Глава 1Утренний кофе обжигал горло, но не давал вновь уснуть. Тёплая жидкость с привкусом корицы наполняла тело приятным теплом и поднимала настроение. Это как раз то, что сейчас нужно. Ведь настало время почты, а в этих чертовых конвертах, с разными гербами на обороте, так много всякой чепухи, что иногда хочется умереть от того, что люди пишут.
Первым делом - достаю из кучи всех этих писем газету. Да, лучше сначала узнать новости, а потом реагировать на все эти письма, как подобает. Разворачиваю бумагу и невидящим взглядом прохожусь по колонке новостей.
- Драко, эльф попросил передать ещё одно письмо, - непринуждённо зайдя в кабинет, сказала Астория, небрежно бросив толстый конверт к остальным.
- А почему он сам не принес мне его? – Холодным тоном поинтересовался я.
Быстро повернувшись ко мне, она со смущением посмотрела. Мои слова, абсолютно любые, смущали её до крайности. Это раздражало. Мы живём с ней уже двадцать пять лет, а я все не привыкну, что лишь она одна меня любит. Это странно.
- Мы со Скорпиусом прогуляемся, он хотел меня познакомить со своей девушкой. Она придёт к нам со своей семьёй на ужин. Скорпиус хочет сделать объявление. - Почти шёпотом отозвалась Астория.
Кивнув, я вновь устремил свой взгляд в газету, хотя нам обоим было понятно, что меня сейчас новости никак не интересовали. Каждый раз, когда я оставался один, я думал о ней. О той, которая перевернула мою жизнь вверх дном, и я этому способствовал.
Почему же так получилось?
Я тоже постоянно задавался этим вопросом. Может так получилось оттого, что мне захотелось поговорить с человеком, который все поймёт, не осудит. Но, увы, таких людей уже не было, ведь я сам все разрушил. Почему-то в голову пришла мысль, что нужно поговорить с Грейнджер. Просто нужно и все. Сказав жене, что скоро буду, и, увидев на её лице разочарование, ведь как-никак, сегодня её день рождения, я решил по дороге прикупить букет её любимых роз. Затем я вышел из дома. Уже идя к дому Грейнджер, я вспомнил, что у неё тоже день рождения. Ну и денёк у меня тогда выдался. Долго букеты я не выбирал. Купил первые попавшиеся.
Уже позвонив в звонок, на меня внезапно нахлынули сомнения: а нужно ли было идти к ней? Разум говорил, что нужно бросить букет для Грейнджер и бежать отсюда. Ведь она давно уже не Грейнджер, а чертова Уизли. Вдруг её бешеный муж подумает, что между нами что-то есть.
Убежать, как последний трус, я не успел – дверь открыла Гермиона. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Плавным движением руки, она пригласила меня войти. Протянув ей букет с красными розами, я вошёл в дом. Он был каким-то тихим, словно неживым. Не было бешеного Уизли, не было никого. Честно говоря, я думал, что за три года их совместной жизни они уже заведут пару рыжих ребятишек, а Гермиона превратится потрёпаную домашнюю женщину, которая вечно хочет всех накормить. Но нет, передо мной стояла немного подвыпившая женщина, которая изрядно устала от жизни.
Мы почти не говорили, только пили много. На прощание она поцеловала меня, а потом, смутившись, выгнала из дома. По-моему, это был самый замечательный вечер после войны. После этого я каждый год приходил к ней с двумя огромными букетами роз и проводи целый вечер у неё. Но мы встречались не только в день её рождение, а почти каждую неделю. Любая встреча переходила в бурный секс. Будь то мы в парке, в офисе, или в ресторане. Мы всегда находили минутку, чтобы сблизиться. Несмотря на то, что оба были с разными спутниками.
Почему же ты её бросил?
Я так больше не мог. Я не хотел разрываться на два фронта. В один, если можно так сказать, прекрасный день я понял, что влюблён в свою жену. Этого хватило для того, чтобы раз и навсегда перечеркнуть все то, что было между мной и Грейнджер. В то время Астория ждала второго ребёнка. Как только она мне это рассказала, я не выдержал и поведал ей, что уже, на протяжении шести лет, изменяю ей. Красивое личико Астории исказила гримаса боли и отвращения. На это было ужасно смотреть, поэтому я пообещал, что больше никогда не встречусь со своей любовницей.
Выждав, когда наступит их день рождения, я сказал Астории, что загляну к Гермионе последний раз. Переступив свою гордость, Астория решила пойти со мной, но пообещала остаться внизу и ждать меня.
Страх поглотил меня, как только я переступил порог Гермионы. Она светилась радостью, которую я не замечал все эти шесть лет. Она словно ждала не только бурного секса, который был как всегда по расписанию, и выговориться. А ждала именно меня. Как любящая жена, которой так пыталась стать Астория, но у неё ничего не получалось.
Все, что было дальше я помню смутно, или просто не хочу помнить, так как я чувствовал лишь боль, которая осталась до сих пор. После всего этого мы с Асторией и маленьким Скорпиусом переехали во Францию, но через пять лет вернулись, вынужденные отправить нашего первенца в школу, так как я настоял, чтобы мальчик учился в Хогвартсе, а не Шармботтоне.
А ты пытался её найти?
Первые два года Астория за мной следила, все думала, что мы вернулись в Англию из-за Грейнджер, но с того момента, как я с ней расстался, я её не видел. И мою жену это кое-как успокоило, а вот меня - нет. Семь лет я пытался отыскать глазами непослушную копну волос каштанового цвета на платформе 9 и 3⁄4, но ни разу их не увидел. Я думал, что за то время, пока я отсутствовал, Гермиона уже успела обзавестись вторым мужем и, возможно, детьми. Её не было в педагогическом коллективе Хогвартса, не было в Министерстве. Она словно пропала, провалилась сквозь землю. Некоторое время я даже пытался найти её в архиве умерших, но и там не числилась фамилия Грейнджер, даже среди Уизли за двенадцать лет никто не умер, ведь у Гермионы, как она мне раньше говорила, осталась двойная фамилия. Её нигде не было. Вырезки газет не говорили мне о том, куда подевалась Гермиона Грейнджер, они лишь спрашивали об этом. С Поттером связываться я не хотел, тем более с Уизли. Поэтому, все эти годы я оставался в неведении.
Бросив последнюю кипу писем из Министерства, я допил свой кофе и потянулся к толстому конверту, который принесла Астория. Обратного адреса там не было, поэтому я перевернул его, чтобы посмотреть, что за герб стоит на печати, но ничего не увидел – печать была сорвана. Разозлившись на Асторию за то, что вскрыла это письмо, я уже хотел бросить его в огонь, как вдруг, меня зацепил запах конверта. Он был не таким, как от обычных писем. Он не пах свежим пергаментом, не пах чернилами, а цветами. Точно так же, как пахло от Гермионы, когда она лежала около меня. Вдохнув аромат ещё раз, я вынул содержимое конверта. Там было два пергамента.
Начав читать письмо, я огорчился. Вместо красивого почерка Грейнджер, там был корявый почерк Оливера Вуда. В письме говорилось, что сегодня он прибудет с женой и двумя дочерями, так как Скорпиус, мой сын, хотел, чтобы две семьи в этот вечер ужинали вместе. Второй пергамент был моего сына, в котором он извещает семью Вуда, что приглашает их на ужин. Фыркнув, я всё-таки бросил это чертово письмо в огонь.
Меня все волновал этот запах. Так ни от кого не пахло, кроме Гермионы. Хотя, возможно, жена Оливера тоже пользуется такими духами. Тряхнув головой, я встал с кресла, взял свою трость и вышел в коридор.
***
Астория, одевшись в строгое чёрное платье до колена, ждала меня около двери нашей спальни, иногда нервно посматривая на настенные часы. Я все никак не мог завязать галстук - руки совершенно не слушались, а мысли путались. Такое у меня бывает, когда наступает что-либо грандиозное. Выругавшись, я бросил его на кровать и подошёл к жене. Посмотрев на меня укоризненно, она всё-таки взяла меня под локоть, и мы, выйдя из спальни, спустились вниз.
Домовики уже накрыли большой стол, на котором дымились горячие блюда. Астория сухо посмотрела на все это и поджала губы, чтобы не накричать на эльфов. Её раздражало, когда домовики до прихода гостей накрывали целый стол. Вообще, её всё раздражало, но при мне она сдерживалась, чтобы показать себя с лучшей стороны.
