1. RunawayУдары приходились в самые разные места. Особенно часто он любил бить в живот, потому что эта часть тела всегда была скрыта под одеждой и после избиения не притягивала ненужные взгляды окружающих и не вызывала лишних вопросов. Даже в школе к Вернону Дурслю никогда не возникало претензий по поводу того, что он проявляет к своему «приёмышу» излишнюю жестокость. Если его и спрашивали, почему у Гарри так много синяков на теле, то он с улыбкой отвечал заученной годами фразой: «Он же мальчишка — то с дерева упадёт, то с турника навернётся». И все ему верили.
Но сегодня дядя Вернон почему-то взбесился сильнее, чем обычно. То ли из-за проигранного его любимой командой матча, то ли из-за лишней выпитой бутылки пива. Гарри не понял, но по его тону — как тот произнёс его имя — было понятно, что ему опять попадёт.
— Поттер! — рявкнул дядя и стукнул своей ручищей по столу, отчего тот чуть не развалился, а часть рассыпанных фисташек разлетелась в стороны. Гарри вздрогнул. Сидя у себя в чулане под лестницей, он читал очередную книгу о путешествиях. О том, как отважный норвежский исследователь решил отправиться на плоту через Тихий океан. И Гарри мечтал, что однажды сам отважится и убежит из этого дома куда-нибудь, где не будет этой запертой каморки, вечных издевательств кузена Дадли и кулаков дяди Вернона.
— Иди сюда, поганый сопляк! — Гарри напряг слух и затаился. Быть может, если он будет сидеть тихо-тихо, как мышка, то дядя забудет, что Гарри зачем-то ему был нужен.
— Не хочешь по-хорошему! — за дверью послышалось, как скрипят продавленные пружины софы, на которой обычно восседал дядя. Значит, он встал. Тяжёлые шаркающие шаги приближались к двери, за которой находился Гарри. Вот уже щелчок щеколды и звяканье дверного запора. Гарри спрятал книгу под подушку и закрыл глаза, притворяясь спящим, осознавая, что это не остановит его дядю.
Дверь распахнулась, и он схватил мальчишку за ворот футболки, и вышвырнул из чулана. Гарри даже не успел сгруппироваться и сильно, со всего маху врезался в противоположную стену, больно ударившись грудью. Удар вышиб из хрупкого тела мальчишки вздох, и Гарри, задыхаясь, повалился на пол.
— Ты почему не подошёл, когда я тебя звал?
Мужчина схватил Гарри за шиворот и потащил в зал. Там было много открытого пространства, и почти не было мест, где Гарри мог бы укрыться.
— Я просто не услышал, — попытался соврать Гарри, но дядя лишь скривился, а его лицо стало красным от злости.
— Ты что, поганец, мне лапшу на уши вешаешь? Не услышал он. — Вернон толкнул Гарри к софе и стал стягивать с брюк ремень.
Он любил бить Гарри им по рукам, если он что-то неправильно делал. Старый кожаный армейский ремень, который его дядя носил не снимая, Гарри ненавидел всем сердцем.
— Прибери тут все, быстро! — он махнул ремнём в сторону рассыпавшихся фисташек и пустых бутылок пива, которых насчитывалось около десятка.
Гарри опустился на колени, старательно натягивая рукава растянутой водолазки сильнее на ладони. Это было способно хоть немного смягчить боль. На малую толику, совсем на немного, но спасало ладони от шрамов. Гарри знал разницу между ударами по оголённой коже и ударами по коже, прикрытой тонкой тканью.
Фисташки выпадали из дрожащих пальцев Гарри. А дядя, казалось, только и ждал, когда мальчишка напортачит. Гарри услышал, как ремень рассекает воздух в хлёстком замахе, но тут вдруг раздался телефонный звонок, и удара не последовало.
Вернон опустил руку и надменно посмотрел на съёжившегося перед ним мальчишку, плюнул себе под ноги и молча прошёл в спальню, чтобы ответить на звонок.
