Глава 1Глава 1
Молодая женщина лет двадцати пяти, уверенной походкой направлялась в один из самых дорогих ресторанов Буэнос-Айреса. Вечер был тёплый, поэтому на ее хрупких плечах мягко лежала тонкая ткань шелковой накидки, прикрывающая белоснежную кожу, которая со стороны могла показаться фарфоровой и кукольной. Длинные пряди каштановых волос спадали почти до пояса, подчёркивая идеальную форму лица. Красная губная помада, как нельзя лучше подходила под образ и синие, почти не настоящие, глаза. Постукивая высокими каблуками туфель от Прада по уложенной узорами дикого камня фасада площадки ресторана, она остановилась, ожидая пока перед нею откроют высокие тяжелые золотые двери. Пройдя внутрь, она сразу нашла глазами нужных людей. Они были здесь: бывший жених или кем он был в то время для нее, его лучший друг, несколько крутившихся вокруг них дорого одетых женщин с блестящими глазами пытающихся привлечь их внимание, но со стороны могло показаться, что блондина и брюнета это совершенно не интересовало. Они больше были погружены в собственный разговор, но оборвали его, как только к ним подошла красивая девушка в длинном зелёном платье и улыбнувшись, что-то сказала мужчинам, на что те рассыпались громким смехом, заняв свои места за столиком в центре. Через минут пять к ним присоединились ещё два человека: парень того же возраста, что и они, но с черными, как смоль волосами и смуглой кожей и девушка блондинка с идеальными чертами лица и фигуры. Они знали друг друга, как и знала их незнакомка наблюдавшая за ними с другой стороны зала. Она внимательно наблюдала за людьми, за каждым их движением, за каждой улыбкой и почти могла слышать каждое слово, которыми они обменивались. Разговор был обычным. Легким и свободным. Они не сильно задумывались о том, чтобы подбирать слова, как того требовали правила и этикет, как самого ресторана, так и общества в котором они крутились. Казалось им было безразлично. Они наслаждались обществом друг друга и не хотели, чтобы кто-то им смел мешать. В конце концов к ним подсели ещё пять человек и присоединились к разговору. Их живой смех разносился по всему залу. Они то и дело провозглашали новый и новый тост, выпивали бокал за бокалом: кто шампанского, кто вина.
- Как продвигаются дела на счет твоего отца?
- Слишком хорошо. - Ответил блондин. Его руки замерли с вилкой и ножом над тарелкой, а улыбка сошла с красиво очерченных губ. - Ты ведь помнишь, что с него сняли все обвинения и он вернулся на свой пост. Всё также влиятелен и всё также мерзок.
- И опасен. - Добавила мягким голосом блондинка.
- И опасен. - Согласился он.
- Что ты собираешься делать? - Спросил его мужчина сидящий справа от него. Блондин повернув голову посмотрел тому в глаза, ответив:
- Буду стараться избавиться от его желания подмять меня под себя.
- Просто будь осторожен. Никто из нас не хочет, чтобы в следующий раз, придя сюда, твоё место было пустым.
- Именно! Чтобы не пришлось и тебя проведывать на ближайшем кладбище, как это происходит с … - Но мужчина не успевает договорить. Его останавливает побелевшее лицо блондина. - Прости я не хотел.
- Знаете что? - Попыталась спасти ситуацию блондинка. - Мы, - она посмотрела на брюнета,взглядом полным любви , - решили провести свадебное путешествие в Греции, может вы тоже с нами поедите? - Она посмотрела на молодую пару напротив себя. Мужчина лишь молча улыбнулся, а женщина в знак отказа покачала головой, ответив:
- Нет, Мия. Мы с Томасом решили поехать в Тоскану.
- Почему именно туда Пилар? Что там такого?
- Природа. Мы хотим, отвезти туда сына. Город не то место, где должен расти маленький ребенок. Здесь воздух загрязнен, а там среда намного чище и приятней.
- Наверно ты права.
- Конечно я права. - Засмеялась простодушно Пилар.
- Скромностью ты не отличаешься.
- После стольких лет общения со всеми вами, по-другому нельзя.
- А что мы? Что сразу мы? - Состроив милую рожицу спросил у нее блондин.
- Ты самый первый Пабло наводишь людей на грех.
- Надо же, оказывается я и тебя на грех склонил, Мануэль?
- На какие это грехи вы тут друг друга склоняете? - Даваясь от смеха и красного вина спросила Мия. Они с Пилар хохотали, что было силы, смотря из-под полузакрытых глаз на застывшие лица друзей.
Ответ незнакомка не услышала. К ней подошёл официант принимая дополнительный заказ. Она перестала вслушиваться в чужой разговор. Её мысли переместились в другое время, в другое место. Она полностью вылетела из пространства. Эти люди, столь близки ей, что хочется горько рыдать, но слезы выплаканы уже слишком давно, теперь в ее сердце и душе поселилась пустота, злость, ненависть и обида. Она ненавидела каждый клочок вселенной. Ненавидела всех кого так яро защищала и любила. Ненавидела себя за ту слабость, которую проявляла. Но особенно она ненавидела одного человека, который испортил ей всю жизнь. Превратил ее в крах и пепелище. Испортил мечты, разрушил сущностью, убил в ней человека и заставил сбежать от людей, от всего, от сердца. Заставил стать другой, приобрести новые манеры, изменить даже дыхание. Заставил захлестнуться, казалось бы бесконечной болью и преодолеть все страхи. Переломать себя, оставив место в ней лишь для мести, для осуществления ее дерзкого плана. Она собиралась разрушить всех и каждого, кого любил этот человек. Она желала превратить их жизнь в ад, чтобы они умоляли о прощении, которое не заслужили. И поняли с кем связались. Она сильный игрок и соперник. Женщина самодовольно улыбнулась, услышав громкие раскаты грома, сотрясавшие казалось бы целое небо пополам. Природа была за нее. Она была отражением того, что было внутри этой красивой незнакомки. Отражение, того благоухающего мира, который царил за столиком уже бывших друзей, которые не подозревали, что за ними ведется пристальное наблюдение и что ожидает их окружение в ближайшее время. Крах — их будущее.
Пять лет назад.
Погода портилась на глазах. Небо в одно мгновение затянуло толстым слоем почти черных туч. Грохот грома был столь силен, что ближайшие припаркованные машины, жалобно протяжно завыли сигнализацией, звук которой резал по барабанным перепонкам, как маленькое острое лезвие. Марисса казалось, что из ушей вот-вот польётся тонкая струйка горячей вязкой крови. Ее рука, то и дело машинально взметывалась вверх и кончиками пальцев, девушка ощупывала уши, проверяя не оправдались ли ее сумасшедшие догадки и фантазии. Но ничего не было. И она из всех сил пыталась отогнать вдруг из ниоткуда взявшиеся мысли и страхи. Она аккуратно поворачивала руль в сторону освобождая машину из длинного плена пробки дорогих автомобилей, стремительно мчавшихся по своим делам, не замечая, того, как сильно промок асфальт дождевой водой, и как трудно стало удержать в нормальном положении машину. Её то и дело заносило из стороны в сторону. И Мариссе почему-то казалось, что у нее отходят педали как газа, так и тормозов. Они уперто не хотели слушаться хозяйку и управляли на свою манеру. Стрелка на спидометре увеличивалась, но ее это не заботило. Марисса была помешана на быстрой езде. Это наполняло её дополнительным зарядом энергии. Придавало уверенности, хотя Пабло неоднократно предупреждал ее об опасности подобного увлечения, но она никогда его не слушала, точней слушала, но вполуха, считая, что не стоит вникать в слова человека, который большую часть своей осознанной жизни был папенькиным сынком и трусом, боясь даже говорить и действовать в собственных интересах. Этот этап они так и не преодолели и не переросли. Хотя Марисса неоднократно отмечала, что Пабло стал больше пререкаться с Серхио, перестал идти у него на поводу, как послушный сын. Но это дело не меняло. Отец Пабло не мог смириться с тем, что Марисса и вся ее семья, стали оказывать слишком большое влияние на его сына и он вышел из тотального контроля. Он то и дело вставлял палки в колёса, как в отношения между Мариссой и Пабло, так и в дела Франко или Сони, даже подпортил репутацию группы в отместку, тому, что Пабло опозорил его и поставил под удар «идеальную» репутацию «всеми» любимого и «справедливого» мэра. Журналисты еще долго полоскали имя Бустаманте, выставляя на всеобщее обозрение все его чёрные делишки. Пабло досталось не меньше. Пресса не давала ему прохода. Они осыпали его вопросами, критикой, пытались влезть в душу. Ему пришлось на время уехать в Лондон к матери и её новому мужу, братьям, которые как оказалось были больше на стороне Серхио, который в свою очередь странным образом изменился. Марисса не верила этому лицемеру и ожидала какого-то подвоха. Люди не меняются за один день, тем более такие как Бустаманте старший. Он крутился около них, как заведённый, одаривая дорогими подарками, помогая в любых начинаниях. Весь такой идеальный и примерный.
Мобильный Мариссы зазвонил. Пренебрегая правилами дорожного движения, она ответила на звонок, параллельно выделывая опасные трюки на дороге.
- Да? Марисса слушает.
- Где тебя носит? - Послышался недовольный голос Пабло.
- Я уже еду.
- И разговариваешь по телефону? Ты же знаешь, что это запрещено.
- Перестань Паблито.
- Я беспокоюсь.
- Я знаю. - Смягчилась Марисса. - Но все будет хорошо.
- Только не гони. Я тебя жду.
- Хорошо.
Она еще несколько секунд слышала его учащенное дыхание и губы растянулись в довольной улыбке. Но затем все затихло. Она сбросила вызов. И в салоне машины вновь образовалась угнетающая тишина. Марисса бросила взгляд в зеркало переднего вида на заднее сиденье, где мирно дожидался своего часа подарок, который она купила для Пабло. Сегодня был особенный вечер. Она собиралась сообщить ему радостную новость. Столь желанную для нее, что сердце который раз выписывало тройное сальто всё искусней и изобретательней, забираясь на самые высокие пьедесталы и вышки. Она уже переставляла выражение лица Пабло. Он ждал ответа больше месяца, а она почему-то всё тянула и тянула, прикидывая все за и против. Она хотела понять стоит ли того, чтобы связывать себя узами на всю жизнь с человеком, который столько раз причинял ей боль, столько раз обманывал, столько раз рушил то хрупкое счастье и перемирие, которое царило между ними. И вот наконец, Марисса поняла, что это того стоит. Она любила Пабло, даже если правильней сказать боготворила. Она была готова отдать ему в руки не только свое сердце, но свою жизнь, свое будущее, лишь бы он был рядом, такой родной, нежный и ласковый, а его глаза никогда не меняли свое отражение, когда смотрели на Мариссу.
