Глава 1Пальцы беспокойно барабанили по столу, сказывалось нетерпение и волнение. Время ожидания, неизвестность выводили Гермиону из равновесия, вот и сейчас она ждала профессора МакГонагалл в её кабинете, а та всё не возвращалась.
«Ну почему так долго? Если она не найдёт дневник Дамблдора, то задуманное дело рухнет, как карточный домик», – думала она, а пальцы всё так же отбивали монотонную дробь, мысленно вернув Гермиону на несколько дней назад. Волдеморт пал, но принесло ли это долгожданную радость, освобождение от постоянного чувства опасности, страха за Гарри, Рона, за себя, наконец? Нет… не принесло, Гермиона видела мёртвое тело Волдеморта, разум говорил, что всё закончилось, ликуйте! Но сердце… оно сжималось от щемящего чувства горечи и тоски – столько хороших людей погибло, друзей… Забыть это было невозможно, достаточно посмотреть в глаза Гарри… в них была душевная грусть и безысходность. А Рон, Джинни, Джордж и их родители, разве они испытали радость, увидев ненавистного Лорда мёртвым? Никогда уже их жизнь не будет прежней, смерть Фреда на долгие годы, а быть может и навсегда, ляжет тяжёлым грузом утраты на их плечи. Говорят, время лечит, возможно, острая боль притупится со временем, но память… останется…
Совсем недавно в разговоре с Гермионой МакГонагалл, негодуя, выпалила:
– Ах, если бы вернуться в прошлое, к тому времени, когда Волдеморт был ещё студентом! Запугать его, рассказав о будущем, о том, какая бесславная смерть его ждёт! Возможно, ужаснувшись такого конца, он бы сам изменил свою судьбу!
Мысль, высказанная профессором, занозой засела в голове Гермионы. И несколько дней, словно отголосок эхо, назойливо пульсировала и стучала в висок: «Вернуться в прошлое… Волдеморт… когда был студентом… семнадцать лет…напугать… бесславная смерть…»
И однажды утром Гермиона, войдя в кабинет профессора трансфигурации, воскликнула:
– Профессор, вы должны мне помочь. С помощью маховика времени, который вы одалживали мне когда-то, я перенесусь в прошлое, там встречусь с Волдемортом и попытаюсь запугать его, а если не удастся, то … убить!
МакГонагалл ахнула:
– Выбросьте это из головы! Грейнджер, такое путешествие опасно!
– Профессор, я всё продумала. Я перемещусь в прошлое под предлогом перевода из школы Дурмстранг в Хогвартс, на факультет Слизерин. Поймите, я увижу живого Дамблдора, и он непременно поможет мне. Для этого вы составите бумагу о переводе и подделаете с помощью магии подпись тогдашнего директора Дурмстранга. А я объясню Дамблдору, кто я и откуда явилась, но необходимо подтверждение достоверности моих слов, к примеру, какая-нибудь личная вещь Дамблдора.
МакГонагалл, с нескрываемым волнением выслушав Гермиону, сказала:
– Есть такая вещь… его личный дневник, увидев его, Дамблдор поверит тебе. Но… Гермиона, Риддл умен, дьявольски умён, он быстро раскусит тебя. Потомственных волшебников с фамилией Грейнджер не существует, а ты знаешь, как он относится к магглорождённым, без преувеличения скажу, что это путешествие сопряжено с большим риском.
– Плохо же вы обо мне думаете, профессор, – заговорщически улыбаясь, проговорила Гермиона. – Фамилия Грейнджер не будет фигурировать в бумаге, Гермиона Певерелл переведётся в Хогвартс. Нам известно, что Риддл знал о своем происхождении к семнадцати годам: его мать из рода Мраксов, они, в свою очередь, родня Певереллам, и это заинтересует его, таким образом, я смогу влиться в его окружение. Он ничего не заподозрит, я знаю о нём всё, он обо мне – ничего, это мой козырь и моё оружие. Да, кстати, надо бы и вещи мои перенести в ваш кабинет, но сделать так, чтобы они при моём перемещении остались на месте.
– Это нетрудно сделать, разумеется, в тысяча девятьсот сорок четвертом году этот кабинет выглядел несколько иначе, но есть заклинание, которое позволяет предмету из другого времени не исчезнуть во время перехода временного пространства, – проговорила МакГонагалл. – Думаю, ещё одна вещь тебе пригодится – мантия-невидимка Поттера. Я позаимствую её под каким-нибудь предлогом.
* * *
Рано утром Гермиона перекинула сумку через плечо, вышла во двор и лёгким прикосновением пальцев привела в движение песочные золотые часы, висевшие на шее. Всё вокруг неё завертелось: замок, деревья, двор, небо – скорость возрастала, и через секунду очертания предметов слились в круговорот, и Гермиона оказалась в кромешной темноте. Девушка только успела прикрыть глаза, чтобы не видеть давящий на неё мрак, как тут же раздалось:
– Чего встала на дороге! – воскликнул какой-то студент, грубо задев её плечом.
Гермиона открыла глаза и огляделась, внешне совсем ничего не изменилось, студенты толпой шли через двор к центральному входу, и девушка последовала за ними. Она поднялась по лестнице к кабинету, который покинула совсем недавно, постучала в дверь и, услышав:
– Войдите. – С силой открыла её.
Склонившись над письменным столом, сидел помолодевший профессор Дамблдор. Гермиона с восторженным удивлением разглядывала его длинные каштановые волосы и такого же цвета бороду. Лицо профессора почти совсем не изменилось, разве что разгладилось, почти не было морщин.
Гермиона хотела поздороваться, но вместо этого всхлипнула, губы её затряслись, и глаза наполнились слезами:
«Он жив…жив…» – стучало в её голове. Девушка не собиралась плакать, но ничего поделать с собой не могла, слеза потекла по щеке, и она всхлипнула ещё громче. Профессор оторвался от пергамента и, увидев плачущую студентку, быстро встал из-за стола.
– Что такое? Что случилось? Вас кто-то обидел?
Гермиона не могла вымолвить ни слова, она только отрицательно мотнула головой.
– Ну… успокойтесь… мисс. Если всё хорошо, тогда почему вы плачете?
– Я.. просто рада вас видеть, профессор Дамблдор. – И Гермиона схватила его за руку, с жаром пожав её.
– Ваше лицо мне незнакомо, и, тем не менее, вы назвали меня по имени… – сказал профессор.
– Меня перевели в эту школу из Дурмстранга, вот свиток за подписью директора, а о вас я много слышала. – Гермиона решила немного потянуть время, чтобы прийти в себя, прежде чем открыться Дамблдору.
– М…м…м, немного странно, обычно о таких вещах директор Дурмстранга предупреждает заранее, а меня-то уж в первую очередь, поскольку мы давние приятели. Простите, мисс, но всё ли вы мне говорите…
Гермиона поняла, что настал момент истины, и выпалила в лоб, что она из будущего и с помощью маховика времени перенеслась сюда из тысяча девятьсот девяносто восьмого года. И сделала это для того, чтобы встретиться с Томом Риддлом, который в её времени стал самым страшным тёмным волшебником, магом, который повинен в смерти многих дорогих ей людей. Девушка говорила красноречиво и пылко, о том, что если ей не удастся запугать Риддла его будущим, то тогда она убьёт его и никакой битвы не будет, и все, кто сложил головы в сражении с Тёмным Лордом, останутся живы!
– Путешествие сквозь время возможно, но как ваш профессор трансфигурации мог позволить сделать такой прыжок? В прошлое вмешиваться опасно, и маховик – вещь серьёзная, можно натворить таких дел… А Риддл действительно так опасен, что в вашем времени он захватил власть? – спросил профессор.
– Он стал Волдемортом, и его могущественная сила контролировала наш магический мир, а потом его убил избранный, юноша, которого предопределило само провидение, но смерть Тёмного Лорда не принесла радости, столько жизней, профессор, он погубил, что и сказать страшно, – проговорила Гермиона.
Она видела, что Дамблдор сомневается в её словах, тогда она вынула из своей сумки дневник.
– Вот доказательство, профессор, – с этими словами она подала ему дневник.
По тому, как удивился профессор, Гермиона поняла: он узнал свой дневник. Дамблдор открыл ящик стола, порылся там и достал точно такой же.
– Вы видите, профессор, последняя ваша запись сделана в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, вы пишете о хоркруксах, о том, как нашли один из них и от его яда ваша рука почернела. Профессор, прошу вас… поверьте мне… – Гермиона схватила его за руки. – Верьте… я правду говорю, – опять всхлипывая, воскликнула она.
– Прошу вас, успокойтесь, выпейте воды и дайте мне пять минут, чтобы немного разобраться, – успокаивающим голосом произнёс профессор.
Гермиона выпила целый стакан воды и затихла, чтобы не мешать профессору читать дневник. Прошло некоторое время, и Дамблдор, закрывая дневник, сказал:
– Что же, сомнений нет, вы действительно из будущего. И когда, вы говорите, пал Тёмный Лорд?
– В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, профессор, – ответила она.
– А последняя запись в моём дневнике сделана в тысяча девятьсот девяносто седьмом, и ни слова о гибели Волдеморта. Из этого можно заключить, что и я был убит, – проговорил профессор.
– Да… вы, директор, были убиты, но не тёмным Лордом, а другом, который по вашей же просьбе отнял у вас жизнь. Вы знали, что скоро умрёте из-за яда хоркрукса, – печально сказала Гермиона.
– Понятно… но как вы намерены действовать? – спросил Дамблдор.
– Как я уже говорила, мне многое известно о Риддле, чего он сам о себе знать не может. На уроках прорицания я расскажу то, что уже известно ему, а потом буду понемногу открывать его будущее, главное, чтобы профессор Кассандра не мешала мне и время от времени подбрасывала чашку Тома, – сказала Гермиона.
– Кассандру я предупрежу, она поможет. Значит, вы думаете, юная леди, запугать Тома Риддла словами? Вы очень рискуете, у этого юноши большой авторитет на факультете, кроме того, он сколотил вокруг себя довольно пёструю компанию – слабых мальчиков, нуждавшихся в защите, честолюбцев, стремящихся к славе, и склонных к насилию людей, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощрённым формам жестокости. Они опасны, вы хоть на минуту задумайтесь, что они могут с вами сделать, если хоть в чем-нибудь заподозрят.
– Я всё понимаю и ко многому готова. Но не забывайте, профессор, что Риддлу всего семнадцать лет, а его будущее не безоблачно, оно ужасно, а если не получится, то… я прикончу его, – жёстко произнесла Гермиона.
– Неужели вы сможете отнять у человека жизнь? – спросил Дамблдор.
– Забрать его жизнь, профессор, это святое дело, – ответила Гермиона, – и ещё… вы поможете мне попасть на факультет Слизерин, да и мои вещи у вас тут… где-то.
– Так это ваши вещи, а я с утра голову ломаю, чей это баул? А насчёт факультета не беспокойтесь, всё устрою. И вообще, рассчитывайте на мою помощь. Так как же вас называть, мисс? – спросил Дамблдор.
– Гермиона Певерелл, профессор, – уже улыбаясь, ответила девушка.
– О, знакомое имя, ну что ж, добро пожаловать в Хогвартс! – произнёс Дамблдор.
* * *
Утром Гермиону разбудил чей-то голос и сильный толчок в спину:
– Эй, новенькая, вставай, завтрак проспишь.
Гермиона приподняла голову и посмотрела на того, кто бесцеремонно разбудил её.
– Доброе утро, но я на завтрак не пойду.
– Откуда ты взялась? – спросила брюнетка.
– Меня перевели из другой школы, я – Гермиона Певерелл.
– А меня зовут Берта Селвин, – ответила брюнетка, а это Пейдж Яксли, – сказала она, указывая на блондинку.
«Да, знакомые всё имена!» – подумала Гермиона, и когда девушки ушли, она оделась, умылась и неспеша пошла на урок.
Войдя в класс, она огляделась и, заметив свободное место рядом с долговязым парнем, поинтересовалось:
– Здесь никто не сидит? – парень, кивнув головой, хотел что-то добавить, но Гермиона уже уселась рядом с ним.
– Эй… кто ты такая? – то ли возмущённо, то ли удивлённо спросил юноша.
– Скоро узнаешь, – отрезала она, и в это время в класс вошёл преподаватель, которого Гермиона сразу же узнала. Профессор Гораций Слизнорт предстал её взору, помолодевший и не такой грузный, каким был в её времена. Больше всего Гермиону удивила его блестящая соломенного цвета шевелюра и светло-рыжие усы.
