Глава 1Тихий шелест рукава школьной мантии и уверенное положение стрелочки наручных часов старосты Грифиндора, указывающей приближение отбоя, а вместе с тем и ночного дежурства.
Гермиона Грейнджер неторопливым шагом проходила неисчислимые коридоры старого замка, совершенно не задумываясь о направлении и цели подобной прогулки. Она медленно скользила взглядом по портретам и обитающим на них людям, отмечая про себя, что познаний в художественной культуре у неё почти нет, ибо ни единого лица, жмурящегося от тусклого света её волшебной палочки, она не узнала. Возможно, это было связано со степенью забитости её головы, а, возможно, она не такая уж и зубрила Грейнджер. Как неприятно было осознавать, но почему-то юной девушке хотелось быть уверенной во втором.
Странные желания. Безусловно, она восхищала всех и каждого своим упорством и тягой к знаниям, да, но всё это дополнялось неким недопониманием и раздражительностью со стороны сверстников. Но эта самая любознательность родилась вместе с ней, и отказаться от неё было равносильно тому, что отвергнуть саму себя. Поэтому, впитывая мягкие насмешки и подколы однокурсников, она лишь улыбалась, чуть щуря нос, сверх редко позволяя себе резко встать и уйти.
Рука снова вздёрнула рукав, а пытливые глаза покосились на циферблат. Два часа и можно было бы ненадолго забыться сном.
Вполне могло оказаться возможным, что очутившись в гостиной, там она обнаружит своих слегка задремавших друзей, ожидающих её возвращения. Причиной чего может являться их не сделанное эссе по травологии или зельеварению, издалека кричащее: «Гермиона, молю о помощи!», или же их искреннее беспокойство.
Гермиона улыбнулась. Вот уже шесть лет эти двое...
Неожиданно её мысли прервал странный звук, звавший из-за ближайшего поворота. Гермиона Грейнджер ускорила шаг, уже приняв вид грозной старосты, отнимающей баллы у всего, что смеет шевельнуться после отбоя. Внутреннее чувство нервно встрепенулось внутри неё, начиная посылать слабые сигналы мозгу, который в свою очередь начинал догадываться, что ни, то ни другое ей не поможет, так как звук этот не был похож на тихую попытку удрать незамеченным из комнаты.
Резко крутанув головой, Гермиона увидела троих. Её небольшая осведомлённость об учащихся дала маленькую подсказку на их досье. Первый на её глаза попался Тёрнер, кажется, он никогда не забывал вставить плоскую шутку на сдвоенных парах с Пуффендуем. Второй, однако, не представился ей знакомым, хотя цвет его галстука указывал на то, что он однокурсник первого нарушителя. Но следующий момент предоставил и цель их пребывания здесь, которой являлась девчонка с испуганными глазами и растрёпанными волосами, сжатая с обеих сторон этими верзилами.
Элизабет?.. Элис?.. Миранда?.. Неважно, что за имя она носила, неважно, что она неоднократно проезжалась по ней презренным взглядом ониксовых глаз, неважно, что вышивка на её мантии олицетворяла вражеский факультет. Всё это было незначительным, если перед Гермионой Грейнджер стоял человек, судьбу которого может решить она. Именно поэтому голос старосты незамедлительно бросил слова:
- Сейчас же отпустите её! – поймав на себе удивлённые взгляды, для пущей убедительности она добавила, - иначе мне придётся вычесть баллы с вашего факультета!
И пусть её голос немного дрогнул, губы напряжённо дёрнулись, да и вся эта тирада не представляла собой никакой угрозы, Гермиона Грейнджер чувствовала, что просто уйти она бы не смогла.
- Иди куда шла, - прошипел мистер Тёрнер и вновь потянулся к своей жертве, наивно полагая, что это возымело на объявившуюся заступницу хоть какое-то действие.
- Я ещё раз повторяю: Отпустите её, иначе...
Её внезапно прервали:
- Может, хочешь оказаться на её месте? – и это снова был Тёрнер.
Элизабет или Элис тихо всхлипнула. Именно это привело Грейнджер к осознанию того, что может случиться. Именно это заставило её тот час же сорваться с места и вклиниться между ними, живо растолкав их локтями. Пуффендуйцы, не ожидавшие ничего подобного, поддались её атаке, резко отпрянув от слизеринки. Заслонив испуганное существо собой и, подняв, наконец, голову, Гермиона увидела стремительно несущуюся к ней руку.
Гермиона Грейнджер часто забывала о том, что она волшебница, о том, что уже 6 лет носит в кармане палочку и уже как минимум 2 года хранит в голове очень полезные в такой ситуации заклинания. Но девушке все еще требовалось больше времени на то, чтобы вспомнить обо всем этом, чем на то, чтобы в ней заговорили маггловские 11 лет.
Гермиона Грейнджер, считающаяся самой умной волшебницей на своём курсе, никогда не думала, прежде чем что-то сделать. Её разум сначала отдавал приказы, а затем уже подавал сведения обо всём происходящем на рассмотрение левому полушарию мозга.
Так случилось и в этот раз. И если в третьесортных любовных романах в такие моменты появлялась целая свора поклонников главной героини, разбивающих о стену всех обидчиков, то в этот раз в её сознание появился лишь страх, в момент приказавший ей зажмуриться.