Она снова переключилась на дорогу. Дождь усилился и сквозь его толстую мокрую пелену невозможно было что-то разглядеть. Все здания покрытые влагой, казалось прогнулись и поникли, потеряв свою яркую оживленность. Зелень листьев приобрела столь яркий зеленый цвет, что резало по глазам. Марисса приглядывалась, крутя головой то в одну сторону, то в другую, выезжая на мостовую, которую пересекали несколько полос движения. Осталось лишь их проехать и лопастные запутанные дороги будут позади. Она почти дома. Что там осталось каких-то...Но все мысли вылетели из головы, когда почувствовав сильный удар, машину завертев отнесло в другую сторону, где она встретилась с другой. Послышался скрежет шин по асфальту. Ещё один удар, но на этот раз намного сильнее по своей силе. Снова все закружилось с такой силой, что Мариссу затошнило. Во рту почувствовался металлический привкус крови. Голова раскалывалась на части. Каждая клеточка тела издавала вопли боли. Но потом всё куда-то исчезло. Перед тем, как погрузиться во тьму, ее глаза ослепил яркий свет фар машины, с которой столкнулась машина Мариссы и тысячи мелких осколков лобового стекла посыпались на нее и что-то больно хрустнув внутри, зажало бездыханное тело между горячим металлом. Сильный ожог и боль. Тишина.
Глава 2Как же порой трудно открыть глаза, особенно, когда спал в неудобном положении из-за жутких кошмаров снившихся всю ночь напролёт.
Марисса попыталась пошевельнуться, но тело отказывалось ее слушаться. Оно было ватным и таким тяжелым, что девушка не ощущала того, как шевелятся ее пальцы на руке, хотя она из всех сил, как ей казалось, пыталась проделать столь обыденное физическое упражнение, но все было счетно. После нескольких безуспешных попыток она все таки открыла глаза. Все плыло. Белый потолок. Тяжелый запах медикаментов. Яркий свет дневной лампы. Она не дома. Значит это все не сон. Где же она? Где Пабло? Ее Пабло?
Мариссе хочется пить. Проведя кончиком языка по пересохшим губам, она беспомощно захрипела.
«Как же все болит. Почему так жарко? Почему так тяжело дышать? Пабло? Мама? Мия? Почему вы не рядом? Где же вы все?»
Она беззвучно рыдала. Ей было страшно. Впервые в жизни ей было по настоящему страшно. Это вычеркнуло даже те детские угрозы, которыми бросался в колледже Пабло.
Тишину пронзил высокий женский голос. В ушах Мариссы пронзительно зазвенело.
- Доктор Власкес! Пациентка из семнадцатой палаты очнулась. - Женщина в белом халате подошла к Мариссе и стала внимательно смотреть на датчики и усиливать раствор поступающий через капельницу в организм девушки, приговаривая: - Ничего милая, вот все и наладилось. Ты очнулась, а мы уж подумали, что ты решила раньше времени отправится на тот свет к своему ребеночку.
«Какой ребеночек? О чем эта сумасшедшая говорит?»
- Тебе повезло. Ты попала к одному из лучших врачей. Мы тебя всем отделением выхаживали. Лечили. Ты стала нам как родная, Ева.
«Что за Ева? Почему она обращается так ко мне? Я ведь Марисса! Марисса!»
- Сколько я уже здесь? - Почти беззвучно спросила она.
- Семь месяцев и две недели. - Ответил мягкий мужской голос. Это и был доктор которого звала медсестра. - Вы помните как вас зовут?
- Нет...Точней я не уверена, что меня так зовут. В голове все перемешалось.
- Это не удивительно. Вы попали к нам с тяжелейшими травмами. Многочисленные переломы. Ожоги. Внутреннее кровотечение. Вас практически собирали по частям. Но все уже позади. Все медленно заживает. Шрамы на лице убрали с помощью пластических операций. Не знаю, как раньше вы выглядели, но мы постарались по максимуму восстановить вашу внешность.
- Что? - Марисса посмотрела на него широко открытыми глазами. - Что значит вы восстанавливали мою внешность?
- Успокойтесь. Не спешите нервничать. Мне не хочется вводить в вас очередную дозу успокоительного.
- Так, что произошло со мною?
- Давайте вы успокоитесь, поспите, а завтра мы с вам поговорим.
- Нет! Я хочу сейчас говорить! Пожалуйста! - Ее стала бить и раздирать истерика. Вопли. Крики. Слезы. Все перемешалось. Как и предупреждал доктор ей укололи успокоительного и снотворного и она вновь погрузилась в дремоту граничащую с реальностью. Она была в бреду, но мозг как шальной сопротивлялся, выдавая мысль за мыслью и Марисса уже не различала, ни где находится, ни что с нею происходит.
« Что за бред происходит? Что за безумные люди окружают? Одна называет меня Евой, другой говорит, что мне восстанавливали внешность. Как это возможно? И почему нет рядом ни Сони, ни той же Мии? А Мануэль? Лухан? Тот же Пабло? Почему его нет рядом, когда он так нужен? Когда я в нем так сильно нуждаюсь? Неужели все меня бросили?»
« - Прекрати так думать идиотка! - Мысленно вела немой диалог с самой собой Марисса. - Если так и дальше будешь вести светские беседы с самой собой, то из отделения интенсивной терапии, тебя можно будет перевести в отделение душевных болезней и будешь кукарекать на стены. »
На следующий день Марисса уже свободно могла подниматься и самостоятельно садиться на больничной кровати. Она не спешила делать первые шаги, боясь, что ноги все еще чувствуют слабость, которой не было во всех остальных частях истерзанного тела. Как она и предполагала в палате отсутствовали все зеркальные отражения. Это беспокоило. Ей хотелось увидеть свое лицо, а не только бинты, которыми были обмотаны руки, грудь, ноги. Марисса больше не билась в пустой истерике. Она наоборот показывала себя паинькой играя на эмоциях и чувствах медперсонала, который тщательно заботился о ней, проявляя заботу и тревогу от того, что к ней так никто и не пришел за все то время, что Марисса провела среди стен больницы. Она поглощала безвкусную пищу, которая казалась больше травой, которой стоит кормить коров, но не людей. От такой еды можно еще больше загнуться и перейти в коматозное состояние.
В дверь палаты постучавшись, вошел доктор Власкес. Марисса не была рада его видеть, но на данный момент существовала необходимость узнать у него, что же на самом деле с ней произошло. Она не помнила ничего кроме боли на которую как ей казалось у нее появился иммунитет. Марисса проснувшись утром ущипнула себя, что было силы, но ничего не почувствовала, лишь наконец осознав, что вчерашний день был не кошмаром.
- Доброе утро.
- Для кого доброе, а для кого нет. - Сухо ответила Марисса. - Вы не сидите взаперти в четырех стенах, весь перебинтованный, как мумия и еще хуже того, что вы не помните кто вы, как вас зовут и что вообще происходит вокруг. Либо мир сошел с ума, либо вы.
- Вижу вы любите по философствовать. - Одобрительно произнес он, внимательно осматривая Мариссу.
- Нет, отнюдь. Просто вся сложившаяся ситуация меня жутко раздражает и злит. Чувствую себя растением. Беспомощным. Безжизненным. Но из всего стоит получать собственную выгоду.
- Вы правы.
- Когда снимут повязки с лица?
- Когда я осмотрю вас и убежусь, что можно от них избавиться. Вы посмотрите результат, которого добились. Если что-то не устроит, то всегда можно с корректировать. - Власкес аккуратно срезал часть бинтов, а остальную начал разматывать. В палату поспешила медсестра с новой порцией компрессов и бинтов.
- Расскажите мне, как я сюда попала?
- Вас привезли после автомобильной аварии. У вас были перелом ребер, ноги, руки, пальцев. Черепно мозговая травма. Внутреннее кровотечении в брюшную полость. Лицо усыпано осколками стекол из машины. Черты лица невозможно было разобрать. Многочисленные ушибы, ожоги. Машина в которой вы ехали от ударов превратилась в подобие консервной банки. Спасатели бились несколько часов чтобы вас вытащить. Они разрезали металл. Но вы уже впали в кому. Пока вас сюда везли вы пережили две клинические смерти.
Марисса внимательно выслушивала длинный монолог состоящий из объяснений. В голове постепенно стала складываться картинка. Вспышка. Еще одна вспышка. И еще одна вспышка. Ей показалось, что нос уловил тонкий запах гари, но необычный, как от бумаги или сухих листьев. Это был запах горевшей живой человеческой плоти. Это была она. Марисса горела.
- То есть хотите сказать, что я умирала?
- К сожалению да. - Не хотя согласился мужчина. Он с жалостью смотрел на молодую девушку сидевшую перед ним. Она казалась ему хрупкой.
Марисса сглотнула неприятный подступивший ком в горле.
- Вчера медсестра, сказала, что вы все думали, что я отправилась к своему ребенку?
- Не положено такое говорить пациентам, тем более подверженным шоку и истерии. - Он повернулся к рядом стоящей медсестре. Женщина виновато посмотрела на доктора.
- Но я имею право знать.
- Вы были беременны, но из-за полученных травм ребенок погиб.
В одно мгновение мир перевернулся и рухнул. Всего одно слово способно сотворить такое. Марисса несколько раз зажмурилась, но потом взяла себя в руки. Что с того, что ее ребенок умер? Она его не видела. Не чувствовала. Но любила.
И вновь вспышка в памяти пронзила с такой силой, что девушка увернувшись от рук доктора, зашипела будто разъяренная кошка.
« - Да? Марисса слушает.
- Где тебя носит? - Послышался недовольный голос Пабло.
- Я уже еду.
- И разговариваешь по телефону? Ты же знаешь, что это запрещено.
- Перестань Паблито.
- Я беспокоюсь.
- Я знаю. - Смягчилась Марисса. - Но все будет хорошо.
- Только не гони. Я тебя жду.
- Хорошо.»
Она вспомнила последний разговор с Пабло. Вспомнила, куда так спешила в тот день. Почему так жала на педаль газа. Она собиралась ему рассказать, что беременна, что он наконец получит долгожданное «да». Она собиралась за него замуж. Но все перевернулось. Все разрушилось. Марисса исчезла, как и исчезли все те кого она любила. Исчез Пабло. Волна ненависти захлестнула Мариссу. Как такое вообще возможно, чтобы все о ней забыли? Как такое может быть, чтобы никто не попытался отыскать ее? Может они просто думали, что она не выживет? Или им надоело наблюдать за тем, как не происходит никаких изменений? Ладно этот мелкий трус Пабло, но Соня? Почему она не забила тревогу? Предательница. Все они предатели.
- С вами все в порядке? - Услышала она голос Власкеса.
- Да, я вспомнила кажется как меня зовут или мне это только показалось. - Соврала она на одном дыхании. - Мне необходимо время, чтобы все собрать в кучу. Понимаете?
- Я вам назначу по наблюдаться у психиатра.
- Для чего?
- Это поможет вам восстановить поврежденные участи мозга. Собрать все, что удастся вспомнить, в один фрагмент.
- А что, если я не хочу вспоминать? Что если мне это не нужно? - Поспешила спросить Марисса.
- Вы думаете, что в вашем прошлом столько плохого?
- Я боюсь не этого. Я боюсь правды.
Доктор ничего не ответил на это. Он протянул Мариссе зеркало, позволяя взглянуть на собственное лицо. То что она увидела было почти ожидаемым. Чужое лицо. Чужой почти мертвый взгляд. Это была не она. Это была другая оболочка в которую ее поместили. Марисса была внутри, а на нее смотрела девушка, которая теперь будет проживать ее жизнь. И это было идеально. То, что нужно.
