Глава 1POV Пит
— Вы славно поработали. Когда приедем, продолжайте в том же духе, пока не уберут камеры. Все будет в порядке. – сказал Хеймитч, и с сожалением посмотрев мне в глаза, ушел.
— О чем это он? — спрашиваю я.
— У нас были проблемы. Капитолию не понравился наш трюк с ягодами, — через силу выдавливает Китнисс.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Это посчитали слишком большим своеволием. Хеймитч подсказывал мне, как вести себя, чтобы не было хуже.
— Подсказывал? Почему только тебе? – недоумеваю я.
— Он знал, что ты умный и сам во всем разберешься.
— Я даже не знал, что было нужно в чем-то разбираться. Если Хеймитч подсказывал тебе сейчас… значит, на арене тоже. Вы с ним сговорились.
— Нет, что ты. Я же не могла общаться с Хеймитчем на арене, — тихо лепечет Китнисс.
— Ты знала, чего он от тебя ждет, верно? —Резко спрашиваю. — Да? — Я отпускаю ее руку, и делаю шаг. — Все было только ради Игр. Все, что ты делала.
— Не все, — говорит Китнисс, крепко сжимая в руке букетик цветов.
— Не все? А сколько? Нет, неважно. Вопрос в том: останется ли что-то, когда мы вернемся домой?
— Я не знаю. Я совсем запуталась, и чем ближе мы подъезжаем, тем хуже, — не смотря мне в глаза говорит девушка.
Я жду, что она скажет что-то еще, жду объяснений, но видимо у нее их нет.
— Ну, когда разберешься, дай знать. — Мой голос пронизан болью.
***
Даже сейчас спустя несколько месяцев, вспоминая этот разговор, мне становится больно. Как я мог ей поверить? Как я мог думать, что Китнисс любит меня так же, как люблю ее я. Все игра. Все, что происходило на арене, было ее игрой.
От этого мое сердце наполняется болью разочарования. Я не могу перестать ее любить. Еще тогда, одиннадцать лет назад, я понял, что кроме нее я не буду никого любить.
А она… А она меня не любит. И наверное никогда не полюбит.
Лучше бы она дала мне умереть там. Зачем спасла? Зачем защищала? Зачем лечила? Лучше бы убила. Так было бы легче.
С того момента как мы приехали домой прошло больше четырех месяцев. За это время, Китнисс я видел всего лишь пару раз. Но при этом мы не перемолвились даже словечком.
Сейчас жизнь моя превратилась в череду унылых дней. Я практически не выхожу из своего нового дома в Деревне победителей. Лишь утром заношу свежий хлеб Эвердинам и Хеймитчу. Раз неделю захожу в пекарню проведать отца.
И рисую. Теперь, когда у меня есть возможность, я часто рисую картины. Это помогает успокоить бушующие чувства, а также избавится от ужасных картинок Игр, которые возникает в моей голове, стоит мне только заснуть. Кошмары посещают меня каждый день. Каждую ночь я наблюдаю, как умирает Китнисс. Это неимоверно больно и страшно.
Ужас к кошмарам придает то, что просыпаюсь я всегда от того, что кричит Китнисс. Ей тоже снятся кошмары, и она всегда истошно кричит, пока ее не разбудит Прим.
Хочется пойти, обнять и сказать ей, что это все сон и, что теперь все хорошо. Но кто я для нее? Всего лишь союзник, с которым она победила. А кто она для меня? Девушка, которая покорила мое сердце.
Вот и сейчас я просыпаюсь оттого, что из дома напротив, раздается крик наполненный болью «Рута, Рута!». Я помню, как много эта маленькая птичка значила для Китнисс. Она до сих пор винит себя в ее смерти, и, наверное, будет винить всегда.
В кровати оставаться больше нет смысла, поэтому я встаю и одеваюсь. Прежде чем выйти из комнаты бросаю взгляд на противоположный дом. Так как наши дома устроены одинаково, то мое окно находится точно напротив окна Китнисс. Оно открыто. Странно Китнисс ненавидит спать с открытыми окнами. Наверное, Прим открыла.
Я смотрю на Китнисс, которая появляется в поле моего зрения. Она явно только вышла из ванны, так как стоит в одном полотенце возле шкафа и роется в поисках одежды.
Умом я понимаю, что не должен стоять и смотреть, но вот тело меня не слушается, поэтому я, застыв на месте, наблюдаю, как одевается моя любимая. Интересно она вообще в курсе, что ее может кто-то увидеть?
Способность двигаться возвращается ко мне, как только Китнисс выходит из комнаты. Встряхнув головой, чтобы выгнать лишние мысли, я иду на кухню для того, чтобы приготовить новую порцию хлеба.
Автоматическими движениями замешиваю три ровные порции теста, при этом вспоминаю, почему я решил снабжать семью Китнисс свежим хлебом. После Игр мне не хватало ее присутствия.
