Chapter 1Моя история началась в это солнечное утро 1-го сентября 1996 года. Я проснулась в предвкушении чего-то хорошего. В животе словно летало множество бабочек. Какой момент! Вроде всё как обычно, но не для меня. Наконец, я вырвусь из этого дома, где нет ласки и нежности.
Стоило мне подумать, сколько сейчас времени, как ответ пришёл сам.
– Доброе утро, мисс Паркинсон. Я думаю, Вам уже пора вставать, – постучавшись 4 раза, зашла моя гувернантка, миссис Кеннеди.
– Доброе, – ответила я, соскакивая с кровати.
Для меня этот день был очень важен, и поэтому я, раньше просыпавшаяся только, когда меня долго и настойчиво будили, проснулась сегодня сама. При этом с энтузиазмом буквально полетела в душ.
Позавтракав, я начала прощаться с родителями.
– Милая, не влезай ни в какие передряги и веди себя, как подобает Паркинсонам, – наставительно сказала мама спокойным и сдержанным тоном, приобняв, поцеловала в щёчку и отступила на шаг.
– Мама, ты же знаешь меня, – ответила я, думая, что нет таких фраз, как «одевайся потеплее, хорошо кушай, будь осторожна и пиши нам почаще», которые обычно говорят мамы своим детям. Вместо этого «веди себя, как подобает Паркинсонам». Очаровательно!
Нет, может многим не нравится, когда мамы так говорят, но не мне, которая не слышит этого вообще.
Интересно, а кто больше и лучше знает меня – мама или миссис Кеннеди? Наверное, вторая.
– Удачи, дочка, – папа похлопал меня по плечу и улыбнулся.
Я в удивление приподняла брови. И всё? Ну, хотя бы улыбнулся. Но и это, наверное, машинально.
– Пока, отец! – сказала я, и слегка жалостливо посмотрела на свою гувернантку.
Дождавшись пока мы – я и миссис Кеннеди, дойдём до кареты, я, повернувшись к ней, сказала:
– И Вы меня постоянно спрашиваете, почему я хочу побыстрее уехать в Хогвартс.
– Ох, дорогая, – она протянула руки ко мне и нежно прижала к себе, – Я всё это понимаю, но я ведь пытаюсь заменить тебе их. Зная тебя с пятилетнего возраста, я так к тебе привыкла.
– Я к вам тоже. Вы поедете меня проводить?
– Конечно. Садись в карету.
У нас иногда бывали такие моменты. Я к ней привыкла, она ко мне тоже. Имея только двадцатишестилетнюю дочку, ей не на кого было больше тратить свою заботу и ласку. И хоть мы почти всегда вели себя сдержано, иногда были такие вот минуты, когда она обращалась ко мне на «ты», и могла обнять. С ней я чувствовала себя лучше, чем с мамой. Но почему-то она никогда не называла меня по имени.
Удивительно, если бы я не знала, кто на самом деле моя мать, то я бы решила, что это моя гувернантка.
Я села и отвернулась, думая о том, что будет, когда я приеду на вокзал.
Миссис Кеннеди пристально смотрела в мое лицо и, заметив мимолётную улыбку на нём, спросила:
– Думаешь о том мальчике?
– М-м-м… да, – я снова улыбнулась.
– Как же его? Ах, да, Драко Малфой, если не ошибаюсь?
– Да, он самый, – моя улыбка стала ещё шире.
Придя на платформу 9 ¾, я увидела Дафну Гринграсс, которая стояла и искала кого-то взглядом. «Наверное, меня» – подумала я, потому что, увидев меня, девушка улыбнулась (если можно это так назвать), и помахала рукой, как бы здороваясь и подзывая к себе.
– Ну, всё, я пойду, – сказала я и, напоследок слегка приобняв, вдруг неожиданно, даже для себя, спросила, – А почему вы никогда не называете меня по имени?
