Глава 1. Любимые не умирают.Глава 1. Любимые не умирают.
Lafee — Tell me Why.
Горсть сухой земли со свойственным стуком ударилась о деревянную поверхность, а капельки теплого июльского дождя, в свою очередь, помогли почве размокнуть, превращая её в вязкую, густую жижу.
Ливень намочил одежду, от чего та неприятно прилипла к телу, и беспощадно испортил прическу. Безразличие ко всему происходящему убивало. Сил на какие-либо действия уже не осталось. С начала церемонии возникло лишь желание прыгнуть в эту яму и, свернувшись в комочек, остаться там навечно. Погребсти себя заживо. Лишь бы не ощущать на себе эти прожигающие, сострадательные взгляды, не слышать жалостливого голоса, не чувствовать на своих плечах тяжести папиных рук.
Какие люди лживые существа. Говорят: "Мы скорбим вместе с тобой", а на самом деле радостны до чертиков этой потере.
Холодная злость набирала обороты в её душе. Вот бы заорать на этот народ в черных одеждах. Она жива! Это лишь недоразумение! Вот увидите! Я докажу! Отворить крышку гроба и с силой трясти дорогого человека за плечи, пока она не откроет свои карие глаза. Вновь приобрести это незаменимое в жизни человека чувство — уверенность в себе.
Глупая, маленькая идиотка. Место в психологической клинике тебе обеспеченно, издай хоть звук. Тебе ведь дали точные инструкции перед поездкой: молчи и кивай. Мерлин, как маггловский китайский болванчик.
Какой же неимоверно жалкой она себя чувствовала.
Безлицые люди один за одним покидали свои места вокруг свежей могилы, уходя с территории городского кладбища. Именно безлицые. По-другому их не назовешь. Одинаковые люди с абсолютно безэмоциональными выражениями лица. Каждого из них она знала лично, и все казались ей всего лишь пустышками. Коллеги, пришедшие увидеть старую знакомую в последний раз. Работники Министерства Магии. Неужели там все так безжизненны? Бесспорно, после школы она лучше устроится в какой-нибудь магазинчик Цветистой улочки, иначе Безликие своей "мертвой" аурой превратят её в такое же бесхребетное существо.
Отец погладил свою малышку по каштановым завитым волосам и прикоснулся сухими губами к макушке. Слов не нужно. Они понимали друг друга с полуслова. Мужчина сжал запястье дочери, она вторила его жесту дрожащими пальцами другой руки, не сводя глаз с мраморной плиты. Кажется, в них намертво застыл печальный отблеск. Взгляд невольно проскользнул по золотистым выгравированным буквам:
Анна Мирцелла Мур.
1956 г. — 1976 год.
Чуть ниже биографических данных расположилась эпитафия. На ней настоял её брат, хотя мать была категорически против.
"Ты рано из жизни ушла. Но память оставила вечную. Любимые не умирают", — одними губам прочитала девушка и более не смогла сдержать слёз. Они душили её весь этот проклятый день и теперь готовы пролиться.
— Ну, ну, девочка моя, перестать. Пора смириться, дорогая... И отпустить её.
Она упрямо замотала головой, крепко зажмурив глаза. Несколько шпилек вылетело из волос, нарушив тем самым конструкцию прически, и пара темных прядей упало на лицо несчастной. А ведь над её внешним видом столько пыхтела этим утром тетя Скарлетт.
— Не упрямься, дьяволенок. Чувствуешь вину за случившееся? — отец требовательно развернул дочурку к себе лицом и провел мягкой ладонью по её пухлой щечке. Какие у этого мистера были нежные руки, словно они отродясь не видали тяжкого труда. — Ощущения не обманывают. Ты приложила руку к смерти Эн. Твоё решение было окончательным. И я не стану лелеять себя хрупкими надеждами на то, что моя дочь невиновна, Эва.
Названная Эвой притихла, не издавая больше ни звука. Ни словом, ни жестом не среагировала на беспощадную, но совершенно правдивую речь отца.
Сколько бы Эви не бежала от истины, она настигнет её врасплох. От собственных мыслей и чувств не скрыться за толстыми фолиантами и музыкой на пластинках. Да, она косвенно виновата. Да, она обязана чувствовать раскаяние. Нет, мисс Макалистер не испытывала мук совести. Лишь горькое уныние и муки от утраты близкого человека.
Девушка запрокинула голову назад, позволяя летним теплым струям воды омыть её лицо от соленых слез. Луч просвета, состоящий из светлых воспоминаний прошлого, озарил мрачные мысли девушки с каштановыми волосами. Как она, семилетней девочкой, упав с метлы отца, пролетела шесть ярдов, больно приземлившись на живот. Наказания в виде двухнедельного заточения в собственной комнате ей избежать не удалось.
Анна была рядом, раскрасив неприятное времяпровождение в четырех стенах своим присутствием.
Праздник в их гостеприимном доме. Младшему брату Эвы исполняется целых пять лет. "Совсем большой малец", — шутит дедушка Аэрон. Все внимание приковано к Эндрю, что явно не доставляет удовольствия старшей дочери мистера и миссис Макалистер. Девятилетняя девочка скидывает с кухонного стола приготовленный матерью праздничный торт с уже зажженными свечами. Одна из них под поджигает льняные шторы. Все помещение объято пламенем. Никто из людей, тушащих пожар, не замечает у газовой плиты сидящую на коленях девочку в бежевом платьице. Языки огня уродуют деревянные стулья, превращая их в жалкие груды обгоревших полешек. Пылающая ножка бывшей мебели подкатывается к оцепеневшей Эви, но не достигнув цели, отброшена в сторону с помощью кочережки. Тринадцатилетняя Анна. Она снова здесь, рядом с непутевой девчонкой. Помогает ей выбраться из пылающей кухни.
Магическая школа Шармбатон. Аполлина О'Фей посмела назвать Эву выродком грязной маггловской шлюхи и осквернителя крови. На прекрасном личике полувейлы появилась парочка безобидных царапин, мисс Макалистер отделалась ссадинами на коленной чашечке. Следующим утром Лина просыпается без своей шикарной золотистой шевелюры.
Эн рядом, она всегда где-то поблизости.
Эва призналась себе, что слишком слабохарактерна. Роль лучшей подруги успешной красавицы Анны Мур её вполне устраивала. Но никто не счел нужным поговорить с ней по душам и заметить, как ангелочек превращается в морального уродца. Находясь в тени Эн, она погибала. Убивала в себе задатки превосходного художника, обещающие прославить молодую особу на весь маггловский мир. Нельзя. Мисс Совершенству это не понравится. Ты под её покровительством. Ты под защитой. Плати собственными интересами.
— Время — вода, дорогая. Утекает также незаметно, изворотливо и с неостановимой быстротой, — отец целует юную ведьмочку в лоб и тихо добавляет. — Жаль, что я так и не успею наставить тебя на истинный путь в этой жизни.
Слова Джозефа Макалистера приняты Эвой с непредвзятым скептицизмом. Девушка отцепляет пальцы мужчины от своего тоненького запястья, не сводя при этом с его лица колкого взгляда зелено-карих глаз. Точь в точь, как у погибшей много лет назад Кэролайн.
— Лишь она была способна помочь мне разобраться в собственном "я", — наконец слышит отец хриплый голос своей старшей дочери.— А теперь Анна лишь ещё один гниющий труп в землях Батиньоля. Она в прошлом.
