Если бы ты мог почувствовать меня сейчас

Chapter 1

Моя история началась в это солнечное утро 1-го сентября 1996 года. Я проснулась в предвкушении чего-то хорошего. В животе словно летало множество бабочек. Какой момент! Вроде всё как обычно, но не для меня. Наконец, я вырвусь из этого дома, где нет ласки и нежности.

Стоило мне подумать, сколько сейчас времени, как ответ пришёл сам.

– Доброе утро, мисс Паркинсон. Я думаю, Вам уже пора вставать, – постучавшись 4 раза, зашла моя гувернантка, миссис Кеннеди.

– Доброе, – ответила я, соскакивая с кровати.

Для меня этот день был очень важен, и поэтому я, раньше просыпавшаяся только, когда меня долго и настойчиво будили, проснулась сегодня сама. При этом с энтузиазмом буквально полетела в душ.

Позавтракав, я начала прощаться с родителями.

– Милая, не влезай ни в какие передряги и веди себя, как подобает Паркинсонам, – наставительно сказала мама спокойным и сдержанным тоном, приобняв, поцеловала в щёчку и отступила на шаг.

– Мама, ты же знаешь меня, – ответила я, думая, что нет таких фраз, как «одевайся потеплее, хорошо кушай, будь осторожна и пиши нам почаще», которые обычно говорят мамы своим детям. Вместо этого «веди себя, как подобает Паркинсонам». Очаровательно!

Нет, может многим не нравится, когда мамы так говорят, но не мне, которая не слышит этого вообще.

Интересно, а кто больше и лучше знает меня – мама или миссис Кеннеди? Наверное, вторая.

– Удачи, дочка, – папа похлопал меня по плечу и улыбнулся.

Я в удивление приподняла брови. И всё? Ну, хотя бы улыбнулся. Но и это, наверное, машинально.

– Пока, отец! – сказала я, и слегка жалостливо посмотрела на свою гувернантку.

Дождавшись пока мы – я и миссис Кеннеди, дойдём до кареты, я, повернувшись к ней, сказала:

– И Вы меня постоянно спрашиваете, почему я хочу побыстрее уехать в Хогвартс.

– Ох, дорогая, – она протянула руки ко мне и нежно прижала к себе, – Я всё это понимаю, но я ведь пытаюсь заменить тебе их. Зная тебя с пятилетнего возраста, я так к тебе привыкла.

– Я к вам тоже. Вы поедете меня проводить?

– Конечно. Садись в карету.

У нас иногда бывали такие моменты. Я к ней привыкла, она ко мне тоже. Имея только двадцатишестилетнюю дочку, ей не на кого было больше тратить свою заботу и ласку. И хоть мы почти всегда вели себя сдержано, иногда были такие вот минуты, когда она обращалась ко мне на «ты», и могла обнять. С ней я чувствовала себя лучше, чем с мамой. Но почему-то она никогда не называла меня по имени.

Удивительно, если бы я не знала, кто на самом деле моя мать, то я бы решила, что это моя гувернантка.

Я села и отвернулась, думая о том, что будет, когда я приеду на вокзал.

Миссис Кеннеди пристально смотрела в мое лицо и, заметив мимолётную улыбку на нём, спросила:

– Думаешь о том мальчике?

– М-м-м… да, – я снова улыбнулась.

– Как же его? Ах, да, Драко Малфой, если не ошибаюсь?

– Да, он самый, – моя улыбка стала ещё шире.

Придя на платформу 9 ¾, я увидела Дафну Гринграсс, которая стояла и искала кого-то взглядом. «Наверное, меня» – подумала я, потому что, увидев меня, девушка улыбнулась (если можно это так назвать), и помахала рукой, как бы здороваясь и подзывая к себе.

– Ну, всё, я пойду, – сказала я и, напоследок слегка приобняв, вдруг неожиданно, даже для себя, спросила, – А почему вы никогда не называете меня по имени?

– Пэнси! – крикнул Крэбб, который только что подошёл к Дафне.

Значит, и Драко уже там. Я улыбнулась своим мыслям и вопросительно посмотрела на миссис Кеннеди, но она, мягко улыбнувшись, сказала, что мне пора, и что меня уже заждались, словно я сама этого не знала. Меня это начало раздражать, но блеск в её глазах приубавил мой пыл, и я, попрощавшись, ушла.

Поприветствовав всех, я с нетерпением ждала появления Драко, потому что, как оказалось, его в этой группке слизеринцев не было.

Ну где же он? Ну где мой любимый? Я же так соскучилась, а его всё нет!

– Привет, однокашники! – к нам подошёл Драко, а вместе с ним, наверное, не только к моему удивлению, Блейз Забини.

Оба парня ухмылялись, положив руки в карманы своих классических брюк. Обычно их не часто встретишь вместе, так как у обоих острые языки, и каждый считает себя пупом земли. Им трудно было долгое время находиться вместе.

– Привет, Драко! – я улыбнулась, как мне казалось, своей самой обворожительной улыбкой, на что он только кивнул.

– Привет, слизеринцы. Привет, Пэнси! – Блейз с ухмылкой начал разглядывать меня.

– Мерлин! Блейз, отведи свой взгляд! Ты становишься невыносимым! – я с иронией возвела глаза к небу.

– Невыносимо красивым, Паркинсон? – ухмыльнулся он.

– Это явно обо мне сказано, к тебе никак не относится, – съязвил Драко, на что я опять улыбнулась и кивнула.

Ну как, в конце-то концов, я могу хоть в чём-то быть не согласной с этим милашкой?

– Точно не про тебя, Малфой, – хмыкнул Блейз, не обращая внимания ни на что.

– Почему же? Для Драко это определение очень даже подходит, – парировала я вместо любимого.

– Я знаю, что ты так не думаешь, Пэнси, – он щёлкнул меня по носу и с грацией, присущей аристократу, поднялся в поезд. – Пойдемте. Нам уже пора.

– Забини! Чтобы я больше не видела твою чёрномазую задницу перед глазами! – прошипела я ему вслед, начиная раздражаться.

Он поднял руку. Что именно он хотел этим сказать, я так и не поняла. Блейз шёл дальше, даже не взглянув назад (вот нахал!), и насвистывал песенку под нос.

– М-м-м, бесит! – тихо прорычала я.

– Да ты ему явно нравишься! Пэнс, я начинаю тебя ревновать! – меня согрели эти слова Драко, и я думать забыла о Блейзе, даже не поняв тогда, что это был всего лишь сарказм.

– Не думаю. Он же знает, что у меня есть самый лучший парень в школе, то есть ты, – я улыбнулась, но шутка явно не была смешной, потому что Драко лишь слегка ухмыльнулся (и то, выражая этим только своё самодовольство), что меня, конечно же, расстроило.

– Крэбб, Гойл, за мной!

– Пойдём, Дафна, – сказала я, и пошла вслед за Драко.

Я села на сидение в купе, причём, к моему несчастью, оказалась возле Забини, так как Драко облепили с двух сторон. В купе сегодня тесно, на одного человека больше, чем должно быть. Но никто не хочет сидеть отдельно от этой компании.

Я почувствовала лёгкое покалывание во всём теле. Оно не было неприятным, но было довольно странное чувство. Ощущение, как если бы затекла какая-нибудь часть тела. Только оно отличалось тем, что я почему-то – не знаю почему – не могла ничем пошевелить. Но говорить кому-то мне не хотелось. Даже глаза не закрывались, и это, похоже, заметил Блейз, который буквально секунду назад занимался своими ногтями.

– Пэнси, всё в порядке? – он коснулся кончиками пальцев моей ладони, и меня словно ошпарило кипятком, ударило молнией, послали тысячу круциатусов сразу, и крик, который вырывался наружу, не был слышен. Губы только слегка приоткрылись. Я чувствовала, словно внутри меня разожгли костер, безумно горячий огонь. Я почувствовала себя бумагой, которая сгорает в этом огне, превращаясь сначала в чёрный сморщенный кусок, а после становится просто серым пеплом. Ощущение, что я вот-вот стану пеплом приближалось, но боль не отступала. Горло обжигало с каждым вдохом, при котором у меня даже грудь не приподнималась, как должно быть, и я перестала дышать.

Когда же эта боль, наконец, пройдёт? Я больше не могу так. Я хотела кричать от боли, но не могла. Хотела заплакать, пусть на виду у них – но всё равно хотела – но опять же, не получалось.

Что за чертовщина? Встряхните меня кто-нибудь, мне не будет больнее! И я не думала, что может стать ещё хуже. Но я ошибалась. Я очень жестоко ошибалась на этот счёт. Боль всё усиливалась и всё, наверно, пик. Такую боль никому, как мне кажется, не под силу пережить... Но я это сделала. Я смогла. Миг, и боль, как неожиданно пришла, так же ушла. Накатила волна блаженства, счастья, чувство чего-то великолепного. Но уже секунда, и внутри вдруг настало опустошение и тоска. В течение нескольких минут ощущения резко сменялись один другим, и наконец, счастье.

Счастье было таким сильным, что хотелось плакать. Я и вправду чувствовала, что глаза заполняются слезами. Неужели никто не видит того, что происходит? Казалось, что всё купе было словно в печи. Температура так повышена, и была видна раскаленная дымка. Атмосфера стала душной, и помещение словно окрасилось в красный цвет, как город окрашивается в серый в дождливый и пасмурный день. Это всё можно было назвать одним словом – ад.

Мне казалось, что это невозможно не заметить. Но каждый занимался своим делом… кроме Блейза, который пристально следил за мной. Я не знала, откуда я знаю это всё, но я знала, хоть смотрела прямо в одну точку, не имея возможности перевести взгляд. Всё было мутным, но я словно наблюдала за всем со стороны. Как будто моя душа отделилась от тела, и сейчас смотрела, летая над моей головой.

Счастье становилось невыносимым, и лишь теперь я понимала, что имели в виду люди, говоря, что они не переживут такого счастья или умрут от него. Я вообще не понимала, откуда появилось это чувство, и хотела уже избавиться от причинявшего такую боль счастья. И словно по волшебству, всё исчезло. Появились только безмятежность и… шок.

Моё освобождение от таких мучений сопровождалось криком души, эхом, стоящим в моей голове, но явно только в моей, а в реальности совсем непонятным и рваным вздохом.

Обычно, когда у тебя есть что-то отличное, тебе хочется ещё лучшего, и ты уже не соглашаешься на худшее. А когда у тебя есть что-то худшее, ты желаешь просто обычного. Но почему-то, ощущая счастье, я не захотела, чтобы было ещё лучше. Сейчас мне хотелось, чтобы всё просто было обычным.

Чувствуя, что боль, счастье и оцепенение прошло, и пришло ощущение реальности, я почувствовала нахлынувшее чувство освобождения и блаженства. И ком в горле, и обжигающие глаза слёзы. Я уже ничего не замечала, и никого. Забыла обо всём. Мне казалось, что должно было ломить суставы от боли: моральная боль, переросшая в физическую. Но нет. Остался только очень непонятный и тяжёлый осадок. Я встала, и на ватных ногах, с полностью отключенным мозгом, вышла из купе.

Я стояла у окна и смотрела на леса и поля невидящими глазами. Пыталась отойти от шока, но он не хотел меня отпускать. Тут я почувствовала щелчок, раздавшийся где-то глубоко внутри меня.

Глухой стук, и в коридоре появляется Дафна. Девушка осмотревшись, всё же решается пойти налево.

– Дафна, – позвала я, но она даже не оглянулась, – Да что с тобой? Гринграсс! – ноль эмоций.

Дверь стукнулась, и в проёме показалась голова Блейза. Он с удивлением посмотрел по сторонам, но, явно не обнаружив ничего, что могло зацепить глаз (ну естественно, девушка ростом сто шестьдесят сантиметров уже глаза не цепляет!), тоже пошёл налево.

– Нет, я не поняла. Я вроде только на два килограмма похудела, а не на все пятьдесят три! – воскликнула я, всплеснув руками.

Он вздрагивает, и медленно остановившись, оборачивается. Его глаза бегают по сторонам, словно ищут что-то... или кого-то.

– Да что за чертовщина? Неужели я вас чем-то обидела?

Блейз продолжает стоять. Вдруг его взгляд остановился на мне. Я смотрю на него в упор, и, понимая, что он не видит, либо делает такой вид, неприлично выругиваюсь, что о-очень не часто замечала за собой. И почему-то этот невыносимый идиот улыбается, а после начинает, глядя мне в лицо, наглым образом смеяться.

Это он, что, и вправду улыбался, или у меня уже галлюцинации? О, Мерлин, мир с ума сходит!

Блейз проводит рукой по лицу, перестав и смеяться, и улыбаться. Нет и тени веселья. Затем он просто разворачивается, и продолжает свой прерванный путь.

– Ты… Ты сейчас надо мной смеялся? – меня бесило поведение Забини.

Заметив, что с этим паршивцем я начала отходить от шокового состояния, я подумала: «Спасибо ему и на этом» – и прислонилась затылком к окну.

Ну, что ж, наверное, Драко и Блейз были единственными, с кем я не могла держаться холодно, спокойно, сдержано, и вообще, находиться в маске. В первого я была влюблена, и поэтому теряла голову возле него, становясь глупой, наивной и просто, одним словом, влюблённой дурочкой. Говорила невпопад, глупо хихикала, чувствовала себя полной идиоткой. И тогда, я никогда не задумывалась, что, может быть, и не надо было стараться стать для него его любимой, его единственной, его идеалом, его всем. Я подчинялась каждому его слову, повторяла его действия, перенимала его привычки. И, может, поэтому мы тогда не были вместе? Потому что я была просто куклой, делающей всё по его желанию. Без своего слова, без стержня, без своей позиции, без характера, полностью подчинённой, словно под империусом. Ведь знала же, что других во мне привлекает.

Отказ. «Я же сказала – нет!» – хоть была и не против.
«Да, Драко, конечно, я всё сделаю» – с ним, хоть мне это ой, как не нравилось. Бесхребетная, мягкотелая дура!

Шарм и очарование. «Ты постоянно упражняешься? Потому что мускулы так и видны, даже через мантию» – кокетливо отвожу глазки и улыбаюсь так, что у мальчиков челюсть на полу – лесть.
«Д-драко, ты такой отличный игрок! А этот Поттер не достоин победы! Ты намного лучше него» – правда, но только для той, что любит. Глупая, совсем не очаровательная улыбка и глаза твои моргают так, словно у тебя нервный тик.

Уверенность – с другими – отточенные движения, прямой и воинственный взгляд.
Неуверенность – с ним – дрожащие руки, влажные ладони, сбивчивая речь, и ты начинаешь теребить края мантии.

В общем, я тогда ещё не думала, зачем быть с человеком, возле которого не чувствуешь себя… самой собой, наверное, лучше так обозначить.

А Блейз… А о Блейзе можно сказать коротко и ясно – он просто бесил. Забини вёл себя всегда так непринуждённо, величественно, холодно, спокойно, язык подвешен, и вообще он был каким-то таинственным. Непонятно как ему удавалось так легко и уверенно выводить меня на эмоции. Сначала я не верила некоторым знакомым, которые говорили, что он может одним словом вывести из себя любого. Но последние два года опробовала это на себе.

К остальным я так не относилась. С другими у меня всегда оставалась маска.

Я простояла, не двигаясь несколько минут, затем дверь в вагон открылась, и я увидела Дафну. Она шла, немного нахмурившись, и покусывала губу. «Странно выглядит» - подумала тогда я, она ведь никогда не позволяла себе такого, не была озабочена, и никому не давала себя такой видеть.

– Дафна! – я сделала ещё одну попытку обратить её внимание на себя, но она даже глазом не моргнула, – Гринграсс, чёрт бы тебя побрал! – опять нет ответа.

Шок полностью прошел, оставив место раздражению и негодованию. Ну что я могла сделать за эти несколько минут такого ужасного, что они меня так «профессионально» не замечали, так нагло игнорировали?

Она подошла к нашему купе, и, вздохнув, расправила складки между бровей и на одежде. Губу оставила в покое, навела равнодушие на лицо и зашла внутрь. И почти сразу же в вагон зашёл Блейз. Быстрым шагом он приближался, как мне показалось в начале, ко мне, но, не дойдя пару шагов, остановился. Забини облокотившись на окно, смотрел сквозь меня и похлопывал себя по бёдрам. Моё тело снова начало покалывать.

Я, испугавшись, что боль повторится опять, прислонилась к стене возле двери и медленно сползла вниз. Мне было всё равно, что подумает Блейз. Хотя о чём я? Конечно, это было не так! Просто я была себе дороже, чем репутация.

Забини не смотрел в мою сторону, и боль тоже не появлялась. Я закрыла глаза, готовясь к худшему. Чувствовала своё сердцебиение, которое прежде билось в одном ритме со стуком колёс, а сейчас удары участились (вот уж никогда не думала, что когда-нибудь буду делать сравнение с поездом). Страх вызывал тошноту в горле, и мне так хотелось блевануть, но ничего не получилось. Мне было душно, и солнце так некстати грело мою ладонь. Мне хотелось дождя! Я всегда любила дождь, но сейчас прямо таки вожделела его. Мне, в минуты ожидания, становилось душно и хотелось куда-нибудь бежать, кричать, срывая горло, царапать кожу и сбросить всю одежду с себя, потому что она казалась такой тяжелой, душащей и неуютной. Совсем неуютной. Но я ничего не сделала, даже не издала ни одного звука. Просто сидела с закрытыми глазами и считала прекрасные мгновения до дьявольской боли.

Удивительно, но почему-то в этот момент я думала о маме. Вспоминала её улыбку и тёмно-каштановые волосы. Это был тот день, когда я играла со своей маленькой двухлетней сестрёнкой в саду. Браяр. Ей уже 6 лет. Нет, мы не были с ней безумно любящими и близкими сёстрами. Нет, я никогда не была для неё примером. Я не баловала ее, и мама с папой не относились к ней намного лучше, чем ко мне. Они так же уезжали по делам, оставляя её на попечение гувернантки. Сегодня Браяр не было в поместье. Её отправили в Йоркшир к бабушке и дедушке. Такие поездки происходили не часто, но это был тот случай, когда родители были даже рады сплавить дочь куда-нибудь на неделю-другую.

За мыслями я даже не заметила, как покалывание медленно начало уходить. И когда я это поняла, где-то в глубине души, возле сердца, уже умерившим свой ход, чувствовался огонёк. Костёр, который на этот раз не причинял боль, а просто согревал и отгонял все тревоги и страхи куда-то далеко. Спокойствие. Вот единственное чувство, которое сейчас мною владело.

Я аккуратно встала и вплотную подошла к Блейзу. Он, похоже, вообще не двигался с тех пор, как я отдалась своим мыслям. Мне даже показалось, что его кто-то заморозил, если бы он не моргал. Забини явно о чём-то глубоко задумался, став очень серьёзным. Я иногда замечала это выражение на его лице. Это было странно. Всё-таки, как мне изредка казалось, Блейз таил в себе тайны похлеще Драко. И я была рада, что влюблена не в Забини. Не сказать, что мистер Малфой был прост, как эльф-домовик, и всё же, не так таинственен, как Блейз. Драко скрывал все свои эмоции, а у Блейза ещё и тайны были. И всё-таки Драко лучше Блейза. А чем, я так и не смогла дать точный ответ.