– Друзья мои, у нас новенькая, мисс Гермиона Певерелл, которая перевелась в Хогвартс из школы Дурмстранг. И как я понял из свитка, директор этой школы охарактеризовал вас, как одну из лучших студенток. Я, разумеется, полностью доверяю мнению уважаемого директора, но мне бы хотелось убедиться самому, предлагаю устроить небольшой блиц-опрос. Слизеринцы дружно поддержали профессора, и Слизнорт перечислил шесть разных зелий, попросил Гермиону определить необходимые ингредиенты к каждому из них и рассказать особенности их приготовления. Девушка отвечала около получаса, и, наконец, перечислив компоненты последнего зелья, умолкла.
– Блестяще, мисс Певерелл, превосходно! Ну, мистер Риддл, у вас появился соперник за звание лучшего ученика Хогвартса, – проговорил Слизнорт, преисполнившись добродушно весёлого коварства, что, впрочем, не удивило Гермиону, Горация она знала ещё по шестому курсу, и его манеры в далёком прошлом были так же кокетливы.
– Ну это мы ещё посмотрим, – ответил юноша, которого Слизнорт назвал Риддлом. Гермиона обернулась, за столом напротив вальяжно восседал красивый черноволосый юноша, его бледная кожа подчёркивала тёмные большие глаза, которые беспардонно оглядели Гермиону с ног до головы, с застывшей на лице пренебрежительной усмешкой.
«Вот он какой, Том Риддл, чувство собственного превосходства прямо написано на его физиономии», – подумала про себя Гермиона и, окинув Риддла холодным взглядом, равнодушно сказала:
– Да… увидим.
Собрав свои книги, Гермиона последовала в башню, где проходили занятия по прорицаниям. Высокая немолодая женщина в длинном чёрном платье дружелюбно улыбнулась:
– Это вы новенькая? Садитесь рядом с Ноттом, – приятным голосом проговорила она, указывая на столик, за которым тот сидел.
«И это до боли знакомая фамилия», – подумала Гермиона.
– Итак, прорицания – труднейшая и интереснейшая из искусств, – начала профессор Кассандра. – Чтобы увидеть судьбу нужно отстраниться от реальности, отключить мозги…
– Подняться над обыденностью и отправить свою фантазию в полёт, – договорила за неё Гермиона.
– Правильно, мисс Певерелл, быть может вы и начнёте?
Студенты выпили чай, профессор собрала опустевшие чашки и, наугад выбрав одну, подала её Гермионе.
– Чашка принадлежит юноше, умному и с амбициями. Видя, как расположились чаинки, могу сказать, что он – прирожденный лидер, его окружают друзья и те, кому очень хочется стать его другом. Одним нравится его образ мыслей, другим – его смелость и независимость, третьим нужна просто защита и они прячутся за его спину, но все эти люди, бесспорно, подчинены его уму и железной воле, – проговорила Гермиона и поставила чашку на стол.
– И это всё? Очень расплывчато и обобщённо, так можно сказать о любом из нас, – высказался один студент.
– Вы так считаете, Эйвери? – спросила Кассандра.
«Мерлин мой, Эйвери, Нотт, Селвин, Яксли – видимо, это всё прародители Пожирателей Смерти, настоящее логово!» – подумала Гермиона.
– Не могли бы вы, мисс Певерелл, сказать что-нибудь более точно об этом человеке? – спросила Кассандра.
– Попытаюсь. У этого юноши есть тайны, и он их тщательно оберегает. Первая тайна связана со смертью нескольких магглов… родня по крови, насколько я вижу… да, это семья. Вторая тайна связана с … он каким-то образом может общаться со змеями… – как будто раздумывая, проговорила Гермиона.
– То есть, вы хотите сказать, что среди нас есть человек, говорящий на парселтанге? Но будь у него такая способность, мы бы узнали об этом, – недоверчиво сказала профессор Кассандра.
– Я не могу сказать точно, владеет ли он парселтангом, но этот человек умеет подчинять змей своей воле. И ещё одна тайна связана с подземельем или пещерой, только он может туда входить, что-то ужасное в ней живет, и, кстати, эта тайна связана ещё и с привидением. Больше не могу… голова что-то разболелась, – произнесла Гермиона.
– Ещё бы, на голодный желудок мало кто прорицает, это тебе желудочный сок в голову бьёт, – съязвила Берта Селвин, и одобрительное хихиканье говорило в поддержку её слов.
– В голову, видать, сильно долбануло, если Певерелл о смерти какой-то семьи плела. За такие предсказания этого несчастного и в Азкабан посадить могут, – добавил Эйвери.
Гермиона была довольна собой, первый удар она нанесла, судя по внимательному взгляду Риддла.
– Как тебе, Том, эта Певерелл? Фигурка хорошая, да и на личико… ничего, – спросил Нотт, когда они спускались по лестнице.
– Надо познакомиться с ней поближе, – ответил Том, а Нотт и Эйвери многозначительно загоготали.
* * *
На следующих прорицаниях Гермиона решила выдать кое-какую информацию о Риддле, чтобы у него не осталось сомнений в её даре. Профессор Кассандра была предупреждена Дамблдором, и на этот раз, чтобы не возникли подозрения, она попросила сначала предсказать судьбу по чашке Нотта. Гермиона много не говорила, а лишь заострила своё внимание на том, что Нотт до конца своей жизни будет служить могущественному человеку и сам особо не выделится, находясь в тени своего господина. Нотт был возмущён. Кассандра опять устроила номер с якобы случайно выбранной чашкой и по внимательному взгляду профессора Гермиона поняла, что она принадлежит Риддлу.
– Могу рассказать о жутком создании в подземелье, сейчас я точно вижу, что это паук редкой породы, и этот студент нашёл его. По словам обладателя чашки именно паук убил девушку. Даже не верится, что такой, в общем-то небольшой по размерам арахнид, мог кого-нибудь убить? Но, тем не менее… да, ещё я точно знаю, что её привидение живет в замке до сих пор, а студент получил награду за свой благородный поступок, – закончила Гермиона в полнейшей тишине.
– Чёрт возьми, а ведь она правду сказала, допустим, награду Певерелл могла увидеть там, где хранятся кубки и персональные награды студентов, но про паука кто бы ей стал рассказывать, не директор же? Он без содрогания вспоминать об этой истории не может, – сказал студент по имени Мальсибер.
Риддл посмотрел на Гермиону испытывающим взглядом.
– Эта Певерелл не так проста, мало ли чего она ещё увидит, к примеру, о нашем тайном обществе, – предостерегающе произнёс Розье, когда вся компания после ужина собралась в гостиной.
– Надо бы её припугнуть, – заключил Риддл. – Хорошо бы, если в воскресенье она пошла вместе со всеми в Хогсмид.
* * *
Прогулявшись по «Сладкому королевству», Гермиона зашла в магазин волшебных приколов «Зонко». Рассматривая множество вещиц, наделённых различными магическими свойствами, зачастую, применение которых остаётся загадкой, взгляд девушки остановился на брошке в виде смешного человечка с всклоченными волосами, который держал в руке молоточек и опирался на миниатюрную наковальню. Как только Гермиона поинтересовалась у продавца о назначении этой броши, мужчина улыбнулся, а затем произнёс:
– Опасность.
В то же мгновение человечек со всей силы начал лупить по наковальне и кричать во всё горло: «Опасность! Опасность!»
Продавец щёлкнул по броши – и человечек замолк.
«Очень полезная вещица», – подумала Гермиона и купила её. Выходя из магазина, она столкнулась с Ноттом.
– Извини, Певерелл, ты ведь не была ещё в пабе «Три метлы»? Если хочешь, пойдем, я покажу, где это, – любезно проговорил Нотт. Гермиона насторожилась.
Войдя в паб, девушка увидела, что свободных мест нет, но тут Розье махнул рукой Ноту, и тот потащил Гермиону к столу, за которым сидели Риддл и его друзья.
– Здесь есть два свободных места, – сказал Розье и пододвинул Гермионе стул.
«Очень интересно, они держали для меня место, посмотрим, что будет дальше», – подумала Гермиона.
Мальсибер и Риддл о чём-то шептались, пересмеиваясь. Том показал записку Лейстрейнджу, тот захохотал:
– И как ты думаешь, кто это?
– Я уже всё выяснил, попросил у Слизнорта просмотреть последние свитки, сличил почерки и нашёл, это Конкордия Джонсон, – презрительно улыбаясь, сказал Риддл. – Эйвери, пригласи её сюда, да стул не забудь прихватить.
Вся компания оживилась, а Розье даже потёр руки, так ему не терпелось посмотреть на то, что задумал Том.
Светловолосая худенькая девушка, смущаясь, подошла к столу вместе с Эйвери.
– Присаживайся, Коди, не стесняйся, – учтиво начал Риддл. – Ответь мне, это ты посылала записки? Имей в виду, я всё знаю.
Девушка кивнула головой.
– Прекрасно. Ты уже в который раз приглашаешь меня прогуляться с тобой на обратном пути, видимо, я нравлюсь тебе? А как ты думаешь, Коди, что делают парень и девушка на свидании? – всё так же обходительно спросил Риддл.
– Они гуляют, разговаривают о чём-нибудь, – краснея, ответила та.
– Ну, конечно, но кроме этого они ещё и целуются, ты этого хочешь, Коди? – ухмыльнулся Риддл. – Когда ты смотришь в зеркало, что ты там видишь: худенькую угловатую девушку с плоской грудью и пегими волосами? Да, милая, ты видишь именно это, и с чего ты взяла, что можешь мне понравиться? – нагло разглядывая её, произнёс Риддл. – Мокрая курица, знай своё место, а ну пошла отсюда, – выпалил он.
Девушка всхлипнула и бросилась вон из паба, за ней побежали две гриффиндорки.
Слизеринцы загоготали привлекая всеобщее внимание, и тут Гермиона вскочила со своего места, стремительно подошла к Риддлу и ударила его по лицу. Пощёчина была такой звонкой, что все присутствующие замерли и уставились на них.
– Ты что себе позволяешь, ненормальная? – возмущённо произнёс Розье.
Но Гермиона уже бросилась к двери и выскочила на улицу, Коди и её подруги быстрым шагом направлялись в Хогвартс. Гермиона вернулась к своему столу, но и Слизеринцы куда-то пропали, она доела пирожное и собралась уходить, как к ней подошёл официант.
– Вас хочет видеть один человек по неотложному делу. – Он указал на дверь в подсобное помещение.
Гермиона подумала, что, возможно, человек был от Дамблдора, вошла во внутрь, и в ту же секунду кто-то накрыл её тёмной тканью, в следующее мгновение несколько рук подхватили её и куда-то потащили. Кто-то крепко держал её за руки, а кто-то снял с плеча сумочку с волшебной палочкой, затем сорвали ткань с головы Гермионы. Шайка Риддла затащила её в подвал, где хранились припасы. Её держали за руки Мальсибер и Розье.
– Попалась, птичка. Попробуем, какая ты на вкус, – проговорил Эйвери и, схватив Гермиону за голову, поцеловал в губы. Девушка не растерялась и ударила наглеца ногой в пах, тот согнулся и завыл от боли.
– Она ещё и брыкается, – заунывно произнёс Эйвери.
– Встаньте ей на ноги, чтобы она не ударила меня, – приказал Риддл и подошёл к ней вплотную. Розье и Мальсибер наступили на ноги Гермионы.
– Больно же, идиоты! А ты, Риддл, докатился, без посторонней помощи не можешь поцеловать девушку, видно, по доброй воле ни одна не пойдёт на это, – дерзко проговорила она.
И крикнула:
– Опасность!
И брошка в форме человечка подняла шум, неистово ударяя по наковальне и вопя во весь голос:
– Опасность! Опасность!
Тут же раздался нетерпеливый стук в дверь:
– Немедленно откройте! – потребовал чей-то голос.
Слизеринцы растерянно посмотрели на Тома. Тот, видя безвыходность положения, кивнул головой, и Эйвери открыл задвижку.
– Это ещё что за сборище и что вы здесь делаете? – спросил официант.
– Мой друг потерял запонку, а она, между прочим, золотая, – как ни в чём не бывало ответил Риддл.
– Запонку потеряли? И для этого вы целым гуртом спустились в подвал, и девушку с собой прихватили? А ну вылезайте, оболтусы! Сначала вы, мисс, – приказал официант, подавая Гермионе руку.
– Скажите, только честно, эти бездельники не причинили вам вреда? Только одно слово – и я тут же сообщу вашему директору! – произнёс мужчина, подозрительно поглядывая на юношей.
– Что вы, мистер, этот юноша действительно потерял запонку, и потом, это мои друзья и в их обществе я в полной безопасности, – произнесла Гермиона, мило улыбаясь.
