Семья для Феликса

Глава 1

Главы 1-3

В нашем уютном, пахнущем после ремонта свежей магловской краской и сверкающим новенькой плиткой ванной доме появилось «оно».

При­тащил пар­шивца. Здрась­те при­еха­ли. Вос­пи­тывай, до­рогая. К чер­товой бабушке! К Мер­ли­ну! Пусть сам с ним во­зит­ся. Я и паль­цем не при­кос­нусь. Ни за что!

«Оно», ка­жет­ся, дол­жно бы­ло от­кли­кать­ся на столь близкое и родное каждому выпускнику Дурмстранга имя «Фе­ликс», но, по­хоже, муж, со­об­щив имя паршивца мне, забыл пос­та­вить в из­вес­тность «оно». «Оно» не от­кли­калось во­об­ще и вся­чес­ки де­лало вид, что ни­чего не слы­шит и не ви­дит. Ме­ня, в час­тнос­ти.

На вид «оно» пред­став­ля­ло со­бой ре­бен­ка муж­ско­го по­ла, ес­ли су­дить по одежде и имени. Точ­нее мож­но бы­ло бы ска­зать, ес­ли бы уда­лось «это» за­тащить в мою прекрасную ван­ную, раз­деть и от­мыть. Но по­ка не по­луча­лось. Товарищ педагог, извините, никак не привыкну, я хотела сказать: «Господин профессор», ско­тина та­кая, то есть, сокровище мое, ап­па­риро­вал с «этим» не­из­вес­тно от­ку­да пря­мо в гос­ти­ную и тут же скрыл­ся из ви­ду:

— По­заботь­ся о нем, до­рогая, я по­том те­бе все объ­яс­ню! Фе­ликс, его зо­вут Фе­ликс. Мне ко вто­рой па­ре, министерское тестирование на допуск к экзамену, опаз­ды­ваю, прости!

И сбе­жал, не­годяй. Пар­дон, ап­па­риро­вал, вол­шебник.

«Оно» про­яви­ло не­дюжин­ную си­лу, меш­ком сва­лив­шись на пол и тут же вце­пив­шись в нож­ку мо­его лю­бимо­го крес­ла, так что в ван­ную это­го грязного по­росен­ка уда­лось бы за­тащить толь­ко вмес­те с нес­час­тным пред­ме­том ме­бели.

Че­рез десять минут бе­зус­пешных по­пыток от­нестись по-че­лове­чес­ки к дан­но­му представите­лю, по идее, ра­зум­ных че­лове­ко­об­разных, я пси­хану­ла и не по­лени­лась поднять­ся за па­лоч­кой. Не люб­лю кол­до­вать, не же­лаю, да и поч­ти не умею. Но тут ме­ня слов­но прор­ва­ло. То, что ни в ка­кую не хо­тело по­лучать­ся ни на уро­ках тран­сфи­гура­ции в род­ном Дурмс­тран­ге, ни пос­ле дол­гих тре­ниро­вок под ру­ководс­твом му­жа, вне­зап­но получи­лось са­мо со­бой, но результат оказался несколько неожиданным: крес­ло сду­лось, слов­но ре­зино­вое, выс­коль­зну­ло из дет­ских паль­чи­ков и от­прыг­ну­ло на поч­ти­тель­ное рас­сто­яние.

— Ой, ма­моч­ки! — от не­ожи­дан­ности я при­жала ру­ки к ще­кам, ед­ва не проткнув се­бе глаз па­лоч­кой.

Во­об­ра­зите кар­ти­ну: од­ной ру­кой я хва­таю за тон­кое за­пястье яв­но воз­на­мерив­ше­гося от ме­ня уд­рать «оно», а дру­гой ма­шу па­лоч­кой в сто­рону крес­ла, тщет­но пы­та­ясь вер­нуть сдув­шей­ся ре­зин­ке ее преж­ний об­лик. Ре­бенок ве­рещит, ог­лу­шитель­но под­тверждая свой ста­тус по­росен­ка, ме­ня от­бра­сыва­ет теп­лой вол­ной в сте­ну, яб­ло­ко раз­до­ра, то есть крес­ло, взры­ва­ет­ся. И ти­шина, в ко­торой слы­шен толь­ко уда­ля­ющий­ся то­пот ма­лень­ких ног…

Клоч­ки не­понят­но че­го, то есть еще как по­нят­но — быв­ше­го крес­ла, раз­ле­телись по ком­на­те, лох­мо­тьями пок­ры­вая все, по­пав­ше­еся на их пу­ти, в том чис­ле и мою многострадаль­ную го­лову. Меня приложило знатно: потребовалось не менее па­ры ми­нут реф­лексии по по­воду то­го, что, черт возь­ми, это бы­ло, и что похожие ощущения в последний раз я испытывала уже довольно давно — во время уроков по боевому самбо, которыми в Думстранге нас пытали ежедневно, как и квиддичем. В попытках понять, не сло­мано ли у ме­ня с де­сяток кос­тей, я наконец ре­шилась сесть и ос­то­рож­но ощу­пать наиболее пострадавшие места. Громко и с чувством выругалась, нащупав шишку на голове.

Сре­ди непечатно выраженных вы­водов по по­воду: «Что это было?», пре­вали­ровал единс­твен­ный: «оно» — маг, и весь­ма силь­ный, раз в столь юном воз­расте ед­ва не про­бил сти­хий­ной ма­ги­ей сте­ну. Мо­ей го­ловой, су­кин сын.

Ни­ког­да не лю­била де­тей. А уж Ви­тень­ке — мо­ему млад­шень­ко­му поч­ти бра­тику час­тень­ко дос­та­валось от ме­ня за шко­ды. И без вся­кой ма­гии.

— Ука­жи! — а чем черт не шу­тит, мо­жет ме­ня в ка­чес­тве ком­пенса­ции за стра­дания ожи­да­ет при­ят­ный сюр­приз и это зак­ли­нание то­же по­корит­ся мне?

— Ука­жи, где ре­бенок! — ноль ре­ак­ции. — Да ука­жи же, ту­пая де­ревяш­ка!

Впрочем, все как всегда, — поч­ти скви­бов эти обид­чи­вые дро­ва слу­ша­ют­ся ред­ко. Ви­димо, на се­год­ня мое ве­зение за­кон­чи­лось. Оно у ме­ня и не ве­зение вов­се. Я пред­став­ляю свою собс­твен­ную ма­гию в об­ра­зе из­ба­лован­ной сво­ен­равной кра­сот­ки: ес­ли у нее есть нас­тро­ение — она «в го­лосе», а ес­ли нет, то и су­да нет.

Я от­пра­вилась ис­кать свою ре­аль­ную и по­тен­ци­аль­ную го­лов­ную боль, вспо­миная, где за­тих то­поток. Где бы я са­ма ста­ла пря­тать­ся в пер­вую оче­редь, ес­ли бы силь­но ис­пу­галась? Нор­маль­ные де­ти пря­чут­ся под кро­ватя­ми. Нор­маль­ные. Что есть «нор­ма»?

Да­вай­те по­рас­сужда­ем? От­ста­вить раз­го­вор­чи­ки!

Уж не знаю, как «оно» до­дума­лось, воз­можно, «оно» — ге­ний, или дол­го тре­ниро­валось, но об­на­ружи­лось это соз­да­ние имен­но там, где на­ходить­ся ему не сле­дова­ло ни за что.

Мне по­каза­лось, что я да­же уви­дела пер­вый рос­ток бу­дуще­го вза­имо­пони­мания меж­ду мной и тем, ко­му толь­ко пред­сто­яло вы­учить са­мое ос­новное: что на свое имя неп­ре­мен­но нуж­но от­кли­кать­ся. Прос­то жиз­ненно не­об­хо­димо. Осо­бен­но, ког­да те­бя зо­вет и так ра­зоз­ленная по са­мое не мо­гу поч­ти маг­ла, не име­ющая воз­можнос­ти в счи­тан­ные се­кун­ды най­ти те­бя с по­мощью по­ис­ко­вого зак­ли­нания. По­чему вза­имо­пони­мания? Да по­тому, что про­терев коленями несуществующую пыль перед кро­ватью в спаль­не му­жа, а по­том и в сво­ей собс­твен­ной, я уже точ­но зна­ла, где ис­кать. Уме­ние с треть­ей по­пыт­ки про­ник­нуть в строй мыш­ле­ния дру­гого че­лове­ка и пред­ска­зать пос­ледс­твия — этим мож­но гор­дить­ся! А са­мое глав­ное, пред­ска­зать пос­тупки это­го «дру­гого». Еще пот­ре­ниру­юсь — смо­гу за­менить Тре­лони! Ес­ли ос­та­нусь жи­ва.

Я бро­силась пря­миком в чу­лан, за­вывая не ху­же на­шей яс­но­видя­щей:

— Фе­ликс, иди­от, толь­ко не ту­да! Он меня убьет!

Ко­неч­но, «оно» ока­залось там и те­перь от­ча­ян­но чи­хало, че­салось и да­вилось ры­дани­ями, спря­тав­шись за ящи­ком с пус­ты­ми кол­ба­ми. Ес­тес­твен­но, что в тем­но­те, «оно» не раз­гля­дело ящи­ки на по­лу, спот­кну­лось и вре­залось в пол­ки с бан­ка­ми, ме­шоч­ка­ми, ко­робоч­ка­ми и про­чими ем­костя­ми, на­пол­ненны­ми столь не­об­хо­димы­ми мужу ин­гре­ди­ен­та­ми. Те­перь часть все­го это­го бы­ла рас­сы­пана, пе­реме­шана, ис­порче­на.

Во что обош­лись эти за­пасы? Сколь­ко вре­мени лич­но я и нес­час­тные, по­пав­шие на отработ­ку гриф­финдор­цы пот­ра­тили на при­веде­ние всех этих рас­те­ний, ла­пок, хвос­ти­ков и про­чей дря­ни в над­ле­жащий вид «об­разцо­во под­го­тов­ленных для вар­ки зе­лий ин­гре­ди­ен­тов»? Что ска­жет муж, уви­дев раз­гром?

От­ве­ты на все эти воп­ро­сы про­нес­лись в мо­ей рас­ка­лывав­шей­ся от бо­ли го­лове. Те­перь я точ­но смо­гу пре­тен­до­вать на мес­то про­фес­со­ра пред­ска­заний в Хог­вар­тсе.

Ярость моя не зна­ла гра­ниц!

Я вы­волок­ла мер­завца из его убе­жища и, гром­ко каш­ляя и ма­терясь в пе­реры­вах меж­ду спаз­ма­ми, от ду­ши от­шле­пала так, что у ме­ня са­мой за­боле­ла ру­ка. Пар­ши­вец по­кор­но ви­сел в мо­ей ру­ке, при­душен­ный во­ротом ру­баш­ки, иног­да икал, из­да­вал еле слыш­ные зву­ки, но не пред­при­нимал ни­каких по­пыток ока­зать соп­ро­тив­ле­ние. Слов­но ог­ромный кот, ста­щив­ший сме­тану, а по­том све­сив­ший лап­ки и по­кор­но вы­носив­ший на­каза­ние.

Слиш­ком по­кор­но. И зву­ков ика­ния, со­пения и крях­те­ния уже дав­но не слыш­но что-то…

Я взгля­нула в уже чуть ли не по­синев­шее ли­цо ре­бен­ка и от ужа­са раз­жа­ла ру­ку. «Оно» сва­лилось на пол и, на­туж­но каш­ляя, по­пол­зло от ме­ня прочь, дрожа и прик­ры­вая ру­чон­ка­ми го­лову.

Твою мать, господин декан! Да что же ты мне под­ки­нул-то, а?

Я своими нежными ручками, привыкшими крутить, словно барабанную палочку, тяжеленный дубовый окованный железом посох, едва не при­души­ла ре­бен­ка че­тырех-пя­ти лет от ро­ду. Кош­мар ка­кой…

У ме­ня пе­рех­ва­тило гор­ло и зак­ру­жилась го­лова: трав­ма от уда­ра о стен­ку очень вов­ре­мя да­ла о се­бе знать, под­стег­ну­тая не­шуточ­ным стрес­сом и рез­ки­ми за­паха­ми из раз­гром­ленно­го чу­лана. Я с детс­тва пе­ребо­лела, ка­жет­ся, все­ми рес­пи­ратор­ны­ми за­боле­вани­ями. Ла­рин­гит был са­мым «лю­бимым». Слу­чалось, во вре­мя про­тека­ния дан­ной бо­лез­ни, за­каты­вала гла­за и от ме­нее па­хучих ве­ществ.

Я опус­ти­лась на пол, схва­тила маль­чиш­ку за щи­колот­ку, что­бы опять не уд­рал, и за­мер­ла, по­валив­шись на бок и под­гре­бая мел­кую дрянь под се­бя.

«От ко­медии до тра­гедии…», — про­нес­лось в го­лове и я на не­кото­рое вре­мя пе­рес­та­ла адек­ватно вос­при­нимать ре­аль­ность.

***

— Те­тя, прос­нись … Те­тя, по­жалуй­ста… Я убил те­тю … Я — су­чий вы­родок… Я не-нор-маль-ный … Я убил сво­ей не-нор-м-маль­ностью те­тю… Ме­ня нуж­но ли-к-к —ви-и-и-ди­рова-а-ть …

Да что за…?!

Я от­кры­ла гла­за и не­воль­но от­шатну­лась: пря­мо пе­ред мо­им но­сом рас­ка­чива­лась ма­лень­кая фи­гур­ка, мо­нотон­но, слов­но дол­гие кар­тре­ны зак­ли­наний, про­из­но­ся од­ни и те же фра­зы. Вре­мя от вре­мени зак­ли­натель пре­рывал­ся на еле слыш­ные ры­дания и ико­ту, а по­том все на­чина­лось за­ново.

