Забвение

Глава 1

Сигареты. Ему отчаянно были нужны сигареты, и он продолжал искать их по всей кухне вот уже полчаса, хотя отлично знал, что за это время он мог уже, по меньшей мере, два раза сходить в соседнюю лавочку и купить, что ему нужно. Имс и подумать не мог о том, что в такой маленькой комнате может уместиться столько всякого барахла. Бутылки, разбросанные по углам, соседствовали со старыми смятыми бумажными пакетами и коробками из-под печенья. Все это благополучно прикрывалось газетами, перестилалось слой за слоем оберточной бумагой, а на самой поверхности этого добра покоились тряпки. И как вообще можно жить в такой грязи? Как он еще до сих пор не подцепил стафилококк или еще какую-нибудь дрянь? И самое главное: как здесь будет жить Ариадна? Имс не был уверен, можно ли больным вообще находиться в помещении, которому срочно нужна генеральная уборка и косметический ремонт. Хотя, Ариадну сложно было назвать больной…

Физически она осталась здоровым человеком. Молодая женщина, двадцати с лишним лет. Но, Господи, почему это должно было случиться именно сейчас и именно с ним?

Имс продолжал шарить по углам, пытаясь отыскать хотя бы намек на присутствие сигарет, но самое лучшее, что удалось найти – это пустую пачку трехгодичной давности. Курить и пить он бросил именно тогда. И теперь, наверняка, сорвется.

Нужно было прекратить поиски, встать с пола, выйти из кухни, закрыть за собой дверь и пройти в прихожую, чтобы спуститься на улицу, а потом купить себе этих проклятых сигарет. Однако для этого пришлось бы пройти через гостиную, в которой сейчас спало его горе. Ариадна едва сумела успокоиться и теперь дремала на диване, изредка вздрагивая во сне и продолжая всхлипывать. Сейчас, когда она не находилась в сознании, Имс был в относительной безопасности, но лучше было ее не тревожить, чтобы с ней не случилась очередная истерика.

«Однако, как же хочется курить…»

Имс чертыхнулся, присовокупив к этому еще парочку непечатных выражений. Пришлось снова приняться за поиски того, чего уж точно не было в этой проклятой комнате. В конце концов, на самом деле – приходится это признать – ему хочется не курить, а просто чем-то себя занять.

Это было ужасно. Имс остановился, усаживаясь прямо на полу посреди мусора и хлама. Это было просто чудовищно. Он медленно согнул колени и закрыл лицо руками.

В этом деле все должно было идти по плану, все было четко определено. Работать вдвоем, без Кобба и Артура им уже приходилось. В конце концов, Имс всегда успевал брать на себя несколько миссий, а Ариадна успешно исполняла роль взломщика и проводника. Юсуф постоянно снабжал их снотворным, и все было отлично. Иногда Имсу казалось, что лучше вообще всегда работать только дуэтом, не подключая искателя приключений Кобба и зануду Артура. С Ариадной было просто и легко – даже разговаривать иногда было не нужно. Был один весомый минус – ее частенько успевали подстрелить. В прочие дни Артур всегда защищал ее, но на этот раз они были без него, и она погибла уже на пятнадцатой минуте. Имс решил, что она проснулась, и ему пришлось завершить дело в одиночку, но когда он проснулся…

Чертов химик. Как можно было допустить ошибку и даже не предупредить об этом? Хотя, конечно, Юсуф не виноват. Он же и сам не знал, что перепутал пробирки. Просто Имсу хотелось найти кого-то, с кем можно было бы разделить вину. Но, как ни крути, виноват только он, и ничего с этим не сделаешь.

Когда он открыл глаза, сразу же понял, что Ариадна не проснулась. Она вышла из сна через несколько секунд, и он едва успел унести ее оттуда, пока клиент не пришел в себя.

Унести. Унести плачущую, брыкающуюся и кричащую Ариадну прямо на руках. Поначалу он даже не сразу понял, что случилось, но постепенно до него дошел смысл произошедшего. Слишком сильное снотворное отправило ее прямехонько в лимб сразу после выстрела. И она пробыла там черт знает сколько времени. Умная, сильная и любознательная Ариадна потеряла рассудок.

Имс закрыл глаза, все так же прижимая ладони к лицу. Как он мог такое допустить? Что теперь с ними будет? Он не мог отвезти ее в больницу – возникли бы вопросы, а за ними их ждали неизвестно какие еще последствия.

«Эта работа незаконна. Эта работа вне закона. Эта работа может привести к тюрьме или психбольнице. Если Ариадну станут лечить, потом, возможно, отправят в желтый дом, и так будут колоть седатиками пока она и впрямь не спятит. Я не могу этого допустить. А если она начнет приходить в себя, ее станут судить и тогда, возможно, отправят в тюрьму. Я должен что-то придумать».

Что именно происходило с Ариадной, пока сказать было сложно. Кроме криков, слез и борьбы он еще ничего не получил, так что делать выводы было нельзя. Он вообще никогда ни с чем подобным не сталкивался. Потеря памяти в его практике встречалась, приступы панического страха тоже бывали, даже патологическая агрессия пару раз проявлялась, но такого еще не было.

С тех пор, как она проснулась, Ариадна еще не сказала ни слова, и Имс уже начал бояться, что она вообще разучилась разговаривать. Ему удалось вынести ее из гостиницы через черный ход, благо персонал был подкуплен, но разместить это плачущее чудо в машине было куда сложнее. Пришлось уговаривать ее полежать на заднем сидении. Разумеется, она его не послушалась. О том, как они доехали до аэропорта, Имс старался не вспоминать. Дальше их ждал арендованный самолет, и долгий перелет из Бангкока в Англию. И все это время официанты, горничные, водители соседних такси и пилот самолета – все они смотрели на Имса так, словно готовы в любую секунду вызвать полицию и отправить его в тюрьму. Хорошо, что в Бангкоке люди не настолько сознательные, как в западных странах. Плачущих дамочек там хватает, так что все ограничилось только подозрительными взглядами. Когда они оказались на территории Лондона, Ариадна уже мирно спала, устав от трудов праведных, так что Имс спокойно нанял такси и отвез ее в свою квартиру.

Теперь он сидел в другой комнате, прислушиваясь к ее дыханию, со страхом ожидая времени, когда она проснется.

«Это все равно когда-нибудь случится, так что подготовься к еще одной встрече. По крайней мере, я у себя дома, и могу не бояться, что нас кто-то увидит. Как только она проснется, я дам ей воды и попытаюсь выяснить, что с ней. Надо понять, может ли она говорить, помнит ли, кто я такой и вообще, в чем дело».

Конечно, она его не помнит – глупо надеяться, что от природного сна ее рассудок встанет на место, но Имсу хотелось рассчитывать хоть на что-то хорошее.

За дверью послышались звуки возни, и Имс напрягся всем телом, пытаясь понять, проснулась ли она или просто меняет положение. Глухой всхлип и слабое поскуливание сообщили ему, что Ариадна проснулась. Он вздохнул, оттолкнулся от пола и открыл дверь в единственную комнату своей квартиры.

Ариадна уже сидела на диване, скинув одеяло на пол и испуганно озираясь по сторонам. Увидев, что кто-то приближается к ней, она отползла в дальний конец, сжавшись в комочек и вообще попытавшись забиться в угол между ручкой и спинкой дивана. Ее большие карие глаза встревоженно и несчастно смотрели на него, и она обняла руками согнутые колени, пытаясь защититься.

– Ариадна, – остановившись на полпути, обратился к ней Имс. – Ариадна, не бойся, это я, Имс. Ты же помнишь меня, не так ли?

Она замотала головой, еще теснее прижимаясь к спинке и перебирая ногами.

– Я не причиню тебе зла, я просто подойду и сяду рядом с тобой, хорошо? Это совсем не страшно, поверь.

Ариадна на миг замерла, приоткрыв губы и словно вспоминая что-то.

– Стра…шно, – повторила она. Ее голос звучал иначе, чем обычно, и казалось, что она не разговаривала, по меньшей мере, лет двадцать пять. – Мне страшно.

– Ничего не бойся, милая, все в порядке.

– Нет.

– Нет? Почему?

Он все же рискнул подойти ближе и присесть на самый край дивана.

– Хочу домой, – грустно сообщила Ариадна, шмыгая носом. – Домой.

– Домой пока нельзя. Ты пока побудешь здесь.

– Нет, – снова затрясла головой она, очевидно, собираясь заплакать. Ее брови поползли наверх, и нос приобрел забавный красный оттенок. – Нет, домой хочу, не хочу здесь.

– Здесь и будет твой дом, – запаниковав, сказал Имс, не замечая, что только усугубляет ее состояние.

– Нет! – закричала она, и ее плечи судорожно вздрогнули. – Не хочу здесь, ты обманываешь!

С ней снова случился приступ, и Имс, не зная, что еще можно сделать, постарался обнять ее, но в ответ получил лишь град ударов и шлепков. Ариадна пыталась вырваться, сучила ногами, и на все уговоры только мотала головой, начиная кричать еще громче.

– Совсем как маленькая, – ворчливо заметил Имс, пытаясь поймать ее руки.

И тут все стало проясняться. Ариадна вернулась в детство.

В конце концов, ему удалось схватить оба ее запястья и надежно прижать ее к себе, сковывая все движения. Она была слишком утомлена, чтобы продолжать сопротивляться, и лишь обреченно и обиженно сопела, уткнувшись лбом в его плечо.

– Ну, ну, малышка, так-то лучше. Так намного лучше, правда? – поняв, как именно с ней нужно разговаривать, шептал Имс. – Хочешь пить, милая? Хочешь, я дам тебе воды?

– Пить, – повторила она, слабо кивая головой.

– Если я тебя отпущу, ты сможешь посидеть тихо и подождать, пока я принесу тебе воды?

В ответ она кивнула уже несколько увереннее, одновременно сползая с его колен и давая ему возможность встать с дивана.

«По крайней мере, она умеет говорить и понимает речь», – горько подумал Имс, отправляясь на кухню.
***
Еще сложнее было объяснить все Коббу и Артуру. Они пришли к нему на следующий же день, и Имс старался, как только мог, но вследствие того, что он и сам слабо понимал, что именно случилось с Ариадной, и сколько времени она провела в лимбе, это было почти невозможно. Хотя, на самом деле, ни Доминика, ни Артура на данный момент не интересовали подробности.

– Где она? – в один голос спросили они, поднимаясь со стульев.

– Она в комнате. Поэтому я не впустил вас туда.

Они и вправду стояли в прихожей, куда Имс предусмотрительно вынес пару стульев. За закрытой дверью находилась Ариадна, и, учитывая, что в данный момент она не спала, Имс очень беспокоился о ней.

– Не входите туда, – предупредил он, понимая, что сейчас они оба готовы ворваться в комнату и начать трясти Ариадну, или еще хуже разглядывать ее. – Она еще не привыкла ко мне, а про вас я уже даже думать не хочу.

– Возможно, она помнит нас, – возразил Кобб.

– Нет. Она никого не помнит. Я бы не стал ее тревожить, это и так слишком сильный стресс для нее.

– Можно мне хотя бы взглянуть на нее? – настаивал Доминик.

– Не знаю, – честно ответил Имс. – Я, правда, не знаю. Нужно проверить, как там она.

Он осторожно открыл дверь, пытаясь войти внутрь комнаты, не позволив при этом Артуру и Доминику увидеть слишком много.

Ариадна сидела на полу, разглядывая ковер и бормоча себе под нос. Со стороны она выглядела как маленький ребенок. В сущности, теперь она и являлась ребенком, хотя и выглядела как обычно. Услышав, как открывается дверь, она повернулась, с любопытством глядя на него.

– Ариадна, это снова я, – улыбаясь, сказал он, подходя ближе. – Что ты делаешь?

Она вновь опустила взгляд, возвращаясь к ковру. Имс последовал за ней, отметив про себя, что ковер не мешало бы пропылесосить. Ариадну мало заботила чистота, она лишь провела пальцем по узору из замысловатых линий, переплетенных с цветами, и вздохнула:

– Красиво.

Поняв, что она находится в хорошем расположении духа, Имс решился сказать:

– Здесь кое-кто хочет тебя видеть. Ты не против?

– Видеть? – переспросила она. – Почему?

Этот по-детски простой вопрос загнал его в тупик. Действительно, зачем им видеть Ариадну прямо сейчас?

– Так нужно, детка, – попытавшись придать своему голосу больше мягкости, заверил ее он.

– Кто? – спросила она, снова поднимая глаза на него. – Кто хочет смотреть на меня?

– Два человека. Они хорошие, они не причинят тебе вреда, обещаю.

Ариадна выслушала его обещания, немного подумала, а потом отвернулась.

– Нет, – коротко ответила она.

– Но почему? – в свою очередь спросил он.

– Не хочу. Я их не знаю.

Кобб и Артур ушли ни с чем. Они пообещали вернуться, но Имс твердо решил, что не позволит им приблизиться к Ариадне, пока она сама того не пожелает. Он чувствовал ответственность за нее, а также понимал, что виноват в том, что с ней произошло.

Прошлую ночь он проспал на полу, отдав ей диван и даже не сомневаясь в том, что так правильно. Этим вечером он снова расстелил одеяло поверх ковра, планируя сделать то же самое, но Ариадна сползла с дивана, и улеглась, опередив его.

– Нет, маленькая, ты будешь спать на диване, а я на полу. Так будет лучше.

В ответ она только потрясла головой, стягивая с дивана подушку и пристраивая ее себе под голову.

– На полу холодно, простудишься. На диване будет тепло, а еще там мягко и уютно. Давай, детка, ложись на диван.

Ариадна лишь нахмурилась, и ее лицо стало действительно походить на обиженную рожицу совсем маленького ребенка. Она сдвинула брови и надула губы, одновременно поджимая их.

– Вставай и ложись на диван, – уже начиная раздражаться, скомандовал Имс. – Я не шучу, а не то сам подниму тебя и уложу куда нужно, ясно? Мне не сложно, честное слово.

– Не буду, – отрезала Ариадна, устраиваясь поудобнее.

– А я говорю, что будешь, – стоял на своем Имс.

– Не буду, – упрямо повторила она.

– Ладно, я тебя предупредил.

Он наклонился, хватая ее за бока и отрывая от пола, но Ариадна шустро перехватила его руки, прижавшись к нему и обняв его ногами за талию.

– Нет!

– Слушай, что тебе говорят, маленькая негодяйка, – уже всерьез нервничая, прошипел Имс.

Отцепить ее от себя и уложить на диван, было почти невозможно, и, в конце концов, все закончилось тем, что он просто уселся на диван, не спуская ее с рук. Ариадна по-прежнему обнимала его руками и ногами, отказываясь сдаваться.

– Хорошо, – уже ненавидя все на свете, буркнул Имс. – Хорошо, если тебе так будет легче, спи на полу, а я буду спать здесь.

– Нет.

– И это тоже «нет»? – удивился он.

– Хочу с тобой, – прижавшись лицом к его плечу, пробубнила она. – Боюсь одна. Темно и страшно, не хочу одна.

Имсу еще никогда не приходилось спать рядом с маленькими детьми, но сейчас не было времени препираться с ней.

– Тогда отпусти меня и пока посиди на стуле, а я разложу диван, и мы будем спать здесь вдвоем.

– «Разложу»? – озадаченно повторила она, ослабляя хватку.

– Да, детка. Этот диван можно сделать больше, и тогда нам хватит места.

Он уложил ее у стены, а сам откатился на край, боясь даже прикоснуться к ней. Сомнений не было – отныне заботиться о ней предстояло ему. Имс понятия не имел о том, как он должен это делать, но выбора не было.



Глава 2

Этой затхлой и темной квартире срочно требовалась уборка. Проснувшись на следующее утро и обнаружив, что Ариадна еще спит, Имс осторожно поднялся с дивана и внимательно огляделся вокруг, с каждой секундой все более убеждаясь в том, что он не может оставить ребенка в такой грязи. Чистота требовалась не только квартире – со всеми этими заботами и переживаниями, Имс и сам забыл, когда в последний раз принимал душ. Что до Ариадны – то она спала в той же одежде, в какой он увез ее из Бангкока, и, очевидно, чувствовала себя превосходно. Ей тоже нужно было принять ванну и переодеться.

И это был полный кошмар. Где купить для нее одежду? Какой размер она носит? Сможет ли она переодеться самостоятельно, или ей потребуется помощь? А что делать с ванной?!

Еще в первый день он обнаружил, что она может сама ходить в туалет, но даже это грозит серьезными проблемами. Тогда он отлучился на пять минут, чтобы купить какой-нибудь еды, а вернувшись, обнаружил, что ее нигде нет. В квартире было подозрительно тихо, и он уже испугался, подумав, что она могла сбежать, но через некоторое время из туалета донеслись жалобные всхлипы, свидетельствовавшие о том, что Ариадна находится в доме.

– Детка, ты в порядке? – подойдя к двери, спросил он.

– Нет, – уже в который раз начиная плакать, ответила Ариадна. – Дверь не открывается.

– Просто толкни ее посильнее.

– Все равно не открывается, – пожаловалась она.

– Видишь там небольшую… эмм… как бы это сказать… маленькую такую штучку видишь?

– Да.

– Ты ее крутила?

– Да.

– Зачем?

– Я хотела закрыть дверь. А теперь она не крутится.

– Крути в другую сторону, – стараясь сохранять спокойствие, проинструктировал ее Имс.

– Думаешь, я дура? Я так делала!

«А характер у нее остался прежним».

– Если ты так делала, то дверь должна открыться.

– Не получается. Не могу.

Обычная вещь – малыш зашел в ванную или туалет, закрыл за собой дверь, а открыть не смог. Мало ли что может случиться? Дело нехитрое, да, к тому же, Ариадна была напугана. Бог знает, что она могла подумать. Наверняка, боялась остаться там навсегда и умереть наедине с унитазом. Однако Имс, не привыкший ни с кем нянчиться, не знал, как сдержать вскипающий гнев. Не подумав о том, как это может на нее повлиять, он со всей силы стукнул в дверь кулаком.

– Зачем ты вообще ее закрыла?! Как закрыла, так и открывай, что тут сложного?

За дверью стало подозрительно тихо. Ариадна, казалось, даже не дышала, перестав плакать и двигаться вообще. Как будто туалет чудесным образом опустел, а сама она вылетела через потолок. Подождав некоторое время, Имс уже начал раскаиваться в своей вспыльчивости, и снова постучал в дверь, на этот раз уже намного тише.

– Ариадна, ты как там?

Она все еще не подавала никаких признаков активности, и он совсем испугался. Может быть, она потеряла сознание? Кто знает, может он ее слишком сильно испугал?

– Ариадна!!! Ариадна, ответь мне сейчас же!

Он пинал эту несчастную дверь ногами, бил ее кулаками и кричал, но толку никакого не было. Когда он совсем выбился из сил и решил, что нужно найти топор или что-то в этом роде, чтобы выломать дверь, Ариадна, наконец, подала голос.

– Уходи, – обиженно сказала она. – Я сама.

После такой вспышки ярости и последовавшего раскаяния, Имс был ужасно рад ее слышать. По крайней мере, с ней все в порядке.

– Ладно, милая, все хорошо, я сейчас вернусь и открою эту дверь.

– Не надо. Уходи, я сама открою.

Потом Имс не без удовольствия вспоминал о том, что сама она все-таки не справилась. Она пыхтела за дверью до тех пор, пока он все-таки не принес лом и не высадил дверь. Когда он, наконец, смог ее увидеть, Ариадна сидела на крышке унитаза, посиневшая от страха и холода, но, к счастью, полностью одетая.

– Я же сказала, что сама, – недовольно пробурчала она, когда он поднимал ее за руки и выводил наружу.

Если даже обычное посещение туалета влечет такие форс-мажорные обстоятельства, то чего ждать от купания? Имс боялся даже подумать о том, что будет, если Ариадна окажется не в состоянии купаться одна.

«Наверное, стоит найти няньку или сиделку, чтобы она присматривала за ней в то время, пока я буду приводить квартиру в порядок», – подумал он, с тоской глядя на покрытые толстым слоем пыли полы.

***
Как ни странно, но с уборкой дела пошли гораздо легче. Очевидно, в первые дни Ариадна слишком тяжело привыкала к новой незнакомой обстановке, и поэтому была слишком пассивной, но на третий день, когда он снова вышел на улицу за едой, она сама начала прибирать на кухне. На сей раз, он вернулся и с удивлением обнаружил, что она стоит возле раковины, а вокруг нее разложены уже намыленные чашки и стаканы. С ее ног исчезли носки, и она стояла босиком, подвернув джинсы, а ее длинные спутанные волосы были кое-как собраны в хвост, завязанный старым платком.

– И чем это мы здесь занимаемся? – осторожно спросил Имс, входя на кухню.

Ариадна повернулась к нему, сияя безмятежной улыбкой. На ее левой щеке красовался клочок мыльной пены, и еще немного было размазано над бровью, но, несмотря на это, Имс подумал, что она еще никогда не выглядела более красивой.

– У тебя грязно. Надо помыть.

– А ты не боишься разбить что-нибудь? – приближаясь к ней, проговорил он.

Она вернулась к посуде, сложенной в раковине и уверенно замотала головой.

– Нет. Я много раз делала это, и еще ничего не разбила. Только один раз тарелка… – Имс заметил, что выражение ее глаз изменилось, и между бровями появилась маленькая складка. – Она не разбилась. Там появилась черточка. – Ариадна взяла из раковины одну тарелку, и осторожно держа ее в одной руке, другой прочертила невидимую полосу от центра к краю. – Вот так. Но она не разбилась. Просто она стала не такая красивая, как другие. И меня наказали. Теперь я не роняю тарелки.

Она продолжила мыть посуду, но ее мысли были где-то далеко, о чем свидетельствовал отсутствующий взгляд и напряженно сжатые губы.

– Я не стану тебя наказывать, даже если ты что-нибудь разобьешь, – заверил ее Имс, подходя ее ближе и целуя в макушку.

– Но ты будешь кричать и бить стены кулаками. Ты часто бываешь сердитым. Почти всегда. Скоро меня заберут, и ты снова будешь довольным.

– Твоей вины здесь нет. И никто тебя не заберет.

– Заберут, – уверенно кивнула сама себе Ариадна, откладывая намыленную тарелку на стол. – Как тогда.

– Когда, детка? – Имс даже вздрогнул от неожиданности. – Когда тебя уже забирали?

Она сделала вид, что не услышала его вопросы, продолжая орудовать губкой и тряпкой.

Решив, что продолжать беседу бесполезно, Имс снял с себя куртку и принялся за разбор мусора. Раз уж малышка начала убираться, нужно воспользоваться моментом, пока они оба заняты своими делами.

Все то, что он переворошил в прошлый раз, когда искал сигареты, теперь предстояло расфасовать по коробкам и бумажным пакетам, что поначалу казалось предельно простой задачей, но вскоре он понял, что убираться на самом деле не так уж и легко. Когда он разобрался с первым углом, Ариадна уже сложила всю вымытую посуду на столе, разложив ее по аккуратным стопкам.

– Я помогу, – утвердительно кивнула себе она, опускаясь на пол голыми коленками. – Что будешь выбрасывать?

– Все, – выдохнул Имс. – Нужно выбросить все. Наверное, легче взять один большой мешок и затолкать весь этот хлам туда, а потом вытащить и сбросить в мусоропровод.

– Прямо все? – удивилась Ариадна. – И даже бутылки?

– А зачем они мне нужны?

– Их так много. Мой дядя продает бутылки, когда их собирается слишком много.

– Нет, спасибо, за такие копейки не стоит возиться со всем этим. Мы просто соберем их и выбросим, чтобы не мешали.

Вместе они укомплектовали все барахло, а затем он вынес по очереди каждый мешок и коробку, избавившись от всего, что превращало его кухню в сарай. После того, как с этим было покончено, он был просто поражен тем, как преобразилось помещение.

– У меня, оказывается, большая кухня, – пробормотал он, набирая воду в одно из ведер.

– Что будешь делать? – полюбопытствовала Ариадна, всюду следовавшая за ним.

– Помою полы.

– Умеешь? – не скрывая своего удивления, спросила она.

– Нет, но научусь.

