"Проклятие"

Глава 1-"Возвращение"

Глава 1
"Глава обработана моей дорогой Азиль. Спасибо тебе огромное.")

Холодный пол для нее стал родным домом. Каждое утро ей приходилось просыпаться именно на нем, а не в теплой кровати, в которой она засыпала вечером. Но, тем не менее, пол был прекрасным средством против боли и судорог, проносящихся по ее худому и истощенному телу. Клиника Святого Мунго делала все возможное, чтобы вывести девушку из этого состояния, однако никакое лекарство не помогало в такой степени, чтобы полностью лишить ее утренней боли. Прошло лето, и время постепенно приближалось к сентябрю, напоминая о том, что вскоре нужно отправляться в школу. Ее не беспокоило то, что и в Хогвартсе она будет просыпаться на полу своей спальни, ведь эта боль была такая мимолетная и привычная. Но в любом случае девушка решила, что необходимо предупредить своих соседок о ее новых странностях.

Пролежав на полу около часа, Гермиона ни о чем не думала и не мечтала. Ее мысли были чисты, как горный хрусталь, а с тем на пустую голову ей было проще переносить ту страшную боль, что одолевала все ее бренное тело. Поднявшись на локтях, она окинула палату коротким взглядом и более ничего не предприняла. Все было однотонным и скучным, а потому не требовало ее внимания. Аккуратно встав на дрожащие ноги, девушка медленно дошла до двери и вышла босиком в коридор. Перед ней на одном из стульев сидела молодая особа по имени Кэтрин Линтон. Ей было ровно столько же лет, сколько и Гермионе, и она была одной из тех волшебниц, которые, не смотря на свое высокое положение в обществе, не были гордецами или тщеславными людьми. Кэтрин была немного полновата для своего роста, но это никак ее не портило, а наоборот красило и делало ее настолько миловидной, насколько было возможно. Вьющиеся каштановые волосы обрамляли ее кругленькое приятное личико и очень выгодно подчеркивали карие глаза. Линтоны были одни из первых волшебников, которые начали кроить магическое общество и всячески его развивать. К ним так же относились Мраксы, Малфои, Паркинсоны, Блэки, Поттеры и даже Уизли. Остальные же семьи возникли впоследствии эмиграций, например, итальянцев. К ним с легкостью можно было отнести Забини, появившееся лишь в первой половине тысячелетия. Об этом Гермиона узнала из уст самой Кэтрин, которая была не скупа на разговоры и всячески пыталась предрасположить девушку к себе. Линтон училась в Шармбатоне, не смотря на то, что с детства была записана в Хогвартс, но она изъявила желание жить во Франции, и родители не смогли отказать своему чаду. Кэти не была избалованной девушкой, но ее никогда ни в чем не ограничивали и давали свободу действий.

Несколько лет назад миссис Берг, бабушка Кэти, попала в клинику на длительное лечение и девочка каждый месяц приходила навещать ее. А так как наступили летние каникулы, Кэти решила практически поселиться в Мунго. Ее бабушка была веселой женщиной, которая, не смотря на свою болезнь, относилась к ней, как к маленькому недоразумению. Она любила внучку всей душой и была счастлива, что та стала чаще приходить к ней в гости. Миссис Берг так же успела познакомиться и с Гермионой. В первый день их знакомства, она очень жалела девушку, узнав о причине ее нахождения в Мунго, и всячески пыталась поддержать. И гриффиндорка была уверена, что если бы не миссис Берг и ее внучка, то она наверняка сошла бы с ума от одиночества. Гарри и Рон не знали о том, что она до сих пор находится в Мунго. К такой скрытности ее сподвигли Дамблдор и ее родители, которые волновались не только за дочь, но и за состояние ее друзей, переживших так много за последний месяц.
Кэтрин, увидев подругу, отложила книгу в сторону и ласково улыбнулась.


— Я думала, что ты уже уехала во Францию, — вместо приветствия, произнесла Гермиона.

— Я тоже думала, — весело пожала плечами Кэти. — Но как я могла не попрощаться с тобой?

— Да, это было бы очень плохо с твоей стороны.

— Согласна с тобой полностью, дорогая. У меня есть для тебя подарок, — брюнетка подняла на колени сумку, стоявшую около ее ног, и выудила из нее небольшую коробочку в яркой обертке.

— Что там? — с любопытством спросила Гермиона, не решаясь порвать упаковку.

— Я думала, что лучше будет сделать подарок, как это делают обычные люди, а не волшебники. Все-таки для тебя обычный мир значит столько же много, как для меня этот. А потому, я отправилась в маггловскую часть Лондона и пустилась во все тяжкие. Открой же ее!
Ничего не ответив, Гермиона стала разрывать красивую обертку и раскрыла коробочку. Кэти с нетерпением ожидала реакции подруги, которая как будто воды в рот набрала от изумления. Подарок был красивым и не подходящим для данного случая, но Гермионе он очень понравился. Это была рождественская шкатулка, которая тихо напевала знакомые ноты какой-то детской песенки.

— Рождество, — только и произнесла гриффиндорка.

— Я думаю, что это слишком необычно, ведь сейчас август, — высказала мысль Гермионы Кэти. — Но это подсказка для тебя…

— Я тебя не совсем понимаю, — смущению девушки не было предела. Она рассматривала подарок с такой нежностью, будто это самое дорогое, что есть у нее в жизни. Упаковав вещицу обратно с максимальной аккуратностью, она взглянула на Линтон, светящуюся от какого-то неизвестного для Гермионы счастья.

— Я приглашаю тебя к себе на Рождество в поместье. Правда будет здорово?

— Меня? — удивилась девушка.

— Конечно, тебя. Ну не его же, — Линтон кивнула головой в сторону молодого человека, стоящего позади Грейнджер. Повернув голову, гриффиндорка увидела лишь его белокурую макушку и широкую юношескую спину в облегающей черной мантии. Пока она разглядывала эту фигуру, человек резко обернулся, и какого же было изумление их обоих, когда они увидели друг друга. Резко развернувшись, парень поспешил удалиться, оставив Гермиону в изумлении, а Кэти в недоумении.

— Что с тобой? Ты его знаешь? — Линтон была встревожена, заметив, как переменилось лицо Гермионы после такой нежданной встречи. На девушку будто вылили ведро ледяной воды, от чего она вся побледнела и стала белее, чем первый снег. — Гермиона, тебе плохо?

— Н-нет, Кэти, все в порядке, — после некоторого молчания ответила девушка. Для нее эта встреча была слишком пугающей и нервирующей, что не укрылось от мисс Кэти, обладающей хорошей наблюдательностью.
Около часа волшебницы просидели, переговариваясь совершенно ни о чем, и это помогло гриффиндорке отвлечься и хоть немного забыть глаза, которые так удивленно рассматривали ее. Распрощавшись со своей подругой и пообещав ей приехать на Рождество, Гермиона удалилась в палату и так и не вышла до следующего дня, когда нужно было собирать свои вещи, чтобы покинуть так надоевшую ей клинику.

***

Утро принесло новую боль и новые сомнения, которые беспокоили Гермиону уже несколько недель. Она боялась возвращаться в школу и больше всего на свете мечтала сейчас просто раствориться в воздухе. Теперь ей придется врать всем напропалую и лицемерить буквально во всем: начиная от ее каникул и заканчивая самыми пустяковыми вещами. Все будут спрашивать, почему она так похудела, что стряслось с ее лицом или почему она постоянно ходит грустная? С этим нужно было что-то делать, и гриффиндорка понимала, что одним лицемерием дело не обойдется. Рассказать своим друзьям, что на самом деле с ней происходит, она не решалась, а потому вывод был сделан незамедлительно: молчать, как могила и делать все, чтобы тебя не заподозрили в странностях.

Собрав все свои вещи, девушка покинула палату и спустилась по ступенькам в холл, где ее ожидали родители. Грустно улыбнувшись им, она открыла дверь и попала на улицу солнечного Лондона. Не смотря на то, что для конца августа это было удивительным явлением, Гермиона как никогда радовалась тому, что ей удалось выйти на улицу из душных стен клиники. Уложив вещи в машину, она по привычке села с правой стороны у окна, прямиком за мамой, и стала разглядывать город. Она знала наизусть каждую улочку и где, что находится, но сейчас для нее все казалось таким новым, что иногда становилось страшно, она ли это, в самом деле.

Путь домой был недолгим, всего каких-то полчаса, но за это короткое время девушка успела подумать о многом. Она окончательно решила, что сохранит в секрете свою тайну о «веселом» лете, которое ей принесло много безмятежности и спокойствия. Проехав мимо больницы св. Патрика, Гермионе вдруг вспомнилось Мунго, в котором она провела несколько долгих месяцев. Но вместо того, чтобы ее мысли ускользали к миссис Берг или Кэти, она вновь и вновь возвращалась к лицу, которое так удивленно рассматривало ее. « Зачем же он приходил?» — думала Гермиона и все никак не могла найти ответа на свой вопрос. На ее этаже не было никого, с кем могли бы дружить Малфои. В основном она лежала с детьми или малоизвестными волшебниками, хотя среди всех прочих была миссис Берг. Но если бы он пришел к ней, то Кэти наверняка узнала бы его, но нет. Кэтрин этот человек показался незнакомым, а значит версия «миссис Берг» отпадала. И все-таки эти назойливые мысли не давали Гермионе покоя, и ей хотелось узнать, чего именно добивался Малфой своим приходом.

Оставив эти размышления, девушка вышла из машины и отправилась с родителями в летнее кафе, чтобы хоть как-то разрядить безмолвную обстановку, царившую всю дорогу. То, как смотрели на нее родители, напрягало Гермиону, и ей хотелось, что бы они поскорее прекратили поступать с ней, так будто она какая-то прокаженная. Она не была сумасшедшей или калекой, но, не смотря на это, Грейнджеры волновались и в тоже время опасались за свое чадо. Усевшись за круглый столик, девушка разложила перед собой меню и устремила свой взгляд на список десертов.

— Я так давно не ела мороженое, — невзначай произнесла она, взглянув на родителей. — Может быть с орехами, как вы думаете?
После некоторого молчания, Гермиона снова обратила свое внимание на меню, ожидая, когда они догадаются, что пора уже завести беседу в непринужденной обстановке.

— Мне кажется, что лучше с клубникой. Ты ведь любишь ее, — вдруг решилась продолжить беседу миссис Грейнджер.

