Глава 1. Северус Снейп и Гарри Поттер– Информацию, быстро! – гаркнул Северус, подбежав к дежурным, суетящимся у коек «свежих» пациентов.
Еще пять минут назад он собирался прилечь на часок после утомительного ночного обхода, но теперь вместо сна в спешке наносил на руки очищающие чары и пытался вспомнить, кого из стажеров нужно было выгнать из приемной незамедлительно, чтобы они никому не успели причинить вреда.
По счастью, Лаванды Браун рядом не оказалось. Кажется, у нее было свидание или какая-то чушь в этом роде.
– Профессор Снейп, – Лонгботтом до сих пор называл его профессором, когда волновался. – Авроры, трое, столкновение с темным магом. «Тяжеляк» и двое средних. Все без сознания, им седативного вкатили, пока везли. С именами-фамилиями пока разбираются у администратора.
– Характер повреждений?
– Вторая степень, сэр, проклятий не обнаружено. Несколько переломов, уже наложили Поддерживающие. Два ножевых плюс осколочные. А еще...
Дальше Снейп уже не слушал, потому что видел все сам.
– Эббот! – он ткнул пальцем в пациента, которого Лонгботтом назвал «тяжеляком». – Этого срочно в операционную на втором этаже. С остальными пока разбираться будут ваши коллеги. Если чье-либо состояние ухудшится, то сразу к Сметвику за помощью. И немедленно пошлите сову Сепсису, он мне понадобится.
Ханна Эббот, Невилл Лонгботтом и Захария Смит в один голос выкрикнули:
– Есть! – а потом сразу бросились в разные стороны выполнять свои прямые обязанности.
Северус развернулся и аппарировал на склад, чтобы захватить с полок несколько зелий и попытаться успокоиться.
Гарри он узнал в первую очередь по белой рубашке в красную клетку, потому что слишком хорошо помнил, как долго тот искал ее прошлым утром.
Ни один из стажеров его не опознал: рубашки никто в глаза не видел, шрам был спрятан под тонким слоем засохшей крови, а очки... От очков остались разве что осколки в его глазах.
Впрочем, это было хорошо: успокаивать Лонгботтома и выводить из ступора Эббот со Смитом Северусу не хотелось совершенно.
Он и сам смог прийти в чувство, лишь глотнув Животворящего.
– Работать, немедленно! – прикрикнул Северус на свое отражение в зеркале.
Чтобы закрепить эффект зелья, он влепил себе пощечину.
Мысли в голове ожили песчаной бурей, а потом осели, оставив только одну:
«Я здесь, чтобы не дать никому умереть, а уж будет ли пациентом Гарри Поттер или бомж с улицы – мне безразлично».
Северус прокручивал эту мысль раз за разом, пока не оказался у двери в операционную.
– На выход, – любезничать с Эббот не оставалось времени, но она, напоследок проверив, работает ли заклинание оповещения, безропотно исчезла в коридоре.
Северус знал, что Эббот проторчит там, пока он не закончит, прислушиваясь ко всем звукам, доносящимся из-за двери – такова была ее природа.
Впрочем, это могло пригодиться, если Северус потеряет контроль, а он... Он понимал, что такую вероятность нельзя было исключить.
– Ты сильный, – сквозь зубы прошипел он, сжимая в одной руке волшебную палочку, а в другой – открытый флакон темного стекла с экстрактом бадьяна. – И именно поэтому мы начнем с самого сложного. Достанем это чертово лезвие из твоего глаза.
Индикационная жидкость в прямоугольной колбе размером с маггловский телевизор сменила цвет на оранжевый.
Северус моргнул.
Это было очень и очень плохо, но ему невероятно повезло иметь при себе безоар.
Впрочем, что значит «повезло»? В конце концов, Северусу никогда не встречались темные волшебники, использовавшие не отравленные метательные ножи.
***
Голоса в его голове кричали, шептали и шипели то разом, то по очереди, то тихо, то громко:
– Нет, Поттер! Оставайтесь на месте, это приказ!
– Гарри?
– Вы не должны были сюда приходить.
– Мерлин, нет! Его нужно срочно отвезти в больницу.
