Глава 1Погода была ужасная…
Принцесса была прекрасная…
А может, всё было наоборот?!
Судьба, конечно, та ещё сука, но не все могут в полной мере оценить именно эту сторону её личности. К несчастью, к некоторым она предпочитает поворачиваться именно этой своей филейной частью. Классическим примером неудачника обыкновенного можно считать, пожалуй, каждого седьмого жителя нашей планеты Земля. Только скажите мне, с какого ж рожна именно мне так привалило?
Должно быть, вы, дорогие мои глюки, сейчас недоумеваете, о чём это я, студентка, ОД-ка и просто красавица с мужем и двумя детьми сейчас говорю? Что ж, пожалуй, начну сначала, а началось всё пять лет назад, когда один седоволосый чудак неопределённой ориентации щёлкнул пальцами. И мой мир перевернулся. Правда, в то время я ещё говорила о себе в другом роде.
Тогда, ещё будучи героем-спасителем всея магического мира Гарри Поттером, я готовился к свадьбе с любимой девушкой. Рядом были друзья, любимая метла и целый новый мир… пока однажды меня не вызвал к себе портрет незабвенного Альбуса Дамблдора.
С самого начала я заподозрил неладное, то ли дело всё было в интуиции, то ли зад, как локатор, уже уловил вибрации надвигающихся проблем. Открывшаяся дверь явила мне нынешнего директора Минерву МакГонагалл, лихорадочно капающую валерьянку (или что покрепче) в трясущейся стакан и предыдущего директора, сидящего в позе невинного агнца за её (своим?) столом.
Икнув, я развернулся и хотел было сделать ноги, зомбяков мне ещё не хватало вдобавок к галлюцинациям. Но у Альбуса были немного иные планы. Сделав грациозное и быстрое движение рукой, он с ласковой улыбкой принялся наблюдать за тем, как меня впечатала в стену с портретами неведомая сила.
- Мальчик мой, - обливаясь педофилическими слезами крокодила, начал педагог. – Ты сделал всё, как я и рассчитывал: победив Тёмного Лорда, выпустил сильнейшую волну магии, которая оживила и меня, и Северуса, и многих других!
В тот момент меня больше беспокоили птицы, кружащие над головой в вальсе, так что половину речей профессора и его хвалебных од я пропустил мимо ушей. Ну, как пропустил, слышал краем уха какой-то комариный писк, но слышалось почему-то только «бла-бла-бла»…
Но конец речи Дамблдора я всё же услышал. Ой, как же услышал… прямо даже решил, что головой всё же долбанулся излишне сильно.
- Понимаешь, когда Северус пришёл ко мне, времени изыскивать какой-то другой план просто не было, пришлось действовать быстро, а главное – чётко. Никто не должен был знать, что Гарри, Лили и Джеймс живы, а место мальчика занял…л ты.
Не то, что бы я ему не поверила, но вот вопрос собственной вменяемости встал просто выше мировой инфляции.
Нервный смех постепенно перешёл в истерический хохот. Ну, а как иначе? Мёртвый директор сообщает, что я вовсе не Гарри Поттер а кто-то там по фамилии Адамс. Ещё одна семейка трупаков, блин.
Тогда, ещё будучи нежной ромашкой и не умея ругаться, как заправский автомеханик, мой рот, минут через тридцать, когда МакГонагал и мне уже накапала, выдал нечто среднее между «да вы издеваетесь» и «всё-таки спятил».
Нельзя сказать, что подобное меня удивило – леди Судьба никогда особенно не любила мою бренную тушку, но не настолько же…
Официальное объяснение (чтобы никто из знакомых потом не бегал по врачам и аврорам, де «Гироя падминили, ащ-ащ!!!») было перенесено на вечер, а меня оставили общаться с Поттерами: ушлый старикан решил, что хрупкого подростка бить сильно не будут. Что ж, на месте этих людей я бы прикончил себя на месте. Что ж, эти садисты решили пойти длинным путём.
Сначала на меня накинулась Лили. После продолжительных обниманий и сюсюканий-причитаний на тему «ах, почему никто не кормил ребёнка?!» выражение лица напоминало кирпич. Да и по цвету тоже соответствовало. Возможно, до Поттер просто не дошло, что я вовсе не ещё один член их семьи, а левый чувак, который примазался, но сочувственные лица её сыновей и мужа говорили: бежать поздно.