Бред, прос­то бред. Что он не­сет! Ужас ка­кой…

— За­мол­чи не­мед­ленно, прек­ра­ти бор­мо­тать чушь! Я не со­бира­юсь уми­рать. Не в бли­жай­шие сто пять­де­сят лет, это уж точ­но. И не от тво­ей сти­хий­ной ма­гии. По­зор мне, «птенцу Железного Феликса», на го­лову — по­гиб­нуть, не сой­дясь во мне­нии с мла­ден­цем по по­воду крес­ла!

Тут я зап­ну­лась. Хм, а ведь и силь­ней­шие ма­ги, слу­чалось, по­гиба­ли, по­об­щавшись с де­тиш­ка­ми го­раз­до бо­лее неж­но­го воз­раста. Что уж тут го­ворить о поч­ти скви­бе, ко­торо­го не выг­на­ли из Дурмс­тран­га толь­ко бла­года­ря его уни­каль­ным ор­га­низа­тор­ским спо­соб­ностям и, что уж там скрывать, — родственным отношениям с директором Дурмстранга.

Но! И я, смею надеяться, тоже кое-чего стою: не­заме­нимая ста­рос­та, спо­соб­ная ор­га­низо­вать всех и все; самый надежный и ответственный по­мощ­ник учи­телей бук­валь­но с пер­вых дней пер­во­го кур­са, лучший загонщик квиддичной команды школы. Та­кими, зна­ете ли, не раз­бра­сыва­ют­ся! А еще я «невозвращенец» и «предатель Родины», позор прославленного отца… Но не будем о печальном.

Я вни­матель­но ог­ля­дела дос­тавше­еся мне на­каза­ние: оно же воз­растом вряд ли намно­го млад­ше мо­его бра­тиш­ки, а та­кое впе­чат­ле­ние, что при­лич­ный кот мас­сой по­боле бу­дет. Не убить бы!

Упо­мина­ние о ма­гии по­дей­ство­вало как-то стран­но: ожи­вив­ший­ся при ви­де жи­вой ме­ня Фе­ликс (вот как, ока­зыва­ет­ся, на ме­ня по­дей­ство­вали кар­тре­ны зак­ли­наний-за­выва­ний: уже Фе­ликс, а не «оно») сжал­ся в ко­мочек и при­нял­ся в пол­ном смыс­ле сло­ва раз­во­дить соп­ли. И ста­ратель­но их раз­ма­зывать по ху­дым ос­трень­ким ко­лен­кам, пок­ры­тым до­роги­ми, мод­ны­ми, но уже по­ряд­ком из­гваз­данны­ми в земле и ка­ком-то ма­зуте или ма­шин­ном мас­ле, об­сы­пан­ны­ми со­дер­жи­мым чу­лана меш­ко­об­разны­ми джин­са­ми. Ме­ня пе­редер­ну­ло: вот… по­росе­нок! Я при­жала паль­цы к вис­кам, чувс­твуя, как скре­бет гор­ло, и кру­жит­ся го­лова пос­ле не­дав­не­го об­мо­рока. На нес­коль­ко се­кунд зак­ры­ла гла­за. По­мог­ло. Ка­жет­ся.

— Так, то­варищ! Раз уж ты мне дол­жен за то, что не до­вел до кон­ца са­мое глу­пое убий­ство сто­летия, то я став­лю те­бе ряд ус­ло­вий: ты без кап­ри­зов от­кли­ка­ешь­ся, ког­да я про­из­но­шу славное имя «Фе­ликс», прек­ра­ща­ешь ныть и нес­ти вся­кий бред, сда­ешь свои гряз­ню­чие ве­щи в стир­ку и ле­зешь в ван­ную мыть­ся! По­нял, не по­нял — вы­пол­нять! Сколь­ко те­бе лет? На­де­юсь, ты не уто­нешь в ван­ной?

— Шесть. Те­тя, прос­ти­те, я, прав­да, не хо­тел, оно са­мо… Вы не сда­дите ме­ня на опы­ты? Те­тя, вам пло­хо? Это из-за ме­ня, да? А сдать свои ве­щи в стир­ку я не мо­гу. Это джин­сы и ру­баш­ка бра­та, — сле­зы вновь под­сту­пили к крас­ным от тра­вяной пы­ли и дол­гих ры­даний гла­зам маль­чиш­ки.

Вот ин­те­рес­но: по ка­кому по­воду сей­час сле­зы? При­вел мне сра­зу столь­ко ва­ри­ан­тов. Тут те­бе и «оно са­мо», и страх «сда­чи на опы­ты» (ин­те­рес­но, кто его этим пу­гал) и про­чее. Страх по­лучить до­пол­ни­тель­ных пи­люлей за до кон­ца не уби­тую те­тю от этой са­мой те­ти по­чему-то на вто­ром мес­те, а «опы­ты» ли­диру­ют. Ин­те­рес­нень­ко-чу­деса­тень­ко. Столь­ко ин­форма­ции. Она — вла­дычи­ца ми­ра. Ну, или, на ху­дой ко­нец, воз­можность зас­та­вить од­но­го кон­крет­но­го по­росен­ка-ма­га пос­ту­пать так, как мне тре­бу­ет­ся.

— Да, мне пло­хо. Да, из-за те­бя, свин­тус ты эта­кий. Ве­щи бра­та? Чу­дес­но, эко­номи­ка дол­жна быть эко­ном­ной! Да мне, собс­твен­но, нап­ле­вать, чьи они, но их нуж­но пос­ти­рать. Ты сог­ла­сен? А на опы­ты я, ка­жет­ся, сдам то­го, кто те­бя сю­да при­тащил, кля­нусь! Ес­ли он рань­ше не пус­тит ме­ня на ин­гре­ди­ен­ты за то, что ты нат­во­рил в чу­лане.

Не­понят­но­го от­тенка гла­за на личике, пе­рема­зан­ном пе­реме­шан­ны­ми с грязью соп­ля­ми, взгля­нули на ме­ня сна­чала с не­дове­ри­ем, а по­том и вов­се со стра­хом:

— Он вас побь­ет? Но это же я ви­новат! Он боль­шой… Силь­ный… На­вер­ное, боль­но де­рет­ся… Я… ска­жу ему, что это я!

В этот мо­мент я по­чувс­тво­вала, что бОль­шая часть от­ри­цатель­ных эмо­ций, свя­зан­ных с пре­быва­ни­ем Фе­лик­са в мо­ем об­разцо­вом кот­теджи­ке, вне­зап­но по­кину­ла ме­ня. За та­кой ге­ро­изм маль­чиш­ке мож­но бы­ло мно­гое прос­тить. Где мой милый супруг это от­ко­пал? На­до по­быс­трее за­мочить ге­роя в ван­не и, ког­да от­киснет, раз­гля­деть пов­ни­матель­нее: мо­жет, об­на­ружу зна­комые мне чер­ты? А то с че­го бы вдруг та­кая за­бота со сто­роны сурового господина декана к кон­крет­но это­му пред­ста­вите­лю на­чина­ющих вол­шебни­ков?

По­росе­нок что-то дол­го… В ван­ной!

Я уро­нила упа­ков­ку с таб­летка­ми и за­вер­ну­тый в по­лотен­це за­моро­жен­ный ку­сок мя­са, ко­торый при­жима­ла к за­тыл­ку, и со всех ног бро­силась спа­сать Фе­лик­са.

Жи­вой, сла­ва те­бе, гос­по­ди!

Па­цан, об­мо­тав­шись с ног по шею, вы­делен­ным мной по­лотен­цем, отче­го стал по­хож на до­мово­го эль­фа, что-то ста­ратель­но на­мыли­вал не­из­вес­тно где най­ден­ным ог­ромным кус­ком хо­зяй­ствен­но­го мы­ла. Обер­нулся и вы­жида­юще пос­мотрел на ме­ня. Хо­рошень­кое, поч­ти дев­чо­ночье, ли­чико. На моего суженого не по­хож аб­со­лют­но. Я об­легчен­но вздох­ну­ла, по­том по­мор­щи­лась от бо­ли в за­тыл­ке.

— Сти­ра­ешь?

Он кив­нул, опус­тив го­лову и ощу­тимо нап­рягшись.

— Да­вай, я в сти­рал­ку за­кину, и пой­дем, по­едим, что бог пос­лал, да и по­гово­рить нуж­но. Ты как счи­та­ешь?

Удив­ленный взгляд, еле за­мет­ный ки­вок, и еще плот­нее за­кутав­шись в по­лотен­це, Фе­ликс от­сту­пил в сто­рону, вни­матель­но сле­дя за тем, как я за­пус­каю ма­шин­ку.

— Мы­ло где взял?

От это­го прос­то­го воп­ро­са па­цан ед­ва не под­прыг­нул, слов­но я его спро­сила, у ко­го он ук­рал ко­шелек.

— Там… — про­шелес­тел он, ука­зывая ру­кой на неп­ри­мет­ную двер­цу под ван­ной и все так же нас­то­рожен­но сле­дя за мной.

— Ну, сла­ва Мер­ли­ну, что ты та­кой вни­матель­ный. Я и за­была, ку­да его су­нула — столь­ко хло­пот бы­ло в пос­ледние дни, — ис­крен­не об­ра­довав­шись на­ход­ке, за­яви­ла я. — Товарищ, тьфу, господин зельевар вы­вел ка­кую-то спе­ци­аль­ную фор­му­лу для это­го сор­та. Я еще не ис­пы­тыва­ла. Ис­пы­та­ем на тво­их джин­сах: ес­ли не рас­тво­рят­ся, зна­чит …

— Рас­тво­рят­ся? — гла­зен­ки ис­пу­ган­но взгля­нули на ме­ня и тут же вновь ус­та­вились в пол, и даль­ше сры­ва­ющим­ся ше­потом: — Эти джин­сы рас­тво­рят­ся? Ис­чезнут?

— Да по­шути­ла я, по­шути­ла, — пос­пе­шила я ус­по­ко­ить яв­но на­ходя­щего­ся не в се­бе маль­чиш­ку, — Ни­чего с тво­ими джин­са­ми не бу­дет, раз­ве что, мо­жет, хоть эти ужас­ные пят­на от­сти­ра­ют­ся.

Па­цан­чик шу­точек не по­нима­ет: то ­ли мал еще, то­ ли еще что. С ним во­об­ще ак­ку­рат­ней нуж­но, пси­хован­ный он ка­кой-то. И хо­зяй­ствен­ный че­рес­чур, для шес­ти­лет­не­го — осо­бен­но. Хо­зяй­ствен­ность — это хо­рошо. При­годит­ся.

— Слу­шай, да­вай от­ло­жим рас­сужде­ния о до­моводс­тве на по­том. У ме­ня бо­лит го­лова, пер­шит в гор­ле, и я сроч­но нуж­да­юсь в боль­шой чаш­ке чаю, в двух, а еще луч­ше в трех! Ес­ли я сей­час не запью па­ру таб­ле­ток мак­си­мум, па­рой ча­шек ми­нимум, я выпью те­бя, как вам­пир! — сви­репым то­ном за­яви­ла я, схва­тила Фе­лик­са за ру­ку и по­тащи­ла на кух­ню.

При­тор­мо­зила, про­летая ми­мо ком­на­ты му­жа, зас­ко­чила на ми­нут­ку внутрь, не от­пуская от се­бя пу­тав­ше­гося в спол­завшем по­лотен­це па­цанен­ка. По­вели­тель­ный взгляд, двер­ца шка­фа гос­тепри­им­но рас­пахну­лась, нед­ра плю­нули в ме­ня фут­болкой. Пой­дет. Я лов­ко пе­рех­ва­тила ее в по­лете и про­тяну­ла маль­чиш­ке.

— На­девай и сбе­гай в ван­ную — раз­весь по­лотен­це!

Фе­ликс пис­кнул, поб­леднел и по­пятил­ся, с ужа­сом гля­дя то на ме­ня, то на плю­ющий­ся шкаф.

По­лотен­це раз­мо­талось, об­на­жив не­обыч­но мус­ку­лис­тое для шес­ти­лет­не­го ка­рапу­за те­ло. И да, это точ­но был ка­рапуз, а не ка­рапу­зиха. Толь­ко вот пу­за, как та­ково­го, у не­го не име­лось.

Не по­нимая, что так на­пуга­ло Фе­лик­са, я на вся­кий слу­чай ско­ман­до­вала:

— Зах­лопнись, де­ревяш­ка!

При­каз был пе­ревы­пол­нен на сто про­цен­тов: шкаф оби­жен­но зах­лопнул двер­цу, а па­цан, ви­димо ре­шив, что ко­ман­да от­но­сит­ся к не­му, вновь пис­кнув, за­мотал­ся во влаж­ное по­лотен­це и рез­ко дал де­ру по нап­равле­нию к ван­ной. Толь­ко вот фут­болка ос­та­лась у ме­ня в ру­ке.

Вздох­нув, я поп­ле­лась сле­дом, чувс­твуя, как у ме­ня на­чина­ет кру­жить­ся так и не по­лучив­шая от­ды­ха го­лова. Я не по­вери­ла сво­им гла­зам: дверь ван­ной ока­залась за­пер­та! На что там мож­но бы­ло зак­рыть­ся, ес­ли лю­бые средс­тва для это­го от­сутс­тво­вали нап­рочь: ни крюч­ка, ни ще­кол­ды там и не пла­ниро­валось, а са­ма дверь от­кры­валась в ко­ридор!

— Фе­ликс, от­крой дверь! И за­бери фут­болку. Бо­ять­ся плю­юще­гося шка­фа луч­ше в су­хой одеж­де.

Ти­шина.

