Глава 1Пальцы беспокойно барабанили по столу, сказывалось нетерпение и волнение. Время ожидания, неизвестность выводили Гермиону из равновесия, вот и сейчас она ждала профессора МакГонагалл в её кабинете, а та всё не возвращалась.
«Ну почему так долго? Если она не найдёт дневник Дамблдора, то задуманное дело рухнет, как карточный домик», – думала она, а пальцы всё так же отбивали монотонную дробь, мысленно вернув Гермиону на несколько дней назад. Волдеморт пал, но принесло ли это долгожданную радость, освобождение от постоянного чувства опасности, страха за Гарри, Рона, за себя, наконец? Нет… не принесло, Гермиона видела мёртвое тело Волдеморта, разум говорил, что всё закончилось, ликуйте! Но сердце… оно сжималось от щемящего чувства горечи и тоски – столько хороших людей погибло, друзей… Забыть это было невозможно, достаточно посмотреть в глаза Гарри… в них была душевная грусть и безысходность. А Рон, Джинни, Джордж и их родители, разве они испытали радость, увидев ненавистного Лорда мёртвым? Никогда уже их жизнь не будет прежней, смерть Фреда на долгие годы, а быть может и навсегда, ляжет тяжёлым грузом утраты на их плечи. Говорят, время лечит, возможно, острая боль притупится со временем, но память… останется…
Совсем недавно в разговоре с Гермионой МакГонагалл, негодуя, выпалила:
– Ах, если бы вернуться в прошлое, к тому времени, когда Волдеморт был ещё студентом! Запугать его, рассказав о будущем, о том, какая бесславная смерть его ждёт! Возможно, ужаснувшись такого конца, он бы сам изменил свою судьбу!
Мысль, высказанная профессором, занозой засела в голове Гермионы. И несколько дней, словно отголосок эхо, назойливо пульсировала и стучала в висок: «Вернуться в прошлое… Волдеморт… когда был студентом… семнадцать лет…напугать… бесславная смерть…»
И однажды утром Гермиона, войдя в кабинет профессора трансфигурации, воскликнула:
– Профессор, вы должны мне помочь. С помощью маховика времени, который вы одалживали мне когда-то, я перенесусь в прошлое, там встречусь с Волдемортом и попытаюсь запугать его, а если не удастся, то … убить!
МакГонагалл ахнула:
– Выбросьте это из головы! Грейнджер, такое путешествие опасно!
– Профессор, я всё продумала. Я перемещусь в прошлое под предлогом перевода из школы Дурмстранг в Хогвартс, на факультет Слизерин. Поймите, я увижу живого Дамблдора, и он непременно поможет мне. Для этого вы составите бумагу о переводе и подделаете с помощью магии подпись тогдашнего директора Дурмстранга. А я объясню Дамблдору, кто я и откуда явилась, но необходимо подтверждение достоверности моих слов, к примеру, какая-нибудь личная вещь Дамблдора.
МакГонагалл, с нескрываемым волнением выслушав Гермиону, сказала:
– Есть такая вещь… его личный дневник, увидев его, Дамблдор поверит тебе. Но… Гермиона, Риддл умен, дьявольски умён, он быстро раскусит тебя. Потомственных волшебников с фамилией Грейнджер не существует, а ты знаешь, как он относится к магглорождённым, без преувеличения скажу, что это путешествие сопряжено с большим риском.
– Плохо же вы обо мне думаете, профессор, – заговорщически улыбаясь, проговорила Гермиона. – Фамилия Грейнджер не будет фигурировать в бумаге, Гермиона Певерелл переведётся в Хогвартс. Нам известно, что Риддл знал о своем происхождении к семнадцати годам: его мать из рода Мраксов, они, в свою очередь, родня Певереллам, и это заинтересует его, таким образом, я смогу влиться в его окружение. Он ничего не заподозрит, я знаю о нём всё, он обо мне – ничего, это мой козырь и моё оружие. Да, кстати, надо бы и вещи мои перенести в ваш кабинет, но сделать так, чтобы они при моём перемещении остались на месте.
– Это нетрудно сделать, разумеется, в тысяча девятьсот сорок четвертом году этот кабинет выглядел несколько иначе, но есть заклинание, которое позволяет предмету из другого времени не исчезнуть во время перехода временного пространства, – проговорила МакГонагалл. – Думаю, ещё одна вещь тебе пригодится – мантия-невидимка Поттера. Я позаимствую её под каким-нибудь предлогом.