– Пэнси! – крикнул Крэбб, который только что подошёл к Дафне.
Значит, и Драко уже там. Я улыбнулась своим мыслям и вопросительно посмотрела на миссис Кеннеди, но она, мягко улыбнувшись, сказала, что мне пора, и что меня уже заждались, словно я сама этого не знала. Меня это начало раздражать, но блеск в её глазах приубавил мой пыл, и я, попрощавшись, ушла.
Поприветствовав всех, я с нетерпением ждала появления Драко, потому что, как оказалось, его в этой группке слизеринцев не было.
Ну где же он? Ну где мой любимый? Я же так соскучилась, а его всё нет!
– Привет, однокашники! – к нам подошёл Драко, а вместе с ним, наверное, не только к моему удивлению, Блейз Забини.
Оба парня ухмылялись, положив руки в карманы своих классических брюк. Обычно их не часто встретишь вместе, так как у обоих острые языки, и каждый считает себя пупом земли. Им трудно было долгое время находиться вместе.
– Привет, Драко! – я улыбнулась, как мне казалось, своей самой обворожительной улыбкой, на что он только кивнул.
– Привет, слизеринцы. Привет, Пэнси! – Блейз с ухмылкой начал разглядывать меня.
– Мерлин! Блейз, отведи свой взгляд! Ты становишься невыносимым! – я с иронией возвела глаза к небу.
– Невыносимо красивым, Паркинсон? – ухмыльнулся он.
– Это явно обо мне сказано, к тебе никак не относится, – съязвил Драко, на что я опять улыбнулась и кивнула.
Ну как, в конце-то концов, я могу хоть в чём-то быть не согласной с этим милашкой?
– Точно не про тебя, Малфой, – хмыкнул Блейз, не обращая внимания ни на что.
– Почему же? Для Драко это определение очень даже подходит, – парировала я вместо любимого.
– Я знаю, что ты так не думаешь, Пэнси, – он щёлкнул меня по носу и с грацией, присущей аристократу, поднялся в поезд. – Пойдемте. Нам уже пора.
– Забини! Чтобы я больше не видела твою чёрномазую задницу перед глазами! – прошипела я ему вслед, начиная раздражаться.
Он поднял руку. Что именно он хотел этим сказать, я так и не поняла. Блейз шёл дальше, даже не взглянув назад (вот нахал!), и насвистывал песенку под нос.
– М-м-м, бесит! – тихо прорычала я.
– Да ты ему явно нравишься! Пэнс, я начинаю тебя ревновать! – меня согрели эти слова Драко, и я думать забыла о Блейзе, даже не поняв тогда, что это был всего лишь сарказм.
– Не думаю. Он же знает, что у меня есть самый лучший парень в школе, то есть ты, – я улыбнулась, но шутка явно не была смешной, потому что Драко лишь слегка ухмыльнулся (и то, выражая этим только своё самодовольство), что меня, конечно же, расстроило.
– Крэбб, Гойл, за мной!
– Пойдём, Дафна, – сказала я, и пошла вслед за Драко.
Я села на сидение в купе, причём, к моему несчастью, оказалась возле Забини, так как Драко облепили с двух сторон. В купе сегодня тесно, на одного человека больше, чем должно быть. Но никто не хочет сидеть отдельно от этой компании.
Я почувствовала лёгкое покалывание во всём теле. Оно не было неприятным, но было довольно странное чувство. Ощущение, как если бы затекла какая-нибудь часть тела. Только оно отличалось тем, что я почему-то – не знаю почему – не могла ничем пошевелить. Но говорить кому-то мне не хотелось. Даже глаза не закрывались, и это, похоже, заметил Блейз, который буквально секунду назад занимался своими ногтями.
