Глава 1Пролог
Каждый человек считает себя лучше. Лучше других, лучше, чем он есть на самом деле. Не суть. Мы все верим в то, что мы, и только мы, достойны самых преданных друзей, настоящей любви, славы. Нам трудно признавать свои ошибки, но это еще возможно. А вот признать то, что мы недостойны лучшей участи — уже не в наших силах. Мы всегда правы.
Далеко не у всех поступков есть причины, но все же, у большинства из них — они имеются. Нас сдерживает общество, социум, иначе тех вещей, объяснения которым трудно найти, было бы гораздо больше. Жизнь часто ставит нас перед выбором и всегда, решая, как следует поступить, мы упираемся в свое "я". Как было бы лучше для меня? Что мне это даст? Стоит ли мне рисковать?
Если в детстве во дворе нас обижают ребята — это не мы странные, это они — плохие. Если у нас в школе нет друзей — это не мы замкнутые, необщительные и неинтересные, это окружающие не видят дальше своего носа. Если у нас не получается найти хорошую работу — это не мы не перспективные потенциальные сотрудники, ведь все в этом мире так продажно! Везде нужны связи, а связи имеют те, кто в детстве смогли найти язык со школьными товарищами, те, кто приняли правила гнусной игры еще тогда. А мы — гордые! Мы — не как все! И пусть другие зовут нас неудачниками, мы просто не продаемся!
Но что-то в глубине души продолжает говорить: "Хватит обманывать себя, ты же лжешь, ты просто — ничтожество". А другой голос, тоже из глубин подсознания, отвечает: "Нет, я еще им всем покажу, кто и чего достоин!"
Жизнь идет, а мы все пытаемся доказать этому миру, которому нет до нас никакого дела, что чего-то достойны, ведь мы — лучшие. Иногда все же переступаем через себя. Приходится. Пытаемся наладить нужные связи, льстим, улыбаемся, когда хочется кричать: "Как же вы мне противны!" И все по новой, снова находится более достойный, снова мы обещаем всем что-то доказать, не понимая, что смысла в этом нет.
Я — лучше вас! Я это знаю, и мне плевать, что вы так не считаете. Это я — настоящий друг, а вы меня предаете. Это я готов прийти вам на помощь, а вы — лишь смеетесь. Это я знаю, чего стоит настоящая верность, а вы мою верность не цените. И почему же вам так обидно, когда вас предают, если сами готовы на это, если сами – делали это не раз?
Нет, вы не предатели. И я — тоже! Мы все правы, ведь если я — лучший, то и вы — лучшие! Мы живем в идеальном мире. Здесь каждый человек — верный друг и боевой товарищ, прекрасный родитель, великолепный советчик. Здесь каждый — умен и красив, горд и милостив, умеет прощать и любить.
В поисках друзей...Я шел по шумному коридору Хогвартс-экспресса, низко опустив голову. Мне было неуютно. Незнакомые мне мальчишки и девчонки здоровались друг с другом, а я никого здесь не знал. Нужно было найти свободное купе, сесть и доехать в тишине. Я, конечно, не буду против, если ко мне заглянет кто-нибудь из ребят. Ведь я решил начать новую жизнь! У меня будет вторая попытка!
Первая попытка давно провалилась. Тогда я тоже многого ждал, надеялся, но разочарование пришло быстро. Дети вообще по природе своей жестоки, и уж если нашлась жертва, не способная за себя постоять... Тогда, пять лет назад, будучи совсем еще малышом, я совершил самую непоправимую ошибку. Меня стали обзывать из-за того, что я был пухлым мальчишкой, краснеющим, когда задают вопросы или хотят познакомиться. Одноклассники надо мной смеялись. А я рассказал маме! Она пришла в школу и серьезно поговорила с моей учительницей, а та, в свою очередь, с теми, кто меня дразнил.
Проблема была решена, меня больше не трогали. Меня вообще не замечали! И почти каждый день в течение долгих пяти лет я приходил в школу, садился за вторую парту среднего ряда, и молча доставал учебники. Во время большой перемены я так же молча плелся в школьную столовую, покупал сандвичи и садился за дальний столик у окна. Иногда ко мне подсаживались дети из других классов, я их не знал. Просто мест в столовой не так уж много. В такие моменты мне становилось совсем не по себе, я снова краснел, давился своим завтраком, и вообще предпочитал как можно скорее ретироваться.
Но теперь все будет по-другому! Я — волшебник! Самый настоящий. У меня есть волшебная палочка, три комплекта сменных мантий и учебники, картинки в которых шевелятся! И я пообещал себе, что больше не буду сидеть один за партой проклятого среднего ряда.
* * *
— Пожалуйста, я хочу в Гриффиндор! Я хочу быть храбрым, я им буду!
— Не будешь, мне же виднее!
— Нет, буду! Что есть эта ваша храбрость? Обижать тех, кто слабее? Или оставаться сильным, но одиноким?
Да, я считал себя сильным. А как иначе? Я никогда не опускался до того, чтобы обижать тех, кто казался слабее меня. Я никогда не поступал несправедливо. Да, один раз я собрал ботинки своих одноклассников из мужской раздевалки в спортивном корпусе, и выкинул их. Правильно, они — ребята, а не ботинки, — заслужили! На предыдущем занятии мы играли в волейбол, а я вообще боюсь этой игры! Бросают мне мяч, я отхожу в сторону, чтобы по голове не ударило. На всякий случай. Вот одноклассники и разозлились, кричали. Исчезнувшая сменная обувь — моя месть, но ведь это справедливо! Не всем от природы дана хорошая физическая подготовка, я же не виноват в этом, зачем было кричать, обижать меня? Я могу обидеть, но только тех, кто сильнее или равен мне.
— Может быть, ты и прав. Будь по-твоему. Гриффиндор!
Я улыбаюсь, направляясь к столу. Сажусь рядом с черноволосым мальчишкой, но он не обращает на меня внимания — слишком увлечен распределением, ждет кого-то из друзей, должно быть. У всех есть друзья, у меня только — нет.
* * *
— Вверх! — метла остается на месте. Как же страшно, я ведь боюсь высоты! Но настоящие волшебники должны уметь летать.
У мальчишек рядом со мной все получается с первого раза. Я им завидую, тоже так хочу! Ну, вот почему всегда все так сложно в моей жизни? Почему есть люди, которым дано все и сразу, а мне — ничего? Все, что я умею — досталось мне честным и упорным трудом. В школе мне плохо давались почти все предметы, я сидел вечерами и долго пытался выучить стихотворения, а были у нас в классе ребята, которые могли выучить все перед уроком! Разве это справедливо? В чем я виноват перед этим миром?
— Вверх! — проклятая метла, поднимайся, кому говорят!
— Не кричи ты так, метла тебя уже боится, — шутит мальчик, который уже давно держит свою метлу в руке — Сириус Блэк, — Больше спокойствия и уверенности.
— У тебя с первого раза получилось, легко тебе говорить! — отвечаю я. Обидно же, в самом деле.
— Это у меня с первого раза получилось, — говорит другой мой однокурсник — Джеймс Поттер, — А с Сириусом мы вчера выяснили, что в первый раз он себе такую шишку набил, две недели потом подходить к чулану с метлами боялся. Теперь он может похвастаться тем, что его избила метла! Радуйся, лучше уж никаких достижений, чем шишка на лбу и синяк на заднице.
Мальчишки смеются, даже спокойная Лили Эванс улыбается. Я тоже улыбаюсь, ведь смеются не надо мной, а над кем-то другим. Да еще над заводилой Сириусом, который, проучившись в школе всего две недели, уже успел насолить завхозу и заработать отработку!
— Вверх! — спокойнее и увереннее говорю я. Получается!
* * *
— Куда вы? Из-за вас опять снимут баллы! — я всегда оставался в гостиной допоздна.
В тишине легче заниматься, а магия оказалась еще сложнее, чем науки в моей начальной школе! И, что самое обидное, у них — получается! И снова не потому, что они лучше меня, нет. Просто они все это уже знают! Даже маглорожденная Эванс сегодня заявила, что заклинание Левитации уже год как умеет применять. Без палочки! Откуда?
— Петтигрю, не лезь не в свое дело! — огрызается Сириус.
— Идем с нами, — неожиданно предлагает Джеймс. У меня даже перо на пол падает. Здесь меня не игнорировали, как в начальной школе, но в целом, тоже старались не замечать.
— А куда вы идете?
— Ну вот, совсем другое дело, — улыбается Поттер, — А нотации свои оставь для Филча. Кстати, к нему мы и направляемся.
Джеймс не шутил. Мы действительно шли к Филчу! Отбой был уже давно, в замке темно, даже страшно немного. Я бы сам никогда не решился гулять по Хогвартсу в такое время суток. Они собирались подложить под дверь завхоза какую-то шумелку, постучать и убежать. И я чувствовал себя... причастным к чему-то особенному. Если мы не попадемся, никто так и не узнает, что я там тоже был. На Джеймса и Сириуса все сразу подумают, ведь они — могут. А я — нет! И было в этом что-то приятное, отчего на душе становилось тепло. Я — причастен, но это никому не известно!
Шутка удалась лишь наполовину. Филч в ночной рубашке и колпаке открыл дверь, наступил на шумелку, и замок оглушило утиное кряканье. От обычного оно отличалось громкостью, словно утка крякала в микрофон. Мы дружно засмеялись и убежали, пока завхоз не одумался. А я, как назло, провалился в одну из исчезающих ступенек. Закричал, а что еще оставалось делать? Джеймс и Сириус обернулись.
— Не успеем его вытащить! — решил Блэк.
— Должны, — Джеймс подбежал ко мне, и стал колдовать над моей ногой. Исчезающие ступеньки не просто исчезают — это капкан!
— Да оставь, только сами попадемся.
— Ты идиот, Блэк? Он же нас сдаст!
Они разговаривали так, будто меня нет рядом. Было обидно, я ведь поверил им.
— Зачем ты его вообще с нами позвал?
— Это лучше, чем слушать длинные нотации! Мне моральных наставлений Люпина хватает!
Наконец, мою ногу вытащили, и я побежал вслед за ними. Еле успели добежать до гостиной. Здесь такие правила в школе: не пойман — не вор! Расследовать никто не будет, добежали до гостиной, захлопнули дверной проем прямо перед носом кошки Филча — все, баллы с нас уже не снимут.
— Я никогда не читаю нотаций! — обида все еще бурлила во мне.
— Да кто тебя знает, что ты еще кроме учебников читаешь? — усмехнулся Джеймс.
Я готов был расплакаться. Я ведь, правда, не читал никогда нотаций! Просто решил предупредить, что с нас могут снова снять баллы из-за них, а за это старосты по голове не погладят.
— Да ладно тебе, ты еще поплачь тут. Только на нашем факультете Нюниусов не хватало! — презрительно сказал Сириус. И кто такой этот Нюниус?
— Ага, ты не обижайся, Пит, просто нам вчера такую проповедь Люпин устроил, у меня уши отказывались это слушать, а мозг — воспринимать. Мир? — Джеймс протягивает руку.