Поэтому я и хожу, каждый день уже в течение четырех месяцев к ним домой, в надежде передать хлеб лично в руки Китнисс. Но она либо не спускается со второго этажа, либо уже находится в лесу, вместе с ним. С Гейлом Хоторном. Ее липовым кузеном.
Мало кто может догадаться, что они не родственники, а близкие друзья. Насколько они близки, я знать не желаю.
После того как я отправляю хлеб в духовку, принимаюсь за сырные булочки. Я начал печь их, когда узнал, что Китнисс их очень любит.
Покончив с готовкой, я упаковываю хлеб и булочки и выхожу из дома.
Сначала иду к Хеймитчу. Осторожно пробираясь среди бескрайнего хлама, дохожу до кухни. Сам ментор сидит за столом и бездумно смотрит на полупустую бутылку самогона, который ему продает однорукая Риппер в Котле.
Каждый раз, когда я захожу к нему, он бросает на меня сочувствующие взгляды. Он понимает, как мне больно от равнодушия Китнисс.
Дальше иду в дом напротив. Дверь мне открывает Примроуз.
- Пит! Как я рада тебя видеть. Проходи, – весело восклицает сестра Китнисс, а затем тянет меня на кухню.
- Я тоже рад тебя видеть малышка.
- Я не малышка! – возмущается Прим, при этом начинает смеяться.
- А где Китнисс? – интересуюсь я, усаживаюсь за стол.
- В лес ушла, - говорит Прим и сочувственно смотрит на меня.
- Ясно.
Я сижу с Прим немного больше трех часов. С ней очень легко и весело. Я в который раз понимаю Китнисс, которая вызвалась добровольцем вместо этой маленькой девчушки.
Попрощавшись с Прим, я иду к себе домой. Но прежде чем зайти внутрь я замечаю Китнисс. Она вместе со своим «кузеном» идет к своему дому.
Я смотрю, как Гейл шепчет ей что-то на ухо, и она начинает весело смеяться. Почему с ним? Почему она так искренна и радостна, когда находится рядом с этим охотником? Что есть в нем, чего нет во мне? Почему мне так больно? Потому что я ее люблю…
***
Следующие несколько дней проходят в таком же темпе. Просыпаюсь, готовлю хлеб и булочки, отношу их Хеймитчу и Эвердинам, иду к себе в мастерскую и рисую, потом спать.
Череду унылых дней внезапно прерывает звонок в дверь. Моему удивлению нет придела. Кто может ко мне прийти? Прим? Хеймитч?
Стоит мне открыть дверь, как я с шоком смотрю на мою неожиданную гостью.
Улыбаясь в тридцать два зуба, на пороге стоит Порция.
- Здравствуй Пит. Впустишь?
- Д-да конечно.
Она заходит в дом, и идет за мной в гостиную, где я поспешно убираю краски и кисточки.
Пока я завариваю чай, Порция стоит и рассматривает незавершенную пока что картину. На ней как обычно изображена Китнисс.
Она стоит посреди зеленного леса. В руках лук, за спиной колчан со стрелами. На ней надето красивое белое платье, которое развевается от дуновения ветра. На лице неподдельное счастье и любовь. Именно так она смотрела на Прим, когда мы приехали с Голодных Игр.
Когда чай готов, я ставлю чайник на стол вместе с ягодным пирогом. Зову Порцию.
- Ты очень красиво рисуешь, - говорит она, когда садится за стол, - Китнисс нравится?
- Хм, нет. То есть, она не знает о том, что я умею рисовать.
-Ну, ясно.
Разговор у нас длится больше часа. Мне с ней очень комфортно. Она стала моим хорошим другом еще во время Игр. Я рад, что и в Капитолии есть такие люди как она и Цинна. Ну и Эффи.
Она расспрашивает меня о моей жизни после победы, а я с удовольствием рассказываю. Как же давно у меня не было простого человеческого общения.
Когда она спрашивает о Китнисс, я стараюсь быстро перевести тему разговора. Мне очень больно говорить о ней. Больно вспоминать ее предательство.
- Итак, Пит. А теперь давая по существу, – внезапно серьезным тоном говорит Порция, - я знаю про твои взаимоотношения с Китнисс. Мне все рассказал Хеймитч. Он сильно беспокоится о тебе.
- Что ты хочешь услышать от меня Порция? – устало спрашиваю я.
- Ну, во-первых, что у вас произошло?
- Она предала меня, Порция. Она играла моими чувствами. Она совсем меня не любит. А я люблю ее всем сердцем. Мне так больно.
- Ты не пробовал с ней поговорить?
- Не вижу смысла. Она не хочет со мной общаться. А я не хочу надоедать ей своим присутствием. У нее есть Гейл. Я не могу им мешать.
- Она его любит?
- Не знаю. Но если и любит, то я просто отойду в сторону. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже если не со мной.
- Ну а ты, Пит? – спрашивает Порция, - что хочешь ты?
- А я хочу ее забыть. Хочу забыть свою любовь, которая навсегда изменила мою жизнь. Не видеть, не слышать, не чувствовать, не испытывать этой жуткой боли в груди когда я вижу ее вместе с ним, хочется просто ничего не ощущать будто я уже умер.
