После шторма

Глава 1

And I took you by the hand
And we stood tall
And remembered our own land
What we lived for…

(Mumford and Sons “After the Storm”)


Глава 1


Прошло всего несколько минут с тех пор, как я покинула магическую часть Лондона, но плечи под тяжестью сумок уже начали затекать. Близился День подарков. И хотя до него оставалось ещё около месяца, я решила, как всегда заблаговременно, приобрести в Косом переулке всё необходимое. Настолько заблаговременно, чтоб избежать даже намёка на толчею и очереди и, упаси Мерлин, не оставить кого-нибудь из Уизли без презента. Ведь ближе к 26 декабря все от мала до велика чрезвычайно активизировались и метались от «Всевозможных волшебных вредилок» до «Всё для квиддича» и обратно в надежде урвать хоть что-нибудь из полуопустевших подполов волшебных лавок.

Такими вот благородными побуждениями оправдывая собственное нежелание возвращаться домой, я плелась по улицам вечернего Лондона. Прошло уже более года с тех пор, как своим домом я стала называть Нору. Когда после Битвы за Хогвартс и похорон Фреда Гарри с Джинни перебралась на площадь Гриммо, Билл с Флёр вернулись в «Ракушку», а Чарли – в Румынию, вместительность семейного пристанища Уизли в кои-то веки начала соответствовать количеству проживающих в нём людей. Но заскучавшая без дела миссис Уизли была другого мнения. По её словам, Нора стала казаться пустующей. И она под предлогом экономии средств пресекла все мои попытки арендовать для нас с Роном отдельное жильё. Хотя нужно признать, что были и очевидные плюсы в совместном проживании: по крайней мере, я была освобождена от необходимости готовить в данный момент ужин для мужа. Я подумала о том, что, должно быть, уже опоздала к столу.

Начинало моросить. С трудом разогнувшись под тяжестью сумок, я посмотрела на небо: звёзд не было видно. Что ж, пожалуй, придётся смириться с тем, что моя прогулка близится к концу. Но не представлялось никакой возможности трансгрессировать в присутствии маглов. И я, всё больше сутулясь, замедлила шаг. О, да! Я была мастаком по части оправданий.

Вскоре дождь всерьёз припустил. Тротуар окончательно опустел, а редкие автомобили мчались мимо, едва задевая меня огнями фар, – все спешили к своим семьям. Хотя один весьма сердобольный господин всё же остановился и распахнул дверь своего Форда, торопливо предлагая подвезти меня домой. Тучный незнакомец немного за пятьдесят, с ухоженными седыми усами и в смокинге с иголочки напомнил мне Вернона Дурсля. Я представила, как спрашиваю, нет ли в его машине волшебной кнопки, чтоб мы могли долететь до Норы. Расхохотавшись, я ответила, что нам не по пути. Он махнул рукой и умчался прочь. Должно быть, решил, что я сумасшедшая.

Я продолжила шлёпать своими прохудившимися башмаками по лужам, ноги замёрзли, да и перчатки я забыла купить. И хотя я всегда гордилась тем, что умею отделять главное от второстепенного, сейчас следовало признать, что внимание к собственному внешнему виду иногда может быть весьма на руку. Но в каждой избушке на курьих ножках должна жить своя Баба-Яга. Я распахнула входную дверь Норы, предварительно стерев заклинанием с одежды и сумок капли дождя.

Как и следовало ожидать, все обитатели Норы уже разбрелись по спальным комнатам, кроме Рона, отрывистый смех которого доносился из гостиной. Я оставила покупки на кухне и подошла к мужу. Он сидел в кресле напротив камина и что-то читал, водрузив ноги на кофейный столик напротив. Хотелось бы мне посмотреть, что сказала бы миссис Уизли, если бы я расположилась подобным образом. Рон не повернулся на звук шагов: и так было понятно, кто пожаловал, – родовая магия надёжно охраняла Нору от непрошенных гостей. И теперь я была частью этого дома.

Я заглянула Рону через плечо. И приятное впечатление от вида супруга, в кои-то веки что-то читающего, вмиг рассеялось. Ну конечно! Журнал «Квиддич сквозь века. Сейчас он был открыт на страничке юмора. Жирным была выделена шутка недели: «Матч «Гриффиндор-Слизерин» не состоялся по причине отсутствия команды Слизерина на поле. О причинах неявки спрашивайте у стражей Азкабана».

– Какая чушь! – едва слышно возмутилась я.

– Что ты говоришь? – спросил Рон, по-прежнему не оборачиваясь.

– Я говорю, что пишут?

– Представляешь, в этом году Виктор Крам прилетает в Англию. Отдел магических игр и спорта готовит ему пышный приём, – Рон пытался скрыть свою взволнованность предстоящим событием, но весьма безуспешно.

В тот момент он представлял собой довольно забавную картину: крепкий молодой мужчина с двухдневной щетиной на щеках и застывшем на лице выражением щенячьего восторга. С возрастом интересы человека меняются. Похоже, Рон – как раз то исключение, которое подтверждает правило.

– А что ты так поздно? – спохватился он и, наконец, посмотрел на меня, изображая обеспокоенность. – Опять Перси работой загрузил?

Необходимость выполнять и перевыполнять работу, а затем проверять и перепроверять выполненное и перевыполненное, была ещё одним благовидным оправданием моего нежелания возвращаться домой. Хотя мои отговорки начинали звучать всё менее правдоподобно для домочадцев. И причиной тому было то, что мой начальник, глава Отдела магических происшествий и катастроф, Перси Уизли ежедневно отчитывался перед собственной матерью о порученной мне работе. Миссис Уизли заняла выжидающую позицию, уговорив Перси не давать мне новых заданий на протяжении ближайшего месяца. Как я поняла из их туманного разговора, случайно подслушанного на днях, она рассчитывала выяснить таким образом, действительно ли я не появляюсь дома из-за работы, или же завела какие-то шашни на стороне.

– Нет, что ты. Перси даже щадит меня последние несколько дней, – я благоразумно сделала вид, что не знала того, о чём мне знать не полагалось. – Просто пришлось переждать дождь.

И подтверждением тому была моя сухая одежда. Что ж, эта карга вынуждала меня быть очень бдительной.

Рон удовлетворённо кивнул и, решив, что необходимость общаться с женой на сегодня исчерпана, вернулся к журналу. Захватив сумки с подарками, я поднялась в спальню, и через минуту, готовясь ко сну, услышала, что его смех возобновился.

Я забралась под одеяло, и хотя была измотана вечерней прогулкой, сон не шёл. Я пролежала так некоторое время, всё время ворочаясь, пока в комнату ни вошёл Рон. Я застыла, притворяясь спящей, и лежала так, размеренно дыша, пока он не захрапел. Тогда я бесшумно выскользнула из спальни. В доме не было ни огонька, но мои глаза давно привыкли к темноте, и я осторожно спустилась по лестнице, переступая через просевшие половицы, дабы не разбудить домочадцев скрипом – хорошо изученный за этот год путь. Сняла с вешалки у двери мантию и, закутавшись в неё, вышла через чёрный ход в сад.

Возможно, ещё год назад вид унылого осеннего сада ночью показался бы мне пугающим. Но сейчас я, преисполненная спокойствия, остановилась вблизи озера, предвкушая последующие несколько часов полнейшего одиночества. Уизли, привыкшие в собственной доме сталкиваться друг с другом на каждом шагу и задевать локтями за обеденным столом, никогда не проявляли должного уважения к естественной потребности уединения. Это было время, которое я мысленно называла временем полной вседозволенности для Гермионы Грейнджер. Время, когда я позволяла себе думать о нашем с Роном браке не как о самом рациональном решении в моей жизнь, а о супруге не как о подарке судьбы.

Глава 2

Вернувшись накануне в постель незадолго до того, как на горизонте забрезжил рассвет, с утра я чувствовала себя разбитой, но вновь обретшей относительное равновесие.

К завтраку я, конечно, опоздала. Как только я показалась на лестнице, голоса внизу мгновенно стихли. Миссис Уизли давила из себя добродушную улыбку, Рон отрешённо смотрел впереди себя, мистер Уизли поприветствовали меня кивком.

Я опустилась на своё место рядом с Роном и принялась за остывший завтрак.

– Гермиона, дорогая, – начала миссис Уизли своим «ласковым» тоном, который не предвещал ничего хорошего. – Завтра ведь банкет в Министерстве магии по случаю предстоящего благотворительного матча по квиддичу.

Я опешила. Очевидно, мне необходимо немного освежить свои познания о событиях в мире спорта, особенно если речь идёт о матче международного масштаба. Вмиг я вспомнила слова Рона о том, что Виктор Крам на днях прилетает в Англию. Картина начала понемногу проясняться.

– Надеюсь, в этот раз ты не опоздаешь к началу банкета, чтоб, как полагается жене, сопровождать своего мужа, – елейный голосок миссис Уизли прервал мои попытки разобраться в происходящем.

Её колкости уже не ранили меня, как раньше, я давно перестала умоляюще смотреть на Рона в поисках защиты, который и сейчас продолжал сидеть с неизменно отсутствующим видом, поэтому просто встала из-за стола, сухо поблагодарив за завтрак.

– Гермиона, «Квиддич сквозь века» опубликовал неплохую статью о предстоящем матче. Думаю, тебе будет интересно, – немного запоздало сказал мистер Уизли, стараясь смягчить ситуацию.

Добрый мистер Уизли. Пожалуй, я бы даже называла его «папой». В другой жизни.

Я схватила с кофейного столика в гостиной журнал, оставленный там Роном накануне, и, не желая выглядеть обиженной или слишком грубой, ответила, что прочитаю его у себя в комнате.

Стараясь отвлечься от гнева на миссис Уизли, я устроилась в кресле у окна напротив кровати и развернула журнал на нужной странице. Прямо над статьёй располагалось фото Виктора Крама, ещё более сурового на вид и возмужавшего с момента нашей последней встречи. Но кому как не мне было знать, что его облик, который послужил причиной множества журналистских баек насчёт его бескомпромиссной и отталкивающей натуры, скрывал на самом деле. В момент, когда было сделано фото, он был, очевидно, преисполнен гордости. Статья, как водится, начиналась с перечня множества спортивных титулов и заслуг Виктора: «Лучший игрок современности в квиддич, ловец Сборной Болгарии, Чемпион турнира «Трёх волшебников»…».

Я пробегала глазами строчки, не улавливая смысл написанного. Мне невольно вспомнились наши немногочисленные прогулки на территории Хогвартса. Тогда Виктор говорил, что квиддич для него – возможность не только принести пользу своей родине, прославив её на международной арене, но и достигнуть собственного счастья. Что ж, должно быть, теперь он счастлив: Виктор – желанный и почётный гость в любой стране, он путешествует по миру и даже обращает свою славу на пользу другим, участвуя в благотворительных матчах. Я грустно улыбнулась, одновременно радуясь за него и стараясь заглушить воспоминания о той части разговора, в которой я поведала о своих мечтах четырнадцатилетней девчонки. Сейчас, сидя в потрёпанном кресле в полном одиночестве и стараясь подавить обиду на миссис Уизли, я выглядела крайне убого на фоне Гермионы Грейнджер из своей давно оставленной по профнепригодности мечты.

Наконец, я добралась до описания сути предстоящего события: «Сборная Болгарии по квиддичу по инициативе Виктора Крама, любезно поддержанной Министром магии Республики, примет участие в благотворительном матче против Сборной Ирландии, который состоится 23 декабря. По словам Кингсли Бруствера, ныне действующего Министра магии, матч станет не только Рождественским подарком всем магам, любящим спорт, но и очевидной материальной помощью Британии. Собранные средства будут потрачены на реконструкцию зданий, повреждённых вследствие Второй магической войны, часть денег – выделена на нужды пострадавших семей».

Далее приводился короткий отчёт Кингсли о том, в каком соотношении будут распределены средства. Помимо того, Бруствер выразил благодарность Министру магии Болгарии за протянутую руку помощи, ещё раз сделал акцент на том, что Британия открыта для международного сотрудничества и всегда готова оказать посильную помощь, учитывая её нынешний статус страны, наиболее пострадавшей вследствие Второй магической войны.

Что ж, власти совершенно справедливо оценивали предстоящее мероприятие как весьма прибыльное для государственной казны. По сути, это было беспрецедентное событие. Магическому миру знакомы чемпионаты по квиддичу, но никогда ранее не организовывался матч между двумя сильнейшими командами преждевременно. Стоило ожидать прибытия гостей со всего мира. И естественно Британия отдаст должное благородной инициативе болгар и проведёт, как полагается, приём на высшем уровне. Уже завтра.

Эта мысль вернула меня к реальности. Я лихорадочно соображала, что же мне надеть. Затем решила, что раз уж, как выразилась миссис Уизли, я должна «сопровождать» её драгоценного сыночка, то чем хуже я буду выглядеть, тем лучше. Каков король, такова его свита.

Я зло улыбнулась собственной шутке. Гнев возвратился с удвоенной силой, что было весьма некстати. Часы показывали без десяти восемь, а это означало, что самое время подумать о делах насущных и немедленно отправляться на работу, а не зачитываться статейками и размышлять о семейных неурядицах. Сообразив, что в который раз не успею толком привести себя в порядок, я с такой силой натянула брюки от делового костюма, что они едва не треснули по швам. Уже спустя пять минут я опрометью пронеслась через кухню к камину в гостиной, буркнув на прощание «всего доброго» далеко не добрым тоном.

Глава 3

Мраморный холл, как всегда, встретил меня мрачным сиянием казённого учреждения и сдержанным многоголосьем. Я заспешила к лифту и через минуту уже шагала по узкому коридору третьего этажа к собственному кабинету, на двери которого значилось: «Гермиона Уизли – Глава Службы Дезинформации».

Начальником комитета по выработке объяснений для маглов меня назначил Перси сразу после собственного назначения на пост главы Отдела магических происшествий и катастроф. Нужно сказать, что эта должность воспринималась миссис Уизли как несправедливо низкая для Перси. Женщина по сей день таила обиду на Бруствера. Хотя будь я на месте Кингсли, то тоже предпочла бы видеть своим заместителем бывшего члена Ордена Феникса, а не поспешно реабилитировавшегося Перси.

Я прошла мимо собственного кабинета, заглянула к «начальнику» поздороваться, тем самым сообщая о своём прибытии на работу. Перси учтиво поинтересовался о моём самочувствии, затем весьма витиевато сообщил о том, что сегодня работы для меня не предвидится. Я подавила мрачную усмешку, мысленно аплодируя миссис Уизли.

Уж где-где, а в Службе Дезинформации всегда было предостаточно работы, причём неотложной. Хотя по окончанию войны отпала необходимость объяснять несвоевременные туманы, насланные дементорами, и десятки убийств, совершённых в помещениях, запертых изнутри, то и дело несовершеннолетние волшебники устраивали какую-нибудь пакость, а какой-нибудь чрезмерно любопытный магл волшебным образом, в прямом и переносном смыслах, оказывался в Косом переулке. Санкционируя моё назначение на эту должность, Кингсли сказал, что сложно найти более подходящую кандидатуру: я трудолюбива и к тому же из семьи маглов, что позволяет мне легко налаживать связи с правоохранительными органами простецов, объясняя те или иные происшествия. И, Мерлиновы штаны, я согласна с Министром! Так какой же треклятой мантикоры, вставлять мне палки в колёса?

Тем не менее, из последних сил удерживая себя в руках, я молча развернулась и зашагала обратно. Дойдя до кабинета и удостоверившись, что в коридоре никого нет, я со всей силы пнула дверь ногой. К моему удивлению она оказалась не заперта и, распахиваясь, оглушительно ударила о стену. За моим столом бесцеремонно расселся Гарри, глядя в окно. На стук он поспешно развернул кресло к двери.

– Гермиона, не горячись, – затараторил он, вскакивая. – Всё поправимо.

И хотя его слова были в общем-то нейтральны и могли сойти за стандартное попытку успокоить, я всё же догадывалась, что он истолковал причину моего огорчения по-своему, принимая во внимание то, что было ему доподлинно известно и, как он полагал, теперь стало известно мне. Я решила, что на данный момент объясняться на «неловкую» тему было бы уже слишком.

– Гарри, замолчи. Я ничего не знаю, – я мгновенно пресекла его лепет.

Гарри залился краской, сообразив, что невольно подтвердил мои сомнения. Хватило одного взгляда на него, чтобы раскаяться в своём резком тоне и чрезмерной прямоте.

– Гарри, я давно знала. И ни ты, ни Джинни никого не предали и не обманули.

– Гермиона, – он нерешительно сделал шаг навстречу, всё ещё не решаясь, как поступить: приняться утешать меня и тем самым окончательно подтвердить мои слова или изобразить непонимание.

Поступи он так или иначе, его поведение всё равно ещё более усугубило бы ситуацию.

– Присаживайся, – сказала я, предпринимая неловкую попытку изменить тему разговора.

Гарри же испугался ещё больше, ожидая долгого разговора на «неловкую» тему.

– Ладно, стой, – поспешно исправилась я, окончательно отчаявшись.

Но он уже покорно опускался на моё законное место за письменным столом с видом крайней муки.

– Стой ровно, говорю тебе, – перешла я на повышенные тона, – и успокойся.

Я выдохнула, стараясь привести свой пульс в норму.

– Я хотела спросить у тебя, могу ли сегодня вечером зайти к вам с Джинни, чтоб одолжить у неё платье на банкет по случаю прибытия болгар.

Гарри всё ещё выглядел пристыженным. Редчайшая черта, за которую я одновременно любила и ненавидела своего лучшего друга, – способность испытывать стыд за проступки близких, как за свои собственные.

– Конечно, можешь, – сказал он сдавленным голосом, смущённо теребя рукава мантии.

Я удовлетворённо кивнула и подошла к собственному креслу, начиная раскладывать бумаги на столе. Гарри поспешно уступил мне место, всё ещё не зная, что сказать. Пришлось взять инициативу в собственные руки.

– Как обстоят дела в Отделе обеспечения магического правопорядка?

– Всё хорошо, – он немного помолчал, затем резко сел в кресло напротив, оценив мой манёвр. – Ты знаешь, сразу после того, как Бруствер назначил меня начальником, я очень переживал, справлюсь ли, – Гарри резко замолчал, видимо, вернувшись мыслями к разыгравшейся только что сцене.

– Конечно, глава Обеспечения магического правопорядка – по сути, правая рука Министра, – сказала я, возвращая его к теме разговора.

– Да, я предпочёл бы стать рядовым мракоборцем. Но только теперь вижу, сколько недочётов в самой системе организации правопорядка.

– Безусловно, Кингсли провёл очень мудрую политику. Можно разработать новую законодательную базу, реабилитировать незаконно осуждённых, но всё это будет иметь только разовый эффект и не вернёт доверия граждан к Министерству. Нужно перестроить систему, а без обновления кадров это невозможно.

Говоря это, я впервые явственно ощутила груз ответственности, который лёг на плечи Гарри. Что ж, ему нужно отдать должное: он не увиливал и не прятался, как сделал это Рон, выбрав работу рядового мракоборца. Впрочем, именно нас с Гарри после окончания войны новая кадровая политика коснулась в первую очередь, и наше назначение было подтверждением ожиданий всех и вся. С Роном ситуация сложилась немного иначе.

Первым, что сделал Гарри после своего назначения, это последовал совету Кингсли и своим приказом уволил начальников всех подведомственных ему учреждений. Таким образом пост главы Мракоборческого центра пустовал. И Рон, Мерлин тому свидетель, извёл меня своими метаниями насчёт заветной должности, разрываясь между жаждой славы и почёта, с одной стороны, и задетым самолюбием, с другой. Причина тому одна: Рон решительно не хотел попадать в непосредственное подчинение Гарри. Он не уставал негодовать по поводу нехватки внимания к собственной персоне, всё время твердил мне, что звание Героя Войны не предполагает высшей степени и низшей, намекая тем самым на Гарри, перечислял свои подвиги и свершения. Мне даже кажется, что со временем Рон сам себя убедил в том, что сам он сродни непризнанному гению. Успокоившись на том, он всецело придался мечтам о назначении. И хотя было ясно как белый день, что Рону не хватает опыта для должности главы Мракоборческого центра, Гарри, не желая обижать друга, всё же предложил ему это место на свой страх и риск. И, хвала Мерлину, мой дражайший супруг отказался в последний момент. Я была уверена: он не иначе как струсил.

– Ладно, я пойду к себе? – сказал Гарри, воспользовавшись паузой в разговоре.

– Да-да, конечно.

– И, Гермиона, я думаю тебе следует знать, что мы с Джинни на твоей стороне, – выпалил Гарри, поспешно закрывая за собою дверь.

Этой фразой он свёл на нет все мои попытки выбросить из головы наш неловкий разговор. Вмиг воображение стало услужливо рисовать гадкие картинки: Рон, твердящий о любви другой женщине; Рон, обнимающий другую женщину; его самодовольный и беспечный вид, с которым он рассказывает о своих похождениях Гарри… Я знала, что он больше не был мне верен. Но пыталась оправдать его хотя бы в собственных глазах, обвиняя себя в том, что уделяю ему недостаточно внимания, в том, что, не будучи склонной к излишнему романтизму от природу, должно быть, холодна с ним. Да уж, я явно не была дилетантом по части самообмана. Должно быть, у главы Дезинформационной Службы произошла профессиональная деформация. Факт супружеской неверности со стороны Рона делал холодную войну, начатую миссис Уизли, ещё более бессмысленной. Казалось, что, по её мнению, я должна быть благочестивой в браке, хотя бы потому что из нас двоих с Роном только я не её сын.

Я знала, что мои дальнейшие размышления приведут только к самокопанию. Но благодаря всё той же миссис Уизли мне даже нечем было отвлечься. Перепроверять отчёты о проделанных операциях по дезинформированию больше не было никакого смысла. Очевидно, что всё и так идеально. Посмаковав несколько минут мысль о том, как вырываю Рону его с недавних пор гладко зачёсанные рыжие патлы, я, наконец, обрела жалкое подобие равновесия и развернулась к окну, намереваясь посвятить свой рабочий день безделью. Я принялась смотреть на прохожих внизу, стараясь угадать, чем в данный момент заняты их мысли, представить, что они видят перед собой, как будто смотрю их глазами. Я строила разные догадки на счёт наиболее примечательных незнакомцев и выдумывала немыслимые истории. Представляла, как каждый из них после прогулки возвращается домой к любящей семье или с охотой берётся за любимое дело. И что греха таить, в этот момент я мечтала оказаться на месте любого из незнакомцев, беззаботно шагающих мимо здания Министерства.

Вечером того же дня посредством камина я добралась на площадь Гриммо, 12. Гарри ещё не вернулся домой, и я поздравила себя с тем, что умело рассчитала время до его прибытия. Мерлин тому свидетель, я не вынесла бы ещё одного объяснения на «неловкую» тему.

Джинни мгновенно очутилась напротив меня и обняла. На её лице сияла добродушная улыбка.

– Гермиона, как я рада видеть тебя! – воскликнула она.

Я посмотрела на её по-домашнему милый вид, и меня тут же посетила неприятная догадка

– Ох, Джинни, прости. Должно быть, Гарри ещё не сказал тебе, что я приду сегодня.

– Нет-нет, Гермиона, не беспокойся. Он связался со мной ещё утром.

Я мысленно отдала должное способности Джинни сглаживать острые углы. По всей видимости, Гарри «связался» с ней сразу после того, как покинул мой кабинет, чтоб рассказать о том, что я знаю об изменах Рона.

Я устало улыбнулась в ответ. И только теперь заметила, как изменилось внутреннее убранство некогда угрюмого поместья Блэков. На первом этаже стены были перекрашены в приглушённый жёлтый цвет, обеденный стол застлан скатертью в цветочек, на окнах развевался белоснежный тюль, и в довершении всего этого возле камина красовались новые мягкие кресла ярко-розового цвета.

– Джинни, какие же вы молодецы! – воскликнула я.

Юная миссис Поттер, преисполненная гордости, проследила за моим взглядом и, шутливо изображая возмущение, проворчала:

– Не вы, а я. Гарри вообще предлагал всё оформить в золотисто-красных цветах, как будто кто-то забудет, что он истинный гриффиндорец, – она повела рукой и рассмеялась. – Вот уж действительно, может, ещё льва заведём вместо кошки? Жёлто-розовые тона – это компромисс, – и она уперла руки в бока, давая понять, насколько бескомпромиссной была, отстаивая этот «компромисс».

