Задача - сделать человека счастливым

Первые вопросы

Пролог
- Салазар, я устала... Слишком трудно смотреть на то, как они мучаются! Ну неужели ничего нельзя сделать?
- Ровена, ты же знаешь, умершим нельзя вмешиваться в жизнь людей!
— Сал, но ты же говорил, что нашел способ обойти это правило!
— Это слишком опасно, Рави! Неужели не понятно! Мы же спутаем миры!
— Но ведь можно вселять не навсегда! Решит проблемы, годиков пять поживет-порадуется, а потом в другое тело, в другой мир!
— Она все будет знать наперед! Ей будет скучно! Девчонка запоганит всю миссию, если ей будет неинтересно!
— И кто из нас тут повелитель времени, а? Не бывает полностью идентичных миров! Только схожие! А поэтому скучно ей точно не будет!
-Хорошо... Не отвяжешься ведь... Но смотри тогда, напортачим — ты виновата!
— Договорились! Кстати, объясни, а почему именно она?
— Мелкая — авантюриста, к тому же мемористка.
— В смысле обладает абсолютной памятью? Сал, но она же с тоски помрет, если будет помнить досконально каждую жизнь!
— Зато нигде не запутается.
— Это жестоко...
— Ты сама этого хочешь, я уговаривать не буду. К тому же пока рано об этом говорить, девочке всего семь лет, молоко на губах не обсохло. Вот победит своего визави, оклемается чуток, тогда и отправится. А пока нужно её готовить, все-таки с обычными знаниями и силами там не выжить...
— Ты прав... Ну что же, я, Ровена из рода Равенкло, передаю тебе, Арабика Поттер, свой дар и проклятие, магию моего угасшего рода, магию песни!
— Я, Салазар, лорд Слизерин, передаю своему потомку, Арабике Поттер, свой дар, магию танца!
— Мы, Салазар и Ровена, повелитель времени и владыка знаний, назначаем тебя, Арабика Поттер, своей преемницей!Да будет так!
________________________________________________________________________

В это же время, в чулане дома №4 на Тисовой улице, золотистый свет окутал маленькую израненную девочку, которую весь магический мир знал как Девочку-Которая-Выжила. Малышка открыла глаза и, счастливо улыбнувшись, прошептала:
-Арабика.. Арабика, а не Гаррет! Я Арабика Хельга Поттер!

________________________________________________________________________

На Тисовой улице было тихо: не раздавалось звонков, не слышно было скрипа шин и вообще этим идеальным и полностью правильным утром можно было издалека расслышать даже самый тихий звук. Было бы кому. Но к сожалению, а может и к счастью, все жители этой стерильной и образцово-показательной улицы спали непробудным сном. Кроме одного.
Арабика Поттер, всем известная по имени Гаррет, сидела в своем чулане и предавалась философским размышлениям о судьбах мира. Точнее, только о своей судьбе, о мире думать рановато, возможности не те, все-таки. Для маленькой девочки, которой едва исполнилось шесть, она была очень умна. Ну как умна? Просто умела сосредоточиться на чем-либо и помнила все. Абсолютно. Именно за эту её способность Арабика чаще всего получала на орехи. Как же! Ведь это н е н о р м а л ь н о!
Чего здесь ненормального, девочка в упор не понимала. Ну ведь не только у нее такая хорошая память, наверняка! Вон, кошатница Фигг, старушка, а и то помнит имена всех своих ста восьмидесяти девяти питомцев, от многих из которых остались лишь старые фотографии да мисочки со слащавыми кличками: Мисси, Лайки, Симпампушка и т.д. А ведь соседке уже за семьдесят!
Да и вообще, странные они все какие-то! Человек ценен своей индивидуальностью, а не стандартностью! Каждая мама мечтает о том, что её сын станет знаменитым, переплюнет всех, завоюет сердца мира и далее по тексту. Так почему же наказывать ребёнка, пусть и не совсем родного, за успехи, не давать развивать свои таланты? У-у-у, Фрейда на них нет!
"Ладно, — мрачно подумала "Гаррет", — отнесемся ко всему философски и сделаем морду кирпичом. Назло им буду учиться, а когда вырасту, то они все узнают!!!..."
Что же все тут узнают, девочка не представляла, но в ее мечтах Арабика Хельга Поттер была красиво одета, ее все уважали и любили, а жителей Тисовой никто. Но с некоторых пор мысли о будущем стали носить определенный характер: надо стать лучше, а для этого придется много работать. Причем не в саду копаться и готовить, это она итак по пять часов в день делает, а учиться по книжкам. Благо и читать, и писать, и считать она умеет (тетя как-то пыталась научить Дадлика, но ничего из этой затеи не вышло. А вот Арабика запомнила эти самые значки и по ночам повторяла, как мантру).
Проблема была в одном: где эти самые книжки взять? Родственнички уж точно не расщедрятся ради племянницы, а Дадли еще рано, по их мнению. За этой дилеммой ее и застало утро, холодное, серое и дождливое, впрочем, как и обычно.
"Так, надо пойти в сад, а то если тетя проснется и увидит такую бодрую меня в чулане, то останусь я без завтрака".
Девочка тихонько встала, и, попытавшись завязать штанишки по-крепче (правда, явно в этом не преуспев), открыла дверцу своего обиталища.
В саду работы почти не было, не зря же она вчера весь день пахала как проклятая! Зато теперь пол часа труда и можно отдохнуть... Почитать что-нибудь, доблестно спертое из гаража.
Когда девочка заканчивала штудировать "Одиссею капитана Бланда", из дому вышла Петунья. Долговязая и худосочная, она по комплекции более всего напоминала жирафа, а уж с ее привычкой подглядывать из-за забора за соседями... В общем, никаких положительных мыслей у Поттер сия особа не вызывала.
— Девчонка, почему ничего не готово поесть?
— Так вы же сами говорили, что нельзя шуметь в доме, когда вы спите!
— Ну хорошо, — Петунья пожевала губы и досадливо сморщилась, — иди готовь сейчас, потом вымоешь машину и можешь идти погулять.
— Спасибо, тетя!
— Быстро давай, пока я не передумала!
"Ну вот ведь, опять не успею к ребятам... Хотя..."
— Тетя, а у нас кажется продуктов мало, на обед не хватит. Давайте, я после завтрака за ними схожу, а после обеда вымою машину и в гараже приберу?
— Хорошо, но чтобы железно, поняла!
— Да, тетя Петунья!
— Дуй в дом, Гаррет.
Девочки тихим шепотом пробурчала:
— Да сама ты Гаррет!
В последнее время у Арабики все сильнее нарастала потребность к движению, танцу. Не размяв хорошенько все тело, она чувствовала себя просто ужасно, но зато могла прозаниматься спортом столько, сколько и не снилось ни одному ее сверстнику. Собственно, на этой почве они с Диком, Майком и Патом и сошлись. Десятилетняя шпана, увидев, какие трюки выделывает городской преступный элемент в лице худосочной девчушки в синяках, решили, что такой талант обязательно пригодиться им в компании. Арабика, собственно и не возражала, все-таки добровольная охрана в лице трех сильных мальчишек лишней не будет.
Наконец, девочка подбежала к парням.
— Хэй, Арри, смотри, что есть у Дика!
— И что? Ну палка, ну острая...
— Дурында, она волшебная!
— Волшебства не бывает!
— Бывает, мне пришло письмо, а потом и профессор из школы, "Мак-Гонакал", или как там ее, не помню в общем. Она показала прямо удивительные вещи, и я так смогу!. В сентябре я еду в Хогвартс!
"Хогвартс... И откуда я помню это слово?"


Первые известия

— Ну Дииик! Неужели тебе жалко дать пролистать книжечку такой хорошей мне?

— Такой хорошей? Ты у нас вообще местный криминальный авторитет!

— Не издевайся, а? Сам ведь знаешь, что меня так мои родственнички прославили! Дай почитать, интересно же!

— А ты у нас читать умеешь?

— Конечно, мистер скептик! Я же ведь не Дадли!

— Ну хорошо, держи... Но чтобы завтра вернула!

— Ок!

Арабика на протяжении часа выспрашивала у друга подробности о магическом мире, но услышанным не удовольствовалась. Еще бы! Не бывает такого, чтобы население ровненько делилось на добрых и злых! Тут какой-то подвох. Именно поэтому девочка выпрашивала у новоявленного волшебника купленные им книжки. А вдруг и она колдунья? С ней ведь происходило множество странных, н е н о р м а л ь н ы х по мнению тети вещей: во-первых, ее память. Действительно, а почему она ничего не забывает? Нет, ну это, конечно, хорошо, но как-то необычно. Во-вторых, все болячки, остававшиеся после ударов дяди Вернона и Дадли со товарищи заживали очень быстро. В-третьих, множество мелких вещей, как то внезапно нашедшиеся потерянные на другой улице ключи, целые, несмотря на падение, чашки, феноменальная выносливость и т.д. Так что вполне вероятно то, что и Арабика пойдет учиться в Хогвартс. А поэтому нужно подготовиться заранее.

Спрятав литературу в пакет с продуктами, Поттер побежала на Тисовую. Слава Богу, тетя не заметила слишком долгого отсутствия племянницы, а поэтому спрятать книги в чулан удалось без происшествий.

Закончив на сегодня с работой, Арабика начала читать свою "контрабанду". Через некоторое время она с удивлением констатировала, что все прочитанное ей когда-то было уже известно, девочка как-будто бы освежала в памяти давно услышанную историю.

"Х-м-м... И что же это значит? Может быть, мои родители были волшебниками, поэтому тетя так на них ругается? Да нет, чушь! Но... Тогда откуда я все это помню? У родственников спрашивать бесполезно, только на наказание нарвусь. А что, если... Точно! Попрошу Дика узнать что-нибудь в школе о Лили и Джеймсе Поттерах!"

С этими мыслями Арабика и заснула. Впервые за долгое время ей приснился такой яркий сон. Жалко, правда, что кошмар:

"Светлые стены, мягкий диван, вокруг летают большие бабочки, Арри точно знает, что их наколдовала мама. Вдруг по дому пробежала волна силы, как будто бы что-то инородное сломало купол защиты вокруг него.

— Полетел Фиделиус! Питер предатель!, — закричал папа, — бегом, спасаемся, на Площадь Гриммо!

Тут раздался ехидный стук в дверь.

— Лили, это он, хватай Арри и беги, я задержу!

Мама подхватывает девочку на руки и бежит на верхний этаж, к порталу. Но тот не работает, Питер подкузьмил, не иначе.

— Арабика, доченька, запомни. Я даю тебе особую защиту и силу, ценой моей жизни. На тебя никогда не подействует Авада Кедавра. Не доверяй Дамблдору, с его принципом общего блага он без угрызений совести пожертвует тобой. Мы с папой любим тебя. Помни, Арри!

Крики матери, молящей страшного, ящероподобного человека убить ее вместо дочери... Жуткий гомерический смех, презрительные красные глаза, вспышка зеленого света и жуткая боль во лбу... Кучка пепла у кровати, мертвая мама... Седой длиннобородый дедушка с холодными глазами, говорящий:

— Мне жаль, выжившая, но я не могу позволить тебе узнать о магии раньше Хогвартса. Ради общего блага. Обливиэйт!!!"

Арабика проснулась в холодном поту, ее колотило и трясло, в глазах стояли слезы боли и ужаса.

"Что произошло? Просто кошмар или реальные воспоминания? Скорее всего, последнее, я все-таки могу отличить сон от правды. Но тогда почему я здесь? Я же ведь точно помню, что у родителей было много друзей, почему меня никто не забрал? А Бродяга, Сириус, мой крестный? Где он, зачем меня бросил? А Лунатик, Ремус, почему же он меня не навестил? А Хвост, Питер? Ах да, он же предатель... Ему надо отомстить, как и той ящерице-переростку и белобородому. Что-то мне подсказывает, что последний и есть Дамблдор..."

Плачущая девочка решительно встала и засела за книжки. Добравшись до истории про Девочку-которая выжила, Арабика поняла, что большего маразма она нигде не читала. Даже сказка про колобка и то более интеллектуальна и приближена к правде! Ну что за бред! Живет счастливо, в почете и уважении, ага, конечно! В побоях и унижении более верно! И главное, с какого перепугу ее и в магических книгах зовут Гаррет? Раньше Арабика думала, что так обозвали ее родственнички, но теперь...

"А что теперь? Пойду в Хогвартс — настою на своем! А пока пусть считают меня "Гаррет". Кстати... Тут сказано, что мой род был очень богатым! Тогда какого рожна я хожу в этих тряпках? Надо попросить Дика сводить меня на Косую аллею, в Гринготтс".

Наметив план действий, Поттер пошла в сад, чтобы сделать все по раньше и освободиться. Умудрившись приготовить поесть и не разбудить дядю с тетей, Арри перекусила, оставила записку, что ее не будет весь день и смылась в сторону парка.

Переговорив с друзьями и позанимавшись, девочка пошла в гости к Дику. Надо сказать, что родители мальчика были аристократами с большой буквы. Поэтому появление на территории дома грязной оборванки вызвало фурор. Впрочем, известие о том, что девочка является высокородной леди поразило взрослых еще больше. Кратко изложив родителям проблему, Дик пошел собираться в поездку.

Поттер же в это время читала учебники парня за начальную школу. Надо сказать, что ничего особенно нового она не вынесла, но зато хорошо провела время. Через час семейство наконец собралось в дорогу.

Все время поездки Арабика сидела как на иголках. Еще бы! Ведь сейчас решается ее судьба! А вдруг ей нельзя пока пользоваться деньгами из родового сейфа? А вдруг ее узнает кто-нибудь и доложит Дамблдору, а тот опять сотрет ей память?

Наконец, пройдя незамеченными через паб "Дырявый котел", они добрались до банка.

Подойдя к ближайшей стойке, девочка спросила:

— Здравствуйте! Меня зовут Арабика Поттер, я хотела бы узнать о своем состоянии, это возможно?

Удивленно посмотрев на ребенка, гоблин ответил скрипучим голосом:

— Третья стойка с лева, спросите Крюкохвата, поверенного Поттеров.

Дойдя до указанного места и попросив пригласить поверенного, девочка в изнеможении прислонилась к колонне. Так она не волновалась даже когда тягала еду с кухни, а это о чем-то уже говорит!

— Здравствуйте, леди Поттер, прошу за мной в кабинет.

Гринготтс или вот же блин!

— Здравствуйте, леди Поттер, прошу за мной в кабинет.

Арабика, скрестив пальцы на удачу, нарочито спокойным шагом пошла за гоблином (она пыталась успокоить саму себя, правда не особо успешно).Дойдя до места временной дислокации, сиречь рабочего места Крюкохвата, Поттер присела на угол стула и подняла глаза на поверенного, уже прошедшего на свое место.

— Итак, леди Поттер, чем могу помочь? — голос гоблина звучал как-то странно, с ехидцей.

- Я хотела бы узнать о состоянии моих счетов, ну и воспользоваться ими по возможности.

— Хмм… Пользоваться сейфом Поттеров вы пока не можете. Состояние счетов же у вас довольно-таки плачевное, но…

— Как так! Я ведь помню, что мой отец был богат, да и в книгах написано…

— А вы верите всему, что написано в книгах? Хотя что я спрашиваю, вам же всего лишь семь… Так вот, может быть ранее вы и обладали большим капиталом, но теперь у вас имеется всего около двухсот галеонов, и со временем данная сумма еще уменьшится.