Тусклые лучи летнего солнца разорвали небесную серую пелену, нависшую над маленьким городком. Два родных человека стояли напротив друг друга, не решаясь нарушить сгущающуюся вокруг них абсолютную тишину.
Это сейчас так больно. Дальше непременно будет легче.
Глава 2. Лилии и черно-белые дни.Глава 2. Лилии и черно-белые дни.
Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим?
Мне кажется, что мы давно не живы - зажглись и потихоньку догорим...
Когда нас много начинается пожар
И города похожи на крематорий и базар
И все привыкли ничего не замечать...
Когда тебя не слышат, для чего кричать?
Мы можем помолчать,
Мы можем петь.
Стоять или бежать,
Но все равно гореть.
Огромный синий кит
Порвать не может сеть.
Сдаваться или нет,
Но всё равно гореть!
๖ۣۜЛюмен – ๖ۣۜГореть
С приходом в свои права золотого сентября жизнь молодой волшебницы потекла в обыкновенном, привычном русле. Наступили черно-белые дни.
Британская школа Чародейства и волшебства Хогвартс приняла мисс Макалистер весьма радушно. Как ей показалось первоначально. Открытая взору реакция студентов английского магического заведения на распределение новоиспеченной старшекурсницы в Логово Змей отмела розовую пелену с её зелено-карих глаз. Слизеринцам была омерзительна мысль о том, что теперь на их чистокровном и благородном факультете будет получать знания и навыки полукровка, в придачу дочь Джозефа Макалистера, который без угрызений совести, как гласили главные страницы французского "Первого вестника", предал все волшебное парижское общество и перебежал на сторону магглов. Ради любви к обычной женщине. Изменил принципам, идеологии и взглядам на жизнь своего аристократического рода Макалистеров. Его осуждал весь высший свет, двери во все именитые дома для Джо впредь были наглухо закрыты, как и прерваны любые контакты с семьей. Теперь его старшая дочь входит в число студентов великого Салазара, что явно с души воротило каждого из отпрысков достопочтенных аристократов. Что касается остальных волшебников и волшебниц многовекового учебного заведения, то гриффиндорцы, хаффлпафацы и равенкловцы приняли Эву, как, собственно говоря, новоявленную слизеринку. Змеи школы враги остальным факультетам, а неприятелям нельзя оказывать пощады или же милосердия. Ярко это выражали Львы, многие из которых провожали идущую первый раз к своему столу Эву недоброжелательными взглядами. Девушке неплохо пригодились долгие часы уроков Анны по самообладанию, чтобы не разреветься на глазах всех этих совершенно чужих мисс Макалистер людей.
Эва, непривыкшая к подобному желчному отношению к своей персоне, не редко билась в истериках, чаще всего это происходило в женском туалете Плаксы Миртл. Эв осознавала, что её психическое здоровье пошатнулось. Причиной тому послужила гибель близкой подруги, каждодневные скандалы с отцом и братом на летних каникулах, последней каплей в переполненной чаще стало выживание из Хогвартса трудами Слизеринцев. Если бы Анна находилась рядом, да просто-напросто жива — Макалистер без сомнений было бы легче. Ехидные, колкие фразы Змей и их полные взгляды неприязни Эва бы переносила безболезненно и некой толикой собственного достоинства, зная, что где-то сейчас один человек мысленно всегда с ней. Но Анны больше не существует в этом мире. Живет лишь память, которую не пустить по ветру. Она останется с Эвой до самого треклятого конца. Будет являться незаметными человеческому взору тенями, терзать девушку уединенными вечерами, рвать на мелкие кусочки и без того истерзанную душу. Бессрочно сохранится её честное имя и способность людей помнить Анну Мур, как благодетельного, открытого, честного и светлого человека.
Этот день выдался на редкость тяжким и томительным. Применение Георга Флинта заклинания Левикорпус на глазах у большой толпы народа. Жертва: полукровка Макалистер. Ожидания ответного письма из родного дома. Эва молила Джозефа позволить ей продолжить обучение во Франции. Разумеется, если её младший брат Эндрю, поступивший на факультет Равенкло, желает остаться в Хогвартсе - Эв возражать даже не вздумает. Но самой ей жизненно необходимо покинуть эти стены со скопищем недружелюбных людей. Да, она опять бежала от проблем и жестокой реальности, трусливо поджав хвост. Думать об этом не хотелось. По крайней мере, не сейчас. Потом. Все потом, как только она снова окажется в Шармбатоне. Прошли две долгих недели. Сова не прилетала.
За пару часов до отбоя Эва, как обычно, отправилась в оранжереи Хогвартса. Став с первых лекций любимчиком профессора Стебль, слизеринка то и дело писала дорожайшей учительнице эссе, не касающиеся школьной программы. На этот раз выбор студентки пал на тему: "Мимбулус мимблетония". Пропуск в теплицы у мисс Макалистер был на руках, преград для изучения растения не возникало. тем более исследования расслабляли и успокаивали нервы. Сейчас это нужно Эв как никогда.
Магическое перо без усердий студентки скользило по новому пергаменту, парочка исписанных свитков уже покоились у сумки Макалистер. Сама же девушка стояла у представителя её тщательного внимания и диктовала своему неодушевленному помощнику вывод двухчасового созерцания на мимбулуса мимблетонию:
— Алые цветки расцветают накануне окончания весны... Содержать в солнечной части дома... — доносились до той стороны теплиц обрывки фраз.
Излагая свои мысли, Эва внимательным взглядом рассматривала остальные растения оранжереи. Редкие и те, что демонстрируют на уроках Травологии. Но глаза девушки задержались на цветах, которые она уж точно не надеялась увидеть в этом месте. Настоящие, белые лилии росли в милом бежевом горшочке на невысокой подставке около растущей рядом зубастой герани. Эва на полуслове прервала свое повествование и двинулась к цветку, заинтересовавшему её внимание.
— Прелесть... — Макалистер трепетными кончиками пальчиков докоснулась до белоснежных, как искристый утренний снег, лепестков. Листочки приветливо заколыхали под пальцами нежданной гостьи, а стебли потянулись на встречу к девушке, стараясь бутонами тронуть её миловидное личико. Эва порядком не была удивлена тому, что обычное растение пропитано магией. В их сумасшедшем мире уже нечему диву даваться.
Лилии являлись любимыми цветами Анны. Она выращивала их в родовом имении, заплетала в волосы, а от её изысканных мантий и безупречных платьев всегда исходил приятный, тонкий, едва уловимый запах дорогих сердцу цветов. Всякий раз, когда Эва увидит лилии, воспоминания о подруге будут вспыхивать в её голове ярким пламенем. Лилии — это воплощение Анны.
— Без тебя трудно жить на Земле, ma chere. Кажется, моя жизнь сгорает в след за твоей, — в абсолютную пустоту произнесла девушка.
Неожиданно светлые лепестки оторвались от своих бутонов и взметнулись вверх, окутывая Эв, словно туман. Девушка опешила, руками юная слизеринка махала близ своего лика и одновременно пыталась сообразить о причине странного поведения листков лилий.
— Descendit, — прозвучал за спиной спокойный, размеренный голос, произносящий неизвестное Макалистер заклинание, и лепестки медленно опустились на каменный пол теплицы. Слизеринка обернулась, чтобы посмотреть на незваного нарушителя её уединения. Им оказался невысокий юноша со светло-каштановыми волосами. Значок старосты на черной, школьной мантии, заинтересованный взгляд голубых глаз направлен на тяжело дышащую молодую леди, волшебная палочка зажата в опущенной вдоль тела правой руке. Эмблема на предмете гардероба указывала, что парень учится на факультете Гриффиндор.