Я рассмеялась, и Джинни пригласила меня за стол, вмиг засуетившись возле плиты. К своему стыду должна признать, что не очень рьяно отказывалась от угощений. И испытала угрызения совести, только когда поглотила вторую порцию добавки. Ужин, приготовленный Джинни, показался мне до невозможного вкусным, и я в который раз за этот вечер похвалила её. Мы смеялись, болтали о пустяках и ни разу даже не затронули тему моей супружеской жизни, за что я была очень признательна Джинни. То, что она вообще осведомлена, выдавало только её непривычно ласковое обращение ко мне – Герми. Но было бы чудовищно винить её в жалости.

Вскоре домой пожаловал мистер Поттер собственной персоной, как шутливо называла его молодая супруга. Должно быть, накануне он получил чёткие инструкции, как следует себя вести, поэтому тон нашей беседы не менялся на протяжении всего вечера. Когда я допивала третью чашку чая, а Гарри покончил с ужином, Джинни сказала:

– Так, Герми, не знаю, как ты, но я рискую не влезть ни в одно вечернее платье, если немедленно не прекращу есть. Кстати говоря, может, займёмся примеркой?

И последовало ещё одно не менее приятное действо. Джинни достала из платяного шкафа на втором этаже с десяток платьев разных цветов и фасонов. Большинство из них были мне велики. Джинни всегда отличалась более аппетитными формами по сравнению со мной, но одно, по её словам, всё же подошло безукоризненно. Я решила довериться её мнению, так как сама давно перестала следить за модой, и со свёртком в руках спустилась вниз по лестнице. Видимо, даже Гарри решил не портить создавшейся атмосферы угрюмым видом, с которым обычно читал вечером новый выпуск «Ежедневного пророка». И потому просто дремал в розовом кресле напротив камина. Его очки сбились набок, и Джинни ткнула в него пальцем, заходясь беззвучным смехом. Решив не будить его своим отбытием домой через камин, я на цыпочках прокралась к двери, шёпотом пожелав Джинни спокойной ночи. Джинни жестами объяснила мне, чтобы я заходила в гости, и закрыла за мной дверь.

Моросил дождь, но я решила закончить этот день вопреки желанию миссис Уизли так, как мне хотелось. И не в силах заставить себя немедленно трансгрессировать в Нору, я шлёпала по грязи со свёртком под мышкой. Мне удалось усилием воли какое-то время сохранять на лице улыбку. Но всё моё хорошее настроение испарялось по мере приближения к цели. В конце концов, я расплакалась и трансгрессировала на порог своего дома, всё ещё размазывая слёзы. Ещё некоторое время постояв в саду перед озером и приводя свои мысли и чувства в порядок, я вошла через чёрный ход. Дом утопал в темноте и тишине. Никто не ждал меня, никто не был обеспокоен моим отсутствием. Я списала это на то, что домочадцы были предупреждены о моём позднем возвращении Джинни.

Глава 4

Проведя ещё один бездарный день на работе, благо он был сокращён в связи с предстоящим банкетом, я вернулась домой и сразу же, пресекая расспросы миссис Уизли о причинах моего позднего возвращении накануне, сказала, что поднимусь наверх готовиться к вечеру.

Я стояла у зеркала в нашей с Роном комнате и разглядывала собственное отражение. Тёмно-синее платье струилось почти до пят. Сказать, что оно мне шло, всё равно, что ничего не сказать. Пожалуй, даже обойдя все магазины Косого переулка, я не нашла бы более подходящего. Был велик соблазн испортить картину обильным магловским макияжем, что, несомненно, привело бы миссис Уизли в негодование, но я вовремя решила, что пришло время задать жару пассии Рона, потому просто завила ресницы заклинанием и наложила румяна. Обув ужасно неудобные туфли на высоком каблуке, я спустилась вниз.

Если я и ожидала восхищённых возгласов, которые не единожды слышала на Святочном балу, то ошиблась. Рон с зализанными в очередной раз волосами и в неизвестно каком по счёту новом костюме лишь молча протянул мне чашу с летучим порохом, и через мгновение я уже стояла в Мраморном холле Министерства.

Гостей было более полусотни: на встречу были приглашены представители руководящих должностей с супругами, и, естественно, присутствовали болгары. Так что если уж на то пошло, это Рон сопровождал меня, а не наоборот. Собственно, через минуту из камина появился и он.

Не сговариваясь, мы вместе прошлись по залу, приветствуя знакомых. Вскоре мы добрались до середины зала. Рон внезапно ускорил шаг, в его движениях проступила некоторая нервозность. Через секунду я увидела и самого виновника его взволнованности. Виктор Крам стоял в окружении игроков Сборной Болгарии и нескольких власть имущих, в числе которых был и Кингсли. Я вертела головой в поисках Гарри, но он не заставил себя долго ждать. Немного неловко прервав размеренный диалог с Бруствером, Виктор крикнул: «Гарри, Гарри Поттер», – и широко улыбнулся. Гарри спешно подошёл к нему, и мужчины по-братски обнялись, похлопывая друг друга по спине. Что ж, Рон опять оказался за бортом. Я обернулась, отыскивая взглядом Джинни. Она пробиралась сквозь толпу вслед за свои супругом. Для сегодняшнего вечера она выбрала одно из тех платьев, которые показывала мне накануне, – тёмно-красное с открытой спиной. На её левой руке блестел широкий золотой браслет, обильно украшенный камнями, и броское золотое колье ему под стать – на шее. И кто ещё боится, что забудут о его причастности к Гриффиндору? Вместо приветствия она показала большой палец, оценивая мой внешний вид, и обняла меня, затем кивнула Рону. Его обиженный взгляд всё ещё был устремлён на Гарри. Вскоре и сам Поттер подошёл к нам. Рон сверкнул на него глазами и схватил с летавшего по воздуху подноса бокал шампанского.

– Гермиона, не хочешь поприветствовать Виктора? – спросил Гарри.

Рон в надежде, что я повторно представлю его Краму, едва заметно дёрнулся.

– Пожалуй, ближе к концу вечера, когда его поклонники понемногу успокоятся и разбредутся, я побеседую с ним.

Джинни подавила смешок, косясь на Рона.

– Не хочу ограничивать несколькими скупыми словами.

Сейчас более продолжительный разговор с Виктором действительно представлялся маловероятным, поскольку, помимо меня, было множество людей, желавших перекинуться с Крамом хотя бы парой слов под предлогом гостеприимства. Мы немного посторонились, уступая дорогу новоприбывшим поклонникам. Но каково же было моё удивление, когда вместо ошалевшего фаната квиддича я увидела Люциуса Малфоя, чинно шествовавшего к болгарам. На секунду голоса в зале немного стихли. Люциус же, сохраняя невозмутимый вид, сдержано поприветствовал Министра, Кингсли несколько натянуто ответил, затем представил Малфоя иностранцам.

– А что этот здесь делает? – первым дар речи обрёл Рон.

– Малфои пожертвовали деньги на организацию матча. То, что болгары проявили инициативу провести соревнование, конечно, похвально само по себе. Но одной инициативы недостаточно для того, чтобы всё это реализовать, – спокойно ответил Гарри, поправляя манжеты рубашки. Похоже, он единственный из всех нас более-менее разбирался в ситуации. – Я говорил с Кингсли, когда только он начал вести переговоры с Болгарией насчёт матча. Тогда он всерьёз подумывал отказаться. Британия не располагает такими средствами. Если бы не Малфои…, – и он пожал плечами недоговорив.

– Выгодная инвестиция, – саркастично заметила Джинни. – Экие народные спасители эти Малфои, кто бы мог подумать! Если бы не они, то не видать Британии пополнения бюджета, а простым смертным – прибавки к зарплате, – всё не унималась она.

Пока друзья обсуждали увиденное, в поле зрения возник Драко Малфой. Он подошёл на зов своего отца, который представил его болгарам. Малфой-младший чопорно поприветствовал гостей, слегка наклонив голову набок. Люциус завёл церемонный разговор, его сын тем временем стоял рядом, кивая в такт словам. И хотя он пытался изобразить должный интерес к разговору, мыслями, очевидно, витал далеко отсюда. Он явно не был ни обеспокоен, ни взволнован происходящим, а выглядел скорее подавленным. И хотя я вначале предположила, что он не иначе как изображает смирение и покорность перед Министром, тут же отмела эту мысль. Я достаточно хорошо его знала, чтобы думать, что он в силах перебороть собственное самодовольство. Очевидно, война оставила свой отпечаток на всех нас. Для Малфоев она всё ещё продолжалась. На этот раз уже не за жизнь или свободу, а за право остаться на родине. Многие Пожиратели бежали за границу на следующий день после смерти Волан-де-Морта.

В Драко Малфое произошла ещё одна, более очевидная, перемена. Из хрупкого подростка он превратился в статного, ладно сложенного молодого мужчину. Когда-то мягкие черты лица немного заострились, а с левой стороны рта залегла тонкая морщина от ухмылки. И хотя в остальном он мало чем отличался от себя прежнего: дорогой и безупречно сидящий костюм, прямая осанка, тонкие платиновые волосы и неизменная бледность, – для меня, так давно знающей его, изменения были очевидны. Пока я смотрела на него, что-то кольнуло у меня в душе: определённо, все мы не становились моложе.

– Эй, гляньте-ка, как Хорёк вырядился. А я-то думал, что они растратили все свои денежки, ещё в прошлый раз, откупаясь от Азкабана, – громче, чем следовало бы, сказал Рон, допивавший к тому моменту уже второй бокал шампанского.

– Рон, я же уже объяснял, что они не покупали свою свободу. Кингсли не позволил бы этого! Он, конечно, был не в восторге, когда они предложили сделку, но, знаешь ли, Британия не в той ситуации, чтобы отказываться от финансовой поддержки их благотворительного Фонда помощи жертвам Второй магической войны. Бруствер объяснил мне, что благополучие британцев для него в данном случае важнее, – сказал Гарри.

– И ты, конечно, согласился! – не унимался Рон.

– Да, Мракоборческий центр в моём прямом подчинении. Но я последовал совету Кингсли. Или ты сомневаешься в его компетентности? А может быть, в моей? – ответил Гарри, всё больше раздражаясь.

– Гарри, прости Рона, он выпил лишнего, – постаралась я смягчить ситуацию, хотя третий бокал явно не прошёл бесследно. – Мы, пожалуй, пойдём поздороваемся с Лавандой, – и я потащила Рона за рукав в противоположную от четы Поттеров сторону.

В прошлом мисс Браун, а с недавних пор миссис Уоррингтон, что-то лепетала на ухо своему мужу, слащаво улыбаясь. Кассус Уоррингтон, бывший охотник команды Слизерина по квиддичу и нынешний заместитель главы Отдела магических игр и спорта, обнимал её одной рукой за талию, прижимая к себе. Нужно сказать, что этот туповатый на вид, гарилоподобный субъект был лишь одним из трёх заместителей и, конечно, по части квиддича. Уж коли массовые демонстрации бывших слизеринцев, выступавших по окончанию войны против возможной дискриминации, вынудили Кингсли отдать хотя бы один, разумеется, наименее значимый, пост «пресмыкающимся», то нет более разумного решения, чем назначить на него тупого слизеринца, нежели характерного представителя «змеиного» факультета. К тому же Уоррингтон был женат на гриффиндорке, чистокровной, разумеется. И хотя положение Лаванды в обществе ввиду этого брака было менее выгодным, нежели большинства из нас, своего «начальника» она всё же не упустила.

Пока охмелевший Рон осознал суть моего предложения поприветствовать Лаванду, мы уже были на полпути к чете Уоррингтонов. Внезапно он ловко вывернулся из моей хватки.

– Я возьму ещё один бокал. Передавай им привет от меня, – крикнул он, спешно уходя в противоположную сторону, и через секунду затерялся в толпе.

Что ж, мои сомнения подтвердились. Очевидно, что пассией Рона была Лаванда. Я не видела другой причины, по которой он так настойчиво избегал встречи с Лавандой в моём присутствии, или, возможно, в присутствии её мужа. Но я всё же хотела неопровержимых доказательств, и поэтому продолжила свой путь уже в одиночестве.

Первым меня увидел Уоррингтон. Лаванда тем временем перешла от игривого шёпота к щекотанию его за ухом.

– Здравствуй, Кассус. Привет Лаванда, – негромко, но отчётливо проговорила я.

Лаванда от звука моего голоса застыла с поднятой у правого уха Уоррингтона рукой. В следующую секунду она порывисто повернулась ко мне, хлопая глазами. Моё появление явно не доставило ей никакого удовольствия. Прошло ещё несколько секунд прежде, чем она слегка охрипшим голосом ответила на моё приветствие. Затем внезапно обняла меня, пролепетав как рада встрече. Что ж, я была «рада» не менее её.

– Гермиона, как поживаешь? – воскликнула она, теребя кружева, обрамляющие глубокое декольте.

– Благодаря семье моя жизнь всё краше и краше с каждым днём. А теперь ведь все мы одна большая семья: ты, я, Рон, – восторженно, в тон ей ответила я.

Как я и рассчитывала, мой ответ смутил её. Она потупила глаза, залившись краской. В моей голове будто что-то взорвалось. Я резко развернулась и пошла прочь, оставив Лаванду объясняться с супругом. Должно быть, он решил, что я сумасшедшая. К счастью, мне не впервой.

Внезапно стало жарко и показалось, будто нечем дышать. Я стремительно прокладывала дорогу через толпу, задевая людей локтями и не утруждая себя извинениями. Я не знала, куда иду, лишь бы подальше отсюда. И только когда меня и собравшихся разделяли несколько метров, я остановилась и сделала глубокий вдох. Я пыталась успокоить себя тем, что один только язык тела ни о чём не говорит. Хотя, к чёрту! Какие ещё доказательства мне нужны? Голова Рона в мешке с запиской: «Я убил Уизли за то, что он спал с моей женой. Кассус Уоррингтон» ? А может, Рон, как благородный рыцарь, таким образом решил мстить всем слизеринцам?

Кстати, о слизеринцах. В шаге от меня стоял Люциус Малфой и, приподняв одну бровь, пристально смотрел на меня. Подле него был и Драко. Казалось, оставшись на банкете, они пытались заставить общество свыкнуться с тем, что теперь тоже полноправные его члены.

Внезапно меня окликнул Рон. Он спешно приближался ко мне, явно недоумевая, почему я ушла. Меньше, чем Рона, в тот момент я хотела видеть разве что Волан-де-Морта, восставшего из мёртвых. Так что я, плохо соображая, что делаю, в два шага пересекла расстояние, отделявшее меня от Малфоев.

– Добрый вечер, Люциус, Драко. Как идут дела в вашем благотворительном фонде? – пролепетала я, собственный голос доносился до меня как будто издалека.

Рон, узрев мой манёвр, остановился как вкопанный, недоумевая ещё больше. Недоумок, одним словом.

– Миссис Уизли, – Люциус поклонился, Драко же себя поклоном не утруждал, – благодарю, всё хорошо.

Самообладание понемногу возвращалось, и я залилась краской, ощущая себя полной Лавандой, что вообще подошла к ним. Я отчаянно пытала придумать, что ещё сказать Малфоям. Разговор застопорился. Благо, Люциус пришёл на помощь.

– Прекрасный вечер, не так ли?

– Право, а я вот только подумал, что прекрасней он и быть не может. Но тут появилась ты, Грейнджер, – осклабился Малфой-младший.

– Драко, разве ты не знаешь, что леди с недавних пор стала миссис Уизли? – притворно удивился Люциус, бросив укоризненный взгляд на сына.

– Отец, ты же знаешь, что я не слежу за новостями в мире маглов. Даже не знаю, поздравлять или приносить соболезнования, – продолжал издеваться Драко. – И что самое интересное, кому из вас двоих.

– Миссис Уизли, прошу прощения за своего сына, – пожалуй, у Люциуса и не оставалось другого выхода, поскольку сарказм Драко переставал носить форму намёков. – Он немного переживает в последнее время из-за… гм…

– Не стоит, мистер Малфой, – оборвала я замявшегося Люциуса. – Я всё понимаю. Что в этот раз, Драко? Краска для волос закончилась или пудра?

Малфой-младший притворно расхохотался. Перепалка набирала обороты, а Рона уже не было поблизости.

– А у тебя, как я посмотрю, она и не начиналась? – парировал он, окинув меня взглядом, полным отвращения.

– Драко, будь учтив с дамой, – прошипел Люциус.

Это возымело эффект, и Малфой-младший замолчал, продолжая бросать на меня гневные взгляды.

– О, глядите-ка, который уже час, – мгновенно нашёлся Люциус. – Пожалуй, нам пора домой.

Гости уже действительно начали расходиться.

– Прошу нас простить, миссис Уизли. Всего доброго, – и Люциус устремился к одному из каминов, взглядом приказав сыну следовать за ним.

Одарив меня злобным взглядом на прощание, Драко последовал за ним.

Пожалуй, Люциус был слишком опрометчивым в своих попытках вернуть Драко доброе имя, взяв его сегодня с собой на банкет. И хотя на протяжении всего пути к камину отец с сыном не обменялись и словом, по одному только виду Драко я поняла, что дома его ожидает расправа.

Через минуту после того, как Малфоев поглотило зелёное пламя камина, рядом нарисовался Рон, поддерживаемый с обеих сторон Гарри и Джинни. И хотя они старались, чтобы это выглядело максимально непринуждённо, было ясно как белый день, что Рон в стельку пьян.

– Гермиооона, ты такааая доообрая, – протянул Рон пьяным голосом, приближая своё лицо вплотную к моему.

Меня передёрнуло от резкого запаха алкоголя.

– Жалеешь всех униженных и оскорблённых, отщепенцев всяких. Твоя жалость не знает границ.

– По крайней мере, моя жалость не доходит до постели, – сказала я, намекая на Лаванду.

Гарри и Джинни удивлённо на меня уставились. Пожалуй, фраза была слишком неоднозначной. Я лишь махнула рукой, подхватила Рона под локоть и поволокла его к камину.

Глава 5

Через секунду мы уже были в гостиной Норы.

Рон с горем пополам добрался до спальни. Я шла следом, подбирая с пола скинутые им по дороге галстук, пиджак и рубашку. Войдя в комнату, он забрался обутым в постель. Я осознала, что бесполезно пытаться его вразумить, и потому захватила всё необходимое, решив переночевать на кушетке в гостиной. Я уже открыла дверь, когда он вдруг заговорил.

– Знаешь, у меня с самого начала было чувство, что мы, – он замолчал, пытаясь сформулировать мысль, – начали не с того. Верный боевой товарищ, это, конечно, всё хорошо. Но мне нужна женщина. Понимаешь?

Я застыла в дверном проёме, не в силах что-либо ответить. К горлу подступил ком, и я боялась не совладать с голосом. Да, впрочем, какая разница? Он всё равно на утро ничего не вспомнит. Я повернулась к нему, не зная, что намереваюсь сделать в следующий момент: ударить его или заплакать. Он попытался ещё что-то сказать, но внезапно приподнялся на локтях и согнулся пополам. В следующую секунду его вырвало на постель. Я стояла и смотрела, как постепенно белая простынь пропитывается зловонной жижей. Его продолжало рвать. И хоть прошло не более половины минуты, мне казалось, что я стою так уже целую вечность. Не в силах больше видеть этого, я бросилась прочь из комнаты, со стуком захлопнув дверь.

Со скоростью света я сбежала по лестнице, распахнула парадную дверь, выбежала во двор и только в двух шагах от калитки споткнулась и упала. Я села. Коленка была счёсана. Боль вернула меня к реальности. В следующую секунду я горько заплакала, раскачиваясь из стороны в сторону и зажимая рот рукой, чтобы не разбудить всхлипами домочадцев. Я вспоминала наши годы в Хогвартсе, поиски крестажей, множество случаев, когда я помогала ему, и множество раз, когда прощала его, и меня будто выворачивало наизнанку от такой чудовищной неблагодарности. Внезапно мне представилось, что моя мама обо всём узнала. Я думала о том, как она жалела бы меня, и от этого чувство жалости к себе возросло во сто крат. Я зарыдала пуще прежнего. Слёзы стекали по щекам, текли по шее, а я всё никак не могла успокоиться. Я не знаю точно, сколько просидела так, но, должно быть, довольно долго. Потому что, когда слёз уже не осталось, и я просто сидела, порывисто глотая воздух, на меня вдруг накатила смертельная усталость. Веки показались неимоверно тяжёлыми, а ноги будто налились свинцом. С трудом поднявшись, я поплелась обратно в Нору. Стянула покрывало с кушетки в гостиной и укрылась им. И, как только моя голова коснулась подушки, я заснула.

Проснулась я от резкого запаха. С трудом открыв глаза, я увидела, что мимо меня прошла миссис Уизли с корзиной для белья. Она собиралась заняться стиркой. Завидев в корзине испачканные простыни, я мгновенно вспомнила события прошедшего дня. И лёгкое недоумение резко сменилось обидой и горечью.

В следующую секунду миссис Уизли заметила, что я не сплю.

– Что смотришь? Уже семь утра. Вставай и помоги мне со стиркой, – глядя на меня ненавистным взглядом, громко сказала она. – Ну и что, что Рону стало нехорошо? С каждым случается. Артур тоже однажды задержался с маглами в кабаке… по работе, – поспешно добавила она. – И я стирала его вещи наутро. Так какого же Гриндевальда, твою работу за тебя должны делать другие? – на том она закончила свою, явно заранее заготовленную речь, и всучила мне в руки корзину.

Я смотрела вслед уходящей миссис Уизли, испытывая смесь гнева и жалости к ней. Женщине явно было неловко за сына. Но, Мерлинова борода, разве я виновна во вчерашнем, с позволения сказать, инциденте?

Тем не менее, я поспешила подняться с кушетки и только тогда с удивлением обнаружила, что всё ещё одета в вечернее платье Джинни. Полы его были испачканы, а напротив левого колена красовалось небольшое пятно крови. Отвертеться от стирки больше не представлялось возможным. Хотя вначале я всё же произвела все необходимые утренние процедуры и переоделась в повседневную одежду, бросив платье в корзину для белья. Через минуту я уже была на заднем дворе с корзиной в руках, намереваясь приняться за стирку.

Я поёжилась, пряча подбородок в воротнике свитера. Утро первого дня зимы выдалось промозглым. С простынями я быстро покончила, применив пару простых заклинаний, которым научилась у миссис Уизли, а вот платье всё ещё имело такой вид, что возвращать его было стыдно. Кровавое пятнышко всё не хотело сходить. Когда я исчерпала все свои познания по части домоводства вплоть до застирывания в холодной воде и в отчаянии пыталась перекрасить его в другой цвет, на заднем дворе появился Рон – само олицетворение покорности и пристыженности.

– Гермиона, – тихо позвал он.

Я, не оборачиваясь, продолжила метать заклинания в развешенное на бельевых верёвках платье.

– Гермиона, – всё так же тихо, но более настойчиво, повторил он и попытался меня обнять.

Я подивилась тому, насколько самодовольным он был, думая, что мне приятны его объятия. Я с силой оттолкнула его и спешно направилась обратно в дом, не желая лицезреть его помятую физиономию ни на секунду дольше.

– Гермиона, что случилось? – крикнул он вслед.

Как я и предполагала, он выпил так много накануне, что мало что помнил из вчерашних событий. Я обернулась, намереваясь высказать всё, что наболело. Но стоило мне посмотреть на него, как обида захлестнула меня с такой силой, что я сразу осознала всю бессмысленность этого разговора. Он пренебрёг мною. Унижал, терзал, издевался. Я резко отвернулась и продолжила свой путь, но Рон больно схватил меня за руку уже возле самой двери.

– Всё, хватит! – требовательно произнёс он и вновь попытался меня обнять.

Уж кто-то, а он был явно не вправе мне приказывать после всего, что произошло вчера. Я брыкалась изо всех сил, стараясь вырваться из его рук. Но Рон вцепился в меня мёртвой хваткой, больно сжав запястья. Какая глупость думать, что грубая сила способна вернуть мне любовь и уважение к мужу.

– Как хочешь, истеричка, – он оттолкнул меня, растирая левый бок, куда мне удалось его достать. – Если ты не хочешь говорить, то мне это тем более не нужно, – он извернулся, пытаясь рассмотреть синяки, оставленные мною секунду назад. – И вообще, знаешь что? Пошла ты!

И он громко хлопнул дверью, оставив меня снаружи. Я задохнулась от гнева. Так вот кто, оказывается, у нас обиженный и оскорблённый. Рон! Меня всю затрясло от ненависти и негодования. И я не могла придумать ничего более спасительного, кроме как немедленно трансгрессировать прочь отсюда.