Гарри выдохнул. Сердце бешено колотилось. Казалось, что все тело начало пульсировать в ритм сердца. Он сделал три вздоха и три выдоха, чтобы хоть как-то успокоиться. Пока дядя разговаривал по телефону, у него был шанс быстро все прибрать и выскользнуть на улицу. Неважно было даже то, что на улице шёл проливной дождь, а время подбиралось к полуночи. Убежать куда-нибудь, лишь бы не быть здесь.
Мальчик поправил сбившиеся на кончик носа надтреснутые очки и принялся выносить пустые пивные бутылки в мусорное ведро.
Гарри слишком поздно услышал, что Вернон закончил разговаривать и с силой бросил трубку так, что телефон, издав истеричный «дзынь», больше, наверное, не зазвонит никогда.
— Иди сюда, щенок, — сквозь зубы прокричал Вернон и, не дожидаясь, когда Гарри подойдёт к нему, сам стремительным шагом оказался позади Гарри.
— Мне только что звонили из школы и сказали, что мой «ребёнок» сегодня нахамил учительнице по математике миссис Литтл и подрался с одним из учеников!
— Это не я, это Дадли! — в панике ответил Гарри, — Я ничего такого не делал.
— Ты ещё имеешь совесть сваливать свою вину на моего сына! Поганый ублюдок! — Вернон с размаху влепил мальчишке пощёчину. Да так сильно, что перемотанные изолентой очки слетели с носа и разлетелись на две половинки ещё в воздухе. Сам Гарри упал на кофейный столик, ножки которого подвернулись и рухнули вместе с мальчиком на пол.
Это ещё больше разозлило Дурсля. Он схватил Гарри за волосы, потянул вверх и сквозь зубы яростно проговорил:
— Ты живёшь только потому, что я тебе разрешаю, — Вернону нравилось ощущать власть над беззащитным мальчишкой. Ещё больше ему нравилось, что тот ничего не может ему противопоставить.
— Хорошо, что твои родители подохли: твой отец всё равно не смог бы тебя нормально воспитать.
Гарри видел, как на виске дяди отчаянно пульсировала венка, а из его рта смердило перегаром.
— А твоя мама была шлюхой, раз легла под этого очкарика.
— Неправда, — выдавил Гарри, из глаз от боли выступили слёзы. — Ты чёртов изверг.
Он извернулся и впился зубами в незащищенное рубашкой с короткими рукавами предплечье Вернона Дурсля. Гарри почувствовал привкус крови на зубах, но не мог понять — это его собственная кровь или кровь его дяди.
Дурсль взвыл и поднял руку вместе с Гарри.
— Сучёныш! — взревел Дурсль, а Гарри разжал зубы и бросился бежать в сторону выхода. Но был остановлен ударом в ноги. Дядя бросил ему под ноги ножку от сломанного кофейного столика, и Гарри упал в проходе, не добежав до двери каких-то несколько метров.
Он бил его по рёбрам и в живот, по коленям и по голове. Гарри пытался сжаться в комочек и исчезнуть, но удары возвращали его в реальность. Жестокую реальность, в которой его убивали. Потому что Вернон Дурсль окончательно потерял самоконтроль.
«Пожалуйста, пожалуйста, пусть всё это прекратится. Пусть я быстрее умру», — думал Гарри.
Он чувствовал, как из раны на лбу обильными ручьями течёт кровь к затылку, пропитывая воротник водолазки, стекая на пол. И если завтра утром он останется жив, то его заставят оттирать собственную кровь с паркета.
Его спасло только то, что тётя Петунья забыла принять снотворное и спустилась вниз на кухню, чтобы наполнить стаканчик водой.
— Святые угодники, Вернон, ты же убьёшь его! — она стояла в проходе, даже не думая подойти к мужу, чтобы остановить его. Потому что знала — лучше не попадаться ему под горячую руку.
Вернон распрямился, тяжело дыша, и отбросил палку.