– Пэнси, всё в порядке? – он коснулся кончиками пальцев моей ладони, и меня словно ошпарило кипятком, ударило молнией, послали тысячу круциатусов сразу, и крик, который вырывался наружу, не был слышен. Губы только слегка приоткрылись. Я чувствовала, словно внутри меня разожгли костер, безумно горячий огонь. Я почувствовала себя бумагой, которая сгорает в этом огне, превращаясь сначала в чёрный сморщенный кусок, а после становится просто серым пеплом. Ощущение, что я вот-вот стану пеплом приближалось, но боль не отступала. Горло обжигало с каждым вдохом, при котором у меня даже грудь не приподнималась, как должно быть, и я перестала дышать.
Когда же эта боль, наконец, пройдёт? Я больше не могу так. Я хотела кричать от боли, но не могла. Хотела заплакать, пусть на виду у них – но всё равно хотела – но опять же, не получалось.
Что за чертовщина? Встряхните меня кто-нибудь, мне не будет больнее! И я не думала, что может стать ещё хуже. Но я ошибалась. Я очень жестоко ошибалась на этот счёт. Боль всё усиливалась и всё, наверно, пик. Такую боль никому, как мне кажется, не под силу пережить... Но я это сделала. Я смогла. Миг, и боль, как неожиданно пришла, так же ушла. Накатила волна блаженства, счастья, чувство чего-то великолепного. Но уже секунда, и внутри вдруг настало опустошение и тоска. В течение нескольких минут ощущения резко сменялись один другим, и наконец, счастье.
Счастье было таким сильным, что хотелось плакать. Я и вправду чувствовала, что глаза заполняются слезами. Неужели никто не видит того, что происходит? Казалось, что всё купе было словно в печи. Температура так повышена, и была видна раскаленная дымка. Атмосфера стала душной, и помещение словно окрасилось в красный цвет, как город окрашивается в серый в дождливый и пасмурный день. Это всё можно было назвать одним словом – ад.
Мне казалось, что это невозможно не заметить. Но каждый занимался своим делом… кроме Блейза, который пристально следил за мной. Я не знала, откуда я знаю это всё, но я знала, хоть смотрела прямо в одну точку, не имея возможности перевести взгляд. Всё было мутным, но я словно наблюдала за всем со стороны. Как будто моя душа отделилась от тела, и сейчас смотрела, летая над моей головой.
Счастье становилось невыносимым, и лишь теперь я понимала, что имели в виду люди, говоря, что они не переживут такого счастья или умрут от него. Я вообще не понимала, откуда появилось это чувство, и хотела уже избавиться от причинявшего такую боль счастья. И словно по волшебству, всё исчезло. Появились только безмятежность и… шок.
Моё освобождение от таких мучений сопровождалось криком души, эхом, стоящим в моей голове, но явно только в моей, а в реальности совсем непонятным и рваным вздохом.
Обычно, когда у тебя есть что-то отличное, тебе хочется ещё лучшего, и ты уже не соглашаешься на худшее. А когда у тебя есть что-то худшее, ты желаешь просто обычного. Но почему-то, ощущая счастье, я не захотела, чтобы было ещё лучше. Сейчас мне хотелось, чтобы всё просто было обычным.
Чувствуя, что боль, счастье и оцепенение прошло, и пришло ощущение реальности, я почувствовала нахлынувшее чувство освобождения и блаженства. И ком в горле, и обжигающие глаза слёзы. Я уже ничего не замечала, и никого. Забыла обо всём. Мне казалось, что должно было ломить суставы от боли: моральная боль, переросшая в физическую. Но нет. Остался только очень непонятный и тяжёлый осадок. Я встала, и на ватных ногах, с полностью отключенным мозгом, вышла из купе.
Я стояла у окна и смотрела на леса и поля невидящими глазами. Пыталась отойти от шока, но он не хотел меня отпускать. Тут я почувствовала щелчок, раздавшийся где-то глубоко внутри меня.
Глухой стук, и в коридоре появляется Дафна. Девушка осмотревшись, всё же решается пойти налево.