Спустя минуту я уже спускалась в телефонной будке в Министерство. Этот вход предназначался для гостей, и мне пришлось соврать девушке на другом конце провода, что в камине забился дымоход. Она вняла моим оправданиям, и вот я уже направлялась к своему кабинету, предвкушая ещё один бездарно потраченный день.

Но не успела я переступить порог собственного кабинета, как меня окликнул Перси.

– Гермиона, у нас ЧП, – спешно заговорил он, очутившись рядом со мной в мгновение ока. – В парке возле Министерства домовые эльфы пляшут на виду у маглов. Ты только посмотри, они вытворяют что-то невообразимое! – и он подтолкнул меня к окну собственного кабинета.

Такого мне никогда ещё не приходилось видеть. Домовики, как помешанные, дёргали ручками и ножками, перестраивались в разные фигуры, становились друг другу на плечи и показывали акробатические кульбиты. Вокруг них собралось уже около десятка маглов, с восхищением переглядывающихся и хлопающих в ладоши.

– Мерлиновы штаны, – пробормотала я и опрометью бросилась из кабинета.

Я добралась до места циркового действа так быстро, как только смогла, но к тому моменту количество зрителей уже удвоилось. Я размахивала руками, пытаясь привлечь их внимание. Но домовики тут же начали водить хоровод, и маглы всецело были поглощены этим зрелищем.

– Внимание! Внимание! – прокричала я так громко, как только могла. – Репетиция кукольного театра подходит к концу. Прошу вас покинуть это место и разойтись.

Моя уловка сработала, и маглы на секунду отвлеклись. Тучная женщина с ребёнком лет пяти, которая стояла ко мне ближе остальных, возмущённо пробасила:

– Мисс, разве вы не видите, что это милые неведомые зверушки, а вовсе не куклы, как вы сказали?

– Да! Где же тогда кукловод? – поддержал её мальчик лет десяти, как назло, весьма смышлёный мальчик.

Я в растерянности начала озираться по сторонам. И хотя ещё утром думала, что, вероятно, больше никогда в жизни не буду настолько рассерженной, я явно недооценила людей.

– Кукловод? Вот вам и кукловод, – прорычала я, указывая рукой на Драко Малфоя, который расположился на ближайшей к нам лавочке в парке и от души потешался надо мной.

– Мэм, но как он управляет ими с такого большого расстояния? – всё не унимался смышлёный гадёныш.

– Пульт дистанционного управления, – «ласково» ответила я и даже погладила его по голове, сдерживаясь, чтобы не вырвать прядь-другую волос. – Это недавнее изобретение, так что сегодня мы осуществили его пробный запуск. Секрет его функционирования является коммерческой тайной, так что прошу вас покинуть это место.

К счастью, домовики прекратили свою пляску и покорно сбились в кучку. Маглы стали неспешно расходиться, с интересом озираясь на эльфов на каждом шагу. Как только ни одного магла не осталось в поле зрения, домовики начали с щелчком исчезать, а я в ярости направилась к Малфою. Он поднялся мне навстречу, как всегда выглядя безупречно: на нём было серое драповое пальто, тёмный костюм и до блеска начищенные ботинки. Но будь он хоть в чалме и наряде гладиатора одновременно, в тот момент это не произвело бы на меня никакого эффекта.

– Ты! – заорала я, задыхаясь от гнева и больно тыча его пальцем в грудь.

– Как ты сказала? «Культ дистанционного управления»? – всё ещё улыбаясь, спросил он, будто и не заметил моего гнева.

– Культ дистанционного управления – это кружок по интересам для практикующих Империус. Наверняка, ты в него входишь, – издевалась я.

Он закивал головой, ещё больше развеселившись.

– Я просто не знал, что ты тоже. Это тайное общество, видишь ли, – и он засмеялся, по-прежнему игнорируя мой праведный гнев.

– А пульт дистанционного управления – это… , – продолжила я, будто и не слышала. – Да впрочем, почему меня должен заботить уровень твоей эрудиции? – вернулась я к былому тону, покончив с просветительской деятельностью. – Что тебе нужно, Малфой? Отвечай немедленно, или я вызову отряд мракоборцев, и ты заплатишь за это мелкое хулиганство.

– А с чего ты взяла, что эльфы принадлежат мне? – спросил он с невинным видом. – Я сижу себе в парке, никого не трогаю, и тут меня хватает отряд мракоборцев. Не иначе, как дискриминация представителей Слизерина, – и он захлопал ресницами, изображая агнца.

– А ты не задумывался о том, чтобы одеть их менее примечательно, нежели в наволочки с фамильным гербом Малфоев? – парировала я, сжимая руки в кулаках.

– О, может, мне ещё одежду им дать или вступить в Г.О.В.Н.Э.? – осклабился он. – Ладно, Грейнджер, слушай сюда. Устроить этот эльфийский цирк было самым простым способом организовать встречу с самой её сиятельством главой Службы Дезинформации, – притворно протянул он. – И вот, что я хочу тебе сказать, – его тон стал зловещим. – Я слишком умён для того, чтобы купиться на твоё благородство, проявленное вчера на банкете, и начать тебе доверять. Если Вислый думает, что сможет поймать Малфоев на чём-либо, подложив собственную жену под меня, то он даже тупее, чем я предполагал. Да и ты явно не лучшая приманка, – и он развернулся с самодовольным видом, намереваясь уйти.

– Это ты, Малфой, тупее, чем я предполагала, если думаешь, что Рон стал бы мной жертвовать, чтобы поймать тебя, – прокричала я ему в спину.

Малфой обернулся и посмотрел на меня с напускной жалостью.

– Бедная Грейнджер, как же ты заблуждаешься насчёт своего драгоценного супруга. Если кому и требуется просветительская деятельность, то явно не мне, – и гадко ухмыльнувшись, он исчез с едва слышным щелчком.

А я всё стояла, сжимая и разжимая кулаки, не зная, на кого злюсь больше: на белобрысого Хорька или тупоголового Рона, который даже не смог скрыть от общественности свои похождения. Моя семейная проблема, которая казалась с утра ещё худо-бедно разрешимой, сейчас разрослась до масштабов вселенской катастрофы. Выходит, что я узнала одной из последних, если даже Малфои были осведомлены.

Понемногу собравшись с мыслями, я направилась обратно в Министерство. Через некоторое время я сидела у себя в кабинете, развернув кресло к окну. Такой способ времяпрепровождения грозился войти в привычку. Минуту назад Перси поблагодарил меня за оперативность и сообщил, что больше работы для меня нет. Как же, нет работы! И это в преддверии чемпионата по квиддичу, когда нужно найти довольно обширную территорию для его проведения и окружить её чарами, защищающими от маглов. Но в тот момент я была даже рада выдавшемуся свободному времени. Мне необходимо было принять решение, как поступить в сложившейся ситуации, до возвращения в Нору, до того момента, когда мне нужно будет либо подняться ночевать в супружескую спальню, либо начать собирать вещи.

Мне вспомнился наш с Джинни давний разговор. Она причисляла к продажным женщинам не только тех, которые, грубо говоря, выходили замуж из меркантильных соображений, но и тех, кто, не любя собственного мужа, «продавался» за какие-либо добродетели супруга. Ей легко было равнять всех под одну гребёнку: у них-то с Гарри взаимная любовь. Я же всегда полагала, что если в браке отсутствует любовь, то она должна справедливо окупаться чем-либо другим: заботой, уважением, взаимопомощью. А поскольку "вечной любви", как это ни грустно, не существует даже в волшебном мире, это был единственно правильный путь. И подтверждением моей правоты служил опыт с Виктором. Я была влюблена в него до дрожи в коленках и бабочек в животе, но стоило ему уехать, как все чувства растаяли как дым. Так разве разумно выходить замуж за любимого, если через год он превратится в такого же Рона, только во сто крат хуже? Год совместного счастья в обмен на взаимное мучение до конца жизни был слишком большой ценой, которую я не готова была заплатить.

Я выбирала Рона, зная наперёд: то, люблю я его в данный момент или нет, не имеет никакого значения. Я надеялась на него, верила, что его отношение ко мне сделает наш брак счастливым. Но Рон не был знаком с простыми истинами. В том было одновременно его преимущество надо мной и его слабость. Должно быть, он привык за годы обучения в Хогвартсе к мысли, что любит меня, настолько, что когда настало время реализовать её, она лопнула как надувной шарик.

Сейчас я чётко осознавала, что полагаться на чужую любовь не более разумно, нежели на собственную. И мне оставалось только гадать, как много времени пройдёт, пока Рон тоже осознает это и прекратит рушить наш брак.

Рабочий день близился к концу, а я так и не пришла ни к какому решению. Отчаявшись, я связалась с Джинни через камин в собственном кабинете. Через секунду я уже лицезрела её, как всегда румяную и жизнерадостную.

– Гермиона? – удивилась она. – Рада тебя видеть.

– Привет, Джинни. У меня к тебе просьба. У нас с Роном сейчас небольшие сложности. Впрочем, вам с Гарри известно, какие, – слова давались мне с трудом.

Джинни грустно вздохнула.

– Джинни, пожалуйста, скажи миссис Уизли, что сегодня я ночую у вас с Гарри. Мне нужно многое обдумать наедине с собой. Не хочу рубить с плеча, – выдохнула я.

– Хорошо, Гермиона. Я скажу маме, – она немного помолчала в нерешительности. – Глупо просить тебя быть разумной, ты и так самая разумная из всех знакомых мне женщин, но я всё же прошу. Я не знаю, как поступила бы сама, но верю, что тебе удастся найти правильное решение.

Я грустно улыбнулась, поблагодарила Джинни и спешно распрощалась с ней. В моменты проявления близкими жалости ко мне я теряла последние остатки самообладания и готова была расплакаться в любой момент. Я глубоко вздохнула, постояла немного с закрытыми глазами, затем накинула пальто и спустилась в Мраморный холл.

Глава 6

– Здравствуй, Том, – сказала я, широко улыбаясь владельцу «Дырявого котла».

Конечно, это место не было настолько чистым и благоустроенным, как хотелось бы, да и публика собиралась разношёрстная, но всё же это была единственная известная мне гостиница.

– Пожалуйста, одноместный номер.

– Как долго миссис намеревается пробыть у нас?

– Только этой ночью.

Том протянул мне ключи.

– Я приду на помощь в любой момент, если Вам вдруг что-то понадобится, – и он отвесил мне поклон.

Поблагодарив его, я направилась на второй этаж. Не зажигая верхний свет в комнате, я осветила Люмосом пожелтевшие обои и осторожно проложила себе путь к шаткой кровати в углу, накрытой чёрным избитым молью бархатом. В номере давно не убирали, и я из чувства брезгливости легла поверх покрывала, не раздеваясь, и укрылась собственным пальто. В следующую секунду я прошептала: «Нокс», – и комната погрузилась в темноту. Не знаю, на что я рассчитывала, ожидая принять какое-то решение наедине с собой. Сейчас, ощущая себя полностью сокрытой от чужих глаз, я была способна лишь на то, чтобы дать волю слезами. Те мысли, которые я обычно старалась гнать от себя, полностью овладели мною. Казалось, я смаковала собственное горе, не оказывая им ни малейшего сопротивления. Я пролежала так довольно долго, пока чувство голода не дало о себе знать покалыванием в животе. Не желая терпеть ещё и эту боль, я направилась вниз, намереваясь заказать себе что-нибудь поесть.

Было уже около полуночи, и первый этаж заметно опустел. Я устроилась за угловым столиком и принялась изучать меню. Но какой-то до боли знакомый голос не давал мне сосредоточиться. Я окинула взглядом зал, стараясь определить его владельца. Соплохвост меня сожри! Две встречи за один день – это было уже слишком!

Малфой сидел за угловым столиком прямо напротив меня в компании низкого, лысоватого мужчины. Я покопалась в своей памяти и поняла, что его собеседником был не кто иной, как Наземникус Флэтчер. В следующую секунду Наземникус резко обернулся, но, встретившись со мной взглядом, суетливо вскочил со своего стула и поспешил ретироваться. Я тоже времени не теряла, но, как ни старалась, не успела его настигнуть. Он хлопнул входной дверью прямо у меня перед носом и растворился во тьме.

Я обернулась к Малфою.

– Опять какую-то пакость замышляешь, Малфой? – резко спросила я, приближаясь к его столику.

– Не большую, чем хочу проделать с тобой, грязнокровка,– огрызнулся он, уставившись на свои руки.

– Ты не в том положении, чтобы запугивать меня. Угрозы, знаешь ли, наказуемы, как, впрочем, и мелкое хулиганство, – отчеканила я.

На долю секунды на его лице промелькнул страх. Я поздравила себя с победой.

– Будь я замужем за Вислым, то воспринял бы это как комплимент из уст такого красавца, – протянул он, окинув меня бесстыдным взглядом с ног до головы.

Это, конечно, было хамством, но, по крайней мере, он шёл на попятный, прекратив угрожать мне физической расправой. Вдруг я осознала, что впервые за всё время, что мы знаем друг друга, я оказалась с ним наедине, без Гарри и Рона, двое изрядно набравшихся колдунов в оборванных мантиях, сидевших за столиком посреди зала, и Том – не в счёт. Это казалось ужасно неправильным, и я развернулась на каблуках, намереваясь вернуться к себе в комнату, не поужинав. Вдруг я ощутила на своём запястье прикосновение холодных пальцев. Мне потребовалось несколько секунд, прежде, чем я осознала, что происходит.

– Отпусти меня немедленно, Малфой, – прошипела я.

– Послушай, Грейнджер, я сегодня много болтаю, – видимо, он всерьёз испугался моей угрозы.

Он выжидающе смотрел на меня из-под своей светлой чёлки. Я попыталась высвободить руку, и на секунду рукав его рубашки задрался, оголив свежие порезы. Теперь мне стала понятна причина его страха.

– Люциус, – охнула я, скорее утверждая, чем спрашивая.

Он быстро спрятал руку в карманах брюк и прикрыл глаза, борясь то ли со стыдом, то ли с гневом.

Я могла злиться на Малфоя, презирать его, но никогда я не желала ему испытать действие Режущего заклинания. Слишком свежи ещё были воспоминания о пытках, которые устроила мне Беллатриса в поместье. Я резко опустилась на стул напротив него.

– Постой, я могу излечить их. Я знаю заживляющее заклинание, – я пошарила в карманах брюк в поисках палочки.

– Неужели ты думаешь, что я не знаю контрзаклятий? – хмыкнул он, усилием воли возвращая себе привычный вид.

На какое-то время я потеряла дар речи.

– О, Мерлин! Так зачем же..?

Не знаю, что я собиралась сказать: «Зачем ты так себя вёл на банкете?», «Зачем ты это говорил?» Но я была не в силах удержаться от нравоучений, хотя Малфой явно не нуждался в них. И, будто в подтверждение тому, за ним захлопнулась дверь.

Я невольно испытала вину за свою причастность к ужасному поступку Люциуса. И хотя вовсе не я была причиной такого поведения Малфоя на банкете, всё же решила успокоить собственную совесть. Особо не рассчитывая на то, что всё ещё успею застать его на улице, я толкнула дверь и поёжилась от холодного ветра. Шёл снег. Сложно было что-либо разглядеть в тусклом свете, падающем из окон «Дырявого котла», и я пошла на звук удаляющихся шагов. Вскоре звук прекратился, и я остановилась в кромешной тьме Косого переулка, согревая руки собственным дыханием. Должно быть, он всё-таки трансгрессировал. Я вздохнула с явным облегчением. Но в следующий момент маленький огонёк вспыхнул у самого лица. Я испуганно отпрянула.

– Пришла предложить мне членство в очередном Ж.О.П.А. – женском обществе поддержки аристократов? – вяло протянул Малфой, пытаясь прикурить от слабого огонька палочки.

Снегопад всё усиливался, огонь на конце палочки гас, но он не прекращал своих попыток. Его лицо было едва освещено, и в этой причудливой игре света и тени он казался старше.

– Я пришла сказать, что не буду уведомлять мракоборцев о том, что ты затеял весь этот цирк с эльфами. Но это первый и последний раз, когда я что-либо спускаю тебе с рук, – проигнорировала я его выпад.

Я надеялась, что мои слова его успокоили, и теперь, наконец, он трангрессирует. Но он продолжил стоять, глядя в сторону. Я оглянулась, пытаясь определить, как далеко нахожусь от «Дырявого котла». И узнала маршрут, которым несколько дней назад возвращалась с тяжёлыми сумками в Нору. Я посмотрела на Малфоя, выдыхающего сигаретный дым. Что ж, курение, должно быть, ещё один неплохой способ тянуть время до момента возвращения домой. Жестоки лишь те, кто никогда не испытывал подобное на собственной шкуре. И меня захлестнула волна острой жалости к нему.

– Что смотришь? Думаешь, ты с опухшими глазами выглядишь лучше? – устало проговорил он.

Видимо, мои часовые рыдания в номере не прошли бесследно. Я потупила глаза, коря себя за то, что так опрометчиво выставила собственные переживания на всеобщее обозрение.

– Ты знаешь, – констатировал он, впрочем, без сарказма, обычно присущего ему.

Я пожала плечами, не зная, что на это ответить.

– Это началось около года назад. Сразу он таскался в наш бордель, что в Лютном переулке.

«Весьма ценное уточнение», – хмыкнула я про себя. Малфои владели сетью борделей по всей магической Британии. Поговаривали, что именно они много веков назад были первыми, кто стал вести этот бизнес организовано.

– Вскоре я встретил его в «Кабаньей голове» с этой дурой Браун. Приблизительно в то же время он перестал появляться у нас.

Только Малфой мог ассоциировать слово «нас» с борделем. Он выбросил окурок и запахнул пальто.

– Теперь мы квиты, – и он исчез, как будто его и не было.

Весьма извращённый способ отблагодарить меня за обещание не сдавать его мракоборцам. Я предпочла бы не знать подробностей.

Вскоре очутившись в кровати в своём номере, я лежала, вглядываясь и темноту и гадая, почему он говорил с таким пренебрежением о Лаванде. Возможно, преданность семейным ценностям, которые веками чтили Малфои, выстраивая свою идеальную ветвь генеалогического древа, давали о себе знать. Но уж точно в его словах не было ничего личного: в его списке предпочтений я явно занимала последнее место, намного отставая от пышногрудой Лаванды.

Глава 7

Проснувшись следующим утром, я долго лежала в кровати, наслаждаясь полным одиночеством и спокойствием. И даже воспоминания о произошедшем накануне разговоре с Малфоем не могли омрачить моего настроения. Я испытала не более, чем удивление, по поводу моих размышлений на тему отношения Малфоя ко мне. Должно быть, я нахожусь в полном отчаянии, если уж рассматриваю Хорька как возможного воздыхателя. От души потешаясь над тем, что восприняла его пренебрежительное отношение к Лаванде как проявления предпочтения к себе лично, я заправила кровать и произвела все необходимые утренние процедуры.

Оставалось совсем немного времени до начала рабочего дня, но я всё никак не могла себя заставить покинуть эту убогую комнатушку и расстаться с чувством наслаждения от того, что в кои-то веки свободна от необходимости лицезреть с утра пораньше физиономию мужа и иже с ним, пока не вернулась мыслями к нему. Совершенно очевидно, что моя попытка принять решения наедине с собой не увенчалась успехом. Утром всё казалось совершенно иным, и мне пришлось признать, что моё пребывание здесь не более, чем способ оттянуть время до решающего момента. С тяжёлым вздохом я накинула на плечи пальто и отправилась на работу.

***

Близилось время обеденного перерыва, и я, сидя в своём кресле и по недавно возникшей привычке разглядывая прохожих, начинала ненавидеть свою работу с каждой минутой всё больше. Сложно найти более глупый способ времяпрепровождения за рабочим местом. И я, не в силах больше сидеть без дела, решила предпринять заранее проигрышную попытку выпросить у Перси хоть какое-нибудь поручение. Я была уже на полдороги к его кабинету, когда он вышел мне на встречу.

– Гермиона, а я как раз направлялся к тебе. У меня есть одно задание, – он указал мне следовать за ним в кабинет.

Должно быть, им приходилось совсем туго в преддверии чемпионата, раз уж "большой начальник" решил ослушаться свою мамочку.

– Присаживайся, – он указал на стул напротив себя. – Мы только что утвердили место проведения матча, так что можем приступать к наведению отталкивающих чар. – Он немного замялся. – Сама понимаешь, лишние руки нам не помешают.

Я сидела, сцепив руки на груди, и гадала, не угрожала ли ему миссис Уизли Режущим заклятием, если он не выполнит её просьбу оставить меня без работы. Может, во всех семьях чистокровных волшебников это вполне обыденный способ воспитания?

– Но обещаю, что к вечеру ты будешь совершенно свободна. Не зависимо от того, закончим ли мы с этим, – Перси покраснел и, окончательно смутившись, уставился на носки своих сапог.

Должно быть, многие мечтают о том, чтобы начальники давали указания в такой форме. Но все мои попытки посмотреть на ситуацию под другим углом не увенчались успехом.

– Что за место? – сухо спросила я. – Извини, Перси, что задаю такие глупые для начальника Дезинформационной Службы вопросы. Но сама не пойму, отчего же мне до сих пор неизвестно, где будет проходить чемпионат, – не смогла я удержаться.

– Королевский лес Дин, – всё ещё не поднимая глаз, ответил он сдавленным голосом.

– О, какое разумное решение проводить его из раза в раз в одном и том же месте. Так, гляди, скоро он исчезнет с географических карт маглов, – я резко встала, всё ещё испепеляя его взглядом. – Буду на месте через пять минут, – и с этими словами захлопнула дверь.

Я стояла на том самом месте, где два года назад во время поисков крестражей мы с Гарри и Роном разбили палатку, прячась от егерей. Сейчас всё вокруг было укрыто снегом совсем как в тот день, когда Рон оставил нас с Гарри, намереваясь вернуться в Нору. Я старалась прогнать воспоминания: слишком со многим мне нужно было справиться в данный момент, чтоб ещё думать о том, что было в прошлом. Будто убегая от навязчивых мыслей, я спешно зашагала на звук голосов.

Через минуту я увидела группу волшебников, собравшихся посреди просеки: Перси, сотрудники из отдела, служащие Отдела магических игр и спорта и Малфои. Я направилась к Перси, по дороге приветствуя кивков коллег.

– Что здесь делают Малфои? – спросила я у него со злобой в голосе.

– Ну, официальная причина – контролируют процесс подготовки к матчу. Всё это ведь оплачено за счёт их пожертвований.

– Ясно. Пытаются всеми возможными способами напомнить о том, что они теперь часть общества, – прервала я Перси. – С таким же успехом они могли бы дежурить в общественных уборных. Там тоже большое скопление народа.

Люциус с Драко стояли в некотором отдалении и о чём-то негромко говорили. На губах Люциуса застыла наигранная улыбка. Драко же выглядел ещё более подавленным, чем во время нашей прошлой встречи.

– Приступим, – сказал Перси, вскинув руки.

– Я займусь западной частью, – сказала я, изучая карту местности.

Перси кивнул в знак согласия. С картой в руках и палочкой наготове я отправилась в назначенное место. Проходя мимо Малфоев, я заметила, что они всё ещё разговаривают, но уже более оживлённо. Скрывшись из их поля зрения, я остановилась за деревьями, всё ещё изучая карту.

– Драко, пойди и помоги девчонке. А я останусь здесь и предложу свою помощь Уизли, – отчеканил Люциус.

– Но, отец, даже если я это сделаю, Грейнджер не согласится, – в голосе Драко было не меньше гнева.

– Драко, я не заставлял тебя дерзить ей на банкете. Думаю, не стоит объяснять тебе ещё раз, как шатко наше положение, чтобы допускать такие оплошности, – в голосе Люциуса прозвучала угроза. – Так что пойди и исправь свою ошибку.

Я лихорадочно осматривала окрестности, пытаясь понять, какой дорогой лучше всего пойти, чтобы Малфой не последовал за мной. В конце концов, я трансгрессировала на место своего изначального прибытия в лес. Но Малфой уже был там.

– Должно быть, ты неплохо ориентируешься на местности, – огрызнулась я, старательно избегая смотреть на него.

Он пожал плечами.

– Крайняя западная точка леса. Я хорошо помню этот лес ещё со времён чемпионата по квиддичу на четвёртом курсе.

– Изучил во время парада Пожирателей? – огрызнулась я, накладывая защитные чары.

Малфой тоже достал палочку. На мгновение мне показалось, что сейчас он запустит в меня Конфундусом или чем-нибудь похуже. Но он лишь ухмыльнулся.

– Именно, Грейнджер. И как жаль, что не удалось отправить тебя на тот свет в общей суматохе, – Малфой оскалился.

