дыр хватало. Но они, по крайней мере, явно видели разницу между строем и толпой. У пуффендуйцев такого не прослеживалось вообще, а гриффиндорцы… Нет, они, конечно, были небезнадёжны, но по итогам наблюдений создавалось твёрдое ощущение, что их тактика крайне негибка и к тому же склонна к повторениям. Чего стоит один приснопамятный финальный матч, в котором они действовали откровенно шаблонно. Предсказуемо…
Вообще, это было очень характерно для гриффиндорцев, если вдуматься. Предсказуемость. Не только в квиддиче. Когда они сами начинали действовать, от них можно было дождаться чего-нибудь новенького, неожиданного. Но ни разу на памяти Вольфа «львы» не преподносили ничего внезапного в обороне. Если только не считать магических дуэлей… хотя и там предсказать их действия было гораздо проще, чем слизеринские.
В принципе, это вырисовывалось в любопытную картину… Здесь можно было заметить некую закономерность. Хорошие личные результаты, но неважное взаимодействие, особенно в неподготовленной ситуации. На помощь друг другу, да и не только другу, они кидались не раздумывая, но в этом таилась и опасность, опасность предсказуемости… Вполне возможно, что это было связано с классическими чертами гриффиндорцев, которыми они так любили похваляться – храбростью, благородством и тому подобными характеристиками.
Вольф вздохнул, досадуя на то, что сейчас нет времени поподробнее разобрать начавшую складываться у него в голове теорию. К нему уже взлетали два действующих охотника, которых он оставил в команде уже после короткой проверки. Оба летали уже четвёртый год, а слётанность была крайне важна для тактики, которую Лестрейндж по плану занёс в начальную. Да и вообще, даже когда её придётся менять на новую – слётанная команда сделает это гораздо быстрее и легче.
- Капитан, – козырнул приблизившийся Малетти. В глазах охотника до сих пор читалась лёгкая ирония, но она уже была сильно смешана с надеждой и появившимся уважением.
- Готовы к следующей части? – спросил Вольф.
- Конечно, – спокойно ответил Аоста. – Что ты от нас хочешь?
- Вот. Ознакомьтесь, – Лестрейндж извлёк из кармана аккуратно сложенный пергамент и развернул его. – Сейчас мы вместе проведём серию этих приёмов. Кандидатов на третьего охотника я уже отобрал, теперь мне нужно выбрать того, с кем проще всего будет взаимодействовать вам. Понимаю, что за несколько полётов это сложно оценить, но полагаюсь на ваш опыт. Начиная вот с этого момента я с Селвином присоединюсь к вам, и мы последовательно прогоним по этому листу всех.
- Сколько их? – поинтересовался Малетти.
- Пятеро.
Охотники молча переглянулись.
- Может уйти не один час, – предупредил Аоста.
- С тем, кого мы сейчас выберем, нам играть весь год, – слегка пожал плечами Вольф. – Лучше теперь пролетать до обеда, чем потом подтягивать до общего уровня, кого не надо.
Времени ушло действительно почти до обеда, прежде чем Лестрейндж, наконец, остановил свой выбор на сокурснике Регулуса, Жиле Трэверсе. В отдельных лётных элементах он уступал своим конкурентам, но зато лучше всех соблюдал строй и быстрее всех реагировал на команды, к тому же ещё и наиболее точно. Для планов Вольфа это подходило наилучшим образом.
Вся команда, в том числе и свежеотобранное пополнение, собралась на поле вокруг своего капитана.
- Фоули, Малетти, Аоста, Селвин – спасибо, что пришли и помогли, – с улыбкой начал Вольф. – Блэк, Трэверс – добро пожаловать в наш ударный отряд. Времени до обеда осталось всего ничего, так что подробное собрание будет вечером. Где и когда – сообщу за ужином. А сейчас ещё раз благодарю всех и… нам пора.
Ответив согласными кивками и нестройными «Хорошо» и «Спасибо», члены команды разошлись. Рядом остался только Регулус и подошедший с трибун Северус.
- Я уж думал, ты до вечера тут всех загоняешь, – беззлобно проворчал он. – Так серьёзно относишься к этому?
- Я намерен ввести новый стиль игры, Сев, – усмехнулся Вольф. – А для этого мне нужна слаженная и понимающая команда. Сложно воевать с тупым мечом.
- Понятно. И что же это за новый стиль? – полюбопытствовал Северус.
- Не здесь, – вздохнул Вольф. – Я совершенно не гарантирую, что сейчас за нами не шпионят.
Регулус и Северус разом напряглись, подозрительными взглядами окидывая всё пространство вокруг.
- Вон те кусты подозрительны, – дёрнул головой в сторону Блэк. – Ты же сам говорил, в тот раз…
- Да тут всё подозрительно, – озабоченно нахмурился Снейп, прощупывая взглядом доски под трибунами. – Они могут быть где угодно – и сейчас, боюсь, уже свалили…
- Да, скорей всего, так и есть, – беспечно кивнул Лестрейндж. – А может, они решили вообще придумать что-то новенькое, чтобы не попасться в ловушки ещё раз. Я бы на их месте так и сделал.
- Но почему ты тогда так спокоен? – непонимающе спросил Регулус.
- Западня не опасна, если о ней знаешь, – улыбнулся Вольф. – В этом месте невозможно гарантировать, что за тобой не подсматривают. Поэтому сейчас я не делал ничего, что могло бы помочь гриффиндорцам или другим любопытным узнать нашу тактику. И не думаю, что кто-то из них обладает такими аналитическими способностями, чтобы понять по всей этой куче упражнений, что я добивался чего-то конкретного, а не просто выбирал лучшего.
- А если тебя сейчас слышат? – резко напрягся Регулус.
- Пусть слышат, – отмахнулся Вольф. – Чего конкретного, я ведь так и не сказал.
* * *
Для первого собрания обновлённой команды Вольф тоже выбрал максимально безопасное место – один из углов гостиной Слизерина. Конечно, это было необычно – как правило, большинство таких собраний проходили в квиддичных раздевалках у всех факультетов, там же обсуждалась и тактика. Лестрейндж решил немедленно покончить с подобной глупостью – безопасность раздевалки гарантировать было невозможно. Даже дополнительные защитные чары не всегда могли дать стопроцентную гарантию – многие из конкурентов потенциально были способны их незаметно снять. А в гостиную чужакам было пробраться всё-таки на порядок сложнее.
Но до вечернего собрания было необходимо решить ещё один вопрос. Незадолго до ужина Вольф подсел к делавшей уроки Яксли.
- Джулия, прости, что отвлекаю, но у меня есть к тебе одно важное предложение.
- Да? – с любопытством подняла на него глаза девушка, откладывая в сторону перо. – И какое?
- Насколько мне известно, ты одна из самых респектабельных учениц Слизерина в глазах других факультетов…
- Ты мог бы быть таким же, если бы не устраивал без конца «приветы» гриффиндорцам, – слегка фыркнула Джулия.
- А кто бы тогда противостоял Мародёрам? – развёл руками Вольф. – Ты же прекрасно помнишь, что начали-то всё это они.
- Верно. А продолжают все, – вздохнула Яксли. – Ладно, ты, в общем, прав. С большинством учеников других факультетов я могу общаться вполне нормально, и у меня даже есть пара… не скажу «подруг», но «приятельниц» вполне – с Когтеврана. И пуффендуйка знакомая есть. Вот разве что с Гриффиндора никого, но тут, сам понимаешь…
- Конечно, – кивнул Вольф. – Тогда ещё один вопрос: надеюсь, ты ни к кому из них особо не привязана?
- Почему тебя это интересует? – настороженно подобралась Джулия.
- Потому что я хочу тебе предложить крайне важное место в команде. Квиддичной команде, – Вольф сделал лёгкую паузу, наслаждаясь удивлением на лице девушки, и продолжил:
- Место начальницы внешней разведки.
Глаза Джулии расширились, она несколько секунд с недоверием смотрела на него, пытаясь понять, шутка это или нет. Лестрейндж оставался совершенно спокоен и ждал ответа с предлагающим видом, слегка приподняв брови.
- Внешней разведки? – медленно повторила Джулия, посерьёзнев.
- Видишь ли, это очень важная задача, и я не могу обратиться с ней к кому попало. В то же время я, как капитан, обязан заботиться об успехе нашей команды, а разведка в этом деле играет очень большую роль. Я хочу поставить это дело на постоянную основу, а не ограничиваться тем, что время от времени прокрадываться на тренировку гриффов. А ты нормально общаешься с учениками с других факультетов, и тебе будет намного проще, чем любому из нас, поинтересоваться вскользь некоторыми вопросами… или наладить взаимовыгодные контакты. Твой старший брат ведь пошёл по политической линии, верно? Значит, ты всегда сможешь в некоторых вопросах проконсультироваться у него. А сведения, которые ты могла бы для нас раздобыть, могут оказаться поистине драгоценными. Твоя помощь команде может сыграть ключевую роль. Конечно, к сожалению, всё это может остаться только между нами – иначе, сама понимаешь, никакой разведки уже не получиться. Так что особой славы тебе не достанется, говорю сразу – но ты будешь знать, сколь большой вклад внесла в каждую из наших побед. И к тому же…
- Прости, что перебиваю, – быстро сказала Джулия, – но я хочу кое-что уточнить… Я поняла, чего ты от меня хочешь, и понимаю, что это важно. Но я хотела бы получить кое-что ещё.
- Я тебя слушаю.
- Если у меня возникнут проблемы… личные проблемы… с кем-то посторонним… Ты мне поможешь? Ты и твоя Стая?
- Что-то случилось? – поинтересовался Вольф, склонив голову набок. – Или ты кого-то подозреваешь?
- Нет! – торопливо замотала головой девушка. – Нет, нет… Не сейчас. Вообще. На будущее. Мало ли что… Если у меня появится некая личная неприятность – могу я надеяться на твою помощь?
- Если это будет в моих силах и не во вред моей семье, друзьям или факультету, – подумав, ответил Вольф.
- Да, конечно, – облегчённо подтвердила Джулия. – Так ты согласен?
- Да.
- Отлично. Тогда и я согласна, – улыбнулась Яксли. – Тебя что-то интересует уже сейчас?
- Есть такое, – кивнул Лестрейндж. – Первый матч в этом году у нас с Пуффендуем, меньше чем через полтора месяца. Ты не могла бы тихо выяснить, где именно их капитан хранит свои тактические схемы? Полагаю, они могут внести в них за это время какие-нибудь изменения, так что пока они нам не нужны… но вот если бы ты смогла так узнать об их местонахождении, что мы могли бы в любой день с ними ознакомиться… Сможешь такое узнать?
- Смогу, – уверенно ответила Джулия. – И я даже знаю, как к их капитану подобраться… догадываюсь, во всяком случае. Есть у меня на примете одна девчонка… Я тебе сообщу, как только дело на мази будет. Если найду к ней ключик – будут тебе планы.
- Если будут затруднения, тоже сообщи, – попросил Вольф. – Возможно, вместе легче справимся. В смысле, что-нибудь придумаем – мне-то, к сожалению, светиться там нельзя.
- Да уж ясно. Ладно, Вольф, договорились. Буду я тебе… как там ты сказал?
- Leiterin des extern Geheimdienst, – губы Вольфа тронула лукавая улыбка. – Чтобы никто не догадался.
А через несколько часов вся команда уже собралась в гостиной на указанном месте. Вольф, убедившись, что всё в порядке и никто не проявляет к ним особенного интереса, первым делом ознакомил всех с новой концепцией тренировок и вообще подготовки к матчам: никаких отрабатываний планов на квиддичном поле и никаких обсуждений тактики в раздевалке.
- А как же тогда мы вообще готовиться будем? – недоумённо спросил Селвин.
- Всё обсуждать будем здесь. Вот прямо здесь – где сейчас сидим. На поле же будем отрабатывать не всю игру в целом, а отдельные её элементы. Я составлю своего рода конструктор из конкретных приёмов, которые будут сочетаться между собой в любом нужном нам варианте. И тогда любую выбранную тактику можно будет легко составить и даже поменять на ходу.
- Но зачем вообще нужны такие сложности? – спросил Аоста.
- Чтобы пресечь любопытство врагов, – ответил Лестрейндж. – Готов поспорить, что как минимум гриффиндорцы проявят неумеренное любопытство к нашим тренировкам. Возможно, когтевранцы тоже. А тренировки, на которых отрабатывается план игры в целом – это просто мечта шпиона.
- Ясно… – охотник задумался.
- Плюс ещё одно, – добавил Вольф. – К каждой игре будет разрабатываться новая тактика.
- Так это же всегда было, – удивился Малетти.
- Я имею в виду не «к каждой команде», а именно «к каждому новому матчу», – мягко пояснил Вольф. – Чтобы никто не мог к нам приспособиться. Разумеется, мы не всё каждый раз будем переворачивать с ног на голову, но совершенно необходимы конкретные, серьёзные новинки. Вспомните прошлый год. В последнем матче мы едва не проиграли именно из-за того, что были слишком предсказуемы. Гриффы были готовы к нашей тактике, потому что знали её. Вдобавок Оуксток даже не пытался сменить её, когда стало ясно, что она не работает. Чем это едва не закончилось, вы все видели, и благодаря чему нам удалось победить – тоже.
- Благодаря кому, – поправила его Саманта, улыбаясь.
- Все тогда внесли свой вклад, – спокойно кивнул Лестрейндж. – Главнейшая наша задача – действовать как единое целое. Понимать, насколько мы все на поле связаны между собой. В некотором смысле то, что я вам сейчас скажу – военная тайна. Лучше никому из вас даже не упоминать об этом в разговорах с кем бы то ни было, даже с друзьями. Чем меньше человек будет знать об этом, тем лучше.
- Звучит интригующе, – усмехнулся Малетти.
- Ещё бы. Это – одна из тех основ, которые должны будут объединить наши тактики. Вот в чём её суть: раздельных классов игроков, по сути дела, нет. Конечно, охотники забивают квоффл, загонщики дубасят по бладжерам, вратарь прикрывает кольца, ловец гоняется за снитчем. Всё это так. Но самое главное – это чтобы мы понимали, насколько на самом деле всё это связано между собой. Я не раз ещё это повторю. Самое главное, от чего мы должны избавиться – от столь популярной в нашей школе привычки вести три раздельные схватки. Ловец сам по себе, загонщики сами по себе, и совсем уж наособицу охотники с вратарём. И в лучшем случае кое-каким связывающим звеном являются загонщики, да и то лишь в том плане, что они то одних прикрывают, то других, причём зачастую без всякого плана. Вспомните матчи прошлого года. Разве не так играли и гриффиндорцы, и когтевранцы, и пуффендуйцы, и даже мы сами? Часто вы получали от Оукстока указание действовать, координируясь с остальными?
- Ни разу, – подтвердил Селвин. – Охотникам – квоффл, и вратарю тоже, загонщикам – бладжеры, ловцу – снитч. И никак иначе.
- Но ведь это и в правилах предусмотрено, – осторожно заметил Трэверс. – Тот же снитч – его ведь ловит только ловец, остальным запрещено…
- Разумеется, – согласился Лестрейндж. – Я не имею в виду, что вы должны подменять друг друга на поле – я имею в виду, что все наши действия по возможности должны способствовать друг другу. Мы должны быть связаны в единую систему, действующую скоординированно. Только представьте, какое это даст нам преимущество…
Судя по загоревшимся глазам квиддичистов, представили они очень быстро.
- Но нам надо будет много это отрабатывать, – заметил Аоста. – Так мы раньше не играли.
- Конечно, – кивнул Вольф. – Но вместе с тем, о чём я говорил раньше: открыто тренировать мы это не будем. Тренировка будет косвенной, в процессе отработки отдельных элементов. Я разработаю всё с учётом этого.
- Когда начнём? – деловито спросила Фоули.
- На следующей неделе. Мне надо будет согласовать график с деканом и, возможно, остальными капитанами.
Мысленно Вольф добавил про себя, что на остальные команды надо будет ориентироваться в первую очередь. Прямую разведку тоже никто не отменял, а одни дни для неё намного удобнее, чем другие.
* * *
Дни текли за днями – то медленно, когда в полдень казалось, что рассвет был ещё вчера, а до заката вообще непонятно сколько, то быстро, когда в четверг казалось, что прошлая суббота ещё ближе, чем следующая. Вольф всецело сосредоточился на разработке новых тактик и отработке их элементов с командой. Конечно, многим из этого он занимался ещё летом, но теперь уже нельзя было уделять таким делам внимание по остаточному принципу. Всё остальное отодвинулось на второй план, и это отчасти радовало Лестрейнджа. Подобное положение дел помогало справляться с целой кучей тревожных мыслей, начинавших лезть в голову при каждом взгляде на Мародёров. А случаев таких хватало с избытком.
В начале октября Джулия сообщила ему, что вышла на одну пуффендуйку, которая дружит с одной девушкой из их команды и может предоставить доступ к любым материалам, составленным пуффендуйским капитаном. Вопрос оставался только один – как её на это уговорить без применения крайних мер. Вольф, подумав, попросил узнать об этой пуффендуйке как можно больше.
Спустя неделю Джулия методично докладывала ему обо всём, что удалось узнать. Лестрейндж размеренно кивал, мысленно прикидывая, как можно использовать те или иные сведения. Увы, пока что возможности представлялись слишком эфемерными…
- Даже не знаю, что ещё можно о ней сказать… – задумчиво проговорила Яксли спустя полчаса. – Ну вот разве что она тайком мечтает об одном когтевранце и думает, что никто об этом не знает…
- Та-а-ак! – Вольф резко прищурился. – Ну-ка, о ком это она мечтает?
- Роджер Стоунер, курсом старше её, – пожала плечами Джулия. – Но, по-моему, шансов у неё нет, он вообще ни с кем из Пуффендуя не гулял… А что?
- Стоунер… – протянул Вольф. – Что ты о нём знаешь?
- Мало, – призналась Джулия. – Мне кажется, тебе бы лучше о нём спросить у Таркин. Она же с одного факультета с ним, наверное, больше знает. В конце концов, она делит общую спальню с некой Элизабет Мэлори, а я слышала, что она просто жуткая сплетница.
- Точно. Помню, – кивнул Вольф. – Так и сделаю. А можешь сказать: эта пуффендуйка, она согласилась бы передать нам… кое-какие материалы своей команды взамен за этого Стоунера?
- Ты хочешь организовать приворот? – удивилась Джулия.
- Ой, да зачем? – поморщился Вольф. – Делать мне больше нечего. Договорюсь с ним, только и всего.
- Договоришься, что он будет с ней встречаться? – с сомнением уточнила Яксли. – Думаешь, получится?
- Отчего бы и нет, если за нормальную цену. Надо только понять, какую. Ну так как по-твоему, согласится она?
- Прямо так не поручусь, – Джулия сосредоточенно потёрла лоб, – но попробую аккуратно выяснить. Думаю, это не составит особого труда.
- Хорошо. Если выяснишь, сразу же сообщи мне.
- Без проблем.
Проблем действительно не возникло – хватило сначала мечтательного разговора в девичьей компании, кто на какие жертвы готова пойти ради любимого, а затем откровенного разговора наедине. Пуффендуйка, сначала ужаснувшаяся, что кто-то раскрыл её секрет, после сочувственного предложения помощи взамен за небольшую услугу колебалась недолго. Джулия сообщила об этом Вольфу, как только вернулась в гостиную. Тот довольно кивнул и попросил немного подождать.
Через несколько дней Яксли снова возвращалась в слизеринские подземелья, поражённо покачивая головой. Днём Стоунер при всех пригласил в Хогсмид именно ту самую пуффендуйку, хотя ещё накануне он не выказывал ни малейших признаков подобного намерения. Оставалось только намекнуть, и уже вечером все до единого документы пуффендуйской команды были вынесены Джулии. Оставалось только скопировать их, и сейчас в сумке Яксли лежала увесистая пачка пергамента.
- Я смотрю, всё прошло удачно? – довольно осведомилась высокая тень, шагнувшая ей навстречу из ниши. Джулия едва не взвизгнула, прежде чем поняла, что это не кто иной, как адресат её груза.
- Ты меня напугал… Вот, держи. Неужели не мог до гостиной потерпеть?
- Есть то, что нельзя в открытую показывать даже там, – Лестрейндж подошёл к окну и, шлёпнув пачку листов на подоконник, принялся деловито их разбирать. – Так… Так… Хм, любопытно… О, отлично! Да, прекрасно… Так, а это что? Черновик… Хм, тоже подойдёт. Ну-ка, а это? Дивно, дивно. Да, серьёзно они уже точно ничего не изменят. Хотя… Уверена, что всё прошло гладко?
- Абсолютно. Не в её интересах было сдавать меня, и вряд ли она наготовила фальшивки.
- Нет, это не фальшивки, – обронил Вольф, не отрывая взгляда от перекладываемых листов пергамента. – Никто из них не способен на такую качественную и масштабную подделку… К тому же эти материалы отлично коррелируются с тем, что я видел лично, когда зарулил на их тренировку. Ты отлично справилась, Джулия. Просто великолепно. Мои искренние поздравления. То, что ты принесла – бесценно.
- О, благодарю, – Яксли слегка зарумянилась. – На самом деле, это даже доставило мне удовольствие. Но можно узнать: как ты уломал того когтевранца? Это ведь твоя работа, верно?
- Чья же ещё, – белый свет луны блеснул на зубах Лестрейнджа, когда тот довольно улыбнулся. – Я поговорил с Даалой. Многое выяснил. Стоунер не питает нежных чувств к нашему дорогому… источнику информации, зато просто мечтает посетить во время осенних каникул грандиозный гала-концерт, намечающийся в Лондоне. Но, такая жалость – билеты на него слишком дорогие, мероприятие-то элитное. А у нас на Слизерине как раз есть один парень, сокурсник Селвина, чей папочка заведует этим делом. И бесплатное приглашение достать ему не проблема.
- И что, он вот так взял и просто дал его тебе? – недоверчиво спросила Джулия.
- Конечно, нет. Но этот тип питает большую страсть к элитному алкоголю. За две бутылки шотландского виски пятидесятилетней выдержки в дубовых бочках он немедленно одарил меня самым виповым приглашением из всех.
- А виски ты откуда взял?
- Из нашего погреба, – беззаботно пожал плечами Лестрейндж. – «Пап, ты не дашь мне пару бутылок? – Это для тебя ещё слишком крепкое! – А мне не для себя, смазать кое-кого надо! Вопрос квиддича! – А, тогда забирай, какое понравится». Вот и всё, а дальше – за виски приглашение, за приглашение – согласие Стоунера побыть парнем той пуффендуйки по крайней мере до матча. А за согласие – документы. Все довольны.
- Если не считать нашего «источника», – хмыкнула Джулия. – Говоря откровенно, мне её даже немного жаль.
- А ей ничего не будет. Если сумеет удержать свою мечту при себе – молодец. Не сумеет – значит, не удержала бы и так, и выходит, что у неё будет только больше времени на поиск того, кто ей готов будет ответить взаимностью. А без нас она бы так и страдала втихомолку, не решаясь ни на что. Сейчас же у неё, как минимум, есть возможность опробовать реализацию своего желания. Так что… – Вольф развёл руками. – Всё по-честному, все в плюсе. Ну, кроме разве что пуффендуйской команды.
- А вот их мне как раз не жаль, – удовлетворённо ответила Джулия.
* * *
На первый матч по квиддичу в этом году гриффиндорцы шли с большой охотой, хотя в этот раз им предстояло быть только зрителями. Зрелище обещало быть захватывающим, ведь капитаном слизеринской команды в этом году оказался Вольф Лестрейндж, успевший завоевать себе определённую известность, особенно после прошлогоднего финального матча, в котором именно он смог вырвать победу для своего факультета. А теперь ещё и стал капитаном раньше срока. Никто не сомневался, что сегодняшний матч стоит того, чтобы его посмотреть. А кое-кто даже переговаривался, что для их собственной сборной это определённый плюс – можно будет ознакомиться с новой тактикой слизеринцев.
Сириус испытывал смешанные чувства, садясь на первом ряду трибуны. С одной стороны, с пуффендуйцами у них всегда были намного лучшие отношения, чем со слизеринцами, а с другой… С другой – он, несмотря ни на что, в глубине души всё же желал Вольфу победы, и уж, конечно, очень надеялся на успех своего младшего брата. Какие бы разногласия ни стояли между ними, Регулус был и оставался самым близким ему человеком в семье.
- Волнуешься за своего братца? – словно отвечая на его мысли, шепнул ему на ухо Джеймс. – Скрести за него пальцы, если что.
- Не ожидал услышать от тебя такое… за слизеринца, – так же тихо фыркнул Сириус.
- Он всё равно тебе брат.
- Это точно… – пробормотал Сириус, пристально глядя на фигуры в зелёной форме, начавшие выходить на поле. – Брат.
После обычной церемонии приветствия капитаны вернулись к своим командам, и четыре мяча взвились в воздух. Четырнадцать игроков незамедлительно последовали за ними.
Пуффендуйские охотники сразу же построились плечом к плечу и попытались перехватить квоффл. Владевший им слизеринец подозрительно легко, на взгляд Сириуса, дал им это сделать. Обрадованные пуффендуйцы устремились к кольцам «змей», в то время как слизеринская тройка растянулась по всему полю.
- Ничего не понимаю, – потёр висок Джеймс. – Что они затеяли?
- Не знаю, но у Фоули проблемы…
Однако эти проблемы оказались решаемы. Слизеринская вратаресса легко перехватила брошенный квоффл и тут же передала его ближайшему охотнику, тот после короткого рывка отпасовал следующему, приготовившемуся сделать то же, в то время как пуффендуйские охотники ещё только восстанавливали и разворачивали свой строй. «Барсучьи» загонщики попытались перехватить слизеринских охотников, но Лестрейндж просто не позволил одному из них отобрать у себя контроль над бладжером, а попытки второго приблизиться к Селвину раз за разом срывал подрезаниями Блэк, не забывавший вертеть головой во все стороны.
- Какой он у тебя агрессивный, – весело сообщил Джеймс.
- Да, любопытно… – Сириус постоянно переводил взгляд с одного слизеринца на другого, пытаясь отгадать замысел Вольфа – а в том, что игра идёт по его замыслу, сомнений у Блэка уже не оставалось. – Не понимаю только, что он будет делать, если появится снитч.
- Какой снитч? – изумился Джеймс. – Ещё и пяти минут не прошло. Нет, может, конечно… но вообще так быстро он крайне редко появляется!
- А если появится – надо полагать, Фоули сигнал даст, – негромко заметил Ремус. – Иначе я не понимаю, с чего она держится вдвое выше колец и осматривает всё поле.
- А ведь верно! – присвистнул Джеймс. – Молодец, Рем! Ловко подметил. А я-то думал, ты квиддичем не особо увлекаешься.
- Ну… Да, но… – Ремус слегка покраснел и отвёл глаза. – Иногда… это захватывает.
- Вот, я же говорил! – широко заулыбался Джеймс, но тут Сириус резко оборвал его:
- Смотрите!
Последний из слизеринских охотников, перехватив квоффл, метнулся к пуффендуйским кольцам, но как-то медленно. Нет, он не плёлся в воздухе, но у Сириуса появилось твёрдое ощущение, что метла слизеринца способна явно на большее. Тем более он всё время оглядывался назад, на приближающихся пуффендуйцев и нагоняющих их слизеринцев. Игроки словно стягивались один за другим к кольцам «барсуков», причём загонщики тоже.
Слизеринец с квоффлом наконец вышел на дистанцию броска, но тут его настигли жёлто-чёрные охотники. Завязалась резкая воздушная карусель. Оставшиеся двое охотников Слизерина зависли сверху и снизу над схваткой, не пытаясь в неё вмешаться, а загонщики «змей» рванули слева и справа, подгоняя бладжеры короткими, точными ударами бит. Вольф что-то выкрикнул, но сквозь шум трибун Сириус не расслышал слова.
- Что он сказал? – выдохнул он в сердцах, не рассчитывая на ответ, но, к собственному удивлению, получил его:
- Он сказал «Бей по вратарю!», – сообщил Ремус, не отрывавший глаз от мелькания жёлтого и зелёного перед кольцами Пуффендуя.
Загонщики «барсуков» не обладали слухом оборотня, но и находились куда ближе к слизеринскому капитану. Итог прошлогоднего финала они тоже явно помнили отлично – и стремглав ринулись к своему вратарю с битами наготове, чтобы отбить сдвоенную атаку на него. Одновременно с этим одному из пуффендуйских охотников удалось-таки выхватить квоффл у слизеринца, который ужом вывернулся в сторону и сделал короткий рывок назад, оставляя всех трёх оппонентов за собой. И в этот момент Вольф и Селвин разом развернулись – один направо, другой налево.
Сириус понял, что сейчас произойдёт, за какую-то секунду до этого, понял в стремительном озарении всю ловушку, которую выстроил новый капитан слизеринской команды. Из горла Блэка успел вырваться громкий стон, и гриффиндорец сам затруднился бы сказать, порождён он страхом или восхищением.
Два бладжера разом устремились навстречу друг другу, разогнанные сильными ударами бит. Пуффендуйские охотники находились в тесном строю, к тому же ещё только перестраивающемся. Сверху, снизу и сзади были слизеринские охотники; справа и слева – загонщики; спереди – снова загонщики, но уже собственные, и до кучи ещё и вратарь. Деваться пуффендуйцам было некуда, а промахнуться по рыхлой, неподвижной группе в упор ни Селвин, ни подавно Лестрейндж не могли.
На гриффиндорских и пуффендуйских трибунах разом вскрикнули, когда по стадиону разнёсся характерный звук врезающихся бладжеров. Слизеринцы восторженно ревели, впереди всех когтевранцев Даала Таркин размахивала огромным зелёным флагом с серебряной крылатой змеёй. Но всё это оказалось только началом.
Отскочившие от своих целей бладжеры двинулись дальше, но слизеринские загонщики слаженно перехватили их, словно обменявшись тяжёлыми мячами. А «зелёные» охотники, резко обогнув незадачливых конкурентов, выстроили завесу между ними и пуффендуйскими загонщиками, не давая им прийти на помощь и отразить новую атаку. Расстреливаемая же с двух сторон троица уже никуда уйти не могла – хотя первый удар задел лишь двоих, третий пытался поддержать их в воздухе, а не вырваться из-под обстрела. Сириус, как истый гриффиндорец, не мог не оценить это благородство – но в голову упорно стучалась горькая мысль о том, что Вольф, как истый слизеринец, тоже это оценил. Причём заранее.
Слизеринский капитан вместе с напарником вилял, словно играя в теннис, вот только вместо сетки были навалившиеся друг на друга пуффендуйцы, мячей было двое, и нацеливались они как раз в препятствие. «Барсучьи» загонщики отчаянно пытались вырваться из-за воздушной блокады, но пока безуспешно. Их вратарь застыл на метле, словно окаменев, и, не отрываясь, смотрел на происходящее перед ним. Замер и пуффендуйский ловец, в то время как Регулус, наоборот, вернулся к своим прямым обязанностям и бдительно зарыскал по полю.
В конечном итоге загонщики Пуффендуя успели только подхватить собственных охотников, чтобы те не попадали вниз, как спелые яблоки. А слизеринцы, повинуясь сигналу капитана, быстро разлетелись в разные стороны, чтобы снова собраться в группы. Один из охотников подхватил квоффл и приготовился атаковать кольца «барсуков», два других быстро стали набирать высоту, направляясь к ловцу противника, а загонщики зависли примерно на уровне колец, готовясь, судя по всему, встретить своих разъярённых «коллег».
- Это конец, – констатировал Сириус, удивляясь собственному спокойствию и лёгкой усталости в голосе.
- Уверен? – тревожно покосился на него Джеймс.
- На сто процентов. Не видать барсукам снитча, или я не Блэк.
Так всё и оказалось. Дуэль загонщиков длилась до тех пор, пока десять голов и зажатый в руке Регулуса золотой шарик не подвели исход матча. Несмотря на то, что пуффендуйский вратарь отразил половину бросков, «жёлтый» ловец из-за мельтешащих рядом охотников Слизерина так и не смог ни вовремя увидеть снитч, ни нормально попытаться его догнать. А отогнать слизеринцев от него было некому.
- Просто прелестно, – саркастично подвёл итог Джеймс, глядя на хлопающих друг друга по плечам зелёных игроков и буйство слизеринских болельщиков. – Барсучков осталось только смести в совочек. Такого я ещё не видел. Нам теперь придётся изрядно постараться, чтобы не уступить змеям в турнирной таблице! Продуть всухую со счётом двести пятьдесят – ноль, это надо постараться.
- Знакомься: командование Вольфа, – горько усмехнулся Сириус. – Будь уверен, нам придётся попотеть, чтобы просто не проиграть, а не «не уступить».
- Да ладно, теперь, к счастью, мы знаем их тактику, – отмахнулся Джеймс, продолжая следить за полем. – Да и меня их охотники не остановят, ты же знаешь.
- Джеймс… – неторопливо, но твёрдо произнёс Сириус. – Нам понадобятся все силы. По-настоящему все. Поверь, я знаю Вольфа давно. И он явно стал только лучше. И я готов прозакладывать десять галлеонов против ломаного кната, что знание их сегодняшней тактики ни капли не поможет нам, когда придёт наш черёд.
Джеймс, посерьёзнев, внимательно посмотрел на друга.
- Думаешь, придётся туго?
Сириус перевёл взгляд вниз, разыскивая среди слизеринских игроков их капитана.
- Думаю, нам повезёт, если это будет так.
* * *
Слизерин праздновал до глубокой ночи, и Вольф здорово сомневался, что завтра будет в состоянии нормально пойти на завтрак. Хотя бы потому, что выспаться не удастся точно. Впрочем, это была не самая большая проблема – точнее, как раз пока что самая большая. До следующего матча было ещё много времени, – дальше по таблице шёл Гриффиндор-Когтевран, а вот сегодняшняя победа здорово укрепила его авторитет в команде, который раньше всё же во многом был авансным. А теперь – заслуженным, не говоря уже о том, что удалось на пятьдесят процентов погасить «кредит», выданный Слизнортом. Теперь оставалось одержать ещё одну победу, чтобы остаться капитаном и дальше. Задача была тем интересней, что следующая игра Слизерина как раз предстояла с Гриффиндором. Ну что ж, отлично – если всё пройдёт так же удачно, можно будет как следует полюбоваться на лицо Сириуса, понявшего, на какую бездарность променял его, Вольфа. Конечно, гриффиндорцы – не «барсуки», это противник намного более серьёзный. Но кое-какие наброски будущего плана уже имелись в голове Лестрейнджа, равно как и понимание того, что делать дальше. А пока… Пока можно было праздновать.
Вольф потёр голову. Через какое-то время ему всё же удалось выбраться из центра вечеринки, не привлекая к себе особого внимания, и теперь можно было спокойно посидеть у зачарованного окна, закрыв глаза и прислонившись лбом к холодному стеклу. Одна мысль не давала спокойно допивать содержимое бутылки, аккуратно приставленной к ножке кресла. Вольф не был пьян, более того – даже не успел сколько-нибудь серьёзно напиться, но именно сейчас ему очень хотелось сделать именно это. В голову упорно лезли воспоминания сегодняшнего дня. Летом казалось, что эта непонятная тяга приутихнет, но она словно ждала, затаившись, в стенах самого Хогвартса. Несмотря на все усилия, раз за разом всплывало глупое желание оказаться сейчас рядом с ним, и можно даже не здесь, а в их башне. На территории противника – почти врага. Поставить заглушающие чары, и отвлекающие тоже, чтобы никто не лез. И валяться на диване, положив голову ему на колени, закрыв глаза, со смехом рассказывая, как разрабатывал план сегодняшнего матча, сколько все на тренировках приложили усилий для совместных слаженных действий, что представляли из себя эти тренировки поначалу… Рассказывать и улыбаться, и слушать его голос в ответ, и изредка – чувствовать руку на своих волосах.
Вольф поднял голову, сумрачно уставившись в стекло на собственное отражение. Ухмыльнулся и отсалютовал ему бутылкой. Отражение ответило тем же, и это Лестрейнджа вполне устроило.
- Девушку вам надо, милорд, – сообщил оконному двойнику Вольф, укоризненно тыча в его сторону бутылкой. – Тогда и мысли дурацкие в голову лезть не будут.
Гриффиндорцы всё же выиграли у когтевранцев, что явно подняло их боевой дух. Вся команда «львов» изрядно приободрилась, а в сторону слизеринских игроков стали то и дело лететь задорные выкрики, обещавшие им в следующем матче закат столь ярко вспыхнувшей новой звезды. Оживились и Мародёры – в один день ещё до обеда мантия Регулуса оказалась перекрашена в розовый горошек, за завтраком еда из тарелки Северуса исчезала всякий раз, стоило к ней поднести вилку или ложку, а на Вольфа, первым шагнувшего в кабинет зельеварения, обрушился сверху целый поток ледяной воды.
- Пролетела стая птиц, и закапало с ресниц, – рассеянно продекламировал Лестрейндж, обхватив себя руками, чтобы не дрожать, и рассматривая прикреплённую к болтавшемуся на верёвке ведру записку «Мы тоже можем предсказывать!», в то время как причитающий Слизнорт высушивал чарами капитана своей сборной. – Вот вдалеке летит другая, а я стою и обтекаю…
- Сейчас, сейчас, мистер Лестрейндж…
- Вольф, ну всё! – разозлённо сжал кулаки Северус, обжигая взглядом смеющихся гриффиндорцев. – Всё, хватит, доигрались! Они что, решили так победу отметить?
- Не удивлюсь. Спасибо, профессор.
- Проверю-ка я и остальной кабинет, – решил Слизнорт. – Подождите, пожалуйста! Не входите!
- Вам это с рук не сойдёт! – рявкнул Северус на Мародёров, едва слизеринский декан скрылся за дверью.
- А почему нам? – удивился Джеймс, театрально прикладывая руки к груди. – Почему, чуть что, так сразу мы виноваты?
Северус набрал в грудь воздуха, готовясь обложить гриффиндорца мощной тирадой с ног до головы, но тут ему на плечо легла рука Вольфа и коротко его стиснула.
- Не надо. Им только этого и надо.
- Но, Вольф!…
- Не надо, Северус, – мягко повторил Лестрейндж. – Не сейчас. Пожалуйста.
Северус, кипя от злости, с трудом заставил себя отвернуться от довольных Мародёров. Но позже, уже на самом уроке, Вольф шепнул ему, чтобы после вечерних занятий приходил в длинный зал на пятом этаже, расположенный почти прямо над холлом. Снейп постарался взять себя в руки и понадеяться, что изобретательность его лучшего друга и на этот раз не даст осечки.
В зал Северус явился без опозданий. На полпути его нагнал Регулус, как выяснилось, получивший аналогичное приглашение. Вольф уже был на месте и задумчиво рассматривал один из гобеленов, развешанных по стенам.
- Что-то интересное? – осведомился Снейп, подходя ближе.
- О, даже больше, чем можно было ожидать… Мне кажется, это хорошее подтверждение моей теории.
- Какой теории? – спросил Северус, но ответить Вольф не успел. Одна из дверей, ведущих в зал, распахнулась с таким грохотом, словно её открыли с размаху пинком. Да так оно, по-видимому, и было – поскольку в следующую секунду в зал ворвалась Таркин, вне себя от злости.
- Тебе тоже досталось, – спокойно констатировал Лестрейндж.
- Они перекрасили меня в синий цвет! – выпалила разъярённая девушка. – При всех! Не одежду, а меня саму, и сказали, что мне нужно остыть! Я их прибью!
- Странно, что ещё не, – хмыкнул Северус.
- Мне помешали! – вскинулась Даала, но осеклась и неохотно отвела глаза. – Ну и… их было все четверо. Я пыталась до конца, но…
- Тш-ш-ш, – Вольф подошёл к когтевранке и мягко обнял её, привлекая к себе. – Ты молодец. Я горжусь твоей храбростью.
- Но я не смогла… – пробормотала Таркин, зарываясь лицом в его свитер.
- Скоро сможешь, – ободрил её Вольф. – Я для этого вас всех сюда и позвал. Кстати, с тобой всё в порядке? Ты нормально расколдовалась?
- Мадам Помфри помогла… Ну, после того как мне всё равно пришлось к ней идти. О, я знаю! – Даала резко подняла голову. – Знаю, как им отомстить! Я случайно услышала, а потом уже не совсем повезло с дальнейшим подслушиванием… Они сегодня ночью по потайному ходу отправятся в Хогсмид! Хотят притащить градусного для отмечания своей победы. Ненавижу! Это ведь они надо
мной победу отмечать будут! Вожак, пожалуйста, я тебя умоляю: что угодно, но давай испортим им праздник!
- Думаю, вполне реально. Как ты полагаешь, наш добрый старый завхоз сильно обрадуется, обнаружив всю шайку-лейку вместе с контрабандой, да ещё такой?
- О, да! – глаза Даалы заблестели, но тут же приугасли. – Вот только… Каким именно они хотят воспользоваться, я так и не услышала… Даже… Даже не поручусь, что одним из известных нам.
- Чудно, – вздохнул Северус. – Значит, будем таскаться по всему замку ночью в надежде, что наткнёмся на них?
- А зачем таскаться? – удивился Регулус. – Давайте засядем у прохода в их башню!
- Ага. Чтобы оказаться между ними и встречающими, – язвительно ответил Снейп. – Или ещё лучше: Мародёры специально запустили дезу, чтобы ещё и ночью над нами поиздеваться. И хорошо, если они просто никуда не пойдут, а не устроят засаду на нас.
- Засаду им устроить не удастся – ведь у нас есть ДОГОВОР, – спокойно сказал Лестрейндж. – А по поводу остального… Есть у меня одна славная идея. Мы их выловим на полпути.
- Но как мы узнаем, куда именно надо идти? – скептически спросил Северус. – Они могут пойти по любому ходу, выбрать любой маршрут. Даже если мы вовремя узнаем, в какой стороне они находятся, то можем просто не успеть. Рассеемся – поодиночке не справимся.
- Всё это решаемо, – задумчиво откликнулся Вольф, подпирая подбородок рукой. – Мы применим против них Rudeltaktik.* Собираемся в гостиной сразу после отбоя. Не забудьте взять наши зеркала.
Северус чувствовал себя необычайно бодро, несмотря на то, что была уже глубокая ночь. Да и вообще настроение было куда лучше, чем днём, хотя обстановка была совсем не такая приветливая. Пустынный коридор, освещаемый лишь редкими факелами, не прибавлял приятных ощущений. За окнами временами посвистывал ветер, из-за тонущих в тени поворотов доносились обычные тихие звуки ночного здания, тем более такого большого. В обычной ситуации Северусу было бы здесь неуютно, и он поспешил бы вернуться в надёжную тёплую спальню четверокурсников. Но сейчас всё было иначе. Где-то там, в темноте, вся компания Мародёров тащила в гриффиндорскую Общую гостиную невесть сколько спиртного. Там их наверняка ждали. Хотели ещё сильнее отпраздновать победу, как следует вдохновиться на следующий матч – матч со Слизерином!
Но ничего. Ждали не только гриффиндорцы. Вольф раскинул широкую цепь от края до края центральной части замка. Какой бы путь ни избрали гриффиндорцы, их можно будет не увидеть, так услышать – место каждого из четвёрки было выбрано с учётом и зрения, и слуха. Оставалось только ждать. Общее руководство операцией взял на себя Вольф, у него был ДОГОВОР, и всё было готово для встречи. Хотелось одного: побыстрее начать действовать.
Сквозное зеркало завибрировало в кармане. Северус взволнованно дёрнулся, выхватывая его и торопливо называя имя Лестрейнджа.
- Они идут, – без предисловий сообщил друг. – Пока не могу точно сказать, где именно – они довольно далеко. Вероятно, пройдут в районе Рега и Даалы, но будь готов.
- Уже готов, – довольно ответил Северус, осторожно выглядывая в коридор из ниши, в которой сидел.
Но, увы, как он ни прислушивался и ни приглядывался, заметить ему так никого и не удалось. Северус невольно начал нервничать, в голове, как это обычно и бывает в таких случаях, закрутились картинки худшего: Мародёры прошли где-то недалеко, просто им удалось прокрасться незаметно, вся затея пошла прахом из-за него… По счастью, долго качаться между надеждой и подступающим страхом не пришлось. Вольф снова вышел на связь.
- Их обнаружил Регулус. Сейчас ведёт. Снимайся и двигайся в сторону северного перекрёстка.
- Понял! – бодро кивнул Северус и, достав палочку, выбрался из ниши. Ночной коридор внезапно перестал быть неуютным – напротив, теперь где-то впереди таилась добыча. Мародёры не смогли проскользнуть незамеченными мимо расставленной цепи, и теперь Регулус бесшумно следовал за ними, держа связь с Вольфом и сообщая маршрут гриффиндорцев. А Лестрейндж, в свою очередь, методично наводил на удобную для перехвата точку всех остальных, включая себя. Сама точка была ещё не выбрана, но время занять её точно будет – с увесистым ящиком, или в чём там они свой груз тащат, по ночным коридорам быстро не походишь. А все охотники налегке.
Вольф ещё несколько раз связывался по Сквозным зеркалам, пока, наконец, не сообщил с весьма довольным видом нужное место: зал со знамёнами, через два перехода от входа в саму гриффиндорскую башню.
- Как войдёшь, сразу занимай дальний правый от неё угол. Атакуй, как только атакую я. Дадим им оказаться в центре зала – нам будет проще целиться, а им – негде укрыться.
- Без проблем. Всё будет идеально. А Регулус и Таркин?
- Они уже предупреждены. Всё в порядке. Но лучше тебе поспешить – так, на всякий случай.
Северус кивнул и прервал сеанс связи. Теперь и правда всё было уже просто. Главное – успеть вовремя.
К счастью, расчёты Вольфа вновь оказались верны – к тому времени, как все четыре угла зала превратились в засады, Мародёров ещё и слышно не было. Но о том, что им удастся уйти, Северус уже не волновался. Вольф был рядом, и он бы предупредил, если бы вдруг бдительные стрелки ДОГОВОРа сообщили о смене курса гриффиндорцев.
Вот скрипнула дверь, и один за другим в проёме показались силуэты. Двое тащили ящик, один шёл впереди и ещё один – сзади. Мародёры шли уверенно, без опаски – видимо, всё остальное путешествие прошло благополучно, и теперь они уже предвкушали торжественное возвращение.
Ага, как же. Будет вам возвращение… В кабинет Филча. Северус поднял свою палочку и прицелился в спину замыкающему. Он бы с удовольствием подвёл вслух итоги сегодняшнего дня, глядя гриффиндорцу в лицо, прежде чем бросить Оглушающее, но отказываться от преимущества внезапности было бы просто глупо. Оставалось лишь прикидывать, в кого ударят друзья, когда настанет момент.
Из темноты противоположного угла сверкнула яркая алая вспышка. Луч ударил переднего Мародёра прямо в грудь, заставив рухнуть на середине шага. Остальные ошарашенно замерли, давая несколько лишних мгновений для удара. Прилетевшее из другого угла Парализующее повалило по стойке «смирно» одного из носителей ящика, и, пока другой пытался восстановить нарушенное равновесие и явно не знал, то ли рискнуть и бросить ящик как попало, то ли нет, Северус решил проблему за него, аккуратно запустив Мародёру красный луч точно промеж лопаток. Последний успел выхватить палочку и отскочить в сторону, торопливо водя ею по сторонам и, видимо, пытаясь решить, что ему делать – то ли драться, то ли попытаться успеть привести в себя приятелей. Но сначала Локомотор Мортис от Регулуса, а затем сразу два Парализующих и одно Оглушающее от остальных подвели итог и его ночному странствию.
Северус неторопливо вышел из угла, наслаждаясь видом обезвреженных врагов. Поистине, ночь была прекрасна. Даала, оказавшись над Мародёрами раньше всех, уже с явным блаженством озвучивала своё мнение о них, пересыпая свою и без того эмоциональную речь разными морскими словечками, вроде «трепанг сушёный» и «акулья наживка».
- Должен признать, вы и вправду умеете кое-что предсказывать, – сменил её Вольф, когда Таркин наконец остановилась, чтобы передохнуть. – Вот, например, говорили же вы, что притащите серьёзную выпивку для развлечения? Говорили. И надо же – всё в точку! Более того, получилось даже лучше, чем вы предполагали. Сейчас и мы порадуемся, и Филч… и МакГонагалл. Впрочем, мы к этому моменту будем радоваться уже из партера. Северус, Даала, Регулус – отлично сработали. Думаю, наши благородные – вы ведь благородные, гриффиндорцы? – оппоненты будут так щедры, что поделятся с нами трофейной бутылочкой. Холодно вас ждать было, господа Мародёры! Так-с, и что тут у нас имеется? Сливочное пиво – банально. Огневиски – любопытно! Надо будет узнать, где вам его продали. Хотя я, кажется, догадываюсь – в «Кабаньей голове». Розмерта бы ученикам точно такое не выдала. А у мадам Паддифут огневиски и вовсе не найдёшь… Оп-паньки! Вино! Ура! Как любезно с вашей стороны: и белое, и красное, и даже розовое шипучее раздобыли… Всем факультетом, что ли, скидывались? Или Поттер на всех обеспечил? Надеюсь, второе – мне так будет приятней трофейничать. Итак… Рег, Даала, Сев – выбирайте. Какое вино вы предпочитаете в это время суток?
- Рома нет? – поинтересовалась Таркин. – Так я и думала. Тогда красное. Хотя от огневиски тоже не откажусь, всего пару раз и пробовала.
- Розовое шипучее? Это что-то новенькое, – ухмыльнулся Северус. – Беру.
- Ну… Мне белое, наверное, – неуверенно произнёс Регулус. – Только… А это не будет… Нарушением? Мы точно можем… ну… считать это трофеями?
- Регулус, – проникновенно сказал Вольф, – только представь, что будет с ними после того, как их декан обнаружит их с целым ящиком весёлого градуса. Каждая бутылка, которую мы заберём с собой, облегчит их вину.
- А, да, я и не подумал, – облегчённо вздохнул Регулус. – А может быть, тогда всё заберём? Э-э… Нет?
- Рег, мы столько времени их ждали. Мёрзли, устали. Неужели тебе охота ещё и тащить с собой эдакую тяжесть, которую они посменно вдвоём пёрли?
- Да, верно, – растерянно хмыкнул Регулус. – Неохота.
- Вожак всегда прав! – торжественно заявила Даала. – Он из нас самый проницательный потому что. Ну что, по бутылочке – и я за Филчем?
- Хочешь сама? – усмехнулся Вольф.
- О, да! После сегодняшнего я такое наслаждение никому не уступлю. Ну… если только тебе.
- Это твоё право, – весело улыбнулся Лестрейндж. – Иди.
- Мне вот эту, пожалуйста, – показала Таркин в ящик и, насвистывая, лёгким полушагом-полубегом устремилась в сторону подземелий.
- Будем здоровы, господа, – довольно провозгласил Вольф, извлекая из трофеев четыре бутылки. – Сейчас сдадим наших контрабандистов Филчу и пойдём отмечать.
___________________________________________________________________________
* Кто угадает русское название этой тактики по описанию, получит дополнительный повод улыбнуться:-)
Глава 30. Костёр среди метели. Мы снисхожденья друг от друга не ждём:
Вино полночное приправлено виной.
Но я не стану сожалеть ни о чём:
Мой бой проигран, но проигран всё ж не мной!
Карты скинуты, и выверен итог:
Вам победу, а мне – считать потери.
Память горькая нажала на курок,
Ветер зимний захлопнул в осень двери…
Мне исправить невозможно ничего –
Мир разбит, и морю отданы осколки;
Я ваш пленник, ну да в общем, что с того –
В сожаленьях до смешного мало толку.
Канцлер Ги, «Романс Олафа Кальдмеера».
- И всё равно я не понимаю, – в очередной раз нарушил тишину Джеймс, когда унылое молчание снова стало раздражающе нестерпимым. – Не понимаю!
Ремус лишь опустил глаза. Питер неуютно заёрзал на своей кровати, вжимая голову в плечи. Только Сириус философски пожал плечами и подобрал под себя ноги, спасаясь от дующего по полу холодного сквозняка – ветер так и бросался на оконные стёкла, насмешливо завывая за стенами и тряся лёгкими вихрями первого снега, словно цыганской юбкой в танце.
- Бывает, – сообщил Блэк.
- А я не хочу, чтобы такое бывало! А для этого я должен понять, что же там, на поле, произошло! – Джеймс раздражённо потёр лоб рукой. – Проклятье, такое ощущение, что нас всех просто разыграли. Всё должно было пойти не так!
- Угу, – кивнул Сириус. – Дирборн тоже так говорит.
После победы над Когтевраном гриффиндорская команда сильно оживилась. Успех притушил упорно ходившие шепотки о новом капитане слизеринцев и его опасности. Уверенные в своих силах, красно-золотые квиддичисты начали готовиться к важнейшей схватке – со Слизерином. С точки зрения турнирной таблицы этот матч ещё не представлял из себя ничего особенного, но главная его важность относилась к психологической точке зрения. Отношения между Гриффиндором и Слизерином каждый день медленно, но уверенно накалялись. Всё чаще с одной стороны летели насмешливые выкрики в адрес магглорождённых, а то и прямые оскорбления, всё чаще с другой стороны в ответ хватались за палочки. Всплески подобного чаще всего наблюдались после очередного нападения Пожирателей Смерти – а в них последнее время недостатков не было. «Ежедневный Пророк» сообщал о новых атаках и новых жертвах уже практически каждую неделю, а бывало, что и не по одному разу за неё. Представители обоих факультетов уже старались не ходить в одиночку поблизости от территории, прилегающей к Общим гостиным друг друга. В такой ситуации победа любой стороны в последнем предновогоднем матче означала для неё резкое моральное воодушевление.
Дирборн не желал повторения прошлогоднего итога, закончившегося внезапным разгромом Гриффиндора, и готовился к схватке с возглавляемыми Лестрейнджем слизеринцами тщательно. Загонщикам было указано тренироваться в дуэльных «перестрелках», чтобы помешать их слизеринским противникам расстреливать охотников так, как это случилось с пуффендуйцами. А основная ставка была сделана на ловца – все в команде были уверены, что Джеймс превосходит любого своего конкурента, и слизеринского в том числе. По идее, вся команда должна была сдерживать слизеринцев в обычном противостоянии охотников и вратарей, а загонщики должны были надёжно прикрывать ловца от попыток слизеринцев вывести его из строя. Повторения прошлой неудачи не должно было случиться.
- И ведь началось-то всё именно так, – пробурчал Джеймс, с тоскливым видом валясь на кровать и закладывая руки за голову. – Всё, как Карадок и говорил. Хоть кто-нибудь помнит, в какой момент всё пошло не так? Я, хоть убейте, не скажу…
- Ещё бы, – сухо хмыкнул Сириус. – Вокруг тебя такая буча крутилась… Тебе ещё повезло, что с метлы не сшибли.
С самого начала игры схватки разделились на два эшелона: вверху слизеринские загонщики атаковали Джеймса, но наткнулись на противодействие своих красно-золотых «коллег». А ниже соревновались между собой охотники обоих команд. Для лучшей сосредоточенности Дирборн велел использовать «голову сокола», впрочем, рассыпаясь в стороны при угрозе атаки со стороны «змеиных» загонщиков. Довольно быстро обе группы сместились в сторону гриффиндорских колец – один раз «львам» всё же удалось забить гол, но после этого слизеринцы квоффл уже не упускали. Тоже построившись плотным клином, они двинулись на Дирборна. А сверху группа из четырёх загонщиков и ловца уже почти нависала над прикрываемыми им кольцами – Лестрейндж и Селвин изо всех сил наседали на Джеймса, которому пришлось бы тяжело, не прикрывай его свои. Впрочем, проблем всё равно хватало – из-за постоянного мельтешения вокруг четырёх размахивающих битами игроков и мечущихся между ними двух бладжеров нормальное наблюдение за полем вести было невозможно. Снитч можно было заметить только по чистой случайности. У слизеринского-то ловца таких проблем не было – брат Сириуса неторопливо наворачивал в сторонке круги, внимательно осматриваясь по сторонам.
- В следующий раз надо будет дать Карадоку усиленную амуницию, – фыркнул Сириус, со смешанным чувством вспоминая переломный момент. – Похоже, это у Вольфа один из любимых трюков – вывести из строя вратаря.
- От такого удара – не факт, что поможет, – с сомнением покачал головой Ремус. – Да и подвижность упадёт… А что, если этого Лестрейндж и добивается – чтобы вы понавесили на вратаря лишних щитков и сделали его неповоротливым? Тогда и выводить его из строя не надо будет, слизеринцы по воротам и так успешно пробьют…
- А, проклятье! – Джеймс ударил кулаком по кровати. – Очень может быть, что и так…
Всё случилось очень быстро – так, словно слизеринцы отрабатывали всю комбинацию заранее. Хотя Джеймс готов был поклясться, что на их тренировке, за которой ему всё же удалось на этот раз подсмотреть в мантии-невидимке, ничего подобного не было. И всё же… Что-то тут было нечисто.
Когда слизеринские охотники уже выходили на линию атаки, один из них внезапно вынырнул из общего строя и, круто развернувшись, бросился прямо на преследующую гриффиндорскую «голову сокола». «Львам» пришлось сбросить скорость и рассредоточиться, чтобы избежать столкновения, и в этот момент Лестрейндж, перевернувшись в воздухе, спикировал вниз, прямо между образовавшейся кучей-малой и гриффиндорскими кольцами. Второй слизеринский загонщик со всей яростью атаковал Джеймса – только что прямо с битой на него не полез. А оставшиеся два зелёно-серебряных охотника, у одного из которых был квоффл, ринулись к вратарю…
- В стороны! В стороны! – завопил Сириус своим охотникам, не успевшим восстановить строй. Что отрабатывали слизеринцы на тренировках, он благодаря Джеймсу отлично знал и теперь мгновенно вообразил себе дальнейшее – охотник «змей» уходит в сторону, а Вольф бьёт по почти неподвижной цели. И хорошо, если бладжер лучшего загонщика слизеринцев за последние четыре года заденет только одного… За вратаря Сириус в тот момент совершенно не опасался – на него шли сразу двое охотников. По правилам игры, гол, забитый при нахождении на бросковой площадке более чем одного охотника, не засчитывался во избежание «давиловки» – когда двое охотников отталкивали вратаря в сторону, а третий беспрепятственно бил по кольцам. Зачем тогда слизеринцам вообще понадобилось атаковать вдвоём, он поразмыслить просто не успевал – да и никто, похоже, просто не успел…
- Но ты всё же поймал снитч, – попытался Питер утешить Джеймса, глядящего куда-то в потолок и бывшего мрачнее тучи.
- Ну да, – криво улыбнулся тот. – Единственное наше утешение. Проиграли не всухую.
Когда Вольф, гнавший перед собой бладжер, оказался на уровне охотников и вратаря, атакующая двойка слизеринцев, даже не пытаясь забросить квоффл, разделилась и зажала Дирборна в крепкие «клещи», не давая ему совершить никаких манёвров уклонения. А слизеринский капитан, уже, казалось бы, действительно наметившийся атаковать красно-золотых охотников, совершил резкий кульбит – и перенацелился прямо на гриффиндорского вратаря, зависшего перед ним неподвижной мишенью. Дирборн попытался было прикрыться собственной метлой, поставив её на дыбы, но «клещи» были слишком тесными для этого. Гриффиндорская команда снова осталась без вратаря.
- Воображаю, как они сейчас там, внизу, празднуют, – горько сказал Джеймс. – Лестрейнджа твоего, поди, на руках носят…
- Он не мой. И он сейчас не в том состоянии, чтобы его на руках носить можно было.
- Ага, пойди ещё осведомись, как он, – недовольно съязвил Джеймс. – Это как раз то, что ему для полного счастья сейчас не хватает.
- Джеймс, ты что, ревнуешь? – с улыбкой осведомился Ремус.
- Я ревную?! – вскинулся Поттер, но тут же на мгновение замер и косо глянул на Сириуса. А затем вздохнул.
- Сириус… Ты был прав. А я ошибался. Совершенно недооценил Лестрейнджа. Я думал, что в прошлый раз – это была так, неудача… А с пуффендуйцами – ну, это же пуффендуйцы, мы сами их всегда били… А оказалось, что… он действительно хорош. Выходит, он в какой-то степени был прав…
- Был прав? – недоумённо сдвинул брови Сириус. – О чём ты?
Джеймс снова мрачно вздохнул, отводя глаза.
- Мы с ним пересеклись незадолго перед матчем. Перебросились парой фраз. Я напомнил ему про «рождённый ползать – летать не может». Знаю, банально, но это первое, что пришло в голову. Вот он сейчас, наверное, смеётся… А он мне в ответ посмотрел так – с прищуром – и сообщил: сегодня, мол, Сириус увидит, кто из нас лучше и кто достойнее. И как в воду глядел…
- Джеймс, ты что? – ошарашенный Сириус даже привстал. – Ты что, правда подумал, что я выбираю себе друзей по тому, как кто летает? Тебе точно бладжером по голове не попало?
- Прости, – покраснел Джеймс. – Конечно, я не имел это в виду, я полностью доверяю тебе. Просто… Всякая дрянь в голову лезет. Я думал, что сейчас мы будем праздновать и радоваться – ну, утром думал, – а теперь мы тут сидим и пытаемся понять, как продули слизеринцам. Весь факультет в унынии. А всё из-за меня! Если бы я поймал снитч раньше…
- Ты не мог поймать его раньше, – твёрдо ответил Сириус. – Хотя бы потому, что раньше его вообще не было видно. И ты смог прорваться к нему и опередить Регулуса, хотя у того были куда как лучшие возможности для обзора поля. Большего бы не смог сделать никто.
Пока Карадока уносили с поля, «змеиные» загонщики снова насели на «львиных», пытаясь прорваться к ловцу. Действовавшие методично и слаженно слизеринские охотники начали забрасывать в беззащитные кольца квоффл раз за разом, уверенно удерживая его под своим контролем, чему немало способствовало то, что вратаресса слизеринцев то и дело покидала свои кольца, чтобы насесть на красно-золотых охотников с тыла, сбивая координацию их действий. Счёт Слизерина стал расти как на дрожжах. Всё это так разъярило гриффиндорских загонщиков, что они с удвоенной энергией включились в перестрелку бладжерами. В итоге досталось даже Вольфу – тяжёлый мяч зацепил его левую руку, вынуждая резко уменьшить количество крутых петель. А Селвин вообще в итоге с трудом удержался на метле, и здесь уже постарался непосредственно Сириус. Как бы он ни был зол на Вольфа, он всё же не мог себя заставить бить по нему в полную мощь, бить на прямое поражение. И выплеснул всю свою злость на его напарника. Но, увы, итог матча это мало изменило – возможно, обеспечило возможность успешного прорыва Джеймса без каких-либо попаданий, хотя сам он и заверял, что в любом случае смог бы поймать снитч первым, слишком далеко оказался Регулус. Но ключевой момент теперь в любом случае невозможно было изменить – когда снитч был замечен, критический отрыв был уже за слизеринцами. Всё, что мог сделать Джеймс – закончить матч, не давая этому отрыву стать ещё больше. Итоговый счёт составил двести тридцать – сто шестьдесят в пользу Слизерина.
- А вообще, знаете, что я думаю? – уже веселей осведомился Сириус. – Самое глупое, что мы можем сейчас сделать – это продолжать усугублять победу слизеринцев. Парни, что мы кислые рожи держим? Ну, проиграли разок. Ладно, второй разок. Бывает. Но что нам теперь, рвать волосы и посыпать голову пеплом? Это же, в конечном счёте, всего лишь игра. Что она меняет? Сейчас проиграли – ну так, может, в следующий раз выиграем. Вольф умнее Дирборна оказался и натянул нас по уши? Будет урок нам на будущее! А сейчас-то чего грустить? Чтобы слизеринцы внизу получили дополнительную возможность похохотать в наш адрес? Давайте лучше… оставим это в прошлом!
- Правильно! – улыбнулся Ремус. – Ни к чему себя поедом есть.
- Похоже, ты никогда не унываешь – верно, Сириус? – фыркнул Джеймс. Тоскливое выражение начало уходить и с его лица.
- А зачем унывать? – удивился Блэк. – Разве это что-то изменит? Исправит? Нет. Разве это поможет в будущем предотвратить повторение? Тоже нет. Так зачем же унывать, сидеть в плену тоскливых мыслей? Чтобы дать «змеям» лишний повод для радости? Я не настолько благороден.
Впервые за весь вечер по гриффиндорской спальне четверокурсников прокатился смех.
- И, кстати, господа, – Сириус с хитрым видом поднял вверх палец, – хотя нас в тот раз и перехватили, но у меня остался небольшой запасец, сделанный раньше. Отец как-то сказал, что минувшую печаль быстрей всего забыть можно после бокала чего-нибудь хорошего. И я не вижу причин, почему бы благородным донам не раскупорить бутылочку хорошего… скажем, совиньон блана. Должен же был мой папаша хоть в чём-то оказаться прав?
* * *
Вольф сидел недалеко от камина и смотрел на огонь. Обычно это помогало отвлечься, но не сейчас. Под низким потолком Общей гостиной Слизерина без умолку перекатывались здравицы. Слизеринцы чествовали победителей уже не первый час. Своих подопечных навестил даже Слизнорт, сейчас уютно устроившийся в дальнем углу гостиной вместе со своим маленьким клубом избранных. Впрочем, там мелькали и другие – похоже, намеревающиеся стать кандидатами на вхождение в этот клуб. Самого Вольфа тоже звали посидеть со всеми, но он отказался, сославшись на руку и на желание посидеть в тишине и покое. К просьбе героя нынешнего дня отнеслись с полным пониманием. На самом же деле честной была лишь вторая причина. Хотя левая рука действительно ещё лежала на скрытой под мантией перевязи, но целебная мазь мадам Помфри давно убрала боль. Целительница пообещала, что к утру от последствий косого попадания бладжера и следа не останется, и Лестрейндж ей охотно верил. Зато сейчас благодаря наличию столь убедительного доказательства своих слов можно было посидеть в сторонке от центра празднества.
Конечно, победа оставалась победой, и Вольф с наслаждением вспоминал момент объявления конца игры и итогового счёта. Но радость от того, что ему снова удалось сломить гриффиндорцев, что теперь его капитанскому месту ничто не угрожает, изрядно портилась не кем иным, как самими празднующими. Слишком подозрительные речи доносились до его ушей сплошь и рядом. Было очень похоже, что его сегодняшняя победа вдохновила слишком многих.
- …а я вам говорю, что теперь грязнокровки точно притихнут…
- …теперь все знают, чего мы стоим!
- Вы молодцы, парни! Блестяще размазали этих «кисок»!
- …надо подумать, как теперь лучше припугнуть Лонгботтома…
- Мародёры заткнутся!
- …а если нам на той неделе пройтись вечерком у башни гриффов? Может, выловим кого-нибудь?
- Надо позаботиться, чтобы никто из наших не имел дел с грязнокровками… Совсем никто, понимаете?
Терпение Вольфа иссякло. Вылавливаемые из общего гула обрывки разговоров нравились ему всё меньше и меньше. Было очень похоже, что скоро начнут перемывать косточки и ему: ну как же, такой капитан – и вдруг дружит с грязнокровкой! Находиться в Общей гостиной расхотелось окончательно. Лучше всего, конечно, было бы посидеть сейчас где-нибудь с друзьями… Да вот только, как назло, никого рядом не было. Даала была у себя, в когтевранской башне – все поздравления она высыпала на него сразу же после матча. Регулус сидел в спальне, не желая показываться на глаза – очень жалел, что не смог опередить Поттера и поймать снитч. Вольфу удалось его приободрить, но участвовать в общем празднестве Блэк всё равно не пожелал. Ну, а Северус и вовсе торчал сейчас в лаборатории – ему удалось выпросить у декана разрешение посещать её в свободное время для исследований. Слизнорт всегда высоко ценил зельедельческие способности Снейпа, так что долго упрашивать его не понадобилось – к своему предмету у профессора было особое отношение, а редко демонстрируемая учениками искренняя страсть к тонкому искусству зельеварения в сочетании с талантом и трудолюбием подкупила его безоговорочно. Так что сейчас Северус наверняка пробовал какое-нибудь новое сочетание ингредиентов для очередного своего проекта, забыв обо всём на свете. Конечно, можно было бы всё равно к нему наведаться, но отрывать друга от любимого дела не хотелось. Вольф, поразмыслив немного, хмыкнул и поднялся с кресла. Ему пришла в голову отличная идея, как показать всем этим социальным чистильщикам фигу в кармане.
Завхоз, к счастью, оказался у себя и на стук открыл быстро.
- Здравствуйте, мистер Филч, – улыбнулся Вольф. – Скажите, вы сейчас никуда не торопитесь?
- Вообще-то нет, – качнул головой завхоз и смерил его внимательным взглядом с ног до головы. – Как рука-то?
- Ничего страшного, сэр. Почти не болит.
- И то хорошо… Так что ты хотел-то?
- Сэр, вы не хотели бы слегка отметить нашу победу?
Брови Филча полезли на лоб, и завхоз ещё раз пристально всмотрелся в слизеринца.
- Это как же?
Вольф молча извлёк из-под полы мантии свободную руку с бутылкой огневиски.
- Где достал? – подозрительно спросил Филч.
- Со стола взял, сэр. Там и декан сейчас, в гостиной.
Мысленно Вольф похвалил себя за такую выверенную формулировку: одновременно удалось и дать понять, что всё по-честному, и что никто в кабинет завхоза внезапно не нагрянет. Гладко!
- А тебе не рано ещё? – продолжал вести допрос завхоз.
- Сэр, в моём возрасте прапрадед уже воевал. А я чем хуже? Или получать бладжером уже можно, а приобщаться к благородному напитку – нет?
- Не без логики, – хмыкнул Филч. – А почему ко мне пришёл? Хочешь сказать, в гостиной сейчас выпить не с кем?
- В гостиной мне тошно, – искренне ответил Вольф.
Филч высоко поднял брови, снова хмыкнул и, посторонившись, жестом пригласил его внутрь. Заперев дверь, он вернулся к столу, бесцеремонно сгрёб все бумаги на один край и достал из шкафа блюдце с нарезанным копчёным лососем и две рюмки.
- А что вдруг? Тебя вроде сейчас чествовать должны.
- Чествуют, – кивнул Вольф, разливая золотисто-коричневую жидкость по рюмкам. – И пусть продолжают, только без меня.
- А я думал, ты от внимания не отказываешься, – завхоз поднял рюмку, поводил ею у носа, с наслаждением вдыхая аромат, и опрокинул её. На секунду задержал дыхание, выдохнул и взял с блюдца ломтик лосося. – Твоё здоровье, победитель.
- Спасибо, сэр, – Вольф поиграл глотком жгучей жидкости на языке, веселясь с огненным ощущением во рту, а потом сделал короткое глотательное движение и зажмурился перед выдохом. – От приятного – да. Но наши, кажется, уже перебирать начинают.
- А конкретно? Отличный огневиски, кстати. Спасибо, уважил старика.
- Да какой вы старик, сэр, вы даже ещё не седой… Видите ли, снова некоторые воду мутят. Типа грязнокровки много себе позволяют. Пора бы на место поставить.
Филч сощурился.
- Много же у вас там болтают, раз ты ко мне сбежал.
- Не так чтобы очень, – ушёл от прямого ответа Вольф, наливая себе ещё. – Но мне неохота, чтобы мои честные победы связывали с хулиганскими выходками и ещё намекали, что я должен бросить неправильных друзей.
- Уже? – хмуро спросил Филч. – Да ты закусывай, не стесняйся.
- Спасибо, сэр, просто не привык. Не по-шотландски это.
- Ты всё равно оркнеец, – усмехнулся завхоз. – Вам Шотландия всегда не указ была.
- А географически – рядом… Но лосось действительно хороший, сэр.
- Ещё бы. Как раз на подобный случай берёг… Так что там у вас, уже тебе указывать пытаются?
- Ха, пусть попробуют! Но в любом случае слышать это неохота, а дожидаться я не стал. Решил найти общество поспокойнее.
- Здорово же они тебя достали, раз ты вашему празднику предпочёл мою компанию.
- Есть немного. Я гриффиндорцев громил, а не магглорождённых… Легко вам зимние каникулы провести, сэр.
- Спасибо. Славное время, верно? У вас нет уроков, а у меня меньше хлопот – полно народу разъезжается… А «львов» ты и правда знатно проучил. Мародёры хреновы, надо же такое имечко придумать! Жаль, что ты ловца их не подбил, но его физиономия – это просто бальзам на сердце, когда ты выиграл… Будет знать, как навозные бомбы повсюду разбрасывать!
- А я не сомневался, что его всеми силами защищать будут, – хохотнул Вольф, откидываясь на спинку стула и ощущая приятную горячесть внутри. – На это и расчёт был – что их загонщики вертеться вокруг него станут… И что их охотники строем летать будут.
- А если бы поодиночке летали?
- Тогда бы мы с Селвином их поодиночке и размазали бы.
- А «львиные» загонщики?
- Саманта с Регулусом их бы отвлекали. Много времени не понадобилось бы, всё было рассчитано… Сначала охотников поодиночке перещёлкали, а затем все вместе с Поттером бы разобрались. Ну, и тогда уже матч был бы целиком наш. Так что гриффиндорцам ещё повезло… Ну да мы их всё равно разгромили. Я догадывался, что они ставку на Поттера сделают, он у них в команде лучший, как ни противно это признавать… Ну и ясно же, что своих охотников они без дела не оставят. Бросят на привычное занятие. Привычка – вторая натура, да. Я понимаю, как Дирборн играет… видел его прошлые матчи… Плюс разведка… Не готовился он к тому, к чему надо было. Слишком привязан к классическому стилю игры. Оставалось только ему подыграть, чтобы все думали, что всё идёт как надо. А потом… Вы сами видели.
- Как по нотам разыграл, – одобрительно ухмыльнулся Филч и отсалютовал третьей рюмкой. – За то, чтоб ты и впредь их бил!
- Не сомневайтесь, буду, – хохотнул Вольф, поднимая свою рюмку в ответ. – У Дирборна критическая слабость – он не способен резко менять решения. Стоит сломать его план игры, и он беспомощен. Впрочем, в следующем году капитаном почти наверняка станет Поттер, вот тогда и начнётся настоящее веселье.
- Думаешь, сложней будет?
- Да вряд ли. Если бы с самого начала он был, то да, а так… Изучить его я успею. А он меня – нет. Сунь Цзы сказал: «Если ты не знаешь ни себя, ни врага, то будешь побеждён во всех битвах. Если ты знаешь себя, но не знаешь врага, то на каждую победу будет приходиться по поражению. Но, понимая и себя, и врага, можешь не бояться и ста битв». Две с половиной тысячи лет назад сказано, а всё так и осталось. Роковая беда гриффиндорцев – они ничего про себя не скрывают! Сегодня дрались так же, как всегда. Я ведь знаю, что они про меня шептались. Предполагали, что я сюрприз могу устроить. И что? Что они сделали, чтобы это предотвратить? Да ничего! Подготовились к тому, чтобы прикрыть своего главного игрока от наших главных игроков. И всё! Нет, я реально думал, что будет сложнее. Я предполагал, что они могут и на другие варианты пойти, контрварианты подготовил… А всё оказалось ещё проще.
Вольф пренебрежительно махнул рукой и снова сделал аккуратный глоток огневиски, удерживая его во рту. Вообще-то это был не совсем правильный метод, но сейчас хотелось именно обжигающего, смывающего тоску чувства.
- А ты думаешь, что тебя могут попросить устроить весёлую жизнь магглорождённым? – неожиданно серьёзно спросил Филч.
Вольф замер. Стало вдруг мучительно ясно: именно этот подсознательный страх и прогнал его из гостиной.
- Боюсь, что да, – неохотно ответил он, резко опустошая рюмку до дна. – Но это последнее, что я хочу делать. Постараюсь держаться от всего этого подальше. Я не хочу лишней войны, с меня и квиддича хватает. Плюс периодическая чистка физиономий Мародёров. Этого достаточно…
* * *
Зимние каникулы Вольф с большим удовольствием предпочёл бы провести в Хогвартсе, но внезапно полученное письмо от матери Сириуса вынудило его поменять планы. Вальбурга приглашала его провести выходные в Блэк-Холле – причём приглашение было составлено так, что за ним читался едва ли не приказ. Наверное, это и было бы приказом, будь он её сыном. Регулус ещё неделю назад получил аналогичное письмо, в котором почти безо всяких экивоков излагалась та же решительная просьба посетить родовое гнездо. Никаких особых причин указано не было. Более того – Сириус на этот раз тоже отправился в родной дом, что Вольфу было известно совершенно точно. Какими посулами или угрозами Вальбурга сумела на этот раз заманить непокорного старшего сына, было непонятно, однако факт оставался фактом. А теперь ещё и о нём, Вольфе, тоже вспомнили. В принципе, он был бы не против, если бы можно было явиться всей компанией, однако Северус не проявлял никакого интереса к такому предложению… да, собственно говоря, в любом случае его к Блэкам точно бы не пригласили. Даала была не против, но ей никакого приглашения тоже не прислали. Вольфу оставалось только ответить письменным согласием, пообещав остающимся в Хогвартсе друзьям, что не будет задерживаться дольше необходимого.
По случаю праздников даже мрачноватый Блэк-Холл был приветливо украшен, так что Вольф в первые минуты подумал, что, в общем-то, вместе с Регулусом и здесь неплохо можно будет провести время. Однако все подобные надежды развеял не кто иной, как сам младший Блэк, перехвативший его сразу же после приветственных раскланиваний со старшим поколением. Разъяснения и предостережения посыпались градом. Оказалось, что Вальбурга решила ещё раз попытаться уговорить Сириуса «перестать дурить» и отрицать семейные нормы и обычаи. Уломать его прибыть в родной дом удалось за счёт многочисленных намёков на то, в чьём обществе иначе будет проводить время в одиночку его брат. Всю неделю в Блэк-Холле действительно устраивались званые обеды, на которые приглашались то одни, то другие представители британского магического бомонда – все, как на подбор, ревнители чистоты крови. В застольных беседах всякий раз поднималась тема Волдеморта, его успехов и славных перспектив Пожирателей Смерти. Однако Сириус продолжал упрямиться, и каждый вечер после ухода гостей завершался очередным скандалом.
- ……………! – выругался Вольф, выслушав торопливый рассказ друга. – Дай догадаюсь – меня сюда притащили тоже очередным уговаривателем?
- Ну… мне кажется, это самый вероятный вариант, – признался Регулус. – Сегодня будут наши кузины – может, ещё и из-за них тебя пригласили, ты ведь с ними связан… в некотором роде.
- Связан я! А почему тогда Рабастана не пригласили с Рудольфусом?!
- Рудольфус уже был, – виновато пожал плечами Регулус. – А Рабастана решили не отрывать – всё-таки седьмой курс, ЖАБА на носу. Подготовка…
- Только этого не хватало! И что конкретно от меня ожидается?
- Поддержка мнения мамы, – немедленно ответил Блэк. – Ну, и папы, наверное, тоже… хотя разницы почти никакой.
- Понятно. Хотя это и так было ясно… Ладно. Славный подарочек, нечего сказать! Ох, ладно. Когда там кузины должны прибыть?
- Да уж скоро, наверное… Где-то через час, думаю.
- Ладно. Чего там во время еды надо будет поддакивать – поддакну, с меня не убудет. А вот с кузинами твоими развлекусь немного. Ты не против?
- Конечно! – обрадовался Регулус. – Я тут так скучал по твоим придумкам… Тебе подготовиться надо или как?
- Или как. Язык у меня всегда наготове.
Долго ждать и в самом деле не пришлось – Беллатриса, Андромеда и Нарцисса явились в срок и при полном параде. До главной церемонии вечера ещё было время, так что сёстры удалились в одну из малых гостиных, чтобы заняться классикой. Проще говоря, посплетничать. Вольф, подождав немного, заявился к ним в гости вместе с Регулусом, мотивировав это желанием пообщаться с роднёй. Кажется, что-то заподозрила только Нарцисса, но она как раз нисколько не протестовала.
Разговор крутился в основном вокруг Пожирателей Смерти – по милости Беллатрисы, конечно. Она без устали расписывала их доблесть и достоинство, даже не пытаясь скрывать, откуда у неё такие подробные данные об операциях и прочем.
- А главная резиденция Лорда находится глубоко в лесу. Повсюду лежат защитные и маскировочные чары, так что нас невозможно найти никаким аврорам! Конечно, есть небольшое неудобство в том, что аппарировать прямо к особняку невозможно, и приходится идти пешком или лететь на метле, но это даже преимущество – можно отдохнуть на природе…
- И ты называешь
это природой?! – поморщилась Нарцисса. – Люциус рассказывал мне о том, какая там у вас обстановка. Всегда мгла, деревья вдоль тропы даже летом голые стоят, кора чёрная…
- Бедняга, каково ему там ходить, – вздохнул Вольф. – Страшно, поди, и с Волдемортом, и без. С Лордом пугает Лорд, без Лорда – деревья.
Нарцисса возмущённо поджала губы, Беллатриса обожгла предупредительным взглядом. И только Андромеда тихо засмеялась, одобрительно подмигнув Вольфу.
- Вольф, – сладко произнесла старшая из трёх сестёр, пристально глядя на него, – едва ли нахождение рядом Лорда может испугать достойного чистокровного мага. Наоборот, это великая честь.
- Безусловно, – покивал Вольф. – А скажи, Белла, это правда, что ваш Лорд строго блюдёт целомудрие?
- Правда, – по лицу Пожирательницы тенью пробежало разочарование. – Однако не приходится сомневаться, что столь великий человек, как он, просто не может позволить себе какие-то интрижки на стороне. На него судьбою возложена великая миссия…
- Да, не завидую той, которая согласится стать его женой, – грустно произнёс Вольф. – Такой далёкий, величественный и холодный… прямо айсберг. Вот Люциус – другое дело, верно, Цисси? Свой человек. Уж он-то никогда не пропустит твою новую мини-юбку.
- Ещё и попросит дать поносить, – вроде бы негромко, но вполне отчётливо проговорил Регулус.
На этот раз к тихому, сдавленному смеху Андромеды присоединилась и Беллатриса, которая, впрочем, явно была не совсем уверена, обругали её Лорда или нет, и можно ли ей сейчас смеяться.
- Вольф, не надо подобного юмора о моём муже. Я им вполне довольна, – сухо произнесла Нарцисса.
- О, тебе повезло, – приложил руку к груди Вольф. – Вы ведь такие разные! Даже любите разных людей: ты – его, а он – тебя.
- Редкое везение, Цисси, – немного грустно улыбнулась Андромеда.
- Брак по любви – редкость, – заметила Беллатриса. – Особенно для нас, чистокровных. При всём уважении к твоему брату, Вольф, я не могу сказать, что прямо-таки люблю его, однако очень ценю как достойного супруга.
- Естественно, – в глазах Вольфа на мгновение мелькнула злость, – ты ведь любишь того же, кого и Лорд.
- Что? Нет-нет, ты не совсем…
- А именно: ты – его, а он – себя, – неспешно закончил Вольф. – И, кажется, оба довольны.
Беллатриса в ярости вскочила, громко шурша подолом вечернего платья.
- Какого Мордреда ты вообще сюда явился, сокровище ты моё подколодное?!
- Тётушка Вальбурга пригласила. Выразила особое желание видеть меня сегодня вечером. Хочешь – убедись.
- О, даже лучшие леди могут совершать ошибки, – выпалила Белла и скорым шагом двинулась к выходу из гостиной.
- Но по-о-о-омни: ровно в двенадцать… – трагически возвестил Вольф, смотря краем глаза в её сторону. Убедившись, что невестка на мгновение приостановилась, он довольно закончил:
- …раз ты страшней, чем все девушки на балу!
Дверь хлопнула так, что вздрогнули оконные стёкла.
- Она ведь и проклятием запустить может, – покачала головой Андромеда.
- Может, – согласился Вольф. – Но не при вас. Ноблесс оближ, как говорится. Кстати, что у тебя с тем пуффендуйцем?
- Каким пуффендуйцем? – тревожно переспросила Андромеда. Её взгляд нервно метнулся по сторонам.
- Тем, с которым я тебя видел уже несколько раз с начала декабря. Что это за подозрительный тип?
- Вольф, извини, но это моё личное дело, – мягко, но с нажимом произнесла девушка.
- Да понимаешь, в чём тут вопрос, – развёл руками Вольф, – я тут слышал, что наши семьи ведут переговоры относительно твоего брака с моим братом. И мне не хотелось бы, чтобы всякие неприятные слухи ходили. Кто этот Тонкс?
- Да, это и мне хотелось бы узнать, – поддержала Вольфа Нарцисса, укоряюще уставившись на сестру. – Странно, что я до сих пор об этом ничего не знаю.
- Простите, но это моё дело, – продолжила гнуть свою линию Андромеда, упрямо поджав губы.
- Уже нет, – резко заметила Нарцисса. – Если речь идёт о помолвке, то любые отношения на стороне уже не могут считаться личным делом.
- А может, помолвки и не будет! – выкрикнула Андромеда, всем телом развернувшись в сторону сестры и вцепившись руками в подлокотники кресла.
- Это вряд ли, – спокойно заметил Вольф. – Насколько мне известно, твои родители отнюдь не против. Мои тоже. А брат просто счастлив.
На лице Андромеды появилось виноватое выражение. Младшая Блэк подняла глаза на Вольфа и тут же отвела их в сторону.
- Вольф… Прости… Я, честно, ничего не имею лично против твоего брата, и с тобой мне всегда приятно общаться, но… я не люблю его. Сердцу не прикажешь.
- Зато он тебя любит, – Вольф сложил пальцы домиком и посмотрел на девушку поверх них. – И хочет быть с тобой. Мне кажется, что для браков в нашем круге пятьдесят процентов взаимной любви – это уже удача.
- Не буду спорить, – тихо согласилась Андромеда. – Так оно и есть. Но я не хочу половинчатой любви. Мне нужна целая.
- Только не говори, что у тебя матримониальные планы на этого Тонкса, – презрительно сощурился Вольф. – Я навёл по его поводу кое-какие справки… И глубоко надеюсь, что это всё шутка, просто глупая шутка. Мне, мягко говоря, очень сложно представить, что моему брату можно предпочесть какого-то полунищего… магглорождённого.
- Грязнокровку?! – вскричала Нарцисса. – Энди, скажи, что это действительно шутка!
- Нет! – гордо вскинула голову Андромеда. – Раз уж ты удосужился пошпионить за нами, новоявленная звезда квиддича, так должен знать и то, что я его люблю! И не отрекусь от него!
- О да, ничто так не экономит время и деньги, как взаимная любовь с первого взгляда, – съязвил раздражённый Вольф. – Кстати, Джульетта ты наша британского разлива: нисколько не удивлюсь, если на сегодняшнем пиру не только Сириуса будут агитировать за чистоту крови, но и тебя – за образование правильной ячейки общества. Для того, надо думать, и пригласили.
- Скорей всего, ты прав, – спокойно кивнула взявшая себя в руки Андромеда. – Что ж, посмотрим, чем дело закончится.
Общий итог был, на взгляд Вольфа, вполне предсказуем. Явное разочарование в глазах Вальбурги оставалось только списать на неугасающую материнскую надежду – вряд ли любой другой повод мог подать вероятность того, что Сириус сменит мнение. Бывший друг всё так же продолжал упорно защищать Гриффиндор, хвалить своих друзей и неприкрыто критиковать Волдеморта с его Пожирателями. Впрочем, «критиковать» – это было ещё мягко сказано. Лучшей характеристики, чем «маньяк», в адрес Тёмного Лорда от Сириуса не прозвучало. Не помогли ни умоляющие взгляды Регулуса, ни предупредительные – Вольфа. Сириус продолжал держаться насмерть, не отступая ни на шаг, словно древний герой какого-нибудь эпоса.
- Довольно! – крикнула, наконец, окончательно выведенная из себя Вальбурга. – Вон! Ступай в свою комнату и на глаза мне не смей показываться! Ты наказан! Мерлин, за что мне всё это? У всех сыновья как сыновья, и только у меня полоумный! Почему ты не можешь быть как Вольф, почему не возьмёшь пример с Регулуса?!
- Вы уж решите, матушка: должен я прикрывать задницы тех, кто мечтает вышвырнуть из Хогвартса всех магглорождённых, или вилять хвостиком перед тем, кто делает это, – процедил Сириус, резко встав из-за стола. Сухо поклонившись кузинам, он развернулся и, печатая шаг, направился к дверям.
- Надеюсь, бедный Джеймс не сильно плакал, поняв, что все его таланты по поиску золотых мячиков оказались бесполезны? – бросил ему вслед Вольф, криво улыбаясь от злости.
- О, нет, – после секундной задержки ответил Сириус. – Мы погоревали пять минут, а потом приятно провели вечер, размышляя, как Джеймсу обратить на себя внимание его возлюбленной. Он умеет хранить верность чувствам, знаешь ли.
- Держа тебя перед глазами, как пример обратного, – фыркнул Вольф. – Твоя Бонни, она у тебя которая по счёту? Шестая, начиная с сентября?
- Осудил пират разбой, – не остался в долгу Сириус. – Сколько там у тебя было до Араминты? Параллельно с Самантой?
- Довольно! – прервала перепалку Вальбурга, метнув в непослушного отпрыска грозный взгляд. – Сириус, к себе!
- Ох, слушаюсь, матушка, не нервничайте вы так, – слегка прогнулся в поклоне наследник рода, прежде чем покинуть зал.
- Сейчас снова начнёт писать жалостливые письма друзьям, – расхохоталась Белла почти сразу после того, как за Сириусом захлопнулась дверь.
- Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Нарцисса.
- А вот откуда! – Беллатриса театрально вытащила из-за корсета сложенный лист пергамента. – Наш бунтарь всё никак не может понять, почему же ему не отвечают. Это вчерашнее. «
Джеймс, я не знаю, почему от тебя нет ответа уже неделю. Очень надеюсь, что с тобой всё в порядке. Меня здесь всё уже достало…» – дальше идут некоторые нелицеприятные мнения о вас, тётушка, и о родном брате. «
Завтра должен прибыть Вольф. Наверняка его тоже сюда притащат, чтобы объяснить мне на наглядном примере, как хорош Слизерин. Хорошо ещё, что ему, в общем-то, нет никакого дела до борьбы за чистоту крови и прочей ерунды. Последнее время мне вообще кажется, что его перестало интересовать всё, кроме квиддича, возможности подраться с нами и полапать девчонок, которые на него так и вешаются с тех пор, как он стал капитаном. А может, и не только полапать, кто его знает». Вольф, да ты настоящий мужчина! «
Очень скучаю по вам всем, надеюсь, у вас сейчас всё хорошо. Привет Ремусу и Питеру. Передай от меня пинок Нюниусу, чтобы не расслаблялся. Не знаю, смогу ли вернуться до конца каникул. Впервые радуюсь тому, что они намного короче летних. Сириус». Вот так вот. Интересно, что сейчас наваяет.
- Да, – с усилием растянул губы в улыбке Вольф. – К сожалению, он без этого Поттера никуда.
Всё же был во всём этом и определённый плюс – речь об увлечении Андромеды так и не зашла. Вальбурга, по-видимому, была так расстроена неудачей своего плана, что просто забыла о ещё одном объекте для критики, а Нарцисса почему-то промолчала, не проронив ни слова о развратных мыслях сестры. В принципе, эту тему мог бы легко поднять сам Вольф, но ему было не до этого, да и не хотелось ещё одного скандала.
Поднявшись в выделенную ему гостевую комнату, Вольф нервными, резкими движениями стянул с себя смокинг и бросил его на кровать, а сам заходил от окна к двери и обратно, заложив руки за спину и то и дело стискивая пальцы.
- Сириус козёл. Гад эдакий. Мать не уважает. Против Слизерина выступает. Нехороший человек.
Вольф замер на месте, ожесточённо потряс головой и заметался по комнате снова.
- И вообще он вредный. Я его сколько просил вернуться? А он ни в какую. И дурак ещё, не видит, что этот Поттер ни до чего хорошего его не доведёт. И какого Мордреда он шлёпает свои писульки ему, когда я рядом? Гад он. Всё-таки.
Лестрейндж бросил взгляд на письменный стол и сразу отвёл глаза в сторону.
- И я ему не сочувствую! – громко произнёс он. – Ни капельки! Мне вообще нет дела до того, куда этот болван заведёт себя своим упрямством!
Зажмурившись, Вольф снова помотал головой и нервно огляделся по сторонам, хотя никого, кроме него, в комнате не было.
- И вообще, я терпеть не могу всех гриффиндорцев! – Лестрейндж, не глядя, сделал шажок в сторону стола. – И вообще я поддерживаю… правильные идеи, да. Просто надо помягче… с пониманием. Чтобы не вызывать разных реакций… нежелательных. Да.
Вольф остановился на мгновение, глубоко вздохнул и покрыл оставшееся расстояние в несколько стремительных шагов. Ещё секунду поколебался – и решительно сел за стол, придвигая к себе пергамент и чернильницу.
- И это ничего не значит! – сообщил он в пустоту перед собой. – Абсолютно ничего, это просто случайность и скромный акт милосердия! Верно я говорю? Верно.
Спустя пять минут Вольф осторожно крался по вечернему коридору Блэк-Холла. Б
ольшая часть факелов уже не горела, что ободряло. Мало ли что, вдруг кому выйти приспичит некстати. А так – всегда можно попробовать укрыться в тени.
Местоположение комнаты Сириуса Вольф знал наизусть и смог бы добраться до неё даже в полной темноте. Замерев напротив нужной двери, он как бы невзначай покачался с носков на пятки и обратно, деланно грустным взглядом окидывая коридор. Убедившись в отсутствии свидетелей, Лестрейндж резко присел на корточки, выхватил из кармана кусок пергамента и торопливо просунул его под дверь, загнав напоследок щелчком как можно глубже. Выпрямился, снова настороженно осмотрелся и, облегчённо вздохнув, бодрым шагом отправился обратно.
Вольф рассчитывал, что ему удастся добраться назад так же незаметно, как он заявился в этот коридор. Но, поворачивая за угол, он нос к носу столкнулся с Регулусом. Тот вздрогнул и чуть ли не отпрыгнул от него.
- Вольф? Э-э-э… Что ты тут делаешь?
- Я? – переспросил Лестрейндж, будучи ничуть не в большем восторге от встречи. – М… В туалет ходил. Без обид, но, кажется, пикули дурные попались.
- А! – с облегчением закивал Регулус. – Да, точно. Жуткая гадость! Не понимаю, как Кикимер мог такую дрянь подать. Завтра его отругаю.
- Вот-вот, – согласно кивнул Вольф. – Ну, думаю, не буду тебя задерживать.
- Да, спасибо. Я… действительно тороплюсь.
Кивнув на прощание, Вольф скорым шагом продолжил путь, от души надеясь, что больше никого не встретит. Но на следующей лестничной площадке ему на пути попалась Андромеда, с безмятежным видом шедшая навстречу.
- О, добрый вечер, Вольф, – поприветствовала она его. – Ты что-то поздно.
- Луна сегодня на диво хороша, – нашёлся Лестрейндж, успев подумать, что при девушках о туалете не говорят. – А из моей комнаты не видно.
- А! – улыбнулась Андромеда, и её глаза как-то словно залучились хитрой улыбкой. – Ну и как она тебе здесь?
- Прекрасна, – с готовностью ответил Вольф. – Я её вообще обожаю. Здорово, что она даже в городе видна.
- Да, безусловно, – всё с той же улыбкой подтвердила Андромеда. – Ну, не буду тебя задерживать. Сегодня был хлопотный день, нам всем нужно поспать.
- Да, конечно. Доброй ночи.
Андромеда засмеялась и ласково провела рукой по его волосам.
- Сладких снов, Вольф.
Лестрейндж неловко кивнул, смущённый этой неожиданной нежностью, и, аккуратно обогнув девушку, двинулся дальше. К счастью, больше никаких нежданных встреч не случилось, но Вольф позволил себе облегчённо вздохнуть только после того, как за спиной щёлкнул дверной замок.
- Ну наконец-то… Что им там, мёдом намазано? – он устало вздохнул. – И вообще, мне тут уже надоело. Напишу-ка друзьям… Думаю, мне вряд ли запретят развеяться на каникулах в Доме Весёлой Стражи. Только я, Северус, Даала и Регулус. Если отпустят, конечно.
Сириус лежал на кровати и хмуро смотрел в темнеющее небо за окном. Собственно, зажги он свет, уже бы стемнело, но так пока ещё была видна глубокая синева, не до конца перешедшая в темноту. На душе было тоскливо. Никто из друзей не отвечал на его письма уже неделю. У Сириуса вертелись в голове всякие нехорошие подозрения касательно возможных причин этого, но ничего определённого он сказать не мог. А тут ещё эти бесконечные материнские нравоучения на тему соблюдения правил приличия чистокровных! Сириус в который раз за эту неделю пообещал себе, что больше ни за что, никогда не поддастся на подобные уговоры приехать в какое-то другое время, кроме лета. Ничего с Регулусом не случится, если лишний раз без него послушает все эти бредни! Он и так мамочку поддерживает, хуже уже не станет. Да и Вольф не даст ему с «верного пути» отклониться… Сириус горько вздохнул, вспоминая равнодушный взгляд бывшего друга за ужином и его скупые слова одобрения речам Вальбурги. Похоже, что Слизерин всё-таки окончательно взял верх над ним.
Невесёлые мысли Сириуса прервал тихий шорох со стороны двери. Приподнявшись на локте, Блэк посмотрел туда и заметил вползавший через порог светлый клочок. Кажется, это была записка. Сириус прищурился, подозрительно глядя на дверь. Что это ещё за фокусы? Кому понадобилось сейчас общаться с ним записками? Или это очередная шутка? Но чья?
Пока Сириус перебирал в голове кандидатов на ночную корреспонденцию, за дверью послышались приглушённые ковром шаги, удалявшиеся в сторону лестницы. Что ж, значит, это действительно кто-то из людей. Ни один домовик у них у доме, конечно, точно не стал писать бы записок, но мало ли что… А главное: брать или нет?
Вскоре послышались ещё одни шаги, явно чьи-то другие. Лёгкие, еле слышные. Шаги замерли прямо у его двери, а спустя несколько секунд под ней снова зашуршало – вторую записку протискивали по тому же маршруту, тесня первую и накрывая её.
Сириус сел на кровати. Тоски уже не было, одно лишь любопытство. Кто все эти люди? И закончилось уже – или ещё кто-то появится?
Как выяснилось в скором времени – именно ещё. Третьи шаги были спокойными, мягкими, в них не было ни быстроты первых, ни робости вторых. Легко прошелестели по ковру, затихли на время просовывания третьей записки и так же легко прошелестели обратно.
Сириус подождал ещё немного, но больше ничего не происходило. Он соскочил с кровати, быстро подошёл к двери и поднял все три записки. Здесь было слишком темно, чтобы читать, так что он вернулся назад, плюхнулся на кровать и зажёг ночник. Читать стал в обратном порядке – так, как записки легли друг на друга. Первая по счёту, самая свежая, была написана ровным, аккуратным почерком, но автора определить было невозможно – каждые несколько секунд по пергаменту пробегала дрожащая волна, изменявшая очертания букв на новые. Сириус слышал про такие чары, но вживую их ещё не видел.
Сириус, не пиши друзьям. Я знаю, как тебе тяжело, но лучше потерпи. К сожалению, Белла перехватывает твои письма. Я знаю это точно. Сочувствую твоему положению и уважаю тебя за твою смелость, но не стоит лезть на рожон без крайней нужды. Твои друзья узнают, что у тебя… всё не так уж плохо. Не беспокойся. Надеюсь, что скоро тебя отпустят в Хогвартс.
Подписи не было. Сириус задумчиво перечитал послание, возвёл глаза к потолку, соображая, кто мог выразиться в таком стиле из всех, находящихся в доме, и внезапно рассмеялся.
- Ну конечно! Моя дорогая кузина… Спасибо, Энди. А с Белкой я ещё разберусь! Чужие письма читать вздумала! Вот же… тварь! Так, а это от кого?
Сириус, пожалуйста, не надо никому писать. Беллатриса перехватывает твои письма. Сегодня она зачитывала вчерашнее, когда ты ушёл. Я не знаю, как этому помешать, но ты ничего не добьёшься своим упрямством, так что, поверь мне хотя бы раз, сейчас лучше подождать. Я и так догадываюсь, что тебе здесь тоскливо. Мне очень жаль, что это так, но плетью обуха не перешибёшь, так что потерпи хоть раз! Мне кажется, тебя здесь не станут держать все каникулы. И ты не прав насчёт Вольфа, его интересуют не только девчонки и квиддич. Он очень хороший! Без него было бы совсем не так весело в Хогвартсе. И ты это знаешь!
Эта записка тоже была анонимной – явно на случай перехвата. Маскировочные чары для почерка лежали и на ней, но попроще – эти просто придавали буквам идеальные и в силу этого безликие очертания. Впрочем, Сириуса им точно было не обмануть – глядя на текст, он практически видел тревожное лицо брата, склонившегося над столом, нервно закушенную губу и упорно сдвинутые брови.
- Спасибо, Рег! Прости, что плохо думал о тебе. Ты молодец, что решил меня предупредить. Спасибо…
Сириус побарабанил пальцами по последней непрочитанной записке. Ему очень хотелось верить в то, что её написал именно тот, о ком он сейчас думал. Конечно, он был бы рад сейчас любому своему союзнику, любому, кто решил не бросать его одного в запертой комнате, а хоть так приободрить и помочь справиться с тоской. Но, с другой стороны… Было бы очень больно осознать окончательно свою правоту, осознать, что Вольф действительно полностью перешёл на сторону матери, распрощался даже с памятью о былой дружбе и теперь равнодушен к тому, что может твориться с ним, Сириусом.
- А если так, то я тоже хорош… – прерывисто прошептал Блэк, вдавливая записку в покрывало ладонями. – Когда его подбили, я после матча даже не подошёл посмотреть, всё ли в порядке… только издали глянул… А сегодня он и слова приветливого не сказал, а ведь раньше всё же не отказывался переброситься словечком, что бы ни было… Так может, и сейчас? Тьфу! Да что я, в конце концов, разнюнился! Ну-ка!…
Сириус резко перевернулся на спину, вдохнул – и уставился на записку. Эта была совсем короткая. И, что удивительно, на ней даже не лежало маскировочных чар. Буквы были откровенно корявые, но этот приём Сириусу был прекрасно известен – писать левой рукой. «Все почерки правой рукой разные, а все почерки левой похожи друг на друга». Он знал, откуда взят этот приём. И он помнил, кто когда-то посоветовал ему эту книжку.
Сириус закрыл глаза и счастливо рассмеялся. Наверное, если бы Вальбурга вздумала в этот момент зайти в комнату, она была бы очень удивлена, а, прочитав источник такого веселья сына, изумилась бы ещё больше. По её понятиям, истинный аристократ никак не должен был бы радоваться, получив послание, составленное в таком стиле…
Кончай слать письма, дурень! Белка их перехватывает!Глава 31. Тихая гавань. Остыли реки и земля остыла,
Но я замёрзнуть не боюсь!
Это в городе я всё грустила,
Это в городе я всё грустила,
А за городом смеюсь, смеюсь, смеюсь!
Леонид Дербенев, «Чародеи».
Временами Северусу случалось задумываться, как выглядит Хогвартс в разгар лета, когда его большей частью покидают даже учителя, не говоря уже об учениках. Воображение рисовало пустынные в любое время суток коридоры, пятна солнечного света, с геометрической точностью скользящие по полам и стенам, пронзительную тишину внутри замка и возможность услышать с любой башни плеск воды в озере. Картина получалась немного жутковатая в своей спокойности. Если она соответствовала действительности, то летом здесь легко можно было представить себе, что человечество вообще исчезло с лица Земли, и ты – последний оставшийся на планете. Северус, конечно, ценил одиночество и возможность поработать в тишине и спокойствии, но не до такой степени.
Сейчас же, в разгар зимы, старый замок выглядел… Да, вообще-то, просто хорошо выглядел. Даже если не обращать внимания на развешанные повсюду новогодние украшения, сердце просто радовало ощущение праздника, которое парило в воздухе вместе с запахами угощений, отскакивало от стен вместе с эхом весёлых голосов немногих оставшихся в замке школьников, зовущих друг друга то на свежий воздух ради зимних игр, то, наоборот, посидеть в покое, тепле и уюте гостиной… Оно весело хрустело свежим снегом и мягко булькало в котлах лаборатории, куда теперь ему был открыт практически неограниченный доступ в связи с отсутствием других претендентов. Если бы ещё в Хогвартсе не осталось Мародёров, а Вольф с Регулусом, наоборот, вернулись, а ещё лучше – вернулась бы и Лили, уехавшая на каникулы домой, то Северусу нечего было бы больше желать до начала следующего семестра.
К сожалению, нет в этом мире совершенства – это Снейп понял уже давно, и разубеждаться ему в этом пока что не приходилось. Мародёры, пусть и в ослабленном составе, никуда из замка не девались – правда, к счастью, на воздухе они торчали гораздо больше, чем в самой школе. Лили не приходилось ждать раньше последнего дня каникул. А Вольф с Регулусом, как назло, на удивление застряли в доме Блэков, и когда они вернутся, было совершенно неясно.
Меланхоличные мысли Северуса были прерваны аккуратно опустившейся рядом с ним совой. Довольно крупной, чёрной со строгой синей полосой, идущей через оба крыла. Снейп обрадованно улыбнулся и поспешил снять с лапки знакомой крылатой вестницы свёрнутую трубочку письма, а затем угостить гостью беконом. Та вежливо ухнула, методично разорвала его на кусочки и принялась не спеша заглатывать.
Северус, приветствую. Надеюсь, у тебя всё в порядке? Впрочем, в любом случае у меня к тебе есть предложение. Насколько я понимаю, сейчас тебя в Хогвартсе ничего особо не держит. В связи с этим приглашаю тебя провести остаток каникул в Доме Весёлой Стражи. То есть в нашей тёплой дружеской компании. Сразу предупреждаю, оторванность от цивилизации тут полная – кругом поля, леса и снега. Зато нам никто не будет мешать. В программу входят:
- еда – любая и в любом количестве;
- выпивка – то же самое плюс ещё немного;
- уютные спальни и тёплые камины;
- по желанию – конные прогулки в районе поместья;
- настольные игры – вплоть до шахмат, если покера с преферансом будет мало;
- специально для тебя оборудовал лабораторию. Не Слизнортовская, конечно, но поалхимичить сможешь;
- никаких Мародёров и наша тёплая компания в полном составе. Даалу я тоже пригласил.
Короче говоря, если хочешь спокойно и с душой отдохнуть до начала занятий, то милости просим. Слизнорту я тоже уже письмо послал. Он согласен и поможет вам добраться по каминной сети. Если же у тебя другие планы, то просто отпишись с этой же совой. Если согласен – просто прибывай, мы тебя будем ждать до следующего вечера, дальше можем быть уже вне дома. Рег шлёт вам обоим тёплый привет.
Вольф.
- Вот это здорово… – проговорил Северус, смущённо улыбаясь. Он не хотел навязываться кому бы то ни было, так что его ставило в несколько неловкое положение то, что ему вот так запросто предлагали, фактически, условия отличной базы отдыха совершенно задаром. Сразу же в голове всплыла грустная мысль о том, что дома бы ему на такое рассчитывать точно бы не пришлось вплоть до совершеннолетия. Да и после него далеко не сразу бы получилось. Щедрость Вольфа приводила Северуса в определённое смущение.
Снейп нашёл глазами Даалу. Когтевранка радостно пробегала глазами раз за разом послание, бывшее примерно того же размера, что и пришедшее ему, – и, наверное, имевшее того же отправителя. Что ж, хотя, конечно, в её присутствии о покое придётся забыть… но, с другой стороны, и скучно тоже не будет. А это тоже хорошо. Самое главное, чтобы во всём мера была… Но об этом обычно лучше всего удавалось позаботиться самому Вольфу.
Северус, быстро набросав ответную записку с благодарностью и сообщением примерного времени прибытия, методично доел завтрак и направился к выходу из Большого зала – нужно было подготовиться. Как минимум, решить, что взять с собой. По идее, можно было отправляться практически налегке, если исходить из того, что было написано в письме… Хотя нет, всё-таки в любом случае требовалось как минимум прихватить с собой нужную литературу. Даже если Вольфу удалось оборудовать у себя более-менее приличную лабораторию (в чём Северус откровенно сомневался, вспоминая его вечные нелады с зельеварением), вряд ли он успел ещё и нормальных пособий со справочниками натащить. Особенно если учесть то, что натаскивать наверняка пришлось бы с нуля, ведь Северус готов был поклясться, что личное собрание книг Вольфа наполовину состояло из книг по чарам и заклинаниям, а наполовину – из учебников по стратегии и тактике.
- Хэй, Снейп! – послышалось сзади вместе с лёгким, нетерпеливым шагом когтевранки. – Тоже получил от него письмо, да?
- Да, – кивнул Северус, полуобернувшись к сияющей Таркин. – Ты, как я понимаю, едешь?
- Да как же иначе? – рыжая ухитрилась подпрыгнуть, не сбавляя шага. – Такого случая я просто не имею права упустить! Я давно мечтала побывать у вожака в гостях, и вот теперь он сам предлагает! А ты что, не рад?
В последнем вопросе промелькнула угрожающая нотка. Северус про себя вздохнул. Иногда преданность Таркин Вольфу начинала его просто пугать. Казалось, прикажи Лестрейндж ей принести на блюде голову Поттера, и единственное, что уточнит верная рыцаресса – следует ли засунуть той в рот яблоко, как традиционно полагается на пирах?
- Конечно, рад, – спокойно ответил он. – Я тоже ещё никогда у него не бывал. Просто меня смущает, не стесним ли мы его.
- А! – Таркин мгновенно сбавила темп шагов и нахмурилась. – Ну, наверное… Да нет, думаю, всё же вряд ли. Он мне как-то раз говорил, что там у него два этажа. Да и вообще, я ему доверяю. Уж если пригласил, то наверняка всё продумал.
- Ну да, тут я согласен, – кивнул Северус. – Кстати, когда ты собираешься отбывать?
- Как соберусь, – пожала плечами когтевранка. – А ты?
- Тоже. Вместе, наверное, тронемся?
- Отчего бы нет. Дождаться не могу!
- Ладно, – слегка усмехнулся Северус, невольно настроившийся миролюбивей под действием прозвучавшей в её голосе искренней радости. – Тогда давай через час в холле? А оттуда к Слизнорту двинемся.
- Договорились!
* * *
Времени на сборы ушло меньше, чем думал Северус. Хотя в итоге собранная сумка всё равно изрядно оттягивала плечо, но ему удалось уложиться меньше чем за полчаса. Таркин в холле ещё не появилась, и оставалось только ждать. К счастью, как вскоре выяснилось, меньше запланированного – когтевранка тоже не стала долго возиться со сборами и появилась с лёгкой сумочкой на боку, зато с явно обновлёнными макияжем и причёской.
- Отлично, ты уже здесь! – приветственно взмахнула она рукой. – Пошли скорей, мне не терпится!
- И далеко вы собрались? – донёсся сбоку ехидный голос Блэка.
Развернувшись, Северус и Таркин обнаружили перед собой Мародёров – правда, без Люпина. Зато Петтигрю с явно предвкушающей физиономией ошивался за спинами своих дружков.
- Собрались туда, куда тебя не пустят, – отвесил ответную шпильку Северус. – В гости к Вольфу!
По лицу Блэка, вернувшегося, судя по всему, в школу совсем недавно, пробежала тень. Он ненадолго закусил губу, видимо, решая, что ответить, но за него это сделал не пожелавший ждать приятель.
- Что, решили от нас сбежать? – нагло ухмыльнулся Поттер. – Без вашего-то главаря в Хогвартсе уже боязно оставаться?
- Без него скучно, – вмешалась Таркин, делая шаг вперёд, подбочениваясь и окатывая Поттера презрительным взглядом. – Поэтому мы, естественно, приняли его предложение… для избранных, к коим ты явно не относишься. Видишь ли, мой вожак обладает тонким вкусом и подбирает себе богатые, глубокие натуры в друзья… а не такие тупые, как ты, что только и можешь за золотым мячиком гоняться, точно пёсик.
- А ну извинись! – прорычал Блэк.
Таркин совершенно по-Лестрейнджевски изогнула бровь и показала брату Регулуса комбинацию из одного пальца.
Северус с раздражённым вздохом уронил свою сумку на пол, выхватывая из кармана палочку одновременно с остальными участниками спора. Иногда несдержанность Таркин бесила его не меньше, чем привычка Мародёров лезть не в свои дела.
Схватка вышла короткой, но недолгой. Проклятый Петтигрю, втихую прокравшийся за спину сбоку, сбил Северуса с ног неожиданным заклятием так, что палочка от удара вылетела у него из руки, и довольно далеко. Таркин осталась одна против троих и долго не продержалась. Палочку вскоре выбили и у неё, после чего Поттер поднял её в воздух заклинанием левитации и посоветовал извиниться. Неукротимая когтевранка, естественно, ответила лишь отборными морскими ругательствами.
- Таркин, хорошие девочки так не разговаривают, – укоризненно покачал головой Поттер. – Пожалуй, надо бы из тебя вытрясти эти плохие слова…
По его движению палочки Таркин медленно перевернулась в воздухе вниз головой и оказалась несколько раз встряхнута. Встряхивание, в общем-то, было довольно мягким, но нервировало девушку явно совсем другое – она яростно, обеими руками, удерживала юбку от сползания вверх – то есть теперь уже вниз. Блэк довольно заржал.
- Что такое, Таркин? Боишься, что разгадают твои девичьи тайны?
- Если ты про то, что я больше парень, чем ты, то это и так уже все знают! – рявкнула когтевранка. Лицо её быстро багровело то ли от гнева, то ли от прилива крови к голове, а скорей всего, от того и другого разом.
Северус, стиснув зубы, приподнялся на четвереньки и, стараясь не обращать внимания на боль в ушибленных руках и коленках, тихо двинулся к своей палочке, вознося к небесам просьбу, чтобы Мародёры сейчас его не заметили.
- Спасибо, – почти беззвучно выдохнул он, обхватывая рукоятку пальцами и переворачиваясь на спину. – Ступефай!!!
Красный луч Оглушающего шарахнул Блэка промеж лопаток так, что он рухнул лицом вниз, даже не успев обернуться. Поттер стремительно опустил свою волшебную палочку, разворачиваясь к Северусу. У того успело ёкнуть сердце при мысли о том, что может случиться с висящей в воздухе на высоте человеческого роста Таркин, но, к счастью, опытная квиддичистка вовремя сгруппировалась и перекатилась при касании пола, гася энергию удара. Северус Щитовыми чарами успел отразить пару заклятий Поттера, прежде чем разъярённая Таркин подскочила к тому сзади и безо всякой магии от души шарахнула тому ногой по копчику, заставив подскочить на месте и взвыть. Сразу же после этого она хлестнула Поттера по руке, выбивая палочку.
- Любишь смотреть на чужие трусы, гриффиндорец? А свои показать не хочешь?
У Северуса в первое мгновение глаза полезли на лоб, когда он увидел, как Таркин решительно запускает руку за пояс Поттеру – к счастью, всё-таки сзади. Но когтевранка тут же резко вытащила её обратно, сжимая в пальцах край трусов. Поттер взвыл снова, схватился за пах и рухнул на колени. Таркин размахнулась было, чтобы напоследок дать ему пинка, но, помедлив несколько секунд с занесённой ногой, всё-таки опустила её, ограничившись презрительным «Трепанг ползучий!».
Северус, морщась, поднялся на ноги, оглядывая поле боя. Петтигрю куда-то испарился, как только запахло жареным – чего и следовало ожидать. Других свидетелей, похоже, не было. Ну и неудивительно – в это время те немногие, кто остались в Хогвартсе на каникулы, уже либо сидели в гостиных, либо гуляли на свежем воздухе. Северус, слегка прихрамывая, подошёл к своей сумке и поднял её за ремень.
- Сильно досталось? – негромко спросила подошедшая когтевранка.
- Я в порядке, – пробурчал Северус, бросив подозрительный взгляд на валявшихся на полу гриффиндорцев – один молчал, другой шипел себе под нос.
- Не ври, – ещё тише ответила Таркин и быстро наложила обезболивающие чары. – Надо мне научить тебя падать… если хочешь.
Северус удивлённо поднял на неё глаза. Раньше таким мягким тоном она с ним никогда не разговаривала. Встретив его взгляд, когтевранка смущённо моргнула и отвернулась.
- Лучше идём. Пока ещё кто-нибудь не припёрся.
Северус молча кивнул и двинулся вслед за ней. Когда холл остался позади и они спустились в подземелья, Таркин внезапно остановилась и повернулась к нему.
- Я… Понимаешь, Снейп, я просто… ну… хочу тебя поблагодарить.
- Да не за что, – пробормотал Северус, начиная понимать, почему она так смутилась там, наверху.
- Я тоже раньше так думала, – подтвердила его догадки Таркин. – Ты мне казался… ну… не бойцом. Я думала, что ты только при вожаке можешь нормально драться. А сейчас ты… ну… ты повёл себя очень храбро. Рискнул, что тебя поймают и добавят, но помог мне выйти из очень… очень неприятной ситуации. Раньше я думала, что от тебя польза только с твоими скляночками да зельями и может быть, а теперь… В общем, Снейп – прости, что я о тебе так думала. Ты лучше. Спасибо.
И она протянула ему руку. Северус удивлённо моргнул, перевёл взгляд с руки на её всё так же смущённое, но упрямое лицо и осторожно пожал протянутую ладонь – узкую, но сильную, с немного шершавыми пальцами, натёртыми метлой в воздухе и канатами на море.
- Не стоит, – ответил он. – Я бы сделал то же самое для Вольфа и Регулуса… А что так думала обо мне – так я не обижаюсь. Я ведь тоже тебя в основном считаю чокнутой спортсменкой.
- Сочту за комплимент, – весело улыбнулась Таркин. – Но всё равно спасибо. Я не думала, что ты это сделаешь.
- Надо будет – повторю, – просто ответил Северус и получил в ответ довольную улыбку и подмигивание.
* * *
Путешествие через каминную сеть заняло сравнительно немного времени. Северусу раньше не приходилось пользоваться этим видом магического транспорта, так что он получил возможность заодно и получить новый интересный опыт. Впрочем, интересность его быстро упала – перемещение оказалось весьма однообразным, да к тому же ещё и выматывающим. Непрерывное вращение в процессе передвижения, окутывающие облачка сажи и пепла, да к тому же регулярное мелькание перед глазами каминных выходов – от всего этого изрядно мутило. Северус весьма порадовался, когда путешествие закончилось и остаточный толчок Летучего Пороха выбросил его из камина прямо на мягкий ковёр.
- Рад приветствовать тебя у себя дома! – услышал он над собой бодрый голос Вольфа, а через секунду обнаружил перед собой его протянутую руку. Ухватившись за неё, Северус быстро принял вертикальное положение и улыбнулся в ответ сиявшему хозяину. Кажется, Лестрейндж с большой охотой готов был играть эту роль и всячески демонстрировать гостеприимность.
- А я рад здесь очутиться, – хмыкнул Северус, пожимая руку друга перед тем, как отпустить её. – Привет, Регулус!
Младший брат гриффиндорского недоразумения кивнул с радостной улыбкой и, подойдя ближе, тоже протянул руку.
- Как добирался? Всё в порядке? – спросил Вольф.
- Нормально, если не считать небольшой стычки с Мародёрами. Всё в порядке, – поспешил добавить Северус, заметив напрягшиеся лица Лестрейнджа и Блэка, – ничего серьёзного они не сделали. Мы сумели отбиться.
- Как же они меня задолбали, – раздражённо вздохнул Вольф, возводя глаза к потолку. – Когда же это закончится… Привет, Даала!
- Вожак! – Таркин, легко ступившая на ковёр прямо из зелёного пламени, издала радостный возглас и бросилась на шею Лестрейнджу. Тот, смеясь, обнял её и, оторвав от пола, пару раз прокрутил вокруг себя, вызвав дополнительные весёлые вопли.
- Как дела? – поинтересовался Вольф, опустив её наконец на пол и весело растрепав волосы девушки. На его левой щеке теперь красовалось изрядное пятно сажи, «подаренное» щекой самой Таркин, но, похоже, он то ли вообще не заметил этого, то ли его это не волновало.
- Отлично! Просто отлично, как же ещё может быть? Мародёров, правда, встретили, но мы со Снейпом им бока намяли, и они сейчас наверняка у Помфри валяются. А я здесь! Круто, верно?
- Великолепно… – довольно прищурился Вольф. – А с Поттером что?
- Ни сидеть, ни трахаться он сегодня точно не сможет, – гордо похвасталась когтевранка.
- Ну, за поражение такой цели тебе дополнительный бокал огневиски полагается, – с весёлой усмешкой закивал Лестрейндж.
- Здорово! – Таркин с некоторым смущением запустила руку себе в волосы. – Правда, я зараз столько не выпью… Но за вечер точно!
- Это уж как пожелаешь. Так, с чего же начать? Голодны?
- Вообще-то завтрак был чуть больше часа назад, – улыбнулся Северус.
- Мало ли, вдруг вы не ели… Ладно. Если вдруг захотите – заходите в столовую, там всегда что-нибудь имеется. На столе книга заказов, обновляется регулярно – отмечайте, что хотите. Захотите пить – там же, захотите выпить – ко мне, бар рядом с моей спальней. Так, и вообще… а давайте-ка я просто для вас экскурсию проведу, чтобы сразу всё знали – где что?
- Конечно! – с энтузиазмом кивнула Таркин.
- Не против, – согласился Северус.
- Вот и отлично! Конди!
С негромким хлопком рядом появился домовик, немедленно принявшийся кланяться всем присутствовавшим.
- Возьми багаж у гостей, отнеси в верхнюю гостиную, – распорядился Вольф. – И передай на кухню, чтобы к полудню еда была готова на четверых.
Объяснения Вольфа в ходе экскурсии Северус слушал хотя и внимательно, но всё же краем уха, благо в основном они сводились к описаниям «где что находится». Куда интереснее был сам дом, ведь до того Снейпу ни разу не приходилось бывать в гостях у чистокровных – в настоящих волшебных домах. Было даже немного удивительно, что внутренняя обстановка летней усадьбы Лестрейнджей немногим отличалась от того, что он мог видеть в учебниках истории ещё времён начальной маггловской школы – несколько лет он туда всё же отходил. Конечно, портреты были живые, как и в Хогвартсе, но на этом волшебность облика дома, по сути, и заканчивалась. В остальном же всё было вполне по-старинному, в аристократическом стиле, но на удивление обыденно. Бархат на диванах, полированные декоративные латы в коридорах, вычурные бронзовые люстры в гостиных и пышно разрисованные шпалеры на стенах, конечно, производили впечатление, но Северус не мог отделаться от впечатления, что всё это он мог бы увидеть и в жилище обычного маггловского аристократа, выделившего часть фамильного замка под музей.
Дом и вправду был двухэтажным, и не таким уж большим – конечно, четверым подросткам здесь было где разгуляться, но в целом здание вряд ли было рассчитано больше чем на десяток человек зараз. Даже жилые комнаты были лишь на втором этаже. Обстановка была уютной, хотя и, на вкус Северуса, излишне пышной. Впрочем, Вольф, предлагая ему и Таркин выбрать себе спальни по вкусу, немедленно добавил, что её они могут менять по вкусу, надо только позвать домовиков.
- Когда я только прибыл сюда – ну, впервые, – здесь вообще всё было безлико, – пояснил Лестрейндж, широко обводя пространство вокруг себя руками. – Потом уже переставлял всё, переделывал… Но у вас, конечно, свои вкусы, так что обстановка спален – за вами.
Экскурсия закончилась в одной из комнат второго этажа, примыкавшей к широкому балкону, бывшему, впрочем, сейчас заснеженным – никаких окон на нём не было, лишь редко расставленные резные столбики, поддерживавшие лёгкую крышу. Выслушав последнее объяснение, где и что, Северус уже собирался поблагодарить радушного хозяина и отправиться распаковывать вещи, но тут влезла Таркин, живо поинтересовавшаяся, где тут находятся конюшни. И охотно пояснившая, что ей не терпится познакомиться с конём Вольфа.
Северус на всякий случай нацепил на лицо вежливую улыбку, хотя про себя забеспокоился. О своём летнем приобретении Вольф рассказал ещё в поезде первого сентября, и у Снейпа осталось чёткое впечатление, что нрав своего жеребца Лестрейндж намеренно приукрашивает. Ещё больше Северус насторожился, когда Вольф ухитрился каким-то образом отпроситься у Слизнорта и принялся каждым субботним вечером посещать своё летнее жилище на несколько часов, объясняя это тем, что иначе Демон начинает сильно скучать без него. Такая эмоциональная привязанность коня к хозяину настораживала. Она выглядела… необычной.
- Конечно! – заулыбался тем временем Лестрейндж, махнув рукой в сторону и вниз. – Конюшни там. Давайте, одевайтесь, и я вас познакомлю!
От дверей самого особняка к конюшням вела хорошо утоптанная тропка, что сразу давало понять, насколько часто используется этот маршрут. Все прочие дорожки были занесены снегом – полностью или частично. Тяжёлые ворота распахнулись при приближении гостей, повинуясь палочке Вольфа. Изнутри донеслось приветственное ржание.
Конюшни были сами по себе не так уж и велики, как и сам дом. Здесь было ещё несколько лошадей, но внимание Северуса сразу приковал красивый вороной жеребец, радостно тянувшийся через ограду стойла – или как там эта индивидуальная «комната» у лошадников называется, – к Вольфу.
Даже если бы Лестрейндж не сделал предупредительного жеста и не прошипел уголком губ «Стойте здесь», прежде чем с улыбкой двинуться навстречу коню, Северус и так бы приближаться не стал. Уж больно нехорошо косился на него вороной. Радовало одно – Таркин доставались ничуть не более дружелюбные взгляды, хотя та как раз с явным удовольствием любовалась красавцем.
Закончив миловаться со своим конём (а иначе у Северуса назвать это ласковое перебирание гривы с одной стороны и мягкое, э-э, мордотыканье с другой не получалось), Вольф повернулся к Демону спиной, опёрся лопатками ему на грудь, обхватил правой рукой его за шею, а левой поманил остальных.
- Идите, только медленно! Так, Демон, стой спокойно. Знакомься: это тоже друзья. Бить не надо, кусать не надо. Они хорошие. Понял?
Глядя в глубокие глаза жеребца, Северус готов был поклясться, что тот понял. Вот только отнёсся к такой идее весьма скептически.
- У меня сахар есть! – радостно сообщила Таркин. – Он будет?
- Давай сюда, – кивнул Вольф. – Клади на ладонь и протягивай вперёд.
Подавшись навстречу девушке, но не отрывая ладони от чёрной гривы, Вольф аккуратно приложил свою ладонь к её так, что сахар теперь лежал на обеих сразу. Конь выразительно уставился на Лестрейнджа, как бы говоря: «Мы это уже проходили».
- Это тоже друг, – терпеливо, мягко, но достаточно убеждающе произнёс Вольф. – Пожалуйста, Демон. Не трогай её. Она тоже друг.
Испустив глубокий вздох – так, что от него растрепались волосы и Лестрейнджа, и Таркин одновременно, – Демон всё же соизволил наклониться и величаво угоститься сахаром, сразу же после этого выпрямляясь и начиная им хрустеть уже с надменной высоты своего роста. Вольф довольно улыбнулся.
- Спасибо! Поздравляю, Даала, он тебя признал. Можешь к нему подходить, только осторожно. Северус?
- Э-э… Нет, спасибо, – покачал головой Снейп, подозрительно глядя на могучего вороного. – У меня стойкое ощущение, что он слишком презрительно ко мне относится.
- Не принимай на свой счёт, он презрительно относится ко всем. Кроме меня, конечно – но мне пришлось немало постараться, чтобы добиться его признания.
- А мне он нравится! – весело сказала Таркин, восхищённо рассматривая коня вблизи. – Я в нём родственную душу чувствую.
- О да, ещё один повод быть настороже, – съехидничал Северус.
- Не будь букой, Снейп! Иди сюда, я тебе сахару дам!
Бросив короткий взгляд на поперхнувшегося Снейпа, Таркин всё же удосужилась уточнить:
- Ну, чтобы ты тоже мог познакомиться! Давай, ты же не трусишь?
- Запрещённый приём, – хмуро пробурчал Северус, шагая вперёд. Во взглядах Демона и Таркин действительно было что-то похожее.
После долгих уговоров и попыток, длившихся чуть ли не полчаса, вороной наконец согласился принять сахар и у Северуса. Весьма довольный Вольф заявил, что теперь завтра они смогут отправиться все вчетвером на конную прогулку. Выходя наружу, Снейп серьёзно задумался, стоит ли ему вообще присоединяться к этой затее – его не покидало ощущение, что слишком умный конь над ним сейчас просто издевался. Демон вообще был явно слишком умён для обычного коня. Вероятней всего, в его родословной были магические создания – единороги или пегасы. Хотя, если исходить из ума и вредности, скорее уж за его прабабушкой некогда ухлёстывал фестрал или даже келпи, причём явно успешно. Это объясняло многое…
Пока друзья тоже покидали конюшни, только, в отличие от него, не слишком торопясь, Северус залюбовался зимним садом. Здесь было удивительно тихо. Морозная тишина висела кругом, не нарушаясь даже дуновением ветра. По всей видимости, не так давно здесь холодный воздух сменялся тёплым, или наоборот – в любом случае, ветви деревьев были густо покрыты ярко-белыми иголочками инея, признаком недавнего зимнего тумана. Издали казалось, что деревья отлиты из чистого серебра. Сквозь довольно редко посаженный сад смутно виднелась ажурная ограда, убранная в такой же серебряный иней, и можно было немного проследить вьющиеся между деревьев тропинки, хотя изрядная их часть была занесена снегом. Особых сугробов, правда, не было, но и настоящая зима началась относительно недавно.
- Красиво у тебя здесь, – проговорил Северус, вдыхая удивительно чистый воздух.
- Да… Это точно, – рассеянно вздохнул Вольф, запирая ворота. – Но здесь лучше летом, всё поместье в первую очередь на это время года рассчитывалось. Вообще, давайте соберёмся здесь, скажем, в августе. Ночи уже становятся прохладными, но начинают зреть яблоки. Ночью с балкона отлично видны звёзды – даже в Хогвартсе они никогда не бывают такими яркими, как здесь. Днём уже не жарко. Приезжайте!
- Если отпустят, – к собственному удивлению, в унисон с Таркин откликнулся Северус. Когтевранка бросила на него короткий взгляд, отвернулась и тихо вздохнула. Глядя на них, вздохнул и Вольф.
- Сообщите, если возникнут проблемы. Помогу, чем смогу.
- Спасибо, – с некоторым смущением откликнулась Таркин, приободряясь. Северус просто благодарно кивнул в ответ.
- Ну и отлично. Чем хотите заняться? До темноты ещё есть время, можем погулять вокруг. До озера дойти. Коньков, правда, у меня нет, но, если любите подлёдный лов, то могу найти кое-что…
- Да нет, спасибо… Я бы лучше картинную галерею посмотрела, если честно, – призналась Таркин.
- А я погулять не откажусь, – сообщил Северус. – В пределах ограды, правда – далеко идти сейчас неохота. Красивый очень уж у тебя сад.
- Ну, строго говоря, я его ни сажал, ни разводил, – хмыкнул Вольф, явно польщённый и смущённый одновременно, – но и не менял, да. Тогда на здоровье – гуляй, где хочешь.
Гулял Северус почти до самой темноты, прервавшись лишь ненадолго на присланные с домовиком горячий чай и тарелку бутербродов. Зимний сад поместья окутывали такие чистота, тишина и покой, какие раньше Снейпу разве что снились – ни в Хогвартсе, ни в родном городе он раньше ничего подобного не встречал. Здесь можно было бродить и бродить, наслаждаясь нетронутой морозной свежестью и рассеянно вслушиваясь в скрип снега под ногами. Наверное, при солнечном свете сад выглядел бы ещё прекрасней – но, к сожалению, небо заволакивал плотный слой зимних облаков от края до края. Никакого искусственного освещения здесь тоже не было, что заставило Северуса всё же повернуть в сторону засиявшего огнями особняка, когда наступивший вечер начал скрадывать очертания предметов.
Сейчас Дом Весёлой Стражи выглядел ещё уютней, чем днём, причём как снаружи, так и внутри. Сбросив зимнюю одежду подоспевшему домовику, Северус двинулся наверх, откуда пахло пряным – то ли глинтвейном, то ли выпечкой, – и звучали струны. Кажется, у Вольфа было весьма недурное настроение.
Так оно и оказалось. В камине гостиной жарко пылал огонь, низкий столик перед ним был завален угощением, а друзья расселись широким кругом – Регулус, подобрав под себя ноги, устроился на одном диване, хохочущая Таркин валялась на другом, а Вольф вальяжно расселся в пышном кресле, устроив на коленях лютню, а на подлокотнике – полный бокал.
- Картина маслом: «Стая на отдыхе», – с беззлобной усмешкой прокомментировал Северус, лавируя между креслами, диванами и столиками, оставленными вне полукруга, озаряемого огнём камина.
- А вот и наш одинокий странник! – Лестрейндж отсалютовал ему бокалом. – Не замёрз?
- Не настолько холодно, – хмыкнул Снейп, выбирая кресло поближе к огню и угощению. – Но погреться не откажусь. А каково у тебя сейчас там, на Оркнеях? Поди, сурово?
- Не очень, там же Гольфстрим рядом. Вот если разве что шторм налетит – тогда да, даже из замка стараемся не выходить. Волны всё побережье захлёстывают, – Вольф отпил вина, которому отблески камина придавали багровые оттенки. – Ну, как тебе обстановка? Доволен?
- Шутишь? – рассмеялся Северус. – Ещё утром я о таком отдыхе разве что мечтал.
- Отлично! А у нас тут, кстати, вечер музыки развернулся. Что хочешь послушать? Балладу, марш, что-нибудь танцевальное?
- Мне всё равно, – со смешком махнул рукой Северус. – Я в музыке неважно разбираюсь. На твоё усмотрение.
- Вот как? – Вольф, отставив бокал, задумчиво провёл рукой по струнам, с готовностью откликнувшимся хозяину. – Ну что ж… Кто хочет, чтобы я сыграл оркнейскую застольную весёлую? Предупреждаю – есть неприличности!
- Неприличности? – Таркин рывком приняла вертикальное положение. – О, прошу тебя: сыграй немедленно!
- Мама мне такое слушать не разрешает, – поддержал её Регулус. – Давай, Вольф!
Северус в неприличностях разбирался более чем – район проживания способствовал. Но отчего бы не послушать магическую песню, пусть и немного похабную?
- Зажигай, капитан! – махнул он рукой, опускаясь в кресло и готовясь слушать.
Вольф весело расхохотался и снова коснулся лютни.
- И-и-хо!
Пальцы Лестрейнджа стали легко выбивать на гулком деревянном боку задорный ритм: пам, пам-пам-пам-пам, пам, пам-пам-пам-пам… Затем дразняще дёрнули струны, отозвавшиеся дрожащим звоном.