Я улыбаюсь и пожимаю его горячую ладонь. Я никогда не буду читать нотации! Ведь я лучше Люпина! Теперь у меня есть друзья. И я причастен к тому, что происходит в Хогвартсе.
* * *
В конце первого курса мы подружились с Ремусом Люпином, от которого поначалу бегали не меньше, чем от Филча. Он был правильным, не таким, как мы! Болезненный отличник в старой мантии, ни разу не нарушивший правила. Он меня, по правде сказать, немного раздражал. Тем, что напоминал мне меня же самого в начальной школе. Нотаций я не читал, но так же прилежно учился и так же ни с кем не общался.
Но я готов был изменить свое мнение! Тем более, Джеймс и Сириус его уже изменили. Сказал бы мне кто-нибудь вчера — в жизни бы не поверил! Мы устроили драку со слизеринцами, и как-то даже не подумали, что их больше... В итоге, стояли мы втроем под Петрификусами, а эти змеи издевались... Потом им, видимо, наскучило. Только один остался — Нюниус. И как с ним Эванс дружит, не понимаю? Такой противный мальчишка, ходит мрачной тенью Хогвартса, как привидение. Когда я один — обхожу его стороной. Чревато.
Так вот, наш правильный Люпин связал веревками Нюниуса, а нас освободил от заклятия. Связанного Нюниуса мы тогда так и оставили на лестнице.
В общем, Люпин нас очень выручил. И еще не раз выручит с домашними заданиями! Не такой он уж и плохой, как оказалось. И даже полезный. Мне его стало немножко жаль, ведь я знаю каково это — ходить по школе одному, сидеть за второй партой среднего ряда, и молча поглощать завтрак в столовой. Поэтому я старался его не замечать. Неприятно, когда отголоски прошлого продолжают преследовать тебя в настоящем. И Нюниус такой же, только злой!
* * *
Я впервые был по-настоящему счастлив! Не хотелось уезжать из Хогвартса, целых два месяца почти безвылазно сидеть в своей комнате с выцветшими обоями и старым диваном. Но по маме я скучал. Я любил ее, и хотел доказать, что я — лучший! Ведь родители должны гордиться своими детьми. Должны понимать, что потратили свои усилия не зря. Мне иногда казалось, что она во мне разочарована. От этого щемило в груди, а на глаза наворачивались слезы.
И теперь, наконец, я мог сказать ей, что у меня есть друзья!
— Джеймс и Сириус — замечательные! — рассказывал я, сидя за обеденным столом, — Они из богатых семей, но презирают тех, кто кичится своим происхождением. Джеймс учил меня летать на метле, и я сдал хорошо экзамен. На следующий год родители купят ему самую современную метлу, и он хочет попасть в сборную факультета по квиддичу. Это такая игра волшебников, там по семь игроков в каждой команде, один вратарь, загонщики, они...
Мама не старалась вникнуть в суть игры, в которую ей никогда в жизни не предстоит играть. Она просто улыбалась, видя, что ее сын счастлив.
В поисках приключений...— Да, такая блондинка... мм... — Сириус постарался показать, какая именно блондинка, но вышло у него паршиво.
— Если бы у нее были такие груди, как ты показал, она бы при ходьбе равновесие теряла, и ее бы вперед заносило! Или назад, не знаю точно, — ну, не может у девушки быть такой огромной груди!
— Да что ты понимаешь в девушках, Пит? — оскорбился Блэк, — Тебе вообще бы уши закрыть, это разговор не для детей!
— Так, Пит, закрывай уши! — засмеялся Джеймс, — Закрывай, кому говорят! Я серьезно!
Я не знал, то ли мне обидеться, то ли посмеяться вместе с ними. С одной стороны, это действительно обидно. Весь прошлый учебный год я только и слушал о том, что Сириус пытается ухаживать за какой-нибудь очередной студенткой из Хаффлпаффа, а Джеймс почему-то к концу четвертого курса внезапно понял, что ему нравится Эванс. И все бы было ничего, если бы они не шутили надо мной по поводу моего интереса к противоположному полу. Вернее, по поводу его отсутствия. Поначалу и Ремусу доставалось, но он лишь ухмылялся. Это не интересно, нужно, чтобы жертва шуток велась. А я ненавидел самого себя за то, что краснел из-за любой, хоть немного пошлой шутки.
— Так что там с этой блондинкой? Вы целовались? — Джеймс подкидывал шоколадную лягушку правой рукой, а ловил левой. Я наблюдал, словно загипнотизированный.
— Тсс, Джейми, не при детях! Пит все еще не закрыл уши, — усмехнулся Сириус.
Гипноз как рукой сняло. Я поднялся и вышел из купе. Будто сильно хотелось слушать, как Блэк сбежал от своей мамочки на маггловскую дискотеку, а там познакомился с какой-то магглой! Я — благодарный слушатель, могу улыбнуться там, где нужно, ахнуть там, где полагается, удивиться или усомниться, если чувствую, что рассказчик хочет этого. Но уговаривать других что-то рассказать? Верх идиотизма! Как говорила мама, диалог — это когда каждый ждет своей очереди, чтобы сказать. Люди любят говорить, любителей слушать — меньше. Мама учила меня быть внимательным слушателем, а не рассказчиком, говорила, что другие это больше ценят. Ну и где вы, ценители?
— Пит, ты что тут делаешь?
— А, Ремус, привет еще раз. Ты все коридоры патрулируешь?
— Да. Идем со мной, знаешь, я уже не рад, что меня назначили старостой.
— Идем, — Люпин хоть и оборотень, но он более человечен, чем другие.
Вечером Сириус и Джеймс извинятся, и я их пойму и прощу. Они не хотели меня обидеть, просто иногда в своих шутках им свойственно перегибать палку. А слова — они такие, их не вернешь.
* * *
— Скууучно, — зевая, сказал Джеймс.
Он развалился в кресле, закинув ноги на подлокотник. Я смотрел на него с восхищением и завистью. Даже если я скопирую его позу, получится лишь жалкая пародия. А он — уверенный в себе. Я тоже станут таким же! Нет, я стану лучше!
— Давайте устроим кому-нибудь из слизеринцев засаду? Помните, Сириус случайно нашел заклинание лассо в библиотеке? Можно поймать их у входа в Большой зал, а прелесть заклинания в том, что мы будем в стороне. Никто даже обвинить нас не сможет!
Джеймс заинтересовался, даже ноги с подлокотника убрал, и теперь сидел в почти нормальной позе.
— Я устал, — заявил Блэк, — И хочу есть. Идемте лучше на кухню, принесем кексы.
— На кухню, так на кухню, — согласился Джеймс.
Я не умею изобретать заклинания, но очень бы хотел научиться. И я бы хотел придумать заклинание индикации отношений или намерений. Так хочется узнать, как ко мне относятся окружающие! Мне сейчас показалось, или Джеймс решил пойти на кухню только лишь потому, что это предложил Сириус? А если, напротив, Блэк решил бы пошутить над слизеринцами, а я предложил кексы, интересно, куда бы мы направились в итоге?
Примерно такие мыли были в моей голове, пока я плелся в сторону кухни...
* * *
Джеймс собирался влить в рот Нюниусу зелье. Сириус пытался открыть рот сальноволосому слизеринцу, а я стоял в стороне, смотрел, чтобы никто из преподавателей не появился в этом коридоре.
Если честно, идея была гениальной! Использовать против лучшего на курсе в зельеварении его же собственное зелье! Я лично выкрал его из кабинета Слагхорна. Так мы убили сразу двух зайцев: и Нюниуса ждет приятная ночь — зелье-то это дают при отравлениях, чтобы желудок и кишечник прочищать, и балл он получит самый низкий, я поменял его зелье на варево Мальсибера. Ведь то, что Снейп не сдал образец — подозрительно, а его приятель по змеиной нашивке на мантии — вполне мог забыть. Особо хорошей памятью и мозгами тот не отличался. Правда, я никому не сказал, но и свой образец я поменял. На зелье Эванс! Могу я хоть раз получить по этому идиотскому предмету высший балл?
Не могу понять, с чем связано особенно пристальное внимание нашей компании к Нюниусу. Нет, мы его и раньше задевали, но лишь немного больше, чем других слизеринцев. В последнее же время он прямо под особым контролем Мародеров.
Мародеры... дурацкое название для нашей компании. Джеймс придумал, Сириус поддержал, мы с Люпином воздержались. В итоге — решение принято единогласно! А они еще смеялись над идиотским названием появившейся недавно организации темных магов.
Из-за угла так и не вышел тот, кто мог бы стать спасителем Нюниуса. Пришлось слизеринцу проглотить собственноручно приготовленную гадость. А через пару дней довольствоваться отметкой "Удовлетворительно" по любимому предмету, зеленея от злости! А вот так тебе! Я не беру своих слов обратно, я никогда не стану обижать тех, кто слабее. Но Нюниус — сильнее меня, так почему я не могу устроить ему какую-нибудь гадость?
Впервые в жизни я получил "Превосходно" по зельеварению. Я был горд собой!
— Петтигрю! Ты что творишь? — шипел Джеймс в коридоре после урока, глядя на заплаканную Эванс, — Ты ведь подменил свой образец, верно? Зачем ты подставил Лили?
— Никого я не подставлял! Просто хотел получить хорошую отметку, — честно отвечаю я, не понимая сути претензий.
— Ты вообще сдурел? Есть разница между своими и чужими! Ты не мог взять зелье кого-нибудь не из нашего факультета?
— Конечно, не мог. Только у Эванс и Снейпа зельеварение идет на отлично, какой смысл менять свой образец на тот, что не лучше?
— Какой же ты идиот, Пит... — вздыхает Джеймс, — еще раз сделаешь какую-нибудь гадость нашим — не посмотрю на то, что ты мой друг!
* * *
Я уже снова обернулся в человека, а они все продолжают смеяться! Да, мне самому как-то немного неприятно, но ведь анимагическую форму не выбирают! Мы прочитали столько историй о разных анимагах, сколько в ветреной голове Сириуса все равно бы не уместилось. Поэтому читали мы с Люпином, хоть он анимагией и не занимался. Так вот, некоторые рассматривают форму как знак. По идее, она должна помогать, дополнять личность мага. И, вот скажите мне, чем крыса хуже оленя? Кажется, Эванс так вчера и назвала Джеймса оленем, а ведь она о нашей анимагии не знает! Чувствует, наверно, всю его сущность.
— Ну, хватит смеяться, я же не виноват!
— Сириус, посмотри, кажется у него и в человеческом облике щечки, как у крысы, — Джеймс потрепал меня по щеке, как маленького ребенка.
Блэк обогнул меня сзади, упал на колени, и задрал мою мантию.
— Пит, а где хвост? — с деланным удивлением спросил он, и Джеймс покатился со смеху.
— Да ну вас, — я снова обиделся и хотел уйти, хлопнув дверью. Не дали.
— Хватит обижаться, мы же шутим, — примиряюще сказал Джеймс, — у тебя очень удобная анимагическая форма. Вот куда я со своими рогами пролезу? И не дай Мерлин, эти рога что-то символизируют!