По лестнице, в чёрном смокинге, сбежал к нам Скорпиус. Его лицо озаряла счастливая улыбка. Подбежав к нам, он поцеловать мать в щеку и, в предвкушении потер руки.
- Где твоя сестра, Скорпиус? – Нахмурив брови, поинтересовалась Астория.
- Она обещала скоро спуститься. - Подмигнув мне, ответил сын.
Мы с ним хорошо знали, что если Розалинда обещает скоро спуститься – то ещё удача, если она вообще спустится к ужину. Её характер был, по мнению Астории, очень скверным, а я считал, что он весьма забавный. Если дочка чего-то не хотела, то она все высказывала, чем всегда раздражала мать. А мне напоминала зубрилу Грейнджер в школьное время. Окончив факультет Гриффиндор, - да, она была единственной из моей семьи, кто учился на этом факультете, - она начала работать в Министерстве, и всеми способами пыталась спасти вымирающие виды волшебных животных. Иногда Астория смотрела на неё и удивлялась: почему наша дочь совсем непохожа на нас? Нет, что вы, внешность у неё была как раз малфоевская. А вот характер - совсем другой. Но все же, я её любил. Не потому, что иногда она напоминала мне Грейнджер. Нет. Я просто любил её, так же, как и Скорпиуса.
По мощённой булыжником дороге, послышался цокот лошадиных копыт. Астория сразу же выпрямилась, одной рукой поправила свою высокую причёску и начала сдувать невидимые пылинки с наших со Скорпиусом пиджаков. Сын постоянно пытался выкрутиться из ловких рук матери и выглянуть в окно.
- Что я пропустила?
Сбегая по лестнице и оглядываясь по сторонам, спросила Розалинда. На её, все ещё немного пухленьких щеках, горел румянец, но, встретившись взглядом с матерью, лицо стало бледным. Хоть характер у дочки был боевой, но с матерью она старалась не ссориться в такие важные вечера, как сегодня. Хотя было видно, что язык у Розалинды так и чешется, чтобы ответить что-нибудь, что явно доведёт Асторию до инфаркта.
- Ты опоздала, Рози. - Немного поджав губы, бросила Астория.
- Но ведь гости ещё не приехали. - Сжав зубы, процедила Розалинда.
Я отошёл от жены и встал рядом с сыном, сделав вид, что внимательно вглядываюсь в герб кареты. Заметив, что она не с такой роскошью украшена, чем у нас, я иронично приподнял бровь. Не знаю почему, но это мне не очень понравилось. А вот Скорпиус этого всего не замечал. Широко улыбаясь, он смотрел на то, как карета с четвёркой фестралов, которых он не видел, подъезжает к главному входу.
Подбежав ко мне, Астория ухватила за локоть и потащила к выходу, а дети поплелись за нами. Уже выйдя на большую мансарду, она велела всем нацепить приветливые улыбки, кем бы ни были гости. Астория служила катализатором в нашей семье. Ее мечты о счастливом браке сбылись, но только счастье было игрушечное, которое она сама и производила.
Как только карета подъехала, Скорпиус рванул с места, быстрее, чем домовик, и открыл дверцу. Первой вышла молодая девушка в кремово-розовом платье. Её длинные светло-каштановые волосы были сверху причудливо заплетены, а низ остался распущенным. Мне почему-то что-то напомнили эти волосы, да и лицо я уже где-то видел. Оно было немного вытянуто, передавая этим то, что её мать, возможно, из семьи аристократов, ведь отец, Оливер Вуд, ничем таким не отличался - уж я то знал. Глаза были ярко шоколадные, а взгляд чистым и пронизывающим, вызывая этим мурашки по коже. Увидев нас, девушка заулыбалась, и я заметил, что её передние зубы немного выпирают и между ними есть маленькая щель. Протянув руку Скорпиусу, она элегантно вышла из кареты и стала около моего сына. Следующей вышла девочка, лет девяти, с такими же светло каштановыми волосами чуть ниже пояса. Она, взяв маленькими пальчиками руку Скорпиуса, спрыгнула с подножки и встала около сестры, нервно теребя своё лёгкое платьице. Дальше, грозно ступая, вышел Оливер. Он, как и раньше, был высоким и мускулистым. Несмотря на то что ему, наверное, перевалило за пятьдесят. Быстро кивнув мне, он повернулся к карете и, так же, как Скорпиус, протянул руку.
Мне дико захотелось посмотреть на его жену, увидеть, какая она. Я её представлял маленькой и пухленькой, даже не знаю почему. Но вместо этого, из кареты, немного опустив голову, вышла довольно высокая женщина, если по сравнению с тем, что я ожидал, так можно сказать. Лица её я не видел, так как его скрывала шляпа с широкими полями, отчего Астория фыркнула. Ей было неприемлемо, чтобы женщина одевала к ужину шляпу, которая больше подойдёт для прогулки по парку. Повернув голову к своей жене, я критически осмотрел её наряд, тем самым высмеяв её манеру одеваться. Но Астория не обратила на это внимание, она с нескрываемым презрением смотрела в сторону гостей. Моему удивлению не было предела, когда я увидел кто же такая миссис Вуд.
Скорпиус гордо вышагивал впереди, держа за руку девушку в кремово-розовом платье. Она же, смутившись от этого, густо покраснела, как это делала раньше Грейнджер, когда я шептал ей на ухо какую-нибудь глупость. Кстати о Грейнджер, она шла сзади, прижимаясь всем телом к своему муженьку. Как же я хотел убить её в этот момент. Задушить собственными руками у всех на глазах. Видеть, как в её глазах тухнет свет, а на губах застывает крик мольбы и удивления. Но вместо этого её прекрасные губки были растянуты в улыбке, которая говорила о чём угодно, но только не о счастье от этой встречи. Если я не знал, кто такая миссис Вуд, то Гермиона знала точно, что едет в моё поместье, и её это не остановило.
- Мама, папа, я хочу представить вам Хельгу Вуд - мою девушку. - Всплеснув руками, представил нам девушку Скорпиус.
Хельга сделала реверанс и поцеловала подставленную руку Астории. Я, встряхнув рукой, заставил её подняться и, как только она это сделала, взял её миниатюрную ручку в свою и наклонился для поцелуя. Мой взгляд скользнул по бледному лицу Гермионы.
Игра началась, миссис Вуд.
- Я очень рада познакомиться с вами, мистер и миссис Малфой.- Светясь от счастья, на одном дыхании сказала Хельга.
Натянув улыбку, мы с Асторией поблагодарили её за приезд в наш дом. Судя по тому, как метался взгляд Гермионы, она здесь по настоянию дочери, ведь она, так же, как и мы, готовы сделать все возможное и невозможное ради наших детей. Вуд, видимо, не замечал терзаний своей жены и подошёл к нам ближе, хотя Гермиона еле передвигала ногами.
- Мама, папа, а это, - Скорпиус подпихнул к нам маленькую девочку, - Тори.
Девочка, повторив реверанс за сестрой, выпрямилась и посмотрела на нас своими чистыми голубыми глазами, в которых сверкало сомнение того, должна ли она быть тут.
- Хочу представить вам также…
Сын не успел закончить, как мать строгим голосом перебила его.
- Мы знакомы с четой Вудов, милый.
На улице повисло напряжение, которое кроме меня, Гермионы и Астории никто не почувствовал. Краем глаза я заметил, как Розалинда нервно задёргалась, посматривая на нас.
- Давайте зайдём в дом, ужин уже стынет. - Беря под руку маленькую Тори, Розалинда поволокла всех в дом.
Ужин проходил в молчании, только Хельга и Скорпиус иногда обменивались миленькими фразами, явно не замечая нас. Гермиона, всё это время, с манерами леди, попивала красное вино, иногда закусывая его французским салатом. Я не сводил с неё глаз, и поэтому она в мою сторону даже не смотрела, но жилка на её шее, говорила о том, что она еле сдерживается, чтобы не обернуться и накричать на нас всех. Её, так же, как и меня, достало это приветливо-презренное общество, которое утроила Астория. Вся эта игра в дружелюбные семьи изводила и мне хотелось лишь одного: впиться в губы Гермионы, которая пропала для меня двадцать лет назад.
- Тори, - лилейным голосом обратилась моя жена к девочке, - это твоё полное имя?
Гермиона уже открыла рот, чтобы ответить, как Тори опередила её.
- Нет, миссис Малфой. - Отпив немного апельсинового сока, ответила девочка. – Полное имя – Астория.
