Глава 1Тихий шелест рукава школьной мантии и уверенное положение стрелочки наручных часов старосты Грифиндора, указывающей приближение отбоя, а вместе с тем и ночного дежурства.
Гермиона Грейнджер неторопливым шагом проходила неисчислимые коридоры старого замка, совершенно не задумываясь о направлении и цели подобной прогулки. Она медленно скользила взглядом по портретам и обитающим на них людям, отмечая про себя, что познаний в художественной культуре у неё почти нет, ибо ни единого лица, жмурящегося от тусклого света её волшебной палочки, она не узнала. Возможно, это было связано со степенью забитости её головы, а, возможно, она не такая уж и зубрила Грейнджер. Как неприятно было осознавать, но почему-то юной девушке хотелось быть уверенной во втором.
Странные желания. Безусловно, она восхищала всех и каждого своим упорством и тягой к знаниям, да, но всё это дополнялось неким недопониманием и раздражительностью со стороны сверстников. Но эта самая любознательность родилась вместе с ней, и отказаться от неё было равносильно тому, что отвергнуть саму себя. Поэтому, впитывая мягкие насмешки и подколы однокурсников, она лишь улыбалась, чуть щуря нос, сверх редко позволяя себе резко встать и уйти.
Рука снова вздёрнула рукав, а пытливые глаза покосились на циферблат. Два часа и можно было бы ненадолго забыться сном.
Вполне могло оказаться возможным, что очутившись в гостиной, там она обнаружит своих слегка задремавших друзей, ожидающих её возвращения. Причиной чего может являться их не сделанное эссе по травологии или зельеварению, издалека кричащее: «Гермиона, молю о помощи!», или же их искреннее беспокойство.
Гермиона улыбнулась. Вот уже шесть лет эти двое...
Неожиданно её мысли прервал странный звук, звавший из-за ближайшего поворота. Гермиона Грейнджер ускорила шаг, уже приняв вид грозной старосты, отнимающей баллы у всего, что смеет шевельнуться после отбоя. Внутреннее чувство нервно встрепенулось внутри неё, начиная посылать слабые сигналы мозгу, который в свою очередь начинал догадываться, что ни, то ни другое ей не поможет, так как звук этот не был похож на тихую попытку удрать незамеченным из комнаты.
Резко крутанув головой, Гермиона увидела троих. Её небольшая осведомлённость об учащихся дала маленькую подсказку на их досье. Первый на её глаза попался Тёрнер, кажется, он никогда не забывал вставить плоскую шутку на сдвоенных парах с Пуффендуем. Второй, однако, не представился ей знакомым, хотя цвет его галстука указывал на то, что он однокурсник первого нарушителя. Но следующий момент предоставил и цель их пребывания здесь, которой являлась девчонка с испуганными глазами и растрёпанными волосами, сжатая с обеих сторон этими верзилами.
Элизабет?.. Элис?.. Миранда?.. Неважно, что за имя она носила, неважно, что она неоднократно проезжалась по ней презренным взглядом ониксовых глаз, неважно, что вышивка на её мантии олицетворяла вражеский факультет. Всё это было незначительным, если перед Гермионой Грейнджер стоял человек, судьбу которого может решить она. Именно поэтому голос старосты незамедлительно бросил слова:
- Сейчас же отпустите её! – поймав на себе удивлённые взгляды, для пущей убедительности она добавила, - иначе мне придётся вычесть баллы с вашего факультета!
И пусть её голос немного дрогнул, губы напряжённо дёрнулись, да и вся эта тирада не представляла собой никакой угрозы, Гермиона Грейнджер чувствовала, что просто уйти она бы не смогла.
- Иди куда шла, - прошипел мистер Тёрнер и вновь потянулся к своей жертве, наивно полагая, что это возымело на объявившуюся заступницу хоть какое-то действие.
- Я ещё раз повторяю: Отпустите её, иначе...
Её внезапно прервали:
- Может, хочешь оказаться на её месте? – и это снова был Тёрнер.
Элизабет или Элис тихо всхлипнула. Именно это привело Грейнджер к осознанию того, что может случиться. Именно это заставило её тот час же сорваться с места и вклиниться между ними, живо растолкав их локтями. Пуффендуйцы, не ожидавшие ничего подобного, поддались её атаке, резко отпрянув от слизеринки. Заслонив испуганное существо собой и, подняв, наконец, голову, Гермиона увидела стремительно несущуюся к ней руку.
Гермиона Грейнджер часто забывала о том, что она волшебница, о том, что уже 6 лет носит в кармане палочку и уже как минимум 2 года хранит в голове очень полезные в такой ситуации заклинания. Но девушке все еще требовалось больше времени на то, чтобы вспомнить обо всем этом, чем на то, чтобы в ней заговорили маггловские 11 лет.
Гермиона Грейнджер, считающаяся самой умной волшебницей на своём курсе, никогда не думала, прежде чем что-то сделать. Её разум сначала отдавал приказы, а затем уже подавал сведения обо всём происходящем на рассмотрение левому полушарию мозга.
Так случилось и в этот раз. И если в третьесортных любовных романах в такие моменты появлялась целая свора поклонников главной героини, разбивающих о стену всех обидчиков, то в этот раз в её сознание появился лишь страх, в момент приказавший ей зажмуриться.
Кто сказал, что все гриффиндорцы храбрые? Если уж это и являлось правдой, значит сжавшаяся в углу девушка, ожидавшая своей неминуемой расправы, попала не на свой факультет.
Однако расправы не последовало.
Гермиона тут же открыла глаза и заметила возвышавшуюся впереди фигуру, по-видимому, отгородившую её от опасности. Драко Малфой, излучая бесконечное ледяное спокойствие и вселенскую усталость, одним только своим видом заставил опомниться двух пуффендуйцев и, что-то буркнув себе под нос, уйти прочь.
Виновница происшествия вдруг разревелась от осознания настигшего её унижения и понеслась в сторону подземелий. Малфой же, что-то записав в блокноте старосты, медленно побрёл в том же направлении, не удостоив ошарашенную девушку даже взглядом. Постояв в ступоре ещё пару мгновений, Гермиона, абсолютно уверенная в том, что о долгожданном сне можно забыть, отправилась в сторону башни Гриффиндора, где, назвав пароль и протиснувшись в дверной проём, она залезла под одеяло своей кровати, приготовившись к анализу вечернего приключения.