Мыть полы тоже было намного сложнее, чем он думал. Грязь, казалось, вообще никуда не уходила, просто размазываясь по линолеуму, и Имс ругался, стиснув зубы и стараясь, что Ариадна не услышала.

– Не злись, – ласково сказала она, осторожно забирая у него тряпку. – Оторви мне половину. Тряпка большая, так не получится.

– Мне казалось, чем больше, тем лучше, – радуясь передышке, заметил Имс.

– Маленькая тоже плохо, – по-своему согласилась она.

– Кажется, ни хрена не получилось, – оглядывая полы, вздохнул он.

Ариадна хихикнула, очевидно, отметив ругательство.

– Нет, получилось, – великодушно возразила она. – Смотри, вода какая стала.

Имс перевел взгляд на воду в ведре, и почувствовал некоторое облегчение – если он избавил полы от такого количества грязи, значит, старался не напрасно.

– Сделай свои штаны как я, – посоветовала Ариадна, показывая пальцем на его брючины, тем самым намекая на то, что их нужно закатать. – Тогда можно будет ходить на коленках. И я тоже буду мыть.

Второй раз прошел куда быстрее, и линолеум снова выглядел как новенький. Кухня пришла в нужный вид.

– Завтра будем убираться там, – заключила Ариадна, указав в сторону комнаты. – Сегодня надо искупаться и переодеться.

***
Купаться самостоятельно она не могла. Увидев, что она так хорошо ориентируется в домашних делах, Имс надеялся на то, что она сможет справиться самостоятельно, но это оказалось не так.

Вначале она сама уверенно подошла к ванной, предварительно наполненной водой, но в последний момент в ее глазах появилось паническое выражение.

– Воды много, боюсь.

– Ничего не случится, детка, ты же уже совсем большая.

– Нет, все равно боюсь. Можно дверь будет открытая?

Это было страшно неудобно, но ему пришлось принести стул и сидеть рядом с ней, пока она смывала с себя грязь и пот. В сущности, никакой помощи ей не требовалось, но она по каким-то странным причинам боялась оставаться одна и постоянно оглядывалась на него, проверяя, не бросил ли он ее.

Странно было смотреть на нее, когда она была совсем без одежды. Хорошо, что бортик ванной скрывал ее тело, но иногда ему приходилось подавать ей мыло или шампунь, и тогда он чувствовал себя совсем неудобно. Странным было и то, что Ариадна, казалось, не замечала, что ее тело совсем не похоже на тело маленького ребенка. Ее все устраивало, и она даже мурлыкала себе под нос какую-то песенку.

Новую одежду он все еще не купил, и поэтому пришлось дать ей одну из своих рубашек и пижамные штаны. Она без разговоров взяла одежду, быстро вытерлась полотенцем и выпустила воду из ванной, позаботившись о том, чтобы после нее не осталось никаких следов и грязных разводов.

– Кто научил тебя убирать за собой? – спросил Имс, глядя на то, как она поливает бортики ванной из душевика.

Ариадна снова сделала вид, что не услышала его, и вышла из ванной, забрав мокрое полотенце.


Глава 3

То, что жизнь начала налаживаться, еще не значило, что у них исчезли все проблемы. Жить в одной комнате с молодой женщиной, похожей на ребенка, или с малышом, похожим на женщину, было слишком сложно, и Имс очень часто сожалел о том, что вообще решил работать с Ариадной отдельно. Как можно было вести себя так неосмотрительно? Это же было очевидно, что она не в состоянии постоять за себя, если речь заходит об оружии!

Все эти метания перемежались с приступами самобичевания, и в результате, Имс злился на весь мир, не желая признавать, что он является единственным виноватым. Еще хуже становилось, когда в гости заходили Кобб и Артур. Иногда они бывали здесь вдвоем, но чаще приходили по одному. К Артуру Ариадна привыкла скорее, чем к Доминику. Он первым догадался принести ей альбом и пастельные карандаши, решив, что она будет интересоваться рисованием. Благодаря этому у Имса появилось свободное время, когда он мог спокойно полежать в ванной или вздремнуть в течении дня. Ариадна могла сидеть в углу кухни и рисовать часами, сопровождая это бессвязным бормотанием и песенками, которых Имс не знал.

Хотя, справедливости ради стоит отметить, что рисование было единственным, в чем Артур помог ему. В остальном же Имс постоянно чувствовал их осуждение, и напряжение росло до тех пор, пока однажды оно не прорвалось наружу.

Тогда Артур и Кобб пришли вдвоем, а Ариадна находилась в достаточно хорошем расположении духа, чтобы пообщаться с обоими хоть немного. Они, как обычно, застали ее на кухне. Теперь большую часть дня она проводила именно здесь, так как в этой комнате стоял стол, который можно было использовать не только для приема пищи.

Она по-прежнему носила вещи Имса, и теперь на ней была надета рубашка, которую они в прошлый раз видели на нем, что и послужило поводом для препирательств.

– Как ты себя чувствуешь, Ариадна? – осторожно спросил Кобб, касаясь ее спутавшихся волос. – У тебя ничего не болит?

Привыкнув ухаживать за детьми, Кобб беспокоился только о том, чтобы с ее здоровьем не возникало проблем. Он даже советовал Имсу купить ей витамины, но она наотрез отказалась принимать что бы то ни было, если это походило на таблетки.

– Хорошо, – не отрываясь от альбома, ответила она.

– Ты… ты не хочешь прогуляться?

– Нет.

Еще Кобба беспокоило то, что Ариадна не выказывает никакого желания выходить на улицу или искать своих родных, хотя иногда она о них вспоминала. Почти полное затворничество превратило ее и Имса в полудикарей, которые уже давно не пользовались расческами и не надевали одежду, в которой можно было выйти в люди.

– Но неужели тебе не хочется надеть красивое платье и пройтись по улице?

– Платье? – Ариадна подняла голову и оперлась локтями о столешницу. – Нет. Не люблю платья, они колются.

– Ну, хорошо, милая, тогда давай я хотя бы причешу тебя, – почти умоляя, попросил Кобб. – У тебя были очень красивые волосы, давай снова сделаем их такими.

Она немного подумала, закусив губу и сосредоточенно глядя на него. Решив, что ему можно доверять, она кивнула и сказала:

– Расческа есть в ванной.

Имс с удивлением наблюдал за тем, как Кобб аккуратно разбирается со спутанными прядями, не причиняя ей боли и не доставляя дискомфорта. Они выдвинули стул на самую середину кухни, и он усадил ее, встав за ее спиной. Очевидно, как овдовевший отец двоих детей, Кобб уже давно научился разбираться с волосами своей дочери и понял, как нужно действовать, чтобы ребенок не капризничал. Ему удалось сделать почти невозможное – Ариадна просидела практически неподвижно около пятнадцати минут, ожидая, когда он закончит.

После этого она снова вернулась к своим рисункам, а мужчины удалились в комнату. Посмотрев на несобранный диван, Артур немедленно задал роковой вопрос.

– Вы что – спите в одной постели?

Имсу ничего не оставалось кроме как пожать плечами и признаться.

– Еще с тех пор, как она поселилась здесь. Кажется, мы спали раздельно только один раз, но теперь она боится, и я стараюсь не оставлять ее одну.

– Господи, Имс, ты хоть понимаешь, как это опасно? – Артур не мог скрыть своего возмущения. – Она же сейчас совсем как ребенок, и то, что может произойти – просто аморально.

– Ничего не произойдет.

– И почему это ты так в этом уверен?

– Потому что я тоже не дурак, и все понимаю. Неужели ты думал, что я способен поступить с ней таким образом? – Имс даже поверить не мог, что Артур такое про него подумал. – Я, конечно, аморальный тип и все такое… да что говорить, мы все здесь преступники, мошенники и воры, но я не педофил, мать твою!

Кобб, который все это время лишь молча наблюдал за ними, успокаивающе протянул к нему руку, говоря:

– Никто не называет тебя педофилом, и мы тебя не обвиняем. Но пора бы подумать уже о том, что ты не можешь постоянно держать ее здесь. Ты не можешь ухаживать за ней должным образом, ты даже привести ее в порядок не в состоянии. Кстати, как она принимает ванну?

– Сама. И в туалет она тоже ходит сама. Если вы так о ней заботились, то нужно было спросить об это несколько дней назад, когда мы только привыкали ко всему.

– Имс, она носит твои вещи.

– И что с того? Она не против, да и к тому же, ей так удобнее.

Кобб покачал головой.

– Нужно нанять ей сиделку и перевезти в дом побольше. Вы не можете жить в такой тесной квартире, одевать одну и ту же одежду и спать в одной кровати. Она серьезно больна и нужно отнестись к этому ответственно. Что если она никогда не придет в себя? Неужели ты считаешь, что сможешь заботиться о ней постоянно?

Он терпел достаточно долго. Имс вообще никогда не отличался спокойным нравом, но сейчас он чувствовал, что даже те остатки терпения, которые не израсходовала Ариадна, теперь исчезают с пугающей скоростью.

– Да кто вы вообще такие? – начиная всерьез злиться, начал он. – Вас вообще там не было, когда с ней это произошло! Вы не видели, в каком состоянии она проснулась! Какого хрена вы теперь тут стоите, оба из себя такие идеальные и умные, и даете мне советы, как нужно жить с последствиями? Неужели у тебя, Кобб, ей было бы лучше?

– Я часто думаю о том, что должен забрать ее к себе, – кивнул Кобб, который был на удивление спокойным. – Но я не могу снова отправить детей к Марии, это нечестно по отношению к ним.

– Я могу забрать ее, – решительно предложил Артур. – У меня большой дом, и я могу нанять ей сиделку или медсестру, которая будет следить за ней.

– Ариадна никуда отсюда не уйдет, – мрачно сказал Имс, оглядывая их потемневшими глазами. – Она едва привыкла к этому дому и ко мне. Она никуда не уйдет.

– Возможно, ты привязался к ней за это время, но поверь, ей будет лучше в другом месте, – словно разговаривая с ребенком, мягко возразил Кобб.

Лучше бы он начал кричать и топать. Лучше бы они с Артуром набросились на него с кулаками. Однако именно этот снисходительно-понимающий тон и вывел Имса из себя.

– Проваливайте из моего дома, – предостерегающе тихим голосом заговорил он. – Вы ничего не знаете о том, что там было, и вам вообще все равно, что будет с ней.

– Но тебя ведь тоже там не было. – Артур даже напрягся, ощущая, что от Имса исходит почти физическая угроза. Однако это не мешало ему не сдаваться. – Ариадна была там одна, и именно поэтому мы не знаем, что именно с ней случилось. Сейчас никто из нас не может считаться более осведомленным, чем другие.

– Вы пришли, чтобы отнять ее, верно? – горько улыбаясь, заключил Имс. Все вдруг сразу стало ясно.

– Да, мы решили…

– Никто ничего без меня здесь не решает!!! – сорвавшись, наконец, начал кричать Имс. – Никто не смеет принимать решения за моей спиной!

– Ариадна не твоя собственность. Она не твоя дочь, не твоя жена, не твоя сестра, понятно? – также выходя из себя, прошипел Кобб. – Ты не должен держать ее здесь, причиняя ей вред. Посмотри, во что она превратилась за это время!

– Неужели ты можешь гарантировать, что в лечебнице к ней будет лучшее отношение? – пытаясь успокоиться, задал вопрос Имс. – Тебе кажется, что среди чужих людей она станет лучше себя чувствовать?

– Но это не значит, что с тобой ей хорошо!

– Не хочешь спросить у нее самой? – прибегая к последнему средству, предложил Имс. – Может, она сама лучше знает, где ей хочется находиться?

Эти слова совсем вывели Артура из себя, и прежде всегда спокойный и рассудительный координатор взорвался последним.

– Только не смей вмешивать ее в эти дела, Имс! Она еще сама не понимает, что для нее лучше. Ты же знаешь, что она стала похожа на маленького ребенка! Говоря о том, что нужно спросить ее, ты играешь грязно, и только. Разумеется, она захочет остаться с тобой, ведь теперь она только тебя и знает!

***
Кобб и Артур обещали вернуться через несколько дней, и что-то подсказывало Имсу, что в следующий раз они точно заберут Ариадну. Они были уверены в том, что в этой квартире девушку оставлять нельзя, и наверняка, не принимали в расчет мнение самого хозяина дома.

Что он сделал неправильно? В чем была его вина? Он не виноват в том, что никогда не возился с маленькими детьми, он не виноват в том, что оказался не готов к такой ситуации. Ну, да, он не догадался принести ей альбом и карандаши, да, он не знает, как расчесывать волосы девушкам и вообще, как приводить их в порядок. Но, по крайней мере, он не обижал ее и не заставлял вспоминать прежнюю жизнь, хотя иногда ему очень хотелось это сделать. Бог свидетель, еще никогда в жизни ему не приходилось идти на такие жертвы, и он ни на что не жаловался, продолжая заботиться о ней, как умел. Он тоже никуда не выходил, боясь, что с ней что-то случится. Он тоже спал вполглаза, ожидая, что она может проснуться в любую минуту. И только он оказывался рядом, когда ее начинали мучить кошмары.

И вот, теперь все это, оказывается, совсем бесполезно. Никакие старания в расчет не принимаются, и вообще, он может засунуть все свои заслуги куда подальше. Куда уж ему до образованных и ответственных Артура и Кобба?

И вообще, с чего они взяли, что он может воспользоваться ее состоянием и превратить ее в… как они вообще могли такое подумать?

Ариадна тихо сидела на кухне, не отрываясь от своего альбома. Артур пообещал купить ей еще несколько, если в этом закончатся чистые листы. Ее волосы были заплетены в аккуратную косу, и со стороны она выглядела так, словно ничего и не происходило. Иногда, в рабочие дни, когда выдавалась свободная минутка, она садилась у окна и тоже начинала рисовать. Имс помнил это очень отчетливо, так как в такие минуты она была странно тихой и задумчивой, и, вместо того, чтобы ходить по базе и донимать всех вопросами, просто сидела, погруженная в свой собственный мир. Тогда ее даже можно было назвать красивой.

Если Кобб и Артур и впрямь такие умные, может, они правы? Даже навещая ее всего раз в несколько дней, они сумели сделать то, чего он не мог добиться при всем желании. Может, стоит прислушаться к их советам и отпустить ее, наконец?

***
Он не помнил, как это произошло. Просто вышел в магазин, а потом заглянул в бар, который находился через дорогу. Подумаешь, что плохого может случиться, если просто…

Домой он вернулся очень поздно. Имс и сам не знал, как сильно ему хотелось забыть о том, что в доме его ждет Ариадна, которая превратилась в маленького ребенка, что ему придется нянчиться с ней, объяснять на пальцах прописные истины и балансировать на краю дивана всю ночь напролет, потому что она занимала слишком много места. Всего этого раньше не было, и его уютная холостяцкая жизнь ничем не нарушалась. И грязная кухня никого не интересовала, и запыленный ковер не представлял опасности. И никто не ходил за ним следом, задавая до неприличия глупые вопросы. Раньше он не понимал, какой сладкой была такая свободная жизнь.

В квартире было слишком темно и тихо. Имс наощупь двинулся по коридору, вытянув перед собой руки и ругаясь вполголоса.

– Ариадна, где ты? Почему ты не зажгла свет?

Он был слишком пьян для того чтобы предположить, что она уже могла уснуть. Светящийся дисплей электронных часов, висящих на стене, показывал, что до полуночи осталось пятнадцать минут.

– Ты что, спряталась?

Добравшись, наконец, до выключателя, Имс зажег свет, дабы осмотреть единственную комнату своего жилища. Поначалу ему показалось, что комната пуста, но когда он прошел на середину, за диваном что-то зашуршало. Он подошел ближе, заглянув за край.

Ариадна сидела на полу, забившись в угол между диваном и стеной. Ее глаза были широко раскрыты, и в них еще блестели слезы. Она укуталась в одеяло, но, несмотря на это, ее зубы стучали, словно в комнате было очень темно.

– Не сиди на полу, – устало сказал ей он. Уговаривать и просить, у него не было сил.

– Ты пил. Много пил. От тебя пахнет.

– Я выпил совсем немного.

Неужели придется еще и оправдываться?

– Не трогай меня. Не подходи.

– Вставай и ложись на диван, на полу холодно. Сколько можно говорить?

Он хотел взять ее за руку, и, как раньше, поднять ее с пола, но на этот раз она отстранилась, глядя на него с таким ужасом, что Имс невольно убрал руку.

– Не трогай меня.

– Не бойся, Ариадна. Ты же знаешь, что я не сделаю тебе больно. Мы ведь с тобой нормально жили все это время, и я ни разу тебя не тронул.

– Папа тоже не бил меня, пока не начал много пить. Не подходи.

Имс тяжело вздохнул и сел на пол напротив нее. Что тут можно было сказать?

– Почему ты сидишь здесь, а не лежишь на диване? Разве ты не хочешь спать? – спросил он, не желая возвращаться к теме выпивки.

– Боюсь спать одна. Я тебя ждала. Где ты был?

– Я…

И тут он понял, что ему совершенно нечего сказать. Что можно было ответить на этот простой вопрос? Имс почувствовал такой приступ стыда, что, казалось, именно сейчас это чувство глушит все остальное, приводя его в сознание и смывая опьянение.

– Я тебя ждала так долго. Ты не приходил, и я испугалась. Ты ходил к друзьям?

– Нет. Слушай, Ари, тебе нужно поверить, что я не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь, не сделаю. Просто поверь и все.

– Нет. Все пьяные вначале так обещают.

– Поверь мне, Ари.

– Нет. Снова будет больно, не хочу.

Ну, почему все получается именно таким образом? Имс покачал головой, тяжело вздыхая и поджимая губы.

– Хорошо, – наконец, согласился он. – Хорошо, пусть будет так. Давай тогда будем спать, где сидим, только нужно постелить на пол матрас, чтобы не замерзнуть. Идет?

Ариадна сама расстелила матрас на своем месте, аккуратно соблюдая дистанцию и не приближаясь к Имсу. На диване в ту ночь никто не спал.

После того как погас свет, и Ариадна умиротворенно засопела в своем углу, Имс открыл глаза и повернулся в ее сторону. Заснуть не удавалось. Он пытался заставить себя успокоиться, но мрачные мысли не давали покоя.

Лунный свет упал в зазор между занавесками, бросая голубоватые блики на лицо Ариадны, обрисовывая дрожащие длинные ресницы, и Имс впервые почувствовал, что ему хочется обнять ее.


Глава 4

Состояние опьянения нравилось Имсу тем, что в такие минуты он не помнил, кто он такой и что с ним происходило раньше. Однако время пробуждения всегда казалось ему таким ужасным, что наутро он непременно начинал сожалеть об ошибках прошлого вечера.

Это утро началось иначе. Во-первых, проснулся он не сам, а потому что почувствовал прикосновение чужих рук к своему лицу. Маленькие и мягкие пальцы осторожно прикасались к его щекам и носу, очерчивали линии бровей и губ, иногда останавливаясь и ухватывая его чуточку крепче. Он решил, что нужно полежать еще какое-то время. Возможно, закончив свои исследования, Ариадна могла бы потерять к нему интерес.

Однако через несколько минут к прикосновениям пальцев прибавилось еще и теплое дыхание, что свидетельствовало о том, что Ариадна придвинулась немного ближе и теперь разглядывает его во всех подробностях.

Наконец, терпеть стало слишком сложно, и Имс решил, наконец, открыть глаза. Как он и ожидал, прямо перед ним, крупным планом, находилось еще сонное лицо Ариадны. Ее внимательные глаза пристально смотрели на него, и она прикусила нижнюю губу, пытаясь сосредоточиться.

– Ты проснулся, – констатировала она.

– Да, детка, я проснулся.

Он еще некоторое время полежал, наблюдая за тем, как она хмурится и беззастенчиво разглядывает его, даже не позаботившись о том, чтобы убрать руки от его лица.

– Кто ты? – внезапно спросила она, сосредоточенно моргая.

– Я Имс.

– Кто ты? – Очевидно, такой ответ ее не устроил. – Разве ты друг моего папы? Почему ты не хочешь вернуть меня обратно?

«Потому что я не хочу расставаться с тобой».

– Ариадна, детка, послушай, что я тебе скажу.
***
Еще в первые дни ее нового состояния Имс навел справки о том, что стало с ее семьей. Это было сложно и неприятно, но он должен был знать, есть ли кто-то на этом свете, кто мог бы позаботиться о ней. Может быть, о том, что она впала в своеобразное забвение, нужно рассказать ее родителям, чтобы те не начинали разыскивать внезапно пропавшую дочь? Возможно, нужно предупредить друзей и… парня, если он, конечно имелся.

В пределах рабочей среды Имс часто и довольно обстоятельно взаимодействовал с Ариадной, но во всем, что касалось личной жизни, он ничего о ней не знал. Впрочем, о том, что он ведет одинокую холостяцкую жизнь, знали все, но о деталях никто никогда ничего не спрашивал. Так что выходило, что личные обстоятельства всегда оставались за дверью, и все предпочитали работать вместе, но жить врозь.

Такой ход событий устраивал всех, и теперь, вторгаясь в ту часть жизни, что обычно бывала скрытой, Имс чувствовал неловкость. Ариадна не случайно скрывала ото всех свои личные связи. Погружаясь в ее мир, Имс понял, что ничего личного у нее, почти что, не осталось, но такая пустота с лихвой компенсировалась другими вещами - множество подводных камней таилось в прошлом.

Почему она не завела отношений? У нее не было ни жениха, ни парня, ни даже подруги, с которой можно было бы поделиться переживаниями и радостями. Она жила совсем одна, редко общаясь с бывшими сокурсниками, и делая это, в основном, через фейсбук. В остальном же Ариадна сторонилась связей с внешним миром и даже не была знакома со своими соседями. Взломав ее страничку в социальной сети, Имс был удивлен тем, что в списке друзей не оказалось ни одного контакта с родственниками. Как будто Ариадна всю жизнь прожила одна.

Только через неделю, почти накануне срыва в баре, ему удалось прояснить этот вопрос. Ариадна прожила в собственной семье только первые пять лет, а после этого опекунство над ней было передано родственникам ее матери. Те выполняли свои обязанности чисто формально, и в скором времени отправили ее в школу-интернат, чтобы благополучно забыть о том, что на их голову свалилась ответственность за еще одного ребенка. Именно поэтому Ариадна стремилась всегда и во всем быть первой – одобрение учителей заменяло ей родительское внимание.

Она говорила о том, что ее дядя предпочитал сдавать пустые бутылки, а это значило, что сейчас она находилась примерно в том периоде, когда только попала в дом своих родственников. Ей несладко там жилось, и, возможно, в этом и скрывались все причины ее нежелания уходить из этого дома.

***
Ариадна широко распахнула глаза и даже затаила дыхание, ожидая его объяснений.

– Детка, твои мама с папой… они больше не будут с тобой жить.

– Я знаю, – шепотом, как будто говоря о чем-то запретном, ответила она.

– Нет, не потому что ты теперь должна жить с дядей и тетей.

– А почему?

Имс тяжело вздохнул. Как объяснить ей положение вещей и при этом не обмануть?

– У дяди с тетей ты тоже больше не живешь.

– Потому что мама с папой решили меня вернуть. Они позвали меня, когда я играла на улице, а потом сказали, чтобы я сидела тихо и не кричала. Мы ехали в машине до самого дома, и мне не разрешали смотреть в окно. А потом я проснулась в темной комнате, и там был ты.

– Твои родители пытались украсть тебя? – уточнил Имс, чувствуя, что ему уже точно больше не хочется спать. – Они увезли тебя домой?

– Да. Я не хотела снова жить дома. Я даже начала плакать, но мама тоже заплакала, и мне стало стыдно. А теперь я живу у тебя, и здесь очень хорошо. Я все-таки сбежала от них да?

– От кого, Ари? От мамы с папой?

– От всех. Я хотела убежать от всех. Дядя тоже наказывал меня, а тетя постоянно кричала. Я мечтала о том, что убегу от них и буду жить одна. Но с тобой хорошо, ты добрый. С тобой я бы осталась.

– Ты останешься со мной, обещаю.