Тут даже я поперхнулся закуской, не то, что сама Астория, которая, изобразив на лице любопытство, преподнесла к губам вино. Широко открыв глаза, она с удивлением и злобой посмотрела на Гермиону, которая еле сдерживала себя, чтобы не улыбнуться. Но эта улыбка была вовсе не радостная оттого, что она удивила нас, а какая-то самодовольная. Она словно знала, что попадёт к нам когда-нибудь в дом, и чтобы довести нас до удивленно-недоуменной реакции, специально назвала свою дочь в честь Астории.
- Какое милое имя. - Вмешался в разговор Скорпиус.
В помещении вновь наступило молчание, только стук столовых приборов о фарфоровые тарелки хоть как-то разрушал её.
Теперь Гермиона стала немного смелее и начала осматривать помещение. Я заметил, как в её глазах появился испуг, а потом удивление. Астории очень нравилась эта комната, поэтому переделала её под большую столовую, но она не знала, что как раз-таки здесь, милая Гермиона получила отметину, которую прятала под длинной шёлковой перчаткой.
Заметив, как я на неё смотрю, она сделала невозмутимое лицо и с чистым безразличием посмотрела мне в глаза, что сделало для меня ситуацию комичной. Мы так увлеклись детской игрой в "Перегляди другого", что не заметили, как Астория и Оливер начали что-то бурно обсуждать. Как оказалась, это был квиддич. Я впервые видел, как моя жена обсуждает данный вид спорта, да ещё и блещет знаниями в разных командах. Когда же мы со Скорпиусом начинали говорить о будущем матче или же про игру, которая не удалась, Астория кривила губы и уходила из комнаты. Я даже не знал, что сейчас думать.
- Что-то раньше ты не очень любила говорить о квиддиче, мама. – Оторвавшись от своей возлюбленной, подшутил Скорпиус.
- О, да, я действительно не люблю с вами обсуждать квиддич, вы ведь любите совершенно другие команды.
Невозмутимо поправив свою причёску, Астория иронично приподняла брови. Этот жест она переняла у меня, прокомментировав, что Малфои не должны отличаться. Она уже открыла рот, чтобы что-либо сказать в мой адрес, как прозвенел звоночек и горячие блюда сменились десертом.
- Мам, пап, Розалинда, - через несколько минут, с дурацкой улыбкой, обратился к нам Скорпиус, - ну и вы, мистер и миссис Вуд. - Он повернулся к Гермионе и Оливеру. - Я хочу сделать одно маленькое объявление.
Женщины аккуратно сложили свои столовые приборы, маленькую Тори не трогали, а вот Вуда Гермиона пихнула локтем, заставляя оставить в покое сливочное мороженное. Я же, даже не притронулся к сладкому.
Скорпиус отодвинув стул, встал из-за стола и поднял бокал. Я, поняв, что за этим последует, тоже взял бокал и пристально всмотрелся в лицо Хельги. Оно менялось по мере того, как говорил мой сын. Сначала оно было заинтересованным, потом покрылось румянцем и глаза широко открылись, а в конце оно стало настолько бледным, что могло сравняться со скатертью на столе. Оно выражало то же, что и лицо Гермионы, только с примесью аристократичности.
- Хельга, - наконец, окончив свой длинный монолог о любви к этой девушке, обратился Скорпиус, - ты станешь моей женой?
Астория и Гермиона одновременно сделали протяжный и шумный выдох, а потом потянулись к бокалам со спиртным. Розалинда удивлённо вскинула бровь, давая понять, что ничего про это раньше не знала, хотя её хитрое личико совершенно говорило про другое.
Из кармана пиджака Скорпиус достал зелёную бархатную коробочку, где мы из поколения в поколение хранили фамильное кольцо Малфоев и протянул её Хельге. Я сам дал это кольцо на прошлой неделе сыну. Таков обычай, вот только я его полностью не исполнил. Как только старшему ребёнку исполняется двадцать один год, то ему перечисляется свой счёт в банке и отдаётся половина фамильного поместья, а вторая – после смерти родителей. Так вот, я в двадцать первый день рождения Скорпиуса отдал ему только поместье и банковский счёт, а про кольцо забыл. А без него парень не имел права жениться.
Свадьба. Ты серьёзно?
Жениться. Я, кажется, упустил какую-то маленькую деталь в этом маленьком спектакле. Мой сын хочет жениться на дочери моей бывшей любовницы? Но сколько этой девочке лет? Раньше, когда мать его постоянно расспрашивала про девушек, он говорил, что у него уже есть, но она его младше на четыре года. Четыре года, это слишком много. Ей буквально, как и Розалинде. Стоп.
Ты вновь пропустил.
Я бросил Гермиону в то время, когда Астория была на третьем-четвертом месяце беременности. Пока я спал с Гермионой – у неё не было никого кроме меня. А так быстро отыскать Вуда и переспать с ним, да чтобы ещё и забеременеть, она не могла. Я видел, как она отреагировала на наш разрыв.
Скорпиус с нескрываемым обожанием смотрел на Хельгу, ожидая её ответа. Девушка дрожащими руками потянулась к коробочке, но, на половине пути, остановилась.
- Да, я согласна. - Еле слышно ответила Хельга.
Я так и застыл с бокалом в руке. Страх. Вот, что первое пришло мне в голову. Я хотел встать и убежать от этого кошмара. Медленно переведя взгляд на Асторию, которая сидела бледная, но на её губах играла улыбка, которая делала её немного сумасшедшей, я глянул на Гермиону. Она, видимо, зная, что так и будет, тупо смотрела в пространство.
Скорпиус резко отодвинул стул, на котором сидела девушка, вместе с ней. От смущения Хельга ещё сильнее покраснела и начала плакать. Опустившись на одно колено, парень открыл бархатную коробочку и протянул ей. Девушка в нерешительности замерла. Не медля ни секунды, Скорпиус взял руку девушки и одел кольцо. Тут я понял, что это конец. Ведь обручившиеся уже обязаны пожениться, а Малфои не разводятся. Быстро встав на ноги, Скорпиус потянул за собой Хельгу и быстро закружил по залу.
В нашей стороне стояла пугающая тишина. Астория так и осталась сидеть с туповатой улыбкой. Оливер смотрел то на меня, то на Гермиону. Гермиона же одним глотком осушила свой бокал с вином. А я... был в замешательстве.
- Как это мило! – Неожиданно воскликнула Астория.
Она резко встала из-за стола и, бросив салфетку на стол, призвала одного из домовиков. Я всё сидел и смотрел на ошарашенную Гермиону, которая вертела в руке бокал. Её, уже немолодое лицо, но все ещё сохранившее долю свежести, теперь было покрыто морщинами. Губы её сжались, и я невольно припомнил профессора Макгонагалл. Волосы, которые до этого мне казались, сияли каким-то огнём, потускнели и теперь некрасиво свисали на побледневшее лицо Гермионы. Теперь я отчётливо видел перед собой женщину, которую хорошо потрепала жизнь, которая раньше времени постарела, но вызывала какое-то уважение и страх. Словно и не было тех шести лет, когда мы с радостью лежали с ней в одной постели, а потом она второпях собирала меня к моей же жене. Я видел перед собой другую женщину - не Гермиону Грейнджер, которую запомнил со дня последней встречи.
- Итак, - вновь раздался голос Астории, - я так понимаю, что вы останетесь у нас, пока не сыграете свадьбу?
Голос мой жены стал мягче, видимо, не хотела расстраивать сына из-за давней вражды. Я тоже готов был позабыть всю свою любовь к женщине, которая сейчас сидела передо мной, но её дочка была воплощением той страсти.
- Дети, - Астория обратилась ко всем детям, - сейчас вас эльф проведёт по комнатам.
- Мам, я знаю, где моя комната. - Возмущенно отозвалась Розалинда, вставая из-за стола.
На этот выпад Астория никак не отреагировала. Она продолжала давать задания эльфу, и вместе с этим обращалась ко всем. Увидев, что Скорпиус и Хельга тихонько уходят по лестнице наверх, она крикнула им вслед:
- До свадьбы – по разным комнатам!
Парочка, смущённо хихикнув, пошли ещё быстрее.
- Я проверю!
В доме царила блаженная атмосфера уюта и порядка, которой давно не было. Астория, позабыв, кто же станет ей Гермиона после свадьбы Скорпиуса и Хельги, была в приятном расположении духа. Но, как только дверь за детьми закрылась, лицо моей жены стало более жёстким.
- А теперь, прошу, в другую комнату, нам нужно ещё многое обсудить.