***
Малфой с первого курса оставался самым настоящим врагом золотого трио, что являло собой бесконечные стычки и оскорбления, заклинания и совершенно магловский способ выяснения отношений. Таким способом общались Рон Уизли, Гарри Поттер и Драко Малфой.
В то время как самая разумная часть этой копании изредка удостаивалась звания «Грязнокровка», которое пропало после поступления на шестой курса, и жестоких насмешек, на что она не обращала никакого внимания вовсе, считая это заморочками аристократов и чистокровных волшебников.
Не раз она ловила себя на мысли, что не ненавидит слизеринского хорька. Несмотря на иногда возникающее желание ударить его кулаком в нос, тем самым повторив подвиг третьего курса, она всего лишь его недолюбливала, а его существование всего лишь выводило её из себя. Но чтобы ненавидеть человека, как считала девушка, требовались более веские причины.
Но она не могла сказать того же о Малфое. Драко Малфой был её вечной неразрешимой загадкой. Он чувствовал к ней отвращение – это бесспорно, зеленел от одного только её вида – даже не обсуждается, все его презренные взгляды были обращены в большинстве своём ей – несомненная правда. Но всё это, скорее всего, было вызвано её немало известной дружбой с Гарри Поттером, ненависть к которому не поддавалась сомнению.
Мистер Малфой кроме того имел дурную привычку называть незначительные вещи громкими именами, при этом не придавая им стоящего этим именам значения.
- Пуффендуй просто обязан выиграть Когтевран, или Симус может не идти в Хогсмид, он поставил все карманные деньги на их победу! – вещал Рон, сопровождая Гарри и Гермиону на завтрак.
Малфой вскружил ей голову своим недавним поступком настолько, что, обдумывая его в течение нескольких часов, она пришла к выводу, что слизеринский сугроб в этот раз спас её и заслуживает простого человеческого «спасибо».
Приземлившись на своё место за столом Гриффиндора, Гермиона начала пристально разглядывать дальний стол под зелёным знаменем с намерением найти Малфоя и благодарно кивнуть ему. Однако на момент того, как её взгляд сфокусировался на главной головной боли её последних шести лет, он уже поднялся из-за стола и отправился к дверям большого зала.
Решив, что другого такого шанса уже не будет, Гермиона Грейнджер в спешке последовала за ним. Вскоре нагнав его, она скороговоркой проговорила:
- Малфой, спасибо! Спасибо, что помо...
-Я это сделал не ради тебя, - окинув её холодящим душу взглядом, перебил тот,- меня просто привлекла идея лишний раз указать пуффендуйцам их место.
Гермиона нахмурилась, начиная терять веру в хорошее начало в нём.
- И всё-таки Элис с моего факультета, - немного погодя добавил парень, ядовито сломав все её убеждения на свой счёт.
- Да, но всё равно спасибо, - неуверенно добавила гриффиндорка, с ужасом заметив в своём голосе горечь.
- Не заблуждайся на мой счёт, Грейнджер, - проговорил он, - если бы ты была там одна, я бы прошёл мимо.
И он просто ушёл, оставив Гермиону наедине с высокомерной фразой, брошенной им.
От его слов по её щекам не потекли предательские слёзы, они не разбили её сердца вдребезги, а ноги её не подкосились в бессилии. Нет, его слова лишь заставили выкинуть из головы недавно придуманные заметки насчёт благородства Малфоя и спокойно отправиться продолжить завтрак в компании своего курса.
Уже подходя к дверям большого зала, она заметила приближающуюся к ней стайку слизеринок, среди которых была Элис. Усталая, с припухшими от слёз глазами, она, заметив главную старосту Гриффиндора, неуверенно кивнула ей. Гермиона в ответ натянула на себя одну из самых искренних улыбок.
Уже ковыряясь ложкой в овсянке, она вдруг осознала факт того, что при виде её новой знакомой отныне Гермиона Грейнджер будет видеть лишь напряжённый образ Драко Малфоя, в спешке загородившего её собой.
Глава 2Утро каждого человека начинается по-разному. Кто-то лениво шепчет нежные слова второй половинке, растянувшись в улыбке, кто-то проводит его у плиты, готовя любимой семье завтрак, ну а утро учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс отныне проходит в поиске кабинетов. Звонкий грохот шагов старшекурсников отныне является своеобразным будильником для замка и его обитателей. И всё потому, что в список всего необходимого отныне входил некий поисковик.
Новое изобретение волшебного мира буквально захватило разум преподавателей Хогвартса, единогласно решивших внедрить его в обучение. Само устройство представляло из себя небольшой кристаллик, закованный в золотую оправу и подвешенный на тонкую цепочку. Принцип его действия заключался в том, что он воспринимал мысли его обладателя. То есть, сконцентрировавшись, этот обладатель мог с лёгкостью найти всё, что бы он только не захотел найти, ну и, конечно, если это самое всё даёт себя обнаружить. Проще говоря, поисковик обладал способностью демонстрировать шестое чувство своего носителя, просто указывая в направлении того, что занимает его голову.
Он был поистине сенсационен по всем параметрам, что, конечно, не могло не заметить старшее поколение школы чародейства и волшебства, и, предварительно наложив чары, заставляющие кабинеты оказываться в самых разных уголках замка, ввели его использование в обязательный пункт забот выпускных курсов.
И именно по этой причине Гермиона Грейнджер, никогда не отличающаяся успехами во всём, что хоть каким-то образом связано с интуицией, лихорадочно металась по коридорам, надеясь на удачу. Но именно тем утром госпожа решила обделить бедную девушку своим вниманием.
-Прошу простить за опоздание… - распахнув дверь и обнаружив там профессора Бинса, который даже не заметил её прибытия, как впрочем и присутствия её однокурсников в полном составе, быстро пробормотала Гермиона и устремилась к своему месту.
Спешно распахивая сумку и вытряхивая из неё перья, пергамент и увесистый том истории магии, который приземлился на парту с характерным стуком, Гермиона выискивала среди однокурсников своих давних приятелей. Которые не потрудились проводить её на занятии, хотя прекрасно помнили все её вечерние восклицания о надобности нового поисковика. Но про себя они прекрасно понимали, что юную старосту выводит из спокойствия вовсе не его надобность, а только лишь её бесплодные попытки в его использовании.