— Почему? — так Арабика разочаровывалась редко. Все-таки от собственного рода она подлянок никак не ожидала. Хотя Дурсли тоже ведь родственники…

— Кхм… Дело в том, что в магическом обществе до сих пор сохраняются признаки полусалической примонгенитуры, т.е. женщина может наследовать лишь в случае прекращения всех потомков мужского пола. Но вам отчасти повезло: у вас остались только очень дальние родственники (исключая маглов, конечно же), поэтому вы имеете право претендовать на наследие рода на ровне с ними. До достижения вами магического совершеннолетия каждый мужчина в вашем роду имеет право воспользоваться капиталами Джеймса Поттера. В том числе Люциус Малфой, прославившийся огромными пожертвованиями Святому Мунго. Вы же можете пользоваться лишь школьным сейфом вашей матери, на котором осталось 57 галеонов.

Арабика была в прострации. Не сказать, конечно, что девочка все поняла, но основную суть уловила. Почему ни в одном учебнике Дика, ни в одной справочной книге не указанно, что в мире Магии до сих пор настолько патриархальные уклады? Правда…

— Вы говорили «но»…

— Вы правы. Дело в том, что вы, по не известным мне причинам, наследуете родовые таланты родов Слизерин и Равенкло, как то магия песни, магия танца и парсельтанг. Причем если последний перешел вам от непосредственного контакта с душой главы рода, то первые два имеют абсолютно непонятное и нелогичное происхождение!

— С душой главы рода?

— Да. Дело в том, что с помощью определенного ритуала любой глава рода может прикоснуться своей душой к душе предполагаемого наследника для того, чтобы передать часть родовых талантов. Я не знаю, каким образом Томас Риддл (он же лорд Вольдеморт) смог это сделать и зачем, но факт остается фактом.

— И что же мне это дает?

— В этих родах не осталось ни одного наследника по мужской линии, вы получили доступ к силам Основателей, следовательно, вы можете претендовать на наследство. В случае если защита сейфов вас признает, вы сможете воспользоваться детскими хранилищами.

— Что значит детскими? Какие у меня шансы на то, что меня признает защита? И что меня ждет в противном случае?

— Кхм… Наследнику рода, не достигшему совершеннолетия, отделяется 1/600 часть капитала на самостоятельные расходы, в случае, если род достаточно богат, конечно же. В ином случае глава рода сам определяет количество средств для ребенка. Шансы оказаться наследницей у вас довольно велики, в противном случае вас оттолкнет от сейфов, и вы получите запрет на приближение к ним. Так вы рискнете?

— Да! — решительно сказала Арри. «Деньги разные нужны, деньги разные важны», — подумала она.

Прогулка на тележках в компании Крюкохвата оставила неизгладимый след на хрупкой психике ребенка, Гринготтс окончательно стал вторым нелюбимым местом после дома Дурслей. Еще бы! Больше разочарований и опасностей, чем в банке, она видела только у родственничков, и это еще как посмотреть!

Наконец они прибыли. Девочка, по указанию Крюкохвата, приложила руку к двери хранилища. Дальнейшие события отложились в ее памяти очень смутно, на Арри накатила невиданная эйфория, Поттер запомнила лишь то, что наследницей ее таки признали. Обнаружила она себя сидящей в кабинете поверенного, с чашкой чая в руках и счастливой миной на лице (Арабики, разумеется, гоблин был сух и невозмутим аки пенек).

— Ну что же, — начал Крюкохват, — в вашем распоряжении в общей сложности семьдесят четыре тысячи галеонов, двести семь сиклей и шестнадцать кнатов. Сразу, делая скидку на ваши знания скажу: это не много. Около 6% у вас уйдет на оплату обучения в Хогвартсе, 70% вложены в различные предприятия и только около восемнадцати тысяч галеонов у вас есть в свободном доступе на одиннадцать лет.

— Но ведь это детский сейф! Причем здесь предприятия?

— В случае долгого отсутствия наследников основные капиталы рода заблокированы и предприятия финансируются за счет свободных счетов, т.е. счетов бастарда или, как в вашем случае, наследника. Дело в том, что Томас Риддл имел право лишь на капитал незаконнорожденного, коим он и воспользовался в полной мере, истратив все свое состояние.

После разбора полетов, у Арабики осталось лишь два вопроса:

— Не могли бы вы подсказать мне, где можно найти литературу по моим родовым талантам?

— Вы смеетесь? Найти пособия по родовому таланту можно лишь в книге рода, а ваши утеряны еще в первые дни после смерти Основателей! Либо ищите их, либо развивайтесь опытным путем, большего я вам сказать не могу!

— Жаль… И последний вопрос: вы совсем не удивились, увидев взрослые рассуждения от такой малолетки как я. Это довольно-таки необычно, ведь я отлично понимаю, то разница между мной и сверстниками огромна. Почему?

— Нам, живущим у истоков магии, подвластно многое,— туманно заметил Крюкохват. Не дождавшись дальнейших слов, Арабика печально вздохнула, попрощалась и вышла в холл, где ее ждал Дик с родителями.

— Ну как все прошло? — спросил парень.

— Что тебе сказать… Я вроде бы и умный человек, а ни слова не поняла... Дилемма!

Грянул хохот.

Ах, школа, школа!

После эпохальной поездки Арабика не находила себе места. Еще бы! Столько разочарований, и при этом столько новых знаний! Последние мысли о том, что магический мир – ожившая сказка были разбиты в пух и прах, сначала воспоминаниями девочки, а после и рассказами Крюкохвата. Сидя в чулане, Поттер размышляла о произошедшем:

«Так… Денег у меня, как я поняла не густо, поэтому, пока есть возможность, не стоит их тратить. Лучше найду работу, когда подрасту, все равно я, спасибо тете Петунье, умею вести хозяйство. На повестке дня вопрос: как себя вести? Ведь если, когда я приеду в Хогвартс, обнаружится, что я знаю больше, чем следует, мне могут опять стереть память! Этот с бородой ясно выразился, что некая особа, не будем показывать пальцем, но это я, нужна для его «общего блага». Интересно, а что он под этим подразумевает? Аргх, слишком мало информации, надо попросить Дика узнать что-либо. Все-таки возможностей у него больше будет!»

Таким образом, Арабика установила план действий на сегодняшний день: прибраться в доме, попытаться сбегать к ребятам, стащить какую-либо книжку и наслаждаться жизнью. С последним пунктом могли быть проблемы, но когда они пугали ее?

Умудрившись отпроситься у явно не дружелюбной тети погулять, Арри побежала на место дислокации парней, то бишь спортивную площадку. Сегодня там оказались только Майк и Пат, Дик остался готовиться к школе. Стоит заметить, что все трое были очень дружны: даже то, что Дик сильно отличался от нормального мальчишки наличием магии не разрушило их дружбы. Во многом потому, то парень изначально был не похож на сверстников: его родители старались вылепить из мальчика аристократа, привить большое количество знаний, научить искать обходные пути и не бояться альтернативных решений. В компании он был главным заводилой и, в то же время, главным мозгом. Майк и Пат же были на столько обычны, на сколько может остаться человек, общающийся с Диком.

— Привет, мелкая! -закричали они, увидев Арабику, на всех парах бегущую к ним.

— Привет, парни! А где Дик?

— Наш Мерлин новоявленный готовится к Хогвартсу, как он сказал: «Чтобы являться не праздно шатающимся элементом, а нужной обществу личностью».

— Ясно… А я надеялась опять у него книжку стихарить. Ну да ладно, как у вас-то дела?

— Потихоньку-помаленьку. Ты то готовишься?

— К чему?

— Ну как же! Ты же первого сентября в началку идешь, или нет?

— Ой… Я и забыла!

— Ты? Забыла? Наступил конец света, а мы и не заметили?

— Ну хорошо, не забыла, а выпустила из виду за волнениями, довольны?

— Неа, мы будем каждый раз напоминать тебе об этом, чтобы ты ненароком не забыла, ой, простите, не выпустила из виду!

— Вы издеваетесь!!! – возопила Арри.

— Да. – спокойным и важным тоном объявили мальчишки.

— Тфу на вас! – чистосердечно заявила Поттер, — Вы лучше скажите, у вас остались учебники за первый-второй классы?

— Да, конечно.

— В приличном состоянии?

— Ну да, а что?

— Может одолжите, а то я сомневаюсь, что мне их купят, пожалуйста!

— Не вопрос, книгочейка!

— Спасибо!

Со времени разговора прошла целая неделя. Завтра первое сентября, Арри пойдет в начальную школу. К сожалению, радостных мыслей сей факт не приносил: родственники купили девочке ужасную форму, старую, мешковатую, местами даже залатанную. Девочка уже предвкушала насмешки, которыми ее покроют дружки Дадли, с которым она по иронии судьбы идет в один класс. Кроме того, за исключением возможности блеснуть знаниями, в школе Арри делать было нечего: девочка выучила все учебники с первого по третий класс.

— Вставай! Подъем давай, подъем! Иди готовь поесть и собирайся, понесешь портфель Дадлика!

«Вот черт, этого еще не хватало! У меня же руки отвалятся два портфеля нести!»

После хлопотливых сборов, литра слез тети Петуньи и двух истерик не выспавшегося Дадли, семейство Дурсль наконец повело детей в школу. Всю дорогу мелкий свинтус доставал Поттер своими подколками, пихал в лужи, отдавливал ноги, дергал за волосы, в общем делал посильный вклад в отравление жизни Арабики.

«Гаррет», — поправила себя девочка, — «Надо привыкать».

В школе ее невзлюбили: вечно лохматая, в старой одежде, с кучей синяков и недетским взглядом, «Гаррет» отталкивала людей. Впрочем, даже если кто-то и отнесся к ней изначально благосклонно, семейство Дурсль при активной помощи отпрыска сделало все, чтобы исключить любую симпатию одноклассников по отношению к Арри.

Отрадой для девочки стали различные кружки: танцы, пение, иностранные языки, вышивание и т.д., — Арабика по возможности записалась на все. Особенно важны для не были первые два: Поттер отлично запомнила слова поверенного об опытном пути развития родовых талантов. Пока что она ничего не добилась, кроме признания ее старательной и способной ученицей, но Арри продолжала надеяться на лучшее.

Так продолжалось до ночи 17 сентября. До полнолуния.

Полнолунные блуждания

В эту ночь Арабике не спалось: по крыше стучали капли дождя, периодически раздавались раскаты грома, ревел испуганный Дадли, причитала над ним тетя Петунья, ворчал сонный дядя Вернон, сигналили соседские машины, верещали снующие туда-сюда по улице коты Арабеллы Фигг и т.д. и т.п.. В щель для писем врывался холодный ветер, разнося стужу по всему этажу и, в первую очередь, по чулану, в котором по иронии судьбы и находилась означенная особа.

Стуча зубами от холода и закрывая уши хлипкой подушкой, девочка пыталась отключиться, но, к ее вящему сожалению, под такую какофонию спать было невозможно. Кроме того, по неизвестным причинам, у Арри ныла каждая косточка ее хрупкого тощего тельца. Это было странно, ведь сегодня ее не трогали ни дядя, ни Дадли с дружками, она хорошо размялась и даже плотно поела. «В чем дело?», думала девочка, «Почему все болит? А самое главное, с какого перепугу меня так и подмывает выйти под грозу и добежать до пруда?».

Арабика долго лежала, свернувшись в комочек, и боролась с собственным телом: казалось, все инстинкты звали ее на воздух, к ласковой воде и ярким вспышкам грозы. Наконец, решив довериться судьбе, Поттер выбежала во двор. Капли ледяного порывистого дождя принесли неожиданное облегчение измученному болью организму, а алые грозные всполохи огня, освещавшие ночное небо, прогнали усталость. Девочка во весь опор понеслась к пруду. Добежав, она прикоснулась рукой к манящей водной глади, и, не в силах противостоять стремлению ее тела и души, нырнула, скинув одежду. Подплыв к месту, где ей воды было по шею, Арабика остановилась. Сейчас разум девочки не контролировал поступки тела, ведь на него накатила эйфория. Ощущения были подобны тем, что появились при прикосновении к двери родового сейфа: мысли как будто растеклись по самым дальним уголкам сознания, оставив лишь сладкую блаженную пустоту и стремление сделать все, чего требуют инстинкты, внутреннее убеждение, что все будет хорошо и правильно.

Вода пруда, ледяная и мутная, показалась Арабике приятной, дарующей наслаждение. Девочка, неожиданно для самой себя, запела: звуки не складывались в мелодию, слов не было, но музыка была неожиданно приятной и проникновенной. Знай девочка о магическом мире побольше, она сравнила бы получившуюся мелодию с песней феникса. Руки и ноги Арри двигались самостоятельно, гармонируя с песней и, при этом, поддерживали не умеющую плавать девочку на воде.

Из глубины, из, казалось, самого естества девочки поднялась жаркая волна силы, плотная, не дающая вздохнуть, застилающая глаза золотистым светом, наполняющая уши звоном. Девочка чувствовала, что ее будто огромной трубой вытягивает из собственного тела, но не могла сопротивляться, вытянувшись в струну, воздев руки к небу, Арабика Хельга Поттер потеряла сознание, угасающим взглядом заметив столб золотого света, вырвавшийся из нее и пульсирующей волной помчавшийся вверх, к полной луне.

Спустя несколько полных боли секунд, Арри наконец-то открыла глаза и пораженно огляделась. Вокруг нее сияло марево, переплетаясь со всполохами огня текла чистейшая вода, порывы воздуха поддерживали девочку в висячем положении, а стебли невиданных прекрасных растений обвивали ее кожу, образуя удобнейший наряд. Перед ней стояли два человека, хотя назвать этих могущественных существ людьми было бы затруднительно: кареглазая шатенка, обладающая какой-то непривычной, экзотической красотой и статный мужчина с черными, как смоль, развевающимися длинными волосами, глубокими глазами и жестким ртом. Одеты они были в странные широкие плащи, белого и черного цвета, соответственно.

— Позволь представиться тебе, дитя, — начала женщина, — меня зовут Ровена из рода Равенкло, я хранительница знаний этого мира.

— Меня же зовут Салазар, лорд Слизерин, я являюсь повелителем времени. Мы передали тебе, Арабика, свои силы для того, чтобы подготовить тебя к великой миссии, возложенной на твои плечи. Тебе предстоит лечить миры, удалять из них зло, приводить их к равновесию.

— Извините, конечно, но почему я?

— Тебе присущ некий авантюризм, кроме того, ты обладаешь абсолютной памятью и занимаешь ключевое место в истории многих миров, — пожал плечами Салазар.

— Эм… В смысле занимаю ключевое место в истории многих миров? Я ведь живу только в одном мире, да и наличие параллельных вселенных вызывает сомнение…

— Я не правильно выразился. Не ты, а твои alterego. Кхм…

— А почему ты собственно не веришь?, -вступила в разговор Ровена, — вед даже магловские ученые, далекие от мира магии, знают о них. Кроме того, ты находишься в междумирье, какие еще доказательства нужны?

— А что значит мои «alter ego»?

— То и значит! — раздраженно заявил Слизерин.

— Сал, держи себя в руках, ей всего семь, — на грани слышимости проговорила Равенкло, — Это значит, — уже громче сказала она, — что в каждой вселенной (ну почти) существует твой прототип: у вас могут быть разные имена, разные судьбы, черты характера, но душа одна на всех. Она будто бы разделена на множество частичек, которые при смерти носителя объединяются воедино. Наиболее сильная личность доминирует над другими, приобретая их знания и некоторые черты характера, при этом оставаясь собой. Так уж получилось, что на данный момент ты сильнее твоих, как выразился Салазар, alter ego, поэтому наш выбор пал на тебя.