Медленно встав из-за стола, мы все двинулись за ней, словно готовились на казнь. Очутившись в малой гостиной, все расселись по мягким бежевым диванчикам. Между нами всё ещё витало ощущение неловкости. Тяжело вздохнув, Гермиона начала снимать свои длинные перчатки. Её руки дрожали и Оливер помог ей. В его глазах, так же, как и в глазах Скорпиуса, читалось обожание. Во мне кольнуло чувство ревности, но тут же пропало. Давно прошла та пора, когда нужно было чувствовать. Сейчас - лишь холодный расчёт.
- Я так поняла, что мы не будем обсуждать свадьбу наших детей. - Усталым голосом отозвалась Гермиона.
Оливер прерывисто засмеялся, словно женщина говорила какую-то шутку, но, увидев наши с Асторией серьёзные взгляды, замолчал.
- Нет, почему же, конечно свадьбу. - Облокачиваясь о мягкую спинку дивана, вальяжно протягиваю я.
Достав из кармана волшебную палочку, призываю к себе четыре бокала и графин с виски. Как только они оказываются на маленьком столике, открываю графин и разливаю спиртное по бокалам. Для Астории эльф на подносе принёс сигареты. Достав мундштук, она вставила туда тонкую сигарету и при помощи домовика, чем вызвала у Гермионы презренный взгляд, закурила.
- Сколько девочке лет? – Выдохнув дым изо рта, поинтересовалась Астория.
Она, так же как и я предположила, что Хельга моя дочь и поэтому сверлила Гермиону пристальным взглядом, от которого женщина немного покраснела.
- Двадцать будет.
Сказав это, она во второй раз разрушила мой мир, перевернув его с ног на голову. Теперь страх поглотил меня полностью, и я даже забыл, как дышать. Астория же продолжала курить, через дым, всматриваясь в спокойное лицо Гермионы.
- А она знает..? – Закинув ногу на ногу, задала ещё один вопрос женщина.
- Знает что? – Притягивая к губам виски, поинтересовался Оливер.
Астория застыла в нерешительности: рушить ли дальше жизнь Гермионе или же оставить всё как есть. Хоть моя жена и стерва, но она не сможет разрушить чью-то идиллию. Пускай даже этот человек сделал брешь в её мечте.
Гермиона замерла, ожидая, когда Астория закончит свой вопрос. Её лицо побледнело, глаза предостерегающе смотрели прямо на Асторию, а губы от удивления приоткрылись. Сейчас она была похожа на кошку, которая готова защищаться до последнего.
- Что Малфои не разводятся. - Вмешался я.
Глава 2- Да. - Выдохнув, ответила Гермиона. - Она знает.
Она, всматриваясь в моё лицо, пододвинулась ближе к Оливеру. Её словно мучил какой-то вопрос, который она не могла сказать при Оливере, хоть он её муж.
- Какое время самое удобное для проведения свадьбы? – Задалась вопросом Астория.
Все погрузились в раздумье. Оливер нахмурил брови и, почти не моргая, смотрел перед собой. Гермиона, закусив губу, бегала глазами по потолку. На Асторию я даже не взглянул, потому что знаю, что когда она поглощена мыслями, то постоянно курит. У меня же перед глазами поплыла моя "счастливая" свадьба.
Молодая Астория счастливо улыбается, ведь, по сути, для неё это праздник – она выходит замуж за любимого человека. Я улыбаюсь через силу, еле сдерживаю себя, чтобы не послать все к чёрту и не уйти из дому. Но ведь это был мой выбор. Если бы не эта свадьба, то я, возможно, все ещё сидел в Азкабане.
- Может летом? - Предложила Астория через несколько минут.
- Слишком долго. - Всё так же устало, сказала Гермиона.
Астория, нахмурив брови, с презрением посмотрела на женщину. Гермиона не замечала всего этого. Она судорожно капалась в своей сумочке. Наконец, достав то, что ей нужно, она поднялась с места.
- Извините. - Бросив на ходу, она вышла из комнаты.
Как только закрылась дверь, мы все услышали, как женщина сквозь рыдания кашляет. Словно её душит кто-то. Оливер, сделав прискорбный вид, уставился на свои ботинки.
- Вы простите, что она так спешит с бракосочетанием, просто ей осталось от силы месяца четыре. - Облизав пересохшие губы, выдавил из себя Вуд.
- Что, прости!? – Резко встав на ноги, воскликнул я.
Оливер поднял на меня голову и как-то странно посмотрел. Потом, сложив руки в замок, положил их на колени. Астория прекратила курить и с любопытством посмотрела на нас. За дверью вновь послышался кашель, только уже дальше, чем был раньше.
- У Гермионы последняя стадия рака лёгких. - Почти шёпотом ответил Оливер.
Его голос резал и так больные перепонки ушей. Он проникал все глубже и перемешивался со страхом, рождая новое чувство – безумство. Я не знал, что делать: метаться мне по комнате или же сесть и закурить. Бежать ли к Гермионе и просить у неё за всё прощения или же ударить Оливера за такую гнусную ложь. Вот только вряд ли все это вранье. Обернувшись, я заметил, как моя жена и Вуд на меня внимательно смотрят. И мне на минуту показалось, что все это плохо отрепетированный спектакль, вот только кашель Гермионы давал понять, что мы все тут не можем справиться со своими чувствами.
- Но ведь это можно вылечить. - Справившись со своим диким чувством, более-менее спокойным голосом выдал я.
- Увы, но только на начальной стадии. Даже маглы не умеют лечить такую болезнь. - Наливая себе ещё виски, ответил Оливер.
- Какие к чёрту маглы! – Вскинув руки, воскликнул я.
- Как давно вы знаете? - Перебила меня Астория.
Сев на своё место, я уткнулся лицом в руки и стал раздумывать. Что было бы, если бы я всё-таки остался с Гермионой. Этого ничего бы не было. Она, возможно, жила бы дольше, если бы её не сгубила другая какая-нибудь болезнь, но мы бы и её победили. Вместе с ней мы бы пережили многое.
- Сразу после рождения второй дочери на неё налегла апатия. Во Франции сказали, что это послеродовое, но это не проходило три года. Апатия переросла в то, что Гермиона уже ни на что не реагировала. Иногда, когда начинала кашлять, то она чуть не задыхалась. Кое-как подбодрив её одним из скандалов, - сказав это, Вуд покрылся румянцем, - я вернул её к жизни. Через несколько месяцев после этого, я заставил Гермиону сходить вновь к врачу, там и выявилось, что у неё рак лёгких. Врачи пытались что-нибудь сделать, но лишь разбили жизнь Гермионе. Напихав её снадобьями и всякими таблетками. Она почти перестала кашлять, но два года ходила с симулятором дыхания. Вот сейчас её последний год и она попросила снять с себя эту штуковину, дабы нормально пожить. Тут, в клинике Святого Мунго, ей вставили какую-то дрянь в спину, которая помогает ей дышать, но из-за этого она вновь начала кашлять.
Дверь в комнату открылась и к нам вновь зашла Гермиона. Теперь её лицо было ещё бледнее, а в руке она держала немного окровавленный платочек. Дойдя до дивана, где сидел Оливер, она легонько опустилась рядом.
- Ещё раз, извините. - Пряча платок в сумочке, запинаясь, сказала женщина.
В комнате повисла давящая тишина, но Гермиона этого не замечала или только делала вид. Выпрямившись, она повернулась к Оливеру и одними губами сказала: "Я в порядке". Мужчина несколько секунд смотрел на неё, а потом поднял руку и вытер около её бледных губ капельку крови.
- Хорошо, пускай свадьба будет в мае. - Слишком бодрым голосом ответила Астория.
Улыбнувшись, Гермиона посмотрела в нашу сторону. Только улыбка была измученная. На её лице, на минуту появилось блаженное выражение, в котором я прочитал радость оттого, что хоть свадьбу первой дочери она увидит.
Дальше шла беседа о том, какие салфетки лучше выбрать, какие столовые приборы и какое вино. Женщины начали мимоходом обсуждать, какое свадебное платье будет лучше смотреться на миниатюрной фигурке Хельги, как Астория спросила:
- А где она училась?
Гермиона на секунду запнулась, ища в вопросе подвох.
- В Шармботтоне. - Опустив глаза, сказала женщина. - Мы с Оливером переехали во Францию, когда ей было три. - Ответила на мой немой вопрос Гермиона.