— Конечно, символизируют, — серьезно ответил Сириус, — Вот поженитесь вы с Эванс, и нарожает тебе миссис Поттер длинноносых и сальноволосых поттерят.
В Блэка полетело что-то тяжелое, кажется, учебник. Да, я на них не обижаюсь, они просто шутят. И вовсе не хотели меня обидеть, просто нужно вовремя показать, что они перешли черту. А вот разговоры о нашей прекрасной рыжеволосой старосте уже утомили. Ее фамилия мне скоро сниться в кошмарах будет. Вместе с уродливой рожей Нюниуса!
— Все, хватит. Неважно, у кого какая анимагическая форма. Нас ждут приключения! — радостно сообщает Сириус. Это учебник, ударяющийся об голову, так способствует примирению? Надо учесть.
* * *
Крысы видят мир по-другому, не так, как люди. Мир становится каким-то слишком большим и мрачным в то ли сине-зеленом, то ли зелено-синем восприятии. А еще я замечаю такую ерунду, которую лучше не замечать. С учетом того, что котов и другой живности, имеющей привычку оставлять о себе напоминания на стенах, в Хогвартсе предостаточно, теперь я и в человеческом облике стараюсь не приближаться к некоторым стенам. Помню, что там что-то не так. Еще не хватало вляпаться!
Пришлось почитать о крысах. В Хогвартсе подобной литературы не нашлось, попросил маму купить мне что-то об этих "забавных животных". Она, должно быть, удивилась, но я в этом не уверен. Да и не важно это. Прислала она мне книжку с идиотским названием: "Разведение крыс, шиншилл и морских свинок". Оказывается, у меня ультрафиолетовое зрение — единственная адекватная информация, найденная среди кучи скучных советов по уходу за грызунами. Знать бы еще, что это длинное маггловское слово могло значить... Придется просить маму еще и об этом книги выслать.
Слышу шаги, или чувствую. Я так и не понял. В общем, просто знаю, что кто-то идет. Надо спрятаться, еще не заметят и раздавят!
— Лили, постой! — это так звучит голос Джейсма? Какой-то он странный...
— Что? — оборачивается Эванс.
— Давай сходим вместе в Хогсмид на выходных, а?
— Ээ... извини, но у меня другие планы.
— Другие планы? Уж не входит ли в твои планы прогулка с Нюниусом?
— Даже если так, это не твое дело! — Эванс разворачивается и идет в сторону библиотеки.
— Подожди. Извини меня, — Джеймс бежит за ней.
Вечером мы будем обсуждать наши планы на поход в Хогсмид, а я еле удержусь от того, чтобы спросить: "Что для тебя есть дружба, Сохатый, если ты для похода в Хогсмид друзей оставил, как запасной вариант, на случай, если Эванс откажет". Обидно, ведь он и словом об этом не обмолвился, а быть запасным вариантом я не хочу!
* * *
— Он — оборотень! Неужели вы не понимаете, как он опасен! — говорил Нюниус с отчаянием в голосе.
Очередная шутка Сириуса должна были привести к гибели слизеринца. Хотя нет, тупость Ниниуса должна была привести его к собственной смерти. Блэк сказал, что Нюниус может проверить свои догадки о сущности Люпина этой ночью в Визжащей хижине. Но намеки ясны не всем. Скажи мне кто-нибудь подобное, я бы в жизни не сунулся проверять свои догадки, а у этого хватило ума пойти в хижину! А еще говорят, что слизеринцы осторожные и хитрые! Да они — тупые! И стараются свою тупость скрыть за манерами, спокойствием и рассудительностью. Ведь рассудительный человек выглядит умным, но это не всегда так.
Мы с Джеймсом еле догнали этого придурка, но слушать он нас не захотел. Пришлось Поттеру вырубить его Ступефаем! Так Нюниус не смог изобрести очередной способ мести и просто поплелся к директору! Это ж каким нужно быть идиотом! Я подобный урок прошел уже давно, ябедничать не хорошо. Себе дороже! И вот теперь мы все, кроме Люпина, который еще не в состоянии адекватно воспринимать действительность и лежит сейчас в Больничном крыле, сидим в кабинете Дамблдора.
— Я знаю, мой мальчик. Но у каждого должен быть шанс на нормальную жизнь. Разве что-то произошло за пять лет? Кто-то пострадал?
— Я чуть было не пострадал, или этого мало?
— Это было недоразумением, господин директор, — тут же начал оправдывать друга Джеймс, — Сириус же не думал, что он попрется в Визжащую хижину!
— Я расскажу своим друзьям, я всем расскажу!— сжав кулаки от злости и несправедливости сказал Нюниус, и направился к выходу. Дверь перед ним закрылась.
— Ты никому не скажешь, Северус, — мягко произнес Дамблдор, но в этой мягкости можно было услышать стальные нотки. Это не просьба — приказ.
— Не скажу. Пока не скажу, — слизеринец зло посмотрел на директора, затем на нас, после чего вышел из кабинета.
Я вздохнул. Это было неправильным. Я любил справедливость, а она не в силе, а в равенстве. И то, что директор, используя свой авторитет, приказывает что-то Нюниусу — несправедливо. Директор должен стоять над факультетами, я бы расстроился, если бы нас наказали, я бы кусал себе локти, если бы Ремуса исключили, я бы мстил. Мелко, конечно. Но кто сказал, что несколько мелких местей безобиднее одной крупной? Я бы мстил Нюниусу, директору. Но это было бы справедливым! Я бы имел на это право, ведь я — не сильнее слизеринца, а тем более, не сильнее директора.
Если сильный человек делает что-то плохое слабому — он жалок. Если слабый человек делает что-то плохое сильному — он приближается к равновесию. В мире должна быть гармония, ведь все люди должны быть равны в возможностях. Успех должен зависеть от личных качеств и только от них, не от физической силы, денег или происхождения.
* * *
Джеймс подбрасывал снитч, и когда казалось, будто он улетит в небо, ловко ловил его. Я восторженно наблюдал. Мне никогда не доставало ловкости, я часто спотыкался, цеплялся мантией за углы парт, отбивал себе мизинцы на ногах об дверные косяки. Я тоже хотел быть ловким! Я, пожалуй, завидовал Поттеру. Но белой завистью, я искренне бы хотел, чтобы он достиг успеха в профессиональном спорте.
Каждому человеку дается что-то свое. Вот Джеймс был бы прекрасным ловцом в национальной сборной, Сириус — аврором, а мы с Люпином могли бы работать в несиловых отделах Министерства. Я бы хотел, чтобы каждый из нас нашел что-то свое, чтобы мы всю жизнь были вместе, делили друг с другом все наши радости и успехи!
— Перестань, — бросил Сириус, после того, как Джеймс в очередной раз эффектно поймал снитч, а я открыл рот от восхищения его ловкостью, но даже не понял этого, — А то Хвост описается от восторга.
Я покраснел. Я даже не замечал, что пялюсь на Джеймса, как пятилетний малыш на Санта-Клауса. Просто, действительно, завораживает...
— Как скажешь, — лениво протянул Поттер, пряча снитч в карман.
— Скучно, — зевая, произнес Сириус, — Когда полнолуние?
— Я бы без него обошелся, — Ремус выглянул из-за книги, — Если тебе скучно, можешь проверить меня в трансфигурации.
— Оставь эту чепуху, я все наизусть знаю.
И я знал наизусть! Сидел ночами и заучивал все эти таблицы и формулы, чтоб ими комиссии подавиться!
— Сейчас развлечемся, Бродяга, — спокойно сказал Джеймс. — Гляди, кто там...
Сириус повернул голову — и замер, как пес, почуявший кролика.
— Великолепно, — мягко сказал он. — Нюниус.
Я остался на месте. Не хотел участвовать в этом, еще свежи были воспоминания о приказе Дамблдора. Нет, мне не было жаль Нюниуса, кто он мне, чтобы его жалеть? Я размышлял о мировой несправедливости в целом. Моя гриффиндорская сущность всячески протестовала против неравенства и необоснованных привилегий. Наверно, если бы я все же оказался магглом, был бы борцом за права разных категорий людей, начиная от голодающих детей в Африке и заканчивая геями. Хотя, насчет последних, все же сомневаюсь. Не люблю их. Но в этот раз Нюниуса задевали равные ему, Сириус лишь гадости говорил, колдовал только Джеймс. Это не противоречило моим принципам. Единственное, чего я никак не мог понять — это усилившуюся неприязнь Джеймса к конкретному слизеринцу. По мне, так Мальсибер был противнее и любил попрактиковаться в заклятиях на гриффиндорцах-младшекурсниках. Нюниус до такого не опускался, может, тоже чувствовал несправедливость? Хотя, это вряд ли. Видимо, другие заботы имелись.
За странной словесной баталией между Джеймсом и Эванс я внимательно следил. И в груди у меня сердце сделало радостное сальто. Наконец-то, они поругались! Я уже устал слышать фамилию Эванс, тошнит! Кто она мне такая? Никто. Не друг и даже не девушка моего друга. Смотреть, как она строит из себя Мерлин знает кого — надоело. Не понимаю, как не надоело Джеймсу?
В поисках себя...Я сидел за длинным столом, отдаленно напоминающим школьный, и думал над тем, отличаюсь ли я от сахарницы, стоящей на столе, или от картины, забавно свалившейся позавчера на голову Сириусу. Кажется, не очень. По крайней мере, я не уверен, что все члены Ордена Феникса запомнили мое имя, как далеко не все из них скажут, что та картина — репродукция "Возвращения блудного сына" Рембрандта. Очень символично, кстати. Чего-то подобного от Дамблдора и можно ожидать, с его вечным всепрощением.
Иногда мне кажется, будто директор только и замечает тех, кто "встал на путь исправления". Те, кто на правильном пути изначально, его не интересуют. Интересно, он сможет назвать имена тех студентов, которые прочитав школьные правила, четко следовали им, всегда прилежно учились и не создавали лишних проблем? Маловероятно. Весьма странная логика. Ведь законы и правила созданы для того, чтобы человек мог избежать опасности как для себя, так и для окружающих. По сути, если следовать логике Дамблдора, то быть преступником лучше, чем честным гражданином. Хотя, я могу его понять, он ведь член Визенгамота. Не будет преступников — его почетная работа станет неактуальной.
Тех людей, которых директор изначально посчитал серыми, неинтересными, безликими, он не замечал. Он любил ярких, эксцентричных личностей с логикой сумасшедшего. Я, к моей превеликой радости, в число таких людей не входил, поэтому оказался в рядах сего прекрасного общества из-за друзей, которых занесло в войну попутным ветром.
Действительно, как Сириус и Джеймс могли пропустить кровавую потасовку такого масштаба? Ремус же был привязан к директору чувством неискренней благодарности за возможность получить полноценное магическое образование. Хотя сам Люпин ответил бы, что его благодарность искренняя. Но он бы соврал, это я гарантирую.