* * *
Рано утром Гермиона перекинула сумку через плечо, вышла во двор и лёгким прикосновением пальцев привела в движение песочные золотые часы, висевшие на шее. Всё вокруг неё завертелось: замок, деревья, двор, небо – скорость возрастала, и через секунду очертания предметов слились в круговорот, и Гермиона оказалась в кромешной темноте. Девушка только успела прикрыть глаза, чтобы не видеть давящий на неё мрак, как тут же раздалось:
– Чего встала на дороге! – воскликнул какой-то студент, грубо задев её плечом.
Гермиона открыла глаза и огляделась, внешне совсем ничего не изменилось, студенты толпой шли через двор к центральному входу, и девушка последовала за ними. Она поднялась по лестнице к кабинету, который покинула совсем недавно, постучала в дверь и, услышав:
– Войдите. – С силой открыла её.
Склонившись над письменным столом, сидел помолодевший профессор Дамблдор. Гермиона с восторженным удивлением разглядывала его длинные каштановые волосы и такого же цвета бороду. Лицо профессора почти совсем не изменилось, разве что разгладилось, почти не было морщин.
Гермиона хотела поздороваться, но вместо этого всхлипнула, губы её затряслись, и глаза наполнились слезами:
«Он жив…жив…» – стучало в её голове. Девушка не собиралась плакать, но ничего поделать с собой не могла, слеза потекла по щеке, и она всхлипнула ещё громче. Профессор оторвался от пергамента и, увидев плачущую студентку, быстро встал из-за стола.
– Что такое? Что случилось? Вас кто-то обидел?
Гермиона не могла вымолвить ни слова, она только отрицательно мотнула головой.
– Ну… успокойтесь… мисс. Если всё хорошо, тогда почему вы плачете?
– Я.. просто рада вас видеть, профессор Дамблдор. – И Гермиона схватила его за руку, с жаром пожав её.
– Ваше лицо мне незнакомо, и, тем не менее, вы назвали меня по имени… – сказал профессор.
– Меня перевели в эту школу из Дурмстранга, вот свиток за подписью директора, а о вас я много слышала. – Гермиона решила немного потянуть время, чтобы прийти в себя, прежде чем открыться Дамблдору.
– М…м…м, немного странно, обычно о таких вещах директор Дурмстранга предупреждает заранее, а меня-то уж в первую очередь, поскольку мы давние приятели. Простите, мисс, но всё ли вы мне говорите…
Гермиона поняла, что настал момент истины, и выпалила в лоб, что она из будущего и с помощью маховика времени перенеслась сюда из тысяча девятьсот девяносто восьмого года. И сделала это для того, чтобы встретиться с Томом Риддлом, который в её времени стал самым страшным тёмным волшебником, магом, который повинен в смерти многих дорогих ей людей. Девушка говорила красноречиво и пылко, о том, что если ей не удастся запугать Риддла его будущим, то тогда она убьёт его и никакой битвы не будет, и все, кто сложил головы в сражении с Тёмным Лордом, останутся живы!
– Путешествие сквозь время возможно, но как ваш профессор трансфигурации мог позволить сделать такой прыжок? В прошлое вмешиваться опасно, и маховик – вещь серьёзная, можно натворить таких дел… А Риддл действительно так опасен, что в вашем времени он захватил власть? – спросил профессор.
– Он стал Волдемортом, и его могущественная сила контролировала наш магический мир, а потом его убил избранный, юноша, которого предопределило само провидение, но смерть Тёмного Лорда не принесла радости, столько жизней, профессор, он погубил, что и сказать страшно, – проговорила Гермиона.
Она видела, что Дамблдор сомневается в её словах, тогда она вынула из своей сумки дневник.
– Вот доказательство, профессор, – с этими словами она подала ему дневник.
По тому, как удивился профессор, Гермиона поняла: он узнал свой дневник. Дамблдор открыл ящик стола, порылся там и достал точно такой же.
– Вы видите, профессор, последняя ваша запись сделана в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, вы пишете о хоркруксах, о том, как нашли один из них и от его яда ваша рука почернела. Профессор, прошу вас… поверьте мне… – Гермиона схватила его за руки. – Верьте… я правду говорю, – опять всхлипывая, воскликнула она.
– Прошу вас, успокойтесь, выпейте воды и дайте мне пять минут, чтобы немного разобраться, – успокаивающим голосом произнёс профессор.
Гермиона выпила целый стакан воды и затихла, чтобы не мешать профессору читать дневник. Прошло некоторое время, и Дамблдор, закрывая дневник, сказал:
– Что же, сомнений нет, вы действительно из будущего. И когда, вы говорите, пал Тёмный Лорд?
– В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, профессор, – ответила она.
– А последняя запись в моём дневнике сделана в тысяча девятьсот девяносто седьмом, и ни слова о гибели Волдеморта. Из этого можно заключить, что и я был убит, – проговорил профессор.
