Признание.Миллисент посмотрела на журнал, разложенный перед собой.
"Магия для дома" - самораскачивающиеся гамаки и посуда с меняющимся рисунком... Ну, это помимо таких прозаических вещей, как пакостесниматели и бегучие тараканохлопалки.
Непонятно с чего, но за сегодняшним обедом привычный журнал довольно нового, и - немаленького, по стандартам Диагон-Аллеи, магазина показалася... скучным?
"Магия для дома". Бла-бла-бла. Вот если бы почитать "Магию в семье". Что-нибудь типа того...
Таким, как она, этот журнал очень сильно бы пригодился. "Ведьмополитан" не содержал советов, пригодных для толстушек с топорными чертами лица и костью мамонта.
То есть, это Пэнси так выражалась о коренастой Миллисент. А
самой так о себе думать не пристало. Но Пэнси же кому угодно в голове плешь проест.
Боковым зрением Миллисент заметила нечто - что-то привлекло ее внимание, и она подняла взгляд от стола. Обед был давно съеден, и она наслаждалась гомоном в Общем Зале, листая журнал.
Крэбб и Гойл.
Крэбб и Гойл, сидящие метрах в трех от нее, отчего-то таращились на нее и, сблизив головы, перешептывались. Они не сводили с нее глаз.
Под ложечкой у Миллисент нехорошо заныло. Не то, чтоб она боялась прихлебателей Драко, но... ничего хорошего от своих ждать не приходится - это быстро усваивает каждый первокурсник факультета Слизерин.
Гойл как-то совсем нехорошо усмехнулся. Глаза Крэбба становились все круглее, однако при этом он боролся с улыбкой. Улыбка эта плавала где-то между улыбкой и гримасой ужаса.
Ну вот.
Что
еще они задумали?
Миллисент знала, что Крэбб и Гойл, хотя и не особо изобретательны, но подшутить могут очень гадко. На третьем курсе они выманили ее из замка записочкой - якобы от Нотта, который, якобы, хотел с ней познакомиться... ну- поближе подружиться. Запал на ее серые глаза. Она пришла на пустой взгорок к озеру и полчаса прождала впустую. Было жутко холодно, дул злой осенний ветер, по озеру шли остервенелые волны. Она даже отвлеклась на эти волны. Даже не испугалась, когда из ряби на нее ответно поглядел огромный глаз специально приманенного Кальмара.
А потом - словно по какому-то наитию - повернулась налево и увидела целых четыре засевших в камышах любопытные рожи.
У них было пари: придет она или не придет, и станет ли плакать. Или выкинет еще чего-нибудь?
Сердце на миг застыло в заледеневшей груди, ноги ослабели, и она словно получила удар под ложечку. На лице это, как она надеялась, никак не выразилось - лишь губы сжались суровее. И презрительно поглядев на них, она нашла в себе силы фыркнуть и утопала в замок.
Ветер трепал ее за волосы, почти дергал - словно и он был их помошником.
На самом деле это все обидело ее куда сильнее, чем эти придурки могли бы себе вообразить. Деревянным шагом поднявшись по лестнице, ведущей в спальни, она механически отворила дверь в комнатку с их шестью кроватями - где слава богу, никого не было - и бросилась на постель, закрыв лицо.
Неужели так заметно? Она все-таки выставила себя дурой?
Она действительно со второго курса ощутила неровное сердцебиение от вида и поступков Драко, но, уже тогда прекрасно понимала, что этой любви суждено остаться неразделенной. Не будет ни романтических ухаживаний, ни букетов роз, ни задушевных разговоров или бледности лица при виде нее - отражение в зеркале настойчиво говорило, что это
бред сивой кобылы - и слизеринское зеркало ему поддакивало, и она трезво заставила себя избрать иной объект, на который и переносила все, что рождалось в груди при виде Абсолютно Недоступного - на нечто, неизвестно, конечно, доступное или нет, но по крайней мере - неопасное. Нотт ни в жизнь не обратил бы на нее внимания, но самое главное - и у нее он не вызывал никакой боли. Надо же было что-то делать со своими страданиями. Не сливать же их в пустой колодец.
А потому, переадресовывать свои девичьи реакции
Нотту было куда разумнее. В свете своих чувств она предпочитала разглядывать Тео.
Но, блин. Самое главное, что она разом поняла в начавшемся медленном подъеме гормонов - это то, что она не даст повода смеяться над собой. Никому. Это самое главное и самое первое , что она поняла, как касающееся ее, насчет любых любовных отношений.
Которых, конечно же, очень хотелось.
Она очень надеялась на свою инертность и рационализм, да и иронией на Слизерине были не обделены, и честь Миллисент быстро поставила превыше всего.
Никто в их семье не попадал на Хаффлпафф, и ее Шляпа тоже распределила без колебаний.
Сердце быка, достоинство слона… ты храбрая девочка, и при этом тебя не волнует, что думают другие…
Ты готова гнуть свою линию, хотя и не полезешь зря на рожон. Таким непросто приходится, когда такое упорство воплощено в женский облик. Слизерин!
Она как сейчас помнила слова, сказанные ей тогда в ухо одобрительным тоном, который ей никогда не приходилось слышать в этой школе позже.
Что шляпа сказала Пэнси, неизвестно - но уж точно не про сердце и не про достоинство! И имидж пек Пэнси… в заднее место, очень, не волнуйтесь. И с мужеством у нее наверняка было хиловато. Мужество не так уж часто встречалась на Слизерине, но оно было куда лучшего пошиба чем Гриффиндорское…
И вот, на тебе. В камышах.
Гады. Идиоты.
***
Она исподлобья хмуро кинула новый взгляд на Гойла, а он ей как-то
по-доброму кивнул. И подмигнул.
Миллисент опешила.
Она все еще тяжелым взглядом буравила Гойла, когда напротив нее за стол кто-то сел.
Она посмотрела - и обнаружила Драко Малфоя. Продолжительно смотрящего на нее Драко Малфоя.
Продолжительно смотрящего на нее каким-то особым, светлым взглядом, Драко Малфоя.
У Малфоя это получалось без излишней слащавости, но от этой неотрывности - и непривычного, благожелательного выражения на узком лице, Миллисент опять опешила.
На этот раз в поганом розыгрыше, судя по всему, участвуют все трое. Спасибо, Драко.
Приняв самое разумное решение: не обращать внимания, - она вернулась к журналу.
Но ее ладонь, собравшуюся перелистнуть страницу, накрыла длиннопалая рука с серебристой светлости кожей.
Сильно вздрогнув, она вынуждена была снова посмотреть на однокурсника, и застыла, словно парализованная змеей. Взгляд Малфоя стал еще более щедрым и открытым. Более того - он открыл рот. И, кашлянув, хрипло произнес:
- Милли.
Тут Миллисента ощутила, как ее голова склоняется набок. От интереса.
Она панически метнула взгляд на Крэбба с Гойлом, увидела, что они давятся от смеха, Крэбб - по-прежнему через выражение ужаса - но это неимоверно противоречило тому, насколько серьезен был блондин, сидящий напротив нее. Блондин ее грез.
Она дернула руку назад, но он не дал.
- Милли! - требовательно повторил он, и на этот раз в голосе прорезались стальные малфоевские нотки.
Словно оглушенная, она могла лишь смотреть.
- Д-да? - осторожно спросила она. Все шарики в голове завертелись, отчаянно силясь разгадать подвох... или загадку... феномен...
Вторгнувшись в нее таким взглядом, что она ощутила слабость в лодыжках, Малфой доизъяснился:
- Я всегда любил тебя, Милли.
Импульс тишины, который повис в этот миг между их губами - и глазами - довольно ощутимо распространился на довольно большое число голов поблизости. Милли часто замигала, принимаясь тяжело дышать.
И тут на нее нашло озарение.
И отрезвление.
Окинув все вокруг еще раз цепким взглядом, и сопоставив одурелый взор серых глаз с ... кое-чем еще - ну и, конечно же, с невозможными в устах Горностая словами, Миллисент грубо выдернула у Малфоя свою руку, с грохотом встала из-за стола и свирепо огляделась. В руке появилась палочка.
Такого подшучивания над своими чувствами она не вынесет.
Тем более, что это подшучивание и над
его чувствами.
Драко, казалось, ждал ее ответа. Он томно и нежно глядел на нее снизу.
Любовался ею.
Ждал ответного признания что ли?
А она, грозно обведя глазами примолкнувшую публику, спросила у продолжавших скалиться Крэбба и Гойла.
-
Кто дал Малфою Амортенцию?
_______________________
эксклюзивные переводы интервью с Томом Фелтоном -https://replica00.wordpress.com/careers/
Fever.- Мистер Малфой вполне осознает свои действия и поступки, - профессор МакГонагалл кусала губу, однако до конца побороть улыбки не могла.
Декан Слизерина таким радостным не выглядел.
- Я проверил его двадцатком всевозможных способов, - огоршенно молвил он, глядя в окно, а не на Дамблдора. - Никаких следов Амортенции. И все-таки, это она. Модифицированное зелье - жутко крепкое, и с пролонгированным действием. Это спокойно может продлиться до апреля. Никогда не встречал такого - не задумывался,
зачем это нужно. Весьма гнусное изобретательство.
- И в чем это обнаруживается? - бесстрастно полюбопытствовал Дамблдор. - Из чего видно, что это не естественное... не естественный ход событий?
Снейп негодующе кашлянул, а Драко, сидящий в кресле с высокой резной спинкой неподалеку, с отсутствующим видом и блаженной улыбкой на лице, словно бы вышел из транса:
- Как это, "
неестественный", профессор? Со мной все в порядке. Просто я давно уже присматривался к Миллисент. А теперь наступила эта осень...
Он снова блаженно улыбнулся и опять устремил мечтательный взгляд за окно.