– Его лицо... Ты видел его лицо?
– Только не сейчас, пожалуйста...
Гарри отмахивался от этих голосов, но они наседали, повторяя из раза в раз то, что он уже слышал. Ему хотелось кричать, но крик тонул в остальных звуках быстрее, чем камень тонет в воде.
А потом внезапно наступила тишина.
«Я умер?» – подумал Гарри, не решаясь произнести этого вслух.
Он с шумом вдохнул воздух и попытался открыть глаза, но не увидел ничего, только темноту. Двигаться он тоже толком не мог, а правая рука совсем его не слушалась.
Скрипнула дверь.
– Наконец-то очнулся, – этот голос Гарри узнал сразу.
Доктор Снейп. Профессор Снейп. Герой Снейп.
Его отец.
– Что случилось? – прохрипел Гарри. – Почему я ничего не вижу?
– Что ты помнишь? – вопросом на вопрос ответил Северус.
Он всегда так делал, когда не знал, что сказать – Гарри очень хорошо изучил его повадки за те два года, что они жили в одном доме.
Не то чтобы им обоим это нравилось.
– Меньше, чем хотелось бы. А теперь говори.
Он услышал, как Северус тяжело вздохнул.
– Темный волшебник, на которого вы устроили облаву, оказался достаточно умен, чтобы предугадать ваше появление...
– Кто-нибудь еще пострадал? – Гарри невольно прервал его, вспомнив о Маргарет и Симусе, отправившихся тогда вместе с ним.
Северус замолчал – Гарри почти физически чувствовал на себе его полный недовольства взгляд, – но ответил:
– Двое авроров, их жизнь вне опасности. Пара переломов, сотрясение мозга и легкая эйфория после седативного. Ничего страшного. Отпустили их еще позавчера.
«Выходит, я валялся в отключке около трех дней».
– Прости, – Гарри знал, что извинения необходимы. – Продолжишь?
– Тебе прилично досталось. Коллеги сказали, что лучше держать тебя в неведении, но я не стану.
– Все так плохо?
– Лезвие, которое в тебя бросил тот маг, было пропитано ядом. Я смог максимально уменьшить его разрушительность, но яд уже поразил зрительный нерв, а дупликационные чары проделали этот трюк и с относительно здоровым глазом, – он будто бы говорил все тише и тише. Может быть, это было одним из побочных эффектов от всех тех зелий и заклинаний, которыми нашпиговали его тело, а, может быть, дело было в чем-то другом.
Гарри кивнул и поднял руку, чтобы коснуться лица, но Северус перехватил его ладонь, пробормотав что-то вроде: «Не надо».
– Выходит, я ослеп?
– Да, но...
– Не нужно меня успокаивать, отец. Я все понимаю.
Гарри почувствовал, как Северус напрягся, и невольно пожалел о своих словах.
Он редко называл его так, и обычно это слово имело другой оттенок.
– Ты оперировал? – спросил Гарри после долгого неловкого молчания.
– Да.
– И тебе позволили?
– Было не до этики, – тихо ответил он. – Ты умирал. Ждать, пока вопиллер дойдет до главного врача, мне было некогда.
– Досталось? – Гарри почему-то чувствовал себя виноватым.
«Конечно досталось, идиот, зачем ты спрашиваешь?»
– Все в порядке.
Они снова замолчали.
– Тебе нужно идти, да? – решился Гарри.
– Сейчас начнутся приемные часы, к тебе придет все семейство Уизли, да и стажеры мои уже за дверью стоят, за что я им сейчас устрою нагоняй, кстати.
Гарри невольно улыбнулся, представив, как Северус, грозно нахмурившись и сложив руки на груди, отчитывает Невилла, который стал на голову выше него после одного неудачного эксперимента.
– Спасибо за то, что спас мне жизнь, – тихо сказал Гарри, невольно копируя манеру речи отца. – Опять.
Северус ничего не ответил, только хмыкнул.
Скрипнула дверь.
Гарри закрыл глаза. Он старался не думать о том, как теперь сложится его жизнь и карьера, о том, возможно ли хотя бы частичное восстановление зрения, о том, что он должен будет говорить тем, кто войдет в эту палату в течение следующих двух часов.