- Пит… Ты, правда, этого хочешь? – Серьезно спрашивает девушка.
- Да, Порция. Так будет легче.
После того, как я признался, мне стало хоть немного, но легче. Приятно осознавать, что есть человек, которому ты не безразличен.
Уже вечером я показываю ей свои картины. Она приходит в восторг. Она как дизайнер и стилист на все сто процентов может оценить то, что я нарисовал.
Вижу, как слипаются ее глаза. Она явно очень устала. Поэтому устраиваю ее в соседней комнате, и иду к себе.
Смотрю в окно. Китнисс находится в комнате вместе с Прим. Они что-то обсуждают и весело смеются. Так и не скажешь, что эта девушка видит каждую ночь ужасные кошмары, которые не дают ей нормально жить. Арена не оставляет своих победителей. Никогда. И я это прекрасно понимаю.
Хочу ли я забыть ту боль, которую мне причинила Китнисс? Да.
Хочу ли я забыть свою любовь, которая так и не иссякла ни на дюйм? Не знаю.
***
Утром я встаю рано, чтобы приготовить завтрак для Порции. Как по расписанию из соседнего дома раздается крик Китнисс.
Через десять минут спускается Порция и интересуется:
- Что это был за крик? Я от неожиданности чуть с кровати не упала.
- У Китнисс кошмары. – Коротко говорю я. Порция, видя, что я не хочу развивать эту тему, пожимает плечами и садится завтракать.
Через пару часов я провожаю Порцию на поезд. Когда он уже начинает движение, девушка, выглянув из окна вагона, кричит мне:
- Жди от меня подарок в ближайшие дни.
***
Как Порция и обещала через несколько дней ее подарок. Вместе с ним шло письмо.
«Дорогой Пит,
Прочитай это внимательно. Я понимаю твою ситуацию и искренне хочу помочь. Если ты, правда, хочешь забыть свои чувства к Китнисс, то этот препарат тебе подойдет. Он называется Прозиум. Благодаря нему, ты сможешь отключить любые эмоции. Ты не будешь чувствовать ни боли, ни любви, ни радости, ни горя. Одна доза рассчитана на пять дней.
Пожалуйста, прежде чем принимать его, подумай хорошенько, точно ли оно тебе надо.
Твой стилист,
Порция»
Я открываю коробочку и вижу пять шприцов наполненные красной жидкостью. В инструкции написано, что препарат вводится под кожу.
Точно ли это мне надо? Хочу ли я забыть все свои чувства, и не чувствовать больше ничего?
Не знаю.
Мне надо подумать. Надо проветриться.
Выхожу на улицу и иду в сторону Котла. Надо пополнить припасы.
Меня терзают сомнения. Надо ли мне делать это? Надо ли забывать?
Подхожу к рынку, и замираю на месте. Там стоят Китнисс и Гейл. Он держит ее в своих объятиях, и что-то шепчет на ухо. Китнисс совершенно не выдирается и даже слегка улыбается. А ведь она ненавидит различные проявления нежности на глазах у всех. Хотя «всех» тут и нет. Есть только я.
Вижу, как Хоторн поднимает голову, заметив меня. Он самодовольно усмехается, как бы говоря: « Ну и кто теперь с ней? Явно не ты, жалкий пекарь!»
Как же больно. Такое ощущение, что сердце разрывается на части.
Я разворачиваюсь и со всех ног бегу обратно домой. Искусственный протез очень затрудняет это дело, но я не останавливаюсь, пока не оказываюсь за дверью собственного дома.
Так больше не может продолжаться. Я не могу больше это терпеть.
Подхожу к подарку Порции и достаю один стеклянный шприц. Назад дороги нет.
Вставляю иглу себе в предплечье и надавливаю, впрыскивая все содержимое шприца.
Сразу же начинает кружиться голова. Подхожу к дивану и падаю на него, теряя сознание.
Так будет легче…
Глава 2POV Китнисс
Сегодня воскресенье, единственный день в недели, который я провожу с моим «кузеном». Так как в прошлом году ему исполнилось восемнадцать, теперь он работает в шахтах.
Уже третий час я сижу на скалистом уступе, с которого открывается великолепный вид на бескрайний лес. Наше с Гейлом место, про которое больше никто не знает. Мы с ним договорились встретиться здесь в десять часов, но он до сих пор не пришел. Не могу понять, что его задержало?
Делаю глубокий вдох, из-за чего из моего рта вырываются клубки пара. На улице все же поздняя осень, да и температура желает лучшего.
После нашего возвращения с Голодных Игр прошло чуть больше четырех с лишним месяцев. Стоило только последним репортерам покинуть наши дома, мы с Питом полностью прекратили общение.
За это время я видела его пару раз, когда он приносил нам свежий хлеб. Но при этом мы даже словом не обмолвились. Вот вам и несчастные влюбленные.
Я знаю, что он на меня обижен за мое поведение на арене. Но я не понимаю, почему он не осознает, что я пыталась спасти наши жизни любыми способами.
