Север

Глава 1 Охота на диабра

«Рихард Зибер спешился и присмотрелся к отпечатку в грязи огромной когтистой лапы.
- Отлично. След совсем свежий. Мы на правильном пути.
Его брат Франц облизал пересохшие губы.
- Вот и славно. Уже давно никому не удавалось выследить и убить диабра.
- Побольше болтай, и нам тоже не удастся. – огрызнулся Рихард, запрыгивая в седло. – Поехали!
Тропа, по которой они ехали, вилась между деревьев, медленно заводя их вглубь темнеющего леса. Вокруг царила тишина. Внезапно откуда-то справа послышался громкий треск ломающихся веток и сопение. Звериный рык наподобие грома прокатился по лесу.
- Диабр! - нетерпеливо воскликнул Франц. Его конь остановился, испугано прижав уши к голове. Юноша ударил лошадь пятками. – Давай! Пошел!
- Тише! – прошипел Рихард, обернувшись к брату. - Помалкивай! Он услышыт. А это нам совсем не на руку.
С этими словами юноша отстегнул от седла охотничье копье, и перехватил поудобнее, готовясь метнуть в любой момент. Франц приложил стрелу к тетиве лука и заставил отступить к краю дороги. С громким треском на тропу выскочил диабр. Это была огромная волкоподобная тварь, более шести футов в холке, с венчавшими узкую голову бычьими рогами. Повернув морду в сторону Франца, зверь оскалился, обнажив саблевидные клыки длиной около двух дюймов. Из пасти вырвался короткий рык. Франц выстрелил, но промахнулся. Стрела, пролетев над плечом диабра, вонзилась в дерево. Пока зверь повернул голову, чтобы увидеть стрелу, следующая впилась ему в плечо. Оглушительно заревев, зверь поднялся на задние ноги и в то же время Рихард метнул копье, целясь диарбу прямо в грудь. Рев резко стал хриплым и диабр тяжело упал прямо под ноги лошади Франца. Кобыла, напуганная происходящим, взвилась на дыбы и бросилась прочь. Будучи хорошим наездником, Франц удержался в седле, но остановить лошадь ему никак не удавалось. Он тянул на себя поводья, старался заставить лошадь затормозить, при этом не заметив толстой дубовой ветки. Ударившись головой, юноша упал на землю. А лошадь понеслась дальше.
Рихард подбежал к брату и помог тому сесть.
- Ты как, в порядке!?
- Наверное. – неуверенно ответил Франц, потирая место ушиба.
- Отлично. – устало вздохнул Рихард и перевел взгляд на убитого диабра, что лежал поодаль. – Ты только глянь, какая туша! Давно нам так не везло.
- Да уж. Нужно поймать мою Гарфу. Бланк в одиночку не дотащит его до селения.
- Ты прав. Но она вряд ли убежала слишком далеко. Пойди, поищи. А я пока разделаюсь с тушей.
Франц кивнул и, стараясь не обращать внимания на головокружение, пошел по дороге в ту сторону, куда ускакала лошадь. Прошло около часа, прежде чем он вернулся, ведя лошадь под узды. Его брат к тому времени уже взвалил диабра на широкий кусок плотной материи, который они специально носили с собой. Затем они вдвоем привязали концы материи к седлам лошадей и отравились в сторону поселка.»


Я отложила в сторону ручку и еще раз пробежала глазами написанное. Ну, что ж, начало положено - мелькнула мысль в голове. Я не знаю, хватит ли мне терпения дописать эту книгу. Идей у меня много, но, тем не менее, раньше я бралась лишь за небольшие рассказы да и те не всегда заканчивала. Но на этот идея настолько меня захватила, что захотелось написать что-то глобальное.
. Внезапно, за стенкой послышался телефонный звонок. Я положила блокнот в ящик стола и взяла трубку.
- Алло.
- Белка, привет!
- Привет, Варя. Слушай, когда ты, наконец, перестанешь называть меня Белкой?!
- Никогда! – из трубки послышалось хихиканье. – Ладно, как у тебя дела?
- Нормально. А у тебя?
- Да так же. Чем занимаешься?
- Я начала писать новую книгу.
- Очередную?! – Варя опять рассмеялась.
- Прекрати! – воскликнула я. – На этот раз я хочу написать что-то значительное. По крайней мере, повесть. Если повезет, то роман.
- Роман?! Еще скажи трилогию! Белка, не смеши мои пятки! У тебя не хватит терпения.
- У меня не хватит терпения!?
- Ну не у меня же! У тебя его никогда не хватает! О каком романе может идти речь?!
- Вот увидишь, я напишу эту книгу!
- Это что, вызов!?
- Скорее, пари.
- Ладно, пари, так пари.
- Дай мне год, и я создам шедевр!
- Ну-ну. – Варя недоверчиво хмыкнула. – Пойдем завтра в бассейн?
- Я не могу.
- Это еще почему?
- Я в субботу уезжаю в Германию.
- Опять?!
- Что значит опять!? Я еду в Ганновер. Я там больше года не была.
- То ты едешь в Ганновер, то в Мюнхен, то еще куда-то, черт тебя подери. Тебя никогда не бывает дома.
- Так как раз нормально. Я вообще не понимаю, как можно весь год сидеть сиднем в Питере, как это делаешь ты.
- Ладно. Когда ты вернешься?
- Наверное, числа восьмого. Хотя, может быть, поеду сразу в Мюнхен.
- Я так и думала. Чего тебе дома не сидится?!
- Не сидится и все! Я так не могу! Кстати, я говорила, что дядя таки отсудил замок?! Он теперь наш!
Варя оживилась.
- Правда! Прикольно! А какой он!?
- Большой! Древний! С крепостной стеной! Ну, как все нормальные замки. Впрочем, я его только издали и видела. Не терпится уже увидеть нормально. Тетя говорила, что там один этаж еще не до конца отреставрирован, готово будет, скорее всего, к следующему лету.
- Белка, так чего ты туда рвешься раньше времени?! Поехала бы следующим летом. Посмотрела бы сразу все нормально.
- Варь, ну ты чего, издеваешься!? У меня же терпения не хватит.
- Ну да, конечно.
- Хельга приедет из Австрии, и тогда мы все поедем покупать лошадей. Дядя обещал, что и мне купит свою личную. Я тогда смогу приезжать по выходным из Мюнхена. В замке есть хорошие конюшни, большие.
- А кто за ними ухаживать будет?
- Дядя будет нанимать конюха. Хотя в принципе не хочет, чтобы в доме было слишком много чужих людей. Он говорил, что хочет ограничиться кухаркой, двумя горничными, конюхом и садовником. Хотя лично я не понимаю, зачем ему нужен садовник. Я бы оставила все как есть.
- Все как есть, это как? – уточнила Варя.
- К замку прилагается больше двадцати гектаров запущенного парка, постепенно переходящего в лес. Там очаровательно. Мы как-то, года три назад, подъезжали с дядей и Хельгой к замку и гуляли по парку. Там, конечно, классно. Везет же Хельге, она будет жить в замке! Настоящем! Старинном!
- Прикольно! – бесстрастно пробормотала Варя. – А где она теперь учиться будет?
- Все так же, в Ганновере.
- Это что, каждое утро ездить из пригорода! Я бы повесилась!
- Ей же до Ганновера полчаса езды. Примерно, так же как и тебе.
- Нет, я бы все равно не выдержала. Ни тебе погулять пойти с друзьями, все время привязана к родителям, которые тебя на машине возят.
- Да, ладно. Все равно Хельга, в следующем году окончит школу и поедет учиться в Мюнхен или во Франкфурт. Как и я, будет по выходным приезжать в гости, если захочет.
- Угу. Так что насчет бассейна?
- Что?! А, я же сказала, не получиться. Мне еще собраться надо будет.
- А сегодня?
- Сегодня?! Дай подумать?..
- Да что тут думать, пойдем!
- А и ладно, пойдем.
- Когда встретимся?
- Давай минут через пятнадцать.
- Ты что! Я не успею собраться!
- Господи, сколько тебе нужно времени, чтобы собраться!?
- Минут сорок.
- Ты издеваешься! Я за десять собраться могу.
- Да ты просто сумасшедшая, Белка!
- Взаимно! – фыркнула я. – Ладно, за полчаса успеешь?
- Постараюсь.
- Опоздаешь – убью!
- Рискни здоровьем!
- Ладно, до встречи.
- Пока!

«Вольфгард всей своей жизнью оправдывал свое имя. Он напоминал дикого зверя, ведомого жаждой крови. Вся его жизнь была войной. В старинных легендах говорилось о битвах, не о мире, а Вольфгард хотел, чтобы о нем слагали легенды. В прочем, в свои двадцать два года он был и так уже почти что легендарной личностью. Во всяком случае, о нем, как и о его брате Вольфганге, говорили во всем Эйснордском краю. Сыновей Вильгельма из Альгенсгаффена, по прозвищу Ледяной Молот, тоже не безызвестного человека, в столице часто называли Альгенсгаффенскими волками. А говорили о братьях не просто так.
Это были бесстрашные воины, настоящие мастера меча. Вольфганг был капитаном королевской боевой гвардии. Место в отряде не раз предлагалось и Вольфгарду, но юноша предпочитал оставаться вольной птицей, не связанной никакими клятвами и обещаниями. Тем не менее, ни одна война не обходилась без его участия.
Многие думали, что Вольфгард безумен. Он был чрезвычайно отважен, но его храбрость часто переходила пределы разумного. Казалось, что Вольфгард не просто не боится смерти. Он ищет ее...
Эльза, дочь владельца таверны, стояла посреди залитого лунным светом двора и, заламывая пальцы, наблюдала, как Вольфгард седлает коня.
- Вольф, скажи, зачем ты это делаешь?! – спросила она с мольбой в голосе. Юноша повернулся к ней и улыбнулся. Больше ни у кого – а в таверне бывало немало людей – Эльза не видела подобной улыбки. Эта улыбка пронизывала, казалось, до костей. Она не была холодной или отталкивающей, нет, но и дружелюбной ее назвать тоже никак нельзя было. Вольфгард улыбался так, словно ему была известна некая тайна, которую простым людям не понять никогда.
- Просто так!
- Просто так по ночам, в полнолуние, в Шелловский лес не ездят!
- А я езжу.
- Ну что ты там забыл?! Что ты хочешь там найти!?
- В худшем случае диабра.
Эльза содрогнулась. Будь ее воля, она бы заставила всех мужчин оставить в покое ужасных волкообразных тварей.
- А в лучшем? – поинтересовалась она дрожащим голосом, хотя все внутри ей подсказывало, что лучше ей этого не знать.
- Оборотней, вампиров, йети… Хотя нет, в лучшем случае мне удастся найти темных колдунов – будь они все прокляты – которые создают всю эту нечисть.
- Можно, я поеду с тобой!? – спросила девушка еще до того, как успела подумать, что говорит. Вольфгард рассмеялся, да так громко, что Эльза с беспокойством оглянулась на здание таверны, боясь, что он разбудит постояльцев.
- Эльза, ты самое трусливое существо из всех, что я видел, и даже не пытайся отрицать! Пойми, твое место тут, а мое – там! – он неопределенно махнул рукой.
- Вольф,..
- Я – свободен, Эльза!
- Никто тебя и не пытается пленить. Но диабры, Вольф, и вся остальная мразь, в лапы которой ты едешь… Не знаю, Вольф, не знаю… У меня болит за тебя сердце.
- Ты зря так волнуешься. Я умру не раньше и не позже, чем будет угодно богам.
- Не испытывай судьбу!
- Почему это?!
- Это слишком опасно!
Вольфгард подтянул подпругу и снова обернулся к ней.
- Ты не понимаешь. В этом-то и весь интерес!
- Ты безумец! – пробормотала девушка с благоговением.
- А ты не знала!? – хмыкнул юноша и вскочил на коня. Обернувшись, он опять улыбнулся ей. Эльза почувствовала, как у нее подкашиваются колени. Она схватила Вольфгарда за стремя.
- Скажи, мы еще встретимся?!
- Вряд ли! – безразлично пожал плечами юноша. – Ты права. Это действительно очень опасное путешествие.
С этими словами он толкнул пятками коня и направил его бодрым шагом к воротам. Эльза так и осталась стоять посреди двора.
- Ты жестокий человек, Вольф! - крикнула она ему вслед. – Жестокой и бессердечный!
- Тебе меня не понять! – послышался ответ, и конь Вольфгарда скрылся за углом.»

Я взяла в кафе капуччино и, сев за свободный столик, поставила рядом чемодан. До самолета оставалось еще около часа. Я обвела взглядом обширный зал ожидания. Сколько я себя помнила, я никогда не любила аэропорты и вокзалы, хотя путешествовать обожала. Они всегда ассоциировались мне с бесконечным утомительным ожиданием. А сидеть на месте и ждать чего-то - это не для меня. Я широко зевнула. Конечно, удобно прилететь утром, когда еще весь день впереди. Но провести бессонную ночь, чтобы приехать в аэропорт в три часа! Порой это бывало слишком тяжело. Я успокаивала себя лишь тем, что во время полета можно будет вздремнуть. По прибытии у меня точно не будет такой возможности.

