Из-за стены

Пролог

- Пас! Пас мне! – вопил изо всех сил Финниган. Но Гарри даже и не думал отдавать мяч однокласснику. Он смело вел к воротам противника. В один решающий момент Поттер едва не упал, споткнувшись о ногу какого-то старшеклассника, но все же успел с силой пнуть мяч в сторону ворот. Как будто на замедленной съемке, черно-белый мяч рассек воздух, пролетев над головой подпрыгнувшего вратаря, и врезался в сетку, оттянув ее на полметра назад.

Какой-то миг все с замиранием сердца смотрели на сие действо. А затем команда «Львы» заорала не своими голосами «Урра!». «Серебристые змеи» же огорченно застонали, послав через плечо несколько изящных ругательств. Тренировочный матч был окончен со счетом «3:2» в пользу «Львов».

- Молодец, Гарри, - похвалил его подошедший Рон. – Очешуенный гол.

- Давай пять, братец. Это было круто, - поздравили его одновременно два близнеца Уизли – старшие братья Рональда. Гарри, сначала растерявшись, дал два «пять» одновременно. Приняв еще несколько символизирующих уважение и похвалу толчков и кивков, он осторожно слинял в раздевалку. А парни остались поговорить о чем-то своем. Подобные разговоры в их команде проводились почему-то во время постоянной передачи по земле мяча в довольно тесном дружеском кругу. Рональда тоже прогнали в раздевалку вслед за Гарри со словами «Не твоего ума это взрослое дело». Тот раздраженно удалился с поля, бормоча что-то себе под нос, и присоединился к другу.

Гарри как раз уже натягивал немного подранные и великоватые джинсы, зажав в зубах надгрызенную булочку. Освободив руки, Поттер вынул, наконец, изо рта хлебобулочное изделие и продолжил есть.

- Что за отбросы они кладут в свои булочки? – поинтересовался он, запихивая в рот последний кусочек.

- Лучше тебе не знать, друг, - ответил чуть рассеянно Рон, выискивая что-то в своем шкафчике. – Куда же я положил запасные носки? – задал он почти риторический вопрос.

Гарри сперва представил себе десяток риториков, пытающихся как можно правдоподобнее изложить ответ на сей вопрос, а затем сказал:

- Думаю, их съели крысы, живущие у тебя там.

Рон запустил в Гарри собственным бутсом. Тот едва успел увернуться от атакующей обуви, и пробормотал:

- Хотя они, наверняка, отравились, и подохли.

После этого Поттер двинулся к выходу из помещения, успев расслышать, как Рон где-то позади протянул:

- Ты иногда бываешь таким подонком, Гарри.

У самого же адресата столь остроумных слов это вызвало лишь легкую ухмылку на лице.

Как только Гарри вышел на улицу, к нему последовала подача мяча от «львов»-старшеклассников.

- Отнеси в тренерскую! – проинструктировал его капитан команды Вуд, когда мяч уже стремительно приближался. Остановив мяч подошвой, Гарри, немного поиграв с ним, конечно же, оглянулся в поисках крайнего. Кто там ближе всех к зданию школы? Он, конечно, и сам не слишком далеко – каких-то двадцать метров, но ведь так лень переться сейчас в вонючую "нору" тренера…

- Джарольд! – заорал Поттер. – Отнеси в тренерскую! – мяч уже на полной скорости летел в сторону Джарольда. «Слишком сильно» - только и подумал Гарри.

Джарольд не успел даже обернуться. Откуда же мог знать Гарри, что мальчишка как раз засмотрелся на выглядывающих из-за высоченной кирпичной стены девчонок из Школы Св. Анны? Мяч пролетел мимо. Еще какая-то доля секунды, и запущенный натренированной на далекие пасы ногой Гарри Поттера мяч выбивает кофе из левой руки проходящего мимо преподавателя естествознания Северуса Снейпа, разливая горячий напиток прямо на стоящую рядом небольшую гипсовую копию «Дискобола» - гордость среднеобразовательной школы №34. Гарри в один миг понял, что ему придется вскоре умереть страшной смертью. Не в состоянии сдвинуться с места, он отчаянно наблюдал за стекающей по белоснежному гипсу коричневатой жидкостью. Потом перевел взор на учителя, который, не изменяя положения руки, секунду назад сжимающей стакан кофе, медленно поворачивался в его, Гарри, сторону.

Глава 1

— Гарри Поттер, — Гарри показалось, что он слышит шипение преподавателя даже за те двадцать метров, на расстоянии которых они находились друг от друга. Пребывая вне себя от страха, Поттер уже подумывал, не пора ли "смываться", но удерживал себя только тем, что учитель все равно найдет его и убьет.

— Простите, — единственное, что сумел выдавить из себя Гарри.

Снейп его не услышал, да и не мог услышать на такой дистанции, но поманил мальчика к себе только что держащей напиток рукой. Гарри, чтобы не взорваться от переизбытка страха и шока, ступил вперед, на ватных ногах приближаясь к своему учителю естествознания. Когда расстояние между ними уменьшилось до двух с лишним метров, Гарри заметил в нескольких шагах справа от себя мяч, которым только что наделал столько беды. Поттер быстро поднял мяч с земли, и обернулся к Снейпу, пытаясь не встречаться с ним взглядом:

— Я отнесу его в тренерскую, сэр, — начал он почти с мольбой в голосе.

— Нет, — отрезал Снейп. – Мистер Ранкл займется этим. Отдай ему мяч, — отчеканил он строго.

Гарри нехотя отдал как можно более легкий пас Ранклу, и поплелся следом за уже уходящим Снейпом. Преодолев несколько безлюдных коридоров и лестничных пролетов, они оказались в довольно длинном коридоре с устланным гладкими плитами полом и приличным количеством дверей с обеих сторон. Учитель и ученик прошли несколько метров вдоль стены, и остановились перед широкой синей дверью с табличкой «Директорская». Снейп потянул на себя ручку, и дверь беззвучно отворилась. Преподаватель подчеркнуто учтиво пропустил своего непутевого ученика внутрь, войдя следом.

Так хорошо знакомое Гарри помещение было квадратным и небольшим. У одной стены приютился высоченный и широченный шкаф с личными делами учеников, журналами и прочей макулатурой. У второй стены разместилась дверь с табличкой «Директор А. П. Дамблдор», а справа возле нее восседала за небольшим письменным столом личная секретарша директора – «Д. Дж. Амбдридж», как вещала небольшая табличка на краю стола. Мисс Амбридж возглавляла неписанный рейтинг самых жутких существ школы №34, в котором после нее стояли такие образцы противности, как мистер Филч – школьный сторож, его кошка Миссис Норрис, и первогодка Кэнди Флютт, который просто постоянно ковырял в носу и был неисправимой ябедой. Кэнди, между прочим, прекрасно сдружился с мисс Амбридж.

— Добрый день, — произнесла с натиском Амбридж, поджав намазанные приторно розовой помадой губы.

Северус Снейп проигнорировал ее приветствие, бросив сухое «Мы к директору», и втолкнул Гарри внутрь кабинета вышеуказанного. Когда Снейп тоже вошел, и дверь затворилась, Гарри потер локоть, который только что сжимали цепкие пальцы преподавателя естествознания, и поднял взгляд на директора. Тот сидел за дорогим, инкрустированным разными породами дерева письменным столом, откинувшись на спинку мягкого оббитого синей кожей кресла и разглядывая какой-то толстый журнал.

— Мистер Дамблдор, — скептически начал Снейп, — не хочу отрывать вас от чтения свежего выпуска «Форбс», но у нас тут случился… некий инцидент.

Дамблдор преспокойно отложил журнал в сторону и традиционно посмотрел на посетителей поверх очков.

— О. Ничего страшного, Северус. Я как раз дочитал интересующую меня статью, — заверил своего подчиненного директор Дамблдор. – Я вас слушаю.

— Мальчишка непоправимо испортил вашего дражайшего «Дискобола», разлив на него мой кофе, — просто сообщил Снейп, кивнув на старательно изучающего собственную обувь ученика.

Директор на какую-то долю секунды помрачнел, но очень быстро взял себя в руки и мягко произнес:

— Я надеюсь, это было случайностью.

Гарри понял, что обращаются к нему и, подняв голову, быстро закивал в подтверждение надежд директора.

— Конечно же, я не думаю, что это было специально спланированной диверсией, — изрек Снейп не без насмешки. – Мистер Поттер не настолько гениален, чтобы так идеально рассчитывать траекторию своих пассов. Но, все же, испорчено школьное достояние, и я посчитал своим долгом сообщить об этом вам. Думаю, нельзя просто спускать ученикам с рук подобные проделки.

— Я назначу Гарри наказание, — заявил Дамблдор спокойно. – Или этого мало?

— Бесконечно мало, мистер Дамблдор, — без колебаний ответил Снейп. – Такое впечатление, будто мне неизвестно, каким образом осуществляются ваши наказания. Боюсь, мистеру Поттеру это может пойти лишь во вред.

Гарри нервно сглотнул от такого развития событий. Не поднимая вновь опущенной на всякий случай головы, он краем глаза посмотрел на преподавателя. Тот выглядел абсолютно серьезным. Казалось, он шагу не ступит, не добившись своего.

— И что же ты предлагаешь? – поинтересовался осторожно директор Дамблдор.

— Я предлагаю осведомить родителей Поттера о случившемся. На собрании. Пусть выплатят штраф и подействуют как-то на своего сына, чтобы он не швырялся мячами в преподавателей, — выдвинул предложение Снейп.

Гарри почувствовал себя так, будто он – какая-то бездушная вещь, судьбу которой эти люди сейчас так легко решают. Но чувство вины и некоторый страх перед начальством не позволяли ему сказать ни слова в свое оправдание.

— Ты действительно считаешь это настолько необходимым? – спросил Дамблдор как можно мягче. Гарри на секунду проникся к старому директору волной благодарности за попытку… защитить его.

— Да. В конце концов, я могу, по крайней мере, требовать возмещения морального ущерба, если вас совсем не интересует испорченная скульптура. Не то, чтобы я очень пекся о своей персоне, но мне кажется неправильным с точки зрения педагогики ваше отношение к проступкам учеников, — объяснил Снейп холодно.

Дамблдор немного устало вздохнул, и произнес:

— Да будет так. Против твоих неоспоримых прав я ничего не могу поделать. А теперь, когда мы решили этот вопрос, ты бы не мог оставить нас наедине, Северус? – спросил Дамблдор, ясно давая понять преподавателю естествознания, что его мнение на этот счет не имеет значения.

— Конечно, директор, — кивнул тот не без сарказма в голосе. – До свидания, — и Снейп скрылся за дверью, даже не удостоив Поттера взглядом.

— А теперь я попрошу тебя попить со мною чай, Гарри, — сообщил ему Дамблдор дружелюбно.

Гарри согласился на предложение. Спустя долгие препирательства с мисс Амбридж о том, чернорабочая она, или нет, чтобы делать им напитки, они с директором наслаждались горячим чаем.

Но, как только Гарри успел отпить первый осторожный глоток, на директорском столе страшно резко и громко зазвонил телефон, и Поттер с испугу разлил немного чая на драгоценную поверхность.

— Я вас слушаю, Долорес, — произнес Дамблдор в трубку, пока покрасневший Гарри пытался платком вытереть со стола горячую лужицу. – Уже иду.

— Гарри, — обратился профессор к мальчику, положив трубку, — я должен отлучиться на несколько минут. Ты не мог бы подождать меня здесь? Я хотел бы обсудить с тобой кое-что.

— Да, сэр, — согласился мальчик, пряча мокрый платок за спиной. – Конечно, сэр.

— Я сейчас вернусь, — бросил напоследок Дамблдор, и вышел из кабинета.

Спустя несколько минут, когда Гарри уже допил свой чай и пересчитал все цветочки, изображенные на столе директора, из открытого настежь окна послышались голоса. Один из них принадлежал Дамблдору, ну а второй… второй голос был женским.

Это был голос мадам Максим, директрисы средней школы имени святой Анны. Насколько было известно ученикам обеих школ, между их директорами постоянно происходили, мягко говоря, споры. Дело в том, что, по мнению обоих директоров, специальная школа для мальчиков находилась непозволительно близко к специальной школе для девочек. И именно с целью разрешения этой ужасной проблемы главы школ систематически проводили разъяренные диспуты уже лет десять подряд. Мадам Максим настаивала на том, что школа №34 обязательно должна переехать в другую часть города, чтобы не разрушать своей близостью результаты кропотливой работы воспитательниц из школы св. Анны. Директор Дамблдор, в свою очередь, заявлял, что школа №34 совсем только недавно (каких-то тридцать лет назад) была возведена из страшных руин стараниями множества родителей и спонсоров, и ни в коем случае не может переехать с этого исторического места. На это мадам Максим отвечала, что, если уже говорить об истории, то помещение школы св. Анны специально для обучения девочек было возведено еще в восемнадцатом веке и в наше время считается школой-музеем, который может быть разграблен при переезде с этого благословенного места. Профессор Дамблдор же, как то свойственно любому уважающему себя мужчине, ревностно продолжал отстаивать свою территорию, несмотря на все аргументы директрисы соседней школы. Поэтому годы шли, а школы до сих пор оставались на своих местах. Пока что единственным достижением согласованности директоров стала четырехметровая кирпичная стена, разделяющая их территории. Но и эта преграда не слишком сдерживала любопытных учеников и учениц от общения друг с другом.

Гарри высунул голову в окно, подставляя лицо солнечному свету и, одновременно, пропуская мимо ушей очередную подчеркнуто вежливую дискуссию Дамблдора с мадам Максим. Птички беззаботно порхали от одного дерева к другому, последний теплый осенний ветер весело раздувал по небу пушистые тучи, и Гарри отчетливо понял, что не сможет выдержать в этой роскошной конуре больше ни секунды. Почти не задумываясь, мальчишка перемахнул через низкий подоконник, и оказался на пологой черепичной крыше второго этажа, которая в некоторых местах успела порасти мхом. Как можно более неслышно Поттер подобрался к соседнему окну, выходящему в кабинет математики, где сейчас никого не было. Окно было приоткрыто, и Гарри осторожно потянул его вверх, расширяя отверстие на минимальную высоту для того, чтобы он смог пролезть внутрь. К счастью, дверь в коридор тоже была отворена, и Гарри спокойно направился на первый этаж, а оттуда – к выходу на задний двор. Спустя еще несколько минут Поттер перелез через сетчатый забор, и с почти чистой совестью направился домой. Вернее, в дом Дурслей.

Подойдя к жилищу своих опекунов, Гарри с сожалением заметил, что машина дяди Вернона стоит во дворе.

Но не успел он ступить на дорожку, ведущую к входной двери, как автоматические ворота гаража медленно поднялись, явив Гарри троих дружков его кузена во главе с самим Дадли, которые сосредоточенно копались там в каком-то квадроцикле. Гарри мигом окинул пространство вокруг себя взглядом в поиске какого-нибудь укрытия, но в радиусе нескольких метров не оказалось ничего, достойного такого звания. Хотя было уже поздно — один из дружков Дадли уже заметил его.

— Эй, Большой Дад, смотри, — обратился он к действительно не по годам большому кузену Гарри. – Это ведь твой стремный родственник.

«Большой Дад» обернулся в поисках своего родственника, и очень быстро наткнулся взглядом на застывшего Гарри.

— О, — протянул он немного слишком медленно для обычного человека, – какие люди.

Гарри мог бы убежать. Расстояние между ним и гаражом было пока что достаточно приличное, чтобы дать мальчику шанс на выживание. Но Гарри Поттер был слишком горд, чтобы позволить себе убегать от шайки малолетних преступников с общим айкъю в восемдесят шесть. Если бы только ему не пришлось потом несколько ближайших лет выслушивать насмешки еще и по поводу своей трусости. Вместо того чтобы убежать назад, он твердо ступил вперед, спокойно, насколько это было в его силах, приближаясь к входу в дом.

— Куда это ты направился? – еще одну фразу Гарри пропустил мимо ушей. – Эй, чокнутый, я к тебе обращаюсь, — с этими словами Дадли вместе со своими приятелями перегородил ему дорогу. – Ты что, совсем оглох, что ли?

— Чего тебе? – Гарри гневно уставился на своего кузена.

— Нет, это тебе чего? – ответил вопросом на вопрос Дадли, чем на миг ввел Гарри в замешательство.

— Я просто хочу войти в дом, — отрезал, наконец, Поттер, и намеревался уже, было, проскользнуть мимо высоченного приятеля Дадли, но его поймали «за шкирку».

— Стой, малый, — пробасил этот дружбан, а Дадли продолжил:

— Это не твой дом. Убирайся отсюда, — слова, произнесенные кузеном, просто окунули Гарри с головой в какой-то странный ступор. Это задело его. Нечего притворяться, что это не так.

— Поверь, малыш-Дадди, будь моя воля, я бы ни за что не согласился жить с таким тупоголовым идиотом, как ты, — выплюнул Гарри, не сумев сдержать вспышку гнева.

В следующий миг его грубо прижали к ближайшей стенке, почти приподняв над землей за ворот старой футболки, которая жалобно затрещала от такого варварского обращения. Поттер уже зажмурился в ожидании сочного удара, но внезапно дверь дома отворилась, и оттуда вышла тетя Петуния.

— Дадли, иди в дом. Сейчас начнутся «Эдди и клоуны», — настойчиво позвала она сына, будто не замечая прижатого к стене Гарри.

«Большому Даду» понадобилась целая секунда, чтобы понять смысл слов матери, после чего он резко убрал руки от своей жертвы, и обернулся к друзьям:

— Ну, я пойду, — пробормотал он им, и последовал к входной двери.

«Ага, пока» и «Давай, Дад» его коллег по выбиванию духа из более слабых детей слились в одно невнятное прощание. Затем каждый из них бросил в сторону Гарри обещающий скорую встречу взгляд, и парни ушли втроём вдоль улицы.

Когда дверь за Дурслями закрылась, Гарри, отдышавшись немного, тоже вошел в дом. Небольшой коридорчик, к огромному облегчению Гарри, пустовал. Из-за закрытых дверей гостиной слышались звуки телевизора. Поттер свернул в первую слева дверь, и оказался в небольшой стерильно вылизанной кухне. На барной стойке стояла одинокая тарелка с остывшей кашей и куском хлеба, который тетя Петуния «заботливо» бросила прямо в овсянку, чтобы он столь аппетитно размяк к приходу Гарри. Мальчик по-быстрому разобрался с едой, потому что был голоден. А затем вышел в коридор и хотел уже начать подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж, где размещалась его комната, но вспомнил кое-что, и свернул в гостиную.

Чета Дурслей расположилась на мягком охристом диване перед телевизором, причем дядя Вернон занимал почти девяносто процентов этой мебели. Дадли скрашивал своими телесами большое уютное кресло возле дивана, которое родители подарили ему специально для просмотра телевизионных программ.

Когда Гарри вошел, никто из его родственников даже не обернулся. Поттер на секунду замялся, но затем подступил чуть ближе к дивану, и скороговоркой произнес:

— Вас вызывают к директору.

Но эти его слова как раз совпали с очередным гулом аплодисментов из телевизора, и ни один из опекунов не расслышал Гарри. Никто по-прежнему не оборачивался к нему.

— Дядя, — позвал Гарри осторожно, подойдя к мягкой мебели впритык.

Вернон, наконец, заметил его присутствие, и, повернувшись к Поттеру, сказал грубо:

— Не мешай, парень. Не видишь, что я смотрю телевизор? – и дядя вновь возвратился к просмотру своего любимого шоу.

Гарри еще несколько секунд неподвижно стоял, с непроницаемым выражением лица глядя на своих родичей, а затем резко развернулся на сто восемьдесят градусов, и вышел из комнаты.

Он их проинформировал. Это уже их проблемы, что они его в упор не слышат.

Войдя в свою комнату, Гарри опустился на кровать, а затем и вовсе забрался на нее с ногами. Смотря прямо перед собой, Поттер предавался не самым радостным мыслям. Его почему-то необычно сильно задели обращенные к нему слова Дадли о доме. Странно. Не маленький ведь уже, чтобы переживать из-за такого.

Но в этих словах было нечто большее простых издевок. В них была правда.

Гарри давно уже понял и тщательно проанализировал их с Дурслями отношения. Он никогда не был им нужен. Даже наоборот – он был обузой. И Дурсли не упускали ни одного момента, когда появлялась возможность напомнить мальчику об этом. Может быть, они его даже ненавидели. Гарри был уверен, что он давно уже не жил бы с ними, если бы не страх его опекунов перед собственными соседями. Ведь тетя Петуния была родной сестрой матери Гарри. Что подумали бы соседи, если бы Дурсли отдали родного племянника в сиротский приют? А соседи обязательно узнали бы об этом – ведь чем еще заниматься порядочным домохозяйкам спального района в свободное время, кроме как сплетничать через заборы.

Конечно, любому нормальному человеку могло бы показаться диким выращивание ненавистного ребенка у себя дома только из страха быть осужденным соседями. Но не мистеру и миссис Дурсль, которые с истинной одержимостью пытались не выделяться из общей атмосферы идеального района с идеальными детьми, газонами, кухнями и домами. Им была вовсе ни к чему скандальная слава жестокосердых родственников. Куда проще было гордиться своей добротой.

По сути, им было глубоко наплевать на Гарри. Даже то, что миссис Дурсль время от времени спасала его от побоев двоюродного брата на манер сегодняшнего, было вызвано всего лишь очередным приступом страха перед соседями, которые могли заподозрить, что ее маленький Даддик – плохой мальчик.

Гарри давно уже осознал, что ему здесь далеко не рады. Но было очень больно понимать, что у него нет никого родного, кому можно было бы довериться. Особенно среди старших. У Гарри не было ни одного взрослого человека, которому он был бы нужен по-настоящему. И это жутко подавляло в критических ситуациях, когда он понимал, что некому за него заступиться, некому поддержать.

По крайней мере, Гарри мог радоваться тому, что был жив. Ведь он тоже мог погибнуть в той аварии, которая унесла жизни его родителей.

Это было тринадцать лет назад. Папа сильно напился и все равно сел за руль. Мама его отговаривала, но что она могла сделать против взрослого пьяного мужчины? Поэтому они ехали втроем: мама, папа и Гарри, пристегнутый в детском кресле на заднем сидении. Была очень плохая погода, дождь шел стеной, а огни фонарей размазывались при быстрой езде, судя по не слишком ясным образным воспоминаниям Гарри Поттера.

Кажется, авария произошла где-то в людном месте, так как маленького плачущего Гарри успели вытащить из машины до того, как та взорвалась. А вот его родителям повезло меньше.

Наверно, папа действительно много пил. Если верить рассказам Дурслей, он был жутким пьяницей без работы и фунта стерлинга в кармане. Да даже если не верить дяде с тетей, факт остается фактом: он разбился вместе с мамой только потому, что хорошенько выпил перед выездом.