Из потока мыслей меня вырывает практически неслышный хруст. Да, видимо даже невероятный охотник Гейл Хоторн, не может пройти по лесу без шума, когда с деревьев опадают листья.
- Ты долго. – Говорю я, поднимаясь с насиженного места.
- Прости, Кискисс. Пози меня задержала. – Отвечает Гейл, обнимая меня за талию.
- Я тебя прощаю, только из-за Пози. На нее я злиться не могу, – милостиво говорю ему я, сбрасывая его руки с моей талии, - идем охотиться. У нас есть пару часов, потом мне надо домой.
Идя вслед за Гейлом по лесу, я пытаюсь понять его поведение. В последнее время он все чаще начинает обнимать меня без всякого повода. Мне это не нравится.
Мне кажется, что таким образом он разрушает нашу многолетнюю дружбу. Я не хочу переступать эту грань. Я его конечно люблю… Но как брата. Только как брата. А он же… Я даже не хочу об этом думать.
Мы охотимся в течение двух часов. С богатым уловом идем в Котел, где продаем часть добычи. Остальное забирает Гейл. Я же беру себе одну упитанную белку для сегодняшнего ужина.
Прощаемся мы с Гейлов возле входа в Деревню Победителей. Он опять обнимает меня за плечи, крепко прижимая к себе.
Через пару секунд я с силой отстраняюсь от него, и прощаюсь. Не нравится мне такие отношения. Не нравятся.
Когда я оказываюсь дома, сразу же иду на кухню, где, судя по голосам, находятся мама с Прим.
Я останавливаюсь на полпути к кухне, услышав то, что они обсуждают.
- Что-то странное творится с Питом, тебе так не кажется? – слегка задумчивым тоном спрашивает Прим у мамы.
- Разве? Я как-то не заметила. – Немного отрешенно отвечает ей мама. Судя по голосу, она сейчас либо что-то готовит, либо читает, потому что не очень вслушивается в слова младшей дочери.
- Да! Когда он пришел сегодня, он был каким-то далеким и холодным. Даже ни разу не улыбнулся мне. Он был таким равнодушным, что мне даже страшно немного стало.
- Не думай об этом. Мало ли, что у него случилось. Может, просто настроения не было или еще что-то. Вот увидишь, завтра он будет как обычно смеяться вместе с тобой над Лютиком.
Что могло случиться с Питом? Не могу понять. Может сходить проверить?
Хотя нет. Лучше не стоит. Мы с ним долгое время не общались, и я не думаю, что будет уместно, сейчас заявиться к нему.
Я захожу на кухню, делая вид, что не слышала их разговора.
- Китнисс! – восклицает мама, завидев меня. – Перестань ходить так тихо, как будто ты привидение.
- Прости мам. Так получается.
***
Срывающимся голосом, превозмогая душевную боль, я пою последнюю песню для маленькой девочки, которую я не смогла спасти. Маленькая Рута, прекрасная искренняя птичка умерла из-за того, что я не смогла ее спасти. Я виновата в ее смерти.
После того как последние слова песни отзвучали, я проваливаюсь в кромешную темноту. Передо мной возникает Рута.
- Почему, Китнисс? Почему ты меня не спасла?
- Рута, я…
- Почему, Китнисс! Я же тебе доверилась, а ты… Это ты виновата! Из-за тебя меня убили!
-Нет, Рута! Нет! Рута! Рута!
С истошным криком я вырываюсь из кошмара. Сколько это будет продолжаться? Почему кошмары не оставляют меня?
Я понимаю, что оставаться в кровати больше нет смысла.
По-быстрому приняв душ, я надеваю легкую домашнюю одежду, состоявшую из обычного топика и шорт.
Когда я уже собираюсь выходить из комнаты, слышу, как кто-то стучится в дверь. Кто бы это мог быть? Гейл сейчас на работе...
Спустившись вниз, я понимаю, кто же все-таки является нашим посетителем. Это Пит. Как я могла забыть, что он каждое утро заносит нам хлеб и булочки с сыром.
Внезапно Пит поворачивается и смотрит на меня.
Смотря прямо в его глаза, я в шоке отшатываюсь и падаю на лестницу. Они пусты. Совершенно. Обычно лучистые глаза цвета неба сейчас совершенно безжизненны. Нет того искристого, переполненного нежностью взгляда. Есть только равнодушная пустота. Что случилось с Питом?
Пит стоит и, молча, смотрит на меня. Это не мой Пит, который тут же бы подскочил бы ко мне и начал выяснять все ли в порядке. Это совершенно чужой человек.
Все еще продолжая сидеть на лестнице, я, совершенно не стесняясь, разглядываю этого нового для меня Пита. Я не знаю, что сказать.
Образовавшуюся тишину прерывает возглас Прим, которая только выходит из кухни:
- Китнисс, что с тобой?
- Все в порядке, я просто подскользнулась. – Неуверенно отвечаю я, все еще продолжая смотреть на Пита.