Там хмурилось.
Северус Снейп понизил голос и проговорил:
- Есть следы в ауре... Это также выявляется Абсорциумом. Словом, это зелье, Альбус.
Профессор МакГонагалл сдержанно фыркнула себе под нос и с некоторым вызовом сказала:
- А почему, собственно, вас это так беспокоит, Северус? Миллисента - вполне приличная девочка, я даже уверена, что она не позволит случиться ничему дурному. Не причинит мистеру Малфою никакого вреда.
- Ах - погибнуть от ее рук - блаженство, - серьезно отозвался Драко звучным голосом, скучающе глядя, на этот раз, в пол.
Профессор МкГонагалл в открытую заулыбалась, а Северус Снейп с трудом сдержался и не нанес ущерба львиной ножке дамблдорова стола… львиная голова, подпирающая столешницу казалось глумливо скалится ему.
Дамблдор тоже бледно улыбнулся.
Снейп вернулся к теме разговора. Он разговаривал так, словно кто-то погиб - а его не хотели услышать.
-
Это не снять. Раз я не могу выявить, что это за хреновина - то ее не снять.
- Ну-у, я не стал бы так беспокоиться, Северус, - протянул Дамблдор. - Это, знаете ли, в чем-то даже упрощает положение. Возможно.
На это Драко поднял голову и взглянул на него, словно бы что-то вспоминая.
- Посмотрите на него, - серьезно продолжал Дамблдор, и Северусу захотелось хлопнуть его каким-нибудь неподобающим заклятием. - Мы этого не предусмотрели, но возможно... все это нам на руку...
Он заговорщицки посмотрел на Снейпа, но Снейп нервно взял из вазочки лимонную дольку, взгрызся в нее с жестокостью жмыра и с отчаянием взглянул на Драко.
Дамблдор успокоительно похлопал его по руке - своей левой, непочерневшей.
Неудивительно, что Снейп не знал,
что теперь делать, однако, с точки зрения Дамблдора, он как раз мог сейчас расслабиться.
Хотя бы ненадолго.
Эти пофигисты-гриффиндорцы. Живут одной минутой.
- Драко! - позвал Снейп. - Ты слышишь меня?
Драко отвлеченно посмотрел на него.
- Не смей домогаться мисс Буллстроуд. Она этого не хочет.
- Домогаться, профессор? Что вы! Я бы никогда...
- Вот и отлично, - злобно пробурчал Снейп, кидая в рот следующую засахаренную лимонную дольку. - Ну, что ты в ней нашел хоть, скажи на милость?
Малфой загадочно посмотрел на него, сияющими глазами.
- Но ведь она умная, профессор... - интригующе ответил он.
- И что? - сквозь стиснутые зубы поинтересовался его декан.
- Я не знаю, - скрытно пожал худощавыми плечами шестикурсник.
К сожалению, слизеринская натура не пересиливалась столь отсроченной и пролонгированной Амортенцией. Кто-то вкатил Малфою медленный яд, можно сказать! Поэтому, как себя поведет Драко - предсказать было невозможно. По-правде говоря, к такой охране своего крестника Снейп совсем не готовился.
- Но кто это сделал? - с напускной серьезностью спросила профессор МакГонагалл.
- Понятия не имею, - безнадежно процедил Снейп.
"Но если
найду...", - прибавил он мысленно. И мысленно же простонал. Не то, чтобы положение было таким уж катастрофическим, но... Оно было попросту .... идиотским. Миллисент Буллстроуд обладала грациозностью мамонта. Хорошо хоть, действительно, она училась на Слизерине.
"Это кто-то из своих," - решил он. - "Однокурсники подшутили."
Он недоброжелательно сверкнул глазами на МакКошку - ишь, радуется, засушенная вобла.
Впрочем, он этого не подумал. Навряд ли Минерва была слабее его в Легиллименции. Только сверкнул глазами.
- Что ж... - заключил Дамблдор, - мы осведомлены о происходящем, так что можно считать: ситуация находится под контролем. Следите за ней, Северус. Миллисент, как уже сказали - девушка порядочная. Вы свободны, мистер Малфой. И помните: мисс Буллстроуд против знаков вашего внимания. А мы считаем, что они не совсем нормальны - вы под воздействием зелья.
- Я понял, профессор, - сдержанно-беспечно отозвался Драко, с нечитаемым выражением.
Он поднялся. Когда горгулья унесла его вниз и он вышел в коридор, он лишь передернул плечами. Зелье, как же... Что он мог им объяснить? Миллисент была... нетипичной.
Его лихорадило.
Да, это атипичная зараза. Кто же спорит?
Неприятность.Гермиона наблюдала за слизеринским столом, подперев щеку.
Шоу, которое там разыгрывалось, уже третий день, было, несомненно, занимательным. Вся школа мгновенно узнала новость - Драко Малфой запал на Миллисент Буллстроуд. Но не
сам, а с подачи приворотного, но - поразительно - события моментально приняли почти будничный оборот.
Да - над Малфоем хихикали. Да - Миллисент пришлось слушать пошлые шутки.
От мальчиков.
Девочки школы, от второго до седьмого курсов, оказались настолько сражены событиями, что никаких слов для Буллстроуд у них просто не нашлось.
"Ну, это они ненадолго онемели,"- подумала Гермиона.
Малфой обольстительным взглядом буравил Миллисент, отпивая из кубка, и не делал ровным счетом больше ничего, а она нервно ерзала, стараясь не смотреть на него.
Умелец, подумала Гермиона, с чуть-чуть сбившимся дыханием. Господи, до чего же у него красивые руки.
Она завистливо глянула на Буллстроуд, которая в данный момент тоже смотрела на эти руки, но все же - усилием воли жертва вернулась к поеданию сосисок.
Малфой в своем неестественном состоянии остался приколистом, и до сих пор не доставлял обществу особо одиозных спектаклей, за исключением того, что изводил Миллисенту обольстительнейшими взглядами.... жестами... молчанием... подачей уроненных предметов...
За столом, на уроках и в коридорах.
И Гермиона не могла не пялиться на них, когда была поблизости.
Разумеется, она считала, что Буллстроуд повезло. И да, жалела, что неведомый шутник выбрал для прикола именно тяжеловесную Слизеринку. Раз уж Малфою нужно же было когда-нибудь сесть в лужу, то она, Гермиона, тоже вот тоже бы не отказалась над ним покуражиться. Ну вот - нисколечки. Да, блин - ведь такой шанс выпадает не только раз в жизни - раз в несколько столетий, пожалуй.
Ну,
почему эпицентром исторического шторма должна была стать не Гермиона Грейнджер?
Можно подумать, Буллстроуд - самое ущемленное и несчастное существо на свете...
Малфой поставил бокал на стол и сделал какое-то неуловимое, но внятное движение губами, такое, что Миллисент вздрогнула и со звоном выронила вилку. Сердце Гермионы
тоже ёкнуло, а Малфой довольно улыбнулся.
Тогда коварный искуситель, наконец, уделил толику внимания и своему обеду.
Да-а-а, мне бы такую неприятность...
Как и все более-менее вменяемые девушки, Гермиона ни за что не стала бы рассматривать Хорька в качестве серьезного объекта. Всем давно было ясно, что Драко может только жестоко поразвлечься, а женится однажды на чистокровной, занудной ровне. Причем семейным счастьем это не будет.
Хотя... как посмотреть... а, ладно.
Гермионе ни то и ни другое явно не светило, но видеть ЭТО...
Что ж, в мире явно есть доля справедливости. Она невольно улыбнулась. Как ни странно, Миллисент не вызывала лично у нее особой ревности. Да бросьте - ревновать к
Буллстроуд? Нет, в данной ситуации Буллстроуд лишь вызывала у нее - впервые в жизни- симпатию. Неподдельный интерес, собственно, даже. Конечно, дело в Амортенции, только уж... поверить, что можно хотеть Миллисент даже под Амортенцией удавалось нелегко. Собственно, она никогда раньше не присматривалась к серой мышке Слизерина.
Мышищще, точнее.
Она фыркнула.
Гарри перехватил ее взгляд, и оба расплылись в понимающей улыбке.
Как говорится - пусть не я, так хоть Буллстроуд.
Но, честно говоря, эту жутко-дикую парочку общество быстро приняло... как нечто само собой разумеющееся!
И вот, уже на третий день, их обоих, по сути, игнорировали!
Все понимали: сделать тут ничего нельзя, но настолько игнорировать! Вот что было самое забавное: все отреагировали так, словно ход вещей был естественным.
Честно говоря,
все невольно улыбались. Поглядывая на то, что в данный момент выкидывает Малфой. Или в другой. Или еще в один.
Словом, кто бы там не подшутил - всем понравилось!
Сама-то Миллисент вела себя довольно скучно, упорно игнорируя свалившуюся на нее неприятность.
Честно говоря, не завидовать Буллстроуд было очень трудно...
***
Честно говоря, Миллисент себе не завидовала.
Кто-то, может быть, подумал бы, что она дико обрадовалась. Но, представьте себе - нет! И ничего тут странного! Разве она такая же безмозглая кукушка, что и все в этой школе? Нет уж - быть некрасивой - это урок, и ни хрена, что его больше никто здесь не усвоил.
В первый же день, прооравшись и не установив виновника, она злобно доела обед, растерянно-неверяще то рассматривая, то щурясь на привалившее ей "счастье". Естественно, после обеда Малфой, как тень, проследовал за ней.
Они шли синхронно вверх по лестницам, словно составляли одну команду, Милли знала куда, и приведя его в коридор на третьем этаже с окнами до пола от потолка - никто не решился направиться за ними - она остановилась, и кашлянув, обернулась.