— Да, неплохая мысль, — так же непринужденно ответила Гермиона. Никто даже не мог представить, сколько сил отдавала девушка, чтобы не выдать своей нервозности. Ей пришлось начать игру сразу, даже не успев сесть на Хогвартс экспресс, она словно обрекала себя на вечные муки. Быть лицемерной по отношению к дорогим тебе людям: слишком большая цена за их душевное спокойствие. В эту минуту, Гермиона скучала по Кэти, которая знала, что происходит с ней и нисколько не упрекала гриффиндорку в этом, как некоторые. Она была понимающей, доброй и прекрасной подругой с чистой душой, что редко встречается сейчас, и поэтому Гермиона ценила ее дружбу даже больше, чем всех остальных. Только с Линтон она теперь могла быть самой собой.
Сделав заказ, Гермиона откинулась на спинку стула и решила насладиться солнцем, которое так ласково грело ее бледное лицо. Синева под глазами была слишком заметна, поэтому девушка решила, что пришло время пустить в ход косметические средства, которыми она в жизни не пользовалась, предпочитая естественность. Но сейчас, дабы ни у кого не возникло подозрений на ее счет, приходилось идти против себя самой. Родители Гермионы о чем-то тихо переговаривались, но девушке не было до этого никакого дела. Она знала, что наверняка речь идет о ней, но слушать о том, какой странной стала их дочь, у нее не было желания. Открыв глаза, Гермиона увидела, как они внимательно смотрят на нее, но при этом молчат, как рыбы.

— Что такое?

— Мы хотели с тобой кое-что обсудить, — произнес мистер Грейнджер, и, пододвинув стул поближе к столу, он наклонился к дочери.

— Я вас внимательно слушаю, — с толикой холода в голосе ответила Гермиона.

— Дорогая, мы с твоим папой считаем, что тебе не стоит возвращаться в Хогвартс, — взглянув на мужа, сказала миссис Грейнджер, чем неимоверно удивила дочь, и это явно отразилось на ее лице.

— Нам кажется, что ты еще пока не готова вернуться туда. Тем более в свете недавних событий, нам бы очень не хотелось тебя подвергать новой опасности. Будь моя воля, я бы не отпустила тебя, но ты сама вольна решать, — такой отповеди Гермиона не ожидала, и теперь пришел ее черед отмалчиваться.

— Милая, послушай, мы бы очень хотели, чтобы ты к нам прислушалась. Там не безопасно. То, что произошло в Отделе Тайн и то, что Он вернулся нельзя оставлять без внимания. Я не могу на тебя смотреть без слез, — мистер Грейнджер явно говорил искренне. Всегда спокойный и невозмутимый по своей натуре он сильно нервничал при этих словах, его руки слегка дрожали, и это-то у врача-дантиста, у которого как и у хирурга любое лишнее движение пальцев может навредить пациенту. Даже голос явно показывал остроту всех его чувств, кипящих внутри.

— Мы бы смогли поехать во Францию к твоей бабушке на некоторое время. Ты бы отдохнула, а потом мы бы решили, как поступить дальше со всем этим.

— Я согласен с твоей мамой. Или мы можем поехать на море, как ты и хотела в том году, — предложил мистер Грейнджер. — Сейчас у нас достаточно средств, чтобы поселиться где-нибудь в теплой стране у берега моря на пару месяцев.

— Ты сможешь все обдумать и вернуть себе силы.
Гермиона внимательно слушала, как родители пытаются ее отвлечь от волшебного мира, и если не кривить душой, то она была рада такому раскладу и с удовольствием хотела дать свое согласие. Но что ей делать с Хогвартсом? Этот вопрос ей не давал покоя. Пробел в образовании мог серьезно навредить ей, а Гермионе этого абсолютно не хотелось. Но с другой стороны отправиться на заслуженный отдых она имела полное право и могла бы вернуться в Хогвартс в начале второго семестра.

— Я думаю, — начала девушка, — что это хорошая идея.
Гермиона услышала пару облегченных вздохов и увидела, как лица ее родителей озарились улыбками. «Этого они боялись? Что я поеду в Хогвартс и снова попаду в неприятности?» — подумала девушка, но, не смотря ни на что, все складывалось весьма удачно. Однако теперь нужно было известить об этом директора Дамблдора и Гарри с Роном, которые наверняка зададут много вопросов по поводу ее отсутствия.

— Нам следует предупредить профессора Дамблдора, — озвучила мысли дочери миссис Грейнджер.

— Но у нас нет совы, — озадаченно произнес мистер Грейнджер.

— Мы можем использовать камин.

— А летучий порох?

— У меня есть, — ответила миссис Грейнджер, чем удивила не только своего мужа, но и Гермиону. — Что? Я ведь должна как-то разговаривать с твоими учителями, Гермиона.
Не задавая больше лишних вопросов, девушка принялась за десерт, принесенный миловидной официанткой. Откинув все плохие мысли на потом, она радовалась, что теперь ей не придется, хоть и всего пару месяцев, лгать и притворятся перед всей школой, но самое главное перед Гарри и Роном. За это время ей надо постараться стать прежней Гермионой, той, которая души не чает в книгах, учебе и своих друзьях.

***

Когда Грейнджеры наконец оказались дома после небольшой прогулки и отдыха в кафе, у Гермионы было одно желаннее – побыстрее добраться до своей комнаты, где ожидал возвращения своей хозяйки Живоглот. Что девушка и сделала. Ей так не хватало родного дома, который согрел бы ее и спрятал от всех бед. Палаты в Мунго сильно отличались от того, что было в ее комнате. Стены клиники были глянцево-белыми, как, и пол, и потолок, и вся находящаяся там утварь. Складывалось ощущение, будто тебя упаковали в коробочку с кроватью и небольшим окошком, чтобы наблюдать за изменчивостью погоды и времен года. Ее же комната была в пастельных тонах. Персиковые стены с золотым узором перекликались с пушистым светлым ковром и паркетом, люстра в бежевых абажурах и небольшой светильник были сделаны в одном стиле, чтобы придать и без того теплой комнате еще больше уюта. Большая кровать с мягчайшим матрасом и мебель из дерева — одним словом все несло уют, тепло и спокойствие, о котором так мечтала Гермиона. Вдоволь насмотревшись на свою комнату и приласкав скучавшего без нее питомца, девушка заметила магнитофон, который пылился почти год на полке стеллажа. Подойдя к столу и вытянув из-под него коробку с кассетами, которые были разложены в алфавитном порядке, она нашла любимую группу и включила музыку. Как только зазвучала мелодия, Гермиона прикрыла глаза, еще мгновение и с ее уст сорвались слова песни. Она начала самозабвенно петь, отрешаясь на время от своих проблем, не заметив родителей, которые наблюдали со светящимися от счастья лицами за своей девочкой сквозь щель в дверном проеме.

Время ужинать подошло очень скоро, и все семейство отмечало возвращение Гермионы домой. Они жутко скучали по своей дочурке, каждый день, волнуясь о ней и ее самочувствии.

— Пока я была в Мунго, — рассказывала Гермиона, — я познакомилась с одной девочкой по имени Кэтрин. Ее бабушка, миссис Берг, лежала на моем этаже. Она пригласила меня погостить в своем поместье во Франции на Рождественские каникулы. Вы ведь не будете против этой поездки?

— Конечно, нет, — весело отозвалась Джейн Грейнджер, накладывая салат. — А она тоже волшебница?

— Угу, но она учится в Шармбатоне, — грустно ответила Гермиона.

— А ты не хочешь перевестись в эту школу?

— Нет, я не хочу покидать Гарри и Рона. Они без меня даже самое простое зелье не сварят, — смеясь, произнесла девушка.

— После ужина мы свяжемся с Дамблдором по поводу отъезда. Думаю, директор одобрит эту идею, — мать и дочь согласно кивнув, продолжили ужин, который так притягивал ароматом различных блюд. Вечер прошел как нельзя хорошо, и казалось, что невзгоды и плохие вести миновали, но получилось совсем не так. После того, как с едой было покончено, Грейнджеры переместились в гостиную и сели у камина.

— Давай, Джейн, у тебя уже есть опыт, — женщина, ничего не ответив на слова мужа, взяла пригоршню пороха и произнесла: «Хогвартс. Кабинет директора». Порох был брошен, и зеленые языки пламени заплясали в камине, преображаясь в картинку. В следующую секунду появился директор, приветливо улыбающийся семейству Грейнджер.

— Добрый вечер, профессор, — поздоровалась Гермиона. Мистер и миссис Грейнджер так же поприветствовали директора.
— Добрый вечер. Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? — директор, мило улыбаясь, посмотрел на студентку, как на собственную дочь, и ведь действительно, для него каждый студент являлся ребенком, о котором он заботился на протяжении семи лет, пытаясь заложить в них качества достойного волшебника.

— Уже лучше, спасибо.

— Я думаю, мистер Поттер и мистер Уизли будут рады увидеть вас после столь долгого отсутствия…

— Профессор, по этому поводу мы и решили связаться с вами, — прервала директора Джейн. — Мы хотели бы отсрочить возвращение Гермионы на пару месяцев до начала второго семестра.
Услышав это, профессор Дамблдор поправил сползшие на кончик носа очки-половинки и замолк, предоставляя слово миссис Грейнджер. Что творилось в голове директора, никто не знал, да и как иногда в шутку говорил Альбус Дамблдор, он не всегда поспевает за ходом своих мыслей, а потому считает себя не столь одаренным, каким его видят остальные.

— Мы хотели бы отвезти ее отдохнуть подальше от Лондона, — продолжила Джейн. — Ей необходимо поправить здоровье.

— Боюсь, — начал директор, — это невозможно. Поспешу объяснить вам почему, видя в какое замешательство повергли вас мои слова. Сейчас наступают темные времена, мистер и миссис Грейнджер, и Гермиона важная персона для Волшебного мира. Не смотря на то, что ей всего шестнадцать и она еще студентка Хогвартса, ваша дочь имеет уже определенную позицию в этом мире на данный момент. Она одна из тех, кто сможет повернуть ход истории. И я буду самым настоящим глупцом и сумасшедшим маразматиком, если окажусь не правым в своих мыслях. Тем более, как я полагаю, в свете недавних событий мистеру Поттеру сейчас необходима поддержка мисс Грейнджер.

— Но профессор, не лучше ли будет Гермионе восстановить свои силы? — возразила Джейн.

— Я думаю, мадам Помфри поможет мисс Грейнджер, — Альбус Дамблдор подмигнул девушке, которая натянуто улыбнулась ему в ответ. У нее внутри образовался настоящий ураган из эмоций, которые она была не способна усмирить. Ее разрывало между двумя вариантами: накричать на директора и отправить все к черту или молча согласиться с профессором, чтобы начать свой план по лицемерию. — Вы должны понять, что Гермиона будет в большей опасности за пределами Хогвартса, чем в его стенах. Волан-де-Морт на свободе и он будет искать ее, ведь она лучшая подруга мистера Поттера. Это будет весьма удобно для него и опасно для всех нас. Я могу вас уверить, мистер и миссис Грейнджер, что отныне я возьму опеку над ней и буду лично отвечать за ее безопасность.
Такое заявление удивило девушку, но она никак не показала этого. Исход разговора с директором был уже очевиден. Ей придется отправиться в Хогвартс, не смотря на ее желание остаться с родителями. Миссис Грейнджер еще несколько минут разговаривала с Дамблдором, но девушка уже не слушала, а просто кипела от негодования, которое с каждой минутой возрастало. За нее решали ее судьбу. Это было возмутительно, и потому убивало в ней хоть какую-то каплю спокойствия. Распрощавшись с директором, Гермиона села на диван, уставившись на выключенный телевизор.