Глава 3Глава 3
«- Ещё разряд! Ну же девочка, приди в себя. Вернись к нам.
- Ничего не помогает.
- Еще разряд.
- Всё тщетно, Расмус. Она умерла.
- Вколи ей два кубика адреналина и следом сделаем разряд. Ну же! Чего застыла? - Перешел на крик врач скорой помощи, который пытался привести Мариссу в чувства. Вернуть в мир живых — Еще один раз!
- Ненавижу тебя за твое упрямство, но сейчас ты видимо и вправду был прав. - Ответила женщина. От нервов ее руки тряслись. Они второй раз заставляли сердце Мариссы биться. - Она вернулась к нам. - Она повернулась к водителю, почти закричав: - Едь быстрей. Мы долго не сможем ее удерживать. Пульс падает. Сердцебиение уменьшается. Пациентка умирает. Передай по рации, чтобы немедленно нас ждали у входа. И были готовы оперировать. Внутреннее кровотечение. Боюсь, что кровь заполнила не только брюшную полость, но и легкие.»
Дни тянулись утомительно медленно. Память хоть и урывками, но постепенно восстанавливалась. Она не рассказывала об этих улучшениях ни врачам, ни психиатру, который все таки вел над неq наблюдение. Она приняла решение выдумать новую историю своей жизни и это вышло настолько хорошо, что со временем пересказывая ее вновь и вновь, больше не путалась ни в выдуманных датах, ни в именах.
С того дня как она пришла в себя прошло еще три месяца. Лицо полностью зажило. Исправилось. Она к нему привыкла и больше не видела ничего незнакомого и чужого. Физические упражнения, которые она тщательно выполняла помогли ей сбросить несколько килограмм, улучшить полностью свое тело, сделав его идеальным. За это долгое время, Марисса научилась терпению. Она выучила и усвоила полученный урок, но так и до конца не сумела смириться с тем, что никто ее не разыскивает. Однажды она с умоляющим видом выпросила у медсестры, чтобы та принесла ей все возможные газеты и журналы того промежутка времени, что она была без сознания. Маурисия, так звали женщину, достала все необходимое. Она привязалась к Мариссе, как и в свою очередь Марисса привязалась к ней.
- Вот, здесь всё, что ты просила. Точней сказать, то, что я смогла достать. Сама понимаешь, прошел почти год. - Она опустила на кровать стопку журналов и газет. - Но у меня есть знакомый, который работает в редакции. Он поднял старые архивные тиражи. И успех. - Она добродушно улыбнулась.
- Спасибо. - Голосом полным благодарности, ответила Марисса. - Не знаю, чтобы я делала без тебя. Здесь можно с ума сойти.
После ее ухода, Марисса стала листать страницу за страницей, читая и поглощая все на чем останавливались глаза, это была и экономика, и спорт, и культура, и мода, и политика, и ...Она судорожно сжала журнал, как она поняла, как раз того периода времени, когда она попала в аварию.
" ДОЧЬ, ЗНАМЕНИТОЙ АКТРИСЫ И МОДЕЛИ СОНИ РЕЙ,В РЕЗУЛЬТАТЕ ТЯЖЕЛОГО ДТП, СКОНЧАЛАСЬ ОТ ПОЛУЧЕННЫХ ТРАВМ В СРЕДУ 15 СЕНТЯБРЯ.
Напомним, что авария произошла на главной трассе Буэнос-Айреса 10 сентября в 14 часов по местному времени. В результате столкновения пострадали шестеро человек: один человек скончался на месте, а сеньорита Андраде, попала в больницу в тяжелом состоянии. Как позже стало известно девушка пережила две клинические смерти, но после пяти дней борьбы докторов за ее жизнь, дочь Сони Рей скончалась. Вся редакция выражает искрение соболезнование семье и друзьям сеньориты Андраде и конечно же жениху погибшей, сыну известного мэра Серхио Бустаманте, который приложил огромных усилий, для организации похорон и помощи семье погибшей, а также взял под свой личный контроль расследование обстоятельств случившегося происшествия, которое ведет на данный момент вся полиция Буэнос-Айреса "
Марисса вырвала страницу и аккуратно сложив, спрятала ее у себя под подушкой. Серхио оказался еще большим лицемером, чем предполагала Марисса. Он видимо из кожи вон лез, чтобы только и влезть в это дело, благодаря которому, сумел оправдаться в глазах не только Пабло, но и общества, показав себя с самой лучшей стороны. Ну а Пабло? Разве он не видел, что хоронили вовсе не ее? А Соня? Хотя, что о ней говорить, этой давно пора было лечиться, только она не слушала, того что говорила ей Марисса и вот итог. Франко ведь не такой дурак, как остальные, да и Мануэль, почему они ничего не заметили? И тут до неё дошло. Марисса поняла. Резко встав с постели, она стала ходить из стороны в сторону, наматывая таким образом не один круг.
И так, если Серхио вцепился в это дело своим острыми зубами, то напрашивается вывод, что этот мерзкий червь просто решил воспользоваться ситуацией и таким образом избавиться от нее и от всей сумасшедшей семейки, которая прилагалась с Мариссой в придачу, после того, как они с Пабло собирались пожениться. Бустаманте старший никогда не скрывал своего настоящего отношения к Мариссе, да и это не требовалось. Они друг друга не выносили, а тут еще Пабло сообщил на общем ужине, что сделал ей предложение. Марисса прекрасно сумела различить настоящие эмоции бурлившие в глазах Серхио, хотя он как и все, выказывал огромное удовольствие такому повороту событий.
« - Только попробуй согласиться. - Отведя в сторону Мариссу зло произнес Серхио. - Мне такое отребье как ты в семье не нужно.
- Почему вы так ерничаете? Не вам решать с кем будет ваш сын. Если Пабло так решил, значит...
- Пабло еще слишком глуп. Он не в состоянии сделать самостоятельного шага. - Перебил ее он. - Он такой же никчемный как и его мать.
- Может проблема не в Пабло и не в Море? А в вас? Единственный кто никчемный в вашей семье, это вы. - Она вырвалась из его цепких рук и вернулась к гостям, чувствуя, как взгляд Серхио прожигает в ней дыры. От этого невидимого «прикосновения» кожа покрылась гусиной кожей. Ей стало холодно и не по себе.
- Ты еще пожалеешь. - Бросил он напоследок.»
Марисса похолодела.
- Что, если он это сделал все специально? - Спросила она себя в слух. - Устроил быстрое опознание? Быстрые похороны?
Возможно опознания никакого не было, ведь по рассказам доктора Власкеса, опознавать по сути было нечего. Ее тело превратилась в желе. А лицо стало похожим на фарш из костей, кусков стекла и крови. Ни одна мать не сможет опознать своего ребенка и ни один нормальный патологоанатом не рискнет показывать подобные ужасы, даже ради отчетности. Выходит все прошло как нельзя удачно для «народного» мэра.
И что теперь дальше?
- А дальше Марисса тебе понадобиться телефон. - Ее собственное имя звучало как чужое. Пришло время о нем забыть. Вычеркнуть, до тех пор, пока она не вернется в нормальную жизнь. Но что такое нормальная жизнь? Тем более сейчас? Она потеряла все. В целом мире она одна. Ей не удастся просто так без борьбы вновь войти в те круга в которых она раньше крутилась, она не сможет так легко приблизиться ни к Колуччи, ни к Бустаманте, ни к собственной матери, которая должно быть выплакала все глаза. По сердцу Мариссы маленькими острыми коготками стала скрести жалость. Она столько раз выводила из себя Соню, столько раз ей грубила и противоречила, что сейчас ненавидела не ее, а саму себя.
***
Дорога по которой ехала машина была темной и пустынной. Мимо них редко кто проезжал, но если это происходило, то свет одиночных скучающих фар разрезал на части тугую чернильную темноту, которая царила вокруг них и поглощала, заглатывая огромными порциями все живое вокруг. Такой черной и страшной ночи Марисса еще не видела. Она почти на ощупь нащупала руку Пабло. Его пальцы были холодными. Он будто это почувствовав, мягким и нежным голосом ответил на немой вопрос:
- Я немного замерз. Забыл взять с собой куртку.
- Нам осталось совсем немного ехать. И мы будем дома.
- Только не гони.
- Я не гоню. Еду как тебя устраивает. - Она почему то злилась на него. Не понимала почему, но злилась.
- Ты всегда меня не слушаешь. - Настойчиво напоминает ей он.
- Слушаю я тебя, Пабло.
- Ты всегда сама у себя на уме.
- Давай, мы это обсудим дома, хорошо?
- Я тебя жду.
Марисса перевела взгляд на дорогу и резко вывернув руль затормозила, но силуэт, который стоял на дороге, успел соприкоснуться с машиной. Последовал жесткий удар. Она попыталась завести двигатель, но несколько попыток стали безуспешными. Наконец ей удалось это сделать и сдав назад, она сумела вывести машину обратно на дорогу. Открыв окно она высунула голову и стала всматриваться в темноту напрягая зрение до предела, пытаясь разглядеть кто же это было или что. Но ничего не было видно. Она вертела головой из стороны в сторону и наконец ей удалось уловить тот неизвестный силуэт на обочине. Как ей показалось это был человек. Но он стоял вполне нормально и не было похоже, чтобы именно машина Мариссы сбила его или ее. Силуэт стал приближаться и в свете фар, девушка смогла разглядеть кто это был. Немой крик вырвался из ее груди. Она машинально вцепилась в руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев и попыталась надавить на педаль глаза, но автомобиль отказывался ее слушаться. Марисса попыталась выровнять собственное дыхание, но сердце продолжало биться и казалось, что оно переместилось куда-то в область горла и вот-вот покинет свою обитель. Теперь крик был настоящим. Громки. Марисса не то, что кричала, больше верещала как загнанный в ловушку зверь. Когда она повернула голову, то увидела, что к ней прикасается рука того самого силуэта. Этим силуэтом была она, но только в новом виде. Новое лицо было изрезано и покрыто кровью. Глаза казалось вообще отсутствовали. Они запали в глазницы настолько худым было лицо. Руки перепачканы в грязи. Одежда напоминала больше обрывки. Она что-то пыталась сказать Мариссе, но та настолько сильно оцепенела, что не понимала ни одного слова, хотя были ли там слова вообще неизвестно. Больше шепот. Просто шепот. Марисса отвернулась от Евы и посмотрела на Пабло. Но его не было, за то в машину села Ева и наконец, Марисса сумела расслышать слова:
- Я тебя жду, ведь мы скоро встретимся, правда Марисса?
Она проснулась от яркого света, проникающего сквозь неплотно закрытые шторы. Снова этот сон. Как долго он будет еще ее мучить? Сколько раз она будет его видеть и переживать? И почему эта самая Ева не хочет ее оставить в покое? Неужели это первый признак сумасшествия? Или второй? А может десятый? Это просто стресс. Оправдывалась каждый раз Марисса. Но сон был лишком реальный. Слишком настоящий, чтобы так просто взять и выбросить из головы. Во всей сложившейся ситуации казалось не было выхода. Она запуталась в самой себе.
- Доброе утро.
- Доброе. - Машинально ответила Марисса.