Я повернулась к нему, отбрасывая волосы с лица.

– Но у тебя было множество других возможностей, например, в поместье, когда меня пытала Беллатриса, – отчеканила я, глядя ему прямо в глаза.

Улыбка мгновенно сползла с его лица. Он резко отвернулся и начал шептать защитные заклинания. Я ещё какое-то время смотрела на его спину, в который раз размышляя о том, почему он тогда не сдал нас Пожирателям. И вмиг почувствовала себя ужасно неблагодарной.

– Как раз на этом месте мы разбили палатку, когда прятались в последний военный год от егерей, – начала я примирительно.

Малфой продолжал свои действия, как будто вовсе меня не слышал. Я тоже приступила к работе, и воспоминания о давнем предательстве Рона захлестнули меня. Как же самонадеяна я была, поверив тогда в его бессвязный лепет о том, что он вернулся на звук моего голоса, если Рон бросил на произвол судьбы не только меня, но даже своего лучшего друга – Гарри. Я вспоминала те ночи, когда плакала, отчаявшись, что он вернётся, чувствуя себя совершенно беззащитной и одинокой. Но порой защита приходит к нам оттуда, откуда мы её вовсе не ждём. Я покосилась на Малфоя.

– Драко, я должна тебя поблагодарить за то, что тогда в поместье ты не сдал нас Волан-де-Морту, – сказала я, приближаясь к нему.

На секунду он замер, явно не ожидая такого поворота событий.

– Спасибо, – выдохнула я.

Малфой резко повернул ко мне голову и окинул взглядом.

– Грейнджер, а ты всё не устаёшь от этих игр в благородство, – холодно ответил он.

– А ты не устаёшь от этих игр в непримиримую вражду? – парировала я.

Он резко рассмеялся.

– Видимо, у тебя от горя рассудок помутился, – сказал он, всё ещё продолжая смеяться.

– Не за чем приплетать сюда мою личную жизнь, – огрызнулась я.

– Отчего же? – притворно изумился он. – По-моему, тебя так и тянет на разговоры по душам.

Я хотела ответить, что разговоры по душам возможны лишь с теми, у кого есть душа, но вовремя закрыла рот.

– Ты залечил порезы? – весьма неудачно попыталась я перевести разговор на другую тему.

Малфой закатил глаза и вновь отвернулся. Мы молча продолжили работать. Лишь изредка наше молчание прерывалось обсуждением того, куда следует трансгрессировать в следующий раз, когда закончим с этим участком.

Солнце начинало клониться к закату, я устала и присела у одного из деревьев. Малфой тоже остановился, доставая из кармана пальто сигареты. На фоне ярко-красный лучей его силуэт казался более чётким: острые плечи, прямая линия носа и высокие скулы.

– Забавная вещь, Грейнджер, – внезапно заговорил он. – Достаточно, будучи мерзавцем всю жизнь, совершить один благородный поступок, чтоб тебя произвели в герои. И будучи героем, однажды оступиться, чтоб тебя стали называть мерзавцем, – ухмыльнулся он. – Я не приверженец крайностей.

Я изумилась его словам. Видимо, его до сих пор не оставляла в покое моя благодарность.

– Именно поэтому одним Фондом помощи жертвам войны в вашем случае не обошлось, – согласилась я, улыбаясь.

Малфой посмотрел на меня, оценив мою иронию.

– Относительно Фонда мой отец употребляет другое выражение: «Цель оправдывает средства».

Я не поняла, что он имел ввиду, но спрашивать было бесполезно.

– Я подумаю над твоими словами прежде, чем вернусь сегодня домой, – только и нашлась я, потупив взгляд и вновь вернувшись мыслями к Рону.

Малфой окинул меня взглядом, но ничего не сказал.

Уже стемнело, мы закончили работу, а я всё не уходила домой, не зная, стоит ли вообще туда возвращаться.

Малфой докурил последнюю сигарету, посмотрел на часы и обернулся ко мне, кивнув на прощание. На секунду он задержался.

– Мне нет дела до тебя, Грейнджер, но я никак не могу понять, чем полудурок Уизли заслужил такого великодушия, – быстро проговорил он, не оборачиваясь.

В следующую секунду он трансгрессировал, а я опёрлась о дерево рукой и всё смотрела на то место, где он только что стоял. Наверное, его слова были как раз тем, чего я подсознательно добивалась от него, продолжая своё глупое молчаливое бдение в его компании. Мне необходимо было, чтобы кто-то, наконец, перестал полагаться на мой безграничный ум и житейскую мудрость и сказал, как поступить, выложив всю правду без прикрас, не заботясь о том, ранит ли она меня. И, пожалуй, никто, кроме Малфоя, не мог быть настолько честен со мной. Очередной парадокс взаимоотношений врагов: порой они дают нам гораздо больший стимул, чем друзья.

Не буду говорить, что его слова подействовали на меня, как ледяной душ, ведь они даже не были оскорбительны, если уж речь идёт об оскорблениях, на которые способен Малфой. Но и этого было достаточно для того, чтобы я вмиг испытала отвращение к собственной нерешительности и мягкотелости. Впервые за всё это время мысль, которая давно не давала мне покоя, оформилась абсолютно чётко: я достойна большего. И слёзы опять выступили на моих глазах, но на этот раз уже не от обиды, а от гнева.

Должно быть, я выглядела несколько комично, стоя возле дерева с высоко задранным подбородком и сжатыми в кулаки руками, но в тот момент мой вид беспокоил меня в последнюю очередь. Я вспоминала всё то множество достойных и отчаянных поступков, которые совершала, перечисляла в уме все свои неоспоримые добродетели и задавалась вопросом, чем же я хуже Браун, Джинни, миссис Уизли, которые имели счастливый брак. В нервной лихорадке я стала мерить шагами просеку, испытывая отвращение к самой себе. Раньше мне было достаточно одного поцелуя Рона с Лавандой, чтобы решиться прекратить всякое общение с ним раз и навсегда. И вот в кого я превратилась теперь: безвольная, трусливая девочка, оправдывающая собственную нерешительность добротой к заблудшему мужу.

– Блудливому мужу, – поправила я себя вслух и тут же расхохоталась собственной шутке надрывным смехом.

Ликовала я или же гневалась? Скорее, просто истерила. В таком состоянии я и очутилась на пороге Дырявого котла с чётким и неоспоримым намерением больше никогда не возвращаться в Нору.

В центре зала сидела Анжелина Джонсон. И как бы мне ни хотелось пройти мимо и, наконец, остаться со своими мыслями наедине, её печальный вид вынудил меня остановиться.

– Привет, Анжелина, – мягко сказал я, опускаясь на стул напротив.

– А, Гермиона? – она подняла покрасневшие глаза. – Рада тебя видеть, насколько вообще можно быть радой теперь, – едва слышно добавила она.

Через секунду подошёл Джордж с бутылкой Огненного виски и, поприветствовав меня кивком, присел рядом. В последнее время Джордж и Анжелина всё время были вместе, и все уже свыклись с тем, что, видимо, вскоре они поженятся.

– Ну-ну, Анжелина, – он погладил её по плечу, видимо, оставив на этот вечер свои шутки.

Анжелина тихо заплакала и протянула мне пергамент.

– Я нашёл его сегодня в нашей лавке, – пояснил Джордж и, не спросив, левитировал третий бокал для меня.

Пергамент потускнел и был в странных разводах, но всё же слова было легко разобрать:

«Джордж, я, твой старший брат, нарекаю тебя супругом дамы моего сердца Анжелины Джонсон на случай, если паду как благородный рыцарь на поле битвы в неравной схватке с врагом.

Р.S.: Пусть она видит в тебе то будущее, которого желала для себя в мирное время».

Ниже значилась дата следующего дня после проведения операции «Семь Поттеров».

– На нём чары необнаружения, – сказала я, промокая глаза.

Анжелина удивлённо посмотрела на меня, Джордж старательно отворачивался, пряча слёзы.

– Письмо не может быть найдено до тех пор, пока не наступит тот самый момент, – осторожно пояснила я.

– Оно не могло быть обнаружено, пока Фред не умер? – спросила Анжелина.

– Пока мы не решим пожениться, – хрипло ответил Джордж. – Фред не хотел принуждать меня к браку на случай, если бы я не полюбил тебя, – он, больше не в силах сдерживаться, заплакал. – Сегодня я сделал Анжелине предложение, а вернувшись в лавку, обнаружил его письмо.

Джордж, вытерев рукавом лицо, разлил Огненный виски. Мы, не чокаясь, выпили. Анжелина сидела, закрыв лицо руками, её слёзы капали на стол, Джордж судорожно вдохнул, резко встал и вышел на улицу. Анжелина жестом попросила меня последовать за ним.

– Обо мне не беспокойся. Я буду в порядке, – тихо сказала она.

Я вышла на улицу, кутаясь в пальто. Джордж стоял у самого входа, запрокинув голову к небу. Я остановилась рядом.

– Как это всё мелко: наши недостатки, ошибки, пороки, – проговорил он, всё ещё глядя на небо. – Как всё это мелко перед смертью.

Мы стояли ещё какое-то время, молча глядя на небо. Затем обнялись на прощание, и я спешно трансгрессировала в Нору. Дом безмолвствовал: все спали.

Я взбежала по лестнице на второй этаж, желая лишь одного – увидеть Рона. Мы выжили в войне, мы были вместе. Мой муж, мой друг он всё ещё был со мной.

Я рывком открыла дверь, зажгла свет, но комната была пуста. Не снимая пальто, я опустилась на белоснежные простыни и принялась ждать.

Рон появился далеко за полночь. Признаться, я потеряла счёт времени за беспокойными мыслями о войне, о выживших и погибших. Он вошёл в комнату и, увидев меня, застыл в дверях. Я встала с кровати и, выпрямившись, вгляделась в его лицо. Мы стояли несколько секунд друг напротив друга. И не нужно было говорить, чтобы понять мысли друг друга. Казалось, мы оба осознавали, что это тот самый решающий момент. Рон подошёл ко мне и обнял. Я почувствовала запах незнакомых мне духов.

– Я задержался на работе. Пытался навести справки о делишках Малфоя, – сказал он, поглаживая меня по спине.

Мало похожая на правду отговорка, но я была благодарна, что он соврал. Я заплакала, уткнувшись ему в плечо, убеждая себя, что завтра всё наладится.

Глава 8

На следующее утро Рон был очень любезен со мной. И не нужно было владеть легилименцией, чтобы понять, что он рад моему возвращению. Даже миссис Уизли помалкивала лишний раз, стараясь не разрушить семейную идиллию. Позавтракав, я вышла в сад насладиться морозным утренним воздухом и расслышала в нескольких шагах от себя знакомые голоса.

– Рон, я надеюсь, что ты в полной мере оценил поступок Гермионы, – говорил мистер Уизли. – Так что прекращай, – он замялся, не зная, как назвать шашни своего сына с Браун, – это.

– Отец, я всё понял, – раздражённо ответил Рон.

Я услышала звук приближающихся шагов. Увидев меня у двери, Рон покраснел до кончиков ушей, хотел что-то сказать, но слова давались ему с трудом, поэтому просто чмокнул меня в лоб и зашёл в дом. Мне оставалось только надеяться на то, что он «оценил» мой поступок в той же мере, в которой оценил его мистер Уизли, что даже решился впервые вмешаться в наши отношения.

Тем утром Рон сопроводил меня к Министерству и, поцеловав на прощание, отправился по собственным делам. Лучась радостью, я вошла в собственный кабинет и, сделав неопределённый выпад ногой, плюхнулась в кресло. Но моя беззаботность продолжалась недолго.

– Здравствуй, Гермиона, – Перси вошёл в кабинет, предварительно постучав в дверь.

Я усилием воли стёрла с лица глупую счастливую улыбку и протянула ему руку. Перси спешно пожал её, на секунду задержав взгляд на моём лице.

– В больнице Святого Мунго магла среднего возраста, – перешёл он к инструктажу. – Её едва ни задушила Рука Славы. Мы вовремя перехватили её у магловских врачей. Хирур… Херув… Херувимов?

– Хирургов, – поправила я.

– Точно.

Я покопалась в памяти, стараясь припомнить, какие ассоциации вызывает у меня этот артефакт. Перси тем временем продолжал.

– Мы стёрли ей память, но, видимо, перестарались. Она даже не может вспомнить, как к ней попала Рука Славы.

– Горбина допрашивали? – спросила я, к тому времени вспомнив, что ещё на втором курсе Гарри говорил мне, будто видел Руку Славы в магазине «Горбин и Бэрк», когда во время своего первого путешествия по каминной сети случайно попал в Лютный переулок.

– Да, Горбин признался, что продал её, но кому именно не сказал. Коммерческая тайна, – фыркнул Перси.

Я лихорадочно припоминала мельчайшие подробности рассказа Гарри о своём "путешествии" шестилетней давности.

– Искал в списках конфискованных предметов?

– Я отправил запрос. Наверное, ещё не успели найти в архивах нужный том, – ответил Перси.

– Ладно, я тем временем навещу маглу и узнаю, что смогу, – и я покинула его кабинет.

***

Я шагала по белым коридорам больницы Святого Мунго, прикладывая все силы к тому, чтобы не заглядывать в палаты. И хотя я то тут, то там замечала знакомые лица, всё же ускоряла шаг ещё больше, избегая приветствий. Мне было слишком больно видеть лица погибших друзей на войне, но ещё больнее – лица сошедших с ума. Некоторые из них едва слышно перемещались по коридорам, бледные как мел и похожие на призраков. Они и были призраками самих себя, призраками давно окончившейся войны.

Медсестра сдержанно поприветствовала меня и проводила в палату к больной. Её маленькая комнатка ни чем не отличалась от прочих. Я присела на стул возле кровати. Женщина повернула ко мне голову и рассеяно поздоровалась – стандартный побочный эффект Обливейта. Магла выглядела вполне здоровой, если не считать её рассредоточенного взгляда. Что ж, колдомедики потрудились на славу.

– Вы помните, кто дал вам Руку Славы? – спросила я, приблизившись к её лицу и изо всех стараясь удержать внимание.

– Что? – переспросила она.

– Рука Славы, – повторила я.

Женщина нахмурила лоб и в следующую секунду разразилась рыданиями. Обеспокоенная медсестра тут же вошла в палату и осуждающе посмотрела на меня.

– Я обучалась вокалу с пяти лет, я брала уроки танцев каждую неделю, прошла с десяток проб, – начала магла, всхлипывая, – но посмотрите на меня, – она всплеснула руками, – я уже не молода, а слава так и не пришла ко мне.

Медсестра опустилась на краешек её кровати, незаметно доставая пузырёк с успокоительным зельем из кармана мантии.

– Быть может, это просто не ваш путь, – мягко проговорила она, незаметно откупоривая бутылочку.

– Не нужно, – сказала я тихо, но отчётливо. – Она сможет вдоволь отдохнуть, когда я закончу говорить с ней.

Медсестра нахмурилась, но оставила свои попытки. Женщина тем временем продолжала.

– Возможно, но я так много лет работала над этим, что просто не могу пустить весь свой труд насмарку. Не могу. Понимаете?! – она перешла на крик.

Я сделала медсестре предостерегающий жест. Бедная девушка, больше не в силах наблюдать за страданиями больной, вышла, захлопнув за собой дверь.

– Понимаю. Продолжайте, – я погладила маглу по худой руке.

– Я пошла к одной старухе, что живёт на нашей улице. Люди поговаривают, что она ведьма. Сразу я хотела узнать, нет ли на мне сглаза, раз уж мне так не везёт. Но она всегда давала такие дельные советы, что я зачастила к ней. И однажды она предложила…, – женщина внезапно прервала свой рассказ, с подозрением посмотрев на меня. – Но зачем это вам? Кто вы? Разве я на исповеди, а не в городской больнице Лондона из-за поднявшегося давления?

"Давления, сдавливания – какая разница?" – хмыкнула я про себя, начиная раздражаться.

– Я специалист по психотерапии, – начала я сбивчиво. – Это новая методика лечения, она запатентована и очень действенная. Видите ли, существует прямая связь между сердечной деятельностью, которая прямо отображается на давлении, и вашим психологическим равновесием. – Что за околесицу я несу?! – Продолжайте, я с радостью выслушаю вас и продиагностирую.

– Ну, ладно, – промычала магла, всё ещё с сомнением косясь на меня.

– Наши услуги абсолютно бесплатны, – спешно добавила я.

– Ладно, – повторила она гораздо охотнее. – Она предложила мне один артефакт, вполне безобидный, – начала было оправдываться она. – Назвала его Рука Славы.

– Это всё, что вы знаете о Руке Славы? – спросила я, как бы между прочим.

– Да. Но суть-то не в этом.

Не было смысла спрашивать, как выглядела "ведьма": сотрудники, наложившие Обливейт, наверняка выспросили всё о ней. Так что я не стала лишний раз навлекать подозрения.

– Я ощущаю себя ужасно несчастной, – продолжала магла. – Я ведь не глупа и знаю, что не наделена талантом. Это дар Божий. И не все могут достигнуть высот в этом, как бы самоотверженно ни трудились. Но посмотрите на меня,– она продемонстрировала покрытую морщинами кисть. – Разве теперь у меня есть путь назад? Слишком поздно,– тяжело вздохнула она.

Я спешно поднялась со стула, поблагодарила женщину, затем взмахнула палочкой, стирая воспоминания о "ведьме", чтоб у бедняги не возникло соблазна ещё раз обратиться к ней, и вышла.

Я спешно покидала больницу. Разумеется, я не узнала, как именно Рука Славы попала на чёрный рынок, но у меня была последняя надежда – списки конфискованных артефактов.

– Перси, она долгое время обращалась к женщине, которая и продала ей Руку Славы, – я устроилась на стуле напротив начальника. – Это всё, что мне удалось узнать.

Он кивнул, изучая внушительных размеров подшивку пергаментов.

– Руки Славы в списках нет, – сказал он.

Я развернула к себе том, желая убедиться.

– Перепроверял трижды. Что ж, на этом наша работа закончена. Мы сделали всё, что обязаны. Остальное – забота мракоборцев. Успеешь составить отчёт до обеда?

Я посмотрела на часы. Придётся поторопиться.

– Да.

– Я хотел передать бумаги мракоборцам сегодня же. Чёрный рынок предметов тёмной магии – дело, не терпящее отлагательств, – начал он, извиняясь.

– Я справлюсь, – ответила я с большим энтузиазмом, чем следовало бы, и покинула его кабинет.

Принимаясь за отчёт, я старалась сопоставить всё, что мне было известно о Руке Славы. После окончания войны в домах бывших Пожирателей проводились тщательные ревизии, целью которых было, впрочем, не только изъять предметы чёрной магии, но и по мере сил обанкротить чистокровные семьи. По словам Гарри, Драко Малфой очень заинтересовался Рукой Славы во время своего визита с отцом в «Горбин и Бэрк» шесть лет назад. Но её не было в списках конфискованных предметов. Я старалась не относиться с чрезмерным предубеждением к Малфоям, ведь Руку, по сути, мог купить кто угодно, в конце концов, Малфой не единственный знакомый мне Пожиратель. Да и прошло с тех пор больше шести лет – она могла быть десяток раз перепродана или подарена. Но всё же не стоило исключать, что им-таки удалось припрятать самое ценное в подземельях фамильного поместья. Только вот торговать артефактами сейчас было бы для них полным безрассудством. Да к тому же они сочли бы это унизительным.

Как бы там ни было, я закончила отчёт в сроки и раньше времени отбыла в Нору, намереваясь провести этот вечер с семьёй.

***

Ужин подошёл к концу, и все мы, довольные приятной атмосферой и не менее вкусными кулинарными изысками миссис Уизли, перебрались к камину. Рон услужливо примостил мне под спину подушечку и присел рядом на софу. Миссис Уизли покончила с мытьём посуды и, пожелав спокойной ночи, удалилась к себе в спальню. Перси и мистер Уизли к тому времени беззвучно покинули комнату, оставляя нас с Роном наедине.

– Как прошёл день? – с энтузиазмом спросил он.

Видимо, старался заполнить пробел в своих знаниях обо мне. Я рассказала обо всех событиях прошедшего дня. И в свою очередь, полюбопытствовала насчёт того, как идут дела на работе у Рона.

– Эти Малфои неуловимы, – со злобой сказал Рон. – Ты знаешь, что мы присматриваем за всеми бывшими Пожирателями. И все, кто хоть как-то пытался обойти закон, хоть единожды, были пойманы, но не они. А ведь ясно как белый день, что они просто так не оставят свои делишки. Я уже жалею о том, что вызвался приглядывать именно за ними. Они, даже ничего не делая, гадят мою карьеру.

У меня возник справедливый вопрос, как они могут, «не оставляя собственные делишки», ничего не делать, но я решила промолчать.

– Я думаю, что тебе стоит наведаться к Горбину и спросить, когда он продал Руку Славы, – сказала я.

Рон посмотрел на меня непонимающим взглядом.

– Он не назовёт имя покупателя, но дату продажи должен. Если Рука Славы была продана шесть лет назад или около того, то больше вероятности, что её купили именно Малфои.

Лицо Рона озарилось довольной улыбкой.

– Ты гений, Гермиона! – воскликнул он.

Я зарделась. Наша семейная жизнь явно улучшалась.

Глава 9

Последовала череда ничем не примечательных будней. На работе я занималась бумажной волокитой, связанной с грядущим чемпионатом по квиддичу, дома ожидал неизменно добродушный и заботливый Рон. Впрочем, к концу недели его любви заметно поубавилось. Он становился всё более раздражительным и грубым. Я уговаривала себя, что ему нужно время, чтобы отвыкнуть от Лаванды. Сама не знаю, как мне удалось свыкнуться с той мыслью, что им руководила не просто похоть, а нечто большее. Мои ночные прогулки по саду возобновились.

Субботней ночью я застала его во дворе, привязывающим письмо к лапке совы. Я укрылась за деревом, стараясь дышать размеренно, приговаривая, что всё это скоро кончится, что это прощальное письмо. И Рон прошёл мимо, тихо напевая модную тогда песенку, так и не заметив меня.

Заснув на рассвете, с утра я проснулась позже обычного. На прикроватном столике лежал красиво упакованный подарок. Я неспешно и без особого энтузиазма извлекла содержимое коробки. Ярко-малиновое платье с глубоким декольте, обрамлённым кружевами. Ну прямо а-ля Лаванда Браун! Я была готова тут же искромсать его и уже потянулась за палочкой, но вовремя напомнила себе, что всё-таки взрослая женщина, и такое ребячество мне не только не к лицу, но ещё и существенно травмирует психику благоверного. Поэтому устало опустилась на подушки, стараясь оттянуть момент прочтения записки, прилагавшейся к подарку.

В записке же значилось следующее: «Любимая!!! (На первом же слове я прыснула). Приглашаю тебя отметить начало нашей новой совместной жизни в нашем старом, родном Хогсмиде. (Бред, какой бред! Новая жизнь в старом месте. Надеюсь, что он хотя бы не пригласил в это старое место свою старую любовницу). Надеюсь, тебе понравился подарок…».

Если меня и можно было чем-то добить, так это многоточием в конце. Видимо, он находил в этом некую романтическую недосказанность. Если и была в наших отношениях какая-то недосказанность, то только те немногие бранные слова, которые я знала, но пока не высказала ему. Я вертела в руках записку, от души потешаясь над ней и выдумывая возможные варианты концовки. Один из тех, что я помню: «Надеюсь, что тебе понравился подарок. Он в этой коробке сверху записки». Ах да, и многоточие в конце.

***

Из окон «Трёх мётел» лился неяркий свет, едва освещая заснеженную тропинку, ведущую к заведению. Хогсмид встретил нас мерцанием разноцветных вывесок и предпраздничным настроением. Заведения были переполнены, из распахивающихся дверей доносился шум голосов. Я неспешно шагала, держа под руку Рона.

Мадам Розмерта сердечно поприветствовала нас и, качнув бёдрами, отправилась наполнять бокалы Сливочным пивом. Мы прошли вглубь зала, отыскивая свободный стол. К счастью, в углу возле окна обнаружился один, рассчитанный на двоих. Вероятно, именно по этой причине он и пустовал: «Три метлы» никогда не было заведением, предназначенным для романтических свиданий, поэтому приходили сюда, как правило, большими компаниями, рассаживались за простыми, на скорую руку сколоченными деревянными столами и начинали бурное пиршество. Среди этой разношёрстной, впрочем по большей мере добродушной публики, я ощущала себя неловко: я в длинном малиновом платье «с претензией» и Рон в смокинге выглядели, по меньшей мере, неуместно.