— Мы не ожидали такого исхода, — опечаленно произнес мистер Грейнджер.

— Да, я тоже…

— Глупо было полагаться, что Дамблдор отпустит тебя, раз Волан-де-Морт на свободе, — Джейн села рядом с дочкой и приобняла ее за плечи, чтобы хоть как-то приободрить.

— Дамблдору нужен лишь предлог, мам, а на самом деле опасности подвержена не я, а только он и Гарри, — глухо вздохнув, девушка была, как никогда печалена и миссис Грейнджер чувствовала это.

— Но он прав, ты должна признать.

— Дамблдор великий человек, он всегда прав, — оставив родителей в одиночестве, Гермиона отправилась в свою комнату, разобраться со своими мыслями, которых накопилось слишком много, чтобы оставлять их в таком беспорядке.

***
Следующий день обещал быть тяжелым. Ее ожидал поход в Косую аллею за необходимыми школьными принадлежностями, которые она не удосужилась купить раньше. Встав с утра с жуткой болью во всем теле, она кое-как добралась до ванны, чтобы привести себя в чувства. Однозначно, жизнь в Хогвартсе теперь не покажется ей такой сладкой, какой она была раньше. Но ничего кроме смирения ей не оставалось. Девушку не прельщало то обстоятельство, что теперь Дамблдор будет наблюдать за ней, ведь это было крайне неудобно. Мало ли что директор сможет заметить, и тогда жди беды и разбирательств. Но Гермиона попыталась убедить саму себя, что она здорова и полна сил, а потому нет причин для беспокойства.
Съев наспех завтрак и взяв сумку, девушка вышла из дома, чтобы добраться до Лондона. Родителей она решила не брать, чтобы не дай бог им на пути не попался кто-нибудь из нежелательных лиц, висевших на плакатах по всему Министерству. Не смотря на то, что Министерство Магии выставило своих лучших авроров в Хогвартсе, в Косом переулке и в нескольких значимых местах, от этого не становилось безопаснее. В Англии творился настоящий хаос и мало кто знал из-за чего, а точнее из-за кого все беды. Не читая уже несколько месяцев газет, Гермиона и сама могла сделать выводы о том, по какой причине в городе туман уже целую неделю или почему пошел снег в середине июля. Дементоры покинули Азкабан, это было и дураку ясно, а легче от этого не становилось. Мосты рушились, магглы бесследно исчезали или того хуже были убиты при не выясненных обстоятельствах, но не причин, ни орудия, ни подозреваемых не находилось, и такое положение ставило в тупик лучших сыщиков страны.

Дойдя до «Дырявого котла», Гермиона огляделась по сторонам и вошла в бар. Этот жест был непонятен и ей самой, но после Отдела Тайн она стала, сама не своя и всего опасалась, словно мышка, вышедшая на охоту за куском сыра. Поздоровавшись с барменом Томом, она прошла в подсобное помещение и остановилась около кирпичной стены. Несколько движений палочкой и та растворилась в воздухе, преобразившись в арку, которая позволила Гермионе пройти на аллею, некогда шумную и наполненную людьми. Сейчас она представляла собой жалкое зрелище, ни один из магазинов не работал, а на улице не было ни одного волшебника. Взяв себя в руки, Гермиона двинулась вперед, чтобы удостовериться в том, что теперь ей нет нужды прогуливаться по магазинам. Дойдя до поворота, где находилась лавка Оливандера, она услышала шум, доносившейся откуда-то слева. Сделав несколько шагов в ту сторону, девушка увидела магазин, окрашенный в пестрые цвета. Фейерверки и разноцветные огоньки добавляли еще больше веселости и красоты этому серому месту, а звуки, которые доносился из лавки, свидетельствовали о том, что она не одинока на этой аллеи. Войдя в помещение, Гермиона опешила от такого количества народа, которое увидела, а обилие товара поражало воображение. « Да, Уизли, вы потрудились на славу!» — восхитилась девушка, проходя мимо стенда с любовными напитками.

— Можем ли мы вам чем-нибудь помочь, юная леди? — один из близнецов протянул руку и поклонился, а другой подошел с другой стороны, чтобы пожать вторую руку девушки.

— Фред, Джордж, рада вас видеть, — с улыбкой поздоровалась Гермиона.

— Мы тоже рады видеть тебя. Как ты оцениваешь наше творение? — разведя руки в стороны, поинтересовался Фред. — Не правда ли, здесь чудесно?

— Да, вы отлично поработали!

— Мы должны сказать спасибо Гарри, если бы не он, то вряд ли мы добились бы всего этого…
— Джордж, я хотел сказать то же самое, — поддакнул Фред. — О, а вот и сам Гарри.

Резко развернувшись, Гермиона увидела пробирающегося через толпу молодого человека с черными взъерошенными волосами и круглыми очками, которые сползли чуть ли не до кончика носа. За эти два месяца, в течение которых девушка не видела своего друга, он стал немного выше, по сравнению с прошлым годом. Вслед за Гарри шел рыжеволосый молодой человек, лицо которого было усыпано мелкими веснушками. Он был намного выше своего друга и так же возмужал за такой короткий срок. Но Гермионе казалось, что она не видела их вечность, а потому, когда те подошли к ней, она не удержалась и кинулась обнимать их обоих, выражая то, как скучала по ним. Этот порыв был оценен Роном и Гарри, а потому они не стали расспрашивать с чего вдруг произошли такие изменения.

— Почему ты нам не писала? Я тебе впервые в жизни столько писем отправил, а ты даже не удосужилась ответить, — пожаловался Рон, от чего Гермиона залилась багровым румянцем стыда за свой опрометчивый поступок. Ведь действительно, она не ответила ни на одно письмо, хотя в свое оправдание могла сказать, что они не дошли до нее. Придумав на ходу легенду, девушка ответила:

— Простите, ребята, но я на все лето уехала к бабушке во Францию и не могла вам написать. Там самый настоящий дефицит сов, — этот ответ более или менее устроил молодых людей, а потому они решили, что больше не будут высказывать жалоб по этому поводу. Прогулявшись по магазину, и расспросив друг друга о том, как прошли каникулы, ребята решили отправиться за учебниками и школьными принадлежностями, которые, как оказалось, находились теперь в одной лавке. Прогулка до «Флориш и Блоттс» оказалась не настолько опасной, какой ее себе представляла Гермиона, даже не смотря на то, что большую часть пути она прошла поначалу в одиночку. Зайдя в магазин, ребята увидели только одного посетителя, но лучше бы здесь была толпа, как подумала Гермиона, чем Он один. Отойдя в сторону, чтобы не возникло перепалки, ребята проводили внимательным взглядом Драко Малфоя, который, выйдя из лавки, свернул в Лютный переулок, даже не обратив на них внимания и не отпустив ни единой колкости в их сторону.

— Вы думаете о том же, о чем и я? — спросил Рон.

— Я без понятия, о чем ты думаешь, — в таком же тоне ответила Гермиона и отправилась к стойке, чтобы купить книги. Пока одна из помощниц владельцев магазина упаковывала три комплекта учебников и других школьных принадлежностей, Гарри и Рон, не переставая, говорили о том, что понадобилось Малфою в Лютном переулке.

— Гарри, я не хочу с тобой спорить, но думаю это полный бред!

— Если я не прав, то давай проверим! — возмутился Гарри, и, взяв книги, которые так вовремя принесла продавец, парень расплатился и вышел из лавки. Гермиона расплатилась последней и, поблагодарив женщину, отправилась следом за мальчишками, которые поджидали ее на углу переулка.

— Нам нужно куда-то деть учебники, — сказал Гарри, — с такой кипой мы вряд ли сможем остаться незамеченными.

— Мы можем воспользоваться уменьшающим заклинанием, — предложила Гермиона, и, взмахнула палочкой, изменив размеры трех комплектов учебников и положив их к себе в сумку.

— Ты гений, Гермиона, — восхитился Рон.

— Нет, просто учусь усердно в отличие от некоторых…
Всю дорогу ребята шли молча, чтобы не выдать себя, как вдруг увидели Драко и Нарциссу Малфой, которые как раз заходили в одну из лавок. Забравшись на крышу соседнего магазина, ребята добрались до маленького окошка и подслушали разговор, содержание которого было для них малопонятным, а с тем, возможно, совершенно бесполезным. Гарри все время не отводил взгляда от слизеринца, который стоял, прислонившись спиной к массивному черному шкафу треугольной формы. Молодой человек ничего не говорил, а просто слушал, пока не развернулся и не начал обследовать тот самый шкаф, который изначально Гарри показался очень знакомым. Гермиона тоже смотрела на все это с не меньшим интересом, но то, что творилось у нее внутри, ее безумно пугало. Казалось, что тысячи маленьких разрядов бежало по ее венам и перемещалось с кровью. Это не было больно, но с другой стороны это было очень странно, и как подметила девушка, такого с ней никогда еще не происходило. Аккуратно скатившись с крыши, она оперлась ногами о твердую землю и вышла из переулка, как вдруг странное ощущение прошло, даже не оставив и следа. Гарри и Рон появились буквально через несколько секунд, встревоженные поведением своей подруги.

— Ты в порядке? — с беспокойством спросил Рон, на что Гермиона лишь утвердительно кивнула.

— Мы подумали, что тебе стало плохо и…

— Нет, все в порядке, ребята. Просто у меня сильно затекли руки, пока я держалась за выступ, — соврала девушка. Мальчишки приняли такой ответ за сущую правду, а потому не заподозрили Гермиону ни в чем необычном. Распрощавшись с Косой аллеей, ребята решили посидеть в «Дырявом котле» и немного поговорить о том, что произошло и о том, что будет в скором времени. Рон признался, что не питает в этом году особого желания возвращаться в Хогвартс, вспоминая каким «чудесным» выдался год под руководством Амбридж. Гермиона решила воздержаться от высказываний со своей стороны, потому что тоже не горела желанием ехать в школу, во всяком случаи сейчас, когда еще осталось столько неразрешенных проблем. И как оказалось, только Гарри был настроен решительно и пообещал, что этот год будет однозначно лучше предыдущего, несмотря на сложившуюся обстановку в связи с Волан-де-Мортом, от имени которого шарахнулись сидящие рядом волшебники.



2 глава - «Здравствуй, Хогвартс!»

2 глава - «Здравствуй, Хогвартс!»

" Внимание, глава перезалита. Были сделаны поправки в тексте. Спасибо огромное Азиль, которая старается для вас. Пожелаем ей годовой запас сливочного пива и лимонных долек."





