Глава 1Всё для нас обрывает смерть
Нам не нужно потом ничего
И её не преодолеть,
И она не щадит никого.
И у каждого смерть своя
Кто как трус, ну а кто как герой…
2 мая 1998 года
Джордж Уизли
2 мая 1998 года – особенный день для всего волшебного мира. Мальчик, который выжил смог победить величайшего темного волшебника, освободить всех ведьм и волшебников от многолетнего страха, наводимого им, предотвратить смерти, которые и дальше были, будь жив он и его соратники.
Для всех этот день – праздник. Для всех, кроме тех, кто потерял в этой войне своих родных и близких.
Терять любого близкого человека невероятно тяжело, но когда уходит твоя частичка, братишка, с которым ты делил свою жизнь пополам, это невыносимая боль. Для Джорджа Уизли 2 мая - это самый ужасный день в жизни.
Фред. Всегда веселый, всегда душа компании и заводила, главный весельчак школы и организатор всех самых крутых приколов и шуток. Мертв. В это так же трудно поверить, как в то, что Волан-де-Морт побежден.
***
Джордж не помнит, как он оказался дома, в Норе. Не в квартире на Косой аллее, а именно в Норе, где они с Фредом родились и выросли, где прошло все их счастливое детство. Сейчас не имело значения, где он проведет ближайшие дни, но когда пришло время трансгрессировать, в голову пришло именно это место. Ничего на свете больше не имело значения, кроме того факта, что Фред мертв. Его, Джорджа, Фред, его братишка, который всю сознательную жизнь был с ним. Все, что с Джорджем когда-либо происходило - радости, улыбки, шутки, изобретения, Ужастики Умников Уизли и Всевозможные Волшебные Вредилки - он делил с ним. Теперь его нет. Нет и никогда больше не будет.
Джордж, с именем которого теперь больше не будут употреблять неизменное «Фред», прошел в их … в свою комнату и остановился на пороге не в силах сделать больше ни шага. Такого порядка здесь никогда не было. Сколько Джордж себя помнил, тут всегда пахло порохом, а на каждой поверхности лежали их изобретения. Мама каждый день пыталась заставить близнецов навести хоть какой-то порядок, но безуспешно. Даже если они и убирались кое-как, все равно примерно через час все было по-старому. В конце концов, миссис Уизли смирилась с этим.
На стене напротив двери висит их колдография. Джордж хорошо помнит тот день, когда папа явился домой, сияя как начищенный галлеон, и принес с собой какой-то чудо-аппарат. Он утверждал, что этот самый аппарат почти то же самое, что колдоаппарат, только он магловский, и колдографии, сделанные им, не будут двигаться. Он щелкал всех детей подряд, но близнецы получились самыми забавными: Фред держал Джорджа за свитер и пытался заставить того отдать шоколадную лягушку, а Джордж, весь измазанный этой лягушкой, в свою очередь, тянул в другую сторону. Колдография действительно изначально не двигалась, но по настоянию самих близнецов, которым снимок очень понравился, Артур поколдовал и сделал его обычным для волшебников.
Джордж снял снимок со стены и уставился на него. Редкий случай, когда Фред не улыбался. Он выглядел обиженным, но такое беззаботное и доброе лицо могло быть только у него. Слезы, которым Джордж дал волю только один раз с того момента, как увидел бездыханное тело брата, посыпались снова. Слезы, такие горячие, наполненные горестью и невыносимой болью, катились по щекам Джорджа Уизли. Ему все равно, что тем самым он показывает, каким слабым стал без него. Все равно, что его кто-то увидит. Все равно на все.
Зашел Чарли. Спрашивает в порядке ли он. В порядке? Как он может спрашивать его в порядке ли он? Как он вообще может предполагать, что Джордж сейчас в порядке? Впрочем, Чарли и сам понял, что сморозил глупость - еще до того, как Джордж свирепо посмотрел на него.
— Джордж, ты должен держаться. Мы все должны держаться. ОН бы не хотел, чтобы мы раскисали. Фред не одобрил бы этого…
Джордж молчал.
— Всем нам тяжело. Не только тебе. Но …жизнь продолжается, - последние слова Чарли произнес как можно увереннее, но Джордж уловил в его интонации неверие в собственные слова.
Чарли положил руку на плечо брата. Джордж молчал и смотрел на колдографию. Он твердо решил, что эту память о НЕМ он всегда будет носить с собой. Это первое адекватное решение, принятое им за последние несколько часов.
— Ты держись, братишка. Мы всегда рядом и всегда поддержим тебя.