- Надо быть осторожней, - поучительным тоном замечает Прим, а потом разворачивается и дает Питу какой-то пакет, - большое спасибо за хлеб.
- Не за что. – Все также сухо и безэмоционально отвечает ей Пит и, повернувшись в сторону двери, уходит.
Я непонимающе смотрю на Прим, в надежде, что она мне хоть что-то разъяснит. Заметив мой взгляд, сестра, тяжело вздохнув, говорит:
- Он такой уже неделю, а то и больше. Он сильно изменился. В один день он шутил, улыбался, а в другой стал равнодушной льдинкой. Такое ощущение, что все его эмоции выкачали. Это немного жутковато.
Что же случилось с Питом?
С такими мыслями я иду на кухню, где мама достает принесенный Питом хлеб. Краем глаза замечаю, что отсутствуют сырные булочки. Это странно, ведь Пит постоянно пек их для меня.
Вспоминаю, что я не ела булочек уже как две нидели. С того самого момента, как по словам Прим, Пит изменился. Может ли это быть как-то связанно?
***
На протяжении всей неделю я просыпаюсь рано утром для того, чтобы встретить Пита. Всю эту неделю я надеюсь увидеть в его глазах хоть толику прошлой теплоты. Но кроме равнодушия я не вижу ничего.
По вечерам я устраивалась на подоконнике в своей комнате и следила за окном Пита. Оказывается, что у нас открыт прекрасный вид на комнаты друг друга. А я и не знала.
В субботу, после очередного визита Пита, я не выдерживаю и иду к Хеймитчу. Может хоть он мне что-то разъяснит.
Я захожу в дом Хеймитча. В нос сразу же ударяет чудовищный запах перегара и немытого тела.
Как и ожидалось, Хеймитча я нахожу на кухне. Он спит, полусидя за кухонным столом, при этом крепко зажимая в одной руке нож, а во второй бутылку с недопитым виски.
Привычным жестом вытаскиваю эти предметы из его ладони и сажусь за стол напротив него.
Так как ждать, пока он проснется, я не намеренна, деланно бодрым голосом я громко произношу:
- Проснись и пой, Хеймитч. Солнце встало, и ты вставай!
Стоит только последним словам сорваться с моих губ, как ментор подскакивает со стула и в панике начинает озираться. Заметив меня, он недовольно кривится и усаживается обратно за стол. Он берет бутылку и допивает остатки виски, и только после этого здоровается со мной:
- Неужели ты решила навестить старика, который, между прочим, спас твою шкуру?
- И я рада тебя видеть. – Не обращая внимания на его слова, отвечаю я.
- Что тебе нужно?
- Как грубо, Хеймитч. – Говорю я, пародируя капитолийский акцент.
- Из тебя Эффи, как из меня трезвый и счастливый человек. Никакой. Говори, зачем пришла.
- Что происходит с Питом? – тяжело вздохнув, спрашиваю я.
- Невероятно, Солнышко! Неужели ты заметила, что с парнем что-то произошло. А прошло всего каких-то три недели.
- Не надо ерничать Хеймитч. Я же серьезно. Я беспокоюсь о нем.
Несколько минут он внимательно смотрит на меня. Я же терпеливо жду, когда он соизволит ответить хоть что-то. Наконец, он говорит:
- Я, конечно, заметил, что Пит изменился, но подробностей не знаю. Спроси у Порции, она недавно навещала его. Может она что-то знает.
-Спасибо, Хеймитч. Так и сделаю. – Говорю я, и выхожу из кухни.
- Знаешь Китнисс, а ты жуткая эгоистка! – вдогонку кричит Хеймитч.
Эгоистка? Не понимаю, что он имеет виду…
Я возвращаюсь домой и сразу же иду к телефону. Набираю знакомый номер и жду, когда мой собеседник возьмет трубку.
- Алло? – раздается голос моего стилиста и друга Цинны.
- Здравствуй Цинна, как дела?
- Здравствуй Китнисс, у меня все хорошо. У тебя что-то срочное? Мы же созванивались вчера.
- Помнишь, я тебе рассказывала про Пита?
- Да конечно. Ты узнала, что с ним происходит?
- Нет, не узнала. Но мне стала известно, что недавно Порция посещала его незадолго до того как он стал таким. Ты что-то знаешь про это?
- Да, месяц назад она мне говорила о том, что хочет навестить Пита.
- Ты можешь, пожалуйста, попросить ее приехать ко мне. Мне нужно срочно с ней поговорить, но это не телефонный разговор.
- Я поговорю с ней. Думаю, она не откажется приехать.
- Спасибо большое. Пока.
-Пока.
Я кладу трубку. Надеюсь, Порция все-таки приедет, и мы сможем нормально поговорить с ней.
***
На следующий день я как обычно иду в лес на охоту. С Гейлом я встречаюсь на Луговине. Ну хоть в этот раз он не опоздал…
Он опять обнимает меня за талию, при этом оставляя невесомый поцелуй в щеку. Когда он отстраняется, в его глазах я вижу ожидание.