- Должен вам сообщить, что сегодня вас выписывают. - Сообщил ей доктор Власкес. Казалось бы эта новость должна была быть для нее самой счастливой, но реальность, которая ее поджидала за ближайшим углом, стоит только покинуть стены больницы-трюмы, была еще ужасней, чем отбывание срока в лежащем положении.
- То есть сегодня я могу отправиться домой?
- Естественно. - Поспешил ответить он. - Вы не рады?
- Рада конечно, просто, я не знаю куда мне идти. Никто из моей семьи так и не объявился, даже не дали о себе знать. Не знаю, как я смогу прожить в огромном городе, где нет дома и нет ни друзей, ни знакомых. Ни даже денег. А ведь еще необходимо оплатить лечение за все месяцы, что я здесь провела.
- Ваше пребывание здесь оплачено.
- Как это?
- Благотворительные организации постарались. Волонтеры. Даже наш медперсонал.
- Не поняла. Вы часто занимаетесь подобной благотворительностью?
- Нет, но у вас точно есть ангел хранитель, Ева. Когда вы поступили, неизвестный перечислил деньги на ваше лечение. Это помогло покрыть часть расходов.
- Бред какой-то. Вы точно уверены?
- Уверен ли я? - Удивленно посмотрев на нее, спросил Анхель. - Сам видел документы подтверждающий этот факт.
- Ничего не понимаю. Ко мне никто не приходил. Никогда. Ни разу за это время и тут неизвестный доброжелатель.
- Не хочу показаться назойливым, но тебе не кажется, что деньги пришли слишком быстро?
- О чем ты? - Марисса резко перешла на ты. Ей надоело обращаться к Анхелю как к постороннему. Они сблизились, как друзья за это время.
- Ты попала сюда. И буквально через минуту пришли деньги. Понимаешь?
- Хочешь сказать, что все было организовано специально?
- Я ничего не хочу сказать. Но, - он запнулся, обдумывая вариант того, как ей помочь, - слушай, я тебе дам номер банковского счета с которого пришли деньги. Возможно тебе удастся узнать что-то.
- Разве ты не нарушаешь закон?
- Плевать. Сама подумай, вдруг узнаешь что-то важное. А за деньги на первое время не беспокойся. Я одолжу, а ты как сможешь отдашь.
- Спасибо. - Марисса обняла его в порыве чувств и благодарности.
Глава 4Возвращаться к нормальной жизни всегда трудно, страшно и опасно, особенно, если не знаешь что тебя ожидает там, в том самом реальном мире из которого тебя выдернули и поместили в закрытое пространство с ограниченной возможностью свободно передвигаться и малой долей кислорода. Но Марисса всегда отличалась стойкостью и выносливостью, хотя глубоко в себе была маленькой и слабой, той, которую легко можно сбить с ног, но человек, который мог это сделать был недосягаемым и почти чужим. Смотреть на него со стороны казалось безумием. Каждое движение, взгляд и улыбка будоражили ее сознание. Ей хотелось прикоснуться к его щеке, почувствовать тепло тела, услышать смех, который походил на музыку, уловить носом тонкий запах его тела и геля для душа. Но сейчас вредничать и перебирать не приходилось. Ей приходилось следить за тем, что он ест и как ест, с короткой периодичностью отвечая на звонки и она могла легко распознать по его меняющейся мимики кто находится на той стороне в недосягаемости от глаз.
Марисса успела выучить все его любимые места, пока они были вместе. Они часто с Пабло проводили много времени за городом скрывшись от надоедливых глаз, либо когда не оставалось времени завтракали в ближайшем кафе, где Мариссе нравилось, как готовят капучино и латте, в то время, как сам Пабло практически ничего не ел. Для него завтрак считался пустой тратой драгоценного времени. Он слишком спешил побыть с ней наедине, успеть все сделать и везде побывать. Слишком спешил и до спешился на их голову. Время решило сократить эту идиллию, хотя в последнее время узнав много интересного, Марисса начала понимать, что не время, не жизнь и даже не она с Пабло не виноваты в том, что произошло, а виноват человек, который и без этого прогнил до самых костей.
- Нет, я сказал, что нет!
Послышался раздраженный голос Пабло, как раз проходившего мимо столика за которым сидела Марисса. Его голос наполненный злостью, заставил девушку вздрогнуть от неожиданности. Она отвыкла к такому тону и он заставил страху поселиться в душе. Бросив деньги на стол рядом с пустой чашкой от кофе, она незаметно, будто тень пошла за ним. Его один шаг, равнялся ее двум и ей пришлось почти бежать следом, но когда он затормозил около своей машины и стал искать в кармане джинсов ключи, Марисса остановилась в тени затаив дыхание, стараясь не попасть ему на глаза. Ей не хотелось, чтобы ее укрытие обнаружили, да и ее тоже. Она не знает о чем с ним говорить и будет странно, если посторонняя женщина начнет ему вбивать в голову, что его невеста оказывается все это время была жива и здорова, а сейчас стоит перед его глазами, которые расширятся так, что не только изменят цвет, но и заполнит их пелена ненависти и злости. Пабло наверняка не понравится бред обезумевшей неуравновешенной особы с улицы. А ей даже нечего предъявить ему как доказательство.
- Я только собираюсь туда. Нет, Мануэль, я не забыл о дне рождения Мии. Подарок? Черт, я совсем забыл о нем. Будь другом и скажи мне, что лучше ей купить? Деньги? Сумма неважна для меня, главное, чтобы нашей Барби понравилось. Я не хочу получить по голове и весь вечер выслушивать: «Быть мною, тяжкий труд» Ладно, извини, твоей девушке.
Услышав это Марисса не удержавшись расхохоталась, как только машина Пабло сдвинулась с места и она вышла на свет. Он использовал ее же слова и это казалось даже странным. Но это были всего лишь слова, наверняка он даже о ней не вспоминает, хотя как не пыталась, Марисса так и не сумела отыскать хоть какую-то информацию о новой подружке Пабло. В прессе нередко появлялись те или иные слухи, но в итоге ни один так и не был внятно подтверждён ни самим Пабло, ни его окружением. Возможно он не хотел, чтобы новую пассию заедали репортеры и в очередной раз его имя полоскала пресса пусть даже по хорошему поводу.
« - Хороший повод? Это какой?» - Спрашивала саму себя Марисса. - Женитьба? Нет, уж. Пабло как был моим, так и останется им, чего бы мне это не стоило»
А стоило ей это многое. Дни напролет, затем недели и месяцы она просиживала заваленная работой, которая позволяла ей оплачивать учебу в университете и восстановить необходимые документы, навсегда став Евой Александрой Сфорца, итальянкой. Она поступила на факультет международной экономики, изначально ничего в ней не понимая, но острый ум и быстрая хватка, позволили ей выйти на нужный уровень. Она зубрила каждую свободную минуту, следила за ситуациями на рынке, бирже, экономикой всего мира. Марисса загоняла себя в рамки, которые высасывали из нее все силы. Она бегала по всему городу, притворяясь то практиканткой, пытаясь построив глазки администратору банка узнать, что это за счет с которого пришли деньги на ее лечение, затем претворялась с поддельными документами перед полицией, узнав много интересного на счет аварии, хотя изначально полицейские отказывались распространяться на эту тему, им запретили высшие чины, а точней сам господин Мэр, под предлогом «совершенно секретно»
- Были некоторые неполадки в машине той девчонки почему ее так вынесло на встречную, но знаете, кому это сейчас важно? Семья не поднимала шума, общественность была довольная тем, что получила и дело закрыли, как несчастный случай. Асфальт был мокрый. Причина? - Спросил он скорей у самого себя, чем у нее. - Причина.
- Хотите сказать, что кто-то подстроил аварию?
- Все может быть, хотя знаете неполадки в машине могут указывать на то, что ее хозяйка халатно относилась к собственной безопасности, да и не обратилась во время в сервис.
Это был не тот ответ, который она ожидала услышать, но это было уже что-то, заставляя задуматься, все сопоставить.
Следующая задача, которую Марисса поставила перед собой было портфолио. Найти номер телефона знакомого фотографа, когда-то работавшего с Соней не составило проблем. Договорившись о встрече и оплате, Марисса, обойдя дорогие магазины и купив необходимую одежду, посетила салон красоты. Она никогда еще себя не чувствовала настолько красивой, как сейчас. Она с детства комплексовала из-за матери, на фоне которой себя чувствовала чудовищем и страшилищем, но сейчас все изменилось. Она больше не была гадким утенком. Она была лучше. Все свои знания и умения она вложила в фотосессию, которая прошла на ура. Марисса хотела войти в мир моды, попасть на обложки всех глянцевых журналов и готова была сделать для этого все, что понадобиться, даже пройтись по головам и трупам.
- Вот так! Смотри на меня. Отлично! - Повторял Себастьян в который раз делая кадр за кадром. - Идеально. А теперь сделай смеющийся взгляд! Замечательно! Взгляд полный страсти! Какой у тебя взгляд полный страсти? Покажи его мне Ева!
Себастьян Палермо был одним из лучших фотографов Аргентины. Попасть к нему равнялось удачи всей жизни. Мариссе пришлось постараться чтобы работать с ним. Она выкладывалась на все двести и в конце концов это окупилось: бесконечные показы, фотосессии для глянцевых изданий по всему миру, вечеринки, встречи с дизайнерами, которые дарили грудами украшения или дорогие наряды из своих коллекций. Получив свой первый крупный гонорар, она купила квартиру в самом сердце Аргентинской столицы, а затем записалась в теннисный клуб членство в котором было у Пабло, Томаса, Мора и даже Серхио. Теннис был не самым главным пунктом в ее длинном списке дел и задач, но это позволило сократить расстояние разделявшее ее от семьи Бустаманте.
В один из таких дней в клубе, Марисса сумела застать Пабло и Томаса. Попасть в буквальном смысле им под ноги и на глаза не стоило слишком много усилий. Они как и прежде реагировали на прекрасный пол, стоило только этому самому прекрасному и слабому полу появиться на их радарах. Марисса сделав невинный и невидящий взгляд, практически налетела на Пабло со всей силы. От удара они оба отшатнувшись отлетели друг от друга, как два мяча. Не устояв на ногах, она упала на твердую поверхность корта.
- Простите, я вас не заметил. - К ней поспешил поднявшийся на ноги Пабло.
- Шире открывать глаза необходимо. - Она взялась за его протянутую руку. Пабло помог ей подняться, а Томас поднял солнце защитные очки Мариссы.
- Вы не ушиблись?
- Нет, со мной все отлично. - Она забрала протянутые ей очки Томасом, улыбнувшись: - Спасибо. Я уж подумала, что они разбились.
- Нет, они целые. - Ответил тот.
- Вот и отлично. - Она посмотрела на молчавшего Пабло. Он не обращал на нее. Казалось она ему была не интересна. Брови Мариссы в удивлении поползли верх. Она не могла поверить, что красивое личико не привлекло его.
- Может вы с нами выпьете что-нибудь? - Предложил ей Эскурра, все также глупо улыбаясь. Марисса перевела взгляд на него. Он казался ей милым, тем более был лучшим другом Пабло и всегда выручал когда это было необходимо. Они с Мариссой ладили, поэтому она не видела ничего плохого в том, чтобы посидеть и поболтать с ними о чем-то. Она скучала не только по Пабло, но и по Томми, хотя своей апатией выводил ее из себя.