А еще тетя Петуния, кажется, не слишком любила свою покойную сестру. Возможно, на Гарри перенеслась эта неприязнь после смерти Лили Поттер. Несомненно, причин для того, чтобы Дурсли терпеть не могли своего подопечного, было хоть отбавляй.

Гарри давно уже убежал бы из дома. Хотя бы в какой-нибудь приют. Но его останавливали страшные россказни, которые он слышал когда-то от одноклассников о порядках в подобных заведениях. Уж лучше было оставаться с Дурслями. Хоть на какой, но на свободе.

Глава 2

— …и, подытожив все это, я могу сказать, что дисциплина в школе резко снижается, — с печальным вздохом закончил свою речь директор Дамблдор, обозрев зал, наполненный родителями. Затем директор обернулся назад, в глубину сцены, где сидели учителя школы №34, и спросил:

— Может быть, кто-то из преподавателей желает что-нибудь добавить? – Дамблдор внимательно переводил свой взор с одного учителя на другого, пока не остановил взгляд на почти лениво поднятой руке Северуса Снейпа. – Что же, наш учитель естествознания, Северус Снейп, хочет сказать пару слов.

Легким кивком головы Дамблдор пригласил его к слову, отойдя в сторону от пюпитра, дабы не мешать Снейпу произносить речь.

— Итак, — преподаватель естествознания обвел зал внимательным, пронизывающим взглядом с легкой ухмылкой на лице. – Должен повторить слова мистера Дамблдора – дисциплина в школе на данный момент действительно оставляет желать лучшего. Вот, например, мистер Поттер позавчера нанес непоправимый ущерб школьному достоянию. Как я уже выразился в присутствии директора, — при этих словах педагог обернулся к Дамблдору, — его родители были призваны на родительское собрание. Если я не ошибаюсь, они находятся здесь. Так что, — начал немного громче Снейп, чтобы матери, о чем-то там шептавшиеся на задних рядах, услышали его, — прошу мистера и миссис Поттер встать.

Прошло несколько секунд. Но никто по-прежнему не поднимался. Несмелый шепот уже разошелся по всему залу, как вдруг среди сотни шепотков Снейп уловил тихий голос Минервы МакГонагалл:

— Дурсли, Северус, Дурсли, а не Поттеры!

Учитель естествознания растерялся лишь на мгновение. У них другая фамилия? Что же, бывает и такое.

— Мистер и миссис Дурсль, — поправил сам себя Снейп, – встаньте, пожалуйста.

Но и это не сработало. Ни один человек в этом зале не брал на себя смелость признать родительские права над Гарри Поттером. Шум в зале лишь усиливался.

— Попрошу тишины, дорогие родители, — вмешался Дамблдор. – Если вы не забыли, родительское собрание еще не окончено. Как продемонстрировал данный случай, не все родители ответственно относятся к проблемам своих детей. Но продолжим, — сказал директор, пытаясь заглушить вновь нарастающий гул в зале. – Есть ли среди присутствующих еще желающие высказаться? Уверяю вас, администрация не проигнорирует ни одно мнение или предложение.

Когда на сцену вышел глава попечительского совета, а вслед за ним еще и глава родительского комитета, Северус Снейп почувствовал, что слишком устал для выслушивания их бредней. Все равно в этой школе ничего, кроме тридцати процентов педагогического подхода к преподаванию естествознания, не зависит от его мнения. Раз всем заправляет старик Дамблдор, так пусть сам и сушит себе голову насчет каких-то детских завтраков и окраски стен в туалетах.

Профессор Снейп коротко попрощался с другими учителями, и поспешил убраться из этого гиблого места, пока его не испепелили осуждающие взгляды коллег. Проскользнул в открытую дверь, которая прямо со сцены вела в небольшой коридорчик. Миновав еще несколько подобных проходов, он свернул к широкой лестнице, спускающейся вниз. Именно там, в почти подвальном помещении, размещался спортзал школы №34, а рядом приютился кабинет естествознания. Снейп молча ненавидел это распределение территории. Ведь все нормальные классы были размещены на первом и втором этажах. И лишь аудитория естествознания должна была ютиться в дурно пахнущем подвале, рядом со спортзалом, который постоянно сотрясался от чьих-то ног и ударов мячей. Что уже говорить о непозволительной близости раздевалок, возле которых просто постоянно происходили бои за права и счастье среди учеников. Хотя, благодаря местами очень оригинальным методам Снейпа, ситуация с ужасным шумом и эпическими битвами у дверей раздевалок весьма нормализировалась. Но, как и в каждой школе, в этом учреждении всегда находились дети, на которых не влияли никакие угрозы, запреты и наказания. Чаще всего это были «спортивные звезды» школы. Поэтому Северус продолжал молча ненавидеть это место.

Войдя в свой кабинет, Северус прошелся по пустому классу, и зашел в небольшую каптерку. Сняв с вешалки справа от дверей свою черную сумку, Снейп закинул кожаный ремешок на плечо. Затем он стянул со спинки кресла пиджак в крупную черно-серую клетку, и уже намеревался покинуть помещение, когда заметил на столе небольшую стопку бумаг.

«Чертов доклад», — подумал преподаватель естествознания. Схватив со стола бумаги, он быстро выбрался из «подземелий», и, взобравшись на второй этаж, направился прямиком в директорскую. Войдя внутрь, Северус в сотый раз пропустил мимо ушей слишком любезное приветствие мисс Амбридж, и бросил папку с докладом на ее стол.

— Передайте директору Дамблдору, когда он вернется, — быстро сказал Снейп, и уже собирался покинуть помещение, как вдруг его остановили.

— Мистер Снейп, — окликнула его секретарша. Учитель естествознания, сжав челюсти и едва не зарычав, резко развернулся к ней.

— Да, мисс Амбридж? – намеренно услужливым тоном переспросил Северус.

— Ну, — начала секретарша, отпив немного чаю из противно-розовой чашечки, — вы не могли бы перенести эту стопку документов, — она кивнула на большую кипу папок, взгромождённых на маленьком столике в углу помещения, — вон в тот шкаф с личными делами учащихся в школе номер тридцать четыре?

— Конечно… — протянул Северус, но тут же отрезал: — Нет.

Поросячьи глазки Амбридж злобно сощурились, и она произнесла:

— Ну, что же, прекрасно. Но, имейте в виду, я буду жаловаться.

Северус, подняв бровь, презрительно посмотрел на секретаршу. Она, конечно, не будет разворачивать большую судебную эпопею. Ибо было, так сказать, не на чем. Но Северус и так уже затащился в эту дыру, так какая разница, больше или меньше на минуту он здесь задержится? Кроме того, зная характер Долорес Амбридж, можно было легко сказать, что, не сделай он этого, ему пришлось бы здесь препираться еще больше часа, пока не пожаловал бы сам Альбус Дамблдор. Поэтому Северус, вздохнув, утомленно произнес:

— Я, конечно, с радостью спалил бы здесь все… — с этими словами он быстро подошел к высоченной стопке. Снейпу было глубоко наплевать, что, может быть, Амбридж подумала, что он боится судебных разбирательств. Северус просто хотел побыстрее оказаться дома.

Но, таки подняв со столика это бумажное нагромождение, преподаватель естествознания почувствовал, что кипа папок ходуном ходит, возвышаясь на несколько десятков сантиметров над его головой. Еще мгновение, и на пол с громким шлепком упала одна из папок, издав при этом выразительный звук рвущейся бумаги. Чертыхнувшись сквозь зубы, Снейп таки опустил свою ношу на полку в шкафу. Затем возвратился к упавшей папке. Ветхий тонкий картон серьезно пострадал, разодравшись по швам. Снейп почувствовал на себе уничтожающий взгляд старой ведьмы-секретарши, и повернулся к ней, чтобы изучить ее изуродованное гневом лицо.

— Что. Вы. Наделали?! – вопросила разъярённая Амбридж, отодвинув от себя противную фарфоровую чашечку с мокрым сахаром на дне. – Нет, ну я точно на вас пожалуюсь! Вы будете отвечать за это!

— Уймитесь, женщина, — бросил Северус убедительно, поднимая с пола пострадавшую папку. – Это можно починить.

— Вот и почините! – заявила мисс Амбридж, метая взглядом маленьких глаз молнии.

— Я не собираюсь… — начал Снейп, но вдруг заметил слова, выведенные мелким острым почерком на папке, которую он держал в руках. Там было написано:

"Личная карта обучающегося №396

Гарри Джеймса Поттера"

«Опять этот Поттер», — подумал раздраженно преподаватель естествознания. Хотя, какая разница? Все равно его не выпустят из кабинета, пока он не согласится заклеить это… убожество.

— Ладно, — произнес Северус, чуть помедлив, — вы кого угодно доведете, мисс Амбридж. Я возьму с собой папку и завтра вам принесу.

— Нет, — отрезала секретарша, поджав губы, — я не позволю вам… я не доверю вам… этот важный документ. Я требую, — ее глазки засверкали опасным огоньком, — чтобы вы чинили личное дело здесь и сейчас же. – При этих словах она указала на тот самый маленький столик в углу.

Северус не успел даже ничего сказать в ответ, как внезапно розовый телефон, стоящий на письменном столе мисс Амбридж, громко зазвонил.

— Алло, — быстро подняла трубку секретарша, — приемная директора Дамблдора слушает. Да, мистер Дамблдор. Нет, я не собираюсь…. Нет, нет и нет.

Северус не горел желанием выслушивать долгую одностороннюю ссору мисс Амбридж с Дамблдором, который сидел на другом конце провода, поэтому быстро схватил папку с личным делом Гарри Поттера и поспешил удалиться из сего ужасного помещения. Единственное, что он услышал, когда уже закрывал за собой дверь «Директорской», это были слова секретарши, на секунду отлучившейся от телефона:

— Мистер Снейп, куда же вы?

Полностью проигнорировав последнюю фразу, Снейп спокойно направился к выходу из школы №34.

Когда он вышел на улицу, Северусу показалось, что он, наконец, может вздохнуть с облегчением. Но, бросив мгновенный взгляд на четырехметровую стену справа, едва не рыча, гневно произнес:

— Мистер Поттер. Позвольте узнать, чем вы там занимаетесь? — эти слова были обращены к тому самому Гарри Поттеру, сидевшему на самом верху кирпичной стены рядом с какой-то девочкой с густыми каштановыми волосами. Дети мирно о чем-то разговаривали до этого момента. Но после реплики учителя естествознания Поттер не на шутку перепугался, так как с какой-то молниеносной быстротой спустился на землю, то и дело просовывая ноги в щели на стене. «Кажется, Филч неплохо их выдрессировал», — с ухмылкой подумал Северус.

Дело в том, что Филч, как школьный сторож и завхоз, должен был следить за преступностью детей, касающейся этой стены. У Филча для этой обязанности имелась специальная долгая палка, которой он грозился сбивать каждого, кто полезет на стену. Это была безумная идея, зато так дисциплина хоть немного поддерживалась. Хотя и недолго, так как ученики, подобно Поттеру, научились слазить со стен до того, как Филч успеет подбежать. Конечно, некоторые в паническом ужасе падали и получали серьезные травмы, но препирательства с родителями заканчивались тем, что опекуны соглашались — их отпрыск действительно сам виновен в инциденте. Ведь, не полезь он на стену, ничего бы не случилось.

И вот, перед Северусом предстал сам Гарри Поттер – мальчик-который-был-обычным-малолетним-хулиганом. Он выглядел очень напуганным и раскрасневшимся. Но преподаватель не придал этому значения. Приблизившись к мальчишке, он гневно спросил:

— Почему ваши родители не явились на родительское собрание? – произнеся эти слова, Снейп вопросительно поднял брови.

Мальчик вдвойне испуганно уставился на учителя. Спустя несколько секунд, Поттер тихонько пробормотал:

— Они умерли.

Северусу показалось, что в глазах мальчика проскользнуло что-то… знакомое? Чушь.

— Не врите, Поттер, — с непоколебимым натиском выплюнул преподаватель естествознания. – Говорите правду.

Как же Северусу сейчас хотелось оказаться дома. Возле камина. С интересной книгой в руках. Его уже достала вся эта чертова суматоха.

— Я не вру, — еще тише произнес мальчишка. Северус мысленно вздохнул от такой наглой лжи. Врет и не краснеет? Возможно. И все-таки, что же было такое в глазах Поттера?

«Тяжелый день у тебя Северус, смирись», — проскользнула в голове преподавателя мысль.

— Ну-ну. Как я могу верить систематически нарушающему правила школы ученику? — с этими словами Снейп кивнул в сторону стены, развернулся на каблуках и быстро направился к выходу из школьного двора.

«Хватит с тебя на сегодня, Северус», — все думалось ему. К счастью, никто больше не осмеливался сегодня беспокоить преподавателя естествознания во внеурочный час.

Придя домой, Северус утомленно свалился в свое любимое мягкое кресло возле камина. Вдруг вспомнив кое-что, он еще миг наслаждался приятным отдыхом, а потом резко встал, вытянул из сумки «Личную карту Гарри Джеймса Поттера» и направился вместе с ней к небольшому секретеру.

Сев за стол, Снейп принялся аккуратно подклеивать бумажную папку с документами. Он должен был сделать это сейчас, ведь у него еще есть куча дел. Лучше не откладывать то, что напрямую не касается работы. Ведь это же почти просьба, а не обязанность. Приводя папку в приличный вид, Северус придавался не самым приятным мыслям о предстоящей проверке контрольных работ 5-Ж класса по естествознанию. Этот класс всегда отличался незнанием предмета Снейпа. Хотя дети были довольно способные, но напрочь отказывались выполнять домашнее задание. Не сказать, чтобы Северус не мстил им при каждой возможности, но смотреть на плачевные результаты 5-Ж класса было настолько тяжело, что иногда он едва сдерживался от того, чтобы завысить им оценки.

Внезапно взор Северуса наткнулся на пункт об опекунах мальчишки. Поттера опекали дядя с тетей. Зря Снейп на него так наругался. Видимо, тот говорил правду. Но вот интересно, кто же его настоящие родители? Следующий пункт привел Северуса в глубокое изумление. Он перечитывал его вновь и вновь, но все больше убеждался в реальности прочитанного. Матерью Гарри Поттера была Лили Эванс. Та самая.

Неожиданно на Северуса нахлынули воспоминания.

После окончания военной школы, он отправился учиться в Институт естествознания. Там Северус встретил очаровательную Лили Эванс. Они были лучшими друзьями, именно ей он был обязан тем счастливым отрывком жизни. Воспоминания об их дружбе были такими солнечными, будто это случалось не с Северусом Снейпом. Это были самые счастливые моменты в его жизни. Конечно, после окончания института они больше не виделись, но эти годы были просто чудесны.

Теперь Северус наконец понял, о чем ему напоминали зеленые глаза мальчишки. Но внешность, видимо, передалась Гарри Поттеру от отца. Как его там? Джеймс Поттер?

«Я надеюсь, что Лили была счастлива с ним», — подумалось преподавателю естествознания.

Но как же так? Она мертва? Настроение Северуса было испорчено окончательно. Он просто не мог в это поверить.

«Вот так живу, живу на этом свете, а потом вдруг понимаю, что мое поколение стареет и вымирает. Вроде бы еще совсем недавно нам было двадцать лет и мы радостно подкидывали в воздух академические шапочки, глядя в будущее с улыбкой и ожиданием чего-то лучшего. — Думал Северус, уставившись на вечерний пейзаж за окном. — А сегодня я — одинокий тридцатичетырехлетний мужчина с ничтожной работой преподавателя естествознания в средней школе, травмой колена и тяжелым детством за плечами. А Лили Эванс сегодня мертва. Сегодня, и вчера, и уже тринадцать лет ее нет. А я даже не знал все это время. И как так получилось, что мы совсем перестали общаться после выпуска? Как же глупо. Когда у тебя есть что-то хорошее, начинает казаться, будто это уже навсегда. И ты перестаешь беречь эту драгоценность. Сколько же боли и раскаяния приносит потом такая слепая беспечность…»

Снейп почувствовал, как жгучая волна гнева на себя самого и ужасная безысходность захлестывают его. Что-то подозрительное случилось с глазами – они начали печь.

«Северус, ты слишком отвлекся», — напомнил он сам себе. — «Нужно держать себя в руках».

Остальная часть вечера пролетела незаметно. Конечно, Джозеф Брайан накалякал на поле листа контрольной что-то отдаленно напоминающее гусеницу и оставил такие же рисовки по ширине всего листа, но больше в этом злополучном классе художников не нашлось — большинство учеников просто оставило бланк ответов пустым.

А мысли все равно упорно просачивались в голову Северуса Снейпа, не позволяя вынырнуть из печальных раздумий.

«Но я должен смириться – Лили больше нет. Ведь я смог смириться со смертью матери, с гибелью своего одноклассника Ника, и других…. Это не должно быть очень трудно. Мы ведь не общались так долго», — клокотали мысли в голове.

Северус вздохнул. Они не общались, да. Но Лили Эванс всегда была с ним. Он носил воспоминания о ней, как какой-то невидимый амулет, который согревал его душу в тяжелые времена. Таких отношений у него не было до знакомства с Лили. Не было и после. И Северус почему-то знал, что никогда уже не встретит подобного человека. Такое бывает лишь раз в жизни. Чудо. Это было его персональное чудо, которое он не уберег. Забыл о нем. Выбросил, как что-то ненужное.

С такими размышлениями Снейп отложил в сторону стопку проверенных работ, тем самым обнаружив под ними подклеенный документ. В то же миг Северуса озарила неожиданная мысль:

«Но Лили все же оставила кое-что после себя. Это «кое-что» — тот самый маленький хулиган, Гарри. Гарри Поттер».

Глава 3

«Пип-пип-пип», — зазвучали тонким механическим голоском крошечные электронные часы на тумбочке. На маленьком, будто у калькулятора, грязно-зеленом экранчике, проявились цифры: «04:30». Гарри резко сел на кровати, еще секунду досыпая сон о том, как он забивает шестой по счету гол в ворота «Челси», и открыл глаза.

«Утро. Доброе, — подумал Гарри, выключая маленькое пищащее отродье. – Пора работать». Он по-быстрому сменил пижаму на свой ужасающий «рабочий костюм» — выцветшую растянутую футболку, которую Дадли носил в десять лет, и изодранные в нескольких местах широкие джинсы, которые кузен отказался на себя напяливать примерно в том же возрасте. Затем Гарри тихонько проскользнул в коридор, и направился вниз по лестнице, пытаясь не наступать на особо скрипучие ступеньки. Достигши первого этажа, Гарри сразу же направился к входной двери. Запустив руку в небольшой подвешенный на стене мешочек лилового цвета, Поттер извлек оттуда маленький серый пульт, и вышел из дому.

Было немного холодно, но Гарри знал, что это ненадолго. Поравнявшись с уныло-коричневыми воротами гаража, он нажал на одну из кнопочек пульта, и ворота начали неспешно подниматься, открывая миру абсолютно прозаичное зрелище – хлам. А точнее: выстроившиеся в идеально скучный ряд коробки возле дальней стены, несколько велосипедов разных калибров, серебристую машину дяди Вернона и полки с инструментами. Гарри незамедлительно отправился внутрь гаража, и добыл оттуда большой деревянный ящик. Еле дотащив свою ношу до ближайшей цветочной клумбы тети Петунии, Поттер поставил ящик на землю, и опустился рядом на колени. Затем он достал из ящика нечто небольшое и подозрительно напоминающее маленькие грабли, и принялся колупать этим орудием землю между кустами цветов, другой рукой вылавливая из разрыхленной почвы ростки бурьянов.

Солнце восходило. Поднявшись над живой изгородью, которая отделяла «имения» Дурслей от «имений» семейства Лейтсли, солнышко залило ярким светом тонкую фигурку в поблеклых от времени обносках, которая трудилась в поте лица над клумбой своей тети. Гарри поморщился от засветившего прямо в глаза солнца, и аккуратно поднялся на ноги, пережив при этом первую волну тянущей боли в спине. Утерев со лба капельки пота, Поттер схватил пластмассовое ведерко с корнями и прочим мусором, который раздобыл из земли вокруг душистых осенних хризантем. Опрокинув содержимое сего сосуда в компост на заднем дворе, Гарри быстро «замел следы» своей работы, и вернулся в дом.

Жилище Дурслей все еще спало, купаясь в тишине и первых лучах солнца, что проникали в комнаты сквозь окна. Смыв с себя рабочую грязь, Гарри вошел в кухню. Надо было приготовить завтрак. Гарри любил готовить. Это было не трудно и не гадко, как то полоть грядки или мыть уборную. А если куховарить, пока Дурсли еще не проснулись, часто можно было заодно и хорошо покушать.

Не то, чтобы родственники морили Поттера голодом. Нет. Но были некоторые нюансы в его питании. Например, как сегодня – ведь в холодильнике лежали только три куриные ножки. Конечно, оставались еще хлеб для тостов, сыр и масло, но мяса Гарри уже давненько не пробовал. Так же, как и этих аппетитных румяных яблок, которых тоже только три лежит в корзинке на полке.

Когда куриные лапки, уже готовые, почивали под крышкой сковородки, распуская по дому соблазнительный аромат, Гарри принялся за тосты. Сверху уже слышались звуки возни просыпающихся Дурслей. Поттер быстренько запихнул в себя столько хлеба с сыром, сколько мог себе позволить съесть, чтобы не огрести позже от дяди или тети, и, положив на большую голубоватую тарелку последний ароматный тост, унесся в свою комнату.

Гарри, конечно, мог бы разделить трапезу с опекунами, но не горел желанием. Это было бы ужасно – уплетать хлеб с сыром, пока они будут смаковать курицей с горячими тостами и яблоками. Поэтому он уже очень давно отучился есть с Дурслями. Чтобы не было так обидно.

Спустя полчаса, переодевшись в школьную форму и собрав сумку, Гарри спустился вниз. Дурсли все еще не окончили утренний прием пищи. Завидев в проходе Поттера, тетя Петуния запустила в него недоброжелательным взглядом, и продолжила молча пить кофе. Дядя Вернон в это время с важным видом изучал свежую газету, уничтожая заодно свой тост. Дадли как раз упоенно впился зубами в куриную ножку, когда Гарри зашел в кухню. Традиционно, никто даже не повернул в его сторону головы. Не говоря уже о том, чтобы поприветствовать. Впрочем, Гарри тоже не собирался лишний раз унижаться перед родственниками.

— Тетя, — обратился он к Петунье, борясь с острым желанием уйти вон, чтобы не видеть этих людей. – Я сделал всю работу в саду. Можно мне немного денег?

— Зачем тебе деньги, мальчишка? – вдруг встрял дядя Вернон, оторвавшись от газеты.

Гарри едва удержался, чтобы не вздрогнуть от резкого голоса своего опекуна и, не оборачиваясь к дяде, произнес: — Тетя обещала, что заплатит мне за работу.