– Да… вы, директор, были убиты, но не тёмным Лордом, а другом, который по вашей же просьбе отнял у вас жизнь. Вы знали, что скоро умрёте из-за яда хоркрукса, – печально сказала Гермиона.
– Понятно… но как вы намерены действовать? – спросил Дамблдор.
– Как я уже говорила, мне многое известно о Риддле, чего он сам о себе знать не может. На уроках прорицания я расскажу то, что уже известно ему, а потом буду понемногу открывать его будущее, главное, чтобы профессор Кассандра не мешала мне и время от времени подбрасывала чашку Тома, – сказала Гермиона.
– Кассандру я предупрежу, она поможет. Значит, вы думаете, юная леди, запугать Тома Риддла словами? Вы очень рискуете, у этого юноши большой авторитет на факультете, кроме того, он сколотил вокруг себя довольно пёструю компанию – слабых мальчиков, нуждавшихся в защите, честолюбцев, стремящихся к славе, и склонных к насилию людей, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощрённым формам жестокости. Они опасны, вы хоть на минуту задумайтесь, что они могут с вами сделать, если хоть в чем-нибудь заподозрят.
– Я всё понимаю и ко многому готова. Но не забывайте, профессор, что Риддлу всего семнадцать лет, а его будущее не безоблачно, оно ужасно, а если не получится, то… я прикончу его, – жёстко произнесла Гермиона.
– Неужели вы сможете отнять у человека жизнь? – спросил Дамблдор.
– Забрать его жизнь, профессор, это святое дело, – ответила Гермиона, – и ещё… вы поможете мне попасть на факультет Слизерин, да и мои вещи у вас тут… где-то.
– Так это ваши вещи, а я с утра голову ломаю, чей это баул? А насчёт факультета не беспокойтесь, всё устрою. И вообще, рассчитывайте на мою помощь. Так как же вас называть, мисс? – спросил Дамблдор.
– Гермиона Певерелл, профессор, – уже улыбаясь, ответила девушка.
– О, знакомое имя, ну что ж, добро пожаловать в Хогвартс! – произнёс Дамблдор.
* * *
Утром Гермиону разбудил чей-то голос и сильный толчок в спину:
– Эй, новенькая, вставай, завтрак проспишь.
Гермиона приподняла голову и посмотрела на того, кто бесцеремонно разбудил её.
– Доброе утро, но я на завтрак не пойду.
– Откуда ты взялась? – спросила брюнетка.
– Меня перевели из другой школы, я – Гермиона Певерелл.
– А меня зовут Берта Селвин, – ответила брюнетка, а это Пейдж Яксли, – сказала она, указывая на блондинку.
«Да, знакомые всё имена!» – подумала Гермиона, и когда девушки ушли, она оделась, умылась и неспеша пошла на урок.
Войдя в класс, она огляделась и, заметив свободное место рядом с долговязым парнем, поинтересовалось:
– Здесь никто не сидит? – парень, кивнув головой, хотел что-то добавить, но Гермиона уже уселась рядом с ним.
– Эй… кто ты такая? – то ли возмущённо, то ли удивлённо спросил юноша.
– Скоро узнаешь, – отрезала она, и в это время в класс вошёл преподаватель, которого Гермиона сразу же узнала. Профессор Гораций Слизнорт предстал её взору, помолодевший и не такой грузный, каким был в её времена. Больше всего Гермиону удивила его блестящая соломенного цвета шевелюра и светло-рыжие усы.
– Друзья мои, у нас новенькая, мисс Гермиона Певерелл, которая перевелась в Хогвартс из школы Дурмстранг. И как я понял из свитка, директор этой школы охарактеризовал вас, как одну из лучших студенток. Я, разумеется, полностью доверяю мнению уважаемого директора, но мне бы хотелось убедиться самому, предлагаю устроить небольшой блиц-опрос. Слизеринцы дружно поддержали профессора, и Слизнорт перечислил шесть разных зелий, попросил Гермиону определить необходимые ингредиенты к каждому из них и рассказать особенности их приготовления. Девушка отвечала около получаса, и, наконец, перечислив компоненты последнего зелья, умолкла.
– Блестяще, мисс Певерелл, превосходно! Ну, мистер Риддл, у вас появился соперник за звание лучшего ученика Хогвартса, – проговорил Слизнорт, преисполнившись добродушно весёлого коварства, что, впрочем, не удивило Гермиону, Горация она знала ещё по шестому курсу, и его манеры в далёком прошлом были так же кокетливы.