- С огромным удовольствием, тем более после такого головокружительного полета. Как вас зовут?
- Томас, а это, - он указал на отстраненного Пабло, который немного оживился, услышав собственное имя из уст лучшего друга, - Пабло.
- Очень приятно. Меня зовут Ева.
Свой разговор они уже продолжили за ближайшим столиком. Беседа протекала спокойно и даже в какой-то степени легко. Пабло оживился и подключился к разговору.
- У вас не типичный акцент для здешней местности, вы давно в Буэнос-Айресе? - Спросил он.
- Три года. Я приехала из Италии. Мне стало там душно. А возможно я просто бежала от самой себя, вот меня и занесло на другой континент. Не знаю знак это или кара небесная, но здесь прекрасно. Другая жизнь, интересное общество.
- Я вспомнил, где вас видел. - Вдруг выпалил Томас.
- И где же? - Кокетливо спросила Марисса.
- Ваше лицо очень часто появляется на обложках журналов.
- А вы читаете подобный вид литературы, если конечно это дешевое и пустое чтиво, можно отнести к литературе?
- Нет, читает его жена. У нее на этом особенный пунктик. - Вмешался Пабло. - Как мне кажется, у женщин вообще на этом, какой-то особенный извращенный вид получаемого удовольствия фетиш. Смотреть на других красивых женщин, а потом трепать нервы своим парням или мужьям.
- Мне кажется это очень сумбурно протекающее явление. Мы привыкли себя сравнивать с кем-то, кто лучше нас, к примеру с родителями. Мы пытаемся стать теми, кого они хотят видеть. Терпеливо выжидаем, когда им надоест нас вести за руку по длинной дороге жизни. - Марисса выдержала тяжелый оценивающий взгляд Пабло. Но в нем не было заинтересованности, которую так она добилась.
- Хотите сказать, что даже вы, знаменитая модель и светская львица, часами способны искать в себе изъяны?
- Я лишена подобного. - Она выдохнула, облокотившись на спинку стула. - Понимаете, бывает, что наша жизнь преподносит нам слишком тяжелый урок, который мы должны усвоить, как примерные школьники. Так вот и моя жизнь, преподнесла мне слишком «хороший» подарок, открыв который, я почувствовала прикосновение самой смерти.
- Как это?
- А вот так. - Марисса щелкнула пальцами перед лицом Эскурры. - Перед самым своим носом. Два раза. Теперь меня ни за какие деньги не заставят подняться в горы.
- Горы?
- И вода. Два самых больших моих страха. Хотя, если честно признаться, я уже не уверена, что это так. - Отодвинув стул, Марисса поднялась. Она должна уйти и как можно скорей. - Любой страх можно в себе побороть, было бы только желание. Была рада с вами познакомиться, но мне пора. - В ее кармане зазвонил мобильный и это было соломинкой для спасения. - Алло? Да, я уже еду. Потерпишь. - Марисса улыбнулась, Томасу и Пабло, взглянув на них пред тем как уйти.
- Красивая, правда?
- Ничего особенного в ней нет. - Безразлично отозвался Пабло. - Пустая картинка.
- Сколько должно пройти времени, чтобы ты посмотрел хоть на одну женщину, без сравнения с Мариссой?
- Смени тему, если не хочешь чтобы Пилар проведывала тебя в больнице.
Томас послушно не стал продолжать опасный разговор. Он на себе почувствовал, что это такое, если при Пабло вспоминать Мариссу, да и не он один, под удар попал Гидо и Мануэль. Хотя они понимали, что это такой период, но смотреть на умирающего, в буквальном смысле слова, лучшего друга даже для них было невыносимо. Пабло выплескивал накопившуюся злость, ненависть, отчаянье не с помощью алкоголя, а скорей благодаря тому, что закрылся в себе. Его не возможно было расшевелить. Затронуть. Зацепить. Он на все реагировал безразлично, бездушно, без капли желания хоть что-то изменить, заметить, перестроить. Он делал так, как ему казалось будет лучше. Он продолжал жить в том же ритме в котором жил до исчезновения Мариссы. Он предпочитал считать ее пропавшей без вести, чем закопанной глубоко в земле, вместе с его надеждами. Пабло продолжал ее любить, хотя прошло почти четыре года. Четыре года пустоты.
Глава 5От автора: читая письмо Евы включите музыку:David Arnold and Michael Price - Addicted to a Certain Lifestyle. Надеюсь и вам она будет по душе.
Марисса снова была на той трассе в окружении ночи. Холодный ветер, усилившись, хлестал ее по лицу, больно и безжалостно. Кончики пальцев рук, казалось, покрылись маленькими льдинками, они болели и ныли в исступлении от боли. Босые ноги неприятно колол шероховатый асфальт. Она оборачивалась. Осматривалась, но вокруг не было, ни души, ни звука, ни шороха. Ей вообще казалось, что в этой жгучей ночи была лишь она одна. Где-то внутри себя, Марисса убеждала себя, что это всего лишь дурной сон, который скоро закончится. Ей всего лишь необходимо проснуться. И все закончится. Кошмар закончится. Но как обычно появляется Ева. Она не несет за собою зло, Марисса это уже поняла. Призрак девушки, как его называла Марисса, казался мирным.
- Приди ко мне. Прошу. - Шептал голос Евы, около самого уха Мариссы. - Ты ведь знаешь, где меня искать. Я говорила. Мне так холодно в той черноте воды. А я на дне. Найди. Найди. Найди. - Повторяла она. - Знаешь, как это, когда тебя не существует? Тебя никто не ждет. Меня никто и никогда не ждал. Я жалкое существо. Прожигала свою жизнь и к чему это привело? Меня не стало, но знаешь, это и к лучшему. Мне больше не больно. Я счастлива. Только почему-то меня постоянно возвращают сюда. Здесь, закончилась моя жизнь, но, - она схватила Мариссу за руку, продолжила, смотря той в глаза, - не позволяй никому закончить твою жизнь здесь, ведь это грядет. Не приближайся. Не смей! - Она кричала так сильно, что голова Мариссы стала раскалываться. - Избегай! Избегай! Смерть! - Она отойдя, уже спокойно смотрела своими зелеными глазами куда-то в сторону. Марисса попыталась проследить за ее взглядом, но о что-то больно ударилась и проснулась часто дыша. Она лежала на полу запутавшись в собственном одеяле. Тело ныло, покрывшись капельками пота. Она зажмурила глаза, пытаясь отогнать последствия кошмара, из которого ее кто-то выкинул, чтобы она что-то не увидела, а увидеть она должна была что-то, то, что видела Ева, куда она смотрела. Видимой той не понравилось, что Марисса пытается посягнуть на ее пространство. Но самое главное, лицо Евы изменилось. Оно стало другим. Более прекрасным. Марисса никогда раньше не видела людей с такой идеальной внешностью, как у ангела.
Через несколько часов, она стояла у студии знакомой художницы. Стелла уже дожидалась Мариссу и приятно была удивлена появление той. Последний раз они виделись около года назад по работу. Стелле была необходима модель для нескольких картин, которые та собиралась выставить на выставке доходы, от которой пошли в фонд борьбы с детским раком. Марисса не смогла отказаться от такого доброго дела и попросила, чтобы деньги, которые ей предлагала Стелла также ушли в фонд. Она сможет без них прожить и обойтись, а кому-то, возможно они спасут жизнь или продлят. Хотя бы одного ребенка она должна спасти, раз так сложилось, что своего уберечь не вышло. Но все это были обычные сантименты. И каждый раз, ее рука притрагивалась к плоскому животу и в голове зарождалась мысль о том, что все могло сложиться иначе.
- Какими судьбами, Лиса? - Стелла взяла в привычку звать Мариссу Лисой. Это приклеилось к ней как липучка.
- Только не начинай, Элл. - Отмахнулась она. - Я к тебе по делу.
- Рассказывай? в чем именно тебе необходима моя помощь?
- Мне нужен портрет.
- Какой именно?
- С моих слов сможешь набросать? Заплачу любую сумму. - Марисса потянулась к сумке за кошельком, но рука Рендаз остановила ее.
- Мне не нужны от тебя деньги. Услуга за услугу. Так ведь говорят? - Пока Марисса расписывала ей в мелких подробностях внешность девушки приходившей ей во сне, Стелла уверенной рукой, линией за линией делала наброски, затем придавая им необходимую четкость и цвет. Выходило все просто и легко. Карандаш свободно скользил, ложась по глади белой бумаги. И уже можно было разглядеть в этом вихре линий и волн, лицо Евы. Марисса планировала пройтись по участкам полиции и узнать хоть что-нибудь о ней, быть может ей дадут адрес и она сходит туда, убедится, что все, что ей снится всего лишь стресс, который преследует ее от самого первого дня после автокатастрофы. У нее было также, когда она через силу пыталась заставить себя сесть в машину. На глаза наворачивались слезы. Она вся бледнела и превращалась в один натянутый до предела нерв. Одна мысль о подобном доводила ее до исступления и почти обморочного состояния.
- Кто эта девушка? - Закончив, поинтересовалась у нее Стелла.
- Сама не знаю. - Честно призналась Марисса.
- Ты должно быть шутишь? Это выглядит ненормально Ева.
- Просто мне нужно ее найти.
- Зачем?
- Ты же знаешь, что моя жизнь такая нудна, нет забот.
- А если честно? - Допытывалась художница.
- Давай поговорим об этом позже, хорошо?
- Обещаешь забежать ко мне на днях?
- Обещаю. Если конечно график позволит.
- Как обычно. - Хмыкнула та, закрывая за Мариссой дверь. Та лишь виновато пожала плечами. Не только причина отказа была в плотном графике, просто ей было не интересно общество Стеллы. Постоянное бесчисленное количество вопросов, которые не требовали никакого ответа, выводили из спокойного равновесия Мариссу и она? остро нуждалась в том, чтобы заехать Стелле чем-то тяжелым по пустой голове. В какой-то степени, совсем чуть-чуть, эта художница напоминала ей Мию. Марисса отдала бы все, что угодно, лишь бы увидеть и поговорить с Барби, как бы это странно ни звучало. На самом деле, она привязалась к ней, привыкла, что она теперь ее сестра и даже полюбила. Мия не была такой глупой, как все приняли ее считать, она была мягким человеком. Ее мягкость помогла простить Мануэля и как поговаривали в высших кругах, где крутилась Мия, то они собирались пожениться. Это не могло не радовать. Хотя бы у кого-то все складывалось хорошо и гладко. И Мия с Мануэлем шли к такому долгожданному счастью.
Мануэль....
При воспоминании этого имени, сердце начинает часто биться. Лучший друг. Брат.
Настроение Мариссы резко падает. Она ничего не хочет, но она доезжает до полицейского участка. Припарковавшись, она быстро выходит из машины и уверенным шагом заходит внутрь, где ей в нос бьет тяжелый запах табака, кофе и пота, не помогают кондиционеры, видимо запах въелся в сами стены, накопившись за столько лет. Она кривится. Рука машинально тянется к носу в попытке его зажать.