— Петунья? – повернулся к своей женушке удивленный Вернон. – Зачем тебе давать ему деньги? Неужели недостаточно того, что мы его кормим и терпим все это время?

— Я уже сама думаю, что это было глупое решение, — заявила тетя Петуния, нахмурившись. – Пошли, я проверю, насколько хорошо ты прополол мои хризантемы, — обратилась она к Гарри, поднимаясь из-за стола.

Поттер приуныл. Теперь ему точно не достанется карманных денег. Тетя уж постарается к чему-нибудь придраться. Он снова не будет обедать в школе. И надо было ему просить денег при дяде? Дурак.

Когда тетя Петуния, наконец, остановила поток придирок, Гарри, устало вздохнув, посмотрел на свои электронные часики, которые всегда и всюду таскал с собой, чтобы ориентироваться во времени. Пять минут восьмого. Он просто ужасно опаздывает!

Петуния возвратилась в дом, а Гарри пустился бежать. Иногда останавливаясь, чтобы отдышаться, он продолжал свою погоню за временем. Если бы у него были деньги, он мог бы сесть на автобус, и уже давно был бы на уроке.

Гарри вбежал в школу, когда большие настенные часы уныло оттикали без десяти девять утра. Коридоры были до дрожи в коленках пустыми и тихими. Гарри из последних сил рванул по коридору, сбежал по широким ступенькам вниз, и схватился за ручку дверей кабинета естествознания, чтобы остановиться. Затем попытался справиться с ужасающим дыханием и не менее пугающим сердцебиением, после чего зашел внутрь класса.

— …целое число, обозначающее номер энергетического уровня, — закончил педантично Снейп прежде, чем обернуться к Гарри Поттеру и вымолвить: — Скажите, пожалуйста, мистер Поттер, сколько сейчас времени?

Гарри покраснел пуще прежнего, и, бросив короткий взгляд на настенные часы, ответил:

— Без пяти девять, сэр.

Весь класс с интересом наблюдал за его позором.

— А когда начинается урок, можно поинтересоваться? — хладнокровно истязал его Снейп.

— В восемь тридцать, сэр, — промямлил Гарри куда-то в пол.

— Так, будьте добры, не забывайте об этом впредь, — посоветовал ему преподаватель естествознания холодно. – Потому что в следующий раз я не допущу вас до занятия. Садитесь, — закончил Снейп почти утомленно, но со щепоткой раздражения.

Гарри неловко кивнул, и поспешил занять свое место – сразу за партой Рона.

Оставшееся время урока пролетело хоть и не быстро, но без приключений. Правда, Гарри несколько раз ловил на себе немного необычные и слишком долгие взгляды преподавателя, но не придавал этому большого значения. Все-таки, он сегодня «отличился». Да и вообще Гарри по естествознанию никогда не блистал. Нет ничего странного в том, что преподаватель изучает своего потенциального «Ненавистного ученика №1».

Но то, что Снейп попросил его задержаться после звонка, по-настоящему обеспокоило Гарри. Он несмело приблизился к учительскому столу, внимательно рассматривая из-под челки снейпово лицо. Ярких отрицательных эмоций там не наблюдалось, но Гарри сейчас вообще не мог прочесть на лице преподавателя ни одного чувства. Что очень настораживало.

— Присядьте, мистер Поттер, — приказал спокойно Снейп, указав ученику на близстоящее кресло.

Гарри послушно сел, и с легкой демонстрацией непонимания уставился на учителя. Он опоздал, это нехорошо. Но он делал в этих стенах бесчисленное множество куда более худших преступлений. Разве обычное опоздание может заслуживать серьёзного разговора тет-а-тет? Хотя, с другой стороны, это же Северус Снейп. Самый строгий учитель школы.

— У вашего класса сегодня не будет урока английского языка. Ваш преподаватель, мистер Смит, заболел. Поэтому вы можете не спешить, — произнес Снейп спокойно.

Гарри уставился на него почти изумленно. Ощутил, как внутри нарастает непонятный страх. Зачем же Снейп задержал его?..

— Дело в том, что… — учитель будто заколебался на секунду, но в следующий миг произнес четко: — Я знал вашу мать.

Гарри часто заморгал, будто пытаясь получше присмотреться, тот ли человек перед ним сидит.

— Простите, сэр? – переспросил он тихо. Что за странность? Снейп знал его маму? Откуда? И зачем он ему об этом рассказывает?

— Мы вместе учились, — пояснил Снейп. – Но после выпуска перестали общаться, поэтому я понятия не имел, что ее сын носит фамилию «Поттер». Только на днях мне стало известно, чей вы ребенок.

Гарри, если б мог себе такое позволить, разинул бы удивленно рот.

— Она была вам дорога? – вылетело у Гарри прежде, чем он успел подумать.

Снейп окинул его каким-то странным взглядом. Может быть, Гарри показалось, но… боль? Горечь во взгляде? Или что-то иное?

— Да, — просто ответил Снейп.

Гарри опустил взор на свои сцепленные на коленях руки. Взгляд рассредоточено метался по пространству, не желая уцепиться за что-нибудь. Затем Гарри вновь посмотрел на своего учителя, и спросил:

— Вы любили ее?

— Нет, — быстро отрезал Снейп. А затем, чуть тише: — Нет… наверное.

Возможно, Гарри бы не так сильно нервничал. И даже не впился бы в преподавателя ошарашенным, почти до смерти перепуганным взглядом, если бы не это «наверное». Оно как будто разбивало только что созданную целостную мозаику обычного знакомства между его мамой и Снейпом. Но сейчас совсем не хотелось думать об этом всем.

— Извините, — начал Гарри, бросив быстрый взгляд на классные часы, — я должен… встретиться с друзьями, — после этих слов мальчик, не дожидаясь реакции со стороны преподавателя, быстро собрал в охапку свои вещи и немедленно ретировался.

Конечно, Гарри соврал. Он не договаривался ни про какие встречи, а просто убрался «от греха подальше», следуя заостренному за многие годы инстинкту самосохранения.

Как всегда при первой же возможности, Поттер, будучи молодым и растущим организмом, выбрался на свежий воздух.

Оказавшись на заднем дворе школы, Гарри бросил оценивающий взгляд на уже такую привычную лазейку на четырехметровой стене. Затем он украдкой осмотрелся вокруг, и, не заметив в поле зрения ни одной живой души, ловко взобрался на стену. Оттуда, как всегда, открывался прекрасный вид на оба учреждения. Гарри особенно заинтересовал сейчас аккуратно убранный двор школы им. Св. Анны. Там все было такое… заоблачное и красивое. Правильно, ведь почти хулиганская нога Гарри Поттера еще никогда не ступала по ту сторону стены.

Теплый ветерок лохматил его челку, а птицы опять напевали какие-то замысловатые трели, радуясь необычному теплу сентября. Под эти песни Гарри и окунулся в собственные сказочные грезы о футболе и сладостях или еще какой-то приятной чепухе. Но внезапно он ощутил, как сильно напекло затылок солнце, светившее со стороны родной школы. Гарри почти интуитивно обернулся лицом навстречу солнечному свету.

И тут его взору предстал мистер Филч, с длиннющей палкой в руках, стремительно приближающийся к стене. На лице завгоспа отобразилась истинная ненависть с примесью коварного предвкушения. Сначала Гарри на несколько мгновений парализовал ужас, а затем тело само начало действовать.

Под аккомпанемент страшных ругательств Филча, Поттер нащупал ногой щель в стене со стороны школы св. Анны, и принялся лихорадочно спускаться по незнакомой лазейке. То и дело рыща ногой по стене, Гарри лез все ниже и ниже. Наконец, ощутив под ногами твердую почву, он огляделся вокруг в поисках выхода из этой странной ситуации. Вскоре его поиски увенчались успехом.

Выход оказался примерно в пятнадцати метрах от Гарри, являя собой высокие черные ворота с изящными коваными пиками. Гарри опрометью бросился в сторону своего спасения. Миновав несколько миловидных цветочных клумб, Поттер уже почти достиг ворот, когда прямо на него со стороны школы вылетело какое-то лохматое существо со стопкой книг в руках. Удар, шлепок, и вот они оба сидят на земле в окружении раскиданных книжек.

— Гермиона? – узнал в девочке свою знакомую шокированный и испуганный Гарри.

Ему в ответ был послан гневный взгляд шоколадно-карих глаз.

— Только не говори, пожалуйста, что ты снова прогуливаешь, — скептически заявила Гермиона Грейнджер, ведь это была именно она, с сердитым выражением лица поднимая с брусчатки учебники.

Гарри уже собирался покраснеть и взлохматить одной рукой свою неухоженную шевелюру, когда вспомнил, что урок отменен.

— Представь себе, нет, — сказал он честно. – Мой учитель заболел.

Гермиона бросила на него очень недоверчивый взгляд. Затем она подняла с земли последний учебник, и оглянулась вокруг.

— Иди отсюда, пока никто тебя не заметил, — порекомендовала она Поттеру почему-то громким шепотом, дернув его за рукав.

Гарри тоже немного воровато осмотрелся, и кивнул. Но не двинулся с места.

— Не хочешь пойти со мной? – спросил он неожиданно.

Гермиона посмотрела на своего собеседника так, словно у него как минимум выросли на голове оленьи рога, и отпрянула назад, будто Гарри был заразным.

— Но у тебя ведь сейчас перерыв! – возмутился Поттер, который очень не любил, чтобы от него шарахались. – С нашего двора всегда слышно ваши звонки, — добавил он затем, чуть тише.

— Да, перерыв, но… — начала было Гермиона, но тут на весь школьный двор прозвучал пронзительный крик:

— Мальчишка!!! – это заорала небольшая полная девчушка с двумя тонкими сероватыми косичками, стоя у входа в здание. Лицо ее исказили сразу два чувства – животный страх, и убийственное любопытство. Гарри с ужасом уставился на эту особь. И пока он вот так зависал, из открытых дверей школы и нескольких ближайших окон высунулось с полсотни девичьих голов. Поттер успел только сделать крошечный шажок к отступлению, когда пространство прорезал дружный хор визга.

Гарри не долго думал. Крепко схватив Гермиону за предплечье, он рванул вон со двора, волоча ее за собой.

Дети бежали около пяти минут, не останавливаясь и не снижая скорости. Наконец, когда улица, на которой ютились их школы, скрылась из виду, Гарри и Гермиона прекратили бег. Они оказались на небольшой улочке, возле стены, скрывающей за собой местный лесопарк. Гарри согнулся почти пополам, ухватившись руками за коленки в попытке отдышаться. Гермиона тем временем прильнула к кирпичной стене, тоже тяжело дыша и со злобой уставившись на Гарри. Потом, сняв с плеч небольшой рюкзачок, она бережно запихнула в него около пяти учебников, которые недавно прижимала к себе. И лишь убедившись, что все книги на месте, посмотрела из-подо лба на Поттера.

— Ты… ты… — силилась придумать нужное слово девочка, — идиот!

Гарри никак не отреагировал на ее слова. Его и не так в этой жизни называли. Подумаешь.

— Ты хоть понимаешь, что наделал? – поинтересовалась Гермиона возмущенно. – Меня теперь ждут большие неприятности! Можно только догадываться, какие гадкие сплетни теперь пойдут по всей школе…

Гарри уставился на Гермиону с толикой непонимания.

— Какие сплетни? – удивился он искренне.

— Эх, ты… — махнула на него рукой Грейнджер. Гарри решил, что прослыл отстающим, но не решался продолжать расспрос, дабы не усугубить своего положения.

Гермиона же не успела даже ничего сообразить, как Поттер уже был на стене, отделявшей детей от лесопарка. Он сидел там, свесив ноги, чуть наклонившись вниз и протягивая Гермионе руку.

— Давай, залезай, — сказал Гарри. Гермиона мгновенно оценила положение вещей. Стена не такая высокая, как возле школы и довольно старая, поэтому взобраться на нее не составило бы большого труда…. Гермиона уже даже немного подалась вперед, навстречу предложенной руке, но, напоследок оглядевшись по сторонам, быстро кинула Гарри тихое:

— Дурак.

Гарри ошеломленно посмотрел вслед удаляющейся Грейнджер. А потом заметил, куда же она направляется, соскочил на землю со стороны парка, и пошел встречать Гермиону у входа, который, оказывается, находился за каких-то пять метров от того места, где он, глупый, залез на стену.

Быстро приблизившись к высокой арке в заборе, Гарри принялся вглядываться в прибывающих людей. То прошла какая-то молодая мама с коляской, то старенький дедушка с палочкой, вот из-за стены показалась веселая малышка со щенком на поводке… В душу Гарри уже закралось подозрение, что Гермиона просто убежала назад в свою школу. Но тут в арке появилась знакомая фигурка с копной коричневых волос и аккуратным кожаным рюкзачком за плечами, так что Гарри вздохнул с облегчением.

Гермиона все еще немного гневалась, судя по выражению ее лица. Но спокойно подошла к Гарри, и спросила:

— Так куда пойдем?

Гарри быстренько убрал с лица глупую улыбку, и оглянулся в поисках идей. Окинув взглядом парк, он отметил про себя, что осень уже потихоньку вступает в распоряжение местной природой. Высокие деревья, хаотически оплетавшие пестрой лесной каймой щебневые дорожки, понемногу загорались сентябрьским золотом. Густые кусты под кирпичной стеной лесопарка, изредка еще украшенные светло-зелеными листьями, краснели терпкими бордовыми оттенками. Да и прохладный ветерок давал о себе знать. Но солнышко было по-прежнему ослепительным, словно в самые жаркие летние дни. Однако не чудеса ландшафта и погоды притянули к себе внимание Гарри. Это вместо них сделала ярмарка с аттракционами на ближайшей большой поляне. Из-за стволов нескольких деревьев проглядывали разноцветные палатки, около которых вертелись дети и родители, а также карусели с заманчивыми для малышей фигурками коней и машинок. Все это счастье переливалось яркими красками, привлекая к себе внимание прохожих. Из одной из палаток доносилась веселая музыка, а в воздухе витал запах карамели. Но больше всего Гарри заинтересовало Чертово Колесо, разноцветные кабинки которого возвышались над верхушками самых высоких деревьев.

Миновав последнюю сосну, отделявшую их от ярмарки, Гарри с Гермионой остановились, заворожено наблюдая за радостным действом со стороны. Гарри, не отводя взгляда от Чертова Колеса, произнес немного смущенно:

— У меня нет денег.

Гермиона, тоже не поворачиваясь к нему, ответила:

— У меня тоже недостаточно, чтобы купить билеты на что-нибудь из этого…

— Присядем? – предложил Гарри, кивнув на ближайшую свободную лавку.

Гермиона не возражала. Но, когда они приблизились к сему элементу ландшафтного дизайна, она шепнула «Сейчас вернусь», и отошла в сторону ярмарки.

Гарри сел, и с интересом уставился на свои ботинки. Вскоре Гермиона действительно возвратилась. С большой сладкой ватой в руках.

— Угощайся, — сказала она, протягивая Гарри сладость. Тот аккуратно отщипнул небольшой кусок, и попробовал угощение на вкус. Никогда раньше он еще не ел ничего более объедительного. Дадли частенько получал от родителей подобные подарки, но Гарри всегда довольствовался лишь изредка попадавшими в руки дешевыми леденцами и сладостями, которые кузен не любил. А в связи с тем, что родные Дадли уже давно изучили вкусы своего чада, Гарри в последние годы мало что доставалось из вкусностей.

— Спасибо, — пробормотал Гарри, с благодарностью посмотрев в глаза Гермионы. Ответом ему была веселая улыбка. Еще с минуту дети поглощали сладкую, липкую вату, разговаривая о всяких пустяках. Но потом Гермиона задумчиво спросила:

— А почему ты вообще оказался на стене?

Гарри, немного помедлив, произнес:

— Я иногда взбираюсь туда просто так — чтобы подумать, или побыть наедине. Дело в том, что тогда я как раз вышел из кабинета своего учителя естествознания, который признался, что знал мою маму, — он на секунду умолк, а потом почти неслышно и неожиданно для себя самого уточнил: — Она умерла. Давно.

Гермиона сочувственно посмотрела на друга, после чего переспросила мягко:

— Умерла?

— Да, — ответил Гарри тихо. А потом добавил: — И отец тоже тогда погиб. В автомобильной аварии.

Наступила неловкая тишина, и когда Гарри уже в сотый раз проклял себя за то, что вообще начал об этом говорить, Гермиона сказала:

— Если бы я была на твоем месте, то ни за что не упустила бы шанс больше узнать о своей матери. – Немного подумав, добавила: — Я бы посоветовала тебе получше узнать этого… как его зовут?

— Северус Снейп, — автоматически ответил Гарри.

— Северус Снейп. — Повторила Гермиона, словно пробуя необычные слова на вкус. — Странное имя.

— Да, — согласился Гарри рассеянно. Он сейчас обдумывал сказанное Гермионой. – Да, наверное.

Глава 4

— До свидания, директор, — откланялся Снейп, затворив за собой дверь на половине фразы Дамблдора «Счастливых выходных, Северус». Затем учитель естествознания едва заметно передернул плечами, будто смахивая с себя невидимые пылинки радужно-идиотской атмосферы кабинета директора, и быстро направился к лестнице, ведущей вниз. Вот что он терпеть не мог больше всего – это пустые школьные коридоры, освещенные неприятными желтыми лампочками, когда за окном уже стояла густая чернильная темень. Все эти мелочи, складываясь в цельную картинку, вызывали у Северуса волну плохих ассоциаций и воспоминаний.

Поэтому учитель поспешил покинуть этот лабиринт коридоров, эхом повторяющий его быстрые шаги. Попрощался с Филчем, который, пялясь в кроху-телевизор, приютился в своей будке вахтера с кошкой на руках, и вышел в освежающую темноту.

Воздух пахнул чем-то едва уловимо пленяющим. Кислород проникал в легкие так мягко и приятно, что Северус даже приостановился на ступеньках, чтобы подышать, ровно на шесть секунд. Затем он бросил короткий взгляд на затянутое пеленой смога и теплого света фонарей небо, и направился вдоль школьной стены. Свернул за угол, к футбольному полю, и остановился, заметив в нескольких десятках шагов от себя какого-то человека.

Фигура детская. Мальчишка был повернут спиной к Северусу. Активные движения ног и туловища, а также иногда мелькающий в свете одинокого фонаря силуэт мяча говорили о том, что ребенок тренируется. Снейп не спешил пугать трудящегося спортсмена. Вместо этого он продолжил стоять на месте, задумавшись о причине нахождения здесь в эту пору явно малолетнего мальчишки. Наверняка, это один из учеников школы остался после уроков, поддавшись мании футбола или еще каким-то там хулиганским порывам. Северус поднес к свету руку с часами – ровно десять пятнадцать. Какого черта этот ребенок делает здесь так поздно? Неужели нельзя потренироваться в одиночку возле своего дома, если уж так не сидится на месте?

Снейпу не пришлось отвлекать малолетнего трудоголика от его занятия – тот сам вдруг остановился, схватил мяч в руки и осторожно повернулся в сторону Северуса.

Преподаватель естествознания тотчас узнал знакомую физиономию. Поттер.

Мальчишка выглядел не то перепуганным, не то просто застигнутым врасплох.

— Почему вы не идете домой, мистер Поттер? – поинтересовался Северус, приблизившись.

Тот отозвался не сразу. Очевидно, обдумывал ответ.

— Завтра матч, — изрек, наконец, Гарри. – Я хочу подготовиться, — по голосу до сих пор было слышно сбитое от физической нагрузки дыхание.

Северус внимательно посмотрел на мокрую от пота челку мальчишки и снисходительно ухмыльнулся.

— Понимаю, — сказал он, кивнув. – Вы решили проиграть этот матч, использовав бесконечно хитрую стратегию – истощить последние запасы своей энергии на ночную тренировку. Скажите, в школе, команда которой завтра должна выиграть здесь со счетом 10:0, учится ваша любовь? — поинтересовался Северус слишком саркастично. Ну и ладно. То, что сын глупый – не вина матери.

Мальчишка Поттер, кажется, смутился.

— Я… — он остановился, а потом, вдохнув побольше воздуха, произнес: — Тренер рассказывал мне, что много тренироваться в последний день перед матчем нельзя, но… я просто очень волнуюсь.

Снейп вздохнул, и утомленно спросил:

— Ну и что же именно вас так волнует, мистер Поттер? – учитель внимательно всмотрелся в едва освещенное лицо ученика.

Последний в недоумении глянул на преподавателя, но промолчал. Лишь спустя почти минуту, когда Снейп уже всерьез намеревался развернуться и уйти, Поттер вдруг произнес:

— У меня не получается остановка мяча внешней частью подъема, — при этих словах мальчишка устремил взгляд на свои ботинки. Что за глупая привычка?

Снейп взвесил все «за» и «против», после чего сказал:

— Дайте мне мяч.

Гарри покосился на него с долей страха, и Северусу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не закатить глаза.

— Сэр, я не… — принялся бормотать что-то бессвязное Поттер.

— Просто дай мне мяч, мальчишка! — Не удержался от раздраженного тона преподаватель естествознания. Он протянул руку, и Поттеру не оставалось больше ничего, кроме как отдать мяч.

Все ясно. Ребенок подумал, что он хочет отобрать у него мяч в наказание. Наказание за что, интересно? Хотя, на самом деле, таких хулиганистых детей, как Поттер, всегда есть, за что наказать…

Завладев мячом, Северус отступил от Гарри на несколько шагов и, повинуясь почти забытой привычке, повертел мяч на одном пальце. Продолжая играть руками с мячом, Северус спокойно произнес:

— Теория гласит: чтобы выполнить этот прием, по мере приближения мяча нужно поднять ногу и отвести ее в сторону опорной, самому немного наклонившись в сторону ноги, которой будешь останавливать мяч, — он продемонстрировал шокированному, но тщательно внимающему Поттеру нужные движения. — Когда мяч приближается к земле, поднятая нога движется в его сторону. В момент отскока мяча от земли она накрывает его внешней стороной подъема, — Снейп повторил это на практике. – Вот только это всего лишь теория. А для того, чтобы научиться останавливать мяч грамотно и безошибочно, нужно много трудиться. И начинать тренировать какой-либо прием в последнюю ночь – чрезвычайно глупо, мистер Поттер, — окончил он, отдав мальчишке пас.

Северус немного удивился, когда Гарри остановил мяч аналогично тому, как ему только что показали.

— Я тренирую этот прием уже полторы недели, — сказал Гарри, поддев мяч ногой и поймав его в руки.

Северус едва заметно кивнул в знак одобрения, но мальчишка все равно умудрился это увидеть и сверкнуть в ответ какой-то счастливой улыбкой. Снейп не любил улыбки. Может быть, потому, что его собственные мимические мышцы давно отучились сокращаться с целью демонстрации чего-то жизнерадостнее презрительной ухмылки.