– Ну это мы ещё посмотрим, – ответил юноша, которого Слизнорт назвал Риддлом. Гермиона обернулась, за столом напротив вальяжно восседал красивый черноволосый юноша, его бледная кожа подчёркивала тёмные большие глаза, которые беспардонно оглядели Гермиону с ног до головы, с застывшей на лице пренебрежительной усмешкой.
«Вот он какой, Том Риддл, чувство собственного превосходства прямо написано на его физиономии», – подумала про себя Гермиона и, окинув Риддла холодным взглядом, равнодушно сказала:
– Да… увидим.
Собрав свои книги, Гермиона последовала в башню, где проходили занятия по прорицаниям. Высокая немолодая женщина в длинном чёрном платье дружелюбно улыбнулась:
– Это вы новенькая? Садитесь рядом с Ноттом, – приятным голосом проговорила она, указывая на столик, за которым тот сидел.
«И это до боли знакомая фамилия», – подумала Гермиона.
– Итак, прорицания – труднейшая и интереснейшая из искусств, – начала профессор Кассандра. – Чтобы увидеть судьбу нужно отстраниться от реальности, отключить мозги…
– Подняться над обыденностью и отправить свою фантазию в полёт, – договорила за неё Гермиона.
– Правильно, мисс Певерелл, быть может вы и начнёте?
Студенты выпили чай, профессор собрала опустевшие чашки и, наугад выбрав одну, подала её Гермионе.
– Чашка принадлежит юноше, умному и с амбициями. Видя, как расположились чаинки, могу сказать, что он – прирожденный лидер, его окружают друзья и те, кому очень хочется стать его другом. Одним нравится его образ мыслей, другим – его смелость и независимость, третьим нужна просто защита и они прячутся за его спину, но все эти люди, бесспорно, подчинены его уму и железной воле, – проговорила Гермиона и поставила чашку на стол.
– И это всё? Очень расплывчато и обобщённо, так можно сказать о любом из нас, – высказался один студент.
– Вы так считаете, Эйвери? – спросила Кассандра.
«Мерлин мой, Эйвери, Нотт, Селвин, Яксли – видимо, это всё прародители Пожирателей Смерти, настоящее логово!» – подумала Гермиона.
– Не могли бы вы, мисс Певерелл, сказать что-нибудь более точно об этом человеке? – спросила Кассандра.
– Попытаюсь. У этого юноши есть тайны, и он их тщательно оберегает. Первая тайна связана со смертью нескольких магглов… родня по крови, насколько я вижу… да, это семья. Вторая тайна связана с … он каким-то образом может общаться со змеями… – как будто раздумывая, проговорила Гермиона.
– То есть, вы хотите сказать, что среди нас есть человек, говорящий на парселтанге? Но будь у него такая способность, мы бы узнали об этом, – недоверчиво сказала профессор Кассандра.
– Я не могу сказать точно, владеет ли он парселтангом, но этот человек умеет подчинять змей своей воле. И ещё одна тайна связана с подземельем или пещерой, только он может туда входить, что-то ужасное в ней живет, и, кстати, эта тайна связана ещё и с привидением. Больше не могу… голова что-то разболелась, – произнесла Гермиона.
– Ещё бы, на голодный желудок мало кто прорицает, это тебе желудочный сок в голову бьёт, – съязвила Берта Селвин, и одобрительное хихиканье говорило в поддержку её слов.
– В голову, видать, сильно долбануло, если Певерелл о смерти какой-то семьи плела. За такие предсказания этого несчастного и в Азкабан посадить могут, – добавил Эйвери.
Гермиона была довольна собой, первый удар она нанесла, судя по внимательному взгляду Риддла.
– Как тебе, Том, эта Певерелл? Фигурка хорошая, да и на личико… ничего, – спросил Нотт, когда они спускались по лестнице.
– Надо познакомиться с ней поближе, – ответил Том, а Нотт и Эйвери многозначительно загоготали.
* * *
На следующих прорицаниях Гермиона решила выдать кое-какую информацию о Риддле, чтобы у него не осталось сомнений в её даре. Профессор Кассандра была предупреждена Дамблдором, и на этот раз, чтобы не возникли подозрения, она попросила сначала предсказать судьбу по чашке Нотта. Гермиона много не говорила, а лишь заострила своё внимание на том, что Нотт до конца своей жизни будет служить могущественному человеку и сам особо не выделится, находясь в тени своего господина. Нотт был возмущён. Кассандра опять устроила номер с якобы случайно выбранной чашкой и по внимательному взгляду профессора Гермиона поняла, что она принадлежит Риддлу.