Все оказалось гораздо проще. Ариадне было все равно, кем он ей приходился. Она боялась только одного – вернуться к родителям или в другую семью. Что ж, по крайней мере, здесь он мог сказать ей что-то более вразумительное, чем: «Я не знаю, как объяснить тебе это».
***
Впервые в жизни Имс чего-то боялся. Он всегда считал, что ему нечего терять, и это делало его неуязвимым. Если возникали проблемы с законом, он бросал все и срывался с места, улетая в Момбасу или Буэнос-Айрес. Никого не нужно было предупреждать или, тем более, брать с собой. Он не чувствовал ответственности перед своими однодневными подружками, не беспокоился о мимолетных знакомых и точно знал, что его отсутствие никто не заметит. Однако теперь у него появился целый мир. Правда, этот мир был маленьким и легким, но внутри него таились все нити, дергая за которые, можно было управлять Имсом, словно марионеткой.

Ариадна стала для него центром вселенной и источником всех бед одновременно. Теперь, уходя из дома, он впервые в жизни знал, что кто-то будет ждать его возвращения. Кто-то всегда находился рядом и отчаянно нуждался в помощи. И это было необходимо Имсу почти так же, как и его присутствие требовалось Ариадне.

Вместе они нашли выгодный компромисс, который позволял им жить так, как они хотели. Они просыпались только тогда, когда хотелось есть, готовили завтрак, а потом принимались за дела. Имс научился убираться в доме, стирать одежду и мыть посуду, ничего при этом не разбивая. Ариадна, которая поначалу все еще осторожничала с ним, постепенно привыкла к тому, что иногда он становится абсолютно беспомощным, и великодушно показывала ему, что и как нужно делать. Вместе с ней любое дело – от стирки до мытья окон – становилось чем-то вроде аттракциона.

Она стала помногу рисовать, и со временем ее рисунки приобрели почти полное сходство с тем, что он видел раньше. Самая любимая часть ее жизни возвращалась в первую очередь, и теперь она, сама не отдавая себе в этом отчета, рисовала так же, как и в прежние дни, еще до этого злосчастного дела. Маленькие дети, определенно не умеют воспроизводить фрагменты городских пейзажей во всех деталях, но Ариадну это мало заботило. Ей казалось, что это совершенно нормально.

Однажды он подошел к столу, чтобы посмотреть, что еще ей удалось нарисовать. То, что он увидел, поразило его и заставило его сердце биться с удвоенной скоростью. На рисунке был изображен Роберт Фишер. Точная копия молодого миллиардера смотрела на него серыми глазами карандашной штриховки, и Имс понял, что отдельные фрагменты памяти Ариадны начинают восстанавливаться.

– Откуда ты знаешь этого человека? – встревоженно спросил он, указывая на рисунок.

– Он мне снился. Вчера или сегодня, не помню. Он такой грустный.

– Да уж, веселиться ему особо не с чего, – пробормотал Имс. – Как ты смогла запомнить то, что тебе приснилось?

– Не знаю, – легкомысленно пожала плечами она, покрывая серыми линиями еще один чистый лист бумаги. – Я все помню. У меня в голове каша из страшных вещей. Не хочу их помнить, но они не забываются.

Каша из страшных вещей?

«Возможно, все те события, что она должна вспомнить, посещают ее во сне, но Ариадна просто принимает их за кошмары».

Теперь стало ясно, почему она так часто просыпалась посреди ночи и хватала его за руку, прижимаясь лбом к его плечу и грустно сообщая о том, что ей снова снился плохой сон.

Самым ценным было то, что она помнила все свои сны. Это значило, что можно было разобраться во всем этом, постепенно рассортировав воспоминания и вернув ей память.

А еще это значило, что, вполне возможно, он сможет узнать, что же произошло в лимбе.
***
Этой ночью его снова разбудил ее крик. Ариадна билась во сне, словно пытаясь освободиться из веревок или цепей, и звала его по имени.

– Имс! Имс, где ты, помоги мне, прошу!

Он попытался разбудить ее, но ничего не помогало. Ни легкие покачивания, ни включенный свет, ни нашептывания на ухо не могли вырвать ее из сна.

– Я должна успокоиться и найти его. Он где-то здесь, он не мог оставить меня. Нужно только выбраться, и найти Имса. Он выведет меня отсюда, – рассуждала Ариадна, не просыпаясь и не реагируя на его голос.

Она говорила как взрослый человек. Ни отрывистых предложений, ни медленных слов. Он отвык от взрослой и рассудительной Ариадны, и теперь не знал, радует его это или нет.

Однако когда он обхватил ее руками и поднял, стараясь разместить у себя на коленях, Ариадна, наконец, открыла глаза. Ее взгляд все еще был затуманен, и она тяжело дышала.

– Зачем разбудил меня? – спросила она, и ее голос снова походил на голос маленького ребенка.

– Ничего, детка, просто я хотел посмотреть, все ли с тобой в порядке.

– Хочу спать, – закрывая глаза, сообщила она. – И ты спи. Темно еще, надо спать.

Страшным было не то, что она так быстро вернулась к своему ненормальному состоянию. Страшным было то, что Имс обрадовался этому.


Глава 5

Имс промучился несколько дней, не желая признавать, что ему действительно нравится беззащитная и не слишком самостоятельная Ариадна. Как взрослый разумный человек, Имс твердо решил выяснить причины такого поворота событий, а заодно помочь ей вернуться к прежней жизни как можно скорее.

«Это становится опасным. Если так будет продолжаться и дальше, то вполне возможно, я не захочу отпускать ее, когда придет время».

Если все проблемы и заключались в этом, то было уже слишком поздно – сам того не зная, Имс уже всем сердцем хотел, чтобы Ариадна навсегда осталась маленькой девочкой.

Конечно, он, как и все мужчины, проводил ночи в компании красивых и не очень незнакомок. В такие моменты это было лишь потребностью, ничем больше, так что на утро, ему меньше всего хотелось обнаруживать рядом с собой растрепанных и обнаженных девиц. По этой причине он чаще всего заботился о том, чтобы все эти развлечения проводились вне его дома, где-нибудь в отелях или чужих комнатах. Так он мог проснуться первым и улизнуть еще до того, как его вчерашняя подруга откроет глаза.

С Ариадной все было иначе. Поначалу ему не очень нравилось спать рядом с ней, но позже он привык к тому, что по утрам перед ним маячит любопытное и слегка сонное лицо с припухшими глазами. Ариадна часто просыпалась раньше него, но чаще всего не вставала с постели самостоятельно, предпочитая лежать и наблюдать за ним. От нее всегда веяло теплом и запахом лавандового мыла, которое ей очень понравилось. Она не прикасалась к нему без лишней надобности и вообще, казалось, старалась избегать любого контакта, но в моменты, когда ей было страшно, она могла даже залезть к нему на шею, причем сделать все так быстро, что он даже не успевал понять, когда именно это произошло. Вначале такие моменты пугали его, затем стали раздражать, и только через несколько недель совместного проживания Имс понял, что не может без этого жить.

И все же, чем дальше шло дело, тем сильнее он привязывался к своему «ребенку», что становилось все более опасным.

Он знал наверняка, что все причины ее срыва и возвращения в детское состояние крылись именно во сне, а точнее в том, что ей снилось. Иногда отрывки тех глубинных событий прорывались наружу в виде обрывков фраз, которые ему удавалось разобрать во время ее ночных мучений.

Первым, что удалось выяснить наверняка, оказалось то, что Ариадна долгое время была связанной, и очевидно, запертой в каком-то темном месте. Почти во всех ее фразах были сведения о том, что она должна выбраться из этого места и отправиться на поиски Имса.

Кто мог связать и запереть ее? В лимбе не могло быть никого, кроме нее, и, следовательно, любые враждебные проекции были лишь результатом работы ее собственного мозга, но Имс знал не понаслышке о том, что в отличие от зданий и городов, которые можно перекраивать, как захочется, человеческие проекции невозможно контролировать. Может быть, Ариадна попалась в руки собственных страхов, которые прочно засели в ее подсознании и получили полную свободу в момент наибольшей уязвимости своей хозяйки. При таком положении вещей, господствующее положение с легкостью могли взять именно плохие воспоминания, и, оказавшись в полном одиночестве, лицом к лицу с ними, Ариадна потеряла контроль над ситуацией.

Существовал и другой вариант действий, который часто приходил ему на ум. Для этого нужно было всего лишь раздобыть устройство для обмена снами и подключиться к ней в один из периодов, когда ее мучили кошмары. Можно было посмотреть на все собственными глазами, произвести детальный осмотр и оценить все увиденное более объективно. Однако, погружаясь в естественный сон, любой, даже самый опытный путешественник шел на слишком большой риск. В отличие от искусственного сна, когда участники находятся под действием специального снотворного, природный сон обладает слишком ярко выраженной нестабильностью, которая подается в опасном сочетании с сюрреализмом и сумбурностью. Так можно легко и самому лишиться рассудка, а это Имсу было нужно меньше всего.

Пока он решал, что же делать дальше, Ариадна жила своей тихой незамысловатой жизнью, ела, что давали, спала, когда хотелось, и рисовала, забившись в угол кухни, либо перетащив все свое добро к окну. Имс не мог понять, о чем она думает, как относится к тому, что с ней происходит, и уж тем более, не знал того, что происходит в ее голове, когда она смотрит на него. Очевидным было лишь одно – она приняла тот факт, что останется в этой квартире, и ее это устраивало.

– У тебя нет друзей, – проснувшись как-то утром, заявила она, внимательно глядя на него.

Имс, который только что проснулся, не сразу понял, о чем она говорит, но затем решил задать ей встречный вопрос.

– Может быть, они есть у тебя?

Ариадна вздохнула и покачала головой:

– Никого у меня нет. У всех есть друзья, я одна такая. Никто не хочет дружить со мной, потому что я все время рисую.

– Это не плохо. Когда я был помладше, любил смотреть, как люди рисуют. Это было интересно.

– Ты не смотришь, как я рисую, – заметила она, подпирая щеку ладонью. – Потому что уже большой? Или не нравится?

Имс задумался. Настоящая причина крылась в том, что он боялся смотреть на ее рисунки. Среди простых карандашных набросков слишком часто встречались знакомые моменты, которые свидетельствовали о том, что Ариадна прекрасно помнит всю свою жизнь, просто не может добраться до своей памяти в одиночку. Даже это было сложно объяснять, а о том, почему именно он хочет, чтобы она осталась в неведении, Имс и сам подумать боялся.

– Не знаю. Ты рисуешь очень красиво. Мне нравится, честное слово.

Ариадна засмеялась, и Имс поневоле улыбнулся, глядя на ее довольное лицо.

– Я стала рисовать гораздо лучше. Не знаю, так просто получается.

– Может быть, тебя кто-то учил?

– Не помню. Я много чего не помню.

– Но свои кошмары ты помнишь хорошо? – затаив дыхание, спросил Имс.

– Некоторые. Сегодня мне не снились плохие сны. Сегодня было хорошо, но вчера снился тот мужчина, который приходит к тебе иногда. Тот, который расчесывал мои волосы. Он был с другой женщиной. Она была красивая, и платье у нее было красивое. Совсем как настоящая, а не придуманная.

«Мол», – подумал Имс, двигаясь чуть ближе к ней и убирая волосы с ее лица.

– Они сидели за столом, а у меня в руках был пистолет. И с стрельнула в нее. Я была плохой во сне, тот человек рассердился на меня, и мне пришлось прыгнуть с балкона. Было так страшно, просто ужас. Я думала, что умру, но проснулась и снова была рядом с тобой. Ты ужасно храпишь, поэтому я сразу поняла, что оказалась дома. Во сне не случается плохого, но все равно страшно. Слишком легко потерять грань между тем, что реально, а что нет.

Последние слова словно холодной водой окатили Имса, и он даже вздрогнул.

«СЛИШКОМ ЛЕГКО ПОТЕРЯТЬ ГРАНЬ МЕЖДУ ТЕМ, ЧТО РЕАЛЬНО, А ЧТО НЕТ».

Проснувшаяся, полностью осознающая себя Ариадна сказала эти слова. Совсем как в былые времена, когда она была заумной занудливой девчонкой и постоянно клеила свои макеты.

Однако бояться было слишком рано, кроме этой фразы Ариадна больше ничего необычного не говорила. Она осталась той же маленькой девочкой, одетой в его рубашку и уютно устроившейся возле него на диване.

Глядя на него широко раскрытыми глазами, она улыбнулась и уселась на постели.

– Хочу есть, – заявила она, выбираясь через боковую ручку дивана и нисколько не заботясь о своем внешнем виде. – Надо сделать завтрак.

Она прошла на кухню, и вскоре оттуда донеслось позвякивание фарфора и шипение чайника, поставленного на плиту. Для ребенка она совсем неплохо ориентировалась в домашних делах, и Имс не уставал удивляться этому. Однако, несмотря на всю ее самостоятельность, он предпочитал все равно контролировать ее, особенно, если рядом находились ножи и спички.

Когда он вошел на кухню, она стояла возле стола и возилась с разбитыми яйцами, переминаясь с ноги на ногу. На ней было надето то, в чем она обычно спала – его старая хлопчатобумажная рубашка и криво подрезанные летние брюки, у которых пришлось пережить пуговицу на талии. Слишком занятая своими делами, она не сразу заметила его присутствие, и, пользуясь этим, Имс осторожно обнял ее со спины, сомкнув руки у нее на груди и прижав ее локти к телу. Если бы она была в другом состоянии, такое положение могло бы показаться волнующим, но сейчас это были только дружеские объятия. Хотя, если бы с ней ничего не произошло, то он и не подумал бы о том, чтобы обнимать ее.

– Теплый, – тихо рассмеялась Ариадна. – Такой сильный, прямо страшно.

– Не нужно бояться. Я могу сделать больно кому угодно, но не тебе. Ты же такая хорошая девочка, как можно?

– Имс, – она развернулась в его руках. – Ты же не бросишь меня, когда мама и папа придут сюда? Ты же не отдашь меня им?

В ее больших глазах было столько надежды, что он ощутил желание поклясться ей во всем на свете и надавать самых диких обещаний, но вместо этого он только покачал головой:

– Они не придут.

– И ты не бросишь меня?

– Не брошу, обещаю.

Ему хотелось взять с нее такое же обещание, но он не мог просить ничего подобного.

«Кто знает, что случится, когда память вернется к ней окончательно? Возможно, она вообще больше никогда не захочет меня видеть».

– Я хочу остаться здесь на всю жизнь, – словно прочитав его мысли, улыбнулась она. – Хочу остаться с тобой.


Глава 6

Обещания обещаниями, а жизнь продолжалась, и Имс постоянно думал о том, что увязает в чем-то опасном в своей неизвестности. Он не мог припомнить ни одной женщины, включая собственную мать, с которой бы прожил так долго под одной крышей и при этом не испытывал бы желания сбежать куда подальше.

Его очень занимало то, что происходило в голове у Ариадны, и, очевидно, со временем, в ее сознании происходили сильные перемены, которые она пыталась как-то объяснить.

Она перестала рисовать, оставив карандаши и альбомы покрываться пылью на подоконнике кухни. Теперь она часто сидела в том же самом углу, сжавшись в комочек, обняв колени и сцепив пальцы. В такие моменты он мог сколько угодно пытаться разговорить ее – даже самые нужные навыки имитаторского дела не помогали ему. Ариадна молчала, грустно качая головой и отворачиваясь к стене. Имса пугала ее странная пассивность, которая усиливалась с каждым днем.

В самом начале она была достаточно активной – помогала ему приводить в порядок дом, вести хозяйство и готовить пищу. Потом Артур принес ей карандаши, и она забросила почти все дела кроме кухонной работы. Она увлеченно рисовала, вынося на бумагу все фрагменты воспоминаний и стараясь придать им хотя бы визуальный порядок. Однако для ее детского ума такая работа оказалась слишком сложной, и теперь она отказалась вообще ото всего, что могло бы ей помочь.

Осознавая, что что-то идет не так, что с ней происходит что-то ненормальное, она отчаянно пыталась придать этому какую-то понятную форму, но все ее попытки потерпели полное фиаско. Имс отчаянно пытался помочь ей, но он и сам точно не знал, что именно нужно делать. Если бы можно было подключить ее к машине снов, он бы в пять минут выяснил, какие кошмары преследуют ее по ночам, но ни Артур, ни Доминик даже слышать ничего об этом не хотели. Они сделали все возможное, чтобы оградить ее от того, что считали слишком нездоровым и сложным.

Таким образом, время шло дальше, и Ариадна замыкалась в своем собственном мире, уже не делая попыток выбраться наружу. Имс пробовал вывести ее на улицу и прогуляться хоть немного, но обратно в дом ее пришлось нести на руках – она слишком сильно утомилась, и уже не держалась на ногах. Он испугался, что измотал ее своими идеями и после прогулки не прикасался к ней еще несколько дней, ходя на цыпочках по собственному дому.

Нужно было что-то делать. Она угасала, уходя в мир своих страхов, ее кожа потускнела, а в глазах появилась страшная пустота, и Имс даже боялся смотреть на нее, опасаясь увидеть признаки болезни.

***
– Привет, солнце, – проснувшись очередным утром, попытался улыбнуться он. – Хочешь есть?

Ариадна не разговаривала с ним уже два дня, и он не ожидал, что она скажет что-то и на этот раз, но, вопреки этому, она кивнула и ответила:

– Да.

Ее голос был немного хриплым от долгого молчания, и Имс даже подумал, что ему показалось.

– Тогда я сейчас встану и найду что-нибудь.

С тех пор, как она стала проявлять полнейшее безразличие к домашним делам, их рацион вернулся в прежнее русло – почти не было настоящей еды, и они жили на полуфабрикатах, так как это было единственным, что Имс мог приготовить без посторонней помощи.

– Нет, полежи еще рядом, – попросила она. – Сделаем шалашик?

«Шалашик» они делали всего один раз, и до этого Имс даже не подозревал, что обыкновенная простыня может стать настоящей стеной, которая способна изолировать двух человек от всего остального мира непроницаемой завесой тишины и спокойствия.

Он кивнул и подтянул край простыни, которую они стелили под одеяло, наверх. Ариадна помогла ему накрыться с головой, и при этом ему показалось, что она даже улыбнулась. Когда тонкая хлопковая ткань оказалась над ними, образовав замкнутое пространство, окрашенное в тусклый желтый цвет, звуки ожившей дорожной трассы, проходившей за окном, разом стихли, словно растворившись за пределами их маленького мирка.

Он смотрел на нее, разглядывая ее большие влажно блестящие глаза, красивые губы и по-детски округлые щеки.

– Ты курносая, – сообщил он, слегка задев пальцами ее вздернутый нос.

– Да? А что значит, быть курносым?

– Когда нос смотрит наверх.

– У меня такой же нос, как и у тебя.

– Нет. У тебя нос как раз-таки смотрит наверх, и я даже могу прочитать твои мысли через эти маленькие дырочки. Понятно?

Она схватилась за свой нос, прикрывая его и улыбаясь.

– И что? – рассмеялся он. – Будешь ходить так целый день, чтобы я не читал твои мысли?

– А у тебя борода растет, – гнусаво ответила она, все еще зажимая свой нос.

– Я же мужчина, так и должно быть.

– И еще есть лишняя косточка. На горле. Когда ты пьешь, она ходит туда-сюда, и это некрасиво. Больно, да?

– Нет, не больно. – Он немного подумал, а потом взял ее руку и отвел от носа. – Я не умею читать мысли, можешь не закрывать его. Если бы умел, давно бы уже знал все твои секреты. Знал бы, почему ты со мной не разговариваешь, мало ешь и постоянно сидишь в своем углу. Знал бы, чего ты боишься, и почему не можешь ходить по улице. У тебя, малышка, слишком много секретов, которые я не могу открыть.

– Тебе надо побриться, борода уже слишком большая, и ты, наверное, колючий.

– Нет, пока ты не будешь нормально кушать, я не буду бриться, и буду каждое утро колоть тебя своей бородой. Вот так.

Он прижался лицом к ее шее и специально помотал головой, за что сразу же получил кулаком по макушке. Удар был несильным, возможно, потому что Ариадна хохотала, пытаясь ускользнуть.

– Колючий такой, ужас просто! – смеялась она, хватая его голову и пытаясь оторвать от себя. – Надо убрать ее, надо сегодня же убрать!

– Кого убрать? – отрываясь от нее, поинтересовался Имс.

– Бороду твою. А то будешь как дикарь.

– А может, я и есть дикарь?

Если говорить начистоту, то Имс и был дикарем. Он не имел привычки убирать за собой, пользоваться плитой и принимать душ каждый день. В его квартире всегда был полный разгром, он не знал, что где лежит, и когда нуждался в чистой одежде, предпочитал покупать ее в магазине, а не относить в химчистку или прачечную. Все это изменилось только с появлением в его жизни Ариадны, но теперь казалось, что с тех пор прошло слишком много времени.

– Нет, ты же живешь в доме, какой ты дикарь, – улыбнулась она. – А есть я не хочу. Нет, хочу, но не много. Как будто я такая голодная, что могу проглотить даже тебя, а начну есть – и все, и сразу уже ничего не хочу.

– Милая, есть надо. Даже если не хочешь, надо себя заставить, понимаешь? Если не будешь кушать, то скоро… в общем, нужно попытаться. Даже думать не хочу о том, что ты заболеешь.

– А если мне станет плохо?

– Я вызову врача, он даст тебе что-нибудь, и все пройдет.

Он не знал что делать, если ей станет плохо. Он вообще не задумывался над этим всерьез, предпочитая отметать страшные мысли куда подальше.

– Врач сделает укол большой иголкой, не хочу врача.

– Но ведь тебе еще не стало плохо, так что рано бояться.

– А когда станет, будет поздно бояться, так что я лучше сейчас побоюсь.

На такие аргументы Имс найти возражений не смог и только громко рассмеялся, откинувшись на подушку.

– Ей-богу, как только все пройдет, и ты повзрослеешь, я на тебе женюсь, – перестав захлебываться смехом, выдохнул он.

– А я и так взрослая. Иногда мне кажется, что я уже совсем большая. Как будто у меня есть дом и… работа… и еще… еще…

Имс даже подобрался от напряжения. Возможно, сейчас она скажет то, что поможет ему вернуть ее окончательно.

– Не спеши, милая, если забыла, то вспомнишь чуть позже, – успокаивающе погладив ее по плечу, сказал он.

– Да, потом вспомню, – кивнула Ариадна.
***
Имс не мог припомнить человека, к которому обращался бы за помощью с большей неохотой, чем к Артуру. И все же, это было необходимо. Без талантов Артура в этой истории было не разобраться, и, набравшись наглости, он все-таки позвонил координатору.

– Чем обязан? – раздался с другой стороны провода голос как всегда бодрого и сосредоточенного Артура.

– Хочу попросить кое о чем.

Имс ожидал, что Артур торжествующе выдохнет или примется отпускать ремарки в стиле «я же говорил», но вместо этого он несколько удивил его другой реакцией:

– Должно быть, там, на небе все-таки кто-то беспокоится о нас, – с облегчением вздохнул Артур. – Пока ты сам не захочешь, никто к тебе не полезет, а все это время ты как последний собственник хотел все делать сам. Я уж думал, ты никогда не впустишь в это дело никого другого.

– Я хочу узнать, о жизни Ариадны то, что мне еще неизвестно.

– О прошлом или настоящем?

– Обо всем. – Он немного помолчал, обдумывая следующие слова. – Не люблю оправдываться, потому что это делает человека виноватым, а ни в чем не виноват. Только я хочу кое-что объяснить. Я пытался сделать все это сам потому что приходится раскапывать личные моменты ее жизни, а это, сам понимаешь, вообще никому не должно быть известно. Копаться в личной жизни клиентов и туристов – одно дело. Ариадна, девушка, с которой мы постоянно работаем – другое. Мы уже не сможем смотреть на ее как прежде, и ты должен это понимать. Вполне возможно, придется вообще прекратить сотрудничество с ней. А может быть, она сама не захочет нас видеть. Я еще не знаю, все зависит от того, что ты выяснишь, но мне уже сейчас не по себе. Просто я решил, что уж лучше нам перестать ее видеть, чем оставить ее просто так. Не могу смотреть, как она мучается.


Глава 7

Пока Артур копался в подробностях ее прошлого, Ариадна спокойно проводила дни в квартире Имса, ни о чем не подозревая. Она становилась все более апатичной, все меньше ела и совсем не обнаруживала признаков интереса к жизни. Ей было все равно где сидеть, когда идти спать и принимать ли ванную, а про еду она вообще вспоминала только тогда, когда Имс усаживал ее за стол на опустевшей кухне.