Теперь я понял, почему нигде не видел Гермиону Грейнджер. Она уехала туда, откуда я бежал. Она пыталась, так же, как и я раствориться в повседневной жизни в другой стране, вот только мне это не помогло и я вскоре вернулся. Вот только, до того, как Розалинде исполнилось десять, мы жили во Франции, да и Гермиона жила там тоже. Почему же мы тогда ни разу не встретились?
- Хорошо. - Вставая с дивана, заключила Астория. - Уже поздно. Я проведу вас в комнату – домовики уже спят. Завтра отправлю их за вашими вещами.
Женщина, сложив руки на груди, двинулась к выходу. Оливер встал и подал руку Гермионе, которая не без труда встала. Я остался сидеть на месте. Как только чета Вудов проходила около меня, беспокойный взгляд Гермионы метнулся в меня, но я, как истинный подлец, каким всегда был, приподнял одну бровь и безразлично уставился в ответ.
Ну как, мистер Малфой, держишься?
Как только за ними закрылась дверь и стихли шепотки и звук шагов, я судорожно выдохнул воздух и закрыл лицо руками. Мне впервые за двадцать лет хотелось плакать. Не просто оттого, что Гермиона умрёт. Нет. Мне было бы даже спокойней, если бы я не знал, что она больна – мне бы просто сообщили что человек, которого я, возможно, любил, умер. Меня пугала мысль о том, что она будет чахнуть у меня на глазах. И, возможно, умрёт в этом доме. Я увижу её бледно-синее тело, когда её будет осматривать врач, пойму, что не предотвратил её смерть до этого.
Выпив оставшееся спиртное, я тоже поднялся и, облокачиваясь о свою трость, вышел из комнаты. Замок спал вместе с его обитателями, но я не хотел идти в свою комнату. Я чувствовал, что ко мне вновь вернутся кошмары. Медленно передвигаясь, я забрался на второй этаж и вошёл в библиотеку. Под светом своей палочки я начал рассматривать корешки книг, словно вор, который ищет драгоценную книгу. Эта мысль меня даже немного развеселила.
Побродив полчаса по тёмному помещению и не найдя для себя ни одной интересной книги, я вышел в коридор. Я не знал, куда расположила гостей Астория, поэтому пошёл главным коридором к себе в комнату. Света нигде не было, поэтому я шёл наобум. Завернув за угол, мне в лицо ударил луч света. Я даже удивился, но потом понял, что Астория решила надо мной подшутить – именно здесь, около нашей совместной спальни, она расположила комнату Гермионы и Вуда. Дверь была приоткрыта и в комнате слышались голоса. Подойдя ближе, так, чтобы меня не увидели, но я смог услышать разговор, я облокотился о стенку.
- Ты думаешь, я не понял, что Хельза…
- Хельга. - Перебила мужа Гермиона.
- …дочь Малфоя? – Словно не услышав поправки в имени, продолжил Оливер.
- Нет, не думаю. - Спокойным тоном, ответила ему женщина.
Через щель в двери я смог увидеть их. Вуд был одет и теперь в его глазах, в которых, минут сорок назад горело обожание к своей жене, была ненависть. Он шагал около Гермионы, скрестив руки на груди. Гермиона же словно его не замечала. Она стояла около большого туалетного столика и расчёсывала свои длинные каштановые волосы. На ней была бежевая ночная рубашка, которая доходила ей до колена, но даже через неё я заметил, как женщина похудела.
- Ты ведь говорила мне, что это моя дочь! – Повысив голос и останавливаясь около Гермионы, сказал Оливер.
- Во-первых, - женщина наставила на грудь своего мужа расчёску, которую держала в руке, - я тебе ничего такого не говорила. Ты сам это выдумал.
- Так значит и Астория не моя дочь?
Разъярённое лицо Оливера приблизилось к спокойному лицу Гермионы. Отступив на шаг назад, Гермиона с какой-то горечью в голосе ответила:
- Нет, Астория твоя дочь.
Отвернувшись от мужа, Гермиона продолжила расчёсывать свои волосы. Оливер все никак не сводил взгляд с лица женщины. Положив расчёску на столик, Гермиона взяла носовой платок и начала в него кашлять. Её глаза наполнились слезами, а правая рука метнулась к грудной клетке.
- Хватит!
Всё было словно в замедленной съёмке. Тяжёлая рука Оливера взметнулась вверх, а потом опустилась на лицо Гермионы. По комнате разнёсся хлопок от пощёчины. От этого женщина упала на колени, а её, только что расчёсанные волосы, разметались по лицу и пропитались кровью, которая была вызвана кашлем и ударом мужа.
Я уже сделал шаг вперёд, чтобы заступиться за Гермиону, как в противоположной стороне увидел Асторию, которая так же, как и я слушала. Всё то время, пока я стоял тут, она внимательно смотрела на меня, но заметив, как я метнулся в комнату, покачала головой, давая понять, что не нужно вмешиваться. Ведь и правда, станет только хуже. Но я не мог спокойно смотреть, как Оливер так издевается над моей бывшей любовью.
Вновь припав к щели в двери, я от удивления приоткрыл рот. Оливер стоял около Гермионы на коленях и плакал.
- Прости меня…прости меня.- Закрывая лицо руками, запинаясь, повторял Вуд.
Убрав волосы и вытерев платком с лица кровь, Гермиона подползла к мужу и обняла его. Они раскачивались из стороны в сторону, а Оливер все повторял:
- Прости меня. Прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло…
- Ничего. - Хрипловатым голосом отозвалась Гермиона. - Ничего. Ложись в кровать, я закрою дверь.
Отпустив мужа, она встала на ноги и медленно подошла к двери. Я, от страха, что меня могут увидеть, тихо отошёл немного и прислонился к стенке, стараясь слиться с темнотой. Дверь начала медленно закрываться и, как только щёлкнул замок задвижки, я смог вздохнуть полной грудью. Не знаю толком, сколько я стоял так, прислонившись к стенке и вглядываясь в темноту, но как только я повернул голову к своей двери – Астория там не стояла, и из щелей в двери не сочился свет.
Вытерев со лба капельки пота, я двинулся к себе в комнату. Открыв дверь, я осмотрелся – Астория уже лежала в кровати. Положив свою трость на мягкое кресло, я, шаркая ногами, пошёл в ванную комнату. Сердце вновь разболелось. Как-никак, но инсульт, который был у меня два года назад, давал о себе знать. Никакие лекарства колдомедиков не могли вернуть мне полностью здоровье, но поддержать им под силу.
Умыв лицо, я взглянул в зеркало. Раньше платиновые волосы, стали почти седыми. Под глазами образовались мешки, а возле губ появились морщины. Глаза, что раньше всегда горели энтузиазмом - потухли. Я теперь гасну вместе с Гермионой. Вытерев лицо, я лёг в холодную постель.
Астория лежала ко мне спиной, но по её прерывистому дыханию я понял, что она не спит. Несколько минут мы просто лежали, потом Астория резко перевернулась на спину и вздохнула.
- Думаешь, он с ней постоянно так? – Шёпотом поинтересовалась она.
Я действительно об этом задумался. Слышат ли дети их скандалы, или это был первый? Живут ли они счастливой семьёй или же играют свои роли, как и мы? Часто ли Гермиона успокаивает плачущего Оливера? Ждёт ли свою смерть или же пытается оттянуть время? Как много вопросов и совершенно нет ответов. Я молчал, и Астория приняла это за ответ.
- Я давно хотела признаться… - Начала она, но я её перебил.
- Не надо, я знаю.
- Но откуда? – Поворачивая ко мне голову, спросила женщина.
Ничего не ответив, я повернулся спиной к ней и вновь погрузился в свои мысли. Если бы я не знал, что Скорпиус не от меня – я бы до того, как он сделал предложение Хельге, наслал бы своё вето. Или же все рассказал. Кстати о Скорпиусе: я хоть его и признал, но даже знаю, кто его настоящий отец. Как только у Астории начались роды – Нарцисса настояла на том, чтобы она рожала в больнице. Пока Асторию погружали в карету, моя мать пошла в кабинет и написала письмо. Оно было адресовано Кормаку Маклаггену. Через минут сорок он прилетел в больницу, но увидев меня, сделал вид, что здесь лежит его девушка.
С такими, не очень приятными мыслями, я погрузился в сон.
Следующие несколько дней пролетели очень быстро в праздничной суматохе. Как Астория и обещала, свадьбу сыграют второго мая, а это значит, через две недели. Каждый день у Хельги были примерки свадебного платья, которое ни мне, ни Скорпиусу не показывали. Гермиона все реже появлялась за завтраком, ссылаясь на головные боли, поэтому эльф приносил поднос прямо к ней в комнату.