- Ни-наварагу, ни-наварагу, ни-наварагу чанга, ни-навара-респонсо-вата-ватару-вага-чанга!
Звучало это скорее как запев в духе «йо-хо-хо», чем сознательное наречие – хотя со всей определённостью Северус не взялся бы судить. В любом случае, Вольф уже решительно набрал воздуху в грудь, а мелодия оформилась окончательно.
Гриффиндорские воины носят юбки,
Под которыми нет трусов!
Они храбрее всех на свете,
Они прогонят слизеринских псов!
Северус так и застыл, пытаясь уложить в голове услышанное. Нет, что Лили храбрее всех Мародёров, вместе взятых, он был согласен, но теперь в голове упорно вертелось «нет трусов». А Вольф тем временем продолжал:
Слизеринские воины носят брюки,
Под которыми есть трусы!
Они храбрее всех на свете,
И им не страшны гриффиндорские псы!
Ну, это ещё было терпимо. Тем более что дальше последовал красивый перебор, чем-то похожий на тянущие звуки волынок. Вольф, исполняя его, хитро улыбался и подмигивал.
Пуффендуйские воины тоже не слабы,
Не слабей, чем Годрика псы!
Пуффендуйские воины ходят в пабы
Пропивать свои трусы!
Северус фыркнул, про себя радуясь, что успел оторваться от бокала. Вольф не унимался:
Когтевранские воины носят гривы,
Заслоняющие трусы!
Когтевранские воины строят пабы,
Куда заходят пуффендуйские псы!
За этим последовал новый перебор, во время которого Таркин спрыгнула с дивана, подцепила за руку Регулуса и принялась отплясывать с ним круговую чечётку в такт музыке. У Блэка получалось неважно, но старался он с охотой.
Шармбатонские воины жрут лягушек
И загнивают на корню,
Заслышав грохот хогвартских пушек,
Трусы меняют пять раз на дню!
- У нас нет пушек! – сквозь хохот выкрикнул Северус.
- Какая разница? – смеясь, ответил Вольф.
Дурмстрангские воины ходят строем
В медных латах поверх трусов.
Они страдают геморроем,
Но держатся лучше шармбатонских псов!
Ну правильно, родню по материнской линии тоже не забыл. А дальше что?
Отважные воины племени магглов
Не подозревают о трусах,
У них вообще до *** отваги,
А *** теряется в небесах!
Это была катастрофа! Северус сделал вид, что чихнул. Два раза. А потом кашлянул. Смех рвался из груди с такой же силой, с какой щёки заливала краска. Определённо, у него было слишком буйное воображение!
Министерские воины щеголяют
В трусах из рыбьей чешуи.
При виде противника оголяют
Пропахшие рыбой… мечи свои!
Северус попытался представить, как это выглядит. И тут же понял, что даже его не слишком культурное воспитание не позволяет. Таркин с Регулусом хохотали, уткнувшись носами в плечи друг другу. Пока Снейп изо всех сил пытался не спрятать лицо в руках, Вольф не забыл и себя любимого.
Оркнейские воины всех отымеют,
Невзирая на трусы.
Они вообще ни на что не взирают,
Кроме «Крови» и колбасы!
Сделав последний залихватский перебор, Лестрейндж со смехом обежал комнату глазами и остановился на утирающем выступившие от смеха слёзы Северусе. Вольф хитро сощурился и взял припев…
Как меня вставило, как меня вставило, прямо мороз по коже –
Как меня вставило, так и оставило, чтоб вас так вставило тоже!
Северус всё-таки сполз с кресла в приступе смеха, пока Таркин с Блэком, расцепившись, плюхались на диван, дружно аплодируя Лестрейнджу. Вечер определённо удался*.
* * *
Посиделки затянулись допоздна – часовая стрелка перешла за «два», когда все наконец разошлись по своим спальням. Вольф напоследок, по давней привычке, решил обойти дом и проверить, всё ли спокойно. Тем более что сейчас у него ещё и гости были…
Защитные чары держались нормально, кругом стояла тишина. Ночь окружала Дом Весёлой Стражи, окутывая его своим одеялом уюта. Никого чужого рядом не было. Удовлетворённо кивнув, Вольф, как обычно, поручил дальнейший дозор домовикам на всякий случай, а сам поднялся наверх. Перед сном стоило ещё проведать друзей и уточнить, всё ли в порядке. Мало ли что кому могло непредвиденно понадобиться…
Регулус уже валялся в кровати, хотя и с книжкой в руках. Увидев Вольфа, он немедленно отложил её и уселся.
- Что-то случилось?
- Всё в порядке, Рег, – улыбнулся Вольф. – Просто зашёл спросить, всё ли у тебя нормально.
- О, всё отлично! – заверил его Блэк. – Здесь даже уютнее, чем моя спальня дома…
Он с грустью вздохнул.
- Летом, если твои родители разрешат, можешь гостить здесь хоть до сентября! – подбодрил его Лестрейндж.
- Правда?! – обрадованно вскинул на него взгляд Регулус.
- Конечно! Мне только в радость будет. Сам видишь, этажа два, а я один. Хорошо ещё, гости мне не запрещены.
- Спасибо, Вольф! Постараюсь уговорить маму! Она, вроде как, не против нашего общения. Жалко только, что Сириуса… неважно…
- Я бы тоже хотел, чтобы он был с нами, – мрачно признался Вольф. – Увы, боюсь, он сейчас предпочтёт один день с Поттером и… прочими, чем всё лето здесь.
- А жаль, верно? – печально спросил Регулус. – То есть, я всё понимаю, он уже выбрал друзей… но мне очень жаль, что не нас.
- И мне, – кивнул Лестрейндж. – Но, увы, мы уже не в силах это изменить… Так что остаётся обходиться нашей собственной тёплой компанией. Ты же помнишь, что можешь обратиться ко мне с чем угодно?
- Конечно. И я очень тебе за это благодарен, Вольф, я… Ох, ну, ты просто знай, что я очень ценю тебя и то, что ты для меня делаешь. Очень. Ты ведь, на самом-то деле, делаешь для меня всё то, что должен бы был делать Сириус, окажись он у нас, а не у гриффиндорцев. И… я никогда этого не забуду.
- Без умысла, без корысти, не для беды и горести, Рег, – мягко засмеялся Вольф. – Мне приятно, что я могу тебе помочь.
- Я… тебя точно не отягощаю? – опасливо уточнил Регулус. Но в ответ Вольф только рассмеялся.
- Я очень рад, что могу о тебе позаботиться. Считай это братским инстинктом, передавшимся от Руди.
Регулус расслабился и широко улыбнулся в ответ.
- Спасибо! Если хочешь знать… Ты, по-моему, лучший брат, чем Сириус.
- Сейчас-то понятно, – усмехнулся Вольф.
- Да нет, ты не понял… Вообще, – покраснел Регулус.
- Даже так? – улыбнулся польщённый Лестрейндж. – Мне очень приятно это слышать.
- Так за тем и сказано, – Блэк смутился ещё больше.
Рассмеявшись, Вольф пожелал доброй ночи и вышел из комнаты. Теперь стоило сделать крюк до спальни, выбранной Северусом – было похоже, что он старался разместиться подальше от Даалы… которая, естественно, выбрала себе комнату, ближайшую к комнате самого Вольфа.
- Как устроился, Сев? Всё нормально?
- Да, всё в порядке, спасибо, – Снейп поднял голову. В отличие от Регулуса, он даже ещё и не ложился, хотя тоже читал – за столом. Вольф разглядел на странице книги какую-то схему зельеварения.
- Ты прямо как тот ёжик из анекдота, – фыркнул Лестрейндж. – «Бедняга, и здесь без работы не можешь».
- Зелья для меня – удовольствие, а не работа, – возразил Северус, откладывая книгу. – К тому же до следующего семестра осталось всего ничего.
- Как знаешь, – с улыбкой вздохнул Вольф. – Только не переучись, а то сил на отдых не останется.
- Логично! – возвёл глаза к потолку Снейп. – Надеюсь только, что за лето я не выдохнусь так, что СОВ не осилю!
- Тогда удачи, – подмигнул Вольф. – Не забывай, что мы все рассчитываем на твой зельедельческий гений, который позволит нам утереть нос Мародёрам и на экзаменах!
- Вольф! – Северус смерил его укоризненным взглядом, который, впрочем, изрядно обесценивался пляшущими в глазах искорками смеха. – Я в жизни не слышал более изящной просьбы дать списать!
- Я куртуазен как никто, я это знаю! – с готовностью подтвердил Вольф и сделал вид, что подметает пол перьями воображаемой шляпы. Спустя мгновение оба уже смеялись.
- Ладно, не буду тебе мешать, – всё ещё смеясь, махнул рукой Лестрейндж. – Забыл написать – вставать можешь во сколько хочешь.
- Что, совсем?
- Абсолютно. Хоть весь день спи… впрочем, сейчас это несложно.
- Учту, – хмыкнул Северус, возвращаясь к книге. – Доброй ночи.
- Доброй ночи.
Вольф закрыл за собой дверь и слегка зевнул, идя по коридору. Так, теперь только удостовериться, что у Даалы тоже нет проблем, и можно ложиться самому. Подойдя к двери спальни, выделенной когтевранке, он вежливо постучал.
- Да? Входите? – послышался удивлённый голос девушки.
- Это я, – Вольф зашёл внутрь.
- Вожак? – изумилась Даала, соскальзывая с подоконника, на котором до того сидела. – Но с чего ты вздумал стучать? Это же твой дом!
- Ну интересное дело! – Вольф развёл руками в стороны. – А если бы ты была в неглиже?
Даала посмотрела на него так, словно он заявился к ней в гриффиндорском шарфе. Покачала головой, усмехнулась и легко сдёрнула с себя рубашку.
- Это вот так?
Вольф ненадолго потерял дар речи. Разум подталкивал его скорее отвести глаза в сторону, но глаза упорно упрямились – уж больно приятное зрелище было перед ними.
- У тебя… красивая грудь, – выдавил он наконец из себя, моргнув. Даала улыбнулась, довольная произведённым эффектом, и, весело подмигнув, снова набросила рубашку, небрежно застёгивая её.
- Я знаю. Форма, размер – всё на месте. Так что стесняться мне нечего.
- Уважаю, – весело хмыкнул уже пришедший в себя Вольф.
- Ну, и потом… – Даала, посерьёзнев, тихо подошла к нему. – Ты же мне практически как брат. Я не хочу вести себя, как штампованная леди, которая при первой возможности охает, визжит или кривится. Вожак… я так хочу быть собой…
- У тебя проблемы, – резко посерьёзнел Вольф. – Говори.
Даала вздохнула и, развернувшись, прижалась к нему спиной, утыкаясь макушкой под подбородок Лестрейнджа и давая себя обнять.
- Скажи, ты разбираешься в звёздах?
- Неплохо. А ты разве нет? Ты же морячка.
- С секстаном всегда работал дед… Я могу найти нужные звёзды по атласу, но на память знаю далеко не все. Покажешь мне? Здесь как-то не очень знакомо…
- Скорее, уже поздно. В это время многие созвездия выглядят непривычно. Тебя интересует что-то конкретное?
- Да, – Даала мягко высвободилась из его рук и подошла к окну. – Вот, взгляни. Что это за созвездие? Никак не могу определить, что это за звезда, хотя она очень яркая…
- Ничего удивительного, – Вольф, последовавший за ней, снова обнял девушку, подавшуюся к нему. – Это вообще не звезда. Это – Юпитер. Он сейчас в созвездии Льва.
- Лев! Ну конечно же! А значит, вон та звезда, что слева от Юпитера… Регулус?
- Точно, – подтвердил Вольф. – Та самая. Тёзка нашего друга. Выше Льва – Рысь и Большая Медведица, ниже – Гидра. А если смотреть туда же, куда и Лев, то там недалеко за Юпитером находится Процион, Млечный Путь – вон он виден, – и… Единорог.
На самом деле последнее названное созвездие разглядеть было непросто даже здесь. Но Вольфу отчаянно не хотелось упоминать ярко сиявшую рядом и ниже звезду. Впрочем, за него это сделала Даала.
- А вон там – Сириус, – тихо произнесла она. – Я узнаю его… Ты ещё скучаешь?
- Временами, – так же негромко ответил Вольф.
- Тебе, по крайней мере, есть по кому… У тебя есть братья… У тебя есть друзья, живы отец и мать… – Даала повернулась к нему, на длинных ресницах поблёскивали слёзы. – А у меня… Вожак, у меня ведь, по сути, есть только ты…
- А как же твои мать и сестра? – спросил Вольф после непродолжительного раздумья.
- А им нет дела до меня, – сквозь слёзы усмехнулась Даала. – Ривоч я, похоже, только стесняю. Она совсем не похожа на меня, и ей нет до меня никакого дела. Знаю, ты сейчас будешь говорить, что мне всё это только кажется, и на самом деле она моя сестра и не может меня не любить. Может, вожак. Очень даже может. Она старше, и хочет как можно быстрее сбежать от нас. Найти себе парня и забыть обо всём. Я понимаю, что её тяготит наш дом. После смерти отца мать так толком и не оправилась… у нас стало намного мрачней. Мне всё чаще начинает казаться, что она не столько живёт, сколько доживает. Она ведь любила его, очень. Я помню, хотя мне тогда было всего семь лет. Я думаю, что она решила напоследок натренировать нас для жизни во взрослом мире… и всё. Не знаю, что она дальше собирается делать. Ривоч ко мне всё холоднее с каждым годом относится. Боюсь, я… останусь одна после Хогвартса.
- Ты никогда не будешь одна, – решительно сказал Вольф, бережно поднимая пальцами лицо Даалы и заглядывая ей в глаза. – Слышишь? Пока я жив, ты никогда не будешь одна! Я понимаю, чего ты боишься. Когда я поступил на Слизерин и рассорился с Сириусом, я тоже в какой-то момент очутился почти один. Рудольфус оканчивал Хогвартс, и у него было полно своих дел. Рабастан… он хороший человек, но иногда мне кажется, что впору ему со мной советоваться, а не наоборот. Сириус ушёл, и я остался один – с Северусом, но тогда его ещё толком не признали на факультете. Приходилось, фактически, держаться за двоих, чтобы нормально вырулить.
- И как же ты справился? – спросила внимательно слушавшая девушка.
- Смешно, но помогло именно осознание того, что я ответственен не только за себя, – пожал плечами Вольф. – Было легче идти вперёд и завоёвывать себе место, когда я осознавал, что помогаю не только себе, но и другу, дерусь с Мародёрами не только за себя, но и за весь Слизерин… Мне проще работать, когда есть во имя чего. Сам-то я всегда проживу – как бы Хогвартс ни закончил. Даже если вообще не закончу! По семейному кодексу мне в любом случае до конца жизни приличная сумма полагается – ни голодать, ни скучать не придётся. Так что ради себя мне нет особого резона напрягаться… а вот ради друзей…
Вольф бережно стёр блестевшие на скулах Даалы слёзы.
- Моя отважная воительница. Моя дорогая подруга. Я никогда тебя не брошу, что бы ты ни натворила. Я всегда приду к тебе на помощь, когда ты позовёшь – или если я просто увижу, что тебе она нужна. Ты всегда можешь прийти ко мне с любой бедой, и я тебя выслушаю и помогу. Ты можешь просить у меня всё, что хочешь – если это в моих силах, я дам это тебе. Что бы с тобой ни случилось, будь ты в горе или счастье, больна или здорова, в проигрыше или успешна – я всегда буду с тобой и никогда тебя не оставлю. Твоя беда – моя беда, твоё счастье – моё счастье. Ты понимаешь?
Большие синие глаза Даалы заворожённо смотрели на него.
- Я… догадывалась об этом, – одними губами прошептала она. – Но никогда не думала… что вот так… Ты ведь знаешь, что ты привлёк меня именно этим? Я видела, как ты защитил Северуса, когда от него отвернулись даже ваши… В тот день я впервые обратила на тебя внимание. Ты… ты хоть представляешь, какое счастье для меня слышать эти слова? Последний раз я что-то похожее слышала, наверное, лет восемь тому назад…
- Только не надо плакать снова, – Вольф легко коснулся губами её лба. – Хотя… Если тебе станет легче, поплачь. Никто не увидит, а я не скажу.
- Ты хоть представляешь, как я тебя люблю? – Даала серьёзно посмотрела на него. – Нет, не как парня. Парней много, а ты один. И никогда, ни с кем иным, я не смогу быть так открыта и искренна, как с тобой. Я знаю, что надо мной смеются за мою преданность тебе. Правда, в лицо мне редко кто отваживается засмеяться. Но я только горжусь этим. Ты… Ты даёшь мне то, чего не в силах дать никто больше. И это даже не дружба – дружить-то я более-менее могу и с другими, нет, ты… Это… Даже не знаю, как сказать… А, нет, кажется, поняла. Ты говоришь, что я могу просить у тебя, что угодно, так?
- Да, так, – кивнул Вольф и внимательно взглянул на неё. – Говори.
- Просто я поняла, кто ты для меня, – прошептала Даала. – Ты ведь заменил Регулусу старшего брата, верно?
- Надеюсь, что смог.
- Вот-вот, это тоже ты, – улыбнулась Даала, с любовью глядя на него. – Но у Рега всё же он есть, и они друг друга всё же помнят и… во всяком случае, не ненавидят. А у меня его никогда не было. Скажи, ты… ты можешь быть старшим братом и для меня?
Вольф мягко засмеялся и, обняв Даалу покрепче, прижался своим виском к её.
- А ты, значит, будешь мне младшей сестрёнкой?
- Только ради тебя, – хихикнула девушка. – Надеюсь, мне не придётся спрашивать у тебя разрешения встречаться с парнями?
- Только если это будут люди, достойные моей любимой сестры! – Вольф грозно сдвинул брови и насупился, состроив такую физиономию, что Даала не выдержала и рассмеялась. В следующую секунду её подхватили на руки, прокрутили пару раз, смешно потираясь носом об нос, и опустили на кровать.
- А ещё моя сестра должна беречь здоровье и не торчать слишком долго на холодном подоконнике, – продолжил Вольф, выдёргивая одеяло из-под Даалы и тут же её им укутывая. – И ещё, имей в виду, я всё время буду о тебе беспокоиться. Я буду спрашивать, всё ли у тебя в порядке с уроками, я буду всё время писать тебе летом, когда мы будем порознь, и я буду следить, чтобы ты ранней весной не выбегала на улицу без шарфа. Но вдобавок ко всему я буду разрешать тебе есть мороженое, сколько влезет, надеясь на твоё благоразумие, и буду позволять тебе, как и раньше, драться рядом со мной… Одним словом, я буду просто ужасным старшим братом, моя матушка пришла бы в ужас от подобных проявлений братской любви. Ну так что, ты всё ещё согласна?
- Ты… ты… – Даала не находила слов от смеха и счастья одновременно. – Конечно, да! Ты мой лучший на свете старший брат и лучший друг навсегда!
Она обхватила его руками за шею и потянула на себя, утыкаясь носом в тёплую, растрёпанную шевелюру и счастливо смеясь. Сейчас Даала Таркин была уверена в прекрасном будущем, как никогда раньше. Её мечта сбылась.
____________________________________________________________________________
* Песня, которую исполняет Вольф - переделанная. Оригинал - Башня Rowan, "Песня про псов, воинов и трусы".
Глава 32. Весенние подснежники.Холодная весна.
Спят дальние огни…
Как долго я искал
Мечту моей любви!
Хороводит снег с дождём –
Мечта, дорогу мне согрей!
Тебя, весна моя, увидеть надо –
Будет теплей!
Джанго, «Холодная весна».
Оглядываясь назад, Северус думал, что это, пожалуй, лучшие зимние каникулы из всех, какие у него только были. Всё, что обещал Вольф, было исполнено: отличная еда, бившая школьную по всем параметрам, спокойствие и тишина вокруг – ничей сон никогда не тревожился, весёлый уют круга друзей, властно манивший забыть о внешнем мире вообще. Обещанная Лестрейнджем лаборатория, хотя, конечно, и уступала Слизнортовской, но, тем не менее, оказалась вполне себе годной. Радовали даже конные прогулки, хотя Северус до этого времени вообще ни разу на лошади не сидел. К счастью, Вольф снова проявил понимание и заблаговременно дал ему пару уроков вне поле зрения Блэка и Таркин, которые в это время резались в покер на втором этаже особняка.
Мир и покой царили в Доме Весёлой Стражи, и Северус был просто счастлив, когда, уже незадолго перед отъездом, Вольф сообщил друзьям, что при первой же возможности пригласит всех и летом – на сколько сможет. Впрочем, в восторге был не он один – Регулус, зажмурившись, сиял улыбкой, а Даала просто повисла с радостным воплем у Вольфа на шее.
Таркин вообще несколько изменилась за эти дни. Северус не взялся бы со всей уверенностью сказать, что именно на неё так повлияло, но было очевидно, что когтевранка ведёт себя мягче и миролюбивей, чем обычно. Нет, конечно, голубем она не стала и всё так же была готова смазать по ушам и хлёстким словцом, и просто ладонью, но всё же… всё же была заметна несомненная перемена. Даала чаще улыбалась, и её улыбка была более мирной и весёлой. Более того – она даже почти перестала первой подкалывать его, Северуса! Как следует поразмыслив над этим, Снейп пришёл к выводу, что, скорей всего, причиной служит общая умиротворённая атмосфера этого дома… и постоянное присутствие рядом Вольфа. Рядом с ним Таркин вообще всегда вела себя мягче, а уж сейчас, когда недостатка в нём не ощущалось, и вовсе, по-видимому, из тигрицы в кошку переквалифицировалась. Нет, ну сиамскую, конечно, но всё равно кошку! Один раз Северус даже застал утром в гостиной Даалу, обнимавшуюся с Вольфом. Снейп вовремя успел остановиться, не шагнув внутрь, и получил возможность несколько секунд понаблюдать за ними из-за дверного косяка. Выглядели оба интересно – объятия не были похожими на быстрые дружеские, но и на страстные любовные тоже не тянули. Это было… нечто среднее. Даала стояла, обвив Вольфа руками на уровне талии и уткнувшись лицом ему в грудь, а он обнимал девушку за плечи, прижавшись щекой к её макушке. Оба не шевелились, только тихо говорили о чём-то – так, что были слышны лишь отдельные слова, но, судя по интонации, это был всё же спокойный разговор, а не любовное признание и не рыдание в жилетку. Чтобы не оказаться засечённым в неловком виде подслушивающего, Северус тихо отступил и ушёл в другую гостиную, но увиденная сцена продолжала стоять у него перед глазами, разжигая любопытство. Что-то в ней было… необычное. Непривычное. Ну, положим, самого Вольфа в таком виде было представить несложно – роль психоаналитика он уже традиционно выполнял для всех троих. Регулуса в таком же диалоге тет-а-тет Северус не раз засекал, когда тот прогуливался с Вольфом по одной из открытых галерей Хогвартса, да и сам Снейп нередко искал такой же возможности поговорить наедине, излить душу и попросить совета, выбирая обыкновенно поздний вечер в Общей гостиной Слизерина, когда все или почти все уже расходились по спальням. Именно в это время было удобней всего подсесть к Вольфу поближе, чтобы побеседовать о чём-нибудь важном. Лестрейндж не только никогда не выказывал при этом недовольства – более того, он через какое-то время даже начал по одному взгляду и выражению лица друга понимать, что есть серьёзный повод для личного разговора.
Пожалуй, эту черту в нём Северус ценил едва ли не больше, чем все его стратегические таланты и способность один на один начистить физиономию любому гриффиндорцу-погодку. Способность выслушать. Вольф спокойно устраивался рядом, внимательно смотрел и слушал, хорошо чувствуя, когда надо задать вопрос, а когда – просто помолчать. А потом предлагал свой совет и помощь, которые весьма часто оказывались дельными. Ну, а если всё же не оказывались – Лестрейндж не смущался и не пятился, а выдавал после совместного обсуждения новый вариант. Северус никогда не любил плакаться в жилетку кому бы то ни было, но Вольф умел выслушать так, что на душе не оставалось неприятного ощущения собственной жалкости. Умел выслушать и помочь – и вот за это Снейп готов был спустить ему что угодно. Ведь, если вдуматься, то единственной альтернативой для разговора по душам была Лили – но разве с девушкой, в которую ты влюблён, можно чувствовать себя так же открыто, как с лучшим другом? Разве с убеждённой гриффиндоркой можно было так же поговорить о чём угодно, как с рассудительным слизеринцем? Чувства Северуса к Лили оставались неизменными, но даже они всё-таки не могли заслонить от него тот факт, что с ней так вести себя нельзя. Есть вещи, которые она просто не будет выслушивать. Есть то, для чего она упорно будет выбирать самое простое, но при этом неверное решение. Есть, наконец, ситуации, которые вообще не подлежат обсуждению с девушкой – как наверняка и у неё тоже есть такие, о которых не поговоришь с парнем. А в итоге всё это означало одно: открыть свою душу, не опасаясь за неё, Северус мог на данный момент только Вольфу. Возможно, ещё Регулусу, но тот за консультациями сам бегал к старшему товарищу.
В сущности, это означало, что Снейп в определённой степени зависим от Лестрейнджа. Но ни разу на памяти Северуса – ни разу! – Вольф не пытался как-то воспользоваться этим преимуществом, никогда ничего не просил за свою помощь. А ведь вряд ли не догадывался, насколько важную роль играет для Снейпа. Но – ни разу не замахнулся на то, что принято называть злоупотреблением. Вольфу не просто можно было довериться – ему можно было довериться без опаски. И вот это подкупало окончательно. А ведь Северус небезосновательно считал себя самым склонным к подозрительности и недоверчивости среди всех четверых. Что уж тогда говорить о Регулусе и Даале, у которых тоже были свои проблемы, и эти проблемы точно так же мог помочь решить Вольф? Так что, в итоге, нет ничего удивительного в том, что в конце концов ему, Северусу, довелось застать во время личного разговора с Лестрейнджем и Таркин. Пожалуй, по-настоящему необычна была только обстановка разговора – всё-таки в обнимку Вольф ранее на памяти Снейпа ни с кем не разговаривал. Максимум – Регулус себе позволял иногда, сидя на одном диване, прижаться к старшему другу плечом. А тут… Главное, как на это пошла сама Таркин? Лишних прикосновений она вообще никогда не любила, и рукопожатия, и хлопки по плечу у неё всегда были короткие. И вот, пожалуйста – обняла, прижалась всем телом и чуть ли не мурлычет. Нет, понятно, что к Вольфу она всегда относилась, прямо сказать, с пиететом, но всё же, вот так вот… С другой стороны, всё легко можно было бы списать на амур, но всё дело было в том, что никаких других его признаков не было. Ни поцелуев, ни нежных речей, ничего…
Всесторонне всё обдумав, Северус пришёл к выводу, что Таркин просто решила воспользоваться уединённостью обстановки Дома Весёлой Стражи, чтобы позволить себе немного больше открытости. Она вообще стала как-то чаще садиться ближе к Вольфу. Если раньше когтевранка предпочитала просто устраиваться неподалёку и по возможности в пределах прямого взгляда Лестрейнджа, то теперь всё чаще садилась на тот же самый диван. И всё ближе. За день-другой до отъезда Даала вообще стала в открытую устраиваться совсем рядом с Вольфом, ближе к вечеру позволяя себе даже опустить голову на его плечо. Лестрейндж же не выказывал никакого удивления этому и вообще вёл себя так, как будто ничего и не изменилось, и всё так и должно быть. Северус с любопытством взвешивал в уме неожиданно развившееся смягчение Даалы в общении с остальными и откровенную нежность по отношению к Вольфу. Было очень интересно, насколько связаны друг с другом эти два явления. Точно выяснить это пока не удавалось – оставалось только ждать начала нового семестра, чтобы оценить, как повлияет на эти изменения смена общей обстановки. Впрочем, одно было для Северуса ясно уже сейчас: такая «смягчённая» Даала Таркин нравится ему гораздо больше прежней. Оставалось только надеяться, что, во-первых, хотя бы что-то от этой смягчённости останется и в Хогвартсе, а, во-вторых, на гриффиндорцев она всё же распространяться не будет, ибо вот это было бы уже откровенно лишним…
* * *
Увы, время любых каникул рано или поздно подходит к концу. Не стали исключением и эти. Северус, чтобы не торопиться в последний момент, собрал вещи ещё с вечера, увозя даже больше, чем привёз – благодаря предоставленной в его единоличное и безраздельное распоряжение лаборатории он успел поставить целый комплекс интереснейших опытов, результаты которых были занесены на целую пачку пергаментных листов. Снейп очень надеялся, что летом ему действительно удастся продолжить начатое, ведь в Хогвартсе он при всём желании не мог бы себе позволить того, что позволял здесь благодаря щедрости Вольфа. Как бы ни закрывал глаза на некоторые опыты Слизнорт и сколько бы сверхурочного времени он не оставлял талантливому ученику – всё же там приходилось действовать аккуратно и с оглядкой. Здесь же, в Доме Весёлой Стражи, Лестрейндж, не глядя, разрешал всё, прося только загодя сообщать о желаемых ингредиентах, за которыми требовалось отдельно посылать домовиков. Та часть натуры Северуса, которая была отдана чистой науке, ликовала от одной мысли о таких условиях.
Северусу удалось даже уговорить собраться заблаговременно и остальных, упирая при этом на необходимость сохранять хорошее впечатление в плане пунктуальности на слизеринского декана, чтобы не рисковать этим путём сообщения с Домом Весёлой Стражи и в будущем. Хотя на самом деле Северус не в меньшей степени берёг собственный покой завтрашнего утра, предпочитая спокойно позавтракать и так же спокойно отправиться в путь, не вскакивая перед этим со стула в ответ на очередное «Северус, ты не видел мои икс-икс-икс?». При этом под «икс-икс-икс» могло подразумеваться практически что угодно – Вольф, несмотря на своё полунемецкое происхождение, в плане хранения вещей был изрядным раздолбаем, если только это не касалось чего-то военного или могущего быть к нему приравненного. Планы там очередной квиддичной схватки или ночного рейда на гриффиндорскую территорию – это да, это хранилось со всей строгостью и вниманием. А вот остальное… Не далее как позавчера Северус, зайдя к другу в комнату, битых пять минут наблюдал его заднюю часть, перетаптывающуюся по кровати коленками. Часть передняя была благополучно скрыта за этой самой кроватью. Когда у Снейпа, наконец, закончилось терпение и он вежливо поинтересовался, не нужна ли помощь, растрёпанный Вольф принял вертикальное положение и, страдальчески взглянув на него, сообщил:
- Носки – как люди. Похожих много, а два одинаковых фиг найдёшь!
В процессе последовавшего затем короткого разговора выяснилось, что внепланово овладеть Манящими чарами Вольф не удосужился, отдавая предпочтение боевым, с домовиками зимой в летнем поместье – внезапно! – дефицит, но Лестрейндж всё равно даже не задумывался об идее сортировки носок.
Понятное дело, что у непросыхающего капитана и боцман поддатый. То ли Регулус с Даалой почерпнули такую манеру присмотра за вещами у Вольфа, то ли обладали ею с самого начала, но только аккуратностью не отличались и они – кроме разве что Регулуса, да и то в относительной манере. А судя по некоторым его обрывкам фраз, эта «относительная манера» являлась плодом суровости миссис Блэк, которая, судя по всему, многое в своих сыновей вдалбливала, не удосуживаясь объяснить причины. Как результат – её младший отпрыск, не споря с ней, с превеликим удовольствием скинул затверженное за борт, как только представилась такая возможность. И это был ещё не худший вариант, поскольку старший и вовсе охотно вступал в перепалки по малейшему поводу, противостоя матушке, судя по рассказам Регулуса, уже чисто из принципа.
И кто бы мог подумать, что доводы Северуса о полезности организованности получат такое необычное подтверждение именно в это утро?
Когда завтрак уже был закончен и вся четвёрка неторопливо готовилась к отбытию, внезапно появившийся в гостиной домовик ошарашил хозяина новостью, что его дражайшая матушка будет здесь с минуты на минуту и желает с ним переговорить перед его отбытием. Вольф скривился, словно запихнул в рот лимон без кожуры, и мрачно велел незадачливому вестнику встретить миссис Лестрейндж со всем подобающим почтением, а сам развернулся к друзьям и виновато развёл руками.
- Господа, если коротко: я вообще не думал, что она знает о том, что я здесь, да ещё не один. Заметит вас – будет фигово. Быстро, берите вещи и прячьтесь где хотите. Скажу, что вы уже отбыли, а я остался, чтобы всё проверить. Вас искать она вряд ли будет – сочтёт ниже своего достоинства. Но лучше вам ей не попадаться!
- Яволь, – не раздумывая, козырнула Даала и, подхватив свою сумочку, нырнула за тяжеловесные гардины. Регулус, вскочив, растерянно поозирался пару секунд, а потом залягал свой чемодан под широкий диван и нырнул туда же и сам, после чего Вольф взмахом палочки заставил покрывало сдвинуться пониже, окончательно укрывая Блэка. Северусу же не оставалось другого выхода, кроме классического – шкафа. К счастью, он в этой гостиной имелся. В принципе, можно было бы рискнуть поискать укрытие где-нибудь ещё, но, во-первых, это действительно был лишний риск засечения, а, во-вторых, Северусу хотелось присутствовать при этом разговоре, пусть и неофициально. Надо полагать, Даале и Регулусу тоже. Об отношениях между Вольфом и его матерью все трое были осведомлены, но вживую это видеть ещё не доводилось. И теперь появлялся шанс оценить всё без прикрас… ну и подстраховать друга, конечно. Даже по тем словам, что, бывало, проскальзывали у забывшегося Вольфа в разговорах о доме, можно было представить материнские чувства миссис Лестрейндж – судя по всему, мало чем отличавшиеся от отцовских чувств мистера Снейпа-старшего.
Она величественным шагом вошла в комнату, держа себя, как королева – даже сквозь замочную скважину это выглядело впечатляюще. Вольфа Северус не видел, но, судя по звукам, тот легко встал с дивана и, видимо, отвесил небольшой поклон.
- Вольф, – спокойно, но холодно произнесла миссис Лестрейндж, – где твои друзья?
- Уже отбыли, – донёсся спокойный ответ. – Полчаса назад. Я тоже уже вскоре собираюсь – остался, чтобы напоследок проверить, в каком состоянии оставляю дом.
- Похвально, – равнодушным тоном отозвалась Марта. – Надеюсь, грязнокровок ты сюда не водил?
- Ну, если не считать одного полукровку… – кажется, губы Вольфа слегка кривились в усмешке, – то нет.
- Славно. Не хотелось бы думать, что ты валяешь своих шлюх там, куда поколения твоих предков приводили только достойных женщин.
У Северуса самым натуральным образом отвисла челюсть. Нечего сказать, тёплое начало для семейного разговора!
- И верно, зачем пересекаться? Для любовниц из низшего сословия всегда есть окрестные стога… – не остался в долгу сын. Губы миссис Лестрейндж на мгновение сжались, но тут же вернулись к своему прежнему сухому и бесстрастному состоянию.
- Должна сказать, что традиция нашего рода не предусматривает превращения летних поместий в базар… однако я побеседовала с Япетом, и он… не против того, чтобы периодически здесь гостили твои друзья. Периодически.
- А можно уточнить – откуда вы вообще узнали, что я здесь, да ещё не один?
- Домовики, – всё так же сухо обронила Марта. – Старший из них доложил мне, что тебе потребовался один в Доме Весёлой Стражи.
- Ясно.
- А теперь – к делу, – одна затянутая в кружевную перчатку рука легла на другую. – Мне известно, что у тебя уже… м-м… одним словом, что ты уже успел узнать в полной мере, для чего предназначена постель.
- Матушка, я вас не узнаю. С чего это вам вдруг понадобились эвфемизмы? Особенно после того, как вы абсолютно точно изволили заявить, что я кое-кого валяю.
- Потому что одно дело – «валять», и совсем другое – иметь достойные и приличествующие тебе отношения, – отрезала миссис Лестрейндж. – Я пришла сказать тебе, чтобы ты не слишком-то увлекался интрижками в школе. Этим летом я планирую начать… смотрины.
- Что-о-о? – потрясённо протянул Вольф. – Какие ещё смотрины?
- Обыкновенные. У многих чистокровных семей есть дочери, подходящие тебе по возрасту. Плюс-минус, конечно, но подходящие. После того, как мы подберём наиболее достойный вариант, будет объявлено о помолвке.
- Ага, о такой же, как у Рабастана? – горько осведомился Вольф. – Он мне недавно в письме расписывал, как он и так, и эдак к Андромеде, а та и слушать об этом не желает. На некоего Тонкса заглядывается.
- Об этом я уже слышала! – Марта впервые с момента появления в комнате проявила эмоции. Её глаза полыхнули гневом. – Но, будь уверен, она либо одумается, либо горько пожалеет об этом. Вальбурга уже предупредила её о последствиях отказа… У твоего брата будет достойная, приличная супруга. Как и у тебя.
- А ничего, что мне в этом году только ещё пятнадцать исполняется? И что, позволю себе напомнить, вплоть до этого времени мне вообще регулярно напоминали, что мне вообще нежелательно жениться, чтобы не ослаблять майорат? Я как бы уже привык к мысли, что останусь бездетным, но всеми любимым дядюшкой.
- Времена меняются, – миссис Лестрейндж уже снова взяла себя в руки. – Мы с твоим отцом поговорили и решили, что это было не самое лучшее решение.
- И я, конечно, узнаю обо всём последним… – вздохнул Вольф. – Скажите – это как-то связано с… родом деятельности моих братьев?
- Нет, – не раздумывая, ответила его мать, слегка покачав головой. – Ты имеешь в виду, что мы беспокоимся об их выживании? Не стоит. Конечно, мне тревожно за них обоих, и Япету тоже, но не до такой степени, чтобы всерьёз считать это возможной угрозой выживанию рода. В конце концов, никто из Пожирателей Смерти пока что не погиб. Предупреждая твой вопрос – и никто из членов Ближнего Круга не был даже отправлен под суд, не говоря уже об Азкабане. Так что – нет, об этом тебе тревожиться не стоит. Вопрос касается исключительно тебя.
- Но почему вдруг?…
- Так будет лучше… и достойнее, – Марта слегка передёрнула плечами. – Твоё поведение… уже сейчас вызывает сомнения. Скажу так – мы с отцом надеемся, что это поможет тебе остепениться.
- Или, точнее, ты надеешься, – в голосе Вольфа появились шипящие, разъярённые нотки, – потому что папа никогда не задавался вопросом, насколько достойно или недостойно я дружу. Даже не думал следить, с кем я целуюсь и кого где валяю. Готов поспорить, что эта инициатива превратить меня в племенного жеребца на аукционе – целиком и полностью твоя идея!
- Не смей говорить со мной в таком тоне, – голос Марты сочился зловещим льдом. – Летом ты будешь встречаться с приличными девушками. Знакомиться с ними. И лучшая из них через несколько лет станет твоей женой. Так надо.
- Кому? – горько спросил Вольф.
- Твоей семье, – отрезала его мать и, помолчав несколько секунд, добавила: – А теперь – возвращайся в Хогвартс. И следи там за своим поведением – о нём в будущем станут судить о тебе. Пока что оно оставляет… двойственное впечатление.
Лёгким движением развернувшись на месте, миссис Лестрейндж вышла из комнаты. Спустя какое-то время её шаги затихли внизу, а затем негромко хлопнула парадная дверь.
- Это… это! – услышал Северус, вылезая из шкафа. Выбравшись наружу, он обнаружил, что Даала уже обнимает Вольфа, швырнув сумочку на ближайшее кресло. – Это возмутительно! Она за кого тебя держит – за выставочную модель, что ли?!
- Она всегда такой была, сколько себя помню, – грустно ответил Вольф, глядя поверх плеча подруги на Северуса. – Регулус подтвердит… А теперь вот и вы увидели наглядный образец воспитания невезучего сына.
Даала рывком наклонила его голову и что-то жарко прошептала на ухо. Северус не расслышал, что именно, но Вольф счастливо улыбнулся и негромко сказал в ответ «Спасибо…».
* * *
Конец января промелькнул быстро, подхваченный вновь возобновившимся течением уроков. Ему на смену пришёл февраль – всё ещё такой же снежный, но уже не очень-то морозный. В облаках всё чаще появлялись просветы, а ближе к середине месяца случилась первая оттепель.
В самом Хогвартсе жизнь пока что шла без особенных изменений. Разгоревшаяся за стенами война, к счастью, не успела напрямую затронуть кого-то из учеников. Впрочем, это не мешало Мародёрам и Стае устраивать регулярные набеги друг на друга, параллельно не забывая и о тех невезунчиках с «вражеского» факультета, кто при этом подворачивался под руку. То под садящимся на своё место после ответа исчезал стул, то сам отвечающий прямо посреди речи вдруг начинал хрюкать, как свиноматка, то за обедом чья-нибудь тарелка с супом внезапно воображала себя гейзером, щедро обдавая всех, кто оказывался рядом, то целевая причёска изменялась так, что позавидовал бы любой панк, при этом упорно сопротивляясь всем попыткам вернуть её в нормальное состояние… Периодически устраивалось и что-нибудь более весёлое. Один раз на истории магии Сириусу удалось заколдовать Вольфа так, что тот, отвечая у доски на тему, касающуюся войн с гоблинами, начал постепенно воспарять ввысь в прямом смысле этого слова. Смешней всего было то, что сам Лестрейндж, увлёкшийся своей любимой тематикой, заметил это далеко не сразу… Хохотали оба факультета. Слизеринцы, впрочем, в долгу не остались. На следующем же уроке зельеварения, во время проведения контрольной работы, все образцы, приготовленные Джеймсом, оказались подменены на приворотные зелья. Финальную точку поставил сам Слизнорт, добродушно посоветовавший быть не столь пылким в процессе завоевания сердца мисс Эванс. Теперь снова ухохатывались все – ну, кроме разве что самих Джеймса и Лили. Один пытался безуспешно оправдаться, другая сидела красная, как помидор. На следующей же перемене Джеймс устроил дуэль с Вольфом, которую прервала не кто иная, как сама Лили, назвав обоих обалдуями и потребовав немедленно прекратить «вести себя по-идиотски». Дуэлянты, со вздохом убрав палочки, договорились о месте и времени продолжения, как только Эванс оказалась за пределами слышимости.
Дуэли вообще сделались весьма популярным способом времяпровождения. То ли дело было в приближающейся весне, заставлявшей бурлить гормоны, то ли ученики наконец-то довели уровень своих познаний до размеров, позволявших устроить нечто серьёзное, то ли обстановка в стране заставляла глядеть на школу как на относительно безопасный полигон для подготовки к взрослой жизни… А вполне возможно, что и всё это сразу. Популярней всего дуэли были на Слизерине и Гриффиндоре, хотя остальные два факультета тоже остались не чуждыми этому занятию. Но там всё же это были отдельные случаи, в то время как у «львов» и «змей» увлечение дуэлями стало повальным. Чаще всего, разумеется, дрались друг против друга, хотя у старших курсов нередок был и вариант решения на палочках амурных вопросов.
Преподаватели сбивались с ног, приглядывая за студентами во время перемен и посменно патрулируя во внеурочное время наиболее популярные места для дуэлей. Теоретически во всём этом им должны были помогать ещё и старосты всех факультетов – но на практике дело осложнялось тем, что те и сами были не прочь либо поучаствовать, либо поболеть за своих, либо послужить причиной для дуэли. Смешней всего было то, что это в равной степени касалось как девушек, так и парней – в Магическом мире, где превосходство в поединке определялось реакцией и знаниями, а не ростом, выносливостью и силой, представительницы прекрасного пола были отнюдь не против решить между собой самым решительным образом такой животрепещущий вопрос, как право быть объектом ухаживаний привлекательного парня.
Как результат – больничное крыло практически никогда не пустовало. К счастью, по-настоящему опасные заклинания в дуэлях обычно всё-таки не применялись, но, с другой стороны, последствия далеко не всех применявшихся снимались легко. Мадам Помфри даже была вынуждена разграничить ширмами две отдельных территории для слизеринцев и гриффиндорцев соответственно, наложив на все границы специальные чары, мешавшие представителям враждующих факультетов заглянуть друг к другу на огонёк. По счастью, речь о тотальной войне всё же не шла и даже не думала идти, так что опасаться «добивания раненых» не приходилось. И всё же так было спокойнее за выздоравливающих.
Были в больничном крыле и своего рода «постоянные клиенты». В первую очередь это касалось, разумеется, Мародёров и Стаи. Каждую неделю кто-нибудь и с той, и с другой стороны оказывался в гостях у мадам Помфри. Радостный пыл противостояния, в котором каждая из сторон считала себя защитником мира и справедливости, от этого ничуть не утихал. Как раз во время одного такого вынужденного перерыва в установлении справедливости Сириусу и пришла в голову мысль о том, что слизеринцы под руководством Вольфа как-то уж больно легко перехватывают их по ночам. А сами, напротив, уже очень давно не попадались ни в какие ловушки. То есть, в ловушки-то как таковые – например, те же навозные бомбы в ждущем режиме, – вполне себе попадались, но с начала года ни разу не было случая, чтобы в ночную засаду Мародёров угодил хоть кто-нибудь из Стаи. А если вдуматься, то и в прошлом году такое тоже имело место быть… Всесторонне обдумав ситуацию, Сириус решил, что слизеринцы то ли изобрели, то ли получили от кого-то некое устройство или заклинание, позволяющее определять местонахождение определённого человека, причём на довольно большом расстоянии. Эта мысль захватила его. А что, если и им удастся соорудить нечто похожее? Это бы, как минимум, уравняло шансы!
Едва покинув больничное крыло, Сириус немедленно отправился на поиски друзей, чтобы изложить им свои соображения. Джеймс, к его радости, сомневаться не стал.
- Да, это очень похоже на правду, – согласился он, потирая в задумчивости подбородок. – Отец мне рассказывал про подобные чары… Ничуть не удивлюсь, если Лестрейндж со своими тоже о них знают и что-то такое соорудили.
- А значит, и нам надо! Как думаешь, что это может быть?
- Много чего, – помотал головой Джеймс. – Но, знаешь, я думаю, что лучше нам будет сосредоточиться на том, что будет удобнее для нас. Мало ли что там они изобрели…
- Да, ты прав, – согласился Сириус. – И что это тогда может быть?
- Ну… Во-первых, проще всего соорудить что-то вроде… индикаторов. На каждого из Стаи. Которые будут показывать расстояние до них. Знаешь про вредноскопы и Проявители Врагов? Ну вот, здесь будет что-то похожее, но, конечно, попроще. Такие штуки сделать не проблема – от силы пара дней на всё про всё уйдёт.
- Этого мало, – заметил Ремус. – Расстояние само по себе ничего не даст – нужно, как минимум, знать ещё и направление. А его ни вредноскопы, ни даже Проявители Врагов не показывают.
- Но ведь можно же как-то это решить? – с надеждой уставился на него Сириус. – Они же решили!
- Да… в принципе, да, – не очень уверенно ответил Ремус. – Могу предположить даже конкретные варианты… Но у меня есть ещё одна идея, она, мне кажется, самая удобная… если, конечно, её получится реализовать.
- Говори! – обрадованно подбодрил его Джеймс.
- Мой папа когда-то работал в заповеднике, – принялся объяснять Ремус. – И там так следят за редкими животными: надевают на каждого нечто вроде особой метки, которая магически связана с большой картой местности. Таким образом, любое передвижение отражается на этой карте, и можно в любой момент узнать, где кто находится и куда движется.
- Нет, ну это, конечно, хорошо, – озадаченно потёр лоб Сириус, – но как ты представляешь себе процесс меченья слизеринцев? Даже если мы каким-то образом сумеем, скажем, отловить их и усыпить, то всё равно… Обнаружат же, рано или поздно!
- Да, прямая аналогия тут не пойдёт, – кивнул Ремус. – Поэтому надо сначала решить, чем заменить прямое мечение. Если сможем это сделать – то потом получится отслеживать не только Стаю, но и, скажем, Филча. Старост. Да вообще кого угодно!
- Класс! – у Джеймса загорелись глаза. – Так, парни, думаю, придётся зарыться в библиотеку. Если надо будет – даже в Запретную секцию.
- Ну, с Запретной-то ты всё же поосторожней, – предупредил его Ремус. – Рисковать нам ни к чему – если мы действительно хотим разжиться такой картой, нам нужно держать всё в секрете. Кстати, самое главное: раз уж речь идёт о слежении по карте, то для начала нам нужна сама карта, верно?
- Ну, карту Хогвартса раздобыть не проблема, – отмахнулся Сириус. – Она в той же «Краткой истории» есть.
- Но надо будет ещё её и дополнить, – возразил Ремус. – Нам ведь может понадобиться не только в самом замке с ней работать, но и во дворе.
- Тем более что на официальную карту нанесены далеко не все ходы, – согласно добавил Джеймс. – Да, Ремус, ты прав. Надо будет её дорисовать, прежде чем использовать.
- Значит, дорисуем! – нетерпеливо пожал плечами Сириус. – А сейчас – давайте в библиотеку, будем искать нужные чары!
Поиск таковых затянулся на больший срок, чем первоначально предполагали Мародёры. Кое-что удавалось найти, но уже через день стало ясно: работать придётся в основном с обрывками сведений. То, что им было нужно, в готовом виде не наличествовало нигде, даже в Запретной секции. Но это не остановило друзей, а, наоборот, только разожгло их пыл – ведь им предстояло создать что-то совершенно новое! Стать первооткрывателями! В каком-то смысле это было не менее захватывающе, чем анимагия.
В ней, кстати, дела шли примерно так же: небыстро, но успешно. Систематические тренировки в сочетании с предварительной подготовкой сделали своё дело – те самые нити магии, что пронизывали всё тело, уже легко начинал ощущать при сосредоточении каждый из Мародёров. И не только ощущать – удалось уже продвинуться далеко вперёд в «нащупывании» своих звериных обличий. Джеймс уверенно утверждал, что у него это будет кто-то большой и копытный. Сириус обожал поддразнивать его возможностью, что это окажется бык – физиономия у Джеймса при этом всякий раз делалась просто непередаваемая. За себя Блэк не больно-то тревожился – собственные ощущения обещали ему нечто крупно-собачье. Полистав сначала справочник по породам собак, а потом – ещё и зоологический, нашедшийся у Ремуса, Сириус махнул рукой на попытки до срока выяснить подробнее. Перечень вариантов растягивался на добрую страницу даже при простом перечислении. Что же до Питера, то он упорно утверждал, что это будет «нечто небольшое», но на вопрос о подробностях неизменно отвечал, что точнее пока сказать не может. То ли на самом деле не мог, то ли стеснялся – Сириус затруднялся определить это. Но, по большому счёту, этот вопрос его не сильно-то и волновал – получится, и ладно. Питера он вообще считал по большей части балластом, от которого сплошь и рядом хлопот больше, чем пользы. Так что и результаты его деятельности, к тому же требовавшей бесконечных разъяснений, что да как, Сириуса интересовали мало.
* * *
Февраль плавно перешёл в март, и наконец-то наступила настоящая весна. Облака расходились уже регулярно, а солнце пригревало всё теплее. Настроение у всех резко поднялось – холодная промозглость успела капитально надоесть. Особенно квиддичистам – проводить тренировки под мокрым снегом или ледяным дождём ещё то удовольствие. Как и приземляться на раскисшее поле, в котором вязнут сапоги чуть ли не до щиколотки, а стоит ненароком поскользнуться, как без магии и не отмоешься. Так что наконец-то улучшившаяся погода вселила во все команды боевой дух.
По расписанию матчей в этом году следующий должен был состояться между Гриффиндором и Пуффендуем. Крайне раздосадованные прошлым поражением, гриффиндорцы готовились к нему изо всех сил – проиграть и в этот раз было бы просто позорно. К счастью, то ли удача всё же решила снова улыбнуться «львиной» команде, то ли пуффендуйцы готовились не так усердно, то ли у них просто не оказалось такого капитана, как Лестрейндж – но победа действительно осталась за Гриффиндором. Джеймс поймал снитч уже через полчаса после начала игры, да и охотники тоже не подкачали. Радость Сириуса омрачало только то, что на этот раз на трибунах почему-то не было никого из Стаи – вообще никого! Даже Таркин. Почему – было совершенно непонятно. То ли они решили подготовить какую-то новую выходку, воспользовавшись тем, что чуть ли не вся школа собралась на стадионе, то ли… то ли это был очередной финт со стороны лично Вольфа. Эдакий средний палец, показанный гриффиндорской команде: вас мы разгромили, про пуффендуйцев и говорить нечего, так что тратить своё вельможное время на вас мы не желаем. Играйтесь в своей песочнице, сколько угодно, а мы чем-нибудь поинтересней займёмся.
Сириус понимал, что его воображение снова, скорей всего, играет с ним дурную шутку, но не мог успокоиться. После всего того, что гриффиндорской команде пришлось по милости Вольфа испытать в этом году, начиная с той приснопамятной попытки проследить за тренировкой слизеринцев, закончившейся фигуральной фигой со стороны Таркин, он уже всё время был настороже, не желая вляпаться в новую любовно заготовленную для них лужу. Хотя это, конечно, и выматывало нервы. Кто знает – может, это тоже было ещё одним хитрым планом Лестрейнджа? Сириус благодарил небеса за то, что его бывший друг, несмотря ни на что, не выказывал восторга от идей Волдеморта, в отличие от большинства слизеринцев. Страшно было представить, на что он был бы способен, окажись в его руках не квиддичная команда, а отряд головорезов-Пожирателей.
К счастью, Вольф всё так же продолжал жить своей жизнью, не пытаясь каждое утро найти в новом номере «Ежедневного Пророка» сообщение о новой успешной атаке Волдеморта. Насколько Сириус мог видеть, Лестрейнджа – пока что, во всяком случае, – не интересовало ничего, кроме увлечений, практически аналогичных его же, Сириуса, собственным: девушки, квиддич, насолить вражескому факультету. И, конечно, друзья.
Девушки вообще оживились с приходом весны – как и парни, разумеется. Тёплое солнце так и звало прогуляться по берегу озера с кем-нибудь вдвоём. Сириус благодаря своей внешности и обаянию был весьма популярен, причём не только у гриффиндорок – и охотно этим пользовался. Вольф от него, впрочем, не отставал, хотя и не мог похвастаться особо смазливой физиономией. Его обаяние было другим – не солнечно-развлекательным, как у Сириуса, обожавшего «звездить» и быть в центре внимания, а таинственно-лунным, подкреплённым загадочно-успешными ночными похождениями, неутомимостью в дуэлях и победоносностью на квиддичном поле. В сущности, они отлично дополняли друг друга – яркий, открытый гриффиндорец и держащий загадочно-манящую дистанцию, властный слизеринец. Нашлись даже такие девушки, которые успели погулять с обоими и теперь усиленно сравнивали впечатления – к откровенному веселью Сириуса и, как полагал Блэк, ничуть не меньшему Лестрейнджа.
Впрочем, во второй половине марта произошло одно событие, заставившее Сириуса заподозрить, что Вольф не так уж прост в амурном плане и в кого-то успел влюбиться по-настоящему.
Дело было на истории магии. Как и всегда, львиная доля учеников – и не только «львиного» факультета – либо спала под усыпляющее бубнение Бинса, либо занималась чем угодно, но только не конспектированием лекции. Сириус сидел на соседнем с Лестрейнджем ряду, партой сзади, и лениво прикидывал в уме, как лучше совместить между собой те новые клочки информации для создания следящих чар, которые им вчера удалось добыть в учебнике заклинаний для шестого курса. Делал он это, положив голову на сложенные руки и рассеянно пялясь куда попало сквозь упавшие на глаза волосы. Со стороны могло показаться, что он спит, как и соседи – возможно, именно поэтому ему удалось увидеть, как Вольф, мечтательно смотревший то в окно, через которое на него падали согревающие лучи солнца, то куда-то вперёд, то ли в середину класса, то ли вообще на доску, внезапно взялся за перо, рассеянно покрутил его в пальцах, сторожко огляделся и начал писать на отдельном листке пергамента, то и дело закусывая губу и сосредоточенно уставляясь в потолок, покачивая при этом пером в такт каким-то мыслям.
Это было очень интересно. Вольф выглядел так, словно сочиняет то ли любовное послание, то ли что-то ещё романтическое – но уж точно не очередную противогриффиндорскую каверзу. Иначе бы он не улыбался так мечтательно. То есть, может быть, и мечтательно – но ухмылялся бы! А тут он выглядел как кот, чья хозяйка уходит на рынок и обещает принести ему много, много сметаны. Или даже сливок.
Сириус, заинтересовавшись окончательно, продолжал следить за Вольфом и, дождавшись, когда спустя энное количество минут Лестрейндж, наконец, закончит свою писанину и снова мечтательно уставится куда-то вперёд, бесшумно приподнялся с места и, аккуратно подавшись вперёд, заглянул через плечо слизеринца. Оказалось, что Вольф… писал стихи!
Лучи Солнца в волосах играют,
Покидать плен сладкий не хотят.
Зависть грудь мне в клочья раздирает.
Самому коснуться бы тебя!
Пальцем провести по переносью,
И уткнуться лбом в тёплый висок…
Как желаю тёплой летней ночью
Рядом вдруг услышать шепоток:
«Драться так, как ты, хочу давно я…
Ты меня не мог бы научить?»
Научу. Ты пахнешь вешним бором,
Летним шелестом травы в ночи,
Птичьим кличем, осенью летящим,
Свежим настом зимнего утра…
Это схватка. Бей точнее, чаще.
Мыслить по-дуэльному пора.
Сириус едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Это в чью же честь бравый слизеринский капитан сочиняет такие оды? Блэк пошарил взглядом в том же направлении, куда во время своих поэтических изысков пялился Лестрейндж, но толку с этого не вышло – в получившийся сектор попадала добрая половина класса. Кем конкретно любовался Вольф, вдохновляясь на свою элегию, установить было невозможно.
Раздался школьный колокол, возвещавший о конце урока. Вольф вздрогнул, стремительно накрыл исписанный листок ладонью, бросив по сторонам настороженный взгляд (Сириус едва успел плюхнуться обратно за парту и принять расслабленный вид), после чего быстро, почти не отрывая ладоней, сложил результат своего вояжа на Парнас в несколько раз и засунул в учебник.
Практически всё оставшееся до ужина время Сириус с глубочайшим любопытством гадал, кто же это сумел, наконец, накормить волчье сердце так, чтобы оно перестало тянуть хозяина на вольные хлеба в лес. А что перестало, в этом Сириус не сомневался – судя, правда, по себе. Он мог представить себя в роли стихотворца при единственном условии – если бы его угораздило влюбиться по-настоящему. Пока что такого за собой Блэк не замечал и, в сущности, был этим скорее доволен. Несложно было представить, какие последствия для дружбы повлечёт влюблённость и сколько времени прикажет отдавать возлюбленной одурманенное чувствами сердце. Не говоря уже о том, какие глупости могут совершать влюблённые. А если, не приведи Мерлин, угораздит в слизеринку влюбиться?! И ради неё пойти на поклон к матушкиным бредням о сверхважности чистоты крови? Нет уж, благодарим покорно.
Впрочем, вплоть до сегодняшнего дня Вольф не выказывал никаких признаков страстной влюблённости. Да и перед тем же ужином спокойно целовался с очередной обожэ, совершенно не выглядя готовым встать перед ней на колени с розой в зубах. По всей видимости, объект истинных воздыханий Вольфа был столь же секретным, как и посвящённые этому объекту стихи. А раз так – надо полагать, девушка была магглорождённой. С теми же полукровками Лестрейндж гулял спокойно, а вот магглорождённых всё же обходил – видимо, чтобы дипломатично не дразнить гусей, сиречь своих же софакультетников и родню. Список кандидаток, впрочем, всё равно оставался приличным. В него попадала даже Эванс, хотя скорее формально – всё-таки с тем, чтобы «самому коснуться бы тебя», Вольф здесь не испытывал никаких проблем, да и представить себе спокойную и аккуратную отличницу, просящую слизеринского капитана о паре дуэльных уроков, было сложно. Хотя, в принципе, кто его знает, Вольфа, какие у него там эротические мечты…
Однозначно Сириус решить для себя так и не смог – кому же были посвящены эти четыре четверостишия. Оставалось только на всякий случай держать этот факт в памяти… ну и, несмотря ни на что, желать Вольфу удачи. Если его матушка не изменилась с дохогвартсовских времён – что вряд ли, – одно упоминание о том, что её и так нелюбимый сын влюбился в «грязнокровку», вызовет цунами с землетрясением во время извержения вулкана.
Мысли самого Вольфа в это время занимали совсем другие заботы – хотя, безусловно, тоже относящиеся к амурным делам. Вот только на этот раз никак не своим, не делающимся, однако же, в данной ситуации от этого менее значимыми.
Всё началось с того, что Вольф после уроков решил навестить брата. Однако же ни в Общей гостиной, ни в спальне семикурсников его не оказалось, причём указать, хотя бы примерно, его текущее местоположение тоже никто не смог. Слегка встревожившись, Вольф отправился на поиски. Они отняли изрядно времени – и, что самое обидное, ни к чему не привели. Несмотря на то, что Лестрейндж осмотрел и все уголки школьного двора, и берег озера, и чуть ли не до темноты таскался по всем этажам замка, никаких следов брата он нигде не нашёл. Уставший и раздосадованный, Вольф отправился назад, в Общую гостиную, надеясь хоть там подловить Рабастана, откуда бы тот ни возвращался. Именно это решение в итоге оказалось выигрышным – уже после отбоя, когда у камина остался сидеть один лишь Лестрейндж, в гостиную наконец-то ввалился Лестрейндж второй. Вольф поднялся навстречу, собираясь самым решительным образом выяснить, где носило братца, но так и не решился. Рабастан выглядел крайне тоскливо и печально, что для него, обычно всегда беспечного и весёлого, выглядело вдвойне настораживающе.
- А… Меня ждёшь? – тускло осведомился он при виде Вольфа.
- Что случилось? – вместо ответа спросил тот.
Рабастан вяло махнул рукой.
- Какая разница? Ты мне сейчас не поможешь…
- Если только ты не подхватил драконью оспу, то помогу, – заверил его Вольф. – Я тебя пол-дня ищу. Садись давай к огню и объясни толком, что стряслось? Выглядишь так, словно тебя завтра дементор поцеловать должен.
- В чём-то ты прав, – безрадостно вздохнул Рабастан, медленно садясь на диван. – Хотя… Клянусь честью, я бы много, очень много отдал за то, чтобы он поцеловал кое-кого другого!
Привычный к логическому мышлению ум капитана команды стремительно сложил все данные в одно уравнение.
- Андромеда на твоих глазах с другим целовалась?
- Почти, – с ненавистью прошипел Рабастан, сжимая кулаки. – Хотя и целовалась уже, надо полагать, тоже.
- Теодор Тонкс?
- Он, проклятый! – Рабастан с яростью саданул кулаком по плотной обивке дивана. – Я люблю её, Вольф! Люблю всем сердцем! Я готов простить ей всё, я бы её на руках носил, свадьбу наши родители уже обещали, этим летом! Но эта грязнокровная мразь, это… это гнилое порождение смрадной болотной ехидны… Он стоит у меня на пути! Первое, что я сделаю, став Пожирателем Смерти – закопаю его к Мордредовой матери!
- Ну и озлобишь против себя навсегда Андромеду, – спокойно заметил Вольф, садясь в кресло рядом с ним и удобно располагая руки на подлокотниках. – Тебе это надо?
- Что я ещё могу сделать? – вся ярость словно мгновенно схлынула с Рабастана, оставив лишь тяжёлое уныние. – Я пытался, Вольф. Я обещал ей всё, что имею и буду иметь. Обещал держать себя, как рыцарь с Прекрасной Дамой. Обещал блестящее будущее. Даже был готов пообещать отказаться от службы Лорду и предпочесть исключительно частную жизнь, направленную на семью. Одно только её слово, одно её согласие: «Да, Рабастан, я выбираю тебя» – и всё это сбылось бы! А вместо этого она предпочитает чуть ли не в открытую миловаться с жалким грязнокровкой без кната за душой!
- Так-так… – неторопливо протянул Вольф, барабаня пальцами по дубовой резьбе подлокотника. – Очевидно, что он обладает в её глазах некими достоинствами, которые перевешивают обещанные тобой златые горы. «Вот этот, вот этот, хотя он оборван и сир, нужней, чем родня, и друзья, и дворцы, и амбары. Нужнее, чем шах и Мерван, всемогущий эмир, чем те, кто без счёта дирхемы скопил и динары».
- Не надо мне цитировать «Тысячу и одну ночь»! – разозлённо огрызнулся Рабастан. – Я сам тебе когда-то её читал!
- Видимо, не очень внимательно, – вздохнул Вольф, – иначе бы ты помнил, что в этой сказке жена бедуина отказалась сменить своего возлюбленного не только на эмира, но даже и на самого султана. Хотя тот тоже обещал ей всё, чем владеет.
- Спасибо за поддержание моего духа, братишка. Иными словами, плюнуть я должен на Андромеду, да? Сказать «А, никогда она не будет моей» и пойти в Лютный переулок забываться в объятиях продажных девок?
- Во-первых, не кипятись. Выслушай до конца. Во-вторых – лобовой напор тут ни к чему не приведёт. Очевидно, что, будь она склонна на посулы богатства и безмятежной жизни – либо в принципе не посмотрела бы на этого Тонкса, либо бросила бы его при первой же возможности… в виде тебя, скажем так. А если нет – бессмысленно увеличивать дары. Андромеда, в конце концов, не лот на аукционе…
Вольф замолчал и погрузился в задумчивое созерцание пляшущего в камине огня.
- Ну и?… – нетерпеливо спросил Рабастан спустя минуту.
- Один мудрый человек сказал, что добычу нужно искать там, где ты её потерял… или же там, где потерял её твой конкурент. Отними у Тонкса его преимущество и забери себе. И Андромеда станет твоей.
- Но как? – в отчаянии всплеснул руками Рабастан. – Я же говорю, я всё перепробовал!
- Великий Мерлин, я и забыл, что у тебя всегда был напряг со стратегическими способностями… Сейчас, дай-ка подумать…
Вольф снова уставился в камин, на этот раз сосредоточенно. Губы младшего Лестрейнджа беззвучно шевелились. Рабастан, не отрываясь, смотрел на брата с отчаянной надеждой.
- Мне нужны все сведения о ней, какие ты можешь предоставить, – наконец решительно сказал Вольф, поворачиваясь к Рабастану. – Всё, что ты о ней знаешь, всё, что ты делал для завоевания её сердца.
- Сделаю, – хрипло выдохнул брат. – Что дальше?
- А дальше дело за мной. От тебя потребуется одно, – Вольф сделал паузу. – Никакой самодеятельности. Делай, что я говорю. Я понимаю, что ты меня старше, но в вопросе битвы тебе лучше положиться на меня. Хотя бы и такой специфической, как битва за женское сердце.
- Каковы шансы? – тихо спросил Рабастан.
- Я не ясновидец, – суховато усмехнулся Вольф. – Мне надо будет собрать и обработать очень много сведений. Одно могу пообещать – шансов у тебя будет однозначно больше, чем при прежней твоей политике.
- Братишка… – Рабастан наклонился вперёд и судорожно сглотнул. Руки у него нервно подрагивали. – Послушай… Если ты не шутишь…
- По-твоему, я посмел бы? – возмутился Вольф. – По такому поводу?
- Прости… Просто волнуюсь я очень… Короче, волчонок, что я хочу сказать: ты опытней меня во всяких хитростях и прочем таком, я знаю. Если ты сделаешь это, если сумеешь уговорить её бросить эту тварь и ответить мне – я твой вечный должник! Проси, чего хочешь – за Андромеду я всё отдам!
- С родной крови денег не беру, – весело хмыкнул Вольф, откидываясь на спинку кресла. – Гарантировать успех, увы, не могу, но для тебя расстараюсь. Но помни вот ещё что: тебе с ней жить. Я думаю, что могу разорвать её связь с Тонксом. Однако привязать её к себе должен ты сам. Иначе сбежит снова – ещё куда-нибудь. Я могу посоветовать тебе, как себя с ней вести, но ты должен будешь серьёзно настроиться на неё. Жить с учётом неё. Сумеешь? Образно говоря, сорняки я в саду выжгу, а вот яблони на их месте ты должен будешь вырастить сам.
- Вольф, я мечтаю о ней уже третий год, – серьёзно проговорил Рабастан. – Я был просто счастлив, когда узнал, что наши родители ведут переговоры о свадьбе. Я не мыслю жизни без неё, как бы глупо и пафосно это ни звучало. Если она потребует от меня… я не знаю – отказаться от титула и уехать с ней в джунгли Южной Америки, я это сделаю.
- Ручаться не могу, но полагаю всё же, что речь пойдёт о менее выдающихся, но более долговременных поступках, – вздохнул Вольф. – Проще говоря, тебе придётся менять не место жительства, а определённые привычки и жизненную, скажем так, целенаправленность.
- А конкретнее?
- А конкретнее я тебе скажу, когда лучше изучу ситуацию, – Вольф решительно поднялся с кресла, разминая руки. – Пока же мне нужно много над чем подумать. И тебе тоже – как я сказал, мне понадобятся все сведения о ней, какие ты можешь дать. Мне важно именно твоё видение происходящего. Чем подробнее ты мне всё опишешь, тем проще будет мне тебе помочь… Так что подумай как следует и… да, думаю, лучше запиши, чтобы как следует систематизировать всё. Но это всё завтра. А сейчас нам обоим нужно выспаться… Доброй ночи, Басти. Думаю, удача нам улыбнётся.
Глава 33. Так выходили в поле.Идёт моя дорога
По топям и отрогам,
По суше и по морю
Развеивая жуть.
Но бич свистит в ладони –
И призрачные кони
Летят, к чужому горю
Прокладывая путь!
Играют в прятки с ветром
Вопросы без ответов:
Какую нынче душу
Я увезу с собой?
Скрипят, скрипят колёса –
Ответы без вопросов:
Молчанье не нарушу
Ни летом, ни зимой!
Канцлер Ги, «Дорожная песня Анку».
Вольфу недолго пришлось ждать требуемого – Рабастан расстарался и уже на следующий вечер принёс ему целую пачку пергаментных листов, на которых указал всё, что только мог вспомнить. Поблагодарив за оперативность, младший Лестрейндж спрятал листы в свою сумку и, не привлекая к себе лишнего внимания, покинул Общую гостиную. Точного плана пока ещё не было составлено, но Вольф буквально нутром чуял, что дело на этот раз будет не из белоперчаточных. Тянуть за собой на такое друзей решительно не хотелось.
Местом для разработки был выбран штаб Стаи – в нём Вольфу думалось спокойнее всего. Недаром комната, выбранная под него, находилась очень далеко от основных маршрутов ходьбы учеников даже по меркам слизеринских подземелий. Здесь царила непреходящая тишина, и никому чужому не пришло бы в голову искать здесь Лестрейнджа.
Вольф закрыл за собой дверь и бросил на ближайший диван свою сумку, предварительно достав из неё пергаменты. Подойдя к столу, он разложил их на нём и уселся в кресло, обводя взглядом пустую комнату. На стенах неподвижно висели слизеринское и когтевранское знамёна, на полу слегка подрагивали тени, отбрасываемые огнём факелов. Что ж, обстановка – самое то для разработки секретных планов. Вольф слегка усмехнулся и углубился в чтение записей брата.
Спустя пару часов Лестрейндж, наконец, задумчиво отложил в сторону последний лист, который перед этим несколько минут вертел в руках. Обстановка начала вырисовываться комплексно. Вольф встал и от души потянулся, после чего заложил за спину руки и прошёлся по комнате туда-сюда, мысленно складывая и раскладывая задачу.
Итак, Андромеда Блэк. Младшая из трёх сестёр. Похожа на Беллатрису, но только внешне, да и то частично – волосы светло-каштановые, взгляд мягче. Красивая, спокойная, миролюбивая. Очень любит чистоту и порядок. Так, за это уже можно зацепиться… К идеям чистоты крови относится очень мягко, чтобы не сказать равнодушно. Ну да, иначе бы она и не взглянула на этого Тонкса. Впрочем, семью и друзей всё равно ценит, открыто противостоять, в отличие от Сириуса, желания не имеет. О Сириусе, кстати: всегда имел и продолжает иметь хорошие отношения с Андромедой. Это тоже о многом говорит…
Теодор Тонкс. Пуффендуец, магглорождённый. О нём сведений меньше. Тоже миролюбив, блондин, вроде как на физиономию ничего. Рабастан смог упомянуть только одну важную деталь – неряшливость. Любопытно, если вспомнить чистюлю Андромеду.
Что же получается в итоге, если совместить всё, что теперь известно? Мягкая и несклонная к насилию Андромеда изначально была весьма терпима к магглорождённым – иначе, скорей всего, Сириус не смог бы сохранить с ней дружеские отношения. При этом условии становилась возможной влюблённость в Тонкса. После чего, в свою очередь, можно было пойти уже и на открытый бунт… К Рабастану Андромеда относится без амура, но и без ненависти. Этого бы хватило для брака при отсутствии нежных чувств к другому, но только при отсутствии. Что же дальше? А дальше, в свою очередь, расклад такой: узнать как можно больше самому, что там между этими голубками творится. Провести личную рекогносцировку на местности. Причём желательно побыстрее, неделями таскаться за ними не выйдет. Время и так не ждёт, не говоря уже о трате ресурсов. Значит, нужно как-то добиться того, чтобы вволю подслушать разговор Андромеды с Тонксом, причём разговор должен быть любовным, причём – с достаточными подробностями… Ха, не проблема.
Вольф не удивился, увидев в гостиной одинокого Рабастана. Следовало ожидать, что тот будет сидеть до упора, надеясь на добрые вести.
- Ну? – с отчаянной надеждой в голосе спросил брат, поднимаясь с дивана.
- Готов выполнить кое-что? – вместо ответа поинтересовался Вольф.
- Всё, что угодно!
- Мне нужно, чтобы в течение нескольких дней Андромеда не имела возможности видеться с Тонксом. Ты сам же, при этом, должен будешь покрутиться рядом, однако без сильного напора. Твоя задача – подчеркнуть заботу о ней, что ты желаешь ей счастья. О Тонксе можешь отзываться неодобрительно, но напрямую его при неё не ругай, и при её подругах тоже. А самое главное – дай ей понять, что наши и её родители склонны побыстрее организовать ваш брак. Ясно? Это – главное. Подумай, как лучше ты сможешь всё это организовать, и сообщи мне.
- А дальше?
- А дальше мне снова понадобится твоя помощь… Покажи-ка своё расписание. И ещё: не знаешь, где можно раздобыть пуффендуйское?
Задача оказалась несложной, и уже на завтра в руках Вольфа снова оказалась вся необходимая информация. Теперь было несложно выбрать нужный день и час для главного – предоставления Андромеде короткой возможности вырваться из тесного круга общения со слизеринцами. Той, что при этом совпадёт с возможностью повидать Тонкса…
Вольф и Рабастан принялись регулярно появляться рядом с Андромедой – то поодиночке, то совместно. Хотя Басти и не нравился такой подход, но, скрепя сердце, он всё же согласился смягчить термины, в которых он отзывался о Тонксе, а в намёках на будущие семейные отношения уверенно напирать на защиту и безопасность семейного очага, а не на грядущее торжество ещё одной ветви сразу двух чистокровных родов в связи с победой идей чистоты крови. Собственно, теперь про эти последние Рабастан вообще не заикался, покорно следуя решительному требованию брата.
Слежение (а фактически это было именно оно) было упорным и почти демонстративным, и Андромеда не могла этого не понимать. Так что, когда прошло несколько дней и Вольф начал систематически подмечать отчаянные и тоскливые взгляды, бросаемые Блэк на пуффендуйца, он решил, что пора. Рабастан с весёлым видом сообщил Андромеде, что намеревается завтра втихую сгонять в Хогсмид за подарком для неё. По случаю двухлетнего юбилея со дня, когда осознал свою настоящую любовь. Сам же Вольф чуть погодя, аккуратно притянув в Общей гостиной внимание Андромеды грустным видом, тоскливо сообщил, что получил взыскание и завтра будет вынужден провести энное время в компании швабр и Филча. То, как блеснули при этом глаза девушки, не оставляло сомнений: расклад удался. Оставалось только обеспечить нужное место встречи. К счастью, особых проблем это тоже не представило. Вольф заранее успел похвастаться перед Андромедой найденным им отличным местечком в библиотеке, где можно оставаться незамеченным ни учениками, ни мадам Пинс, и вовсю обниматься с девушкой прямо посередине подготовки к занятиям, не вызывая ничьего внимания. А расписание Тонкса в этот день было таким, что дольше всего он мог остаться на встрече именно в библиотеке, поскольку она была ближе всего к кабинетам, в которых в этот день проходили занятия у него… Конечно, всякое могло случиться, но проследить за Андромедой, зная её наиболее вероятный маршрут, было намного проще.
Впрочем, предосторожности оказались излишни. В спланированный срок Андромеда действительно поспешила из кабинета прямиком к владениям мадам Пинс. Вольф, довольно кивнув сам себе, двинулся следом, укрытый Дезиллюминационными чарами. Мантия-невидимка – вещь, конечно, удобная, но склонна портиться со временем, занимает лишнее место, может зацепиться за что-нибудь в самый неудобный момент, да ещё и дорогая. Чары Лестрейнджу всегда отлично удавались, так что он предпочёл для маскировки разучить именно Дезиллюминационные и продолжать в них совершенствоваться, а не полагаться на заколдованную ткань.
Подсказанное Андромеде место имело ещё одну особенность, о которой Вольф упоминать не стал: рядом было ещё одно, такое же почти непосещаемое, зато с него можно было отлично прослушивать всё, о чём говорилось в первом. Оставалось только пройти в библиотеку, зайти за первые же стеллажи, снова набросить на себя Дезиллюминационные и тихо двинуться к нужному месту.
Андромеда действительно уже стояла именно там, где было нужно. Судя по нервному постукиванию каблучков и – время от времени – коротким, быстрым шагам туда-сюда, она очень ждала и очень хотела поговорить. А Вольф очень хотел послушать… К счастью, Тонкса долго ждать не пришлось. Лестрейндж был готов незаметно разрушить барьер неслышимости, но Андромеда, видимо, то ли была слишком взволнована, чтобы подумать об этом, то ли просто слишком полагалась на отдалённость и уединение самого местечка. Оставалось только прислониться к стене, замереть и внимательно слушать.
По итогам страстного разговора Вольфу хотелось рвать и метать. Нет, он, конечно, с самого начала предполагал, что Андромеда станет жаловаться на навязываемый ей нежеланный брак. Собственно, именно для этого он и крутился с братом вокруг да около – чтобы разговор на тайной встрече быстро и гарантированно зашёл на нужную тему. Однако услышанное его просто разъярило. Андромеда собиралась бежать с этим Тонксом! Просто и банально – бежать! Бросить всё: семью, положение, львиную долю перспектив, поставить себя под угрозу как предательницу – для Пожирателей Смерти… Но самым главным было не это. Такой разрыв помолвки, да ещё в пользу магглорождённого, лёг бы несмываемым пятном на репутацию как Блэков, так и Лестрейнджей. Не говоря уже о том, что при таком известии должен был испытать Рабастан. Последние сомнения Вольфа были отброшены в сторону. На какие бы договора с собственной совестью ему бы ни пришлось теперь пойти, но подобной подлянки по милости Тонкса он не допустит.
Когда Лестрейндж, выждав нужное время, покидал библиотеку вслед за Андромедой, эскиз окончательного плана уже сложился в его голове. Оставалось только подрегулировать детали. Было не слишком приятно, но этот выход грозил ему минимальными потерями из всех возможных.
- Ну что? – спросил его Рабастан через час, едва показавшись из подземного хода.
- Ты готов пойти до конца? – суховато спросил его Вольф. – Не смотри на меня так, Андромеде ничто не угрожает, кроме некоторого стресса, а как скоро она из него выйдет – будет зависеть от тебя.
- Вольф, – устало вздохнул Басти, – я, кажется, уже раз десять тебе сказал. Если попросишь себе Тауэр – наизнанку вывернусь, а предоставлю.
- Хорошо. Тогда готовься. Начинаем операцию «Свадильфари».
Подготовка заняла не самое продолжительное время. Проблемой оказались только зелья – Северус мог бы обеспечить ими, но это требовало времени, не говоря уже о привлечении дополнительного человека. Так что Рабастан просто заказал всё необходимое в Лютном переулке, после чего встретился с курьером в Хогсмиде. После этого Вольф подробно ознакомил его с той частью плана, которую должен был выполнить сам Басти. О своей собственной роли он предпочёл пока умолчать.
Настал день, отведённый на главную комбинацию. С самого пробуждения Вольф чувствовал лишь холодную, сухую сосредоточенность, какая наступала на экзамене после ознакомления с билетом. Уроки летели почти незаметно. И вот – обед.
Очень скоро Вольф удовлетворённо заметил, что Рабастан, подсевший к Андромеде, с умоляющим видом что-то ей говорит. Младший Лестрейндж улыбнулся одними губами, пряча и эту улыбку за кубком. Началось. Задача Рабастана – наконец сказать Блэк прямо, что её лишь используют, стремясь с её помощью просочиться в высшее общество. И упрашивать не доверять Тонксу. Ну-ка, что там? Отлично! Слушает с раздражённым видом и отмахивается. Прекрасно. Возмущение лишь поспособствует тому, чтобы из её сознания такое обвинение раньше времени не ускользнуло.
Незаметно для остальных достав из-под полы мантии записку, свёрнутую самолётиком, Вольф аккуратно запустил её над самым полом, заставив взмыть вверх и упасть на стол перед Тонксом лишь немного погодя, чтобы нельзя было отследить направление запуска. Пуффендуец в первый момент вздрогнул от неожиданности, но, развернув записку, стремительно пробежал её глазами. Вольф снова спрятал холодную улыбку за кубком в правой руке. «Тед, я очень хочу встретиться с тобой сегодня. Это важно. Пожалуйста, приходи после уроков в цокольный этаж северного крыла, центральный коридор, второй спуск в подземелья. Эта часть изолирована от слизеринской, мы сможем спокойно побыть вдвоём. Я тебя там встречу. Но ни в коем случае не подавай никому виду! Жизненно важно, чтобы всё осталось в секрете. За мной следят. Лучше даже не улыбайся мне и не смотри на меня пока что. Возможно, мне даже придётся разыграть небольшой спектакль – если я подойду к тебе до срока и приглашу куда-нибудь, сделай суровый вид и откажись. Помнишь, как ты на меня посмотрел, когда я хотела стереть память тому третьекурснику? Вот и повтори. Я не могу всего описать здесь, но ты мне очень нужен. Я тебя люблю. Твоя Меди».
Каждая часть записки была выверена. Тон. Стиль. Листок из тетради, в точности такой же, что и Андромедина. Упоминание того случая, о котором Блэк имела неосторожность рассказать Рабастану как пример разности в их жизненных подходах – ах, какой хороший и милосердный этот Тед! Обращение «Меди», которое он всё время использовал. Ну и, конечно, скопированный чарами почерк плюс позаимствованные у самой Андромеды чернила.
В назначенный час Вольф стоял в одном из проходов, ведущих в холл, и с удовольствием наблюдал, как Рабастан, «случайно» проходящий мимо вместе с Андромедой, привлекает её внимание к спешащему Тонксу. Гляди, мол, готов поспорить, что на встречу со своей настоящей возлюбленной спешит. Не веришь? Ну и ладно, сама поймёшь, с кем связалась, да поздно будет!
Со своей наблюдательной позиции Вольф великолепно видел, как Андромеда нервно закусывает губу, поглядывая то вслед ушедшему Рабастану, то на проход, в котором скрылся Тонкс. Всё, теперь точно пойдёт проверить… Уж после того, как тот на неё всю вторую половину дня и глядеть не хотел – не может не пойти! Да и реплики Рабастану Вольф писал лично, с учётом психотипа Блэк, напирая на предательство доверия и циничное отношение к ней как к инструменту. Андромеда явно искала «на стороне» именно бескорыстное доверие и отношение к ней по имени, а не по фамилии. А если учесть, что Блэки вообще никогда не отличались спокойствием и терпением… Ну а на крайний случай в дело снова вступит Басти, но уже под чужим обликом. Но это запасной эшелон, он вряд ли понадобится. Вольф нырнул в полумрак коридора, спеша настигнуть Тонкса.
Тот очень спешил – так, что даже не думал следить за спиной. Вольфу даже не потребовалось беззвучно идти. Едва Тонкс очутился в подземелье, откуда уже нельзя было увидеть вспышку заклятия, в затылок ему ударил красный луч.
Отлевитировав свою добычу в заранее выбранную комнату с прочной, но звукопроницаемой дверью, Вольф оставил Тонкса на старом, рассохшемся диване, развёрнутом спинкой к замочной скважине, и вызвал по Сквозному зеркалу брата.
- Она идёт, – немедленно сообщил тот, едва появившись в отражении. – Я слежу.
- Предупреждай по плану.
- Яволь, – козырнул Рабастан и отключился.
Вольф решительно развернулся к Тонксу и поднял волшебную палочку, срывая заклятиями одежду с бессознательного тела. Влил ему в рот из заранее подготовленного флакончика Оборотное зелье, а перед этим отсёк конец одной пряди волос и бросил его во второй флакончик, сразу же начиная торопливо раздеваться сам.
Как ни странно, «вкус Тонкса» оказался не столь уж плох. Когда судороги превращения закончились, Вольф бросил взгляд в зеркало и остался доволен.
- Жёлтый уровень! – сообщил Басти, сменив отражение через несколько секунд. – Это точно ты, да?
- Я, я. Всё в порядке?
- Да. Она начинает спешить.
- Чудно. Продолжай.
Вольф в облике Тонкса подошёл к двери и, приоткрыв её, страстно выдохнул в коридор, предоставляя эху разнести слова по всему «жёлтому» радиусу:
- Любимая, наконец-то! Как я тебя ждал…
Затем, захлопнув дверь и активировав одним движением палочки загодя наложенные защитные чары, долженствовавшие обеспечить вид, но не доступ внутрь, Лестрейндж усмехнулся, глядя на безвольное тело Тонкса… точнее, уже черноволосой красотки с грудью третьего размера.
- Да, любовь здесь ни при чём, лишь холод в сердце моём!
В руку лёг третий флакон – с Морочащей закваской.
- Зря ты нам дорогу перешёл… Пей! А теперь можешь прийти в себя…
- Красный уровень! Товсь! – коротко прошипел из Сквозного зеркала брат. И снова скрылся.
Вольф мысленно отсчитал пять секунд и решительно прижал «девушку» к дивану. Глаза Тонкса были совершенно невменяемыми – концентрация зелья была убойной, полностью подавляя соображение и волю.
- Обнимай меня покрепче и не слушай, что я говорю, – властно прошептал Вольф и, уже в голос, сообщил для зрительницы, которая уже должна была быть совсем рядом:
- Любимая, как же я скучал по тебе!
Палец решительно нажал на кнопку маленького радиоприёмника с функцией записи звуков – одного из немногих электроприборов, способных работать в Хогвартсе. Для озвучки «любовницы» Вольфу пришлось прошлым вечером превращаться в неё самому. Впрочем, были тут и дополнительные плюсы – после окончания начитывания реплик удалось, наконец, чётко понять, как правильно проводить разгон девушки до оргазма и обнаружить ту самую точку «джи». Пригодится.
- Я тоже скучала! – страстно выдохнул грудной женский голос. – Да-а-а… Сильнее!
Подтащив поближе к себе Тонкса, покорно обхватывавшего его руками за плечи, Вольф заставил его развесить ноги на подлокотнике и встал между ними, крепко прижимая «девушку» за сочные ягодицы. Само проникновение, впрочем, он так и не совершил – даже при том, что все органы чувств сообщали, что можно и нужно, память крепко держала под уздцы, напоминая о том, кто на самом деле перед ним. Точнее, скорее уже под ним. Бёдра решительно толкнулись в мягкий подлокотник.
- Целых двое суток без тебя! Сладкая моя, я чуть с ума не сошёл!
- Барсучок ты мой… М-м-м… Ужасно, о да… Я сама вся измоталась… Не сильно эта дура доставала?
- Терпеть её не могу! – Вольф запрокинул голову назад, не давая повода усомниться в видимом профиле. – В жизни бы не подумал, что можно быть такой идиоткой! Только представь, на днях притащила в библиотеку и гордо так сообщила, что готова бежать со мной… Ооххх… Аааа…
- И… что…?
- Можешь её поздравить… Оооаа!… Прелесть моя, милая… Скоро мы уже будем вместе, совсем скоро… Эта придурочная Блэк наивна, как трёхлетка, она вправду думает, что нужна мне даже без связей и денег! Мммм… Не, я, конечно, пока заверил её, что да… Но скоро всему конец! Ты же знаешь, я люблю только тебя, а с ней шашни завёл лишь для карьеры…
- Плохой мальчик, плохой… Ааааааа! Но… такой… сладкий… Пожалуй, я забуду тебе… если ещё полизать не забудешь…
- Это… всегда… с радостью! – Вольф с мимолётной усмешкой бросил взгляд на Тонксовы трусы, демонстративно развешенные на спинке дивана. Перед этим Лестрейндж аккуратно повозил их в грязи для нужной картины. Чего женщина даже в любимом неряхе терпеть не станет, так это нижнего белья в подобном состоянии. Оставленные перед диваном носки с художественными дырами на пятках служили той же цели.
Вольф ещё несколько минут усердно долбил диван, на пару с приёмником разоряясь на тему своей страстной любви к партнёрше и презрению к наивной слизеринской дуре. Прервался он только после того, как Рабастан снова вышел на связь – по обговорённым заранее условиям сейчас это могло означать только одно.
- Она убежала, Вольф, – подтвердил догадки Басти. – Словно за ней дементоры гнались. Вся в слезах, лицо убитое. Даже внутрь прорваться не попыталась. Что ты такое там делал, что она к замочной скважине поначалу как примёрзла? В жизни бы не подумал, что Блэк – Блэк! – на такое вообще пойдёт…
- То, что в Германии делают лучше всего – порнушку. Не думаю, что ты хочешь знать подробности.
- Э… да, думаю, да. То есть нет, не хочу!
- Вот и правильно. А теперь слушай дальше. До ужина осталось немного. Будь готов к сцене после него. А может, и до. В любом случае – помнишь, что делать?
- Да. Она рвёт с ним, причём при всех. Я должен буду подойти, защитить, последовать за ней, если убежит, и предложить свою безоговорочную помощь.
- Верно. Запомни, о самом Тонксе ни слова. Говори, как ты её любишь, как готов сделать всё, чтобы она не плакала… не страдала… в общем, по ситуации. Напирай на положительное, ясно? Делай контраст. Тонкс – предатель, циник и подлец, обманувший тонкую девичью душу. Ты – благородный рыцарь, готовый пойти на всё ради возлюбленной и уберечь её от всех бед мира. Ну и… постарайся не теряться, если что. Лучше всего, если ты сам будешь верить в то, что говоришь, так что неси всё от сердца, но только положительное! Ты должен сейчас ассоциироваться у неё с чем-то сугубо хорошим. Нужно чёткое запечатление, ясно?
- Понял. А ты что?
- Не волнуйся. Приберу следы, и всё. О Тонксе можешь больше не думать.
- Ладно. Хорошо. Как думаешь, получается?
- Ужин, Басти. Узнаем за ужином.
- Да… Стой, а если она на него не придёт?
- Иди к спальням девушек и донимайся, что с ней такое, напирай, что очень тревожишься, что тебе говорили, что видели её бегущей и плачущей… Короче, донеси всё то же самое, но с доставкой на дом. Обратись к своим чувствам, наконец – что бы ты сделал, не имей обычного самообладания? Вот и покажи ей это! Раскрой душу! Только ей можно заплатить за душу другую, запомни это.
- Ясно, – с необычным почтением в голосе ответил Рабастан, склоняя голову. – Удачи.
- Взаимно. Тебе она тоже не помешает.
Убрав зеркало, Вольф выставил на подоконник полупустую бутылку из-под огневиски и пару стаканчиков. Тонкса он оглушил снова ещё раньше, как только оно завибрировало на столе. Теперь оставалось лишь дождаться окончания действия Оборотки и вернуть одежду владельцам. Помнить ничего пуффендуец не будет – не после такой дозы Морочащей закваски. Сочтёт, что напился до отруба, а с кем – неясно.
После ужина Вольф с чувством глубокого удовлетворения наблюдал сцену «блэковского бешенства». Тонкс всё же подошёл к метавшей в него яростные взгляды Андромеде. Ой, что тут началось… По морде он схлопотал сразу. Спустя секунду – по стратегическому хозяйству. А ещё через полминуты Блэк, успевшая стремительно вывалить на него всё, что думает о нём, выхватила палочку, от души угостила каким-то заковыристым проклятием, огляделась по сторонам, всхлипнула и унеслась прочь из зала. Рабастан, чуть не опрокинув лавку вместе с соседями, метнулся за ней.
Пообсуждав с Северусом и Регулусом возможные причины такого поведения Андромеды, Вольф спокойно завершил ужин и отправился в больничное крыло. Мадам Помфри как раз хлопотала над пуффендуйцем.
- Эй, Тонкс, чего это ты натворил, что она тебя чуть на куски не разорвала? – со смешком осведомился Вольф, облокачиваясь на спинку соседней койки.
- Сам не знаю! – уныло пробурчал пуффендуец. – Слова сказать не успел… Говорит, я ей изменил!
- Да полно? Правда, что ли?
- Нет! Ну… вроде бы ни с кем не было…
Тонкс потупил взгляд. Ясное дело, при Помфри не признаешься, что пришёл в себя в компании бутылки с огневиски, которое ученикам вообще не положено продавать. И тем более – что после этого ничего не помнишь.
- Всё ясно, – легко пожал плечами Вольф, – тебя продинамили. Гуляй.
- Стой, как это – продинамили?! – Тонкс, пошатнувшись, попытался встать, но резкий оклик целительницы остановил его.
- А так и продинамили. Надоел ты ей, вот и всё. А сцену устроила, чтоб самой проще было. Долгие проводы – лишние слёзы. Зато потом перед подругами расспросов не будет.
- Нет, не может быть… – растерянно выдавил пуффендуец.
- Увы, может. Сразу видно, что ты никого ещё не бросал. Самое милое дело, если долго возиться не хочешь – обвинить и свалить. Не, ну я так не очень люблю, репутацию себе этим портишь, а вот если хочешь развязаться раз и навсегда, то…
- Мистер Лестрейндж, хватит превращать в больничное крыло в место для консультаций по разврату! – разозлённо посмотрела на слизеринца мадам Помфри. – Что вам надо?
- Лёгкое снотворное, если у вас найдётся, – слегка поклонился Вольф. – Весна, по ночам засыпать бывает трудно…
Целительница вспыхнула и одним взмахом палочки призвала из своего кабинета небольшой флакон.
- Здесь всё написано. Берите и уходите!
- Уже улетаю… А ты, Тонкс, держи марку, если надеешься ещё на что-то. Валяться у неё в ногах будешь – презирать будут все, а она первая. Вида не подавай, что страдаешь – может, и передумает. Из гордости. Блэк всё-таки.
- Мистер Лестрейндж!
- Всё, всё, меня нет, – Вольф, примиряюще выставив перед собой руки, попятился назад. – Доброй ночи!
Когда за спиной закрылась дверь больничного крыла, Вольф окинул пространство вокруг себя бдительным взглядом и только потом разрешил себе довольно улыбнуться. Предпоследний шаг был сделан, последний зависел от брата. Но особой тревоги уже не было.
Как выяснилось в скором времени, это было совершенно обосновано. Поздним вечером Рабастан и Андромеда вошли в Общую гостиную рука об руку – Лестрейндж со счастливой и гордой улыбкой, Блэк со смущённым, но очень тёплым взглядом, обращённым к нему. Один их вид уже говорил о том, что эта пара теперь – действительно пара.
- Торжества мгновенье настаёт, – почти беззвучно промурлыкал Вольф, откидываясь назад в кресле, – он её женою назовёт…
Проводив Андромеду ко входу в коридор, ведущий в девичьи спальни, и получив напоследок нежный, короткий, робкий поцелуй в щёку, Басти сделал несколько шагов назад, а затем, улыбаясь совершенно по-дурацки, хотя и очень мило, прошёл через всю гостиную и рухнул в кресло рядом с тем, в котором сидел Вольф.
- А теперь рассказывай о том, как у вас всё хорошо, и как ты счастлив, и ни звука о том, что ты мне благодарен, – с благожелательным выражением лица негромко и ровно сообщил младший брат, прежде чем счастливец успел открыть рот.
- Но я действительно…
- Я об этом ничего не знаю, ты всего добился сам, и забудь о том, что я там был, – всё с той же улыбкой и вполголоса – так, чтобы никто другой не услышал, – добавил Вольф, пристально и со значением глядя на брата.
- А! – Рабастан на мгновение прикрыл глаза. – Конечно. М… Что тогда говорить?
- Расписываешь мне нормальным радостным голосом, как ты счастлив и почему. За тобой сейчас весь факультет подглядывает.
В глазах Рабастана снова появилось это непривычное почтение. Так он раньше на памяти Вольфа ни на кого не смотрел.
- Мой добрый гений, – спустя несколько секунд молчания прошептал он еле слышно, – я никогда не забуду… ладно, ладно! Кхм… Да, всё так! Мы с Энди вместе! Ты представляешь?!
- Подробности, Басти! – весело улыбнулся Вольф, разворачиваясь к брату всем телом. – Где это было?
* * *
Даала с раздражённым вздохом вытянулась на койке. Рука больше не болела, и мадам Помфри обрадовала её тем, что Костерост пить не придётся, достаточно будет целебных чар. Правда, тут же притушила радость тем, что для нормального восстановления сломанной кости придётся провести в больничном крыле весь остаток дня и ночь. Это… раздражало. Одно доставляло удовольствие – она здесь оказалась не одна.
Всё началось с того, что Мародёры опять полезли не в своё дело. Ну, как не в своё… Наверное, в какой-то степени оно было и для них своим. Для Поттера уж точно.
Просто-напросто Эванс опять назвали грязнокровкой. Мальсибер, а может, Эйвери… Вот уж что Даала запоминать не сочла нужным. Рядом оказалась вся шайка-лейка, Поттер сразу же полез на защиту своей обожэ, и сокомнатников Вольфа очень быстро разложили по земле. Даала, поразмыслив… да, честно поразмыслив! – решила, что ему будет приятно, если она прикроет эту компанию – пусть и придурки, но всё же вроде как на одной территории… Сейчас, оглядываясь назад, приходилось с неохотой признать, что атаковать одной четверых было не самым обдуманным решением. Но тогда горячая кровь звала её в бой, и ждать не хотелось. Да и не за просто так она проиграла – Поттер утащился с поля боя, хромая и опираясь на Люпина, Петтигрю, наверное, до сих пор щеголяет с внушительными фонарями под глазами… А Блэк вот рядом валяется. Жаль, через зачарованную ширму – только поругаться и можно.
- У кого четыре глаза, тот похож на водолаза, – громко сказала когтевранка, глядя в потолок. – Если выбить один глаз, то утонет водолаз.
- Замолкни, нечисть морская, – лениво сообщили с той стороны ширмы.
- И не подумаю. Так веселее.
- Таркин, ты за два часа дольше чем на пять минут не замолкала. Тебе так скучно?
- Ага. Надо же как-то убивать время.
- Ясно. Гриффиндорцы в зоне доступа закончились, и убивать больше некого.
- Угу. Жаль, что до тебя не дотянуться.
- А то бы что?
- А я голодная, – секунду подумав, сообщила Даала.
- Бедняжка. Я бы тебя обнял, но, боюсь, ты воспользуешься моментом и откусишь мне нос.
- Лучше выковыряю глаз. Гораздо вкуснее!
- Ну что ж, спасибо за крепкий и здоровый сон без всяких кошмаров, – хмыкнул Сириус.
И верно, за окном скоро должны были начать сгущаться сумерки.
- Эй, Таркин!
- А?
- Меня тут один вопрос интересует.
- И?
- Почему с тобой всегда так: пристаёшь – нахал, не пристаёшь – дурак?
- Хм… А!… Блэк, ты дурак!
- Нет, ну я-то как раз…
- Ты не понял. Это – приказ!
За ширмой весело рассмеялись.
- А ты прикольная, Таркин! Бешеная, но прикольная. Пойдёшь со мной в Хогсмид?
- Ещё один такой вопрос, и я позову Помфри и скажу, что у тебя начался бред.
- Ну ладно, подожду, когда выпишемся. Как твоя рука?
- Какое тебе дело?! – вскипела Даала. – Помирала бы, слова не сказала!
- Не злись так, Бешеная. Мне, честно, жаль, что так получилось.
- Врёшь. Это я тебя сюда отправила.
- А мы на тебя вчетвером полезли. Тоже не дело.
Удивлённая Даала ненадолго замолчала, пытаясь понять, чего Блэк добивается.
- Только я не пойму, чего ты их защищать вздумала. Только не говори, что встречаешься с кем-то из них.
- Блэк, ты кобель, и это не лечится.
- А твой ненаглядный вожак кто?
- Так! – мгновенно снова разъярилась Даала. – Не смей его трогать! Он самый добрый, самый ласковый, самый умный, самый понимающий, самый лучший, самый…
- Ууууу. И у кого теперь бред?
Скрипнув зубами, Даала дотянулась до тумбочки и, сцапав с неё первый попавшийся флакон, швырнула его по навесной траектории за ширму.
- Поймал! – весело донеслось оттуда. – А говоришь, я тебе не нравлюсь… Зачем же тогда маслом для рук швыряться? Ты ведь в курсе, как его ещё используют, да?
- Слушай сюда, склизкий птеригоподий из хвоста Дэви Джонса, – проникновенно сказала Даала. – Если ты, анкерок тебе в глотку и нактоуз в задницу, не отвянешь с матримониальными предложениями, я тебя насажу на клотик по самые гланды или сразу задушу шкотами, а потом подвешу на бушприт в пользу голодающих акул! Ясно тебе?
- Погоди, я записываю. Такого я даже от матушки не слышал.
Даала набрала в грудь воздуха, чтобы приложить Блэка чем покрепче, но тут раздался звук открывающейся двери, и через несколько секунд из-за ширм показался Вольф. Про обнаглевшего гриффиндорца когтевранка забыла моментально и, сияя улыбкой, попыталась сесть на койке.
- Лежи! – мягко цыкнул на неё Вольф, подходя и ставя на тумбочку вазу с цветами – рыжими, как волосы самой Даалы.
- Где ты их достал здесь в начале апреля? – восхищённо спросила девушка.
Вольф положил туда же пачку шоколадок и опустился на край койки. Улыбнулся и мягко провёл рукой по щеке Даалы.
- Я совершил налёт на экспериментальную теплицу профессора Стебль, чтобы было чем порадовать мою любимую сестричку.
Даала едва подавила всхлип, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Она всё-таки извернулась и села, чтобы обхватить своё живое счастье хотя бы одной свободной рукой.
- Спасибо, братец! Я так тебя люблю!
- И я тебя люблю, Даала, – прошептал в ответ Вольф, бережно удерживая её в объятиях и щекоча ухо тёплым дыханием. – Но однажды ты у меня нарвёшься-таки на суточную лекцию о безопасности. О чём ты думала, когда одна полезла на всех? А если бы что серьёзней случилось?
- Прости, что заставила волноваться, – вздохнула Даала, наслаждаясь теплом рук названого брата вокруг себя. – Я просто… подумала, что тебе будет приятно, если я прикрою задницы этих придурков, они же всё-таки твои… ну, с твоей территории.
- Они не мои, сестрёнка, и никогда ими не были. Не вздумай больше из-за них рисковать! Они волоска с твоей головы не стоят.
- Я тебя люблю, – повторила Даала, зарываясь носом в мягкую рубашку на его груди. Ей хотелось бы выразить свои чувства как-то ещё – ярче, красочней, пламенней, хотелось кричать на весь мир о том, что он, Вольф Лестрейндж, самый-самый лучший, и пусть никто не смеет в этом сомневаться! Но её никогда не учили красноречию, и вряд ли у неё получилось бы перелить свои чувства в слова так же красиво, как это умел делать сам Вольф. Но передать их объятиями она могла – и сейчас обнимала так крепко, насколько только это было возможным без причинения боли. Брат, что дороже всех на свете, был сейчас с ней, он беспокоился за неё, он пришёл её навестить и принёс гостинцы, чтобы скрасить ей время до выписки. Даала чувствовала, что начинает реально дуреть от счастья. Возможно, соседки по комнате были правы, и в её увлечённости Вольфом действительно было что-то… не совсем здравомыслящее. Но стоило оказаться в его объятиях и заглянуть в его глаза, как любые сомнения испарялись, не успевая даже сформироваться. Никто и никогда после смерти отца так не заботился о ней, как Вольф, не понимал так, как он, не был ей настолько дорог и близок. За ним она готова была, не задумываясь, пойти в ураган.
- Да. Я знаю, – ласково ответил её вожак, легонько покачивая в объятиях. – Ты горяча, как огонь, и ты не можешь иногда вовремя остановиться. Просто потому, что это будешь уже не ты. Но это не имеет никакого значения, пока есть друзья, за которых можно сражаться, пока есть возможность сразиться и доказать, что отважней тебя нет девушки во всём Хогвартсе. И даже если порою тебе тоже достаётся, ты смотришь на врагов и гордо говоришь себе: «А им досталось круче!». Верно я говорю?
- Иногда мне кажется, что я перед тобой – как открытая книга, – хихикнула Даала. – Но это неважно, потому что тебе я доверяю всё.
- Кстати про книгу, – Вольф одной рукой залез в карман и, достав волшебную палочку, призвал Манящими чарами из своей сумки, брошенной на соседнюю койку, пару томов в яркой обложке. – Держи, это мне Рабастан принёс. Думаю, тебе понравится.
- Ох… Спасибо, конечно, но ты же знаешь, что я читать не люблю…
- А как ты тогда свои «превосходно» получаешь?
- Ну, я же умная, – улыбнулась Даала. – И способная. И потом, уроки – это всё-таки другое… Чтение – для таких головастиков, как Эванс. А я – квиддичистка, дуэлянтка и морячка. Но всё равно спасибо!
- Там как раз про приключения и морские походы, – подмигнул Вольф. – Думаю, тебе понравится.
- Ладно. Если не засну, посмотрю.
- Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Рука уже не болит. Скучно только было… Но ты пришёл, и всё хорошо.
- Тогда я побуду с тобой, пока ты не заснёшь.
- Что? Нет, тебе совсем не на…
Палец Вольфа прижался к её губам, обрывая на полуслове. А любящая улыбка брата снова словно окунула Даалу в тропическое море.
- Мне совсем несложно просидеть тут хоть до рассвета. Знаешь, почему?
Даала молча покачала головой, неотрывно глядя на него.
- Потому что тебе это приятно. Потому что я пришёл сюда к тебе, и ты рада этому. А твоя радость наполняет радостью и меня, потому что я получаю очень большое удовольствие от того, что помогаю тебе стать счастливей. Это как самоподдерживающийся круг, понимаешь? Ты рада – я рад, я рад – ты рада. Главное, не поддаваться панике, что слишком стесняешь другого, – Вольф шутливо стукнул её пальцем по кончику носа. – И быть искренними друг с другом. И тогда всё у нас будет хорошо. Я люблю тебя, сестрёнка.
Даала снова склонила голову ему на грудь, чувствуя, что сейчас окончательно «поплывёт» от счастья.
- Я знаю, я всё знаю, – ласково прошептал Вольф ей на ухо, снова обнимая обеими руками. – Я тоже очень счастлив здесь, с тобой.
- А знаешь, – Даалу вдруг осенило, – я наконец поняла.
- Что именно?
- Я знаю, что надо сказать! Я нашла правильную формулировку. Как-то раз случайно наткнулась, книга раскрытая у Элизабет на тумбочке лежала, и там прямо по тексту красным было обведено…
Даала прикрыла глаза, воскрешая в памяти нужные строки.
- «Если всё прочее сгинет, а он останется — я ещё не исчезну из бытия; если же всё прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше её частью».
Вольф замер, словно хищник в засаде. Не шевелился ни единый мускул.
- «Грозовой перевал», – тихо прошептал он наконец. – Да… Ох, Даала… Родная моя. Право же, в кои-то веки я не знаю, что ответить. Даже не знаю, чем я заслужил такую любовь к себе.
- Вот ещё, «заслужил»! – фыркнула Даала, с удовольствием отвечая на ставшие ещё крепче объятия. – Я что, торгашка рыночная, плату за любовь назначать? Ты просто… просто… самый лучший. Чего тут ещё говорить?
Вольф безмолвно положил подбородок ей на макушку, прижимая девушку к себе. Даала блаженно вздохнула, наслаждаясь ощущением безмятежности и защищённости. Какое-то время они не произносили ни слова.
- Кажется, я и правда скоро засну, – наконец нарушила молчание когтевранка. – Споёшь мне колыбельную?
Это была скорее шутка, но Вольф, не задумываясь, немедля исполнил её желание.
Тише, спать пора,
Время настаёт
Уплывать в ночь до утра
Иль взмыть скорей в полёт.
Тише, позабудь
Про свою печаль.
Унесёт её Луна
В серебряную даль.
Тише, я с тобой,
Огражу твой сон.
Никакому страху
Не пробить заслон.
Тише, поскорей
Ложись в свою кровать.
Встретишь ты во снах друзей.
Пора ложиться спать!
- Спасибо, – шепнула Даала, задумываясь над тем, можно ли уснуть прямо у него на руках… ну, хотя бы попытаться. Разнимать объятия не хотелось совершенно.
* * *
Весна окончательно накрыла Хогвартс, полностью прогнав зимние холода. Снег сошёл даже в лесу, а во двор можно было выходить без мантии, в одной рубашке и лёгком свитре. Правда, обычное для этого времени года приподнятое настроение омрачалось новостями из-за стен школы. Весна словно вдохнула бодрость и в Пожирателей, количество атак возросло в разы. А ещё – что, пожалуй, было самым страшным – начали появляться сведения о том, что не все дементоры подконтрольны Министерству Магии. Некоторые из них были замечены на службе у Волдеморта.
Такая новость многих испугала по-настоящему. Всем как-то стало ясно, что, несмотря на все надежды, война только расширяется, и это уже не просто что-то временное, перешедшие в кровопролитие политические игры. Это – по-настоящему и до полной победы одной из сторон, и это даже не ограничится одними лишь людьми. В войну будут втянуты и другие, по своей воле или против неё.
На уроках по защите от Тёмных Искусств резко выросли внимание и активность учеников. По чьей-то просьбе ученикам начали показывать заклинание Патронуса, единственную надёжную защиту от дементоров. Сначала – только на старших курсах, но потом, уступив настойчивости остальных, растянули диапазон до четвёртого – те, кто был ещё младше, почти не имели шансов на создание сколько-нибудь устойчивого Патронуса. Да и старшекурсникам-то он далеко не всегда удавался. Масла в огонь подливал профессор, регулярно напоминавший, что создать Патронуса в спокойствии и безопасности класса – это совсем не то же самое, что сконцентрироваться за несколько секунд при нападении дементоров. В обычной ситуации это, наверное, заставило бы многих опустить руки, но сейчас никто не решался позволить себе подобное.
Северус нисколько не удивился, что одним из первых среди четверокурсников этим заклинанием овладел Вольф. Лестрейнджу не всегда везло с трансфигурацией, а с зельями и подавно, но заклинания и чары с первого курса выходили у него превосходно, и у Флитвика он был одним из любимых учеников. Декан Когтеврана никогда не отказывался показать ему что-нибудь дополнительное после уроков, в классической традиции своего факультета всячески одобряя тягу к знаниям. Вот и сейчас весь четвёртый курс Слизерина, кто с восхищением, кто с завистью, следил за беззвучно стелющимся по воздуху четвероногим зверем, словно сотканным из ярко-серебристой дымки. А тот, промчавшись по всему классу, напоследок обвился вокруг своего хозяина – и растворился, оставив после себя оседающее на плечах Лестрейнджа облако серебряных искорок. Джагсон даже зааплодировал, остальные – девчонки сразу, Мальсибер и Эйвери чуть погодя, – присоединились к нему. Северус тоже хлопал, но мысли его текли совсем в ином направлении. Ему наконец удалось найти ответ на вопрос, который он долгие месяцы безуспешно пытался разгадать. И теперь ему надо было как можно скорее поговорить с Вольфом, причём наедине.
К счастью, ему повезло в тот же день – точнее, вечер. В какой-то момент они остались в спальне четверокурсников одни – Эдвард, Мелвин и Джервис поочерёдно ушли в Общую гостиную. Зачем, Северус не вслушивался – это было последним, что сейчас его интересовало. Едва за Эйвери закрылась дверь, Снейп отложил справочник по зельеварению в сторону.
- Вольф… Мне нужно с тобой поговорить.
Одним из замечательных плюсов Лестрейнджа всегда была его чувствительность к интонациям. Он немедленно поднял на друга серьёзный взгляд и вопросительно приподнял брови. Северус вздохнул, собираясь с духом. Лучше сделать это сразу. Только как же сформулировать?
- Скажи, он знает, что ты к нему чувствуешь?
Глаза Вольфа изменились мгновенно. Взгляд блеснул нехорошим, словно у настоящего волка, встретившего пса на пути к овчарне. Плечи напряглись, вся фигура плавно перетекла в нечто полубоевое.
- Мне всё равно, – выдохнул Северус. – Я не против, честно. Ты имеешь на это право.
Кажется, это было сказано очень вовремя. Угрожающее, текучее движение остановилось, рука перестала двигаться к волшебной палочке. Вольф слегка расслабился, но следил взглядом за Северусом всё так же зорко. Это было бы ещё более неприятным ощущением, если бы Снейп не понимал мотивы друга. Раскрытая тайна грозила торпедировать всю его репутацию. За такое и правда можно «Обливиэйт» наслать. Правда, не факт, что Вольф это уже умеет, но проверять на себе никак не хочется.
- У меня есть такое подозрение, – медленно произнёс Лестрейндж, – что это у тебя не просто догадка.
- Не просто, – подтвердил Северус. – Я уже давно заметил, что ты посматриваешь на гриффиндорский стол. С интересом. Сначала я не придал этому значения, но потом понял, что с гриффиндорками-то ты не гуляешь. И даже не пытаешься никого пригласить. Меня заинтересовало это. Я попробовал выяснить, на кого ты смотришь. Прямо проследить твой взгляд не получалось, но главным было то, что ты всё время смотрел в сторону Мародёров. Я… не сразу увязал одно с другим. Ты всё время был с девушками, да ещё менял то и дело…
- Потому и был, и менял, – нарушил молчание Вольф, глядя на друга всё заинтересованнее. – То есть, мне это действительно нравится. Но я ещё пытался избавиться… от тяги.
- Ясно, – кивнул Северус. – Ну так вот… когда до меня дошло, что твой интерес именно… ммм… романтический, и направлен он на кого-то из них, я долго сам себе не верил. Но, поразмыслив, решил, что одно другому не мешает. Оставалось выяснить, на кого именно… Ты очень хорошо таился.
- И чем же я себя выдал? – Вольф всё-таки не удержал в голосе любопытства.
- Патронусом, – просто ответил Северус.
- Что? Но как… – Вольф непонимающе мотнул головой. – Но это же волк! Мы давно выяснили, что Патронус и анимагическая форма чаще всего одинаковы! А я практически уверен, что оправдаю своё имя.
- О да, я тоже так думаю, – согласился Северус. – Вот только ты забываешь, что Патронус может принимать и форму, связанную с любимым человеком.
- И что? Волк – символ, широко толкуемый. Мало ли с кем он может быть связан?
Северус не выдержал и рассмеялся. Вольф непонимающе глядел на него.
- Похоже, твой Патронус так тебе понравился, что ты даже не удосужился подробно его рассмотреть… На твоё счастье, остальные, видимо, тоже. Ну-ка, вызови его ещё раз!
Вольф пожал плечами, сосредоточился и поднял палочку.
- Экспекто Патронум!
Из кончика палочки стремительно заструилась серебряная дымка, через секунды сформировавшаяся в красивого зверя. Тот огляделся по сторонам и, не найдя себе цели в виде дементоров, пробежался вокруг Вольфа, прыгнул к нему, встал на задние лапы, передние положил ему на плечи, размашисто-нежно провёл языком по его лицу и, как и в первый раз, рассыпался серебряными искрами. Лестрейндж ошарашенно коснулся рукой лица и засмеялся.
- Как после грозы свежестью пахнуло!…
- Да, он… действительно милый, – согласился Северус, невольно улыбаясь. – Ну так что – ты так и не понял?
- Не-а.
Северус вздохнул, возводя глаза к потолку.
- Вольф, твой Патронус – не волк. Это оборотень.
__________________________________________________________________________
Дамы и господа, на всякий случай хочу ещё раз напомнить: слэша не будет. Броманс и пошлые намёки – да, без этого не обойдётся, но никакого слэша. Почему Вольф и Северус считают пока что иначе – будет объяснено в следующей главе:-)
Глава 34. Матримониальность не по адресу.Как быть нам, султанам – ясность тут нужна.
Сколько жён в самый раз – три или одна?
На вопрос на такой есть ответ простой:
Если б я был султан… был бы холостой!
Неплохо очень совсем без жены!
Гораздо лучше с любой стороны!
Юрий Никулин, «Если б я был султан».
Вольф недоумённо моргнул, приоткрыл рот… и внезапно рассмеялся. Продолжая хохотать, он махнул рукой раз, другой, потом бросил на прикроватную тумбочку волшебную палочку и повалился на спину, закрывая рукой лицо.
- Никогда бы не подумал, что так проколюсь! М-да… Ладно, Северус, ты прав. Это действительно Ремус.
- Уже, значит, по имени, – фыркнул Снейп.
Вольф в ответ только вздохнул, не отнимая руку от лица. На несколько секунд повисло молчание.
- И… что ты об этом думаешь? – наконец нарушил его Лестрейндж, раздвигая указательный и средний пальцы и кося между ними левым глазом на друга.
- Ну… – Северус почувствовал себя неловко. – Я… в общем, я не из этих, но не против, если ты…
- Понимаешь, в чём дело, – медленно протянул Вольф. – Весь прикол в том, что я, на самом-то деле, тоже не «из этих». Никогда не смотрел на парней в этом плане. А тут – исключение… И очень необычное исключение.
- Ну да, – хмыкнул Северус. – Учитывая очень тёплые и дружественные отношения между нашими факультетами…
- Нет, я не про то, – мотнул головой Вольф, наконец убирая руку от лица. – Понимаешь, Северус, тут такое… Уф, с чего бы начать… Ладно, так: ты знаешь, как парни могут заниматься сексом?
Северус даже поперхнулся и закашлялся, пытаясь восстановить дыхание.
- Ну, ээээ… Скажем так… В общих чертах!
- Отлично. Так вот, объясняю загвоздку. Меня тянет к нему, но мне не хочется чего-то большего! Понимаешь? Мне… Я… В общем, мне хочется быть поближе… Стоять рядом с ним… Больше всего тянет прикоснуться, сам не знаю, почему. Но и только! Понимаешь? Я не раз пробовал… ну, представить. Пытался себя понять. Так вот: обнять – хочется. Но при одной мысли о поцелуе чуть не затошнило!
- Странно, – удивился Северус. – Ну, то есть, я имею в виду: если хочется одного, то почему…
- Вот именно! – воскликнул Вольф. – В этом вся суть! Когда я вижу симпатичную девушку, мне хочется её и обнять, и поцеловать, и дальше по списку. Но здесь всё словно строго на половине останавливается. Торчать рядом с ним хочется вообще постоянно, прикасаться – тоже, но дальше словно стена стоит! И вот этого я совсем не понимаю. Словно ножом кто отрезал. Причём тянет-то сильно. Даже очень. На совместных уроках просто смотреть на него – и то на взгляд словно «Акцио» наложили. Но в одну кровать не тянет совершенно! Ну… если точнее, то тянет, но для сна. Понимаешь, Сев? Сна! Не секса! А вот просыпаться и… видеть его рядом – при одной мысли, ну… тепло становится. Такое впечатление, будто сглазил кто. Но я проверялся, не раз причём – никаких чар. Не знаю, что и думать.
- В самом деле, странно, – согласился Снейп. – Даже очень. И давно это у тебя?
- Довольно давно. Сейчас точно не скажу, когда это всё началось, но впервые осознал я это в конце прошлого курса. Как сейчас помню – это было утро после того матча, в котором я впервые принял командование. Помнишь, ты меня ещё спросил, что случилось, а я отговорился, что неудачно сока глотнул?
- М… Признаться, нет, – качнул головой Северус.
- А вот я помню, словно сегодня всё было. Как молнией ударило, когда я понял, что со мной творится… Летом потом было ничего, я уже подумал было, что прошло… А потом, когда в Хогвартс вернулись, накатило снова, да ещё сильнее, чем прежде. И весь этот год становилось только сильнее. Проклятье, Сев, да меня к нему тянет со страшной силой!… Знаешь, я даже рад, что ты меня раскрыл… Хоть выговориться могу. А то раньше ещё и в себе носить всё это приходилось.
- Рад, что смог тебе помочь, – улыбнулся Снейп. – Но что ты собираешься делать теперь? Если это, как ты говоришь, не прекращается и делается только сильнее…
- Меня тоже очень интересует этот вопрос, – хмуро усмехнулся Вольф, закладывая руки за голову и уставляясь в балдахин над головой. – Надеюсь, что летом всё же снова полегчает.
- А дальше что? На следующий год? Судя по твоему описанию, вряд ли это само собой пройдёт.
- Но я действительно не знаю, – тоскливо откликнулся Вольф. – Понимаешь? Не знаю. Не могу же я, в самом деле, подойти к нему и предложить встречаться. Только представь себе его лицо при этом.
- Ммммм… – протянул Северус, сосредоточенно раздумывая. – Скажи, а ты не думал, что это может быть не у тебя одного? В смысле: то, что с тобой творится, явно не обычное буйство гормонов или что-то в этом духе. Я про такие случаи раньше никогда не слышал. И мне кажется, что это действительно может быть нечто… вызванное извне. Не знаю, может, какие-то особо хитрые чары, свежеизобретённые и мадам Помфри неизвестные, или что-то ещё в этом духе… Суть в том, что на что-то естественное это не похоже совершенно, а раз так – вполне возможно, что на него это тоже как-то действует.
Вольф замер. А потом глубоко вдохнул.
- Ты думаешь… это возможно?
- Да, именно так, – кивнул Северус. – Сам подумай: довольно странно было бы, если бы подобную новинку испытывали на одном тебе. Нужна хорошая выборка. А самое главное – любопытней всего было бы выяснить, как влияет подобное воздействие в трёх случаях: когда оно взаимное, когда обращено к нейтралу и когда – к тому, кто тебя ненавидит. Не смотри на меня так, это же банальная логика. Если относиться к этому как к научному эксперименту, то подобное само на ум ложится.
- Я бы гигантскому кальмару скормил того, кто выдумал надо мной такие эксперименты ставить, – коротко ответил Вольф, и в его голосе отчётливо зазвучали рычащие нотки.
- Я бы на твоём месте тоже. Хотя нет, я бы на нём новые зелья испытывал… Ладно, не суть. Я что хочу сказать: если это действительно новая разработка, ты не можешь быть единственной целью. А я никогда о таком не слышал, нигде раньше не видел. И я глубоко сомневаюсь, что все также молчали бы, как ты, и таились, никому не говоря ни слова. Слухи бы непременно поползли. Но ничего подобного и в помине нет.
- Ну а если кто-то решил отомстить мне таким манером? Не просто влюбить меня в парня, но выбрать целью того, кто мне никогда не ответит, да ещё и саму страсть сделать какой-то половинчатой.
- Ты знаешь… – Снейп глубоко задумался. – Чисто теоретически такое возможно, но на деле… Понимаешь, я не могу назвать никого, кто бы был на такое способен. Точнее, так: я знаю кучу людей, которые были бы рады тебе нагадить, знаю и таких, кто способен разработать нечто подобное – чары или зелье. Но вот кого я точно не знаю – это того, кто был бы способен на такое
одновременно. Мародёры точно выпадают, они ничего нового даже в пакостях своих изобрести не в состоянии. Всё, чем они пользуются, придумано до них, они в лучшем случае перекомбинировывают. А тут, если это действительно чья-то разработка, потрудился большой специалист. Чтобы разработать столь сложные чары – или не менее сложное зелье, – да наложить на тебя так, чтобы никто не догадался, не нашёл, не сумел снять, чтобы ты сам ничего не заподозрил, и целый год об этом молчать, только наблюдать… Нет, Вольф. Если кто у нас и обладает подобным уровнем магического мастерства, то только преподаватели. Но даже мне, при всём желании, не получается придумать, кому бы из них ты мог так насолить. Даже для МакГонагалл это как-то чересчур. Тут требуется не только колоссальный интеллект, но ещё и весьма специфическое мышление.
- Ну хорошо. Но что же тогда получается? Если разработать такое могли только преподаватели, а им никакой нужды так обращаться со мной нет…
- Или, точнее, я не могу её придумать, – уточнил Северус. – Ну, а так… Я что хочу сказать: на месть это непохоже, на научные исследования тоже. Возможно, какая-то особая магия, наподобие спонтанной? Ты ведь знаешь, у детей бывают весьма оригинальные выплески. К нашему возрасту они проходят, но мало ли что… Вдруг тебе не повезло под такое попасть?
- Это вряд ли, – покачал головой Вольф. – Такие выплески сильны, но они не бывают сложно устроены. Такое бы Помфри давно заметила. На первом же осмотре…
- Тогда я даже не знаю… – вздохнул Северус. – Но ты всё-таки попробуй поискать что-нибудь похожее среди налагаемых извне редких чар. Что-нибудь, скажем, давнее, подзабытое. И ещё – мне упорно кажется, что под это угодил не ты один. Будь это местью – тогда да, но во всех остальных случаях такую штуку должны были ещё на кого-то наложить. В конце концов, ты явно не проявил ничего особенного, никаких глупостей не совершил… Сомневаюсь, что это удовлетворило экспериментатора. Я бы, например, вообще решил бы, что чары не сработали, и опробовал бы на ком-то ещё.
- М… Знаешь, мне тут ещё в голову пришло… Нехорошо, конечно, так людей подозревать, но… Что, если это сам Ремус? Вдруг он… ну, того… заинтересовался мной, а, видя, что я совершенно по другому профилю, где-то отыскал нечто подобное и пустил в ход?
- Это вряд ли! – хмыкнул Северус. – Во-первых, непохоже на него – слишком щепетильный для этого. Но даже если списать всё на страсть – ты в самом деле думаешь, что он сначала подобрал нечто, что останавливается на полпути, а потом ещё и стал ждать результата целый год? Нет, такое совершенно не катит. Забудь. Но вот что на самом деле интересно – так это, действительно, не связано ли как-то это всё с ним. Что, если и у него те же проблемы? Эх, увидеть бы его Патронус… Если будет волк – скорей всего, его тоже эдак вот «наполовину» тянет… Сомневаюсь, что у оборотня может быть такой Патронус при других обстоятельствах. У них боггарт-то чаще всего – полная луна. А Патронус отражает самые добрые и яркие чувства нашей души. Или её сущность. Твой, скорей всего, действительно должен был быть волком, если бы не… ну, вся эта ситуация. А вот если у него волк окажется – думаю, можешь смело подходить и намекать.
- Ага. Вот будет зрелище, наверное… Что мне, на колени становиться и в зубах букет роз держать?
- Ни к чему, – улыбнулся Северус. – Просто покажи ему своего Патронуса. Люпин – человек умный, два и два быстро сложит.
- Любопытно… – вздохнул Вольф. – Жаль, у нас с гриффами уроки Защиты раздельные… Смешно, в первый раз об этом жалею, уже с очень давнего времени… Ладно. Попробую узнать через Лили, как там у него с Патронусом. Наверняка они там тоже друг перед другом хвастаться будут, у кого получилось раньше, у кого какой…
- Не стоит, я сам это сделаю. Мне легче будет навести её на нужную тему, – обнадёживающе ответил Северус.
* * *
Ремус резко открыл глаза и вздохнул, тревожно озираясь вокруг. Только через несколько секунд до ещё затуманенного пробуждением сознания дошло, что это был лишь сон, а сейчас он находится в спальне гриффиндорцев четвёртого курса. Настороженно обведя взглядом спальню ещё раз, Люпин облегчённо выдохнул – друзья ещё спали, объясняться не придётся. И какое счастье, что не придётся! Врать не хотелось. Говорить правду в данном случае – вдвойне.
Ему опять приснился Лестрейндж. В последнее время это стало происходить всё чаще, причём обычно это случалось после тех дней, в которых было несколько сдвоенных со Слизерином уроков. Сны были на удивление яркими и чёткими. Ремус мог бы назвать их эротическими, если бы не тот факт, что эротики как таковой там не было. Чаще всего они в этих снах гуляли по лесу бок о бок. Иногда – сидели на берегу реки, иногда – валялись на лугу и смотрели в небо, иногда – ели за одним столом, находясь в каком-то особняке… При взгляде со стороны смело можно было бы сказать, что в этих сюжетах нет ничего непристойного. Но Ремус отличал такие сны от всех других. Во-первых, они были на удивление чёткими и запоминающимися – он словно смотрел телевизор. Никакого клубящегося по сторонам тумана, никаких появляющихся из ниоткуда предметов. И после пробуждения он всякий раз мог полностью описать всё, что происходило во сне. Во-вторых, в этих сновидениях всегда присутствовал Лестрейндж. Он молчал – всегда молчал, но у Ремуса всегда было ощущение, что слова и не нужны, совершенно не нужны. В голове словно звучали эмоции его спутника. Именно эмоции – они не оформлялись ни в какую мысленную речь, но Ремус в любой момент, взглянув на Лестрейнджа, мог сказать, что он чувствует. Самое стыдное было то, что чувствовал себя слизеринец прекрасно. Он улыбался, глядя на него, прикасался плечом, брал за руку – почему-то всегда за запястье. И Ремус понимал, что Лестрейндж в отличном настроении, потому что рядом с ним. Было мучительно неудобно, хотелось вырваться, сбежать из сна, но этому сопротивлялось собственное тело, по которому разливалось тепло от каждого прикосновения.
Гриффиндорец поёжился, вспоминая минувший сон, и, взглянув на запястье, осторожно потёр его пальцами другой руки. Казалось, кожа ещё хранит тепло совсем других пальцев. Лестрейндж в половине снов брал его за руку, и ощущения при этом становились особенно яркими. В жизни Ремус никогда не испытывал этих прикосновений, но при каждом взгляде на руки слизеринца в голове всплывали живейшие воспоминания. Наверное, если бы тот и в самом деле взял его за запястье, то Люпин с закрытыми глазами определил бы, что это именно он – до такой степени отпечатывались ночью в мозгу эти прикосновения.
К великому облегчению Ремуса, дальше дело в этих снах не заходило – Лестрейндж даже поцеловать его не пытался. Увы, этого и не требовалось – тянуло всё равно. Не целовать, нет – находиться рядом. Соприкосновение плеч, тепло рук, щекочущее дыхание на шее, когда Лестрейндж упирался носом в затылок… Тело жадно требовало всего этого, и если бы только во сне! К своему ужасу, Ремус обнаружил, что наяву тянет ничуть не меньше. А собственное сознание, словно издеваясь, подсовывало воспоминания и картинки из сна, без устали напоминая, как приятно его тепло рядом.
На счастье, скрывать всё это удавалось успешно. И в первую очередь от самого Лестрейнджа, который, судя по всему, даже не подозревал о том, про что думает Люпин, глядя ему в спину. Пожалуй, единственное, что могло бы навести на подозрения других – это мягкость суждений о противнике Гриффиндора номер один. Даже после самых жёстких дуэлей у Ремуса просто не получалось на него злиться по-настоящему, словно против этого восставало само его сознание. Впрочем, к счастью, Люпин вообще никогда не был склонен жёстко отзываться о ком бы то ни было, так что это скрадывало то, что жёстко отозваться о Лестрейндже он не мог вообще.
Ремус встал с кровати, потянулся, бросил взгляд на настенный календарь и пошёл в ванную комнату. Лучше было умыться пораньше, потому что сегодня точно скоро все встанут загодя. Сегодня был решающий для Гриффиндора квиддичный матч, хотя сами гриффиндорцы не играли. Играл Слизерин с Когтевраном – и от того, с каким счётом завершится эта схватка, зависело, получат ли кубок «змеи». Если победит Когтевран – у него ещё будет шанс по итогам последнего матча этого года, с Пуффендуем, забрать первое место себе. Если же Слизерин – завершающий матч уже ничего не изменит, и извечные противники гриффиндорцев снова будут торжествовать. Так что сегодняшнюю схватку пропустить никак нельзя. А значит, придётся смотреть на слизеринского капитана и вспоминать, как он так же небрежно, как эту скоростную метлу, пару часов назад, во сне, держал ствол молодого деревца в саду. И слегка встряхивал его, с улыбкой обдавая тебя росой… Зар-раза!
За завтраком было, как всегда, шумно. Ремус старался целиком отдавать своё внимание еде, но уши всё равно выхватывали обрывки кипящих вокруг разговоров. Гриффиндорцы оживлённо обсуждали предстоящий матч, споря, у кого больше шансов на победу. Люпину было неприятно слышать, как по нескольку раз за минуту выражают надежду, что уж против когтевранских-то умников слизеринской команде не выстоять, и сборная факультета, всегда считавшегося самым интеллектуальным в Хогвартсе, сумеет найти противоядие от козней Лестрейнджа. В глазах Ремуса это было просто унизительно для Гриффиндора. Неужели неясно было с самого начала, что такие надежды просто смешны? Да, Когтевран – факультет умных, но Слизерин – факультет хитрых. Иными словами, на поле сегодня встретятся теоретики с практиками. Не нужно было обладать «Превосходно» по прорицаниям, чтобы предсказать итог подобной встречи. И вот, пожалуйста: вместо того, чтобы признать это и думать над тем, как самим победить в следующем году, все обсуждают, как сможет победить Когтевран. Да никак! Не против Лестрейнджа – ни в коем случае…
Даже самим когтевранцам, судя по всему, это было ясно. Вся команда «орлов» сидела с хмурым видом, косо поглядывая на спокойных и бодрых слизеринских оппонентов. Из «сине-бронзовых» такой же вид имела одна Таркин. Ремус уже знал, что она взяла самоотвод на этот матч, не желая сражаться против своих друзей. Временный уход лучшей охотницы и её спешная замена тоже никак не прибавили боевого духа когтевранцам, не говоря уже о том, что обычные секреты их команды явно для Лестрейнджа секретами не являлись – благодаря той же Таркин. Преданность ему была для неё превыше любой другой, это было известно всей школе.