В зале было пусто, все разошлись, и когда Гермиона вышла на улицу, Риддл сказал:
– Тебе придётся прогуляться с нами через лес.
– Ой напугал. Во-первых, многие видели, что я не покидала паб и вы до сих пор не вернулись в замок, и если со мной что-нибудь случится, то подозрение падёт именно на вас. – Гермиона направилась через лес. Но Риддл догнал её и больно схватил за руку выше локтя.
– Ты ещё не расплатилась со мной за пощёчину, – сквозь зубы процедил он и толкнул девушку к дереву, о которое Гермиона ударилась спиной, он прижал её к стволу, сильно надавливая на плечо.
– Оставь её, Том, – сказал Лейстрейндж.
Риддл зло посмотрел на него.
– Как ты собираешься наказать меня, Том, убить, как тех магглов? Я тогда сразу поняла, они не только родственники между собой, они – твои родственники. Или может, натравишь на меня своё чудище – василиска! – прошептала Гермиона. Риддл остолбенел. В первую секунду он растерялся, а потом быстро овладел собой:
– Не понимаю о чем ты?
– Врёшь, всё понимаешь. Я сначала не могла понять, что это за зверь такой, который, взглянув на несчастную девушку, тут же отнял у неё жизнь. И после того как покопалась в библиотеке, поняла, что это василиск и управляешь им ты. А это значит, что Тайная комната Слизерина существует и мало того, ты, Том, его потомок. Но и Певереллы – потомки Слизерина, тебе достался дар говорить на парселтанге, а мне – предвидеть будущее.
– Том, да брось ты её, ещё отвечать за неё придётся, – крикнул Розье.
– Идите, я просто с ней поговорю. Даю слово, – ответил Риддл.
Студенты поспешили как можно скорее уйти, они знали, на что способен Риддл в гневе.
– Ты ничего не докажешь, Певерелл, – убеждённо проговорил он.
– Ты так уверен, а ну пойдем. – И Гермиона быстрым шагом направилась к замку, Риддл не отставал от нее, войдя в замок, девушка устремилась к женскому туалету, но Том не последовал за ней.
– В чём дело? Ты боишься привидений? – засмеялась Гермиона.
Риддла раздражала её смелость и уверенность в себе, и когда он вошел, Гермиона указала на один из умывальников:
– Вот на этом кране изображена змейка, именно отсюда появлялась змея, и она до сих пор в подземелье. Это ли не доказательство!
Том был вне себя, ему хотелось наброситься на девчонку и придушить её голыми руками, но этого нельзя было делать, поскольку его бы сразу вычислили и посадили в Азкабан.
– Как ты это делаешь, видишь по чаинкам? – спросил он пересохшими от волнения губами.
– Чаинки здесь ни причём, я вижу картинки иногда быстро и отрывочно, а иногда мои видения содержат много частностей и деталей, словно сама присутствую при этом.
– Если ты всё знала, то почему не донесла на меня? – напряжённо спросил Риддл.
– Не знаю, поверишь ли ты, но меня заинтересовало твоё прошлое, и я хотела бы увидеть будущие события, связанные с тобой, Риддл. Но ты агрессивен и враждебен, и я больше не произнесу ни одного слова, мне дорога моя жизнь, потому что я поняла: тебе ничего не стоит отнять её, – сказав это, она пошла в гостиную Слизерина.
* * *
На следующий день во время урока зельеварения профессор Слизнорт пел дифирамбы Гермионе, со слов Кассандры ему стало известно о чудесном даре девушки, и он пригласил её в так называемый «Клуб Слизней».
– Мне будет приятно увидеть в нашей компании такую одарённую девушку, – заключил он.
Вечером того же дня Гермиона пришла в кабинет декана с небольшим опозданием, Слизнорт сидел в глубоком кресле, откинувшись на его спинку, в одной руке он держал бокал с вином, а другой перебирал засахаренные дольки ананаса, своего любимого лакомства. Небольшие ступни профессора покоились на бархатной подушечке. Вокруг него расположилось шесть-семь человек, от этой компании веяло какой-то мрачной притягательной силой. Гермиона была поражена, с какой точностью Гарри описал эту сцену, увиденную в омуте памяти Дамблдора.
– А, вот и вы, мисс Певерелл, – воскликнул профессор, как только она вошла в его кабинет. – Может, расскажете нам о своих способностях? И меня очень интересует вот что: вам обязательно надо смотреть в чашку, чтобы предсказывать или это может происходить как-то по-другому?
– Чаинки, кофейная гуща, бобы, это как бы проводники, когда человек выпивает чай или кофе, он прикасается к чашке, думаю, что именно прикосновение играет роль. Точнее я сказать не могу, всё получается спонтанно. Возможно, любая вещь может рассказать мне о прошлом или будущем человека, но с этим я пока не экспериментировала. Зато очень увлекаюсь хиромантией, могу сказать, что неплохо в этом преуспела, – проговорила Гермиона.
– В самом деле! Тогда прошу вас посмотреть мою руку, – смело предложил Слизнорт.
Гермиона села на приземистый пуфик рядом с профессором, взяла его ладонь, и пристально вглядываясь в неё какое-то время, сказала:
– У вас будет долгая жизнь, в общем-то, без особых потрясений. Наступит время, когда вы покинете школу и уйдёте на покой, который продлится несколько лет, но потом вас снова пригласят в Хогвартс.
– А при каких обстоятельствах это произойдёт, и кто позовёт меня обратно, вы можете сказать? – спросил Слизнорт, хитро подмигнув глазом.
– Вы будете нужны школе, потому что наступят тёмные времена, а пригласит вас профессор Дамблдор, он станет директором, – пояснила Гермиона.
Слизеринцы взорвались хохотом, один Риддл был спокоен и очень сосредоточен.
– Не обращайте внимания на мальчиков, мисс Певерелл, у них особое отношение к профессору трансфигурации, – сказал Слизнорт, пытаясь сгладить неловкую ситуацию.
– Да, я знаю об этом, они боятся его, – непринуждённо произнесла Гермиона, и в ту же минуту смех затих.
– Жаль, для того чтобы убедиться в правильности вашего предсказания придётся ждать долгие годы, я вынужден поверить вам на слово, – проговорил профессор.
– Ну отчего же, иногда я могу предсказать или предвидеть, какую нибудь ситуацию за несколько минут до того, как она произойдёт. Давайте, я сейчас попытаюсь? – Гермиона что-то прошептала на ухо профессору, он улыбнулся и кивнул головой. В кабинете воцарилась молчание, все ждали чего-то, а чего именно – никто не знал. Риддла откровенно рассмешила эта обстановка.
– Ерунда какая-то, лучше скажите, сэр, правда ли, что профессор Вилкост уходит в отставку? – спросил Том.
Слизнорт ахнул и вздрогнул от неожиданности:
– Мерлинова борода! Только что мисс Певерелл предсказала, что вы, Том, произнесёте именно эти слова. Поразительно! Потрясающе! За всю свою жизнь я не встречал прорицателя такой силы. Даже Кассандру с вами нельзя сравнить, – Слизнорт был потрясён, а слизеринцы смотрели на Гермиону с удивлением и благоговейным страхом.
– Скажите, профессор, мы можем поговорить о хоркруксах? – переменила тему Гермиона, к тому же она знала из воспоминаний самого Слизнорта, что эта тема очень интересовала Риддла.
– Обсуждение этой темы запрещено. Хоркруксы – это глубины тёмной магии, они очень опасны, – проговорил Слизнорт.
– Извините, профессор, но откуда нам знать, что хоркруксы опасны и это тёмная магия, если у нас нет никакой информации. А как известно, то, чего человек не знает, больше всего и притягивает. Вспомните Еву, разве сорвала бы она плод с Древа Познания, если бы знала, какие последствия её ожидают? Послушала бы она искусителя, который разжёг её любопытство? Незнание породило любопытство, и это погубило первых людей.
– Интересная трактовка падения человека. Мне кажется, вопрос даже не в том, что искуситель разжег любопытство Евы, и непонятная покорность Адама привела их к изгнанию из Рая. Вопрос даже не в том, что первые люди ослушались Бога, вопрос в вере, а не в послушании. Бог сказал: «Нельзя!» И в это надо было свято верить, а первые люди не поверили Богу, а поверили искусителю. Вот суть проблемы. Вопрос выбора, послушать ли бога, что нельзя вкушать плоды с Древа Познания или послушать искусителя, дескать, ничего страшного не произойдёт, вы обретёте знания и сами уподобитесь богам. Я убеждён, это вопрос веры, когда человек свято верит во что-то, то ничто не способно сбить его с пути. Не могу сказать, что я знаток библии, но в данном случае, думаю, я прав. – И после недолгого молчания Слизнорт добавил: – Как вы думаете, для чего служит хоркрукс, мисс Певерелл?
– Известны случаи, когда волшебник делит свою душу на две части: одна остаётся в его теле, а другая заключается в какой-нибудь предмет, это и есть хоркрукс, так человек может продлить свою жизнь. Допустим, я заключу часть своей души в дневник, и если меня убьют, то я не умру, а лишь потеряю сознание и буду казаться мёртвой. Но может случится и так, что мой дневник попадёт в руки, скажем, Нотту. Он делает в нем записи и тем самым отдает моей душе свои жизненные силы, в конце концов, я обрету плоть, а Нотт при этом умрёт.
Гермиона бросила взгляд на Риддла, на его лице выступил пот, а взгляд был пронзительно ненавидящим.
– Предположим, профессор, что я захочу разделить свою душу не на две части, а на несколько частей… на семь, к примеру? – поинтересовалась Гермиона.
– Вы с ума сошли, мисс Певерелл! В этом случае уместнее было бы сказать: разорвать вашу душу на семь частей.. это будет кошмар, могу вас заверить! – с негодованием произнёс профессор.
– Да, не волнуйтесь вы так, профессор, вопрос чисто риторический, я полагаю, – попытался рассеять его беспокойство Риддл, ему самому очень хотелось узнать.
– Риторический? Ну и придёт же такое в голову… семь частей! Ничтожный кусочек останется в теле человека, пожелавшего подвергнуть свою душу такой экзекуции. Что он может вместить в себя, кроме ненависти и злобы? Такой волшебник намеренно лишает себя простых человеческих чувств: милосердия, сопереживания, даже наслаждения. Все это ему будет не нужно, он не познает любви. А изменения будут колоссальными не только внутренние, но и внешние. Страшно представить, что станет с внешностью этого человека, думаю, даже на зверя он не будет похож… что-то мерзкое и отталкивающее, существо сродни демонической твари.
– Профессор, вы сказали, что наслаждения ему будут безразличны или не доступны, и секс тоже? – спросил Эйвери.
– Разумеется, какой там секс, женщины ему будут не нужны! Ему вообще никто не будет нужен! И всё это в угоду вечной жизни, на кой чёрт, извините, такое бессмертие!
– Спасибо, профессор, за такое подробное объяснение, я думаю, что после нашей беседы, вряд ли кто-нибудь захочет разорвать свою душу на семь частей, – Гермиона поблагодарила Слизнорта, и студенты разошлись.
Девушка обратила внимание на подавленное настроение Риддла и подумала:
«Может, он сделает для себя какие-нибудь выводы насчёт семи хоркруксов и откажется от этой идеи, тем более что первый из них уже существует».
Глава 2Гермиона пристально вглядывалась в шар, в котором плавала лёгкая пелена, как будто кто-то вдохнул в него сигаретный дым.
– Ничего особенного сказать не могу, вижу только группу студентов, которых объединяют общие интересы или идеи… и связано это с их происхождением. Они очень гордятся своим происхождением, все… кроме одного… – и Гермиона нарочно замолчала. До этого момента Риддл не проявлял никакого интереса к тому, что говорила девушка, он разглядывал стены, увешанные амулетами, талисманами и оберегами. Лёгкий дымок от благовоний успокаивал и располагал к созерцанию. Но как только Гермиона осеклась, он тут же повернул голову, поняв: девушка увидела ещё что-то, но не захотела говорить.
– Действительно, в том, что вы сказали, мисс Певерелл, нет ничего особенного: людям свойственно примыкать к единомышленникам или к тем, кто понимает их. А у вас, мисс Певерелл, есть друзья одинаковых с вами убеждений? – спросила Кассандра.
– Нет, профессор, я всегда одна. Меня боятся, думаю… так же, как и вас, – ответила Гермиона.
– Понимаю. Выходит, что мы с вами друзья по несчастью! – профессор засмеялась, подошла к девушке и, положив руку ей на плечо, мельком бросила взгляд на шар, и тут же вздрогнула.