Я же не хотел воевать, это была не моя война. Здесь не было той стороны, которую бы я хотел поддерживать. Идеи Дамблдора казались дебильными, да и сам лидер Ордена, не способный замечать обычных людей, абсолютно не разбирающийся в детской и подростковой психологии, возможно, покалечивший не одну человеческую судьбу тем, что закрывал глаза, в том числе и на наши шутки над слизеринцами, доверия не внушал.
Я здесь случайный гость, но если уж так вышло — должен сражаться достойно. Каждый Мародер клялся в верности своим друзьям, и я готов прикрыть Джеймса, Сириуса или Ремуса своей грудью, если потребуется. Уверен, они поступят точно так же.
* * *
Глупое ощущение предательства преследует меня. Я объясняю самому себе, что это жизнь, это нормально. И одновременно в груди что-то кричит: "Предатели!"
Все мы в детстве клянемся в верной дружбе, думаем, что будем идти с друзьями бок о бок до самой смерти, но жизнь диктует свои правила.
Я, Джеймс, Сириус и Ремус когда-то тоже клялись в вечной дружбе до гроба, обещали друг другу, что каждый из нас достигнет того, о чем мечтает, мы будем — лучшими!
Искру предательства Джеймса я почувствовал еще в школе, когда он готов был пожертвовать своим временем, обычно проводимым с нами, ради Эванс. Друзья оставались запасным вариантом, на случай, если правильная Эванс сошлется на огромное домашнее задание и не пойдет на прогулку. Сириуса это ничуть не задевало, после этих свиданий он расспрашивал Джеймса обо всех подробностях встречи, шутил и смеялся. Люпин все чаще зарывался в конспекты и не обращал внимания на окружающих.
В детстве мы мечтаем стать особенными. Мы верим, что добьемся успеха. Я представлял себя министром, Джеймса — лучшим в мире ловцом, Сириуса — самым опасным аврором, только увидев которого темные маги сдуваются, как воздушные шарики. Люпин, должно быть, тоже о чем-то мечтал, но он всегда был молчаливым и не делился своими планами.
Сейчас же потенциальный лучший ловец обустраивал свое семейное гнездышко, а в его новом доме мне хотелось взвыть от неуместной правильности и аккуратности. Подсознание подбрасывало картинки, как я хватаю Эванс за горло, и кричу ей прямо в лицо: "Где Джеймс? Что ты сделала с моим другом, сука?" Но я чинно сидел в уютной светлой гостиной, где не было ни пылинки, а все вещи были именно там, где им положено быть, и чувствовал себя так, словно нахожусь в склепе. В этом склепе была похоронена моя дружба.
Я больше не мог ворваться в дом Джеймса, сказать все, что думаю о последних событиях в стране, пнуть кресло, пожаловаться на бездеятельность Дамблдора, на влияние денег и связей на место человека в социальной иерархии, на несправедливость, в целом. Теперь в доме меня встречала улыбающаяся Эванс, я улыбался в ответ, она провожала меня в гостиную, сама садилась рядом с Джеймсом, а я открывал и закрывал рот, понимая, что говорить в присутствии рыжеволосой супруги моего друга мне абсолютно нечего. Один раз Джеймс даже решил со мной поговорить на эту тему, сказал, что полностью доверяет Лили, и я, как его друг, тоже должен доверять. Кому должен-то?
* * *
В детстве я думал, что еще покажу всем, чего достоин! Сейчас я могу понять, что это практически нереально. Всем плевать! Плевать, что у меня баллы не ниже, чем у Амелии Боунс, а по Истории магии у нее, точно помню — "Выше ожидаемого". А у меня-то — "Превосходно".
Но кто я такой? Зачем мне работать секретарем в Министерстве, если мое место, по мнению многих — где-то в канаве. У Боунс там работает дядя, в Отделе транспорта, а у меня, разумеется, связей не имеется. Я решился на самый унизительный поступок в своей жизни — подошел к Дамблдору с просьбой.
Это было бы честным, справедливым. На место секретаря в Отдел обеспечения правопорядка претендую я и Боунс. У нее есть связи, у меня — нет. Если Дамблдор попросит за меня, то мы будем в равном положении, и даже если место достанется Боунс — это будет честно. Значит, на собеседовании она покажет себя лучшим кандидатом.
Дамблдор покивал головой и сказал, что попробует что-то сделать. Не попробовал. Полагаю, не специально. Скорее всего забыл. Ему вообще нет дела до большей части студентов, это Слагхорн помогал устроиться талантливым в его предмете. Жаль, что зельеварение мне никогда не давалось... Директор же выбрасывает студентов в большую жизнь и ему абсолютно не важно, что станет с восемнадцатилетними юношами и девушками. В этом мире нет никакой системы рейтинга в учебе, как у магглов, помогающей устроиться в дальнейшем. Окончил школу — делай, что вздумается, ищи работу, где придется. Вчерашними студентами Лютные переулки полнятся...
— Не расстраивайся ты так, Питер, — улыбается беременная Эванс, — Маглорожденным всегда сложнее, зато когда у тебя все получится, ты сможешь гордиться именно собой, а не связями.
— Я — полукровка, — бубню я себе под нос. Как она вообще смеет пытаться меня успокоить, как Джеймс может просить о том, чтобы я ей доверял, если она даже не старается узнать о нас что-то.
Магглорожденный! Да лучше бы уж так, чем иметь такого отца-козла, как у меня, но козла — волшебного! Он ушел от мамы, когда мне был год. Иногда высылал деньги и прислал поздравительную открытку, когда я поступил в Хогвартс. Сам он уехал со второй семьей в Новую Зеландию.
Открытку мама показала мне только в пятнадцать, и рассказала об отце тогда же. Помню, как я негодовал, злился, ненавидел, хотелось швырять стульями в стены, проклинать этот мир. Но друзья поддержали меня, помогли понять, что это не так важно. Больше такого не будет, меня не поддержат.
* * *
Я стал анонимным шпионом в стане врагов. То есть, Пожирателей смерти. Мне помогала моя анимагическая форма. Сириус подошел к Дамблдору и озвучил мысль, что нам не достает информации и в последнее время мы пропустили несколько нападений. Нам нужна эта информация. Предложил мою кандидатуру и сказал, что он за меня ручается. Я слушал этот разговор, будучи крысой, сидящей под диваном.
— Питер — добрый малый, — ответил директор, — Только я не думаю, что он справится.
— Почему? — спросил Сириус.
— Он был прилежным и старательным учеником, но не более. Для того, чтобы стать информатором, нужно быть своим во вражеской среде. Для начала необходимо, чтобы он стал Пожирателем Смерти. Во-первых, это огромная ответственность...
— Быть Пожирателем — ответственно? — удивился Блэк.
— Нет, ответственно быть Пожирателем-шпионом, мой мальчик. Не думаю, что Питер выдержит этот груз. Да и потом, что-то подсказывает мне, что Волдеморт его не примет. Он ценит силу.
— Да Питер и не собирался становится Пожирателем, есть другие способы слежки. Уж поверьте мне, Петтигрю в них хорош.
— Не думаю, что он готов к этому.
Говорить об анимагии Сириус не стал. Это наш общий секрет, никто не хотел быть зарегистрированным в Министерстве. Смысл тогда в этой анимагии? Мне было неприятно слышать этот разговор, мне было обидно, что Дамблдор считает меня слабым.
Но иногда важно что-то доказать самому себе, а не кому-то еще. Я все равно в облике крысы следил за Пожирателями, подслушивал их разговоры в кабаках, узнавал о планах Волдеморта. Я предотвратил два убийства. Благодаря тем крупицам информации, которые мне удалось собрать, я сообщил Сириусу о планирующемся убийстве одного министерского чиновника. На его место Волдеморт хотел поставить своего человека. Позже узнал о планах Пожирателей схватить главного редактора "Ежедневного пророка", и заставить его печатать то, что им нужно.
Информацию передавал через Сириуса и просил его не говорить, откуда это все ему известно. Тот придумал какую-то историю с домовиком Блэков, снабжающим его сведениями. Я был анонимным источником. Блэк прекрасно владел окклюменцией, в отличие от Джеймса и Люпина. Вообще я все чаще общался именно с Сириусом, у других школьных друзей предпочитая появляться крайне редко.
Сидя на общем собрании Ордена Феникса, на котором обсуждались текущие проблемы, я еле сдерживал торжествующую улыбку. Дамблдор говорил о том, что стало известно благодаря мне, и спрашивал мнение окружающих. Я на короткое время стал самым полезным, хоть и остающимся в тени, членом Ордена.
Еще я мог сказать, кто из работников Министерства находится под Империо, но молчал. Я вообще не говорил многого из того, что мне удавалось узнать. Во-первых, передавать все через Сириуса тоже опасно. А во-вторых, меня распирало чувство собственной значимости, судьбы многих были в моих руках. И лишь несколько слов Дамблдора относительно меня же самого оставили судьбы этих людей искалеченными. Я злорадствовал. Ты, старик, считал меня слабым? Ошибаешься! Это ты слабый, если не цепляешься за любую возможность, если предпочитаешь только общество тех, кто сильнее, пренебрегая остальными. Ты, конечно, никогда не узнаешь, но это именно из-за тебя погиб дядя Амелии Боунс. Я знал о готовящемся покушении на сотрудника Отдела транспорта, но промолчал. Ведь ты отверг меня, а я — лучше многих. А главное — полезнее.
* * *
Эванс родила сына. Я никогда не смогу называть ее Поттер, мой бывший друг был достоин лучшей жены. С рождением ребенка он вообще оставил планы на профессиональный спорт, занялся массовой скупкой многочисленных игрушек и заперся дома. Волдеморт вдруг стал одержим идеей уничтожить семейство Поттеров. Уж не знаю, каким Конфундусом по голове его стукнули.
Сириус, вполне мне доверяющий, предложил мою кандидатуру в качестве Хранителя. Ничего глупее придумать было нельзя. Я пытался объяснить это все Блэку, говоря, что в любом случае будут подозревать его. А если его поймают, то не составит труда узнать, кто настоящий Хранитель. Так или иначе, они все равно доберутся до меня. Рассказать о Секрете под действием Сыворотки правды нельзя, а вот о том, кто Хранитель — можно. Сириус сильный, он выдержит. А я ведь могу и выболтать что-нибудь под Круцио.
Но Блэк был лучшего обо мне мнения, нежели я сам. Он доказывал мне, что я, рискуя собой, слежу за Пожирателями и вообще, я просто неуверен в себе. Мне пора избавляться от комплекса неполноценности.
* * *
Кто-то занял мое место. Причем кто-то, кого официально признавали. Дамблдор владел информацией о Пожирателях, о которой я вообще и не догадывался. Ему докладывали ситуацию не по отрывкам случайно подслушанных и подсмотренных в Министерстве разговоров, не по адресам каминов, куда перемещаются империоносители Волдеморта, а изнутри. Появился кто-то, кто являлся Пожирателем Смерти и кому доверяли там.
Вычислить это счастливого обладателя одобрения дедушки Дамблдора не составило труда. Им оказался Нюниус! Вот так новость! Какой же он идиот! Я знал, что он Пожиратель, и как бы странно это не звучало, желал ему там успехов. Теперь уже давно понял, что все наши школьные нападки на него были связаны с ревностью Джеймса, а сальноволосый слизеринец — вполне умный парень. Я даже завидовал ему, ведь он нашел свое место в жизни, а я — нет.