Я тяжело вздохнула, а он резко моргнул и затаил дыхание. Я встрепенулась и зажглась надеждой, понимая, что Блейз не может не реагировать на меня.

– Блейз, ну брось, ты же не будешь обижаться на меня из-за того, что я сказала, что ты не красивый! Ты красивый, только поговори со мной! – в ответ молчание.

– Ну, Блейз, мне надоело играть в эту игру! – снова тишина.

– Забини, ответь! – я уже понемногу начинаю выходить из себя, но меня словно нет для него. Сколько ещё можно испытывать меня и мою гордость?

– Чёрт! – удар – Блейз лежит на полу, а я, не помня себя от злости, замечаю только едва заметное движение его губ.

– Пэ-энс? – мой однокашник ошалело смотрит на меня глазами-галлеонами.

– Бле-ейз? – я делаю то же выражение лица, что и у него, а после, ухмыльнувшись и сложив руки, продолжаю, - Блейз, Блейз, неужели тебе потребовался толчок, чтобы меня «заметить»?

– Ты что, с ума сходишь, Паркинсон? – он оттолкнулся от пола, и начал оттряхивать одежду от пыли.

– А что же ты тогда не отвечал мне?

– Знаешь, Пэнси, чтобы тебе ответили, для начала надо что-нибудь спросить, – иронично протянул он, «натянув маску».

– Забини, я не тупая!

– Да? – усмешка в его глазах и одно простое слово выводили меня из себя, не давая место спокойствию и самообладанию.

– Представь себе! – я гневно поджала губы и пыталась напустить на себя равнодушие.

– А если честно, то я и вправду тебя не слышал, только… – он резко замолчал и отвернулся.

– Что? – спросила я, чувствуя ещё большее раздражение от недосказанности, – Договаривай же ты!

– Глупо, но я почувствовал что-то, – на лице Блейза не было ни усмешки, ни тени иронии.

Во мне сарказма уже тоже не осталось, но было неверие, и это подтверждала приподнятая бровь.

– Не веришь? – парень странно хмыкнул и посмотрел мне в глаза.

– Не то чтобы, – я встала возле него, упершись в окно плечом, - Я тебе верю, но твои слова заставляют меня сомневаться.

– То есть ты мне доверяешь, но не веришь словам? Ты и вправду меня звала?

– Да. И тебя, и Дафну, но ноль эмоций.

– Гм… А что было в купе? В самом начале? Мне показалось…

– Что? – мой взгляд, полный настороженности и надежды, метнулся в его сторону.

– С тобой что-то происходило. Это и вправду было, или мне показалось? Ты была странной...

– Тебе показалось, – я попыталась выдавить ухмылку, но, кажется, получилось, мягко говоря, не очень. Совсем.

– Конечно, – ухмыляясь, протянул он.

Ух! Как же я ненавидела этот его взгляд, который был лучше легилименции – умения читать мысли. И этот взгляд был плох тем, что он мог узнать всё, что не надо и был неуютным. От него хотелось бежать.

– Я захожу в купе, – сказала я, чтобы заставить его не смотреть так.

Я краем глаза увидела, как Блейз ухмыльнулся и сложил руки в карманы. Подойдя к двери, я в смятении встала, тупо её оглядывая. Это было неумышленно. Я не собиралась останавливаться, но почему-то что-то меня держало.

– Что такое, Паркинсон? – Блейз оттолкнулся от окна и медленно подошёл ко мне, всё ещё ухмыляясь.

– Не знаю, – глухо ответила я, с округленными глазами. Мне и вправду стало страшно.

Блейз пытался сдержать смех, но у него не получилось.

– Пэнси, я не знал, что под брюнеткой скрывается настоящая блондинка. Ты что же, не знаешь, как надо дверь открывать, глупая? – с иронией спросил он.

– Забини, милый, не нарывайся! Лучше открой дверь, будь так любезен! – грозно прошипела я, но он только тихо рассмеялся.

Я ударила Блейза, на что он, шутливо поклонившись, толкнул дверь.

Я пожала губы и, приподняв подбородок, зашла в купе. Села на своё место и даже не посмотрела ни на кого. Я была очень обижена на них. Так меня игнорировать!

– Блейз, что с тобой? – спросила Дафна, наблюдая за ним, как и все остальные.

– Всё в порядке.

Я не проронила ни слова. Не хотела ничего говорить в обществе этих предателей. Блейз же смотрел в мою сторону и весело ухмылялся, а в глазах что-то затаилось. Но это же Забини, и поэтому по глазам его прочитать что-нибудь было невозможно. Я, в свою очередь, яро пыталась сжечь его своим взглядом. Но что-то не очень получалось, к сожалению.

До Хогвартса осталось немного. За это время Дафна два раза выходила из купе, а когда заходила, без лишних слов просто пожимала плечами на приподнятую бровь Драко. Он ходил на собрание старост один, без меня. Так же с Крэббом и Гойлом выходил поиздеваться над Поттером. Ну и правильно!

Сейчас, если бы я не была обижена на всех, голова Драко мило покоилась бы у меня на коленях. А я перебирала бы его пряди светлых волос. Я бы была очень довольна. Другие девочки об этом только мечтают, а я держу их мечту в своих руках. Но…

Гойл и Крэбб с видом знатоков обсуждают квиддич. А Драко положил голову на плечо Дафны, и они о чем-то тихо разговаривают.

***

– Парни, выйдите, – попросила Дафна за полчаса до прибытия.

Драко, Блейз медленно и лениво встали, а после них и Крэбб с Гойлом и не торопясь вышли из купе.

Я долгое время стояла, глядя на свой чемодан. Не могла понять, в чем дело, но и здесь я, как с дверью, попала в тупик. Очень глупо. Я чувствовала ещё чьё-то присутствие, помимо Дафны. Огляделась, но никого не увидела. Странно.

А Дафна тем временем, уже одевшись, убрала вещи и подкрасила губы. Тут же в дверь постучали.

– Всё, – ответила Дафна и дверь отворилась.

Не дождавшись, пока зайдёт Блейз, я, слегка толкнув его плечом, вышла из купе. Он, хохотнув, посмотрел мне вслед, после чего я услышала его тихий шёпот:

– Долго ли ты ждала, чтобы я открыл дверь?

Ещё несколько убийственных молний из моих глаз полетело в его сторону, а он только ухмыльнулся.

– Забини, ты заснул там? Шагай! – сзади подошли Драко и Крэбб с Гойлом.

– О, да ладно, Малфой! – Блейз отошёл от двери, пропуская своих однокашников, а после добавил, - Дамы, как правило, вперёд!

– Забини, я удивлён, что… – дальше дверь купе захлопнулась, и я ничего не расслышала.

Я остановилась, и посмотрела назад. Дафна, явно что-то вспомнив, опять заглянула в купе.

– Кстати, Блейз, где носит Паркинсон?

– Дафна, не мне говорить, где она. Вы же вместе переодевались.

– Очень смешно, Забини! – с бесстрастным выражением лица произнесла Дафна и захлопнула дверь. – Идиот! – и направилась в противоположенную от меня сторону.

Я уверенна, что она меня видела и делает всё специально. Только что я сделала ей? Что я сделала им всем? За исключением Блейза.


Chapter 2


Обиженная, без формы, кое-как я добралась до Хогвартса. Главное, что возле меня была сумка, которую я везде носила с собой. Всё оставшееся время протекло так же – в одиночестве. Мне стало немного не по себе. Удивительно, но ухмылки Блейза меня подбадривали, нежели раздражали сейчас. Всё это время я, не знаю почему, он был возле меня. Хоть он и усмехался надо мной, я была рада, что он рядом.

В Большом Зале все расселись по местам, кроме меня. Я немного отстала от остальных. Подходя к Слизеринскому столу, к своему обычному месту, которое, между прочим, пустовало, я услышала короткий разговор Драко и Дафны:

– Куда, чёрт её подери, провалилась Паркинсон? – возмутилась Дафна.

– Да, и вправду, – протянул Драко и огляделся.

Но разговор прекратился, как только я села. Все молчали. Но почему? То они возмущаются, понимаете ли, что меня нет, а теперь и слова не вымолвят.

Снова нудная речь Дамблдора, торжественная трапеза, и все расходятся. Я иду одна по коридору в сторону подземелий, когда меня нагоняет Блейз.

– Ты сегодня какая-то тихая, Паркинсон, – Блейз приобнимает меня за плечи, после чего его рука моментально скидывается.

– Забини, ещё одно подобное движение…

– До чего же ты странная, Пэнси, – ничуть не смущается он и продолжает, – Почему же у тебя такая неприязнь ко мне? Вспомнил, тебе ведь Малфой нравится?

– Не твоё дело, Забини!

– Гм! – он задумчиво трёт подбородок, – Я так понял, что тебе нравятся маменькины сынки?

– Если ты Драко считаешь маменькиным сынком, кто же ты, в таком случае? А, Блейзи?

– Не надо иронии, Пэнси, ни к чему. Тоже мне сравнила меня и его, принца и жабу.

– Так что же ты к себе на болото не скачешь, дорогой? – парировала я.

– Потому что принцы в замках живут, а не на болоте, Пэнси.

– Вот я и спрашиваю, какого чёрта ты здесь? Ты всё попутал, Забини! – ухмыльнувшись, просто сказала я.

– Поясню для особо…

– Всё, хватит, ты мне изрядно поднадоел. Помолчи хотя бы… Всю жизнь!

– Скажи мне одно, Паркинсон…

– Нет! – отрезала я, но он, выждав паузу, продолжил:

– И я отстану. На сегодня, – кривая ухмылка и насмешливый взгляд.

– Что? – спросила я, приподняв бровь.

Конечно, Блейз спросит о моих чувствах к Малфою, как и до этого, и будет снова подкалывать, но…

– Почему тебя сегодня все игнорируют? Даже твой милый Драко? – в его глазах горел огонёк, который был мне чужд.

Я застыла, услышав такой вопрос.

Мы некоторое время стояли молча, не сводя друг с друга взгляд: он – выжидающий, усталый с примесью ещё чего-то; я – потерянный, слегка испуганный и с обидой.

– Это не так, – промолвила я тихо, – Тебе… – и запнулась.

В коридоре послышались шаги, но ни Блейз, ни я внимания не обратили. А вскоре раздался настолько любимый голос:

– Забини, куда ты уставился? – с усмешкой спросил Драко, вставая возле Блейза и смотря куда-то сквозь меня.

Сейчас он был на удивление один, без Крэбба и Гойла.

Забини очень медленно и напряженно повернулся к Драко и уставился своим пристальным взглядом, а после перевёл его на меня. Я стояла и смотрела на своего любимого человека, который делал вид, что не видит меня. Мне было так обидно, и слёзы жгли всё внутри. Но я не давала им подступить к глазам. Я не настолько опустилась, я всё ещё слизеринка, аристократка, я Паркинсон, я ведь, в конце концов, просто сильная и плакать себе при них не позволю.

– Малфой, к чему это? – совершенно посерьёзнев, без тени иронии или сарказма спросил Блейз.

– Ты о чём, Забини?

– Малфой, чёрт возьми, к чему всё это? – выходя из себя, но с расстановкой повторил он.

– Забини, у тебя с головой не всё в порядке! Что за предъявления? – с каменным лицом отвечает Драко.

– Ты не ценишь тех, кто к тебе со всей душой относится, да? – по мере того, как росло раздражение, его лицо становилось всё непроницаемее и холоднее, но по голосу всё было отлично понятно.

Блейз повернулся к Драко, и, сжав кулаки, медленно стал надвигаться на него. Тот же в свою очередь отходить назад.

– Забини, я не имею ни малейшего понятия, о чём ты тут мелишь. Но предупреждаю, не совершай действий, о которых ты впоследствие пожалеешь. Мы оба слизеринцы и хорошо понимаем, кто сколько весит. Так что, если хочешь иметь нормальное будущее, веди себя достойно, - холод в тоне Драко, в том, как он смотрел на Блейза, перестав отходить, пугали и зачаровывали меня. Он цедил сквозь зубы слово за словом, становясь всё более угрожающим, а после, шёпотом, добавил, – Не нарывайся!

Как же я была рада, что он никогда так не разговаривал со мной. Но мне стало страшно. Как он ко мне теперь будет относиться, когда поймёт, что Блейз вступился из-за меня?

Тишина. Такая тишина в этом коридоре была неуместна. Она не давила, но оглушала. Была не в ушах, а в голове. Не спокойная, а тяжёлая.

Блейза ни капельки не испугали слова Драко, это было понятно по его выражению лица.

– Ты, наверное, думаешь, Малфой, что это на меня подействует. Но я не из тех, кто отступает, и дела свои довожу до конца. Любой ценой, – он на секунду замер, а после, сделав небольшой шаг назад, ударил Драко в нос.

Драко упал на пол, держась за ушибленное место. Без криков, стонов, без ничего.

– Что ты наделал?! – закричала я, смотря на Блейза, - Что он тебе плохого сделал?!

Я прекрасно понимала, что это всё он сделал для меня и поэтому это меня бесило. Я знаю, что они никогда не были друзьями, но и никогда не дрались. Только задирки, подколки и тому подобное. Оба умны, и внешность не подкачала. Драко и Блейз были многим похожи, при этом оставаясь совершенно разными. Главные соперники, так сказать.

Он стоял обескуражено, ничего не отвечая.

– Мразь! Тебе не жить! – прошипел Драко, придя в себя.

Видя, как моему любимому больно, я подскочила и начала всеми силами бить Блейза, но он лишь перехватил мои руки и крепко сжал их. Сейчас он был грозным и пугающе холодным, а в глазах только разочарование.

Я пыталась вырваться, но не было смысла. Я билась, как бабочка, которую поймали за крылышки. Но что бабочка против ловца?

Из глаз у меня брызнули слёзы от бессилия и обиды, и, сделав последний рывок, я вырвалась. Как только Забини меня отпустил, я молнией умчалась из коридора.

Я не знаю, что происходило и сколько времени прошло. Но открыв глаза, я поняла, что не могу никак отдышаться. Лоб прохладный, глаза влажные и главное, я нахожусь в коридоре, который совсем не узнаю. Я вытерла глаза, и прислонилось к холодной стене. Постояв так некоторое время, я задумалась, куда же и как идти.

Я зашагала налево и стёрла несколько капель пота со лба. Пройдя 2 поворота, я вышла к лестнице и, оглядевшись, поняла, что стою на 3 этаже. Через 10 минут я уже была у входа в нашу гостиную.

– Чёрт! – я вздохнула и прикоснулась лбом к выступающему камню в стене. Из подземелий веяло прохладой, что мне сейчас очень понравилось. Я всегда любила холод.

Дав себе несколько секунд на то, чтобы привести свои чувства и внешность в порядок, я стояла у входа.

– Всё, – прошептала я и уже громче произнесла пароль.

Но стена не отъехала в сторону. Я повторила ещё раз уже громче. Никакой реакции. В третий раз. Четвертый. Подождала минуту, но ничего. Я разозлилась и пнула стенку, и боль пронзила мою ногу на секунду. Стала барабанить по ней, но стена всё так же не открывалась. Плюнув на это, я отошла в сторонку и встала, прислонившись к стене напротив и скрестив руки на груди.

Сверлила взглядом стену. Секунда, и она загорелася. Тут пламя начало разгораться ещё больше и уже перешло в гостиную. Ученики, что находились там, кричали и… Я моргнула и моё воображение отступило назад. Ну почему этого нет на самом деле? Правда, тогда могло сгореть моё единственное сокровище – Драко.

Я всё это время не думала ни о ком и ни о чём существенном, только о всякой мелочи. И это получалось совершенно случайно – счастье забытья.

Мне всегда нравилось думать о Драко, даже сегодня утром, но сейчас было трудно, как будто камень на сердце повесили.

Мне было плохо из-за того, что он меня игнорировал, также из-за того, что его ударил Блейз. Мне страшно подумать о том, как он теперь ко мне будет относиться.

Мерлин! Как же я сейчас ненавидела Забини!

Мои мысли прервали шаги. Две пары ног шли в мою сторону. Я подняла голову и увидела Миллисенту Булстроуд с каким-то парнем в обнимку. Перевела взгляд на его грудь. Эмблема Когтеврана.

Он проводил её до портрета и, поцеловав на прощание, ушёл. Какого чёрта она целуется с ним при мне?! Фу!

Я же недолго думая, подошла к проёму и стала ждать, когда она назовёт пароль. Меня раздирали противоречивые чувства. Откроется дверь или нет? Дело в стене или во мне? С одной стороны мне казалось, что она и её не впустит, потому что и меня не впустила. Но с другой, такое неприятно-липкое ощущение, что дело во мне и только во мне. Правда, непонятно почему.

Миллисента простояла несколько часов, глядя этому парню вслед, и вздыхала. Ладно, ладно, может не часы и не минуты даже. Но для меня эти секунды длились вечность, унося за собой мои бедные потрепанные нервишки. Неизвестность и ожидание были самыми ненавистными ощущениями.

Но вот, секунда, проем, и свет камина и факелов выливается мне навстречу.

Было понятно, что и Булстроуд меня игнорирует. И я не сглупила, нет, быстро проскользнула внутрь и поблагодарила её про себя хотя бы за это.

Я скинула обувь и уселась на диван у камина. В гостиной тут и там кучками сидели студенты, которые давно друг друга не видели.

Я огляделась, но ни Драко, ни даже Блейза не увидела. Я только надеялась, что с любимым всё в порядке. Но всё же выходить из гостиной я не решилась, ведь было неизвестно, когда я смогу зайти обратно. Кстати, причину того, что и стена меня не впускала, я не поняла. Ведь это, отчасти, школьный работник, и такое вытворяет! Тупая стена!

Я негодовала и раздражалась всё сильнее, и тем больше нарастало во мне чувство волнения и беспокойства.

Где Драко, что и кто с ним?

Сама не замечая того, я «мучила» свои пальцы: заламывала, теребила, тянула и стучала друг по другу.

Между диваном, на котором я сидела, и камином прошла Астория, и, конечно же, даже и не взглянула на меня. Не то чтобы мы с ней были подругами, но общались неплохо. Наверняка её подговорила Дафна.

И тут я опомнилась. «Одела» маску и, натянув туфли, села, скрестив ноги. Я буду такой же, как и до этого, даже если они не будут со мной общаться. Я не упаду духом. Через некоторое время, когда я достигну всего, что хотела, когда стану безупречной, они поймут, чего лишились. Когда приползут ко мне с извинениями, я, кинув один высокомерный взгляд – взгляд царицы на слугу; Волдеморта на Пожирателей смерти – холодно скажу: «Нет, вы не достойны моей дружбы!». А Драко? А Драко я прощу, предварительно заставив его побегать за мной и помучиться. Ну а Блейза к себе даже близко не подпущу.

Каждый раз, когда проход открывался, взгляд мой взметался вверх, к двери. И вот в один из таких моментов вошёл Забини. Взгляды наши встретились . Я не смогла прочитать по его лицу ничего: оно было сейчас ещё более непроницаемым и холодным. Я удивлялась, как можно так мастерски скрывать свои эмоции? Ему ведь всего шестнадцать лет!

Блейз перевёл взгляд на меня и прошёл мимо. Проигнорировал. Это было к лучшему, иначе я бы вцепилась ему в горло.

Понятно, что Забини теперь относится ко мне совсем по-другому. Мнение и отношение изменилось. Но меня это совсем не волновало.