Я скинула пальто. Рон, на удивление, галантно принял его из моих рук и зацепил за крючок ближайшей вешалки. Что ж, хоть что-то полезное он вынес из общения с Лавандой. Мы расселись друг напротив друга и принялись ожидать заказ. Эти несколько минут растянулись в целую вечность. Я смотрела на Рона и, странно, не знала, что было бы уместно сказать. Он тем временем тщательно изучал поверхность стола, как будто на ней был нацарапан секретный план по захвату Вселенной. Я отвернулась к окну и принялась смотреть на до боли знакомый пейзаж.

Наконец, мадам Розмерта, улыбаясь, принесла две кружки Сливочного пива. Я сделала глоток, стараясь не стереть помаду.

– Гермиона, а ты слышала этот анекдот? – с деланным весельем обратился Рон.

Я молча покачала головой, хотя понятия не имела, о каком анекдоте идёт речь.

– Матч «Гриффиндор-Слизерин» не состоялся по причине отсутствия команды Слизерина на поле. О причинах неявки спрашивайте у стражей Азкабана, – и он громко рассмеялся.

Я тоже захихикала, но оттого, что этот анекдот, похоже, был единственным известным Рону. Интересно, сколько раз он рассказывал его Лаванде? Сколько раз он точно так же, только совершенно беззаботно, сидел напротив неё в "Кабаньей голове"? Или, может быть, он не стеснялся приглашать её в те же «Три метлы»? Хотя вряд ли она согласилась бы почтить своим присутствием заведение эконом-класса.

Разговор не вязался. Я старалась не выглядеть, как ворчливая старуха, удержать на лице весёлую улыбку, но боюсь, что в этом случае больше подошёл бы эпитет «кислая». Я пропустила мимо ушей половину из того, что Рон говорил о предстоящем матче по квиддичу, изредка поддерживая нашу "великосветскую" беседу нейтральными фразами. И изо всех сил старалась прогнать навязчивые мысли о Лаванде.

Тем временем компания за соседним столиком всё больше расходилась, и если поначалу наши «соседи» только удивлённо косились, то теперь уже принялись во всю обсуждать наши неуместные наряды и странное поведение. Через четверть часа взгляды парнишки, сидевшего ближе остальных ко мне, уж никак нельзя было назвать «неоднозначными».

Наши с Роном бокалы опустели, и я, предчувствуя неладное, предложила ему завершить наше «свидание». Он накинул на меня пальто. И я заспешила по проходу к двери. Видимо, это было для парнишки спусковым крючком. Он вскочил со своего места и схватил меня за руку.

– Эй, присоединяйся к нам. У нас уж точно весело, – и он вперился в меня своими белёсыми, затуманенными глазками.

Цвет его волос и бровей был под стать глазам, а физиономия уже изрядно побагровела от количества выпитого.

– Я здесь с мужем, – бросила я через плечо.

– С мужем? – тупо повторил он и отпустил мою руку.

Я направилась к двери, предоставляя Рону разбираться с ситуацией. При этом я не ощущала себя дезертиром. Странно, не так ли?

Оказавшись на улице, я медленно зашагала по тропинке с ощущением полного фиаско. Пожалуй, это было окончательное поражение для нас обоих.

За своими мыслями я не заметила, как двери ближайшего заведения резко распахнулись.

– С дороги, – раздался над самым ухом мужской голос.

Я подняла голову, намереваясь принести извинения, но вовремя осеклась.

– А ты, Малфой, смотрю, стал завсегдатаем заведений с сомнительной репутацией, – и я указала на вывеску «Кабаньей головы».

– А я говорил этим идиотам из букинистического клуба, что «Кабанья голова» – не лучшее место для собраний, – насмешливо проворчал он.

– А это та самая книга, над которой вы сегодня корпели? – съязвила я и указала взглядом на свёрток в его руке.

-Ну да. Стараюсь ни в чём не уступать мисс Всезнайке, – улыбнулся он, плотнее заворачивая свою ношу в ткань.

Малфой повернулся на звук за моей спиной и устремил туда долгий, тяжёлый взгляд. Я тоже обернулась. Навстречу нам шёл Рон.

– Хотя я ошибся: миссис Всезнайка, – и Малфой спешно скрылся в темноте.

– Что хотел этот Хорёк? – прорычал Рон, всё ещё глядя туда, где исчез Малфой.

Я неопределённо пожала плечами. Мне сложно было объяснить Рону, почему мы с Малфоем не обменялись Риктусемпрой, столкнувшись на выходе из «Кабаньей головы». Рон молча предложил мне свою руку, и мы трангрессировали в Нору.

***

На следующий день Рон не появился дома к ужину, чему я совсем не удивилась. Безусловно, он не был настолько глуп, чтобы не понять, что нашему браку пришёл конец. Убитых, как говорится, не спасают. Я больше не ненавидела его, не винила. Мои чувства и эмоции иссякли, выцвели. Не оставалось даже сожалений. Меня, казалось, больше невозможно было ранить, как будто, ту часть меня, которая раньше чувствовала, парализовало.

Мистер Уизли намеренно затянул трапезу, чтобы не вызывать у меня беспокойства. Но Рона всё не было. Когда уже было просто глупо оставаться за столом, я отправилась на вечернюю прогулку по саду. Вернувшись на кухню, я заметила, как миссис Уизли спешно вешает на место настенные часы, показывавшие 22.00. Глупо было бы переводить их более, чем на три часа назад, не настолько я потерялась во времени, и я мысленно поздравила женщину с её предприятием. Мистер Уизли уже откровенно кунял за газетой. И я, оставив свои попытки подыграть его доброму замыслу, поднялась в спальню.

Я лежала в постели, явственно осознавая, что это, должно быть, тот самый рубеж, перейдя который, больше не сможешь вернуться назад и что-либо исправить. Хотя, вероятно, ничего нельзя было исправить с того самого момента, когда мой благоверный только впервые задумался о встрече с Браун. Пожалуй, даже раньше, когда я так опрометчиво, положившись на его любовь ко мне, вступила в этот брак. Как много времени мне понадобилось для того, чтобы это осознать.

Я вспоминала с горькой усмешкой слова Малфоя, сказанные в Королевском лесу Дин, свою отчаянную решительность, пробуждённую ими. И не могла понять, как же так вышло, что даже он проявил ко мне большее участие, чем тот человек, с которым я делила свою жизнь долгие годы в дружбе и браке. Всё это представлялось невозможным и до жути пугающим: Рон не просто перестал мне быть другом, он стал мне дальше, чем враг. И всё ещё оставался моим мужем.

В таком состоянии меня и застал Рон. Он повалился на кровать, не разуваясь. Я пыталась различить запах алкоголя, чтоб потом списать всё на пьяный угар, в котором, наверняка, любому мужчине взбрело бы в голову таскаться с кем угодно. Но он был абсолютно трезв. Я перекатилась на спину и уставилась в пространство, не способная более ни на малейшее проявление эмоций.

Глава 10

На следующий день я сидела в своём рабочем кабинете, наводя порядок в бумагах, когда из коридора донеслись громкие голоса. В следующую секунду дверь резко распахнулась.

– Руки прочь от моего костюма! Он стоит дороже, чем ты вообще можешь помыслить, – возопил Малфой, обращаясь к двум тяжело дышащим мракоборцам.

Младший из них, явно не зная, как следует себя вести с "великосветской особой", ослабил хватку, но руки Малфоя всё же не выпустил.

– Прекрати, или же отправишься прямиком на допрос, – взревел старший.

Малфой тем временем выдернул руку и уселся напротив меня, закинув ногу на ногу.

– Господа, будьте добры объяснитесь, зачем вы сюда пожаловали,– начала я терять терпение.

– Мы проводили внеплановый обыск в поместье Малфоев и нашли вот это в его комнате, – он продемонстрировал тот самый свёрток, с которым я видела Малфоя вчера у «Кабаньей головы», затем развернул его и достал книгу.

Как же! Букинистический клуб! Рон как нельзя кстати решил последовать моему недавнему совету. Видимо, Горбин подтвердил факт продажи Руки Славы около шести лет назад.

– Согласно Инструкции номер… , – старший замялся, припоминая номер.

Малфой закатил глаза.

– Согласно Инструкции, – вмешался младший, – мы должны его разыскать и доставить на допрос непосредственно к мистеру Уизли.

Надо же, какое он слово знает – «непосредственно»!

– Мы нашли мистера Малфоя в Лютном переулке, в «Горбин и Бэрк, но он потребовал письменного разрешения Министра Магии на задержание, поэтому мы доставили его в Министерство.

Малфой явно ликовал. Я встала, стараясь сохранить самообладание, подошла к мракоборцам и взяла в руки злополучную книгу. Она явно была древней. На обложке значилось название на французском. Я раскрыла её, и моим глазам предстала отвратительнейшая иллюстрация, сделанная от руки, изображающая пошаговую деформацию человеческого тела под действием неизвестного мне зелья.

– Скажите, господа, а вы всех владельцев предметов, подлежащих конфискации, задерживаете по письменному разрешению Министра Магии? – к тому моменту мне уже сложно было скрыть раздражение.

Мракоборцы в растерянности переглянулись.

– Нет, миссис, – потупился старший.

– Но он ведь Малфой, – всё ещё недоумевал младший.

Малфой рассмеялся. Я всплеснула руками.

– Возьмите эту книгу, а заодно и мистера Малфоя, – недовольно сказала я, протягивая книгу.

– Да. Если ты не против, Грейнджер, я покину тебя, – ухмыляясь, Малфой поднялся.

– Уж будь добр. И надеюсь, тебе больше не взбредёт в голову гонять бедных мракоборцев по всему Министерству, – прошипела я, приблизившись к нему.

– Это они-то бедные? Это я незаконно задержанный! Только подумать! Без письменного разрешения Министра Магии! – Малфой согнулся от беззвучного смеха. – И для того, чтобы его получить, нам нужно вначале зайти к тебе, Грейнджер, начальнику Дезинформационной Службы! – он так смеялся, что с трудом выговаривал слова. – Даже не к заместителю Министра или Поттеру, а к начальнику Дезинформационной Службы!

Старший мракоборец, к тому времени окончательно рассвирепев, подошёл и, взяв Малфоя за локоть, дёрнул по направлению к двери.

– Пойдём, – только и смог выговорить он, раздуваясь от гнева.

– Твоему мужу никогда не упечь меня в Азкабан, Грейнджер, – прошипел Малфой, вплотную приближаясь к моему лицу. – Я приобрёл эту книгу, не помню у кого, не помню где, для личного пользования, а не для сбыта. Штраф, если мне не изменяет память, – и он препротивно ухмыльнулся.

– О, Мерлин! Избавь меня от этого! – я резко отстранилась.

Мракоборцы вывели Малфоя под руки из кабинета.

– Миссис, так нам теперь к мистеру Поттеру заходить или заместителю министра? – спросил младший, останавливаясь в дверях.

Я прикрыла глаза и жестом показала, чтоб он закрыл за собою дверь. Затем устало опустилась на стул и рассмеялась. Вот кто мой главный конкурент на должность начальника Дезинформационной Службы!

Вскоре я закончила приводить в порядок скопившиеся на столе бумаги и перешла к тем, что находились в ящиках стола. Присев напротив них, я вмиг разглядела на полу под столом незнакомый мне предмет, завёрнутый в ткань. Странно, но я ничего подобного не оставляла здесь. Я остереглась трогать его руками, поэтому осторожно потянула за край ткани. Я бы сказала, что это был скипетр, если бы он не был так мал. Всё-таки символ власти монарха.

– Гнусный Малфой, – сказала я, выпрямляясь.

Так вот зачем он пожаловал на самом деле. Как же! Мракоборцы задержали его в «Горбин и Бэрк», вероятно, в тот самый момент, когда он пытался провернуть очередную сделку по продаже предметов чёрной магии из собственных подземелий. И он бессовестно водил бедных мракоборцев за собой, желая избавиться от этого скипетра. Странно, что наиболее подходящим местом оказался мой кабинет. Я вспомнила, как оставила Малфоя одного за своим столом, вычитывая мракоборцев. Видимо, это был его последний и единственный шанс. Но в одном он точно был прав. Я не собиралась отдавать эту вещь мракоборцам до тех пор, пока не добьюсь от Малфоя внятных объяснений.

Я опустилась в кресло, взяла чистый пергамент и обмакнула в чернила перо.

«Твоя вещь у меня» – написала я, но тут же скомкала пергамент и взяла новый. Такое послание выглядело б слишком подозрительно, если, конечно, у Рона хватило ума перехватывать всю почту, адресованную Малфоям.

«Сегодня в шесть. В Королевском лесу Дин». Я расхохоталась. Этот вариант вполне походил на переписку «поющих в терновнике». Попади оно в руки к Рону, он бы вышел из себя. И секунду поколебавшись, я всё же дописала «мисс Грейнджер», свернула послание и отправила одною из министерских сов. Теперь оставалось только надеяться, что к шести вечера мракоборцы отпустят Малфоя.

***

Рабочий день подошёл к концу. Из-за двери кабинета доносились спешные шаги сотрудников, покидавших Министерство. А я всё стояла возле окна, ожидая ответ от Малфоя. Возможно, ему безразлично, что случится с этим предметом, оказавшимся по странному стечению обстоятельств у меня.

Я уже снимала пальто с вешалки, намереваясь уходить домой, когда в окно постучала та же министерская сова, которую я отправила с письмом Малфою. Да уж, странно было бы наблюдать черного филина – визитную карточку Драко – на подоконнике моего окна.

«Буду ждать, любимая». Я расхохоталась. Вне сомнений, он раскрыл мою уловку. И, конечно, не удержался от того, чтобы подыграть.

Я достала зеркальце, чтоб привести себя в порядок. Покончив с незатейливым макияжем, который вполне можно было принять за подобающий ежедневному деловому, я покинула кабинет. Уже спускаясь в лифте, я вспомнила, что Малфой видел меня сегодня в Министерстве. Что ж, я списала эту оплошность на отсутствие опыта. Притворство такого рода было для меня явно в новинку. Оставалось только уповать, что он не заметит изменений в моём внешнем виде. Хотя с чего бы это мне выглядеть, как запустившая себя замужняя женщина, прибывающая в браке не менее 20 лет? Я улыбнулась, поправляя причёску, и трансгрессировала.

В лесу стояла кромешная тьма. Меня вдруг посетила мысль, что я сама себя вовлекла в незавидное положение. У меня в сумке лежал существенный компромат на Малфоя, а вокруг не было ни души. Хотя одна всё же была, но я тут же засомневалась в наличии оной у Малфоя.

– Приветствую тебя, о, моя любимая, – хохотнул Малфой. – Как я рад, что ты трансгрессировала в наше место, – он сделал акцент на слове «наше».

Мы стояли как раз на той опушке, где в последний год обучения в Хогвартсе мы с Гарри и Роном разбили палатку, прячась от егерей. Слава Мерлину, что Малфой запомнил мои слова о том, насколько оно мне памятно. В противном случае мне пришлось бы блуждать по всему лесу, разыскивая его.

– Кстати, ты слишком громко трансгрессируешь, – добавил Малфой уже менее любезно, очевидно, имея ввиду характерный щелчок.

– А ты слишком громко заявляешь о своей преступной деятельности. Возможно, за хранение одного запрещённого артефакта тебе удалось отделаться штрафом. Но прибавь сюда это, – я достала из сумки свою находку, – и Руку Славы, и ты всё-таки окажешься в Азкабане.

Малфой внимательно посмотрел на меня.

– Магла средних лет, неудавшаяся актриса, пострадала от Руки Славы. Я знаю, что она принадлежала тебе, – решила я блефовать. – Объяснись, Малфой, или я завтра же дам показания против тебя.

Малфой принялся мерить шагами опушку, сложив руки за спиной.

– Ладно, – наконец вздохнул он. – Обещай, что то, что я скажу, останется между нами. Или же… – и он зловеще посмотрел на меня.

– Или же ты убьёшь меня? – я прыснула. – Предпочитаешь оказаться в Азкабане за убийство? Ну да, торговля запрещёнными артефактами – недостаточно серьёзное обвинение для Малфоя. Не хочешь нарушать семейную традицию?

– Грейнджер, – прорычал он, – замолчи и слушай, пока я не передумал.

Он ещё раз вздохнул, провёл рукой по волосам и почти вплотную подошёл ко мне.

– Пойдём. Здесь мы слишком привлекаем внимание, – и он схватил меня за руку.

Я было подумала, что у него началась паранойя, но вспомнила, что мы недалеко от места, где расположен стадион, выстроенный к предстоящему матчу по квиддичу. Пожалуй, вид парочки, стоящей на опушке привлёк бы внимание случайно забредшего рабочего, если, конечно, работы велись здесь после захода солнца. И точно, я заметила вдалеке слабый свет. Я выдернула руку и подошла ближе к деревьям. Малфой закончил накладывать заглушающие чары и направился ко мне.

– Что именно ты хочешь знать? – спросил он, опираясь о дерево и опуская руки в карманы, пытаясь что-то найти.

– Экспеллиармус, – мгновенно отреагировала я.

В следующую секунду его палочка вылетела из правого кармана и оказалась у меня в руках. Малфой удивлённо воззрился на меня, доставая из левого сигареты.

– А что мне нужно было думать? – проворчала я. – Навёл предварительно заглушающие чары… – начала я, извиняясь. – Ладно, давай по порядку. Начнём с Руки Славы.

– Вполне безобидная вещь, – пробурчал он с сигаретой во рту, прикуривая.

Я недовольно покосилась на него.

– В руках волшебника, разумеется, – поспешно исправился он. – Это был подарок отца на Рождество. Мне, тогда двенадцатилетнему мальчишке, она казалась незаменимым атрибутом будущего Пожирателя.

– Ты уже тогда знал, что станешь им? – изумлённо проговорила я.

– Нет. Но я мечтал, – горько улыбнулся он. – Это всё равно, что… Смотри, оба твои родители маглы, следовательно, кто ты?

– Я волшебница, – я протестующе вздёрнула подбородок.

Он недовольно посмотрел на меня, но продолжил.

– Да, так вот, я продал её. Впрочем, тебе это известно не хуже меня.

– Кому? – строго спросила я.

Малфой расхохотался.

– Я не назову имена перекупщиков. Иначе, зная тебя, больше не смогу заниматься торговлей.

– Ты и так больше не будешь занимать ею, – категорично заявила я. – А впрочем, можешь не говорить. Наземникус Флетчер, Горбин. Кто-то ещё?

Малфой молчал. Я вышла из себя.

– Не могу себе представить Малфоя-торгаша, – выпалила я. – Почему ты занимаешься этим сам? Неужели у такого именитого, чистокровного наследника не нашлось доверенного лица?

– А кому я, по-твоему, могу доверять? – оскалился Малфой. – Послушай, Грейнджер, те времена, когда Малфои были на грани разорения, давно минули. Теперь мы разорены.

Сказать, что я была удивлена такому повороту событий, всё равно, что ничего не сказать.

– Мы потратили большую часть гринготского золота, откупаясь от Азкабана, – Малфой начинал всё больше горячиться. – Мы удовлетворяли непомерные аппетиты мракоборцев, пошагово уничтожавших доказательства против нас. Платили мелким чиновникам, в конце концов, судьям Визенгамота. Наконец, как тебе известно, нам удалось избежать Азкабана, выплатив огромный штраф, который поглотил остатки нашего золота. Но даже этого оказалось недостаточно. Вскоре Министр издал указ о нашей депортации, а после предложил нам сделку – помощь государственной казне в обмен на право остаться в Англии. Тогда отец взял огромную ссуду у дальних родственников во Франции под залог большей части нашей недвижимости, находящейся в Англии, – Малфой тяжело вздохнул. – Так появился Фонд помощи жертвам войны, а мы не смогли вовремя вернуть деньги и потеряли почти всё своё имущество, стоимость которого была несопоставимо велика по сравнению со ссудой, которую мы получили. Мы были не в том положении, чтобы торговаться.

– Почему вы просто не продали недвижимость? – тихо спросила я.

– Выставили на публичные торги? – нервно хохотнул Малфой, подкуривая вторую сигарету. – Узнай Министр о том, что с нас нечего поиметь, нас тут же депортировали бы. Поэтому недвижимость официально находится в собственности наших родственников. Что выглядит, как стандартная афера на случай, если взыскание будет обращено на неё. Но мы сохранили всё, что необходимо для создания видимости благополучия: поместье, фамильные драгоценности, картины, посуду. И кому, по-твоему, я могу это доверить? – закончил он, опуская глаза.

Я не знала, что сказать. Вот оно, справедливое правосудие, основывающееся на коррупции и шантаже!

– Мне, – почти прошептала я.

– Что? – удивлённо спросил Малфой.

– Ты можешь доверить это мне, только если пообещаешь, что больше не будешь торговать изъятыми из оборота предметами, – Мерлин! Как это глупо звучало! Похоже, это был день обмена обещаниями.

– Грейнджер, остаток нашей ссуды потрачен на организацию Чемпионата по квиддичу. Министер вызвал отца к себе, и он не смог отказать. В лучшем случае отказ выглядел бы как дерзость. В худшем – наши карты были бы раскрыты. У нас больше нет средств на содержание Фонда.

– Как много подлежащих конфискации предметов вам удалось спрятать?

– Из них не так много может быть продано. Исключи помеченные фамильным гербом и многие другие, которые по различным признакам эксперты соотнесут с нашей фамилией. Плюс семейные реликвии. Отец сказал, что мы продадим всё, пока не придётся продать серебряный наконечник с его трости. После же притворятся будет бесполезно, – Драко грустно улыбнулся.

– То есть тот древний фолиант, из-за которого тебя сегодня задержали, не был ценным? – изумилась я.

– Это рукописи моей троюродной прапрабабки. Записи сделаны на французском, если ты заметила. По этой книге в детстве я и изучал французский. Если понадобится, я воспроизведу её дословно. В книге действительно есть несколько полезных модификаций запрещённых зелий. Но в основном это просто записи об опытах, проведенных ею.

Я кивнула. Мне больше незачем было оставаться здесь. Я уже собиралась уйти, когда вспомнила о странном предмете, подброшенном мне сегодня Малфоем.

– Это, я всё же заберу с собой. На одну потенциальную опасность меньше, – вдруг меня озарила ужасающая мысль. – Малфой, этот предмет безопасен?

– Абсолютно, – Малфой взял у меня из рук странную вещицу. – Это посох Бодди Кровожадного.

Я буквально почувствовала, как заскрипели мозги.

– Эльфа, возглавившего борьбу за освобождение вскоре после того, как домовики были порабощены?

– Да. Во время одного из бунтов в 1775 году мой предок Малфой отрубил этому чокнутому коротышке голову. С головой в одной руке и с посохом в другой он вышел к разгромленной армии. С тех пор домовики больше не бунтовали. В хрониках эта вещь названа Посохом Решительности. Цитирую: «Сие есть знаменье лжесилы бунтарей и знаменье силы вящего рода Малфоев».

Я прыснула.

– Историю магии ты тоже изучал по дневникам собственных предков?

– Это хроники, а не личный дневник. Знаешь, не всегда люди презирали нас за явное превосходство, – чувства Малфоя были явно задеты.

Я протянула руку за посохом.

– Он ценен не более, чем двухсотлетний антиквариат, – Малфой убрал руку с посохом за спину.

– В таком случае, ты не понесёшь большие убытки, – не поверила я, всё ещё протягивая руку.

Он нехотя отдал мне Посох Решительности. Я повернулась, чтобы уйти.

– Ничего не забыла? – он насмешливо приподнял брови.

Я остановилась.

– Я никому не скажу, – пообещала я.

– Да нет же, любимая, – и он резко развернул меня, запечатлев на моей щеке поцелуй.

Я была настолько удивлена, что задержалась возле него дольше положенного. Так непривычно было ощущать на своём запястье прикосновение чьих-то пальцев, а на щеке всё ещё пылал его поцелуй.

Я нервно хихикнула.

– Ах, да, любимый, – выдавила я, с трудом припоминая наш маленький розыгрыш, рассчитанный на Рона.

– Пиши мне, – вслед крикнул Малфой, всё ещё смеясь.

Я, суетясь, заспешила через опушку, затем вспомнила, что умею трангрессировать.