Он и Северус были безнадежно далеки от той идеальной семьи, о которой Гарри мечтал с самого раннего детства, проводя дни в комнате под лестницей, но им не нужно было ни спрашивать «как дела?», ни говорить «мне так жаль».
Когда-то они пообещали быть впредь честными друг с другом, и Гарри был даже рад, что это обещание осталось в силе.
В конце концов, ложная надежда могла его убить.
Глава 2. Рон Уизли и Луна ЛавгудРональд Уизли спал.
Ему снились странные вещи: колонны существ, похожих на единорогов и соплохвостов Хагрида одновременно, вышагивали по брусчатке Косого переулка под музыку из одного маггловского фильма, который Гарри показывал ему в прошлом месяце.
Потом одно из существ отделилось от общего потока и, подойдя к нему, стало осторожно тыкать в бок рогом, приговаривая голосом Луны:
– Рон, просыпайся. Просыпайся. Пора.
И он послушно приоткрыл левый глаз, прохрипев единорогу-соплохвосту-Луне:
– Ну что? Будильник ведь еще не сработал!
– Камин, – прошептала она.
Ее длинные светлые волосы приятно щекотали ему шею.
Рон улыбнулся и, быстро поцеловав свою будущую жену – во всяком случае, он считал ее таковой, – в губы, поднялся с кровати.
Огонь в камине уже – или все еще, – горел, и Рон не мог вспомнить, забыли ли они с Луной его вчера потушить или же сработали экспериментальные самозажигательные чары.
В любом случае, было тепло, и у него даже хватило времени, чтобы надеть халат, сварить кофе и поудобнее устроиться в кресле прежде, чем в камине появилась голова Перси Уизли.
Рон улыбнулся. Способности Луны не переставали его удивлять: она всегда с невероятной точностью угадывала, когда кто-то аппарировал к порогу их дома или пользовался каминной сетью.
Иногда ей удавалось предсказывать заранее, как сегодня.
– Рон, – Перси вернул его к реальности. – У Гарри беда.
– Что случилось?
– Сегодня была облава. Он в Мунго.
– Все плохо? – хрипло спросил Рон.
Ему вспомнились похороны Фреда, и он понял, что все готов отдать, чтобы такого больше не повторилось.
– Я не знаю, – Перси тоже, несмотря на весь свой серьезный вид, казался обеспокоенным. – Министр вообще просил не распространяться, но...
– Спасибо, брат, я очень ценю то, что ты для меня делаешь, – скороговоркой ответил Рон. – Я пойду собираться.
Перси кивнул и исчез в языках пламени.
Воображение подсовывало Рону все новые и новые картинки, одну страшнее другой: Гарри без лица, Гарри без ног, Гарри без нижней половины туловища, Гарри со вскрытой грудной клеткой, откуда выползают жирные слизняки, Гарри, гниющий изнутри...
Такие картинки не были для него в новинку. Он все это уже видел во время войны и чуть позже, когда пытался попробовать себя в качестве аврора-оперативника.
Кое-что ему даже пришлось испытать на себе.
Рон провел кончиками пальцев по шраму, точнее, по той его части, что не была скрыта под халатом.
Половицы заскрипели – это Луна спустилась из спальни.
– Рон? – она положила руку ему на плечо. – Гермиона, да?
– Нет, – он покачал головой. – Гарри.
Луна коротко обняла его и, поцеловав в щеку, отстранилась.
– Иди, – сказала она, мило улыбнувшись. – Сегодня на Линии буду сидеть я.
В глазах ее не было ни беспокойства, ни страха, и это придавало сил.
– Может быть, лучше попросим подежурить кого-нибудь еще? Дина, например? Ты только девять часов назад после суток вернулась...
– Все будет хорошо, – Луна взяла у него из рук чашку и сделала несколько глотков. – Мне не сложно помогать людям. Иди к Гарри.
– Спасибо, милая, – Рон, наконец, смог выдавить из себя подобие улыбки и быстрым шагом вышел из гостиной.