Девушка демонстративно сдвинула брови, как только две макушки соизволили повернуться к ней, предоставив её обозрению виноватые взгляды их владельцев. На её немой вопрос они только чуть сгорбились и в разнобой жестикулировали ей что-то о руке/щеке/зажмуренных веках, кажется, это значило сон, и неясном движении локтя Рона, который поначалу занимал горизонтальное положение, а затем резко полетел по диагонали... Лестница в спальню девочек, запрещающая любое проникновение со стороны.
Профессор и в этот раз не изменил своей привычке нудно проговаривать статьи из учебника. Класс в ответ на это не изменял своей привычке тихо посапывать на партах, уткнувшись носами в чистые конспекты. Грейнджер же не изменяла своей привычке записывать всё, что прозвучит в стенах кабинета, тихонько хмурясь беспечности своих сверстников.
Её внимание отвлёк звук ломающегося пера, который в подобной тишине был равносилен взрыву небольшой питарды из «Зонко». Нащупав запасное, Гермиона, понимающе озираясь, наткнулась на источник шума. Неприятно щурясь, на неё с недоверием глядела темноволосая когтевранка. Когтевран Гермиона знала вполне неплохо, поэтому ей позволялось ответить ей нескрываемым интересом, ведь эта девушка явно находилась на уроке впервые.
Проигнорировав протянутую руку помощи гриффиндорки, в чьих пальцах покоилось гусиное перо, она выхватила из кармана своей сумки такое же и вернулась к своим записям. Гермиона пару раз удивлённо моргнула, но всё же не решилась спросить о подробностях причин её поведения.
Совсем скоро Бинс, решив связать тему прошлого урока с темой настоящего, спросил что-то о третьем переселении кентавров. Гермиона уже замыкала в себе желание вскочить с места и выдохнуть одним предложением три параграфа из старенького учебника. Но её прервал голос когтевранки:
- Это был 1831 год, профессор. Они покинули свой лагерь в Алеиском лесу, в котором насчитывалось более двух тысяч поселенцев, - проговорила недавняя сокрушительница гусиных перьев, чем повергла в шок всех, находившихся в пределах досягаемости сознания.
Шармбатон. Кажется, Гермионе что-то говорили об ученице, решившей перевестись на предпоследнем курсе в Хогвартс. Да, кажется, об этом только и ходили разговоры последнюю пару дней. В ней сочетались два странных понятия недюжинной привлекательности и звенящего ума.
Закончив своё блистательное выступление дополнительными баллами в копилку Когтеврана, Шарматонка продемонстрировала свою победоносную улыбку прежней всезнайке, как бы ожидая чего-то. Гермиона была погружена в некое удивление, но всё же заметила нависшее ожидание и шёпотом проговорила что-то ободряюще поздравляющее. Улыбка померкла, и она молниеносно заняла своё место. Очевидно, сокрушительница ожидала совсем другой реакции.
Стоило профессору объявить об окончании пары, как все дружно кинулись к выходу. Одна лишь француженка ускоренно допытывала призрака дополнительными вопросами. Гермиона, смотря на это, уловила в себе растущее раздражение. Всезнайка.
- Да, да. Так же было и с тобой, - ухмыляясь, сказал Гарри, проследив за её взглядом. Гермиона нервно дернулась, отгоняя от себя мурашки.
- Только раза в три хуже, - решил добить её Рон и залился в смехе, глядя на гордо идущую к дверям когтевранку, буквально прожигающую главную старосту взглядом. Трое гриффиндорцев остались удивлённо стоять на месте.
***
Гермиона задумчиво водила пером по бумаге, не зная, как закончить письмо. Сириус уже вторую неделю томился в штабе Ордена Феникса без единой вести из Хогвартса. Гермиона Грейнджер вызвалась добровольцем написать ответ, вырвав у Гарри Поттера пергамент, она уселась у камина и начала красноречиво черкать пером то немногое, что они могли сообщить. Так ничего и не придумав, она поставила точку, слегка смазав её кончиком пера, поставила подпись, где значились имена Гарри и Гермионы, поспешила в совятню.
Она любила писать письма и хваталась за каждую возможность нацарапать кому-нибудь что-нибудь. Так что адресанты никак не могли пожаловаться на «вечную пару строк» или редкость их прилёта. Гарри, Рон, Джинни, Луна, Невилл - все на летние каникулы получали сполна.
Перепрыгивая через ступеньку, девушка никак не могла примириться с мыслью о нарушении правил ввиду позднего времени суток. Кажется, отбой был объявлен уже как пять минут назад. Третий... Четвёртый... Пятый этаж. Всё проносилось в беговом темпе. Как ни странно, ни одна лестница не поменяла своего направления, не зависла в воздухе. Шестой... Седьмой...
Вдруг Гермиона натолкнулась на что-то на середине волшебных ступеней. Не удержавшись на месте, она была уже стремительно уносима вниз. Лихорадочно махая руками, дабы предотвратить падение, она почувствовала, как это самое что-то вцепилось в её запястье, восстановив её равновесие. Она подняла голову, уже бормоча под нос смесь слов извинения с благодарностью, как вдруг наткнулась взглядом на лицо студента, так неудачно принадлежащего её старому знакомому.
- Грейнджер, время не совсем подходящие для ношения по коридорам и сбивания всего на своём пути, - сверля её глазами, говорил Драко Малфой, - если уж тебе так не терпится свернуть себе шею, обратись на досуге к Малкнейру, он жаждет сделать это ещё с четвёртого курса.
- Малфой, - сжимая зубы, прошипела она в ответ, - тебя вообще не касается где, когда и как мне чего-то хочется, - запястье начало жечь холодом, и Гермиона с силой вырвала свою руку. Собираясь проигнорировать его дальнейшие высказывания, она покрепче сжала в ладони письмо и уже сделала шаг, чтобы... Письмо! Где письмо?! Она в спешке поднесла руку к глазам и растопырила пальцы, пытаясь убедиться, что весточка одному из самых разыскиваемых преступников волшебной Британии действительно была утеряна.