– Задержитесь на секунду, – еле слышно сказала она.
Как только комната опустела, Кассандра подошла к Гермионе и взволнованно произнесла:
– Мисс Певерелл, вам угрожает опасность. Сегодня ночью вас попытаются убить прямо в спальне.
Девушка побледнела и опустилась на стул.
– Это сделает Риддл, да? – тихо спросила она.
– Я не видела лица, – ответила Кассандра.
– И как это произойдёт? – по телу Гермионы пробежал холодок.
– Вас попытаются задушить… подушкой. Надо срочно рассказать обо всём Дамблдору, и, я думаю, что сегодня же вы должны вернуться в своё время, – проговорила Кассандра.
– Вернуться... вот так, бросить всё на полпути? – Гермиона потёрла лоб. – Профессор, вы сказали, что это произойдёт ночью в моей спальне. Но ведь я там не одна, и шум может разбудить девочек, – рассуждала Гермиона.
– Скорей всего, злоумышленник использует усыпляющее заклинание, и вы, и ваши соседки погрузятся в глубокий сон, и никто ничего не услышит, – с грустью ответила Кассандра.
– Когда я готовилась к экзаменам, профессор, я не спала ночи напролет, в этом мне помогло бодрящее зелье, – Гермиону приободрила эта мысль. – Если вы поможете мне достать его, то сонное заклинание не подействует на меня, я окажу достойную встречу ночному гостю, и нам не придётся беспокоить профессора Дамблдора.
Кассандра отправилась в больничное крыло и через некоторое время вернулась с флакончиком в руках:
– Пообещайте мне, мисс Певерелл, быть как можно осторожней.
* * *
Гермиона лежала на кровати, укрывшись одеялом. Она крепко сжимала волшебную палочку и не боялась, что сон сморит её: снадобье не даст заснуть. Время тянулось медленно, и она задумалась: «Как быстро Риддл решил разделаться со мной. В беседах с Гарри, Дамблдор неоднократно говорил, что Том обладает колоссальным терпением и выдержкой, неужели профессор ошибался? И странно, что разыгранная мной способность к прорицанию не привлекла его, – а на этом строился весь план. Пережить бы эту ночь, а там… видно, придётся покончить с Риддлом, и сделать это надо во время прогулки в Хогсмид».
Дверь легонько скрипнула, Гермиона насторожилась, в темноте трудно было что-либо различить, и она вся обратилась в слух. Кто-то осторожно зашёл в спальню, затем Гермиона услышала шёпот. Девушка догадалась, что непрошенный гость шепчет заклинание.
Шаги затихли рядом с её кроватью, кто-то рывком раздвинул занавески полога и накрыл её подушкой, тяжело навалившись всем телом. Гермиона не сопротивлялась, притворяясь спящей, но подушка перекрыла ей доступ воздуха. Она сконцентрировалась и мысленно произнесла: «Ступефай».
Человека отбросило к двери, он с грохотом врезался в неё, и та открылась. Гермиона откинула подушку и, жадно вдохнув воздуха, села на кровати. Злоумышленник поднялся на ноги, в темноте девушка видела лишь его очертания, и неожиданно у него за спиной возникла другая фигура. Она схватила непрошенного гостя за шею и поволокла в гостиную. Гермиона вытащила из-под матраца мантию-невидимку и, накинув её, тихонько спустилась по лестнице.
Риддл ударил Лейстрейнджа кулаком в лицо, от чего тот отлетел к дивану.
– За что?! Ты ведь сам сказал, что её надо прикончить, – воскликнул Лейстрейндж, пытаясь сесть.
– Я сказал, что надо прикончить, но разве я приказывал тебе сделать это сегодня, идиот, – процедил Риддл. Он шёл на перепуганного юношу, тот, пятясь, забрался на диван. Риддл схватил его за волосы и, перекинув через спинку дивана, поволок к стене, а потом со всей силы ударил об неё головой. Юноша завыл:
– Остановись! Прошу тебя, хватит!
– Ну что, кретин, тебе не удалось её убить? Ещё бы, она всё знала и ждала! И хватит ныть, это послужит тебе уроком, никогда ничего не предпринимай без моего ведома, – проговорил Том.
– Но тебя же не было в спальне, спрашивать было не у кого, и я решил, что сделаю это сегодня, – произнёс юноша, вытирая платком окровавленный нос.
– Я перестарался, напугав Певерелл. Сам сделал глупость! В моих руках был шанс узнать всё о своём будущем, ты понимаешь? Она могла предсказать мне: кто опасен для меня, какие безвыходные ситуации могут возникнуть в моей жизни. Певерелл могла бы помочь избежать их… а я дурак! – сокрушался Риддл.
– А может подвергнем её пыткам? Применим Круциатус, а потом, когда узнаем всё, что нас интересует, сотрём девчонке память, – гнусавя, проговорил Лейстрейндж, смачивая платок водой из графина.
– Ты спрашивал, где я был? Я тайком пробрался в библиотеку, меня очень заинтересовал именно этот вопрос, можно ли путём пыток выведать информацию о будущем? И оказалось, что нет! Прорицатели не могут ничего предсказывать, когда испытывают боль, для этого им необходимо находится в позитивном, спокойном настрое, – объяснил Риддл.
– Это плохо… а что если мы подмешаем Певерелл любовного зелья, а? Она влюбится в тебя и будет находиться в состоянии эйфории, а это позитивное расположение духа, – Лейстрейндж даже улыбнулся своей догадке.
– А ты и правда начинаешь соображать… когда тебе морду набьёшь, – засмеялся Том. – Отличная идея. Я отправлю письмо с совой – у меня есть кое-какие связи в Лютном – и через час получу все необходимые ингредиенты, за ночь сварю зелье, и уже к утру оно будет готово. Ладно, ложись спать, а я – в совятню.
Гермиона стояла на лестнице под мантией-невидимкой и слышала весь разговор.
«Так, так, – подумала она, – любовное зелье? Ну что же, придётся притвориться влюблённой дурочкой»
* * *
Том вернулся в спальню на рассвете и от усталости свалился на кровать.
– Ну что? Получилось? Лейстрейндж рассказал, что произошло ночью, она нас не выдаст? – с беспокойством спросил Эйвери.
Том подложил руки под голову и безучастно произнёс:
– Если бы донесла, то нас бы уже вызвали на ковёр к директору, а может, и в другое место. – Том тихо засмеялся. – Всё сделано: зельё в стакане с тыквенным соком. На кухню пробраться нетрудно, как вы знаете.
– А вдруг стакан попадёт к кому-нибудь другому, что тогда? – предположил Мальсибер.
– Не попадёт, колдовство, мой друг, магия! Или ты сомневаешься в моих способностях? А теперь оставьте меня, я не пойду на завтрак: спать хочу.
Как только студенты расселись по своим местам, на столах тут же появилась еда, и рядом с Гермионой материализовался стакан с тыквенным соком. Гермиона сидела на краю стола слизеринцев, и все были на месте: Мальсибер, Розье, Эйвери и Лейстрейндж – отсутствовал только Риддл. Девушка взглянула на Лейстрейнджа, на его лице не было синяков или ссадин.
«Видно, Риддл постарался убрать с помощью магии все следы с его физиономии», – подумала она и незаметно достала волшебную палочку, которой слегка коснулась стакана. Заклинание было простым, его часто использовали в зельеваренье при выпаривании. Гермиона лишь делала вид, что пьёт, и каждый раз, когда ставила стакан на место, жидкость заметно уменьшалась. Мальсибер, сидевший рядом, украдкой наблюдал за ней, и когда стакан опустел, он толкнул Розье в бок, шепнув:
– Всё в ажуре.
На занятиях Гермиона вела себя как обычно. Она знала, что теоретически действие любовного зелья начинается через несколько часов, поэтому на Риддла не обращала никакого внимания. Но за ужином Гермиона разыграла спектакль, бросая на Риддла влюблённые взгляды, полные обожания. Он заметил это и, покончив с ужином, подошёл к ней:
– Гермиона, ты не против прогуляться со мной после ужина?
Девушка захлопала ресницами и, глядя на него с невыразимой нежностью, ответила:
– Конечно, Том, с удовольствием.
– Тогда через полчаса жду тебя в гостиной, – проговорил Риддл.
Гермиона снова захлопала глазами, обворожительно улыбаясь. Ей казалось, что нужно немного утрировать своё поведение для большей убедительности. Она развернулась на каблуках и помчалась к себе в спальню.
– До чего у девочек глупый вид, когда они влюблены, – иронично улыбаясь, сказал Том, обращаясь к Розье и Мальсиберу.
Обойдя замок, Гермиона и Том вышли на мост. Девушка вспомнила, как часто она стояла здесь с Гарри и Роном и, вздохнув, спросила:
– Почему ты молчишь, Том, тебе нечего сказать мне? – Гермиона посмотрела на юношу, с обожанием заглядывая в глаза.
«Мерлин мой, и вот так будет продолжаться всё время, пока она пьёт любовное зелье, ну до чего нудно, скучно и тошно!» – подумал Риддл, а вслух сказал:
– Мне хочется послушать тебя, Гермиона. По руке Слизнорта ты предсказала будущее, может, и мою посмотришь, мне любопытно.
Гермиона, практически не преставая улыбаться, взяла его ладонь и нежно погладила её.
– Я сделаю все, что ты хочешь, – начала она. – Ты не любишь своё имя, Том, даже ненавидишь его. Из-за отца… какой ужас, он бросил вас, когда ты ещё не родился. А твоя бедная мама так страдала, так убивалась…
– Страдала… убивалась… по этому подонку , а обо мне не думала, бросила на пороге приюта! – с негодованием, выпалил Том.
– Нет… нет… она так любила тебя, что сердце её разрывалось от боли в тот день, когда она оставила тебя на пороге приюта. Семья отказалась от неё, пойми, она была в отчаянии и только так могла поступить. Твоя мама не хотела, чтобы ты жил среди волшебников, она проклинала магию. Я знаю, ты жалеешь её, потому что помнишь, – Гермиона сказала наугад, но Риддл вдруг отдернул руку:
– Хватит!
Он быстро зашагал по мосту, удаляясь от Гермионы, потом оглянулся и сказал:
– Чего ты встала, пойдём… можешь взять меня под руку.
Гермиона изобразила радость на своём лице, и, догнав Риддла, с благоговением опёрлась на его руку, Том ухмыльнулся.
* * *
На посиделках у Слизнорта Том искусно подтолкнул профессора к обсуждению темы власти. Декан пространно говорил о власти, сосредоточенной в руках одного человека, о том, что право повелевать опьяняет сознание, и это одно из самых сильных удовольствий. Непреодолимая сила повелевать, чувствовать себя богом погубила многих завоевателей.
– Яркий пример – Александр Македонский, – сказала Гермиона. – Он был обожествлён, и как только полководец вознамерился захватить весь мир, то был убит. Заметьте, отравлен своими же сподвижниками, как обычный смертный. И с Наполеоном приключилась та же история: соратники его предали и заключили на острове святой Елены, где великий полководец почил на веки. Почему так складывается судьба великих завоевателей, профессор? – спросила девушка.
– Вы абсолютно правы, мисс Певерелл, так заканчивается путь всех захватчиков: сначала последователи восторженно подхватывают твои идеи, затем помогают воплотить их в жизнь, а потом появляется зависть – одна из причин предательства. Другая причина в том, что некоторые люди из окружения полководца или захватчика начинают понимать: всё медленно, но верно идёт к неминуемому концу, – объяснил Слизнорт.
– И вы полагаете, профессор, что любого человека, добившегося власти, рано или поздно ждёт предательство? – спросил Риддл.
– Как это ни грустно, но предательство неминуемо! – заключил Слизнорт.
Риддл изменился в лице, слова профессора ему не понравились.
На следующий день, около четырёх часов, Том пригласил Гермиону тайно прогуляться в Хогсмид, и, воспользовавшись потайным ходом в статуе горбатой старухи, они вышли в «Сладком Королевстве», откуда Риддл повел девушку в Визжащую хижину. Гермиону это удивило. Она думала, что только мародеры знали о существовании тайных ходов.
Внутри Визжащая хижина выглядела по-другому, в последний раз Гермиона была здесь, когда они впервые увидели Сириуса, тогда кроме матраца ничего не было. Теперь же тут стояла кое-какая мебель. Том уселся в кресло, а Гермиона собиралась присесть рядом на диван, но юноша остановил её:
– Не садись, он может развалиться, лучше присядь ко мне на колени.