— И что же я должна буду делать? – спросила растерянная девочка, -я ведь еще очень мало умею, как я справлюсь? И тем более, как я смогу определить, что зло, а что нет, если миры различны? Вдруг где-то Дамблдор – добрый дедушка, а тут я со своей неприязнью…

— Знаешь… Дело в том, что в основном тебе придется исправлять ошибки Дамблдора со товарищи. – грустно сказал повелитель времени, — Так уж получилось, что во всех мирах рано или поздно в Альбусе проявляются лидерские качества и самоуверенность, из-за которых и происходят проблемы. До некоторых частей его души мы можем достучаться, а некоторые отгораживаются от нас, как индивид из твоего мира, или просто не прислушиваются к нашим словам. А войти в повторный контакт мы не можем, ведь мертвым нельзя вмешиваться в дела живых…

— В общем так, — решительно начала Ровена, — мы будем входить с тобой в контакт каждое полнолуние и учить. Сейчас уже не получится, живым нельзя слишком долго находиться в междумирье, но в следующий раз…

— Подождите, — перебила Поттер, — вы же не можете связываться с живыми больше одного раза, сами говорили! Тогда как…

— Ты особый случай! – хором воскликнули основатели, — Ты наша наследница, носительница нашей силы, поэтому мы имеем право контактировать с тобой раз в месяц на протяжении всей твоей жизни.

— И вообще, — продолжила уже одна Равенкло, — не перебивай старших, это не вежливо. Так вот, пока я тебе дам задание: сосредоточься на изучении танцев, пения и вязания/плетения/вышивания, это пригодится при развитии силы.

— Но как? – возопила Арабика, — Как мне может пригодиться вышивание? Пение и танцы я еще понимаю, как-то связаны с родовыми талантами, но шитье шапочек и плетение феничек…

Ровена и Салазар расхохотались, глядя на обескураженное выражение лица Поттер. Утирая слезы Равенкло сказала:

— Прости… Просто с помощью песни и танца ты будешь выплетать магические нити, которые потом должна будешь по-особому переплетать и связывать. При чем на первых порах проще вкладывать магию в обычные нитки и, как ты выразилась, плести фенички, которые станут превосходными артефактами. В общем, тренируйся, и до следующего контакта, наследница!

Ровена запрокинула голову и протянула какой-то звук, похожий на смесь клекота птицы и плача ребенка. Салазар плавно повел руками, будто ловя что-то эфемерное («Звук», — подумала Арри), резко вскинулся и хлопнул в ладоши. Сознание девочки потонуло в темноте.

Очнулась девочка в ледяном мутном пруду, замерзшая и нахлебавшаяся воды. Кое-как выбравшись на берег, Поттер закуталась в футболку Дадли, служившую ей пижамой, и со всех ног помчалась домой.

Утром, глядя на сонную, шмыгающую носом дрожащую племянницу, тетя Петунья приняла решение предоставить Арри комнату. «Во избежание лишних затрат на медикаменты для этой паршивки», — как заявила она.

Одиннадцатилетие или безумная ночка

31.06.1991. Неизвестный остров по среди моря. Ночь. Шторм. Полнолуние.

Знаете ли вы украинскую ночь? Нет, не знаете вы украинской ночи, да и не нужно вам это, ведь речь пойдет о темном времени суток островка неизвестной дислокации. Наврятли туда мог заглянуть сторонний наблюдатель, но если, все же, он умудрился бы это сделать, то вот какую картину бы увидел.

На каменистом кусочке суши, со всех сторон омываемым бушующей черной стихией, стояла одинокая хижина, потрепанная и полуразвалившаяся. К ней, продираясь сквозь порывы ветра, шел высокий (больше двух метров) заросший человек в рваном полушубке и с розовым зонтиком в руке. Конечно, любой учащийся Хогвартса с легкостью узнал бы Хагрида, хранителя ключей этого учебного заведения. Сквозь завывания шторма чуткий слух полувеликана улавливал какие-то странные звуки, но простодушный лесничий не обратил на них внимание.

Гораздо более его волновала перспектива встретиться с Той-Самой-Гаррет, Девочкой-Которая-Выжила и просто ребенком, которого он знал младенцем. Ровно в полночь Хагрид постучался в дверь указанного выше… кхм… строения… , которое упорно пыталось не развалиться под шквалом. Дверь, обиженно затрещав, ввалилась внутрь.

Лесничий заходит в проем с гордым видом ледокола, протаранившего айсберг, напротив него стоят толстый, похожий на хряка, мужчина с ружьем, дистрофичная высокая женщина, испуганно заслоняющая собой мальчишку, превосходящего ее комплекцией в пять раз. Холст. Картина маслом.

Представившись и устранив угрозу в виде ружья, Хагрид спросил:

— А где, собст’но, ‘нта, Гаррет Поттер?

— Где-то снаружи, — лаконично ответила женщина, похожая на жирафа, в народе известная под кодовым именем тетя Петунья.

— Чтооо! И как вам не ст’дно, вы, эт, изв’рги, во!

— Мы бы и рады были ее дома оставить, да что ж ее удержит? Она в такие дни просто дикая: глаза бешенные, как будто, прости Господи, под ЛСД, прет наружу, не разбирая дороги. Всю ночь где-то пропадает, не найти, мы даже проследить пытались, но она как испаряется. Приходит домой вся мокрая, уставшая, дня три потом болеет и, главное, молчит как партизан! Только и просит не запирать в полнолуние, а то она и стены снести может! И главное, сносит! Где ни запирали, везде выберется и убежит! Мы теперь каждый месяц куда-нибудь уезжаем, чтобы соседей ее лунатизмом не беспокоить, все дела идут насмарку! Заберите от нас это чудовище, пусть у этого вашего Думблидора башка за нее болит! С Нас Хватит! ВОН!

Хагрид, ничего не ответив, выскочил на улицу. Он прочесывал островок всю ночь, силясь найти хоть следы присутствия Поттер. Наконец, на рассвете, его усилия были вознаграждены. Издалека он заметил золотую вертикальную линию, через секунду вспыхнувшую режущим глаза светом. Когда полувеликан смог видеть, он уставился на выплывающую из моря фигурку и, преодолев ступор от такого невиданного зрелища, поспешил к ней. Оказавшись на месте, лесничий увидел мокрую худую девчушку, одетую в шорты и футболку, большие ей размеров на пять. Хагрид, заикаясь от волнения, спросил:

— Ты Га-га-ррет Потт’р, т’к?

— Что? — девчушка непонимающе уставилась на собеседника, — Что вы, простите, сказали?

— Я г’рю, ты Гаррет Потт’р?

— Ну… Можно сказать и так, хотя я предпочитаю, чтобы меня звали по моему настоящему имени, Арабика, ну или Арри, как удобнее.

— Ты, ‘то, не выдум’вай! Мне сам Дамблдор гов’рил, как тя зовут!

— А кто такой Дамблдор? — приняв растерянный вид, спросила Поттер, — И вы кто такой?

— Ох, я совсем забыл! Меня з’вут, эт, Хагрид, я хран’тель ключей Хогвартса! — гордо представился мужчина, — В общ’м, держи письмо, с’ма поймешь!

Арабика с внутренним трепетом приняла из рук Хагрида сложенный конвертом пергамент, на котором зелеными буквами было начертано: «Арабике Поттер, остров посреди моря, побережье». Развернув его, Арри прочитала:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогая мисс Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл, заместитель директора! [1]

«Наконец-то, дождалась! Я буду учиться вместе с Диком! Так, я ведь типа ничего не знаю, надо вести себя соответственно. Соберись, Поттер, Салазар тебя покусай! Прости, Салазар, конечно…»

— Что это значит: они ждут мою сову? — деланно неуверенным тоном протянула девочка.

— Клянусь Горгоной, ты мне напомнила кое о чем, — произнес Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы сбить с ног лошадь. А затем запустил руку в карман полушубка и вытащил оттуда сову — настоящую, живую и немного взъерошенную, — а также длинное перо и свиток пергамента. Хагрид, присев на корточки и положив свиток на колено, начал писать, а Арри внимательно читала написанное:

Дорогой мистер Дамблдор!

Передал Гаррет ее письмо. Только она, почему-то , просит называть ее Арабикой. Дурсли, ну маглы эти, считают ее опасной и чокнутой, я похоже с ними согласен. Она купалась в море в шторм! Маглы говорят, что так бывает каждое полнолуние, может она оборотень какой? Завтра еду с ней, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с Вами все в порядке.

Хагрид!

Старательно подавляя неуместное хихиканье, Арабика спросила:

— А тут список с вещами… Разве это можно где-то купить?

Поттер, старательно изображая удивление, рассматривала листок, на котором было гордо начертано, иначе не скажешь:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «Хогвартс»

Форма

Студентам-первокурсникам требуется:

Три простых рабочих мантии (черных).

Одна простая остроконечная шляпа (черная) на каждый день.

Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).

Один зимний плащ (черный, застежки серебряные).

Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги

Каждому студенту полагается иметь следующие книги:

«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл

«История магии». Батильда Бэгшот

«Теория магии». Адальберт Уоффлинг

«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч

«Тысяча магических растений и грибов». Филли-да Спора

«Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф

«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер

«Темные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл

Также полагается иметь:

1 волшебную палочку, 1 котел (оловянный, стандартный размер № 2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ.

— Эт усе покупается в Косом, значица, Переулке, — ответил немного смущенный внимание лесничий.

— А где этот переулок находится? А почему никто о нем не знает? А зачем нам метлы, разве нам убираться в школе надо будет? А другую зверюшку нельзя, а то я ни птиц, ни кошек, ни, тем более, жаб, не люблю? Ой… а мне тетя с дядей ни за что не дадут денег, как быть?

— Так! — с усмешкой воскликнул Хагрид, — ты меня, эт, совсем вопросами зав’лила! Косой в Лонд’не находица, спец’ными чарами скрытый, значица! А на метлах у нас летают!

— Как в сказках, что ли?— с восторгом спросила Арри.

— Не знаю, не читал, я ведь маг! Зверей можно только п’хожих и неопасных, совсем других нельзя! А деньги у тя есть, не пер’живай, твой папка богатый был, те хватит!

— Спасибо… Ой, а может мы в дом пойдем, а то тут холодно, — Арабика, уже давно дрожащая и обхватывающая себя руками, с надеждой посмотрела на полувеликана.

— Что ж это я, совсем, дур’чина, заболтался! Пойдем, конечно! — Хагрид суматошно задвигал руками, схватил девочку в охапку и побежал к хижине.

Переговорив с враждебно настроенными Дурслями и вырастив для отдыха души хвостик Дадли (Поттер была очень недовольна. Зачем давить на больное место всякого родителя, ребенка! Вот варвар! Хотя виду она не показывала, решив объясниться с родственниками попозже.), Хагрид заявил:

— Поздно уже, а у нас делов завтра куча. В город нам завтра надо, книги те купить, и усе такое. И эта… давай на «ты», нечего нам с тобой «выкать», мы ж, эт, друзья.

Поглядев на все еще мокрую Поттер, он с сомнением покосился на зонтик-палочку, а потом стащил с себя толстый черный полушубок и бросил его к ногам Арри.

— Под ним, эт, теплее будет. А если он… э-э… шев’литься начнет, ты не боись — я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком — не помню…

"Эх... Вот и отпраздновала... С денем рождения тебя, Арабика Хельга Поттер! Все не как у людей, блин...", — подумала Арри, свернувшись калачиком на диване, и заснула.

____________________________________________________________________________________________________

[1] В главе использованы некоторые моменты из книги Дж.К.Роулинг "Гарри Поттер и философский камень"

Добро пожаловать, мисс Поттер

После пережитых волнений Арабика не могла спать долго, поэтому уже на рассвете девочка была вполне бодра и готова к приключениям.

Из-за необходимости скрывать свою осведомленность о мире магов, Поттер не успела хорошенько обдумать произошедшее, поэтому она начала анализировать ситуацию сейчас.

«Итак, что мы имеем: за мной послали хранителя ключей Хогвартса (что бы это еще значило, ммм?). Это очень высокий и сильный человек, но либо страдающий хроническим отсутствием мозгов, либо умело притворяющийся таковым.

Безусловно, он предан Дамблдору, слово белобородого для Хагрида – закон. Пренебрежительно относится к не умеющим колдовать (не хочу называть их маглами, как будто каких-то животных): не читал сказки, причем объясняет это тем, что он маг, без размышлений воспользовался магией для запугивания дяди с тетей.

Кроме того, за то, что из-за этой его «демонстрации силы и крутости» Дадли придется либо делать операцию, либо ждать, пока заклинание рассеется, он не испытывает ни малейших угрызений совести.

Ндя… Если первое знакомство с миром магии для родственничков было таким же (в чем я не сомневаюсь, все-таки Джеймс Поттер, по словам многих знакомых Дика был шутником, точнее хулиганом), тоне удивительно, что они ТАК меня не любят и боятся.

Кстати, я заметила, что он настойчиво набивается ко мне в друзья… С чего бы это? Нет, я понимаю, что он знал меня еще младенцем. Честно. Но тогда и этот, хм… Большой Ве, может заявить то же самое! Да и еще куча народу, которые меня хоть мельком видели! Что за дурость!

Кстати, я ведь по идее не знаю, что случилось с моими родителями, надо хоть поинтересоваться у Хагрида. Вот и узнаю, сколько мне, по мнению Дамблдора, можно знать»,— Арабика решительно встала и собралась переодеваться. Для сегодняшней поездки она выбрала самые лучшие вещи, какие у нее только были: серая водолазка, чуть растянутый зеленый джемпер, большие коричневые штаны и потрескавшиеся серые кроссовки, купленные тетей «на вырост», т.е. большие девочке размера на три.

В это время раздался стук в окно: прилетела серая сипуха, к лапке которой была привязана огромная свернутая в трубочку газета.

— Эмм… Хагрид, а Хагрид, что мне с ней делать? – Поттер растрясла крепко спавшего провожатого, указав ему пальцем на сову.

— Заплати ей, — проворчал Хагрид, уткнувшись лицом в софу.

— Что?

— Она хочет, чтоб мы ей денег дали за то, что она газету притащила. Деньги в кармане.

Карманов у Хагрида было множество. Чего там только не было: какое-то печенье, перо, рулон пергамента, какие-тог странные вещички, самое место которым, по мнению Поттер, было на помойке. Наконец, Арабика нашла мешочек с монетами и уставилась на него, будто бы не понимая, что с ними делать.

— Дай ей пять кнатов, — сонно произнес Хагрид.

— Кнатов?

— Маленьких бронзовых монеток

Арри отсчитала пять бронзовых монеток, и сова вытянула лапу, к которой был привязан кожаный мешочек. А затем вылетела в открытое окно.

Хагрид громко зевнул, сел и потянулся.

— Ну что, Гаррет, поехали, чо ли за покупками.

— Хагрид, я ведь просила называть меня настоящим именем, а не придуманным кем-то, подозреваю, что моими родственничками, — Арри сердито глянула на полувеликана и вопросительно подняла бровь.

— Ну что ты, какая ж ты Арабика, тебя Гаррет зовут, мне так Дамблдор сказал, а он не ошибается. Ты что-то путаешь, наверное, Хагрид озадаченно потер затылок и заявил, — я попрошу его с тобой поговорить, он тебе всю правду скажет! Великий волшебник, да…

«Дай, милок, на ручку погадаю, всю правду расскажу, всю порчу отвожу», — подумала «Гаррет», — «Только Дамблдора в образе цыганки мне и не хватало для полного счастья! Как представлю: цветастая юбка, на голове узорчатый платок, из под кофты сиськи за километр торчат, и седая борода, кокетливо перевязанная ленточкой… О, заткнись, мое подсознание!»

— Ладно, может быть… Вот только… Хагрид, ты говоришь, знал меня маленькой? – Арри состроила заинтересованный вид и заглянула полувеликану в глаза.

— Ну да, я тебя этим Дурслям отвозил, Дамблдор сказал. Родственнички-то у тебя, конечно, не ахти, но ему виднее! Великий он человек, да… — Хагрид опять уплыл в какие-то свои мечты.