— Пошла к чёрту, — отмахнулся он и, сделав несколько шагов, рухнул на софу. Петунья в ужасе прикрыла рот ладонью, привставая на носочки, чтобы разглядеть дышит ли Гарри.
— Гарри, — шёпотом позвала она. Мальчик не отозвался и не двинулся, но его грудная клетка судорожно встрепенулась. Не то чтобы она очень переживала за мальчика, но до его появления в этом доме Вернон очень часто поднимал руку именно на неё. Гарри был её заменой. Именно на нём Дурсль вымещал свою ярость.
Петунья на расстоянии удостоверившись, что Гарри жив, осторожно прошла мимо мужа и, закинувшись снотворным, вернулась к себе в комнату, предусмотрительно заперев комнату изнутри на щеколду.
На некоторое время Гарри всё-таки потерял сознание. А когда очнулся, ещё долго не решался шевельнуться, прислушиваясь, уснул ли дядя Вернон. Все его хрупкое мальчишеское тело, казалось, превратилось в один большой синяк. Как он вообще смог выжить после такого — неизвестно. Без магии, наверное, тут не обошлось.
Он лежал на полу и тихонько поскуливал от боли. Слёз не было. Была лишь боль, которая заполнила всего его. Среди всей этой боли, он пытался разобрать, что же пострадало сильнее всего, какая часть тела. Три вздоха и три выдоха дались тяжелее. Видимо, какое-то из рёбер треснуло. Он слабо приоткрыл веки — перед глазами всё было размыто.
На ладонях свежие раны, пара ногтей треснуло поперёк. Дядя, наверное, топтал его ладони своими ножищами. Левая рука его не слушалась, пальцы не хотели гнуться. Запястье распухло, но, кажется, сломано не было.
Вернон что-то буркнул во сне и хрюкнул. Гарри перестал даже дышать на это время. Только минуту спустя, он решился вновь пошевелиться. Мальчик, превозмогая боль, дополз до своей коморки.
Внутри было сыро. Даже постельное бельё всегда казалось каким-то влажным, а в каждом углу комнатки, если её можно было так назвать, обитало по несколько пауков.
Дышать было больно, двигаться было больно, но Гарри почти привык к этой тупой боли. Раньше она не была такой сильной, поэтому он тихонько постанывал от накатывающих волн безумной боли, которые затуманивали его разум.
Гарри достал рюкзак из-под кровати, в котором умещались все его вещи, и где-то на дне лежали запасные очки. Неуклюже нацепил старую толстовку — она была явно ему велика — и выудил из её переднего кармана небольшой осколок зеркала.
Он посмотрел на своё отражение и увидел, что на нижней челюсти не хватает одного зуба. Хорошо, что у него ещё не успели выпасть все молочные зубы. Выбитый дядей зуб, как раз был одним из них. А прямо на лбу, над шрамом в виде молнии, который Гарри не помнил, как получил, красовалась новая рана, из которой всё ещё текла кровь. Гарри по своему опыту знал, что раны на лбу затягиваются очень долго и долго кровоточат.
Он положил зеркальце обратно в карман и аккуратно достал из-под подушки свою книгу, стараясь не заляпать её кровью. И положил её в рюкзак, а затем, закинув его на одно плечо, вышел из комнаты.
Сегодня он чуть не умер, и не факт, что это не случится с ним в ближайшие пару дней, если он сейчас сбежит и ему не удастся найти лекарства. Но если он останется, то будет ещё хуже. В этом Гарри не сомневался. Поэтому, сжимая в окровавленной ладошке дубликат ключа от входной двери, он поковылял убегать.
2. ThiefОколо трёх часов Гарри ехал в пустом автобусе до Лондона. Контролёр даже не удосужился проснуться и взять с него плату. Что для Гарри, конечно же, было хорошо, потому что денег у него немного не хватало, чтобы доехать до столицы. Он знал, что у него есть в запасе ещё шесть часов до того, как Дурсли могут его хватиться. Поэтому ему надо было уехать как можно дальше от Литтл Уингинга.