Было уже за полночь. В гостиной ещё осталось несколько человек, большинство старшекурсники.

Я импульсивно посмотрела в сторону двери. Драко стоял в проёме, склонив голову к груди. Я соскочила с дивана и когда уже хотела подбежать к нему, он мельком огляделся и быстрой походкой направился в комнату мальчиков. Опять же я почувствовала себя частью комнаты, столом, к примеру, на который и внимания-то обращать не надо.

Лица его увидеть я не смогла, к сожалению, камин полчаса назад потух, и в комнате было достаточно сумрачно. Моё самолюбие утешил тот факт, что он отмахнулся так же и от ребят, которые подзывали к себе.

Так, надо подумать. У Драко и Блейза одна спальня. Они не убьют друг друга??

Пора идти спать. Я, как бы невзначай встала у лестницы их спальни и начала прислушиваться. Ничего не было слышно. Ну, хорошо, что хотя бы нет всяких «бдыщ».

Я вздохнула и направилась в комнату девочек. Уже поднявшись по лестнице, я застыла возле двери, опять не знаю по какой причине.

Сегодня для меня двери были какой-то непреодолимой преградой. Причем я не знала, что меня удерживает от того, чтобы просто открыть дверь. Я просто не могла заставить себя поднять руку и повернуть ручку! Как же я глупо себя чувствовала!

Слава Мерлину в это момент Дафна начала подниматься по лестнице в спальню. Я встала у двери, облокотившись о перила и с «особым интересом» рассматривала свои ноготки.

Дафна открыла дверь, но её так вовремя окликнул Теодор, и она обернувшись к нему, держала руку на ручке. Улучив момент я, вздохнув, вроде и медленно, но в то же время быстро, проскользнула внутрь. Надеюсь, вида я не подала.

Я подошла к зеркалу и присмотрелась к себе. Сегодня я только утром дома перед отъездом на вокзал смотрела на себя. А потом эта заваруха с игнорированием, дракой и дверьми, что голова моя стала не лучше Грейнджерского «гнезда». Ещё утром, если бы я подумала о том, что этот ужас видел Драко, я бы рвала на себе волосы и билась головой о стенку. Но сейчас я измоталась и устала от всего, что ни делать, ни думать ни о чём не хотелось. Хотя, всё же разобраться надо было.

Я вспомнила сегодняшнюю боль, и не ту, которую причинил Драко и другие, а ту, что сама внезапно пришла. Я прикрыла глаза и, приложив к ним ладонь, постояла так некоторое время, после чего завалилась в кровать.

Спать не хотелось, как не хотелось ни есть, ни пить и даже справить нужду. Не хотелось ничего. Просто лежать без мыслей.

– Паркинсон – сволочь, однако, – высказала своё мнение Дафна, когда вышла из душа.

Я онемела. И когда уже хотела расцарапать ей лицо и волосы повыдёргивать, донёсся ещё один голос, который заставил меня остановиться и прислушаться. Это говорила Миллисент:

– С чего это, Дафна?

– С того! Вот где она шляется, не сказав мне не единого слова? – в её голосе не было заботы или волнения, лишь недовольство тем, что я не сказала ей, куда иду, – эгоизм и самолюбие, и только.

– А с каких пор Паркинсон должна отчитываться перед тобой? – вступила в разговор Трэйси Дэвис.

– Это не твоё дело. Ясно? – холодно кинула в ответ Дафна.

Вот же тварь эта Гринграсс! Я ведь никогда ей не отчитывалась, а она сейчас выставляет меня на посмешище!

Вот такие у нас в спальне тёплые отношения.

– Как знаешь, Гринграсс. Только я бы на твоём месте стала искать её, а не устраивать балаган. Но это твоя подруга, поэтому повторюсь, как знаешь.

– Ты не на моём месте, так что помолчи!

Я слушала и не понимала, к чему ведется этот разговор. Я была в комнате и прекрасно знала, что они видели, как я заходила. Я, вот тут, лежу рядом, а они затевают такой противный разговор.

Но тут, в голове у меня что-то щёлкнуло, и я поняла, что они играют. Это спектакль. Их всех, должно быть, подговорила Дафна. Чтобы унизить и сделать из меня пустое место. Конечно, какая она молодец!

На сегодня я приняла правила их игры. Мне было не с кем поговорить, поэтому я и решила их просто проигнорировать.

Обида от их поступка была сильна. Я едва не расплакалась во второй раз за сегодня.

В голове было столько вопросов и не одного достойного ответа. Мыслей слишком много, что они давили не то чтоб на мозг, но уже и на сердце. Я так устала сегодня, поэтому прошептав" я подумаю об этом завтра", закрыла глаза и провалилась в долгожданный и тягучий сон.

Когда я проснулась, в комнате была абсолютная тишина. Мне не хотелось ничего делать, опять же, лень навалилась на меня и придавила к постели. Сейчас мне было как никогда плевать на всё, полное безразличие, неинтересно даже, что делает Драко.

У меня не было желания даже голову поворачивать, поэтому я смотрела только на серый потолок. Меня так же не интересовали занятия. Конечно, первый день душных классов, коридоров во время перемен и учителей с книгами и домашними заданиями. Я в первый раз не пошла на урок в первый день учёбы. Но идти не хотелось, даже если потом меня будет ждать взыскание за пропуск.

Комнату заливал яркий свет, значит, было 7 или 8 утра. Но, взглянув на часы, оказалось, что уже 9:28. Мои глаза на секунду расширились, но тут же спокойно закрылись. Всё равно мне не до этого!

Сны мне сегодня не снились, нет, что очень удивительно. Обычно меня мучили кошмары. Зато голова была такой тяжелой, словно я проспала, как минимум, часов 15.

Минут через 50 я всё-таки заставила свою тушу подняться и поплелась в ванную. К счастью, дверь оставили открытой. Решила не закрывать её, ибо нечего искать себе ещё одну беду на голову.

Приняв прохладный душ, я словно очнулась, взбодрилась и вернулась к жизни. Мне захотелось кушать.

– Е-е-есть! – с улыбкой прорычала я, но…

– Что за чёрт?! – закричала я, подойдя к двери и испытывая то же чувство, что и вчера.

Я заставляла себя просто повернуть эту кругленькую ручку, но нет, ни в какую! Тогда я подумала о волшебной палочке, но вспомнила, что она всё ещё в чемодане. А с чемоданом у меня такая же чертовщина.

От бессилия и безысходности я плюхнулась на кровать и скривилась, словно хотела заплакать. Придётся ждать, когда кто-нибудь придёт и откроет дверь.

Что со мной творилось, я не понимала, но что-то наталкивало на мысль, что это связано с той болью в поезде. Причём тут дверь и боль, я не знала.

Прошло несколько часов, и я буквально чувствовала, как живот прилип к спине. Слава Мерлину ещё ванная комната была открыта, иначе бы я умерла от жажды.

Я не знала, чем себя занять. Я не любительница книг, но это было единственным, что я могла сейчас делать. «Миф. Истории прошлого». Нудная книга. Я взяла следующую и открыла на первой попавшей странице.

- «Я переместился в параллельную вселенную. Я уже понял это. Хоть здесь многое осталось таким же, всё же были вещи, которые отличались от моего мира. К примеру, люди делали такие вещи, которые точно не сделали бы там, а так же…», – я застыла, прочитав абзац из книги «Дном вверх».

Может, я тоже попала в параллельную вселенную?

Я начала заливаться смехом, как ненормальная.

– Конечно! Поэтому я двери не могу открыть, и другие меня не чувствуют! – и опять засмеялась, радуясь, что наконец-то начала понимать, в чём дело. – Мерлин великий! Но как же мне теперь отсюда выбраться?! – смех застыл на губах.

Я начала листать, в поисках того, как он всё-таки переместится в своё измерение. Ну, конечно же, мои соседки найдут самое неподходящее время, чтобы вернуться в спальню.

Я положила книгу себе в сумку, которая, к моему счастью, была всё это время со мной и которую я могла открывать. Слава клёпкам!

Дверь отворилась. В комнату зашла Дафна, Трэйси и прямо перед Миллисент я вышла, чуть не задев ту плечом. Спустилась в гостиную и огляделась. Драко не увидела, зато заметила Блейза. Он сидел неподвижно в кресле и смотрел на огонь немигающим взглядом. Мои губы презрительно сложились в полоску, и я быстрым шагом прошла к проему. В гостиной было много народу: кто выходил, кто заходил. Так что в этот раз выйти оказалось не проблемой.

Я помчалась на всех парах, насколько мне позволял этикет, в Большой зал. Там ещё оставалось несколько человек. Крэбб и Гойл, конечно, выйдут отсюда последними. Я села на своё обычное место и стала уплетать за обе щеки. Только вот бокал жадничал и не хотел давать мне ещё тыквенного сока. Посмотрев по сторонам, и убедившись, что никто не наблюдает, я технично переставила бокал Драко и свой местами. Он был почти не тронут. Я не брезгала пить из его стакана.

Быстро поев и прихватив с собой два яблочка, я проскользнула через двери Большого зала вслед за Крэббом и Гойлом. Меня выводило из себя, что приходилось вот так то выжидать, то, наоборот, быстро шагать, чтобы успеть пройти. Но чем-то надо было жертвовать. Скоро это закончится. Стоит только узнать, как попасть обратно в свой мир.

Я выбрала один из самых тихих и безлюдных коридоров, и уселась на подоконник.

– «Я прогуливался с Джессикой, новообретённой подругой в этом измерение, как неожиданно попал в парк, именно тот, откуда я исчез. Необъяснимым для себя образом я переместился в свою вселенную, и всё здесь было таким же, только я уже изменился…».

Прочитав то место, которое искала, я замерла на несколько секунд.

КАК Я МОГУ ВЕРНУТЬСЯ, ЧЕРТ ПОБЕРИ?! ПОЧЕМУ НИЧЕГОШЕНЬКИ НЕ ОБЪЯСНЯЕТСЯ?!

Я запустила книгу в стену и швырнула сумку в сторону. Мои вещи посыпались на пол, но я, вместо того, чтобы собирать, начала распинывать их по всему коридору. Я была в такой ярости, в какой ещё никогда не была.

Я пинала вещи, затем поднимала их и кидала в стенку или наоборот. Я пыталась сломать и напрочь убивала некоторые из них. Вся моя косметика разбилась и осталась лежать на полу. Пострадало буквально всё содержимое сумочки, за исключением одной единственной колдографии. Ухмыляющийся Драко уцелел. Не медля, я подошла к колдографии, лежавшей на полу и так аккуратно… порвала её и зло швырнула. Зачем мне всё это нужно, если меня никто не видит? Даже он. Чёрт с ним! Мне уже никто и ничто не поможет за неимением достаточной информации о возвращении обратно.

Осознание заставило меня бить в панике по каменной стене и чуть ли не вырывать волосы на себе. Беда пришла и от неё уже не спастись. Ну как я могла попросить кого-нибудь о помощи, если никто… Стоп! Преподаватели и директор!

Я собрала свой мусор в сумку, правда, не понимая зачем, и помчалась к нашему декану, Северусу Снейпу.

Уже настало время занятий. Профессор шёл на урок своей обычной походкой, и мантия его развевалась, точно крылья летучей мыши.

Я, впопыхах добежав до него, поздоровалась, но он не ответил. Я, зная, что Снейп не особо вежлив и тактичен, махнула на это рукой и начала рассказ. Он не снизил скорости, и я, задыхаясь, еле поспевала за ним.

Снейп остановился перед дверью, прищурился и презрительно скривил губы. Шаг назад, заклинанием открывает дверь и начинает урок на ходу.

– Профессор! – позвала я и юркнула за дверь, – Вы… что вы думаете об этом? – «надев маску», спросила я, оглядывая класс краем глаза.

Сдвоенная пара – Слизерин, Гриффиндор. Я стою посередине класса, но никто на меня не смотрит. Кроме Блейза. Снова этот изучающий взгляд. Я ожидала увидеть хотя бы удивление, но лицо каменное.

Тут моё сердце забилось сильнее. Драко сидел на предпоследней парте второго ряда и смотрел в окно. Он был сейчас таким красивым, а я порвала его единственную колдографию. Драко сидел один, но я не осмелилась сесть возле него, поэтому устроилась на последней парте, не сводя при этом с него глаз. Я только сейчас поняла, как я по нему соскучилась.

Что-то мне не давало покоя. Я оторвала взгляд от любимого и импульсивно посмотрела влево. Конечно же, встретилась с темными глазами Блейза. Он ухмылялся, тем самым смеясь над моей любовью к Драко. Я начала злиться, и он, заметив это, начал ухмыляться пуще прежнего, чем выводил меня из себя еще больше. Я вытащила из сумки первое, что попало под руку, и запустила в него. Он потёр предплечье, в которое я попала, и слегка приподнял брови. А на половину сломанная пудра, которую я кинула, стукнулась о пол. Ребята начали оглядываться, в поисках источника шума, но никто ничего не смог понять. И лишь Снейп посмотрел на ухмыляющегося Блейза.

– Мистер Забини, какого причина вашей радости? – спросил профессор, оперевшись руками о стол.

Блейз мгновенно «натянул маску» и без эмоций посмотрел на декана Слизерина.

– Ваш урок для меня радость.

– Если же убрать ехидство, каков будет ответ?

– Я не думал об этом. Но сейчас этот ответ подходящий и правильный.

– Допустим. Продолжаем урок…

Навряд ли Снейп это так оставил, если бы это был кто-то из гриффиндорцев.

Блейз посмотрел на меня, после наклонился и, подняв пудру, подмигнул мне.

Я фыркнула и отвернулась.

Прозвенел звонок и студенты начали собираться. Я встала и подошла к профессору. И дождавшись, пока все выйдут, спросила:

– Вы ведь поняли меня, профессор? Вы поможете мне? Сэр? – я попыталась сдержать свои эмоции, но жалоба прозвучала чётко.

Он никак не откликнулся. Плюнув на всё это и на профессора, я, чертыхаясь, помчалась в коридор.

Бреду по коридору. Снова. У меня ощущение, что это скоро станет моей новой спальней.

Даже преподаватель меня не видит и не слышит. И что мне остается делать? Выход только один – пойти к старцу Дамблдору.

Но опять тупик. Стою возле горгульи, не зная, что делать дальше. Ничего не получилось. Как бы ужасно это не звучало, но мне придется ждать его здесь. Если, конечно, он вообще надумает сегодня явиться в свой кабинет. Если же он в отъезде или решил погулять, то мне надо будет здесь ночевать, а то и несколько дней. Моего отсутствия всё равно никто не замечает. Жаль только, что мне никто не ответит, коли я спрошу, кроме… Все эти дни меня грызет один вопрос: почему Блейз меня видит? Почему именно он? Не хочется признавать, но, по-моему, мне придётся обратиться к нему за помощью. Перспектива не радует, но хорошо, что хотя бы он не Гарри Поттер. Это было бы уже слишком.

Погуляла по коридорам часик, другой. Умудрилась попасть в туалет Миртлл. Теперь я стою у стены в подземельях. В этот раз мне не повезло, я простояла 27 минут, дожидаясь, пока кто-нибудь зайдёт или выйдет. Моим спасителем оказался Драко. Мне это нравится!

Тихо проскользнула за ним и, проводив его взглядом до дивана, быстро оглянулась. Блейз сидел в кресле в дальнем углу комнаты с книгой в руках. Я не знала, как к нему обратиться, тем более, после всего, что произошло.

Я как мячик, который ударялся о стены, непонятно передвигалась от одной стороны комнаты в другой, пока таким образом не дошла до кресла.

– Слушай, Забини, есть разговор, – неуверенно начала я.

Он медленно и холодно перевёл на меня взгляд и, кивнув на диван, спокойно сказал:

– Садись, – ему наверно не понравилось, что я разговаривала с ним, находясь выше.

Ну и быстро же настроение у него меняется. Хорошо, я послушно села.

– Начинай, – властно произнёс он, отчего я почувствовал себя ничтожеством. Правда. Удивительно, с какой лёгкостью он мог заставить человека почувствовать себя не в своей тарелке.

– Я думаю, ты мог бы кое-что сделать для меня, – Блейз приподнял бровь, и я торопливо добавила, – Конечно, не за просто так. Договоримся.

– Что ты можешь предложить? – бесстрастно спросил он, отложив книгу и сложив пальцы, изрядно напомнив мне этим Дамблдора.

– Я многое могу предложить, вопрос в том, что нужно тебе, – ответила я, наконец «отыскав маску» и «натянув» её на себя.

– Ладно, договоримся. Что от меня требуется? – мне казалось, что Забини совсем не заинтересован.

– Узнать, где сейчас Дамблдор и устроить нам встречу, – как можно спокойнее произнесла я, но глаза, предатели, заморгали излишне много.

– Дамблдор? Это то, за что ты готова отдать многое? – приподняв бровь, спросил он.

– У меня свои мотивы, – я не собиралась рассказывать ему о своей проблеме.

– Ты или его обидела, либо влюблена в него, а он, как человек взрослый и разумный, отказывается с тобой встречаться, – выдал Блейз и, увидев, как я с отвращением скривилась, только хмыкнул.

– Думай, как хочешь. Так ты согласен?

– И без того я только и делаю, что думаю, как хочу. Да. Моё требование – ты будешь вести вот этот дневник. То есть, писать туда всё, что думаешь, – он вытащил из сумки небольшую книжку и, оглядев её хорошенько, протянул мне.

Я долго смотрела на нее, словно боясь, что она, как «Чудовищная книга чудовищ» укусит меня, затем осторожно приняла.

– Зачем? Ты хочешь, чтобы я всё написала, а потом украдёшь его и прочитаешь?

– Нет, красть я, конечно не собираюсь. У меня свои мотивы, – ответил Забини мне тем же и ухмыльнулся.

– Что ж, я буду писать…

– Всё, без утайки. Все события, чувства и мысли. Как со своим обычным дневником, – серьёзно сказал он.

– Какая глупость! Зачем это надо? Какой смысл?

– Я скажу тебе, если ты согласишься на моё присутствие при разговоре с Дамблдором, – Блейз тихо проговорил каждое слово, слегка наклонившись ко мне.

– Что? – невольно воскликнула я, – Нет! Это конфиденциальный разговор, чужие к нему не допускаются. Нет!

– Ты чего так разнервничалась? Нет, так нет, – невозмутимо произнёс Блейз, – Но в таком случае я тоже умолчу о своих мотивах.

– Ладно, пусть будет так. Для меня это совсем неважно, – ответствовала я.

Я думаю, он просто хотел узнать, каков будет разговор с Дамблдором, и поэтому придумал некий дневник. Якобы я заинтересуюсь и соглашусь на его присутствие. Но он не тот человек, которому я могла доверить это. А по сути, я знаю, что позже красть дневник он не стал бы. Блейз ведь и без того знал мои мысли, при желании мог узнать и события. Но это ему явно неинтересно.

– Ещё одно, ответь честно на один вопрос, – таким странным тоном попросил он, ну или почти попросил.

Сейчас опять спросит про мои чувства к Драко, а затем начнёт издеваться. Да какое ему, к чёрту, есть до этого дело?!

– У тебя такие отличные друзья, не так ли? – ирония, – Они постоянно волнуются о тебе и ищут, если тебя нет рядом, да? – голос как сталь, да только яд сочится.