Гермиона удивилась, но вида не подала и села к Тому колени. Юноша обнял её:
– Тебе приятно находиться в моём обществе, Гермиона, я нравлюсь тебе?
– Очень нравишься, Том, – ответила она, восторженно глядя ему в глаза.
– Тогда сними куртку. – Гермиона подчинилась. – Расстегни блузку, – приказал Том, Гермиона покраснела, но всё же сделала так, как он сказал.
– Ты дрожишь? – спросил Риддл.
– Здесь холодно, – солгала Гермиона, её била мелкая дрожь от страха, она не знала, чего больше боится: того, что было на уме у Тома, или того, что он раскроет обман.
Том отдернул блузку и, глядя на её грудь, сказал:
– Красивое бельё.
Он нежно провёл рукой по ажурной отделке бюстгальтера, так, что его пальцы касались кожи Гермионы. Та залилась краской, а он, заметив её смущение, засмеялся:
– Не надо так смущаться, а то меня совесть замучит. – Том погладил её колено, и его рука юркнула под юбку, девушка напряглась как струна. Надо было что-то придумать, иначе она не выдержит и ударит его. Гермиона убрала руку Тома со своего плеча и с нежностью погладила ладонь, посмотрев на неё, она неожиданно испугалась. Он тотчас заметил это:
– Что ты увидела?
Гермионе только это и надо было:
– Том, ты добьешься известности, и твоё имя люди будут произносить со страхом, а многие вообще будут бояться называть его. За тобой пойдут волшебники, ты соберёшь армию своих сторонников. Тебя ждут великие, но ужасные дела, и всё будет так, как ты задумал, но не долго… внезапно всё закончится, – как только Гермиона произнесла эти слова, Риддл убрал руку с её ноги, встал и заходил по комнате:
– Почему закончится, из-за чего? Как это произойдёт?
– Этого я не вижу, по крайней мере, сегодня. Я тебя расстроила? – спросила Гермиона с нежностью, она неплохо играла свою роль.
– Одевайся, пора возвращаться, – сухо сказал он.
Вернувшись в гостиную, Том пожелал ей спокойной ночи и пошел спать.
«Вот гад, хоть бы спасибо сказал за предсказание», – подумала Гермиона и пошла в свою спальню.
По окончании урока трансфигурации, Дамблдор попросил Гермиону задержаться.
– Как продвигается ваше дело, мисс Певерелл?
– Пока никак, я рассказываю Тому о его будущем, но до главных событий ещё не дошла, – ответила она.
– Я об одном прошу вас, если вы хоть на долю секунды почувствуете, что не хотите смерти Риддла, послушайтесь себя. Иногда внезапно вспыхнувшее предчувствие оказывается самым правильным, но при других обстоятельствах самое худшее придётся сделать вам самой. Я живу в этом времени и не могу вмешиваться в него, тогда как до вашего рождения ещё очень далеко. И если вы поймёте, что другого выхода нет, то делайте то, зачем пришли, а я сделаю так, чтобы его тело исчезло, – проговорил Дамблдор.
Вечером Риддл опять куда-то собирался.
– Опять свидание? Ну, ты хоть целовался с ней? Она рассказала тебе что-нибудь о будущем? – спросил Розье.
– Как много вопросов. Отвечаю по порядку: я не целовался с ней, кое-что она мне поведала и весьма полезное для меня, – ответил Том.
– Ты, видимо, не очень ласков с ней, возможно, тогда бы она открыла тебе больше. Или зелье слабое, может, новое сварить, посильнее. Правда тогда девчонка станет очень навязчивой и будет нагло приставать к тебе, хотя у неё и развяжется язык, – проговорил Эйвери.
– Я не хочу делать из неё шлюху. Она и так всё расскажет, торопиться некуда, – ответил Том и вышел.
Дождавшись Гермиону, он повел её на седьмой этаж.
– Тут есть укромное место, где никто не помешает, это выручай-комната. – Том остановился, прошёл мимо стены три раза, потом сосредоточился, глядя на пустую стену… и тут же появилась дверь. Совсем недавно Гермиона и её друзья прятались в ней от Риддла, а сейчас он сам привел её сюда.
– Комната принимает вид в зависимости от твоего желания, сейчас, как ты видишь, она стала комнатой отдыха. Здесь может появиться что угодно, кроме еды, – проговорил Риддл.
–Надо сосредоточиться на этой мысли и откроется проход в «Кабанью голову»… может быть, – проболталась Гермиона.
Риддл в упор смотрел на неё, и вдруг прогремело:
– Легилименс!
Риддл вошёл в её мысли. Он увидел маленькую девочку, рядом с которой находились двое мальчиков: один был темноволосый, в очках, другой – рыжий. Тут же всё поменялось: девочка уже выглядела старше и с ней опять были те же мальчишки. Том видел, как темноволосый вынырнул из воды, и Гермиона поцеловала его. Потом картинка снова изменилась: он увидел высокого мужчину, который падал в чёрную арку, время проносилось перед его взором, Риддл увидел хрустальный гроб и плачущих людей… потом опять всё изменилось: он увидел зал и лежащих на полу волшебников, мелькнуло чьё-то уродливое лицо с красными глазами…
– Экспеллиармус!
Это Гермиона выкрикнула заклинание, волшебная палочка Риддла отлетела в сторону, девушка сделала рывок и захватила её. Гермионе хотелось вывернуть Тома наизнанку, тяжело дыша она нацелила на него обе палочки… но подумав о своей миссии, ради которой явилась в прошлое, она поборола свой гнев и бросила палочку Риддлу. Девушка опустилась в кресло и, заплакав, сказала:
– Зачем ты так, Том?
Риддл молчал, наверное, он и сам не знал, зачем это сделал.
– Эти двое… твои друзья из Дурмстранга? – спросил он.
– Да, и мне их очень не хватает, – всхлипывая, ответила она.
– А меня ты разве не любишь? – в голосе Риддла чувствовалось подозрение.
– Конечно, люблю… а ты меня… нет.
Глава 3В кабинет Слизнорта Гермиона пришла раньше Тома. Профессор как всегда восседал в своём любимом кресле и, приветливо улыбаясь, поинтересовался:
– Как ваши дела, мисс Певерелл, привыкаете понемногу к новой обстановке?
– Да, спасибо, привыкаю, – ответила она и посмотрела на дверь, в которую вошли Мальсибер, Розье и Риддл.
Том бросил взгляд на Гермиону, та ласково посмотрела на него, и юноша сел рядом:
– Не сердись, я не знаю, что на меня нашло вчера, когда ты сказала о комнате. Я конечно мог бы догадаться, что ты предвидишь такие вещи, но мне почему-то показалось, что ты уже бывала в выручай-комнате. – И после недолгого молчания добавил: – Извини.
Гермиона удивилась, ей бы и в голову раньше не пришло, что Риддл способен осознать ошибочность своих поступков.
– Что ты, Том, я не сержусь. – Гермиона опять с нежностью посмотрела на него, он должен был видеть, что она испытывает любовное влечение. Риддл очень наблюдателен и сразу же мог бы понять, что она слишком холодна для влюблённой.
– Ох, как она на тебя смотрит, Том, а ты не оказываешь девушке должного внимания, она того и гляди зачахнет, – прошептал Мальсибер.
– Заткнись, – бросил Том.
– Так о чём мы поговорим сегодня, друзья мои? – спросил Слизнорт.
– Предлагаю поговорить о любви, так сказать, о влечение полов, – улыбаясь, произнёс Мальсибер. Лейстрейндж и Эйвери прыснули от смеха.
– Не вижу ничего смешного, это очень интересная тема, я бы сформулировал её так: «Любовь и колдовство». По сути, любовь – явление само по себе фантастическое, никто не знает, когда и где она тебя настигнет. И на мой взгляд, самый глупый вопрос: за что вы любите его? Или её? Как можно определить, за что? Любят красивых и не очень, умных и не совсем, добрых и тех, кто далёк от этого, но всё же любят, и ответить, за что ты любишь, на мой взгляд, невозможно.
– А мне кажется, что это просто физиология, инстинкт к воспроизводству себе подобных, и больше ничего, – заключил Мальсибер.
– К воспроизводству, говоришь? А как же однополая любовь, тут уж и не пахнет инстинктом продлить свой род? – заметил Эйвери.
– Греховное влечение и удовольствие без всяких высокопарных мыслей, – вставил Розье.
– Вот те на! А ты откуда знаешь? Где нахватался? – засмеялся Мальсибер.
– И нечего так на меня смотреть, однополая любовь существует, и это факт неоспоримый. Да не косись ты на меня так, Мальсибер. – с досадой сказал Эйвери.
– М…да, остаётся только уточнить, Эйвери, к кому тебя влечёт… к Мальсиберу? – ухмыляясь, спросил Розье.
– Вряд ли, скорее к Риддлу, – вставил Мальсибер, и ребята засмеялись.
– Это только подтверждает мои слова: любовь - это часто неподконтрольное физическое явление, любовь сама по себе является магией. Конечно, можно заставить полюбить себя с помощью любовного или приворотного зелья, но такая любовь будет ненастоящей, она создана вами и долго не продлится, как бы вы этого не хотели. В конце концов, любовь движет миром, – высокопарно заключил Слизнорт. – А вы почему молчите, мисс Певерелл, мне хочется услышать ваше мнение.
Гермиона, смущаясь, посмотрела на профессора, тот подбадривающе кивнул, но девушка молчала. Со стороны казалось, что она пытается подобрать слова.
– Любовь – это то, что может возвысить нас, сделать лучше, красивее, но может и разбить сердце, навсегда оставив ноющую рану. За что мы любим… не знаем, так же как не знаем, почему готовы отдать жизнь за свою любовь? И наверное, это чудо, и играть с таким чувством опасно, говорят: если единожды опоить кого-то любовным зельем, а потом оставить этого человека с разбитым сердцем, то сам никогда никого не полюбишь – и это справедливо: за свои поступки надо платить. Больше мне нечего сказать, – с грустью произнесла она.
– Ну почему так грустно, мисс Певерелл, в ваши годы о любви обычно говорят с восторгом и упоением. Или любовь коснулась вас не светлым, а тёмным крылом?
– Мне бы не хотелось об этом говорить, – ответила она.
– Ох, мы засиделись с вами, друзья, уже довольно поздно, а посему, спокойной ночи, – произнёс Слизнорт, вставая со своего кресла и тем самым давая понять, что пора расходиться.
– Почему ты заговорила о любовном зелье? – спросил Том, слегка нервничая.
– Так тема разговора была: «Любовь и колдовство» – поэтому упомянула об этом поверье, – простодушно глядя на него, ответила Гермиона.
– Но ты ведь не стала ко мне хуже относиться из-за моей выходки в выручай-комнате? – Риддл с беспокойством посмотрел на неё. «Только бы она не догадалась о любовном зелье, иначе всё пропало», – подумал он.
– Нет, что ты… я по прежнему люблю тебя, а ты... словом, я знаю, что тебе нужно от меня, Том, мой дар, он привлекает тебя, а вовсе не я… но я сделаю, что ты хочешь, всё тебе расскажу, идём.
Гермиона взяла его за руку и повела в выручай-комнату.
– В прошлый раз, Гермиона, ты сказала, что меня ждут великие дела... а потом испугалась, сказав, что всё закончится, – напомнил ей Риддл.
Девушка взяла его ладонь и провела по ней рукой, как и в прошлый раз, осторожно и нежно.
– Я не ошиблась, всё кончится, потому что появится пророчество о мальчике, который родится на твою погибель, – произнесла Гермиона.
– Что? Ребёнок? Но как? И где его найти? – Том сдвинул брови.
– Ты не можешь его найти, даже его родители ещё не появились на свет, это произойдёт нескоро. Ребёнка будут прятать, но предатель выдаст тебе местонахождения этой семьи. Ты найдёшь их и убьёшь родителей, но, – Гермиона осеклась. – Том, ты правда хочешь услышать, что будет дальше?
– Говори, – сказал он.
– Ты задумаешь убить мальчика, и смертельный луч, вырвавшийся из твоей палочки ударит в него, и в то же мгновение тело твоё исчезнет, ты превратишься в бесплотный дух… а мальчик останется жив, и только шрам на его лбу будет свидетельством этой роковой ночи! – Гермиону охватило волнение, во рту пересохло, от того, как она расскажет Тому о тех событиях, зависело, поверит ли он ей.
– Этого не может быть! Невозможно! Смертельный луч поразит мальчишку, а я лишусь тела, и при этом он останется жив? Такого быть не может! – Том вскочил с дивана и заходил по комнате, повторяя: «Не может быть! Не может!»