- Не может быть! - На весь участок прогремел голос какого-то полицейского. - Это же сама Ева Сфорца! - К Мариссе подбегает, по меньшей мере, человек десять и просят оставить автограф. Она терпеливо выводит каждую букву своих инициалов, любезно отвечает на многочисленные вопросы, но куда больше людей спрашивали у нее о личной жизни. Приходилось кокетливо придумывать причину, строя глаза, как непонятно кто. Теперь она понимала, почему ее мать вела себя, как заведенная кукла не только на сцене, но и на публике, позабыв о том, что жизнь это не сцена, но сейчас Марисса осознавала, что для артиста или для любого публичного человека жизни нет, есть постоянная сцена и свет софитов, сценарий и искусственные улыбки, все, то, что требует общество, потому что им безразлично на то, что знаменитость такой же человек, как и они, но раз ты выбрал себе такую профессию, то остается лишь одно: терпеть, сжав зубы, позабыв обо всем. Теперь ты слуга общества. Трудись на благо. Когда, наконец, ее оставляют в покое, она переключается на то зачем пришла. Каждый полицейский бегает около нее, желая выполнить любую просьбу.
- Мне необходимо найти человека. – Перешла сразу к делу Марисса. Она уже задыхалась в этом затхлом помещении, где без устали на нее смотрели глаза как тех, кто был в участке, так и тех, кто только туда заходил, и все начиналось по кругу, как заведенное.
- У вас есть данные необходимые для поиска?
- Дело в том, - она замялась, - что я не знаю ни имени, ни даты. У меня есть только фотография, а точней, портрет нарисованный художником.
- Для вас мы найдем и без каких-то глупых мелочей. – Улыбаясь во все зубы, убедил ее начальник участка. – Что это нам стоит? – Марисса протянула ему портрет предполагаемой Евы из ее снова и через пару часов, необходимая информация находилась в ее руках. Полное досье с фотографией. Она боялась смотреть и читать, не понятно почему, наверно причина была в том, что ее могло потрясти, то, что там написано, но ей нужно узнать. Она обязана. Мариссе будто свыше кто-то прописал разобраться в этом, но что если стоит ей в это влезть и она уже не сможет остановиться. Но существует слово надо, ведь ради той, которая мешает спать, она должна узнать, в чем дело. Марисса никогда не верила в мистику, но после всего случившегося в жизни, всего того чуда, она не могла не верить в паранормальное.
- Если у вас есть еще какие-то пожелания, то прошу приходить в любое время, а лучше я дам вам свой номер телефона. Звоните, если что. – Он записал свой номер в ее ежедневнике. – И если что-то произойдет, тоже обращайтесь.
- Спасибо. Только лучше пусть такой случай не появится. Особенно плохой.
- Конечно.
Сидя у себя дома в тот же день вечером, Марисса как зачарованная, смотрела на досье Евы Лурдесс Сальвато, боясь прикоснуться и пошевелиться. Это была драгоценность, хрупкая материя.
«И зачем я только на это отважилась? Зачем Марисса? Тебе, что проблем не хватает? Со своим для начала дерьмом разберись, а потом и в чужое лезь»
Но искушение и чувство оказать помощь всем кто в ней нуждался, заставил Мариссу быстро схватить толстую папку и прижать к груди, как маленькое дитя, убаюкивая и укачивая, успокаивая. Она представила, что так обнимает эту девушку, жизнь, которой расписана на каких-то ста страницах. Не может, чтобы человеческая жизнь поместилась в такие узкие рамки. Жизнь ведь так…коротка. Именно коротка. Ее способен отнять любой случай из рук, выхватить, как приз, как кубок и запереть на замок. Человеческая жизнь ничего не стоит. Общество настолько обесценило все, что имеет цену, что становится страшно. Люди способны купить или продать, сломать и уничтожить, отнять, но никогда подарить без собственной корысти. Даже родители, которые производят на этот свет детей, поступают, как конченые эгоисты с одной целью, чтобы в старости за ними кто-то присматривал. Они порой не вкладывают в собственных детей, то, что сделает их жизнь счастливой, они не дарят любви, не дают поддержки и понимание, но только то и делают, что требуют и требуют, не осознавая, что таким образом рушат чужую жизнь, которая им не принадлежит. Родить в наше время ребенка без гарантий на мир, стабильность равняется безумию. Только безумец способен дать жизнь тому, что в скором времени потеряет свои краски, потеряет свою привлекательность и бесценность. Ничто невозможно увековечить, даже произведения искусства превращаются в труху.
Марисса еще несколько минут просидела в тишине, лишь иногда вслушиваясь в тиканье часов на тумбочки около кровати. За окном потемнело и ей пришлось себя вырвать из тягостных мыслей и включить свет.
- Что же я делаю? Имею ли право вмешиваться в твою жизнь? Или в жизнь других людей? Но я так погрязла в собственной злобе и выяснению духовной своей смерти, что не вижу ничего, не вижу саму себя в зеркале. Мне кажется, что Марисса и правда умерла, так стоит ли мстить в никуда?
Она дрожащими руками перевернула обложку и первую страницу, на которой была прикреплена фотография Евы. Она и правда была очень красивой. Не такой, какая снилась Мариссе в кошмарах. Там она была похожа на тело, вырванное из земли, вытащенное из гроба и брошенное в мокрой земле на съедение диким зверям. Но этот образ казался чуждым. Теперь она поменяла форму. Стала прекрасней.
Марисса вчитывалась в биографию Евы и строчка за строчкой, слово за слово на ее глазах выступали слезы, она не заметила, как рыдала вслух. Открыто. Жалостливо. Сожаления и, не понимая, как может один человек за свои короткие двадцать лет жизни пережить столько горя, пережить столько не счастья, столько бедствий и не сломаться, верить, что жизнь прекрасна и что счастье придет ко всем на этой Земле? Как чистая душа после стольких скитаний по грязи осталась столь прозрачно чистой, доброй и честной? Не сломалась, а стала еще крепче и еще более настоящей. История Евы вырвала из реальности Мариссу. Она не могла поверить в то, что люди могут быть подобием зверей, могут так топтать и унижать, могут так превращать людей в рабов и пользоваться ими как пожелают? Не задумывая о чувствах и о том, что калечат, превращая в морального инвалида, зависимого от обстоятельств и причин и потерявшего нить жизни, смысл для существования.
К документам, которые ей отдал полицейский, сказав, что они больше им не нужны, потому что дело зашло в тупик, его списали и закрыли, а бумаги приказали уничтожить и если бы, Марисса приехала несколькими днями позже, то ей уже ничем не смогли бы помочь, прилагались запечатанные письма, которые обнаружили у пропавшей при обыске дома. «- Знаете, даже личные данные из электронных списков приказали уничтожить. Посчитали, что раз нет человека, никто не ищет из родных, то можно и в документах его стереть. Хотя как выяснили наши коллеги, у девчонки была мать, вот мы и оставили, думали она приедет и заберет бумаги и личные вещи, но она умерла». Стоит ли их вообще читать и распечатывать? Может, стоит так все и оставить? Хватит с нее на сегодня потрясений. Глаза уже резало от бесконечных слез, которые лились градом, стоило только взглянуть на имя Евы. Но дороги назад не было, в конце концов, хуже уже не может быть и не должно. Разорвав конверт, на котором было выведена цифра «1», Марисса окунулась в другую историю откровений, более личную, более жалостливую, более сломанную, ведь это уже писала не электронная машина без души, а человек, который сломался и ничего не видел для своего спасения, кроме смерти, которая была способна его по-настоящему освободить.
Незнакомка или незнакомец, не знаю, кто ты, читающий это письмо-откровение, но я знаю, что ты настоящий и что, возможно прочитав до конца все письма (а их 5) ты возненавидишь меня, будешь призирать и называть жалкой и слабой, но лучше ненавидь, чем жалей. Для меня нет ничего ужасней, чем человеческой жалости, ведь она способна сломать даже сильного с виду. Возможно, мне стоило бороться до конца, но я боролась, как умела и могла и если тебе попали в руки эти письма, написанные мною, то значит, я умерла, либо не выдержала, либо от старости, либо меня убили. Именно убили, ты правильно прочитала или прочитал. Но я не боюсь и не жалею, потому что то, как я прожила свою жизнь на другое рассчитывать не приходилось. Такие как я, кто низко пал не только в глазах общества, но и в собственных, другого не заслуживает. Но как глаголет Библия, если ты мучишься на этом свете, то тебя ждет место в раю, но только вот, что такое рай? Я не знаю, что такое хорошо, я знаю, что такое плохо и от этого мне становится страшно. Очень страшно.
Ну да ладно, сменим тему, верно? С чего бы начать.