Заснуть в самолете не удалось. Как назло, мое место находилось прямо над крылом, и всю дорогу я не могла свыкнуться с громким гулом моторов. Впрочем, когда спустя четыре часа самолет приземлился в Ганновере, спать мне уже не хотелось. Меня одолевало любопытство и волнующе беспокойство. Я не могла никак дождаться, когда, наконец, попаду в замок. В детстве, когда я приезжала в госте к дяде и тете, дядя Ганс часто рассказывал мне об этом замке, на который они имели отдаленное наследное право. И долгими зимними вечерами мы с моей кузиной Хельгой представляли, как будем жить в огромном замке, словно две принцессы. В этом случае, дядя обычно смеялся и отправлял обеих спать. Хорошие были времена.
С тех пор прошло уже больше десяти лет, но мысль о том, что в ближайшем будущем я буду жить в старинном замке, будоражила воображение и будила в памяти детские мечты.
Пройдя паспортный контроль, я вышла в огромный холл аэропорта, забрала багаж и почти сразу же увидела своих родственников.
- Привет, тетя Фрида, дядя Ганс! – подойдя к ним, я приветственно обняла тетю и дядю.
- Привет, Диана. – улыбнулся в ответ Ганс и, взяв мой чемодан, направился к выходу из здания аэропотра, на ходу разыскивая в кармане ключи от машины. Не в силах подождать, я всю дорогу донимала тетю расспросами о замке, но Фрида лишь улыбалась в ответ, говоря, что я сейчас сама все увижу.
Когда впереди на холме, наконец, показался замок, я прижалась лбом к стеклу и неотрывно наблюдала за ним, пока машина поднималась по извилистой подъездной дороге. Вскоре мы оказались перед высокими дубовыми воротами, частично оббитыми листами железа. Ганс вышел из машины и окликнул меня.
- Вылазь, девушка! Поможешь мне открыть ворота. Здесь у нас все не так уж просто. – он снял с ворот навесной ангарный замок, и с большим усилием мы вместе развели в стороны тяжелые створки ворот.
- Вот ты скажи ему, Диана, - сказала Фрида, тоже выходя из машины. – что ворота нужно сделать автоматическими. Это же издевательство, каждый раз их так открывать.
- Теть Фрида, ты что!? – картинно удивилась я. – Это же весь антураж испортит!
- Вот и я о том же. - отозвался дядя, снова садясь в автомобиль, что бы загнать его во двор. – Что ж это за замок четырнадцатого века с автоматическими воротами.
- А он и вправду четырнадцатого века? – поинтересовалась я и, закрыв ворота, вышла через арку в вымощенный булыжникам двор. Поразительно!
- То ли четырнадцатого, то ли пятнадцатого, надо в документах глянуть. – ответил дядя. – Ладно, пойдем, я покажу тебе сам замок.
Следующий час я просто не могла не восхищаться. Замок был просто огромным. Старинное трехэтажное здание окружали многочисленные башни, башенки и низенькие пристройки. Я не сомневалась, что здесь вполне реально заблудиться. Стены в холле основного здания были обшиты дубовыми панелями, резной деревянный потолок терялся метрах в восьми над головой. Широкая лестница, выполненная из отполированного до блеска гранита, выглядела поистине величественно.
- Красиво, правда? – улыбаясь, поинтересовался Ганс.
- Не то слово! – восторженно выдохнула я. Я, по правде сказать, такой красоты еще не видела, хотя и была во многих памятниках архитектуры по всему миру. Но музей, это, все же, не то. Совсем другое впечатление, когда понимаешь, что это твой дом. Пусть и на небольшое время.
- Конечно, замок далеко не весь такой. Местами он еще не до конца отреставрирован, например, башни, но большей частью просто нет мебели и остальных декоративных элементов.
- Ясно. – я тем временем внимательно разглядывала оружие, развешанное по стенам на деревянных панно. Чего тут только не было! – А что это?
- Коллекция оружия. – проследил Ганс за моим взглядом. – Несколько экземпляров я купил у одного коллекционера в Швейцарии, а все остальное - копии.
- А что именно настоящее?
- Вот это – Ганс указал рукой на одну из алебард. – двенадцатый век, вот эта шпага из Франции шестнадцатый век.
- А это? – я указала рукой на внушительный полуторник, прямо передо мной. Я была уверена на сто процентов, что это не копия. Уж слишком древним он выглядел.
- Ты права. Этот тоже из коллекции. Боюсь ошибиться, по-моему, тринадцатый век, Аквитания.
- А подержать можно?
Хмыкнув, Ганс улыбнулся, и, сняв меч со стены, протянул мне рукояткой вперед. Я осторожно взяла оружие и взвесила его в руке. Меч был достаточно легким, чтобы я могла удержать его одной рукой , но ужаснулась мысли, каково таким сражаться. Провернув меч в руке, я коснулась пальцами клинка. Не без опаски. Оружие хоть и древнее, но выглядело самым, что ни на есть, настоящим оружием.
- Он заточен?
- Нет, конечно! – засмеялся дядя. – Это же своего рода сувенир. Да и Фрида мне этого ни за что не позволила бы. Она и так все время ворчит, что я превращаю дом в музей.
- И хочешь сказать, что я не права? – с укором спросила та, выходя в холл. – Да все мои, знакомые поражаются, когда я говорю, что Ганс додумался повесить дома средневековое оружие на стенку.
- Фрида, а когда ты рассказываешь об этом, ты не забываешь уточнить, что дом – это замок четырнадцатого века? – с иронией спросила я. Тетя рассмеялась в ответ и легонько потрепала меня по щеке.
- Ладно. – спохватился Ганс. – Пойдем, я покажу тебе твои комнаты.
- Комнаты? – переспросила я.
- Именно. Что тебя удивляет. Неужели ты думала, что я выделю тебе лишь одну, тогда, когда в нашем распоряжении весь замок.
- Но, Ганс, мне не нужно больше одной комнаты!
- Пойдем, сначала посмотришь.
- Послушай, Ганс. – заметила тетя. – Диана, наверное, проголодалась и устала с дороги, поэтому ты не слишком увлекайся с экскурсией, а я пока, пойду, приготовляя что-то на скорую руку.
- Отлично. Пойдем, Диана, оставишь свои вещи, и можно будет идти обедать.
Вслед за Гансом я поднялась по лестнице на второй этаж. Там тоже был довольно большой холл с камином. Конечно, его размеры не шли ни в какое сравнение с холлом внизу. Ганс замер посреди холла, дожидаясь, пока я поднимусь. Потом он мне сказал несколько слов об огромной картине над камином. Стандартный набор информации: какой век, откуда привезена. Я остановилась перед картиной, пристально всматриваясь в пейзаж. Это была марина в темных тонах. Единственным светлым пятном была полная луна, зависшая невысоко над горизонтом. Вроде бы в картине не было ничего примечательного, но она притягивала мой взгляд, словно магнит. Если прищурить глаза, начинало казаться, что и впрямь стоишь на берегу и всматриваешься в поддернутую бледным лунным светом морскую даль. Я присмотрелась к небольшой надписи в правом нижнем углу картины. «Альгенсгаффен» было тщательно выведено витиеватым почерком. Альгенсгаффен! Не могу поверить! Я была уверена, что сама придумала это название, когда использовала его в своей книге! Что ж, и такое бывает. Наверняка, я слышала его где-то. А потом оно просто всплыло у меня в памяти. Интересно, где это?!
- Ну, ты идешь? - Окликнул меня Ганс.
- Дядя, а где находится Айгенсгаффен? – спросила я, догнав его.
- Что?! – не понял он.
- На картине написано. Мне стало интересно.
- А-а. – протянул он. – Ну, я, если честно, не знаю. Никогда не слышал подобного названия.
Ладно, не беда. Поищу на карте или в Интернете. Если не найду, значит, городок не настолько большой, что нельзя будет использовать это название. Мне не хотелось его менять. Оно очень хорошо подходило. Хотя, я еще не знала, какую роль сыграет этот город в моей книге. Равно как и герои из этого города. Надо будет придумать для них что-то стоящее. Персонажи сами по себе яркие. Вольфгард – безумец, чего стоит! Я его и его брата назвала волками. Мне нравиться, только надо будет придумать вескую причину. Вряд ли это лишь из-за того, что оба имени можно сократить, как Вольф. Нужно что-то еще. И… Стоп! Кажется, у меня появилась идея.
Ганс развернулся и многозначительно улыбнулся мне. Прервав свои размышления, я улыбнулась в ответ. Комнаты, что отвел мне дядя, находились в конце коридора в правом крыле, и сейчас мы стояли перед дверью в первую из них. Ганс распахнул дверь и театральным жестом пригласил меня внутрь. Я оказалась в сравнительно небольшой вытянутой комнате с камином. Возле камина стоял низкий журнальный столик и два кресла с высоким спинками. Рядом на полу лежала медвежья шкура.
Я восторженно разглядывала все вокруг: стены, высокий потолок, огромные окна, из которых открывался прекрасный вид на округу, мебель, в конце концов. Мое внимание привлек большой деревянный сундук, украшенный вычурными коваными деталями. Я подошла ближе и погладила пальцами крышку сундука.
- Это больше интерьерная вещица. Он не слишком практичен. Раньше в таких одежду хранили, но для этих целей мы тебе в самое ближайшее время купим платяной шкаф. Я обещаю.
Я хмыкнула. Только сейчас я заметила, что из комнаты ведут еще две двери, помимо той, через какую мы вошли. Я спросила про них у Ганса.
- Одна в твою спальню, одна в ванную комнату.
- Ванная комната?! Ты имеешь в виду камеру пыток, где десяток служанок, будут бегать вокруг меня и поливать горячей водой из ковшиков?
Дядя шутливо взъерошил мне волосы.
- Не поверишь, но водопровод тут есть.
- Какая жалость! – шутливо вздохнула я.
Надо отдать Гансу должное, ванная меня поразила. Я и не представляла, что ванную можно снабдить всеми удобствами при этом не испортив средневекого интерьера. Все было идеально подобрано. Быть может, здесь и нет заслуги Ганса, но я все равно улыбнулась ему с благодарностью.
Следующей на очереди была моя спальня. Здесь для меня уже не было никаких неожиданностей. Она выглядела так, как и должна выглядеть спальня в старинном замке: камин, небольшой комод, огромная кровать под балдахином. На кровати лежала еще одна шкура, на этот раз овечья. Я с разбегу шлепнулась на кровать и зарылась носом в теплый мех. Мне хотелось визжать от восторга. Вам знакомо ощущение, когда мечты становятся явью?
- Я пойду, принесу твои вещи, а ты спускайся на кухню, а то Фрида нам с тобой устроит.
- Ладно. – Буркнула я, катаясь по кровати в обнимку со шкурой. Внезапно спохватилась. – Постой! А где кухня?!
- Из холла четвертая дверь налево, если стоять спиной к лестнице.
- Боже, как все просто!
- Привыкай, Диана, тебе здесь жить.
- Я ж не навсегда приехала.
- Ну, если заблудишься, придется остаться навсегда.
Я прыснула в подушку.
- Ладно, я скоро буду.

Минут через пять, я аккуратно расправила на кровати шкуру и спустилась вниз. Найти кухню не составило большого труда. Думаю, за несколько дней я смогу разобраться, где что находится. Я уже устала удивляться красоте всего, что меня окружает, и отреагировала спокойно, хотя кухня была достойна не меньшего восхищения, чем все остальное. Когда Фрида поставила передо мной блюдо с гренками и салат, я, к своему удивлению, обнаружила, что ужасно проголодалась. Да и не мудрено. За последние двенадцать часов я пила только каппучино.
Вскоре на кухне появился Ганс. Пожелав мне приятного аппетита, он сообщил, что уже отнес наверх мои вещи и сам принялся завтракать.
- А когда возвращается Хельга? – поинтересовалась я. Лицо Ганса стало серьезным.
- Она хочет вернуться пораньше на несколько дней. За тобой соскучилась, да и вообще. Придется нам ее забрать.
- Но есть одна загвоздка. – вставила тетя, присев на край стула.
- Да. Фрида хотела бы переночевать у своей родственницы, она очень настоятельно приглашала нас к себе.
- Ну и? – я вопросительно переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что их смущает.
- Ты не против, если тебе придется остаться на одну ночь самой?
- Здесь? – уточнила я. Кивок Ганса послужил подтверждением моей догадки.
- Конечно же, не против. В чем проблема?
- Ну, все-таки огромный незнакомый дом, я подумал, что ты будешь чувствовать себя неуютно.
- Ой, дядя, ты б еще подумал, что я боюсь темноты. – рассмеявшись отмахнулась я. Фрида улыбнулась. – Так, когда вы едете?
- Думаю, выедем завтра около полудня.
- А вернетесь?
- Ближе к вечеру, послезавтра.
- Да ты не волнуйся… - начала тетя, но я оборвала ее на полуслове.
- Да я не волнуюсь!
И потянулась за следующей гренкой.


Глава 2 Гроза под Ганновером



- В холодильнике есть мясо, кладовка в подвале, направо от лестницы… - давала мне Фрида последние наставления.
- Я все помню.
- Если что, звони. Телефон…
- На комоде в голубой гостиной. – закончила я за нее. – У меня же мобильный есть. Все будет в порядке.
- Ты уверена, Диана? Знаешь, если что не так, то я ж могу остаться. Инга может и подождать с месячишко.
- Тетя, поверь, меня ничуть не смущает, что я остаюсь одна одинешенька в замке. Напротив, мне это очень даже нравиться. – я уже начинала злиться. Конечно, я понимаю, что тетя руководствуется наилучшими побуждениями, но я уже устала выслушивать одно и то же. Наконец, она последний раз меня обняла, поцеловала в щеку, и дядина машина поехала прочь по извилистой дороге. Я закрыла тяжелые ворота и глубоко вздохнула. Наконец-то, я предоставлена сама себе. Нет, не подумайте ничего дурное, я люблю своих родственников, но возможность остаться одной в древнем замке выпадает не каждый день, и мне не верилось, что это, наконец, случилось.
​Взяв плащ, я снова вышла на улицу и отправилась бродить по территории замка. Она была огромной. Я обогнула главное здание и углубилась в целый лабиринт невысоких построек. Несколько из них явно были конюшнями, о предназначении остальных я могла только догадываться. Наверное, раньше они использовались, как кладовые, сараи, сеновалы, помещения для прислуги. Лазить по чуланам у меня не было никакого желания, поэтому я вышла за ворота замка и направилась в сторону леса по проселочной дороге.
​Долго погулять мне не удалось. Спустя где-то час в небе послышались первые раскаты грома и начал накрапывать дождь. Я поспешила вернуться, пока не вымокла до нитки. Дома я поднялась на верхний этаж одной из башен, просто чтобы осмотреть панораму. После этого у меня не осталось ни малейшей надежды, что дождь скоро перестанет: весь горизонт был затянут тяжелыми грозовыми тучами. От нечего делать я налила себе чашку чая и пошла осматривать дядину библиотеку. Когда стало совсем скучно, я вышла во двор, где в одной из кладовок видела утром дрова. Набрав полную корзинку, я отнесла их наверх, в свою комнату в расчете на то, что зажгу камин, когда стемнеет. До той поры я решила не терять времени и заняться полезным делом. Достав из своего чемодана блокнот, я спустилась в библиотеку и, устроившись в мягком глубоком кресле, принялась писать.

​«Вильгельм покрутил в руках чашу, содержимое которой напоминало болотную грязь.
- И я должен проглотить это пойло?
- Можешь не глотать! – Пробурчала старая знахарка, крутясь подле висящего над очагом котла. – Но это для твоего же блага, старик!
- Какие здесь ингредиенты? – спросил он, все еще колеблясь.
- Лучше тебе не знать!
​Вильгельм глубоко вздохнул и, затаив дыхание, залпом осушил чашу, после чего непроизвольно поморщился.
- Фу, дрянь какая!
- Ты сам просил. – в голосе старухи послышался упрек.
- Да уж, страшно подумать, что я завишу от тебя, женщина, и от твоих грязных чар!
- Послушай, Вильгельм! – знахарка резко повернулась к нему и в глазах у нее читалась легкая обида. – Прекрати строить из себя героя, ты уже слишком стар для этого. Нет ничего постыдного, что ты лечишься от болезней с помощью магии трав.
- Для меня есть! Мой отец в гробу перевернулся бы, если б узнал об этом!
- У тебя же нет способностей твоего отца, старик! И он это знал.
- Способностей то, может быть, и нет, но если в моих жилах течет кровь оборотней, это что-то да значит!
- Ладно, старик, я не хочу с тобой спорить. – отмахнулась знахарка и вернулась к своему снадобью, что булькало над огнем. Через какое-то время она спросила. – А твои сыновья, Вильгельм? У них есть какие-то способности?
- Сомневаюсь. – буркнул Вильгельм в ответ. – Я не замечал за ними ничего подобного. И неудивительно. Слишком мало в их жилах волчьей крови.
- Кто знает, кто знает? Не зря же они носят такие имена.
- Это было последнее желание моей жены. Назвать близнецов так, чтобы оба имени можно было бы сократить как «Вольф».
- Ничего не бывает случайным.
- Знаешь, Урсула, я устал от твоих вечных недомолвок!
- Где твой сын!?
​Вильгельм замешкался с ответом.
- В Румбурге. – наконец ответил он. – Где же ему еще быть, как не в гвардии?
- Ты же знаешь так же ясно, как и я, что я спрашиваю про другого твоего сына! Ты знаешь, где Вольфгард?
- Недели две назад он был в поселке Артершредер, что недалеко от границы с Аксинтанией. Одна юная особа, дочь трактирщика, видела, как он уехал охотиться на диабров в Шелловский лес.
- Это было две недели назад?! А потом его никто больше не видел?
​Вильгельм покачал головой.
- Шелловский лес – опасное место. Парень мог там погибнуть. Но не похоже, чтоб тебя это волновало.
- Меня и не волнует. Диабрам из Шелловского леса не под силу уничтожить моего сына. Он и в десять лет был уже воином!
- Неудивительно! С таким-то отцом!
- Это комплимент?! Из твоих уст это больше напоминает оскорбление.
- Ты воспитал зверей, Вильгельм. Братья стоят друг друга. Один бессердечный фанатик, который пойдет по трупам, исполняя волю короля, а другой – просто безумец, ищущий смерти. Уж не знаю, что и хуже.
- Они – герои, Урсула! Хотя, должен признать, что в чем-то ты права.
- Волки! – буквально выплюнула Урсула. – Вот они действительно волки!
- Ты думаешь, у них проявиться способность к перевоплощению?
- Нет. Это невозможно. Но повадки ты взрастил у них волчьи. Это еще скажется.»