Как Чарли может столько говорить? Джорджу внезапно захотелось, что бы брат ушел, оставил его в покое, но вместо того чтобы попросить его об этом, сказал:
— Как мама?
Чарли будто не ожидал услышать от него и слова. Он удивленно повернул к нему голову, спохватился и ответил:
— Плохо. Но папа с ней. Она справится. И ты тоже.
— Я… не хочу ни с чем справляться. Не хочу… Без него ничего не имеет значения.
— Ты не прав. Жизнь на этом не заканчивается.
— Для тебя, может, и нет, но для меня она закончилась! – Джордж устремил на брата полные боли и слез глаза, - вам всем не понять того, что чувствую я. Никогда! Уходи. Оставь меня в покое.
Чарли, не в силах произнести что-то связное на такую речь брата, просто вышел.
Это не тот Джордж, который был день назад. Это новый Джордж, которому, хочется ему или нет, придется снова научиться жить. Ради родителей, ради братьев, ради Джинни и самого себя. Сейчас он не понимает, что маме и папе, потерявшим ребенка, не лучше, чем ему; он не видит, как убивается Джинни и потерянно смотрит в противоположную сторону Перси; не чувствует, как у Чарли, вышедшего из его комнаты минуту назад, болит сердце; не замечает, как Билл сжимает кулаки до того, что они побелели, чтобы не позволить Флер увидеть свои слезы, и как, не скрываясь, рыдает Рон.
Сейчас Нора, всегда живая и веселая, плачет вместе с ее обитателями. Может, и не скоро, но все они снова будут жить, снова будут радоваться и смеяться, только Джордж никогда не сможет оправиться от своей потери, никогда больше он не увидит своего братишку, как две капли воды похожего на него. Вместе с Фредом умерла частичка Джорджа, и, пожалуй, лучшая его частичка.
Гарри Поттер
— Гарри! Тебя все ждут, — голос Гермионы вывел Поттера из транса. Сняв очки, он протер их и, снова нацепив, встал с кресла. Кабинет Дамблдора выглядел как всегда. Единственное исключение – обитатели портретов отсутствовали. Наверняка блуждали по другим, пытаясь увидеть, что происходит в Большом зале. Внезапно нахлынувшие чувства не давали Гарри сдвинуться с места. Всю окружающую действительность он начал воспринимать только сейчас, спустя часы.
Фред, Люпин, Тонкс, Колин… Все они погибли по его, Гарри, вине. Наверное, их родные ненавидят его, и он с ними согласен. Если бы не Гарри, не было бы ни этой войны, ни этих смертей. Да кому нужна победа такой ценой. Как можно радоваться, когда столько хороших людей отдали свои жизни? А Уизли? Что они сейчас чувствуют? А Андромеда, оставшаяся совсем одна с маленьким Тедди?
После смерти Волан-де-Морта Гарри просто поднялся сюда, в кабинет Дамблдора. Рон и Джинни были с семьей, Гермиона - с ними, но он, Гарри, не мог сейчас смотреть им в глаза, хоть и понимал, что они никогда не станут его винить в смерти сына и брата. Ему было достаточно того, что он сам понимал всю свою вину. Возможно, он мог бы предотвратить все эти смерти, если бы сразу пошел к Волан-де-Морту. Неужели недостаточно людей погибло из-за него до начала Битвы за Хогвартс. Как он мог позволить своим друзьям биться против Пожирателей, когда сам бегал по замку и искал крестраж. Он мог бы заполучить его и раньше, если бы не терял столько времени впустую, мог бы поручить это дело Невилу и другим товарищам, раз сам не может явиться в школу так, чтобы его присутствие не опознали, а потом, когда они втроем пришли, сразу идти к Волан-де-Морту и сдаться ему.
Мысли душили Гарри. Он не понимал как будет жить дальше. Раньше казалось, что после Победы все наладится, что все начнут жить счастливо и спокойно. Он не осознавал, что для этой Победы придется пожертвовать стольким и теперь не понимал как все эти люди в Большом зале, сквозь толпы которых он проходил, могут радоваться. Конечно, это были те, кто отделался всего лишь небольшими ранами и никого из близких не потерял, но неужели они не осознают, сколько людей погибло?
— Гарри! Ты слышишь меня? — теплая ладонь легла на его плечо, и Гарри обернулся. Гермиона больше не выглядела как несколько часов назад. Она привела себя в порядок и теперь снова походила на саму себя.
— Ты должен спуститься к ним. Они хотят тебя видеть, - девушка говорила очень тихо и мягко. Именно она всегда понимала Гарри лучше всех, именно она всегда знала все ответы.
- Гермиона, объясни, чему они радуются и что хотят от меня услышать?