Нервное напряжение девушки достигло пика, она закричала:
– Это правда! Верь мне! Твой бестелесный дух будет скитаться по лесам в поисках прибежища, но магические силы полностью не покинут тебя, и, благодаря им, чтобы выжить, ты сможешь вселяться в тела животных.
– Но мои друзья? Где будут они? Ты же сама сказала, что у меня будет армия последователей! – кричал Том.
– Они бросят тебя, никто даже не попытается искать тебя! Никто не подаст тебе руки, ты останешься один! – срывающимся голосом воскликнула Гермиона, и слёзы потекли по её щекам. – Часть из них разбежится, кого-то убьют в стычке с аврорами, а другие предстанут перед судом и все они ОТРЕКУТСЯ ОТ ТЕБЯ! Твои последователи скажут, что были под заклятьем и действовали не по своей, а по твоей воле! – всхлипывая, она закрыла лицо руками.
– Ты... плачешь?.. Почему? – в голове Риддла шумело, слова девушки громом поразили его.
– Я не знаю… мне жалко тебя, Том… – и Гермиона не лгала, внутри неё словно сломалась, разлетелась на куски защитная стена, которая отделяла её и Риддла, преграда, которая защищала её от Волдеморта.
Том медленно подошёл к ней и вдруг порывисто обнял Гермиону, крепко прижал к себе:
– Никто, никогда… не жалел меня… ни одна живая душа не проливала по мне слёзы… Я верю тебе, чувствую… ты не лжёшь. Может, в целом мире только тебе одной я доверяю. – Его руки коснулись её лица, и Риддл пылко поцеловал девушку в губы.
* * *
С этого дня Том не расставался с Гермионой, теперь в Большом зале именно он сидел рядом с девушкой, а не Мальсибер, и, выгнав Эйвери, Риддл занял его место на занятиях. Студенты с интересом наблюдали за Томом и Гермионой, их видели вместе на прогулке, на переменах, они исчезали куда-то на несколько часов, допоздна сидели в гостиной, негромко беседуя о чём-то, и подолгу просиживали в библиотеке. Гермиона узнала много нового из детства Риддла о том времени, когда он жил в приюте, ей многое стало понятно: Том был не такой, как все дети, он был другой, поэтому дети, чувствуя его особенность, инстинктивно относились к нему враждебно и часто старались унизить, сначала морально, а когда он подрос, то пытались воздействовать на Тома физически. Риддл ненавидел их и наказывал приютских, защищая своё достоинство, физически, но часто применял и магию, сам того не понимая. Однажды, читая древний фолиант по трансфигурации, Гермиона спросила Тома:
– Я не понимаю, почему Кассандра не видит ничего, что касается тебя и твоих друзей?
– Думаю, она многое могла бы увидеть и рассказать директору, если бы я не блокировал её видения, – с улыбкой ответил Риддл.
– Ты блокируешь её, невероятно?! – изумилась Гермиона.
– Завтра дождись меня, вместе пойдём в Хогсмид, – попросил Том. Гермиона согласилась.
Вечером Гермиона, заранее приготовив платье и повесив его на вешалку, обратила внимание на то, как Берта Селвин и Пейдж Яксли рассматривают её одежду:
– Что-то не так с твоей одеждой. И не пойму в чём дело, то ли силуэт какой-то другой, то ли покрой необычный? Ты одеваешься как-то не так… не так, как мы, – проговорила Берта.
– Может, это у них в Дурмстранге мода такая? – с ехидством добавила Пейдж.
– Абсолютно верно, у нас в Дурмстранге самая прогрессивная мода, которая к вам, леди, не скоро придёт, – парировала Гермиона.
– Это ты к завтрашнему дню решила так нарядиться? С Риддлом пойдёшь в Хогсмид? – допытывалась Берта, но Гермиона промолчала и, выйдя из спальни, направилась в туалет девочек умыться перед сном.
– Я ненавижу её, и чем она так привязала Риддла, не пойму? Красавицей её не назовёшь, может, для других она красива, а по мне так – обычная посредственность. Ума не приложу, я дарила Тому дорогие подарки на праздники, а он даже не взглянул на меня. А тут… Ну ничего, недолго ей осталось радоваться, – в словах Берты чувствовалась угроза.
– Берта, ты о чём? – насторожилась Пейдж.
– Ни о чём…спи!
* * *
Том, стоя перед зеркалом, завязывал галстук, как вдруг услышал шепот за своей спиной.
– Уж не обо мне ли шепчетесь? – спросил он, глядя на друзей через плечо.
– Нам непонятно, что происходит, ты все время проводишь с Певерелл? Раньше мы развлекались на полную катушку, подстраивая гриффиндорцам разные пакости, особенно на квиддиче, а теперь ты занят только этой девчонкой, – сказал Лейстрейндж.
– Я многому научил вас, и развлекаться теперь можете сами, а у меня другие дела, – ответил Том.
– Послушай, мы совсем ничего не знаем о ней. Почему Певерелл перевелась в Хогвартс, почему на наш факультет, и её дар… всё это как-то подозрительно? – вмешался в разговор Розье.
– Неужели вы думаете, что я ничего не разузнал? Я многое узнал от Слизнорта, воспользовавшись его хорошим отношением ко мне. Так вот, в Дурмстранге учатся только потомственные волшебники, кроме того, их обучение не чета нашему, там не изучают защиту от тёмных искусств – там практикуются в тёмных искусствах. Именно по этой причине Гермиону определили на факультет Слизерин, её место здесь. А перевели её в нашу школу по желанию тётки. Как мне стало известно, родители Гермионы погибли при загадочных обстоятельствах. И в отношении её дара тоже можете быть спокойны, это не розыгрыш, он ей достался от предков, – рассказал Том.
– Но ты практически забросил нас, Риддл, а ведь мы твои друзья, – произнёс Мальсибер.
Том гомерически захохотал:
– Друзья? Один я знаю цену нашей дружбе!
После завтрака Гермиона стояла у главного входа и ждала Риддла, тот окликнул её, когда сбегал по лестнице. «Настоящий аристократ», – подумала Гермиона, глядя на Тома. Чёрная шерстяная куртка облегала его фигуру и оттеняла тёмно-коричневые брюки и подобранные к ним по цвету ботинки. Том выглядел элегантно. Он взял Гермиону за руку, и они направились в Хогсмид.
Профессор Кассандра вошла в кабинет Дамблдора, профессор сразу же заметил её взволнованность:
– Гермиона… где Гермиона? Я видела… что-то ужасное… связанное с ней… это яд… шип… ядовитое растение... очень опасное…надо помешать…
Кассандра нервничала, говорила отрывисто и сбивчиво, но Дамблдор понял, что с девушкой произойдёт несчастье, которое кто-то подстроит.
– Это сделает Риддл? – спросил Дамблдор.
– Нет… точнее сказать, я не видела, кто это сделает, видела только шип… бледное лицо Гермионы и пену на губах… надо что-то предпринять, ведь она давно ушла в Хогсмид? – произнесла Кассандра.
Дамблдор вышел из кабинета и попросил привидение, сэра Николаса, узнать, ушла ли мисс Певерелл в Хогсмид, и как давно? Прошло около пяти минут и сэр Николас, вернувшись, доложил профессору о том, что мисс Певерелл ушла вместе с мистером Риддлом более двух часов назад. Дамблдор и Кассандра поспешили в больничное крыло к медсестре Литиции Рафферти.
– Мадам Рафферти, прошу вас подготовить все противоядия, какие только имеются в больничном крыле, по словам Кассандры, может произойти несчастный случай с одной из студенток. Будьте, пожалуйста, наготове и помните, вы не имеете права дать ей умереть. И ещё, никто не должен догадаться о том, что вы, Литиция, были предупреждены заранее. А нам, Кассандра, остаётся только ждать и надеяться…посылать кого-то, к сожалению, поздно…
Часа два побродив по окрестностям и магазинам, Том и Гермиона решили зайти в паб «Три метлы». Как только они подошли к двери паба, навстречу им вышли Берта и Пейдж.
– Там полно народа, впрочем, как всегда, но кажется, Розье занял для вас места, – любезно сказала Берта и нечаянно задела Гермиону плечом, извинилась и пошла следом за Пейдж.
Гермиона почувствовала лёгкий укол в плечо, но не придала этому значения, а примерно через час, доедая мороженное, внезапно почувствовала себя плохо: всё плыло перед глазами, и похолодели руки. Том заметил, что она сильно побледнела.
– Может, вернёмся в замок, Гермиона? – предложил он, но девушка отказалась.
Ещё через полчаса её лицо покрылось испариной, и ей стало трудно дышать. Гермиона попыталась встать, но у неё подкосились ноги, и Риддл едва успел подхватить её.
– Кто-нибудь, одолжите свою метлу, девушке плохо! – воскликнул он, официант тут же принес метлу.
Том, поддерживая Гермиону, вывел её на улицу. Он усадил Гермиону впереди себя и взмыл в небо.
– Держись, Гермиона, через минуту мы будем в замке. – Голова девушки запрокинулась назад, и Том увидел выступившую на губах пену.
«Её отравили!» – мелькнуло у него в голове.
Опустившись перед замком, Риддл подхватил Гермиону на руки и понёс в больничное крыло, по дороге навстречу ему шли гриффиндорцы, второкурсники, и Том попросил их позвать кого-нибудь из преподавателей.
– Мадам Рафферти, скорее, – крикнул он, войдя в больничное крыло.
Медсестра приказала положить девушку на кровать и помочь её раздеть. Том снял куртку и расстегнул платье, медсестра помогла снять его, руки Гермионы падали как плети, она практически ни на что не реагировала. В палату вошли Слизнорт и Дамблдор.
– Выйдите на минуту, Риддл, – попросил Дамблдор.
– Девушке подмешали яд в пищу? – взволнованно спросил Слизнорт.
– Нет, профессор, видите маленькую ранку на руке, её укололи шипом ядовитого растения, думаю, это вороний глаз, – ответила медсестра.
– Вы справитесь, Литиция? – спросил Слизнорт.
– Не сомневайтесь, но мне нужен помощник.
– Риддл поможет вам, а мы займемся расследованием, – проговорил Дамблдор.
Том мерил шагами коридор, он волновался, почему, он и сам себе не ответил бы на этот вопрос. Когда Дамблдор и Слизнорт вышли, Том бросился в палату.
– Риддл, мне нужна ваша помощь, – сказала медсестра и с помощью шпателя разжала зубы Гермионы, затем принесла стеклянную колбу с трубкой, наполненную тёмной жидкостью, другой конец трубки она ввела в рот Гермионы. – Держите колбу на одном уровне. Мисс Певерелл не может глотать: яд парализовал горло. Противоядие попадёт в её организм по этой трубке.
Том опустился на стул, взял колбу из рук медсестры и стал наблюдать, как жидкость понемногу начала уменьшаться. Прошло немного времени, и колба опустела. Медсестра потрогала руки Гермионы, посмотрела на зрачки и с явным облегчением сказала:
– Всё хорошо, теперь она будет спать.
– Можно мне остаться возле неё до утра? – попросил Том.
– Ну что ж, останьтесь, тогда пересядьте в это кресло, так вам будет удобней.
Гермиона спала, Том потрогал её руку, она была тёплой, успокоившись, он заснул сам и проспал до утра. Поднявшись, Том умылся и снова сел рядом с кроватью Гермионы, на завтрак идти не хотелось, он ломал голову над тем, кто мог это сделать, у кого были причины избавиться от девушки. Юноша попытался проанализировать тот момент, когда они с Певерелл были в пабе.
«Ещё утром моя компания очень недвусмысленно дала мне понять, что мои отношения с Гермионой им не по вкусу. У них была причина сделать это, – размышлял Том. – Но как? Она сидела рядом со мной, а с другой стороны – Мальсибер, может он? Для этого ему нужно было придвинуться ближе к девушке, но он этого не сделал, значит, чтобы уколоть её, надо было хотя бы протянуть руку, но я бы сразу заметил. Нет, это не Мальсибер. Кто-то должен был сидеть вплотную к ней или задеть Гермиону… стоп! Мы столкнулись с Бертой и Пейдж в дверях, и Берта тогда извинилась, задев Гермиону плечом…
– Берта! Ах ты дрянь! – он вскочил и бросился вон из палаты в Большой зал.
Глава 4Том вбежал в Большой Зал. Не сбавляя скорости, он подлетел к столу Слизеринцев и, схватив Берту за плечо, стащил её со стула. Девушка закричала, пытаясь вырваться, но Риддл ухватил её за волосы и поволок к преподавательскому столу. Студенты вскочили с мест, не понимая, что происходит. Берта завизжала:
– Помогите… кто-нибудь!