Блин. И что де­лать-то? Уго­вари­вать его — сил нет, он ме­ня сам уже «уго­ворил» так, что на но­гах еле дер­жусь. Тош­нит. Это­го еще не хва­тало. Доп­ры­гались.
Я се­ла на пол воз­ле две­ри и ти­хо ска­зала:

— Му­жик, я се­бя пло­хо чувс­твую. По тво­ей ви­не, меж­ду про­чим. А ты мне кое-что обе­щал. Ты му­жик или кто? Ты дол­жен дер­жать свое сло­во.

Дверь при­от­кры­лась. Ма­лень­кая руч­ка цап­ну­ла фут­болку и ис­чезла. Че­рез нес­коль­ко се­кунд из недр ван­ной яви­лась фут­болка поч­ти до по­ла и в ней «му­жик». На его ре­шитель­ной фи­зи­оно­мии чи­талась го­тов­ность сдер­жать не дан­ное мне «сло­во». Уже хо­рошо. Я зас­то­нала и при­нялась под­ни­мать­ся. Но Фе­ликс не­ожи­дан­но рез­ко при­сел со мной ря­дом и за­говор­щически за­шеп­тал:

— Те­тя! Я хо­чу вам сде­лать од­ну не-нор-маль-ность! Это пло­хо, очень-очень, я знаю, но это хо­рошо, прав­да-прав­да! Я уви­дел крес­ло и шкаф и сей­час толь­ко по­нял: вы пой­ме­те!

Я за­мер­ла, ус­лы­хав этот тор­жес­твен­но про­из­не­сен­ный бред и уви­дав го­рящие стран­ным ог­нем гла­за. Мне ста­ло не то, что­бы страш­но, но весь­ма и весь­ма не по се­бе. О бо­же, по­моги…

Фе­ликс ви­димо рас­це­нил мой сту­пор как сог­ла­сие на его «сде­лать» то, что он про­из­но­сил по сло­гам, и вце­пил­ся мне в ру­ку сво­ими креп­ки­ми ру­чон­ка­ми. Вце­пил­ся боль­но, стис­нул за­пястье и что-то за­бор­мо­тал — то ­ли стиш­ки, то ли прос­то ру­гал­ся.

Я по­чувс­тво­вала, как пе­ред гла­зами все поп­лы­ло, и, в ко­торый уже раз за этот день, уп­лы­ла в стра­ну Мор­фея.

ГЛАВА 2

Опять кар­тре­ны, но уже без за­вы­ва­ний, соп­лей и ика­ний. Зна­ко­мо, про­хо­ди­ли, толь­ко сло­ва дру­гие, не те, что в прош­лый раз.

Я под­ня­ла го­ло­ву. Про­тер­ла гла­за. И ед­ва не пе­ре­вер­ну­ла сто­яв­шую пря­мо под но­сом чаш­ку с ча­ем. По­том, по­пы­тав­шись сесть, опер­лась на что-то хрус­тя­щее. Упа­ков­ка таб­ле­ток. Мо­их. И чай. За­бот­ли­вый этот ма­лень­кий су­мас­шед­ший. Что он со мной сде­лал?

Я се­ла, взя­ла круж­ку. Го­ря­чий. Мое стран­ное сос­то­яние про­дол­жа­лось до­воль­но дол­го, раз ус­пели и чай­ник вски­петь, и чай за­ва­рить­ся и сю­да дос­та­вить­ся, и таб­лет­ки най­тись. Я ма­ши­наль­но на­ча­ла пить, ос­то­рож­но дуя на по­вер­хность. По­мор­щи­лась: па­ке­ти­ро­ван­ный, да еще и слад­кий. Лю­би­мый чай мужа, как он его на­зы­ва­ет: «Чай-на па­ру не опоз­дай». По­ка пи­ла, за­быв о таб­лет­ках, при­ня­лась раз­гля­ды­вать нап­ря­жен­но смот­рев­ше­го на ме­ня, за­мол­чав­ше­го на­ко­нец-то Фе­лик­са.

Па­цан ка­зал­ся ус­тав­шим и сон­ным: еще сов­сем не­дав­но све­тив­ши­еся яс­ным ог­нем гла­зен­ки по­тух­ли, под ни­ми за­лег­ли те­ни, но­сик за­ос­трил­ся. Маль­чиш­ка выг­ля­дел так, слов­но рез­ко за­бо­лел. Я про­тя­ну­ла ру­ку — пот­ро­гать лоб. Фе­ликс от­шат­нул­ся, но по­том заж­му­рил­ся и сам по­дал­ся впе­ред, под­став­ляя, по­че­му-то, ще­ку. Вздрог­нул. Я то­же.

— Ты че­го ме­ня пу­га­ешь? Дай лоб! Ты что, ус­пел за­бо­леть, по­ка я тут ва­ля­лась?

Лоб, сла­ва Мер­ли­ну, ока­зал­ся в нор­ме. По­ро­се­нок вдруг зев­нул раз, дру­гой, сглот­нул, гля­дя в круж­ку. Взъ­еро­шил свои чер­ные и без то­го лох­ма­тые во­ло­сы, вновь заг­ля­нул в круж­ку, по­том мель­ком мне в гла­за, и опус­тил го­ло­ву.

— Пей! — я про­тя­ну­ла ему ос­тат­ки чая.

Он мо­мен­таль­но вы­пил, пос­та­вил по­су­дин­ку на пол и улег­ся ря­дом, зак­рыв гла­за.

Так-так. Ин­те­рес­нень­ко-ин­те­рес­нень­ко. Где-то я та­кое уже встре­ча­ла. Дав­но и до­воль­но на­деж­но за­бы­то. Но бы­ло. Точ­но. Я под­ня­лась, точ­нее, вско­чи­ла, слов­но во мне дав­но жда­ла сво­его звез­дно­го ча­са рас­пря­мить­ся и тол­кнуть не­ви­ди­мый ма­ят­ник за­бур­лив­шей во мне энер­гии сжа­тая пру­жи­на. Лег­кая, слов­но ба­боч­ка. О бо­же! Дав­нень­ко се­бя так не чувс­тво­ва­ла! Ни­че­го не бо­лит, гор­ло не пер­шит, шиш­ка ис­чез­ла! Так, слов­но от ду­ши по­па­ри­лась в зна­ме­ни­той па­поч­ки­ной ба­не, по­том хо­ро­шень­ко выс­па­лась и те­перь го­то­ва свер­нуть го­ры или, хо­тя бы, по­мочь Фил­чу пе­ре­чис­тить все се­реб­ро в Хог­вар­тсе! И про­по­лоть все гряд­ки По­мо­ны, и пе­ре­мыть ку­чу кот­лов для обо­жа­емо­го му­жень­ка!

Ой, ма­моч­ки… Поз­дравь­те ме­ня: я, ка­жет­ся, вам­пир. Энер­ге­ти­чес­кий. Бед­ный маль­чик. Ему нуж­но дер­жать­ся от ме­ня по­даль­ше. А я его не­нор­маль­ным счи­та­ла. А са­ма-то, са­ма! Спер­ва чуть не при­ду­ши­ла, по­том чуть не осу­ши­ла.

— Сю­да, ту­пая де­ре­вяш­ка! — выр­ва­лось у ме­ня са­мо-со­бой, вмес­то роб­ко­го «ак­цио, моя вол­шеб­ная па­лоч­ка». Эк ме­ня се­год­ня зак­ли­ни­ло: и шкаф — ту­пая де­ре­вяш­ка и вол­шеб­ная па­лоч­ка то­же, «раз­ле­та­лись!», по­ни­ма­ешь. Быв­шая вет­ка яб­ло­ни в этот раз не ос­ме­ли­лась ос­лу­шать­ся. Опа­са­ясь при­ка­сать­ся ру­ка­ми к ус­нув­ше­му ма­лы­шу, я ос­то­рож­но ле­ви­ти­ро­ва­ла его к се­бе в ком­на­ту на свою пос­тель, ук­ры­ла оде­ялом и от­пра­ви­лась по хо­зяй­ствен­ным де­лам: уб­рать не при­го­див­ши­еся таб­лет­ки и пус­тую чаш­ку, вы­та­щить ве­щи из ма­шин­ки, раз­ве­сить, при­го­то­вить что-ни­будь по­есть.

По­ка во­зи­лась, нес­коль­ко раз под­хо­ди­ла и смот­ре­ла на спя­ще­го Фе­лик­са. Кто он, по­че­му он, за­чем он здесь? Ли­чи­ко и ли­чи­ко: ску­лы, но­сик, губ­ки и весь­ма ку­са­чие зуб­ки. Это ж на­до умуд­рить­ся: не ус­пел здесь по­явить­ся, столь­ко бедс­твий сот­во­рил, а все же, кто его ро­дил?

Так, на­до прек­ра­щать все эти раз­думья. Ес­ли мои моз­ги за­ра­бо­та­ли риф­мов­ка­ми, то ни к че­му хо­ро­ше­му это не при­ве­дет — не­од­нок­рат­но про­ве­ре­но. Я по­том нач­ну ду­рац­ки­ми час­туш­ка­ми раз­го­ва­ри­вать с супругом и прос­то нес­ти вся­кую чушь. Он бу­дет ржать, как не­нор­маль­ный, и об­ви­нять ме­ня в том, что я не даю ему сос­ре­до­то­чить­ся и от­вле­каю его мыс­ли от дра­го­цен­ных зе­лий. Пос­лать бы со­ву со все­ми мо­ими воп­ро­са­ми… Эх, меч­тай! Это толь­ко пе­ре­пу­га­ет и, не дай бог, ра­зоз­лит мужа: у нас су­щес­тво­вал чет­кий до­го­вор, что «зво­ним» мы друг дру­гу толь­ко в край­них слу­ча­ях.

Мне, вы­рос­шей сре­ди те­ле­фо­нов, чет­ких ко­манд и веч­но­го «Есть!», очень труд­но бы­ло при­вык­нуть к сон­ной без­мя­теж­нос­ти стен Хог­вар­тса. Как буд­то не под­би­ра­лось к его сте­нам не­ви­ди­мое зло, как буд­то мож­но бы­ло поз­во­лить де­тям по­быть деть­ми. Но мой супруг… Он дру­гой. Ему по­нят­на не­об­хо­ди­мость на­шей по­лу­во­ен­ной дис­цип­ли­ны Дурмс­тран­га. Он единс­твен­ный, кто не сме­ял­ся, ког­да я по при­выч­ке пер­вое вре­мя вы­тя­ги­ва­лась в струн­ку пе­ред ди­рек­то­ром и пе­да­го­га­ми. На его фа­куль­те­те го­раз­до боль­ше по­ряд­ка и дис­цип­ли­ны, чем во всех ос­таль­ных трех. Впро­чем, «Во­ро­ны» то­же очень да­же ни­че­го. Но «Ль­вы» — это прос­то ужас ка­кой-то! Ди­кая смесь пря­мо-та­ки гу­сар­ских пред­став­ле­ний о доб­лес­ти и чес­ти впе­ре­меш­ку с ожив­ши­ми анек­до­та­ми о гу­сар­ском по­ве­де­нии. При пер­вом зна­комс­тве с этой бра­ти­ей ме­ня по­се­тил стой­кий «бр-р-р!», а по­том, при бо­лее дли­тель­ном, не ме­нее стой­кий «фр-р-р!».

«Лю­бят» ме­ня «не­фор­маль­ные ли­де­ры» это­го «слав­но­го» фа­куль­те­та так же страс­тно, как и своего преподавателя зельеварения. А вот с гриф­фин­дор­ской ма­лыш­ней и мно­ги­ми де­вуш­ка­ми у ме­ня, как ни стран­но, хо­ро­шие от­но­ше­ния. Са­ма не знаю в чем де­ло: я тер­петь не мо­гу де­тей. И это име­ет под со­бой же­ле­зо­бе­тон­ную ос­но­ву.

Я, сво­его ро­да, — уни­кум. Мой па­па — ге­не­рал од­ной из са­мых мо­гу­чих ар­мий ми­ра. Он был не­ма­ло оша­ра­шен, мяг­ко го­во­ря, у не­го нем­но­го сбил­ся при­цел, ког­да к не­му под пок­ро­вом но­чи за­явил­ся… один че­ло­век. Хо­ро­шо зна­ко­мый че­ло­век. То­же во­ен­ный. Не прос­то че­ло­век и не прос­то во­ен­ный, не прос­то хо­ро­шо зна­ко­мый. Все бы­ло очень «не прос­то». У ме­ня то­же нем­но­го по­на­ча­лу зас­бо­или сис­те­мы на­ве­де­ния: к то­му мо­мен­ту мне уже бы­ло три­над­цать, по до­му вов­сю пол­зал ка­ра­пуз-бра­тец, свод­ный, прав­да, бра­тец. И я бы­ла, здрась­те при­еха­ли, — вол­шеб­ни­цей!

В тот ве­чер я пы­та­лась уг­нать­ся за шус­тро уди­рав­шим от ме­ня Вить­кой, дер­жа­щим в зу­бах ка­кую-то дрянь, ко­то­рую сле­до­ва­ло не­мед­лен­но от­нять во из­бе­жа­ние по­яв­ле­ния по­но­са и рво­ты у юно­го пред­ста­ви­те­ля по­ко­ле­ния зас­ран­цев. Бе­жа­ла, ста­ра­лась. Бра­тец рез­ко за­тор­мо­зил, и я, спот­кнув­шись, ку­ба­рем по­ле­те­ла че­рез не­го по тра­ек­то­рии «мой лоб — угол сто­ла». Я ле­те­ла по­че­му-то очень-очень дол­го. Ку­да там Али­се с ее бе­лым кро­ли­ком. Ле­те­ла и пред­став­ля­ла се­бе, как бу­дет здо­ро­во, ес­ли я вре­жусь в этот трек­ля­тый стол, а он — опа! — ре­зи­но­вый! И лоб ос­та­нет­ся цел и зад­ни­ца бра­та то­же — я ни­ког­да не спус­ка­ла ему по­доб­ные фо­ку­сы. Моя тя­же­лая ла­донь не раз опус­ка­лась на его пух­лень­кую вред­ную поп­ку.