— А моих маму с папой ты знал? А то мне сказали, что они в аварии погибли, но теперь я сомневаюсь очень…

— АВТОКАТАСТРОФА?! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что та отлетела в угол. — Да как могла автокатастрофа погубить Лили и Джеймса Поттеров? Ну и ну, вот дела-то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гаррет Поттер ничего про себя не знала! Да у нас твою историю любой ребенок с пеленок знает! И родителей твоих тоже!

— Но почему? — В голосе Арри появилась настойчивость. — И что с ними случилось, с мамой и папой?

Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.

— Да, не ждал я такого, — произнес он низким, взволнованным голосом. — Дамблдор меня предупреждал, конечно, что непросто будет… ну… забрать тебя у этих… Но я и подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь. Не я, Гаррет, должен бы рассказать тебе обо всем… э-э… но кто-то ж должен, так? Ну не можешь ты ехать в Хогвартс, не зная, кто ты такая.

— Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу, н-ну… то, что могу, конечно, а могу не все, потому как, э-э… загадок много осталось, непонятного всякого…

Он снова сел и уставился в окно.

— Наверное, начну я… с человека одного, — произнес Хагрид через несколько секунд. — Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, — его в нашем мире все знают…

«А ты поверь! Тебя же наверняка заранее инструктировали!»

— А кто он такой? — спросила Поттер, не дав Хагриду замолчать и уйти в себя.

— Ну… Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.

— Но почему?

— Клянусь драконом, Гаррет, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это… Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его…

Хагрид задохнулся от волнения и замолк

— Может быть, вы лучше напишете это имя? — предложила Арри, хихикая про себя над характеристикой величайшего темного волшебника столетия.

— Нет… не знаю я, как оно пишется. Ну ладно… э-э… Вольдеморт, — выдавил наконец Хагрид, передернувшись. — И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так… э-э… двадцать назад начал себе приспешников искать.

И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь.

Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Великий он человек, да…

«Опять в астрал улетел! Дамблдор – боевой ангел с нимбом, крылышками и бородой вместо тоги! Фуу…»

— Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. – продолжил собеседник Арри.

— А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали.

«Ага, ага… Джеймс Поттер – светлый идеал многих поколений! Лично у меня из объяснений Дика сложилось впечатление, что кроме как на шутки, он ни на что не был способен! Даже заглянуть в толковый словарь! Мародер, блин…»

— В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и…

Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.

«Фуу… ГДЕ ЕГО МАНЕРЫ? Надеюсь, они там не все такие… Хотя надежда уже гаснет…»

— Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гаррет, — виновато произнес Хагрид.

«Я, блин, заметила! Не уж то не могли послать кого-либо с более высоким интеллектуальным уровнем! Хотя… Такового надо еще найти… Что ж, его скудоумие мне на руку…»

— Но так грустно это… я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… «Ага, ага!»

В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил.

«Нет, блин, не знаю! Что за кличка? Дебилизм…»

А потом — вот этого вообще никто понять не может – «Тупые значит!» — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. «Да скорее уж второе! По-вашему, три трупа— это не след?»

Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивала никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. «Да я как бы в курсе! Это ж какой глубины должен быть порез, чтобы он с младенчества не рассосался!»

Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. «Ага, шарахнул Салазар Ступенфаем, и оставил шрам в виде шаровой молнии… То бишь дырку во лбу…».

— Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменита, Гаррет. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунсов, Прюиттов, а ты ребенком была, а выжила.

«Ну, допустим, Прюитов убил Долохов, а Боунсов Розье…Чего всех собак на одного вешать-то! Нет, я его конечно, не оправдываю, но походу Вольдеморт – чешуйчатый козлик отпущения!»

Хагрид замолчал, а Арри вдруг ощутила резкую головную боль. Перед ее глазами отчетливо возникла знакомая картина из сна, после которого Поттер все вспомнила. Глаза девочки наполнились слезами: «Нет, мамочка, не буду я ему доверять, ты правильно сказала. Величайший волшебник, блин…»

— Ладно, Гаррет, поехали, что ли… Стоп, а что это с тобой, ты чегой-то такая… странная? – Хагрид окинул девочку внимательным взглядом и чему-то ужаснулся.

Посмотреть действительно было на что. Начнем с того, что Арри была очень высокой для своего возраста, и при этом худой, как щепка. У нее были большие, похожие на мальчишеские, ступни и ладони, что смотрелось довольно комично при ее телосложении. Хотя на фоне Хагрида это было, скорее, теловычитание: все ребра можно пересчитать.

Лицо у Арри было небольшим, где-то между круглой и овальной формой, на нем гордо «восседал» большеватый курносый нос, на фоне которого терялись яркие, будто смазанные кровью губы. Но самым примечательным во внешности Арабики были ее глаза и волосы. За нелепыми круглыми очками сияли разноцветные глаза в обрамлении длиннющих ресниц: один большой, цвета молодой листвы, другой чуть поменьше, шоколадный, в цвет волос. Шевелюра девочки была непослушной: вечно растрепанные каштановые кудри, внимание от которых отвлекала белоснежная седая челка, прикрывающая шрам в виде молнии. Все это в совокупности сильно напоминало незабвенную Беллу Блек в детстве.

— Чёй-то ты, это… седая-то? – Хагрид от удивления вновь потерял возможность говорить связно и логично. А ведь Арри только подумала, что он не безнадежен…

— Да так… Испугалась сильно когда маленькая была, — ка-то скомкано ответила Арабика.


* * *
Ретроспектива

Девятилетняя Поттер убегала от кузена с подпевалами. К сожалению, в этот раз она не могла полагаться на свои выдающиеся физические возможности: Ровена и Салазар заблокировали на месяц магию девочки для того, чтобы Арри научилась выживать и без нее. «На Земле есть множество мест, где наши способности просто не сработают: слишком велико геомагнитное поле, противовес магическому. Да и вообще: в жизни существует множество ситуаций, когда нельзя показать свои возможности или обойтись только ими», — сказал Слизерин. И вот теперь его наследница была практически беззащитна перед Дадли: синяки не заживали, тело уставало.

В отчаянной попытке спрятаться, Арабика забежала в какой-то узкий темный переулок. Но бесполезно: оттуда выбежал приятель Дадли – Пирс Полликс. Девочку зажали в угол и сильно избили. Навеселившиеся дети убежали, бросив Арри лежать в неизвестном ей месте. Через некоторое время Поттер тихонько побрела по направлению к дому, спотыкаясь из-за слабости и боли. Сзади к ней подошли какие-то два парня лет пятнадцати, предложили помочь. Естественно, Арабика согласилась – понимала, что одна не дойдет. Подростки вели ее по каким-то улочкам (Арри не знала района, поэтому думала, что все нормально). Опомнилась она тогда, когда вновь увидела то место, где ее побил дражайший братец. Испугавшись, она рванулась в сторону от парней, но не тут-то было! Громилы прижали ее к стене, их лица выражали вполне прозрачные намерения.

Вечером дядя Вернон, отправившийся искать пропавшую племянницу, нашел ее окровавленной, в разорванной одежде, но все еще «невинной»: девочка, неимоверно испугавшись, пробудила в себе скрытый магический резерв, отбросивший пьяных подростков и хорошенько приложивший их о соседнее здание. Кажется, именно с того момента семья Дурсль начала относиться к Арри не как к бомбе замедленного действия, увидев в девочке обычного испуганного ребенка.

А Ровена и Салазар в следующее полнолуние пришли в ужас и зареклись отбирать у беззащитной подопечной магию. Как ни крути, стать причиной ранней седины наследницы им совсем не улыбалось…

Конец ретроспективы


* * *
— Ничего особенного, просто испугалась, — повторила Поттер, глядя отсутствующим взглядом в стену, — все в порядке, правда…

— Ну ладно, раз так… А то я волнуюсь за тя, не чужой человек все-таки… Пойдем, что ли?

— Пойдем! – Арабика решительно распахнула глаза и удалилась вместе с полувеликаном в сторону лодок.

Прибыв в Дырявый котел, Поттер изо всех сил изображала удивление и недоверие, скрывая брезгливость к этой, с позволения сказать, гостиницы: всюду грязь, пыль, паутина, безбожно воняет спиртным и потом… В общем, ничего хорошего. Сюрпризом для Арри стала реакция посетителей этого местечка на ее имя: все вскочили с мест и бросились пожимать ей руки, обнимать, благодарить, задаривать конфетами и просить поставить автограф и т.д. Из людского потока Арри запомнила лишь Батильду Бэгшот и Квиррела, которые казались более адекватными, чем остальные, несмотря на громкий голос первой и заикание второго.

— Ты, это, не волнуйся, они скоро попривыкнут и нормальными станут, вот увидишь! – сказал Хагрид, увидев замученную Девочку-Которая-Выжила–И–Похоже–Сдохнет–От–Рук-Фанатов.

— Ага… — Арри сейчас не была способна поддержать конструктивную беседу, все-таки находиться в толпе было неуютно. Срабатывали рефлексы вида «убежать, а то плохо будет», «дать по яйцам, чтобы не лез куда не надо» и т.д.

Наконец, отбившись от почитателей, Арабика Хельга Поттер в компании хранителя ключей Хогвартса подошла к каменной кладке на заднем дворе паба. Три удара по нужным кирпичам и проход открыт!

— Добро пожаловать на Косую Аллею, Гаррет! – патетично воскликнул Хагрид.

— Я Арабика… — тихо пробурчала Поттер, восхищенным взглядом охватывая главную улицу магической Англии.

Будьте как дома!

Косая аллея поражала своим великолепием: чистый мощеный тротуар, красочные витрины, сверкающие вывески, разнообразные товары, от которых так и веяло магией, многочисленные животные, будто бы вышедшие из книжки с картинками… Даже частенько тут бывавшая (инкогнито, разумеется) Поттер была в восторге от панорамы главной магической улицы Англии. Поэтому Арри даже не пришлось изображать «первопроходца» — изумление было неподдельным.

Хагрид повел девочку к белому мраморному зданию в конце аллеи, как ледокол рассекая толпы разномастных волшебников, глядя на которых отчетливо чувствовалось приближение конца света: хаос, создаваемый ими, заставлял участок сознания, отвечающий за дисциплину, биться в конвульсиях. Гринготтс, к которому и шел полувеликан, таща на буксире Поттер, был мрачен и великолепен. Несмотря на обилие белых тонов, темнота, казалось, была разлита в каждом уголке, заполняя человека осознанием важности данного места. Еще бы! Ведь здание одновременно являлось главной резиденцией гоблинского народа и центром контроля над экономикой магической Англии.

Хагрид подошел к какому-то гоблину и говорит:

— Здесь, эта, мисс Поттер, она хочет взять деньги из своего сейфа! – произнесено это было гордо и грозно, будто провожатый Арри готов был побить любого, кто помешает запланированному снятию наличности.

Задетый таким обращением, гоблин поднял голову лишь через полминуты, посверлил взглядом странную парочку, и, увидев отчаянную жестикуляцию Поттер, просящей не выдавать ее и извиняющейся за грубого спутника, спросил скрипучим голосом:

— А у мисс Поттер ключ имеется? – «Ах ты, ехидна!» — подумала Арри, – «Столько сарказма в голос не сможет вложить даже Салазар! И что самое смешное: Хагрид, друг мой новоявленный, искренне считает такое обращение знаком уважения, не замечая насмешки! То ли слишком наивный, то ли хорошо притворяется… Хмм… Окстись, Поттер! С такими мыслями параноиком стать недолго!»

— Ах, да!.. Это я… Сейчас, погодь… — Из карманов лесничего на стойку гоблина были выложены: моток веревки, какие-то веточки, толстый моток чьих-то волос, — «Единорожьи, наверняка!», — Подумала Поттер, — заплесневелый кекс, крошащиеся куски собачьего и совиного печенья, вперемешку. Наконец, после долгих поисков заветный ключик был найден и протянут сморщенному от отвращения гоблину.

— И еще! У меня поручение от профессора Дамблдора! – громогласно заявил Хагрид, — Это на счет сами знаете чего в сейфе 713, — полу интимным тоном продолжил он.

— Мне директор много разных дел поручает, доверяет он мне! Вот и тебя подвезти, и эту вещь забрать. Великий человек он, Альбус Дамблдор, да…

«Эм… а мне зачем это знать? Такое чувство, что ему нужно, чтобы я заинтересовалась этим сами-знаете-чем… Ха! Дух Вольдеморта они в сейфе прячут, что ли? Спрошу, а то вишь, ждет он, волнуется»

— А что это в сейфе, а, Хагрид?

— Не, нельзя мне тебе говорить, худо будет! Не могу я так подвести директора, хоть ты мне и друг!

«Ну ладно, мне то что… Ох ты, а ему совсем не безразлично, буду я его другом или нет! Интересно, из-за приказа подружиться или просто так? Лучше бы просто так, конечно, он в принципе добрый, наивный только немножко, и глупый, но хороший. С таким действительно хорошо дружить будет! Тем более, если ему сильно доверяет белобородый… Хагрид много о нем знает, можно по-тихому расспросить, может что полезное узнаю…»

— Ну если нельзя, тогда не говори, не нужно из-за моего любопытства рисковать доверием такого человека, Хагрид.

Прокатившись на местном аналоге американских горок, они подъехали к сейфу девочки. Гоблин отпер дверцу и Арри зашла в хранилище. Ее глазам предстали горы золота, серебра и меди…

«Откуда это, черт их закопай? У меня ведь осталось не больше ста пятидесяти галеонов! Стоп! А почему золото так мерцает? Э… Да это же иллюзия! Вон, если присмотреться, можно увидеть внутри кучку настоящих денег. А что будет, если брать их с иллюзии? Ого! Да она же материальная! И деньги перемещаются прямо ко мне в руки! Вот это уровень колдовства! Не даром, он великий маг! Его бы умения, да в мирное русло…»

— Ты, эт, не бери много, у нас все дешево, тебе и горсти на год за глаза хватит! – сказал Хагрид.

«Э-э-э… Не поняла… А ему то какое дело до моих денег?»

— Неа, я возьму побольше, я себе одежды купить хочу, у меня ее очень мало!

— Тебе и на одежду хватит! Просто многие берут много, а потом теряют или тратят на что попало. Так и весь сейф профукать можно! Да и вообще… Просто ты еще новенькая, все скупить захочешь, так что лучше возьми немного, чтобы соблазна не было! А то даже такой кучи денег не хватит на семь лет!

«Ого, как он заговорил! А ведь и правда, волнуется за меня! Ну надо же, какой он сознательный, оказывается! Никогда бы не подумала! И заикаться перестал… Стоп, а почему он таким умным вдруг стал, когда в сейф зашел? Вон, и выпрямился весь, сразу каким-то солидным стал… С чего бы это, а?»

— Спасибо, Хагрид, что так заботишься обо мне… — Поттер застенчиво улыбнулась. Все-таки ощущение, что о ней заботится кто-то взрослый было очень приятным и непривычным.

— Ну что ты! – Полувеликан расплылся в улыбке – Я же все-таки давно в Хогвартсе живу, многое о детках знаю. Да и по себе помню: дорвался до отцовского наследства и все потратил за год. Все-таки сознательность, она позже приходит…

Хагрид как-то печально вздохнул и улыбнулся девочке. Арабика с легким удивлением смотрела на него: все-таки вел он себя далеко не так, как на улице. Хранитель ключей Хогвартса достал из кармана мешочек и сложил туда горсть монет.

— Держи! Поехали теперь за покупками, лады?

— Лады! – Поттер радостно и предвкушающе улыбнулась.

Компания вышла из хранилища, которое с тихим мерцанием закрылось, и уселась в транспортное средство, помчавшееся с запредельной скоростью. Арабика так и представила себе картину неизвестного художника: «Трое в вагонетке, не считая ежиков в кармане полувеликана». Масло. Холст.