"Писала ночью и давно. Хотелось бы ваших комментариев по поводу "Проклятия", так как фанфик задуман в очень сложном амплуа и ему не хватает критики. Надеюсь, вместе мы сможем создать что-то интересное и захватывающее. Ваша Kethrine "





Утро началось с того, что Гермиона попыталась встать с пола. Этот ритуал происходил уже несколько месяцев, сопровождаясь сильной болью в конечностях. Настроение девушки было не таким радужным, каким обычно бывало перед отъездом в Хогвартс. Всю ночь она ворочалась на кровати и пыталась заснуть, но все было без толку, а когда ей все-таки удалось это сделать, Гермионе приснился кошмарный сон, бросавший в дрожь ее даже сейчас, когда она лежит на мягком ковре у постели. Это был удивительный кошмар, как оценила его девушка. Впервые в своей жизни она увидела сон, настолько граничивший с реальностью. Ей казалось, что она падает с огромной высоты и вот-вот сейчас разобьется о землю. Ощущения были настолько реальными, что заставили ее еще несколько минут отходить ото сна, который она приняла за явь.

Кое-как встав с пола, она доползла до ванны и включила теплый душ. Его девушке не хватало больше всего все два месяца в Мунго, где были не столь прекрасные условия, как хотелось бы. Сидя под теплыми каплями, Гермиона пыталась разработать мышцы рук и ног, чтобы хоть немного снять боль, но с каждым днем это давалось все сложнее. Она знала причину своего состояния, но не знала, кто был повинен в этом.

В июне, после видения Гарри о Сириусе, она с ребятами отправилась в Отдел Тайн. На данный момент это было самое страшное, что происходило с Гермионой за ее пока еще короткую жизнь. Впервые она испытала столько, сколько не пожелала бы и врагу. Даже не смотря на то, что Рон пострадал тогда больше всех, девушка все равно не могла не жалеть себя. Если бы ее друзья знали, что с ней творится, они, может быть, нашли бы способ помочь ей.

Попав в комнату, погруженную во мрак, она ясно поняла, что простым падением все не обойдется. Там было настолько тихо, что был слышен стук сердца, колотившегося с бешеным ритмом о ребра. Пока ребята отходили от всего, что им удалось увидеть в Отделе Тайн, Гермиона, крепко вцепившись в палочку, ожидала продолжения. Гарри и Луна, словно зачарованные направились к арке, которая для Гермионы представлялась лишь как каменное сооружение, непонятно для чего стоявшее в центре этого помещения. Несколько раз окликнув друзей, она предложила убраться всем отсюда подальше, ведь было ясно, как божий день, что их обманом выманили сюда. Гарри согласился с подругой, и все уже собирались покинуть комнату, как вдруг со всех сторон нагрянули Пожиратели, бросая в них различные проклятия, одно из которых предназначалось для Гарри. Гермиона успела оттолкнуть его, и заклинание угодило ей в грудь, выбивая ее из боя. Три дня девушка не приходила в сознание. Все это время врачи Святого Мунго пытались определить, что вызвало ее кому и какие от этого могут быть последствия. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что ее тело парализовано. Это стало настоящим шоком, как для нее, так и для специалистов больницы. Через некоторое время паралич прошел, оставив лишь небольшое напоминание о себе в виде боли по утрам.

И вот сейчас, сидя под душем, Гермиона пыталась вспомнить проклявшего ее Пожирателя, к сожалению, без особого успеха. Дело было не в мести, просто ей хотелось понять, кто может сотворить такое с подростком. Гриффиндорка была уверена в том, что не все последователи Волан-де-Морта фанатики, как Белатрикс Лестрейндж. По ее мнению некоторые из них шли за ним только из-за трусости или обязательств перед своим Родом. Она знала, что такое долг, ведь для нее это слово не было пустым звуком. Закончив со всеми утренними процедурами, девушка высушила волосы, завязала их в тугой узел, затем быстро оделась и спустилась вниз, где уже завтракали ее родители. Отказавшись от тостов с джемом, она села на диван и включила телевизор, чтобы хоть как-то отвлечь себя от грустных мыслей. Зная наизусть все привычки дочери, родители заметили это. Но Джейн все-таки решила не трогать ее и, чуть покачав головой, остановила мужа, который уже собрался приступить к нравоучительной и успокаивающей беседе. Вот таким стало последнее домашнее утро перед школой для гриффиндорки, которая со всей сосредоточенностью обратила свое внимание на скучный фильм.

Время близилось к десяти, и Грейнджеры, упаковав вещи, отправились на Кингс-кросс, чтобы проводить дочку на экспресс. Уложив багаж в тележку, Гермиона попрощалась как с родными, так и с маггловским миром, после чего направилась в сторону платформы. Пройдя сквозь разделительный барьер, она оказалась на волшебном перроне, заполненном людьми. Здесь было много знакомых лиц, которые счастливо улыбались друг другу и с предвкушением обсуждали будущий учебный год. Гермиона не разделяла этой радости, что удивило бы любого, с кем она имела счастье познакомиться. Войдя в поезд, девушка заняла первое попавшееся пустое купе и уложила вещи. Осталось только дождаться мальчишек, которые как всегда опаздывали. На часах было еще без десяти минут одиннадцать, так что надеяться на их пунктуальность было слишком глупо с ее стороны, но, повернув голову, Гермиона увидела, как целое рыжеволосое семейство во главе с мистером Уизли прошло на платформу. Выйдя в коридор, гриффиндорка решила подкараулить друзей, но те упрямо стояли на перроне и болтали со своими знакомыми. Как только машинист дал гудок о том, что поезд вот-вот отправиться в путь, все студенты толпой стали пробиваться в вагоны, не желая оказаться сбитой, она вернулась обратно в купе. Несколько раз к ней заглядывали ученики, чтобы узнать о наличии мест, но все получали отказ в ответ. Особо назойливым, таким как Кормак Маклагген, она пригрозила палочкой. Когда все расселись по своим местам, Гермиона снова решила выйти в коридор, чтобы найти своих друзей, которые куда-то запропастились, но оказалось, что они уже десять минут бродят по вагону и ищут ее.

Столкнувшись с ребятами, она отправила их в купе и проследовала за ними. Рон, держа в руке клетку с сычиком, уселся возле окна и пристально посмотрел на подругу, которая была слишком грустной для такого счастливого события.

— Ну, как провели вчерашний день? — поинтересовалась она, чтобы как-то завязать разговор.

Джинни села рядом с Гарри, отложила журнал и принялась рассказывать Гермионе о предстоящем возвращении Чарли.

— Последний раз я видела его, когда был Турнир, — грустно отозвалась рыжеволосая девочка.

— Я тоже, — ответила Гермиона. — Правда, познакомились мы намного раньше.

— Да, мне Рон рассказывал, как вы с Гарри на первом курсе передали ему дракона.
«Да, были времена…» — подумала гриффиндорка, но вместо этого произнесла:

— Он надолго приедет?

— Нет, к сожалению. Ему поручено проверить охрану Гринготс, так как… ну ты и сама понимаешь, — отмахнулась Джинни, и, расстроенная таким разговором, взялась за чтение. Гермиона решила больше не донимать ее расспросами, тем более обычно истории младшей Уизли относились либо к молодым людям, либо к квиддичу. Ни одно, ни другое не вызывало интереса у девушки, которая просто села рядом с другом и стала смотреть в окно. Лес сменялся полями, поля озерами и снова лес. Мысли ее унеслись куда-то далеко от экспресса, в котором в это время происходил необычный разговор между Гарри и Роном. Джинни решила покинуть их купе, поэтому мальчишки оставили шахматы в покое и принялись за обсуждение темы, которая занимала их уже очень давно. Вскоре девушке наскучил осмотр пейзажей, и она решила послушать, о чем говорили ее друзья.

— Слушай, Рон, его отец Пожиратель Смерти.

— Это не объяснение. Родители многих слизеринцев тоже Пожиратели, но почему-то их детей еще не клеймили!

— Может это наказание за провал операции в Отделе Тайн! — Гарри так яро отстаивал свою точку зрения, что начал, незаметно для себя, размахивать руками.

— Да зачем он сдался ему? Какой толк от хорька, который постоянно прячется за своего отца?

— В чем дело? — вдруг спросила Гермиона, слушая спор между двумя гриффиндорцами.

— Гарри считает, что Малфой теперь Пожиратель смерти. Согласись, Гермиона, это же бред! — Рон с надеждой посмотрел на девушку, у которой от удивления распахнулись глаза.
Она никогда бы не подумала, что младший Малфой станет Пожирателем, даже не смотря на то, что Люциус уже давно был в кругах Волан-де-Морта. Да такое предположение было глупо и нерационально со стороны Гарри.

— Ты же сама видела, Гермиона! Тогда, у «Горбин и Бергс», — возмутился темноволосый юноша.

— Я ничего такого не заметила, Гарри, — в таком же тоне ответила девушка. — Я могу ручаться только за то, что Драко стоял у шкафа и вел беседу со своей мамой и еще парочкой Пожирателей.

— Это была церемония, да как вы не понимаете!?
- Ага, в какой-то лавке Лютного переулка, другого места они найти просто не смогли, - усмехнулся рыжеволосый парень.

— Рон, кажется, нам пора в купе для старост, — решила прервать беседу девушка, чуя, что еще секунда и Гарри взорвется.
Посмотрев на часы, Рональд, спохватившись, накинул на себя мантию и прикрепил значок старосты, который так порадовал миссис Уизли в прошлом году. Женщина теперь выделяла отдельную сумму для сына, чтобы тот приобретал себе новую мантию и форму, приговаривая при этом о еще одной гордости в семье. Оставив Гарри одного, ребята двинулись в конец вагона, где по обычаю собирались старосты со всех факультетов. По пути им встретились несколько гриффиндорцев, которые, обменявшись приветствиями, скрылись в своих купе.
Каждый шаг, который делала Гермиона, отдавался в ее голове глухой пульсацией. Чем ближе она была к месту назначения, тем быстрее разгонялась ее кровь. Звуки стали, словно ярче и громче, а ощущения усилились до предела, если такое было вообще возможно. Гриффиндорка не понимала с чем связано ее ненормальное самочувствие, но это напомнило ей о вчерашнем происшествии в Лютном переулке. Войдя в купе, девушка обнаружила, что все были в сборе, и какого же было ее удивление, когда она заметила Драко Малфоя среди старост.

— А этот что здесь делает? — вспыхнул Рон, от чего его уши вмиг покраснели.

— Я староста, если ты не забыл, Уизли, или за лето ты растерял последние извилины? — прошипел Драко.

— Дамблдор не идиот, чтобы сохранить за тобой место старосты!

— Я думаю, ты переоцениваешь нашего «замечательного» директора.