Ну и что мы име­ем? Стол — на­дув­ная ре­зин­ка, я и сроч­но выз­ван­ный мной со служ­бы па­па в шо­ке. А ночью к нам пос­ту­ча­ли.

Нач­ни­те в столь прек­лон­ном для на­чи­на­юще­го вол­шеб­ни­ка воз­рас­те обу­че­ние сре­ди ка­ра­пу­зов, млад­ше вас на два го­да фи­зи­чес­ки и на де­ся­ток фак­ти­чес­ки. Вы уз­на­ете, что зна­чит стать «ма­мой пол­ка». Бла­го­да­ря ано­маль­но поз­дно прос­нув­шей­ся ма­гии, я вдо­воль хлеб­ну­ла все­го то­го, чем при­хо­дит­ся за­ни­мать­ся мно­го­дет­ным ма­те­рям. Наш отец-ко­ман­дир охот­но спих­нул на ме­ня воз­ню с мел­ки­ми бан­ди­та­ми. Я ока­за­лась единс­твен­ной де­воч­кой на всю ора­ву юных го­ло­во­ре­зов. То есть, я хо­те­ла ска­зать: дра­чу­нов, ма­тер­шин­ни­ков, ху­ли­га­нов, ко­лен­ко—но­со—раз­би­ва­те­лей, вся­кую дрянь гло­та­те­лей и во вся­кие бя­кос­ти бес­ко­неч­но вли­па­те­лей. Ну, и са­мо со­бой, от ме­ня по зад­ни­це по­лу­ча­те­лей.

В на­шей и не­ко­то­рых со­сед­них, дру­жес­твен­ных нам стра­нах, су­щес­тву­ет тра­ди­ция: обу­чать толь­ко маль­чи­ков-вол­шеб­ни­ков, рас­смат­ри­вая их как уни­каль­ное жи­вое ору­жие со сверх­спо­соб­нос­тя­ми. Собс­твен­но, это да­же не счи­та­ет­ся вол­шебс­твом, прос­то та­кие вот уни­каль­ные спо­соб­нос­ти. Имен­но по­это­му, в Дурмс­тран­ге со­вер­шен­но дру­гой под­ход к обу­че­нию мно­гим учеб­ным дис­цип­ли­нам. И уж точ­но ни­ко­му в го­ло­ву не при­дет, что ма­гию мож­но ис­поль­зо­вать в мир­ной жиз­ни. Сверх­спо­соб­нос­ти это всег­да или вой­на, или на­ука, в край­нем слу­чае — ме­ди­ци­на и, аб­со­лют­но без заз­ре­ния со­вес­ти, — ап­па­рат влас­ти. Да-да, имен­но то, что так мод­но на­зы­вать «зом­би­ро­ва­ни­ем масс».

Но иног­да про­ис­хо­дят со­вер­шен­но неп­ред­ви­ден­ные ве­щи: это ли­бо ког­да де­воч­ка об­ла­да­ет столь вы­да­ющим­ся по­тен­ци­алом, что про­ще за­пих­нуть ее на уче­бу в муж­ской кол­лек­тив, чем в пси­хуш­ку, ли­бо ког­да твой па­па-ге­не­рал со­вер­шен­но слу­чай­но че­рез мно­го лет уз­на­ет о том, где на са­мом де­ле слу­жит его дво­юрод­ный брат. Сек­рет­ность в на­ших ус­ло­ви­ях — это не прос­то сло­ва: мо­гут прос­то и без за­тей пос­та­вить к стен­ке, в над­зи­да­ние ос­таль­ным. Три­бу­нал на­зы­ва­ет­ся. Мир­ное вре­мя у нас толь­ко для маг­лов, а нам, вол­шеб­ни­кам, по­кой лишь толь­ко снит­ся. Ну, не бу­дем о пе­чаль­ном, тем бо­лее, что свою неп­ри­вет­ли­вую ро­ди­ну я те­перь уви­жу лишь во сне.

Так и слу­чи­лось, что мне приш­лось от­слу­жить, ть­фу, оту­чить­ся семь лет под ко­ман­до­ва­ни­ем, то есть под муд­рым ру­ко­водс­твом сво­его дя­ди. Дя­дюш­ка, об­на­ру­жив во мне не­дю­жин­ные пе­да­го­ги­чес­кие спо­соб­нос­ти и поч­ти пол­ное от­сутс­твие вол­шеб­ных, ни ма­ло не сму­тил­ся и не расс­тро­ил­ся. Он вся­чес­ки под­дер­жи­вал ме­ня на мо­ем не­лег­ком пос­ту «все­об­щей ма­мы», нап­ле­вав на юри­ди­чес­кие и про­чие тон­кос­ти мо­его пре­бы­ва­ния в став­ших род­ны­ми за семь лет сте­нах.

В оче­ред­ной раз по­бе­жав пос­мот­реть на бо­лез­нен­но выг­ля­дя­ще­го спя­ще­го ан­ге­лоч­ка, я об­на­ру­жи­ла об­раз­цо­во зап­рав­лен­ную кро­вать. И его от­сутс­твие. Сер­дце про­тив­но ёк­ну­ло, но тут же ус­по­ко­илось: ме­лочь вер­ну­лась из ту­але­та и пос­мот­ре­ла на ме­ня ис­пы­ту­ющим взо­ром.

«По­есть бы, и кон­фет по­боль­ше», — пе­ре­ве­ла я сиг­нал на об­ще­че­ло­ве­чес­кий, по­ка он не про­пал с эк­ра­на ра­да­ра, то есть я хо­те­ла ска­зать, по­ка Фе­ликс, по сво­ему обык­но­ве­нию, вновь не ут­кнул­ся взгля­дом в пол.

По­ев­ший и на­пив­ший­ся чаю Фе­ликс пос­те­пен­но при­об­рел бо­лее свой­ствен­ную шес­ти­лет­ним по­ро­ся­там ок­рас­ку кож­ных пок­ро­вов. Он воз­на­ме­рил­ся сам по­мыть по­су­ду. Я не ста­ла пре­пятс­тво­вать. Па­рень об­ра­щал­ся с та­рел­ка­ми и губ­кой уве­рен­но, слов­но до­мо­хо­зяй­ка. Ко­ор­ди­на­ция для шес­ти­лет­не­го прос­то за­ме­ча­тель­ная. Ин­те­рес­но. Па­цан-за­гад­ка.

Иног­да я жа­ле­ла, что не об­ла­даю столь вы­со­ко це­нив­шим­ся да­ром сре­ди вос­пи­тан­ни­ков Дурмс­тран­га и не мо­гу за­лезть в го­ло­ву сво­им по­до­печ­ным. А вот мой дя­дюш­ка — зап­рос­то! Не­да­ром при нем да­же са­мые па­кос­тли­вые обор­мо­ты ве­ли се­бя иде­аль­но. Весь­ма цен­ный дар для ди­рек­то­ра.

Но при­хо­ди­лось ждать. Что-то под­ска­зы­ва­ло мне, что Фе­ликс с опас­кой и нас­то­ро­жен­ностью ждет мо­их даль­ней­ших дей­ствий: от расс­про­сов до воз­мож­ных реп­рес­сий. А еще от ме­ня и ме­бе­ли в квар­ти­ре мож­но бы­ло ожи­дать про­яв­ле­ния «не-нор-маль-нос­ти». Я не сом­не­ва­лась в том, что имен­но это сло­во упот­реб­ля­лось те­ми, с кем маль­чиш­ка жил рань­ше для обоз­на­че­ния про­яв­ле­ний ма­гии. Я ви­де­ла, как отец с ужа­сом и не­по­ни­ма­ни­ем си­ту­ации впер­вые встре­тил­ся с мо­ей «не­нор­маль­ностью». А вско­ре про­явил «не­нор­маль­ность» Ви­тень­ка. Ког­да го­до­ва­лый ка­ра­пуз вдруг лов­ко, прямо-таки профессиональным жестом квиддичного ловца, пой­мал за­ле­тев­шую в ок­но ле­ту­чую мышь, то­ва­рищ ге­не­рал, ка­жет­ся, не ды­шал нес­коль­ко ми­нут. По­том мед­лен­но вы­дох­нул и от­пра­вил­ся зво­нить бра­ту. Но с тех пор я не раз ви­де­ла, как отец за­ми­ра­ет на нес­коль­ко се­кунд, как-то бо­лез­нен­но вгля­ды­ва­ясь в на­ши с бра­том ли­ца. Что он хо­тел там уви­деть? Мне ка­жет­ся, он бо­ял­ся нас. А, мо­жет, за нас? Не знаю. По­том, с го­да­ми, он, вро­де, при­вык или сми­рил­ся.

Я вни­ма­тель­но, ни­чуть не сму­ща­ясь, раз­гля­ды­ва­ла си­дев­ше­го пе­ре­до мной по стой­ке «смир­но» Фе­лик­са. Фе­ликс раз­гля­ды­вал ме­ня, ста­ра­тель­но де­лая вид, что раз­гля­ды­ва­ет собс­твен­ные ко­ле­ни, об­тя­ну­тые се­рой фут­бол­кой. Он под­пи­хи­вал из­лиш­ки тка­ни под бед­ра, раз­гла­жи­вал до сос­то­яния «без еди­ной мор­щин­ки» то, что ту­го на­тяги­валось на вер­хней час­ти, тор­жес­твен­но скла­ды­вал ру­ки по­верх по­лу­чив­ше­го­ся ка­зар­мен­но­го по­ряд­ка и си­дел так не­ко­то­рое вре­мя. За­ми­рал на нес­коль­ко се­кунд, ес­ли мне прис­пи­чи­ва­ло вздох­нуть или ше­вель­нуть­ся. По­том от­та­ивал, вы­тас­ки­вал из­мя­тую май­ку, про­пус­кал сквозь паль­цы, и за­тем про­цесс на­чи­нал­ся за­но­во. Меж­ду де­лом он прис­таль­но и поч­ти не­уло­ви­мо ко­лол ме­ня сво­ими мол­ни­енос­ны­ми взгля­да­ми. Ожи­дал на­па­де­ния, не ина­че.

Иг­ра в «вы­жи­дай­ку» за­тя­ги­ва­лась. Я вско­ре по­ня­ла, что пе­ре­до мной си­дит рав­ный по си­ле про­тив­ник. Взрос­лый, ум­ный и хит­рый. Не ре­бе­нок. Не ма­лыш. Нас­то­ящая мел­кая дрянь, спо­соб­ная дос­та­вить те­бе серь­ез­ные неп­ри­ят­нос­ти, ес­ли из­брал те­бя сво­им вра­гом. Бу­ду­щий ли­дер. И толь­ко от вос­пи­та­ния за­ви­се­ло, ко­го по­ве­дет этот ли­дер за со­бой. А то, что за ним пой­дут, не под­ле­жа­ло сом­не­нию.

От­ку­да я все это зна­ла? Я не зна­ла, я так чувс­тво­ва­ла. В свое вре­мя мне приш­лось не­ма­ло по­во­евать с та­ки­ми вот «бей­бар­са­ми» мес­тно­го раз­ли­ва. Они всег­да приз­на­ют толь­ко ум, си­лу и хит­рость. Но этот эк­зем­пляр был их млад­ше чер­ти на сколь­ко. Уни­кум. С ним опас­но ссо­рить­ся, с ним опас­но дру­жить. Он зап­рос­то вот­кнет те­бе нож в спи­ну, ес­ли ре­шит, что его пре­да­ли. Но шесть лет. Все­го шесть. Не мо­жет быть. Мо­жет-мо­жет. Мой красавчик бра­тиш­ка — та­кой же, хоть и постарше будет.

Хва­тит си­деть. Дел по гор­ло. Мне еще на ра­бо­ту пос­ле двух.

— Фе­ликс, да­вай учить­ся кол­до­вать!

При­ят­но ви­деть оша­ра­шен­ное вы­ра­же­ние на фи­зи­оно­мии то­го, с кем нель­зя ссо­рить­ся.

— Я не очень умею, точ­нее, поч­ти сов­сем не умею, но у те­бя мо­жет и по­лу­чит­ся. Пой­дем.

Ни воп­ро­са, ни зву­ка. Обал­дев­ший вид сме­нил­ся на край­не нас­то­ро­жен­ный и толь­ко. И мы пош­ли. В ван­ную, где на су­шил­ке, об­ду­ва­емые теп­ло­вен­ти­ля­то­ром, сох­ли ве­щи Фе­лик­са. Не вы­сох­ли еще, ко­неч­но. Джин­сы до­воль­но дол­го сох­нут. Я про­тя­ну­ла маль­чиш­ке свою па­лоч­ку:

— Я не знаю, по­дей­ству­ет ли. Па­лоч­ка-то моя, но су­щес­тву­ет по­верье, что силь­ный вол­шеб­ник мо­жет под­чи­нить се­бе да­же са­мый пен­дит­ный ку­сок де­ре­ва. Да­вай поп­ро­бу­ем.

Фе­ликс не спе­шил брать в ру­ки неч­то ему не­по­нят­ное и про­бо­вать не­объ­яс­ни­мое. Он все так­же нас­то­ро­жен­но смот­рел то на ме­ня, то на па­лоч­ку. По­том вдруг под­ско­чил к сушилке и, стя­нув джин­сы, при­нял­ся их раз­гля­ды­вать. На его фи­зи­оно­мии нас­то­ро­жен­ность сме­ни­лась изум­ле­ни­ем, а за­тем вос­хи­ще­ни­ем:

— Пя­тен нет! — ли­ку­юще за­явил он. — Да­вай­те поп­ро­бу­ем, — и про­тя­нул ру­ку.