***

Я вернулась в Нору гораздо позже обычного и сразу поднялась к себе в комнату, но Рона всё ещё не было дома. Чему я, признаться, была рада. Мне нужно было ещё раз взвесить все «за» и «против». «Против» была однопроцентная вероятность того, что очередной артефакт попадёт в руки какого-нибудь магла-глупца. Скорее всего, большинство из них просто перекачует в коллекции других аристократов. «За» – существование Фонда помощи жертвам войны и то, что Малфои остаются в Англии. Я мгновенно осеклась. Почему это вдруг меня так волнует их судьба? Да, Кингсли нечестно поступил, шантажируя их приказом о депортации. Но он руководствовался государственными интересами.

Я тяжело вздохнула. Пожалуй, это был яркий пример того, почему я не хотела иметь отношение к политике. Или же наоборот, хотела, чтобы предотвратить подобные случаи. Я успокаивала себя тем, что чёрный рынок будет существовать независимо от того, будут ли Малфои продавать свои фамильные артефакты. Я не раз слышала байки о том, что некоторые мракоборцы, конфискуя опасные предметы, тут же продавали их бывшим владельцам, если, конечно, у тех было достаточно денег, или же обменивали на другие, не изъятые из оборота, которые для хозяев представляли меньшую ценность. Некоторые более осмотрительные «слуги закона» просто не вносили конфискованное в протоколы обыска и изъятия и так же беспрепятственно продавали перекупщикам на чёрном рынке.

За этими мыслями я и сама не заметила, как заснула.

Глава 11

На следующий день, помня о предстоящем собрании, я появилась на работе раньше обычного. Я спешно открыла свой кабинет, скинула пальто, оставила там свою сумку и незамедлительно направилась обратно к лифту. Спустившись на уровень первый, я обнаружила, что являюсь одним из немногих начальников, вовремя подоспевших на собрание.

– Готова выслушать скучнейшую лекцию о предстоящем матче по квиддичу? – Гарри с трудом подавил зевоту.

Его волосы были растрёпаны больше обычного. По всему его виду было понятно, что столь раннее пробуждение далось ему нелегко.

– Ох, Гарри, ты неисправим, – рассмеялась я. – Надеюсь, сегодня мне не придётся прибегать к крайним мерам, как на лекциях профессора Бинса, – и я, улыбаясь, показала ему кулак.

Гарри слегка приобнял меня за плечи.

– Ты даже не представляешь, как я был счастлив, что ты не мешала мне храпеть на занятиях у Трелони, – продолжил он. – Как в старые добрые времена: ты и я за одной партой, – вздохнул он. – Кстати о старых добрых временах. Я рад, что у вас с Роном всё хорошо.

Рон? Ах да, ведь существует ещё и Рон! Я уже почти и забыла, то ли от того, что почти не видела его в последнее время, то ли от того, что не хотела видеть. В ответ же я просто улыбнулась Гарри.

Вскоре появился Кингсли и жестом указал нам следовать за ним. Мы расположились в специально предназначенном для подобных мероприятий зале. Собралось почти всё начальство, начиная Отделом магических игр и спорта и заканчивая Отделом тайн. Некоторых руководителей представляли их заместители. Я, по настоянию Гарри, села в некотором отдалении от Бруствера.

Вскоре Кингсли начал свой бесконечный инструктаж о правилах безопасности во время матча, возможных эксцессах и мерах предосторожности. На десятой минуте, уподобившись Кассусу Уоррингтону, который дремал слева от меня, Гарри опустил голову на руки. Я же продолжала слушать и делать заметки в блокноте, чтоб потом не упустить что-нибудь важное, пересказывая всё Гарри.

– И напоследок нам нужно решить ещё один вопрос, – перешёл Кингсли к делам насущным. – Это не займёт много времени. Нам нужно всего лишь обсудить поправку к законопроекту «О помощи жертвам войны». Суть её состоит в том, что на Фонд, кроме выплаты срочных безусловных и условных дотаций, возлагается обязанность по пожизненному содержанию лиц, имеющих первую и вторую группу инвалидности вследствие военных действий.

Гарри тотчас поднял голову. Я с трудом подавила возмущённый возглас. Похоже, приказ о депортации служил для Кингсли постоянным способом шантажа.

– Немаленькие деньги, – присвистнул Уоррингтон.

Я попыталась апеллировать к здравому смыслу.

– Министр, – я поднялась, обращаясь к Кингсли, – разве помощь пострадавшим это не обязанность государства?

– Да, миссис Уизли, вы полностью правы, – спустя мгновение ответил Кингсли. – Но магическая Британия сейчас не располагает такими средствами. Это вынужденная мера. Поверьте, как только финансовая ситуация стабилизируется, эта статья будет аннулирована. К тому же Малфои получат соответствующее вознаграждение на время её действия – освобождение от уплаты налогов.

По сути, им и уплачивать-то налоги больше не с чего: недвижимость продана, уцелевший бизнес нелегальный, так что вопрос о налогах его не касается. Я впервые задумалась о том, не поощрял ли Кингсли существование прославленной сети борделей. Вне сомнений, то, что эта грязь всё ещё существовала, свидетельствовало о его молчаливом согласии. Интересно, как он оправдывал себя в собственных глазах. Всё тем же общим благом или же тем, что некоторым бывшим солдатам понадобилась отрада? Я скривилась при одной мысли о том, что Рон тоже когда-то их посещал.

– Но как это закрепить на законодательном уровне? – Перси подал голос. – Фонд – добровольная организация. Она самостоятельно определяет свои цели и функции.

Кингсли гневно зыркнул в сторону моего непосредственного начальника. Перси мгновенно съёжился под его взглядом.

– Меня интересуют юридические тонкости, Министр, – поспешно добавил он.

– Это будет закреплено и в уставе Фонда. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, спасибо, – бедняга Перси сошёл с лица.

Ситуация, так стремительно набравшая обороты, казалось, мгновенно исчерпала себя. Больше никто не решался задать вопрос или же возразить. Большинство недоумевало, остальные сидели, потупив глаза.

– Лучше иметь платёжеспособных дотаторов, чем трёх заключённых на иждивении государства, – резонно заметил Гарри.

Пришла очередь Кингсли сойти с лица. Гарри явно сболтнул лишнего о сделке Министра с Малфоями.

– Я приму ваше мнение к сведению, мистер Поттер, – ответил Кингсли. – Все могут быть свободны, – поспешно добавил он.

В полном молчании сотрудники покидали зал заседаний. И только оказавшись в холле, принялись оживлённо обсуждать произошедшее.

Я тут же отыскала в толпе Гарри и, взяв его под локоть, отвела подальше от столпившихся коллег.

– Это уже слишком, Гермиона, – Гарри резко отвернулся, завидев Кингсли, выходящего из зала заседаний. – Вчера Малфоя-младшего задержали по подозрению в продаже изъятых из оборота предметов. Я предпочитаю думать, что это простая случайность. Но если это не так, – Гарри осёкся и жестом предложил мне следовать за ним.

Мы в полном молчании поднялись лифтом на второй уровень, Гарри, произведя несколько замысловатых движений палочкой, открыл двери в собственный кабинет и пропустил меня вперёд.

Я оказалась в светлой комнате с большим окном. Кабинет можно было бы назвать просторным, если бы он не был настолько захламлён: папки всех цветов и размеров стопкой лежали прямо на полу в углу комнаты, дверцы шкафа были приоткрыты под напором вещей, сложенных на полках. Повсюду, включая стол Гарри, в жутком беспорядке валялись свитки пергамента. Картину довершали две грязные чашки посреди рабочего стола. Вероятно, понадобилась бы целая вечность, чтобы навести здесь порядок.

– Присаживайся, – он спешно смахнул на пол очередной свиток пергамента.

Я уселась за его письменный стол, Гарри же стал безостановочно кружить по кабинету.

– Прости за беспорядок. Я уже неделю, как не убирался здесь. Думал вчера навести порядок, но пришлось срочно разрешать ситуацию с задержанием Малфоя. Я лично давал указания, чтоб его отпустили. Видела бы ты лицо Люциуса. А что, если бы из-за задержания Хорька он отказался бы ото всех, взятых на себя обязательств по финансированию матча и Фонду помощи? Кингсли, конечно, принёс ему извинения. Но ситуация всё ещё очень щекотливая, – Гарри резко остановился и тяжело вздохнул, возводя руки к небу. – Скажи мне, ну почему твой муж такой идиот?

– Скажи мне, почему твой друг такой идиот? – парировала я.

– Прости, Гермиона, – он легко коснулся моего плеча, – я не хотел тебя обидеть. Но порой я задаюсь вопросом, что общего у нас с Роном, – Гарри резко замолчал, явно раскаиваясь в сказанном. – Я имею ввиду, что иногда он ведёт себя так, будто мы по разные стороны баррикады, – в его голосе появились жалобные интонации. Гарри ещё раз вздохнул и присел напротив меня. – Ладно, я буду с тобой откровенен насчёт Рона, – он посмотрел на меня, ожидая моего согласия на продолжение разговора.

Если бы Гарри не выглядел настолько искренним, считая, что осуждение моего мужа может ранить меня лично, я бы рассмеялась, приняв его немой вопрос за шутку. Я сдержала улыбку и кивнула в знак согласия.

– Когда я закрепил команду мракоборцев Рона за Малфоями, то ожидал, что он станет надёжным тылом. Рон же, – Гарри замолчал, подыскивая слова, – как одержимый, начал охоту на них. Конечно, что такое предстоящее международное мероприятие и фактически единственная материальная помощь жертвам войны, когда речь идёт о подозрении в торговле запрещёнными артефактами? – Гарри дал волю сарказму. – Как только я узнал, что Хорёк задержан, то сразу отправил сову Рону с указаниями освободить его и снять все обвинения. И что ты думаешь? Через минуту Рон влетел ко мне в кабинет, распинаясь, что я специально всё порчу, как только ему в кои-то веки удалось на чём-то их поймать. Иногда я жалею, что Рон – мой друг, – проговорил Гарри сдавленным голосом. – Будь на его месте любой другой мракоборец, я тут же уволил бы его за такое самовольное поведение. Да впрочем, его и увольнять-то было бы не за что, ведь он бы даже не догадался о собственном своеволии. Мы ведь не смогли бы поручить постороннему покрывать вчерашних преступников, – Гарри замолчал и опустил голову на сложенные на столе руки.

Меня вовсе не удивила реакция Рона на приказ Гарри, скорее меня удивило реакция Гарри на поступок Рона. Гарри выглядел настолько жалким, что я, хоть и намеревалась изначально сохранять молчания, чтоб ещё больше не расстроить его своим негодованием насчёт поступков мужа, всё же решила высказаться.

– Гарри, вы не по разные стороны баррикады, – начала я успокаивающе, поглаживая его по руке. – Рон – просто болван. Он совершает всё это не для того, чтобы подставить тебя под удар в ситуации с Малфоями, а просто потому что, – я не могла придумать ни одного вразумительно оправдания поступку Рона, – потому что он всегда таким был, – малоубедительно закончила я.

Гарри поднял на меня глаза.

– Да-да, конечно, – спешно заговорил он, казалось, стараясь убедить самого себя. – Он ведёт себя так не потому, что хочет доставить мне неприятности, а просто потому что, – Гарри прикрыл глаза, кивая головой в знак согласия, – всегда таким был. – Конечно, любой не проинструктированный мракоборец задержал бы бывшего Пожирателя за хранение запрещённых предметов. И это справедливо. Но разве справедливо лишать пострадавших во время войны материальной помощи? Разве справедливо обрекать Британию на нищету? И потом, эти подозрения в торговле артефактами. Если Малфои продают собственное имущество, то они даже ближе к финансовому фиаско, чем сама Британия. Мои люди, я имею ввиду шпионский корпус, что в моём подчинении, – спешно пояснил он, – не единожды видели Малфоя-младшего в компании проходящих как подозреваемые по незаконной торговле. Прибавь сюда то, что с недавних пор за Малфоями не числится никакая недвижимость, за исключением их поместья, – Гарри снова уронил голову на скрешенные руки. – Если они действительно разорены, то это полный крах для нас, – выдохнул он, затем немного помолчал, прежде чем спросить у меня, – Ты знаешь о сделке Кингли с Малфоями?

– Не сложно догадаться, – выкрутилась я.

– Да, глупо было спрашивать тебя об этом, – Гарри кивнул. – Я не говорю Кингсли о собственных догадках, – Гарри уставился на собственные пальцы. – Пока ест хоть малая надежда на то, что мои догадки всего лишь догадки. И потом, Малфои заплатили по счетам. В прямом и переносном смысле, – слабо улыбнулся он. – Но я намекнул Кингсли, что им нужно дать передышку, возможность восстановить своё положение. Это я ещё полгода назад предложил освободить их от налогов. Но Кингсли решил использовать моё предложение иначе, – горько улыбнулся Гарри. – Если мои догадки верны, то после принятия поправки Британии больше негде искать помощи, кроме как занимать у других стран, а у нас и так уже огромный внешний долг.

– Гарри, я тоже думаю, что Малфои на грани разорения, – начала я, горячась. – Нет, я почти уверена.

Гарри внимательно посмотрел на меня.

– Из того, что ты мне рассказал насчёт их недвижимости и подозрений в торговле, следует только это, – исправилась я. – Это как сложить два плюс два.

Во взгляде Гарри немного поубавилось подозрительности.

– Ладно, Гермиона, – Гарри поднялся. – В любом случае матч по квиддичу сегодня состоится, а это уже хорошо.

Я взглянула на часы. В честь предстоящего мероприятия сегодня был сокращённый рабочий день. Я тоже поднялась.

– Да, Гарри. Пора собираться.

Прощаясь, мы обнялись. Я успокаивающе погладила Гарри по спине и в следующую минуту уже спускалась в Мраморный холл, намереваясь отправиться в Нору готовиться к матчу.

***

Очутившись на пороге дома, я мигом рванула в сад, желая только одного – не наткнуться ни на кого из Уизли. И только вновь оказавшись на морозном воздухе, я глубоко вдохнула. Я гадала, почему не смогла признаться Гарри в том, что узнала о банкротстве Малфоев от самого Драко. Ведь в наших разговорах и случайных встречах вовсе не было ничего предосудительного. Меня не в чем было винить. Разве что этот глупый розыгрыш, о котором, похоже, так и не стало известно главному виновнику. Ведь перехвати Рон нашу переписку, он бы точно дал об этом знать.

В следующую секунду я различила в небольшом отдалении какой-то невнятный напев. Я обогнула дом и застала Рона, привязывающим письмо к лапке совы. Особо не заботясь о том, что он может услышать мои шаги, я приблизилась и заглянула ему через плечо.

– Между «буду» и «ждать» запятая не нужна. А «Лаванда» пишется с большой буквы, если ты, конечно, имеешь ввиду миссис Уоррингтон, – ровным голосом проговорила я у самого уха Рона.

Он дёрнулся и резко обернулся. Сова выпорхнула из его рук и взмыла высоко в небо. Я молча наблюдала за её полётом, подняв голову к небу. Я не смотрела на Рона, но и без того знала, что он залился краской до самых ушей.

– Надеюсь, ты успел крепко привязать письмо, – я прямо посмотрела на него.

Я ещё несколько секунд глядела ему в глаза, спокойно, без малейшего намёка на злость или обиду. Казалось, моё равнодушие испугало его. Рон хотел было схватить меня за руку, но я уже развернулась и зашагала обратно в дом.

Да, меня определённо не в чем было винить.

Глава 12

В Королевском лесу Дин стоял неимоверный шум. То и дело кто-нибудь затягивал песню или просто оживлённо приветствовал знакомых. Повсюду виднелись разноцветные палатки, лотки с сувенирами всех мастей и видов. Огни, освещающие огромный стадион, заливали окрестности ярким светом. Казалось, праздничная атмосфера преобразила даже неприветливый зимний лес.

Я шла, закутавшись в пальто, и невольно улыбалась. Радости мне прибавляла возможность насладиться праздником в отдалении от Уизли: следующий час мне предстояло по поручению Перси проверять действие отталкивающих чар, наложенных на лес. А проще говоря, высматривать случайно заблудших маглов. Потому я неспешно прокладывала себе дорогу между палатками, высматривая нерадивых простаков. Я то и дело вглядывалась в лица незнакомых мне людей, но это, как правило, были либо болгары, либо маленькие дети, которые поступили в Хогвартс вскоре после окончания школы мною. Через полчаса я поймала себя на мысли, что делаю второй круг, высматривая Малфоя. Я резко остановилась, намереваясь вернуться к стадиону, чтобы провести остаток времени на трибуне в ожидании матча. Но, по всей вероятности, всецело овладевшее мною праздничное настроение продиктовало другие правила. И я, поддавшись собственной прихоти, продолжила путь, улыбаясь ещё шире.

Через минуту приятной прогулке, мои колени предательски задрожали. Я облокотилась об одно из деревьев. Малфой стоял вполоборота в пяти метрах от меня в окружении Люциуса и Кингсли. Воротник чёрного с иголочки пальто, которое он оставил расстёгнутым, демонстрируя не менее шикарный чёрный костюм и белоснежную рубашку, выгодно оттенял его платиновые волосы. Впервые за сегодня я пожалела, что не надела свой лучший костюм. Он грациозным движением протянул Кингсли руку для рукопожатия, и в следующую секунду министр ретировался. Малфой ещё несколько секунд улыбался, глядя в спину уходящего Кингсли, затем будто почувствовав мой взгляд, повернул голову, и, встретившись со мною взглядом, улыбнулся шире. Я же продолжала смотреть на него, пока он, увлекаемый отцом, ни зашагал к стадиону. Уже значительно удалившись, он ещё раз обернулся, задержав на мне взгляд.

Выждав несколько минут и приведя свои мысли в порядок, я тоже зашагала к стадиону: до начала матча оставалось менее двадцати минут.

Наша ложа была заполнено лишь наполовину. Мне предстояло сидеть в одном ряду с четой Поттеров и немалым семейством Уизли. Рядом выше расположились Кингсли, Министр магии Болгарии, переводчик и, конечно, главные спонсоры – Малфои. Поднимаясь по ступенькам, я старательно глядела себе под ноги, избегая соблазна смотреть на Драко.

В нашем ряду пустовало лишь одно место – рядом с Роном. Он смотрел в омнинокль, направив его на ложу, уровнем ниже нашей, где располагались чиновники рангом ниже и, безусловно, Лаванда с Касусом. Преодолевая соблазн занять одно из мест на нижнем пустовавшем ряду, я опустилась на предназначенное мне кресло. Джинни, которая сидела через одно место от меня, отделяемая Гарри, тут же перегнулась через него, взяв меня за руки. Я сердечно пожала её ладони в знак приветствия, сама не зная, чему так радостно улыбаюсь. Мне казалось, что Малфой, сидя по диагонали от меня, ловит каждое моё движение. Я спиной ощущала его присутствие, как будто воздух сзади меня наэлектризовался, и маленькие искорки скользят по моей шее, создавая ощущение приятного покалывания. Джинни тем временем что-то без умолку щебетала, Гарри же был хмур, по видимому, всё ещё помня о нашем сегодняшнем разговоре.

В следующую минуту, по-молодецки вышагивая, показался Людо Бэгмен, и через мгновение его усиленное Сонорусом приветствие прогремело над стадионом. Трибуны взорвались ликующим рёвом. Следующим слово взял Кингсли. Во время его благодарственной речи я улучила момент и, будто невзначай, обернулась. Малфой сразу же перевёл взгляд с министра на меня и загнул пальцы на ладони, лежащей на правой коленке. Я отвернулась, гадая, что значит его немое послание: «Два». Двойка за речь Министру? Я рассмеялась, поспешно зажав рот рукой. Джинни вопрошающе уставилась на меня. Я лишь замотала головой из стороны в сторону, делая вид, что закашлялась. Клянусь, в тот момент мой мозг не подсказал мне ничего разумнее. Пока я справлялась с собственным смехом, Кингсли степенно вернулся на своё место, и Людо, наконец, возвестил о начале матча. Команды-соперницы вихрем ворвались на поле. Матч начался.

Признаюсь, самым интересным для меня во всей этой суматохе, что происходила на стадионе, был Виктор Крамм. Я пропустила момент, когда сборная Ирландии забила первый гол, размышляя о том, почему за всё время пребывания Виктора в Британии так и не нашла времени поговорить с ним. Признаюсь, мне было немного стыдно за собственную невоспитанность.

Рёв болельщиком прервал мои безрадостные мысли. Я огляделась вокруг. Рон вскочил на ноги, размахивая шарфом, Гарри поспешно дёрнулся, видимо, намереваясь вскочить вслед за ним, чтоб хоть немного сгладить неуместную выходку Рона, но вовремя опустился на место, продолжая степенно хлопать в унисон с остальными. Мне вдруг стало любопытно, отобразились ли какие-то эмоции на лице Драко. Следующие несколько минут я провела, ожидая услышать его голос, но Малфой молчал. Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом его пребывания рядом, ведь очередная возможность могла подвернуться нескоро. Так я пропустила очередной гол, забитый Ирландией. Рёв болельщиков утих, а я уже отчаялась услышать голос Драко, когда он внезапно заговорил.

– Отец, если позволишь, я скоро вернусь. Прошу прощения, господа.

Я услышала, как он поднимается с кресла, и в следующую секунду он уже спускался по ступенькам. Я лихорадочно соображала, куда ему вдруг понадобилось. Не заключать же очередную сделку, в самом деле. Меня внезапно осенило. Два! Ну конечно же! После второго гола. Я почувствовала, как мои коленки опять предательски задрожали. Я понятия не имела, о чём Малфой намеревался со мной поговорить, но хотела этого разговора. Выждав не менее десяти минут, я приподнялась, но, вовремя взглянув на табло, расположенное над стадионом, заметила, что прошло всего две, опустилась обратно, делая вид, что поправляю загнувшиеся края пальто. Я просидела как на иголках ещё три, затем плюнула на конспирацию и, сославшись на головокружение от высоты, тоже прошла к ступенькам. Джинни взволновано взглянула на меня, предлагая спуститься вместе со мной, но я шепнула ей на ухо, что на самом деле мне нужно в дамскую комнату. Подруга понимающе улыбнулась, и через минуту я уже покинула стадион.

Успокоительная тишина опустилась на меня, как только я сошла с последней ступеньки, и я поздравила своих сотрудников с удачными заглушающими чарами. Вокруг не было ни души, все от мала до велика наблюдали матч.

Едва я успела почувствовать слабый запах сигаретного дыма, как чья-то рука увлекла меня прямо по направлению к стадиона. Крик застрял у меня в горле, и в следующую минуту моим глазам предстал Малфой, предостерегающе прикладывающий палец к губам. Я перевела дыхание, с трудом подавляя возглас. Драко лишь хмыкнул. Вблизи я разглядела, что его костюм был тёмно-синим, а вовсе не чёрным, как мне вначале показалось. Впрочем, от этого он выглядел ничуть не хуже.

Малфой продолжал молча глядеть на меня, всё больше ухмыляясь. Я резко отвела взгляд от него, озираясь по сторонам. Мы стояли как раз между двумя резными балками, на которых крепилась замысловатая конструкция стадиона. Свет, исходивший от палаточного городка, едва достигал нас и терялся в глубине несущего сооружения. И если бы не слабый огонёк сигареты Драко, мне было бы сложно различить выражение его лица, как, впрочем, и цвет костюма. У меня возникло неконтролируемое желание смахнуть над головой паутину, но я вовремя сообразила, что сейчас зима и нет повода опасаться.

– Что, Грейнджер, испугалась мозгошмыгов? – очевидно, он заметил моё непроизвольное движение рукой.

Должно быть, мне следовало возмутиться его двусмысленной шутке, но я лишь рассмеялась. Взглянув на его самодовольную, но, видимо, именно оттого такую искреннюю улыбку, я вдруг явственно ощутила, что глупо притворяться дальше. Я молча смотрела на него, его широкие, острые плечи, идеально прямой нос и светлые волосы, и всё ещё улыбалась. Я не знаю, как долго мы простояли так напротив друг друга, часы или мгновения, но это время не казалось мне гнетущим. Казалось, мы только для того и пришли сюда, чтоб вот так стоять рядом.

– Уоррингтон рассказал мне о том, что ты на собрании в Министерстве выступила против поправки к законопроекту, – приглушённо проговорил Драко.

В следующую секунду слабый огонёк Люмоса едва не ослепил меня, настолько мои глаза привыкли к темноте. Я прикрыла лицо ладонью. Малфой быстро прошептал: «Нокс».

– Ну, вот. А я надеялся заметить на твоём лице хотя бы маленький проблеск раскаяния. Но видимо, сегодня мне не отделаться от благодарностей. Только я скажу шёпотом, сама понимаешь, Малфоям не под стать благодарить кого-либо.