Моя информация о Пожирателях стала неактуальной, я снова сидел на собраниях Ордена, пытаясь понять смысл глупых речей Дамблдора. Не понимал. Или даже не слушал. Я думал о том, что делать дальше. Идей было немного, но меня спас господин Случай.
Я затаился под столом в "Кабаньей голове" и случайно застал встречу Беллатрикс Лестрейндж с каким-то министерским чиновником. Понятно, что деловые вопросы в таких местах не обсуждаются, поэтому Белла лишь передала маленький клочок бумаги мужчине с прилизанными волосами, и покинула паб, накинув капюшон. Мужчина вышел спустя пять минут, а я бросился за ним следом. В тихом переулке Хогсмида он уже собирался аппарировать, когда его достиг мой Конфундус, брошенный в спину. Листок я ему вернул, мне он не нужен!
Каким же идиотом оказался этот Руквуд. На адреса, написанные Хранителем, смотрят один раз, запоминают и тут же сжигают бумагу, дабы адрес не попал куда не следует. Я знал! Я знал, где находится резиденция Волдеморта!
Пару дней я провел в облике крысы, исследуя мрачное поместье, гордо именуемое некоторыми ставкой Пожирателей. Ничего примечательного я не заметил, лишь то, что они — армия, а не псевдозаботливая семья, в которую играет Дамблдор. Как маленькая девочка, которая играет в куклы. Противно! Здесь у каждого свое задание, у каждого своя роль в механизме. Конечно, многое значат и связи, но вот тот же Нюниус и без них вполне преуспел. Интересно, что ему предложил Дамблдор, если он согласился шпионить? Как он переманил его?
В голову пришла гениально-идиотская идея, подстегиваемая словами и образом Дамблдора, говорящего, что Волдеморт меня не примет, ведь он ценит силу. Не оставив себе времени на раздумья, я написал письмо:
"Вам нужна информация? Продаю из принципа. Недорого.
Спейпу — вроде как вашему шпиону, до конца доверять никогда не будут.
Если интересно, назначьте время встречи в вашем поместье, мне не составит труда туда попасть".
Это был миг моего триумфа! Дамблдор сказал, что Волдеморт не примет меня из-за слабости? Привет тебе, дедушка, от твоего давнего приятеля! Я снова злорадствовал, видимо, скоро это станет единственно радостным чувством в моей жизни. Волдеморт удивился, очень. Я возник прямо за его креслом и осторожно поздоровался. Тот аж подпрыгнул, выхватив палочку. Ради этого момента, когда величайший темный маг испугался меня, стоило жить!
В поисках спасения...- Сохатый думает, что это Ремус... - устало говорит Сириус, наливая себе в стакан огневиски. Подозревать своих друзей - неприятно.
- Ты тоже так считаешь?
- Ну, а кто еще, Хвост? Вот скажи мне, почему... Почему?
Я оглядываю светлую гостиную, обставленную по-маггловски, ерзаю на мягком новом диване, поднимаю глаза вверх и смотрю на красивую люстру. И вот так в этот момент хочется ответить: "Поэтому, Бродяга, поэтому..."
Он, конечно, не поймет, придется объяснять. Я - частый гость в новой квартире Сириуса. Здесь уютно, светло,еда вкусная... И Сириус, с которым можно поделиться всеми своими секретами, но не сказать ничего. Неужели он не понимает? Все ведь так просто!
- Бродяга, ты знаешь, что обещает Лорд оборотням?
- Слышал краем уха... - недовольно хмурится друг.
- Наверно, поэтому. Что ему смог предложить Дамблдор, кроме школьного образования? Ты не думаешь, на что он живет, да и вообще... знаешь, где он живет?
- Ты намекаешь на то, что он мог нас всех предать только оттого, что не может найти работу? - недоумевает Блэк.
- Да он практически голодает, разве ты не замечаешь! - вспыхиваю я, - Заплатки на его старой одежде, потертую сумку, которая у него еще со школы. Оглянись вокруг, Бродяга! Не у всех есть сейфы в Гринготтсе, не всем любимые дядюшки завещают приличные суммы денег и родовые особняки. Не все могут купить себе такую маггловскую квартиру, как эта. Не все могут позволить себе скупать всякий маггловский хлам, вроде мотоциклов!
- Получается, отчасти и мы виноваты в его предательстве... - догадывается Сириус, - В том, что не замечали, позволяли голодать...
- Ага, - говорю я, и тоже наливаю себе огневиски.
- Подожди, Хвост. Но ведь у тебя положение-то не лучше...
- Не лучше. Поэтому я каждый день бываю у тебя в гостях. У тебя хорошая еда и качественный виски, - я поднимаю бокал, - Твое здоровье, Бродяга.
Сириус усмехается. Вот так мы и разговариваем каждый день. Я могу рассказать ему обо всех своих сомнениях и самых страшных тайнах, но они так и останутся тайнами. Сейчас вот поделился своими мыслями о предательстве, оправдался, можно сказать. Я обвинил Люпина в том, в чем он не виновен, и оправдал его в глазах Блэка одновременно. Я всего лишь объяснил то, что думаю сам о себе...
***
Сбежать! Из этого мира! Из этой проклятой Вселенной! Как же мне хочется сбежать...
Я обхватил голову руками, еще немного, начну вырывать себе волосы и биться головой об дверь своей комнаты. Вот моя игра завершилась...
Лорд был доволен моей работой. Совесть моя была абсолютна чиста. Я ведь по-прежнему за равные возможности. У Дамблдора появился Нюниус, у Лорда - я. И пусть победит сильнейший.
К слову, Нюниуса я не выдавал, хотя знал о нем все прекрасно. И что бы там не говорили среди Пожирателей смерти, будто он действует по приказу - это было ложью. Я знал, какие ему отдают приказы, и какая информация доходит до Дамблдора. Нужно быть горным троллем, чтобы не заметить разницу!
И теперь, когда Лорд окончательно стал мне доверять, попросил узнать... кто является Хранителем дома Поттеров. Ха! Какая насмешка судьбы - не оставить человеку выбора. Я бы и рад был промолчать, но тогда мне пришлось бы бежать. Далеко бы я убежал, лишившись поддержки обеих сторон? Выбор, выбор... То вариантов слишком много, что в них можно запутаться, сделать неверный шаг, то их не существует вовсе.
Какие у меня были варианты действий? Сказать, что я постараюсь узнать. Сделать так, чтобы мои "старания" не имели никаких результатов. Рано или поздно получить Круциатус, в лучшем случае. Но вероятнее - Аваду в качестве презента за отличную работу. Еще несколько возможных безумных решений приведут к такому же исходу.
В итоге - выход один. Сказать правду. И я сделал это.
- Мой дорогой Питер, что же ты раньше молчал? - улыбается Лорд. Я бы его улыбку век не видел!
- Вы ведь не спрашивали. Не думал, что семья Поттеров вам настолько интересна.
- А, может, дело вовсе не в том, что я не спрашивал, - он смотрит своими красными глазами, безумными, но почему-то снисходительными, - Какие же вы все... жалкие! Вы сами не можете разобраться в своих чувствах, желаете отомстить, что-то доказать, но в последний момент - боитесь! Все люди - одинаковые. И ты, Питер, не исключение, коим ты себя возомнил. Ты ведь давно перестал считать Джеймса Поттера своим другом, ты терпеть не можешь его жену-грязнокровку, ты завидуешь ему! Его счастью, простому и безбедному. Но ты боишься! Ты бы хотел доказать ему, что ты - лучше, но тебе что-то мешает это сделать. Знаешь, что? Совесть. Я вот полагаю, что совесть - это глупость.
Он говорит почти шепотом, его голос завораживает. Я вслушиваюсь в каждое слово, которое отдается глухой болью в сердце. Он прав! Полностью прав! И за это я его ненавижу. И себя заодно.
- И пока ты боишься, ты - будешь ничтожеством! - завершает Лорд свою речь.
Он не требует, чтобы я сообщил ему адрес. Зачем? Ведь у меня все равно нет выбора. А раз его нет, то можно создать его иллюзию. Питер, решай сам, стоит ли тебе говорить, стоит ли хоть чего-нибудь твоя дружба, готов ли ты переступить через себя... Решай, но все уже давно решено. Я сам достаю листок и пишу этот проклятый адрес.
И вот теперь, сидя на продавленном кресле в собственном доме, я прощаюсь. Прощаюсь с этими тусклыми стенами, прощаюсь со своей комнатой, такой родной и привычной с детства, с розами на подоконнике, с мамой, с бывшим другом Джеймсом и нынешним - Сириусом.
Прощайте все, Питера Петтигрю больше нет...
Нужно поскорее уйти из дома, я не хочу всего этого видеть. Того, как сюда ввалится Сириус с обвинениями, еще не дай Мерлин убьет меня прямо на глазах у матери! Мама... прости за то, что я так и не стал лучшим. Но у меня еще есть шанс! Я сдерживаю слезы, бурчу что-то на прощание, будто ухожу до вечера.
Но в этот раз я ухожу навсегда...
***
Маггловская улица неподалеку от "Дырявого котла", народу много, они мне мешают бежать. Аппарировать же мне мешает барьер, который Сириус предусмотрительно поставил.
Все пошло не так. Я думал, что полностью оставляю свое прошлое и Дамблдора, но я оставил свое будущее! Какая чушь - оставить свое будущее в прошлом. Но точнее ведь и не скажешь!
Хотя теперь у меня есть варианты. Первый из них - убить Бродягу, сыграть роль отомстившего за друга, и жить, как прежде. Нет ничего проще, мне нужно всего лишь бросить в Сириуса Аваду... Ну же, Питер! Ты сможешь!
Я не смогу, зачем уговаривать себя убить того, кто в последнее время был самым близким мне человеком? Я боюсь, и пока я боюсь - буду ничтожеством! Да, пусть так. Сейчас я согласен с этими словами. Я отрезаю себе палец - больно, хочется обвинять весь мир в моей собственной слабости, кричать на всех этих людей за то, что они существуют! Но я, кусая губы от боли, кидаю несколько заклинаний Бомбарда вокруг себя, не глядя, куда именно. Это отвлекает Сириуса, и я могу обратиться в крысу. Чтобы умереть для этого мира.
***
Я - крыса. Во всех смыслах. И именно в облике крысы я поселился к самому глупому, на мой взгляд, семейству. Их мозгов не хватит, чтобы в чем-то меня заподозрить. Они могут только рожать детей, и уже потом думать над тем, во что одеть очередного ребенка, и как его прокормить. Но во всем есть свои плюсы. Эти Уизли - добрые. И даже крысу пожалели. Только так хочется, чтобы им кто-нибудь выслал книгу с советами по уходу за грызунами. Ту, что мне присылала мама, когда я учился на пятом курсе.