Я рас­хо­хо­та­лась: свой че­ло­век! Ка­кие, к чер­ту, не­опи­су­емые чу­де­са! Глав­ное — поль­за, с ко­то­рой мож­но при­ме­нить по­лу­чен­ные с по­мощью ма­гии пре­иму­щес­тва в хо­зяй­стве! Для ко­го-то ма­гия — сказ­ка, а для ко­го-то воз­мож­ность свес­ти пят­на от ма­шин­но­го мас­ла. В тот же миг мне ста­ло нем­но­го грус­тно: ре­бе­нок, не ве­ря­щий в сказ­ки — не ре­бе­нок.

— Как этим поль­зо­вать­ся? И что я дол­жен де­лать? — чет­ко, пря­мо-та­ки по во­ен­но­му, спро­сил ма­лень­кий взрос­лый.

Ста­ло еще грус­тнее: бо­евой рас­чет тре­бо­вал инс­трук­ций по экс­плу­ата­ции но­вой ра­кет­ной ус­та­нов­ки. Бу­дут те­бе инс­трук­ции, бо­ец, и за­да­чу по унич­то­же­нию кон­крет­ной це­ли, то­же сей­час пос­тав­лю. Но, да­вай, ми­лый, по-че­ло­ве­чес­ки сна­ча­ла поп­ро­бу­ем. Не хва­та­ло мне в дом ка­зар­му та­щить. Я не для то­го ста­ра­юсь да­же во сне не ви­деть детс­тво.

— Фе­ликс, в те­бе и во мне те­чет кровь. Как те­бе та­кая но­вость?

Фе­ликс оце­нил шут­ку и нем­но­го рас­сла­бил­ся, пе­рес­тав дер­жать па­лоч­ку так, слов­но со­би­рал­ся прот­кнуть ею джин­сы.

— При­го­товь­ся, сей­час бу­дет еще ин­те­рес­нее. В те­бе и во мне мож­но сде­лать дыр­ку и кровь по­те­чет на­ру­жу. Не хмы­кай! Те­перь ос­нов­ное: в те­бе и во мне те­чет ма­гия! И ей мож­но уп­рав­лять.

Мои ожи­да­ния не оп­рав­да­лись: Фе­ликс от­ре­аги­ро­вал со­вер­шен­но спо­кой­но. Ну да, ну да, — ис­чез­но­ве­ние пя­тен на джин­сах — вес­кое до­ка­за­тель­ство су­щес­тво­ва­ния ма­гии, не го­во­ря уж о взры­ва­ющих­ся ре­зи­но­вых крес­лах и плю­ющих­ся шка­фах. Ви­ди­мо, он по­лу­чил дос­та­точ­ное ко­ли­чес­тво до­ка­за­тель­ств нор­маль­но­го со­су­щес­тво­ва­ния с «не-нор-маль-нос­тью». Не со­би­ра­ет­ся в ужа­се спа­сать­ся в чу­ла­не? За­ме­ча­тель­но!

Про­дол­жа­ем.

Нуж­но ус­петь как сле­ду­ет ис­пор­тить пред­став­ле­ние это­го ре­бен­ка о ма­гии, по­ка в не­го не вце­пи­лись мир­ные ми­лые смеш­ные пе­да­го­ги Хог­вар­тса. Ис­пор­тить? О, нет. Ни в ко­ем слу­чае! Толь­ко дать ему вер­ные, а не при­ня­тые в дан­ном со­об­щес­тве ис­ка­жен­ные пред­став­ле­ния о том, что на са­мом де­ле про­ис­хо­дит меж­ду вол­шеб­ни­ком и па­лоч­кой. Вы хоть раз ви­де­ли па­лоч­ку хоть у ко­го-ни­будь из вы­пус­кни­ков Дурмс­тран­га? А что ви­де­ли? Вот то-то и оно.

— Что­бы поль­зо­вать­ся ма­ги­ей, ей нуж­но дать вы­течь на­ру­жу, как кро­ви. Стоп! Не блед­ней и не пу­гай­ся! А то не бу­ду объ­яс­нять.

Юный вол­шеб­ник и вправ­ду нем­но­го пос­мур­нел, но му­жес­твен­но кив­нул и всем сво­им ви­дом изоб­ра­зил пре­дель­ную го­тов­ность к че­му-то страш­но­му.

— Да-да, имен­но вы­течь! — са­дист­ски ух­мы­ля­ясь, про­дол­жи­ла я. — Но как и чем про­ко­вы­рять для это­го дыр­ку? И где ее ко­вы­рять? В жи­во­те? В ру­ке? Есть лю­ди, очень ог­ра­ни­чен­ное чис­ло, кто спо­со­бен при­от­кры­вать эту са­мую не­види­мую и не­ ощу­ща­емую зас­лон­ку-дыр­ку мыс­лен­но. Очень силь­ным ма­гам не нуж­ны ни па­лоч­ки, ни по­со­хи, ни про­из­не­се­ние зак­ли­на­ний. Им дос­та­точ­но по­ду­мать, пред­ста­вить ре­зуль­тат и они по­лу­ча­ют его. Воз­мож­но, что и ты — та­кой же. И мы пря­мо сей­час мо­жем это про­ве­рить.

В серь­ез­ных зе­ле­но­ва­тых гла­зах вспых­нул стран­ный огонь, по­доз­ри­тель­но по­хо­жий на тот, что я уже ви­де­ла.

— Стоп, кро­ха! Не спе­ши. Сна­ча­ла мы с то­бой по­бу­дем в шку­ре обык­но­вен­но­го вол­шеб­ни­ка, ко­то­рый вы­нуж­ден, об­раз­но вы­ра­жа­ясь, «ко­вы­рять дыр­ку» с по­мощью вол­шеб­ной па­лоч­ки. Да еще и про­из­но­сить вся­кие муд­ре­ные зак­ли­на­ния. Им при­хо­дит­ся де­лать это каж­дый раз, ког­да тре­бу­ет­ся нап­ра­вить нем­но­го ма­гии, что­бы по­лу­чить нуж­ный ре­зуль­тат. Очень хо­ро­шо, что ты по­ка не зна­ешь зак­ли­на­ний. Ты ни­че­го не зна­ешь. Имен­но по­это­му у нас с то­бой все мо­жет по­лу­чить­ся. По­иг­ра­ем в вен­ти­ля­тор? А в вен­ти­ля­тор, ду­ющий теп­лым воз­ду­хом? Да­вай, вклю­чай, на­жи­май на кноп­ку! Сла­бый ре­жим, не то­ро­пись. Нам нуж­ны су­хие джин­сы, а не обуг­лен­ные. Дош­ло?

Фе­ликс кив­нул, ак­ку­рат­но раз­ве­сил шта­ны на су­шил­ку. Про­тя­нул ру­ку с па­лоч­кой и зак­рыл гла­за, сос­ре­до­та­чи­ва­ясь. Но тут же от­крыл и рас­те­рян­но пос­мот­рел на ме­ня:

— А ес­ли оно… Ну, это… Силь­но слиш­ком бу­дет. Вы ме­ня побь­ете?

— Я ду­маю, что, в край­нем слу­чае, ты прос­то ос­та­нешь­ся с го­лой зад­ни­цей. При­дет­ся под­го­нять на те­бя шта­ны мо­его му­жа. Те­бе оно точ­но на­до? С дру­гой сто­ро­ны, ес­ли ты заж­мешь­ся, то пой­дешь на ра­бо­ту со мной в сы­рых шта­нах. Вы­би­рай и дей­ствуй уже. Я быс­тро вы­су­шить все рав­но не смо­гу. Моя ма­гия прос­ну­лась слиш­ком поз­дно и вы­де­лы­ва­ет­ся ча­ще, чем слу­ша­ет­ся ме­ня. Вся на­деж­да на те­бя. Впе­ред.

Ко­ро­че, что дол­го тя­нуть ре­зи­ну. Ни­че­го у не­го не по­лу­чи­лось. Ни­че­го­шень­ки. Хо­тя, ка­за­лось, что все пред­по­сыл­ки на ли­цо: и мощ­ная ма­гия, спо­соб­ная ра­зор­вать ре­зи­но­вое крес­ло в клоч­ки и под­нять в воз­дух не ху­день­кую тет­ку, то есть ме­ня, и не­за­мут­нен­ное неп­ра­виль­ным пред­став­ле­ни­ем о ма­гии соз­на­ние. Но что-то пош­ло не так. То ли прос­то еще ма­лень­кий. Лад­но, от­ста­вить. На­до изоб­рес­ти, как быс­тро про­су­шить джин­сы и май­ку. Не ос­тав­лять же его од­но­го до­ма.

Изоб­ре­ли. Спо­соб вам пон­ра­вит­ся. Но, пос­коль­ку это ноу-хау «бей­бар­са», — все воп­ро­сы к не­му. Де­ти на вы­дум­ки хит­ры. Че­рез де­сять ми­нут одеж­да вы­сох­ла без вся­кой ма­гии. А вско­ре я «име­ла счастье» ли­цез­реть блед­ность, за­лив­шую ли­цо маль­чиш­ки, ког­да он уви­дел моего не­ожи­дан­но воз­вра­тив­ше­го­ся супруга.

Что это с ни­ми? Оба смот­ре­ли друг на дру­га как зак­ля­тые вра­ги. На­ко­нец, Фе­ликс ше­вель­нул­ся, слов­но стря­хи­вая с се­бя ос­кол­ки ль­да, что мгно­вен­но ско­вал его при ви­де мо­его му­жа:

-Те­тя ни в чем не ви­но­ва­та! — ре­ши­тель­ным, хо­тя и под­ра­ги­ва­ющим го­ло­сом, за­явил ма­лыш, ка­зав­ший­ся сов­сем кро­хой на фо­не гроз­но воз­вы­шав­ше­го­ся над ним «Ужаса подземелий». — Это я все ис­пор­тил! — от­важ­но до­ба­вил он.

По ли­цу му­жа про­бе­жа­ла тень, он нах­му­рил­ся еще силь­нее, по­до­шел бли­же, вце­пил­ся в ше­ве­лю­ру Фе­лик­са, вы­нуж­дая то­го под­нять­ся на цы­поч­ки и от­ки­нуть на­зад го­ло­ву:

— Гриф­фин­дор! — през­ри­тель­но про­це­дил Се­ве­рус, от­тал­ки­вая от се­бя ис­пу­ган­но­го ре­бен­ка.

Я с не­до­уме­ни­ем и не­ко­то­рым ис­пу­гом смот­ре­ла на ра­зыг­ры­вав­шу­юся пе­ре­до мной сце­ну: впер­вые за все вре­мя за­му­жес­тва я уви­де­ла мо­его суп­ру­га та­ким.

ГЛАВА 3

3
Ото­ропев, я смот­ре­ла на раз­во­рачи­вав­шу­юся пе­ред мо­ими гла­зами дра­му. В го­лове, как и всег­да в по­доб­ных слу­ча­ях, щел­ка­ли кад­ры-вспыш­ки. Вспыш­ки мыс­лей, про­жигав­ших мозг ис­кра­ми то­го, че­го я иной раз не хо­тела бы знать. Го­дилось все: вы­раже­ния лиц, по­ложе­ния тел, зву­ки, взгля­ды. Не го­воря уж о сло­вах. «Ин­те­рес­нень­ко-ин­те­рес­нень­ко» быс­тро ска­тыва­лось в «упс, при­еха­ли». То, что на­чина­лось как ко­медия, стре­митель­но пе­рерас­та­ло чуть ли не в тра­гедию.

Это­го еще толь­ко не хва­тало.

Су­дя по все­му, эти двое зна­ют друг дру­га не пер­вый день, а то и год. И ус­пе­ли что-то креп­ко не по­делить. Толь­ко что? Ну что мо­жет быть об­ще­го у гроз­но­го де­кана Сли­зери­на и это­го маль­чиш­ки? Фе­ликс его сын? Это сы­на мой муж встре­ча­ет сей­час с та­ким през­ре­ни­ем и… не­навистью? Что этот па­цан ус­пел та­кого нат­во­рить? Что во­об­ще про­ис­хо­дит?

Ка­жет­ся, мой вы­ход:

— Се­верус, нам сто­ит по­гово­рить на­еди­не? Ку­да при­каже­те, гос­по­дин де­кан, за­переть ви­нов­но­го в «гриф­финдорс­тве» прес­тупни­ка на вре­мя пе­рего­воров? — мне силь­но не пон­ра­вилось об­ра­щение мо­его му­жа с ма­лышом. Со сме­лым, ум­нень­ким, уме­ющим дер­жать дан­ное им сло­во, да­же па­дая при этом в об­мо­рок от стра­ха, ма­лышом шес­ти лет от ро­ду. Чем бы ни до­садил этот гроз­ный по­росе­нок Се­веру­су, я ин­стинктив­но вста­ла на за­щиту ин­те­ресов ре­бен­ка.

Я — пре­датель­ни­ца? Я — пло­хая же­на? Се­веру­су дос­та­точ­но бы­ло про­из­нести од­но-единс­твен­ное, вро­де бы впол­не бе­зобид­ное сло­во, но та­ким то­ном, буд­то Фе­ликс ви­новен в са­мом страш­ном прес­тупле­нии. И вот уже я — прес­тупни­ца, я по­чему-то вста­ла на за­щиту нез­на­комо­го мне ре­бен­ка-прес­тупни­ка, а не му­жа.