Драко лениво и грациозно подошел к ней, походкой барса не на охоте. Определить выражение его глаз было невозможно. Солнце золотило их профили на фоне ажурных оконных переплетов. Он окинул ее взглядом с ног до головы и небрежно произнес:
- Пошли сегодня после уроков, погуляем?
- Чё? - Миллисент аж вскинула бровь.
Нет, поверить было невозможно, чтобы Малфой произносил нечто подобное даже под Амортенцией. Неужели бывает такое крепкое зелье?
Драко шагнул к ней и протянул к ее лицу руку. Хотел коснуться этой брови, но она отпрянула.
- Разве у меня во рту - каша?
Каши не было. Были правильного очерка пухлые губы. Слишком правильного, но не слишком пухлые — жесткого, правильного очерка.
- А
зачем нам идти гулять, позволь узнать?
Малфой усмехнулся:
- Покажешь мне сиськи.
В горле у Миллисент встал комок.
- Хрен, - сказала она сдерживая ярость.
- Вот что, - отвесила Милли совладав с дыханием и предынфарктным состоянием. - Слушай меня. Очень... внимательно.
Никуда я с тобой не пойду. И не шляйся за мной больше - никогда и никуда. Мне от тебя - ничего не нужно!
- Зато мне от тебя нужно... очень многое, - он пошло ухмыльнулся.
- У тебя мозги набекрень! - крикнула она. - Мне это не нужно.
Ей даже самой показалось, что от этих слов разлетелось эхо..
-
Так, значит? - хладнокровно спросил он.
- Да!
Еще разок смерив противника оценивающим взглядом, она с подавляемым отчаянием развернулась на каблуках, хлестнув юбкой по стеклу, и ушла.
Драко алчно посмотрел ей в след. Когда она скрылась, задумчиво постучал пальцем по ажурному переплету - рисунок оконных переплетов тут изображал лилии, и листья, и единорогов. Нежно погладил переплет подушечками пальцев.
Кто бы мог знать, что происходит у насильственно влюбленного Малфоя в голове?
Но Миллисента и не хотела этого знать.
Она знала точно одно: чары развеются, а ее позор останется. Не говоря уже про осколки разбитого сердца, которые никто и никогда не увидит.
Хрен.
***
Гермиона занималась в библиотеке, где, как ей казалось, от силы кроме нее было человек пять - на пространстве ближайших десяти рядов полок, по крайней мере. Однако, когда тишину библиотеки рассыпал на стекло резкий голос кого-то, находящегося, видимо, за соседним стеллажом, она почему-то точно знала, кто там и что происходит. Еще раздался звук - громыхнувшего по полу стула, на котором кто-то дернулся.
- Слушай, я же тебе объяснила: свободен, - страдание придало голосу Буллстроуд какие-то бархатные нотки… в которых даже Гермионе захотелось поваляться.
- Послушай, Буллстроуд - все имеют право заниматься в библиотеке, - Малфой был упорен и, похоже, не сильно расстраивался встреченным сопротивлением.
- Шт..? Мал... Куда тебе заниматься, с мозгами-то набекрень? - нашлась Она.
- Мне все об этом говорят, - небрежно протянул Малфой, небрежно-снисходительно, и, очевидно прощая ей такую грубость. На первый раз. И выдвинул предложение: -Полегче, Миллисент, напоминаю - тебе ведь еще
кое-что потерять нужно.
Возникла пауза, и Гермиона отчего-то явственно и безошибочно представила, как Буллстроуд белеет от ярости.
Но Малфой-то... и под Амортенцией... он, в сущности, почти не изменился. Ведет себя очень натурально...
Холод, прозвучавший в голосе Буллстроуд, резанул Гермиону, как сталь:
- Пошел.
Вон.
Молчание.
- Мне от тебя -
ничего не нужно. У тебя просто дракл в заднице - вот и все. Хочешь, чтобы я его там у тебя пошевелила?
Молчание.
- Малфой. Ты - урод. Ты под этим хреновым зельем, и я, блин, не дам тебе глумиться надо мной. Тебе все понятно?
- Не верю я ни в какое зелье.
Молчание.
- Но - как знаешь. Это тебе.
- Пошел вон!
Гермионе показалось что она в глубоком колодце, по стенкам которго стекают капли нефти… а сверху падает снег… И свет сверху тоже... меркнет...
Она услышала звук шагов удаляющегося Малфоя, и не стерпев, встала, на цыпочках прошла к соседнему стеллажу и осторожно заглянула туда.
Миллисент сидела и смотрела в стол, вцепившись обеими руками себе в волосы. Рядом лежала раскрытая книга и - зеленое яблоко.
Кожица которого почему-то пестрела какими-то серебряными блестками.
- Что мне делать? - внятно сказала Буллстроуд в пустоту голосом тупого отчаяния.
И Гермиона пожалела ее.
Внезапно она сообразила, что усиленный Амортенцией Драко всего лишь ведет себя как обычно. А
обычно он всего лишь - пошлый хам. Она вернулась назад и прошла за приткнутой на прошлой неделе в конце полки книжкой. Кое-что на тему взаимоотношений полов, что она присмотрела для себя. Ну, так - для легкого чтения.
Она вернулась с книжкой и положила ее перед сидевшей все в той же позе Миллисент. Та расцепила руки и подняла голову. Весьма раскаленный взгляд полоснул Гермиону. Буллстроуд посмотрела на книжку.
- Извини, что я случайно услышала...
- Ты что-то забыла здесь, Грейнджер? - недобро спросила Буллстроуд.
Гермиона примирительно улыбнулась.
- Просто хочу дать тебе совет, если ты не против.
Буллстроуд подавленно молчала, но прислушивалась.
С книжки на них смотрело заглавие... тупое какое-то заглавие. "
Руководство для послушных путан - 140 советов, как правильно управлять своим спонсором. Харвей Гарвей."
Миллисент одарила Гермиону таким взглядом, что каждый бы понял: или у тебя что-то серьезное, или ты сейчас же получишь в морду кирпичом. А нрав между прочим у этого мамонта есть, рассеянно подумала Гермиона.
- Слушай, - ответила она взгляду Слизеринки, не присаживаясь. - Я начинаю понимать твои проблемы. Но все равно тебе завидую. Это же возможность века. Ты можешь войти в историю, как человек, который несколько месяцев размазывал Малфоя, как джем для тоста. Почему бы тебе не попробовать просто немного поразвлекаться?
- Ты офонарела, Грейнджер? - с тех пор как разразилась Неприятность, обычно довольно выдержанная Миллисент систематически выражалась на редкость грубо. - Мне-не-нужен-спонсор-из-фамилии-Малфоев, - процедила Буллстроуд, еще раз бегло оценив название.
- Ты не понимаешь, - отмахнулась Гермиона. - Малфой, в принципе, не делает ничего необычного. Просто - поступай ровно наоборот тому, что тут советуют.
Она подмигнула Буллстроуд и ушла. Ловя себя на том, что улыбается во весь рот.
Руководство для послушных путан.Наоборот...
Взгляд невольно притянула серебрящаяся кожица яблока. Нет, вы только посмотрите на эти дурацкие блестки!
Что он его - заворожил что ли? Что за дурацкий подарок?
Миллисент взяла яблоко и со смелостью отчаяния безнадежно откусила от него.
Было некисло, несмотря на зеленый вид,. Хрумно-сочно.
Он проглотила разжеванный кусок, и - ничего не произошло. Сразу же по крайней мере.
И чего она так расстраивалась? Ведь Драко кружил голову, заставлял забывать о реальности. Разве не мечала она хотя бы прикоснуться к нему?
Конечно, она всегда считала, что не допустит никаких пошлостей, если кто-то... Вот - только не с ней, понимаете?...
Но в том-то и дело, что красавчикам всегда всё это прощают. Все
вот это. Это унизило бы ее, будь интерес Малфоя настоящим, но ведь она-то не при чем, все дело в зелье. Так что можно не расстраиваться. С другой стороны, Малфой по-другому и не умеет. В каком-то смысле, это выражение глубины его чувства. Пусть и не настоящего. Грейнджер в чем-то права: разве не надо пользоваться плюсами, раз уж минусы вне твоего контроля?
А плюс тут был один: Малфой, это самое... хорошенький. Значит - опуститься до его уровня?
Возможно, силы зелья достаточно для ее контроля над ним. А кроме того, Малфой действительно смешной.
Он убьет меня, если я и впрямь примусь над ним издеваться. Убьет, когда придет в норму.
Впрочем, она тут же усомнилась на этот счет. Так что? Прикоснуться к нему? Разрешить ему?
И от этого «может быть» у нее невольно перехватило дыхание. Ведь она- никогда... Ни с кем...
Искусственное или нет, а все-таки это было мужское внимание. То, чего у нее никогда не было. То, о чем она
ничего не знала. Разумеется, пришло оно дурацким способом, но... Ведь все
они ведь проводят «эксперименты».
Все, кроме нее, охотно состоят в "экспериментальных" отношениях. Та же шлюшка Уизли не теряет времени, пока на нее не обращает внимание её драгоценный Гарри Поттер. И ведет себя Уизли крайне высокомерно - дразнит всех, кого не лень фактом своей «сексуальной крутизны». Конечно, это плебейство, которое может быть только в мозгах у Вислых. Сексуальная крутизна - это миф, популярный для бедных.
Пэнси и Драко, скажем, не выделывались, они просто брали, что пришло. Но никто никогда не обращал внимания на Миллисент, и, кто знает - может быть, и никогда не обратит. Реальный опыт ничем не заменишь, с этим она соглашалась - и опыт общения с противоположным полом тоже. Хоть это и страшно опасное дело.
Будучи некрасивой, она и во сне не могла себе представить, что может заполучить возможность общаться с Драко. Больше, чем как с товарищем по гостиной.
Это же не она дала ему зелье.