– Дафна, – позвала я, но она даже не оглянулась, – Да что с тобой? Гринграсс! – ноль эмоций.
Дверь стукнулась, и в проёме показалась голова Блейза. Он с удивлением посмотрел по сторонам, но, явно не обнаружив ничего, что могло зацепить глаз (ну естественно, девушка ростом сто шестьдесят сантиметров уже глаза не цепляет!), тоже пошёл налево.
– Нет, я не поняла. Я вроде только на два килограмма похудела, а не на все пятьдесят три! – воскликнула я, всплеснув руками.
Он вздрагивает, и медленно остановившись, оборачивается. Его глаза бегают по сторонам, словно ищут что-то... или кого-то.
– Да что за чертовщина? Неужели я вас чем-то обидела?
Блейз продолжает стоять. Вдруг его взгляд остановился на мне. Я смотрю на него в упор, и, понимая, что он не видит, либо делает такой вид, неприлично выругиваюсь, что о-очень не часто замечала за собой. И почему-то этот невыносимый идиот улыбается, а после начинает, глядя мне в лицо, наглым образом смеяться.
Это он, что, и вправду улыбался, или у меня уже галлюцинации? О, Мерлин, мир с ума сходит!
Блейз проводит рукой по лицу, перестав и смеяться, и улыбаться. Нет и тени веселья. Затем он просто разворачивается, и продолжает свой прерванный путь.
– Ты… Ты сейчас надо мной смеялся? – меня бесило поведение Забини.
Заметив, что с этим паршивцем я начала отходить от шокового состояния, я подумала: «Спасибо ему и на этом» – и прислонилась затылком к окну.
Ну, что ж, наверное, Драко и Блейз были единственными, с кем я не могла держаться холодно, спокойно, сдержано, и вообще, находиться в маске. В первого я была влюблена, и поэтому теряла голову возле него, становясь глупой, наивной и просто, одним словом, влюблённой дурочкой. Говорила невпопад, глупо хихикала, чувствовала себя полной идиоткой. И тогда, я никогда не задумывалась, что, может быть, и не надо было стараться стать для него его любимой, его единственной, его идеалом, его всем. Я подчинялась каждому его слову, повторяла его действия, перенимала его привычки. И, может, поэтому мы тогда не были вместе? Потому что я была просто куклой, делающей всё по его желанию. Без своего слова, без стержня, без своей позиции, без характера, полностью подчинённой, словно под империусом. Ведь знала же, что других во мне привлекает.
Отказ. «Я же сказала – нет!» – хоть была и не против.
«Да, Драко, конечно, я всё сделаю» – с ним, хоть мне это ой, как не нравилось. Бесхребетная, мягкотелая дура!
Шарм и очарование. «Ты постоянно упражняешься? Потому что мускулы так и видны, даже через мантию» – кокетливо отвожу глазки и улыбаюсь так, что у мальчиков челюсть на полу – лесть.
«Д-драко, ты такой отличный игрок! А этот Поттер не достоин победы! Ты намного лучше него» – правда, но только для той, что любит. Глупая, совсем не очаровательная улыбка и глаза твои моргают так, словно у тебя нервный тик.
Уверенность – с другими – отточенные движения, прямой и воинственный взгляд.
Неуверенность – с ним – дрожащие руки, влажные ладони, сбивчивая речь, и ты начинаешь теребить края мантии.
В общем, я тогда ещё не думала, зачем быть с человеком, возле которого не чувствуешь себя… самой собой, наверное, лучше так обозначить.
А Блейз… А о Блейзе можно сказать коротко и ясно – он просто бесил. Забини вёл себя всегда так непринуждённо, величественно, холодно, спокойно, язык подвешен, и вообще он был каким-то таинственным. Непонятно как ему удавалось так легко и уверенно выводить меня на эмоции. Сначала я не верила некоторым знакомым, которые говорили, что он может одним словом вывести из себя любого. Но последние два года опробовала это на себе.