Спустя полчаса Ремус, сидя на трибуне и поёживаясь от холодного ветерка, краем глаза поглядывал на выходящих на поле игроков. Когтевранцы выглядели поуверенней, чем утром, но Люпину их прямые спины чем-то неуловимо напомнили выход на арену гладиаторов древности, сопровождавшийся возгласом: «Идущие на смерть приветствуют тебя!»… Это была уверенность безысходности, ещё отчётливей проявлявшаяся, стоило только бросить взгляд на серебряно-зелёную шеренгу и нетерпеливые лица слизеринцев. «Какая первейшая обязанность солдата на войне?» – всплыл в памяти бархатный голос Лестрейнджа. «Умереть за Родину!» – не раздумывая, ответил ему тогда Регулус. «Ошибаешься, Рег. Первейшая обязанность – сделать так, чтобы враг умер за его Родину!». Люпина ещё тогда, в библиотеке, пробрало от довольного смеха Стаи, раздавшегося за полками. А вот теперь он воочию видел, что Лестрейндж тогда имел в виду. Конечно, сейчас речь ни о какой смерти не шла, но суть-то принципа осталась неизменной…
Матч начался. Гриффиндорцы вокруг, почти все, болели за когтевранскую команду едва ли не активней самих «орлов», крича и размахивая сине-бронзовыми флагами. Рядом раздражённо вздохнула Лили.
- Как глупо всё это, – произнесла она, рассеянно глядя на поле. – Ты ведь согласен?
Ремус не сразу понял, что она обращается к нему.
- Что именно? – осторожно уточнил он.
- Ты ведь тоже думаешь, что победят слизеринцы, – утвердительно ответила девушка.
- Да, – тихо признался Ремус, помолчав несколько секунд.
- А все наши думают, что, если орать погромче, то это поможет. Глупо.
- Я согласен с тобой, – вздохнул Люпин. – Если честно, немного жаль, что вообще сюда пришёл.
- Понимаю… – Лили снова перевела взгляд на поле, а потом неожиданно улыбнулась. – Слушай, Ремус, а мне вот интересно: что ты сделаешь, если я скажу, что болею сейчас не за Когтевран?
- Скажу, что и я бы рад, если по справедливости… – Ремус машинально понизил голос и наклонился к Лили. – Я бы, конечно, хотел, чтобы выиграл Гриффиндор. Но после того, как мы проиграли им, вряд ли приходиться надеяться на победу когтевранцев. При всём моём к ним уважении – наша команда сильнее. Пусть я сам в квиддич не играю, но есть кому объяснить мне подробности…
- Ну да, – подтвердила Лили, кивая на поле. – Полюбуйся, «орлов» уже смяли.
- Разве? – Ремус посмотрел туда же. – Как ты это определила?
- Мне Вольф вчера рассказывал, как они будут играть. По его словам, когтевранцы наверняка прикроют обоими загонщиками вратаря, а ловца отпустят летать без прикрытия. Так и вышло – и вот, любуйся.
Ремус нашёл глазами когтевранского ловца как раз в тот момент, когда бладжер, посланный Лестрейнджем, едва не сшиб его с метлы. Впрочем, спуститься по спирали вниз и выйти из игры прямое попадание тяжёлого мяча «орла» всё-таки вынудило.
- Но почему они его не прикрыли? – поражённо спросил Люпин. – Это же первое правило загонщика – вывести из строя вражеского ловца! Это всем известно!
- Потому что Вольф и Селвин были слишком близко к вратарю. А ты помнишь прошлые матчи с участием нынешнего капитана.
Ну да, в самом деле. Сколько уже раз разгром команды противников слизеринцев начинался с обезвреживания вратаря. А если вспомнить последний матч Слизерина и обманный манёвр Лестрейнджа… Да, неудивительно, что когтевранцы решили рискнуть и положиться на быстроту ловца. Правда, это его всё равно не спасло.
- Ну и вот, – продолжила Лили, внимательно глядя на поле, – сейчас… Так, что же они задумали? Разделились…
Ремус пристально вгляделся в мелькающих в воздухе игроков, затем перевёл взгляд на Лестрейнджа, угрожающе вьющегося возле когтевранских колец… И тут его осенило. Словно Лестрейндж сам, усевшись рядом с ним, изложил дальнейшую свою тактику, поясняя слова короткими, энергичными жестами. Люпин замотал головой, чтобы избавиться от возникшего в голове образа.
- Что? – спросила Лили.
- Он сейчас будет продолжать удерживать загонщиков у вратаря собой, а Селвин будет бить по их охотникам, – взволнованно дыша, выпалил Ремус. – Те же связаны слизеринскими!
Лили, закусив губу, пристально всмотрелась в игроков. Замерли и остальные гриффиндорцы рядом – все, кто услышал слова Люпина.
Но всё оказалось ещё хлеще, чем предположил Ремус. Слизеринские охотники не просто противостояли когтевранским. Они выстроились перед своим вратарём той самой защитой, которую обычно пробивали «головой ястреба», тесным клином. Что когтевранцы и сделали – не заметив притом аккуратного захода Селвина им в тыл. А дальше всё сложилось в какую-то единую комбинацию, явно хорошо отработанную. Удар бладжера по правому охотнику в тройке, замешательство в клине, рывок навстречу слизеринских охотников… И вот уже вместо слитного клина в воздухе осталось лишь двое разрозненных когтевранцев, а квоффл был уже у Малетти, к которому незамедлительно подстроились остальные слизеринские охотники, образуя свою «голову ястреба».
- Всё! – горестно вскинул руки Джеймс. – Им конец. Сейчас Лестрейндж добьёт вратаря, и всё начнётся сначала. Расстрел ворот, я имею в виду.
- Не думаю, – возразил Ремус. – Мне кажется, это не в его стиле.
- Что значит «не в его стиле», когда он так уже трижды делал? – удивлённо посмотрел на него Джеймс. – Вспомни прошлые матчи!
- Вот именно. Не может же он не понимать, что это предсказуемо!
- Ты прав, – озабоченно сказал Сириус, оглядывая поле. – Гляди, они даже и не пытаются прорваться к кольцам «орлов».
- Так естественно – те пока под полной защитой, – передёрнул плечами Джеймс.
- И он не будет пытаться её взломать, когда противник к этому готов, – отстранённо произнёс Ремус, не выпуская из виду легко нарезавшего зигзаги Лестрейнджа. – Ему и не нужно. Теперь лишь дождаться снитча, который будет ловить только твой брат, Сириус. И не дать когтевранцам ему помешать. Охотниками займутся охотники, сам капитан – загонщиками и вратарём. И Регулусу останется только в полном спокойствии поймать снитч.
Джеймс выразил свои чувства коротким словом из четырёх букв, сразу же, впрочем, захлопнув ладонью рот – как только взглянул на Лили. Та не обратила на него никакого внимания.
Снитч появился через несколько минут, в течение которых когтевранские охотники безуспешно пытались отобрать квоффл у слизеринских. Регулус заметил его с удивительной быстротой и метнулся к нему раньше, чем трибуны успели оживиться по этому поводу. Несколько секунд, и всё – комментатор объявил о победе Слизерина. Сто пятьдесят – ноль.
- Да, – с деланной бесстрастностью сообщил в пространство Сириус. – Заранее в его планах предсказуемо только одно.
- Что? – с надеждой глянул на друга Джеймс.
- Непредсказуемость, – горько усмехнулся Блэк.
* * *
Вольф стоял в главной комнате своего этажа одной из башен родового замка и смотрел на океан, по которому бежали лёгкие волны. Несмотря на каникулы, предстоящий летний отдых и отличный вид из окон, на душе у него было скверно. Не помогала даже принесённая с собой победа Слизерина как в соревновании по квиддичу, так и в общешкольном. Конечно, радость братьев была очень приятна, как и похвалы, на которые оба не скупились. Одобрительную речь выдала даже Белла, правда, испортив всё под конец пожеланием поскорее подрасти и влиться в ряды Пожирателей Смерти. Горд за Вольфа был и отец… а вот Марта, коротко улыбнувшись в ответ на славные новости, не замедлила сообщить о скором осуществлении тех самых смотрин, о которых шла речь ещё в зимние каникулы. Хотя, конечно, новостью это уже не было, но радость всё равно унесло. Вольфу оставалось лишь мысленно благодарить себя за то, что кое-какие меры он уже принял.
Жениться не хотелось совершенно. Во-первых, не было никакого желания получать жену по чужому выбору, пусть даже родительскому. Во-вторых, ему раньше четырнадцать лет… ну ладно, пусть чуть меньше, но всё равно практически всю сознательную жизнь говорили, что вот конкретно ему лучше не жениться, чтобы не ослаблять майорат отделением его приличной части. Вольф, в сущности, был не против – благодаря братьям он в любом случае оставался в большой семье. И вот сейчас столь резкий разворот его откровенно напрягал.
Ну и, наконец, он совершенно не был уверен, что вообще хочет связывать свою жизнь с девушкой и тем самым портить жизнь уже ей. Дело было в том, что Северус оказался прав – тяга никуда не исчезла. Сердце тоскливо тянуло на юг. Вольф знал, где именно жил Ремус – не удержавшись, он всё-таки выяснил это у Лили, замаскировав это общегеографическим любопытством: где кто живёт, как далеко от Хогвартса и друг от друга… И вот теперь всё время хотелось схватить волшебную палочку и метлу, вылететь в Шотландию – и там немедленно вызвать волшебный автобус «Ночной рыцарь», курсирующий по всей Британии. Возраст в нём у пассажиров не спрашивают – плати да называй пункт назначения, вот и всё. Подумать только, считанные часы – и он мог бы снова взглянуть на Люпина, укрывшись Дезиллюминационными чарами…
Вольф вздохнул и тяжело помотал головой, проводя рукой по лбу. Надо с этим что-то делать. Наверное, стоит порыться в семейной библиотеке. Может быть, там в самом деле сыщется что-то о редких чарах, дающих подобный эффект… Но сейчас важнее другое. Грозящие смотрины! Как они будут проходить, Вольф уже был в курсе. Большой торжественный приём с кучей девушек и сопровождающих. И мать будет расхваливать его перед каждым, как расхваливали жеребцов на той конной ярмарке, где он встретился с Демоном!
Стоп. Демоном? Из-за чего его там не хотел никто брать?
Вольф сосредоточенно прищурился, вспоминая рекомендации Саманты. Когда после матча с Когтевраном они, как обычно, поздравляли друг друга в тёплой душевой… точнее, когда уже кончили поздравлять и лежали рядом, охваченные приятной истомой, Фоули поинтересовалась, почему он последнее время так мрачнеет, когда речь заходит о летних каникулах. Вольфу тогда было лень врать, и он честно выложил всё как есть. И вот тогда вратаресса, подумав, посоветовала просто предстать в невыгодном свете – таком, чтобы в чужих глазах подходить для чего угодно, но только не для брака. Тогда Вольф только хмыкнул в ответ, поблагодарил и перевёл разговор на другую тему, а вот сейчас это стало казаться всё более подходящей идеей. Только что выбрать, какую маску надеть? За кого девушка меньше всего пожелает выходить замуж? Что из этого он лучше всего сможет сыграть? Надо срочно посоветоваться… Но с кем? Стоп, есть идея!
Когда назначенный день настал, Марта не давала покоя Вольфу с самого утра, лично занявшись его одеждой, причёской, тщательно проконтролировав завтрак и вообще ведя себя, словно хорошо выдрессированная сторожевая собака, не сводящая взгляда с обвиняемого. Рудольфус и Рабастан только ухмылялись, глядя на это. Оба согласились помочь брату без лишних вопросов, едва услышав главную претензию – женят заранее на ком попало без любви. Тем более что и требовалось-то от них всего ничего – регулярно, как бы вскользь, сообщать всем гостям, какой же пошляк и гуляка их братец. Договаривался Вольф обо всём тоже заранее, так что теперь рвение Марты пропадало зря – все оборонительные позиции были уже подготовлены.
К полудню начали прибывать гости. Это был настоящий цветник – благородные девушки из чистокровных семей, разодетые в пух и прах. Возраст – в основном сравнимый с его собственным, плюс-минус примерно два года. Глядя с высокой парадной лестницы на поднимающихся гостей, Вольф впервые задумался о том, что кто-то из этих кандидаток в невесты тоже может быть совсем не рад перспективе выходить замуж, за кого скажут. Впрочем, сейчас это могло послужить лишь случайным приятным бонусом, облегчающим задачу. А задача была проста – вести себя… не так, как предполагает мать.
Приём начался. Блестело фамильное серебро на столах, звучала музыка, благородные леди разных возрастов шуршали повсюду платьями. Марта, подержав немного Вольфа рядом с собой, отпустила его в «свободное плавание» по залу, строго приказав никуда отсюда не выходить. Потенциальный жених, впрочем, и не собирался. Все цели пока что находились здесь. С чего бы начать? Ага, вон Беллатриса с кем-то беседует… Подойдёт!
- Белла, здравствуй! Ты знаешь, я тут новое стихотворение сочинил. Не желаешь послушать?
- Да, конечно, – настороженно улыбнулась невестка.
Вольф откашлялся и встал в позу декламатора.
- Употребляйте маракуйю, она приносит пользу организму!
На несколько секунд повисла тишина.
- И это всё? – недовольно поинтересовалась Беллатриса. – А рифма где?
- Ну вот! – Вольф трагически всплеснул руками. – Вечно так: сначала сама провоцируешь, а потом всем рассказываешь, какой я пошляк!
Не дожидаясь ответа начинающей краснеть Беллы, Вольф помахал рукой первой кандидатке и двинулся дальше. С кем бы ещё… о, вот! Кажется, сама подходит… точно, осведомляется о танце! Отлично! Соглашаемся… Теперь ещё немного…
- Мистер Лестрейндж, что вы так шарите по моей спине?
- Ищу грудь, мисс.
- М-мистерр… Она, вообще-то, спереди!
- Пардон, но там я уже искал…
Вот и пригодилась дуэльная реакция. А у девушки-то явно маловато опыта в пощёчинах… А как заинтересованно все вокруг смотрят! Любопытно, подойдёт кто ещё?
Ждать пришлось недолго – до новой мелодии. Что ж, поведём в танце эту. Щебечет о чём-то… рукой по плечу ведёт… так, как бы на нужную тему вывести?
- Говорят, мистер Лестрейндж, что на вашей параллели все девушки по вам сохнут…
Отлично!
- Наоборот, мисс – они по мне мокнут.
И бровями многозначительно поиграть. Чудно, и эта замолчала и Медузой смотрит! Скорей лети, время, кончайся, мелодия! Пора искать новую цель!
Тьфу, перерыв. Ладно… тогда поболтаем! Вон подходящая расфуфыренная красотка. Смотрит жадно. О чём побеседуем, мисс? Да, сегодня отличный день. Да, я очень рад, что всё это в мою честь. И музыка отличная! Что, простите? Играю ли я сам на музыкальных инструментах? Конечно! На гитаре играю, и на скрипке тоже, и на виолончели, и на рояле… Да, я талант. Нет, вот на арфе не играю. Карты сквозь струны проскальзывают.
Ха, а это даже веселей, чем думалось раньше! Мать, конечно, вечером взгреет по полной, но сейчас надо ловить момент… Или ещё хуже будет. Кто следующая? А, вот вы где! Как умильно ресничками хлопаете, однако. Кажется, я уже знаю, о чём разговор вскоре зайдёт… Да, это я разгромил гриффиндорцев на квиддичном поле. И остальных тоже. Да, это я вожу наших по ночам драться с Мародёрами. Да, мисс, я крут! Круче только яйца от чёрного дрозда, варившиеся в кастрюле час.
- Мистер Лестрейндж… вы не против, если я буду называть вас по имени? Я хотела бы задать вам один вопрос… Скажите, вы… любили кого-нибудь?
- Трахался? Регулярно.
Ах, как покраснела! Но не отстаёт.
- Н-нет, я… про благородное!
- В фамильном замке? А как же.
- Я о чистом чувстве!
- В душевой? Конечно.
- Да нет же! Я о высокой любви!
- На Астрономической башне? Было дело.
- Кончайте притворяться! Я о том, что бывает один раз и на всю жизнь!
- Ах, вы об этом! Нет, сифилиса не было.
Даже конца танца не дождалась. Ну и отлично! Теперь только развратно ухмыльнуться вслед – и вон к тому столу, с красными винами… Затравка пошла, сплетни сейчас мигом разнесутся. Тысяча извинений, матушка, но жениться я не буду.
Время и правда потекло спокойнее. Больше никто лезть не торопился, наоборот – девушки разбивались по залу на группы и весьма подозрительно шушукались, поглядывая на виновника торжества, который с удовольствием наливал себе бокальчик за бокальчиком. Отличное настроение снова подпортила Марта, появившаяся как из ниоткуда и выхватившая очередной прямо из руки.
- Напиваться вечером будешь. Идём, там новые гости прибыли. Твоя приятельница среди них.
- Отлично!
- И веди себя прилично! – прошипела мать. – Что ты тут ещё устроил? Почему к тебе никто не подходит?
- Клянусь, я был честен! Ну, может, приврал немножко, ради красного словца…
- Посмотрим, – сквозь зубы пообещала Марта. – Иди за мной!
Среди новоприбывших в самом деле оказалась вся семья Таркинов. Покосившись на мать, Вольф всё же решил махнуть рукой и приступить к финальному аккорду. Изрядную долю шуточек, пущенных сегодня в ход, ему посоветовала как раз Даала по Сквозному зеркалу. Она же предложила главное: прикрыть его в случае необходимости.
- Помолвку до свадьбы всегда разорвать можно, времени несколько лет как минимум будет. Если она на тебя сильно давить начнёт – скажи, что выбираешь меня и только меня. Род мой достаточно благородный для вашего, если упрёшься – всё нормально будет. А я поддакну. Мы ведь с вами и раньше роднились, так что вопросов не будет.
Спасибо за самоотверженность, названая сестрёнка.
- Даала! – нарушая церемонию приветствия, шагнуть вперёд с раскрытыми объятиями. – Как я рад тебя видеть!
- И я тебя тоже! – радостно откликнулась девушка, в несколько стремительных шагов обнуляя расстояние между ними и повисая на шее. – Как здорово, что мы сегодня встретились!
- Даала, немедленно прекрати и веди себя прилично, – сухо и жёстко изрекла сзади её сестра.
Не прекращая обнимать Вольфа за шею правой рукой, младшая Таркин завела левую за спину. Ривоч поперхнулась, и Вольф тихо засмеялся на ухо Даале, догадываясь, что она ей показала.
Так, ладно – пора брать инициативу в свои руки, сестрёнку из них не выпуская!
- Матушка, вы не против, если мы с Даалой немного поговорим? Я очень рад видеть вас всех здесь, дамы и господа. Бурке, Гэмп, Мэлори – моё почтение.
Крепко взяв Даалу под руку, Вольф быстро двинулся обратно в главный зал, не обращая внимание на угрожающее шипение матери, летящее в спину.
- Как дела, братец? – заботливо спросила Таркин, едва они оказались вне зоны видимости остальных новоприбывших.
- Пока ничего, – вздохнул Вольф. – Следую твоим советам, отшиваю вроде бы недурно…
- Отлично. Моя помощь нужна?
- Спасибо, но пока что, к счастью, справляюсь. Впрочем, будь рядом, пожалуйста – мало ли что…
- Конечно! Я всегда рядом с тобой, ты же знаешь, – Даала прямо на ходу приподнялась и поцеловала Вольфа в щёку. – Кстати, у меня для тебя отличная новость. Мне разрешили пройтись на яхте с вами! Ну, то есть, мы с дедом приведём её к Оркнеям, а дальше он разрешил самой на ней по вашему архипелагу походить. Вместе с вами, то есть. Со всеми нами! Северуса и Регулуса тоже позовём. Тебе как такое предложение?
- Замечательно! – искренне обрадовался Вольф. – Будет просто прекрасно. Скоро у Басти и Энди свадьба – вот и давай сразу после неё всё и организуем. Удобно будет вам прибыть, кстати говоря – вопросов не будет.
- Точно! – Даала подпрыгнула от радости. – Как я сама не сообразила! Покатаем гостей, если что, а как свадьба закончится – все на борт и вперёд! Отличная идея!
С прибытием названой сестры приём пошёл куда веселее и легче. Даала от души смеялась, слушая рассказы брата о том, что было тут до неё, и вспоминала одну за другой новые пошлые шуточки. Впрочем, и без них было много тем для разговора. Даже домашние задания на лето оказывались вполне любопытным делом, когда можно было обсудить их вместе.
Вольфу было уже совершенно ни до кого другого, равно как и Даале. Увы, кому-то это снова не пришлось по душе.
- Мистер Лестрейндж, – раздался вежливый, но прохладный голос сзади, – разрешите позвать вас на один танец?
- Ривоч, тебе что, не видно, что он со мной? – ядовито поинтересовалась Даала.
- Видно, – холодно откликнулась старшая Таркин. – Но ты не хуже меня знаешь цель сегодняшнего приёма. Наша мать и миссис Лестрейндж желают, чтобы… я тоже поучаствовала.
- Грррр… – ноздри Даалы гневно раздулись. – Так и быть, но не больше чем на один танец! Кстати, мистер Лестрейндж, не забудьте сказать какой-нибудь комплимент кандидатке номер… какой уж там?
- Сам не помню, – пожал плечами Вольф, подавая руку поморщившейся Ривоч. – Пойдёмте, мисс. Оттанцую с вами, так и быть.
Даала осталась ждать у стола с закусками, раздражённо вышагивая туда-сюда. Каждая секунда шла за пять. Но вот, наконец, очередная мелодия подошла к концу, и Вольф немедленно выпустил Ривоч, напоследок с поклоном сообщив ей нечто, отчего та застыла статуей. Было очень похоже, что гневный ответ просто застрял у неё в горле. Даала оживилась. Что же такое запустил любимый братец?
- Что ты ей сказал? – немедленно спросила она, как только Вольф с улыбкой вернулся к ней.
- Как ты и просила – комплимент. «Я в восхищении от вас, мисс! Вы потеете меньше, чем любая другая толстая девушка в вашем возрасте!».
Даала, рыдая от смеха, уткнулась в грудь брату.
Глава 35. Пряжа Норн. Что ни вечер, то мне, молодцу,
Ненавистен княжий терем,
И кручина, злее половца,
Грязный пол шагами мерит.
Завихрился над осиною
Жгучий дым истлевшим стягом;
Я тоску свою звериную
Заливаю пенной брагой.
Из-под стрехи в окна крысится
Недозрелая луна;
Всё-то чудится мне, слышится:
Выпей, милый, пей до дна!…
Выпей – может, выйдет толк,
Обретёшь своё добро,
Был волчонок – станет волк,
Ветер, кровь и серебро.
Мельница, «Оборотень».
Одной из проблем, встававших на пути тех, кто желал добраться до скрытой от магглов части Оркнейских островов, были не только чары, препятствовавшие их нанесению на карту, но и другие защитные заклинания, одно из которых, в частности, мешало аппарировать прямо на главный остров. Гости прибывали на свадьбу либо на мётлах, либо по каминной сети, кое-кто – и на кораблях. Таких, правда, было меньше всего, но в их число, разумеется, входили и Таркины. Правда, к большому облегчению Даалы, не все – Ривоч предпочла прибыть по каминной сети, а вместе с ней и мать, не слишком любившая морские прогулки. Правда, как подозревала Даала, дело здесь было больше в том, что море слишком напоминало ей о муже, бывшем, как и все Таркины, отличным моряком. Но этими соображениями она не стала ни с кем делиться – даже с дедом, вместе с которым и отправилась на яхте к северным островам, вот уже долгими столетиями служившим домом тем, с кем её род связывала вассальная клятва.
По ходу дела пришлось сделать небольшой крюк, чтобы прихватить с шотландского берега Снейпа. До нужной точки он добрался самостоятельно, на «Ночном Рыцаре», но даже этот уникальный автобус по морю не ходил, и уж подавно не смог бы пройти через охранные чары Лестрейндж-Кастла. Оставалось только положиться на корабль.
Снейп был какой-то нервный – ну, то есть, он всегда был немного нервный. Даала не считала нужным поднимать эту тему в разговорах с Вольфом, но ей было совершенно очевидно, что для этого полукровки, сумевшего попасть на Слизерин, очень важно мнение о нём окружающих. В первую очередь, конечно, самого Вольфа, как его непосредственного патрона. Да, патрона – вряд ли можно было назвать их отношения как-то иначе. Нет, конечно, Вольф называл Снейпа своим другом, и Даала не сомневалась в том, что это обращение искренне, но в то же время для неё было совершенно очевидно, что на самом деле вне их компании Снейпа без прикрывавшей его тени Лестрейнджа ждала бы не самая лучшая участь. Во всяком случае, точно не самая перспективная. Не то чтобы Даала считала это чем-то унизительным – в конце концов, это просто была объективная реальность, – но, так или иначе, девушке очень импонировала мысль о том, что она, возможно, единственная во всей Стае, кому не нужна помощь Вольфа в непосредственном прикрытии. Снейпу оно было нужно как полукровке сомнительного происхождения, Регулусу – как слишком привыкшему к чьей-либо опёке, либо родительской, либо братской. Только она сама, в сущности, могла бы устроить свою жизнь и сама. Хотя печальная это была бы жизнь. Очень грустная и одинокая – без Вольфа…
От берегов Шотландии до Оркнейских островов дорога была совсем недолгой, так что уже к середине дня перед носом яхты из волн встал остров Лестрейнджей. С моря он напоминал часть челюсти некоего гигантского доисторического чудовища, с могучими клыками, стремящимися к небу – огромными скалами с северо-западной стороны. За этими скалами, приникнув к ним, оперевшись на них, укрывшись за ними, и возвышался замок Лестрейнджей. С юга, откуда и подходила яхта, на него открывался отличный вид. Точнее, не столько на него самого, сколько на замок в сочетании с окружением: был замечательно виден и скальный гребень, и высокие башни с острыми шпилями флагштоков, и густая бахрома леса, раскинувшегося между побережьем и могучими стенами, закрывая их основание от взгляда с моря.
Обогнув остров с востока, яхта Таркинов мягко скользнула к длинному причалу, у которого уже покачивались ещё несколько кораблей. Пока дед лёгкими движениями швартовался на специально оставленном для них месте, Даала высмотрела на причале знакомую фигуру.
- Э-ге-гей! – Девушка в считанные секунды взобралась на ванты, крепившие фок-мачту, остановившись примерно на середине высоты, где её хорошо было видно на фоне неба. Сдёрнув с головы зюйдвестку, Таркин замахала ей, привлекая внимание Вольфа, и так уже быстро шедшего навстречу.
- Всем привет! – весело крикнул Лестрейндж, с короткого разбега прыгая на палубу прямо через фальшборт. – Здравствуйте, дядя Уилхафф, очень рад вас видеть на свадьбе Рабастана! Сев, как плавание? Порыбачил? Говорят, в наших водах можно много чего выловить, что на зелья годится! Даала! При… уфф!
Немного не рассчитав нетерпеливый прыжок, девушка приземлилась почти на самого Лестрейнджа, который еле успел поймать её так, чтобы не покатиться вместе с ней по тиковым доскам палубы.
- Ой! Упс… – Даала уткнулась лицом в мягкую ткань теплой рубашки Вольфа, раздираемая смущением и желанием посмеяться. – Прости, вожак!
- Ерунда! – беспечно хмыкнул Лестрейндж, потрепав её по спине. – Это лучше, чем если бы на меня никто не пытался упасть на радостях.
Даала всё-таки не выдержала и рассмеялась, обнимая названого брата.
- Регулус уже прибыл? – осведомился Северус.
- Не-а, – ответил поверх плеча девушки Вольф. – Полагаю, будет вместе с родителями через час-полтора.
- А, ясно, – кивнул Снейп, окидывая любопытным взглядом причал.
- У нас ещё есть время, – прищурился Вольф. – Ты здесь ещё ни разу не бывал, ты, Даала, как я помню, тоже… Хотите экскурсию? Или сначала поесть? А хотя, какие проблемы – можно всё совместить. Пойдёмте?
- Ага! – счастливо кивнула девушка, награждая его напоследок крепким объятием и оборачиваясь к деду. – Можно?
- О чём разговор, – хмыкнул старший Таркин, резким рывком заканчивая крепление швартовочного троса. – С триатхом ты вольна идти куда угодно, чайка.
- Спасибо! – Даала снова повернулась к друзьям. – Идёмте же!
- Вольф, один вопрос, – полюбопытствовал Северус, когда они уже отдалились на достаточное расстояние от яхты. – Кто такой триатх?
- В данном случае я, – улыбнулся Лестрейндж. – А вообще – и Руди, и Басти. Ты понимаешь гаэльский язык?
- Ну… нет, – признался Северус. – Если честно, то я только слышал о нём. Ты же знаешь, где я живу. Я слышал, что на гаэлик ещё говорят в некоторых регионах Шотландии и Ирландии, но у нас носителя этого языка отыскать практически невозможно.
- Понятно. Дело в том, что гаэльский язык, как ты верно заметил, жив в Шотландии и вообще северных областях страны. Все завоеватели, приходившие на Британские острова – ну, за исключением викингов, – приходили с юга и двигались на север. Гаэльский был основным языком до пришествия сначала саксов, а потом норманнов. Вытеснялся тоже, соответственно, с юга на север. Но для магической Британии всё пошло немного не так. Кельты, отступая всё дальше, смогли закрепиться на островах – и там, где у магглов эти острова не так уж долго и продержались, волшебники смогли их отстоять. Здесь не так уж много… точнее, вообще нет чего-то особо ценного. Немного сельского хозяйства, чуть-чуть охоты, рыбная ловля. И морские просторы, разумеется. Сюда столетиями уходили те, кто не желал толчеи и буйств южной Англии. И кто желал беречь прежние уклады, разумеется, тоже. Конечно, прогресс неизбежно доходил и сюда, но… скажу так, в несколько ослабленном виде. Заодно у местных жителей формировалось ощущение жизни наособицу. Вот Магическая Англия, вот Уэльс, Шотландия, Ирландия… а вот Оркнеи с Шетландами. Нас мало, Северус. Острова, укрытые от глаз магглов, можно пересчитать по пальцам…
- Я думал, что ваш такой один, – уточнил Снейп, воспользовавшись сделанной Вольфом паузой.
- Изначально – да. Но потом, после принятия Статута о секретности, было выбрано ещё несколько. Какие-то были необитаемы с самого начала, какие-то были замаскированы и учтены магглами как необитаемые – чтобы лишний раз к нам не совались… В общем, это на самой Англии Хогсмид – единственное место, где живут только волшебники. А здесь, у нас, есть целая группа таких островов. Правда, всё равно населения тут немного – даже с помощью магии большое количество народу в этих местах не прокормишь. Но зато те, кто есть, издревле живут здесь, принимая предводителем герцога Лестрейнджа. Сейчас – моего отца. Ну, а заодно сохраняют гаэльский язык – конечно, английский тоже знают, но гаэлик остаётся, в некотором роде, неофициальным языком людей Лестрейнджей. Тех, кто признаёт мою семью правящей на этих островах. О, всё неофициально, конечно же… но ты и сам знаешь, насколько могут быть живучими народные традиции.
- И, между прочим, это касается не только оркнейцев и шетландцев, – добавила Даала, шедшая впереди рядом с Вольфом. – Все союзники Лестрейнджей хотя бы немного понимают гаэльский. Вот как мы с дедом, к примеру.
- Ясно. Но так всё же – что значит «триатх»?
- Лорд, – просто ответил Вольф. – Строго говоря, переводиться может не только так, но самый простой аналог в английском языке именно такой.
- Понятно, – хмыкнул Северус. – Что ж, веди нас, триатх.
- Для тебя – dheagh charaid dhomh, – улыбнулся Вольф. – Мой хороший друг.
* * *
Свадьба удалась на славу. Приглашён был почти весь бомонд Магической Британии, а заодно – все союзники, друзья и вассалы Лестрейнджей. Столы были расставлены прямо на лужайках за стенами замка, чтобы места хватило всем. В одном месте играл оркестр, окутывая слушателей элегантными звуками классической музыки, в другом – весело водили народные танцы под звуки волынки. Повсюду слышались песни, шутки, разговоры. До начала собственно торжества Вольф успел провести Даалу и Северуса по большей части острова, заодно обеспечив нагул аппетита. За исключением могучего замка и потрясающих видов на море, особых достопримечательностей здесь всё же действительно не было, так что назад, к веселящимся гостям, все возвращались с чувством удовлетворения. Скоро к ним присоединился и Регулус, прибывший с родителями. Воссоединившись целиком, Стая отправилась веселиться уже вместе со всеми. Северус и Регулус предпочитали больше смотреть, а вот Вольф и Даала с удовольствием поучаствовали в конкурсах. Лестрейндж продемонстрировал высокий класс на магических дуэлях, выиграв золотой кубок, доверху наполненный огневиски, а Таркин смогла вызвать бурю аплодисментов, прокрутив на метле одну за другой все фигуры высшего пилотажа прямо над головами зрителей. Повсюду царило безмятежное веселье, и не хотелось смотреть на часы. Однако время напомнило о себе негромким боем колоколов, разнёсшимся среди пирующих. Начиналась сама церемония бракосочетания.
Слова Таркин пропускала мимо ушей – все эти формулировки она читала давным-давно. Куда приятней было смотреть на наряд невесты. Конечно, Даала всегда отдавала в одежде предпочтение функциональности, а не эффектности, но сейчас девушка не могла не отдать должное пышному, воздушному, но при этом элегантному и стильному платью Андромеды. По белоснежной ткани вилось золотое шитьё с россыпью мелких изумрудов, рукава расширялись от локтей и классически спадали вниз, а фата казалась материализованным туманом перед лицом невесты, который, однако же, не скрывал ни красоты, ни улыбки. Жених тоже выглядел ничего, а улыбался вообще безостановочно. Рабастана можно было снимать для плаката «Я люблю весь мир!».
- Вольф, – не давая себе времени смутиться, Даала слегка коснулась локтем локтя лучшего друга, стоявшего рядом с очень довольным видом, – а ты когда думаешь жениться? Хорошо бы на твоей свадьбе зажечь по-настоящему!
В следующую секунду она поняла, что сморозила что-то не то, так как улыбка сползла с лица Вольфа, как закатные лучи по скалам.
- Я никогда не женюсь.
- Что? Как… Но, постой, я не имею в виду – под давлением
её, я имею в виду по-настоящему!
- Вот по-настоящему я и не женюсь, – вздохнул Вольф.
- Да с какой стати?! – поразилась Даала.
- Мне всегда это говорили, – пожал плечами Лестрейндж. – Ты же помнишь. Придётся делить майорат. Древо рода должно быть единым, это обеспечивает его мощь. Две ветви ещё ладно, а вот третья – избыток. К тому же… Скажем так, я не вижу себя в роли заботливого отца.
- Да кто тебе это в голову вбил? – не выдержала девушка, разворачиваясь к нему лицом и с трудом удерживаясь, чтобы не повысить голос как следует – церемония шла своим чередом. – Ты самый заботливый и понимающий человек из всех, кого я когда-либо встречала! Из тебя получится прекрасный отец, и муж тоже! С чего ты взял…
- Даала, мне очень приятно это слышать, но, в любом случае, остаются другие проблемы…
- Ты так говоришь это, словно желаешь убедить в этом самого себя, – закатила глаза Таркин.
- Тшшшш, – палец Вольфа коснулся губ Даалы. – Позволь мне верить в то, что я считаю нужным.
Когтевранка, не собираясь сдаваться, открыла было рот для следующей фразы, но её прервал аккуратно связанный букет, мазнувший её по носу и плюхнувшийся прямо во вскинутые в возмущённом жесте руки. Даала в первое мгновение застыла от неожиданности, как и Вольф, после чего машинально изучила внезапный подарок. Нежная ткань цвета штормового моря, тонкая белая лента связана бантом снизу. Шесть цветов: два алых, ещё один цвета белого вина, ещё один – цветочного мёда, и ещё два – серебристый и нежно-сиреневый.
Кругом раздались радостные крики, Даалу захлопали по плечам, зазвучали поздравления. Окончательно Таркин догадалась, что свалилось ей в руки, по смеющимся глазам и радостной улыбке Вольфа. Обернувшись в сторону новобрачных, она увидела то, что только подтвердило её догадку: только что развернувшуюся и весело машущую ей Андромеду, которую обнимал, не менее весело подмигивая, Рабастан.
- Ну замечательно! – фыркнула Даала, тем не менее бережно расправляя ткань на букете. – Теперь мне следующей замуж выходить?
- Эм… Ну, вроде как да, – с деланной безмятежностью провёл рукой по шевелюре Вольф. Но Таркин прекрасно знала этот его жест и пристально посмотрела на него, вопросительно подняв брови. Лестрейндж вздохнул и ответил многозначительным взглядом, переводя его с букета на девушку, а потом на себя.
- Мы стояли лицом друг к другу, – вполголоса пояснил он.
Даала почувствовала, как горячая волна заливает ей плечи, шею и щёки.
- Ну, э, это, м, забавная примета. Да.
Пока она лихорадочно придумывала, чего бы ещё сказать, Вольф притянул её к себе и крепко обнял под восторженные возгласы, за которыми не было слышно его тихого, уверенного голоса:
- Всё в порядке. Веди себя, как будто это просто ещё один элемент веселья. Улыбайся и отшучивайся, если что. Я рядом, если что – помогу.
- Спасибо, – выдохнула Даала и добавила уже отстраняющемуся Вольфу:
- Ты классный!
Празднество длилось ещё долго, до самой полуночи. Правда, Рабастан с Андромедой покинули пирующих гораздо раньше, осыпаемыми шишками хмеля и весёлыми шутками. Незадолго перед этим Басти отыскал в толпе Вольфа и, отведя его в сторону, обнял так крепко, что на несколько секунд даже оторвал от земли.
- Без тебя всего этого не было бы, волчонок, – счастливо улыбнулся он и взъерошил Вольфу волосы. – Ты лучший в мире брат!
- Я и тебя не променяю ни на кого другого, – засмеялся Вольф. – Будь счастлив, Басти! Одна только просьба – не вздумай называть первенца в честь меня!
- Ладно, но что-нибудь всё равно придумаю! – шутливо погрозил ему Рабастан. – На самом деле, Вольф… Я уже сколько раз говорил, и ещё повторю: я никогда не забуду, что ты для меня сделал.
- Будь счастлив сам и сделай счастливой Андромеду, и тогда я буду считать свою задачу успешно выполненной. Удачи, Басти.
Рабастан ответил ещё одним крепким объятием, снова растрепал Вольфу шевелюру и отправился принимать поздравления дальше. Вольф удовлетворённо вздохнул и тоже двинулся вперёд, лениво раздумывая над тем, стоит ли сейчас разыгрывать кого-нибудь или всё же нет. Немного поразмыслив, он всё-таки решил, что лучше нет. Всё-таки такой радостный день… уже вечер… Лучше ни о чём не думать и просто повеселиться, забыв обо всех проблемах. Тем более что такой повод имеется заново поболтать со старыми знакомыми – теми, кто памятен с детства, но последнее время не так уж часто виделся с ним. То Хогвартс, то Дом Весёлой Стражи… О тех, кто живёт здесь на соседних островах под сенью фамилии Лестрейнджей, тоже не стоит забывать.
- Привет, Диорвел! – с улыбкой окликнул Вольф длинноусого крепкого мужчину с кружкой эля в руке.
- Хо, кого я вижу! – обрадованно развёл тот руки в стороны. – Ceud mìle fàilte*, молодой триатх! А ты изрядно вырос!
- Ceud taing**, Диорвел, – засмеялся Вольф. – Мне уже пятнадцать.
- Как время летит! – с лёгкой грустью вздохнул староста Руадх Эйлеана, крупнейшего острова Магических Оркнеев после собственно герцогского. – Скоро и ты уже, поди, свою банаис закатишь…
Банаис. Свадьба.
- Это вряд ли, – мягко усмехнулся Вольф. – Совершеннолетие не за горами, но свадьба… не уверен.
- А как же та caileag brèagha***, с которой ты сегодня весь день бродил, а? – весело прищурился Диорвел. – Та, которой прямиком в руки букет невесты упал? Примета добрая!
- Это младшая дочь Таркинов, – с улыбкой ответил Лестрейндж. – Она моя названая piuthar****, так что о свадьбе речь не идёт.
- Названая – не родная, – хмыкнул Диорвел, пожимая плечами. – Кто знает, чьё сердце к кому склонится через пять, десять лет… А Таркины всегда при вас первыми были, верно?
- Верно, – не стал дальше спорить Вольф, чтобы не вызывать лишних подозрений. – Слушай, Диорвел, я тут друзьям хочу острова показать. Мы вчетвером яхту поведём. Не против, если мы у вас погостим несколько дней?
- О чём речь! – засмеялся староста. – Гости со своими сколько душе угодно, триатх. Только рады будем, нечасто у нас гости такие бывают. Кейлид для вас устроим на всю ночь, с музыкой, с танцами…
- Два моих друга не очень знакомы с нашими обычаями, – задумчиво проговорил Вольф. – Может быть, заодно и что-нибудь культурное покажешь? На твой выбор.
- Ну, Киаран моя всегда говорит: любовь к месту с хорошей еды да прочной крыши начинается. Лучших наших северных угощений наготовим, а в доме моём на всех места хватит.
- Это точно, – рассмеялся Вольф, вспомнив «длинный дом» МакДугласов, конструкция которого не сильно изменилась с времён викингов. В таком здании мог бы весь Слизерин разместиться, и тесно бы не было.
- А дальше всё покажем, всё расскажем, – довольно провёл рукой по усам Диорвел. – Песни наши споём, в море вместе сходим. Довольны будут твои друзья, триатх, не сомневайся. Никто на наше гостеприимство пожаловаться не мог.
- Прекрасно, – улыбнулся Вольф. – Тогда завтра к вам и направимся. Не рано будет?
- Приплывай когда угодно, триатх. Всегда и тебя, и друзей твоих встретим, как надо! А пока, – Диорвел подмигнул, – не желаешь ли с дочурками моими повидаться? Они, поди, тоже соскучились, ой как довольны будут.
- Ну, как тут не уважить, – со смехом развёл руками Вольф. – Вон они, верно?
- Да. Хороши, правда? – Диорвел гулко хохотнул и снова подмигнул. – Да ты не стесняйся, тебе рады только будут. Женихов, конечно, среди своих искать будем, но какая ж оркнейка от внимания своего триатха откажется? Да и жених тоже оценит, не у каждой девушки ведь Лестрейндж бывал.
- Ну, я просто не могу отказаться от столь тёплого приёма! – приложил руки к груди Вольф и, весело кивнув напоследок Диорвелу, зашагал через толпу гуляющих к двум светловолосым красоткам, уже вовсю перешёптывавшимся и постреливавшим в него глазами.
- Дойлеаг, Дейдре, – улыбнулся Вольф, получая в ответ ещё более радостные улыбки. – Как я рад вас видеть!
- И мы тебе рады, триатх! – радостно откликнулась Дойлеаг. Девушка тряхнула головой, заставляя длинные пряди мотнуться вперёд и полуприкрыть ей лицо. Из-за этого живого шёлкового занавеса молодая МакДуглас дразняще посмотрела на Вольфа.
- Я слышала, ты больших успехов в Хогвартсе добился, верно? И команду свою собрал, и в квиддич выигрываешь. Расскажешь нам?
- С удовольствием. Времени у нас ведь достаточно, верно?
Девушки захихикали, перемигиваясь между собой.
- О, более чем, триатх, – томно понизила голос Дойлеаг.
Вольф слегка повернул голову в сторону музыкантов, начавших тем временем играть быструю музыку, и, решительно тряхнув головой, снова повернулся к МакДуглас, протягивая обеим руки.
- Вас можно?
- Можно! – звонко засмеялась Дейдре, вкладывая мягкую, но сильную ладонь в руку Лестрейнджа. – Но, может, сначала потанцуем?
Вверх, вверх, через окутывающий тёплый воздух, вырваться – и тут же снова рухнуть вниз, едва глотнув свежей прохлады. Прижаться, растянуться, набрать скорость – и плавно потянуть на себя, ощущая надёжную упругость под ладонями. И снова вверх, и снова вниз, временами уходя то влево, то вправо, чтобы как можно лучше ощутить всё, что вокруг тебя. Не разжимая рук и ног, перевернуться раз, другой – ты то сверху, то снизу, волосы совсем растрепались, лезут в лицо, но так только веселей. И вот, наконец, разогнавшись до максимальной быстроты, сжав бёдра почти до боли, взмыть до звенящей высоты, ощутить мгновения невесомости и на какую-то секунду забыть обо всём, кроме ощущения безграничного, безмятежного счастья.
Позволив себе после этого снова разогнаться до сплошного свиста в ушах, но уже за счёт одной гравитации, Даала, наконец, потянула на себя разогретое её ладонями древко метлы, выправляя полёт и переводя его в стремительное скольжение над водной гладью. Здесь, на Руадх Эйлеане, летать можно было сколько угодно, никто из магглов заметить тебя не мог в принципе, и Таркин с огромным удовольствием пользовалась этим. Нигде она не чувствовала себя так спокойно и безмятежно, как в воздухе. Особенно здесь, над этим островом, где она была measail banacharaid***** самого триатха, которой все рады, а не одинокой на собственном факультете когтевранкой и не неуёмной младшей дочерью.
Кстати, о триатхе – вон и он, сидит на берегу. Точнее, устроился на высоких скалах, смотря куда-то в океанскую даль. Даала помедлила немного в нерешительности, размышляя, стоит ли тревожить его или нет. Наконец, девушка решила тихо подлететь сзади и рассмотреть получше, чем занят Вольф. Если чем-то важным, всегда можно будет так же тихо улететь, а если нет – значит, можно приземлиться рядом и поболтать вволю, пользуясь тем, что здесь спокойно можно поговорить совсем наедине, а значит – быть такой, какая ты есть на самом деле, позволить мягкость и откровенность. Временно, так сказать, снять доспехи.
По приближении выяснилось, что Вольф ничем особенным не занят – просто прислонился спиной к нагретой солнцем скале и рассеянно смотрит вдаль. Не уверенная, размышляет ли он о чём-то важном или нет, Даала зависла в воздухе, но тут Лестрейндж тихо хмыкнул и повернул к ней голову.
- Решила отдохнуть?
- Ты заметил меня, – со вздохом констатировала Даала, приближаясь к нему и плавно касаясь ногами тёплых камней.
- Было бы сложно не заметить тебя после того, как ты второй час крутишься над океаном, – улыбнулся Вольф, приглашающе отодвигаясь в сторону.
- Я люблю летать… почти так же, как люблю тебя, – в мгновенном озарении нашла точное определение Даала и, довольная, уселась рядом с Вольфом, касаясь названого брата плечом.
- А меня, значит, сильнее? – смеясь, спросил Лестрейндж.
- Тебя – больше всего на свете, – просто ответила Таркин, склоняя ему голову на плечо.
Вольф обнял её левой рукой, покрепче прижимая к себе. Даала с наслаждением вздохнула и расслабилась, позволив себе забыть обо всём. Сейчас их никто не мог увидеть. Несколько минут они провели в молчании.
- Скажи, когда я подлетала… – наконец нарушила тишину Таркин. – Мне показалось, или ты о чём-то грустил?
- Не показалось, – медленно ответил Вольф, снова глядя на безбрежную водную гладь.
- Что случилось? – Даала изменила позу, сползя вниз так, чтобы лечь Вольфу плечами и головой на колени. Так было намного удобней смотреть ему в глаза.
- Я всё думаю о том, что происходит… – признался Лестрейндж, начиная гладить её густые волосы. – Вся эта война… Скажи, у вас на Когтевране не было ещё агитаторов Волдеморта?
- Не поручусь… – медленно ответила Даала, серьёзно подумав. – Ты же знаешь, я там ни с кем особо и не сошлась. Если и есть такие, они должны действовать тихо, не выставляясь напоказ. Дамблдор-то этого не любит, да и никто из преподавателей тоже. Но не думаю, что мне вообще удастся таких обнаружить. Всем известно, что я с тобой, с остальными нашими, что мой круг общения – это, фактически, Слизерин. Скорее уж мне самой предложат стать агитаторшей за Тёмного Лорда. Но пока что ничего такого не было…
- Наверное, и не будут, – ответил Вольф, рассеянно потерев лоб сразу над бровями. Мне кажется, что ты, уж прости, не очень приспособлена к подобной деятельности. Ты воительница, а не шпионка.
- И это тоже, – довольно согласилась Таркин. – Я этим очень довольна. А у вас что, новые появились?
- Скорее, старые на себя новые функции взяли. Помнишь Розье и Уилкса?
- Ага, конечно.
- Так вот, они уже почти неприкрыто начали вести вполне конкретную агитацию. Оба уже на седьмой курс перешли, и, я думаю, сразу после выпускного к Пожирателям присоединятся. Во всяком случае, Рудольфус подтвердил, что касательно этих двоих у него те же сведения. Многие их слушают…
- И тебя это сильно беспокоит?
- Они уже намекали мне, что я мог бы стать отличным Пожирателем. Я вежливо дал им понять, что политикой не интересуюсь, и вообще меня интересуют только четыре вещи: хорошее вино, хорошие девушки, хорошая драка и хороший квиддич. Вроде бы отстали, но я боюсь, что это временно.
- И что ты думаешь делать? Я могу помочь?
- Нет, спасибо, – успокаивающе улыбнулся Вольф. – Даже если снова припрутся, сумею отболтаться. В конце концов, родители Регулуса тоже поддерживают идеи Волдеморта, но сами Пожирателями Смерти становиться не планируют, насколько мне известно. Конечно, оба моих брата – Пожиратели, но, может, это как раз пригодится в обратную сторону – ну, в смысле, и так уже почти вся семья у вас числится, дайте мне хоть просто побалдеть, как обычному парню. За вас я, за вас, гриффиндорцам морды набью, когда надо, и не лезьте ко мне больше – не люблю я в политические тонкости лезть. Вот как-то так примерно.
- А на самом деле? Ну, в смысле, я помню, что ты раньше говорил, но сейчас дело действительно становится всё серьёзней. Я не знаю, долго ли нам удастся отговариваться нейтралитетом. Точно знаю, что на Регулуса родители давят, говорят, что в Пожиратели он идти должен, раз уж старший сын дурью мается.
- Это и мне известно, – посуровел Вольф. – И очень мне не нравится. Регулус хороший человек, и родителей тоже любит, но это как раз и может сыграть дурную шутку – не сумеет противостоять и угодит, куда не надо. Нет, конечно, я со своей стороны тоже постараюсь уговорить его, но всё-таки мне не тягаться с его родными отцом и матерью сразу. Правда, насколько я знаю, основную скрипку играет всё-таки Вальбурга, Орион просто поддерживает её, но и этого будет достаточно, если что. Регулус старается не очень распространяться на тему этой проблемы, но я вижу, что ему непросто… Ладно, поглядим. Если что, поддержим всеми силами.
- Да, конечно, – вздохнула Даала. Вольф внимательно посмотрел на неё.
- А у тебя что?
- У меня? У меня тоже ничего хорошего, если честно. Ривоч почти забрала мать под свой каблук, критикует во мне всё, что только можно. Уверяет, что мужа я себе никогда нормального не найду, что вожусь не с тем, с кем надо.
- А что же её в нас не устраивает?
- Не поверишь, но в основном то, что вы слизеринцы. Как она заявляет – Мародёры, конечно, тоже вести себя не умеют, но они хоть на правильной стороне стоят.
- Забавное утверждение для чистокровной, – усмехнулся Вольф.
- Ещё как. Но Ривоч, похоже, действительно не поддерживает Волдеморта и в открытую собирается занять позицию противодействия ему.
- Опасное поведение, особенно сейчас, – нахмурился Вольф.
- Да, согласна. Я пыталась ей объяснить это, но она и слушать не желает. То интересуется, с каких это пор я стала трусихой, то говорит, что я не уговорю её последовать примеру своих друзей – кандидатов в Пожиратели. А когда я говорю, что вы никакого отношения к ним не имеете, она просто смеётся… ну, на свой лад, конечно. Я уж не знаю, что и делать. Бросить бы всё, да нельзя – сестра ведь, как ни крути. В общем, в затруднении я, вожак, в совершеннейшем затруднении.
- Ты всегда можешь поделиться со мной любыми трудностями, и я всегда помогу тебе, чем смогу, – мягко напомнил Вольф. – Что же до того, что ты мне сейчас сказала… Боюсь, переубедить её будет уже невозможно. Она сильно старше тебя и слушать, полагаю, не станет уже никого. У неё есть парень, не знаешь?
- Ну… Во всяком случае, мне об этом ничего не известно, – покачала головой Даала. – А что?
- Да так, просто думаю – возможно, она под его влиянием говорит многое из того, что тебе выдала. В таком случае дело и вовсе безнадёжно. Ты, боюсь, при таком раскладе для неё либо… прости, молодая глупышка, которую легко окрутили коварные агитаторы, либо ещё хуже – уже совершенно испорченная личность, которая идёт вслед за Лестрейнджами, не спрашивая, куда, собственно, идут они.
- Даже если это было бы так, – возмутилась девушка, приподнимаясь с его колен, – то ей следовало бы помнить, что мы были и остаёмся частью Кольца Лестрейнджей! А значит, так и надо себя вести! Вольф, я за тобой пойду куда угодно, знай это! Против кого бы ты там ни решил сражаться – Министерства, Пожирателей – я пойду за тобой и не стану спрашивать, кто там в чём замешан. Я тебе доверяю безоговорочно.
Тёплая ладонь Вольфа опустилась на её щёку и ласково провела по ней, проникая пальцами в густые рыжие пряди. Даала едва не замурлыкала от удовольствия.
- Должен напомнить, что вассальная клятва вашего рода касается отца, а не меня. В крайнем случае – Рудольфуса.
- Не хочу я быть ни с кем, – пробормотала Даала, закрывая глаза и подаваясь навстречу ладони Вольфа. – С тобой вместе хочу быть и сражаться. Ты для меня столько всего сделал, сколько не делал после отца никто и никогда. В конце концов, я же младшая в семье. Если твоим родителям понадобится помощь моей семьи, я в любом случае последняя в списке стоять буду. Я младшая дочь, ты младший сын. Вот давай и будем вместе! На что нам эти глупости – Волдемортовы, Министерства? Какое нам дело до того, что они там не поделили? Пускай они друг другу морды бьют, а мы… а мы сможем выбирать свой путь.
- К сожалению, я не могу совсем без оглядки так поступить, – тихо ответил Вольф. – Мои братья сражаются в этой войне на одной из сторон. Я был бы очень рад после окончания Хогвартса плюнуть на всю эту заварушку и спокойно отсидеться в нашем замке, на наших островах. Но я должен быть готов помочь им. Не Волдеморту – подавись он своим террором, – а им, понимаешь? Пока эта война не кончена, я не смогу жить в покое.
- Что ж, в любом случае, моя палочка – твоя палочка, – негромко, но очень твёрдо произнесла Даала, неотрывно глядя ему в глаза. – И я с тобой. До самого конца.
- Хотел бы я достойно отплатить тебе за твою верность, – мягко улыбнулся Вольф.
- Просто оставайся таким, какой ты есть, – улыбнулась в ответ Даала. – Этого достаточно.
Над Руадх Эйлеаном стояла тихая летняя ночь, покой которой нарушал разве что мерный плеск волн у берега. Но Вольфу не спалось, и не только благодаря приятной компании. Было уже за полночь, и, по идее, уставшее тело уже давно должно было потребовать отдыха, но сна не было ни в одном глазу. Лестрейнджа неумолимо тянуло наружу, под чистое небо. Он вздохнул, понимая, что уснуть сейчас по-любому не удастся, и сел на широкой кровати, обводя взглядом помещение. Кругом было тихо, никакой звук не тревожил покой «длинного дома». Но что-то продолжало звать Вольфа наружу.
- Что случилось, триатх? – мягко поинтересовалась справа Дойлеаг, открывая глаза и приподнимаясь на локте.
- Не знаю, – честно ответил Вольф. – Ты ничего не слышишь?
- Нет, – покачала головой девушка, тщательно прислушавшись. – Здесь у нас по ночам вообще тихо.
- И всё-таки что-то есть… – медленно протянул Вольф, покрутив головой по сторонам. – Пожалуй, я выйду, прогуляюсь.
- Зачем? – улыбнулась лежавшая слева Дейдре, протягивая руку и нежно поглаживая его по шее и плечам. – Если тебе душно, мы можем просто открыть окно. Вода вот, на столе в кувшине. Останься, триатх, что тебе делать в ночи одному?
- Я вернусь до рассвета, – Вольф мягко снял руку девушки с плеча. – Это сложно объяснить, я и сам не очень понимаю… но что-то словно зовёт меня наружу. Я должен выйти и выяснить, в чём тут дело.
Девушки обменялись тревожными взглядами.
- Ты уверен, что это не опасно? – спросила Дойлеаг. – Мы ничего не слышим. Может быть, это какие-то чары?
- Не исключаю, – согласился Вольф. – Давайте вот как: если я не вернусь через пару часов, скажите отцу, ему виднее будет, что делать. Если услышите что-то подозрительное, вообще не ждите, идите сразу. Но, может быть, я действительно просто перегрелся в столь жаркой и щедрой компании, – Лестрейндж шутливо потрепал обеих МакДуглас по распущенным волосам, – вот мне и мерещится всякая ерунда. Так что не торопитесь тревожиться. Если всё в порядке, я просто погуляю, проветрюсь и скоро вернусь.
- Ну что ж, иди, – вздохнула Дейдре, бережно проводя напоследок рукой по его спине. – Мы будем тебя ждать.
- Постараюсь не задерживаться, – успокаивающе ответил Вольф и соскользнул с высокой кровати, укрытой медвежьей шкурой. Одеваться он не стал – ночь была хоть и северная, но всё же летняя. К тому же что-то словно говорило ему, что без одежды в любом случае можно будет обойтись. Но волшебную палочку Лестрейндж с собой всё же прихватил.
Выбравшись через одну из боковых дверей дома, Вольф поднял голову кверху и глубоко вдохнул ночной воздух. Ничем подозрительным не пахло, лёгкий ветерок был свеж и вкусен. Таким хотелось дышать и дышать. Держа палочку наготове, Лестрейндж двинулся вперёд, обходя дом против часовой стрелки. Спустя несколько минут он завернул за угол – и очутился в лунном свете.
Вольф вскинул голову, глубоко дыша. Казалось, это серебристо-жемчужное сияние имеет свой вкус, запах, даже осязаемость. Он вскинул руку к ночному светилу – и застыл, глядя, как лунные лучи касаются его кожи. Сегодня было полнолуние, и всё вокруг было видно с удивительной ясностью. Прислушавшись к себе, Лестрейндж понял, чего ему хочется, и понял, что это правильно. Он опустился на траву, закрыл глаза и поднял лицо к луне, после чего принялся мысленно выполнять давно знакомые упражнения.
Никогда раньше зов к нитям магии, пронизывавшим всё тело Вольфа, как и любого другого волшебника, не получался столь легко и чётко. И никогда раньше ответ не приходил столь быстро. С каждым новым призванием он был всё сильнее и уверенней. Расслабившись, Вольф обратился к глубинам сознания, не переставая устанавливать резонанс с нитями. Перед его мысленным взором всё яснее вырисовывался ответ на вопрос – кто это будет. Собственно, что-то в этом духе он подозревал давно. И почему его потянуло под ясное небо именно сейчас, тоже гадать уже не приходилось – впрочем, это было отмечено уже на самом краешке сознания.
Резонанс! Нити магии взвиваются вверху, скручиваясь в одну большую спираль.
Желание! Вся воля Вольфа сливается с этой спиралью, охваченная единой целью – превращение.
Облик! И из глубины сознания, словно из глубокой ночной тени, плавно и бесшумно вырывается зверь.
И последним, могучим усилием, вкладывая в него всё, Вольф обрушивает собранное на своё тело, охватывая, окутывая, впечатывая в него то, что было накоплено, выпестовано, осознано и призвано. И тело скручивает судорогой – но не болью.
А перед глазами продолжает сиять полная луна, навстречу которой во всеобъемлющем рывке бросают мышцы.
Сознание возвращалось постепенно, охватившее Вольфа страстное неистовство плавно отходило, словно морская вода в отлив. Он уже понимал, что всё получилось, но продолжал наслаждаться этим необычным ощущением, которое было теперь не столь ярким, но зато ровным и спокойным – лунные лучи продолжали словно ласкать и нежить его, успокаивая тело и разум, помогая привыкнуть к новым чувствам.
Жемчужное сияние блестело уже не на коже, а на шерсти – перед глазами виднелась верхняя челюсть и край чёрного носа. Ноздри усердно трудились, вбирая в себя необычайное разнообразие запахов. С мира словно сдёрнули пелену, и вдруг оказалось, что запахов не десятки, а сотни, даже, наверное, тысячи. Своим запахом обладала каждая трава, каждая ветка, по-разному пахла ограда дома в тени и на открытой местности, ну, а над тропами просто клубились всевозможные запахи, которые – как знал Вольф – ему ещё только предстоит научиться различать. Сейчас же он просто наслаждался, как начинающий меломан симфонией Моцарта.
Земля больше не была прохладной – между ней и телом ощущался слой густой шерсти, надёжно берёгший тепло тела. Ноги и руки почти перестали отличаться по ощущениям что по длине, что по функциональности, хотя, прислушавшись к себе, Вольф понял, что ему всё же привычней будет указать на что-то или тронуть предмет передней… конечностью? Лапой.
Появился и новый элемент тела, совсем уже непривычный – хвост. Ощущался он как продолжение позвоночника, покрытое в основном мышцами и кожей. И приличным количеством шерсти. Попробовав подвигать им туда-сюда, Вольф подумал, что, в принципе, ощущения необычные, но скорее местом, а не сущностью. Просто теперь у него есть ещё одна конечность, которой нельзя что-либо схватить, зато можно пощупать, обмахнуться сзади, шлёпнуть по чему-нибудь, пожестикулировать и… да, точно. Это было наполовину знание из книг, наполовину осознание себя: хвостом можно рулить на бегу, помогая себе в прыжках и разворотах.
Уши, должно быть, тоже стали многократно чувствительней, но проверить это в полной мере сейчас было сложно: ночь действительно была очень тиха. И всё же плеск прибоя теперь доносился много отчётливей, и к тому же стал слышен шелест ветерка в траве.
Зрение стало немного более широким и не таким контрастным, но зато ночь словно перешла в сумерки: всё, что было видно днём, теперь было видно и сейчас, куда ни посмотри. Разве что осязание стало, наоборот, слабее – видимо, во многом из-за защищавшей его тело шерсти. По прежней чуткости сравниться мог теперь только нос, ну и уши, конечно же.
Вольф, покачавшись на пробу, осторожно подобрал под себя все четыре лапы и попытался встать. Это оказалось не так-то просто – прежняя память тела не работала, приходилось соображать самому и вспоминать виденные раньше у животных движения. Но с каждым новым правильным сокращением мышц становилось всё легче, тело стремительно запоминало нужные действия, словно опытный писец покрывал строками приготовленный лист чистой бумаги. Выпрямившись, Вольф подвигал лапами, не отрывая их от земли, и только потом осторожно сделал первый шаг – и замер, снова привыкая к новым ощущениям. Они ему нравились. Передвигаться на четырёх конечностях равной длины оказалось неожиданно удобно, а удерживать равновесие намного проще. Земля для подушечек лап стала гораздо мягче, чем для кожи подошв, и одновременно давала намного лучшее сцепление с собой.
- Всё круче и круче, – пробормотал Вольф и замер, осознавая собственную речь – точнее, то, что у него получилось взамен. Он точно понимал, что чувствовал и что хотел сказать – но горло сопротивлялось этому. Вместо привычных человеческих слов из него вырвалось некое сложномодулированное рычание, которое уши восприняли примерно как «всё хорошо, становится лучше». Вольф моргнул.
- Интересно…
«Любопытно», – расшифровали уши мягкое «оур-р-р-р».
- Меня зовут Вольф!
Здесь формулировка не изменилась, а вот с губ слетело нечто вроде «уу-о, Уорф!».
Весело фыркнув, Вольф аккуратно изогнулся и впервые в жизни почесал себя задней лапой за ухом – при теперешних пропорциях его тела это оказалось на удивление удобно, намного удобней, чем передней. Что же это получается? Вроде синхронного перевода? Значит, теперь можно общаться и с… Минуточку, а кто всё-таки он сам?
Оглянувшись по сторонам, Вольф плавно сдвинулся с места и осторожно пошёл к поилке для лошадей. Добравшись до неё, он оценил свою нынешнюю высоту – примерно до середины бедра себе-человеку. Осторожно перенеся вес тела на задние лапы, Вольф оторвал передние от земли и опёрся ими на деревянный край поилки, глубоко вдохнул – и, не закрывая глаза, разом уставился на собственное отражение.
- Логично.
У-у-уффа. «Разумно».
- Примерно этого я и ожидал.
Ууу, ууо, урр… Арр-аф, ха! «Что-то такое должно было случиться».
Судя по всему, это было ещё одно средство коммуникации. Интеллект этого вида оказался достаточно высок, чтобы не просто обмениваться коротким набором сигналов, но и выражать свои эмоции, чувства, подозрения, определения – правда, для последних требовалась ещё определённая жестикуляция. Возможно также, что у настоящих европейских серых волков язык был ещё проще, а все его потенциальные возможности раскрывались только при сочетании с человеческим разумом анимага – но так или иначе, а для общения, что называется, в поле этого должно было хватить с избытком. Для сложных слов, аналогов которым в волчьем языке либо вовсе не было, либо они растягивались в целые предложения, можно было использовать азбуку Морзе, стуча лапой по земле или взмахивая хвостом.
Молодой, достаточно крепкий волк отвернулся от поилки и мягко встал на все четыре лапы. Его шерсть была темновато-коричневой, а кончики волос вспыхивали в лунном свете пепельным оттенком – как и говорилось в книгах, окрас шерсти зверя копировал, насколько возможно, цвет волос человека.
Вольф поднял голову и снова посмотрел на луну, а затем зажмурился от удовольствия. Луна звала, обещала радость и веселье. А ещё – ещё она вызывала смутные воспоминания. Сейчас, на пустом дворе, залитом её светом, сознание работало особенно ясно, все помехи словно исчезли полностью. Так, Вольф чётко осознавал, что нечто, тянувшее его к Ремусу долгие месяцы, не наведённые чары – точнее, наведённые, но не кем-то другим. И что сейчас эта связь утихла, но скоро позовёт опять, и теперь зов её будет неутолим. Да, это связь… Связь. Верное слово. В памяти всплыла страница из прочитанной ранее книги. Страница… Внизу, да… под текстом статьи, где сноски…
Два слова вспыхнули в мозгу. Вольф теперь точно знал, где искать и что. Теперь он по большей части осознавал ответ на столько времени терзавшие его вопросы. А подробности должны были быть в той книге. Почему он сразу не проверил все сноски! Счёл, что старая легенда не важна, дуралей…
Вольф перевернулся на спину и подставил лунному свету живот и лапы, желая искупаться в нём с ног до головы… или, точнее, от кончика носа до кончика хвоста? Тело радовалось, а душа пела от счастья. Сегодня ночью он не просто стал анимагом – он наконец-то раскрыл собственную тайну.
«Ремус, наверное, сейчас тоже весь счастливый, и сам не знает почему», – думал он, весело свесив язык изо рта и краями глаз любуясь на влажное жемчужное сияние, которым лунный свет окутывал клыки нижней челюсти.
Об обратном превращении он не беспокоился. Достаточно было прислушаться к себе, чтобы понять, как следует сосредоточить свою волю и в каком направлении, чтобы та часть его магии, что под лунным светом навеки слилась воедино с обоими его обликами и сознанием, снова охватила его, меняя тело в обратном направлении – от зверя к человеку. Подумав об этом, Вольф ощутил, что от и не думавшей покидать его эйфории это самое тело взбодрилось окончательно. Настолько взбодрилось, что мысль о ждущих его в «длинном доме» двух молодых красотках мгновенно свернула на вполне определённое направление.
«Сейчас я чувствую себя так замечательно, что смогу порадовать обеих снова… и не раз. Интересно, это только сегодня, от эйфории, или превращение в волка всегда так влиять будет? Здорово, если второе. Ах, но до чего же прекрасна эта луна! Побуду здесь ещё, а потом уж вернусь. И мы втроём не заснём до рассвета».
* * *
Настроение у Петуньи не задалось с самого утра. Невыносимо было видеть, как сияющая мать деловито готовит угощение, а отец стряхивает пыль со всех полок. Сегодня к их младшей дочери должен был прийти гость из волшебного мира! Тьфу! А суматохи-то, суматохи! Можно подумать, лорда какого встречать решили. Хотя, если верить Лили, то этот самый… как там его? Фамилия какая-то французская… А, неважно! Если верить Лили, то этот гость в этом их сумасшедшем мире и правда важная персона. Отпрыск какого-то там особенного магического семейства. Вроде бы из тех самых, что козыряют своей непричастностью ко всему немагическому… Хотя непонятно, какого сприггана его тогда занесло сюда, в совершенно немагический городок, если не считать её сестры и этого злосчастного Снейпа с его мамашей. Видать, и правда неплохо с Лили ладит, если уж согласился заглянуть в гости к… магглам? Так, кажется, маги не-волшебников называют?
От этой мысли Петунье стало ещё тошнее. Мало того, что её сестричка оказалась волшебницей, а самой Петунье, как выяснилось, ход в этот мир навсегда заказан, мало того, что из-за этого и оборванец Снейп взял моду перед ней нос драть, мало того, что родители от любых новостей… ну, почти любых… из этого мира в восторге, так теперь ещё и выясняется, что Лили уже таких связей себе набрала, что может знать приглашать к себе в дом! В то время как сама Петунья вряд ли смогла бы пригласить даже бизнесмена средней руки, пусть она и была старше. Обида от такого разрыва в возможностях чувствовалась ещё острее.
Петунья медленно спустилась в гостиную, испытывая невыносимое желание её разгромить. Но это ни к чему бы не привело, и старшая Эванс это прекрасно понимала. Единственной радостью оставалось то, что от неё всё-таки не требовалось сидеть на этом званом обеде и выслушивать очередные новости из запретного для неё мира. И то славно! Иначе смотреть на торжествующую физиономию Снейпа было бы и вовсе невыносимо.
- Туни? – осторожно раздалось за спиной. Петунья закатила глаза, с хмурым видом поворачиваясь к сестре. Та с надеждой смотрела на неё, вытирая руки полотенцем – помогала матери готовить. – Может быть, ты всё-таки останешься?
- И не надейся! – отрезала Петунья. – Меня ни капельки не интересуют никакие расфуфыренные франты из вашего уродского мира! Нравится – прыгай вокруг этого твоего милорда Как-Там-Его, а меня уволь от этого! Наверняка такой же придурок, как этот твой Снейп, раз уж согласился к тебе явиться.
Лили вздрогнула, её глаза наполнились слезами. Петунья, не в силах на это смотреть, развернулась и быстрым шагом вышла из дома, а потом и на улицу. Она ненавидела в такие минуты себя едва ли не больше всего Магического мира, но боль, вызываемая неутолимой завистью, точила её волю, срывая с языка злые и бессильные слова. Петунья ведь видела, с какой радостью Лили всегда бежит на встречи со Снейпом, на вокзал Кингс-Кросс первого сентября, рассказывает об уроках в этом Хогвартсе… Не приходилось сомневаться, что она действительно счастлива – по крайней мере, большей частью, – в этом своём мире. Своём. Не их общем. А только её. И все ругательства мира были бессильны это изменить.
Не в силах больше сдерживаться, Петунья расплакалась, плюхнувшись на первую попавшуюся скамейку. Ну почему мир так несправедлив? Почему именно у Лили гены сложились в нужную комбинацию, позволяющую колдовать, а у неё, Петуньи, ничего подобного нет?! Она была бы согласна даже на самую слабую волшебную силу, лишь бы не чувствовать себя именно той, кем обзывала сестру – уродкой. Генетическим дефектом, неполноценной личностью, которую никто и не заметит рядом с яркой, весёлой, доброй Лили. Волшебницей Лили…
- Мисс? – услышала она сквозь рыдания обеспокоенный голос. – Что у вас случилось?
Всхлипнув ещё раз, Петунья вытерла слёзы и мрачно уставилась на стоявшего перед ней молодого человека – точнее даже, паренька. Она терпеть не могла, когда кто-то заставал её слабой. Достаточно было и того, что она вечно себя такой чувствовала!
- А вам-то что? – грубовато огрызнулась она. – Хочу и плачу. Идите, куда шли.
- Не годится оставлять в беде человека, – возразил паренёк и присел на дальний краешек скамейки. – Тем более в такой день.
- А что сегодня за день? – мрачно усмехнулась Петунья.
- Ну как же? – удивился незнакомец и широко повёл рукой по воздуху. – Только взгляните на это небо – видите, какие облака? Как ласковые барашки на лугу. А эти деревья? Какая у них насыщенная, густая зелень – такую не всякий художник нарисует. А тень, которую они нам дарят, эта благословенная прохлада, в которой так приятно отдохнуть? Сегодня же Замечательная Суббота. Разве в такой день стоит плакать?
Петунья невольно фыркнула сквозь слёзы. Этому типу, как ни странно, всё же удалось её развеселить, пусть и на мгновение.
- Стоит, если у тебя в семье проблемы.
- О, это знакомо, – серьёзно кивнул паренёк (сколько же ему лет? Вроде бы моложе её, но ненамного…). – У меня тоже бывают. Не будет ли дерзостью с моей стороны уточнить: они вертикальные или горизонтальные?
- Чего? – уставилась на него Петунья. Плакать уже не хотелось. Разговор выходил какой-то несуразный, но… это даже было неплохо. Отвлекало.
- В смысле – с родителями? Или с братом, сестрой? – улыбнулся незваный психотерапевт.
- Сестрой, – хмыкнув, ответила Петунья. Ей стало интересно, выйдет ли что из этого разговора. В любом случае, она всегда могла уйти, а выговориться и правда было неплохо. Но интересно всё же, что это за тип? Раньше она его тут не встречала. Судя по хорошему костюму и аккуратной причёске, не из бедных, да и стиль речи выдаёт хорошее образование. Выговор только немного странный… Что-то северное чувствуется, то ли шотландское, то ли ирландское.
Ирландец-психотерапевт из хорошей семьи, свалившийся на неё как из ниоткуда именно здесь, на тихой улочке. Ну и бред.
- И какого рода эти проблемы? – мягко уточнил северянин. – Вас не понимают?
- Хуже, – Петунья откинулась на спинку скамейки, паренёк сделал то же самое. – Она… У неё есть то, чего нет у меня. И никогда не будет. И из-за этого она счастлива, а я – нет.
- Вы хотите сказать, что без этого не можете быть счастливы?
- Ну… Наверное, могла бы. Миллионы людей без этого живут, и ничего. Но, знаете, это очень больно – осознавать, что у твоей сестры есть то, что могло бы достаться тебе.
- Обладание этим делает её лучше? Добрее, симпатичнее, умнее?
- Ну… – с этой стороны Петунья никогда не задумывалась над ситуацией. – Да нет. Не думаю. Она и так, в общем-то, и добра, и мила. Но с этим она… сильнее.
- Вы хотите быть такой же сильной?
- О да! Ещё как хочу!
- Для чего?
- Э… Что значит – для чего? – озадаченно уставилась Петунья на собеседника.
- Для какой цели вам нужна эта сила? Вы хотите сделать карьеру, добиться успеха в жизни? Стать привлекательнее для парней? Сделаться независимой ни от кого?
- Э… – снова протянула Петунья, лихорадочно размышляя. Она никогда серьёзно не планировала, что бы сделала, будь она волшебницей. Волшебство представлялось ей абстрактно – вспышки, блёстки, бум-бум, и чайный сервиз становится золотым.
- Вы знаете… Наверное, просто для того, чтобы не чувствовать себя ущербной рядом с ней. Чтобы знать, что я могу делать всё то же, что и она.
- Вы считаете, что она превосходит вас?
- Ну да, я же сказала, что она сильнее меня!
- Нет-нет, вы немного не так меня поняли. Допустим, что она сильнее вас. Это делает её привлекательней? Это помогает ей в жизни? Она была бы несчастней без этого?
Петунья снова задумалась. Впервые в жизни ей пришло в голову мысленно поменяться с Лили местами. Если бы она была волшебницей, а Лили – нет, стала бы Лили вести себя так, как она, Петунья сейчас себя ведёт?
Нет, со стыдом призналась себе старшая Эванс. Невозможно представить себе, чтобы Лили обозвала кого-то уродкой. Если бы дар волшебства достался не ей, а Петунье, то младшая только радовалась бы за неё и просила рассказать больше о волшебном мире, а не хлопала дверью всякий раз, когда заходит разговор о Хогвартсе.
- Нет, не была бы, – хмуро ответила она. – Она добрая, очень добрая… Намного добрее меня. Она всегда радостная, всем улыбается. Она смогла бы быть счастливой и так, и с лёгкостью бы нашла себе подходящего парня. Я ещё и поэтому злюсь. Она и так хороша, а с этим стала ещё лучше… Почему я осталась без этого?
- А вы считаете, что такой, какая есть, не сможете найти своё счастье?
- Счастье! – горько усмехнулась Петунья. – Чтобы найти своё счастье, надо искать вдвоём. А на меня никто не обращает внимания, если рядом Лили.
- Полагаю, вы себя недооцениваете.
- Ой, да неужели? – хмыкнула Петунья. – И что же, по-вашему, такого можно во мне найти?
- Много чего. Для начала, вы высокая. Это многим нравится.
- Дылда, – скривилась Петунья. – Ещё немного, и в баскетбольную команду могла бы пойти.
- А вам какие парни больше нравятся – высокие или низенькие?
- Высокие, конечно.
- А высоким парням чаще нравятся высокие девушки. Про прочих равных условиях, разумеется.
- Не скажите. Видала я такие пары, в которых девчонка своему парню макушкой до плеча не достаёт.
- Во-первых, это всего лишь значит, что она взяла другим. Во-вторых – ну и что в этом хорошего? Только представьте: чтобы поцеловать, надо либо вставать на лестнице ступенькой выше, либо его к себе наклонять. Когда разговариваешь, смотришь всегда снизу вверх, словно слуга. Наконец, внуки тоже будут низенькие.
- Внуки? – недоумённо подняла брови Петунья.
- Ну да. Высокий рост – доминантный признак. У высокого парня и низкой девушки дети будут высокие, а вот четверть внуков низкой окажется.
- Это только при внутрилинейном спаривании, – возразила Петунья, начиная окончательно успокаиваться. – У людей такого не бывает.
- И всё равно комбинация не самая выгодная. Но мы, кажется, говорили о том, какие, по вашему мнению, у вас имеются недостатки?
- Да уж можно найти, – хмыкнула Петунья. – На лицо я, к примеру, тощая.
- Классический вариант женской красоты. Вы знаете, на какие ухищрения шли дворянки в елизаветинские времена, чтобы добиться такого овала лица?
- Сухая, – Петунья почувствовала, что её губы начинают расползаться в настоящей улыбке. Этому дружелюбному северянину хотелось улыбаться.
- Строгая и педантичная. Это очень хорошо! Вы не представляете, какое количество мужчин сейчас жалуются на неважное домашнее хозяйство. Как можно хорошо работать и зарабатывать, если дома у тебя бардак? Но только не с такой, как вы!
- Льстец! – беззлобно усмехнулась Петунья. – Ну ладно… Не люблю шумные вечеринки!
- Взрослое сознание, – серьёзно кивнул парень. – Вместо того, чтобы трястись под оглушающую музыку, словно неразумные малолетки, вы предпочитаете заниматься чем-то по-настоящему серьёзным и полезным. Вязанием, к примеру.
- Что… – Петунья поражённо уставилась на него. – Откуда вы знаете?!
Незнакомец улыбнулся и указал глазами на её руки. Проследив его взгляд, Петунья смущённо фыркнула, потирая следы от спиц между пальцами.
- Думаю, мне вас переубедить не удастся, верно? Вы всё равно найдёте для меня приятные слова.
- Если хотите, могу найти неприятные для вашей сестры, – предложил северянин.
- Для неё?! – от души расхохоталась Петунья. – Посмотрим, как это у вас получится! Она самая жизнерадостная из всех людей, что я знаю!
- Жизнерадостная! – скривился нежданный психотерапевт. – Такие люди совершенно кошмарны, когда на сердце тяжело. Тебе и так грустно, а они ещё ухмыляются во все тридцать два. А когда ты в кои-то веки веселишься, они сияют так, что ты на их фоне всё равно выглядишь унылой статуей!
- Есть такое! – согласилась Петунья. – Ладно… Она добрая!
- Добрая? Хорош подарочек. Наверняка никогда не желает оставить других людей в покое. Вам, может, и хотелось бы спокойно посидеть с книжкой, почитать красивую историю, а она не унимается: почему ты такая грустная, давай лучше погуляем…
Петунья активно закивала. Кем бы ни был этот парень (да, парень, не паренёк!), он как в воду смотрел.
- Или вот, скажем, идёте вы по улице, – продолжил он. – Валяется в переулке какой-то нищий у мусорного бака. Весь в рванье, небритый, воняет так, что рядом пройти противно. А наша добрая непременно подаст! И будет протестовать против решений мэра направлять эту рвань на общественно полезные работы – ну как же, жалко ведь человека! Пускай себе воняет и детей распугивает, зато доброта. Зато гуманность!
- Вы словно всё это вживую видели, – вздохнула Петунья. – Ладно. Верю вам. Уж не знаю, политики у вас родители, психотерапевты или следователи, но словами вы владеете, честно скажу, другим на зависть. Мне бы так…
- Мне кажется, вам полезней будет владеть не словами, а мыслями, – серьёзно сказал северянин. – Знаете, в чём ваша уязвимость? Вы слишком много смотрите на других, а не на себя. Потренируйтесь видеть в себе плюсы, а в окружающих – минусы. Чаще говорите себе, что вы лучше других, и эти другие не стоят того, чтобы вы тратили на них свои нервы. Берегите себя для того, кто будет хорошо подходить вашему характеру. Не ищите себе каких-то редкостных друзей или уникального парня. Найдите не того, с кем, как вы считаете, вы будете смотреться хорошо в глазах других, а того, с кем вы сможете, придя домой, бросить куртку на диван, не глядя смыть косметику – и при этом знать, что вы всё равно для него хороша. Потому что ему хорошо с вами, и он старается, чтобы вам было хорошо с ним. И он смотрит не на фигуру, а вот сюда, – парень коснулся солнечного сплетения. – В душу. В конце концов, разве выбирать себе пару по внешности – не то же, что консервы по блеску упаковки? Люди – не серёжки, тут глубже смотреть надо. Поверьте, брак по хорошему расчёту много крепче, чем по пылкой любви – ибо партнёры знают, чего ждать друг от друга, и не могут разбить розовые очки – их просто нет. Когда вы найдёте себе того, с кем вам будет хорошо всегда и везде – а это, поверьте, не так уж сложно, – вы навсегда перестанете страдать, чем бы ни обладала ваша сестра. Потому что счастье – оно всегда одно. Как бесконечность. И на этой дорожке вас никогда не обгонит ни сестра, ни кто бы то ни было ещё.
Петунья глубоко вздохнула и встряхнулась, желая выйти из лёгкого оцепенения, с которым она слушала этот спокойный, мягкий, уверенный голос. Это было потрясающе – но утренняя злость вперемешку с горем и правда сошла на нет. Хотелось идти вперёд и улыбаться.
- Не знаю, какая добрая фея вас сюда послала, но огромное ей и вам спасибо. Единственное, о чём я сейчас жалею, это что не встретила вас раньше.
- Чаще думайте о себе и помните: красота в глазах смотрящего, – улыбнулся северянин и протянул ей букет полевых цветов, взявшийся непонятно откуда. – Мне пора идти, а вам советую отдохнуть в кафе. До свидания, Петунья.
- До свидания, – искренне улыбнулась в ответ Петунья, утыкаясь в букет и с наслаждением вдыхая его ароматы. Когда же ей в последний раз дарили цветы – конкретно ей и просто так, а не по какому-то случаю? Куда такие парни подевались, как этот вот… терапевт? Прячутся, что ли? А какие глаза – внимательные, понимающие… А какие мозги у парня! И ведь никак не старше её! Ну почему он не предложил сходить в кафе вместе… Куда его понесло? Хотя, небось, к девчонке своей поспешил. Чтобы у такого парня да девчонки не было? Ха! Размечталась, Петунья…
Петунья, Петунья… Стоп!
Эванс едва не подскочила на скамейке и зарыскала глазами по улице, но северянин уже как сквозь землю провалился. «До свидания, Петунья» – да, так он и сказал! Но откуда он узнал её имя?! Ладно, про вязание по рукам догадался, но имя-то точно на ней нигде не написано!
- Нет, сегодня точно день чудес, – пробормотала девушка и резко встала, снова уткнувшись носом в букет. – Но, по логике, всё остальное он говорил верно? Значит, и это тоже верно – пойду-ка я схожу в кафе.
Совет и вправду оказался хорош – сладкий кофе и кусок торта весьма недурно подняли настроение, и Петунья почувствовала, что вполне способна вернуться домой с незаплаканными глазами и даже вежливо поздороваться с этим гостем Лили. В конце концов, он хоть и маг, но остаётся человеком, верно? Значит, и по отношению к нему применим совет доброго незнакомца – думать о себе, а не о том, как выглядишь в чужих глазах. Ты хороша такая, какая есть, просто надо это понять. Поверить в это.
Петунья засмеялась, глядя в синее небо. А ведь прав северянин! Стоило подумать о себе хорошо, и сразу же на душе стало легче. И даже люди на улице приятнее кажутся. И можно даже перед сестрой извиниться с чистой душой, а не вымученно!
В приподнятом настроении Петунья отправилась домой, напевая себе под нос весёлую песенку и продолжая нести в руках подаренный букет. Она уже приближалась к калитке, ведущей в сад, но тут заметила в этом самом саду картину, которая заставила её в первую секунду застыть на месте, а во вторую – метнуться за ближайший куст, чтобы её не заметили.
В саду находились трое – её сестра, Снейп и… тот самый «психотерапевт»! Петунья потрясённо протёрла глаза, но ничего не изменилось. Все трое сидели вокруг скатерти с угощениями, разложенной прямо на траве, и весело болтали. По-видимому, «парадная» часть встречи уже закончилась, и продолжение было решено перенести прямо в сад. Но это совершенно точно был тот самый незнакомец! Хотя какой уж теперь незнакомец… Проклятье, так как же там его? Вольф, точно! Вольф, Вольф… как же дальше… Фамилия французская… Что-то странное… Странное, странное… Странный… Точно! Лестрейндж, вот как его фамилия! L'estrange, как-то так, наверное, изначально писалось.
Сейчас Петунье охотно верилось в то, что фамилия французская не просто так. Известно же: коли у английского аристократа фамилия с корнями из Страны Лилий, значит, он потомок одного из тех, кто в тысяча шестьдесят шестом году с нормандским герцогом высаживался недалеко от Гастингса. Древнее только саксы, да только остался ли к нынешнему времени хоть кто-то из наследников их знати после того, как Вильгельм со своими непокорных проутюжил?
А этот, значит, действительно из благородных… Проклятье, неужели в этом их Магическом мире такие вот не редкость? Злость снова начала подниматься в Петунье, но девушка решительно придушила её. Не сейчас. И вообще глупо.
- Лестрейндж, – прошептала она, глядя через сплетение веток. – Лестрейндж, Лестрейндж, Лестрейндж…
Словно на вкус пробовала. А и правда, совсем неплохо звучит.
Вольф Лестрейндж. Это, стало быть, Странный Волк получается, если изначально посмотреть? Забавно звучит. Но точно. Нормальный волк не стал бы выручать ревущую на улице дуру. Нормальный бы съел. Или вообще побрезговал. А этот остановился и помог.
Петунья жадно вгляделась в гостя. Интересно, он разговаривал когда-нибудь с Лили так же, как с ней самой сегодня? Если да – а, скорей всего, так оно и есть, – то понятно, почему она его пригласила. Непонятно, почему до сих пор не попыталась окрутить! Или как раз пытается? Да нет, говорила вроде, что просто добрые друзья… Но почему? Как такого парня упустить можно? Будь Петунья на месте сестры, уж она бы в эдакую ценность руками и ногами вцепилась бы! Нет, ну, конечно, поэстетичней… Но как такого пропустить можно? Никак!
Неизвестно, сколько бы ещё Петунья стояла и смотрела, если бы её внимание не отвлекли донёсшиеся с конца улицы чьи-то голоса. Представив, что будет, если кто-то из знакомых застанет её за подглядыванием за своими же, старшая Эванс стремительно покраснела и длинным, кружным путём вокруг забора прокралась к дальней калитке, а уже от неё – в дом и в свою комнату. Хорошо, что её окно тоже выходило в сад. Послушать, о чём говорят, всё равно толком не выходило, но хоть ещё раз присмотреться можно было…
За этим занятием Петунья провела ещё не один час, прежде чем Вольф Лестрейндж откланялся её родителям (кажется, на них он тоже отличное впечатление произвёл – ну, ещё бы) и вместе со Снейпом ушёл – в ту же сторону, откуда пришёл. Ждать старшая Эванс не стала и перехватила младшую, едва та поднялась наверх.
- Слушай, извини за сегодняшнее. Да, знаю, не смотри на меня так. Я тоже извиняться умею. Ты мне лучше скажи: он ещё придёт?
Лили, поначалу изумлённо моргавшая, хитро прищурилась.
- Туни, он что, тебе понравился?
- А то нет. Я с ним на улице пересеклась. А что, у тебя на него виды?
- Не-а, – покачала головой Лили, всё с той же улыбкой облокачиваясь на стенку. – Мы просто друзья. Ну что ты на меня так смотришь? Он и тебя очаровал? Зря.
- Почему? – настороженно спросила Петунья.
- Потому. Туни, серьёзно тебе говорю: он, конечно, потрясный дуэлянт и квиддичист, хорошо учится, умеет дружить, но… он жуткий бабник. Только за прошлый год, наверно, с полдюжины сменял, я уж не считала. А по крайней мере неделю назад – может, помнишь, Северус про свадьбу рассказывал? – он разом с двумя встречался, да к тому же родными сёстрами, представляешь?
- И обе были довольны? – протянула Петунья. – Лили, ты хоть представляешь, кого ты упускаешь?
- Он мне не нравится – в этом смысле, – твёрдо ответила Лили. – И тебе не советую, честно. Я уж молчу, что он меньше чем через месяц до следующего лета в Хогвартс уедет, и что родня его нас за людей не считает.
- Дай его адрес, – попросила Петунья. – У тебя же наверняка есть. И ещё – не одолжишь свою сову? Нормаль… Я хотела сказать, обычная-то почта до вас не доходит.
Лили покачала головой и вздохнула.
- Дам. Всё дам. Но учти, Туни, ничего хорошего из этого не выйдет.
- А это уж позволь мне решать. Может, не выйдет, а может, и выйдет. Во всяком случае, тебе бы стоило быть благодарной ему уже за то, что я с тобой нор… Извини. Вот, за извинения тоже!
- То, что надо кошке, волку не годится…****** – пробормотала Лили. – Так это, значит, его заслуга? М-да, понимаю теперь, как он на тебя смог впечатление произвести. Ладно, Туни, переписка ещё никому не вредила. Как совиной почтой пользоваться, тебя научу, а хочешь – мы и тебе сову купим. Адрес простой – подземелья Слизерина, комнаты пятикурсников. Но можно, собственно, и без него – главное, чтобы имя адресата на конверте стояло.
* * *
После возвращения с Оркнейских островов ситуация у Даалы дома становилась всё хуже и хуже. Ривоч окончательно отбросила всякую вежливость и теперь третировала – к счастью, только словесно, – младшую сестру каждый день. В вину Даале ставилось неженственное поведение, любовь к полётам в целом и квиддичу в частности, неумение заводить нормальных друзей, наивность, с которой она польстилась на сладкие речи Лестрейнджа, постоянное участие в драках на его стороне, пренебрежительное отношение к магглорождённым и вообще всем подряд, склонность к идеям Волдеморта… Сколько бы Даала ни пыталась убедить старшую сестру в том, что ни она сама, ни Вольф, ни вообще вся Стая никакого отношения не имеют к Волдеморту и вовсе не собираются дружным строем отправляться в Пожиратели Смерти сразу после окончания Хогвартса, никакого проку от этого не было. Каждый день затягивалась новая волынка на старые темы. Даалу начинало конкретно разъярять всё это. Но вершиной всего в один совсем не прекрасный день стало заявление Ривоч, что она, Даала, никак не заботится о матери.
- Это я не забочусь?! – взвилась младшая Таркин, практически физически ощущая, как лопается последняя ниточка её терпения. – Да ты на себя посмотри! Ты же всё время пикси знает где бегаешь! Парня себе, видите ли, ищешь! Я дома в десять раз больше твоего нахожусь!
- И целыми днями только и делаешь, что пишешь письма своим дружкам-Пожирателям или наматываешь круги на метле вокруг дома, – холодно изрекла Ривоч. – Я тебя знаю.
- Ни дементора драного ты не знаешь! И они не Пожиратели! Сколько раз тебе это говорить, глухая чучундра?
- Пожиратели! – отрезала Ривоч. – Отец твоего друга и его братья – Пожиратели, это мне известно абсолютно точно. И я ни за что не поверю, что последний из сыновей и братьев пойдёт по другой дорожке! А то, как он обращается с гриффиндорцами, это доказывает!
- Да у него подруга с Гриффиндора есть! У Регулуса брат там!
- Агенты влияния, – отмахнулась Ривоч. – Для того и держит – чтоб своих людей там иметь.
- Да Вольф что, по-твоему – военный переворот затеял?!
- Нет, на это у него сил, к счастью, не хватит. Но снабжать информацией своих братьев: кто годен в Пожиратели, кто будет драться с ними – это запросто. Заодно и тренируется на гриффиндорцах, чтобы выйти из школы с боевым опытом.
- Да плевать Вольфу на гриффиндорцев! Делать ему больше нечего, как драться с ними! Он бы вообще в это не влезал, но эти проклятые Мародёры слизеринцам жизни не дают!
- И правильно делают. Наслышана я о том, каковы сейчас слизеринцы… да и сама видела. Не забывай, Хогвартс я сама не так давно окончила. Это не «проклятые Мародёры» жизни слизеринцам не дают – это несколько храбрецов с Гриффиндора дают отпор куче подлецов, которые обожают развлекаться над беззащитными магглорождёнными.
- Беззащитными?! Ни фига ж себе беззащитные! Да они драться умеют ничуть не хуже нас! И там не только Мародёры, там и другие гриффы охотно в драку лезут! Это они первые начали, говорю я тебе! Вольф только защищать своих друзей начал! Ну, знакомых, точнее…
- Ещё хуже! Значит, он готов прикрывать тварей, которые обливают грязью людей только за их происхождение, и делает это не по дружбе – хотя и дружба такая была бы отвратительна! – а только потому, что они носят галстуки одного с ним цвета! Он такой же, как эти сволочи – бесчувственный, хладнокровный мерзавец! Только куда более опасный!
- Да ты сама сволочь, – прошептала Даала. – Я ненавижу тебя. Ненавижу твою бесчувственность, твоё зазнайство, твою манеру плевать на нас с матерью и в то же время заботиться о каких-то магглорождённых, которых ты в глаза не видела. Твою злобу к Вольфу, который ничего тебе плохого не сделал. Твоё желание найти себе парня и сбежать от нас. Всё в тебе ненавижу!
- Ну и дура, – бесстрастно ответила Ривоч. – О тебе же забочусь.
- Да пошла ты… в рундук к Дэви Джонсу с такой заботой! – выпалила Даала, проскочила мимо не шевельнувшейся Ривоч, стараясь не касаться её даже рукавом, и стремительно выскочила за дверь. Сбежав по лестнице, она выбежала в сад и бросилась к ограде, которую в отчаянии затрясла руками так, что та зашаталась от столба до столба.
Даала невыносимо, до боли хотела сбежать из этого дома, сбежать вместе с матерью и бросить здесь всё, расстаться навсегда с горьким прошлым. Что здесь ей было дорого, кроме метлы и волшебной палочки? Разве что альбом с отцовскими колдографиями. Всё остальное она могла бы здесь бросить с лёгким сердцем и оставить Ривоч, и пусть она подавится всем этим! Жаль, дед помочь не может – дом у него невелик, а на старшую внучку пытаться повлиять бесполезно, уже пробовали…
Уехать бы к Вольфу! Ривоч и ухом не поведёт, уже не раз намекала, где ей место с такой компанией. Но как мать бросишь? Конечно, её Ривоч не достаёт, но всё равно – не оставлять же её одну с этой… селёдкой мороженой! Да и не поселишься в Доме Весёлой Стражи на всё лето. А самое главное – неизвестно, согласится ли сама мать оставить Ривоч одну, даже если бы было, куда вдвоём уйти… Да хотя бы на те же Оркнеи! Она ведь продолжает тихо, но уверенно любить их обоих.
Но как же хочется хотя бы раз сделать нечто такое, что встряхнёт Ривоч, сдерёт с её лица эту мертвенную бесстрастность! От неё всё вокруг словно выцветает. Да и сама Ривоч никогда ничего яркого не любила. Всегда в таком ходит, что моль, наверное, давится. И в доме самом уже давно так мало яркого, цветного, радостного…
Стоп, а если…
В голову Даале внезапно пришла совершенно неожиданная идея. Глупая, своевольная, но такая весёлая! И, главное, это будет её. Совсем её. Некий знак, знак и Ривоч, и всем тем, кто думает, как она! Сушёным воблам, уверенным, что девушка из благородной семьи должна вести себя, как скромная бессловесная статуя! Гриффиндорским придуркам, уверенным, что слизеринцы и те, кто с ними – мрачные, угрюмые, злобные типы! Злобные? Ладно! Но она покажет им всем, что можно быть злобной – но при этом и весёлой, и свободной, и любимой! Да!
Даала хлопнула себя по карманам, проверяя наличность. Кошелёк, к счастью, оказался в одном из них – можно было не возвращаться в дом. Волшебная палочка тоже при себе. Что ещё нужно?
Даала выскочила на дорогу, не глядя захлопнула калитку и, сделав несколько шагов вперёд, резко взмахнула палочкой, вызывая «Ночной Рыцарь». Трёхэтажный фиолетовый автобус, возникнув в конце улицы как из ниоткуда, резко затормозил перед ней. Двери открылись, и в них показался кондуктор, но, прежде чем он успел сказать хоть слово, девушка схватилась за поручни и одним энергичным движением забросила себя внутрь.
- До Лондона!
- В Косой переулок? – уточнил кондуктор. – Или ещё куда?
- Косой? Ну… А ладно, не будет там – поищу ещё. Давай в Косой!
Двери захлопнулись, и «Ночной Рыцарь» с рёвом рванул вперёд. Рывок был таким, что Даала удержалась на ногах только благодаря морским навыкам. Правду, видать, об этом автобусе говорили – подхватит где угодно, но довезёт лёжа. Оно и понятно – по всей Британии прыгать.
Поездка, к счастью, продлилась не так уж долго. Когда растрёпанная Даала, озираясь по сторонам, сошла перед пабом, прикрывавшим собой вход в Косой переулок, ей на мгновение стало немного не по себе. Не то чтобы она боялась сейчас кого-то – всё-таки приличное место, день на дворе, – но всё-таки она никогда раньше не оказывалась одна в огромном городе. Тем более по собственному почину и по такому весёлому поводу…
Мысль о том, ради чего она сюда явилась, заставила девушку действительно развеселиться. Даала поддёрнула молнию на лёгкой куртке и, насвистывая себе под нос, двинулась к двери паба, по дороге легко подбросив в воздух носком ботинка пустую жестяную банку и пинком отправив её в сторону мусорного бака.
Попасть в Косой переулок оказалось несложно. Даже не пришлось высчитывать нужные кирпичи в стенке самой – бармен провёл её без вопросов. Оказавшись в самом оживлённом после Министерства Магии месте Магического Лондона, Даала целеустремлённо двинулась по улице, вертя головой по сторонам. Должна же тут быть парикмахерская? Ну где же, где… Вот она!
Звякнул колокольчик над дверью. Навстречу немедленно поспешил молодой парикмахер – довольно симпатичный, кстати. С таким и поболтать, наверное, приятно… если только мозги внешности соответствуют.
- Рад вас видеть, мисс. Желаете постричься? Или изменить причёску?
- Краска для волос у вас есть? И расскажите-ка заодно, как сделать так, чтобы цвет держался железно. Дома такое проделать можно?
_________________________________________________________________________
* сто тысяч приветствий
** большое спасибо
*** хорошенькая девушка
**** сестра
***** достопочтенная подруга
****** Лили цитирует строчку из песни «Волк и кошка» (предположим, что такая существует и на английском языке). Послушать можно здесь: http://www.youtube.com/watch?v=Jn7oh54IVp8
Глава 36. Мы с тобой не знали сами, что же было между нами…Вижу целый мир в глазах тревожных
В этот час на берегу крутом.
Не смотри ты так неосторожно –
Я могу подумать что-нибудь не то.
Знаю, будут и другие встречи,
Год за годом пролетят года,
Но вот этот тихий тёплый вечер
Мы с тобою не забудем никогда.
Ада Якушева, «Вечер бродит».
Платформа девять и три четверти, как всегда, встречала деловым хаосом. Над головами проплывали облака пара, извергаемые локомотивом, а вокруг ходили, шныряли, огибали друг друга – когда удачно, когда не очень, – люди всех возрастов. Ну, как «всех» – от одиннадцатилетних до пожилых. Сутолоки добавляли вокзальные тележки, забитые то чемоданами, то клетками с совами, то вообще коробками с непонятным содержимым.
Вольф шёл по платформе, небрежно расстегнув куртку и засунув руки в карманы. Настроение у него было отличное, и в кои-то веки его не трогали даже взгляды гриффиндорцев, в которых читались малоприятные пожелания. Но сейчас Лестрейнджу было на всё это плевать. Душа плескалась в беспечности, как в тёплой ванне.
Во-первых, вся Стая должна была вот-вот собраться снова – а Вольф изрядно соскучился по своим друзьям. Во-вторых, у Басти с Андромедой всё шло прекрасно – брат уверенно заявлял так, да Вольф и сам это видел, встречаясь на выходных со всей семьёй. В-третьих, за оставшийся до нового учебного года месяц Вольф успел серьёзно освоиться со своим анимагическим обликом, и ему было чем порадовать друзей – советов набралось немало. В-четвёртых, было о чём побеседовать с Ремусом. Августовский эксперимент окончательно подтвердил соображения Вольфа по поводу всего, что происходило с ним, и теперь Лестрейндж просто предвкушал долгий и плодовитый разговор с гриффиндорцем. Ну и, наконец, скоро снова можно будет повести свою команду в схватку над квиддичным полем, что вообще великолепно. По итогам прошлого года Слизнорт был в полнейшем восхищении и не уставал повторять, что на его памяти такого одарённого капитана у Слизерина ещё не бывало. На основании такого отношения декана можно было добыть немало бонусов – и Вольф, разумеется, воспользовался этим. В обмен на обещание присутствовать на всех собраниях его клуба Слизнорт согласился закрывать глаза на мелкие шалости Стаи, а крупные спускать на тормозах. Фактически это означало карт-бланш на любые прогулки по ночам, за исключением попаданий другим учителям на патрулировании. Но поскольку такая возможность была сама по себе редкой, встречи со старостами Стая давно уже не боялась, а Филч вообще с ними здоровался и осведомлялся о новостях, то смело можно было считать, что понятие «отбой» становилось отныне пренебрежимо малой величиной. Даже если не повезёт, и придётся столкнуться в ночном коридоре с МакГонагалл – снятые баллы и отработка не будут слишком заметны на фоне дневных результатов. И тем, и другим Стаю и так награждали нередко – как, впрочем, и Мародёров.
Вольф время от времени приветствовал знакомых слизеринцев, когда обмениваясь улыбками и кивками, когда – перекидываясь парой слов. Параллельно он высматривал в толпе друзей, но раньше высмотрели его. Локоть несильно подтолкнули сбоку другим локтем. Обернувшись, Вольф встретился глазами с Даалой.
- Привет, – улыбнулась она.
- Даала! – Вольф широко улыбнулся, разворачиваясь и останавливаясь. – Очень рад тебя видеть… Что-то случилось?
Девушка была почти в такой же одежде, что и он сам, но капюшон куртки был сильно надвинут на лоб, видна была только рыжая чёлка. Да и выглядела Таркин как-то уж больно собранно и немного нервно, быстро окидывая взглядом окружающих и слегка переминаясь с ноги на ногу.
- Новости есть, – она снова улыбнулась, но коротко, и внимательно посмотрела в глаза Лестрейнджа. – Важные. Хочу, чтобы ты первым сказал, что думаешь.
Вольф, посерьёзнев, поднял голову и тоже быстрым взглядом обвёл толпу. Особого внимания на них никто пока не обращал.
- Пошли, – коротко бросил он и двинулся к знакомому укромному месту, небольшой площадке за парой колонн на краю платформы. Там можно было спокойно поговорить в относительном уединении. Таркин шла рядом, не отставая ни на шаг.
Дойдя до колонн и завернув за них, Вольф достал волшебную палочку и быстро набросил предупреждающие и заглушающие чары, добавив лёгкие защитные, чтобы никто незваный с первой попытки не прошёл. Закончив, он развернулся к Даале и вопросительно поднял брови.
- Я тебя слушаю.
Девушка глубоко вдохнула – и выдохнула, одновременно обеими руками отбрасывая капюшон с головы.
- Что скажешь?
Губы Вольфа приоткрылись в беззвучном изумлённом «о…». Он давно привык к ярким волосам подруги, вечно пылающим живым костром, но сейчас ему открылось многократно более яркое зрелище. По левому виску девушки, от макушки до самых кончиков и от уха до края брови, волосы приобрели ярко-красный оттенок. Центральная часть шевелюры, надо лбом, сохранила прежний цвет, а вот сектор на правом виске, симметричный красному на левом, оказался напоён тёплым жёлтым цветом, словно свежий мёд. Нервно улыбнувшись, Даала отступила на шаг, раскинула руки в стороны и плавно крутанулась, представляя на обзор заднюю часть причёски. Та точно так же была разделена натрое. От правого плеча к левому шли зелёный, синий, фиолетовый цвета – весь холодный спектр. И каждый был на редкость насыщенным, так и зовя дотронуться и окунуть пальцы в эту живую радугу.
- Ну как? – поинтересовалась Даала, снова разворачиваясь и перебрасывая волосы вперёд через плечо.
- Это… это… – Вольф не сразу подобрал слова, что с ним случалось нечасто. Взгляд девушки сделался ещё более нервным.
- Это офигенно! – наконец воскликнул Лестрейндж и с восторженным смехом впечатал кулак в ладонь.
- Тебе нравится? – обрадованно уточнила Даала.
- Ещё как! Ты выглядишь… даже не знаю, как сказать… на двадцать процентов круче обычного! Тебе великолепно идёт!
- Ну хвала небесам! – облегчённо выдохнула девушка и засмеялась. – Я боялась, что ты не оценишь. Что ж, значит, всё правильно.
- А с чего ты вдруг решила сменить имидж? – полюбопытствовал Вольф. – Нет, не подумай – тебе действительно идёт, но почему вдруг?
Взгляд Даалы погрустнел.
- Ривоч! Она меня вконец достала этим летом. Всю душу вымотала. Претензий – выше крыши, просто достала! Ох, я не хочу сейчас вспоминать всё, но суть в том, что я решила выкинуть нечто такое, что её заставит заткнуться от возмущения. Или хотя бы разъярит как следует.
Таркин с улыбкой провела рукой по волосам.
- И получилось? – с любопытством уточнил Вольф.
- Ещё как! Она чуть язык не проглотила, когда я в таком виде вернулась домой. Потом мы поорали друг на друга, конечно, и она в итоге сдристнула к своим приятелям. А мама не против была, ей даже понравилось. Эх, хорошо, что сестрица моя окаянная всё реже дома показывается! Авось маму в покое подольше оставит. Ну, то есть, не то чтобы она её доставала, к счастью, в отличие от меня, но всё равно, неприятная она и с каждым годом всё хуже становится… А, ладно! Не будем о ней сейчас.
- И как долго ты собираешься так её дразнить?
- Почему дразнить? – пожала плечами Даала. – Мне и самой понравилось, когда я в зеркало посмотрелась. И я подумала: рыжих у нас на островах вообще не так уж мало, на севере тем более. А вот так – совсем другое дело!
- Иными словами… – понимающе протянул Вольф.
- Я так теперь и буду ходить, – кивнула Даала. – Я хочу… понимаешь… Я догадываюсь, что на меня ещё долго будут смотреть… вообще смотреть. И пускай смотрят. Я хочу быть уверена, что смогу с лёгкостью держать любое внимание, утверждая то, что мне дорого. В частности, мои отношения с тобой…
Девушка слегка покраснела.
- Понимаешь… Эти мои новые цвета – это своего рода символ. Символ непокорности. Ривоч требует от меня, чтобы я подчинялась старым правилам, была тихой, как мышь, и покорно ждала жениха. Соседки в нашей спальне ждут, чтобы я, наконец, перестала дурить и убегать на квиддичное поле вместо того, чтобы торчать в библиотеке с дополнительными учебниками, а по вечерам обсуждала вместе с ними платья, косметику и парней, а не зачитывалась приключенческими романами, задёрнув полог и наложив заглушающие чары. Факультет ждёт, чтобы я была тихой, скромной и головастой, как почти все когтевранки. Все – кроме тебя, Сева и Рега, – ждут от меня чего-то, чего я не хочу. Все представляют на месте меня некую скромницу Таркин, в неброской мантии, покорную отличницу… А я не хочу быть покорной! Я хочу неба, моря и свободы! Хочу ходить в джинсах, потому что они удобные и практичные, и плевать, что их магглы придумали! Хочу общаться с вами и быть как вы, и плевать, что девчонкам не положено ночью шнырять по замку, а днём драться с гриффами! И вот это, – Даала оттянула двумя пальцами в сторону красную прядку, – пусть это будет знаком. Я никогда,
никогда, НИКОГДА не буду блёклой, тусклой и скучной! Лучше пойду сквозь бурю, но штилевать в затоне не буду!
Вольф стоял и смотрел на раскрасневшуюся от волнения и возбуждения Даалу, улыбаясь всё шире, а дослушав её до конца, радостно засмеялся, шагнул вперёд и, крепко прижав её к груди, закрутился вокруг своей оси. Девушка весело рассмеялась в ответ, обхватывая его руками и отрывая ноги от земли. Волосы Даалы вспыхнули живым радужным кольцом.*
- Будем вместе тогда, – прошептал ей на ухо Вольф, плавно останавливаясь. – У меня тоже есть что предъявить тем, для кого я слишком неправильный! Я не женюсь по выбору матери, я не присоединюсь к Волдеморту, и я буду дружить, с кем захочу!
- Вместе, – счастливо выдохнула Даала, кивая и глядя в искрящиеся радостью тёмные глаза Вольфа.
- И навсегда! – решительно кивнул он.
Пару минут они стояли в обнимку, ничего не произнося. Затем Вольф весело фыркнул.
- Кстати… А ведь у меня тоже есть что тебе показать!
- Показывай! – с готовностью кивнула девушка, размыкая объятия и делая шаг назад.
Вольф осторожно выглянул из-за колонны, проверяя, нет ли кого слишком любопытного поблизости. Затем обернулся, подмигнул, и… контуры его фигуры расплылись, стремительно перетекая в новую форму.
Даала ахнула. Перед ней стоял крепкий молодой волк с шерстью коричневого цвета.
- У тебя получилось!
Волк согласно кивнул, пару раз прокрутился на месте, давая осмотреть себя со всех сторон, и так же плавно превратился обратно в человека.
- Впервые вышло в конце июля, – сообщил Вольф, довольно потягиваясь. – Там, на Руадх Эйлеане. Не сказал вам сразу, потому что хотел сначала освоиться как следует – надеюсь, ты меня извинишь. Зато теперь я могу много чего посоветовать вам всем! Скоро вся наша Стая станет анимагами.
- Это потрясающе! – воскликнула Даала, ударяя кулаком по ладони. – Просто великолепно! Это надо будет обсудить вместе с Северусом и Регулусом, как только заберёмся в купе!
- Обсудим, – согласно кивнул Вольф. – Всё обсудим. Кстати, неплохо было бы их найти. Ты их не замечала?
- Не-а. Я искала только тебя. Ну что ж, теперь, когда всё обсудили и пришли к выводу, что всё классно, можно пойти и за ними!
- Пошли! – решительно кивнул Вольф, убирая ограждавшие разговор чары. – До отправления не так уж много времени осталось.
В обратном направлении они шли уже не торопясь и внимательно глядя по сторонам. Даала оставила свой капюшон откинутым, и теперь на неё то и дело оборачивались. Но девушка лишь довольно улыбалась, гордо держа осанку. Через несколько минут справа лихо засвистели.
- Эй, Таркин! – замахал рукой Сириус и снова свистнул. – Клёво выглядишь! Слишком быстро летела и в радугу врезалась?
- Нет, на спор с лепреконом выпивала!
- И как?
- Победила, конечно!
Блэк захохотал и вполне дружелюбно снова махнул рукой, после чего скрылся в толпе.
У Ремуса было отличное настроение – на редкость отличное. Вчерашний день прошёл просто замечательно. Долгожданная встреча с друзьями дополнилась ещё и пристыженным, но невероятно приятным чувством облегчения. После того, как весь август по ночам его тянуло на улицу, а когда наконец удавалось заснуть, через раз снился Лестрейндж, наконец эта нервотрёпка кончилась: то ли оттого, что удалось его увидеть, то ли просто от близости слизеринца, но непонятная тоска и тревога улеглись. Жизнь снова стала хороша, пусть и приходилось краснеть всякий раз при одной мысли о том, что сказали бы друзья, если бы узнали о его думах…
Но, к счастью, они не знали и даже не догадывались, так что врать не приходилось. А встрече были рады не меньше его. Сириус жадно выспрашивал о том, как они проводили лето, уточняя любую подробность – как подозревал Ремус, сам Блэк носа не высовывал из дома, причём не по своей воле. Впрочем, он знал друга достаточно хорошо, чтобы не пытаться спрашивать то, о чём сам Сириус не торопился рассказывать. Джеймс, мимоходом похваставшись, что его сделали капитаном квиддичной сборной, принялся, как обычно, вздыхать об Эванс, которая всё так же не отвечала на его письма. Конечно, Ремус был не против этой влюблённости, но бесконечные рассказы о том, как неприступна и прекрасна Лили, начали ему надоедать, хотя сам он, естественно, никогда бы об этом Джеймсу не сказал. Более того – Ремус всерьёз подозревал, что, на самом-то деле, Лили тоже относится к вечно растрёпанному ловцу гораздо лучше, чем желает показать. Это было достаточно очевидно по коротким взглядам, которые она бросала на него, когда считала, что на неё никто не смотрит. Да и регулярные нотации, которые любительница приличного поведения не уставала читать главному Мародёру, всё чаще становились некими… более личными, что ли. Люпин затруднялся дать точное определение собственным впечатлениям, но в целом ему начало казаться, что Лили не столько хочет, чтобы Джеймс от неё отвязался, сколько желает, чтобы его ухаживания были менее… варварскими. Наверное, это была самая точная характеристика её мнения о постоянных выкрутасах Джеймса.
Сама Лили, кстати, была единственной, кто вчера искренне поздравил Ремуса с полученным значком старосты. Джеймс и Сириус, увидев его, сначала долго хохотали, а потом принялись подкалывать на тему «теперь нас есть кому прикрыть перед учителями». Люпин пытался отнекиваться, но получалось настолько вяло и неубедительно, что в конце концов он махнул рукой и заставил себя рассмеяться вместе с друзьями. На самом деле, разве хоть когда-нибудь у него получалось всерьёз им противиться? В крайнем случае удавалось подкорректировать в более мягкую сторону план очередной шутки над слизеринцами, но не более того. Питер, как обычно, полностью поддержал Джеймса. Остальные старосты, когда он появился в выделенном для собрания купе, тоже посмотрели на него весьма скептически, только без улыбок. Винить их не получалось – Ремус отлично представлял, как выглядит в их глазах назначение на должность помощника учителей в контроле за порядком одного из тех, кто этот порядок усердно нарушает. Самую язвительную ухмылку ему послал, разумеется, Снейп. В ответ Люпин только пожал плечами – мол, я этого места себе не просил. Хотя в голову закралась подозрительная мысль: а не связаны ли, на самом деле, эти два назначения? Несложно было представить, насколько усердно будет штрафовать Снейп Мародёров, по поводу и без. Вполне вероятным был вариант, при котором самого Ремуса утвердили на аналогичной должности специально в качестве противовеса, причём противовеса как слизеринскому оппоненту, так и собственным друзьям – чтобы с авторитетом старосты проще было тех придерживать. Впрочем, всё это были лишь догадки.
Так или иначе, а теперь Ремус был не просто пятикурсником, но и старостой. Особых плюсов, впрочем, тут не было. Разве что пользоваться элитной ванной комнатой для старост и капитанов квиддичных команд… но Сириус с Джеймсом и так регулярно подслушивали пароль под мантией-невидимкой, так что с удобствами этого помещения все Мародёры были давно уже ознакомлены. Да и не только они – старосты и капитаны охотно торговали паролем. Спрос был велик, меняли пароль часто, так что прибавка к карманным деньгам получалась неплохой.
Обязанностей было больше. Следить за дисциплиной, докладывать декану о проблемах на факультете, участвовать в ночных дежурствах по Хогвартсу, помогать в оповещении учащихся о разных новостях, в ограниченных пределах – снимать и начислять баллы… В общем, было чем заняться.
Вдоль факультетского стола, как обычно, прошлась МакГонагалл, раздавая расписания. Первым уроком в этом году выдалась история магии – очень похоже, что в качестве начального послабления ученикам. Вряд ли кто из преподавателей не знал, что на уроках у Бинса подавляющее большинство студентов занимается чем угодно, только не конспектированием лекций. Из своего факультетского потока, к примеру, кроме самого Ремуса конспектами занималась только Лили. Учитывая то, что её тоже назначили старостой Гриффиндора, теперь они не только могли, но и должны были являть образцовый пример прилежания на уроках. Вот если бы ещё хоть кто-то ему следовал…
Ремус деловито записывал даты, но вскоре пришлось отвлечься – на первом же перерыве, разбавленном обычным фоновым бубнением Бинса. Прямо перед ним на парту упал сложенный в несколько раз листок пергамента. Развернув его, Ремус с любопытством вчитался в послание.
Если ты свободен, приходи сегодня после уроков на опушку Запретного Леса, туда, где она уже не видна из замка и от хижины лесничего. Только будь один. Я тебе расскажу нечто совершенно особенное.
В.Л.
Ремус обернулся к слизеринцам. Поймав его взгляд, Вольф слегка кивнул, многозначительно прищурив глаза. Люпин кивнул в ответ и, скомкав записку, сунул её в карман. Он был уверен, что должен прийти – по ерунде Лестрейндж звать бы его не стал. Друзьям придётся сказать, что… скажем, МакГонагалл вызвала по обязанностям старосты. Поздравить там, проконсультировать…
Уроки летели быстро из-за волнения о предстоящей встрече. В голове так и крутились возможные догадки, а что-то внутри словно мурлыкало при одной мысли, что Лестрейндж зовёт на конфиденциальную встречу. Ремус вздохнул с облегчением, когда последний урок на сегодня оказался завершён, и поспешил к выходу из замка, предварительно сообщив Джеймсу, Сириусу и Питеру придуманную отговорку.
Запретный Лес ещё вовсю зеленел и шелестел под ветром. Хорошее место для уединённого разговора – незаметно подобраться трудно. Приближаясь к указанному месту, Ремус предполагал, что пришёл первым, но, как только он приблизился к деревьям, из-за них выступил Лестрейндж.
- Рад тебя видеть, – спокойно поприветствовал он гриффиндорца. – Хвоста за тобой нет?
- Не должно быть. Я сказал, что иду к МакГонагалл насчёт вопросов по работе старосты.
- Ах да, ты теперь староста, как и Лили. Северус говорил мне. Поздравляю.
- Спасибо.
- Идём, – махнул рукой Лестрейндж и первым двинулся вглубь леса. – Ты не пожалеешь, уверяю.
Любопытство всё больше раззадоривало Ремуса, но он промолчал и зашагал следом за слизеринцем.
Зайдя достаточно далеко, чтобы луг перестал быть виден в просветы между деревьями, Лестрейндж остановился и легко сбросил сумку на траву. Люпин, поколебавшись немного, последовал его примеру.
- Итак… Ремус, – произнёс Вольф, оборачиваясь к нему. Тёмные глаза мгновенно перехватили взгляд гриффиндорца, у которого снова по внутренностям прокатилась тёплая волна от звучания своего имени в исполнении Лестрейнджа. Ремус сглотнул, желая и не желая отвести глаза.
- Скажи мне: что ты сейчас чувствуешь?
Ремус вздрогнул. На этот раз ничего скрыть уже не удалось. В висках застучала кровь, вдохи и выдохи разом стали глубже. Безуспешно пытаясь скрыть свою нервозность, Люпин сцепил в замок ладони.
- Э… Ничего. Ничего особенного…
- О да, особенным это назвать сложно… после стольких месяцев, верно?
Он знает!
Ремус мгновенно пожалел о том, что вообще сюда заявился, и тут же вспомнил известную поговорку, что любопытство кошку сгубило. Очень похоже, что это не только к кошкам относится…
Вольф плавным шагом двинулся вперёд. Ремус, спотыкаясь при каждом движении, попытался отступить назад, не решаясь развернуться, чтобы хотя бы видеть, куда ставит ногу. Разумеется, он не только не разорвал дистанцию, но и полетел на спину, зацепившись за выступивший из земли корень уже через несколько шагов. Через считанные секунды Ремус обнаружил себя лежащим на ковре мха, а Лестрейнджа – нависающим над собой. Люпин судорожно облизнул губы, не в силах оторвать взгляд от лица слизеринца.
- Что ты чувствуешь? – повторил Вольф, медленно склоняясь к нему. – Или тебе описать? Как бьётся твоё сердце, как снятся жаркие сны, как тебя неумолимо тянет ко мне, особенно ближе к полнолунию?
- О-откуда… ты… – выдохнул Ремус.
- Оттуда, – тихо ответил Вольф, перенося вес тела с ладоней на локти и склоняясь над гриффиндорцем всё ниже. Ремус набрал в грудь воздуха, глядя на приближающиеся губы Лестрейнджа. Впервые в нём возникло некое чувство отторжения, которое, однако же, подавлялось другим, повелевавшим не сопротивляться. Ремус закрыл глаза, слегка отвернул голову в сторону, подставляя на выбор ещё и шею, и покорно замер.
Спустя несколько секунд его губ коснулось тёплое дыхание Лестрейнджа, но это был не поцелуй, а смех. Справа до бока докатился по земле толчок. Приоткрыв глаза, Ремус увидел, как Вольф, оттолкнувшись левой рукой, переворачивается и мягко падает на спину рядом с ним.
- Так я и думал, – сообщил он нависавшим над ними веткам деревьев. – Хочешь знать, что с тобой творится почти полтора года?
- Откуда ты знаешь? – снова спросил Ремус. Поразительно, но, стоило Вольфу лечь рядом с ним, как покорный испуг куда-то ушёл.
- Оттуда, что со мной происходило то же самое, – усмехнулся слизеринец. – Тебе ведь снился я? Тебе снились мои прикосновения? Тебе хотелось на уроках сесть рядом со мной? Тебя летом тянуло ко мне, всё сильнее по мере приближения осени?
- Ещё как! – почти не раздумывая, с неожиданным облегчением признался Ремус. – Я уж не знал, что и думать… Никому об этом не рассказывал – сам понимаешь, как на это отреагировали бы…
- Сказали бы, что ты в меня влюбился. Признайся, тебе ведь приходила в голову такая мысль?
- Полным-полно! – честно ответил Ремус. – Тянуло чем дальше, тем сильней. Я уж думал, что не выдержу и однажды… ну…
- Либо сорвёшься и подойдёшь ко мне при всех, либо напишешь мне записку и пригласишь на свидание. Верно?
- В точку.
- Так вот, Рем: это никакая не влюблённость. Я тоже долго думал над тем, что это, и понял только недавно. Скажи: ты заметил, что прикоснуться хочется, а целоваться – нет?
- Заметил, и давно, – кивнул Ремус. – Вот как сейчас – думал, что поцелуешь, неприятно было, но уклоняться не стал… Словно что-то остановило.
- А ещё староста, – со смешком подколол его Вольф. – Ты признал, что доминант – я. Точнее, не ты, а твой волк. Поэтому ты и замер в позе покорности, подставляя под мои зубы шейную артерию.
- Что? – растерянно переспросил Ремус. Вольф повернул голову, и глаза обоих оказались в считанных дюймах друг от друга.
- Ты ведь никогда не слышал, что такое ликаническая связь, верно?
- Нет.
- Я так и думал. Так вот: это – крайне редкое состояние. Практически не изученное. Ликаническая связь возникает между оборотнем и соседом-анимагом. Как она формируется и проявляется – ты на себе испытал. Тяга. Тяга, так короче всего её можно описать. Хочется быть рядом – как можно больше, как можно чаще, в идеале – не разлучаться совсем. Будь кто-то из нас девушкой – мы бы сейчас уже самозабвенно мяли травку, прямо здесь. Но мы оба парни – в данном случае природа действует иначе. Нас тянет друг к другу, Ремус, тянет так, как не потянет ни к кому другому. Между нами – пожизненный союз, хотим мы этого или нет.
- Постой… Но ведь… Я не чувствую ничего подобного ни к Джеймсу, ни к Сириусу, ни к Питеру, ни к кому бы то ни было из твоих друзей!
- Не сомневаюсь. Знаешь, почему ликаническая связь так редка? Анимаг не просто должен формироваться, как таковой, поблизости от оборотня – он должен иметь совпадающую с ним животную форму. Иными словами, среди всех возможных вариантов – а их сотни, если не тысячи, – анимаг должен стать, для наших мест, именно евразийским серым волком. Никакой другой вариант к ликанической связи не приведёт – а, между прочим, видов волков несколько десятков, а сами волки – тоже лишь один из родов семейства псовых. Проще говоря, вероятность того, что и маг от оборотня не отвернётся, и анимагом станет, и вдобавок именно евразийским серым волком в своей животной форме – сам понимаешь, как она мала. Каждый из этих пунктов сам по себе большая удача, а уж чтобы три раза подряд…
Вольф махнул рукой и снова уставился в небо.
- Постой! – Ремус приподнялся на локте, поражённо смотря на слизеринца, скосившего на него глаза. – Но… ты хочешь сказать, что ты уже…
- А!… Да, конечно, – рассеянно, словно говоря о чём-то обыденном, кивнул Вольф и прикрыл глаза. По его телу пробежала дрожь, оно словно расплылось – и стремительно приняло уже другую форму. Перед Ремусом лежал на траве довольно крупный волк с шерстью коричневого цвета. Поза при этом почти не изменилась, а вот выразительная физиономия расползлась в усмешке при виде потрясённого лица гриффиндорца.
- С ума сойти… – пробормотал Ремус и осторожно потянулся рукой вперёд. Волк в ответ вальяжно протянул правую переднюю лапу и приложил её к ладони Люпина.
- Потрясающе, – рассмеялся староста, ощущая тёплую шершавость подушечек своими пальцами. – Вольф, это просто… Невероятно! У тебя получилось!
- И при этом раньше, чем у всех остальных наших, – сообщил Лестрейндж, отведя лапу и превратившись обратно. – Полагаю, это тоже связано с ликанической связью… ха, каламбур получается.
- Так вот оно что… – протянул Ремус, всё ещё находясь в изрядной ошарашенности. – Ну и ну… Ладно, что ж… Теперь ясно. Ну и… Что нам теперь делать?
- Как у твоих друзей с этим?
- Полагаю, скоро тоже получится, – задумчиво ответил Ремус. – Месяц, два… Но, весьма вероятно, до каникул.
- Ну и отлично. Значит, ближайшее полнолуние проводим вместе.
- Что? Нет, я запрещаю! – вскинулся Ремус. – Это невозможно!
- Почему? Только не говори, что Дракучая Ива теперь иначе останавливается.
- Нет, всё так же, – мотнул головой Люпин и тут же пожалел об этом. – Не в этом дело! Ты понимаешь, как это опасно?!
- Ерунда, – отчеканил Вольф. – Напоминаю, что мы и занялись-то этим все именно потому, что оборотни не нападают на животных.
- Не охотятся намеренно! Но вдруг… Вдруг мне захочется? Вдруг я захочу драться? Вдруг… Ну, я не знаю…
С горловым рыком Вольф взвился вверх, левой рукой опрокидывая Ремуса на землю и снова нависая над ним. Прежде, чем Люпин успел что-то сообразить, он уже сжался, вскинув руки к груди и замерев. Губы сами собой сложились в виноватом поскуливании, а голова медленно отвернулась вбок, подставляя шею.
- Всё ещё считаешь, что можешь быть для меня опасен? – дружелюбно усмехнулся слизеринец. – Ты признаёшь меня доминантом, Ремус, и твоя реакция – лучшее тому доказательство. Когда ты примешь своё волчье обличье, всё станет ещё явственней. Твой волк не поднимется против моего, и ты это чувствуешь.
- Ну… ладно, – тихо ответил Люпин, ощущая, что отрицать было бы глупо. – Но… Что, если…
- Если что?
- Да не знаю! – жалобно воскликнул Ремус. – Тебя могут увидеть. Твои могут спросить, куда это ты делся – я имею в виду слизеринцев вообще. А если Дамблдор узнает? Тебя же из школы выгонят!
- Во-первых, как он узнает? Превращаться я буду уже в Хижине. Во-вторых, не выгонят – за незаконную анимагию действительно грозит Азкабан, но я, во-первых, несовершеннолетний, а, во-вторых, только недавно стал анимагом. Скажу, что просто не успел подать документы, но намеревался – и пускай доказывают обратное. Ну и в-третьих, и выгонят – не беда, домашнее образование получу, а СОВ и ЖАБА сдам экстерном.
- Но… Но… – Ремус всё ещё не терял надежды.
- Так, мне это уже надоело. Интересно, своих ты так же будешь отговаривать?
- Но ты же будешь один!
- Не один, Рем. Я буду с тобой, – лицо Вольфа смягчилось.
- Но… – в который уже раз пробормотал Люпин, отчаянно пытаясь не улыбаться в ответ, а найти достойный аргумент.
Вольф коротко вздохнул, а потом схватил его за руки, быстро расстёгивая пуговицы на рукавах.
- Что ты делаешь? – удивился Ремус.
- Сейчас увидишь… – протянул Вольф, расстёгивая и свои рукава, а затем накрывая запястья Ремуса своими и обхватывая пальцами его руки ближе к локтю. Люпин машинально ответил тем же.
Почти сразу от места соприкосновения запястий по телу начало разбегаться удивительное тепло. Казалось, по рукам струится тёплая вода, разбегаясь по всему телу и даря покой. Ремус чувствовал биение своего пульса и пульса Вольфа, и эти два биения словно перекликались между собой, всё больше синхронизируясь. Меньше чем через минуту два пульса уже бились в такт.
Тепло продолжало разливаться от сцепления рук по всему телу, неся с собой удивительное спокойствие и лёгкую эйфорию. Тревога отступала, оставалось лишь приятное ощущение безопасности и безмятежности. Ремус закрыл глаза и улыбнулся, прислушиваясь к себе. Он очень давно не испытывал ничего подобного.
- Нравится? – проурчал Вольф. Сам голос его изменился, став более глубоким и немного утробным.
- Да… – губы Ремуса расплылись в улыбке. – Что это? Та самая ликаническая связь?
- Одно из её проявлений. Пульс – это жизнь. Твоя кровь несёт в себе оборотничество, моя – анимагию. Чувствуешь, в каком согласии они бьются?
- Да, – уже сосредоточеннее кивнул Ремус. – Это… здорово. Я чувствую себя таким… счастливым.
- Ещё бы. Я тоже. Мы рядом, и нашим волкам это нравится. Волчьим сторонам наших душ.
- А что будет, если мы будем порознь?
- Ничего хорошего. Тоска, печаль, стремление как можно скорей увидеться… Постоянные думы друг о друге… Короче, тяга, Рем. Между нами – тяга. И она никуда не денется. Привыкай.
- Сейчас мне кажется, что это будет несложно, – снова улыбнулся Ремус, вслушиваясь в перекличку пульсов. – А плюсы какие-нибудь есть?
- Если верить тем запискам одного мага, у которого был друг, у которого была ликаническая связь с оборотнем, которые я нашёл в старой книге – тьфу, ну и завернул, – короче, со временем, возможно, между нами возникнет нечто вроде невербальной автоматической легилименции. Проще говоря – мы начнём улавливать чувства и эмоции друг друга.
- О. Это… Любопытно, – медленно произнёс Ремус. – Все?
- Думаю, да. Но можно будет закрываться с помощью окклюменции. Знаешь, что это такое?
- Да, конечно. Защита от легилименции. Ограждение сознания.
- Грубо говоря, да.
Какое-то время они молчали, не разнимая рук. Затем слизеринец вздохнул и с явной неохотой разжал пальцы.
- Боюсь, долго нам тут сидеть нельзя. И мои, и твои могут заинтересоваться, куда это мы пропали. А до замка ещё идти… Если что – черкни мне записку. Можешь со школьной совой передать, можешь просто на перемене сунуть.
- Да… Хорошо, – медленно кивнул Ремус, поднимаясь на ноги вслед за Вольфом.
- Как ты? – с неожиданной мягкостью спросил Лестрейндж. – Догадываюсь – внезапно такое услышать, ещё тот напряг. Я сам был в… шоке, когда всё прочитал и понял окончательно, что со мной… с нами.
- Да знаешь… ничего, – признался Ремус, размяв шею. – То есть, конечно, новость ещё та, но как-то… Ну, в общем, до того хуже было. Когда сам не знал, откуда это во мне, и что будет дальше. А теперь мне легче. Спасибо тебе.
- Да не за что, – улыбнулся Вольф.
- И… прости меня, – со стыдом проговорил Ремус, опуская голову. – Получается, ты теперь со мной на всю жизнь связан, без своего желания… Я не хотел этого. Если бы я знал тогда…
- А не факт, что что-то бы изменилось, – Вольф подхватил свою сумку с травы, забрасывая ремень на плечо. – Не поручусь, конечно, но… Наверное, я бы всё равно не отказался.
- Но ты же… Ты же сам сказал: мы теперь связаны пожизненно!
Вольф закатил глаза, покачал головой, а затем в несколько шагов сократил разделявшее их расстояние до нуля и прижался виском к виску Ремуса. Через мгновение гриффиндорец вновь ощутил уже знакомую перекличку пульсов, начавших сближать ритмы, и раскатывающуюся от места соприкосновения волну тепла.
- Я тебе не нравлюсь? – раздался у уха тихий шёпот.
- Нет, – не раздумывая, ответил Ремус. Мысли текли неторопливо, словно в чём-то вязком и сладком. – Ты хороший. Мне хорошо с тобой. Вольф, что я несу?
Ухо щекотнул короткий смешок.
- Неохота врать, верно? Подбирать слова… Хочется быть искренним, говорить, что думаешь.
