Глава 1. Только пустые люди знают себя.
Оскар Уайльд
***
Пустота. Всё, что осталось после случившегося. Нет больше того наглого и высокомерного ублюдка. Сдох он. Сдох. Теперь есть только загнанный, затравленный зверь. Но для других он остался прежним. Почти прежним. Почти тем самым Малфоем. Также хладнокровен, также пренебрежителен. Хотя, многим плевать.
Лицемерие в крови каждого слизеринца. Им не нужны чужие проблемы. Зачем соваться туда, где ты всё равно помогать не станешь? Ты же выше этого.
Есть люди, которым не плевать, но их очень мало, будто в этом грёбаном мире всех хороших людей собрали и спрятали в самой отдалённой части света. Да и Драко всё это не нужно. Ему не нужна жалость. Якобы дружеские похлопывания по плечу. Его тошнит от всего этого. Это признак слабости – принять чью-то поддержку, а Малфои неслабые.
Гостиная Слизерина была непривычно пустынной. Всего пара первокурсников, которые, завидев его, сразу скрылись в своей спальне.
«Плевать на них, плевать на всех. Пусть боятся. Пусть, блять, боятся, трусливые шавки. Раньше смотрели с восхищением и нескрываемым восторгом, а сейчас прячутся по углам. Пускай задавятся, мне плевать», - злобно думал блондин, подходя к дивану, на котором уже сидел Блейз.
- Драко, насчёт случившегося...
- Заткнись, - оборвал его Малфой. - Просто заткнись и всё. Если бы я хотел послушать пламенную речь о великой потере - не избегал бы эту идиотку Пэнси. Достали вы меня.
- Нет у тебя ничерта мозга, и не понимаешь ты ни Паркинсон, ни меня. Ну и катись. Когда-нибудь тебе будет нужна помощь, а помогать тебе будет некому. Хотя, похер...
- Если мне будет нужна помощь – пойду к Поттеру или нищеброду Уизли, или может даже к этой грязнокровке Грейнджер, они же всем помогают. А тебе роль помощника не идёт, Забини. И даже не старайся. И вообще, я сам во всем разберусь. Не лезьте не в своё дело вместе с Паркинсон.
Темноволосый раздражённо уставился на Малфоя, показывая, что больше ничего не скажет. Да и что говорить? Бесполезно. Он как упёртый, мать его, баран. Достучаться до него хер получится.
Малфой хмыкнул, развернулся на каблуках и вышел из гостиной.
Блейз задумчиво уставился на противоположную обшарпанную стену.
«Ведёт себя, как недоумок. Конечно, это страшная потеря. Если бы убили мою мать, я бы давно сошёл с ума. Иногда она меня достаёт. Я ругаюсь с ней. Но её смерти я бы не пережил. Ему тяжело, а он отвернулся от всего мира. Возвёл непробиваемую стену. И бьётся об неё, пытаясь найти выход. А есть ли он вообще, этот долбаный выход? Предлагая свою помощь, о чём я думал? Ведь я даже не знаю, чем здесь можно помочь. Нужно искать убийцу. Вот только... Среди своих или чужих? У Малфоев за последние годы набралось слишком много врагов. Нужно для начала разузнать побольше о всех недоброжелателях. Потом достучаться до этого придурка и решить, что делать дальше», - сделав для себя определённые выводы, итальянец поднялся в комнату, намереваясь написать письмо отцу в Министерство. Ведь делать что-то нужно.
Малфой был зол. Он пулей вылетел из подземелья, чуть не сбил какую-то девку, она что-то возмущённо кричала. Ему же было плевать. Он её даже не слышал, потому что в ушах стучала кровь. И на вопрос, что его так разозлило, он при всём своём желании ответить бы сейчас не смог. Просто его начинало выводить из себя это всё. Каждый разговор с Блейзом или Пэнси начинался со слов: «Ты как, Драко?» А он что? Он никак. Биться головой об стену – это с превеликим удовольствием, а обсуждать с ними свои проблемы – увольте. Спрашивается, зачем было им вообще рассказывать? Да если бы он не рассказал, его бы сожрало изнутри. Будто он выпил залпом бутыль кислоты или, может, ещё какой-то магической дряни. Он даже курить начал. Сигары. Он же аристократ как-никак. Они мерзко жгли горло, и он часто, после первой затяжки, заходился от удушливого кашля. Потом отпускало. Сигары были способом заполнить пустоты в сердце и в мозгу. Редко, конечно, помогало. Ну, уж лучше так.
И сейчас он шёл в Астрономическую башню, с желанием сделать пару затяжек и успокоиться хоть на время. Хоть на грёбаный кусочек времени. Поднялся по ступеням, толкнул массивную дверь. В глаза сразу бросилось сидящее к нему спиной «нечто» с копной каштановых волос. Это «нечто» вздрогнуло и обернулось на звук скрипнувшей двери.