— Думаю, вам пора домой, мистер Поттер. Ваши родственники уже наверняка все извелись от волнения, — заметил Снейп сухо. – Похоже, мне придется вас подвезти, дабы удостовериться, что вы не будете бродить всю ночь по городу в поисках приключений, — закончил он далеко не самым радушным тоном.

Гарри посмотрел на учителя со смешанными чувствами во взгляде. Преобладало в зеленых глазах недоверие.

Снейп бросил Поттеру краткое «Следуйте за мной», и направился к выходу со школьной территории.

Огни города пробегали за окнами автомобиля. Гарри, прицепленный ремнем безопасности на переднем сиденье, хотел спать. Только сев в теплую машину, он почувствовал, насколько сильно устал. Еще бы. Даже если не считать утренних дел по хозяйству, он тренировался сегодня почти шесть часов. Было страшно – а вдруг он действительно, как и говорил Снейп, не сможет завтра нормально играть из-за усталости? Да и Дурсли вряд ли позволят ему поспать утром перед соревнованиями вместо того, чтобы работать. Стараясь не уснуть в машине, Гарри время от времени бросал короткие взгляды на водительское место. Видя там каждый раз своего преподавателя естествознания, Северуса Снейпа, Гарри мгновенно вываливался из дремотного состояния. В машине Снейпа приятно пахло – свежий, чуть спиртной, но от этого не менее изящный, аромат. Гарри поймал себя на том, что глубоко вдыхает воздух, будто пытаясь запомнить каждый нюанс запаха. Интересно, это ароматизатор для машины, или туалетная вода учителя?

Северус свернул с шоссе, и ландшафт вокруг резко изменился. Не сказать, чтобы в лучшую сторону. Район сотен идентичных домов. О, как же Снейпа нервировало такое слепое подражание установленному каким-то идиотом идеалу. Но на самом деле, если отбросить все вкусы и предпочтения, местность это была благополучная. Соответственно, семья Гарри Поттера, если живет здесь, согласно статистике, не должна быть проблемной или бедной. Потому что все, кто нарушал норму, не уживались в таких системно-консервативных местечках. Могло быть и хуже.

— Сэр, остановитесь здесь, пожалуйста, — промямлил Поттер несмело.

Северус кивнул, и притормозил возле тротуара.

— Покажи мне, где твой дом, — попросил Снейп деловым тоном, пока мальчишка еще не успел открыть дверцу.

Гарри на миг замялся, но затем указал в сторону ближайшего дома со словами «Вон тот». Уже выйдя из машины, Поттер почему-то не спешил закрывать дверку. Он топтался на месте, вынуждая Снейпа повернуться к нему:

— Вас что-то волнует, мистер Поттер? Вы перепутали улицу и боитесь признаться?

Гарри, кажется, едва удержался от грубости в ответ.

— Нет, сэр, — протянул он. Этот мальчишка наглым образом тянул его время, которого и так было немного, чтоб его. Северус уже принялся мысленно считать до десяти, надеясь успокоиться и взять себя в руки, когда Поттер спросил: — Как вы это сделали, сэр? Ну, я имею в виду тот прием. Вы справляетесь с мячом, словно… профессионал.

Мальчишка Поттер уставился на него в ожидании ответа или оплеухи, судя по выражению лица.

Северус секунду обдумывал ответ, а затем сказал:

— Интересовался футболом. А теперь идите домой, пожалуйста. Я не горю желанием проторчать здесь всю ночь.

— Да, конечно, — пробормотал Поттер, чуть смутившись. – До свидания, сэр.

Аккуратно затворил дверку.

Снейп проследил, чтобы мальчишка вошел в дом, и поспешил уехать подальше от этого гиблого места.

Щелкнул замок. Окно, когда Гарри его открывал, издало едва уловимый в тишине скрежет. По квадратным стеклам пробежались огни фонарей. Поттер выскользнул из мрака, почти по-кошачьему бесшумно ступая на карниз под подоконником. Несколько шагов вправо, прыжок на большой мусорный ящик. Не такой уж беззвучный и изящный трюк. Гарри Поттер проводил уже давно привычную процедуру – убегал из дома.

Прохладный воздух освежал, а безлюдность улицы дарила глупое, но приятное чувство, что эти прекрасные ночные минуты – только для него единого во всем мире. И от этого Гарри хотелось бежать, чем он, впрочем, и занялся. Да, именно побежал почему-то. Наслаждаясь движениями, выволакивая наружу и рассеивая по мокрому от недавнего дождя асфальту эмоции, чувства, которые накопились за дни постоянного подавления порывов и желаний. Это был бег не скрывающегося от опасности или опаздывающего человека. Это был почти полет мальчишеской подвижной натуры, которую сейчас, когда весь мир уснул, уже ничего не сковывало. Обогнув поворот Тисовой улицы, Гарри почувствовал величайшее облегчение, так как теперь его не сдерживало гнетущее присутствие добропорядочных соседей, иногда даже не дремлющих в ночи.

Миновав несколько переулков, он вышел на довольно большую улицу. Там, под «седьмым фонарем слева», как и договаривались, стоял друг Гарри, Рон. Он стоял неподвижно, уставившись куда-то ввысь. Рон обратил внимание на Гарри только когда тот подошел впритык к нему. Поттер, вместо приветствия, спросил:

— Куда пойдем?

— Я знаю одно местечко, — просто сказал Рональд, протягивая другу жестяную коробку. При свете фонаря Гарри заметил яркую надпись на ней: «Баллончики художественные. Разноцветные». Не всматриваясь особо в это название, Поттер слегка непонимающе уставился на друга. Но потом, вспомнив, что только у него сейчас при себе есть сумка, снял ее с плеч и принялся запихивать туда коробку. Однако, будучи слишком широкой, коробка отказалась пролезать в раскрытую сумку. И Гарри, немного помучавшись над решением этой задачи, раздраженно буркнул:

— Не влезает.

— Давай я попробую, — сказал Рон, схватив рюкзак друга за ремешок с целью стянуть его с плеча Гарри. Но Поттер неожиданно резко отпрянул.

— Ты его порвешь, — уверенно заявил Гарри неприятно удивленному Рональду.

— И что ж ты так печешься о своем старом ранце? – закатил глаза шестой по счету Уизли, но убрал руки от сумки Гарри.

Дело в том, что этот рюкзак являлся почти единственной и самой драгоценной собственной вещью Гарри Джеймса Поттера. Началось все с того, что лет пять назад, когда совершалась какая-то чуть ли не всевеликобританская благотворительная акция для детей-сирот, в дом Дурслей заявились несколько человек. Тетенька лет сорока пяти и несколько молодых парней. Они принесли кучу ящиков с разнообразным старьем. Дядя Вернон сразу же накинулся на волонтеров и выгнал всех из дома с криками «Убирайтесь, мальчик ни в чем не нуждается». В суматохе Гарри удалось ухватить лишь полотняный рюкзачок цвета хаки. Этот представитель ткацкого мастерства, после разрешения дяди его оставить, как раз и стал главной гордостью и драгоценностью мальчишки. Дряхлея с каждым годом, сумка часто рвалась, но Гарри, переполненный привязанностью к своей собственности, постоянно украшал ее всевозможными нашивками, купленными за его жалкие сбережения. Вскоре это превратилось в обычное коллекционирование, и вот уже весь рюкзачок был усеян разнообразными нашивками с изображениями машинок, спортивных марок и мячей. Самой любимой нашивкой Гарри был герб их футбольной команды – золотистый лев с роскошной гривой, который рычал, поставив лапу на футбольный мяч. Такие нашивки раздали всем членам команды после пятой победы над «Орлиными крыльями» из школы в соседнем районе. Гарри чудом удалось упросить тренера, чтобы тот сделал ему целых два шеврона. Так что теперь Гарри не только бегал по полю с гербом «Львов» на груди, но еще и с гордостью носил рюкзак с таким же знаком.

Остальную дорогу мальчишки молчали, время от времени гневно поглядывая друг на друга. Но, спустя первые пять минут своего ночного путешествия, они забыли даже о причине ссоры. Гарри и Рон крались по знакомому району, пытаясь не выходить из тени узких проулков, при этом тщательно огибая широкими дугами местные кабаки, бары и другие подобные заведения.

Наконец, они остановились. Гарри быстренько окинул территорию оценивающим взглядом. Местность была и впрямь неплохая. Дом, построенный буквой «П», прямо перед ними. Небольшая пристройка высотой в первый этаж в самой глубине дворика между двумя крыльями дома. Чрезвычайно мало окон. Пустынное кольцо дороги за их спинами. Если взобраться на ту пристройку, их никто не достанет, даже не заметит.

Несколько секунд, одна протянутая рука, немного усилий – Гарри и Рон уже наверху. Крыша почти горизонтальная. Истоптанные кеды ступают мягко, только несколько камешков под подошвами скрипнуло.

— Подай желтенький, — попросил тихо Рон, стоя на несколько шагов в стороне от Гарри. Поттер молча запустил в друга одним из баллончиков. Цоканье маленького металлического шарика о стенки сосуда, короткая тишина, и «пфш-ш-ш-ш» — краска покрывает кирпичную стену. Гарри натянул повыше воротник своей устрашающей темно-синей олимпийки, чтобы не дышать ядовитыми испарениями, и принялся за дело.

Гарри Поттеру нравилось рисовать. Может быть, если бы Дурсли позволяли ему брать немного цветной бумаги, которая пылилась в столе Дадли, он бы не творил свои ранние «шедевры» на стенах города. Может быть, если бы в школе за рисунки на полях тетрадок, книг и бланков ответов Гарри не влетало бы по полной программе, он бы не занимался вандализмом. Кто знает, быть может, если бы Фред и Джордж Уизли не решили бы подарить своему младшему братцу на день рождения набор баллончиков с краской, Гарри не рисовал бы граффити.

— Эх, — вздохнул довольно Рон, отойдя на край пристройки, чтобы получше разглядеть свое творчество. – В честь победы, так сказать, — он вдруг нахмурился, — здесь чего-то не хватает. Тебе так не кажется?

Гарри тоже отдалился от стены, и, чуть прищурившись, внимательно оглядел сотворенное.

— Не знаю, — протянул он. Спать немного хотелось.

— Точно, — совершенно неожиданно и чуть громче нужного возрадовался Рон. – Надпись. Нужно написать здесь что-то. Гарри, ты у нас профи по шрифтам. Да и потом сам же знаешь, какой у меня почерк… — обратился он к Поттеру.

Тот пожал плечами и подступил к стене, на ходу выхватив из коробки баллончик.

«Л» — вывел Гарри аккуратно, пытаясь не делать это слишком медленно, чтобы не испортить. «Ь» получился уже не такой красивый, но это упущение было компенсировано следующими двумя буквами. Гарри наслаждался шипением баллончика, блеском свежей краски на стене. Адреналин пропитал кровь, щекоча в ушах, а сердце билось в преддверии окончания работы, которой потом он мог бы гордиться.

Отойдя еще раз от стены, Гарри скептически осмотрел готовое слово. И незамедлительно вернулся на прежнюю позицию. Начал выводить дугу буквы «С».

Миг – и резкое «Эй, парни, что вы там делаете?» разорвало ночную тишину города.

Рука с баллончиком резко дернулась, будто от электрического разряда, и краска кривым зигзагом испортила рисунок. Баллончик выскользнул из вспотевших пальцев Поттера и покатился по крыше, на которой находились дети. В следующий миг, судя по звуку, сосуд с краской упал на землю. Послышался еще один голос:

— Все ясно. Чертовы маленькие засранцы.

Гарри замер, не в силах пошевельнуться. Сердце стучало в груди, норовя тот час вырваться наружу. Рон прислонился к стене в паре шагов от него, смотря на Поттера с неподдельным ужасом во взгляде. Гарри покоробило от созерцания белого, словно снег, лица друга. Он боялся представлять, как выглядел сейчас сам.

— Слезайте, художники. Дорисовались, — сказал первый голос угрожающе. Яркий свет фонарика скользнул по краю крыши, сковывая души мальчишек страхом. – Если не хотите слезать сами, мы можем позвать своих друзей-пожарников, — чуть погодя, добавил полицейский явно с ухмылкой на устах.

Гарри усмехнулся улыбкой сумасшедшего. Да, их здесь не достать просто так. Но они и убежать не могут, черт бы Рона, выбиравшего объект, побрал.

Гарри посмотрел на друга, и медленно кивнул. Рон активно замотал головой.

— Они нас убьют, — прочитал Гарри по дрожащим губам Рональда.

— Нас убьют, если не спустимся, — прошептал Гарри.

Ответом ему было:

— Ты первый.

Гарри закрыл глаза, вдохнул поглубже, развернулся, и пошел на подгибающихся ногах к краю крыши. Яркий белый свет ударил в глаза, но Гарри просто не мог заставить себя посмотреть на его источник. Опять повернулся лицом к другу, и принялся слазить. Подошвы старых кедов время от времени соскальзывали с углублений в стене, а трясущиеся руки едва не разжимались на решетках окна, за которые он хватался, чтобы не упасть, но Гарри было все равно. У него было такое ощущение, будто ему в спину сейчас полетит сразу несколько пуль. Может, даже не резиновых и не холостых.

Когда кончики пальцев левой ноги Гарри Поттера коснулись твердой почвы, его грубо схватили за локоть, и оттянули от стены на два метра, не ослабляя хватки.

— Стоять, малец, — проговорил сверху голос полицейского, когда Гарри инстинктивно попытался выкрутиться.

Гарри Поттер впервые ехал в полицейской машине. И мог только надеяться, что этот раз станет последним. Темная твердая обивка, решетка, отделяющая задние сидения от передних, защелкнутые замки в дверях… Поттер чувствовал себя как минимум приговоренным к пожизненному заключению вурдалаком.

— Мама меня убьет, — долдонил Рон, прижимаясь к дверце со своей стороны. – Меня убьет мама. Гарри, она же меня… убьет. Намертво убьет, — глаза Уизли были широко распахнуты, он дрожал, а губы продолжали лепетать слова о смертоубийствах.

Гарри не мог больше это слушать. Но заткнуть друга тоже был не в состоянии. Вместо этого он опустил локти на коленки и сжал руками голову, тупо пялясь в темноту.

Машина остановилась. Один из полицейских вышел. Вскоре, к превеликому ужасу Гарри, дверь с его стороны отворилась.

— Вылезай, художник, — сказал с насмешкой полицейский, и вновь схватил Гарри за уже и так болящий локоть.

Только спустя пять настойчивых звонков в дверь, та отворилась. На пороге стоял очень злой и заспанный дядя Вернон в халате, поспешно натянутом поверх пижамы. Когда его взору представился Гарри Поттер в сопровождении полицейского, лицо Дурсля принялось стремительно менять окраску: сначала побледнело, достигнув цвета белой яичной скорлупы, затем внезапно побагровело, покрывшись некрасивыми пятнами.

— Ваш сын,— начал работник милиции, но дядя его перебил:

— Подопечный.

— Ваш подопечный, — поправился полицейский, — был пойман во время занятия вандализмом. В возмещение ущерба, нанесенного испорченному имуществу, вы должны оплатить вот этот штраф, — при этих словах полицейский выписал на каком-то клочке бумаги круглую сумму и передал его Дурслю. Дядя, скользнув взглядом по цифре, с силой сжал бумажку в большой ручище и едва не закричал:

— Вы что, издеваетесь? Я не собираюсь отдавать столько денег за содеянное безмозглым мальчишкой, — при этих словах огромный палец дяди указывал то на бумажку, то на Гарри.

Полицейский же в свою очередь спокойно смотрел на экспрессивную реакцию Дурсля. И только когда ругательства и негодования Вернона закончились, служащий произнес:

— В таком случае, вам нужно появиться в суде, — при этих словах служитель закона что-то разыскал в записной книжке, которую все это время держал в руках и сказал:

— Тридцатого ноября.

Дядя Вернон немного приутих. Правда, громко пыхтеть он не перестал, но, спустя несколько секунд молчаливого размышления, произнес:

— Хорошо. Я заплачу, — после этих слов он затащил Гарри в дом и захлопнул дверь перед носом полицейского.

А затем дядя повернулся к своему подопечному.

_________________________

От авторов: Авторы заранее извиняются, если в футбольных нравоучениях Северуса Снейпа имеются какие-то недочеты или практические ляпы. Мы старались, но если что — укажите на наши ошибки по этой части.:)

Глава 5

— Сэр, директор просил вас зайти в его кабинет, — пробормотал перепуганный первоклассник, переминаясь с ноги на ногу в дверном проеме. Северус молча кивнул и прогнал малолетку вон.

Ну вот что за мода отрывать его от работы даже в те считанные минуты, когда она еще толком не началась? Собравшиеся в классе ученики явно возрадовались новости, что злобный учитель слиняет на неопределенное время в кабинет директора. Возможно, им даже удастся сегодня насладиться свободным от естествознания первым уроком…

«Размечтались», — подумал уверенно Снейп.

Бросив в неполный состав этого ужаснейшего класса леденящий кровь взгляд и несколько страшных угроз, преподаватель естествознания вышел вон.

Словно ветер, пронесся он по коридорам школы под аккомпанемент шуршания развевающегося позади черного рабочего халата, и остановился только перед дверью «Директорской». Не церемонясь, Снейп резко распахнул ее и вскоре оказался в Царствии Розового Цвета. Котики и сушеные цветочки дышали на Северуса удушающей приторностью со всех углов помещения. Властвующая Особа, как и всегда, сидела за своим столиком, попивая нескончаемые запасы чая. Снейп традиционно проигнорировал противное «Добрый день» мисс Амбридж и поспешил пройти в кабинет директора.

— Вызывали? – мрачно поинтересовался Северус.

Дамблдор молча кивнул и жестом пригласил его сесть.

— Нет времени на церемонии, Альбус, — раздраженно рыкнул Снейп. – У меня там четвертый класс бушует без присмотра. Просто скажи скорее, что стряслось.

Дамблдор бросил на него какой-то неуместно проницательный взгляд, и сказал:

— Мне позвонили из полиции. Сообщили, что ученик нашей школы, Гарри Поттер, теперь стоит у них на учете, — и, в качестве ответа на вопросительный взгляд Северуса, добавил: — Этой ночью его поймали во время разрисовывания жилого дома.

Северус чуть приподнял бровь и спросил:

— Так зачем вы меня звали?

Дамблдор хитро улыбнулся. Учитель естествознания ненавидел эту улыбку, ведь она никогда не предвещала ничего хорошего.

— Просто решил, что ты должен знать, — произнес директор невинно. – В конце концов, он твой ученик.

Снейп промолчал. Старый манипулятор. Неужели директору известно о его знакомстве с Лили? Если да, то знал ли Дамблдор это и раньше? Докапываться до возможной правды как-то не хотелось. А вот запустить в директора чем-то потяжелее – очень даже.

— Также этой ночью отличился мистер Уизли-младший, — сказал Дамблдор.

«Но на него плевать, потому что он не Гарри Поттер, ради которого здесь расходуется время», — продолжил недосказанное Снейп. В мыслях своих.

— Прекрасно, — уже вслух заметил он. – Спасибо за ценную информацию, господин директор, — саркастически. — Должен удалиться, пока эти маленькие монстры не подорвали школу.

И он вышел из кабинета раньше, чем Дамблдор успел вставить очередную фирменную фразочку.

Класс этот не скупился на разные выдумки. Выдумывались здесь, в основном, классические велосипеды, но жизнь все равно становилась веселее от их беспробудной глупости.

Страшный шум разносился по всему этажу. Но как только Северус вышел из-за угла, мелкий Стенли, мгновение назад подпирающий дверь со стороны коридора, юркнул внутрь аудитории, и школа тотчас погрузилась в тишину, которую ножом можно было резать.

Войдя в свой кабинет, Северус про себя отметил, что две ближайшие парты чуть сдвинуты влево и вообще стоят непривычно криво, на полу возле доски виднеется подозрительное пятно, будто от воды, а пятеро учеников выглядят помято и довольно. Но все дети сидели на своих местах, послушно сложив руки на партах и смотря на преподавателя с крайней кротостью в глазах. Фу, как наигранно.

Огласив тему урока, Снейп пробежался взглядом по классу, выискивая пустые места. На секунду встретился взглядом с Уизли. Тот выглядел несчастным: одно ухо было подозрительно красным, словно мальчишку таскали за него, по крайней мере, час. Северус прищурил на Рональда глаза, будто говоря «Мне все известно». Тот покраснел и опустил взор на собственную парту. Так ему и надо, вандалу малолетнему. Даже больше.

Снейп наконец оставил Уизли в покое и продолжил осмотр. Последняя парта возле окна пустовала.

«Поттер», — подумал Северус.

В тот же момент дверь отворилась, и на пороге появился Гарри Поттер собственной персоной. Снейп почувствовал, как по спине пробежались мурашки – наверняка, впервые за несколько лет.

На лице Гарри живого места не было, это однозначно. Над правым глазом наливался сочный «фонарь». Левая щека светилась красным цветом, будто от сильнейшего шлепка. На скуле обещал вскоре проявиться синяк. Кровь до сих пор блестела на распухших, посиневших губах. Мальчишка смотрел куда угодно, только не выше уровня столешниц парт. Весь класс заворожено изучал его десятками взглядов.

— Все, кроме мистера Поттера, свободны, — провозгласил Северус чуть хрипло. – Выметайтесь. Живо, — добавил он.

Дети зачастую исполняли его приказы мгновенно и безукоризненно – никто в этой хулиганской школе не хотел иметь проблемы с преподавателем естествознания. И теперешняя ситуация не стала исключением. Ученики, бросив несмелые, но полные любопытства взоры на Поттера, вымелись из помещения в считанные секунды.

А Гарри остался стоять на месте, бросая почти панические взоры на низ закрытой последним вышедшим учеником двери. Наверняка, продумывал план побега.

Северус еще чуть помедлил и призвал Поттера подойти ближе. Мальчик повиновался не сразу, но потом сделал несколько осторожных шагов вперед. Снейп не осмеливался дотрагиваться до него.

— Кто это сделал? – спросил Северус тихо.

Гарри не отвечал. Стоял, вперив взгляд в пол.

От внимания Северуса не утаилась малюсенькая красная капелька, упавшая на светлый паркет под ногами Поттера. Кровь с разбитых губ?

Учитель естествознания мысленно проклял себя за идиотизм и бросился к своему столу. Извлек из второго снизу ящика небольшую аптечку.

— Приложи, — велел он, протягивая мальчику смоченную облепиховым маслом вату. – Это должно помочь.

Гарри лишь на секунду поднял на него взгляд, но Северус успел заметить на зеленых глазах слезы. Вот черт. Что-то сдавило горло учителю.