- Верно. Всё так и есть…
- Волки не умеют врать друг другу, Рем. И я хочу иметь такого друга, как ты. Наши факультеты враждуют, но мы лично можем дружить. Тем более, – ещё один смешок, – что у нас с тобой, по большому счёту, и выбора нет. Мы сможем драться, и мы будем драться, чтобы никто чужой не догадался, но мы не сможем причинить друг другу серьёзный вред. Не сможем ненавидеть друг друга. Нас тянет друг к другу. И… я доволен этим. Это необычное чувство, но мне нравится это – знать, что есть кто-то, настолько близкий мне. Я доволен тем, что между нами эта связь. Она меня не тяготит… больше нет, когда я знаю о ней. А тебя? Что ты чувствуешь, Рем?
- Глупо… Но я чувствую… чувствую себя очень хорошо. Словно появился кто-то, к кому я всегда могу обратиться за чем угодно, кто-то…
Ремус сглотнул, перекатывая на языке слово, прежде чем озвучить его.
- Вожак, – медленно выговорил он наконец. – Ты мой вожак. Не Джеймс. Настоящий – ты.
- Спасибо, Рем…
- Да… Я чувствую это. Они мои друзья, они мне дороги, я не хочу идти против них. Но это – выбор разума… Это обычная дружба… С тобой – иначе. Я чувствую. Это не сердце, не разум… Это душа. Вольф, чем это закончится?
- Не знаю пока, – рука слизеринца нащупала его ладонь и мягко сжала. – Но мы пройдём через это вместе. Веришь мне?
- Да, верю, – голос Ремуса окреп.
- Хорошо, – Вольф отстранился от него и с ободряющей улыбкой слегка подтолкнул кулаком в плечо. – Выше нос, гриффиндорец. Ты же храбрый.
- Постараюсь, – хмыкнул Ремус, подходя к своей сумке и неторопливо закидывая её на плечо.
- Ах да. Есть предложение, – Вольф смущённо фыркнул, потирая рукой шею сразу под затылком. – Когда у тебя свободный вечер?
- Совсем свободный – пятничный, – поразмыслив несколько секунд, ответил Ремус. – А что?
- Давай посидим где-нибудь в замке? Только ты и я. Мы мало общались раньше, но теперь нас в любом случае будет тянуть проводить время вместе. Совместных уроков хватит, чтобы утихомиривать эту тягу, но потребуется большее.
- Ладно, договорились, – кивнул Ремус. – Сообщишь мне тогда в пятницу, где и когда. А своим я скажу… Ох, как же врать им неохота…
- Скажи, что идёшь на свидание, – фыркнул Вольф. – Тем более что в какой-то степени это будет правдой.
- А потом я что им скажу? Когда спросят, кто это?
- Скажи, что не хочешь раскрывать имя. Интим.
- Да Сириус всё в подробностях рассказывает! Не то что имя, а чуть ли не до… ну, ты понимаешь, каких подробностей!
- А кто от тебя требует так же себя вести? – пожал плечами Вольф. – В конце концов, каждый имеет право выбирать, что ему говорить, а что нет… Скажи… Вот! Скажи, что это просьба девушки. Она просила тебя держать в тайне наши отношения. Как благородный джентльмен, ты не можешь подвести леди.
- Ну ладно, это сойдёт, – со вздохом сдался Ремус. – Думаю, тут легенду сочинить несложно будет.
- Вот и отлично. Тогда – до встречи, Рем. Нам надо вернуться в замок порознь, сам понимаешь.
- Да, конечно… Постой! А другие – ну, твои друзья, – они об этом знают? О нашей… связи?
- Я им рассказал, – спокойно ответил Вольф.
- И? – осторожно уточнил Ремус.
- Северус остался доволен – сказал, что наконец-то тайна разгадана. Личной неприязни к тебе у него нет, во всяком случае, серьёзной. Даала не против тоже, хотя пообещала, что… м-м… в общем, что будет следить за тобой, чтобы ты не злоупотребил этой связью.
- Хм, – улыбнулся Ремус. – Дай-ка догадаюсь: «Но я глаз с него не спущу, вожак, и оторву ему голову, если он сделает тебе больно».
- Ну… почти угадал, – слегка смущённо признался Вольф.
- Кстати, должен сказать – её новый цвет мне нравится.
- Правда? – обрадованно спросил Лестрейндж. – Здорово. Она это из… некоторого бунтарства, скажем так, сделала. Мне тоже нравится.
- Она хорошая девушка, – проговорил Ремус. – Кстати, а она… м… как бы сказать…
- Что? Говори, не стесняйся.
- Вы, случаем, не пара? Извини, что лезу не в своё дело, но… Просто любопытно.
- Нет, – рассмеялся Вольф. – Она мне как сестра, только названая.
- Забавно. У нас многие уверены, что вы уже признались друг другу. Ну, ты же понимаешь… Её всё время видят с вами, и все знают, что она к тебе питает… очень тёплые чувства.
- Я не буду иметь ничего против, если у неё появится парень, – пожал плечами Вольф. – Разумеется, если он будет достойным. Даала мне действительно очень дорога, и я считаю своим долгом позаботиться о её счастье.
- Я тоже буду этому рад, – улыбнулся Ремус. – Но просто её ни с кем другим не видят. Даже в команде по квиддичу, я слышал, она общается с остальными только во время тренировок. А так – только с вами.
- Ну и… – Вольф осёкся и с задумчивым видом снова потёр шею. – Ну, я уверен, она себе найдёт парня, когда время придёт.
- Меня просто заинтересовало вот что… Скажи: если, гипотетически, вы всё же станете парой – что будет с ликанической связью?
- Думаю, ничего, – ответил Вольф. – Это ведь не что-то взаимовытесняющее. Будь ты девушкой – тогда другое дело. А так – с кем бы я ни сошёлся, на нашу связь это никак не повлияет. Как была, так и будет, что бы ни случилось. Она уже сформировалась, а, как я полагаю, если её и можно было как-то разорвать или ограничить, то лишь до этого. Теперь же всё намертво. Связь нерушима.
- Ну и ладно, – облегчённо вздохнул Ремус. Заметив весёлый и немного ехидный взгляд Вольфа, он поспешил пояснить:
- Просто… мне тоже не хочется, чтобы эта связь рвалась. Я догадываюсь, что проблем у нас с ней будет изрядно, но… это было такое удивительное ощущение, когда… я чувствовал наши пульсы рядом… И, в общем, после всех этих тревог и волнений, когда было непонятно, что вообще творится, приятно обрести какую-то определённость. Даже такую. Уф, короче говоря – я пока что всем доволен.
- Ну и отлично, – согласно кивнул Вольф. – Тогда до встречи. Скоро увидимся.
- Ага, – махнул ему вслед рукой Ремус, бросая мимолётный взгляд на часы. – До встречи.
___________________________________________________________________________
* В англоязычных странах считается, что в радуге шесть цветов, а не семь.
Глава 37. Кто из них сильней? Мне нужно это знать! Как мне дальше быть – упасть или летать?И я надеюсь, веру в сердце храня,
В один из длинных и стеклянно-звонких дней
Прийти туда, где вы дождётесь меня:
Мой враг, что лучше самых преданных друзей!
Мне так дорог злой огонь безумных глаз –
Срок придёт, и мы все своё получим,
Только помните – я счастлив встретить вас,
Враг мой, Бешеный – друг мой неразлучный…
Что ж, зажжённому положено гореть –
Мы не знаем, что судьба подбросит вскоре:
Даст она кому-то жизнь, кому-то – смерть,
Ну а с вами нас всегда рассудит море…
Канцлер Ги, «Романс Олафа Кальдмеера».
В мире было, в сущности, не так уж много вещей, которые Ремус ненавидел. Но одной из таковых, несомненно, являлась необходимость врать друзьям. Когда они не отвергли его, узнав, что он оборотень, Ремус был счастлив ещё и потому, что теперь-то, как он думал, ему никогда больше не придётся им врать. А вот теперь приходилось. Снова.
Начинать самому было неприятно… очень неприятно. Так что Ремус, краснея от стыда, принялся вечером приводить себя в порядок. Внепланово наведался в душ, потом долго причёсывался перед зеркалом, потом выбрал одежду получше – из того, собственно, что было выбирать. Он чувствовал, как его щёки полыхают румянцем, и со стыдом напоминал себе, что всё так и должно быть – одно смущение примут за другое. Долго ждать не пришлось.
- Ре-е-ем, – протянул Сириус. Люпин, повернувшись к другу, увидел, как предвкушающе блестят его глаза. – Да ты никак на свидание собрался?
- Ну… – протянул Ремус, от всей души надеясь, что этого будет достаточно.
- Да! – с хохотом вскинул вверх сжатый кулак Сириус. – Ну наконец-то! Сколько я тебе говорил, а ты всё – оборотень, оборотень, не могу… Можешь же, когда захочешь! Ну, и кто она?
- Я… не могу этого сказать, – выдавил из себя Ремус. – Извини.
- Да ладно, – широко улыбнулся Блэк. – Чего так вдруг?
- Э… меня… просили не делать этого, – виновато признался Ремус. – Честно.
Ну, хоть это было правдой.
- Нет так нет, – пожал плечами Джеймс, успокоительно маша рукой Сириусу, который, судя по физиономии, отнюдь не собирался удовлетворяться простым ответом. – Приятно провести время! Вернуться до отбоя собираешься или уже утром?
- Утром-то почему? – удивился Ремус.
- У-у-у-у, – сочувственно протянул Сириус и, с многозначительным видом запустив большие пальцы за пояс брюк, поочерёдно подвигал руками туда-сюда.
- Сириус! – прошипел Ремус, чувствуя, как румянец сменяется уже багрянцем.
- Ладно, ладно! – тот со смехом поднял руки в примирительном жесте. – Мы все знаем, что ты у нас очень скромный тихоня. Но надо же подколоть тебя по такому случаю? Первое свидание!
Ремус тяжело вздохнул, махнул рукой в ответ и, набросив мантию, вышел из спальни пятикурсников. Смешно, но лёгкая перепалка с Сириусом оказала и положительный эффект – пристыженность благополучно ушла.
Спустившись вниз и выйдя на площадку перед входом в Общую гостиную, Ремус облегчённо вздохнул. До этого ему всё время казалось, что кто-то за ним следит, хотя никто из сидевших в гостиной даже не пытался это проделать. И всё равно – за те секунды, что потребовались для того, чтобы пройти от выхода из спален парней до выхода из гостиной, Люпину десять раз показалось, что его спину буравят подозрительные взгляды.
- Если так пойдёт и дальше, мне придётся просить у мадам Помфри успокоительное, – пробормотал он, спускаясь вниз.
Покинув гриффиндорскую башню, Ремус настороженно огляделся. Вокруг никого не было, что его немного успокоило. Он взглянул на часы и мысленно произнёс время и место. На записку, прилетевшую к нему на парту во время истории магии, были наложены чары, мгновенно спалившие её дотла, едва Люпин отодвинул её в сторону после прочтения. Беря пример с Лестрейнджа, Ремус даже сейчас не стал произносить вслух координаты встречи. Ещё раз сторожко оглянувшись по сторонам, он быстро зашагал по коридорам, на всякий случай выстраивая в уме несколько петель, долженствовавших сбить со следу любой «хвост». Маршрут выстроился на удивление легко, и Ремус заподозрил в помощи волчью часть своей натуры. Та вообще стала давать о себе знать гораздо чаще, чем раньше, после того как Вольф объяснил ему про ликаническую связь. Радовало одно – это были отнюдь не дикие всплески ярости, а, скорее, услужливые подталкивания носом в нужную сторону. Внутренний волк Ремуса делался намного контактнее, когда речь шла о чём-то, связанном с Лестрейнджем. И это было одной из главных причин, по которым Люпин доверял своей ликанической связи. Сила, способная не просто укротить ярость звериной натуры оборотня, но и договориться с ней, не могла не вызывать глубокой расположенности.
Спустя полчаса, закончив петлять по коридорам, Ремус бесшумно вышел к указанному в записке кабинету. Это было полузаброшенное классное помещение – таких в Хогвартсе было много. То ли Основатели строили школу «с запасом», то ли раньше учеников было больше, но неиспользуемых кабинетов в замке хватало с избытком. В который раз оглядевшись по сторонам, Ремус подошёл к двери и осторожно в неё постучал.
- Да входи уже, – донёсся изнутри голос Вольфа. – Ты что, решил весь этаж обойти для начала?
- Извини, – смущённо улыбнулся Ремус, быстро проскальзывая внутрь и плотно закрывая за собой дверь. – Ты же понимаешь, такой повод… Засеки кто нас – такое будет…
- Да, будет весело, – согласился Вольф, соскакивая с подоконника и направляя волшебную палочку на дверь. – Но, полагаю, с таким весельем можно подождать…
Несколько заклятий одно за другим сорвались с длинной, изогнутой палочки Лестрейнджа и ударили в дверь, расплываясь по ней. Ремус узнал едва половину.
- Надеюсь, ничего темномагического?
- А зачем? – склонив голову набок, рассеянно ответил Вольф, оценивая результат своей работы. Видимо, он остался доволен, так как кивнул сам себе и убрал палочку в карман. – И так сойдёт.
- Ну… ладно, – вздохнул Ремус, немного нервно потирая руки. – Ситуация, конечно, дурацкая… Нашим я намекнул, что иду на свидание. Остальное они додумали сами.
- Естественно, – со смешком кивнул Вольф. – Готов поспорить, что тебе и врать почти не пришлось.
- Ну да. Но, знаешь, я чувствую себя по-идиотски. Я пришёл на свидание, которое не свидание; со слизеринцем, будучи гриффиндорцем; полчаса сбрасывал слежку, которой не было; и теперь я понятия не имею, чем мы будем заниматься!
Вольф беспечно рассмеялся, откидывая голову назад.
- Да, это просто прелестная история, особенно в такой подаче. Право же, про неё стоило бы написать роман. Но я могу облегчить тебе задачу, мой пушистый друг. Мы будем есть и болтать. Вот и всё.
- Есть? – удивлённо переспросил Ремус.
Вольф кивком указал на стоявший на крайнем столе поднос, уставленный бутербродами, фруктами и напитками.
- Не знал, что ты любишь, поэтому запасся всем. Можно будет не торопиться.
- Ну, я планировал вернуться… до полуночи, – пробормотал Ремус.
- Врёшь ведь, – ласково ответил Лестрейндж.
- Да, – сознался Люпин, покраснев. – Рассчитывал, что это будет примерно… не позднее часа после отбоя.
- Может, раньше, может, позже, – пожал плечами Вольф. – Держать тебя насильно, естественно, не буду, но зачем куда-то торопиться? Располагайся. Мантию можешь забросить на люстру.
- Зачем? – изумился Ремус.
- А пикси его знает, – честно ответил Вольф и слегка хмыкнул. – Но, по рассказам моего среднего брата, это является непременным атрибутом хорошего свидания.
Ремус с присвистом втянул в себя воздух, не зная, смеяться или возмущаться. Но встретился взглядом с Вольфом, который свёл глаза «в кучку» и усиленно чмокал воздух – и не выдержал, сел на ближайший стул от хохота.
- Вот так-то лучше! – одобрительно кивнул Лестрейндж, отходя к столу с угощением. – А то даже расслабиться не можешь.
- Откуда ты знаешь? – спросил Ремус, утирая с глаз выступившие от смеха слёзы. – У меня такое впечатление, что ты меня насквозь видишь.
- Ну… – Лестрейндж задумался, покачивая в руке бокал с вином. – Скажем так: я тебя чувствую. Не совсем, конечно. Я не могу сказать, о чём ты думаешь, но по твоим движениям, жестам, словам я могу об этом догадываться – а ликаническая связь помогает мне делать более точные догадки.
- Здорово… – задумчиво протянул Ремус. – У меня так не получается.
- Думаю, со временем будет, – пожал плечами Вольф. – Ты ведь только недавно узнал о ней. К тому же то, что я – доминант, тоже свою роль играть может. В смысле – я быстрее осваиваюсь со связью.
Ремус подошёл к столу с угощением и аккуратно взял бутерброд из сооружённого на тарелке штабеля.
- Расскажи мне ещё об этой связи, – попросил он.
- Ну, а что рассказать? – немного виновато вздохнул Лестрейндж. – Всё самое главное я тебе ещё в тот раз описал. Могу, конечно, в детали удариться, или даже те самые записки принести, но не думаю, что ты извлечёшь из этого что-то полезное. Эта связь, она… как бы сказать… она стратегического масштаба. По мелочам не работает. Привычки мы друг у друга перенимать не будем, как-то влиять друг на друга – тоже… Просто тяга, приводящая к дружелюбию. Суть в этом, остальное… просто комментарии.
- Ладно, – кивнул Ремус. – Но, знаешь, я бы в самом деле не отказался почитать эти записки.
- Без проблем. Только лучше на каникулах, подальше от лишних глаз. Сам понимаешь, информация сверхсекретная.
- Да, конечно, – согласился Люпин.
Какое-то время оба молчали. Ремус, не торопясь, закусывал бутербродом, искоса посматривая на слизеринца, а тот расслабленно смотрел куда-то вдаль, планомерно опустошая бокал. К еде Лестрейндж притрагиваться пока явно не собирался.
- Может быть, ты хотел бы поговорить о чём-то? – наконец решился нарушить молчание Ремус. Вольф, словно очнувшись, удивлённо посмотрел на него.
- Я? Нет, Рем, это нужно в первую очередь тебе.
- Почему? – удивлённо спросил Люпин.
- Потому что ты обо мне знаешь много меньше, чем я о тебе. Потому что ты сейчас нервничаешь, пусть и немножко. Неизвестность пугает. Спрашивай, о чём хочешь. На большинство вопросов я отвечу. Другое дело, что на какие-то – нет, но тогда я так тебе и скажу – что просто не могу.
- Хорошо, – вздохнул Ремус. – Но, на самом-то деле, я о тебе знаю не так уж мало. Нам… Сириус любил рассказывать про вашу… ваши прежние отношения. Прости.
- Не извиняйся, ты же тут ни при чём. И можешь говорить открыто, я всё равно понимаю твои недомолвки. Сириус рассказывал вам о том, как мы хорошо дружили до Хогвартса.
- Да, – виновато опустил глаза Ремус. – Было дело.
- Я же сказал, не стесняйся, – махнул бокалом Лестрейндж, едва не выплеснув половину остававшегося вина. – Это дело между нами. Я хотел, чтобы он не дружил с Поттером, он хотел, чтобы я не дружил с Северусом. А они, в свою очередь, не могли друг друга в покое оставить. В итоге разрыв, как я теперь это вижу, стал просто неизбежен… Очень жаль, конечно, но что поделаешь? Война никогда не меняется.
- Ты думаешь, что это теперь будет всегда?
- Ну, если вдруг случится чудо и Слизерин с Гриффиндором заключат между собой мир-дружбу-жвачку, то, конечно, и с Сириусом мы помиримся в тот же день. Если только он не придётся на очередное… равняние физиономий. Тогда на следующий.
- Он… на самом-то деле, всё ещё скучает по тебе, – признался Ремус.
- Не сомневаюсь, – нисколько не удивился Вольф. – Я по нему тоже. Мы были друг для друга первыми друзьями после братьев. Я имею в виду – не только самыми лучшими, но и просто единственными. Мы вместе учились колдовать, вместе начали летать, вместе озорничали, вместе маялись дурью… в лучшем смысле этого слова. У каждого из нас теперь есть новые друзья, но, я уверен, он точно так же не отказался бы вернуть самого первого, как и я.
- А я могу чем-то здесь помочь? – осторожно спросил Ремус и вздрогнул, когда Вольф в ответ рассмеялся.
- Такой наивный, такой добрый… И чего тебя в Пуффендуй не отправили?
- Шляпа сказала, что для него я не так подхожу…
- Забавно. А по мне, самое то… Нет, Рем. Я уже сказал: наша вражда – не личная, она завязана на межфакультетскую войну. Сумеешь её прекратить – честь тебе и слава. Вот только, боюсь, это и директору не под силу.
- Не хочется это признавать, но, боюсь, ты прав, – печально согласился Ремус. – Эм… Можно вина?
- Рем, не смеши меня. Выпивай хоть всё. Буянить будешь – парализую и отнесу к Помфри, не беда.
- Ну, до такого я вряд ли дойду, – рассмеялся Ремус. – Спасибо.
Осторожно нюхая тёмно-красную жидкость в бокале, он заметил на себе пристальный взгляд Лестрейнджа и, чтобы скрыть смущение, немедленно глотнул.
- Ты… часто вообще пьёшь вино? – спросил Вольф спустя несколько секунд, понаблюдав за движениями щёк и шеи Люпина.
- Ну… бывает.
- Сколько раз в месяц?
- Месяц? – удивился Ремус.
- Всё ясно, – вздохнул Вольф. – Бери вот эти две бутылки. Привыкай к нормальной жизни.
- В смысле – бери? – настороженно спросил Ремус.
- В прямом. Своим скажешь, что девушка щедрая попалась, всё не допили.
- Нет, я так не могу!
- Ремус! – Вольф властно раскатил «р» на языке. – Давай сразу договоримся. Да, я, по нашим меркам, не богач. Но по меркам Гриффиндора – я стою пятерых, как минимум! Я могу себе позволить нормальное вино. И я не хочу, чтобы ты из-за своей дурацкой стеснительности пробавлялся пикси знает чем! Ты думаешь, я своих друзей чем-то другим пою? Имей в виду, сцену «ах, я не могу принять, это слишком дорого» я уже видел во всех подробностях. В исполнении Северуса. Так что знаю наперёд всё, что ты сейчас скажешь. Бери и прекращай терзаться совестью. Поверь, это вино для меня не дороже, чем для тебя – сливочное пиво. А может, даже и дешевле.
Ремус сумрачно вздохнул.
- Я тебя обидел? – лицо Лестрейнджа смягчилось. – Извини. Я бываю порывистым.
- Нет, не обидел, – тихо покачал головой Люпин. – Просто… Я чувствую себя иждивенцем. Мне… стыдно брать от тебя что-то, тем более дорогое, не имея возможности отплатить взамен.
- Ты уже платишь, – фыркнул Вольф.
- Как?
- А так. Своим обществом. Поверь, в силу ликанической связи, да и не только её, возможность нормально с тобой посидеть и поболтать для меня намного ценнее какой-то пары бутылок красного.
- А теперь смущаешь, – закатил глаза Ремус. – Ты мог бы успокоить эту связь банальным сидением рядом на уроках.
- Успокоить и привести в порядок – разные вещи, Рем. Прислушайся к себе. Как ты себя чувствуешь?
Люпин закрыл глаза и замер, пытаясь сделать указанное, хотя и не очень представлял, что именно следует искать и к чему прислушиваться. Но спустя несколько секунд он начал понимать. Где-то глубоко внутри таился покой. Наружные тревоги оставались тревогами, но они не затрагивали мысли глубоко. Можно было сколько угодно спорить с Лестрейнджем о том, насколько этично будет принять такой подарок, как две бутылки хорошего красного вина, но при этом беспокойство не уходило глубоко. Изнутри, напротив, лился негромкий, но чёткий сигнал о том, что этот спор, в конечном счёте, большого значения не имеет. То, что Лестрейндж рядом, куда важнее.
- Я… чувствую, да, – неуверенно улыбнулся Ремус. – Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь.
- И о чём же?
- Ну, как тебе сказать… В общем… Мы можем спорить сколько угодно, но не рассоримся.
- Потому что всё это ерунда, а главное, на самом-то деле – то, что мы вместе. И друг друга поддержим в нужное время всегда.
- Да, – Ремус даже покраснел, вслух признавая такое. – Именно так.
- Вот и чудно, – довольно кивнул Вольф. – Теперь второй вопрос. Какие у тебя планы на ближайшее полнолуние?
- Вольф!
- Всё ещё надеешься меня отговорить?
Ремус встретился глазами с Лестрейнджем. В тех – тёплых, карих, насмешливых, сильных – читалась мягкая, но властная уверенность. Уверенность, которой не стыдно было подчиниться… и не страшно.
- Пока всё чисто, если ты имеешь в виду наших, – со вздохом ответил Ремус, опуская плечи и чувствуя облегчение. – Никто пока ещё анимагом не стал.
- Ну и чудно. Повеселимся вдвоём.
* * *
Жизнь Ремуса ещё никогда не была настолько удивительной. Ликаническая связь, которая, как и обещал Вольф, крепла неторопливо, но настойчиво, переворачивала всё с ног на голову. Она делала весёлыми уроки по истории магии, на которых теперь можно было не только машинально строчить вслед за монотонно гудящим Бинсом, но и переглядываться с Лестрейнджем, который, пользуясь тем, что почти все остальные были заняты своими делами, вовсю сообщал своё мнение о происходящем Ремусу активной жестикуляцией и выразительной мимикой. Смотреть за этим безмолвным представлением никогда не надоедало, и Ремус уже не раз ловил себя на том, что едва успевает записывать лекцию. Вольф, точно актёр немого кино, вовсю сообщал целую кучу новостей… без единого звука. Это смешило донельзя, и Люпин не раз едва не выдавал себя смехом, срочно утыкаясь лицом в руку. А потом поднимал голову, чтобы встретиться взглядом с сочувственной физиономией слизеринца, немедленно начинавшего присматриваться к классу, прикладывая руку «козырьком» над глазами… и снова утыкался обратно.
Встречи в пустом классе продолжались, хотя без чёткого расписания. Вольф объяснил, что любое постоянство облегчит задачу слежке, буде таковая возникнет, и спорить с этим не приходилось. Так что теперь каждый день приправлялся любопытным ожиданием: скользнёт ли сегодня в руку записка, извещающая о дате и времени следующей встречи? И о месте тоже – Вольф пока что ещё ни разу не повторился с выбором.
Сложнее всего, как выяснил Ремус, были вовсе не стычки, которые, естественно, и не думали прекращаться. Проблема могла бы возникнуть только в случае, если бы им с Вольфом пришлось в открытую противостоять друг другу, но такая вероятность была очень мала – они и раньше-то редко пересекались в очередной драке. Так что задача «не выдать себя в схватке» оказалась несложной. Более того – похоже, благодаря тому, что Стая знала о ликанической связи, он получил некий иммунитет от серьёзных заклятий. Та же Таркин, которая раньше обычно долбила вышедшего из строя противника до тех пор, пока не убеждалась в его безопасности, теперь милосердно ограничивалась пинком в филейную часть, да и то если Вольф в это время стоял к ним спиной.
Самым сложным оказалось отнекиваться от любопытства друзей, придумывая всё новые и новые объяснения того, почему его «избранница» не желает показываться с ним в открытую и вообще не собирается даже имя своё раскрывать. Особенно любопытствовал Сириус, заходя с самых разных сторон. Похоже, его особенно раззадоривала таинственность «незнакомки». Он то внимательно следил за взглядом Ремуса всякий раз, когда в Большом зале он падал на стол другого факультета, то предлагал подсмотреть чужую тренировку по квиддичу с таким видом, что сразу становилось ясно, за кем он при этом собирается следить на самом деле, то заводил пространные речи о сравнительных достоинствах той или иной девушки… Ремус всерьёз опасался, что однажды Сириус всё-таки одолжит у Джеймса мантию-невидимку и отправится вечером вслед за ним. Особенно эти опасения усилились после того, как однажды они с Вольфом заболтались так, что время минуло заполночь. Лестрейндж предложил никуда не таскаться, а заночевать прямо здесь. Трансфигурация пары парт в диваны много времени у него не заняла, и диваны получились вполне приличными… в отличие от взглядов Сириуса на следующее утро! Когда Ремус, в мятой со сна одежде и растрёпанными волосами, вошёл в Большой зал, Блэк едва глазами его не съел, осматривая с ног до головы и явно пытаясь обнаружить какой-нибудь демаскирующий признак типа приставшего к мантии волоса, по которому можно было бы определить владелицу.
- И не надейся, – сообщил ему Ремус, накладывая себе яичницу с беконом. – Ничего не найдёшь.
- Так любопытно же! – обиженно протянул Сириус.
- Блэк, ты когда-нибудь слышал о понятии «приватность»? – язвительно осведомилась Эванс, прежде чем ободряюще подмигнуть Ремусу, заставив того покраснеть.
Ремус никому не сказал вслух об этом, но, когда Сириус с гордым видом выложил на стол редкую книгу заклинаний и торжественно объявил, что наконец-то нашёл комплекс чар, позволяющий доработать карту Хогвартса так, чтобы она показывала всех находящихся в замке людей – имена, местонахождение, – Люпин готов был поклясться, что возможность отслеживания перемещения слизеринцев стала уже никак не более определяющей в этом открытии, чем возможность выяснить имя таинственной девушки. Хотя, с другой стороны, нельзя было отрицать того, что Стая в последнее время действительно начала не только уворачиваться от засад, но и подозрительно легко перехватывать их самих по ночам – создавалось впечатление, что у них-то нечто подобное давно есть. Лестрейндж, Таркин, Снейп и Блэк появлялись настолько слаженно и оптимально в плане времени и места, что списать всё на одно лишь хорошее знание замка было невозможно. А значит, карта с определителем местонахождения людей была уже необходима и Мародёрам. Правда, необходимые для неё чары требовалось ещё несколько дорабатывать, но это было уже вполне достижимой целью. Ремус даже без вопросов согласился помогать, пообещав себе, однако, что будет брать карту с собой всякий раз, когда снова отправится на встречу с Вольфом. Они уже давно чаще всего проводили время, устроившись на одном подоконнике, парте или том же трансфигурированном диване. Ликаническая связь превращала простое соприкосновение плечами в источник безмятежного расслабления – однако же Ремус прекрасно представлял себе лицо Сириуса, обнаружившего на карте точки с именами «Ремус Люпин» и «Вольф Лестрейндж» не просто рядом, а слившимися в одну. При этом из головы никак не желала уходить ехидная мысль, всё время спрашивавшая, чем Блэк будет недоволен больше: самим фактом связи со слизеринцем или тем, что этот слизеринец – его бывший лучший друг?
К счастью, за пределами обстоятельств, обусловленных ликанической связью, жизнь шла своей чередой. Не происходило ничего, к чему бы за прошедшие в Хогвартсе годы не выработалось привычки. Разве что Джеймс прибегал всё к более и более ярким выходкам ради того, чтобы привлечь внимание Лили. То, что та была совсем не рада такому вниманию, привлекаемому к своей персоне, влюблённый Поттер не замечал – а может, просто не понимал. И после того, как Лили побила его цветочными гирляндами, развешанными ночью по всей Общей гостиной и громко запевшими к утру серенаду, решил организовать нечто необычное. Думал Джеймс несколько дней – прежде чем объявить своим друзьям, что нашёл в одной книге легенду про цветы необыкновенной красоты, растущие в самой глубине Запретного леса, найти которые может только влюблённый с чистой душой. И что он намеревается отправиться за ними этой же ночью.
От такой новости челюсть отвисла даже у Сириуса. Впрочем, он тут же подобрал её и заявил другу, что он, конечно, сбрендил в конец, но без сопровождения туда всё равно не отправится. Джеймс благодарно улыбнулся – и ответил, что отправится именно без сопровождения. Поскольку цветы должен искать в одиночку. А в доказательство зачитал выписанную цитату из книги, в которой витиеватым старинным слогом действительно было указано такое требование.
Пока Джеймс и Сириус вдохновенно орали друг на друга, выясняя, кто правее, Ремус тихонько выскользнул из спальни и отправился в школьную совятню, откуда отправил Вольфу записку с просьбой встретиться с ним как можно быстрее в ближайшем безопасном месте. Вернувшись, он без удивления обнаружил, что Джеймс настоял-таки на своём, но для подстраховки согласился, чтобы Сириус проводил его до опушки, где и останется ждать. Ремус для вида согласился, что это удачное решение, но на душе всё равно кошки скребли. При первой же возможности снова выйти наружу, не привлекая к себе внимания, он бегом направился к указанному в записке месту. Вольф, к его огромному облегчению, был уже там.
- Говори, – вместо приветствия коротко кивнул он.
- Э… – Ремус закусил губу, только сейчас соображая в полной мере, с какой просьбой он явился к слизеринцу. – Ну… я…
- Рем, во-первых, успокойся, а во-вторых, говори ясно, – вздохнул Лестрейндж. – Что случилось? Пожар, чума, землетрясенье?
- Хуже, – с тоской сознался Ремус. – Я… Вольф, мне очень, очень стыдно, и я никогда бы сам тебя о таком не попросил, но мне больше не к кому обратиться, и я очень извиняюсь, но…
- Желтомямля ты моя дорогая, – страдальчески закатил глаза Вольф, – говори уже по-человечески!
- Почему желтомямля? – только и смог спросить от удивления Ремус.
- Потому что мямлишь, как пуффендуец. Что случилось? Надо в отцовстве признаться?
- Нет! – в ужасе едва не подскочил Ремус, усиленно мотая головой. – Как тебе вообще такое в голову пришло?!
- А о чём ещё ты тогда хочешь попросить с такими извинениями?
Ремус сглотнул и от стыда опустил голову.
- Подстрахуй Джеймса.
Повисло молчание.
- Он отправился в Запретный лес, – тихо, но всё тверже продолжил Ремус. – Один. Сириус проводит только до опушки. А этот дурак попрётся в самую глубь! Вольф, я сделаю для тебя что угодно, но прошу, умоляю… подстрахуй его. Ты можешь обращаться в волка, тебе лес не страшен. Я знаю, что ты его ненавидишь, признаю, что есть за что, но он мой друг! Пожалуйста! Мне не к кому больше обратиться!
- А к МакГонагалл?
- Смысл? – грустно спросил Ремус. – Сорвётся сегодня, повторит завтра.
- Твою налево!… – Вольф резко заходил туда-сюда по коридору. – Какого пикси ему вообще там понадобилось?!
- Цветы для Лили, – сознался Ремус, краснея и сжимаясь от одной мысли о том, что сейчас скажет Вольф. – Он нашёл какую-то книгу, в которой рассказывается про очень красивые цветы, найти которые может лишь чистый сердцем…
- Браво! – зло выплюнул Вольф. – А как он с кентаврами договариваться решил?
- К-кентаврами? – запнулся Ремус, чувствуя, как руки начинают нехорошо холодеть.
- В глубине Запретного леса живут кентавры. Это ты, надеюсь, знаешь, – сухо, рассерженно, напряжённо обронил Вольф, не оборачиваясь. – О цветах этих мне известно. А твой друг-обалдуй, как я понимаю, в восторге не стал переворачивать страницу в книге… иначе бы знал, что за этими цветами ухаживают кентавры, которые очень, очень не любят посторонних на своей территории. Я бы сказал, иногда смертельно не любят… Как ты думаешь, почему только предельно «чистые сердцем» могли предъявить эти цветы своей избраннице?
На лбу Ремуса выступил ледяной пот. Сглотнув, гриффиндорец медленно осел на колени.
- Так, и что это значит? – поинтересовался Вольф, обернувшись и удивлённо подняв брови.
- Умоляю… – прошептал Ремус. – Что угодно… Я на всё согласен… Но вытащи его оттуда!
- Тьфу! – закатил глаза слизеринец. – Встань! Ладно уж, вытащу эту львиную задницу. А ты…
Ремус с надеждой посмотрел на него.
- А ты скажи Даале, если я не вернусь до рассвета. Думаю, ты сможешь ответить на загадку стража гостиной.
- Хорошо. А как же остальные ваши?
- Даала им сообщит сама. Для тебя соваться к нам опасно.
Вольф кивнул напоследок, похлопал Ремуса по руке чуть выше локтя и быстрым шагом двинулся по коридору.
- Постой! – подскочил Люпин, соображая, к чему может привести дело. – А как ты сам с кентаврами справляться собираешься?!
- В том-то и дело, что собираюсь вытащить его оттуда раньше, чем этот идиот допрётся до них!
- А если нет?
Вольф покачался с носков на пятки. Слегка закусил губу. Коротко вздохнул и поднял глаза на Ремуса.
- Тогда надейся на удачу. Всё, пока. Времени нет.
Он скрылся за поворотом, а Ремус сначала прислонился к стене, а потом и вовсе медленно сполз на пол, тяжело дыша. В голове крутилось нечто невообразимое, настоящий коктейль из страхов, надежд и буйной игры воображения. Одно только было ясно совершенно точно: ждать возвращения обоих он будет не в спальне пятикурсников и не в Общей гостиной. Там просто нервов не хватит.
* * *
Идти по ночному Запретному лесу оказалось не так уж страшно. Во всяком случае, раньше Джеймс представлял это себе намного неприятней. А так… Всё было вполне терпимо. Забавней всего был тот факт, что тревога лишь отступала по мере того, как он углублялся в чащу. Меньше хрустели ветки под ногами, меньше мешал подлесок – пространство между деревьями становилось всё просторней и просторней, хотя ветви над головой, наоборот, сплетались всё гуще. В итоге лес начал напоминать огромный зал, тянущийся во все стороны, насколько хватало глаз, – зал, чью тяжёлую, непроглядную крышу поддерживали расставленные повсюду колонны древесных стволов. Сходства прибавляло ещё и то, что ночных звуков становилось всё меньше. Реже плескали крыльями птицы, реже слышалось шебуршание мелких зверьков в кустах… Спустя какое-то время можно было вообще без проблем представить, что действительно находишься не в лесу, а в гигантском ночном дворце, где никого нет, кроме тебя…
Джеймс, периодически сверяясь с палочкой, на которую было наложено заклинание Компаса, всё глубже погружался в мечты о Лили. Конечно, тревога нашёптывала, что ей снова не понравится, и она снова его отвергнет… Но пылкая надежда усердно затаптывала эти страхи, рисуя восхищённое лицо любимой при виде небывалых цветов. А уж когда он так ненароком обронит, где он их достал…
Увы, сладкие мечты были прерваны самым грубым образом – земля ушла из-под ног, и Джеймс, взмахнув руками, кубарем покатился вниз, выронив по дороге палочку. Ощущение было неприятным само по себе, а потеря палочки всё ещё усугубила… но хуже всего ёкнуло сердце, когда гриффиндорец с разгона влетел во что-то липкое, немедленно вздёрнувшее его вверх.
Когда тряска и раскачивания туда-сюда прекратились, Джеймс попытался выяснить, что произошло и где он сейчас вообще находится – точнее, в чём. Глаза успели привыкнуть к темноте, так что осмотреться удалось прилично… и тут Поттеру захотелось выругаться. По-настоящему так выругаться, последними словами.
Он полетел вниз с небольшого обрыва – обрыва, по всей видимости, сделанного искусственно. И вкатился прямо в небольшую, но очень аккуратно расставленную ловчую сеть акромантула – размеры сомневаться не позволяли. Да и какая другая паутина могла бы удерживать его в ярде от земли? Самым же скверным было то, что палочка валялась где-то в траве, далеко за пределами досягаемости. А без неё освободиться не представлялось возможным.
Джеймс впервые всерьёз подумал, что не так уж хороша была эта идея с цветами. А через минуту был уже совершенно уверен в этом – когда увидел появившуюся между деревьями тушу акромантула.
- Эй, ты! – гриффиндорец бессильно дёрнулся в тенётах. – Выпусти меня! Я ученик Хогвартса!
Гигантский паук издал неприятный скрежещущий звук, отдалённо напоминающий смех.
- Ты еда.
- Ты… Да тебя!… – задохнулся от возмущения, ярости и страха Джеймс, с подступающим к сердцу страхом начиная понимать, что акромантулу действительно плевать на возможные последствия и на любую карательную экспедицию. Эти пауки считались разумными, но на практике… это было не то же, что у человека.
Акромантул, довольно пощёлкивая жвалами, начал приближаться, и тут за деревьями мелькнула человеческая тень. Джеймс, снова обретя надежду, радостно дёрнулся, жалея, что не может позвать на помощь вслух, привлекая тем самым внимание со стороны паука. Но ведь они были на поляне, не мог же этот человек – кем бы он ни был и как бы тут ни оказался – не видеть и не слышать происходящего!
Он действительно видел и слышал – тень приблизилась, бесшумно выступила в бледный лунный свет… и Джеймс бессильно закрыл глаза, проклиная всё и вся. На краю опушки, невесть как занесённый сюда, стоял тот, от кого милосердия ждать приходилось в последнюю очередь. Ибо кто во всём мире ненавидел его больше, чем Вольф Лестрейндж?
Всё кончено. Мечта, которую слизеринец лелеял уже долгие годы, была проста – избавиться от него раз и навсегда. А сейчас ему для этого даже и делать ничего не надо. Просто стоять и смотреть, как самый ненавистный гриффиндорец, разлучивший его с лучшим другом, становится ужином. После можно даже разыграть красивую сценку «возвращение тела в Хогвартс с риском для жизни». Или просто, полюбовавшись на останки, облегчённо вздохнуть и отправиться в обратный путь, думая о том, что теперь-то Сириус точно вернётся…
Джеймс закусил губу. Умирать вот так, по собственной глупости, было донельзя обидно, да ещё в пятнадцать лет. Но… что теперь сделаешь? Оставалось только радоваться тому, что эти пятнадцать лет были всё же хорошими. Понадеяться, что его так и не найдут – можно было представить, что оставит от тела гигантский паук. А теперь – закрыть глаза и представить себе нежную, храбрую, такую любимую Лили. И пусть она ему так и не успела улыбнуться, но всё равно – лучше видеть её, чем отвратительную паучью башку или довольную физиономию Лестрейнджа.
Паучьи конечности зашуршали уже совсем близко, и Джеймс приготовился к острой боли от жвал и яда. Лишь бы это было недолго…
- Авада Кедавра! – разорвал тишину над поляной крик.
«Сам хочет», – мелькнуло в голове у Джеймса. Он даже успел обрадоваться, что от мучений будет всё-таки избавлен. Неплохой всё же человек этот Лестрейндж…
Даже сквозь закрытые веки была видна ослепительная в ночной темноте зелёная вспышка Смертельного заклятия. Вот она потухла…
И ничего. Ощущения никуда не делись. А рядом тяжело рухнуло на землю что-то увесистое.
Джеймс не мог поверить в то, что тут же подсказала ему надежда. Но приходилось – на смену паучьим шагам пришли человеческие. Он всё ещё был жив…
Гриффиндорец открыл глаза, тут же увидев совсем недалеко от себя мёртвого акромантула. Не успел он перевести взгляд на Лестрейнджа, как тот несколько раз коротко, резко взмахнул палочкой, шепча себе под нос заклятия. Нити паутины – точнее, верёвки, – стали распадаться одна за другой, словно под ударами топора. Вскоре Джеймс закачался на нескольких, а потом и вовсе плюхнулся на землю.
Помотав головой, он подобрал под себя конечности, собираясь встать, но тут его вздёрнули на ноги, не дожидаясь начала процесса.
- Значит так, идиот, – устало и как-то безразлично начал Лестрейндж, держа его за шиворот. – Как ты оказался здесь, не знаю. Но должен довести до твоей тупой головы, что дальше этих тварей будет только больше. А потом начнутся кентавры, которые в это время суток тебя сначала подстрелят, а потом станут разбираться. Всё ещё хочешь продолжить познавательную прогулку?
- Нет, – ответил Джеймс, честно обдумав его слова.
- Чудно. Тогда вали обратно, откуда пришёл. И учти, скажешь кому, что я тебя спас… ну, ты уже в курсе, что я Авадой владею, да?
Не дожидаясь на этот раз ответа, Лестрейндж резко выпустил его и быстро пошёл к краю поляны.
Джеймс остался стоять, тряся головой и пытаясь привести в порядок мысли. Тот факт, что Лестрейндж его спас, просто не укладывался в голове. Стоп, а сам-то он как тут очутился и что делает? И… так, ну уж раз так пошло, то назад обоим лучше вдвоём возвращаться!
- Лестрейндж! Постой!
Но слизеринец вместо этого перешёл на бег и скрылся в темноте. Джеймс рванулся было за ним, но шаги Лестрейнджа, прервавшиеся на несколько секунд, возобновились снова, причём сделались в несколько раз чаще, словно нежданный спасатель решил устроить марафон по ночному лесу. Самое странное, что Лестрейндж даже не пытался осветить себе путь, хотя на такой скорости впечататься в дерево было как нечего делать…
Джеймс остановился, рассеянно обдирая с себя остатки паутины и пытаясь разобраться в произошедшем. Вольф его спас. Хотя не обязан был. Удрал со скоростью профессионального бегуна, ни во что не врезавшись. А ещё рядом могут оказаться другие акромантулы. Палочка – вон, к счастью, валяется. Хорошо. Но в одном Лестрейндж точно прав – дурацкая идея была с цветами. Ну её вообще. Лили можно будет много чего ещё подарить, но для этого надо дожить до завтрака, не став ужином… снова.
Поёжившись при мысли о повторной встрече с акромантулом, Джеймс поспешно подобрал палочку и скорым шагом двинулся назад, предварительно тщательно определив нужное направление.
Добраться назад, к счастью, получилось без приключений. Никто больше по дороге не встретился – ни Лестрейндж, ни акромантулы. Зато встретился, уже у самой опушки леса, крайне взволнованный Сириус, которому и пришлось всё выложить, опустив появление Лестрейнджа. Не то чтобы Джеймс боялся его угрозы или не собирался благодарить слизеринца. Просто тут надо было действительно во всём разобраться.
На разбирательства ушла вся оставшаяся ночь, и утром, вяло ковыряясь вилкой в тарелке, Джеймс прикидывал, как лучше сунуть записку слизеринцу. Это оказалось не так уж сложно – на выходе из Большого зала в это время всегда было столпотворение.
Встреча была назначена на обеденный перерыв – в это время обычно никто ничем особенным не занимался, так что Джеймс надеялся, что и у Вольфа особых дел не будет. Были или не были, так и осталось загадкой, но он пришёл на указанное в записке место.
- Рад видеть, что ты добрался сюда целым, – насмешливо сообщил Лестрейндж вместо приветствия. – Я имею в виду – в замок.
- Да… – Джеймс вздохнул. – Слушай, Лестрейндж… Я хотел сказать тебе… Спасибо. Я не знаю, почему, но ты меня спас. И теперь… В общем, будет только справедливо, если я спрошу у тебя, чего ты хочешь взамен. Между нами – долг жизни, хотя я соврал бы, сказав, что меня это радует.
- О да, меня – не больше. Так что просто забудь.
- То есть как это – забудь? – Джеймс изумлённо уставился на Лестрейнджа, сохранявшего спартанское спокойствие.
- Так. Конечно, я мог бы потребовать взамен, чтобы ты каждый раз упускал снитч до конца этого курса. Или чтобы ты прекратил цепляться к слизеринцам. Но я не хочу ни торговать своей доброй волей, ни давать тебе возможность сомневаться в моих возможностях. Я прощаю тебе этот долг жизни. Ты свободен.
- Не хочешь иметь со мной ничего общего, да? – обиженно вырвалось у Джеймса. Всё-таки… это было очень неприятное ощущение – знать, что ты настолько противен, что даже долг жизни тебе готовы простить безо всяких условий, лишь бы поскорей отвязаться.
Что бы ни было между ними раньше, но Лестрейндж спас ему жизнь, и теперь… Да что там «теперь» – он был худшим врагом Гриффиндора, но врагом, не лишённым своеобразного достоинства. Лестрейнджа можно было, в сущности, назвать рыцарем – он не нападал на магглорождённых сам, он защищал учеников своего факультета, не спрашивая, что случилось… Да, он вредил гриффиндорцам в стычках и на квиддичном поле, как никто. Но подлецом, в отличие от многих своих софакультетников, не был никогда.
- Нет… – задумчиво протянул Лестрейндж. – Не в этом дело… Просто я не вижу причин, по которым мне мог бы этот долг понадобиться. Ну на что он мне? Заставить тебя взобраться на стол в Большом зале во время обеда и прокричать всем, что я – лучший, а ты – просто мелкий придурок? Весело будет, конечно, но не на это долг жизни тратят. А так… У меня есть почти всё, что нужно для счастья, Поттер, а чего нет, того ты дать не сможешь. Разве что приказать тебе, чтобы ты с Сириусом расстался?… Нет. Он так ко мне всё равно не вернётся. Да и противно. И вообще, не для того я тебя из паутины вытаскивал. Эту мою мечту и акромантул мог бы выполнить.
- А для чего тогда ты это сделал? – Джеймс резко посмотрел на него. – Я тоже об этом думал. Тебе надо было просто не делать ничего – и ты мог бы сейчас сыграть для Сириуса роль утешителя! А там и дружбу вернуть.
- Ага, – криво ухмыльнулся Лестрейндж. – И слушать, как он ревёт в подушку по ночам, давясь рыданиями и коря себя за то, что тебя не уберёг. Нетушки, не мазохист я.
- Поэтому и спас?
- Поттер, какое тебе вообще дело, почему я тебя спас? Считай, что спьяну!
- Нет. Я желаю знать правду.
- А если я её тебе не скажу?
Взгляды сошлись, как лезвия мечей.
- Ну… твоё дело, – со вздохом уступил первым Джеймс. – Но, почему бы ты это ни сделал… Ты подарил мне жизнь. Я этого не забуду.
- Лучше бы прибил прямо там! – картинно закатил глаза Лестрейндж. – Я надеюсь, ты хоть промолчал?
- Не хочешь, чтобы узнали о том, что ты… Репутацию среди своих терять не хочешь? – осенило Джеймса.
Лестрейндж промолчал, но посмотрел не менее выразительно, чем вчерашний акромантул.
- Ладно, – улыбнулся Джеймс. – Это я понимаю. Поменяйся мы ролями, наверное, тоже бы молчал. Не беспокойся, я никому не скажу.
- Вот и славно, – расслабился Лестрейндж. – Тогда, надеюсь, вопросов больше нет. Ты молчишь, и я молчу. Меня там не было.
- Не было, – подтвердил Джеймс. – Для всех. Кроме меня.
- Чтоб тебя артиллерией, – махнул рукой Лестрейндж, но, несмотря на недовольный тон, его губы всё же слегка изогнулись в улыбке.
Глава 38. Тем, кому ерунда – потрясенье основ, кто не ждёт и не просит спичек и свеч…Ветер Севера,
Спой мне о доме моём,
Что посмела забыть.
В небо серое
Мы на рассвете уйдём
До Чертогов Судьбы.
Лёд дробят у крыльца
Кони Часа Конца
В ожидании зова последней трубы…
Тэм Гринхилл, «Ветер Севера».
Через несколько дней после той дурацкой истории с Поттером Вольф мирно шёл на завтрак. Никаких тревог не было – гриффиндорец, похоже, действительно оказался честнее, чем можно было от него ожидать, и сохранил тайну. Хотя, если вдуматься, это было не так уж удивительно. В конце концов, раскрыть перед друзьями, что дурацкая затея отправиться ночь за цветами в Запретный Лес в итоге едва не привела не к цветам, а к гибели, от которой спас злейший враг – это никак не то, чего мог бы желать любой более-менее здравомыслящий человек. Так что всё было хорошо: и просьба Ремуса благополучно исполнена, и в тайне всё осталось.
Вольф уже приближался к холлу, когда на него с восторженным кличем выскочил радужный вихрь.
- Вожак! У меня получилось! Да-да-да-да-да-да-да!
Даала пустилась в пляс вокруг Вольфа, изрядно поначалу ошеломлённого. Но долго думать ему не пришлось – несложно было сравнить одно с другим и догадаться, что к чему.
- Ты стала…
- Да! – от избытка чувств Даала подпрыгнула на пару футов вверх. – Я была уверена, что у меня скоро получится, и у меня получилось! Этой ночью! И теперь… теперь я могу сопровождать тебя везде!
- И? – жадно спросил Вольф. – Кто ты?
- Тоже волчица! – счастливо засмеялась когтевранка. – Только красная, индийская. Это потрясающе, верно?
- Это великолепно! – искренне ответил Вольф. – Теперь мы сможем… сможем… да мне сложно даже придумать сразу, что мы теперь можем! Даала, ты молодчина! Это потрясающая новость!
- Да… – мечтательно подняла глаза вверх девушка. – Действительно… Жизнь прекрасна, Вольф, и как же я её люблю! Вместе со свободой! А теперь, теперь… Знаешь, когда я впервые превратилась, на меня нахлынуло столько всего! Звуки! Запахи! Темнота перестала быть непроглядной. Я увидела столько, что даже и не думала, что можно так много увидеть! Это было великолепно… Теперь я понимаю, что чувствовал ты! Теперь я чувствую, что стала ближе к тебе. Мы стоим на одной опушке… что?
- Да так, – улыбнулся Вольф девушке, прервавшей свою восторженную речь после встречи его взгляда. – Просто ты, кажется, впервые в жизни назвала меня по имени.
- Я… оу, – смутилась Даала. – Прости.
- За что? – засмеялся Вольф. – Это не преступление.
- Да, конечно, просто… – девушка смутилась ещё больше и раздражённым движением растрепала радужные пряди. – Я так привыкла звать тебя не по имени.
- Знаю. А почему, кстати? Я к этому тоже привык, но теперь подумалось: никогда тебя об этом не спрашивал…
- Верно. А я не говорила. Любопытный вопрос, если так подумать… Знаешь… Когда мы только познакомились – не тогда, точнее, когда мы под Дракучей Ивой встретились, а позже, когда ты меня в свою компанию принял, – для меня было самым важным именно это. Что ты меня принял. Стая – так ведь нас называют, верно? Так и я вас видела, ещё до того, как присоединилась сама. И… главным для меня было это. Не потому, что я видела в тебе лишь функцию – нет, вожаком я тебя звала и зову по другой причине. Просто… Ах, как же сказать? Прости, словами я владею не так хорошо, как скоростной метлой. Наверное… мне нужен был вожак. Я жила одиночкой до того, как встретила тебя. Здесь, в Хогвартсе, я имею в виду. И самым главным, самым ценным в тебе было именно это – то, что ты, и никто другой, именно ты давал и даёшь мне ту самую стаю, в которой я так нуждалась. Да… думаю, это именно так. Я зову тебя вожаком потому, что это самое ценное в тебе. Самое важное для меня. Ну, а теперь ещё и братом зову… Ой. Прости. Наверное, это звучит очень… использовательски, да? То, что я сказала – что я тебя зову за самое ценное, что в тебе есть. Поверь, на самом деле я вовсе не вижу в тебе кого-то, кто нужен только для использования. Ты же знаешь!
- Конечно, знаю, – успокаивающе улыбнулся Вольф. – Но тебе не надо тревожиться. Ведь все мы общаемся друг с другом не только из альтруизма, но и чтобы что-то получать самим, верно? Я тоже от тебя получаю своё. Так что это нормально, главное – чтобы доставалось всем.
- А что я тебе даю? – внимательно посмотрела на него Даала. – Проклятье, и об этом ведь раньше не думала… Для чего я тебе… полезна?
- Полезна? – покачал головой Вольф. – Скорее уж так: что ты можешь предложить нашей стае. Ты ведь мне не слуга.
- Прости, – сказала Даала на этот раз уже спокойно. – Но ведь ты понимаешь, что я имела в виду. Будем откровенны – для меня важен ты, а остальные – лишь потому, что они важны тебе. Они хорошие люди. Но без тебя я бы с ними вообще не сошлась.
Она помедлила, прежде чем снова вскинуть на него взгляд ярко-синих глаз.
- Чем я тебе нужна… Вольф? Я знаю: я хороша в дуэли. Но чем ещё? Ты помогаешь так много. Что ты получаешь взамен?
- Ну… – протянул Вольф, задумчиво взъерошивая волосы. – Понимаешь… Тут такое дело…
- Говори, пожалуйста, – попросила его Даала после лёгкой паузы. – Я пойму, честно. Или, как минимум, сделаю всё, чтобы понять.
- Боюсь, что тебя это обидит, – признался Вольф.
- Меня? – поразилась девушка, неуверенно улыбнулась и почти сразу же расхохоталась. – Вольф! Вожак! Я сбилась со счёта, сколько раз получала заклятия, которые в меня вообще никто бы не запускал, не будь я с тобой. Я всегда – всегда! – рядом с вами в любой схватке, кроме квиддичной. Неужели ты думаешь, что можешь после этого меня обидеть? Мне плевать на всех, кроме мамы, тебя и Сева с Регом – но эти двое в списке только благодаря тебе. В Хогвартсе ты единственный, кто мне важен. И ты после этого думаешь, что сможешь меня обидеть? Ты хоть представляешь, насколько мне дорог?
- Представляю. И… на самом деле это и есть то главное, чем ты со мной делишься, Даала. Это – главное. Всего важней мне твоя поддержка, знание, что ты всегда – всегда! – со мной, что ты точно меня поддержишь, что никогда не бросишь, что, даже если я буду не совсем прав, ты всё равно будешь со мной. Всего важней для меня это, Даала, и это – то, чего не может дать мне никто другой. Даже Северус, хотя он стал моим первым другом здесь. Даже братья не могут дать мне этого – у них уже свои семьи, свои, превосходящие интересы. Только ты способна дать мне это бесценное ощущение безоговорочной поддержки, и это – именно то, что отличает тебя от всех других дорогих мне людей, делает тебя уникальной. Ты хотела знать правду? Вот она. Твоя преданность – вот то, что делает тебя бесценной. По-настоящему бесценной.
Даала глубоко, с присвистом втянула в себя воздух, сглотнула и медленно выдохнула. И снова вдохнула – так же медленно, так же глубоко. Её глаза не отрывались от глаз Вольфа.
- Так вот оно что? Значит… значит, именно то, что я делаю для тебя, тебе дороже всего? Так что же ты сразу мне это не сказал… Вольф… Ты не представляешь, как мне приятно это слышать… Значит, это правда? Вот так, просто? Я с тобой – и это именно то, что тебе нужно? И всё?
- Всё? – Вольф серьёзно взглянул на неё. – А вот ты, похоже, не понимаешь, насколько ценна ты и твоё общение.
- Я? Я просто… морячка, – медленно, с улыбкой, покачала головой Даала. – Дуэлянтка. Квиддичистка. Учусь хорошо, но у меня куча свободного времени в гостиной, которое не на что больше тратить. У меня ведь на Когтевране нет ни подруг, ни парня. Что я такого особенного из себя представляю?
- Что представляешь? – со смешком переспросил Вольф и точно так же покачал головой. – Представляешь самую дорогую для меня девушку во всём Хогвартсе. Или, скорее, даже не только в Хогвартсе, а вообще.
- П… Правда?! – потрясённо протянула Даала.
- Да. Может, кто-то учится лучше, может, кто-то родом знатнее, может, у кого-то друзей больше. Всё это, на самом-то деле, не имеет никакого значения. Я не знаю никого вернее тебя, никого, рядом с кем я чувствовал бы себя спокойнее и радостнее. Ты даришь мне то, чего никогда не дарила ни одна другая девушка. И поэтому ты лучше всех них. Я не выбрал бы себе другую подругу. Да, в постели я был с многими. Но видеть рядом с собой самым дорогим другом я хочу тебя, а не кого-то ещё. Конкретно – тебя, такую, какая ты есть. Не другую – а тебя.
- И какая же я есть? – Даала подалась вперёд.
- Какая? Ты бываешь разной. Ты весёлая, когда мы празднуем, яростная, когда мы дерёмся, умелая, когда мы в море, и… наверное, вдохновенная – скажу так, – когда летаешь. Но в любом случае ты…
Вольф помедлил.
- Всё это – разные стороны тебя одной. И мне нравятся все они. И нравится то, что их объединяет.
- А ты не считаешь, что… как бы сказать… Ну, ты слышал, наверное – про меня поговаривают, что я недостаточно женственна. Другие девчонки. Что у меня один квиддич на уме, да ещё в драки влезать. Тебя это не волнует?
- Меня? – рассмеялся Вольф. – Ни в малейшей степени. Это как раз придаёт тебе особые преимущества – то, что не тебя надо защищать, а ты помогаешь, когда кого-то надо защитить.
- Ну, значит, всё в порядке! – облегчённо вздохнула Даала. – Меня-то это тоже никогда не волновало, я всегда такой была, но подумала тут: мало ли, может, в этом что-то есть…
- Ничего в этом нет, кроме дурацких стереотипов, – твёрдо ответил Вольф. – Может, кому-то они и нравятся. Допускаю. Но ты мне нравишься такой, какая ты есть, и ты нужна мне такой, какая ты есть.
Даала закрыла глаза, глубоко вздохнула, улыбнулась и, снова открыв их, шагнула вперёд. Вольф охотно дал себя обнять, обнимая её в ответ и прижимаясь щекой к тому месту, где соприкасались все шесть цветов растрёпанных волос девушки.
* * *
- Значит, вы все, – облегчённо вздохнул Ремус. – И всё в порядке. Ну наконец-то! Хоть одной заботой меньше. А то прямо голова шла кругом все эти дни, честно. Не знал бы, что это невозможно, решил бы, что вы все сговорились. То ваши, то наши, и все – за пару недель…
- Ну, я не поручусь, – задумчиво протянул Вольф, лежавший на траве и смотревший в небо сквозь нависавшие над ними ветви ивы, – но кто его знает – раз ликаническая связь может формироваться благодаря близкому присутствию оборотня, то и анимаги, возможно, способны как-то влиять друг на друга. Эффект домино – все были готовы, начали-то мы с вами практически одновременно, и первый же успех запустил цепочку. Не знаю, конечно, может, просто совпадение, мы же помогали друг другу с нужными действиями. Вы тоже.
- Да, может быть, и так… Впрочем, в любом случае правды мы, скорей всего, никогда не узнаем. Но это и неважно. Важно, что мы, наконец-то, с этим закончили. Уже хорошо.
- «Уже хорошо», – хихикнул Вольф. – Скажи ещё, что «немного рад»! У тебя же теперь целая компания в полнолуния будет!
- Предпочёл бы твою, – смущённо признался Ремус. – Я… чувствую себя просто великолепно, когда в полнолуние ты рядом. Ты же знаешь, я говорил… Я впервые на своей памяти не чувствовал никакой ярости, никакого голода, и я до сих пор прекрасно помню всё, что делал в ту ночь. Не знаю, будет ли такой же эффект от присутствия моих друзей… хоть мне и очень стыдно это говорить.
- А что тут стыдного? Увы, Рем – не будет, скорей всего. Такого сильного, во всяком случае. Более чем наполовину это эффект ликанической связи, я в этом совершенно уверен. Так что извини, но придётся тебе подождать до лета. Я к тебе выберусь, обещаю.
- Летом я рву войлок на стенах в глухой подвальной комнате, – горько усмехнулся Ремус. – Поверь, это не то место, в котором я хотел бы тебя встретить.
- И тебя даже в лес не выпускают? – возмущённо спросил Вольф, поднимаясь на локте.
- Оборотня – в лес? – Ремус уставился на него, как на сумасшедшего. – Вольф, мы не на краю безлюдных джунглей живём, чтобы можно было такое себе позволить! Да и то – я бы сам, скорей всего, такое бы себе и в джунглях не позволил! Мало ли что!
- Ой, Рем, ты вечно всего боишься, – махнул рукой Вольф, снова опускаясь на подстеленную мантию. – Нет, ну я понимаю, конечно, что встретить оборотня ночью в лесу опасно…
- «Опасно»! – Ремус вскинул руки вверх. – Какая ерунда, всего лишь «опасно»!
- Для нормального волшебника – да! И ты это прекрасно знаешь. Оборотни не неуязвимы, отбиться от них вполне реально.
- А если бы я встретил маггла?
- Ну… не повезло бы, да, – после неловкой паузы признал Вольф. – Но послушай, если я буду рядом, ты будешь не опаснее, чем сейчас!
- Ничего не выйдет, Вольф, – с грустью ответил Ремус, вздохнул и подтянул колени к груди, обхватывая их руками. – Меня просто не выпустят в эти ночи из подвала вообще. Вообще, я допускаю, что меня могли бы отпустить под присмотр кого-то, в ком родители были бы абсолютно уверены – но ты же понимаешь, что никак не входишь в список тех, кому они могли бы так довериться. Более того – меня ждут колоссальные, просто невероятные неприятности, если выяснится, что моя тайна доверена стольким людям. Не считая Дамблдора, о ней знают здесь уже семеро. Только представь, что у тебя есть сын-оборотень, чьё благополучие зависит от того, что никто не знает о его сущности – и вдруг…
- Ага, и вдруг я узнаю, что о ней внепланово узнали семеро, причём ни на кого из них я положиться пока что не могу, ибо, как минимум, ничего не знаю об этих людях. Да уж, я бы, наверное, был в ужасе и ярости одновременно.
- В точку, – кивнул Ремус. – А теперь представь себе, что будет, если я попрошу отпустить меня с тобой.
- Скорей всего, решат, что ты неудачно пошутил или у тебя лихорадка с бредом.
- Да, думаю, ты прав, – подтвердил гриффиндорец, снова вздохнул и немного расслабился. – Ничего. В конце концов, это терпимо, я уже привык. К тому же мне будет легче теперь, когда я знаю, что это не навсегда. Ведь когда-нибудь…
Он осёкся и замолчал, смущённо покраснев. Вольф пристально посмотрел на него и через несколько секунд захихикал.
- Ну чего?… – пробормотал Ремус, заливаясь краской ещё больше.
- «Ведь когда-нибудь я стану совершеннолетним, и мы сможем жить вместе» – это ты хотел сказать?
На лице гриффиндорца уже яичницу можно было жарить.
- Это не то, что ты подумал… – начал было оправдываться он, но Вольф в ответ только взвыл от смеха ещё пуще.
- Ре-е-е-ем! Ну хватит уже! Честное слово, можно подумать, что ты мне сексом заняться предложил!
- Ни в коем случае! – поперхнулся Ремус.
- Тогда чего ты смущаешься? Естественно, после Хогвартса мы будем жить вместе.
- Как – вместе? – ошарашенно замер на месте Ремус.
- А так! Ты ещё не понял? Ликаническая связь неизбежно приведёт к этому. Уже сейчас тебе хочется не просто жить со мной в одной комнате, но и – желательно – спать в одной кровати. И не вздумай отрицать. Помни – связь двустороння, и я чувствую всё то же, что чувствуешь ты.
- Мне… очень стыдно, – признался Ремус, опуская глаза.
- Знаю, моя дорогая желтомямля. Это вообще твоя любимая эмоция. Не дуйся, Рем, я же не со зла. Просто это факт.
- Уж какой я есть, – пробурчал Ремус. – А тебе, значит, всё равно?
- Почему всё равно? – удивился Вольф. – Отнюдь. Я тоже очень доволен этим фактом, и буду очень рад, когда ты переселишься ко мне. Долгая летняя разлука, знаешь ли, связь изрядно нагружает. А так всё будет хорошо.
- Допустим, но что будет дальше? – пристально посмотрел на него Ремус. – Я имел в виду именно это. Что скажут все остальные? Твои друзья, твоя семья?
- О, да, – мечтательно протянул Вольф. – Картина маслом: семейный обед. Все сидят за столом, я вхожу последним и откашливаюсь, чтобы все внимание обратили. «Матушка, вы столько раз выказывали сожаление, что я один, и я рад объявить, что нашёл-таки себе пару». Все довольные, улыбаются. Я продолжаю: «Правда, есть несколько «но»». Родители напрягаются. «Во-первых, на Гриффиндоре». Руди и Басти попёрхиваются воздухом. «Во-вторых, это полукровка». Отец роняет на пол салат. «И, в-третьих, это парень». Всё. Мать падает в обморок. Финита ля комедия.
- Ещё нет, – мрачно усмехнулся Ремус. – «В-четвёртых, он оборотень». Вот теперь уже точно всё. В обморок падают все остальные.
- Ха! Точно! Про это я и не подумал.
- Зато теперь, надеюсь, подумал? Вольф, я серьёзно. Кто разрешит тебе жить со мной?
- А с чего ты взял, что я буду у кого-то спрашивать разрешение? Когда мне исполнится семнадцать, я получу полное право жить с кем хочу. Места у нас достаточно. Да что тут долго думать – возьму тот самый Дом Весёлой Стражи, где я живу летом, и утеплю его, чтобы и зимой можно было без особых проблем жить. И всё! Никаких проблем. Мать, думаю, будет только довольна, что я ей глаза не мозолю… Буду себе тихо жить там, возьму тебя, приглашу Северуса – насколько я знаю, дом у него… неважный. И обстановка тоже. Даалу приглашу, разумеется. Она наверняка будет очень рада. И будем там спокойно жить все вместе.
- И тебе позволят устроить из фамильного гнезда такой… шалман?
- Отчего бы нет? Ведь иначе родителям придётся возиться с моими скандалами… и всем прочим. Дешевле будет выпихнуть меня, что называется, на природу. Такое уже было у тех же Блэков. Альфард, дядя Сириуса, живёт наособицу, и почти по такой же причине – родня его не переваривает, а он их.
- Но ты точно уверен, что не будет никаких проблем? – настойчиво спросил Ремус. – Послушай, тебе совершенно необязательно осложнять отношения с семьёй ещё больше. У тебя они и так не самые лучшие. Последнее, чего я хочу – это чтобы из-за меня ты повторил судьбу Сириуса!
Вольф несколько секунд молча смотрел на него с улыбкой, а потом протянул руку, в которую Ремус без особых раздумий ткнулся виском, ощущая, как его накрывает успокаивающая волна от физического контакта. По ликанической связи медленно, но уверенно всплыло ощущение тёплой благодарности.
- Рем, я очень ценю то, как ты заботишься обо мне, но тебе совершенно не стоит так тревожиться. Мои отношения с роднёй такие, какие они есть, и ты не сможешь изменить их – ни в лучшую, ни, к счастью, в худшую сторону. Так что… будь спокоен.
- Спокоен быть не смогу, но надеюсь, ты знаешь, о чём говоришь, – вздохнул Ремус.
Какое-то время оба молчали.
- Напомни ещё раз, в кого вы превращаетесь, – попросил Вольф. – Приметы особенно.
- Джеймс – благородный олень, – послушно начал Ремус, закрывая глаза. – Рост средний. Вокруг глаз следы, похожие на очертания очков. Рога ветвистые. Сириус – большой пёс. Лохматый, чёрного цвета, хвост длинный. Питер – крыса. Серая. Эмм… Ну, э… крыса. Ох. Ну не знаю я, какие у крыс могут быть особые приметы!
- Ладно, не парься, – засмеялся Вольф. – Крыс у нас в школе не так много, чтобы пришлось одну от другой отличать. Спасибо, что сказал. Может, ты этим кому-то жизнь спас.
- Э… Ты серьёзно? – недоверчиво уточнил Ремус.
- Более чем. Напоминаю сам: я – евразийский серый волк. Даала стала индийской красной волчицей. Регулус – гривастым волком, Северус – чепрачным волкопсом. Пророческим оказалось названьице-то – Волчья Стая.
- Не удивлён, – пожал плечами Ремус. – Анимагический облик – отражение сущности человека. Что-то волчье в каждом из вас действительно есть. Твой ум, боевая ярость Даалы, бдительная осторожность Северуса, послушность тебе Регулуса… Плюс, не исключаю, близкое формирование нескольких анимагов разом могло в какой-то степени приблизить облики друг к другу. Правда, в этом я сомневаюсь, поскольку у нас такого не случилось, но кто его знает – может, трёх недостаточно было для этого, особенно если учесть, что Джеймс с Сириусом изо всех сил Питера тянули…
- Возможно, – не стал спорить Вольф. – Так или иначе, мы все стали волками – точнее, волкоидами. Как итог – теперь в Запретном лесу прибавилось… едоков.
- Послушай, ну ты же не хочешь сказать… – с недоверчивой улыбкой начал Ремус. – Нет, не смотри так, не поверю… Нет. Не может быть. Только не говори, что вы…
- Рем, хочешь сказать, ваш Поттер не попытался опробовать, скажем так, свежую зелень? Хотя бы из чистого любопытства?
- Конечно, но… Нет, Вольф, даже ты не настолько сумасброден!
Слизеринец в ответ только засмеялся, прикрывая глаза и погружаясь в недавние воспоминания.
Опушка Запретного леса – хотя какой он теперь запретный… Чуткие уши ловят шелест мелких зверьков в траве, ноздри усердно трудятся, вбирая в себя широкую струю запахов и тут же сортируя их: это обычная трава, это поздний подберёзовик, это сухая ветка, это подорожник, это земля, ещё влажная после дневного дождя… А это – товарищи по стае, хотя все трое прекрасно видны и глазами. Регулус, не обращая ни на что внимания, безмятежно млеет на спине, задрав все четыре длиннющие ноги к небу и свесив из пасти язык. Северус, напротив, аккуратно устроился на свободной от травы проплешине, подобрав к боку хвост и внимательно изучая лежащий перед ним набор мышевидных грызунов. Время от времени он надкусывает очередного и тщательно пережёвывает, задумчиво глядя куда-то в сторону леса. Изучает новые вкусовые ощущения – для волка, и волкопса тоже, мыши – отличная закуска.
Лёгкий ритмичный шорох – это подбегает Даала. В зубах болтаются две половинки невезучего петуха.
-
Не говори, что проникла к лесничему, – рычит Вольф, закатывая глаза.
-
Не виноватая я, – смущённо метёт хвостом по траве красная волчица, роняя добычу перед вожаком. –
Правда. Он сам сбежал. Меня увидел, заорал. Прибить пришлось. Не бросать же добычу? Угощайся.
Волчий язык лаконичен и беден на цветистые выражения, так что Вольф просто вздыхает и, лениво хлопнув хвостом, шевелит лапой поздний ужин. Точнее, ранний завтрак.
-
А другим?
-
Сытые, – Даала изгибается и с наслаждением чешет задней левой лапой бок. –
Всё твоё.
-
Тоже не очень голодный, – Вольф с усмешкой смотрит на еду и пододвигает половинку побольше волчице. –
Вместе будем.
-
Ты просто уауоррмрррр, – Даала ложится рядом с ним и запускает клыки в свежую, ещё сочащуюся плоть.
Уауоррмрррр – одно из тех выражений волчьего языка, аналога которого в английском не найдётся. Оно означает степень крайнего довольства жизнью, когда ты сыт, в тепле и безопасности, всё хорошо с твоей стаей и вообще не на что пожаловаться. При употреблении в отношении конкретного волка может быть очень приблизительно переведено как «Я с тебя балдею».
Длинные, острые клыки легко входят в плоть, разваливая её, точно хорошие ножи. Свежее, только что добытое мясо обволакивает язык сладким вкусом. Вольф удовлетворённо урчит, и ему радостно вторит Даала, ныряя в свою половинку чуть ли не по самые уши. Очень скоро от петуха остаётся только кучка костей, и вожак делает мысленную заметку: не забыть бросить в озеро, чтобы не нашли… Волчица рядом с ним вытворяет языком что-то невообразимое, пытаясь отмыть слипшуюся и свалявшуюся от глаз до носа шерсть.
-
Тебе помочь? – понаблюдав за ней несколько секунд, осведомляется Вольф.
-
Буду благодарна. Очень, – пыхтит Даала, убрав усталый язык.
Вожак тянется к ней и начинает бережно вылизывать мокрую от крови шерсть. Для волков это обычное дело, сродни тому, чтобы человек помог другу отряхнуть одежду там, где тот сам не достанет. Так что ни Вольф, ни Даала не испытывают какого-либо смущения – сытые и уставшие после долгого бега и игр на лугу волчьи тела с готовностью объясняют человеческим сознаниям, что всё хорошо и правильно, что вожак доволен старшей волчицей и показывает ей своё расположение.
Регулус, того и гляди, скоро заснёт прямо на месте – у него тоже уауоррмрррр. Северус, не обращая внимания ни на что вокруг, продолжает свои гастрономические изыскания. На лугу царит тишина. Всё очень хорошо. Не забыть только вернуться в замок до рассвета…
Вольф вернулся в реальность из воспоминаний, довольно щурясь при мыслях о той ночи. На следующий день они все зевали без устали, но оно того стоило. И повторить при первой возможности было решено единогласно…
Ремус продолжал взволнованно и недоверчиво смотреть на него. Вольф вздохнул, глядя на друга с лёгким сочувствием.
- Щадя твою тонкую натуру, обойдусь без подробностей. Но в волчьем обличье мясо намного вкусней, чем в человеческом. Так что – спасибо, что предупредил. Встретим в лесу оленя, пса или крысу – рвать не будем. Своим тоже на всякий случай намекни, что здешние волки первыми на вас не нападут. Скажи, что… ну, к примеру, что они слишком крупная дичь – кроме крысы, разумеется. Так что рисковать никто не будет, если первыми не полезете. Как-то так. Мне бы не хотелось боёв на клыках. Сам знаешь, палочки-то в ход чуть ли не каждый день пускаем.
* * *
Увы, это действительно стало обыденностью. Слизеринцы и гриффиндорцы цапались друг с другом всегда, но все последние годы напряжённость между этими двумя факультетами только нарастала. Идущая за стенами замка война предлагала каждому старшекурснику примерить на себя военную форму – аврора или Пожирателя. Конечно, мало кто жаждал с головой окунуться в настоящие военные действия, но вот выплеснуть подростковые гормоны и межфакультетскую конкуренцию не просто так, а во имя высоких идей было слишком привлекательно. В результате преподаватели сбивались с ног, патрулируя излюбленные места для дуэлей, поскольку на старост надежды было мало – те ведь тоже принадлежали к определённым факультетам, имели на них друзей, имели свои идеалы, чаще всего совпадающие с, опять же, факультетскими… Хлопот хватало и у мадам Помфри, с трудом справлявшейся благодаря помощи добровольцев – те, кто собрался после школы идти в целители, охотно соглашались получить первую практику здесь, в родных стенах.
Вольф тихо клял идиотов с той и другой стороны. Он не врал, когда говорил Даале на Руадх Эйлеане, что хорошие квиддич, девушки и вино интересуют его намного больше политики. Правда, тогда в список вошли и хорошие драки – но хороших было сейчас мало. Чаще всего приходилось отдуваться за других, поскольку бросать в беде софакультетников не годилось, даже если те сами лезли, куда не надо. Что было хуже всего – очень быстро и «змеи», и «львы» просекли, что и Вольф в частности, и вся Стая в целом умеет драться лучше большинства. В результате первые охотней начинали заварушку в случае близкого присутствия любого из Стаи, а вторые сплошь и рядом атаковали такового, не дожидаясь приглашения. Это приводило Вольфа в бешенство особенно. Всё чаще он начинал стремиться в случае драки доводить дело до полного разгрома противника. Лестрейндж понимал, что тем самым скорее усугубляет ситуацию, но не видел другого варианта, кроме как отучить гриффиндорцев вообще задевать Стаю. Пока получалось не очень.
Незадолго до Хэллоуина произошло очередное столкновение, отличавшееся от остальных в основном масштабом. С чего оно началось, Вольф потом так и не выяснил – то ли кто-то кого-то в очередной раз грязнокровкой назвал, то ли хотел, но не решился, и было видно, что просто не решается, то ли о ком-то нехорошо перешёптывались – почему нехорошо? Ну так видно же было, как при этом смотрели… А конкретно для Вольфа и его друзей всё началось с знакомого шума из зала впереди: выкрикиваемых заклятий, перемежающихся характерным рвущимся треском, с которым высвобождается не нашедшая себе цели энергия, заключённая в разбившемся о стену заряде.
- Sheisse, – тоскливо изрёк Лестрейндж, глядя в сторону шума.
- Ага, – подтвердил Северус.
- Будем драться или обойдём? – спросила Даала. – Если не хочешь, можно ещё свернуть вон туда.
- Не хочу, – хмуро подтвердил Вольф. – Но ещё больше не хочу считать себя трусом, бросившим своих в беде. Ррррр… Dummen Idioten, die Arsch denken!* Уф… Ладно! Сев, на левый фланг! Я – на правый! Даала, отсекай тех, кто близко подберётся! Рег, следи за тылом! Вперёд!
Уже перед входом в зал им встретились двое шестикурсников, державших позицию у двери и время от времени запускавших внутрь заклятия.
- Доложить обстановку! – рявкнул Вольф, взмахом палочки накладывая на дверь щит.
Подскочившие от неожиданности старшекурсники, увидев его, расслабились и даже заулыбались. Познания в магии не всегда определялись курсом, особенно в узких областях – и крепко сбитую, опытную Стаю уважали в боях даже те, кто был постарше.
- Гриффы, – пояснил один. – Пятый-шестой курс, плюс несколько с четвёртого и два с седьмого. Подтянулись все наши поблизости, но их всё равно больше. Прижали там, в зале, к стене. Пока держатся. Кто-то, как мы, за дверьми. Вытеснили нас. Пытаемся кусать сбоку, чтоб на наших там не наваливались.
- Кто где? – быстро спросил Вольф, восстанавливая в памяти схему этой части замка. Слушая рассказ софакультетника, он мысленно накладывал на неё разбросанных слизеринцев и успокаивался – насколько это вообще было сейчас возможно. Всё не было не так уж плохо.
- Так, слушайте сюда! – Лестрейндж сосредоточенно размял руки. – Ты – идёшь туда, два поворота налево. Берёшь тех, кто там есть, и отходите к следующему входу. А прежний блокируйте любым способом, хоть заваливайте. Ты! В другой конец. Беги быстрее, тебе втрое дольше. С другой стороны зала четыре двери. Распредели, кого найдёшь, поровну между ними. Как будет нанесён удар гриффам в тыл – вступайте в бой, но не сразу. Считайте до тридцати, каждая группа, прежде чем атаковать. Волна должна катиться оттуда – туда, ясно? Чтобы гриффы думали, что двери поочерёдно блокируются нами. Наша задача – вытеснить их в задние двери левой стены. Так, а ты передай, чтобы атаковали по ситуации. Увидите, что нашим туго – бейте, отвлекайте. Держатся – ждите до нашего удара. Всё ясно?
Оба коротко кивнули.
- Тогда вперёд! – Вольф резко развернулся к друзьям. – Рег! Мухой на стадион. Там ещё должны быть наши. Бери всех и неситесь обратно. Блокируйте коридор, ведущий в то крыло. Мы постараемся вытеснить гриффов туда. Валите сосредоточенным огнём. Нужен «котёл», займите все выходы из коридора, дайте перекрытие секторов. Никто не должен уйти.
Регулус молча козырнул.
- Давай! – хлопнул его по плечу Вольф. – Северус, Даала… А вот у нас будет главная задача. Выходим к главным дверям зала и вваливаемся внутрь. Там будут колонны. Укрываемся и начинаем жалить. Прикрываем друг друга. Старайтесь перемещаться, наводить дым, чаще бить тех, кто на вас не смотрит. Нужно давление. Пусть думают, что им зашли в тыл. Дальше навалятся наши с флангов, те, кто там прижат, тоже ободрятся. Гриффы должны начать отступать в единственный кажущийся безопасным проход…
- Ясно! – нетерпеливо воскликнула Даала. – А там они потеряют строй, смешаются, и мы всех раздавим! Всё ясно! Давай надерём им задницы!
- Вперёд! – коротко улыбнулся Вольф.
Через пару минут они уже стояли у главных дверей, которые никто не охранял. Вольф жестами распределил друзей по нужным точкам, примерился сам – и мощным магическим ударом распахнул дверь.
Гриффиндорцев внутри было действительно много больше, чем слизеринцев, но те укрывались за колоннами и статуями в конце зала, не давая раздавить себя числом. Гриффиндорцы же такого укрытия не имели, да и не могли иметь – их было слишком много. Более того – шум в зале стоял такой, что ворвавшихся в тыл далеко не сразу и заметили. Вольф в последний раз прикинул в уме местонахождение групп и кивнул сам себе – всё, теперь остаётся только следовать плану и надеяться на глупость врага, благо недостаток здравого мышления у гриффиндорцев стал притчей во языцех не меньше, чем их храбрость.
Ударившие в спины «львам» Ступефаи заставили тех ослабить натиск на окопавшихся у стены «змей», на что те ответили радостными криками. Впрочем, Вольф не испытывал иллюзий – они втроём сами по себе опрокинуть гриффиндорцев не могли. Но вот сковать, заставить отвлечься…
Дальние двери справа вылетели с грохотом, приземлившись на пол через несколько ярдов. Первая фланговая группа ворвалась в зал.
- Серпент зольдатен унд официрен… – взревел кто-то в ней.
- Марш, марш нах Лёвен ум цу юбер зиген! – выкрикнул в ответ укрывавшийся за соседней колонной Северус и, поймав взгляд Вольфа, извиняющеся улыбнулся. Привычка Лестрейнджа вспоминать немецкий в бою не осталась незамеченной, и что-то было перенято. И переделано. И пущено в ход – правда, с чудовищным, на взгляд самого Вольфа, акцентом. Ну да ладно, рявкалось всё равно хорошо, особенно хором.
Гриффиндорцы смешались – по ним били теперь уже с трёх сторон, заставляя рассредоточить ответные удары. На взгляд Вольфа, в такой ситуации надо было немедленно прорываться в одном направлении, оставив на остальных арьергарды, а затем, в зависимости от дальнейшего хода действий, либо прикрывать отступление уже арьергардов, либо окружать уже наступающих. Вот только организованностью гриффиндорцы, как обычно, похвастаться не могли. Они толкались на открытом месте и больше мешали друг другу, чем помогали.
- Канны… – пробормотал Вольф, наблюдая, как на другом конце зала в дверных проходах появляются всё новые группы слизеринцев. – Это же Канны! Только несимметричные… Сев! Даала! Нажим на правый фланг!
Единого командира у гриффиндорцев не наблюдалось, что и неудивительно – поди, кинулись в драку, не раздумывая, всей толпой. Душа горит, «за грязнокровку ответишь» и всё такое прочее. Дурачьё. Вот и сейчас, видя, что дожать слизеринцев у стены не удалось, окружают всё больше, а на дальнем конце жмут всё крепче, гриффы решили сделать именно то, чего и добивался от них Вольф – отступить в ближайший свободный коридор. Ну, это они думали, что он свободный.
- Больше шума у входа в тот коридор! – крикнул Вольф Северусу и Даале. – Не давайте им опомниться, выдавливайте! Пусть выскакивают! Не глядя!
Несколько гриффиндорцев всё же собрались в плотную группу, прикрывавшую отступление остальных. Среди них Вольф заметил Мародёров, только без Петтигрю – по-видимому, тот уже сбежал. Заклятия сыпались на них градом, но эти гриффиндорцы держались крепко.
- Стоите… – прошипел Вольф, прищуренным взглядом оценивая обстановку. – Ну стойте, стойте… Будет вам сюрприз.
Арьергард «львов» стойко продержался до последнего, прикрыв всё отступление и только после этого покинув зал сам. И тут же из «спасительного» коридора донеслись возмущённые и торжествующие выкрики. Вольф хрипло расхохотался, вышагивая из-под прикрытия колонны. Рука ныла от десятков выпущенных заклятий, по вискам тёк пот, но настроение было бодрое.
- Яксли! И вы двое! Помогите раненым! Остальные – за мной, держите под прицелом дверь, куда они выскочили!
В коридоре обнаружилась дивная картина: пол-пола усыпано бессознательными гриффиндорцами – видно, попали под град заклятий в упор и легли, где бежали. «Львиный» арьергард стоит спиной к спине, а вокруг него – большая часть слизеринской квиддичной команды, основной состав вперемешку с запасным.
- Сириус… – тяжело выдохнул Фрэнк Лонгботтом, ненавидяще глядя на Вольфа, – почему твой Лестрейндж всё время нас окружает?!
- Потому что он немец по матери, – огрызнулся Сириус, не оборачиваясь и водя перед собой палочкой.
- И потому что вы думать не в состоянии, – холодно усмехнулся Вольф, проходя вглубь и давая выстроиться следовавшим за ним. – Руки вверх, бросайте оружие.
- Не дождёшься, – ответил Лонгботтом.
Вольф коротко хохотнул.
- Вы окружены, и помощи вам ждать неоткуда. Хватит дурить, – и он перешёл на карикатурный немецкий акцент. – Зтафайс! Грыфендор капутт!
- Да пошёл ты, – сообщил Лонгботтом и запустил в него Оглушающим.
Едва оно было отражено назад в гриффиндорцев, как магические вспышки засверкали в два кольца. «Львы» дрались отчаянно, но они были в слишком невыгодном положении – зажатые в коридоре, простреливаемом со всех сторон. Чаша весов быстро склонялась в пользу слизеринцев, но в какой-то момент удача улыбнулась Сириусу – ближайший к нему проход оказался полурасчищен, а самого его невольно прикрыл от очередного залпа заклятий Лонгботтом. Свалив оставшегося перед ним слизеринца ловким ударом, Блэк нырнул в проход, вырываясь из окружения.
Вольф бросился за ним – добиваемым гриффиндорцам было не до прикрытия Сириуса, на каждого приходилось уже по трое-четверо противников. Оставалось немного – и там, и тут. Сириус сильно прихрамывал, это было отчётливо слышно по звуку шагов.
Выскакивая на открытое пространство нового коридора, Вольф окружил себя щитом, что немедленно пригодилось – ударившее в преследователя Оглушающее бессильно расплылось по незримой плёнке, заставив её задрожать слоем марева вокруг слизеринца.
- Прекрати, – сказал Вольф, покачав головой. – Ты прекрасно знаешь, что я сильнее.
- Допустим, – криво, через силу улыбнулся Сириус, продолжая держать его на прицеле. – Но это… не повод сдаваться.
- Вот поэтому рыцари и вымерли, – вздохнул Вольф. – Ладно. Ничего личного. Импедимента!
Первое Замедляющее заклятие Сириус отразил, второе – тоже. Но он был уже не в том состоянии, чтобы долго выдерживать расчётливый атакующий напор второго стиля. Менее чем через минуту палочка вылетела у него из руки, а сам гриффиндорец рухнул на ковёр. Вольф шагнул вперёд и неторопливо поднял палочку, готовясь завершающим заклятием окончательно вырубить противника.
- Нет!
На сцене появилось новое действующее лицо – девушка в гриффиндорской мантии. Она прыгнула между Вольфом и Сириусом, загораживая того собой.
- Марлин МакКиннон… – скучающим тоном протянул Вольф, уже успевший и напрячься, и расслабиться. – Какая встреча. Брысь отсюда.
- Я уйду, если ты оставишь в покое Сириуса, – спокойно ответила гриффиндорка.
Вольф задумчиво склонил голову, глядя на неожиданную противницу. Он знал её – подруга Лили, соседка её по спальне, всегда собранная, аккуратная, хладнокровная… И чистокровная тоже. В сущности, идеальная слизеринка… если не считать того, что гриффиндорка.
- Проваливай, – наконец решил он, небрежно махнув левой рукой. – Ваших мы разнесли. Дай точку поставить.
- Ты уже победил. Оставь Сириуса в покое.
- Не тебе указывать мне, что делать! – зарычал Вольф. – С дороги! Ты прекрасно знаешь, что не справишься со мной. Никто из вас не справится!
- Я не сомневаюсь в этом, – всё с тем же спокойствием ответила девушка.
- Тогда чего ты ждёшь? Я одним заклятием могу тебя снести… напрочь.
- МакКиннон, не надо, – тяжело прошептал сзади Сириус. – Это правда. Он может.
- Разумеется, – кивнула Марлин. – Но пусть лучше он это сделает. Сколько-то времени на это понадобится, верно?
- Не думай, что много, – насмешливо сообщил Вольф. – В последний раз говорю: прочь с дороги, и я тебя не трону.
- Я не оставлю его, – просто ответила Марлин.
- Да ты даже не его девушка, – со смешком покачал головой Вольф, наводя на неё свою палочку.
- Ну… да, – МакКиннон подняла свою в защитном жесте. – Это повод бросать его?
- Гриффы… – пробормотал Вольф. – Ступефай, Ступефай, Гляцио, Экспеллиармус!
Ударившие в пол рядом с ногами гриффиндорки Оглушающие заставили её отскочить, взмахнув руками для равновесия, Замораживающее, покрыв тонкой плёнкой льда ковёр, всё усугубило – и отразить Обезоруживающее МакКиннон просто не успела.
- Акцио, – Вольф спокойно притянул к себе её выбитую из руки палочку Манящими чарами. – Всё, МакКиннон, ты сдулась. Вали отсюда. Палочку потом заберёшь у Сириуса.
- Я не собираюсь никуда «валить», – возразила девушка, топча каблуками лёд и отшвыривая получающуюся крошку в стороны.
- Спятила? – хором спросили Вольф и Сириус, переглянувшись затем между собой.
- Ну… Может быть, с какой-то точки зрения, – согласилась МакКиннон.
- Так, всё, это мне надоело, – сощурился Вольф. – Поклонись победителю!
Взмах палочки – и на плечи гриффиндорки наваливается невидимый груз.
Марлин стиснула зубы, расставила пошире ноги и выпрямилась изо всех сил. Вольф изогнул бровь и плавно повёл палочкой вниз, с каждым пройденным дюймом добавляя новые и новые десятки фунтов тяги.
На висках девушки выступили капли пота. Зубы сжались до желваков на скулах. Колени задрожали. Марлин пошатнулась, снова выпрямилась, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Наконец, тихо застонав сквозь зубы, она осела на одно колено, упираясь руками в давящий воздух над плечами, но продолжила держаться и загораживать Сириуса собой.
- Довольно, – пробормотал Вольф, отводя в сторону палочку. – Удивительно! Что ж, МакКиннон… Так и быть. На сегодня заслужила. Забирай его. И вот твоя палочка.
Измотанная гриффиндорка с трудом поймала её, но улыбнулась в ответ и отсалютовала ею, упорно не глядя на Сириуса, смотревшего на неё, как рыцарь на принцессу, спасшую его от дракона.
* * *
Осенние каникулы Вольф решил провести в Доме Весёлой Стражи, причём вместе со всеми друзьями. Те одобрили такое решение безоговорочно. Стычек и драк в свободную от уроков неделю неизбежно должно было стать только больше, и, пусть редко какие из них были сопоставимы по масштабам с той, недавней – но всё же всей Стае хотелось отдохнуть спокойно, не ходя в постоянной боеготовности. Находившийся на безопасном расстоянии от всех житейских перипетий дом Вольфа отлично подходил для этой цели.
За несколько дней перед началом каникул пришло ещё одно приятное известие – на этот раз от Рабастана. Брат в восторге сообщал, что весной станет отцом, и приглашал Вольфа заглянуть во время каникул к нему в гости. Вольф немедленно написал ответ, в котором выражал свои поздравления и согласие. Новость и правда была хоть куда – значит, Андромеда точно приняла Рабастана как своего супруга. Белла вот по-прежнему артачилась, судя по тому, что детей у них с Рудольфусом всё ещё не было. А тут долго ждать не пришлось. Значит, всё хорошо.
К сожалению, пригласить в Дом Весёлой Стражи ещё и Ремуса не выходило – точнее, Вольф, конечно, прощупал почву на предмет этого вопроса, но шансов практически не было – врать друзьям про внезапный вызов домой на каникулы Люпин категорически отказывался, а как-то иначе удобно объяснить свою недельную пропажу не представлялось возможным. К тому же в рамках регулярных стычек между Слизерином и Гриффиндором его присутствие в практически чисто слизеринской компании, пусть и по «протекции» её предводителя, особого тепла не добавляло – даже если учесть, что Ремус старался по возможности меньше влезать в драки и никогда сам их не инициировал. Так что Вольф проводил в своё «логово» Даалу, Северуса и Регулуса, а сам, пообещав скоро вернуться, отправился по каминной сети в поместье к брату.
Жилище Рабастана имело такой же вид, как и он сам – жизнерадостный и беспечный. Невозможно было поверить, что здесь живёт один из самых успешных Пожирателей Смерти. Собственно, невозможно было вообще представить всегда улыбающегося Рабастана в глухой чёрной мантии и с черепообразной маской, закрывающей всё лицо. Вольф сам никогда не мог соотнести между собой эти два образа.
Его встретили очень радушно – шикарным обедом, заботливыми расспросами о школьных новостях, поздравили с очередной победой в квиддиче – за неделю до каникул команда Вольфа разгромила пуффендуйцев. Поделились и своими новостями, хотя те были скудней – Андромеда, как хозяйка поместья, да ещё теперь и в положении, не покидала его с лета, а поднимать за столом тему боевых действий Рабастан, естественно, не стал.
После обеда Вольф решил принять приглашение брата и немного отдохнуть в гостевой комнате, прежде чем отправляться в обратный путь. Он не удивился, когда к нему вошла Андромеда, но то, как плотно она закрыла за спиной дверь, заставило его немного насторожиться.
- Вольф, – улыбнулась миссис Лестрейндж, – у меня не так много времени, как мне хотелось бы. Поэтому, надеюсь, ты не будешь против, если мы перейдём к важному разговору без долгих предисловий.
- Конечно, – кивнул Вольф. – Говори.
Аккуратно неся свой уже наметившийся живот, молодая женщина прошла к креслу напротив деверя и осторожно устроилась в нём, положив руки на подлокотники. Глубоко вздохнула и медленно подняла взгляд на выжидательно глядевшего на невестку Вольфа.
- Прошу, расскажи мне, как ты всё это сделал. Я хочу знать.
- Что? – брови Вольфа медленно поползли вверх.
- Только не надо мне лгать! – пальцы Андромеды коротко стиснули полированный дуб, но быстро расслабились. – Я не дура, Вольф, в отличие от несчастного Тонкса.
Невозможно было прочитать что-либо по тёмно-карим глазам Лестрейнджа, да ещё в заполняющем комнату осеннем полумраке, но от Андромеды не укрылись ни пристальный сощур, ни как бы случайная перемена позы, ни то, как близко легла рука Вольфа к карману с волшебной палочкой.
- Что, собираешься стереть мне память? – грустно улыбнулась молодая женщина.
- Опасаюсь, как бы ты сама не попыталась это сделать. Или ещё чего.
- Знает кошка, чьё мясо съела… Или, в твоём случае – сколько волка ни корми, он всё в лес смотрит?
Андромеда выдержала лёгкую паузу, но потом со вздохом покачала головой.
- Нет, Вольф. Как я уже сказала, я не дура. Я не стала бы рисковать так собой, и ещё более не стала бы, нося под сердцем ребёнка. Выслушай меня. Я не собираюсь возвращаться к Тонксу. У меня было время поразмыслить над многим – не только над тем, как случилось, что тот, кого я любила, предал меня в один момент. Мать во многом была права. Жаль, что мне понадобилась такая оплеуха судьбы в твоём лице, чтобы понять это. Буду откровенна – я как раньше не любила твоего брата до головы набекрень, так и сейчас не люблю. Но я его уважаю. Он любит меня, он готов меня слушать и заботиться обо мне. И обо всей семье. Он ласков и добр, хотя и на редкость безалаберен, на мой взгляд. Но всё же – обдумав всё как следует, я пришла к выводу, что спокойная жизнь в поместье с заботливым и любящим, пусть и, к сожалению, нелюбимым, мужем устраивает меня больше, чем романтический брак с магглорождённым, купленный ценой разрыва со всеми близкими и вдобавок объявлением охоты на себя. А я нисколько не сомневаюсь, что дочери Благороднейшего и Древнейшего семейства Блэк такое не простили бы никогда. Как ни ужасно такое говорить, я даже не удивлюсь, если после этого на меня открыла бы охоту собственная сестра – я имею в виду Беллу. А в таком случае возникает резонный вопрос: оно того стоит? Мне было хорошо с Тонксом. Я была им увлечена донельзя, летала, как на крыльях… Но…
Андромеда положила руку на свой живот и как-то удивительно, по-особенному улыбнулась.
- Знаешь, именно беременность укрепила меня в правоте моего решения. Сама я могла бы прятаться и скрываться, вместе с мужем – тоже, но ставить под удар своего ребёнка? Рабастан может дать ему дом и семью. Тонкс – нет, и никогда бы не смог, выйди я за него. Сейчас я окружена любовью и заботой, у меня есть большая семья, моя мама счастлива, что скоро увидит следующее поколение, мне не приходится заботиться ни о куске хлеба, ни о прочности крыши над головой. Мой ребёнок родится под надёжной защитой родового поместья, а не в какой-нибудь придорожной гостинице, с первой попавшейся акушеркой. Я смогу дать ему нормальное будущее. Рабастан, я уверена, тоже будет любить и сына, и дочь. Это гораздо лучше прежнего расклада, на который я сдуру уже готова была решиться. Неслучайно, наверное, именно после того, как я узнала о своей беременности и всерьёз задумалась о будущем, мне и пришли в голову мысли о том, что уж больно всё подозрительно вышло…
- Вот как, – задумчиво протянул Вольф. – И где же я прокололся?
- Я бы не сказала, что в чём-то конкретном, – покачала головой Андромеда. – Скорее… Всё в целом. Всё было так внезапно, так стремительно… Меня словно подхватило потоком и понесло, как лодочку по реке. Сначала Рабастан сообщил мне о том, что Тонкс намерен использовать меня, чтобы прорваться в высшее общество. Я, естественно, не поверила – но потом увидела, как он куда-то спешит в северное крыло, даже не глядя на меня. Рабастан снова оказался рядом и напомнил о своих словах. И я решила всё-таки проверить, чисто для успокоения совести. Потом…
Андромеда закусила губу.
- Не мучь себя, – посоветовал Вольф. – Я знаю.
- Хорошо, – облегчённо вздохнула миссис Лестрейндж. – Что дальше произошло в Большом зале, ты видел. А дальше… Дальше подошёл Рабастан. Он говорил так, как никогда раньше. Так меня утешал… Говорил, что любит, что на всё готов ради меня, что никогда не бросит… Я плакала. Сначала ругалась, а потом плакала. И мы впервые поцеловались. Тонкс так ко мне больше и не подошёл, и ему здорово повезло, что не подошёл. Ну, а потом я дала своё согласие на брак.
Андромеда сделала паузу, глядя куда-то в пространство.
- Очень нескоро мне пришла в голову мысль, что что-то тут нечисто. Не хотелось ведь вообще вспоминать об этом дне, о его начале, во всяком случае. Но в итоге я всё же задумалась…
Она перевела внимательный взгляд на деверя.
- А ты спрашивай, – предложил Вольф. – Если ты брата бросать не собираешься и на меня нападать тоже – отчего бы не ответить?
- И ты скажешь правду?
- Хм… Странный вопрос, ты не находишь? Если я отвечу «нет», расспросы становятся бессмысленными. Но что мне мешает ответить «да», а самому соврать? Ты же не сможешь проверить. Всё знаю только я.
- А если ты и сейчас врёшь?
- Может, и вру, – пожал плечами Вольф. – Доказать правду сейчас не могу. Решай.
- Ладно, – решилась Андромеда, нервно пожевав губами. – Я подозреваю, что сейчас ты прав. Басти бы такое не провернул. Не его стиль. А вот на тебя похоже. Итак… Всё внезапно перевернулось для меня между рассветом и закатом в один день. Скажи мне: что придумал Рабастан, а что – ты?
- Ничего он не придумал. Всё – моя работа.
- Почему Тонкс даже не смотрел на меня тем утром?
- Получил от тебя записку с просьбой о встрече и предупреждением о слежке.
- Ах, вот оно что, – прошептала Андромеда. – Ну конечно же… Как ты уговорил ту девчонку? Заимперил? Или какое зелье у своего друга позаимствовал?
- Угадала, – усмехнулся Вольф. – Оборотное.
Андромеда звучно шлёпнула себя ладонью по лицу.
- Оборотка! Ну конечно же! Ох, правильно мне мама говорила, что дура я. Правда, по другому поводу, но тут всё вообще… И кто был Тонксом?
- Я.
- Стоило догадаться… А как девчонку на спектакль уболтал?
- Ступефаем. И всё той же Обороткой. Девчонкой был Тонкс.
Рот Андромеды потрясённо приоткрылся.
- Тонкс! Так вон оно что… Но постой! А те… Тьфу, повторять даже не хочу, что слышала! Тоже дура, могла бы подумать, с чего он вдруг таким развратником стал…
- Он был под Морочащей закваской, – сообщил Вольф. – И делал то, что я приказал. Голос был не его. Я сам превращался в ту девушку и начитал всё на приёмник с возможностью записи звуков.
- Ох же ты… – с каким-то даже восхищением покачала головой Андромеда. – Это додуматься до такого надо! Локи ты просто после этого!
- Снова угадала, – рассмеялся Вольф. – Операция называлась «Свадильфари».
После этого смеялись уже вдвоём.
- Ну хорошо, – утерев выступившие от смеха слёзы, проговорила Андромеда. – Но почему тогда он не попытался ничего выяснить, даже не подошёл ко мне позже? Вы его запугали?
- Делать мне больше нечего, – фыркнул Вольф. – Я оставил рядом с ним полупустую бутылку из-под огневиски. А после того, как ты его при всех отделала, зашёл в больничное крыло и сообщил, что ты его, видимо, решила бросить. И пусть он держит марку, вида не подаёт, что задет. Вот и всё.
- И всё, – задумчиво подвела итог Андромеда, согласно кивая. – Я думала, что он бросил меня, он думал, что я бросила его, и никто не стал ничего проверять. Гениально, Вольф. Браво. Нет, честно, я в восхищении. Великолепный план.
- Благодарю, – слегка наклонил голову Вольф. – А теперь расскажи мне ты, что собираешься делать. Что-то мне не верится, что на этой беседе всё и закончится.
- В общем, ты прав, – кивнула Андромеда. – Скажи мне, что тебе пообещал Рабастан за помощь в этой… истории?
- Что угодно. Так и сказал. Вплоть до Тауэра.
- Похоже на него. И что ты взял?
- Ничего. Ибо брат. Мне было – и остаётся – важно его счастье. Ради этого я всё и провернул.
Андромеда пристально вгляделась в глаза деверя и только через несколько секунд расслабилась.
- Хорошо. Я тебе верю. Это тоже в твоём духе. В таком случае – я надеюсь, ты понимаешь, что твоя выходка не из тех, про которые можно… просто забыть?
- И? Какую же виру ты от меня потребуешь?
- Справедливую, Вольф. Это, – рука Андромеды плавно указала на её живот, – твоя работа. Не в меньшей степени, чем Басти… и моя. Мой сын – или моя дочь – придёт в жестокий мир. И ребёнку потребуется защитник. Я желаю, чтобы им стал ты.
Брови Вольфа медленно поползли вверх.
- Я? Энди, я сыграл вами, как в шахматную партию. Я разорвал вашу связь, бросил тебя в объятия нелюбимому тобой человеку, а любимого растоптал, не глядя. После этого ты просишь меня стать защитником твоему ребёнку?
- Да, – твёрдо ответила Андромеда. – Ты очень чётко всё описал. Именно поэтому. Кому ещё я могу доверить своё дитя? Кто сможет быть рядом в нужный момент? Кто сумеет растерзать врага? Басти я доверяю, он хороший человек, но не он придумал и провёл такую операцию. Ты сильнее его. Если ты растоптал Тонкса ради брата, растопчешь кого угодно и для племянника. Или племянницы. Кстати, насчёт Тонкса можешь не особо волноваться – я слышала, что он уже и сам благополучно женился. Недолго по мне тосковал.
- Значит, ты хочешь, чтобы… – медленно проговорил Вольф и сделал приглашающую паузу.
- Ты стал заместителем Басти, если вдруг понадобится, – кивнула Андромеда. – Для моего ребёнка. Ты помог ему оказаться зачатым – помоги и родиться, и вырасти.
- Большая честь, – задумчиво оценил Вольф. – Значит, ты в няньки своему ребёнку волка приглашаешь? Не верного пса, а волка?
- На что мне цепной сторож? – улыбка тронула губы молодой женщины. – Глупая собака меня уже сторожила, и не пережила первой же встречи с настоящим волком. Мне такая охрана не нужна. Коли ты Тонкса загрыз, то и покажи, на что ещё твои клыки способны. Думаю, тебе в какой-то степени и самому это приятно будет.
- Ну что ж… – Вольф медленно провёл рукой по щеке и подбородку, – не могу не признать, что ты права. Действительно, я несу ответственность за то, что вы сошлись, а значит, и за плод любви брата.
- Плод нашей любви, Вольф, – мягко поправила его Андромеда. – Пусть я не чувствую к Рабастану того же, что чувствовала к Тонксу, но я ценю его и ту любовь, что он мне дарит. И люблю новую жизнь, которую через полгода выпущу в мир. Это – плод нашей любви.
- Хорошо, – склонил голову Вольф. – В остальном ты тоже права. Твой ребёнок – член нашей семьи. Я буду защищать его, Энди, как потребуется.
- Даёшь слово?
- А может, сразу Непреложный Обет? – усмехнулся Вольф.
- Я не дура, – в третий раз повторила Андромеда, улыбаясь. – Если ты решишь сдержать слово, его будет достаточно. Не решишь – никакой Обет не поможет, найдёшь, как обойти. Я не хочу тебя принуждать. Просто считаю, что… это правильно – то, что я делаю. Даёшь мне слово, что защитишь моего ребёнка и позаботишься о нём или о ней, когда настанет нужда?
- Даю, – кивнул Вольф. – Обещаю, что позабочусь о племяннике или племяннице. Твоём сыне или твоей дочери. Уберегу в случае беды, как только смогу, всеми средствами. И помогу твоему ребёнку благополучно пройти через эту войну. Пережить её.
- Спасибо, Вольф, – расслабилась Андромеда.
- Но и ты позаботься о Рабастане, – добавил Вольф. – Он воюет, в отличие от тебя. Рискует жизнью. Я надеюсь, что ты обеспечишь ему достойный семейный уют. Если ты так доверяешь моим стратегическим талантам – так поверь мне, что прочный тыл не менее важен, чем прочный фронт.
- Об этом ты мог бы и не говорить, – слегка поджала губы Андромеда. – По-твоему, я способна оставить мужа без ласки? Рабастан – отец моего ребёнка. Уже одного этого хватило бы, чтобы относиться к нему должным образом. А я и в остальном на него не жалуюсь.
- Надеюсь, весь этот разговор останется между нами? – уточнил Вольф. – Мне бы не хотелось… В общем, я думаю, он не обрадуется, узнав о том, что узнала ты.
- Безусловно. Поэтому я ничего ему не скажу. Он, в конце концов, просто попросил тебя о помощи. Остальное, как ты верно заметил, – твоя работа.
- Ну и чудно, – расслабился Вольф. – Тогда нет проблем.
- Нет проблем, – подтвердила Андромеда и улыбнулась с лёгким прищуром. – Когда я смогу побывать на твоей собственной свадьбе, мой деверь?
- Я не женюсь, – приподнял брови Вольф, слегка удивлённый переменой темы.
- После школы, – спокойно уточнила Андромеда.
- Какая разница? Или Рабастан не рассказывал тебе? Раньше мне нежелательно было жениться, чтобы не пришлось направлять часть майората на третью ветвь рода. Потом матушка внезапно передумала и выставила меня на смотрины. Я, естественно, подорвал их. Теперь у неё новый повод дуться на меня, а у меня есть время, чтобы в подвешенном состоянии пользоваться своей популярностью.
- Красиво рассказываешь, Вольф. Но знаешь, ты уж прости, я сейчас тебе не верю. Если бы ты захотел жениться, Марта бы не смогла тебя остановить. Не может быть, чтобы у тебя на такое не хватило бы мозгов.
- Энди, не делай из меня гения, – устало сказал Вольф, потирая лоб. – Во всяком случае, абсолютного. Я действительно на данный момент и в обозримом будущем жениться не собираюсь.
- А твоя Даала?
- Ч… Что? – даже поперхнулся Вольф. – Она мне друг! Названая сестра!
- Названая – не родная, не навсегда, – махнула рукой Андромеда. – Я переписываюсь с Сириусом. Ты ведь в курсе, что у него появилась постоянная подруга?
- Постоянная? А, МакКиннон, что ли? Она загородила его собой от меня в одной недавней… драке. Было дело.
- Сириус рассказал… в немного других выражениях, – лукаво улыбнулась Андромеда. – По его словам, твоё коварство опять принесло тебе победу – ты окружил пол-Гриффиндора. Живописав картину битвы, Сириус в итоге в красках нарисовал мне, как ты едва не раздавил бедняжку, но она отважно противостояла тебе до конца, и даже ты отступил, поражённый её мужеством. Ну, и в итоге… Она призналась ему, что он давно ей нравится, но она не решалась подойти, видя его популярность, а в тот день просто оказалась рядом и успела прийти на помощь. Сириус, недолго думая, предложил ей встречаться. Должно быть, это была красивая сцена.
- Не сомневаюсь, – презрительно скривил губы Вольф. – Только не было там никакого коварства – эти придурки не следили ни за тылом, ни за флангами. За что и поплатились. Я действительно был удивлён храбростью этой девушки, но насчёт раздавливания – очередная гриффиндорская пафосная красивость. Она едва на одно колено упала. Хотя, не буду спорить, я бы тоже, наверное, предложил после такого встречаться.
- Тогда почему ты ещё не предложил этого Даале? Она выручала тебя, может, и не так красиво, но много раз. Я знаю это из двух источников сразу – от Сириуса и от Рабастана, которому пишешь ты.
- Я… – Вольф помедлил. – Честно, Энди, я никогда о таком не думал. Она действительно была для меня – то есть и остаётся – как сестра. Я люблю её, но чтобы… ну… что-то большее…
- Большее чем что? Ты заботишься о ней, помогаешь везде, где нужна помощь. Она о тебе тоже. Ты для неё единственный парень, на которого вообще имеет смысл обращать внимание. Или вы не обнимаетесь, как родные? Или она не зовёт тебя вожаком? Или не вам я кинула свадебный букет?
- Так ты это сделала нарочно! – едва не вскочил Вольф.
- Конечно, – кивнула Андромеда. – А ты решил, что я случайно ей в руки угодила?
- Энди, не надо, – грустно попросил Вольф. – Я не хочу рушить то, что есть между нами. Сейчас она для меня – друг, равный Северусу. Может, в чём-то даже ближе. Но я не хочу рисковать и перестраивать что-то на ходу.
- Как знакомо… – пробормотала Андромеда. – Послушай, это не тот случай. Я знаю историю этой девушки, хотя и не так хорошо, как ты. Понятно, что она потянулась к тебе. Понятно, что назвала другом, а затем и братом. Не тот возраст был, чтобы думать о чём-то большем. Но вам уже по пятнадцать. Пора бы задуматься. Неужели ты думаешь, что она выберет кого-то, кроме тебя?
- Я… – Вольф покраснел. – Энди, мне даже представить сложно…
- Нет, ну это-то понятно, – согласилась Андромеда. – Привычка и всё такое. Но ты всё равно подумай. Я практически уверена: ты-то можешь выбрать другую, хотя, конечно, это будет уже не то. А вот Даала, если не выйдет замуж за тебя, не выйдет вообще ни за кого. Любой другой в её глазах будет уступать тебе. А на меньшее она вряд ли согласится.
_________________________________________________________________________
* Тупые идиоты, думающие задницами!
Глава 39. Тех, кто сводит с ума, без улыбок и слов, стоя рядом и глядя в окна небес…Только есть одна проблема –
В город толком не войти:
Люди с криком «Ведьма, ведьма!»
Разбегаются с пути.
Люди прячут злые морды
В обывательском тепле,
Ну, а я над ними гордо
Пролетаю на метле!
Плюнуть или каяться –
Кто же разберёт?
Кто не испугается –
В жёны пусть берёт!
Чтоб позлить свою соседку
И привадить к ней воров,
Я топор втыкаю в стенку
И дою её коров.
До сих пор она икает,
Увидавши со двора,
Как молоко ручьём стекает
С рукоятки топора!
Плюнуть или каяться –
Кто же разберёт?
Кто не испугается –
В жёны пусть берёт!
Через улицу соседу,
Что противен, толст и лыс,
Я в компанию к обеду
Под окно пускаю крыс.
Крысы роют в доме норы –
И порядка нет как нет:
Обвалилось ползабора –
То-то будет рад сосед!
Плюнуть или каяться –
Кто же разберёт?
Кто не испугается –
В жёны пусть берёт!
Я который день лью слёзы –
Присмирела егоза:
В сердце нож воткнули острый
Лорда синие глаза!
Месяц мёдом вновь налился,
И себе желаю я…
Чтоб в меня скорей влюбился
Тот, кого хочу в мужья!
Согрешишь – покаешься,
И пойдёшь домой;
Песне улыбаешься –
Значит, будешь мой!
Канцлер Ги, «Песенка ведьмы».
Вернувшись в Дом Весёлой Стражи и ответив на расспросы друзей (умолчав, естественно, о главной причине приглашения), Вольф поднялся к себе, чтобы переодеться. Но это было лишь предлогом, хотя и правдивым. Главной же причиной остаться наедине с самим собой было желание разобраться в собственных чувствах. Завершение разговора с Андромедой всколыхнуло их, как никогда раньше. Нет, гневу или тревоге случалось охватывать Вольфа с сопоставимой силой, но ещё никогда не было такой бурной смеси страха с надеждой.
Захлопнув за собой дверь в спальню и заперев её, Вольф сбросил изрядно проперчённую Летучим порохом верхнюю одежду прямо на пол и, пройдя к кровати, плюхнулся на неё. Полежав так какое-то время и, так и не сумев успокоиться, он встал и подошёл к окну. За ним валил снег – природа расщедрилась на славу, и метель шла уже второй день. Зрелище кружащихся в воздухе снежных хлопьев, тёмных на фоне белого неба и белых на фоне всего остального, странно облегчало тревоги – возможно, своим равнодушием к человеку и его крохотным бедам. Стой здесь или не стой, снег всё равно будет сыпаться из этих облаков, нависших непроницаемой пеленой над осенней землёй, всё так же будет укрывать землю широким белым ковром, ничуть не беспокоясь о том, что и ему придёт пора растаять, и, может быть, даже через несколько дней. Такое же чувство навевалось необъятными морскими просторами или большой рекой. Ощущение, что, на самом-то деле, любые твои тревоги на самом деле невелики и незначимы – а стало быть, и беспокоиться о них незачем.
Спустя какое-то время тревога действительно ушла, и Вольф принялся неторопливо разбираться в себе. Почему же его так взволновали речи невестки? Неужели это правда, и он чувствует к Даале нечто большее, чем просто очень дружеские чувства?
«Да нет же, нет… Быть того не может. Через сколько мы вместе прошли… Так, это не то. Мы свободно обнимаемся, когда рады друг другу! Вот, точно. Мы бы стеснялись, если бы хоть у кого-то были амурные чувства. Так, стоп! А если период стеснения мы просто проскочили? Проклятие… Как же понять? А, точно!»
- Трампи! – крикнул Вольф. – Книгу, лежащую за шкафом. Немедленно!
Через несколько секунд домовик с поклоном вручил ему подарок от Рабастана, полученный уже довольно давно и хранимый в более надёжном месте, чем на полках у стены. Мать сочла бы ниже своего достоинства шарить за шкафами, а от Манящих чар на эту книгу была наложена защита.
Подойдя к письменному столу, Вольф нетерпеливо зашелестел страницами, ища нужную тему.
- Ага, вот… – пробормотал он спустя полминуты. – Трампи, брысь – и чтобы меня никто не беспокоил, пока из комнаты не выйду!… Так… «Как понять, что ты влюбился». Бла-бла-бла, знаю-знаю… Ага, список. Пункт первый. «Объект симпатии всё время на виду, что бы она ни делала и где ни находилась, она всегда незримо присутствует рядом». Уф, кажется, нет. Я точно знаю, что она сейчас сидит на диване у камина, она обожает диваны. Дальше. Второй. «Тебе не хватает её, когда она не рядом, ты готов жертвовать всем свободным временем, чтобы провести его с ней». Так. Если бы её сейчас здесь не было… Я бы хотел, чтобы она была. Точно. А с кем я провожу свободное время? Если не со всеми и не с Ремусом? С ней. Но по её инициативе. Но я сам не против! Так, ладно, запишем плюс-минус. Третье. Романтика! Ты начинаешь любить песни о любви. И пытаешься узнать, какие песни ей нравятся, чтобы понять её через них. Ну, нет! Песни о любви мне всегда нравились. А какие ей нравятся, она сама сказала. Так, стоп, а это считается?
Вольф нервно закусил губу и побарабанил пальцами по столу.
- Ну, я, наверное, и сам бы спросил… Но ведь это может быть и по дружбе! Уф… Ладно, пропускаем. Четвёртое. Она – как навязчивая идея, о ней ты думаешь постоянно и даже мысленно разговариваешь. Эмммм… Ну… Она ведь и так всегда со мной, верно? Так, а летом как? Ой-ёёёё… А ведь вроде да. Хочу, чтобы была рядом. Скучаю. Ой. Ладно. Пятое! Она идеальна, она сочетание всех качеств, которые тебе по душе. Ха! Так оно и есть, но это же объективно! Она реально лучшая девушка, а не только по-моему. Не в счёт. Шестое. Ты готов меняться ради неё. Гм. Но её всё во мне устраивает! А если бы нет? Эмммм… Ну…
Вольф задумчиво нарезал пару кругов по комнате.
- Наверное, всё же да. Если бы попросила. Если бы это было по-серьёзному. Гм. Получается, ещё один плюс. Седьмое… «Ты ищешь советы, как завоёвывать женщин. Ты готов делиться своими переживаниями о ней с друзьями и не только». Уф, нет! Я и так знаю, как их завоёвывать. И ни с кем переживаниями не делюсь! Хотя… Если вспомнить, как я Северусу душу изливал по поводу ликанической связи… Не, не в счёт. Тот случай вообще особый был. Восьмое… «Ты распускаешь перья». Приводишь себя в лучшую форму, ищешь хорошую одежду… Тьфу. А если я и так в форме и одежде? Ну что такое, даже написать по-нормальному не могут… Девятое. Ты… хочешь её? Что? Ты, тупая книжонка! Я что, могу её так же отвалять, как всех остальных? Даалу? Чего? «Сочетание романтики и сексуального притяжения». Да катись ты! Хотя она, конечно, просто офигенно красива, и замечательно… подходит… по душе! Да, по душе. Но это же не значит, что я готов её… взять и трахнуть! Невозможно! Так, ладно. Последнее – десятое. Ты строишь совместные планы на будущее… представляешь общий дом, де… Бр. Брррр! Каких ещё детей?!… Нет, неважно, что там с чем будет смотреться! Рыжие волосы вообще рецессивный признак, если я правильно помню… Ох-хо-хо. Ну и что в итоге? Три… ну ладно, четыре с половиной плюса. Кажется, не влюблён. Уф.
Вольф облегчённо плюхнулся в кресло, оставив книгу на столе. В голову пришла мысль, что хорошо бы сравнить с аналогичным списком для девушек и проверить, нет ли совпадений для Даалы. Но, увы, имевшаяся книга была для парней, и такого списка там не имелось.
- Ладно, какая разница-то, в итоге… – наконец проговорил он, неторопливо потирая лоб ладонью. – Нет, на самом деле: мы же вместе. Совсем вместе. Я никакой другой девушке не доверю то, что доверю без раздумий ей. И она мне тоже доверяет безоговорочно. Мы всегда рады друг другу. Она ценит меня, я ценю её. Мы… Ну просто – вместе! Какая тогда разница, влюблены мы втихую или нет? Мы уже так близко, что дальше только секс.
Вольф поперхнулся и зажал себе рот ладонью, подозрительно оглядевшись по сторонам. Но комната была пуста, а подслушать у двери было невозможно – через неё донёсся бы только громкий стук. Вольф расслабился, раскидываясь на кресле.
- Ладно… Забыли. Если что-то ещё появится… А так – от добра добра не ищут. Мы уже вместе, говорю я тебе. Нет никакой разницы.
* * *
Лили шла вглубь мимо книжных стеллажей, осторожно неся перед собой большую стопку книг. Здесь, во владениях мадам Пинс, всегда можно было спокойно позаниматься, ни на что не отвлекаясь – чем и пользовались многие.
Слишком многие, с тоской подумала гриффиндорка, обнаруживая свободный стол за очередным стеллажом, по соседству с которым расположилась, и тоже с учебниками, одна её очень знакомая ровесница.
Даала Таркин подняла взгляд от книги и широко ухмыльнулась, увидев, кто пришёл.
- Какая встреча! Привет, рыженькая! Что, от Поттера прятаться пришла? Располагайся. Сюда не сунется.
- Только потому, что других мест нет, – раздосадованно огрызнулась Лили, опуская свои книги на стол.
- Ты что такая хмурая, рыженькая? – Таркин продолжала ухмыляться, задорно прикусив кончик пера. – Поттер всё колдографию ищет?
- Заткнись! – простонала Лили, с трудом удерживаясь, чтобы не закрыть лицо рукой.
Несколько часов назад
В Большом зале шёл обед. Приходили на него, в отличие от завтрака, не слишком одновременно, так что сутолоки было больше. Студенты со всех факультетов то приходили, то уходили, маневрируя при этом довольно широко, так что Лили не удивилась, увидев Стаю недалеко от гриффиндорского стола.
- Вожа-а-а-ак, – жалобно протянула Таркин, когда они проходили мимо, – мне скучно! С утра ничего интересного не было. Может, придумаешь что-нибудь?
День и правда выдался спокойным, и именно поэтому просьба когтевранки так насторожила Лили.
- Отчего бы и нет, – согласился Вольф. – Небольшая драка устроит?
- Конечно! – с радостью согласилась Таркин.
Лили едва не поперхнулась супом, немедленно бросая взгляд на стол преподавателей. МакГонагалл была там, и не одна… Неужели Вольф окажется настолько полоумным, что решится затеять свару здесь и сейчас?
Решится ведь. И Мародёры не отстанут.
Лили уже начала подниматься из-за стола, чтобы увести Вольфа, а с ним и всю Стаю, куда подальше, но не успела.
- Эй, Поттер! – весело окликнул гриффиндорского ловца слизеринский загонщик, засунув руки в карманы и покачиваясь с носок на пятки и обратно. – У тебя есть колдография Лили, – его голос неуловимо изменился, став томным и манящим, – в душе, одетой лишь в медленно стекающую ароматную пену?
Лили не знала, кому ей больше хочется отвесить подзатыльника: Вольфу, за такое предложение, или Джеймсу, у которого при последних словах слизеринца сделался отчётливо мечтательный взгляд.
Впрочем, надо отдать ему должное, опомнился он быстро.
- Спятил, Лестрейндж? Нет, конечно!
- Тебе, по старому знакомству, отдам всего за два галлеона.
Вокруг повисла тишина. Вольф продолжал безмятежно улыбаться. Джеймс, побагровев, начал вставать из-за стола…
- Драка! – восторженно выкрикнула Таркин, молниеносно выхватывая свою палочку. Тут же за свои схватились и все остальные – и Стая, и Мародёры.
- Свора псов, ты со стаей моей не дерись, – насмешливо продекламировал Вольф, – в равной сваре – за нами удача!
- Я тебе сейчас покажу удачу, – разъярился Джеймс, – отдавай колдографию, немедленно!
К огромному облегчению Лили, МакГонагалл подоспела быстро, не дав разразиться полномасштабной схватке – да и неудивительно, после того приснопамятного боя, итоги которого переполнили больничное крыло, преподаватели следили за всем подобным очень строго. И всё было бы хорошо – если бы Поттер не ляпнул при всех, что требует, чтобы Лестрейндж немедленно отдал «эту колдографию».
- Какую колдографию, мистер Лестрейндж? – устало осведомилась МакГонагалл.
Вольф ехидно посмотрел в глаза Джеймсу.
- Уверен, что хочешь, чтобы я озвучил ответ, Поттер?
Джеймс едва язык не прикусил, мечась взглядом между ним, самой Лили и деканом факультета.
- Ну… Я… Лестрейндж, ну будь человеком!
Вся Стая при этих словах, переглянувшись, почему-то чуть с ног не свалилась от смеха.
- Вольф, пожалуйста, – вздохнула Лили. – Отдай – но мне.
- Да не волнуйся, нет её у меня и не было никогда, – улыбнулся Вольф, утирая выступившие на глазах слёзы от смеха. – Сама подумай, ну как бы я туда пробрался? И главное: зачем она мне? У меня-то, чай, есть кое-что получше колдографий из «Плеймага».
Лили облегчённо вздохнула. Вольф, несмотря ни на что, был всё же другом, и в подобных вопросах она ему верила. А вот Джеймс продолжал пристально буравить слизеринца глазами.
- Минус десять баллов каждому, – со вздохом сказала МакГонагалл. – И вам, господа, и вам. А теперь расходитесь!
- Забавней всего будет, кстати, если он решит сам себе такую раздобыть, – захихикала Таркин. – Бери волшебную палочку в душ, Эванс! И бей на любой шорох!
- В отличие от тебя, Бедуга, я умею решать проблемы иначе! – съязвила в ответ Лили, с удовольствием встречая недобрый взгляд когтевранки.
Этим прозвищем её не так давно наградил не кто иной, как Сириус. С недавних пор Мародёры почему-то полюбили называть друг друга ими: Джеймс стал Сохатым, сам Сириус – Бродягой, Ремус – Лунатиком, а Питер – Хвостом. Не забыта была и Стая. Вольфа прозвали Серым – то ли фантазии на что-то большее не хватило, то ли решили не увлекаться. Таркин стала Бешеной Радугой, сокращённо – Бедугой. Сириус всегда был к ней особенно неравнодушен в плане поддразниваний. Лили всерьёз подозревала, что это из-за, в некотором роде, задетой чести соблазнителя – Таркин никогда ни в малейшей степени не поддавалась на его обаяние, чем мало кто мог похвастаться даже среди слизеринок. Северуса назвали Зельетваром, а Регулуса почему-то Лоцманом. Не выдержав от любопытства, Лили поинтересовалась у Сириуса, причём тут лоцман, и Блэк охотно пояснил, что имел в виду вовсе не специалиста по судовождению близ берегов, а рыбу, всегда сопровождающую в море акулу.
Мародёры своими прозвищами пользовались охотно, Стая же относилась к ним холодно, особенно Северус.
- В отличие от меня, тебе ничего другого и не остаётся, – не осталась в долгу Таркин. – Ни драться не умеешь, ни хотя бы словами отбиваться. Вот и остаётся фифу из себя строить.
- Я – лучшая ученица параллели, – Лили прихлопнула рукой стопку учебников, – и умею реализовать себя по-настоящему!
- А я лучшая охотница всего Хогвартса! Нашла чем хвастаться, Эванс.
- Ага. Ты летаешь быстрее, потому что весишь меньше. Ведь у тебя начисто отсутствуют мозги.
Таркин вскочила из-за стола, и Лили всерьёз задумалась, не перегнула ли она палку. Гриффиндорка прекрасно отдавала себе отчёт в том, что не соперница подруге Вольфа ни в магическом поединке, ни в рукопашном. Но Таркин внезапно ухмыльнулась.
- Мозгов у меня побольше, чем у тебя, будет. А вот так сможешь?
Когтевранка одним движением сдёрнула с себя мантию и небрежно бросила её на стул. Отступила на шаг, размяла руки – и ловко нырнула вперёд, вставая на них. А затем аккуратно перенесла вес тела на левую – и оторвала от пола правую, балансируя лишь на одной руке. После чего медленно согнула её – и выпрямила.
Лили смотрела во все глаза. Радужные волосы Таркин свесились вниз, было слышно её тяжёлое дыхание – но она успешно отжималась на одной руке! Сделав это пять раз, девушка переменила руки – и продемонстрировала то же самое на правой.
- Вот так, – выдохнула Таркин, таким же слитным движением снова оказываясь на ногах. Лицо когтевранки пылало от напряжения и прилившей крови, но она стояла твёрдо. – Сможешь так, Эванс?
- Ни за что, – честно ответила гриффиндорка.
- Вот то-то же, – хмыкнула Таркин, подходя к окну и усаживаясь на подоконник. – Я крутая. Круче всех на квиддичном поле. Кроме вожака, естественно. Но и круче твоего хахаля, которого ты продолжаешь динамить.
- Ч… Что? – возмущённо воскликнула Лили. – Я не динамлю Поттера! Он мне просто не нравится!
- Рыженькая, кончай врать. Допускаю, что ты можешь задурить головы парням, но неужели ты думала, что мы ничего не поймём? Да ты сохнешь по Поттеру. Может, даже течёшь. Только цену себе набиваешь.
- Я… Я… – не могла найти слов от возмущения Лили.
- Ой, да ладно тебе, Эванс. Ну можно подумать, я сказала, что ты в Дамблдора втюрилась. Поттер придурок, конечно, но сам по себе не сказать чтобы гад. В самый раз по тебе будет. Сева только жаль, он по тебе тоскует.
- Что? – Лили застыла, как под Парализующим.
- А ты не знала? – изумилась Таркин. – Он давно уже. Только подойти не решается.
Лили судорожно вздохнула.
- Я не знала. Действительно не знала. Северус… Ох… Как же неудобно… Послушай, Таркин, я… Честно, я его очень ценю как друга, но… не больше. Никогда не думала о нём в романтическом плане. Можешь что-то посоветовать?
- Что? – пожала плечами охотница. – Я-то в этом не специалистка. Если хочешь, могу передать, что ты его не хочешь.
- Не вздумай! – вскинулась Лили. – Это разобьёт ему сердце!
- Ну да, ну да, – Таркин вскинула руки к потолку. – Конечно. А то, что ты в итоге начнёшь-таки лизаться с Поттером, надо полагать, на его сердце окажет крайне благотворное влияние.
- Но я… – Лили в отчаянии закусила губу. – Не «лизаться»! Джеймс хороший человек, только…
- Только обалдуй, да, – покивала когтевранка. – Я понимаю. Бывает. Сердцу не прикажешь…
Лили бросила пристальный взгляд на неё.
- Может быть, я действительно не могу увидеть, когда кто-то влюблён в меня, но даже мне было бы сложно не заметить кое-что другое. Почему ты до сих пор Вольфу не призналась?
- ЧТО? – Таркин стремительно спрыгнула с подоконника. – В чём ещё я должна ему признаться?
- Да в том, что влюблена по уши. Скажешь, не так?
- Да я… – прошипела Таркин. – Да чтобы он… По-твоему, у меня могут быть грязные мысли о нём?
- Грязные? – прыснула Лили. – Это какие же?
- Мало ли какие! – передёрнула плечами Таркин. – Всякие… непотребства.
- О да, – прищурилась Лили. – Например, чтобы он тебя, – лёгкая пауза, – оттрахал.
- Чт… Что?
- Оттрахал, – с наслаждением выговорила Лили. – Прямо в квиддичной раздевалке, сразу после победы. И плевать, что за стеной орут болельщики, плевать, что ноют усталые мышцы – главное, это он, здесь и сейчас, его тёплая тяжесть на тебе, его сильные руки, обнимающие тебя, его жаркое дыхание, его мужской аромат, его ненасытные губы… А теперь открой глаза, Таркин, перестань закусывать свою собственную губу и попробуй сказать мне в лицо, что ты его не хочешь.
Лицо когтевранки пылало сильнее, чем после отжиманий.
- Вот же… – прошипела она и замахнулась. Лили успела перехватить её руку только потому, что Таркин била не в полную силу.
- Остынь, Радуга. Что плохого в том, что он тебе нравится?
- Он мне… – Таркин внезапно выдохнула. Её рука расслабилась, и Лили выпустила запястье когтевранки. – Ну… Эванс, пойми, сколько лет он был для меня… всем. И остаётся. Я зову его братом, и ты это прекрасно знаешь.
- Как и то, что на самом деле между вами нет кровной близости, которая могла бы стать помехой.
- Ну… да, это тоже так, но… Сейчас я для него особенная. Я это знаю. Мне нет равных в его глазах. А сексом он со многими занимался. Не поверишь, но я однажды обнаружила у него на столе письма от… твоей сестры!