Мне на глаза невольно наворачиваются слезы, и комок застревает в горле. Забини так точно попал в точку. Я надтреснутым голосом отвечаю:

– Да, – он молчит и неотрывно смотрит на меня долгое время.

Не угадала с вопросом. Второй раз.

– Зато у тебя друзей много и они приходят с тобой пообщаться, верно? – говорю ему так же, после недолгой паузы, и зло вытираю несколько слезинок.

Унизительно плакать при нём. Второй раз.

– Нет, не верно, у меня нет друзей. Но они мне и не нужны. Знаешь, чтобы не разочаровываться, – ещё холоднее отвечает он, – Оставайся здесь, – встаёт и выходит из гостиной.

Единственно хорошее в параллельной вселенной и в том, что меня не чувствуют, что и слёз им моих не видно.

Я сидела несколько минут успокаиваясь. Затем обдумывала разговор. Трудный парень… Да ещё и до боли прямой. Я вдруг хмыкнула. Как, наверно, глупо выглядел Блейз со стороны, который разговаривал сам с собой.

Через полчаса Забини вернулся в гостиную. И по его лицу явно не скажешь, что я смогу встретиться с Дамблдором в скором времени.

– Он вчера вечером отлучился по делам в Северную Ирландию и так и не вернулся. Когда будет в школе неизвестно, он перед ними не отчитывается.

От «отличной» новости я вся посерела и поникла. Ждать ещё неведомо сколько времени. Чёрт!

– Я понимаю, что и дневник ты пока не берёшь, – наступило молчание.

Он размышлял несколько минут, затем сказав, «я скоро вернусь», опять исчез в проёме.

Было уже позднее время и сегодня, на удивление, студентов не осталось. Огонь в камине почти потух, и я осталась тонуть в одинокой тишине. Совсем одна. Возле меня никого не осталось. Даже Блейза.

Я с детства боялась темноты. Но с тех пор, как я приехала в Хогвартс, без света мне становилось все хуже и хуже. Мои страхи усиливались, и я только и желала побольше огня.

Минут через 15, а вернее 13 минут и 26 секунд (да, я заглядывала на часы каждую минуту), Забини вернулся. Я грустно улыбнулась, увидев его. Именно улыбнулась. Не знаю, какой леший нашёл на меня, но это было так.

Я молча смотрела на него в ожидании.

– Я оставил «сторожа» возле кабинета Дамблдора, – ответил он, садясь в кресло, – Если будут какие новости, я тебе об этом сообщу.

– Что за «сторож»?

– Нет, я не скажу, кто это. А сейчас иди спать.

– Поздно уже, я не пойду.

– В том то и дело, что поздно. Самая пора идти спать, – сказал Блейз.

Конечно, он не знал, что двери я открыть не могу, а все девушки уже в спальне.

– Нет, я лучше здесь посплю. Там не хочется.

Я хотела попросить Блейза остаться, но не решилась. Мне было как никогда одиноко. Но я ничего не сказала и он, молча, ушёл. А дневник так и остался лежать подле меня. Я, подумав минутку, всё-таки положила его в сумку.

Я легла на диван, не найдя пледа. Так как палочку я не смогла выудить из чемодана, пришлось обойтись без магии. И без удобств. Я чувствовала себя сквибом. Отвратительно…

С некоторых пор мне начали сниться странные, а порой и страшные сны. Я зачастую просыпалась посреди ночи в холодном поту, либо с криками. Мне было еще более неприятно в эту ночь проснуться и не найдя ни свечки, ни палочки рядом, тонуть в густой темноте. Дома мою комнату всегда наполнял хотя бы тусклый свет факела, который ночью, по моей просьбе, не гасили. В Хогвартсе я не задергивала балдахин, и слабый свет луны освещал комнату. А на тумбочке, прямо под рукой, я держала волшебную палочку.

Сейчас же я осталась без всего этого. И резко пробудившись ото сна около 3 часов утра, мне просто пришлось заставить себя закрыть глаза и попытаться не дрожать так сильно.

В этот момент я решила, что это худшая ночь в моей жизни, и я бы так хотела оказаться сейчас в объятьях мамы…


Chapter 3

Я проснулась в полвосьмого и за ночь совсем не замёрзла. Поняла я причину тепла, когда открыла глаза и потянулась. На мне был плед. Кто его на меня накрыл, можно было и не задумываться, и так понятно – Блейз. Это очень мило с его стороны. Правда.

Голова у меня была тяжелая, но ни смотря на это, настроение было хорошим. Взглянув на часы, стоящие на камине, я издала удивленный возглас: уже полвторого! Как я могла столько проспать?!

Я не могла спать в одежде, так что эта ночь была не лучшей. И в душ я сегодня сходить явно не сумею.

Я опят голодная, заперта в гостиной. Время снова тянулось, как резинка. Ну, вот, наконец-то пришел Блейз. При этом посередине урока.

– Вставай, пошли, – сходу сказал он, зайдя в гостиную, и тут же вышел.

Я не успела добежать до проёма, как тот закрылся. Я с минуту стояла, ожидая чуда. И чудо явилось, конечно же, в облике Блейза Забини.

– Мне долго тебя ждать? Я и без того с занятий ушёл.

– О, да, я всё, – пробормотала я с облегчением и проскользнула за открытую дверь.

Блейз устало вздохнул и пошёл вслед за мной. У меня сегодня на удивление было хорошее настроение, что очень странно, учитывая моё положение.

Мы, долгое время, молча, шли по коридорам. Сейчас я не хотела тишины: её и без того стало слишком много в моей жизни. И мне уже всё равно с кем разговорить, даже если с тупым Уизли.

– Куда мы идём?

– Будь умнее, не задавай мне глупые вопросы, – он шел так быстро, что я еле поспевала за ним.

– Забини! – воскликнула я, затем уже легче спросила, – Дамблдор приехал?

– Да, и мы должны его перехватить, потому что он уже куда-то опять собрался, – ответил Блейз, не глядя на меня.

– Что ж, надо действовать быстрее…

– О чём я тебе и говорю, – перебил он меня. Забини сегодня был исключительно груб. Но я себе не буду настроение портить, потом выскажу. Это конечно не в моем стиле, но сейчас можно.

– Ты ушёл с урока.

– Ты очень наблюдательна, я смотрю, – с иронией протянул он, – Я с совестью выполняю свою часть договора.

– Прекрати язвить! И как же ты объяснил Флитвику свою отлучку? Сейчас ведь его урок?

– Да. Просто – лазарет, – коротко кинул Блейз.

Наконец мы дошли до кабинета Дамблдора и стали ждать.

– Вот, директор идёт, – кивнул в сторону Блейз и отступил на четыре шага назад.

Я прочистила горло, пригладила не расчесанные волосы и смахнула несуществующую пыль с одежды. Блейз хмыкнул, едва удержав смех, и отвернулся.

– Ты как будто к свиданию готовишься. Даже волнуешься –, подколол он меня.

– Заткнись! – прошипела я.

– Мистер Забини, добрый день, – поприветствовал Дамблдор и прошагал к нему мимо меня.

– Что за?.. – промямлила я. Ну хоть он-то должен был меня видеть. Как ни как Дамблдор, величайший волшебник!

Блейз слегка округлил глаза и приподнял брови.

– Добрый день, профессор!

– Сейчас ведь идут занятия, не так ли?

– Да. Я шёл в больничное крыло, но затем мне стало лучше, и я решил пойти в гостиную Слизерина, – заминка, – Мне просто нравится этот коридор, сэр. Он… Светлый и… просторный, – хоть и с паузами, но достаточно уверенно сказал он. Соврать директору и глазом не моргнув, даже я не смогла бы.

– Хорошо, что вам лучше. Вы можете идти к себе, – ответил Дамблдор, загадочно глядя из-под очков-половинок, и улыбнулся.

– Да, конечно. До свидания, – Блейз замялся, затем медленно пошёл по коридору.

– Профессор, – обратилась я, но он не ответил.

– Как прекрасно молодое сердце! Яростно стучит, даже когда возлюбленной нет рядом, – задумчиво произнёс он, гладя статую.

Маразматик. Как обычно несёт всякую чушь. Тоже мне, Великий волшебник, который даже студентку не видит! Я всегда была невысокого мнения о нём, а сейчас оно упало ниже некуда.

Как же я сейчас злилась на него, как же я злилась! Он был моей единственной надеждой, но и она разбилась.

Я отвернулась и зашагала прочь в гостиную. Почти миновала Блейза, но он схватил меня за руку и остановил.

– Что такое? – спросил он, пытаясь поймать мой взгляд, но куда уж там.

– Бесит! Пошли, – я потянула его дальше по коридору. Он явно от меня не отстанет.

– Ты мне объяснишь? – уже в подземельях спросил Блейз, останавливая меня.

– Нет, это не твоё дело! – я опять начинаю хамить.

– Отнюдь!.. У тебя проблемы?

– Забини, отстань от меня, – я удивляюсь, как он ещё не послал меня ко всем чертям с моими-то выходками, но не перестаю грубить.

– Так, Паркинсон, я к тебе ведь сейчас нормально обращаюсь, а ты выпендриваешься. Меня не устраивает такое.

– Мне наплевать, ясно тебе?

– Ты… Хотя, ладно. К чёрту! – он резко развернулся и быстро зашагал прочь –, Дневник! Не забудь – уговор! – уже холодно кинул он через плечо.

– Да пошёл ты!

– Если ты не заметила, уже.

Я зло сверкнула глазами, но у него на спине глаз нет, так что этого он не увидел. Как же меня сейчас всё злило, даже Драко. Так и хотелось наорать на кого-нибудь или ударить, дабы выпустить, наконец, пар.

Как назло никто не подвернулся, поэтому я ударила кулаком о стену.

– Ай-йё! – закричала я и схватила руку. – Чёрт! Ухкакжбольно! – вся костяшка была ободрана и кровь капала с неё на пол.

Подумать только, слизеринка, аристократка, леди с хорошими манерами, да и к тому же просто нормальная девушка, и такое вытворяет! Ни за что бы никогда так и подумать не могла. Хорошо ещё, что не со всей дури ударила.

Плюхнулась на пол и, прислонившись к стене, положила голову на колени, всё ещё держа руку. Просидела так долгое время и только начала засыпать, как послышался звук закрывающейся стены.

– Чёрт! Как же я не заметила?! – я подскочила к проёму, но тот уже закрылся, – Я идиотка, – опять сажусь на старое, уже согретое место и опускаю голову.

Прошло ещё минут 25. Зашло два человека, вышел один. Я не шелохнулась. Кажется, я уже не планировала заходить, мне и здесь нравилось. Вру. Конечно, мне тут не нравилось. Но мне уже надоело зависеть от других, а это место моё.

– Замечательно! Маленькое местечко в углу коридора теперь является «моим местом»!

Ко мне кто-то приблизился. Понятно, что это Забини: только он меня видит. Можно даже и головы не поднимать. Но Мерлин, как же стыдно перед ним!

– Может тебе ещё подушку принести? – я не смогла бы передать вам, с каким холодом он говорил это.

Я подняла голову. Блейз возвышался надо мной. Мерзость!

– Отвалить можешь? – голова опять опускается.

– Не груби! Я, похоже, единственный… – он вдруг резко замолчал и встал без движений.

Я подняла голову, чтобы узнать причину, которая наконец-то заставила его заткнуться. Моя рука. Он пялился на мою руку. Как мило! Блейзи волнуется!

– Что с рукой? – у него сталь в голосе, но ответа не дождётся, – Что с рукой? – почти рычит он и садится на корточки возле меня. Я прячу руку, – Ты оглохла?!

– Я кетчупом обмазалась, – грубо отвечаю я.

Он хватает мою окровавленную руку и сжимает её.

– Ай! Идиот! Отпусти! Это не твое дело!

– Ты что с рукой сделала?

Я не глядя, свободной рукой, заезжаю ему по челюсти. Он чуть не теряет равновесие, но руку не отпускает. Второй мой выпад не получается, Блейз успевает перехватить.

– Так ты мне ответишь? – я подняла глаза на стену и кажется, он всё понял.

– Дура! – выдохнул он и встал, – По умней ничего придумать не смогла?

– Так веселей было, – съязвила я.

– Дай руку, – приказным тоном сказал он, доставая палочку.

– Да пошёл ты! – выплюнула я.

Его брови поползли вверх, после чего он устало растянув свои губы в ухмылке, уже мягче сказал:

– Давай.

– Нет, иди к чёрту! – уже неуверенно ответила я.

– Не будь ребёнком! – прикрикнул он на меня, насупив брови.

Я, быстро вытянув руку вперед, похлопала глазками, словно испуганный малыш.

Блейз странно посмотрел на меня и слегка… улыбнулся? Я закрыла левой рукой глаза, затем опять открыла. Улыбки уже не было.

– Прости, – спокойно сказал он, между заклинаниями. Я не ответила.

– Я смотрю у тебя дар колдомедика, – произнесла я, разглядывая уже целую руку.

– Я ходил на занятия колдомедицины. Знаешь, тёмные времена приближаются, на всякий случай. Почему ты сама не вылечилась? Ты же знаешь самые элементарные заклинания. Даже те же «эпискеи».

– Да ну, лень мне было, – я отвела взгляд.

– «Акцио» волшебная палочка! – проговорил Блейз, вызывая мою палочку, – Правда? – с иронией протянул он, когда ничего не произошло.

– Да. За ней надо было подниматься наверх, а мне лень, – соврала я на ходу, – И вообще, какая…

– Всё, замолчи! – оборвал он меня.

– Какого чёрта, Забини?!

– Ты заходить собираешься? – Блейз проигнорировал мой последний выпад.

– Пожалуй, – я встала у портрета и приготовилась. Не могла опять упустить такой шанс.

– Ну, – он выжидающе посмотрел на меня.

– Что?

– Может, произнесёшь пароль?

– А почему бы тебе не назвать? Я думаю, лучше ты. Я… я забыла, кажется. Какой там был пароль? Салазар? Дамблдор? Волдеморт? Мандрагора? Соплохвост? – я понесла всякую чушь, тогда как прекрасно знала пароль.

– Медальон Салазара, – «участливо» произнёс Блейз.

– Точно! Как я могла забыть? Я пройду?

– Конечно, – я знала, что он мне не поверил, ну что ж, хотя бы так.

– Я хочу в туалет! – невольно вырвалось у меня.

– Что? – удивление наконец-то отразилось на лице Забини.

– Вечером у нас в спальне девушки душ принимают. Так что там занято. Ты не мог бы проводить меня в вашу уборную?

– Но ведь никто ещё не вернулся с занятий! – я состроила умоляющую мордашку, - Ладно, пойдём, – он в недоумение.

Я, правда, очень хотела в туалет. Я за весь день не смогла найти возможности справить нужду. И это меня ужасно мучило.

Блейз открыл дверь и заглянул в спальню. Там никого не было. Я зашла в комнату и посмотрела на Забини.

– Ты не откроешь дверь перед дамой?

– Туалетную? – воскликнул он.

– Да, сэр! А что такого? Ты же джентльмен! – невозмутимо ответила я.

Он молча подошёл и открыл дверь.

– И закрой, пожалуйста, – попросила я, уже через секунду выглянув из-за двери.

Блейз толкнул её и отошёл. Через две минуты послышался стук. Забини посмотрел на дверь и застыл, ничего не предпринимая. Стук повторился. Тогда он медленно подошел и осторожно приоткрыл дверь.

– Спасибо! – я раскрыла её шире и вышла, – Знаешь, я бы ещё душ хотела принять. Ну, ты понимаешь, у нас очередь… Будет. Я помоюсь?

Он ошалело посмотрел на меня, затем кивнул. Я направилась в комнату, но задумавшись, остановилась. Меня никто не видит. И если я выйду из душа тогда, когда ребята вернутся, возникнет вопрос, кто в душе. Начнется неразбериха и Блейз спросит у меня, в чём дело. И мне придётся рассказывать всё. Поэтому…

– А ты не мог бы там побыть, пока я буду мыться? – я кивнула на ванную комнату.

Глаза Блейза расширились до монет-галлеонов. Я чуть не прыснула со смеху. Увидеть такое выражение его лица можно только раз в году.

Но мы ломаем систему – это уже второй раз.

Посуди сам, будет странно, если я выйду из вашего душа, а там мальчики.

– А если мы выйдем вдвоём, будет не странно, по-твоему?

– Это да, но так страннее. В общем, меньше слов, больше дела. Да, и захвати какую-нибудь свою рубашку.

Мозг Забини был явно перегружен, но он подошёл к шкафу и достал одежду. Я же кинула на кровать свою драгоценную сумку. Спасибо Мерлину за неё!

– Умница. Идём, – я не сдержалась и хихикнула.

Да ладно, что уже за эти три дня не повидал Блейз?

Он молча зашёл в комнату и закрыл дверь.

– Так, положи сюда рубашку и отвернись.

Я кое-как разделась и залезла под душ. Тёплая вода приятно ласкала тело.

– Ты только в мою сторону не смотри.

– Да куда там смотреть? – хмыкнул Блейз, приходя в себя.

– Ты обалдел?!

– У меня было немного другое мнение о тебе. И часто ты вот так заходишь к нам помыться? С другими мальчиками?

– Забини, это в первый раз! Что за мнение?

– Просто ты так спокойно затащила меня в душ, – я фыркнула.

– Я не затаскивала тебя в душ.

– Ладно я, парень высоких моральных принципов, но другие… – и не сдержал улыбку.

– Забини, ты так говоришь, словно я…

– Просто ведь я недоступный парень…

– Заткнись, проститутка! – Блейз удивлённо поднял голову к потолку, после чего засмеялся, – Я же говорю – это в первый раз!

– Проститутка? – смех всё ещё звучал в его голосе.

Я хмыкнула и сама же засмеялась.

– Надо же было что-то сказать. Тоже мне, недоступный парень, – я ухмыльнулась.

– Ты ещё долго?

– Забини, я 5 минут назад зашла!

– Мне скучно.

– Вон, посмотри, какие интересные узоры на кафеле…

– Давай я лучше на тебя посмотрю, это интереснее.

– Фу! Ты же парень высоких моральных принципов! Будь достоин этого!

Я потянулась за одним полотенцем и вытерлась, а вторым обернула голову.

– Всё? Я могу поворачиваться?

– Нет, – воскликнула я и быстро натянула рубашку.

Блейз повернулся, подошёл ко мне и стянул полотенце с головы.

– С ним ты становишься совсем уж страшной, – я стукнула его и подошла к зеркалу. Ни грамма косметики. Для меня это непривычно.

– О, Мерлин превеликий! Ужас какой!

– И я о том же, – хохотнул Блейз.

– Не смешно!

– Да, тут скорее плакать надо!

– Выходи, давай, юморист, – я толкала его в спину к выходу из ванной.

Для меня было ужасно находится голой в одной комнате с парнем. Тем более с Блейзом. Нет, он парень симпатичный и привлекательный, но не мой тип. Никогда не чувствовала к нему тягу. Мне с ним спорить и ссориться было всегда легче. Мне безумно стыдно, правда, но на жертвы идти приходится.

Я без косметики, но раз это видит только Блейз – всё нормально. Мне было не страшно ходить такой возле него.

– Есть у тебя что-нибудь поесть?

– Коробка печенья сойдёт?

– Вполне. Время прошло так быстро, что я не успела ни на завтрак, ни на обед и даже ужин.