В общем, после принятия в семью, клуб «Пострадавших от заботы Лили» и затяжного обеда, я был практически счастлив, что имею к этому семейству весьма посредственное отношении. Даже Молли Уизли не вела себя столь… странно. Улучив момент, всё же поинтересовался, всё ли у миссис Поттер в порядке с головой, на что Люк, её младший сын просто сочувственно вздохнул. Забегая вперёд, могу сказать, что эта милая женщина и по сей день считает своим долгом каждое утро передавать булочки, пользуясь каминной сетью.
Во время разговора с Поттерами (то есть, в моменты, когда Лили замолкала) получилось узнать, что Джеймс, Гарри и Люк – вполне хорошие люди. Меня это сильно расстроило – даже злиться на них не получалось, самое страшное, что могло произойти, с ними уже случилось – миссис Поттер показала фотки «голеньких» мальчиков. Порою я даже был рад, что родителей не было рядом все эти годы.
Тогда казалось, что хуже уже быть не может. Конечно же, сразу стало ещё хуже.
В назначенный час я, «воскресшие» Люпин, Снейп, Фред и и Поттеры, были вынуждены собраться всё в том же злополучном кабинете седобородого ге…ния. Сказать, что я был рад, увидев некоторые лица – ничего не сказать, но ни обняться, ни пустить по мужской, скупой слезе, нам не дали. А всё из-за Люпина: несчастный оборотень не выдержал потрясений и хлопнулся в обморок. Снейп, ругаясь как бабулька, увидевшая с утра шалаву, благородно отпоил Люпин своей отравой. Меня же спасла Лили, запретившая издеваться над ребёнком. Кто бы знал, как я хотел, чтобы надо мной поиздевались…
Церемония узнавания прошла быстро и по отработанной схеме: обморок, истерика, валерьянка.
В конце Дамблдор объявил меня Гвен Адамсом и, виновато кося пьяненькими глазками (дорвался, махинатор проклятый, чтоб ему только трансвеститы дав…), попросил Минерву поставить зеркало. Не Ежа*, а нормальное. Внутри всё заледенело, как перед объявлением результатов заваленного экзамена: вроде как и знаешь, что гильотина близко, а всё равно надеешься. Профессор щёлкнул пальцами, а я зажмурился. Не то, чтобы «превращение» было болезненным, но отдалось щекоткой в несколько интимных местах. Эх, молодость-молодость, это сейчас могу сказать: грудь и член, а тогда – «стыдно признаться, где».
По комнате пронёсся удивлённый вдох. Рон, кажется, хлопнулся в обморок. По полу прокатилась парочка челюстей, а я, наконец, отважился продрать зенки.
Первыми были глаза. Большие, скорее болотно-жёлтые, а не изумрудные. Потом появились щёки с россыпью веснушек, курносая кнопка посерёдке лица и лезущие в глаза курчавые тёмные пряди. Хотя убило меня не это. Что вы, как можно пенять на Судьбу за столь мелкие, незначительные перемены?! Хотя, какая к Салазару разница?! Мир всё равно померк через пару секунд, когда я, наконец, осознал, что же так мешается сверху, над животом.
Единственное слово получилось выдавить жалким фальцетом, когда картинка сложилась в голове. Слово было ёмким, красочным и абсолютно точно отражало как эмоции, как и ситуацию в целом. Посмотрев в зеркало, я вякнул только одно:
- Бля, - и свалился в обморок. Что ж я раньше не подумал: Гвендолин – явно женское имя.
* Зеркало Еиналеж
Глава 2Сначала было слово…
И слово это было…
В принципе, ничего удивительного в моём интересном положении не было. Если подумать, а не гоняться по замку с криками, то многое встанет на свои места. Например, немного сомнительная ориентация. Нет, конечно же, я любил Джинни (ну, или просто не смог вовремя отвертеться от Амортенции), но между нами так ничего и не произошло. Вы всё ещё не понимаете, в чём же дело, дорогие мои галюны? Ну, так я вам объясняю ещё раз: между двумя озабоченными семнадцатилетними подростками, которые нередко оставались наедине, была только парочка поцелуев. И ВСЁ, ЁПТ!