«Охренеть, подружка Поттера собственной персоной. Этот день полон сюрпризов...».
- Грейнджер, пошла вон. Не порти воздух своей грязнокровной вонью.
Она встала и повернулась к нему всем корпусом. Глаза сверкали праведным гневом. Кулаки невольно сжались. «Да что себе позволяет этот слизеринский хорёк?!».
- Малфой, не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, но я здесь занимаюсь. Поэтому поищи себе другое место. - Только сейчас в её руках он заметил какой-то учебник. «Грёбаная заучка…»
- Что, тебя уже даже из библиотеки выгнали? Я понимаю мадам Пинс, работать, когда рядом лазишь ты, мерзко и отвратительно. Она, наверное, книги, после того, как ты их трогаешь, обрабатывает Очищающим зельем. Мне жаль её.
Грейнджер положила книгу на лавочку, на которой она сидела и скрестила руки на груди, готовясь к перепалке.
- Ты, конечно, можешь и дальше продолжать свои выпады, но меня больше не задевает ничего. И тем более, что-то, сказанное тобой. Ты же из себя ничего не представляешь, а рисуешься, будто ты всезнающий Мерлин.
- Да нет, Грейджер, всезнайка это ты, а я просто констатирую факты. У меня чистая кровь, а у тебя грязная. Всё так просто.
- И что даёт тебе твоя ЧИСТАЯ кровь?
- Она даёт мне власть, почёт и уважение. Право презирать таких, как ты.
- Но она не даёт тебе знаний, храбрости, чести. Да и уважение какое-то сомнительное. Что-то я не вижу, чтобы в этом году тебя кто-то уважал, или я не заметила?
- Лучше закрой рот и вали отсюда, - Драко начинал закипать. «Что эта сука несёт? Я выше её, я лучше её, а она надо мной насмехается. Лучше ей свалить, пока я сам её не вышвырнул».
Гермиона же не слушала, продолжая свою тираду:
- Да и вообще, Малфой, твоя кровь не делает тебя ни капли лучше меня. Ты как змея, которая кусает и быстро прячется в нору. Так и ты прячешься за спину своего отца. Прятался точ…
Договорить ей не дали пальцы на шее. Блондин припечатал её к стене. Грейнджер ударилась головой, затылок саднил. А он всё сильнее сдавливал ей горло. Из глаз невольно потекли слёзы, капая ему на руку. Судорога сковала всё её тело. Нужен кислород. Срочно нужен кислород. Даже нет сил вытащить палочку из кармана мантии. Она подняла на него глаза и столкнулась с серыми, покрытыми льдом омутами. В них отразилось что-то, а потом исчезло, как и исчезла рука, перекрывающая кислород. Холодный октябрьский воздух царапал горло. Она сползла по стене и зашлась в судорожном кашле. Лёгкие горели. Больно.
Малфой же дрожал всем телом. Стоял и смотрел на руку, которая секунду назад сжимала горло грязнокровки. Сжал и разжал её. Было страшно. Он ведь мог её убить. Убить и всё. Слизеринец покачнулся, отошел к противоположной стене. Прислонился к ней спиной и зарычал, пряча лицо в ладони.
«Чёрт, Малфой. Что же с тобой произошло? Сам же боишься своих действий. Что ты скрываешь, а, Малфой? А хотя не всё ли равно? Он меня готов был задушить, а я плюю на это и хочу что-то узнать. Главное не открывать рот, молча собираться и уходить. Война пошла мне не на пользу. Слишком уж бесстрашной стала, дура», - думала она, восстанавливая дыхание.
- Малфой, что происходит? – голос был охрипшим и очень тихим, но она была уверена, что он её услышал. «Ну вот, я же говорила, что рот открывать мне нельзя».
- Долбаная гриффиндорская отзывчивость. Иди нахер, Грейнджер. Просто иди нахер, - рыкнул он, поправляя сбившиеся на лбу волосы.
Она сделала к нему шаг. Ноги не слушались. Дрожали и подкашивались. Сделала ещё один и замерла. Он смотрел на неё с ненавистью и презрением. Одним взглядом унижал, заставлял забиться в какой-нибудь угол и сидеть так до конца дней. Одним взглядом втаптывал в грязь.
- Скажи мне, - её голос дрогнул.
- Проваливай.
- Нет.
- Грязнокровка, если ты сейчас не свалишь, я тебя придушу, клянусь Мерлином! – рявкнул он.
- Иди к чёрту, – она подхватила книгу по Нумерологии и скрылась за дверью.
- Я уже там, уже у чёрта, - проговорил он в пустоту.