Не успела я оценить его иронию, как он прошептал у самой моей щеки: «Спасибо» и запечатлел на ней лёгкий, едва ощутимый поцелуй. Как там говорят, «лёгкий, как взмах крыла бабочки»? В следующий момент я бы, наверное, даже не вспомнила собственного имени, потому что он поцеловал меня гораздо менее легко и менее ненавязчиво. Я не была способна на какие-либо мысли, я лишь ощутила, как доселе незнакомые мне спокойствие и умиротворение снизошли на меня. Казалось, что это именно то, чего я искала всю жизнь, сама не зная об этом. Будто незнакомое счастье, внезапно подкараулившее за углом.

Малфой первым завершил поцелуй. Я всё ещё стояла, прижавшись к его плечу.

– Больше не боишься, что это всё проделки Рона, который хочет, приблизив меня к тебе, выведать секретные сведения? – улыбаясь, проговорила я.

Малфой ничего не ответил. Следующие полчаса мы только и делали, что целовались, как ошалевшие подростки, поочерёдно ударяясь затылками о несущие, а, может быть, и не несущие балки. Я мало что видела, впрочем это и к лучшему: не так много казусов тех минут я могла позже вспомнить во всех красках. После очередного удара затылком, я невнятно проговорила прямо ему в рот, что у нас покраснеют и распухнут губы, но тут же обрадовалась, что он проигнорировал мои слова, а, может, вовсе не разобрал их.

Глупо и не эстетично говорить во время поцелуя, глупо нечаянно задевать его лицо ногтями, глупо биться затылком о несущую конструкцию квиддичного стадиона, но это моё лучшее воспоминание.

– Ты идёшь первой, я – следом за тобой минут через десять, – сказал Драко, накладывая заживляющее заклинания на мои распухшие губы.

И как всегда, я оказалась права! Мы оба походили на растрёпанных, но счастливых психов, будто только что совершивших побег из Святого Мунго.

– Сама понимаешь, мне ещё нужно выкурить не менее трёх сигарет, что б хоть как-то оправдать своё отсутствие на матче, – он посмотрел на наручные часы, – в течение часа.

– Не вертись! – пробурчала я, поправляя его причёску. – Ты пойдёшь на матч, а я останусь здесь до самого конца, – безапелляционно заявила я, доставая занозу из его ладони. – Странно будет, если самый талантливый ловец сборной Слизерина…

– Да что там! Просто самый талантливый ловец за всю историю Хогвартса, – перебил меня Драко, рассмеявшись.

– Да, самый талантливый ловец за всю историю Хогвартса, – исправилась я, наконец, справившись с занозой и чмокнув его руку, – будет так долго отсутствовать на матче. Я уже сказала, что у меня кружится голова от высоты, поэтому вопросов не возникнет.

– Почти не соврала, – вновь рассмеялся Драко.

Он потянулся поцеловать меня ещё раз, но я предостерегающе выставила руку вперёд.

– Мы отсутствовали час. Незачем усугублять ситуацию, – проговорила я с напускным недовольством.

Я, смеясь, развернула его по направлению к освещённому палаточному городку. Напоследок Драко всё же удалось извернуться и в последний раз неловко поцеловать меня в губы. Не успела я напустить на себя строгий вид, как он уже выбежал из нашего укрытия и, поправив воротник пальто, степенно зашагал по направлению к ступенькам. Я спохватилась.

– Драко, ты забыл покурить. Нужно, чтоб от тебя пахло сигаретным дымом, – прокричала я вслед.

– О, если я ещё и покурю, то все точно решат, что мы усугубили ситуацию, – и спустя мгновение он скрылся из виду.

А я продолжала стоять, всё ещё улыбаясь и глядя туда, где он только что стоял. Внезапно меня озарило, что, когда матч закончиться, и все будут покидать стадион, я вновь увижу Драко. Решив, что искать встречи ещё раз за сегодня слишком навязчиво, я достала палочку, намереваясь трангрессировать в Нору. Вдруг слева от меня, вблизи от того места, где мы только что стояли с Драко, раздался шорох. Не успев толком испугаться, я немедленно воскликнула: «Люмос» – и направила туда палочку. Из-за балки показалась светлая макушка мальчишки лет семи.

– Выходи, – сказала я приказным тоном.

Мальчик повиновался, опустив голову. Я всё ещё наставляла на него палочку.

– Я всё видел. Если вы причините мне вред, я всё расскажу родителям.

Вот теперь я испугалась не на шутку.

– Пожалуйста, можешь рассказывать, что двое незамужних, взрослых людей невинно целовались под стадионом, – я старалась говорить возмущённо, но мой голос предательски дрогнул.

– Незамужних? – ухмыльнулся мальчик. – Или неженатых?

Внезапно черты лица мальчика заострились, выражение стало жестоким. Неприятный холодок пробежал у меня по спине.

– Кто ты? Магл? – со слабой надеждой спросила я.

В таком случае у меня хотя бы были легальные основания применить Обливиэйт.

– Нет, я не магл, – мальчик продолжал сверлить меня взглядом.

– Кто твои родители? – с трудом справившись с голосом, спросила я.

– Их здесь нет. Я один. Подходящий случай стереть мне память, – вновь ухмыльнулся он.

– Мне незачем стирать тебе память и нечего стыдиться, – сказала я более уверенно, приближаясь к нему.

Мальчик сделал пару шагов назад.

– Тогда я уйду, а ты оставайся здесь до конца, – он поклонился мне и направился к лесу, а через мгновение и вовсе исчез.

Я стояла, всё ещё сжимая палочку и глядя перед собой невидящим взором. Затем мне, наконец, удалось справиться с замешательством, и на смену ему пришёл непреодолимый и всепоглощающий страх. Внезапно захлестнувшая меня паника росла с каждой секундой. Мне казалось, что в любое мгновение на меня могут напасть из-за спины, или же случится нечто совершенно необъяснимое и не менее пугающее. Я стала лихорадочно озираться по сторонам и в следующую секунду, вероятно, поддалась бы животному инстинкту бежать. Как вдруг стадион взорвался тысячами радостных возгласов. Этот внезапный рёв заставил меня вздрогнуть всем телом, но именно благодаря ему здравый смысл, наконец, вернулся ко мне.

В одночасье я осознала, где нахожусь, что рядом тысячи волшебников, и, очевидно, мне не угрожает ничего более, чем перспектива быть затоптанной толпой болельщиков, спускавшихся с трибун. Очевидно, матч уже закончился. Я предусмотрительно отступила на своё прежнее место под трибуну, освобождая дорогу раскрасневшимся и совершенно ошалевшим от азарта людям. Осознание происходящего окончательно вернулось ко мне, и в то же мгновение я устыдилась собственного беспочвенного страха.

Ликованию шествующей мимо толпы, казалось, не было предела: мужчины громко поздравляли с победой встречающихся им в общем потоке знакомых, радостно улыбаясь и замысловато пожимая руки, как делали это последний раз, вероятно, ещё в детстве, женщины выказывали не меньшую радость. Дети, размахивающие светящимися розетками и прочей символичной атрибутикой, удивлённо взирали на обычно серьёзных родителей и то и дело жались к ним, ощущая, вероятно, необычайное единение и близость. Всеобщая радость сообщилась и мне. Я слабо улыбнулась, окончательно придя в себя. Я сделала шаг навстречу толпе, намереваясь покинуть своё укрытие, когда холодные пальцы перехватили моё запястье. Я вздрогнула и резко обернулась, пытаясь выдернуть руку.

– Грейнджер, с тобой всё хорошо? – послышался через секунду шёпот Малфоя.

Я, всё ещё взволнованная недавним происшествием и потому готовая в любую секунду отразить атаку невесть откуда выскочившего врага, медленно перевела дыхание. Малфой приблизил ко мне лицо, внимательно всматриваясь. Несколько секунд мне понадобилось на то, чтобы слабо улыбнуться в знак согласия. Он, всё ещё крепко сжимавший мою руку, ослабил хватку, отстраняясь. Напряжение на его лице сменилось привычным выражением ледяной невозмутимости.

– Я думала: это враг, – смутившись, захихикала я.

Малфой приподнял левую бровь, саркастично усмехнувшись.

– У меня всё хорошо. Когда я вернулся, отца не было на трибуне, так что моё длительное отсутствие накануне, если, конечно, ты понимаешь, о чём я, не вызвало вопросов. У меня всё хорошо, – повторил он, уже с трудом сохраняя самообладание. – Спасибо, что спросила, – отчеканил он.

И Малфой, бросив мою руку, метнулся из-под нашего укрытия в противоположную от толпы сторону и через секунду скрылся в темноте деревьев.

Совершенно сбитая с толку его гневом и обидой, я готова была броситься вслед, чтоб объяснить причину собственного замешательства при встрече. Я лихорадочно соображала, что сказать. Сказать ли, что я испугалась маленького мальчика, видевшего нас, и что я была готова бежать со всей мочи прочь? Это было не столько постыдно, сколько, вероятно, не только не исправило бы ситуацию, а скорее усугубило её. Малфой вновь принял бы это на свой счёт. Внезапно я поняла, что он был прав. Он понял суть моих переживаний ещё до того, как я сама смогла признаться себе в том, что испытывала страх из-за случившегося между нами накануне и не меньший страх от того, что об этом могут узнать. В следующую секунду силы окончательно покинули меня, и я, ощущая себя совершенно беспомощной, принялась с пресекаемым до сих пор ожесточением жалеть себя. Оттого мне ещё больше захотелось оказаться рядом с ним и сказать хотя бы, что я не жалею о случившемся, что мои чувства к нему не изменились не зависимо от того, изменится ли что-то теперь в наших жизнях.

Я была уверена, что ещё успею застать его курящим в нескольких метрах от кромки леса, но нескончаемая толпа болельщиков всё тянулась, и я никак не могла выбрать подходящий момент, чтоб незаметно проскользнуть за ним. Спустя некоторое время ожидания, пока толпа, наконец, покинет стадион, стало очевидно, что я уже не успею застать его, но я всё продолжала стоять. Наконец, когда уже наверняка никто не мог видеть меня, я вышла из своего укрытия и медленно зашагала в сторону деревьев, но вопреки моим ожиданиям меня всё же окликнули. Я резко остановилась, на ходу придумывая оправдание своему пребыванию здесь.

– Гермиона, – Гарри преградил мне путь.

С трудом отдышавшись, он продолжил.

– Мы с Джинни сбились с ног, разыскивая тебя. Сначала отправили в Нору эльфа Виктора узнать, не вернулась ли ты домой. Только он вернулся с ответом, мы принялись искать тебя на стадионе, – Гарри перевёл дыхание, прилагая явное усилие, чтоб успокоиться. – Мы думали: с тобой что-то случилось.

Я невольно улыбнулась заботе Гарри обо мне.

– Ты говорила, что тебе плохо, когда уходила, – завидев мою улыбку, он смутился.

В следующий момент моё дыхание сбилось: так крепко обняла меня подоспевшая Джинни. Она с минуту бранила меня, шутливо грозя пальцем. Тем временем подоспел и Виктор. Чета Уизли и Рон, стояли в некотором отдалении возле торговой палатки, выбирая сувениры.

– Гермина, – пробасил Виктор, раскрывая объятия.

Я крепко обняла его, улыбаясь столь знакомой манере Крама величать меня. Мы ещё некоторое время обнимались, раскачиваясь из стороны в сторону. Одновременно мы отстранились. Из-за плеча Виктора я заметила миссис Уизли, мечущую в нашу сторону возмущённые взгляды. Я пристально и зло посмотрела в ответ, возмущённая её глупыми подозрениями и готовая в любую секунду дать отпор, но, похоже, никто, кроме неё, не увидел в наших объятиях ничего предосудительного.

– Гермиона, мы сейчас отправляемся на Гриммо праздновать победу, – Гарри смущённо рассмеялся, похлопывая Виктора по плечу, из чего я заключила, что Ирландия выиграла у Болгарии.

Уточнять в кругу столь ярых поклонников квиддича счёт матча, на котором формально присутствовала, я сочла бестактным, поэтому просто улыбнулась в ответ.

– Ты ведь с нами? – продолжил Гарри.

– Ну конечно, Гермина с нами, – рассмеялся Виктор, по-братски приобняв меня за плечи своей сильной рукой.

Джинни же напряжённо посмотрела на меня.

Не в силах отказать Виктору, перед которым я и так была виновата в запоздалом с момента его приезда приветствии, я кивнула головой. И подалась, увлекаемая им, вперёд по направлению к Уизли.

– Вот уж действительно подарок к Рождеству, – восхищённо воскликнул Гарри, по пути продолжая обсуждать с Джинни победу Ирландии.

Его слова были последним, что я услышала перед трансгрессией на площадь Гриммо, 12.

Глава 13

Оказавшись на пороге дома сразу после меня, Рон привычным движением подал мне руку. Но стоило ему коснуться меня, как я, поддавшись неконтролируемому отвращению, резко отпрянула. Он удивлённо взглянул на меня, чуть нахмурившись. Рон уже было открыл рот. Я застыла в ожидании гневного комментария или же очередной глупости, хотя первое не исключало второе. Впрочем, в случае с Роном второе никогда нельзя было исключать.

– Миссис и мистер Уизли не будут сегодня у нас, – хвала Мерлину, Гарри вовремя подоспел со своими разъяснениями, иначе не обраться стыда перед Виктором.

Я подавила вздох облегчения, решив впредь быть более осмотрительной.

Мы прошли в прихожую. Рон с каким-то остервенением продолжал за мной ухаживать, помогая мне снять пальто, а я не менее настойчиво продолжала подавлять отвращение. Через минуту мы все, за исключением Джинни, засуетившейся на кухне, расположились за столом в гостиной, а Рон в очередной раз проявил чудеса обходительности, предварительно отодвинув стул.

– Виктор, мы с женой уже второй раз на твоей игре, – Рон продолжил начатый ещё в прихожей разговор. – Не считая твоего полёта во время турнира Трёх Волшебников. Это восхитительно…

– Да, помниться, ты даже взял у Виктора автограф после Святочного бала, – с невинным видом ввернула я.

Рон одарил меня тяжёлым взглядом, очевидно, припоминания наши разногласия на Святочном балу, главным виновником которых послужил как раз-таки Виктор и которые, тем не менее, не помешали ему взять автограф у главного соперника. Вот уж правда, было бы гораздо логичнее, если бы впоследствии Виктор стал его женой, а не я.

Джинни беззвучно хмыкнула за спиной Рона, неся поднос с чайным сервизом. Гарри принял поднос у неё из рук, и мы приступили к чаепитию. Рон, не изменяя собственной галантности, принялся ухаживать за мной, но едва наполнив чашку, обронил её мне на колени. Джинни метнулась за салфетками.

– Не стоит беспокоиться, Джинни, – я поднялась из-за стола. – Я всё ещё помню, где здесь ванная, – улыбнулась я.

И я, радуясь возможности отдохнуть от внимания благоверного, покинула комнату. Войдя в ванную, я первым делом умылась и ополоснула шею и руки. Прикладывая всё ещё мокрую руку ко лбу, я посмотрела на своё отражение в зеркале. Намокшие пряди волос липли к щекам, на которых невесть откуда появился румянец. Глаза сверкали на исхудавшем за последнее время лице. Я оторвалась от созерцания собственного отражения и принялась оттирать чайное пятно на платье, вспомнив о другом, одолженном мне Джинни, которое, кстати, тоже было испачкано по косвенной вине Рона.

Мне невольно припомнились все события того вечера, когда я упала и, счесав колено, испачкала юбку кровью. Я уже давно справилась с пятном от чая, но всё продолжала сидеть на краю ванны, глядя в одну точку и снова и снова вспоминая его страшное признание. Бедняга Рон, а ведь ему приходится терпеть близость не того человека гораздо дольше, чем мне. Я же едва успела почувствовать разницу между «тем» и «не тем», как уже не могу совладать с собою и минуты. Я прикрыла глаза, стараясь взять себя в руки. В попытке вновь обрести внутреннее равновесие я придалась более приятным воспоминаниям прошедшего дня и, улыбаясь собственным мыслям, вернулась в гостиную.

Все ещё оставались за столом, хотя чай уже, очевидно, был допит. Виктор и Гарри были увлечены обсуждением прошедшей игры, Рон внимательно следил за их разговором, не решаясь принимать участия. Джинни обернулась на звук моих шагов, улыбнувшись. Я указала кивком, что сяду возле камина. Она согласно махнула головой и в следующую секунду присоединилась к разговору.

Я опустилась в мягкое розовое кресло и вернулась мыслями к нашей с Драко сегодняшней встрече. Разговор набирал обороты, то и дело ребята что-то громко восклицали за моей спиной, но сказанное не достигало моего сознания. Я так глубоко погрузилась в свои воспоминания, что казалось, будто я нахожусь вовсе не в гостиной на площади Гриммо, 12, а в Королевском лесу Дин, вновь и вновь переживая те минуты.

Вскоре меня разморило от жара камина, и на смену приятному волнению пришла сонливость. Лениво улыбаясь, я откинулась на спинку кресла, подогнув ноги под себя.

– За всё время, что я нахожусь в Британии, нам так и не удалось с тобой поговорить толком, – Виктор присел на кресло напротив.

Я отогнала от себя воспоминания, стараясь сосредоточиться на своём собеседнике.

– Ты выглядишь счастливой. Я рад, что у тебя всё хорошо, – проникновенно сказал Виктор, кивая в сторону Рона.

Не удержавшись, я хмыкнула. Виктор изучающе посмотрел на меня.

– Конечно, идиллия не может быть постоянной. Но ты ведь не думала, что будет иначе? – усмехнувшись, он потрепал меня по коленке.

Я лишь отвела взгляд. Было немного непривычно говорить с Виктором о личном по пришествию всего того, что нас когда-то связывало, но сейчас этот разговор выглядел настолько естественным, что с каждым его словом на душе становилось всё теплее и теплее. Это была явно не та тема, которую я могла обсудить с Гарри, и меня внезапно охватило непреодолимое желание, наконец-то, высказать, насколько на самом деле всё далеко от идиллии. Но Виктор продолжал.

– Помню, я спросил у тебя, как ты представляешь своё будущее, – он откинулся на спинку кресла, улыбаясь. – И ты мне ответила, что всё, чего бы ты желала, это праздновать Рождество в кругу большой семьи, – Виктор развёл руками, якобы спрашивая, чем же я недовольна. – А Рождество уже завтра, – шутливо добавил он.

Видимо, всё именно так и выглядело. И я не стала убеждать Виктора в обратном, а лишь потупила глаза, стараясь не выдать своих чувств.

– Ты останешься в Англии на Рождество? – спросила я.

– Нет. Завтра с утра у нас пресс-конференция по случаю проведенного матча. А после я сразу же возвращаюсь в Болгарию. Так что, – Виктор посмотрел на часы, – завтра мне рано просыпаться, а уже довольно поздно. Пожалуй, мне пора, – он встал.

Джинни убирала посуду со стола. Гарри и Рон продолжали сидеть, негромко о чём-то разговаривая. Последовав примеру Виктора, я подошла к Джинни поблагодарить за гостеприимство.

– Джинни, я верну тебе платье на днях, – сказала я, надевая пальто.

– О, Гермиона, перестань, – замахала руками Джинни. – Оставь себе. Оно всё равно идёт тебе больше. Это платье, – недовольно шепнула она, – меня полнит.

Я рассмеялась. И обняв Гарри и Виктора на прощание, первой покинула дом. Через минуту послышался скрип закрывающейся двери – очевидно, Рон или же Виктор тоже отправились домой. Стояла безветренная погода. Я беззвучно шагала по заснеженному тротуару, наслаждаясь тишиной и спокойствием ночи, прежде чем трангрессировать в Нору.

Оказавшись у калитки, я глубоко вдохнула чистый, морозный воздух. И направилась в дом, решив, не задерживаться в саду.

Когда я вошла в спальню, Рон уже был там, готовясь ко сну. Но на его лице не было и следа сонливости, как раз напротив. Стоило мне переступить порог, как он стремительно подошёл и закрыл за мной двери.

– Скажи на милость, что за театр ты сегодня устроила у Гарри? – он уставился на меня, всё ещё придерживая рукою двери.

У меня возникло неприятное ощущение загнанности. Избегая мнимой ловушки, я присела на кровать.

– Театр – это то, что происходит сейчас, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Это всё то, что происходит в последний год, – я глубоко вдохнула, переводя дыхание. – Я, конечно, понимаю, что ты привык врать. И мы можем обмануть Виктора, Гарри, Джинни, коллег и даже родителей, но хватит обманывать себя.

Рон застыл, недоумённо глядя на меня.

– Нет, ты только ответь, зачем тебе это было нужно? – как будто не слыша, продолжил он.

– А зачем тебе это нужно? – в свою очередь спросила я.

Гнев на его лице медленно сменился удивлением. Он ещё минуту стоял, не находя, что сказать. Затем молча прошёл к кровати, улёгся и закрыл глаза. Что ж, я была рада, что разговор окончен.

***

На рассвете меня разбудил странный звук. Я резко встала, с трудом спросонья определяя его источник. В следующую минуту я бросилась к Рону – его били судороги. Я перевернула его на спину, чтобы определить, что с ним. Он сразу же умолк и, сонно улыбаясь, перевернулся на бок. Определённо, он продолжал спать. Я ещё минуту стояла, наблюдая за его дыханием, пока не поняла, что он смеялся во сне. Вот уж во истину! Все нормальные люди плачут во сне, а этот смеётся. Я вернулась в постель, но так разозлилась, что сон не шёл. Мне ничего не оставалось, кроме как встать.

Я тепло оделась и спустилась в сад. Дом безмолвствовал: все ещё спали. Часы показывали без двадцати восемь, но, как обычно в зимнее время, было ещё сумеречно. Небо было ясным, и я облокотилась о заснеженную ветку старого дуба, любуясь первыми солнечными лучами. Но едва солнце показалось из-за горизонта, как поднялся сильный ветер, и я была вынуждена вернуться в дом.

Всё ещё прибывая в относительном одиночестве, я присела на софу около камина, вспоминая все события вчерашнего дня. Как только я подумала о Драко, что-то неприятно кольнуло в области груди. Я резко встала и принялась мерить шагами комнату. Меня мучал вопрос, был ли он всё ещё обижен на меня, или же это была всего лишь минутная вспышка гнева. И чем больше я вспоминала склонность Малфоя к капризам и выходкам такого рода, тем больше убеждалась, что рано или поздно это пройдёт. Оставалось лишь уповать на то, что рано, а не поздно, потому что в ту минуту мне казалось, что я не смогу дожить до следующей, если не увижу его. Но как я ни старалась убедить себя в том, что глупо надеяться на встречу в ближайшее время, необходимость видеть его стала настолько острой, что казалось, ради того, чтоб прервать эту пытку хоть на мгновение, я готова бежать за тридевять земель.

Стараясь успокоиться, я стала лихорадочно оттирать противень. Вскоре кожа на костяшках пальцев уже была счёсана, но я не прибегала к помощи магии, пока на кухню ни спустилась миссис Уизли. Чтоб не вызывать лишних вопросов, за уборку я принялась уже привычным способом. Но даже при помощи магии мы с миссис Уизли едва управились к восходу первой звезды.

На сочельник в Нору должен был пожаловать только Перси. Гарри с Джинни остались дома. Джордж сказал, что в этот раз уже будет праздновать с Анжелиной. Билл и Флер праздновали в «Ракушке», а Чарли не мог оставить работу в Румынии.

До прихода Перси оставалось не более получаса, и я поднялась наверх переодеться. Я распахнула дверцы платяного шкафа, выбирая подходящий наряд. И сразу же пожалела, что отправила в корзину для грязного белья вчерашнее платье. О малиновом платье а-ля Лаванда Браун, подарке Рона, не могло быть и речи. Мой любимый брючный костюм выглядел бы неуместно. Мне не оставалось ничего другого, кроме как вновь надеть платье Джинни. Я расправила складки на юбке, пытаясь разглядеть кровавое пятнышко, и… О, чудо! Заклинание длительного действия дало обещанные результаты. Пятно пропало. Просияв, я сняла тёмно-синее платье с вешалки.

Когда я спустилась на кухню, все, включая Перси, уже приступили к поеданию праздничной индейки. Как только Уизли заметили меня, разговор за столом прервался. Я опустилась на предназначенный мне стул рядом с Роном, не говоря ни слова. Какое-то время все самозабвенно чавкали, мне же кусок в горло не лез. Миссис Уизли нашлась первой.

– Как дела на работе, сынок? – обратилась она к Перси.

– Мне очень жаль, мама, но сегодня я не останусь у вас. Завтра с утра мне нужно быть на собрании в Министерстве: Кингсли подводит итоги матча. Прибыль, убытки – нужно всё подсчитать и потом уже, исходя из результатов, определить план действий на ближайшее будущее. Слишком много работы, – Перси огорчённо покачал головой.