При мыслях о маме в груди что-то сжимается. Она похоронила мой палец, и меня вместе с ним. Но это лучше... лучше, чем сын на пожизненном заключении в Азкабане. А так... в Британии хоронили героя, удостоившегося ордена Мерлина первой степени за то, что он - не я, пытался остановить опасного преступника. Мир его праху, праху доброго малого Питера Петтигрю...
Сириуса вот жалко. Но это он во всем виноват! Я говорил, что затея с тем, чтобы делать меня Хранителем - не самая лучшая. Каждый человек должен брать на себя ответственность самостоятельно. Так какого черта мне ее навязали? И какого черта Волдеморт умер такой нелепой смертью? Весь его образ - могущественного темного мага, в слова которого хотелось верить, сразу же развеялся. Теперь Темный Лорд - фантом, преследующий меня в ночных кошмарах. Иногда он даже принимает образ Джеймса Поттера с красными глазами. Зрелище жуткое!
***
Гарри Поттер внешне - копия своего отца, только глаза - зеленые. А характер совсем другой. Он так же стеснялся в поезде, искал свободное купе, а не то, где шумно и весело. Прям как я когда-то. Может, тоже хотел начать новую жизнь? У него получится! Ведь он - известен еще с пеленок. Вон как перед ним все лебезят. Знаменитый Гарри Поттер приехал учиться в Хогвартс! Противно. Нет, не сам мальчишка противен, его я совсем не знаю. Мир этот противен. Наш мир какой-то гордый, и одновременно трусливый и подлый...
Вот Рон Уизли, владелец моего альтер эго, то есть крысы Коросты - живое воплощение этого мира. Тоже гордый, но трусливый и жалкий. Парадоксально!
Нюниусу хочется "съездить" по морде, в лучших традициях Бродяги. Мы со Снейпом - жертвы обстоятельств, только я не опущусь до того, чтобы вымещать свою злость на ребенке! И в очередной раз я поражаюсь противоречию этого мира, противоречию человеческих чувств. Мне противен Нюниус, но его жалко. Я ведь - крыса, а он человек.
Крысой быть хорошо. От животных не требуют подобающего поведения, раскаяния. Крысе безразлично, что на нее кто-то косо посмотрел, крикнув "Пожиратель". Ведь никому и в голову не придет обвинять в чем-то бедного грызуна.
Крысой быть легко. Мне не пришлось притворяться, оправдываться, гнить в Азкабане. Мне не пришлось смотреть в глаза тем, кому в глаза смотреть вовсе не хотелось. На меня не косились, не оборачивались, если я ходил в Косом переулке или заглядывал в какой-нибудь паб. А вот на тех, кто как-то запятнал свою репутацию в войне - косились, шептались за их спинами.
Крысой быть правильно. У людей слишком много моральных норм, убеждений, правил поведения. У меня же - их нет. Крыса берет лучший кусок потому, что это правильно и она может так сделать. Никто не обвинит ее в этом, ведь таков закон природы. Я не должен лгать и притворяться, задумываться над причинами своих поступков и искать себе оправдания. Я всегда прав лишь потому, что в животном мире не может быть по-другому. Только человеку свойственно усложнять то, что усложнять не следует.
Как же я ненавижу эту крысиную жизнь!
***
Я снова сбежал! Сколько раз я уже сбегал от проблем? Сейчас уже и не сосчитаю. Ведь так просто - уйти. И так сложно. Интересно, у всех людей возникает желание сбежать, когда на них наваливается масса проблем, требующих срочных решений? Возможно. Но у кого-то не хватает сил сбежать.
Побег можно назвать трусостью, а можно - храбростью. Не у каждого ведь хватит смелости бросить все то, что было ему дорого. Ведь можно взвалить на себя тяжелый гнет ответственности, но наградой будет - привычный мир. Родные люди, родная кухня, родная... мама. Скажите, у всех хватит решимости бросить этот привычный с детства мир, исчезнуть для него окончательно, вычеркнуть все то, что было дорогим, из своей жизни? Нет. Большинство продолжит жаловаться на свои проблемы, жалеть самого себя, лелеять эту жалость, как самое светлое чувство, в своем сердце. Вместо того, чтобы просто уйти.
Я же ушел. Нет, сбежал. Снова. Вначале сбежал Сириус, но он - из Азкабана. А я бегу от жизни. Своей, между прочим. Крысе трудно противостоять собаке. Остается рассчитывать лишь на свою хитрость и ловкость.
Глупые дети, они так всему верят. Тому, что где-то существует справедливость. Вот Сириус Блэк - сбежавший преступник, глаза - безумные. Это глаза - маньяка. А спутанные патлы, вы их видели? Разве могут быть такие у приличного человека? И, спустя мгновение, спустя несколько минут и несколько сказанных фраз, Сириус Блэк - уже не преступник, а жертва обстоятельств. И глаза у него безумные лишь оттого, что в них - вся горечь предательства близких. А волосы? Бедный, бедный человек. Сколько ему всего пришлось пережить!
А мне ничего не пришлось переживать! Ведь крысы не умеют любить и страдать. Крыса - это всего лишь крыса. Разве есть кому-то дело до ее чувств? И зачем пытаться ее понять, ведь это так неважно. Ведь этот мир - черно-белый. Есть плохие, а есть - хорошие. Крыса не может быть хорошей. Да, мой дорогой Гарри Поттер? Ведь хорошими были твои мама и папа, а тот, кто их предал - таким быть точно не может. Не стоит и думать об этом.
Я снова ищу спасения. И снова мне не оставили выбора, чтобы потом обвинить меня во всех смертных грехах.
Нет, это ложь! Выбор у меня был всегда, только варианты - сомнительные. И сейчас так же. Поначалу, когда мне удалось сбежать - спасибо тебе за это, Лунатик, - я еще не знал. Вернее я, находясь в лесу не мог понять, что мне делать. В голове крутилось множество идей, начиная от Авады, пущенной себе в лоб, и заканчивая заклинанием Адского пламени, брошенным в маггловский ядерный реактор, желательно, не в один! Я сам не мог понять, чего я больше хочу - сбежать из этого жестокого мира, или уничтожить его. В итоге, я выбрал что-то среднее между этими двумя, одинаково глупыми, безумными и единственно верными решениями.
Сегодня Питер Петтигрю снова воскрес из мертвых!
В поисках смысла...Крысой быть удобно. Ведь крысе может быть известно то, что человеку не узнать никогда, ведь крыса может видеть то, что человеческому зрению недоступно. И я видел. И слышал. Я знал такие подробности жизни магического мира, которые и Люциусу Малфою, имеющему своих людей в Министерстве, знать не доводилось. Ведь крысу так сложно заметить в директорском кабинете Хогвартса или в спальне третьекурсников. Правда, вкупе с весьма полезными знаниями, мне доводилось наблюдать и за тем, как именно делают своих многочисленных детей Уизли, как их младший сын поедает козявки, а старший помогает себе расслабиться в душе после утомительной игры в квиддич. Но это все - несущественные мелочи.
Я знал главное, Волдеморт сейчас скрывается в Албании. Крысой быть удобно, но человеком - иногда предпочтительнее. Крысы не умеют аппарировать, а человек - может. Но превратившись в человека всего на десять минут, я словно почувствовал себя голым. Поэтому и поспешил снова стать крысой.
Поиски остатков Темного Лорда заняли у меня больше времени, чем я рассчитывал, но меньше, чем надеялись они. Это вы - виновны в Возрождении Лорда, только вы. Моей вины здесь нет. Я ведь просил тебя пощадить меня, Гарри? Просил ведь? Так что, если ты и сделал свой выбор, то будь готов столкнуться с последствиями. Мир, я объявляю тебе вендетту! Я заявляю, что я тебя ненавижу и буду мстить! Дамблдор всегда действовал чужими руками. Спасибо тебе за урок, старик. Я уничтожу вас, вы сами дали мне на это разрешение. Когда? Вы не помните? Может быть, тогда, когда отвергли меня? Может быть, тогда, когда забыли поговорить за меня в Министерстве? Я бы стал секретарем министра, потом, возможно, перешел бы работать в какой-то отдел. Я ведь ответственный, я все делаю так, как нужно.
И сейчас, желая всего самого наилучшего этому миру, я ответственно подхожу к заданию. Мне плевать на Темного Лорда, на Дамблдора, Гарри Поттера и их цели в войне. Они все - лгут! Дамблдор борется за справедливость? Отнюдь! Гарри Поттер борется за нее? Сомневаюсь. А может быть, сам Темный Лорд был борцом за это прекрасное состояние в нашем бренном мире? Абсурд. Так за что же они все борются? За власть? Странно, но и это неверный ответ. Они - великие мастера плести иллюзии. Иллюзии того мира, где будет счастье. Я же эти иллюзии распознаю сразу, жизнь научила.
Я всегда был за равенство. И сам хотел быть равным сильным мира сего. Бог, ты существуешь? Если да, то ты замечательный шутник! Моему удивлению не было предела, когда я встретил Волдеморта в облике крысы. Равные возможности, равное положение у меня, и одного из сильнейших темных магов в истории! Я, наконец, приблизился к нему в своей силе! Абсурд мой жизни в этот момент предстал передо мной в каком-то очень уж концентрированном виде! Бойтесь своих желаний.
Крысы не помогают друг другу. От нехватки более подходящей пищи, они могут даже пожирать своих сородичей. Но я сделаю исключение для тебя, мой крысиный друг. Вернее, не для тебя. Я сделаю исключение для этого мира! Я помогу тебе, я подарю тебе жизнь, а ты - не будешь мне благодарен. Нет. Люди не любят, когда им помогают. Это ведь унизительно. Но пока мы с тобой не люди, мы - крысы. А крысы не знают, что такое унижение и благодарность.
***
- Я тебе противен, ведь так Питер? - спрашивает маленькое сморщенное существо, некогда бывшее Волдемортом.
Я отвечу, что нет. Он поймет, что это ложь. Я могу ответить да, и он не убьет меня. Я ему нужен. Пока нужен. Но тогда у меня не получится узнать, чем закончится история, творцом которой я являюсь. Каждому человеку приятно осознавать, что он делает то, о чем напишут в учебниках истории. И пусть, там не будет ни единого упоминания о простом человеке - Питере Петтигрю, которому комфортнее быть крысой. Зато я сам, умирая, смогу сказать, что это - мой мир. Я его таким создал. Таким жестоким, неправильным, мрачным! Вы это - заслужили!
- Нет, - отвечаю я, помешивая зелье, придающее сил недоЛорду.
- Врешь.
"Вру", - думаю я, а вслух лишь считаю число помешиваний. Ненавижу зельеварение! И Лорда ненавижу!
- Ты найдешь Крауча.
- Найду, - спокойно соглашаюсь я, глядя лишь в мутно-зеленое варево.
Ему что, поговорить не с кем? Впрочем, верно. Не с кем. Но я не хочу ни о чем говорить, я лишь делаю то, что должен делать. И он меня ненавидит. А я его. Так и живем. Он догадывается, зачем я это все затеял, зачем я его искал. Ему проще сказать, что я жалкая крыса, проще самому в это поверить, чем принять то, что мне на него плевать больше, чем на отпрыска Джеймса Поттера. К мальчишке я даже немного привык, он веселый паренек. Только идиот, если не видит. А он не видит ничего, дальше своего носа. Наверное, Джеймс был таким же. Трудно замечать несправедливость, если она творится не по отношению к тебе.