– Могу рассказать о жутком создании в подземелье, сейчас я точно вижу, что это паук редкой породы, и этот студент нашёл его. По словам обладателя чашки именно паук убил девушку. Даже не верится, что такой, в общем-то небольшой по размерам арахнид, мог кого-нибудь убить? Но, тем не менее… да, ещё я точно знаю, что её привидение живет в замке до сих пор, а студент получил награду за свой благородный поступок, – закончила Гермиона в полнейшей тишине.
– Чёрт возьми, а ведь она правду сказала, допустим, награду Певерелл могла увидеть там, где хранятся кубки и персональные награды студентов, но про паука кто бы ей стал рассказывать, не директор же? Он без содрогания вспоминать об этой истории не может, – сказал студент по имени Мальсибер.
Риддл посмотрел на Гермиону испытывающим взглядом.
– Эта Певерелл не так проста, мало ли чего она ещё увидит, к примеру, о нашем тайном обществе, – предостерегающе произнёс Розье, когда вся компания после ужина собралась в гостиной.
– Надо бы её припугнуть, – заключил Риддл. – Хорошо бы, если в воскресенье она пошла вместе со всеми в Хогсмид.
* * *
Прогулявшись по «Сладкому королевству», Гермиона зашла в магазин волшебных приколов «Зонко». Рассматривая множество вещиц, наделённых различными магическими свойствами, зачастую, применение которых остаётся загадкой, взгляд девушки остановился на брошке в виде смешного человечка с всклоченными волосами, который держал в руке молоточек и опирался на миниатюрную наковальню. Как только Гермиона поинтересовалась у продавца о назначении этой броши, мужчина улыбнулся, а затем произнёс:
– Опасность.
В то же мгновение человечек со всей силы начал лупить по наковальне и кричать во всё горло: «Опасность! Опасность!»
Продавец щёлкнул по броши – и человечек замолк.
«Очень полезная вещица», – подумала Гермиона и купила её. Выходя из магазина, она столкнулась с Ноттом.
– Извини, Певерелл, ты ведь не была ещё в пабе «Три метлы»? Если хочешь, пойдем, я покажу, где это, – любезно проговорил Нотт. Гермиона насторожилась.
Войдя в паб, девушка увидела, что свободных мест нет, но тут Розье махнул рукой Ноту, и тот потащил Гермиону к столу, за которым сидели Риддл и его друзья.
– Здесь есть два свободных места, – сказал Розье и пододвинул Гермионе стул.
«Очень интересно, они держали для меня место, посмотрим, что будет дальше», – подумала Гермиона.
Мальсибер и Риддл о чём-то шептались, пересмеиваясь. Том показал записку Лейстрейнджу, тот захохотал:
– И как ты думаешь, кто это?
– Я уже всё выяснил, попросил у Слизнорта просмотреть последние свитки, сличил почерки и нашёл, это Конкордия Джонсон, – презрительно улыбаясь, сказал Риддл. – Эйвери, пригласи её сюда, да стул не забудь прихватить.
Вся компания оживилась, а Розье даже потёр руки, так ему не терпелось посмотреть на то, что задумал Том.
Светловолосая худенькая девушка, смущаясь, подошла к столу вместе с Эйвери.
– Присаживайся, Коди, не стесняйся, – учтиво начал Риддл. – Ответь мне, это ты посылала записки? Имей в виду, я всё знаю.
Девушка кивнула головой.
– Прекрасно. Ты уже в который раз приглашаешь меня прогуляться с тобой на обратном пути, видимо, я нравлюсь тебе? А как ты думаешь, Коди, что делают парень и девушка на свидании? – всё так же обходительно спросил Риддл.
– Они гуляют, разговаривают о чём-нибудь, – краснея, ответила та.
– Ну, конечно, но кроме этого они ещё и целуются, ты этого хочешь, Коди? – ухмыльнулся Риддл. – Когда ты смотришь в зеркало, что ты там видишь: худенькую угловатую девушку с плоской грудью и пегими волосами? Да, милая, ты видишь именно это, и с чего ты взяла, что можешь мне понравиться? – нагло разглядывая её, произнёс Риддл. – Мокрая курица, знай своё место, а ну пошла отсюда, – выпалил он.
Девушка всхлипнула и бросилась вон из паба, за ней побежали две гриффиндорки.
Слизеринцы загоготали привлекая всеобщее внимание, и тут Гермиона вскочила со своего места, стремительно подошла к Риддлу и ударила его по лицу. Пощёчина была такой звонкой, что все присутствующие замерли и уставились на них.
– Ты что себе позволяешь, ненормальная? – возмущённо произнёс Розье.
Но Гермиона уже бросилась к двери и выскочила на улицу, Коди и её подруги быстрым шагом направлялись в Хогвартс. Гермиона вернулась к своему столу, но и Слизеринцы куда-то пропали, она доела пирожное и собралась уходить, как к ней подошёл официант.