Малфой - явно не то, что нужно, но ведь не скажешь, что он неинтересен? Наконец-то, парень реален. Чего ты ждешь?
Ну ладно - реален вполовину. Но он же - ценный экземпляр. Он, по негласному признанию - крутой, и отнюдь не в сексуальном смысле. Он всегда был таким, даже в детстве. Крут, как личность.
Душа компании. Семейка бандитов, которая рулила страной веками. Он органично идет на риск и на ломку любых стереотипов. До его сексуальной «крутизны» лично ей точно нет никакого дела. Только - безусловно полезный опыт.
Так - пообщаться. Осторожно пообщаться! Может быть, она даже даст ему потискать ... эти желанные сиськи. Фу! - звучит-то как... Но если уж их кому-то тискать, то только ему.
Но не более того! К ранним половым отношениям она точно не стремилась. А уж с Малфоем - тем более. Ни в каком виде: ни в трезвом, ни в объевшемся яблоками.
Яблоко по-прежнему не действовало.
Миллисент придвинула к себе предложенную книгу, открыла и погрузилась в чтение. В высокое окно библиотеки сбоку вплывала луна.
***
Да. В книге Хравея Гарвея безусловно содержалась ценная информация.
Первая страница встречала читателя таким текстом:
Часть 1.
Учитывай мои проблемы.
В отличие от женщин, мужчины - реальные люди и живут реальными проблемами. Мы знаем, что другие мужчины не спустят нам ошибок, а потому - сбежать от реальности не получится. Мужчины считают своей законной добычей тех, кто это делает, а потому, слабака могут просто убить! Каждый мужчина должен уметь справляться с реальностью и глядеть ей в лицо. Поэтому, в любой ситуации, твой спонсор никогда не забудет три вещи:
- есть ли у него самостоятельность (может ли он не считать себя сегодня мудаком)
- как он ее добился и чем она защищена
- сколько у него денег
Ни один мужчина не станет серьезно относится к вещам, которые ставят эти три пункта в его жизни под угрозу. А все путаны именно таковы! Поэтому, пока ты к нему лезешь, когда у него нет всего вышеперчисленного, на серьезное отношение не рассчитывай.
Сама подумай: с самого рождения от мужчины ждут развития самостоятельности. Он должен быть способен защитить свою протеже от любого врага (как и любую другую собственность), терпеть, когда его бьют, подниматься, когда упал, и не сидеть у мамы на шее (у любовницы можно). Какая женщина может похвастаться, что она это умеет? Никакая. И вот, однажды, он дорастает до понимания, что женщины легко способны в этом смысле пустить его жизнь под откос. Всего лишь еще одна угроза!
Это часть мужской зрелости - дорасти до столь парадоксального вывода.
Но большинство из вас, действительно, и понятия не имеет о том, чему нам приходится противостоять.
И это раздражает.
Мужчина может даже попытаться отомстить надоедливой суке, которая в упор ничего не видит. Однажды мужчина просекает, что все разговоры о романтике - большая шелуха. Что женское понимание романтики не способно защитить от реальных и жестоких проблем. С которыми нам приходится разбираться неминуемо и каждый божий день.
И глупо ждать, что ты получишь все, когда это все так трудно достается.
Так что знай: будь начеку, когда сталкиваешься с мужчиной, который не определился с тем, кто он такой и откуда ему брать деньги. Он может сесть тебе на шею. Он может трахнуть тебя просто так, потому что сегодня он не добытчик и не защитник - и это банальная правда, и это не его вина, что ты этого не знаешь. Тебе лучше ЗНАТЬ, кем он сам себя считает, детка. Лузером или номером один.
А если он считает себя номером один - то не втирает ли он себе очки. Ну, надеюсь, ты поняла.
Мораль: учитывай мои проблемы. А лучше - думай только обо мне!
Миллисент напряженно вчитывалась в откровения Гарвея, и постепенно, острое ожидание засидевшейся без реальной жизни дурнушки, которая рассчитывала, что вот-вот узнает какой-то самый главный секрет в жизни, сменялось у нее другим, пока неопределенным чувством. Часа через полтора она захлопнула книжку и откинулась на спинку стула.
Такой бредятины она в жизни не читала. Она не могла поверить, что все это пишет человек лет шестидесяти. Что кому-то удалось всю жизнь протрахаться с идиотками.
Сам-то Харвей, похоже, считал, что с улыбкой доброго гестаповца рассказывает, как девушке выйти замуж. За одного из нас, жестоких придурков. Но книга оставляла вот какое ощущение: что ты прокатилась по обляпанной грязью горке. Вроде: ввух! - а почему-то неприятно.
И вот почему: в ней было рассыпано множество недомолвок. На которые, Гарвей почему-то считал, читательница из деликатности никогда не укажет ему пальцем. Или он считал - что по причине своей беспомощности?
Он хотел, чтобы девушка вышла все-таки замуж - за жестокого придурка. Зная типовой набор поганых мужскх уловок - но
не всех. Чтобы выйти замуж, не обязательно знать их все - вот как он считал.
Хотя целью книги декларировалось именно раскрытие всех секретов. Дабы вооружить тебя знанием тактики противника и его уязвимых мест. Вроде бы обещал рассказ, как взять твоего парня за яйца.
Но каждый пункт его наставлений содержал что-то странное, и когда странностей накопилось слишком много, она поняла, что это не случайность, а что, помимо кое-каких действительно ценных ракурсов на мужскую психологию - которые никогда не пришли бы ей в голову, не прочитай она об этом - помимо этих ценных ракурсов, книга содержала еще настойчивый призыв втереть самой себе очки.
Ради меня. Проблема заключалась в том, что Гарвей был плохим гипнотизером.
К примеру, проповедь о том, как мужчина переживает за то, чтобы чувствовать себя защитником и добытчиком, сопровождалась рассказом о том, как в юные годы автор сидел у престарелой подруги на шее. Собственно, это она разглядела в нем сценический талант, который впоследствии сделал его богатым, и подтолкнула его на сцену. Но - ни подробностей разрыва, ни слов благодарности в книге не содержалось. Вот каким он был "добытчиком".
Миллисент потянулась посмотреть, что автор заканчивал. Так и есть - Хаффлпаф!
Ну точно, она не станет воспринимать эту херню всерьез. Но и Грейнджер не промах, если советует поступать ровно наоборот всему, что он тут советует.
Но как же так - неужели в голове у Малфоя полно столько же бредовой чепухи? Она никогда раньше не задумывалась об этом.
Было уже очень поздно. Она сгребла со стола огрызки яблока, приткнула книгу на полке, в точности как Грейнджер - не тащить же эти помои с собой в комнату! - и на выходе в проход между стеллажами столкнулась прямиком с мадам Пинс - со связкой огромных ключей в руке обходившей библиотеку, чтобы выгнать последних студентов.
***
Пока он не спустился в подземелья, его отход сопровождала луна, серебряным яблоком повисшая посреди черного неба за окнами.
Драко нетвердо зашел в гостиную.
Она сдастся, конечно.
В натуре, как сшибка с бегемотом. Он, конечно, понимал, что Миллисент в общепринятые эталоны тоски не вписывается. Но, в сущности, при чем тут идеал? Идеал он всегда получит. Идеалами будет вымощена его дорога в жизни, он в общем- то знал это с довольно раннего детства. А вот ее живой трепет...
И что-то тут было, большее, чем обычный интерес девчонок к нему. Почему-то в ее трепете таилось что-то особенное. Что-то, более интересное чем в дрожащих голосах и неровном дыхании его обычных воздыхательниц. Хотя она была некрасивой, в ней было что-то незнакомое. Что-то он предчувствовал в ней... неиспытанное. Если отвлечься от стереотипов - то что в не было не так? Ну, крупная. Ну так, и что? Он еще не был с крупной. Наверное, у нее есть три складки на животе, и почему-то он думал о них с волнением. Как они будут нависать над ним, под потолком - когда она встанет над ним, лежащим...
Волосы - шикарные, кожа - чистая.
Заправить хер
туда, впендюрить эту покорную желеобразную массу... Он не знал, почему ему это так надо. Знал, что звуков его, видимо, ждет в таком случае вагон, непредсказуемых.
К тому же - ее явно еще никто не трогал. Вообще. В своем роде, редкость. Динозавр. Он заранее предвкушал, как она будет смущаться.... Все, что было
не так, было в ней на месте, он это знал - но кроме того, она дарила ему также необъяснимое выключение мозгов. И он жадал этого - заправить, впендюрить. Присвоить эту тайну... выловить ее в звуках ее вскриков...
Что-то ему подсказывало, что Пэнси ни за что не станет кричать так.
А видеть, как Миллисент колеблется... Как... Очень даже, как человек над пропастью.
Он хмыкнул.
Сбежал по лестнице и плюхнулся на черный кожаный диван.
Он должен был ее увидеть. Вблизи. Порция на сегодня. Одного проплывания мимо в гостиной было уже два дня как недостаточно.
Для начала, он бы увел ее куда-нибудь на целую ночь. Они должны были поближе познакомиться. Это подойдет Миллисент - просто забрать ее, без долгих предисловий. На целую ночь. В ней было что то грубое, что взывало к нему, он знал это лучше нее самой.
Впендюрить.
Он хотел познать это странное в ее криках. Выпытать ее секрет.
Пэнси, внезапно дошло до него, слишком горда, чтобы быть с ним в постели откровенной. Или, может быть, она ждет от него чего-то более возвышенного... какой- то зажатости. Просто
впендюрить она не даст. Она не любит его.
Он тряхнул головой - разбираться в чувствах Пэнси ему сейчас было и в лом, и недосуг. Но почему он столько проторчал возле нее, не задумываясь об этом раньше?