Всё произошло так быстро, что преподаватели в первый момент сами были в растерянности.
– Немедленно прекратить! – крикнул директор Хогвартса Армандо Диппет. – Вы с ума сошли, Риддл. Немедленно отпустите девушку и объясните своё поведение.
– Директор, это она во всём виновата, эта гадина! Я не выпущу её, пока она не признается! – воскликнул Том. Дамблдор что-то шепнул на ухо Диппету, и тот, кивнув головой, сказал:
– Вы, оба, прошу в мой кабинет.
Том отпустил Берту, и та, содрогаясь от рыданий, спряталась за спину Слизнорта.
В кабинет Дипетта кроме Тома и Берты зашли также Слизнорт и Дамблдор.
– А теперь объясните мне, что всё это значит, – сказал Диппет Тому.
– Директор, это она уколола Певерелл отравленным шипом. Берта хотела убить Гермиону, – глядя на Берту в упор, процедил сквозь зубы Риддл.
– Это неправда, неправда! Я не виновата, я ничего не делала! – отскочив от Тома на безопасное расстояние и опять всхлипывая, произнесла Селвин.
– Врёшь, тварь! – вне себя от ярости Том выхватил из кармана мантии волшебную палочку и нацелил её на Берту. Девушка взвизгнула и спряталась за Дамблдора.
– Я, конечно, понимаю ваше негодование, Риддл, но в данном случае вы переходите все границы. Опустите вашу палочку, пока не натворили ещё каких-нибудь бед! – сказал Дамблдор, повысив голос. Том подчинился, но с ненавистью и злобой посмотрел на Берту.
– Мисс Селвин, вам хорошо известно: если вы будете отпираться и дальше, то мы вынуждены будем применить сыворотку правды, – медленно произнес Диппет, видимо, для того, чтобы Берта поняла серьёзность своего положения. Селвин побледнела и, покачнувшись, села на стул.
– Я клянусь, что не знала… не хотела её убивать. Шип нашла в теплице, думала, что сок этого растения вызовет сыпь или зуд, но убивать я не хотела.
Том рванулся с места, но Дамблдор вовремя удержал его.
– Возьмите себя в руки, иначе вы погубите и себя, и Певерелл, – быстро шепнул ему профессор. Том удивлённо взглянул на него, он не понимал, чем может навредить себе, а тем более Гермионе, но постарался успокоиться.
– Допустим, вы, мисс Селвин, не знали о смертоносном яде, но всё равно возникает вопрос: зачем вы сделали это, с какой целью? Чем так не угодила вам мисс Певерелл? – спросил Диппет.
– Ничем… это ревность… я ревновала её к Тому. Он обращает внимание только на Певерелл, а меня как будто не существует, – при этих словах губы Берты дрогнули.
Профессор Дамблдор внимательно посмотрел на неё.
«Похоже, что она говорит правду о своей ревности, но то, что Берта не знала, к чему приведёт действие яда, явная ложь», – подумал он.
– Мисс Селвин, боюсь, вы плохо представляете себе ситуацию, – начал профессор Диппет. – Судя по словам мистера Риддла, вы специально укололи мисс Певерелл шипом ядовитого растения. И если это будет доказано, то речь пойдёт о преднамеренном убийстве, и вы можете попасть в Азкабан. В лучшем случае, вас исключат из Хогвартса.
Берта всхлипнула и срывающимся голосом произнесла:
– Клянусь, я не хотела ее смерти, пожалуйста, поверьте!
Берта сильно побледнела и пошатнулась, Дамблдор подхватил её под руку.
– Друг мой, – обратился он к одному из портретов, висевших в кабинете Диппета, – пригласите сюда мадам Рафферти и попросите ее захватить успокоительное.
Я думаю, мисс Селвин, вам лучше вернуться к себе в спальню, пока мы с директором и профессором Слизнортом примем решение.
Через несколько минут Берта, в сопровождении медсестры, вышла из кабинета, но Диппет попросил и Тома подождать за дверью.
– Неужели вы не видите, профессор, что она врёт. Её надо выгнать из школы и нечего с ней церемониться! – воскликнул Риддл, он был в ярости, и, выходя из кабинета, подумал: «Что ещё они хотят обсуждать, когда и так всё ясно!»
Профессор Дамблдор был единственным человеком, который понимал, что исключение Берты из школы может повлечь за собой необратимые изменения в будущем, и никто не мог знать, какие именно. Нужно было, во что бы то ни стало, отговорить Диппета от такого решения, но то, что Риддла не устроил бы такой поворот событий, Дамблдор тоже понимал.
– Я вот о чём подумал, Армандо. Селвин конечно же лжёт о том, что не знала, какое действие окажет ядовитый шип, и намеренно украла его из теплицы. Но если ты решишь исключить девушку из школы, то в этом случае ты должен будешь проинформировать Министерство. Кроме того, родители Селвин – очень влиятельные люди, и они примут все меры для того, чтобы отстоять свою дочь. А ты знаешь, что кое-кто копает под тебя в Министерстве, и этот случай сыграет им на руку, это будет прекрасный повод разделаться с тобой, и я, как твой друг, обязан предупредить тебя об этом. Нужно замять дело и оставить Селвин в школе. Ограничиться внушением, думаю, она достаточно напугана Азкабаном
– Я тоже такого же мнения, а Селвин и её подружку Яксли можно переселить в другую спальню, – добавил профессор Слизнорт.
Директор задумчиво молчал, он понимал, что Дамблдор прав. Этот случай с отравлением может послужить причиной его увольнения.
– Но вы забыли о Риддле. Его устроит такое решение? Том – умный молодой человек и найдет способ сообщить в Министерство о случившемся, даже если мы ему запретим. Вы видели, что он весь кипит от негодования, – проговорил Диппет.
– Уговорами его не остановишь, директор прав. Как же нам быть? По сути, только он знает, что произошло на самом деле, – при этих словах Слизнорт развёл руками.
– Если ты мне позволишь, Армандо, я поговорю с ним, у меня возникла кое-какая мысль, – предложил Дамблдор.
– Ну что ж, попробуй, Альбус, – ответил Диппет.
Том нервно расхаживал недалеко от кабинета. Дверь открылась, и из неё вышли Слизнорт и Дамблдор, последний сказал:
– Пойдёмте со мной, Риддл, нужно кое-что обсудить.
Том заподозрил, что профессор попытается уговорить его держать язык за зубами, поскольку весь Слизерин знал о связях семьи Берты. Том инстинктивно почувствовал, что её не накажут, и как только он вошёл в кабинет Дамблдора, то прямо с порога заявил:
– Испугались, профессор, решили не связываться с семейкой Селвин? Директора выгородить хотите, боитесь, что Диппета снимут?
– Не буду скрывать. Директору грозит отставка, если случившееся станет известно в Министерстве. Но я волнуюсь не только за друга, но и за тебя тоже. Если начнётся разбирательство, то и тебя привлекут в свидетели. Как я понял, Берта не сознается в том, что умышленно хотела убить Певерелл. В этом случае, её заставят выпить сыворотку правды, а поскольку на такое преступление девушка пошла из-за тебя, то и ты, Том, будешь подвергнут этой процедуре. А ты уверен, что тебе действительно нечего скрывать? – Дамблдор пристально посмотрел на юношу.
«Вот так поворот, – подумал Том. – Сыворотка правды. Если меня заставят ее выпить, то всё выплывет наружу: тайная комната, василиск, смерть Миртл, исключение Хагрида из школы, да и все остальные наши подвиги… Получается, что Дамблдор предупреждает меня об этом, но почему?»
– Я не понимаю, профессор, о чём вы, но мне бы не хотелось, чтобы пострадал профессор Диппет, поэтому я буду молчать. Но Берта, неужели всё так и останется? – обеспокоено спросил Риддл.
– Нет, нет, её и Яксли перевели уже в другую спальню. Селвин очень напугана и, думаю, теперь оставит Певерелл в покое. Надеюсь, такое решение тебя устроит? – спросил Дамблдор.
– Вполне! – бросил Риддл и, выйдя из кабинета профессора, направился в больничное крыло.
Гермиона уже сидела на кровати, откинувшись на подушки. При появлении Тома, она радостно воскликнула:
– Я думала, ты не вернёшься, Том. Мне уже лучше. Я хотела сказать… спасибо тебе, ты спас меня…
Том нагнулся к Гермионе и поцеловал её в губы, девушка смутилась.
– Ты догадался, да… кто это сделал? Ты был у директора? Что он решил насчёт Берты? – Том почувствовал беспокойство в голосе Гермионы.
– Можешь не бояться. Берту и Пейдж поселили в другую спальню. – Он погладил Гермиону по волосам.
– Знаешь, я хотел тебе кое в чём признаться. Возможно, ты бы никогда не взглянула на меня и не проводила бы со мной столько времени, если бы не одно обстоятельство. Помнишь, тогда в лесу, когда мы возвращались из Хогсмида, ты ударила меня и упомянула о семье Риддлов и василиске? А потом безошибочно показала мне вход в тайную комнату. Ты тогда ещё сказала, что я очень агрессивен и больше о моём будущем ты никогда не заикнёшься. Я тогда пожалел, что был груб с тобой, но мне стало так интересно узнать о своём будущем, что я решил привязать тебя с помощью любовного зелья, которое каждое утро ты выпивала вместе с тыквенным соком. Я знаю, что после этого признания ты и знать меня не захочешь, но больше скрывать я не могу!
Гермиона была поражена, она смотрела в глаза Риддла и не верила.
«Он признался? Как же мне быть?»
Девушка взяла Тома за руку и, погладив её, спросила:
– Разве сегодня я пила тыквенный сок? Нет. А что-нибудь изменилось?
Том удивлённо посмотрел на неё.
– Значит ты … не пила его? Выходит… ты всё знала? Но Мальсибер клялся, что видел, как ты пьёшь сок за завтраком. Неужели он врал мне? – Том был обескуражен этим открывшимся обстоятельством.
– Я выпила сок только один раз, – солгала Гермиона, – и, поняв, что со мной что-то не так, я догадалась, что это, скорее всего любовное зелье. А как же ещё можно было объяснить любовную тягу к тебе? К тому же, нетрудно было догадаться, что снадобье подмешивали именно в тыквенный сок. Мальсибер не обманывал тебя, я применила заклинание выпаривания жидкости, и каждый раз, когда я подносила стакан ко рту, жидкость понемногу исчезала. Складывалось впечатление, что я пью. Мне пришлось подыгрывать тебе, Том, изображая влюбленную… прости, но мне необходимо было понять, для чего ты это сделал, а позже, когда я убедилась, что тебя очень интересует будущее, я сама заинтересовалась. И не буду скрывать – привязалась к тебе.
Том порывисто обнял, сидевшую на кровати девушку, и нежно поцеловал её в губы.
– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной! Скажи, ты видишь себя в моём будущем? – спросил Том.
– Нет… я не вижу себя, возможно, что в дальнейшей твоей жизни мне не найдётся места, – глядя в глаза Тома, ответила она.
– Глупости, ты нужна мне, и ты будешь со мной. Я так хочу, и так будет! – с каким-то упрямством произнёс Риддл.
Уже через несколько дней Гермиона вернулась к учёбе, и, как раньше, она много времени проводила вместе с Томом.
В один из дней Гермиона и Том по обыкновению уединились в выручай-комнате, и юноша напомнил ей о последнем её видении.
– Ты тогда сказала, что, применив заклятие смерти, чтобы убить мальчишку, я лишусь тела. Я решил, что когда наступит этот день, и я вломлюсь в дом, где прячут ребёнка, покончу с его родителями, а мальчишку просто задушу голыми руками. Тогда я останусь невредим.
Гермиона ахнула от неожиданности.
«Выходит, я его предупредила, а не напугала, не предостерегла, и в будущем он так и поступит! – У неё от страха и ужаса похолодели руки. – Что я наделала!»
Оставалось одно, последнее средство, и ещё до завтрака девушка уже была в кабинете Дамблдора.
– Профессор, всё, что я рассказала Риддлу, не только не напугало его, а наоборот, помогло ему найти решение, как избежать опасных моментов в его будущем. Мне нужен ваш омут памяти. А для этого вас какое-то время не должно быть в кабинете, – без обиняков начала Гермиона. – Том обязан увидеть мои собственные воспоминания о последних минутах Волдеморта … ну а если и это не поможет, тогда… я убью его. – Гермиона опустила глаза, и по грустному выражению её лица Дамблдор понял, как трудно дались ей эти слова.
Гермиона за завтраком выглядела задумчивой.