Гермиона опешила, но все же ответила:
- Гарри, они столько лет прожили в страхе, что радость от конца Волан-де-Морта для них сейчас сильнее, чем горечь от утраты людей. Все понимают, какие потери мы понесли, но мы не можем винить их в том, что они радуются. А от тебя они хотят, чтоб ты просто уверил их в том, что это действительно конец и что дальше все будет хорошо.
Она права, как всегда. Глупо ожидать от тех, у кого все близкие живы, что они будут переживать то же самое, что и те, кто потерял родных. Они счастливы, что избежали участи многих семей, и он сейчас должен спуститься и заверить их в том, что все закончено, а еще поддержать своих друзей. Как он может тут сидеть, когда семья, которая всегда относилась к нему так же, как к своим детям, переживает такое горе.
— Да, я сейчас спущусь… - кивнул Гарри и машинально пригладил свои непослушные волосы, но его отражение в омуте памяти, который так и остался стоять на столе с того момента, как он погружался в память Снегга, подтвердила промелькнувшую мысль, что ничего не изменилось - они как торчали, так и торчат.
— Не вини себя, Гарри. Ты сделал больше всех для этой Победы. Никто не думает даже тебя в чем-то обвинять, - уверенно сказала Гермиона.
Гарри кивнул и вместе они отправились в Большой зал, где его ждало все Волшебное Сообщество.
Глава 230 мая 1998 года
Рон Уизли
Конец мая в этом году выдался холодным и богатым ливнями и грозами. Почти каждое утро начинается с дождя. Даже для Лондона и его окрестностей не характерно столько дождей. Люди жалуются. Пожалуй, только обитателям Норы все равно, какая погода.
Рон проснулся от грохота, раздавшегося, как ему показалось, из комнаты Джорджа. Быстро вскочив с постели и набросив халат, он вышел из своей комнаты и пошёл к брату. Не постучавшись, Рон распахнул дверь и оказался в комнате Джорджа, но не увидел ничего подозрительного, кроме сидящего с опущенной головой на полу ее обитателя.
— Джордж, всё в порядке? – Рон сделал по направлению к нему несколько шагов и остановился. Джордж, похоже, ничего не услышал.
— Слышишь меня? Что с тобой? – опустившись перед ним на корточки, младший брат положил руки на его плечи. В тот же миг Джордж швырнул в противоположную стену что-то, что разбилось. Осмотрев осколки, Рон обнаружил, что это рамка с общей колдографией Джорджа и Фреда. Комок застрял в горле, и он просто обнял брата. Тот плакал. Беззвучно, всхлипывая, как маленький ребенок, обнимая Рона в ответ.
— Почему он оставил меня? Почему? Скажи мне, Рон! Как он мог уйти? Разве он не знал, что я не смогу без него?
— Я не знаю, Джордж. Это, наверное, испытание для нас. Держись, слышишь?
Джордж высвободился из объятий брата и, схватив третью по счету рамку с колдографией, бросил ее об стену. Она разлетелась на мелкие кусочки.
— Ненавижу тебя, Фред! Ненавижу…
— Ты не можешь его ненавидеть, Джордж.
— Он бросил меня…Ненавижу…
Дверь в комнату открылась и на пороге появилась миссис Уизли. Увидев рыдающего Джорджа и Рона, у которого тоже текли слезы, она бросилась к ним.
— О Джордж, милый. Что же нам делать, если на нас свалилось такое горе? Мы ничего не можем поделать… - она рыдала в голос. Ее плач рвал сердце Джинни, стоящей у двери. Слезы градом покатились из глаз, и она осела на пол, придерживая свой рот ладонью, чтобы не издавать звуков. Глава семейства сидел в гостиной и смотрел в одну точку. Он не мог выносить рыдания жены, не прекращающиеся ни на минуту ни ночью, ни днем, но сам плакать не мог. Казалось, все слезы ушли еще тогда, в день смерти сына. Перси выходил из своей комнаты только раз в день, чтобы поесть, а иногда и вообще не показывался. Билл и Флер тоже были в Норе. Они не могли сейчас находиться у себя дома. Чарли старался поддерживать родных словами, и иногда у него что-то выходило с отцом, братьями и даже с Джинни, но ничто не могло отвлечь Молли и Джорджа. Они похоронили себя в своем горе заживо.
Мать и сын сидели, обнявшись и изредка всхлипывая. Они даже не заметили уход Рона.
— Джинни…
Рон остановился, заметив сестру. Она медленно встала.
— Рон, я не могу так больше.
Он обнял сестру, и они стояли так долго-долго.