Никто в купе не решился прервать этот диалог, дабы не нарываться на неприятности. Гермиона поступила точно так же, ей итак хватает проблем. Девушка была сосредоточена в данный момент только на себе. И все-таки, ее самочувствие было не настолько хорошим, и это не могло не настораживать. «Может, волнение». — Подумала Гермиона, чтобы хоть как-то себя оправдать. Вернувшись из своих мыслей, гриффиндорка заметила, что все уже обсуждают новшества в школьной системе дежурства и составляют графики.

— Так как наш дорогой директор, — начал главный староста мальчиков Стоун, — немного выжил из ума, он составил следующий список: Уизли и Боунс, Паркинсон и Патил, Малфой и Грейнджер…

«ЧТО?» — подумала девушка, и, бросив недоуменный взгляд сначала на старосту, а потом на Малфоя, удивленного не меньше ее, произнесла:

— Я отказываюсь дежурить с Малфоем!

— Поддерживаю, я тоже отказываюсь, — промолвил Драко и кинул полный ненависти взгляд на гриффиндорку.

— Это не обсуждается, — резко вставила староста девочек, — Профессор Дамблдор, я полагаю, знает, что делает.

— Я в этом сомневаюсь, — ухмыляясь, произнес слизеринец. — Он уже второй раз оплошал.

— Я сам не верю, что это говорю, но я согласен с Малфоем, — высказался Уизли, от чего Драко чуть не поперхнулся воздухом.

— Мистер Малфой, вопрос закрыт. Вы с мисс Грейнджер будете патрулировать коридоры седьмого и восьмого этажа, — выдержав минуту молчания, староста продолжил список, но Гермиона уже не слушала его. У нее появились подозрения. Как Дамблдор мог поставить ей в пару Малфоя, если он обещал оберегать ее? В чем тогда смысл его защиты? Ведь она будет подвержена опасности на этих дежурствах. Хоть гриффиндорка не сомневалась в том, что Малфой может быть порядочным человеком, и не будет лезть к ней, но мысли закрадывались разные, а от этого становилось только хуже. Вспомнив недавний разговор в купе, Гермиона обратила внимание на предплечье слизеринца. Одежда плотно прикрывала участки кожи, где могла бы находиться метка, а потому девушка бросила это занятие, заметив, что Малфой начал поглядывать на нее. Дослушав до конца лекцию об отмене использования палочки против нарушителей, девушка первой выскочила из купе и направилась к Гарри, который наверняка за час их отсутствия успел уже заснуть. Ворвавшись в свой вагон, она вошла в купе весьма раздраженной и удрученной. Рон последовал за ней, и как только за ним закрылась дверь, разразился такой бранью на Дамблдора, что Гарри слегка опешил от такого поведения.

— Ты представляешь? Ее в пару с Малфоем! Это возмутительно, о чем он думает? Да Малфою что угодно может взбрести в голову. А если он Пожиратель, то, что тогда, Гарри? — брюнет посмотрел на гриффиндорку с сочувствием, но в тоже время в его взгляде можно было прочитать решимость. Девушка сразу поняла, что парень не оставит это все без внимания. С чего бы ему не лезть на рожон? Это же Гарри!

— Просто сходим к директору и поговорим с ним, — предложила Гермиона, — Я надеюсь, что он послушает нас.

— Конечно, послушает! — воскликнул Рон.
Откинувшись на спинку дивана, гриффиндорка закрыла глаза и попыталась забыть этот ужасный день, который принес ей не особо хорошие вести. Дежурить с Малфоем было частью наказания, вот только она не понимала за что. Ей хватало того, что случилось с ней в начале лета, зачем же еще ее мучить? Подумав о том, что теперь в Хогвартсе для нее будет мало места, Гермиона слишком расстроилась такому обстоятельству. Лучше бы она уехала вместе с Кэти. Вдруг, резко распахнув глаза, Гермиона вскочила со своего места, чем слегка напугала друзей, и стащила с полки чемодан. Выудив из внутреннего кармана пергамент, чернила и перья, девушка устроилась поудобнее и стала размышлять, о чем написать подруге. За несколько дней она уже успела по ней соскучиться и теперь хотела рассказать все, что с ней произошло.

Обмакнув перо в чернила, гриффиндорка написала первую строчку и остановилась. С чего бы начать? Этот вопрос она задавала себе уже несколько минут, чем привлекла внимание Гарри и Рона.

— Если ты собралась писать письмо, то представься, — пошутил Рон, за что удостоился саркастичного взгляда Гермионы.

— Я просто не знаю с чего начать, — пояснила девушка.

— Мы это заметили, — подтвердил Гарри. — Кому хоть пишешь?

— Одной знакомой, — отмахнулась Гермиона и, пододвинув пергамент ближе к себе, стала быстро строчить:


«Дорогая Кэтрин.
Как ты добралась до Франции? Надеюсь у тебя все в порядке, во всяком случае, лучше, чем у меня. Мои судороги не проходят. Родители что-то подозревают и не верят в то, что со мной все в порядке. Про Гарри и Рона вообще молчу. Они на стороже, о, Кэти, друзья постоянно наблюдают за мной. У меня плохо получается вести себя так как прежде. Я уже не та Гермиона, которая была с ними на протяжении пяти лет. Что-то изменилось во мне за это лето и явно не в лучшую сторону. После выписки из Мунго, меня все стало страшно раздражать, я вся на нервах, и натянута как струна. Это ужасное чувство не прекращается. Ко всему прочему появились новые симптомы, которые меня настораживают. Помнишь того молодого человека, ты на него еще обратила мое внимание в клинике? Так вот, я должна была сразу рассказать тебе про него, ведь ты мне сама лично упоминала его фамилию при рассказе о семьях основателей. Это сын Люциуса и Нарциссы Малфой. Его зовут Драко, и он учиться со мной в Хогвартсе. Но так уж вышло, что мы с ним на ножах. По многим причинам это произошло, дорогая Кэти, так что лучше не спрашивай, иначе мне пергамента не хватит, чтобы рассказать все. В общем, когда я была несколько дней назад в Лютном переулке (даже не спрашивай, что мне там понадобилось), то я почувствовала себя как-то странно. По мне будто пробежал ток, когда я приблизилась к Малфою. И нет, это не любовь, как описывают ее во многих маггловских романах. Я знаю, о чем ты там подумала, Кэти, уж слишком хорошо тебя знаю. Так вот, это ощущение пропало, стоило мне покинуть переулок, и, вроде бы, оно не повторялось до сегодняшнего дня. Кстати, пишу тебе в Хогвартс-экспрессе по дороге в школу. Ты ведь помнишь, что я и Рон – старосты Гриффиндора, так вот нам пришлось идти на собрание, которое проходило в одном из вагонов. Среди всех собравшихся был Малфой, представляешь? Его оставили старостой после всех событий прошлого года, но это ничего по сравнению с тем, что было дальше. Дамблдор совсем выжил из ума, я всегда тебе говорила, что он Великий волшебник, но в последнее время это Величие переходит в какой-то маразм. Он поставил меня и Малфоя дежурить вместе. Рон уже восклицал по этому поводу, но на самом деле вся эта ситуация, которая уже доходит до абсурда, не так напрягает как мое самочувствие. Кэти, то странное ощущение снова возникло, и оно усиливалось с каждым шагом, приближающим меня к вагону старост, помимо того электрического разряда прибавились еще аритмия и обострение слуха. Я словно воспринимала не только удары своего сердца, набатом бьющего в ушах, но и рядом находящихся людей. Будто все звуки стали настолько громкими, что их можно было расслышать сквозь грохот Хогвартс-экспресса. Это ведь не может быть реакцией на присутствие рядом со мной одного конкретного слизеринца?! Я боюсь, Кэт, мне очень страшно. Чем меня прокляли в ту ночь в министерстве?! И как это связано с Малфоем? Пожалуйста, ответь как можно скорее. Мне не с кем поговорить об этом. Интересно твое мнение по поводу всего, что со мной произошло…
Твоя и т.д.»
Перечитав письмо несколько раз, Гермиона нашла его сумбурным и никуда негодным. Но, поразмыслив, она все же решила отправить эту версию, ибо на написание новой у нее не осталось времени. Экспресс остановился у станции Хогсмид, где можно было отправить почтовую сову практически сразу по прибытии, что девушка и сделала, боясь передумать.


***
Большой зал поражал, восхищал и как всегда удивлял. Сколько бы лет не прошло, Гермиона всегда бы им любовалась. Тысячи свечей зависло под потолком, освещая зал своим мягким светом. Различного рода резьба по камню подчеркивала величественность этого места и поражала даже самые высокие умы. Чтобы не случилось, Хогвартс всегда оставался Хогвартсом. Как и предыдущие пять лет, на месте директора восседал Альбус Дамблдор, на первый взгляд такой же, как и прежде, но при близком рассмотрении уже заметно постаревший. Состав преподавателей не изменился, кроме одного профессора, с которым директор собрался сегодня познакомить студентов. Выйдя из-за стола, профессор Дамблдор подошел к стойке с филином и произнес:

— Добрый вечер, дорогие ученики и преподаватели. Хочу поздравить вас с новым учебным годом и пожелать вам успехов,

— голубые глаза директора осмотрели всех учеников и на короткое мгновение, как показалось, задержались на девушке с пышными каштановыми волосами за львиным столом. — Хочу напомнить вам, что в Запретный лес ходить строго запрещено, если не хотите умереть страшной смертью.
По залу прошел ропот голосов. Кто-то был напуган, такие как первокурсники, а кто-то посмеялся над советом директора, хотя таких смельчаков оказалось немного.

— А теперь о приятном, — профессор дождался, пока в зале воцариться тишина, и продолжил: — позвольте мне представить вам нового профессора по защите от темных сил, профессора Снейпа.

То, что творилось дальше, будет трудно описать словами. Слизеринский стол взорвался аплодисментами, когда услышал о такой прекрасной новости. Их декан стал преподавателем ЗОТИ, что могло быть лучше? Но эту радость не разделяли остальные три факультета и больше всего протестовали гриффиндорцы, которые делали все возможное, чтобы унизить себя перед коллегией преподавателей. Гермиона смирно сидела на месте, поражаясь своими однокурсниками, которые, без всякого сомнения, показывали свою глупость и невоспитанность.

— Надеюсь, — сказал Рон, — что на этом посту он продержится не больше года. Я даже к Трелони не поленюсь сходить, чтобы увидеть его будущее по хрустальному шару.

Несколько учеников прыснули от такой шутки и обратили все свое внимание на директора, который с железным спокойствием наблюдал за учениками. Прошло не менее пяти минут, когда все успели обговорить эту новость и утихомириться.

— Надеюсь, вы все вдоволь обсудили эту замечательную новость!

— Он что, шутит? — недопонял Рон.

— Кто его знает, — ответил Гарри.