- Я знаю, – улыбнулась Лили. – Петунья увлеклась им прошлым летом и вступила в переписку. Но можешь не волноваться, это ничего не значит. Он просто рассказывает ей о нашем мире. А она – о мире магглов. Не кривись, у нас тоже есть немало интересного. Но я глубоко сомневаюсь, что у неё есть какие-нибудь шансы. Да и даже в том, что это – настоящая влюблённость. Он просто устроил ей сеанс психотерапии, и…
- И она влюбилась из-за этого? М-да, Эванс, напряг, видать, у твоей сестры с женихами.
- Не то слово, – вздохнула Лили. – Но, полагаю, после этой переписки ей станет легче.
- Да пожалуйста, мне-то что, – передёрнула плечами Таркин. – Пусть только к Вольфу не цепляется.
- Ревнуешь? – с улыбкой осведомилась Лили.
- Блюду его безопасность, – огрызнулась Таркин.
- Так в чём проблема-то? – спросила Лили после нескольких секунд молчания. – Ты говоришь, что ты для него особенная. Охотно допускаю. Но что же, признаешься в любви – и перестанешь быть особенной?
- Ты не слышала, что я сказала? Со сколькими он спал?
- И что?
- Если… и я предложу это, перестану быть особенной!
- Почему?
- Ты глухая, что ли? Сказала же, он спал с…
- Знаю! Но при чём тут это? Что-нибудь, кроме секса, у него с кем-нибудь было?
- Нет, – не раздумывая, ответила Таркин. – Ни разу.
- Правильно. Потому что есть очень большая разница между словами «заниматься сексом» и «заниматься любовью». Улавливаешь? Ты для него особенная не потому, что он с тобой не спал. И не перестанешь такой быть, если вы сделаете это. Скорее уж наоборот.
- Ну… Эээээ… – протянула Таркин, озадаченно смотря куда-то поверх плеча Лили. – Ну… Я так себе картину не представляла… Он же такой… Такой…
- Да, я знаю, ты им восхищаешься. Но ты ведь и о себе высокого мнения. Или ты считаешь, что кто-то подойдёт ему лучше, чем ты?
- Никогда! – воскликнула Таркин.
- Тогда и вовсе всё становится смешным! Что же ты, как собака на сене, что ли, будешь? Сама не ешь и другим не даёшь?
- Я… Если ему понравится другая, то я, конечно, мешать не буду… – опустила глаза Таркин.
- Да очнись же ты! – повысила голос Лили. – Какая «другая»? К его услугам чуть ли не все девчонки Хогвартса. И ни с кем у него дальше секса не заходило.
- Ну, я, вообще-то, могу ему обеспечить всё остальное! Что угодно! Он мне полностью доверяет. Мы с ним душа в душу живём! Поэтому, я так думаю, и не заходило.
- Тогда остаётся только один вопрос, – пожала плечами Лили. – А почему бы тебе и это не переключить на себя? Не сможешь, что ли?
- Я всё могу! Ну… Просто это… Я…
Лили терпеливо ждала.
- Я так привыкла к обычному положению вещей, что боюсь его так радикально менять, – наконец призналась Таркин. – Просто… а вдруг? Сейчас я знаю, чего и когда ожидать, а если… если вдруг… скажу… предложу что-то большее…
- И что? Оттолкнёт он тебя, что ли? Посмеётся? Неужели ты в это веришь?
- Нет, конечно! Просто… если что… это будет невыразимо неудобно. Если он скажет «нет».
- А с чего ему так говорить? Может, он сам этого же хочет, но думает так же, как ты.
- Ты правда так думаешь? – с надеждой спросила Таркин, но тут же снова вздохнула. – Эванс, я не боюсь всего вашего Гриффиндора, вместе взятого, и на бладжер лететь тоже не боюсь. Но вот эта неизвестность… Вероятность, скажем так, неблагоприятного исхода…
- Послушай, Таркин, – мягко произнесла Лили. – Я знаю, и ты знаешь, что мы с тобой не ахти как дружим. Мягко говоря. Но Вольф мне друг. Я вижу, какие у вас с ним отношения. От любовных они отличаются только отсутствием секса. В остальном же у вас уже всё есть. Чего тебе бояться? Скажи ему, что ты его любишь. Если кому он и ответит взаимностью, то только тебе. Кто ещё ближе ему, чем ты? Среди девушек, я имею в виду. Да никто. Возьми и скажи. Пригласи его куда-нибудь и признайся.
- Я так долго видела в нём, считай, брата… – Таркин обхватила себя руками за плечи и слегка поёжилась. – Мне сложно это сделать.
- Ну так вспомни, что вы с ним даже не четвероюродные родственники.
- Можно, конечно… То есть, наверное, даже нужно… Ох, ладно, Эванс. «Будем посмотреть».
- Смотри, да не засматривайся, – улыбнулась Лили. – Я тебе точно говорю, у тебя шансов больше, чем у любой другой.
- Спасибо на добром слове, рыженькая. Но тогда уж и ты тоже глянь на своего Поттера. Я бы, конечно, предпочла, чтобы ты нашего выбрала, но, боюсь, тут шансов точно мало. А с Поттером тебе и делать ничего не надо. Возьми да скажи «да». Он же тебя всё время куда-нибудь приглашает.
- Сначала пусть перестанет дурить и вести себя, как петух весной, – вздохнула Лили. – Я, в отличие от него, не люблю, когда на меня весь Большой зал пялится. Пусть кончит перья растопыривать и в драки влезать через полдня, тогда и поговорим с ним.
* * *
Вскоре после того, как лёг первый снег, Вольф получил очень любопытное сообщение от Филча, к которому, как обычно, заглянул посудачить о том о сём. Завхоз неторопливо рассказывал о разных школьных новостях, видимых им со своей точки зрения. Вольф внимательно слушал – она уже не раз оказывалась на удивление полезной.
- А ещё я у Мародёров недавно штучку любопытную отобрал, – довольно сообщил Филч, подливая ещё немного огневиски себе и гостю. – Ценная, видать! Они прямо бешеные стали, когда я её поднял. Так на Петтигрю своего смотрели, точно шею свернуть готовы были. Видать, он и посеял. Не пойму только, в чём ценность. Пергамент как пергамент. Думал, чернила какие невидимые. Над огнём подержал – ничего не делается. Не слышал про такую штучку?
- Есть такие чары, что от огня защищают, – кивнул Вольф, немало заинтересованный. – И что дальше вы с ней сделали?
- А что я сделаю? Сунул туда, – завхоз ткнул большим пальцем в сторону одного из ящиков с конфискатом, – и запер. Пусть полежит, пока не придумаю, что с ней делать.
- Покажите, пожалуйста! – попросил Вольф. – Может, я что сумею сделать.
- М… А почему, собственно, и нет, – согласился Филч, вставая из-за стола и подходя к ящику. – Сейчас, сейчас… Ты парень башковитый, глядишь, и правда что сделаешь.
Вольф внимательно изучил предъявленный ему пергамент. На вид он и правда ничем не отличался от обычного. Но это на вид. Первое же диагностическое заклинание глубокого уровня выявило в нём колоссальное переплетение магии.
- Ну что? – с любопытством спросил Филч, глядя на Вольфовы манипуляции с палочкой.
- Магией напичкан доверху, – сообщил слизеринец. – И точно есть защитные чары, причём не только от огня.
- Вот оно что! – задумался завхоз. – То-то они так злились. А что за магия? Что в этом пергаменте?
- Так просто и не скажешь, – Вольф продолжил водить палочкой над листом. – Что-то очень сложное. Многоступенчатое.
Повисло молчание.
- Ладно, забирай, – решил завхоз. – Поисследуй там, сколько нужно. Сообщи мне только, когда разберёшься, ладно? Очень мне любопытно, что ж это за штучка такая. Видать, ценная очень для Мародёров-то.
- Наверняка, – подтвердил Вольф, складывая пергамент и засовывая к себе в сумку. – Проверю непременно и вам всё расскажу.
Тем же вечером вся Стая собралась в своём штабе вокруг стола, на котором лежал таинственный пергамент. Вольф обрисовал им ситуацию, и все четверо задумались, глядя на трофей Филча.
- Ты пробовал обычные чары для снятия маскировки? – спросил Северус.
- Пробовал, и не только обычные, – кивнул Вольф. – Ничего не вышло. Если не считать за результат то, что пергамент меня обругал, написав на себе – чернила прямо сквозь лист просочились, а потом убрались, – что я не должен совать свой нос в чужие дела. Самое любопытное, что он при этом назвал меня по имени. Узнал как-то.
- Но это же… – поразилась Даала. – Это крайне сложные чары! Точно выше пятого курса! Едва ли не уровень ЖАБА!
- А я и не сомневался, что голова у них варит, – отстранённо ответил Вольф, глядя на пергамент. – Сумели анимагию освоить, сумели наверняка и это. Кстати, меня этот факт на одну мысль навёл. Может быть, это карта.
- Карта… Хогвартса? – нерешительно спросил Северус.
- Возможно. Сам посуди: в пергамент заложены чары опознавания высокого уровня. Зачем? Только чтобы иметь возможность персонально обругать каждого любопытного? Как-то цель мелковата. А вот если они завязаны на карту замка…
- То они могут с помощью этой карты видеть всех, кто где, в реальном времени! – мгновенно понял Северус. – То-то мы теперь ночами кружим-кружим по замку, маневрируем и так, и эдак, а они от нас уклоняются, как мы от них – точно сквозь стены видят!
- В точку, – согласился Вольф. – Думаю, это самый логичный способ применить на пергаменте столь мощные чары опознавания. Но это не приближает нас к цели. Я не могу вскрыть наложенную защиту. Она очень мощная и сложная. Может быть, смог бы наш декан, но ему об этой штучке знать не следует.
- Почему? – удивился Регулус.
- Самим пригодится, – снисходительно пояснила Даала, жадно глядя на пергамент.
- Верно, – кивнул Вольф. – И, кажется, я знаю, как вскрыть защиту.
- Ты же только что сказал, что не можешь, – удивился Северус.
- Я-то не могу, – подтвердил Вольф, – а вот бывший хозяин…
Засаду Петтигрю оказалось устроить совсем несложно – хотя тот обычно и старался держаться поближе к своим друзьям, именно в эти дни между ними пробежала чёрная кошка. Так что меньше чем через двое суток его удалось перехватить в пустынном коридоре. Оказалось достаточно грозного «Стой!» в спину от Северуса, чтобы Петтигрю испуганно пискнул, замер и торопливо поднял руки вверх.
- Питер Петтигрю, – неторопливо протянул Вольф, когда незадачливого Мародёра втолкнули в пустой класс. Северус встал у дверей, Регулус – у окон, Даала – плечом к плечу с Вольфом, угрожающе вертя в пальцах палочку. – Какая встреча… Я давно тебя ждал.
- Ты мне ничего не сделаешь! – храбрясь, выдохнул Петтигрю. – Иначе… Иначе…
- Что «иначе», мой дорогой Мародёрчик? – мягко спросил Вольф, шагая вперёд. Петтигрю весь сжался, словно на него замахнулись. – Пожалуешься своим друзьям? Которые и так на тебя сейчас злы донельзя… из-за вот этого?
Лестрейндж театральным жестом вскинул перед собой трофейный пергамент. Рот Петтигрю поражённо открылся.
- Мы выкрали его у Филча, – небрежно пояснил Вольф. – Что это такое, догадываемся. Но возникли некоторые проблемы с открытием. Мы бы, конечно, могли их решить и сами, но время тратить неохота. Итак, мистер Петтигрю: как снять защиту? Расскажите нам в подробностях. И не вздумайте врать, что ничего не знаете. Ваше имя здесь есть, вместе с остальными.
Петтигрю застонал.
- Говорил же, что не надо! Говорил! А они не слушали!
- Конечно, – мягко произнёс Вольф. – Они ведь вообще мало тебя слушали, когда вы трудились над этим.
- Да! – всхлипнул Петтигрю. – Мало! А ведь я излазил большую часть секретных ходов! Я уточнил их! Но ничего, даже толком не поблагодарили!
- Увы, на Гриффиндоре слишком часто разумную осторожность принимают за трусость, – сочувственно вздохнул Вольф. – Даже, бывает, презирают из-за этого.
- Угу, – угрюмо согласился Петтигрю. – Есть такое.
- А ведь они даже не понимают, какая это ошибка. Разве в том бою, когда вас стиснули со всех сторон, ты не показал разумный пример, вырвавшись из окружения раньше, чем подоспела наша команда, сомкнув кольцо намертво? Остальные решили красиво стоять до конца – и там и остались.
Петтигрю согласно кивнул.
- Я звал! Но меня не послушали.
- Тебя вообще слишком часто не слушают, Питер. Не замечают. Они лишь предоставляют тебе защиту от нас – но какой ценой? Для всех, кроме мягкосердечного Люпина, ты лишь мальчик на побегушках! Принеси. Подай. Хвост, притащи нам тыквенного сока. Хвост, принеси мою сумку из спальни. Хватит красоваться, Сохатый, а то Хвост описается от восторга.
В глазах Петтигрю мелькнуло что-то нехорошее – но адресовано оно было явно не Лестрейнджу. Гриффиндорец продолжал молча слушать.
- Разве это – то, чего ты хочешь? – голос Вольфа оставался всё таким же мягким. – Разве тебе не хочется, чтобы тебя уважали? Чтобы к тебе прислушивались? Чтобы тебе досталась хоть половина тех восторгов, что достаются Джеймсу и Сириусу? Ты ведь не хуже них, и даже более того – есть то, что доступно тебе, но не им.
- Да! – во взгляде Петтигрю засветилась уже откровенная зависть. – Я могу пробраться куда угодно – туда, куда даже они не сунутся!
- А они, наверняка, воспринимают это как должное и даже поблагодарить удосуживаются через раз, – вздохнул Вольф.
- Угу, – понурился Петтигрю.
- Питер, – прищурился Вольф, – ты же понимаешь, что вечно такое положение продолжаться не будет. Да, сейчас твои друзья сильны, и могут тебя защитить. Но что будет всего через два года? Тёмный Лорд лишь усиливается, авроры не в силах справиться с ним. Тем, кто использует тебя сейчас, как обслугу, хорошо защищать грязнокровок здесь, в игрушечных боях. Но что будет дальше, после школы? Ведь они наверняка побегут красиво драться с Пожирателями Смерти, вопя, как хорошо и правильно защищать магглов и грязнокровок. А долго они продержатся в этих боях, Питер, как думаешь? Когда будут свистеть не Оглушающие, а Непростительные? После зелёного луча ты уже не отлежишься у мадам Помфри. Тебе это так надо? Ты так жаждешь положить свою жизнь за грязнокровок, большинство из которых ты и в глаза никогда не видел?
- Но что же мне делать? – жалобно спросил Петтигрю. – Я боюсь войны, но я не хочу бросать своих друзей. С кем я тогда останусь?
- О, Питер, возможно, найдутся те, кто сможет оценить тебя в полной мере, – задумчиво протянул Вольф. – Кто-то, кто не станет лживо называть тебя другом, видя в тебе на самом деле лишь слугу. Кто-то, в чьих глазах ты будешь… ценен таким, какой ты есть. Ловким. Предусмотрительным. Осторожным. Способным принести информацию, которой не добудет никто другой…
Он взял паузу. Тёмно-карие глаза властно смотрели в блёклые, блестевшие быстрым подсчётом. Петтигрю улыбнулся – неуверенно. Подобострастно.
- Я могу многое дать тебе, Питер. Уже сейчас – а в будущем ещё больше. Разве умный человек не должен смотреть вдаль и думать не только о том, что с ним будет сегодня?
Петтигрю хрипло выдохнул, обежал глазами остальных, глядевших на него кто сурово, кто брезгливо, кто с презрением. Только во взгляде Лестрейнджа было спокойное понимание.
- Это карта, – тихо проговорил Петтигрю. Сглотнул и продолжил уже увереннее: – Карта Хогвартса. Всего, и двора тоже. Точками, движущимися, на ней показаны люди. Кто где. И имена. Чтобы снять защиту, нужно…
Он сглотнул, колеблясь. С надеждой посмотрел в глаза Лестрейнджа и решился.
- Коснуться палочкой карты и сказать: «Торжественно клянусь, что замышляю одну только шалость»! – торопливо выдохнул Петтигрю, словно боясь остановиться. – Тогда всё станет видно. А чтобы всё скрыть, снова, нужно тоже коснуться палочкой и сказать «Шалость удалась»! И всё, пергамент снова станет таким. Мы его очень долго зачаровывали. Другими средствами его не взломать.
Вольф развернул пергамент и коснулся его волшебной палочкой.
- Торжественно клянусь, что замышляю одну только шалость!
В ту же секунду стоявшая рядом Даала ахнула, жадно впившись глазами в пергамент. На его поверхности стали стремительно проступать линии, огромное количество линий. Они быстро складывались в подробную карту всего замка. И, как и рассказал Петтигрю, движущимися точками с подписанными рядом именами обозначались местонахождения всех, кто был в замке – от первокурсников до директора.
Губы Вольфа исказились в торжествующей усмешке.
- Das ist alles.* Шалость удалась!
Чернила поблёкли и снова всосались в пергамент. Деловито свернув карту и засунув её во внутренний карман мантии, Вольф перевёл свой взгляд на Петтигрю, смотревшего на него со страхом и надеждой одновременно.
- Молодец, Питер, – одобрительно улыбнулся Лестрейндж. – Ты принял разумное решение… очень разумное. Можешь идти. Не бойся, мы никому ничего не скажем. Если даже кто и узнает, что эта штука теперь у нас – скажем, сами взломали. Можешь быть уверен, я не забуду об услуге, которую ты мне оказал. И, если тебе когда-нибудь самому понадобится некая услуга, которую могу оказать я – не стесняйся, обращайся. Я умею ценить по-настоящему ценных людей.
Северус молча отступил в сторону, открывая проход к двери. Петтигрю в очередной раз сглотнул, обежал всех глазами, кивнул с заискивающей улыбкой Вольфу – и порскнул за дверь.
- Какая же мразь, – с глубоким выражением произнёс Северус спустя полминуты, оторвавшись от двери после того, как удостоверился, что о подслушивании речь не идёт.
- Подлец, – поддержал его Регулус.
- Червяк, – изрекла Даала. – Мы даже его запугать толком не успели!
- Кстати, надо будет кое-чем заняться… – озабоченно проговорил Северус. – Не думаю, что мы первые, кому пришло в голову взять «языка». Точнее, мы, может, и первые, но уж точно не последние. Вполне возможно, что кому-то из гриффиндорцев, и не только их, придёт в голову использовать легилименцию – для проверки информации. Или окклюменцию, для её защиты. Нам надо бы освоить хотя бы вторую. Мало ли что.
- Только не говори, что собираешься у меня в мозгах копаться, – брезгливо передёрнулась Даала.
- Предпочитаешь Лонгботтома? – огрызнулся Северус. – Я этим в любом случае займусь – сначала сам натренируюсь, потом и вам помогу.
- Он прав, – кивнул Вольф. – Умение читать если не сами мысли, то чувства и воспоминания – слишком важное оружие, чтобы от него отказались в этой войне. Нам надо им овладеть.
* * *
Сириус шёл между горящих домов, в ужасе озираясь по сторонам. В воздухе висел удушливый запах гари, над головой тяжёлыми клубами плыл вонючий дым. Кругом – на земле, на дороге, на заборах, под деревьями, на порогах домов – лежали тела. Мужчины, женщины, дети, старики. Одни исполосованы Режущими заклятьями, другие изломаны о стены домов, третьи внешне нетронуты – это поработала Авада Кедавра, единственное заклятие, убивающее, не оставляя следов. Зелёная вспышка, тяжёлый свист – и всё. Человека нет. Где-то в стороне ещё слышались жалобные крики жертв и гогот палачей.
Сириус вышел на площадь. Здесь тел было больше всего. То тут, то там стояли Пожиратели Смерти. Они смотрели на него пылающими глазами из-за прорезей масок и смеялись. В самом центре стоял их командир, стоял спиной к Сириусу. А перед ним на земле лежал мёртвый Джеймс – очки сломаны, тело в крови, руки бессильно раскинуты в стороны.
- Нет… – прошептал Сириус, холодея ещё больше. – Нет… Джеймс! Нет! Не верю!
Он бросился вперёд, упал на колени рядом с другом, схватил его за руку – и в ужасе отбросил её, холодную, как лёд. Такая рука не могла принадлежать живому человеку, и тем ужаснее было, что внешне Джеймс почти не изменился.
Командир Пожирателей, наконец, обернулся, и Сириус замер – в страхе и ярости. На него сверху вниз смотрели знакомые тёмно-карие глаза. Вольф Лестрейндж ласково улыбался ему, а с его губ стекала свежая кровь. Не его кровь.
- Как я рад тебя видеть, Сириус. Наконец-то ты здесь, со мной.
- Нет! – выпалил Сириус, торопливо отползая и вскакивая на ноги. – Я не с тобой!
- Со мной, мой милый старый друг. Того, кто мешал нам, больше нет, – Вольф небрежно повёл по воздуху палочкой, и тело Джеймса рассыпалось в прах, который тут же скрылся под мантией шагнувшего вперёд Лестрейнджа. – Идём со мной, Сириус! Я дам тебе всё то, о чём ты мечтал, но не мог получить!
- Нет, я… я не верю тебе, – Сириус попытался отступить, но с ужасом обнаружил, что не может сделать ни шага.
- Глупыш, – ласково проговорил Вольф, продолжая шагать вперёд, – не бойся меня. Не сопротивляйся мне. Будь со мной. Тебе понравится, Сириус, я – твоя судьба.
Новая порция крови выплеснулась из его губ вместе с очередной улыбкой и потекла вниз, окрашивая подбородок.
- Нет, нет… Убирайся! – Сириус отчаянно пытался оторвать ноги от земли. Вольф снова улыбнулся и протянул к нему руку – ладонь и пальцы тоже были все в крови.
- Иди ко мне… – прошептали окровавленные губы, изгибаясь в улыбке.
Приближающаяся рука Вольфа была уже так близко, что Сириус чувствовал тепло её пальцев на своей щеке.
- Иди ко мне…
- НЕТ! – заорал Сириус, зажмуриваясь до боли. – Нет, я не пойду с тобой, не пойду, УБИРАЙСЯ!
- Сириус!
- Убирайся, я сказал! Убирайся!
- Сириус!
Его резко встряхнули – так, что голова мотнулась вперёд-назад.
- Да проснись же ты!
С глубоким полувздохом-полухрипом Сириус резко распахнул глаза. Он был в спальне пятикурсников, на своей кровати. Перед ним на коленях стоял Джеймс, держа его за плечи, с боков испуганно глядели Ремус и Питер.
- Это был сон, Сириус! – успокаивающе сказал Джеймс. – Всего лишь сон!
- Чтоб Нюниусу такой сон привиделся, – прохрипел Сириус, не узнавая собственного голоса. – А впрочем, ему, поди, понравится!
Он с трудом перекатился на бок и спустил ноги на пол.
- Тебе помочь? – взволнованно спросил Джеймс.
- Сам дойду, – тяжело махнул рукой Сириус. – Спасибо, Джей, но – сам.
Чувствуя, как ему в спину впиваются тревожные взгляды, Сириус вышел из спальни и тяжело ввалился в ванную комнату. В зеркало на себя смотреть не хотелось, и он принялся усиленно растирать лицо холодной водой. Как же приятно было чувствовать обычные пальцы, стынущие от неё! Не мёртвый холод руки трупа, не болезненный жар конечности жуткого видения, а нормальные, человеческие пальцы.
Сириус ничуть не удивлялся тому, что ему привиделось. Он уже слишком часто думал о том, что может случиться, если Вольф присоединится-таки к Волдеморту, чтобы однажды его мысли не обратились в кошмар. Несмотря на все заверения Лестрейнджа о том, что ему вообще нет дела до этой войны, а идеи Волдеморта кажутся ему полным идиотизмом, уж их реализация точно, – Сириус не мог отделаться от страшных размышлений о том, что же будет, если после Хогвартса Вольф, ведомый своими братьями и обидой на Гриффиндор, вступит в армию Волдеморта.
Перед глазами снова встал жуткий призрак с окровавленными ртом и руками.
Иди ко мне, Сириус…
Блэк содрогнулся, обхватывая себя руками. Ну и жуть. Хорошенькую шутку с ним выкинуло собственное воображение, освобождённое сном от контроля рассудка.
Он снова плеснул себе в лицо холодной воды. Ну уж нет. Хватит. Пора прекращать мотать себе нервы мыслями о том, что может случиться. В конце концов, даже в тот раз, когда они так неудачно схватились со слизеринцами, Вольф честно сражался, а вовсе не проявлял какой-то садизм. Даже в тот раз, когда придавил Марлин – чисто по-человечески его понять можно было, испытывал храбрость.
При мыслях о Марлин на душе сразу потеплело. Всегда хладнокровная, спокойная, она дарила удивительную заботу. Сириус сам не очень понимал, как это получается – выходило, что он греет руки о кусок льда, который излучает тепло, не переставая быть собой. Марлин была воплощением надёжности и уверенности, что и продемонстрировала в тот памятный день. Сириус тогда схватил её за руки сразу же, как Вольф скрылся за поворотом. А она смущённо улыбнулась и заверила, что с ней всё в порядке. «Лучше дай посмотрю, что с тобой», – сказала, подводя его к ближайшей скамейке. Сириус покорно дал себя осмотреть и наложить целительные чары – а потом посмотрел в глаза и спросил, почему. Только одно слово. Марлин снова смутилась и отвела глаза в сторону. И Сириус, мягко повернув её лицо к себе, поцеловал МакКиннон.
Уже потом она рассказала ему, как он давно ей нравился, но она не решалась подойти к нему, видя его популярность среди девушек. Сириус только виновато вздыхал, держа Марлин в объятиях, и мысленно давал себе подзатыльник за подзатыльником за собственную близорукость. Но его отважная спасительница не только не сердилась на него, а, напротив, была просто счастлива, что наконец-то смогла рассказать о своих чувствах – и оказалась не отвергнутой. Даже пошутила, что за ней теперь должок перед Лестрейнджем, давшем ей такую возможность.
Тревога ушла окончательно. Сириус привёл в порядок слипшиеся от пота волосы и завернул кран. Всё будет хорошо. Надо просто думать перед сном о Марлин, а не о сокурсниках, один за другим падавших в тот день под заклятиями Вольфа.
Увы, следующим вечером страх и злость вернулись. Было полнолуние, и Ремуса снова должна была проводить в Визжащую Хижину мадам Помфри. А в «Ежедневном Пророке», как назло, живописали очередное нападение оборотней. И, возвращаясь от больничного крыла, Сириус наткнулся, чуть ли не лоб в лоб, на Снейпа, явно что-то высматривавшего.
При виде ненавистного врага в душе всколыхнулись все страхи. Цепочка сложилась раньше, чем он подумал. Снейп – шпионит – в услугах у Вольфа – Ремус оборотень – оборотни напали – тянет – затянет… И таившийся весь день глубоко в душе страх вырвался наружу, оборачиваясь агрессией.
- Чего тебе здесь надо, Нюниус?
Брови Снейпа неторопливо поползли вверх.
- Мне? Ничего особенного. А вот что ты здесь делаешь, Блэк? Вроде здоровый… хотя, конечно, за мозги не поручусь.
- За Ремусом, что ли, шпионишь? – зарычал Сириус. В спокойном состоянии он бы, конечно, дважды подумал, прежде чем вообще наводить Снейпа на такие мысли, но… – Убирайся прочь! Нечего тебе тут делать!
- Ах, за Ре-е-емусом, – издевательски протянул Снейп. – И что же я должен выследить за вашим Люпином? Кажется, ты когда-то упоминал про некую, м-м, пушистую проблему?
Сириус побледнел. На самом деле так нередко шутил Джеймс – но они, идиоты такие, и подумать не могли, что эти слова могут достигнуть ушей, связанных со слишком умным мозгом…
Решение – сумасшедшее, продиктованное собственными страхами, разросшимися в обнимку друг с другом до размеров Хагрида, – пришло само собой.
- А ты подойди к Дракучей Иве да ткни палкой в выступ у корней. Под корнями – ход. Сам всё увидишь.
Брови Снейпа чуть ли под длинную чёлку не уползли. Он коротко усмехнулся.
- Любопытное предложение.
- Давай, давай, – подзадорил его Сириус. – Или боишься?
- Мы, слизеринцы, ничего не боимся, – вскинув подбородок, гордо сообщил Снейп и удалился под хохот Сириуса.
- Ты
что сделал?!
- Рассказал ему про ход, – глядя в пол, угрюмо буркнул Сириус.
В следующую секунду его голова мотнулась туда-сюда от затрещины.
- Ты что, придурок, совсем спятил?!
- Да не спятил я! – взвился Сириус, ударяя кулаком по кровати, на которой сидел. – Он просто задолбал! Ходит тут, вынюхивает… Ну, я и сказал! Если не совсем дурак, совету врага не последует. Если совсем, туда ему и дорога!
- Идиот! – простонал Джеймс, хватаясь руками за голову. – А что будет, если Ремус его загрызёт, ты подумал? Ты вообще подумал, как Лунатик будет себя чувствовать? Что его вышвырнут отсюда завтра же, и ладно, если не в Азкабан? А самое главное, Бродяга, дурная твоя башка – Стая же… стаей ходит! Они туда всем скопом попрутся! Лестрейндж, как всегда – впереди!
Сердце Сириуса пропустило удар. Все звуки как отрезало. А перед глазами всплыла картина из сегодняшнего сна – залитые кровью руки и лицо Вольфа.
Сон в руку?
- ………….! – Сириуса как пружиной подбросило с кровати. – Какой же я идиот!
- Поздравляю, дошло наконец, – ядовито отозвался Джеймс.
- Бежим туда! Срочно! Может, они ещё не успели!
- Бежим, – кивнул Джеймс. – Пит, а ты будь где-нибудь рядом. Может, мадам Помфри понадобится.
- Ага, – согласился Петтигрю, слушавший ссору, беззвучно сидя на собственной кровати.
Сириус и Джеймс вылетели из спальни, а затем и из Общей гостиной вихрем, едва набросив зимние мантии. Лицо Джеймса было сосредоточено, брови нахмурены, нижняя губа закушена. Что творилось с его собственным лицом, Сириус сказать не мог, но дикий страх колотился внутри, заставляя нестись, не чуя под собой ног.
Они выбежали во двор и кинулись к Дракучей Иве. Полная луна заливала снег серебром. Кругом не было ни души, и это пугало ещё больше.
- Стой! – вскинул руку Джеймс, тормозя в несколько скачков и тяжело дыша. – Смотри!
На серебряном снеге отчётливо выделялись цепочки следов. Вот отпечатки ботинок самого Ремуса и туфель мадам Помфри… а вот ещё четыре следа. Один – явно девичий.
- Стая… – выдохнул Сириус. Джеймс кивнул в ответ, мрачнее тучи.
Они быстро двинулись дальше. Скоро Джеймс вновь вскинул руку и ткнул пальцем в разные стороны. Три следа из четырёх тянулись обратно, идя при этом вразнобой. Судя по расстоянию между отпечатками, Стая бежала, бежала изо всех сил. О том же говорила и неровность обратных следов. Но четвёртого не было.
Сириус судорожно сглотнул. Голова у него закружилась, но он встряхнулся и заставил себя посмотреть вперёд, в сторону Ивы. Недалеко от начала опасной зоны на снегу виднелось что-то крупное, чёрное.
- Бежим! – выдохнул Сириус, снова пускаясь вперёд и выхватывая на ходу палочку. Джеймс не отставал.
Что-то чёрное оказалось мантией, обычной зимней ученической мантией… вот только залитой кровью сверху донизу и разодранной чьими-то тупыми когтями. Сириус, не чувствуя собственного тела, глядел, как Джеймс осторожно ворочает её. В лунном свете блеснул вышитый слизеринский герб, забрызганный уже побуревшими пятнами.
Машинально проследив за взглядом Джеймса, Сириус увидел две цепочки крупных волчьих следов – одну, скачками, до мантии, другую – обратно к черневшему входу. Шагами, смазанную – по снегу волочили что-то тяжёлое.
- Чья она? – с огромным трудом выдавил из себя Сириус. Голос звучал ещё неузнаваемей, чем прошлой ночью.
- Откуда я знаю, – в голосе Джеймса звучала глубокая горечь. – Они же одинаковые.
Он выпрямился и посмотрел в глаза Сириусу. Тот зажмурился и отвернулся. Его начала бить дрожь.
- Кто-то из парней, – безжалостно заявил Джеймс. – Следы Таркин вон, их не спутаешь. Она убежала. Остаётся понять, кого ты скормил Ремусу: Снейпа, бывшего друга или родного брата.
Сириус с глухим гортанным стоном осел в снег, чувствуя, что недалёк от потери сознания. Джеймс тем временем рыскал вокруг, пытаясь разобраться в следах.
- Регулус тоже вроде бы цел… Сириус? Сириус!
В сознание Блэка привели решительные пощёчины.
- Вставай! – прорычал Джеймс. – Нашёл время валяться!
- Ты… сказал… Рег жив?
- Жив, жив, – нетерпеливо кивнул Джеймс. – У Таркин следы уже, а у него – короче.
- Хвала небесам, – облегчённо выдохнул Сириус, и тут же его снова пробил озноб. – А Вольф? С ним что?
- Не знаю, – процедил сквозь зубы Джеймс. – Они со Снейпом одного пола и возраста. Чей след чей – не могу разобрать.
У Сириуса вырвалось слово, за которое его бы дома точно оставили без обеда.
- Вот-вот, – кивнул Джеймс. – Впрочем, радоваться тебе в любом случае нечему. Даже если по твоей милости от экзаменов навеки освободился Снейп – проблем у тебя теперь вагон и маленькая тележка. Не говоря уже о Ремусе.
- Какой же я болван!… –простонал Сириус.
- Эпический, – бесстрастно обронил Джеймс. – Ну что, идём.
- Куда?
- В замок, – горько ответил Джеймс. – Ему, – короткий кивок под Иву, – мы уже ничем не поможем. Осталось только сдаваться Дамблдору и во всём признаваться. Скрыть мы ничего не сможем. Хотя бы потому, что трое из Стаи остались в живых. Тьфу, проклятье! Звучит так, словно я об этом жалею…
- Такой участи я бы даже Снейпу не пожелал, – глухо ответил Сириус, с трудом поднимаясь на ноги. – Ты же знаешь. Но если… Если из-за меня погиб Вольф… Я сам себе никогда не прощу.
Джеймс молча посмотрел ему в глаза. Вздохнул и подставил плечо.
- Идём.
До главных замковых дверей они дошли молча. Что творилось у Сириуса в эти минуты в голове, он даже сам потом описать не мог. Но очень скоро всё стало ещё хуже – как только они вошли внутрь, их встретила Таркин, вся растрёпанная, с полубезумными глазами.
- Ты, – гортанно выдохнула она, целясь пальцем в Сириуса. – Ты…
- Кто… – почти тем же тоном спросил Блэк, вырываясь из рук Джеймса. – Кого?
- Он жив, – криво улыбнулась когтевранка.
- Какое счастье… Стоп, кто?
- Вожак, конечно, – удивлённо ответила Таркин.
Сириус выдохнул, чувствуя, что сейчас снова свалится с ног – на этот раз от облегчения.
- Ну ладно, шутка затянулась, – раздался голос Вольфа, и из тени выступил он сам, вместе со… Снейпом. И Регулусом. Сириус ошарашенно моргнул, думая, что у него окончательно поехала крыша.
- Вы живы? – не менее потрясённо спросил Джеймс. – Все?
- Облом, – сочувственно покивал Вольф.
- Но… Но…
- Кровь на снегу – за ужином бифштексы давали. На мантии – она же, размноженная чарами. Хватает ненадолго, но… хватило. Волчьи следы чарами, опять же, изображены. Мантию пожертвовал Сев.
- Твою мать… – прошептал Сириус. Всё стремительно становилось на свои места. – Твою мать, твою мать, ТВОЮ МАТЬ!!!
- Можно, – вздохнул Вольф.
- Ты, сволочь слизеринская! Да ты хоть представляешь, что я думал, думая, что скормил то ли тебя, то ли Рега оборотню?!
- А то нет, мы за вами наблюдали, – фыркнул Вольф. – Только, прежде чем с кулаками кидаться, подумай, что всё это могло бы стать правдой. Запросто.
Сириус застыл на месте. Сказать было нечего.
- В следующий раз, надеюсь, думать будешь, прежде чем языком трепать, – укоризненно сообщил Вольф. – Кстати, не забудьте прибрать на снегу до того, как придёт мадам Помфри. Мы же не хотим ронять в обморок нашу бедную целительницу, верно?
- Постой! – окликнул Джеймс Лестрейнджа, уже собравшегося уходить. – Так вы что… знаете?
- О «маленькой пушистой проблеме»? Давно.
- И молчали? – поражённо, но благодарно спросил Джеймс.
Вольф негромко усмехнулся, весело щурясь на гриффиндорцев.
- Ворон ворону, как известно… А волк волку и подавно. Идёмте, Стая. В эту ночь – вдвое больше веселья!
________________________________________________________________________
* Вот и всё.
Глава 40. Тем, кто сводит с ума, без объятий и снов, кто играючи сносит голову с плеч…Будет добрый год, говорят:
Ворон собирает солдат!
Будет «барсов» бить,
С Лисом воевать,
Все владения бакранов защищать!
Канцлер Ги, «Бакранская народная песня».
Оглядываясь назад, Вольф удивлялся тому, насколько мирно прошла зима. Ну, конечно, «мирно» по обычным хогвартским меркам. Не обходилось без регулярных стычек, бурно проходили квиддичные матчи и подготовка к ним, которая для тех, кто не был членом команды, обычно заключалась в том, чтобы всячески высмеивать квиддичистов противника. Всё было… как обычно. На первом курсе, на втором – это ещё могло бы произвести впечатление. Но не на пятом. А за исключением этих мелких бытовых неурядиц, ставших уже для Вольфа и его друзей практически нормой жизни, ничего серьёзного и не случалось. Да и зима в этом году была не такой уж долгой – уже в марте весна стала активно вступать в свои права. Уже много позже Вольфу потом приходило в голову, что это получался словно подарок судьбы – напоследок, перед тем, что ждало впереди не только Стаю, но и всех остальных его сверстников. Последняя по-настоящему спокойная зима.
Но ни один сезон на этой широте не длится вечно. Весна, ворвавшись на территорию замка уже в марте, через месяц бурно расцвела повсюду. Этому радовались все, кто мог. Увы, эта категория никак не совпадала с «все, кто учится в Хогвартсе». За стенами замка уже давно полыхала настоящая война. Кто-то уже успел потерять на ней родных людей. Завтраки, раньше на памяти Вольфа всегда проходившие весело, теперь, наоборот, стали самыми тихими трапезами – все читали новости, приходившие с газетами. Иногда тишина нарушалась отчаянным плачем и торопливыми шагами декана, спешившего к столу своего факультета. Хуже всего было то, что печальные вести не всегда обходили стороной даже Слизерин, и Вольф вчитывался в утренние новости с той же тревогой, что и остальные.
К счастью, ему пока что плакать не было нужды. Беда обходила братьев стороной, а вот радость заглядывать не забывала. Карьеры обоих были успешными, а Рабастан, как и обещала Андромеда, к тому же стал отцом. Дочь назвали Нимфадорой, и заглянувший на весенних каникулах к брату Вольф подтвердил Андромеде своё обещание защитить племянницу в случае нужды. Но, к счастью, пока что её не возникало. Поместье Рабастана все беды обходили далеко стороной. Удачу словно подтверждала и сама Нимфадора, родившаяся, как выяснилось, с редким даром метаморфизма – способностью по собственной воле изменять свою внешность. Такое было большой редкостью даже среди чистокровных, а у магглорождённых практически не встречалось.
После зимних каникул Северус увлёкся экспериментированием с новыми заклинаниями. Ему удалось создать полушуточный «Левикорпус». Это заклятие вздёргивало за ноги вверх и держало, в прямом смысле этого слова, в подвешенном состоянии. Тайной новое заклинание оставалось недолго и скоро широко распространилось по всему Хогвартсу. А вот достижения в другом разделе магии, легилименции, Стая хранила с особой тщательностью. Собственно, об этом вообще никому за её пределами не было известно. По настоянию Северуса первоочередному изучению подверглась не сама легилименция, а её оборонная разновидность – окклюменция, позволявшая защищать сознание от попыток его просмотреть. Поскольку работать приходилось самим, без преподавателя, не обходилось без осечек и медленного прогресса. Испытуемым чаще всего служил сам Вольф, рассудивший, что единственное, чего ему никак не хотелось бы показывать друзьям – ссоры с матерью, но, чтобы добраться до них, пришлось бы вскрыть слои памяти, лежавшие намного глубже доступных сейчас. Даала безаппеляционно потребовала, чтобы практической защите её учил только Вольф, Регулус же спокойно согласился и на риск внепланового «просмотра» Северусом. Впрочем, Снейп старался работать осторожно, так что ничего особенно стыдного пока что не успело произойти. Наибольшего прогресса добились сам Северус и, ко всеобщему удивлению, Регулус – контролировать защиту своего сознания у них получалось заметно лучше, чем у Вольфа и Даалы. Снейп объяснял это бурной натурой Лестрейнджа и Таркин, которая хуже поддавалась спокойному и внимательному контролю. Зато успехи в легилименции, благодаря ей же, обещали у них, наоборот, быть хорошими – буйный натиск Даалы было сложно сдержать с чисто количественной точки зрения, а Вольф брал решительностью, с которой он вскрывал защитные слои – той же решительностью, с которой он проводил все свои операции, оставляя нервенные угрызения совести на потом. Как объяснил ему Северус, это качество не так-то просто развить – оно сродни хладнокровию целителя-хирурга, деловито идущего вглубь живого организма. У Вольфа же оно уже было развито, что и пригождалось сейчас.
Незадолго до конца зимы среди всех пятикурсников деканами было проведено профориентирование. Большая часть гриффиндорцев, как и ожидал Вольф, пожелала отправиться в авроры. Внимательно уточнив у Ремуса, кто выказал такое желание, Лестрейндж просто расхохотался – судя по всему, львиная доля «львов» аврорские будни представляла себе весьма отдалённо. Гриффиндорцев, как обычно, манил красивый пафос. Ну как же! Благородная защита угнетённых от злых Пожирателей, и всё такое прочее… То, что в военных условиях это прежде всего тяжёлая, изматывающая работа, бьющая в первую очередь по нервам, соображал там мало кто. Как и то, насколько серьёзная подготовка требуется аврору. Как и то, что сам аврорат в условиях войны будет не столько тратить на неё время, сколько радоваться дуракам-добровольцам, которыми можно затыкать дыры на фронте…
Сам Вольф, внимательно поразмыслив, решил нацелиться на отдел международного сотрудничества в Министерстве Магии. Это облегчало связь с родственниками в Германии, давало респектабельную работу, а главное – позволяло держать нос по ветру. Вольф не исключал, что одна из сторон в войне может потерпеть разгромное поражение – настолько разгромное, что уцелевшим придётся искать спасения за границей. А ведь те, кто был ему дорог, должны были в скором времени оказаться на обеих сторонах. В критический час помощь, пришедшая от человека, стоящего на узле связи с заграницей, могла оказаться решающей. Зарплата там была неважная, но это было последним, что беспокоило Вольфа – он знал, что о деньгах на жизнь ему вообще никогда беспокоиться не придётся.
Северус решил профессионально заняться зельеварением, чему никто не удивился. Вольф предложил приглядеть для него работу на Оркнеях или Шетландах. Снейп, как обычно, посопротивлялся, мотивируя это обычным «не хочу сидеть у тебя на шее». Но Вольф напомнил ему, что во время войны лучше держаться поближе друг к другу, а честно работать на месте, полученном по протекции, ему никто не мешает.
Даала собиралась заняться квиддичем и присматривалась к команде «Холихедские гарпии», единственной женской команде во всей Англии, но при этом вполне успешной. Насчёт неё Вольф волновался меньше всего – кто бы ни победит, квиддич в магическом мире останется. Здесь спорт, к счастью, был вне политики.
Регулусу оставался ещё год до профориентации, и он не вполне был уверен, куда ему идти, но приглядывался к Министерству. Вольф предложил ему в будущем идти в отдел международного сотрудничества вместе, и Регулус обещал подумать, сказав, что идея хорошая, но нужно рассмотреть и остальные.
Профориентация была напрямую связана с экзаменами для пятикурсников, СОВ – Стандартами Обучения Волшебству. Многие профессии требовали определённого уровня сдачи этих экзаменов, а некоторые принимали уже с одними ими, не спрашивая результатов ЖАБА, то есть тех же СОВ, но уже для семикурсников. Следовательно, нацеленность на конкретную профессию позволяла концентрировать силы на подготовке к определённым экзаменам. В Министерство, конечно, брали только с результатами ЖАБА, но базу к ним закладывали именно СОВ – в частности, на многих предметах обучение на шестом и седьмом курсах допускалось только при положительных результатах этих экзаменов, а некоторые требовали даже не просто положительных, а вполне конкретно высоких оценок – вплоть до «Превосходно». Какие именно требуются результаты, зависело от преподавателя – каждый лично устанавливал входной порог на углубленное изучение своего предмета.
Для прохода в отдел международного сотрудничества требовались результаты ЖАБА по чарам, трансфигурации, истории магии и защите от Тёмных Искусств – впрочем, последнюю, в связи с войной, вообще стали пихать повсюду, даже целителям, которым, по идее, сражаться вообще нет нужды. Первые три предмета для прохождения барьера СОВ имели границу «Выше ожидаемого», для защиты хватало «Удовлетворительно». Ну и неудивительно – ещё бы сейчас стали с неё выкидывать кого-то, кроме совсем уж бездарей. Да и тех только что за уши не тянули.
К счастью, порог между пятым и шестым курсом имел свою приятную особенность – от предметов, которые старшекурсник счёл для себя ненужными, можно было просто отказаться. В сущности, это было и необходимостью тоже – углубленный уровень изучения неспроста так назывался. Так что Вольф со спокойной душой вышвырнул из будущего расписания травологию с зельеварением. Ни на ЖАБА, ни во взрослой жизни помочь они никак не могли. Точнее, зельеварение, конечно, могло бы пригодиться, а травология была с ним тесно связана – но на что самому тратить на это силы, когда твой лучший друг сечёт в зельях, как никто другой на параллели? Так что основная семёрка курсов превратилась в пятёрку – астрономию Вольф решил оставить. Она была настолько приятна и, в общем-то, малонапряжна, что на старших курсах должна была послужить скорее отдыхом. То же касалось и прорицаний, и ухода за магическими существами – особенно, конечно, прорицаний. Большая часть времени на этом предмете была скорее тренировкой фантазии, чем серьёзной наукой.
Северус отказался от истории магии и астрономии, чем изрядно огорчил Вольфа – впрочем, огорчение было взаимным, если вспомнить про зельеварение. Даала вышвырнула из своего списка больше всех – под абордажный тесак пошли и история магии, и прорицания, и зельеварение, и травология. Не считая чар, трансфигурации и ЗОТИ, от которых не отказывался никто, кто мог себе их позволить, когтевранка оставила себе только астрономию и уход за магическими существами. Вольф всерьёз подозревал, что не только по сходным с ним мотивам – оставить себе «уроки-отдыхи», но и ради того, чтобы больше времени проводить вместе. Для старших курсов совместных уроков было намного больше, чем для остальных – прежде всего по причине сокращения всего потока, так как кто-то уходил уже после СОВ, добровольно или просто не пройдя экзаменационный уровень. Ну и, конечно, свою роль играло то, что на углублённый уровень брали безо всяких квот для факультетов – и, если бы объединения занятий не было, то на некоторые уроки преподавателю приходилось бы заявляться ради одного-двух учеников, что, естественно, никак не шло на пользу расписанию.
В амурном плане у всей Стаи дела шли ни шатко, ни валко. Как, собственно, и у её извечных противников – Мародёров. Изменений не было. Поттер продолжал ухаживать за Лили, получая регулярные отказы, Сириус, забросив прежние гулянки, уделял всё свободное время Марлин, Петтигрю, как и прежде, был один, а Ремус, прикрываясь мифической незнакомкой, бегал на «свидания» с Вольфом. Тот же, в свою очередь, ухитрялся работать сразу на четырёх направлениях, проводя отдельные вечера и ночи с Люпином, задерживаясь после тренировок в душевой с Самантой, гуляя для общего прикрытия с «временщицами» и продолжая усиленно копаться в себе на предмет того, что же он на самом деле чувствует к Даале. На этот вопрос, кстати, ответа так и не находилось, чему изрядно способствовала и сама Даала, даже не думавшая менять своё поведение или, скажем, ревновать. Пока что Вольф уверенно мог сказать себе лишь то, что ни на какую другую девушку он свои отношения с ней не променяет, но вот стоит ли рискнуть и предложить ей нечто большее – в этом плане решение продолжало откладываться. Сама Даала отшивала всех, кто пытался к ней подкатить, не менее уверенно, чем Лили – Поттера, причём не раздумывая. Без девушек продолжали оставаться и Северус с Регулусом – оба почему-то мялись. Глубоко лезть в поисках ответа, почему, Вольф не стал, решив оставить друзей в покое и дать им самим разобраться в своих чувствах. Тем более что он пока и сам с собой-то не мог это проделать.
Экзамены по СОВ традиционно проходили в конце пятого курса, но в этом году их решили по каким-то там соображениям между школой и Министерством сдвинуть вперёд, как и само окончание учебного года. Сдвиг произошёл серьёзный – последний квиддичный матч, приходившийся на конец мая, должен был состояться уже после экзаменов. Квиддичистов это, понятно, не порадовало, но лично Вольфа тронуло мало – ведь эта накладка была в равной степени помехой всем командам.
Экзамены оставили двойственное впечатление – с одной стороны, уровень там был действительно серьёзный, но, с другой – ничего того, что стоило бы бешеной нервотрёпки, развязанной чуть ли не всеми пятикурсниками самим себе, не было. Сложность немногим отличалась от обычной годовой. Пожаловаться на свои отметки Стая не могла. Все свои профильные СОВ Вольф сдал на «Превосходно», добавив к этому же списку астрономию и УЗМС. Прорицаниям, травологии и зельеварению пришлось обойтись «Выше ожидаемого». Северус вообще ухитрился сдать на «Превосходно» всё, даже то, от чего он собирался отказаться. Даала обошлась двумя «Выше ожидаемого» – по истории магии и травологии. Регулус сдавал экзамены другого уровня, но и у него всё вышло отлично.
После заключительного экзамена, которым стала история магии, большинство пятикурсников отправились во двор, к озеру – стояла ясная погода, и на траве уже вполне можно было поваляться, наслаждаясь окончанием испытаний. Отправилась туда и Стая – Регулус встретил своих друзей прямо на выходе из зала. Разговоры, крутившиеся поначалу вокруг минувшего экзамена, быстро свернули на все СОВ вообще, а там и на заканчивающийся учебный год. Вспоминалось в основном весёлое.
- А помните, как мы твоему братцу на Валентинов день приглашение подсунули, Рег? – заливалась весёлым смехом Даала. – На старом бланке, стащенном у Пинс!
- Ага, – фыркнул Регулус. – Вам ещё непременно надо было, чтоб след от печати был, хоть краешком.
- Ну а как же тогда до Сириуса дошло бы, кто отправитель? – развёл руками Вольф. – Согласись, одного постскриптума «Надеюсь, тебя не смущает разница в возрасте тридцать лет?» было бы мало!
- Зато какая у него была физиономия, когда он прочёл, – мечтательно произнёс Северус, закатывая глаза. – Какая физиономия!
- Да уж, – хмыкнул Вольф. – Круче была только у Поттера, когда он твою разработку за обедом выпил. Что там в неё входило-то? Перец жгучий, мандрагора… а ещё?
- Да целая куча, я сейчас всё и не вспомню, – махнул рукой Северус. – Записи смотреть надо. Но – да, получилось что надо!
- Как сейчас помню, – прыснул Регулус. – Сириус такой: «Вы что подсунули Джеймсу?!», а ты такой: «Суперкоктейль «Снейп отжигает»!»…
- Таркин, ты не могла бы ржать потише? – осведомился Северус, потирая ухо. – Если ты и дальше так будешь, все подумают, что… я даже не знаю…
- Что у нас тут сквозь траву пробивается первый урожай травы, – безмятежно предположил Вольф. Северус в ответ только закатил глаза – Лестрейндж обожал его поддразнивать этой темой с тех пор, как узнал, что конопля идёт не только на пеньку и курево, но и в некоторые зелья.
- Судя по твоим комментариям на последнем зимнем матче, Таркин, у тебя трава вообще заморская и круглогодичная!
Тут уж от хохота повалились на траву все. Тот матч был между Гриффиндором и Пуффендуем. Штатный комментатор приболел – и вместо него сумела пробиться Даала. Узнав, ради чего она это сделала, Вольф упросил Слизнорта сесть рядом с ней, чтобы талантливой девушке, пробующей себя в новом деле, ничто не мешало… И началось.
- Поттер снова красуется перед Эванс. Ну ещё бы – март скоро! Глаза в сердечко, мозг в горошек.
- Сюда бы Петтигрю, он здоровский проныра! Помню, когда мы были на отработке в теплицах, он за час сделал две кучи, а когда обернулся и увидел меня, то и третью…
- Поттер, если и дальше будешь пялиться на Эванс, а не вперёд, то будешь жить как в сказке! Долго, счастливо, и умрёшь в один день.
- Судя по посадке Блэка, он мечтает только о том, чтобы поскорее упасть на кровать и радостно облегчиться.
- Кажется, чтобы спасти тонущего Поттера, достаточно показать ему будущее с Эванс. Он тут же выберется на берег! На противоположный…
И так весь матч. Как итог, над гриффиндорской командой, а точнее, над её реакцией, хохотали три четверти стадиона, а профессор Слизнорт с невинным видом разводил руками перед возмущённой МакГонагалл. И даже когда Гриффиндору удалось-таки выиграть, Даала, со вздохом озвучив итоговый счёт, тут же срезала «львов» дивной формулировкой:
- Как мы все видим, гриффиндорцы накопили большую потенцию и излили её на квиддичное поле!
Жалеть приходилось только о том, что второго допуска к комментаторству Даале было, кажется, не видать – уж больно разъярённой выглядела после матча МакГонагалл. Но девушка ни о чём не жалела, тем более что в тот же вечер Вольф устроил в штабе Стаи весёлую пирушку.
Отсмеявшись, Стая снова безмятежно развалилась на траве – кто сидя, кто лёжа. Жизнь была хороша, а экзамены – позади. И такого мнения явно были не только они – отовсюду слышались весёлые разговоры и смех.
- Эх, день-то какой! – донёсся до Стаи радостный голос Лили, стоявшей с подружками у самой воды. – Хочется дышать полной грудью!
- Дыши, чем есть, – съязвила вслух Даала, откидываясь назад и опираясь на руки. – Надеюсь, Мародёры только сюда не припрутся?
- Только помяни… – вздохнул Вольф, повернувшийся и внимательно осмотревший двор. – Вон они, всей компанией. Похоже, сюда идут… Стоп, но нас ещё не заметили! Так, господа, кто хочет задать им жару, а заодно обезопасить территорию?
- Я! – хором ответили Даала, Северус и Регулус.
- Отлично! Так, секунду… – Вольф вгляделся в приближающихся недругов. – Сев, заманить хочешь?
- Говори, – коротко кивнул Северус.
- Считай полминуты, иди к Лили и заводи разговор.
- О чём?
- Неважно. Главное, чтобы Мародёры подошли к вам. А мы с тыла подойдём.
- Ясно. Считаю?
- Как только скроемся, – усмехнулся Вольф и стал стремительно набрасывать Дезиллюминационные чары на себя, Даалу и Регулуса.
Дождавшись, когда от его друзей видимыми останутся лишь смутно дрожащие в воздухе прозрачные силуэты – не заметишь, пока не всмотришься, – Северус досчитал до тридцати, поднялся и, проверив, насколько легко выходит из кармана волшебная палочка, двинулся к Лили. Долго ждать добычу не пришлось.
- Как дела, Нюниус? – раздался за спиной знакомый голос.
- Не называй его так! – немедленно возмутилась Лили.
- По привычкам и кличка, – развёл руками Поттер.
- Это у вас клички, – усмехнулся Северус, – а у нас имена.
- Нарываешься? – ласково осведомился Блэк.
Северус с деланной задумчивостью склонил голову набок, быстро размышляя, успели ли остальные совершить обходной манёвр.
- Наверное, всё-таки да, – неторопливо протянул он.
- Что это как расхрабрился? – удивился Поттер.
- А кого мне здесь бояться? – фыркнул Северус. – Вас, что ли? Так вы, поди, последние мозги успели на экзамене оставить, вспоминая дату последней войны с гоблинами.
- Сейчас твои набекрень встанут, – кивнул в ответ Поттер, доставая палочку.
- Экспеллиармус!
- Петрификус Тоталус!
- Инкарцеро!
Люпин, получив Парализующее в спину, доской повалился на траву. Блэк, не успев развернуться, по инерции крутанулся вокруг своей оси, прежде чем присоединиться к нему, будучи с головы до ног спутан прочными путами. Палочка Поттера улетела в сторону.
- У гриффиндорцев три проблемы, – Вольф небрежно сбросил маскировочные чары с себя и друзей. – Первая: вас спровоцировать, как нечего делать. Вторая: вы не думаете даже до драки, не говоря уже о том, чтобы в ней. Ну, и третья… Вы всегда приходите на перестрелку со шпагами.
Таркин от души расхохоталась, прервавшись лишь затем, чтобы влепить Оглушающее в схватившуюся было за свою палочку Марлин.
- А что с Поттером будем делать? – заинтересованно склонил голову набок Северус. – Может, подвесим кверх ногами?
- Нашлём очищающие чары, чтобы вымыть ему язык, – предложил Регулус, не обращая внимания на возмущённый крик брата.
- А давайте превратим его в осьминога! – прищёлкнула пальцами Таркин.
- Почему в осьминога? – удивился Северус.
- Потому что это самое несчастное животное в мире! У него и ноги от ушей, и руки из задницы, и сама задница с ушами.
Тут уже покатилась со смеху не только Стая, но и немалое количество начавших подтягиваться зрителей. Воспользовавшись этим, Поттер ринулся было за своей палочкой, но тут же получил заклятие-подножку от Таркин и покатился кубарем по траве.
- Ладно! – смеясь, поднял руку вверх Вольф. – Так и быть. Дайте ему добраться до неё! Я лично с ним разберусь.
Регулус и Даала, не споря, отступили на пару шагов. Поттер, привстав на четвереньки, рывком оказался у своей палочки и стремительно вскочил на ноги уже с ней в руке. Вольф небрежно продемонстрировал приветственный росчерк второго стиля…
Северус наблюдал за схваткой едва ли не с научным интересом. За друга он не беспокоился ни в коей мере – дуэль была именно тем, для чего создавался второй стиль, не говоря уже о том, что Вольф давно обогнал любого из Мародёров в боевой магии. Так что нервничать не было никакой нужды. Скорее, можно было наслаждаться захватывающим зрелищем – как Вольф уверенно гонит по берегу наглого гриффиндорца… стоп, а куда, собственно?
Северус озабоченно нахмурился, увидев, как Вольф, непонятно ради чего, явно направляет Поттера к той самой груде валунов, которая зимой использовалась как комплекс ледяных горок. Все попытки гриффиндорца обойти её пресекались меткими заклятиями, заставлявшими отшатываться и отскакивать во вполне определённом направлении.
Дуэлянты ненадолго прервали обмен заклятиями у самого подножия. Поттер тяжело дышал, хотя вид имел бодрый – четвёртый стиль выматывал намного больше второго. Вольф, напротив, казалось, только разогрелся, но лицо его продолжало оставаться спокойным и внимательным. Секунда текла за секундой, и вот вспышки заклятий засверкали снова.
Вольф так-таки загнал своего противника на валуны, и теперь продолжал гнать выше, на самую макушку. Темп дуэли резко снизился – уворачиваться и делать кульбиты Поттеру было уже не с руки, но и Вольф вынужден был теперь всё чаще прикрываться Щитовыми чарами от брызгавших каменных осколков, выбиваемых из валунов пронёсшимися мимо цели заклятиями. И всё же бой упорно продолжался – никто не желал прекращать его. Второй короткий перерыв случился лишь уже на самой вершине груды – там, откуда Поттеру отступать дальше было некуда.
Северус закусил губу. Сражаться там гриффиндорец должен был отчаянно.
- Да что же это такое, – простонала рядом Лили. – Почему они такие идиоты?!
- Они всё делают правильно, Эванс! – воинственно взмахнула кулаком Таркин. – Бьются до победы!
- Да всё так, лишь бы не свалился, – пробормотал в ответ Северус. – Зачем ему понадобилось туда лезть?! Не мог, что ли, на земле разобраться?
- Да откуда ж я знаю? – вздохнула Таркин. – Может, оттуда просто лучше всем видно?
- Таркин! – возмущённо повернулась к ней Лили. – Только тебе может прийти в голову идея не просто подраться чисто ради выпендрёжа, но и залезть туда, только чтобы покрасоваться!
- Эванс, ты, как девушка, должна бы понимать желание покрасоваться!
- Но не в таком же виде! – вскинула руки к небу Лили.
- Есть! – радостно воскликнул Северус, прерывая спор. Гриффиндорка и когтевранка разом обернулись к вершине, на которой Поттер провожал взглядом свою вновь выбитую Экспеллиармусом палочку. Только теперь за ней было так просто не кинуться.
- Сдавайся, – предложил Вольф. В наступившей тишине жадного ожидания развязки его было отчётливо слышно.
- Ни за что, – ответил Поттер, складывая руки на груди.
- Разнесу, – пригрозил Вольф.
- Разноси, – кивнул гриффиндорец.
Северус даже невольно испытал некое уважение к нему и задумался, а смог бы он сам держаться так уверенно, находясь во всех смыслах на грани.
- Будь по-твоему, – пожал плечами Вольф и занёс палочку.
- Нет! – громко крикнула Лили, кидаясь к груде. – Вольф, прекрати это безумие!
- Безумие? – склонил голову набок Вольф. – Нет, это не безумие… ЭТО СЛИЗЕРИН!
Последние слова он гаркнул так, что Северус даже вздрогнул. Палочка Вольфа метнулась вперёд, выбрасывая мощное Оглушающее, запустившее Поттера кувырком в озеро.
- Нет! – Лили в ужасе прижала руки ко рту и снова бросилась, теперь уже к воде.
- Да успокойся ты! – крикнул сверху Вольф. – Там глубина ярдов десять. Всплывёт сейчас.
Поттер, и правда, через несколько секунд показался на поверхности, фыркая и отплёвываясь, как заправский тюлень. Лили, сбросив туфли и поддёрнув юбку, зашлёпала ему навстречу прямо по мелководью.
- Вот парочка – гусь да гагарочка! – презрительно фыркнула Таркин.
Северус в ответ пробурчал нечто одобрительное, до боли закусывая губу и опуская глаза.
* * *
Через пару недель после этой дуэли Вольф вечером отправился в Общую гостиную, чтобы привесить на доску объявлений время последней тренировки перед решающим матчем – последним в этом году. К его удивлению, внизу оказалось намного больше народу, чем обычно в это время, и большинство имело весьма хмурый вид. Задумчиво оглядев мрачных товарищей по факультету, Вольф деловито пришлёпнул объявление на доску и подошёл к своим сокурсникам.
- Что случилось? Почему у всех такие физиономии? Слизнорт на всех дань засахаренными ананасами наложил?
- Тебе бы только шутить, – уныло откликнулась Яксли.
- Ну так объясни, с чего мне рыдать.
- Даже если ты снова размажешь гриффиндорцев по стадиону, нам Кубка Школы в этом году не видать, – печально объяснила Джулия. – Сегодня мы баллы подсчитали. Гриффы нас обгоняют почти на три сотни!
- Гриффы? – удивился Вольф. – Не «орлы»?
- В том-то и дело! – горько вздохнула девушка. – Когтевранцам проиграть было бы всё же не так обидно. По-видимому, МакКиска в этом году постаралась сильнее обычного нажать на нас. Особенно за… некоторые политические эксцессы.
- За атаки на грязнокровок, – перевёл Вольф. – Итак, как я понял, суть в том, что мы отстаём почти на триста баллов, и никакой возможности нагнать гриффов за оставшееся время нет?
Джулия молча кивнула. Вольф задумчиво постучал кончиками пальцев правой руки по подбородку, поддерживая её под локоть левой.
- В таком случае я вижу только один выход. Заставить гриффов потерять достаточное количество баллов.
Тишина разнеслась по гостиной, как круги от упавшего в воду камня.
- Ты… – неуверенно начала Джулия и нервно сглотнула. – Ты… Это вообще возможно?
- Ну… – протянул Вольф, глядя в огонь. – Дай-ка подумать…
Сейчас на него смотрели уже не только сокурсники – смотрели с неверием и надеждой одновременно.
- Даю сорок процентов, – наконец решил Вольф. – За успех.
Вокруг прокатился слитный вздох.
- Не шутишь, Лестрейндж? – недоверчиво спросил Розье.
- Нет, если будем действовать сообща. Мне понадобится помощь.
- Какая? – спросил Аоста, поднимаясь с кресла.
- Разная, – откликнулся Вольф, задумчиво сдвигая брови. – Для начала нам нужно будет выиграть матч. Полагаю, это будет не так уж сложно. Хотя… Точно! Джулия, сможешь донести до гриффиндорцев через третьи руки информацию, что мы надеемся отыграть нужное количество очков на матче?
- Всухую забить пятнадцать раз, да ещё и поймать снитч? – изумилась Яксли. – Ты думаешь, они поверят в такой план?
- Отчего бы и нет, если не будут видеть другого.
- А какой другой? – подался вперёд Малетти.
- А о нём я вам расскажу после матча. Во-первых, его ещё надо будет проработать, во-вторых… конспирация, господа, не забывайте о ней.
Кое-кто недовольно забурчал, что, мол, здесь нет предателей, но Вольф не обратил на это бурчание ни малейшего внимания. Он хорошо знал своих софакультетников. Аналоги Петтигрю здесь вполне можно было найти.
- Хорошо, я сделаю это, – кивнула Джулия. – Но что это тебе даст?
- Я знаю Поттера, и знаю, что он в этом случае сделает. Если сделает – задача упрощается. Нет – тоже ничего страшного, я в любом случае собирался выиграть.
Квиддичисты один за другим поднялись на ноги и обступили своего капитана.
- Мы тебе верим, – сказал Трэверс. – Ты всегда мог придумать что-то такое, против чего они не удерживались.
- Если надо будет помочь и после матча, просто скажи, – добавил Селвин.
- Спасибо, друзья, – улыбнулся Вольф. – Спасибо вам всем.
До матча оставалось не так уж много дней, и за ежедневными хлопотами они пролетели быстро. По настоянию Вольфа члены команды берегли себя и не ввязывались в стычки с гриффиндорцами, даже если те откровенно напрашивались. Терпеть насмешки было неприятно, но Лестрейндж упорно стоял на своём, не уставая напоминать о необходимости сберечь слётанный состав для решающего матча и о целенаправленном обмане врага.
- Пусть думают, что мы трусим перед ними, – говорил он. – Это заставит их потерять бдительность и осторожность. Даже те, что имелись.
Спокойная уверенность капитана передавалась всей команде. За день до матча Вольф ознакомил всех со своим планом – гриффиндорцы должны были, ожидая долгой схватки, защищать в первую очередь ловца и вратаря. Даже, скорее, так: вратаря и ловца. Охотники при таком раскладе оставались без прикрытия. На них-то и должен был обрушиться сосредоточенный удар загонщиков, поддержанных своими охотниками и вратарессой. Регулус оставался в резерве – снитч мог появиться в любой момент, и в случае чего Блэк должен был сдержать Поттера на время, необходимое для перенаправления атак.
Все отдельные составляющие плана были привычными, компоновка их тоже вопросов не вызывала. Вольф был доволен боевым духом своей команды. Привычка к победам успела сделать своё дело, как и осмысленные тренировки.
И вот настал день матча. Вся школа была словно наэлектризована. Вольф, как обычно, за завтраком отбросил волнение прочь, насколько это было возможно. Было уже не до него – пора было делать дело.
- Друзья! – громко произнёс он, стоя перед строем слизеринской команды в раздевалке. Все были уже готовы, за стенами ревели болельщики. – Вместе с вами я прошёл эти два года как загонщик и капитан. С кем-то – даже больше. Все вы знаете, и я знаю, что сегодняшний матч – не простой. Наши враги думают, что мы собираемся отчаянно броситься вперёд в безнадёжной попытке вырвать победу во всём школьном соревновании. Это – факт. Проверено. Но они не знают, что победа сегодня должна стать лишь частью общего плана. Зато им прекрасно известно, что нас за эти два года не побеждали ни они, ни кто бы то было другой. Как вы думаете, что они почувствуют, когда увидят, что обманулись в своих ожиданиях, что мы играем не так, как «надо»?
- Струхнут! – первым выкрикнул Регулус.
- Верно! Но мы не должны увлекаться преследованием. Каждый должен знать своё место, каждый – понимать свой манёвр. Как мы это и делаем уже который матч. Сейчас мы лучше, крепче, опытней, чем были два года назад, а мы и тогда били хвалёных «львов». Для трёх из нас это последний матч в Хогвартсе. В следующем году команда будет уже другой. Так давайте же проводим с честью нашу славную историю побед! Пусть и десятки лет спустя, где бы вы ни были, каждый сможет с гордостью оглянуться на этот день и сказать себе: «Тогда мы доказали, кто на самом деле рождён летать – и побеждать!»
Команда ответила дружным боевым кличем.
- Вперёд! – решительно взмахнул рукой Вольф и развернулся к дверям, ведущим на квиддичное поле. – Сегодня мы будем биться не только за себя, не только за весь Слизерин, но за саму нашу историю!
Стадион встретил выходящих на поле игроков шквалом аплодисментов и свиста. Сияло солнце. Вольф намётанным глазом оценивал состояние противника и коротко отдавал последние советы своим квиддичистам.
- Капитаны, пожмите друг другу руки, – привычно озвучила мадам Трюк. – И помните – я жду от вас честной и красивой игры!
- Простите, но это взаимоисключающие параграфы, – пожал плечами Вольф, прежде чем протянуть руку Поттеру.
- Опять гадить будешь? – усмехнулся гриффиндорец.
- Это уж как водится, – вздохнул Лестрейндж.
Четырнадцать игроков и четыре мяча взмыли в небо. Игра началась.
Как и предсказывал Вольф, гриффиндорцы смешались, обнаружив, что темп игры совсем не походит на тот, что они ожидали. Пока они перестраивались, меняя на ходу распорядок, один из их охотников оказался уже выведен из строя.
«Львы» тоже успели извлечь кое-какие уроки из предыдущих поражений. Они явно тренировались быстро перебрасывать на угрожающие участки загонщиков и уклоняться от сосредоточенных атак бладжерами. Проблема была в одном – Вольф прекрасно знал об этом даже без усилий Яксли. Ситуация была предельно просчитываема и очевидна, и свои контрмеры слизеринский капитан проработал давно. Новые методы взятия в «клещи», ускоренное разделение прикрывающих и атакующих групп, краткие дезориентирующие заходы ловца… До решительного перелома было ещё далеко, но уже сейчас Вольф видел, что вражеская команда растеряна, видя, что новые приёмы оказываются не лучше старых. Счёт был в пользу Слизерина, хотя и пока что невелик. Единственную серьёзную опасность представлял Поттер, который, как ловец, заметно превосходил Регулуса. Но на этот случай Вольф тоже успел продумать кое-что.
Снитч появился раньше обычного, и, как назло, ближе к Поттеру. Тот заметил его почти одновременно с Регулусом и метнулся к нему. Мётлы у обоих были вполне сопоставимые по характеристикам, а это означало критическое преимущество гриффиндорца.
И, надо полагать, тот совершенно не ожидал, что в каком-то ярде, остающемся ему до снитча, по золотому мячику властно ударит бита Лестрейнджа, отправляя его в неизвестном направлении – только искра блеснула.
- Лестрейндж!!!! – взвыл гриффиндорец. В его голосе слышалось даже не столько возмущение, сколько обида.
- Нарушение! – взревела гриффиндорская трибуна. Вторя ей, раздался резкий свисток мадам Трюк, приостанавливающей игру.
- Сейчас вам штрафной пробьют, – хмыкнул Поттер.
- Даже если так, математика говорит, что лучше потерять десять очков с возможностью отыграться, чем сто пятьдесят – и без такой возможности, – хладнокровно пояснил Лестрейндж.
Да, это была откровенная дыра в логике игры. Но Вольф предпочитал использовать кривые традиции в своих интересах, а не кидаться на амбразуру, вопя о необходимости их отмены.
Тем более что Саманта взяла пенальти.
Игра возобновилась. Счёт стал медленно, но уверенно склоняться в пользу Слизерина всё больше и больше. Вольф переключился с прямых атак на гриффиндорцев на приглядывание за Поттером – если снитч появлялся один раз, это, как правило, означало, что он скоро появится снова…
Вот она! Золотая искра!
Поттер снова оказался ближе к снитчу, хотя и Регулус выжимал из своей метлы всё, что она могла дать. Вольф вновь присоединился к погоне, но наученный горьким опытом гриффиндорец держался так, чтобы не дать ему приблизиться к снитчу на расстояние удара. Можно было бы, конечно, двинуть битой по его метле… А можно и ещё кое-что.
- Ты победил, Поттер, – печально крикнул Вольф, перекрикивая свистящий в ушах ветер. – Я обещал сказать ей, если это случится… Лили любит тебя!
Рука Поттера, протянутая к снитчу, дрогнула и замерла.
- Что ты сказал?!
- Лили любит тебя! – повторил Вольф. – Она всё это время скрывала свои чувства, потому что боялась их, боялась открыть тебе своё сердце. Она думала, что ты хочешь её лишь как трофей.
Вот теперь Поттер забыл про снитч окончательно.
- Я? Как трофей?! – он обернулся к Вольфу. – Да никогда в жизни! Я действительно люблю её, я люблю, как ни одну другую девушку в мире, да я вообще мечтаю, чтобы она стала моей женой!
- Она догадывалась об этом, но боялась поверить, – улыбнулся Вольф. – Но теперь… Она просила передать тебе – она согласна!
Улыбка Поттера расползлась до ушей. Опережающего его Регулуса он так и не заметил вплоть до нового свистка и дикого рёва зрителей.
- Регулус Блэк поймал снитч! – пронёсся над стадионом голос комментатора. – Слизерин побеждает со счётом двести двадцать – тридцать!
- Кстати, я пошутил, – мило улыбнулся Вольф и, перевернувшись на спину, взял рукоять метлы на себя, уходя в пике. Про себя он считал: раз… два… три… четыре… пять…
- Лестре-е-е-ейндж!!!! – раненым бизоном взвыл сверху Поттер. Уставился вниз, поискал глазами – и тоже метнулся к земле.
Вольф выправил траекторию за какую-то секунду до столкновения и устремился к шестам, поддерживающим голевые кольца. Заложив пологий вираж, он оценил расстояние до выкрикивающего лютые угрозы Поттера, скорректировал дугу, снизился ещё больше – так, что толком маневрировать на этой высоте гриффиндорец уже точно не мог, он вообще не любил бреющий полёт…
Огромные шесты промелькнули мимо так быстро, что в обычных условиях Вольф не успел бы сделать один вдох. Сзади донёсся звучный шлепок вперемешку со стуком защитных щитков амуниции, а через полторы секунды – звук катящегося по песку тела. И лёгкий перестук метлы, кувыркающейся там же уже отдельно от хозяина.
- У гриффиндорцев три проблемы… – рассеянно проговорил Вольф, вновь набирая высоту и устремляясь к приветствующей его восторженными криками команде.
Тем же вечером Лестрейндж собрал вокруг себя в Общей гостиной всех старшекурсников. Пора было реализовывать вторую часть плана.
- Итак, господа… Мы разгромили гриффов там, – Вольф ткнул большим пальцем в сторону квиддичного поля. – Теперь надо разгромить здесь. До выпускного пира, на котором объявят итоги года, осталось совсем немного. Это и хорошо, и плохо. Почему плохо, думаю, объяснять не надо. Почему хорошо – если всё пройдёт по плану, гриффиндорцы выправиться тоже не успеют.
Вольф взял паузу и обвёл взглядом собравшихся. Все молча ждали продолжения.
- Пункт первый, – не стал тянуть Лестрейндж. – Мне нужен образец почерка Фрэнка Лонгботтома. Как можно быстрее. Желательно – скрытно от гриффов. Отлично подойдёт какая-нибудь его контрольная или эссе.
- Не вопрос, – поднялся Северус. – Я могу достать хоть сейчас. У меня доступ в лабораторию в любое время дня и ночи.
- Слизнорт может защитить свой стол чарами, – предупредил Вольф. – Кто хорошо разбирается в снятии защиты?
- Я, – сообщил Розье. – У меня дядя – специалист по снятию разных проклятий и прочих штучек. Меня кое-чему научил.
- Прекрасно. Тогда, пожалуйста, прикрой Северуса. Далее. Предупреждаю сразу, работа неприятная. Мне нужно нападение на грязнокровку. С Гриффиндора. Желательно – с как можно более слезливым итогом. Злые слизеринцы, напали на невинную-беззащитную… – Вольф поморщился. – Но, сразу говорю, без непоправимых последствий, или я сматываю все удочки. Нужно, чтобы, во-первых, гриффиндорцы были в полном возмущении, во-вторых, связали это нападение с тем, что мы якобы обнаглели после квиддичного матча и одновременно озлобились, что Кубок нам не достанется. И главное – те, кто будут это делать, должны будут как бы невзначай обронить, что скоро будет предпринята масштабная атака. А это – так, проба сил. И возглавлять эту страшную атаку буду я.
- А это всё правда – или как? – уточнил Мальсибер.
- Или как. Нам это сейчас совершенно ни к чему. Но требуется, чтобы в это поверили гриффиндорцы. Особенно Мародёры.
- Ну ладно… – протянул Эдвард. – Тогда мы с Джервисом и Мелвином справимся. Верно, парни?
- Без проблем, – откликнулся Эйвери.
- Чудно. Исключение одно – Эванс, её не трогайте. Улыбайтесь сколько хотите. Она – табу. Остальных выбирайте на свой вкус. Кого хотите.
- А что дальше-то? – спросил Джагсон, когда молчание затянулось.
- Дальше будем работать уже мы. Стая. Но ваше участие тоже понадобится. Прежде всего для создания атмосферы. Распределите между собой роли заранее. Составьте список. Кто-то пусть подозрительно пошастает вблизи гриффиндорской башни. Кого-то пусть заметят в библиотеке со справочниками по заклятиям повредоносней. Девушки могут при всех ехидно пошушукаться, посмеиваясь и глядя на грязнокровок. Покивать друг другу с многозначительным видом. Суть ясна?
В ответ раздались согласные голоса.
- Чудно. Тогда прошу разбиться на группы, кому с кем удобней работать. Набросайте план того, что вы сможете, по вашему мнению, наиболее убедительно сыграть. Северус, Розье – сходите за образцом почерка Лонгботтома.
- А он-то тебе зачем? – с любопытством спросил Розье, поднимаясь на ноги.
- Для усиления эффекта, – усмехнулся Вольф. – Нам ведь баллов сто пятьдесят обрушить надо. Увидишь.
Ждать пришлось не так уж долго – скоро на стол, за которым Вольф сортировал и корректировал планы дезинформации, легло эссе гриффиндорца.
- Чудно, – повторил Вольф, довольно блеснув глазами. – Итак… Северус, вот листок пергамента, пиши. «
Не забывайте отсечь от башни всех, кто выбежит наружу. Никто не должен помешать проникающей группе. Общее руководство вашей возлагаю на Уилкса. Особое внимание на Поттера, не буду возражать, если его отправят к Помфри до выпускного. Эванс не трогать. Прочитай и выучи наизусть, если запомнить не можешь! Чтоб всё передал, как есть!» Написал? Отлично, давай сюда. Тут слегка оборвём… помнём… Отлично. А теперь…
Вольф достал волшебную палочку и принялся методично накладывать на пергамент чары изменения почерка. Первые превратили почерк Северуса в лонгботтомовский, вторые – лонгботтомовский в почерк самого Вольфа.
- Но зачем такие сложности? – удивился внимательно наблюдавший за всеми манипуляциями Северус.
- Затем, что чары разные, – ответил Вольф, пристально оценивая результат своей работы. – Первые – постоянные, вторые – временные.
- То есть со временем твой почерк превратится в лонгботтомовский? Но зачем?
- Скоро узнаешь. А пока, пожалуйста – не мог бы ты обеспечить кое-какие зелья?
- Любые, ты же знаешь, – со скромной гордостью человека, знающего себе цену, проговорил Северус. – Какие именно тебе нужны?
- Что-то, что можно распылить в воздухе, и от этого снесёт крышу. Гнев. Ослабление способности критически мыслить. Плюс что-нибудь обезболивающее. Чем мощнее и дольше будет эффект – тем лучше. Сколько тебе на это понадобится времени?
- К завтрашнему вечеру всё будет готово. Сколько тебе надо?
- Первого – чтобы хватило на приличный переход между коридорами. Но лучше с запасом. Второго – на одного человека.
- Большого? – уточнил Северус. – Какой примерно размер? От этого будет зависеть концентрация некоторых ингредиентов.
- На меня, – ответил Вольф и немного грустно улыбнулся.
- Зачем? – настороженно спросил Северус после непродолжительного молчания.
- Для подстраховки. Сев, это единственный способ обломать гриффиндорцев.
- Ещё бы они тебя в процессе не обломали… – проворчал Северус. – Ладно. Сделаю, как просишь. Но я буду рядом!
- Естественно. И не ты один.
Окончательная доработка плана затянулась далеко за полночь, так что утром Вольфу пришлось за завтраком дополнительно накачиваться кофе. Зато всё было сделано и проверено. Лестрейндж наслаждался волнующими, будоражащими ощущениями – впервые ему предстояло руководить столь масштабной операцией. Впервые перед ним была поставлена столь крупная и важная задача. И, что самое главное – он ощущал, что благодаря накопленному опыту и знанию противника шансы на успех имеются вполне приличные. Всё вместе это давало просто потрясающий эффект, который Вольф мог сравнить разве что с ощущениями перед первым сексом.
Все необходимые зелья вместе с дополнительно затребованными противоядиями Северус, как и обещал, предоставил к вечеру. Одновременно Мальсибер, Эйвери и Джагсон доложили об успешном рейде с выполнением всех поставленных задач. После этого Вольф лично провёл рекогносцировку местности, используя дополнительные возможности трофейной карты Мародёров. На следующий день была назначена оперативная пауза, которая отводилась Лестрейнджем на окончательную репетицию групп отвлечения – одновременно, вне пределов слизеринских подземелий, это должно было произвести впечатление «затишья перед бурей».
На этом этапе проблем не возникло тоже, и Вольф сделал следующий шаг. Очередные сутки были отведены на операцию прикрытия. Весь день слизеринские старшекурсники активно изображали подготовку к нападению, «таясь» при этом так, чтобы дать возможность гриффиндорцам, в первую очередь – Мародёрам, себя засечь и сделать вполне однозначные выводы. Регулусу была доверена заброска особой дезинформации, с которой он справился отлично – намеренно попавшись на глаза Сириусу, он старательно изобразил своим поведением выполнение секретной задачи, настороженно оглядываясь по сторонам и стараясь держаться укромных мест в коридорах. Гриффиндорец, естественно, лично отправился проследить за братом, в ходе чего ему и продемонстрировали «встречу», на которой Регулус передал Джагсону несколько листков пергамента, активно жестикулируя при этом в сторону гриффиндорской башни и усиленно шепчась. Пара обрывков при этом как бы незаметно спланировала на пол и осталась «незамеченной» слизеринцами, вскоре ушедшими – а через полминуты Вольф, скрытый Дезиллюминационными чарами и стоящий в глубокой тени, с удовольствием наблюдал за тем, как Сириус потрясённо читает «приказы». К первому он добавил ещё один, с упоминанием о том, где будет формироваться группа с особым заданием. Насколько Вольф успел изучить психологию гриффиндорцев, именно для перехвата таковой должны будут отправиться сами Мародёры. Строго говоря, резервные планы предусматривали и другое распределение гриффиндорцев, но везде кто-то должен был отправиться в старательно выбранный коридор. Выбранный с учётом всего – расположения относительно гриффиндорской башни, комнат преподавателей, размеров, наличия рядом удобных подходов и даже акустики. Гриффиндорцы должны были явиться туда, причём в нужный час. И желательно – Мародёры.
Пока отвлекающие группы тщательно разыгрывали перед гриффиндорцами спектакль, Вольф тоже сыграл свою партию: сначала заявился в больничное крыло к попавшей под рейд МакДональд и принёс свои извинения за «прискорбный инцидент», заверив, что этот печальный случай ни в коей мере не является позицией всего Слизерина, а затем повторил старательно выверенную арию самой МакГонагалл, тщательно держа искреннюю грусть на лице и максимальный окклюменционный щит на сознании. Теперь подготовка была завершена.
Операция началась ещё днём, когда Мародёрам тем же методом «случайного» подслушивания была передана информация о том, что атака состоится сегодня вечером. Чтобы настоящий план не был раскрыт раньше времени, Вольф весь день отслеживал по карте Петтигрю. Того действительно отправили было в разведку, но немедленно перехвативший его Лестрейндж прозрачно намекнул дрожащей от страха крысе, что он много о чём знает. И что ему, Питеру, лучше бы возвращаться назад с вполне конкретной информацией. В награду было указано безопасное место на вечер и дан совет, когда следует бежать туда.
Главные события были действительно назначены на вечер. В частности, все старшекурсники Слизерина, кроме Стаи, должны были мирно сидеть в Общей гостиной или вообще по спальням. Регулус должен был в нужный момент привести в нужное место МакГонагалл, притворившись, что якобы просто поздно возвращался из библиотеки. Собственно, для достоверности истории Блэк действительно загодя устроился именно там и обложился книгами – вот только не для чтения, а для своевременного и безопасного получения сигнала по Сквозному зеркалу. Северус приготовился в нужный момент сначала напустить в воздух рассеянного зелья, которое бы помогало разъяриться любому, оказавшемуся в коридоре, а потом – дать тот самый сигнал. Вольф самую главную роль безоговорочно взял на себя, оборвав любые возражения друзей. И теперь дежурил в том самом коридоре, накачавшись противоядием от дурмана и мощным обезболивающим. Даала не участвовала в операции вообще и даже не знала о ней по настоянию, опять же, Вольфа. Это требовалось для обеспечения главного пункта всего плана, ибо Лестрейндж чётко подозревал, что Даала, узнав о нём, костьми ляжет, но его в самое пекло не пустит. Эта мысль вызывала у вожака Стаи раздражение… и одновременно очень тёплое чувство где-то в груди.
Именно об этом, как о наиболее приятном, размышлял Вольф, прислонившись спиной к стене коридора и ожидая появления разозлённых Мародёров. Тело нехорошо сжималось в предчувствии того, через что предстоит пройти, но Лестрейндж регулярно вытягивал собственное сознание кнутом, напоминая, что это необходимо для победы всего факультета. Минуты текли медленно, как холодный студень.
Внезапно стоявший в дальнем конце коридора с картой наготове Северус вздрогнул, свернул её, стремительными движениями палочки распылил в воздухе готовую смесь и скрылся под Дезиллюминационными, успев одними губами пожелать удачи. Вольф ободряюще улыбнулся в ответ и вышел на середину коридора, убирая палочку в карман поглубже. Сейчас она была не нужна.
Минуты сменились секундами.
Мародёры ворвались в коридор с обеих сторон – без Петтигрю, но с Лонгботтомом. Так было даже лучше, и Вольф немедленно изобразил сначала ошарашенность, а потом затравленную ярость.
- Где остальные?! – взревел Лонгботтом, угрожающе целясь в него.
- Какие остальные? О чём ты, псих? – «непонимающе» спросил Вольф.
- Это я псих?! Ты меня за идиота не держи, Лестрейндж! – продолжал распаляться Лонгботтом. – Я всё знаю! Вы собираетесь прорваться к нам в гостиную и устроить погром магглорождённых!
- Спятил, ты, полудурок гриффиндорский? За каким драным пикси мне это надо, бабуин криворукий?
Вольф намеренно использовал лексику погрубее – так рассеянное в воздухе зелье должно было сработать быстрее.
- Чего?! – взвыл Лонгботтом. – Да я тебя, подлец ты вонючий…
Он шагнул вперёд, но был остановлен Люпином, схватившим его за плечо.
- Не пытайся отрицать, Лестрейндж! – хрипло выговорил с другой стороны Поттер. – Ты решил отомстить нам после того, как провалился твой план вытащить ваш гадюшник из задницы с Кубком Школы!
- Да вы все психи чокнутые! – возмутился Вольф. – Даже если бы так, нафига мне мстить магглорождённым? Я бы вас разнёс, а не их!
- Лжёшь! – выкрикнул Лонгботтом.
- Пошёл к гоблину в задницу, тупица гриффовая! И вы тоже валите! – Вольф снова обернулся к Поттеру и Блэку. – Чего припёрлись? Я тут стоял, никого не трогал, размышлял о вечном! О девушках! Ааааа, или ты решил разобраться со мной за то, что Лили послала тебя туда, куда тебе и место – после того, как ты так по-идиотски просрал весь матч? Завидуешь, что теперь тебе только в душе и маяться – с мисс Правой, периодически изменяя ей с леди Левой? Ну ничего, тебе может помочь твой дружок – предатель рода! Что пялишься, Блэк? Ты уже обгадил свою семью дальше некуда, задница у тебя отработанная, вот и помоги страданиям своего дружка!
Первым сорвался Лонгботтом, и это послужило спусковым крючком – секундой позже на Вольфа ринулись и Поттер с Блэком. Ремус остался на месте, отчаянно закусывая губы и явно раздираясь противоречиями: дурман и долг звали его присоединиться к друзьям, ликаническая связь властно осаживала назад, требуя, как минимум, не вступать в драку.
Вольф упал после первого же удара Лонгботтома, чтобы успеть правильно сгруппироваться до того, как его обступят втроём. Особым образом обработанная одежда должна была смягчить удары, а обезболивающее – не дать потерять концентрацию. И всё же процесс группового запинывания никак не обещал быть лёгким и безопасным для цели, так что Вольф стремительно сжался в комок, подтягивая сложенные в коленях ноги к животу, утыкаясь в них лицом и закрывая руками голову. Теперь оставалось только терпеть, ждать – и уповать на правильный расчёт времени…
Сколько времени прошло, поручиться Лестрейндж не мог – было не до того, да и растягивается оно, когда ногами бьют. Но он точно знал, что ясность мышления до подхода помощи сохранить удалось.
Над головой полыхнула вспышка заклятия, отшвыривающая недругов в сторону и сопровождающаяся криком гриффиндорского декана «Прекратить немедленно!». Вольф, вознося хвалу оперативно сработавшим друзьям, размяк в позу пожалобней и выдал болезненный стон. Слышно было, как в ужасе ахнула МакГонагалл.
- Да как вы… Вы… Мародёры! И вы, Лонгботтом! Это так вы решили отомстить Слизерину за его победу на стадионе?!
- Мы ни при чём! – яростно возразил Лонгботтом. – Это всё он! Он готовил атаку на нас, он решил отомстить! Вот доказательство!
Вольфу стоило большого усилия сдержать смех, когда он представил лицо МакГонагалл в этот момент. Временные чары давно должны были развеяться. А почерк Лонгботтома его декану был, разумеется, прекрасно известен. Изначально предполагалось, что записки предъявит тот же Поттер или ещё кто-то, но так выходило вообще великолепно.
- Никогда… – даже голос у преподавательницы трансфигурации изменился, став каким-то надтреснутым и словно прихваченным холодом. – Никогда за все те годы, десятилетия, что я здесь работаю, я не видела такой гнусной подлости. И никогда бы не поверила, что мне придётся увидеть её в исполнении собственных учеников, учеников Гриффиндора, факультета, всегда считавшего благородство своим отличительным качеством. Я не могу понять, как у вас хватает наглости смотреть мне в глаза, Лонгботтом. Напасть втроём на одного, забивать его ногами, и предъявлять мне жалкую фальшивку, даже не удосужившись изменить собственный почерк. И это после того, как мистер Лестрейндж лично явился ко мне извиняться от лица всего Слизерина за нападение на мисс МакДональд!
- Да врёт он всё… – растерянно проговорил Поттер.
- Минус. Сто. Баллов, – голосом МакГонагалл можно было забивать гвозди.
- Ох, ёёёё… – протянул Блэк.
- Каждому! – припечатала преподавательница. – Включая мистера Люпина, стоявшего, как пень, и напрочь позабывшего о своих обязанностях старосты!
Вольф облегчённо выдохнул. Всё. Это была победа. Оставалось, пожалуй, только немного дополнить. Так, дать дрожи прокатиться по всему телу…
- Помогите, – простонал он. – Больно…
- Вон отсюда, Мародёры! – рявкнула МакГонагалл. – Если увижу хоть одного до завтрака, Гриффиндор потеряет всё, что осталось!
Ошеломлённые «львы» ждать себя не заставили, а декан опустилась на колени рядом с Вольфом.
- Простите, мистер Лестрейндж. Простите за всё: и за этот отвратительный случай, и за то, что не сразу подошла. Сейчас, подождите…
Вольф ощутил, как его окутывают обезболивающие чары. Отлично, теперь можно при первом удобном случае глотнуть антидот к зелью с тем же эффектом. Северусу пришлось дополнительно поломать голову над тем, как его соорудить – изначально, естественно, срочная отмена обезболивающего эффекта никому не требовалась. Зато теперь у целительницы не возникнет вопросов при обследовании.
- Ваш друг, мистер Блэк, уже должен был предупредить мадам Помфри, – МакГонагалл трансфигурировала носилки прямо из воздуха и бережно отлевитировала туда Вольфа. – Сейчас, потерпите немного…
- Что… со мной? – прошептал Лестрейндж.
- Сильные ушибы. Пока сказать точнее не могу. Но не волнуйтесь, скоро вам окажут всю необходимую помощь.
- Спасибо, профессор, – поблагодарил Вольф, наблюдая, как мимо плывут стены коридоров. На первом же удобном повороте, когда МакГонагалл отвлеклась, он торопливо глотнул антидот и сунул пустую склянку обратно в карман. Теперь только проследить, чтобы при складывании одежды туда не сунулись. Так, на всякий случай – всякое надо предусмотреть. А в остальном всё, кажется, сложилось удачно.
Даала развалилась на диване в Общей гостиной Когтеврана, читая квиддичный журнал. Последние дни прошли на удивление спокойно – так спокойно, что даже скучно. Девушка неторопливо рассматривала сканворд, лениво размышляя, стоит ли заняться им или уж бросить всё и отправиться спать пораньше.
Внезапно в гостиную ввалилась Мэлори. Вид у неё был донельзя взбудораженный. Ясно – нашла новую сплетню и сейчас разнесёт её повсюду. Даала с раздражённым ворчанием спрятала лицо за журналом. Может, и правда уже пойти?
- Ой, Даала! – проклятье, чего ей надо?! – Тут та-а-а-а-а-акое случилось!
- Мэлори, отвянь, – буркнула Даала, не опуская журнала. – Ты прекрасно знаешь, что я не по твоим сплетням.
- Твоего Лестрейнджа едва насмерть не забили, – вздохнув, сообщила Элизабет. – Он сейчас в больничном крыле.
Первые несколько секунд Даала была неподвижна, не веря собственным ушам. А потом вскочила на ноги, отшвыривая журнал в сторону и хватая Мэлори за блузку на груди.
- Кто?! – прорычала Даала.
- Кажется, гриффиндорцы. Точно не знаю, – испуганно ответила Мэлори.
- Мародёры?
- Вроде да. Кажется, хотели отомстить за прошлый матч.
- Убью, – утробно рыкнула Даала сквозь зубы. – Да не тебя, дура. Не трясись. Что с Вольфом?
- Он сейчас у мадам Помфри. Жив, кажется.
Даала молча оттолкнула её на диван, буркнула, не оборачиваясь, «Спасибо», и молнией метнулась за дверь.
На полпути ей пришлось остановиться – вокруг раздался звук колокола, возвещавший отбой. В больничное крыло теперь уже не пускали до утра.
Но Даале было на это невыразимо плевать. Её Вольф, её вожак, сейчас лежал один там! Варварски атакованный уродами-Мародёрами! Мысли девушки крутились только вокруг одного: как пробраться к нему и удостовериться, что самого страшного не произошло. Решение нашлось тут же.
Развернувшись, Даала понеслась обратно в когтевранскую башню. Не отвечая на вопросы, она проскочила в спальню пятикурсниц, схватила свою метлу и, распахнув окно, выскочила в него, садясь на верный «Нимбус» уже в воздухе. Спустя пару минут она парила у окон больничного крыла.
Они были заперты, но «Алохомора» сработала безукоризненно. По-видимому, мадам Помфри и в голову не могло прийти, что кто-то решится на подобное проникновение. Аккуратно скользнув внутрь и спустившись на пол, Даала тихо побежала вдоль кроватей, заглядывая за каждую ширму.
Вот он!
Даала подскочила к кровати, на которой мирно спал Вольф, по-видимому, принявший зелье Сна-без-сновидений. Его руки были забинтованы, под правой скулой темнел большой синяк. Всё остальное было скрыто под одеялом, и проверять когтевранка не решилась. Вместо этого она склонилась над ним, вслушиваясь в его дыхание. Оно было свободным. Бережно проверив пульс и пощупав лоб, Даала облегчённо вздохнула – сердце работало нормально, температуры вроде бы не было. Северус, конечно, мог бы сказать больше, но его сейчас сюда не вытащишь.
В следующую минуту сердце девушки загорелось лютой яростью. Вольфу на данный момент ничего не грозило – прекрасно. Но Мародёры ответят за сегодняшнее!
Пронёсшись обратно к раскрытому окну, Даала вновь выпрыгнула в него, едва подхватив с пола метлу. Выправив падение и переведя его в полёт, когтевранка стрелой взмыла вверх, разыскивая гриффиндорскую башню.
Здесь пришлось повозиться дольше, как и с отыскиванием нужного окна. Но наконец Даала, сидевшая на очередном подоконнике, хищно оскалилась – луч Люмоса высветил знакомые рожи.
Девушка спрыгнула внутрь и застыла выбирающей жертву фурией. В мозгу крутились десятки мыслей – так, что она даже тихо застонала сквозь зубы от желания реализовать все и разом. Затопить тут всё, взорвав ванную. Растерзать всё, что растерзывается, оставив Мародёров в наряде побирушек. Привязать к кроватям и разбудить Круциатусом. Наслать на всех беспробудный сон и поджечь шторы, заставив до утра кашлять и задыхаться от дыма. Воображение работало безостановочно, но за покушение на Вольфа всё казалось ей недостаточно сильным ответом.
Взгляд Даалы задержался на дрыхнувшем Поттере, и тут ей в голову пришла блестящая мысль. Раз уж он так привязан к Эванс, что Вольф одним упоминанием о ней снёс ему остатки мозгов…
Проблем с трансфигурацией у когтевранки никогда не было. Правда, пришлось повозиться, придумывая, как должны работать человеческие суставы, но в итоге вышло неплохо – из свёртка мантий получился вполне приличный скелет девичьего роста и сложения. Чернильница, стоявшая на столе, пошла на изготовление блестящих зелёных глаз, свободно вращающихся в глазницах, а шнурки валявшихся на полу ботинок превратились в приклеенные к черепу тёмно-рыжие волосы. Критически осмотрев результат своего творчества, Даала удовлетворённо кивнула и, наслав на всех в комнате, кроме себя, чары беспробудного сна, подсунула скелет в постель к Поттеру, тщательно обернув костлявые руки вокруг шеи гриффиндорца, а его собственные – вокруг голой решётки рёбер. Поразмыслив ещё чуток, когтевранка добавила клеящие чары на сам скелет и постельное бельё, чтобы Поттер не сразу выпутался из страстных объятий. А затем, сняв сонные чары с него, но оставив на остальных – дабы дать время предводителю Мародёров как следует повопить, – немного успокоенная Даала убрала палочку и неторопливо покинула спальню гриффиндорских пятикурсников.
Прохладный ночной воздух помог ещё больше успокоиться, и девушка зависла в лунном свете, размышляя, куда теперь. Разум подсказывал – обратно, в свою спальню. А с утра к Вольфу. Сердце скручивало внутренности, требуя вернуться к нему прямо сейчас. Ибо надо.
«Засекут – будут проблемы».
«Ибо пофиг».
И Даала решительно развернула метлу в сторону больничного крыла.
Когда она вновь пробиралась среди кроватей и ширм, беззвучно ступая по ковру, то впервые с момента появления Мэлори в гостиной ощутила успокоение. Вольф должен был скоро оправиться. Мародёры получили своё, а завтра получат ещё больше. А сейчас… Сейчас…
Даала остановилась над спящим Вольфом. Каким милым, каким безумно дорогим он выглядел сейчас! Как он, наверное, храбро дрался, один против всех! Где были, мать их за ногу, Снейп с Блэком?! Почему не помогли?
Даала неловко дёрнулась, колеблясь, а потом всё же быстро наклонилась и коснулась губами уголка правого глаза Вольфа.
- Прости, что я не была там… – прошептала она. – Но теперь я тебя не брошу.
Все дальнейшие действия выглядели до невозможности естественными. Оттащить в сторону ширму. Подтащить ближайшую кровать. Стянуть с ног высокие квиддичные ботинки. И лечь на эту кровать – так, чтобы видеть его лицо. Ой, ещё одно!
Приманив с висевшей у двери доски с расписанием первый попавшийся листок, а с рабочего стола – перо и чернильницу, Даала присела и размашисто накорябала в прямом смысле слова на коленке:
Крайне прошу меня НЕ ГНАТЬ. Имейте совесть.
Разместив листок на прикроватной тумбочке так, чтобы было видно издалека, Даала вздохнула и, не удержавшись, легонько погладила Вольфа по щеке кончиками пальцев. Тот улыбнулся во сне. Чувствуя, как умиление прямо-таки захлёстывает её изнутри, Даала, поколебавшись, бережно взяла его за руку. Как же приятно было чувствовать её тепло!
- Выздоравливай, – прошептала она, улыбнувшись. – Я с тобой, Вольф. Доброй ночи.
* * *
Немногие оставшиеся до окончания учебного года дни пролетели для Вольфа сплошным отдыхом. Пролежать в больничном крыле, правда, пришлось не один день, но своё дело мадам Помфри знала. К тому же подготовка тоже сделала то, что должна была обеспечить – по-настоящему серьёзных повреждений получено не было. Зато Гриффиндор был разгромлен в пух и прах.
Потеря четырёхсот баллов за один вечер разом обрушила «львиный» факультет с первого на последнее место в таблице. Нагнать такую потерю было бы крайне трудно и за полгода, не говоря уже о паре недель. Мародёры подверглись мощнейшей обструкции со стороны своих же – кто, как Лили, был возмущён подобным нападением, которое, как выяснилось, не имело под собой реальных оснований, кто просто злился из-за уплывшего из-под носа Кубка Школы. Вдобавок они схлопотали ежедневные отработки у Филча, который, навестив Вольфа в больничном крыле и выслушав его рассказ, со зловещей ухмылкой пообещал, что так этого не оставит. Вольфу с трудом удалось выпросить у него послабление для Люпина, который, по его словам, просто оказался в шоке из-за излишней мягкотелости.
А вот для самого Лестрейнджа бонусы шли, как лосось на нерест. За один день его посетили все слизеринцы, начиная с четвёртого курса. Поздравления и восхищения сыпались, как из рога изобилия. Было и кое-что материальное – вся ближняя кровать оказалась завалена лучшими угощениями, какие только смогли достать благодарные софакультетники. «Сладкое Королевство» в Хогсмиде, наверное, получило за это время большую выручку, чем за всю весну. Не была забыта и более взрослая благодарность – прятать фигуристые бутылочки разного градуса Вольфу пришлось под собственной кроватью, свесив пониже простыню.
Но самым приятным бонусом стала Даала. С того момента, как Вольф проснулся и увидел её, спящую рядом и держащую его за руку, когтевранка почти не покидала его, каким-то чудом выпросив у мадам Помфри разрешение посещать пациента в любое время суток. На еду в Большой зал она, конечно, спускалась, и немногие оставшиеся занятия тоже не прогуливала – а вот всё оставшееся время безвылазно торчала в больничном крыле, крайне скрашивая время. Они говорили обо всём подряд, находя всё новые и новые темы для разговора, а по вечерам, когда всё затихало, разговор как-то сам собой склонялся в более личную сторону. Нет, ничего особенного так и не прозвучало – но каждый вечер Вольф всё глубже чувствовал, насколько же близка ему Даала. Как много уже он знает о ней – а она о нём. Слова Андромеды переставали казаться смешными и совершенно несвоевременными. Особенно когда Даала с улыбкой желала ему доброй ночи, растягиваясь на соседней кровати. В эти мгновения у Вольфа появлялось ощущение, что, на самом-то деле, они вместе уже давным-давно, просто почему-то пропустили несколько эпизодов в классической цепочке. Старый страх разрушить уже устоявшееся ещё поднимал голову, но теперь уже не вызывал прежнего ощущения «даже не думай об этом». Засыпая, Вольф размышлял, чувствует ли Даала нечто похожее.
Праздничный пир выдался на славу. Чего стоил один тот момент, когда все слизеринцы поднялись из-за стола, приветствуя аплодисментами вошедшего Вольфа! По всему Большому залу развевались зелёные знамёна с серебряными змеями, а за слизеринским столом не иссякали шутки, смех и здравицы. Пожалуй, единственным, что огорчало Вольфа, было довольно грустное выражение на лице у Ремуса. Он тоже пришёл навестить его в больничном крыле. Даала едва не прибила его на месте, хотя Вольф уже успел рассказать ей о том, что всё это было заранее спланировано. После этого когтевранка несколько часов не могла успокоиться, решая, то ли натрепать вожака за волосы, чтоб впредь больше доверял и не пугал так, то ли заобнимать за проявленную доблесть. В итоге девушка ограничилась компромиссом, отвесив ему подзатыльник и тут же чмокнув в то же место.
Что же касается Люпина, то он, счастливо избегнув гнева Даалы, принялся извиняться – долго и со вкусом. Он извинялся за себя, за Поттера, за Блэка – даже за Лонгботтома, к которому вообще не имел никакого отношения. Извинялся за то, что не помог, за то, что не остановил, за то, что не предусмотрел, за то, что не сразу пришёл… В конце концов терпение лопнуло даже у Даалы, которая поначалу с огромным удовольствием всё это слушала. Вольфа же Ремус успел достать уже на пятой минуте извинений. И, видя, что сейчас из бедняги всё-таки начнут вытряхать пыль по-морскому, Вольф поспешно прервал его излияния, заверив, что ни в чём не винит и всё понимает.
Вольфу ещё не приходилось уезжать на летние каникулы с таким комфортом. Восхищённые взгляды софакультетников сопровождали его повсюду, а полученных в знак признательности вкусностей оставалось ещё на всю дорогу, на всю Стаю, да ещё с запасом. Год был завершён на редкость успешно: победа в квиддиче – раз, победа в школьном соревновании – два, есть Ремус – три, есть анимагия – четыре… Только одно оставалось решить. Что же делать с Даалой?
Вольф как раз в стопятьсотый раз размышлял об этом, улегшись на сиденье в купе и положив девушке голову на колени. Та мягко перебирала его волосы, и от этого хотелось урчать. Регулус, сложив руки на столик, а голову на руки, мечтательно глядел на плывущие за окном летние пейзажи. Северус рассеянно листал старый журнал.
В дверь постучали.
- Не заперто, – откликнулся Вольф, кладя на всякий случай руку на палочку. В следующую секунду он поблагодарил себя за предусмотрительность – за скользнувшей в сторону дверью оказались Мародёры. А в послеследующую с удивлением отметил, что настроены они вроде мирно.
- Без драк, – поднял перед собой руки Поттер в ответ на наставленные на него палочки. – Я, собственно, поговорить хотел.
- Чего тогда вчетвером припёрся? – агрессивно спросила Даала.
- Одного не отпускали, – хмыкнул Поттер и посмотрел на Вольфа. – Я вижу, ты себя неплохо чувствуешь?
- Ещё бы – на радужной-то подушке, – съязвил Блэк.
- Заткнись, Блэк, или… я тебя отымею, – сделав лёгкую паузу, ответила Даала.
- Как? – поразился Сириус. – Ты же девчонка!
- Вот тем хуже для тебя будет!
- Я бы на твоём месте не рисковал, – фыркнул Поттер. – Скажи, Бедуга, тот скелет твоим ведь был?
- Не-а, – хохотнула Даала. – Эвансовским.
- Очень смешно. Я поначалу подумал, что это работа твоего вожака, но потом сообразил, что так… до невозможности быстро и нагло отреагировать могла только ты.
- Сочту за комплимент, – усмехнулась когтевранка. – Какие были ощущения?
- Отвратными, – честно ответил Поттер. – Я, знаешь ли, привык видеть кошмары до пробуждения, а не после.
- Скажи ещё спасибо, – посоветовала Даала. – Не будь Непростительные заклятия Непростительными, проснулся бы от Круциатуса.
В ответ Поттер промолчал, с каким-то подозрительно хитрым прищуром переводя взгляд с Даалы на Вольфа и обратно.
- Ну чего уставился?
- Неважно, – хмыкнул Поттер. – На самом деле, у меня разговор как раз к твоему… вожаку.
- Ну так говори и убирайся. Нечего вид портить.
- Бешеная, – вздохнул Сириус. Поразмыслил и добавил:
- Но Радуга.
Согласно фыркнув в ответ, Поттер встретился глазами с Вольфом.
- По большому счёту, вопрос один. Скажи, ты это специально замыслил?
Вольф неторопливо поднял руки и несколько раз хлопнул ими.
- Браво, Поттер. Я и не ожидал, что ты сам догадаешься.
- Не верил, – честно ответил Поттер. – Неужели ты действительно нас провоцировал? Мы же могли тебя… ну…
- Это вряд ли, – прищурился Вольф. – Я всё предусмотрел.
- Скажи, насколько сумасшедшим надо быть, чтобы решиться на такое? – со вздохом спросил Сириус. – И ты ещё меня упрекал, когда я Снейпу про Иву рассказал.
- Сириус, вся разница в том, что я перед этим думал. Как видишь, я сейчас жив и здоров – значит, думал не напрасно.
- Вот смотрю я на тебя, Лестрейндж, – вздохнул Поттер, – а про себя думаю: такие бы мозги, да на хорошее дело!
- Ну и напрасно ты, Поттер, про себя такое думаешь! – весело фыркнул Вольф.
Поттер, усмехнувшись в ответ, помедлил, прежде чем продолжить. Остальные тоже молчали – кто выжидающе, кто с любопытством.
- Ладно, вот что… – проговорил он наконец. – С одной стороны, ты нам такую свинью подложил, что слон свинёнком покажется. Но с другой – мне, хотя ты, наверное, не поверишь, тошно от самого себя, как вспомню, что я тебя пытался ногами забить.
- Да не печалься, – снисходительно ответил Вольф. – В том воздухе у тебя не было шансов. Мне и нужно было, чтобы ты попытался это сделать. При МакГонагалл.
- Да уж догадываюсь… Но это меня мало извиняет. Я всё-таки гриффиндорец. В общем, Лестрейндж, что я, собственно, сказать-то хотел… Квиты мы. Две недели отработок, минус четыреста баллов и упущенный Кубок – это сильно, но чтобы мы тебя так… – Поттер покачал головой. – Даже я потом сам себя стыдился. Не говоря уже о Сириусе и Ремусе.
- Не за что, – снова повторил Вольф. – Ты в самом деле думаешь, что мог бы сопротивляться? Там в воздухе специальное средство было. Чтобы вы поменьше думали и побольше злились.
- О чём-то таком мы уже на следующий день догадались, – кивнул Поттер. – Но это ничего не меняет. Думать я мог, под Империусом не находился. И чтобы так… В общем, Лестрейндж, всё по-честному, вот что я хотел сказать. Насколько это вообще применимо к такой ситуации. Так что – уезжаем без обид, ладно?
На него удивлённо уставилась вся Стая.
- Ты знаешь, Вольф, – заметил Северус, – мне кажется, это не Мародёры. За палочки не хватаются, извиняться, считай, приходят. Может, наши Обороткой накачались для прикола?
- Вот-вот, – поддержала его Даала. – Абсолютно неестественно!
- Дорого слишком для простого прикола, – помедлив, ответил Вольф и поднял глаза на терпеливо ожидавшего ответа Поттера. Взгляд гриффиндорца был непривычно спокойным и откровенным. Даже без легилименции Вольф чувствовал, что тот не врёт и не скрывает ничего. И пришёл, действительно, именно для того, для чего сказал.
Захотелось немного обидеться на некстати заблагородничавшего недруга. Но, с другой стороны… Почему бы не воспользоваться случаем и не сбросить с памяти лишнюю тревогу? Мести не будет. Это хорошо.
- Договорились, Поттер. Мы вам, вы нам. До следующей осени.
- Договорились, – облегчённо кивнул Поттер и шагнул назад, закрывая за собой дверь.
- Думаешь, напился? – спросила Даала спустя минуту, в течение которой никто не произнёс ни слова. – Или ещё чего? Ну не верю я, что он может чувствовать перед любым из нас вину.
- Оставь ему шанс, – Вольф слегка покрутил головой, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза, с наслаждением вновь подставляя голову под ласковые пальцы Даалы. – И не думай больше о нём. Не позволяй никому испортить тебе лето.
- Правильно, вожак, – расслабилась Даала, вновь начиная мягко крутить прядь за прядью. – Ты абсолютно прав.
Глава 41. Не было печали, просто уходило лето.Ты мне слово одно повтори,
Над которым не властны века.
И пускай от сиянья зари
Вновь малиновой станет река.
Ягода-малина нас к себе манила,
Ягода-малина лето в гости звала.
Как сверкали эти искры на рассвете,
Ах, какою сладкой малина была…
В. Легкоступова, «Ягода-малина».
Проводы Вольфа в летнее поместье были недолгими – он оказался там уже на следующий день после приезда домой. Что, собственно, его вполне устраивало – меньше было риска, что начнётся очередной скандал. Марта в последнее время стала следить за его поведением ещё чаще обычного. Сам же Вольф чувствовал себя повзрослевшим – как-никак, уже шестнадцать исполнилось. Ещё год, и совершеннолетие. А значит, можно отстаивать свои позиции ещё уверенней, верно? Единственное «увы» – Марта такую позицию категорически не принимала. В результате склоки начинались теперь ещё легче, а заканчивались позже.
Оказавшись в Доме Весёлой Стражи, Вольф первым делом навестил Демона, который успел по нему соскучиться. Встреча была долгой и радостной – объятия сменились угощением, угощение – старательным грумингом, груминг – верховой прогулкой до озера, прогулка – купанием, купание – ещё одним грумингом, который в исполнении Вольфа был просто обожаем вороным жеребцом… В итоге Лестрейндж освободился для чего-то другого только к ужину. Хорошенько поразмыслив, он просто приказал домовикам принести его прямо в конюшню – как и следующий завтрак. Делать было сегодня всё равно больше нечего, и Вольф, проболтав с Демоном допоздна, благополучно заснул рядом с ним.
Увы, безмятежное время длилось недолго. Когда на следующий день после прибытия в летнее поместье Вольф решил связаться с друзьями и осведомиться, когда они смогут погостить у него, то уже первый сеанс связи сразу же дал ему понять, что до настоящего отдыха ещё немало осталось. Лицо Северуса, появившееся в отражении Сквозного зеркала, было каким-то… растерянным. Слишком растерянным.
- А, Вольф. Рад тебя видеть…
- Угу, – критически откликнулся Лестрейндж. – Вижу уж, как рад. Что у тебя стряслось?
- Я… Ох. Это так заметно?
- Ты на себя в зеркало смотрел? Не в это.
- Нет, – признался Северус. – Уф… Не знаю, как сказать… Знаешь, на самом деле, хорошо, что ты со мной связался.
- Говори уже, – в голосе Вольфа прорезалась тревога.
- Ну… отец у меня умер, – несколько отрешённо сообщил Северус.
- Прости, – сказал Вольф через несколько секунд, в течение которых справлялся с новостью. – Я не знал.
- Да за что ты извиняешься – нормально всё… Просто… Я думал, что только легче станет, когда это наконец случится. Допился он, вот и всё. Палёный виски где-то раздобыл. Главное, буквально за несколько дней до моего приезда, – Северус помолчал. – А вот теперь… Даже не знаю, странное чувство. Пустота какая-то. Неизвестность. Он меня никогда не любил, но мама любила его, хотя и представить не могу, за что. Она в трауре. А я не знаю, что делать. Да и…
- Говори, – снова потребовал Вольф, подозрительно сощурившись. Он уловил характерное выражение на лице друга. Оно появлялось у Северуса, когда тот решал, признаться в затруднениях или нет.
- Ты не подскажешь, где в Магическом мире может найти себе работу одинокая женщина довольно… серьёзного возраста? Так, чтобы жить нормально можно было? Я бы не грузил тебя этим, но тут расклад уж больно неудобный… – Северус поморщился. – Я, как несовершеннолетний, работать пока не могу, в маггловском мире мама до сих пор разбирается плохо, слишком трудно ей будет нас тянуть. Нормальную работу здесь ей, боюсь, не найти, а связи с Магическим миром обрывочные. А тут ещё похороны были. Поминки. То да сё…
- Подожди. Скоро свяжусь снова, – коротко ответил Вольф и прервал связь, тут же схватившись за пергамент и перо. Через минуту записка была отправлена с домовиком, а ещё через одну в камине вспыхнуло зелёное пламя, и на ковёр ступил Япет Лестрейндж.
- Что случилось, Вольф? – не тратя времени на приветствия, спросил он. – Ты написал, что это срочно.
- Как я рад тебя видеть, – облегчённо улыбнулся Вольф. – Пап, мне нужна твоя помощь.
- Давно я от тебя этого не слышал, – улыбнулся в ответ Япет, подходя к сыну. – И, знаешь, приятно. Я уж боялся, что ты совсем вырос.
- А тебе бы этого не хотелось? – приподнял брови Вольф.
- Пока хоть один из вас молод, молод и я, – вздохнул Япет. – И нет войны… Хотя бы дома.
Вольф прикусил губу, вспоминая, что отец – тоже Пожиратель Смерти.
- Как дела на фронте?
- Ничего нового. Рейды, контррейды, засады… Всё как обычно. С твоими братьями всё хорошо. Но тебе нужна была помощь?
- Да, – кивнул Вольф, вернувшись мыслями к более близкой проблеме. – Пап, мой друг, Северус – ну, ты знаешь, – он… в общем, он без отца остался.
- Давно? – посерьёзнел Япет.
- С неделю назад. И у меня к тебе такая просьба… Северус – мой лучший друг, ему сейчас тяжело. Его мать, Эйлин, осталась одна, с заработком у неё туго. Что у нас, что в маггловском мире.
- Не сомневаюсь, – брезгливо скривил губы Япет. – Чего ещё от них ожидать…
- Так вот, просьба у меня такая. Найдётся на островах место для них – для Северуса с его матерью, я имею в виду? И работа, которая бы позволила нормально прожить?
- Работа, говоришь… – задумался Япет. – А какая?
- Думаю, что-нибудь, связанное с зельеварением. Северус рассказывал, что любовь к нему ему привила именно мать.
- Полагаю, с этим проблем не будет. Специалист-зельевар всегда не помешает. Особенно на наших островах. Но ты полагаешь, что они согласятся на переезд?
- Полагаю, что да. С магглами тамошними толком не ладят ни Северус, ни Эйлин. К тому же место там, кажется, не очень престижное… В любом случае, я не вижу причины, по которой они могли бы отказаться.
- Хорошо. В таком случае слушай. Я сейчас отправляюсь домой и проверяю, как насчёт потенциальных вакансий. А ты свяжись со своим другом и выясни, согласны они будут к нам на север перебираться или нет. Если согласны – думаю, вопрос будет решён быстро.
- Отлично, – обрадованно кивнул Вольф.
Едва проводив до камина отца, он тут же выскочил из поместья и направился за его границы – вызывать «Ночной рыцарь». Стоил проезд на нём дёшево, а прыгал этот трёхэтажный автобус по всей Англии. Меньше чем через полчаса Вольф уже высадился в Паучьем тупике – и с удивлением огляделся по сторонам. Здесь ему бывать ещё не доводилось… и теперь он понимал, почему Северус всегда уводил разговор в сторону, едва в нём возникал хотя бы намёк на это. Более грязной и обшарпанной территории ему видеть ещё не доводилось. Вольф покачал головой, глядя на здешние дома, и со вздохом достал Сквозное зеркало.
- Северус Снейп.
Ответил друг буквально через несколько секунд – видимо, держал своё зеркало при себе.
- Снова здравствуй, – слегка улыбнулся он.
- Здравствуй, – кивнул Вольф. – Где ты живёшь?
- Ты же знаешь, – удивился Северус.
- Номер дома какой?
- Зачем тебе? – настороженно спросил друг.
Вольф раздражённо вздохнул и повёл зеркалом по сторонам, отражая в нём улицу.
- Узнаёшь?
- Ты тут, – охнул Снейп.
- Именно. Номер дома?
- Двенадцатый, – растерянно пробормотал Северус. – Стоп, ты что, к нам зайти собираешься?
- Ну если пустишь, конечно, – усмехнулся Вольф.
- Я… А может, на улице поговорим? У меня тут… неприбрано!
- Напугал книззла мышью. Забыл, как моя комната до домовиков выглядит?
- Ох… Ну ладно, – сдался Северус. – Заходи. Сейчас встречу.
Двенадцатый дом оказался не так уж далеко. Северус, в маггловской одежде, с неловким видом стоял в дверях.
- Мне жаль, что тебе пришлось приехать, – покраснел он.
- Северус, я и раньше догадывался, что живёшь ты не в лучшем месте. Но ты что – думаешь, это произведёт на меня плохое впечатление?
- Прости, но… – друг грустно улыбнулся. – Неприятно представать перед тобой в неприглядном виде.
- Этот вид не от тебя зависит, так что… – Вольф пожал плечами. – Для меня он не имеет никакого значения. Может, всё-таки пропустишь внутрь?
- Да, конечно, – спохватился Северус, отходя назад. – Проходи.
Дом Снейпов внутри выглядел лучше, чем снаружи, хотя пыли и грязи хватало. Было заметно, что долгое время его пытались привести в порядок, но грязнили здесь не менее активно, чем убирали. И Вольф даже догадывался, кто.
Со стороны кухни появилась усталая женщина средних лет в траурной одежде.
- Здравствуйте, мистер Лестрейндж, – поклонилась она.
- Здравствуйте, – немного растерянно ответил Вольф. – Примите мои соболезнования, миссис Снейп.
- Спасибо, милорд, – грустно улыбнулась мать Северуса.
- Мам, – тихо проговорил Северус, пытаясь сделать глазами некий знак.
- Что, Северус? – вздохнула Эйлин. – В том мире, куда ты так стремишься, твой друг действительно лорд. И ты об этом знаешь.
- Да, но… – Северус смутился. – Мне просто необычно…
- Ничего страшного, – вздохнул Вольф. – Миссис Снейп, хорошо, что вы здесь. У меня важный разговор – к вам и Северусу. Мы можем сейчас поговорить?
- Конечно, – кивнула Эйлин. – Прошу, проходите…
Она провела их в небольшую гостиную. Здесь, как и везде, были заметны безуспешные попытки придать помещению уют. Окна мыли недавно, хотя оттереть грязь полностью не удалось. На книжных полках лежала пыль, а диван был продавлен. Но Эйлин уселась именно на него. Северус присел рядом с ней, а Вольфу ничего не оставалось, как со вздохом занять первое попавшееся кресло.
- Итак, не буду ходить вокруг да около. Миссис Снейп, мне известно, что вы любили своего мужа, хотя он был, прямо скажем, не лучшим кандидатом. Не смотрите так на Северуса, о вашем супруге многое ясно уже из обстановки. Тем не менее, каким-никаким кормильцем он был. Но теперь у вас некоторые проблемы. Опуская неприятные подробности – вам сейчас будет тяжело. Но мне известно, что связей с соседями вы особых не завели. Здесь, в маггловском мире, вас ничто не держит – теперь.
- Но в Магическом – тоже, – тихо произнесла Эйлин. – Когда я вышла замуж за Тобиаса, от меня отреклась вся родня. И не думаю, что они примут меня обратно.
- Согласен. Они – не примут. Но примем мы, если вы согласитесь.
- Что? – спросили Снейпы в унисон и поражённо переглянулись.
- Миссис Снейп, если вы согласитесь покинуть это место и переехать к нам на острова, вы получите нормальную работу и нормальный заработок. И нормальное жильё. Вам не придётся жить среди, кгм, магглов, которых сами магглы, как я думаю, за равных себе не держат. Не буду приукрашивать – на возвращение в высшее общество вам вряд ли приходится рассчитывать, но наши люди на островах вас примут. У вас будет жизнь нормальной волшебницы. Хорошая жизнь.
Эйлин растерянно пожевала губами. Северус взволнованно глядел то на мать, то на Вольфа.
- То есть… вы предлагаете нам «Ливрею и покровительство»?
- Ох, ну если вам угодно это так называть… – закатил глаза Вольф. – А если конкретно – я предлагаю вам жизнь на землях моего отца. И – да, с его покровительством, как и для всех остальных жителей Магических Оркнеев и Шетландов. Неофициальным, конечно, но… Скажем так, вас больше не тронут дрязги этого мира и большая часть дрязг Магического. Вы сможете выстроить свою жизнь заново.
- А что вы желаете получить взамен?
- Ничего. Северус – мой друг. И это – моя помощь другу, я хочу, чтобы у него тоже была нормальная жизнь в Магическом мире, а не прозябание… здесь, уж извините.
Во взгляде Северуса появилась глубокая благодарность, а Эйлин погрузилась в задумчивость. Опустившуюся тишину прервал появившийся домовик, с поклоном передавший Вольфу список подходящих вакансий. Пробежав его глазами, Лестрейндж удовлетворённо кивнул и протянул лист пергамента Эйлин.
- Взгляните. Это – работы, которые вы сможете у нас выбрать. Подходит вам что-нибудь из этого?
- Конечно, – ответила миссис Снейп, внимательно посмотрев на список. – Много чего. Но… Вы уверены? Простите, просто это… такое неожиданное предложение.
- Да не сказать чтобы очень, – задумчиво ответил Вольф. – Просто я могу это сделать. Помочь другу. И вам, соответственно, тоже. А раз так – зачем медлить? Но, если вам нужно время для размышлений…
- Нет, милорд, – благодарно улыбнулась Эйлин. – Я согласна. Глупо было бы отказываться. Прошу вас, передайте вашему отцу, что я глубоко ему признательна и прошу разрешения поселиться на Магических Оркнеях. Скоро я смогу сказать, где конкретно. Мне надо будет только посетить некоторые указанные здесь места и договориться о продаже этого дома.
- Конечно, – кивнул Вольф. – Я всё понимаю.
- Благодарю вас от всего сердца. Северус?
- А? – встрепенулся сидевший с обалдело-радостным видом сын. – Да, я, конечно, тоже очень признателен! Просто… я и мечтать о таком не смел!
- Учти, зимой у нас сильные ветра бывают, – усмехнулся Вольф.
- Если я смогу жить не просто в Магическом мире, но и недалеко от тебя… да пусть хоть ураганы! Ты не представляешь, как я мечтал свалить отсюда! О… извини, мам.
- Я понимаю, – вздохнула Эйлин. – Многое оказалось не таким, как я себе представляла двадцать лет назад.
- Что ж, если всё решено, думаю, мне пора, – помолчав из вежливости, сообщил Вольф. – Был рад с вами познакомиться, миссис Снейп. Северус, как переедете, сообщишь мне. Поздравлю с новосельем.
Процесс переезда оказался действительно быстрым. Единственное, что было притормозило его – найти покупателя на такую недвижимость, как старый дом Снейпов, оказалось нелегко. Но Вольф намекнул Северусу на возможность подъёмных, которые позволят не мелочиться с освобождением от бывшего жилья. Друг, как и ожидалось, возмутился с прежней песней – «не хочу отягощать тебя своим содержанием». Готовый к этому Вольф просто поинтересовался, неужели он хочет отягощать вместо этого свою мать лишним общением с магглами и финансовыми затруднениями? Не говоря уже о том, что, раз уж он теперь тоже, считай, оркнеец, то в принятии помощи от сына островного герцога нет ничего недостойного? Северус заколебался, и Вольфу удалось настоять-таки на своём благодаря обещанию «помочь чисто по-дружески» из собственного кармана. Правда, Снейп ещё неделю стеснялся встретиться с Лестрейнджем глазами после того, как узнал, что этого кармана хватило бы на половину того дома, который был отстроен для них на Руадх Эйлеане по приказу герцога, тоже решившего не поскупиться на помощь другу сына.
Уладив, наконец, все дела с Северусом и благополучно приняв его в гости на июль, Вольф решил связаться и с остальными, заодно отпраздновав новоселье друга второй раз – уже в Доме Весёлой Стражи. Но радостное предвкушение тут же остыло, стоило ему увидеть лицо Регулуса в Сквозном зеркале. Блэк был явно не радостней Северуса две недели назад.
- А у тебя-то что случилось? – тоскливо поинтересовался Вольф.
- Что значит – у меня? – моргнул Регулус. – А у тебя что?
- У меня ничего. У Северуса проблемы были. Объясню потом. Говори, что у тебя?
- Это так заметно? – стушевался Регулус. – Ну… Сириус сбежал.
- Как – сбежал? – после паузы спросил ошарашенный Вольф. – Куда? Зачем?
- Я не знаю, куда, – горько вздохнул Регулус. – Понимаешь, мама на него с удвоенной силой насела, едва он вернулся. Всё требовала отказаться от друзей, поддержать идеи Тёмного Лорда и всё такое прочее. Отец не вмешивался. У нас уже два званых обеда были. На одном, – Блэк настороженно оглянулся, – сам Волдеморт был!
- И что? – Вольф тоже машинально понизил голос, хотя его-то точно никто не мог подслушать.
- Ничего… То есть ничего особенного. Жутковато было, если честно. Сидишь вот так и думаешь: а ведь это тот, кто всему Министерству противостоит и войну ведёт. Уже сколько народу погибло… – Регулус поёжился. – Но сам из себя такой учтивый. Нас с Сириусом расспрашивал о школе, о том, как учимся. Ко мне вроде как претензий никаких, а вот Сириус так дерзко отвечал, что его мама в конце концов просто выгнала и запретила на глаза до завтра показываться…
- А потом? – Вольфу надоело ждать.
- А потом, – Регулус сглотнул, – он исчез! Сириус то есть! Похоже, просто из окна спустился по верёвке, сделанной из простыней. Вещи кое-какие собрал – метлу, учебники, личные там мелочи… И делся не знаю куда! Записку оставил. Мол, простите, матушка, но вы окончательно с ума сошли и всю семью в могилу тянете. Так что прощайте. Так и написал… Мама такой скандал устроила, что даже отец, кажется, спрятался. Жутко было, Вольф, так жутко… А хуже всего было потом, когда она заплакала. Так горько, что не припомню, чтоб ещё такое было… Мне жаловалась. Что она сделала не так, почему Сириус такой неблагодарный остался… Говорит, что я теперь её единственная надежда. Вольф, я тут, собственно, сказать хотел… Прости, но в это лето я не смогу к тебе приехать. Я не могу маму после такого сам оставить, она сейчас вся на нервах. Здесь мне надо быть.
- Конечно, Рег, – вздохнул Вольф. – Ты молодец. Поддержи её. Если вдруг я чем могу помочь, связывайся в любое время дня и ночи. А пока я попробую отыскать эту блохастую задницу. Хоть скажу вам, где этот побегайло.
- Как? – грустно спросил Регулус. – Он никакой подсказки не оставил.
- Догадываюсь, как… – сумрачно процедил Вольф. – Береги мать, Рег. Давай. Я пошёл. Вечером свяжусь снова.
«Ночной рыцарь» пришлось вызывать снова. На этот раз – чтобы добраться до городка, в котором жил Ремус. Чтобы не привлекать излишнего внимания, Вольф добрался только до окраины, а сам решил пробраться к нужному дому в волчьем обличьи. Это позволяло без проблем красться кустами, хотя каждая встречная собака, кажется, считала своим долгом облаять «серого лендлорда» изо всех сил. Сначала Вольфа это забавляло, но потом начало разъярять, а под конец у него уже начало клыки сводить от желания всадить их в горло каждой новой пустобрёшке. К счастью, хозяева, гулявшие со своими питомцами, сами не были рады, когда те принимались истошно тявкать на мирные кусты, и быстро давали псам укорот. Тем же собакам, что лаяли из-за заборов, хватало лютого рыка в упор к доскам. Терьеры, бульдоги, таксы и прочая домашняя живность разом теряли весь запал и, скуля, забивались в свои конуры.
К огромному облегчению Вольфа, во дворе Ремуса никакой собаки не было. Да оно и неудивительно – с оборотнями, даже в человеческом обличьи, они дружили не больше, чем с волками. Так что молодой коричневый хищник успокоенно махнул через забор в два прыжка.
Дом Ремуса оказался полной противоположностью прежнему дому Северуса. Здесь был уютный и ухоженный сад, стены самого строения были ровными и чистыми, дорожки – обложены камнями, кругом клумбы с цветами, чуть поодаль – свежевыкрашенная беседка… Находиться здесь было одно удовольствие. Увы, время поджимало, и Вольф затрусил вокруг дома привычной размеренной волчьей побежкой, соображая, где может быть комната Ремуса.
Решив рискнуть и проверить для начала первый этаж, он прокрался к самой стене и начал аккуратно заглядывать в окна, прижимая одно ухо к голове и выставляя в проём только самый её краешек с глазом. Внутри дома было не менее уютно, чем снаружи. А у кухни Вольф и вовсе задержался, любуясь, как мать Ремуса, в фартуке и муке, деловито размешивает тесто в большой миске, одновременно хихикая и отпихиваясь плечом от норовящего её привлечь к себе и поцеловать мужа. Сцена была настолько домашней и уютной, что Вольф мечтательно пялился на неё не одну минуту, прежде чем со вздохом снова опуститься на все четыре и двинуться дальше, фыркая и пытаясь выбросить из головы посторонние мысли. Даала вряд ли умела готовить что-то сложнее сэндвича.
Обогнув, наконец, дом полностью, Вольф понял, что комната Ремуса находится где-то на втором этаже. Отбежав подальше, он пошёл на второй круг, и на этот раз удача ему улыбнулась – он заметил самого Люпина, читавшего что-то у окна. Хорошенько поразмыслив, Вольф превратился обратно в человека, подобрал камешек и запустил его прямо в открытое окно. Ремус вздрогнул от неожиданности, посмотрел сначала туда, куда упал камешек, потом выглянул в окно… и чуть не сел обратно, увидев машущего ему Вольфа.
Ждать долго не пришлось – Люпин оказался в тех же кустах через минуту. Едва взглянув на его лицо, Вольф понимающе кивнул и схватил его за руки, прикладывая свои запястья к его. Пульсы привычно начали синхронизироваться, и по лицу Ремуса расплылась блаженная улыбка.