Гермиона Грейнджер
Что может быть хуже того, чем знать о горе любимого человека и не иметь возможности помочь ему? Гермиона не видела Рона уже недели две, но не решалась трансгрессировать в Нору или хотя бы написать письмо. Она понимала, что сейчас ему не до нее. Какая радость от окончания войны? Каков смысл победы, если она досталась такой ценой? Разрушенные семьи, кровь, слезы, боль. Вот что она принесла. Ушли самые лучшие люди. Война показала ей слезы Рона, которых она никогда не видела.
Гермиона целыми днями сидела дома одна. У нее сейчас не было сил отправляться на поиски своих родителей в Австралию, хоть она и решила когда-то, что как только война закончится, вернет их домой и восстановит память. Ей не хотелось, чтобы они видели ее в таком состоянии и лишь надеялась, что у них все хорошо. Рон обещал помочь ей отыскать их и все им объяснить, только было это до того, как у него погиб брат.
Гермиона понимала, что должна поддерживать его сейчас, но не могла заставить себя отправиться к нему. В любое другое время ей всегда обрадовались бы обитатели Норы, но не сейчас. Тем не менее, она чувствовала, что если не поговорит с кем-то близким, то взорвется. Гермиона взяла пергамент и начала письмо Гарри. Он всегда ее поймет и поддержит.
Дорогой Гарри!
Сейчас я жалею, что не осталась с тобой на площади Гриммо. Чувствую, что скоро сойду с ума. Родителей нет, Рона и Джинни - тоже. Каждый день я решаюсь трансгрессировать в Нору, но в последний момент передумываю. Что я им скажу? Как помогу их горю?
Давай встретимся, Гарри. Я трансгрессирую к тебе сегодня, если ты не против.
Ответь поскорее.
Гермиона
Анджелина Джонсон
Анджелина поймала квоффл и устремилась к воротам. Вратарь забеспокоился и стал метаться около колец. Девушка бросила мяч в левое кольцо, но промахнулась.
— Тайм-аут! – услышала она голос судьи и полетела вниз.
— Джонсон, ты что творишь? Пятый раз бросаешь и ни одного попадания. Что с тобой происходит? – тренер Холихедских гарпий со взбешенным лицом быстрыми шагами приближался к ней.
— Я сказала, что мне нужен перерыв. Это вы заставили меня выйти на поле, - Анджелина прислонилась к двери раздевалки и стащила перчатки.
— То есть ты это специально делаешь?
— Нет.
— Если ты сейчас же не соберешься и не выведешь команду вперед, я разорву с тобой контракт, - встав прямо перед ней, отчеканил тренер.
— Разрывайте, мне все равно.
— Это твое окончательное решение?
— Да.
Ей действительно было все равно. Она играла в квиддич только потому, что не закончился срок контракта. Теперь она свободна. Раньше Анджелина не могла без квиддича. В Хогвартсе играла со второго курса и всегда была лучшей охотницей, но сейчас игра ее не привлекает. Ее больше ничего не привлекает. Анджелина до сих пор не до конца верит в смерть Фреда. Она видит его каждую ночь во сне, и там он ей всегда улыбается. Каждое утро она просыпается в слезах и понимает, что его больше нет, он больше не вернется, но потом снова вбивает себе в голову, что любимый просто в своем магазине и скоро придет к ней. Подруги беспокоятся, что скоро Анджелина сойдет с ума и пытаются отвлечь всеми возможными способами, но сейчас она в ссоре с ними. Она вообще поссорилась со всеми, кто пытался заставить ее поверить в смерть Фреда. Он не мог умереть. Он не мог оставить ее.
Девушка зашла в квартиру и положила ключи на полку. Зайдя в спальню, она осела на пол - у нее не было сил идти до кровати, а когда открыла глаза, за окнами было темно. Она не помнила, уснула ли или потеряла сознание.
Анджелина продолжала сидеть на полу, даже не думая вставать и чем-то заняться. Так проходил каждый ее вечер весь последний месяц.
Вдруг ей на глаза попалось что-то блестящее, лежащее под кроватью. Анджелина подползла к кровати и попыталась дотянуться до этого предмета, но у нее ничего не получилось. Джонсон почувствовала невыносимую потребность достать то, что блестит.
- Акцио!
Теперь Анджелина держала в руках кулон, подаренный Фредом. Она потеряла его уже давно, еще до Битвы, а потом ни разу не убиралась в своей квартире, поэтому, наверное, и не нашла. По щекам потекли слезы, и она села на краешек кровати, прижимая к себе дорогую ей вещь. Анджелина плакала. Долго. Иногда плач ее переходил в крик и вой. Она плакала так первый раз со дня его смерти. Именно сейчас до нее дошло, что его и вправду больше нет, и он никогда ее не обнимет, не поцелует, не утешит, когда плохо, и не скажет о том, как сильно любит.