​За книгой время пролетело быстрее, чем я думала. Я прерывалась на какое-то время, чтобы разжечь таки камин и налить себе еще чаю. За окном буря разбушевалась не на шутку. Дождь хлестал в окна, завывал ветер, я и слышала, как тоскливо скрипели деревья в лесу. По холлу на первом этаже тоже гуляли страшные сквозняки, но в моей комнате, к счастью, было тепло и уютно.
​Закончив писать, я бездумно уставилась в окно. Смотрела вдаль, на подъездную дорогу к замку, по которой бежали ручьи дождевой воды, на небо, то и дело, озаряющееся молниями. И вдруг я увидела такое, что заставило меня вскочить с кресла и прижаться носом к стеклу.
​К замку кто-то приближался. Вспышка молнии позволила мне рассмотреть, что это всадник на вороном коне. «Безумец какой-то!» - была первая мысль. Да и в самом деле, какой дурак решил приехать сюда верхом, да еще и в такую погоду. Я глянула на большие напольные часы. Уже за полночь. Нет, этот человек точно псих. Я еще раз посмотрела в окно. Приближается. Нет никаких сомнений, что он едет именно сюда. Впрочем, их изначально не было. Подъездная дорога нигде не пересекается ни с какой другой, так что свернуть ему некуда.
​Сказать по правде, я растерялась. Я не представляла, что этому человеку здесь нужно. Может быть, позвонить в полицию? Нет, это глупо. Во-первых, я даже не знаю, что он хочет. Может, дядя Ганс уже успел завести в округе друзей, что любят разъезжать в грозу верхом, и один из них решил наведаться в гости. Нужно спуститься вниз и поинтересоваться, чего хочет этот ночной визитер. Впервые я пожалела, что дядя не решил сделать ворота автоматическими и установить домофон. Мне что, страшно?! Тысяча чертей!!! Вот это да!!! Я веду себя, как последняя трусиха! А я еще считала себя сильной и смелой! Какой позор! Нет, это никуда не годиться!
​Я отложила в сторону блокнот с ручкой, взяла кочергу с подставки у камина и, накинув дождевик поверх шорт и майки, спустилась вниз. Едва я подошла к воротам, как в них громко постучали. Сжимая кочергу в руке (на всякий случай), я открыла одну створку ворот. За воротами возвышался силуэт мужчины. В одной руке он сжимал поводья, а другую прижимал к плечу. Чернильно-черное небо перечеркнул яркий зигзаг молнии, и зарница позволила мне в деталях рассмотреть его. Этот человек был еще молодым, на вид я б ему дала лет двадцать пять, не больше. Лицо бледное, немного измученное, с тонкими красивыми чертами. Одежда на нем была ужасно грязная, потрепанная и, вообще какая-то необычная.
- Добрый вечер. – выдавила я, поразившись, как неуместно прозвучали эти слова. Мужчина как-то дергано обернулся назад и на шаг приблизился ко мне.
- Госпожа. – Начал он. В другой ситуации меня подобное обращение, возможно, позабавило бы, но сейчас мне было не до смеха. – Госпожа, у меня на хвосте дюжина повстанцев-головорезов, я ранен, и мой конь просто не может ехать быстро в такую погоду. Я умоляю вас дать мне пристанище на ночь.
​Я толком ничего не поняла, кроме одного. Ранен. Только сейчас я заметила, что вся левая сторона его рубашки была залита кровью. О, боже, он действительно ранен. Я вижу это не в кино, передо мной действительно стоит истекающий кровью человек. И ему нужна моя помощь.
- Да-да! Конечно! – пролепетала я и, открыв ворота шире, отступила в сторону, чтобы дать ему и его коню пройти. Едва он оказался во дворе, я закрыла ворота и задвинула оба тяжелых засова (кажется, он говорил что-то про дюжину головорезов). Потом я забрала у него поводья и махнула рукой в сторону основного здания замка. – Идите в дом. Дверь открыта. Я заведу лошадь и сейчас вернусь.
​Коня я отвела в ближайшую из конюшен. Сначала у меня была мысль просто привязать его, но потом решила все-таки сначала расседлать и накормить, ведь лошадка тоже устала. Ничего вроде овса у меня, естественно, не было, но вот сено было, и я забросила в денник целую охапку. Больше заниматься лошадью времени не было, и я поспешила обратно в замок.
​Мой гость ждал меня прямо в холле, устало облокотившись о перила лестницы. Правая рука все еще покоилась на раненом плече. Я почувствовала укол совести. Ну почему я такая медлительная!?
- Сюда! – махнула я ему рукой и поспешила на кухню. Слава богу, я помнила, где находиться кухня. А то было бы очень смешно. Я заблудилась бы вместе со своим гостем в собственном же замке. Я включила свет и бросилась к кухонным шкафам в поисках аптечки. Фрида же говорила мне, где она. Ну почему я так невнимательно ее слушала!? Когда мои поиски, наконец, завершились успехом, я схватила деревянный ящичек и шлепнула его на обеденный стол.
- Садись, почему ты еще стоишь? – я ногой подвинула ему стул. Гость медленно, словно с опаской, опустился на стул, продолжая удивленно оглядываться по сторонам, то и дело, останавливая на мне не менее удивленный взгляд. – Ты не против, если я посмотрю… э-э-э… твою рану. Ее же необходимо обработать и перевязать.
- А!? Что?! Нет, конечно, не против, госпожа.
​Немного неловко, наверное, из-за того, что левая рука двигалась плохо, он снял рубашку через голову и бросил ее на пол. На плече у него была небольшая, но, судя по всему, очень глубокая рана. Все вокруг было испачкано кровью, хотя больше рана не кровила. Очень осторожно я вытерла запекшуюся кровь вокруг.
- Сейчас, наверное, будет сильно больно, - немного с опаской пробормотала я, беря в руки пузырек с перекисью водорода. – Но рану необходимо продезинфицировать.
- Пожалуйста. – юноша безразлично повел плечами. Я начала осторожно лить перекись на рану, краем глаза наблюдая за выражением его лица. Он лишь слегка поморщился. Удивительно. Я уверена, что промывать перекисью такую глубокую и зараженную уже рану (это видно по тому, как пенится перекись, сбегая вниз по руке) отвратительно больно. Решив, что перекиси достаточно, я осторожно забинтовала ему плечо.
​Затем, наконец, сложила все обратно в аптечку и поставила ее на место.
​Мой гость внимательно следил за моими действиями. Казалось, что я удивляла его не меньше, а то и больше, чем он меня.
- Ты есть хочешь? – спросила я, вспоминая, что могу ему предложить. Он кивнул и тряхнул головой, отбрасывая с лица довольно длинные темные волосы.
​В холодильнике обнаружилось мясо, которое оставила тетя Фрида. Я выложила его в тарелку и поставила подогреваться в микроволновку на несколько минут. Затем включила чайник, чтоб сделать чай. Когда мясо разогрелось, я нарезала пару кусков хлеба и поставила на тарелку на стол перед гостем.
- Извини, что без гарнира. – улыбнулась я и опустилась на стул напротив. Он как-то странно на меня посмотрел и безразлично пожал плечами. Интересно все же, кто он такой и откуда взялся. Я даже не спросила его имя.
-Меня зовут Себастьян Саламандра, госпожа. – представился он, словно прочитав мои мысли. Интересно, Саламандра - это фамилия или прозвище?
- А я Диана. Диана Белфайзер. – улыбнулась я, нервно теребя в руках ни в чем не повинную чайную ложку. Вдруг я кое-что вспомнила. – Слушай, ты говорил, что тебя преследуют. А что, если эти люди придут сюда?
- Сомневаюсь. – Себастьян оторвался от еды и пристально посмотрел на меня.
- Почему?
- Люди боятся этого места. В народе говорят, что в этом замке живут то ли божества, то ли злые духи.
​Я, не сдержавшись, хмыкнула.
- Вот уж не знала, что в наше время живут такие суеверные люди. Но тебя же это не смутило?!
- Я не слишком верю в бабкины сказки и старинные легенды. Но, боюсь, придется поверить. Вот вы, госпожа, вы, конечно, на злого духа не похожи, а вот на богиню…
​Богиня?! Я богиня!? Он что, издевается?! Да нет, не похоже. Выражения лица у него самое что ни на есть серьезное. Хотя, может быть, он просто хороший актер.
- Да ну! Не говори глупостей! Никакая я не богиня! С чего ты вообще это взял?!
- Госпожа, вы включаете свет, словно по волшебству, в вашем доме множество невероятных приспособлений, это удел не обычного человека!
​Мне показалось, или он и в самом деле покосился на микроволновку со страхом и благоговением?! Он что, с луны свалился?! Похоже на то!
​Я была поражена! Я с удивлением рассматривала Саламандру, а в голове тем временем роились тысячи мыслей. Существовало множество вопросов, которые я жаждала ему задать прямо сейчас. Кто он такой, этот Себастьян? Как вышло так, что он никогда не слышал о выключателях и микроволновках? И все-таки, почему он разъезжает верхом посреди ночи в грозу? Конечно, может быть, он просто сумасшедший, но мне не хотелось бы так думать. Да и не похож он на психа. Но, похоже, кто-то из нас явно не в себе.
- Но как же получилось так, что о замке пошли такие легенды? Неужели люди, живущие в этом замке, не опровергали их? – задала я самый безобидный из всех вопросов.
- Не жил здесь никто! Во всяком случае, обитателей этого замка никто и никогда не видел. – добавил Себастьян, немного смутившись.
​Я безуспешно попыталась привести мысли в порядок. Невероятно! Хотя, с другой стороны, очень даже вероятно. Замок и впрямь пустовал годами. Все равно я ничего не понимаю. В наше время многие старинные замки простаивают просто так, и если даже предположить, что легенду про злых духов придумали только для пиара, это еще не объясняет, почему моего гостя удивляют достижения цивилизации.
- Госпожа, скажите, вы и впрямь богиня? – вопрос заставил меня вздрогнуть.
- Нет! – отрезала я гораздо более грубо, чем хотелось бы. – И почему ты все время говоришь мне вы?! Я чувствую себя старухой из-за этого!
- Простите. Вернее, прости. – бормотнул Себастьян, и мне показалось, что ему это далось нелегко. Боже, ну до чего он все-таки странный. Откуда он взялся?! У меня были безумные идеи на этот счет, но я не решалась спросить напрямую. К тому же, если мои догадки верны, то он, скорее всего, сам ничего не понимает.
- Можно мне кое-что спросить?
- Спрашивай. – улыбнулась я, понимая, что его вежливость начинает меня раздражать.
- Если вы не богиня, то каким образом вы делаете все это? – кивнув на микроволновку, юноша снова уставился на меня. Мне стало неуютно.
- Ты бы доел, в самом-то деле. – улыбнулась я, пропустив вопрос мимо ушей. Но Себастьяна оказалось не так то просто провести.
- И все-таки как?
​Нет, ну вот назойливый.
- Я не знаю, как тебе это объяснить. Я вообще ничего не понимаю.
​Когда мой гость, наконец, доел, я убрала тарелки в мойку и достала из буфета две чашки.
- Чаю? Или кофе?
Саламандра покосился на меня недоуменным взглядом. Неужели он никогда не слышал про чай и кофе?! Это уже совсем выходит за пределы моего понимания. Кофе варить сейчас было лень, я предложила чисто из вежливости. Поэтому воспользовавшись незнанием гостя, я пошла по пути наименьшего сопротивления. Содержимое чайника было разлито по чашкам, и я протянула одну из них юноше. Приняв ее, он просто коротко кивнул в знак благодарности. Я сделала небольшой глоток.
- Кстати, пойдем лучше в библиотеку. Там зажжен камин, и вообще гораздо уютнее, чем на кухне. – предложила я, чтобы хоть как-то разбавить неловкое молчание, что повисло в воздухе. Себастьян покорно кивнул и последовал за мной на второй этаж.
- И все же? – настойчиво переспросил Себастьян, усевшись в кресло.
- Что? – я рассеянно захлопала глазами. Черт подери, я и впрямь уже успела забыть, о чем он меня спрашивал.
- Как вам все это удается?
- Я же просила на ты.
- Тебе удается.- поправился Себастьян и выжидательно посмотрел на меня. Я нахмурилась, не зная, каким образом ему это объяснить.
- Можешь не отвечать, конечно. Я просто так спросил, из сущего любопытства. Если это какая-то тайна…
- Расскажи мне о себе, Себастьян. – попросила я, устраиваясь в кресле поудобнее. – А потом, обещаю, я постараюсь объяснить тебе, как у меня это все получается.
- Что именно ты хочешь знать?
- Все. – улыбнулась я.
- Я родом из Тарвинара. Рос без отца. Когда мне было семь лет, мы с матерью перебрались в столицу. Она устроилась работать при дворе короля.
- Короля?!
​Юноша кивнул. У меня все поплыло перед глазами. А может, я просто сплю? Да-да! Точно! Это самое адекватное объяснение. Я сплю. И весь этот бред мне просто сниться. Итак, в подобной ситуации, кажется надо себя ущипнуть. Я попробовала. Не помогло. Саламандра тем временем наблюдал за мной, явно не понимая, что я творю. А вид у него был изрядно уставший. Ну, конечно! Какая же я глупая! Вне зависимости от того, кто из нас двоих с приветом, Себастьян был ранен по настоящему, он устал, на часах уже за полночь, а я, как самая гостеприимная хозяйка, развлекаю его болтовней. Вместо того, чтобы дать нормально отдохнуть.
- Господи, уже столько времени! Пойдем, я покажу тебе комнату. Выспишься. А утром поговорим.
​Гость снова кивнул. И хотя все еще с невероятным любопытством наблюдал, как я включаю и выключаю светильники, вопросов больше не задавал. Хорошо еще, что дядя не поставил в замке систему, что включает свет по хлопку. Тогда меня точно приняли бы за ведьму какую-то.
​Себастьяну я выделила комнату по соседству со своей собственной. Не знаю, кому она предназначалась по дядиным расчетам, но если заведу парня куда-нибудь подальше, то потом ведь не найду с утра, бедолагу. Закрыв дверь гостевой (на сегодня) комнаты, я прислонилась к стене и закрыла глаза. Понадобилось несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Чем больше думаешь о происходящем, тем больше хочется вызвать себе психиатра. Телефон на комоде в голубой гостиной... Тьфу ты, блин! Пойду-ка и я спать. Когда проблем невпроворот, все русские народные сказки советуют пойти подремать. Неспроста, наверное.

​Проснулась я от яркого солнца, слепящего глаза. Вот дура, забыла вчера задернуть портьеру! Я вздохнула и перевернулась на другой бок, не желая отпускать от себя сон. Такой милый, фантастический сон. А ведь он казался таким реальным… Мне приснилось, что вчера ночью в замок прибыл таинственный всадник с раненым плечом, который спасался от погони и величал меня Богиней. Детали сна были такими яркими, живыми. Я прокручивала их в голове, стараясь запомнить, чтоб не забыть, как только встану с кровати.
Внезапно, утреннюю тишину нарушило ржание лошади. Я резко села. Это еще что такое?! Насколько мне помнится, в замке не было никаких лошадей. Кроме той, на которой прискакал Себастьян. Неужели странные события прошлой ночи оказываются правдой?!
Из окна моей комнаты не было видно двор замка, только несколько хозяйственных построек и тянущийся до самого горизонта лес. Сгорая от любопытства, я выскочила в коридор. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта.
- Себастьян?
Ответа не последовало. Я заглянула и обнаружила, что комната пуста. Но… Смятое покрывало и следы на ковре размера эдак сорок четвертого подтверждали то, что этой ночью я была в замке не одна. Он точно был здесь. Хорошо, был… А куда делся?
- Себастьян!!!!! – крикнула я. Сомневаюсь, что он меня услышал, где бы ни был. Толстые стены замка поглощают все звуки.
​Я вернулась в коридор и замерла в нерешительности. Если идти искать его по всему замку, то я скорее потеряюсь сама. Печально. Внезапно меня осеняет догадка, и я со всех ног несусь вниз, во двор.
​Саламандра стоял посреди двора и седлал свою гнедую лошадку. Я замерла в дверях, рассматривая гостя. На нем была туника из некрашеного льна, темные штаны и высокие кожаные сапоги. Странная одежда для современного человека, но учитывая остальные обстоятельства, вполне уместная. Темные волосы взъерошены и местами слиплись от грязи или крови. Я поморщилась. Его бы отмыть, причесать, переодеть – симпатичный парень получился бы. Хотя, должна признать, в нем и без того немало какого-то необъяснимого очарования. Заметив меня на крыльце замка, он улыбнулся и смущенно опустил взгляд.
- Доброе утро. – я спустилась со ступенек и подошла к нему. Он кивнул в ответ. Повисла неловкая пауза. Что сказать? Этот мужчина сегодня ночевал в моем доме! Что нужно сказать в подобной ситуации? Ведь не о погоде мне с ним говорить!
- Отлична погода сегодня. – пробормотала я, не придумав ничего лучше.
- Да. Повезло, что гроза прошла. Будет проще ехать.
- Ты уже уезжаешь?
- Я должен ехать.
- Как рука?
- Бывало и лучше… Но не стоит беспокоиться. В седле держаться смогу.
​Значит совсем паршиво. Я откровенно не понимаю этого человека.
- Ты собираешься ехать верхом?
​Саламандра кивнул.
- С больной рукой?
​Снова утвердительный кивок.
- Ты псих, да?!
- Я должен предупредить короля о том, что здесь произошло.
- А по телефону предупредить никак? Или по e-mail?
- Как?!
- Письмом.
- Нет. Я не могу доверять гонцам. К тому же путь опасен.
​Еще лучше. Похоже мы совсем не понимаем друг друга. С одной стороны, логично отпустить этого парня на все четыре стороны, и пускай делает, что хочет. Но почему-то я за него искренне волнуюсь.
- Далеко тебе ехать?
- Нет. Доберусь дня за четыре.
​Верхом? Четыре дня? Нет, он точно псих.
- Слушай, давай я лучше вызову для тебя такси. А лошадь потом заберешь.
- Оставить лошадь? Зачем? Верхом все равно быстрее.
​Да, конечно! Он хоть знает, что такое такси? Мне становиться смешно, хотя смешного тут мало. Я оглянулась на замок. Действительно, загадочное место. Себастьян тем временем поправил подпругу и закрепил чересседельные сумки.
- Подожди. – вдруг встрепенулась я. Он отказывается от любой моей помощи, но может хотя бы дать ему с собой еды. Четыре дня верхом – шутки ли?! Как минимум, этому упрямцу нужно восстанавливать силы. Я бросилась на кухню в поисках еды. Фрида говорила, что оставила мясо. Ах, вот оно. Не долго думая, я вытряхнула все содержимое судка на лист из фольги, сложила в бумажный пакет и туда же кинула несколько буханок хлеба. Надеюсь, ему хватит.
- Вот, держи. – я протянула пакет, Себастьяну, вернувшись во двор. Парень кивнул и переложил пакет в одну из своих сумок.
- Госпожа… - начал он, продолжая смотреть в сторону.
​Опять двадцать пять! Я думала, мы проехали уже эти пафосные обращения. Хорошо, уже не богиня.
- Просто Диана, Себастьян. Мы же договорились.
- Диана… Позвольте мне дерзость.
- Дерзость? – Какую еще, к черту, дерзость?! – Ну…Позволяю.
​Саламандра оглянулся на меня, окинул странным оценивающим взглядом. Я замерла перед ним, не в силах пошевелиться, словно мышонок перед коброй. Затем он сделал шаг вперед, обхватил за плечи и порывисто поцеловал в губы. Отпустил, вскочил в седло и умчался прочь через открытые ворота.
​Я стояла посреди двора и смотрела ему вслед, пока силуэт всадника не исчез за поворотом дороги. Неожиданный поворот событий. Меня одолевало странное чувство. То ли неверие, то ли опустошение. Такое чувство бывает, когда просыпаешься от невероятного сна и пытаешься понять, что именно было правдой, а что нет. Теперь, когда Себастьян исчез, я окончательно растерялась во что мне верить.
​Обхватила себя руками и села прямо на землю. Губы невольно расплылись в глупой улыбке. Зачем он меня поцеловал? Почему он звал меня Богиней?
​Дурочка я! Какое это теперь имеет значение? Себастьян исчез, и вряд ли я увижу его еще раз. Скорее свини начнут летать. Такие чудеса обычно не повторяются, тем более, если их ждешь. Надо выкинуть из головы эти глупости.
​Я встала, отряхнулась и нетвердым шагом отправилась обратно в дом. Взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Ганс говорил, что они вернутся где-то к шести, а значит у меня еще достаточно времени. Надо будет убрать комнату, в которой ночевал Саламандра, и вообще замести следы. Я вовсе не собираюсь признаваться дяде с тетей, что впустила в их дом незнакомца, да еще и при таких странных обстоятельствах. Но это потом. А пока не помешает позавтракать. Я обвела взглядом кухню. Да уж, погром как после урагана. Одинокий ломоть хлеба, что остался в хлебнице, я отправила в тостер. Налила себе молока и отрезала сыра. Больше ничего нет. Все мясо я отдала Себастьяну, а готовить мне сейчас лень. Обойдусь. Немного подумала и принесла из библиотеки блокнот. Будет чем заняться, пока ем. А потом поубираю. Я искренне обещаю себе, что долго не просижу.