– Вас хочет видеть один человек по неотложному делу. – Он указал на дверь в подсобное помещение.
Гермиона подумала, что, возможно, человек был от Дамблдора, вошла во внутрь, и в ту же секунду кто-то накрыл её тёмной тканью, в следующее мгновение несколько рук подхватили её и куда-то потащили. Кто-то крепко держал её за руки, а кто-то снял с плеча сумочку с волшебной палочкой, затем сорвали ткань с головы Гермионы. Шайка Риддла затащила её в подвал, где хранились припасы. Её держали за руки Мальсибер и Розье.
– Попалась, птичка. Попробуем, какая ты на вкус, – проговорил Эйвери и, схватив Гермиону за голову, поцеловал в губы. Девушка не растерялась и ударила наглеца ногой в пах, тот согнулся и завыл от боли.
– Она ещё и брыкается, – заунывно произнёс Эйвери.
– Встаньте ей на ноги, чтобы она не ударила меня, – приказал Риддл и подошёл к ней вплотную. Розье и Мальсибер наступили на ноги Гермионы.
– Больно же, идиоты! А ты, Риддл, докатился, без посторонней помощи не можешь поцеловать девушку, видно, по доброй воле ни одна не пойдёт на это, – дерзко проговорила она.
И крикнула:
– Опасность!
И брошка в форме человечка подняла шум, неистово ударяя по наковальне и вопя во весь голос:
– Опасность! Опасность!
Тут же раздался нетерпеливый стук в дверь:
– Немедленно откройте! – потребовал чей-то голос.
Слизеринцы растерянно посмотрели на Тома. Тот, видя безвыходность положения, кивнул головой, и Эйвери открыл задвижку.
– Это ещё что за сборище и что вы здесь делаете? – спросил официант.
– Мой друг потерял запонку, а она, между прочим, золотая, – как ни в чём не бывало ответил Риддл.
– Запонку потеряли? И для этого вы целым гуртом спустились в подвал, и девушку с собой прихватили? А ну вылезайте, оболтусы! Сначала вы, мисс, – приказал официант, подавая Гермионе руку.
– Скажите, только честно, эти бездельники не причинили вам вреда? Только одно слово – и я тут же сообщу вашему директору! – произнёс мужчина, подозрительно поглядывая на юношей.
– Что вы, мистер, этот юноша действительно потерял запонку, и потом, это мои друзья и в их обществе я в полной безопасности, – произнесла Гермиона, мило улыбаясь.
В зале было пусто, все разошлись, и когда Гермиона вышла на улицу, Риддл сказал:
– Тебе придётся прогуляться с нами через лес.
– Ой напугал. Во-первых, многие видели, что я не покидала паб и вы до сих пор не вернулись в замок, и если со мной что-нибудь случится, то подозрение падёт именно на вас. – Гермиона направилась через лес. Но Риддл догнал её и больно схватил за руку выше локтя.
– Ты ещё не расплатилась со мной за пощёчину, – сквозь зубы процедил он и толкнул девушку к дереву, о которое Гермиона ударилась спиной, он прижал её к стволу, сильно надавливая на плечо.
– Оставь её, Том, – сказал Лейстрейндж.
Риддл зло посмотрел на него.
– Как ты собираешься наказать меня, Том, убить, как тех магглов? Я тогда сразу поняла, они не только родственники между собой, они – твои родственники. Или может, натравишь на меня своё чудище – василиска! – прошептала Гермиона. Риддл остолбенел. В первую секунду он растерялся, а потом быстро овладел собой:
– Не понимаю о чем ты?
– Врёшь, всё понимаешь. Я сначала не могла понять, что это за зверь такой, который, взглянув на несчастную девушку, тут же отнял у неё жизнь. И после того как покопалась в библиотеке, поняла, что это василиск и управляешь им ты. А это значит, что Тайная комната Слизерина существует и мало того, ты, Том, его потомок. Но и Певереллы – потомки Слизерина, тебе достался дар говорить на парселтанге, а мне – предвидеть будущее.
– Том, да брось ты её, ещё отвечать за неё придётся, – крикнул Розье.
– Идите, я просто с ней поговорю. Даю слово, – ответил Риддл.
Студенты поспешили как можно скорее уйти, они знали, на что способен Риддл в гневе.
– Ты ничего не докажешь, Певерелл, – убеждённо проговорил он.
– Ты так уверен, а ну пойдем. – И Гермиона быстрым шагом направилась к замку, Риддл не отставал от нее, войдя в замок, девушка устремилась к женскому туалету, но Том не последовал за ней.
– В чём дело? Ты боишься привидений? – засмеялась Гермиона.