Гермиона начала вертеться из стороны в сторону, разыскивая письмо. Затем она перегнулась через перила лестницы, всем сердцем надеясь не увидеть стремительно летящий вниз клочок бумаги. Но, увы. Этот самый кусочек белого пергамента медленно кружил в тёмную бездну.
- Ты... Малфой, чёрт! – тихо проговорила она, заворожено глядя вниз. Затем она резко сорвалась с места, пробегая по лестницам ночного замка с целью найти утерянный предмет.
Возможно, неожиданность ситуации или же обыкновенные старые привычки, зародившиеся у неё в неведении того, что она волшебница, заставили забыть её о существовании палочки.
Что если на него наткнётся кто-нибудь из преподавателей? Сириус Блэк всё ещё числился в списке опаснейших из опаснейших. И Гермиона почему-то свято верила в сверхспособности Министерства Магии, которое, она не сомневалось, могло бы найти его в считанные минуты, имея при себе лишь несколько строчек из этого письма. Поэтому она неслась по пролётам вниз, иногда свешиваясь к виду первого этажа, дабы не упустить белый листок, который, впрочем, давно уже скрылся. Ноги уже заплетались от волнения и единожды не смогли удержать свою хозяйку. Она проехалась коленями по полу, обдирая ладони о мельчайшие песчинки, принесённые с улицы подошвами студентов. Но буквально через секунду Гермиона была поставлена на ноги за шиворот своей кофты. Малфой следовал по пятам.
-Люмос, - прошептала девушка, внимательно осматривая холл первого лестничного пролёта. В голове начали возникать укоряющие лица Гарри и Рона, и Сириус в оковах 15-ого века из магловских книжек. Она усиленно замотала головой по сторонам.
- Грейнджер, - Гермиона повернулась на голос и заметила склоняющегося к полу Малфоя. Он поднял свою находку и протянул ей, оставаясь стоять на месте и смотря на девушку. Гриффиндорка кинулась к нему, выдернув пергамент из его пальцев.
-Спасибо, - сердце сбавляло свой бешеный темп волнения и погони по замку, и в дело включался мозг. Начинало медленно доходить осознание обстоятельств ситуации. Гермиона воззрилась на него.
- Сегодня моё дежурство, - начиная раздражаться, отвечал он, - твои корявые чернильные пальцы умудрились выпустить это, - он взглядом указал на письмо, - на площадку первого этажа, Грейнджер, территорию Снейпа. Найди он тебя в это время одну, выговор получу я. В компании со мной, я всего лишь демонстративно сниму с тебя десяток баллов.
Честно говоря, Гермиону Грейнджер интересовал вовсе не этот вопрос. Точнее он тоже был достаточно любопытен, но этот его ответ выглядел коряво и неубедительно. Гораздо занимательней был факт того, что Малфой не удосужился всунуть свой аристократический нос в её письмо. Поистине странно. Она уже знала, что на следующее утро Гриффиндор ко всеобщему удивлению факультета и абсолютному не удивлению Гермионы недосчитается как минимум пятидесяти баллов, иначе значок старосты сейчас приколот не к груди Драко Малфоя.
Глава 3- Она злит тебя, да? – озадаченно спросил Гарри, пробираясь к ней сквозь огромные стопки книг и рваные комья пергамента. Гермиона Грейнджер уже заняла своё место в холле Гриффиндора, подготавливаясь к пробным экзаменам. О, и она жаждала их начала как никогда до этого. Всему причиной была Лизи Мокнуар.
Свирепые взгляды сокрушительницы следовали за ней изо дня в день. Гриффиндорка быстро навела справки о новом детище Хогвартса и теперь с уверенностью могла сказать, с какой целью Лизи Мокнуар глаз не отводила от учебников и профессоров. У когтевранки немало был развит синдром везде-и-всегда-номер-один. Гермиона же была главнейшим стереотипом бесконечного ума и сообразительности Хогвартса. Можно было сказать, что Мокнуар мечтала отвоевать титул главной всезнайки замка.
Она лезла из всех трещин и щелей, крича и задыхаясь своими знаниями. Она, сломя голову, бежала первой сдать работу, всем своим видом показывая, что никогда и ни за что не уступит. Но злило Гермиону отнюдь не это. Каждый вечер девушка тонула в книгах в гриффиндорской гостиной, она глотала и жевала всё больше и больше информации, неосознанно ввязываясь в дуэль, предложенную соперницей. Именно это выводило из себя. Гарри и Рон, умирающие от колик дикого хохота, наблюдая за всем этим, только подливали масло в огонь.
- Мокнуар. Она заставила тебя засесть за учебники, - мягко улыбаясь, продолжал он. Если бы что-то подобное сказал кто-нибудь кроме него, Гермиона назвала бы это что-то измывательством над ней. Но из уст Гарри это звучало почти как беспокойство. Поэтому девушка лишь шутливо вздёрнула нос, стараясь сдержать ползущую улыбку.
- Тогда порви её, Гермиона! – она оторвалась от пергаментов, непонимающе смотря на друга. – Я серьёзно, пусть подавится своими чернилами и поломанными перьями! Да я, чёрт, не переживу, если ты уступишь ей хоть балл. В этом замке место только одной невыносимой всезнайке, - пародируя голос Снейпа, закончил свою речь он.
Затем комнату наполнил дружный смех.
***
И, наконец, Гарри и Рон стали ежедневно пропадать после нескольких дневных пар, пропуская обеды и ланчи. Джинни больше не засиживалась в комнате у Гермионы с нерешённым домашним заданием по рунам, грызя сахарные перья. Симус снова начал называть факультет Слизерина различными гадостными словами, сопровождая всё это своими фирменные фразами на подобие «О, святые яйца гиппогрифа!» или «О, несравненные восемнадцать зубов Филча!». Со всех сторон так и доносились предложения о ставках, а Полумна уже была пару раз замечена с огромной головой льва в руках.
Приближался матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Это было очевидно, всё вокруг буквально сквозило запахом волшебной игры. Немного непонятным оставался лишь факт того, что именно в этом году соперничество между двумя враждующими факультетами накалилось до предела.
- Мисс Грейнджер, я искренне надеюсь, что сегодня вы посетите финальную игру,- Гарри согнулся в шутливом полупоклоне над обнимающейся с конспектами по Зельеварению Гермионой. Та на миг оторвалась от их изучения и уже приподняла над собой чернильницу и перо, изгибая губы в сожалеющем жесте, как в игру вступил Рон.