Поттер не собирался принимать из рук Снейпа вату с облепихой. Вместо этого он повернулся к Северусу боком, не смея отойти и не в силах что-нибудь сказать или сделать. Северус рассмотрел при таком повороте синяк размером со спичечный коробок на шее мальчика. Слишком мало этот знак походил на бесформенное пятно. И слишком сильно – на отпечаток… пряжки от ремня. Преподавателя замутило.

Он аккуратно взял Гарри за руку и подвел к ближайшему стулу. Чуть потянул ладонь мальчика вниз, и тот послушно сел. Затем Северус осторожно, пытаясь не напугать ребенка, поднес к губам Гарри вату с лекарством. Когда она коснулась раны, Гарри сначала вздрогнул, но не отвернулся. А в следующий миг из его глаз покатились слезы. Плечи содрогались от беззвучных рыданий, или же Гарри просто бил озноб.

Северус схватил свой пиджак и набросил на плечи Поттеру. Подтянул ближайшее кресло и опустился в него рядом с Гарри. Легонько, чтобы не сделать ему больно, Снейп приобнял Гарри за плечи, которые с расстоянием в сантиметров десять накрывал серый преподавательский пиджак.

Слезы Гарри Поттера лились добрых полчаса. Будто он решил за один день оплакать все несправедливости своей до сих пор прожитой жизни. Северус молчал, бережно обнимая ученика, пока тот не почувствовал в себе достаточно сил, и перестал плакать.

Гарри высвободился из почти невесомых объятий, отдал учителю его одежду и направился к выходу. Только на пороге Поттер обернулся, и сказал тихо:

— Спасибо.

После окончания рабочего дня Северус уже давно приевшейся дорогой направлялся к машине. Проходя возле футбольного поля, он увидел на четырехметровой стене в конце двора две фигуры.

«Дежавю», — подумалось Снейпу.

Гарри Поттер сидел на кирпичной преграде в компании той самой девчонки с коричневой шевелюрой, но сегодня преподаватель естествознания из неизвестных самому себе побуждений решил не разгонять этот спевшийся дуэт. Какая-то неведомая сила заставила его отвернуться и спокойно убраться вон со школьной территории.

Когда Северус сел в машину, с мрачных туч на лобовое стекло автомобиля упало несколько небольших прозрачных капель. Дворники быстро смели эти несмелые комочки воды, разрисовав стекло парочкой длинных тонких разводов. Северус отмахнулся от нахлынувших недобрых воспоминаний и завел мотор.

Краски города, его старательно покрытые золотом осени аллеи тускнели просто на глазах. Пока Снейп ехал, дождь все усиливался, а фонари и окна загорались всеми оттенками желтого и белого, несмотря на то, что мрак еще не вступил во власть. Припарковав автомобиль, Северус достал из черного кожаного портфеля идентичного цвета зонт и покинул свой транспорт, не забыв нажать кнопку защелкивания замков на крохотном пульте, что болтался на связке с ключами.

Проходя мимо облицованного красным кирпичом большого дома, Северус Снейп краем глаза заметил там кое-что подозрительно знакомое. Остановился, повернулся к зданию и нахмурился. На стене дома, в глубине дворика, по которому Снейп только что шагал, над небольшой пристройкой непонятного предназначения, был изображен герб футбольной команды школы №34. Пышногривый лев, положив одну чуть кривоватую лапу на футбольный мяч, смотрел на преподавателя естествознания как-то осуждающе. Подо львом переливалась гадкими неоновыми цветами надпись «Львы С», причем последняя буква оканчивалась кривым зигзагом, что перечеркивал почти половину герба ярко-фиолетовой краской.

Это изображение как-то совсем не сочеталось с обычным жилым домом в далеком от школы районе. Может быть, здесь поблизости обитает кто-то из учеников? Ах, да. Северусу припомнились утренние слова Дамблдора. Гарри Поттер живет совсем рядом, за несколько кварталов отсюда. А уж никого более свихнувшегося на футболе из этой школы Снейп не знал.

Преподаватель естествознания стоял под большим черным зонтом, о поверхность которого долбился осенний дождь, и оценивающе глядел на граффити своих учеников.

Он понимал, что это ужасный вандализм и авторы сего гротескного безобразия проявили законченный идиотизм, нарисовав подобное здесь. Но Северусу было чуждо такое жестокое обращение с ребенком. Хотя бы по той причине, что сам был знаком с подобными вещами когда-то давно. Будь мальчишка хоть тысячу раз преступником и хулиганом, столь сильно избить за такое – просто зверство. И даже не потому это так жестоко, что приносило много физических страданий мальчику. Быть побитым, быть поверженным, хоть и справедливо, без права на сопротивление, а потом несколько недель ходить, привлекая к своему израненному лицу внимание – это ломало людей, тем более в таком нежном возрасте.

Вернувшись домой, Северус почти сразу же устало завалился на кровать. Проворочавшись в постели около полчаса, он, наконец, уснул с мыслью, что маленьким паршивцам сегодня таки удалось избежать его первого урока.

Дни потянулись для Гарри неспешно и мрачно, словно противная на вкус жевательная резинка. Днем он шел в школу и сидел там с отсутствующим выражением лица за своей законной задней партой. Вечером, после уроков, Поттер пропадал на заднем дворе школы, в одиночку отрабатывая какие-то приемы – Рон не мог тренироваться вместе с Гарри по той причине, что мама посадила его под домашний арест с перерывами только для походов в школу и теперь постоянно следила за часами, выжидая сына дома. Возвращаясь в жилище Дурслей очень поздно, Гарри сразу же шел в свою комнату, и засыпал там под урчание голодного живота – тетя Петуния с той ночи, когда Гарри привез домой полицейский, начала забывать оставлять после ужина еду для племянника. От голода он, кажется, не умирал – завтраки по-прежнему готовил Гарри, поэтому что-то да ел, пока Дурсли не видели, а в школе его понемногу подкармливали друзья, несмотря на протесты Поттера. Однако ночью живот всегда урчал, будто еще надеялся получить перед сном что-нибудь, кроме воды из-под крана. А еще Гарри угнетали испещряющие всю погруженную во мрак комнату длинные, словно когти неизвестного чудовища тени от решеток, приваренных дядей к окну сразу после того, как ему пришлось заплатить немалый штраф за ночные похождения Гарри. Наличие самих решеток, страшных, как в настоящей клетке для опасного зверя, тоже не дарило радости и позитива.

Гарри подолгу стоял и смотрел ночью на родную и одновременно такую чужую улицу сквозь железные прутья, и понимал, что медленно, но верно привыкает. Однако ему совсем не хотелось быть хозяином подобных привычек.

Да, его и раньше уже наказывали за разные большие и маленькие проступки. Дядя Вернон часто мог ударить своего подопечного за грубость или плохо сделанную работу, а еще, когда в бизнесе возникали проблемы, и дядя возвращался домой подвыпившим. Но это окно всегда было спасением и надеждой Поттера. И так сильно Гарри давно уже не били.

Было просто стыдно находиться рядом с… нормальными детьми. С теми, у кого были обычные, заботливые родители.

Вот у Рона, например, ни одного синяка не было видно после того случая, а его ведь тоже поставили на учет в полиции. Да и все их одноклассники — те еще поганцы. Чего стоил только тот скандал с тремя разбитыми стеклами в кабинете математики и сломанной рукой Колина Криви. Но почему-то только Гарри ходил весь в синяках и ушибах, пытаясь скрыть хоть часть повреждений за длинной неухоженной челкой и высоко поднятым воротником форменной рубашки. А все вокруг глазели, глазели, глазели… и перешептывались за его спиной.

Гермиона утешала. Не жалела, как если бы Гарри был побитым котенком, а именно утешала, что позволяло Поттеру сохранять малые крохи самоуважения в те редкие «полчасика», когда они могли встретиться. Рон тоже пытался что-то предпринять, но, потерпев крах с грубыми, неумелыми попытками выдернуть Гарри из депрессивного состояния, принялся делать вид, что не случилось ровным счетом ничего. Такой расклад Гарри вполне устраивал, хотя унылое настроение не спешило выветриваться из его головы, томя уставшую от роли мелкого недоразумения душу.

Как-то, примерно на третий день после появления на окне решеток, упражняясь вечером возле школы, Гарри понял, что больше не имеет ни малейшего понятия, что и как тренировать. Все известные ему приемы он уже выучил наизусть, а просто каждый день набивать мячик порядком надоело, поэтому от нечего делать Гарри придумал своеобразное развлечение: подбивая мяч вверх коленом, отбивал его головой, опять пиная ногой, и так до бесконечности.

После довольно продолжительного «веселья», неверно пойманный мяч отлетел в сторону. Когда Поттер, вздохнув, решил направиться следом, то оцепенел: в нескольких шагах от него, остановив мяч ногой, стоял Северус Снейп. Еще миг учитель и ученик просто молча смотрели друг на друга, а потом преподаватель естествознания спросил:

— Может, хватит попусту тратить свои силы? – эти слова сопровождались проницательным взглядом черных глаз.

Гарри не знал, как реагировать на вопрос учителя, что ответить. Может, тратить силы и хватит, но зачем Снейп его об этом спрашивает? Почему учитель подошел сейчас к нему вместо того, чтобы спокойно направиться домой после тяжелого рабочего дня? Сейчас же всего-то шесть часов вечера – вполне детское время. Или же Снейп узнал, кто на самом деле разрисовал ту парту и просто «начинает издалека»? Гарри мысленно подготовился к следующей фразе преподавателя типа: «На вашем месте, я бы сэкономил немного этой энергии для отмывания столов и пола в кабинете естествознания, чем вы прямо сейчас и займетесь под присмотром мистера Филча». А еще мальчик напрягся, чтобы при надобности уклониться от летящего в него на полной скорости мяча.

Но Снейп не запустил в своего хулиганистого ученика мячом. Да и не мог он такого сделать. Наверное. Вместо этого Снейп раздраженно посмотрел на Гарри и схватил мяч в руки. Поттер тут же устремил на них взор, ожидая снова увидеть те классные трюки, что учитель проделывал в прошлый раз, но Снейп больше не вертел мяч на пальцах, а просто спокойно его держал.

— Вижу, красноречием вы не отличаетесь, мистер Поттер, — заметил Северус сухо.

Гарри зарделся – он, в самом деле, только что абсолютно проигнорировал вопрос преподавателя, пусть тот и прозвучал риторически.

— Простите, сэр, — тихо извинился Гарри. – Но почему вы считаете, что я трачу свои силы впустую? – пошел он напролом, ожидая наихудшего исхода.

Осенний холодок пронесся по футбольному полю, закравшись под футболку Поттера и ужалив вспотевшую спину. Гарри почти незаметно обхватил себя руками, прижимая ткань ближе к телу, чтобы не терять тепло столь стремительно.

— А потому, мистер Поттер, что вы тренируете абсолютно непотребные приемы, — ответил совершенно безапелляционно преподаватель естествознания. – Не думаю, что подобные упражнения могут пойти вам на пользу. Скорее даже наоборот.

«А вам-то какое дело?» — вертелось у Гарри на языке. Но он вовремя вспомнил о том, как Снейп… помог ему после «наказания» дяди Вернона, и произнес:

— Э-э… Я просто не знаю, как надо упражняться, сэр. Капитан команды, Оливер Вуд, заболел ветрянкой и лег в больницу. А тренер бывает только раз в неделю на тренировке полного состава, — с недавних пор Гарри так сложно стало смотреть на Снейпа, что сейчас он решил даже не пытаться.

Выслушав реплику Гарри с непроницаемым выражением лица, Северус неожиданно для мальца приблизился и внимательно всмотрелся в нестриженую челку Поттера, коей тот пытался скрыть большие зеленые глаза и заодно немалый желтоватый фингал.

— Но зачем же вам тогда оставаться здесь каждый день после уроков? – спросил Снейп, серьезно интересуясь этим, однако не изменяя привычному холодному тону. – Неужели вы не ощущаете, что в самом деле просто пускаете свои силы и время на ветер?

Гарри начинал впадать в панику. И чего же этот Снейп к нему прикопался так? Неужели учителю донесли о той спаленной в мусорном баке палице Филча, которой завгосп сбивал со Стены учеников? Да, это была дурацкая выходка – украсть сей инструмент после уроков, порубить небольшим топориком, принесенным Финниганом из дома, и сжечь. Но как Снейп мог узнать, что Гарри Поттер был напрямую связан с тем преступлением? Кто-то из парней разболтал?

— Мне просто очень нравится футбол, — отозвался Гарри, ощущая неловкость, — и я хочу играть лучше. А может, даже стать настоящим футболистом… когда вырасту, — Гарри сам не понимал, почему говорит об этом. Ведь еще никому никогда не рассказывал не рассказывал о своих мечтах. Но слова сами слетали с уст.

Северус крепко сжал челюсти. Это так раздражающе сентиментально со стороны Поттера. И все же, где-то на краю сознания, Снейп узнавал в этих словах такого же глупого, неосмысленного, самоуверенного ребенка, который лет двадцать назад так же бунтовал против взрослой действительности, спотыкаясь о выставленные ею подножки. Он узнавал в Гарри четырнадцатилетнего Северуса Тобиаса Снейпа.

Несмотря на то, что преподавателю очень не нравилась самонадеянность Поттера, тот все-таки был его учеником. И сейчас этот мальчишка обхватил себя руками, пытаясь прикрыться от холода хоть чем-то: на нем была натянута лишь довольно гадкая и совершенно тонкая синяя олимпийка поверх растянутой футболки, а худые ноги прикрывали какие-то грязноватого цвета шорты. Зубы Гарри уже начали стучать вовсю. Оценив ситуацию скептическим взглядом, Северус вдруг осознал, насколько необходимо как можно скорее положить сегодняшним «занятиям» ученика конец.

— Думаю, на сегодня с вас хватит, мистер Поттер, — произнес Снейп резким тоном, пребывая в раздумьях. Неужели опекуны этого ребенка совершенно не беспокоятся о соответствии его одежды количеству градусов на улице? – И вообще, в вашем случае более предпочтительно было бы прекратить эти вечерние тренировки. Лучше бы занялись подготовкой уроков по тем многочисленным предметам, что у вас оставляют желать лучшего.

Гарри нахмурился, блеснув на своего учителя настороженным взглядом из-под челки.

— Я не перестану тренироваться, сэр, — произнес Поттер хоть и сипловато, но твердо.

— Перестанете, — пообещал ему Снейп одним из самых мрачных тонов, воспользовавшись нижним регистром своего баритона. – Потому что иначе вам грозят большие неприятности со всеми учителями, а особенно со мной. Вы уже четвертую проверочную написали на ноль баллов. Если так пойдет и дальше, вы просто вылетите из школы.

Гарри не слишком нравилась выбранная тема, но кто-то ведь должен был открыть мальчишке глаза на истину.

Не надеясь на многословность Поттера, Северус продолжил:

— Так что прекращайте валять дурака и возвращайтесь домой.

Гарри стиснул кулаки и вздернул подбородок, на мгновение встречаясь взглядом с преподавателем. Зеленые глаза смотрели как-то совсем не смиренно. Ох уж эти дети.

— Вы меня слышали, Поттер? – поинтересовался Снейп угрожающе тихо. – Или со слухом у вас тоже проблемы?

Гарри даже не задели легкие уколы педагога. Он привык к подобному обращению, как привыкают к собственному уродливому отображению люди, родившиеся таковыми. Непроходимая тоска, далекая от обиды.

— Хорошо, — Северус уже едва сдерживал острое желание сорваться на мальчишке. Этот день, полный головной боли, идиотических ответов возле доски и хулиганских шабашей, основательно подмыл и без того не самый крепкий фундамент учительского терпения. – Немедленно следуйте за мной, мистер Поттер. Я отвезу вас домой и серьезно поговорю с вашими опекунами насчет поведения их подопечного.

Наверное, лишнее сказал, да? Это с теми опекунами, что превратили лицо мальчика в сборище пятен и посинений? Нет, ну надо же быть таким идиотом.

Гарри сразу как-то стушевался, это было видно невооруженным взглядом. Снова эта низко опущенная голова, будто он боялся обжечься прямым попаданием на лицо пробивающегося сквозь сероватые облака солнечного света. Северусу совсем не нравились подобные повадки ребенка.

— Мистер Снейп, сэр, — неожиданно обратился к нему мальчишка Поттер.

Северус осторожно выдохнул, пытаясь выпустить вместе с углеродом хоть часть своего раздражения.

— Да, мистер Поттер? – ответил преподаватель естествознания, приподняв бровь.

— Вы… не могли бы потренировать меня? – решился, наконец, Гарри. И будь, что будет.

У Северуса даже рот приоткрылся от неожиданности.

— Простите? – переспросил он, обеспокоено посмотрев на Поттера.

— Я спросил… не хотите ли вы… потренировать меня, сэр, — Гарри ощущал, как пылают уши. Каждое слово приходилось с огромными усилиями выталкивать из себя. – Вы ведь, кажется… разбираетесь в футболе. И я подумал, что я бы тогда не тратил время впустую…

Боже. Снейп сейчас убьет его. Прихлопнет на месте. Бледное лицо преподавателя бледнело еще больше с каждой секундой. Гарри вжал голову в плечи, ожидая пощечины. Как он посмел просить Снейпа о таком? Ведь у учителя и так есть, чем заняться, а Гарри ему кто? Никто. Даже несмотря на то, что этот человек когда-то дружил с его матерью, это слишком далеко, чтобы образовать между ними хотя бы тончайшую нить связи. О, как же Поттер ненавидел свою глупость.

Холод сковал Гарри крепкими тисками, заползая в рукава и за воротник. Только что почти незаметная, дрожь принялась терзать его, вынуждая зубы с силой биться друг о дружку. Гарри крепко вцепился в себя, надеясь провалиться сквозь землю. В сам Ад – там наверняка тепло.

Гарри подскочил от неожиданности, когда Снейп не очень-то осторожно схватил его за локоть и потащил вон с футбольного поля, в другой руке продолжая удерживать футбольный мяч. Поттер принялся сопротивляться, умирая от стыда.

— Отпустите, сэр, пожалуйста, — бормотал он, упираясь пятками в поросшую давно зрелой травой почву.

Снейп разозлился не на шутку.

— Поттер, немедленно прекратите этот спектакль! Если вы не в состоянии понять этого, я не виноват, но в мои обязанности входит спасение таких идиотов, как вы от чреватого воспалением легких и другими осложнениями переохлаждения. – Голос учителя звучал очень тихо, но Гарри кожей чувствовал пульсирующий гнев Снейпа.

— Но, сэр, пожалуйста… Я хочу тренироваться! Для меня это действительно очень важно. Пожалуйста, не надо говорить с дядей и тетей, — молил Гарри, уже позволяя преподавателю вести себя, хотя и спотыкаясь время от времени. Если кто-то станет свидетелем этой сцены, Гарри Поттер проклянет себя.

— Хорошо, — внезапно произнес Снейп, резко остановившись и повернувшись лицом к Гарри, так что тот едва успел затормозить и не врезаться в учителя. Широко распахнутые зеленые глаза смотрели на Северуса с истинным ужасом. – Хорошо, мистер Поттер, я буду тренировать вас, — отчеканил учитель естествознания таким злым тоном, что Гарри даже немного отогнулся назад. Убежать он не мог, удерживаемый цепкими пальцами Снейпа.

Снейп, не прерывая зрительного контакта с будто загипнотизированным мальчишкой, продолжил:

— Но вы пообещаете мне перестать впутываться в хулиганские проделки вашего класса, и в одиночку тоже не будете грешить нарушением правил и законов, — Гарри сглотнул. – Вы пообещаете вытянуть все свои «нули» на как минимум «Выше ожидаемого» по всем дисциплинам, — Гарри почувствовал, как лицо искривляется в несчастной гримасе. – Вы пообещаете мне, мистер Поттер, что больше ни одна парта в моем классе не будет разрисована или испачкана чем бы то ни было, — Гарри прикусил нижнюю губу, а учитель добавил: — Конечно, сначала вы их все хорошенько вымоете. Но это еще не все, Поттер. Вы больше не будете лазить на чертову стену. Вы больше не будете палить инструменты школьного сторожа. Вы. Вообще. Перестанете. Хулиганить, — процедил Северус. Его черные, как угли глаза блестели очень устрашающе. – И возьметесь, наконец, за голову.

Это был еще не конец. Учитель естествознания сильнее прежнего сжал руку Гарри, и сказал:

— И только если вы готовы дать мне все эти обещания, без права на возвращение или нарушение своих слов, — он сделал убивающую Гарри Поттера паузу, — только тогда я соглашусь тренировать вас здесь каждый день после уроков. Если же нет – мы прямо сейчас едем к вам домой – на чашечку чая с вашими дражайшими опекунами.

Северус иногда сам поражался своей жестокости и изобретательности в способах управления учениками. Однако действовать по-другому преподаватель не умел. Читая очередную докторскую работу какого-нибудь знаменитого педагога современности о том, как детей надо любить, поощрять, оберегать от малейших стрессов и разочарований, при этом ни в коем случае на них не давить, преподаватель естествознания школы №34 испытывал элементарные рвотные позывы. А вот его собственные методы, почему-то больше похожие на устав спартанских воевод, всегда исправно действовали на это сборище малолетних преступников под названием «класс» и на каждого мальчишку в отдельности. Поэтому Северус не спешил отбрасывать прирожденный талант к строгому воспитанию, как что-то неправильное. А уж со своим ужасным характером он ничего поделать не мог.

— Я… обещаю, сэр, — произнес Гарри, ненавидя себя за страсть к глупому футболу.

Глава 6

— Ни стыда у тебя, Гарри, ни совести, — пробормотала Гермиона, поглаживая кончиками пальцев позолоту на корешке толстенной книги в коричневом переплете.

— Это почему еще? – поинтересовался удивленный Гарри.

Гермиона одарила его обиженным взглядом карих глаз и сказала:

— А потому, что для тебя это вообще ничего страшного – пробраться среди бела дня на чужую территорию. А надо мной теперь вся школа издевается после того случая, когда мы вместе убежали, — она вздохнула.

Гарри растерянно уставился на подругу. Вот черт. Он абсолютно забыл о том инциденте, даже не извинился!

— Прости, — буркнул он, виновато поглядев на Гермиону. – Но я не пойму, что тут такого ужасного, чтобы издеваться. И что же они тебе делают? – спросил Гарри, ожидая самого худшего.

Щеки Гермионы залились едва заметным румянцем, и она ответила с легкой улыбкой, но почти шепотом:

— Называют меня «Мисс Магнит».

Гарри еще секунду недоуменно смотрел на нее, а затем рассмеялся.

— Что смешного? – рассердилась Гермиона. – Думаешь, очень приятно, когда к тебе пристают с такими идиотскими прозвищами?

— Нет, — покачал головой Гарри, утирая слезы с глаз. – Нет-нет. Думаю, очень неприятно… Просто очень странные у вас, девчонок, кхм… традиции.