Не знаю, что он от меня ждет, но целовать его в ответ я не буду. Делая вид, что мне безразличны его действия, я разворачиваюсь и иду к забору.
Сегодня я практически не могу нормально охотиться. Все мои мысли вертятся вокруг Пита. Что с ним случилось? Почему он такой холодный и равнодушный?
Из нескончаемого потока мыслей меня вырывает голос Гейла.
- Да, что такое с тобой сегодня? Ты сама не своя. О чем ты все время думаешь?
- О Пите.
- Об этом пекаре? Почему?
- С ним что-то странное творится… Он стал такой равнодушный. Мне это не нравится.
- Какая тебе разница, что с ним творится?
- Я беспокоюсь о нем.
- Почему? Ты же говорила, что между вами ничего нет. – Немного раздраженно говорит Гейл.
- Между нами ничего нет, просто я…
- Что просто, Китнисс? – восклицает Гейл, стремительно приближаясь ко мне.
Он хватает меня за плечи и с силой прижимает к рядом стоящему дереву. Несколько секунд он смотрит мне в глаза, а затем спрашивает:
- Ты меня любишь?
- Ч-что? – немного заикаясь, интересуюсь я.
- Ты меня любишь? – выделяя каждое слово, опять спрашивает меня Гейл.
Люблю ли я его? Нет. Определенно нет. Я качаю головой в надежде, что Гейл меня отпустит. Но он не отпускает. Он наклоняется ко мне и впивается в мои губы поцелуем.
Единственное чувство, которое появляется у меня так это отвращение. Мне совершенно не нравится, поэтому я с силой отталкиваю Гейла от себя.
- Ты что с ума сошел? Ты что делаешь?- не сдерживаясь, кричу я на него, - я не люблю тебя! Не люблю!
- А кого тогда любишь? Этого пекаря? – так же кричит на меня Гейл.
Люблю ли я Пита? Я не знаю.
- Почему я должна вообще кого-то любить? Как будто это самая важная вещь в мире! – с раздражением отвечаю я и, повернувшись, иду в сторону забора.
- Стой, Китнисс! – кричит мне вдогонку Гейл.
- Отстань. Не хочу тебя видеть.
До дома в Деревни Победителей я добираюсь в рекордные сроки.
- Китнисс? Что случилось? – удивленно спрашивает Прим, стоит мне появиться в гостиной.
Ничего не отвечая, я подхожу к дивану и падаю на него. Тяжело вздохнув, закрываю глаза. Когда же закончится эта сумасшедшая жизнь?
- Китнисс? – раздается неуверенный голос Прим над головой.
- Все в порядке утенок. Все в порядке.
- Может, расскажешь? Легче станет.
Еще раз тяжело вздохнув, я рассказываю Прим обо всем, что произошло в лесу.
После того как я заканчиваю рассказ, Прим спрашивает у меня:
- Китнисс, что ты чувствуешь к Питу и Гейлу?
- Гейл для меня как брат, а вот Пит…. Я не знаю. Я не знаю, как понять собственные чувства…
- Ты его любишь? – серьезно спрашивает меня сестренка
- Я не знаю, что такое любовь…
- Знаешь Китнисс, мне кажется, что тебе стоит подумать над этим. Серьезно подумать. Может быть, когда ты поймешь, что такое любовь, ты поймешь, почему Пит так изменился.
***
После происшествия в лесу прошло несколько дней. Я практически не выходила из своей комнаты. Как и советовала Прим, я пыталась разобраться в своих чувствах.
Что такое любовь? Любовь - это способность, не раздумывая отдать свою жизнь за человека, которого любишь. Любовь - это когда ты готов разделить с человеком и счастье, и горе. Любовь - это одновременно и мучение, и блаженство. Любовь - это место, в котором тебя самого нет вообще, нет ни капельки, а есть – только тот, кого любишь.
Могу ли я сказать, что я люблю? Не знаю. Не понимаю. Единственное, что я могу понять, так это то, что Пит мне не равнодушен. Но люблю ли я его?
***
Сегодня пятница. Мама с Прим отправились в госпиталь. Из-за того, что на улице пошел снег, люди все чаще стали заболевать, и в больнице не хватает рабочих рук.
Я лежу в гостиной возле камина, который окутывает меня своим теплом. Внезапно раздается стук в дверь. Кто бы это мог быть?
Я иду в прихожую и открываю дверь. На пороге стоит Порция. Я совсем забыла, что попросила ее приехать.
Она стоит и серьезно смотрит на меня. Для меня удивительно видеть ее такой. Обычно она всегда улыбается. Совсем как Пит.
Что-то мне подсказывает, что меня ждет не очень приятный разговор.
Я пропускаю ее внутрь и веду в гостиную. Устроив Порцию в кресле возле камина, я иду на кухню и завариваю чай.
Когда чай готов, я возвращаюсь и сажусь в соседнее кресло. Не знаю с чего начать. Но к счастью, Порция, видя мое замешательство, начинает разговор сама.