Ощущение одиночества, которое раньше не давало о себе знать, стало проявляться все ярче. До того, как Ариадна стала жить в его доме, Имс понятия не имел о том, что он одинок. Все казалось нормальным и даже более того – вполне сносным. Постоянная тишина, прохладная постель и полная свобода действий были не просто частью его жизни – в те дни, когда у него не было работы, они и являлись этой самой жизнью. Только после того, как рядом с ним появился другой человек, Имс понял, насколько пустой была та, прошедшая жизнь. С трудом привыкнув к тому, что теперь он не один, Имс еще более неохотно возвращался к минувшим дням.

Хотя Ариадна по-прежнему никуда не выходила и сидела взаперти, но он чувствовал, что мысленно она где-то далеко. Устав от бесконечных попыток развеселить или расшевелить ее, Имс стал осторожно поддерживать ее в таком состоянии, заботясь о том, чтобы она ела по три раза в день и спала всю ночь напролет. Ее разговоры во сне прекратились, и теперь он часто просыпался среди ночи, прислушиваясь к ее дыханию. Словом, никуда не отходя от него, Ариадна стала просто исчезать.

***
– Возможно, тебе не понравится то, что я тебе расскажу, – осторожно начал Артур, явившись в квартиру Имса в назначенный час.

За окном стоял непроглядный мрак – часы показывали половину первого ночи. За дверью тихо спала Ариадна, которая даже не почувствовала, что оказалась одна, а Имс и Артур сидели за столом на кухне и говорили полушепотом.

– Ты узнал о том, что ее родителей лишили всех прав и опеку над Ариадной передали родственникам по материнской линии.

– По материнской? – переспросил Имс. – Этого я не знал.

– Да, – кивнул Артур. – Все родственники отца были немногим лучше, него самого, так что отдавать им ребенка просто не было смысла. Стоит отметить, что брат ее матери тоже не был примерным гражданином, но его жена согласилась взять к себе Ариадну. Странно, что в таких случаях ребенка обычно распределяют в приют или другое учреждение, но здесь суд решил, что девочка будет чувствовать себя намного лучше, если окажется среди знакомых. Однако в той семье уже были свои дети, и лишние заботы о малышке были ни к чему, поэтому женщина поспешила быстренько отдать Ариадну в школу-интернат, где та оказалась в возрасте шести лет. С тех пор она приезжала домой только на Рождественские каникулы, даже летние месяцы проводя в каком-нибудь лагере. В лагерях она работала посудомойкой или еще кем-нибудь, и проживание окупалось сполна.

– Весело, – ухмыльнулся Имс, протягивая руку к подоконнику, на котором лежали сигареты.

– Так она повзрослела. Год за годом жила без семьи и поддержки, с лихвой компенсируя себе все это учебой. В той недорогой школе, где она оказалась, Ариадна была лучшей ученицей, усердно занимаясь по выбранным предметам. Ей повезло с учителем, который помог ей определиться в колледж и найти подходящую работу, чтобы оплачивать учебу. На втором курсе колледжа Ариадна в числе одаренных студентов поехала в Париж в рамках экспериментальной программы. Рассчитывалось, что она проведет там всего два месяца, но она задержалась гораздо дольше. Приметивший ее профессор, глубокоуважаемый родственник нашего Кобба, взял ее под свое крылышко, увидев в ней суррогатную дочь, своеобразную альтернативу потерянной Мол. Дальше ты знаешь.

– Почти все из того что ты рассказал, было мне известно, но я уверен, что тебе удалось раскопать еще больше, – выпуская облачко сизого дыма, улыбнулся Имс. – Не зря же ты пришел сюда на ночь глядя.

– Да, – кивнул Артур. – Есть еще много чего, что лежало под слоем официальных заметок и списков. Причины, по которым ее родители потеряли свою дочь. Эти причины удалось выяснить только взломав несколько архивов, а в других случаях потребовалось пойти и лично поговорить с теми мелкими чиновниками, что занимались этим делом. Разумеется, они не помнили о ней, но увидев фото, четверо из пяти сразу же поняли, о ком идет речь. Думаю, ты понимаешь, насколько незаурядный случай у нашей Ариадны.

– Ближе к делу, – вздохнул Имс.

– Все время, пока она жила со своими родными родителями, ей приходилось самой о себе заботиться. Они были наркоманами, а отец ко всему прочему, страдал еще и алкогольной зависимостью. Всем было наплевать, в том районе было полно таких семей, да и детей, оставленных на улице, тоже хватало. Ариадна росла, как могла, одевала то, что дарила многодетная соседка из дома по соседству – у той просто временами скапливалось ненужное тряпье. Я не знаю, что она ела, да и никто этого не знает. Скорее всего, ее подкармливали соседи.

– Ублюдки, – сквозь зубы процедил Имс. – Я говорю о ее родителях, – подумав, что Артур может неправильно его понять, поправился он.

– Точно, еще какие, ты даже представить себе не можешь. Короче говоря, они решили избавиться от нее.

– Избавиться? – Имс даже приподнялся, подаваясь вперед. – Убить ее? Утопить, как щенка?

– Если бы, – невесело ухмыльнулся Артур. – Они ее продали. Ей было пять лет, когда это произошло. Остается благодарить Господа за то, что те покупатели не успели ничего с ней сделать, но за это время она натерпелась такого страху, что не разговаривала несколько недель после этого. Та самая соседка, что жила в доме…

– Продали? – перебил его Имс, у которого в голове не укладывалась такая дикая мысль. – Кому? Цыганам что ли?

– Нет. Точнее, я не знаю, но вряд ли цыганам. Они не спрашивали, что это за люди – просто продали ее и все. Кто-то пришел, спросил, нет ли тут беспризорных детей, им указали на Ариадну, а потом эти люди пошли к ней домой, дали свою цену, забрали ребенка и ушли. Может быть, они хотели снять детское порно, я не знаю. Может быть, они просто сотрудничали с теми, кто забирает полезные ресурсы из человеческого организма. Откуда нам знать, чего они хотели от ребенка? Во всяком случае, она пробыла у них недолго: та самая соседка, о которой уже шла речь, заметила, что Ариадна не играет на улице. Она обнаружила это на следующий день после того, как состоялся акт продажи, заявила в полицию еще через день, поиски шли двадцать часов, благо, эти отморозки не утащили ребенка дальше трех кварталов. Надо сказать, что поиски были такими результативными во многом еще и потому, что ее родителей хорошенько припугнули. Мол, если будете отпираться, получите срок. Их должны были посадить в тюрьму. Я не понимаю, почему этого не произошло. Возможно, потому, что в таком районе вообще слабо обращают внимание на неблагополучных людей. Возможно еще и потому, что они стали лгать напропалую, выгораживая себя. Акта продажи никто не видел, люди, у которых обнаружили Ариадну, тоже не стали признавать, что взяли за нее деньги. Ничего доказать не удалось, и все закончилось обвинением в халатности. Родителей лишили того, чего им хотелось бы лишиться, и на этом все закончилось.

Артур остановился, переводя дух. Его точные фразы, хладнокровная констатация фактов, бесстрастное лицо и выверенные интонации не смогли скрыть, как сложно давался ему этот монолог.

– Она рассказала о том, что ее отец и мать пытались украсть ее. По крайней мере, мне так показалось.

– А это вторая часть нашей истории. Через два месяца после того, как Ариадна поселилась в доме своего дяди, ее родители действительно выкрали ее. Они приехали, посадили ее в машину и увезли домой, где посадили в подвал и закрыли дверь. Зачем? Она все равно была им не нужна. Мать так боялась, что Ариадна убежит, что связала девочку. А потом… у них случился очередной загул, и о подвале забыли… об Ариадне, естественно, тоже. Она пролежала там почти два дня. Одна, в темном помещении, на земляном полу. Без еды и почти без воды. Она подкатилась к самой двери, и когда ее отец спустился в подвал, чтобы забрать оттуда какой-то хлам для продажи, он нечаянно наступил на нее. Так об Ариадне снова вспомнили. Стали отмывать и отпаивать, но она потеряла сознание, и они решили, что их дочь умерла. Та же самая соседка заметила, что они возятся в своем кошмарном заброшенном саду, а если бы этого не произошло, они бы заживо похоронили собственного ребенка.

– Вот же черт…

Имс был поражен. Ариадне было что скрывать, даже если она помнила совсем немного. В таком возрасте ребенок либо помнит все до мельчайших подробностей, либо подсознательно блокирует все тяжелые воспоминания, и в результате от них остаются только жалкие остатки.

***
Артур ушел так же тихо, как и пришел, договорившись о том, что Имс не станет ничего с ней делать, пока не решит вопрос с остальными.

Она все еще мирно спала, повернувшись лицом к стене. Ее щеки раскраснелись во сне, а дыхание было непривычно шумным. Казалось, того гляди, еще и храпеть начнет. Имс покачал головой и положил между ней и стеной подушку, позаботившись о том, чтобы она не прислонялась к холодной поверхности.

Когда она проснулась, он все еще не спал. После того, что рассказал Артур, он просто не смог заставить себя заснуть. Она открыла глаза и сразу же уставилась на него.

– Привет, – осторожно улыбнулся он.

Теперь, когда он примерно знал, что с ней произошло, ему казалось, что она – самое хрупкое, что есть в этом мире.

Ариадна только кивнула, усаживаясь в кровати.

– Милая, – беря ее руки в свои, обратился к ней Имс. – Милая, ты можешь поспать еще, если хочешь.

– Не хочу, – мотнула головой она.

– Хорошо. Ариадна, ты же знаешь, что я никогда тебя не оставлю. Ведь, правда, ты мне веришь? – спросил он, наблюдая за тем, как она сонно протирает глаза.

Она все еще молчала, с сомнением глядя на него. Вероятно, ей было непонятно, с чего это вдруг, он стал таким разговорчивым.

– Я все для тебя сделаю, если это будет нужно. Веришь мне?

Ариадна продолжала смотреть на него, слегка нахмурив брови.

– Ничего не бойся, – между тем продолжил он. Теперь ему были ясны все ее страхи и причины, заставлявшие ее вновь и вновь спрашивать, не бросит ли он ее и не отдаст ли, если за ней придут. – Пока я здесь, ничего плохого с тобой не случится.

Ему так хотелось исправить все, что с ней произошло в прошлом. Он никогда не считал себя сентиментальным, но сейчас он ощущал непреодолимое желание подарить ей то, чего у нее никогда не было. И если Ариадна впала в детство – это было даже прекрасно, ведь теперь он мог баловать ее, как она того заслуживала. Она смотрела на него с любопытством и смущением, не зная, как реагировать на все эти слова, которые она уж точно не ожидала услышать с утра пораньше.

Он отпустил ее ладони. Ариадна сидела, прислонившись спиной к стене, и по-прежнему хранила загадочное молчание, наблюдая за ним.

– Я тебя люблю, – вдруг сказала она. Ее голос был глухим и неуверенным. – Больше чем маму с папой и даже больше, чем миссис Грейс.

В ответ Имс снова протянул руку, но на этот раз взял ее за лодыжку, приподнимая ее стопу от кровати и одновременно склоняясь к ней. Когда его губы прижались к ее подошве, в самой выемке между пяткой и пальцами ноги, Ариадна вздрогнула, стараясь отодвинуться.

– Ты что? Это же нога! – укоризненно сказала она.

– Ну и что. Я люблю даже твои ножки, милая. Помнишь, ты говорила, что я сильный?

– Ты и сейчас сильный, – кивнула она, все еще пытаясь отнять у него ногу.

– Это все твое. Все, что во мне есть, я имею в виду. Все, из чего я состою – все твое. А во мне, между прочим, много силы и еще всякого другого добра, так что ты должна знать, что обладаешь внушительным капиталом. Это все для тебя.

Мягкие пальцы скользнули по его волосам, и Имс поднял голову, стараясь посмотреть на нее. Ариадна ласково погладила его, пропуская волосы сквозь пальцы, и Имс оставил в покое ее ногу, только чтобы сгрести ее в охапку и усадить к себе на колени, качая, как маленького ребенка.



Глава 8

Можно ли помочь Ариадне? Сколько еще она продержится в таком состоянии? Стоит ли бередить ее детские воспоминания, или оставить все, как есть?

Эти вопросы не давали Имсу покоя ни днем, ни ночью. Возможно, если бы ее состояние было стабильным, он никогда не решился бы подвергать ее какому либо воздействию, но вся беда была в том, что Ариадна уходила все дальше, замыкаясь в себе и лишь изредка всплывая на поверхность. Тянуть дальше было нельзя, и Имс отчаянно искал способ понять, что же происходит в ее голове.

Несмотря на то, что Артур попросил его не предпринимать никаких мер, пока они все не придут к одному решению, Имс все же начал вести пассивную работу, не задевая при этом напрямую своего так неожиданно появившегося ребенка. Он собрал все рисунки Ариадны, просматривая их и запоминая, в какой последовательности и с какой частотой среди них встречались различные лица. Некоторые из них были ему знакомы, другие – нет. Он собрал все альбомы и пронумеровал их согласно предположительной последовательности создания. Благо, ему удалось запомнить, какие альбомы появились первыми, а какие Артур докупил позже, когда в старых не осталось места.

Что удивило его больше всего – чаще остальных на страницах альбомов мелькало лицо последнего клиента. Человек, в чье сознание пришлось опуститься в последний раз, был изображен не меньше двадцати раз в разных позициях, костюмах и сочетаниях с другими лицами. Далее по частоте шли лица родителей Ариадны. После них – лица двух неизвестных мужчин. Имс предположил, что это были люди, купившие ее, когда ей было пять лет. За ними, как ни странно, место занимала Мол, умершая жена Кобба. Этого Имс понять не мог, и решил оставить это все до лучших времен, пока к нему в гости снова не наведаются старые друзья.

Ариадна не проявляла никакого интереса к своим рисункам, издалека наблюдая за тем, как он раскладывает их по стопочкам и помечает номерами уголки каждого листа. Она не спрашивала его, зачем ему это нужно, не просила оставить их в покое и даже не подходила к нему. Казалось, ей было все равно.

С одной стороны это тревожило Имса, ведь такая пассивность была чревата плохими последствиями, но с другой стороны так было гораздо легче работать. Когда с рисунками было покончено, он решил, что пришло время пройтись по биографии последнего клиента.

Томас Холл, сорок четыре года. Владелец небольшого предприятия, изготавливающего климатическое оборудование. На первый взгляд, его дело не могло никого заинтересовать или угрожать кому-то конкуренцией. Однако на его заводе велись собственные разработки и тестирования, и кто-то решил, что эти идеи могут представлять определенный интерес. Еще во время подготовки к делу, они с Ариадной выяснили все детали бизнеса будущей жертвы. Теперь Имс понимал, что им следовало бы проверить и личную сторону жизни клиента, но они так торопились, что решили не тратить на это время. И это было огромной ошибкой.

Теперь эту ошибку предстояло исправить. Или хотя бы устранить последствия, что она за собой повлекла.

***
Это было неприятно, но без этого разговора нельзя было обойтись. Нужно было во всем признаться и выложить все, что ему удалось узнать. Конечно, Имс знал наверняка, что за этим последует – он ненавидел такие моменты всей душой – но это была всего лишь ничтожная часть того, что он сам успел о себе подумать.

– Артур уже поставил тебя в известность? – не зная, с чего начать, спросил он.

Артур и Кобб пришли к нему в квартиру. Как и во время прошлого визита Артура, на часах было около полуночи, и Ариадна спала в комнате, ни о чем не подозревая. Только в такое время можно было подумать о чем-то своем и в полную силу заняться работой.

– Не знаю, что именно ты имеешь в виду, но Артур рассказал мне об ужасных моментах прошлого нашего архитектора. Что и говорить, я неприятно удивлен. Думаю, мы сможем взять это на вооружение, когда придет время опуститься в ее подсознание.

На миг Имс забыл о том, что собирался каяться перед подельниками в своих огрехах.

– Ты собираешься опуститься в ее голову?

– Ну, конечно, дружище, – вздохнул Кобб и провел рукой по волосам. – Конечно, нам придется это сделать. Я рассчитывал на то, что она восстановится со временем, но этого не происходит. Дела и весь остальной мир не могут ждать вечно – ее исчезновение уже заметили. В этом контексте замкнутость Ариадны играет нам на руку – пока что ее долгое отсутствие не кажется подозрительным, потому что она никогда и ни с кем не делилась своими планами. Но вскоре истечет срок ренты, и тогда хозяйка ее квартиры поднимет шум.

– Это случится через месяц, знаю, – кивнул Имс.

– Значит, нам нужно успеть сделать все за этот месяц.

– Можно просто доплатить старушке, – предложил Артур.

– Как? – поднял брови Кобб. – Прийти к ней и сказать, что ты готов платить за квартиру Ариадны? Представиться ее братом или женихом? Рано или поздно хозяйка заподозрит неладное, и тогда уже ты или я, или Имс попадем под подозрение. Бог знает, что эта старушенция может подумать, ты себе представить не можешь, какая бурная фантазия у поклонниц мексиканских сериалов.

– Стало быть, у тебя в этом большой опыт, – ухмыльнулся Имс. – Ладно, мы не можем думать только о какой-то ренте, в то время, когда у нас есть проблемы поважнее. Если у нас всего месяц времени, то лучше не тратить его на споры. – Он глубоко вдохнул, готовясь перейти к самому сложному. – Я также повторно навел справки о том человеке, в чьей голове мы были в прошлый раз. Томас Холл. В общем, в нем нет ничего примечательного – таких как он, мы видели много раз. В плане работы он не представляет особого интереса. Однако в его жизни был один чудовищный случай, который, без сомнений, отложился в его сознании. Десять лет назад у него пропал ребенок.

– Пропал ребенок? – нахмурился Артур. – И сколько лет было этому ребенку?

– Какого пола он был? – подключился к нему Кобб. – Где это случилось?

– Это была дочь. Тело так и не нашли, да и вряд ли она еще жива. Столько лет прошло… Ей было пять лет.

– Так… теперь многое проясняется. – Кобб даже поднялся со стула. – Теперь понятно, чем он мог шокировать Ариадну. Кто знает, что за чертовщина творится у него в голове. Возможно, он каждый раз проигрывает в своем мозгу разные варианты смерти своего ребенка, и Ариадна увидела что-то из этого. Если это так, то неудивительно, почему она вспомнила о том, что было в ее детстве.

– Но ведь ее не украли, а продали, – возразил Артур.

– Может быть, она об этом не знала, – покачал головой Имс. – Если она ничего об этом не знала, то я даже боюсь подумать о том, как она истолковала все, что с ней произошло. Я тут пытался представить всю эту ситуацию глазами пятилетнего ребенка… проблем с воображением у меня нет, но надолго меня не хватило. Представьте себе, что может чувствовать маленькая девочка, которая внезапно попала в руки к каким-то незнакомым людям, которые черт знает что вытворяли с ней в течение нескольких дней. Да, я прочитал отчет медэкспертов – следов сексуального насилия обнаружено не было. Но были синяки и следы на запястьях. Только подумайте – Ариадну связывали дважды. Один раз эти чертовы покупатели, во второй раз – ее собственные родители, когда сделали неудачную попытку выкрасть своего ребенка. И вот, эта маленькая испуганная девочка переживала шок за шоком, ничего не понимая. Почему ее связывают и бьют? За что? Почему никто не приходить помочь? Почему мама и папа ее не ищут? Почему она должна жить в доме своих дяди и тети? Одни сплошные почему.

– И никаких ответов, – снова усаживаясь на стул, кивнул Кобб. – Нормальная жизнь после такого возможна, только если постараться забыть обо всем, что было. Хотя, надо думать, Ариадна действительно ничего не помнила, либо изолировала эти воспоминания. До тех пор, пока не оказалась в голове человека, который скорбит по пропавшей дочери. Имс…

– Знаю-знаю, – покорно кивнул Имс. – Винить можно только меня. Но я, черт возьми, готов сам оказаться на ее месте, лишь бы она так не мучилась. Я уже сам себя сгрыз, честное слово. Только бы мне не видеть, как она страдает. Я готов сделать что угодно, чтобы она вернулась.

– Я и не собирался тебя обвинять, – пожал плечами Кобб. – Но если ты сам признаешь, что виноват, я не стану тебя переубеждать. Ты действительно виноват.

Между тем, Артур, который подошел к двери, теперь смотрел через мутное стекло на спящую Ариадну. Тусклые блики от электрического света позволяли разглядеть ее умиротворенное лицо и маленькие руки, сжатые в кулаки и лежавшие поверх одеяла.

– Несмотря на то, что сейчас она не осознает себя, как взрослого человека, она все еще привлекательна, – задумчиво проговорил он. – Ариадна все еще больше молодая женщина, нежели ребенок. Как ты характеризуешь свое отношение к ней?

Имс снова вздохнул. Он сам задавал себе этот вопрос много раз, но до сих пор не знал точного ответа.

– Я не знаю. Единственное, что мне известно, так это то, что… да ничего мне не известно. Я уже сам ничего не знаю. Да и зачем нам это знать? Главное вернуть ее, а остальное можно будет выяснить потом.

– Твои личные мотивы не менее важны, – не согласился с ним Артур, отходя от двери. – Не влюбляйся в нее сейчас, Имс. Ты же не знаешь, что будет, когда она вернется.

– Но и держать ее я больше не могу. Она уходит, Артур. Возможно, я все неправильно понимаю, но Ариадна уходит все глубже в свое подсознание, и то, что прячется в глубине, вряд ли радует ее.

Дальше разговор шел только о делах, и Имс был немного удивлен тем, что Артур и Кобб уже твердо решили, что не отпустят его одного. Зная о том, какому риску подвергается человек, погружающийся в пучину подсознательных страхов эмоционально неуравновешенного сновидца, они без колебаний выбрали сложный путь.

– Мы вернемся завтра, – похлопав его по плечу, улыбнулся Кобб. – В ближайшее время мы проанализируем всю информацию, закупим хорошего снотворного и совершим подключение. Было бы здорово, если бы на этот раз никто не пострадал, верно?

Имсу оставалось только молча кивнуть и закрыть за ними дверь. Он потушил свет и вернулся в комнату, осторожно опускаясь на диван, боясь разбудить Ариадну. Однако, несмотря на всю его осторожность, она все же проснулась.

– Ты куда ходил? – сонно протирая глаза, спросила она.

– У нас были гости, – честно признался он. – Я не стал тебя будить.

– Хорошо. Ложись рядом, – она похлопала ладонью по подушке, приглашая его занять место возле нее. – Будем спать. Без тебя плохо спать, страшно и холодно.

Имс улыбнулся и лег рядом с ней, с облегчением ощущая знакомое тепло.

– А я даже не представляю, как я буду засыпать без тебя, – прошептал он, целуя ее в лоб.

Он был уверен, что такое время уже не за горами.


Глава 9

– Итак, мы тщательно все взвесили, обдумали и пришли к одному выводу, – явившись следующей ночью, сообщил Кобб.

Артура рядом с ним по каким-то причинам не было, и Имс чувствовал себя гораздо лучше. Ему всегда казалось, что между Артуром и Ариадной что-то происходит. Конечно, все это было еще до того, как она стала походить на ребенка, но даже сейчас он порой ловил себя на мысли, что Артур ревнует. Они все надеялись на то, что она сможет восстановиться и начать прежнюю жизнь, но вместе с тем, Имсу казалось, что на такой случай у каждого из них свои планы. И если планы Кобба касались только работы, то между надеждами Артура и самого Имса прослеживались явственные параллели. И это был еще один конфликт. Очередной конфликт в их копилке.

Впрочем, сейчас об этом думать было еще слишком рано. Да и вообще, целесообразны ли такие мысли, если Ариадна может никогда не обрести равновесие?

– И к чему же вы пришли?

– Помнится мне, ты как-то говорил, что никто не смеет принимать решения за твоей спиной, – улыбнулся Кобб. – Я это запомнил, и спешу заверить, что ты будешь рад этому решению. Мы хотим создать искусственный сон, который будет достаточно стабильным. Для этого нам нужен создатель или сновидец, которым, скорее всего, будешь ты. В конце концов, только ты знаешь всю подноготную последних месяцев ее жизни, и ты видел ее за несколько мгновений до того, как она ушла в лимб. Все нюансы этого дела известны тебе, так что тебе и флаг в руки.