А Крауча я найду, это не так уж и сложно. Я помню этого сумасшедшего малого, бежавшего к Лорду по той же причине, что и я. Истории у нас разные, жизни - тоже. А суть одна. Он хотел быть значимым, а для отца значима была лишь его карьера с перспективой стать министром.
Крауча я найду, и даже руку себе отрублю. У меня нет пальца, не будет и руки. Поражает только то спокойствие, с которым я готов расставаться со своими конечностями по собственной же инициативе.
***
Гарри Поттер силен. И может даже Империусу противостоять. Даже интересно посмотреть на то, чем это все закончится. Только боль затмевает сознание, и поэтому я валяюсь в грязи на кладбище, предпринимая нелепые попытки подняться. Рука - это вам не палец!
Лорд выглядит еще более уродливым, чем раньше. Хотя, так даже лучше. Может пугать людей одним своим видом.
Появление железной руки снимает некоторую боль, и мне становится весело. Хочется смеяться в голос, радуясь тому, как Лорд отчитывает Малфоя и злится, не досчитавшись Каркарова. А я просто стою и наблюдаю. Это я - творец этой безумной истории. Уверен, что теперь в своей безумности я могу составить Бэлле Лестрейндж конкуренцию. Только разница между нами в том, что я использую возрождение Темного Лорда в своих безумных целях, а ее - будет использовать Лорд для достижениях своих. Когда сможет вытащить из Азкабана, разумеется.
По идее, на этом моя роль завершена и я могу спокойно отправляться на тот свет, к праотцам и Джеймсу Поттеру. Бывшего друга жаль, и я бы даже попросил у него прощения. Или же обвинил его во всем, что происходит в этом мире сейчас. Он станет косвенным убийцей своего сына! Он предал мою дружбу, с этого все и началось. Как же странно плетется история, как перекликаются судьбы людей, какие замысловатые узоры связей рисует время...
***
После убийства Снейпом Дамблдора, Лорд верит ему. Я не вмешиваюсь, так интереснее. Я крыса-паук, об которую все вытирают ноги, но она продолжает плести свою паутину. Снова я чувствую власть в своих руках, власть над судьбами. Это мой мир, и жизни многих - в моих руках. Даже Лорд это осознает и старается меня унизить. Он обязан мне своим существованием, и ему претит эта мысль. Люди не любят быть кому-то обязанными.
С другой стороны, он не хочет меня устранять. Знает, что я здесь не из-за страха или жажды власти, как большинство его последователей, которые отвернутся от него после первого же крупного промаха. Он догадывается о моей паутине и знает, что я помог ему возродиться лишь потому, что хотел мстить. Я хотел выстроить новый мир его руками! И за это он меня ненавидит.
Уверен, Волдеморт устранил бы Крауча, если бы до него это не сделали дементоры Фаджа. Он не тот человек, который станет терпеть присутствие того, кто видел его жалким. И мое присутствие рядом с собой он не терпит. Он боится! Боится лишний раз отправлять меня на задания, дает унизительные поручения - следить за пленниками, приносить им еду и убирать за ними ночные горшки. Все что угодно, лишь бы доказать самому себе, что я жалок, что не я строю свой мир его руками, а наоборот! Так зачем мне его переубеждать?
И сейчас я поеисполнен безумной радостью от осознания того, что жизни многих студентов, в том числе и сына Джеймса, в моих руках и только моих. Ведь я знаю, что Снейп был в курсе того, кто охотится за философским камнем, и его нелепое оправдание, что Лорд просто не открылся ему, потеряет всякий смысл, покажи я Лорду свои воспоминания о подслушанных разговорах. Снейп даже Дамблдора убил по приказу самого старика! От анимагов Хогвартс никогда не был защищен, а уж если этот анимаг - бывший друг Джеймса и Сириуса, которые знали все тайные ходы замка...
Кстати, Блэка искренне жаль. За это я Бэллу возненавидел всей своей крысиной душой. Но именно смерть Сириуса и спасла Гарри Поттера и многих других. Именно из-за его смерти я снова решил приблизить силы к равновесию, поэтому помалкиваю. Не говорю, что Поттер с дружками ищут хоркруксы Лорда, что Снейп спрятал меч Гриффиндора, чтобы отдать им в нужный момент. Я знаю, что Сириус любил своего крестника, поэтому я дарю ему шанс на жизнь. Друг мой, ты обменял этот шанс на свою жизнь, но никто и никогда об этом не узнает. Мне не нужна слава, я просто крыса, которая научилась плести свою паутину... Я делаю это лучше, чем самый известный до этого паук - Дамблдор.
Я дарю людям шанс на нормальную жизнь. Я добр и великодушен. Маму учила меня быть таким!
***
- Отойдите! Я вхожу! - крикнул я, чтобы ненароком не прибить кого-нибудь тяжелой дверью. Не то, чтобы мне было жаль этих пленников, но Лорду это может не понравиться.
Встретила меня мрачная тишина. Я начал озираться по сторонам, не понимая, куда подевались все эти борцы за свою справедливость, борьба которых, в последнее время, происходила исключительно мысленно. Три светлых точки, неведомо откуда взявшиеся, слепили глаза. А потом... я почувствовал удар, и кто-то резким движением выхватил мою палочку. Я еле удержался, чтобы не закричать. Естественно, я был возмущен подобным обращением с единственным напоминанием о детской надежде на призрачное счастье. Отобравшего палочку я не разглядел, но поспешил сомкнуть железные пальцы на его глотке.
- Ну, что там, Хвост? - раздался сверху голос Люциуса Малфоя.
- Ничего! - довольно похоже изобразил мой голос Рон, за поеданием ковязявок которого мне пришлось наблюдать изрядное количество времени, - Все в порядке!
- Хочешь меня убить! - прошептал тот, на горле которого сейчас сомкнулись мои пальцы. Я привык к темноте, и увидел ненавистные мне зеленые глаза за такими же очками, какие носил Джеймс, - Я тебе жизнь спас! Ты у меня в долгу, Хвост!
Я ослабил хватку. Сил бороться не было, сил жить - тоже. Я искал смысл происходящего в жизни, плел свою паутину. Но сейчас я понял, что его нет. Смысла - не существует! Если бы он был, разве было все так, как сейчас? Из-за чего все это началось? Из-за Лили Эванс, в глаза которой я сейчас и смотрел. Зеленые, страшные. Она - настоящая ведьма! Это ее история! Из-за нее Джеймс еще в школе вечно воевал с Нюниусом, из-за нее убили ее же мужа и ее саму, из-за нее Нюниус унижался перед Дамблдором, которого ненавидел. Из-за нее я потерял лучших друзей! Вот кто меня переиграл! Не Лорд, не Дамблдор, а Лили Эванс. Это не моя паутина, а - ее. Это ее мир. В ее мире - мне нет места. А смысла в происходящем не стоит искать, вы его не найдет. Смысла - не существует!
Железная хватка сомкнулась на моем горле...
Эпилог
Мы живем в идеальном мире. Здесь каждый - верный друг и боевой товарищ, прекрасный родитель, великолепный советчик. Здесь каждый человек умен и красив, горд и милостив, умеет прощать и любить. Если судить по мнению каждого о самом себе.
Каждый из нас думает, что он значимый, строит цели и идет к ним. Каждый человек строит свой мир в собственном, безумном представлении о справедливости.
Кто-то полагает, что она - в силе, и добивается власти, чтобы творить "справедливость" в своем понимании. Другие считают, что она в равновесии, балансе сил. Эти везде и всегда стремятся к компромиссу, даже там, где его быть не может. Есть и те, кто полагает, что справедливость - в созерцании, эти люди художники и писатели, строящие свой вымышленный, несуществующий мир.
Но любой человек - всегда прав. И прав он в одном, что его - не принимают, таланты не признают, им не восхищаются. Художник, изображающий что-то нелепое на своих холстах скажет, что его не понимают. И будет полностью прав! Ведь этот мир он видит именно таким. Несправедливым, жестоким. Политики возмущены недоверием этой безликой толпы, не понимающей, что они - мусор. Или, подбирая более верный синоним - электорат.
Мы все - безумны. Безумны в своем стремлении вершить эгоцентричную справедливость, которую мир отвергает. И пока безумен наш мир, нам всегда здесь будут рады. Мы все - пауки, плетущие паутину истории идеального мира. И мы будем плести эту паутину вечно.
В поисках смысла...Крысой быть удобно. Ведь крысе может быть известно то, что человеку не узнать никогда, ведь крыса может видеть то, что человеческому зрению недоступно. И я видел. И слышал. Я знал такие подробности жизни магического мира, которые и Люциусу Малфою, имеющему своих людей в Министерстве, знать не доводилось. Ведь крысу так сложно заметить в директорском кабинете Хогвартса или в спальне третьекурсников. Правда, вкупе с весьма полезными знаниями, мне доводилось наблюдать и за тем, как именно делают своих многочисленных детей Уизли, как их младший сын поедает козявки, а старший помогает себе расслабиться в душе после утомительной игры в квиддич. Но это все - несущественные мелочи.
Я знал главное, Волдеморт сейчас скрывается в Албании. Крысой быть удобно, но человеком - иногда предпочтительнее. Крысы не умеют аппарировать, а человек - может. Но превратившись в человека всего на десять минут, я словно почувствовал себя голым. Поэтому и поспешил снова стать крысой.
Поиски остатков Темного Лорда заняли у меня больше времени, чем я рассчитывал, но меньше, чем надеялись они. Это вы - виновны в Возрождении Лорда, только вы. Моей вины здесь нет. Я ведь просил тебя пощадить меня, Гарри? Просил ведь? Так что, если ты и сделал свой выбор, то будь готов столкнуться с последствиями. Мир, я объявляю тебе вендетту! Я заявляю, что я тебя ненавижу и буду мстить! Дамблдор всегда действовал чужими руками. Спасибо тебе за урок, старик. Я уничтожу вас, вы сами дали мне на это разрешение. Когда? Вы не помните? Может быть, тогда, когда отвергли меня? Может быть, тогда, когда забыли поговорить за меня в Министерстве? Я бы стал секретарем министра, потом, возможно, перешел бы работать в какой-то отдел. Я ведь ответственный, я все делаю так, как нужно.
И сейчас, желая всего самого наилучшего этому миру, я ответственно подхожу к заданию. Мне плевать на Темного Лорда, на Дамблдора, Гарри Поттера и их цели в войне. Они все - лгут! Дамблдор борется за справедливость? Отнюдь! Гарри Поттер борется за нее? Сомневаюсь. А может быть, сам Темный Лорд был борцом за это прекрасное состояние в нашем бренном мире? Абсурд. Так за что же они все борются? За власть? Странно, но и это неверный ответ. Они - великие мастера плести иллюзии. Иллюзии того мира, где будет счастье. Я же эти иллюзии распознаю сразу, жизнь научила.