Наконец, эта ужасающая поездка закончилась и Арри получила возможность выйти на свежий воздух. На Хагрида нельзя было взглянуть без слез: всклоченная борода, дикие глаза, беззащитно-растерянное выражение лица и повышенная неуклюжесть, — все это в совокупности жутко смешило.

— Ну что, надо бы купить тебе форму, — заметил Хагрид, кивнув в сторону магазина с вывеской «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». — Слушай, Гаррет, ты… э-э… не против, если я заскочу в «Дырявый котел» и пропущу стаканчик? Ненавижу я эти тележки в «Гринготтсе»… мутит меня после них.

«Потрясающая ответственность!», — подумала Арабика, «И он упорно завет меня этим дуратским имечком! Куда опять делось хотя бы чуть-чуть интеллектуальное выражение лица! Опять туп аки пробка! Что вообще с ним происходит?».

Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды.

— Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Арри успела объяснить ей цель своего визита. — Ты пришла по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится.

В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица и выражением брезгливости на нем, а вторая волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Арри на соседнюю скамеечку.

— Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс?

— Да, — ответила Арабика.

— Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. «Я учил францууузский, а вы все грязь под моиииими ногааами…»

— А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую… а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу.

Мальчик сильно напомнил Арри ее кузена.

— А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот.

— Нет. — Арри отрицательно кивнула головой.

— А в квиддич играешь?

— Нет, — повторила Арри, состроив задумчиво-озадаченное выражение лица, типа «Я не знаю о чем ты говоришь и чувствую себя полной дурой, так что заткнись, будь добр, либо объясни о чем речь».

— А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете?

— Нет, — в третий раз произнесла Арри, с каждой минутой все больше раздражаясь.

— Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Пуффендуй, тогда я сразу уйду из школы, а ты?

— М-м-м, — неопределенно промычала девочка, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное, не выходя из роли.

— Ну и ну, ты только посмотри на этого! — внезапно воскликнул мальчик, кивком показывая на окно. За окном стоял Хагрид, улыбаясь Поттер и показывая на два огромных мороженых, словно объясняя, почему он не может войти внутрь.

— Это Хагрид, — радостно пояснила Арабика. Ей было приятно, что она знает что-то, чего не знает этот мальчик. — Он работает в Хогвартсе.

— А-а-а, — протянул тот. — Я о нем слышал. О там что-то вроде прислуги, да?

— Он лесник, — сухо ответила девочка. С каждой секундой этот сноб нравился ей все меньше и меньше.

— Да, точно. Я слышал, он настоящий дикарь. Живет в хижине на территории школы и время от времени напивается и пытается творить чудеса, а все кончается тем, что вспыхивает его собственная постель!

— Лично мне он очень нравится, — холодно парировала Арри. «Это я конечно покривила душой, но оскорблять-то Хагрида не надо! С ним творится не пойми-что, а все лишь смеются! Доообрый магииический мииир, Мордреда им за пазуху!»

— Вот как? — На лице мальчика появилась презрительная усмешка. — А почему он с тобой? Где твои родители?

— Они умерли, — коротко ответила Поттер. Ей не хотелось разговаривать с мальчиком на эту тему.

— О, мне очень жаль, — произнес тот, хотя по его голосу нельзя было сказать, что он о чем-либо сожалеет. — Но они были из наших или нет?

— Они были волшебники, если ты об этом.

— Если честно, я не понимаю, почему в школу принимают не только таких, как мы, но и детей не из наших семей. Они ведь другие. Они по-другому росли и ничего о нас не знают. Представь, некоторые даже никогда не слышали о Хогвартсе до того дня, как получили письмо. Я думаю, что в Хогвартсе должны учиться только дети волшебников.

«Хмм…Ну, я, в принципе, согласна, но зачем так категорично-то?»

— Кстати, а как твоя фамилия? – продолжил наседать белобрысый.

Но прежде чем Поттер успела ответить, в разговор вмешалась мадам Малкин.

— Все готово, — произнесла она.

Нельзя сказать, чтобы Арри была огорчена тем, что у нее появился повод закончить разговор, хотя подискутировать на тему образования ей очень хотелось. «Увы, мечты-мечты…»

— Что ж, встретимся в школе, — бросил ей вслед мальчик.

«Увидимся…»

Поттер молча ела купленное Хагридом мороженое — ванильно-шоколадное с колотыми орешками. Мороженое было настолько вкусным, что есть и одновременно разговаривать было бы слишком. Но Хагрид заметил, что подопечная какая-то притихшая и раздраженная.

— Чой-то случилось? — спросил он.

— Все в порядке, — соврала Арри.

Они зашли в магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Арри немного развеселилась, купив флакончик чернил, которые меняли цвет в процессе письма. «Разрисую стены в доме, будет тетушке сюрприз!», — злорадно подумала она.

— Хагрид, а что такое квиддич? — спросил девочка, когда они вышли из магазина.

— Черт меня подери, Арри, разве можно не знать, что такое квиддич?! Извини… э-э… все время забываю, что ты почти ничего не знаешь.

— Перестань. Мне и так плохо, — мрачно сказала Поттер. И рассказала Хагриду о том, что произошло в магазине одежды. — И еще он сказал, что детей из семей маглов не следует принимать в школу, и…

— Но ты же не из маглов, — горячо возразил Хагрид. — Знай этот мальчишка, кто ты есть… Он твое имя с детства знает, если он из наших… «Ага, и это борцы за права маглорожденных!»

— Ты ж видела, как тебя встречали в «Дырявом котле». И вообще ничего он в этом не понимает, да! «а ты, прям, все понимаешь!»

Ты мне поверь, среди лучших магов такие есть, которые от маглов родились и с ними жили. Да вот хоть маму твою возьми и сестру ее… «А при чем здесь тетя Петунья?»

— Ты мне так и не ответил: что такое квиддич?

— Это наш спорт. Спорт волшебников. Что-то вроде… э-э… футбола у маглов. Все играют в квиддич, и болельщиков куча. В него в воздухе играют, на метлах, и там четыре мяча… ну, сложно это, в общем, тебе все объяснять, правила и все такое…

— А что такое Слизерин и Пуффендуй?

— Школьные факультеты. Их четыре всего. Про Пуффендуй говорят, что там самые тупицы учатся, но… Лучше в Пуффендуй, чем в Слизерин, — мрачно ответил Хагрид. — Все те, кто потом плохими стали, они все из Слизерина были. Ты-Знаешь-Кто тоже оттуда.

— Волан… извини… Ты-Знаешь-Кто учился в Хогвартсе? – Арри аж прифигела от такой дискриминации: «Это что же, раз Дик из Слизерина, мне уже и дружить с ним нельзя? Он – мировое зло? Попал на неугодный факультет и крест на твоей жизни? Фрейда на них нет!»

— Много-много лет назад, — ответил Хагрид. После этого они зашли за учебниками в магазин под названием «Флориш и Блоттс», где было столько книг, сколько Арри ни разу в жизни не видела, — они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Эти книги не оставили бы равнодушным даже Дадли, который никогда ничего не читал.

«А-а-а! Твою дивизию! Если в Хогвартсе ТАКАЯ библиотека, я в ней поселюсь! А Дик будет таскать мне пирожки…»

Хагриду пришлось буквально силой оттаскивать Арри от учебника профессора Виндиктуса Виридиана «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас» («Очаруйте ваших друзей и одурманьте ваших врагов. Самые современные способы взять реванш» — гласил подзаголовок книги. — «Выпадение волос. Ватные ноги. Немота и многое-многое другое»).

— Я пыталась узнать, как наслать проклятие на Дадли, — объяснила Арри. «Не говорить же, что хочу отбиться от фанатов!»

— Не скажу, что идея плоха, но ты пойми, нельзя… э-э… пользоваться магией в мире маглов. Хотя, если по правде, иногда можно… н-ну… от ситуации зависит. — Хагрид покивал, показывая, что с пониманием относится к тому, что сказала Арри, — ведь это именно из-за Хагрида у Дадли вырос поросячий хвостик. — Но ты ж все равно так не сможешь пока — этому не сразу учат. Тебе сначала многое другое надо будет узнать.

«Ну нааадо же! А дать мне купить книжки по тому, что действительно нужно изучить, так это ни-ни! Выясняй-ка, Поттер, опытным путем! Эх… И не осмотришься при нем, и ничего про плетение артефактов не найдешь… Мне бы хотя-бы стандартное, чтобы знать основы…»

Затем они посетили аптеку, в которой все было так волшебно, что Арабика даже не обратила внимания на ужасный запах — там пахло тухлыми яйцами и гнилыми кабачками. На полу стояли бочки с какой-то слизью, вдоль стен выстроились стеклянные банки с засушенными растениями, толчеными корнями и разноцветными порошками, а с потолка свисали связки перьев, клыков и загнутых когтей. Пока Хагрид разговаривал с аптекарем — им нужно было купить всякие ингредиенты для приготовления волшебных снадобий, — Арри изучала серебряные рога единорога стоимостью в двадцать один галлеон каждый и крошечные глаза жуков, блестящие и черные (пять кнатов за ковшик).

«Мне вот что интересно: положим, глаза жуков, да и вообще половину ингредиентов, можно достать и в обычном мире, при должном старании, конечно. Так почему же мы не варим зелья, а пользуемся табличкой Менделеева? Что, если совместить химию и алхимию? Ндя… Список вопросов к наставникам все растет… Бедные Ровена и Салазар!»

Выйдя из аптеки, Хагрид попросил Арри показать ему письмо и еще раз внимательно его изучил.

— Не, еще не все… еще одна вещь осталась, — сказал он. — Я тебе до сих пор… э-э… подарок не купил, а у тебя ж день рождения сегодня.

Арри почувствовала, что краснеет.

— Но вы совсем не обязаны…

— Да знаю я, что не обязан, — отмахнулся от него Хагрид. — Вот чего… куплю-ка я тебе животное. Может, жабу… хотя нет, жабы сто лет как из моды вышли, тебя в школе на смех подымут. И кошек я не люблю, мне от них… э-э… чихать охота. Во — купим тебе сову. О совах все дети мечтают, да и к тому же полезные они, почту твою носят, и все такое.

Двадцать минут спустя они вышли из магазина под кодовым названием «Торговый центр „Совы“», и Поттер зажмурилась от яркого солнца, потому что в магазине царила полная шорохов, шелеста и шуршания перьев тьма, освещаемая лишь мерцанием ярких, как драгоценные камни, глаз. В руке девочка держала огромную клетку, в которой сидела красивая полярная сова. Сова спала, засунув голову под крыло. Арри распирало чувство признательности, хотя она и не особо любила птиц, но была безумно рада подарку, и она никак не могла остановиться, в сотый раз говоря Хагриду большое спасибо и начиная заикаться, как профессор Квиррелл.

— Ну хватит тебе, — ворчливо заметил Хагрид, пытаясь скрыть смущение — он явно был очень польщен. — Я ж так понял, что Дурсли эти тебя… ну, не особо подарками баловали. А ты не с ними теперь, а с нами, тут… э-э… по-другому все будет. Ладно, нам только волшебная палочка осталась. В «Олливандер» пойдем, лучшее место для этого. Там тебе такую палочку подберут, закачаешься, да!

Арабика затаила дыхание: получить волшебную палочку ей хотелось больше, чем все остальное, что было в списке.

Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.

Когда они вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула, на который уселся Хагрид в ожидании хозяина. Арри чувствовала себя очень странно — словно попала в библиотеку, в которой были очень строгие правила.

У нее возникла куча новых вопросов, которые нужно было задать Хагриду для поддержания легенды, но здесь не решалась. Вместо этого Поттер рассматривала тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка.

Арри почувствовала, как по коже побежали мурашки. Здешние пыль и тишина были полны волшебных секретов и казалось, издавали почти неслышный звон натянутых до предела струн. «Еще чуть-чуть, и я увижу нити магии даже без концентрации! Вот это да…»

— Добрый день, — послышался тихий голос.

Арабика аж подскочила от неожиданности. Хагрид по-видимому тоже подскочил, потому что раздался громкий треск, и великан быстро отошел от покосившегося стула.

Перед ними стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак.

— Здравствуйте, — выдавила из себя ошарашенная Арри.

— О, да. — Старичок покивал головой. — Да, я так и думал, что скоро увижу вас, хмм… Гаррет Поттер. — Это был не вопрос, а утверждение. — У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер приблизился к Арри почти вплотную. Ей ужасно захотелось отвернуться или просто моргнуть. От взгляда этих серебристых глаз ему стало не по себе.

— А вот ваш отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у вашей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что ваш отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.

Мистер Олливандер стоял так близко к клиентке, что их носы почти соприкасались. Арри даже видела свое отражение в затуманенных глазах старика. «Вопиющая бесцеремонность! Хотя… Живущему вблизи такого магического фона и уже впавшему от него в зависимость простительно…»

— А, вот куда…

Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Поттер.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — мягко произнес он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы…

Он потряс головой, и вдруг, к облегчению смущенной Арабики, преисполненной желания поскорее купить палочку и срулить от сюда куда подальше, заметил Хагрида.

— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова… Дуб, шестнадцать дюймов, очень подвижная, не так ли?

— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.

— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, ее переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.

— Э-э-э… Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки.

— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.

— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Арри заметила, что Хагрид очень крепко сжал свой розовый зонтик. «Ха! Конспиратор, блин, хренов. Типа никто ничего не понял, а Олливандер то особенно!»

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда.

— Ладно, а теперь вы, мисс Поттер. Дайте мне подумать. — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы берёте палочку?

— Я?.. — замялась Арри, наконец спохватившись. — А, я правша!

— Вытяните руку. Вот так.

Старичок начал измерять правую руку девочки. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.

— Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мисс Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будет пользоваться чужой палочкой.

«Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, угумс»

Арри внезапно осознала, что линейка сама ее измеряет, а мистер Олливандер давно отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.

— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мисс Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.

Арри взяла палочку в правую руку и, чувствуя себя полной дурой, немного помахала ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из ее руки.

— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте.

Арри попробовала, хотя едва она успела поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера.

— Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.

Арри пробовала. И снова пробовала. И еще раз попробовала. Она никак не могла понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мастером на стул, становилась все выше и выше. Но Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел. «Вот так и достигают трудового оргазма…»

— А вы необычный клиент, мисс Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… а кстати… действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка.

Арри взяла палочку, которую протягивал ей мистер Олливандер. И внезапно пальцы ее потеплели. Она подняла инструмент над головой, со свистом опустила его вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах. Ее наполнил слабый отголосок того чувства, что возникало каждое полнолуние. «От это Гриффиндор! Даже палочка, и то его фанат! Салу рассказать – повесится…»

— О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так… очень любопытно… чрезвычайно любопытно…

Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:

— Любопытно… очень любопытно…

— Извините, — спросила заинтригованная Арри, — что именно кажется вам любопытным?

Олливандер уставился на Арри своими выцветшими глазами.

— Видите ли, мисс Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам.

Арри судорожно вздохнула, с опаской покосившись на палочку.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мисс Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.

Арри поежилась. Она не была уверенна, что ей нравится мистер Олливандер. Все-таки считать великими делами убийства… Поттер заплатила за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с Хагридом до двери.


* * *
Была уже вторая половина дня, и солнце опускалось все ниже, когда они с Хагридом прошли обратно сквозь Косой переулок, потом сквозь стену и вошли в «Дырявый котел», в котором уже не было ни единого посетителя. Выйдя оттуда, они оказались в другом мире, но Арри шла молча и словно не замечала этого. Она даже не обратила внимания на то, как смотрели на них люди, когда они с Хагридом ехали в метро, нагруженные разнообразными свертками причудливой формы и вдобавок ко всему со спящей совой.