- О, нет. Как же, Гарри, как же мы снесём свою победу над змеями без главного талисмана? – продолжил он, сжимая в руках ладонь девушки. Гарри взялся за вторую и вместе они выглядели настолько комично, что Гермиона не смогла сдержать рвущегося звонкого смеха. Она сгребла десятки свёртков пергамента в сумку и, продолжая улыбаться, отправилась за своими друзьями.
***
- Гриффиндор! Гриффиндор! Гриффиндор! – дружно кричали трибуны красно-золотых оттенков. Аккомпанировал им гул завывающего ветра и крики «змей». Погода просто удивляла своей обманчивостью, хитростью и изменчивостью. Она то показывала яркие и жгучие лучи, заставляющие всех в большом зале лениво жмуриться за завтраком, то скрывала всё небо грозными тучами и напускала на Хогвартс сильнейшие порывы ветра. Голос комментатора буквально тонул в них.
-И я приветствую вас на третьей игре этого года! Слизерин и Гриффиндор, на мётлы, ребята! – разносился голос Роба Хэлуа по полю. Пятикурсник с Пуффендуя, страстный любитель квиддича, не склонялся ни к одной из команд факультетов, поражая своей объективностью. Однако Макгонагалл не везло на комментаторов, так что каждый из них чем-то удивлял публику. Роб, например, не ограничивал себя в отпускании комментариев, изрядно веселящих молодое поколение и заставляющих нервно дёргаться старшее.
- Итак, на площадке появляются четырнадцать игроков. Желаю вам удачи, команды! Вам, болельщики, кровавых зрелищ, ну а Поттеру… Да пусть не слетят с тебя очки, а то погода сегодня и впрямь разгулялась, - неожиданно он смолк, видимо, профессор Макгонагалл заняла своё место рядом с ним.
Прозвучал свисток, и мантии зелёных и красных цветов тотчас замелькали в воздухе.
- Измельчённый корешок мандрагоры и три грамма ногтя саламандры. Так, согласно расчётам… - на фоне всего этого возникшего хауса чётко вырисовывалась склонённая голова Гермионы Грейнджер, что-то высчитывающей на полях учебника. Умудряясь сжимать два конспекта и пузырёк с чернилами в одной руке и перо и прядь непослушных, лезущих во все стороны, волос в другой, она изо всех сил старалась не обращать внимания на шум, царивший вокруг.
-И Слизерин открывает счёт! Бодро, очень бодро вы сегодня. Видимо, Флинт всё же решился не праздновать пока не завоёванную победу накануне ночью. Если вы понимаете, о чём я… - и снова голос его смолк, но говорил он феноменально быстро, успевая закончить свою мысль до свирепого взгляда декана Гриффиндора
- Три грамма ногтя саламандры… - уже не слыша своих мыслей, бормотала Гермиона. Нужна была концентрация, курсовая работа требовала только её, а не криков десятков болельщиков.
- И огненная шевелюра Уизли с квофлом в руках проносится мимо колец противника, она сравняла счёт! Восхитительный и чарующий блеск её глаз... – видимо, получив замечание, он продолжал, не склоняясь более к любовным тирадам, - Снитч гонится сегодня необычайно скоро, ибо даже мой орлиный глаз его ещё не заметил, но для Малфоя и Поттера это явно пустые слова. Они вот уже двадцать шесть минут без устали мотаются по полю.
-Три грамма измельчённых корешков саламандры! – уже буквально вопила Гермиона Грейнджер, сминая в кулаках остатки своих записей. Затем она, уже не выдержав, с силой зажала ладонями уши.
Зловещий пергамент не упустил возможности вырваться и понестись по ветру. Девушка с ужасом заметила траекторию полёта работы всей долгой недели и по своей растерянности и плану злых магловских привычек снова упустила идею использования "Акцио", и, предварительно придавив уцелевшие части увесистым пособием по зельям, пустилась за ней. Она догнала её у самого ограждения трибун, и, перегнувшись через край, хватала пальцами воздух, находясь в мгновении от того, чтобы упасть с двадцатиметровой высоты. Наконец, она ухватилась за краешек листочка, правда она больше не чувствовала ногами деревянные доски платформы. Лишь чувство стремительно приближающейся земли охватывало её с головой. Она вся сжалась и с знакомым ощущением ожидания своей участи зажмурилась. И почему шляпа шесть лет назад произнесла «Гриффиндор»?
У самой земли её что-то задержало, подхватило и понесло в сторону. Только почувствовав, как её поставили на землю, она оглядела это что-то и с ужасом захотела разбиться о землю, как могла бы пару секунд назад. Драко Малфой немного надавил ей на плечо рукой, как бы удостоверяясь в том, что она может стоять, и резко развернулся к только что спустившемуся с метлы Гарри. Тот был настолько потрёпан ветром и убит случившимся, что Гермионе, чтобы узнать его, пришлось прищуриться, дабы разглядеть цифру семь на его груди.
- Гермиона! – взволнованно вскричал Гарри, приближаясь к ней, -Я...
- Что ты, Поттер? Очки всё-таки слетели? - прервал его Малфой, бросая метлу на землю и подходя к Гарри почти вплотную. Он же почти не отреагировал, как это бывало ранее, он не кинулся с кулаками к нему, а лишь немного отведя голову в сторону, пытался рассмотреть состояние девушки.
- Я... Я не видел... – ловец Гриффиндора был сбит с толку, взволнован возможным исходом этого матча, а изнутри его жгло чувство вины – всё читалось на его лице.
- Не видел? Я подарю тебе лупу на Рождество, Поттер, может тогда...
Продолжение их разговора уже потонуло в толпе сбежавшихся студентов и игроков. Малфой подобрал только что брошенную метлу и отправился в гущу своей команды, ещё раз просверлив Гарри взглядом. Гермиона же была окружена со всех сторон вопросами о том, в порядке ли она, на губах еще теплело не слетевшее "спасибо", в руке было что-то крепко зажато. Конспект на тему «Зелье восстановления памяти», в котором несколько раз нетвёрдым прыгающим почерком значилось "три грамма ногтя саламандры".