– Что-то Дамблдора не видно с утра, – прошептал ей Том, бросая взгляд в сторону преподавательского стола.
– Я слышала, как привидения говорили в коридоре, что профессор уехал в Министерство, – прошептала она.
– Как же, уехал, он прямиком через свой камин попадает в Министерство, – лукаво прищурившись, ответил Том.
Гермиона нервничала, у неё был последний шанс хоть как-то повлиять на Риддла, от этого зависело всё, и жизнь Тома в том числе.
– Пока Дамблдора нет, нам нужно пробраться в его кабинет. Том, ты сможешь открыть его? – тихо спросила она.
Том от неожиданности даже захлопал ресницами.
– Смогу, конечно. А зачем тебе нужно попасть в его кабинет?
– Это необходимо, Том, нам обоим. В его кабинете есть омут памяти, вот он нам и нужен, – ответила Гермиона.
– Я не слышал о таком. А зачем тебе, то есть нам, этот омут? – всё больше недоумевал Том.
– Потерпи немного, увидишь.
Они вышли из Большого Зала, и Гермиона отвела Тома в сторону.
– Помнишь, ты недавно спросил, почему я не вижу себя в твоём будущем? Так вот, это потому, что ты всё-таки разделил свою душу на семь частей и создал из них хоркруксы. А та ничтожно малая часть, что осталась в тебе, не способна любить. Тебе, Том, никто не будет нужен. – Гермиона посмотрела на него в упор, она ждала реакции Тома, но тот даже бровью не повёл.
– Хм... если так, то я не стану этого делать, а разделю только на четыре части, при этом большую часть души оставлю себе, а остальные запрячу так далеко и наложу на них такое заклятие, что нашедший хоркруксы сам будет обречён на смерть.
Лицо Гермионы побледнело.
«Так и есть, он не видит угрозы для себя, а воспринимает всё, как предупреждение, и меняет планы на ходу!»
– Идём, у нас мало времени, – произнесла она, и они направились к кабинету профессора Дамблдора. Том коснулся волшебной палочкой замка, прошептал что-то, и дверь открылась. Девушка подошла к зеркальной стене позади письменного стола Дамблдора, и как только коснулась её поверхности, створки раскрылись, и перед ними предстала каменная неглубокая чаша.
– Это и есть омут памяти? И что в нём такого особенного? – спросил Том.
Гермиона достала из кармана своей мантии стеклянную ёмкость, напоминающую пробирку, в которой было заключено что-то серебристое, похожее на газ. Девушка откупорила пробирку и вылила содержимое в чашу.
– Смотри, – произнесла она.
Том склонился над чашей, и в то же мгновение неведомая сила затянула его и Гермиону. Они летели куда-то в неизвестность, девушка крепко держала Тома за руку. Прошло несколько секунд – и они упали на пол. Том поднялся и огляделся… он не поверил своим глазам.
– Так это же… Большой Зал, – сказал Риддл, Гермиона кивнула.
В зале было много людей: студентов, преподавателей – но ни одного знакомого лица Том не увидел. Юноша натолкнулся на кого-то и свободно прошёл сквозь него.
– Они привидения? – спросил он Гермиону, та отрицательно покачала головой.
Риддл обратил внимание на то, что все эти люди смотрели в центр зала, Том проследил за их взглядом и пошёл вперёд. Гермиона за ним. Том увидел двух волшебников: юношу в очках и высокого колдуна в свободных чёрных одеждах, глаза которого налились кровью, а лицо напоминало рептилию. Они нацелили палочки друг на друга и осторожно двигались по кругу, как хищники, готовые к внезапному нападению.
– Готовься умереть, Гарри Поттер, – произнёс высокий колдун.
– Это мы ещё увидим, Волдеморт, старшая палочка у меня!
Том вздрогнул и посмотрел на волшебника, которого только что этот юноша назвал ЕГО именем – Волдеморт! Том услышал, как два голоса в унисон пронзительно вскрикнули:
– Авада Кедавра!
– Экспеллиармус!
Удар был подобен взрыву артиллерии. Риддл увидел, как зеленый луч Волдеморта встретился с лучом, вырвавшимся из палочки юноши. Потом взвился к потолку, словно извивающаяся змея, описал круг и ударил в Волдеморта. Колдун отлетел назад и с грохотом упал, его руки были вывернуты, а тело на глазах сокращалось, пока не сморщилось. Волдеморт был мертв, убит своим собственным отскочившим проклятием, а юноша тяжело дыша, смотрел на поверженного врага.
Том всё понял, он наклонился над собственным телом.
– И этот сморщенный урод – я?
– Посмотри на себя, Том. Именно это я хотела тебе показать, это твоё будущее, это твой конец. Но посмотри на людей, разве они ликуют, радуются твоему концу, у них даже сил не осталось на это, столько ты принёс горя! Рем Люпин, Тонкс, Колин, Фред, Грюм и сколько ещё их. – Гермиона всхлипнула и, не сдерживая рыданий, воскликнула: – Посмотри на себя, Том, ни одна слеза не прольётся над твоим бездыханным телом, ни одно сердце не будет разрываться от горя! Твоё имя будет проклято и на веки предано забвению – вот чего ты достиг, Том Марволо Риддл!
Том резко поднялся и воскликнул:
– Я не хочу становиться чудовищем… я не хочу так умирать!
Опять неведомая сила подхватила его и Гермиону и с силой выбросила из омута. Риддл бросился из кабинета, Гермиона за ним. Том пронёсся по лестницам и, выбежав во двор, остановился за теплицами. Юноша сел на траву и, закрыв лицо руками, повторял:
– Я не хочу… не хочу!
Гермиона опустилась рядом с ним и, вытирая свои щёки, мокрые от слёз, крепко обняла его.
– Том, ты умный, способный, Дамблдор всегда говорил это. Чтобы стать знаменитым и могущественным тебе не нужно прибегать к насилию. Ты гений и всего можешь добиться благодаря своему таланту. Том, ты можешь изменить своё будущее, и не будет такого бесславного конца. – Девушка плакала, продолжая держать его в своих объятиях, словно хотела защитить от него самого.
– Значит, это были твои воспоминания? И ты, Гермиона Певерелл, пришла из будущего, чтобы спасти своих друзей, тех, кого Волдеморт.. то есть я, убил? И этого парня в очках я уже видел в твоей памяти, когда применил заклинание легиллименции. Ведь это он… избранный, и зовут его Гарри Поттер? – Том посмотрел в глаза Гермионы, он ждал ответа.
– Да, я из будущего и зовут меня Гермиона Грейнджер, я магглорождённая и прибыла сюда не только, чтобы спасти своих друзей, но и для того чтобы не дать тебе самому погубить свою жизнь!
Том поднялся на ноги и крепко прижал к себе девушку.
– Так значит ты уйдёшь… вернёшься в своё время? Когда? – Том затаил дыхание.
– Сейчас, – ответила она.
Для Тома словно громом прогремело это короткоё слово.
– И.. ты оставишь меня одного? – спросил, он судорожно сглотнув.
– Я всегда буду с тобой, ты не будешь один! – Гермиона вынула из кармана мантии фотографию, которую взяла с собой, это фото было сделано после того, как она, Рон и Гарри спасли Сириуса и Клювокрыла, они счастливо смеялись. Девушка разорвала фотографию, и ту часть, где она весёлая и смеющаяся, отдала Тому. Юноша взял фотографию, и они опять обнялись.
– Прощай, Том, и помни: всё теперь зависит только от тебя и наша встреча в будущем, тоже, – с этими словами Гермиона дотронулась до маятника, висевшего у неё на шее, механизм завёлся, и всё вокруг пришло в движение.
– Я буду тебя помнить… всегда… – слова Тома долетели до неё, Гермиона погрузилась в темноту мчащегося времени. Закрыв лицо руками, она плакала навзрыд.
* * *
Перемещение прекратилось. Гермиона открыла глаза и увидела, что она на том же месте, где только что рассталась с Томом Риддлом. Она вытерла слёзы и попыталась успокоиться. Девушка видела башни Хогвартса, но ноги не шли, она как вкопанная стояла на месте.
– Господи, как мне тяжело, где взять силы? А вдруг ничего не изменилось? – подумала она.
Гермиона взяла себя в руки и, выйдя из-за теплиц, направилась к замку. И тут девушка увидела бегущих к ней Гарри и Рона.
– Ты где была? Мы тебя всё утро ищем. И почему глаза красные? – налетел на неё Рон.
– Я? Гуляла… – тихо ответила она.
– Гуляла?! Да ты и на завтрак не ходила, это не похоже на тебя. Что, нервничаешь? – не унимался Рон.
Гермиона кивнула головой.
– После школы ты засядешь за учебники готовиться к поступлению и можешь забыть о моём дне рождении. Так вот, напоминаю: тебя и Рона я официально приглашаю тридцать первого июля к четырём часа дня, ты ведь знаешь, как мама будет рада, да и отец тоже, – улыбаясь, проговорил Гарри.
– И близнецы естественно будут, да и Сириус обещал, – добавил Рон.
В ушах у Гермионы зазвенело, всё поплыло перед глазами.
– Мама… отец… Сириус… близнецы, – непроизвольно повторила она и пошатнулась, Рон вовремя поддержал её.
– Да тебя шатает, это всё твоя новая манера гулять на пустой желудок. Я понимаю, последние дни в школе, волнение… и всё такое…
Но Рон не успел договорить. Потому что Гермиона кинулась на шею к Гарри, смеясь и целуя его то в одну, то в другую щёку.
– Я так люблю, нет, я просто обожаю тебя, Гарри!
– Гм… гм… я, конечно, понимаю, вы друзья… но мне надоело смотреть, как вы постоянно обнимаетесь друг с другом…
Но тут Гермиона накинулась и на Рона, целуя его, она сказала сквозь смех:
– Обещаю больше до конца своей жизни ни с кем не обниматься кроме тебя, Рон!
Рот опешил и, смущённо глядя на неё, спросил:
– Ты хочешь сказать, что я… что мы…
И тут Гермиона, увидев Криви, радостно воскликнула:
– Колин! Колин!
Подбежала и обняла вконец растерявшегося юношу.
– Нет, я одного не понимаю… вместо того, чтобы меня обнимать, как будто мы сто лет не виделись, лучше бы помогли собрать ваш курс, все куда-то расползлись. Я не понял, вам нужны фотографии или нет? – пробурчал Колин.
– Конечно нужны! Пойдёмте в Большой Зал. – И Гермиона быстрым шагом вошла в замок, сердце у неё неистово колотилось. У самой двери в Большой Зал стояли, беседуя о чем-то, Дамблдор и Снейп. Гермиона понеслась со всех ног, всё больше удивляя своим нетипичным поведением Гарри и Рона.
– Профессор Дамблдор, как я счастлива… что вижу вас. – Она схватила Дамблдора за руку и с чувством несколько раз потрясла её.
– А мне казалось, что мы с вами не так давно виделись мисс… Грейнджер, – профессор рассмеялся и добавил: – Я тоже очень рад вас видеть!
Гермиона на этом не остановилась, она схватила руку Снейпа и, крепко сжав её, тряхнула несколько раз, и снова понеслась к Большому Залу. Дамблдор лукаво улыбнулся, глядя на обалдевшее лицо Снейпа.
– Эмоции переполняют, последние дни в Хогвартсе… ну, ты понимаешь, Северус.
– Да что с тобой, Гермиона? Ты какая-то странная, словно не в себе? – подозрительно глядя на девушку, спросил Рон.
– Я просто счастлива. Слушайте все, я счастлива! – крикнула она и пошла к столу гриффиндорцев. Но на этом сюрпризы для Рона и Гарри не закончились. Над столом гриффиндорцев пролетела сова и сбросила прямоугольную коробку прямо напротив Гермионы. Она вскрыла её, в коробке лежал букет бордовых роз и конверт. Девушка распечатала его, и сердце у неё на мгновение остановилось.
«Поздравляю вас, мисс Грейнджер, с блестящим окончанием школы. Надеюсь на скорую встречу. Ваш старый друг Министр Магии Том Марволо Риддл.»
Гермиона вскочила, схватила букет и, размахивая им над головой, закричала:
– Ураааааа!
– От кого письмо? – в один голос спросили Гарри и Рон. И не дожидаясь ответа, быстро прочли письмо, Рон свистнул: – Ого… выходит, Министр Риддл – твой старый друг? А мы ничего не знали.
– Мда, скрытная ты всё-таки, Гермиона, – многозначительно проговорил Гарри.
– Министр Риддл действительно мой старый друг. Эх… мальчики… вы многого ещё не знаете! – произнесла она и засмеялась звонким счастливым смехом.
Конец.