"Сэр Брэдли налил в бокал вина и опустился в кресло у камина. Он был рад, что наконец-то его оставили в покое. Его безумно утомляли скучные баронские обязанности, что достались ему в наследство вместе с поместьем. Отец сэра Брэдли был обычным наемником, получившим титул в награду за военные заслуги и умение понимать людей с полуслова. Его единственный сын этим умением не обладал.
Брэдли недавно разменял пятый десяток, но жизнь так его ничему и не научила. Он был ленивым, недалеким мужчиной, чей круг интересов ограничивался хорошей едой и вином. Если бы не близость столицы и толковые помощники, то поместье и прилегающие земли давно бы были разорены.
Барон едва успел стянуть сапоги и протянуть к огню ноги, как в дверь постучали.
- Кого еще черти принесли?! Я уже никого не принимаю!
Дверь, скрипнув, медленно провернулась на петлях. Кто-то медленно вошел в комнату. Сэр Брэдли повернул голову, чтобы высказать непрошеному гостю, все что думает, но так и замер с открытым ртом.
Над его креслом склонился мрачный долговязый субъект. На скуластом желтоватом лице застыло выражение крайней скуки, но глаза блестели хищным интересом.
- Господин Фрейшерх! - сэр Брэдли вскочил с кресла и неуклюже поклонился. - Прошу извинить... Я в таком виде... Никак не ожидал...
Пока барон суетился, извиняясь и натягивая сапоги, его гость молча за ним наблюдал.
- Вина? - спросил Брэдли.
- Нет, благодарю.
- Присаживайтесь. - хозяин подвинул гостю второе кресло. Тот проигнорировал предложение. Барон сел сам, но тут же снова поднялся на ноги. Ему неловко было сидеть в присутствии столь грозного господина. - Чем обязан, господин Фрейшерх?
- У меня к Вам дело, барон.
- Ко мне?!
- Да. И попрошу не перебивать. Речь идет о чести короны, а времени у меня мало.
- Но что могу я...?
- Что Вам известно о диабрах, Брэдли?
- Сэр Брэдли, я попрошу.
- Я спрашиваю, что Вам известно о диабрах?! - Фрейншерх повысил голос так, что бедняга барон вжал голову в плечи.
- Жуткие твари. Я...
- Вы совсем безнадежен, или притворяетесь?! Что за слухи об охотниках на диабров в Вашей деревне?!
- Ах, Вы о Зиберах. - на багровом лице барона расплылась улыбка. - Это славные парни.
- Эти славные парни нанесли оскорбление короне, Вы понимаете?
- К-какое еще оскорбление?!
- Дорогой мой, - гость навис на над сэром Брэдли, и в его голосе зазвучали издевательские слащавые нотки.- На диабров охотятся по двадцать, а то и тридцать человек. С егерями, гончими и прочее. И не всегда удачно, заметьте. А тут появляются Ваши славные парни и утверждают, что завалили зверя вдвоем, да и еще с крестьянским допотопным оружием. Его высочество - заядлый охотник. Неудивительно, что ему весьма неприятно слышать подобную бахвальщину. Крестьяне должны быть наказаны.
- Но я не думаю, что братья Зиберы лгут.
- Меня не волнует, что думаете Вы. И принца это тем более не волнует. Я повторяю, крестьяне должны быть наказаны. Публично. И вынудите их признаться во лжи.
- Послушайте, господин Фрейншер.... Зиберы - свободные крестьяне, и я вряд ли могу....
- Это Ваши проблемы, и мне не важно, как Вы будете их решать. Но уже завтра, я жду прекращения этих позорящих корону сплетен. До скорой встречи, уважаемый. - Гость отвесил короткий поклон и вышел за двери.
Сэр Брэдли рухнул в кресло. Дрожащей рукой он схватил бокал и залпом проглотил его содержимое. Визит Фрейншера застал его врасплох, но полученный приказ просто шокировал. Какое дело короне до каких-то крестьян с их охотничьими подвигами?! Конечно, барон знал, что наследный принц Родрих слывет первым охотником королевства и очень этим гордится. Но он, был уверен, что у Зиберов и в мыслях не было оспаривать славу его высочества. И уж тем более наносить урон чести короны. Но делать нечего. Приказ есть приказ.
Выглянув в коридор, барон велел позвать приказчика. Приказчиком у него служил немолодой, но крепкий детина, Дан Фицек, по прозвищу Мясник. В юности, еще до начала службы у отца сэра Брэдли, Фицек действительно работал мясником на скотобойне. Однако своим прозвищем он был обязан скорее особым поручениям барона, чем давнишнему занятию.
​В ожидании приказчика сэр Брэдли мерил шагами комнату. Ему определенно не нравилась вся эта ситуация. Братьев Зиберов, сыновей покойного кузнеца, знала и любила вся деревня. Брэдли прекрасно понимал почему. Это были умные, добрые и отзывчивые юноши. Барон и сам испытывал к ним большое расположение, хотя и считал, что не должен симпатизировать простым крестьянам.
​Тем не менее, Брэдли не мог ослушаться приказа придворного посланца. Этот человек не отличался силой характера, более того, благоговел перед короной и всем, что с ней связано.
​Дверь распахнулась без стука, и в комнату вошел приказчик. Он был огромного роста, широкоплечий и мускулистый. Переступая порог, он нагнулся, чтобы не удариться головой, а когда распрямился, то, казалось, заполнил собой всю комнату.
- Спрашивали?
​Сэр Брэдли молча кивнул. Он подбирал слова, чтобы правильно выразить то, что он хотел от приказчика.
- Слушай сюда, Фицек! – он постарался придать своему голосу величественные нотки. Мясник усмехнулся и сверху вниз поглядел на господина. – Возьми несколько человек. Пятерых. Нет, лучше семерых. Отправляйся в деревню и разыщи Зиберов. Желательно обоих разом. Схвати и запри в каком-нибудь подвале. Пускай даже здесь, в поместье. Ничего им не объясняй. После этого вели всех жителей деревни собрать на ярмарочной площади. И доложи мне. Ты меня понял?
​Приказчик удивленно вскинул бровь, но вопросов задавать не стал - кивнул утвердительно.
- Ну, и чего стоишь?! Живо! – голос барона сорвался на фальцет, и он вновь заметался по комнате. Мясник развернулся на каблуках и отправился выполнять приказание.

​Франц Зибер стоял, опершись на изгородь, и беседовал с хорошенькой дочкой гончара. Девушка возвращалась от бакалейшика и остановилась обсудить с Францем последние сплетни.
​После удачной охоты на диабра братья стали героями всей деревни и ее окрестностей. Женщины от мала до велика ахали, поражаясь силе и ловкости Зиберов. В народе считалось, что убить диабра можно только с милости великой богини, после благословения в храме и специальным освященным оружием. Даже королевский двор, обладая всеми этими преимуществами, не говоря уже о собаках, егерях и численном преимуществе, раз за разом оставался ни с чем. Поговаривали, что этот волкобык обладает хитер и коварен, а кто-то даже приписывал ему магические способности.
​Диабры обычно жили поодиночке, реже парами, и усиленно обороняли свою территорию от чужаков. К счастью для крестьян, за последние десятилетия диабры в округе почти перевелись. Только старики еще помнили те темные времена, когда окрестные леса кишели этими тварями. Тогда людям приходилось обносить деревни двойным частоколом и не покидать их без крайней надобности. Хотя и такие меры не всегда спасали.
​Даже сейчас появление в округе диабра становилось настоящим бедствием. Дороги становились опасны, в лесах пропадала дичь, разводилась всякая нечисть. Охотиться становилось опасно. Да что там охота! Порой даже дровосеки пропадали без вести, целыми отрядами.
​Не раз Рихард пытался уговорить деревенского старшину собрать отряд крестьян и вместе устроить облаву на тварь, что недавно объявилась в окрестностях. И каждый раз его предложение встречали с возмущением. Селяне попросту боялись и находили тысячи причин, реальных и выдуманных, почему облава невозможна. В конце концов, закончилось тем, что братья отправились вдвоем и вернулись с триумфом. Неудивительно, что все только об этом и говорили.
​Дочь гончара как раз рассказывала Францу о том, что староста собирается отвести шкуру диабра на ярмарку в столицу, а вырученные деньги использовать на постройку новой водяной мельницы. Девушка была увлечена беседой, но, нет, да нет, поглядывала в сторону Рихарда, который колол дрова во дворе. Несмотря на прохладную погоду, он давно снял куртку и рубашку, и его мускулистые плечи блестели от пота. Когда девушка на него смотрела, ее взгляд становился мечтательным, и она невольно теряла нить разговора. Младший брат не мог не замечать этого, поэтому злился и всячески старался отвлечь внимание собеседницы.
​Внезапно лицо ее помрачнело. Франц обернулся и увидел, как из-за поворота показалась группа из шести вооруженных мужчин во главе с баронским приказчиком по прозвищу Мясник. Решительным шагом они направились к дому Зиберов. Мясник неопределенно взмахнул рукой, и тут же двое мужчин бросились к Францу и заломили ему руки за спину. Дочка гончара взвизгнула и вжалась спиной в изгородь. Рихард перехватил поудобней топор и стал в боевую стойку.
- Что здесь происходит? Отпустите моего брата!
- Он пойдет с нами. И ты тоже. – Фицек отвечал спокойно, даже лениво. – Приказ барона.
- Мы свободные крестьяне! Твой барон нам не указ. – несуразность происходящего взбесила Рихарда. Он был готов кинуться на обидчиков с топором, несмотря на их численное превосходство. Однако, как только он перемахнул через изгородь, его брат вскрикнул. Один из стражников приставил ему к горлу кинжал. Рихард видел, как во сне, что под лезвием выступила алая капля и потекла вниз по шее.
- Брось топор, Рихард. Иначе твой брат умрет прямо здесь.
​Зибер вновь повернулся к приказчику. Негодование захлестывало его и мешало ясно осознавать происходящее.
- Ты… Ты ответишь за это! И твой барон тебе не поможет, Мясник!
​Дан Фицек ухмыльнулся.
- Я-то отвечу. Но Франц все равно будет уже мерв. Разве оно того стоит?! Тебе все равно придется пойти с нами. Брось топор, последний раз тебя предупреждаю.
​Со вздохом Рихард отшвырнул топор в сторону. И тут же два молодца скрутили ему руки за спиной.
- Но все-таки, что происходит?! Вы объясните? – спросил он.
- Барон объяснит, Рихард. – приказчик довольно ухмыльнулся, отчего стал похож на сытого кота. – Барон тебе все объяснит.»

​Часы пробили трижды. Черт подери! Уже так поздно! А я еще ничего толком не сделала. При мысли о беспорядке в комнате, где ночевал гость, мне сделалось жутко. Представляю, что скажет Фрида, если все это увидит.
​Я отложила блокнот и забегала, как заведенная. Вытерла пол в холле, зачислила грязные следы за ковре. На постели Себастьяна обнаружилось небольшое кровяное пятно. Я обыскала весь замок в поисках бельевой или кладовки, но так и не нашла ничего. Пришлось просто перестелить простыню так, что пятно оказалось поближе к стене. Я прикрыла его подушками и расправила тяжелое покрывало. Очень надеюсь, что домашним не скоро что-то понадобится в этой комнате.
​Я тщательно заметала следы. Набросала свежих опилок в конюшне, чтоб нельзя было догадаться, что недавно в стойле стояла лошадь. Это заняло гораздо больше времени, чем я рассчитывала. Я едва успела справиться, когда услышала шорох колес по гравию во дворе.
- Ну, привет! Чем занималась в наше отсутствие? – дядя ласково потрепал меня по макушке. Как маленькую.
- Всем подряд. Читала. Исследовала замок. Просто гуляла. Вчера гроза была… - ответила я , незаметно закидывая песком пятнышко крови.
- Диана!!! – из машины выскочила маленькая светловолосая девушка и с визгом кинулась мне на шею.
- Хельга! Рада тебя видеть, сестренка!
​Моя кузина была младше меня на два года, но уже долгое время я эту разницу перестала замечать. Хельга была мне как родная. Мы и в детстве проводили много времени вместе, когда дядя с тетей приезжали к нам в Питер, или когда я гостила у них на каникулах. Но по-настоящему мы сблизились три года назад, когда мне пришлось переехать в Германию чтоб окончить школу и поступить в университет. Школа-пансион – это, безусловно, замечательно. Там у меня было много друзей, и жизнь на кампусе просто бурлила. Но, тем не менее, я при каждом удобном случае старалась остаться на ночь у Ганса и Фриды. И тогда мы с Хельгой часами проводили вместе время: болтали, делились секретами, идеями, ставили на уши всю округу.
​И вот сейчас Хельга была энергичная и неугомонная, как всегда. Пока мы забирали из машины покупки и багаж, она болтала без умолку. Рассказывала о своей поездке, о новостях в округе. С неподдельным интересом она расспрашивала меня о России, о родных и друзьях, обо всех с кем она была хоть отделено знакома.
​Закончив с хозяйственными делами, пошли в парк. Погода стояла отличная. После вчерашней грозы выдался отличный солнечный день. В парке было нежарко, но нагретая за день хвоя испускала сладковатый аромат. Засмотревшись на солнечные блики на поверхности маленького пруда, я невольно упустила нить разговора.
- Да что с тобой сегодня такое?!
- А что? Извини, я просто задумалась. – ответила я, и в памяти опять всплыли события прошлой ночи.
- Просто задумалась! – передразнила кузина. – Ты уже третий раз отвечаешь невпопад. Рассказывай, что случилось.
- Ничего.
- Эй, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы на такое повестись. Рассказывай!
​Я посмотрела на Хельгу и засмеялась. Кузина стола передо мной, руки в боки, с притворно сердитым выражением лица. Для полного сходства со сказочной капризной принцессой не хватало только ножкой топнуть. И маленькую корону сбоку нацепить.
- Брось, Хельга, действительно все в порядке. Ничего такого не случилось.
- А не такого?!
- Ты все равно не поверишь.
- Я?! Дианочка, солнышко,- кузина мгновенно сменила тактику допроса. – Кто ж тебя поймет, как не я?
​Я вздохнула. Я не уверенна была, что о визите Себастьяна в поместье стоит кому-то знать, но мне ужасно хотелось поделиться этой тайной. И, действительно, с кем, как не с Хельгой. Родителям она меня не сдаст, в психушку не отправит, и, возможно, даже найдет этому разумное объяснение. В конце концов, я себя убедила. Усадила кузину на валун у пруда и поведала ей все, что произошло в отсутствие Ганса и Фриды. По мере повествования лицо Хельги все больше вытягивалось.
- А он симпатичный? – спросила она, как только я закончила. Такого вопроса я меньше всего ожидала.
- Кто?!
- Ну, твой Себастьянчик.
- Он не мой Себастьянчик! – вспыхнула я. – И вообще, не называй его так. Что за глупости?!
- Так, симпатичный?!
- Ну… Да.
- Какой?!
- Это не важно, Хельга!
- Как это неважно?! Ты же с ним целовалась!
- Один раз. Я вообще рассказала тебе все это лишь для того, чтоб ты помогла мне найти объяснение.
​Но попытка увести разговор в другое русло не увенчалась успехом. Хельга заявила, что ей любопытно, и не успокоилась, пока я детально не описала ей внешность Себастьяна. А потом мы вместе начали перебирать возможные варианты, откуда он мог появиться в поместье Гессенхейм. В итоге Хельга предположила, что Саламандра просто участник какого-то карнавала или исторического фестиваля, которыми изобилуют окрестности и просто вошел в роль.
- А как же ранение? – спросила я. Мне эта версия не казалась правдоподобной.
- Может, где-то случайно поранился и решил разыграть комедию. – Кузина пожала плечами. – Но все равно, это – забавная история. Интересно, он еще вернется?
- Вряд ли. Он уехал далеко. Куда-то, куда три дня пути.
- А с чего ты решила, что это правда, а не часть его легенды?
- Не знаю. Просто почему-то хочется ему верить. Даже если он псих. – я вздохнула. – Все же лучше псих, чем лгун, ведь правда?
​По взгляду Хельги невозможно было понять, согласна она со мной, или нет.
- А с чего ты, решила, что он должен вернуться?
- Ну, он же тебя поцеловал!
​О, боже! Опять она за свое. Ну, и что, что он меня поцеловал. Как будто мало люди целуются. Лично я была уверена, что это ничего не значит. Хотя, признаться, в глубине души мне хотелось, чтобы на этот раз Хельга оказалась права, а я ошибалась.