Я была голодна, как никогда. Съела за сегодня только два вчерашних яблока. В комнате до сих пор никого не было. Забини открыл тумбочку и достал коробку.

– Вообще-то ужин сейчас только начался.

– Да? Значит, у меня сбились часы. Мы можем успеть. Пойдём! – я потащила Блейза за руку к двери.

Он остановился возле неё и, приподняв одну бровь, посмотрел на меня.

– Ну, что? Открывай!

– Знаешь, двери везде открываются одинаково. Так что… У меня только один вопрос: куда ты собралась в одной рубашке? Решила покорить всех своими волосатыми ногами?

– У меня не волосатые ноги! – вскричала я и для достоверности выставила одну вперед. – Мерлинова борода! Не мог бы ты принести мою одежду?

Блейз фыркнул и пошёл в ванную комнату. Я набросилась на печеньки.

С кусочками шоколада!

Я села на кровать и поближе придвинула к себе коробку, разом запихивая в рот по печеньке.

– Три печеньки, пока я сходил туда и обратно? Сильно! Где ваши манеры, мисс? – усмехнулся Блейз, прислонившись к стене.

– Задкниш, Жабини!

– Прожуй сначала, крошка. На, – он вывалил одежду на кровать и взял печенье.

– Моя! – я шлепнула его по руке и, как только та упала обратно в коробку, быстро запихала себе в рот.

Блейз потянулся за другой, но я прижала коробку к себе.

– Ну и жадина же ты! – Блейз сел на противоположенную кровать. – Одеваться не собираешься? Иначе мы опоздаем.

– Да. Иди в ванную!

– У меня в комнате мне же приказывает! Превосходно! – Забини подошёл ко мне и на секунду замер. После чего быстро схватив одну печеньку, забежал в уборную.

– Хей! – воскликнула я с досадой, – Воришка!

– У тебя ещё 14 штук есть! – донеслось из-за двери.

Я оделась за пять минут и собрала волосы в хвост.

– Всё, можно идти!

– Ты медленнее черепахи! Сумку не забудь, – буркнул Блейз, открывая дверь.

– Точно! – я схватила сумку и начала запихивать туда коробку с печеньями.

– Ты всё забираешь? – приподнял бровь Блейз, – Со мной даже не поделилась.

– Ты уже съел. Одну, – но выразительный взгляд Забини заставил меня с сомнением потянуться за печеньем. Достав одну, я с нежеланием протянула ему.

– Это всё? – я кивнула, – Ладно, выходи.

«Хрум. Хрум».

«Хрум. Хрум».

– Так, Паркинсон, перестань хрустеть печеньками! Аппетит перебьёшь! – на полном серьёзе сказал Блейз, когда мы шли по коридору.

«Хрум. Хрум».

– Паркинсон, это раздражает! – воскликнул он.

Мы пришли в Большой зал, когда половины студентов уже не было. Расселись по местам: друг напротив друга, и начали энергично работать челюстями. Правда, моё рвение улетучилось после первой же ножки курицы.

– Я наелась.

– Это всё печеньки! – МакГонагаллским тоном заметил Блейз.

Несколько рядом сидящих ребят посмотрели на него, но тот не обратил внимания на них.

Я хмыкнула и вытряхнула всё поломанное содержимое косметички в сумку.

– Ты что делаешь? – шёпотом спросил Блейз, наклонившись ко мне.

– Делаю запасы.

– Зачем ты это делаешь? – воскликнул он, глядя, как я запихиваю курицу и хлеб в косметичку.

– Я есть хочу! – удивленно ответил Гойл, закалывавший большой кусок лосося, решив, что это ему.

– Я не тебе! – отмахнулся от него Забини.

Я снова хмыкнула и начала складывать в сумку яблоки.

– И банан, – пробормотала я.

– Сумасшедшая! – выдал свой вердикт Блейз.

– Голодная! – поправила я.

Через 10 минут мы уже подходили к гостиной.

– Белка, почему ты не приходишь на занятия?

– Я не хочу. Надоело учиться.

– И никто из учителей не ищет тебя?

– Искали. Я сказала, что болею.

– Врёшь мастерски, – здесь был скрыт двойной смысл.

Я чувствовала, что у Блейза накопилось ко мне множество вопросов. Но он понимал, что отвечать по правде я не собираюсь, поэтому молчал.

– В дневнике запись оставишь?

– Да, - ответила я, садясь за стол, – Дай перо и чернила, – вытаскиваю дневник, – Ага. Только не подсматривай.

Он поднял руки и, взяв книгу, принялся читать. Я задумалась на секунду, с чего начать, и решила – с сегодняшнего дня. Удивительно, но в дневнике имя Блейза фигурировало раза в три чаще, чем Драко.

Мне понравилось выражать свои мысли на бумаге. Написано было довольно плохо: я перескакивала с одной мысли к другой, повторялась и сбивалась. Никогда не имела таланта к поэзии и прозе. Да и к музыке тоже. Я только рисовать умею. Но это так, к слову.

– Забини, а у тебя какие таланты?

– Ну, я бальными танцами занимался, – ответил он, отрываясь от книги. – Ещё я пою и играю на фортепиано. Но совершенно не умею рисовать, – ирония судьбы.

– Спой мне что-нибудь.

– Сейчас? – спросил Блейз, оглядываясь.

– А почему бы и нет?

– Ладно. I want to feel you all night,
And for you switch on light
All night to look into your eyes
Cause you're gorgeous and I'm nice, – пропел он отрывок из песни группы «Ведуньи».

Его голос и вправду был восхитителен: такой чистый, звонкий и звучный. Наверно сказывались мамины гены.

– Браво! – я похлопала и еле скрыла улыбку.

Вся гостиная удивлённо посмотрела на довольного Блейза, отчего я засмеялась. Он поменял книги и опять принялся читать. А мне захотелось непременно об этом всём написать.

Я долго не могла придумать, как закончить эту запись. Поднимаю голову и встречаюсь со странным взглядом Забини.

– Что? – он мотает головой и мягкая улыбка занимает его лицо.

Я пребываю в шоке. Это невозможно! Никогда бы не подумала, что у него такая улыбка. Красивая. В моём окружение мало у кого увидишь искреннюю улыбку. А Блейз всегда был сдержанным и холодным. Увидеть можно было разве что ухмылку. Так что это меня впечатлило!

Я продолжаю смотреть на него, а он всё ещё улыбаясь, откидывается на спинку кресла и смотрит в потолок.

Мы сидим до глубокой ночи. Все уже разошлись по комнатам. Мне не хотелось идти в спальню. Наверное, я опять заночую здесь.

День был довольно занятным, но надо подумать и о наболевшем – параллельный мир.

– Забини, что ты знаешь о параллельных мирах?

– Не знаю ничего, я там не бывал.

– Я серьёзно, Блейз! – укоризненно посмотрела я на него.

– Ты думаешь, я буду врать о своём путешествие в другой мир?

– Я не это имела в виду. Ладно, забудь!

– А зачем ты спрашиваешь?

– Мне просто интересно стало.

– Паркинсон, ты что-то скрываешь.

– Нет, я скрываю почти всё и не скрываю только что-то.

– Давай, расскажи мне. Я ведь вижу, что у тебя есть проблема.

– Только не надо лезть мне в душу, – я состроила гримасу и начала собирать свои вещи.

– Куда собралась? – Блейз схватил меня за руку. И вправду, куда это я собралась с моими-то «способностям» открывания дверей.

Я села в кресло у камина и опять начала есть печенье.

– Паркинсон, прекрати! – в ответ хруст, – Ладно, тогда поделись со мной, – отрицательное мотанье головой. – Не расскажешь? – Забини опять начал меня раздражать. Ведет себя так, словно я обязана ему что-то объяснять.

– Нет, – «хрум»,

– Паркинсон! – Блейз садится в соседнее кресло и пристально смотрит на меня.

– Забини, ты деградируешь? Я же сказала, нет! Не понятно было?

– Пэнси, неужели так трудно…

– Мне не хочется тебе ничего говорить! Я не собираюсь делиться с тобой своими проблемами, ясно? – с расстановкой произнесла я, опять начиная заводиться.

– Я не понимаю, к тебе надо относиться плохо и грубить, чтобы ты стала нормально общаться? – Забини рассердился не на шутку.

– Мне просто нужно, чтобы ты не совал свой нос, куда не надо!

– Прекрасно! Больше не стану! – мы уже чуть ли не переходим на крик.

– Наконец-то до тебя дошло! – я соскочила и направилась в спальню, но останавливаюсь перед дверью.

Со всей силы ладошкой бью по ней, и, ругаясь благим матом, иду обратно. Кидаю вездесущую сумку на пол и, глядя Блейзу в глаза, зло цежу:

– А знаешь, Забини, я тебе сейчас всё гавно своей души вылью. Смотри, не захлебнись в нём! Знаешь, в какой я неразберихе? Нет! Так вот, я попала в чёртову параллельную вселенную, где никто, кроме тебя, сволочи, меня не видит и не слышит! К тому же долбаные двери и портреты мне совсем не подчиняются! Как, хорошо? – кричала я, словно он был повинен в этом.

Воцарилось молчание. Забини бесстрастно смотрел на меня, а я тяжело дышала.

– Какая, к чёрту, параллельная вселенная? – холодно, подчёркивая каждое слово, произнёс он.

Я, ничего не ответив, обессилено упала в кресло и вздохнула.

– Какая, к чёрту, параллельная вселенная? – Блейз в считанные секунды оказался возле моего кресла и, облокотившись на подлокотник, навис надо мной.

– У тебя очень тупая привычка, повторять вопрос по сто раз.

– Я спрашиваю, пока не получаю ответ.

– Мне всё равно. Не дыши на меня! – я толкнула его в грудь, но он не шелохнулся. Да, это был просто детский каприз.

– С чего ты решила, что это параллель?

– Отойди, объясню, – он выждал несколько секунд, затем оттолкнулся и встал у камина, – А что ещё это может быть, по-твоему?

– Точно не параллель!

– Это ещё…

– Потому! Потому что, Паркинсон, всё осталось таким же, каким и было! Просто тебя никто не чувствует и, что за ерунда с дверями?

– Эта, как ты говоришь, ерунда, заставляет меня постоянно ждать и нервничать!

– Это не параллельный мир! Я вижу, что происходит что-то не то, но это явно не…

– Ну, ладно! Какие предположения…

– Не знаю я пока! Дай подумать! – мы сейчас явно соревновались, кто кого сколько раз перебьёт.

– Да пожалуйста! И раз ты уже обо всё знаешь, наколдуй мне плед! – приказным тоном сказала я.

– Ты и волшебной палочкой пользоваться не можешь?

– Наверное, могу. Я не пробовала. Она осталась наверху, в чемодане, который открыть я тоже не в силе, – он подошёл ко мне и взмахнул волшебной палочкой.

Я не сказала ему спасибо. Мы оба ещё были раздражены и злы. Это сказалось на атмосфере комнаты – тяжёлая.
Блейз снова сидел в кресле и магией разжигал огонь в камине. И в тишине, которую заполняло только потрескивание дров, раздался уже знакомый за сегодня звук:

«Хрум. Хрум».

Смех Забини разрезал угнетенную тишину и неприятную обстановку.

– Не угостишь? – он повернулся ко мне. Я, недолго думая, кинула ему в руки печенье, – Ты же растолстеешь!

– Нет!

– Я уже отсюда вижу обвисшие бока!

– Как ты можешь видеть их? Я пледом укрыта!

– Тем более. Уже даже через плед видно, – Блейз улыбнулся, а я фыркнула и отвернулась от него.

– Меня уже тошнит от шоколадного печенья. Теперь хочется чего-нибудь солёного, – пробормотала я, через время.

– Солёного? Тошнит? Всё-таки я был не первым, кого ты в душ затащила. Причём ты там явно не только мылась.

– Если ты решил поддаться в юмористы, то спешу тебя огорчить, это явно не твоё! И вообще, мне совсем не до смеха! – воскликнула я, а Блейз всё веселился.

– Ну, естественно! Мама в 15 лет – это не слабо! Тут не до смеха, понятно.

Я молча скинула обувь, и кое-как, не снимая одежду полностью, стащила бюстгальтер.

– Ты что там делаешь?

– Заткнись и отвернись!

«Хрум. Хрум».

– Забини! – воскликнула я, – Перестань хрустеть! Я ведь почти заснула!

«Хрум».


***


Сегодня я спала лучше, но ещё не ахти. Опять снились кошмары. Но в какой-то момент мне показалось, что что-то коснувшись моей руки, отпугнуло страх.

Проснулась я поздно. С низких окон пробивался тусклый свет. Я раскрыла одно, и комнату залил звук воды – наше Озеро.

Я оглядела комнату, в которой находилась только я. На столе, у диванчика, стояла тарелка отбивной и кусочек пирога. Рядом кувшин с тыквенным соком.

– Блейз, – я улыбнулась и принялась за трапезу. От злости не осталось и следа. Наконец-то я ем с утра, именно тогда, когда этого хочется, – Спасибо.

Время обеда, Блейза всё ещё нет. Похоже, он забыл обо мне и направился прямиком в Большой зал. Ну и отлично!

Мои запасы в косметичке испортились, и их пришлось выкинуть. Я успеваю выскочить за Теодором и иду на обед. За столом Блейза нет.

Четыре часа. В гостиной опять пустота. От делать нечего я начала новую запись. Впрочем, запись небольшая. За это время мало что произошло. Откидываюсь на спинку элегантного, обтянутым зелёным бархатом кресла, и закрываю глаза.

Я слышу, как отворяется дверь и чьи-то твёрдые шаги.

– Блейз? – зову я, не открывая глаз.

– Ты уже узнаешь меня по походке?

– Нет. Но услышал бы меня только ты, так что попытка не пытка. Ты почему не на занятиях? – я открываю глаза и смотрю за его действиями.

– Я занят более важным делом. Вот, смотри, – он положил три книги на стол около меня, – Я с утра сидел в библиотеке и нашёл кое-что, что может помочь тебе. Книга первая, «Редкие заклятия и проклятия». Страница 267: «Проклятие Авиазы». Прочитай, – Забини подтолкнул книгу ко мне и постучал пальцем по абзацу.

– «Это одно из самых древних проклятий. В 348 году великая колдунья тех времен, Авиаза, была влюблена в красивого повесу Дориана. Узнав о его измене, Авиаза наложила на него проклятие, которое сработало не совсем правильно. Дориана не видел никто, кроме её самой. Проклятье спало лишь тогда, когда Авиаза родила дочь от него. С тех пор и до нынешнего времени этим заклятием смогли овладеть и использовать только три волшебника: Авиаза, её дочь Урсула и великий из волшебников, Беркий Смоуг, живший в 637-758гг».

Блейз выжидающе смотрел на меня. Для меня это интереса не представляло никакого. Мне было безразлично, даже если принять в расчет, что это напрямую касалось меня.

На улице начал моросить дождь и это завлекало меня полностью. Капли бесшумно скользили по стеклу и глухо ударялись о землю.

Наверное, моя прострация была связана с погодой. Она всегда странно действовала на меня и напоминала Драко. Полная отрешенность. С первого раза я и половину прочитанного не поняла. Поэтому пришлось перечитать.

– Получается, ты меня любишь, я тебе изменила, я красавица, что правда, ты меня проклял и теперь тебе надо родить дочь от меня, чтобы проклятие спало, – высказала я своё мнение, ещё раз прочитав текст.

– Что? – воскликнул Блейз, – Я проклял тебя и теперь должен родить дочку? Паркинсон, ты в своём уме?!

– Я знаю, это глупость и такое невозможно. Но какой ещё из этого просится вывод? – бесцветным голосом спросила я.

– Явно не то, что я должен родить! Не надо понимать это в буквальном смысле! Смотри глубже!

– Это не колодец, я не могу, – съязвила я.

– Да что с тобой? Ты так и хочешь оставаться невидимой?

– Конечно, нет. Но я не понимаю, кто мог наслать на меня это проклятие и зачем!

– Прочитай дальше. Ниже есть описание, насколько я знаю. Правда, я не читал…

– «1. Проклятый человек не может отойти от наславшего проклятье на 20 ярдов. 2. Проклятый человек не может держать какие-либо предметы. 3. Проклятый человек не нуждается в пище и сне…», – я остановилась, – Это явно не моё. Ни одно не подходит. Даже если считать, что я не знаю, кто меня проклял, я часто находилась одна, и рядом не было никого на расстояние 30 ярдов. Не говоря уже о других частях перечня.

– Точно… Идём дальше. «Параллельные миры». Я её даже открывать не буду. Специально для тебя принёс, но это полный бред. К твоему случаю никак не подходит.

– А я хочу почитать, – я слегка оживилась, взяла книгу и начала медленно листать. Мне казалось, что это моё. Ну, или хотелось, чтобы так было.

Блейз пожав плечами, развел руки. Через несколько минут я захлопнула книгу и потянулась за другой. Я заметила краем глаза, как Забини ухмыльнулся, глядя на это.

– «Другая магия». Что за название? – фыркнула я.

– Страница 129, - наставил меня Блейз, выпрямившись в кресле.

– Так, – я быстро пролистала, – Вот. «Жизнь после смерти»… – я запнулась, а после, швырнув книгу подальше, зло посмотрела на Забини.
Он был серьёзен и хмурил брови.

– Я знаю, это неприятно…

– Ужасно! Мерзко! Противно! – холодно оборвала я его, но дослушав меня, он продолжил:

– Но у меня просто больше не находится вариантов… - он поднял книгу и прочёл: «Происходили редкие случаи застревания души между землёй и небом, жизнью и небытием. Это отличается от обычных призраков тем, что их не видит никто. Исключение составляет тот случай, если человека убили. Убийца может видеть, но никто кроме», - повисло молчание. – Мне не хочется даже думать, что я тебя убил…

– Это невозможно, ты ведь… Мне ничего плохого не делал, – с досадой произнесла я, мотая головой. – Априори.

Он поставил локти на стол и закрыл лицо руками.

– Блейз, я думаю уже стоит рассказать тебе, – тихо начала я и вздохнула, – Тогда, в поезде, случилось что-то очень странное… – я рассказала ему всё, о том что я не могла двигаться, какая боль появилась, когда он прикоснулся ко мне, о том, что меня все игнорировали и прочее.

– Так получается это я мог тебя убить?

– Прикосновением? Не глупи!

– Знаешь, я и вправду не видел тебя. Мне вдруг показалось, что меня кто-то звал, но оглянувшись, я никого не увидел. А после, моё воображение резко подсунуло мне тебя, ругающуюся матом и я просто… Потом это дыхание… Я готов был поклясться, что почувствовал его… Я и сейчас чувствую его на губах… Затем этот толчок и словно из неоткуда появилась ты, такая растрепанная и несущая всякий бред… – он говорил это с отрешённым видом, будто бы находился сейчас там, а не здесь. И я слушала, затаив дыхание. Эта речь меня умилила. Было в этом что-то трогательное. Одно место, одно время, но реальность была для каждого своя.

– Тогда, в купе, твой взгляд застыл, и необычайные искры горели в них. Это и вправду не было похоже на что-то человеческое. Только магия. Если бы я не выпускал тебя из виду последние несколько минут, я решил бы, что тебя заморозили. Ты даже не дышала, – Блейз откинулся на спинку и уставился на потолок.