— Итак, а теперь позвольте мне представить нового преподавателя по зельеварению Горация Слизнорта! — зал очень тепло поприветствовал улыбающегося мужчину в синем пиджачке, который был так же счастлив, увидеть сияющие лица детей. —

Надеюсь, вы все пожелаете профессору удачи. А теперь приступайте к этому чудесному пиру и бегом в постель.

После ужина, получив у профессора МакГонагалл новый пароль для Полной Дамы, Гермиона отвела первокурсников в башню Гриффиндора. После чего, оставив их на попечении Рона, выловила своих соседок по комнате и предупредила их о своем необычном состоянии по утрам. Закончив с этим, девушка незаметно покинула общую гостиную. Идя по тихим коридорам Хогвартса, она размышляла о том, что понадобилось от нее профессору Дамблдору. Записка, переданная ей деканом, гласила: « Мисс Грейнджер, не хотите ли зайти ко мне на чашечку чая, как только отведете первокурсников? А.Д.»
И вот она идет к кабинету директора. Подойдя к горгулье, Гермиона остановилась, осознав, что не знает пароля.

— Если ты хочешь пройти к директору, то можешь узнать у меня, как это сделать, — пропищал противный голос где-то над головой девушки, сопровождая каждое слово неприятным звуком.

— Пивз! — возмущенно воскликнула гриффиндорка, — Ну, и что нужно для этого сделать, проказник?

— О-о, — протянул полтергейст, весьма польщенный таким раскладом дела. — Ты готова на все, чтобы узнать пароль?

— А ты готов на все, чтобы не встречаться с Кровавым Бароном? — услышав имя призрака подземелья Слизерин, Пивз с напускным разочарованием спустился вниз, чтобы быть со студенткой на одном уровне.

— Говори пароль, — потребовала Гермиона.

— Нет, пока ты не сделаешь то, что я тебе скажу.

— Ну и что же?

— Ты должна облить Снейпа вот этим, — вдруг Гермиону окатило чем-то холодным и склизким, а Пивз громко засмеялся, ожидая реакции девушки. Но ее не последовало. Вместо этого гриффиндорка достала палочку и очистила свою одежду от этой мерзости.

— Ты хотела узнать пароль? — весело пропищал Пивз.

— Я думаю, мисс Грейнджер, вы и сами можете отгадать пароль, как вы считаете? — профессор Дамблдор шел прогулочным шагом к полтергейсту и студентке, которая внутри кипела от негодования на шумного духа. Если бы можно было от него избавиться, она бы давно уже это сделала.

— Я могу предположить, что- то вроде лимонных долек или сливочного пива, — услышав это, директор рассмеялся, чем вызвал у нее непроизвольную улыбку.

— Вы были очень близки. Шоколадная лягушка,

— горгулья отъехала в сторону, предоставляя гостье и хозяину кабинета лестницу, которая словно поплыла вверх.

— Мисс Грейнджер, не обижайтесь на Пивза, — весело произнес Дамблдор. — Это единственное создание, которое веселит весь состав преподавателей и не делает работу нашего завхоза такой однообразной.

Девушка с улыбкой выслушала директора, но замечание на счет завхоза ей не особо понравилось. Оно показалось ей оскорблением всего того, что мистер Филч делает для Хогвартса. И хоть она не питала теплых чувств к этому противному старикашке, она все-таки была истиной демократкой в таком вопросе. Войдя в кабинет, где ей посчастливилось побывать всего один раз, девушка стала с любопытством рассматривать все вокруг: от стеллажей с кучей разных склянок со светящимися жидкостями до портретов всех директоров Хогвартса. Профессор Дамблдор решил не отвлекать пока гриффиндорку и занялся чаем, о котором говорилось в записке.

— Скажите, профессор, — вдруг начала девушка, — почему вы поставили меня дежурить с Малфоем?

— Я ждал, что вы спросите об этом, — с теплотой в голосе сказал Дамблдор, — но боюсь, мисс Грейнджер, мой ответ вам не сильно понравится.

— И все же, мне бы хотелось услышать его.
Директор жестом пригласил девушку присесть, и та последовала этому предложению незамедлительно, так как жутко устала за сегодняшний день. Разлив по чашкам чай, профессор достал угощение и принялся за рассказ.

— Вы сами понимаете, что наша сила в единстве, мисс Грейнджер. Нет ничего важнее сплоченной команды. Мисс Патил я поставил с мисс Паркинсон тоже не без причины. Во-первых, как вы и сами знаете, мисс Падма Патил никогда не была подвержена предрассудкам, а потому справиться со студенткой Слизерина ей будет под силу, в отличие от остальных. Мисс Паркинсон обладает буйным характером, и она весьма эмоциональна, — слушая директора, девушка поражалась тому, как много он знает о своих студентах. Это было весьма необычно, ведь в Хогвартсе таких учеников было свыше пяти сотен.

— Хорошо, с ними все понятно. Но почему я и Малфой? Ведь мы точно не лишена предрассудков…

— Это вы так думаете, мисс Грейнджер. В сложной ситуации вы сможете все взять под контроль и откинуть любые очерняющие образы и мысли, — голубые глаза директора словно улыбались, глядя на студентку, ошеломленную его словами.

— Он ненавидит меня, презирает все, что связано со мной. Я думаю, вы сделали неудачный выбор. А в доказательство ждите чей-нибудь окоченевший труп, — директор снова разразился хохотом, который показался Гермионе не то чтобы оскорбительным, но, во всяком случае, неприятным.

— Мисс Грейнджер, вы насмешили старика, — сквозь слезы ответил директор. — Но если серьезно, то, как вы думаете, почему я поставил вас именно с мистером Малфоем?

— Наверное, хотели наказать и меня и его, — с улыбкой ответила девушка, потягивая чай.

— Нет, моя дорогая. Чтобы изменить представление мистера Малфоя о вас, — от такого заявления Гермиона чуть не подавилась и дабы не подвергать себя такому риску, аккуратно поставила чай на стол.

— Простите, профессора. Вы сказали, изменить представление обо мне? Но для чего? Зачем менять его представление?

— Я думал, что вы догадаетесь, мисс Грейнджер.

— Простите, но сейчас слишком поздно, и моя голова уже отказывается соображать.

— Тогда я облегчу вам задачу, — улыбнувшись, ответил директор. — У меня закрались свои собственные подозрения на счет мистера Малфоя. Вы сами понимаете, что Волан-де-Морт будет набирать армию и, возможно, мистер Малфой окажется среди его солдат. Потому я решил, что чем чаще вы будете видеться с Драко Малфоем, тем лучше для него самого. Вы обладаете таким влиянием, о котором даже и не подозреваете.
Каждое слово директора для Гермионы было словно ударом по голове. Каким влиянием она обладает? О чем он вообще говорит?

— И все-таки, какова цель? На что вы надеетесь?

— Я надеюсь, что мистер Малфой не поддастся темным силам, Гермиона, — девушка насторожилась, услышав свое имя, — Если мы сможем изменить взгляды Драко на такую вещь, как чистота крови или социальное неравенство, то, возможно, мы убережем его от дурного поступка, который сломает ему, впоследствии жизнь.

— И я, как истинная Дева Мария, должна стать для него спасителем?

Дамблдор кивнул в ответ Гермионе, голова, которой уже готова была взорваться. Сегодня был день, насыщенный на потрясения, а потому девушка решила, что благоразумнее будет ничего не говорить. Она потянулась к чашке чая, чтобы допить ее до конца, и закончить эту странную беседу.


— Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? — невзначай поинтересовался директор.

— Прекрасно, — в таком же тоне ответила студентка, постаравшись соответствовать этому состоянию.

— Ну, тогда, я думаю, вы можете уже идти к себе, завтра рано вставать, — гриффиндорка кивнула в знак согласия и, поблагодарив директора за чай, покинула его кабинет с озадаченным выражением лица и гудящей от всевозможных мыслей головой.


Глава 3 - "Сон или явь"

3 ГЛАВА – «Сон или явь»

С тех пор, как Гермиона прибыла в Хогвартс, прошел почти месяц. За это время ничего особенного не произошло, если не считать ночные дежурства с Малфоем, которые происходили три раза в неделю. Они сразу молчаливо условились, что не скажут друг другу ни слова. И такой расклад обоих вполне устраивал. Гермиона считала, что Драко просто не хочет тратить на грязнокровку лишний раз внимание, а Малфой был точно такого же мнения. И раз уж их интересы совпадали, не стоило нарушать этот молчаливый обед. В десять часов, когда наступал отбой, они выходили дежурить на седьмой и восьмой этажи. И так до полуночи. Но за эти недели им ни разу не попался нарушитель, а потому их дежурство становилось слишком скучным. И не смотря на это, их молчание никогда ничем не нарушалось, кроме как отчетом перед мимо проходящими профессорами, которые временами проверяли нахождение своих студентов на постах.

Сегодня была пятница, и поэтому дежурство обоих продлили до часу ночи, так как студенты особенно любили вылезти куда-нибудь перед выходными. Но ни Малфой, ни Гермиона не сочли нужным находиться на посту до столь позднего времени, а потому молчаливо распрощавшись, в полночь они разошлись по гостиным.

Бродя по темному коридору, девушка задумалась о том, каким образом связан с ней Малфой. Все ситуация, которая складывалась на данный момент, была слишком странной и девушка не могла этого не замечать. Каждый раз, когда она приближалась к седьмому этажу, по телу словно пробегал электрический ток, будто она чувствовала, что вот-вот Малфой покажется в ее поле зрения. И, да, так оно и было. Ее удивлению не было предела, но она это никак не показывала, чтобы не вызвать каких-либо подозрений с его стороны.

Дойдя до портрета Полной Дамы, девушка произнесла пароль и вошла в гостиную. К ее большому удивлению, она оказалась пуста, хотя, обычно, в это время как минимум половина факультета сидела у очага. Поднявшись по лестнице, Гермиона толкнула дверь в спальню и села на кровать, где мирно спал Живоглот. Лаванда и Парвати, которые тихо перешёптывались, увидев Гермиону, сразу замолчали и легли спать. От гриффиндорки это, конечно же, не утаилось, но донимать их с расспросами не было ни сил, ни желания. Тем более она сама понимала, с чем связана такая скрытность. Да, девушки узнали о «маленькой» проблеме соседки, которая со всхлипами вставала по утрам. Гермиона никак не ожидала, что по приезду в школу ее боли усилятся, но ничего не могла с этим поделать.

Скинув с себя мантию, девушка переоделась в пижаму и легла спать с надеждой, что следующим утром будет не так больно, как прошлым. И как только ее голова коснулась подушки, она мигом провалилась в мир снов.