Жуткие картинки исчезли из его головы и не появились даже тогда, когда он в поисках рубашки увидел в зеркале себя и свой шрам, уродливой лентой шедший по коже от щеки до лопатки.
У Луны была еще одна способность: успокаивать, помогать, спасать. Иногда – одной только фразой.
Когда Рон схватился за ручку входной двери, морально готовясь к аппарации, она спасла его снова:
– Лучше воспользуйся камином, иначе получишь расщеп.
Луна оказывалась права в большинстве случаев, и Рон согласился.
– Больница святого Мунго, – четко произнес он, бросив горстку летучего пороха в огонь.
Луна и их уютная гостиная растаяли, сменившись на белые стены, украшенные приятной глазу мозаикой и портретами в тяжелых рамах серебряного цвета – после капитального ремонта они пришли на смену агитационным плакатам о здоровье.
«Теперь нужно просто не столкнуться со Снейпом», – подумал Рон и сделал шаг к прозрачному стеклу будки с надписью «справка».
Впрочем, со Снейпом он все-таки столкнулся чуть позже, у самой палаты Гарри.
Не самая приятная встреча для них обоих.
– Мистер Уизли.
– Доктор.
– Он все еще без сознания, вы зря пришли.
– Я должен был. Я должен его увидеть.
В глазах Снейпа скользнуло что-то, отдаленно напоминающее удивление.
– Только недолго, – пробормотал он и отвернулся.
Рон хотел было буркнуть простое «спасибо», но вместо этого сказал нечто совершенно иное:
– А я ведь в курсе, доктор, – он смотрел в сторону, но почувствовал, как Снейп вновь уставился на него. – Я знаю обо всем, что не попало в газеты. Гарри рассказал тогда, два года назад. Не сказал бы, что я в восторге от того, что узнал, но... Тыкать в вас пальцем и в чем-то обвинять не стану. Гарри доверился вам, значит, доверяю я. И... хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для него. Вы спасли ему жизнь, даже больше, чем единожды. Спасибо.
Рон протянул ему ладонь, поражаясь собственной смелости.
Снейп нахмурился, но вместо привычных колкостей просто пожал ее.
Это было и «спасибо», и «я ценю ваше доверие, мистер Уизли» и «вы слишком пафосны для своего возраста», выраженные в одном жесте.
***
Луна зажгла ароматическую палочку – подарок Парвати Патил на прошлое Рождество, – и откинулась на спинку стула.
В офисе было прохладно, но Луна любила и прохладу, и холод. В такой обстановке у нее лучше получалось думать, а на этой работе думать было необходимо. Чем быстрее – тем лучше.
Волшебную линию психологической помощи – одну из первых независимых и анонимных линий в магической Великобритании, – они с Роном открыли почти сразу после того, как по стране прокатилась волна суицидов и совершенных в основном по неосторожности убийств. Причины такого поведения были как на ладони: во время войны все кого-то потеряли и пережили поистине страшные вещи, но не каждый мог справиться с этим без соответствующей помощи.
Луна задумывалась об этом еще до того, как Рон попал в больницу: она даже пошла учиться в маггловский колледж на психолога.
А потом одновременно произошли два события: Чо Чанг – Луна снимала вместе с ней квартиру в Лондоне, – прыгнула со смотровой площадки небоскреба Мэри-Экс, а Гермиона Грейнджер потеряла контроль над своей магией.
Чо и Рон попали в Мунго в один день, но она – в морг на цокольном этаже, а он – на пятый, в отделение недугов от заклятий. Повреждения у него были серьезными: врачи не исключали, что и ему придется оказаться там, внизу.
Луна и Рон не были по-настоящему близкими друзьями: их дружба была вторична. Он общался в основном с Гарри и Невиллом, а она предпочитала компанию Джинни.
Но так вышло, что Рон пришел в сознание, когда в его палате оказалась именно Луна.
– Так не может продолжаться, – сказал он, схватив ее за запястье. – Нужно что-то сделать. Мы должны помочь...
Луна хотела было сказать, что родители Гермионы уже отправили ее в одну из лучших маггловских клиник для прохождения ускоренного лечебного курса, но потом поняла, что он имел в виду не только ее, но всех тех, кого война искалечила, наградив не самыми приятными диагнозами.