Глава 32 июня 1998 года
Джордж Уизли
Джордж не следил за временем с того момента, как Фреда не стало. Только сегодня он заметил на маленьком календаре, который висел на кухне, дату – 2 июня. Ровно месяц как Его нет. Ровно месяц с того дня, как Джордж остался без своей половины. Ровно месяц как жизнь для него потеряла весь смысл. Не было больше того Джорджа, который с утра до ночи думал только о приколах, который только шутил, когда его наказывали, который смеялся всё время. Нет, потому что приколы он делил с Фредом, шутил на пару с Фредом, смеялся с Фредом. А без него он ничего из этого делать не мог.
Вот и сейчас он ничего не делал - просто стоял. И стоял бы, наверное, долго, смотря на дату в календаре, если бы вдруг не услышал звук открывающейся двери и не обернулся. На пороге стояла миссис Уизли, и вид у неё был такой, словно она видит перед собой привидение.
- Фред… – прошептала женщина и направилась прямо к Джорджу. Она остановилась перед ним и протянула к нему руки, но не спешила прикоснуться, будто боясь, что как только коснётся его, он исчезнет.
Джордж непонимающе смотрел на мать и не мог выговорить ни слова. Тут она всё-таки коснулась его, и надежда в её глазах сменилась разочарованием.
- Джордж …это ты…
- Конечно, я, мам, кто ещё, - прошептал Джордж, всё так же непонимающе глядя на неё.
- Я думала…мне приснился сон… - и тут миссис Уизли зарыдала. Громко, протяжно, заливаясь слезами, и бросилась к Джорджу. – Мне приснилось, что Фред жив и стоит на кухне… а это ты…
Джордж даже не мог обнять мать в ответ. Он просто стоял и смотрел в противоположную сторону.
На рыдания жены прибежал мистер Уизли. Он подошёл к ней, осторожно взял за руку и попытался увести.
- Идём, Молли, Джорджу надо отдохнуть, – это единственное, что пришло в голову главе семейства. Он даже удивился, что смог хоть это сказать. Слёзы Молли, которые он видел каждый день, делали его слабым. Такая сильная, такая стойкая женщина сломалась. Кто бы мог подумать сейчас, что это та, кто храбро сражалась на Битве.
- О Артур, я видела нашего мальчика. Он стоял прямо здесь, на кухне, а теперь его нет, - миссис Уизли посмотрела на мужа снизу вверх, будто ожидала услышать объяснения от него. Она уже не рыдала. Слёзы текли по её щекам, но она не издавала никаких звуков.
- Идём, Молли, – мистер Уизли обнял её за талию и увёл из кухни, бросив на Джорджа жалобный взгляд.
Только теперь Джордж понял, что страдает не только он. Только сейчас он заметил, насколько плохо его родителям.
«Да, им плохо, но их горе никогда не сравнится с твоим» - сказал ехидный голос в голове парня. «Они не теряли часть себя, им не понять того, что ты чувствуешь». Джордж не мог избавиться от голоса-эгоиста внутри себя. Голос всё твердил и твердил, что так плохо, как Джорджу, не может быть никому. И Джордж поверил… Именно поэтому на следующее утро он даже не подошёл к матери, которая хотела его обнять, не стал слушать отца, который хотел с ним поговорить. Джордж просто заперся в комнате и сидел весь день, держа в руках единственную колдографию, которую не уничтожил, злясь на Фреда. Ни Билл, ни Чарли, ни Перси не смогли уговорить его открыть дверь. Он не спустился ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Он так и сидел, смотря на изображение Фреда. На колдографии Фред двигался, и Джордж подумал, что здесь он как будто живой и никуда не уходил.
Гарри Поттер
Гарри сидел на диване на площади Гриммо и читал газету, когда к окну подлетел Сычик с конвертом. Обрадовавшись и одновременно удивившись сове Рона, Гарри подошёл к окну, забрал конверт и поблагодарил Сычика. Сова сразу же улетела. Распечатав конверт, Гарри снова сел на диван, ожидая увидеть знакомое «Здорово, Гарри» от Рона, и удивился, узнав почерк Джинни.
Здравствуй, Гарри.
Наконец-то решилась написать тебе. Мне очень тебя не хватает. Трасгрессируй к нам, пожалуйста. Рон тоже хочет увидеться с тобой, просто не может написать, потому что думает, что ты не согласишься. Он понимает, что ты чувствуешь вину за все эти смерти. Вы поговорите, когда ты трансгрессируешь к нам. И мы с тобой поговорим. Мне очень это нужно.
