Глава 1. Только пустые люди знают себя.
Оскар Уайльд
***
Пустота. Всё, что осталось после случившегося. Нет больше того наглого и высокомерного ублюдка. Сдох он. Сдох. Теперь есть только загнанный, затравленный зверь. Но для других он остался прежним. Почти прежним. Почти тем самым Малфоем. Также хладнокровен, также пренебрежителен. Хотя, многим плевать.
Лицемерие в крови каждого слизеринца. Им не нужны чужие проблемы. Зачем соваться туда, где ты всё равно помогать не станешь? Ты же выше этого.
Есть люди, которым не плевать, но их очень мало, будто в этом грёбаном мире всех хороших людей собрали и спрятали в самой отдалённой части света. Да и Драко всё это не нужно. Ему не нужна жалость. Якобы дружеские похлопывания по плечу. Его тошнит от всего этого. Это признак слабости – принять чью-то поддержку, а Малфои неслабые.
Гостиная Слизерина была непривычно пустынной. Всего пара первокурсников, которые, завидев его, сразу скрылись в своей спальне.
«Плевать на них, плевать на всех. Пусть боятся. Пусть, блять, боятся, трусливые шавки. Раньше смотрели с восхищением и нескрываемым восторгом, а сейчас прячутся по углам. Пускай задавятся, мне плевать», - злобно думал блондин, подходя к дивану, на котором уже сидел Блейз.
- Драко, насчёт случившегося...
- Заткнись, - оборвал его Малфой. - Просто заткнись и всё. Если бы я хотел послушать пламенную речь о великой потере - не избегал бы эту идиотку Пэнси. Достали вы меня.
- Нет у тебя ничерта мозга, и не понимаешь ты ни Паркинсон, ни меня. Ну и катись. Когда-нибудь тебе будет нужна помощь, а помогать тебе будет некому. Хотя, похер...
- Если мне будет нужна помощь – пойду к Поттеру или нищеброду Уизли, или может даже к этой грязнокровке Грейнджер, они же всем помогают. А тебе роль помощника не идёт, Забини. И даже не старайся. И вообще, я сам во всем разберусь. Не лезьте не в своё дело вместе с Паркинсон.
Темноволосый раздражённо уставился на Малфоя, показывая, что больше ничего не скажет. Да и что говорить? Бесполезно. Он как упёртый, мать его, баран. Достучаться до него хер получится.
Малфой хмыкнул, развернулся на каблуках и вышел из гостиной.
Блейз задумчиво уставился на противоположную обшарпанную стену.
«Ведёт себя, как недоумок. Конечно, это страшная потеря. Если бы убили мою мать, я бы давно сошёл с ума. Иногда она меня достаёт. Я ругаюсь с ней. Но её смерти я бы не пережил. Ему тяжело, а он отвернулся от всего мира. Возвёл непробиваемую стену. И бьётся об неё, пытаясь найти выход. А есть ли он вообще, этот долбаный выход? Предлагая свою помощь, о чём я думал? Ведь я даже не знаю, чем здесь можно помочь. Нужно искать убийцу. Вот только... Среди своих или чужих? У Малфоев за последние годы набралось слишком много врагов. Нужно для начала разузнать побольше о всех недоброжелателях. Потом достучаться до этого придурка и решить, что делать дальше», - сделав для себя определённые выводы, итальянец поднялся в комнату, намереваясь написать письмо отцу в Министерство. Ведь делать что-то нужно.
Малфой был зол. Он пулей вылетел из подземелья, чуть не сбил какую-то девку, она что-то возмущённо кричала. Ему же было плевать. Он её даже не слышал, потому что в ушах стучала кровь. И на вопрос, что его так разозлило, он при всём своём желании ответить бы сейчас не смог. Просто его начинало выводить из себя это всё. Каждый разговор с Блейзом или Пэнси начинался со слов: «Ты как, Драко?» А он что? Он никак. Биться головой об стену – это с превеликим удовольствием, а обсуждать с ними свои проблемы – увольте. Спрашивается, зачем было им вообще рассказывать? Да если бы он не рассказал, его бы сожрало изнутри. Будто он выпил залпом бутыль кислоты или, может, ещё какой-то магической дряни. Он даже курить начал. Сигары. Он же аристократ как-никак. Они мерзко жгли горло, и он часто, после первой затяжки, заходился от удушливого кашля. Потом отпускало. Сигары были способом заполнить пустоты в сердце и в мозгу. Редко, конечно, помогало. Ну, уж лучше так.
И сейчас он шёл в Астрономическую башню, с желанием сделать пару затяжек и успокоиться хоть на время. Хоть на грёбаный кусочек времени. Поднялся по ступеням, толкнул массивную дверь. В глаза сразу бросилось сидящее к нему спиной «нечто» с копной каштановых волос. Это «нечто» вздрогнуло и обернулось на звук скрипнувшей двери.
«Охренеть, подружка Поттера собственной персоной. Этот день полон сюрпризов...».
- Грейнджер, пошла вон. Не порти воздух своей грязнокровной вонью.
Она встала и повернулась к нему всем корпусом. Глаза сверкали праведным гневом. Кулаки невольно сжались. «Да что себе позволяет этот слизеринский хорёк?!».
- Малфой, не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, но я здесь занимаюсь. Поэтому поищи себе другое место. - Только сейчас в её руках он заметил какой-то учебник. «Грёбаная заучка…»
- Что, тебя уже даже из библиотеки выгнали? Я понимаю мадам Пинс, работать, когда рядом лазишь ты, мерзко и отвратительно. Она, наверное, книги, после того, как ты их трогаешь, обрабатывает Очищающим зельем. Мне жаль её.
Грейнджер положила книгу на лавочку, на которой она сидела и скрестила руки на груди, готовясь к перепалке.
- Ты, конечно, можешь и дальше продолжать свои выпады, но меня больше не задевает ничего. И тем более, что-то, сказанное тобой. Ты же из себя ничего не представляешь, а рисуешься, будто ты всезнающий Мерлин.
- Да нет, Грейджер, всезнайка это ты, а я просто констатирую факты. У меня чистая кровь, а у тебя грязная. Всё так просто.
- И что даёт тебе твоя ЧИСТАЯ кровь?
- Она даёт мне власть, почёт и уважение. Право презирать таких, как ты.
- Но она не даёт тебе знаний, храбрости, чести. Да и уважение какое-то сомнительное. Что-то я не вижу, чтобы в этом году тебя кто-то уважал, или я не заметила?
- Лучше закрой рот и вали отсюда, - Драко начинал закипать. «Что эта сука несёт? Я выше её, я лучше её, а она надо мной насмехается. Лучше ей свалить, пока я сам её не вышвырнул».
Гермиона же не слушала, продолжая свою тираду:
- Да и вообще, Малфой, твоя кровь не делает тебя ни капли лучше меня. Ты как змея, которая кусает и быстро прячется в нору. Так и ты прячешься за спину своего отца. Прятался точ…
Договорить ей не дали пальцы на шее. Блондин припечатал её к стене. Грейнджер ударилась головой, затылок саднил. А он всё сильнее сдавливал ей горло. Из глаз невольно потекли слёзы, капая ему на руку. Судорога сковала всё её тело. Нужен кислород. Срочно нужен кислород. Даже нет сил вытащить палочку из кармана мантии. Она подняла на него глаза и столкнулась с серыми, покрытыми льдом омутами. В них отразилось что-то, а потом исчезло, как и исчезла рука, перекрывающая кислород. Холодный октябрьский воздух царапал горло. Она сползла по стене и зашлась в судорожном кашле. Лёгкие горели. Больно.
Малфой же дрожал всем телом. Стоял и смотрел на руку, которая секунду назад сжимала горло грязнокровки. Сжал и разжал её. Было страшно. Он ведь мог её убить. Убить и всё. Слизеринец покачнулся, отошел к противоположной стене. Прислонился к ней спиной и зарычал, пряча лицо в ладони.
«Чёрт, Малфой. Что же с тобой произошло? Сам же боишься своих действий. Что ты скрываешь, а, Малфой? А хотя не всё ли равно? Он меня готов был задушить, а я плюю на это и хочу что-то узнать. Главное не открывать рот, молча собираться и уходить. Война пошла мне не на пользу. Слишком уж бесстрашной стала, дура», - думала она, восстанавливая дыхание.
- Малфой, что происходит? – голос был охрипшим и очень тихим, но она была уверена, что он её услышал. «Ну вот, я же говорила, что рот открывать мне нельзя».
- Долбаная гриффиндорская отзывчивость. Иди нахер, Грейнджер. Просто иди нахер, - рыкнул он, поправляя сбившиеся на лбу волосы.
Она сделала к нему шаг. Ноги не слушались. Дрожали и подкашивались. Сделала ещё один и замерла. Он смотрел на неё с ненавистью и презрением. Одним взглядом унижал, заставлял забиться в какой-нибудь угол и сидеть так до конца дней. Одним взглядом втаптывал в грязь.
- Скажи мне, - её голос дрогнул.
- Проваливай.
- Нет.
- Грязнокровка, если ты сейчас не свалишь, я тебя придушу, клянусь Мерлином! – рявкнул он.
- Иди к чёрту, – она подхватила книгу по Нумерологии и скрылась за дверью.
- Я уже там, уже у чёрта, - проговорил он в пустоту.
Глава 2. Ты не страшишься быть убитым
Ты страшишься быть пустым
***
Как только закрылась дверь, он осел на пол. Закрыл глаза и снова увидел мать. Как бы он хотел, чтобы можно было не закрывать глаза, не спать, не видеть сны. Не видеть эти долбаные сны.
Слизеринца мучили кошмары. Картинки из прошлого. Мелькали, отпечатывались в мозгу. Лишали способности думать, трезво оценивать ситуацию. Вздохнул. А эта его внутренняя пустота снова начала душить. Заполнять, растекаться по венам, отдаваясь гулом где-то в груди. Подавляла, пыталась сломить его волю. Только вот она уже была сломлена. Он. Уже. Был. Сломлен. Как уже никому не нужная волшебная палочка, которую сломали, чтобы она не досталась никому другому.
Ему хотелось почувствовать боль, унижение, обиду, ярость. Хоть что-нибудь. Хоть одну блядскую эмоцию. Но… ничего. Ничего не чувствовал. Ничего не понимал. Никому не верил. Даже чувство отчаяния, обычно накатывающее на него в такие моменты, куда-то исчезло. Провалилось в сумрачную бездну его души и там тихо стонало. И Драко хотел стонать, выть. Как изгнанный из стаи волк или, скорее, как кинутый на произвол судьбы пёс. Хотелось выть от удушающей пустоты, от безысходности. А, мать твою, ничего уже изменить нельзя было. Он это знал. Он знал, чёрт возьми. Только от этого осознания не становилось легче. Ни хрена не легче.
И снова воспоминания захлестнули его с головой.
Неделю назад он получил весьма странное письмо из Малфой–мэнора. Ему писала мать:
«Дорогой Драко.
Я обещала писать тебе каждую неделю. Обещание сдерживаю, как видишь. У меня всё хорошо. Сегодня заходили к нам служащие из Министерства, сказали, что ещё не все Пожиратели смерти пойманы. Снова расспрашивали, будто я могла сказать им что-то новое. Как я хочу освободиться от всех этих допросов и косых взглядов. Должно же это когда-то закончиться. Им же когда-то надоест. Надеюсь. Я скучаю по тебе. Давно ты не был дома. Он кажется таким пустым. Без тебя. Без Люциуса. Я знаю, что сама настояла на том, чтобы ты поехал в школу, просто... мне нужно было это сказать. Вот, наверное, и всё, что я хотела сказать. До свидания. И ещё, Драко, будь осторожен.
Твоя мама Нарцисса»
И вроде всё было как обычно. Как обычно короткое, непримечательное, однообразное письмо. Она всё время так писала. Но было одно «но». Она, до этого, ни разу не писала ему «будь осторожен». Будто она что-то чувствовала. Будто что-то должно случиться. Вот только с кем? С ним? С ней? Тревога, как червь в гнилом яблоке, закопошилась в его душе. И чем больше парень об этом думал, тем более осязаемой становилась она. Потом он просто отмахнулся от своих мыслей. Не время об этом думать. Малфой–мэнор находится под защитой Министерства. На него наложен барьер и всевозможные защитные чары. Вот только он не учел того, что Министерство – уже не гарант безопасности. Его столько раз обводили вокруг пальца, вся шайка мракоборцев плошала так глупо и нелепо, что многие подумывали просить помощи у Ордена Феникса. У Великого Поттера. А Малфою было легче сослаться на расшатанные нервы, легче было убедить себя в том, что всё хорошо.
Однако вечером он на всех порах нёсся в Хогсмид, чтобы оттуда трансгрессировать домой. Он знал, что его будут ждать большие неприятности здесь, в Хогвартсе. Но сейчас это волновало его меньше всего. Вот только… как жаль, что парень опоздал. Он опоздал.
«По-че-му!? Если бы я появился раньше. Я бы успел. Я бы, мать его, успел!»
Блондин резко распахнул глаза. Голова от мыслей начала гудеть. Моргнул несколько раз и только потом понял, что на Хогвартс уже опустилась ночь. А он и не заметил. Темнота не давила на него. Наоборот было уютней, спокойней что ли. Создавалось впечатление, что в ней можно спрятаться, забыться. Хотелось раствориться во мгле, которая окутала Астрономическую башню; вдохнуть её в себя. Жить ею. Но воспоминания никуда не делись. Они стали только красочнее, только живее. Как будто он снова попал туда. В тот день, в тот момент.