— Извини, что напугал, — юноша беззаботно пожал плечами и с широкой улыбкой добавил. — Маленько волшебство. Ты была такой грустной. Кстати, меня зовут Ремус.
— Ты убил их, — Эва застывшим взглядом смотрела в лицо старосте, намеренно, или же просто не замечая протянутой новым знакомым руки для рукопожатия. Девушке было далеко не до дружелюбной беседы. Злость вскипала где-то в области грудной клетки.
— Что, прости?
— Цветы! Ты убил их... её! — слизеринка ответила Ремусу на повышенных тонах с укоризненными нотками в голосе. Макалистер быстрым шагом приблизилась к свое сумке и принялась собирать пергаменты, продолжая что-то бубнить себе под нос.
Глаза застилали слезы отчаянье. На миг Эве показалось, что, когда она соприкоснулась с этими прекрасными растениями — Анна была где-то поблизости. Юная волшебница кожей ощущала её присутствие. А этот идиот все испортил!
— Я тебя совершенно не понял. В чем ты меня обвиняешь? Это всего лишь цветы.
Макалистер подняла свой мокрый взор на молодого волшебника, перекидывая сумку через плечо.
— Не пытайся завести новое знакомство, мальчишка с гриффиндорца. И понять тоже не старайся. Не выйдет.
С этими словами Эва покинула оранжерею, не удостоив юношу элементарным прощанием.
Глава 3. Стеклянные люди. Глава 3. Стеклянные люди.
Imagine Dragons – Radioactive
Девушка протянула руку под ледяную струю воды, бегущую из медного крана школьного туалета для девочек, а затем несколько раз провела мокрой ладошкой по каштановым волосам, в попытке пригладить торчащие во все стороны соломенные волосы. Глаза закрыты. Смотреть на свое отражение, в висящем напротив зеркале, желания не возникало. Она и без этого понимала насколько убого выглядит в данный момент. Знала, что во взгляде слишком много эмоций грусти и усталости. Осознавала: стоит лишь заметить эти отблески заново, и будет ещё больнее.
Эва искренне верила в судьбу со всей её составляющей. И теперь все чаще задумывалась над тем, что унижениями и ненавистью со стороны учеников Хогвартса платит за значительные грешки прошедших лет, канувших в Лету. Но даже испытания, которые выпали на её долю, были ничтожными по сравнению с предстоящим. Мы сами вершим свою судьбу, строим её, меняем, лепим в своих руках, как пластилин. Только лишь, как ни прискорбно, от рока не скроешься. Тебе не помогут ни счета в банках деньги, ни влиятельные связи, ни унизительные мольбы, если на твоем пути стоит тень в черной мантии. Имя у неё — Смерть. Неизбежная, не знающая милосердия и пощады. И единственное, что ты испытываешь — страх. Это свойственно людям. Быть напуганными до чертиков, зная, что вскоре их ожидает конец.
Она открывает свои зелено-карие глаза, поворачивает ручку крана, протирает рукавом свитера запотевшую зеркальную поверхность и видит, наконец, половину изнеможенной маски, накрывающей миловидное личико. Только бы не расплакаться, пожалуйста. Держать себя в руках. Сейчас не самое подходящее время. Нужно собрать воедино остатки гордости и покинуть необходимое душе убежище, выйти навстречу жестокому миру с высоко поднятой головой. Ты обязана присутствовать на этом решающем матче по квиддичу. Не дай окружающим людям сломать тебя, разбить, как фарфоровую куклу из лавки мадам Форентклин. Так они уже сломали... Но им этого знать не обязательно, она не доставит этим жалким, жестоким людишкам подобного удовольствия.
Эва подняла с холодных плит рюкзачок. Глубокий вдох, шумный выдох из легких. На девичьем лике появилась добродушная улыбка. Так нужно, так правильнее. Пусть они считают её сумасшедшей за дружелюбное отношение к собственным персонам, несмотря на причиненное Эве унижение. Главное — не показывать своей слабости.
* * *
— За нашим проигрышем стоит твое неумение держаться на метле, Гаптон.
Мимо сидящей на подоконнике слизеринки прошествовала команда по квиддичу факультета Гриффиндор. От обилия красного и оранжевого цвета девушку подташнивало. Чертовы праведники! Эти ребята в тысячи раз лицемернее Змей. Чего хотя бы стоит подпевала успешных Львов Поттера и Блэка. Петтигрю Макалистер видела насквозь. Таких скользких типов ей раннее встречать не удавалось. Эва являлась самой тихой девушкой на факультете Слизерин и предпочитала наблюдать за жизнью остальных студентов Хогвартса. Питер ей категорически был не по душе. Девушка уверена: этот парень проткнет спину своих приятелей разделочными ножами, которые они и сами ему предоставили, лишь отвернитесь от него. Всех людей она считала стеклянными. Всё, что творится у них на душе, да и в мыслях, возможно прочитать, как книгу, если тихо наблюдать находясь в стороне. Стеклянные.
— Что-то ты разбушевался, Джеймс. Я знаю, кто способен тебя успокоить. Где наша прекрасная Лилия? - низкий, грудной голос Сириуса Эва слышала очень нечетко, ибо юноши уже завернули за поворот, все же не заметив слизеринку. А через пару мгновений прозвучали звуки вспышек заклинаний и женский, противный визг.
Макалистер сорвалась со своего места, позабыв даже вещи. Она бежала так быстро, насколько только могла. Причиной поднятого шума стала очередная стычка двух враждующих факультетов старого учебного заведения. Поттер зажал в углу Северуса Снейпа, замкнутого однокурсника ребят, а Блэк открыто насмехался над испуганным темноволосым мальчишкой. Остальные участники школьной команды и несколько девчонок - равенкловок остались в стороне в качестве зрителей. И как только им хватает ума наблюдать над унижением человека.
— Я ведь говорил тебе и близко не подходить к Лили! Говорил или нет, Нюниус? Отвечай!
— Останови этот дешевый маскарад, Поттер.
Эва, стоявшая всего лишь в паре метрах от толпы Львов, теперь сделала пару быстрых шагов к нападавшему и жертве, но была остановлена крепкими руками одного из загонщиков, имени которого она не помнила. Юноша бесцеремонно прижал её к своей груди, не стесняясь при этом нахально ухмыляться.
— Ты у нас теперь спасительница попавших в беду юношей, Макалистер? - вопрос наследник рода Блэк задал не оборачиваясь на вырывающуюся слизеринку из цепких объятий Льва.
— Это называется помощь ближнему. Мне жаль, если тебе не дано этого понять, - девушка в который раз почувствовала отвращение к гриффиндорцам и ко всему, что с ними связано. Видит Бог, а Эва являлась истинной католичкой, как и когда-то мать, она будет ненавидеть эту школу до конца своих дней.
— Что здесь происходит? Джеймс, Сириус, Питер? - удерживающий Эву рослый парень сделал несколько шагов в сторону, не отпуская девушку, ему вторили ещё парочка человек, и вперед вышел Люпин.
— Мы просто объясняем Снейпу, как нельзя себя вести. Да ведь? - кончик палочки Поттера уперся в кадык слизеринца. В томном взгляде Северуса Эва теперь читала открытое безразличие ко всему происходящему. Он не произнес ни слова, продолжая тяжело дышать и зажимать в одной руке сумку, а в другой потрепанный учебник по Зельеварению. Ну почему же он не хочет дать этому глупцу- Поттеру отпор?