Вокруг нее был океан и пляж. Солнце мягко припекало гриффиндорке голову, а прохладный воздух окутывал все тело, изнывающее от жары. Звонко смеясь, Гермиона встала с раскладушки и направилась к воде, чтобы немного искупаться. Вода оказалась совершенно ледяной, но это ничуть не испугало девушку, которая двинулась вперед, словно не чувствуя этого. Добравшись чуть ли не до середины океана, как показалось ей, гриффиндорка вдруг в полной мере ощутила холод, исходящий от воды. В следующую секунду ее тело словно окаменело и парализованное пошло ко дну. Раскрыв глаза, Гермиона не увидела ни солнце, ни пляжа, а только серое хмурое небо и высокие башенки замка. Громко закричав от ужаса, девушка начала барахтаться в воде и ушла на дно, потеряв все шансы выплыть на поверхность. Вода забивалась в нос, в уши, а запас кислорода уменьшался с каждой секундой. Чувствуя, что сейчас задохнется, Гермиона уже чуть ли не смирилась со своей скоропостижной смертью, но вдруг, чьи то сильные руки обхватили ее за талию и потянули наверх. Но силы покинули ее раньше, чем она добралась до берега.

Открыв глаза, она увидела все тоже хмурое небо, расстилающееся над ее головой. Горло жутко болело, толи от воды, которой она наглоталась, толи от криков, которые она издавала. Ее одежда для сна была насквозь мокрая, но это мало волновало гриффиндорку, которая всем своим телом ощущала лишь страх и ужас. Она не могла ничего вспомнить, кроме того, что легла спать в своей кровати. Каким образом она оказалась в озере? Повернув голову, она увидела молодого человека, который с испугом смотрел на нее. В глазах все поплыло, и поэтому гриффиндорка решила их закрыть и попробовать сесть, но эту попытку пресек тот самый молодой человек.

— Лучше лежи, — голос оказался до боли знакомым, но Гермиона никак не могла вспомнить, кому он принадлежал. Он был немного резким, звонким и твердым. Снова открыв глаза, она обнаружила, что теперь может видеть и решила посмотреть на парня, который, как оказалось, и спас ее. Увидев этого человека, девушка ощутила, как вторая волна ужаса стала накатывать на нее.

— О нет…

— Можно просто сказать спасибо, — усмехнулся слизеринец, хотя весь его вид показывал, что ему было не до смеха.

— Что ты здесь делаешь? — девушка попыталась вложить в свой голос как можно больше силы и упрека, но этого не произошло. Вместо четкого звучания был лишь сиплый звук, вылетавший из ее рта.

— Я решил прогуляться, думаю, что на это мне персонального разрешения не требуется. И вместо того, чтобы наслаждаться красотой озера и замка, я искупался в озере…прямо в школьной форме. Позволь спросить, Грейнджер, какого черта ты там делала?

Гермиона ничего не ответила, так как сама не знала причины. Вместо внятного ответа, она вдруг вся разошлась в истерике. Не в силах совладать с собой, девушка просто закрыла лицо руками и стала рыдать навзрыд. А что если бы он не спас ее? Как теперь объяснить ему, что с ней произошло, если она и сама толком не знала причины? Как уговорить его молчать об этом? Слишком много вопросов, на которые гриффиндорка не могла найти ответа. Паника, которая охватила ее, была просто разрушающей. Слизеринец спас гриффиндорку. Это даже звучало смешно, не то чтобы адекватно принимать это в реальности. Увидев такую сцену, Драко Малфой просто застыл на месте, не зная, что предпринять. Он и сам себе задавал вопросы, которые не давали ему теперь покоя: зачем он спас девчонку? Какого черта с ней творится? Почему она все время так смотрит на него? Он был слишком наблюдательным, чтобы не заметить этого. Еще в поезде он отметил, что Грейнджер как-то странно на него поглядывает. Но тогда он мог заподозрить ее лишь в том, что она догадывается или опасается, что он стал одним из Пожирателей. Ее взгляд, кинутый на его предплечье, был настолько очевидным, что вызывал смех у молодого человека от ее глупых попыток быть незаметной. Если это в действительности было так, то ее можно было похвалить за догадливость. Но то, что творилось с ней на протяжении нескольких недель, казалось слишком странным. Когда они дежурили, ее постоянно трясло, будто от страшного озноба. Вид был рассеянным, что не укрылось не только от самого слизеринца, но и от преподавателей. А теперь этот инцидент. Драко Малфой не знал, что и думать. Любой другой может и принял бы все за случайное стечение обстоятельств, обычное недомогание гриффиндорки или мимолетная потеря ориентации в пространстве, но только не Малфой, который знал, что случайностям нет места в этом мире. Он видел Грейнджер в Мунго буквально в конце лета и ее вид поверг его если не в шок, то в самое настоящее неприятное удивление. Ее худая фигурка и серое лицо с потерянным взглядом вызвали в нем жалость. И, не потому что она выглядела жалко, а только потому, что ее вид требовал сострадания и сочувствия. Как бы он не унижал девушку, он себе и представить не мог, что с ней может произойти такое. Хотя молодой человек даже и не имел понятия, что с ней случилось. И вот сейчас, видя ее в самой настоящей истерике, он пытался придумать, как ей помочь. Вся мокрая, с синюшными губами, дрожащая то ли от холодного ветра, то ли от ужаса, она вынуждала его и удивляться, и сочувствовать ее положению.

— Грейнджер, — позвал молодой человек с некой опаской, боясь, что девушка может что-то выкинуть. Услышав свое имя, она повернула заплаканное лицо в его сторону, — ты должна пойти в больничное крыло.

Гермиона резко перестала плакать и с непритворным ужасом посмотрела на слизеринца, который не понимал, что вообще сейчас с ней происходит.

— Малфой, пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла гриффиндорка, — пусть это останется только между нами. Никто не должен узнать об этом. Я знаю, что не могу просить тебя о таком, но прошу…

Глаза, полные отчаянья, смотрела на юношу с надеждой, которую она питала с того момента, как узнала о своем спасителе. Драко Малфой не был из тех, кто не умеет хранить секреты, но даже для него такая тайна казалась слишком опасной. Мало ли что могло быть с девушкой?

— Грейнджер, ты должна сходить в крыло, — более собранно и твердо ответил он.

— Я знаю, что ты ненавидишь меня, но прошу, Малфой. Я что хочешь, сделаю для тебя, только не говори никому, — услышав это, молодой человек задумался над ее словами. Он всю жизнь питал к ней злобу и ненависть, но это все кануло еще тогда, когда он увидел ее тонущей в Черном озере. И хотя прежние чувства вырывались из него, чтобы атаковать бедную девушку, он не мог себе позволить такого в данный момент. Да, он всегда мечтал об ее унижении. Ему всю жизнь говорили о том, что грязнокровки не достойны жить в одном мире с чистокровными, но, не смотря на это, он не мог сейчас сделать ей как можно больнее. Совесть не позволяла.

— Хорошо, я не скажу никому, — после минутного молчания, ответил он, услышав облегченный вздох.

— Спасибо, — тихо ответила она.

— Но ты должна мне объяснить, что с тобой происходит!

Опешив, Гермиона посмотрела на него с недоумением. Он требует от нее объяснений? Зачем ему это нужно?

— Я не смогу ничего тебе объяснить…

— Почему же?

— Потому что сама не знаю, что происходит, — уже не так хрипло ответила она.


Поднявшись с травы, которая уже успела потускнеть и потерять все свои краски, Гермиона отряхнула шорты и стала размышлять, как ей добраться до спальни, ведь сейчас наверняка в Хогвартсе полно студентов. На улице было еще не настолько светло, как днем, но ночь уже наверняка была за плечами.

— Малфой, а сколько сейчас времени?

— Часов шесть утра, — ответил он, заметив, как распахнулись от удивления ее глаза. «Сейчас шесть утра, а он на улице?» — подумала гриффиндорка. Но вместо этого произнесла:

— Мне нужно как-то попасть в замок, — озадаченно посмотрев на слизеринца, Гермиона решила, что больше о его помощи она не смеет просить, тем более, что она не могла этого сделать из-за вдруг появившегося чувства межфакультетской вражды, которую она питала только к Малфою и его свите. Даже не сказав спасибо за спасение, девушка поспешила в Хогвартс, мокрая и босая. На улице было прохладно, но она не ощущала ничего, кроме тревоги и ужаса. Гермиона подумала, что больше никогда не сможет заснуть после такого.

Пробравшись в холл, она бегом отправилась на седьмой этаж, к портрету Полной Дамы, и какого было ее счастье, когда ей никто не встретился и не стал донимать с расспросами. Тихо прошмыгнув в спальню, гриффиндорка собрала вещи, накинула мантию и направилась в ванную для старост, размышляя о том, что произошло сегодня утром, и почему она так быстро сбежала от Малфоя, который даже сказать ничего не успел.

***

Все, что происходило с ней, казалось ему странным, ненормальным и весьма опасным. Почему его вдруг это так стало волновать, он и сам не понял. Но едва ли он пытался не обращать внимания на ее непонятное поведение. Во время дежурств она то ли пыталась с ним заговорить, то ли просто открывала рот, чтобы глотнуть по глубже воздух. Он чувствовал себя не со всем уютно в ее компании, но это было взаимно, и он это отлично понимал. Драко не подписывался дежурить с ней, потому что всякое можно ожидать от гриффиндорки, которая к тому же подруга его заклятого врага. И что уж тут говорить, Поттер всегда был где-то рядом. Малфой чувствовал это не хуже, чем Гермиона. Но только девушка знала, что молодой человек почти всегда идет рядом с ними под мантией-невидимкой, а Драко думал, что гриффиндорец просто хорошо умеет маскироваться.

В последнее время Гарри понял, что его помощь больше не требуется. Он видел, что они ни разу не заговорили друг с другом за этот месяц и это его крайне радовало. Желание Малфоя поскорее отделаться от гриффиндорки и его молчание, которое Гарри объяснял только как то, что его величество не хочет унижаться настолько, чтобы заговаривать с ней, так же радовало гриффиндорца. Это было именно то, чего он и хотел.

Когда девушка вернулась поздно вечером с библиотеки, Гарри отвел ее в сторону, чтобы поговорить.

— Ты ведь сегодня снова дежуришь? — поинтересовался он, как только девушка выложила свитки на стол.

— Да, а ты хочешь опять ходить со мной за ручку? — с неким раздражением спросила Гермиона. Гарри не понял, почему его подруга так недовольна и решил узнать причину.

— Знаешь, Гарри, мне надоело, что ты меня считаешь не способной ни к чему, кроме как учиться и давать вам с Роном списывать, — на повышенном тоне сказала она, от чего несколько учеников посмотрели в их сторону. — Чего уставились? У вас своих дел нет?

Резко поинтересовалась она у студентов, которые решили, что безопаснее всего будет покинуть гостиную. Гарри был в шоке от ее поведения. Он не понимал, что твориться с их подругой, которая после лета стала совсем другой. Она никогда не улыбалась, не смеялась над их шутками, как раньше, все время училась и не вылезала из библиотеки.