— Черт! — я по­мота­ла го­ловой, си­лясь из­ба­вить­ся от при­цепив­ше­гося в счи­тан­ные се­кун­ды чувс­тва не­годо­вания, тут же раз­бу­див­ше­го чувс­тво ви­ны пе­ред му­жем. За что мне это?! И ми­нуты не прош­ло с мо­мен­та по­яв­ле­ния Се­веру­са, а я уже меж двух ог­ней и не знаю в ка­кую сто­рону бе­жать.

— Я его сей­час сам зап­ру! Жди ме­ня здесь, — Се­верус ска­зал это та­ким то­ном, ка­кого я не слы­шала от не­го уже очень дав­но. По­жалуй, по от­но­шению к се­бе я во­об­ще та­кой тон не слы­шала. Так он обыч­но раз­го­вари­ва­ет с про­винив­ши­мися взры­валь­щи­ками кот­лов на уро­ках зель­ева­рения и с пред­ста­вите­лями не­навис­тно­го ему «ль­ви­ного» фа­куль­те­та. Мне до сих пор не­из­вес­тны при­чины его не­навис­ти. Я не раз за­меча­ла, что да­же за нез­на­читель­ные прос­тупки «ль­вя­та» по­луча­ли го­раз­до бо­лее серь­ез­ные на­каза­ния, чем пред­ста­вите­ли ос­таль­ных фа­куль­те­тов. Ка­жет­ся, приш­ла по­ра уз­нать, в чем де­ло.

Тем вре­менем, Се­верус схва­тил Фе­лик­са за за­пястье и по­тащил в свою ком­на­ту. По пу­ти он не осо­бо об­ра­щал вни­мания на то, что па­цан не ус­пе­ва­ет за его ши­роки­ми стре­митель­ны­ми ша­гами и бол­та­ет­ся, спо­тыка­ясь, слов­но пос­ледний осен­ний лис­то­чек на вет­ке под по­рыва­ми ле­дяно­го вет­ра. Тон­кая ру­чон­ка, ка­залось, вот-вот рас­тя­нет­ся, слов­но стру­на. Я не ус­пе­ла и рта рас­крыть, как про­цес­сия скры­лась из ви­ду. Все ужа­сатее и ужа­сатее.

Де­лать не­чего. Я вздох­ну­ла и поп­ле­лась на кух­ню — пе­ред серь­ез­ным раз­го­вором сле­дова­ло вы­пить во­ды. А за­тем, не от­кла­дывая, пос­лать то, что у ме­ня за­меня­ло пат­ро­нуса, Фил­чу — пре­дуп­ре­дить, что се­год­ня я за­дер­жусь. Пусть на­чина­ют вы­дачу пос­тель­но­го белья на сме­ну без ме­ня. Ки­пе — эль­фий­ке, от­ветс­твен­ной за лю­бой кло­чок тка­ни в Хог­вар­тсе, про­ходя­щей че­рез пра­чеч­ную, при­дет­ся не­лег­ко. Но и от­ло­жить сме­ну белья нель­зя — по­рядок пре­выше все­го. Чер­тов Се­верус! Лад­но. Ус­по­ко­ить­ся. Вы­пить во­ды. Не кри­чать, не ру­гать­ся, не воз­му­щать­ся, не чувс­тво­вать се­бя иди­от­кой, не на­киды­вать­ся на Се­веру­са с об­ви­нени­ями в жес­то­ком об­ра­щении с ре­бен­ком, не…

— Се­верус! Как ты мо­жешь! Что ты се­бе поз­во­ля­ешь! Это ре­бенок! Ему все­го шесть лет!

Ну вот, нас­тро­илась не орать, по­нима­ешь. Слав­нень­ко на­чина­ет­ся мир­ный раз­го­вор.

Сло­ва зас­тря­ли у ме­ня в гор­ле, ког­да я уви­дела ли­цо му­жа. Он стре­митель­но по­дошел ко мне так близ­ко, что я поч­ти ут­кну­лась но­сом ему в грудь. Он еще и до­вер­шил про­цесс «уты­кания», при­жав ме­ня к се­бе. И не выр­вать­ся.

Прош­ла, на­вер­ное, ми­нута. Я не ос­ме­лива­лась не то, что по­шеве­лить­ся — ды­шать слиш­ком за­мет­но и то ка­залось мне ко­щунс­твом. Сер­дце Се­веру­са би­лось, как су­мас­шедшее, слов­но на­казы­вая ме­ня за мои рез­кие сло­ва, оно би­ло ме­ня в лоб сквозь его реб­ра. Мне окон­ча­тель­но рас­хо­телось орать и скан­да­лить. Гос­по­ди, да что ж та­кого в этом ре­бен­ке? По­чему Сев в та­ком сос­то­янии? Мо­жет, я прог­ля­дела чис­ло зве­ря под спу­тан­ны­ми пря­дями дав­но не стри­женой ше­велю­ры это­го ан­тихрис­та?

Все еще тя­жело ды­ша, муж ув­лек ме­ня на ди­ван и уса­дил ря­дом. Я мол­ча жда­ла про­дол­же­ния, вды­хая зна­комый за­пах ко­ридо­ров Хог­вар­тса и ме­ла, ко­торым про­пах­ли все учи­тель­ские ман­тии мо­его обо­жа­емо­го не­выно­симо­го гроз­но­го про­фес­со­ра.

— Гор­ло бо­лит и го­лова, — хрип­ло ска­зал Се­верус, — И у те­бя бу­дет бо­леть, ес­ли бу­дешь так кри­чать. По­дож­ди се­кун­ду.

Взма­хом па­лоч­ки он приз­вал фла­кон с зель­ем, ко­торое обыч­но пил, ког­да его в оче­ред­ной раз нас­ти­гал без­жа­лос­тный бич, ко­торо­го бо­ит­ся лю­бой учи­тель — ла­рин­гит. Про­полос­кал гор­ло, прог­ло­тил. Гля­дя на не­го я по­мор­щи­лась, сос­тра­дая: та­кую га­дость, как это зелье, не­лег­ко бы­ло прог­ло­тить да­же зал­пом, не то, что поз­во­лить ей за­дер­жать­ся хо­тя бы па­ру се­кунд на язы­ке. За­то по­мога­ет быс­тро.

— Я со­жалею, что ос­та­вил те­бя один на один с этим вы­род­ком. Я поп­ро­сил Ми­нер­ву заб­рать мои ча­сы се­бе на се­год­ня. Ед­ва дож­дался окон­ча­ния тес­ти­рова­ния у седь­мо­го кур­са и рва­нул до­мой. Он ни­чего те­бе не сде­лал? Ну, ви­димо, нет, раз у те­бя есть си­лы его за­щищать. Сла­ва Мер­ли­ну! Я си­дел, как на игол­ках, прок­ли­ная свою без­го­ловость. По­думать толь­ко, что он мог нат­во­рить! Вот я иди­от! — Се­верус стис­нул ме­ня в объ­яти­ях так, что мне труд­но ста­ло ды­шать.

Упс! Опань­ки! Я при­куси­ла язык и по­тихонь­ку выс­во­боди­лась из на­деж­ных креп­ких лю­бимых рук. Да что ж та­кое-то, а? Вы­ходит, что я те­перь ни­чего не мо­гу рас­ска­зать о про­изо­шед­шем сво­ему му­жу, без опа­сения, что он прибь­ет «вы­род­ка» — как он наз­вал Фе­лик­са. Вот иди­от­ская си­ту­ация. У ме­ня пря­мо-та­ки раз­дво­ение соз­на­ния на­чина­ет­ся: я уве­рена, что все слу­чив­ше­еся — ре­зуль­тат вза­имо­непо­нима­ния меж­ду мной и маль­чиш­кой, сдоб­ренное сти­хий­ной ма­ги­ей, столь свой­ствен­ной маг­ло­рож­денным в этом воз­расте. А Сев, вы­ходит, пред­по­лагал, что неч­то по­доб­ное мо­жет про­изой­ти, но был уве­рен, что па­цан мо­жет ус­тро­ить столь опас­ную га­дость спе­ци­аль­но? И все рав­но ос­та­вил ме­ня один на один с мел­ким чу­дови­щем? От изум­ле­ния я не мог­ла про­из­нести ни зву­ка. Что-то тут силь­но не схо­дилось. Бред ка­кой-то. Та­кое впе­чат­ле­ние, что мы с му­жем зна­ем двух аб­со­лют­но раз­ных Фе­лик­сов. Ли­бо кто-то из нас не зна­ет его во­об­ще. И, по­хоже, это бы­ла я.

— Да кто он та­кой? — на­конец от­мерла я для то­го, что­бы за­мереть вновь, ус­лы­шав неч­то не­веро­ят­ное:

— Спа­ситель наш, Мер­лин бы его поб­рал! И на­ша с то­бой обо­юд­ная го­лов­ная боль на пять лет, как ми­нимум.

При­еха­ли. Не мо­жет быть! Фе­ликс — Гар­ри Пот­тер? Но, поз­воль­те, а где же зна­мени­тый шрам?

Се­верус вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня, по­мол­чал нем­но­го и приз­нался:

— Уж луч­ше бы ты кри­чала и воз­му­щалась. А то мне жут­ко ста­новит­ся. Я ви­новат, что не пос­та­вил те­бя в из­вес­тность о на­шем, да­же не знаю, как это наз­вать… за­дании, по­руче­нии, кам­не на шее… Ина­че и не на­зовешь.

Он под­нялся, рас­стег­нул нес­коль­ко пу­говиц на сво­ем стран­ном оде­янии, за­меняв­шем ему маг­лов­ский пид­жак. Я ви­дела, что у не­го бо­лит го­лова, что он еле за­мет­но мор­щится, стя­гивая во­лосы в хвост мо­ей ре­зин­кой. Что-то гад­кое и злое, по­сели­лось во мне пос­ле ли­цез­ре­ния его пос­тупков по от­но­шению к ма­лень­ко­му ре­бен­ку. Ма­лышу, ко­торый мне пон­ра­вил­ся сво­ими че­лове­чес­ки­ми ка­чес­тва­ми, ко­торый ус­пел раз­бу­дить во мне дре­мав­шие до по­ры до вре­мени чувс­тва, свой­ствен­ные лю­бой здо­ровой жен­щи­не.

Сколь­зкая мер­зкая змея сом­не­ний за­души­ла во мне же­лание вско­чить, об­нять, уса­дить сво­его су­жен­но­го на пол, что­бы он удоб­но опер­ся спи­ной о ди­ван. Дол­го рас­че­сывать и раз­би­рать его слиш­ком длин­ные для муж­чи­ны во­лосы, ус­по­ка­ивая его боль, выс­лу­шивая, сог­ла­ша­ясь, спра­шивая. При­выч­ный, дав­но сло­жив­ший­ся по­рядок ве­щей, был на­рушен. Я зак­ры­лась, поч­ти враж­дебно раз­гля­дывая нах­му­рен­ное ли­цо Се­веру­са.

— К Мер­ли­ну! — Се­верус рез­ко про­вел ру­кой, и толь­ко что рас­стег­ну­тые им пу­гови­цы мо­мен­таль­но зас­тегну­лись вновь. — Пусть во­зит­ся со сво­им не­доби­тым «ге­ро­ем» сам! Я не по­тер­плю в на­шем до­ме ат­мосфе­ры по­доз­ри­тель­нос­ти и ссор. И бы­ло бы из-за ко­го! — чер­ные гла­за по­лых­ну­ли та­ким ог­нем, что я мо­мен­таль­но по­чувс­тво­вала, как жар рас­то­пил-та­ки ле­дяную ру­ку не­пони­мания и неп­ри­ятия, не же­лав­шую от­пускать мое сер­дце.

— Из-за ко­го, Сев? — я пох­ло­пала по ди­вану. — Сни­май пид­жак, да­вай сю­да го­лову, при­зови мою рас­ческу и рас­ска­зывай. Бу­дем вы­чесы­вать проб­ле­му, по­ка не пос­со­рились не­понят­но из-за че­го.

На­ша ста­рая шут­ка нем­но­го смяг­чи­ла чер­ты лю­бимо­го ли­ца. Гла­за, еще нес­коль­ко мгно­вений по­лыхав­шие не­навис­тным мне пла­менем, слег­ка со­щури­лись. Мне бы­ло зна­комо это вы­раже­ние: муж при­нял ре­шение. Об­суждать боль­ше не­чего. Я не сом­не­валась, что он мне все рас­ска­жет, но это бу­дет по­том. Пос­ле то­го, как Фе­ликс, то есть Гар­ри, ис­чезнет из на­шего до­ма.

Ох-хо, муж­чи­ны! Плетью обу­ха не пе­реши­бешь, ко­неч­но. Но плеть-хит­рость — ис­конно жен­ское ору­жие. Мяг­ко об­вить, да не­ожи­дан­но дер­нуть. За­чем же пе­реши­бать? Глав­ное, зас­та­вить му­жень­ка за­дер­жать­ся на ми­нуту-дру­гую, отод­ви­нуть его пла­ны, вы­нудить мне все рас­ска­зать. А там бу­дем ду­мать, что де­лать.

— Сол­нце мое, чер­ногла­зое! У ме­ня бы­ло не­лег­кое ут­ро. Раз уж так по­лучи­лось, что я столь­ко вре­мени пот­ра­тила на ТВОИ, — я нем­но­го по­выси­ла го­лос, — Де­ла, вмес­то то­го, что­бы за­нимать­ся на­шими об­щи­ми, то мне бы хо­телось по­лучить объ­яс­не­ние сей­час, а не му­чить­ся от лю­бопытс­тва до ве­чера. Мне еще на ра­боту, ес­ли пом­нишь. Бук­валь­но два сло­ва, и я по­бегу, ме­ня Филч и Ки­па ждут.