Глава 4Молодая шармбатонка была не единственной, кто видел в Гермионе Грейнджер сплошной сгусток зла, вокруг которого крутилось все ужасное. Не только она взяла в привычку считать юную гриффиндорку одной из главных помех своей жизни. И не только её мечтой являлось стереть главную старосту в порошок. В число этих удивительных людей входил и Сэм Тёрнер.
После той памятной ночи на редкость часто выходило так, что Гермиона Грейнджер будто бы специально вставала у него на пути. За всеми возможными проступками и нарушениями Тёрнера ловила именно она и десятками измельчала общий счёт баллов его факультета. И каждый чётный вторник, день, когда старосты отчитывались за каждое происшествие, зафиксированное потерей баллов, он и его дружки получали ряд взысканий и отработок.
Эти отчёты, вырисовывающиеся в конце концов в самые настоящие донесения, доставляли самой девушке не больше радости, чем им. И не раз в ней снова начинало разговор чувство вины. Но ей требовалось всего несколько мгновений, чтобы заставить его замолчать, только вспомнив о том, что Тёрнер - мерзопакостный подлец. Но он не знал ни о её душевных муках, ни о искреннем желании не попадаться ему на глаза. Он был твёрдо уверен в её мстительных намерениях, а потому тихо таил в себе злобу, угрожающе сверкая глазами в её сторону и задевая плечом всякий раз, как проходил мимо.
Девушка же каждый раз пропускала пару испуганно нервных смешков, предчувствуя надвигающуюся бурю. Она не чувствовала страха быть застигнутой врасплох без Гарри или Рона и понести ответ за свой значок старосты. Было ли это вызвано некой долей самоуверенности в её волшебной палочке или же во всём был виноват Малфой, последнее время преследующий её неудачи и ситуации беспомощности? Она точно не знала. И на свой страх и риск продолжала являться магнитом на неприятности Тёрнера.
Последней вспышкой грозы пуффендуйца, предвещающей неминуемый гром, стала его стычка с Колином Криви, свидетелем которой оказалась Гермиона.
Она могла бы закрыть глаза на повышенные интонации и пару синяков двух рассорившихся мальчишек, но целую свиту шестикурсников, окруживших корчащегося на полу Колина, чуть не задыхающегося в собственной крови, выкинуть из головы не вышло.
- Колин! – выкрикнула девушка, сжимая в руке волшебную палочку. На голос её обернулись все четверо, на лицах двух из которых пробежала лёгкая тень испуга, главарь же был непоколебим. Она уже сделала пару прыгающих шагов на помощь пятикурснику, как Тёрнер преградил ей дорогу.
- Это... вы просто... - отпрянув на пару метров назад, громко начинала она, всё ещё не зная как заставить их уйти и забыть о мальчике.- Немедленно отправляйтесь на свои фа... – она взглядом зацепилась за нашивку на мантиях, - факультет!
По коже пробежали мурашки от резко нахлынувшего чувства дежавю. Всё уже было. Но ничего не повторяется в точности, ничего никогда не бывает одинаковым. А в этот раз, вероятно, не совпадут концовки. Помощи со стороны не предвещалось. Самой. Нужно было справиться самой.
- Грейнджер, Грейнджер, - язвительно цокая языком, заговорил пуффендуец, - ничему тебя жизнь не учит, да? В книгах-то об этом не пишется.
Он сунул руки в карманы и слегка сгорбился, кружа вокруг неё неторопливыми мучительными шагами. Гермиона палочкой в точности повторяла его траекторию, готовясь в любой момент выкрикнуть заклинание.
- Откуда тебе знать, что там пишется, Тёрнер? – дерзко сказала она и тут же прикусила язык, поняв свою ошибку. Его нельзя было провоцировать, нельзя было вести себя так самоуверенно.
Вытянутая рука затекла, и девушка слегка тряхнула ей, пытаясь вернуть ей чувствительность. Это действие было лишним. Не сводя глаз с кружащего около неё ворона, она совсем забыла о своре его друзей. И под резкое «Экспеллиармус» она почувствовала, что её пальцы сжимают пустоту.
- Интересный поворот, и что ты думаешь делать теперь? – манерно хмуря брови, продолжал он, – Я лично думаю, что тебе не стоит лезть не в свои дела. Согласна со мной, м?
Гермиону уже трясло от еле сдерживаемой паники, она была напугана тихо лежащим на полу Колином Криви, отсутствием палочки в своих руках и конечным раскладом всего этого. Но окончательно её поверг в шок кончик палочки Тёрнера, что он направлял на неё.
- Доловеро Рулно, - она кинулась в сторону, стоило ей только заметить, как он сложил губами первый слог заклинания, но это ей не помогло. Жёлтый луч, вырвавшийся вместе с последней его буквой, понёсся за ней и закружил золотистым браслетом вокруг её запястья. Руку начало нестерпимо жечь огнём, и гриффиндорка, не выдержав более, рухнула коленями на пол, хватаясь за неё.
- В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем тыкаться своим носом в чужие дела, ладно? – ядовито усмехаясь, он скрылся со своим трио за углом.
На запястье красовались две тонкие золотистые полоски, переплетающиеся, будто в колючей проволоке.
***
Доловеро Рулно.
Очередной том с глухим стуком закрылся перед Гермионой Грейнджер. Либо она искала с недостаточным упорством, либо библиотека Хогвартса упорно игнорировала это заклинание. В любом случае, узнать точно, что за проклятие она носит на руке, Гермиона не могла. К профессорам обращаться не хотелось вовсе. И она, понурив голову, отправилась в больничное крыло к старому знакомому.
И, как ни странно, именно с пробуждением Колина ей не составило труда догадаться о функциях чудного золотистого узора. Стоило мальчику раскрыть глаза, Гермиона уже расспрашивала его о самочувствии. Подождав ещё немного, пока он принимал лечебные зелья, поставленные на прикроватную тумбочку Мадам Помфри, она, наконец, аккуратно подбирая слова, спросила о самом столкновении с Пуффендуем. Колин замешкался, было совершенно очевидно, что ему вовсе не хотелось об этом говорить.