Имс покачал головой, откидываясь на спинку и прикрывая глаза.

– Нужно точно знать, что строить. В отношении психологического контакта во время осознанного сна я знаю все ходы и выходы, но архитектура – не мой конек. Ты же знаешь.

– Архитектором буду я.

Имс открыл глаза и даже выпрямился, пытаясь еще раз проиграть в уме только что прозвучавшие слова. Кобб не строил уже лет пять, и, даже избавившись от Мол, он все равно не решался возобновить былую деятельность. Он всегда брал на себя привычную роль извлекателя, предоставляя весь креативный потенциал работы Ариадне.

– Уверен? – спросил Имс, пронзительно глядя на Кобба.

– Уверен. Нет ничего важнее ее благополучия. Если не справимся, то потеряем ее, возможно, навсегда. Вместе с ней еще и тебя. Правда, если быть откровенным, то я не уверен, что даже при условии, что мы вернем ее, ты сможешь работать и дальше.

– Я, вообще-то еще не думал об этом, – признался Имс. – Я сейчас ни о чем кроме ее проблем думать не могу. Что за чертовщина со мной происходит?

– Взрослеешь. Прямо на глазах, Имс. Хочешь знать, что я об этом думаю?

– Нет.

– Я так и знал. Ладно, так уж и быть, все равно я тебе это скажу, – тихонько рассмеялся Кобб. – До недавнего времени ты был первоклассным вором, уникальным имитатором, и настоящим виртуозом в области мошенничества. Словом, ты был профессионалом. Но на этом стопроцентные аспекты твоей человеческой состоятельности заканчивались, и дальше шли только туманные предположения. В том, что касается работы, я бы прыгнул с тобой с самолета, зная о том, что у меня нет парашюта. Но если бы мне нужно было оставить детей на полчаса с другим человеком, и при этом был бы выбор между тобой и Артуром, я бы остановился на нем. Потому что тебе ничего нельзя доверить. Ты имеешь привычку опаздывать, если знаешь, что тебя подождут. Напиваешься без особых случаев, увиливаешь от ответственности. Короче, у меня были серьезные опасения насчет Ариадны, когда она поселилась в твоем доме.

– Я польщен, – пряча полуулыбку, иронично заметил Имс.

– А сейчас я прямо не узнаю тебя. Даже будучи маленькой девочкой, Ариадна вылепила из тебя взрослого мужчину, оставив позади беспечного подростка, которым ты, в сущности, и являлся.

– Я сейчас улечу, – еще раз вставил Имс, не выказывая, однако, ни малейших признаков неудовольствия.

– Хочешь, верь, хочешь – нет. Впрочем, мы отвлеклись от темы, а она у нас сегодня очень важная.

– Кстати, где Артур?

– Он сегодня остался у себя. Решил отоспаться. Видишь ли, за последние два дня он полежал с закрытыми глазами от силы пару часов. Я дал ему либриума, и теперь он спит в своей квартире.

– Ясно. Дела его измотали.

– Нет. Его измотали переживания. Он эту ситуацию тоже довольно близко воспринимает, и это вполне естественно. Она ведь нам не чужая.

Имс рассеянно кивнул и сменил тему разговора, возвращаясь к планам.

– Сценарий будет нестандартный, мы же не знаем, чего ожидать от ее подсознания. Мы с тобой создадим мир, Артур будет следить за проекциями, а дальше что? Нет никакой цели, никаких зацепок. Ничего. Я вообще, боюсь предположить, чем она может наполнить этот сон.

– Это неважно. Мы работаем вместе не первый год, и каждый из нас в чем-то хорош. Нам не привыкать к нестандартным ситуациям, к тому же, ты – опытный психолог и манипулятор, который, к тому же, может менять личины, словно перчатки. Проблема в том, что я не знаю, какой именно сон для нее спроектировать.

– У меня есть ее рисунки. На них частично воспроизведен интерьер и ландшафт того сна, в котором мы были в последний раз. Логично предположить, что это сможет направить ее мыслительные процессы в нужное русло. Однако полной картины все равно нет, нарисовать она успела далеко не все, а теперь изобразительное искусство ее не интересует, так что все равно придется заполнять пробелы самостоятельно.

– Ясно, – с готовностью кивнул Кобб, уже заинтересовавшись обозначенной идеей. – Можешь отдать мне их?

– Разумеется, могу.

Когда он поднялся, чтобы подойти к холодильнику, на котором и находилась стопка заполненных альбомов Ариадны, она сама неожиданно появилась в дверях. Имс сразу же переключился на нее, на время позабыв о своих делах и о том, что Кобб сидит у них на кухне.

– Уже проснулась? – растерянно посмотрев на нее, спросил он.

– Ты опять не спишь, – сонным голосом ответила она. – Темно и страшно.

– У нас опять гости, так что… мне пришлось встать.

Кобб внимательно смотрел на нее, подмечая каждую деталь. Старые брюки Имса, одна штанина которых была короче другой, его же большая фланелевая рубашка и растрепанные волосы – она выглядела даже немного комично. Однако Доминику было совсем не до смеха.

Может быть, все дело было в том, что на дворе стояла непроглядная ночь, может быть, виной всему заспанный вид Ариадны, но именно сейчас ему показалось, что отношения Имса и их архитектора вышли за рамки опекун-подопечный. Он видел, как имитатор осторожно прикасается к ней, пытаясь успокоить и объяснить, что все в порядке, и он скоро вернется. Ариадна смотрела на него с бесконечным доверием, но все же отказалась уходить и ложиться в постель одна.

– Можно я останусь здесь? – тихо, стараясь, чтобы Кобб ничего не услышал, спросила она. – Не хочу там лежать.

– Хорошо.

Было видно, что Имсу неловко оставлять ее на кухне в такой момент, когда разговор касался непосредственно ее, и имел непонятный для ребенка ход, но он ни в чем не мог ей отказать.

– Сядешь рядом со мной? – выдвигая из-за стола еще один стул, предложил он.

– А можно посидеть у тебя? – еще тише попросила она. – Можно? Я буду сидеть тихо, честное слово.

Зная о том, что Кобб следит за ними с утроенным вниманием, Имс оказался перед сложной дилеммой. Усадить ее к себе на колени… в свете того, что всего несколько минут назад сказал Кобб, это действие выглядело бы слишком уж вызывающе. Отказать? Он не привык ей ни в чем отказывать. В последнее время она вообще ни о чем его не просила, и теперь он был рад, что она вообще изъявила хоть какое-то желание. Немного подумав, он выбрал второй вариант, решив, что с Коббом разберется позже.

– Хорошо. Конечно, можно.

Ариадна довольно кивнула и угнездилась у него на коленях, положив голову к нему на плечо и прикрыв глаза. Кобб улыбнулся и кивнул, указывая на нее:

– Ты внушаешь ей доверие, – добродушно заметил он.

Говорить о том, что они готовились провести проникновение в ее голову, стало невозможно. По крайней мере, уже не так открыто.

Имс осторожно высвободил одну руку и указал на холодильник:

– Там лежит все что нужно. Самая высокая стопка, видишь? Возьми третий альбом снизу, там собрана основная часть рисунков, которые тебе нужны. Просмотри все сейчас, если будут вопросы, я тебе все покажу.

Кобб послушно забрал нужный альбом и вернулся на место. К его удивлению, Ариадна уже успела заснуть, обняв Имса за шею и мирно посапывая.

– Никогда не видел, чтобы ты о ком-то заботился, и теперь не могу привыкнуть, – признался он, открывая альбом.

– Я и сам не могу в это поверить, – осторожно поглаживая ее по спине, ответил Имс. Странно все это.

– Странно не то слово. Но, очевидно, ты не против.

– Спорить не стану.

Дальше Имсу пришлось показать, какие именно страницы нужно принять во внимание. Кобб пометил каждый рисунок, и сказал, что было бы неплохо забрать альбом с собой. Разумеется, Имс отдал ему все что нужно.

– Я уже пойду, – поднявшись из-за стола, сказал Кобб. – У тебя дверь захлопывается?

– К счастью, да, – кивнул Имс.

У Кобба тоже были дети, и он отлично понимал, что Имс не может проводить его и закрыть за ним дверь. После того, как он ушел, Имс осторожно поднял на руки Ариадну и отнес ее в комнату, а затем улегся рядом.
– Детка, скоро все закончится, и ты уже не будешь ничего бояться, – с надеждой сказал он, отводя волосы от ее лица.


Глава 10

Еще через несколько дней Кобб позвонил Имсу, сообщив, что все почти готово и осталось только взглянуть на это собственными глазами.

– Я не стал изготавливать макет, – пояснил он – решил, что это лишнее. Все равно нам придется опуститься в сон втроем, чтобы подготовиться к тому, что нас возможно ждет.

Имс закусил губу, раздумывая над только что услышанным.

– Не знаю, как это у нас получится, – признался он. – Не представляю, как мне ее оставить одну. Конечно, вы можете прийти ночью, как обычно… но она стала так чутко спать, что я уже не уверен в том, что это безопасно. Вдруг она проснется, увидит, как мы лежим с трубками в руках и перепугается. Мало ли что может произойти, сам понимаешь.

– Делать нечего, придется рискнуть. К тому же, Ариадна должна привыкнуть к виду машины, иначе, увидев его впервые, обязательно начнет нервничать. Я уже молчу о том, как мы сделаем ей укол в запястье. Помнится мне, она была категорически против таблеток, так что про иглы и подумать страшно.

– Иглами пугать ее ни к чему, – спокойно ответил Имс. – Я уже купил для нее простое снотворное. Вначале усыпим ее, а потом подключим. Как с обычными клиентами, забыл?

– Точно, – вздохнул Кобб. – Совсем замотался.

Имс тихо рассмеялся. Он отлично понимал волнение Доминика.

– Ну, а тебе самому-то нравится то, что получилось?

– Не знаю, – явно сомневаясь, пробормотал Кобб. – Я пытался создать дополнения к уже имеющимся формам и сделать это так, чтобы они не выглядели чересчур чужеродными, но не уверен, что вышло так, как надо. Все-таки, я уже давно ничего не строил.

– Надо полагать, теперь ты вернешься к этому делу?

– Нет уж. Мы лучше дождемся Ариадну, а потом уже начнем работать.

Кобб говорил так, словно исцеление Ариадны – вопрос решенный, осталось только дождаться. На самом деле они оба понимали, что уверенными быть нельзя ни в чем. Однако этот спокойный тон вселял в Имса надежду, и, слыша такие слова, он начинал чувствовать себя немного лучше.

За недавнее время он сумел перестроиться на нужный лад и заставить себя понять, что Ариадне лучше будет возвратиться к прежней жизни. Это было чудное время – когда она нуждалась в нем, возилась вместе с ним на кухне и спала, уткнувшись носом в его грудь, но, как и все хорошее, это должно было когда-нибудь закончиться.

– Как ты думаешь, она сможет стать такой же, как раньше?

– Я в этом уверен. Мне кажется, что там, на дне ее подсознания нас ожидает нечто невероятное. Хотя, возможно, я и ошибаюсь. По правде говоря, я боюсь совсем не того, что она останется в прежнем положении. После того, как мы проведем операцию, неизбежно возникнут изменения, так что сдвиг все равно произойдет, так что здесь можешь быть спокоен.

– Тебе виднее, ты же у нас специалист, – мрачно заметил Имс.

– Я беспокоюсь о том, – пропустив эти слова, продолжал Кобб – что она не сможет видеть нас после того, что там произойдет. Артуру известна только какая-то часть истории, только то, что было занесено в отчеты. Ты же сам знаешь, как недобросовестно обстоят дела с бумажной работой, если речь идет о тех, кто никому не нужен. Не уверен, что документы были составлены в полном соответствии с действительностью, но даже если все правильно, остается то, чего не знает никто. То, что она заставила себя забыть. Те дни, что она провела у «покупателей», дни, проведенные ею в подвале собственного дома и первое время, пока она осваивалась в доме опекунов – не думаю, что там было что-то приятное.

– Думаешь, я этого не боюсь? – ухмыльнулся Имс. – Я об этом каждую гребаную ночь думаю, если не чаще. Смотрю на нее и не могу не вспоминать об этом.

– Приготовься к тому, что увидишь неудобоваримые вещи, Имс. Ты привязался к ней. И не спорь, это же очевидно.

– А кто спорит? Я и не думаю возражать, – тяжело вздыхая, признался Имс. – Не знаю, как буду жить без нее.

– Ты привыкнешь, – успокаивающе заверил его Доминик. – Это будет проще, чем ты думаешь.

***

Осознание того, что в скором времени Ариадна может исчезнуть из его жизни, толкало Имса на самые невероятные поступки. Теперь он старался проводить с ней как можно больше времени, забрасывая все остальные дела и игнорируя собственные нужды.

– Тебе когда-нибудь читали книги? – укладывая ее спать, как-то спросил он. – Сказки на ночь или что-то вроде того?

– Нет, – безразлично покачала головой она.

– Хочешь послушать?

– Не знаю.

Да, это был глупый вопрос. Откуда ей знать, хочет она послушать что-нибудь или нет, если ей никогда не приходилось этого делать раньше? Имс кивнул и потянулся за книгой, которую не так давно нашел в шкафу, среди старых вещей. Наверное, она осталась еще со школьных лет, никак иначе объяснить ее наличие Имс не мог. Еще учась в школе, он любил только «Белого Клыка» Джека Лондона и часто перечитывал эту книгу, всюду таская за собой. Наверное, она попала к нему вместо с часть старых вещей.

– Любишь животных? – открывая книгу, спросил он.

– Да, – уверенно ответила она и даже улыбнулась. – У миссис Грейс был щенок. Красивый и мягкий. А еще теплый. Он меня тоже любил.

– Как его звали? – обрадовавшись тому, что она поддержала разговор, спросил Имс.

– Кори. Его задавила машина.

– Вот же, мать твою…

Ариадна подняла на него взгляд и прыснула в ладошки. Она смеялась всякий раз, когда он не мог удержать в себе непечатные словечки.

– Да что у тебя за жизнь была такая? – вздыхая и возвращаясь к книге, спросил Имс, даже не рассчитывая на ответ.

Действительно, что это за жизнь, когда все, хорошее так или иначе пропадает, не успев как следует порадовать?

– Жизнь… – озадаченно повторила Ариадна. – Было страшно и больно. И всегда хотелось есть.

– А хорошее что-нибудь помнишь? – снова отрываясь от книги, спросил он.

– Да. Мама купила мне платье. Потом оно куда-то делось, и я искала его везде. Везде-везде, честное слово. Наверное, они его продали. Они всегда все продавали.

Имс едва удержался от ужасного замечания, которое так и вертелось у него на языке. Они и вправду продавали все подряд, и это было просто мерзко.

– А кроме этого?

– Миссис Грейс подарила мне туфельки на день рождения. Она дала мне их примерить, и я ходила в них до обеда. Потом мне пришлось снять их и оставить у нее дома, чтобы они тоже не потерялись. Она сказала, что я могу приходить к ней, чтобы походить в этих туфельках.

Значит, подарки той доброй соседки, что дважды спасла ей жизнь, приходилось скрывать. Это было понятно, но все равно дико, впрочем, как и все, что касалось ее детства.

– Хорошие дела, – мрачно вставил Имс, у которого уже отпало всякое желание продолжать расспросы. Боясь услышать еще что-нибудь в этом духе, он решил перевести тему: – Ладно, ты пока полежи, а я попробую почитать тебе эту книжку. Видишь, тут на обложке нарисован волк? Эта книга о волке.

– Это собака, – поправила его Ариадна, которая по простоте приняла Белого Клыка за собаку.

– Нет, это волк, – уточнил Имс, приближая картинку прямо к ее носу, как будто она могла сходу разобрать различия между собаками и волками.

– Собака, – надув губы, стояла на своем она. Очевидно, маневр с изображением не оказал на нее никакого действия.

Только из желания подразнить ее, Имс снова возразил:

– Говорю же тебе: это волк.

– Никакой не волк! Собака, видно же!

– Хочешь поспорить? – улыбнулся он. – Я сейчас начну читать, и ты сразу поймешь, что это волк.

Ариадна только хмыкнула, и устроилась поудобнее, приготовившись слушать.

Он уже и забыл о том, когда в последний раз читал что-нибудь вслух. Не только Джека Лондона, но и вообще любую книгу. С тех пор, как он в последний раз возвращался к жизни полукровного волка, прошло уже больше пятнадцати лет, и теперь оказалось, что он совсем ничего не помнил.

Вскоре после того, как он начал читать, выяснилось, что «Белый Клык» был плохим выбором – слушать рассказ о брачных играх волчьей стаи, а потом и о злоключениях двух полярников – совсем не то, что нужно маленькому ребенку. Однако Ариадна слушала с большим интересом, подпирая щеку ладонью и даже не шевелясь. Спать ей уж точно не хотелось.

Дочитав до того места, когда у полярников стали пропадать собаки, Имс остановился.

– Хватит, я думаю.

Ариадна нахмурилась.

– Хочешь еще? – удивился он.

Она довольно кивнула, укладываясь на подушку и натягивая одеяло до подбородка.

– Очень интересно, – сказала она.

– Хорошо, если ты хочешь, почитаем еще.

Его силы окончательно иссякли к тому моменту, когда малыш Белый Клык впервые выполз из своей норки.

– Все больше не могу, – протирая уставшие глаза, заявил он.

– Ладно, – согласилась она, пытаясь дотянуться до книги. – Можно мне посмотреть?

– Конечно, – разрешил он, наблюдая за тем, как она вертит книгу в руках. – Теперь ты веришь, что там нарисован волк? – возвращаясь к старому спору, спросил он.

– Нет.

– Но написано же про волка, разве нет?

– Ну и что? Написали про волка, а нарисовали собаку, – запросто опровергнув все его трезвые и логичные доводы, заключила она.

Имс рассмеялся и обнял ее, прижимая к себе вместе с книгой и одеялом, застрявшим между ними.

– Ну, хорошо, если ты так хочешь, пусть это будет собака, – сдался, наконец, он.


Глава 11

Все скромные заверения Кобба насчет того, что он всего лишь сделал все, что мог, были полным бредом. Такой детальной и тщательной работы Имс не видел уже давно. Архитектура Кобба отличалась от стиля Ариадны тем, что здесь было больше функциональных деталей, которые были просты в обращении и понятны. Он совсем не использовал изменение физических свойств и парадоксов, которые так понравились Ариадне, и потому рассудительному Имсу было легче ориентироваться в этом новом мире, выстроенном специально для их совместной работы.

Кроме того, в этом сне большинство элементов имело сходную структуру с тем, что было создано самой Ариадной в последний раз, так что, припоминая подробности того рокового дела, Имс приходил в полный восторг от профессионального чутья и интуиции Кобба.

– Да, как я погляжу, хватка у тебя осталась та же, – восхитился она, прохаживаясь по пустым улицам, выстроенным в подсознании Кобба.

– По-моему, ты стал даже лучше, – поддержал его Артур, также обратившись к Доминику. – Не припомню, чтобы тебе когда-нибудь приходилось дорабатывать за кем-то детали, но сейчас ты справился просто великолепно.

– Неважно, насколько хорошо это выглядит, – в ответ на все эти похвалы пожал плечами Кобб. – Важно то, как она отреагирует, когда мы поместим ее в этот мир. Кстати, в следующий раз это придется делать тебе, Имс.

– Помню, помню, – вздохнул Имитатор. – Когда это будет?

– Через неделю, – ответил Кобб. – Больше тянуть уже просто нельзя, а меньше… боюсь, ты не успеешь запомнить всех деталей. У тебя же теперь все время уходит только на нее… я имею в виду, на Ариадну. Кстати, как у вас дела?

Имс тяжело вздохнул и провел рукой по затылку.

– Не знаю, что и сказать. Я решил почитать ей книгу на ночь, но теперь она хочет слушать даже тогда, когда совсем не собирается спать. Мы уже прикончили «Белого Клыка» и переключились на «Смока Белью». Если так будет продолжаться и дальше, то к концу следующей недели мы осилим все собрание сочинений Джека Лондона. Я так много в жизни своей еще ни разу не читал, честное слово. Хотя, я рад, что она хоть чем-то интересуется вместо того, чтобы сидеть и целыми днями молчать.

***
Ариадна и вправду полюбила время, когда Имс читал ей вслух. Она внимательно слушала его, по временам прерывая его и задавая разные вопросы. Иногда он знал ответы, иногда – нет. В любом случае она оставалась довольна и просила, чтобы он не останавливался. Почему ее так привлекло именно чтение, Имс понять не мог.

Возможно, все дело было в том, что так она получала возможность занять чем-то свой ум, но при этом никуда не выходить и ничего конкретно не делать. Может быть, все дело было в этом. С другой стороны, за это время она раскрылась куда больше, так как эти невольно возникавшие вопросы порождали недолгие, но содержательные разговоры между ними, и Имсу удалось узнать о ней очень многое. К примеру, слушая рассказы про суровые полярные зимы, она сама поделилась с ним воспоминаниями о том, как ей самой приходилось переживать холодное время года. В большинстве случаев ничего радужного в ее историях не было, но Имс чувствовал, что так они становились ближе.

Ко всему прочему ему казалось, что делясь с ним своими детскими обидами, болью и впечатлениями, Ариадна и сама испытывала облегчение. У нее никогда не было хороших друзей, с которыми она могла бы играть и веселиться. В большинстве случаев причина крылась в том, что она была белой и слишком маленькой. В квартале, где она провела первые годы своей жизни, в основно проживали латинос и темнокожие граждане, а также, насколько он сумел понять, там же укрывались от миграционной службы незаконные «туристы». Дети, проживавшие там, разговаривали в основном на португальском, и предпочитали общаться с родственниками, которых в латинских семьях было больше чем достаточно. Девочка со светлой кожей и странной любовью к рисованию не вызывала никакого интереса у окрестной детворы. В то же время, в доме сидеть Ариадна тоже не могла – постоянные конфликты родителей, их любовь к алкоголю и прочим вредным веществам гнали ее из дому, и она была вынуждена проводить целые дни на улице, забившись в какой-нибудь темный уголок и наблюдая за тем, как протекает чужая жизнь. Когда ей везло, соседка, та самая миссис Грейс, звала ее к себе домой, кормила и давала листы бумаги, чтобы Ариадна могла порисовать хоть немного.

Что больше всего удивляло Имса – то, что Ариадна рассказывала обо всем с таким безразличием, словно это было совершенно нормально.

– Ну, хорошо, – выслушав очередной рассказ, кивнул он. – Теперь мы, наверное, отложим книгу и немного поспим, да?

– Да. И ты тоже ложись.

Спать без него Ариадна не могла. Если раньше она засыпала одна в течение дня, то теперь даже если за окном было светло, все равно она предпочитала лежать рядом с ним. Никаких сложностей это не вызывало, и потому Имс был даже доволен.

Сегодня же он довольно сильно нервничал: на следующий день им предстояло совершить проникновение в ее голову, и, если верить словам Кобба, то после этого в ходе событий обязательно должны были произойти изменения. Имс и желал и боялся этого одновременно. Он был взволнован и растерян.

– Детка, если бы мне знать еще и то, что повзрослев, ты не забудешь меня, – пропуская ее волосы сквозь пальцы, вздохнул он.

– Не забуду, – просто ответила Ариадна. – Я всегда буду тебя помнить.
***
Утром назначенного дня Имс проснулся раньше обычного. Словно почувствовав его волнение, Ариадна проснулась следом, сразу же открыв глаза и завозившись в постели.

– Ты можешь поспать еще, – сказал ей Имс.

– Не хочу.

– За окном еще темно.

– Не хочу спать, – со свойственным ей упрямством отрезала Ариадна.

– Как хочешь.

К восьми часам должны были прийти Доминик и Артур. Имс посмотрел на часы, а затем вздохнул: было всего пять утра.

– И что мы будем делать? – спросил он.

– Ничего. Просто лежать.

Имс улегся обратно, закрыв глаза и накрываясь одеялом.

– Полежим в темноте и поговорим. Хорошо, детка?

– Давай.

– Я хочу поговорить с тобой самым серьезным образом, и не спрашивай, зачем. Просто мне так хочется.