​Следующим утром Ганс спустился к завтраку на редкость довольным. Хельга шепнула мне на ухо, что он похож на ребенка рождественским утром, и мы обе прыснули от смеха. Дядя и в самом деле пребывал в состоянии щенячьего восторга, редко присущего мужчинам в его возрасте.
- Ану, догадайтесь, что?! – заявил он и сел за стол напротив нас.
- Что?! – его настроение невольно передалось и мне, тем более, что идеи Ганса мне всегда нравились.
- Я обещал, что мы поедем на конюшню?!
​Мы с кузиной одновременно затараторили, забросали его вопросами. Ганс засмеялся и объявил, что он договорился с хозяином конюшен, и сегодня после обеда мы поедем смотреть лошадей. Многочисленные вопросы так и сыпались на беднягу.
​Вот так сюрприз! Ганс говорил мне о лошадях, но в такую перспективу почти не верила. Вернее, не надеялась, что дядя так скоро возьмется за эту идею.
- Ганс, ты и мне лошадь купишь?
- Что за вопрос, Диана. Я ж обещал.
- Ты ей еще в пять лет пони обещал. – язвительно заметила Хельга и тут же засмеялась. – Да шучу я, пап! Шучу!
- Извинения приняты. – Ганс поцеловал дочь в макушку и вышел из комнаты.
​Первая половина дня прошла в домашних делах, суматохе и радостном возбуждении. Когда, наконец, после легкого ланча мы сели в машину и выехали из замка, настроение достигло своего апогея. Мы с Хельгой почти не разговаривали, а лишь смотрели на дорогу по обе стороны машины и думали каждая о своем.
​На место мы прибыли где-то к четырем. Пока дядя разговаривал с хозяином, мы успели оббежать большую часть территорию и заглянуть почти во все денники. Лошадей, предназначенных на продажу, было около двадцати. Все она были разнообразных пород и мастей. От поджарых английских рысаков до коротконогих лохматых лошадок, от чистокровных арабских скакунов до здоровенных тяжеловозов.
​Немного удовлетворив свое любопытство, я подошла к Гансу и прислушалась к разговору. Дядя расспрашивал хозяина о породах, особенностях выездки и ухода. Заодно и просил порекомендовать ему хорошего конюха, которого можно нанять для постоянной работы в поместье. Хозяин отвечал на вопросы, с гордостью рассказывал о конях, выставленных у него в конюшне, нахваливал их выездку и способности. Сразу было заметно, что это человек из той категории, которые готовы всю жизнь посвятить любимому делу и, поэтому отдаются ему без остатка. Этот человек посвятил себя лошадям, и для него в мире не было ничего важнее его питомцев.
​Он провел нас по денникам и детально рассказал про каждого коня, выставленного на продажу. Тех лошадей, к которым дядя проявлял особый интерес, он велел оседлать и вывести на манеж, чтобы продемонстрировать выездку. Мальчик лет тринадцати, такой же черноволосый, как и сам хозяин, бросился выполнять поручение.
​Мы с Хельгой с интересом рассматривали скакунов и вполголоса осуждали, кому ы отдать предпочтение. Я терялась в выборе. Вороные, гнедые, серые морды с умными глазами мелькали передо мной, сливаясь в одно. Вдруг, когда мы уже начали собираться уезжать, в ворота конюшни въехал огромный вороной конь с маленькой всадницей на спине. Девочке было на вид лет семь-восемь, не более. Она была худенькой, светловолосой и казалась тем более хрупкой по сравнению с огромным конем. Подумать только, когда она спешилась, оказалось, что она едва достает руками до холки коня. А держалась так уверенно! Она хлопнула коня по шее и передала повод парнишке.
- А что это за порода? – спросила я у хозяина, указывая на здоровенного коня.
- Фриз. Фризы – тяжеловозы. Считаются одними из самых крупных пород. Видишь, какой он высокий? Метр девяносто пять в холке, шутка ли?
- А можно мне на нем прокатиться?
- Почему бы и нет? Стефан, подведи сюда вороного! – крикнул он пареньку.
​Взобраться на эту громадину у меня получилось не сразу, хотя стремя специально опустили, как можно ниже. Стефан провел коня под узды медленным шагом. Заодно рассказал, что кличка этого коня - Кварц, и он обладает добрым и спокойным нравом. Даже слишком спокойным. Особенно для своей породы. Иначе говоря, большое, ленивое, добродушное создание.
- Ну, и как? – спросила Хельга, когда я спрыгнула на землю.
- Как в танке. – улыбнулась я. - Чувствуешь себя повелителем мира. Высоко сижу – далеко гляжу!
- Этот продается? – спросил Ганс, прочитав интерес в моих глазах.
- Конечно. Но я не советую его брать для молодой девушки. Это тяжеловоз, рысь у него жесткая, про галоп я молчу. Выберите лучше рысака или иноходца. У нас есть прекрасные представители английской и арабской пород. Стефан, ану, приведи арабку.
- Не надо. – ответила я. – Мы все равно уже собирались ехать.
- Тогда, все равно, подумайте над моим советом.
- Хорошо. – я согласилась, просто потому, что не видела смысла спорить. Но по дороге к машине я догнала дядю и сказала ему вполголоса.
- Ганс, если что…
- То тебе вороного. Я правильно понял?
- Угу. – кивнула я.


Глава 3 - Дань чести и короне

«Рихард со злостью ударил ногой в дубовую дверь подвала.
- Чего они от нас хотят? – безразличным тоном поинтересовался Франц. При тусклом свете, что падал через узкое окошко под потолком, парень оглядел помещение. Пол подвала был устлан соломой, вдоль стен стоял бочонки и бочки разной величины. Под потолком висели связки сушеных овощей, копченые бараньи ноги и связки колбас. Их заперли в замковых кладовых. Франц вздохнул и опустился на перевернутый бочонок. Рихард нервно мерил шагами помещение. Он размышлял вслух вполголоса и, время от времени, громко бранился, задевая что-то в полумраке.
- Судя по всему, - бормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к брату. – Ничего хорошего нас не ждет. Иначе, какой смысл приходить с оружием и запирать нас в подвале. Тысяча чертей, как же мне хочется увидеться с глазу на глаз с бароном и выяснить у него, что к чему. То, что мы ниже его по рождению, это еще не значит, что он имеет право обращаться с нами, как с домашним скотом. Нам еще предстоит выяснить, кто здесь прав, кто виноват. В конце концов, если мне не изменяет память, то его род не так давно носит титул, чтобы задирать нос.
Взаперти время течет в каком-то своем, особенном темпе. Поэтому сложно сказать сколько времени прошло с того момента, как полумрак подвала стал совсем непроглядным, и узники поняли, что за окном стемнело. Франц перелег на охапку соломы в углу и уснул. Рихарду не спалось. Его одолевала бессильная ярость против той несправедливости, что свалилась на их головы.
Внезапно раздался скрежет ключа в замке, и на пол упала полоска света из приоткрытой двери. Рихард вскочил на ноги. Но никто в подвал не вошел.
Секунду спустя тонкая рука появилась в просвете, поставила на пол одну за другой две миски и тут же исчезла. Дверь захлопнулась, и ключ снова повернулся в замке.
Рихард бросился к двери, что есть сил, забарабанил в нее, но тщетно.
- Эй! Я знаю, что вы там. Откройте дверь! Откройте сейчас же! Иначе, клянусь, я разнесу здесь все к чертям собачьим.
- Рихард, пожалуйста, не надо. –раздался из-за двери жалобный голос. – Прекрати, не шуми.
- Кэтти? – удивился юноша. – Это действительно ты? Открой дверь, Кэтти!
- Я не могу. Они убьют меня, если узнают, что я сюда приходила! – в голосе ясно послышались слезы.
- Кто они?!
- Хозяин. Барон.
- Жалкий мелкий помещик, чтоб его! – тихо ругнулся Рихард. – Кэтти, ты знаешь, зачем нас здесь держат?
- Ни хозяин, ни Мясник ничего не говорили. Но на кухне шепчутся, что это из-за диабра.
- А при чем тут диабр?
- Говорят, что вас обвиняют во лжи, дескать, вы не могли убить тварь, и завтра вас накажут за эту ложь.
- Но это может быть ложью?! Ведь все видели тушу.
- Я знаю. И я тебе верю. Не только я. Мы все с тобой.
- Спасибо, Кэтти. - проговорил он с искренней благодарностью. – Но у меня не укладывается в голове… Что ж это такое?
Кэтти понизила голос до шепота, так что Рихарду пришлось прижать ухо к двери, чтобы расслышать ее слова.
- Сегодня днем к барону приезжал гость. Прямо из столицы. После его визита хозяин сам не свой. Думаю, это как-то связано с вашим арестом.
- Какая может быть связь между столичным посланцем и сыновьями деревенского кузнеца?
- Не знаю. – отвечала девушка. – Но кухарка Миган говорит, что вас заставят прилюдно сознаться во лжи, а если не признаетесь – выпорют плетью.
- Брэдли не посмеет! – вскипел Рихард. – Мы – сводные крестьяне!
- Это лишь слухи. Но, Рихард, могу я тебя попросить?
- Я слушаю.
- Если вдруг случится так, как говорит Миган…
- Это недопустимо!
- Если вдруг, то лучше сделай, как велят. Сознайся во всем сразу.
- Нет! – отрезал Рихард.
- Рихард! Подожди! Послушай! – взмолилась девушка. – Ты ничего не теряешь. Все и так тебе верят. Ваше признание ничего не изменит.
- Еще как изменит.
- Да, нет же! Поверь. Никто вас не осудит.
- Как я могу пасть так низко, чтобы назвать себя лжецом, лишь бы только избежать плети. Да это сделает меня лжецом вдвойне! Нет, никогда! Слышишь, никогда я не признаюсь во лжи, если не лгал! Пусть даже меня за это повесят!
За дверью раздался судорожный всхлип. Рихард понял, что слишком увлекся своей гневной тирадой, и тон его смягчился.
- Тем не менее, спасибо тебе за твое участие, Кэтти. Последний вопрос, ты не знаешь, когда именно барон собирается требовать у нас признание.
- Скорее всего, в полдень. Во всяком случае, я слышала, как он приказал, собрать всех жителей деревни к полудню на рыночной площади.
- Понятно… А сейчас который час?
- Три пополуночи. – ответила девушка.
- Хорошо, спасибо. Иди спать, Кэтти. И не волнуйся за меня. Все образуется.