— Хо­рошо, уви­дим­ся ве­чером и по­гово­рим. А я по­ка от­прав­лю яб­ло­ко раз­до­ра ста­рому муд­ро­му пню — пусть он и ре­ша­ет, что с этим фрук­том де­лать, — Се­верус швыр­нул мою ре­зин­ку на ди­ван и про­вел ру­ками по во­лосам, ма­ги­ей за­лизы­вая их на­зад, и яв­но со­бира­ясь ухо­дить.

Зря на­де­ялась. Не про­кати­ло. Из та­ких рук, как у Се­ва, обух ни си­лой, ни хит­ростью не вы­бить. Толь­ко пря­мотой и чес­тностью. Тог­да он от­ло­жит его сам. Мо­жет быть. Я, бы­ва­ет, по ста­рой на­ив­ной при­выч­ке, на­де­юсь на ра­нее всег­да сра­баты­вав­шее ору­жие. Я всег­да мог­ла об­вести вок­руг паль­ца ко­го угод­но, но не му­жа. Обид­но приз­на­вать, но он ум­нее ме­ня.

Я заб­ра­лась с но­гами на ди­ван, об­ня­ла ко­лени и оби­жен­но ут­кну­ла в них нос. Про­води­ла му­жа взгля­дом до две­рей его спаль­ни. Блин. По­гово­рили, на­зыва­ет­ся! Так всег­да: он очень тон­ко чувс­тву­ет ма­лей­шую фаль­шь и ре­аги­ру­ет со­от­ветс­твен­но. Им нель­зя ма­нипу­лиро­вать. Толь­ко ис­крен­ность. Обид­но: он тре­бу­ет ее от ме­ня, но час­то не счи­та­ет нуж­ным де­лить­ся со мной сво­ими пла­нами и мыс­ля­ми. В та­кие мо­мен­ты, я дей­стви­тель­но чувс­твую се­бя ма­лень­кой глу­пой де­воч­кой, ко­торой, собс­твен­но, и яв­ля­юсь.

— Ало­хомо­ра! Ало­хомо­ра!

Опань­ки! А шоу, ка­жет­ся, про­дол­жа­ет­ся! Я прек­ра­тила шмы­гать но­сом. Сов­сем, как да­веча Фе­ликс, вы­тер­ла сле­зы пря­мо о брю­ки на ко­лен­ках и прис­лу­шалась.

— Ало­хомо­ра! От­кры­вай­те, Пот­тер!

Ку­да там! Су­дя по го­лосу, Се­верус не на шут­ку ра­зоз­лился, по­ра бы­ло спа­сать по­ложе­ние и но­вень­кую дверь: «Бом­барда» от Се­ва — вещь очень мощ­ная. Слов­но по­рыв вет­ра сбро­сил ме­ня с ди­вана. В мгно­вение ока я взле­тела вверх по лес­тни­це, что­бы за­тор­мо­зить в дюй­ме от блед­но­го от ярос­ти му­жа.

Шан­таж! Шанс!

— Сев, ты прос­ти, я очень оби­делась на те­бя и кое-что не рас­ска­зала о сво­их ут­ренних прик­лю­чени­ях и о Фе­лик­се. Но ты сам ви­новат! Не дал мне и сло­ва вста­вить. Я знаю, как обой­тись без столь ра­дикаль­ных мер. Но да­вай сна­чала по­гово­рим. И прек­ра­ти вос­при­нимать ме­ня как ма­лень­ко­го ре­бен­ка! Мне это ос­то­чер­те­ло! Не нас­толь­ко я те­бя и млад­ше!

Я не смог­ла до­вес­ти свое выс­тупле­ние до ло­гичес­ко­го за­вер­ше­ния: я ни­ког­да так рань­ше не раз­го­вари­вала с му­жем. Я ува­жала и лю­била его. Мне всег­да бы­ла про­тив­на са­ма мысль о скан­да­лах и раз­борках. Так же, как и Се­веру­су. А те­перь, уже вто­рой раз за столь непро­дол­жи­тель­ное вре­мя, я ос­ме­лива­юсь по­вышать на не­го го­лос. Мне ста­ло так про­тив­но, так не­хоро­шо, так… ни­как, что я раз­ры­далась.

Се­веру­су рань­ше не до­води­лось ви­деть мо­их слез. Он опус­тил па­лоч­ку и яв­но сму­тил­ся: та­ким сму­щен­ным я ви­дела его лишь од­нажды: ког­да мы с ним стол­кну­лись у две­рей в ван­ную ста­рост. Су­дя по все­му, ему ста­ло яв­но не по се­бе: что де­лать со мной де­ловой, не­уны­ва­ющей, аг­рессив­ной, ярос­тно от­ста­ива­ющей пра­ва лю­бого нес­пра­вед­ли­во оби­жен­но­го им уче­ника, он знал, а вот с ис­те­рикой стал­ки­вал­ся впер­вые.

Хо­рошо, что очень уж лиш­ний вес у ме­ня по­ка лишь в пла­нах: муж под­хва­тил ме­ня на ру­ки, и по­нес вниз. Сколь­зкая га­дина внут­ри ме­ня еле слыш­но про­шипе­ла: «Как ро­ман­тично», но тут же скры­лась. Пра­виль­но сде­лала: я са­ма не ожи­дала, что столь при­митив­ное, древ­нее, как мир жен­ское ору­жие ока­жет­ся столь дей­ствен­ным. Ес­ли еще ока­жет­ся! Сев то­варищ та­кой: впол­не мо­жет при­лас­кать, на­по­ить ус­по­ка­ива­ющим зель­ем и от­пра­вить­ся вы­пол­нять за­думан­ное. От ос­тро­го прис­ту­па жа­лос­ти к се­бе, лю­бимой, но бес­прав­ной, я всхлип­ну­ла еще гром­че, по­дави­лась и за­каш­ля­лась.

Как бы ни бы­ла я ув­ле­чена вы­тира­ни­ем мо­их горь­ких слез о его одеж­ду я, все же ус­пе­ла за­метить кое-что, что не за­метил Сев: дверь в спаль­ню без­звуч­но от­во­рилась и на по­роге по­яви­лась ма­лень­кая фи­гур­ка, во­инс­твен­но сжи­мав­шая в ру­ках нас­толь­ную лам­пу. Весь вид Фе­лик­са го­ворил о том, что ме­ня, ка­жет­ся, го­товят­ся спа­сать от гроз­но­го му­жа. Я ок­ругли­ла гла­за в без­мол­вной по­пыт­ке при­казать мо­ему ры­царю ис­чезнуть с этих са­мых глаз до­лой. Он в от­вет то­же сде­лал круг­лые гла­за, но все же вер­но ра­зоб­рался в си­ту­ации и ис­чез в нед­рах спаль­ни, прит­во­рив дверь.

В от­вет на эти дос­той­ные де­яния я раз­ры­далась еще силь­нее, прос­то до ико­ты. И ус­пешно про­дол­жа­ла этим за­нимать­ся, вспо­миная, как ни за что не про что от­шле­пала столь дос­той­но­го мо­лодо­го че­лове­ка.

Се­верус, оша­рашен­ный по­током слез, сгру­зил ме­ня на ди­ван, це­ловал, ус­по­ка­ивал, шеп­тал что-то ще­мяще-неж­ное и пы­тал­ся-та­ки на­по­ить ме­ня зель­ями. Ку­да ж без зелий-то.

Ка­жет­ся, ар­тпод­го­тов­ка пе­ред бо­ем прош­ла ус­пешно. Те­перь нуж­но бы­ло мак­си­маль­но ис­поль­зо­вать пре­иму­щес­тва.

Глава 2

Мне сделали обложку! Ура!

https://pp.vk.me/c626617/v626617390/63e4/YzsFIaU6as4.jpg
Автор BravoAngel - Полина https://vk.com/id_88175390
https://vk.com/covers_dn


— Поттер — сын моей подруги детства, с которой мы вместе росли и учились. Решением Дамблдора Гарри был отдан в семью его единственных родственников — сестры Лили. Раз в полгода я навещал мальчишку и передавал Петунье — его тетке, чек на содержание племянника. Петунья без восторга встретила прибавление в семействе: к тому времени у нее родился сын — ровесник Гарри. Но она, до поры до времени, не делала попыток нарушить договоренность между ней и директором и избавиться от свалившейся на ее голову обузы. Муж ее тоже был не против. И то сказать, за такие деньги, что отстегивались на содержание мальчишки, можно было и потерпеть некоторые неприятности.

Как все было бы просто, если бы то, что приходилось терпеть несчастному семейству, действительно попадало под категорию «некоторые неприятности» и не более того.

Петунья Дурсль является опекуном сына погибшей в автокатастрофе сестры. Такова официальная версия произошедшего. Я изначально не был согласен с решением Дамблдора о передаче опеки маглам. Я полагал, что некоторые особенности характера отца Гарри — ныне покойного Джеймса Поттера, доставят со временем огромные неприятности семье опекунов, если сыночек пойдет в папашу. Я доказывал Альбусу, что мальчишку нужно отдать в магическую семью — немало семей на те поры выказали желание воспитывать спасителя. А еще лучше — отдать под присмотр Аластора, который знал толк в деле воспитания стервецов и наглых засранцев. Что говорить, даже Поттер-старший буквально через пару месяцев службы под его руководством начал превращаться в подобие человека. Грюм не возражал и всерьез собирался сотворить из ребенка своих подчиненных нечто вроде «сына полка», что и являлось лучшим выходом на тот момент. Но Дамблдор руководствовался абсолютно непонятными мне мотивами и решил иначе. Несколько дней мы провели в жарких спорах. Я сожалею, что у меня не хватило сил настоять на своем. Я тогда был настолько подавлен бессмысленной гибелью Лили, что в какой-то момент мне стало все равно.

Шли годы, и я все больше и больше убеждался в своей правоте: слабый волшебник не смог бы остаться в живых после Авады, несмотря на жертву матери. Уже тогда было ясно, что отродье Джеймса — потенциально сильный маг. Первые выбросы стихийки начались у Поттера, как и у любого другого одаренного волшебника, очень рано. Уже через год у семейства, не хватавших звезд с неба обывателей-опекунов, наступили черные времена.

Паршивец, характером весь в папашу, с возрастом постепенно начал осознавать свою власть над маглами. Ладно бы характер! Подозреваю, что мозги он получил от матери, поскольку сам Джеймс никогда особым умом не отличался. Опасное сочетание. Петунья, и прежде не отличавшаяся ни мозгами, ни силой характера, вскоре уже ничего не могла противопоставить наглости и выходкам племянника. Волшебники взрослеют быстро, муж Петуньи, магл, с ужасом убеждался в этой истине. Каждую встречу я вынужден был выслушивать поток жалоб на становившиеся все более опасными выходки малолетнего бандита.

Я, как мог, пытался надавить на директора. Продолжал попытки доказать необходимость изъять избалованного вседозволенностью малолетнего хулигана у не справлявшихся с ним опекунов.

Петунья сделала все, чтобы обезопасить свою семью: потакала ему во всем, выделила ему лучшую комнату в доме. Я своими глазами видел горы всевозможных игрушек, которые покупались ему по первому требованию. За любовь и заботу паршивец платил черной неблагодарностью, терроризируя семью, постоянно пугая и обижая единственного сына опекунов.

Я несколько раз проводил воспитательные беседы с Поттером, не имевшие, естественно, никакого успеха. Смешно вспомнить, чихать он на них хотел! Когда в очередной раз он спрятался от меня в чулане, я подошел к дверце и громко пообещал ему, что лично займусь его воспитанием, если он доведет опекунов до крайних мер.

Сегодня терпению Дурслей пришел конец: Поттер избил их ребенка шлангом для поливки газона. Наконечник разбил бедному малышу голову, пришлось везти в больницу зашивать рану. Петунья, без сомнения, сама виновата в том, что вырастила сыночка столь рыхлым и неуклюжим, не способным увернуться от нападения мерзкого братца. Я ее не оправдываю, но рана на голове — это уже чересчур!

Дамблдор вызвал меня неожиданно, я не успел никого предупредить, как оказался в доме опекунов в вихре истерики, обвинений, угроз. Муж Петуньи давно уже требовал увеличить сумму на содержание паршивца. А сегодня он заявил, что никаких денег ему и даром не надо и вышвырнул мерзавца из дома. Я его прекрасно понимаю.

Прости, что оставил эту ходячую катастрофу на тебя. Времени, предупредить не было. Я еле успел наложить на него чары, чтобы скрыть шрам и не волновать тебя, нужно было спешить. Пока дождался окончания министерского тестирования, думал, рехнусь от беспокойства. Ну, вот, собственно, и вся история.

Сейчас сдам паршивца Дамблдору. Директор, правда, неоднократно высказывал весьма настойчивые пожелания, чтобы я принял самое непосредственное участие в его судьбе, если ситуация все-таки выйдет из-под контроля. Я тоже не раз задумывался на эту тему: Грюм уже немолод, а мелкому избалованному паршивцу нужна твердая рука и в прямом, и переносном смысле.

Я повел себя, как трус, откладывая разговор с тобой. Надеялся, что у нас еще есть время. Но твоя реакция на него меня испугала: мерзавец унаследовал от папаши не только наглость, но и умение молниеносно втираться в доверие. Он провел с тобой менее двух часов, а ты уже попала под его влияние и смотришь на меня, как на врага. Я увидел в твоем взгляде те же отвращение и враждебность, которые стал замечать у Лили, после того, как она связала свою жизнь с отцом Гарри. Я склонен думать, что так проявляется одна из сторон их магического дарования. Джеймс обладал потрясающим умением нравиться людям. Они мгновенно попадали под его обаяние: и девушки, и все остальные — от обожавших его однокурсников до учителей.