— Почему это странные? – Гермиона смотрела на него обиженно, но в голосе преобладало любопытство.

— Ну, у нас, в тридцать четвертой, за что-то такое скандальное могут и «темную» устроить.

— Бьют? – переспросила Гермиона в ужасе.

— Еще как, — Гарри усмехнулся, словно рассказывал девочке о шариках мороженого. – А еще будут цеплять на спину записки типа «Ударь меня» (хотя чаще всего там пишут что-то более неприличное), воровать вещи, подкидать всякие гадости. Невилла, бедолагу, один раз даже в шкафчике закрыли за то, что из-за него Снейп весь класс заставил писать две контрольные подряд. Филч достал Невилла оттуда только в шесть часов вечера, когда в школу позвонила его бабушка. Невилл с тех пор к шкафчикам пытается не приближаться…

Гермиона слушала Поттера, а в ее глазах все больше и больше разгорался праведный гнев.

— Жуть какая!

— Почему это жуть? – искренне удивился Гарри. – Ну, Невилла, конечно, жалко, но в большинстве случаев это очень даже заслуженная расплата.

— М-да. В такие моменты я понимаю, почему девочек постоянно пытаются отделить от мальчишек, — произнесла Гермиона удрученно. – Ума не приложу, что было бы, если бы нас объединили.

— Объединили? – Гарри никогда еще раньше не думал в этом направлении. В том, что стена между их школами – откровенное варварство, он ни минуты не сомневался. А вот об объединении он даже не заикался в мыслях своих.

— Не обращай внимания. Это такое, — махнула рукой Гермиона, будто прогоняя эту тему вон. – Давай лучше к делу. Ты принес? – последнее слово было сказано тише.

Гарри оглянулся вокруг в поисках лишних глаз. Какой-то пожелтевший листик упал в песочницу детской площадки, где на лавочке сидели Гарри с Гермионой. Подул легкий ветерок, всколыхнув березы, растущие рядом. Зеленая карусель блестела под ярким солнцем, едва заметно отражая силуэты плывущих в небе тучек. Несмотря на то, что сейчас была середина осени, солнце приятно нагревало предметы, находящиеся под его щедрыми лучами. Людей поблизости не нашлось, поэтому Гарри запустил руку в рюкзак, и достал оттуда что-то непонятное размером с яблоко. Он передал эту вещь Гермионе.

— Надеюсь, ты не забыл добавить снотворное? – спросила она, разглядывая «передачку» сквозь целлофан, в который та была завернута.

— Нет, — улыбнулся Гарри как-то хищно. – Не забыл. Его там, ой, как много в креме.

— Хорошо, — заключила Грейнджер. – Думаешь, с ними все будет в порядке? Ну, я имею в виду…

— Думаю, просто долго спать будут, — сказал Гарри безо всякой уверенности. – А ты еще не передумала? И остальные?

— Нет. Я действительно против таких «новаторств». Вообще как в тюрьме теперь, а не в школе. Я вместе с еще несколькими девочками уже ходила к мадам Максим, чтобы озвучить отношение ученического коллектива к этой проблеме, но она нас даже слушать не захотела. Думаю, с этим обязательно надо что-то делать. А остальные – эти меня проклянут и придумают кличку похуже, если я сейчас откажусь.

После сих слов она достала из ранца несколько пластиковых тарелочек, рулон целлофана и красивые разноцветные ленты.

— Это для чего еще? – изумился Гарри, разглядывая столь странные для него предметы.

— Ну, ты же не бросать им в Филча собираешься, — заметила Гермиона, кивнув на сверток, что дал ей Гарри, а затем добавила: – Надеюсь.

Спустя несколько минут, разрезая красную широкую ленту откопавшимися в сумке Гермионы ножницами, Гарри спросил:

— А почему именно «Мисс Магнит»? Это что-то значит?

Гермиона снова немного покраснела, и сказала:

— На языке воспитанниц школы святой Анны это значит «девчонка, притягивающая мальчишек». Одно из худших ругательств.

Гарри снова прыснул от смеха.

— Вот же бред, — сказал он, пытаясь не порезать вместо ленточки собственные пальцы.


* * *

«Майкл, постой! Мне кажется, я влюблена», — говорил женский голос из крохотного телевизора мистера Филча.

«Поздравляю. И в кого же, Маргарет?» — спрашивал оттуда же глубокий мужской голос.

«В тебя, Майкл! Я только что поняла это», — отвечала женщина с пылом.

«Я не верю тебе, Маргарет. Вчера ты была влюблена в Джека с соседней улицы, позавчера в почтальона Кевина, а на прошлой неделе тебя сводил с ума тот проходимец, Йан Скалински», — вещал этот самый Майкл совсем несчастно.

«Но это было вчера, Майкл! Как ты не понимаешь? Ведь это же настоящая любовь! Скажи, ну разве я тебе не нравлюсь? Или ты опять, как в старые времена, увиваешься вокруг Верджинии?»

«Нет, конечно, мое сердце навсегда принадлежит тебе».

Заиграла песня «Crazy Love»*. Затем по звукам из телевизора стало понятно, что фильм закончился и началась реклама, которая сразу же прервалась выключением устройства.

— Ну вот скажите, миссис Норрис, разве не чудесно, что хоть кто-то остался счастлив? – последнее слово было сказано очень жалобно, казалось, что Филч вот-вот расплачется. Но Гарри Поттеру было сейчас не до этого. Он ждал знака.

И вот, как будто по велению мысли, послышался звук удара в стекло. Это Джо Ранкл запустил в окошко камнем. Может быть, даже слишком сильно – Гарри явно услышал треск.

Реакция была мгновенной. Мистер Филч, злобно зарычав, словно раненный медведь, вылез из своей будки и, судя по звукам, быстро заковылял к выходу из школы. Когда за сторожем хлопнула дверь, Гарри быстренько вылетел из темного коридорчика, в котором прятался до рокового момента, и направился прямиком к рабочему месту вахтера. Поттер расстегнул молнию обожаемого рюкзака, и вытащил оттуда небольшой, украшенный розовой помадкой и вишенкой кексик. Это кондитерское изделие покоилось на небольшой пластиковой тарелочке, а все вместе покрывал прозрачный целлофан, обхваченный сверху красной лентой с аккуратным бантиком. Возле бантика приютилась маленькая записка, приклеенная к ленте. Гарри опустил кексик на вахтерский стол, бросил мгновенный взгляд на Миссис Норрис, спокойно лежавшую на спинке кресла сторожа, и скрылся в недрах того самого коридорчика, откуда появился.

Филч вернулся спустя минуту. Его грязная ругань заставила даже уши «подкованного» в таких выражениях Гарри свернуться в трубочку.

К счастью, завхоз скоро заткнулся. Видимо, увидел «подарочек». Тут же послышалось шуршание целлофана и прозвучали слова глубоко удивленного сторожа:

— Кекс? Но откуда он тут взялся, миссис Норрис? – а потом, после недолгой паузы: — Здесь написано: «От мисс Икс – вашей тайной поклонницы».

Гарри закрыл рот обоими руками, чтобы не раскрыть себя, поскольку буквально разрывался от смеха. Ну и выдумщица же эта Гермиона.

Послышался скрип кресла. Похоже, Филч сел. Снова зашуршал целлофан и прозвучало выразительное причмокивание.

— Хм… Недурно, совсем даже недурно готовит эта мисс Икс, — заметил Филч с полным ртом кекса. – Держите, миссис Норрис – вам должно понравиться.

Гарри понял, что не выдерживает. Он уже начал дергаться всем телом в такт с диким, едва сдерживаемым хохотом. Чтобы не смеяться, Поттер больно укусил себя за одну руку, а другой принялся колотить по собственному лбу. Казалось, его сейчас стошнит булочкой, которую ему скормила сегодня Гермиона. Живот сжимался в болезненных конвульсиях смеха. И тут из грудной клетки Гарри раздалось предательское: «Ик!». А спустя несколько секунд еще одно – громче.

К превеликому ужасу Гарри, из-за стены послышался голос мистера Филча:

— Что это там такое, миссис Норрис? – но произнесены эти слова были так вяло...

Поттер замер от вспышки страха, когда среди коридорчика, где он прятался, появилась кошачья фигура. Миссис Норрис стремительно приближалась, высоко подняв линявший хвост. Красные глаза светились во мраке вечерней школы так пугающе. Среди учеников ходили легенды, что эта кошка – волшебная. Точнее, ведьмина.

Миссис Норрис наделялась рассказчиками такими ужасающими способностями, как зрение сквозь стены, гипноз, телепатия и просто обычная агрессия. Поэтому, да – Гарри Поттер побаивался встретиться с этим чудищем в ночном коридоре один на один.

— Мяу, — сказало животное и… свалилось набок.

Гарри еще несколько секунд напряженно всматривался в неподвижную фигурку Миссис Норрис, а потом заметил, что живот кошки поочередно поднимается и опускается, и вздохнул с облегчением. Живая. Просто спит, ведь глупый Филч скормил своей любимице половину кексика.

А потом раздался громкий храп сторожа и у Гарри вовсе отлегло от сердца. На цыпочках прокрался он мимо будки вахтера и выбежал во двор.

Холодный вечерний воздух благоухал свежим хлебом из булочной, находившейся в конце улицы. Гарри Поттер не знал лучшего запаха. Разве только… неважно.

Как только Гарри показался на школьном крыльце, вокруг начали появляться темные фигуры: одна соскочила с невысокой каменной ограды, другая вылезла просто из пышного неухоженного куста в углу двора, еще несколько вышло из-за угла, а какой-то везунчик с громким грохотом и жалобным стоном выбрался из сарая с инструментами завхоза. Повинуясь немой договоренности, ребята вместе направились к высоченной стене на другом конце футбольного поля.

Гарри поспешил к традиционно неухоженным кустам, что росли прямо под стеной, и принялся поочередно поднимать ветки растений, ища там что-то. Наконец он увидел искомое – среди одного куста, на помятых ветвях, лежала большая картонная коробка. Идеально заклеенная скотчем. Ох уж эти девочки. Гарри схватил коробку, достал из кармана штанов крохотный швейцарский ножик и быстренько открыл ее. Внутри были инструменты: в основном, садовые ножницы, всякие там секаторы и сучкорезы. Гарри быстро раздал эти орудия одноклассникам, что собрались вокруг. Кое-кто запихнул свой секатор в сумку, кто-то – просто в широкий карман штанов.

И ребята полезли на стену. Гарри стоял внизу и смотрел. Но только не слишком близко – вдруг у кого-то инструмент из кармана вывалится, всякое ж бывает…

Первым достиг вершины Рон. Он поудобней умостился на толщине Стены, стараясь не дотрагиваться до появившихся там несколько дней назад колец колючей проволоки, и достал из небольшой спортивной сумки на длинном ремешке секатор.

«Клац», — это большие ножницы раскусили колючую проволоку.

— Порядок, — провозгласил Рон, показав большой палец. – Легко пошло.


* * *

— Северус, ты уверен, что это сработает? – холодные голубые глаза директора блестели из-за очков-полумесяцев немного обеспокоенно.

Снейп еще раз бросил быстрый взгляд на физрука, пытающегося выстроить взбудораженных школьников в более-менее ровный ряд, и сказал:

— Примерно на девяносто три с половиной процента.

— Хорошо, — заметил Дамблдор, улыбнувшись. – Тогда приступай, пожалуйста.

Северус решил не медлить с процедурой. Кивнул физруку и тот, впихнув последнего ученика в странную волнистую шеренгу мальчишек, загорланил зычным голосом на все футбольное поле:

— За-акатать рукава!

«Прямо как в детстве», — подумалось Северусу.

Преподаватель естествознания со смешанными чувствами наблюдал за тем, как удивленные ученики расстегивают тугие манжеты форменных рубашек. Многие выглядели почти напуганными, примерно половина нервно посмеивалась, время от времени бросая на администрацию школы в лице директора и учителя естествознания настороженные взгляды. Несколько мальчишек обратились с претензиями к физруку, мол, зачем. На что тот едва удержался от некрасивых выражений, но даже так сумел быстренько заставить смутьянов умолкнуть и возвратиться на свои места.

«Толковый парень этот физрук», — мыслил Северус, апатически разглядывая ту самую четырехметровую стену, оказавшуюся частичной виновницей сего «торжества». Устрашающие кольца «колючки» исчезли, как не бывало. За одну ночь. Это ж надо, какие талантливые дети. Но, как говорится: «Кому много дается, с того и спрашивается соответственно». А может, и не так говорится, но какая разница-то?

— Па-аднять ладони внутренней стороной вверх! – отдал следующее распоряжение рожденный для таких действий физрук.

Заподозрившие неладное дети нехотя повиновались. Около пятисот поднятых рук. Выглядело это как минимум странно. Но Снейп решил не тратить время на оценку данного зрелища. Он приблизился к крайнему ученику и начал свой обход.

Первые три пары рук были целыми и невредимыми. Проверив их, педагог позволил детям опустить конечности. А вот на четвертом ученике Северус резко остановился и не удержался от довольной ухмылки – две испещренные мелкими царапинами ладони. Учитель поднял взгляд на лицо мальчишки – Джо Ранкл из 3-А. Тот еще сорванец. Северус аккуратно схватил ошарашенного мальчишку за локоть, и подтолкнул в сторону физрука.

— Стой здесь! – рыкнул физрук на мистера Ранкла, указав ему на участок травы подле себя.

Спустя несколько минут вслед за Джо отправилось еще шестеро учеников: мелкий Стенли, Дин Томас, двое быкообразных существ с седьмого, которых Снейп знал только в лицо, а также оба близнеца Уизли. Что ж, и того, не дойдя даже до середины строя, мы уже имеем классический хулиганский состав. Преподаватель не без некоторого удовольствия смотрел на озадаченные мордашки Фреда и Джорджа. А дальше будет только интереснее – это Северус знал наверняка, ведь еще немного, и начнутся четвертые классы.

Когда стайка перепуганных учеников возле физрука возросла до количества четырнадцати людей, Снейп наткнулся взглядом на две опущенные вдоль туловища, усыпанные веснушками, ладони.

— Мистер Уизли, будьте добры, поднимите свои руки лицевой стороной к небу, — приказал Северус.

Отерев вспотевшие руки о штаны, Рональд повиновался.

— Как неаккуратно, мистер Уизли, — заметил преподаватель естествознания, глядя на довольно глубокие ранки на ладонях мальчишки. – Проследуйте к друзьям, пожалуйста.

Рон с серым от страха лицом удалился в сторону физрука. Северус нахмурился. Если лучший друг Поттера участвовал в «Походе Против Колючек», это наталкивает на определенные размышления.

Отправив к своему коллеге Финнигана, Криви и Джордана, Снейп зацепился взглядом за скрещенные на груди руки одного из учеников. Ну-ка, поглядим-с, кто этот смельчак?

Гарри Поттер. Кто бы сомневался. Зеленые глаза смотрели на преподавателя почти бесстрашно.

— Руки, мистер Поттер, — напомнил Северус холодно.

Но Гарри не спешил показывать ладошки. Вместо этого он набрал в легкие побольше воздуха и спросил:

— Для чего это делается, сэр? Что будет с ними? – Поттер кивнул в сторону собравшихся вокруг физрука мальчишек.

— Ничего смертельного, мистер Поттер, — отрезал Снейп, начиная раздражаться. Еще ведь столько охламонов проверить надо. – Покажите свои руки.

— Нельзя наказывать людей за такое, — произнес Гарри решительно. – Это неправильно. Ведь мы не в исправительной колонии, сэр.

— Что весьма странно, мистер Поттер, — голос Снейпа зазвучал так, будто об него порезаться можно. И умереть. – После всего, что вытворяется в этой школе, вы должны быть благодарны, что здесь еще не успели приставить к каждому отдельному ученику личного двухметрового надзирателя с шокером и дубинкой.

Близстоящие ученики вытаращили глаза от ужаса – преподаватель говорил абсолютно серьезным тоном — так, будто вышеупомянутые надзиратели сидят в автобусе около школьных ворот и по первому же вызову готовы примчаться сюда. Но Гарри Поттер не спешил расцеплять скрещенные руки.

— Значит так, мистер Поттер, — обратился к нему Снейп с угрозой в голосе. – Либо вы прямо сейчас показываете мне руки, либо я автоматически отправляю вас к остальным.

Гарри еще секунду гневно смотрел прямо в глаза учителю, а затем вытянул руки вперед, позволяя Северусу разглядеть их.

Абсолютно неповрежденная кожа, если не считать небольшого пореза, явно оставленного ножом около трех дней назад на указательном пальце левой руки и загрубевших мозолей, какие натираются при упражнениях на турнике. И работе с лопатой или сапкой.

Снейп еще миг смотрел на руки Поттера, а затем тихо сказал:

— Видите, мистер Поттер – ничего страшного не случилось, — и повернулся к следующему ученику.

Но мысль, что с Поттером тут тоже не все чисто, не собиралась покидать преподавателя естествознания. Он знал, прекрасно знал, что этот мальчишка ни за что не будет сидеть, сложа руки, если рядом намечается что-нибудь недозволенное. Однако избранный Северусом метод вычисления «преступников» был чреват одним недостатком – требовались улики, коих на руках мистера Поттера не нашлось. Кажется, придется-таки потренировать немного Гарри. До следующего хулиганства.

После окончания «проверки» рук, до сих пор стоявший в стороне директор вышел на середину и произнес:

— Дорогие ученики! Я вынужден сообщить вам не самые радостные новости. Надеюсь, что вы понимаете, — при этих словах он развернулся к довольно большой кучке, столпившейся возле грозного физрука, — что мы ни за что не собирались бы вызывать ваших родителей и снимать с них штраф просто так. Будь у нашей школы менее скромный бюджет, никто бы не допустил такого.

Потом, повернувшись ко всем остальным ученикам, директор продолжил:

— Мадам Максим, директриса соседней школы, заявила мне сегодня, что она обратится в городской суд с прошением о переселении школы №34, если на разделяющей наши территории стене не будет постоянной колючей проволоки. Та проволока, которую вы уничтожили прошлой ночью, была возведена за личный счет мадам Максим. В возмещение нанесенного ущерба, родители отобранных по неким критериям мистером Снейпом, учеников, должны будут оплатить покупку новой колючей проволоки. Также, чтобы уберечь вас от искушения вновь разрушить эту преграду и несмотря на мой протест, мадам Максим потребовала, чтобы через проволоку был проведен электрический ток. Если вам удастся-таки уничтожить и ее, нам придется купить новое «оборудование» за счет школьного фонда. Тогда мы будем вынуждены экономить на уборке помещений. Если мы распустим уборщиков, ученикам придется самостоятельно следить за чистотой в школе. То есть, дела обстоят так: либо вы терпите колючую проволоку на этой стене и продолжаете спокойно учиться, либо придется мобилизовать все ученические силы на систематическое наведение чистоты. Лично я посоветовал бы вам первый вариант, — закончил Дамблдор совсем серьезно. Но глаза… глаза его хитро поблескивали, что не утаилось от Северуса Снейпа. Умеет же человек все оборачивать в нужную себе сторону.

Наконец директор попросил учеников поправить рукава и отпустил это сборище на ланч. Сам убрался следом, весело разговаривая о чем-то с физруком, предпочитавшим в подобных случаях отмалчиваться, дабы не взболтнуть чего противоречащего разнообразным приличиям.

А Снейп остался подышать свежим воздухом в гордом одиночестве. Он принадлежал к тем людям, которые, обладая склонностью к депрессивным состояниям, в качестве борьбы с унынием полностью и нераздельно загружают свою жизнь работой, а потом испытывают моральные страдания из-за трудоемкости этой самой работы, но, не отлынивая от нее, мучаются тихонько наедине с собой. Школа высасывала из своего преподавателя естествознания все соки, закидывая все новыми и новыми обязанностями, навязывая ему все худших и худших учеников. Но Северусу было больше не в чем искать если не утешения, то, по крайней мере, отвлечения от тошнотворного уныния. Весь мир представлялся учителю таким, как сегодняшняя погода – лишенным красок и жизни, печальным и беспросветным, как зависшее над головой темное небо – коричневато-серое, грязное и густое. Поэтому время от времени ему необходимо было просто дышать. Чтобы оставаться живым, для чего же еще.


* * *

— Начнем с гимнастических упражнений, — сказал Снейп, убрав потрепанный мяч Поттера под лавку небольшой облезлой трибуны, где во время соревнований почивали зрители. – Но прежде всего, в качестве оглашения техники безопасности, вы должны запомнить несколько правил, которые касаются дыхания – как вам, надеюсь, известно, довольно важной функции человеческого организма. Правило первое: дыхание во время упражнения не должно прерываться больше, чем на две секунды. При медленных движениях следует все время дышать ровно и спокойно. Уяснили, мистер Поттер? Нельзя переставать дышать.

Гарри кивнул, чему-то слегка улыбнувшись.

— Да, сэр, — отозвался он в ответ на вопросительный взгляд преподавателя.

— Правило второе: необходимо больше следить за выдохом, чем за вдохом, — медленно и четко произнес Снейп.

Гарри пытался не пропустить мимо ушей ни одного слова. Вот только его немного отвлекали рабочие, устанавливающие на близстоящей Стене новую «колючку». Также рядом копошился электрик со своими проводами. Видимо, мадам Максим – женщина требовательная и нетерпящая возражений, раз сам Дамблдор по одному ее слову приказал так быстро обновить эти каторжные декорации.

Снейп спокойно продолжал:

— Правило третье: во время упражнения дыхание должно соответствовать положениям туловища. То есть, при выпрямлении туловища, мистер Поттер, надо делать вдох. Если же вы, наоборот, решили согнуться в три погибели, будьте добры, сделайте в таком случае выдох.

Гарри согласно кивнул.

— И последнее, четвертое правило: во время напряженной части тренировки следует делать выдох, а по окончании такого сложного упражнения необходима достаточно продолжительная пауза, чтобы ваше дыхание и сердце успокоились, — проговорил Снейп, не изменяя привычному ему холодному тону. – Это вам на случай самостоятельных занятий. В наше время молодые люди часто могут свалиться замертво только из-за неправильного распределения обыкновенной физической нагрузки.

Гарри нервно сглотнул. Не нарушал ли он всех этих новоявленных правил во время систематических бесцельных тренировок? Может быть, он уже несколько десятков раз висел на волоске от смерти? Какая глупая была бы кончина – от упражнения! Что чувствуют родители, когда их дети так бесславно погибают?.. Хотя Дурсли вряд ли сильно опечалятся, если Поттер неожиданно загнется среди футбольного поля. Разве только почувствуют слабый дискомфорт из-за того, что некого послать прополоть клумбу или купить продукты.

— Постарайтесь не нарушать этих правил, мистер Поттер, — посоветовал Снейп скучающим тоном. – Ради собственного блага.