Он вышел на какой-то автобусной остановке, около которой была выбита лампочка. С накинутым на голову капюшоном, Гарри поторопился скрыться в переулке, чтобы ночной патруль не схватил его и не вернул обратно Дурслям. Где это было видано, чтобы одиннадцатилетние мальчики расхаживали ночью по улицам Лондона.
Он долго бродил по переулкам в поисках, где ему можно хоть немного поспать, пока не наткнулся на какую-то дыру в кирпичной стене. Ей-богу, когда он в прошлый раз проходил мимо этой стены, она была стеной, а теперь в ней зияла неровная дыра.
Он пролез через эту дыру и оказался на сумрачной улочке, с обеих сторон которой возвышались какие-то лавки. Но практически все они были закрыты. Однако, одна вывеска на углу улицы светилась тёплым жёлтым светом керосиновой лампы. Гарри попытался высмотреть, что нарисовано на вывеске, и ему показалось, что там были изображены две змеи, которые обвивали своими телами какую-то колбу. На долю секунды, ему даже показалось, что эти пресмыкающиеся двигались, шипели и шевелили своими раздвоенными языками. Это определённо должна быть аптека.
Гарри зашёл в лавку, не снимая с головы капюшона, и прошёл в дальний угол помещения, косясь на продавца, который, кажется, его и не заметил.
Мужчина, оторвавшись от книги, искоса глянул на ночного посетителя и сперва принял его за гоблина - такого же низкого роста, нескладный и прихрамывающий. Но потом он разглядел его лицо. И это оказался мальчишка лет двенадцати, который в ту же секунду воровато покосился на него, словно стегнув своим взглядом зелёных глаз. И нагло, почти в открытую, стянул с прилавка несколько мешочков. Конечно же, он думал, что продавец на него не смотрит.
— Положи на место, — перелистывая страницу книги, спокойным голосом приказал аптекарь.
Гарри замер, собираясь с мыслями. Сделал три вдоха и три выдоха и рванул из аптеки что есть мочи.
— Стоять паршивец! — голос аптекаря был низким и властным, такому голосу невозможно было не подчиниться, но Гарри не остановился, сжимая в кулаке мешочек с какими-то травами и баночку с мазью, он бежал, превозмогая боль в побитых ногах. И почему все так и норовят назвать Гарри паршивцем или поганцем. Ведь он в сущности ничего плохого не делал. Он просто старался выжить.
Мужчина замер на пороге, всматриваясь в удаляющийся силуэт парнишки. Что-то в этом мальчике показалось ему до боли знакомым – то, как он посмотрел на него. Зелёные глаза, эти совершенно дурацкие круглые очки. Всё это было будто пощёчиной из прошлого.
Он провёл ладонью по своим длинным тёмным волосам, убирая их назад с глаз. Но непослушные пряди опять упали на место, скрывая лицо.
Скривившись от неприятно моросившего дождя, мужчина запахнул посильнее мантию и шагнул на улицу в ночной полумрак Сумеречного переулка.
Гарри бежал, прихрамывая и держа непослушную руку с негнущимся запястьем на весу. Даже не оглядываясь, он знал, что его преследуют.
Северус неторопливо шёл по переулку. Он уже давно наложил аптеку заклинание «проклятие воришки». В случае если вор выходил за порог с неоплаченным товаром, на него накладывалось заклинание Иммобилиус, которое нейтрализовало его через некоторое время. И потом воришку не составляло труда найти. Причём время, через которое начинало действовать заклинание определялось, тем, насколько сильным был маг. И Северус думал, что найдет мальчишку быстро.
Но, как оказалось, он ошибался. Ему пришлось минут тридцать бродить по переулкам, перед тем, как он наткнулся на тело мальчика. Теперь он казался ещё меньше. Осунувшееся лицо с остро выступающими костяшками скул, впалые щёки. Он крепко сжимал в правой руке мешочек с травами.