— Прекрати, Джим. Не в этом месте, ладно? Мы недалеко от Большого зала. В любой момент сюда может нагрянуть кто-нибудь из учителей. Я не желаю для тебя проблем. Отпусти ты его, - Ремус кивнул явно недовольному Сириусу, тот покачал головой, скрещивая руки на груди, но все же произнес:
— Да, Сохатый. Словим его позже.
— Твоя удача, Нюниус. Я тебя предупредил, - Макалистер наблюдала за манипуляциями слизеринца: вот он облегченно выдохнул, когда Поттер оказался на безопасном расстоянии, вот повесил на плечо сумку, не поднимая на присутствующих взгляда, вот... Что? Почему он отправился в гостиную без неё?
— Можешь идти, крошка, - загонщик ослабил на талии девушки свою медвежью хватку. - Или, может быть, предпочтешь составить мне компанию этим вечером?
Эва лишь сейчас поняла, что остается около Льва, вместо того, чтобы броситься из общества гриффиндорцев наутек. Она слишком долго смотрела в след уходящему Снейпу.
— Осторожней, Кристал. Наша полукровочка все же слизеринка.
— А для меня нет разницы с кем хорошо провести время, Тай. Хоть Медуза Горгона, мужские потребности и в Африке мужские потребности.
Похабный смех команды по квиддичу раздался в стенах широкого коридора. В душе девушки зашевелилось предчувствие чего-то плохого, обещающего обязательно произойти, если она сейчас же не уберется отсюда.
— Отпусти девушку, Роджер. Расценивай это, как приказ старосты, - Люпин не двинулся дальше вместе со своими дружками, оставаясь стоять посреди прохода с зажатой палочкой в кармане.
— Как скажешь, Ремус. Это ведь была шутка, кто из гриффиндорцев захочет иметь дело со слизеринкой, да и им, я считаю, мысль о подобном противна.
Слова Льва, пропитанные правдой, оставили на сердце девушки ещё один невидимый человеческому взору рубец. Новый поверх ещё не зажитых. Роджер оттолкнул от себя Макалистер, от чего та чуть ли не упала на каменный пол, а сам демонстративно отряхнул мантию, будто бы боясь заразиться от слизеринки какой-нибудь смертельной заразой.
— Прикуси язык, Кристал. Всё хорошо, Эва? - от переизбытка заботливых ноток в голосе Люпина девушке стало противно. Какой же он глупый. Пытается втереться в доверие к слизеринке.
— Нет. Я провела вблизи гриффиндорцев слишком много времени, мне нужно принять душ, - Эви обошла застывшую фигуру Ремуса и поспешила скрыться из этого проклятого коридора туда, где буквально пять минут назад оставила свой рюкзак и мантию. Так и не заметив, как староста провожает её понимающим взглядом.
* * *
— А она элементарно не взглянула на меня. Вот я и разозлился. Да не хотел я применять взрывающее прямо у неё на глазах.
Макалистер была в обществе Снейпа этим же вечером в слизеринской гостиной. Выдающийся зельевар расположился с пергаментом и несколькими учебниками по травам в темном углу, скрываясь от чужих глаз. Но они в паре готовили эссе по редким растениям Южной Магической Америки, их встреча не являлась обыкновенной случайностью.
— Это глупо, Северус, - девушка закончила выписывать определение Жгучей Лианы и отложила пестрое перо в сторону. Освещение было тусклым, в следствие чего, глаза неприятно покалывало.
— Что ты называешь глупостью? - юноша приостановил чтение статьи о Огненных цветах, но на собеседницу не взглянул, зато слизеринка отметила про себя, что брови его нахмурены и между ними пролегла складочка. Значит друг заинтересован, пусть и не показывает этого.
— Ты пропускаешь все удовольствия жизни, бегая, как преданный щенок за своей Эванс.
Девушка понимала, что слова её прозвучали слишком грубо. Но лучше жестокая правда, чем сладкая ложь и никому ненужное утешение. Так ведь?
— Я люблю её, Эва. Это называется любовь.
Её всегда поражала его контроль над ситуацией. Сейчас он не разозлился, не высказал всего, что думает по этому поводу, в его глазах не зажегся огонек упрека. Этим он был очень похожим на Анну.
— А она тебя, Северус? Она тебя любит? - задала вопрос слизеринка и, взявшись за книгу в руках Снейпа, положила её на стол. Юноша мотнул головой, давая понять, что не желает продолжать этот тяжелый для него разговор.
— Правда очевидна. Ты лишь терзаешь себя. Я ведь не утверждаю, что нужно убить в себе эту влюбленность. Просто пора тебе смириться с поражением, Сев, и научиться жить с этой ношей дальше. Научиться наслаждаться отведенным тебе временем, слышишь? Вкусить все плоды этого мира, а не зацикливаться на Эванс. Вот увидишь, если ты не возьмешь себя в руки сейчас, то через лет пятнадцать поймешь, что жизнь прожита зря. Северус, ты понимаешь меня?
Макалистер всеми фибрами своей души желала для этого угрюмого, запутавшегося в нитях собственной судьбы юноши только счастья. И хотела помочь ему, чем только могла. Ведь для этого и нужны друзья.
— На сегодня наше занятие закончено.
— Почему ты не хочешь прислушаться ко мне? Ты ведь погубишь себя.
— Спокойной ночи, Эв.
Слизеринец сжал лежащую на лакированном столе ладонь подруги на прощание и, прихватив с собой несколько пергаментов, скрылся за дверью, ведущей в спальню мальчиков седьмого курса. Эва осталась наедине со звенящей тишиной и мыслями о несладком будущем.
Глава 4Наверное, каждый на досуге задумывался над маловажными вещами. Некоторые лишь из-за того, что и поразмышлять то больше не над чем. Другие, чтобы отвлечься от различных гнетущих мыслей. А третьим это действительно интересно. Где же встречают свою смерть бабочки? По всей видимости, эти порхающие прекрасные божьи создания летают привычно над сочной, зеленой травой, а какому-нибудь негодяю приспичит захватить в свой сачок беззащитное существо. А затем гербарии, или же обламывание хрупких крылышек, покрытых пыльцой, ради забавы. И без того короткая жизнь подошла к концу. Все, фиаско. Бабочка больше не взлетит в поднебесье, не будет радовать своей красотой глаз людей. Кому посчастливилось не попасть в жестокие игры потомков Адама и Евы, заканчивают свое существование с отложением потомства. В любом случае, жизнь бессильных детей природы оканчивается по всей мере трагичности.
Эве приходили в голову мысли о ассоциации себя самой с красивейшими творениями рая. По крайней мере, их судьбы были похожи. Она была свободна, счастлива, жизнерадостна. До роковой весны 1773 года. Пятого апреля ей обрезали первое крыло, в тот день она постигла одну реальную истину: благоденственное, безоблачное детство позади. С наступлением 1776 года она раскусила еще одну аксиому: удача не может сопутствовать тебе всю жизнь, а время — самое драгоценное, что есть во вселенной. Все происходящие горести — взыскания судьбы. За радужные минуты ты платишь неделями, а то и годами неудач. Закономерность этого мира.
— Лети и спасайся. На бескрайние луга, лесные поляны, лишь только подальше от цивилизации. Тебя здесь быстро погубят, — Макалистер разжала созданную минутой ранее «клетку», прутьями которой служили тонкие, аккуратные пальчики. Бабочка взымыла вверх, с незримой быстротой шевеля своими крылышками. В скором времени божье создание пропало из вида выпускницы, но бывшая слизеринка ещё долгое время смотрела в лазурное небо, накрывшее территорию учебного заведения.