Наступила тишина. Я продолжала смотреть на него, а в глазах была тоска и жалость. Мне было жалко его. Не потому что он ничтожество, а потому что у него была душа. Она не очерствела. Он был человечным. Человек, который без понимания относится к другим, не смог бы так говорить. В нём звучала искренность.

В молчанье прошло полчаса.

– Блейз, хочешь? – я тихо подошла к нему и протянула коробку с печеньем. Он мягко улыбнулся и взял одну.

– У тебя осталось всего четыре. Я куплю тебе ещё пачку, если хочешь, – угрюмо произнёс он.

– Две, – ответила я, присаживаясь на подлокотник, и взяла одну печеньку.

Наш тон был таким неэмоциональным. Апатия нами завладела что ли. Но мы взглядами и жестами пыталась поддержать друг-друга.

– Пусть будет две, – Блейз вздохнул и прислонил свою голову к моему плечу.

– Ты не убивал меня. Ты вообще не виноват в этом.

– Надо найти ещё какие-нибудь сведения… Точно! Запретная секция! Тебя никто не видит, и ты можешь спокойно пройти мимо библиотекаря! – воскликнул он и потянул меня к выходу, явно набравшись энергии.

Когда мы пришли в библиотеку, там находилось всего-навсего человек шесть. Блейз взял книгу по трансфигурации, для отвода глаз, и встал неподалёку от запретной секции. Я стала искать подходящую книгу, временами непроизвольно поглядывая на миссис Пинс. Она сидела спокойно, изредка бросая скучающий взгляд на учащихся. Я же её не интересовала.

– Блейз, – шёпотом позвала я, словно бы кто-то мог услышать.

Он не среагировал. Уже громче произношу его имя. Забини резко вскинув голову, сначала смотрит на Пинс, затем перевод взгляд на меня.
– Здесь нет ничего подходящего! – Блейз аккуратно поманил меня пальцем, и когда я подошла, он тихо, при этом глядя в книгу – делая вид, что читает – начал говорить:

– Ты всего пять минут ищешь, я же искал больше четырех часов! Так что иди и шевели быстрее своими мозгами, глазами и руками, – он задумчиво поднял взор, и как бы невзначай посмотрел в сторону библиотекаря. Та ответила ему странным взглядом, затем медленно перевела его на других учеников.

– Она думает, что ты читаешь, – я весело хмыкнула.

– Как иначе! Иди! – ответил он, опять уткнувшись в книгу.

Когда Забини становился таким серьёзным, он был похож на взрослого мужчину, который много что знает о жизни. Блейз меня обескураживал. Это ведь ещё мальчик, а ведет себя совсем иначе. Я сейчас совсем не понимала его. Зачем ему тратить столько сил и времени, чтобы помочь мне найти нужную информацию? Не думаю, что любой другой слизеринец стал столько усилий вкладывать, даже Драко. Странный он всё-таки.

Я искала на протяжении часа – безуспешно. Блейз за это время поменял две книги. Но по его глазам не трудно было догадаться, что он не читает – по страницам блуждал отрешенный взгляд. То, что я брала книги, никто явно не замечал. Похоже, они становились невидимыми, как только попадали мне в руки.

Ещё через полчаса я сделала перерыв.

– Блейз, насколько я поняла, ты не обедал. Пойдём в Большой зал, затем опять вернёмся.

За трапезой мы предусмотрительно не разговаривали. Будет глупо казаться со стороны, если Забини станет говорить сам с собой.

После ужина мы вернулись в обитель книг, а затем в гостиную, с двумя книгами. Измотанные, мы рухнули в кресла. Блейз закрыл глаза и откинул голову на спинку, а я начала оглядываться. Гостиная была полна студентов. Крэбб с Гойлом сидели ко мне спиной и тихо что-то поедали. Дафна с Асторией устроились на диване и о чем-то перешептывались. Я до сих пор была зла на них, при этом понимая, что всё же они не виноваты. В проёме показалась Миллисента, пытавшаяся перестать улыбаться.

– Ты чего такая довольная? – спросила Дафна, когда та к ним подошла.

– Ничего. Просто я… Да неважно, – махнула рукой Булстроуд и села рядом.

«Ага, ничего! Влюбилась она по уши! Да ещё и в Когтевранца!» – кричало всё внутри меня.

А вот и Драко сидит в тёмном углу комнаты с Теодором и выстукивает дробь пальцами по ручке кресла. Как обычно, прекрасно одет и причесан. В эти дни я стала меньше о нем думать, не спорю, обстоятельства вынуждают, но мои чувства остались теми же. Я кинула быстрый взгляд на Блейза, а затем снова на Драко. Мне не хочется, чтобы Забини это видел, потом опять начнет подкалывать и издеваться.


***


Секунда, темнота. Огонь в камине погас, поленья догорели. В гостиной опять же только я и Блейз, который задремал. С некоторых пор я начала бояться темноты больше. Почему чертовы факелы гаснут после двенадцати часов?!

– Блейз, – шепчу я и пытаюсь дойти до него на ощупь. Он в ответ «мычит». – Ну, Блейз, проснись! – спотыкаюсь о ножку стола и с глухим звуком падаю на пол. Сзади меня какой-то стук. Я дрожу и быстро ползу к креслу Забини.

– Блейз, – я, наконец, нахожу его и трясу за плечи.

– Ммм… – я чувствую, как он открывает глаза.

– Зажги свет! Здесь темно… – прошу я, отдаваясь во власть паники. Никогда темнота не наводила на меня столько страху. Даже не знаю, что это со мной.

– Пэнси… – он молчит с секунду, явно ещё не поняв до конца, что происходит, затем достав палочку, произносит заклинание.

Комнату заполняет золотой свет.

– Хочешь, зажгу и факелы тоже? – спрашивает Блейз, пристально глядя мне в лицо.

Я молча киваю. Опять я выставляю себя идиоткой: сижу на полу у его ног, дрожу, да еще и умоляю зажечь огонь. Как же стыдно! И это ли Паркинсон?

– Блейз, – я замолкаю, не зная, что сказать ему на это.

– Вставай, Пэнс! Сядешь на диван? – заботливо осведомился он.

– Нет! Оттуда какие-то звуки были слышны! – воскликнула я.

– Хочешь, я посмотрю, и если там ничего не будет, ты придешь, хорошо? – согласный кивок, – Отлично, – Забини смотрит на меня с опаской, словно боясь, что я убегу.

Он медленно направился к дивану. На секунду остановился у стола, поднял чернильницу и пошел дальше.

– Чернильница, – сокрушенно произнесла я.

– Что? – Блейз обернулся.

– Чернильница. Вот, откуда звук. Наверное, она упала, когда я.. Эмм… Задела стол, –выдохнула я, и помотала головой, удивляясь своей заячьей душе.

– Не всё так страшно, как казалось, – добродушно откликнулся Блейз, – Пойдём, я тебя провожу до дивана, – предложил он, подойдя ко мне, и протянул руку.

Я сев на диван, начала озираться.

– Что-то ещё? – услужливо осведомился Блейз.

– У меня ощущение, что кто-то смотрит из темноты, – поделилась я, затем бросила долгий взгляд на Забини. – Я знаю, ты считаешь все это глупостью, детским бредом. И посмотрел ты только, чтобы меня успокоить. Но спасибо и на этом, Блейз.

– Пожалуйста, но я вовсе не считаю это глупостью. Мы живем в волшебном мире, где магии место каждый день. Чего стоит только твой случай! – он был очень спокоен и серьезен, – И если ты хочешь, я могу здесь остаться. Буду охранять твой сон, –успокаивающая улыбка мягко легла на его лицо.

– Хочу, – ответила я и легла на подушки.

Странное отношение у Забини. Я словно была маленьким ребенком, а он зрелым мужчиной. Миссис Кеннеди всегда говорила мне, что к детям надо относиться как к взрослым и пытаться понять их «агу». И Блейз словно так и относился ко мне. Чем бы дитя не тешилось, главное – чтоб не плакало.

Блейз наколдовал плед и укрыл им меня, а сам уселся в кресло напротив.

Я заснула почти сразу и начала видеть странные и сумбурные сны. Они переливались один в другой, создавая хаус в моей голове.
Мрак. Мне лет семь. Я стою посередине нашего двора, и вдруг с неба медленно опускается густая тьма. Я слышу сиплые голоса, исходящие из тумана, от которых меня бьет дрожь. Начинаю бежать от этого и падаю в глубокую яму и кричу, а она все не кончается. Страх. Опустевший город, нет ни одной живой души. Я чувствую присутствие чего-то аномального, и это пугает ещё больше. И я знаю, что только возле мамы найду убежище. Кровь. Холм, стрелы и копья летят с разных сторон, жестокие люди и свирепого вида гномы закалывают друга-друга мечами, а я прячусь за деревом и вся дрожу, ожидая, когда придет и мой черед умереть. Туман. Огромное чудовище, с уродливым туловищем койота и с дефектным лицом летучей мыши, гонится за мной, оскалив свои длинные клыки, с которых капает примесь крови и желчи. Отчаянье. Я лежу в темной комнате и слышу чье-то хриплое дыхание совсем рядом. Открываю глаза. Передо мной девочка лет шести, в голубеньком платье запятнанным кровью и с топором, который она с легкостью держит в руках. Я тут же понимаю, что это провидение. И мне становится жутко. Я хочу убежать или хотя бы закричать, но ничего не получается. Темнота. Подземелье, опоясанное огнем. Смех, который заставляет кровь в жилах застыть и дрожать всем телом. Ад.

Я кричу и открываю глаза. Надо мной стоит Блейз и гладит мои волосы. Я начинаю рыдать, а он обнимает меня, не переставая гладить. Я плачу еще больше. Блейз бережно поднимет меня и, посадив к себе на колени, начинает качать и петь песню. И эта песня успокаивает меня лучше, чем что-либо другое.

Я заснула и снова начала видеть беспокойные сны, но каждый раз другие. И каждый чертов раз, когда холод, монстр, огонь, туман или страх начинали меня настигать, я слышала спокойный и мелодичный голос, напевающий мне:

«Не бойся ты, малышка,
Все скоро уйдет.
И совсем не слышно
Плохое сон твой унесет.
Будешь ты во сне гулять
По берегу реки.
Прошу тебя не убегать,
Даже если скажут «Беги»
Знай, что после ночи
Придет черед и дня.
Уйдет плохое прочь и
Придет время огня».

И в этот момент черные тучи, серое небо разрезал слепящий солнечный свет, от которого я радостно жмурилась, как маленький котенок. Все монстры, войны, дьяволы и кровь испарялись. И это длилось всю ночь.

Chapter 4

Я открываю глаза. Пустота. Вот единственное, что я вижу. В детстве я себе смерть именно так и представляла. Нет, не темнота, это именно пустота. Судорожный вздох. Опять. Пустоту наполняет моё рваное дыхание. Что такое? Единственное, что я выдавливаю в эту секунду из себя: «Пожалуйста». Столько всего я хотела сказать: «Пожалуйста, зажгите, чертов свет!», «Что происходит, ответьте, пожалуйста?!», «Помогите, спасите меня, пожалуйста!», но…

Возле меня что-то зашевелилось, и я вскрикнула, вжавшись в диван. Опять движение и тишина на несколько секунд. Затем что-то или кто-то коснулось моей руки, но я уже не закричала. Я просто получила «удар». Наверное, у меня остановилось сердце.

Руку окутало что-то теплое и мягкое. Непонятный звук, в камине свет, передо мной Блейз.

Что я сделала? Да ничего, всего-навсего разрыдалась в голос. От облегчения. Как маленькое дитя. И только теперь осознала, что «что-то теплое и мягкое» было рукой Забини.

– Черт! Пэнси, извини! – Блейз засуетился и нервно обнял меня. Я же разрывалась между желанием ударить его и обнять в ответ.

– Прости, я задремал, а свет в камине к этому времени уже погас. Теперь не бойся, девочка. Я тебя больше так пугать не буду, – с легкой тревогой говорил он, наконец, справившись с самообладанием.

– Почему так темно было? – срывающимся голосом спросила я.

– Предрассветное время, да еще и тучи застилают небо, – ответил Блейз, отступив от меня и заглядывая в окно. – Ни одной звезды не видно.

– Я тебя ненавижу, – прошептала я вдруг.

Забини, на то время уже открывший окно, взглянул на меня через плечо и в удивление поднял брови.

– Так, – протянул он, – Расскажешь почему? – и сел в кресло напротив меня.

– Не знаю. Я просто ненавижу. Разве этого не хватает? – буркнула я себе под нос.

– То есть твоя беспричинная ненависть это спасибо за то, что я отгонял кошмары от тебя, как мух от меда?

Пожалуйста, в таком случае, – иронично заметил Блейз, отвесив театральный поклон, – А я-то думал после того, как ты перестала общаться с Малфоем, ты стала умнеть, – мне показалось, что он хотел добавить «и добреть», но, – но, увы…

Он подошел к каминной полке, и начал медленно крутить стрелку часов, стоявших на ней. В комнате повисло минутное молчание, после чего Забини резко повернувшись ко мне лицом, в котором отражалось угрюмое разочарование и хорошо скрытая обида, сказал:

– Почему тебе надо все испортить? Ну, почему ты не можешь хоть иногда делать так, как велит тебе сердце, а не… Я даже не знаю, что заставляет тебя говорить всё это! Неужели разум?

– Почему не могу?.. – бесстрастно начала я, но Блейз меня перебил.

– Потому что не можешь! Если бы ты могла, ты хоть иногда это делала! Когда это нужно!.. – он был в гневе, да, который пытался обуздать всеми силами. Его слова меня задели, и поэтому я на один удар должна дать двойной сдачей, чтобы неповадно было.

– Пойми же, Блейзи, как ты говоришь, моему сердцу ты абсолютно не интересен. Понимаешь? Ты просто мальчик, который помогает мне, даже не друг. Вот и всё. Потом же я навряд ли буду с тобой общаться еще… – уверяла я его холодно, скучающе-напускным взглядом, направленным на распахнутое окно. Помогая себе при этом жестикуляциями, я даже не думала, что Забини может рассказать всем о моей проблеме, либо, что он перестанет мне помогать. Я руководствовалась только одной целью – задеть его. Я не понимала, какую чушь я сейчас несу, и всё же продолжала нести её, как флаг. Я хотела продолжить свою тираду, но осеклась, кинув лишь один взгляд на Блейза.

– Я буду знать, – ответил он, и скрылся за проемом.

Я, наверное, никогда не забуду это выражение его лица. Обида? Нет, не совсем то. Отчаянье? Нет-нет, это другое. Боль и… Что же это было? Я не смогла понять до конца. Но я сто раз пожалела, что сказала эту ерунду, которую за правду-то и не принимала. Вроде бы ну больно ему, и что такого? Но нет ведь, всё внутри меня заныло. Да и совесть начала ругаться, ведь он же столько помогал мне, а я…

Я закрыла глаза и приложила к ним прохладную ладонь, затем чертыхнувшись, решила последовать за ним. Но как вы думаете что? Да, дверь…

И вправду, почему мне надо все портить? Нет, ну серьезно! Все было нормально, помимо того, что Блейз стал уж очень близко.

Близко.

Опять началась моя болезнь – бить и пинать всё окружающее. Сначала дверь, которая злила меня своей «недоступностью», затем стена, теперь стульчик летит через всю комнату, ну а сейчас тумбочка, со всеми вещами, лежавшими на ней, переворачивается. Я запыхавшаяся стою, думая, чтобы еще пнуть или сломать, но ветер, который облетел всю комнату и погасил камин и факелы, заставил меня остудить свой пыл.

Моё тяжелое дыхание, заложенные уши – это явно не добавляло мне уверенности, что все окружающее реально. Комнату заполняет великолепный запах озона и воды – наше озеро. Я бы посчитала эту картину великолепной, если бы не один вопрос, который занимал меня в этот момент: «Какого черта тут происходит?!». Ветер был не просто сильный, он был странным, очень странным. Почему? Потому что мне казалось, что я слышала голоса, говорившие со мной шепотом. И как? Как он может быть такой силы, что чуть ли не сдвигает, стоящее возле окна, кресло, а на улице в это время даже деревья не раскачиваются.

Из моей руки, с глухим стуком, выпадает какая-то шкатулка, которую я норовилась запустить в открытое окно. Но я, почти не слыша звука, пячусь назад, пока не упираюсь спиной к стене. Я облегченно вздыхаю – это-то мне и надо – пусть будет защита хотя бы с одной стороны. Медленно сползаю на пол и закрываю лицо руками. Судорожно дышу. Опять дует ветер, пробирающий насквозь, доводящий до дрожи в теле. Звучит-то не страшно, но чтобы понять меня, надо было находиться на моем месте.

Я продолжаю сидеть, боясь двинуться, на протяжении получаса. Ветер, который все это время неистово дул, понемногу затихает. И тут я понимаю: я ненавижу ветер, а Блейза… навижу.

Жду Блейза. Все еще жду. Он не возвращается, и я открываю наконец-то глаза. За небольшим окном, расположенным на самой верхушке невысокой стены, вижу небольшой кусочек голубоватого неба. Вот и рассвет. Только мне почему-то не легче. Смертная тоска сковала все мое сердце. По кому или чему я тосковала, я не знала. Может по прежней жизни, по маме с папой, сестренке, по Драко или Блейзу? Странное ощущение.

Слышу пение птиц вдалеке. Это уже лучше. Но мне невольно вспоминается детство. Те красочные дни, когда я играла во дворе с Дафной, зачастую и с Асторией вместе. Затем, за год до поступления в школу, родилась Браяр. Я развлекала её, сидя на траве в нашем саду. Это момент, когда мы были и вправду близки.

Лето после второго курса. Мы отмечаем день рождения Драко в Малфой-Мэноре. Именно тогда я, наверное, и влюбилась в него. Я стала обожать его нахальную ухмылку, обращенную ко всем, за исключением родителей. С каждым годом, мне нравилась в нем каждая мелочь все больше и больше. Этот его взгляд из-под полуопущенных ресниц. Эти его жесты, появляющиеся редко, но так гармонично сочетающиеся с его словами. И вечно игравшая на его красивых губах усмешка. Все это сводило меня с ума.

И тут я задумалась, а что было бы, если он не ухмылялся и не смотрел бы так хищно? Неужели я бы к нему ничего не чувствовала? Неужели не было бы этого вдохновляющего уважения, сладкого трепета и неистового вожделения?

– Нет! Так, хватит запускать к себе в голову всякую дрянную мысль, Паркинсон! Похоже, мне вообще нельзя оставаться наедине с собой! – негромко произнесла я и вздрогнула от того, как прозвучал мой голос в безмолвие комнаты.

Надо заканчивать с этим и справиться, наконец, с своим страхом! Я ровно и медленно встала и, подойдя к камину, посмотрела на часы.

– Десять часов? – воскликнула я, затем вспомнила, что Блейз крутил стрелку. – Надо было сразу исправить свои часы, – сокрушенно произнесла я, и постучала указательным пальцем по стеклу своих наручных часов.

Ветер совсем успокоился и я от безделья, начала опять заполнять дневник все так же сидя у стены. Надо же, я совсем забыла о нём, и что ещё необычней, соскучилась.

– 5 сентября. Глава о кошмарах, ветре и Блейзе…

Сначала я описала ночные сны свои, ссору и то, что было после. Последняя моя строчка звучала так: «Мне очень жаль, что я так поступила с Блейзом. Правда».