Рихард был не из тех людей, кто легко сдается. Он верил, что выход из этой ситуации есть. Более того, он верил, что они с братом смогут выпутаться из этой ситуации без ущерба для своей чести. Но, поскольку он не понимал всех причин произошедшего, он никак не мог найти выход.
Он разбудил брата и рассказал ему все, что узнал от юной служанки.
- Может, удастся убежать? – спросил он после небольшой паузы.
- Убежать? – Рихард был удивлен таким предложением. – Как можно, брат? Эти люди, какую бы цель они не преследовали, планируют нас прилюдно выставить лжецами. Хороши же мы будем, если убежим, испугавшись плети. Нет, Франц, как ты не понимаешь, что это невозможно? В конце концов, что нам стоит выдержать десять, двадцать, пусть даже сотню плетей, если это поможет нам сберечь честь семьи.
- Честь семьи! Какие громкие слова! Тебя послушать, так можно подумать, что ты вельможа в десятом колене, а не сын кузнеца. Бедняга Рихард, как не посчастливилось ему родиться деревенщиной, ведь у него благородная душа и сердце рыцаря. Тьфу! От тебя только и слышишь, что о долге, чести и справедливости.
Рихард несколько раз сжал и разжал кулаки, борясь с ослепляющей яростью. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не броситься в этот миг на человека, которого он любил искренней братской любовью, хотя иногда не понимал. Но теперь, когда он заговорил, в его голосе звучали холод и презрение.
- Я никогда не думал, что доживу до дня, когда собственного брата назову бесчестным мерзавцем, но вот этот день настал. Однако, Франц, я не допущу твоего позора, потому что его тень затронет всю нашу семью. И я не позволю, чтобы наша мать стала объектом пересудов, я не хочу, чтобы деревенские кумушки шептались у нее за спиной, повторяя лживые слухи. Разве мало она плакала со дня гибели отца?! И ты хочешь, чтобы она выслушивала, как ее сыновей называют лжецами? Скажи, Франц, ты этого хочешь?
Франц отвернулся, не в силах выдержать взгляд старшего брата. Даже в темноте подвала он чувствовал этот пристальный, полный укора взгляд. О, как много в этот миг он хотел сказать ему, но не решался. Да и какой смысл?! Чтобы Франц не сказал, брат всегда найдет, что ему возразить. И снова окажется прав. Ведь чтобы не случалось, он всегда останется великим Рихардом, благородный героем округи, а Франц – слабаком и трусом, позорящим память отца. Словно ему и так мало быть младшим, прилагать нечеловеческие усилия, для того, чтобы урвать хоть малую долю славы брата. Почему-то никто не вспоминает, что он тоже охотился на диабра, тоже ездил на ярмарки в столицу, и тоже метко бьет белку в глаз. Иногда ему кажется, что для всех жителей деревни, включая их мать, существует лишь один Зибер - Рихард.
Пока подобные мысли теснились в голове Франца, Рихард вновь начал расхаживать по подвалу, пытаясь придумать выход из положения. Но безуспешно. Он никак не мог понять сути происходящего, он был зол на весь мир: на барона, на Франца, на себя.
Несколько часов спустя усталость взяла свое, и Рихард забылся тяжелым сном. Разбудили его шум и голоса за дверью. В подвал зашло четверо стражников барона. Тумаками они заставили братьев подняться и вывели их на улицу. Рихард взглянул на небо. Солнце стояло высоко, значит, был почти полдень. В сопровождении стражников братья вышли на рыночную площадь в середине деревни. К этому времени там уже собралась большая толпа. В центре площади, на деревянном помосте, где иногда выступали бродячие актеры, стоял барон в компании нескольких человек. Братьев повели прямо к помосту.
Рихард шел покорно, но гордо, даже дерзко смотрел на окружающих. Он искал знакомые лица, а когда видел, коротко кивал. Ему хотелось, чтобы люди видели, что он не признает себя виновным. В деревне его любят и уважают. Чтобы не делал барон, большинство все равно останется на его стороне.
Франц, напротив, не поднимал взгляда от земли. Он не был трусом по натуре, но вечное положение второго рядом с Рихардом угнетало его. Он не понимал гордыни старшего брата и из упрямства перечил ему. К тому же, он не знал, что собирается делать Рихард.
Вслед за братьями на помост поднялся священник, сухопарый коротышка, исполняющий обязанности писаря при сэре Брэдли. Он развернул пергамент и надтреснутым голосом начал читать. Братья Зиберы обвинялись в нанесении оскорбления короне. Дескать, они выдали найденную тушу диабра за убитого собственными руками. Поскольку охота на диабров считалась священным королевским правом, подобная ложь расценивалась как измена королю и государству.
Когда священник закончил чтение, по толпе пробежал ропот. Рихард ожидал от барона чего угодно. Тем не менее, абсурдность этого обвинения его просто шокировала. Несколько мгновений он стоял, не в силах вымолвит ни слова в свое оправдание. Оскорбление короне!? Измена? Из-за убитой твари, которая угрожала деревне. Это же прост бред!
И не один Рихард это понимал. Односельчане переглядывались между собой и роптали все громче. Писарь тем временем откашлялся и продолжил:
-…виновные должны, …кхм-кхм… публично признать свою вину и покаяться…кхм…именем божественной Создательницы нашей. В этом случае, милостью возлюбленного короля нашего Фридриха, наказанием лжецам будет служить сотня плетей…
- А что если нет?! – воскликнул Рихард. Священник поднял взгляд от пергамента и посмотрел на юношу. Глаза старика выражали полнейшее непонимание.
- Что «если нет»?
- Если не признаем вину. Я не собираюсь признаваться в том, чего не совершал. Как мы могли солгать?! Люди, вы же видели тварь в окрестностях, как и видели ее тушу! Полно вам слушать клевету!
Мальчишки в первых рядах одобрительно засвистели. Но старик лишь отмахнулся от них, и продолжил чтение, словно и не отвлекался.
- …сотня плетей…кхм…каждому. В противном же случае, виновные признаются изменниками короне, и должны быть доставлены в темницу замка Кар-Гретхен, где казнены как изменники через повешенье. Подписано… кхм… сэром Малькольмом Брэдли бароном Фелдшером дня третьего седьмого месяца двадцать девятого года правления нашего возлюбленного короля Фридриха ІІІ Ланигривинга. Да здравствует король!
- Многие лета королю.- вяло откликнулись селяне. Люди были шокированы подобным приговором, но не решались выразить свой протест. Происходящее казалось розыгрышем, плохо поставленным спектаклем. Франц стоял, понуро опустив голову, почти готовый выйти вперед и дать позорное признание. Его брат лишь сжимал кулаки в бессильной ярости. Он жаждал сказать что-то в свое оправдание. Но достойные слова никак не приходили ему на ум.
Внезапно неподалеку раздались звуки охотничьего рога.
- Дорогу его высочеству!!!
По толпе пробежала рябь – одна за другой головы повернулись в сторону подъезжающего отряда.
- Это принц…принц… – зашептали в толпе.
Люди расступились, и на рыночную площадь выехала группа всадников на взмыленных лошадях. Одежда всадников, даже посеревшая от пыли и пропитанная конским потом, поражала богатством и великолепием. Конская сбруя была украшена золотом и самоцветами. Юноша в светлом кафтане и длинном пурпурном плаще, что покрывал лошадиный круп, отделился от группы и подвел коня к самому помосту. Барон почтительно склонил перед ним колено.
- Ваше высочество…
- Что здесь происходит? – спросил принц ясным, звучным голосом.
- Суд, Ваше высочество.
- Надо же, как интересно. И в чем провинились эти несчастные?
- Они лжецы и изменники.
- Клевета! – не выдержал Рихард. Принц повернулся в нему.
- Клевета, говоришь?!
- Ваше высочество, нас несправедливо обвинили во лжи. Более того, под страхом смерти от нас требуют признать себя лжецами! А виновны мы лишь в том, что заботились о безопасности нашей деревни.
- В чем именно их обвиняют?- спросил принц сэра Брэдли. На лице барона отразились смятение и беспокойство. Он совершенно не понимал, как себя вести в такой ситуации. Ведь приговор братьям Зиберам был вынесен лишь для того, чтобы не дать слухам о их геройстве дойти до королевского двора. Но вот принц стоял перед ним собственной персоной. И своими глазами видел всю абсурдность ситуации. Ловушка захлопнулась. Сэру Брэдли не оставалось ничего, кроме как повторить обвинение, записанное в приказе.
- Помилуйте! – крикнул кто-то в толпе, и люди начали, как один, скандировать этот клич. Принц поднял правую руку, требуя тишины
- Создательница призывала нас быть милосердными! – провозгласил он, когда крики смолкли. – Я же, именем отца моего, короля Фридриха, призываю к справедливости! Я отменяю приговор, вынесенный сегодня этим людям, однако не снимаю с них обвинений. По законам чести, я даю им право доказать свою правоту.
Толпа взорвалась одобрительными криками.
- Да здравствует принц! Да здравствует король! Многие лета!
-Но, ваше величество, - обратился к нему барон. – Каким образом эти двое должны оправдаться?
Принц смерил братьев долгим, оценивающим взглядом.
- Пускай убьют еще одного диабра.»

Все хорошее очень быстро заканчивается. Особенно лето. Две августовские недели, проведенные в гостях у Фриды и Ганса, пролетели словно миг. Мы с кузиной облазили весь замок от подвалов до чердака, помогали приводить все в порядок. Дядя купил на аукционе какие-то старинные чертежи и внимательно их изучает. Даже ездил с ними в Ганновер на симпозиум ученых-историков. Все это чертовски любопытно! Мы с Хельгой многое отдали бы, чтобы узнать детали. Но дядя ни в какую не хочет рассказывать нам ничего. Лишь улыбается лукаво. И хранит манускрипт в сейфе – не иначе, как для усиления интриги.
По правде говоря, в процессе обустройства замка мы столкнулись с куда более прозаичной проблемой, чем старинные чертежи. Хлам. Горы хлама. Он был везде, во всех комнатах, которые еще не успели привести в порядок. Одной из причуд Ганса был категорический отказ от помощи профессиональных уборщиков и прочих бытовых услуг. Это поместье было его сокровищем, он ни за что не пустил бы посторонних в старые помещения, где среди груд строительного мусора порой находились действительно любопытные вещицы. Тем не менее, тетя Фрида яростно сражалась с хламом. Ее упорство и рвение сделали бы честь средневековому рыцарю. Со шваброй вместо копья она отвоевывала комнату за комнатой. Ну и мы с Хельгой, естественно, за ней, как два верных оруженосца.
По мере того, как нежилые комнаты очищались от мусора, в моей росла груда сувениров. Там были старинные часы и медальоны, монеты, кружевные воротнички, пожелтевшие письма и открытки, фотокарточки неизвестных мне людей. Я нашла даже кортик в ножнах из слоновой кости, инкрустированных ониксом. Хотя, может быть, это был агат. Я не слишком хорошо разбиралась. Однако, дорожила этой находкой больше всего. Вплоть до одного странного события.
Это был предпоследний вечер моего пребывания у родственников. Фрида возилась на кухне, а я сидела рядом и слушала ее болтовню. Мы много говорили о вещах, что находили в замке, обсуждали, что из этого сохранить, а что можно и продать с аукциона. В погребе обнаружилось несколько бутылок старого вина, а в башне – множество книг и даже скрипка.
- Но знаешь, что самое любопытное?
- Что же? – спросила я.
- Недавно я заходила в маленькую охотничью спальню, ту, что рядом с твоей. Она давно убрала, и я думала, там не могло остаться больше ничего интересного. Но в углу я нашла одну забавную вещицу.
- Забавную?
- В смысле, необычную. Может быть, она даже представляет немалую ценность. Похожа на брошь в виде ящерицы, только уж очень странную.
- Ящерицы?! – я заерзала на стуле.
- Наверное. Подожди, я сейчас принесу.
Фрида отряхнула руки от муки, вытерла полотенцем и пошла наверх. Я осталась сидеть на кухне, сгорая от нетерпения. Ведь речь шла именно о той комнате, где я оставляла спать Себастьяна. А, значит, брошь наверняка принадлежит ему.
Тетя спустилась на кухню и протянула мне находку. Брошь была размером с ладонь, довольно увесистая, сделанная из тусклого желтого метала. Золотая, наверное. Только уж очень старая. Я повертела ее в руках. На ней не было ни крючка, ни застежки. Вообще, брошь ли это. На вид, просто свернувшаяся кольцом ящерица. Тело ящерицы казалось пятнистым, словно было отполировано лишь местами. Сначала я думала, что это случайность, но потом меня осенило.
- Это не ящерица, Фрида. Это саламандра.
- А какая разница?
- Точно не знаю. Но, кажется, ящерица – это рептилия, а саламандра – земноводное. Как тритон. И саламандры выглядят по-другому. Вот видишь пятнышки?
- Да.- тетя взяла из моих рук брошку и опять принялась вертеть ее то так, то эдак. – Но мне, собственно, все равно, кто это. Интересно, представляет ли ценность эта вещица. Вроде бы, золотая. Надо будет показать Гансу.
- Что мне надо будет показать? – спросил дядя, заглянув на кухню. Он взял с блюда кусок пирога, а другой рукой обнял жену и поцеловал в макушку. Фрида показала ему саламандру.
- Глянь, какая брошка. Как думаешь, ценная?
- Во-первых, это не брошь, а застежка для плаща. Такие носили в позднем средневековье. Где ты ее нашла?
- В малой охотничьей спальне.
- Там же давно убрано было?!
- Да. – кивнула Фрида. – И это самое странное. Я не могла ее раньше пропустить, но откуда она могла там взяться!
Лицо Ганса вдруг стало серьезным и задумчивым.
- Эта вещица не выглядит сильно древней, однако… Может, это Хельга посеяла? Ты не спрашивала?
- Не думаю. – буркнула я.
Дядя посмотрел на меня, взъерошил волосы и снова покрутил саламандру в руках.
- Давай сначала и по порядку: ты, Фрида, убирала в охотничьей комнате уже давно, и ничего не видела. Так? Отлично. А недавно нашла там эту застежку. Да? Когда именно?
- Позавчера.
- Ясно. Это не твое, Диана, и не Хельги. Страшно предположить, откуда взялась эта ящерица.
- Саламандра. – поправила я.
- Да не важно, - отмахнулась тетя, но остановил ее жестом и внимательно посмотрел на меня. Слишком внимательно. У меня аж холодок пробежал по спине.
- Ты что-то знаешь, Диана? В замке были посторонние?
Приехали! Вот так поворот! Под дядюшкиным взглядом я вжалась в спинку стула. Врать или не врать - вот, в чем вопрос. Вряд ли моим родственникам понравится, что я привела в их дом мужчину. Ночью. Чужого. Да еще и такого странного. Ну ладно, он брошку посеял, а если стащил что-нибудь?!
- Кажется, я знаю, чье это. – призналась я.
- Рассказывай. – Ганс подвинул стул и сел рядом со мной.
Делать нечего. Отчаянно гримасничая, я в красках поведала историю ночного посещения. Как ни странно, дядю больше всего заинтересовало поведение гостя. Он заставил меня детально вспомнить все: как Себастьян был одет, что говорил, чему удивлялся. А наши с Хельгой предположения относительно карнавала и психических расстройств не захотел даже слушать.
Когда я закончила рассказ, дядя снова взъерошил волосы, посмотрел что-то в телефоне, посмотрел по сторонам. А потом пробормотал что-то вроде «Любопытно», вскочил и убежал наверх, запершись в своем кабинете. Чем он там занимался, мы так и не узнали, лишь слышали бессвязные обрывки его телефонных разговоров.
- Психоз заразен. – ехидно констатировала Хельга, когда очередное «Невероятно!» донеслось из-за двери.
- Ага. И передается через брошку.
Мы обе прыснули. Хотя смешного было мало. Казалось, что в семье появился собственный безумный ученый, который ведет себя в лучших традициях этой роли.