Джинни.
P.S. Я написала и Гермионе. Надеюсь, она тоже прибудет в скором времени.
Гарри отложил письмо и вздохнул. Они с Гермионой вот уже месяц не могли заставить себя ни написать Рону и Джинни, ни отправиться к ним, боясь, что будут лишними в доме, где потеряли близкого человека. Теперь он решил, что обязательно трасгрессирует в Нору. Кто как не они с Гермионой поддержат Рона и Джинни.
- Кикимер, - Гарри направился на кухню в поисках домового эльфа.
- Да, хозяин, Кикимер здесь, - тот оторвался от готовки и встал перед ним, готовый исполнить любое приказание.
- Я отправляюсь в Нору. Наверное, пробуду там некоторое время. Если за время моего отсутствия здесь кто-то появится, сразу сообщи мне.
- Конечно, хозяин, будет сделано, хозяин, - уверенно проговорил эльф.
Гарри кивнул и пошёл к двери, но обернулся и добавил:
- Пожалуйста, Кикимер, за время моего отсутствия не мори себя голодом.
Он знал, как преданы домовые эльфы и не сомневался, что Кикимер может решить, будто он не должен есть без своего хозяина.
Гарри трансгрессировал в Нору. Оказавшись во дворе, он остановился, осматривая всё. Кажется, будто много лет прошло с тех пор, как он был здесь последний раз. Тогда на свадьбе Билла и Флёр все смеялись, радовались, шутили. Гарри вспомнил как Фред говорил, что когда будет жениться он, на миссис Уизли будет наложено Цепенящее заклятие, а гости все будут одеты не в парадные мантии, а как обычно. Гарри улыбнулся воспоминаниям, но через мгновение улыбка исчезла,потому что он осознал, что свадьбы у Фреда, к сожалению, никогда не будет…
- Гарри! – он увидел как к нему быстрыми шагами направляется Джинни, а через мгновение она обняла его. Как же ему не хватало её. Гарри обнял Джинни в ответ, и так они и стояли пару минут, не говоря ничего. Их идиллию прервал хлопок трансгрессии. Оба быстро оторвались друг от друга и устремили взор к воротам и, как и следовало ожидать, появилась Гермиона.
Подойдя к ним, девушка обняла лучшего друга, потом заключила в объятия подругу.
- Как хорошо, что вы здесь, - с благодарностью обратилась Джинни к обоим. – Все будут очень рады вас видеть, особенно Рон. Вам троим расставаться противопоказано, - она слабо улыбнулась и пошла к дому. Гарри и Гермиона направились за ней.
Глава 48 июня 1998
Рон Уизли
Рону не спалось. Он долго ворочался в кровати, пытаясь занять удобное положение, но попытки были тщетными. Гарри крепко спал, и он позавидовал ему. Рон знал, что некоторые думают, будто он всегда завидовал Гарри, ведь тот всегда на первых ролях, а Рону приходится быть в его тени. Но за всё время их дружбы он позавидовал Гарри только сейчас — тому, что он может спать. Сам Рон не спал полноценно с самой Битвы. То кошмары, в которых Волан-де-Морт гнался за Гермионой с мечом Гриффиндора, а живой Фред, присоединившийся к Пожирателям смерти, пытался уговорить семью последовать его примеру, то рыдания мамы за стеной, а иногда непонятные звуки из комнаты Джорджа. Рон уже вполне смирился с тем, что они снова научатся жить совсем не скоро. Он понимал, что Гарри, который сейчас беззаботно спит, тоже может заснуть далеко не всегда, что он тоже не испытывает большой радости от Победы. Гарри до сих пор не может смотреть в глаза мистеру и миссис Уизли и старается не сталкиваться с Джорджем, потому что чувствует свою вину за смерть Фреда. Но Рон ни в чём не винил его. Он как никто другой знал, что пришлось пережить и через что пришлось пройти его другу, что Гарри больше всего не хотел проливать кровь и именно поэтому пошёл к Волан-де-Морту в Запретный лес сдаваться. Рон знал, что и остальные обитатели Норы даже не думают винить Гарри в смерти Фреда.
Гарри повернулся на другой бок, и Рон отвёл глаза от его силуэта и посмотрел в окно. Уже светало, а это значит, что лежать в постели осталось недолго.
Спустя несколько часов, Рон и Гарри сидели в комнате, ожидая Гермиону и Джинни, которые помогали миссис Уизли на кухне. Раньше миссис Уизли никого не впускала на кухню для того чтобы помочь ей с готовкой, но сейчас она не сопротивлялась, и каждый раз готовила либо Джинни, либо Флёр, когда они с Биллом были в Норе, а Гермиона старалась помогать им.