Он помнит, что долго выклянчивал разрешение хозяина трактира воспользоваться его камином. Терял драгоценное время. Но только через камин можно было попасть в Малфой–мэнор, сеть каминов отслеживалась Министерством, так сказать, для надёжности. Позже он узнает, что объегорить их не так уж и сложно. Доверие друг другу – это брешь в их защите.
Очутившись в доме, в столовой на втором этаже, он испугался. Было тихо. И эта тишина казалась зловещей и убаюкивающей одновременно. Липкий страх сковал его тело. Обычно его встречала домовик Эгги, но сейчас характерного хлопка, возвещающего о её появлении, не последовало. Малфоя здесь никто не ждал. От этой мысли стало жутко. Однако медлить было нельзя. Он знал, куда нужно идти. Его мать, после того, как Люциус попал в Азкабан, часто проводила время у камина. Много думала, надеялась, что когда-нибудь её с сыном оставят в покое. Не суждено.
Драко распахнул двери гостиной и обомлел. Стал бледнее обычного. На негнущихся ногах подошёл к креслу, а затем отступил, неверяще смотря в мёртво-бледное лицо матери, в распахнутые стеклянные глаза. Из горла вырвался крик, нет, даже вой ужаса. Упал на колени. Сейчас не она умерла, а он. Живой мертвец. Дышащий, живущий, но ничего не чувствующий.
Парень сидел с опущенной головой. У него не было сил поднять глаза и снова взглянуть на Нарциссу. Ударил кулаком по полу, надеясь, что вот сейчас он проснётся в своей слизеринской кровати, истекающий холодным потом и с болезненно пульсирующей головой. А потом придёт осознание, что это был просто сон, один из кошмаров. Но нет. Его кулак обожгло как огнём; по костяшкам потекла кровь. Такая же как и у других и, скорее всего, такая же, как и у любой грязнокровки. А затем пришло понимание того, что неважно кто ты, аристократ или маглорождённый выродок, убить могут не только его, но и тебя, не только его мать, но и твою. И нет у долбаных чистокровных волшебников никаких привилегий. Перед смертью все равны и одинаково ничтожны. Ей плевать, что она забирает ту, которую ты любил всей душой, что ты готов жертвовать собой. Авада была направлена на неё – значит и умрёт она, а не ты.
Слизеринец не мог мыслить здраво. В голове билась всего одна мысль:
«Кто и за что?»
Нарцисса никому не причинила зла. Единственное, в чём она была виновата, так это в том, что была женой Пожирателя смерти и матерью труса. Парень считал себя трусом. Он всю свою грёбаную жизнь боялся за свой зад. Бегал, прятался за её спину и за спину отца. Вот даже сейчас он, как последняя трусливая крыса боится посмотреть на неё. Сидит и лупит кулаком в пол, размазывая собственную кровь. Герой хренов.
Заставил себя подняться. Взглянуть снова. Глаза застлала пелена. Пелена горя. Он хотел плакать, но не мог. Он не мог заставить эту, как ему казалось, спасительную влагу потечь из глаз. Малфой мог только подойти к ней, обхватить за плечи и прижать к себе.
«Такая холодная…»
Пронизанная смертью.
«Мама. Мам. Прости меня. Я не успел. Я так виноват. Я не успел... Мама. Не успел» - слышался сдавленный шепот. Он ничего не слышал, только прижимал её к себе сильнее и всё шептал. Слизеринца даже не отвлёк посторонний шум в доме.
А дальше всё было как в тумане. Появились мракоборцы, которые действительно отслеживали камин в Малфой–мэноре. Драко оттащили от матери, а он и не сопротивлялся. Не было сил. Усадили на диван, который стоял у стены. Задавали вопросы. Он отвечал. На автомате. Не понимая, что говорит.
А на следующий день были похороны. Не было почти никого, кто захотел прийти и попрощаться с ней. Министерские псы пришли для приличия. Многие родственники подохли во время войны за блядскую идею Того-кого-нельзя-называть о «чистом» мире. Хотя оно и к лучшему. Видеть Беллатрису Лестрейндж или ещё кого-то было бы противно. Сраные жополизы Тёмного Лорда. А ведь Драко их даже не винил. Он почти был таким же. «Почти» – потому что они шли за Лордом из-за власти, а он… Он шёл из-за слабости и трусости. Из-за того, что он ёбаный трус. А вот мать… Если она и боялась, то только за него и за его отца. Но теперь же. Теперь её не стало. Исчез последний лучик из этого грёбаного, насквозь прогнившего мира. Некому больше о нём беспокоиться. Ну что же. Он это заслужил. Онблятьэтозаслужил. Как удар под дых. Как нож в спину. Так ему и надо. А знаете, почему именно она?! Да потому что у Малфоя никого кроме неё не было. Вот теперь и её нет. А эти люди с пустыми лицами и безучастными, безразличными глазами. Пришли отдать дань уважения. Конечно. Только хрень это всё. Они пришли, чтобы потешить своё любопытство, поплясать на её могиле. Ему стало тошно и до жути мерзко, отвратительно. Хотелось закричать: «Да, блять, да, моя мать действительно умерла. Вашими стараниями, скоро я тоже буду лежать здесь, с ней рядом. Давайте, радуйтесь, отребье общества. Радуйтесь. Ведь у сына Пожирателя умерла мать. Чем не повод для радости?!» Но Драко молчал. Давился собственным отчаянием и отвращением, но молчал. Не бросаться же на них, как загнанная забитая шавка. Его вечный удел – молчать. Так было, есть и будет всегда.
Отвернулся. Уже не мог стоять. Было состояние, будто его сейчас вырвет. Его и вырвало, но позже. Он подошёл к гробу. Взглянул в её лицо в последний раз перед тем, как крышка гроба захлопнется. Навсегда закроется. Наклонился, провёл ладонью по щеке матери.
«Такая холодная…»
И прошептал:
«Ну, вот и всё. Прощай, мама».
Глава 3. Я устал пустоту глотать,
Рвать кишки и затылком биться,
Жизнь по капельке перебирать,
На чертей по утрам молиться!
***
Она вышла, нет, вылетела за дверь, ведущую в Астрономическую башню, так, будто за ней гналось стадо разъярённых фестралов, которых она боялась до смерти. Парадоксально даже как-то. Бояться до смерти животных, которых можно увидеть только тогда, когда стал свидетелем этой самой смерти близкого человека. Странно.
Оказавшись на безопасном расстоянии от того треклятого места, она сбавила шаг и задумалась. Мысли, как бы это прискорбно не звучало, были истинно грейнджерские – анализ и точный расчёт, причины и цели действий. Ну, такая она. Ведь для каждого поступка человека нужны причины, движущие им, и этот слизеринский хорёк – не исключение. И плевать, что Малфой был врагом. Да и не просто врагом, который тихо-мирно ненавидит, злобно выглядывает из-за угла, сверкая глазами и давясь своей ненавистью. Он был опасным противником. Ну, а точнее стал им. Когда он успел так измениться? Когда он перестал прятаться за спинами Крэбба и Гойла? А чёрт его знает, когда это произошло. Но факт остаётся фактом. Он уже не будет бросаться пустыми угрозами. Она в этом убедилась пять минут назад. И, вроде, казалось бы, она – лучшая ученица Хогвартса, героиня войны. Но, там, в этой проклятой башне, она растерялась, как маленькая, ничего не умеющая, девчонка. Будто не было всех тех сражений с егерями. Будто её не пытали. Будто они не висели на волоске от смерти. Будто это всё было сном, и только он, Малфой, настоящий. Только сегодня девушка поняла, что он уже не тот мальчишка, которому можно было дать в нос совершенно магловским способом.
Его руки стали сильными, он вытянулся, вырос. Теперь грозно, но всё также презрительно смотрел на неё. Как будто она – грязь под его начищенными ботинками. Будто она – ничтожество. Теперь слизеринец – мужчина, которого следует бояться. Она была просто обязана бояться, избегать, ненавидеть. Но она… Гермиона считала себя истинной гриффиндоркой, и именно сейчас это проявилось в полной мере. Не осознавая того, она хотела помочь. Помочь долбаному Малфою, который яростно сжимал пальцами её шею, готовый переломить её, как тросточку. А она, твою мать, собралась ему помогать. Вот только чем?!
Конечно, ей было известно, что Люциус Малфой сидит в Азкабане, «Пророк» много писал об этом, и было глупо так выражаться перед парнем, но он её унизил. Снова ей нагрубил. Как она могла ещё отреагировать?! Грубый, хладнокровный, высокомерный подонок. Да, это именно про него. Вот только… Люциус пребывает в заключении уже больше месяца, а за его сыном, до сегодня, не замечалось таких вспышек ярости и отчаяния. Ведь именно отчаяние она видела в его глазах за секунду до того, как покинула башню. И да, скрывать шатенка и не пыталась. Она частенько поглядывала на Малфоя. Правда, с единственной целью – успеть обезоружить его, если вдруг он решит убить кого-то. На нем теперь будет клеймо Пожирателя. И винить в этом некого. Он сам обрёк себя на такую судьбу. Единственное, чего Гермиона до сих пор не понимала, так это то, что был ли у него выбор? Или его, за то, что он был сыном приближенного Волан-де-Морта, сразу же приписали к числу его приспешников. Скорее всего, так.
«Но, всё же, что могло измениться у него в жизни? Что могло произойти? Видимо что-то больно ударило. Уничтожило дрянного Малфоя. Заставило повзрослеть. Он даже не был таким, когда получил задание убить профессора Дамблдора. Что же такое, блин, происходит?! Я жалею слизеринца, желаю помочь. Может, я заболела? Нужно сходить к мадам Помфри и заодно вспомнить, не ударялась ли я головой. А, точно, ударялась. Сегодня. Об стену. Чёрт! Я точно больная», - анализировать поведение блондина было глупо. Но его глаза. Обычно налитые жидкой платиной, сегодня были тусклыми, как осеннее небо. И ярость с ненавистью плескались в них, как молнии в грозу. Такими глазами он смотрел на неё впервые. Гнев в этих глазах Гермиону не пугал, а пугало и заставляло съёжиться лишь то, что в один миг из этих серебряных озёр вытекла вся жизнь, все чувства и эмоции. Какие-то секунды в них не было ничего. Пусто и адски холодно. Вот это страшно. У девушки в голове вспыхнула мысль, что именно такие глаза у убийц. Именно с такими глазами волшебник пускает в грудь другого волшебника какое-нибудь непростительное заклятие, Аваду, например. Вот слизеринец её сейчас убьёт и всё, конец. А отпустил он, потому что испугался. Значит, ему не приходилось убивать. «Он не убийца…» Но его это не оправдывает. Он причинил ей боль. Грейнджер машинально дотронулась до шеи.
«Больно. Синяк, наверное, останется…»
Гермиона вздохнула и хмуро посмотрела на Полную Даму. За мыслями даже и не заметила, как дошла до входа в гостиную Гриффиндора. Потопталась у портрета, ожидая, что женщина с картины обратит на неё внимание. Пробормотала ей пароль, та не расслышала.
«Ривэнсо», - повторила она громче и, когда портрет отъехал в сторону, быстро прошмыгнула внутрь.
Как-то странно было находиться в полупустом, ранее, всегда людном, помещении. Ах да, точно, ведь многие предпочли не возвращаться и не доучиваться. Кого-то не пустили родители. Не было видно многих младшекурсников. Видимо, их мамы и папы решили подождать, пока в Хогвартсе да и в Волшебном мире в целом, всё наладится. Вот теперь гостиная пустовала. Даже Рон и Гарри собирались остаться в Лондоне и помогать Ордену. Благо, она смогла их уговорить, пообещав помогать с уроками и подготовкой к ЖАБА. Как же, всё-таки, рано эти мальчишки повзрослели, как и сама Гермиона. Им пришлось повзрослеть. И поэтому Поттер и Уизли почти сразу поддались на уговоры девушки. Они знали что Хогвартс – это квиддич. В их, не таком далёком, будущем не будет больше места этой игре. Они знали об этом.
Гостиная же была ну уж очень пустынной, хоть Гермиона любила покой и порядок, но… Ей не хватало глупой болтовни Парвати Патил и Лаванды Браун, вечно пытающегося превратить что-то во что-то, раздолбая Симуса Финигана, Дина Томаса – позитивного парня и просто приятного собеседника, очень не хватало Джинни. Она слишком болезненно перенесла смерть старшего брата Фреда. Ведь в стенах школы жили эти события, воспоминания. Она бы не выдержала. Не смогла бы. И остальных, кто не вернулся, тоже не хватало. Вот и сейчас только несколько третьекурсников делали домашнее задание видимо по Травологии, потому что на столе стоял горшок с диковинным растением, и они, время от времени, поглядывали на него, перешептывались, листая книгу, и что-то быстро писали в своих пергаментах. Ещё одна четверокурсница, кажется, её звали Элиза, читала какую-то книгу, сидя на подоконнике. А возле камина расположились вечные и верные друзья шатенки – Поттер и Уизли. Грелись, наверное. Когда она уходила, они направлялись на поле для квиддича, на тренировку. А ведь погода была ужасной. Сильный, пробирающий до костей, ветер, временами, срывающийся дождь. Жуть какая. Хотя уже ведь середина октября. Небо давно затянуто тучами. Грозы стали обычным делом. Часто мешают спать. Не ей, правда. Ей такая погода приносит спокойствие и умиротворение. Ведь каждый человек покой понимает по-своему. А вот холода она не любила. Однако в Астрономической башне этот холод так не ощущался. Чары? Вполне возможно.