Ты никогда не сможешь забыть то, что хочешь забыть больше всего.
С тех самых пор, как я узнал, что Гермиона смертельно больна, эта фраза не выходила из моей головы. Я вычитал её из какой-то магловской книжки, которые так любила Розалинда, но только теперь я понял смысл всего этого. Сейчас я очень хотел забыть Гермиону и все то, что между нами было, но этому никогда не бывать. Её образ всегда будет перед глазами. Её, все ещё молодая улыбка никогда не исчезнет. Ведь она предсмертно, сама того не зная, подарила свою частицу души, которая вложена в мою дочь Хельгу, будущую жену совсем не моего сына Скорпиуса.
- Завтра приедут первые гости. - Устало опускаясь на кровать, сказала Астория. – В особенности те, кто далеко живёт. Я уже комнаты подготовила.
Я знал, что некоторые просто приедут пораньше, чтобы посмотреть: Как так, чистокровный род Малфоев роднится с семьёй полукровок? Бред. Полнейший бред. Сейчас кровь не имеет никакого значения. Может, раньше, когда никто не был уверен, что Темный Лорд умер окончательно, была важна вся эта чепуха. Но сейчас, сейчас мне даже самому противно вспоминать, каким я был алчным.
Завязав платок на шею, я кивнул головой в знак одобрения действий Астории. Это был наш с ней знак. Она делала – я лишь кивал головой. Отойдя от зеркала, я взял со стула свою трость и двинулся к выходу.
- Ты к ней? – Остановила меня моя жена.
Я вновь кивнул. Я хотел поговорить с Гермионой, побыть с ней эти жалкие часы её жизни. Я чувствовал, что она скоро умрёт... намного раньше, чем все думали. Поэтому мне хотелось вернуть свой долг, ведь она страдала, когда я ушёл.
- Сделай этот день для неё счастливым. - Вытирая слёзы с лица, бросила мне вслед Астория. Ей было больно просто так отпускать меня. Она любила меня, а я любил Гермиону.
Не оборачиваясь, чтобы не видеть лицо моей дражайшей жены, я прошёл всего несколько шагов до комнаты четы Вуд и остановился. Во мне горело нетерпение оказаться наедине с Гермионой - ведь именно сейчас Оливер поехал с дочерью в Лондон – и надежды на то, что женщина откажется видеться со мной и захлопнет перед моим носом дверь. Ведь это намного упрощало бы ситуацию, тогда не пришлось бы объяснять, почему я её бросил.
- А миссис Вуд там нет. - Проходя мимо, сказала Розалинда.
А эта девочка всегда что-то знает, но молчит. Она всегда впереди нас. Я обернулся и посмотрел на дочь. Она держала в руках старый фолиант какой-то книги из нашей библиотеки и указательным пальцем по нему постукивала. Лукаво улыбнувшись, Розалинда повернулась на каблуках и быстро побежала по лестнице вниз. Я долго смотрел ей вслед, поглаживая подбородок.
Она хотела мне что-то сказать, но втягиваться во все это она явно не хотела. Ведь Астория не любит предателей в семье, кроме меня. Хотя даже эту любовь любовью назвать невозможно, лишь привязанность.
Книга. Она стучала по книге. Библиотека. Вот, где всегда ошивается добрая и умная Гермиона Грейнджер-Уизли-Вуд. Собрав все силы, я двинулся вперёд, ведь библиотека находится на третьем этаже. Я шёл, словно мальчишка, который ускользает от родителей на свидание. Во мне вновь горел какой-то энтузиазм и его запалила моя дочь, которая любит интриги.
Тихо открыв дверь, я прошёл вперёд. В кресле, обложенная со всех сторон, сидела Гермиона. Она заметила, что я вошёл и отложила книгу. На столике около неё стоял поднос с нетронутой едой. Меня это немного разозлило. Усевшись в соседнее кресло, я начал вновь рассматривать женщину.
Вьющиеся волосы были стянуты в пучок, а на носу сидели очки. В таком образе она походила на профессора Макгонагалл. Лицо побледнело, а под глазами мешки стали ещё больше.
- Что-то случилось? – Встревожено приподнимаясь, поинтересовалась Гермиона.
- Нет. - Добродушно ответил я.
- Тогда перестань на меня глазеть. - Раздражённый голос женщины вибрировал в комнате, давая понять, что она ещё не готова к разговору со мной. Что-то подсказывало мне, что она не будет готова всё выслушать даже на смертном одре.
- Нам нужно поговорить. - Уже серьёзно начал я.
Отбросив книгу, Гермиона злобно посмотрела на меня. Теперь я увидел в ней всё ту же молодую девочку, которая раздувала из обычной передряги проблему; которая всегда переводила тему разговора, когда речь заходила о давних обидах.
- Не нам, а тебе. Я вижу, ты уж больно хочешь выговориться за всё то время, когда тебя небыло. - Скрестив руки на груди, выдала Гермиона. – Давай, начинай.
Я опешил. Вся та решимость, что раньше была, мигом исчезла, и вместо неё пришла злость. Мне захотелось накричать на Гермиону, ударить. Но вспомнив Оливера и ту ночь, я сдержался.
- Почему ты ничего не сказала, не написала мне о том, что ждёшь ребёнка? – Тихо спросил я.
С раздражённого лицо Гермионы сменилось на испуганное. Она безвольно опустила руки и уселась поудобнее в кресле.
- А тебе это было нужно? – Спрашивает она и первый укол ненависти к себе самому попадает в самое сердце.
Она следит за моей реакцией. И то, что я сейчас почувствовал, вполне удовлетворило её потребности в мести.
- На тот момент у тебя была любящая жена, которая, кстати, была беременна, и маленький сын. – Продолжала женщина. - Зачем тебе какая-то обуза, которая только и знала, что спала с тобой. Я была просто подстилка, как и ты для меня.
Она, на манеру мне, растягивала слова, словно смакуя их. От этого моё сердце всё больше и больше обливалось кровью. Каждое слово убивало меня, а потом вновь воскрешало. Я уже чувствовал себя ничтожеством, предателем. Я всегда таким был.
- А почему же ты не нашёл меня? Я ведь всегда была так близко. – Вставая с кресла и собирая стопку книг, поинтересовалась Гермиона.
Я встал тоже. Увидев это, она двинулась к книжным полкам и начала медленно расставлять книги туда, где они стояли. Я пошёл за ней. Её ноги дрожали, не то от недуга, не то от страха, что я скажу.
- Я искал тебя. Искал везде. Но знаешь, мне надоело всякий раз, когда я видел похожую мантию, похожую походку и похожий цвет волос, бежать к тем незнакомкам, а потом извиняться за то, что перепутал их с лесной нимфой, которая на минуту мне показалась тобой.
Она молчала, всматриваясь в меня. Мне даже показалось, что она ищет во мне все того же Малфоя, который давным-давно чуть не убил свои чувства.
- Почему ты не остановил помолвку? – Продвигаясь дальше и разлаживая книги, опустив взгляд, задала следующий вопрос Гермиона.
- Скорпиус не мой сын. - Спокойно ответил я, следуя за ней.
На этот раз она не остановилась, чтобы удостовериться в подлинности информации. Она лишь кивнула головой, как делал я, соглашаясь с ситуацией. Теперь не только её ноги, но и руки тряслись, и я быстро выхватил из её рук все оставшиеся книги и сам начал их ставить по полкам. Гермиона шагала рядом со мной.
- Видишь, какая я стала слабая. Могу поспорить, что Оливер рассказал трагичную историю о моей болезни. - Театрально вздохнув, с насмешкой сказала она. – Неужели, я тебе и такая была бы нужна?
- Да. - Ставя последнюю книгу и поворачиваясь лицом к Гермионе, ответил я.
- Почему? – Всё не унималась женщина.
- Я любил тебя! – Пытаясь уровнять своё дыхание, которое с каждым толчком сердца становилось прерывистым.
- Любил.
- Я и сейчас люблю. - Совсем тихо выдал я, но Гермиона услышала.
Поправив выбившиеся волосы из пучка, она сняла очки и, немного жмурясь, посмотрела мне в глаза. Я ответил на её взгляд. По её щеке проползла, оставляя за собой мокрую дорожку, слеза. Мне захотелось вытереть её, но я сдержался.