Геем себя считать тоже не приходилось – хотя частенько, особенно на последних курсах, хотелось спросить Малфоя, где он берёт такую обалденную тушь. Впрочем, был один инцидент с парнем на пару курсов старше. Но здесь скорее виновата зачарованная омела. Вы только представьте: рождественская ночь, пустой коридор и два склеившихся намертво придурка пытаются поцеловаться и не оголубеть. Вот, ей Мерлину, уморительная ситуация. Если конечно, происходит с кем-то другим. Мне та не везло никогда. Уже угадали кто был прекрасной дамой? Я ведь тогда даже ни разу ещё не целовался…
После мой «рыцарь» ещё долго избегал общества «Золотого трио» (убить бы журналистов, они бы ещё нас с Джинни платиновой парой назвали), ну а я ещё долго с утра пораньше отправлялся в ледяной душ. И не надо сейчас морщиться, обойдёмся без «ля-ля», что в пятнадцать лет надо быть целомудреннее. Если б не эти закидоны, сразу мог бы жить припеваючи, а не за девками бегать. Вот бы его удар хватил…
В общем, к концу недели я уже, в принципе, со всем смирился: уж лучше быть девушкой, чем гомосеком. Особенно когда рядом целый рассадник педофилов, латентных лиц нетрадиционной ориентации, косящих под гомофобов, и целые полчища ненормальных, именуемых слэшерами. Честно говоря, мне было искренне жаль Гарри.
Постепенно школа оживала, а потому прятаться в ней дальше не виделось возможным: мосье, который сдал нашу компанию журналистам, наверняка уже загорал на океане. И вот тут-то я понял, что Дамблдор-то прав был: вместо нуднейших интервью с каверзными вопросами я мог с наслаждением сидеть в первом ряду и наблюдать за чужими мучениями. Впрочем, зеленоглазый урод, мстительно улыбаясь, быстро прибрал меня к рукам, в смысле к семье, объявив двоюродной сестрой Гвен, равно как и Люка. Теперь от фамилии «Поттер» мог спасти только брак. И явно не с Джинни.
Кстати о ней. После продолжительной истерики, в ходе которой не пострадал только дальновидно скончавшийся Лорд, мы все подверглись жутким репрессиям. Во-первых, пришлось ходить на цыпочках и учиться прятаться за шваброй, во-вторых, есть получалось только ночью и только инкогнито, ну а в-третьих, мозг моей бывшей любимой девушки тоже устал и отключился вовсе. Самым прискорбным было то, что он и раньше-то работал с перебоями. Но результатом всей этой компании стала вполне закономерная капитуляция ушлого старикашки, чьё воспитание не позволило придушить мою (бывшую) даму сердца.
Нет-нет, вы не думаете, Джинни я люблю, но… вот, не будь супружеского долга – цены б ей не было. А так приходилось от неё почти полтора года прятаться в компании то Рона, то близнецов, а то вообще идти на жертвы и оставаться наедине с Молли. Не к ночи помянуть её.
И всё же, вряд ли Директор мог представить, на что подписался: такой бучи, наверное, не видел ещё магический мир, зуб даю. Альбуса, естественно. Хотя, если подумать, проблема была вполне предсказуема. А началось всё с помолвки.
Чтобы не сильно расстраивать общественность, ожидавшую скорую свадьбу – и даже не одну, пришлось Гарри побыть «женихом» мисс Уизли. Но (кто бы мог подумать, не правда ли?!) у парня сердце оказалось прочно занято какой-то неведомой особой, покорившей его сердце с первого взгляда. Ни Джинни, ни его сложившийся расклад не устраивал. А то, что происходило дальше, можно было назвать одним ёмким цензурным словом: хаос.
Негласная война между Поттером и Уизли, разрастаясь, принимала воистину вселенские масштабы. Уж на что Альбус был интриганом, по сравнению с платиновой (всё же назвали, гады) парочкой, оставался дилетантом. Подобных тактических операций и выверенных до полмиллиметра ходов, наверное, даже Лорд в лучшие годы не мог просчитать.
Началось всё прозаично и неинтересно: со скандала. Джинни, на одной из пресс-конференций просто разорвала помолвку, скромно сообщив, что более её, далее цитата, «ничто не связывает с тем, кого называют героем и спасителем». Должно быть, она рассчитывала на то, что парень сдастся и приползёт к ней на коленях, моля о прощении. Джинни не учла только одного: его матерью была чертовски страшная женщина.