- Итак, Китнисс. Почему ты хотела, так срочно встретится со мной, что мне пришлось ехать сюда из Капитолия. - Серьезно смотря на меня, интересуется стилист.
- Я хотела поговорить о Пите, - неуверенно начинаю, - ты ведь знаешь, что с ним произошло?
- Знаю. И что с того?
- Расскажи мне, пожалуйста.
- Зачем тебе это?
- Я беспокоюсь о нем. Мне не нравится, что он такой равнодушный.
- Беспокоишься? – гневно спрашивает Порция. – Скажи мне, пожалуйста, где была ты со своим беспокойством, когда Пит разрывался от боли? Где ты была, когда он страдал от любви к тебе?
- Я…
- Не можешь ответить? Да? А я отвечу! Ты, совершенно наплевав на него, жила своей жизнью: постоянно исчезая со своим, так называемым кузеном. Ты думаешь, Питу нравилось смотреть на это? Нет! А теперь ты говоришь, что тебе не нравится смотреть на бездушного Пита. Знаешь, Китнисс, да ты эгоистка. Эгоистка до мозга костей.
- Порция я хочу вернуть Пита.
- Ну, вернешь ты его, и что? Опять побежишь в лес с этим парнем, оставив в душе Пита безграничную боль, которая и так бушевала в его душе? Легче просто убить. По крайней мере, не так болезненно.
-Я не оставлю Пита.
- Почему же? Что ты к нему чувствуешь?
- Я…
- Ничего, да? Он безразличен тебе. Как игрушка, которой попользовались, а потом выбросили. Вот только когда эта игрушка внезапно оказалась не доступной тебе, ты опять захотела ее обратно. Но знаешь, что бывает с теми, кого однажды выбросили из жизни? Их опять выбрасывают. – Говорит Порция, с презрением смотря на меня.
Ее презрение очень задевает меня, и я просто напросто выплескиваю все, что у меня на душе. Все мои чувства выливаются в три слова, которые с легкостью соскальзывают с моих губ.
- Я люблю его.
- Любишь? - С удивлением переспрашивает Порция.
- Да. Люблю. – Прямо глядя ей в глаза, отвечаю я. – Помоги мне Порция. Помоги мне вернуть Пита. Пожалуйста.
Порция молчит больше пяти минут, при этом внимательно смотря на меня. Под ее прожигающим взглядом я чувствовала себя очень неуютно, мысленно молясь, чтобы она прекратила.
Наконец, она, вздохнув, начинает говорить:
- Не знаю, правильно ли я поступаю, но я все же расскажу тебе. Чтобы стать равнодушным, Пит вкалывает себе препарат под названием «Прозиум». Этот препарат полностью отключает все эмоции. Дабы эмоции не возвращались, Пит должен вкалывать его каждые пять дней. Чтобы вернуть человеку его прежние эмоции, надо остановить его в момент укола. Если очередная доза не будет получена, эмоции возвратятся.
- Когда он следующий раз должен вводить себе лекарство?
- Завтра.
- Спасибо, Порция. – Благодарно говорю я.
- Все в твоих руках. Если ты не прервешь его завтра, он останется таким навсегда.
- Я успею. Не сомневайся.
- Посмотрим. – Говорит стилист и встает с кресло. Возле двери она поворачивается ко мне и говорит:
- Надеюсь, когда я встречу вас в следующий раз, вы будете влюбленной друг в друга парой.
Пару секунд я смотрю, как она уходит, а потом, облокачиваюсь об стену и съезжаю по ней на пол. Все решится завтра.
***
С самого утра я заняла наблюдательный пункт возле своего окна. Почему-то мне кажется, что Пит будет колоть себя именно в спальне. На улице идет сильный снег, из-за чего мне плохо видно происходящее в доме напротив.
Когда уже наступает вечер, я вижу, как Пит оказывается в своей комнате. Когда я замечаю в его руках шприц, со всех ног бросаюсь прочь из дома.
Мною движет адреналин, и я не замечаю, что на улицу я выскакиваю в одной домашней одежде и без каких-то намеков на обувь.
Когда я оказываюсь возле его входной двери, то я понимаю, что она заперта. Решение мгновенно приходит в мою голову. Я бегу на задний двор, где камнем разбиваю окно. Отодвинув задвижку, я залажу в кухню, и сразу же бросаюсь в комнату Пита.
Я успеваю в последний момент, когда он уже подносит шприц к руке. Я моментально подскакиваю к нему и выхватываю шприц из его руки.
- Китнисс? – спрашивает Пит. Его голос все такой же пустой. – Верни мне шприц, Китнисс.
- Нет. – Решительно говорю я, сжимая его со всей силы, так что он лопается, и осколки впиваются в мою ладонь. Я встряхиваю рукой, и окровавленные осколки осыпаются на пол. С моих пальцев течет кровь вперемешку с препаратом. Я быстро вытираю руку об мойку, чтобы «Прозиум» не попал на рану
- Что ты наделала… Зачем?
- Потому что я люблю тебя дурак! Люблю!
- Любишь? – спрашивает меня Пит, все так же равнодушно.