Дверь комнаты Рона распахнулась, вошла Гермиона и сразу присела на кровати рядом с ним . Вид у неё был уставший.
- А где Джинни? - спросил её Гарри.
Она осталась помочь миссис Уизли, а от меня в приготовлении десертов толку мало, всё остальное мы уже приготовили.
- Мы тут обсуждали тебя, - смотря на неё, сказал Рон, и добавил, увидев как её брови поползли вверх: - Точнее твои планы насчёт родителей. Ты когда собираешься отправляться в Австралию?
Гермиона вздохнула.
- Я думаю, что сейчас не совсем подходящее время для этого. Я хочу восстановить им память тогда, когда смогу с уверенностью сказать, что мне и им ничего не угрожает. Пусть всё уляжется, Пожирателей посадят, а наши допросы закончатся. Кстати, о допросах. Тебе пришло письмо из Министерства, Гарри. Наверное, это Кингсли нас вызывает. Я забыла его в гостиной, сейчас принесу.
Она быстрыми шагами вышла из комнаты, а Гарри и Рон переглянулись.
- Думаешь, будет суд? - обратился Гарри к Рону.
- Конечно, будет. Я удивлён, что нас до сих пор не вызывали на допрос. Наверное, Кингсли ждал, пока мы более-менее придём в себя.
- Сейчас не время думать о нашем душевном состоянии. Пожирателей нужно побыстрее отправить в Азкабан.
Дверь снова открылась и появилась Гермиона с письмом.
Гарри открыл конверт и начал читать вслух:
Гарри! Сожалею, что мне приходится тревожить тебя сейчас, но нужно, чтобы ты, Рон и Гермиона присутствовали в суде над Пожирателями. Вам не надо будет давать никаких показаний, всё и так ясно, но для оглашения окончательного приговора нужно провести слушание. Оно состоится пятнадцатого июня в одиннадцать часов.
P.S. Если это возможно, трансгрессируйте вместе с Артуром к девяти часам. Я хочу поговорить с вами перед судом.
Кингсли.
Гермиона Грейнджер
- Интересно, что он хочет сказать? - начал рассуждать Рон. - Если он не собирается спрашивать нас о том, какое наказание мы считаем справедливым для Пожирателей, то я не знаю.
- И так ясно, что их заточат туда навсегда, - сказала Гермиона и снова встала с кровати. - Идёмте, миссис Уизли сказала, чтоб мы пришли на обед.
Гарри и Рон молча встали и последовали за ней на кухню. Все уже сидели за столом, но никто пока к еде не притронулся. Когда они уселись за стол, Джинни начала всем наливать суп.
- Мы не начинали без вас, - сообщила она, отдавая тарелку Гермионе.
- Хорошо, что вы тут, Гарри, Гермиона, без вас в этом доме как-будто чего-то не хватает. - со слабой улыбкой сказал мистер Уизли.
- Мам, ты поставила лишнюю тарелку, - Джинни взяла тарелку.
- Оставь, это Фреда, - тихо сказала миссис Уизли, и все взоры обратились на неё.
- Но, Молли... - Начал мистер Уизли, как вдруг послышался звук отодвигаемого стула. Это Джордж встал со своего места и направился прочь из кухни, не сказав ни слова.
***
- Всё будет, хорошо, Рон, всё наладится, - успокаивала Гермиона Рона, сидя рядом с ним в его комнате и взяв его за руку. - Джорджу очень тяжело сейчас, но он справится. И миссис Уизли справится. - она вспомнила картину за столом, где после ухода Джорджа, миссис Уизли начала плакать, и мистер Уизли увёл её наверх. Никто так и не притронулся сегодня к обеду.
Гермионе было очень больно наблюдать за страданиями Рона. Хоть он и храбрился, старался вести себя как раньше, она знала, что ему очень тяжело от потери брата, а нескончаемые рыдания матери и поведение «нового» Джорджа ещё больше усугубляли ситуацию.
- Ничего не наладится, Гермиона, - вырвал Рон свою руку и вскочил с кровати. - Мы, может, и оправимся от этого, но мама и Джордж — нет. Даже мама со временем может смириться со смертью сына, но Джордж... Он уже как неживой.