Не прошло и дня, как герой пошёл в контратаку, заявив, безо всякого умысла, кстати, что Джинни просто перенервничала из-за их ссоры: бедняжка вернулась сама не своя из санатория, где отдыхала вместе с Виктором Крамом. Естественно, оскорблённая невестушка такого простить не могла. Правда, долго её слушать никто не стал.
Пикировки, наверное, продолжались бы целую вечность, если бы Молли не посадила дочь под замок остывать. Впрочем, это не помешало прогрессивной общественности расколоться на два лагеря: тех, кто поддерживал Джинни, и тех, кто был на стороне Гарри. Обо мне же все благополучно забыли. К счастью.
Конечно, со своей горькой и несправедливой судьбой мне пришлось уже примириться, но оставалось ещё слишком много разного рода проблем, в целом, бытовых, но от этого не менее ужасных.
Начать хотя бы с имени. Если тебя семнадцать лет подряд называют Гарри, а потом вдруг начинают звать Гвен, об этом порой забываешь не только ты, но и окружающие. Вспоминать же о том, что я, как бы, теперь «дженщина» и должНА говорить о себе в женском роде вообще кощунство. Думаете, меня бесит только это? О, вы просто никогда не меняли пол принудительно! Знаете, что такое смена половых органов? Это АД!
Не буду снабжать вас, глюки мои, интимными подробностями, скажу только, что девушкам живётся намного сложнее, чем парням.
Во-первых, чтобы привести себя в порядок с утра пораньше, нужно встать на полчасика пораньше. И это только если ничего «особенного» не намечается. У меня намечался выход к журналистам, так что пришлось просто не ложиться.
Во-вторых, если появляется кто-то новый, точнее новая, на неё тут же начинают обращать внимание парни. И если раньше меня подобный расклад устраивал, то теперь стало понятно, в чём подвох. Эти придурки были всюду. И, что самое страшное, это были мои же знакомые.
Думаю, начать стоит с близнецов. Что Фред, что Джордж, оба не давали мне прохода, пусть и шутя, но создавали массу проблем. И если против одного рыжика я не имела ничего против и готовила дубинку – ну, знаете, пещера, дом… - то второй откровенно бесил. Следом за ними меня атаковал Колин, видимо решивший, что девушку обработать проще, чем героя. Прятаться пришлось полдня в башне прорицаний. Что самое грустное, даже Рон стал относиться ко мне иначе. Точнее, он искренне верил, что всё в порядке, но на уровне интуиции – а что ещё делать одноклеточному? Мозгов-то нет – пытался то ли защитить, то ли отправить на кухню. И если Гермиона уже смирилась с его врожденной умственной отсталостью, мне хотелось ему врезать. Что, собственно и произошло через пару дней, когда парни решили пойти к Хагриду.
Кстати о здоровяке. Он был единственным, кто не изменил своего отношения, видимо, не совсем понимая, в чём весь прикол.
Думаете, это всё? Ха-ха! В-третьих, мне пришлось поменять гардероб. И дело было даже не в деньгах, которые Лили, Луна и Гермиона с удовольствием потратили, наряжая меня словно куклу. О нет, всё было намного прозаичнее. Я смирился с юбками (будем надеяться, корни у меня всё же шотландские), платьями (шесть лет в мантиях не прошли даром, жаль, мода на них проходит после войны) и даже такими адскими приспособлениями для пыток, как туфли на каблуке (Говорите, ваша девушка имитирует, потому что снимает обувь с дикими стонами наслаждения? Попробуйте сами походить в туфельках, а потом не кончить, когда снимите их). Но как прикажете смириться с бельём?! Да его в руки-то брать страшно! Впрочем, когда Лили пригрозила корсетом, мой боевой дух резко умер в зародыше. Хотя лифчики всё равно отстой.
В-четвёртых, после всех этих потрясений, включая магические, мои гормоны решили устроить переворот, избавляясь практически от всех старых привычек. Любил мясо? Теперь любишь курицу. Любил розы? Теперь ромашки! И да, это только последняя смена, неделю назад произошла. Уж не знаю, что за временное правительство в моей башке образовалось, но реформы шли одна за одной.