Грейнджер увидела довольные лица своих товарищей и решила про Малфоя ничего не говорить, не портить им настроение. «Он того не стоит» - решительно подумала она, перед тем, как села возле Гарри. А точнее, не села, а просто плюхнулась на диван, изнемогая от усталости. Только сейчас парни заметили её и обеспокоенно переглянулись.
- Гермиона… это… ну… у тебя всё нормально?
- Рон, я, в отличии от некоторых, готовлюсь к экзаменам, а это, да будет тебе известно, дело не простое и утомительное, - со вздохом проговорила она.
- Просто, ты выглядела потрёпанной, вот я и…
- Спасибо за комплимент, Рональд, - огрызнулась она, Уизли виновато опустил глаза. Гермиона решила смягчиться, потому что её выпады были действительно грубыми: - Ладно, не волнуйтесь, у меня всё нормально, просто устала. Как тренировка прошла?
Мальчишки понимающе кивнули.
- Да просто замечательно! Мы так давно не летали и уже успели забыть каково это. Нереальное чувство свободы. Кажется, ты сейчас взмоешь в небо и улетишь туда, где тебя никто не потревожит. Это не передать словами… - с азартом и горящими зелёными глазами, принялся рассказывать Гарри, к нему сразу же присоединился Рон. Они оба активно жестикулировали, описывая преимущества этой, совершенно бессмысленной для шатенки, игры. Ей по душе были науки. Но она была рада за мальчишек. Хоть кому-то везёт в этом году. Хоть кто-то счастлив.
«Вот интересно, Джеймс Поттер также яро любил эту игру, как и Гарри? Ведь он тоже был ловцом, побеждал, завоёвывал кубки. Какими вообще были в юности родители моих друзей? И… каким был Люциус Малфой во времена учёбы в Хогвартсе? Хотя, почему меня это интересует, я больше чем уверена, что этот хорёк-Малфой весь в отца. Люциус, наверное, был таким же скверным мальчишкой, помешанным на чистоте крови и родовой пренадлежности. Хотя почему был?! Он до самого падения Волан-де-Морта именно за это и держался. А как Малфой-старший стал его приверженцем? Как получил метку? Каким он вообще был человеком? Там, глубоко внутри. Ведь часто обложка бывает обманчивой. Сверху красота, а внутри смрадный запах и гниль. Гнилые люди сейчас не редкость. Может он был человеком с точностью да наоборот. Может быть он просто боролся за благополучие своей семьи и не был таких пустозвонным негодяем, как его сынишка?! Хотя, он убивал, а этому, как ни крути, оправдания нет. Так, ладно, Гермиона, к чёрту всех этих Малфоев!» - тут её кто-то тронул за плечо, вырывая из мыслей. Она вздрогнула. Две пары глаз уставились на неё с неподдельной тревогой.
- Прости, мы немного увлеклись.
- Да ничего, Рон. Не обижайтесь, что не слушала, просто я очень устала, поэтому, пожалуй, пойду спать. Спокойной ночи, - она поднялась и направилась к себе в спальню. Не дойдя до ступеней, обернулась и сказала: - Не засиживайтесь допоздна, вам рано вставать.
В комнате она не спеша переоделась, забралась под одеяло и последней, самой шальной за весь день, мыслью была:
«Мерлин, что же всё-таки происходит с Малфоем?!»
А потом медленно погрузилась в пучину сна, моля всё того же Мерлина, чтобы завтра не осталось доказательств силы этого тупоголового слизеринца, на её шее.
***
Его день начался как обычно. Как обычно он проснулся очень рано. Как обычно в холодном поту с безумно болящей головой и сжимающимся сердцем. Как обычно он дрожал, как от холода. Кошмары. Только сегодня они были ярче, красочнее. Но и было нововведение в этих долбаных снах. А точнее новая картинка. Дополнение, мать его. Ему приснилась Грейнджер, а если быть точнее, страх в её глазах, выплёскивающийся через край. Грёбаная грязнокровная подружка Поттера. Блять, как будто у него и без неё проблем было не достаточно. Ведь Драко очень пугала мысль, что он мог придушить её. Мир, конечно, стал бы чище. Но он не убийца. Ему не жаль эту идиотку. Может её кто-то другой грохнет. Поделом ей. Нечего соваться к нему и говорить такие мерзкие вещи. А ведь раньше отца он уважал, ставил в пример. Гордый, статный Люциус вызывал у маленького Драко всегда неподдельный восторг. Позже величие отца в глазах слизеринца начало угасать, но было чувство, которое всегда оставалось прежним. И как бы это по-девчачьи не звучало, он любил. Малфой-младший верил Люциусу. Он всегда был спокоен, стоя за широкой спиной отца и давясь своей трусостью. Зато, мистер Малфой не был трусом. Когда он присоединился к Тёмному Лорду, им двигала не трусость, а желание защитить свою семью. Ведь Тот-которого-уже-нет-в-живых не церемонился с человеком и, получив от него отказ, сразу же уничтожал его семью. Стирал с лица Земли. Яркий пример – семья Поттера.
Ну а теперь Драко не чувствовал к отцу ничего, кроме ненависти. Всей своей затравленной душонкой, всеми фибрами своего тела он ненавидел Люциуса. Он считал, что отец предал его доверие, его преданность, его любовь. Отец предал семью. И плевать, что его уже наказали, упрятав в Азкабан. Этого оказалось мало. Одна мысль об этом заставляла блондина разозлиться. Вызывала желание растрощить всё, попадавшее ему под руку, к чёртовой матери.
Парня передёрнуло. Он медленно поднялся и направился в ванную, желая смыть всю грязь этих мыслей. Холодная вода должна помочь. Холодная вода должна прочистить его мозги. Хоть чуточку, блять, должна помочь. После ледяного душа Драко привёл себя в порядок, оделся и тихо выскользнул в гостиную, не желая разговаривать с, всегда рано встающим, Забини. Но блядские проблемы не ходят поодиночке, правда?! Когда он спускался по лестнице, ведущей в спальню мальчиков, ему преградили дорогу… Пиздец. Ему путь преградила Паркинсон.
- Ну и что тебе нужно? – на его губах появилась обычная, только теперь наигранная, кривая усмешка.
- Я просто знала, что ты теперь рано уходишь на завтрак, и поговорить нам не удастся. Я ведь беспокоюсь. Как ты, Драко? – по ней было видно, что она переживает, а в глазах отражалась неподдельная забота, сочувствие и теплота. Да, даже слизеринцы могут чувствовать и переживать. Они не бездушные скоты. Вообще троица: Паркинсон, Забини и Малфой – слизеринский аналог гриффиндорского Золотого Трио. Они, может, и не проводили всё время вместе, не бегали друг за другом сломя голову, часто не очень лестно отзывались друг о друге. Но всегда готовы были прийти на помощь. Они зависели друг от друга, стали за эти семь лет цельным, неразрывным организмом. От Драко, по сути, многие отвернулись и наклеили на него ярлык, как на прокаженного. Он теперь стал изгоем даже среди таких же шакалов, как и он сам. Но только не для Пэнси и Блейза. Они, по-прежнему, стояли за него горой и в такие тяжелые времена стали, такой нужной ему, опорой. Малфой им доверял. В принципе, они были единственными, кто знал о смерти Нарциссы.
Парень устало потёр переносицу и взглянул на брюнетку без прежнего пафоса и высокомерия, а скорее, отчуждённо.
- Пэнс, как я могу быть? Не задавай идиотских вопросов. – Она открыла рот, желая возразить или возмутиться.
- Паркинсон, я тебя прошу.
Она кивнула и понимающе на него посмотрела.
«Как вчера Блейз. Неужели я так жалок? Мерзкое чувство».
- Пошли тогда на завтрак, я ужасно голодна.
«И на этом спасибо», - мысленно поблагодарил он её.
В такую рань в Большом зале были разве что придурки, которым явно не спиться. Столы уже накрыты, только вот есть не хотелось. Драко сел за стол, мечтая о чашке кофе, который так непревзойденно готовила Эгги. Вы спросите: «Что случилось с ней?» Её нашли недалеко от кресла, убитую Непростительным. Видимо, она пыталась предупредить хозяйку дома о незваном госте, однако, не успела. Благодаря ей, Малфой немного поменял мнение о домовиках. Не кардинально, конечно, но, всё же. Нарцисса, после окончания войны, пыталась даже дать Эгги свободу. Дала эльфу, всегда завёрнутому в простынь, свою белую перчатку. Но та отказалась, обосновав это тем, что не хочет бросать хозяйку, которая так добра к ней.
Парню было жаль её. Он не желал ей смерти. Но разве он в силах что-то изменить? Нет, не в силах. Он даже мать спасти не смог. Беспомощный мальчишка и не такой бесстрашный, как могло показаться. Слизеринец, скорее, просто хороший актёр.
Паркинсон устроилась напротив, взяла тост и начала жевать его, о чём-то старательно размышляя. Драко же потянулся за яблоком. Через минут двадцать к ним присоединился хмурый и непривычно раздраженный итальянец.
- Мне МакГонагалл отработку назначила, видите ли, я не справляюсь с обязанностями Старосты мальчиков и поэтому в пятницу пойду помогать Слизнорту в очищении котлов. «Это должно Вам стать наукой, мистер Забини, чтобы в следующий раз не пропускали патрулирование» - перекривил он преподавателя Трансфигурации, усаживаясь возле Пэнси и наливая себе сок.
Да, брюнет был Старостой мальчиков. Всегда ответственный и исполнительный, он идеально подходил для этого поста. Но никогда на него не рвался. У него даже была своя комната в Башне Старост, а он ночевал в общей спальне Слизерина, пренебрегая многими своими привилегиями. Однако, и всегда бесстрастного Забини выбили из колеи последние события. Он переживал за друга, так же, как и Пэнси. Но он принял решение, что лучше ему засунуть свои соболезнования куда-то подальше, иначе он доведёт Малфоя до ручки.
- Забей. Она носится только со своим Гриффиндором, - откликнулась брюнетка.
Драко только фыркнул. Об этом факультете ему сейчас хотелось слышать меньше всего. В памяти снова всплыла эта блядская заучка. Её перепуганные глаза, руки, беспомощно цепляющиеся за него, хриплый тихий голос. Хватит. Слизеринец вскочил, говоря:
- Если не хотите схлопотать отработку ещё и от Стебль, лучше идти, - и медленно направился к выходу из Большого зала. В коридоре его резко дёрнули в сторону за рукав. Малфой обернулся и замер. «Вот блять, Грейнджер».
- Какого хрена тебе надо, а, грязнокровка? – скривился он.
Она поморщилась от этого слова, но уходить, видимо, не собиралась.
- Это, конечно, не моё дело. Я просто хотела спросить, что вчера случилось, что ты был, кхм, так растерян?
- Растерян я был от того, Грейнджер, что прикоснулся к тебе и не сдох мучительной смертью, - высокомерно заметил он, а затем наклонился и сказал ей на ухо: - Да, это не твоё собачье дело. И отпусти, наконец, рукав моей мантии. Мне противно.
Она нервно опустила глаза вниз и только сейчас заметила, что до сих пор сжимает ткань в своей руке. Отдёрнула её и покраснела от возмущения, но не ушла.
- Малфой, ты был подавлен, если не сказать раздавлен, а я…
- А ты - гриффиндорка, которая всё время суёт нос не в свои дела, - послышалось из-за спины слизеринца. Гермиона узнала голос Пэнси. Последняя обошла блондина и злобно посмотрела на шатенку.
- Я не с тобой разговаривала, - Гермиона гордо вскинула подбородок и сверкнула своими глазами цвета шоколада, потемневшими от гнева.
- Грейнджер, мне не о чём с тобой говорить. – Ядовито ухмыльнулся парень и направился за своими друзьями к выходу из замка, оставив девушку в полном одиночестве.
- Драко, что ей было нужно? – пыхтела Паркинсон.
- А хер её знает, - в своей манере протянул тот. Забини молчал, усердно о чём-то думая. Они с Пэнси, видимо, поменялись ролями.
«Долбаная гриффиндорка».
А Гермиона, твёрдо решив для себя, что всё обязательно у него узнает, пошла на завтрак.
Глава 4. Мы слишком много времени торчим в комнатах.
Слишком много думаем в четырёх стенах.
Слишком много живём и отчаиваемся взаперти.
Эрих Мария Ремарк
***
Дни тянулись мучительно долго. И были они до тошноты однообразными, как и люди. Серая безликая масса раздражала и приводила в ярость. Хотелось убежать и спрятаться от всего этого. Одиночество в такие времена было уделом не слабых и немощных, а сильных и выносливых. Малфой всё чаще проводил время в совятне или каких-нибудь заброшенных классах. В Астрономической башне он больше не появлялся. Не желал сталкиваться с ненавистной ему гриффиндоркой. Хотя, он и не столкнулся бы. Она боялась туда ходить и теперь коротала вечера в библиотеке. С момента потасовки у входа в Большой Зал прошло три дня. Драко старался не вспоминать о случившемся. Его бесили попытки грязнокровки помочь ему. Он не нуждался в её долбаной помощи. Он справиться сам. Без чьей-либо грёбаной поддержки. Главное понять, что делать дальше? Как поступить? Кого и где искать?