Ведь это же просто - Пэнси никогда не захочет отдать ему себя всю.
Он внезапно знал. Он уже знал, как это будет.
В полумраке гостиной, звук пропал, и он увидел их обоих в постели - сидящих лицом друг к другу. Себя - смотрящим ей прямо в лицо. И то, как это будет видеть она. Ей все будет черно, и только светлые контуры его тела будут слабо мерцать для нее ребрами реальности, из небольшого пятна.
Он будет для нее в тот миг единственным намеком на реальность. Он
знал это.
В полностью погасшей вселенной, лишь его движения будут значением . Единственным смыслом. Единственным пониманием.
И ураганом над пустыней. Да. Конечно, это будет.
Она ему, наверное, даже отсосет. Он знал: она не станет сильно возражать. И это хорошо у них получится.
Разве с Пэнси у него происходили такие вот озарения? Внезапное постижение - это было в первый раз, но ничуть не удивило его. И не печалься, Миллисент. Все это из той оперы, что задолго до нас назвали тем самым.
Чем тебе надо. Любовью, да.
***
Озеро за окном успокаивало, как обычно, создавая стимулирующий неземной пейзаж. Хорошо бы длииинно поцеловать ее здесь - при полном отсутствии свидетелей, и в подводном свете... Их первый поцелуй - это место подошло бы для этого.
Этот момент, когда Буллстроуд... Миллисент уйдет на дно...
Предчувствовал он, что этот момент будет в этом году - его.
Он даже о ней никому не расскажет.
В гостиной не было пусто, младшекурсники учили уроки, а за столом неподалеку сидели Забини с Крэббом, и Крэбб вполголоса рассказывал, как он провел лето:
- .. пошли в мою спальню, где я жарил ее, как дрянь, минут двадцать.
- Смелая магглша.
- Ага. Там, это...так... либо хер пополам, либо пизда вдребезги. Как в последний раз.
Крэбб этим летом заполучил свой первый сексуальный опыт, с шизанутой магглянкой, которой потом стер память, и не уставал рассказывать об этом с самого поезда.
- Где ты ее выкопал?
- Зашел в местный паб, а потом - пригласил ее домой. Она как увидела замок - обалдела. «Никогда , - говорит, - ничего подобного, в нашей местности...я и не знала...» Ну там, поужинали с вином...
- Да он, сучонок, хвастается, - протянул Драко. - Какие «двадцать минут»? И кроме того, он такую дуру оторвал.
- Ага, - чуть-чуть взволнованно признал Крэбб. И, горестно вздохнув, пояснил: - Другого обращения она не признавала. Все время просила бить ее, да посильнее. В общем двадцать минут вакханалии я только и делал, что бил ее и таскал за волосы...
- Магглы, - опять подал голос Драко. - Преклонение перед нами у них в крови. На мой взгляд, довольно скучная история.
К сожалению, она случилась и с ним, только девица была не мазохистка. Зато садистом оказался он, и он не стал стирать ей память. Должно же присутствовать хоть какое-то развлечение. И, конечно, у него хватило ума не тащить ее в замок.
Забини подавил смешок.
- Да, друг, ты открыл счет. Те’е хоть понравилось?
- Да какое там «понравилось»? Тока отвлекся процессом - «ну бей меня, бей»...
- Магглы - извращенцы, - снова вставил Драко.
- Да еще память потом ей стирать...
- Ну - опыт есть опыт, его ничем не заменишь, - поощряюще сказал Забини.
- Я б на твоем месте проверил, не подцепил ли я чего, - прибавил Драко.
Пэнси следила за их разговорм из дальнего угла гостиной, свернувшись калачиком в кресле. При этих словах глаза ее сверкнули.
Забини переключил тему:
- А ты-то как у нас, маэстро? - спросил он, как-то чересчур остро вглядываясь в Драко. - Как ведет себя твой мамонт? Послушнеет?
- Я ж под Амортенцией, - прищурился Драко. Вопрос был невежливым.
- Дак ты ее, - Забини идиотски гоготнул, - хочешь или нет?
Драко погрозил ему кулаком.
Забини заржал.
Малфой, однако знал, что
что ни произойдет, в любом случае это не произойдет по указке
Забини. Вот, все к тому же: как бы там ни было, а на его вкус гораздо интереснее, когда девушка не уважает накидываться алкоголем и не ведет беспорядочную еблю. Такую любой может подцепить. Но на то он и не Крэбб.
- Она хоть жива осталась? - подала голос Пэнси.
- Да ну брось, Пэнс. Что я - садист че ли? Выпроводил из замка собственноручно, помог найти дверцу...
- Эстремал, бля, - выругалась Пэнси. Не-Слишком-Целомудренная-Целка.
- По-моему, прелюдия все таки нужна, - негромко высказался вдруг Гойл.
- Назавтра яйца болели, - поделился еще Крэбб.
- Да какие у тебя яйца? - пожалел Драко.
Крэбб его не понял.
_____________________________
эй, эй! подписался? сделай ОТЗЫВKiss me...На следующий день, сидя на Чарах, Миллисент искоса разглядывала Драко. По диагонали вперед.
Все дело было в том, что Малфой ей не нравился. Особенно теперь - когда счастье привалило и уже стало как бы гарантированным. И вот она уже ловит себя на том, что предъявляет ему в душе претензии, как… как старая супруга. Вввух, потряси головой. Когда Малфой окстится, можно представить, что он на это скажет, если заметит.
«Как ты можешь так легко менять девчонок? Почему у тебя в мозгах один секс? Я хочу однолюба… Особенно, если он такой красивый, как ты…»
А Окстившийся Малфой скажет ей: «Я и не знал, что у гиппопотамов такие проблемы с однолюбием. Но если хочешь – приходи сегодня вечером в совяльню.»
Да. Она вздохнула. Вот, что он скажет – а это он все притворяется. Между прочим, ей нравится, пока он вот так вот себя ведет, думать о том, что скажет ОКСТИВШИЙСЯ Малфой. Да. Кто-то из них должен сохранить голову на плечах. Как бы вот все это обернуть, чтобы это он потом под землю проваливался со стыда?
Подарить ему цепочку на шею со словом «Сдаю напрокат»?. Деньги присылайте совой в гостиную Слизерина. От желающих отбою не будет.
Она хихикнула.
Малфой обернулся и сурово посмотрел на нее через три парты.
Как стенобитное орудие всадил.
И она снова провалилась в серые колодцы его глаз, черт возьми. Как это все-таки замечательно, не быть в этом виноватой только самой одной…
Она поспешно утянула глаза, и звуки вернулись в класс, но он, конечно, уже заметил. Лицо его просветлело, с него ушло выражение обиженного ребенка.
Господи, но ведь сейчас как никогда понятно, что он из тех парней, общения с которыми она не выносит. Ухажер ей не нравился! У него ведь реально уже было несколько девчонок. Однолюбие ему и во сне не снилось. Будь она красивой, и все по-настоящему, и то он все равно на ней бы не остановился. Эта зацикленность на сексе совершенно ненормальна. Просто, пока объект был недосягаем, она никогда всерьез об этом не задумывалась.
Да, превалировала досада. Досада, что Драко был не то, что нужно. Нехорошо ведь тратить время на то, что НЕ ТО. Если не считать его чисто физической притягательности…
Если не считать того, некоторым выбирать совершенно не из чего…
Но она-то, притягательность, была такой силы, что давала его терпеть. Она как-то странно сочеталась с его девиантностью.
Синонимично.
В ней было что-то странно-элегантное. Он ухитрялся облекать ее в слова, находить ей оправдание. Она была у Малфоя какой-то… нетупой.
Пожалуй, она смогла бы провернуть все это так, чтобы вконец окстившийся Малфой даже когда-нибудь сказал ей спасибо. Как уже упоминалось, с иронией на Слизерине было все в порядке.
Ведь полюбить ее он не сможет.
***
Это и было то русло, в которое она решила все направить. Просто делать все наперекор Харвею Гарвею недостаточно.
Последний вчера ошарашил Миллисент своим убожеством. Сам-то он считал, что, с улыбкой доброго гестаповца, описывает, как девушке выйти замуж. Но с точки зрения Миллисент, все у него было как-то не так. Он рисовал
явно перекошенный мир, полный слабых на передок дурочек, мечтающих выйти замуж
за бандита. И еще - чтобы их обеспечивали. У Миллисент, конечно, было кругленькое
наследство, и, в том числе поэтому, ей очень хотелось всего добиться самой. Тем
более, раз обстановка благоприятствует. Не всем же желающим настолько везет.
Расчет на замуж в смысле обеспечения всегда казался ей ловушкой, даже хотя ее
родители жили душа в душу. В смысле, примеров среди знакомых чистокровных семей хватало. Это так несовременно!
Миллисент казалось, она не комплексовала бы, будь она и победнее. А уж учась на Слизерине, сомнений вообще не оставалось – она твердо знала, что ничуть не глупее парней из богатых семей. Тех самых, которые после школы захватят все места в бизнесе и политике. Взять одного Крэбба для сравнения…
Поэтому Харвей Гарвей порол какую-то чушь. Причем, во всем.
Тем не менее, некоторые его советы заставляли задуматься… Раньше у нее просто
материала жизненного не было.
К примеру, он писал: одна из наших старейших уловок заключается в том, чтобы
заставить вас поверить, что вы должны отдаться нам сразу. Вы думаете, что
если вы ему откажете, то он отвернется от вас. Уйдет искать секса на стороне.
Неверно.
Дальше он объяснял, что чувства мужчины не поменяются. Уловка же Харвея Гарвея
тут заключалась в умолчании о том, какой это вообще вздор - отдаться кому-то сразу.
Надо понимать, ему было стеснительно лишний раз обсуждать с женщинами ту
простую истину, что они живут в гареме. Перечеркивать слово «семья». Однако, он все
же сознавался, что это уловка.