– Ты считаешь, что любишь, – немного помолчав, сказала она. – Но что такое «любить» – не знаешь и сам. Можешь ли ты честно сказать, что не искал своих удовольствий, когда был со мной и даже сейчас? Не раздражаешься, готов принимать человека и в болезни, и в дурном настроении, готов бесконечно терпеть? Прощать несовершенство, ошибки, недостатки? – Сказав это, она уныло улыбнулась, давая понять о своём происхождении. - Некрасивость, появляющиеся морщины, портящиеся постепенно зубы? Всегда отдавать, ничего не получая взамен? Любовь – это бесконечные мелкие жертвы. Крупные жертвы от тебя будут требовать редко, а вот мелкие – каждую секунду. И если ты к ним не готов, не готов и к любви. Назови своё чувство как-нибудь иначе и не пачкай хорошего слова. Оно и так сейчас испачкано вконец.
Действуй. Действуй. Действуй. Не упусти.
Сказав это, она развернулась и пошла к выходу из библиотеки. Несколько секунд я стоял и смотрел ей вслед. Потом, отбросив свою трость, я подбежал к Гермионе. От неожиданности, она резко обернулась и мы вдвоём чуть не упали на мягкий ковёр. Подложив свою руку ей под спину, я притянул её к себе. Она не сопротивлялась, видимо ждала, когда я это сделаю.
Её вкус оставался прежним. Кофе, молоко и клубника. Вот только теперь, ко всему этому примешался металлический привкус крови. Некоторое время мы стояли и целовались, но потом Гермиона резко меня отпихнула и, не оборачиваясь, вышла в коридор. Как только за ней закрылась дверь, я услышал рыдание, а вместе с ним и кашель. Я хотел выйти, помочь хоть чем-нибудь, но знал, если сделаю ещё что-нибудь, станет лишь хуже.
Первой мыслью, когда я открыл глаза – закрыть их опять и никогда не просыпаться. Сегодня был тот самый долгожданный день, когда дочери радуются, а сыновья надуваются от гордости. И только отцы знают, через что пришлось пройти, чтобы хоть на один день подарить своим детям капельку этого чувства.
- Я знаю, что ты не спишь. - Шепот Астории доносится до затуманенного мозга.
Переворачиваюсь на другой бок, лицом к своей жене и улыбаюсь ей. Она, не понимая, что на меня нашло, пытается улыбнуться мне в ответ. Улыбка получается, как у бывшего убийцы. Немного нервная, но в то же время спонтанная. И буквально через минуту мы хохочем.
- Итак, - убирая тёмные волосы со лба, говорит она учительским тоном, - нужно готовить невесту. Торжество начнётся в час.
Встав с кровати, она накинула пеньюар на плечи и поплелась в ванную. Протерев глаза, я повернулся к своему прикроватному столику. Взял оттуда колбу с лекарством и высыпал себе немного на ладонь. Пересчитал. Проглотил. Поставил баночку обратно и посмотрел на часы. Рано. Все слишком рано.
Всё то время, пока собирали Хельгу и Скорпиуса, я, в ожидании, ходил по библиотеке, рассматривая и так пересмотренные книги. Спустился вниз лишь тогда, когда Астория позвала встречать остальных гостей. Как же было утомительно улыбаться всем фальшивой улыбкой. Я ненавидел этих людей. Все они лицемеры. Все до единого отвернулись от меня, когда я только-только "вставал на ноги". А теперь мило мне улыбаются, словно мы все тут старые приятели.
Где-то около часа проходил мини-банкет, чтобы отвлечь гостей. Астории рядом не было, а она точно знала, что нужно говорить и как себя вести. А они все подходили, здоровались, поздравляли, спрашивали, когда же начнётся сама церемония. Я лишь пожимал плечами и поглядывал на лестницу, в надежде увидеть там либо Асторию, либо Гермиону.
Спустя полчаса ко мне подошёл Скорпиус. Его трясло, но он был очень счастлив. Я невольно улыбнулся этому.
- Скоро все начнётся.- Благоговейным шёпотом, который я еле расслышал через гвалт голосов, поведал мне Скорпиус.
Как раз в этот момент по лестнице спустились Гермиона и Оливер, и подошли к нам. Гермиона была в красивом тёмно-фиолетовом платье до пола, но к удивлению, с большим вырезом, который был окаймлён золотой лентой, завязывающейся чуть ниже груди. От удивления я прикусил губу и стал чаще дышать. Не думал, что эта женщина все ещё так сексуально выглядит. Оливер, увидев мой взгляд, кашлянул, привлекая к себе внимание тоже. Заметив это, Гермиона смущённо начала поправлять свою высокую причёску. Она и в этот раз одела длинные перчатки белого цвета, чтобы скрыть свой шрам, о котором знали лишь некоторые, но ведь слухи расходятся очень быстро.
- Через десять минут спустятся. Только осталось решить, кто из вас будет вести Хельгу под венец. - Последние слова Гермиона пронесла немного с другой интонацией, видимо намекала, кто из "отцов" поведёт девушку.
- Конечно же, Оливер. - Потирая руки, произнес я.
Услышав это, Вуд, улыбнувшись, кивнул головой и двинулся вновь по лестнице наверх, в покои невесты. Скорпиус, взяв бокал шампанского, ушёл к своему школьному другу. Мы остались с Гермионой наедине, не считая двухсот человек к комнате.
Возникла настолько неловкая пауза, что женщина от смущения полезла в свою крохотную сумочку и начала там копошиться. Я же никак не мог отвести взгляд от неё. Наконец, не выдержав, она сурово посмотрела на меня.
- Что-то не так? – Приподняв одну бровь, поинтересовалась женщина.
Я усмехнулся, вызвав этим недоуменный взгляд Гермионы. Я словно издевался над самим собой. Я все всматривался и всматривался в до боли знакомое лицо. Я понимал, что завтра Оливер, Гермиона и маленькая Астория уедут. И, возможно, я увижу свою бывшую любовь только через месяц. Но это будет не самая приятная встреча. Я, возможно, буду плакать и выпивать. А она, застывши, будет лежать в бархатном гробу и с умиротворением проникать в темноту.
Но вместо того, чтобы все высказать, что так хотел, я спросил:
- Как ты справилась?
Как раз в это время Гермиона тянулась к бокалу шампанского, но услышав мой вопрос, её рука дрогнула и остановилась на полпути. Не отводя взгляд от шампанского, она резким движением его взяла и прошлась немного вперёд. Я не отставал от неё.
- Никак. - Отпивая немного жидкости, тихо ответила Гермиона.
- То есть? - Не понял я.
Она повернулась ко мне лицом. Оно абсолютно ничего не выражало. Я же был немного напуган и взволнован. Мне даже стало душно. Лишь от одного слова.
- Я смирилась, - равнодушно продолжила женщина. – Просто смирилась.
- Неужели ты не хотела отыскать меня? Поговорить, - я сглотнул, - рассказать про ребёнка?
Гермиона пожала плечами, сделав маленький глоток шампанского. Все это время я не сводил с неё взгляда, но боковым зрением заметил, как некоторые гости подозрительно на нас смотрят. Гермиона же сделала ещё более безразличный вид.
- Я о многом хотела поговорить. Но знала, что нас обоим будет больно. Поэтому я зарыла это в себе — пусть только мне будет больно. Ну, а сейчас, как ты видишь, я выжила. Точнее сказать, забрала силой несколько лет у Смерти, дабы увидеть тебя.
Я хотел было ответить ей, как заиграла музыка. Гермиона посчитала это знаком, что пора оставить наш разговор. Гости, которые стояли ближе к нам, долго смотрели ей вслед, когда она шла к белым бархатным стульям. Повернувшись к первой паре, стоявшей чуть ли не вплотную к нам, я узнал там Лаванду Браун и её очередного мужа. С наигранной улыбкой, я поклонился им. Браун скривилась и отвернулась и последовала за своим мужчиной к свободным местам.
Поправив цветы на своём воротнике, я двинулся к алтарю. Став сбоку сооружения, я глянул на Гермиону, которая сидела в первом ряду со своей младшей дочерью. Девочка весело улыбалась, глядя на то, как её мать поправляет ей причёску. Увидев, что я смотрю, маленькая Астория улыбнулась мне – я ответил улыбкой.
Наконец, все гости расселись по местам и стали ждать. Женщины подоставали веера и начали яростно ими размахивать, что мне показалось, они смогут так вызвать ураган. Манеры манерами, но не так сильно. Мужчины же обменивались фразами, в которых можно было услышать, что дом Малфоев не поскупился на хорошую выпивку. Всё это заставляло меня презрительно улыбаться.