И Луна согласилась.
Волшебная линия психологической помощи – или просто Линия, – родилась летом двухтысячного года. В начале пути проблем у них хватало: сначала они искали работников, обладающих необходимыми знаниями, потом – спонсоров, чтобы было чем оплачивать аренду помещения, выдавать сотрудникам зарплату и проводить рекламные акции – объявлений и статьи в Придире им не хватало.
Эти трудности сблизили Рона и Луну сильнее, чем им казалось. Восторг от того, что люди стали обращаться к ним за помощью – иногда они даже не просили совета, а просто хотели выговориться, – и совестная работа в течение двенадцати, а иногда и двадцати четырех часов привели их к определенной черте, где заканчивалась дружба.
И они не побоялись шагнуть за нее.
Обычно Луна вспоминала об этом, думая о том, смогла бы она спасти Чо, если бы вовремя увидела, что в ней что-то сломалось.
А сейчас Луна сидела, облокотившись на спинку стула, и гадала о том, позвонит ли когда-нибудь Гарри, который пришел в себя прошлым утром.
Галлеон, через который проходили все разговоры Линии, вдруг загудел.
Луна прошептала несколько стандартных процедурных заклинаний и ответила на вызов:
– Здравствуйте, это волшебная линия психологической помощи! Меня зовут Луна Лавгуд, чем я могу вам помочь?
– Я... потерян, – прохрипел незнакомец. – Я – часть целого, но не целое. Я увидел объявление в газете, и... Вы можете собрать меня заново, Луна?
Она не узнала его, потому что чары меняли голос каждого – это было одно из правил Линии, чтобы у работников не возникало соблазна проболтаться об одном из клиентов.
– Мне под силу лишь направить вас. Но вы снова можете стать цельным, для этого нужно время.
– У вас очень красивый голос, Луна. Я должен был слушать его больше, когда мог.
– Простите, сэр?
– Мы уже встречались, Луна. Во время войны. Вы не помните меня – я был другим, – зато я очень хорошо помню вас. И вы поможете мне вернуть себя, хотите того или нет.
По ее спине пробежали мурашки – дурной знак.
– Простите, – прошептала она. – Я не уверена, что могу вам помочь...
– Придется, – незнакомец рассмеялся.
Луна выхватила палочку и направила ее на свой фальшивый галлеон:
– Фините Инкантатем.
Рука слегка подрагивала.
Луна еще долго сидела, уставившись на галлеон, боясь, что тот человек позвонит снова, но ничего не происходило.
В дверь постучали. Наверное, Дин пришел на свою смену.
Дальше все было как в тумане: Луна не помнила, как оказалась у дверей своего дома, но, стоило ей повесить кольцо с ключами на крючок в прихожей, как по коже снова пробежал холодок. Замерев на мгновение, она быстрым шагом пошла на кухню и, вытащив из сумки кусок пергамента и перо, стала лихорадочно что-то записывать.
Сычик, спящий в своей клетке, приоткрыл глаза и, заинтересованно взглянув на свою хозяйку, едва слышно ухнул.
– Ты должен доставить Рону эту записку, – прошептала Луна, отпирая дверцу. – Но убедись, что он не будет один, когда получит ее. Это важно. Хорошо?
Он ухнул еще раз, погромче.
Луна была уверена, что они поняли друг друга.
***
Рон получил записку, когда они вместе с Симусом – случайно встретились у выхода из Мунго, – сидели в «Дырявом котле», разговаривая обо всем, в том числе и о той злосчастной облаве, и о Гарри.
Симус очень хорошо видел, как изменилось лицо Рона, стоило ему снять с лапы своей совы клочок пергамента, на котором было небольшое чернильное пятнышко.
– Что случилось? – спросил он осторожно.
Рон только протянул ему записку и встал из-за столика.
Симус скользнул взглядом по строчкам и, выругавшись, бросился вслед за ним.
«Кто-то аппарировал к дому. Не возвращайся. Люблю тебя», – было написано там женским почерком.