Риддла раздражала её смелость и уверенность в себе, и когда он вошел, Гермиона указала на один из умывальников:
– Вот на этом кране изображена змейка, именно отсюда появлялась змея, и она до сих пор в подземелье. Это ли не доказательство!
Том был вне себя, ему хотелось наброситься на девчонку и придушить её голыми руками, но этого нельзя было делать, поскольку его бы сразу вычислили и посадили в Азкабан.
– Как ты это делаешь, видишь по чаинкам? – спросил он пересохшими от волнения губами.
– Чаинки здесь ни причём, я вижу картинки иногда быстро и отрывочно, а иногда мои видения содержат много частностей и деталей, словно сама присутствую при этом.
– Если ты всё знала, то почему не донесла на меня? – напряжённо спросил Риддл.
– Не знаю, поверишь ли ты, но меня заинтересовало твоё прошлое, и я хотела бы увидеть будущие события, связанные с тобой, Риддл. Но ты агрессивен и враждебен, и я больше не произнесу ни одного слова, мне дорога моя жизнь, потому что я поняла: тебе ничего не стоит отнять её, – сказав это, она пошла в гостиную Слизерина.
* * *
На следующий день во время урока зельеварения профессор Слизнорт пел дифирамбы Гермионе, со слов Кассандры ему стало известно о чудесном даре девушки, и он пригласил её в так называемый «Клуб Слизней».
– Мне будет приятно увидеть в нашей компании такую одарённую девушку, – заключил он.
Вечером того же дня Гермиона пришла в кабинет декана с небольшим опозданием, Слизнорт сидел в глубоком кресле, откинувшись на его спинку, в одной руке он держал бокал с вином, а другой перебирал засахаренные дольки ананаса, своего любимого лакомства. Небольшие ступни профессора покоились на бархатной подушечке. Вокруг него расположилось шесть-семь человек, от этой компании веяло какой-то мрачной притягательной силой. Гермиона была поражена, с какой точностью Гарри описал эту сцену, увиденную в омуте памяти Дамблдора.
– А, вот и вы, мисс Певерелл, – воскликнул профессор, как только она вошла в его кабинет. – Может, расскажете нам о своих способностях? И меня очень интересует вот что: вам обязательно надо смотреть в чашку, чтобы предсказывать или это может происходить как-то по-другому?
– Чаинки, кофейная гуща, бобы, это как бы проводники, когда человек выпивает чай или кофе, он прикасается к чашке, думаю, что именно прикосновение играет роль. Точнее я сказать не могу, всё получается спонтанно. Возможно, любая вещь может рассказать мне о прошлом или будущем человека, но с этим я пока не экспериментировала. Зато очень увлекаюсь хиромантией, могу сказать, что неплохо в этом преуспела, – проговорила Гермиона.
– В самом деле! Тогда прошу вас посмотреть мою руку, – смело предложил Слизнорт.
Гермиона села на приземистый пуфик рядом с профессором, взяла его ладонь, и пристально вглядываясь в неё какое-то время, сказала:
– У вас будет долгая жизнь, в общем-то, без особых потрясений. Наступит время, когда вы покинете школу и уйдёте на покой, который продлится несколько лет, но потом вас снова пригласят в Хогвартс.
– А при каких обстоятельствах это произойдёт, и кто позовёт меня обратно, вы можете сказать? – спросил Слизнорт, хитро подмигнув глазом.
– Вы будете нужны школе, потому что наступят тёмные времена, а пригласит вас профессор Дамблдор, он станет директором, – пояснила Гермиона.
Слизеринцы взорвались хохотом, один Риддл был спокоен и очень сосредоточен.
– Не обращайте внимания на мальчиков, мисс Певерелл, у них особое отношение к профессору трансфигурации, – сказал Слизнорт, пытаясь сгладить неловкую ситуацию.
– Да, я знаю об этом, они боятся его, – непринуждённо произнесла Гермиона, и в ту же минуту смех затих.
– Жаль, для того чтобы убедиться в правильности вашего предсказания придётся ждать долгие годы, я вынужден поверить вам на слово, – проговорил профессор.
– Ну отчего же, иногда я могу предсказать или предвидеть, какую нибудь ситуацию за несколько минут до того, как она произойдёт. Давайте, я сейчас попытаюсь? – Гермиона что-то прошептала на ухо профессору, он улыбнулся и кивнул головой. В кабинете воцарилась молчание, все ждали чего-то, а чего именно – никто не знал. Риддла откровенно рассмешила эта обстановка.
– Ерунда какая-то, лучше скажите, сэр, правда ли, что профессор Вилкост уходит в отставку? – спросил Том.