Обычное времяпровождение. Совятня была самым подходящим местом. Сюда редко кто-то заходил, тем более вечером. Он докуривал вторую сигару, когда услышал посторонний звук. Обернулся и увидел снежно-белую сову. Обычно в такое время все птицы были на охоте. Парню показалось это странным. Он-то и любил это место, потому что вечером здесь даже птиц не было. Никто не шуршал и не мешал думать. Он ещё раз взглянул на неё и заметил свёрнутый пергамент, привязанный к её лапе.
«Мне кажется, я видел эту сову раньше. А хотя… Ладно, не важно. Видимо, эта птица настолько глупа, что забыла, кому ей нужно отнести письмо. Не могла же она мне его принести. Конечно, не могла. Мне некому писать. Только мать писала».
Птица же, словно почувствовав его сомнения, взмахнула крыльями и, перелетев через комнату, села Драко на плечо, впиваясь острыми когтями в плоть и тем самым давая понять, что послание предназначено именно ему.
Слизеринец зашипел и резко дёрнул плечом, пытаясь согнать птицу. Потом понял, что это бесполезно. Протянул руку и аккуратно отвязал письмо. Сова благодарно ухнула и взлетела, быстро скрывшись в надвигающихся сумерках. Малфой ещё пару секунд смотрел ей вслед, потирая пострадавшую часть тела, затем развернул пергамент и погрузился в чтение. С каждым прочитанным словом он становился мрачнее тучи. Пробежав по последним выведенным строкам, он смял бумагу и засунул её в карман мантии. Выбросил давно дотлевший окурок сигары и направился в замок, готовясь вправить мозги одному придурошному итальянцу.
***
Забини сегодня решил воспользоваться своей привилегией, убежать от шума, изрядно надоевшего за несколько месяцев. В Башне Старост было на удивление тихо и спокойно. Можно было часами сидеть у камина и тебя никто не тронет. Староста девочек, наверное, сейчас закрылась в своей комнате и трясётся от страха. А может, она тоже не пользуется предоставленной ей комнатой. Кто знает. Пуффендуй никогда не отличался особой привередливостью, и его студенты не жаждали особого к себе отношения. Не то, что Слизерин. Им подавай все почести. Хотя, что греха таить, и сам Блейз был не против славы, но об этом знали лишь немногие. Остальные видели в нём консервативного и рассудительного юношу, которого мало интересовала такая дрянь. Мулат задумался.
Ведь если так посмотреть, то студентов змеиного факультета осталось больше всего. То ли они чувствовали власть и силу, то ли прибыли сюда, ища защиты в стенах Хогвартса. Большинство семей были замешаны в грязных делах Тёмного Лорда. Забини – одни из тех немногих, не замаравших руки. Отец – добросовестный работник Министерства, работающий на благо Волшебного мира. Мать вообще была сторонницей политики Дамблдора, хоть и училась на слизеринском факультете. Единственное же, в чём обвиняли самого Блейза, так это дружба с младшим Малфоем. И каждый раз, как заводился разговор на эту тему, он только хмыкал и удалялся по своим делам, не желая слушать этот бред. Ему было плевать, кто что говорит. Важно было только то, что Забини сам для себя решил и понял. Никаких посторонний ёбаных мнений. Они даже на толику, кроме него и Пэнси, не знают Драко. Никто не знает, что творилось с Малфоем на шестом курсе. Никто даже представить себе не может, через какой ад он прошел. И вот теперь судьба, будто насмехаясь, подкидывает ему всё новые испытания. Будто ему предназначено страдать всю жизнь. Вначале заточение отца, теперь – смерть матери. Видимо, этот мир привык подкидывать самые изощрённые проверки тем, кто когда-то сломается. Только Блейз не даст ему сломаться, он не будет стоять в стороне и наблюдать. Он будет лезть из кожи вон, но он поможет. Он просто обязан помочь.
От раздумий слизеринца отвлекли громкий стук и яростные возгласы из-за портрета, закрывающего вход в башню.
Блейз не спеша подошел и открыл проход, впуская в комнату злого и растрёпанного Малфоя, который тут же сунул под нос ему смятую бумажку:
- Забини, мать твою, что это?
- Малфой, это бумага.
- Не играй со мной! – рявкнул Драко, уже не контролируя своих эмоций.
- Я не играю, - мулат кивнул в сторону скомканного пергамента, - а это было письмо, минут десять назад.
- Может, ты знаешь от кого?
- Скорее всего, от моего отца. Сноу и мне принёс послание.
Драко яростно сверкнул глазами и кинул в камин кусок пергамента. Потом повернулся к итальянцу, схватил его за ворот рубашки и процедил, глядя снизу вверх:
- И нахера ты это сделал?
- Пусти, - жёстко проговорил Блейз. Малфой же будто не слышал.
- Я. Повторю. Свой. Вопрос. Нахера ты это сделал?
- В отличие от тебя, я хоть что-то делаю. Тебе же некогда, ты занят самобичеванием, грёбаный придурок.
В следующее мгновение Блейз пошатнулся от мощного удара в челюсть. Второй удар пришелся в солнечное сплетение. Парень покачнулся, но не упал. От следующего удара ему удалось увернуться и нанести ответный. Всего один удар, который должен был выбить всю дурь из, беспорядочно махающего кулаками, тупорылого блондина. Малфой согнулся пополам, кашляя и хватая ртом воздух. Забини вскинул волшебную палочку, направляя её на Драко. Они ведь на время даже забыли, что волшебники, нанося удары, как чёртовы маглы. Малфой выпрямился и поднял руки в примирительном жесте, всё ещё тяжело дыша. Мулат вздохнул, засовывая палочку в карман, и рухнул на диван. Пошевелил челюстью. «Вроде не сломана». Скула саднила и, когда парень провёл по ней рукой, на пальцах остались кровавые разводы. Видимо, от удара содралась кожа. Малфой же уселся в кресло, упёрся локтями в колени и сложил пальцы в замок. Каждый вдох отдавался тупой болью в районе рёбер. «Не зря в этом году Забини взяли загонщиком», - с досадой подумал он.
Итальянец опёрся на спинку дивана, чувствуя мягкость обивки и расслабляясь всем телом, посмотрел на огонь в камине, на танец теней на стенах и произнёс:
- Если ты успокоился, я расскажу тебе, зачем написал отцу.
- Я успокоился. Но я же просил тебя не лезть не в своё дело. Так какого хуя ты меня не слушаешь?!
- А разве я когда-нибудь тебя слушал? Да и вообще пораскинь мозгами, как бы ты смог вычислить убийцу без посторонней помощи?
- Смог бы как-нибудь. Чтобы добыть какую-то информацию, воспользовался бы книгами из Запретной секции.
- Да ни хера! Разрешение на использование Запретной секции даже мне не дают, хоть я и Староста. Да и что бы ты там искал? Или ты знаешь, как проникли в мэнор?
- Да там столько всякого хлама о Тёмной Магии. Я бы обязательно нашел то, что мне нужно и понял бы, что делать дальше...
- Чем дольше ты «понимаешь», тем меньше шансов найти того урода или уродов.
- Забини, блять, я это прекрасно знаю. И, к тому же, в секцию можно попасть и без пропуска.
- Не мне говорить, что за тобой следят и могут посчитать, что ты не просто решил побаловаться, а захотел найти заклинание, которое изведёт всех грязнокровок Хогвартса. Мракоборцы сюсюкаться не будут. Ты для них потенциально опасен. Один неверный шаг и разделишь с Люциусом камеру в Азкабане.
- Я просил, - рыкнул Малфой.
- Я тоже просил не быть идиотом.
- Ладно, хорошо. Но министерские псы должны же были что-то узнать. Потом можно было бы тайно воспользоваться их информацией.
Блейз вскочил и нервно заходил по комнате, запуская руки в чёрные волосы.
- Малфой! Ты вообще меня слышишь?! ЗА ТОБОЙ СЛЕДЯТ! И не кто-то, а сам Долиш. Или ты планируешь обвести его вокруг пальца?!
- Значит, просто сделать запрос на информацию по продвижение расследование. У меня есть на это право.
- Они всё равно тебе бы ничего не сказали, потому что его никто не расследует.
Драко напрягся и повернул голову в сторону расхаживающего по комнате слизеринца.
- С чего ты взял? – с нажимом проговорил блондин.
- Отец писал, что нашел его в архиве под грифом «Закрыто». Я больше, чем уверен, что это дело и в руки никто не брал, – парень остановился и виновато посмотрел на друга, - её смерть им на руку. И не смотри на меня так, ты же знаешь, что я прав.
- Допустим. Тогда... что предлагаешь ты?
- Я предлагаю поговорить с моим отцом, он сможет помочь. Работая в Отделе обеспечения магического правопорядка, у него есть возможность запросить дело на дорассмотрение.
Малфой устало вздохнул и потёр переносицу.
- Это ни к чему не приведёт. Ты сам сказал, что её смерть им на руку, а значит, никто расследовать его не даст.
- А вот здесь я не согласен, - возразил Блейз, садясь обратно на диван, - Джейк Забини - не последний человек в Министерстве. Непосредственно через него такие дела не проходят, но если какое-то дело ему будет нужно, препятствовать никто не станет. Это не в их компетенции.
- Какой мне в этом резон? Что я смогу узнать?
- Ты сможешь узнать, кто и во сколько активировал камин в твоём доме. Может, кто-то снимал защитный барьер. Тебе всего лишь нужно завтра с ним встретиться.
- А где мне брать разрешение, чтобы я смог покинуть школу и не нарушить правила?
- МакГоногалл, по просьбе отца, уже прислала два разрешения на посещение Министерства Магии.
- Два? – слизеринец удивлённо вскинул бровь.
- Я тоже пойду. Надо же удостовериться, что ты не разгромишь его, к чертям собачим.
- Да пошел ты, - бросил Малфой, направляясь к выходу.
- Драко, - парень остановился, чуть повернув голову влево, - я обещаю, что мы обязательно узнаем, кто это сделал.
Блондин только хмыкнул и, вскоре, скрылся за дверью.
***
Как же он не хотел, чтобы это грёбаное утро наступало. Но этот мир не подвластен нашим желаниям. Этому миру плевать на все наши мысли, сомнения и чувства. Он существует по чей-то указке. Существует, для того, чтобы кого-то унижать, кому-то причинять боль. И ему было адски больно. Даже мысленно прокручивая события того треклятого дня, он заходился в болезненных судорогах. Мозг не желал воспринимать эту информацию, отторгал её всеми силами. И вот теперь ему, Драко, придётся не просто всё вспомнить и прокрутить в голове, а ещё и рассказывать это кому-то. Делиться, мать его, наболевшим. А он не хотел, он боялся, что сорвётся. Но это было нужно. Ради неё. И когда он найдёт того ублюдка или ублюдков, он убьёт. Он так решил. Его никто не сможет остановить.
Два слизеринца решили не идти на завтрак, а сразу отправится в Лондон, в Министерство Магии. Драко категорически не хотел туда идти. Слишком много воспоминаний хранило это место. Оно провонялось алчностью и подлостью работающих здесь «людей». Казалось, каждый шаг давался с большим усилием. Тёмные безжизненные коридоры, утыканные дверями, ведущими в такие же кабинеты. У отца был именно такой. Малфой редко заходил в него, опасаясь, что когда-нибудь стены этой проклятой тёмной конуры задушат его. Он не знал, или не хотел знать, что Люциус сам делал свой кабинет мрачным, пустынным и безжизненно холодным. Ему так было спокойно. Так он мог думать. Полумрак комнаты его всегда успокаивал, рассудок всегда оставался ясным, а решения принимались самые верные. Драко никогда не понимал этой ненормальной тяги отца к холоду. Но сейчас не время было об этом думать.
Они остановились перед дверью с табличкой, на которой было выгравировано: «Д. Забини. Отдел обеспечения магического правопорядка». Блейз, видя замешательство Малфоя, постучал в дверь и услышал твёрдое: «Войдите».
Когда дверь открылась, перед их взором предстал светлый и просторный кабинет с большими окнами и волшебным пейзажем за ними. Свет из окон был настолько ярким, после тёмных коридоров, что приходилось невольно жмуриться, чувствуя болезненную резь в глазах. Когда глаза блондина привыкли к освещению, он, наконец, смог рассмотреть помещение. У стены стоял широкий кожаный диван с мягкими подушками и, стоящим перед ним, журнальным столиком. Поодаль расположился книжный шкаф, забитый, отнюдь, не книгами. На полках лежали, разной толщины и размеров, папки, на корешке были написаны имена и даты. «Видимо, это дела, которые расследовал Джейк Забини» - подумал Драко. Посредине комнаты стоял письменный стол, украшенный резьбой, а перед ним - два таких же стула. С другой стороны стояло кресло, принадлежащее, видимо, хозяину кабинета, который сейчас стоял у окна, вглядываясь куда-то вдаль и задумчиво постукивая пальцами по подоконнику. Мулат потрепал блондина по плечу, в знак поддержки и обратился к мужчине:
- Отец, у нас не так много времени, так что давай сразу к делу.