Левое запястье было плотно перебинтовано и посыпана смесью трав – календулы, зверобоя и эвкалипта. А штанина на ноге задрана до колена. Видимо, чтобы забинтовать коленную чашечку, мальчишке не хватило бинтов. Она сильно распухла и отекла. Сегодня он точно больше не сможет опираться на неё, а тем более бегать. Удивительно, что он смог так резво убежать от Северуса с таким-то повреждением. Но хорошо, что мальчишка догадался покрыть её мазью на основе болотного багульника и жабр грола, явно не будет бездарностью в зельеварении и травах.
Снейп, немного скривившись, коснулся подбородка мальчика, поворачивая его голову, чтобы рассмотреть рану на голове. Она выглядела намного хуже. Кровь запеклась, а от самой раны исходил сильный жар.
Мальчик открыл глаза и с ужасом уставился на нависавшего над ним, как черная туча, мужчину в чёрной одежде. В нём он узнал того самого аптекаря. Он попытался дернуться, но понял, что это бесполезно. Тело отдалось волной боли и не слушалось его. Мужчина лишь вскинул одну бровь и поджал губы.
— Не дёргайся, — приказал он, опять поворачивая его голову, чтобы рассмотреть рану на лбу.
Гарри послушно повернул голову, все равно сопротивляться он не мог. Мужчина хмыкнул, видимо в ответ на свои мысли. Его глаза такие тёмные и пронзительные как две бездны пристально изучали его. И такие же тёмные, почти чёрные – цвета вороньего крыла волосы.
«Он, наверное, может превращаться в ворону» — внезапно подумал Гарри.
Мужчина вновь изогнул бровь и перевёл взгляд от раны на лицо Гарри.
— В во́рона, а не в воро́ну, — словно прочитав его мысли, поправил он. Гарри чуть было не открыл рот от изумления. Но вовремя спохватился. Быть может, он сказал это вслух. Из-за застилавшей разум боли, он и думать то мог смутно.
— Закрой глаза, — вновь приказал мужчина и Гарри закрыл, тут же ощутив, как на его лбу оказалась холодная ладонь. Ещё он услышал тихий грудной шёпот. Или Гарри не мог разобрать слова, или это вовсе был какой-то не знакомый ему язык, но вдруг он ясно ощутил, что тупая боль в голове понемногу ослабевает.
Гарри облегчённо выдохнул и открыл глаза. Мужчина убрал свою холодную, вымазанную кровью, ладонь с его лба, и вытер её о полы своей мантии. То, что Гарри сначала принял за чёрный плащ, определённо оказалось чёрной мантией.
— Поднимайся, — сказал он Гарри и сам встал. Ему почему-то стало неприятно от того, как пристально мальчишка наблюдал за ним своими пытливыми зелёными глазами.
— Я не хотел красть ваши лекарства, — первое, что выдавил из себя Гарри, когда у него получилось встать, опираясь о кирпичную стену.
— Мне плевать, — ответил он, и Гарри вдруг непроизвольно съежился, ожидая удара. Мужчина говорил как дядя Вернон, и после таких слов обязательно следовала оплеуха.
Северус заметил, как напрягся мальчик, но ничего не сказал, лишь скрестил руки на груди.
— Извините, — Гарри в испуге прижимал не слушающуюся его руку к телу другой рукой, глубоко дыша.
— За мной, — бросил Снейп и развернулся на каблуках. От чего-то ему было невыносимо тошно смотреть на этого забитого, худощавого мальчишку. Он стремительным шагом пошёл обратно по переулку. — Вам придется отработать свои долги.
Гарри обречённо кивнул и почему-то знал, что этот странный человек услышит его ответ.
— Учтите, я увижу, если вы захотите улизнуть, — не оборачиваясь кинул Северус.
— Я и не хотел, — попытался соврать Гарри, на что в ответ получил лишь насмешку.