К остальным я так не относилась. С другими у меня всегда оставалась маска.
Я простояла, не двигаясь несколько минут, затем дверь в вагон открылась, и я увидела Дафну. Она шла, немного нахмурившись, и покусывала губу. «Странно выглядит» - подумала тогда я, она ведь никогда не позволяла себе такого, не была озабочена, и никому не давала себя такой видеть.
– Дафна! – я сделала ещё одну попытку обратить её внимание на себя, но она даже глазом не моргнула, – Гринграсс, чёрт бы тебя побрал! – опять нет ответа.
Шок полностью прошел, оставив место раздражению и негодованию. Ну что я могла сделать за эти несколько минут такого ужасного, что они меня так «профессионально» не замечали, так нагло игнорировали?
Она подошла к нашему купе, и, вздохнув, расправила складки между бровей и на одежде. Губу оставила в покое, навела равнодушие на лицо и зашла внутрь. И почти сразу же в вагон зашёл Блейз. Быстрым шагом он приближался, как мне показалось в начале, ко мне, но, не дойдя пару шагов, остановился. Забини облокотившись на окно, смотрел сквозь меня и похлопывал себя по бёдрам. Моё тело снова начало покалывать.
Я, испугавшись, что боль повторится опять, прислонилась к стене возле двери и медленно сползла вниз. Мне было всё равно, что подумает Блейз. Хотя о чём я? Конечно, это было не так! Просто я была себе дороже, чем репутация.
Забини не смотрел в мою сторону, и боль тоже не появлялась. Я закрыла глаза, готовясь к худшему. Чувствовала своё сердцебиение, которое прежде билось в одном ритме со стуком колёс, а сейчас удары участились (вот уж никогда не думала, что когда-нибудь буду делать сравнение с поездом). Страх вызывал тошноту в горле, и мне так хотелось блевануть, но ничего не получилось. Мне было душно, и солнце так некстати грело мою ладонь. Мне хотелось дождя! Я всегда любила дождь, но сейчас прямо таки вожделела его. Мне, в минуты ожидания, становилось душно и хотелось куда-нибудь бежать, кричать, срывая горло, царапать кожу и сбросить всю одежду с себя, потому что она казалась такой тяжелой, душащей и неуютной. Совсем неуютной. Но я ничего не сделала, даже не издала ни одного звука. Просто сидела с закрытыми глазами и считала прекрасные мгновения до дьявольской боли.
Удивительно, но почему-то в этот момент я думала о маме. Вспоминала её улыбку и тёмно-каштановые волосы. Это был тот день, когда я играла со своей маленькой двухлетней сестрёнкой в саду. Браяр. Ей уже 6 лет. Нет, мы не были с ней безумно любящими и близкими сёстрами. Нет, я никогда не была для неё примером. Я не баловала ее, и мама с папой не относились к ней намного лучше, чем ко мне. Они так же уезжали по делам, оставляя её на попечение гувернантки. Сегодня Браяр не было в поместье. Её отправили в Йоркшир к бабушке и дедушке. Такие поездки происходили не часто, но это был тот случай, когда родители были даже рады сплавить дочь куда-нибудь на неделю-другую.
За мыслями я даже не заметила, как покалывание медленно начало уходить. И когда я это поняла, где-то в глубине души, возле сердца, уже умерившим свой ход, чувствовался огонёк. Костёр, который на этот раз не причинял боль, а просто согревал и отгонял все тревоги и страхи куда-то далеко. Спокойствие. Вот единственное чувство, которое сейчас мною владело.