Я родилась в маленьком городке, даже если не назвать это деревней. Мне всегда там было душно, но я любила это место. Мне нравился вид природы, мне нравилась легкость, мне нравилось это до тех пор, пока не умер мой отец. Для нашей семьи это была настоящая трагедия, особенно для меня, десятилетней. Мой папочка, мой герой умер. Я просто рассыпалась от ощущаемого горя на тысячу частей, как бы это мелководно не звучало и не казалось, но это истинная правда, потому что самое прекрасное время моего детства закончилось и превратилось в настоящий кошмар. Новый муж моей матери при ней показывал всю заботу и любовь по отношению ко мне, но стоило ей только уйти за порог и закрыть двери, либо когда наступала ночь, мое существование превращалось в настоящий ад из преисподней. Эти долгие, самые долгие часы в моей жизни были наполнены постоянной болью и унижением. Я перестала различать теплые объятья и грубость. Отчим избивал меня всем, что попадалось ему под руку. В тайне я мечтала, чтобы он, наконец, меня убил, ибо выдерживать каждодневные издевательства у меня просто не хватало ни смелости, ни желания, ни стойкости, что уж там говорить о насилии, которое проходило, как по графику, каждую ночь, снова и снова, как только мне исполнилось тринадцать. Я молилась всем святым о смерти. Призывала ее к себе, но смерть не приходила, не забирала меня, и я продолжала мучиться и изнемогать от собственного бессилия и унижения, которые испытывала. Силы покинули меня. Мать меня отказывалась слушать. Она не верила мне и считала, что я вредничаю или хочу разлучить ее с отчимом. Единственной отрадой был мой брат. Мой старший брат. Мой друг и защитник. Он спас меня. Спас ценою своей жизни и свободы. Какой же я дурой была, что рассказала ему все, но я правда не знала, что он сделает. Не знала или настолько была слепой, что не хотела этого видеть. После моего ночного побега из дома и приезда в Буэнос- Айрес я написала матери, сказав, что со мною все хорошо, но ответ, который она мне прислала, перевернул мое сознание окончательно. Там были проклятья и обвинения. Она называла меня последними словами, причитая о том, что Стефан, так звали моего брата, убил отчима, что мы ее детки, испортили всю ее жизнь. Мне стало больно. После этого мы больше не виделись, хотя не знаю почему, но я присылала ей подарки и деньги на день рождение. Но видимо это не могло соединить те руины, которые раскололи всю нашу семью и отношения. Стефану дали пожизненное заключение. Мы часто с ним виделись. Если позволяло свободное время, которого у меня было катастрофически мало. Я не могла нормально существовать. Работать приходилось, где получалось, ведь без образования и даже без окончания школы дальше уборщицы никуда не брали, но я это тоже пережила, переступила и растоптала. Приходилось работать в нескольких местах одновременно, не обращая внимания ни на усталость, ни на время, ни на личные предпочтения и требования. Мне нужны были деньги. Я хотела вырваться. Мне совершенно не хотелось возвращаться назад. Я была готова смириться с чем угодно и как угодно. Готова была грызть землю зубами, лишь бы остаться и прожить в этом мире, к которому я начинала привыкать, но, как известно ничто не может длиться вечно. В моей жизни так мало было хорошего, что видимо и сейчас меня никто не собирался этой добротой снабжать. Никто и ничто. Заработанных денег не хватало. И хозяин квартиры, которую я снимала, делал не приличные высказывания о том, как можно оплатить жилье, но мне было мерзко, даже одна мысль заставляла меня зеленеть от отвращения. Спать с ним, что может быть ужасней. Но каждый раз он поднимал цену и мне, приходилось еще больше работать до такой степени, что если находились минуты для отдыха, я просто отключалась от усталости и невозможности нормально отдохнуть и поспать. Постоянно хотелось есть, а еды не хватало. В какой-то безумный момент, в минуту полного отчаянья и упадка, мне хотелось вернуться к маме, но подобное желание громкой пощечиной отрезвляло меня и возвращало на грешную землю. Я не могла вернуться. Просто не могла. Мне было страшно. Я ведь знала, что она меня ненавидит, да и здесь был Стефан, которого я продолжала проведывать и которому писала, рассказывая обо всем на свете, а он терпеливо слушал и сочувствовал, всегда говоря, что мысленно рядом и если бы не это все он бы помог. Держать его рядом в мыслях придавало мне силы жить, но не прибавляло денег в кармане и я, приняла одно из самых сложных решений в своей жизни, которых будет у меня еще несколько и которых я боялась больше, чем людей и обстоятельств. Не далеко от моего дома был стриптиз клуб. Не знаю, о чем я думала, когда шла туда, скорей всего ни о чем, но тот первый день я испытала еще одно унижение. Меня оценивали, как какой-то скот на рынке. Как вещь, которую собиралась приобрести. И все эти команды, которые я выполняла чисто по инерции, уже позже, сделали свое дело. От отвращения к самой себе, мой желудок не выдержал и я, несколько часов провела сидя на полу около унитаза, высвобождая все, что было заключено внутри меня, всю ту скользкую и мерзкую жижу. Это была я. Моя жалкая жизнь. Жалкая я. Меня стало знобить и последующие несколько часов, я провела в наполненной горячей водой ванне, смывая с себя те грязны и похотливые взгляды, которые обводили мое тело, прежде чем меня приняли на работу, если это вообще можно считать работой. После этого подобные ритуалы превратились в привычку. Я смывала с себя чужие косые взгляды, смывала с себя весь позор, смывала ту наготу, в которую превратилась и ощущение чужих липких рук на своем теле, во всех местах, куда они могли дотянуться.
- Если позволишь им к тебе прикоснуться, то оплата будет куда больше. – Сказала мне однажды девушка, которая работала вместе со мною, после того, как я пожаловалась на то, что мне нужны деньги. – Попроси Лео, чтобы он перевел тебя в комнаты VIP, туда приходят клиенты из высших слоев нашего общества. Они готовы выкладывать огромные деньги за приватный танец, только не позволяй им слишком много, я имею ввиду секс и наложи на каждое прикосновение свою цену.
После этого совета, если его вообще можно назвать советом, я не могла спать несколько дней. Мучаясь в сомнениях и раздумьях. Но победила нужда в деньгах, хотя не могу сказать, что по прежнему в них остро нуждалась, но мне хотелось накопить для того чтобы закончив школу поступить куда-то учиться. Я не собиралась и дальше жить, как жила. Мне хотелось разорвать этот порочный замкнутый круг и начать жизнь заново и лучше. Мне хотелось стать кем-то, чтобы каждое утро смотря на себя в зеркало испытывать гордость от того кем я стала, но сейчас погрузившись в это болото грязи, я не видела ничего. Я не видела себя. Не видела ту девочку Еву. Я была живым манекеном, как те, которые стояли в витринах магазинов одежду которых я себе никогда не смогу позволить. За то я могла себе позволить покупать книги, которые стали главным моим сокровищем, моей ценностью и смыслом. Я читала все. Поглощая книгу за книгой и наконец, бросив мыть полы по офисам и освободив для себя время до девяти вечера, смогла сдать экзамены в школе и закончить ее, как любой нормальный человек, но к моему стыду, я так и не смогла бросить стриптиз. Это гадко? Согласна, гадко. Но это позволяло минимально вернуться к жизни. Как я предполагала на тот момент. После я поступила в университет на журналиста. Мне нравится писать, я это делаю с огромным удовольствием, там-то я и познакомилась с еще одним своим несчастьем, но тогда была слишком глупой и наивной и поверила, что вот оно, что-то хорошее в моей жизни. Маркос перевернул всю мою жизнь. Я впервые влюбилась и была готова ради него на все, даже бросить свое черное занятие, что и сделала. Мы стали жить вместе. Продолжали учиться и работать. Мне удалось найти работу в издательстве, правда зарплата была низкой, но мне и этого хватало. В конце концов, у меня были запасы. Я откладывала все годы. Но потом, я стала замечать перемену в поведении Маркоса особенно после того, как его уволили с работы. Он был странным. Постоянно нервный и раздражительный. Сколько раз я не пыталась с ним поговорить, результата не приносило. В скорее его отчислили из университета, и он окончательно погрузился в атмосферу безделья и лени. Меня такое не устраивало. Мы ругались все чаще и чаще, но настоящий скандал начался, когда стали приходить счета по оплате, а затем поступать звонки с требованием погасить долги. Я ничего не понимала, ведь давала ему деньги, раз уж сидит дома, то пусть хотя бы этим занимается, но он твердил, что все оплачивает, но счета все приходили и сумма увеличивалась в итоге, мне пришлось обратиться к собственным сбережениям и каково было мое удивление, когда в банке оповестили меня, что на моей карточке ни песо и даже мелкий долг. Возвратившись домой из банка, я сразу же сорвалась на Маркосе.
- Как ты мог взять с карточки деньги? Кто тебе вообще позволил? – Кричала я.
- Это наши общие деньги. – Кричал он мне также в ответ.
- Ничего подобного! Это мои деньги! Я их заработала! А ты их все потратил, да и еще долгов наделал! Куда можно было потратить семь тысяч?
- Они наши общие. И я знаю, как ты их заработала, крутилась голой перед мужиками, если они тебе так нужны, можешь снова продолжать зарабатывать своей задницей!
Такого унижения я вытерпеть не могла и влепила ему звонкую пощечину. Он покраснел от бешенства и ушел, хлопнув дверью, будто обиженный ребенок. Как ни страшно, но это были только цветочки из того богатого урожая ягодок, которые мне предстояло собрать. Как позже оказалось, Маркос был в долгах как в шелках из-за наркотиков. Из него выбивали долги, но когда это результата не принесло, переметнулись на меня. Теперь меня караулили, где только можно и нельзя. Я чудом успевала скрыться от амбалов, которые явно могли и убить. Долги Маркоса легли на мои плечи, и я не знала что делать. Мне пришлось снять деньги еще с одной карты, о которой он не знал, и оплатить все доги по квартире и университету, но, а как дальше быть я не представляла. Издательство закрылось. Я потеряла работу. Мне очередной раз пришлось возвращаться к тому, что мыть полы в офисах. Маркос продолжал влезать в долги, которые росли и росли со скоростью света, как и его зависимость от разной дури, ну а я глупая дурочка его жалела, чем и поплатилась. Под всем этим давление и обстоятельствами, мне пришлось вернуться в тот самый стрип-бар, только уже не только в качестве танцовщицы, но и в качестве той, которая продает свое тело. И зачем спрашивается, я на это пошла? Просто боялась не за Маркоса, которого даже видеть не могла, а за себя, потому что пугали и угрожали. Мне было страшно за собственную жизнь. Я опустилась и скатилась. Я вновь превратилась ни во что. Падшее существо. Ко мне относились как мусору, но были и такие клиенты, которые просто приходили поговорить. Они действительно говорили. Жаловались на свою жизнь, жену, которая перестала заниматься с ними сексом, разбалованных детей, которые только то и знают, что требовать деньги. Но был один клиент, пока не хочу называть его имени, чтобы для начала тебя подготовить, я называла его Брутом, почему то он мне его напоминал. Он столько раз приходил и изливал мне душу, что мне по-настоящему стало его жалко. Он платил огромные деньги, что в принципе меня устраивало, тем более первое время мы даже не спали вместе. Я слушала его со всей внимательностью, пыталась как-то утешить и однажды, придя ко мне, как обычно, Брут предложил мне сделку.
- Я плачу тебе в два раза больше чем сейчас, а ты уходишь отсюда. Мне не хочется, чтобы ты принадлежала кому-то еще.
Я согласилась. Идиотка. Жалостливая идиотка. Но это позволило мне сбежать от Маркоса. Пока его не было дома, я тихо собрала вещи и съехала, заплатив хозяину за два месяца наперед. Очередная моя попытка быть хорошей и для чего? Но так я, по крайней мере, смогла обеспечить Маркоса крышей над головой и смогла сбежать от кредиторов и долгов, которые даже моими не были.
Теперь я живу в самом центре столицы и ни в чем не нуждаюсь. Восстановилась в университете и могу ни о чем не тревожиться. Но почему-то на моем сердце не спокойно и тревожно тогда было. Это только сейчас я понимаю почему, но тогда, я не прислушалась к голосу собственной души, это меня и погубило.
Марисса больше не могла дальше читать. У нее закончились силы и стойкость. Еще одной прочитанной строчки она просто не сможет выдержать. И без этого ее всю трясло. Горло неприятно сжали слезы, которые уста перестали литься из глаз, а просто накапливались целым соленым океаном в ее душе, заполняя до предела все границы. Она так и не выпустила из рук письмо и прижав к своей груди, повалилась на кровать, погасив свет, раздражающий ее нервные импульсы и позывы. Она нуждалась в темноте и покое. Нуждалась в молчании и осмыслении, того, что только что узнала.