Мужчина обернулся и внимательно посмотрел на парней. Это был человек лет сорока на вид. Блейз был очень похож на него. Единственной отличительной чертой Джейка были глаза. Они так же, как и у сына были зелёными, но не такими яркими. Взгляд был жестким. Это был взгляд человека, повидавшего многое в этой жизни. Он видел смерть, боль, муки и страдания. Об этом говорили его зелёные озёра, покрытые тонкой корочкой льда. Одет он был в, привычный для Министерства, деловой чёрный костюм и белую рубашку, затянутую под горлом галстуком. Мантии на нём не было, она висела на спинке кресла.
Мистер Забини устало опустился в кресло и жестом предложил слизеринцам последовать его примеру. Блейз предпочёл развалиться на диване, а Драко так и остался стоять, терпеливо ожидая того, что будет говорить мужчина.
- Что ж, мистер Малфой, был бы рад вас видеть, если бы не обстоятельства. Вы присаживайтесь. Разговор предстоит не самый приятный и не самый лёгкий.
- Я постою.
- Ну, хорошо. Вы помните все детали письма, которое вам написала ваша мать?
- Я помню каждое слово.
- Она не называла имён людей, которые к ней приходили в последнее время?
- Нет. Она не посчитала это нужным.
- Каким подчерком она писала?
- Каким… Что?! Вы издеваетесь, - Драко заметался по комнате, напряженно сжимая и разжимая кулаки, - при чём здесь её подчерк? Вы по нему убийцу искать собираетесь?!
- Я говорил, что разговор будет вам не приятен, но, будьте добры, успокойтесь и просто отвечайте на мои вопросы.
- В них нет смысла.
- Если я их задаю, значит - он есть.
- Подчерк был немного неровным, непривычным для неё. Видимо она волновалась. Но в этом нет ничего особенного.
- Почему вы отправились в мэнор?
- Она написала: «Будь осторожен». Меня это насторожило. После того, как война закончилась, она ни разу не писала этой фразы. Я забеспокоился, но отправился не сразу, так как не придал этому значения.
- Вы прибыли в поместье через камин, я правильно вас понял?
- Да.
- Через сколько минут прибыли мракоборцы?
- Да какого чёрта!? – с силой ударяя по столу и глядя сверху вниз на сидящего за ним человека, прокричал Малфой. - Мне было не до этого, я, знаете ли, время не засекал!
- А я попрошу вас вспомнить. Это очень важно, - Джейк был на удивление спокоен.
Драко выдохнул и сел на, предложенный ранее, стул.
- Минут через пять, может, десять. Я не помню. И, чёрт возьми, я не понимаю важность этого ответа.
- Они должны были прибыть через несколько секунд, вы бы даже не успели выйти из комнаты. Сигнальная система каминов устроена так, что как только наблюдается активация того или иного камина, находящегося под присмотром Министерства, отряд авроров, «привязанных» к этому месту, автоматически трансгрессирует. Но этого не произошло, ни с вами, ни, тем более, с убийцей.
- Но может, убийца снял барьер или нашел способ его обойти? – вмешался в разговор Блейз.
- Ты хочешь сказать, что убийца – Кингсли Бруствер? – не сдержал улыбки мистер Забини.
- В смысле? – не унимался мулат.
- Именно он налаживал этот барьер на Малфой-мэнор, и только он может его снять. – Уже серьёзно ответил мужчина.
- Так получается… убийца попал в мой дом через… камин? – спросил Малфой, нервно смотря в противоположную стену, готовый кинуть на Джейка с кулаками. – Это ваша… ЭТО ВАША БЛЯДСКАЯ ОПЛОШНОСТЬ! – закричал он, вскакивая и выхватывая палочку.
Блейз тоже достал свою и направил на блондина. Мужчина же только удивлённо повёл бровью.
- Эй, Драко, полегче. В его обязанности не входит следить за твоим домом. Перестань вести себя, как идиот. Отец спрашивает только то, что ему нужно знать.
- Хорошо. Допустим, проникли через камин, но мракоборцы же появились. Убийца не мог так быстро скрыться, - опуская палочку, проговорил Малфой.
- Он знал, зачем туда идёт, поэтому мог. Но работу сигнальной системы вашего камина кто-то намеренно сломал или испортил. Однако, я не знаю… пока не знаю, как такое можно проделать. Я думаю, на этом мы закончим наш разговор. Если я что-то узнаю новое, я вам сообщу.
- Конечно, мистер Забини, - сквозь зубы процедил Драко и быстро вышел, хлопнув дверью. Блейз кивнул отцу и вышел следом.
***
Вечер Малфой провёл в компании свитков и потёртых книг. Он искал и читал всё, что было связано с каминами и магией, которая может сломать их грёбаную сигнальную систему. Ничего. Не там он ищет. Не там. Драко был уверен на все сто процентов, что в Запретной секции нашлось бы всё то, что ему нужно. «Но как туда попасть?»
Ответ на этот вопрос пришел сам собой: «Грейнджер».
Глава 5. Иногда хочется довериться тем,
кому ещё никогда не доверял.
***
«Чёрт, где же эта книга, - бормотала Гермиона, просматривая корешки потёртых фолиантов, стоящих на полке, - я точно помню, что видела её здесь. Наверное, кто-то с моего курса уже взял её, ведь не мне одной писать доклад по Зельям». Гриффиндорка тяжело вздохнула и, собираясь покинуть библиотеку, уже направилась к выходу, когда заметила Малфоя, сидящего в кресле у окна с задумчивым видом. В ней боролись два «Я», одно говорило, что нужно поскорее уходить отсюда, напоминая, что произошло в Астрономической башне, а другое настаивало, что, если она хочет что-то узнать, то время самое подходящее. Вот только выбрать одно из зол девушка не успела, потому что слизеринец, словно почувствовав на себе её взгляд, обернулся и уставился на неё расфокусированным взглядом, а затем поднялся и направился к ней со словами: «Вот ты-то мне и нужна». Гермиону, как и тогда, снова накрывала паника. Он остановился в нескольких шагах от неё и скривил губы в надменной усмешке. Собравшись с силами, девушка выпалила:
- Что тебе нужно? – усмешка Малфоя стала только шире и презрительнее.
- Что так грубо, а, Грейнджер? Не ты ли, несколько дней назад, рвалась мне помогать? Так вот, мне нужна твоя помощь.
- Я не рвалась, я просто хотела узнать, что случилось, вот и всё. Да и с какой стати я буду тебе помогать?
- Ты будешь помогать, потому что ты – Грейнджер, и этим всё сказано.
- Малфой, в твоём случае, я, пожалуй, сделаю исключение и откажусь.
- Хорошо, тогда я сделаю всё сам, вот только я не гарантирую, что никто не пострадает, - спокойно проговорил Драко, наблюдая за её реакцией, которая последовала незамедлительно. Она злобно нахмурила брови и сжала пальцы в кулаки, вытянув руки вдоль тела.
- Ты ничего такого не сделаешь, это просто блеф.
- Уверена?
- Да. Ты не сможешь.
- Ты, - Малфой сделал к ней шаг, заставляя съёжится под его презрительным взглядом, потом сделал ещё один, подходя к ней впритык, и, наклонившись, прошептал, - даже не представляешь, на что я способен.
Гермиону передёрнуло от такой близости к нему, но отодвинутся или убежать было равно поражению, он сразу бы понял, что она испугалась. Девушка толкнула его в плечо, заставляя отступить на несколько шагов, и злобно фыркнула.
- Что именно ты просишь меня для тебя сделать? – слизеринец нахмурился.
- Мне нужно разрешение на посещение Запретной секции. Достань его и ты свободна.
- Что тебе нужно в Запретной секции?
- Тебя это не касается.
- Нет, касается, Малфой, я должна знать. А если ничего не расскажешь, я не буду тебе помогать, - она прошла мимо него и была уже у двери, когда услышала его фразу: «Смотри не пожалей, грязнокровка».
«Придурок Малфой! Что ему было от меня нужно?! Он что, думает, что я совсем идиотка, куплюсь на его угрозы и сразу побегу за разрешением? Ничего он не сделает, все знают, что он и его семья под надзором, он не посмеет причинить кому-то вред, пожертвовав свободой матери. Я уверена», - обречённо думала Гермиона, спускаясь в Большой Зал. Она знала, что её решительность выветрится быстро, и любопытство победит. «Но, в принципе, ведь я сама могу взять нужную ему книгу, тем самым не допустить никаких инцидентов. Конечно, связываться с ним не хотелось бы, но, с другой стороны, я смогу узнать, что у него произошло. Вот только стоит ли говорить об этом Гарри и Рону? Нет, наверное, не стоит. Они начнут злиться, а ещё чего хуже кинуться разбираться, только побоищ мне не хватало. Блин, слишком многое уже свалилось на меня с утра пораньше. Книгу так и не нашла, а, в добавок, встретила этого грёбаного Малфоя. Жуть».
- Гермиона! – окликнули гриффиндорку два парня, догоняя её у входа в Большой Зал. - Ты куда пропала? Мы всё утро тебя искали, – девушка растерялась. «Сказать, или не стоит? Я ещё ничего не выяснила, не хочу их волновать. Они вернулись сюда, чтобы отдохнуть от событий последнего года, а известие о том, что Малфой что-то задумал, не добавит им особого восторга. Лучше всё разузнать, и если ситуация станет действительно опасной, тогда скажу им обязательно».
- Гарри, вы как всегда зря волнуетесь. Я просто была в библиотеке, хотела взять книгу по Зельям и написать доклад, но меня уже кто-то опередил и я её не нашла, но это не важно, я ужасно хочу есть, все разговоры потом, - гриффиндорка развернулась и скрылась в дверях Большого Зала. Парни переглянулись между собой, выражая крайнее недоумение. В последнее время их подруга вела себя странно. Мало говорила с ними, чаще сидела у себя в комнате. Как рассказывала им Элайза Тинс, теперь единственная девушка, живущая с Гермионой в одной комнате, что та часто либо проводит время в обнимку с книгами, либо просто лежала на кровати и рассматривала потолок. Грейнджер стало какой-то нелюдимой, то злилась по любом поводу и куда-то сбегала, то находилась в прострации, не замечая ничего вокруг. Они решили, на время, оставить её в покое, а вечером они попробуют с ней серьёзно поговорить.
Девушка же прошагала к гриффиндоскому столу и села возле Невилла, громко уронив сумку с книгами на скамью.
Парень нервно дёрнулся и опустил глаза в кубок с тыквенным соком, наблюдая, как тонет, только что упущенный туда, кусочек тоста, а затем повернулся в сторону нарушителя спокойствия и спросил шепотом:
- Ты в порядке?
Грейнджер одарила его уничтожающим взглядом и, уткнувшись в тарелку со своим завтраком, прошипела:
- Всё просто отлично.
- Ага, оно и видно.
- Невилл! – девочка-младшекурсница за когтевранским столом подпрыгнула, разлив на себя весь сок, а парень из Пуффендуя даже выхватил палочку, намереваясь сражаться с несуществующими врагами. С пару десятком любопытных глаз устремили свой взгляд на источник шума. Девушка, покраснев толи от гнева, толи от стыда за своё поведение, понизила голос: - Не волнуйся, со мной всё нормально, правда, просто не выспалась. Раньше встала, чтобы взять книгу по Зельеварению, а её там не было, вот и злюсь.
Парень примирительно улыбнулся.
- Да ладно, понимаю. Кстати, книгу я взял. Зелья – интересный предмет, если в него вникнуть и вчитаться, поэтому я решил позаниматься на досуге. Но если она тебе нужна, могу отдать.
- Буду благодарна, - кивнула девушка и, видя, что к столу подходят Гарри с Роном, взяла сумку и собралась уходить, - я возьму книгу вечером и верну её тебе буквально через несколько дней.
- Не беспокойся об этом.
***
На Заклинания Грейнджер явилась раньше всех и, под пристальным взглядом профессора Флитвика, уселась за последнюю парту. Ей срочно нужно было придумать, как узнать у Малфоя, что ему нужно в Запретной секции. Но в голову ничего не шло. Однако одно она знала точно – отдавать ему разрешение она не собирается. Слишком много там такого, что может создать большие хлопоты. Да и верить больше она ему не стала.
Минут через двадцать класс начал наполняться студентами львиного и змеиного факультетов. Поттер и Уизли решили состроить из себя обиженных и поэтому не стали садиться с Гермионой. Она же, в свою очередь пребывала в раздумьях. «Что, чёрт возьми, происходит с этим грёбаным Малфоем?! То заявляет мне, что я лезу не в свои дела, то сам приходит и просит ему помочь». Последние ученики расселись по местам. Блондина видно не было, как, впрочем, и на остальных уроках. Сейчас он редко ходил на занятия, особенно если они проводились с ненавистными ему гриффиндорцами. Однако, Забини и Паркинсон пришли и, усевшись за последнюю парту другого ряда, стали яро о чём-то спорить. Грейнджер слышала только обрывки фраз: «…чем она поможет» или «убеждать бесполезно…». Последней была фраза: «…но попробовать стоит. Он, как обычно, не оставил нам права выбора, а поставил перед фактом», перед тем, как профессор Флитвик снял за болтовню со Слизерина десять очков. У Гермионы создалось впечатление, будто этот разговор касался её. Она нутром чувствовала, что в покое её сегодня не оставят. Да и надеяться на обратное было глупо. Если Малфою что-то нужно, то он этого обязательно добьётся.