- Успокойся, - Гермиона подошла к нему и вновь взяла за руку. На этот раз Рон не стал отходить от неё, а, наоборот, обнял. Гермиона прижалась к нему. Она сейчас всё сделала бы, чтобы забрать хоть немного боли любимого человека, но, к сожалению, это было невозможно. Смерть Фреда для всех стала слишком жестоким ударом. Она сама до сих пор никак не могла поверить, что самого весёлого человека, которого она знала, больше нет. Гермиона иногда даже удивлялась, что Фред с Джорджем не заходят к ним в комнату Рона, когда они сидят там, с рассказами о новых изобретениях и вечными улыбками на лицах, и только потом вспоминала, по какой причине их нет. Каково сейчас Рону и остальным родным Фреда нельзя даже представить.
Гермиона почувствовала, что сердце Рона начинает биться медленнее, а, значит, он успокаивается. Она обрадовалась, что хоть на время ей удаётся успокаивать его.
Анджелина Джонсон
Звонок в дверь разбудил Анджелину около девяти утра. Она открыла глаза и про себя удивилась тому факту, что спала. За последний месяц ей это удавалось не часто. Звонок прозвенел ещё раз, и девушка встала, чтобы открыть дверь. Натянув халат, она направилась к двери, думая, кого это принесло с утра пораньше, ведь она уже давно ни с кем из друзей не общается, а родители предупредили бы её о приходе.
- Здравствуй, Анджи, - в дверях стоял высокий смуглый парень с кудрявыми волосами и с улыбкой на лице.
- Ли? - удивилась Анджелина, отметив, что с ним она поссориться ещё не успела. Но это только потому, что они не виделись после Битвы. - Что ты здесь делаешь? Откуда у тебя мой адрес?
- Извини, что так рано. Просто тороплюсь на работу, а поговорить с тобой хотелось до неё. Может, впустишь? - всё с той же улыбкой поинтересовался он. - Или мы будем говорить здесь?
- Проходи, - Анджелина впустила гостя и закрыла дверь. - Ты иди на кухню, я сейчас переоденусь и приду.
Умывшись и переодевшись, она пришла на кухню и села напротив Ли, даже не предложив чая.
- Так кто тебе дал мой адрес? - поинтересовалась Анджелина.
- Алисия. Она сказала, что ты не разговариваешь с ней, - начал Ли, но Анджелина его перебила.
- Если ты от нее, можешь уходить. И передай ей, что может не присылать сову ко мне каждый день, я всё равно не отвечу на её письма.
- Анджи, вы же дружите с первого курса. Что случилось между вами? - обеспокоенно спросил Ли.
- Не делай вид, будто не знаешь, почему мы не разговариваем, - усмехнулась Анджелина и встала. - Она и Кэти считают, что я сошла с ума.
- С чего ты взяла, что они так считают?
- С того, что я слышала, что они говорили. «Надо помочь ей, а то она совсем потеряет рассудок».
- Может, ты неправильно поняла? Алисия сказала, что тебе плохо, но ты не отвечаешь на их с Кэти письма и отказываешься впускать их в дом. Это понятно, ты переживаешь из-за Фреда...
- Я переживаю? - зло усмехнулась Анджелина, уставившись на друга. - Ты думаешь, что я переживаю? Ты думаешь, слово "переживание" описывает мои чувства сейчас?
Ли встал и подошёл к ней, взяв ее руку.
- Нам всем очень тяжело, Анджелина. Фред был моим лучшим другом. Мне тоже очень больно, но надо жить дальше. Он бы не хотел, чтобы ты так убивалась.
- Не смей говорить о нём в прошедшем времени, - грубо оборвала его Анджелина и выхватила свою руку.
- Но...
- Не смей. Оставь меня, Ли. Ты такой же, как и Алисия и Кэти.
- Ты не можешь просидеть тут всю жизнь, Анджи, - Ли попытался снова взять её за руку, но она отстранилась и выскочила в прихожую.
- Уходи, - Анджелина открыла дверь вышедшему следом за ней Ли.
- Думаешь, я оставлю тебя в таком состоянии? - он обратно закрыл дверь. - Я здесь, чтобы помочь тебе.
- Единственное, чем ты можешь мне помочь — это оставить меня одну.
Ли посмотрел на часы и открыл дверь.
- Я уже опаздываю, но зайду ещё после работы. Не думай, что мы дадим тебе себя угробить.
- Не надо. Я буду спать, - Анджелина прислонилась к стене и закрыла глаза, но сразу их открыла и потянулась к двери.
- Пока, Ли.
Дверь захлопнулась и Анджелина вернулась в комнату. С прикроватного шкафчика на неё смотрела колдография с улыбающимся Фредом. Она взяла её и села на кровати.
- Они все смирились, Фред, - прошептала Анджелина. - Даже твои лучшие друзья смирились.
Слезы начали катиться по её щекам. Она прижала колдографию к груди и легла.
- Я люблю тебя, Фред.