– Ну ничего, сынок. Гермиона тебе поможет. Ведь ты тоже завтра выходишь на работу? – впервые за вечер миссис Уизли посмотрела на меня.

– А есть ли смысл? – сказала я, но голос изменил мне.

– Не поняла? – меня удостоили ещё одного взгляда.

– Я спросила, есть ли смысл ходить на работу, на которой мне не дают работать, – произнесла я на этот раз уже предельно чётко – по слогам.

Миссис Уизли застыла с вилкой у рта.

– Кто тебе мешает работать, деточка? Перси непременно это выяснит, – ей понадобилось не более секунды.

– Как? Спросит у самого себя? – хохотнула я. – Думаете, я не знаю, что это вы запретили ему давать мне какую-либо работу, чтоб выяснить, почему я так поздно возвращаюсь домой, и не завела ли я шашни на стороне?

Перси уткнулся в тарелку. Миссис Уизли гневно вперилась в меня, начиная дышать всё тяжелее.

– Так вот, насчёт шашней спросите лучше у своего сына, – я со стуком опустила столовые приборы на стол.

– А не боишься ли ты, деточка, разговаривая в таком тоне, вообще потерять работу? – прошипела она, подавшись вперёд.

– Но вы-то ничего не боитесь. У вас с Роном получился прекрасный тандем по отравлению моей жизни, – я не стала следовать её примеру, а только оставалась сидеть с прямой спиной, не шелохнувшись.

В следующую секунду Рон вскочил с криком: «Не смей так говорить с моей матерью!» Мистер Уизли тоже поднялся и, перегнувшись через стол, выставил руки между мной и Роном. Перси что-то пробормотал, согнувшись над своей тарелкой и старательно не глядя в нашу сторону.

– Ты сама отравляешь себе жизнь! – возопила миссис Уизли, нависая надо мной.

Но в следующую секунду, оценив, какие у неё мощные «тылы», с видом триумфатора, медленно опустилась обратно на стул.

– Да, вы правы, как никогда, – ответила я и, стараясь унять дрожь в руках, промокнула салфеткой рот, хотя так ничего и не съела. – Благодарю за гостеприимство и вкусный ужин, – и с этими словами я медленно встала.

Миссис Уизли ещё что-то сказала, призывая всех продолжить трапезу, но мне уже было всё равно. Я набросила на плечи пальто и закрыла за собою дверь.

Глава 14

Странно, но, оказавшись на улице, я ощутила прилив радости. В любом случае, дорога в Нору на сегодня для меня была закрыта, и я была вольна, как никогда, выбирать пункт своего назначения.

Не было никакой гарантии, что Драко будет в этот вечер в Королевском лесу Дин, скорее наоборот. Но я тут же трангрессировала туда, наконец, поддавшись своему желанию встретить его. Погода, ещё утром не предвещавшая ничего хорошего, вкрай разбушевалась. Поднялся сильный ветер, снег мело мне в лицо, он попадал за воротник, щёки из-за сильного мороза казались обожжёнными. Но я продолжала, всё плотнее кутаясь в пальто, искать его. Я обошла столь «памятную» опушку леса, затем направилась к месту проведения матча, но Драко, что вполне предсказуемо, нигде не было. Стадион уже был убран, и не осталось ни единого следа вчерашнего праздника. Прячась от ветра, я отступила назад за деревья, не зная, куда теперь следует идти. Но я не собиралась возвращаться: искать встречи с ним казалось менее мучительным, нежели её ожидать. Я решила идти на восток, пока хватит сил. А там уже должно было и рассвести.

Отогрев руки, я вышла на традиционное место проведения матчей по квиддичу, которое теперь было не более, чем просекой. Я уже дошла до середины, когда за моей спиной хрустнул снег. Я резко обернулась. Звук мгновенно утих, как будто его и не было. Должно быть, олень. Я не могла и не хотела думать, кто ещё из обитателей леса может перемещаться с такой скоростью. Я продолжила свой путь, но звук спустя мгновение повторился. Кто-то, вопреки моим ожиданиям, не исчез со скоростью света, а продолжал идти прямо за моей спиной. Я опять застыла, затем резко развернулась, нацелив палочку, как мне казалось, прямо на преследователя.

– Так всё-таки враг? Вернулась за его скальпом? – несомненно, это был Малфой.

В свете слабого огонька палочки он предстал передо мной даже красивее, чем был в моём воображении. Я несколько секунд молча всматривалась в столь знакомые черты лица.

– Когда ты вернулся, а я сказала, что думала, что это враг, то имела в виду именно то, что сказала, – сумбурно начала я, всё ещё не отводя от него взгляда.

Малфой хмыкнул, затем развернулся, чтоб уйти.

– Буквально, – я повысила голос.

Он резко обернулся.

– Послушай, Грейнджер, что ты вообще здесь делаешь? – огрызнулся он. – Отправилась собирать хворост в Рождественский вечер?

– Кстати, нам всё-таки придётся собрать хворост, потому что я намерена говорить с тобой долго, – и я совершенно по-детски вздёрнула подбородок и выпятила грудь.

Это привело его в такое замешательство, что он, Мерлин тому свидетель, даже округлил глаза. Невиданное выражение лица для Малфоя!

– А делаю я здесь то же, что и ты…, – но, ещё не успев договорить, я поняла, что было плохой идеей «обличать» его в поисках встречи со мной, – собираю хворост, – пояснила я с невинным видом, разводя руками.

Я немедленно нагнулась за прутиком и вручила его Малфою. На его лице вновь появилось «невиданное» выражение. Похоже, я рекордсмен по приведению Малфоев в замешательство. Спустя мгновение он резко рассмеялся. Я тоже ржала, как полоумная: радость встрече сказалась.

Всю дорогу от просеки до реки, петлявшей в глубине леса, мы проделали молча, за что я несказанно была благодарна Малфою. Я не знала и не думала о том, с чего начать, когда я его, наконец, встречу. Полноценного костра у нас так и не вышло, но с помощью какого-то заклинания – подозреваю, что, как минимуму, ограниченного в применении, – Малфой сотворил огонь прямо на снегу, от чего лёд на реке сразу захрустел, а через минуту и вовсе растаял. Ветер немедленно поднял высокие волны, с шумом ударявшие о берег.

Я стояла, молча глядя на эту картину и собираясь с силами. В воздухе запахло сигаретным дымом. Малфой курил, видимо, ожидая, когда я начну.

Я развернулась, чтоб сказать ему в глаза всё, что решила к тому моменту говорить. Моё дыхание мгновенно сбилось. Малфой стоял, не меняя положения и продолжая курить, и всё так же прямо и невозмутимо смотрел на меня.

– Драко, – я ещё раз вздохнула. – Я ухожу от мужа.

На его лице не произошло никаких перемен. Молчание затянулось. Был слышен лишь звук волн, ударяющихся о берег, и, как мне казалось, оглушающий стук моего собственного сердца у самого горла. Он всё ещё выжидал или же не мог ничего сказать в ответ – я не знала. Меня охватила паника.

– Я не хочу больше жить иллюзией счастливой супружеской жизни. Моя жизнь это ты. И пусть наше будущее невозможно, – я начинала всё больше горячиться. – Но это именно то, что есть. Именно так, а не иначе, – слёзы навернулись на глаза. – И я чувствую, что это единственно правильно, – мой голос надломился, я беззвучно заплакала.

Малфой молчал. Я стояла прямо, а слёзы всё катились по моему лицу, но я не делала попыток скрыть их или же отвести глаза. Мне необходимо было заметить малейшую перемену в его лице. Внезапно я поняла, что он так ничего и не ответит, но мне было абсолютно безразлично, выгляжу ли я жалкой или униженной. В тот момент всё, кроме его ответа, потеряло значение.

– Я люблю тебя, – сказала я то, что давно рвалось из меня.

В который раз меня посетила мысль, почему влюблённые так хотят произносить эти слова в то время, как они наверняка неприятны тем, кто не испытывает ответного чувства. Не желая больше вызывать у него отвращения, я стремительно шагнула вперёд, намереваясь уйти. Внезапно он перехватил меня, крепко обняв.

– Я тоже, – прошептал он.

Счастье с такой силой обрушилось на мои плечи, что меня как будто ударило об землю под его тяжестью. Я громко всхлипнула, расплакавшись уже вслух. Он не отпускал меня, гладя по голове. Мне казалось, что невозможно быть настолько счастливой. Я плакала от счастья и от того, что так долго не знала, каково это испытывать его. В тот момент все мысли и чувства перемешались, и сам мир, казалось, стал другим – таким, каким я воображала его ещё в детстве, когда совсем не знала, а позже отчаялась найти. Когда я немного успокоилась, а рыдания сменились протяжными всхлипами, он отпустил меня, отступая на шаг назад.

– А насчёт того, возможно это или нет… – начал он.

– Не будем сегодня говорить об этом. Я хочу, чтоб сегодня всё казалось возможным, – перебила я, растирая слёзы.

Он протестующе вскинул руку.

– Твои родители никогда не примут меня. Так что не будем об этом сегодня, – вновь не дала я договорить.

– Ты кого-нибудь видела вчера после того, как я ушёл? – спросил Малфой спустя мгновение, подкуривая очередную сигарету.

– Об этом-то я и хотела тебе сказать ещё вчера, но ты не стал слушать. Светлый мальчик лет одиннадцати видел нас. Но сейчас это уже не имеет значения, – окончательно успокоившись, я приглаживала растрепавшиеся волосы.

Малфой кивал головой в такт моим словам.

– Как раз имеет. Это стандартный трюк моего отца.

Я застыла с поднятой рукой. Малфой продолжал.

– Отец говорит, что под действием Оборотного зелья – в образе мальчика – он выглядит даже более зловеще. Могу поклясться, что он кланялся и намеренно говорил с тобой, как взрослый человек, – Драко улыбнулся с видом знающего человека.

– Но что же теперь? – испуганно спросила я.

– Я не сразу понял, что он последовал за мной после того, как я покинул трибуну. Но когда же я вернулся и не застал его, то едва досидев до конца матча, бросился проверить, всё ли с тобой в порядке.

– Я знаю, что было дальше, – перебила я. – Опустим это.

– Хорошо, – лукаво улыбнулся он. – Я нашёл его в толпе. Всю дорогу домой я ожидал, что он заговорит об этом, но он ничего не сказал. А на следующее утро после завтрака они с матерью, очевидно, всё уже обсудив, вызвали меня в фехтовальный зал. Символично, не так ли? – ухмыльнулся он.

– Не смешно, – я изобразила недовольство.

– Передаю его слова в точности…

– А, может, не сегодня? – пискнула я, уже прекрасно понимая, что он договорит.

– «Я не хочу жить иллюзией счастливой жизни» – не твои ли это слова? – вновь съязвил он.

– Я не хочу жить иллюзией счастливой супружеской жизни, – я сделала ударение на слове «супружеской». – А иллюзия счастливой распутной жизни, возможно, мне вполне по душе. Откуда тебе знать? – парировала я.

Хотя, чем больше он говорил, тем явственней я ощущала, что даже это маловероятно.

– В сложившихся обстоятельствах это удачная партия. Она стабилизирует наше положение и вернёт репутацию. Мы не будем тебе мешать, и если тебе будет так угодно, примем её в нашем доме, – наконец, закончил он.

Я не сразу поняла смысл сказанного, но когда, наконец, осознала, что это, очевидно, прямая речь Люциуса, чуть было не потеряла сознание. Без преувеличений!

Малфой рассмеялся, наблюдая за мной.

– Я не буду тебе говорить всё, что он сказал насчёт законных наследников и путей избавления от тебя, когда отпадёт надобность в этом браке, – продолжил Малфой, всё ещё посмеиваясь.

Я нахмурилась, поджимая губы.

– Ну, я предвидел эту реакцию, – вновь рассмеялся он. – Но ведь суть не в этом! – воскликнул он, подхватывая меня за талию. – Мы будем вместе. И не просто вместе, а жить одной жизнью. А потом, быть может, отец смягчится, или мать его уговорит, или... , – и не договорив, он меня поцеловал.

Я не знала, от чего у меня кружится голова: от счастья ли, от поцелуя или же, что гораздо прозаичнее, от того, что Малфой меня просто закружил, вскружил мне голову. Мерлин знает, почему. Но когда он, наконец, поставил меня на землю, я вдруг испугалась, что сейчас он скажет, что пошутил, а я дурочка поверила.

Волны всё так же размеренно продолжали бить о берег. Уже начинало светать.

– Дай мне только время собрать вещи, хорошо? – сказала я.

– Сегодня в Министерстве подведение итогов матча. Нам с отцом нужно быть там вечером. Он предупреждал меня, что встреча может затянуться до поздней ночи. Я буду у тебя завтра около полудня.

– Нет, ну местоположение Норы я всё же тебе не открою, – хохотнула я. – Это было бы слишком подло.

Я говорила это, а сама представляла, как Малфой входит в гостиную, как всегда идеально выглядя, и на виду у всех Уизли (Мерлин знает, откуда там взялась ещё и Лаванда) молча левитирует мои сумки на улицу.

– Встретимся в полдень в Оттери-Сент-Кэчпоул.

Малфой нахмурился.

– Это деревня, недалеко от Норы, – пояснила я.

Он согласно кивнул.

– Куда теперь? – как бы невзначай спросил он.

– Даже не знаю, – протянула я. – Может, переночую в нашей с Роном супружеской спальне.

Не могу сказать, что шутка удалась. Он весь пошёл пятнами странного мертвенного оттенка, от чего его лицо, которое, казалось, не могло быть ещё бледнее, стало вовсе белым.

– Драко, я шучу, – испугалась я. – Конечно, в «Дырявый котёл».

Он немного оттаял. Но ещё всю дорогу до «Дырявого котла» выпытывал, действительно ли я шутила. Так что, прощаясь, я целовать его первой.

Расставшись с Малфоем у входа в трактир, я взяла у Тома ключи от номера, в которым останавливалась в прошлый раз. Когда я оказалась в своей комнате на втором этаже, в голове всё ещё эхом отзывался стук волн о берег. Вновь не расстилая постели, я легла, накрывшись пальто, и моментально заснула.

Глава 15

Когда я проснулась, за окном уже было темно. Я встала, думая о том, что Драко с отцом уже должен быть в Министерстве, и о том, что менее, чем через сутки, моя жизнь изменится кардинально и навсегда. Мне было страшно даже думать о том, как много мне предстоит преодолеть за один день: роковая ссора с Уизли, затем определяющая встреча с семьёй Драко. Волнение было настолько сильным, что мои ноги подкосились. Я опустилась обратно на кровать, успокаивая себя тем, что Драко будет рядом. Стараясь укротить страх, я решила справляться с проблемами по мере их поступления. Глаза бояться, а руки делают. И я начала с самого простого: спустилась вниз, намереваясь поужинать.

Когда я была ещё на лестнице, до меня донеслись возбуждённые голоса из бара. Признаться, я даже не ожидала, что застану в трактире кого-то в Рождество, кроме Тома. Но очевидно, такие несчастные нашлись. Хотя нежданного посетителя вовсе нельзя было назвать несчастным. Это был не кто иной, как Гарри.

– Ты, очевидно, пьян, Том, и я не виню тебя, что в Рождество ты позволил себе рюмку-другую, но всё же тебе лучше забрать свои слова обратно, иначе я не ручаюсь за себя, – перегнувшись через стойку бара, разъяснял Гарри, расходуя остаток своего терпения.

– Но, мистер Поттер…, – взмолился Том.

– Гарри, – позвала я, входя в бар.

– Гермиона! – Гарри облегчённо всплеснул руками. – Хвала Мерлину! Я уж думал, что не отыщу тебя.

И недовольно зыркнув на Тома, он присел за ближайший столик. Я опустилась рядом, предварительно сделав заказ.

– Мы с Джинни узнали о том, что произошло в Норе, только сегодня, когда пришли на обед, – секунду он молчал, борясь с гневом. – Я сказал Рону, что нужно было ещё ночью сообщить мне, что ты пропала. Я сразу отправился в Министерство. Думал, возможно, ты решила переночевать на софе в кабинете. Но Перси сказал, что не видел тебя. Потом пока объяснил ситуацию Кингсли, отпросился с собрания насчёт матча. Думал писать твоим родителям, но Джинни вспомнила, что ты недавно ночевала здесь. Я отправился сюда, а Джинни осталась в Норе, чтоб сообщить мне, если ты вернёшься. В общем, хвала Мерлину, с тобой всё в порядке.

– Всё правда хорошо, Гарри, – я погладила его по руке. – Спасибо тебе.

– Послушай, – немного помолчав, продолжил Гарри, – Перси сказал мне ещё кое-что, – он покраснел, подбирая слова. – Он написал приказ о твоём увольнении.

Гарри, окончательно смутившись, потупил глаза. Я лишь едва заметно улыбнулась.

– Но я уверен, что они это несерьёзно, – всё ещё не поднимая на меня глаз, проговорил он.

– Всё хорошо, Гарри, – я потрепала его по плечу, всё так же улыбаясь.

Он удивлённо поднял на меня глаза.

Последствия моего решения настигли меня многим раньше, чем я ожидала. И я не была готова к разговору. Но кто, как не Гарри, заслуживал того, чтоб узнать обо всём первым.

– Я ушла от Рона, – собравшись с силами, твёрдо произнесла я. – И больше не вернусь.

Гарри резко поднялся, взъерошив волосы. Мне было жаль его, но было бы нечестно оставлять его в неведении.

– Я ушла к Малфою, – глядя ему прямо в глаза, сказала я.

На мгновение он застыл. Затем нервно рассмеявшись, вновь присел напротив меня.

– Так Том говорил правду о том, что видел, как ты на рассвете пришла с Малфоем, поцеловала его у бара? – грудь Гарри всё ещё вздымалась от беззвучного смеха в то время, как глаза медленно наполнялись болью.

Я, больше не в силах видеть его страдания, отвела взгляд.

– Том, дружище, прости. Я ошибся, – крикнул Гарри трактирщику. – Я жестоко ошибся, – добавил он уже тише, поднимаясь.

Я тоже вскочила, хватая его за руку.

– Гарри, постой. Давай всё обсудим, – залепетала я. – Ты же знаешь, как мне дорого твоё мнение.

– Чёрт возьми, Гермиона, что происходит с вами со всеми? – уронив голову на грудь, едва слышно спросил он. – Сначала Рон закрутил с этой Браун, теперь ты сообщаешь, что уходишь к Малфою. К Малфою, – повторил он, горько усмехнувшись. – Прости меня, но что бы там ни было, я не могу понять, как ты можешь променять Рона на Малфоя, – и он стремительно зашагал к двери, затем на полпути остановился, вынимая что-то из внутреннего кармана пальто. – С Рождеством, – он положил на стол коробочку в оберточной бумаге и, не глядя на меня, покинул бар.

Я смотрела на всё ещё покачивающуюся дверь таверны, думая о том, что даже спустя долгое время наши отношения с Гарри не станут прежними.

По возвращению в свою комнату я долго не могла заснуть, продумывая возможные сценарии развития наших с Гарри отношений. Возможно, он будет избегать меня. А возможно, и вовсе не станет говорить. Но одного точно было бесполезно ожидать: он никогда не предпочтёт меня Рону.

Мне удалось поспать не более часа. И уже на рассвете я стала собираться в Нору. Странно, но я больше не испытывала ни волнения, ни страха. Я не знала, как всё будет и чем обернётся, но я знала одно, что уже сегодня буду с Драко. Когда я закончила приводить себя в порядок, было ещё слишком рано, и я рисковала застать Уизли спящими. Я опустилась на единственный в комнате стул, намереваясь прождать ещё около часа. Я не хотела сбегать, как нашкодивший ребёнок. Я знала, что правда на моей стороне и мне нечего стыдиться. Это был день, который я запомню навсегда, и сегодня я выйду победителем. За этими размышлениями я и сама не заметила, как пришло время уходить.

На улице было ветрено. Я стояла у входа в трактир, вглядываясь в непроницаемую серость зимнего неба и думая лишь об одном – о глазах Драко. В следующую секунду я сделала шаг вперёд и трангрессировала.

Первым, кого я встретила в Норе, был Гарри. Он, очевидно, пришёл за минуту до моего появления. Снег на его обуви ещё не успел растаять. Через секунду на кухне появилась миссис Уизли, за ней на скрип закрывающейся двери спустился Рон. Миссис Уизли, очевидно, что-то хотела сказать мне, но тут же выражение её лица изменилось. Она молчала, выжидающе глядя то на меня, то на Рона. Гарри тоже молчал, с надеждой глядя на меня. Я гадала, пожаловал ли он сообщить Уизли моё решение и тем самым избавить меня от необходимости «прощаться» с ними. Я с благодарностью кивнула ему. Он облегчённо улыбнулся в ответ, очевидно, иначе истолковав мою благодарность.

– День подарков! – излишне весело крикнул он, доставая из-за спины большой свёрток.

На его крик спустились мистер Уизли, а также Перси и Джинни. Вновь воцарилась тишина.

– Я ухожу, – просто сказала я и направилась на второй этаж собрать вещи.

– Тебе письмо, – Рон перехватил меня на лестнице.

Конверт был запечатан. На обратной стороне мелким, уборным почерком значилось: «Мисс Грейнджер». Имени адресанта не было.

– Ночью принесла почтовая сипуха, – бесцветным голосом добавил Рон.

Драко не было никакой надобности скрывать своё имя, но я оценила то, что он всё ещё предоставлял мне право выбора. Я улыбнулась, сжимая письмо, и продолжила путь наверх.

Я присела на кровать, распечатывая конверт.

«Гермиона», – было выведено сверху. Я провела пальцем по маленьким с завитушками буквам, представляя, как он писал, склонив свою светлую голову. Улыбаясь, я продолжила читать: «Вчера вечером при личной встрече Министр сообщил нам с отцом, что по проведенным подсчётам денег, вырученных за матч, недостаточно и что необходимо принять поправку к Закону «О помощи жертвам войны». Ты знаешь, что мы не располагаем средствами на пожизненное содержание всех пострадавших. И мой отец был вынужден отказать. Завтра будет издан приказ о нашей депортации. Мы предпочитаем самостоятельно выбирать, куда отправиться. Этой ночью мы покидаем Англию. Я знаю, что ты захочешь отыскать меня, и благодарен тебе уже за это. Но не трать времени и сил. Мы постараемся устроить всё так, чтоб это было не под силу даже Мракоборческому центру.

Я больше никогда тебя не увижу и никогда тебе не напишу. Я никогда ни о чём не просил и не попрошу, кроме одного: постарайся стать в течение этого бесконечного «никогда» счастливой».

Подписи не было. Теперь я поняла, почему не было подписи: он предоставлял мне возможность оставить всё, как есть, как будто ничего и не было. Я сидела, не шевелясь и глядя на письмо ничего невидящим взором. Мне хотелось разодрать пальцами грудную клетку, выпуская наружу всю боль, пожирающую изнутри. Но я продолжала сидеть, не шелохнувшись и всё так же глядя в одну точку. Мне казалось, что всё вокруг пришло в движение: стены поднимались, опускались, надвигались на меня, перекрывая доступ к кислороду. И мне думалось, что я уже вовсе и не дышу. Ведь как мне может быть не больно дышать? И разве возможно, чтоб у меня не болели руки, в которых я держу письмо? И как я могу ощущать этот жуткий звон тишины в голове? Мне хотелось хоть как-нибудь извлечь эту ужасную боль изнутри. Мне хотелось плакать, но я не могла. Я больше ничего не могла. Я не могла встать, не могла сосредоточить взгляд. И когда боль стала невыносимой, я громко и протяжно закричала.

***

Я шагала по серой асфальтированной глади аэропорта, пряча руки в карманах пальто и сжимая единственное, что я забрала с собой, то единственное, что мне осталось от Драко, – Посох Решительности. Письмо я так же оставила в Норе, раскрытым на прикроватной тумбочке, уничтожая все пути для возвращения. Платье я решила вернуть Джинни по прибытию, как только смогу переодеться. Помню, Гарри кричал мне что-то, будто бы он ничем не мог помочь. Кажется, я сказала ему, что отправлю платье магловской почтой.

Я отправлялась в Австралию к родителям, чтоб покончить с начатым. И начать новое, то, о котором я всегда мечтала. А пока мне нужно было ненадолго задержаться в небе. Ветер утих, погода была лётной. Я поднялась по трапу, взглянув на зимнее небо, серое и непроницаемое, как его глаза.