- Я скучал по тебе, – проговорил он с полузакрытыми глазами.
- Знаю. Прости, дела были, а то бы раньше приехал.
- Скажешь мне, когда в следующий раз… Я тебе обзорную экскурсию устрою.
- Уже, – рассмеялся Вольф. – Меня успели все псы облаять.
- Так это они на тебя! Но почему?
- Волком крался.
Оба весело засмеялись.
- Слушай, Рем, у меня к тебе есть важный вопрос, – проговорил Вольф спустя некоторое время, когда ликаническая связь успела окончательно успокоиться. – Скажи, ты не знаешь, где сейчас Сириус?
- Знаю, – кивнул Ремус. – Он у Джеймса. Из дома сбежал.
- Стоило догадаться… – пробормотал Вольф. – И давно?
- Да пару дней как.
- Значит, сразу туда направился. Ясно… И долго он там быть собирается?
- Не знаю, – вздохнул Ремус. – Написал – родители Джеймса его приняли, отнеслись с пониманием. Так что вроде как до совершеннолетия, а там – работу найдёт, квартиру снимет. Хотя Джеймс потом приписал, что всё это полная ерунда и Сириус сможет у них жить, сколько понадобится и сколько захочет.
- Всё ясно… – протянул Вольф. – Что ж, спасибо.
- Ты ведь не собираешься прямо сейчас уходить? – взволнованно спросил Ремус.
- Ну… вообще, нет, – решил Вольф, глядя в сияющие от радости глаза Люпина.
- Ура, – облегчённо выдохнул тот. – Ну что смеёшься? Хочешь сказать, сам не скучал?
Как доминант, Вольф, хотя и действительно скучал, но меньше. Вот только сказать это Ремусу язык не поворачивался.
- Ладно, твоя взяла, – фыркнул он и протянул к Ремусу руки. Тот, удовлетворённо вздохнув, немедленно ответил на объятья, прижавшись виском к виску. Поглаживая разомлевшего Люпина по спине, Вольф рассеянно обводил глазами сад… и внезапно замер.
- Вольф? – удивлённо спросил Ремус, не отрываясь от него. – Что такое?
- Эм… – протянул Лестрейндж, ускоренно соображая, не будет ли сейчас эпический скандал по-шекспировски. – Здравствуйте, мистер Люпин.
- Чего? – изумился Ремус, на этот раз всё-таки поднимая голову и заглядывая ему в лицо. – Вольф, с каких пор ты зовёшь меня по фамилии? Да ещё «мистером»?
- Кгм… Обернись.
Ремус подчинился и тут же съёжился, закусывая губу. Руки Вольфа легли ему на плечи и потянули в сторону, а сам Лестрейндж шагнул вперёд.
- Мог бы и сказать, – вздохнул Джон Люпин, продолжая держать руки сложенными на груди.
- Пап, я… То есть… Это особая ситуация, это не то, что ты думаешь…
- Ремус, я не отказался от тебя-оборотня, и твоя мать тоже. После этого, знаешь ли, – Джон усмехнулся, – не так уж сложно принять… твой выбор. Да и можно было догадаться – после того, как ты уже второй год рассказываешь, что не имеешь права завести себе девушку.
- Что?… – растерянно выдал Ремус, начиная соображать, что к чему. Но тут руки Вольфа коротко сжались на его плечах и тут же расслабились – «молчи».
- Это лучше, чем какая-нибудь волчица из стаи Фенрира, – заявил Джон, внимательно оглядев с ног до головы Вольфа. – Как зовут, парень?
- Я – Вольф Лестрейндж.
- Ого! – усмехнулся Джон. Его взгляд сделался более уважительным, и он, переведя взгляд на сына, весело ему подмигнул. – «Делай любовь, а не войну», да? Наслышан о тебе, Лестрейндж. Давно ты с Ремусом?
- С прошлого сентября, – спокойно ответил Вольф.
- А, значит, скоро годовщина? Отлично. Ладно, парни, чего стоим? Показывай гостеприимство, Ремус! – и Джон, посторонившись, приглашающе повёл рукой в сторону дома.
- Я… Э… Я… – Ремус умоляюще уставился на Вольфа, пытаясь жестикулировать глазами.
- Всё в порядке, Ремус, – улыбнулся Вольф, мягко хлопнув его по плечу. – Сомневаюсь, что меня приглашают для того, чтобы запечь в пирог.
- Ага, уже рассмотрел? – хохотнул Джон. – Мы вас тоже оттуда увидели. Честно признаюсь, парень, в первую минуту захотелось надрать тебе холку. Но Оливия так рада, что Ремус больше не один… Да и я тоже подумал: лучше б, конечно, девчонка, но что ж тут поделаешь? Это понятно, что у оборотня проблемы будут. Ну а раз так – внуков мне по-любому не дождаться, так хоть у сына жизнь не в одиночку будет. Рад познакомиться, Вольф, – и Люпин-старший протянул ему руку. Лестрейндж спокойно и уверенно ответил на рукопожатие, и все трое отправились к дому.
- Ты что делаешь, – чуть приотстав, яростно зашептал Вольфу на ухо Ремус, – они же решили, что я…
- Это самое простое, – так же тихо ответил Вольф. – Анимагия – тайна. Как к ликанической связи отнесутся – тоже вопрос. Пусть думают, что я твой парень.
- Дожили… – почти беззвучно вздохнул Ремус. – Без меня меня геем сделали.
- Если это тебя утешит, своим я собираюсь сказать то же самое, когда надо будет… Здравствуйте, миссис Люпин!
Мать Ремуса стояла на крыльце, вытирая полотенцем руки, и с любопытством смотрела на Вольфа.
- Мам, это Вольф… Вольф Лестрейндж, – всё-таки решился шагнуть вперёд Ремус. – Вольф, это моя мама… ну, ты уже понял.
- Очень, очень рада, – тепло улыбнулась Оливия. – Заходите внутрь. Обед скоро будет готов. На будущее, Ремус – если только ты не ищешь романтики, не шарься со своим парнем по кустам, сразу веди в дом.
- Я думал, что вы меня за такую новость… – пробормотал Ремус.
- Ну, это было… немного необычно, но ожидаемо, – призналась Оливия. – У меня было время привыкнуть к этой мысли. Что оборотни не вступают в браки и, как правило, не имеют детей, я давно знала. Отсюда один шаг до следующего заключения. Но, сынок… лучше пусть у тебя будет такая любовь, чем не будет никакой. И я видела, как ты был счастлив, взяв его за руки. У тебя и так тяжёлая судьба… И я не собираюсь утяжелять её ещё больше. Парень, так парень. Тоже человек.
Вольф хихикнул, с удовольствием наблюдая, как расчувствовавшийся Ремус с силой обнимает мать. Рядом одобрительно кивнул Джон.
Даала истошно взвыла от смеха и повалилась на кровать.
- Ой, не могу! Ты… Ты… Я не знаю, псих или гений! Невероятно! И что, они поверили?
- Да представляешь, без особых проблем! – развёл руками сидевший рядом Вольф. – Угостили, напоили. Не траванули ничем. Отец Ремуса расспрашивал, кем я собираюсь быть после Хогвартса. Услышал про Министерство Магии – доволен был. Оливия про семью расспрашивала. Беспокоилась, что обо мне там скажут – похоже, вполне искренне. Я объяснил, что и так белая ворона, но с братьями и отцом отношения хорошие, так что из рода изгонять никто не собирается. Тоже осталась довольна. Подозреваю, что они меня вполне серьёзно рассматривают как… Эм… Вот как назвать, не знаю.
Даала снова расхохоталась, утирая выступившие от смеха слёзы.
- Ууууу… Ой, не могу… И что потом?
- Посидели, поболтали ещё немного. Потом я откланялся, получил пирожков на дорогу и разрешение приходить когда угодно.
- Класс! А вы случаем не поскрипели кроватью у Рема в комнате? Ну, знаешь, для наглядности!
- Рассматривал такой вариант, – спокойно кивнул Вольф. – Счёл, что это будет чрезмерной наглостью, а на родителей своего парня надо произвести хорошее впечатление.
- Бле-е-е-еск… – протянула Даала, покачивая головой. – А ничего, что ты ни фига на гея не похож? Квиддичист квиддичистом. Уж не обижайся, не качок, конечно – но мышцы есть! Фигура тоже. Взгляд не томный, губы не накрашены.
- Ну, может, у магглов геи другие? – предположил Вольф. – Я же не изучал. Вот они и привыкли.
- Наверное… А потом, значит, сразу ко мне?
- Ага. Что-то меня утомила вся эта катавасия. У Северуса семейное горе и переезд, у Регулуса другое семейное горе и лето взаперти, у Ремуса вот теперь… ну… к счастью, на этот раз всё-таки не горе. Повезло.
Даала прижала подушку к лицу, чтобы не так сильно хохотать. Донёсшиеся из-под ткани звуки насмешили уже самого Вольфа.
- Вот я и понадеялся, что хоть у тебя нормально будет, – отсмеявшись, продолжил он.
- У меня тоже не очень, – вздохнула Даала, убрав подушку в сторону. – Ривоч, как всегда, выпендряется – ну, ты сам видел. Дед в море. Хорошо, что ты заглянул – хоть мама порадовалась, давно она новых лиц здесь не видела…
- А ты?
- А я… А что я? – улыбнулась Даала. – Сам-то как думаешь?
Вольф окинул её взглядом и слегка усмехнулся.
- Думаю, ты тоже довольна.
- Не просто довольна. А полный уауоррмрррр.
Тепло улыбнувшись в ответ, Вольф неторопливо обвёл взглядом комнату. Даала предложила показать её сразу же после ужина, не обращая внимания на подозрительный взгляд Ривоч. Здесь было хорошо. Закатные лучи скользили по разрисованным под морскую даль стенам, создавая эффекты дивной красоты. Потолок был не менее старательно разрисован под небо, стены увешаны картами вперемешку с квиддичными принадлежностями. На столе, распростёршись от края до края, лежала ещё одна карта, на которой Даала полчаса назад показывала ему маршрут плавания до Канар и обратно, которое предполагалось в августе. Там же лежали карандаши, штурманская линейка и секстан. Учебники были безжалостно депортированы на стулья.
- Тебе здесь нравится? – нарушила тишину Даала. Её голос звучал слегка неуверенно.
- Нравится, – подтвердил Вольф. – Ещё бы плеск волн, и словно побережье…
- Это да, – вздохнула девушка. – Но у меня пока не получается навести нормальные чары, которые бы звук с берега передавали. А записывать на приёмник и потом через него… Ну нафиг. Это ж всё равно что мороженая селёдка по сравнению со свежевыловленной.
- Да уж, – понимающе кивнул Вольф. – Хочешь, я тебе помогу? Правда, я и сам не уверен, что у меня такое получится, но вместе – это совсем другое дело. Не получится, так хоть путь найдём.
Даала не ответила, смотря на него с какой-то странной задумчивостью.
- М? – Вольф приподнял брови.
- Да, ты прав… – рассеянно прошептала девушка. – Вместе – это совсем другое дело. Скажи, Вольф, а ты… Как у тебя с этой ликанической связью? Всё нормально?
- Она установилась, – пожал плечами Вольф. – Теперь с ней ничего не будет, повредить её невозможно.
- Она точно не мешает?
- Ни капли. Если не считать того, что с Ремусом надо видеться регулярно. Но я… В общем, для меня это не проблема. Он, в конце концов, хороший друг.
Даала покивала, прикрыв глаза.
- И… даже с девушками она никогда не мешала?
- Не-а. Даже во время секса. Скорее, я думаю, наоборот. Первые проблески уже есть – полагаю, скоро мы с Ремом сможем чувствовать сильные ощущения друг друга. Мне кажется, что он не будет против кайфовать вместе со мной… хотя, конечно, на следующее утро глаза поднять не сможет.
Даала тихо засмеялась.
- Ну, я рада за вас. Одним словом, ликаническая связь никак не мешает твоей обычной жизни?
- Именно так. А почему ты вдруг заинтересовалась? Я же вроде уже всё это рассказывал.
- Уточнить захотела, – пожала плечами Даала и задумчиво прищурилась, глядя на Вольфа. – Не обращай внимания, просто так… Ты же знаешь, я о тебе беспокоюсь.
- Это я должен беспокоиться о тебе, а не наоборот, – хмыкнул Вольф. – Кто из нас вожак?
- У тебя в стае ещё волки есть… а вот другого вожака у меня нет, – покачала головой Даала, приподнявшись на локте. И негромко добавила:
- И не будет.
Вольф почему-то почувствовал себя неловко. К лицу прилила кровь. Даала смотрела на него, смотрела нетребовательно, но очень внимательно, словно получая удовольствие от одного лишь взгляда. Но стоило Вольфу поднять на неё ответный взгляд, как девушка смущённо отвела свой собственный в сторону и слегка зарделась сама, снова откидываясь на кровать, рассеянно сгибая руки и складывая их у боков – так, что ладони небрежно легли вдоль ключиц. Вольф слегка сглотнул, догадываясь, что сам смотрит подозрительно без отрыва, но до боли не желая переводить взгляд. Он прикрыл было глаза, но тут же снова открыл их. Показалось? Или Даала смотрит на него краем глаза?
Минуло ещё несколько секунд. Вольф начал чувствовать, что надо что-то сделать. Вопрос только, что? Спросить сначала? Или всё же наклониться, опираясь на руку? Как отреагирует? Согласится? Извинится и откажется? Или, чего не хотелось бы больше всего – согласится, не желая противиться вожаку и сыну сюзерена?
Даала глубоко вздохнула, прикрывая глаза и слегка улыбаясь. Её пальцы чуть шевельнулись на плечах, привлекая внимание.
Вольф снова сглотнул. Рискнуть… наверное, всё-таки можно? Но, для начала…
- Даала? – начал он, садясь поудобнее.
- Да-да? – с готовностью откликнулась та, не открывая глаз.
- Я… давно хотел спросить… – Вольф наклонился влево и опёрся рукой о кровать недалеко от Даалы, давая тем самым достаточно ясный сигнал. И остановился, наблюдая за реакцией.
- Я тебя слушаю, – улыбнулась Даала, всё так же с закрытыми глазами. Вот только очень подозрительно повернувшись при этом – слегка наклонившись и развернувшись в ту самую сторону, где рука Вольфа держала глубокую вмятину на постели.
Помедлив ещё несколько секунд, Вольф начал сгибать левую руку, наклоняясь всё ниже. Его взгляд неотрывно следовал за синхронно разворачивающимся направо телом Даалы.
Внезапно раздался стук в дверь комнаты.
Вольф замер – а в следующую секунду торопливо выпрямился. Даала с шипением открыла глаза, уставившись на дверь. В них не читалось ничего хорошего. Шипение плавно перешло в негромкое утробное рычание.
Стук повторился.
- Кого там Дэви Джонс принёс?! – рявкнула девушка.
- Это я, – раздался из-за двери спокойный голос Ривоч. – Хочу удостовериться, что ты не забыла о времени. Невежливо задерживать гостя сверх срока.
Вольф медленно, но очень глубоко втянул воздух, мысленно желая Ривоч провалиться прямо в Марианскую впадину. Судя по лицу Даалы, она в этот момент посылала сестру ещё глубже.
- Он. Скоро. Уйдёт, – прорычала девушка. – А теперь… сгинь. Немедленно.
- Как невежливо, Даала… – укоризненно откликнулась Ривоч.
- СГИНЬ! – рявкнула младшая сестра с такой силой, что у Вольфа на пару секунд даже уши заложило. Пошарив рукой по полу и отыскав квиддичный ботинок, Даала присела на кровати и запустила им в дверь так, что громче вышел бы только пинок.
- Бескультурье, – сухо сообщила Ривоч, перед тем как уйти.
- Твою же… – начала было Даала, но прервалась и со стоном повалилась обратно на кровать. – Вольф, тебе иногда хотелось прибить кого-то из семьи?
- Беллу, когда она при Рудольфусе о Волдеморте с мечтательной физиономией принимается рассказывать, – не раздумывая, ответил Вольф.
- Да, это тоже понятно, – кивнула Даала и со вздохом поднялась на ноги. – Боюсь, эта тварь в покое нас не оставит. Измочалила бы… Ладно, не будем о ней. В самом деле, солнце уже почти зашло… Полюбуемся вместе на закат? А потом я тебя провожу до границы поместья.
- Конечно, – ободряюще улыбнулся Вольф. – Я люблю закаты.
Уже после возвращения в Дом Весёлой Стражи Лестрейнджа ожидал ещё один приятный сюрприз. Время было позднее, и поднявшийся наверх Вольф обнаружил Северуса уснувшим прямо в кресле. Перед ним на столе лежали исписанные листы пергамента, судя по всему, послужившие черновиками. Завершающий вариант лежал ближе всего к Северусу – видимо, тот удовлетворённо перечитывал свою работу перед тем, как его сморил сон. Неудивительно, кстати – вчера они засиделись на озере допоздна, а потом встали рано, по его же, Лестрейнджа, инициативе, чтобы успеть сделать всё намеченное на утро. Тогда Вольф предполагал, что, в случае чего, отоспаться можно будет вечером… Что, по-видимому, с Северусом и случилось, только внепланово – иначе бы в кровать перебрался или хотя бы на диван.
С любопытством заглянув в написанное, Вольф сначала беззвучно рассмеялся, а затем благодарно улыбнулся спящему другу. Вряд ли Северус планировал показывать это ему – скорей всего, решил выплеснуть чувства на бумаге. Но Вольф в любом случае был очень благодарен за такие слова. Он прищурился, внимательно пробегая глазами по строчкам раз за разом, запоминая. Северус, словно специально, сочинил что-то вроде песни – одна строфа повторялась трижды, как куплет. Ну и прекрасно. Можно будет потом прикинуть музыку ко всей его работе… * Будет такой гимн, гимн для всей Стаи.
«Факультет второй семьёй для вас
Должен стать» – мне сразу здесь сказали,
И настал семейной ссоры час,
Прежде чем день с ночью миновали.
«Полукровка!» – словно с высоты…
Нет, похоже, места здесь надежде.
«Эдвард, придержал бы ты язык», –
Вдруг спокойно заявляет Лестрейндж.
Четвёркою вместе сошлись,
Мы Стая – и с нами удача!
Как всяким приличным волкам,
Нам было бы трудно иначе!
До сих пор не знаю, почему
Мне оркнеец отдал предпочтенье,
Чем я заслужил благоволенье –
Было ведь отдать его кому?
Обращаю в прошлое свой взор…
Всё же хороша моя удача!
А реши тогда судьба иначе?
Выкрикни вдруг Шляпа «Гриффиндор»?
Четвёркою вместе сошлись,
Мы Стая – и с нами удача!
Как всяким приличным волкам,
Нам было бы трудно иначе!
Дружба наша каждому дала
То, чего так сильно не хватало:
Друга. Брата. Даже – вожака.
А всем вместе – Стаю даровала.
Вновь Луна шерсть нашу серебрит,
Вновь несёмся мы навстречу лесу.
Друг мой, Вольф, что ждёт нас впереди?
Впрочем, ладно. Будет интересно!
Четвёркою вместе сошлись,
Мы Стая – и с нами удача!
Как всяким приличным волкам,
Нам было бы трудно иначе!
* * *
Пока Вольф, широко улыбаясь, читал работу Северуса, за много миль от Дома Весёлой Стражи проходило очередное собрание Пожирателей Смерти. Волдеморт часто менял основную базу, уходя от аврорских проверок. На данный момент ею служило родовое поместье Крэббов.
Главный зал был завешен практически наглухо – каждое окно было скрыто тяжёлой шторой до пола. Вдоль длинного стола сидели Пожиратели, внимательно слушая своих товарищей, докладывавших Тёмному Лорду об очередных успехах. Сам Волдеморт сидел во главе стола, удобно расположившись в огромном кресле чёрного дерева, больше напоминающем трон.
- Замечательно, – благосклонно молвил он, взмахом руки отпуская докладчика. Тот поклонился едва ли не до пола, прежде чем отступить. – Итак, этот день мы завершаем с весьма хорошими результатами. Напоследок хочу объявить вам всем ещё одну приятную новость. Сегодня к нам присоединяются ещё двое отважных чистокровных, решивших бороться вместе с нами против засилья грязи и лжи в Министерстве Магии. Они доказали делом, что готовы разделить с нами наши труды. Позвольте представить вам Джордана Уилкса и Эвана Розье!
Все зааплодировали.
- Они лишь в этом году закончили Хогвартс, но уже доказали свою преданность нашему общему делу, – продолжил Волдеморт. – Подойдите же!
- Ещё одни глупые мальчишки, – прошептал Рабастан на ухо брату, пользуясь прикрытием восторженных возгласов. – Сколько ещё их притащат сюда?
- Это война, – мрачно ответил Рудольфус. – Нам нужны новобранцы.
- Хоть бы наш волчонок сюда не припёрся… – Рабастан поморщился и потёр рукой собственную Метку, глядя на искажающееся от боли лицо Уилкса. Процесс получения этой эмблемы и способа связи одновременно был весьма неприятен. Рудольфус ничего не ответил, только нахмурился ещё больше.
Когда всё ещё кривящиеся от боли, но пытающиеся при этом широко улыбаться Уилкс и Розье уселись за стол, Волдеморт снова обратился к Пожирателям.
- Итак, друзья мои, наши ряды вновь пополнились. Каждый год факультет Слизерин приносит нам новых славных бойцов. Но не будем забывать и другие факультеты. Среди нас есть выпускники каждого, умеющие достойно показать лучшие качества Основателей. Однако нам не следует забывать, что против нас, увы, ведётся активная пропаганда. С целью противодействия ей нам следует вести свою информационную кампанию намного активней. Студенты Хогвартса должны задумываться о правильном пути как можно раньше. Руквуд, что ты можешь сообщить нам в связи с этим? У тебя есть новые идеи?
Рабастан слушал Августа Руквуда вполуха, жалея лишь о том, что на собраниях крайне опасно зевать. Но они сидели тут уже больше часа, а день был трудным. Хотелось поскорее вернуться домой, к Андромеде.
Закончив выслушивать доклад Руквуда, Волдеморт одобрил основные моменты и подчеркнул важность работы внутри семей. В качестве примера он, как назло, решил привести Лестрейнджей, четверо из которых сидели сейчас за этим столом.
- А как твой младший сын, Япет? – полюбопытствовал Тёмный Лорд, заставив Рабастана замереть. – Если не ошибаюсь, он этим летом перешёл на шестой курс?
- Да, милорд, – поклонился Япет. – Он отлично учится и являет собой достойный пример слизеринца. К его мнению прислушиваются сокурсники.
- Что ты сказал, Эван? – внезапно вскинул руку Волдеморт, улыбаясь, и повернулся к Розье. Тот нервно сглотнул – видимо, никак не ожидал, что Тёмный Лорд засечёт его шёпот на ухо приятелю. Но оба сидели слишком близко к нему – приветственный знак почёта для свежепринятых.
- Я только сказал, милорд, что Вольф Лестрейндж – к нему не просто прислушиваются… Он станет отличным Пожирателем Смерти, вы можете быть в этом уверены!
- Вот как? – с любопытством склонил голову набок Волдеморт, пока Рабастан пытался восстановить дыхание. – Поясни, отчего ты так считаешь.
- Потому что ему нет равных, милорд. Он лучший дуэлянт среди нас, может любого гриффиндорца один на один побить. Но главное – он прирождённый командир! Вы бы видели, как он гриффов на квиддичном поле разносил! И всех остальных! Мы ни разу никому не проигрывали, с тех пор как он стал капитаном нашей сборной. Прошлой осенью он вытащил из большой беды целую группу наших, когда их прижали в одном зале чуть ли не все гриффиндорские старшекурсники. Просто взял, обошёл со своими, и… и разгромил! Хотя тех больше раза в полтора было! А совсем уже недавно, весной, он вообще смог разом и в квиддич гриффов разнести, и заставить саму же МакГонагалл снять с них четыреста баллов! Слизерин обязан Вольфу сразу двумя Кубками в этом году.
- Чудесные новости, Эван, – улыбнулся Волдеморт, и от этой улыбки у Рабастана мороз прошёл по коже. – Япет, это всё правда? Отчего же ты не порадовал меня столь замечательными известиями?
- Простите, милорд, – хрипло вымолвил Япет, – я просто не думал, что вам могут быть интересны мелкие школьные подробности. Вольф действительно сделал всё это, но он только-только сдал СОВ. Он ещё не боец.
- Так это же ещё лучше! – продолжил улыбаться Волдеморт. – Бойцов у нас хватает, а вот толковые командиры всегда в дефиците. Если твой третий сын настолько талантлив, он станет гордостью нашей армии.
- Милорд… – Япет слегка побледнел. – Но он ещё школьник!
- О, конечно, я не собираюсь призывать его в наши ряды уже сейчас, – заверил Волдеморт. – Пусть закончит обучение, потренируется на грязнокровках ещё немного. А затем, если всё, сказанное о нём здесь – действительно правда, я вручу ему командование отрядом сразу после выпуска из Хогвартса.
- Ну, вообще-то, он сам иногда с ними цацкается, – обиженно проговорил Уилкс, видимо, недовольный таким вниманием к младшему Лестрейнджу.
- А именно? – голос Волдеморта сочился льдом.
- Да есть одна грязнокровка, Эванс… Он с ней чуть ли не дружит! И дружок его, Снейп, полукровка…
- Это не так опасно, – ответил Волдеморт, и Рабастан смог облегчённо выдохнуть. – Полукровки у нас бывают. Но вот то, что такой талантливый юноша водит дружбу с грязнокровками, меня… огорчает.
- Милорд, у нас есть замечательный план! – снова влез Розье. – Я приготовил его специально для вас в подарок. Сначала я просто хотел продемонстрировать всей Магической Британии нашу и вашу мощь, но теперь я вижу, что он может очень нам помочь и в этом! Надо будет лишь просто предоставить Вольфу необходимость выбора – и тогда, я уверен, он окончательно отбросит в сторону свою старую сентиментальность!
- Чудесно, – холодно кивнул Волдеморт. – Покажешь мне свой план. Что же касается вас, господа, – змеиный взгляд обратился на Лестрейнджей, – никто из вас не должен его предупреждать. Это приказ. Я желаю увидеть эксперимент чистым. Чистым, как наша кровь – и как помыслы всякого, кто желает стать Пожирателем Смерти.
________________________________________________________________________
* А конкретно – она уже прикинута:-) Поётся на мелодию «Надежда – мой компас земной» Анны Герман.
Глава 42. Ронсевальское ущелье.Ты знаешь, как трудно бывает проснуться,
Суметь разлепить непослушные веки,
И выйти в свинарник заплёванных улиц,
Где вовсе не волк человек человеку.
Ты ищешь в сетях GSM’а и NET’а,
Ты ищешь в глазах безразличных прохожих,
Почти убедившись, что всё бесполезно –
Так сильно они на тебя не похожи.
Остался последний, проверенный способ
Поверить, что ты не напрасно родился:
Завыть на холодные белые звёзды,
Увидеть созвездие Белой Волчицы.
Ты видишь – она пробегает по небу,
Ты знаешь, что белых волчиц не бывает,
Но ты видишь смысл во всём, что ты сделал,
Пока Белая Волчица ищет свою Белую Стаю…
Как только на карту поставлены цели,
То ты механизм, а не банка с соплями,
Иди, не жалея ни душу, ни тело,
Дойди, не жалея и не вспоминая.
Судьба – это то, с чем придётся мириться.
Ты знал – компромиссы с собой невозможны.
Никто не поймёт, с чем сражается рыцарь,
Никто не пойдёт под чужие знамёна.
А это созвездие – глюки от боли.
Закончится вой, со слезами растает.
Твоё одиночество – добрая воля.
Ей тоже хреново – её не бывает!
Ты видишь – она пробегает по небу,
Ты знаешь, что белых волчиц не бывает,
Но ты видишь смысл во всём, что ты сделал,
Пока Белая Волчица ищет свою Белую Стаю…
Ты веришь, что с мокрого серого неба
Увидят, придут, и протянут ладони.
Оценят, что мог бы убить, но не сделал,
И что ты сумел – но кто видел, не понял!
Ненужные принципы, голос всё тише,
Привычка молчать понадёжнее кляпа.
Но веришь, что всё же однажды отыщешь
Того, кто поймёт, что ты волк, а не тряпка!
Ты видишь её, опуская ресницы,
Ты веришь, что стоит позвать хриплым воем –
Они, из созвездия Белой Волчицы,
Придут обороной и встанут стеною.
Ты видишь – она пробегает по небу,
Ты знаешь, что белых волчиц не бывает,
Но ты видишь смысл во всём, что ты сделал,
Пока Белая Волчица ищет свою Белую Стаю…
Кошка Сашка, «Созвездие Белой Волчицы».
Вольф стал подозревать нечто неладное ещё с утра. Вся семья поглядывала на него как-то странно. Отец и братья – с тревогой и надеждой одновременно. Белла всё время оценивающе щурилась, даже не пытаясь скрыть это. Но странней всего вела себя мать – она всё время отводила глаза и, кажется, старалась вообще поменьше пересекаться с ним. Всё это было очень странно. Вольф перебирал в голове самые разные варианты того, что бы он мог натворить для такого результата, но ни один не подходил. Можно бы было, конечно, просто спросить, но… Вольф уверенно подозревал, что нормального ответа всё равно не получит. Иначе бы ему уже прямо сказали бы, в чём дело. Оставалось только ждать, не теряя бдительности.
Платформа девять и три четверти, вид которой обычно дарил радость и предвкушение от встречи с друзьями и школьной свободой, на этот раз тоже не порадовала. Вольф в первые минуты даже не очень понял, что именно его так насторожило. И, только пройдя с сотню ярдов, сообразил – не хватало слизеринцев. Нет, они были, конечно, многие были – но и многих подозрительно не было видно. Тем подозрительней это было, что отсутствовавшие были со всех курсов. Конечно, сохранялась вероятность того, что просто они уже были в вагонах, решив пораньше занять места, но… Обычно ничего такого не было. Места всегда занимались уже перед самым отправлением Хогвартс-Экспресса. А сейчас, если только ничего не изменилось – а с чего бы? – оставалось только предположить, что немало сокурсников вообще решили не являться на платформу. Дружно опоздать в таком количестве они никак не могли.
Рудольфус и Рабастан распрощались с братом первыми, с вымученными улыбками похлопав его по плечам. Белла лишь высокомерно кивнула. Отец тоскливо посмотрел и пожелал удачи – с таким видом, точно Вольф на фронт отправлялся, а не в школу. И даже мать вымолвила «Береги себя», причём подрагивающим голосом, какого Вольф у неё вообще не мог раньше припомнить. Что-то тут было явно нечисто, но спрашивать он не стал. Не говорят – значит, и не скажут. Самому надо выяснять.
Друзей разыскать оказалось не так уж сложно – если не считать Регулуса. Того нигде не было, как и Блэков вообще. Даала и Северус были удивлены таким раскладом не меньше самого Вольфа, в особенности после того, как лично оценили недостаток слизеринцев. Обеспокоенный Вольф предложил не тратить зря времени, а поскорее разместиться в купе и подробно всё обсудить, а заодно попробовать связаться с Регулусом по Сквозным зеркалам.
Последнее предложение, к счастью, оказалось удачным. Блэк ответил сразу же.
- Почему ты не здесь? – немедленно после приветствий спросил Вольф. – И где вообще наши? Чуть ли не четверть невесть где болтается. На платформе нет, в поезде тоже!
- Мама сказала, что на этот раз мы будем добираться до Хогсмидской станции отдельно, по каминной сети, – удивлённо ответил Регулус. – Я тоже поначалу не понял, почему, но она сказала, что ей надо будет встретиться кое с кем там, а заодно она меня проводит, чтобы всё было в порядке. Я думаю, она просто беспокоится из-за побега Сириуса. Ты его не видел, кстати?
- Видел. Жив-здоров, – Вольф презрительно скривил губы.
- Ну и ладно, – облегчённо вздохнул Регулус. – Я ей передам. Всё в порядке, Вольф. Мы скоро увидимся.
- Ладно… До встречи, – кивнул Вольф и, прервав связь, обвёл взглядом друзей. – Мне это не нравится. Решительно не нравится. Сначала вся семья на меня смотрела, точно на войну провожала. Потом наши невесть куда делись. Теперь вот Регулуса зачем-то решили тащить по каминной сети. Сев, Даала… не знаю, как вы, но я лично очень насторожен.
- Мне тоже не нравится, – мрачно ответила Даала. – Подозрительно всё. Как по мне – родня твоя что-то знает, и другие тоже. Потому и наших нет. Есть такое подозрение, что на станции как раз и объявятся, или сразу в Хогвартсе. А ты что скажешь, Сев?
- То же самое, – угрюмо кивнул Северус. – Скажу более того – сомневаюсь, что нам дадут спокойно доехать до Хогвартса.
- Не думаешь же ты… о крушении? – не поверил Вольф.
- Это вряд ли. Хотя тоже не исключаю, чем Мордред не шутит… Но чего ради ещё могли наших с поезда сдёрнуть? Смотри: твоя семья – Пожиратели, почти все. И смотрели так, словно беды ждали. Те наши, кого нет… Можешь сказать, у них есть родня там?
- За всех не поручусь. Не думаю, что полный список вообще знает кто-то, кроме Волдеморта… Но вполне возможно. Во всяком случае, нет в основном тех, кто часто нападал на магглорождённых в Хогвартсе. Блэки Волдеморта поддерживают, хотя сами не Пожиратели… Проклятье! А ведь ты прав. Очень похоже, что замышляется что-то, что могло представить опасность для тех, кто за Волдеморта. Может, потому и меня оставили? И вас тоже… Мы-то не за него.
- Возможно, – согласился Северус. – Но мне это всё равно не нравится. Есть такое предложение – давайте укрепим стенки купе? На всякий случай, как сможем. И дверь тоже. Кто его знает, будет там чего, нет ли… В крайнем случае, в чарах потренируемся.
- Верно, – кивнул Вольф, вытаскивая палочку. – Отличная идея.
Хогвартс-Экспресс ещё не успел тронуться, как на все шесть сторон купе были наложены все защитные чары, какие только друзья смогли вспомнить и пустить в ход. Даала озаботилась защитой от возможных физических ударов извне, Северус обеспечил чистый воздух при герметичности самого купе, а Вольф прикрыл всё особым слоем защиты, который должен был рассеивать любые атакующие или взламывающие заклятия, кроме особо мощных. Завершив свою работу и всё проверив, друзья молча переглянулись.
- Ну что? – первым спросил Северус.
- Теперь мы должны будем остаться целы, даже если вагон сойдёт с рельс, – ответила Даала. – Покувыркает, конечно, о стенки постучит, но живы будем. Да и пробиться к нам теперь нелегко.
- Подозреваю, что планируется масштабная аврорская проверка поезда, – задумчиво произнёс Вольф. – Это всё объясняет. Если действительно припрутся… Ладно, скажем, что просто тренировались. Для чар и ЗОТИ. Надеюсь, ничего темномагического ни у кого нет?
- Если не считать знаний, то нет, – ухмыльнулся Северус.
- Ну что ж, раз так – не потренироваться ли нам в окклюменции?
Тренировки продлились до середины дня. Когда по вагонам прокатили тележку с разными перекусами, Вольф лично выглянул, чтобы встретить её, не вызывая подозрений защищённым купе. Даала и Северус в это время дежурили внутри у самой двери, с палочками наготове. Но всё прошло спокойно.
Вольф уже начинал надеяться, что перестраховался и ничего особенного не будет до самого Хогвартса. То же чувствовали и Даала с Северусом. Иногда все трое коротко обсуждали ситуацию, но на этом всё и заканчивалось – тревога продолжала висеть над головами незримой тучей, и никто не хотел приманивать беду.
Увы – она всё равно пришла. Как и обычно, незваной.
По всему поезду, насколько можно было судить, раздались хлопки аппарации, сразу же сменившиеся криками испуга и даже ужаса.
- Пожиратели! – раздалось за дверью. – Пожи…
Донеслось шипение ударяющего в тело заклятия, а затем – мягкий стук падения этого самого тела на пол.
- О, нет… – прошептал Вольф, быстро складывая в уме одно с другим. – Нет… Идиоты! Что они делают!
Даала и Северус, схватившиеся за палочки ещё при звуках аппарации, вопросительно посмотрели на него.
- Ясно… – Вольф закрыл рукой лицо. – Это не авроры. Это налёт на поезд. Вот почему мои так смотрели. Видно, насчёт меня даны инструкции – не трогать. Но мало ли что, вот и волновались… А, проклятье! О чём они думают?! Удар по Хогвартс-Экспрессу лишит их всякой общественной поддержки! Гражданские войны выигрываются политикой, а не на фронте! Волдеморт совсем спятил?!
- Не удивлюсь, – коротко ответила Даала. – Он и раньше был того. Но что нам сейчас делать?
Вольф перевёл глаза на друзей. Они были наготове и смотрели на него. Доверяя. Ожидая.
Лестрейндж слегка прикусил губу. Похоже, что сейчас ему предстояло принять первое решение совершенно нового уровня. Уже не школьного.
За дверью, дальше по ходу поезда, из коридора донёсся крик боли. Это послужило последним толчком.
- Мы атакуем, – решительно сказал Вольф, поднимаясь.
- Кого? – уточнила Даала, вскакивая следом вместе с Северусом.
- Пожирателей.
- Ты уверен?
- Если началось такое, им войну всё равно не выиграть. Атака, судя по всему, рассредоточенная – по всему поезду. Слушайте. Сейчас я резко открываю дверь, мы выставляем в проход Щитовые и валимся туда же на пол. Даала, ты – назад, Северус – вперёд. Бейте сразу. Я буду атаковать стоя, на полу буду уже мешать вам. За меня не бояться, я лучше вас дерусь. Наша задача – очистить этот вагон. Первая.
- А что дальше? – спросил Северус.
- Заблокировать проходы, собрать всех, кто готов драться, и держаться до прибытия авроров.
- Думаешь, они будут?
- Уверен. Здесь три сотни… ну ладно, две с половиной, студентов. У кого сова, кто аппарировать умеет, кто, может, тоже со Сквозными зеркалами или ещё чем. У машиниста должна быть связь со станциями. Мы ещё едем, даже ход не снизили. Значит, до него пока не добрались. Короче, не может быть так, чтобы никто сигнал бедствия не смог подать. Наша задача – держаться.
Даала и Северус молча кивнули в ответ.
- Готовы? Ну, удачи… Два… один…
Магический удар заставил дверь отъехать в сторону, и друзья разом выскочили в коридор.
Там было пятеро Пожирателей – двое назад по ходу поезда, трое впереди. Дрались только по одному с каждой стороны, ещё по одному стояло «на подхвате», а пятый пытался взломать дверь в какое-то купе. Ударившие в спину резерву заклятия Даалы и Северуса разом уполовинили вагонный актив Волдеморта, Вольф снял взломщика Ступефаем в голову, и разобраться с остальными теперь было уже не сложно.
- Лили! – внезапно воскликнул Северус, бросаясь вперёд. – Ты цела?
Только сейчас Вольф увидел, что дралась с одним из Пожирателей, действительно, Эванс. То ли тот решил сначала позабавиться, то ли сам был ещё новичком, но ничего серьёзного сделать ей не успел.
- Цела! – нетерпеливо махнула гриффиндорка. – Как хорошо, что вы здесь! Вольф, что делать?
- Блокировать двери в тамбур, и немедленно! – крикнул Лестрейндж. – Знаешь, кто здесь? В вагоне?
- Большинство с младших курсов! – ответила девушка. – Но есть несколько и как мы.
- Проклятье… Так! Заклятия на двери!
Спустя несколько секунд, после того как Коллопортусы блокировали проходы в вагон, Вольф устало вздохнул.
- Внимание всем! – махнул он рукой. – Эй, вы, все, выходите! Пожирателей здесь нет.
Одна за другой двери купе начали осторожно отодвигаться. Из-за них высовывались лица – как и говорила Лили, в основном ещё почти дети.
- Все, все! – громко крикнул Вольф. – Быстро, наружу! Бросайте всё! Живо в коридор!
Он окинул взглядом невольных соседей и коротко вздохнул. Неважный контингент.
- Так, все, слушайте меня! На поезд совершено нападение. Наша задача – продержаться до подхода помощи. Все, кто младше четвёртого курса, сюда! Заходите в наше купе! Набивайтесь! Тесно будет, но безопасно. Быстро, быстро! Заходите, закрывайтесь и не отпирайте, пока не будете уверены, что снаружи чисто! Остальные! Четвёртый курс и старше! Поднимите руки! Так… Ясно. Четверо – туда! Добавьте защитные чары на двери, кто что знает! Держитесь до последнего, за вами малышня! Вы, пятеро! К той двери. Всё то же самое. Северус! Ты командуешь той группой. Лили, слушаться его! Опыта у него больше, чем у тебя. Даала! Эти – за тобой. Держи двери, не давай никому пройти. Так, чего? А, не все влезаете… Набивайтесь, сколько можно! Остальные – в середину вагона, забирайтесь под сиденья! Быстро! Так хоть случайным не заденет…
Команды, отдаваемые громким, уверенным голосом, сделали своё дело. Испуг начал уходить, все занимали указанные места. Оспаривать право Вольфа командовать никто и не подумал. Сам Лестрейндж тем временем оценивал процесс, то подгоняя, то, наоборот, коротко советуя.
- Так, всё… – вздохнул он через минуту. – Не забывайте следить за тылом! Они могут аппарировать в середину вагона. По крайней мере по одному, а лучше по двое из группы – следите за тылом, палочки наготове! Они вообще у всех должны быть наготове, слышите? Отлично. Даала, пропусти меня.
- Куда ты собрался?! – воскликнула девушка.
- На разведку. Меня не тронут.
Взгляды сошлись, соревнуясь в упорстве. Вольф видел, что Даале до невозможности не хочется его выпускать наружу. Настолько не хочется, что, будь её воля, она бы его самого запихала обратно в защищённое купе. Но вместе с тем в ярко-синих глазах виднелось и понимание того, что Вольф действительно пока что в максимальной безопасности. Не могли Рудольфус и Рабастан не предупредить всех и каждого, что за младшего брата кому угодно голову оторвут.
- Будь осторожен, – прошептала она наконец, с неохотой делая шаг в сторону.
- Буду, – пообещал Вольф, коротко касаясь её руки и выныривая наружу, за пределы защитной стены чар.
Он шёл быстро, надеясь разыскать кого-то знакомого. Его не покидало ощущение, что всё это неспроста, что вся эта история никак не может быть простым налётом. Почему тогда вся семья так странно вела себя этим утром? Почему его не отправили, как и остальных, кружным путём? Ответов пока что не было… но было чёткое знание: если атака действительно как-то связана с ним, он должен уйти как можно дальше от вагона с друзьями. Чтобы ещё худшую беду не приманивать.
Ремус склонился над раненым, оказывая первую помощь. Здесь им удалось отбиться от Пожирателей, которые не ожидали серьёзного сопротивления. Вот только без крови не обошлось – полкоридора было завалено обломками дверей, а по вагону вовсю гулял ветер, врывающийся в битые окна. Отовсюду доносились испуганные голоса, крики и плач. Джеймс, придерживавший задетого пятикурсника за плечи, только что не шипел от злости. В соседнем купе, превращённом в импровизированный госпиталь, тем же занимались Сириус с Питером.
- Всё, – облегчённо выдохнул Ремус, поднимаясь на ноги. – Опасности пока нет. Джеймс, наложи Обезболивающие.
- Да, конечно…
Закончив с этим и осторожно устроив раненого на сиденье, Джеймс выпрямился и с тоской посмотрел в окно, за которым, как ни в чём не бывало, продолжали сменяться пейзажи.
- Да где же авроры? Где вообще все? Мы что, и от Волдеморта одни будем вынуждены отбиваться?
- Помощь скоро должна прийти, – проговорил Ремус, скорее пытаясь убедить в этом самого себя. – Не может же быть…
- Стой! – прервал его истошный крик в коридоре. – Ты не пройдёшь! А!…
Раздался знакомый стук о стены палочки, вылетевшей из руки, а затем сквозь щель неплотно прикрытой двери полыхнула вспышка Оглушающего заклятия. Джеймс и Ремус, не сговариваясь, вскинули свои палочки, направляя их на дверь.
Но всё было тихо, если не считать торопливых шагов. А вскоре в проёме на мгновение мелькнул и тот, кто их издавал, и Ремус едва удержался от стона.
- Нет, не верю… – прошептал он, отчаянно мотая головой. – Он не может быть с ними!
- Тогда чего ему надо? – пробормотал Джеймс. – Куда он так спешит? Зачем напал на нашего?
- Может, тот первым напал? – предположил Ремус, мысленно сжимаясь от стыда.
- Не исключаю, – к его огромному изумлению, согласился Джеймс и осторожно выглянул в коридор. – Пошли за ним! Тут вроде пока всё тихо. Кому раненых прикрыть, есть. Сириус! Пит! Вы видели?
- И слышали, – сумрачно отозвался Блэк.
- Давайте за ним, срочно!
Вольф минул несколько вагонов, оглушив по дороге какого-то придурка, попытавшегося кинуться на него, едва завидев. Пожиратели, как ни странно, что-то не попадались. То ли уже ушли, то ли были отброшены – похоже, сопротивление нападающим оказали везде. Судя по оставленным на стенах отметинам от заклятий, бои были не особо интенсивными. Вообще, сильно смахивало на то, что не только в том вагоне, где ехала Стая, появилось всего несколько Пожирателей. И снова возникал вопрос: зачем? Если стояла цель найти и атаковать магглорождённых, то такого соотношения откровенно мало для быстрой атаки, а Пожиратели не могли не понимать, что времени у них в обрез.
Первое, что приходило в голову – сковывание сил и скрытие направления главного удара. Когда атакован разом весь поезд, везде все будут озабочены только собственным вагоном – или, в крайнем случае, соседними. Главные силы тогда должны быть сконцентрированы на основной цели… но какова она? Что такого важного могло быть здесь, в поезде? Возможно, дети каких-то магглорождённых шишек из Министерства?
Продолжая перебирать варианты, Вольф зашёл в следующий вагон. Но тут ему очень скоро пришлось отвлечься – с противоположной стороны в коридор ворвался мальчишка. Совсем ещё молодой, видно, первокурсник. И распределения не прошёл. Он бежал изо всех сил, что-то беззвучно шепча и с надеждой смотря на старшекурсника с палочкой.
Коротко толкнув ближайшую дверь, Вольф схватил мальчишку за плечо и запихнул его в купе, оказавшееся пустым. Это было подозрительно, но на размышления времени не оставалось – в дальнем тамбуре мелькнули силуэты.
- Сиди молча, что бы ни было! – прошипел Вольф и быстро задвинул дверь, а сам шагнул вперёд. Вовремя – силуэты впереди тоже шагнули навстречу, в коридор.
- Какая встреча, – утомлённо вздохнул Лестрейндж. – Ну привет, родня.
Мародёры затаились за полуприкрытой дверью тамбура. Отсюда было всё слышно.
- Здравствуй, Вольф, – ответил слизеринцу высокий командир Пожирателей. – Как ты нас узнал?
- По движениям. Только кто с вами, не знаю.
- А должен бы, – хмыкнул командир. – Розье и Уилкс.
- А эти, стало быть, Рудольфус и Рабастан, – прошептал Сириус.
- Очень приятно, давно не виделись, – скептически ответил Вольф. – Если не секрет – чего вам здесь нужно? Кого ликвидировать пришли?
- Грязнокровок, – донёсся голос Розье из-под одной маски. – Кого же ещё?
- Врёшь, – коротко ответил Вольф. – Кого конкретно?
Пожиратели переглянулись.
- Вообще-то действительно грязнокровок, – откликнулся Рабастан. – Всех, кто попадётся.
- Отрядами-пятёрками? Этого не хватит ни на нормальное прочёсывание вагонов, ни на прикрытие в случае авроров.
Новые переглядывания.
- Я же говорил, – довольно заметил Розье.
- Мы и так знали, – холодно бросил Рабастан.
- Но лишнее доказательство не повредит. Ну ладно! – Розье протолкался вперёд. – Вольф! У нас к тебе предложение.
- Ну говори, – скептически ответил Вольф, складывая на груди руки.
- Присоединяйся к нам! – Розье выдержал паузу. – К Пожирателям Смерти!
Ремус готов был поклясться, что брови Вольфа поползли вверх.
- Прелестно, – наконец протянул он. – И зачем? Нет, Розье, не надо только декламировать ваши цели. Я прекрасно их знаю. Меня интересует – с какой стати мне в это влезать?
- С такой, что это тебя всё равно не минует.
- Вот как? Я думаю иначе.
Ремус решительно отодвинул в сторону Сириуса и шагнул в коридор. Было очень похоже на то, что уговоры скоро перейдут в действия, а бросать в такой ситуации Вольфа на произвол судьбы он решительно отказывался. Да и не только в этой…
Остальные Мародёры, коротко переглянувшись, двинулись за ним.
Сам Вольф этого не заметил – всё его внимание было сконцентрировано на Пожирателях. Зато те новых гостей заметили прекрасно. Ремус насторожился, глядя, как Розье, казалось, стал ещё довольнее.
- Вольф, – почти ласково протянул он, – ты прекрасный боец и командир. Тёмному Лорду нужны такие люди. Он даст тебе колоссальные возможности. Только представь: ты будешь командовать уже не квиддичной сборной и не кучкой софакультетников – тебе будет дан боевой отряд!
- Ну и? – равнодушно поинтересовался Вольф.
- Что значит «ну и»? – Розье, кажется, несколько смешался. – Ты получишь власть и возможность проявить себя!
- Я всё это и так получу, – фыркнул Вольф. – Зачем мне для этого лить чужую кровь?
- Разве ты не хочешь сражаться за наше дело?
- Если вы не придумали ничего лучше, чем нападать на Хогвартс-Экспресс, то нет. Вы хоть соображаете, что сегодня восстановили против себя всех, кто был в нейтралитете? Какому идиоту пришла в голову мысль атаковать поезд, полный детей?
- Эм… – Розье очень подозрительно стушевался. – Какая разница? Тёмный Лорд всё равно скоро победит.
- После сегодняшнего – разве что в сладких грёзах.
- Да как ты смеешь, – возмущённо выдохнул Уилкс, – мы скоро само Министерство возьмём!
- Вы можете взять хоть весь Лондон. Но ваша тупая тактика террора только озлобит всё население. Власть вы не удержите. Тем более если учесть, что Магическая Франция сочтёт для себя явной угрозой пришедшего к власти психопата. И тот факт, что вас он тоже держит при себе силой, поможет кому угодно, но только не ему.
- Мы пришли добровольно! – вскинул голову Розье.
- И скоро пожалеете, – пообещал Вольф.
- Это угроза? – взвился Розье.
- Пророчество, – усмехнулся Вольф. – Я знаю, что бывает с теми, кто пытается покинуть Волдеморта. Едва ли он принципиально лучше относится к тем, кто ещё верен ему, если держит при себе страхом смерти. Да-да, я в курсе: засилье грязнокровок, борьба за традиции и всё такое прочее. Но то, что делаете вы, лишь опозорит эти цели, причём опозорит на века.
- Кстати, о традициях, – прошипел разъярённый Розье. – Ты выбрал себе прелестную пару, нечего сказать.
- О чём ты? – напрягся Вольф.
- Не о чём, а о ком, – ласково пояснил Розье. – О твоём пушистике.
Ремус почувствовал, как у него всё леденеет внутри под насмешливым взглядом Пожирателя. Вольф, похоже, чувствовал себя не лучше.
- Тебе никто не поверит! – взорвался он, шагая вперёд и угрожающе указывая пальцем на Розье. – Ты Пожиратель Смерти! Только посмей хоть одной живой душе ляпнуть, что Ремус – оборотень, и я тебя…
Ощущение ледяного кома дополнилось мурашками по всей коже, когда Ремус почувствовал на себе поражённые взгляды друзей. Впрочем, Пожиратели выглядели тоже сбитыми с толку.
- То есть тебя волнует спокойствие твоего… любовника? – поинтересовался Рудольфус, складывая руки на груди.
- Представь себе, – ехидно ответил Вольф.
- А твоя репутация тебя не волнует?
- А что ей сделается? Разве ты не знаешь, что говорят обо мне на Гриффиндоре? Я ничего святого не имею, зато имею всё, что движется.
- Очень смешно, – процедил его старший брат. – Как тебе вообще пришло в голову… такое?
- Ну, знаешь, – Вольф сделал вид, что задумался, – есть в оборотнях неизъяснимое шерстистое очарование. Зимой, опять же, обниматься приятно, есть где руки согреть.
Рабастан негромко захихикал. Рудольфус пронзил его уничтожающим взглядом, после чего вновь обернулся к Вольфу.
- Ты полагаешь, что это повод для смеха?
- Да уж всяко лучше, чем хохотать на могилах.
- Не относится к делу, – процедил сквозь зубы Рудольфус. – Ты хоть знаешь, чего мне стоило не пустить сюда Беллу? А родители?
- Меня терзает один вопрос, Руди. А как вы-то узнали?
- А ты думал, это будет так сложно? – влез Розье. – Нет, конечно, шифровался ты знатно, но всё, что понадобилось – это сопоставить график твоих отлучек с тем, кто во сколько уходил на других факультетах!
- Да… печально, – вздохнул Вольф. – Не знал, что тебя так интересует чужое грязное бельё.
- Волдеморт следит за моральной чистотой своих сподвижников, – усмехнулся Розье. – К тому же многим было интересно и так…
- Ну, я-то не его сподвижник. Кстати, спасибо за подсказку. Теперь я могу быть спокоен, что меня в Пожиратели не возьмут.
- Возьмут, – безмятежно улыбнулся Розье. – Просто брось своего оборотня, и всё забудется.
- После того, как ты разнёс эту новость по всему миру?
- Нет-нет, – энергично помотал головой Розье. – Знаем только я с Джорданом да твои. Больше никто.
- А, ну и отлично, – успокоился Вольф. – Тогда проваливай.
- Что? – Розье изумлённо уставился на него.
- Проваливай, говорю. И вы уходите. К Волдеморту я не присоединюсь. И Ремуса не брошу.
- Да ты соображаешь, что говоришь?! – взвился Рудольфус. – Как это – не бросишь?
- Мои отношения с моим оборотнем касаются только меня и его, – чётко артикулируя, сообщил Вольф.
- О да, – фыркнул Розье. – Какая прелесть, – и он принял карикатурно-жеманную позу. – Вокруг меня увиваются красивейшие девушки Хогвартса, родители приглашают на званые балы для знакомств отборных представительниц чистокровных родов Магической Британии, но мне плевать на них всех, потому что после отбоя, в Астрономической башне, меня ждёт мой белоснежный оборотень с голубыми глазами!
- Светло-серый. С карими, – рассеянно буркнул Вольф.
Пожиратели застыли, как примороженные.
- Откуда ты знаешь? – первым отмер Рабастан.
- Экстремал я.
- Врёшь, – потряс головой средний брат. – Даже ты не настолько безбашенный!
- Неважно, – хмуро произнёс Рудольфус. – Вольф, ты зря надеешься, что они тебя примут. Ты можешь сколько угодно рассыпаться перед грязнокровками в комплиментах, можешь даже… валять оборотня, но гриффиндорцы, и Сириус Блэк в том числе, никогда не примут тебя за своего.
Ремусу пришлось схватить Сириуса за руку, чтобы не дать ему влезть в разговор – возмущённый Блэк уже собирался в полный голос послать Пожирателя куда подальше. Но Ремус нутром чуял: нельзя. Пока нельзя. Другого такого шанса не будет – услышать всё.
- А это я знаю и без тебя, – горько ответил Вольф. – Но я не ради этого… делаю всё, что делаю. Мне жаль, что дружба с Сириусом разрушена навсегда, но это не повод участвовать в ваших безумствах.
- Безумствах?! – воскликнул Розье. – Да мы построим рай для чистокровных магов!
- Рай? – усмехнулся Вольф. – Рай, где Ремус будет сидеть в клетке зоопарка, Лили станет домовиком в человеческом обличье, Сириус будет мёртв, а Северус никогда не поднимется выше обслуги? Мне не нужен такой рай…
На какое-то время воцарилось молчание. Пожиратели смотрели на Вольфа, он – на них.
- Довольно, – жёстко сказал Розье. – Пошутили, и будет. Мы знаем, кого ты прячешь за своей спиной. Отдай нам этого грязнокровку. Это всё, что от тебя требуется.
Ремус стиснул волшебную палочку до боли в пальцах, осознавая всю подлость этого требования в данной обстановке. Наставал момент истины.
- Нет, – просто ответил Вольф.
- Сейчас ты выбираешь свою судьбу, – веско обронил Розье. – С нами ты или против нас. Ты – слизеринец. Ты – чистокровный маг. Ты – Лестрейндж. Отдай нам этого грязнокровку!
- Я – слизеринец! – гордо подтвердил Вольф. – Я – чистокровный маг. Я – Лестрейндж!
Его рука стремительным движением метнулась в воздухе, демонстрируя столько раз виденный Ремусом росчерк: лицо – левое бедро – левое плечо – наотлёт направо. Дуэльное приветствие второго стиля.
- Пройдя, возьми!
Краем глаза Ремус уловил слева от себя какое-то движение. Скосив взгляд, он увидел, как Сириус зажмуривается со счастливым выражением лица и раз за разом победно взмахивает рукой в воздухе. Да и у самого Ремуса в груди ширилась дикая смесь гордости за Вольфа и страха за него же. Что теперь будет?
Розье бешено зарычал и вскинул собственную палочку. Первые заклятия столкнулись в воздухе – а за спинами дуэлянтов одновременно с этим поднялись палочки Пожирателей и Мародёров, нацелившихся друг на друга. Но в бой пока не вступали ни те, ни другие – все ждали результата схватки.
Ремус до боли кусал губы, наблюдая за каждым движением Вольфа. Он знал, насколько тот хорош в бою, и знал не понаслышке, но противник был двумя курсами старше его. Каждое движение Вольфа Люпин отслеживал глазами так пристально, как не следил ни за кем и никогда. В голове крутилась одна мысль: не забыть прикрыть Щитовыми, если проиграет… Не забыть сразу же Щитовыми…
Не понадобилось!
Розье, получив в грудь полновесный Ступефай, опрокинулся назад – Уилкс едва успел поймать его. Вольф замер с палочкой наизготовку. Рудольфус и Рабастан вопросительно переглядывались. По-видимому, такой расклад ими никак не предполагался.
Внезапно спереди и сзади снова донеслись целые серии хлопков аппарации. Вольф пристально вслушался, и все остальные, не сговариваясь, последовали его примеру.
- Похоже, авроры всё-таки притащились, – резюмировал слизеринец. – Как всегда, к шапочному разбору… Руди, Басти, забирайте вы этих придурков и уходите. Пока не поздно.
- Ты за это заплатишь, предатель, – прошипел Уилкс, прежде чем аппарировать вместе с бессознательным Розье.
- Это было красиво, волчонок, – грустно улыбнулся Рабастан. – Но, боюсь, ты сделал ошибку.
- Лучше сделать и жалеть, чем жалеть и не сделать, – со вздохом ответил Вольф.
- Удачи, – печально кивнул Рабастан, прежде чем крутануться на месте и исчезнуть в вихре аппарации.
Остался один Рудольфус. Не обращая внимания на направленные на него палочки Мародёров, он пристально посмотрел на Вольфа и горько покачал головой.
- Ошибка, Вольф – это ещё очень мягко сказано.
- Руди! – со внезапной болью в голосе воскликнул Вольф, шагая вперёд и раскидывая руки в стороны: одна указала на закрытую дверь купе за его спиной, другая – на то место, где только что стояли Пожиратели. – Ты меня – НЕ ЭТОМУ учил!
- Идиот, – безнадёжно выдохнул Рудольфус и тоже аппарировал.
- Сам дурак, – обиженно бросил Вольф в пустоту, и в его голосе едва не зазвучали слёзы.
Постояв с опущенной головой, он с мрачным видом начал разворачиваться. Но, едва увидев Мародёров, застыл, как вкопанный, лихорадочно переводя взгляд с одного на другого и явно пытаясь сообразить, что они успели услышать.
- Мы здесь с самого начала, – разрешил его сомнения Джеймс. – Шли за тобой.
- И всё слышали… – обречённо констатировал Вольф, переводя взгляд на Ремуса.
- Ну… да, – замялся Джеймс. – Мне, право же, неловко… Но…
- Не здесь, – быстро выпрямился Вольф. В его глазах блеснул знакомый огонёк – у слизеринца явно появился новый план. – Помогите мальчишке! Он здесь. Бежал от… них.
- Пит, помоги, – распорядился Джеймс. – А что до разговора – отойдём подальше, чтоб не смущать детские уши?
Вольф только стиснул зубы и наградил его нехорошим взглядом. Однако Джеймс лишь дружелюбно улыбнулся в ответ.
- Это ничего не значит, – бросил Лестрейндж, поворачиваясь спиной и делая несколько шагов. – Ровным счётом ничего.
- Нетушки, Вольф! – вмешался Сириус. – Не вздумай! Слышишь? Больше тебе не удастся притвориться злобным змеем!
- Проклятье, если бы я знал, что вы там стоите… – прорычал Вольф, ударяя кулаком по стене.
- То что? – спросил Джеймс. – Что-то бы изменилось? Ты бы выдал мальчишку им? Стал бы с нами драться?
- Что-нибудь бы придумал, – неуверенно ответил Вольф, по-прежнему не поворачиваясь.
- Возможно, – не стал спорить Джеймс. – Но изменить уже ничего не удастся… Так что… Спасибо тебе, Вольф. Большое человеческое спасибо.
- За что? – рыкнул Лестрейндж, стремительно разворачиваясь. – За то, что в палачи не пошёл? Это стоит благодарности?
- А по-твоему, нет? – спросил Джеймс. – Я помню, на что ты способен. Если бы ты ответил им «да», это стало бы приговором десяткам. Может быть, сотням. В будущем, да – но в скором.
Вольф набрал воздуха в грудь и страдальчески уставился в потолок. Но внезапно снова взбодрился.
- Поттер, твоя Эванс сейчас, между прочим, в нашем вагоне. Разве не желаешь проведать её? Ах, какие ужасы могли с ней случиться!
Джеймс дёрнулся было, но тут же остановился и пристально уставился на Вольфа. Тот изобразил кровожадную ухмылку, да так достоверно, что Ремус сам почти поверил. Но только почти.
- Хочешь сказать, что просто убежал от Пожирателей? – Джеймс, по-видимому, был того же мнения. – Бросив друзей? Не верю. Скорее, на разведку отправился.
Вольф зарычал так, что сомнений не оставалось – Джеймс снова угодил в точку.
- А раз так, то Лили в безопасности, – продолжил он развивать свою мысль. – Она твой друг, ты бы её в беде не бросил. Раз ты здесь, то оттуда Пожиратели уже ушли. А может даже, вы их оттуда выбили.
- Проклятье, Поттер, почему ты сегодня такой сообразительный?!
- А почему ты такой бешеный? Что плохого в том, что ты спас мальчишку и отказался служить Волдеморту?
- Представь, если бы ты при всех упустил снитч, – огрызнулся Вольф. – Причём не как в прошлый раз, а честно.
- Ну, расстроился бы, – признал Джеймс. – Но причём тут снитч?
- Репутация, – веско обронил Вольф.
- Репутацию твою это могло бы повредить, только если бы ты на досуге избивал магглорождённых, – раздражённо съязвил Джеймс.
- Я не хочу выглядеть разнюнившимся слюнтяем!
- Да с какого перепою… – начал было Джеймс, но его прервал Ремус, сообразив, что так они до самого Хогвартса препираться будут.
Он шагнул вперёд и обнял Вольфа, тесно прижимаясь с ним висок к виску. Знакомое биение пульса отдалось в голове, сплелось с собственным, начало плавно синхронизироваться, ловя такт. Вольф шумно выдохнул и положил ему руки на плечи.
- Вякнешь что, Поттер – прибью.
- А я думал, это выглядит противней, – задумчиво сообщил Сириус. – Оказывается, даже сентиментально.
- Думаю, им можно сказать, – негромко проговорил Вольф.
- О вашей… тоже? – уточнил Ремус.
- Да, тоже. И о ликанической связи.
- Какой связи? – заинтересовался Поттер.
- А вот он вам всё и объяснит, – хмыкнул Вольф, мягко отстраняя от себя Ремуса и разворачивая его лицом к Джеймсу и Сириусу. – Мне надо к своим. Они держат оборону там, дальше по ходу поезда. Надо проверить, что там.
- Помочь? – спросил Джеймс.
- Издеваешься? – рыкнул Вольф.
- Да ты… – обиженно начал было гриффиндорец.
- Хватит! – воскликнул Ремус, выставляя руки перед собой. – Перестаньте! Мы все сейчас на нервах. Вольф, иди, встретимся в Хогвартсе. Джеймс… Сириус… Я всё сейчас объясню.
К превеликому облегчению Вольфа, в его вагоне всё оказалось в порядке. Новые Пожиратели там так и не появились, а под удар державших оборону едва не попали сами авроры – они аппарировали по всему коридору, и палочки обеих защитных групп среагировали быстрее глаз, выплюнув первые заклятия. Хорошо ещё, что никто не пострадал – авроры успели прикрыться Щитовыми и сумели не ударить в ответ так же быстро, не разбираясь. Так что к возвращению Лестрейнджа всё уже было в порядке. Даже более того – Лили немедленно представила аврорскому командиру его как того, кто сумел организовать всю оборону. Остальные немедленно подтвердили и это, и то, что Вольф отважился в одиночку отправиться на разведку. Аврор сначала глядел на Вольфа с явным одобрением, но помрачнел, едва услышав фамилию «Лестрейндж». Лили это заметила, и её возмущению не было предела. Вольф только дивился, глядя на неё – сам он точно бы не решился выкладывать аврору такой перечень. Обвинение в слепой предвзятости и застревании в Средневековье было далеко не самым крепким. Вольф только вздохнул, выслушав всё это, коротко поблагодарил девушку, отодвинул её в сторону и доложил служаке по всей форме о произошедшем, упомянув и время, и действия, и принятые решения… Это оказалось разумным ходом – услышав знакомый стиль речи, аврорский командир снова успокоился и даже одобрительно кивнул, обронив напоследок, что не ожидал такого от слизеринца. Вольфу пришлось наступить Лили на ногу, чтобы не дать разразиться новому фонтану красноречия, а потом с полчаса самому выслушивать её возмущения и критику министерских порядков.
Как выяснилось уже после прибытия в Хогвартс, атака, в общем-то, была не такой уж страшной. Пожиратели действительно почти нигде серьёзно не отметились, больше пугая, чем реально выискивая и уничтожая магглорождённых. Никто не погиб, а раненые были в основном среди тех, кто стал активно сопротивляться нападению. Это только укрепило Вольфа в мрачной мысли: всё было затеяно ради него. На это указывали и подозрительные реплики Розье, и то, в чьём сопровождении он появился, и даже столь «своевременное» появление того мальчишки. Не говоря уже о пафосном соблазнении, как выяснилось, на фоне самых отъявленных гриффиндорцев.
Мысль была нерадостной. Главное заключалось даже не в том, что это, выходит, он косвенно привёл Пожирателей в поезд. А в том, что теперь под удар могла угодить вся его семья, явно знавшая о готовящемся и явно рассчитывавшая на совсем иной исход. Вольф не злился на них из-за умолчания – он прекрасно понимал, кто единственный мог заставить всю семью пойти на это. Волдеморт. Что, собственно, являлось дополнительным поводом слать его самым неприглядным маршрутом. Но что будет теперь? Не заставит ли лысый красноглазый псих теперь расплачиваться тех, кто допустил такое развитие событий?
Вольф был напряжён донельзя и немедленно бы отправил сообщение родным о возможной опасности – не то чтобы он не думал, что они сами до этого не дойдут, конечно, но мало ли что? Увы, сейчас это было малореально – после нападения меры безопасности были усилены, да и вообще все следили друг за другом. На фоне такой обстановки, к счастью, собственная тревога Вольфа бесследно растворялась.
Регулус был в полнейшем шоке, когда встретил друзей и узнал от них в подробностях, что произошло в поезде. Но ещё большим шоком для самого Вольфа стало то, что Регулус упрекнул его в принятом решении. Начав выяснять подробности, Лестрейндж вскоре только печально вздохнул. Оказалось, что за лето, безвылазно проведённое в родовом гнезде, Регулусу просто капитально поездили по ушам на тему долга перед семьёй. И теперь младший Блэк, хотя и не испытывал никаких восторгов от мыслей о кровопролитии, готовился со временем сам отправиться в Пожиратели. Не потому, что так мечтал убивать грязнокровок, а просто чтобы не разочаровывать окончательно мать, и так подавленную бегством старшего сына.
Выслушав всю эту трагикомедию, Вольф не знал, кому ему больше хочется надавать по голове: Сириусу, Регулусу или Вальбурге. Все были хороши! Один сбежал, не подумав о последствиях, другой готовится отправиться на войну ради материнского утешения, третья довела обоих сыновей до такого. Северус и Даала были схожего мнения. Снейп, впрочем, более-менее вежливо сообщил Регулусу всё, что думает о подобной политике выстраивания семейных отношений, а вот Даала выразилась короче, но ясней, назвав всех идиотами. Вольфу пришлось приложить значительные усилия, чтобы разрулить готовящуюся полыхнуть ссору. Регулус успокоился только после того, как получил заверения Лестрейнджа, что, хотя не разделяет его мнения, но понимает и уважает его. Правда, после этого по ушам Вольфа изрядно поездили уже Даала с Северусом. Лестрейндж сам себе удивлялся, как сумел не сорваться на них после подобного денька.
Но на следующий день всё стало только хуже. То ли из-за нервного перенапряжения, то ли ещё из-за чего, но всё начало валиться из рук прямо с самого утра. Сначала долго не удавалось проснуться и вынырнуть из какого-то отвратительного сна, который, впрочем, забылся сразу же по пробуждении, сменившись головной болью. В висках трещало и ломило, перед глазами всё начинало плыть каждые полчаса. Вольф даже сходил к мадам Помфри, но та была слишком занята пострадавшими. Конечно, она выслушала его и даже снабдила тонизирующим и обезболивающим зельем – но и они сработали не как надо. Бодрости почти не прибавилось – мышцы усталости не чувствовали, а вот мысли всё равно шевелились через пень-колоду. Боль в висках превратилась из резкой в тупую и ноющую. Милых ощущений добавляли стрелки часов, словно прилипшие к циферблатам, и не желавшее уходить из головы ощущение, что все на него как-то подозрительно смотрят. В общем, день выдался просто отвратным.
Увы, как выяснилось, вечер оказался ещё хуже. Причём намного. Голова более-менее прояснилась, особенно после заката. Но встреча в спальне шестикурсников от этого приятней не стала.
- Ну здравствуй, предатель крови, – поприветствовал его Розье, захлопывая за спиной дверь.
- Здравствуй, идиот в маске. Точнее, без маски, – равнодушно ответил Вольф. – Какими судьбами?
- Тёмный Лорд был недоволен провалом… Очень недоволен, – оскалился Розье, одновременно ёжась всем телом. – Но я пообещал, что приведу тебя к нему любой ценой. Мне дан второй шанс, и упускать его я не намерен.
- Как ты вообще пролез сюда?
- В этой жалкой суете совсем несложно изобразить из себя очередных министерских служащих, – усмехнулся Розье, кивая на стоявшего рядом Уилкса.
- Ясно. Так вот: ты меня не интересуешь. Твой придурошный Лорд – тоже. А потому…
Вольф пафосно указал рукой в сторону ворот Хогвартса.
- Нахер – это туда.
- Возможно, – криво улыбнулся Розье. – Но ты пойдёшь со мной.
- И как ты меня уговаривать собираешься? Соскучился по Ступефаю?
- А вот так, – Розье резко хлопнул в ладони.
Дверь спальни распахнулась, и внутрь вошли ещё трое. Вольф сразу же узнал их – это были те, с кем ещё совсем недавно приходилось делить родные подземелья. Тоже бывшие слизеринцы, только позапрошлогоднего выпуска.
- Я счёл, что помощь мне… не помешает, – ехидно пояснил Розье. – Тем более что за успех Тёмный Лорд наградит всех причастных.
- Тоже мне помощь, – фыркнул Вольф. – Вас пятеро, нас пятеро. Велика проблема.
Мальсибер молча поднялся и подошёл к Розье. Эйвери и Джагсон, переглянувшись сначала между собой, а затем виновато глянув на Вольфа, последовали его примеру.
- Прости, Вольф, но… он прав, – пояснил Джервис, отводя взгляд в сторону. – Мы за Тёмного Лорда. Если ты не с нами, значит, ты против нас.
- То есть всё, что было раньше, вас уже не тревожит? – потрясённо прошептал Вольф. – Что мы делили одну комнату пять лет? Что вместе дрались с гриффиндорцами? Что я принёс Слизерину столько побед, сколько никто из вас? На это уже всем плевать?
- Переходи на сторону Тёмного Лорда, и я охотно стану драться под твоим началом, – предложил Эдвард. – Но ты же понимаешь, что именно поэтому тебе нет другого пути? Нам нужен такой, как ты, с нами, а не с гриффами или грязнокровками.
Вольф молча опустил голову. В голове его кружилась сутолока мыслей, среди которой выделялась боль от того, что он всё же считал предательством. А ещё – осознание того, что прорываться теперь придётся с боем и неведомо куда. Его можно было бы назвать горьким, или даже страшным… вот только ни на горечь, ни на страх места и времени уже не оставалось.
Он переглянулся с Северусом, постаравшись вытолкнуть на поверхность сознания картину выхода из Общей гостиной и дать понять глазами, чтобы друг использовал легилименцию. Северус со значением моргнул в ответ и слегка шевельнул рукой, в которой уже была волшебная палочка. Кандидаты в Пожиратели пока не заметили её – их внимание было сконцентрировано на Вольфе, а Северус с самого начала стоял к ним левым боком.
Всё. Пора. Банзай!
- Из пункта А в пункт Б вышел поезд! – с полоумной улыбкой раскинул руки Вольф, шагая вперёд. – Сколько стоит килограмм гвоздей, если козыри – пики?
У Розье и Уилкса глаза на лоб полезли, да и у остальных тоже. Они начали озадаченно переглядываться…
- Фумос! – заорал за спиной Северус.
Над головой Вольфа в воздух выстрелила мощнейшая струя дыма, сразу долетевшая по потолку до самой двери и принявшаяся расползаться во все стороны, заполняя собой всё помещение. Лестрейндж, выхватив палочку, ударил по первой попавшейся мебели слабыми Взрывными заклятиями, добавляя хаоса.
Розье с остальными, стоявшие плотной группой, шарахнулись во все стороны, натыкаясь друг на друга, мешая пустить в ход палочки, кашляя и закрываясь от летящих щепок. Вольф, коротко махнув Северусу, бросился вперёд. Съездив в челюсть Мальсиберу и плечом приложив о шкаф одного из «группы поддержки» Розье и Уилкса, Лестрейндж распахнул дверь и вместе со Снейпом вывалился в коридор.
- За ними! – взвыл из спальни Розье. – Не дайте уйти!
Вольф и Северус успели свернуть за изгиб коридора, прежде чем вслед ударили заклятия. Им удалось добраться до Общей гостиной, и здесь их ждал новый сюрприз – никого из слизеринцев здесь не было. Во всяком случае, тех, кто учился в Хогвартсе сейчас. Зато с диванов вскочило ещё несколько человек, в принадлежности которых сомневаться не приходилось даже без Пожирательских масок. Вольф, не раздумывая, разнёс в щепки ещё пару кресел, вынудив противника броситься на пол. Это дало друзьям время, чтобы выскочить наружу из гостиной.
Поначалу Вольф и Северус помчались туда, куда подсказывала простейшая логика: к выходу из подземелий. На самой слизеринской территории долго бы прятаться не удалось – все враги на этот раз знали её ничуть не хуже, а численность позволила бы им быстро организовать прочёсывание местности. Но Пожиратели, как действующие, так и готовящиеся стать таковыми, не дремали. Вольфу и Северусу удалось добраться лишь примерно до середины пути к выходу, когда оглянувшийся назад Лестрейндж на бегу повалил своего друга, тут же толкая его за угол. Правильно всё понявший Снейп, не вставая, стремительно прополз в указанном направлении, не обращая внимания ни на ноющие от столкновения с полом колени и локти, ни на свистящие над головой заклятия.
- Плохо наше дело, Сев, – хмуро сообщил Вольф, едва Северус принял вертикальное положение рядом с быстро вертящим головой туда-сюда другом. – Гляди: туда мы не успеем. Коридор слишком длинный. Накроют.
- А Щитовые?
- Вдвоём десяток не сдержим.
- Тогда что?
Вольф закусил губу с отчаянным выражением в глазах.
- Есть шанс. Бей по потолку!
Северус сильно засомневался в этой идее, но привычка верить в бою другу, не требуя разъяснений, взяла своё. Прицелившись туда же, куда и Вольф, Снейп выкрикнул усиленное Взрывное заклятие – раз, другой, третий, четвёртый…
Раздался грохот, ещё более чудовищный из-за замкнутого пространства. Эхо гуляло по коридору так, что Северус краем сознания успел удивиться, как сюда ещё не сбежались все, кто есть в замке. С потолка одна за другой посыпались каменные глыбы, заваливая проход. Друзьям пришлось спешно отскакивать назад, чтобы не оказаться под камнями самим.
- …слышишь? – наконец удалось разобрать Северусу, когда в ушах перестало звенеть.
- Да, слышу, – прокашлявшись от пыли, ответил он. – Что теперь?
- Беги к Дамблдору, – после секундной паузы с отрешённым видом распорядился Вольф. – И скажи ему, что произошло. Не будет пускать горгулья – взорви её.
- А ты? – не поверил своим ушам Северус.
- Останусь здесь. Мешать разбору завала я смогу долго. Но без этого его разберут слишком быстро и успеют нас догнать.
- Ну уж нет, – затряс головой Северус. – Чтобы я бросил тебя здесь одного? А если ты не сдержишь натиска?
- Не сдержу, – подтвердил Вольф, всё с тем же отстранённым спокойствием. – Но я смогу делать это достаточно долго, чтобы дать тебе уйти.
Северус моргнул – раз, другой… Всё происходящее начало казаться ему дурным бредом, страшным сном.
- Ты… что, решил пожертвовать собой? Чтобы я мог уйти?
- Ну, у меня будет шанс выжить, – заверил его Вольф. – Особенно если ты прекратишь задавать дурацкие вопросы и сделаешь, что надо.
- Ты нам всё рассказывал про поезд, забыл? – прошептал Северус. – Они не пощадят тебя после такого. В лучшем случае – притащат через портключ прямо к Волдеморту.
- Постараюсь, чтобы до этого не дошло. А теперь слушай сюда. Каждая секунда – на руку им. Единственный шанс – если ты приведёшь Дамблдора или преподавателей. Иначе – не справимся. Пошёл, быстро!
- Я останусь! – воскликнул Северус. – А ты иди. Они за тобой охотятся, не за мной!
- Тебя они вообще сразу убьют, когда поймут, что случилось! Тем более что ты не сможешь сопротивляться так, как я. Прости, Сев, но в боевой магии я лучше, и ты это знаешь. Так что давай!
- Я… не брошу тебя, – тихо, но твёрдо ответил Северус. Умом он понимал, что Вольф прав, но сердце решительно отказывалось принять холодный цинизм такого решения. Не для того он почти пять лет назад поклялся себе, что никогда не предаст своего друга, чтобы теперь ценой его жизни покупать свою.
Вольф с шипением втянул воздух сквозь зубы, буравя Снейпа взглядом. Кажется, ситуацию он понимал без слов. Внезапно Лестрейндж вздрогнул и повернул голову в сторону завала, из-за которого донёсся подозрительный шум.
- Так… Ладно, – прошептал он, убирая палочку в карман и доставая оттуда несколько монет. Оставив на ладони две из них и сунув обратно остальные, Вольф продемонстрировал их Северусу.
- Видишь? Галлеон и сикль.
- Ну, – кивнул Северус, начиная догадываться, что сейчас ему будет предложено.
- Кинем жребий, – подтвердил его догадку Вольф. – Ты не хочешь бросать меня, я не хочу рисковать тобой. Выберешь галлеон – ухожу я. Выберешь сикль – уходишь ты. Согласен?
- Ладно, – решился Северус после нескольких секунд колебания. – Давай.
В конце концов, времени действительно оставалось мало. А так было, по крайней мере, честно.
Вольф с непроницаемым выражением лица заложил руки за спину и подвигал ими, после чего протянул Северусу два сжатых кулака.
- Выбирай.
Северус поднял руку и заколебался. Его взгляд отчаянно заметался от одного кулака к другому. В котором галлеон? Как сделать правильный выбор?
С другой стороны завала снова донёсся шум, уже громче.
- Быстрее! – прошипел Вольф.
- Этот! – решился Северус, накрывая своей ладонью правый кулак и тут же отводя её в сторону.
Ещё ни на одном экзамене он не ожидал переворота билета с такой нервенной дрожью. А увидев, что лежало на раскрытой ладони, не сдержал стона.
- Всё, – холодно сказал Вольф. – Быстро. Или погибнем оба.
Северус с присвистом втянул воздух, чувствуя себя так скверно, как никогда раньше в Хогвартсе себя не чувствовал. Даже в самых неприятных столкновениях с Мародёрами. Он поднял отчаянный взгляд на Вольфа и судорожно сглотнул.
- У… Удачи. И… это… ты уж постарайся выжить, ладно?
- Да уж постараюсь, – грустно улыбнулся Вольф. – Всё, иди!
Северус глубоко вздохнул, решительно, отрывисто кивнул и, развернувшись на каблуке, бросился к выходу из подземелий. Вольф, проводив его взглядом, снова улыбнулся – с тёплой, благодарной печалью. И, прежде чем снова достать палочку и повернуться к завалу, разжал оба кулака и слегка усмехнулся.
На каждой ладони лежало по серебряному сиклю.
Осада, как назвал это про себя Вольф, продлилась не так уж мало. Хотя по ту сторону завала хватало и злости, и палочек, но срывать направленные на каменные глыбы заклинания Левитации было не так уж сложно, а расчищать проход Взрывными заклятиями враги не осмеливались, явно не желая рисковать вызвать ещё один обвал прямо себе на головы. Это было даже весело, вызывало ощущение эдакой лихости – в одиночку противостоять, по крайней мере, десятку. Напоминало прочитанные в детстве рассказы о доблестных рыцарях.
Вот только в тех рассказах ничего не говорилось о том, как ещё чувствовали себя в такие моменты эти рыцари. А чувства были не из лучших. Очень смешанные. Вольф прекрасно понимал, что, скорей всего, просто не успеет удержать завал до прибытия помощи. А разозлённые Пожиратели и полу-Пожиратели его в лучшем случае просто прибьют на месте, увидев, что одна жертва ушла и сможет в подробностях обо всём рассказать. В худшем же случае, как справедливо заметил Северус, его утащат портключом прямо к Волдеморту, который не откажет себе в удовольствии от души попытать непокорного, прежде чем убить. И ладно, если просто убить, а не того же инфернала вдобавок из трупа сделать… Участь была в любом случае незавидной. Это невольно вызывало ощущение нереальности происходящего. Какой-то час назад всё было обычно, всё было в порядке… И вот теперь, внезапно, всё исчезло. Вся мирная жизнь. Потеряна спальня, потеряно всё имущество, оставшееся в ней, потерян даже Слизерин, если не относить к нему эти подземелья. Всё, что осталось – волшебная палочка в руке да одежда на теле. Даже друзей рядом нет. А совсем скоро будут убивать.
Испугаться окончательно не давало, как ни смешно, именно это ощущение нереальности. Где-то в глубине души продолжала теплиться надежда. У неё не было особых оснований, но умирать она хотела не больше самого Вольфа, и точно так же, как её хозяин, до последнего цеплялась за жизнь.
Ну, и потом… Жизнь была хороша. Даже если придётся через десять минут с ней распрощаться. В памяти Вольфа вспышками всплывали эпизоды из прошлого. Первое пожатие руки Северусу. Бег под Дракучей Ивой вместе с Даалой. Друзья в Доме Весёлой Стражи. Бабушка и каникулы в Германии. Изучение анимагии. Первое превращение. Победы на квиддичном поле. Саманта с её первым поцелуем и первым сексом. Счастливый Рабастан с дочерью на руках. Было что вспомнить. Жизнь была хороша.
Ещё бы по ту сторону камней не вопили враги, так и вообще можно было бы славно подготовиться к уходу. А хотя – подразнить их напоследок, чем не прощальный жест?
- Прекращай дурить, Вольф! – снова затянул своё Эйвери. – Ты же такая же «змея», как и все слизеринцы! Ты должен быть с нами!
- Кому я должен, всем прощаю… А змея – да, вот только гремучая, а не подколодная!
- Лучше сдавайся, – прошипел Розье. – У тебя нет шансов, против нас всех ты не выстоишь!
- Догадываюсь, но уж лучше умереть в бою, чем на коленях перед лысым красноглазым маньяком.
- А ну не смей так о Лорде! – с той стороны завала с грохотом откатился ещё один камень.
- Хочу и буду, и ты мне не помешаешь.
- Не делай себе хуже! Ты и так успел потерять всё, что у тебя было…
- Ошибаешься. Я не потерял ни друзей, ни волчьей гордости. Я не потерял ничего! В отличие от тебя, шавка Волдемортовская.
- Так почему же ты сейчас один? А?
- Уже заметил? Поздравляю. Потому что захотел.
Грохот с той стороны ненадолго прекратился – впрочем, завалу, несмотря на все усилия Вольфа, оставалось уже немного.
- Регулус Блэк согласен вступить в Пожиратели Смерти, – чётко проговорил Розье. – Твоя Стая раскололась.
- Не-а, – спокойно ответил Вольф. – Он мне об этом сказал, и я его отпустил. Хочет идти – пусть идёт.
- И ты даже согласен простить ему то, что он сейчас сидит у себя в спальне? – не поверил Розье.
- Очень правильно делает, – согласился Вольф. – Мне меньше тревоги.
- Ты остался один, – насмешливо, но как-то неуверенно заявил Розье.
- Я дерусь, чтобы защитить тех, кому я нужен, – помедлив несколько секунд, философски ответил Вольф. – Значит, я не один. Вот и всё.
Ответом с той стороны был очередной грохот камней. Оценив примерную оставшуюся толщину завала, Вольф бросил его удерживать и принялся торопливо накладывать на себя защитные чары. Всё равно уже вот-вот должен был снова начаться бой – последний бой.
Когда Пожиратели разметали барьер окончательно и прорвались за него, Лестрейндж уже успел не только набросить на себя защиту, но и отступить подальше, чтобы затруднить им прицеливание. А дальше… Дальше уже мало что получалось отслеживать. Второй стиль идеален для дуэли, но плохо приспособлен для боя с численно превосходящим противником. Всё внимание Вольфа было направлено на удары и контрудары, на отскоки и увороты. Он не мог сказать, сколько это длилось – вряд ли долго, прежде чем первое Секо хищно свистнуло мимо бока. Первое Режущее, первое, пущенное уже не оглушать или парализовывать, а убивать… Что ж, значит, самому можно тоже отбросить условности.
- Спатум!
Один из Пожирателей вскрикнул, хватаясь за кровоточащую руку. Секо – аналог сабельного удара, Спатум – шпажного. Вполне в духе второго стиля – дуэльного, расчётливого. Уходить, так с музыкой.
Ответ был яростным, и Вольф на какое-то мгновение почувствовал горечь. Стало ясно, что это – конец. Надеяться на помощь было глупо, но всё же, сначала увернувшись от очередного залпа заклятий, а потом приняв на пока оставшуюся защиту ещё несколько, Лестрейндж набрал в грудь воздуха и завыл по-волчьи. Такую тональность коридоры должны были разнести намного дальше крика…
Враги от удивления даже приостановились на несколько мгновений, прежде чем продолжить. Вольф отчётливо видел и осознавал, что уворачиваться и отбиваться ему осталось недолго. Отголоски воя ещё переливались эхом под сводами древних подземелий, когда очередное пущенное Секо всё-таки настигло свою цель.
Вольф пошатнулся от удара и опустил глаза. Через всю грудь по белой рубашке расплывалась кровавая полоса, от которой расходилась жгучая, лишающая сил и подвижности боль. Сознание начало быстро мутнеть. Ноги уже не держали уверенно.
Пожиратели почему-то прекратили свои атаки. Решили полюбоваться спокойно? Или всё же накрыло шоком от первого убийства?
Стоять было уже совсем сложно. Понимая, что сейчас упадёт, Вольф успел отдать собственным конечностям последний приказ, последнее, что ещё имело значение: не выронить палочку, стиснув её до предела, и заваливать тело на спину, чтобы не кланяться врагам.
- Отвратительно, – успел прошептать он, прежде чем огни факелов на стенах слились в размытые полосы, пол ушёл из-под ног, а сознание покинуло тело.
Глава 43. Сюрпризы осенних дней: кровь носом, а дождь – стеной. Дворами, что потемней, я просто иду домой…Я когда-то был псом, и на волка похож не слишком,
Hо нарушил собачий закон, и теперь мне крышка.
Мутный свет облаков, злое солнце над лесом встало –
И теперь я среди волков, я один из стаи.
Эх, подстрелят меня – да потащат по снегу волоком…
Hо до этого дня я побуду немного волком!
Это вы научили меня выживать,
Гнать лося по лесам, голосить на луну,
И теперь, когда некуда дальше бежать,
Я вам объявляю войну!
Я когда-то был псом благородным, с гербом на флаге,
Hо собачий закон охраняют всегда дворняги.
И теперь я в бегах, в пене, в мыле, в крови, в азарте,
Волчий бог в облаках намечает мой путь по карте.
Hу, а мне бы волчат – да забиться в нору, где сухо!
Только от палача перегаром несёт да луком!
Это вы научили меня выживать,
Гнать лося по лесам, голосить на луну,
И теперь, когда некуда дальше бежать,
Я вам объявляю войну!
Эх, подстрелят меня – да потащат по снегу волоком…
Hо до этого дня я побуду немного волком!
Максим Леонидов, «Волки».
Ремус полагал, что это довольно глупая идея, и Джеймсу просто нечем заняться, а энергию куда-то девать надо. Но особо протестовать он не стал, понимая, что друзья всё равно настоят на своём. Да и неловко как-то было активно протестовать после вдумчивого разговора в поезде…
Его ещё никогда не слушали так внимательно. Новость о том, что Стая овладела анимагией параллельно с ними, оказалась шоком для всех троих, но даже она слегка померкла по сравнению с тем, что озвучил Ремус после этого: между ним и Вольфом Лестрейнджем образовалась ликаническая связь, которая требует частого контакта и блокирует любые попытки нападения друг на друга. И это именно к нему он бегал по вечерам весь пятый курс.
Молчание длилось очень долго, прежде чем Сириус повалился на сиденье от смеха.
- Ой, не могу! Теперь ясно, чего ты так хоронился и молчал! И почему мне так и не удалось вычислить ту девчонку!
- Именно, – вздохнул Ремус. – Ну… и что теперь?
- А что теперь? – пожал плечами Джеймс и задумчиво почесал в затылке. – Расклад ясен. Ты с Вольфом драться не можешь. Сириус никогда этого не любил. Пит вообще не по дракам. А я… Ну, после сегодняшнего мне как-то даже и неловко будет врага в нём видеть.
- То есть… что ты предлагаешь? – с надеждой спросил Сириус.
Джеймс понимающе посмотрел на него.
- Что ты думаешь насчёт того, чтобы заключить со Стаей перемирие? Ну, или хотя бы пакт о ненападении. Конечно, за своих они по-прежнему будут драться, и мы тоже, но, может быть, удастся хотя бы не драться, так сказать, друг с другом по личным поводам?
- Это было бы здорово! – просиял Сириус. – Я поддерживаю.
- Всё ещё хотелось бы восстановить то, что было раньше, да? – кивнул Джеймс.
- Говорят, первая любовь не умирает, – вздохнул Сириус, тоскливо глядя в окно. – Первая дружба, видимо, тоже. Не поручусь за Вольфа, хотя и очень надеюсь, что он тоже, но я… я бы хотел восстановления былого, Джеймс. Ты прав. Очень хотел бы.
- Ну вот и попробуем, – решительно сказал Джеймс. – В конце концов, Стая показала, что с ними можно иметь дело.
Предложить это перемирие, увы, пока что не удавалось – ни в день приезда, ни на следующий. Слишком много было хлопот и неотложных дел. Да и сама Стая на глаза как-то не попадалась – видимо, у слизеринцев тоже забот хватало. А потом Джеймс предложил немного попатрулировать коридоры по собственной инициативе, ссылаясь на то, что уж больно много посторонних сейчас находится в школе. Сириус немедленно поддержал друга, Ремус и Пит возражать не стали. И вот теперь они все вчетвером неторопливо шли по коридорам недалеко от Большого зала, внимательно вслушиваясь в ночную тишину.
От внезапного топота Мародёры едва не подскочили на месте – он раздался настолько стремительно, словно бегущий вынырнул из ниоткуда. Судя по звукам, он был один, но нёсся с огромной скоростью. Не сговариваясь, гриффиндорцы рассредоточились по коридору, взяв на прицел тот его конец, откуда приближался топот.
Из-за поворота внезапно вынырнул… Снейп. Один. Но в каком виде! Слизеринец был весь растрёпан, в одной рубашке и брюках – без мантии, без обычного для сентября лёгкого джемпера. Лицо Снейпа было искажено ужасом, он мчался так, словно удирал от самого лютого ужаса. Увидев же Мародёров, Снейп издал жуткий звук – то ли рык, то ли стон, то ли хрип. Погасив скорость в несколько прыжков, он выхватил из кармана волшебную палочку.
- С дороги! – хрипло приказал он с полубезумным видом, целясь в них. – Или, клянусь, бью Непростительными!
Мародёры невольно опешили от такого приёма. Ещё тревожней была следующая мысль: а что же там, за Снейпом?
- С дороги! – взвыл Снейп, явно готовясь выполнить свою угрозу.
- Что с Вольфом? – выкрикнул Ремус, шагая вперёд. Эта мысль вспыхнула у него в голове с необычайной яркостью. В самом деле, если кто-то из Стаи убегает, словно от бешеной мантикоры, то где же вожак, столько раз приводивший к победам?
- Его убивают, дурья твоя башка! – выкрикнул в ответ Снейп. – Дайте дорогу, мать вашу!
Ремус пошатнулся, чувствуя себя оглушённым. Но ещё до того, как в груди закрутился вихрь гнева после осознания услышанного, вперёд рванулся Сириус, не обращая ни малейшего внимания на палочку Снейпа, нацеленную ему в грудь.
- Кто? – не менее хрипло, чем сам Снейп, спросил он. – Где?
- Там! – рявкнул слизеринец, коротко мотая головой назад. – В подземельях! Пожиратели! За то, что в поезде было!
Ремус впервые в жизни пожалел, что не может обратиться в чудовище прямо сейчас. Сириус вжал голову в плечи и весь подобрался – это был явный признак лютого гнева. Снейп, явно не могший сейчас вынести и секундной задержки, вновь угрожающе замахнулся палочкой…
- Так! – внезапно громко крикнул Джеймс, сбивая весь настрой. – Пит! Мухой к Дамблдору! А ты – показывай дорогу!
Снейп потрясённо уставился на него.
- Вы… помочь?
- Нет, идиот, добить хотим! Конечно, помочь, а ты что думаешь? Веди, живо!
Снейп поколебался ещё несколько секунд, явно с трудом укладывая в голове такое предложение, поступившее от Мародёра. Но в итоге стремление помочь другу любой ценой у него перевесило привычные опасения.
Развернувшись, он махнул рукой, зовя за собой, и помчался туда, откуда только что выбежал. Джеймс, Сириус и Ремус рванулись за ним.
- Откуда они здесь? – крикнул на бегу Джеймс.
- Прошли как министерские! – бросил, не оборачиваясь, Снейп.
- Много?
- С десяток! Плюс кое-кто из наших.
- Что?! Это после прошлогоднего?
- Да здравствует Тёмный Лорд! – саркастически откликнулся Снейп.
- Убью уродов, – прорычал Сириус.
Ремус молчал – во-первых, берёг дыхание, во-вторых, пытался нащупать Вольфа по ликанической связи. Обещанное чувство, которое могло передавать ощущения и эмоции, пока молчало. Это было бы по-настоящему ужасно, если бы не то, что оно и раньше, в общем-то, ничего уверенного ещё не передавало.
На входе в подземелья колыхалась какая-то полупрозрачная плёнка. Ремус настороженно глянул на неё, но Снейп не снижал ход, и Мародёры последовали его примеру.
- Что за дрянь? – крикнул Сириус, едва они миновали вход.
- Глушилка! – рыкнул Снейп. – Видать, они поставили.
Теперь сразу стали ясны и внезапное появление топота самого Снейпа, и не менее внезапно долетевшие спереди звуки боя. Ремус ещё больше ускорил бег, хотя за полминуты до этого думал, что такое уже невозможно. Но и остальные не отстали.
Внезапно звуки летящих и разбивающихся о стены заклятий притихли, а вместо этого по коридору, отражаясь от каменных стен, прилетел печальный вой. Ремус мгновенно узнал его, хотя на этот раз он был исторгнут человеческим, а не волчьим горлом. И, не раздумывая, взвыл в ответ.
К его потрясению, точно так же послали переливы к потолку и Джеймс с Сириусом, а не только Снейп. Почему – размышлять уже не было времени. Может, привычка делать всё вместе, равно присущая и Мародёрам, и Стае, может, сочли, что Ремус лучше знает, как на такое отвечать… Это было неважно, в сущности – важно было то, что на один голос откликнулись четыре, пусть даже коварное подземное эхо легко спутало все голоса вместе.
Но было поздно.
Очень скоро звуки возобновившегося было боя стихли снова, и Ремус, заворачивая за очередной поворот коридора, уже похолодевшим сердцем знал, что он там увидит. Сердце глухо стучало, отдаваясь в голове, пока глаза фокусировали то распластавшееся на полу тело Вольфа, то замерших впереди врагов, то наспех разобранный завал за ними…
Звук, который издал рядом Сириус, не поддавался описанию. Но именно он встряхнул Ремуса, привёл его в чувство. Палочка вскинулась вместе с остальными – и впервые за всё время, проведённое в Хогвартсе, Люпин вступил в бой вместе со слизеринцем.
Пожиратели явно никак не ожидали появления подмоги, да к тому же Вольф успел их потрепать – по крайней мере у одного на рукаве виднелась кровь, ещё несколько либо хромали, либо кособочились. Но, скорей всего, свою роль сыграл сам факт появления новых противников – по-видимому, Пожиратели решили не испытывать дальше судьбу и не дожидаться новых подкреплений врагам. Они торопливо отступили в проделанный ими же проход, немедленно снова его заваливая.
Гнаться за ними Ремус не стал, хотя хотелось немыслимо. Но было кое-что поважней – помочь Вольфу. Люпин упал рядом с ним на колени, осматривая рану. Вольф был без сознания, но пульс ещё бился.
- Живой? – не своим голосом выдохнул Снейп.
- Да, – коротко бросил Люпин. – Останавливать кровь умеешь?
- Конечно, – Снейп немедленно опустился на пол с другой стороны.
У него и правда получилось – жуткое кровавое пятно перестало расползаться во все стороны. Но Вольф по-прежнему еле дышал, а его рубашка оставалась белой разве что у пояса. Страшный, солёно-металлический запах висел в воздухе.
- Его надо срочно к Помфри, – тревожно сказал Джеймс. – Сами не справимся.
- Ну так трансфигурируй носилки, у тебя лучше получается! – огрызнулся Сириус, неотрывно глядя на Вольфа взглядом, полным ужаса и неизбывной тревоги.
Джеймс лишь молча кивнул и бросил на пол рядом с несколькими каменными обломками собственную мантию. Меньше чем через минуту всё это стало носилками.
Вольфа бережно отлевитировали на них, после чего пустились в сторону больничного крыла так быстро, насколько это было возможно, удерживая носилки в воздухе по очереди. У входа в подземелье им встретился Дамблдор в сопровождении Петтигрю. При виде директора стало полегче, тем более что тот не стал их долго задерживать – лишь коротко расспросил, наложил поддерживающие чары на Вольфа и поспешил вниз.
- А не опасно? – пробормотал Снейп, провожая его взглядом.
- Его, говорят, сам Волдеморт боится, – ответил Джеймс. – С этими подонками точно справится. Пит! Молодец. Помоги ещё раз. Сбегай до Помфри, скажи, что у нас тяжелораненый.
Целительница отреагировала очень быстро – она не только успела встать и подготовиться к приёму, но и встретила их ещё в коридоре, ведущем к больничному крылу. Увидев Вольфа, она только ахнула и, наложив диагностические чары, велела немедленно транспортировать его за ней. Далеко идти не пришлось – мадам Помфри разместила Лестрейнджа на первой же свободной кровати и безоговорочно выгнала всех наружу, велев не мешать.
Это распоряжение они выполнили, но, естественно, никуда уходить не стали, разместившись прямо на подоконниках напротив входа в больничное крыло. Сириус немедленно вцепился в Снейпа, требуя рассказать, как всё произошло. Слизеринец отвечал хмуро, не сводя взгляда со стены, словно мог видеть друга через неё. И всё же утаивать ничего не стал.
- Клянусь, отыщу этих уродов – прибью, – покачал головой Сириус, выслушав весь рассказ. – Это так они, значит, решили его отблагодарить за всё то, что он сделал для Слизерина?
- На Слизерин им плевать, Блэк, – сумрачно обронил Снейп. – Уже всё серьёзней. Выпускной не за горами, война идёт. И зря, кстати, ты думаешь, что к Волдеморту только слизеринцы идут.
- Это правда, – печально подтвердил Ремус. – У него выпускники всех факультетов есть, и Гриффиндора тоже.
- Но наших всё равно меньше, – передёрнул плечами Блэк. – Послушай, Снейп, но это же уже ни в какие ворота не лезет. Ты понимаешь, что теперь вам на Слизерине жизни не будет? Ладно бы ещё то, что в поезде, но после сегодняшнего…
- А что ты предлагаешь? – буркнул Снейп. – Я только надеюсь, что Дамблдор там подчистит. Иначе… ты прав.
После этого все надолго замолчали. Минуты текли отвратительно медленно, но никому и в голову не приходило ни уснуть, ни уйти.
Даала рассеянно ковыряла вилкой свой завтрак, размышляя, почему до сих пор за слизеринским столом не видно ни Вольфа, ни Северуса, ни Регулуса. Это было абсолютно ново – такого она не припоминала раньше ни разу. Настолько ново, что даже червячка тревоги никак не удавалось задавить, хотя, казалось бы – ну что могло случиться за минувшую ночь?
- Э-э… – робко раздалось за спиной.
- Чего тебе, Хвост? – пробурчала девушка, не оборачиваясь. Она прекрасно узнала рохлю-гриффиндорца по голосу.
- Меня просили передать… – Петтигрю сглотнул. – В общем, э-э… На Лестрейнджа и Снейпа сегодня ночью было совершено нападение.
Продолжить он не успел, так как сначала было замершая когтевранка стремительно вскочила, обернулась и схватила его за грудки.
-
Опять?! Вы, Мародёры, совсем страх потеряли?!
- Да не мы это! – простонал Петтигрю, сжавшись от страха. – Пожиратели Смерти. Они прокрались под видом министерских.
- И… что? – на этот раз сглотнула уже Даала.
- Снейп цел, Лестрейндж ранен, – быстро проговорил Петтигрю. – Режущее в грудь. Мадам Помфри говорит, выживет.
- Убью, – прошептала Даала. – Да что ж такое, второй раз!… Кто это был, знаешь?
- Нет, – снова вжал голову в плечи Петтигрю. – То есть не знаю, кто ещё был, кроме Розье и Уилкса, но в самом нападении участвовали Мальсибер, Эйвери и Джагсон.
- Предатели… – потрясённо выдохнула Даала. Она выпустила из рук Петтигрю и медленно повернулась в сторону слизеринского стола. А затем, резко оттолкнув Мародёра в сторону, понеслась в сторону «змеиных» шестикурсников.
Джагсон истошно взвыл, когда Даала резко выкрутила ему руку за спину, одновременно направляя волшебную палочку на замерших Мальсибера и Эйвери.
- Ты, урод, – леденящим тоном прошептала девушка, – можешь назвать мне хоть одну причину, по которой я не должна оторвать тебе голову здесь и сейчас?
- Я не виноват! – простонал Джагсон. – Я был под Империусом!
- Ага, а я – Министр Магии! Ты кого обдурить пытаешься, мразь? Думаешь, я не помню, за кого ты? – Даала выкрутила ему руку ещё сильнее, заставив подавиться собственным вскриком.
- Мисс Таркин, немедленно прекратите! – к ним уже спешила МакГонагалл.
- Пошла к Дэви Джонсу, – огрызнулась когтевранка, даже не оборачиваясь.
- Да как вы… – ахнула от возмущения МакГонагалл. – Минус двадцать баллов Когтеврану за неуважение к профессору!
- Да снимай хоть все, дура! – на мгновение закатила глаза Даала. – Ещё не поняла, что мне пофиг?
Пока МакГонагалл пыталась вернуть себе дар речи, Таркин снова обратила своё внимание на Джагсона.
- Так вот, тварь, – хрипловато выдохнула она. – Он вас всегда вытаскивал изо всех задниц. Он вам весной две победы принёс. После этого вы решили стелиться под Волдеморта? Решили Вольфа сдать для этого? Да я же вас… Я же вас…
- Мисс Таркин, – раздался с другой стороны спокойный голос подошедшего Дамблдора, – разбирательство уже проведено и, я вас заверяю, все виновные будут строго наказаны.
Даала безрадостно вздохнула. Посылать директора даже она бы не решилась. С глубокой неохотой девушка выпустила руку охнувшего Джагсона и повернулась к Дамблдору.
- Да? И как же? – хмуро спросила она. – В Азкабан вы их не отправите, из школы тоже, я смотрю, не выгнали. Или в обмен за попытку убийства вы их котлы драить отправите под присмотром Филча? Три раза ха-ха.
Дамблдор поднятием руки остановил уже готовую высказаться МакГонагалл и с пониманием посмотрел на когтевранку, не опускавшую взгляд.
- Вашего друга пытались убить не они. Вина его сокурсников присутствует, но лишь в неправильном выборе, а если я выгоню их сейчас, правильным он не станет никогда.
- Он и так уже таким не будет, – буркнула Таркин. – Так предать – это надо суметь!
- Увы, здесь спорить не приходится, – кивнул директор. – Но самосуд – не выход. Тем более что вы сейчас принесёте намного больше пользы в другом месте.
- Это в каком же?
- Вольф Лестрейндж сейчас находится в больничном крыле и должен скоро очнуться, – улыбнулся Дамблдор. – Полагаю, он будет очень рад вас видеть.
- Ох, точно… – выдохнула Даала. – Спасибо, директор! Ой, секундочку…
Она развернулась и как следует пнула Мальсибера, после чего отвесила затрещину Эйвери.
- А с вами я ещё потолкую, – пригрозила она. – Извините, директор, но я должна была это сделать.
Обогнув Дамблдора в два прыжка, Даала помчалась во весь дух к выходу из Большого зала.
Притормозила она только уже перед самым больничным крылом, и то только лишь чтобы немного пригладиться и войти шагом, а не распахнув дверь на бегу плечом. Мадам Помфри была очень чувствительна к покою пациентов, и лишний раз рисковать в данном случае не стоило.
Даала толкнула дверь рукой и вошла. Вольфа она нашла глазами сразу же. Вокруг него было удивительное окружение: Мародёры в полном составе вместе со Снейпом и Эванс. Если присутствие последней ещё как-то объяснялось, то вот наличие Мародёров…
Но тут Поттер выкинул нечто и вовсе из ряда вон: обернувшись и увидев её, он посторонился! Спокойно посторонился, давая подойти к Вольфу. Даала моргнула, но, переведя взгляд на Северуса и увидя, что он спокойно кивает ей, решила рискнуть.
Она медленно подошла к кровати Вольфа и, усевшись рядом на стул, вгляделась ему в лицо. Вольф был бледнее обычного, но дышал ровно.
- Как он? – спросила Даала, не отводя глаз.
- Сильное попадание Режущим заклятием в грудь, – ответил Северус. – Большая кровопотеря. Но мы, к счастью, его вовремя сюда доставили.
- Мы – это кто?
- Не поверишь, но вот эти господа, – хмыкнул Северус. – Я и сам себе не поверил сначала.
- Спасибо вам, Мародёры, – тихо произнесла Даала, окинув их взглядом.
Джеймс только улыбнулся и кивнул в ответ, как и Ремус. Питер гордо выпрямился, а Сириус слегка усмехнулся, глядя на неё с подозрительно понимающим видом. Даала предпочла в этом не копаться и снова повернулась к Вольфу.
- А где Рег?
Ответом было молчание.
- Так, только не говорите, что… – встревожилась девушка.
- Хуже, – мрачно пояснил Северус. – Он в бою вообще не участвовал. Целёхонек.
- Какого драного пикси?! – взвилась Даала.
- Тише! – шикнула Лили, предупреждающе поводя глазами в сторону кабинета целительницы.
- Забыла, что он решил? – печально посмотрел на когтевранку Северус. – Собирается в Пожиратели идти. Его хватило только на то, чтобы вообще из спальни носа не показывать. И на том спасибо, если вдуматься.
- Говорила я ему, что он идиот, и ещё повторю, – вздохнула Даала. – Ладно… Как это случилось?
Выслушивая рассказ Северуса о ночных событиях, она то ужасалась, то шипела от ярости. Больше всего ей хотелось добраться до каждого, кто посмел напасть на Вольфа, и сделать так, чтобы пожалеть об этой ошибке ни один гадёныш просто не успел.
- А кто его ранил? – спросила девушка, зловеще блеснув глазами.
- Вот это только он сам сможет сказать, – развёл руками Северус. – Когда мы прибежали, это уже случилось.
- Не скажу, – внезапно раздался тихий голос Вольфа. – Я сам не разобрал. Они все вместе били.
- Ты жив! – радостно воскликнула Даала, поворачиваясь к нему.
- Сомневалась? – ухмыльнулся Вольф. – Хотя, честно говоря, я сам удивлён. Спасибо, что вытащили, господа Мародёры.
- Так ты что, нас слушал? – приподнялся Сириус.
- Не сразу, – ответил Вольф. – Но что вы встретили Северуса и помогли – слышал. Большое спасибо. Кажется, я кое-кому обязан жизнью.
- Ерунда, считай, долг просто вернул, – немедленно махнул рукой Джеймс.
- Что значит «долг вернул»? – воззрился на него Сириус.
У Поттера мгновенно сделалось очень виноватое выражение лица, и он бросил взгляд на Вольфа.
- Ладно уж, рассказывай, – усмехнулся тот. – Сейчас можно.
Слушая короткий рассказ гриффиндорца про спасение от акромантула, Даала не знала, чего ей хочется больше: смеяться над наивным Поттером, полезшим едва ли не на верную смерть за какими-то цветами, или обнять Вольфа, который, оказывается, успел совершить ещё один благородный поступок и даже никому о нём не сказать.
- Кстати, Поттер, мне Ремус сказал, куда ты попёрся и зачем, – добавил Вольф. – И он же уговорил меня тебя оттуда вытащить. Так что и ему не забудь спасибо сказать.
- А ты-то что молчал? – поразился Джеймс, глядя на Ремуса.
- А как бы я рассказал, почему вообще встретился и попросил? – развёл руками Люпин. – Не забывай, наши с ним встречи тогда были тайной.
- Ну дела, – вздохнул Поттер. – Секрет на секрете. В жизни бы не подумал, что у меня под боком такое может твориться.
- Это называется «взрослая жизнь», Поттер, – снова усмехнулся Вольф. – Сами-то целы?
- Целы, – кивнул гриффиндорец. – Они от нас почти сразу побежали.
- Наверное, сочли, что вы – только авангард. Ладно, ясно… Кстати, что со мной? Дышать тяжело… Говорить – тоже.
- Тогда молчи, – немедленно встрепенулась Даала, прикладывая руку ему ко лбу.
- Да нет, не настолько, – улыбнулся Вольф.
- Ты получил Секо в грудь, – объяснил Северус. – Сильное. Потерял много крови. Но это ещё ничего, мадам Помфри говорит, восстановишься быстро. Хуже, что шрам останется.
- Шрам? – Вольф задумчиво коснулся пальцами повязки, обхватывавшей всю грудь. – Не беда. Украшение мужское, все дела… Могло быть хуже. Лёгких коснулось?
- Мадам Помфри говорит, что нет. Грудная клетка на себя удар приняла.
- Ясно. Вот рёбра и пригодились.
- Шутник… – закатил глаза Северус. – Ты, наверное, и в лучшем мире шутить будешь.
- По логике, там лучше шутить, чем грустить, – заметил Вольф.
- Ну… да, – признал Северус. – Пожалуй… Просто… Я понимаю, что решение было верным, но мне всё равно дико противно, что пришлось оставить тебя одного.
- Тогда мы бы оба сейчас там лежали, если бы ты этого не сделал, – возразил Вольф.
- Знаю, сказал же, – вздохнул Снейп. – Но всё равно противно.
- Извини, что называл тебя Нюниусом, – внезапно для всех сказал Сириус и тут же сделал непроницаемое лицо. Но на Блэка всё равно уставились все остальные.
- Поддерживаю, – вдруг весело улыбнулся Поттер. – Извини за «Нюниуса»… и вообще за всё. Мы ещё позавчера хотели вам перемирие предложить, но тут всё это навалилось…
Северус смотрел на них так, словно не верил своим ушам. Даже Блэк под его взглядом, кажется, занервничал и перемялся с ноги на ногу, рассеянно оперевшись затем рукой о спинку стула, на которой висели брюки Вольфа.
Раздался негромкий звон – из заднего кармана выскользнули несколько монет. Северус машинально бросил на них взгляд – и застыл, как под взглядом василиска. С любопытством глянули и Ремус с Джеймсом. Брови Поттера изумлённо полезли на лоб, Ремус посмотрел на Вольфа и понимающе улыбнулся.
Северус наклонился и поднял галлеон и два сикля, смотря на них, как на извещение об отправке в Азкабан – потрясённо и неверяще. А потом медленно повернулся к Вольфу.
- Вольф Лестрейндж, – проговорил он, подрагивающей от ярости рукой протягивая вперёд монеты, – это как понимать? Ты что на это скажешь?
Вольф закрыл глаза и улыбнулся.
- Ай-яй-яй, Сев, как нехорошо по карманам у покойников шарить…
- Покойников? Покойников?! – взвыл Северус под весёлый смех Мародёров. – Я тебе покажу покойников!
- Однако не надо, видели во всех ракурсах.
- Мистер Снейп! – вклинился возмущённый голос мадам Помфри. – Извольте вести себя потише!
- Извините, мадам Помфри, – выдавил Снейп, с явным трудом понижая голос. – Ты… Ты… Ты же меня обманул! У тебя сикли были в обеих руках!
- А что мне оставалось делать, если ты уходить отказывался? – серьёзно спросил Вольф. – Только так выпнуть.
- Я не знаю, что мне больше хочется сделать, – медленно покачал головой Северус. – Прибить тебя или…
- Ну, лучше «или», – подумав, заверил его Вольф.
- Пора бы привыкнуть, Сев, – заметила Даала. – Он и в прошлом году со мной так же поступил, когда о финальной операции вообще не предупредил. Чтобы я не нервничала – прикинь, да?
- Должен отметить, что это истинно гриффиндорский поступок, – неожиданно для всех произнёс бесшумно вошедший и приблизившийся к студентам Дамблдор.
- Профессор, да что вы всё время сзади подходите? – возмутилась Даала. – Так и заикой сделать можно.
- Учитывая то, что вы все стояли лицом к мистеру Лестрейнджу, подойти «не сзади» я не мог чисто технически, – весело блеснул очками Дамблдор. – Как вы себя чувствуете?
Вопрос был обращён к самому Вольфу.
- Более-менее, – ответил он. – Могло быть хуже, как я понимаю.
- Много хуже, – уже серьёзно кивнул Дамблдор. – Увы, прежде всего я должен принести вам свои извинения, ибо сам факт проникновения Пожирателей в школу – моя грубейшая ошибка. Я не предусмотрел возможности появления новичков Волдеморта, сочтя её бессмысленной. Это едва не стоило вам жизни.
- Я тоже не предусмотрел, – вздохнул Вольф. – Был уверен, что больше вообще этих не увижу. А тут – пожалуйста. Но хуже всего то, что Мальсибер, Эйвери и Джагсон присоединились к ним.
- Увы, идеи Волдеморта глубоко проникли даже в Хогвартс, – вздохнул Дамблдор. – Но мне многое уже известно. Прежде всего должен сообщить вам, что Регулус Блэк в полном порядке.
- Мы знаем, – хором откликнулась Стая.
- Он не присоединился ни к нам, ни к ним, – добавил Вольф. – Он ни в чём не виноват. На него давят родители, видящие в нём после кое-чьего, – взгляд Лестрейнджа на мгновение метнулся на Сириуса, – побега единственную надежду.
- Теперь ты понимаешь, почему я от них сбежал? – горько спросил Сириус.
- Догадываюсь, – криво улыбнулся Вольф. – Так или иначе, профессор – Регулус к нападению непричастен.
- Да, – кивнул Дамблдор. – Как ни печально это говорить, но его безопасность обеспечена именно его идеями. В отличие от вашей.
- Вы имеете в виду, что Пожиратели ещё в замке?
- О, нет, – качнул головой директор. – Они ушли портключом ещё до того, как там появился я. Но, увы, ситуация очень печальна, мистер Лестрейндж. Я не могу полагаться на то, что среди ваших сокурсников и софакультетников не найдутся новые сторонники Волдеморта, которые захотят выслужиться перед ним, доставив вас ему. Мне известно, как вы действовали в Хогвартс-Экспрессе. Принятые вами решения были очень благородны, но они же, увы, сделали вас дичью на собственном факультете.
- Это печально, – вздохнул Вольф.
- Да. Очень, – подтвердил Дамблдор. – Должен сказать, мистер Лестрейндж, что я всесторонне обдумал сложившуюся ситуацию и вижу лишь один способ достаточно надёжно оградить вас от мести сторонников Волдеморта. С сегодняшнего дня вы и ваш друг, мистер Снейп, учитесь на Гриффиндоре.
- Что? – ахнул Вольф. – Профессор, простите, можно сказать вам честно?
- Можно, мистер Лестрейндж, я всегда за честность, даже если она нецензурная.
- Вы спятили.
- Нет, мистер Лестрейндж. Это действительно единственный способ. Иначе бы я не стал делать такое редкостное исключение из правил. Случаи перевода на другой факультет в Хогвартсе за всю его историю можно пересчитать по пальцам.
- Да как меня это обезопасит?! Во-первых, на Гриффиндоре тоже могут найтись… сторонники. Запросто. Во-вторых, я испортил гриффиндорцам море крови! Меня там прибьют быстрее, чем вчера ночью в подземельях!
- Никогда! – воскликнул Джеймс. – Профессор, вы правы. Лестрейндж, послушай меня. Да, я действительно не исключаю, что у нас тоже могут найтись сволочи, но их точно меньше будет, а главное – спать ты точно будешь спокойно. Заверяю тебя, от нас ни тебе, ни Снейпу ничего не грозит. Более того – у нас ты сможешь ходить, не опасаясь удара в спину.
- Ага. Зато опасаясь дюжины ударов в лицо. Тебе напомнить, что я с вашим Гриффиндором делал?
- Что бы ты ни делал, ты никогда не нападал на магглорождённых, – серьёзно ответил Джеймс. – А остальное можно списать на верность факультету.
- То есть по этой причине я не получу ста вызовов на дуэль, едва переступив ваш порог? Ты всерьёз в это веришь?
- Проклятье, Вольф, я клянусь тебе, слышишь – клянусь, тебе у нас не грозит ничего из того, что сейчас грозит на Слизерине! Я лично всем всё объясню и добьюсь того, чтобы ты чувствовал себя у нас в безопасности!
- С какого перепою вдруг столь трогательная забота обо мне, Поттер? – тихо спросил Вольф. – Перед тобой лежит тот, кто два года вырывал у вас Кубок по квиддичу и размазывал ваших по всем коридорам. Ты сам лежал здесь же благодаря мне столько раз, что я и не упомню. Я – ваш ночной кошмар.
Джеймс подошёл к кровати и, придвинув к себе стул, уселся на него, спокойно и серьёзно смотря Вольфу в глаза.
- С такого, что я тебя им не считаю. Ты дрался с нами, но дрался честно. Военные хитрости там всякие не в счёт, мы сами ими пользуемся сплошь и рядом. Но главное – ты никогда даже раньше не был подлецом. Ты вытаскивал подлецов из беды, но сам им не был. Ни разу. Но самое главное – это то, как ты повёл себя в поезде. Я видел тебя – тебя настоящего. Я знаю, что ты не такой, как Пожиратели Смерти. И я хочу, нет, даже сочту за честь протянуть тебе руку. Ты можешь называть себя кем угодно – гриффиндорцем, слизеринцем… когтевранцем, – хмыкнув, добавил он, весело покосившись на Даалу. – Но главное – это то, что ты – хороший человек. Не смейся, я догадываюсь, как это звучит. Но что поделать, если это правда? Я верю тебе и хочу тебе доверять. Я хочу видеть тебя другом, а не врагом.
- Другом? – с непередаваемым выражением лица выговорил Вольф. – Другом? Ты всерьёз, Поттер? Белены не опился? Как на тебя посмотрят твои, ты подумал? Ты соображаешь, что пытаешься погладить кошмар всего твоего факультета?
- Ну… что с меня возьмёшь? – пожал плечами Джеймс и весело улыбнулся. – Я же гриффиндорец! Не ты ли сам всегда говорил, что у нас туго с мозгами?
- А если серьёзно?
- А если серьёзно, Вольф, то я давно уже тебя не ненавижу. Никогда не ненавидел по-настоящему, честно говоря. И я действительно хочу видеть тебя другом. И не только я, – Джеймс повернулся и пристально уставился на Сириуса.
- Это правда… – замялся тот, но тут же вскинул отчаянный взгляд на Вольфа. – Правда! Проклятье, Вольф, я не переставал об этом думать все эти годы! Клянусь! Несмотря ни на что! Было время, ты был мне единственным другом, кроме Рега. И я тебе – кроме твоих братьев. Сейчас у нас обоих есть новые друзья, но я хочу вернуть и старую дружбу! И… помнишь, наверное, ты мне говорил тогда, на первом курсе? В общем, я тогда считал Снейпа третьим лишним. Как ты – Джеймса. Но я… ох, сам не верю, что это говорю, но я готов предложить дружить всем вместе. Я ревновал тебя, думал, что это Снейп украл у меня твою дружбу… Что это он побуждает тебя ненавидеть Джеймса… Уф, в общем, мы все были тогда дураками. Но я что хочу сказать: я готов принять вас обоих на Гриффиндоре. Наверное, первое время будет негладко. Но мне всё равно, я готов. Я хочу забыть нашу вражду, как тот самый страшный сон, о котором ты говоришь!
Вольф вздохнул и помедлил с ответом, глядя в дальний угол комнаты.
- А ты что скажешь, Северус? Ты на такое согласен?
- Мне кажется, это действительно самое надёжное, – суховато проговорил Снейп, кажется, чувствуя себя неуютно под таким количеством взглядов. – Если ты согласен, то согласен и я. Но если решишь остаться, я тоже тебя не брошу. На этот раз тремя монетами не отделаешься, – и он коротко усмехнулся.
- Принимаете меня на этих условиях? – спросил Вольф, поворачиваясь к Джеймсу. – Учти, я тоже Северуса оставлять не собираюсь. Ты говоришь, что хочешь видеть меня другом – пусть так, но тогда и мой друг входит в комплект.
- Тоже мне задача, – фыркнул Джеймс и, развернувшись к Северусу, спокойно протянул ему руку. Снейп уставился на неё почти так же неверяще, как на давешние монеты, покачал головой, поднял взгляд на Поттера, хмыкнул… и вдруг пожал протянутую руку.
- Так и быть, – сообщил он. – Я согласен. Зарываем топор войны в землю?
- Нам нечего больше делить, – серьёзно ответил Джеймс, – а вот враг у нас один.
- Эй, секундочку, – вмешалась Даала. – А меня не забыли?
- Ну как же можно тебя забыть, Радуга, – хмыкнул Сириус. – Я столько не выпью!
- Без шуток, Блэк! Я в ваш мирный договор вхожу?
- Да конечно, куда же ты денешься, – рассмеялся Джеймс. – На самом деле, мы и Регулуса туда включим… если он сам того захочет.
Повисла неловкая тишина.
- С Регом я поговорю сам, – решил наконец Вольф. – А в остальном… Ну что ж, Джеймс Поттер. Кажется, нам придётся учиться называть друг друга по имени.
Вольф ещё никогда не чувствовал себя так странно. Всё, что ранее казалось незыблемым, рухнуло. Свои и чужие поменялись местами. Но самым удивительным было то, что ему всё это… кажется, нравилось.
Джеймс сдержал своё слово. Как шепнула потом Лили, он просто тем же вечером рассказал всё, чему стал свидетелем в поезде и в подземельях, опустив, разумеется, анимагию и ликаническую связь. Сообщил и о решении Дамблдора. И гриффиндорцы оказались лучше, чем думал о них Вольф. Когда через несколько дней его выпустили из больничного крыла и он впервые в жизни переступил порог Общей гостиной Гриффиндора, его встретило множество взглядов, но среди них не было враждебных. Были настороженные, были любопытствующие, были даже восхищённые – особенно среди девушек. Но ни одного недоброжелательного Вольф не заметил.
Не так уж сложно оказалось привыкнуть к новой жизни. Первое время по вечерам Вольф и Северус отсиживались в спальне шестикурсников, но потом Джеймс и Сириус уговорили их проводить время и в гостиной. Они сидели все вместе, в одном уютном углу, и, как выяснил Вольф, это времяпрепровождение, в общем-то, отличалось от слизеринских вечеров только антуражем вокруг. Всё остальное было удивительно похоже. Разве что веселья и шума вокруг было больше, чем привычно. Но это было нестрашно.
Привыкнуть к Гриффиндору оказалось проще, чем думал Вольф. Уже через неделю он перестал напрягаться, шагая в здешнюю Общую гостиную, и стал улыбаться новым софакультетникам. Те, в свою очередь, тоже перестали в большинстве своём подозрительно на него поглядывать. Более того – по уверениям Лили, многие девушки стали поглядывать уже не просто не подозрительно, а вполне себе заинтересованно. Похоже, Джеймсу удалось в тот вечер выдать по-настоящему романтическую историю.
Неприятным моментом в эти дни оказалась только встреча с родными. Дамблдор разрешил её только после выписки Вольфа из больничного крыла, ссылаясь, как выяснил сам Лестрейндж, на неважное самочувствие слизеринца и необходимость полного покоя. Прибыли все, кроме матери и Беллы. Но если насчёт последней Вольф и не сомневался, то отсутствие Марты его огорчило по-настоящему, хотя он вида и не подал. Впрочем, отец передал ему её пожелания скорейшего и окончательного выздоровления.
Новость о том, что теперь Вольф – гриффиндорец, не обрадовала никого, кроме Андромеды, которая даже не пыталась скрыть свою радость. Но после того, как он молча расстегнул на груди рубашку и продемонстрировал глубокий шрам, тянущийся от левого плеча до правого подреберья, критика как-то сама собой заглохла.
- Можете передать Волдеморту: я в полной мере оценил его дружелюбие и гостеприимство, – холодно сообщил Вольф. – И никогда, пока в здравом уме, не примкну к нему.
- Не могу тебя за это осуждать, волчонок, – кивнул Рабастан. – Кстати, может, тебе будет приятно это слышать – Лорд был в бешенстве, когда узнал о таком самоуправстве Розье и Уилкса. Та вылазка в Хогвартс была совершена без его ведома. Тёмный Лорд при всех наказал её участников, а Розье с Уилксом досталось дополнительно – за то, что так удачно «уговорили» тебя. Он и сам догадался, как ты после этого отнесёшься к предложению стать Пожирателем. И был очень недоволен – успел навести о тебе справки поподробней. В результате сорвал всю злость на Эване с Джорданом. Они, наверное, до сих пор отлёживаются.
- А вы? – обеспокоенно спросил Вольф.
- Мы – нет, – усмехнулся Рабастан. – Это они придумали атаковать Хогвартс-Экспресс – думали, что, если поставить тебя в нужные условия, ты сделаешь однозначный выбор. В общем-то, так и случилось… вот только выбор оказался не тот, что им был нужен. Естественно, оба слетели с катушек – так подставить Лорда в первые же дни службы. Решили второпях всё исправить. Результат… Результат ты сам видел.
- Ясно… – пробормотал Вольф. – То есть вы как бы не при делах?
- Не-а. Отец сам говорил Лорду: рано, мол, ты ещё только на шестой курс перешёл. А тут Розье влез: ты, мол, самый крутой, ты особо ценный, дайте, милорд, я вам его приведу. Идиот мелкий. Вот и вляпался по самые уши. А к нам вопросов нет – всё эти болваны сорвали.
- Ну спасибо, успокоили, – улыбнулся Вольф. – А как насчёт авроров? Мы так славно болтали в поезде, и я даже не подозревал, что меня сзади Мародёры слушают.
- Не знаю, что они там передали аврорам и передали ли вообще, но проблем нет, – отмахнулся Рабастан. – Это же для нас не первая операция, волчонок. Что такое алиби, знаем. Можешь не волноваться, всё спокойно.
- Тогда всё хорошо, – удовлетворённо вздохнул Вольф.
Всё было и правда хорошо. Настолько хорошо, что ближе к концу сентября Джеймс прямо предложил Вольфу вступить в команду по квиддичу.
- Я не сомневаюсь, что ты пройдёшь любые отборочные, – убеждал он. – Давай летать вместе! Все втроём – я, ты, Сириус!
Но Вольф отказался наотрез, объяснив, что ему будет стыдно играть против своих.
- Мне пришлось покинуть Слизерин, но не по своей воле, Джеймс. Там много тех, кого я помню, кто жалеет о случившемся, кто рукоплескал мне в прошлом году. Я не буду направлять свои умения на то, чтобы громить тех, за кого сражался полгода назад. Я просто… вообще ухожу из квиддича. Просто не буду больше играть. Да и теперь, чует моё сердце, вы и сами справитесь.
Джеймс повздыхал, но настаивать не стал. Да и не было у него в любом случае повода для грусти. Лили резко изменила своё отношение к нему, став намного приветливей относиться. Когда сам Вольф наедине поинтересовался у неё, в чём причина таких изменений, то получил очень простой ответ:
- В ту ночь не только ты показал, чего стоишь, но и Джеймс.
Уточнять ничего Вольф не стал – всё было и так понятно. Романтические подвиги всегда привлекали внимание девушек. Джеймс тоже был не таким уж дураком и начал мягко, но настойчиво ухаживать за Лили, отбросив прежние методы вроде пафосных полуцирковых представлений. И это явно сулило успех – Вольф видел своими глазами, как Лили начала соглашаться на прогулку у озера, стала позволять брать себя под руку, стала принимать от Джеймса цветы…
В итоге однажды в субботу это вылилось в часовые сборы Джеймса перед зеркалом. Вольф и Сириус только посмеивались, глядя, как он старательно перемеривает на себе весь свой гардероб, а потом безуспешно пытается навести на голове порядок.
- Да имейте же совесть, – бурчал Джеймс, не отворачиваясь от зеркала и то отшатываясь на расстояние вытянутой руки, то чуть ли не носом в него упираясь. – Такое раз в жизни бывает! У меня всё внутри прыгает от волнения!
- Ага – желудок, почки, печень начали в прыжках в высоту соревноваться, – покивал Вольф. Сириус, завывая от смеха, повалился на кровать.
- Да тьфу на тебя! Ой, совсем забыл! Парни, одеколон есть у кого?
- Сев вроде недавно экспериментировал, – Вольф посмотрел на Снейпа, стоически делавшего вид, что всё это его никак не касается. Но под взглядом друга тот, вздохнув, открыл прикроватную тумбочку, достал оттуда флакон и швырнул его Джеймсу.
- Держи. Мятный.
- Спасибо! – Джеймс поймал его на лету и тут же откупорил. – Так, сюда, сюда, сюда… и сюда, пожалуй, тоже.
- Не переусердствуй, иначе вместе с цветами противогаз понадобится, – съязвил Снейп.
- Да-да, конечно. Спасибо, – Джеймс подхватил заранее заготовленный букет цветов и, глубоко вздохнув, решительно промаршировал за дверь.
- Кто что думает? – поинтересовался Сириус, взглядом проводив друга.
- Скажет «да», – Вольф заложил руки за голову.
- Да, скорее всего, – согласился Ремус. Питер тоже кивнул.
- Отчего бы нет, – сухо отозвался Северус, утыкаясь в учебник по зельеварению.
Ждать пришлось не так уж долго. Меньше чем через час Джеймс влетел в спальню с обалдело-счастливой физиономией.
- Парни! – завопил он с порога. – Мне хочется петь, танцевать, любить весь мир, ходить на голове! Угадайте, что случилось?!
- Северус мяту с коноплёй перепутал, – невозмутимо предположил Вольф, уложив на кровати на этот раз уже всех, кроме Джеймса и самого Северуса, вскинувшихся с одинаковым возмущением.
- Это я перепутал?!
- Она сказала, что согласна!
На несколько секунд в спальне воцарилась тишина, которую нарушил весело засвистевший Сириус.
- Наконец-то, – улыбнулся Ремус. – Поздравляю, Джеймс!
Свои поздравления озвучили все, даже Северус, хотя Вольф видел, каких усилий ему это стоило. И он последовал за другом, как только Снейп под первым же удобным предлогом выскользнул из спальни.
Вольф шёл за ним долго. Наконец Северус остановился в безлюдном коридоре и со вздохом прижался лбом к холодному стеклу.
- Помнишь? – спросил Вольф, вставая на расстоянии пары шагов. – Здесь мы когда-то впервые сказали друг другу, что теперь будем дружить.
- Помню, – с грустью откликнулся Северус. – Тогда это был второй лучший день в моей жизни.
- А первый?
- Когда пришло письмо из Хогвартса.
Оба помолчали.
- Посоветуй мне что-нибудь, – тяжело попросил Северус. – Ты наверняка уже всё понял.
- Ты дорог Лили – но как друг. Мне жаль, Северус. Тебя вряд ли это утешит, но… вряд ли бы что у вас получилось. Не потому, что ты плох, а просто характеры разные. – Вольф помолчал и вздохнул. – Я помогу тебе отыскать подходящую девушку. Ты будешь счастлив. Но… Лили просто нужен другой.
- Слабое утешение, ты прав, – криво ухмыльнулся Северус. – Но… я давно, очень давно наблюдал за ними обоими, Вольф. Я… догадываюсь, о чём ты говоришь. Мне отвратительно это признавать, но она действительно его любит, а он – её. Подозреваю, что они смогут быть счастливыми. Что ж… Знаешь, Вольф, ты ещё никогда меня не подводил. Всегда мне помогал. И… я верю тебе. Пока что буду ждать – а вдруг всё-таки удача мне улыбнётся? Но… если вдруг тебе снова удастся совершить невозможное и найти ту, кого я смогу полюбить…
Северус развёл руками и усмехнулся.