– Ага, – с готовностью согласилась Ариадна, перекатываясь на живот и обнимая его одной рукой.

Имс улыбнулся, вспомнив, как пугали его прикосновения в первое время. Еще не до конца осознав, что Ариадна превратилась в маленького ребенка, он опасался любых проявлений тесного контакта, избегая даже самых безобидных объятий. Теперь он уже привык к этому, и даже научился получать от этого удовольствие. Ему нравилось прижимать ее к себе, ощущая ее теплое и маленькое тело в своих руках. Нравилось то неповторимое ощущение, которое возникало от мысли, что этот человек доверился ему, открывшись так, как никому другому в своей жизни. За прошедшие месяцы Ариадна не раз сидела у него на коленях, засыпала, обняв его или положив руку ему на грудь. В этой странной близости было что-то до ужаса трогательное, что заставляло Имса запоминать каждый момент такого контакта.

Он накрыл ее руку своей, и заговорил:

– Веришь или нет, но я тебя особо никогда не любил.

– Почему? – спросила она, и Имс с удивлением отметил, что она улыбалась.

– Ты была такой любопытной, неугомонной и в то же время серьезной, что мне казалось, у тебя не все в порядке с головой. Такие качества совсем не сочетаются. Понятно?

– Нет.

– Ну и ладно. В общем, я тебя даже побаивался, старался как можно реже с тобой разговаривать, чтобы избежать этих осуждающих или понимающих взглядов. Все это было уж слишком… не для меня. А потом я понял, что ты – настоящий профессионал. И это было уже что-то серьезное. Поэтому мы с тобой сблизились. Но я постарался сделать так, чтобы наше общение ограничивалось только работой. Ты этого не помнишь, но так было всегда.

– Не помню, – согласилась она, двигаясь ближе к нему и прижимаясь носом к его плечу.

– А потом ты поселилась у меня дома.

– Ага.

– И вот тогда-то все и изменилось. Как я теперь буду без тебя жить?

Ариадна испуганно встрепенулась и приподнялась, опираясь о локоть.

– А почему ты будешь жить без меня? Кто-то меня заберет отсюда?

– Нет, что ты, маленькая. Я тебя никому не отдам. Никому, ясно?

– Ясно.

– Просто я думаю, что скоро ты сама не захочешь здесь жить. Но до того, как все случится, я хочу все тебе сказать. И даже если ты потом забудешь обо всем, что сейчас услышишь, я все равно должен выговориться. Понимаешь меня?

– Нет.

– Ну и прекрасно. – Он еще немного помолчал, а потом быстро выпалил: – В общем, я тебя люблю. Вот и все.

– И все? – переспросила она.

– А что еще нужно? – удивился Имс. – Много тут не скажешь – и так все ясно.

– И я тебя люблю. Сильно-сильно.

– Я знаю, детка, но я люблю тебя по-другому. И такой, какой ты была до этого, и такой, какая ты сейчас. Сам не понимаю, как так получилось, я ведь раньше об этом и не думал. А теперь чувствую, что смог бы прожить с тобой всю жизнь. С любой, даже с такой любопытной и непоседливой.

– Не понимаю… – озадаченно протянула Ариадна.

– Ничего страшного, Ари, все в порядке, так и должно быть. Ты не должна этого понимать.

– Я не понимаю, зато чувствую, – вдруг сказала Ариадна, подтягиваясь наверх. – Не могу сказать, просто внутри как-то странно.

– Странно?

– Ага. Можно я покажу? – спросила она, приближая к нему свое лицо. – А то я не знаю, как сказать.

– Покажи, конечно, мне же интересно, – стараясь разглядеть ее в полутьме, улыбнулся Имс.

Она вздохнула, овеяв его теплым воздухом, а затем подвинулась еще ближе и прильнула губами к его щеке. Несмотря на то, что они постоянно были рядом, она еще ни разу не целовала его. В свою очередь Имс, если и делал что-то подобное, то обязательно прикасался губами к ее лбу когда она спала, или целовал ее в макушку, чтобы она ничего не заметила. Ему казалось, что Ариадна вообще не знает, что такое поцелуй.

Теперь она сама, по собственной инициативе осторожно прикасалась губами к его щеке, словно боясь что-нибудь испортить.

– Вот так, – наконец, оторвавшись от него, вздохнула она. – У меня внутри точно так же. – Она довольно улыбнулась и заключила: – А теперь можно поспать еще чуть-чуть, да?

– Конечно, – прикладывая ладонь к собственной щеке, будто пытаясь поверить в реальность только что произошедшего, кивнул Имс.

Он был рад, что они успели так хорошо поговорить еще до того, как настал решающий момент. Подождав, пока она уснет, он осторожно высвободился, и, встав с постели, прошел на кухню, чтобы выпить воды. Через некоторое время он подошел к входной двери и открыл замок, чтобы Артуру и Коббу не пришлось стучаться в дверь. Ему не хотелось поить ее снотворным, и он предпочитал, чтобы она смогла подключиться к машине во время естественного сна.

Ровно в восемь часов ручка двери с тихим щелчком повернулась, и в квартиру вошли Доминик и Артур. Время пришло.


Глава 12

Имс искренне надеялся, что в момент подключения к машине Ариадна не видела никаких снов. В противном случае она могла принести с собой пару странных элементов, которые было бы невозможно контролировать, а у них и без того хватало неопределенности. Оказавшись на первой улице обычного жилого городка, он первым делом огляделся, удостоверяясь, что Кобб и Артур уже на месте.

– Ну, что теперь мы будем делать? – спросил он, обращаясь к Коббу.

– Найдем ее. Поговорим с ней, ты покажешь ей все те места, в которых вы были прошлый раз, и под конец подведешь к точке, где ее подстрелили. Возможно сымитируешь сходную ситуацию. Ты здесь самый главный, Имс, мы только для подстраховки.

– Отлично, – кивнул Имс. – Тогда я начну поиски, а вы ждите сигнала.

Он отделился от них и прошел дальше по улице, намереваясь достичь главного здания, в котором в прошлый раз и происходили все основные действия. Город имел простую структуру, сходную с солнечным макетом – он был выстроен в круглой форме, и почти все основные дороги отходили от центра в лучевидном порядке, прямыми артериями, проложенными под определенным углом друг к другу. Каждый образованный между ними сектор имел собственное предназначение, и потому ориентироваться в городе было довольно просто. Имсу нужен был участок, который они с Ариадной условно назвали ядром города – кольцевая дорога, проходившая в центре, где все артерии соединялись в одну.

Окруженное этой дорогой, в самом центре города, находилось здание. Повторяя основной мотив, оно также имело круглое основание, но поднималось ввысь на целых пятьдесят этажей. Внутри располагалась целая сеть винтовых лестниц, потайных дверей и решеток, которые могли сбить с толку непросвещенного гостя. Пересекая дорогу, чтобы войти внутрь здания, Имс даже понятия не имел о том, что Ариадна будет ждать его у парадного входа.

Она была одета в простое серое платье до колен со слегка расклешенной юбкой и классическим рубашечным воротником. Прежде ему еще не доводилось видеть ее в платье, но, учитывая, что никто из них не мог в данный момент продиктовать ей, как одеваться, это платье было ее выбором. Длинные темные волосы свободно лежали, опускаясь волнистыми прядям на ее плечи.

– Привет, – сухо кивнула ему она, дождавшись, когда он подойдет ближе. – Долго же пришлось тебя ждать.

– Привет, – осторожно ответил он, не зная, что еще можно сказать.

Очевидно, нужно было предоставить ей самой возможность решать, что делать. В конце концов, они ведь пришли сюда за тем, чтобы выяснить, что с ней происходит, а не вытаскивать что-то из ее подсознания.

– Идем, – пригласила его она, открывая дверь и входя внутрь.

Не менее очевидным было и то, что во сне она была все той же взрослой и рассудительной женщиной, какой было до катастрофы, превратившей ее в ребенка. Стало быть, эта сущность дремала в глубине ее сознания все те дни, пока она жила рядом с ним. Имс внимательно смотрел на нее, замечая, что все ее движения, походка и даже манера держаться – все это осталось без изменений.

– Как долго ты ждешь меня? – спросил он, желая поговорить с ней.

– Сам знаешь, как тянется здесь время, – пожав плечами, ответила она, поднимаясь по первой и самой большой лестнице.

– Прости, что так поздно.

– Ничего страшного.

Она шла, не оборачиваясь и даже не глядя в его сторону. Решив не мешать ей, Имс осторожно держался позади, стараясь идти медленно и бесшумно. Все-таки, он успел отвыкнуть от такого образа Ариадны, позабыв, какой опасной и холодной она может быть. Теперь он чувствовал тревогу и даже некоторый страх от того, что не мог понять, куда они идут, и главное, зачем все это нужно.

– Поговори со мной, – попросил он, послушно следуя за ней. – Или ты не хочешь разговаривать?

– Отчего же нет? – пожала плечами она. – Только вот я не знаю, что именно ты хочешь услышать.

– Что случилось там?

– Где? – она даже остановилась, глядя на него холодными, безразличными глазами. – Что ты имеешь в виду под словом «там»?

– В лимбе. Я имею в виду, что случилось в лимбе.

– Ничего, – просто ответила она. – Ничего особенного там точно не происходило. Только то, о чем я так усердно пыталась забыть, но не смогла. Это так несправедливо.

Несправедливо – первое слово с ярко выраженной экспрессией, услышанное им от нее. Стало быть, эмоции все еще живы, а это уже внушает надежду. Больше всего на свете Имс боялся, что Ариадна утратит способность мыслить и чувствовать после столь длительного пребывания в собственном подсознании.

– Согласен.

– Ты что-то узнал? – возобновляя движение, спросила она. – Я имею в виду, о моем прошлом?

Имс раздумывал всего несколько мгновений, прежде чем честно ответить:

– Да. Я узнал все, что было можно.

– Расскажи мне.

– Не хочу об этом говорить.

– И я не хочу, но сейчас мне это нужно больше всего. Так что тебе придется поговорить со мной.

– Хорошо. Дай мне минуту собраться с мыслями, и я все тебе выложу.

Это было нелегко, но ему пришлось рассказать ей обо всех событиях ее детства. Она вообще никак не реагировала на его рассказ, продолжая идти наверх и не сбавляя шагу. Ему даже стало казаться, что она его не слышит, но он продолжал говорить, пытаясь не обращать внимания на ее холодность.

Самым сложным было перейти к той части рассказа, в которой речь шла об акте купли-продажи между ее родителями и какими-то незнакомцами, личность которых по-прежнему оставалась загадкой. Он замолчал, не зная, какие слова были бы в этом случае правильными. Он все еще был уверен в том, что она не знает о том, что ее собственные родители продали ее за пять сотен, в то время когда она была еще совсем маленькой. Детям такие вещи стараются не рассказывать, дабы не травмировать их психику и не настраивать против тех, кого они долгое время считали своей семьей.

– Продолжай, – попросила она, все также глядя прямо перед собой. – Осталось самое сложное, не так ли?

– То есть? – насторожившись, попытался уточнить Имс.

– Они знали о том, что те люди забрали меня, правда? Мои родители были в курсе, и, возможно, даже получили какую-то выгоду. Насколько я их помню, они всегда все продавали, даже если после этого им приходилось жалеть об этом. Надеюсь, они сожалели о том, что избавились от меня.

Имс остановился, пытаясь переварить только что услышанное. Так значит, ей обо всем известно?

– Откуда ты знаешь? Тебе кто-то рассказал? – спросил он, снова начиная подниматься и даже прибавляя шаг, чтобы поравняться с ней. – Кто тебе это сказал?

– Никто. Сама догадалась, – словно издеваясь, ответила она, хотя Имс знал, что на самом деле она не обманывает. – Это было слишком сложно и просто одновременно. Знаешь, меня постоянно заботил этот вопрос: что я такого сделала, что со мной постоянно обращались, как с кучкой мусора? За что? Я потратила не один год на то, чтобы докопаться до правды, но все двери архивов и базы данных были закрыты для меня. Можно было нанять хакера, взломать защитные протоколы и узнать то, что нужно, но для этого требовались деньги. Я копила средства на собственный дом, и потому каждый цент был на счету, но когда ты впервые предложил мне дополнительный заработок, мне показалось, что это – отличная возможность заработать нужную сумму. После этого дела я должна была заплатить одному парнишке, и он бы все сделал. Однако, как тебе это известно, это задание обернулось для меня чем-то большим, чем просто одноразовая вылазка в глубины чужого подсознания. Экспедиция затянулась, и даже с тех пор, как город опустел, я не могу покинуть его пределы. Теперь я занимаюсь не исследованием чужих умов, а изучением своего собственного подсознания. Кстати, сколько времени уже прошло? Я имею в виду, в реальном мире?

– Два месяца.

– И что со мной? Я лежу в коме? Где я вообще нахожусь?

Вот оно что. Она не знала ничего о том, что происходило в реальном мире, как и та Ариадна, что жила вместе с ним, ничего не могла понять из своих взрослых снов. Две сущности одной и той же женщины разделились, существуя каждая сама по себе, независимо друг от друга.

– Ты живешь со мной. В моей квартире.

– Вместе с тобой? – удивилась она. – Как так получилось?

– Ты… Черт возьми, это еще тяжелее, чем я мог себе представить… В общем, ты изменилась с тех пор, как мы проснулись. Стала походить на маленького ребенка.

– На кого?!

Впервые со времени их встречи Ариадна проявляла признаки живого интереса и даже каких-то вполне понятных эмоций.

– На маленькую девочку, – уточнил Имс, с улыбкой глядя на нее.

– И я живу в твоем доме? Вместе с тобой?

– Да. Ты спишь рядом со мной каждую ночь, учишь меня готовить, стирать и наводить порядок в доме. Еще ты носишь мои вещи, и постоянно грустишь.

– Не может быть, – отрезала она, с ужасом глядя на него. – Этого просто не может быть.

– Я и сам так считал.

– А почему ты не сдал меня в психолечебницу или куда-нибудь еще?

– Потому что я не хочу, чтобы с тобой обращались как с дерьмом, понятно? – резко ответил он, уже начиная всерьез нервничать. – Мне, между прочим, тоже пришлось нелегко, так что не думай, что я был так рад тому, что ты поселилась у меня. По крайней мере, в самом начале мне жутко хотелось сбежать куда-нибудь.

Ариадна понимающе кивнула:

– О, да, я представляю, там было на что посмотреть… И как ты справляешься? Я не слишком капризна?

Почувствовав, что ее настроение смягчилось, Имс немного расслабился и даже улыбнулся, припоминая ту Ариадну, что жила вместе с ним последние недели.

– Ты совсем не капризная. Как выяснилось чуть позже, ты очаровательная малышка, о которой приятно заботиться. Я говорю чистую правду.

– Но я… как я себя веду? Я хоть в туалет могу сама сходить?

– Разумеется, можешь. Правда тебе приходится не запирать за собой дверь, а то у нас уже был один несчастный случай.

– Подробности? – потребовала она, глядя на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

– Ты закрыла дверь, а открывать ее пришлось уже с помощью лома. К этому времени ты вся посинела от холода и страха, так что мне даже пришлось отпаивать тебя горячим чаем.

Ариадна улыбнулась, и в ее глазах появились знакомые искры.

– Хочешь сказать, ты заботишься обо мне, как о маленьком ребенке?

– Да. И это, знаешь ли, проще, чем я думал. Неужели ты совсем ничего об этом не знаешь? – все еще надеясь, что эта ее сущность хоть немного осведомлена о том, что происходит с ее второй стороной в реальном мире, спросил Имс. – Совсем ничего не помнишь? И никаких моментов из нашей с тобой жизни?

– Из нашей жизни? – переспросила она. – У нас с тобой нет никакой общей жизни, Имс. Мы только пара сотрудников одного предприятия, забыл?


Глава 13

Чего еще было ожидать? С первых секунд разговора стало ясно, что эта Ариадна ничего не знает о реальной жизни, даже если речь идет о ее собственном теле. Она не знает, что она делала, где была и с кем провела эти два месяца. И все же, Имс в глубине души надеялся на то, что она сможет почувствовать хоть какую-то связь с ним. Возможно, все дело было в том, что эти бесконечные часы, проведенные с ней в реальном мире, смягчили его, разбудив сентиментальные нотки характера, дремавшие до этого где-то глубоко в сознании.

– Разумеется, – поборов желание возразить, согласился он. – У нас с тобой здесь нет никакой жизни, и я не утверждаю, что даже в том мире, который мы зовем реальностью, у нас с тобой общая судьба. Однако за это время мы успели сблизиться, так что не удивляйся тому, что я говорю.

Ариадна слабо, едва заметно кивнула, и ее глаза снова стали холодными.

– Ты отличаешься от своих предшественников, – тихо сказала она, снова начиная подниматься.

– От предшественников? – не понял Имс.

– Да. От тех, кто приходил до тебя. Поначалу я искренне верила, что они приходят, чтобы спасти меня, но потом оказывалось, что они – совсем не те, за кого себя выдают. С твоим лицом, манерами и голосом, они жутко напоминали тебя. Хотя, я не уверенна, что помню, как ты выглядел. Столько лет прошло.

– Ты говоришь, что видела моих двойников?

– Да. Фальшивые друзья, приходившие ко мне, протягивавшие руку помощи, а потом отталкивавшие. Это продолжалось бесконечно долго, и сколько бы я ни старалась прогнать от себя эту чертову мысль, они возвращались.

– Что за мысль? – ощущая, что внутри него зарождается тревожное чувство, спросил Имс.

Ариадна шла наверх, не сбавляя ходу, и Имс подумал, что в реальном мире она уже давно сбила бы дыхание. Но здесь она шла, равномерно распределяя силы, не спеша и не делая лишних движений. Так, словно делала это уже сотни раз.

– Мысль о том, что ты можешь меня спасти. Думаю, если бы мне удалось побороть эту идею, ты бы прекратил появляться здесь. Как думаешь, сколько мне еще осталось? Когда они догадаются отключить аппарат или вколоть мне цианид? Надеюсь, до этого времени я успею насладиться этой вечностью настолько, что она мне опротивеет окончательно. Тогда я бы ушла без сожалений.

– О чем ты жалеешь сейчас? – Он заметил, что она довольно резко меняет тему разговора, и решил, что нужно попытаться удержать ее на одной волне как можно дольше.

– О том… Не знаю, как и сказать. Я хочу жить, Имс. Понимаешь? Несмотря ни на что, я хочу жить. Я все еще мечтаю о том, что проснусь и смогу вернуться туда, где повторяющийся цикл лет и смены времен года уравновешивается событиями, которые никогда не способны произойти во второй раз. Туда, где каждый поступок уникален и может стать непоправимым. В этом мире ничего подобного нет. Я устала, я просто измотана. Здесь уже не наступает лето, не выпадает снег, и не распускаются цветы. Одна сплошная осень, застывшая, закосневшая в своем постоянстве. Больше ни на что не хватает сил.

Удивительно. Она ведь точно знала, что спит. Почему же она не совершала самоубийство, чтобы проснуться? Разве она не знала о том, что нужно для того, чтобы покинуть сон?

– Мы можем пройти наверх и сброситься с крыши, – заметил Имс. – И тогда все закончится.

– Я пыталась, – возразила она. – Ты не представляешь, что это за чувство – лететь вниз, надеясь на освобождение, но проснуться на том же месте, откуда ты совершила прыжок. Это может продолжаться бесконечно.

– Ты не можешь проснуться? Но разве такое возможно?

– Я не смогу, но ты сможешь, – не давая прямого ответа на его вопрос, сказала она. – Точнее, ты просто исчезнешь.

Имс остановился, взяв ее за руку. Он впервые прикоснулся к ней, и теперь был неприятно удивлен тем, что даже ее запястья были холодными.

– Мы сделаем это вместе, и вместе выйдем на поверхность, Ариадна.

Глядя прямо ему в лицо, Ариадна рассмеялась, но ее глаза остались все такими же ледяными, как и прежде.

– Ты каждый раз говоришь одно и то же. Хотя, признаю, на этот раз ты сказал много чего нового, что, впрочем, не мешает тебе неизменно возвращаться к тому, что мы сможем проснуться вместе. Этого не будет, Имс. И с крыши ты спрыгнешь один, а не вместе со мной. С меня довольно, понимаешь? Ты не настоящий, как и сотни твоих предшественников. Те, кого породило мое воображение, желая исцелиться. Я так сильно хотела тебя увидеть, что стала сама создавать проекции, подобные тебе. Они обещали мне спасение, и я верила им, не зная о том, что мой собственный разум играет со мной. Но каждый раз, пуская себе пулю в лоб, прыгая с крыши и вскрывая вены, я просыпалась рядом с твоим окровавленным, изуродованным трупом. Разве это не самая жестокая ирония?

Почему она не может проснуться? Почему она продолжает жить в этом городе, даже бодрствуя наяву? Что могло сотворить с ней такое?

– Хорошо, сделаем, как захочешь, – зная о том, что перечить ей бесполезно, согласился Имс. После сотен неудач она вряд ли так быстро поверит в то, что ее желание сбылось, и настоящий Имс пришел за ней. – Только сейчас, если ты уже знаешь, что скоро я исчезну, расскажи мне, что случилось в лимбе.

Ариадна раздумывала какое-то время, прежде чем кивнуть и двинуться к ближайшей площадке, примыкавшей к ступеням лестницы. Там была тяжелая деревянная дверь с металлической ручкой, и она немедленно открыла ее, входя внутрь.

– Я покажу тебе это, – сказала она, пропуская его в небольшую темную комнату.

Привыкнув к полутьме, Имс разглядел два кресла и телевизор, стоявший перед ними. Больше ничего в комнате, окна которой были занавешены тяжелыми портьерами, не было.

– За столько раз я устала рассказывать одну и ту же историю, так что у нас есть возможность увидеть все воочию, так сказать, – пояснила она, усаживаясь в одно из кресел и включая телевизор. – Присоединяйся. – Она указала на соседнее кресло, приглашая его.

Не говоря больше ни слова, они просто погрузились в мир, предложенный голубым экраном телевизора.
***
Едва начав понимать, что происходит на экране, Имс уже почувствовал, что с Ариадной изначально было что-то не так. Вынырнув на поверхность океана собственного подсознания, она казалась взволнованной и расстроенной. Берег, куда она выбралась, был абсолютно чист. Однако Имс точно знал, что долго так оставаться не может, и когда из песка стали вырастать дома, он не был нисколько удивлен.

Однако чем дальше шел процесс возведения улицы, тем яснее становилось, что именно за место появляется перед ними. Это было место, в котором она жила вместе с родителями. Ариадна, стоявшая перед этой нехитрой структурой из рядка не слишком красивых провинциальных домов, кажется, была удивлена не меньше.

Что-то подтолкнуло струны, скрытые в ее разуме, извлечь на поверхность воспоминания детства. Другого объяснения быть не могло.

Дальше она прошла на улицу и остановилась возле дома, в котором Имс без труда узнал дом ее родителей. Фотоматериалы, раздобытые Артуром, позволяли ему иметь довольно конкретное представление о тех местах.

Ариадна смотрела сценарий собственной жизни. Она наблюдала за тем, как дома постепенно заселяются людьми, как в комнатах, где жили ее родители, зажигается свет. Улица ожила, наполнившись проекциями детских воспоминаний Ариадны, а она все стояла возле редкого забора и смотрела на все это. Она выглядела абсолютно потерянной и лишней.

Приглядевшись внимательнее, Имс понял, что она видит свою жизнь со стороны, начиная с того момента, как ей исполнилось около двух лет. Видимо, редактируя повествовательную линию, Ариадна показывала ему только то, что было по ее мнению интересно, и потому он видел, как быстро она взрослеет. Однако среди событий, увиденных им по телевизору, не нашлось ничего, что могло бы хоть отдаленно напоминать счастливое детство. Череда странных жестоких и непонятных случаев сменялась с чудовищной скоростью, и в центре всего этого оставалась испуганная и ничего не понимающая маленькая девочка. Побои от родителей и насмешки соседских детей. Однажды она провела всю ночь на улице, потому что родители заперли дверь, не дождавшись ее, а потом уже не смогли открыть, так как были слишком пьяны. Дни голода, страха и тоски следовали друг за другом, лишь изредка прерываясь легкими проблесками светлых моментов, большинство из которых было связано с миссис Грейс.