- Да люблю. Прости Пит. Прости за мой эгоизм. Пожалуйста. Вернись. – Шепчу я, вглядываясь в его глаза, надеясь увидеть так хоть толику каких-либо эмоций. Из моих глаз потоком начинают литься слезы, которые я даже не пытаюсь смахнуть.
- Я… - начинает Пит, но внезапно хватается за голову и сгибается пополам. Из его горла вырывается чудовищный крик.
Я бросаюсь к нему, и успеваю поймать в миллиметрах от пола. Что с ним?
Когда он перестает кричать, он теряет сознание.
***
POV Пит
Первая мысль, которая возникает у меня в голове это: «Что со мной?» Нещадно болит голова, и хочется пить. Воспоминания вчерашнего дня жутко расплывчатые. Я хотел вколоть себе «Позиум», но внезапно пришла Китнисс и остановила меня.
Стоп, Китнисс?
Я открываю глаза и осматриваю комнату.
Китнисс, и, правда, здесь. Она, свернувшись калачиком, спит в кресле. Внимательно присмотревшись к ней, я ужасаюсь ее внешнему виду. Во-первых, она только в одних майке и коротеньких шортиках. Во-вторых, она вся в крови. Левая рука и ноги. Ступни в крови видимо, потому что она наступила на осколки, ну а рука почему? В-третьих, у нее сильно опухло лицо, что свидетельствует о том, что она много плакала. Да и на щеке виден кровавый развод. Похоже, что она вытирала слезы окровавленной рукой.
Я осторожно поднимаюсь с кровати и замечаю на полу осколки. Воспоминания о вчерашней ночи, внезапно заполняют мою голову.
Китнисс не дала мне вколоть препарат, и сказала, что любит меня. Она любит меня? Это правда или очередная ее ложь?
Я подхожу к окну, и, опираясь на него, тяжело вздыхаю. Что мне делать? Это была последняя доза. Чувствую, как практически забытые эмоции заполняют меня. Недоумение, растерянность, страх – вот, что я сейчас ощущаю.
Внезапно, за моей спиной раздается тихий неуверенный голос Китнисс.
- Пит?
Я разворачиваюсь и смотрю прямо ей в глаза. В них плещется невероятный коктейль из эмоций. Страх, надежда, неуверенность.
- Ты вернулся, Пит? – все также тихо спрашивает меня она.
- Вернулся. – Отвечаю я ей. В ее серых глазах тут же вспыхивает радость, о чем она мне и сообщает.
- То, что ты сказала вчера… Это правда? – серьезно спрашиваю я. Злюсь на себя из-за того, что в моем голосе сквозит надежда. Я боюсь. Я надеюсь. Я жду.
- Да.
- Ты меня любишь? Правда или ложь? – интересуюсь я, подходя к ней вплотную.
- Правда. – Слегка улыбнувшись, отвечает Китнисс. – Я люблю тебя, Пит Мелларк.
Я наклоняюсь к ее губам и целую со всей нежностью, на которую сейчас способен. На секунду замешкавшись, она отвечает на поцелуй. Сначала неуверенно, но постепенно все чувственнее.
Я приподнимаю ее над полом и сажу на подоконник. Прижимая ее к себе, я углубляю поцелуй. Китнисс зарывается пальцами в мои волосы и обвивает талию ногами.
Когда заканчивается воздух, мы прерывает поцелуй. Я смотрю в глаза Китнисс, и вижу там безграничную любовь и безмерное счастье. Могу поспорить, что и в моих глазах плещутся такие же эмоции.
- Я так рада, - со слезами на глазах говорит Китнисс, - прости меня Пит. Прости мой эгоизм. Прости мое равнодушие. Прости меня за боль, которую я причинила тебе.
- Я прощаю тебя, - нежно говорю я, смахивая слезы с ее лица, - я люблю тебя.
- И я люблю тебя, - повторяет за мной Китнисс.
Я наклоняюсь к ней и опять целую ее соленые от слез губы. Нас прерывает крик, который раздается из соседнего дома. Мы смотрим в окно и видим в окне напротив Прим, которая радостно улыбается и машет нам рукой.
Мы улыбаемся в ответ, при этом Китнисс делает какой-то жест рукой, на что Прим еще раз улыбнувшись, исчезает из окна.
- На чем мы остановились? – смущенно спрашивает Китнисс.
Я усмехаюсь, и прикасаюсь к ее манящим губам.
Как же я ее люблю. Я чувствую невероятное счастье от того, что Китнисс отвечает мне взаимностью. Если бы она не пришла вчера, то я бы навсегда остался равнодушной машиной.
Я с ужасом вспоминаю те три недели, которые я провел без эмоций, и перспектива провести так всю свою жизнь меня совершенно не радует.
С улыбкой смотрю на девушку в своих объятиях. Китнисс прижалась ко мне, спрятав свое лицо у меня на груди.
Ради этого, стоило совершить отчаянный шаг. Ведь благодаря ему, я обрел любовь всей своей жизни.