Слизнорт ахнул и вздрогнул от неожиданности:
– Мерлинова борода! Только что мисс Певерелл предсказала, что вы, Том, произнесёте именно эти слова. Поразительно! Потрясающе! За всю свою жизнь я не встречал прорицателя такой силы. Даже Кассандру с вами нельзя сравнить, – Слизнорт был потрясён, а слизеринцы смотрели на Гермиону с удивлением и благоговейным страхом.
– Скажите, профессор, мы можем поговорить о хоркруксах? – переменила тему Гермиона, к тому же она знала из воспоминаний самого Слизнорта, что эта тема очень интересовала Риддла.
– Обсуждение этой темы запрещено. Хоркруксы – это глубины тёмной магии, они очень опасны, – проговорил Слизнорт.
– Извините, профессор, но откуда нам знать, что хоркруксы опасны и это тёмная магия, если у нас нет никакой информации. А как известно, то, чего человек не знает, больше всего и притягивает. Вспомните Еву, разве сорвала бы она плод с Древа Познания, если бы знала, какие последствия её ожидают? Послушала бы она искусителя, который разжёг её любопытство? Незнание породило любопытство, и это погубило первых людей.
– Интересная трактовка падения человека. Мне кажется, вопрос даже не в том, что искуситель разжег любопытство Евы, и непонятная покорность Адама привела их к изгнанию из Рая. Вопрос даже не в том, что первые люди ослушались Бога, вопрос в вере, а не в послушании. Бог сказал: «Нельзя!» И в это надо было свято верить, а первые люди не поверили Богу, а поверили искусителю. Вот суть проблемы. Вопрос выбора, послушать ли бога, что нельзя вкушать плоды с Древа Познания или послушать искусителя, дескать, ничего страшного не произойдёт, вы обретёте знания и сами уподобитесь богам. Я убеждён, это вопрос веры, когда человек свято верит во что-то, то ничто не способно сбить его с пути. Не могу сказать, что я знаток библии, но в данном случае, думаю, я прав. – И после недолгого молчания Слизнорт добавил: – Как вы думаете, для чего служит хоркрукс, мисс Певерелл?
– Известны случаи, когда волшебник делит свою душу на две части: одна остаётся в его теле, а другая заключается в какой-нибудь предмет, это и есть хоркрукс, так человек может продлить свою жизнь. Допустим, я заключу часть своей души в дневник, и если меня убьют, то я не умру, а лишь потеряю сознание и буду казаться мёртвой. Но может случится и так, что мой дневник попадёт в руки, скажем, Нотту. Он делает в нем записи и тем самым отдает моей душе свои жизненные силы, в конце концов, я обрету плоть, а Нотт при этом умрёт.
Гермиона бросила взгляд на Риддла, на его лице выступил пот, а взгляд был пронзительно ненавидящим.
– Предположим, профессор, что я захочу разделить свою душу не на две части, а на несколько частей… на семь, к примеру? – поинтересовалась Гермиона.
– Вы с ума сошли, мисс Певерелл! В этом случае уместнее было бы сказать: разорвать вашу душу на семь частей.. это будет кошмар, могу вас заверить! – с негодованием произнёс профессор.
– Да, не волнуйтесь вы так, профессор, вопрос чисто риторический, я полагаю, – попытался рассеять его беспокойство Риддл, ему самому очень хотелось узнать.
– Риторический? Ну и придёт же такое в голову… семь частей! Ничтожный кусочек останется в теле человека, пожелавшего подвергнуть свою душу такой экзекуции. Что он может вместить в себя, кроме ненависти и злобы? Такой волшебник намеренно лишает себя простых человеческих чувств: милосердия, сопереживания, даже наслаждения. Все это ему будет не нужно, он не познает любви. А изменения будут колоссальными не только внутренние, но и внешние. Страшно представить, что станет с внешностью этого человека, думаю, даже на зверя он не будет похож… что-то мерзкое и отталкивающее, существо сродни демонической твари.
– Профессор, вы сказали, что наслаждения ему будут безразличны или не доступны, и секс тоже? – спросил Эйвери.
– Разумеется, какой там секс, женщины ему будут не нужны! Ему вообще никто не будет нужен! И всё это в угоду вечной жизни, на кой чёрт, извините, такое бессмертие!
– Спасибо, профессор, за такое подробное объяснение, я думаю, что после нашей беседы, вряд ли кто-нибудь захочет разорвать свою душу на семь частей, – Гермиона поблагодарила Слизнорта, и студенты разошлись.
Девушка обратила внимание на подавленное настроение Риддла и подумала:
«Может, он сделает для себя какие-нибудь выводы насчёт семи хоркруксов и откажется от этой идеи, тем более что первый из них уже существует».