Я аккуратно встала и вплотную подошла к Блейзу. Он, похоже, вообще не двигался с тех пор, как я отдалась своим мыслям. Мне даже показалось, что его кто-то заморозил, если бы он не моргал. Забини явно о чём-то глубоко задумался, став очень серьёзным. Я иногда замечала это выражение на его лице. Это было странно. Всё-таки, как мне изредка казалось, Блейз таил в себе тайны похлеще Драко. И я была рада, что влюблена не в Забини. Не сказать, что мистер Малфой был прост, как эльф-домовик, и всё же, не так таинственен, как Блейз. Драко скрывал все свои эмоции, а у Блейза ещё и тайны были. И всё-таки Драко лучше Блейза. А чем, я так и не смогла дать точный ответ.
Я тяжело вздохнула, а он резко моргнул и затаил дыхание. Я встрепенулась и зажглась надеждой, понимая, что Блейз не может не реагировать на меня.
– Блейз, ну брось, ты же не будешь обижаться на меня из-за того, что я сказала, что ты не красивый! Ты красивый, только поговори со мной! – в ответ молчание.
– Ну, Блейз, мне надоело играть в эту игру! – снова тишина.
– Забини, ответь! – я уже понемногу начинаю выходить из себя, но меня словно нет для него. Сколько ещё можно испытывать меня и мою гордость?
– Чёрт! – удар – Блейз лежит на полу, а я, не помня себя от злости, замечаю только едва заметное движение его губ.
– Пэ-энс? – мой однокашник ошалело смотрит на меня глазами-галлеонами.
– Бле-ейз? – я делаю то же выражение лица, что и у него, а после, ухмыльнувшись и сложив руки, продолжаю, - Блейз, Блейз, неужели тебе потребовался толчок, чтобы меня «заметить»?
– Ты что, с ума сходишь, Паркинсон? – он оттолкнулся от пола, и начал оттряхивать одежду от пыли.
– А что же ты тогда не отвечал мне?
– Знаешь, Пэнси, чтобы тебе ответили, для начала надо что-нибудь спросить, – иронично протянул он, «натянув маску».
– Забини, я не тупая!
– Да? – усмешка в его глазах и одно простое слово выводили меня из себя, не давая место спокойствию и самообладанию.
– Представь себе! – я гневно поджала губы и пыталась напустить на себя равнодушие.
– А если честно, то я и вправду тебя не слышал, только… – он резко замолчал и отвернулся.
– Что? – спросила я, чувствуя ещё большее раздражение от недосказанности, – Договаривай же ты!
– Глупо, но я почувствовал что-то, – на лице Блейза не было ни усмешки, ни тени иронии.
Во мне сарказма уже тоже не осталось, но было неверие, и это подтверждала приподнятая бровь.
– Не веришь? – парень странно хмыкнул и посмотрел мне в глаза.
– Не то чтобы, – я встала возле него, упершись в окно плечом, - Я тебе верю, но твои слова заставляют меня сомневаться.
– То есть ты мне доверяешь, но не веришь словам? Ты и вправду меня звала?
– Да. И тебя, и Дафну, но ноль эмоций.
– Гм… А что было в купе? В самом начале? Мне показалось…
– Что? – мой взгляд, полный настороженности и надежды, метнулся в его сторону.
– С тобой что-то происходило. Это и вправду было, или мне показалось? Ты была странной...
– Тебе показалось, – я попыталась выдавить ухмылку, но, кажется, получилось, мягко говоря, не очень. Совсем.
– Конечно, – ухмыляясь, протянул он.
Ух! Как же я ненавидела этот его взгляд, который был лучше легилименции – умения читать мысли. И этот взгляд был плох тем, что он мог узнать всё, что не надо и был неуютным. От него хотелось бежать.
– Я захожу в купе, – сказала я, чтобы заставить его не смотреть так.
Я краем глаза увидела, как Блейз ухмыльнулся и сложил руки в карманы. Подойдя к двери, я в смятении встала, тупо её оглядывая. Это было неумышленно. Я не собиралась останавливаться, но почему-то что-то меня держало.
– Что такое, Паркинсон? – Блейз оттолкнулся от окна и медленно подошёл ко мне, всё ещё ухмыляясь.