После урока, когда она собрала свои вещи и уже собиралась уходить, её окликнули. Этот голос девушка выучила за семь лет. Высокий, с бархатными нотками, принадлежавший мулату, обволакивал, зарождал в душе тревогу и смятение. Ей дико захотелось сорваться с места, убежать и спрятаться там, где её не найдут. Но было поздно. И, как назло, в классе никого кроме Забини, Паркинсон и самой Грейнджер не осталось. Гарри и Рон всё ещё дулись и ждать естественно её не стали.
- Ну, что, Грейнджер, ты уже взяла разрешение для Запретной секции? - вышла вперёд Пэнси, удостаивая Гермиону презрительным взглядом, на что девушка только фыркнула и сложила руки на груди.
- Нет, Паркинсон, и не собиралась.
- Слушай ты, гр…
- Пэнс, - оборвал слизеринку Блейз, - успокойся, - и перевёл взгляд на гриффиндорку.
- Тебе же это ничего не стоит. Как староста мальчиков обещаю, что убивать мы никого не будем. Нам просто нужна кое-какая информация, которую можно найти только в Запретной секции.
- Если же ты староста, Забини, так сам обратись с этим вопросом к декану вашего факультета, а я не намерена вам доверять.
- Да хватит, Грейнджер! Нет, я, конечно, не спорю, что вражду факультетов никто не отменял, но, помнится мне, ты сама изъявляла желание помочь, - проговорил слизеринец, усаживаясь на край парты.
- Этот аргумент уже не работает. Малфой его уже использовал. Да и к тому же я предлагала скорее моральную помощь. Так что не путайте. Единственное, что я могу вам предложить – расскажите мне, какую именно информацию вы ищите, а я сама найду нужные вам книги, если посчитаю это безопасным.
- Разбежалась, - встряла Паркинсон, - где гарантии того, что ты не передашь всё, что мы тебе скажем МакГонагалл или ещё кому-нибудь? – Гермиона лишь неопределённо пожала плечами.
- Придётся поверить мне на слово.
- Хорошо. Рассчитываю на гриффиндорскую честность.
- Блейз!
- Пэнси, не мешай, пожалуйста. Ты же знаешь, что у нас нет другого выхода, - а затем проговорил, обращаясь уже к Гермионе, - нам нужна вся информация о сети каминов, их защита. Сигнальная система каминов, находящихся под надзором Министерства и возможные способы её обойти. И, пока ты не поняла превратно мою просьбу, я поясню: мы не собираемся проникать в чей-то дом, нам нужно узнать, как проникли другие.
Гермиона озадачено перевела взгляд с Паркинсон на Забини, и смутная догадка зародилась в её мозгу:
- Я так понимаю, что проникли в дом… Малфоя? А, хотя, можете не отвечать. Если он просил помощи, значит, именно так и есть, - Блейз встал, поднял свою сумку с пола и подошел к Гермионе.
- Так мы на тебя рассчитываем?
- Я… я сделаю всё, что смогу.
***
Драко весь день провёл в пыльном заброшенном классе, в котором когда-то изучали Трансфигурацию, а сейчас служившем для хранения всяких ненужных вещей. Здесь были дырявые поржавевшие котлы, сломанные мётлы, какие-то уже испортившиеся ингредиенты для зелий. В углу комнаты были свалены мантии, давно пришедшие в такой мерзкий вид, что, как подумал Малфой: «… даже этот нищеброд Уизли такое не надел бы… наверное». Вообще обстановка была угнетающей и, мягко сказать, неприемлемой для такого человека, как Драко, однако, с другой стороны, весь этот хлам и толстый слой пыли на партах говорил о том, что здесь давно никто не появлялся, поэтому можно было спокойно подумать, чем парень и занимался.
«Блять, как же унизительно просить помощи у грязнокровной подружки Поттера, но дело - дрянь, поэтому как-то нужно выкручиваться и Грейнджер – единственный верный вариант. Отец меня убил бы, если бы узнал об этом. Но сейчас его удел – гнить в Азкабане. Это он и только он виноват в смерти матери. А я даже не способен сам что-то сделать. Слабак. Ничтожный слабак. Я, мало того, не смог её защитить, так и убийцу найти не могу. Но я всё готов поставить на то, что её смерть связана с делами отца, которыми он занимался, находясь на службе у Тёмного Лорда», - слизеринец резко спрыгнул с парты, на которой сидел всё это время и нервно заходил по комнате. «Надеюсь, у Забини получилось уломать эту идиотку, и он не взболтнул лишнего. Хотя, он как раз таки умеет держать язык за зубами. Ненавижу моменты, когда что-то идёт не по плану. Грёбаная дура. Ломается, как на первом свидании, бесит».
Дверь в класс тихо скрипнула, оповещая о приходе незваных гостей, и, когда Малфой обернулся, он увидел покрасневшую от гнева Пэнси и пребывающего в задумчивости Блейза. Девушка прошла мимо блондина и, очистив, взмахом палочки, учительский стол от пыли, уселась на него и вперилась взглядом себе в колени. Забини так и стоял у двери, засунув руки в карманы и о чём-то думая. Комната погрузилась в напряженную тишину.
- Ну, и? – первым не выдержал Драко. Паркинсон вздрогнула, испугавшись его голоса, громом прокатившегося по комнате.
- Она сказала, что сделает всё, что сможет, - монотонно протянул мулат.
- Драко, он рассказал, что нам нужно в этой долбаной секции! – яростно вскрикнула слизеринка. Блейз на этот выпад никак не отреагировал, только устало потёр переносицу.
- Он… Что?! - Малфою сначала показалось, что он не так её понял, но когда до него дошел смысл сказанного, он готов был размазать Блейза по стене, - Забини, ты охерел?
- Она поставила условие: или мы рассказываем, что нам нужно там и она сама берёт для нас эти книги, или же она просто посылает нас нахер. Я не сказал ничего лишнего. Или мне стоило наложить на неё Империо?
- Что Грейнджер теперь знает?
- Знает, что к тебе в дом кто-то пробрался, но на этом всё.
- Твою мать… Учти, Забини, если что-то пойдёт не так, я и её, и тебя прикончу, - процедил Малфой и, подхватив сумку, быстрым шагом вышел из класса, Блейз вышел следом, а Пэнси так и осталась сидеть и думать о своей бесполезности и беспомощности. «Почему я не могу ничем ему помочь? Какого беса. Забини уже столько сделал, и встречу с отцом устроил и эту грязнокровку уговорил помочь, а я только мешаю, только путаюсь под ногами», - девушка сжала края парты так, что побелели костяшки на пальцах, а в следующую секунду из её глаз потекли слёзы и, собираясь на подбородке, капали, разбиваясь о колени. Это были слёзы безысходности и немыслимой тоски, заполнившей её душу. Было действительно горько убеждаться в своей никчёмности и ненужности.
***
- Профессор МакГонагал, можно войти? – в дверях стояла девушка, переминаясь с ноги на ногу и обдумывая правильность своего поступка.
- Конечно, мисс Грейнджер, - профессор сидела за столом и что-то писала, шурша пергаментом, - Что Вас привело?
- Мне нужно разрешение для посещения Запретной секции, - на одном дыхании выпалила Гермиона. Женщина оторвалась от своих записей и внимательно взглянула на студентку из-за очков-половинок. Её строгий взгляд был красноречивей всяких слов.
- Зачем?
- Я хочу изучить состав одного зелья, которое нельзя встретить в обычной книге. Профессор Слизнорт задал написать доклад, и я выбрала зелье Забвения, - гриффиндорка мысленно начала молиться, чтобы профессор не стала спрашивать почему именно это зелье, ведь она понимала абсурдность своей просьбы. Легче было бы поменять зелье, выбрав более лёгкое, чем терять время, сидя часами над книгами в поисках именно этого. МакГонагал ещё раз недоверчиво взглянула на неё и вернулась к записям.
- Хорошо, мисс Грейнджер, я выпишу Вам разрешение, только будьте осторожны с этим зельем, оно весьма коварно, - предостерегла Минерва, отдавая девушке свиток.
- Обязательно, профессор, - протараторила Гермиона, покидая кабинет.
***
Вечером за ужином Драко получил записку, посланную школьной совой:
«Завтра в 10 вечера в Астрономической башне. Г.Г.»
Глава 6. Не упускайте случая делать добро.
Марк Твен.
***
- Люциус, ты же знаешь, что тебя подозреваю не только я, - провизжал мужчина в коричневом потёртом пиджаке. Мистер Малфой злобно стукнул тростью по полу, призывая незваного гостя к тишине. Он меньше всего хотел, чтобы его жена и маленький сын услышали писклявый голос и мерзкие слова, произносимые этим человеком.
Разговор на повышенных тонах между Люциусом Малфоем и Крэйгом Лауером продолжался уже в течении получаса. Лауер, эта министерская крыса, уже которую неделю ходит и вынюхивает какую-то информации относительно связи Малфоев с Тёмным Лордом. Прошло почти шесть лет с того дня, когда, якобы, погиб Волан-де-Морд, но министерские псы всё никак не угомонятся. А самым парадоксальным в этой ситуации было то, что Люциусу никогда не предъявляли прямых обвинений, он беспрепятственно смог занять высокопоставленную должность в ложе министерских работников. Только этот недоумок Лауер вечно находит скрытые мотивы в мыслях и поступках Малфоя-старшего. Крэйг был довольно молодым работником, всего на пару лет старшим самого Люциусу, считавшим себя чуть ли не правой рукой Министра Магии, а на самом деле просто следившим за работой сети каминов и подрабатывающим доносчиком. Часто его доносы были бессмысленными, а иногда до тупости фантастическими. Но больше всего Лауеру нравилось придумывать, противоречащие законам логики, нелепые связи Малфоя и различных тёмных волшебников. И такие громкие заявления были отнюдь не плодом глубокой проницательности молодого мага, а просто результатом, накапливавшейся с каждым годом, зависти. Поступили на работу в Министерство они почти в один день. Крэйг Лауер – высокий худощавый юноша с короткими каштановыми волосами, вздёрнутым носом и чуть косившими глазами, ходивший вечно ссутулившись и заведя руки за спину, был не в состоянии выполнить что-то должным образом, не умел отдавать приказы, говорить с людьми, бормотал что-то невнятное, часто соглашался с мнениями других, не имея своего собственного. Поэтому с его распределением долго думать не пришлось, он сразу был отправлен в Отдел Магического Передвижения - эта работа была бесперспективной, но зато какие-либо дискуссии она тоже не предусматривала. Сотрудники этого отдела были изначально лишены возможности иметь какой-то авторитет, хотя работа была сложной и «грязной». Позже его сделали министерским доносчиком, он, отнюдь, против не был, а если бы и был, то сказать бы не смог. Люциус Малфой же – волевой, высокомерный парень, внушал патологический и неосознанный страх, но, при этом, имел огромнейший авторитет. Ещё бы, один из лучших выпускников Слизерина, факультета прославившегося количеством чистокровных студентов, что было немаловажно при получении работы в Министерстве Магии. Так что бедняга-полукровка Крэйг, выходец из Пуффендуя, не шел ни в какие сравнения с высокопочтенным Люциусом и был обречён на жизнь второстепенного и никому ненужного волшебника. Поэтому, когда пошли слухи о том, что Малфой каким-то образом связан с Тёмным Лордом, Лауер ухватился за них, как утопающий за соломину, и каждый раз, появляясь в доме Люциуса, он пытался что-то узнать, разнюхать, часто досаждая этим всей семье Малфоев. Под знаменем подозрений прошло несколько лет из жизни Крэйга и теперь это больше напоминало маниакальную зависимость. Вечный поиск врагов довёл бы его до сумасшествия, если бы не стремление не просто разоблачить неприятеля, а ещё и выслужится перед министром. Но всё шло не так. Люциус никак не реагировал на его выпады и подозрения, только одаривал презрительным взглядов, тем самым выказывая степень своего недовольства.
Малфой-старший оторвал взгляд от бумаг, лежавших на столе, и посмотрел на, всё ещё стоящего и злобно раздувающего ноздри, Крэйга. «Единственное чему научился этот недоносок, так это выдвигать претензии и доказывать то, что доказать, по-сути, невозможно», - подумал он, но ход мыслей нарушила, вошедшая в его кабинет, Нарцисса. Из-за её ног выглядывал с любопытством и неким опасением белокурый мальчик лет шести. Он не мог понять, чего этот злобный волшебник хочет от его отца. Малыш вздрогнул, когда его мама начала говорить, обращаясь к гостю:
- Мистер Лауер, я прошу Вас покинуть наш дом. Вы пугаете моего сына. Вам уже стоило понять, что если у Вас нет весомого повода для визита, то появляться здесь не стоит. Вам не рады, - женщина строго сверкнула глазами и сложила руки на груди.
- Сейчас я уйду, но будьте уверены, я вернусь и Вы, миссис Малфой, об этом пожалеете, - после этих слов он подхватил мантию и трансгрессировал.
***
Малфой вздрогнул и проснулся. Сон был до жути странным и непонятным. Да и вообще, сон ли это был. Нет, не сон и Драко точно это знал. Это, скорее, были, давно забытые и утерянные воспоминая. Клочья той, отчасти счастливой, жизни, которая сейчас кажется просто глупым мифом. Ту жизнь, кажется, прожил не он, а очень похожий на него белобрысый мальчишка, который не видел смертей, зла и горя, у которого мать не лежит в могиле, а дожидается его дома, ждёт, когда он приедет домой на Рождество. И отец у этого мальчишки всеми уважаемый сотрудник Министерства. Нет. Только что он видел ту жизнь, которую вернуть невозможно. Мать мертва, отец в Азкабане и никакими изощрёнными заклинаниями этого не изменить. Только странно, что ему приснился Крэйг Лауер. О нём давно не было ничего слышно. Наверное, этот сукин сын радуется, что отец был действительно замешан в делах этого, повёрнутого на власти и чистокровии, волшебника.