Как только я закончила писать, послышался скрип двери. Я вскинула голову, в надежде увидеть Блейза, но это оказался Теодор Нотт, тихо и воровато выходящий из спальни.

Солнце едва показалось из-за горизонта, а он уже куда-то собрался. И явно ведь не хочет, чтобы кто-то его видел.
Хотела бы я сейчас его застать на этом. Вернее, чтобы он понял, что я его застала. Мне так и хотелось бросить в него что-нибудь, но что-то меня удерживало от этого. Какой-то внутренний голос кажется. В это время Теодор продвинулся почти до середины комнаты.

– Теодор! – внезапно даже для себя, я его окликнула, заполнив всю тишину.

Он прошел два шага, затем остановился и посмотрел назад.

В моих глазах вспыхнула надежда, но тут же погасла, когда я поняла, что он смотрит в открытое окно. В его взгляде я явно прочитала удивление, что подтверждали нахмуренные брови.

Я разочаровано покачала головой и, хлопнув ладошкой по стене и запихнув дневник в сумку, встала. Я подошла к нему вплотную, пока он оглядывался, затем тихо произнесла:

– А не пойти ли мне за тобой? Больно интересно мне стало, куда в такое время направляешься ты и зачем, – конечно, ни какой реакции на мои слова не последовало.

Он опасливо вышел из проема, а я еле успела пролезть, чуть ли не задев его. Он прошел два коридора, свернул один раз налево, спустился по лестнице, состоящей из нескольких ступенек, и два раза повернул направо.

Теодор шел достаточно быстро, тем не менее, я умудрялась поспевать за ним. Пройдя еще немного, я заметила темную фигуру, отделившуюся от стены. В подземелье было темно, поэтому я не смогла рассмотреть, кто это.

Нотт начал замедляться, подходя все ближе. Мое желание, просто развернуться и уйти, все больше возрастало, когда в тишине коридора, прозвучал девичий голос:

– Привет, – я отчетливо чувствовала стеснение и смущенность. Теодор ничего не ответил, но что меня еще больше поразило и парализовало на несколько секунд, так это то, что он подошел к девушке вплотную и, обняв, попытался поцеловать. Я видела, как она мягко уворачивалась, но после нескольких попыток, сдалась.

Я стояла, словно вкопанная, как дерево, не зная, что предпринять: развернуться и уйти, либо подойти еще ближе и узнать, кто эта девушка. Она явно Хаффлпаффка, потому что мы находились прямо возле их гостиной. От этого меня воротило еще больше и еще больше завлекало.

– Да? Нет! Ну, может да? Да нет же, нет! – тихо «перешептывалась» я сама с собой.

И всё-таки любопытство взяло верх. Когда я почти подошла к влюбленным, я услышала, как девушка тихо застонала ему в губы. Меня так и раздирал смешок, и я прикрыла ладошкой рот, словно боясь, что они услышат. Теодор аккуратно начал двигать её к стене и прошептал ей что-то на ухо. В тишине, где раздавалось только тихое почмокивание губ, я расслышала все, что он сказал:

– Сьюз, люблю тебя… – моя челюсть медленно «съехала» вниз и вернуть её на место у меня не получалось.

Сьюзен Боунс? Это такая простая, как домовой эльф девушка, при этом пухленькая, как пончик и не блещущая красотой? Что ж, хороший выбор, Теодор! Я, конечно, никогда не относилась к нему хорошо, более того, его было не за что уважать. Тихий, замкнутый в себе парень, который был мне неприятен, даже если он был слизеринцем. У меня было к нему чувство, напоминающее неприязнь и даже отвращение. Сейчас же оно возросло. Видеть его целующимся с хаффлпаффкой ни свет, ни заря – это мерзко.

– Ну и какого черта я продолжаю смотреть на этот бред? – спросила я сама у себя, взмахнув рукой.

Парочка оторвалась друг от друга, и, посмотрев сквозь меня в тёмный коридор, взявшись за руки, медленно направилась дальше по коридору.

Нет, туда дальше за ними я уж точно не пойду! Возвращаюсь в гостиную, вернее к гостиной, и жду. Жду, когда кто-нибудь выйдет или зайдёт. Чувствуя, что спасение придет не скоро, я по обыкновению села на пол на уже привычное место. И впервые за эти дни задалась вопросом: «Почему именно я? Почему это происходит со мной?». Неужели это так меня наказывают за грехи мои Высшие силы? Прожив всего шестнадцать лет, неужели я могла сделать нечто настолько ужасное, что теперь мне приходится расплачиваться таким образом? Или же это дар, посланный свыше? И должна ли я использовать его во благо? Если да, то, как же мне, в таком случае, это сделать? Либо это испытание, дабы я научилась чему-то и осознала что-то? В чем же тогда загвоздка?

Прошел, может быть, час. Я задремала. После этих страшных снов, я чувствовала себя разбитой и усталой. Похоже, уже почти восемь утра, раз студенты рекой стали выливаться в коридор.

Долгожданный момент: вышел Драко. Я хотела последовать за ним в Большой зал и ходить рядом весь день, что было бы, хочу заметить, совсем ненавязчиво. Но затем решила, что искушать судьбу я уже не хочу. Поэтому я только проводила его взглядом до конца первого поворота.

Сейчас мне стало жаль себя. Я знаю, что все происходящее не без причины. И все равно, я жаловалась на судьбу, на все лишения в силу своего возраста и не знания многих вещей.

Когда почти все вышли из гостиной, я всё-таки осторожно прошла внутрь. Странно, но я долгое время не хотела заходить внутрь, потому что скучала по всем им и хотела хотя бы смотреть, как они общаются друг с другом. Мне хотелось, чтобы хоть кто-то, даже Крэбб или Гойл, увидели меня сейчас. Почувствовали, что я здесь, рядом. Наверное, я начинаю думать слишком пафосно. Это не в моем стиле.

Проходило время, а Блейза не было видно. Либо он и не заходил в гостиную, либо прошел мимо меня, пока я дремала, и сидит сейчас в спальне для мальчиков. Зато я видела Теодора, вернувшегося за 20 минут до того, как двинулся первый поток голодных студентов. Он зашел так же опасливо, как и выходил, но было одно отличие: на его губах блуждала странная улыбка. Вышел же он из гостиной с холодным и безучастным лицом. Только глаза его были задумчивы, и если присмотреться, взгляд был искрометным. В общем, он был влюблен.

Я пролежала несколько часов без дела, и только выйдя в коридор с Миллисентой, я поняла, что с самого утра ничего еще не ела. Сколько было времени? Я думаю, около одиннадцати. Запасов я не делала, а в Большом зале еду в такое время не подавали. Поэтому мне пришлось занять себя чем-нибудь. Я вышла из замка вслед за двумя хаффлпаффцами, крепко прижимая к себе свою вездесущую сумку. Мне не хотелось остаться на ночь здесь, из-за этого я устроилась неподалеку от них. Это были Эрни Макмиллан, староста факультета, и Джастин Финч-Флетчли, если не ошибаюсь.
Второго я знала плохо, ну а с первым мы встречались на собраниях старост (скучаю по тем дням). Навряд ли он стал бы пропускать занятия просто, чтобы погреться на солнце. Наверное, у него свободный час.

Всю ночь и до утра шел дождь, но сейчас погода выровнялась и стала наилучшей: солнце грело, дул легкий ветерок, приносящий запах воды. Но, честно, я бы предпочла безветренный дождь. И, тем не менее, я устроилась под тенью невысокого дерева и положила свою ладошку так, чтобы лучи солнца согревали её. Я вертела её и так и сяк и смотрела, как будто бы видела впервые. И тут мне вспомнился первый день, поезд. Тогда я сидела так же, в тени и только ладонь мою согревало солнце. Ну, что происходит? Сегодня мысли завладели мною полностью. Никогда не замечала за собой такой «толпы» мысли и изречений.

Я снова кинула взгляд на парней. Хаффлпафф. И ухмыльнулась, вспомнив случай, произошедший сегодня утром. Если я смогла узнать тайну уже четырех человек – Булстроуд, парня из Равенкло, Нотта и Боунс – то я ведь могу услышать и увидеть еще больше. О таком «оружие» ни Дамблдор, ни Волдеморт и мечтать не могли! В таком случае нельзя терять ни минуты: идем к двум хаффлпаффцам для начала.

– Нет, у нее глаза голубые…

– Да нет же! Они у нее зеленые!

– Какая, впрочем, разница? Давай продолжим. Мне кажется или тебе нравится Ханна?

– Что? С чего ты взял? – Финч-Флетчли слегка порозовел, произнеся это, а Макмиллан засмеялся, кинув лишь один взгляд на него.

– Джастин, мы с тобой дружим с 1 курса, не забывай об этом! И как только я не понял о твоих чувствах раньше? – он благожелательно похлопал его по плечу, и, закрыв глаза, поднял голову к небу.

Финч-Флетчли на этот раз уже покраснел (Мерлин, да они же совершенно не умеют скрывать свои эмоции! Стыд и срам!), и уткнулся в книгу. Через несколько минут Макмиллан возобновил разговор:

– А как тебе Грейнджер?

– Ну, не знаю. Она какая-то суховатая и зацикленная только на книгах. Мне кажется, что с ней, кроме как об учебе, не о чем поговорить, – пожал плечами Джастин. И я с ним согласна!

– Да? А я ее уважаю, и более того, считаю ее достаточно симпатичной, – я скривила рожицу, – Ладно, а Уизли?

– Кто именно? Рональд или близнецы? – усмехнулся он, затем кашлянув, продолжил, – Джиневра Уизли красивая, но по мне слишком вспыльчивая и высокомерная.

Я согласна наполовину: Уизли не красивая.

– Хорошо, остался змеиный факультет. Что на счет Слизеринской принцессы Паркинсон? – Макмиллан с легким нажимом произнес мое имя и усмехнулся.

Финч-Флетчли достаточно точно видит окружающее, поэтому я на 50% согласна с тем, что он скажет обо мне. Я приготовилась выслушать.

– Ну, она высокомерная, эгоистичная, самовлюбленная, не отличающаяся особой красотой девушка. Только вот волосы у неё красивые, это да, – Макмиллан засмеялся в ответ, а я почувствовала, как надуваюсь от злости и краснею. Я быстрым шагом подошла к Финч-Флетчли и занесла руку, чтобы ударить его. Но она зависла в воздухе. Я, задыхаясь от злости, крикнула ему почти в самое ухо:

– Да пошел ты! – словно бы он меня услышал, затем таким же ходом направилась к замку. Я не согласна, я абсолютно не согласна с ним!

Финч-Флетчли сказал что-то ещё, что я не расслышала, от чего они дружно рассмеялись, раздражая меня этим еще больше. Пока я дошла до дверей, я перечислила все ругательства, которые я знала, и еще новые придумала. Вот, оказывается, как бывает: у каждого плюса есть своя плохая черта – минус.

Сколько мне еще ждать? Я колочу по двери, словно бы мне кто-то ее откроет. Так и хотелось пойти, и пинками привести сюда этих двух сволочей.


***


– Надо найти Блейза, надо найти Блейза, – я вышла из Большого зала вслед за Драко, и сейчас не отрывала взгляда от него, – Надо… Так, что надо? – я сбилась, на секунду остановилась и огляделась.

Надо было бы найти Блейза, так как даже на обеде он отсутствовал. Я не видела его полдня, и это было странно, так как я привыкла за эти дни видеть его чаще, чем кого-либо. Но при этом передо мной сверкали серые глаза Драко, которые словно только и делали, что манили меня к себе. И все же решив, что Забини я и так постоянно вижу, и поэтому можно найти его позже, я последовала вслед за «платиновой» макушкой. Аккуратно пробравшись среди толпы студентов, мы вышли к лестнице. Поднимаясь по заколдованным лестницам вверх, я старалась держаться от Драко на расстояние нескольких шагов. Мне казалось, что будь я ближе, он бы меня непременно почувствовал.

Лицо Драко ничего не выражало, пока мы не остались одни. Затем он насупил брови, и временами потирал переносицу.
Я не отрывала взгляда от его точеного профиля, и пыталась не упустить ни одно изменение в его лице. Я думаю, что выучила каждую его черточку, каждый изгиб, что могла бы нарисовать его по памяти.

И в такие моменты я удивлялась, какой сентиментальной и чувствительной я могу, оказывается, быть.

Стук каблуков эхом отдавался в пустынном коридоре четвертого этажа. Похоже, мы – вернее Драко – держали путь в библиотеку. Что ж, меня это радовало, даже если считать, что библиотека никогда мне нравилась: он сможет почитать в тишине и покое, а я налюбоваться им. Пройдя несколько стеллажей, Драко взял книгу по Трансфигурации, и сел за крайний стол. Неподалеку сидели два гриффиндора с 3 курса, три равенкловцев с 4 и зубрила Грейнджер.

Я следила за каждым движением и взглядом Драко. Поэтому от меня не скрылся тот факт, что он посматривал на гриффиндорскую заучку. И ведь в его глазах, как обычно, не светилась ненависть, презрение и прочее, что очень меня шокировало и огорчило. Временами он закрывал книгу, и застывал, глядя на Грейнджер. Я видела, как он впивался взглядом в нее, а пальцами в книжку. Драко словно хотел подойти к ней, но ощущение, будто бы боялся. И как только он встал, явно решивший всё-таки подойти к ней, я соскочила со стула и начала умолять его не делать это. Можно подумать он это услышит! И знаете, в этот момент, я просто впервые полюбила Поттера и Уизли, которые пришли так вовремя. Драко тихо выругался, и его лицо тут же стало непроницаемым.

Я готова была разрыдаться: неужели моему дорогому и любимому Драко могла понравиться эта лохматая грязнокровка? Я такого и в самом страшном сне себе представить не могла. Может быть, все-таки мне это померещилось, и он хотел, как обычно, начать задирать её? Так, хватит мыслей с меня, подумаю об этом завтра.

Драко на секунду замялся, затем неторопливой и вальяжной походкой двинулся к гриффиндорской троице.

– Поттер, Уизли, вы не туда забрели. Это – би-бли-о-те-ка, чтоб вы знали, – надменно взглянув на них, холодно протянул он.

– Малфой, тебе обязательно надо привлечь наше внимание к себе? – устало спросила Грейнджер, глядя на покрасневшего от гнева Уизли и, сжимающего кулаки, Поттера.

– Что ты, Грейнджер, мне просто стало жаль этих двух безмозглых. Я хотел помочь, – без эмоций говорил Драко и пожал плечами.

– Лучше бы ты заткнулся, хорек! Рядом-то нет телохранителей, можешь и огрести! – прорычал Уизли.

– К чему угрозы, нищеброд? Я ведь сегодня как никогда доброжелателен…

– Как ты меня назвал?! – закричал Уизли, и кинулся было на Драко, но Поттер успел вовремя поймать его.

– Рон, не обращай внимания на эту змею подколодную! – заверещал тот, но холодный смешок Драко завел Уизли снова.

– И вправду, Уизли, зачем ты так? Лучше прислушайся к заученной фразе Поттера. Хочешь, скажу тебе по секрету, почему твой дружок не хочет тебя отпускать? Он знает, что тебе прилетит от меня…

– Заткнулся бы ты, Малфой!.. – прикрикнула на него Грейнджер.

– Что тут происходит? Что за крики? Это библиотека, а не матч по квиддичу! Если же вы будете тут шуметь, то будьте так добры, покиньте помещение немедленно! Вы ведь всем мешаете! – к нам подошла Пинс, строго глядя поверх очков, которые она поправляла.

– Простите, миссис Пинс, мы уже уходим, – вежливо, но смущено произнесла Грейнджер и начала собирать свои книги и свитки. На все это ушло не больше 20 секунд.

Когда она подошла к Поттеру и Уизли, те резко развернулись и зашагали прочь.

– Говорил же, не ваше это место, даже не знаете, как надо себя вести тут, – Драко сказал так, чтобы библиотекарь его не услышала, и как только двое парней посмотрели на него, он показал средний палец.

Они надулись от злости, как индюки, и, сверкнув глазами, ускорили шаг. Но больше всего мне не понравился взгляд Грейнджер: в нем не было ни злобы, ни ненависти, но было что-то еще. Так же, как и во взгляде Драко. И честно, меня это пугало. Даже очень. Вот, как бывает: происходит столько всего, пока ты не видишь.

Драко на её взгляд легонько качнул головой вверх. И, как только они скрылись за полками с книгами, он, запустив руку в волосы, шумно вздохнул.

– А вы, молодой человек, уходить не собираетесь? – раздраженно спросила Пинс.

– Зачем? Конфликтующая сторона уже удалилась, вы можете быть спокойны за тишину, – бесцветно ответил Драко и снова сел за стол.

Женщина недовольно посмотрела на него, но, ни сказав ни слова, решила вернуться на свое место. Но не прошло и 5 минут, как Драко захлопнув книгу, сердито поставил её на первый попавшийся стеллаж и быстрой походкой вышел из библиотеки. Было ощущение, словно ему не представляло интереса сидеть здесь без Грейнджер. Мне вообще казалось, что вся ссора была не потому что Драко посчитал, что Поттеру и Уизли не место в библиотеке, а из-за Грейнджер.
Я все это время пнем стояла здесь, и лишь вслед ему тихо прошептала:

– Что с тобой происходит, Драко?

Я вышла за равенкловцем и еще долго шла за ним чуть ли не до самой их башни. Но наконец-то пришла в себя.

– Вот, значит, как? Я-то думала, что Драко испытывает ко мне симпатию, а ему, значит, нравится какая-то паршивая грязнокровка?! – я зло сузила глаза и буквально выплевывала слова, сочившиеся ядом, – В таком случае, да пошел ты, Драко Малфой!


***


– Блейз, иди сюда! – позвала я, выглядывая из-за угла. Он медленно повернулся ко мне и не спеша и явно нехотя, пошел в мою сторону.

– Что случилось? Говори быстрее, сейчас урок трансфигурации начнется, – Забини говорил холодно, и не глядя на меня.

– Что ж, в таком случае, я хотела… Эмм, – растеряно начала я.

– Я так понимаю, прощенье попросить, – все в таком же тоне говорил он и наконец, в упор посмотрел на меня.

– Да и…

– Тогда это ни к чему. У тебя все? – и, не дожидаясь ответа, развернулся, чтобы уйти.

– Блейз… – я схватила его чуть выше локтя и выжидающе посмотрела ему на затылок. Он медленно, не поворачиваясь сам, слегка повернул голову, – Блейз… Это значит, что ты не обижаешься или что и прощать не собираешься? – я сделала щенячьи глазки.

– Послушай, Паркинсон, какая тебе, к черту, разница, обидело это меня или нет? Ведь «твоему сердцу я абсолютно не интересен»! – я отчетливо слышала прозвучавшие в его голосе раздражение и обиду: на этот раз он не смог или не пытался скрыть это.

– Ну я же попросила прощение! – пролепетала я, вся сжавшись в комочек.

– Ты и вправду думаешь, что если после всех своих ошибок, просто скажешь «прости», то все всё забудут и простят? – я чувствовала, что Забини всё больше заводится, и что я тоже закипаю от гнева.

– А в чем собственно дело? Ты ведь знаешь, что я так не думаю на самом деле! – я почти перешла на крик.