– Не знаю, – глухо ответила я, с округленными глазами. Мне и вправду стало страшно.
Блейз пытался сдержать смех, но у него не получилось.
– Пэнси, я не знал, что под брюнеткой скрывается настоящая блондинка. Ты что же, не знаешь, как надо дверь открывать, глупая? – с иронией спросил он.
– Забини, милый, не нарывайся! Лучше открой дверь, будь так любезен! – грозно прошипела я, но он только тихо рассмеялся.
Я ударила Блейза, на что он, шутливо поклонившись, толкнул дверь.
Я пожала губы и, приподняв подбородок, зашла в купе. Села на своё место и даже не посмотрела ни на кого. Я была очень обижена на них. Так меня игнорировать!
– Блейз, что с тобой? – спросила Дафна, наблюдая за ним, как и все остальные.
– Всё в порядке.
Я не проронила ни слова. Не хотела ничего говорить в обществе этих предателей. Блейз же смотрел в мою сторону и весело ухмылялся, а в глазах что-то затаилось. Но это же Забини, и поэтому по глазам его прочитать что-нибудь было невозможно. Я, в свою очередь, яро пыталась сжечь его своим взглядом. Но что-то не очень получалось, к сожалению.
До Хогвартса осталось немного. За это время Дафна два раза выходила из купе, а когда заходила, без лишних слов просто пожимала плечами на приподнятую бровь Драко. Он ходил на собрание старост один, без меня. Так же с Крэббом и Гойлом выходил поиздеваться над Поттером. Ну и правильно!
Сейчас, если бы я не была обижена на всех, голова Драко мило покоилась бы у меня на коленях. А я перебирала бы его пряди светлых волос. Я бы была очень довольна. Другие девочки об этом только мечтают, а я держу их мечту в своих руках. Но…
Гойл и Крэбб с видом знатоков обсуждают квиддич. А Драко положил голову на плечо Дафны, и они о чем-то тихо разговаривают.
***
– Парни, выйдите, – попросила Дафна за полчаса до прибытия.
Драко, Блейз медленно и лениво встали, а после них и Крэбб с Гойлом и не торопясь вышли из купе.
Я долгое время стояла, глядя на свой чемодан. Не могла понять, в чем дело, но и здесь я, как с дверью, попала в тупик. Очень глупо. Я чувствовала ещё чьё-то присутствие, помимо Дафны. Огляделась, но никого не увидела. Странно.
А Дафна тем временем, уже одевшись, убрала вещи и подкрасила губы. Тут же в дверь постучали.
– Всё, – ответила Дафна и дверь отворилась.
Не дождавшись, пока зайдёт Блейз, я, слегка толкнув его плечом, вышла из купе. Он, хохотнув, посмотрел мне вслед, после чего я услышала его тихий шёпот:
– Долго ли ты ждала, чтобы я открыл дверь?
Ещё несколько убийственных молний из моих глаз полетело в его сторону, а он только ухмыльнулся.
– Забини, ты заснул там? Шагай! – сзади подошли Драко и Крэбб с Гойлом.
– О, да ладно, Малфой! – Блейз отошёл от двери, пропуская своих однокашников, а после добавил, - Дамы, как правило, вперёд!
– Забини, я удивлён, что… – дальше дверь купе захлопнулась, и я ничего не расслышала.
Я остановилась, и посмотрела назад. Дафна, явно что-то вспомнив, опять заглянула в купе.
– Кстати, Блейз, где носит Паркинсон?
– Дафна, не мне говорить, где она. Вы же вместе переодевались.
– Очень смешно, Забини! – с бесстрастным выражением лица произнесла Дафна и захлопнула дверь. – Идиот! – и направилась в противоположенную от меня сторону.
Я уверенна, что она меня видела и делает всё специально. Только что я сделала ей? Что я сделала им всем? За исключением Блейза.