И тут последствия этого самого столкновения дали о себе знать. Запястье девушки снова прожигало огнём. Гермиона сжала зубы и отдёрнула рукав, который, как ей казалось, уже должен был гореть синим пламенем. Но на месте предполагаемого ожога лишь искрилась золотым светом начерченная проволока.
«...хорошенько подумай, прежде чем тыкаться своим носом в чужие дела...»
Заклинание пронзало жуткой болью, когда его носитель, очевидно, интересовался тем, чем интересоваться ему не следовало. Сэм Тёрнер придумал весьма занимательную кару для Гермионы Грейнджер. Занимательную даже для неё, учитывая, что её носителем стала она сама. Ситуацию омрачало лишь неведение. Загадкой оставалось, как избавиться от этого послания.
Оно определенно не было вечным. Иначе пуффендуец в силу своих умственных и магических способностей вряд ли бы смог его создать. Оно наверняка имело срок действия, и рано или поздно было обязано потерять свою силу. Однако это не успокаивало.
Ей ничего не оставалось делать, как прикрыть рукавом след от Доловеро и продолжать своё существование в ожидании.
***
Солнце этой весной начало свои появления неожиданно рано. Совершенно неожиданно. И потому студенты Хогвартса, стоило последней паре объявить о своём конце, сломя голову, неслись на открытый воздух. И улыбки сопровождали их на протяжении всего дня. Чудесная звезда осчастливила всех, кроме Гермионы Грейнджер.
Всё оказалось намного сложнее, чем она могла предположить. Чтобы избежать действия новоявленного рисунка на руке, ей нужно было не приближаться к людям в принципе. Потому что Гермиона Грейнджер просто не представляла свою жизнь без вмешательства в чужие дела. И она старательно пыталась продумывать каждый вопрос, каждое слово, используемое ею в разговоре с людьми. Но даже этого было недостаточно. Стоило ей только сказать что-нибудь, что не касалось её и только её, собеседникам представало её морщившееся от боли лицо. Поэтому она обходила всех любителей поговорить или даже просто перекинуться парой фраз стороной.
Правда, Гермиона заметила, что чувство, окутывающее её, притуплялось и как-то затихало. Она тем не менее не отрицала и того факта, что это могло быть вызвано не только истечением срока его действия, но и её привыканием к постоянным взрывам боли. И она всё ещё терпеливо ожидала.
- Грейнджер, - жуткий голос вытащил её из раздумий.
И если Тёрнер мучил её физически, то владелец этого голоса занимался её духовным уничтожением. Он не поддавался никакому анализу юной всезнайки, абсолютно никакому. Она страстно хотела понять, чего он добивался, делая всё то, что он делал теперь, и чего он добивался, не делая всего того, что делал раньше.
Холодное равнодушие. Одной из версий гриффиндорки была догадка о том, что он просто наткнулся на старую мудрость, гласившую, что нет ничего хуже равнодушия, и теперь активно пытается заставить эту теорию работать на одном из своих врагов. И у него получалось, отчасти.
- Грейнджер, где Поттер? – заговорил Малфой чуть громче, чем следовало бы нормальному человеку. Видимо он пытался достучаться до неё в течение нескольких минут.
- А зачем тебе Гарри? – приподнимаясь с раскалённой полуденным солнцем земли, спросила она и жестоко пожалела об этом. Узор на запястье начинал накаляться.
- Откровенно говоря, это тебя не касается, но если уж...
- Молчи, Малфой! Мне неинтересно! – выкрикнула Гермиона, сжимая зубы. Заклятье не действовало бы столь остро, не скажи слизеринец о том, что это не её дело. Она ухватилась за руку, врезаясь ногтями в ткань мантии.
- Грейнджер? Грейнджер! – девушка почувствовала, как Малфой пытается отодрать её пальцы от горевшей кожи. – Что это? Что за дьявол?
У Гермионы больше не было сил бороться с ним и со своим сознанием, которое от ожога незамедлительно начало выдавать проклятия в сторону Тёрнера. Боль утихла, и гриффиндорка с долей усталости посмотрела на Малфоя, который в свою очередь внимательно оглядывал её.
- Тёрнер? – спросил юноша. Похоже, что проклятия сознание Гермионы выкрикивало не без помощи языка. Он резко развернулся и уверенным шагом направился в сторону озера.
- Малфой? – неуверенно спросила Гермиона, прежде чем пуститься следом за ним.
Они приблизились к дереву у озера, у подножия которого в кругу своей стаи восседал Сэм и травил очередную байку своим приятелям. Малфой, несмотря на тщетные попытки Гермионы, борющейся с новыми приступами пламени на запястье, узнать хотя бы что-нибудь, не проронил ни слова. Затем он в два больших шага добрался до пуффендуйца, и, приставив к его шее палочку, припёр спиной к дереву.
Остальные напряжённо вскочили с земли, тем не менее не предпринимая никаких попыток остановить шестикурсника. Тёрнер испуганно сверкал глазами. Гермиона же неуверенно топталась позади, до конца не понимая намерений Малфоя.
- Что у неё за проклятие? – он говорил спокойно, будто бы извергал холод. Казалось, что на месте его стоит дементр, высасывающий душу из своей жертвы.
- Я... Это просто... – с палочкой Драко Малфоя у горла Сэм Тёрнер, видимо, не совсем владел собой, а потому, наверное, совсем не представлял, на что похож их разговор. Выглядело это и в самом деле пугающе непонятно.
- Что за проклятие? – он спросил ещё раз. Гермиона не могла видеть его взгляда, но судя по тому, как расширились глаза его собеседника, этого оказалось достаточно, чтобы тот произнёс:
- До-доловеро! – неуверенно ответил он. Малфой отпустил руку с палочкой и отступил на шаг в сторону, открывая путь пуффендуйца к девушке. Он, замешкавшись, наклонился к своей сумке и вытащил свою палочку. Гермиона уже было потянулась за своей, как жест руки Малфоя остановил её. Сэм прошептал что-то себе под нос и рука Гермионы снова заискрилась в золотом браслете. Он повернул голову к слизеренцу и тот ушёл по направлению к замку, минуту спустя гриффиндорка отправилась следом.
Гермиона Грейнджер поднесла ладонь к глазам и внимательно осмотрела место, которое недавно занимала золотая проволока. Оно пустовало. С губ слетело нервное «Спасибо».