« При дворе было шумно. Подготовка к королевской охоте шла вовсю. Пение рогов и лай гончих многократно отражались от замковых стен, создавая настоящую какофонию.
Франц Зибер стоял, опершись спиной о заграждение, ел яблоко и лениво наблюдал за происходящим.
Прошел уже месяц со дня суда, и это время они с братом провели в столице. Принц заставил их последовать за отрядом, чтобы дать возможность доказать свою правоту. По сути, наказание обернулось наградой. Зиберов разместили в королевских казармах, даже выделили небольшое содержание. Королевская гвардия состояла в основном из обедневших рыцарей и младших сыновей титулованных дворян. Недурное общество для двух крестьянских парней. Почти сразу у Рихарда появились приятели из числа гвардейцев. Кое-кому пришлись по сердцу его рассуждения о справедливости, чести и достоинстве. Целыми днями эти борцы за справедливость проводили в таверне за вином и горячими спорами.
Франц отказался принимать в этом участие. Поначалу его разбирала обида от то, что старший брат опять так легко прижился в новом обществе. Но вскоре успокоился. Ему стало все равно. Столица кишела возможностями.
Пожалуй, Франц должен был благодарить брата за его упрямство и показное рыцарство. Они не просто оказались при дворе. О них заговорили. Не каждый день двое крестьян оказываются в личной гвардии принца. Не каждый день они удостаиваются чести принять участие в королевской охоте. Об этом удивительном случае говорил весь двор. И все с нетерпением ждали дня охоты. И вот, наконец, этот день настал.
Солнце стояло уже высоко, когда королевская кавалькада выехала из ворот города. В сопровождении егерей они двинулись в сторону Шелловского леса. Братья Зиберы поначалу двигались в конце колонны, но вскоре принц придержал коня и приказал им ехать рядом с ним.
Наследнику трона шел двадцать третий год. Людвиг Ланигривинг был высоким, статным юношей. От матери он унаследовал светлые волосы и аристократичную белизну кожи. Но, тем не менее, в его внешности не было материнской мягкости. Темные глаза смотрели пронзительно, а волевой подбородок выдавал жесткость и упрямство. Людвиг был единственным сыном короля Фридриха III, которого прозвали в народе Полоумным. Король, в свои сорок пять лет, уже был стариком. Хилый от рождения, он был тревожным и мнительным, панически боялся измены и часто мучился ночными кошмарами. На самом деле, делами государства давно уже руководил его сын. Людвиг был любим народом и почитаем аристократией. Ему прочили стать великим правителем.
В этот день принц был одет в куртку из мягкой оленьей кожи, узкие темные штаны и высокие ботфорты. За плечами развивался темно-красный плащ. Только богато украшенный меч и изящная упряжь выдавали в нем персону знатного происхождения.
Приказав братьям ехать рядом с ним, Людвиг начал расспрашивать Рихарда о диабрах. Рихард в очередной раз пересказал принцу историю их прошлой охоты. Принца интересовали все детали: внешность твари, ее повадки и то, как братьям удалось ее выследить.
В последние годы диабров в округе становилось все меньше. Простой люд вздохнул с облегчением. Но для принца и заядлых охотников из его окружения это означало отсутствие возможности проявить себя. Убийство диабра издавна считалось великим подвигом, но с каждым годом выследить тварь становилось все сложнее. Почти месяц понадобился королевским егерям, чтобы напасть на след зверя в Шелловском лесу. След уводил на север.
Время от времени, по ходу движения кавалькады, загонщики поднимали косуль, кабанов и прочую мелкую дичь. Кое-кто из свиты в погоне за ними сворачивал вбок, поэтому сопровождающих принца становилось все меньше. Но Людвига не интересовало ничто, кроме диабра. Он заставлял коня ехать размашистым аллюром, не сбавляя темп, а братья Зиберы следовали за ним.
Наконец, раздался сигнал загонщиков о том, что зверь близко. Людвиг послал коня в галоп. Лицо молодого принца разрумянилось от волнения, а глаза горели азартом. Вскоре из густого подлеска они выехали в сосновый бор. Впереди, между деревьев, мелькала темная шкура диабра. Напуганный шумом зверь петлял, стараясь оторваться от погонщиков. Диабры могли развивать скорость до тридцати миль в час и славились своей выносливостью. Но и Людвиг был не из робкого десятка. Его конь южной породы был лучшим скакуном при дворе, если не во всем королевстве. И все же, догнать зверя было не просто.
Рихард изо всех сил погонял коня, стараясь не отставать от принца. Чуть впереди между деревьями то и дело мелькал хвост кобылы Франца. Периодически оглядываясь, Рихард заметил, что все меньше людей следуют за ними. Лошади уставали, к тому же ехать стало тяжелее. Сосновый лес сменился буковым, и дорога пошла под гору, поэтому пришлось немного сбавить ход. Кто-то сзади окликнул принца, призывал его остановиться. Но Людвиг проигнорировал этот отклик, если вообще услышал его. Его интересовал лишь диабр, который ломился через подлесок в десятке ярдов от него. И принц не собирался сдаваться так просто.
Внезапно, короткий свист прорезал воздух. Один из егерей, сопровождавших принца, вскрикнул и стал заваливаться на бок. Из груди его торчала стрела с ярко-красным оперением.
- Засада! Ваше высочество! Берегитесь!
Между деревьями замелькали тени всадников. Прозвучал оклик на незнакомом наречии. И в тот же миг стрелы посыпались градом. Одна вонзилась в землю прямо под копытами коня Рихарда, и Бланк испуганно шарахнулся в сторону. Юноша почувствовал, что кто-то заскочил на круп позади него, и сильные руки обхватили его горло. От неожиданности он выпустил поводья, и начал извиваться в седле, стараясь ослабить хватку.
От недостатка воздуха у юноши потемнело в глазах. Наугад он ударил локтем назад, схватил нападающего за волосы и рывком потянул вниз. В этот момент Бланк вновь взбрыкнул и скинул обоих всадников на землю. Это дало Рихарду преимущество. Оказавшись сверху, он принялся колотить врага руками и ногами. Но цепкие пальцы продолжали сжимать его шею, перекрывая доступ кислорода. Противник перекатился, и Рихард увидел злобный оскал на его смуглом лице. В висках стучали молоточки, и весь мир сжался до одной единственной потребности. Воздуха!
Почувствовав под рукой булыжник, Рихард схватил его и с силой приложил нападающего в висок. Хватка ослабла. Рихард ударил снова. И снова.
Когда в голове прояснилось, Рихард сел и оглянулся вокруг. Враги были везде. Смуглолицые варвары, одетые в звериные шкуры и рваное тряпье. Дикари с северных рубежей. Их было больше дюжины. Некоторые из них, пешие и конные старались поймать двух мечущихся в испуге лошадей. Остальные атаковали людей, что яростно оборонялись возле старого ясеня поодаль. Рассмотреть детальнее у Рихарда не было времени.
С громким криком один из дикарей бросился на него. Юноша увернулся, перекатился через плечо и вскочил на ноги, готовый к схватке.
Враг был вооружен кривой, зазубренной саблей, а у Рихарда не было ничего, кроме охотничьего ножа на поясе. Его короткое копье и лук со стрелами остались притороченными к седлу.
Северянин атаковал первым. Рихард снова увернулся, перебросил нож в левую руку и поднял с земли короткий толстый сук. Неуклюже отражая палкой удары сабли, он все больше отступал, пока не почувствовал, что уперся спиной в ствол дерева. Краем глаза Рихард заметил, что один из обороняющихся возле ясеня упал, как подкошенный.
Увидев, что он загнал врага в ловушку, дикарь ухмыльнулся и нанес сильный рубящий удар. Однако, в последний момент мечущиеся в панике кони заставили его уклониться в сторону. Удар пришелся в дерево. Рихарду это давало преимущество в несколько драгоценных секунд. Отбросив бесполезную палку, он поднырнул под руку врага и вогнал нож тому под ребра. Дикарь крякнул и начал оседать.
Рихард бросился к ясеню. Приблизившись, он увидел, что Франц и один из егерей яростно сражаются, защищая собой лежащего на земле принца. Несколько дикарей корчились поодаль, но нападающих явно стало больше. Юноша схватил лежащую на земле саблю и кинулся на выручку брату. Но опоздал.
Франц на споткнулся о корень и на мгновение открылся. Его противник нанес удар, что пришелся юноше в бок. Франц покачнулся и рухнул на колени. У Рихарда вырвался вопль отчаянья. В слепой ярости он бросился вперед, нанося удары направо и налево. Он едва ли почувствовал, как вражеский клинок ожег ему предплечье. Он думал лишь о том, чтоб добраться до Франца и убедиться, что тот еще жив. Рихарду не верилось, что может быть иначе.«Рихард со злостью ударил ногой в дубовую дверь подвала.
- Чего они от нас хотят? – безразличным тоном поинтересовался Франц. При тусклом свете, что падал через узкое окошко под потолком, парень оглядел помещение. Пол подвала был устлан соломой, вдоль стен стоял бочонки и бочки разной величины. Под потолком висели связки сушеных овощей, копченые бараньи ноги и связки колбас. Их заперли в замковых кладовых. Франц вздохнул и опустился на перевернутый бочонок. Рихард нервно мерил шагами помещение. Он размышлял вслух вполголоса и, время от времени, громко бранился, задевая что-то в полумраке.
- Судя по всему, - бормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к брату. – Ничего хорошего нас не ждет. Иначе, какой смысл приходить с оружием и запирать нас в подвале. Тысяча чертей, как же мне хочется увидеться с глазу на глаз с бароном и выяснить у него, что к чему. То, что мы ниже его по рождению, это еще не значит, что он имеет право обращаться с нами, как с домашним скотом. Нам еще предстоит выяснить, кто здесь прав, кто виноват. В конце концов, если мне не изменяет память, то его род не так давно носит титул, чтобы задирать нос.
Взаперти время течет в каком-то своем, особенном темпе. Поэтому сложно сказать сколько времени прошло с того момента, как полумрак подвала стал совсем непроглядным, и узники поняли, что за окном стемнело. Франц перелег на охапку соломы в углу и уснул. Рихарду не спалось. Его одолевала бессильная ярость против той несправедливости, что свалилась на их головы.
Внезапно раздался скрежет ключа в замке, и на пол упала полоска света из приоткрытой двери. Рихард вскочил на ноги. Но никто в подвал не вошел.
Секунду спустя тонкая рука появилась в просвете, поставила на пол одну за другой две миски и тут же исчезла. Дверь захлопнулась, и ключ снова повернулся в замке.
Рихард бросился к двери, что есть сил, забарабанил в нее, но тщетно.
- Эй! Я знаю, что вы там. Откройте дверь! Откройте сейчас же! Иначе, клянусь, я разнесу здесь все к чертям собачьим.
- Рихард, пожалуйста, не надо. –раздался из-за двери жалобный голос. – Прекрати, не шуми.
- Кэтти? – удивился юноша. – Это действительно ты? Открой дверь, Кэтти!
- Я не могу. Они убьют меня, если узнают, что я сюда приходила! – в голосе ясно послышались слезы.
- Кто они?!
- Хозяин. Барон.
- Жалкий мелкий помещик, чтоб его! – тихо ругнулся Рихард. – Кэтти, ты знаешь, зачем нас здесь держат?
- Ни хозяин, ни Мясник ничего не говорили. Но на кухне шепчутся, что это из-за диабра.
- А при чем тут диабр?
- Говорят, что вас обвиняют во лжи, дескать, вы не могли убить тварь, и завтра вас накажут за эту ложь.
- Но это может быть ложью?! Ведь все видели тушу.
- Я знаю. И я тебе верю. Не только я. Мы все с тобой.
- Спасибо, Кэтти. - проговорил он с искренней благодарностью. – Но у меня не укладывается в голове… Что ж это такое?
Кэтти понизила голос до шепота, так что Рихарду пришлось прижать ухо к двери, чтобы расслышать ее слова.
- Сегодня днем к барону приезжал гость. Прямо из столицы. После его визита хозяин сам не свой. Думаю, это как-то связано с вашим арестом.
- Какая может быть связь между столичным посланцем и сыновьями деревенского кузнеца?
- Не знаю. – отвечала девушка. – Но кухарка Миган говорит, что вас заставят прилюдно сознаться во лжи, а если не признаетесь – выпорют плетью.
- Брэдли не посмеет! – вскипел Рихард. – Мы – сводные крестьяне!
- Это лишь слухи. Но, Рихард, могу я тебя попросить?
- Я слушаю.
- Если вдруг случится так, как говорит Миган…
- Это недопустимо!
- Если вдруг, то лучше сделай, как велят. Сознайся во всем сразу.
- Нет! – отрезал Рихард.
- Рихард! Подожди! Послушай! – взмолилась девушка. – Ты ничего не теряешь. Все и так тебе верят. Ваше признание ничего не изменит.
- Еще как изменит.
- Да, нет же! Поверь. Никто вас не осудит.
- Как я могу пасть так низко, чтобы назвать себя лжецом, лишь бы только избежать плети. Да это сделает меня лжецом вдвойне! Нет, никогда! Слышишь, никогда я не признаюсь во лжи, если не лгал! Пусть даже меня за это повесят!
За дверью раздался судорожный всхлип. Рихард понял, что слишком увлекся своей гневной тирадой, и тон его смягчился.
- Тем не менее, спасибо тебе за твое участие, Кэтти. Последний вопрос, ты не знаешь, когда именно барон собирается требовать у нас признание.
- Скорее всего, в полдень. Во всяком случае, я слышала, как он приказал, собрать всех жителей деревни к полудню на рыночной площади.
- Понятно… А сейчас который час?
- Три пополуночи. – ответила девушка.
- Хорошо, спасибо. Иди спать, Кэтти. И не волнуйся за меня. Все образуется.

Рихард был не из тех людей, кто легко сдается. Он верил, что выход из этой ситуации есть. Более того, он верил, что они с братом смогут выпутаться из этой ситуации без ущерба для своей чести. Но, поскольку он не понимал всех причин произошедшего, он никак не мог найти выход.
Он разбудил брата и рассказал ему все, что узнал от юной служанки.
- Может, удастся убежать? – спросил он после небольшой паузы.
- Убежать? – Рихард был удивлен таким предложением. – Как можно, брат? Эти люди, какую бы цель они не преследовали, планируют нас прилюдно выставить лжецами. Хороши же мы будем, если убежим, испугавшись плети. Нет, Франц, как ты не понимаешь, что это невозможно? В конце концов, что нам стоит выдержать десять, двадцать, пусть даже сотню плетей, если это поможет нам сберечь честь семьи.
- Честь семьи! Какие громкие слова! Тебя послушать, так можно подумать, что ты вельможа в десятом колене, а не сын кузнеца. Бедняга Рихард, как не посчастливилось ему родиться деревенщиной, ведь у него благородная душа и сердце рыцаря. Тьфу! От тебя только и слышишь, что о долге, чести и справедливости.
Рихард несколько раз сжал и разжал кулаки, борясь с ослепляющей яростью. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не броситься в этот миг на человека, которого он любил искренней братской любовью, хотя иногда не понимал. Но теперь, когда он заговорил, в его голосе звучали холод и презрение.
- Я никогда не думал, что доживу до дня, когда собственного брата назову бесчестным мерзавцем, но вот этот день настал. Однако, Франц, я не допущу твоего позора, потому что его тень затронет всю нашу семью. И я не позволю, чтобы наша мать стала объектом пересудов, я не хочу, чтобы деревенские кумушки шептались у нее за спиной, повторяя лживые слухи. Разве мало она плакала со дня гибели отца?! И ты хочешь, чтобы она выслушивала, как ее сыновей называют лжецами? Скажи, Франц, ты этого хочешь?
Франц отвернулся, не в силах выдержать взгляд старшего брата. Даже в темноте подвала он чувствовал этот пристальный, полный укора взгляд. О, как много в этот миг он хотел сказать ему, но не решался. Да и какой смысл?! Чтобы Франц не сказал, брат всегда найдет, что ему возразить. И снова окажется прав. Ведь чтобы не случалось, он всегда останется великим Рихардом, благородный героем округи, а Франц – слабаком и трусом, позорящим память отца. Словно ему и так мало быть младшим, прилагать нечеловеческие усилия, для того, чтобы урвать хоть малую долю славы брата. Почему-то никто не вспоминает, что он тоже охотился на диабра, тоже ездил на ярмарки в столицу, и тоже метко бьет белку в глаз. Иногда ему кажется, что для всех жителей деревни, включая их мать, существует лишь один Зибер - Рихард.
Пока подобные мысли теснились в голове Франца, Рихард вновь начал расхаживать по подвалу, пытаясь придумать выход из положения. Но безуспешно. Он никак не мог понять сути происходящего, он был зол на весь мир: на барона, на Франца, на себя.
Несколько часов спустя усталость взяла свое, и Рихард забылся тяжелым сном. Разбудили его шум и голоса за дверью. В подвал зашло четверо стражников барона. Тумаками они заставили братьев подняться и вывели их на улицу. Рихард взглянул на небо. Солнце стояло высоко, значит, был почти полдень. В сопровождении стражников братья вышли на рыночную площадь в середине деревни. К этому времени там уже собралась большая толпа. В центре площади, на деревянном помосте, где иногда выступали бродячие актеры, стоял барон в компании нескольких человек. Братьев повели прямо к помосту.
Рихард шел покорно, но гордо, даже дерзко смотрел на окружающих. Он искал знакомые лица, а когда видел, коротко кивал. Ему хотелось, чтобы люди видели, что он не признает себя виновным. В деревне его любят и уважают. Чтобы не делал барон, большинство все равно останется на его стороне.
Франц, напротив, не поднимал взгляда от земли. Он не был трусом по натуре, но вечное положение второго рядом с Рихардом угнетало его. Он не понимал гордыни старшего брата и из упрямства перечил ему. К тому же, он не знал, что собирается делать Рихард.
Вслед за братьями на помост поднялся священник, сухопарый коротышка, исполняющий обязанности писаря при сэре Брэдли. Он развернул пергамент и надтреснутым голосом начал читать. Братья Зиберы обвинялись в нанесении оскорбления короне. Дескать, они выдали найденную тушу диабра за убитого собственными руками. Поскольку охота на диабров считалась священным королевским правом, подобная ложь расценивалась как измена королю и государству.
Когда священник закончил чтение, по толпе пробежал ропот. Рихард ожидал от барона чего угодно. Тем не менее, абсурдность этого обвинения его просто шокировала. Несколько мгновений он стоял, не в силах вымолвит ни слова в свое оправдание. Оскорбление короне!? Измена? Из-за убитой твари, которая угрожала деревне. Это же прост бред!
И не один Рихард это понимал. Односельчане переглядывались между собой и роптали все громче. Писарь тем временем откашлялся и продолжил:
-…виновные должны, …кхм-кхм… публично признать свою вину и покаяться…кхм…именем божественной Создательницы нашей. В этом случае, милостью возлюбленного короля нашего Фридриха, наказанием лжецам будет служить сотня плетей…
- А что если нет?! – воскликнул Рихард. Священник поднял взгляд от пергамента и посмотрел на юношу. Глаза старика выражали полнейшее непонимание.
- Что «если нет»?
- Если не признаем вину. Я не собираюсь признаваться в том, чего не совершал. Как мы могли солгать?! Люди, вы же видели тварь в окрестностях, как и видели ее тушу! Полно вам слушать клевету!
Мальчишки в первых рядах одобрительно засвистели. Но старик лишь отмахнулся от них, и продолжил чтение, словно и не отвлекался.
- …сотня плетей…кхм…каждому. В противном же случае, виновные признаются изменниками короне, и должны быть доставлены в темницу замка Кар-Гретхен, где казнены как изменники через повешенье. Подписано… кхм… сэром Малькольмом Брэдли бароном Фелдшером дня третьего седьмого месяца двадцать девятого года правления нашего возлюбленного короля Фридриха ІІІ Ланигривинга. Да здравствует король!
- Многие лета королю.- вяло откликнулись селяне. Люди были шокированы подобным приговором, но не решались выразить свой протест. Происходящее казалось розыгрышем, плохо поставленным спектаклем. Франц стоял, понуро опустив голову, почти готовый выйти вперед и дать позорное признание. Его брат лишь сжимал кулаки в бессильной ярости. Он жаждал сказать что-то в свое оправдание. Но достойные слова никак не приходили ему на ум.
Внезапно неподалеку раздались звуки охотничьего рога.
- Дорогу его высочеству!!!
По толпе пробежала рябь – одна за другой головы повернулись в сторону подъезжающего отряда.
- Это принц…принц… – зашептали в толпе.
Люди расступились, и на рыночную площадь выехала группа всадников на взмыленных лошадях. Одежда всадников, даже посеревшая от пыли и пропитанная конским потом, поражала богатством и великолепием. Конская сбруя была украшена золотом и самоцветами. Юноша в светлом кафтане и длинном пурпурном плаще, что покрывал лошадиный круп, отделился от группы и подвел коня к самому помосту. Барон почтительно склонил перед ним колено.
- Ваше высочество…
- Что здесь происходит? – спросил принц ясным, звучным голосом.
- Суд, Ваше высочество.
- Надо же, как интересно. И в чем провинились эти несчастные?
- Они лжецы и изменники.
- Клевета! – не выдержал Рихард. Принц повернулся в нему.
- Клевета, говоришь?!
- Ваше высочество, нас несправедливо обвинили во лжи. Более того, под страхом смерти от нас требуют признать себя лжецами! А виновны мы лишь в том, что заботились о безопасности нашей деревни.
- В чем именно их обвиняют?- спросил принц сэра Брэдли. На лице барона отразились смятение и беспокойство. Он совершенно не понимал, как себя вести в такой ситуации. Ведь приговор братьям Зиберам был вынесен лишь для того, чтобы не дать слухам о их геройстве дойти до королевского двора. Но вот принц стоял перед ним собственной персоной. И своими глазами видел всю абсурдность ситуации. Ловушка захлопнулась. Сэру Брэдли не оставалось ничего, кроме как повторить обвинение, записанное в приказе.
- Помилуйте! – крикнул кто-то в толпе, и люди начали, как один, скандировать этот клич. Принц поднял правую руку, требуя тишины
- Создательница призывала нас быть милосердными! – провозгласил он, когда крики смолкли. – Я же, именем отца моего, короля Фридриха, призываю к справедливости! Я отменяю приговор, вынесенный сегодня этим людям, однако не снимаю с них обвинений. По законам чести, я даю им право доказать свою правоту.
Толпа взорвалась одобрительными криками.
- Да здравствует принц! Да здравствует король! Многие лета!
-Но, ваше величество, - обратился к нему барон. – Каким образом эти двое должны оправдаться?
Принц смерил братьев долгим, оценивающим взглядом.
- Пускай убьют еще одного диабра.»