— Да, сэр, — повторился Гарри, пытаясь передать выражением лица всю заинтересованность и внимательность.

А вот испытав на себе около десятка незамысловатых, но длительных и выматывающих упражнений, Поттер уже не утруждался слежением за возникающими на физиономии гримасами. Оказалось также, что соблюдение четырех дыхательных правил во время упражнений – дело не слишком простое. Здесь все зависит от привычки. Под конец тренировки, когда электрик уже проверял действие своего творения, Гарри понял, что почти автоматически делает вдохи и выдохи в нужные моменты. Самым трудным было сохранение спокойного дыхания.

— Самообладание, — произнес Снейп, сидя с совершенно прямой спиной на той самой облезлой трибуне, — одно из самых важных качеств спортсмена. К сожалению, между так называемым «спортивным характером» и обыкновенной неуравновешенностью наблюдается слишком тонкая грань. Поэтому, если человек не в состоянии держать себя в руках, ему не место в серьезном спорте.

Гарри присел на корточки и вытер пот со лба. Вот что значит настоящая тренировка. И, если Гарри не ошибается, занимается с ним кто-то отнюдь не далекий от этого самого «серьезного» спорта. Ошибиться сейчас Поттер просто не мог – ведь такие вещи человек знает! Чего стоят только эти глубокомысленные лекции о том, как правильно дышать. А сколько нового Гарри узнал сегодня об обычной разминке! Оказывается, все эти экзекуции проводятся не просто так, «от фонаря», а с целью развить разные группы мышц, а также размять нужные части тела, чтобы избежать травм во время игры или более сложных упражнений. Но само это в основе своей и дураку понятно, а вот так щеголять терминами и точными формулировками, так объяснять, будто живой экземпляр трехтомной «Техники футбола», может только специалист. Гарри ужасно хотелось расспросить своего учителя естествознания о том, откуда же у того столько знаний по части футбола, но мальчик помнил уклончивый ответ Снейпа тогда, у дома Дурслей, и не спешил с новыми посягательствами на желанную информацию. Поттеру было откровенно страшно оттолкнуть соизволившего его тренировать преподавателя. Гарри чувствовал, что ради таких драгоценных часов готов пойти на все. Может быть, даже… перестать хулиганить.

— На сегодня достаточно, мистер Поттер, — сообщил ему Снейп, вставая со скамейки. – Вы уже не держитесь на ногах, так что, — учитель вздохнул, — придется вас опять подвести. Благо, мне почти по дороге, — лицо его не выражало ровным счетом ничего. Самообладание, да, мистер Снейп?

— Спасибо, сэр, — поблагодарил Гарри, испытывая странную неловкость. – Вы очень добры.

— У вас весьма оригинальные представления о доброте, мистер Поттер. Я всего лишь исполняю свой долг – вы ведь видите, что на улице темно, как в гробу? Если с вами сейчас что-нибудь случится, я могу даже потерять работу.

— Мистер, — Снейп подошел к присевшему возле чемоданчика с инструментами электрику, — можно поинтересоваться, вы уже закончили работу? – он кивнул в сторону колючей проволоки.

— Да, мистер, — дружелюбно ответил тот, поднимаясь с земли. – Все готово. Даю гарантию на семь лет, если только ваши сорванцы не постараются, — электрик выразительно глянул на стоящего поодаль Гарри. Тот обезоруживающе улыбнулся в ответ и принялся играть с мячом.

— Скажите, пожалуйста, если какой-то идиот полезет на эту стену и, к примеру, сунет к проволоке руку, он останется в живых или нам придется иметь дело с полицией? – спросил Снейп напрямую.

Милый электрик заволновался.

— Думаю, ребята все же не настолько глупы, чтобы лезть на четырехметровую стену только ради того, чтобы приставить руку к оголенным шнурам с колючками, — предположил он, нахмурившись.

Северус не удержался от холодящей кровь улыбки.

— Вы же не думали, что вся эта мишура здесь цепляется для красоты? – поинтересовался он таким тоном, что красные щеки рабочего быстренько побледнели.

– Нет, мистер. Не беспокойтесь, там нет очень большого напряжения — долбанет немножечко и отпустит.

— Головой вниз с четырехметровой стены, — вставил Снейп тихо. Наверное, не надо было этого говорить, да?

Электрик побледнел еще больше и пробормотал:

— Ну, я пойду, мистер – мне еще нужно отчитаться перед вашим директором и получить свои деньги. Если что — обращайтесь – я оставлю директору телефончик! – добавил он и, схватив чемодан, с завидной скоростью направился к зданию школы.

Снейп поднял голову и посмотрел на новенькую колючую проволоку. Оттуда доносилось едва слышное жужжание. Ох, не нравилась ему вся эта суматоха вокруг кирпичной громадины…

___________________________________

* песня "Crazy Love" исполнителя Paul Anka.

Глава 7

Когда н-ный по счету мяч врезался Рону в живот, тем самым не попав в ворота, младший Уизли рухнул на траву, не выпуская нанесшего ему удар предмета из рук.

— Все. Хватит, парни, — простонал Рональд, разглядывая холодное, но безоблачное ноябрьское небо из-под прикрытых век. – Реально, хватит…

— Чего это ты разлегся, братец? – обратился к нему своим обычным насмешливым тоном Фред, утирая со лба капельки пота. – Сейчас еще одну партию отыграем и будешь свободен, как птица в небесах.

— Если захочешь, можем тебя даже с чего-нибудь повыше отпустить – чтобы ощутил все прелести вольного полета, так сказать, — тут же вклинился Джордж, неоднозначно поглядывая на школьную крышу. Или это был Фред?

— Ну же, отдавай мяч, братишка, — опять обратился к Рону заговоривший первым близнец.

Фред и Джордж подступали с угрожающими, но веселыми гримасами на лицах к развалившемуся на газоне вратарю.

— Не отдам, – каркнул Рон, перевалившись со спины на живот и зажав черно-белый мяч между собой и почвой. – Караул! На помощь! – орал он, пытаясь ползком удрать от ловких рук братьев. – Убивают!

— Эй-эй-эй, ребята, оставьте Рона в покое, — не слишком участливо, но громко приказал Вуд, пытаясь скрыть улыбку при виде столь комичной сцены. – Рон, хватит давить своей тушей на мяч – это последний нормальный!

Младший Уизли лишь громко пыхтел, отбиваясь пятками от братьев.

— А-атставить мучить единственного вратаря! – удачно скопировал интонации физрука Дин Томас.

Близнецы резко отпрянули от Рональда, вскочив на ноги. У Дина рано сломался голос, превратившись в низкий бас, точь-в-точь, как у учителя физкультуры, а может быть, не последнюю роль здесь сыграло курение, ведь всем известно, что футболисты школы №34 в большинстве своем не гнушались никакими вредными привычками.

— В самом деле, хватит надрываться, — заметил до сих пор молчавший Джо Ранкл. Он был самым младшим в команде, однако являлся также чрезвычайно бойким и изобретательным хулиганом, поэтому к его словам часто прислушивались. – Я понимаю, что среди нас есть двинутые на футболе типы, но лично я уже едва дышу, а мне ж еще домой хромать.

Остальные молчаливо согласились – «хромать» Джо к родному жилищу надо было, по крайней мере, минут сорок, а сейчас уже и так стемнело достаточно, чтобы начали зажигаться фонари.

— Окей, — провозгласили близнецы одновременно, пожав плечами.

— Получается, ты теперь свободный птичек, Руни, — обратился к лежавшему на траве Рональду Фред. Или Джордж?

Во всяком случае, Рон в ответ запустил в брата убийственным взглядом.

Гарри подошел к своему другу-вратарю и без лишних слов подал ему руку. Рон сразу же воспользовался помощью, кряхтя при этом, словно девяностолетний старик. Несладко ему пришлось во время сегодняшней тренировки. Впрочем, как и всем им.

Когда вся команда направлялась к раздевалке, Оливер на ходу объявил слегка устало:

— Все молодцы. Думаю, эта тренировка получилась на славу. Особенно хочу отличить Рона – ты талант, парень, — капитан похлопал юного вратаря по плечу, от чего Рон болезненно скривился – наверняка, там, под футболкой, уже наливался свежий синяк от мяча.

— Извини, — поспешил попросить прощения Вуд, заметив выражение лица Рона. А затем продолжил: — Напомню также, что тридцатого числа у нас матч с «Барсуками», так что всем быть в форме, тренировки не прогуливать, есть много фруктов. Если проиграем, — Оливер остановился, повернувшись лицом к своей команде, — финального Кубка нам не видать, сами знаете.

И хулиганы, они же спортсмены, изможденные, поплелись в раздевалку.

Идущий впереди Рон внезапно резко остановился на пороге. Несколько мальчишек с разгону врезались в него. В адрес младшего Уизли тут же полетело приличное количество простеньких ругательств, но тот не спешил сдвигаться с места, словно прирос к полу.

— Что за… — пробормотал Рон, проглотив последнее, явно не слишком цензурное, слово. Заинтригованный реакцией друга, Гарри поднялся на цыпочках и заглянул через плечо Рональда внутрь комнаты.

Каково же было удивление Поттера, когда на лавочке между двумя рядами казенных зеленоватых шкафчиков он увидел с десяток девчонок!

Все, начиная от нашивок с гербами на форменных пиджаках и заканчивая присутствием среди «гостей» Гермионы Грейнджер говорило о том, что сия делегация прибыла прямиком из школы св. Анны. Все собравшиеся девочки были знакомы Гарри. Вон та рыжеволосая – ни кто иная, как младшая сестренка Рона. И эта девочка с непонятным выражением лица и убранными в небрежные косы светлыми волосами – странный субъект, за которым наблюдать со Стены было интересно всей 34-й школе. Зовут эту девочку как-то на «Л» — не то «Лина», не то «Лума»…

Из глубоких размышлений Гарри вырвал сильный толчок в спину. В следующий миг Поттер распластался на полу раздевалки, освободив, наконец, путь своим коллегам. Гарри процедил сквозь зубы ругательство, не смея в открытую материться перед девочками.

Все мальчишки в считанные секунды завалились в помещение, остановившись тесной кучкой на расстоянии нескольких футов от лавочки, которую заняли представительницы прекрасной половины человечества. Должно быть, со стороны это действо выглядело как минимум странно. Гарри поднялся с пола, отряхнул штаны и присоединился к парням, пробившись в первые ряды за счет своего маленького роста. Скрестив руки на груди, словно выставляя перед собой невидимый щит, он внимательно уставился на девочек.

— Э-э… Кхм, — прокашлялся Оливер, поняв, что все ждут, когда же он заговорит. – И что это здесь происходит? – поинтересовался он осторожно.

— Мы пришли с миром, — пафосно, но при этом задорно заявила Джинни Уизли. Одна из девчонок, рослая брюнетка с блестящими короткими волосами, шикнула на дерзкую малолетку, на что та ответила дивным оскалом.

Сконцентрированный посредине раздевалки сильный пол продолжал переминаться с ноги на ногу. Близнецы Уизли громко и в то же время неразборчиво перешептывались о чем-то своем, не забывая весело хихикать время от времени. Остальные сохраняли молчание. Наконец Гарри это надоело, и он как раз уже открывал рот, дабы сказать что-нибудь такое умное, но тут вступила Гермиона:

— Мы специально остались после школы и выждали момент, когда вы закончите тренироваться, чтобы прокрасться сюда с целью чрезвычайно важного разговора, — объяснила она.

Одна из девчонок нервно хохотнула, но важная «Девушка С Блестящими Волосами» послала бедняжке такой тяжелый взгляд, что та густо покраснела и отвернулась.

– Так вот, — продолжала Гермиона как ни в чем не бывало, — мы посоветовались между собой и решили, что можно попробовать организовать проект, который раньше казался нам, девочкам, совершенно идиотской глупостью.

— И что ж это за проект? – спросил кто-то из близнецов, явно заинтересовавшись милыми сердцу эпитетами.

— Называется банально и безо всяких намеков на романтику — «Объединение», — любезно ответила Гермиона.

— Че еще за романтика? Она на что-то намекает? – спросил Рон у Гарри шепотом.

Тот только пожал плечами. Эта причудливая манера выражаться, которой обладали воспитанницы соседней школы, для Гарри была столь же необычна и непонятна, как и для других мальчишек.

Спустя целый час и несколько минут, когда девочки уже собирались покинуть «вражескую» территорию, чтобы случайно не нарваться на Филча и другие неприятности, а также с целью позволить, наконец, парням переодеться, Гарри аккуратно отвел Гермиону в сторонку и спросил:

— А почему вы решили рассказать обо всем именно нам? Мы же просто футбольная команда…

Гермиона хитро улыбнулась и сказала:

— Не прибедняйся, пожалуйста. Все и так прекрасно знают, что в вашу команду входят только самые опасные правонарушители. А так как наша идея довольно революционна в своем принципе, мы решили обратиться сразу к самым влиятельным сорвиголовам вашей школы. Кто же еще лучше подошел бы под это описание, если не «Львы»?

Гарри не мог не согласиться с Гермионой. В одиночку юные футболисты не слыли главарями преступных организаций школы, но вместе… вместе они были хорошо сплоченной бандой с довольно широкими кругами влияния, можно даже сказать, хулиганским костяком учреждения.

— А я вот одного не пойму, — сказал Гарри, уставившись на один из шкафчиков. – У вас же там, в школе, все такие правильные. И тех девчонок, что орали на весь район, увидев меня в вашем дворе, я до сих пор забыть не могу – в страшных снах вижу. Неужели они тоже согласились на… «Объединение»?

Гермиона на секунду замялась, а затем сказала:

— Ну, есть у нас там одна такая Дафна, — она сморщила нос, словно учуяла что-то недоброе. – Жуткая особа, — Гарри едва удержался от улыбки. — Ей половина школы подчиняется – она староста и дочка богатенького папаши. Так вот. Та половина школы против, — по губам Гермионы скользнула легкая улыбка. – Но мы это уладим.

— Да? – тихо спросил Гарри, не ожидая ответа.

— Гермио-она! – позвала подругу Джинни, стоя в дверях. – Нам пора, не то скоро Филч нагрянет.

— Ах, да, уже иду, — отозвалась Гермиона, направляясь к выходу. На пороге она развернулась и сказала:

— Кстати, у вас тут дурно пахнет. Неплохо было бы завести какой-нибудь ароматизатор. А лучше – просто прибраться.

В следующий миг ее схватила за руку стоящая рядом Джинни и утянула прочь.


* * *

Северус притормозил перед здоровенным грузовиком, который остановился поперек дороги. Несколько грузчиков пыталось запихнуть в прицеп грузовика зеленоватый диван, но что-то им это не слишком удавалось. Вокруг копошился человек средних лет с блестящей лысиной на затылке и в черном с серыми полосками свитере, по всей видимости, хозяин мебели. Этот господин что-то нервно выкрикивал, пытаясь заставить рабочих трудиться быстрее и качественнее, но, кажется, только всем мешал.

Вообще-то, Снейп собирался привычно оставить машину на парковке, находившейся рядом с задним двором школы №34. Но, простояв в небольшой пробке из-за грузовика и зеленоватого дивана минут пять, Северус огорченно заключил, что сегодня ему придется сделать большой крюк и припарковаться возле главного входа в школу, потому что он и так уже опаздывал.

Проделав эту операцию за рекордные десять минут, преподаватель естествознания схватил ключи и вылез из машины. По улице гулял сильный и колючий ветер, почти ледяной, а солнце при этом безбожно лупило в глаза золотыми лучами, будто насмехаясь над прохожими своим мнимым теплом. Уже превратившиеся в подобие дешевой оберточной бумаги листики на деревьях то и дело тряслись и шумели под воздействием немилосердных порывов ветра. Время от времени особенно сухие листья срывались с веточек и уносились вдоль улицы, врезаясь в проезжающие машины.

Северус повыше натянул ворот пальто, чтобы укрыть от холода шею, и быстро направился к школьным воротам. Немедля миновал крохотный передний дворик и вскоре очутился в устланном унылыми серыми плитами холле. К небольшому удивлению Снейпа, Филча в его сторожке не оказалось. Учитель естествознания кинул быстрый взгляд на большие настенные часы и ускорился – он опаздывал на шестнадцать минут. За подсчетами Снейпа, седьмой класс уже должен был превратить его кабинет в гигантский кратер без намеков на жизнь и слинять домой. Но мало ли, вдруг там еще есть, что спасать, так что Северус решил все же поспешить.

Попав, наконец, в почти родной подземный коридорчик, Снейп преодолел его тремя большими шагами и оказался на пороге своего класса. Открыв дверь и приготовившись сказать ученикам что-нибудь едкое, преподаватель застыл на месте. Нет, не само отсутствие учеников вызвало у него такую реакцию, но полный порядок в классе. Ни одно кресло не было сдвинуто, не говоря уже о партах. Похоже, семиклассники смылись, даже не заходя в класс. Вот наглецы. Но, все-таки, это не похоже на седьмой. Они еще никогда не уходили с уроков, не оставив после себя чего-нибудь сломанного или разбитого. Или же… испарились? Северус тут же отбросил сию глупейшую теорию и вышел из кабинета.

Следующая деталь, что обеспокоила преподавателя, оказалась настежь распахнутой дверью спортзала. Оттуда не доносилось ни звука.

«Странно, — подумал Северус, заглянув в безлюдный зал. – Во время этого урока здесь всегда было полно шумных малолеток. Неужели им изменили расписание?».

Северус решил, что, если седьмой класс уже и так отсутствует в полном составе, он может позволить себе потратить несколько минут на то, чтоб узнать причину таинственного исчезновения этого, кажется, второго класса. Поэтому Снейп подошел к расположившемуся поблизости кабинету физрука и потянул на себя натертую годами дверную ручку. Старые петли жалобно скрипнули, и дверь поддалась. Кабинет был пуст.

«Заболел он, что ли, физрук этот?» — подумалось Северусу. Плохое предчувствие потихоньку зарождалось в его душе.

Учитель нахмурился и двинулся к выходу из подвала. Осилив широкую лестницу, он оказался на первом этаже, что, в принципе, логично. Поддавшись неожиданному порыву, Снейп подошел к ближайшему классу и отворил дверь. Никого. Он прошел вдоль коридора и открыл следующую дверь – ни единой души. Еще несколько последующих кабинетов оказались целыми и невредимыми, при этом безлюдными. Преподаватель естествознания уже не на шутку разволновался. Неужели он перепутал дни, и сегодня воскресенье? Но такого решительно не могло случиться с Северусом Снейпом, если только его никто ничем не опоил на днях. Да и утренняя газета гласила, что сегодня понедельник. Тогда что? Государственный праздник? Незапланированная репетиция эвакуации? Наводнение? Но на катаклизм не похоже. Что, черт возьми, творится в этой школе?!

Тишина тревожила. Однако когда Северус услышал далекий гул множества голосов, определять его чувства стало слишком сложно – может быть, там и было немного облегчения, но в большинстве своем – раздражение, злость, та же тревога, а также крупинка страха. Несколько поворотов, пара десятков быстрых шагов, и преподаватель естествознания оказался перед широкими, застекленными матовыми окошками дверьми, что вели на задний двор. Вот оттуда и доносился дикий рев сотен голосов.

Снейп распахнул дверь, ступил вперед и огляделся. М-да. Здесь была вся школа. Абсолютно все классы, от самых младших до самых старших, то смешиваясь в одно стадо, то вновь рассыпаясь по всему двору, в хаотическом порядке прыгали и орали, скандируя что-то не совсем разборчивое. Снейп напряг слух, чтобы разобрать, что же вопят детишки, но ему это не удалось – к нему внезапно подлетело двое – один держал на плече здоровенную камеру, а впереди ступала женщина боевой наружности, но при этом на пятнадцатисантиметровых каблуках. Губы ее были намазаны такой ярко-красной помадой, что Северус уставился на них, представляя себе примерный состав сего косметического вещества. Выбил учителя из профессиональных размышлений внезапно направленный в его сторону микрофон.

— Прокомментируйте ситуацию, пожалуйста, — попросила репортер с неумолимой настойчивостью.

Снейп застыл на месте, переводя ошарашенный взгляд с нацеленной на него камеры на светловолосую женщину с микрофоном и ярким макияжем, а потом вновь на камеру.

Северус не успел даже разинуть рот, когда кто-то довольно грубо оттолкнул его. Учитель естествознания отступил на несколько шагов и посмотрел на чудо, позволившее себе толкнуть самого Северуса Снейпа. Лишь одно существо в этом учреждении почему-то давало себе право на подобное поведение. Долорес Амбридж.

Секретарша директора, одетая в традиционный приторно-коралловый костюм с большой безвкусной шерстяной розой на груди, подлезла под саму камеру и абсолютно бесцеремонно выдернула из рук репортерши микрофон.

— Вы понимаете, – самозабвенно начала свое «комментирование» мисс Амбридж: — Мы даем им все: знания, житейскую мудрость, в конце концов! А они после этого всего решили устроить бунт. Нет, ну это не лезет ни в какие рамки! Родители – не мы же – отправили сыновей учиться в школу для мальчиков из-за личных усмотрений. Это, заметьте, непослушание по отношению не только к учителям, а еще и к родителям! Я понимаю, существуют всякие там права детей, но мы-то что им сделали? Ведь это же пожелание родителей, чтобы они учились раздельно. Если уж на то пошло, то пусть устраивают бунт своим опекунам. Мы-то тут причем? – на этих словах Амбридж почти перешла на крик. – И, в конце концов, если соединят две школы, то как я должна, скажите пожалуйста, носить чай директору? Я устраивалась на работу в школу для мальчиков, а не…

— Простите, — внезапно прервала поток не совсем логичных предложений репортерша, — а вы, собственно, кто?

— Я? – мисс Амбридж сделала возмущенную мину, а потом, с гордостью выпятив бюст вперед, величественно объявила: — Секретарша директора Дамблдора, Долорес Амбридж. А вы кем имеете честь быть? – перешла в наступление она.

Ее оппонент сначала удивленно подняла аккуратно подкрашенные брови, а затем сказала с полуулыбкой:

— Репортер шестого канала, Рита Скитер, — кажется, женщина гордилась своим именем не меньше, чем секретарша главы 34-й школы. – Не слышали.

— Нет, — мгновенно отрезала Амбридж. – Итак, — попыталась продолжить она свой монолог, но в тот же момент к Рите Скитер подбежал какой-то молодой джентльмен в толстовке, с явно дорогим фотоаппаратом в руках.

— Рита, пойдем быстрее, — позвал он. – Там в соседней школе еще веселей! Девчонки за стеной жгут!

Рита кивнула и, натянув на лицо очень неискреннюю, но широкую улыбку, повернулась к мисс Амбридж:

— Спасибо за ценную информацию, дорогая, — молвила репортерша с напускной благодарностью и выхватила из рук секретарши микрофон, – но мы должны удалиться за стену. Пошли, Майк, — и она принялась проталкиваться сквозь толпу беснующихся учеников, таща за собой того самого человека с камерой.