Глава 5Гермиона Грейнджер считала себя обязанной всё знать. Всё, с чем она когда-либо встречалась за недолгие 16 лет своей жизни, было изучено и старательно сложено на бесконечных полках бесконечной библиотеки её бесконечного разума. Ну а если что-то касалось непосредственно её, пропустить хоть малейшую часть этого что-то было недопустимым. Гермиона ничего не терпела так сильно, как «неясности» и «непонятности». Именно поэтому староста Гриффиндора на бешеной скорости носилась по замку, открывая все двери, попадающиеся ей на пути, в поисках главной неясности своей жизни за последние несколько месяцев.
Неожиданно что-то встрепенулось на её груди. Девушка в недоумении остановилась, стараясь потратить время неожиданной остановки на передышку, вовсе не на выяснения её причины. Поисковик озарил полумрак ярким светом, буквально срываясь с шеи своей владелицы в направлении четвёртого этажа. Цепочка уже врезалась в кожу, прожигая её всё сильнее. Приняв действия маленького прибора за дар, посланный с небес, Гермиона поспешно стянула его с шеи и полностью доверилась маленькому устройству.
Желание найти и разобраться с Драко Малфоем оказалось сильнее отсутствия у Гермионы Грейнджер каких-либо потусторонних сил.
Он стоял в глубине класса, напряжённо облокотившись о край парты. Глазам его предстало каштановая копна спутанных волос и карие пытливые глаза. Она не заметила на его лице и тени удивления, что означало лишь то, что он знал о том, что она придёт.
-Малфой, - твёрдо и уверенно сказала она, - я…
И всё. Вся её великолепнейшая речь, тщательно обдумываемая в течение нескольких часов, испарилась за какие-то жалкие доли секунды. Но подумав, что слишком затяжная пауза не сделает далее сказанное столь эффектным, она продолжила:
-Что происходит? Я уже просто не понимаю! Не могу ничего понять! – она начала описывать невообразимые траектории руками, - Твоё поведение начисто снесло моё сознание, ты знаешь? Ты знаешь, что сейчас я не могу думать ни о чём другом? Это просто сводит с ума. Я… я… - она начала быстро ходить из стороны сторону, изредка опуская голову к полу.
Он не говорил ничего, как бы отвечая своим молчанием, что ждёт продолжения. Гермиона, всё ещё раздумывая как бы не дать тишине утопить себя, прожигающее уставилась на него. Должного эффекта это не произвело, наследник Малфоев всё так же хладнокровно взирал на неё.
-Ты просто разрушаешь мой мозг, просто убиваешь меня своим равнодушием! Почему? – слова в голове давно уже потеряли всякую способность красноречиво появляться в голове, а её тирада давно уже забыла всякий смысл, со стороны напоминая лишь звонкие выкрики, - Почему я не чувствую ненависти?! Что с тобой вообще происходит? – румянец давно уже затопил её лицо, - Все эти твои появления… А потом непонятные речи просто сокрушают все мои догадки и предположения и как-то...- она пыталась подобрать нужное слово, - опустошают? НЕ-ПО-НЯТ-НЫ-Е для меня, понимаешь?
Она обессилено опустила руки, в то время как он всё ещё не желал ничего говорить.
- Ты уже поселил в моей голове миф насчёт своего благородного сердца, Малфой, - скорее самой себе пробормотала она.
Вдруг в её глазах снова вспыхнул яркий огонь, затопив собой всякие признаки окончания аргументов, что вконец заставило юношу потерять ход её мыслей, впрочем, оставив сей факт за каменной маской.
-Да лучше бы ты называл меня грязнокровкой, лучше бы ты продолжал морщить свой отвратительный нос, замечая меня за несколько десятков метров! Да лучше бы ты обстреливал меня заклинаниями! Но ты не показываешь и намёка на ненависть. А я… а мне… – она начала стремительно приближаться к нему, - Ответь что-нибудь! Кинь своё фирменное оскорбление! Заклинание! Ну хотя бы что-нибудь!
И не зная, что делать дальше, не зная, как выйти из этой ситуации, не зная, как незаметно наложить на него «Обливэйт» и как самой ей забыть эти мучительные минуты, она начала просто кричать на него, совершенно не понимая, что и как слетает с её губ. Он же молниеносно выпрямился, не предпринимая никаких действий, останавливающих девушку. Вскоре она в который раз опустила руки и произнесла:
-Камень! Холодный, мёрзлый камень! – всё ещё не замечая близости с ним, она задрала голову, пытаясь пронзить его глазами, - Ты просто… Я не поним…
Но она не договорила. Не потому что ей было нечего сказать, не потому что запас её злости был исчерпан. Нет, просто он ей не позволил. Рванув вперёд ещё на несколько сантиметров, он притянул её к себе, крепко сжав руками. И произошло то, что не могло произойти между этими двумя в принципе.
Он поцеловал её.
Это было сложно описать. Наверное, ни один из них не стал бы даже вспоминать об этом минутой позже. Можно было сказать лишь то, что сердца их забились чаще, а мысли лихорадочно начали свой стук о стенки черепа.
-Достаточно? Достаточно понятно? – отступив от неё, спросил он.
-Я… я-я …
Она всё запиналась и мотала головой, старательно пряча от него глаза. Мысли её путались, беспорядочно сталкиваясь друг с другом, от чего в голове буквально гремело.
«Понятно? Понятно?!» Впервые она не понимала абсолютно ничего. Впервые ей было абсолютно нечего сказать. Впервые она абсолютно не знала, что будет дальше.
Лучше бы он вытянул руку и трижды произнёс Круцио.
-Ладно. Упростим специально для тебя, Грейнджер.
И это произошло снова.Он не спешил отпускать её, а она не спешила вырываться. Но мгновение не могло бесконечно продолжать свой ход.
Но она ничего не понимала и затем. И он, наклонившись к ней и напряжённо всматриваясь в её лицо, прочитал это в её глазах. Видимо он не нашёл в себе силы объяснять что-либо ещё раз и просто ушёл. Опять оставив её одну наедине со своими догадками и предположениями.
Но на этот раз в её душе не царила опустошённость. И глупая улыбка на лице, и бешено бьющиеся сердце, и полное отсутствие порядка в голове - всё кричало о сумасшедшем чувстве.