Путешественники поднялись по эскалатору и оказались на Пэддингтонском вокзале. А Арри, мысленно все еще пребывающая в Косом переулке, осознала, где они находятся, лишь когда Хагрид потрепал ее по плечу.

— Надо б немного перекусить… как раз до твоего поезда успеем, — произнес Хагрид.

Он купил себе и Арри по гамбургеру, и они уселись на пластиковые стулья. Поттер, очнувшись от своих мыслей, озиралась по сторонам. Мир, к которому она привыкла, в котором прожила одиннадцать лет, теперь казался ей каким-то странным.

— С тобой все нормально, Гаррет? — спросил Хагрид. — Что-то ты очень тихая.

— Зови меня Арри, пожалуйста, так меня все друзья зовут, ладно?

— Ладно, мы же друзья! – воскликнул довольный лесничий.

Арри не была уверена, что сможет объяснить свое состояние, и жевала гамбургер, пытаясь подобрать нужные слова. Да, сегодня у нее был лучший день рождения за всю ее жизнь, но все же, все же, все же…

— Все думают, что я особенная, — наконец произнесла она, соблюдая легенду. — Все эти люди в «Дырявом котле», и профессор Квиррелл, и мистер Олливандер… Но я же ничего не знаю о магии. Как они могут ожидать от меня чего-то великого? Да, я знаменита… но я даже не могу вспомнить, как произошло то, из-за чего я стала знаменитостью. Я ведь совсем не знаю, что случилось, когда Волан… извини, я хотела сказать Ты-Знаешь-Кто… В общем, я не знаю, что случилось в ту ночь, когда умерли мои родители… «Жаль я не могу сказать тебе правду… Вы все такие не естественные, гротескные, буд-то бы ожившие герои комиксов… И это страшно…Я боюсь стать такой же, потерять в этом мире себя… К тому же, каждый раз думать, что тебе сказать, чтобы не раскрыть свою тайну… Это противно. И больно».

Хагрид перегнулся через стол. Трудно было поверить в то, что этот ужасающего вида великан с заросшим бородой лицом и кустистыми бровями может так тепло улыбаться.

— Да ты не волнуйся, Арри, — посоветовал он. — Ты всему быстро научишься. В Хогвартсе все начинают с самого начала, так что ты будешь в полном порядке. Просто будь собой — и все дела. Я понимаю, тебя выделили из всех остальных, ты знаменитость. Таким, как ты, всегда непросто. Но поверь мне, тебе будет очень здорово в Хогвартсе… как мне было здорово, да и до сих пор здорово, если по правде.

Когда подошел поезд, на котором Арри должна была возвращаться к Дурслям, Хагрид втащил в купе все ее вещи и на прощанье протянул конверт.

— Это твой билет на поезд до Хогвартса, — пояснил он. — Первое сентября, вокзал «Кингс Кросс» там все написано, в билете этом. Если с Дурслями… э-э… какие проблемы, ты мне… ну… письмо пошли с совой, она знает, где меня найти… Ну, скоро свидимся, Арри.

Поезд тронулся. Арри пыталась получше рассмотреть нового друга, пока тот не исчез из виду, — она встала с сиденья и прижалась носом к окну. Но стоило ей моргнуть, и Хагрид растворился в воздухе. «Незаконная аппарация, хмм… И, все-таки, что-то с ним не то… Спрошу Сала и Ровену, может знают? Все-таки он хороший, надо ему помочь…»

Путь в новый день

Подходя к дому №4 по Тисовой улице, Арри глубоко вздохнула, предвкушая неприятный разговор с родственниками. После того, что Хагрид сделал с Дадли, она боялась серьезного обострения отношений, итак далеко не идеальных: из-за отлучек Поттер в полнолуния ее стали бояться, к тому же постоянная необходимость скрывать странности, происходящие в доме, от соседей не добавляла дружелюбия. А теперь еще и непрерывный поток писем, от которых невозможно избавиться, громила, выломавший дверь, до смерти напугавший тетю и наколдовавший хвостик Дадли.… В общем, Арри ясно чувствовала, что достала Дурслей по самое не могу.

Подавив желание перекреститься и поплевать через плечо, девочка постучалась. Дверь осторожно приоткрыла Петунья, послышался ее дрожащий голос:

— Кто это?

— Это я, тетя Петунья, — тихим виноватым голосом сказала Арри.

— Гаррет? Проходи.

Дверь открылась достаточно широко, чтобы пропустить девочку, и почти разу захлопнулась.

— Это… чудовище, он с тобой?

— Нет, уехал, посадив меня на поезд, — с оттенком раздражения ответила Арабика, — и слава Богу… — тихонько прибавила она. – тетя, мне надо с вами со всеми серьезно поговорить.

— На кухню. Бегом.

Арабика прошмыгнула в дверной проем, закинула вещи в комнату и спустилась к семье.

Ее глазам предстала эпичная картина: тетя Петунья, дрожащая и поминутно прижимающая к груди сына, Дадли, периодически шмыгающий носом и тянущий трясущиеся руки к заду и дядя Вернон, разрывающийся между желанием утешать семью и защитить оную от угрозы в виде племянницы-колдуньи.

Арри осторожно присела на табуретку, и начала:

— В первую очередь, я хочу извиниться за поведение Хагрида…

— Извиниться! Да ты сама такая же, как он! Как все они! А мы должны с тобой жить!

— Хагрид – особый случай. Такого мужлана и идиота надо еще поискать… Не все ТАМ такие, как он. Хотя… Нда…

— Разочарованна сказкой? А мы говорили, что они все там НЕНОРМАЛЬНЫЕ! – истерично взвизгнула тетя Петунья.

— Да я и не отрицала… Просто я там, оказывается, знаменитость, поэтому, когда Хагрид сказал мое имя… реакция была слишком… да просто СЛИШКОМ!

— Мы должны посочувствовать? – ядовито произнес дядя Вернон.

— Нет, просто… А, ладно, не важно… Вообще-то, я хотела помочь решить проблему Дадли…

— Решить проблему? И как же? Ты у нас резко стала хирургом?

— Нет, конечно! Я хотела вас успокоить: ЭТО пройдет к завтрашнему утру. А даже если нет, я купила в Косом переулке блокатор проклятий, он быстро сведет то, что сделал Хагрид, на нет.

— Слава Богу… — дрожащим голосом сказали хором тетя и Дадли.

— Это точно? – хмуро сказал Вернон. – С чего бы тебе заботиться о брате? Мне казалось, ты радовалась его беде!

— Конечно же, нет! Это было низко и подло со стороны моего провожатого, пользоваться своими способностями, чтобы отыграться на вас, а тем более издеваться над ребенком! Но я боялась, что если покажу свое недовольство, он сделает еще что-нибудь, все-таки Хагрид довольно непредсказуем и явно не думает долго перед тем, что делает.

— Хмм… Логично, ладно, где твой, как там его, блокатор? – дядюшка явно сменил гнев на милость.

— Сейчас принесу! – Поттер не сдержала радости и облегчения в голосе. Девочка моментально сбегала к себе и взяла артефакт. Надо сказать, что ничего она не покупала: сделала сама. За почти четыре года Арри добилась огромного прогресса в развитии родовых даров: конечно, до Ровены ей было как пешком до Китая, но простенькие артефакты ей уже удавались.

На всякий случай, девочка захватила блокаторы для всей семьи: мало ли, что может произойти с беззащитными людьми рядом с ней: в конце концов, спонтанные выплески магии до сих пор случались, хотя девочка и старалась сбрасывать излишки в «рукоделие».

— Что это? – сурово вопросил Вернон, глядя на три искусно сплетенных браслета, — что за бижутерия?

— Блокаторы. – лаконично ответила Арабика, — Подходят как для разового применения, так и для постоянной носки. Причем я бы посоветовала последнее: мало ли кто еще решит зайти, а подвергать вас опасности мне не улыбается. Так вы будете хоть чуть-чуть защищены…

Дурсли были ошеломлены: все-таки они не ожидали, что Поттер захочет оберегать их от магов.

— Кхм… Ну ладно, одевать на руку? – спросила Петунья – И как быстро они подействуют?

— В течение часа. И я хотела бы попросить вас не рассказывать магам о моей инициативе, мало ли что…

— Хорошо. Ты, наверное, голодная? Садись, вот с ужина осталось. – Арри была немного ошарашена неожиданной добротой тетушки: та редко заботилась о пропитании племянницы, а уж обходилась без ругательств на тему нахлебничества обошлась впервые.

Быстро перекусив, девочка поднялась к себе в комнату, поразмышлять о прошедшем дне, сделать выводы. К тому же нужно было покормить и выпустить полетать сову, разобрать покупки и прочитать учебники: все-таки за три года программа могла измениться, как это происходит в обычном мире.

Где-то на середине процесса опустошения сумок в дверь постучались. Арри настороженно приоткрыла дверь и увидела мнущегося под ней Дадли.

— Можно зайду? – было видно, что парень немного боится того, что может увидеть в комнате кузины, но ему любопытно.

- Проходи, — Арабика не заметила у Дурсля младшего враждебных намерений, а поэтому постаралась не будить лихо, пока оно тихо быть дружелюбной . – что ты хотел?

— Эм, я.., ну.., в общем.., это… Спасибо тебе большое… Мир? – голос Дадли немного дрожал, словно мальчик боялся, что его с пинком выкинут из помещения. Он протянул Поттер руку. Та секунды три на нее смотрела, не веря, а потом нерешительно пожала и сказала:

— Мир! У тебя уже все прошло?

— Да, твои, эти, браслеты, очень хорошо подействовали. А у мамы волосы стали вдруг лучше выглядеть, более… здоровыми, что-ли… И папа перестал постоянно хотеть есть, выпрямился будто. Мама аж заплакала, сказала, что… Ты не обижайся только… Сказала, что хоть родители у тебя и сволочи последние, но ты вроде не в них пошла, и слава Богу, вот.

— То есть… Кто-то из моих родителей их проклял? Вот блин…

Арабика, зная, что родители далеко не идеальны, все же не предполагала, что на столько. Она, конечно же, не стала любить их меньше и быть им менее благодарной за спасение, но очаровательный образ самых лучших, благородных и т.д. мамы и папы дал трещину, размером с Мариановскую впадину. Поговорив с новообретенным другом еще немного, Поттер доразобрала вещи и уселась на кровать. Думать.

«Итак, что мы имеем… Наверное стоит начать с начала дня, пардон за тавтологию… В Косой переулок и дальше нужно пробираться инкогнито, слава Салазару, отвлекающий внимание артефактик я с легкостью сплету за полчаса. В магическом мире среди чистокровных весьма популярны ранние идеи Слизарина, что печально, так как Сал разочаровался в них уже через три года, но доказать не смог никому, кроме Ровены.

Мне, как жившей среди обычных людей (а вот не буду называть их маглами, и все!) придется очень трудно, потому что времени на адаптацию нам явно не дадут. Борцы за права маглорожденных напоминают Гринпис: постоянно пытаются защитить, но, по сути, относятся весьма пренебрежительно. Не магов считают отбросами общества, как, в общем-то, и любых не умеющих колдовать людей: Хагрид тому яркое доказательство.

Тот мальчик в магазине… Он с такой ненавистью говорил о маглорожденных… Нет, его слова были верными по сути, но в самом голосе было столько отвращения… Словно каждый маг из обычной семьи что-нибудь у него украл. Что интересно? Магию? Оборжаться и не встать называется.

Так, хватит об этом, подумаем о чем-нибудь другом… Палочка! Палочка – сестра Вольдемортовской! Вот свезло так свезло… Ровена говорила что-то о теории взаимосвязи магических элементов, добытых из одного источника. Вроде бы только родственники могут пользоваться артефактами на одной основе, а палочка, по сути, артефакт-проводник. Значит, я родственница величайшего киллера столетия? Вот так попала… Если только это не последствия контакта с душой главы рода… Ну, бывшего главы рода, он имеет меньше прав на титул, чем я.

Надо же, какая куча проблем возникла за одни сутки! Наставнички повесятся, и плевать, что уже мертвы! Кстати, а когда там у нас следующее полнолуние? А я ведь тогда буду уже в Хогвартсе… И скрывать отлучки не получится, Хагрид наверняка все уже доложил Дамблдору, он же «великий человек!»… Ладно, надо обсудить мою легенду с Диком, все-таки он у нас мозг, вот пусть и отдувается! А пока все, спать…»

Арабика привстала, выключила свет и завернулась в кокон из одеяла. Через минуту уставшая наследница рода Поттер спала крепким сном, который иногда омрачал грезившийся девочки мертвенно-зеленый свет и дикий хохот существа, давно переставшего быть человеком.

Наступал новый день.




О вопросах воспитания

Для педагогического состава школы чародейства и волшебства Хогвартс последние дни августа выдались нелегкими. А как же! Новый учебный год на носу, столько дел! А тут еще и дражайший директор со своими «грандиозными» идеями… Ну вот что ему стоило придумать более подходящее место для хранения одного из наиболее могущественных и опасных артефактов современности… Например, не забирать его у хозяина для исследовании в школу, полную детей, а держать у себя в сейфе, как раньше! Все равно возможности экспериментировать во время учебного года у него не будет! Но понять извращенную логику Альбуса Персиваля Брайана Вулфрика Дамблдора было не по силам даже для таких опытных психологов, как Минерва МакГонагалл и Северус Снейп. Причем первая знала директора уже более пятидесяти лет, а второй был самым удачливым шпионом в стане параноидального Темного Лорда и великолепным легиллиментом…

Именно этот человек в данный момент нервно расхаживал туда-сюда по кабинету бородатого садиста, мечтая обрушить тому на голову все кары небесные и парочку проклятий собственного сочинения. Может быть, тогда директор научился бы думать о людях не как об инструментах исполнения собственной воли, а с приличествующим их статусу уважением. Но, увы, эти мечты явно несбыточны… Что ж, возможно, удовольствие доставят хотя бы пререкания с директором…

— Альбус, нет, нет и еще раз нет! Я на это не подписывался! У меня еще столько дел в связи с учебной программой и защитой вашего камушка на третьем этаже! А вы хотите скинуть на меня подтирание сырых носов первокурсников! В конце концов, я не самый мягкий человек, лучше позовите Филеуса! Ему-то все это только в радость, и забот у него не в пример меньше, учебный план по чарам не меняется уже на протяжении десятилетий… Что, кстати, совершенно неправильно, и многие со мной согласятся… Но ладно, это все лирика. В любом случае, я не собираюсь потакать вашим капризам по малейшему поводу, — тут декан одного из самых проблемных факультетов в Хогвартсе резко остановился, замерев напротив непосредственного начальства, — Надеюсь, теперь конфликт улажен, и я могу пойти заниматься ДЕЛОМ?

— Извини, мой мальчик, но тебе придется задержаться… — несмотря на то, что в гневе главный слизеринец Хогвартса был страшен, выражение лица Альбуса Дамблдора не изменилось ни на йоту. Оно сохраняло тот же добродушно-пофигистический вид, что и все время.

— И на сколько же вы планируете меня задержать? – язвительно, но обреченно произнес Снейп.

— До тех пор, пока ты не изменишь свое мнение относительно моей маленькой просьбы. Я считаю, тебе совсем не трудно будет поездить по домам маглорожденных волшебников и провести для них адаптационные занятия. За одно, посмотришь на дочь Лили Эв…Поттер.

— И почему же я должен лицезреть сие недоразумение? Насколько я знаю, девчонка – чистокровная волшебница, а поэтому не вижу смысла…

- Северус, не дай своей ненависти поглотить тебя! Гаррет – милейший ребенок, пусть и склонный к некоторым шалостям. Она выросла среди маглов…

— Которые наверняка восславляли ее! Нет, Альбус, даже не просите!