Заключительным аккордом стал тот день, когда родители продали ее. Это событие было показано лишь короткими моментами, так как Ариадна и сама, по всей видимости, не слишком хорошо понимала, что именно случилось в тот день. Однако одно было ясно наверняка – она точно знала, что родители знали о том, что с ней случилось.

Откуда ей было это известно? Это стало главным вопросом, занимавшим Имса все время после их встречи.

По всей видимости, Ариадна сочла, что показала ему достаточно, а потому она снова щелкнула пультом, выключив телевизор.

– Нам пора, – сказала она, поднимаясь с кресла. – Тебе нужно уйти, понимаешь?


Глава 14

Ее упорное желание избавиться от него сбивало Имса с толку и одновременно злило. Что он такого сделал? Он пытался вести себя правильно, соблюдал все меры предосторожности и даже ни разу не прикоснулся к ней неподобающим образом. За годы работы имитатором, когда ему приходилось взаимодействовать с разными людьми и при этом оказывать на них заранее определенное влияние, Имс научился обходиться без лишних движений и агрессии, но сейчас ему просто хотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть. Возможно, все это было просто связано с тем, что его отношение к ней перешло все границы личного, и теперь он чувствовал себя преданным, отвергнутым и ненужным.

– Послушай меня, Ариадна, – снова поднимаясь по лестнице следом за ней, сказал он. – Может быть, остановимся и поговорим нормально?

– Поговорим на крыше, – безапелляционным тоном заявила она, продолжая идти наверх.

Он смотрел на то, как равномерно отсчитывая ступени, передвигаются ее ноги и соответственно ложатся складки на подоле ее платья. Глухой стук ее шагов, шуршание материала, и даже легкий отзвуки ее дыхания – все это вдруг стало раздражать его, и ему нестерпимо захотелось остановиться, чтобы прекратить движение.

– Нет, я хочу поговорить сейчас, – упрямо ответил он.

– Мой город – мои правила, – отрезала Ариадна с уже знакомой ему интонацией. В прошедшие дни она довольно часто говорила с ним таким тоном.

– А ты не изменилась, – ухмыльнулся он.

– Просто тебе так кажется. На самом деле, я уже стала совсем другим человеком, – вздохнула она. – Нам осталось всего четыре этажа, не отставай.

– Хорошо, тогда пообещай мне одну вещь.

– И какую же?

– Когда мы поднимемся на крышу, ты дашь мне три попытки.

– Что еще за попытки?

– Так дашь или нет? – не желая раскрывать карты, настаивал Имс.

«Первый из четырех миновали», – отметил про себя он, обратив внимание на еще одну площадку.

– Что ты хочешь сделать?

– Да или нет?

Ариадна остановилась, не доходя до следующего этажа, и повернулась к нему. В ее глазах было любопытство, смешанное с подозрением.

«Хоть какие-то эмоции. Это уже вселяет надежду».

– Зачем тебе эти три попытки? За столько раз ничего не изменилось.

– Да или нет? – упорно повторил он, уже начиная злиться. Почему она просто не может ответить?

– А что если нет?

– Тогда мы сделаем это, не доходя до крыши.

– Что особенного в крыше?

– Ты хочешь сбросить меня вниз. Я, может быть, и не хозяин этого города, и, возможно, ты думаешь, что я не реален, но родился я все-таки, не вчера.

– Сбросить? – она опустилась на ступень, становясь с ним на один уровень. – Разве я смогу?

– Или застрелить. Все равно. Ты хочешь меня убить, а я не могу тебе этого позволить, пока мы еще ничего не сделали.

– Я не собираюсь делить с тобой никакие дела. Я ответила на все твои вопросы, теперь, пожалуйста, не создавай мне проблем.

Имс заложил руки в карманы, и Ариадна кивнула, давая понять, что смысл этого жеста ей ясен.

– Значит, ты никуда отсюда не сдвинешься, пока я не отвечу? – вздохнула она.

Откуда она могла знать этот жест? Почему она так быстро определила его смысл и даже смогла озвучить все это? Имс улыбнулся, чувствуя, что где-то в глубине ее разума маленькая девочка и взрослая женщина находили между собой мост, через который и передавались некоторые частицы информации. Настолько хорошо – чтобы запросто читать язык его тела – его не знал никто, кроме той, маленькой Ариадны.

– Точно.

– Скажи, что ты хочешь сделать?

– Ты первая. Давай, расскажи, что ты хочешь со мной сделать?

Ариадна отвернулась и снова пошла наверх, не делая попыток замедлить шаг или подождать его. Она уже подошла к очередному этажу, когда он услышал ее голос:

– Тебе это не понравится. Ты был почти прав, полагая, что я сброшу или застрелю тебя. Я просто оставлю тебя на крыше, и ты сам спрыгнешь оттуда через пару дней.

– Что?

Это было слишком жестоко. Такого он от нее не ожидал. Запереть человека на крыше, чтобы он сам сбросился вниз – до этого даже он с трудом мог бы додуматься.

– Твоя очередь, – напомнила ему она.

«Предпоследний этаж», – мельком заметил Имс, следуя за ней.

– Ты позволишь мне трижды прикоснуться к тебе?

– Всего три раза? И зачем это?

– Так нужно.

Если даже сознание изолированно от подсознания, и Ариадна, постаревшая в этом замкнутом мире, ничего не знает о том, что происходило с ее телом, она все равно должна распознавать ощущения. Чувства и физический контакт, а также вызываемые этим эмоции невозможно подделать или обмануть.

– И как же ты хочешь ко мне прикоснуться? – с интересом спросила она.

– Увидишь. Ничего страшного или такого, чего мы прежде не делали.

Дойдя до предпоследнего этажа, Ариадна резко остановилась и Имс, чуть было, не врезался в нее.

– Что ты имеешь в виду? Мы с тобой… но ты же сказал, что я стала похожа на… разве при этом уместны отношения такого типа… я имею в виду…

В первый раз за время их встречи Ариадна была растеряна, и в ее глазах появилось знакомое выражение. Ее брови поползли наверх, образовывая форму домика, и между ними прорезалась складка, а ее губы забавно сжались, и она снова стала походить на маленькую.

Имс даже тихонько рассмеялся – ее все еще было довольно просто смутить, и это казалось ему очень милым.

– Нет, мы с тобой не занимались сексом, если ты об этом. Почему все меня в этом подозревают? Неужели ты думаешь, что я способен сделать своей любовницей женщину, осознающую себя как малыша?

Ариадна только кивнула и снова двинулась по лестнице.

– Хорошо, в таком случае я не против.

Последний этаж они преодолели в полном молчании, но Имс считал каждую ступень, пытаясь хоть как-то унять волнение. В последний раз с ним такое было во время первой операции извлечения, в которой ему довелось поучаствовать.

Наконец, они добрались до люка, через который и поднялись на крышу. Ариадна встала у самого края, без страха глядя вниз.

– Прежде чем ты меня запрешь, я хочу… – начал было Имс, но она отошла от края на безопасное расстояние и кивнула.

– Я все помню. Просто, всякий раз, оказываясь на крыше, не могу удержаться. Мне кажется, что если я спрыгну, у меня будет хотя бы крохотный шанс на то, что я проснусь. Раньше мне приходилось заставлять себя сбрасываться вниз, а теперь я заставляю себя оставаться здесь.

– Все, – качнул головой Имс. – Все, хватит об этом. Повернись ко мне спиной.

Ариадна еще несколько секунд с опаской смотрела на него, прежде чем выполнить его просьбу, которая, по правде говоря, звучала больше как приказ. Когда она полностью развернулась к нему спиной, ее ждал небольшой сюрприз: перед ней появился обычный стол с кухонной утварью.

– Возьми в руки чашку и замри, – снова проинструктировал ее Имс. – Стой и не шевелись.

Он подошел к ней, стараясь вспомнить каждую мелочь той сцены, которую ему хотелось воспроизвести. Тогда она стояла на кухне, стараясь приготовить завтрак, и он впервые обнял ее без лишней надобности – не потому что хотел успокоить или развеять ее страхи, ему просто захотелось сделать это.

Имс осторожно положил руки поверх ее рук и прижал их к ее телу, в точности как в прошлый раз. Как и тогда, его тело было намного теплее, чем ее, и Ариадна вздрогнула от неожиданности.

– Теплый, – заметила она. – И очень сильный, впрочем, как и всегда. Мне, если честно, даже немного страшно.

Почти те же слова, что и тогда. Имс с облегчением выдохнул и еще крепче сжал руки, повторяя слово в слово:

– Не нужно бояться. Я могу сделать больно кому угодно, но не тебе. Ты же такая хорошая девочка, как можно?

Ариадна всхлипнула и постаралась высвободиться. Подержав ее еще немного, Имс, наконец, разомкнул руки, позволив ей вновь обрести свободу.

– Что это? – приложив руку к груди, спросила она. – Что это было?

«Значит, ее проняло не до конца», – решил он.

– Никаких вопросов. – Он снова подошел к ней, вплотную. – Никаких разговоров, пока не закончим с этим.

Ариадна поморщилась, словно она ощущала физическую боль. Она попыталась оттолкнуть его, но Имс вовремя перехватил ее руки и успокаивающе заверил:

– Все будет хорошо, обещаю.

– Я… мне нехорошо, я больше не хочу.

Он отлично понимал, каково ей сейчас. Это слияние двух разных сознаний, сосуществовавших в ее мозгу, было слишком резким, но с другой стороны, она сама не оставила ему выбора. А еще он был рад, что избранный им путь тактильного языка был понятен ей и эффективен.

– Ты обещала.

Ариадна дернула свои руки прочь, но он держал ее достаточно крепко.

– Мне больно, – прошептала она, умоляюще глядя на него. – Что со мной происходит?

– Ничего, милая, просто ты начинаешь все вспоминать, – сказал он, прежде чем прижаться лицом к ее шее.

Во сне, да еще и при имитаторских талантах не стоило большого труда обзавестись щетиной, и теперь он просто воспользовался своими навыками. Колючая поверхность его лица соприкоснулась с ее мягкой гладкой кожей, и Ариадна почти взвизгнула, напрягшись всем телом.

– Господи, какой колючий, – прошептала она, хватая его за голову и пытаясь оторвать от себя. – Зачем тебе это?

– Просто молчи, – улыбнулся Имс.

Эти ощущения и были ключом к воссоединению всех воспоминаний – внешних и внутренних. Если бы он имел дело с кем-то другим, то обязательно перестраховался бы, подготовив к такому повороту событий, но сейчас он был на сто процентов уверен в том, что Ариадна выдержит что угодно. Не сошла же она с ума за эти годы, проведенные в собственной голове, не случится с ней этого и сейчас.

Ее пальцы были ледяными, а жилка на шее пульсировала так, словно была готова взорваться в любую минуту. По ее телу проходила крупная дрожь, и Имс держал ее, зная, что если отпустит – она вырвется и ему уже не удастся ее поймать.

– Мне больно, я ничего не понимаю, – пожаловалась она, внезапно затихнув и опустив руки.

– Просто потерпи. Осталось совсем немного.

Очевидно, в пользу его интересов играло еще и то, что в прежней жизни, еще до всех этих событий Ариадна почти никому не позволяла прикасаться к себе. У нее не было опыта близкого контакта с другими людьми, и уж тем более, с мужчинами. Эти ощущения подделать было невозможно, и теперь настоящие эмоции прорывались наружу, раскалывая тонкую корку льда, которую она так лелеяла все эти годы затворничества в собственной голове.

Он подождал, когда она немного успокоится, а затем постепенно отпустил ее, давая передышку.

– Осталось последнее, – сказал он. – Ты готова?

Ариадна покачала головой и почти уселась на стол, подтянувшись на руках.

– Я больше не хочу. Скажи мне, что это?

– Это то, что поможет тебе излечиться от твоей болезни.

– Я ничем не болею, – стараясь возвратиться к своей привычной холодной манере общения, возразила она.

Имс кивнул, но его улыбка ясно показывала, что он остался при своем мнении. Теперь он знал, что осталась еще одна попытка, и если он не сумеет сломать лед, то, возможно, все старания пойдут псу под хвост, но, несмотря на это, он чувствовал облегчение.

– Это то, что уже было с тобой, просто мы повторяем эти моменты сейчас, чтобы твой мозг уловил эти импульсы в этом мире и перетащил то, что связано с ними в реальности в ту часть сознания, что обитает здесь. Я выражаюсь ясно?

– Достаточно, чтобы я могла понять всю абсурдность твоих слов, – хмуро ответила Ариадна.

– А на что еще это похоже? – поинтересовался Имс, подходя ближе.

– Я не знаю. Как будто, мой собственный мозг хочет запугать меня, используя мои же страхи.

– Ты ненавидишь прикосновения и в то же время боишься их, я знаю об этом, но давай проведем небольшой эксперимент. Просто хочу, чтобы ты увидела разницу между новыми и старыми ощущениями.

Ариадна подняла брови и скептически посмотрела на него.

– Хорошо, давай, – согласилась она. – Хоть какое-то разнообразие.

Имс сделал еще шаг навстречу и взял ее лицо в ладони. Она растеряно моргнула, догадываясь о том, что он хочет сделать, но отказываясь в это верить.

– Мы ведь с тобой ни разу не целовались? – лукаво улыбаясь, спросил он.

– Даже не думай, – предостерегающе прошептала она, положив свои ладони поверх его рук и пытаясь высвободить лицо. – Ничего подобного я делать не собираюсь.

– А кто сказал, что ты будешь что-то делать? Просто закрой глаза, все остальное зависит от меня.

– Ненавижу…

Остаток предложения утонул в поцелуе, и Ариадна удивленно распахнула глаза вопреки всем его указаниям. Это длилось всего пару секунд, а после Имс медленно отстранился от нее и вопросительно заглянул ей в лицо.

– Что ты ненавидишь? – поинтересовался он, понимая, что продолжать она, по всей видимости, уже не собирается.

– Что? – переспросила она. Очевидно, она уже забыла свои мысли.

– Ты сказала «ненавижу» перед тем, как мы начали целоваться.

– Да, – кивнула она, поднося ладонь к щеке и пытаясь таким образом остудить свое пылающее лицо. – Да, точно. Ненавижу, когда кто-то контролирует ситуацию.

– Это часть нашей жизни, детка, привыкай.

– Я знаю, но все равно чувствую себя как-то…

Она была слишком занята новыми ощущениями, и, хотя они были достаточно сильными, Имс точно знал, что те, чувства, которые она переживает сейчас, разительно отличаются от предыдущих.

– Ну, как? – осторожно опираясь о стол, спросил он.

Теперь она уже точно сидела на столешнице, и ее ноги не доставали до пола.

– Все нормально, – кивнула она, не замечая, что другой рукой он тянется к ее ноге, снимая маленькую туфельку.

– Хорошо, потому что сейчас, пока ты не опомнилась, нам нужно закончить со всем этим, а потом сможешь делать, что пожелаешь.

Она слишком поздно осознала, что он хочет сделать. Возможно, ей просто казалось невозможным, что Имс встанет не колени и поднесет ее ногу к своим губам, так что ее отчаянное стремление не допустить этого запоздало ровно на столько, сколько было нужно, чтобы он прижался губами к ее ступне.

– Что ты творишь? – почти рассерженно прошипела она, не зная, сползти ей со стола или вообще забраться на него вместе с ногами. – Это же…

– Это нога? – рассмеялся Имс. – Знаешь, возможно, ты удивишься, но мне это известно. – Он приподнял ее ногу, которую все еще держал в руках и пошевелил пальцами. – Я держу ее в собственной ладони, а перед этим снял с нее туфель. Думаешь, я все еще не догадался, что это нога?

Ариадна как-то сразу сникла, и ее руки безвольно опустились вдоль тела. Имс внимательно следил за ней, глядя на нее снизу вверх и все еще держа ее ступню в руках.

– Детка, ты как?

Вместо ответа она наклонилась и потянулась к нему рукой, поднимая с колен. Когда он оказался с ней на одном уровне, она обняла его и, прижавшись к нему всем телом, приподнялась настолько, чтобы прошептать ему на ухо:

– Забери меня отсюда, Имс.


Глава 15

Самое сложное оказалось позади, и бремя неизвестности спало с его плеч. Имс облегченно вздохнул и, улыбаясь, обнял ее, совсем как в старые добрые времена. К его удивлению, Ариадна придвинулась еще ближе и тоже постаралась сомкнуть руки за его спиной, прижимаясь теснее и зарываясь лицом в его грудь.

– Забери меня, – повторила она, едва не всхлипывая. – Я так устала от одиночества, ты себе представить не можешь.

– Да, детка, мы уйдем отсюда, – заверил ее он. – Но вначале нам нужно позаботиться о том, чтобы Дом и Артур не блуждали тут без нас. Я понимаю, тебе хочется поскорее покинуть это место, но мы не можем сделать это без них, правда?

Ариадна немного отстранилась, поднимая лицо и пытаясь посмотреть на него.

– Дом и Артур? Они тоже здесь?

– Да, Ари, они тоже пришли за тобой. Правда, они предпочли исследовать окрестности и выяснять причины твоего состояния, а я отправился прямо за тобой.

– Мог бы сказать об этом раньше, – улыбнулась она. – Никто из твоих предшественников с собой Артура или Кобба не приводил.

– Просто ты сама их не ждала, вот и все, – объяснил ей Имс.

– Возможно. Да, ты скорее всего, прав. Только, знаешь, мне теперь уже все равно, я просто хочу вернуться домой и забыть о том, что было здесь.

Сон был несложным – проектировка подразумевала всего один уровень, а потому, даже обыкновенного выброса было бы достаточно для того, чтобы вынырнуть на поверхность, но Имс хотел перестраховаться. Возможно, сознание Ариадны, которое долгое время находилось внутри этого города, слилось с тем, что получилось у них, и теперь это место уже нельзя считать таким простым и безопасным, как это казалось раньше.

По счастливому стечению обстоятельств Имс и Кобб выбрали именно последний город, построенный Ариадной для работы. Они строили его, Ариадна жила в нем все это время. Воссоздав почти точную копию того, что было в ее голове, они смогли подойти к ней максимально близко, не потревожив защитные механизмы сознания. Однако то, что подарило им такие очевидные достоинства, имело и не менее веские недостатки. К примеру, сейчас было непонятно, кто из них является сновидцем – Имс или Ариадна. Пару раз он пытался что-нибудь изменить – приподнять перила, закрыть дверь на одной из площадок – но ничего не получалось. Выходит, с тех пор, как они встретились, Ариадна полностью взяла контроль на себя, и сейчас было крайне сложно понять, чем является город, лежащий внизу – продуктом работы Кобба, или оригиналом, в котором был заперт разум Ариадны.

– Ты не знаешь, где они могут быть? – с надеждой глядя на него, спросила Ариадна.

– Это твой город, откуда мне знать, – пошутил Имс, проводя рукой по ее волосам.

Наверное, со стороны они очень походили на любовников, но сейчас Имс был уверен, что их никто не видит. Во всяком случае, ему было все равно, даже если кто-то и стал случайным свидетелем этой сцены.

– А может быть, нам просто подождать? – предложила она. – Вы ведь пришли за мной, воспользовавшись базовым составом снотворного? В худшем случае мы проведем здесь еще несколько часов, а потом все само собой распадется.

Имс покачал головой.

– Все дело здесь. – Он коснулся пальцем ее лба. – В этой маленькой и такой хитрой голове. Твой разум может захватить нас, понимаешь? И если это произойдет, то мало никому не покажется.

Ариадна кивнула, снова опуская лицо и прижимаясь лбом к его груди.

– Я этого не хотела, Имс, – глухо пробубнила она. – Прости меня за все неудобства, что я тебе принесла. От меня одни проблемы.

– Я знаю, что ты не хотела, – пытаясь утешить ее, прошептал Имс. – Ты вообще не виновата.

– Как же не виновата, – ухмыльнулась она. – Все из-за того, что я не умею защищаться.

– Нет, все из-за того, что Юсуф перепутал пробирки и в итоге прислал нам экспериментальный состав снотворного. Убойная штука, которая и отправила тебя прямиком в лимб. В другом случае, если бы все пошло как надо, ты бы проснулась, и все было бы хорошо.

Ариадна ничего не ответила. Да и что она могла сказать?

– Впрочем, сейчас уже ничего не важно, – через какое-то время вздохнула она. – Какая разница, в чем причина? Иногда я склоняюсь к мысли, что все случилось именно так, как и должно было. Однако чаще мне кажется, все напрасно.

– Знаешь, в жизни не бывает ничего лишнего. Все на своих местах, это правда.
***
Доминик и Артур поднялись к ним через два часа, оба уставшие и явно взволнованные. Ариадна, которая все это время бодрилась и готовилась к встрече с ними, все равно немного оробела, и просто улыбнулась, не делая попыток подойти. Если для них со времени последней встречи прошло совсем немного времени, то для нее эта разлука длилась годами, и сейчас ее неуверенность была вполне обоснованной. Они для нее словно стали чужими, и теперь она помимо воли вцепилась в рукав Имса, ища поддержки у единственного человека, которого хорошо знала.

– Нужно выбираться, – вытирая лоб рукавом, вздохнул Кобб. – Никаких враждебно настроенных проекций поблизости не наблюдается, да и до этого момента тоже не было, но кто знает, что может произойти. Все-таки, твой разум слишком нестабилен.

– Да, я бы предпочел, чтобы нас обстреляли со всех сторон, – согласился Артур, который выглядел потрепанным и измотанным.

– Как мы это сделаем? – спросила Ариадна. – Я и Имс боимся, что мое сознание могло слиться с тем миром, что придумали вы. Что если мы правы?

– Ничего не случится, – ответил Доминик. – Как бы то ни было, создатель сна ты, Имс, так что как бы глубоко ты не погрузился в ее разум, этот мир зависит от тебя. Ты его создал, она его наполняет. Забыл?

– Нет, не забыл, просто некоторые вещи мне просто не под силу, хотя такого быть не должно.

– Еще бы, ты ведь рядом с архитектором, кто тебе позволит что-то менять? – с улыбкой заметил Артур.

– Значит, можно спрыгнуть вниз? – с надеждой спросила Ариадна.

Доминик поднял брови и почесал затылок, что говорило о том, что он находится в затруднительном положении и не знает, что ответить.

– Нет, Ари, для начала дождемся, когда сон начнет разрушаться, и тогда уже точно можно будет спрыгнуть. Это слишком опасно – вдруг Имс оказался прав, – наконец, сказал он. – Я тоже очень хочу поскорее проснуться, но мы не можем рисковать всем. Ты нам очень дорого досталась, понимаешь?

Ариадна кивнула, давая знать, что ей понятна суть его слов, но ее лицо при этом стало таким несчастным, что она снова напомнила Имсу маленькую девочку.

– Не расстраивайся, – стараясь утешить ее, прошептал он. – Мы же теперь все вместе, ничего плохого с тобой не случится. Все будет отлично.

Она покачала головой, закусывая губу и опуская глаза. Сходство с маленьким ребенком от этого только увеличилось, и Имс поймал себя на том, что улыбается. Было странно замечать в ней старые черты, которые он видел сотни раз еще до того, как она впала в детство, и осознавать при этом, что то же самое свойственно и маленькой Ариадне. Во времена, когда они были просто партнерами по работе, Имс и не думал о том, как мило выглядят некоторые манеры, свойственные архитектору.

– Я и не расстраиваюсь, – пожала плечами она, все так же глядя в пол. – Дом сказал, что я вам дорого досталась, – еще тише, чтобы ее мог слышать только он, добавила она. Это значит, что я принесла им с Артуром какой-то вред? У них же своя жизнь, а теперь из-за меня опять проблемы.

– Заканчивай об этом думать, – довольно резко прервал ее Имс. – Все в порядке, никто не умер и не сошел с ума. Единственный человек, которому грозила здесь реальная опасность – это ты. И потом, насколько я понял, в свое время ты тоже оказала Дому услугу, причем немаленькую.

– Это было очень давно, – покачала головой она. – Я уже и сама не помню точно, в чем она заключалась.

– Это неважно, когда вернемся, у тебя будет время все вспомнить.
***
Выйти из сна оказалось даже проще, чем они думали – вся конструкция начала трещать по швам, распадаясь на части с невероятной скоростью. Повинуясь инстинктам, они поначалу еще пытались удержаться на крыше здания, но разрушение продвигалось такими угрожающими темпами, что их просто выбросило из сна. Никому не пришлось прыгать вниз – все произошло само собой.