* * *
— Готова? Поверить не могу, семь лет учебы позади. Мы свободны, Эв. Теперь по-настоящему свободны! — друг с живым блеском в глазах осматривал в последний раз гостиную родного факультета, одновременно помогая подруге тащить чемодан по лесенкам к выходу.
Эва всем своим нутром была радостна этому событию, полностью разделяя взгляды юноши на произошедшее. На твоем счете в банке Грингроттс лежит три тысячи галеонов, в рюкзаке аттестат с весьма приемлемыми выпускными оценками. Казалось бы: это только начало длинного, извилистого пути. Будут падения, удачи, разочарования, предательства. Жизнь только начинается. Но это совсем не так. Эва понятия не имела куда отправится и чем будет заниматься как только Хогвартс - Экспресс привезет её на платформу 9 и 3 четверти. И ей было не жаль того, что она прощается с этим старым замком, Англия не сумела стать её родиной. Девушку тянуло в родную Францию, на многолюдную улочку Ривали, любимый ресторанчик Maxims, к отцу. Некоторым нашим мечтам и желаниям не суждено воплотиться в жизнь, ситуация с Эвой могла стать наглядным примером.
— Поедешь в родительский дом?
— Я похожь на сумасшедшего?
— Прекрати же ты! Они твои родители, какими бы гадкими не были.
Макалистер и Снейп покинули пределы логова Змей, проход за их спиной медленно затворялся, оставляя в той холодной, мрачной гостиной кучу малу воспоминаний.
— Дрявый котел или Франция? — проигнорировав высказывание бывшей однокурсницы, спросил темноволосый юноша, наблюдая за тем, как дверь окончательно захлопнулась перед оставшимися в коридоре выпускниками.
— Скорее первый вариант, нежели второй.
— Он твой отец, каким бы человеком не был.
Эва покосилась на Северуса, не поворачивая кудрявой головы в его сторону. Но этого обзора хватило, чтобы заменить лукавую улыбку на его губах. Парень редко улыбался, так искренне. Порою она все бы отдала за такое его выражение лица, этот момент не стал исключением. Поэтому кары со стороны Макалистер не последовало, девушка только хмыкнула, забирая из рук друга свой багаж.
— А ну-ка дай сюда!
Она пропустила требование Снейпа мимо ушей, вместо этого разъяснив данный мгновением позже ответ:
— В тех краях меня никто не ждет, кому, если ни тебе это знать. Последняя сова из дома прилетела на Рождество. Шесть месяцев прошло, а от Джозефа ни слуху, ни духу. Эндрю тоже не получал писем. Но я рада за него. Знаешь... Каждый из нас заслуживает подарков в виде благополучия, любви, нежности. Грешно винить человека за то, что он на старость лет решился устроить свою личную жизнь. Скажи, ведь я права?
— Ему следовало пригласить вас на помолвку, тебя и Эна. — Он не слукавил, а высказал свою собственную точку зрения. В действительности она не желала услышать подтверждения этих слов. Неприято осознавать, что в жизни твоего единственного родителя с недавнего времени фигурирует новая особа женского пола. Теперь она будет готовить отцу его любимый клубничный пирог на светлой кухне их уютного домика воскресными днями, садиться рядом с Джо у камина по вечерам в, когда-то, кресло матери Эвы, сделанного в стиле времен Людовика, и читать престарелому мужчине новеллы из малоизвестной томика Роландо Бочинелли, непременно, эта женщина уже в полной мере хозяйничает в розарии канувшей в Лету maman, её запахом пропитается вся обстановка: мебель, бархатные портьеры Кэролайн, валлийские ковры... каждый закоулок Ландехольшера. Бессовестная дрянь!
— Эва? — Высказала последнюю мысль на всеобщий слух. Пока есть летние месяцы, нужно заполнить этот отвратительный пробел в самообладании.
— Я о Миранде О'Нил.
— Привычное дело. Ты делаешь выводы, не зная реального положения вещей. Возможно, эта миссис сумеет скрасить годы одиночества твоего отца, стать для тебя хорошей подругой и наставницей.
— Миссис Макалистер, - передразнила девушка и надула худые щечки. — Он предал светлую память по моей матери, Севурус. Этому не будет прощения.
Тщеславие, самолюбие, юношеское мировоззрение. Не в том она была возрасте, чтобы видеть жизнь с разных её аспектов.
— Скучаешь...
— Не страшно, засуну слабости в самые потаенные уголки души. Как и делала всегда, нет ничего непривычного.
Протяжный выдох с его стороны.
— В Англии тебе не подвернется звезда удачи, Эв. Здесь для тебя нет будущего, лишь зря потеряешь время в поисках лучшей доли. Признайся, ты ненавидишь британский, волшебный мир и все, что с ним связано.
— Я тебя люблю, Северус. Зачем ты так? — девушка одарила угрюмого юношу улыбкой. Самой любящей.
— Как сестра чтит брата, — не прошло и секунды, а ответ зельевара, словно раскат грома, раздался в широком проходе первого этажа.
— Именно так, ты и Эндрю занимайте в равной степени места в моем сердце.
— Все это сложно... Сложно. Эва... — Нет. Этот тяжелый вздох ей всего лишь почудился, не более того. — Я хочу, чтобы ты взаправду уехала на континент, вскоре в Англии будет не безопасно.
— О чем ты говоришь? Дурацкий у тебя способ уговорить меня вернуться.
— Слышала что-нибудь о Воландеморте?
— Немного. Заядлый преступник, нападающий со своей шайкой на магические и магловские районы. Причем здесь этот ненормальный? Неужто ты думаешь, что я смогу его чем-то заинтересовать?
— Припоминаешь, ты - полукровка. А он целенаправлен именно на ваш тип и маглорожденных, — твердости в тоне Снейпа было не занимать. — Ей-богу, Эва. Цели Темного Лорда абсолютно праведны.
— В самом деле? Исходя из твоих слов, у меня складывается впечатление, что я и подобные мне заслуживаем лишь смерти, верно? В прерогативе этого безумца решать: кому жить, а кому гнить в земле?!
Ей бы промолчать, проглотить слова друга, не поддаваться негодующей буре, бушующей где-то в области груди. Труды Анны летят в тартары.
— Да! Нет! Постой, все совсем не так! Мы построим идеализированный мир! В нем не будут фигурировать нечистокровные.
— Мы? Уверь меня в том, что ты хотел сказать совсем не это, Северус!
— Зачем вводить лучшего друга в заблуждение? Все верно. От первого до последнего слова. Поэтому я прошу тебя, нет, умоляю, отправиться обратно, во Францию. Мне будет спокойнее от мысли, что ты цела и невредима, — ноток ласки и теплоты в воздухе летает с лихвой, она бы это оценила, если бы её мысли не терзал один-единственный домысел, требующий реального подтверждения.
— Должно быть, к ним примкнешь? — ответом послужил небрежный кивок.
— Северус, так ты ведь полукровка, — вероятно, что это распоследний аргумент для того, чтобы удержать друга на верном пути жизни. В действительности, Макалистер было глубоко наплевать на судьбы нечистокровных, пусть она и относилась к их числу, главное, чтобы друг не совершил поступков, о которых в дальнейшем пожалеет, которые приведут к неисправимым последствиям.
— Я отличный зельевар, поэтому мне оказана великая честь: Северус Снейп первый полукровка в рядах Воландеморта. Тем более, я вне всяких сомнений разделяю взгляды нашего предводителя... Но ты останешься моим исключением из стереотипов. И Лили...