Слизеринец наклонился и уставился в пол, зарывшись руками в волосы. Сжал ладони в кулаки, натягивая пряди и тем самым причиняя себе боль. Таким образом, он пытался вернуть себя в реальность, выдернуть из омута этих ёбаных воспоминаний, так жадно поглощающих и заполняющих его разум. Парень тихо рыкнул и встал. Нащупал в кармане мантии сигары, достал одну и, произнеся заклинание, подкурил её от палочки. Первая затяжка, как обычно, далась с трудом. Казалась, омертвевшая зловонная рука сомкнулась на его шее, не давая поступать кислороду в лёгкие. Однако приступ прошел быстро. При каждой затяжке огонёк на конце этой дряни вспыхивал, как бы радуясь, что нашелся идиот, которому нравится травиться такой хернёй. Драко перевёл завороженный взгляд с этого огонька на луну за окном и попытался определить, сколько сейчас времени и, как по заказу, хогвартские часы пробили полночь. Он встрепенулся. «И что это за хрень?! Получается, я проспал больше двух часов, потому что пришел раньше на встречу с этой грязнокровкой, а она решила вообще не появляться?! Сучка!» - злобно чертыхнулся парень и уже протянул руку, чтобы открыть дверь, ведущую на лестницу, когда она распахнулась и ему в грудь чуть ли не врезалась запыханная и растрёпанная гриффиндорская заучка. На секунду в её глазах зажглась искра страха, но, тут же потухла, уступая место высокомерию и безразличию. Малфой удивлённо приподнял бровь и, не дожидаясь объяснений, развернулся и сел на скамью, стоящую у стены. Грейнджер вздёрнула подбородок, от чего ей на лицо упало пару прядей. «Мало того, что грязнокровка, так ещё и неряха» - злобно улыбнулся парень своим мыслям. Девушка же, не замечая этого дьявольского оскала, опёрлась на стену и пыталась перевести дыхание.
- Я думала, что ты ушел.
- Я собирался. Не обольщайся, Грейнджер, я не свалил раньше только потому, что уснул. Кстати, ты, вроде, сама назначила встречу на 10, а явилась в 12. Ты думаешь, что настолько важна и что я буду это терпеть?!
- А я думаю, что важна, - надменно проговорила Гермиона, вызывающе глядя в глаза блондина, - Так, кажется, говорил Забини: «Никто кроме тебя не сможет достать книги из Запретной секции», - Драко поморщился, но ничего не сказал.
- Что ты нашла? – гриффиндорка наклонилась, выудила из сумки толстый потёртый фолиант и раскрыла его на странице с, предусмотрительно вложенной, закладкой. Корешок книги жалобно затрещал, оповещая о том, что открывают её не часто. Гермиона зажгла огонёк с помощью заклинания «Люмос» и поднесла палочку к ровно выведенным строкам.
- «Такого понятия, как сигнальная система каминов изначально вообще не существовало», - дочитать первое предложение до конца ей не дали. За доли секунды Малфой преодолел расстояние до девушки и, ткнув пальцем в страницу, на которой она читала, проговорил:
- Мне нахер не нужна эта ересь. Ты наверняка её выучила уже наизусть. Так оправдай звание заучки и расскажи то, что прочитала, - отошел на шаг, - Грейнджер, не загаживай мой мозг ненужной информацией, - Гермиона злобно сощурила глаза и резко захлопнула старый толмуд.
- Если коротко, то обойти систему практически невозможно, - девушка сдула, лезшую в глаза, чёлку и принялась ходить по комнате.
- Ты сказала: «практически»?
- Именно. Обойти эту своеобразную защиту возможно только изнутри.
- То есть? – с напором проговорил он. Малфой начинал злиться. Его выводило из себя то, что она говорит какими-то обрывчатыми и бессвязными фразами.
- Только кто-то из Министерства мог проникнуть в твой дом. Только тот, кто не просто работает там, а ещё и знает, как обойти систему, при этом не оставив никаких следов. Вообще, структура сигнальной системы очень сложная в использовании, но очень неэффективная на деле. Она даже не препятствует визитам незваных гостей, а просто оповещает о них. И есть специальный отряд авроров, которые «привязаны» к системе и, как только она активируется – они трансгрессируют в это место.
- А если в одно и тоже время эта система активируется в двух местах?
- Отряд разделится пополам. Ты не думай, что их всего десять человек. Как здесь написано, - она кивнула в сторону книги, - в этом отряде может быть от пятидесяти до ста человек. Я же говорила, что система сложная в использовании. И ещё один момент: каждый визит отмечен в специальном журнале, поэтому, когда начинается какие-либо расследование, все эти записи могут быть использованы.
- Грейнджер, ты хочешь сказать, что камином мог воспользоваться только тот, кто напрямую связан с механизмов его работы? – недоумевая, произнёс слизеринец и обречённо опустился на скамью.
- Да. Только так. Других способов просто не существует. Даже визиты министра магии будут отмечены в этом журнале. Поэтому, единственный способ проникнуть в чужой дом и остаться незамеченным – отключить систему, а на это способен только первоклассный специалист в этой области, - отчеканила девушка, всё ещё расхаживая по комнате. Драко встал и через мгновение его кулак врезался в стену, звук тупого удара пронёсся по помещению и вылетел в окно. Гермиона, зная, что от него можно ожидать, выхватила палочку и отошла на несколько шагов дальше, чтобы не попасть под горячую руку.
- Малфой, какого Мерлина ты делаешь? Неужели украли что-то настолько ценное?! – парень, будто в трансе, поднёс к лицу, начавшую кровоточить, руку, посмотрел на неё, а, затем, перевёл взгляд на девушку. Когда до него дошел смысл сказанного ею, он так крепко сжал челюсти, что на скулах начали перекатываться желваки.
- Украли бесценное, Грейнджер, - он развернулся и собрался уходить, но гриффиндорка не дала ему этого сделать, схватив за рукав.
- Что это? – парень медленно повернулся к ней лицом и, наклонившись, тихо прошептал:
- Украли жизнь моей матери, - а затем сразу покинул башню. Гермиона обессилено осела на пол и, прижав ладонь ко рту, отчего-то горько заплакала. Рой мыслей метался в голове: «Как? Почему? За что? Почему никто об этом не знал. Ни в «Пророке» ни слова. Почему с ней так поступили? Ведь. О, Мерлин! Война ведь закончилась. Неужели ещё остались те, кто решает проблемы по средствам убийств?! Чёрт, нужно догнать его». Она быстро успокоилась и, вытерев слёзы, выскочила по винтовой лестнице в коридор, желая сказать Малфою, что она готова поддержать его. Это известие вызвало у неё безрассудное желание помочь. Ей было плевать, что это тот самый Малфой, который чуть не убил её, который шантажом пытался вынудить её достать нужные книги, который на протяжении семи лет не давал ей и её друзьям нормально жить. Было просто плевать. В голове девушки билась только одна мысль: «Догнать и сказать».
Гриффиндорке удалось нагнать парня у гобелена старой дамы на четвёртом этаже. Он свирепо смерил её взглядом.
- Ты за подробностями?
- Нет. Конечно, нет! Я просто хотела сказать, что готова тебе помогать. Если нужны будут какие-то сведения или ещё что-то, то я буду согласна их достать, - Драко удивленно приподнял левую бровь, а, затем, стал медленно подходить к ней, она неосознанно отступала, пока не упёрлась лопатками в стену. Он приблизился и, обхватив её за талию, прижал к себе.
- Грейнджер, давай ты поможешь мне забыться, - второй рукой он коснулся её бедра, чуть ниже подола юбки, - перспектива секса с грязнокровкой так возбуждает. Давай назовём это: «Грязный секс», - прошептал он. Гермиона пребывала в состоянии шока, она даже представить себе не могла, что он начнёт её домогаться. Не было сил сбросить с себя его руки и оттолкнуть. И сердце, это чёртово сердце, отчего-то, предательски забилось. Однако в реальность её вернуло то, что он провёл рукой по бедру и теперь его ладонь была у неё под юбкой. Девушка с силой упёрлась в его плечи, заставляя отойти на два шага, и потянулась за палочкой, но вспомнила, что она бросила её на полу в Астрономической башне. Краска стыда и злости появилась на её щеках. Волосы спутанные, дыхание частое и рваное, а сердце: «Ту-дух. Ту-дух».
- Малфой, какого чёрта ты творишь?! Я-я-я... У меня даже слов нет! – её возмущению не было предела. «Меня лапал этот слизеринский хорёк, а я стояла как истукан. Дура».
- Угомонись. Я пошутил. Мне не интересны неряшливые девственницы. Но ты меня повеселила. Однако твоя помощь мне может действительно понадобится. Теперь же вали. А то, упаси Мерлин, меня ещё с тобой увидят.
- Ты ещё за это ответишь, - прошипела девушка и пошла в башню за вещами.
«Может и отвечу. Кто знает. Я бы ещё хотел посмотреть, как она там плачет, но не сегодня. Не до неё сейчас. Утром нужно будет попросить Забини отправить письмо его отцу и в нём попросить о встрече. Мы просто обязаны разузнать больше об этом, кстати вспомнившемся, Крейге Лауере. Но я неуверен, что это он. Отец всегда говорил, что он криворукий и ни на что не способный. Он просто не мог стать таким умелым волшебником, да и в чём смысл убивать мою мать. Блять, как же много пробелов и тайн в этом грёбаном деле», - он медленно пошагал в подземелье, замечая, к своему удивлению, что Грейнджер, всё-таки помогла ему успокоиться.
Глава 7.Боль хочет, чтобы её чувствовали.
Джон Грин. "Виноваты звезды"
***
- Блейз, какого чёрта так долго? – Малфой был в ярости. Четыре дня назад Забини отправил письмо отцу в Министерство, но ответа до сих пор не было. Бездействие сводило с ума. Тёмные круги от недосыпа залегли под глазами. Он даже не ест ничего. Каждый ебучий день он ждёт. Он жаждет отмщение. Демоны внутри него жаждут разорвать обидчика в клочья. Истерзать его плоть. Вгрызться зубами в горло, забрызгав кровью все стены. Жуткие мысли. Мысли маньяка. А во рту от таких мыслей чувствуется металлический привкус крови. Он начал сходить с ума. Превращаться в грёбаного безумца, способного на всё ради того, чтобы приглушить эту жгучую боль внутри. Ради того, чтобы заполнить пустоту хоть чем-то, хоть каким-то смыслом. Месть – и есть тот смысл.
- Ты слишком нервный, - мулат тяжело вздохнул, - а ответ пришел час назад, но ты же с порога начал психовать, поэтому я и не успел сказать.
Забини протянул смятый свёрток бумаги. Малфой быстро пробежал по нему глазами и прорычал:
- Да какого хера?! – письмо было отшвырнуто куда-то за стол. – И что мне теперь делать? У меня за неделю точно крыша поедет. В больнице Святого Мунго нужно койку себе заказать.
- О, Мерлин, тебя что, Пэнси укусила, и ты заразился её истеричностью? – Блейз устало завалился на кровать. – Попробуй с Грейнджер ещё что-то узнать.
Малфой лишь злобно ухмыльнулся. Воспоминая того вечера почему-то грели душу. Давно ему не удавалось поиздеваться над какой-нибудь замухрышкой. Перед глазами появилось злобное лицо грязнокровки. Забавное, искаженное ненавистью и страхом, лицо. Такое выражение он любил. Можно ещё добавить выражение лица, искаженного болью. Одно из любимых. Слишком явные замашки маньяка. Только вот после того, что он себе позволил, так сказать с дури, теперь она не станет ему помогать. А ведь он правда перед ней виноват. Она так яро рвалась помогать, прониклась его трагедией, а он - ублюдок. Просто моральный урод. Как был им, так и остался. Ну, хоть что-то в его грёбаной жизни осталось как прежде. Он мысленно послал всех нахер. Демоны же с новой силой принялись терзать его, требую очередную дозу никотина, а может сразу Аваду в голову. Кто знает, что им нужно? Правильно, никто. Да и они сами не знают. Они же демоны. Он повернул в сторону лестницы, ведущей в гостиную Башни Старост, в двери на секунду остановился и произнёс:
- Попробую, - а, затем, вышел, громко хлопнув дверью. Блейз лишь устало потёр переносицу и повернулся на другой бок. «Говорить с этим психом с каждым днём становилось всё сложнее, хотя, казалось, что после встречи с Грейнджер он чуть поумерил свой пыл. Только, видимо, на время».