Но вот, спустя почти месяц после моего преображения, жизнь стала налаживаться. Я научился давать голос на имя «Гвен», примирился со всеми, как мне казалось, тяготами жизни и даже мило побеседовал с Лили за чашкой чая. В общем, жизнь побрела своим чередом.
А потом пришли ОНИ. Месячные.
Глава 3А пока наоборот
Только чёрному коту
И не везёт.
Стоит отметить сразу, больше всего пострадал именно моя тушка, а вовсе не всех тех наглых лгунов, утверждающих, что их унизили, оскорбили или попытались убить. И вообще, если уж на то пошло, виноват в этом был достопочтенный директор голубоватой наружности, который магией сдерживал мои гормоны от четырёх до семи лет. Хотя, могу признать, огребли все.
А началось это цирковое представление с того, что однажды утром, забираясь в душ, я обнаружил, что немного ранен. Причём в довольно интересном месте. Первым моим порывом было сорваться с места и нестись в Больничное крыло, крича на ходу «помогите, прокляли, умираю!» Не то, что бы никогда не приходилось слышать о подобном, просто мозг тактично решил не вскипать и откинул мелкие незначительные факты.
Именно поэтому первые пять минут я просто тупо пялился на бурое пятно. Следующие пятнадцать ушли на то, чтобы задушить истерику в зародыше. И слава Мерлину, что Гермионе я понадобился именно в тот момент.
Видимо, у неё было что-то срочное, потому как влетела она без стука, разнеся замок бомбардой. Правда, влетев, Грейнджер замерла. Ну ещё бы, такое зрелище: на кромке ванны сидит голая девушка, держится руками за голову и глубокомысленно изучает кровавое пятно на трусах, будто там сокрыта карта сокровищ.
Минуты через три её отпустило, тогда-то я и пришёл в себя. Нет-нет, она вовсе не кинулась ко мне, заботливо вопрошая, что же случилось. Она просто заржала и сползла по стеночке под моим злобным, прожигающим взглядом.
Знаете, маги – существа нежные, тонко настроенные, чуть что не так – сила сразу выходит из под контроля, нападает на обидчика… а уж в комнате где полно воды, вовсе не стоит заморачиваться над тем, что пульнуть.
В общем, когда Герми высушилась, состоялся ТОТ САМЫЙ РАЗГОВОР. Обычно подобные таинства передаются от отца к сыну, от матери к дочери. Родитель, полностью уверенный в невинности отпрыска, высоким штилем, иногда и в стихах, повествует о самом сокровенном, забирая отрока из мира розовых пони, какающих радугой в жестокий мир взрослых. Не стоит забывать и о скупой слезе, соскальзывающей в конце по щеке под траурную музыку. Отрок, как правило, старается не ржать и кивать с умным видом в нужных местах, торопливо запихивая под кровать порнуху.
В семье Поттеров идеалистом, как ни странно, был Джеймс, а вот дети пошли в маму. В маму, которая в десятилетнем возрасте провела с ними весёлую беседу «Заболевания, передающиеся половым путём и их последствия». Так что пестики, тычинки и прочая ботаника реально были просто каким-то издевательством. Гарри рассказывал, что сбежал на моменте, когда папуля дошёл до «цветка, который сорвать можно лишь однажды».
В моём случае, в роли Лили выступила Гермиона. Правда, она периодически икала и пыталась маскировать смех под кашель, но, в конце концов, разъяснила, что к чему и куда.
Вот тут мой мозг заглючил. А потом, как при смерти любимой рыбки, я прошёл через три стадии.
Отрицание.
Вскочив, я торопливо замотал головой, поскользнулся и едва не вылетел жопой вперёд в коридор. Опять-таки, тогда бы я смущённо произнёс «мягким местом» и покраснел, но фиялочка, знающая одно матерное слово, и то случайно услышанное, быстро превратилась в человека в аврорской академии.
Но сейчас не об этом. Сейчас о незакрытой двери. Быстро, насколько это возможно, поднявшись, я завернулся в полотенце едва ли не по шею. Не стоит, наверное, говорить, что до этого момента мне даже в голову не пришло, что я немного голый.