Лишь потом, спустя несколько месяцев, возвращаясь к тому, что было, Имс понял, что подобные интенсивные перемены при разрушении говорили о том, что его сознание было почти полностью совмещено с сознанием Ариадны. Являясь создателем сна, он должен был полностью контролировать ситуацию. Богатый опыт работы научил его тому, что сон должен распадаться постепенно, чтобы у участников было время покинуть созданный мир менее опасным и неприятным способом, чем просто рухнуть вниз вместе с обвалившимся потолком. Эти навыки были разработаны и доведены практически до рефлекторного уровня, но на сей раз желание Ариадны сыграло свою роль: чувствуя ее практически на уровне подсознания и повинуясь ее импульсам, Имс избавился от сна в рекордно короткие сроки. Подобное слияние двух различных разумов считалось практически невозможным, но иных объяснений произошедшему он не находил.



Глава 16

Квартира опять превратилась в свалку. Диван собран, и дверь в ванную больше никто не закрывает. Стол завален посудой, на полу опять валяются коробки из-под пиццы и газеты. Корзина для белья переполнена, и Имс думает о том, что нужно бы купить стиральный порошок или просто отнести все это в прачечную. В доме пусто.

Ариадна уже три недели как ушла в свою квартиру, и с тех пор она позвонила только два раза – в первый раз чтобы уточнить, какого числа они уехали в Бангкок, а второй – просто так. Или не просто. Она, наверное, и сама точно не знает, зачем позвонила. Они неловко помолчали в трубку, пожелали друг другу спокойной ночи и отключились.

– Я подумываю о том, чтобы опять начать курить или нырнуть в бутылку, – созвонившись в Коббом как-то вечером, заявил Имс. – Черт возьми, эта дамочка как болезнь, так что теперь мне нужно схватить новую заразу.

– Чтоб прежняя не вспомнилась ни разу? – понимающе, но с легким смешком отозвался Кобб.

– Это не смешно. Я действительно не знаю, что мне делать.

– Если ты скучаешь, просто позвони.

– Не будь идиотом, ни по кому я не скучаю, – обманывая сам себя, раздраженно отмахнулся Имс.

– Тебе, конечно, виднее. Ариадна сама не придет к тебе, так что если ты совсем не скучаешь – это даже к лучшему.

– Да, все к лучшему, просто мне ее…

Имс прервался на полуслове. Он скучал по ней, но в то же время жутко боялся позвонить или прийти в гости. Когда она проснулась, у него было такое ощущение, что она вообще не осознает, где находится. Постепенно она успокоилась, и только минут через пять стало ясно, что теперь Ариадна уж точно вернулась. Это было здорово – за тем они и затеяли все это рисковое дело, чтобы вернуть ее к прежней жизни. Но с другой стороны, эгоистичная сущность Имса протестовала всеми силами, потому что другая Ариадна наоборот исчезла, и он оставался один.

Вообще, он и прежде был один, так что поначалу ему было сложно свыкнуться с тем, что теперь в его доме живет кто-то другой, но, как оказалось, воспринимать возвратившуюся пустоту было еще сложнее. В квартире стало холодно, и по ночам это ощущалось намного острее, чем днем, когда он предпочитал находиться в других местах.

Он провел не одну неделю, безвылазно находясь в собственном доме и выбираясь на улицу только чтобы купить чего-нибудь съедобного. Реже ему приходилось покупать мыло, антисептик, салфетки и одноразовые полотенца. Это было чем-то вроде закономерного ритуала, но теперь необходимость тратиться на такие мелочи исчезла.

***

Ни Кобб, ни сам Имс не знали Ариадну достаточно хорошо. Никто из них не знал, на что она в точности способна, а потому, то, что произошло еще через три недели, стало для имитатора полной неожиданностью.

К тому времени он уже освоился с одиночеством, привык ходить по барам и знакомиться с девушками, чтобы потом отвозить их в однодневные мотели и забываться на целую ночь в грязных и туманных ощущениях. Это было мерзко, но зато ему не было одиноко, и в этом тоже была своя прелесть. Безликие девицы появлялись и исчезали из его жизни, не говоря ни слова, но отдавая ему все то, чего он хотел от них. Так было проще.

Через некоторое время Имс вообще пообещал себе, что впредь будет иметь только такие отношения с женщинами. Они не причиняют боли, не заставляют ожидать чего-то большего и не сажают на короткий поводок… поводок любви? Нет, какие глупости! Поводок привычки.

Едва он решил, что больше не станет страдать и точно возвратится к прежнему состоянию, как все снова изменилось.

Наступал очередной вечер, который он планировал провести как и все остальные – вдали от квартиры, в которой все насквозь пропахло присутствием Ариадны. Имс уже выбрал для себя одежду и собирался отправиться в ванную, прихватив с собой одноразовую бритву, когда раздались тихие шаги на лестничной площадке, а потом в его дверь робко постучали.

– Проваливайте, – бесцеремонно ответил он.

Возня за дверью стихла, и скоро послышались такие же тихие шаги, но уже в обратном направлении. Незваный гость действительно решил уйти. Будь это Кобб или Артур, от них было бы так быстро не отделаться.

Только из любопытства, чтобы узнать, кто бы мог быть таким вежливым, Имс подошел к двери и открыл ее прежде, чем посетитель скрылся из виду. Увиденное привело его в ужас и восторг одновременно – это была она. Она уже ступила на лестницу, и готовилась спуститься, но обернулась на звук открывающейся двери.

– Ариадна?

Имс остановился, заложив руки в карманы и с удивлением глядя на нее.

– Привет, – грустно улыбнулась она. – Хотела просто проведать тебя. Как ты один?

– Заходи, – коротко сказал он, отходя внутрь квартиры, чтобы пропустить ее. – У меня грязно, так что…

– Ничего страшного, – покачала головой она. – Все в порядке.

Ему так и хотелось спросить, зачем в действительности она пришла, но он не мог выдавить из себя ни слова. Он указал ей на диван, где они проспали вместе несколько месяцев. Теперь она снова казалась чужой, и все, что было до этого, померкло, как детские фантазии или бред больного человека.

– Томас Холл сам убил свою дочь, – неожиданно сказала она, глядя на запылившийся ковер. – Он организовал ее похищение, а потом не смог вытащить. Они убили ее, потому что не знали, что с ней делать дальше. Она им была не нужна, и они просто выбросили ее тело на помойку. Я все видела.

Имс молча слушал ее, стараясь не выдать охватившие его эмоции. Как же так? Что за человек может дать похитить собственного ребенка? Хотя, чему удивляться – родители Ариадны вообще продали ее первым встречным.

– И он живет с этим грузом уже столько лет, скрывая это от своей жены и остальных детей. Как он только может смотреть на них, – продолжила Ариадна. – Я видела все это в его подсознании. Образа прошлого, вина и угрызения совести. Я все видела, прежде чем проекции его мозга убили меня.

– Поэтому ты отправилась в собственное детство? Это подтолкнуло тебя к воспоминаниям.

Теперь многое становилось яснее. Вот почему она сразу же оказалась в самой тяжелой поре своей жизни, вот почему смогла догадаться, что родители сами продали ее.

– Я об этом не думала, – пожала плечами она. – Я просто хотела кому-то это рассказать, а кроме тебя… ближе тебя у меня никого нет.

Поход в бар отменялся. Целый вечер они провели вдвоем, совсем как в старые времена, хотя ощущения были совсем другими. Ариадна стала взрослой, перестала бояться всего на свете и сама сходила за покупками, пока он думал, что сделать со своей кухней, чтобы она не выглядела как заброшенный склад. К ее возвращению придумать так ничего и не удалось, и потому он просто убрал всю посуду в шкаф и закрыл дверцы.

Она принесла хлеб, молоко и яйца, вручив ему все это с порога и улыбаясь.

– Будем готовить наш обычный завтрак, хотя уже пора ужинать, – сказала она, проходя на кухню.

– А ты разве помнишь, как мы завтракали? – спросил он, наблюдая за тем, как она вынимает необходимую посуду и ставит сковороду на плиту.

– Кое-что помню, – уклончиво ответила она.

В доме не стало чище, но зато появилось ощущение уюта и спокойствия, чего ему так сильно недоставало. Он смотрел на то, как она возится у плиты, отмечая про себя, что со времени своего детства она почти не изменилась. Все такая же суетливая и беспокойная. Временами она ворчала что-то себе под нос, обращаясь сама к себе, и Имс едва смог удержаться от желания подойти к ней и обнять, как он это делал прежде.

– Я скучал по твоей кухне, – признался он, когда она уселась напротив, положив перед ним тарелку. – Больше нигде яичницу так не готовят.

– Да брось, это просто… ничего особенного, все так делают.

– Не знаю, мне так не кажется. Но если тебе так легче, пусть будет по-твоему: в твоих кулинарных способностях нет ничего особенного.

Ариадна подняла глаза, с укоризной глядя на него. От такого взгляда он уже успел отвыкнуть, но даже это казалось очень милым.

– Ты все веселишься, – сказала она, принимаясь за еду.

– Ну, не плакать же. Ты здесь, мы с тобой, наконец, разговариваем и даже едим за одним столом. Все прекрасно, с чего бы мне грустить. Ты убедилась в том, что я ничего с тобой не делал?

Ариадна непонимающе моргнула.

– В каком смысле? – постаралась уточнить она.

– В тот самом. Ты же подозревала, что я мог… что мы могли переспать за то время, что ты жила здесь.

Что он несет? Как ему вообще такое в голову пришло? Имс клял себя последними словами, но почему-то не мог остановиться.

– И как я должна была это выяснить? – спокойно спросила она.

– Сходить к врачу.

– Имс, я же не девственница, как врач скажет…

Она осеклась на полуслове, поняв, что тоже болтает лишнее.

– Ты плохо на меня влияешь, – недовольно сказала она, делая глоток из своей кружки. – Первый начал нести чушь, вот и я за тобой…

– С тех пор как ты ушла, хорошо влиять на меня стало некому, вот я и испортился.

Она просто кивнула, но ничего не сказала.

Когда стало совсем поздно, Имс уже хотел вызвать ей такси, но Ариадна повернулась к нему и серьезно спросила:

– Могу я остаться на ночь? Пожалуйста?

Эта просьба удивила его даже больше, чем все, что было до этого, но он не мог ей отказать. Все-таки, какие-то вещи остались такими же, как и раньше.

– Если только сама хочешь, – сказал он, пропуская ее в комнату. – Я буду спать на полу.

Как и во вторую ночь своего пребывания в этом доме, Ариадна яростно замотала головой, так что ее волосы разметались по плечам.

– Нет, я не для этого пришла. Я бы хотела, чтобы все было так, как раньше. Чтобы мы спали рядом, и я знала, что…

– Что ты в безопасности? – спросил он, подходя ближе.

Перемену ощущений объяснить было практически невозможно, и теперь он почувствовал, что может позволить себе прикоснуться к ней. Почему в одни моменты рядом с Ариадной его сковывал страх, а в другие он наоборот – точно знал, что может взять ее ладонь, а другой рукой провести по волосам, и ничего страшного не случится?

– Что ты со мной, – едва различимо ответила она.

– Детка, ты же понимаешь, что как раньше уже не будет, – также тихо сказал он. – Ты теперь большая, и мы…

Ариадна кивнула, доверчиво глядя на него снизу вверх.

– Да. Да, конечно, я все понимаю.


Глава 17

Просыпаясь следующим утром, Имс долго не хотел открывать глаза. Тепло тела Ариадны, лежавшей рядом, было вполне реальным, но весь фокус заключался в том, что в прежние дни он тоже довольно часто ощущал ее присутствие, хотя лучше от этого не становилось. После того, как он поворачивался к стене, в ту сторону, где обычно лежала Ариадна, все становилось ясно – ему просто очень хотелось, чтобы она была рядом. На самом же деле ее не было.

Но в том, что вчерашний день действительно закончился так, как он запомнил, никаких сомнений не было. Поэтому, помучившись еще немного, Имс зажмурился и решил досчитать до трех, а затем открыть глаза и встретиться, наконец, с реальностью.

Реальность его опередила, причем сделала это голосом Ариадны.

– Привет, Имс, – тихо поприветствовала его она. – Можешь открыть глаза, я одета.

Имс ухмыльнулся и посмотрел на нее:

– Я не раз видел тебя голой, так что ничего стыдного тут нет.

Ариадна возмущенно вздохнула, отодвигаясь подальше и хмурясь.

– Что значит, не раз видел голой?

– То и значит. Видел и все. Что тут такого? Разве можно следить за маленьким ребенком и ни разу его не раздеть?

– Ты хочешь сказать, что я… что ты… что мы…

Нет, ничего такого говорить он не хотел. И одному Богу известно, о чем она подумала. Он же ясно дал ей понять, что никаких неуместных отношений не было. Вместо прямого ответа Имс просто засмеялся, прикрывая глаза ладонью.

– Да нет, же! Но иногда приходилось возиться с тобой. Ты бы видела, что здесь было, когда у тебя была первая менструация…

Эти слова, похоже, нагнали на нее еще более сильную тоску.

– Представляю… хотя, вообще-то, наверняка я это видела. Это же со мной было.

Ее щеки стали ярко-красными, и Имс помимо желания почувствовал, что его лицо растягивается в широкой бесстыжей улыбке, которую он безуспешно пытался согнать. Как можно? Ей ведь неудобно.

– Ничего нового я не увидел, можешь не бояться. Но для тебя это было полным шоком, и ты беспокоилась до тех пор, пока все не закончилось. Все думала, что у тебя внутри образовалась какая-то ранка, которая кровоточит, и поэтому…

Видимо, ей надоело слушать эти откровения, потому что в следующий момент он получил подушкой по голове.

– Хватит, – серьезно сказала она. – Не надо мне об этом рассказывать.

– Да что тут такого? Обычный процесс. Для меня, это, признать по чести, тоже было немного травматично, но потом я смирился. И ты тоже смирилась.

Ариадна покачала головой и повернулась на спину, глядя в потолок. Имс осторожно наблюдал за ней краем глаза, гадая о том, не слишком ли он перегнул палку. Сейчас казалось, что с маленькой Ариадной было куда проще, чем со взрослой.

– Ты меня баловал, – неожиданно сказала он, все еще глядя перед собой. – Нянчился, как с ребенком. Столько времени потратил, а ведь мог бы использовать его для себя. За последнее дело – то самое, где все и случилось – мы получили немалые деньги. Ты мог бы поехать куда-нибудь, но вместо этого сидел тут и сюсюкался со мной.

От этих слов ему тоже стало как-то печально. Неужели она думает, что ему было так неприятно жить с ней? Хорошо, все то, что происходило во времена ее «детства» она помнит лишь урывками, но ведь разговоры и события из сна она должна воспринимать уже взрослым умом. Так значит, она забыла про поцелуй на крыше?

Ему вдруг страшно захотелось сделать что-нибудь такое, чтобы она почувствовала такую же обиду, как и он. Но вместо этого он просто сказал:

– Нет, я совсем тебя не баловал. За эти месяцы даже не удосужился купить тебе конфет. И кто так обращается с маленькими?

– Но ты заботился обо мне лучше, чем кто-либо другой за всю мою жизнь. Согласна, я почти ничего не помню, но то, что временами всплывает в моей голове, не идет ни в какое сравнение с настоящим детством. Ты всегда бы терпеливым и заботливым. И еще носил меня на руках.

Он удивленно уставился на нее, пытаясь понять, что означало последнее предложение. Ее что – никто и никогда не носил на руках?

– А до меня? – не удержавшись, спросил он.

– До тебя я такого не припомню. Только один раз, да и то, это был тренер по волейболу. Тогда я упала и подвернула ногу, а ему пришлось тащить меня в медпункт. Но никакой теплоты от этого не было.

– Не понимаю. Ты же весишь не больше домашней кошки, разве твои парни не пытались…

– Нет. Парень у меня был только один, да и то, не слишком долго.

Она помолчала еще немного, а потом перевернулась набок, поворачиваясь лицом к нему.

– Мне с тобой хорошо, но я не могу остаться.

– Потому что боишься, что я снова себя в чем-то ограничиваю из-за тебя? – не удержавшись, спросил Имс.

– И не только. Хотя, причина примерно та же. И вообще, мне нужно учиться жить без тебя, а я не могу.

Это было неожиданно, но благодаря какой-то будничности, свойственной только манерам Ариадны, эти слова не привели его в замешательство. Как будто так и было нужно.

– Значит, жить без меня не можешь? – улыбаясь, спросил он.

Возможно, это мог быть самый трогательный момент за всю историю их странных отношений, но звонок в дверь все испортил.

– Вот же черт, – сквозь зубы процедил Имс, поднимаясь с постели. – Не забывай, на чем мы остановились, – сказал он, выходя из комнаты.

Такой досады ему испытывать еще не приходилось. Направляясь к двери, он внутренне пообещал себе, что мерзавец, которого принесло в такую рань, обязательно пожалеет о том, что решил тревожить людей с самого утра. Однако Артур, который и оказался за дверью, очевидно и сам был не в настроении.

– Ариадна у тебя? – хмуро спросил он.

Вместо ответа Имс посторонился, пропуская его в квартиру. Прятать ее не имело смысла – они ведь ничем противозаконным не занимались. К тому же, она уже взрослая.

Однако Артур удивил его, оставшись за порогом и покачав головой.

– Ей что-то передать? – спросил Имс, уже чувствуя какое-то сострадание по отношению к явно потерянному Артуру.

– Нет, – ответил тот, разворачиваясь и давая понять, что разговор окончен.

Когда Имс вернулся в комнату, Ариадна уже сидела на диване, насторожено глядя на него.

– Это был Артур, детка, – объяснил ей он.

– Я слышала, – тихо ответила она. – Он каждый день ко мне заходил. Нужно было предупредить его, что я собираюсь уйти. Просто вчера, когда я шла к тебе, даже и сама не знала, что останусь на ночь.

Имс почесал затылок, чего обычно старался не делать, и сел на стул возле двери.

– Каждый вечер, говоришь? – спросил он, глядя на нее.

Ариадна поджала губы и кивнула, с достоинством выдержав его тяжелый взгляд.

– Вы оба мне надоели, – спокойно сказала она. – Артур каждый день спрашивал о том, не ходила ли я к тебе, не собираюсь ли я к тебе, не тоскую ли я по тебе… Что я должна ответить? Я хочу жить с тобой, но это же ненормально! И как я это ему должна объяснить?

– Я еще вчера тебе сказал, что как раньше уже не будет, – почти угрожающе начал он. – Так что от твоего желания здесь ничего не зависит.

– А я и не говорю, что буду жить с тобой, – отрезала Ариадна, убирая за ухо прядь волос. – Не могу же я украсть твою жизнь. И потом, я и сама знаю, что взрослым положено самим о себе заботиться.

Ее желание остаться с ним было вполне объяснимым. Даже помня о тех месяцах совсем немного, Ариадна понимала, что рядом с ним ей было безопасно и спокойно. У нее не было детства, она не знала каково это, когда кто-то заботится и оберегает. Конечно, ей хотелось остаться.

Но дело в том, что Имс хотел, чтобы ее желание быть с ним объяснялось иначе.

– Я мог бы заботиться о тебе вечно, я уже это говорил. Но на совершенно иных условиях, понимаешь?

Ариадна медленно кивнула, на сей раз, закусывая губу.

– А тебе такое не нужно. И ты знаешь, что я вовсе не такой добрый, так что жить рядом с тобой и играть в папочку я не могу. Только не теперь. Ты не можешь мне дать того, чего я хочу.

Она приподняла брови, вопросительно глядя на него.

– А когда-то ты сказал, что ты весь мой, – почти шепотом сказала она. – Что все, что в тебе есть – мое.

– Я надеялся, что ты этого не помнишь, – честно признался Имс.

– Значит, сказал сгоряча? – уточнила она, отодвигая в сторону одеяло.

– А еще я говорил, что люблю тебя, – отчего-то разозлившись, решил пойти до конца он.

– И это я тоже помню, – невозмутимо пожала плечами она. – А я тебя поцеловала, потому что не знала, как сказать то, что вертелось в голове.

– Я сказал это, как мужчина, а ты поцеловала, как маленький ребенок. Это большая разница, Ари. И вообще, тебе нужно разобраться с Артуром.

– А что с ним не так?

– Ты хочешь быть со мной, но впускаешь его к себе каждый вечер?

– Ты мне ничего еще не обещал. Может, я тебе и не нужна?

– И у тебя хватает наглости говорить такое после всего, что я сделал?

Имс глубоко вздохнул, желая успокоиться. Разговор повернулся совсем не так, как ему хотелось.

– Хватает, – на удивление просто заметила она. – Но только это и не наглость вовсе. Просто ты любил маленькую девочку, беззащитного и хрупкого ребенка. А теперь я уже не та. У меня есть зубы, Имс, и ты лучше других знаешь, какие они острые. Я слишком любопытна и активна, я не могу сдержаться даже тогда, когда знаю, что нужно молчать. Жить с таким человеком – совсем другое дело.

– Думаешь, ты в детстве была другой? – ухмыляясь, спросил он. – Да ты была точно такой же. И потом, я отлично помню тебя еще до всех этих событий.

– Но тогда тебе и в голову не приходило полюбить меня.

– Тогда тебе и в голову не приходило сблизиться со мной. Ты предпочитала шататься с Коббом, решая его внутриличностные проблемы и изводя его вопросами. Что мне было там делать? И потом, да, я согласен, ты меня даже немного раздражала.

– Вот видишь…

– Ничего я не вижу. Что я должен видеть? Я знаю, что мне не хватает тех дней, когда мы жили с тобой в этой квартире и ни о чем не думали. Когда Артур не ходил к тебе каждый день.

Ариадна вздохнула и даже завела глаза к потолку.

– Артур ничего не решает. Он просто беспокоится обо мне, и думает, что ты на меня плохо влияешь.

– Артур не дурак, и понимает, что если здесь кто-то на кого-то и может повлиять, то это точно не я. Из нас двоих этим человеком точно являешься ты. Он ревнует и хочет, чтобы ты поняла, чего ему нужно. Ты ведь и сама уже догадалась, разве нет? Не говори, что нет, потому что я все равно не поверю.

– Я никогда его не желала, – тихо сказала она, после некоторого молчания. – Он хороший человек…

– Избавь меня от этого, я и без тебя знаю, какой он замечательный, ответственный, надежный, умный и мужественный парень.

Несмотря на все свои старания успокоиться, Имс чувствовал, что внутри него поднимается волна раздражения, которая требует выхода. Срываться на Ариадну – последнее, чего бы он хотел, но она, по всей видимости, именно этого и добивалась.

– Но мне нужен совсем не он. Я уже сказала, что хочу научиться жить без тебя… кстати, ты просил запомнить на чем мы остановились, и это как раз было то самое место.

Вот так просто. Одной фразой она могла как вывести его из себя, так и успокоить.

– Я бы предложил тебе остаться, но не знаю, как справлюсь, если ты еще раз уйдешь, – в конце концов, сказал он. – В прошлый раз ты ничего не сказала, и я все думал, что ты злишься. Так что, когда поймешь, что готова быть со мной как женщина... черт, грубо звучит, но других слов не подобрать. В общем, тогда и приходи. В любое время, в любой день, утром или ночью – значения не имеет. Или даже просто отправь мне сообщение. Просто дай знать, и я все сделаю. А до тех пор, прошу тебя, больше не приходить и не беспокоить меня.

Это было больно, но иначе никак нельзя. Решив, что они и так уже достаточно провели в невесомости, Имс решил приземлить все разговоры одним решением.

Когда она собиралась и уходила, он чувствовал жгучее желание броситься к ней и обнять, удержав в этой квартире, но заставил держать руки в карманах и молчать. Насколько это позволяли таланты имитатора, он держался бесстрастно, но чувствовал, что если она задержится чуть дольше, произойдет катастрофа.

– Как и в прошлый раз, я не знаю что сказать. Поэтому, снова ухожу молча, – закрывая за собой дверь, улыбнулась она.

Глядя на запертый замок, Имс думал о том, что Ариадна может больше никогда не войти в эту дверь. Кто знает, к чему она придет за это время?