— Прости, мой мальчик, но это не подлежит обсуждению. Можешь идти, не смею более тебя задерживать.

Профессор Снейп яростно захлопнул дверь ненавистного кабинета и помчался к себе в покои. Квиррел, пожелавший что-то спросить у взбешенного коллеги, только испуганно пискнул под пронизывающим взором мага и спешно ретировался, а повстречавшаяся по пути МакГонагалл печально усмехнулась и понимающе произнесла:

— От Альбуса, не так ли? И чего нам теперь ожидать?

— Вам – ничего, госпожа заместитель директора. Все-таки даже Дамблдор понимает, что еще большей нагрузки вы не потянете.

— Это точно… А что же он поручил тебе, Северус?

— Провести адаптационные занятия у маглорожденных первокурсников, в список коих затесалась и Поттер, жившая, как оказалось, среди маглов. Мало мне работы, так еще и придется иметь дело с этим, без сомнения, непомерно избалованным ребенком! Она ведь наверняка уже все знает!

— Кхм… Если честно, не думаю, что Петунья Дурсль сильно распространялась о магическом мире. Впрочем, я девочку не видела, но сомневаюсь в ее счастливом детстве. Жаль, что я не смогла уговорить Альбуса оставить ее на попечение кому-нибудь другому…

— Петунья… Вы говорите о сестре Лили?

- Да, к сожалению, она – единственный кровный родственник малышки Арри…

— Арри? Разве ее зовут не Гаррет?

— Я слышала от Поттеров только такой вариант имени, возможно Гаррет – полное, а Арри – сокращение, но я не уверенна. Все-таки, я сомневаюсь, что наследницу древнего рода назвали бы именем, которое лишь с натяжкой можно назвать женским.

— Но во всех источниках…

— Сомневаюсь, что имеется другая информация, кроме предоставленной Альбусом в различных интервью. Истинные свидетельства о рождении скрыты от общественности, маг может звать себя как угодно, имя требуется лишь для клятв и обрядов. Сомневаюсь, что хоть один из них удастся провести под именем Гаррет Лили Поттер. Очень сомневаюсь.

— Интересно… В любом случае, спасибо за информацию Минерва, вы весьма облегчили мне работу. Не буду вас далее отвлекать, до первого сентября осталось всего ничего.

— Пустяки. Кстати, раз уж ты едешь к первокурсникам, тебе стоит просмотреть отчеты об их первом контакте с нами. Зайди ко мне в кабинет, на бумаги в красной папке на левой третьей полке снизу, название «Психологический портрет студентов 1991-1992. Первый курс.», на документах Антиманящие чары, поэтому искать придется вручную.

— Благодарю, мисс МакГонагалл, вы мне очень помогли.

— Это моя работа, Северус. И будь добр, обращайся ко мне по имени, мы же все-таки коллеги!

Профессор трансфигурации развернулась и целеустремленно зашагала куда-то, не оставив Снейпу времени на прощания. Все-таки, несмотря на упорно демонстрируемые дамой шотландские корни, Минерва была истинной англичанкой.

Читая отчеты преподавателей, Северус поражался, насколько колоссальный объем работы ему предстоит: к каждому ребенку нужен был особый подход, некоторых родителей и опекунов придется ставить на место, все-таки, несмотря на репутацию Главного Ужаса Слизеренских Подземелий, Снейп никогда не позволил бы себе равнодушно смотреть на страдания ребенка.

Поэтому декан выписал детей, которым слишком не повезло с семьей, в отдельный список, который возглавляла фамилия Гермионы Грейнджер. Нет, девочку не били, и даже по-своему любили, но стандарты родителей были столь высокими, а методы воспитания жесткими психологически, что обстановка сильно напоминала царящую в доме Августы Лонгботтом. И если помочь несчастному внуку этой диктаторши Снейп не мог, то с маглами разобраться он имел полное право.

Последним в папке лежал замызганный листочек, весь потрепанный, с расплывающимися корявыми буквами.

Дорогой мистер Дамблдор!

Передал Гаррет ее письмо. Только она, почему-то , просит называть ее Арабикой. Дурсли, ну маглы эти, считают ее опасной и чокнутой, я похоже с ними согласен. Она купалась в море в шторм! Маглы говорят, что так бывает каждое полнолуние, может она оборотень какой? Завтра еду с ней, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с Вами все в порядке.

Хагрид!

Долгие пять минут Северус Снейп неверящим взглядом смотрел на письмо. Потом, просто ради эксперимента, положил рядом отчет Флитвика и ЭТО.

Нет, даже после долгих и напряженных размышлений о возможных мотивах директора, отправившего ЛЕСНИКА на встречу с национальной героиней, эта ситуация не переставала казаться зельевару дикой. ЧТО может рассказать ребенку, незнакомому либо слабо знакомому с магическим миром полувеликан, даже не закончивший третий курс школы? Идея съездить к Поттер стала казаться декану необходимой. Даже если девочка знала о существовании магии, Северус только отдаленно мог себе представить, КАК повлияла на неокрепшую детскую психику поездка с Хагридом по магазинам. Но, потакая въевшейся в душу ненависти ко всему, что носит фамилию Поттер, слизеринец поставил ее последней в списке посещений.

Пока он не догадывался, что встреча с мессией магического мира ТАК сильно изменит его мировоззрение.

И слава Мерлину, иначе, поступившись принципами, Северус скинул бы обязанности по посещению Поттер на Минерву МакГонагалл.

Во избежание.
_______________________________________________________________

У наследницы рода Поттер был весьма насыщенный и полный неожиданностей день: хотя первая волна благодарности со стороны уже Дурслей прошла, жить девочке стало намного веселее. Она все так же рано вставала, готовила, убиралась и т.д., но уже больше в силу привычки, из желания наладить с родственниками отношения. Все-таки, любому ребенку хочется внимания и заботы со стороны семьи, и Арабика не стала исключением. Не сказать, чтобы ее полюбили, но, по крайней мере, перестали бояться, а следовательно, превентивные меры, типа «запрем и загрузим работой, и тогда ей некогда будет заниматься ЭТИМ», перестали быть необходимыми.

Арри наконец могла спокойно, не тайком, пойти гулять с друзьями, чем и пользовалась в полной мере, сумев продумать линию поведения в школе. Девочка не собиралась изображать полное незнание устройства магического сообщества, ведь рано или поздно она проколется, и тогда… На будем о грустном. Если ее спросят, откуда такие познания, Поттер сошлется на дружбу с Диком. Правда, временные рамки этой дружбы она решила сохранить в секрете: для общественности они с Диком будут знакомы всего месяц (по легенде, парень случайно заметил у живущей по соседству девчонки палочку и решил познакомиться и помочь, в случае чего).

Вот и сейчас Арри гуляла по тихим чистым улицам Литтл-Уингинга с тройкой подростков, старших ее на четыре года. Девочка ни коим образом не чувствовала себя лишней в компании: все-таки, меморизм и привычка к анализу собственных и чужих поступков заставили Поттер рано повзрослеть. А если вспомнить, что Арабика с семи лет была вынуждена жить, скрывая свои истинные знания и умения, а так же общение с друзьями и наставниками… Жизнь на пороховой бочке поневоле приучит рассуждать более зрело.

— Ты уверенна, что сможешь держать все в секрете? Не закончится ли все Обливиейтом? Мне мои мозги дороги, как и тебе, я думаю.

— Дик, я привыкла к тайнам, ты же знаешь! Не проколюсь!

— Дамблдор – легиллимент, и довольно сильный! Если я еще смогу выдержать его удар, то ты-то врятли!

— Я сплела довольно сильный артефакт, удерживающий от поверхностного прочтения, к тому же подучилась защите сознания, поэтому, если не вызывать подозрений, которые приведут к прямой лигиллементивной атаке, никто ничего не узнает.

— По твоему, блок на сознании девочки, месяц назад узнавшей о существовании магии – абсолютно нормальное явление?

— Я плела защиту по схеме наставников, мои воспоминания не будут скрыты полностью, просто слегка видоизменены. Мне нужно лишь придумать приемлемую версию событий, вытолкнуть ее над блоком, и вуаля! Никто не догадается. Слава Мерлину, до встречи с преподавателями Хогвартса еще три недели, у меня есть время «переписать» четыре года жизни… Пока что, я ограничилась двумя первыми, и скрыла все, что связанно с Ровеной и Салазаром. Слава Основателям, наши с ними встречи не отражаются в памяти сознания, поэтому об их содержании, да и вообще существовании, не возможно узнать с помощью атаки на сознание, даже прямой.

— Кстати об основателях… Ты уверенна, что не хочешь придумать оправдание своим полнолунным отлучкам?

— Нет, лучше «закошу под дурочку», типа «я ничего не знаю, разбирайтесь сами». Все равно, у нас не хватит знаний, чтобы объяснить это научным образом, да и я, по идее, знаю лишь чуть-чуть о магии. Откуда мне ведать, что происходит. Скажу, что я вообще грешила на лунатизм. В особо жесткой и извращенной форме, вызванной недосыпанием и физическим перенапряжением.

— Как знаешь… Просто, меня волнует твоя самоуверенность, хоть ты и учишься у Ровенкло и Слизерина, ты далеко не самая умная и хитрая в мире, понимаешь? Я боюсь за тебя, мелкая…

Арабика растроганно взглянула парню в глаза, и, сбросив маску беспечности, сказала:

— Дик, я все понимаю, правда. И я, на самом-то деле, безумно боюсь ехать в Хогвартс, но… У меня ведь нет выбора, верно? Ровена заявила, что они с Салазаром помогут мне лишь в освоении родовых даров, но не более. Поэтому из всего этого дерьма мне нужно выпутываться самой…

— С нашей с ребятами помощью, не забывай! Ты наша подруга, мелкая, мы во всем тебя поддержим!

— Ага, всем чем сможем!

— Даже не сомневайся, Арри, и маглы что-то могут, не так ли?!

— Спасибо… Правда, не понимаю, что вы во мне нашли…

— Ты особенная, Арри Поттер. Запомни это, отложи в своей мемористской голове и перестань думать, будто мы тебя бросим. Мы – не Дурсли, мелкая, мы тебя любим.

_________________________________________________________________________________

После разговора с друзьями, Поттер в растрепанных чувствах шла домой. Окончание этого дня не должно было отличаться чем-либо от прошлого и позапрошлого, поэтому девочка всячески оттягивала возвращение в свою комнату. Она рассказала друзьям далеко не все о своей ментальной защите: процедура выталкивания выдумки над блоком и вживления ее в собственную память была весьма тяжелой и болезненной. Сознание – вещь хоть и хрупкая, но с могучим инстинктом самосохранения, оно сопротивляется всякому инородному вмешательству, а поэтому посылает множество беспорядочных сигналов телу, отзывающемуся спазмами боли даже в тех местах, которые в принципе не могут болеть.

Но, как и все хорошее, дорога к дому закончилась, и Арри вынуждена была зайти в калитку. Ее глазам предстал мужчина, слегка напоминающий вампира из тетушкиных романов: мрачный, бледный, весь в черном и с до дрожи пробирающим взглядом. Арабика, по описаниям Дика, узнала декана Слизерина, Северуса Снейпа, но решила не показывать своей осведомленности.

-Добрый день, сер. – произнесла она, сдержав желание убежать куда по дальше от явно раздраженного профессора.

У Северуса Снейпа выдался тяжелый день: он сто раз пожалел о своем намерении посетить всех первокурсников за один день: одна семейка Грейнджер чего стоила. Папаша Гермионы был военным хирургом, оставившим напряженную практику ради семьи и перешедшим к стоматологии. Поэтому мрачным видом и деревяшкой его было не запугать. Душевно прооравшись, магл хотел выставить профессора из дома, решив, что дочь должна сама искать знания, не прибегая к помощи посторонних. Но не тут-то было. Пожирателя Смерти и шпиона со стажем не мог остановить даже Люциус Малфой, по силе лишь чуть-чуть уступающий своему бывшему хозяину, куда там Роберту Грейнджеру… В общем, через пол часа он обрел в лице робкой девчонки с большим желанием послать тирана-отца подальше ярую поклонницу.

Другие дети и родители также вызвали множество проблем: кого угодно достанут постоянные вопли, типа «Дядя, покажи фокус!», что уж говорить о безумно уставшем Снейпе…

Так что, подходя к дому 4 по Тисовой улице, слизеринец был, мягко говоря, не в духе. После долгого ожидания под дверью, он был вознагражден перепуганным выражением лица сестры его лучшей подруги. Северус хотел было назвать цель визита, но Петунья, не дав ему ни слова в ставить, вытолкала мужчину за дверь, крича, что пока дома нет Поттер, она никого не пустит.

Так что, когда Арри медленным шагом подошла к калитке, Снейп был в бешенстве. Можно только представить, насколько его вывело из себя вежливое и чуть опасливое «Добрый вечер, сер!»…

— Сильно сомневаюсь в его доброте, мисс Поттер! Надеюсь теперь, когда вы соизволили прийти, меня пропустят в дом? Я не собираюсь тратить свое драгоценное время на ожидание на улице!

— Пройдемте в дом, сер, не стоит кричать на улице.

Арри смерила мужчину холодным взглядом и постучалась в дверь. Успокоив тетушку, она провела визитера в гостиную, закрыла двери, дабы не смущать семью разговорами о НЕНОРМАЛЬНОМ и уселась в кресло напротив занятого профессором.

— Так зачем же вы прибыли, сер? И, в первую очередь, кто вы?

— Меня зовут Северус Снейп, и я пришел повести у вас адаптационное занятие по просьбе директора Дамблдора, а заодно выяснить подоплеку случившегося в полнолуние. О чем вы вообще думали, лазя в воду в шторм, позвольте вас спросить?

— К моему величайшему сожалению, — в точности повторяя саркастичный тон профессора, сказала Арабика, — я не имею возможности контролировать свое тело в такие дни. Поэтому все, о чем я думала, было: «Господи, лишь бы не утонуть»!

Минут пять собеседники сверлили друг друга взглядом, пока Снейп не сказал:

— Хорошо… Раз уж с этим у нас нет возможности разобраться, я должен поговорить с вами о магическом мире, Поттер. Итак, что вам о нем известно?

— Не так уж много…Только то, что рассказали Хагрид и Дик…

— Дик?

— Ричард д’ Косинцерум, студент четвертого курса Слизерина.

— Хмм… Девочка-которая-выжила не брезгует общением со слизеринцем?

— Если честно, не вижу особой разницы, с какого факультета мой друг.

— Странно, я считал, что вам рассказали, с какого факультета был убийца ваших родителей.

— По-моему, не стоит судить о людях по одному человеку. Все же, я не достаточно хорошо знакома с магическим миром, чтобы судить о нем лишь со слов Хагрида.

Такая позиция была весьма неожиданна для Снейпа. Потомственная гриффиндорка, по его мнению, не должна была даже думать что-либо хорошее о Слизерине. Он решил внимательнее приглядеться к девчонке. Судя по логичности рассуждений, у Поттер есть все шансы попасть на Равенкло либо Слизерин… впрочем, последнее маловероятно, с таким-то папашей.

Беседуя с девчонкой на протяжении получаса, бывший шпион заметил, что она явно что-то скрывает: часто останавливается, хотя явно хочет что-то добавить. И, как ни крути, узнать за полторы недели так много она не могла, ни при каком раскладе.

Поверхностная Легиллименция дала странный результат: на двух последних годах жизни девочки стоял мощный блок, который невозможно создать, не владея навыками Оклюменции. Это у незнакомой с магией девчонки-то! Посомневавшись, Северус решился на прямую атаку сознания.