— Что с тобой происходит, Гермиона?

— Я тебе отвечу что! Ты мне не даешь прохода. Я сама могу себя защитить, и охранник мне под боком не нужен, ясно? — Гермиона чувствовала, что она перегибает палку, но не могла ничего с собой сделать. Ее все жутко бесило, начиная с того, что она не может найти решения своей проблемы и заканчивая этими мелкими стычками то с Роном, то с Гарри. А теперь еще и Малфой навалился с секретом, который он теперь делил вместе с ней. Это было весьма неудобно и опасно. Она не отняла подозрений на его счет, она все равно считала, что он опасен и возможно в один прекрасный день он растреплет всей школе о ней и будет унижать, оскорблять и втаптывать ее в грязь.

— Ты не понимаешь, я хочу, чтобы ты была в безопасности!

— Нет, это ты не понимаешь. Я итак в безопасности!

— Какая безопасность тебе гарантирована рядом с Малфоем? Он же…

— Кто он? — резко прервала гриффиндорка. — Пожиратель, да? Я тебе скажу вот что, даже если это так и есть, а я уверена, что это не так, он все равно не тронет меня!

— Почему ты так уверена в том, что в нем есть что-то ангельское? Что ему мешает взять и прикончить тебя? — удивлялся Гарри.

— Ты с ума сошел? — в ее взгляде читалась полная решимость и шок, который она испытывала от поведения своего друга. — Прикончить? Да ему, во-первых, не захочется марать руки об меня. А во-вторых, он не глуп, чтобы себя так подставлять.

— Гермиона, ты меня не слышишь!

— Я тебя отлично слышу. Ты весь потонул в предрассудках, — резко размахивая руками, парировала она. — И я не считаю, что он ангел. Но в каждом есть что-то хорошее.

— Ты как-то изменилась…

— Я не изменилась, Гарри. Я выросла. И твоя глупость меня удивляет. Если мои доводы тебя не устраивают, то могу предложить еще один, который точно тебя убедит. Перед поездкой в Хогвартс моя мама связалась с Дамблдором, она не хотела меня пускать в школу в этом году, боялась, что я снова попаду в неприятности. И тогда Дамблдор заверил ее, что он будет за мной постоянно следить и не выпускать из виду.

— Почему ты раньше не говорила? — удивлялся молодой человек.

— Потому что случая не предвиделось до этого дня, — оставив парня стоять у стола, она села в кресло рядом с камином и откинулась на спинку. Все, что творилось вокруг нее, было слишком сильным в плане эмоциональных потрясений. Сейчас она больше всего на свете мечтала покинуть школу и отправиться к Кэти, которая так и не написала ей ответ. Она устала и хотела только одного, душевного спокойствия. Гарри сел рядом на диван и не сказал больше ни слова до самого ее ухода. Он был так же опечален, как и гриффиндорка. Он пытался ей помочь, но вышло только хуже. И если бы он хотя бы знал причину ее состояния, то смог бы найти решение. Этим вечером он решил не покидать гостиную Гриффиндора, чтобы успокоиться и не давить на девушку. Но пойди он сегодня с ней на дежурство, то, возможно, узнал бы причину ее такого состояния…

***

Они встретились все на том же месте: седьмой этаж у портрета Черного Всадника. Он стоял, сложив руки и опираясь на выступ в стене, ожидая ее прихода. Гермиона шла медленно, неторопливо, желая оттянуть этот момент. Теперь ей совершенно не хотелось видеть Малфоя. Если раньше только из-за боязни, что начнется перепалка, то теперь из-за возможности их совместного разговора о случившимся. Его сегодняшний вид показывал, что он настроен решительно. Взгляд, которым он одарил ее, не был полон неприязни, как раньше. В нем горело желание разузнать обо всем. И если бы это желание совпадало и с ее, то она была бы счастлива. Но нет, она мечтала совершенно о противоположном. Это было видно по лицу, которое залила краска, по тому, как она мнет руки или прикусывает нижнюю губу. Впервые за этот месяц он поприветствовал ее благосклонным кивком.

«Что он творит? Если Малфой хочет подкопаться глубже, то его ждет разочарование». — Думала Гермиона, подходя к самому портрету.

— Ты опоздала на целых три минуты, — начал он, отчего у девушки екнуло сердце. Все, теперь разговор неминуем.

— Думаю, за это Снейп не снимет все баллы с факультета, — незамедлительно ответила она и отправилась по коридору. Малфой двинулся рядом, рассуждая про себя, как вывести девчонку на разговор. Он сам поражался тому, что творит. Ему-то какое дело до нее и ее переживаний? Но почему-то ему хотелось узнать, что такое твориться с Грейнджер, объясняя себе все, как стратегический ход. И тут его осенило!

— Я хотел…

— Не надо, — резко прервала она его. — Извини, Малфой, но я сегодня не настроена на разговоры. Тем более со слизеринцами.

— Грейнджер, ты переоцениваешь себя, если думаешь, что я хотел с тобой поговорить, — насмехаясь, ответил он, чем заставил девушку покраснеть еще гуще, чем прежде.

— Ну, вот и отлично. Раз наши желания совпадают, то давай будем дежурить, как и предыдущие недели: молча! — она была зла, и он это видел, ощущал через тонкую грань между ним и ней. Все это было так странно, но парня мучила мысль, которая не давала ему покоя. Он хотел узнать о ней, может даже желал. И это желание было настолько сумасбродное, что он начинал пугаться самого себя и своих помыслов. Девушка явно была настроена против всего этого, но ему было необходимо разрушить барьер. Зачем? Он задавал себе тот же вопрос, но его словно тянуло к ней. И если бы он на секунду подумал, что она ему симпатична, то он посмеялся бы над собой. Нет, она нисколько ему не нравилась и даже не интересовала в этом плане, но его притягивала невидимая связь, о которой он даже понятия не имел. Она чувствовала тоже самое, только это было более ощущаемо. Электрический ток и острые иголки впивались ей в кожу и распространялись по венам. Она уже начинала привыкать к этому, но чем ближе он находился, тем сильнее было чувство. Несколько секунд это казалось даже немного больно, но потом Гермиона уже особо не зацикливалась на этом. Минут двадцать никто из них не проронил и слова, но первым не выдержала девушка.

— Так что же ты хотел, Малфой?

— Хотел узнать, что ты делала в Мунго тогда, в конце лета, — просто ответил он, ликуя про себя такому повороту.

— Тебе действительно интересно? — удивилась девушка. Молодой человек просто кивнул.

— Я думаю, тебе не понравится то, что я расскажу. Лучше промолчу, — Гермиона отвернулась от молодого человека и чуть ускорила шаг. Ей меньше всего хотелось обсуждать это. Чего именно добивался Малфой, она не знала, но понимала, что все неспроста. С какой это стати он станет вдруг интересоваться ее жизнью? Ответ простой, если ему что-нибудь нужно. Так рассуждала девушка и ее предположения были недалеки от правды.

— Я имел некоторые мысли на этот счет, — вдруг произнес он.

— Какие же?

— Министерство Магии, — ответил он без всякой злости или обиды в голосе, которые, по ее мнению, имели место быть.

— Да, после него я попала в Мунго.

— И все лето провела там? — удивился молодой человек.

— Да, — вот так просто складывался их разговор, но напряжение, которое царило между ними, было если не осязаемо, то ощущаемо уж точно. Малфою с большим трудом давались эти слова, но он мастерски владел собой и не мог допустить подозрений, в отличие от Гермионы, у которой все эмоции были написаны на лице.

— Из-за чего ты там оказалась?

— Малфой, чего ты хочешь? — вдруг резко остановилась девушка. Молодой человек, немного опешив от такого поворота, удивленно смотрел на нее. Она была на голову ниже, но ее пышные волосы, казалось, будто придавали ей еще пару сантиметров в росте. Она с неприкрытой злостью глядела на него, будто мечтая выхватить палочку и покончить с этим. Он понимал, что она боится за секрет, о котором он случайно прознал. Она боялась и в тоже время опасалась его, и винить ее не за что. Малфой действительно мог быть опасным, если хотел того. Но сейчас кроме смеха Грейнджер ничего у него не вызывала.

— Почему ты так решила? — полным сарказма голосом спросил он, манерно растягивая слова.

— Потому что твои допросы — это ненормальное явление. С чего вдруг такой живой интерес к моей персоне?

— Может, подружиться хочу, — ответил он, не подумав.

— Конечно же, дружба с грязнокровкой у нас теперь в почете, мистер Малфой, — озлобленно ответила она, и, развернувшись на каблучках, поспешила оставить его наедине с самим собой. Недолго думая, он побежал за ней, надеясь все-таки узнать то, что желал.

— Хорошо, Грейнджер, ты раскусила меня.

— Еще бы, это же я, — так же манерно растягивая слова, ответила она, желая передразнить его.

— Я хочу знать, что с тобой происходит. Почему ты все время так смотришь на меня? Из-за чего ты попала в Мунго и почему никто не должен знать, что с тобой произошло сегодня утром? — Малфой сразу решил перейти к делу, чтобы не рассусоливать . — И ты зря питаешь свои слабые надежды, Грейнджер, что я хочу с тобой поболтать или подружиться. Поверь, у меня нет никакого желания даже находиться с тобой в одном обществе. И для меня было бы большим счастьем, если бы ты свалила куда-нибудь подальше от меня. Но так как судьба не благосклонна, то я, перешагнув через свое достоинство, снизойду поговорить с тобой, чтобы узнать то, что желаю.

— Ох, сэр, да вы, оказывается, умеете быть настоящим, а не лицемерным хорьком, — выплюнула она. — Ты хочешь узнать, что со мной?

Она подошла к нему настолько близко, насколько позволили обстоятельства и произнесла:

— Ни черта, мистер Малфой!

Парень усмехнулся такому поведению девушки и решил продолжить разговор, который, казалось, затянется далеко за полночь.

— А ты, оказывается, не так-то проста, Грейнджер. Но когда ты говорила про лицемерного хорька, ты забыла упомянуть про озлобленную маленькую лицемерную грязнокровку, — не желал оставаться в долгу молодой человек.

— Ты самый мерзкий, напыщенный и гадкий человек, которого я встречала!

— Дорогая, я полностью разделяю твое мнение. Ты тоже не ангел, — кинув на Малфоя испепеляющий взгляд, она взглянула на часы и, обрадовавшись, решила вернуться в гостиную.

— Мы не закончили, Грейнджер, — без толики прежней предрасположенности к разговору выкрикнул парень.

— Зато я закончила, — бегом спустившись с восьмого этажа, она рванула к своей гостиной, и какого было ее счастье, увидев, что Малфой остался на месте.

Слизеринец долго рассуждал над тем, что произошло сегодня. Но Малфой не был бы Малфоем, если б не добивался всегда своей цели. Он узнает все, что ему нужно, даже если эту правду придется выбивать из нее.