- А почему ты не признался ей? – спросил Вольф.
- Ну… я боялся.
- Чего?
- Того, что она меня отвергнет. Что засмеёт. Что я разрушу дружбу, а любви так и не достигну, – Северус горько вздохнул. – Вольф? Чего это ты так смотришь?
- Я… ничего, – поражённо пробормотал Вольф, ожесточённо потирая висок.
- Да, я понимаю, что в итоге просто опоздал, – угрюмо кивнул Северус. – Даже не знаю, сколько бы ещё ждал, если бы она не согласилась… принять Поттера. Может, ты и прав, и ей просто нужен кто-то посмелее и поактивнее… Ладно. Что тут говорить. Не беспокойся, я не стану устраивать скандалы. Если чему-то я и научился у гриффиндорцев, так это умению достойно проигрывать.
- Сразу скажи мне, если я… если тебе нужно будет поговорить. Или что ещё. Ладно? Я догадываюсь, как тебе сейчас тяжело. И мне хотелось бы помочь тебе. Как смогу.
- Спасибо, Вольф, – кивнул Северус. – Знай, я очень ценю твою дружбу. Признаюсь, я боялся, что могу стать тебе… не так уж нужен после того, как вы с Сириусом снова подружились…
- Чего?! – поразился Вольф. – Сев, ты в своём уме?
- В своём, – вздохнул Северус. – В своём глупом уме, который так замечательно складывает ингредиенты для зелий, но не способен ни вовремя признаться в любви девушке, ни просчитать действия лучшего друга… Знаешь, я до сих пор иногда задаюсь вопросом, что ты во мне нашёл тогда, пять лет назад.
- Друга, который способен стать таковым, – ответил Вольф. – Который будет другом, а не лизоблюдом и не прилипалой. Ты не такой, как Мальсибер сотоварищи, и никогда им не был. За все эти пять лет я ни разу не пожалел о том, как поступил тогда. И если бы мне предложили вернуться в тот день и всё исправить – я бы не изменил ничего. Я не жалею ни о едином дне, который минул с тех пор. И, знаешь, Северус, вся эта история с Пожирателями убедила меня в одном…
- В чём же? – с любопытством спросил Снейп.
- Нет ничего лучше небольшого приключения с почти смертельным исходом, чтобы помочь наладить дружеские отношения, – подмигнул Вольф.
Оба засмеялись, и Лестрейндж с облегчением отметил, что смех друга уже не такой печальный.
Северус действительно сумел взять себя в руки и не дать Джеймсу повода для подозрений. У него вообще всегда был лучший самоконтроль среди всей Стаи – недаром и окклюменция у Снейпа выходила лучше, чем у любого другого из них. Вольф бдительно присматривал за всеми троими, но не замечал ничего опасного. Похоже, Северус действительно смог перебороть себя и теперь надеялся, как и сказал, одновременно на свою удачу и на удачу Вольфа.
Лестрейнджу было грустно за друга, но он твёрдо пообещал себе, что своё обещание сдержит и подходящую девушку найдёт. Пока что в обозримой близости таковых не наблюдалось, но Вольф умел строить планы на будущее. Северус не будет один – та, что ему подойдёт, будет обнаружена. В конце концов, несмотря на все перипетии, Вольф оставался вожаком своей Стаи. А значит, нёс за неё ответственность.
Даала всё-таки исполнила своё обещание и добралась до Мальсибера, Эйвери и Джагсона. В этом девушке сильно помогло то, что вся слизеринская команда по квиддичу и изрядная часть «змеиного» факультета вообще питала к ним ничуть не более тёплые чувства. Вольф не ошибался, когда говорил, что много слизеринцев жалеет о его уходе. В итоге «тёмную» оказалось устроить совсем несложно, равно как и уболтать на это бывших софакультетников Лестрейнджа.
- Значит, ты всё-таки отправила их в больничное крыло, – кивнул Вольф, выслушав увлечённый рассказ Даалы о её операции. – Ну что ж… Не могу сказать, что жалею.
- Ну ещё бы ты жалел! – вскинула руки к небу когтевранка.
- Надеюсь, ты Регулуса в это дело не втравила?
- Нет. Ну, я предлагала, но он не захотел. Извинился и сказал, что не хочет больше влезать в такие дела и рисковать. Просил только передать тебе пожелания удачи на новом факультете. И благодарность. За что, я только так и не поняла…
- Я на всякий случай ему браслет подарил, – объяснил Вольф, закладывая руки за голову и откидываясь на траву. – Сам сделал. Для экстренной связи. Может, видела – спираль в четыре витка. На руке. Я зачаровал его так, что в случае нужды, где бы Рег ни находился, он всегда сможет аппарировать ко мне – если только, разумеется, аппарация там вообще будет возможна, где он будет находиться. Браслет подскажет и расстояние, и направление. Мало ли что… Не думаю, что у него что толковое выйдет на службе у Волдеморта, но в любом случае – пусть этот браслет у него будет. Кто знает, может, однажды это ему жизнь спасёт. Хотя я бы, конечно, предпочёл, чтобы эта моя работа ему никогда не пригодилась.
- А если его принудят использовать этот браслет, чтобы добраться до тебя? – встревожилась Даала.
- Невозможно, – успокаивающе ответил Вольф. – Даже если узнают об этом, хотя никакого магического фона браслет не даёт. Использовать его можно только добровольно, не под Империусом, не под шантажом, не по приказу… Только так, и не иначе. Это древнее заклинание, из фамильных секретов. Специально на подобные случаи разрабатывалось – если вдруг кому-то срочно понадобится вернуться… назад.
- Хорошо, – облегчённо вздохнула девушка и расслабилась, опираясь на руки.
Они с Вольфом расположились на берегу озера – когтевранка сидела, экс-слизеринец лежал. Кругом было тихо и практически безлюдно – стоял конец сентября, и, хотя тёплые мантии позволяли спокойно валяться на траве, охотников долго бродить здесь уже почти не оставалось. Лёгкий ветер поднимал рябь на водной глади, в которой отражались осенние облака.
- Скоро уже зима, – проговорила девушка. – Приличная осень скоро закончится, а там начнётся и зима. Знаешь, немного печально смотреть вот так на это и осознавать, что всей этой красоты скоро не будет. Облака сменятся непрерывной хмарью. Листья облетят, оставив одни лишь голые ветви. Будут грязь и слякоть, которые сменятся снегом. И мы не сможем уже вот так вот здесь посидеть.
- Да, всегда грустно провожать то, что должно уйти, – согласился Вольф. – Но можно сделать по-своему. Можно посмотреть и порадоваться тому, что видишь. Потом ещё раз посмотреть – и вспомнить всё хорошее, что с этим было связано. А потом – уйти, не дав слякоти тебя застать здесь. И затем одновременно найти что-то хорошее в снеге – и устроить тёплое гнездо дома, где можно будет каждый день отогреваться, думать о том, как хорошо сейчас у камина, как хорошо было играть в снегу и как хорошо будет встречать весну. И всё тогда будет прекрасно.
Даала улыбнулась и посмотрела на него. Вольф лежал, весело прищурив глаза, и смотрел на неё. Такой надёжный. Такой умный. Такой милый. И такой… всегда её принимавший, какая она есть. Квиддичистка. Дуэлянтка. Морячка. Бешеная Радуга, несдержанная ни на язык, ни на руки. Младшая дочь с целой кучей проблем в семье. Когтевранка, ухитрившаяся за пять лет не завести ни одной подруги на собственном факультете, зато влезшая в самую крутую группу всего Хогвартса – Стаю. Девушка, разбирающаяся в скоростных мётлах лучше, чем в помаде, умеющая драться лучше, чем кокетничать. Сколько раз ей говорили, что у такой не будет шансов? А может, настала всё-таки пора выяснить это раз и навсегда? В конце концов, он так и не отвёл взгляда, не убрал улыбки… И в тот вечер, если бы не старшая сестра…
Даала глубоко вздохнула и опустилась рядом с Вольфом на траву. Левый локоть девушки упёрся в землю, правая рука легла на грудь парня, радужные пряди упали на его лицо…
И она поцеловала его.
Это не было лёгкое, почти детское чмоканье в губы, но и не было сильным, властным, засасывающим движением. Даала просто накрыла губы Вольфа приоткрытыми своими и ласково сжала. Она не знала, что сейчас будет и как он отреагирует. Если честно, ей вообще об этом сейчас думать не хотелось. Её куда больше занимало чувство удивительной лёгкости, словно с плеч разом рухнул целый груз проблем, столько времени занимавший мысли и трепавший нервы. А ещё – ещё было так здорово чувствовать, как выдыхаемый ей и им тёплый воздух смешивается между их носами и губами, создавая прослойку, которую осенняя прохлада не могла толком сбить даже во время вдохов.
А потом его левая рука легла на её правую, прижимая ту ещё сильнее. Правая же рука Вольфа легла Даале на спину – предплечье между лопаток, пальцы нырнули в волосы и начали мягко перебирать их.
Дрожь пробила девушку с головы до пят. Вместо того, чтобы углубить поцелуй, Даала, наоборот, приоткрыла губы, чтобы легче было дышать, и посмотрела в глаза Вольфа, находившиеся сейчас так близко, что не получалось даже толком на них сфокусироваться.
Дыхание обоих смешивалось, растекаясь тёплыми волнами между лиц. Даала сглотнула и на мгновение прикрыла глаза. Почему-то то, что он ей ответил, взволновало её гораздо больше, чем если бы этого не случилось. Внезапно она поняла, почему – она просто не представляла теперь, что же будет дальше. Пугать себя отказом Даала уже давно привыкла, перебрав все мыслимые и немыслимые варианты… а вот что будет, если ответ окажется «да», ни разу не рискнула просчитать, чтобы не слишком тешить сердце надеждой.
Даала, чуть приподнявшись, с надеждой посмотрела Вольфу в глаза. Он улыбался и так тепло смотрел на неё, что осознание внезапно рухнуло на девушку не хуже бладжера. Да ничего же страшного не случилось! Это то самое, о чём он говорил только что! Надо просто с благодарностью отпустить прошлое, взяв в памяти лучшее, что в нём было. И идти вперёд, идти, принимая перемены и разворачивая их под себя. Вот и всё. И чего она столько времени боялась?
- Скажи что-нибудь… чтобы я не чувствовала себя такой дурой, – попросила Даала.
- Я люблю тебя, – просто ответил Вольф.
Ответил так искренне, ласково и радостно, что Даала почувствовала, как неприятное ощущение действительно исчезает, исчезает стремительно, словно испаряясь. Всё вокруг вдруг стало просто замечательным – но замечательней всего, конечно же, был её парень.
Да. Теперь уже точно – её. Ну и она – его, разумеется. Только так, и никак иначе.
Глава 44. Я всегда буду рад снова встретиться с вами, даже если опять – на войне!С деревьев листья облетают (прямо в Сену, и в Луару, и в Гаронну, и везде, куда хотите),
Пришла осенняя пора (Патер Ностер!!!)
В поход крестовый все попёрлись (фон-бароны, голодранцы, без штанов, в одних кольчугах),
И понавешали крестов (и на спины, и на плечи, и на жопы, и везде, куда попало).
За мною мой сеньор приходит (абсолютно совершенный альбигоец, сталбыть, драться не умеет, и не может, и не хочет),
Сказал – мол, с ними ты пойдёшь (прямо завтра, на рассвете, ровно в полдень, как проснёшься),
Маманя в обморок упала (прям с балкона, вниз башкою, на кобылу – та взбесилась),
Сестра винище пролила (слуге на морду – тот доволен!)
- «Друзья, маманю подсадите! (на балкончик, как и было: вверх башкою, БЕЗ КОБЫЛЫ!!!),
Слугу положьте в погреб спать» (пусть проспится, алкоголик!)
А я, молоденький парнишка (лет 17, 20, 30?)
В Святую Землю подался (прямо с места, с сеновала, без штанов – зато с крестами!)
Канцлер Ги, «Крестоносцы».
В сотне миль от шотландского берега воды Северного моря резала небольшая яхта. Поднята была только половина парусов, да и ветер дул умеренный, так что скорость была не так уж велика – во всяком случае, вполне допустима для того, чтобы ловить рыбу. Чем Вольф Лестрейндж сейчас и занимался, усевшись у самого фальшборта с удочкой и бутылкой «Морской крови» на переносном столике рядом.
За спиной раздались мягкие шаги, и Вольф улыбнулся, откидывая голову назад. Лёгкие, но сильные руки легли на его плечи, а виска коснулся поцелуй.
- Давно ловишь?
- С час, наверное, – Вольф бросил взгляд на небо. – Точнее не скажу, часов не взял.
- Решил Рема продуктами снабдить? – уха коснулся тёплый смешок.
- Это тоже, – улыбнулся Лестрейндж. – Но вообще – проснулся рано, делать было нечего. Вышел на палубу – здесь тоже всё спокойно. Решил – посижу, пофилософствую, а заодно, может, чего поймаю.
- То есть рядом с тобой лежала я, а тебе было делать нечего? – с шутливым возмущением спросила Даала.
- Мы с тобой и так вчера заполночь только уснули. Точнее, уже сегодня, – засмеялся Вольф. – Тебе тоже отдохнуть надо.
- Отдохнула, – Даала снова поцеловала его. – Давай, отнесу на камбуз, скоро Рем завтраком займётся.
Она подхватила стоявшее рядом с Вольфом ведёрко с уловом и двинулась к носовой надстройке. Лестрейндж, поразмыслив немного, смотал леску и с довольным вздохом устроился в походном кресле поуютней. Можно было ещё немного пофилософствовать… а точнее, уже ни о чём не думать и расслабиться. Пока оставалась такая возможность.
Время, казалось, сильно ускорилось после того, как Вольфа и Северуса перевели на Гриффиндор. Сам Лестрейндж иногда с некоторым стыдом думал, что, возможно, Лили была правее, чем он предполагал, когда говорила, что львиная доля безобразий между Гриффиндором и Слизерином возникает либо по вине Мародёров, либо по вине Стаи. После того, как мир был заключён и двум компаниям оказалось больше нечего делить, количество всевозможных происшествий резко снизилось. Конечно, стычки время от времени продолжали происходить, но это был уже совсем не тот накал, который сопровождал подобные вещи раньше. Стая самоустранилась от этого – Регулус в одиночку влезал во что-то редко, Даала сражалась с самого начала не за Слизерин, а за своих друзей, а Вольф с Северусом старались держать нейтралитет, чтобы не стыдиться ни перед прежними, ни перед новыми софакультетниками. Самым смешным было то, что почти так же вели себя и Мародёры. Джеймс снизил количество эскапад в наибольшей степени – во-первых, красоваться перед Лили любым способом больше не было необходимости, а во-вторых, проводить время с ней было куда как приятнее. Сириус подраться под настроение не отказывался, но из-за возросшей учебной нагрузки, отнимавшей много свободного времени, всё чаще и он отводил его своей девушке, а не поискам приключений – да и лишний раз втягивать в драки друзей ему не хотелось, особенно Вольфа. Причины его нейтралитета он прекрасно понимал и уважал, да и к тому же вообще старался поменьше спорить с вернувшимся другом – радость от того, что былое всё же возродилось, была слишком сильна, чтобы лишний раз рисковать ей. Ну, а Ремус с Питером сами по себе приключений никогда не искали.
В итоге всё стало намного более мирно, чем раньше. Настолько мирно, что время полетело по-настоящему быстро. Одни уроки сменялись другими, осень – зимой, а зима – весной… Отказавшись в основном от активного участия в факультетском противостоянии, Мародёры и Стая уделяли время друг другу в промежутках между учёбой. После долгой грызни сходиться на мирном поле было непривычно, но скорее приятно, чем наоборот. Возможно, дело было в том, что за минувшие годы они научились не только драться, но и уважать друг друга, а возможно, дело было ещё и в том, что непрекращавшиеся стычки просто утомили обе компании разом, а когда наложились ещё и отголоски большой войны, то всех слишком обрадовала возможность передохнуть, да ещё и незадолго до той поры, когда – и это знал каждый – эта война затянет их самих, причём её прекращение уже не будет зависеть от их воли. Одним словом, когда свободное от учёбы время стало выделяться не на противостояние, а на привыкание к новой дружбе и – для Вольфа, Джеймса и Сириуса, – на сердечные отношения, то шестой курс промелькнул стремительно. Недолгими оказались и летние каникулы, во время которых Марод ёры впервые побывали в Доме Весёлой Стражи. Возможно, это был самый счастливый период за всё время пребывания в Хогвартсе – последнее лето, которое можно было назвать мирным, лето, которые бывшие враги смогли провести, хотя бы частично, вдали от всех неурядиц. Мародёры, Стая, Лили, Марлин – все они впервые в жизни отдыхали вместе, деля сообща и купание, и загорание, и рыбалку, и весёлые вечерние посиделки у камина.
А потом настал седьмой курс, промелькнувший ещё быстрее. Учёба, прогулки, встречи слились в единый поток, не очень уж быстрый, но вызывавший ощущение неизбежности скорого завершения всей привычной жизни. Это ощущение охватило, кажется, всех – даже извечная свара между Гриффиндором и Слизерином стала слабее всего именно для семикурсников. Если раньше можно было закрывать глаза на то, что будет впереди, то теперь едва ли не с каждым новым минувшим днём всё острее наступало предчувствие тяжёлых времён. Кое-кто открыто поговаривал, что сразу после выпуска покинет страну – и немалой популярностью стали пользоваться брошюрки, описывавшие работу за рубежом. Мало кто читал их при всех, но затрёпанные обложки и регулярное оставление на новых местах говорили сами за себя.
Мародёры решение приняли давно: они будут бороться с Волдемортом. Ремус спокойно соглашался с друзьями, хотя Вольф подозревал, что мог бы отговорить его от этого. Но вбивать клин между ним и Джеймсом с Сириусом не хотелось. А вот Питер… Вольф был абсолютно уверен в том, что он-то как раз сбежал бы из страны при первой возможности. Но едва ли Петтигрю привлекала ситуация, в которой придётся бросить всех друзей, всё знакомое, привычное – и начинать всё с нуля на чужой земле. В результате, хотя Питер откровенно трусил, всё же и он согласился присоединиться к своим друзьям. Вольф пообещал себе присматривать за ним по возможности – слишком хорошо он помнил, как легко сам сломал этого горе-гриффиндорца. Останься он на Слизерине, продолжись противостояние – Петтигрю ещё на шестом курсе стал бы его личным осведомителем.
Что же касается Стаи, она выбрала нейтралитет. Причина была простой и печальной: у Вольфа вся родня была на одной стороне, а друзья – на другой. Сражаться ни с теми, ни с другими ему совершенно не хотелось. Северусу вообще вся эта война была до кучи – теперь, когда ему не приходилось выбирать между былой дружбой и былой ненавистью, а спокойная, но уверенная карьера была ему обеспечена, всякий смысл личного участия в боях был утрачен. Отныне он мог появиться только в случае необходимости защиты новой малой Родины – и Северус заявил сначала Вольфу, а потом и всем остальным, что если и будет где-то как-то действовать, то лишь заодно с ним, Лестрейнджем. Вполне конкретным Лестрейнджем. Регулус, увы, не проявлял никаких признаков отказа от своего намерения стать Пожирателем, зато Даала, не раздумывая, подтвердила, что её позиция полностью совпадает с позицией Северуса.
Прошли экзамены ЖАБА, прошёл и выпускной бал. Он получился с сильным налётом грусти – и виновато в этом было не столько прощание со ставшей родным местом школой, сколько тревожное ощущение того, что все они шагают из безопасной территории на совершенно непредсказуемую. Шуток и смеха было мало, и даже музыка не могла до конца развеять печаль. Свой последний школьный рассвет Мародёры и Стая встретили на замковой стене, стоя тесной группой. Никто не произнёс ни слова.
Но вступление в эту войну для них самих оказалось совсем не таким уж страшным. Прежде всего потому, что войны в полном смысле этого слова, собственно, не оказалось – была военная обстановка. Да, нервная, тревожная, напряжённая, с ежедневными новыми сообщениями в газетах о новых схватках, новых жертвах – но можно было жить и работать, а не только сидеть дома с палочкой наготове.
Вольф легко поступил на службу в Министерство Магии, как и намеревался – в отдел международного сотрудничества. Туда его взяли без проблем – помогла и громкая фамилия, и отличные результаты экзаменов. Карьера обещала быть быстрой. Туда же, насколько было известно Вольфу, намеревался после выпуска устроиться и Регулус. Увы, это мало что меняло – возможности общаться между собой всё равно не оставалось. В лучшем случае можно было рассчитывать на обмен кивками при встрече. Вольф был уверен, что Регулус грустит по былому, но возобновление общения сейчас было бы не только бесполезным, но и опасным прежде всего для самого Блэка – Волдеморт мог слишком легко надавить на нового соратника. А о том, что Регулус действительно стал Пожирателем, Вольфа немедленно известили братья.
Джеймс и Сириус медлили с поисками работы, внимательно присматриваясь к местам. Оба собирались подать заявки в аврорат, но торопиться с этим не стали – особенно после того, как Вольф посоветовал им сравнить списки недавних выпускников Хогвартса, отправившихся туда, и списки погибших. Сходство было слишком пугающим и подтверждало печальные слова Лестрейнджа: в условиях военных действий новобранцев нужно много, а времени на нормальное обучение нет. Превращаться в мишень для Авад ни Джеймс, ни Сириус не захотели, особенно присмотревшись к руководству аврората, которое доверия не внушало. Да и сам факт того, что ни единой крупной победы над Пожирателями аврорам ещё ни разу одержать не удалось, говорил о многом.
Питер подрабатывал в магазинчике в Косом переулке, а вот у Ремуса были серьёзные проблемы – брать на работу оборотня не хотел никто, а скрыть это было сложно – слишком регулярны были отлучки и слишком явно совпадали они с лунным циклом. В итоге терпение у Вольфа лопнуло, и он прямо предложил Ремусу: либо просто жизнь в Доме Весёлой Стражи на его, Вольфа, полном обеспечении, либо работа на Оркнеях вместе с Северусом благодаря, опять же, его, Вольфа, настоятельным рекомендациям. А о варианте «буду скитаться по всей магической Англии, перебиваясь случайными подработками» было велено намертво забыть. Помявшись, Ремус всё же выбрал второй вариант. Конечно, он не был настолько способным зельеваром, как Северус, но ассистировать ему вполне мог, тем более что тонкий нюх оборотня в этой работе весьма способствовал.
Даала же взяла паузу. Она не забывала о своих планах относительно «Холихедских гарпий», но прекрасно понимала, что интенсивные тренировки и подготовки к матчам будут отнимать сейчас слишком много времени. А оно было нужно как никогда. Как ни крути, но всё же шла война, пусть, по мнению Вольфа, на полноценную она и не тянула. Но даже и такой было достаточно, чтобы представлять угрозу дорогим ей людям. Именно ради того, чтобы всегда быть наготове, она и отказалась от любой деятельности, не связанной напрямую с деятельностью Вольфа.
Летом семьдесят восьмого последовательно отгремели сразу три свадьбы. Джеймс и Лили поженились раньше всех, в самые долгие дни, желая с самого начала вступать во взрослую жизнь вместе. Месяцем позже Сириус последовал примеру своего друга и уступил настойчивым заверениям Марлин в том, что опасней для неё ситуация не станет – она никогда не выказывала расположения к идеям Волдеморта и всегда давала отпор наседавшим слизеринцам, защищая магглорождённых. А раз так – то и замужество за беглым наследником Блэков беды не принесёт. И Сириус, повздыхав, всё же согласился, что так им жить будет только проще и лучше. Тем более что свой дом у него уже успел появиться – незадолго до их выпуска скончался дядя Альфард и оставил ему всё своё имущество. Вальбургу, по слухам, это совсем не порадовало – пролёгшая между ней и сыном распря пока что и не думала прекращаться, хотя Орион на свадьбе сына всё же побывал и свои поздравления принёс обоим молодожёнам.
А потом наступил август, и Вольф сделал предложение Даале. Точнее, попытался, сочтя, что многозначительных взглядов и не менее многозначительных разговоров на темы, так или иначе касающиеся брака, накопилось уже более чем достаточно. И до конца довести фразу не успел, получив ответ «Конечно!» уже после четвёртого слова.
Свадьбу традиционно провели на острове Лестрейнджей. Она не привлекла особого внимания – на фоне военных действий женитьба третьего сына, пусть и знатной фамилии, не была чем-то выдающимся. Но Вольф был этому только рад. Большое скопление народа могло только привлечь нежелательное внимание тех, кого не надо – и сейчас, и в будущем. Так что, по его мнению, всё прошло очень даже неплохо. Присутствовала вся родня – это уже было очень немало. Явились и представители от всех Магических Оркнеев и Шетландов. Многих из них Вольф знал раньше только понаслышке и был приятно удивлён искренности поздравлений. Как удалось выяснить у отца, жителям островов нравился в первую очередь образ отважного и беспечного молодого лорда, а те, кто был знаком с ним лично, только добавляли красок.
Были на свадьбе, разумеется, и все друзья. Поздравления в тот день лились рекой, и не только поздравления – Япет не поскупился на пиршество для гостей. Но всё-таки Вольфу виделась в этом какая-то наигранность. Музыка оркестра, разукрашенные флагами замковые стены, сотни пирующих вокруг – всё это было, разумеется, красиво и даже пафосно, но… он не чувствовал в этом какого-то принципиального отличия от обычного большого праздника. Таскаться целый день в накрахмаленном «с иголочки» костюме и без конца улыбаться было к тому же утомительно, особенно если учесть полубессонную ночь перед этим – Руди и Басти расстарались, устроив мальчишник. Если бы не мощные дозы антипохмельного зелья, не факт, что жених вообще смог бы присутствовать на собственной свадьбе. Ближе к вечеру Вольф всё-таки не удержался и выложил Даале всё, что об этом думает. К его удивлению, она отреагировала глубоким вздохом облегчения.
- Так ты тоже! Спасибо… А я-то думала, что это только мне уже собственная свадьба надоедать начала.
- Давно? – сочувственно уточнил Вольф.
- Несколько часов как, – призналась Даала. – Девичник ещё туда-сюда был. Но здесь я уже реально уставать стала. В жизни бы не подумала, что в этот день со мной такое случится. Одни поздравления чего стоят, на каждое нужно что-то ответить, а я уже на сто семнадцатом со счёту сбилась.
- Тогда у меня есть отличное предложение. Почти всем на нас, к счастью, уже пофиг. Кто наелся, кто напился, кто загулял. Хочешь, я тебе одно особенное местечко покажу? Сам его нашёл, ещё до Хогвартса. Только до него лететь надо.
При слове «лететь» глаза Даалы загорелись.
- Давай!
Под маскировочными чарами они благополучно проскочили внутрь замка, где добрались до комнат Вольфа. За несколько дней до этого оба оставили там свои мётлы. Радостно сбросив самые неудобные детали свадебных костюмов, Вольф и Даала, смеясь, как в бытность свою на третьем-четвёртом курсе после очередной проделки, вылетели прямо из окна, взяв курс на горы, прикрывавшие замок с моря.
Лететь пришлось не так уж мало – крутые склоны и острые скальные вершины в сочетании со свежим ветром заставляли даже опытных летунов быть осторожными. Но в итоге Вольф всё же привёл Даалу к небольшой площадке, образованной, видно, когда-то локальным обвалом. Здесь росло только немного мхов и лишайников, большая же часть скального уступа была чистой и ровной.
- Вот, – Вольф спрыгнул с метлы и обвёл рукой море. – Взгляни. Отсюда нас почти не видно с той стороны и практически невозможно найти с острова. Даже с воздуха заметить это место непросто, я с трудом запомнил путь к нему. И не с первого раза. Раньше я прилетал сюда, когда хотел с гарантией побыть один… Сейчас я дарю эту маленькую тайну тебе.
- Как здесь красиво… – девушка, приземлившись рядом, подошла к краю площадки и всмотрелась вдаль. – Настоящий вид на море. С большой буквы… Спасибо, Вольф. Это замечательный подарок.
- На самом деле я хотел предложить тебе ещё кое-что, – замялся Вольф.
- Конечно, – с улыбкой обернулась Даала.
- Здесь мы одни. Здесь некому приставать к нам с навязшими в зубах фразочками. Здесь нам не надо демонстрировать правила приличия, играть на публику… Скажи, ты довольна самим ритуалом?
- Ну… – Даала серьёзно задумалась, так как почувствовала, что вопрос глубже, чем кажется. – Здорово, конечно, было. Стоять с тобой рядом перед всеми, видеть, как нам все рукоплещут… Хотя, если б я была в менее расфуфыренном наряде, хотя бы вот как сейчас, было бы ещё приятней. Ладно хоть причёску в семь рядов не сделали, отбрыкалась всё-таки.
- А как тебе слова самого ритуала?
- Слова? – Даала слегка склонила голову набок, размышляя. – Ничего так, нормально всё прошло. Разве что коротковато. Кажется, наши полные имена твой отец зачитывал дольше, чем брачную формулу. Да и наше участие было… почти никаким. Вышли, прослушали, «да-да», и всё. Я хотела хоть речь какую сказать, но пришлось уже потом, за праздничным столом, и то благодаря тебе. Если б ты не принялся расписывать после того, как тебе предложили обратиться к гостям, не знаю, решилась бы я сама это делать, без тебя, среди всех… Нет, не то чтобы я струсила, конечно, но… мало ли, вдруг снова какую важную часть церемонии этим срывать бы пришлось.
- Ясно, – улыбнулся Вольф. – Именно это. Конечно, я сейчас не могу дать тебе возможности произнести речь, разве что перед скалами и волнами, но я хочу предложить тебе кое-что другое. Эта свадебная формула, она ведь невесть сколько лет назад придумана. Не для нас конкретно, не нами. Потому и участие наше только «да-да» было. Поэтому я хочу предложить тебе… Давай сейчас поклянёмся друг другу? Своими словами. Теми, что сейчас придумаем, друг для друга. Не потому, что я той клятве не доверяю, а чтобы у нас было что-то такое же личное и особенное, как эта площадка и этот вид на море. Что-то, что будет только для нас.
- Конечно! – глаза Даалы расширились. – Как мне самой это в голову не пришло… Хотя, я всё равно не знала такого классного места… Давай! Как будем произносить?
Вольф подошёл к самому краю – так, что Даала невольно подалась вперёд, готовая схватить его, если он вдруг сделает неосторожный шаг. Но парень лишь аккуратно развернулся и сделал семь аккуратных шагов в обратную сторону, дальше от края, после чего позвал её жестом. Когда Даала подошла к нему и встала лицом к лицу, Вольф взял её за руки и внимательно посмотрел в глаза.
- Даала Таркин. Я, Вольф Лестрейндж, беру тебя в жёны перед лицом этого неба, этой земли и этого моря. Я клянусь, что всю оставшуюся жизнь буду беречь и защищать тебя от любого, кто вознамерится причинить тебе вред. Я клянусь, что буду заботиться о тебе и не останусь глух к твоим нуждам. Я клянусь, что не оставлю без любви и заботы наших детей. Я клянусь защищать нашу семью до последней возможности и заботиться о её процветании. Я клянусь быть с тобой… всегда.
- И я принимаю твои клятвы, – ответила девушка. Её глаза влажно поблёскивали. – Кажется, ты учёл всё… Не против, если я просто повторю?
- Конечно.
- Вольф Лестрейндж! Я, Даала Таркин, беру тебя в мужья перед лицом этого неба, этой земли и этого моря…
Даала сама удивилась, как ей удалось в точности повторить придуманную Вольфом формулу с первого раза. Наверное, дело было в душевном напряжении – она как никогда остро чувствовала всё происходящее. Её… да, теперь уже муж, – здорово придумал. Это и правда было только для них двоих. И после того, как Вольф, в свою очередь, повторил придуманное ей завершение – «И я принимаю твои клятвы», Даала долго стояла, не шевелясь, и с улыбкой глядела на него, греясь в его ответном взгляде. Это был до невозможности интимный момент, момент, созданный только ими и только для них.
Увы, медовый месяц пришлось отложить – по вине Волдеморта. Вольф и Даала, как и остальные, не могли просто взять и уехать в путешествие, да и не получилось бы оно толком в ежедневном ожидании дурных новостей и беспокойстве за друзей и родных. По обоюдной договорённости это было решено предпринять после окончания войны. То же решение было принято и относительно детей. Беременность надолго лишила бы Даалу возможности для активных действий, не говоря уже о самом факте наличия хотя бы одного грудного младенца. В ситуации, когда каждый день нёс потенциальную опасность для жизни мужа, пойти на такое она не могла. Самое интересное, что в этом она полностью сошлась во мнениях с Марлин, которая отложила прибавление в семье на послевоенное время по тем же самым причинам. Да и Вольф с Сириусом друг друга отлично поняли. А вот Джеймс и Лили решили иначе, сочтя, наоборот, что в тяжёлое время лучше с этим не медлить. Переубедить их не удалось – да друзья, собственно, и не особо пытались. Тем более что Лили, как ни странно, получила в этом поддержку сестры.
Петунья долгое время вела переписку с Вольфом, узнавая о Магическом мире всё больше и больше. Новость о том, что у Лестрейнджа появилась постоянная девушка, она восприняла стоически и даже поздравила его с этим. Сам Вольф догадывался о влюблённости в него Петуньи, но какое-то время не знал, что с этим делать. Отличная идея появилась только после начала работы в Министерстве. Благодаря долгой переписке Вольф отлично представлял себе психотип сестры Лили, и несложно было просчитать, какой парень ей больше всего бы подошёл. Положение облегчалось тем, что Вольф отчётливо видел главную причину и былой яростной зависти Петуньи к сестре, и её же влюблённости в него: желание быть ближе к тому миру, куда был открыт свободный доступ Лили. Оставалось только найти среди своих коллег подходящего кандидата, который был бы не прочь познакомиться с девушкой. И таковой нашёлся быстро – немного стеснительный, но добрый и трудолюбивый выпускник Пуффендуя, к тому же отлично сдавший маггловедение и работавший в отделе по связям с магглами. Выработав нужные рекомендации по поведению, Вольф снабдил его ими, после чего познакомил с Петуньей, предварительно расписав его ей как надёжного и заботливого человека – каким Фрэнсис Вармстоун, собственно, и являлся. Это было только начало, и требовалось ещё немало времени в будущем потратить на присмотр и коррекцию, но, кажется, оба заинтересовались друг другом в достаточной степени.
В остальном дела шли своим чередом. Министерская работа оказалась не такой уж напряжной. Во всяком случае, в отделе международного сотрудничества – министр не имел особого желания выносить сор наружу и старался держать лицо перед иностранными коллегами. В отличие от того же аврората, отдела магического транспорта, отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, отдела магического правопорядка, отдела магических происшествий и катастроф и, возможно, отдела тайн – хотя про него никогда нельзя было что-то утверждать с уверенностью из-за его крайней засекреченности, – отделы международного сотрудничества и спорта пользовались большой свободой. Нет, конечно, здесь тоже были свои повседневные дела, свои заботы, да и за безопасность здесь волновались не меньше, но всё же главной головной болью Министерства был Волдеморт и борьба с Пожирателями. «Международники» и «спортивники» финансировались по остаточному принципу, да и внимание им уделялось точно такое же. В результате Вольф получал возможность больше отслеживать общую обстановку в Министерстве и делать свои важные выводы. Из его кабинета было слышно многое, да и записки, сложенные в бумажные самолётики и летающие из отдела в отдел, несложно было перехватить в случае любопытства. А сама работа отнимала меньше половины времени, проводимого в Министерстве. Так что Вольф и сам быстро стал относиться к ней «по остаточному принципу». Разобраться, кто здесь с кем дружит и против кого, а также наладить нужные контакты, было намного важнее, благо коллеги всегда были горазды поточить лясы, а министр на трудовую дисциплину «международников» и «спортивников» сейчас, не раздумывая, закрывал глаза.
Выходные благодаря этому тоже можно было проводить спокойно. Пока что Вольф предпочитал уходить в это время в море, где можно было отдохнуть в полном спокойствии. К счастью, боевые действия здесь никто не вёл, поскольку в контроле над водными пространствами не были заинтересованы ни Волдеморт, ни Министерство. Вот и сейчас, в последние дни октября, Вольф вместе с Даалой и Ремусом спокойно бороздил Северное море, наслаждаясь семейным уютом, вырванным у войны.
Он как раз неторопливо прикидывал перспективы у воюющих сторон на ноябрь, когда в кармане завибрировало Сквозное зеркало. Комплекты пришлось расширить, когда вражда между Стаей и Мародёрами прекратилась, так что теперь постоянная связь была между всеми. Конечно, не тогда, когда кто-то был на островах – через море Сквозные зеркала не действовали. Но, к счастью, оборотной стороной этого было то, что, находясь в самом море, связываться можно было с любым берегом.
- Вольф! – выпалил, едва отразившись в зеркале, Джеймс. – У меня тут такое! Замечательная новость!
- Лили беременна?
- Чт… О, нет! – смущённо заулыбался друг. – Ещё нет, но мы над этим работаем… Надеюсь, скоро всё получится.
- Удачи. Тогда что случилось?
- Нас точно никто не подслушает?
- О себе позаботься, – фыркнул Вольф. – Кроме Даалы и Ремуса, вокруг разве что селёдки.
- А, отлично. Так вот, Дамблдор мне такое предложил! Оказывается, у него есть свой собственный отряд!
- Так-так, – вежливо улыбнулся Вольф, подбираясь и резко переключая внимание на обработку новых сведений. Это могло быть крайне важным…
- Да, есть! Он называется Орденом Феникса! Они ведут борьбу с Волдемортом вне рамок Министерства!
- Зачем? – быстро спросил Вольф. – Они ему не доверяют?
Конечно, он не доверял и сам. Громоздкая бюрократическая машина Министерства уже много раз доказала свою непригодность к успешной борьбе против Волдеморта. Но вот действия, которые Дамблдор решил предпринять в обход, были крайне интересны…
- Не то чтобы не доверяют… – Джеймс смущённо почесал затылок. – В общем… они вроде как союзники, это добровольческая такая организация, Орден этот. В Министерстве о нём знают, но вроде как особо не взаимодействуют. Дерутся тоже против Волдеморта, и ладно.
- То есть чем аврорат этих добровольцев не устроил, ты не знаешь?
- Думаю, туда идут те, кто хочет побыстрее заняться реальным делом, – пожал плечами Джеймс. – к Дамблдору, я имею в виду. А что до аврората – ты же сам мне рассказывал, какое это болото.
- И какова же численность у этого Ордена?
- Не знаю, – признался Джеймс. – Дамблдор мне просто предложил вступить, если я хочу активно противостоять Волдеморту. И Сириусу тоже. А мы спросили, можно ли остальных друзей привести. Он не против. И я, собственно… – он замялся. – Ты не хочешь с нами?
- А можно для начала просто прийти и послушать? Ты же понимаешь, такое серьёзное решение не за миг принимается.
- Да, думаю, да, – кивнул Джеймс. – Конечно. И ты приходи, и Северуса с Даалой привести можешь.
- Хорошо, я подумаю, – улыбнулся Вольф. – Когда и куда?
- Завтра вечером приходите к нам домой, около семи. Оттуда отправимся.
- Договорились. Если ничего непредвиденного не произойдёт, я буду там.
Распрощавшись с Джеймсом, Вольф немедленно схватился за другое зеркало, вызывая Северуса. Тот, судя по обстановке за его спиной, с утра пораньше оказался в лаборатории.
- Сев, что ты знаешь про Орден Феникса?
- Ничего, – подумав несколько секунд, ответил Снейп.
- Если с тобой свяжется кто-то из Мародёров и начнёт агитировать, скажи, что обсуждаешь это со мной и к окончательному решению мы ещё не пришли.
- А в чём проблема?
- У Дамблдора есть свой отряд. Он набирает туда бойцов. Для чего точно, пока не знаю. Вроде как Министерство в курсе, они союзники. Джеймс и Сириус уже согласились вступить, нас зовут тоже. Но я слишком мало знаю. Встреча назначена на завтрашний вечер. А сегодня нам надо будет собраться вместе и всё обдумать.
- Считаешь, это может быть опасно?
- Не исключаю. Хочу пойти туда один, чтобы всё внимательно выслушать. Если не понравится… одному мне будет проще отбрехаться. Мало ли как Дамблдор уговаривать будет. Особых пакостей от него не жду, но сам понимаешь, новый вооружённый отряд сейчас – это всегда подозрительно.
- Ладно… – протянул, нахмурившись, Северус. – Суть понял. Когда вы собираетесь вернуться?
- Возможно, ближе к полуночи. Точнее сообщу потом. Но будь готов на сегодня.
- Ясно, – коротко кивнул друг.
Прервав и этот сеанс связи, Вольф откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Теперь надо было решить, как обговорить всё это с Даалой и Ремусом.
Переговоры получились не такими уж сложными. Ремус немедленно поддержал идею о вступлении в Орден. Даала засомневалась – ей, как и самому Вольфу, показалась подозрительной организация, не входящая в состав Министерских сил. С другой стороны – Дамблдор всегда боролся против Волдеморта, а официальные противники того демонстрировали не лучшую боеспособность…
В итоге было решено следующее: Северус и Даала остаются дома, но на связи – Вольф обещал положить в карман работающее Сквозное зеркало. Увидеть через него, естественно, при таком раскладе ничего было нельзя, зато услышать – очень даже. А обычные глушилки на этот канал связи не действовали. Ремус же согласился сопровождать Вольфа, но ни на что не идти без обговаривания с ним.
На следующий день Вольф и Ремус заранее прибыли в дом Джеймса. Остальные Мародёры были уже там – в весьма бодром настроении и полные предвкушения. Сам Вольф доверял директору, несмотря ни на что, гораздо меньше – слишком старым и опытным тот был, и слишком искушённым в больших играх. Но эти свои настроения Лестрейндж умело скрывал под маской умеренной заинтересованности.
Собрание Ордена проводилось в каком-то доме, принадлежность которого Вольфу установить не удалось. Поприветствовав новоприбывших, Дамблдор представил им несколько волшебников и волшебниц, пояснив, что общее число членов Ордена в разы больше, и описал суть всей организации: борьба с Волдемортом, не ограниченная бюрократией Министерства.
Джеймс и Сириус были очень довольны и выразили желание немедленно вступить в Орден. Петтигрю, помявшись, поддержал их. Ремус вопросительно взглянул на Вольфа, но тот сделал ему знак рукой: «подожди».
- Профессор, разрешите у вас кое-что уточнить?
- Конечно, Вольф, – кивнул в ответ Дамблдор.
- Я правильно понимаю, что общий состав вашего Ордена – порядка двух десятков человек?
- Да, – согласился директор.
- Хорошо. Но мне остаётся непонятной ваша организация. Кто за что отвечает?
- А тебе-то зачем, Лестрейндж? – подозрительно уставился на него Аластор Грюм, прекрасно известный Вольфу как один из самых опытных авроров.
- Считаете, я здесь шпионом? – усмехнулся Вольф.
- Моя работа – просчитывать все варианты, – хмуро ответил аврор. – А у тебя оба брата Пожиратели, и отец тоже. Думаешь, мы этого не знаем?
- А у Сириуса тоже брат Пожиратель, плюс родители поддерживают идеи Волдеморта, – спокойно заметил Вольф. – Однако почему-то пялятся именно на меня.
- Сравнил болонку с волком, – хрипло хохотнул Грюм. – Поддерживают, да сами Метку не носят, а малец нестрашен. Зато твои у Волдеморта на особом счету.
- На особом, – согласился Вольф. – Но можете спросить у Дамблдора, как я ответил Пожирателям на шестом курсе, когда они пытались утянуть меня к себе. А вот это… – Вольф расстегнул на груди рубашку и продемонстрировал глубокий шрам, – я получил, когда послал их куда подальше.
- Это правда, Аластор, – серьёзно сказал Дамблдор. – Вольф продемонстрировал огромную храбрость и непреклонную решительность. Я готов поручиться за него. Он не слуга Волдеморта.
- Ну ладно, – смирился аврор. – Так, говоришь, тебя организация интересует? Главный – Дамблдор. Если операцию какую проводим, ответственный назначается.
Вольф немного помолчал, но продолжения так и не последовало.
- То есть… это всё? – его брови изумлённо приподнялись. – Глава разведки у вас есть?
Грюм отрицательно мотнул головой.
- Ответственный за боевую подготовку? За зелья? За целительскую работу?
- Парень, у нас тут не аврорат, – вздохнул Аластор.
- Заметил, – ядовито ответил Вольф. – Хорошо. Какого рода операции вы проводите?
- Разные, – на этот раз снова слово взял Дамблдор. – Иногда помогаем аврорам в сражениях. Стараемся защитить дома наших соседей, безотносительно того, маги они или магглы. Проводим разведку. Выявляем Пожирателей Смерти, участвуем в сборе доказательств против них.
- Ну-ну, – скептически поморщился Вольф. – Основную стратегию назовёте или это военная тайна?
- У нас одна цель – остановить Волдеморта. Победить в этой войне.
- Директор, я про военную стратегию говорю, а не политическую! Это ежу понятно, что вы победить хотите. Но как вы этого добиваться собираетесь?
- Всеми силами препятствуя ему, – помедлив, ответил Дамблдор.
Вольф испустил глубокий вздох.
- Профессор, я не верю, что слышу подобный бред от того, кто участвовал в войне с Гриндевальдом. Что это за, извините, детский лепет? Что вы вообще за цирк тут собрали? Какая-то сборная солянка. То авроры, то преподавательский состав, то чиновники, то вообще домохозяйка и лесник. Боевая подготовка – как в Средневековье: с чем пришёл, с тем и в строй вставай. Организация на уровне партизанского отряда: есть атаман, он всё и решает. Никакой внятной стратегии нет, реагируете на действия противника и даже не собираетесь это менять. Действуете по мелочи. Какие-то там дома защищаете, доказательства собираете… Численность – в двадцать раз меньше, чем одних только Пожирателей, без учёта союзников.
Сделав вескую паузу, Вольф обвёл взглядом собравшихся.
- Господа, вы партизаны. Не более того. Гадите по мелочам. Переломить ход войны вы не способны. Джеймс, Сириус… Это не боевая организация. Это клуб по интересам. Конечно, вы можете здесь оставаться, но знайте – проку от этого не будет. Цыганский бизнес.
- Почему цыганский? – не понял Сириус.
- Цыган покупал яйца по пятнадцать сиклей, варил их и продавал снова по пятнадцать сиклей. А когда его спрашивали, в чём же его выгода, он отвечал: во-первых, остаётся бульон, а во-вторых, я при деле. Вот и здесь, как я смотрю, всё точно так же. Все при деле, толку нет.
- Толк есть, – буркнул Грюм.
- Вот как? – изогнул бровь Вольф. – Тогда, пожалуйста, опишите мне хотя бы одну операцию, в которой вы нанесли поражение Пожирателям. Только прошу вас, не надо приводить в пример разгром какого-нибудь патруля в несколько новобранцев.
- А что ж тогда тебе надо? – усмехнулся аврор. – Весь Ближний Круг в Азкабане?
- По крайней мере, хоть кто-то из него, – холодно улыбнулся Вольф. – Нет? Я так и думал.
- Считаешь себя самым умным, – пробурчал Грюм. – Ну расскажи тогда, как бы ты сам поступил!
- Для начала я бы вспомнил, что организация касается не только школы, – ехидно ответил Вольф. – Создал бы нормальный штаб, а не посиделки на кухне. Связался с министром и уговорил его передать часть опытных авроров для действий, не скованных бюрократической вознёй. Организовал приток свежих сил, двадцать человек – это просто смешно. Запустил постоянную подготовку боевых групп с непрерывным дежурством. Использовал бы, наконец, весь Орден как диверсионно-разведывательную систему, с чётким выбором целей и чётким пониманием этого выбора. Вот тогда что-то могло бы получиться. А то, чем занимаетесь вы, кидаясь то туда, то сюда, безо всякой системы и предупреждения действий противника – это игра в песочнице. Я охотно допускаю, что среди вас есть опытные, хорошие бойцы. Но война отличается от остальных человеческих занятий запредельными требованиями к организованности. Без неё любая армия становится толпой. Организованность Министерства дико тормознутая и стиснутая дурацкими правилами. Вы её лишены вообще. Знаете, что случится при таком раскладе? Сначала обязательно будет плохо, потом – ещё хуже, потом – вообще не пойми что, а когда будет казаться, что всё, хуже уже быть не может, то знайте – это только начало.
- Как хорошо, что ты не с Волдемортом, Вольф, – вздохнул Дамблдор. – Боюсь даже представить себе, что бы ты мог сотворить, служа ему.
- Ничего. Этот идиот тоже действует по методу тех мышей, которые плакали, кололись, но продолжали есть кактус. Он не слушает никого и уверен, что самый умный человек на Земле. Своих Пожирателей он держит в ежовых рукавицах, жестоко карая за любой проступок. А самое главное – он успел забыть, что гражданские войны выигрываются политикой, а не силой оружия. По-моему, он даже толком не представляет, что будет делать, если возьмёт власть. Ну, посадит он в Азкабан магглорождённых, запретит все контакты с магглами… А дальше что? Где позитивная программа? Нет её. Непонятно, что получат чистокровные, чего не имеют сейчас. С кем они, в конце концов, будут себя сравнивать, если не станет магглорождённых? Чем возместить потери, нанесённые чистокровным семьям? Я уж молчу про его тираническую натуру. Воевать Волдеморт умеет неплохо, но и только. Ему достался как раз такой противник, которого он может победить – замшелое, неуклюжее, погрязшее в дрязгах Министерство. Только поэтому его так боятся. Волдеморт – та самая ящерица, которая среди черепах сойдёт за коня, но он не конь! И никогда им не будет.
- Но ты всё же считаешь, что Волдеморт победит? – спросил Дамблдор.
- Ага. Для начала. Потом все поймут, что под таким режимом жить нельзя, и стряхнут этого придурка. Не удивлюсь, если это в итоге сделают сами Пожиратели. Тут говорили, что у меня братья среди них – да, это так, и я ответственно могу сказать, что прежний период восторгательства Волдемортом у обоих уже прошёл. Кто он такой, им уже ясно, и они служат ему больше оттого, что податься некуда. Вы же в курсе – отставок Волдеморт не принимает.
- Они хотят покинуть его? – вопросительно склонил голову набок Дамблдор.
- Думаю, сделали бы это, если бы получили гарантию безопасности. Но её нет. И вы – предупреждая ваш вопрос – точно её дать не можете. Не те силы. Я слышал, что вы – единственный, кого боится Волдеморт. Допускаю. Но не с вашим Орденом в двадцать человек драться против его армии.
- А что же тогда делать предлагаешь? – хмыкнул Грюм. – В щели забиться, что ли?
- Браво, сэр, вы почти угадали. Я бы рекомендовал подождать, пока фанатики с обеих сторон истребят друг друга, а затем наладить диалог. Разумеется, для начала прикончив Волдеморта, ибо он совершенно ни к чему.
- И сколько же предлагаешь ждать? – спросил Джеймс. – Сколько это займёт времени?
- Вот уж не скажу, – развёл руками Вольф. – По идее, война разгорается, процесс убыстряется. Вряд ли долго. Может, год, может, два.
- И всё это время будут гибнуть люди? А ты предлагаешь сидеть, ждать и ничего не делать?
- Джеймс, я не моралист, – жёстко ответил Вольф. – У меня хорошо получается строить планы, и ты это прекрасно знаешь ещё по Хогвартсу. Я могу создать план победы над Волдемортом. Но он не будет стоить ничего, поскольку у меня нет достаточных сил для его реализации и в обозримом будущем не появится. Я могу создать план, при котором мы понесём минимальные потери и в будущем сумеем быстро выправиться. Набросок я только что озвучил. Но я не могу построить такой план, при котором мы сумеем всех спасти, да сами никого не потерять, да Волдеморта победить. Такого даже я не вытворю, при всём желании. Я говорю вам: хотите выжить и сберечь себя для послевоенного Магического мира – пожалуйста, я подскажу, как и что делать. Но если ты хочешь не заботиться о своей семье и молодой жене, которая к тому же скоро станет матерью, а бегать по всей Англии и пытаться спасать кого попало… Я не моралист, Джеймс, а планировщик. И как планировщик могу тебе сказать: с весьма высокой вероятностью добром это не кончится.
- Возможно, – не стал спорить Джеймс. – Совсем не исключаю. Но я не могу сидеть и ничего не делать, когда могу помочь. Кого-то спасти. Сделать свой вклад в будущую победу.
- Единственный разумный вклад, который ты мог бы сделать – это убить Волдеморта. Что вряд ли получится. Всё остальное будет бессмысленным. Ну, спасёшь ты кого-то – а в это самое время в другом месте Пожиратели кого-то убьют. Ну, засадишь ты какого-нибудь Пожирателя в Азкабан – к вечеру Волдеморт на его место другого примет. Все твои потуги не остановят войну, а послужат лишь очередными поленьями в её костре. На котором ты сможешь сгореть и сам.
- Пусть так, – решительно кивнул Джеймс. – Я допускаю это. Но я не буду сидеть сложа руки и ждать, пока другие скуют победу за меня.
- Вольному – воля, – вздохнул Вольф. – Тогда меня прошу считать сочувствующим. Директор, в ваш Орден я вступать не собираюсь. Поймите меня правильно – дело даже не столько в том, что я не хочу рисковать, и не в том, что у вашей компании не те силы. На это ещё можно было бы закрыть глаза – но не на то, что у меня друзья здесь, а родня – там. Я не собираюсь драться ни против тех, ни против этих. Но при этом я… могу помочь вам там, где речь не идёт о непосредственном участии в войне. В боях, точнее говоря.
- Ты мог бы извещать нас об опасных акциях Волдеморта? – прямо спросил Дамблдор.
Вольф закатил глаза.
- Кажется, я уже сказал, что воевать он умеет. Директор, вы не в курсе, что данные о готовящихся операциях даются только тем, кому это нужно, и в том объёме, который нужен для выполнения своей задачи? Если вам нужен агент, вербуйте его среди Пожирателей. Но я к ним никакого прямого отношения не имею. А братья, знаете ли, не имеют обыкновения сообщать мне всё, о чём говорили на очередном собрании у Волдеморта, да к тому же немедленно после него.
- Я догадывался об этом, но мало ли – вдруг ты мог бы хоть что-то нам предложить, – склонил голову Дамблдор. – Любая информация, которая поможет спасти жизни, ценна для нас.
- Понимаю. Обещаю, если узнаю что-то, что может вам помочь и при этом не навредить моей семье – я вам это сообщу.
- Благодарю тебя, – улыбнулся Дамблдор. – Для нас сейчас важна всякая помощь. Скажи, а что думают твои друзья? Северус? Твоя жена, наконец?
- Я передам им то, о чём мы здесь говорили, и ваши предложения, – пожал плечами Вольф. – Но должен сразу предупредить – уговаривать их поступить в ваш Орден я не буду. Пусть сами решают.
Сказанное было выполнено гораздо быстрее, чем предполагал Дамблдор. Когда, после окончания встречи, Вольф распрощался с Джеймсом и Сириусом и аппарировал к Дому Весёлой Стражи, Северус и Даала уже успели обсудить предложение главы Ордена Феникса. Даала была солидарна с мужем – выпендрёжа много, толку мало. Подраться, конечно, она была не прочь, но не ценой такого риска для Вольфа. Северус колебался между точками зрения Вольфа и Джеймса, не зная, какую выбрать. И тут Вольфу в голову пришла замечательная мысль. Северус успел достичь отличных успехов в защите сознания, благополучно обогнав всех друзей, включая самого Лестрейнджа. А это означало, что он, не опасаясь разоблачения, может отправиться в Орден Феникса разведчиком, демонстрируя преданность Дамблдору, а на самом деле – своевременно информируя друзей обо всех действиях директора, могущих быть опасными.
Поразмыслив, Северус согласился и, освежив свои навыки, сообщил Дамблдору о готовности вступить в Орден. Согласие он получил незамедлительно. Вольф с нетерпением ждал новостей, но Северус, к обоюдному облегчению, не принёс ничего особо важного. Орден действительно занимался в основном мелкими пакостями Волдеморту, то помогая аврорам, то нападая по мелочи, то собирая разные сведения… Однажды, впрочем, Северус сообщил по-настоящему важную вещь – о готовящейся засаде Ордена на окраине Ливерпуля, в заброшенном особняке, в котором должны были собраться Пожиратели перед очередной атакой. Дело было в том, что об этой атаке рассказал Вольфу и Рабастан, упомянув, что они с братом тоже в ней участвуют. Поколебавшись, Вольф решил всё же рискнуть и предупредил Рабастана, что там возможна засада, сославшись на подслушанные в Министерстве разговоры.
Дело в итоге закончилось встречным боем – к счастью, никто серьёзно не пострадал, хотя атака всё же оказалась сорванной. После боя Вольф вместе с фениксовцами участвовал в проверке особняка – в самой схватке он формально тоже участвовал, но с изменённой чарами внешностью и больше присматривал за безопасностью важных ему людей, чем реально дрался. И тут ему повезло по-настоящему. Маскировка успела спасть с него, и, когда он заглянул в очередную комнату в конце коридора, то встретился глазами с Рудольфусом, поддерживающим Беллу. У обоих палочки были наготове. По-видимому, они не успели вовремя отступить и решили укрыться внутри особняка и переждать. Неплохое решение – если бы ещё члены Ордена не решили проверить его сверху донизу, причём с использованием обнаружающих чар…
- Вольф, что там? – окликнул его Сириус.
- Ничего! – ответил Лестрейндж, не высовываясь обратно из-за дверного косяка и не прерывая глазного контакта с братом. – Одна старая мебель. Здесь и не было никого уже лет десять.
- Значит, здесь чисто, – констатировал Сириус. – Пошли дальше.
Вольф поднёс палец к губам. Рудольфус кивнул в ответ, и младший брат закрыл за собой дверь.
Дамблдор был очень доволен, что на этот раз Вольф тоже принял участие в операции, и звал продолжить активную борьбу, но Лестрейндж открутился, объяснив, что этот случай был исключительным – весь Орден в деле, схватка большая, серьёзная опасность для друзей… Но пообещал, что в случае повторения такой ситуации, действительно, снова поможет делом.
А вот с семьёй пришлось объясняться. Как только Вольф оказался в безопасности от подслушивания, он немедленно связался с Рудольфусом, выясняя, всё ли в порядке. К счастью, брат с женой благополучно ушёл оттуда – но теперь очень желал знать, что Вольф вообще там делал вместе с Орденом Феникса. Оставалось только предложить рассказать всё на ближайшей семейной встрече.
Рассказ вышел не слишком долгим – Вольф вкратце описал собрание Ордена и само полученное предложение. Упомянул и о задании Северуса, и о том, что сам думает об этом дамблдоровском эксперименте.
- Всё не так просто, Вольф, – вздохнул Япет. – Об Ордене Феникса мы знаем уже давно. Он, увы, не так безобиден, как ты считаешь. У Дамблдора неплохие связи в аврорате, и драться его люди умеют. Лорд считает Орден Феникса одним из самых опасных соединений врага.
- Возможно, но любые его успехи могут быть лишь тактическими. На что-то более серьёзное у них сил просто не хватит.
- Могло бы и хватить, если б ты к ним присоединился, – хмыкнул Рабастан. – Очень рад, волчонок, что ты этого не сделал.
- А может, и сделал, – буркнула Беллатриса. – Отчего нам раньше не сказал? Откуда мы знаем, может, ты действительно уже член Ордена?
- Я его мозг, – ехидно ответил Вольф. – И – да, уже и татуировку тоже получил. Феникс в очках-половинках, грызущий лимонную дольку.
- Что-то не вижу, – фыркнула в ответ Беллатриса, немного успокаиваясь.
- Конечно, не видишь. Он на том месте, которое показывают только любовнику и проктологу, – Вольф сделал паузу, наблюдая, как невестка краснеет и гневно зыркает на него. Беллу корёжило от любых намёков на его отношения с Ремусом.
- Зато, когда я хожу, феникс машет крыльями! – весело закончил деверь под смех братьев.
- Ну ладно, – отсмеявшись, махнул рукой Рудольфус. – Спасибо, что выручил. И у меня к тебе просьба… Подскажешь нам, если что важное узнаешь?
- Если узнаю что-то, что может нам повредить – несомненно, – подтвердил Вольф. – Для того и Северуса заслал. Но, должен предупредить… Если вам опасность грозить не будет, а друзьям, в случае раскрытия информации, будет – я промолчу. Мне нет дела до большинства Пожирателей и фениксовцев, но мне дороги и родня, и друзья. Эти категории мне придётся защищать и тут, и там.
- Двойной агент, значит, – фыркнул отец. – Ну ладно, и на том спасибо. А друзья твои об этом знают?
- На собрании Ордена я прямо заявил практически о том же. Предупреждая вопрос – как ни странно, Дамблдор меня выгонять не стал. Вот почему, не поручусь.
- Да, это и правда странно, – задумчиво согласился Япет. – Но Дамблдора всегда сложно было понять. Возможно, он надеется ещё затащить тебя к себе, а возможно, надеется сливать через тебя дезинформацию.
- Не исключаю, – кивнул Вольф. – Но западня не опасна, если о ней знаешь. Эти варианты я тоже предусмотрел.
- Какая всё-таки жалость, что ты не с нами, – вздохнул Рудольфус.
- Руди, я всегда с вами, если имеется в виду семья, но я не собираюсь отправляться на службу к Волдеморту. И дело даже не в том, что меня пытались убить в угоду ему.
- Но в чём тогда? Раньше ты ведь соглашался с большинством его идей.
- Кое-что изменилось, знаешь ли, – с некоторой печалью проговорил Вольф. – Может, я… может, мир. Сначала ты находишь, кому прислуживать, а потом тебя выбрасывают на помойку. Вот ты уже сколько лет воюешь за эти идеи. И что ты с этого получил? Лорд или нет, Волдеморт просто кровавый маньяк. Он не будет ни с кем делиться своей властью после победы, а вы для него – не вассалы, а слуги, чтобы не сказать большего. Точнее, меньшего.
Некоторое время никто не проронил ни слова в ответ. Лестрейнджи мрачно переглядывались между собой.
- У нас нет альтернативы сейчас, Вольф, – тяжело вздохнул Япет. – И ты это знаешь.
- Вижу, – тяжело кивнул Вольф. – Главное, берегите себя.
Глава 45. Как, любя, разлюбить, как предать, не предав, и к себе, словно в дом, возвратиться…Последние листья, последняя осень, последняя кровь,
Последний бегущий – и серая шерсть попадает в прицел.
Вороны взметнутся, и в приступе боли почудится вновь:
И был ты волчонком, который кусаться ещё не умел…
И взвыть бы «За что?!» – но ты знаешь, что к хищникам жалости нет,
Ни в дебрях лесных, ни в бетонных коробках больших городов.
И только одно тебя сможет заставить забыть этот свет:
Пока тебя ищут, волчата уходят тропою волков.
А через каких-то полгода над миром настанет апрель,
Холодные реки, проснувшись, покинут свои берега.
И новый вожак будет чуточку грустно глядеть в колыбель,
И новая песня взовьётся к луне, пронизав облака.
И кажется странным, что смертные души, плюя на запрет,
Оденутся в серые шкуры с набором когтей и клыков.
И только одно тебя сможет заставить любить этот свет:
Плюя на запреты, волчата уходят тропою волков.
Вот лай позади – и сентябрь палёною шерстью запах.
Смешались часы и минуты, охотники что-то кричат…
И ты улыбнёшься, на память оставив оскал на клыках,
С тоскою в последний раз вспомнив своих непослушных волчат.
Ведь волчии тропы по волчьи же мастерски путают след:
Один раз наступишь, и в жилах заплещется хищная кровь.
И бравый охотник склонился над трупом – тебя больше нет…
Минута молчанья – волчата уходят тропою волков.
Кошка Сашка, «Стая».
Дни проходили за днями – осень сменилась зимой, а та – весной. На накал военных действий это, увы, не влияло никак. Вольф продолжал спокойно работать в Министерстве и проводить свободное время с семьёй и друзьями. Иногда он заглядывал и на собрания Ордена Феникса – правда, далеко не на каждое. Не было нужды показывать какую-то особую заинтересованность – сочувствующий так сочувствующий. Но внимания на самом деле Орден привлекал всё больше. Вольф оценил, почему отец так отозвался о людях Дамблдора – они, по крайней мере, некоторые из них, и правда были особо опасны. В Орден шли те, кто не был удовлетворён политикой Министерства, а одной из причин такой неудовлетворённости была жажда действий. Из этого следовала страсть к боям. А среди фениксовцев оказалось не так уж мало приличных бойцов. Обеспокоенный, Вольф на всякий случай продублировал свою агентуру в виде Северуса, поработав над одной парой Сквозных зеркал и спрятав осколки одного из них по всей штаб-квартире Ордена.
Он и подумать не мог, что это пригодится ему настолько скоро. После очередного собрания, как только с него ушёл Северус, к Дамблдору обратились братья Прюэтты с сообщением о новой готовящейся акции Пожирателей близ Эдинбурга. Само по себе оно ничего интересного из себя не представляло, но внезапно Прюэтты добавили такое, отчего Вольф замер в кресле. Они вышли на след Рудольфуса и Рабастана – и собирались их перехватить!
- Более того, профессор… – донёсся из Сквозного зеркала голос одного из братьев, Гидеона. – Мы с братом решили устроить засаду. Боюсь, что, даже если мы схватим обоих, они очень скоро освободятся – в аврорате давно подозревают Лестрейнджей, но доказательств как не было, так и нет.
Несколько секунд из зеркала не доносилось больше никаких звуков. Вольф, стиснув зубы, обратился в слух.
- Вы понимаете, чем это грозит? – печально спросил Дамблдор.
- А чем? – ответил Гидеон. – Они уже давно убивают наших. Если мы избавимся от этой парочки, нам станет только легче.
- Боюсь, в этом случае Вольф почти наверняка переметнётся к Волдеморту, желая отомстить, – вздохнул директор. – И эта кровь прорастёт новой кровью.
- Во-первых, откуда ему узнать, кто именно это сделал? А во-вторых, даже если узнает – пускай. Может, он и талантливый, но пока он ещё вырастет у Волдеморта во что-то реально опасное, будет спасено много жизней.
- И всё же я прошу вас по возможности обойтись без убийства, – твёрдо ответил Дамблдор. – Последствия могут быть непредсказуемы… да и вам не стоит привыкать к их методам действий.
- Особенно если вы ими не умеете пользоваться, – ледяным шёпотом сообщил в пустоту Вольф, слушая бурчание Прюэттов.
Закончив прослушку, он встал с кресла. Эмоции ушли вглубь. Где-то несмело ворочалась совесть, где-то сверлил страх, но Вольф решительно надавил на ту крышку, под которую он всё это засунул. Не до ерунды было. Расклад был предельно прост. Прюэтты, раз открыв охоту на его братьев, не угомонятся – люди упорные. Можно, конечно, предупредить Рудольфуса и Рабастана. Но зачем рисковать ими? Не проще ли устроить засаду на охотников?
Вольф подошёл к оружейному шкафу и открыл его. Пробежавшись глазами по полкам, он снял перевязь с метательными кинжалами и надел её под мантию. Это был подарок Беллы – после того, как Вольф вытащил её с Рудольфусом из крепкой хватки Ордена, она стала относиться к деверю помягче и даже научила обращению с этим видом оружия, в работе с которым была большой мастерицей. Палочка уже была в кармане – с ней Вольф не расставался вообще никогда.
Оставив записку «Вышел погулять, вернусь к ночи», Вольф бесшумно выбрался из дома и подошёл к конюшне. Нужна была скрытность – а лишняя аппарация, как и перемещение портключом, всегда привлекает внимание… К счастью, Эдинбург был не так уж и далеко. Особенно для такого коня, как Демон. Особенно – с кое-какими зельями.
- Тихо, Демон! – вскинул руку Вольф в ответ на приветственное ржание жеребца. – Тихо, друг. Есть очень, очень важное дело.
Уловив звучащие в голосе напряжение и грусть, Демон насторожился и внимательно прянул ушами. Вольф открыл его денник и подвёл к столам с разложенной амуницией, где начал седлать.
- Это очень важно, – наконец произнёс он, проверяя подпруги. – Мне нужно, чтобы ты вовремя донёс меня до Эдинбурга. Вот, выпей это. Мне очень нужна твоя помощь.
Словно почувствовав настроение хозяина – а может, и не «словно», – Демон беспрекословно выпил предложенные зелья, после чего ласково мазнул влажными губами по лбу Вольфа. Тот улыбнулся в ответ и потрепал коня по шее.
- Спасибо. Я рад, что ты со мной. А теперь – вперёд!
Время в скачке всегда летело быстро, но теперь оно тормозилось тревогой. Вольф то и дело посматривал на часы, прикидывая, где сейчас находится и успевает ли. К счастью, быстрота Демона оставалась непревзойдённой, а его выносливость была многократно укреплена нужными зельями. Ещё до заката Вольф увидел нужное здание – то самое, описанное Прюэттами Дамблдору.
Привязав коня в леске неподалёку, Вольф прокрался внутрь. Никого ещё не было. Прюэтты должны были появиться уже в темноте, братья – к полуночи. Оценив обстановку и проведя на скорую руку рекогносцировку, Вольф заблокировал все прочие входы в здание, кроме одного – главного. Конечно, скорее всего, Прюэтты им и должны были воспользоваться, но мало ли что… Так что оконные проёмы на первом этаже теперь щерились острыми осколками в рамах, и те же осколки выдавающе хрустели под ногами и снаружи, и внутри. Дверь чёрного входа была заклинена в пазах так, что её можно было только выбить. Фениксовцы вряд ли были заинтересованы в том, чтобы шуметь…
Время, так неровно бившееся на пути сюда, теперь растянулось липкой жвачкой. Вольф не находил себе места, в который раз просчитывая варианты и наблюдая, как выползающая из глубины холла темнота всё больше и больше скрадывает очертания предметов, растворяя в себе всё, кроме силуэтов. Хуже всего было то, что ходить не представлялось возможным – место для засады было тщательно выбрано и обработано противообнаружающими чарами, но повсюду наложить их было невозможно. Оставалось только ждать, переминаясь с ноги на ногу.
Все краски окончательно размылись в сером сумраке, когда снаружи, наконец, послышались шаги. Вольф бесшумно достал кинжал правой рукой и поднял палочку левой.
- Давай сюда, – раздался за дверью голос второго брата, Фабиана. – Обустроимся пока.
Негромко заскрипела дверь, когда фениксовцы вошли внутрь.
- Ну и хлам… – протянул Гидеон. – Свет зажжём?
- Нет, не надо, – возразил Фабиан. – Мало ли что. Так осмотримся.
Из своего укрытия Вольф увидел обоих – они осторожно шагали вглубь холла, поводя палочками во все стороны, но делали это, судя по расслабленным позам, больше для порядка – явно проверили чарами дом, прежде чем заходить внутрь. Да и следы свои Вольф заблаговременно повсюду затёр…
Взяв прицел и размахнувшись, Лестрейндж с силой метнул кинжал, вошедший Гидеону между лопаток.
- Спатум! – резко выкрикнул он, не давая Фабиану даже обернуться.
Шпажное заклятие пропороло грудь второго Прюэтта навылет. Тот рухнул лицом вниз даже быстрее брата, который сначала осел на колени, прежде чем присоединиться к нему.
- Акцио волшебные палочки, – холодно произнёс Вольф, взмахивая своей.
Поймав правой рукой обе сразу, он начал обходить Прюэттов по кругу, присматриваясь к ним. Фабиан был уже мёртв – заклятие прошло сквозь сердце. А вот Гидеон ещё дышал, точнее, судорожно хрипел, подёргиваясь. Выпрямившись, Вольф подошёл к Прюэтту и, выдернув кинжал, перевернул того ногой.
- Узнаёшь?
В глазах умирающего отразились ужас, неверие, ярость.
- Зря ты так меня разозлил, – холодно сообщил Вольф. – Авада Кедавра!
Полыхнувшая изумрудная вспышка Смертельного заклятия озарила весь холл, заставив навсегда замереть все эти чувства на лице Гидеона.
- Вот и всё, – прошептал Вольф.
Его пробила нервная дрожь, как только напряжение ушло. Всё-таки это было очень неприятное чувство – впервые видеть сознательно убитых тобою людей. Думать о том, как отреагирует их сестра, было ещё неприятней. Но Вольф знал, что в противном случае он рисковал бы увидеть мёртвыми своих братьев.
- Зря вы так меня разозлили, – повторил он, поворачиваясь спиной к убитым и выходя наружу.
Воздух был свежим и чистым, совсем не таким, как застоявшийся в старом доме. На небе появились первые звёзды. Вольф медленно побрёл по лугу обратно в лесок, стараясь ни о чём не думать. Это получалось плохо, и тогда Лестрейндж перевёл мысли на семью. На тех, кто завтра утром уже точно не станет рыдать. Отец. Мать. Андромеда. Нимфадора, его маленькая племянница.
Это принесло облегчение. А Прюэтты… А что Прюэтты? Не надо было покушаться на его братьев. Сами виноваты.
Вольф обернулся и вскинул волшебную палочку вверх.
- Морсмордре!
Заклинанию вызова Чёрной Метки его научил Рудольфус – так, на всякий случай. Правда, в отличие от той, что Пожиратели носили на руке, эта была на самом деле изумрудно-зелёной – полупрозрачная дымка, стремительно формирующая над нужным местом огромный череп с вылезающей изо рта змеёй. Отвернувшись от страшного знака, повисшего над обезлюдевшим домом, Вольф пошёл дальше.
Демон встретил его обеспокоенным ржанием и потянулся к карману мантии.
- Ах да, ты прав, – согласился Вольф, доставая завёрнутый в платок окровавленный кинжал и очищая его заклинанием. – Так лучше?
Конь ответил согласным фырканьем.
- Отлично. Тогда давай – уходим отсюда. Своё дело здесь… мы сделали.
Назад, к Дому Весёлой Стражи, Вольф и Демон вернулись уже заполночь. Ужин, впрочем, ждал обоих. Вольфу не удалось скрыть свою грусть и напряжённость, но Ремус, к счастью, вполне удовлетворился объяснением насчёт дурных новостей в последних газетах. А вот Даала оказалась проницательней.
- Скажи мне, прошу тебя, что на самом деле случилось и где ты был, – прошептала она уже в постели, кладя ему руку на плечо. – Я же вижу, что всё не просто так.
Вольф накрыл её руку своей и, повернув голову, посмотрел в её блестящие в лунном свете глаза.
- Я убил Гидеона и Фабиана Прюэттов.
- Сам-то цел? – помолчав пару секунд, тревожно спросила Даала.
- Вполне. Они не успели среагировать.
- Вот и славно… А за что, кстати?
- Они планировали убить Руди и Басти. Я смог вовремя об этом узнать и организовать контрзасаду.
- А, тогда всё ясно, – расслабилась Даала и, привлёкши голову Вольфа поближе, нежно коснулась губами виска. – Понятно, почему нервничаешь. После первого раза, говорят, все нервничают. Забудь, это пройдёт. Ты всё правильно сделал. И дай-ка я тебя обниму… Вот так. Спи, любимый. Дурные сны я не пропущу.
После произошедшего Вольф пропустил несколько собраний Ордена подряд – смотреть в глаза жене Артура Уизли, урождённой Молли Прюэтт, было тяжело. К счастью, никто даже подозревать его не стал, а Рудольфус и Рабастан свалили всё на Антонина Долохова, одного из членов Ближнего Круга. Но дурные вести имеют обыкновение ходить чередой – после одного из собраний Ремус со стоическим видом сообщил, что согласился вести разведку среди оборотней по просьбе Дамблдора, чтобы помочь предотвращать нападения. Ну и по возможности противостоять агитации Волдеморта.
Спорить с Ремусом Вольф не стал, его чувство долга и ответственности зная не понаслышке. Вместо этого он пожелал удачи – и при первой же возможности попросил братьев организовать ему встречу с Фенриром Сивым.
Вожак крупнейшей и опаснейшей в Магической Англии коммуны оборотней оказался высоким, крепким, широким в плечах, с густыми седыми волосами и пристальным взглядом. Его вид вызывал уважение даже в человеческом обличье.
- Ну здравствуй, Вольф Лестрейндж, – с усмешкой оскалился он при встрече. – Слышал о тебе.
- Взаимно, – спокойно улыбнулся в ответ Вольф.
- Догадываюсь, что, – хрипло хохотнул оборотень. – Ладно, давай по существу. Зачем я тебе понадобился? С нами и Пожиратели-то редко общаются.
- В твою стаю скоро шпиона зашлют, – обронил Вольф.
- Что?! – разъярённо рыкнул Фенрир. – Кто посмеет?!
- Дамблдор. Про Орден Феникса слышал?
- Кто ж не слышал… Грррр! Проклятый старикашка! И кого же он посмеет заслать? Уж не Люпина ли?
- Угадал, – слегка удивился Вольф.
- А тут и угадывать нечего, – хищно оскалился Сивый. – Я помню всех, кого когда-либо кусал. Они ведь, в основном, ко мне потом и идут. А Люпин – единственный, кто смог в Хогвартсе учиться. Очень он мне интересен был. А теперь, значит, заслать его ко мне решили?
- Ага, – подтвердил Вольф. – И у меня к тебе есть деловое предложение.
- Деловое? От самого Лестрейнджа? – недоверчиво хмыкнул Фенрир. – Ну говори, послушаю.
- Ты не причиняешь Люпину никакого вреда и держишь его подальше от любых заварушек. На атаки не берёшь, ничего ему о них тоже не говоришь. Пусть себе где-нибудь сбоку болтается. А взамен получаешь пятьсот галлеонов каждый месяц. Устроит?
Оборотень некоторое время помолчал. Вольф терпеливо ждал, посматривая по сторонам – встреча состоялась на опушке леса недалеко от пролива, разделяющего Шотландию и Оркнейские острова.
- А на что тебе это? – наконец недоверчиво спросил Сивый. – Зачем тебе этот Люпин?
- Он мой любовник, – глазом не сморгнув, соврал Вольф.
- Хм… Допустим. Но тогда почему ты ему просто не запретишь ко мне лезть?
- Он в Ордене Феникса. Чувство долга и всё такое. К тому же не хочу вызывать подозрения Дамблдора. Пусть себе шпионит, если ничего не выведает. Мне проще заплатить, чем выкручиваться потом от шпионажа самого директора.
- Ну, тогда понятно, – усмехнулся оборотень. – Ладно, договорились. Будь по-твоему. Деньги – это хорошо, нам их вечно не хватает.
- Может, чего ещё не хватает?
- На что намекаешь? – сощурился Фенрир.
- Ни на что, Сивый. Пригладь шерсть. Просто Ремус мне много рассказывал о том, как живут оборотни.
- Да что он может знать! – зарычал Сивый. – Как мы живём! Ха! Да он ни разу с нами не был! Мы кочуем по всей Англии, нигде надолго не задерживаясь. Терпим регулярные проверки. Не можем найти никакой нормальной работы, живём чем попало. Волшебных палочек у половины нет, а у кого есть, тот почти ничего не умеет. Да мы пропитание большей частью охотой добываем! Заболей кто – всей стаей скидываемся, чтобы целителя пригласить! Что твой комнатный волчок может об этом знать?!
- Поэтому вы и пошли за Волдемортом?
- Ха! А ты как думал? Нам, думаешь, такая большая охота повоевать была? Нет, Лестрейндж, всё проще. Мы уже живём так, что хуже не будет. Терять нам, кроме наших жизней, нечего… но Тёмный Лорд обещает нам, что при его власти мы будем жить лучше. Не скажу, что верю ему безоговорочно, но что нам ещё делать?
- Он врёт, – уверенно ответил Вольф. – Вы ему нужны только как оружие против Министерства. Сам подумай: он обещает построить общество на одной лишь чистокровности. А кто больше всего вас не любит и презирает? Кто создавал законы против вас?
- А ты и сам ведь чистокровный, – прищурился Фенрир.
- Чистокровный, – подтвердил Вольф. – Но у меня в друзьях и полукровки есть, и даже магглорождённые. Плюс – любовник, который, можно сказать, одной с тобой крови.
- Хочешь сказать, ты из этих… терпимых? – усмехнулся Сивый.
- Можно и так сказать. А можно – что мне просто пофигу старые традиции, если они мне мешают. Скажем так – я практичен.
- Допустим. Но что – ты советуешь мне перейти на сторону Министерства?
- Нет, конечно. Там к вам будут относиться не лучше. Держитесь вообще подальше от войны, вот я что посоветовал бы. Не думаю, что Волдеморт утруждает себя шпионством за вами. Работайте спустя рукава.
- А зачем? Так мы, по крайней мере, получаем новых оборотней, – довольно хмыкнул Сивый.
- А заодно ненависть со стороны всех остальных и охоту на вас авроров, как на диких зверей, – возразил Вольф. – Оно того стоит?
- А выбор? Его нет. На нас будут охотиться, даже если мы вообще ничего делать не будем. Ведь как удобно свалить всё на оборотней! Любое нераскрытое дело, любое нападение, любую кражу. Ответ один – это всё оборотни!
- Сколько вам нужно денег, чтобы вы смогли более-менее прилично прожить, ни на кого не нападая?
Фенрир задумался. Несколько раз он посматривал на Вольфа, но тут же отводил глаза в сторону – похоже, решал, насколько правдиво ответить.
- Не так уж много, – наконец ответил он. – Живём мы большей частью в лесах. Иногда в старых зданиях заброшенных. Еду чаще всего сами добываем. В общем, того, что ты предложил, твоих пяти сотен… Этого хватит даже с запасом. На помощь раненым там, если что…
- Понятно, – Вольф вздохнул. – Послушай, Фенрир, я догадываюсь, что у тебя ко мне особого доверия нет, да и не с чего ему взяться. Но в моих интересах, чтобы с твоей стаей не случилось ничего опасного – как минимум, пока там Ремус. Да и после… Знаешь, мне кажется, мы сможем наладить взаимовыгодное сотрудничество.
- Это какое же? – хмыкнул Фенрир. – Мы только загрызть кого и можем. Впрочем, это и сейчас не проблема. Накинь сотню сверху и скажи, кого. Хоть по деревне пройдёмся.
- А если я сумею спроектировать для вас работу? Если смогу сделать так, чтобы вы получили возможность не кочевать по всей стране, а жить на одном месте, работать и зарабатывать?
- Чушь, – коротко буркнул Сивый. – Такого нам даже Тёмный Лорд не обещал.
- Потому что и не собирался ничего выполнять. Вы не будете ему нужны после победы.
- А тебе, значит, будем?
- Вполне возможно, – кивнул Вольф. – Не исключаю, что смогу договориться с семьёй. Островов у нас много, большая часть безлюдные. Выделить вам место теоретически можно. Соорудить производство. Вы и сами сможете зарабатывать, и что-то полезное делать. И вам, и нам польза будет. Жить сможете, как захотите. Отчего бы нет?
На этот раз Фенрир задумался надолго.
- Звучит хорошо, спорить не буду, – наконец решил он. – Но, знаешь, что-то мне не кажется, что такие затраты на нас скоро окупятся.
- Человеческий фактор – самый важный, на нём скупиться не следует, – пожал плечами Вольф. – Денег у нас достаточно. А твоя стая, прижившаяся на наших островах, лишней вряд ли будет. Что во время войны, что после. Но я не предлагаю этого сейчас. Я рассматриваю это как возможный вариант будущего. А сейчас я могу гарантировать тебе пятьсот галлеонов каждый месяц взамен за безопасность Ремуса. Для начала. Присмотришься, можно ли иметь со мной дело. По рукам?
- Договорились, – решил Фенрир, хлопая его с размаху по протянутой руке и крепко её сжимая. – Посмотрим, как дело обернётся. Люпина твоего не трону и другим запрещу. И в драку тоже не пущу, если что. Аванс дашь?
Вольф спокойно достал из кармана увесистый мешочек с золотом.
Фенрир сдержал своё слово – внедрившегося в стаю оборотней Ремуса не трогали, но и не подпускали ни к чему важному. Вольф улыбался, слушая вздохи друга о том, что ему так и не удаётся передать Дамблдору никаких ценных сведений. Но был здесь и другой плюс – Ремуса по-настоящему шокировало, как живут оборотни. Это означало, что в нужный час его легко удастся убедить помочь этой коммуне.
Увы, другие новости были не столь ободряющими. В течение лета Пожиратели начали давить на Министерство и аврорат всё сильнее. Что хуже всего – начали гибнуть и члены Ордена Феникса. На случайности это было не похоже – по всей видимости, Пожирателям как-то удавалось вычислить нужные дома и наносить удары в нужный момент, вылавливая фениксовцев поодиночке. Это встревожило Вольфа по-настоящему. Теперь в любой момент под ударом могли оказаться Джеймс, Сириус, их семьи…
Поразмыслив над этим вопросом, Вольф принял решение. Организовав сам себе небольшую командировку в Германию, он отправил письмо бабушке с просьбой о немедленной важной встрече. Ответ пришёл ещё до того, как Вольф покинул Англию – Берта ждала.
После тёплых приветствий и не очень весёлого обеда, омрачённого заморскими новостями, Вольф перешёл к делу.
- Обстановка у нас тяжёлая, – откровенно признался он. – Очень. Я начинаю думать, что Министерство всё-таки проиграет.
- Не удивлюсь, – согласилась Берта. – Но тебе-то, как я понимаю, вряд ли что грозит?
- Мне – да. А вот многим моим друзьям… – Вольф сделал многозначительную паузу.
- За этим ты и приехал, – понимающе кивнула Берта. – Думаешь сюда их сплавить?
- Нет, – покачал головой внук. – Нельзя. Если Волдеморт победит, за всеми его противниками откроется охота вдесятеро яростней, чем сейчас. В том числе и по всей Европе.
Новая пауза.
- Ты… Не хочешь ли ты использовать путь твоего деда? – прошептала Берта.
- Да. Его ведь так и не нашли? Значит, работают надёжно – те, кто это организовывал. Можешь дать мне контакты? Не знаю, работают ли они ещё, но, думаю, за хорошую цену согласятся переправить ещё группу.
Берта пождала губы, сосредоточенно глядя перед собой.
- Думаю, я смогу это обеспечить. У тебя ведь есть ещё время? Тогда… Завтра я договорюсь о встрече.
Через день Берта действительно дала Вольфу нужные координаты – и время, и место, и пароль. Встреча была назначена ещё через день, в маггловской части Дюссельдорфа.
Прибыв точно в срок и отыскав указанный ресторан, Вольф выбрал столик в стороне и заказал меню на двоих. Подождав пять минут, он снова подозвал официанта и заказал себе салат с кальмарами, шведский чёрный суп, свиной стейк и бутылку белого вина.
- Любопытно было бы знать, какая погода будет завтра, – произнёс спустя минуту, глядя за окно, проходивший мимо прилично одетый мужчина сложноопределяемого возраста и с неприметным лицом.
- Как и позавчера, – негромко ответил Вольф. – Мрак и туман.
- Да, верно, – одними губами улыбнулся мужчина и сел за столик напротив него. – Добрый день, герр Лестрейндж.
- Добрый день. Как мне к вам обращаться?
- О, это вовсе ни к чему. Для разговора это совершенно необязательно, не так ли? Фрау Айсвальд передала мне, что вы хотите переправить партию…
груза.
- Верно.
- Какой объём?
- Шестеро. Трое как я, две девушки. И грудной ребёнок. А может, он уже и не будет грудным…
- Сроки неопределены?
- Неопределены. Может, через месяц, может, через год.
- Канал можно держать наготове. Но за дополнительную плату.
- Цена меня не волнует. Меня волнует надёжность.
- Можете не тревожиться. Никакой аврорат не возьмёт. У нас ни разу не было осечек.
- А частники?
- Тоже. Система защиты максимально надёжна. Ничто не используется дважды. Ни вы, ни я не будем знать, куда их отправили. И никогда не узнаем. Простите, но это требование безопасности.
- Я знаю, – тихо произнёс Вольф. – Раньше этим путём ушёл мой дед.
Связной согласно кивнул.
- Хорошо, – принял решение Лестрейндж. – Мне нужна возможность в любой момент переправить сюда всех шестерых. Из Англии. И немедленно – дальше по маршруту, чтобы никто не нашёл. На неопределённый срок. С максимальным комфортом и полной гарантией.
- У нас другой не бывает, – заметил мужчина, принимаясь писать на салфетке. – Вот. В ваших галлеонах. Первое – базовое, с учётом портключа и комфорта. Второе – в месяц за поддержку канала.
- Договорились, – ответил Вольф, бросив взгляд на салфетку. – Как оплатить?
- Передайте вашей бабушке – она передаст нам. Первое – после получения вами портключа с инструкциями, второе – раз в месяц, первого числа.
- Когда я получу портключ?
- Через месяц примерно, – подумав, ответил связной. – Сам портключ с обходом сделать не так сложно, но обеспечить быструю и безопасную передачу, плюс приём на месте…
- Ясно. Передать что-нибудь потом можно будет?
- Исключено. Ни писем, ни денег, ничего. Канал будет полностью обрублен сразу после переправки. Иначе мы не сможем гарантировать безопасность.
- Что ж, пусть так, – вздохнул Вольф. – Лучше с нуля устраиваться на новом месте, чем рисковать жизнью из-за имущества.
- Верно. Но они могут собрать «тревожный чемоданчик». Что с собой будет после прибытия – пошлём вместе с ними.
- Отлично. Тогда вопросов больше нет. Что заказывать будете?
- Всего лишь бизнес-ланч, – тонко улыбнулся связной. – Мне не стоит здесь засиживаться, но и уходить, не поев, подозрительно. Приятного аппетита, герр Лестрейндж. С вами хорошо иметь дело.
Когда портключ был получен, Вольф облегчённо вздохнул. Теперь он мог в случае необходимости незамедлительно эвакуировать из страны и Джеймса с Лили, и Сириуса с Марлин, и даже Питера. И совсем недавно родившегося ребёнка Поттеров, Гарри, тоже. Правда, оставалась вероятность, что они не захотят уходить даже после победы Волдеморта. Но тут уже Вольф церемониться не собирался. Терять друзей в бессмысленном партизанстве – это было последним, что ему бы хотелось. Если понадобится, в ход будет пущено и стирание памяти, и даже Империус – но в случае победы Волдеморта молодое поколение Поттеров и Блэков покинет страну навсегда.
А вероятность этого становилась всё больше. Авроры терпели поражение за поражением, Волдеморт же наглел всё сильнее. Надежда уходила вместе с летним теплом. Осенью вербовка шла уже чуть ли не в открытую, нападения стали совершаться среди белого дня. А в середине декабря потрясённый Рабастан известил Вольфа: погиб Орион Блэк. Убит Волдемортом.
- Но зачем? – неверяще спросил Вольф.
- Он был вызван в ставку и поставлен перед ультиматумом: передача всех свободных средств на благо Пожирателей или… Орион отказался. Бросил при всех в лицо Лорду, что и так уже отдал ему младшего сына и потерял из-за него старшего. И что больше не даст ему ничего. Волдеморт разъярился… Орион, видно, понял, что уже не уйдёт. И крикнул на весь зал, что перед нами не Лорд, а полукровка с папашей-магглом. Это стало последней каплей… Орион защищался отчаянно, но устоять против Волдеморта, естественно, не мог.
- Ужасно… – Вольфа передёрнуло. – А что Регулус?
- Его там не было. Лорд приказал всем, кто присутствовал при этом, держать рот на замке. Объявлено было, что Орион Блэк погиб от рук авроров, напавших по подозрению в том, что он – Пожиратель Смерти.
- Рег будет в ярости, – уверенно проговорил Вольф. – И наверняка задумает отомстить.
- Вполне возможно. Но вот, держи, – Рабастан передал брату флакон, наполненный серебристым вихрящимся веществом – то ли жидкостью, то ли газом. – Омут Памяти у тебя здесь есть?
- Нет.
- Жаль. Ладно, закину через домовиков. Я просто к чему веду – мне это Регулусу передавать нельзя. Лорд может засечь. А если засечёт…
- Это ведь твои воспоминания, верно?
- Верно. Всё, как дело было. От начала и до конца. Пусть Рег увидит, какой твари он служит!
- Ты тоже разочаровался в нём, Басти… не так ли?
- Прости, волчонок, – вздохнул брат, потирая ладонями предплечья. – Я начинаю думать, что ты действительно был прав насчёт него. Я побаиваюсь, если честно. К нам пока никаких претензий, мы и так исправно работаем на победу… но вдруг? Знаешь, это всех потрясло. Люциус, я думал, вообще в обморок грохнется. Никогда его таким бледным не видел.
- Я бы тоже был… в шоке. Ладно, Басти. Спасибо, что дал мне это. Не знаю, смогу ли я пересечься с Регом так, чтобы никто ничего, но постараюсь.
* * *
Холодные волны с тяжёлым рёвом ударялись об отвесные скалы утёсов. Ветер был не самый сильный, но здесь этого было достаточно, чтобы море бушевало. На небольшой площадке могучей скалы, выступавшей прямо из воды, ёжились под ледяными брызгами двое: молодой человек и старый домовик.
- Ты уверен, что это то самое место? – спросил Регулус, дуя на ладони и потирая их друг о друга.
- Кикимер уверен, – дрожа, ответил домовик. – То самое. Там, в скалах, есть проход. Надо плыть.
- А дальше – пещера.
- Да, дальше пещера, – Кикимера затрясло. – Там проход. Но Кикимер не знает, как там пройти. Страшная магия. Тёмная.
- Не сомневаюсь… – отрешённо произнёс Регулус. – Зато я догадываюсь. Такие проходы, как ты описал, обычно на крови делаются. Пройдём. А сколько вы шли до того места, где была спрятана лодка?
- Кикимер не знает. Кикимеру было очень страшно… Но довольно долго. Может, минут десять, может, больше…
- Ладно. Это тоже не беда. Пойдём.
- Хозяин Регулус… – всхлипнул домовик.
- Не бойся, – улыбнулся Регулус. – На этот раз не ты будешь пить зелье.
- Что? – Кикимер моргнул. – Но… Нет! Хозяин Регулус, вы не можете!
- Могу и сделаю, Кикимер. Это единственный способ добыть медальон из чаши, я в этом уверен. Наверное, я тоже не смогу удержаться. Буду кричать и творить всякие глупости. Первое: ты будешь вливать в меня это зелье всё дальше. До самого конца. Силой, если понадобится. Второе: ты не будешь давать мне доползти до воды, пока не доберёшься до хоркрукса. Третье: когда возьмёшь медальон, ты отправишься домой и сделаешь всё, чтобы его уничтожить. Понял?
- А как же вы, хозяин Регулус?! – в ужасе простонал домовик.
- А я… Не думай об этом. Жаль, конечно, что я не смогу аппарировать вместе с тобой. Но здесь мощнейшие защитные чары, я чувствую их даже отсюда. Тебя они пропустят, меня – нет. Волдеморт совершил роковую ошибку, не проверив защиту до конца. Да, это не Вольф…
Регулус с грустью опустил глаза на свой браслет и рассеянно повертел его.
- Ах да! Брату ничего не говори, понял? И матери тоже. И вообще ничего никому. Когда возьмёшь медальон, бросишь взамен вот этот. Там записка. Ах, как жаль, что я не смогу увидеть лицо Волдеморта, когда он будет её читать!
- Хозяин Регулус! – Кикимер повалился на колени. – Хозяин Регулус, умоляю, не делайте этого! Дайте Кикимеру всё выпить! Кикимер сможет, он уже один раз смог!
- Это не имеет смысла, – грустно улыбнулся Регулус. – Боюсь, утолить жажду, вызываемую зельем, можно только той самой водой, которая вокруг островка. Это самое логичное: даже если кто-то сможет выпить зелье до дна, он не сможет противостоять желанию черпнуть воды из озера. А там инферналы. И тогда нас утопят вместе. А так хотя бы ты сможешь спастись и уничтожить хоркрукс. Запомни: нужно что-то очень мощное. Обычными средствами ты его не… даже не поцарапаешь.
- Но где же Кикимер возьмёт такое? – схватился за голову домовик. – Кикимер простой домовой эльф, откуда Кикимеру взять что-то очень мощное? Может, кувалду?
- Какую кувалду? Не смеши меня. Нужно что-то уровня яда мантикоры. Или даже василиска…
- Но хозяин Регулус! – простонал Кикимер. По его морщинистым щекам покатились слёзы. – Где же Кикимер возьмёт мантикору или василиска? Или что-то похожее?
- Проклятье, – пробормотал Регулус. – А ведь правда… Не ножом же кухонным ты его ковырять будешь. Проклятье, что же делать?
- Хозяин Регулус, а может… может, попросить совета у мистера Лестрейнджа? – с надеждой спросил домовик. – Хозяин Регулус говорил, что мистер Лестрейндж всегда был добр к вам. Что он не рассердился на хозяина Регулуса, когда хозяин Регулус ушёл. Хозяин Регулус говорил, мистер Лестрейндж – большой специалист по войне. Может, мистер Лестрейндж знает и как хоркрукс разрушить?
- Да, точно! – повеселел Регулус. – Ладно, Кикимер, ты прав. Выберешься отсюда – аппарируй прямо к Вольфу и расскажи ему… а ладно, расскажи ему всё. Но главное – скажи, что это хоркрукс Волдеморта. И передай, что… что он был прав. И я очень сожалею, что не послушал его тогда.
- Хозяин Регулус, но Кикимер не это имел в виду! Кикимер не понимает, почему хозяину Регулусу не обратиться к мистеру Лестрейнджу самому?
Регулус промолчал, снова касаясь браслета.
- Хозяин Регулус…
- После того, что я совершил… – прошептал Регулус. – После всех этих безумств… После того, как я пошёл на службу к тому, чьи слуги пытались его убить… Как я ему на глаза покажусь?
- Но ведь он… он же выслушает хозяина Регулуса? – робко спросил Кикимер. – Хозяин Регулус говорил, мистер Лестрейндж добрый. Хороший. Не убьёт же он хозяина Регулуса, едва увидит?
- А ведь… правда, – ошарашенно прошептал Регулус. – Уж что бы я ни натворил – сразу не убьёт. А так, если я смогу рассказать…
- Да, да! – обрадованно подпрыгнул Кикимер. Его длинные уши хлопнули под подбородком. – Давайте найдём мистера Лестрейнджа, хозяин Регулус! Мистер Лестрейндж вам поможет!
Регулус хрипло расхохотался, утирая с лица солёные брызги моря.
- А ведь я уже помирать собрался… Спасибо, Кикимер! Эх, всё-таки права была и Даала – идиот я. Так, слушай! Ты тогда сейчас возвращаешься домой. Если мама спросит, где я – правду не говори. Соври, что угодно. Понял?
- Кикимер понял, хозяин Регулус! – радостно ответил домовик.
- Отлично. А за меня не беспокойся, – Регулус поднял браслет, показывая его Кикимеру. – Меня приведёт к нему вот это. Где бы он ни был. Так что – иди!
Кикимер послушно кивнул и с треском аппарировал. Регулус обернулся к скалам и рассмеялся – кашляющим, полусумасшедшим смехом.
- Один раз я ошибся, милорд. Сегодня чуть не ошибся второй раз. Но теперь ошибётесь вы!
Регулус до боли стиснул браслет на руке и сосредоточился, думая о Вольфе, вызывая в памяти его лицо, желая переместиться к нему. Браслет на мгновение жгуче вспыхнул, и перед закрытыми глазами Регулуса словно появилась красная линия, указывающая направление для аппарации. Изо всех сил удерживая её, Регулус крутанулся на каблуке, стремясь переместиться к Вольфу, где бы он ни был…
Сам Вольф в это время ужинал вместе с Джеймсом и Сириусом в доме Поттеров. Лили отлично готовила, и Лестрейндж с удовольствием принял предложение её мужа заглянуть вечером к ним на огонёк и заодно поделиться последними новостями. Вольф как раз рассказывал о проблемах с контрабандой, когда вокруг его предплечья словно раскалённая нить полыхнула, заставив ошеломлённо охнуть и схватить одной рукой другую.
- Что случилось? – встревожился Джеймс.
- Рег, – односложно ответил Вольф, вскакивая на ноги и распахивая окно взмахом волшебной палочки. Превратившись в волка, он сиганул прямо через подоконник.
Регулус чуть не упал на землю после выброса в конце пути. С трудом сохранив равновесие, он заозирался по сторонам, пытаясь сообразить, где очутился и как тут найти Вольфа. Блэк стоял на улице маленького городка – во всяком случае, судя по обстановке вокруг. Шёл снег, горели окна домов. Но где же Вольф?
Регулус успел сделать всего несколько шагов, когда навстречу ему, словно из ниоткуда, вынырнул коричневый волк с длинным шрамом через всю грудь и посмотрел ему в глаза. Встретив этот взгляд, Регулус внезапно почувствовал дикое облегчение и не менее дикий стыд.
- П-прости меня, – выдавил он, прежде чем осесть на колени и обнять лесного хищника, со всхлипом зарываясь лицом в густую шерсть на плече.
Рядом раздалось тревожное поскуливание. Приоткрыв левый глаз и покосившись в сторону, Регулус обнаружил здоровенного чёрного пса рядом с собой.
- Я тоже очень рад тебя видеть, Сириус… Послушайте! Я знаю, какой я идиот и что натворил, но вы должны меня выслушать! Это крайне важно!
Тёплая шерсть под руками расплылась, превращаясь в не менее тёплый свитер.
- Для начала – успокойся, мы тебя не бросим, – заверил Вольф. – Погоня есть?
- Нет. Никто не знает, что я здесь…
- Чудно. Тогда сейчас идём в дом. Обогреешься, поешь, а там и расскажешь. Ты весь мокрый! Купаться, что ли, в декабре вздумал?
- Ох, Вольф… – вздохнул Регулус. – Если бы ты знал, что я вздумал…
Глава 46. Я пришёл из сказки… из доброй. Выгнали!Тоска сидит в углу несчастной серой крысой
И листопадом с губ летит словесный сор.
Сгорают на полу обрывки глупых мыслей.
Мой мозг устало-туп. Прощайте, мой сеньор!
Прощайте, мой сеньор. К моим смешным несчастьям
Вы глухи до сих пор – ну, так тому и быть.
Я покидаю двор и падаю в ненастье,
Выпрашивая в дар возможность вас забыть.
Словно бешеный пёс, по прямой,
Забывая дорогу домой,
Я бегу, только память моя, будто яблоко, зреет.
Ну давай, ну давай, ну давай –
Забывай, забывай, забывай!
Только память моя ничего забывать не умеет…
Все вроде, как всегда: и день глядит бесстрастно…
Ему моя беда – досужий разговор.
Хоть смейся, хоть рыдай, хоть пей – да всё напрасно.
Такая ерунда – прощайте, мой сеньор!
Прощайте, мой сеньор, ведь тот, кого я вижу –
Не вы, а если так – мне, в общем, всё равно.
Хоть смерть не есть позор, но ею я обижен.
Поверьте, мой сеньор, вы умерли давно!
Канцлер Ги, «Прощайте, мой сеньор».
Сириус сидел рядом с братом и потрясённо слушал. Регулус, кое-как обсушившись, торопливо проглотив немного еды и выпив по настоянию Вольфа полный бокал глинтвейна, принялся говорить. Он говорил и говорил, и от того, что рассказывал брат, у Сириуса на голове волосы дыбом вставали. Он словно видел всё это сам: бесстрастное лицо Волдеморта, сообщающего о смерти отца и «просящего» одолжить ему домовика. Кикимера, возникающего по зову Регулуса на ковре – мокрого с ног до головы, кашляющего и задыхающегося. Слушал рассказ содрогающегося от ужаса старого домового эльфа. Представлял себе путь в страшную пещеру. Мертвенное свечение зелья в чаше. Нестерпимую жажду. Ледяные руки инферналов – стражей подземного озера.
- Какой же ты идиот, Рег! – не выдержал в итоге Сириус. – Сегодня ты переплюнул сам себя! Это ж надо было додуматься себя в жертву приносить! Чем ты думал?!
- Я… Мне было очень стыдно, – пробормотал Регулус, укутавшись пледом на диване и подобрав под себя ноги. Глаза младшего Блэка слипались. – Я хотел исправить то, что натворил… Думал, что у меня только один путь остаётся… с достоинством…
- Какой же ты ещё… ах! – махнул рукой Сириус, садясь рядом с братом и обнимая его. – Ладно, Рег. Забудь. Как же всё-таки хорошо, что ты пришёл… В жизни бы не подумал, что однажды буду благодарен Кикимеру.
- Он хороший, – прошептал уже совсем разморившийся от тепла, сытной еды и глинтвейна Регулус. – Сириус, а где Вольф?
- Вольф? – Сириус удивлённо огляделся по сторонам. – Не знаю… Вышел куда-то, наверное. Не волнуйся, он скоро придёт. Никто тебя здесь аврорам не сдаст, я тебе гарантирую. И уж точно не Вольф!
- Да я не про это, – слабо улыбнулся Регулус. – Конечно, не сдаст. Я просто хотел… Чтобы он тоже здесь был…
- Да он и был, – подтвердил Джеймс. – Только что же был! Как он вышел, я и внимания не обратил…
- Скоро вернётся, – пообещал Сириус, покрепче обнимая брата. – Всё будет хорошо, Рег. Я горжусь тобой. А теперь постарайся поспать.
- М… Уже… – еле слышно прошептал Регулус, склоняя ему голову на плечо.
- У меня только один вопрос, – тихо произнесла Лили, когда дыхание младшего Блэка окончательно успокоилось и выровнялось. – Что такое хоркрукс? Почему он так важен, что его надо уничтожать ценой жизни?
- Хоркрукс – это величайшая дрянь, Лили, которую только можно найти в Тёмных искусствах, – мрачно ответил Сириус. – Это – предмет, в который можно спрятать часть своей души.
- Часть души? – удивилась Лили. – Но как? Это в фигуральном смысле или…
- Если бы! Нет, Лили, в самом что ни на есть прямом. Нужно совершить особый ритуал, в который входит убийство человека. Тогда твоя душа разрывается, и ты можешь часть её засунуть в специально подготовленный предмет.
- Какой ужас! – содрогнулась молодая женщина. – Но зачем?
- Затем, что хоркрукс – так называется то, что получилось в итоге, – очень прочен. Его почти ничем не уничтожишь. А пока он цел – тот, кто его создал, бессмертен. Нет, он, конечно, стареет, как все, его так же можно ранить, можно убить… Но пока хоркрукс цел – та часть души, что обитала в теле, остаётся привязанной к этому миру. Она не может уйти. Существует специальный ритуал, при помощи которого можно возродить своё тело.
- Иными словами, пока этот проклятый медальон там, в пещере – Волдеморта убивать бессмысленно, – безрадостно подытожил Джеймс. – Сколько ни бей – скоро снова вылезет. Фигово.
- Теперь – нет! – торжествующе улыбнулся Сириус. – Теперь-то мы про него знаем! И достать сумеем. Надо только Дамблдору сообщить. Он-то точно должен знать, что да как делать с этой системой охраны! Думаю, такая новость его очень заинтересует.
- Не сомневаюсь, – кивнул Джеймс. – Только давай дождёмся рассвета. Сейчас уже поздно.
- Да, конечно. Думаю, никуда за ночь он оттуда не денется… Лили, ты не против, если я здесь прикорну?
- Конечно, нет! Вот, давай-ка я и тебя пледом прикрою…
Вольф так и не появился до самого утра. Когда потерявший всякое терпение Джеймс принялся его вызывать по Сквозному зеркалу, тот лишь коротко буркнул «скоро буду, пока ничего не предпринимайте, никому не говорите» и прервал связь. Лили успела уже подать на стол завтрак, когда усталый и мрачный, как грозовая туча, Вольф ввалился в столовую.
- Где тебя носило?! – вскочил со своего стула Сириус.
- Где не надо, – поколебавшись, хмуро ответил Вольф.
Он подошёл к столу и, сунув руку во внутренний карман мантии, достал оттуда и бросил на стол старинный медальон, на крышке которого изумрудами была выложена буква «С». Регулус охнул и побледнел.
- Это… Это же…
- Ага. Кушать подано, – криво улыбнулся Вольф.
- Как ты его достал?! Как вообще узнал, где искать?
- Пока ты рассказывал, я тебя легилиментил, – сознался Лестрейндж. – Для наглядности, чтоб лучше разобраться. Так что где искать, был в курсе. Пришлось, правда, повозиться с поисками прохода и лодки, но дальше было несложно. Проход открылся, стоило мазнуть кровью по камню. Не волнуйся, просто порез. Его я быстро залечил. Лодку тоже найти не проблема оказалась.
- Но как ты добрался до медальона?!
- Как Волдеморт, – бесстрастно ответил Вольф. Мышца на его скуле дёрнулась. – Это ты оказался таким благородным, что решил сам утопиться. Я просто прихватил с собой домовика и велел пить ему. Потом напоил водой из озера и отправил домой. Отлежится. Как Кикимер.
- Но как… А инферналы?!
- Стыдно, Рег. Шестой курс ЗОТИ. Они боятся огня. Я просто окружил себя огненным кольцом и отправился назад. Правда, держать его пришлось до самого выхода – это здорово измотало…
- Так тебе надо поесть! – встрепенулась Лили, слушавшая до того с неотрывным вниманием. – После такой ночки-то…
- Поем, спасибо. Но я ещё не договорил. Это только начало.
- Что ещё? – с нехорошим предчувствием спросил Сириус.
Вольф молча достал из другого кармана старинную чашу и кинул её на стол, подальше от медальона.
- Скверные новости, господа. Вот ещё один хоркрукс.
- Как – ещё один? – ахнула Лили.
- Вот так! – болезненно поморщился Вольф. – Не так давно мне Рудольфус рассказывал про эту чашу. Её Волдеморт передал Белле – для хранения. Та от радости чуть с ума не сошла. Сначала перебрала все тайники в поместье, потом в Лестрейндж-Кастле, а в итоге запихнула в семейный сейф. Я сначала не обратил на это внимания. А сегодня ночью подумал: что такого ценного может быть в простой маленькой чаше, что её надо доверять самой верной сподвижнице? Решил заглянуть и проверить. Я не думал, что это – тоже хоркрукс, решил просто на всякий случай, из любопытства… Но когда проверил, мне чуть плохо не стало. Рег, ты слишком хорошо думал о Волдеморте. Он не просто безумец, решившийся разорвать свою душу – он безумец, решивший сделать это несколько раз.
Регулус сидел с потрясённым и абсолютно несчастным видом. Сириус бережно обнял его и зашептал на ухо успокаивающие слова. Джеймс встряхнулся, точно сам только что выбрался из ледяной воды.
- А сколько именно? Если есть два хоркрукса, то может быть ещё?
Лили в ужасе прижала ладонь ко рту.
- Вполне, – мрачно ответил Вольф. – Так или иначе – вот перед нами два куска души Волдеморта. Сколько может быть ещё – не знаю. Никогда не слышал, чтобы кто-то делал больше одного хоркрукса.
- Надо срочно рассказать Дамблдору, – проговорил Сириус. – Немедленно!
- Согласен, – кивнул Вольф. – Только давайте поедим. Я действительно голоден.
- Умоляю, убери это со стола, – жалобно попросила Лили, дрожащим пальцем указывая на медальон и чашу. – Сейчас, всё уже готово… Только убери! Я же сесть рядом даже не смогу!
- О, конечно, – Вольф снова распихал трофеи по карманам. – Извини, это я просто для наглядности.
Дамблдор принял Джеймса, Сириуса, Вольфа и Регулуса в своём кабинете в Хогвартсе. Рассказ он выслушал молча и внимательно, после чего тщательно осмотрел предъявленные вещи.
- Да, вы правы, – наконец сказал он печально. – Это действительно хоркруксы. Я предполагал, что Волдеморт пойдёт на такое. Теперь я вижу, что он уже успел пройти, и пройти далеко…
- У вас есть какие-нибудь соображения, сколько их он ещё понаделал? – спросил Вольф.
- Да, есть, – кивнул Дамблдор. – Я слежу за Волдемортом уже очень давно. Он ведь когда-то учился здесь, в Хогвартсе. В том числе и у меня. Он уже тогда вызывал у меня глубокие подозрения… Когда же до меня начали доходить слухи о его деяниях, они переросли в уверенность. Я начал собирать сведения о нём. В числе прочего мне удалось выяснить и про то, что он интересовался хоркруксами ещё тогда, когда был старостой факультета.
- Так рано! – присвистнул Джеймс.
- Увы, – вздохнул Дамблдор. – Ему удалось выяснить, как они делаются. И, как я сейчас думаю, по крайней мере один, а может быть, и два, он сделал уже в Хогвартсе.
- Вот же тварь, – потрясённо вырвалось у Вольфа.
- Но кого он смог здесь прикончить? – затряс головой Джеймс. – Да ещё дважды?
- Во время его обучения было много неприятных случаев… – ответил директор. – В частности, открытие Тайной Комнаты. Возможно, вы слышали эту историю. Тогда Тому Реддлу – так его звали в то время – удалось найти её и открыть. Уникальное достижение – но, увы, он использовал его во зло. При помощи вырвавшегося монстра он убил одну ученицу – хотя, как я подозреваю, больше по случайности. Она увидела то, что не должна была увидеть… Вина затем была свалена на Хагрида – он тоже учился здесь в то время. Мне удалось отвести его от Азкабана, но не от исключения из школы.
- А что потом? – тихо спросил Вольф. – Второе убийство?
- Целая серия убийств, Вольф, – печально уточнил Дамблдор. – Волдеморт на летних каникулах убил собственного отца и его родителей – своих дедушку с бабушкой. Свалил же всё снова на другого человека – своего дядю по матери.
- Ну и гад… – протянул Сириус. – И как давно вы об этом узнали?
- Не так давно, как мне хотелось бы. Но справедливости ради я не могу не упомянуть о том, что все эти люди, за исключением, возможно, старшего поколения, тоже… не были приятными личностями. Отец Волдеморта бросил свою беременную жену ещё до рождения сына, оставив её безо всякой поддержки. Она прожила лишь час после родов, и Том Реддл вырос в сиротском приюте. Что же до его дяди, то он немногим отличался от маньяка с ножом. Прискорбный результат длительного вырождения рода. Конечно, это не оправдывает совершённых Волдемортом убийств… но позволяет их понять.
- А что было дальше? – спросил Вольф. – И почему вы думаете, что он использовал эти убийства для создания хоркруксов?
- Дальше Волдеморт долго странствовал по миру, всё глубже познавая Тёмные Искусства. Даже сама его внешность изменилась. Тебе он известен страшным человекоподобным монстром – почти без носа, бледным, как смерть, безволосым и красноглазым. Мало кто, увидев его сейчас, поверит, что в твои годы он был очень приятным молодым человеком – и глазу, и в общении. Я полагаю, что всему виной именно хоркруксы. Никто до него, насколько мне известно, не делал больше одного… Что же до твоего второго вопроса – дело в том, что больше всего Волдеморт боится смерти. Думаю, причиной этому послужила смерть его матери, оставившей своего новорождённого сына одного в этом мире. Он стремился победить смерть во что бы то ни стало – и, когда ему представилась возможность надёжно защитить себя от неё, не мог ею не воспользоваться. К тому же… Тогда шла война – и у нас, и у магглов. На Лондон падали и бомбы, и ракеты, а ведь лето Том Реддл проводил именно там, в том самом сиротском приюте. Это тоже, несомненно, оказало своё влияние.
- И ненависть к магглам? – спросил Джеймс.
- Не думаю, – покачал головой Дамблдор. – Магглом был его отец – вот в чём причина. По материнской линии Волдеморт – единственный из ныне живущих прямой потомок Салазара Слизерина. А по отцовской… Это выводило его из себя, как только он узнал об этом. Поэтому он и избавился от отца и всей его семьи, как только смог. И даже имя себе сменил – ведь мать назвала его именно в честь отца. И, как я полагаю, сделать защищающий его от смерти хоркрукс, основываясь на смерти того, кто «осквернил» маггловской примесью чистую кровь потомков Слизерина, было в глазах Волдеморта глубоко символично. По той же самой причине я думаю, что и первое убийство было использовано для того же – первая жертва, к тому же убитая чудовищем, оставленным Слизерином и подчиняющимся только его наследнику… Хорошо, что после этой трагедии поднялась такая тревога, что снова выпускать этого монстра Волдеморт так и не рискнул. Но у меня нет сомнений в том, что он снова сделает это, если сможет взять Хогвартс под свой контроль. Пока же чудовище не опасно – оно наверняка снова в спячке.
- Ну и чудеса, – пробормотал Джеймс. – А мы и не знали!
- Не всё же знать даже Мародёрам и Стае, Джеймс, – улыбнулся Дамблдор. – Но вернёмся к хоркруксам. Когда я узнал о том, что Волдеморт стремился узнать о них как можно больше ещё в школе, я немедленно предположил, что исчезающие вокруг него предметы особой ценности могут быть именно ими. Иного объяснения не было – Волдеморт никогда не стремился к богатству как таковому, его влекла только власть. Тем более что ещё в приюте он любил собирать различные… трофеи, на память о своих победах, тогда ещё таких мелких. В сочетании с его жаждой власти и желанием прославиться это наводило на мысль, что для создания хоркруксов Волдеморт использует… особо приметные вещи. Вещи со славной историей. И перед вами – доказательство тому. Эта чаша некогда принадлежала самой Пенелопе Пуффендуй. А медальон – Салазару Слизерину. Это вещи Основателей. Более того – насколько мне известно, единственные сохранившиеся. Если не считать Распределяющей Шляпы – некогда она принадлежала Годрику Гриффиндору. А также его меча. Но за эти реликвии я могу поручиться – до них Волдеморту добраться точно не удалось.
- А Кандида Когтевран? – спросил Сириус.
- Верно, – одобрительно кивнул Дамблдор. – От неё, согласно преданиям, осталась диадема. Вполне в тон прочим реликвиям.
- Вам известно, где она может быть?
- Увы, нет, – покачал головой директор. – Мне известно, что Волдеморт смог выманить её местонахождение у Серой Дамы, привидения факультета Когтевран. При жизни её звали Еленой, и она была дочерью Кандиды. Но это было очень давно. К сожалению, нет сомнения в том, что Волдеморт сумел добраться до неё первым. До диадемы, я имею в виду.
- Но, послушайте, ведь это же полнейшая глупость, – помотал головой Вольф. – Какой смысл запихивать куски своей души в столь ценные вещи? Смысл хоркрукса – уберегать своего создателя от смерти. Прочность – это хорошо, но уничтожить хоркрукс всё равно можно. Главной линией защиты должна быть скрытность! А о какой скрытности можно говорить, делая хоркруксами редчайшие реликвии? Если бы мне пришло в голову сделать себе такую штуку, я бы взял простой камешек, а потом оставил бы готовый хоркрукс где-нибудь на мелководье галечного пляжа. Ищите, господа, по десяткам тысяч миль, проверяйте миллиарды галек!
- Я же говорил – как хорошо, что ты не с ним, Вольф, – улыбнулся директор. – Да, полагаю, твой хоркрукс мы бы искали так, что и внукам бы работа осталась. Но Волдеморт мыслит не критериями практичности. Он полон решимости вписать своё имя в историю ярдовыми буквами. Невозможно для него и помыслить о том, чтобы хранить свою драгоценную душу в какой-то гальке. И, как я уже сказал – вот тому доказательство… Но и это ещё не всё: Волдеморт не просто выбирает значимые вещи, он и места выбирает не простые. Та пещера, в которой был этот медальон – одна из первых побед Тома Реддла. Ещё до Хогвартса, в приюте, он смог сам забраться туда и притащить за собою своих обидчиков, и так запугать их там, что впредь они и посмотреть на него боялись. Похоже, это первое его по-настоящему масштабное деяние, выполненное при помощи магии – без неё туда не добраться, разве что профессиональному альпинисту. Что же касается твоей старшей невестки… Полагаю, здесь он следует примеру могучих магов древности, демонстрируя свою мощь и расположение вассалам. Хотя, конечно, о том, что на самом деле представляет из себя эта чаша, он Беллатрисе явно не сказал – иначе бы тебе не удалось так просто достать её.
- Да уж не сомневаюсь, – потёр лоб рукой Вольф. – Она бы её всем, чем можно, окружила в таком случае.
- Так значит, медальон, чаша… и диадема, – медленно произнёс Сириус. – Это всё?
- Боюсь, что нет, Сириус, – покачал головой Дамблдор. – Волдеморт любил нумерологию – и в том разговоре, воспоминания которого мне удалось добыть, он интересовался о возможности разделить свою душу на семь частей. «Разве семь – это не самое сильное магическое число?»
- Семь хоркруксов? – охнул Джеймс. – Да он окончательно съехал.
- Не семь, а шесть, – уточнил директор. – Седьмая часть души должна будет в таком случае оставаться в теле Волдеморта.
- Мне кажется, что это вряд ли способно положительно повлиять на психическое здоровье, – задумчиво проговорил Вольф. – Теперь я подозреваю, что именно в этом причина того, что он принялся переходить от дипломатии к войне. Да и его необузданная жестокость, Круциатусы за любые провалы…
- Весьма вероятно, – подтвердил Дамблдор.
- Так значит, шесть хоркруксов…
- Но я сомневаюсь, Вольф, что он успел сделать все. Как я уже сказал, я давно слежу за ним, и за его действиями, насколько это в моих силах… Подозреваю, что шестой, последний, хоркрукс до сих пор ещё не создан. Скорее всего, Волдеморт собирается сделать его после окончательной победы. Скажем, убить меня и превратить в хоркрукс меч Гриффиндора.
- И спрятать его прямо здесь, в Хогвартсе, – мрачно хмыкнул Вольф. – Да, это звучит вполне логично. Даже одного хоркрукса достаточно, не говоря уже о пяти. А так – какой символичный шаг можно сделать!
- Между прочим, я полагаю, что Волдеморт и так уже смог спрятать здесь один хоркрукс, – заметил Дамблдор. – Не говоря уже о том, что по крайней мере один он сделал уже здесь, он после школы был здесь ещё раз. Он приходил ко мне и просил принять его на работу в Хогвартс. Преподавателем. Очевидно, что он искал здесь возможности воздействовать на неокрепшие умы, пополняя ряды своих сторонников. Я ему, разумеется, немедленно отказал. Но, оглядываясь назад, я думаю, что он мог заходить не только за этим. Да и вряд ли он мог полагаться на моё согласие – мы с ним никогда не ладили. Даже в бытность его учеником. Но Хогвартс – действительно особо ценное для него место. Здесь он встал на ноги как маг, здесь он нашёл то, что мог назвать домом… Не следует забывать и о важности нашей школы для всей Магической Британии. Полагаю, что в глазах Волдеморта Хогвартс – более чем достойное хранилище для его хоркрукса.
- А вы его не искали? – прищурился Вольф.
- Искал, – кивнул Дамблдор. – Но здесь мои поиски оказались безрезультатными. Я всё ещё не знаю, что представляют из себя четвёртый и пятый хоркруксы. А, не зная этого точно, Хогвартс можно перерывать десятилетиями без надежды на успех.
- А диадема?
- Её я тоже не нашёл. Тем более что я не могу поручиться, что в Хогвартсе спрятана именно она.
- Хорошо. Тогда давайте подведём итоги: пять хоркруксов. Два здесь. Ещё один – диадема Кандиды Когтевран. Ещё два – неизвестны. Из трёх ненайденных один должен быть спрятан здесь, в Хогвартсе.
- Замечательно краткое и точное изложение фактов, Вольф, – согласно склонил голову Дамблдор.
- Значит, надо их искать, – решительно сказал Джеймс. – Иначе мы Волдеморта никогда не победим.
- К счастью, задачу несколько облегчает его манера прятать всё в ценные вещи и места… – задумчиво проговорил Вольф.
- Верно, – кивнул Дамблдор. – И, как мне кажется, у меня есть одно вполне подходящее место. Ну, точнее, разумеется, не у меня – у Волдеморта. Это дом его предков. Домом, строго говоря, назвать эту лачугу сложно – но именно там жила его мать и её семья. Последние, не считая самого Волдеморта, потомки Слизерина. Хотя, как я думаю, Основатель сгорел бы со стыда, увидев, во что превратилось его наследие. Они опустились донельзя.
- Отлично, – вскочил Сириус. – Где он находится?
- В одной деревушке, называемой Маленький Хэнглтон. Я укажу вам это место… и, более того, отправлюсь с вами. Дело в том, что у меня есть ещё одно предположение – относительно четвёртого хоркрукса. Судя по добытым мной воспоминаниям, кроме этого медальона, который принадлежал матери Волдеморта, был ещё перстень, который носил его дядя.
- Тот самый, которого Волдеморт подставил? – быстро спросил Джеймс.
- Да, Джеймс, именно он. И не только подставил, но и обокрал, вероятно, полагая, что он будет куда как лучшим наследником, чем опустившийся до последнего предела человек, даже речью человеческой не вполне владеющий.
- Логично, – вздохнул Вольф. – А как выглядит этот перстень?
- Он массивный, с чёрным камнем. На камне изображён символ: треугольник со вписанным в него кругом и вертикально проведённой высотой. Не сказать, чтобы он выглядел для постороннего глаза чем-то особенным, но, кроме перстня и медальона, других реликвий, и даже ценностей вообще, у семьи матери Волдеморта уже не оставалось.
- Что ж, ясно. Когда мы за ним отправимся?
- В ближайшее время. Я вас извещу дополнительно. Но запомните ещё одно. Это очень важно, – Дамблдор подался вперёд и внимательно обвёл всех глазами. – Никто больше не должен узнать о хоркруксах Волдеморта – и уж подавно об охоте за ними. Если наш враг узнает об этом – действия его могут быть непредсказуемы. Как минимум, он может перепрятать подальше оставшиеся хоркруксы и срочно сделать шестой, о котором мы не будем иметь ни малейшего понятия. Как максимум… боюсь даже представить себе. Вплоть до бойни в центре Лондона с требованием немедленно вернуть захваченное. Мы понятия не имеем, какими путями может просочиться информация. Любое неосторожно брошенное слово может привести к беде. Вы меня поняли? Кроме тех, кто уже знает – никому ни слова. Даже ближайшим друзьям или семье – никому!
- Мы поняли, профессор, – серьёзно кивнул Джеймс. – Никому не скажем.
Рейд в дом Волдемортовой родни оказался удачным. Хоркрукс действительно был обнаружен – тот самый перстень, который описывал Дамблдор. Волдеморт то ли понадеялся, что полуразвалившаяся лачуга не привлечёт ничьего внимания, то ли решил не слишком светить рядом с населённым пунктом магическими следами, но на этот раз никакой особой полосы препятствий не оставил. Шкатулка с перстнем была просто засунута под половицу, хотя и оказалась при этом напичкана всевозможными охранными чарами. Да и сам хоркрукс только что не сочился ими. Снимать всё это добро оказалось настолько непросто, что даже Дамблдору понадобилась помощь ассистентов, в роли которых охотно выступила вся остальная четвёрка. Но в итоге всё-таки с защитой перстня сладить удалось, и он присоединился к двум другим хоркруксам в кабинете директора.
Оставалось ещё два: диадема и нечто неопределённое. И вот они доставили немало хлопот. Джеймс с Сириусом вызвались снова прошерстить весь замок, который успели отлично изучить во время учёбы. В этом, к тому же, должна была помочь Карта Мародёров, которая была возвращена владельцам после примирения на шестом курсе. К тому времени Вольф успел добавить в неё ещё несколько полезных поисковых функций, но, к сожалению, все они были предназначены для облегчения нахождения людей, а не артефактов.
Сам Лестрейндж предпочёл не носиться по замку, а заняться размышлениями, предварительно выпросив у Дамблдора список всех мест, которые могли играть особую роль для Волдеморта. В процессе перебора вариантов ему пришло в голову, что Волдеморт мог отдать на хранение не только чашу. Конечно, с одной стороны, это выглядело сомнительным – дважды воспользоваться одним методом. Но, с другой – что, если на это и был расчёт? Что те, кто будут искать хоркруксы, сочтут пустым однажды использованное место?
При таком раскладе имело смысл заново проверить и пещеру, но Вольф решил для начала проверить более простой вариант. Наведавшись в гости к Рабастану, он поболтал с Андромедой и как бы между делом упомянул о виденной у Беллы чаше. Андромеда застонала.
- Не напоминай мне о ней! Сестра все уши прожужжала этим «небывалым знаком доверия Лорда». Показала эту дурацкую чашу со всех сторон, только что не под лупой потребовала рассматривать. Как я тогда завидовала Нарциссе! Лорд Люциусу тоже что-то там на хранение отдал – то ли книжку какую, то ли ежедневник. Но тому и в голову не пришло бегать по всей родне и с восторгом об этом рассказывать!
Вольф замер, но тут же расслабился.
- А тебе об этом сама Нарцисса рассказала?
- Ну да. Приходила ко мне не так давно. Ты же знаешь, она сама в апреле родила, теперь есть повод у меня консультироваться без конца, – Андромеда весело засмеялась. – Пока разговаривали, она мне и рассказала про эту книжку. Надо полагать, планы какие секретные или что-то типа того. Простой кожаный переплёт, страницы пустые. Такую в любом магазине купить можно. Люциус её спрятал где-то у себя в кабинете. А Белла, представляешь, не поленилась в «Гринготтс» отправиться, чтобы засунуть эту чашу в семейный сейф! Нет, ну понятно, что золотая чаша – это всё-таки не простой ежедневник, но всё равно – я считаю, что это не повод устраивать вокруг целый цирк!
Вольф улыбнулся, подумав, как разумно он поступил, когда оставил в сейфе точную копию чаши – на случай, если Белла примчится туда снова полюбоваться на «небывалый знак доверия». И перевёл разговор на другую тему.
Конечно, неизвестная книжка с пустыми страницами могла быть и не хоркруксом – но что бы ещё Волдеморт стал отдавать своим избранным приспешникам с наказом бережно хранить? Тетрадь с секретными планами он бы, скорей всего, стал держать при себе. Да и хоркрукс, по большому счёту, тоже – но тут дело было ещё в том, что во время битвы он мог быть повреждён, да и просто мог привлечь к себе лишнее внимание. Так что такие артефакты приходилось держать подальше от себя. Другой вопрос был – как уговорить Люциуса расстаться со столь ценной вещью? Неизвестно, догадался ли Малфой проверить вручённое на предмет сюрпризов и знает ли, что у него в руках на самом деле… Впрочем, в крайнем случае можно было всегда устроить налёт на его кабинет. В Малфой-Манор Вольф был вхож – как-никак, деверь сестёр жены хозяина. По традиционным чистокровным меркам – близкая родня.
Так или иначе, но ещё один хоркрукс был определён. Во всяком случае, Вольф полагал, что это, скорей всего, именно он. Оставался последний – хогвартский. Но где его искать? Где бы Волдеморт мог разместить столь ценную вещь, фактически, под носом у своего злейшего врага – и при этом быть уверенным в том, что диадему не обнаружат?
Вольф ломал над этим голову долго и упорно, но ни один из известных ему тайников не был достаточно надёжен. Единственным подходящим вариантом являлась пресловутая Тайная Комната, но его отвёрг Дамблдор, объяснив, что, где бы она ни была, добраться туда быстро невозможно. А Волдеморт во время своего последнего визита в Хогвартс нигде долго не задерживался ни во время пути к директорскому кабинету, ни во время обратной дороги. Это окончательно поставило Вольфа в тупик: как можно буквально на ходу сунуть куда-то хоркрукс, часть своей души – и быть уверенным в том, что его никто не найдёт? И ведь не нашли же! Хотя прошло уже лет двадцать…
Даала, как всегда, чувствительная к настроению мужа, быстро заметила постоянную глубокую задумчивость Вольфа. Подождав некоторое время, она прямо спросила, в чём дело и не может ли она помочь.
Вольф помедлил, прежде чем ответить. Конечно, Дамблдор велел никому ничего не говорить… но в своей жене Лестрейндж был уверен безоговорочно. Да и не общалась она ни с кем посторонним, кто мог бы незаметно проверить её легилименцией…
- Даала, мне нужен твой совет. Действительно нужен, ты права. Представь, что у тебя есть некая вещь – очень-очень ценная вещь! Настолько ценная, что ты не можешь её никому доверить, что она ценнее всего, что у тебя есть. Но тебе надо эту вещь спрятать – так, чтобы гарантированно никто не нашёл. Предположим, ты боишься обыска твоих сумки, тумбочки… Ах да, забыл сказать – по условиям задачи ты в Хогвартсе. И вот вопрос: тебе надо срочно спрятать сверхценную вещь где-то в замке. Так, чтобы точно никто не нашёл, но ты могла бы забрать её в случае необходимости. Скажи мне… что бы ты выбрала?
Совершенно неожиданно Даала покраснела.
- Ну… я… Откуда ты узнал? У меня действительно была такая вещь… И – да, я её прятала так, чтобы точно никто не нашёл, но я могла бы её брать, когда хочу. Это… это был мой дневник. Личный… Я иногда изливала в нём душу, а потом прятала…
- Где? – подался вперёд Вольф.
- Ну…
- Поверь, я не посягаю на твои тайны. Мы семья, но ты имеешь право на личные секреты. Мне важно место.
- От тебя у меня нет тайн, Вольф, – ответила Даала, открыто посмотрев ему в глаза. – На самом деле, дневник я забрала оттуда незадолго перед выпускным. Если хочешь, можем почитать его… вместе.
- Спасибо за доверие, – улыбнулся Вольф. – Возможно, мы когда-нибудь сделаем это. Но сейчас, если честно, мне важно другое. Где ты его прятала?
- В одной комнате, на восьмом этаже. Напротив картины с каким-то придурком в балетном жабо, которого лупят дубинами тролли. Уж не знаю, за что – достал, видно… Комната скрыта. Я её нашла совершенно случайно. Шла по коридору, думала, где же мне дневник спрятать. И вдруг – дверь в стене! Я открыла, захожу – а там целый склад! Чего только не понавалено. Наверное, со времён Основателей туда всё засовывали. Не один час бродила, даже кое-что интересное нашла. Копию знаменитой диадемы Когтевран, например…
- Что?! – воскликнул Вольф. Он не мог поверить своим ушам. Так просто? Снова?
- Копию диадемы, – растерянно повторила Даала. – Ну, я так думаю, что это копия. Диадема была утеряна много лет назад, ещё при жизни Основательницы. По легенде, она прибавляла человеку ума. Выглядит точно так же, как её изображение на статуе Кандиды у нас в гостиной – ну, та копия, что я нашла. Но это точно не она. Когда я надела её, никакого поумнения не ощутила, да ещё голос мужской начал шептать в ухо: хочешь, мол, я сделаю тебя великой… Я ему и говорю: катись к Дэви Джонсу, я и так великая. Лучшая охотница в Хогвартсе. А он мне: я помогу тебе исполнить твои желания. А я ему: знаешь, как мне парня в себя влюбить? Ну, тебя имела в виду. И что бы ты думал? Этот хрен с горы просто поперхнулся и замолчал! Ну, я ему и говорю: нахер тогда ты мне сдался, кусок металла? Сняла да пнула. Он, поди, и сейчас где-то там валяется.