И таких недомолвок было рассыпано в каждой главе.
Они составляли неприятную текстуру книги, по которой невнимательная читательница
с ветерком прокатывалась, как по обляпанной слизью горке. Вроде - вуух! - а почему-то
гадко. Замысел автора заключался в том, чтобы читательница осталась в неведении -
почему. Но, так и быть - вышла замуж. За одного из нас, жестоких ублюдков.
У нее не хватило времени определить все места, где он продолжал играть в дурную игру, у нее сложилось лишь общее впечатление, что все этот так. Залихватское и злое вранье было рассыпано по книге равномерно, как изюм в кексе.
Книга была как бы исповедью одного клоуна обо всех мужских уловках. Что-то ему
приспичило, этому Харвею, и он выворачивался покаянно наизнанку. И бегло
просмотрев книжку, Миллисент внезапно осознала: наверное, много мужчин
понимают отношения - только как интриганство… Бесконечное. Об этом-то вот она
раньше не задумывалась. Ей казалось, интриги - бабский удел… Но если все это
писал дядечка пятидесяти лет… Значит, видимо, таких идиотов в мире куда больше,
чем она могла бы в здравом уме предположить. Неужели Малфой уже усвоил этот путь…
наименьшего сопротивления, как свой жизненный план?
Она была более высокого мнения об его умственных способностях.
Но тогда - туда ему и дорога.
Значит, если она откажет Малфою, он ее в общем-то не убьет.
И она откажет.
Занятие окончилось. Народ потек к выходу, этим потоком принесло Малфоя, и он
встал около нее, как штырь, перегораживая проход.
Разговаривать собирается.
Болтун.
Он пока ничего не говорил. Может, хотел, чтоб народу вокруг поменело. Но глядя, как
он возвышается над ней, разглядывая ее непроницаемо мягким взглядом, она
безнадежно ощутила, что уплывает. Сердцебиение участилось. Это все евонная
зловонная ДНК. Всего-то.
В нем, в каком-то смысле, нет же никаких достоинств – вот как вот в ней - внешне.
Нельзя чтоб он заметил, Миллисент. Где гарантия, что он забудет? Нет уж, раз ей выпала роль королевы, надо ее
играть, негоже отказываться.
Когда еще - и с кем?
Драко отвлек ее от этих печальных мыслей.
- Не передумала?
- Насчет?
Он ухмыльнулся:
- Насчет «погулять».
И казалось, что он все-таки смеривает силу своего влияния на нее.
Видимо, не все
удавалось скрыть.
Уголок его губ чуть-чуть кривился. Знающе.
Миллисент собрала все силы, впомнила совет Харввея Гарвея и - как смогла, всецело
выразила на лице отвращение:
- С тобой ведь ходят только «погулять», да, Малфой? - врастяг сказала она. Копируя кого-
то, очень знакомого. И то - столько лет проучились вместе. Манеру Малфоя
бессознательно, должно быть, усвоила вся школа.
Он удивился.
Не вопросу – ведь, конечно, ходить надо только «погулять», - а тону, с которым она это произнесла. Если бы он был членом, то он бы поджался и отпрянул.
Миллисент вошла в раж. Она произнесла слова, которые, судя по
всему, ему раньше еще не доводилось слышать.
- Да как ты смеешь? Как ты смеешь вообще предлагать такие пошлости мне - в
нормальном цивилизованном разговоре!
Как же естественно само влетело и подчеркнулось словечко «мне»…
- Ты меня явно с кем-то путаешь. И знаешь, что я тебе скажу: очень и очень зря.
Что-то блеснуло в его глазах, но заодно она стерла это, действительно поганое,
выражение с его лица. Да уж! На такое можно отважиться только точно зная, что ты не
на шутку зацепила.
А ведь и правда сработало.
Он перестал ухмыляться, но все еще никуда не отходил от нее. И лицо побледнело.
Она встала из-за парты, чувствуя странную, не испытанную прежде победу. И в упор,
хищно-торжествующе, поглядела ему в глаза. Не так хищно, как это делает Пэнси - но
все же… Откуда это нелогичное ощущение, что каблуком наступила ему на сердце - и
повернулась на каблуке?
Губы его дрогнули, но не произнесли ни звука. Глаза выглядели странно - точно они
немного увлажнились. Другой человек на месте Малфоя, вероятно произнес бы: «Так
ты серьезно?». Что было бы смешно. А сам Малфой на своем месте произнес бы: «Ну
и сиди так, на веки вечные - уродина. Больше гулять не позову».
Тот кто был на месте Малфоя не произнес ни слова.
Миллисент прищурилась. Надо добавить свинца. Может он и вправду тогда не
решится ее лапать - даже ни в какой перспективе.
Решать кто будет лапать - будет она.
- А что мы с тобой еще можем делать – Трансфигурацию изучать что ли? – заметно дрогнувшим голосом сказал он.
«Мы с тобой». Нет, ну как вот это можно – нести околесину и при этом произносить фразу «мы с тобой»? Этими губами. Этим голосом.
- Раз для тебя такие предложения раз плюнуть, отвечаю: пойду с тобой гулять, если… если
вначале пройдешься по школе - без штанов, - ляпнула она. - Все ясно? - и она ему слащаво
улыбнулась, улыбкой вервольфа.
Он даже отшатнулся, хотя не смог не усмехнуться.
Надо же…
Она подарила ему напоследок убедительно зверский взгляд, и ушла, показав спину в
лучшей Грейнджеровской вздорной манере.
И вот что удивительно: эта имитация разборки ощущалась такой натуральной, что она
впервые поняла, что это такое - иметь бойфренда. Это чувство будило какую-то тоску.
Нет, она имеет все права взгреть его по первое число, когда он придет в себя.
Она не видела, конечно, что руки его были сжаты в кулаки.
Все таки - вагон чувств, что не говори. И все это - ей.
Впору приниматься вести романтический дневник.
Впервые с начала Неприятности Миллисент вдруг поймала себя на том, что довольно
улыбается.
***
Он поймал себя на том, что перестал слышать окружающий шум, пока говорил с ней.
Слова были простые, даже потешные - но вот выражение, с которым она произносила
их… Она не могла иметь такое лицо, разговаривая с ним. Не смела.
Ч*** *к**.
Кто бы мог подумать, что Буллстроуд будет строить из себя… Бегемота, в девчоночьем
белом платьице…
Смешная, все-таки….
Ну - и как вот к ней теперь подкатывать яйца?
***
В коридоре Драко ждало его сиятельство.
Снейп.
При виде его Драко вспомнил о Задании. То, на размышления о чем не было времени
в последние три дня, честно говоря.
Он хмуро смотрел на Снейпа. Дальнейших соображений как уламывать свою, шибко
целомудренную телку, у него пока не было. И не у Снейпа же спрашивать. Почему
Снейпа так обеспокоило то, что он ухлестывал за Милли, он откровенно говоря, не
врубался.
Да и вообще он не понимал теперь, зачем Дамблдора убивать.
Это отвлекало его от интересного занятия.
Могло повредить их с Милли будущему… Тьфу ты, надо же такое подумать.
Ну вот, значит, разве только поэтому…
Так, значит, что там у нас в главных планах-то? А, блядь: Бэлла хочет покуражиться в
школе со старыми однокурсниками. Наверное, освежить воспоминания о сексе на Астрономической Башне. Долохов однажды по пьяни ТАКОЕ рассказывал…
И значит, надо переться в Выручай-комнату и
отыскивать там этот пыльный шкаф. Потом старикана надо убить - ради тети. Это
нечестно, вообще-то. Ей он нужен, пусть она и убивает.
Вспомнилось лицо Волдеморта, его пристально горящие красные глаза, когда тот
формулировал Задание. Кажется, тогда Драко почему-то очень хотелось его
выполнить. Он не мог сейчас вспомнить, почему.
Как отрубило, с тех пор как он увидел
Милли. И не мог вспомнить, почему тогда физия Волдеморта его очень пугала. Сейчас
он понимал только то, что ненависть Черного Лорда к директору была в общем-то, его
личным делом. Он попытался смекнуть, чем грозит ему отказ. Лорд оскорбится. Вот же
блин. Гость поместья, понимаешь. И папа… оскорбится.
Что бы Люциус понимал…
У меня такие дела, Миллисент, а ты мне не даешь.
- Драко.
Он вскинул на Снейпа глаза, полные досады.
- Идем в мой кабинет. Расскажешь, как ты продвигаешься.
Драко решил, что будет честным, и расскажет, что - никак.
***
Пэнси от угла коридора проследила, как Снейп перехватывает Малфоя на выходе с
Чар и уводит с собой. Конечно, она видела, как Малфой задерживался, чтоб
перекинуться парой слов с Коровой.
Было невыносимо - если не считать того, что дико-омерзительно - наблюдать, как
Драко пританцовывает вокруг нее. Она даже не могла понять, что у нее эта комедия
будит. Какие реакции. Ступор, скорее всего.
Чувство юмора сюрреалиста, который над ним прикололся, явно находилось выше ее
понимания.
С тем же успехом Драко действительно мог бы ухлестывать за коровой…
Забини подошел к ней сзади, положил руки на плечи и мягко, настойчиво, утянул
назад, за угол. Как будто от чего-то неприличного. Пэнси не отрывала взгляд от
удаляющегося со Снейпом Малфоя, и, когда ее утянули, нетерпеливо оглянулась.
Наткнулась на почти укоризненный взгляд негра. Он отпустил ее, и она
пренебрежительно фыркнула. Забини зачарованно наблюдал за тем, как она убрала с
виска прядь сияющих черных волос.