Девушка оторопела, да так и застыла на одном месте у картины со смотрящим в звездоскоп магом в серебристой мантии. Колдун оторвался от своего занятия — созерцания звезд на нарисованном темном небосклоне, — и вставил свою реплику в разговор двух друзей:
— Поезжай домой, девочка.
Выпускница не могла вымолвить ни словечка, продолжая во все глаза рассматривать стоящего в метре от неё Северуса. Что за искорки зажглись в её глазах? Сомнение, страх, надежда... что-то большее, но непонятное. Ужас перед потерей чего-то важного?
— Не смей накручивать себе непоправимого в мыслях раньше времени, поняла? Едешь во Францию, и это не обсуждается. Со мной все будет в порядке. Я ведь живучий малый.
Всхлип, звук удара чего-то тяжелого об каменный пол коридора, шуршание одежд, топот каблуков, ещё один отчаянный всхлип. Эва прижалась к худощавой фигурке Снейпа, уткнувшись раскрасневшимся личиком к его груди. Пальчики изо всех сил сжимают воротник его куртки, настигших рыданий ей не сдержать, а юноша лишь гладит девушку по волосам.
— Ты — моё всё. Эндрю, Джозеф... Не смогу я без твоего присутствия, даже в стенах родного дома. Пожалуйста, Северус. Сердце тревожит предощущение неисправимого. Останься со мной. Если хочешь, поехали вместе в Ландехольшер. Только не вступай в их ряды, ну, пожалуйста!
— Тшш... Моё решение непокалебимо. Глупости, Эв. Сделай это ради меня. Вот увидишь, мы ещё посмеемся над всеми этими пустяковыми предположениями за чашкой зеленого чая с лимоном, лет через сорок. На веранде твоего белокаменного домика на юге Италии, как ты мечтала. Вспомни.
«В волшебном мире без нечистокровных» — добавил про себя юноша. Черные глаза с силой зажмурены, а шершавые губы целуют макушку, покрытую кудрявыми каштановыми волосами.
И он напомнил ей отца.
* * *
День выдался на удивление Эвы теплым, ни облачка на небосводе, ни порыва морского бриза на улочке Толскано. Сердце, в буквальном смысле, пропитывала радость и удовлетворение от этого, греющего душу, дня. Как же все-таки изумительно, снова побывать в местах далекого детства. Вот и магазинчик мадам Форентклин, на главной витрине выставлены куклы из последний коллекции. В летних сарафанчиках самых разнообразных цветов, натуральные волосы каждой завиты по всей длине в крупные, объемные локоны, большие, добрые глаза на фарфоровом лице смотрят на Эву с наивной доверчивостью, как же искусница добилась такого блеска в их картинных очах? Полюбовавшись некоторое время превосходными куколками, мисс Макалистер направилась дальше, вверх по крутой улочке, так как их маленький городок построен на холмах. Прошлась по базару Риден-Хоуп, в следствии этого приобрела маленький амулет в виде рассвирепевшего дракончика. Продавщица, более похожая на степную цыганку, уверяла бывшую слизеринку, что безделушка оберегает от смерти. Эва не верила словам старой обманщицы, но вещицу купила. Наверно, молодой барышне попросту стало жаль эту женщину преклонных лет.
А за городом росли виноградники Павло Ростреколли, друга их когда-то дружной и счастливой семьи. Волшебница не раздумывала и секунды. Во второй половине дня она взяла на прокат машину - подержанный Dodge Matador - отправилась в недалекий путь. Конечно же, расстояние в несколько миль можно было пройти и пешком, полюбоваться красотами этого отдаленного от суеты внешнего мира уголка великолепной Франции, или же воспользоваться общественным транспортом, но она выбрала более уединенный и быстрый путь, к пяти часам вечера нужно быть дома. Закончились выпускные экзамены в школе Хогвартс, и Эндрю возвращается домой. Домой! О Боги, она не видела брата два года, с того самого времени, как сам покинула волшебную Британию. Только всевышний ведает о том, насколько она скучала по этому непослушному бездельнику. Теперь он будет жить в Ландехольшере, до самого своего совершеннолетия. Джозеф несомненно гордиться успехами сына, ведь братишка окончил обучение по ускоренной программе, экстерном. Далеко пойдет, впереди шестнадцатилетнего Эндрю ждет блестящее будущее, этот малый добьется немалых высот... Джо счастлив, значит и счастлива Эва.
* * *
Знакомый терпкий запах. Лилии, без всяких сомнений. Так и есть, проезжая по подъездной дорожке к приземистому домику Павло, взору девушки открылись целые поляны этих цветов. Они росли по обоим сторонам от дорожки, уходя вдаль, белоснежными лентами за горизонт. И магией было пропитано каждое это растение, ибо неестественно живыми и подвижными они были. Маленькое, радующее глаз волшебство.
Старая машина остановилась неподалеку от главного входа да так, что гравий полетел во все стороны, а мотор был заглушен с протяжным, громким, казалось до самого города, стуком.
— Как ты ещё не убилась, разъезжая на этом старом корыте? Я мало понимаю в магловских машинах, но это устройство не внушает доверия. — Голос был настолько знаком, что сердце сжималось, а дыхание против воли перехватывало.
Слизеринка с напущенной медлительностью отворила железную дверь и вылезла из старенькой машины. Тонкие шпильки увязли в камушках рассыпанных специально за земле, от чего девушка чуть ли не свалилась на месте, благо она успела вовремя ухватиться за крышу автомобиля.
— И тебе здравствуй, Ремус. — Юноша стоял уже у капота, в свободной клетчатой рубахе, незаправленной в синие джинсы-клеш, рукава закатаны по локоть, а руки измазаны в чем-то темном и липком, поэтому бывшие однокурсники не обменялись рукопожатиями, Эв лишь в приветливом жесте подняла ладонь, но на его лике расцвела добродушная улыбка. И она была рада встретить в этих местах знакомое лицо из прошлого, пусть и не самое желанное. — Как тебя занесло в этот забытый Богом городок?
— Живу этот июнь у своего двоюродного дяди. Месье Ростреколли, слышала? — За этими словами последовала очередная лучезарная улыбка. В области груди и живота у неё все связалось в тугие, тянущие узлы, в который раз с начала седьмого курса. Да, она признала себе, что этот гриффиндорец ей более чем не безразличен, но ему... Никогда! Боже упаси, Эва ни сколько не боялась его реакции на свое признание, нет. Причина была в другом, она намного глубже и серьезней. Молодая мисс ведала о своем будущем наперед, и приносить боль этому статному юноше, у которого судьба намного длиннее, чем у неё... Признаться — значит повести себя, как эгоистка. Зачем дарить Ремусу счастье и вскоре отнять его? Неизбежно.
— Он друг моей семьи. Странно, я не предполагала, что Люпины его родственники. Знала бы, то, наверно, относилась в школьные годы к тебе совсем иначе.
— Что было, того не исправить, — это было сказано таким небрежным и озорным тоном, что Эва невольно улыбнулась.
— А хотя подожди, подожди... Ты — дружок Блэка и Поттера, а они мучали моего лучшего друга. Нет, извольте. Я бы все равно на дух не выносила твоего общества.
— Подростковые предрассудки.
— Ничего подобного, я и сейчас терплю тебя из последних сил.
— Что-то не похоже, Макалистер.
— Да неужели, Люпин?