Ну вот, появилась моя жена, с белым платком в руке и уселась по другую сторону Гермионы. Наклонившись к ней, она что-то сказала и обе женщины сразу закивали головами. Музыка стала громче и все гости начали вставать. Астория встала тоже, прихватив с собой Гермиону, и двинулась ко мне. Моя жена стала около меня, а Гермиона - по другую сторону алтаря. Таков обычай в нашей семье. Скорпиус нервно задёргался и начал поправлять свою бабочку. Обернувшись ко мне, он как-то испуганно кивнул головой. Из-за белой, украшенной цветами, ширмы вышел министр магии и стал на постамент.
С высокой лестницы начала спускаться пара. Длинное платье Хельги сделало девушку невообразимым ангелом. По всем меркам обряда, оно было закрыто. Длинные полупрозрачные кружевные рукава, неглубокий вырез и длинный ряд жемчужных пуговиц, который на талии прикрывал большой атласный пояс, делало неземным существом. Лицо её было прикрыто белой фатой, которая, как и шлейф платья, следовала за девушкой. Руки были обтянуты кружевными перчатками, а на безымянном пальце правой руки, лежащей на локте Оливера, было фамильное кольцо Малфоев. В другой руке Хельга держала белый букет из лилий и роз. Её лицо сияло, а улыбка не сходила с лица.
Оливер гордо вышагивал около девушки. На его глазах проступили слёзы и он старался сдерживать их. Его руки дрожали, я видел. Он крепко вцепился в крохотную ладошку своей дочери.
По мере того как они подходили к нам для бракосочетания и обряда, в моих ушах образовывался какой-то шум. Я уже не мог ни на чём сконцентрироваться. Ко мне в последний раз обернулся Скорпиус, нуждаясь в моей поддержке. Все, что я смог сделать, это провести руками наш с ним секретный знак. Одним пальцем по тыльной стороне ладони я провёл выписную букву "С" и двумя пальцами побил по тому месту, где якобы нарисовал наш тайный знак. Увидев это, Скорпиус улыбнулся и расправил плечи.
После этого я помнил всё немного смутно. Оливер протягивает руку моей…свей дочери Скорпиусу. Парень медленно берёт её и целует в белые костяшки пальцев. Потом подходит к алтарю, становится на колени – Хельга следует за ним. Вот они уже обвенчаны министром магии. Вот Гермиона и Астория проводит обряд смешения крови, читая древнее заклинание. А потом все заканчивается.
***
- Отец, мы с Хельгой съездим в парк, ей нужно больше свежего воздуха. - Проносясь мимо моего кабинета, бросил Скорпиус.
Прошёл всего лишь месяц с их свадьбы, а девушка забеременела. Астория была вне себя от радости, хоть при мне скрывала это. Узнав об этом, Оливер приехал навестить их. Гермиона приехать не смогла, отчего будущая мама расстроилась и несколько часов не выходила из комнаты, чтобы подлежащее Малфоям встретить своего отца. Оливер сказал, что Гермионе нужно немного передохнуть – поездка туда и обратно, с окраины Лондона в Малфой-Менор, её немного утомила. Но я понимал, что её час пришёл. Я это чувствовал.
- Хорошо. - Перебирая записки на столе, ответил я сыну, хотя он уже был достаточно далеко, чтобы услышать мои слова.
Тяжело вздохнув, я достал портсигар и закурил. Мне стала чужда вот такая манера, как у Скорпиуса, безмятежно любить. Мне казалось, что я вообще перестал кого-либо любить. Просто принимал как должное – они мои родные и самые близкие, значит, я обязан дарить им то, чего они заслуживают. То есть, любовь.
Подойдя к окну, я стал любоваться тем, как молодая пара, держась за руки, выходят за ворота поместья. Легкое платьице девушки, немного развивалось на ветру, а красивая летняя шляпка немного съехала набок. Скорпиус в одной руке держал бежевую сумочку Хельги, а второй рукой сжимал ладошку девушки. Идиллия.
В кабинет постучали. Не поворачиваясь, я крикнул:
- Заходи!
Медленно ступая по мягкому ковру, ко мне подошёл домовик. В его руках была большая стопка писем. Безразлично посмотрев на них, я кивнул на свободный стол и домовик положил их туда. Затем, за ним, с лёгким скрипом, закрылась дверь, и я опять остался один.
Докурив сигарету, я вновь глянул на письма. Каждый день, после отъезда Оливера, я внимательно просматривал каждое письмо, боясь увидеть тот странный герб. И вот, мой взгляд задело коричневое письмо в середине всей стопки.
На ватных ногах я подошёл к столу. Долго стоял и смотрел на письмо. Я видел лишь его край, но уже догадывался от кого оно. Наконец, решившись, я протянул руку и вытянул конверт. Он был довольно тяжёлым. Взяв с другого стола, который был полностью забит документами, нож для резки бумаги, я аккуратно вскрыл письмо.
Малфой,
Я знаю, тебе стоит знать всё. Поэтому я пишу это чертово письмо. Вчера Гермиона умерла. Я прошу пока не говорить Хельге. А хотя, можешь сказать. Она должна об этом знать. Только прошу тебя, как-нибудь помягче.
Я до последнего не верил, что обе дочери мои, но, как показала поездка к вам в поместье, лишь одна. Но моя любовь к ним всё равно была и останется отцовской. Ты, конечно, мне неприятен, но я всё-таки попрошу тебя, будь добр к обеим девочкам. Они для меня все.
Спасибо, что прочёл моё кратенькое письмо.
P.S. Перед смертью Гермиона попросила, не читав, передать тебе некоторые документы. Я выполнил то, что она просила.
Перевернув листок, я оглядел его сзади. Там было пусто. Меня даже это немного смутило. Заглянув в конверт, я вытянул оттуда какие-то старые документы. Наконец, поняв, что это, мои руки задрожали.
Развернув первую бумажку, я увидел фотографию плода. Видно было плохо, но я понял, что это. Я понял кто это. Сглотнув, я сложил бумажку обратно. На следующий документ я даже не взглянул. Незачем. Я знал, что там будет написано.
Вернув все в конверт, я тяжело сел в мягкое кресло. Достав ещё одну сигарету, я закурил её. Плакать не хотелось. Просто казалось, что я опустошён. Из меня вынули все, кроме органов.
Она умерла.
Уже?
Она умерла.
А она разве жила?
Она умерла.
Неужели мне не больно.
Она умерла.
Нет воздуха в лёгких.
Она умерла.
Я умираю вместе с ней.
- Пап, с тобой все в порядке?
Я не заметил, как в комнату вбежала Розалинда. Я не заметил, как закрыл глаза. Я не заметил, как прошла моя жизнь.
- Папа…
В её голосе столько мольбы. Что-то разве случилось? Я пытаюсь посмотреть в её лицо, но перед глазами все плывёт. Затем следует её крик. Я уже ничего не слышу.
В ушах до сих пор стоит крик моей дочери, но теперь его перебивают звуки жужжащих приборов. Не открывая глаз, я понял, что нахожусь в больнице. Интересно сколько? По тому, что я ощущаю, как выросла моя борода, я понимаю, что достаточно долго. Надо мной нависает чья-то тень, а потом нежные руки гладят мою щёку. Я пытаюсь открыть глаза, но ничего не получается.
- Не пугай меня больше так. - Женский шёпот даёт мне немного успокоиться.
Голос кажется мне знакомым. Даже очень. Все моё тело пробивает дрожь и я с усилием открываю глаза. Надо мной нависает Гермиона. Меня вновь пробирает дрожь.
- Зачем ты это сделал? – Отстраняясь от меня, задаёт вопрос женщина.
- Что сделал? – Еле выговаривая, отвечаю вопросом на вопрос я.
- Умер. - Беззаботно говорит Гермиона.
Я стараюсь приподняться, но к удивлению у меня это с лёгкостью получается. Ничего не болит, ничего не ноет. Я словно в невесомости.
- Я так заплатил за любовь, которой у нас не было.
Услышав мои слова, лицо женщины на минуту стало суровым. А потом она искренне улыбнулась. И закружила по помещению, в котором было слишком много света. Её подол белого платья развивался, а потом вновь опускался. Она остановилась и с улыбкой посмотрела на меня. Подойдя ближе, Гермиона протянула мне руку и, как только я взялся за нежную кожу, тихим голосом сказала:
- За любовь же не платят, глупенький.