Не слишком-то справедливо, чтобы такая Белоснежка сохла по какому-то
классическому белокурому красавчику. Кто сказал, что старые фабулы нельзя
переделать? Мы еще посмотрим, сколько у нее хватит сил терпеть его идиотизм.
Еще несколько мгновений выражение Блейза оставалось укоризненным, но потом его
сменила насмешка. Пэнси в упор смотрела в его красивое черное лицо - и у него
возникло сюрреалистическое чувство, что он замурован за каменной стеной. Даже
какая-то неловкость, потому что он еще никогда не видел у нее настолько обнаженных
глаз. Ну, не в этом смысле, а в каком - он даже затруднялся бы определить.
Но перед этим взглядом он ощутил отчетливое нежелание солгать. Он даже чуть не
поддался ему.
Но все же успел скрыть истину, и испытующе сощурился. И осклабился.
И все-таки, у него возникло такое чувство, что она могла бы сейчас дать ему пощечину.
Однако, Пэнси этого не сделала, дунула на свою челку, и не посмотрев ему в глаза
еще раз, подхватила сумку и ушла на Арифмантику.
Которую они с ней не делили.
_______________________________________
Снейп расположился за столом, как за баррикадой, перед феноменом, с которым не
знал, как иметь дело, в успокаивающем окружении привычных склянок со склизкой
мерзостью на полках и окинул мрачным взглядом светлоголового паренька, небрежно
развалившегося на стуле напротив. Эта молочная пелена сладко-затуманненного
выражения на лице Малфоя выводила его из себя. При всем желании, он не мог
понять, как в такой момент как сейчас кто-то мог разгуливать с таким выражением.
Особенно Драко.
Он представил себе, что скажет - или, упаси господь - сделает Волдеморт, если Драко
вот с этой непринужденностью сообщит ему что-нибудь насчет приступа неодолимой
лени на почве огромной любви. Дело даже было не в том, что переживал Малфой, а в
том, что он вообще это может, и в том, что он явно ощущает себя более раскованным
чем когда-либо. И что он, Снейп, скажет Нарциссе, если за какой-нибудь
неподобающий ляп Риддл испепелит ее сынка на месте? Он же психопат.
Задушил бы того, кто нашел такое время для приколов.
Драко старательно делал честный взгляд.
Снейп тяжело вздохнул.
Малфою отдаленно припомнились узкие каменные стены на пути к лавке «Боргин и
Беркс» - и он тоже вздохнул. Затуманенное выражение на его лице внезапно как-то
прояснилось. Он вдруг приобрел почти не отшибленный вид.
- Вот-вот, - подвердил Снейп, не спускавший с него взгляда. - Именно. Так как
продвигается задание?
Перед мысленным взором Малфоя внезапно отчетливо выплыло воспоминание о
груди Миллисент, как она сегодня негодующе колыхалась под шелковой белой блузкой
во время второй неудачной лобовой атаки. В такт ее треклятым словам. Грудь дожна
была быть средних размеров и довольно крепенькой. И она может даже навела бы его
на мысли, как спихнуть это треклятое задание. Уткнуться бы нее, побыть так минут 5 – и он бы, может, все и придумал.
После немногих неудачных попыток
заставить шкаф работать он кончил тем, что отвлекся и посеребрил яблоко. Мысли его
при этом были в кустах у озера, где вода бросала отблески на листья, а он был под их
сенью: не один, а с девушкой Икс.
То что он чувствовал, было сильнее него. Оно командовало им и само объясняло ему,
что он чувствует. А чувствовал он странный страх - того, что этого никогда не случится.
Вообще никогда.
Если не с ней, то вообще никогда. Ну - не идиотизм?
- Не получается, - обронил он с четко изогнутых сердечком губ.
Ему припомнилась Пэнси в поезде, как она сидела напротив, у окна, за которым
скользили пустеющие пейзажи.Так странно что ее округлые формы больше не трогали
его. Она осталась теперь словно где-то за серым занавесом - там, в поезде, в его
воспоминании. Наверное, все дело в аромате. Миллисент пахла какими-то неведомыми
цветами. Но он точно знал, где они растут.
- И что ты будешь делать, солнце мое? - с внезапной иронией спросил Снейп.
Драко вздернул бровь.
- А это так нужно сделать?
Теперь брови вздернул Снейп.
- Ты что - смеешься?
Драко встал и подошел к окну.
- Не хочется никого убивать, честно говоря, - сокрушенно сказал он.
Снейп успел принять решение, что не будет лишний раз упоминать об
Амортированности и постарается вести себя естественно.
- У тебя нет выбора, - напомнил учитель.
- Да-да, - рассеянно подтверил Драко. Повернулся: - Не подкинете какую-нибудь
идейку?
Снейп напряженно соображал.
- Старичок не так уж важен, - сказал он. Побарабанил пальцами по столешнице. -
Может тебе его отравить?
Драко вновь изогнул бровь:
- Чем?
Снейп откинулся на спинку кресла:
- Ну, лучше всего было бы уронить радиоактивную крупинку ему в чай во время
совместного чаепития. Но ты ведь не распиваешь с ним чаев, и вряд ли успеешь
настолько подружиться. Хотя, дай подумать - ты мог бы попросить у него совета насчет
Миллисент.
- Где я возьму радиоактивную крупинку?
- Я пошутил, - ответил Снейп.
- Как запасной вариант годится, - сказал Драко. - Без крупинки, придется обойтись
более стандартными методами. Я подумаю.
- А как ты собираешься привести Пожирателей в школу?
- А это - секрет, - ответил Малфой-младший.
- Почему? - не теряя хладнокровия, полюбопытствовал Снейп.
- Потому что если Малфои подписываются на что-нибудь, то берут все на себя, -
поощрительно поведал Драко. И лукаво поглядел на Снейпа. Которому чуть не
отрыгнулось. Надо же, ведь бесенок всерьез ни черта не боится.
- Ты отдаешь себе отчет, что будет, если ты затянешь время?
Драко вздохнул и вернулся на стул.
Что будет? Будет то, что грудь Миллисент не потрогают даже его пальцы. Вот эти
пальцы, с моим кольцом.
Ему вдруг представился шум Запретного Леса - в мире где
его, Драко… похоронили?
Таким юным. Сраженным Авадой.
Похоронили ни за что. Разве он против того, что ему поручили? Ему не было дела ни
до старика, ни до Поттера. Тем более теперь. С его богатством его могло не волновать
будущее магглозащитного движения. Волдеморт причинит вред Люциусу, вот в чем
дело - папа слишком крепко запутался в этой банде, в страхе за свои капиталы. Да и
Драко к ним привык, к чему скрывать. Как директор Дамблдор никогда не приносил
лично ему пользы. Откровенно говоря, располагая библиотекой Малфой-Мэнора, он
мог отчетливо видеть насколько убогим было общепринятое образование. А убийство
само по себе казалось ему шалостью. Озорством - кто кого? Со мною не шути. Кто ему
Дамблдор? Это бедняки трясутся над образованием - не зная, сколько они на самом
деле недополучают, и что лучше бы они давно взяли инициативу в свои руки. Число
идиотов в министерстве не изменится, если он убьет данного директора. Ну и , так
почему бы нет? Сколько людей он сбережет, если они не станут участвовать в
демонстрациях Дамблдора? Старикашка ведь врал, как свинья. Постоянно. Мутил
воду.
Это же банда. Он не попрет против всех один. Надо было думать, куда ввязываешься,
Дамблдор.
Интересно, оставшаяся одна, Буллстроуд - она хоть вспомнит о нем? Его передернуло.
Он вдруг представил… а что, если она вздохнет с облегчением?
Что она вообще-то к нему чувствует? Нельзя сильно на нее давить, не может же он
допустить этого опустевшего леса…
С гулкими звуками, долетающими от студентов во дворе замка. С оглушительным
чириканием птиц? С пушечным выстрелом ломающейся в дебрях ветки… Ему
внезапно стало холодно. Ну уж нет - разве может жизнь Малфоя не сложиться?
Нет, я не промахнусь, Милли. Уж хоть разок-то мы с тобой пообжимаемся, обещаю. Не
может же она вообще ничего не чувствовать - она же, гм… И вообще - нежели то, что
чувствует ОН, может оставаться безответным? Неощутимым? Что все это просто глупое
наваждение, которое развеется в один прекрасный день, как все ему обещают?
Конечно, у него своя голова на плечах есть, но…
И задание, кстати, останется несделанным.
Как далеко до тебя.
Может в этом и есть разница с Пэнси.
Опустевший Запретный лес
отчего-то тревожно и назойливо шумел в его ушах. В этом звуке даже была какая-то
неотступность.
Как бы неправдоподобно это ни звучало, но Буллстроуд ухитрялась быть быком,
который ухитрялся его жестоко ранить.
- Да, профессор. Не волнуйтесь, я работаю над этим.
- Я хотел бы, чтобы ты обратился ко мне за помощью, если будешь… если
застрянешь.
Драко испытующе посмотрел на него. Поднялся и подошел к двери.
- Я могу идти профессор?
- Я могу надеяться, что ты доложишься через неделю?
Драко подумал.
- Только если застряну.
Теперь промолчал Снейп. Отчего-то на его лице была подлинная озабоченность,
которая тронула Драко.
- Не волнуйтесь, профессор. Я же должен дожить до своей свадьбы, - он подмигнул
оторопевшему Снейпу и скрылся за дверью.
***
Драко вышел в коридор, и острый вкус опасности внезапно ударил ему в голову. Он и
впрямь будто очнулся ото сна.
За окнами было в этот момент пасмурно, и какой-то промозглый осенний холодок
окружил его и сжал сердце - так что это ему совсем не понравилось.
А ведь дело-то нешуточное.
Ну ничего. Все складывалось и складывается само собой. У него есть тому Доказательство.
Он отправился на Арифмантику - на которую уже опоздал.