Парень изобразил такую гримасу на своем лице, как бы говоря, что так и есть, в придачу смешно скривил губы, и Эва... рассмеялась. Жизнерадостно, искристо, от всей души. И он подхватил её веселье...
— Как тебе моя работа? — задал, интересующий его вопрос, гриффиндорец, когда спустя полчаса бывшие студенты Хогвартса гуляли среди россыпи волшебных лилий земель Павло Ростреколли.
— Внушительно и... восхитительно. Действительно впечатляет. А они нас не задушат?
Они шли плечом к плечу, через шаг прикасаясь друг к другу из-за неровностей дорожки. И один, и другой ощущали это бушующее напряжение вокруг, летающие в хаотичном беспорядке мысли в голове, а кожа горит, когда он или она, как бы невзначай, касаются ладонями чувствительную, в этот момент, кожу друг друга, если вдруг снова запинаются за корни растущих невдалеке дубов.
— Мне известно контрозаклятье.
— Многообещающие слова. Знаешь, я хотела бы кое-что тебе сказать...
— Я тоже. Начнешь?
— Да. — Эва остановилась среди танцующих на ветру лилий. И почему-то ей было нисколько не страшно перед предстоящим. Откуда только ей была дана эта смелость. — Ты, скорее всего, явишься на послезавтрашнее официальное бракосочетание со своим дядюшкой, точно знаю... Мог бы станцевать со мной?
Губы Ремуса растянулись в широкую, радостную улыбку, которую он из последних сил попытался скрыть, приложив тем самым бледную ладонь к своим бледно-розовым устам. Но сердитый и выжидающий взгляд Эв, её нахмуренные брови, склоненная набок маленькая головка, заставили его победить наступающий смешок и спрятать поскорее улыбку.
— Мисс Макалистер, меня в первый раз приглашает девушка, это весьма неожиданно, не сердитесь. Я согласен стать Вашим кавалером на этот праздничный вечер.
— Нет! Один танец, Люпин, вступительный, не более. Мне попросту не с кем танцевать, а это обязательно. Я ведь родная дочь жениха.
— Конечно, конечно.
И вновь раздался по тихой местности уединенных земель Франции их заразительный смех. Он твердо решил для себя в эти мгновения признаться ей в своих давних, светлых чувствах, вскоре, на празднике, который состоится послезавтра. Благоприятная обстановка. Возможно, она даже примет их благосклонно и пойдем в следующий же день на свидании, например, покататься на лошадях по виноградникам. Изумительная идея. А она желала лишь наслаждаться этими минутами и грядущими часами на свадьбе. С ним. Возможно, она признается ему в своих давних, светлых чувствах, поглотивших её ещё в старом, учебном заведении Англии. Возможно... Но как же сейчас? Почему не поступить так в настоящем?
* * *
Она не виделась с Северусом более двух лет и, возвращаясь в цивилизованный магический мир, пусть и Франции, до последнего надеялась встретить друга в толпе незнакомцев. Он не писал, ни одной малюсенькой весточки, знака, что он жив. И отец, как на зло, не разрешал и думать о том, чтобы ей отправиться на Туманный Альбион. Поначалу, года полтора, она могла не спать ночами, писать ему длинные письма, посылать в Англию сову за совой, переживать, тихо плакать лежа на своей кровати, с надеждой смотреть в окно, ожидая ответ. Но все это было тщетно. Вестей не было, а вера на то, что она его когда-либо ещё увидит, постепенно увяла как цветок, который погибает, если его не поливать долгое время спасительной водой. Так что в магических районах Эва больше не появлялась.
Сегодня она встречает с парохода дорогого братца, но до прибытия его рейса оставалось около часа, и она решилась погулять по улочкам Марселя. Макалистеры редко пользовались магическими способами передвижения, да и магией в целом. Скорее всего сказывалось магловское детство ребят и обычные профессии родителей. Юрист и владелица сети ювелирных украшений.
На коленях её покоилась книга Маккалоу «Поющие в терновнике», к ручке сумки привязано пять разноцветных шариков разной величины. Ярко-красный, канареечный, светло-бежевый, оранжевый и кислотно-желтый. Милый подарочек от уличного клоуна выступающего на прибрежной площади.
— Можно я присяду, мисс? Все скамейки заняты.
Эва подняла кудрявую голову на спрашивающего. Молодая женщина с миловидным, изнеженным личиком. Она была не слишком высока. Уже сформировавшаяся фигура и отменный вкус и стиль, на ней был одет приталенный пиджак цвета слоновой кости и в тон ему юбка по колено. Кожа имела бледный оттенок, цвета взбитых сливок, небольшие, но выразительные голубые глаза, цвета спокойного моря, в котором плещется безграничная тоска о неведанном слизеринке. Длинные белоснежные волосы спускаются до пояса, завиваясь в локоны на концах. Эве казалось, что она чем-то похожа на ангела с фресок танцевального зала её дома. Удивило девушку также то, что женщина говорила чисто по-французски, хотя её внешность была типичной англичанки. Не часто встречаешь таких людей.
— Разумеется. Это общественное место.
Незнакомка присела на противоположный край и задумчивым взглядом смотрела на играющих неподалеку двух маленьких девочек-близняшек. Беззаботный смех, детские улыбки, несвязный лепет.
— Мой сын их возраста.
«Наверно, она заметила, что я проследила за её взглядом» — подумала Эва и перевела взгляд с ребятишек на женщину. Аристократический профиль.
— Смотря на его маму, могу заверить, что малыш чудо.
— Если бы... — невеселый смешок, а пальцы теребят зажатый в ладонях шелковый, черный носовой платок. — Он вылитый отец. С каждым уходящим днем Драко все меньше походит на меня.
— Драко? Интересное имя. — Это действительно так, необычное даже для магической семьи. Почему-то, Эва была уверена, что сидящая в метре женщина не магла. Дракон.
— У моего свекра утонченная фантазия, развитый полет воображения. И... мой супруг от него недалеко ушел. — Макалистер отметила то, с каким трудом незнакомке даются слова о избраннике судьбы... или родителей?
— У Вас с ним проблемы, да?
— Простите? — платиновая блондинка оставила занятие, — лицезреть игру детишек — она повернула лишь голову на соседку по скамейке. Брови взметнулись вверх, от чего на лбу образовалось несколько неглубоких складочек. Ей не шло.
— С мужем, мисс.
— О-о-о, — протянула незнакомка, опуская взгляд. Шли секунды. Ответа не прозвучало.
— Если Вы не желайте продолжать этот разговор — я не настаиваю, — скороспешно уверила её Эва, откладывая том Маккалоу в сторону.
— Наш брак носит лишь политический смысл. Мы не были знакомы, только за неделю до свадьбы нам дали время, чтобы познакомиться. Ужасно, не правда ли? Я и Люциус так и не смогли протянуть в сердца друг друга ниточку привязанности, понимания... любви. — У Эвы внутри все сжималось от этих слов... Как же хорошо, что она родилась не в семье аристократов до костей мозгов. Она вольна сама выбирать себе путника жизни. — Но я люблю его... всей своей грешной душой.
— Так в чем же проблема?
Блондинка подняла на Макалистер полные невыплаканных слез глаза, прошлась блестящим взглядом по её озабоченному лицу. Как можно проникнуться доверием к незнакомцу? Они обе понимали, что больше не пересекутся в этой жизни.
— Я не ведаю о его чувствах ко мне, боюсь признаться... Он так холоден, так неприступен...