***
Гриффиндорка быстро шла по коридору, иногда сталкивалась с идущими на встречу людьми. Мысли были далеко отсюда. Четыре чёртовых дня она переваривает сложившуюся тогда ситуацию. Она до сих пор не могла понять, почему не оттолкнула его, не ударила. На третьем курсе это не составило никакого труда. Она сломала тогда ему нос, а когда он её нахально лапал, даже шелохнуться не решалась. Она была просто слишком напугана и ошарашена. Да, именно так. Напугана и ошарашена, ничего более. Эти прикосновения холодных рук к её коже заставили тысячи мурашек забегать по спине. К ней никогда никто так не касался. Виктор Крам себе такого не позволил. А он… Гнусный слизеринский хорёк. Слишком самонадеянный. Слишком раскрепощённый. Слишком холодный. Чёрт, как же много этих слишком. Как он может думать о чём-то подобном, о чём-то настолько пошлом и грязном, когда у него погибла мать и… Гермиона тихо всхлипнула. «О нет. Нет. Нет. Грейнджер, возьми себя в руки! Если ты не перестанешь, то снова начнёшь его жалеть. А он этого не стоит. Ты не должна думать об этом. Ты не должна, чёрт возьми, позволять себе думать об этом», - мысленно уговаривала себя девушка, проходя мимо входа в Большой Зал и направляясь на улицу заниматься.
Во время обеда найти укромное место под деревом не составило труда, вот только осенний ветер всё мешал нормально учиться, переворачивая страницы учебника по Легилименции, который она взяла в библиотеке. По телу прошел озноб. Не самой удачной идеей была учеба на свежем воздухе. Октябрьский воздух был уже не просто свежим, он был морозным. Зима в Англии была ранняя, хоть и не очень снежная. Гриффиндорка поплотнее закуталась в шарф и склонилась ниже над старой книгой в попытке хоть что-то запомнить. Но выучить толком ничего не получалось. Слишком многое происходит с ней в последнее время. Она просто так набрасывается на своих друзей, рассеянная, невнимательная. Грейнджер уже и забыла, когда последний раз смеялась. Всё должно было быть проще. Ей просто нужно было изначально остаться в стороне от его проблем. Всем было бы только лучше.
Сзади к ней подошли и осторожно прикоснулись к плечу, вырывая её из пут мрачных и тяжелых мыслей. Она вздрогнула и подскочила на скамье, выронив старый потёртый фолиант из рук.
- Гермиона, я тебя зову-зову, а ты не реагируешь, - протянула Полумна Лавгуд, смотря, словно, сквозь гриффиндорку. Казалось, что её глаза видят то, что не дано видеть другим. Что-то диковинное даже для волшебников. Однозначно что-то жуткое, но и в тоже время необычное и завораживающее. Только всё это предрассудки, у неё были самые обычные глаза цвета грозового неба. Грустные глаза, скрывающие в своих глубинах слишком много печали и тоски.
- Прости, Полумна, - протараторила Грейнджер, наклоняясь за упущенным учебником.
- Почему ты так напряжена? Может тебе поможет настойка из драконьего цветка и мандрагоры? Мой папа её пьёт, когда его одолевают ненужные мысли, - Гермиону слегка передёрнуло. Слишком уж гремучей смесью ей казался настой из ядовитого цветка и растения, которое своим криком может убить или отправить в отключку на несколько часов, если оно ещё молодое.
- Нет, спасибо. Ты меня для чего-то искала? – вопрос прозвучал слишком грубо, и девушка поспешила сменить тон. Обижать свою светловолосую подругу она не хотела.
- Ой, да, а я и забыла совсем. Тебя Гарри искал, он был очень обеспокоен и попросил передать, если вдруг я тебя увижу, что он будет ждать тебя у библиотеки.
- А где он сейчас?
- Обедает, наверное, - неопределённо пожав плечами, когтевранка развернулась и ушла в замок, шурша опавшими жёлтыми листьями. Гермионе осталось только улыбнуться. Почему-то странности Лавгуд всегда казались милыми и безобидными. Она не раздражала никого своим любопытством, старалась не лезть в чужие дела и всегда давала весьма необычные советы. Да и Невилу эти странности не помешали разглядеть в ней весьма привлекательную девушку, которая наделена воинственным духом. Видимо, даже странности бывают милыми.
Задумавшись, Грейнджер и не заметила как очутилась в замке. Говорить сейчас с Гарри ей не хотелось, она понимала, что он заметит её рассеянность, и тогда придётся всё рассказать, а как это сделать – она не знала. Уж слишком всё было сложно и не однозначно.
Девушка поднялась на второй этаж и, завернув за угол, в кого-то врезалась. Подняв глаза, она опешила. Этим «кем-то» был Драко Малфой собственной персоной. «О Мерлин, за что?!» - только и успела подумать гриффиндорка, перед тем как вынула палочку из кармана мантии и приставила её к горлу ненавистного слизеринца. Она ожидала, что в его глазах появится страх, что он испугается, что у него затрясутся коленки как тогда, на третьем курсе. Но… Ничего этого не произошло. Ни одна мышца не дрогнула, а глаза были совершенно пусты. В них не было даже призрения. Он только хмыкнул, и на его лице появилась ядовитая ухмылка.
- Грейнджер, ты будто знаешь, что я тебя ищу.
- Я не буду тебе помогать.
- Ты боишься меня? – ухмылка стала ещё шире.
- Нет, я не боюсь тебя, - но, как назло, рука, в которой была палочка, начала дрожать. Он схватил её за запястье и дёрнул на себя.
- Оно и видно, - выдохнул ей в лицо Малфой и отстранился. Она отчего-то жутко покраснела и, спрятав палочку, отступила на шаг, потупив глаза.
- Что тебе нужно от меня? – ей ужасно хотелось плакать. Очень раздражала беспомощность перед ним. «Так не должно быть. Так, чёрт возьми, быть не должно».
- Не здесь, - с этими словами он затолкнул её в пустой, давно не используемый класс Трансфигурации и зашёл сам, закрыв дверь. Гермиона отошла подальше от него и опёрлась о подоконник, покрытый пылью.
- Я повторю свой вопрос. Что тебе от меня нужно? – сквозь зубы процедила гриффиндорка, высматривая пути для отступления.
- Я знаю, что у Дамблдора была привычка собирать информацию обо всех работниках Министерства. И наверняка он должен был хранить её там, где никто не подумает искать. Запретная секция, например.
- Малфой, а ты не думаешь, что он всё это хранил у себя в кабинете? К тому же, профессор Дамблдор был не незаурядным волшебником, он был великим магом, и такие важные документы не стал бы просто так класть куда не попадя.
- Тогда помоги мне их найти. Грейнджер, ведь всё очень просто.
- Я нарушу школьные правила.
- Вспомни, сколько раз ты нарушала их со своими дружками, и тебя это не напрягало, так что пришло время помочь и мне, - Драко устало сложил руки на груди. Ему начинало подташнивать. То ли от присутствия этой грязнокровки, то ли потому что он не ел хрен знает сколько дней. Но первый вариант ему нравился больше. Просить у неё помощи было действительно слишком мерзко.
- Не сравнивай себя с моими друзьями, к тому же, я ничем тебе не обязана.
- Я могу прикончить тебя прямо здесь, мне плевать, что со мной сделают после. Но многие чистокровные волшебники мне ещё и руку пожмут в знак благодарности, - его начинало трясти.
- Не нужно меня пугать, я не боюсь тебя. Ты просто слизеринская выскочка, которая всегда пряталась за ма… - она осеклась, понимая, что чуть ли не ляпнула. Малфой сверкнул глазами и, за секунду преодолев расстояние до неё, навалился всем телом, прижимая к подоконнику.
- Прости, я… я не хотела, - начала мямлить она.
- Если ты ещё скажешь хоть одно слово о моей матери, Авада тебе обеспечена, ты, маленькая гриффиндорская дрянь, - злобно прорычал он ей на ухо. – Следи за своим грязнокровным языком, - она только и смогла упереться руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но, это и не понадобилось, он и сам отошел, засунув руки в карманы брюк. Его уже сильно бил озноб. Двигаться было довольно трудно, его ноги были будто налиты свинцом и не хотели его слушаться. «Не хватало ещё перед ней свалиться».
- Малфой, я постараюсь что-то найти, только скажи имя, - заикаясь, тихо произнесла она. А потом добавила: - Но это будет в последний раз. Твой шантаж больше не пройдёт.
- Два имени. Крэйг Лауер и… Джейк Забини, - произнёс Малфой, покидая кабинет.
«Я не ослышалась? Он правда сказал Забини? Я так понимаю, что это отец Блейза… О Мерлин, какую игру ведёт этот Малфой?»
А, и правда. Какую игру он ведёт? Только вот он и сам не знает. Не знает, зачем всё это делает. Смысл. Где здравый смысл его поступков? Неужели он хочет загреметь в Азкабан? Сидеть с отцом по соседству?
Всё тело Драко покрылось мурашками. Думать об отце ему хотелось сейчас меньше всего. А демоны в нём очень резво реагировали на эти мысли. Начинали метаться, завывать, призывая: «Убей его. Твою ж мать, убей его, наконец, недоносок». А ведь он бы с радостью убил бы. Наверное… Ведь ему не приходилось убивать, не смотря на то, что о нём говорили. Страшно хотелось прикончить Забини. Джейка Забини. На подсознательном уровне Малфой понимал, что ему нечего предъявить Джейку, но также он понимал, что слишком много случайностей и тайн связано именно с этим человеком. «Вначале он сам предложил свою помощь, а сейчас свалил, оставив грёбаную записку. Чёрт, у меня уже голова раскалывается от всего, что происходит в этом ебучем мире», - обреченно подумал слизеринец и, оступившись, чуть не упал. Голова болела и кружилась, к горлу подступал приступ тошноты. Он тихо выругался и, осторожно повернувшись, направился в лазарет к мадам Помфри, держась то за стены, то за перила лестниц.
***
- Мистер Малфой, если Вы не начнёте нормально питаться, то будете моим частым гостем, - строго проговорила женщина, недовольно сверля его взглядом.
- Я понял. Можно идти?
- Что?! Какое ещё «идти»? Сегодня Вы ночуете здесь, ужин сюда принесут, и я прослежу, чтобы Вы его съели. А если будете и дальше мне перечить, тогда возьму и оставлю Вас здесь на неделю, до полного выздоровления, - говорила она, копаясь на полке с различными банками и микстурами. – Вы меня поняли? – не поворачиваясь, спросила она.
- Да, мэм, - сквозь зубы процедил Драко, заваливаясь на кушетку.
- И Мерлина ради, мистер Малфой, переоденьтесь в то, что я Вам дала, - она указала на больничную пижаму, которая висела на спинке кровати. Слизеринец встал, проклиная всех на свете, стал надевать пижаму. Всё тело ломило. Хотелось лечь, закрыть глаза и проспать, эдак, недели две, а может и три. Он был слишком истощен. Измотан. И, скорее, морально, чем физически.
«Интересно, а хоть в одной из этих банок есть яд? Ну, например, для настоек или растирок. Твою мать! Такими темпами я никогда не найду убийцу. А, хотя, может, и правда травануться - и всё. Никому ничего не будет нужно. Всем станет спокойней. Нет, чёрт возьми. Нет. Нет. Нет! Это мысли херова слабака и ничтожества. Я ведь не такой. Я ведь, блять, больше не такой! И я отомщу за мать. Мам, слышишь, я отомщу за тебя», - мысли одна за другой метались в голове, а он пытался собрать их воедино, уставившись безжизненным взглядом в потолок, а минут через десять он погрузился в тревожный сон, время от времени ворочаясь на койке.
***
Гермиона была поглощена раздумьями о том, где могут храниться столь важные документы. И в голову приходила уйма мест. Выручай-комната, кабинет директора, Запретная секция. А, может быть, их вообще не было в школе? Может быть, они хранятся у Аберфорта? Проверять все эти места у неё не было ни сил, ни времени, ни желания. Единственным доступным для неё местом в данный момент была Запретная секция. Вот только она совсем забыла, что Гарри будет ждать её у библиотеки. И вспомнила, когда увидела Поттера, переминающегося с ноги на ногу. Вид у него был крайне обеспокоенный, как, в прочем, и у самой гриффиндорки.
Как только она подошла к нему, он, не долго думая, притянул её к себе и обнял. Гермиона ошарашено уткнулась в его плечо и… расплакалась. Как маленькая девочка, хныкая и шмыгая носом. Она просто устала быть сильной. Устала в одиночестве решать все проблемы. Устала в одиночку нести бремя ответственности. Устала. И, о Мерлин, откуда берутся такие люди как Гарри? Он без слов понял, что ей плохо. Понял, что расспросы сейчас ни к чему. Он просто понял.
Они простояли так минут десять. Грейнджер отстранилась от парня, вытирая щеки от слёз и пытаясь поправить волосы. Поттер смотрел на неё с лёгкой полуулыбкой на лице. Сразу в голове всплыли картинки из прошлого. Как они дурачились, как вечно нарушали правила, попадали в передряги, ссорились, мирились. Только сейчас Гермиона поняла, что жутко скучает по тем временам. Тогда не было таких проблем. Тогда самым большим праздником были походы в Хогсмидт. А сейчас… А сейчас самым долгожданным праздником был бы хоть один вечер без тяжелых и гнетущих мыслей. Вечер в шумной компании с весёлыми разговорами и кружкой сливочного пива. Неужели так мало человеку нужно для счастья? Видимо, действительно, так мало.
- Гарри, мы можем поговорить вечером?
- Рон же сможет быть с нами?
- Да. Ребята, я за вами очень соскучилась и хочу сгладить все недопонимания, накопившиеся в последнее время. Поэтому вечером у камина мы обязательно поговорим, - она улыбнулась. Впервые за несколько недель. Поттер кивнул и, улыбнувшись в ответ, удалился.