Арри честно считала, что разговор проходит как нельзя лучше. До того момента, когда ее поверхностный блок не нащупал один из сильнейших легиллиментов столетия. Девочка ощутимо занервничала, не зная, что предпринять и была совершенно не готова к прямой атаке. Она инстинктивно сопротивлялась, как могла, но куда там! Ее блоки были с легкостью взломаны, вся жизнь Арабики Поттер стала известна Северусу Снейпу, полностью, от рождения… Но в самый последний момент Арри спрятала в подсознание все, что связанно с Основателями и встречами с ними. Слава Мерлину, большая часть этих воспоминаний была недоступна никому, кроме Арри и тех, кому она откроется добровольно… Но все равно, по мнению девочки, произошла непоправимая катастрофа…

Декан Слизерина, многое повидавший в своей жизни, был ошарашен и, от части, сломлен. Нет, он никогда не считал Альбуса Дамблдора белым и пушистым, но то, что он увидел в сознании дочери ненавистного недруга и лучшей подруги, потрясло его до глубины души. ТАК поступить с ребенком… Зачем, спрашиванется, ЗАЧЕМ? Ради какого общего блага нужно рисковать психическим здоровьем ребенка, по сути спасшего магическую Британию от Апокалипсиса? Зачем держать девчонку в строгой изоляции от родного мира? Зачем ей манипулировать? Если до просмотра воспоминаний Арабики Хельги Поттер Северус ее ненавидел, то теперь понял, что поможет дочери Лили Эванс любой ценой.

Осталось только убедить в этом недоверчивого ребенка, обреченно смотрящего на него.

Теперь она не одна. Больше нет.


О вопросах воспитания - 3

Минута прошла в молчании: Арабика и ее собеседник смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Наконец, Арри не выдержала:

— И что теперь, — с обреченным вызовом спросила она, -расскажете все Дамблдору, да?

Девочка вся дрожала от страха и боли: все-таки, прямая атака разума весьма неприятна, тем более для ребенка.

— Не расскажу. Знаете, после увиденного… Я всецело на вашей стороне, Арабика. Все-таки, кем бы я ни был, такую жестокость я не потерплю, так что можете рассчитывать на мою поддержку. То же передайте моему студенту… Кстати, а как вы собираетесь скрывать от директора свои воспоминания? Все-таки, у него высокий уровень владения легиллименцией, и он не побрезгует прямой атакой в случае возникновения подозрений. – Северус Снейп с серьезным выражением лица смотрел на Арри, пытаясь взглядом убедить ее, что она в безопасности. Что было не так-то легко, учитывая мрачную внешность зельевара и въевшуюся в подкорку параноидальность самой Арабики.

С опаской, девочка сказала:

— У меня есть один артефакт… С помощью него можно вытеснить на поверхность сознания ложные воспоминания, не отличимые от настоящих. За оставшееся время я планировала доработать защиту сознания, и уже к Хогвартсу меня нельзя было бы засечь с помощью поверхностной легиллименции.

— Вы ведь понимаете, Поттер, как опасно пользоваться неизвестными артефактами? Откуда вы его взяли?

— В моем сейфе лежал… Я взяла, пока Хагрид не видел… И да, я знаю, насколько это было рискованно и необдуманно, но… А какой у меня был выбор? С оклюменцией у меня дела не очень, да и против Альбуса Дамблдора блок одиннадцатилетки явно не устоит, не так ли? Что мне еще оставалось? – Арри с вызовом взглянула в глаза декану Слизерина. Что она ожидала там увидеть? Насмешку? Злость? Отвращение? Она не знала и сама. Но вот чего девочка уж точно не ожидала, так это молчаливого понимания и поддержки.

— Понимаю… И все же, это было рискованно. В следующий раз, когда у вас возникнут проблемы подобного рода, обращайтесь ко мне. Я помогу. За сим я, пожалуй, откланяюсь, не стоит без причины нервировать ваших родственников. И кстати, идея с блокаторами проклятий была очень хорошей… Вот только я не знаю ни одного мастера в Европе, способного их сделать… Не буду настаивать на раскрытии ваших тайн, однако постарайтесь не светить подобными артефактами: есть люди, готовые душу за них продать.

На этих словах Северус Снейп аппарировал, оставив Арри в полном смятении. Как ни странно, девочка начала проникаться к мрачному слизеринцу странным доверием… Возможно дело было в его словах, а возможно и в спонтанно проявлявшейся эмпатии Поттер, но она перестала трястись от ужаса.

Успокоив дядю с тетей, Арри побежала к себе в комнату и занялась выстраиванием защиты. После вторжения зельевара в ее разум, блоки на помяти девочки были нарушены, поэтому она потратила некоторое время на их восстановление. А потом… Потом началась самая страшная и болезненная часть работы с собственным разумом: установка ложных воспоминаний над блоком. Из глаз наследницы основателей текли слезы боли, у Поттер шла кровь носом, лицо приобрело смертельную бледность, губы тряслись, силясь сдержать рыдания… Под конец, девочка закричала от невыносимой боли и потеряла сознание. Последней ее мыслью было: «Как же хорошо, что у меня на двери стоят заглушающие чары…»

Очнулась Девочка-Которая-Выжила около полуночи, на полу. На прикроватном столике она заметила какой-то пузырек. Внимательно приглядевшись, Поттер распознала общеукрепляющее зелье. Рядом с ним лежала записка, написанная витьеватым почерком, который Арри иногда видела на старых работах Дика по зельям.

«Присылаю вам общеукрепляющее зелье с домовым эльфом. Если понадобится обезболивающее, напишите на этом же листе, Динки заберет его. Не переусердствуйте с установлением воспоминаний, помните, что есть предел того, что может вынести ребенок, и не выходите за него. Мне совсем не улыбается учить сумасшедшую девчонку с разлагающимся от усталости организмом. Тщательнее скрывайте свои тайны.

Северус Снейп»

«Вот это поворот!» — подумала Арри, — «И почему ему есть до меня дело? Впрочем, мне жаловаться не на что: что укрепляющее, что обезболивающее мне очень нужно…»

Подписав на обратной стороне листа свои благодарности и просьбу высылать обезболивающее, Поттер завалилась спать, краем глаза заметив, что листок и пустая колба исчезли со стола. «Спасибо, Динки…» — в пустоту прошептала Арабика и отключилась до следующего утра. На душе у нее было спокойно, ведь она наконец-то нашла адекватного взрослого человека, которому явно не все равно, что происходит с ней. Осталось лишь рассказать все ребятам…

А с этим можно справиться и завтра…

______________________________________________________________________

Северус Снейп мрачно летел по коридорам Хогвартса в кабинет Минервы МакГонагалл, дабы представить отчет о посещениях будущих первокурсников. Он собирался обратить внимание женщины на несколько детей, и, в первую очередь, на Арри Поттер.

Нет, он конечно же и не думал раскрывать секреты девочки, но должен был предупредить руководство, что она нуждается в особом отношении, как и Гермиона Грейнджер.

Эти две первокурсницы были самыми проблемными из всех, кто поступал в этом году: они были похожи на озлобленных волчат, любое слово воспринимали в штыки и готовы были спрятаться при малейшем намеке на опасность. Обеим хорошо было бы посетить психолога, но где такого найти в магическом мире? А рассказывать о магии маглам запрещено законом, и кроме того, обычные люди не поверят в ее существование…

Остается только приглядывать за детьми да надеяться, что относительно спокойная жизнь в школе чародейства и волшебства залечит душевные раны. Правда, в случае с Поттер, декан Слизерина сильно сомневался…

Впрочем, он решил лично навестить Ричарда Д’Косинцерум и переговорить с ним об Арабике Поттер. Все-таки, кто же поможет справиться с болью лучше друзей?

Дик

Ночь ласково заглянула в приоткрытое окно изящного особняка, чьи жители, волею судьбы прозябающие в провинциальном городочке Литтл-Уининг, крепко спали. Юный хозяин этого дома, недавно осиротевший Ричард д’Косинцерум, предпочитающий, впрочем, имя Дик, тревожно хмурил брови и ворочался в своей кровати. Даже во сне его мысли занимали не погибшие в автокатастрофе родители, не тоска по ним и не ужасные отношения с населяющими дом прочими родственниками, а Арри, девочка, в свои одиннадцать лет имеющая столько врагов, сколько многим не скопить за всю жизнь… И дело даже не в количестве недоброжелателей, а в их «качестве»: одно дело строящий козни сосед или жадный до денег дядюшка, и совсем другое – Альбус Дамблдор, великий гроссмейстер, политик, широта фантазии которого заставляла многих великосветских интриганов нервно «курить в сторонке». А если вспомнить про злобного маньяка-убийцу, в гневе напоминавшего упившегося зельем бешенства Фрэдди Крюгера и расширившего поле деятельности Джека Потрошителя в одном лице… Да-да, это о Вольдеморте, от воспоминаний о котором родители однокурсников спящего подростка вздрагивали, ежились от внезапного холода и терли предплечья, даже если на них не было метки, от имени которого тряслись в ужасе обыватели… То беспокойство Дика о подруге вполне понятно и объяснимо.
Тревожные сны подростка были прерваны негромким хлопком аппарации. Будучи слизеринцем, учеником самого разобщенного факультета в Хогвартсе, преследуемого втрое большим количеством учащихся, Дик привык оперативно реагировать на любую опасность. Поэтому через секунду он прижимал перочинный ножик к горлу неведомого врага, коим оказался… декан Слизерина? Что?
- Студент д’Косинцерум, отложите свою, несомненно похвальную в любом другом случае, бдительность и уберите оружие от моего горла. Нам предстоит весьма непростой разговор.
- Пр… профессор?
- Я рад, что у вас нет проблем со зрением, Ричард, однако ваша речь меня беспокоит. Впрочем, заикание нынче лечится. В отличие от скудоумия. О чем вы, спрашивается, думали, оставив вопрос сохранения тайны на откуп маленькой девочке? И, самое главное, почему вы не проверили, какими методами она обеспечивает свою безопасность? Вас, воспитанника моего факультета, не смутили ее отговорки? «Все в полном порядке», «Нет, я всего лишь установлю воспоминания над блоком», «Что ты, я знаю что делаю»… Вы что, совершенно отключаете свои, в общем-то, не слишком атрофированные мозги, во избежание перегрузок? Где ваша интуиция, в Салазорову ж бабушку?
Дик стоял, ошарашено моргая глазами, и пытался понять: а какого, собственно, рожна он не заметил н и ч е г о странного в поведении подруги? А главное: почему на него кричит декан, которому, по идее, не должно быть никакого дела до Арабики Поттер. И… стоп… Он все знает? Боже, Мерлин и святой ежик, что произошло? Голова парня закружилась от осознания масштаба произошедшей катастрофы: если Дамблдор все знает… если Дамблодор ВСЕ знает…. То… Ох ты ж…
- Сэр… К чему вы сейчас это говорите? – голос подростка дрожал от тщетно скрываемых эмоций, а взгляд был колюч и льдист.
- Волнуетесь. Значит, она действительно вам дорога, не так ли? Это все упрощает…
- Что упрощает?
- Видите ли… Я не самый мягкий человек, и упаси Мерлин считать меня добрым, но насилие любого вида над детьми я не потерплю. От кого и под каким соусом оно бы не исходило. И в свете этого, я решил взять вашу подругу… скажем, под особую опеку. А поэтому я должен вас предупредить: проследите за физическим состоянием Поттер, после тех менталных битв, которые ей приходится проводить с собственным сознанием, она с трудом сможет восстановиться без посторонней помощи. Я сделаю все, что в моих силах, но… Ваша помощь будет неоценима. И я рад, что, похоже, мне не нужно вас уговаривать или прибегать к другим методам убеждения.
- Разумеется, сер. Что от меня потребуется? И… на сколько болезненны эти ментальные… упражнения для Арри? Стоит ли продолжать, или мне искать альтернативу данному решению? И правильно ли я понимаю, что директор не знает?
- Правильно. И нет, искать ничего не нужно, да и времени нет. К сожалению, данный способ идеально соответствует нашим целям… Что не делает его менее болезненным. Возможны обмороки, после – длительное магическое истощение, физическое бессилие и подобные последствия. И, скорее всего, девочка даже не сможет самостоятельно выпить зелье. А посему, ваша помощь будет… неоценима. И в психологическом плане ей будет легче. Ведь ей приходится, по сути, проживать выделяемые над блоком воспоминания, а приятных среди них…мало. Их, по сути, и нет.
- Понимаю… Благодарю вас, сер. Учту. Приму меры.
- Надеюсь. За сим откланяюсь – сказал маг и исчез, не дав парню сказать что-либо в ответ.
До самого утра Дик напряженно думал. Он на все лады прокручивал предстоящий разговор с подругой, но не мог придумать, как с ней говорить, не скатываясь в бессмысленные обвинения. Наконец, ему надоело ждать.
Парень выпрыгнул в окно и, мягко приземлившись на влажную от росы траву газона, помчался в сторону дома номер 4.
__________________________________________________________
Арабике не спалось: ее мучили кошмары о той жизни, которой на самом деле не было. О жизни, в которой не существовало ни Дика, ни Майка с Патом, ни наставников. О жизни, в которой она – беспомощный ребенок, одинокий и потерянный… Поэтому легкий стук в окно Поттер восприняла как избавление. Легко поднявшись с кровати, девочка подбежала и распахнула створки.
- Привет, Дик!
- Ну привет, пигалица. Разговор есть. Давай вылезай, в парке поболтаем.
- Я сейчас…
Серьезный тон Дика, в голосе которого проскакивали нетерпение и злость, очень взволновал Арри. Поэтому, собравшись в рекордные сроки, она шмыгнула в окно.
Дорога до парка прошла в молчании, гнетущем и полном вопросов. Когда ребята зашли в любимую рощу, Дик, не выдержав, резко остановился, развернулся и, схватив Арри за руку, закричал:
- Ты о чем вообще думала, а? Меня чуть инфаркт не хватил, когда ко мне ночью заявился Снейп! И заявил, что я безответственный дурак, не видящий очевидного! Ну вот почему, почему нельзя было сказать, что этот твой способ не идеален, а? Почему, гипогрифа за ногу, ты терпишь жуткую боль, а мы, я об этом не знаю?
- Дик, я…
- Я даже не представляю, что тебе взбрело в голову. Ну почему, почему ты не доверяешь нам с парнями?!
- Я доверяю! Но…
- Но? Что но? Между друзьями не может быть никаких но!
- Вы бы волновались… И обязательно запретили бы мне… А я боюсь…
- Арри. Объяснила бы – мы бы поняли. Мы всегда тебя поймем, учти.
Арабика шмыгала носом, пытаясь не заплакать: девочка очень боялась потерять друга, слова которого, полные искреннего беспокойства, все же выдавали его обиду. Несмотря на то, что Поттер была весьма тактичным ребенком, при общении с Диком, особенно наедине, она не могла подобрать нужные слова… Поэтому, когда парень сбавил обороты и стал уверять ее в том, что поймет все и всегда… Девочка расплакалась.
- А… Арри… Арри, не плачь… Ну успокойся, а? Ну…Прости, я не хотел тебя обидеть! Так, давай не распускай нюни! Я себя неуютно чувствую… Слушай, я лучше пойду и убью василиска, чем буду смотреть на твои слезы! Ребенок, прекрати!
Арри смеялась сквозь слезы:
- Ва..Василиск хороший! И… Ахахах Дик, ну прекрати!
Парень, устав успокаивать подругу, принялся щекотать ее.. Стоит ли говорить, что Арри в долгу не осталась? Через несколько минут запыхавшиеся подростки прекратили баловаться и вспомнили о делах насущных.
- Я, в общем-то, не ругаться пришел. Итак, информацию доношу до тебя, о неверная: с этого дня и впредь при мне менталистикой будешь заниматься ты! И возражения, Арри, не принимаются. Я не позволю тебе терпеть боль в одиночку. И не смей больше скрывать то, что тебе плохо. Ферштейн?