— Эта отрешенность может быть напускной. А вдруг он размышляет точно также как и Вы? Послушайте... — незамедлительно отозвалась слизеринка. — Расскажите ему. Сегодня же. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на сомнения. Рискнув один раз, Вы можете обрести счастье на долгие годы.
— А если он не ощущает ко мне того же самого? — Лицо молодой женщины в миг просветлело, и эта искра надежды в голубых глазах.
— Что ж, супруг проникнется к Вам добродушием. Он будет знать, что мать его ребенка не ненавидит его. Что... в Вашем доме его ждут и любят. Всегда.
Мать мальчика Драко и жена Люциуса издала какой-то странный смешок. То ли облегченный, то ли предвкушающий. А Эва была радостна. Неужели она помогла этой семье? Развернула ход событий трех жизней? А, возможно, ещё большего количества.
— Эва!
О Мерлин, она совсем запамятовала о том, что её ждет Эндрю. Настолько она прониклась сочувствием и проблемами этой женщины.
— Извините, но мне пора идти. — Девушка поднялась со своего места, впопыхах закинула книгу в сумку, висящую через плечо. — У Вас все наладится, поверьте. Вы проживете долгую и счастливую жизнь, бок о бок со своим мужем.
— Спасибо Вам... Эва.
И она прочувствовала эти три произнесенных слова, осознала, что незнакомка действительно ей благодарна всем своим нутром.
— Не благодарите меня. Прощайте.
Лучезарная улыбка Макалистер взбодрила её, но сразу же за этим Эва покинула её общество, быстрыми шагами направляясь к высокому, долговязому парнишке, стоящему у стены с вывеской магловских объявлений.
В голове у Эв мелькнула мимолетная мысль о том, что она так и не узнала имени незнакомки, но она тут же исчезла как и появилась, ибо слизеринка уже нежилась в родных объятиях младшего брата.
* * *
Широкой шелковой лентой тетя Скарлетт перевязала её и без того тоненькую талию, поверх атласного платья цвета пепельной розы. Данный оттенок ни грамма не подходил к оливковой коже Эвы, но что же, прихоти новоявленной матушки необходимо производить в действие. Девушка ведь до дрожи и дикого страха боится чем-либо не угодить Джо. Как никак отец после всяких судьбоносных решений остается её отцом.
— Ты моя куколка.
Старушка доброжелательно потрепала племянницу по щеке и, прихватив в смуглые, миниатюрные ручонки наряд для второй подружки невесты, покинула комнату бывшей слизеринки с криком: «Маргарет, несносная девчонка, поднимайся сию же минуту в Дубовую гостиную!».
Свадьба. Праздник двух любящих сердец. Кто бы знал, насколько ей противны эти слова. Улыбаться чрез силу, принимать поздравления от прибывших гостей, а в сердцах умолять прекратить немедленно происходящее вокруг безумие. Сердце... Рука инстинктивно тянется к месту, где расположен главнейший механизм человеческого организма. Снова ноет, без перерывов и передышек, уже который день подряд. Эва молила высшие силы о том, чтобы очередной приступ не ворвался в её жизнь во время проходящей церемонии бракосочетания. В критических ситуациях она мыслила куда более хладнокровно, чем в спокойные, не омраченные несчастьями времена. Эва задержала дыхание и замерла на месте у туалетного столика. Меньше движений — минимум невыносимой боли. Руки слушались неохотно, они дрожали, в придачу железная молния на клатче не желала открываться. А уходящие секунды превращались в минуты, и частота ударов сердца становилась реже, реже и реже... Воздуха не хватало, дыхание участилось, но легкие не воспринимали спасительный кислород. Вдох, выдох, вдох, выдох... а пальцы ослабели, но все ещё пытаются устранить барьер разъединяющий её от спасения.
— Нет, нет, нет. Давай же. Так не должно быть, — мозг более отказывался воспринимать происходящее, как само собой разумеющееся. В свои права вступала настоящая истерика. — Пап! Папа, пожалуйста! Папочка! Кто-нибудь! Тетя Скарлетт! Марго! Скорее же...
Последние слова раздались в солнечной спальне беспомощным шепотом. Это не конец, финиш ещё вдалеке, она знает. Ведь столького Эва до сих пор не совершила. У каждого живого существа свое предназначение в этом мире — она свое не выполнила. Но перед ли в счет этот нюанс Смерть и Жизнь.
— Малышка! — Но она уже не услышала отклика Джозефа, полного ужаса и непонимания перед развернувшимися событиями, ибо сердце было способно лишь на один ничтожный удар в три секунды.
И в последние мгновения она молила Бога подарить ей ещё хотя бы пару лет на этой бренной планете. Иронично получается каждый раз, когда человек находится на волоске от погибели, он просит ещё времени для того, чтоб привести дела своей судьбы в порядок, сказать близким по духу людям о не выраженных чувствах, как будто времени до этого было недостаточно... Глупцы. Откладывать на будущее требующие немедленного разрешения дела и уверять себя, что времени впереди ещё предостаточно. Так не проще ли рассказывать людям о своем отношении в ту же самую минуту, когда ощущаешь в душе: любовь, мимолетную симпатию, доброжелательность, ненависть, неприязнь... Будь так - в мире бы и жилось намного проще, и бы уходили на тот свет без толики сомнений и тяжести на сердце. Было бы так, но...
* * *
Её эпитафия гласила:
«Она умела ценить отведенное Небесами время и учила нас тому же.»
«Эва Лукреция Макалистер.
9 ноября 1960 г. — 21 июня 1980 год.»
Среди пришедших на скромные похороны не было ни Северуса Снейпа, ни Ремуса Люпина, ни Нарциссы Блэк, но последняя не ведала даже о смерти своей спасительницы от душевных терний. Друг воевал против нечистокровных магического мира, в полном подчинении у деспота Британии, все ещё надеясь на то, что мечта его близкой подруги воплотиться в реальность. Белокаменный дом на юге Италии, а он бы читал ей сонеты.
Возлюбленного срочно вызвали в Лондон Сириус Блэк и Джеймс Поттер, волшебных палочек по борьбе с Пожирателями Смерти не хватало. Он бы в любом случае не явился на бракосочетание Миранды и Джозефа. О её погибели никто не имел представления, они все ещё строили планы на будущее, где непременно присутствовала Эва. Но её больше не было в живых. Слабое сердце, врачи говорили, что она не доживет и до семнадцати. Чудо. Небеса дали ей неполных двадцать лет. Против некоторых болезней порою даже колдомедики бессильны.
«Жизнь распорядилась так, ничего с этим не поделаешь. Остается только смириться и не винить судьбу за несправедливость. Значит так было нужно Небесам.» — такие слова произнес священник над её могилой. Эва выполнила свое предназначение, подала урок дорогим людям, и теперь их очередь делать из сказанного и случившегося выводы. Они узнают о её кончине, совсем скоро... столкнуться с непоправимым... и будут пить из полной чаши всю оставшуюся жизнь одни муки совести, поселят в душе навеки чувство глубочайшей вины и раскаяния. Ни помогли, ни уберегли, ни попрощались, ни признались во многом и ни сказали главного.
На пригорке земли посадили лилии, а неподалеку расположилась уже не свежая могила Анны Мирцеллы Мур. Родные желали, чтоб даже после смерти девочки не покоились вдали друг от друга.
Да, она не боролась за светлый мир без Темного Лорда, но эта была не её война. Действительно, Эва Макалистер прожила короткую жизнь, но в памяти многих людей она до их смертного конца останется человеком, который знал цену прожитому дню.