Когда он вошел, его встретил обиженный взгляд Пэнси и - призывная спина его Леди.
Вот он знал, что Миллисент спиной его прекрасно видит. Знает его присутствие.
Пэнси хотела понять, как получить его любовь - но он и сам не знал ответа на этот
вопрос. Да и разве он вообще ее когда-нибудь любил? Почему она не в курсе на этот
счет, он понятия не имел. Он просто рассчитывал, что однажды она ему даст, потому
что находил ее очень клевой штучкой. И это было очевидно - также как и то, что Пэнси
нравилось внимание парней. Она считала, что сидеть без этого внимания - не ее удел.
И так уж вышло, что они действительно общались с ней с детства, так как Паркинсоны
и Малфои дружили семьями. И она считала его гарантированной добычей… что было
почти правдой. Он дружил с ней - насколько это было в его силах.. сам тоже выжидая -
когда же добыча свалится ему в руки. И понимал, что в данном случае это может
случится и лет через 10.
Но рассчитывал, что до женитьбы все же не дойдет.
Но в ней не было ничего, с чем он не мог бы разорвать. Он просто был с ней вежлив, и
ждал, когда она не выдержит самостоятельно. Он никогда не обращал внимания на ее
пафосные заявления - насчет романтики там, или замужества.
Он вообще-то никого не собирался любить в ближайшие 20 лет. Но…
Он сказал:
- Извините, профессор Вектор. Профессор Снейп хотел поговорить со мной, - прошел
и сел с Пэнси.
***
Профессор Вектор - сухопарая блондинка с пучком на затылке, пухлыми губами и
постным лицом - проводила его незлым, равнодушным взглядом, и ничего не ответив,
повернулась к доске. Все они, с Когтеврана, казались Драко какими-то
примороженными.
- Итак, - продолжила она, записывая некоторые формулы в подкрепление своим
словам - согласно следам, оставленным в инкской математике, и если модель
четырехмерного континуума верна - а арифмантически, у нее нет причин быть
неверной, она настолько же равноправна, как и многие другие чистые абстракции -
возраст нынешней вселенной исчисляется в 23 миллиарда лет. Магглы не видят
смысла в отсчете промежутков, больше чем этот - да и возраст Вселенной они
оценивают неправильно. Однако модель Германа свободно допускает множество
циклов формирования нашей Вселенной. Мы не будем сейчас вдаваться в
философские спекуляции о том, может ли эта пульсация продлиться 100 миллионов
миллиардов раз. Важно другое. Прогест приводит данные, источники которых могут
идентифицироваться только в прошлом цикле Вселенной.
- В другой Вселенной? - подала голос Грейнджер. Изумленный, конечно.
- Да, Гермиона, - отзвалась профессор Вектор, не поворачиваясь. - Эти данные и
станут предметом нашего изучения в этом семестре. Часть этих данных, и основная -
попросту чужие. Это просто намного более зрелые знания, чем достигнутые когда-
либо земной магической цивилизацией, и скорее всего, они оставлены какими-то
гостями, которые старше нас в этом смысле. То, что удалось расшифровать,
объясняет многие магические эффекты. Но некоторая доля этих знаний несет
отчетливый отпечаток другого вселенского цикла. Прослеживаемый архетипически.
Драко не мог понять, почему эта информация поможет ему отремонтировать Шкаф.
Он боковым зрением уловил, что Пэнси за ним наблюдает, повернулся, и наткнулся на
долгий и молчаливый взгляд. Смотрела она на него, как на опасного помешанного -
решая вопрос о рецедиве.
- Что? - несколько раздраженно спросил он.
- Ничего, - раздражающе невозмутимо ответила она. И вздохнула.
- Пиши давай, - огрызнулся он.
Конечно, насчет 10 в 21-й степени лет - это была вполне конкретная цифра. Ничем не
хуже оценок финки Тиотикки. А что, если построить арифмантическую модель Шкафа?
Навряд ли она сложная, Шкафы придумали в 30-х годах… и тогда он сможет смекнуть,
что в ней поменять… Или прямо увидит неполадку… Может там дохлая крыса завалилась за доской….
Поскольку большая часть материала была ему знакома, то в основном весь урок он
набрасывал вероятные конфигурации арифмантической архитектуры своего агрегата -
вполуха слушая профессора и вполглаза наблюдая за занятной спиной Буллстроуд.
В школе был только один человек, способный немедленно породить толковый ответ на любой вопрос. Вот пусть этот человек и объяснит ему – как девчонка девчонке: чего этой Буллстроуд не хватает? Тренера по фитнесу, что ли?
***
Гермиона спускалась по склону к полю для квиддича, смотреть отборочные испытания, которые будет проводить Гарри, формируя новую команду. Денек был бессолнечный, промозглый, но она с наслаждением вдыхала свежий воздух.
У подножия одной из башен, с которой не был снят «брезент», или что это такое там занавешивало башни, она и охнуть не успела, как ее схватили чьи-то руки и втянули внутрь – в узкий изгибающийся высокий коридор. Там стоял сумрак, пахло деревянными балясинами и свежей сыростью этого дня.
Слабо доносилось журчание ручьев, катившихся по скалистым склонам в большом отдалении от квиддичного поля.
Сердце у Гермионы застучало, как сумасшедшее.
Драко Малфой крепко держал ее за локти обеими руками и смотрел прямо в лицо.
Держись, Гренджер, только не упади.
Чего это он? У него Амортенция с переклиниванием, что ли?
- У тебя что, Амортенция с переклиниванием, что ли? – спросила она, силясь успокоить дыхание.
- Тьфу ты, Грейнджер. И ты туда же?
Он крутанул ее и толкнул, прижав спиной к столбу.
Манеры…
- У меня к тебе дело.
- Какое? – спросила Гермиона, хватаясь руками за что-нибудь позади. Ноги действительно подкашивались. Светловолосое божество Слизерина стояло перед ней, так близко, в таком полумраке, среди этих запахов… И лицо его не кривила никакая усмешка…
Малфой отпустил ее и уселся на деревянную балку. Гермиона слушала только журчание далеких ручьев.
- Что мне сделать, чтобы Буллстроуд пошла со мной на свидание?
Чего?? Ааа…
Вот, блин, Ромео и Джульетта на мою голову…. Ну, почему – почему - все так несправедливо? Ээх..
Гермиона тяжко вздохнула, прокашлялась, с усилием отвела от Малфоя взгляд, и спросила:
- А в чем собственно, проблема?
- Я зову ее, зову, а она зов не воспринимает.
- Не надо было ей предлагать секс, - наугад, но назидательно сказала Грейнджер. И рискнула поглядеть на него.
При слове «секс» на лице Малфоя не дрогнул ни один мускул.
Значит, предлагал.
И сердце у нее бы упало, если б он советовался - не про Буллстроуд. А так, даже и не знаешь, между чем разрываешься – почти обидой - или тем чтобы не заржать?
- А почему ты спрашиваешь у меня?
- Ты же Всезнайка, - пожал плечами Малфой. – Потом, ты же не выдашь, правда?
Гермиона отрицательно качнула головой. Раз ты просишь… Если только будешь задаваться, когда Окстишься… Да, это будет Великий День. Когда Малфой Окстится.
- Что ты ей говорил? - спросила Гермиона, снова с усилием отводя взгляд. Этот звук воды буквально куда-то уносил ее.
Малфой кратко пересказал ей подробности своих провалов и выжидательно уставился на нее.
- А что ты мне за это дашь? – спросила Гермиона.
- В смысле?
- Что ты мне дашь за мой совет?
Это по-Слизерински, верно?
- Да все, что хочешь, - досадливо прмолвил Малфой, поднимаясь с балясины и отворачиваясь. Совершенно неромантическим тоном.
Конечно, Гермиона знала, чего от них с Буллстроуд хочет публика.. Она даст ему совет, и совет хороший. Но не бесплатно.
Не взять такой шанс…
Казалось, хриплый голос который это произнес - не ее:
- Поцелуй.
Малфой повернул к ней голову и ПОСМОТРЕЛ на нее.
- Ты серьезно?
- У-гм, - она кивнула, изо всех сил стараясь натянуть на себя невозмутимый вид.
Он вскинул бровь, так что сердце у нее ушло в пятки – настолько он был похож на свое нормальное себя.
- Вау, Грейнджер. Еси бы я раньше заметил, что ты у нас экспериментатор…
- Экспериментатор у нас тот, кто подлил тебе Амортенцию, - парировала она.
И не успела опомниться, как ее уже подхватили его руки. Одна из них беззастенчиво скользнула по ее телу вверх, повернула ее лицо поудобнее, - и его губы накрыли ее…
Он целовал, целовал ее – и она понимала, что это небольшое наказание, и бродил по ней другой рукой, а она боялась, как бы не кончить прямо…
У него на коленке.
Оказалось, он успел просунуть ей колено между ног, слегка подсадив ее на него, и, оказалось, что он ее больше не целовал, и он уже спускал ее с этого злополучного колена...
Вот у кого глаза остались невозмутимыми.
Он даже не язвил.
Для него это была ТОЛЬКО шалость.
Легкие деньги, чтобы получить желаемое. И это желаемое – не она.
Сволочь он, все-таки.
Потом, потом, сейчас надо родить ему совет.
***
Когда Гермиона взобралась на трибуну, Луна шепнула ей, что Рыжему на пятки наступает Маклагген.
Гермиона так странно себя чувствовала.
Шум ручьев тут был слышен яснее.
Маклаггену шел гол, и Гермиона не думая, шепнула:
- Конфундус.
Маклагена швырнуло в сторону, мяч забил гол, а Гермиона шало подумала: «Плевое дело».
Ленивая шалость…
Нет, она очень странно себя чувствовала.
Очень взвинченной.