Кто сказал, что все гриффиндорцы храбрые? Если уж это и являлось правдой, значит сжавшаяся в углу девушка, ожидавшая своей неминуемой расправы, попала не на свой факультет.
Однако расправы не последовало.
Гермиона тут же открыла глаза и заметила возвышавшуюся впереди фигуру, по-видимому, отгородившую её от опасности. Драко Малфой, излучая бесконечное ледяное спокойствие и вселенскую усталость, одним только своим видом заставил опомниться двух пуффендуйцев и, что-то буркнув себе под нос, уйти прочь.
Виновница происшествия вдруг разревелась от осознания настигшего её унижения и понеслась в сторону подземелий. Малфой же, что-то записав в блокноте старосты, медленно побрёл в том же направлении, не удостоив ошарашенную девушку даже взглядом. Постояв в ступоре ещё пару мгновений, Гермиона, абсолютно уверенная в том, что о долгожданном сне можно забыть, отправилась в сторону башни Гриффиндора, где, назвав пароль и протиснувшись в дверной проём, она залезла под одеяло своей кровати, приготовившись к анализу вечернего приключения.
***
Малфой с первого курса оставался самым настоящим врагом золотого трио, что являло собой бесконечные стычки и оскорбления, заклинания и совершенно магловский способ выяснения отношений. Таким способом общались Рон Уизли, Гарри Поттер и Драко Малфой.
В то время как самая разумная часть этой копании изредка удостаивалась звания «Грязнокровка», которое пропало после поступления на шестой курса, и жестоких насмешек, на что она не обращала никакого внимания вовсе, считая это заморочками аристократов и чистокровных волшебников.
Не раз она ловила себя на мысли, что не ненавидит слизеринского хорька. Несмотря на иногда возникающее желание ударить его кулаком в нос, тем самым повторив подвиг третьего курса, она всего лишь его недолюбливала, а его существование всего лишь выводило её из себя. Но чтобы ненавидеть человека, как считала девушка, требовались более веские причины.
Но она не могла сказать того же о Малфое. Драко Малфой был её вечной неразрешимой загадкой. Он чувствовал к ней отвращение – это бесспорно, зеленел от одного только её вида – даже не обсуждается, все его презренные взгляды были обращены в большинстве своём ей – несомненная правда. Но всё это, скорее всего, было вызвано её немало известной дружбой с Гарри Поттером, ненависть к которому не поддавалась сомнению.
Мистер Малфой кроме того имел дурную привычку называть незначительные вещи громкими именами, при этом не придавая им стоящего этим именам значения.
- Пуффендуй просто обязан выиграть Когтевран, или Симус может не идти в Хогсмид, он поставил все карманные деньги на их победу! – вещал Рон, сопровождая Гарри и Гермиону на завтрак.
Малфой вскружил ей голову своим недавним поступком настолько, что, обдумывая его в течение нескольких часов, она пришла к выводу, что слизеринский сугроб в этот раз спас её и заслуживает простого человеческого «спасибо».
Приземлившись на своё место за столом Гриффиндора, Гермиона начала пристально разглядывать дальний стол под зелёным знаменем с намерением найти Малфоя и благодарно кивнуть ему. Однако на момент того, как её взгляд сфокусировался на главной головной боли её последних шести лет, он уже поднялся из-за стола и отправился к дверям большого зала.
Решив, что другого такого шанса уже не будет, Гермиона Грейнджер в спешке последовала за ним. Вскоре нагнав его, она скороговоркой проговорила:
- Малфой, спасибо! Спасибо, что помо...
-Я это сделал не ради тебя, - окинув её холодящим душу взглядом, перебил тот,- меня просто привлекла идея лишний раз указать пуффендуйцам их место.
Гермиона нахмурилась, начиная терять веру в хорошее начало в нём.
- И всё-таки Элис с моего факультета, - немного погодя добавил парень, ядовито сломав все её убеждения на свой счёт.
- Да, но всё равно спасибо, - неуверенно добавила гриффиндорка, с ужасом заметив в своём голосе горечь.
- Не заблуждайся на мой счёт, Грейнджер, - проговорил он, - если бы ты была там одна, я бы прошёл мимо.
И он просто ушёл, оставив Гермиону наедине с высокомерной фразой, брошенной им.
От его слов по её щекам не потекли предательские слёзы, они не разбили её сердца вдребезги, а ноги её не подкосились в бессилии. Нет, его слова лишь заставили выкинуть из головы недавно придуманные заметки насчёт благородства Малфоя и спокойно отправиться продолжить завтрак в компании своего курса.
Уже подходя к дверям большого зала, она заметила приближающуюся к ней стайку слизеринок, среди которых была Элис. Усталая, с припухшими от слёз глазами, она, заметив главную старосту Гриффиндора, неуверенно кивнула ей. Гермиона в ответ натянула на себя одну из самых искренних улыбок.
Уже ковыряясь ложкой в овсянке, она вдруг осознала факт того, что при виде её новой знакомой отныне Гермиона Грейнджер будет видеть лишь напряжённый образ Драко Малфоя, в спешке загородившего её собой.