— Но я еще не все сказала! – возмутилась мисс Амбридж.

Какую-то минуту она продолжала что-то кричать вслед корреспондентам шестого канала. А потом вдруг умолкла и скрылась из виду, злобно блестя глазами.

Снейп покачал разболевшейся головой и решил, что пора с этим заканчивать. Приблизительную суть он уловил: дети хотят, чтобы школу №34 объединили со школой св. Анны. Что же. Хотеть не вредно…

Благодаря высокому росту Северус быстро определил центр, вокруг которого собралась эта орава. Все мальчишки в основном смотрели в сторону старой облезлой трибуны рядом с футбольным полем. Там, притащив откуда-то две немалые колонки «Yamaha», стояли Фред и Джордж с украденными у кого-то микрофонами.

— Кто мы? – спрашивал громогласно один из близнецов у собравшихся учеников.

Толпа отвечала вразнобой: «Парни», «Люди», «Крутые чуваки», «Индивидуумы» — каждый в соответствии со своим уровнем интеллектуального развития и восприятием мира.

— Чего мы хотим? – интересовался не менее громогласно второй близнец.

— Объединения! – кричало большинство. Но существовали также такие одиночные варианты, как «Свободы», «Счастья», «Денег» и… разного, в общем.

— Так давайте добьемся его! – решительно объявил первый близнец, засияв ехидной улыбкой.

Включили музыку, если такой жесткий рев можно было назвать столь благородным именем, детишки начали прыгать и размахивать руками, а Северус Снейп разозлился окончательно – его голова уже не выдерживала, боль неприятно пульсировала в висках.

Схватив за шиворот ближайшего мальчишку, он оттащил его, перепуганного, в сторону, освобождая себе путь, и двинулся вперед – прямо к трибуне. Дети расступались перед Снейпом, как море перед еврейским народом. Повернутых спиной к преподавателю одергивали другие, и таким способом для Снейпа творился достаточно широкий коридор, чтобы он мог свободно пройти к своей цели. Завидев его, и разглядев выражение лица учителя естествознания, ученики переставали орать и прыгать, даже опускали плакаты с яркими надписями. Страх – единственное, что еще держало в кое-какой узде этих детей.

Пробравшись к своеобразной «сцене», Северус приказал близнецам Уизли немедленно выключить «музыку» и убираться. Те тут же повиновались, сойдя с трибуны, низко опустив головы. И прежде, чем Снейп успел предпринять еще что-либо, сквозь толпу пристыженных и расстроенных учеников начал пробираться Дамблдор с громкоговорителем. Став, наконец, возле преподавателя естествознания, директор поднес к устам громкоговоритель и произнес:

— Прошу внимания, дорогие ученики! – произнес он это таким тоном, будто открывал дружескую вечеринку. – Должен сообщить, что ваше поведение неприемлемо. Несовершеннолетние в нашей стране обязаны подчиняться в решениях об их учебе своим родителям, либо решать этот вопрос лично с опекунами. Администрация школы не отвечает за подобные решения. И объединять специализированные на отдельном воспитании школы в Великобритании не принято. Каждый из вас может посовещаться со своими родителями и, возможно, выбрать для себя другую школу, в которой нет половых ограничений в наборе учеников. Но объединение наших школ невозможно. Хотя бы потому, что принцип одного учреждения абсолютно противоположный принципу другого. Дети, прошу вас, перестаньте устраивать бунты и забастовки – это ни к чему не приведет, — закончил директор Дамблдор уверенно, но не без печальных ноток отчего-то.

Толпа ребят присмирела. Много у кого на лице отобразилось разочарование, но немало было и агрессивно настроенных.

Вдруг послышались крики и смех со стороны мальчишек, которые расположились возле четырехметровой стены с «колючкой» — частичной виновницей торжества. Северус присмотрелся и заметил там нечто очень странное – из-за стены вылетали светлые полосы чего-то, зацепляясь за колючую проволоку и повисая на стене, как мишура на новогодней елке. Снейп чертыхнулся про себя – туалетная бумага – это ею забрасывали Стену с той стороны. И кто-то еще будет после этого рассказывать про благовоспитанность учениц школы св. Анны?

— Попрошу всех вас возвращаться в классы, — продолжал директор совершенно безапелляционно. – Всю последующую неделю каждый класс будет убирать школу и прилежащую территорию вместо наших уборщиков, чтобы вы поняли, что за все свои поступки надо так или иначе отвечать. До свидания всем, кроме третьего «А», с которым у меня сейчас будет математика.

Окончив речь, Дамблдор выключил громкоговоритель и с почти счастливой улыбкой направился к школе, уводя за собой третьеклассников. Так же поступили и остальные учителя. Северус оглядел стремительно пустеющее футбольное поле и понял, что семиклассники, как самые старшие и мудрые из учеников, вовремя убрались домой или куда там еще тянет проблемных подростков в такое время.

«Что же, — помыслил Северус, — у меня, получается, еще пятнадцать свободных минут. А седьмой ответит за свой поступок позже».

И недолго думая, учитель естествознания спустился с трибуны, направившись вон со школьного двора. Миновать несколько домов, и вот уже небольшой миловидный городской скверик. Даже облезлые деревья выглядели здесь не так жалко, как те, что растут возле дороги. Северус как раз подобрал себе уютную на вид лавочку, когда заметил на соседней лавке знакомую фигуру. Ох, этого мальчишку не узнать Снейп просто не мог. Интересно, Гарри Поттер такой же мудрый, как и седьмой класс или только притворяется? Поттер явно не замечал своего преподавателя, иначе, Северус был уверен, давно слинял бы тихонько. Ребенок вообще в другую сторону смотрел.

— Мистер Поттер, — поздоровался Снейп, присаживаясь рядом.

Гарри испуганно подскочил на месте.

— М-мистер Снейп, — ответил он, пока его лицо стремительно теряло краски.

— Доигрались, да? – спросил Северус спокойно, но от этого не менее холодно. – Вы же понимаете, что это значит. Я больше не буду тренировать вас.

— Сэр, меня там не было, — быстро ответил Гарри. – Я действительно не принимал участия в этой… акции.

Снейп подозрительно прищурился.

— И почему мне в это не верится? Неужели вы готовы поклясться, что вас не было сейчас возле школы, мистер Поттер?

Гарри, к удивлению преподавателя, с вызовом посмотрел на него и сказал уверенно:

— Могу, сэр.

— Странно, — констатировал факт Северус, не отводя пристального взгляда от мальчишки.

«Неужели он настолько сильно хочет тренироваться?».

— Вы хотите сказать, что вообще не имеете отношения ко всему происходящему? – поинтересовался он так недоверчиво, что Гарри прикусил нижнюю губу.

— Ну… — Поттер опустил голову, разглядывая свою истоптанную обувь. – Я… рисовал плакаты, сэр.

Северус почему-то едва удержался от улыбки.

— Я, конечно, понимаю, что для вас, мистер Поттер, воздержание от массового психоза и революционно-хулиганских действий представляется чем-то смертельным, но постарайтесь в дальнейшем держаться от всего этого подальше, — Северус сделал короткую паузу, — иначе нам действительно придется прекратить наши занятия.

— Да, сэр, — кивнул Поттер благодарно.

— А теперь отправляйтесь на уроки, если вам не нужны лишние проблемы, — посоветовал Снейп официозным тоном.


* * *

Гарри старался. Это была чистейшая правда. Он напрягал свои мозги настолько, насколько это было возможно в его положении. Он даже ходил сегодня на перерыве в школьную библиотеку с целью раздобыть там книги по математике и естественным наукам за прошлые учебные годы. Правда, эта операция с треском провалилась, потому что мадам Пинс, библиотекарша, до сих пор помнила те в клочья изодранные книги, которые Поттер сдал в прошлом году. Если бы только Гарри был громилой или каким-нибудь волшебником, как в кино, он остановил бы тогда Дадли, или, по крайней мере, смог бы починить испорченные кузеном учебники... Но Гарри был обычным мальчишкой. Сиротой, хотя ему всегда почему-то казалось странным называть себя так даже мысленно. Лишь не утешительные факты вынуждали думать о себе подобным образом: некому помогать Гарри с домашней работой, некому покупать ему нормальную одежду или подарки, некому просто защитить его. От кузена и дружков, от дяди Вернона, от одиночества и чувства голода. Если бы только Гарри знал, что это нормально. Может быть, стало бы немного легче, если бы он жил в сиротском приюте (только не таком, как рассказывали парни), где все вокруг – такие же покинутые дети. Но, к своему собственному несчастью, Гарри был прекрасно осведомлен, что в обычных семьях детей не бьют так сильно, не кормят так редко, не смотрят на них с таким презрением только потому, что они есть.

О, зависть пожирала его изнутри. Всю жизнь, смотря на то, как Дурсли балуют Дадли, закрывая глаза на проблемы и успехи своего приемыша, Гарри чувствовал себя обиженным судьбой. Узнав, что в его жизни есть множество неправильностей, он больше всего боялся одного — привыкнуть к тому, что для Гарри Поттера нет иного места в этом мире.

Но сейчас даже этот, самый главный и непрерывно ноющий на задворках души Гарри страх, отошел на задний план перед боязнью, что Снейп перестанет его тренировать. Мальчишка пытался учить уроки даже по ночам, стараясь понять материал. Да, успехи были — Гарри мог развязать задачку-другую. Но, когда сверялся с правильным ответом или сдавал тетрадь, все оказывалось неверным. Поттер иногда мог получить твердую четверку, сдав вызубренный материал, однако теории точных наук и их применение на практике ему разобрать никак не удавалось. К сожалению, для более сложных задач, нежели простейшие арифметические уравнения, нужно было иметь элементарную базу знаний, которая у Гарри, хулигана-двоечника, почти отсутствовала. А Снейп велел Поттеру принести в следующий понедельник дневник с отметками. Вся беда заключалась в том, что Гарри давно уже не вылезал из эпохи сплошных нулей и замечаний!

Он был уверен, что, когда Снейп заглянет в его дневник, Гарри не слишком мягко намекнут на прекращение их вечерних занятий. Именно поэтому Поттер решил взять все возможное и невозможное от тех тренировок, что оставались до конца недели.


* * *

Снейп нажал на выключатель. Тут же послышалось тихое жужжание, и лампы накаливания, спрятанные за надежными решетками под потолком зала, начали розоветь. Потом, разгоревшись до белого цвета, они осветили высокие грязно-желтые стены и белый, неровный потолок. Сквозь огромные окна, защищенные такими же подавляющими прутьями, смотрел вечерний мрак.

Гарри аж передернуло от неприятной атмосферы, царившей в спортивном зале школы №34. Поговаривали, что на том канате, висящем в углу огромного помещения, лет так сорок назад повесился некий Джонни Стивен — отличник, получивший двойку за учебный год по физкультуре. И что его невидимый человеческому взору призрак до сих пор иногда по ночам расшатывает тот самый канат. Поговаривали, конечно, никто иные, как близнецы Уизли — вечером в раздевалке после поздних вечерних тренировок, с фонариком, направленным на лицо. Поттер же, как и подавляющее количество его однокашников, не верил подобным россказням, но сейчас, оказавшись вечером, хоть и с учителем, но в пустом зале, невольно занервничал.

— Нам нужно подготовить некую амуницию, — сказал Снейп и, кивком приказав Гарри следовать за ним, направился к складу оборудования школьного зала.

Сие помещение являло собой небольшую комнатку, бывшую когда-то классом, еще до возведения нового школьного крыла. Здесь, наряду с трухлявыми останками парт, покоились старые лопнувшие мячи, древние, набитые непонятными, вызывающими отвращение тряпками маты и еще много чего интересного, но одинаково допотопного и пыльного. Весь этот хлам был искусно навален посреди помещения, оставляя посетителям для перемещения лишь узкие проходы под самими стенами. Снейп проследовал к длиннющей двухсторонней стремянке возле перекошенного шкафа и пригласил Гарри помочь экспортировать вышеуказанное изобретение человечества в спортзал.

Когда стремянка была установлена посреди зала, Снейп всучил Гарри длинный трос с крепким металлическим крюком на одном конце и сказал:

— Полезайте, мистер Поттер, наверх, и прицепите эту веревку к вон той перекладине.

Гарри не надо было говорить такие вещи дважды. Лазание по стремянке для него было так же приятно, как для пожившего длительное время в палатке человека – сон в нормальной кровати. Спустя мгновение мальчик уже был наверху. Надежно зацепив за перекладину крюк, он спустился вниз, ожидая следующего поручения, которое вскоре последовало:

— А теперь помогите мне прикрепить к этому тросу вот эту боксерскую грушу.

Проделав заданную операцию, они повесили на перекладину еще семь таких же страшных, потертых кожаных мешков с промежутком в два метра. Затем стремянка была убрана в угол зала, и Снейп сказал:

— Вот мяч, мистер Поттер, — учитель протянул его Гарри. – Вы должны совершить вокруг каждой из этих груш простую обводку. «Змейкой». Ну же, приступайте.

И Гарри принялся выполнять приказ. На третий раз он уже сделал это безошибочно, ни разу не потеряв мяч и не остановившись, при этом не слишком медленно.

Следующим этапом тренировки была обводка с толчком груши плечом. Гарри кое-как справлялся, но один раз промахнулся и упал на пол, сильно ударившись бедром. Стиснув зубы, он поднялся и продолжил. Что же, к боли не привыкать.

Когда у Гарри, наконец, получилось правильно проделать это упражнение три раза подряд (нескоро это случилось, между прочим), преподаватель естествознания провозгласил:

— Обводка качающихся груш.

И латанные-перелатанные мешки принялись кружиться и раскачиваться от толчков Снейпа. Гарри постарался скрыть скорбную мину и приступил к выполнению новой задачи.

Ох, нелегко это было. Первую грушу Гарри с горем пополам обмотал, а вот вторая сбила его с ног. Благо, упал он теперь не на то самое бедро, а всего лишь на ладошки. Снейп остановил опасно шатающуюся над головой мальчика грушу и сказал:

— Сначала, мистер Поттер.

На двадцать первый раз, когда Гарри уже настолько сконцентрировался на вразнобой кружащих грушах, что кроме дурацких буроватых мешков уже ничего не замечал, ему, наконец-то, удалось проскользнуть мимо едва не задевшей его последней в ряду груши.

— Хорошо, — скупо заметил его учитель. – А теперь мы усложним задание.

— Куда уж больше, — буркнул Гарри в сторону, тихонечко так, но и это не ускользнуло от острого слуха Снейпа.

— Если вас не устраивает моя методика, мистер Поттер, я вас ни к чему не принуждаю, — его голос звучал привычно холодно. – Может быть, вы уверены, что я предпочитаю проводить с вами незабываемые часы в смрадных спортзалах и каптерках, пытаясь привить вам хоть немного знаний и навыков, необходимых среднестатистическому юниору любительского футбольного клуба вместо того, чтобы спокойно отдыхать дома у камина с бокалом красного вина? Если это так, должен вас разочаровать – я не получаю какого-либо удовольствия, тренируя вас в ущерб своему свободному времени.

Гарри опустил голову, пытаясь сглотнуть вместе со слюной всю обиду, чтобы она не давила так на него.

— Извините, сэр, — промямлил он в пол. – Давайте продолжим, — на последнем слове Поттер вздернул подбородок и храбро глянул учителю в глаза.

С особой ожесточенностью принялся Гарри совершать обмотку груш, причем сам юный футболист должен был проходить с одной стороны препятствия, а мяч катился с другой. Снейп позволил ему остановиться лишь тогда, когда ноги Гарри начали своевольно сгибаться в коленках.

— Я думаю, можно сделать перерыв, — после этих слов Снейп еще несколько минут внимательно смотрел на Гарри, а потом, потянувшись к своей сумке, извлек из ее глубин коробочку с сэндвичами. Когда преподаватель открыл свой ланчбокс, Поттер вспомнил, что с самого утра почти ничего не ел. А это не способствовало ощущению насыщенности, поэтому Гарри отвернулся от преподавателя и источника аппетитного аромата, стараясь отвлечь себя изучением окрашенного в зеленый цвет пола. Несмотря на попытки быть полностью поглощенным изучением, Поттер заметил, что в спортзале повисла абсолютная тишина. Ни тебе чавканья никакого, ничего.

— Угощайтесь, мистер Поттер, — разорвал затянувшееся молчание Снейп. – Я не собираюсь есть в присутствии голодного человека, — добавил он спокойно.

Гарри настороженно обернулся.

— Но сэр, я не… — начал, было, бормотать он, но был прерван учителем:

— Просто возьми этот чертов сэндвич и съешь его. Без обсуждений, — сорвался Снейп, подтолкнув к Поттеру еду.

Гарри еще секунду сдерживался, пытаясь укротить бушующий в голове поток мыслей, а затем протянул руку и выбрал себе самый тонкий и маленький бутерброд – слишком велик был соблазн, чтобы выдумывать новые отговорки. Рот мгновенно наполнился слюной и Гарри поспешил несмело откусить краешек хлеба. Почувствовав вкус один раз, он не мог остановиться, пока не запихнул в себя весь сэндвич. Еда немного царапала горло отчего-то, но Гарри не обращал на это внимания. Где-то на краю сознания было очень стыдно, но Поттер решил, что и так уже потерял всякую гордость и схватил следующий протянутый Снейпом сэндвич.

Гарри в замешательстве отступил назад, когда заметил, что лэнчбокс пуст – только крошки остались. Неужели это он сам все слопал?..

— И-извините, что съел всю вашу еду, — проговорил Гарри виновато.

— Не смей извиняться за это. Я не был голоден в отличие от тебя, — сказал Снейп строго.

Через минут десять Снейп потянул за ручку ведущей в коридор первого этажа школы №34 двери, но она не поддалась. Учитель естествознания попробовал еще раз, а потом еще, но все тщетно.

— Не могу поверить, что этот… сторож закрыл нас здесь, — удрученно произнес Снейп. – Ну я же ему говорил, что мы будем тренироваться, — тихо прорычал он.

Гарри не успел даже никак отреагировать, когда его учитель метнулся вниз по ступенькам. Поттер постоял так еще несколько секунд и решил последовать за Снейпом. Тот нашелся в каптерке класса естествознания, стоя у стола с телефонной трубкой в руках.

— И трубку не берет, склерозник старый, — процедил Снейп, заметив в дверях Гарри.

Первые полчаса преподаватель провел, снова и снова набирая номер и кладя трубку только для того, чтобы опять поднять и нажать на нужные кнопки. Гарри в это время молча стоял возле стены, наблюдая, как Снейп все больше и больше нервничает. Потом Северус внезапно бросил это дело и принялся мерить широкими шагами подвал, пиная все, что становилось на пути. Гарри старался не попадаться ему на глаза, забившись в дальний проход между партами. Спустя десять минут бешенства, Северус упал в свое кресло возле учительского стола и с непроницаемым выражением лица уставился на Гарри.

Когда еще несколько минут проползли в абсолютной тишине, Гарри понял, что не выдерживает этого напряжения. Поэтому он собрал в кулак всю свою решительность, и спросил:

— Сэр… э-э… вы… не могли бы рассказать мне о… моей маме?

О, кто же тянул его за язык спрашивать именно это?! Глупый.

Мгновение Снейп смотрел на него как-то утомленно, чуть приподняв бровь, но потом прикрыл глаза, помассировал виски и со вздохом обратился к Гарри:

— Ладно, мистер Поттер.

Гарри отогнал удивление и выжидающе уставился на преподавателя. А тот неспешно начал тихий рассказ:

— Я уже говорил вам, что мы с вашей матерью вместе окончили высшее образование. Мы оба учились на факультете естествознания. Твоя мать, — Северус посмотрел Гарри прямо в глаза, — была удивительным человеком. Очень милой девушкой. Не всегда доброй, конечно, как и все мы, — Гарри с нескрываемым удивлением смотрел, как лицо Снейпа украсила легкая улыбка, а под нижними веками мелькнули едва уловимые морщинки. – Но она вносила необъяснимое тепло в жизни других людей. Мы подружились как-то сразу и… многие думали, что между нами что-то большее, а мы только удивлялись всеобщей глупости.

Увидев выражение лица Гарри, учитель сказал:

— Я много думал об этом в последнее время... Если спросите меня сейчас, любил ли я вашу мать, — Снейп сделал паузу, его глаза засветились как-то по-особенному, — я скажу «Да, любил». Но как именно – как сестру, подругу, или же как женщину… я затрудняюсь ответить.

Гарри впитывал каждое слово учителя, словно губка воду, пытаясь запомнить каждую интонацию, каждый вздох, каждый взгляд. Потому что знал, что такие интимные монологи, тем более в жизни Северуса Снейпа встречаются примерно так же часто, как бриллианты в куче грязи у дороги. Тем более что сейчас этот драгоценный разговор дарился только ему, единственному в целом мире, только Гарри Джеймсу Поттеру, помешанному на футболе сироте с хулиганскими наклонностями и непреодолимой страстью к рисованию.

— Что интересно, — продолжил Снейп, не прерывая зрительный контакт, — вы совсем не похожи на мать. Но глаза… у нее были такие же.

— Правда? – переспросил Гарри, непроизвольно подавшись вперед.

— Такое впечатление, будто вы не видели фотографий своей матери, — буркнул Снейп, возвратившись к амплуа ворчливого преподавателя.

— Не видел, сэр.

Похоже, Снейп был потрясен этой новостью, поскольку глаза его немного расширились, а рот приоткрылся. Затем он отвел глаза и, кажется, хотел что-то сказать, но тут в дверь постучались.

На пороге стоял мистер Филч. Лицо его просто излучало чувства вины и страха одновременно.

— Мистер Снейп, — проревел надтреснутым голосом завхоз. – Простите, я совсем запамятовал, что вы мне говорили! Моя кошка…

— Мне наплевать на вашу кошку, мистер Филч, — заметил Снейп убийственным тоном. – Почему вы не отвечали на звонки?! Мы с мистером Поттером уже почти смирились, что нам придется ночевать в этой дыре! Ваша халатность отвратительна.

Гарри сам себе не поверил, когда его проняло волной сочувствия к сторожу, на лысеющую голову которого сыпались обвинения.

— Простите, мистер Снейп, — пробормотал Филч. – Я как раз обходил школьную территорию, когда из-за угла выбежала какая-то грязная псина и напала на мою Миссис Норрис. Она у меня уже старая, поэтому еле успела спастись на ограде. А тут объявился хозяин дворняги, и я должен был сказать ему пару слов, чтобы получше следил за своим животным…

— Довольно, мистер Филч, — прервал его преподаватель естествознания. – У меня нет на это времени. Мистер Поттер, застегните куртку – на улице холодно, — его тон был ледяным.

Будто нарочно, Снейп резко миновал сторожа, за руку утаскивая Гарри вон из школы.