Выходило из всего, что Ева действительно существовала, что ее так жестоко потрепала жизнь с самого детства. Мариссе было ее жаль, как она не пыталась выбросить эту жалость в открытое окно, но она жалела Еву, которая судя по строчкам на бумаге держалась стойко и не сломалась, хотя любой на ее месте давно опустил бы руки. Жизнь, которую она прожила была чудовищной. Из одного ада в другой, куда хуже и отвратительней, чем предыдущий. На фоне этого, жизнь Мариссы казалась ей слишком хорошей, ведь у нее сложилось все по-другому, но что было, если бы она попала в подобные сети и паутину, смогла бы она остаться человеком? Нет, если даже сейчас она под властью у ненависти, а должна искать пути к любви, дороги к Пабло, но она не возьмет все в руки, а только думает и обдумывает, как школьница. Видимо Ева права, жизнь не способна человека ничему научить и дав второй шанс не редко его просто не видят, либо упускают не ухватившись крепко руками и не прижав к себе, как должное, как необходимое. Марисса так закрылась, так перекосила, что забыла о чувствах других. Забывала о чувствах Пабло, которому так хотела помочь, хотела протянуть руку и обнять. Но сомнения словно ножом по сердцу режет и режет, стоит ли возвращаться туда, где твой рай уничтожен под корень? А любит ли она его так сильно, как думает? Ведь давно пора было вернуться, были и пути и возможности, есть и желание, но страх, которые пустил корни, шепчет на ухо, может не стоит, он ведь не простит узнав, он не выдержит еще одного удара, он сломается и больше ваши параллельные дороги не пересекутся, тебе придется о нем забыть. Она вспоминает слова написанные Евой: «Счастье никогда само не придет, если человек закрыт в себе. Счастье стучится в открытые двери и не запирает их, потому что ему необходим свежий воздух, как и любви свобода»
Глава 6Глава 6
Следующие недели Марисса провела не только в поездках и встречах, где давала все новые и новые заурядные интервью, которые переполняли дежурные вопросы по спирали. Который раз она давала на них ответы и который раз ей их вновь задавали. Даже ребенок пяти лет мог бы выучить эту скороговорку на весь остаток своей долгой и счастливой жизни. Натянутая улыбка настолько сводила мышцы лица, что требовался час, чтобы массажем вернуть им прежнюю расслабленность. От вспышек фотокамер двоилось в глазах и появлялись блики, от этого хотелось закрыться в темной комнате. Но провела все это время в раздумьях. Быть или не быть, теперь этот риторический вопрос, которым задавался Гамлет, сумбурно преследовал и Мариссу. Она почти перестала спать, мысленно находясь в тех письмах, которые оставила после себя Ева, именем которой, она так нещадно пользовалась и которая, продолжала приходить к ней ночью во сне, твердя одно и тоже:»Не надо. Опасно. Брут рядом. Он как всевидящее око повсюду и в тоже время нигде». Просто выходил какой-то супер человек, если конечно такой существовал, но после всего увиденного и того, что Марисса узнала, то не верить даже в это было сложно. Но кто это? И что он сделал с Евой? Неужели это он убил ее? Но почему и за что? Что она такое сделала? Чем могла помешать? Ведь если верить письму, то она была согласна на все, лишь бы вырваться из своего порочного круга, который сцепил петлю на ее хрупкой шеи и все сильней и быстрей сужался, пока кости не стали трещать и она не задохнулась под давление груза, который несла на своих плечах. Рано или поздно это должно было произойти, ведь невозможно постоянно быть сильным и выносливым, иногда требует слабость и мягкость, но жизнь Евы, казалась не справедливой и жестокой и это закончилось не так как было должно. Все закончилось хуже некуда. Ведь у нее отняли жизнь, вырвали из руку.
Марисса время от времени поглядывала в ту сторону, где стояла коробка с личными вещами Евы в которой она спрятала досье и письма девушки. Ее раздирало любопытство, но протянуть руку и коснуться к запретному плоду равнялось самоуничтожению. Ей требовалось время, что привыкнуть и настроится, а не действовать будто сорвавшись с цепи безумной.
- О чем вы так задумались? - Послышался голос Пабло. Марисса открыв глаза, не скрывая удивления посмотрела на него.
- Вас не учили, что беспокоить людей по крайней мере не прилично?
- Мое общество тебе мешает?
- Не помню, чтобы мы переходили на «ты», но невозможно не согласиться, что формальность убивает всю прелесть беседы с тобой, которая производит на меня просто неизгладимое впечатление. Даже колени подкашиваются. - Она указала на свои колени иронично улыбаясь. - Я вся в полном трепете и волнении.
- Если хочешь, я могу уйти и не отнимать твоего драгоценного времени.
- Нет. - Марисса перегнулась через стол так резко, что задела стакан наполненный гранатовым соком, от чего зашатавшись упал со звоном на бок и покрутившись скатился на пол, расплескав все свое красное содержимое, от чего белая форма в которую были одеты Марисса и Пабло для игры в теннис покрылась мелкими пятнами. Говоря Пабло «нет» она не узнала ни собственный голос, ни собственную координацию. Она приготовилась выслушивать гневные замечания Пабло на счет неуклюжести, но посмотрев на него, она увидела, что он смеется, подняв стакан и поставив его на столик. К ним уже бежал официант с сухими и чистыми тряпками.
- Если люди твоей профессии обладают такой же грацией, как и ты, то теперь понятно, почему вы все, просто штабелями падает на подиуме.
- Прекрати смеяться.
- Прости, я не хотел тебя обидеть. - Лицо Пабло стало серьезным. Он молча наблюдал за тем, как девушка безуспешно пыталась оттереть въевшиеся красные пятна сока.
- Это не поможет. - Она отшвырнула влажную салфетку на стол, облокотившись на спинку стула, Марисса разочаровано выдохнула, закатив глаза. - Она, - Марисса указала пальцем на еще минуту назад безупречно белую футболку, - испорчена раз и навсегда. Хотя нет, я знаю, чем вывести эти пятна. - Теперь пришла и ее очередь смеяться, тем самым сбив Пабло с толку. Он отметил про себя, что настроение сидящей перед ним женщины меняется каждую секунду и его невозможно предугадать, но она казалась ему куда проще, чем те все женщины, которые окружают его будто стая саранчи. Она не стала закатывать публичные истерики и играть на бесплатную публику, казалось, что это, для нее не столь важно и она не ищет чьего-либо внимания.
- Вы разбираетесь в пятновыводителях?
- Естественно. Ты, что думаешь, что я родилась с золотой пустышкой? - Марисса многозначительно посмотрела на Пабло. Ей совершено опротивело врать ему, но и вести честную игру, было тоже крайним цинизмом по-отношению к нему. Она не хотела так сразу взять и обрушить на него тяжелый груз горькой правды. - Мне пришлось пройти через девять кругов ада, оказавшись в зубах Цербера, который разорвал меня на части, полностью, не жалея ни сил, ни изобретательности, прежде чем я предстала на суд к Люциферу.
- Нравится Данте? - Пабло подумал, что возможно, она это говорит не всерьез, но задумавшись, поменял свое мнение. Взгляд Марисы стал серьезным и даже тяжелым, он будто испытывал его на прочность и Пабло казалось, что его грудная клетка затрещала. Он был готов поклясться, что услышал хруст собственных костей. - Или ты не о нем говорила?
- В какой-то степени о нем, если брать во внимание, только литературную часть, но я говорила о жизни. Ты должен понимать, что не всем все так просто достается, кому-то приходится очень много вкладывать прежде чем получить достойную награду победителя, но вкладывать всегда слишком трудно и кропотливо, почти до слез и изнеможения, и если не выдержать, то можно сломаться. Если бы ты только знал, сколько мне пришлось вложить в то, что я сейчас имею. Мне пришлось пожертвовать жизнью ради всего этого.
- Ты сожалеешь?
- Нет! Это научило меня многому. Я получила такой огромный жизненный опыт. Мне преподали самый важный урок в жизни, но я горжусь тем, что смогла выстоять. - Девушка замолчала, отведя взгляд от пленительно голубых глаз, в которые она могла смотреть часами, если даже не годами, будто Пабло мог приворожить. Он и мог. Марисса иногда задумывалась о том, почему женщины с такой пленительной манией крутятся около него, вьются стаями воронов, пускай даже он симпатичный, но все таки, он мог открыто заигрывать с другими, мог увиливать от ответственности и все равно, они могли простить ему даже конец света стоит ему только улыбнуться.
- Хотел бы и я быть таким откровенным с незнакомыми людьми. - Он почему-то вздохнув, наклонил голову в бок, пристально осматривая, сидящую напротив девушку. - Но излишняя откровенность может навредить. Не боишься разочароваться?
- Я давно разочаровалась в людях. Они меня пугают, ведь в них нет ничего человеческого. Нам так легко испортить и разрушить чью-то жизнь, перевернуть целый мир, обмануть, украсть, убить. Люди ужасней животных, здесь скорей правильней будет употребить определение «монстр». Мы монстры, которые действуют лишь в собственных интересах, удовлетворяя собственный эгоизм.
- Я знаю, как это. Не спрашивай откуда, но знаю, только на мою жизнь повлияли обстоятельства, а не люди к сожалению, тогда хотя бы можно было кого-то винить, но виноватых нет.
- Я читала, Пабло, мне правда очень жаль. - Марисса попыталась сделать голос более искренним, но получилось больше что-то похожее на жалость с нотками отработанного притворства или быть может ей это только казалось, потому что губы Пабло растянулись под напором улыбки, видимо ему приходилось слышать куда не удачней соболезнования по поводу ее мнимой смерти.
- Газеты много чего приписали лишнего в своей обычной манере. - Он пожал плечами. - Тем более сожалеть уже не о чем, прошло столько лет.
- Ты до сих пор ее любишь? - Марисса пожалела, что вопрос сорвался так быстро с ее губ. Хотелось самой себе постучать по голове и надавать пощечин.
Глаза Пабло от гнева стали серыми, зрачки расширились, улыбка пропала с лица. Он стал серьезным, будто неживая маска.
- Мне кажется, что такие вопросы не уместны, тем более, тебя, подобное не касается и лучше, чтобы в следующий раз, которого не будет, ты держала язык за плотно сжатыми зубами и не лезла куда не просят, потому что слова невозможно забрать назад и судя по всему ты хорошо осведомлена о том, какой эффект они производят. - Он с такой жестокостью схватил ракетку, что Марисса нервно сглотнула. Ей не хотелось, чтобы пальцы Пабло вот так просто сжались и на ее шеи. - Так, что лучше будь осторожной. Люди, как ты выразилась монстры, но такими их делают другие люди.
- Конечно, милый, кто-то кого-то делает, знаем, проходили. - Сквозь зубы, когда Пабло ушел, прошипела она. - Твой мерзкий папаша самый первый в моем списке, кому я с огромным удовольствием сломаю шею. Ради такого можно и стать монстром. Надеюсь где-то внутри ты это почувствуешь!
Но кроме того, что он это почувствует, Мариссе было необходимо его понимание, ведь правду не закопаешь и даже, если им когда-то суждено пересечься в категории больше чем знакомые или друзья, то правда не заставит себя ждать, ведь придется признаться, когда все закончится или же тени прошлого могут выйти на свет и не рассеяться, открыть правду, которую воспримут в штыки. Она боялась не реакции Пабло или семьи, хотя и это не мало волновало, она боялась, чтобы Серхио не пронюхал своим гнилым носом, что Марисса жива и вполне себе здорова и отчасти счастлива и что она, все равно, посягнет на Пабло, пускай и в другом обличье.
Девять кругов ада. - отсылка к поэме Данте Алигьери "Божественная комедия" (1307 - 1321)
Цербер также Кербер - греческое мифическое существо изображается в виде собаки с тремя головами. В поэме Данте Алигьери "Божественная комедия" Цербер охраняет 3-й круг ада "Чревоугодие", в который попадают Обжоры и гурманы обреченные на вечное гниение под дождем и градом.
Люцифер (лат. Lucifer — «светоносный») - падший ангел.
Данте Алигьери (1265–1321), итальянский поэт.