Вольф взвыл от смеха и схватился за стол, чтоб не упасть.
- Даала, любовь моя, ты… ты просто гений! Ты чудо, ты прелесть моя, ты лучшая девушка в мире!
- Я знаю, – расплылась в улыбке Даала. – Но мне всё равно приятно такое слышать… Но почему тебя так это заинтересовало? Разве у нас нет места, если что спрятать надо?
- Идём! – Вольф взял её за руку. – Покажешь мне эту комнату, и где была эта диадема. Как только найдём её, я всё тебе расскажу, обещаю.
Дамблдор был крайне обрадован, получив четвёртый хоркрукс, а когда Даала повторила при всех, как она его впервые обнаружила и что с ним сделала, то Джеймс, Сириус и Регулус буквально осели в кресла от смеха. Смеялся даже Дамблдор, утирая весёлые слёзы. Оказалось, что одним из дополнительных свойств хоркрукса является возможность вступать в мысленный контакт при контакте физическом – обычно чтобы подчинить себе и заставить использовать как надо. Но бедный кусок Волдемортовой души, видно, никак не предполагал, что его станут сначала спрашивать о парнях, а потом и вообще пинать.
Оставался вопрос, что делать с последним хоркруксом – тем, что хранился у Люциуса. Вольф пообещал, что постарается разработать нужный подход к Малфою, чтобы убедить того отдать ежедневник. Дамблдор же, со своей стороны, дал слово, что все хоркруксы будут уничтожены, как только представится возможность справиться с Волдемортом в бою – в противном случае нельзя было исключить, что он почувствует это уничтожение и немедленно соорудит новый хоркрукс, использовав для этого первого попавшегося бедолагу.
К сожалению, вскоре случилась новая беда, которая сильно отвлекла внимание Вольфа. Отдел обеспечения магического правопорядка, а заодно и аврорат, подмял под себя один успешный и амбициозный чиновник – Бартемиус Крауч. Он немедленно после этого заявил, что борьба против Пожирателей Смерти теперь будет вестись по-новому. И слово своё сдержал. Авроры получили новые, резко расширенные полномочия. Процесс ареста резко упростился. Были сняты все ограничения на боевую магию – вплоть до того, что были разрешены Непростительные заклятия. Одним словом, бойцам Министерства наконец-то были развязаны руки.
Вольф, с одной стороны, не мог не отнестись к этому с пониманием: это было именно тем, что он сам сделал бы на месте Крауча, причём сделал бы с самого начала. Но, с другой стороны, это означало, что под возможный удар попадают близкие ему люди. И это радовать уже никак не могло.
Удар настиг семью Лестрейнджей внезапно. Пожиратели Смерти не сразу приспособились к изменившемуся противнику, и в одном из сражений Япет был тяжело ранен. Рудольфусу и Рабастану с трудом удалось сначала вынести отца из боя, а потом замести следы. За его жизнь боролась вся семья, не исключая даже Беллатрису, Андромеду и Даалу. Спасти главу семьи удалось, но полученные ранения дали о себе знать. Япет теперь находился уже не в том состоянии, чтобы ходить в бой – и вообще вести активную общественную жизнь. В связи с этим он отрёкся от титула в пользу старшего сына. Рудольфус стал новым герцогом. Рабастан, как следующий наследник – маркизом Керкуоллом. Вольф получил титул графа Леруик, но цена этого его совсем не радовала. К Краучу после этого у него появился личный счёт, и Лестрейндж стал раздумывать, как бы расквитаться с ненавистным законником.
Решение пришло само – в буквальном смысле этого слова. Причём абсолютно внезапно. Просто однажды на обеденном перерыве к нему прилетел самолётик-записка, в котором его просили немедленно встретиться в одном из курительных закутков – причём в том, который, как было прекрасно известно Вольфу, почти не посещался остальными из-за плохой вентиляции и освещённости. Постоянно разгонять табачный дым и обеспечивать подсветку заклинаниями охотников было мало. Такое место для встречи было любопытно само по себе, а уж в сочетании с подписью «Бартемиус Крауч-младший»…
Вольф отправился на встречу немедленно, как его и просили. На ловушку это было непохоже – да и не было на него ничего у Министерства. А вот любопытство разгорелось сильно. Впрочем, волшебную палочку Лестрейндж всё равно держал наготове в кармане.
Сын Крауча оказался молодым человеком – явно вчерашним выпускником Хогвартса, где-то погодком Регулуса. Он был худым, с соломенными волосами и серыми глазами. Судя по его поведению, Бартемиус-младший был весь на взводе – он всё время озирался, нервно покручивал пальцами вокруг запястий и вообще имел очень взволнованный вид.
- Мистер Крауч, – холодно улыбнулся Вольф, подходя к нему. – Что вам угодно?
- Во-первых, вы можете не звать меня так… – прошептал, сглотнув, молодой человек. – Умоляю, выслушайте до конца… Во-вторых, я приношу вам глубокие соболезнования. Я знаю, что случилось с вашим отцом. Мой открыто жалел у нас дома, что у него нет доказательств соучастия его с делами Тёмного Лорда. И, в-третьих… Мне известно, что вы тоже связаны с Пожирателями Смерти. Но сами не из них. Прошу, походатайствуйте за меня. Я желаю вступить в ваши ряды!
- Мистер… – брови Вольфа изумлённо поползли вверх. – Вы и в самом деле думаете, что я клюну на такую банальную уловку?
- Это не уловка! – воскликнул Бартемиус-младший, явно разрываясь между желанием повысить голос и страхом быть услышанным издали. – Я понимаю, как это звучит. Я знал, что вы сразу не поверите. Но у меня есть доказательства тому, что я не лгу! Смотрите!
Он достал из кармана пачку пергаментов и протянул её Вольфу. Недоверчиво взглянув на собеседника, Лестрейндж всё же взял её и при свете Люмоса стал просматривать. Очень быстро у него вырвался изумлённый вздох. Это были ценные планы аврората – без сомнения, секретные. Волдеморт был бы явно очень рад добыть подобное.
- А если и это вас не убеждает, – глубоко вздохнул юноша, – то, вот… Смотрите.
Он достал из кармана пакет и пробормотал заклинание увеличения, после чего достал из него… голову аврора. Вольфа замутило от такого нежданного зрелища. Но ошибиться было невозможно – этого типа он знал в лицо, он был одним из охранников Министерства. Правда, сегодня была не его смена… да и вообще не его день, судя по всему. Голова была явно не поддельной – настолько достоверно запах смоделировать невозможно.
- Я убил его сегодня утром, – проговорил бледный Бартемиус-младший. – Чтобы было, с чем прийти… как доказательство. А планы я скопировал в кабинете отца. Теперь вы мне верите? Я ненавижу отца. Я ненавижу Министерство. Я хочу сражаться с ними.
- Уберите, быстро. Вдруг кто увидит, – быстро принял решение Вольф. – Почему? Зачем вам это?
- Почему я их ненавижу? – слабо улыбнулся молодой человек. – Во-первых, я разделяю взгляды Тёмного Лорда на превосходство чистокровных. А во-вторых… Отец долгие годы делал всё, чтобы вызвать у меня ненависть. Он никогда меня не любил. Что бы я ни делал… Я из кожи вон лез, чтобы заслужить хотя бы его улыбку, я выбивался из сил в Хогвартсе, я стал лучшим учеником школы… но никогда не видел от него ничего, кроме холода и сухости. Мать – единственный человек во всём мире, кому я небезразличен. Я хочу отомстить отцу, ибо не хочу даже считать его таковым. Он требовал от меня – всегда! – всё больше и больше, но никогда не давал и крошки тепла… После его нововведений в аврорате вы, верно, считаете его жестоким человеком? Поверьте, он вообще бесчувственен.
Вольф тем временем незаметно касался сознания Бартемиуса-младшего легилименцией. Ничто не выдавало лжи. Юноша говорил чистую правду… или, как минимум, был в этом уверен.
- Я подумаю над вашими словами, – медленно произнёс Вольф, наблюдая за тем, как серые глаза вспыхнули надеждой. – Думаю, нам стоит встретиться ещё.
Глава 47. Дождь Вольфа.Здравствуй!
Мелькнули чёрные перья где-то у входа в зал.
Вижу, испуган, вижу, растерян – знать, ты меня не ждал!
Вот и учись без истерик и позы вызов бросать судьбе:
Я называю – «Кровь» или «Слёзы», но выбирать тебе!
В спину удар, может, и проще… Мне ли тебя учить?
Лживый угар – это же, в общем, твой безотказный щит.
Я разливаю боль без угрозы – выпей со мной до дна!
Что ж ты боишься? «Кровь» или «Слёзы» – это лишь сорт вина.
«Слёзы» и «Кровь» – всё, как обычно. Будем сжигать мосты!
Честно сказать, мне безразлично, чем захлебнёшься ты.
Но не привык раздавать я пощаду для ядовитых змей…
Мне ничего объяснять и не надо. Пей, отравитель, пей!
Канцлер Ги, «"Слёзы" и "Кровь"».
Вторая встреча тоже прошла благополучно, и Вольф, аккуратно прозондировав намерения Бартемиуса-младшего как на словах, так и легилименцией, решился всё же порекомендовать его братьям. Новый кандидат в Пожиратели оказался очень перспективным. Проверку Волдеморта он тоже выдержал с лёгкостью, а принесённое им «приданое» оказалось ещё ценнее, чем на первый взгляд предположил Вольф. К тому же Бартемиус-младший выказал невероятную преданность – такую, что даже Беллатриса смогла спокойно одобрить, хотя сама славилась как самая преданная Волдеморту. И теперь Вольф мог с огромным удовольствием при встречах в коридоре улыбаться и кивать Краучу-старшему. Знание того, кто теперь его сын – и благодаря кому, поселяло в душе невыразимо сладкое чувство тайного превосходства.
Но преимущества от сделанного этим не ограничились. Не говоря уже о благодарности, которую испытывал к Вольфу Барти-младший, оказавшийся сам по себе совсем неплохим человеком, просто действительно затюканным собственным отцом донельзя, именно протекция, оказанная ему Лестрейнджем, вывела того из-под обвинения в измене, о чём с огромным облегчением сообщил брату Рабастан. Оказалось, что в Ордене Феникса завелся шпион – судя по всему, очень важный. Именно с его помощью удалось ликвидировать несколько фениксовцев, и именно он слил Волдеморту информацию и о том, что Вольф в Орден наведывается, а не просто там друзей имеет. Только представленные Рудольфусом воспоминания, демонстрирующие его спасение Вольфом от обнаружения фениксовцами, да личная информация самого Волдеморта о том, кто привёл к нему нового преданного приспешника, спасли Вольфа от того, чтобы на него была объявлена охота. Тёмный Лорд счёл, что младший Лестрейндж, хотя и не желает присоединяться к нему сам, всё же действует в его интересах.
Известие было шокирующим. Вольф немедленно связался с Дамблдором и предупредил его о наличии «крота». Директор, в свою очередь, срочно собрал всех тех, в ком мог быть полностью уверен, и сообщил печальную новость, настоятельно порекомендовав не откровенничать ни с кем, в ком нет полной уверенности. А вскоре добавилась ещё одна новость – страшная и несущая надежду одновременно. Собрав у себя в кабинете Джеймса и Фрэнка с супругами, а также Сириуса и Вольфа, Дамблдор рассказал, что буквально несколько часов назад встретился с новой кандидаткой на преподавание Прорицаний. И что в ходе встречи она неожиданно изрекла пророчество – настоящее пророчество. Директор заверил всех собравшихся, что подделать такое просто невозможно. Просмотрев, как и остальные, в Омуте Памяти воспоминания Дамблдора об этой встрече, Вольф вынужден был согласиться. Судорожные, ломаные движения, абсолютно другой голос, искреннее непонимание произошедшего затем – Сивилла Трелони даже не помнила, что с ней было в эту минуту! – не могли иметь другого объяснения. Обманывать такого легилимента, как Дамблдор, вряд ли рискнул – и вряд ли смог бы – даже Северус. Значит, транс был настоящим – и пророчество тоже.
- Рождённый на исходе седьмого месяца… – проговорил Сириус, как только они закончили просматривать воспоминание. – Теперь ясно, почему вы Лили с Алисой позвали.
- Да, ты прав, Сириус, – кивнул директор. – Под указанный срок подпадают два ребёнка: Гарри и Невилл.
- Ужасно, – пробормотала Лили и переглянулась с Алисой, чей вид выражал полнейшее согласие. – Я надеялась, что моему сыну не придётся вообще расти на войне, а уж подавно – сражаться с Волдемортом!
- И тем не менее, Лили, закрыть глаза на пророчество не удастся, – печально ответил Дамблдор. – Всё дело в том, что, боюсь… нас подслушивали.
- Что?! – в ужасе вскрикнула молодая мать.
- Увы, – Дамблдор был мрачным, как никогда. – К счастью, полностью подслушать шпиону не удалось. Но и поймать его – тоже. Волдеморт узнает, если уже не узнал, пророчество о ребёнке, способном победить его. О том, кто рождён на исходе седьмого месяца, у родителей, трижды встречавшихся в бою с Волдемортом – и выходившим из этой схватки живыми.
- И готов поспорить, что он немедленно выяснит, кто именно является этими родителями, и бросит все свои силы на то, чтобы уничтожить обе семьи вообще. Для гарантии, – мгновенно произнёс Вольф.
- Верно, – тяжело ответил директор, вызвав судорожный вздох у Лили и Алисы. – А это значит, что нам надо вас обезопасить. Наилучшим будет применение заклятия Хранителя. Вы все знаете, что это такое. Тайна будет запечатана в сердце того, кого вы выберете, и, пока он сам, добровольно, не раскроет её – Волдеморт не сможет найти ваши убежища, даже если в прямом смысле слова натолкнётся на них.
- Хорошо, директор, – проговорил побледневший Джеймс, обнимая Лили и привлекая её поближе к себе. – Мы согласны.
- Мы тоже, – подтвердил Фрэнк. – Кто будет Хранителем?
- Если вы не против, я бы предложил себя самого, – ответил Дамблдор. – Во мне вы можете быть уверены, а вырвать секрет силой у меня, согласитесь, не так-то просто.
- Но это может быть опасно, – вмешался Сириус. – Я имею в виду – не то чтобы я вам не доверял, профессор, но ведь не зря говорят – не клади все яйца в одну корзину. Мало ли что. Стопроцентной гарантии ведь дать всё равно невозможно, верно? Я хочу быть Хранителем Джеймса и Лили. А вы возьмите на себя Фрэнка и Алису.
- Что ж, если никто не против… – Дамблдор посмотрел на Поттеров. Встретив его взгляд, Джеймс уверенно кивнул.
- Да, профессор. Я полностью доверяю Сириусу. Пусть он будет Хранителем. Он прав насчёт корзины.
- Хорошо, будь по-вашему, – согласился директор. – Тогда вы можете идти – о том, как накладывается это заклятие, вы знаете. Но наложите его немедленно, вы меня поняли? Чтобы через час даже я не смог бы вас найти. Удачи вам…
Поттеры дружно кивнули, поднялись и, поблагодарив Дамблдора, вышли вместе с Сириусом. Как только это произошло, директор перевёл взгляд на Вольфа.
- Прежде чем я займусь заклятием Хранителя, я хотел бы кое-что поручить и тебе. Это очень важно, Вольф. Жизненно важно.
- Я вас слушаю.
- Ты уже помог нам, предупредив о предателе, и теперь я прошу помочь снова. Мне известно, что ты имеешь большой опыт в, скажем так, тайных операциях ещё по Хогвартсу – и опыт этот победоносен. Скажи, ты мог бы помочь с вычислением этого предателя? От этого могут зависеть жизни твоих друзей…
- Это не проблема, – ответил Вольф. – Существует на такой случай методика… Надо организовать некую операцию – неважно какую, но достаточно значимую, чтобы Волдеморт захотел её сорвать. Скажем, важная встреча с кем-то. Затем определить возможный круг, в который входит предатель, и каждому кандидату сбросить информацию об этой встрече, подчеркнув её важность. Но данные должны различаться – каждый должен быть уверен, что только он знает эту тайну, но на самом деле сведения будут разбросаны всем и так, что двух одинаковых не будет. Лучше всего изменить место. Скажем, одному указать Манчестер, другому – Ливерпуль, третьему – Дувр, четвёртому – Лондон, пятому – Эдинбург, и так далее. И посадить везде разведчиков. Они должны только зафиксировать появление Пожирателей – и дать незаметный сигнал. Скажем, при помощи Протеевых чар – сломать в кармане веточку, и точно такая же сломается у вас в кабинете. И мы сразу узнаем, кто слил информацию. При этом сам Волдеморт об этой операции не узнает – при условии, что шпион один. И мы своевременно сможем его обезвредить.
- Впечатляющий план, – признала Алиса. – Ты и правда спец в таких вещах.
- Ты молодец, Вольф, – улыбнулся и Дамблдор. – Так и поступим. Возьмёшь на себя курирование операцией?
- Кто везёт, на того и грузят, – вздохнул Вольф. – Да возьму, конечно, куда же я денусь…
Задуманное было выполнено. Согласовав с Дамблдором подозреваемых и «тайную встречу», Вольф лично зачаровал группу помеченных палочек, которыми затем директор снабдил доверенных лиц. И вечером тридцать первого октября Вольф сидел в своём кабинете в Доме Весёлой Стражи, нетерпеливо посматривая на выложенный перед ним ряд палочек. К каждой была привязана записка с именем подозреваемого.
Назначенное время уже успело настать, но Вольф не беспокоился. Пожиратели тоже ведь должны были явиться не слишком открыто – разведчик должен сначала засечь гостей, затем удостовериться, что это именно они, затем незаметно и бесшумно сломать…
Раздался слабый хруст.
Вольф вздохнул, глядя на переломившуюся палочку.
- Вот, любуйтесь, – обратился он к сидевшим здесь же Даале и Ремусу.
- Питер? – ахнул оборотень. – Не может быть!
- Да как раз может, – хмуро буркнула девушка, буравя взглядом записку с именем Петтигрю. – Это же он нам сдал на пятом курсе тайну вашей Карты. Филч её нам отдал, и Вольф решил: чем мучаться подбором пароля, проще сам пароль узнать… Нам почти и давить не пришлось. Петтигрю сдал вас с готовностью.
- Но почему же вы раньше молчали? – потрясённо воскликнул Ремус.
- Потому что доказательств не было, – вздохнул Вольф. – А вы бы мне поверили без них? Что ваш друг – предатель? Мало ли что было в школе… Я подозревал, что он снова может что-то такое выкинуть. Но без доказательств… Сам понимаешь.
- Надо срочно сообщить Дамблдору! – вскочил на ноги Ремус. – И остальным!
- Сейчас, сообщу, – кивнул Вольф, доставая Сквозное зеркало. – Альбус Дамблдор!… Здравствуйте, профессор. Мы вычислили «крота». Это Питер Петтигрю.
- ЧТО?! – раздался истошный вопль с той стороны зеркала. Чьи-то пальцы схватили то, что было в руках у директора, и резко развернули в сторону, показывая полусумасшедшее лицо Джеймса. – Ты уверен?
- Абсолютно, – напряжённо ответил Вольф, демонстрируя переломанную палочку с именем Петтигрю.
Джеймс издал такой мучительный стон, словно его пытали Круциатусом.
- Он же Хранитель Тайны!
- Что?! – поразился Вольф. – А Сириус?
- Это его идея была! Чтобы все думали, что Хранитель – он! И охотились за ним! А на самом деле он предложил Питера, сказал, что его точно никто не заподозрит!
- Проклятье! – Вольф ударил кулаком по столу. – Что ты делаешь у Дамблдора?
- Да так… обсуждаем… – по лицу Джеймса начал расползаться окончательный ужас. – Ты думаешь, что…
- Где Питер? – резко спросил Вольф. – Знаешь?
- Нет… – помертвевшими губами прошептал Джеймс.
- Срочно в Годрикову Впадину! – властно вмешался Дамблдор. – И вы – тоже!
Лили закончила с ужином и поднялась на второй этаж, в комнату Гарри. Говорить он ещё не умел, но уже стоял в своей кроватке и радостно лепетал, приветствуя маму.
Лили с улыбкой подошла к нему, но, не успела она протянуть к сыну руки, как внизу скрипнула входная дверь. Молодая мать обернулась, замирая в страхе. Джеймс должен был вернуться через каминную сеть. А больше она никого сегодня не ждала… и, что самое страшное, снизу не доносилось никакого знакомого голоса. Только чьи-то спокойные шаги.
Лили выскочила на лестничную площадку – и замерла в ужасе, глядя на высокого, худого мужчину с лицом белее снега и красными глазами.
- Лили Поттер, – безгубый, змеиный рот Волдеморта растянулся в подобие улыбки, – какая встреча… Рад тебя видеть. Я пришёл за мальчиком из пророчества.
- УБИРАЙСЯ! – в ужасе завопила Лили. Палочки под рукой не было, и она швырнула в незваного гостя первое, что попалось под руку – цветочный горшок. Волдеморт раздробил его на полпути одним взмахом палочки и засмеялся – пронизывающим, ледяным смехом.
Лили развернулась и бросилась в спальню Гарри. Захлопнув дверь, она принялась баррикадировать её чем попало, одновременно с ужасом понимая, что против Волдеморта это не поможет ни на йоту. Бежать не было возможности – вокруг уже наверняка стоял антиаппарационный купол, а камина в этой комнате не было. На портключ времени не оставалось – страшные шаги уже доносились с лестницы…
Внезапно взгляд Лили упал на небольшой металлический шкаф. Она сморгнула, борясь со страхом. В этом шкафу лежала её последняя надежда.
Когда Петунья всё же вышла замуж за своего Фрэнсиса, окончательно тем самым войдя в Магический мир, отношения между сёстрами полностью восстановились. Хотя волшебницей Петунья, естественно, так и не стала, но смогла освоить кое-что, не требующее использования волшебной палочки – то же зельеварение, например. Зависть старшая сестра задушила в себе окончательно, тем более что не так давно у неё тоже родился сын – и, к величайшей радости Петуньи, Дадли явно унаследовал волшебные способности отца, уже успев проявить первый выплеск стихийной магии.
Семейное счастье Вармстоунов омрачало одно: война, развязанная Волдемортом. Полукровка Фрэнсис, женатый на маггле Петунье – такая семья была идеальной целью для Пожирателей Смерти. Наличие ребёнка только отягчало «преступление» обоих в глазах тех. Фрэнсис готов был сражаться за жену и сына до последнего, и оградил свой дом всеми защитными чарами, какие знал – но Петунья тоже не собиралась сидеть, сложа руки. Она не могла выполнить ни единого, даже самого простого заклинания – но зато могла кое-что другое. И уговорила мужа помочь ей.
- Давай, Лили! – чуть ли не силой впихивала она потом в руки сестре «Итаку-37». – Хватит дрожать! Пошли на задний двор, покажу, как с этим обращаться. Знаю, что ты волшебница, но мало ли что. Раз у нас война, лишним не будет.
Благословляя про себя сестру, Лили кинулась к шкафу, торопливо набирая кодовый замок. Щёлкнув, дверь открылась. Ругая себя за то, что решила хранить «Итаку» незаряженной, молодая женщина спешно схватила несколько патронов, засовывая картечные боеприпасы в вырез ствольной коробки.
Баррикада, сооружённая наспех, разлетелась во все стороны. Волдеморт шагнул в распахнувшуюся дверь.
Лили еле успела передёрнуть цевьё и, повинуясь какому-то инстинкту, сунула дробовик под отлетевшую к ней коробку. Интуиция подсказала, что вскинуть оружие она не успеет – Волдеморт ударит первым. А вот если отвлечь…
Лили прекрасно осознавала, что это смертельный риск для Гарри. Но его можно смягчить… да, это единственный шанс.
Оставив «Итаку» на полу, она кинулась к кроватке, загораживая собой сына.
- Умоляю, не трогайте Гарри! Он ничего плохого вам не сделал!
- Сделает, – холодно улыбнулся Волдеморт, кажется, наслаждавшийся моментом. – Ты наверняка тоже знаешь это пророчество. Так что отойди, глупая женщина. Мне нужен он.
- Пожалуйста, умоляю, я сделаю всё, что угодно…
- Отойди! – рявкнул Волдеморт, угрожающе блеснув глазами. – Или я убью и тебя.
Лили, дрожа с ног до головы, на негнущихся ногах отступила в сторону. Испуг был неподдельным – но боялась она не за себя. К счастью, Волдеморт, судя по всему, был вполне удовлетворён и наслаждался моментом. Конечно, её он тоже отпускать вряд ли собирался – но первым делом явно хотел расправиться с главной угрозой. Он даже не удостоил взглядом отступающую вдоль стены Лили.
Но она стремилась вовсе не к выходу. Внимание Волдеморта сосредоточилось на ребёнке, а не на испуганной грязнокровке – и это дало возможность Лили бесшумно отвалить коробку и подхватить «Итаку-37».
- И
это могло меня победить, – с презрением процедил Волдеморт, разглядывая Гарри. – Старая дура… Но не буду рисковать. Ава…
Договорить он не успел. Гром выстрела ударил по ушам всех, кто находился в комнате – но по затылку Волдеморта ударили ещё и девять картечин.
Вольф как раз перемахивал через забор, прямо в волчьем обличье – заклятие Хранителя спало ещё в пути, и Лестрейндж, чтобы скорей оказаться на месте, решил проделать оставшиеся сотни ярдов на четырёх лапах, уже оказавшись в Годриковой Впадине. Гром и вспышка выстрела заставили его изумлённо замереть, едва приземлившись во дворе – прямо на слякоти, образованной шедшим весь день ледяным дождём. Мысли стремительно крутились в мозгу: выстрел из маггловского оружия никак не мог принадлежать Волдеморту или Пожирателям. Значит, это Лили! Но почему молчание?
Волк сделал несколько шагов, прислушиваясь и принюхиваясь. Рядом никого не было. В окнах не сверкнули ответные вспышки заклятий. Боясь поверить себе, Вольф превратился обратно в человека, тут же выхватывая свою волшебную палочку.
Дверь была отперта. Он взбежал по лестнице, обратив внимание на разбитый горшок. Заглянул в спальню, откуда раздался выстрел – и увидел плачущую Лили, которую утешал Джеймс. В кроватке неуверенно похныкивал Гарри, не понимающий, что происходит, но чувствующий напряжение. А на полу, недалеко друг от друга, валялись Волдеморт и дробовик. От головы «Того-Кого-Нельзя-Называть» осталась лишь нижняя половина.
Вольф не мог поверить своим глазам. Он поморгал, протёр их, подошёл поближе… Но ничего не изменилось. Ужас всей Магической Британии был мёртв.
Нет. Не мёртв!
Картина произошедшего мгновенно сложилась в голове Лестрейнджа. Система Меток на руках Пожирателей была завязана на Волдеморта. А значит, все они тоже, как минимум, поняли, что с хозяином случилось что-то неладное… А значит – настало время.
Он повернулся и бросился обратно, вниз по лестнице, успокаивающе маша рукой ворвавшемуся в дом Ремусу. Подскочив к камину, Вольф швырнул туда горсть Летучего Пороха – и чётко произнёс «Малфой-Манор!», входя в необжигающее изумрудное пламя.
Он боялся одного – что Люциус как раз будет отправлен на перехват ложной цели. Но то ли это было не так, то ли Малфой уже успел вернуться, но Вольф повстречал его прямо в коридоре, на пути в кабинет. Лицо Люциуса было потрясённым, он держался за левое запястье – как раз там, где была Метка.
- Не надейся, больше не вспыхнет, – сообщил Вольф. – Хотя это зависит от тебя.
- Что ты имеешь в виду? – растерянно пробормотал Люциус. Видеть всегда собранного и внимательного аристократа таким было совершенно непривычно.
- Волдеморт мёртв. Я только что видел его труп, – коротко сообщил Вольф. Люциус недоверчиво охнул.
- Быть того не может…
- А с Меткой у тебя что?
- Сам посмотри, – Люциус задрал рукав. – Поблёкла. В один момент. Еле видна.
- Один вопрос, Люциус. Времени почти нет. Тебе, лично тебе – нужен Волдеморт?
- Что значит «нужен»? – глаза Малфоя подозревающе метнулись по гостю. – Я служу ему, и ты это прекрасно знаешь. И что значит «нужен», если он действительно мёртв?
- Ты знаешь, что такое хоркрукс? – помедлив несколько секунд, спросил Вольф.
Судя по расширимся глазам Люциуса, он не только знал, но и всё прекрасно понял.
- Покажи мне тот дневник, что отдал тебе Лорд.
- Откуда ты знаешь? – насторожился Малфой.
- Не так важно. Не только Белла языком трепать любит. Ты понимаешь, что у тебя сейчас в руках?
Малфой коротко, судорожно вздохнул, развернулся и, приглашающе махнув рукой, бегом отправился в свой кабинет. Вольф последовал за ним. Подскочив к столу, Люциус торопливо снял несколько сторожевых заклятий и вытащил дневник из одного из ящиков – именно такой, как описывала Андромеда. Простой с виду ежедневник, в простом кожаном переплёте. Бросив его на стол, Малфой принялся немедленно накладывать одни диагностические чары за другими. Вольф терпеливо ждал. В кабинет тихо вошла Нарцисса, видимо, привлечённая шумом, и встала рядом.
- Ты прав… – выдохнул наконец Малфой, отирая пот со лба. – Это хоркрукс.
- И сейчас у тебя есть уникальная возможность покончить со всем этим раз и навсегда. Волдеморт мёртв, но может возродиться. Тебе он нужен?
Люциус медленно поднял глаза на Вольфа и помедлил, прежде чем дать ответ.
- Всё виделось иначе, когда я вступал в ряды Пожирателей, чем сейчас, – наконец дипломатично сообщил он.
- Ты не получил от него ничего, кроме смертельной опасности и финансовых потерь. В случае победы он не стал бы делиться властью ни с кем – забрал бы всё себе. Вы для него все на положении даже не слуг – рабов были. Неужели ты хотел бы такой судьбы для жены и сына?
Губы Малфоя дрогнули. Он посмотрел на Нарциссу, и та, кивнув, сделала отрицательный жест руками.
- Кто ещё знает о том, что хоркрукс у меня?
- Дамблдор.
Глаза Люциуса полыхнули ужасом и ненавистью.
- Но если ты отдашь его мне – я обещаю, что сделаю всё, чтобы ты даже под суд не попал, – быстро добавил Вольф. – Это в моих же интересах. Разве наши рода не были союзниками вот уже много столетий?
Этот вопрос они с директором успели обсудить не раз. Аргумент отсутствия судебного преследования должен был стать одним из важнейших в уговаривании Малфоя.
- Клянёшься? – медленно спросил Люциус.
- Непреложный Обет?
- Да.
- Пожалуйста. Нарцисса, скрепишь?
Кивнув, та достала волшебную палочку. Люциус подошёл к Вольфу, и они крепко взяли друг друга за запястье правыми руками. Нарцисса уперла кончик палочки в место соединения.
- Клянёшься ли ты, что сделаешь всё, что в твоих силах, не вредя твоей семье, чтобы отвратить от меня любое судебное преследование Министерства Магии?
- Клянусь.
Из волшебной палочки Нарциссы выстрелила огненная лента и обвилась вокруг сцепленных рук.
- Клянёшься ли ты, что не выдашь никому из Пожирателей Смерти, бывших, действующих или будущих, что это я отдал тебе хоркрукс Волдеморта?
- Клянусь.
Вторая огненная лента обвилась вокруг первой.
- А если я всё же попаду под подозрение и окажусь под судом Визенгамота, – медленно проговорил Люциус, – клянёшься ли ты, что будешь свидетельствовать в мою пользу и приложишь все усилия, чтобы помочь мне, которые не повредят твоей семье?
- Клянусь, – подтвердил Вольф.
Третья огненная лента выстрелила из палочки и обвилась вокруг первых двух.
- Хорошо, – выдохнул Люциус и разжал свою ладонь. Ленты, вспыхнув напоследок, исчезли, но магическая связь между Малфоем и Лестрейнджем осталась, и они оба это чувствовали.
Люциус подошёл к столу, взял дневник и протянул его Вольфу.
- Давно ты с Дамблдором?
- Я не с Дамблдором и не с Волдемортом, – честно ответил Вольф, принимая хоркрукс с глубоким торжеством и волнением, которые, однако, не выдавал. – Я не доверяю ни тому, ни другому, но, выбирая между ними, я всё же выберу Дамблдора. Волдеморт слишком опасен. Всё это время я делал всё, что мог, чтобы оградить от беды свою семью – с любой стороны.
- Понимаю, – кивнул Люциус, переглянувшись с Нарциссой. – Что ты намерен сделать с хоркруксом?
- Уничтожить, и немедленно.
- Ты можешь сделать это прямо здесь, – предложил Малфой. – Я знаю, чем они уничтожаются. Проще всего сейчас сделать это чарами Проклятого Пламени.
- Да, я тоже знаю, – согласился Вольф. – Но мне надо сделать это и при Дамблдоре.
- Тогда я с тобой, – решился Малфой. – Цисси, ты остаёшься здесь. Присмотри за Драко. Уничтожь то, что нам больше не нужно – ну, ты догадаешься. А мне надо засвидетельствовать своё почтение директору и подтвердить отсутствие претензий с его стороны.
* * *
Такого празднества Магическая Британия не знала уже давно. Буйное торжество захватило всю страну. Совы летали между домами волшебников безостановочно, магические фейерверки запускались средь бела дня, а Министерство сбилось с ног, придумывая объяснения для магглов и маскируя проявления волшебства.
Пожиратели спешно прятались, кто куда. Волдеморт цементировал их ещё сильнее, чем предполагал Вольф. Большинство при этом он явно достал донельзя, судя по тому, какое количество принялось сдаваться добровольно, ссылаясь при этом на заклятие Империус. Кто-то пытался просто отмазаться полной непричастностью, кто-то пустился в бега за пределы страны. Лишь немногие пытались продолжать войну – и в числе этих немногих, к ужасу Вольфа, оказались и Рудольфус с Рабастаном. Не столько по своей воле, впрочем, сколько по воле Беллатрисы и примкнувшего к ней Крауча-младшего – эти двое без устали мотали всем нервы, требуя предпринять что-то для розысков Волдеморта. В его смерть Белла отказывалась верить наотрез, как, впрочем, и Бартемиус. Даже поблёкшая окончательно Чёрная Метка на её руке оказалась недостаточно убедительным доказательством.
Хоркруксы были расплавлены в полном соответствии с предложением Люциуса в тот же день – точнее, ночь. Зрелище было жутким: предметы корёжились в пламени, словно живые, и один за другим либо рассыпались в прах, либо растекались бесформенной лужей, издавая при этом стонущие, леденящие крики. Но, когда затих последний, Люциус издал громкий облегчённый вздох и уставился на левое запястье.
- Кончено… – потрясённо прошептал он, проводя по нему пальцем. – Всё кончено. Наконец-то!
Да, с Волдемортом действительно было покончено навсегда. Но война ещё тлела – язычки пламени прорывались то тут, то там. Кто-то отказывался сдаться даже окружившим его аврорам, кто-то в отчаянии пытался нанести последние, безнадёжные удары… Развернулась широкая охота и на оборотней, помогавших Волдеморту – теперь-то у авроров было и время, и силы, и желание расквитаться со всеми. Стая Фенрира, уже успевшая перебраться на острова, под руку Лестрейнджей, и кое-как начать легализовываться, не уставала благодарить предусмотрительность своего вожака.
Но было ещё одно дело, которое не терпело отлагательств. Петтигрю.
Предатель исчез в ночь гибели Волдеморта. Куда именно, никто не мог сказать. Отыскать его было сложно, особенно если учесть способность обращаться простой неприметной крысой. Ориентиры на него были розданы всем розыскным группам Министерства, но Петтигрю как сквозь землю провалился, хотя в его поисках принимали самое активное участие и бывшие друзья.
Вольф сильно сомневался в том, что Питера вообще удастся разыскать. Что-что, а выскальзывать из облавы крыс умел – и, по мнению Лестрейнджа, давным-давно сбежал на материк. Возможно даже, не евразийский. Тем колоссальней было его изумление, когда один из сыновей четы Уизли с гордостью продемонстрировал ему своего нового питомца, пока его мать готовилась угостить ужином двух усталых гостей – Вольф и Ремус, как и остальные, продолжали обшаривать подозрительные места и решили заглянуть на огонёк к всегда гостеприимной хозяйке.
Вольф рассматривал свернувшуюся в клубок на детских ладонях крысу. Предельно знакомую крысу. Конечно, все крысы похожи друг на друга – но эту он видел слишком много раз на всех расстояниях и со всех ракурсов, чтобы теперь ошибиться. Застывшее лицо Ремуса говорило о том же.
- Добрый вечер, Питер, – вежливо произнёс Вольф. – Отличное решение – здесь тебя искать мы и не додумались.
Крыса на мгновение замерла, а затем в ужасе вскочила, оборачиваясь. Встретившись взглядом с Лестрейнджем, она испустила дикий визг и одним прыжком соскочила на пол, со всех ног бросившись за дверь.
- За ним! – крикнул Ремус, выскакивая следом.
Присоединившийся к нему Вольф сразу же понял замысел Петтигрю: кругом дома Уизли колосился настолько запущенный сад, что затеряться в нём, да ещё в сгущающейся темноте, крысе было как нечего делать. План нового побега, несомненно, удался бы… Если бы не тот факт, что не только Петтигрю здесь был анимагом.
Волчьи уши легко ловили шелест в траве и бешеный перестук лапок по земле. Крысиный запах, перемешанный с адреналином, оставлял в вечернем воздухе такой след, что Вольф удивлялся, как его не видит тот же Ремус. Ну, а один волчий прыжок был равен десятку крысиных.
Вольф настиг Петтигрю, как только он выскочил на лужайку у протекавшего неподалёку ручья. Мощный взмах лапой прямо на бегу подбросил истошно заверещавшую крысу в воздух – и, не успела та прийти в себя после удара о землю, как её придавила к этой земле другая лапа.
Вольф грозно зарычал, глядя в глаза Петтигрю и пуская в ход легилименцию.
- «Превращайся!»
Крыса в ужасе запищала, мотая головой. Волк ощерился – и клацнул прямо перед её носом клыками, каждый из которых был лишь вчетверо короче её самой.
- «Превращайся! Или я разорву тебя прямо так».
Безнадёжно и тоненько застонав, крыса закрыла глаза, содрогнулась – и расплылась, увеличиваясь в размерах. Теперь под волчьей лапой дрожал уже человек.
Удовлетворённо хмыкнув, Вольф поднял голову и коротко завыл, давая ориентир Ремусу, которого уже прекрасно было слышно. Но, когда он снова опустил её, привлечённый движением руки Петтигрю – тот резко швырнул ему в глаза наспех собранную горсть песка.
Вольф успел зажмуриться и оставить большую часть песка снаружи, но эта последняя подлость разъярила его окончательно. Волчьи инстинкты всколыхнулись в нём – и, когда Петтигрю рванулся из-под его лапы, Вольф, не разжимая век, резко придавил его к земле обеими передними – и челюсти метнулись к горлу предателя.
Сначала язык ощутил неприятный вкус испуга и пота. Затем клыки упёрлись в тёплую, влажную кожу. Они почти не задержались ею, входя всё глубже и глубже. Вздрогнули пульсирующие трубки, прежде чем брызнуть солёной, липкой влагой. И какую-то долю секунды ещё пытались сопротивляться нажиму передних коренных зубов упругие кольца трахейных хрящей.
Вольф разжал зубы и отпрыгнул в сторону, тряся головой и моргая, чтобы очистить глаза. Когда он, наконец, смог взглянуть на Петтигрю, тот уже затихал. В его груди слышалось последнее слабое бульканье, а в глазах навсегда застыл безграничный ужас. Вокруг перекушенной до самого позвоночника шеи широко растеклась лужа крови, чёрной в вечернем освещении.
- Не пускай сюда детей, – прохрипел Вольф подошедшему Ремусу, как только превратился обратно в человека. – Они не должны это видеть.
- Конечно. Как ты?
- Ничего. Эта дрянь песком в глаза швырнула, но я успел зажмуриться… Только вот ощущение противное. Никогда ещё не загрызал человека… Даже такого.
- Тебе не следует себя винить, – произнёс Ремус, немного помедлив. – Он сам выбрал свою судьбу, когда решил нас предать. Не говоря уже о том, что я бы и сам выбрал смерть от твоих клыков, чем пожизненное в Азкабане.
Глава 48. Ветер, неси меня, ветер, спаси меня, ветер, не дай мне уснуть!Я вижу небо разве только во сне,
Что с энных пор неудивительно даже:
Я этой участи достоин вполне –
Ведь таково, признайтесь, мнение ваше!
Ведь я – носитель всех пороков зараз:
Любой дурак всё это с детства усвоил!
Стыд, честь и совесть – это всё не про нас.
В моём вине не обнаружено крови…
Ветер, держи меня,
Ветер, кружи меня,
Ветер, не дай мне уснуть!
Мне место там, где нахожусь я сейчас.
Вы в том уверены – и это прекрасно!
Пусть это так – но всё ж, в отличье от вас,
Я помню долг и выполняю приказы.
Побившись лбом в моё слепое окно,
Ко мне вползёт моё недоброе утро…
Сходя с ума, я твёрдо помню одно:
Лишь я один здесь что-то должен кому-то!
Ветер, держи меня,
Ветер, кружи меня,
Ветер, не дай мне уснуть!
Канцлер Ги, «Багерлее Блюз».
Известие о смерти Петтигрю не стало радостным для Мародёров. Всё-таки долгое время он был им другом, и объяснения Вольфа, что Петтигрю, скорей всего, решил сменить сторону, видя, что чаши весов клонятся в пользу Волдеморта, ситуацию не улучшали. Джеймс, кажется, так и не смог осознать, как такое вообще возможно – предать друга просто из выгоды. Сириус осознал это прекрасно – настолько прекрасно, что, оставшись наедине с Вольфом, открыто пожалел, что не он загрыз предателя. Ремус старался не вступать в обсуждения по этому поводу, но был единственным, кто всё же принёс цветы на могилу Петтигрю.
Стая тосковать не стала вообще. Ни Даала, ни Северус, ни Регулус не видели в смерти трусливого предателя ничего, достойного хотя бы слезинки. Вольф тоже оправился быстро, хотя некоторое время мясо не ел. Впрочем, рефлексировать ему пришлось не так уж долго, поскольку в скором времени настал последний акт этой войны.
Это случилось поздно вечером, спустя несколько дней после гибели Петтигрю. Вольф пытался расслабиться после дурного дня, рассеянно прокладывая на карте вариант свадебного путешествия – теперь, после поражения Волдеморта, Даала с удовольствием напомнила об отложенном медовом месяце. Учитывая праздничное настроение, не обошедшее и Министерство, получить приличный отпуск представлялось вполне возможным, и Лестрейндж последнее время по вечерам прикидывал один маршрут за другим, решая, что предложить на выбор любимой. Сегодня это было вдвойне приятным занятием – после отвратительного, муторного ощущения, терзавшего весь день. Смесь полуплывущего сознания и головной боли усугублялась тем, что Вольф с нехорошим предчувствием припомнил, когда такое с ним случалось раньше – трудное пробуждение, затуманенность сознания, растягивающееся ощущение времени, ноющие виски… Это было дурным знаком. Ремус, которому Вольф рассказал про то, что с ним, и что случалось раньше после такого, сидел рядом, неторопливо, но внимательно изучая газету. Палочки обоих лежали рядом – только руку протяни.
Внезапно внизу раздался шум, заставивший обоих парней встрепенуться. Вольф, отбросив карандаш и взяв палочку, жестом остановил Ремуса и быстро направился на первый этаж.
Там обнаружилась почти вся семья: Рудольфус, Беллатриса, Рабастан, Андромеда, Нимфадора… и почему-то Бартемиус-младший, тревожно озирающийся по сторонам. Беллатриса была в полубесчувственном состоянии и не падала только благодаря поддерживающему её Рудольфусу. Испуганная Нимфадора жалась к своей матери. Рабастан, первым встретив ошарашенный взгляд брата, улыбнулся – печально и как-то прощально.
- Прости за вторжение, волчонок. На самом деле, мы надеялись уйти, но, боюсь, не получилось… Приютишь у себя Дору?
Вольф молча выхватил волшебную палочку и стремительно зашептал заклинания, приводя в действие защиту поместья. Это был не родовой замок, но на какое-то время и этого должно было хватить.
- Говори, что случилось!
- Мы атаковали Лонгботтомов, – тяжело выговорил Рудольфус. – Белла думала, что они могут знать, где Лорд, ведь они тоже подходят под пророчество… До Поттеров было не добраться, а вот Лонгботтомы оказались беспечнее… Но они нам ничего не сказали. Хуже – мы попали под прибывших авроров. Видно, новая сигналка была… Они идут за нами. Стряхнуть со следа не удалось. Прыгали по всей Британии… Замок сейчас не защита. Вот, подхватили семьи. Авроры злые, как мантикоры – никого сейчас не пощадят. Драться дома нельзя…
- А этот что с вами делает?
- Я тоже в рейде участвовал! – вскинул голову Барти. – И останусь верен Лорду до конца.
- Мёртв твой Лорд, – устало сказал Вольф. – Я тебе это гарантирую. Лично его труп видел. Да и ты сам разве по Метке не понял? Он мёртв, и точно не возродится.
- Тогда нам остаётся только умереть с честью, – Барти, судорожно сглотнув, побледнел, но держался твёрдо.
- Рано тебе ещё умирать. И вам тоже… – Вольф перевёл взгляд на семью и, прикрыв глаза, поднял вверх волшебную палочку.
- Акцио тревожный чемоданчик!
Через несколько секунд в руки Вольфа влетел саквояж, притянутый из кабинета Манящими чарами.
- Держи, – в руки Рабастана отправился портключ. – Соберитесь вокруг, все! Держите его крепко!
- Портключ? Куда? – удивлённо спросил Рудольфус.
- В Германию. А оттуда – не знаю куда. Может, в Южную Америку.
- Постой… – произнёс старший брат после пары секунд молчания. – Ты хочешь сказать…
- Да. Как наш дед. Я готовил это, чтобы вышвырнуть отсюда Поттера сотоварищи после вашей победы. Оказалось, что пригодилось как раз вам. Повезло, что я на шестерых приготовил. Держи саквояж. Здесь всё, что понадобится на первых порах.
- Но… – Рудольфус побледнел. – Ты… Мы… Никогда больше не увидимся?
- Да, – с мучительной тоской ответил Вольф, взглянув в глаза братьям. Хотелось выть и плакать от внезапно нагрянувшей беды, но он знал, что сейчас – нельзя. – Я отправляю вас всех… навсегда. В Британию вы больше не вернётесь.
- Но… разве нет другого пути?
Вольф повернул голову и, прикрыв глаза, вслушался в дрожание нитей магической защиты поместья.
- Боюсь, нет. Вы привели их сюда. Скоро прорвутся. Если не уйдёте сейчас – не уйдёте никогда. Бегите! Азкабан – не то место, где я хотел бы вас навещать.
Лестрейнджи молча переглядывались между собой. Секунды текли мучительно медленно. Внезапно Рабастан резко шагнул вперёд и крепко обнял Вольфа.
- Прости, волчонок… Хотя какой уже волчонок? Ты вырос, очень вырос… Прости, что не послушал тебя в своё время. Спасибо тебе за всё! Я никогда тебя не забуду!
- Я тоже тебя люблю, Басти, – прошептал Вольф, обнимая брата в ответ. – Я вас всех люблю. Даже Беллу, хоть она и того немного.
- Она нас и втравила, – горько сказал Рудольфус. – Видишь, в каком она состоянии? Это я позаботился. Иначе её было не уволочь. Она сама не своя была все эти дни.
- Займись ею, – жёстко сказал Вольф. – Выбей дурь. Или она и вас снова втравит. Волдеморт мёртв, заставь её это понять. Я приложил столько усилий, чтобы держать этот путь эвакуации, не для того, чтобы она примчалась сюда через несколько дней. Я даю вам шанс на новую жизнь – но только один. Второго не будет.
- Я понял, – горько, но твёрдо ответил Рудольфус. – Можешь быть уверен, я ею займусь. Давно надо было это сделать.
- Прощай, Вольф, – печально улыбнулась Андромеда. – Спасибо тебе. Ты выполнил своё обещание. Моя дочь не останется сиротой.
- Удачи – тебе и ей, – ответил Вольф.
- Вы, Лестрейнджи, берегли меня в боях и помогли мне вырваться из-под контроля моего проклятого отца… – медленно произнёс Барти. – Если Лорда больше нет, я буду с вами. Спасибо, что второй раз спасаешь меня, Вольф Лестрейндж.
- Найди себе новую судьбу и новую жизнь, чтобы всё было не напрасно… Всё, времени больше нет! Хватайтесь!
Шесть рук схватились за портключ, и Вольф произнёс кодовое слово. Засияла продолжительная вспышка, и братья, их жёны, маленькая племянница, человек, который мог бы стать новым другом – все они исчезли, уносимые через пространство. Исчезли навсегда из Дома Весёлой Стражи… из Британии… из жизни Вольфа.
- Вольф… – тихо окликнул его вышедший на лестницу Ремус.
- Не сейчас, Рем. Мне очень плохо… – так же негромко ответил хозяин поместья и медленно подошёл к камину, глядя в пляшущее пламя. Постояв немного, Ремус начал спускаться к нему.
Внезапно Лестрейндж охнул и схватился за голову.
- Что с тобой?! – подскочил к нему Ремус.
- Они прорвались! Защита пала. За мной!
- Куда? – крикнул Ремус, бросаясь за Вольфом, спешащим обратно в кабинет. – Ты хочешь бежать?
- Некуда мне бежать, – Лестрейндж бросился к столу и выдвинул ящик. – Так. Возьми мою палочку.
- Зачем? – удивился Ремус, но принял её.
- Готов поспорить, меня сейчас арестуют, – Вольф вынул из ящика точную копию своей палочки. – Береги её. Пойду встречать с этой. Я сейчас ни за что не поручусь.
- А если… тебя попытаются убить? – в ужасе предположил Ремус, кидаясь к окну и выглядывая в него. – Они уже рядом!
- Слушай мою команду! – рявкнул Вольф. Ремус вздрогнул и замер, обернувшись к нему.
- Отсидишься здесь! – Вольф быстро подошёл к шкафу и распахнул его створки. – Не смейся, он специально оборудован. Если всё не перевернут, не найдут, а я постараюсь такого не дать. Но если найдут – скажи, что просто испугался. Береги мою палочку. Скажи Даале, как вернётся, что произошло. И… не волнуйся за меня. Постараюсь выкрутиться. Береги себя.
Вольф привлёк к себе Ремуса и на мгновение прижался к нему – висок к виску. И, коротко вздохнув, толкнул его к шкафу.
- Лезь, быстро! И молчи, что бы ни случилось! Это приказ!
Ремус нырнул внутрь, и Вольф деловито закрыл за ним створки.
Внутри оказалось достаточно просторно, а замочная скважина была сделана достаточно высоко, чтобы можно было, не сильно нагибаясь, прильнуть к ней, что Ремус немедленно и сделал. Скула ощутила необычную внутреннюю отделку дверцы – похоже, часть того самого оборудования, о котором говорил Вольф. Но отвлекаться на это не было времени – в кабинет, грохоча сапогами, ворвались авроры.
- Не могу сказать, что рад видеть подобный визит, – раздался холодный голос Вольфа. – Что вам надо, господа?
- Где твои братья, Лестрейндж? – донёсся ответ. – Мы знаем, что они здесь. Им некуда больше было деться.
- Понятия не имею, о чём вы говорите, – столь же холодно и спокойно отреагировал Вольф. – Я никогда Пожирателем Смерти не был. Если вы считаете, что я кого-то здесь прячу – ищите, пожалуйста.
Похоже, командир авроров отдал своим людям команду жестом, поскольку через несколько секунд, судя по звукам, часть их быстро вышла из кабинета. Сам командир принялся связываться с начальством – кажется, по Сквозному зеркалу. Вольф с утомлённым видом сложил руки на груди и прислонился к массивному, богато украшенному резьбой столу.
Ремус почти не дышал от волнения, хотя и подозревал краем сознания, что его не услышат отсюда, даже если он громко чихнёт. Авроры топотали по всему дому, то и дело доносились выкрикиваемые поисковые заклинания, но шкаф делал своё дело – Ремуса так никто и не засёк. Наконец в кабинет заглянул кто-то из офицеров рангом помладше и доложил, что во всём особняке никого нет.
Командир отряда разразился бешеными ругательствами и подступил к Вольфу, допытываясь, куда он дел братьев. Лестрейндж с прежней невозмутимостью отвечал, что понятия не имеет, где они сейчас.
Аврор был, кажется, готов лопнуть от ярости.
- А ну пошли! Ты арестован. Палочку сюда!
- Служебное расследование вам гарантировано, – ледяным тоном известил его Вольф, небрежно-презрительным жестом отдавая ту самую копию, которую незадолго до того извлёк из своего стола.
- Тебе сейчас гарантирован Азкабан, – усмехнулся аврор. – Пошёл давай!
- Азкабан? – Вольф приподнял бровь. – И за что же? Я ровным счётом ничего не делал.
- За укрывательство, Лестрейндж. На этот раз тебе не отвертеться. Топай, кому говорят!
- Иду, иду, – Вольф прикрыл рот рукой, словно при зевке. – Не лопните от злости, сударь, у меня тут ковры дорогие.
Ответ аврора был и вовсе непечатным. Схватив Вольфа за плечо, он подтолкнул его к двери, и они скрылись из поля зрения Ремуса. Топот становился всё тише, а затем раздались хлопки аппарации – авроры ушли.
Ремус выбрался из шкафа и обхватил себя руками за плечи, чтобы не дрожать. Грязные следы на полу казались жутко чужеродным элементом. А в голове крутилось: Азкабан, Азкабан, Азкабан…
- Проклятие! – громко выкрикнул он наконец и содрогнулся с ног до головы, осознав, что на его крик сейчас некому откликнуться во всём двухэтажном особняке, кроме домовиков.
- Ну уж нет… – прошептал Ремус, отчаянно мотая головой. – Нет, вы его не получите!
Оборотень бросился к столу и выдернул верхний ящик, где лежали Сквозные зеркала. Пометавшись по ним взглядом, он дрожащими руками взял то, которое держало связь с Даалой.
- Пожалуйста, срочно возвращайся, – попросил он, как только увидел отражение жены Вольфа, изо всех сил заставляя свой голос не дрожать. – У нас беда. Вольфа арестовали.
Лестрейндж сидел на лодочной банке, благодаря судьбу уже за то, что самого грести не заставляют. Впереди уже виднелся мрачный рукотворный утёс, самая страшная тюрьма Магического Мира – Азкабан. Ветер обдавал лицо ледяными брызгами.
Аврорский командир не уставал допытываться, где братья Вольфа, и неизменно получал один и тот же ответ – понятия не имею. Вся соль была в том, что это была чистая правда – Вольф не имел ни малейшего понятия, где сейчас могут быть Руди и Басти. Более того – он уже не мог назвать даже континент, хотя и предполагал Южную Америку, как самое удобное для пряток место. Это было самой надёжной защитой. Вольф сейчас не исключал применения к себе любых средств, вплоть до Круциатуса. Но ни Пыточное заклятие, ни Сыворотка Правды не могли вырвать у него то, чего он не знал и знать не мог.
- Закурить дайте, – попросил он.
Аврор хмыкнул и достал пачку сигарет и коробку спичек.
- Держи. Порадуйся, пока можешь. Скоро не до веселья будет.
Вольф не ответил, прикидывая расстояние до острова и делая вид, что у него замёрзли руки, из-за чего пальцы стали неловкими. Дождавшись, пока аврор отвлечётся, он быстро запихал в сигарету несколько спичек, прежде чем зажечь вторую. Сложней всего было не закашляться с непривычки – Вольф сроду не курил. Но нервное напряжение было таким, что это быстро помогло справиться.
Издали было видно, как над островом носились огромные человекоподобные фигуры, парящие в воздухе – дементоры. Худшие твари из всего Магического Мира. Гораздо выше человека, вечно скрытые под плащами с капюшонами, покрытые омерзительной, склизкой и в струпьях, кожей. Питающиеся всем хорошим, что есть в человеческой душе: радостью, надеждой, счастьем. Именно тот факт, что дементоры сторожили Азкабан, делал эту тюрьму настолько ужасной. Здесь не было места ничему, кроме уныния и скорби.
Приблизившись к берегу, авроры выпустили несколько Патронусов – только под их защитой здесь можно было находиться более-менее спокойно. Вольф вздохнул, подумав о том, каково придётся в камере, и щелчком отправил сигарету за борт, предварительно тайком подожгя ей вторую – ту самую, что со спичками. И сунул её в растрёпанный конец пенькового каната, свёрнутая бухта которого лежала как раз под его банкой. Пока его будут вести, сигарета прогорит до спичек, те разом полыхнут, и… Побудьте здесь лишние несколько часов, дорогие авроры.
Изнутри Азкабан оказался ещё мрачнее, чем снаружи. Вольф предполагал, что его как-то зарегистрируют, но нет – всё оказалось намного проще. Его просто провели по плохо освещённым, сырым коридорам и втолкнули в свободную камеру. Единственным утешением стал брошенный взгляд в окно незадолго до того. На лодке уже весело полыхал небольшой костёр, вокруг которого заинтересованно кружили дементоры.
- Ба! – раздался сиплый голос из камеры напротив. – Парни, вы только гляньте, какие гости!
- Рад тебя видеть, Эдвард, – усмехнулся Вольф.
- Лестрейндж?! – к прутьям соседней с Мальсибером решётки припал Эйвери в оборванной тюремной робе. – Глазам своим не верю!
- Придётся. А Мелвин тоже здесь?
- Все здесь, Лестрейндж, – донёсся голос из противоположной от Эйвери камеры. Подходить к решётке Джагсон не пожелал. – Вот уж не думал, что увижу тебя здесь.
- Да я и сам не думал, – пожал плечами Вольф.
- За что тебя?
- Не сказал аврорам, куда братья делись.
- Лестрейндж… это правда, что Тёмный Лорд мёртв? – помолчав, спросил Мальсибер.
- Чистейшая. Я лично видел труп.
- Значит, это конец… – тускло проговорил бывший товарищ по школьной спальне, отвернулся от решётки, медленно прошёл к топчану и сел на него. – Нас не вытащат.
- Так и быть, я попробую походатайствовать за вас, когда сам выберусь.
Ответом был мрачный смех.
- Отсюда не выберешься, Лестрейндж. Сюда сажают тех, кто уже приговорён.
- Но меня-то не приговаривали. Схватили и сразу сюда.
- А вот это любопытно, – хмыкнул Эйвери. – Что же твои братья натворили, что тебя за них сюда впихнули?
- Хотел бы и я знать, – протянул в ответ Вольф. – Вроде как на Лонгботтомов напали.
- А ты?
- Да меня при этом вообще не было. Ещё несколько часов назад я спокойно ужинал у себя дома.
- Здесь тебе комфорт будет соответствующий… обстановке, – хрипловато засмеялся Мальсибер. Смех перешёл в кашель.
- Выбраться не пытались? – Вольф ради интереса пошатал прутья, снова вызвав дружный смех.
- Не надейся, – покачал головой Эйвери. – Из Азкабана ещё никто не сбегал.
- Значит, мне придётся стать первым, – Вольф оценивающе провёл рукой по прутьям.
- Спасибо, что повеселил, Лестрейндж, – откликнулся Джагсон. – Правда, это только до утреннего обхода дементоров, но всё равно – спасибо. Мы уже невесть сколько не смеялись.
- Может, я вам ещё шанс предоставлю. Нет, честно, парни: здесь отвратительно. Как-никак, мы вместе пять лет жили. Конечно, вы меня убить пытались… Но даже это не стоит того, чтобы здесь торчать.
- Побереги силы, – вздохнул Эйвери. – Я же говорю: никто и никогда не сбегал из Азкабана.
- Ну не умеет курица плавать стилем «бабочка», и не потому, что он сложный, – рассеянно отозвался Вольф, продолжая осматривать решётку. – Просто курица плавать в принципе не умеет.
Дементоры, как и обещал Мелвин, появились утром. Их приходу сопутствовали жуткие, хрипящие звуки дыхания жутких тварей и мороз, сковывавший, казалось, сам воздух. Несмотря на все усилия Вольфа, всё хорошее начало уплывать из памяти. Зато в голове крутились гневные крики матери, слёзы Молли Уизли, убегающий по коридору Северус, жарко дышащий за спиной в подземном ходе Ремус, исчезающие в мягкой вспышке братья… Это было отвратительно. Когда дементоры прошли, Вольф чувствовал себя, как выжатый лимон. Коллеги по несчастью вообще лежали на топчанах, не шевелясь. Неудивительно – силы были уже не те. Лестрейндж отчётливо чувствовал, что его собственных, хотя и свежих, тоже надолго не хватит. Надо было срочно решать, что делать.
Планов было ровно два: ждать освобождения или выбираться самому. Первый был хорош надёжностью. Вольф не сомневался, что друзья его не бросят. У Министерства не имелось на него ничего, и предъявить ему было нечего. Даже в самом худшем случае под Сывороткой Правды он сможет только сознаться, что эвакуировал братьев из страны навсегда. А где они сейчас, он сказать не сможет даже при всём желании. Все нити уже обрублены. Конечно, тут могут предъявить обвинение в пособничестве, но всегда можно сказать – ничего не знал, спасал от… да хоть от тех же Пожирателей. Много чего можно придумать. Не всё время же его под Сывороткой будут допрашивать.
Минус был в том, что в этом случае пришлось бы ждать здесь неопределённое время. А уже после первого общения с дементорами Вольф предельно ясно оценил их возможности. И часа лишнего быть здесь не хотелось. Поэтому вторым вариантом был побег. Эйвери зря смеялся над этим. Вольф успел крепко приметить основные коридоры, пока его вели сюда. На руку играло и отвратительное освещение. К тому же авроров здесь было не так уж много – видимо, то ли в Азкабане была большая текучка кадров (что неудивительно), то ли имевшиеся тюремщики слишком полагались на дементоров. Само по себе это было бы разумно: волшебных палочек у узников не имелось, значит – тварей не отогнать, замки не открыть, в темноте не спрятаться – дементоры людей издали чуют…
Но у Вольфа имелся огромный плюс, которого не было ни у кого из соседей. Анимагия! Человеку было не протиснуться сквозь прутья решётки – а вот волку, особенно если похудеть (что на здешней диете проблемы никакой не составляло – Вольф и не думал, что подобная похлёбка тоже может называться едой), да ещё вываляться в чём-нибудь скользком, хотя бы в той же похлёбке…
Оставалось только понять, как дементоры реагируют на зверей. По иронии судьбы, выяснить это было несложно: то ли по случаю свежих эмоций, то ли ещё по какому, но дементоры совершали в этом коридоре сегодня обход за обходом. Эдвард, Джервис и Мелвин только стонали на своих топчанах, а вот Вольф получил колоссальную опытовую возможность. Сначала ясность сознания удавалось более-менее сохранить, отползая подальше к стене и применяя окклюменцию. Против дементоров она помогала слабо, но всё же с ней возможно было хоть как-то контролировать мысли. Затем Вольф обнаружил, что размышления о братьях дементоры высасывать до конца не в состоянии. Сначала это поставило Лестрейнджа в тупик, но скоро он догадался: думы о том, что ценой собственных страданий он покупает Рудольфусу и Рабастану безопасность, покупает всё больше с каждым новым часом, счастливыми было назвать сложно. Мазохистом Вольф всё же не был. Но именно потому, что счастливыми эти мысли не были, дементоры не могли их высосать. Это тоже помогало защищать сознание.
Легче же всего стало, когда Вольф, удостоверившись, что Мальсиберу, Эйвери и Джагсону уже ни до чего нет дела, превратился в волка. Облегчение было огромным. Судя по всему, дементоры были никак не приспособлены к питанию животными эмоциями. Да и не тот совсем вкус наверняка был. В сочетании с окклюменцией и раздумьями о братьях результат получался великолепный. Вольф с торжеством наблюдал за недоумённо бродящими за решёткой дементорами, ощущая не больший дискомфорт, чем при сидении на осеннем сквозняке. Тоже приятного мало, конечно, но по сравнению с первым контактом – просто небо и земля.
Товарищи по несчастью просто глазам своим не поверили, когда, очухавшись, обнаружили Вольфа, бодро разминающегося в своей камере.
- Всем привет! – весело махнул он им рукой. – Слушайте, у меня тут отпадная идея возникла. Смотрите: у дементоров нет стыда – значит, и размножаются они, не выключая свет и не забираясь под одеяло?
- Я схожу с ума? – пробормотал Эйвери.
- Тогда уж мы вместе, – растерянно откликнулся Джагсон.
- Да нет, это по-прежнему я, – Вольф перешёл на отжимания. – Ну и вонючие эти дементоры, верно? Готов поспорить, они вообще никогда не моются и плащи свои не стирают. Средневековье!
- Это всё, что тебя волнует? – не поверил своим ушам Мальсибер. – Вонь? Да мы вообще её никогда не замечали – не до того было.
- Видел, верю… Хотите ещё один прикол? У нас страх – это состояние, а у французов – обладание. «Я боюсь» по-французски будет «я имею страх»!
Вольф принял вертикальное положение и встал в позу дяди Сэма.
- Во Франции ты имеешь страх. В Азкабане страх имеет тебя!
- Нет, у меня точно галлюцинации, – Эдвард плюхнулся обратно на свой топчан и с головой накрылся тоненьким серым одеялом.
Дементоры то и дело ходили туда-сюда – до самого вечера. Вольф всерьёз начал подозревать, что всё это неспроста и устроено специально для него – чтоб побыстрее сознался. Подозрения превратились в уверенность, когда по коридору скользнули Патронусы, а за ними показался не кто иной, как Бартемиус Крауч-старший в сопровождении авроров.
Вольфу жутко хотелось показать ему, во что вылились все его старания, но он понимал, что сейчас не время так дразнить врага. Дементоры были теперь далеко не самым страшным, но Крауч этого не знал – а значит, у Вольфа была серьёзная отсрочка…
Он подошёл к решётке, делая вид, что его пошатывает.
- Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать? Персонал ты, хрен усатый, не умеешь нанимать!
У Крауча сделалась такая физиономия, что сомневаться не приходилось: он тоже заподозрил себя в галлюцинациях.
- Ни бифштексов, ни рагу, супчик – просто не могу! – Вольф небрежно опёрся плечом о решётку. – Повар здешний не готовит, просто гонит вам пургу!
- Это что, специфическое воздействие дементоров? – пробормотал Крауч.
- Никогда о таком не слышал, – растерянно ответил один из авроров.
Вольф приподнял брови и поиграл ими, подбирая рифму дальше.
- Это ясно, что не слышал, да и в жизни не видал. Посиди-ка чуток с нами – дивный будет карнавал!
- Так, хватит! – опомнился Крауч и шагнул вперёд. – Кончай придуриваться, Лестрейндж. За что посадили, понял?
- Таки что же тут не понять, дорогой начальник? – Вольф с невинным видом развёл руками. – За решётку, конечно.
- Заткнись, – прошипел Крауч. – Отвечай немедленно: где сейчас твои братья?
- На планете Земля! – приложил руку к груди Вольф. – Честное, благородное слово…
- Совсем страх потерял, Лестрейндж? – Крауча начало потряхивать от злости. – Ещё не понял, куда попал? Ты здесь, потому что я так приказал. Мы знаем, что ты каким-то образом сумел вырвать братьев из-под облавы. Отвечай немедленно: как? И где они?
- А что я с этого буду иметь? – поинтересовался Вольф, заработав презрительные взгляды Эдварда, Джервиса и Мелвина.
- Свободу, – пообещал Крауч. – Мне известно, что сам ты тут ни при чём. И ты не Пожиратель. Но, клянусь, ты сгниёшь здесь, если не скажешь, где они!
- Ну что ж, – вздохнул Вольф, – дементоры мне не понравились. Подойдите-ка ближе, господин начальник, чтобы мне не на весь коридор орать. Путём-то секретным они скрылись, я лично разрабатывал.
- Ну, говори, – Крауч подошёл ближе.
Вольф прижался к прутьям и настороженно посмотрел на Мальсибера и остальных.
- Ближе, пожалуйста. Это не то, что можно повсюду болтать. Мало ли кто ещё скроется…
- Говори уже, – недовольно вздохнул Крауч, подходя ещё.
Вольф просунул руку между прутьев и поманил Главного Аврора ещё ближе, продолжая тревожно зыркать во все стороны и прижимаясь лицом к промежутку между прутьев.
- Ну? – Крауч наклонился к нему.
Вольф набрал в грудь воздуха… и от души харкнул в ненавистное лицо.
- В отличие от тебя, Крауч, я роднёй не торгую! – выкрикнул он, дождавшись, пока враг не перестанет, отпрыгнув назад, утираться, источая отборные ругательства.
- Круцио! – заорал в ответ Крауч, выхватывая палочку.
Пыточное заклятие настигло Вольфа. Ощущения были чудовищными. Казалось, тело режут на кусочки градом ножей и одновременно прожаривают каждый кусочек на медленном огне, щедро поливая кислотой. Собственный крик Вольф ощущал только по боли в горле – уши слышать были не в состоянии.
Сколько это продолжалось, он не знал. А потом, едва Круциатус закончился, сразу же вновь появились дементоры. Но здесь Крауч снова просчитался – измученное тело Вольфа не могло выносить новую пытку. А от дементоров, в отличие от Круциатуса, потерять сознание можно.
Очнулся Вольф уже глубокой ночью. Всё тело продрогло от лежания на холодном полу. Ужина – даже того, что здесь называлось ужином – видно не было. Лестрейндж с трудом дополз до топчана и остановился, чтобы передохнуть перед тем, как забираться на него.
- Ты идиот, – донёсся из темноты голос Мальсибера. – Клянусь, Лестрейндж, ты потерял все мозги ещё до Азкабана.
- Тогда мне не страшны дементоры, верно? – слабо улыбнулся Вольф.
- Возможно… Скоро увидим. Крауч обещал, что недостатка в них у нас не будет. Чтоб тебя пикси подрали, Лестрейндж…
Вольф не ответил. Он продолжал собираться с силами.
- Но как же правильно ты ему плюнул, – еле слышно прошептал Мальсибер. – Как же правильно плюнул…
Глава 49. Встречая новое полнолуние.Прибыла в Ракану банда из Варасты.
Не вставай у банды на пути!
Банда собиралась грохнуть Та-Ракана –
Из тюряги Ворона спасти!
Всех главнее Валме, шулер из Марселя,
И Марьяночка Капуль-Гизайль.
Даже адуаны боялись Марианны –
Та-Ракана будет просто жаль!
Канцлер Ги, «Тараканка».
А тем временем в Лестрейндж-Кастле царила военная обстановка. Ремус поднял на ноги всех, с кем смог связаться. Сначала друзья прибывали прямо в Дом Весёлой Стражи, но затем Даала, связавшаяся с родителями мужа через домовиков, сообщила, что всех приглашают в родовое гнездо Лестрейнджей.
Настроение у собравшихся было невесёлое. Джеймс молча стоял и размышлял, сдвинув брови. Сириус метался по гостиной, как загнанный зверь. Ремус неподвижно сидел в кресле, закрыв глаза. Регулус лихорадочно выписывал на пергаменте имена и адреса всех, кто, как казалось ему, мог помочь. Северус тоже что-то черкал в блокноте одними ему понятными значками. А Даала стояла у окна, обхватив себя руками, и беззвучно плакала. Это было особенно страшно – плачущей её никто из собравшихся раньше никогда не видел.
- Так, значит, пункт первый, – решительно сказал Регулус, поднимаясь. – Устраиваем шум в Министерстве. Почему арестовали без суда, война закончилась. Вольф не Пожиратель. Адвокатов, если надо, наймём любых. А пока, как минимум, надо добиться его освобождения из Азкабана.
- И как можно быстрее, – прошептал Ремус, не открывая глаз. Он судорожно потёр рукой грудь. – Я чувствую его. Ему плохо. Он борется…
- Твари! – взорвалась Даала. – Если бы я могла нажать на рычаг и убить Крауча вместе со всеми, кто сажал туда Вольфа, я бы сделала это немедленно!
- Всё не так просто, – мрачно откликнулся Джеймс. – Фрэнк и Алиса в очень тяжёлом положении. Долгое воздействие Круциатуса. Целители опасаются за их рассудок.
- А Вольф тут при чём?! – заорала Даала. – Он, что ли, пытал? Или у нас теперь принцип коллективной ответственности?
- Краучу нужен громкий процесс. Сейчас, после падения Волдеморта, резонанс от жестокого нападения на авроров большой. Засадить в Азкабан Лестрейнджей – идеально. Но где они сейчас, знает только Вольф. Поэтому его будут держать в Азкабане заложником. Не удивлюсь, если Крауч уже приказал написать во всех газетах, где он – в расчёте, что Рудольфус и Рабастан явятся с добровольной.
- Он может не надеяться, – раздался от дверей громкий голос, и в гостиную шагнула пожилая женщина внушительного вида. За ней следовал красивый молодой брюнет с бесстрастным выражением лица.
- Кто вы? – недоуменно спросил Сириус.
- Стыдно, молодой человек, не знать семью своего друга, – назидательно ответила гостья. – Я Берта Айсвальд, мать Марты и бабушка Вольфа. Насколько я поняла из объяснений дочери, внук у меня остался один, и того в Азкабан засадили.
- В общем и целом… да, – Ремус, открывший глаза при появлении Берты, снова закрыл их. – Но что вы имели в виду, когда сказали, что Крауч может не надеяться?
- Только то, что мои старшие внуки не явятся, если не совсем дураки, – Берта прошла вглубь комнаты. – Да и сомневаюсь я, что они успеют прочитать сегодняшние английские газеты раньше, чем через неделю. А к тому времени, надеюсь, мы уже вытащим моего внука.
- А вам известно, где они? – спросил Джеймс.
- Мне известно, каким путём они ушли, но где они сейчас, знают только они сами. Можете быть уверенными: ни аврорам и никому другому до них не добраться.
- Это отлично, – сипловато прошептала Даала, утирая слёзы с лица. – Но меня, если честно, гораздо больше волнует мой муж.
- А, Радуга, – кивнула Берта и, подойдя к девушке, тепло обняла её. – Знаю-знаю, Вольф много о тебе писал. Он тебя очень любит. Не плачь, моя дорогая, мы его быстро оттуда вытащим. Если надо, силой.
- Силой? Из Азкабана? – недоверчиво хмыкнул Сириус.
- К вашему сведению, дорогой мистер Блэк, – усмехнулась Берта, поворачиваясь к нему, – во время войны Гриндевальда я командовала особым морским ударным отрядом. В тот раз мы сюда так и не добрались. Но я готова тряхнуть стариной и вновь показать вашему Министерству, за что меня боялись тридцать лет назад!
- Поддерживаю, – раздался гулкий, полурычащий голос от дверей.
Все обернулись к вновь вошедшим. В дверном проёме возвышался Фенрир Сивый, едва не подпирая собой проход, а рядом с ним с весьма решительным видом стоял Диорвел, староста Руадх Эйлеана.
- Я не разбираюсь во всех этих законах, – продолжил Сивый, шагая внутрь. – Но драться мы умеем. Ваш Вольф – единственный из чистокровных, кто отнёсся к нам хорошо. С его подачи у нас появился шанс на лучшую жизнь. И я не собираюсь бросать на произвол судьбы того, кто так помог моей стае! Я не законник, но боец. Если будете вырывать вашего вожака из Азкабана – мы с вами. Особенно в полнолуние хорошо будет. Ближайшее как раз одиннадцатого, всего через несколько дней.
- И мы тоже готовы, – каким-то особенно напряжённым, возвышенным тоном сказал Диорвел. – Я сейчас говорю за всех нас, оркнейцев и шетландцев. Пришла большая беда. В одночасье мы лишились сразу двух наследников рода триатхов. Остался единственный законный Tighearna nan Eileanan, Владыка Островов. И это – Вольф Лестрейндж.
- Постойте, но разве отец Вольфа не может взять на себя обязанности? – спросил Ремус. – Нам бы сейчас очень пригодилось заявление от главы столь сильного рода.
- Нет, не могу, – тяжело ответил Япет, входя в комнату следом за Диорвелом и опираясь на трость. Сбоку его поддерживала Марта. – Отречение не имеет обратной силы. Единственное исключение – если я останусь последним мужчиной в роду. Но я от всей души надеюсь, что до этого не дойдёт.
- Да уж… – пробормотал Джеймс. – Хорошо, но что тогда мы решаем? Регулус подаёт срочное заявление в Визенгамот. Он в этом разбирается. Так, Рег, тебе помощь нужна?
- Нет, справлюсь, – мотнул головой младший Блэк. – Если что, детали какие уточнить надо будет, у вас спрошу, но саму подачу я знаю прекрасно. Отец научил…
Регулус опустил голову и судорожно сглотнул. Ему всё ещё было больно вспоминать то, что он увидел в воспоминаниях Рабастана, переданных ему Вольфом.
- Так или иначе, – продолжил он, пересилив себя, – с этим я справлюсь. А вы подготовьте… силовой вариант. Я поддерживаю: если Министерство будет тянуть, вырвем Вольфа силой. Семь бед – один ответ.
- Ты представляешь, как отреагирует Министерство? – спросил Джеймс. – Тот же Крауч?
- Мнение этого урода меня интересует в последнюю очередь! – вспыхнул Регулус.
- Если надо, можно пригрозить Министерству отделением, – глубоко вздохнув, проговорил Япет. – Не думаю, что оно рискнёт развязать гражданскую войну снова, только-только покончив со старой. Аврорат измотан.
- И вы решитесь на такое? – потрясённо проговорил Джеймс. – Рискнёте всем, что имеете? Своими островами, своими людьми?
- Джеймс Поттер, – Япет медленно перевёл на него взгляд запавших глаз, – у меня больше нет другого сына. А у Оркнеев и Шетландов – другого Tighearna nan Eileanan.
- Так и есть, – лицо Диорвела стало ещё возвышенней. Казалось, староста готовится вещать перед самим Визенгамотом. – Мы шли за герцогами Лестрейнджами – всегда. Если Лондон желает посягнуть на нашего Владыку Островов, ему придётся иметь дело с нами – со всеми Магическими Оркнеями и Шетландами! Я готов, с позволения досточтимой A Bhanacharaid, милостивой государыни, – Диорвел поклонился Даале, – объявить на островах caismeachd, призыв к оружию. Все мы, оркнейцы и шетландцы, в минуту опасности единый cinneadh – клан. Мы готовы сражаться за нашего Tighearna nan Eileanan, и мы будем сражаться, если потребуется!
- Оборотни с вами! – прорычал Фенрир. – Мы не забываем ни добра, ни зла. И мы тоже готовы сразиться за надежду на лучшую жизнь – и за того, кто дал нам её!
- Я не воин, но я тоже буду сражаться, – поднялся Северус. – Пусть я был рождён англичанином, но Вольф с самого начала стал мне лучшим другом, которого только можно пожелать. Если начнётся новая война – прошу считать меня безоговорочно оркнейцем. Я могу приготовить любые зелья, какие понадобятся.
- Это безумие, – прошептал Джеймс.
- Нет, – усмехнулся Сириус, вставая рядом с Северусом. – Как там выразился Вольф на пятом курсе – это Слизерин! И пусть я гриффиндорец, но тем более не собираюсь оставлять в беде друга. Глава рода Блэков сейчас я, и, если нужна весомая фамилия под заявлением – так моя сойдёт, а если пойдёте штурмом Азкабан брать – так я с вами!
- Никогда бы не подумал, что скажу это, Фенрир, – слабо улыбнулся Ремус, взглянув на вожака оборотней, – но я рад буду драться вместе с тобой. Смешно, что именно благодаря твоему укусу я, в итоге, нашёл прекрасных друзей. И Вольфа. Уж не знаю, какой из меня, по вашим меркам, боец – но, если вы пойдёте в битву под полной луной, я пойду с вами.
- Благодарю вас всех, друзья! – громко произнесла Даала, шагая в центр гостиной. – Благодарю вас за вашу поддержку. Я принимаю все ваши предложения о помощи. До тех пор, пока не освобождён мой муж, его замещаю я согласно древнему закону. Верно я говорю, Диорвел?
- Истинно так, A Bhanacharaid, – поклонился староста Руадх Эйлеана.
- Очень хорошо, – Даала выпрямилась ещё больше и обвела всех взглядом. – Регулус, прошу тебя немедленно составить все нужные бумаги. По любым вопросам обращайся ко мне. Джеймс, ты с нами или против?
- Думается, сказать «против» было бы опасно для жизни, – усмехнулся Поттер.
- Да нет, мы бы просто отправили тебя в темницу, чтобы не разболтал до срока про операцию, – безмятежно улыбнулась Даала.
- Гуманно, – фыркнул Джеймс. – Я по-прежнему считаю, что это – чрезмерный риск, то, что вы затеваете. Но в то же время… Я бы постыдился называть себя гриффиндорцем, если бы сейчас отступил. Всё, чего я прошу – это переместить сюда мою жену и сына. Если и правда вспыхнет новая война… я бы предпочёл видеть их под надёжной защитой этих стен.
- Конечно, – величественно кивнула Даала. – Лестрейндж-Кастл готов принять вас. Япет, Фенрир… Из всех, здесь собравшихся, вы – наиболее сведущие в войне. Прошу вас подготовить план штурма Азкабана с учётом имеющихся у нас ресурсов.
- Это не займёт много времени, – ответил Япет.
- Меня не забудь, – наставила на него палец Берта. – И Себастьяна.
- Учту, – кивнул отец Вольфа.
- Прекрасно. Теперь ты, Диорвел. Я надеюсь обойтись без войны, но, если понадобится, у нас должно быть, чем грозить Министерству. Как минимум, чтобы они убедились, что мы не блефуем. Сможешь провести тайную подготовку? Чтобы в нужный момент мы могли просто собрать здесь, в замке, ополчение?
- Это будет легко, A Bhanacharaid, – склонил голову староста. – Так мы и воевали испокон веков. Планы давно готовы на такой случай.
- Великолепно! А теперь… Чего тебе? – Даала посмотрела на появившегося перед ней домового эльфа.
- Хозяйка Даала, – проговорил тот, трясясь, – в замок просится новый гость. Он называет себя профессором Дамблдором.
- Что ему здесь нужно? – гневно рыкнула Даала.
- Микки не знает, – съёжился домовик. – Микки просто передал то, что просил сказать гость…
- Проведи его сюда! – приняла решение Даала.
Домовик поспешно кивнул и с хлопком исчез.
- Мы не можем его отпускать, – произнесла в затопившей гостиную тишине Даала. – Мы не знаем, чего от него можно ожидать. Может быть, он хочет помочь. Но если нет – нам такой враг не нужен.
- Понятно, – оскалился Фенрир.
- Но сначала дайте мне с ним поговорить. Джеймс, Сириус… от вас я не требую ничего. Только не вмешивайтесь. Северус, встань вон туда. Фенрир, ты – туда. Диорвел, тебе лучше встать вон там. Если что… не дайте ему и руки поднять.
Все названные быстро заняли указанные места, остальные отошли в стороны. Джеймс мялся и кусал губы, но палочку не вынимал. Сириус спокойно сложил руки на груди, демонстрируя всем видом, что до директора Хогвартса, в отличие от Вольфа, ему нет никакого дела.
Дамблдор неторопливо вошёл в гостиную и обвёл всех собравшихся взглядом. Никто не произносил ни слова. Северус стоял с понурым видом, словно убитый горем, устремив глаза в пол. Фенрир подпирал собой дверной косяк, равнодушно уставившись в потолок. Диорвел почтительно поклонился перед гостем. Даала, расправив плечи, властно смотрела на директора.
Неожиданно Дамблдор улыбнулся.
- Как я рад видеть столь трогательное единодушие. Вольф умеет вызывать к себе симпатию, не правда ли?
Даала вздрогнула от неожиданности, но замешательство её продлилось не больше секунды. Она резко взмахнула рукой.
Северус мгновенно выпрямился, целясь в Дамблдора волшебной палочкой, скрытой до того за рукавом. Диорвел выхватил свою и тоже взял директора на прицел. Могучий Фенрир одним стремительным движением схватил Дамблдора за руки, прижимая их к бокам старого мага.
- Ничего личного, Дамблдор, – произнесла Даала. – Но Вольф в беде. Как его жена, как та, что замещает Владыку Островов в его отсутствие… как та, что любит его всем сердцем, я не могу позволить вам помешать нашим планам. Судя по вашим словам, вы о чём-то уже догадались. Выбирайте: или вы с нами, или…
- Или мне свернут шею? – дружелюбно осведомился Дамблдор, не делая никаких попыток вырваться. Да и то сказать – из хватки Фенрира и не всякий цирковой силач вырвался бы, даже при человеческом обличье оборотня.
- Ну, как вам сказать… – помедлила Даала. – Сначала скажите, за кого вы, а там и решим.
- Прежде всего, юная леди, я за мир в Магической Британии. Наша бедная страна только что перенесла ужасную войну, и последнее, чего я хотел бы – видеть новое кровопролитие. А вы, как мне кажется, готовы его устроить.
- Вы только послушайте его! – гневно фыркнула Берта. – Миролюбец нашёлся! А тридцать лет назад ты был совсем не таким!
- О, фрау Айсвальд, – Дамблдор склонил голову. – Рад вас видеть здесь не врагом.
- Я не враг Англии – сейчас, – чётко артикулируя, сообщила Берта. – Но если ваше Министерство не отпустит моего внука, я пойду на штурм Азкабана. Ты меня помнишь ещё по той войне – не мог забыть нашу оборону в Роттердаме. И смею тебя заверить, я не потеряла навыков.
- И все, здесь присутствующие, готовы пойти за вами? – с искренним любопытством уточнил Дамблдор.
- За ней, за мной… За кем понадобится, – вмешалась Даала. – Но Вольфа мы освободим, даже если придётся от хвалёного Азкабана дырку оставить.
Дамблдор снова оглядел всех в гостиной и внезапно улыбнулся.
- Я восхищён вашим мужеством и преданностью, дамы и господа, но позвольте заверить вас, что в столь радикальных мерах, к счастью, на данный момент нет нужды. У меня есть хорошие новости для вас. Если мистер Сивый меня отпустит, я покажу вам их.
- Типа мы придурки? – фыркнула Даала. – Рег, ну-ка возьми у него, что он там принёс.
- В правом кармане мантии, – спокойно произнёс Дамблдор, ничуть не опечалившись отказом.
Регулус, подойдя к директору, достал из указанного места несколько пергаментов и отошёл поближе к окну.
- Ну, что там? – подождав немного, спросила Даала.
- Кажется, наша задача облегчается… – протянул Регулус, быстро скользя взглядом по одному пергаменту за другим. – Моя уж точно.
Когда выяснилось, что принёс Дамблдор, даже Даала удосужилась извиниться и объяснить суровую встречу тяжёлыми обстоятельствами. Впрочем, директор ничуть не обиделся – а, кажется, был даже доволен тем единодушием, с каким его встретили. И подробно объяснил суть сложившегося положения.
Крауч успел надоесть многим. Конечно, его по-прежнему уважали за огромный вклад в борьбу с Пожирателями – при нём авроры впервые сумели дать серьёзный отпор. Но точно так же не являлось секретом то, что переломить ход войны это всё равно не помогло, зато привело к ещё большему ожесточению боевых действий. А самое главное – властолюбивый Крауч уже начал сам вызывать подозрения. А у кое-кого уже и ненависть, поскольку Вольф был далеко не единственным и не первым, кого отправили в Азкабан без суда и следствия, просто по приказу Главного Аврора. Но ещё никогда раньше туда не бросали столь заметного человека – и это открывало серьёзные возможности для ответных действий, особенно на фоне окончания войны и очевидной непричастности Вольфа к нападению на Лонгботтомов.
Было подано специальное совокупное заявление в Визенгамот, в котором Краучу предъявлялось обвинение в незаконных и подрывающих безопасность Магической Британии действиях. В качестве основного пункта выдвигалось заточение Вольфа Лестрейнджа, но к этому прикладывалась и поддержка других, кто прямо или косвенно пострадал от действий Главного Аврора. К тому же Дамблдор и Регулус подняли нужные связи, а Даала не поскупилась на то, чтобы оплатить в газетах срочное разворачивание информационной войны против Крауча. Под внезапным и разносторонним давлением тот вынужден был немного отступить и позволить до суда перевести Вольфа из Азкабана в камеры временного содержания в самом Министерстве.
За Вольфом отправилась специальная экспедиция – аврорам после всего случившегося никто из Лестрейндж-Кастла не доверял. Получив все необходимые документы, к Азкабану на яхте Даалы двинулись Северус, Сириус, Джеймс, сама Даала, Ремус, Берта с Себастьяном и, к некоторому удивлению остальных, Марта.
- Что за омерзительные твари, – поморщился Северус, глядя на кружащих у причала дементоров. – Хуже не бывает… Выпускайте Патронусов!
Несколько серебристых полупрозрачных зверей и птиц взяли в кольцо яхту, защищая экипаж от ледяного холода и безнадёжности, распространяемых дементорами. Те злобно метались вокруг, но пробиться через защиту не могли. Берта подошла к самому носу между оленем Джеймса и волкодавом Сириуса и, подняв палочку, прошептала какое-то заклятие. Из палочки вырвалось пурпурное пламя, охватившее ближайшего дементора. Тот испустил жуткий хрип, задёргался, закорчился и… рассыпался прахом, который немедленно унёс порыв ветра.
- Их можно уничтожить? – поразился Джеймс. – Не просто отогнать?
- Я сражалась с Гриндевальдом, молодой человек, – слегка улыбнулась Берта. – А это он первым призвал дементоров на службу. Он же и средства от них придумал.
К причалу уже спешили авроры. Уничтожение дементора они то ли не заметили, то ли не поняли, что произошло – а может, сочли, что проходят испытания нового заклятия. Так или иначе, после ознакомления с документами внутрь визитёров провели быстро.
- Как же здесь отвратительно, – поёжился Сириус. – Неужели только из-за дементоров?
- Они – главное, но и без них было бы невесело, – ответила шагавшая впереди Берта. – Ваш Азкабан строился по образцу нашего Нурменгарда, а тот возводился при личном участии Гриндевальда…
- Здесь и не должно быть весело, – буркнул сопровождавший их аврор. – Не курорт… Вообще, буду только рад, когда вы его заберёте.
- А что так? – осведомился Джеймс.
- На вашего Лестрейнджа дементоры не действуют. Уж не знаю, почему! Да только как ни придёшь – остальные вялые, кто в полуотключке валяется, кто как. А Лестрейндж бодренький, как гадюка по весне. Анекдоты травит, всякое разное рассказывает. У нас уж и заключённые в его коридоре приободрились. Дементоры злые ходят, не понимают, в чём дело. Да и я не понимаю, откровенно сказать…
- Не вы первый, не вы последний, – радостно сообщил Северус.
Новость приободрила не только его – все остальные пришедшие тоже начали обрадованно переглядываться. Как Вольф ухитрился дать отпор дементорам, было действительно совершенно непонятно, но, если аврор не врёт…
Голос Лестрейнджа они услышали задолго до того, как даже отперта была дверь в коридор с его камерой. Вольф, действительно вполне бодро, громко рассказывал кому-то:
- …ну, она и повалила меня на пол – увернуться даже не успел. Но кто ж знал, что она с руками кинется? Ка-а-ак схватит за горло: «Ну всё, дражайший деверь, теперь тебя уже ничто не спасёт!» Басти даже приподнялся, за палочку взялся… А я так спокойно – ну, как спокойно – дышать тяжело, но всё же: «Спорим, что спасёт?» А Белла, ехидно-преехидно: «Да? И что же?» А я с такой улыбочкой: «Ты держишь меня за то место, которое час назад страстно целовал Ремус…» Белла, с диким видом: «ФУ-У-У-У-У!!!!»
Судя по звукам, Вольф при этом изобразил стремительно отшатывающуюся назад, а затем и отпрыгивающую Беллатрису. Ремус покраснел, чувствуя на себе взгляды друзей – впрочем, те тоже явно веселились. Даже Берта негромко прыснула в ладонь.
Пока аврор отпирал уже дверь, ведущую в коридор, Вольф под смех товарищей по несчастью начал рассказывать уже новую историю – про то, как дегустировал присланный ему новый винный набор из Испании.
- … И тогда я сказал вину решительное «Нет!», но оно меня даже и слушать не стало. А потом пришёл Ремус, отобрал всё вино и сказал, что с ним может разговаривать только полный алкоголик…
- Убедились? – тоскливо вопросил аврор, распахивая тяжёлую дверь. – Забирайте вашу заразу отсюда!
- Вольф, мы здесь! – немедленно заорала Даала, врываясь в коридор.
- Что?! – Вольф оборвал новую историю и прижался лицом к прутьям. – Даала? Вы?
- Мы, мы! – махнул ему Северус. – Тебя забирать пришли! Переводят в Министерство. Скоро суд будет, но это уже дело техники.
- Отлично! А то я уже сбегать скоро собирался. Парни, не скучайте!
- Да как тут не скучать, – расстроенно протянул Мальсибер. – Без тебя-то…
- Честное слово, как только выберусь сам – вами тоже займусь, – заверил Вольф. – Что смогу, сделаю. Тренируйтесь пока в окклюменции, это помогает. Да и без меня тут дементоры не будут так часто шастать.
- А шастали? – насторожился Ремус.
- Крауч меня хотел ими уговорить. Ну, я его довёл до нервного срыва, он и сбежал, – беспечно пояснил Вольф.
- Убью, – пробормотала Даала, нежно беря мужа за руки. – Эй, ты, аврор, как тебя там! Отпирай быстрее!
- Ты точно в порядке? – тихо спросила Марта, подходя вплотную к прутьям.
- Живой… – проговорил Вольф, отводя глаза.
Возникла неловкая заминка, которая прервалась скрипом отпертой решётки камеры.
- Всё, выходи, – проворчал аврор.
- Ну наконец-то, – глубоко вздохнул Вольф и вышел в коридор, слегка пошатываясь.
- Что с тобой? – встрепенулась Даала, немедленно подставляя ему плечо.
- Дорогая, то, чем здесь народ кормят, я свиньям постеснялся бы давать… Немного оголодал, скажем так.
- Ничего, сейчас доберёмся до яхты, а там камбуз, еда нормальная… – Даала перекинула руку мужа через плечо, поддерживая его. – В Министерство тоже носить будем. И вообще тебя скоро вытащим, не сомневайся!
- Удачи, парни, – махнул правой рукой Лестрейндж тоскливо глядевшим вслед Мальсиберу, Эйвери и Джагсону.
- И тебе, – вздохнул Джервис. – Ты уж не забудь нас, ладно?
По пути назад какой-то дементор, видно, совсем оголодавший, попытался было вклиниться в разрыв между Патронусами, но тут Марта удивила всех. Она мгновенно преградила ему путь – и так посмотрела на жуткую тварь, что та отшатнулась назад и попятилась, загораживаясь от этого взгляда склизкими руками. Патронус Даалы немедленно пришёл на помощь, отшвырнув мерзкого душесоса прочь. Марта опустила напряжённые плечи и судорожно вздохнула.
- Идём, сын, – проговорила она, бросив короткий взгляд на Вольфа и тут же с грустью отведя глаза.
Дальнейший путь прошёл в молчании, которое прервалось только на яхте. Все были донельзя рады почувствовать под ногами родную палубу, а не обледеневшие камни проклятого острова.
- Сейчас пересечём пролив и вместе с аврорами сопроводим тебя до Министерства, – объяснил Северус, присаживаясь рядом с блаженно подставлявшим лицо морскому ветру Вольфом. – Но мне нужно кое-что выяснить. Подробности. Это поможет тебя вытащить.
- Без проблем, – Вольф, закрывший глаза, счастливо улыбался. – Как же хорошо здесь, Сев! Хочется выть до самых небес!
Ждать суда пришлось недолго. Интерес был подогрет, да и Крауч тоже желал поскорее разобраться с тем, что расценивал как досадную заминку. Но, когда Вольфа ввели в зал заседаний Визенгамота и усадили в кресло подсудимого, выяснилось много интересного. О том, что у процесса ареста был свидетель, Крауч и не подозревал – и, пока Ремус под присягой подробно всё описывал, Главный Аврор едва не шипел от злости. Попытка предъявить Лестрейнджу укрывательство Пожирателей Смерти с треском провалилась за отсутствием улик – всё, что мог предъявить суду Крауч, это показания преследовавших Лестрейнджей в тот вечер авроров. Но момента исчезновения беглецов те не видели, равно как и не могли доказать, что это именно Вольф сплавил всех в неизвестном направлении. Включение защиты поместья Лестрейндж объяснял необходимостью защиты братьев, которых действительно встретил, но которые бежали от преследования, не сообщая, какого. А потом ушли в неизвестном направлении неизвестным портключом. Сыворотка Правды только подтвердила эти слова – Вольф с готовностью повторил под ней, что на момент встречи братьев не знал, кто именно их преследует (что было, естественно, чистой правдой), и что не имеет ни малейшего представления, где они сейчас находятся и даже – каким путём они отходили дальше. Всё обвинение развалилось.
А потом настала пора переходить в контрнаступление. Едва встав из кресла, Вольф тут же потребовал у Крауча объяснений своего безапелляционного ареста и заточения в Азкабан без всякого разбирательства. Не забыты были и дементоры с Круциатусом. Отвертеться от них Главному Аврору не удалось – свидетелей в коридоре было слишком много. А война уже закончилась, и применение подобных средств к всего лишь подозреваемому никак не красило столь официальное лицо.
В поддержку Вольфа выступил Регулус, предъявив суду целую пачку заявлений от самых разных волшебников и волшебниц, обвиняющих Крауча в жестоком обращении не только с заключёнными, но и с подозреваемыми. Окончательно слетевший с резьбы Главный Аврор заорал в ответ, что всё делалось только во имя спасения Магического Мира от Пожирателей Смерти, что все, присутствующие в зале, должны помнить, что только благодаря таким мерам удалось остановить наступление Волдеморта…
- Да кто бы говорил! – резко бросил Вольф, шагая вперёд и останавливаясь прямо перед судьями. – А может, скажешь, где сейчас твой сын?
- Откуда я знаю? – огрызнулся Крауч. – Его уже который день нет… Поиски продолжаются.
- Не гоняй зря людей. Хочешь, правду скажу? Где твой сын?
- Говори, – выдохнул Крауч в нависшей тишине.
- Твой сын, Бартемиус Крауч-младший – Пожиратель Смерти, – чётко произнёс Вольф, глядя прямо в наливающиеся ужасом, гневом и неверием глаза Главного Аврора.
- ЛОЖЬ! – заорал Крауч. Его лицо побагровело, пальцы судорожно вцепились в край стола.
- Нет, правда! И тому есть свидетели. Не только мои братья видели его на службе у Волдеморта. Твой сын пошёл к нему на службу, потому что возненавидел тебя, ни разу не подарившего ему хоть крошку тепла. И поэтому решил сражаться против того, за что дрался ты. Ты сам толкнул его в объятия к Волдеморту. А самое главное…
Вольф выдержал театральную паузу, высоко подняв руку с воздетым вверх указательным пальцем.
- Знаешь, кто был с моими братьями в ту ночь? Единственный, кто не нёс фамилию Лестрейндж?
Кровь отхлынула от лица Крауча так же стремительно, как и прилила.
- Твой сын, – звучно выговорил Вольф. – Он участвовал в нападении на Лонгботтомов. То, в каком они сейчас состоянии – его заслуга тоже.
- Нет… – неверяще замотал головой Крауч. – Ты лжёшь…
- Я лгу? – усмехнулся Вольф. – Ну так допроси тех Пожирателей, что были пойманы уже после падения Волдеморта. Они тебе опишут и фигуру, и глаза, и волосы, и голос одного молодого человека, который был одним из самых ярых приверженцев Волдеморта и пользовался его благоволением. Более того – не удивлюсь, если идея напасть на Лонгботтомов принадлежала именно ему.
Конечно, насчёт последнего Вольф врал. Но вместе с остальным должна была проскочить и эта ложь – тем более, что ложью она была лишь наполовину. Он не сомневался в том, что, не предложи такое Белла – предложил бы Барти. И в этом точно не было бы ничего удивительного.
Помертвевший Крауч опустился назад, в своё кресло. Его движения были неловкими и судорожными, точно у марионетки. Весь зал зашумел, оживлённо обсуждая потрясающую новость.
Известие о том, что у самого ярого борца с Пожирателями Смерти сын сам оказался Пожирателем, в тот же день облетело всю Магическую Британию. Даже самые лояльно настроенные к Краучу люди критиковали его за близорукость – не суметь разглядеть Пожирателя в собственной семье, это надо ухитриться! А те, кто был настроен менее дружелюбно, прямо обвиняли его в том, что он сам и создал в семье такую атмосферу, от которой собственный сын сбежал аж к Волдеморту, лишь бы подальше от такого отца. Скандал разворачивался настолько стремительно, что Крауч уже через несколько дней, как только допросы Пожирателей окончательно подтвердили слова Вольфа, подал в отставку.
По такому случаю – и заодно по случаю окончательного освобождения Вольфа и не менее окончательного завершения войны – в Лестрейндж-Кастле был устроен небольшой пир, на который прибыли все друзья Вольфа. Присутствовали, разумеется, и Япет с Мартой. Атмосфера омрачалась только малым числом семьи – без Рудольфуса и Рабастана, Андромеды и Беллатрисы количество Лестрейнджей за столом смотрелось удручающе неполным.
К счастью, хороших новостей оказалось тоже немало. Северус сообщил, что ему вместе с профессором Дамблдором удалось создать комплекс чар и зелий, который в сочетании с легилименцией мог помочь Лонгботтомам. Основой послужила идея, поданная как-то Вольфом – что, если обратить действие Круциатуса, переделав наоборот всю основу заклинания? Заинтересованный Северус провёл серию опытов, в результате которой получилось создать своего рода заклятие эйфории, вызывающее состояние полного блаженства. Тогда новинка показалась малоприменимой, так как на самого себя её наложить было невозможно, как и долго поддерживать заклятие на другом – как и Круциатус, новое заклинание требовало постоянного мысленного напора. Но теперь благодаря ему появилась надежда вернуть здравый рассудок Лонгботтомам, стерев из глубин памяти все следы Пыточного заклятия.
После обсуждения этой идеи разговор перешёл через тему Круциатуса к заточению Вольфа в Азкабане. Джеймс полюбопытствовал, как же ему удалось так успешно противостоять влиянию дементоров. Вольф, не таясь, рассказал всё, параллельно поразив родителей новостью о своей анимагии. И тут же удвоил эффект, поведав о ликанической связи.
- Вот так вот, – подвёл итог Вольф, закончив описывать утро своего освобождения. – И, кстати, я действительно хочу попробовать вытащить из Азкабана Эдварда, Джервиса и Мелвина. Дементоров я не пожелаю никому, а они, собственно, мне почти ничего и не сделали. Тогда, на шестом курсе, инициаторами были совсем другие. Уж во всяком случае, сейчас у меня к бывшим сокурсникам никаких претензий нет. Не после того, как я лично оценил вблизи воздействие дементоров!
- Ты – как маяк… только не простой, а плавучий, – улыбнулась Даала и, обняв своего мужа, уткнулась носом ему в шею. – Всегда таким был. Не просто помогаешь, но и не боишься ради этого залезть в самый шторм.
- А ты разве другая? – засмеялся Вольф, бережно пропуская между пальцев разноцветные пряди. – Ремус уже рассказал мне, как ты готовилась штурмом Азкабан брать. И даже не постеснялась Дамблдора в заложники взять. Самого Дамблдора! Если он хоть что-то об этом обронит в Хогвартсе… Судачить о тебе будут, наверное, вечность.
- Ничего, будут язвить – скормлю их акулам.
- Вот за это я тебя и люблю, – засмеялся Вольф, целуя жену в висок.
- Смех смехом, а мы действительно готовились драться, – сообщил Сириус. – Хотя, честно признаться, мне не по себе было, но… Я бы всё равно пошёл. Штурм самой грозной тюрьмы Магического Мира – да, в этом стоило поучаствовать!
- Как это на тебя похоже, – вздохнул Ремус. – Но – да, я тоже был готов. Хотя, конечно, я соврал бы, сказав, что не боялся. Историй об Азкабане ходит столько – и таких, – что мороз по коже. И после того, как я сам увидел его изнутри, я готов поверить в большинство.
- Слухов и сплетен всегда много, – задумчиво проговорил Вольф. – Но, как только ты поверил в них, ты побеждён. Страх поражает глубже всего, и в этом я в Азкабане только убедился. Но я думаю, что смог бы сберечь здравый рассудок и там, даже без анимагии. Дементоры ужасны, но при желании можно приспособиться и к ним. В конце концов, мозгов у них мало. И они слишком привыкли питаться эмоциями беззащитных.
- Даже не знаю, что сказать, – хмыкнул Сириус. – С одной стороны, это было бы круто. Но, с другой… Не думаю, что хотел бы входить в учебники с таким достижением – просидеть в Азкабане энное количество лет и не спятить окончательно.
- Никто бы не хотел, – со смешком согласился Вольф. – Но, знаете, друзья… Думаю, что по крайней мере упоминание в учебниках истории нам обеспечено. Как-то так вышло, что мы незаметно для себя оказались на страницах истории. Вляпались в легенду. Только подумайте, через что мы прошли за эти дни. Конец Волдеморта. Разгром Пожирателей. Вся эта эпическая история с побегом целой семьи – ну, большей её части, – из-под носа у авроров. Да и сами авроры, думаю, долго будут рассказывать истории про узника, который… которого боялись дементоры. Ну, на самом деле не боялись, конечно, просто в ступор входили – но людская молва на то и молва, чтобы вдесятеро расписывать.
- Да уж… – протянул Сириус. – Даже не знаю, чего ты там показал больше – гриффиндорской храбрости или слизеринской изворотливости.
- Обе пригодились, – фыркнул Вольф. – Смешно сейчас вспомнить, что Распределяющая Шляпа с самого начала предлагала мне Гриффиндор…
- Как, и тебе тоже? – изумился Северус.
Мародёры замерли, словно громом поражённые.
- Сириус, – глубокомысленно проговорил Вольф, улыбаясь краешками рта, – а почему у тебя такое нецензурное выражение лица?
- Твою… – Сириус бросил взгляд на Марту и с трудом сдержался. – И ты говоришь об этом только сейчас?!
- Да как-то случая вспомнить не подворачивалось. А что, собственно, такое? Ты вроде и сам когда-то говорил, что мне место на Гриффиндоре.
- И сейчас повторю! Но что же это получается – из-за какой-то дурацкой случайности мы с тобой пять лет как кошка с собакой жили? Как ты вообще очутился на Слизерине, если тебе предлагали Гриффиндор?
- А вот он виноват, – хмыкнув, весело ответил Вольф, кивая на Джеймса.
- Я?! – поразился он. – А я-то тут причём?
- Притом. Мы с тобой так славно поговорили в поезде, что мне ну никак не хотелось попадать на один факультет с тобой. Я и сказал Шляпе: «Куда угодно, только не на Гриффиндор!». Она ответила, что личный выбор – самое главное, и надеется, что я не разочаруюсь. И выкрикнула «Слизерин!»
- Оу… – потрясённо протянул Джеймс. – А ты, Северус? Мы ведь с тобой тоже… того. В поезде ещё поцапались.
- Мягко сказано, – усмехнулся Северус. – Конечно, мне тогда не следовало уходить, но опыта общения ещё слишком мало было… Так или иначе, а учиться вместе с вами – что с тобой, что с Сириусом – желания у меня после этого было ноль. Не после того, как вы отозвались о Слизерине. Так что, как я теперь вижу, отреагировали мы с Вольфом просто одинаково.
Джеймс издал глубокий, прочувствованный стон и схватился за голову.
- То есть… То есть вы хотите сказать, что, если бы я повёл себя не как убеждённый гриффиндорец, мы могли бы с самого начала оказаться на одном факультете? И с самого начала подружиться? И не драться по всему замку? Вместе ходить в ночные вылазки? И, наконец, – он повернулся к Вольфу, – ты бы не нас, а остальных на квиддичном поле громил? И Кубок ещё дважды был бы наш?
- И Кубок школы на пятом курсе тоже, – довольно кивнул Вольф. – Да, скорей всего, так бы оно и было.
Джеймс снова застонал.
- Клянусь, никогда не буду настраивать Гарри против Слизерина! Не хватало ещё, чтобы наши дети наши же ошибки повторили.
- Ну, у нас-то детей пока ещё нет… – улыбнулся Вольф, весело поглядев на Даалу. – Но теперь пришла пора исполнять обещания. Волдеморта нет, значит – сначала свадебное путешествие, а затем и о детях подумаем. В конце концов… это теперь и, в некотором роде, наша обязанность. Рудольфус и Рабастан живы, но их судьба неизвестна. Единственный, кто может продолжить род Лестрейнджей на наших островах – это я. Никогда не думал, что мне придётся об этом беспокоиться, но… Раз уж братьев от Магической Британии навек отрезал именно я, то и обязанности их мне теперь на себя брать.
- Что ты сказал?! – Марта внезапно содрогнулась с ног до головы.
- Только то, что… Мама, что с тобой?!
Марта с диким воем согнулась пополам и вцепилась себе в волосы. Япет, потрясённо смотревший на жену, попытался было успокоить её, но она оттолкнула мужа и, бросившись к сыну, упала на колени перед ним.
- Вольф, прости! Прости меня, я такая дура! Прости, если сможешь, а сама себя – не знаю, прощу ли вообще! Сколько лет я тебе жизнь портила по собственной дурости! Прости, сын, умоляю!
- Да за что?! – Вольф с трудом поднял её. – Объясни, что случилось?!
Но Марту всю трясло, и более-менее успокоиться ей удалось далеко не сразу. Наконец, опустошив несколько флаконов Умиротворяющего бальзама, она смогла начать свой рассказ.
- Как вы все знаете, я из Германии. У нас на западе страны, недалеко от Шварцвальда, живёт одна старая ведунья. Все зовут её старой Фраунгофер. Настоящее ли это её имя или нет, никому не известно. Она известна как прорицательница. Очень сильная. Все её пророчества всегда сбываются. Но один человек может получить от неё только одно предсказание. За всю жизнь – только одно. Поэтому среди наших девушек широко принято приходить к ней перед свадьбой. Чтобы узнать, как оно будет… Мои сёстры тоже к ней ходили. И Люсинда, и Урсула. Что старая Фраунгофер им предсказала – всё в точности сбылось. И я тоже пошла… Лучше бы я этого не делала! Знаешь, Вольф, что она мне сказала?
- Что? – прошептал Вольф, обратившись в слух.
- «Твой третий сын прервёт твой род», – горько ответила Марта и заплакала.
- Так вот оно что, – поражённо поднёс руку ко лбу Вольф. – И всё, что ты делала…
- Я не знала, как это может случиться, – сквозь слёзы простонала Марта. – Не знала, что мне делать, как это предотвратить. То думала, что ты ополчишься на братьев. То думала, что пойдёшь на нас войной с Министерством – когда вся эта свистопляска с Волдемортом началась. Иногда я думала про эпидемию, которую переживёшь лишь ты один – последний в роду. Чего я только не передумала, и дурного, и хорошего! Хорошего – для тебя – было меньше…
- И ты надеялась воспитать меня так, чтобы предотвратить беду… – понимающе протянул Вольф. – Вот оно что… Да, теперь всё понятно.
- Прости… – безнадёжно прошептала Марта.
- Я не виню тебя, мам, – вздохнул Вольф, обнимая её. – Тебя – не виню! Кто знает, как бы я сам повёл себя, получив такое предсказание. Но теперь ведь всё будет хорошо, верно? Пророчество исполнилось – я прервал старый род Лестрейнджей. Теперь он разделён на два новых – открытый здесь и тайный неизвестно где. Я прервал род… спасая братьев.
Марта снова разразилась рыданиями, судорожно вцепившись в рубашку сына.
- Я не виню тебя, – повторил Вольф, осторожно поглаживая её по спине. – Но вот с этой пророчицей мне бы очень хотелось увидеться! Можешь дать мне точное место?
- Не вздумай, – испуганно прошептала Марта. – Она снова не ошиблась. Кто знает, на что она способна!
- Я не собираюсь её убивать. Но вот потолковать с ней очень желаю!
- Хорошо, – решилась Марта, поколебавшись. – Тогда слушай…
* * *
Вольф шёл по узкой тропинке в лесу, переступая через стелющиеся по земле корни старых деревьев. Могучие кроны над головой сплетались настолько густо, что под лесной полог не проникал ни один солнечный луч. Чем-то это напоминало глубины Запретного леса у Хогвартса. Пейзаж получался мрачноватым, но не очень. Даже, пожалуй, подходящим – долгий пеший переход в такой обстановке настраивал на серьёзный и сосредоточенный лад, давая время и возможность как следует подумать. Легко было представить себе, как больше тридцати лет назад по этой же тропинке шла молодая девушка – Марта Айсвальд, шла, надеясь получить обещание хорошей жизни в замужестве…
А вон и хижина показалась. Всё, как мама описывала – точно время здесь не было властно ни над чем…
Вольф подошёл к двери и постучал в неё.
- Входи, – спокойно донеслось изнутри хижины.
Фраунгофер оказалась действительно стара – щёки, морщинистые, как те печёные яблоки, что любила готовить Берта, согбенная спина и волосы цвета давнего снега. Но взгляд ведуньи был острым и проницательным.
- Здравствуй, лесной хозяин.
- Откуда вы знаете моё имя?
- Имя не знаю, – ответила Фраунгофер. – Волка вижу. А второго – чую. Ликанической связью ты навек повязан.
- Откуда вы знаете? – снова растерянно спросил Вольф и невольно поёжился под внимательным взглядом ведуньи.
- Многое старой Фраунгофер открыто. Чую я, что и ты ко мне не просто так пришёл. Моё же пророчество старое тебя сюда привело.
- Верно, – Вольф встряхнулся, сбрасывая оцепенение. – Много лет назад ты сделала пророчество моей матери. Про меня. Я – тот самый третий сын, который прервал её род. Вот только не так, как она думала все эти годы.
- Ах, ясно… – протянула прорицательница. – Да, я помню её. Я помню всех, кому когда-либо делала предсказания. Позволь угадаю: нелёгкой твоя жизнь была из-за этого?
- И моя, и её. Я не знал, за что меня ненавидит родная мать и ненавидит ли вообще. Она не знала, как мне суждено прервать её род, и терзалась, не находя ответа. Твоё проклятое пророчество испортило и мне, и матери двадцать один год жизни!
- Понимаю твою боль и твою злость. Но не я виновата в остальном. Я предупреждала твою мать, чтобы она не торопилась с выводами, не спешила с решениями. Говорила, что чётко и однозначно видеть будущее не под силу даже мне. Увы, как и многие до неё, она не вняла моему совету… достаточно полно.
Вольф сцепил за спиной руки и отвернулся. Умом он понимал, что старая Фраунгофер права, но сердце всё равно тоскливо ныло.
- Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое, – мягко произнесла ведунья. – Хочу немного загладить свою часть вины. Хочешь, я сейчас загляну в твоё будущее? Я могу это сделать. Могу открыть тебе нечто важное, что тебя ждёт.
- Что? – Вольф невольно рассмеялся. – Это после того, как одно твоё пророчество уже испортило жизнь и мне, и матери? Нет уж. Не надо мне такого подарка. Не для того мы только-только с прежним разобрались, чтоб тут же новый на шею вешать.
- Ты не такой, как она, – спокойно возразила старая Фраунгофер. – Я вижу тебя. Ты смел, упорен, хитёр, изобретателен. Ты сможешь вынести ношу знания – а она может очень помочь тебе в будущем.
- Ну… – Вольф заколебался. Возможность узнать будущее, своё собственное будущее, манила и обещала многое…
Но тут он вспомнил, что, как правило, представляет из себя предсказание. Мучительно многозначную фразу, смысл которой, скорей всего, полностью раскроется только после того, как оно свершится. Так было и у его матери, и у её сестёр. Пользы с этого вряд ли будет много. А вот нервы истрепать заранее – как нечего делать.
Он взглянул в глаза старой Фраунгофер и медленно покачал головой.
- Спасибо за предложение. Я понимаю, как оно ценно. Но я всё же откажусь. Может, я и ошибаюсь… но риск слишком велик. До сих пор мне как-то удавалось справляться со всеми напастями без знания будущего. Прости, но я не хочу рисковать повторением судьбы своей матери – тем, что буду ни за что подозревать собственного сына или собственную дочь. Ты ведь не можешь точно предсказать само предсказание? Не можешь точно сказать, что тебе откроется? Я ведь тоже изучал прорицания в Хогвартсе. Я сам не предсказатель, конечно, но кое-что знаю.
- Ты прав, – всё так же спокойно кивнула старая Фраунгофер. – Этого я сделать не могу. Могу заглянуть в твоё будущее – но какая именно часть его мне откроется, я смогу узнать только после этого.
- В таком случае – ещё раз благодарю, но не надо. Такой риск мне… сейчас чрезмерен.
- Что ж, будь по-твоему. Но я сохраню за тобой особое право. Если когда-нибудь ты передумаешь – приходи ко мне в любое время. Я загляну для тебя в твоё будущее.
- Благодарю, – поклонился Вольф. – Не знаю, воспользуюсь ли я такой возможностью… Сейчас мне кажется, что нет. Но будущее неопределено. Может, и загляну ещё.
- Удачи тебе на твоём пути, лесной хозяин, – мягко улыбнувшись, напутствовала его в спину старая Фраунгофер, когда Вольф уже вышел из хижины наружу.
Он обернулся, поднял руку в знак благодарности и прощания – и двинулся дальше.
Старая Фраунгофер хмыкнула, неторопливо закрывая дверь.
- А путь твой удачным будет. Если таким же останешься – точно тебя Фортуна не минует.
Эпилог. 1 сентября 1991 года.Куда уходит детство,
В какие города?
И где найти нам средство,
Чтоб вновь попасть туда?
Оно уйдёт неслышно,
Пока весь город спит –
И писем не напишет,
И вряд ли позвонит…
И зимой, и летом небывалых ждать чудес.
Будет детство где-то – но не здесь!
И в сугробах белых, и по лужам у ручья
Будет кто-то бегать – но не я…
Леонид Дербенёв, «Куда уходит детство».
Магическая Британия залечивала раны, нанесённые войной. Они были глубоки, но время – великий целитель. Постепенно уходила скорбь и оставалась память. Подрастало новое поколение, уже не знавшее той тревоги, с которой по вечерам матери ожидали отцов. Мирная жизнь налаживалась снова, чему очень сильно помогало то обстоятельство, что подавляющее большинство Пожирателей Смерти было радо падению Волдеморта не меньше, чем их противники. Военная борьба снова сменилась политической.
Люциус Малфой сумел выгодно конвертировать своё решение о передаче хоркрукса в пользу для новых условий. После того, как Дамблдор сдержал своё слово и отвёл от него подозрения в содействии Волдеморту, а сам Люциус прибавил себе очков благотворительностью, семья Малфоев смогла выправиться очень быстро и легко приспособилась к новым реалиям. Также Люциус постарался упрочнить связи с Лестрейнджами, обновив и укрепив давний союз семей.
Благодаря комплексному лечению Лонгботтомов удалось вернуть в сознание, чему были очень рады все бывшие участники Ордена Феникса. Сам Орден был распущен за ненадобностью, хотя дружеские связи между фениксовцами сохранились.
Благодаря аккуратному нажиму Вольфа дела Мальсибера, Эйвери и Джагсона пересмотрели, заменив пожизненные сроки на десятилетние, причём с учётом уже имеющейся отсидки. Ривоч вышла замуж и благополучно прекратила почти всякое общение с семьёй, кроме чисто символического.
Регулусу и Вольфу удалось совместными усилиями примирить Сириуса и Вальбургу, конкретно расписав второй нравы и особенности Волдеморта, а первому – обязанности перед родом, заключающиеся отнюдь не только в лихачестве. Но решающим аргументом стали воспоминания Рабастана о гибели Ориона Блэка, которые Сириус и Вальбурга просмотрели вместе.
Северус мирно жил со своей матерью на Руадх Эйлеане, быстро набирая опыт и скоро прославившись как лучший зельевар не только на Оркнеях и Шетландах, но и во всей Магической Британии. Он сумел примириться окончательно с выбором Лили, сохранив с Поттерами вполне дружеские отношения. А через пару лет после окончания войны ему приглянулась племянница Диорвела… или он ей. Так или иначе – но Вольф получил возможность погулять ещё на одной свадьбе близкого друга.
Регулус женился на Саманте Фоули, чем Вольф был весьма доволен. Практичность и рассудительность этой девушки отлично уравновешивали некую благородную пылкость и некоторую наивность младшего Блэка. Они отлично подходили друг другу, и Вольф с огромным удовольствием поздравлял обоих друзей на новой пышной свадьбе.
Сам Вольф решил нацелиться на политическую карьеру, применяя свои способности для активного продвижения. Громкая фамилия, хорошие связи, как доставшиеся по наследству, так и те, которые тянулись ещё со времён клуба Слизнорта, репутация невинно пострадавшего от действий Крауча тоже сыграли хорошую роль. Вольф быстро продвинулся до начальника отдела международного сотрудничества и методично нацеливался на пост Министра Магии, собираясь довершить то, что начал его знаменитый предок в семнадцатом веке.
Даала отказалась от мыслей о карьере в «Холихедских гарпиях», предпочтя статус жены главы рода и возможность проводить как можно больше времени с мужем. Впрочем, спустя некоторое время ей пришла в голову мысль создать новую квиддичную команду и продвинуть её как можно выше, чем она и занялась со всем присущим ей энтузиазмом. «Оркнейские орлы» стали самой молодой квиддичной командой Магической Британии, однако, несмотря на это, вскоре после своего выхода на турниры стали уверенно идти вверх во всех таблицах.
Коммуна оборотней Фенрира хорошо прижилась на Оркнеях, и Вольф использовал это для подачи законопроекта об изменении статусного положения оборотней. Дело шло со скрипом, однако понемногу продвигать идею получалось, чему немало способствовала планомерная информационная компания. Ремус был в восторге от этой идеи, дававшей огромному количеству его собратьев шанс на лучшую жизнь.
Хорошо жили и Поттеры – тот факт, что Волдеморт нашёл свой конец именно при нападении на их дом, прославил молодую семью на всю Магическую Британию. Джеймсу это сильно облегчило карьеру, а Лили стали приглашать на такие рауты, о которых раньше ей вряд ли приходилось рассчитывать.
Во всех семьях появлялись дети. За прошедшие десять лет у Поттеров к сыну прибавилась дочь, которую назвали Сьюзан, у Сириуса и Марлин – двойняшки Кастор и Поллукс. У Регулуса и Саманты появилось трое дочерей, названных, по обычаю Блэков, тоже в честь звёзд. Имена им дал Пояс Ориона – Альнитак, Альнилам и Минтака. У Северуса тоже подрастали дочь и сын. Гордый отец решил обратиться к славной истории и назвал своих детей Боадицея и Кухулин. Без супруги пока оставался только Ремус, довольствуясь ролью любимого дядюшки для детей Вольфа и Даалы – Куно, старшей дочери, и братьев Герхарда и Эрика.
Первого сентября девяносто первого года настала пора провожать в Хогвартс «первый эшелон» нового поколения, как в шутку обозначил это Вольф. Пока что из детей Стаи и Мародёров там присутствовал один только Гарри – но уже в следующем году к нему должен был присоединиться кузен Дадли, а дальше наставала пора и для новых Лестрейнджей, Блэков, Снейпов… Новой войны между ними, к счастью, не ожидалось – дети росли дружно. Хотя, с другой стороны, Джеймс уже отдал сыну Карту Мародёров, заботливо усовершенствованную Стаей, так что для увлекательных ночных вылазок время всё равно точно должно было найтись.
Вольф стоял на платформе девять и три четверти вместе с Даалой и Ремусом, с лёгкой ностальгией оглядывая Хогвартс-Экспресс, над которым плыли клубы пара. Лестрейндж думал о том, что уже через три года он будет сам провожать здесь Куно, а там – и её братьев. Хогвартс достанется им – все те бесконечные тайны и забавы, которые мог предложить старый замок. Вольфу было немного грустно, что ему самому доведётся разделить эту радость с детьми только в виде писем – и, возможно, советов. Ну что ж – зато будет, что вспомнить вместе с друзьями в Лестрейндж-Кастле…
- Здравствуйте, дядя Вольф, – неожиданно раздался голос из-за спины.
Обернувшись, Лестрейндж с удивлением обнаружил перед собой незнакомую девушку лет пятнадцати, сжимавшую в руках чемодан и нервно улыбающуюся.
- Простите, мисс, я вас знаю?
- Надеюсь, что не забыли, – нервная улыбка перешла в радостную. – Я, во всяком случае, очень хорошо помню ваши сказки! Про волка и трёх поросят, когда я узнала, откуда на столе появляются свиные котлетки. Про другого волка, который отважно справился со злыми охотниками, к которым посылала бедных зверей Красная Шапочка… Вы были замечательным рассказчиком, дядя Вольф! Надеюсь, таким и остались?
- Нимфадора?! – Вольф никогда раньше не думал, что можно кричать шёпотом.
- Ага! Я изменилась, знаю. А вот вы – не очень.
- Что ты здесь делаешь?! Где… Ты знаешь, кто?!
- Вы-Знаете-Кто был угроблен десять лет назад тётей Лили, – весело подмигнула девушка. – А родители передают вам сердечный привет. У них всё хорошо. Вот, возьмите.
Вольф слегка подрагивающими руками бережно принял пухлый конверт.
- Мерлин и Моргана, я и не думал… Но где они сейчас? И что делаешь здесь ты? Я думал, что никогда никого из вас больше не увижу!
- Родителей, возможно, и не увидите, – вздохнула Нимфадора. – Где они, я не могу сказать – заклятие Хранителя. Для надёжности. Но мне очень хотелось снова увидеть родные земли и вас. Я смогла выбить разрешение вернуться. Это была целая эпопея, я год, наверное, строила хитрые планы… Если хотите, я вам как-нибудь расскажу – вы ведь любите такое, верно? Но вот я здесь. Меня принимают на пятый курс в Хогвартсе, так что сегодня я прохожу распределение вместе с первокурсниками. Забавно, правда?
- Но где ты будешь жить? И на что? – тревожно спросил Вольф. – Не думаю, что денежные переводы будут достаточно безопасны.
- Ну… – впервые смутилась Нимфадора. – Кое-что на первое время у меня есть…
- А потом что? Нет уж. Считай своим домом Лестрейндж-Кастл. Я о тебе позабочусь.
- Спасибо, дядя Вольф! – девушка подпрыгнула и радостно обняла его.
- Весёлый подарочек мне прислали, – рассмеялся Вольф, обнимая племянницу в ответ.
- А у вас ведь, наверное, уже есть дети? – с живым любопытством поинтересовалась Нимфадора.
- О да. Дочь и два сына. Они гораздо младше тебя, но, думаю, вы сможете сойтись. Старшая пойдёт в Хогвартс через три года.
- Отлично! Не волнуйтесь, опыт с такими детьми я имею. Ваши братья тоже продолжили род.
- Пожалуй, это лучшее первое сентября в моей жизни, – расчувствованно прошептал Вольф. – Ну, во всяком случае, наравне с тем, когда я сам впервые ехал в Хогвартс… Постой! А под какой фамилией ты собираешься поступать?
- Ну… – Нимфадора снова замялась. – Видите ли, тут такое дело… Тётя Белла хотела отдать дань памяти, а папа решил прикольнуться над Дамблдором… Не знаю, сколько времени я пробуду так, но… по документам я сейчас Реддл.
Вольф несколько секунд безуспешно боролся со смехом, прежде чем дать ему прорваться. Хохотали и Даала с Ремусом.
- И потом, учитывая то, что эта фамилия означает «загадка», тоже подходит – ещё и так, – хихикнула Нимфадора. – В любом случае, я хочу увидеть лицо Дамблдора, когда меня назовут на церемонии распределения!
- Я тоже хочу! – решительно взмахнула рукой Даала. – Пожалуй, я наведаюсь сегодня вечером в Хогвартс! А ты не сможешь?
- Даже так не поручусь… – задумался Вольф.
Даала легонько подтолкнула Нимфадору и, прошептав: «Делай, как я!», уставилась на мужа, состроив большие печальные глаза.
- Ну, пожа-а-а-алуйста…
- Уговорили, – вздохнул Вольф, шутливо закатывая глаза и маша рукой. – Но не сейчас – надо будет с Дамблдором договориться. Филчу заодно бутылочку огневиски прихватить – посидим, старые времена вспомним…
- А мне можно будет? – живо спросила Нимфадора. – Я была ещё мала, вы мне про это не рассказывали, но папа так описывал ваши приключения в Хогвартсе!
- После долгого путешествия и праздничного пира ты будешь донельзя усталая и сонная, – улыбнулся Вольф. – Уж поверь мне, я семь раз это делал. Мы с тобой обязательно обо всём поговорим, но попозже. Обещаю, я найду для тебя достаточно времени. У нас будет много тем для беседы. Нет – для бесед.
- Большое вам спасибо, дядя Вольф! – с чувством вздохнула девушка и улыбнулась. – Что ж… Пожалуй, мне пора. Ещё место надо найти, и всё такое…
- Тебя проводить?
- М… Да нет, спасибо. Мне ведь надо приучаться самой со всем справляться, верно? Уж во всяком случае, с такой задачей, как найти место в поезде.
- Как знаешь, – с улыбкой кивнул Вольф. – Но если что – знай, ты можешь обратиться ко мне с любым вопросом. Родная кровь – это святое.
- Спокойствие через силу, дядя Вольф! – широко улыбнулась Нимфадора, вежливо кивнула Даале и Ремусу, подняла свой чемодан и направилась к Хогвартс-Экспрессу.
- Да, вот это радость так радость, – Вольф со счастливой улыбкой взъерошил свои волосы, глядя вслед племяннице. – Кстати, Рем, ты ей понравился.
- Что? – поражённо вздрогнул Ремус. – Да она со мной словом не перемолвилась!
- Потому и ясно, что понравился, раз не перемолвилась… Верно, Даала?
- Ага. Ну, не для всех, но для большинства. По-моему, ты прав: племяннице одного волка другой понравился.
- Я вас умоляю! – закатил глаза Ремус. – Если вы не заметили, я её вдвое старше!
- Ничего, она вырастет.
- Как был ты шутником, так и остался…
- И пока таков я есть, я кому-то нужен здесь, – промурлыкал Вольф, вспоминая одну из песен Себастьяна, – а другой сам себе я никчёмен! Жизнь хороша, Ремус. А будет ещё лучше. Можешь не сомневаться.
- Да не волнуйся ты, – вздохнул Драко, помогая Гарри затаскивать чемодан в тамбур вагона. – Не вижу я никого из них поблизости.
- Близнецы умеют быстро возникать, – пропыхтел друг, облегчённо прислоняясь к стенке. – Уф. Спасибо, что помог.
- Да не за что. Мне эти Уизли тоже не нравятся. Пошли к нам! Я тебя с Тедом и Пэнси познакомлю, они классные ребята.
- Пошли! – обрадованно улыбнулся Гарри, снова подхватывая чемодан. – Не то чтобы уж так вот не нравились, но шумные такие, никакого покою от них нет…
- Не говоря уже об уровне воспитания.
- Точно! Хотя откуда ему взяться в «Норе»? Дядя Вольф говорит, что это надо додуматься – заиметь семерых детей там, где нормального места хорошо если для двоих хватит.
- Когда это он такое говорил?
- Ну… я подслушал, – признался Гарри.
- Подслушивать нехорошо, – состроил скорбную мину Драко.
- Да ну тебя! – расхохотался Гарри. – Дядя Вольф мне однажды прямо сказал: всё самое интересное подслушивают! Потому что в открытую тебе никогда не скажут.
- О, мне он тоже такое говорил. И папа подтвердил.
- Значит, всё правильно! Уф… Далеко ещё, кстати?
- Не-а. В следующем вагоне. Доедем с комфортом, я тебе гарантирую. Если, конечно, Невилл опять не упустит свою жабу.
- Он меня ей уже достал, – закатил глаза Гарри. – Вот скажи, кем надо быть, чтобы без конца её упускать? Не собака же!
- Осьминогом, – фыркнул Драко, открывая дверь в следующий тамбур. – Как там тётя Даала говорит…
Оба весело засмеялись, переходя в следующий вагон.
- Вот мы и на месте, – удовлетворённо сообщил Драко, открывая нужную дверь. – Тед, Пэнси, привет! Знакомьтесь, это Гарри. Я вам про него рассказывал.
Теодор Нотт и Пэнси Паркинсон радостно поприветствовали нового знакомого, и все четверо с удобством разместились в купе. Хогвартс-Экспресс вскоре тронулся, и все вышли в коридор – помахать провожающим родителям. Гарри махал и улыбался, стараясь не слишком показывать своё волнение. В конце концов, пусть он и в первый раз так надолго покидает родной дом, но надо вести себя с достоинством. Ведь он едет в Хогвартс!
Поезд набрал скорость, и перрон плавно растаял вдали. Гарри, Драко, Пэнси и Теодор вернулись в купе. За новым знакомством и оживлёнными рассказами дорога пролетела быстро, хотя и заняла весь день. Сна, впрочем, не было ни у кого ни в одном глазу – ни когда они спускались к озеру, ни когда плыли в лодках, любуясь громадой замка, сияющей огнями, ни когда, волнуясь, ожидали начала церемонии распределения.
Когда прозвучало «Поттер, Гарри!», мальчик, сглотнув и держа спину прямо, подошёл к табурету и сел на него, давая профессору МакГонагалл надеть ему на голову Распределяющую Шляпу. Перед тем, как сделать это, он ещё успел поймать ободряющий взгляд дяди Вольфа, сидевшего сегодня за преподавательским столом вместе с тётей Даалой и дядей Ремусом. Взгляд сопровождался весёлым подмигиванием.
- «Я не буду бояться», – твёрдо сказал себе Гарри, опускаясь на табурет.
Распределяющая Шляпа накрыла ему глаза.
- Хмммм… – задумчиво протянула она прямо у него над ухом. – Сложный вопрос. Очень сложный. Есть и трудолюбие, и ум – о да! – и отвага, и похвальное желание проявить себя… Может быть, ты сам хочешь куда-нибудь?
- Родители говорили мне, что это не так важно, как некоторые думают, – мысленно произнёс Гарри, – но, если можно, не на Пуффендуй. Лучше на Гриффиндор или Слизерин, но Когтевран тоже ничего.
- Ты можешь очень хорошо проявить себя в будущем, у тебя отличные задатки… – проговорила Шляпа. – Пожалуй, больше всего тебе в этом поможет Слизерин. К тому же я ведь уже распределила туда твоего друга, верно?
- Да, верно, – подумал Гарри. – И, наверное, другие мои друзья тоже там окажутся. Хотя бы кто-то. Если вы считаете, что этот факультет подходит для меня, то… Я доверяю вашему решению.
- Что ж, замечательно. Тогда… СЛИЗЕРИН!