- Не-не-не, какие… эти самые? Это смертельное проклятье, просто проклятье! – в отчаянье, чуть не плача прогнусил я. Гермиона сочувственно вздохнула и покачала головой. – Бляя…
Схватившись за голову, я перешёл на вторую стадию – осознание. Оно было ёмким, чувственным и отражало все мои ещё девственно-невинные мысли. В общем-то, оно и вылилось в единственное знакомое мне матерное слово.
На смирение, третью стадию, я перешёл только через часок, когда Герми влила в меня сто грамм для храбрости. Ну, собственно, это было скорее не смирение, а весьма завуалированное «ну и похрен», но кого это еб… волнует?! Тем более, что следующие дни превратились для меня в самый настоящий АД.
Из-за вмешательств (магических) Дамбл-гея магическое вмешательство было попросту опасно, а обезболивающие зелья вызывали дурноту, поэтому остаток дня я воющим колобком катался по полу и обещал всех благ и счастья тем, кто пытался посочувствовать. Следующие полтора дня я занимался тем же, но уже обнимаясь с унитазом: кто вылил на Рона весь флакон его чрезвычайно мерзкого одеколона, я не знал, но были подозрения, что гадёныш сам постарался. Впрочем, унитаз отнёсся ко всему этому философски – молча – чем и утешил.
Кто ж знал, что дальше пойдут перемены настроения и жуткая плаксивая обидчивость. Если вы ещё не вкурили, что тут такого, напоминаю: я семнадцать с хвостом лет считал себя непробиваемым, а главное вменяемым, парнем. Не истеричной плаксой с мозгами набекрень и желанием уничтожить мир, а уравновешенным человеком. Это вообще взаимоисключающие понятия!
Но один плюс в моём положении был: наконец-то стало ясно, почему Джинни иногда называли вечно пмсящей дурой. Очень точное сравнение.
В эти дни меня утешало только то, что были черты характера, которые не изменились. Например, щедрость и жажда нести справедливость в мир. Мир, правда, отчаянно сопротивлялся, но я же ещё и упёртый!
О чём я? Да всё о том же. Мой персональный АД длился без малого семь дней. Конечно же, я счёл своим долгом испортить жизнь и окружающим. Ну, как счёл, гормончики сами это решили, я просто не стал их сдерживать. Говорят, терпеть вредно.
Первой жертвой пали те, кто посчитал, что я буду благоразумным. Мол, я же был парнем, мужская солидарность, всё такое… знаете, подобная наивность просто смешна. Нет, серьёзно, меня выворачивает наизнанку от любых запахов, зверски болит поясница и хочется непонятно чего, а я буду думать, как бы не предать мужское братство, которое меня не может понять? О да, а розовые пони, какающие радугой, каждое утро зажигают солнце.
Самые сильные продержались минут семь: это до того момента, как я вспомнил про палочку. Нет, конечно, потом мне было жутко стыдно, но спалённые брови это никому не вернуло.
Вторыми сдались верящие в то, что пмс – общеженские выдумки, чтоб держать мужиков под контролем. А поскольку я мужик… ну, вы поняли. Эти хотя бы верили в гормональный взрыв, а потому никаких раздражающих элементов не принесли. Они их создали. Нет, Рон, твоя шутка про нервозность очень смешная, но сейчас как-то не до того. Что ты, я верю: ты ничего ТАКОГО не имел в виду, но всё равно, повиси на шпиле Астрономической башни, подумай о вечном… я даже тебе компанию принесла – вон, Драко рядышком болтается. А нечего было этому хорьку недобитому стебаться над милейшей жабой Невилла. Она же такая красивая…
Кхм… ладно, продолжим.
На закуску пошли самые ушлые твари – те, кто сразу же смылся. Эти крыски были до безобразия галантны и предупредительны, но не учли одной детали: я этим буду пользоваться. В наглую. Дорогие мои глюки, вы же понимаете, как трудно удержаться, когда предлагают сделать всё, что заблагорассудится, да?
В общем, отловив Джорджа, а точнее попросту загнав в угол, я полвечера жаловалась на жизнь. У него удивительно удобные колени, мягкая, вымученная улыбка и рубашка, в которую не жалко высморкаться. И да, пять дней подряд эта отмазка работала.
Конечно же, когда всё закончилось, я пришёл (пришла?) в ужас, но отголоски совести быстро заткнулись: в конце концов, никто не заставлял этих дегенератов предъявлять претензии!