– Откуда я могу это знать, позволь спросить? Неужели ты когда-нибудь давала мне повод думать, что у тебя ко мне теплые отношения? Может тогда, когда я защищал тебя перед Малфоем? Или когда все эти дни помогал тебе? Наверное, ты меня не за доброту ненавидишь? И знаешь, за то, что я приносил тебе утром еду, а ночью охранял твой сон, за все «плохое», что я тебе сделал, ты еще мягко мне высказала это. Где же мое наказание? Я требую возмездия! – разгорячено говорил Блейз, жестикулируя руками.

– Забини, прекрати! – крикнула я, – Если слушать тебя, то я, как будто бы никогда ничего хорошего и теплого в твой адрес не делала!

– Конечно делала! Может тебе привести пример? – я кивнула, гневно нахмурив брови, – Хорошо, дай подумать… Ничего в голову не приходит, наверное, потому что ничего и не было! Зато я могу привести пример, когда ты шла против моих добрых намерений. Хочешь?.. – гнев.

– Давай! – прокричала я на пол коридора, зная, что меня все равно никто не услышит. В отличие от Блейза, который явно об этом не заботился.

– Когда я хотел утешить тебя, врезав разок Малфою, ты обратилась против меня. Когда ночью я тебя успокаивал и почти не спал, ты мне выдала, что ненавидишь меня… Мне продолжать перечислять?

Теперь я поняла, как не справедливо поступала с ним: иногда умышлено, чаще же сама не понимая почему. Но ведь даже тогда, когда я говорила, что ненавижу его, я совсем не подразумевала это. Глаза становились влажными от слез, которые наполняли их. Я пытаюсь сдержаться и не расплакаться в очередной раз перед ним: иначе я совсем потеряю контроль и уважение в его глазах.

– Сколько слов и поступков было за эти несколько дней, которые могли вывести из себя любого, но я держался. Правда, могла бы похвалить меня за ангельское терпение, потому что с тобой совсем не легко! А сейчас ты слезы пускаешь из глаз, но знаешь, я больше не поведусь!

– И не надо! – рыдая, сказала я, – вот только не зачем было тебе столько времени меня терпеть. Сразу бы послал меня, и нервов больше осталось бы! – я знаю, я сейчас была совсем не похожа на себя, – Зачем меня такую терпел столько времени? – сквозь слезы закричала я.

– Да потому что…

– Что?

– Идиот я! – в ответ крикнул Блейз.

Я резко перестала плакать. Я видела, что его решимость не прощать меня медленно пошатывается. И это придало мне новых сил и мужества.

– Тогда тебе надо быть умней и не общаться со мной!

– Паркинсон, не реви!..

– Давай, это больше не будет тебя касаться. Не надо, чтобы ты был идиотом, – жесткие нотки проскользнули в моем голосе, – Ты, наверное, таковым становишься за счет меня – идиотки! Так что… Нет, не надо так на меня смотреть! Я поняла свою вину. Оказывается я бесчувственная тварь, которая только и делает, что обижает тебя и строит из тебя идиота… – я сделала акцент на последнем слове и, после коротенькой паузы, продолжила, – Нет-нет, все правильно, и не надо меня хватать. Что? Я само спокойствие! – на последней фразе я внезапно закричала.

Я вырвалась из его рук, и с гордо поднятой головой, скрылась за углом. Встав так, чтобы он меня не видел, я осторожно выглянула из своего пристанища. Я знала, что он не пойдет за мной, поэтому не стала идти дальше.
Этот коридор был окутан тьмой. Зажжены были всего несколько факелов. Похоже, им редко пользовались. Поэтому я не боялась, что Блейз может меня увидеть.

Забини устало вздохнув, провел ладонью по лицу.

– Что за трудная девчонка? Пришла просить прощения, а сама обиделась и ушла. Чисто женская логика! – негромко произнес он, а затем воскликнул, – Как так? Черт бы все это побрал!

Блейз разворачивается лицом к стене и со всей силы бьет ее.

– Чертова Паркинсонова болезнь ко мне перешла, похоже, – говорит он и смеется и тихо добавляет, – Однако ж, полегчало!

Я невольно улыбаюсь. Нет, я не обижена. Но когда не получается убедить человека – этот хитрый прием пускается в ход. Надо все усложнить, сделать обиженный вид, накричать и уйти. Я просила прощение и правда хотела, чтобы он простил меня. Я хочу, чтобы Блейз был рядом. Я не могу лишиться единственной отдушины. Но раз он не простил меня, значит, будет просить прощение сам. Вот так-то!


***


– Я не знал… – тихо произнес гриффиндорец, глядя через плечо на друга.

– А я ведь знал, что ты идиот, и все равно ничего не сделал! Говорил же я тебе, что у Уизли нет вещей без подвоха! – зло ответил Томас, на что Финнинган только передернул плечами.

– Минус 20 баллов с Гриффиндора! Оставьте ваши шуточки, мистер Финнинган! – строгим тоном провозгласила МакГонагалл, взглянув на студентов из-под очков, – Сейчас должны начаться занятия, а чем вы занимаетесь в это время? – они что-то пробубнили в ответ, а я вспомнила, что мои часы давно уже остановились.

– Не подскажете, сколько времени? – мило похлопав глазками, спросила я у МакГонагалл и чуть не прыснула со смеху, вспомнив, что было буквально минут 10 назад.

– Я больше не хочу видеть эти предметы с магазина Уизли! Будьте добры, избавьтесь от них!

– Спасибо! – протянула я, оскалив зубы.

– Финнинган, сколько времени? – я подскочила к нему и почти заорала ему на ухо.

– Я не знаю, как… – промямлил он.

– Мистер Финнинган, меня это не интересует, просто не используйте их на территории школы.

– Вы такие милые! Как хорошо, что гриффиндорцы помогают слизеринке! – я театрально вздохнула и полетела дальше, конечно, не в буквальном смысле.

После того, как мы расстались с Блейзом в том коридоре, я решила себя чем-нибудь занять. Я начала ходить за студентами и учителями и узнавать их тайны. И сначала получилось это все случайно.

Началось все с того, что я встретила Дамблдора в коридоре первого этажа. Он шел к лестнице и, оглядевшись, начал ковыряться в носу. Ну, конечно, в коридоре ведь никого не было! Меня пробирал смех, но я сдержалась. В принципе, есть много людей, которые «расширяют» свои ноздри. Но как Дамблдор улыбался после этого! Это невозможно передать! Наши пути разошлись: он пошел сразу наверх, а я завернула направо. Зато пройдя буквально коридор, я встретила с Патил с Равенкло, которая шла с Браун.

– Ты куда идешь? – спросила Патил.

– У меня сейчас урок Флитвика. Сама куда путь держишь? – тон гриффиндорки был недовольным.

– Мы с Кормаком гуляли, но ему тоже надо было на заклинания. А я к нам в башню шла, но у меня сейчас женская «болезнь», - шепнула она ей на ухо, на что та улыбнулась. – И мне нужно в туалет. Причем срочно!

– Пойдешь к Плаксе Миртл? – хмыкнула Браун.

– Придется, – скривилась Патил, и уже подходя к двери, сказала, – Знаешь, Кормак огорчен. У нас ведь завтра годовщина: месяц, как мы встречаемся. Мы хотели попробовать, ну ты понимаешь, а у меня это... – Лаванда хихикнула в ответ, – Жаль, не получится его изнасиловать. Придется придумать что-нибудь другое… Ой, ладно, я лучше поспешу, – и она закрыла за собой дверь.

Ну и темы у них! У нас с Дафной дальше поцелуев разговоры не заходили. Я бы и не стала в шестнадцать лет ложиться в постель, даже если считать, что о нас многие не лучшего мнения. Все зависит от самого человека и от его воспитания. Так что я разочарована в гриффиндорцах.

Браун с улыбкой помотала головой, и, оглядевшись, встала за нишу.

– Уже время повторить, – донесся шепот из-за тяжелой ткани.

Меня разбирало любопытство, и поэтому я отодвинула нишу, чтобы получилась небольшая щель. Гриффиндорка что-то тихо шептала, направив палочку на свою грудь. Её бюст стал больше прямо на глазах.

– Так, теперь еще через пять часов надо будет повторить. Ведь мы не хотим, чтобы она стала снова 1 размера? Нет, не хотим, – Браун, хихикнув, вышла из-за ниши, и направилась к лестнице, ведущей на 3 этаж.

Надо же, какими хитростями пользуются девушки! Я слышала от Дафны, что есть подобное то ли заклинание, то ли зелье, но чтобы увидеть это воочию!.. Не ожидала, конечно, я от храбрых и честных гриффиндорцев такое! Что у нее еще припасено?

Пройдя два коридора, один раз налево, второй раз направо, Браун остановилась. Достав из сумочки зеркало и пудру, она начала рассматривать себя. Закончив наводить марафет, Браун дошла до угла коридора и снова полезла в сумочку, напевая песенку.

– Губы. Надо сделать их ярче! – с этими словами она потянулась за помадой, на некоторое время, перестав петь.

– Гм! А у меня все в порядке с волосами? – и снова остановилась, пройдя, буквально, десять шагов.

Я, уже раздраженная, встала перед ней, и вкрадчиво произнесла:

– Знаешь, Браун, ты слишком много времени тратишь на себя! Ты даже меня переплюнуть сумела! – и, развернувшись на каблуках, пошла в обратную сторону. Свернув за угол, я услышала ее тихое бормотание:

– Эх, Парвати, какой черт тебя понес на это свидание? Лучше бы со мной на занятие пошла… – дальше она сказала что-то про свое лицо и волосы, но я уже не разобрала, слава Мерлину! Я презрительно возвела глаза к небу и ускорила шаг. Как с этой Браун вообще можно дружить? У нее ведь на уме только косметика, прическа и прочие побрякушки.

У лестницы я почти налетела на Лонгботтома. Он, похоже, тоже шел на урок заклинаний.

– Ну, что ж, пора понаблюдать за тобой. Какие же ты скрываешь тайны, недотепа?

Лонгботтом шел спокойно, только временами похлопывал руками по карманам и вздыхал так мечтательно, что мне стало любопытно, что же он там прятал. Если бы меня сейчас кто-нибудь видел, то он непременно понял бы, что мои глаза светятся от интереса.

Зайдя в один из темных коридоров, он на ходу достал колдографию и снова вздохнул.

Я заглянула через его плечо и в удивление застыла. Это была я. Колдография, сделанная после 5 курса, память для тех, кто не собирался учиться до конца. Школьная виньетка. Оказывается, Лонгботтом не так уж глуп, раз сумел втихую дублировать колдографию.

– Я тебя не видел с самого конца 5 курса! Но, знаешь, Пэнси, чтобы утешить себя хоть как-то, я купил цветок в честь тебя – «анютины глазки».* Теперь у меня есть собственная Пэния! – он нежно улыбнулся, а я осталось стоять, чуть приоткрыв рот.

Лонгботтом опять вздохнул и положил колдографию на место. Я бы никогда не подумала, что у меня есть воздыхатели на Гриффиндоре! Мне всегда было противно, когда такие олухи, как он, были влюблены в меня и вели себя таким же образом. Но сейчас это было так умилительно, что легкая улыбка растянула мои губы.

И тут я вспомнила, как я на протяжении всего учебного времени, издевалась над ним. Бедный мальчик!

Я сорвалась с места и побежала за ним, но он так резко остановился, что я невольно пробежала мимо на несколько шагов. Гриффиндорец задумчиво смотрел куда-то, а я, наклонив голову, прошептала ему в ухо:

– Извини… Лонгботтом, – и еще раз улыбнувшись, мягко прикоснулась кончиками пальцев к его ладони. Я не думаю, что он это почувствовал, но на его лице расцвела улыбка.

Я впервые назвала его по фамилии, до этого же он всегда был для меня «недотепой», «олухом», «никчемным мямлей» и всякое такое. Не знаю, что на меня нашло, но похоже я добрею.

Лонгботтом опять зашагал и уже начал подниматься по лестнице, устремив свой мечтательный взор куда-то в потолок, как провалился по колено на одной из ступенек. Ловушка.

– Упс… – только и слетело с его уст.

– Ой, ну Лонгботтом! Ну и неуклюжий же ты! – с досадой заметила я, а в животе еще было приятное чувство.

Сзади послышался стук каблуков и строгий голос:

– Мистер Лонгботтом, скажите мне, куда вы смотрели? Нет-нет, не двигайтесь, иначе можете повредить ногу. Сейчас я вам помогу, – своим обычным тоном проговорила МакГонагалл, и, взмахнув палочкой, произнесла заклинание.

Лестница «отпустила» ногу мальчика – теперь я стану называть его так – и тот с грохотом упал на ступеньки.

– Ох, – я закрыла глаза ладонью и сокрушенно помотала головой.

– С вами все в порядке, мистер Лонгботтом? – спросила МакГонагалл, протягивая ему руку.

– Да, спасибо, профессор, ничего не болит, – смущенно произнес он, отряхиваясь от пыли.

– Будьте внимательней в следующий раз, – они поднялись на 4 этаж, и, кивнув друг другу, разошлись в разные стороны.

Немного подумав, я решила, что Лонгботтома с меня на сегодня достаточно. А то гляди, влюблюсь. И сама же засмеялась от этой мысли.

– Пойду я теперь за профессором, – протянула я сладко и направилась вслед за «спасительницей Лонгботтома».

Она же кивнув двум ученикам с Равенкло, скрылась за углом и остановилась. Мы были сейчас одни в коридоре, так что посмотрим, что выкинет высокоуважаемая особа.

Здесь я не сдержалась и рассмеялась. МакГонагалл поправляла трусы, которые, по-видимому, впиваются ей между… ягодицами. Она стринги носит что ли?

Отсмеявшись, я решила, что и МакГонагалл с меня хватает! Не хочу заходить дальше! Вдруг она там тоже грудь увеличивает или что похуже.

Я резко развернулась и ушла в другой коридор. Но оставалась я одна недолго.

– Финнинган! – протянула я довольно и театрально распростерла объятия. – А давай мы теперь узнаем твои тайны!..
Он шел с легкой ухмылкой, бубня себе что-то под нос и сложив руки в карманы мантии. Когда мы оказались достаточно близко, я смогла расслышать, что он говорил:

– Нет, а если так: «Вы сегодня прелестны! Не хотите ли вы поужинать со мной в вашем кафе? Конечно, за мой счет!», – Финнинган наиграно и тихо рассмеялся и приподнял одну бровь.

– Что? Ты разговариваешь сам с собой? – удивленно выпалила я и всплеснула руками.

– Нет! – он замотал головой, – Лучше так: «Вы чудесны и я весь в ваших руках, сегодня и всегда!», – Финнинган широко, и, по его мнению, шикарно, улыбнулся и щелкнул пальцами.

– Стоп! Может взять ее за руку, встать на колено и сказать: «Я давно хотел вам открыться, я влюблен в вас и никогда не видел женщины прекрасней, мадам Паддифут!».

– Мадам Паддифут? – воскликнула я, – Да вы, гриффиндорцы, народ чудной! – уже более спокойно добавила я и хихикнула.

– Что мадам Паддифут? – спросил, подбежавший сзади, Томас.

– Ничего, – растеряно, но быстро проговорил он и смущенно запустил руку в волосы.

– А я думал, ты хочешь кого-нибудь из девочек туда позвать.

– Из девочек? Эмм… Нет, я думал, может мы с тобой сходим…

– Уоу-уоу, не так быстро! Мы столько лет дружим и я… Знаешь, меня слабый пол устраивает отлично!..

– Дин, ты идиот? – возмущено запыхтел Финнинган.

– Брат! Я же шучу! – улыбаясь, ответил тот и развел руками в стороны.

– Шутки у тебя плоские становятся! – все еще обиженный любитель «женщин в возрасте» сощурил глаза.

– Ну, как получается, – невозмутимо ответил Томас.

– Слушай, у меня есть бомбочки-конфетти от Фреда и Джорджа! Попробуем? – вновь загорелся Финнинган, забыв о своей обиде.

– Мне кажется не стоит, Симус. Ты и вправду думаешь, что это просто конфетти? – раздосадовано, задал вопрос он.

– Ничего плохого не будет, поверь! Фред и Джордж сказали, что это просто конфетти и под конец будет маленький и добрый сюрприз. Что-то на подобии конфетти-салюта. Только и всего…

– Симус, это плохая идея! Не надо ее взрывать, ты же знаешь…

БУХ. Всё лицо Финнингана было в конфетти и чернилах. Часть их попала и на одежду обоих парней.

– Близнецов… – пауза, – Симус! Я же тебе говорил! – вскричал Томас.

– Я не знал… – тихо произнес гриффиндорец, глядя через плечо на друга.

– А я ведь знал, что ты идиот, и все равно ничего не сделал! Говорил же я тебе, что у Уизли нет вещей без подвоха, – зло ответил он, на что Финнинган только передернул плечами.

Я засмеялась, удивляясь непроходимому слабоумию Финнингана. А дальше подошла МакГонагалл, и вы знаете, что было потом.

Вот я иду по направлению кабинета Защиты от Темных Искусств. Следующий урок слизеринцев – а то есть и Блейза – должен быть там. Я надеюсь, что больше никого из чудаков-гриффиндорцев не встречу.

Но я встретила опять: малявку Уизли с… Полоумной, с Хаффлпаффа. Кажется, так её звали. Нет, у меня нет больше сил следить за этими идиотами! Лучше попадусь на глаза Блейзу, заставлю вспомнить, что, вообще-то, он «обидел» меня в последний раз.

Я не спеша пришла к кабинету З.О.Т.И. И, тем не менее, до начала пары со слизеринцами оставалась, по меньшей мере, минут 50. Сейчас у Снейпа, по-видимому, не было урока, так как я дождалась его спустя 10 минут, после того, как пришла сама. Я с величайшей предосторожностью проскользнула вслед за ним сначала в первую комнату, затем по лестнице мы поднялись во вторую, внутреннюю комнату.

Снейп сел за стол и уставился в одну точку. Мне наскучило изучать лицо нашего декана, и я стала рассматривать его апартаменты. Спустя пять минут, не найдя ничего интересного, я подошла к окну. Небо застилали густые и черные тучи. Я радуюсь, потому что должен пойти дождь. На самом деле осень настала в этом году уж очень рано. Но тем лучше для меня.

За моей спиной послышался звук пролистываемых страниц. Я обернулась. Снейп просматривал школьный журнал. Но уже через секунду, вздохнув, кинул его на стол и потянулся к шкафу. Сначала он вытащил графин с темной жидкостью и бокал. Налив себе полстакана, профессор одним движеньем залил его в себя и убрал все обратно.

– Снейп выпивает в рабочее время. Очаровательно! Чего еще ждать? – хмуро прошептала я и скрестила руки на груди.

В это время Снейп потянулся к задвижке и долго там что-то искал. Наконец, он выудил оттуда рамку с вставленной туда колдографией. Я подошла ближе, чтобы посмотреть, чью колдографию он так хорошо прячет, и вскрикнула от изумления, когда узнала, кто это.

Сейчас я поняла, что если даже я кому-нибудь расскажу о тайнах других людей, то не имею право говорить об этом кому-нибудь. Даже Блейзу. Я понимала, я сейчас отчетливо понимала, что это очень личное.


Пэнси (англ. Pansy) переводится как «анютины глазки»*