Я всегда был за равенство. И сам хотел быть равным сильным мира сего. Бог, ты существуешь? Если да, то ты замечательный шутник! Моему удивлению не было предела, когда я встретил Волдеморта в облике крысы. Равные возможности, равное положение у меня, и одного из сильнейших темных магов в истории! Я, наконец, приблизился к нему в своей силе! Абсурд мой жизни в этот момент предстал передо мной в каком-то очень уж концентрированном виде! Бойтесь своих желаний.
Крысы не помогают друг другу. От нехватки более подходящей пищи, они могут даже пожирать своих сородичей. Но я сделаю исключение для тебя, мой крысиный друг. Вернее, не для тебя. Я сделаю исключение для этого мира! Я помогу тебе, я подарю тебе жизнь, а ты - не будешь мне благодарен. Нет. Люди не любят, когда им помогают. Это ведь унизительно. Но пока мы с тобой не люди, мы - крысы. А крысы не знают, что такое унижение и благодарность.
***
- Я тебе противен, ведь так Питер? - спрашивает маленькое сморщенное существо, некогда бывшее Волдемортом.
Я отвечу, что нет. Он поймет, что это ложь. Я могу ответить да, и он не убьет меня. Я ему нужен. Пока нужен. Но тогда у меня не получится узнать, чем закончится история, творцом которой я являюсь. Каждому человеку приятно осознавать, что он делает то, о чем напишут в учебниках истории. И пусть, там не будет ни единого упоминания о простом человеке - Питере Петтигрю, которому комфортнее быть крысой. Зато я сам, умирая, смогу сказать, что это - мой мир. Я его таким создал. Таким жестоким, неправильным, мрачным! Вы это - заслужили!
- Нет, - отвечаю я, помешивая зелье, придающее сил недоЛорду.
- Врешь.
"Вру", - думаю я, а вслух лишь считаю число помешиваний. Ненавижу зельеварение! И Лорда ненавижу!
- Ты найдешь Крауча.
- Найду, - спокойно соглашаюсь я, глядя лишь в мутно-зеленое варево.
Ему что, поговорить не с кем? Впрочем, верно. Не с кем. Но я не хочу ни о чем говорить, я лишь делаю то, что должен делать. И он меня ненавидит. А я его. Так и живем. Он догадывается, зачем я это все затеял, зачем я его искал. Ему проще сказать, что я жалкая крыса, проще самому в это поверить, чем принять то, что мне на него плевать больше, чем на отпрыска Джеймса Поттера. К мальчишке я даже немного привык, он веселый паренек. Только идиот, если не видит. А он не видит ничего, дальше своего носа. Наверное, Джеймс был таким же. Трудно замечать несправедливость, если она творится не по отношению к тебе.
А Крауча я найду, это не так уж и сложно. Я помню этого сумасшедшего малого, бежавшего к Лорду по той же причине, что и я. Истории у нас разные, жизни - тоже. А суть одна. Он хотел быть значимым, а для отца значима была лишь его карьера с перспективой стать министром.
Крауча я найду, и даже руку себе отрублю. У меня нет пальца, не будет и руки. Поражает только то спокойствие, с которым я готов расставаться со своими конечностями по собственной же инициативе.
***
Гарри Поттер силен. И может даже Империусу противостоять. Даже интересно посмотреть на то, чем это все закончится. Только боль затмевает сознание, и поэтому я валяюсь в грязи на кладбище, предпринимая нелепые попытки подняться. Рука - это вам не палец!
Лорд выглядит еще более уродливым, чем раньше. Хотя, так даже лучше. Может пугать людей одним своим видом.
Появление железной руки снимает некоторую боль, и мне становится весело. Хочется смеяться в голос, радуясь тому, как Лорд отчитывает Малфоя и злится, не досчитавшись Каркарова. А я просто стою и наблюдаю. Это я - творец этой безумной истории. Уверен, что теперь в своей безумности я могу составить Бэлле Лестрейндж конкуренцию. Только разница между нами в том, что я использую возрождение Темного Лорда в своих безумных целях, а ее - будет использовать Лорд для достижениях своих. Когда сможет вытащить из Азкабана, разумеется.
По идее, на этом моя роль завершена и я могу спокойно отправляться на тот свет, к праотцам и Джеймсу Поттеру. Бывшего друга жаль, и я бы даже попросил у него прощения. Или же обвинил его во всем, что происходит в этом мире сейчас. Он станет косвенным убийцей своего сына! Он предал мою дружбу, с этого все и началось. Как же странно плетется история, как перекликаются судьбы людей, какие замысловатые узоры связей рисует время...
***
После убийства Снейпом Дамблдора, Лорд верит ему. Я не вмешиваюсь, так интереснее. Я крыса-паук, об которую все вытирают ноги, но она продолжает плести свою паутину. Снова я чувствую власть в своих руках, власть над судьбами. Это мой мир, и жизни многих - в моих руках. Даже Лорд это осознает и старается меня унизить. Он обязан мне своим существованием, и ему претит эта мысль. Люди не любят быть кому-то обязанными.
С другой стороны, он не хочет меня устранять. Знает, что я здесь не из-за страха или жажды власти, как большинство его последователей, которые отвернутся от него после первого же крупного промаха. Он догадывается о моей паутине и знает, что я помог ему возродиться лишь потому, что хотел мстить. Я хотел выстроить новый мир его руками! И за это он меня ненавидит.
Уверен, Волдеморт устранил бы Крауча, если бы до него это не сделали дементоры Фаджа. Он не тот человек, который станет терпеть присутствие того, кто видел его жалким. И мое присутствие рядом с собой он не терпит. Он боится! Боится лишний раз отправлять меня на задания, дает унизительные поручения - следить за пленниками, приносить им еду и убирать за ними ночные горшки. Все что угодно, лишь бы доказать самому себе, что я жалок, что не я строю свой мир его руками, а наоборот! Так зачем мне его переубеждать?
И сейчас я поеисполнен безумной радостью от осознания того, что жизни многих студентов, в том числе и сына Джеймса, в моих руках и только моих. Ведь я знаю, что Снейп был в курсе того, кто охотится за философским камнем, и его нелепое оправдание, что Лорд просто не открылся ему, потеряет всякий смысл, покажи я Лорду свои воспоминания о подслушанных разговорах. Снейп даже Дамблдора убил по приказу самого старика! От анимагов Хогвартс никогда не был защищен, а уж если этот анимаг - бывший друг Джеймса и Сириуса, которые знали все тайные ходы замка...
Кстати, Блэка искренне жаль. За это я Бэллу возненавидел всей своей крысиной душой. Но именно смерть Сириуса и спасла Гарри Поттера и многих других. Именно из-за его смерти я снова решил приблизить силы к равновесию, поэтому помалкиваю. Не говорю, что Поттер с дружками ищут хоркруксы Лорда, что Снейп спрятал меч Гриффиндора, чтобы отдать им в нужный момент. Я знаю, что Сириус любил своего крестника, поэтому я дарю ему шанс на жизнь. Друг мой, ты обменял этот шанс на свою жизнь, но никто и никогда об этом не узнает. Мне не нужна слава, я просто крыса, которая научилась плести свою паутину... Я делаю это лучше, чем самый известный до этого паук - Дамблдор.
Я дарю людям шанс на нормальную жизнь. Я добр и великодушен. Маму учила меня быть таким!
***
- Отойдите! Я вхожу! - крикнул я, чтобы ненароком не прибить кого-нибудь тяжелой дверью. Не то, чтобы мне было жаль этих пленников, но Лорду это может не понравиться.
Встретила меня мрачная тишина. Я начал озираться по сторонам, не понимая, куда подевались все эти борцы за свою справедливость, борьба которых, в последнее время, происходила исключительно мысленно. Три светлых точки, неведомо откуда взявшиеся, слепили глаза. А потом... я почувствовал удар, и кто-то резким движением выхватил мою палочку. Я еле удержался, чтобы не закричать. Естественно, я был возмущен подобным обращением с единственным напоминанием о детской надежде на призрачное счастье. Отобравшего палочку я не разглядел, но поспешил сомкнуть железные пальцы на его глотке.
- Ну, что там, Хвост? - раздался сверху голос Люциуса Малфоя.
- Ничего! - довольно похоже изобразил мой голос Рон, за поеданием ковязявок которого мне пришлось наблюдать изрядное количество времени, - Все в порядке!
- Хочешь меня убить! - прошептал тот, на горле которого сейчас сомкнулись мои пальцы. Я привык к темноте, и увидел ненавистные мне зеленые глаза за такими же очками, какие носил Джеймс, - Я тебе жизнь спас! Ты у меня в долгу, Хвост!
Я ослабил хватку. Сил бороться не было, сил жить - тоже. Я искал смысл происходящего в жизни, плел свою паутину. Но сейчас я понял, что его нет. Смысла - не существует! Если бы он был, разве было все так, как сейчас? Из-за чего все это началось? Из-за Лили Эванс, в глаза которой я сейчас и смотрел. Зеленые, страшные. Она - настоящая ведьма! Это ее история! Из-за нее Джеймс еще в школе вечно воевал с Нюниусом, из-за нее убили ее же мужа и ее саму, из-за нее Нюниус унижался перед Дамблдором, которого ненавидел. Из-за нее я потерял лучших друзей! Вот кто меня переиграл! Не Лорд, не Дамблдор, а Лили Эванс. Это не моя паутина, а - ее. Это ее мир. В ее мире - мне нет места. А смысла в происходящем не стоит искать, вы его не найдет. Смысла - не существует!
Железная хватка сомкнулась на моем горле...
Эпилог
Мы живем в идеальном мире. Здесь каждый - верный друг и боевой товарищ, прекрасный родитель, великолепный советчик. Здесь каждый человек умен и красив, горд и милостив, умеет прощать и любить. Если судить по мнению каждого о самом себе.
Каждый из нас думает, что он значимый, строит цели и идет к ним. Каждый человек строит свой мир в собственном, безумном представлении о справедливости.
Кто-то полагает, что она - в силе, и добивается власти, чтобы творить "справедливость" в своем понимании. Другие считают, что она в равновесии, балансе сил. Эти везде и всегда стремятся к компромиссу, даже там, где его быть не может. Есть и те, кто полагает, что справедливость - в созерцании, эти люди художники и писатели, строящие свой вымышленный, несуществующий мир.
Но любой человек - всегда прав. И прав он в одном, что его - не принимают, таланты не признают, им не восхищаются. Художник, изображающий что-то нелепое на своих холстах скажет, что его не понимают. И будет полностью прав! Ведь этот мир он видит именно таким. Несправедливым, жестоким. Политики возмущены недоверием этой безликой толпы, не понимающей, что они - мусор. Или, подбирая более верный синоним - электорат.
Мы все - безумны. Безумны в своем стремлении вершить эгоцентричную справедливость, которую мир отвергает. И пока безумен наш мир, нам всегда здесь будут рады. Мы все - пауки, плетущие паутину истории идеального мира. И мы будем плести эту паутину вечно.