Все хорошее очень быстро заканчивается. Особенно лето. Две августовские недели, проведенные в гостях у Фриды и Ганса, пролетели словно миг. Мы с кузиной облазили весь замок от подвалов до чердака, помогали приводить все в порядок. Дядя купил на аукционе какие-то старинные чертежи и внимательно их изучает. Даже ездил с ними в Ганновер на симпозиум ученых-историков. Все это чертовски любопытно! Мы с Хельгой многое отдали бы, чтобы узнать детали. Но дядя ни в какую не хочет рассказывать нам ничего. Лишь улыбается лукаво. И хранит манускрипт в сейфе – не иначе, как для усиления интриги.
По правде говоря, в процессе обустройства замка мы столкнулись с куда более прозаичной проблемой, чем старинные чертежи. Хлам. Горы хлама. Он был везде, во всех комнатах, которые еще не успели привести в порядок. Одной из причуд Ганса был категорический отказ от помощи профессиональных уборщиков и прочих бытовых услуг. Это поместье было его сокровищем, он ни за что не пустил бы посторонних в старые помещения, где среди груд строительного мусора порой находились действительно любопытные вещицы. Тем не менее, тетя Фрида яростно сражалась с хламом. Ее упорство и рвение сделали бы честь средневековому рыцарю. Со шваброй вместо копья она отвоевывала комнату за комнатой. Ну и мы с Хельгой, естественно, за ней, как два верных оруженосца.
По мере того, как нежилые комнаты очищались от мусора, в моей росла груда сувениров. Там были старинные часы и медальоны, монеты, кружевные воротнички, пожелтевшие письма и открытки, фотокарточки неизвестных мне людей. Я нашла даже кортик в ножнах из слоновой кости, инкрустированных ониксом. Хотя, может быть, это был агат. Я не слишком хорошо разбиралась. Однако, дорожила этой находкой больше всего. Вплоть до одного странного события.
Это был предпоследний вечер моего пребывания у родственников. Фрида возилась на кухне, а я сидела рядом и слушала ее болтовню. Мы много говорили о вещах, что находили в замке, обсуждали, что из этого сохранить, а что можно и продать с аукциона. В погребе обнаружилось несколько бутылок старого вина, а в башне – множество книг и даже скрипка.
- Но знаешь, что самое любопытное?
- Что же? – спросила я.
- Недавно я заходила в маленькую охотничью спальню, ту, что рядом с твоей. Она давно убрала, и я думала, там не могло остаться больше ничего интересного. Но в углу я нашла одну забавную вещицу.
- Забавную?
- В смысле, необычную. Может быть, она даже представляет немалую ценность. Похожа на брошь в виде ящерицы, только уж очень странную.
- Ящерицы?! – я заерзала на стуле.
- Наверное. Подожди, я сейчас принесу.
Фрида отряхнула руки от муки, вытерла полотенцем и пошла наверх. Я осталась сидеть на кухне, сгорая от нетерпения. Ведь речь шла именно о той комнате, где я оставляла спать Себастьяна. А, значит, брошь наверняка принадлежит ему.
Тетя спустилась на кухню и протянула мне находку. Брошь была размером с ладонь, довольно увесистая, сделанная из тусклого желтого метала. Золотая, наверное. Только уж очень старая. Я повертела ее в руках. На ней не было ни крючка, ни застежки. Вообще, брошь ли это. На вид, просто свернувшаяся кольцом ящерица. Тело ящерицы казалось пятнистым, словно было отполировано лишь местами. Сначала я думала, что это случайность, но потом меня осенило.
- Это не ящерица, Фрида. Это саламандра.
- А какая разница?
- Точно не знаю. Но, кажется, ящерица – это рептилия, а саламандра – земноводное. Как тритон. И саламандры выглядят по-другому. Вот видишь пятнышки?
- Да.- тетя взяла из моих рук брошку и опять принялась вертеть ее то так, то эдак. – Но мне, собственно, все равно, кто это. Интересно, представляет ли ценность эта вещица. Вроде бы, золотая. Надо будет показать Гансу.
- Что мне надо будет показать? – спросил дядя, заглянув на кухню. Он взял с блюда кусок пирога, а другой рукой обнял жену и поцеловал в макушку. Фрида показала ему саламандру.
- Глянь, какая брошка. Как думаешь, ценная?
- Во-первых, это не брошь, а застежка для плаща. Такие носили в позднем средневековье. Где ты ее нашла?
- В малой охотничьей спальне.
- Там же давно убрано было?!
- Да. – кивнула Фрида. – И это самое странное. Я не могла ее раньше пропустить, но откуда она могла там взяться!
Лицо Ганса вдруг стало серьезным и задумчивым.
- Эта вещица не выглядит сильно древней, однако… Может, это Хельга посеяла? Ты не спрашивала?
- Не думаю. – буркнула я.
Дядя посмотрел на меня, взъерошил волосы и снова покрутил саламандру в руках.
- Давай сначала и по порядку: ты, Фрида, убирала в охотничьей комнате уже давно, и ничего не видела. Так? Отлично. А недавно нашла там эту застежку. Да? Когда именно?
- Позавчера.
- Ясно. Это не твое, Диана, и не Хельги. Страшно предположить, откуда взялась эта ящерица.
- Саламандра. – поправила я.
- Да не важно, - отмахнулась тетя, но остановил ее жестом и внимательно посмотрел на меня. Слишком внимательно. У меня аж холодок пробежал по спине.
- Ты что-то знаешь, Диана? В замке были посторонние?
Приехали! Вот так поворот! Под дядюшкиным взглядом я вжалась в спинку стула. Врать или не врать - вот, в чем вопрос. Вряд ли моим родственникам понравится, что я привела в их дом мужчину. Ночью. Чужого. Да еще и такого странного. Ну ладно, он брошку посеял, а если стащил что-нибудь?!
- Кажется, я знаю, чье это. – призналась я.
- Рассказывай. – Ганс подвинул стул и сел рядом со мной.
Делать нечего. Отчаянно гримасничая, я в красках поведала историю ночного посещения. Как ни странно, дядю больше всего заинтересовало поведение гостя. Он заставил меня детально вспомнить все: как Себастьян был одет, что говорил, чему удивлялся. А наши с Хельгой предположения относительно карнавала и психических расстройств не захотел даже слушать.
Когда я закончила рассказ, дядя снова взъерошил волосы, посмотрел что-то в телефоне, посмотрел по сторонам. А потом пробормотал что-то вроде «Любопытно», вскочил и убежал наверх, запершись в своем кабинете. Чем он там занимался, мы так и не узнали, лишь слышали бессвязные обрывки его телефонных разговоров.
- Психоз заразен. – ехидно констатировала Хельга, когда очередное «Невероятно!» донеслось из-за двери.
- Ага. И передается через брошку.
Мы обе прыснули. Хотя смешного было мало. Казалось, что в семье появился собственный безумный ученый, который ведет себя в лучших традициях этой роли.


« При дворе было шумно. Подготовка к королевской охоте шла вовсю. Пение рогов и лай гончих многократно отражались от замковых стен, создавая настоящую какофонию.
Франц Зибер стоял, опершись спиной о заграждение, ел яблоко и лениво наблюдал за происходящим.
Прошел уже месяц со дня суда, и это время они с братом провели в столице. Принц заставил их последовать за отрядом, чтобы дать возможность доказать свою правоту. По сути, наказание обернулось наградой. Зиберов разместили в королевских казармах, даже выделили небольшое содержание. Королевская гвардия состояла в основном из обедневших рыцарей и младших сыновей титулованных дворян. Недурное общество для двух крестьянских парней. Почти сразу у Рихарда появились приятели из числа гвардейцев. Кое-кому пришлись по сердцу его рассуждения о справедливости, чести и достоинстве. Целыми днями эти борцы за справедливость проводили в таверне за вином и горячими спорами.
Франц отказался принимать в этом участие. Поначалу его разбирала обида от то, что старший брат опять так легко прижился в новом обществе. Но вскоре успокоился. Ему стало все равно. Столица кишела возможностями.
Пожалуй, Франц должен был благодарить брата за его упрямство и показное рыцарство. Они не просто оказались при дворе. О них заговорили. Не каждый день двое крестьян оказываются в личной гвардии принца. Не каждый день они удостаиваются чести принять участие в королевской охоте. Об этом удивительном случае говорил весь двор. И все с нетерпением ждали дня охоты. И вот, наконец, этот день настал.
Солнце стояло уже высоко, когда королевская кавалькада выехала из ворот города. В сопровождении егерей они двинулись в сторону Шелловского леса. Братья Зиберы поначалу двигались в конце колонны, но вскоре принц придержал коня и приказал им ехать рядом с ним.
Наследнику трона шел двадцать третий год. Людвиг Ланигривинг был высоким, статным юношей. От матери он унаследовал светлые волосы и аристократичную белизну кожи. Но, тем не менее, в его внешности не было материнской мягкости. Темные глаза смотрели пронзительно, а волевой подбородок выдавал жесткость и упрямство. Людвиг был единственным сыном короля Фридриха III, которого прозвали в народе Полоумным. Король, в свои сорок пять лет, уже был стариком. Хилый от рождения, он был тревожным и мнительным, панически боялся измены и часто мучился ночными кошмарами. На самом деле, делами государства давно уже руководил его сын. Людвиг был любим народом и почитаем аристократией. Ему прочили стать великим правителем.
В этот день принц был одет в куртку из мягкой оленьей кожи, узкие темные штаны и высокие ботфорты. За плечами развивался темно-красный плащ. Только богато украшенный меч и изящная упряжь выдавали в нем персону знатного происхождения.
Приказав братьям ехать рядом с ним, Людвиг начал расспрашивать Рихарда о диабрах. Рихард в очередной раз пересказал принцу историю их прошлой охоты. Принца интересовали все детали: внешность твари, ее повадки и то, как братьям удалось ее выследить.
В последние годы диабров в округе становилось все меньше. Простой люд вздохнул с облегчением. Но для принца и заядлых охотников из его окружения это означало отсутствие возможности проявить себя. Убийство диабра издавна считалось великим подвигом, но с каждым годом выследить тварь становилось все сложнее. Почти месяц понадобился королевским егерям, чтобы напасть на след зверя в Шелловском лесу. След уводил на север.
Время от времени, по ходу движения кавалькады, загонщики поднимали косуль, кабанов и прочую мелкую дичь. Кое-кто из свиты в погоне за ними сворачивал вбок, поэтому сопровождающих принца становилось все меньше. Но Людвига не интересовало ничто, кроме диабра. Он заставлял коня ехать размашистым аллюром, не сбавляя темп, а братья Зиберы следовали за ним.
Наконец, раздался сигнал загонщиков о том, что зверь близко. Людвиг послал коня в галоп. Лицо молодого принца разрумянилось от волнения, а глаза горели азартом. Вскоре из густого подлеска они выехали в сосновый бор. Впереди, между деревьев, мелькала темная шкура диабра. Напуганный шумом зверь петлял, стараясь оторваться от погонщиков. Диабры могли развивать скорость до тридцати миль в час и славились своей выносливостью. Но и Людвиг был не из робкого десятка. Его конь южной породы был лучшим скакуном при дворе, если не во всем королевстве. И все же, догнать зверя было не просто.
Рихард изо всех сил погонял коня, стараясь не отставать от принца. Чуть впереди между деревьями то и дело мелькал хвост кобылы Франца. Периодически оглядываясь, Рихард заметил, что все меньше людей следуют за ними. Лошади уставали, к тому же ехать стало тяжелее. Сосновый лес сменился буковым, и дорога пошла под гору, поэтому пришлось немного сбавить ход. Кто-то сзади окликнул принца, призывал его остановиться. Но Людвиг проигнорировал этот отклик, если вообще услышал его. Его интересовал лишь диабр, который ломился через подлесок в десятке ярдов от него. И принц не собирался сдаваться так просто.
Внезапно, короткий свист прорезал воздух. Один из егерей, сопровождавших принца, вскрикнул и стал заваливаться на бок. Из груди его торчала стрела с ярко-красным оперением.
- Засада! Ваше высочество! Берегитесь!
Между деревьями замелькали тени всадников. Прозвучал оклик на незнакомом наречии. И в тот же миг стрелы посыпались градом. Одна вонзилась в землю прямо под копытами коня Рихарда, и Бланк испуганно шарахнулся в сторону. Юноша почувствовал, что кто-то заскочил на круп позади него, и сильные руки обхватили его горло. От неожиданности он выпустил поводья, и начал извиваться в седле, стараясь ослабить хватку.
От недостатка воздуха у юноши потемнело в глазах. Наугад он ударил локтем назад, схватил нападающего за волосы и рывком потянул вниз. В этот момент Бланк вновь взбрыкнул и скинул обоих всадников на землю. Это дало Рихарду преимущество. Оказавшись сверху, он принялся колотить врага руками и ногами. Но цепкие пальцы продолжали сжимать его шею, перекрывая доступ кислорода. Противник перекатился, и Рихард увидел злобный оскал на его смуглом лице. В висках стучали молоточки, и весь мир сжался до одной единственной потребности. Воздуха!
Почувствовав под рукой булыжник, Рихард схватил его и с силой приложил нападающего в висок. Хватка ослабла. Рихард ударил снова. И снова.
Когда в голове прояснилось, Рихард сел и оглянулся вокруг. Враги были везде. Смуглолицые варвары, одетые в звериные шкуры и рваное тряпье. Дикари с северных рубежей. Их было больше дюжины. Некоторые из них, пешие и конные старались поймать двух мечущихся в испуге лошадей. Остальные атаковали людей, что яростно оборонялись возле старого ясеня поодаль. Рассмотреть детальнее у Рихарда не было времени.
С громким криком один из дикарей бросился на него. Юноша увернулся, перекатился через плечо и вскочил на ноги, готовый к схватке.
Враг был вооружен кривой, зазубренной саблей, а у Рихарда не было ничего, кроме охотничьего ножа на поясе. Его короткое копье и лук со стрелами остались притороченными к седлу.
Северянин атаковал первым. Рихард снова увернулся, перебросил нож в левую руку и поднял с земли короткий толстый сук. Неуклюже отражая палкой удары сабли, он все больше отступал, пока не почувствовал, что уперся спиной в ствол дерева. Краем глаза Рихард заметил, что один из обороняющихся возле ясеня упал, как подкошенный.
Увидев, что он загнал врага в ловушку, дикарь ухмыльнулся и нанес сильный рубящий удар. Однако, в последний момент мечущиеся в панике кони заставили его уклониться в сторону. Удар пришелся в дерево. Рихарду это давало преимущество в несколько драгоценных секунд. Отбросив бесполезную палку, он поднырнул под руку врага и вогнал нож тому под ребра. Дикарь крякнул и начал оседать.
Рихард бросился к ясеню. Приблизившись, он увидел, что Франц и один из егерей яростно сражаются, защищая собой лежащего на земле принца. Несколько дикарей корчились поодаль, но нападающих явно стало больше. Юноша схватил лежащую на земле саблю и кинулся на выручку брату. Но опоздал.
Франц на споткнулся о корень и на мгновение открылся. Его противник нанес удар, что пришелся юноше в бок. Франц покачнулся и рухнул на колени. У Рихарда вырвался вопль отчаянья. В слепой ярости он бросился вперед, нанося удары направо и налево. Он едва ли почувствовал, как вражеский клинок ожег ему предплечье. Он думал лишь о том, чтоб добраться до Франца и убедиться, что тот еще жив. Рихарду не верилось, что может быть иначе.»