Для меня эта его власть над людьми всегда оставалась загадкой. Я неоднократно наблюдал странные сцены. Так, например, обиженный малыш, у которого этот здоровенный балбес выхватил из посылки сладости, через несколько секунд уже вовсю улыбался, гордясь тем, что сам «его величество ловец всея Хогвартса» обратил на него внимание. Джеймс очаровательно хамил чуть ли не всем без исключения учителям, заставляя их плясать под его дудку, но умудрялся не поссориться ни с кем. Полезнейшее умение, точнее, дар! Выйти сухим из воды? Для Джеймса? Да нет ничего проще! Сукин сын, и сыночек в него!

Северус умолк, наконец-то выговорившись. Раскашлялся, перетрудив долгим рассказом горло. Вновь призвал гадкое зелье. Поморщился, решая: пить или обойдется. Но тут же вновь закашлялся и резким движением открыл флакон.

Я сидела не шелохнувшись. Муж редко позволял себе подобные монологи. Это всегда означало одно: он взбешен до крайности, но еще не принял окончательного решения. И, как ни странно, мой слабый неуверенный голос мог стать решающим. И иногда, крайне редко, так и происходило.

Но теперь мне требовалось подумать. Хорошенько подумать.

Северус завершил свой необходимый ритуал принятия зелья, продышался. Его побледневшие от гнева скулы окрасил слабый румянец. Опять ночью будет кашлять и потеть. Ему крайне вредно совмещать преподавательскую деятельность с вдыханием едких паров от бесконечной варки зелий. Горло не успевает восстанавливаться. Мадам Помфри уже не раз гоняла его на консультацию к лору-колдомедику. Тот был категоричен: «Или, или, иначе…». Дальше следовало перечисление страшных кар в будущем. Северус относился к ним равнодушно. В отличие от меня.

В последний год мы зачастили на консультации к колдомедикам. И он, и я тоже. И причиной был не только ларингит. В неутешительных прогнозах врачей и крылся источник моих горьких раздумий. Самого Северуса, похоже, эта проблема тоже не особо волновала. Он, насколько я могла понять, вообще не хотел детей. И их у меня, похоже, не будет никогда.

Вот такая насмешка злой судьбы: всю жизнь воспитывать чужих. И выяснить, что своих, скорее всего, не будет. Не могу сказать, что вердикт врачей столь сильно меня расстроил. Я не собиралась рыдать по этому поводу…

А, черт! Кому я вру? Себе?

Расстроил, и еще как! Я рыдала в подушку после каждой неудачной попытки выяснить, что же со мной не так. Но, видя спокойную реакцию мужа, я делала все возможное, чтобы он и не подозревал, как мне тяжело. Вот так. Собственно, так и появилась вторая спальня: слишком тяжело было притворяться. Я заявляла Северусу, что вымоталась, устала, злая, не стоит меня сейчас трогать. И шла к себе. Поплакать, запить горе успокаивающим зельем. Наутро протереть лицо другим, скрывая следы слез от мужа. Зачем портить жизнь нам обоим, если я не могу, а ему и не надо? Детей, в смысле.

Если бы мы жили у нас в стране, то взять приемыша не было бы такой уж проблемой. Но не здесь. В этом волшебном сообществе в принципе не могло быть брошенных детей. Сев был прав, когда описывал переполох, который поднялся, когда погибли Поттеры. Волшебная кровь! Гарри готовы были принять даже богатые аристократические семьи. Нас так мало, чтобы разбрасываться детьми. Жаль, что маглы в моей стране этого не понимают. А ведь их положение ненамного отличается от сложившегося здесь. Ребенок в мусорном баке? Умоляю вас! Здесь каждая беременность встречалась с одобрением, особенно поле недавней войны. Семья Уизли так и вовсе была окружена небывалым почетом. Многие чистокровные ведьмы просто были не способны выносить больше одного, много реже — двух детей. Артуру бы еще жену хозяйственную, да весьма приличное министерское жалование прекратить на всяческие магловские безделушки спускать. Два сапога пара: ни она, ни он не считают нужным задумываться о будущем.

Так, прекрати кукситься и злобиться. Они счастливы, подходят друг другу, как мы с Севом. Но… у них есть дети, и ты, злобная тварь, им просто завидуешь. Не в деньгах счастье.

Северус снял школьное одеяние, расстегнул рубашку. Постоял немного, вглядываясь в дверной проем на втором этаже, ведущий в коридор, куда выходили двери спален. Потом махнул рукой и забрался с ногами на диван, положил голову мне на плечо. Я, как и всегда бывало во время долгих раздумий, занялась тем, что принялась неосознанно перебирать и слегка потягивать его волосы. Тоже давняя традиция, как и «вычесать проблему». Меня всегда умиляло, как угрюмый взрослый высокий мужик превращается в уютного маленького котенка. Словно волшебством уменьшается в размерах, стоит ему устроиться возле меня. Длинные волосы падают ему на лицо. Он этого терпеть не может. Фыркает, еще больше напоминая почему-то котенка, а не кота. Из-за острых, по-детски беззащитных коленок, что грозятся прорвать брюки? Из-за длинных, загнутых ресниц — единственного украшения его страшненькой носатой физиономии, если не считать библейской красоты глаз?
Ну, вот о чем я думаю, в тысячный раз лаская взглядом ранние морщинки на любимом, единственном неповторимом лице моего суженого? Я готова думать о чем угодно. О горьком зелье, о недавнем походе к врачу, о счастье Уизли, о ненаглядных морщинках. О, у меня много идей, о чем бы мне еще поразмышлять. Только бы не видеть испуганную мордашку «малолетнего бандита» и «паршивца» вновь осторожно появившуюся в просвете лестничных перил. И не осознавать по капелькам просачивающегося в мои вены яда, что муж, как всегда, прав — сын Джеймса Поттера, без сомнения, унаследовал дар своего отца. И украл мое сердце. «Что за розовые сопли!» — «Скройся, зелень подколодная, не порти момент!»

Воришка, не подозревая, что натворило его появление в нашем доме, подслушивал монолог Северуса, подозреваю, с самого начала. И сделал соответствующие выводы. На его худеньком личике все отчетливее читались страх и обреченность. Тоска и одиночество. Что угодно. Только не наглость и агрессивность. Ах, ну да, конечно — это же и есть проявления пресловутого «дара».

Настолько взрослым и недетским было выражение того, что заменяло Феликсу-Гарри наивную шестилетнюю детскую мордашку, что я чувствовала, что отказаться от этого ребенка у меня просто не хватит сил. Что бы там ни говорил Северус, в чем бы он не обвинял это «исчадье ада», я чувствовала, что мой час настал. Своих детей у нас не будет, а отдать этого в руки никогда не имевшего дела с детьми Аластора, мне просто не позволяла совесть. И магия. Ну, как же без этого! Ведь это же магический дар, доставшийся Гарри от отца, заставлял меня сейчас вспоминать решительное выражение на перепуганном личике, когда кроха отважно бросился защищать меня с лампой наперевес.

А еще это могло быть тщательно спланированной акцией по заманиванию меня, простодушной дурочки, в сети зла: ужас при виде проявлений магии, чай, таблетки, стирка, странные картрены-заклинания, после которых у меня исчезла шишка и перестали болеть горло и голова. Да-да я-таки сообразила, что моя «склонность к магическому вампиризму» была абсолютно не при чем. Ее у меня отродясь не было. Я сопоставила свое самочувствие со странными словами и последовавшим затем упадком сил Феликса (язык упорно не поворачивается называть его Гарри) и смогла сделать верные, надеюсь, выводы: ребенок явно обладал редчайшим даром целительства.

Я припомнила, что могла, из своих думстрангских конспектов и охнула про себя. Ну, конечно! У малыша потому и не получилось высушить джинсы в ванной, что он уже потратил огромное количество энергии на мое лечение и просто не успел восстановить силы после этого. И вот это сокровище мне предстояло отдать тому, кто, без сомнения, был очень хорош в деле перевоспитания избалованных сукиных детей-переростков, но вряд ли имел представление о том, чтО действительно необходимо даже самому плохо воспитанному, капризному и хулиганистому малышу.

Малышу, каким бы он ни был, в первую очередь нужна материнская любовь. Настоящая, разумная, жертвенная. Способна ли я на нее? С Феликсом определенно будет очень много хлопот, но он не был ни капризным, ни избалованным, да и хулиганистым тоже. Ну не верилось мне в это, хоть ты тресни! Я, пообщавшись с ним около двух часов, голову могла дать на отсечение, что буквально все, что говорил мой муж, было жестокой и несправедливой неправдой. Не знаю, что именно происходило в семье опекунов, и знать не хочу, но Сев, явно имевший зуб на старшего Поттера, невольно перенес свое отношение и на его сына. Несправедливо. А где же «Его Величество Шанс»? Почему малыш, который своего отца и в глаза никогда не видел, должен отвечать за его грехи?

Какой тяжелый день! Словно квинтэссенция всего, что я передумала и пережила за последние годы. Спонтанное решение? Соблазнилась хорошеньким личиком? Растопили бабье сердечко фальшивые детские слезинки? Не попугайчика в клетке покупаю, не морскую свинку, не щенка?

Да. Конечно.

«Головная боль на ближайшие пять лет», — так сказал Северус.

Да. И не только головная, не только моя, естественно. Муж. Что делать с предубеждением мужа против Гарри?

Бывают в жизни такие дни, когда нельзя сказать: «Стоп, подождите, дайте мне подумать!» Бывают в жизни такие дни, когда ни в коем случае нельзя задерживаться в полете дольше, чем на пару мгновений, и то, только для того, чтобы набрать в грудь воздуха, пристально глядя в глаза, и ответить четко, прямо-таки по-военному: «Да, дядя, я согласна учиться в Думстранге!» Или вот еще: «Да, Северус, я выйду за тебя замуж». И пусть потом мне пророчат беды недоброжелатели, и шумит ошарашенный Хогвартс. Мне нет дела. Я — колдунья, я замужем, я люблю мужа, и я знаю, что он любит меня.

Но теперь вновь пришел мой час. И мне не остается ничего другого, как пристально глядя в испуганные зеленоватые детские глаза, приказать, зная, что мне немедленно повинуются: «Подойди ко мне, Феликс!» и, после двух секунд торопливого топота по ступенькам, переводя взгляд в глубину ошеломленных черных: «Северус, позволь представить тебе нового члена нашей семьи — нового опекуна Гарри Поттера — Галину Снейп!»

Глава 3

Мне срочно нужно было на работу. Муженьку, впавшему в ступор после моего заявления, требовалось время прийти в себя. От его злобного взгляда причина наших разногласий моментально оказалась в противоположном краю комнаты, вооружившись каминной кочергой. Оставлять Феликса один на один со взбешенным Северусом — убийство. И еще неизвестно, кто кого. Стихийная магия моего новоиспеченного подопечного — вещь весьма… Ну, вы уже в курсе.

Я отобрала кочергу, объявила, что беру воспитанника с собой, провела инструктаж по выживанию в Хогвартсе. Он был краток: держаться возле меня, если спросят, именоваться Феликсом, а еще лучше — молчать. Через пару минут одетый в свои высохшие вещи пацан уже стоял на крыльце, крепко стискивая мою руку. Слава Мерлину, что Дамблдор, после долгих дебатов и препирательств, согласился на беспрецедентный шаг — все педагоги получили допуск аппарации в Хогвартс. С собой можно было взять одного гостя, чем я и воспользовалась. Зря.

Едва мы оказались на специальной площадке перед потайным входом в школу, как железная хватка тезки Железного ослабела. Я едва успела перехватить подмышки явно вознамерившегося сползти в обморок мальчугана. Упс… Ой, мамочки… Твою дивизию!

Коня на скаку остановит… Мне бы сейчас того коня и можно без седла и узды… Через весь замок галопом. Феликс перестал казаться пушинкой уже минут через пять бешеного бега по коридорам, лестницам и проходам.

Я перебрала весь арсенал убойных ругательств, пока не оказалась взмыленная перед дверьми в больничное крыло. Руки у меня затряслись и я едва не выронила так и не пришедшего в себя Феликса, увидев вспыхнувшую на двери надпись: «Буду завтра утром. Обращаться к директору. Пароль „малиновый сироп“».

Я от души пнула дверь и выругалась. Громко. Помогло! В пустынном до сего момента коридоре материализовалась парочка эльфов. Вытаращились на мою бледнючую, еле дышащую ношу, переглянулись, через секунду возле них появилась еще парочка. Объединенными силами они подхватили меня под белы рученьки, и вот мы уже…

Естественно, где же еще.

Конечно, в теплице у мадам Спраут.

Бардак!

Слава богу, Помона оказалась на месте, не стала охать-ахать и задавать вопросов. Скинула перемазанные землёй перчатки, сдвинула на затылок шляпу и замахала палочкой, шепча заклинания. Я замерла, готовая услышать приговор, но вскоре расслабилась: вместо объявления о скорых похоронах, раздалось:

— Да у него просто обморок! Пусть немного полежит, — Помона подхватила едва не выпавшего из моих трясущихся рук казавшегося игрушкой-кукленышем Феликса.

— Я и сама вижу, что обморок! — рявкнула я, понемногу обретая способность не только материться. — От чего?

Мадам Спраут уложила мальчишку на скамейку, приподняла его ноги и кивнула мне:

— Сядь здесь держи так.
Я послушно села, сняла с Феликса нечто непотребное, заменявшее ему обувь, и автоматически принялась греть своими горячими руками его озябшие бледные ножки.

— Успокойтесь, миссис Снейп, сами смотрите, — повелительница мандрагор взмахнула палочкой.

Взглянув на возникшее возле личика ребенка свечение, я действительно немного успокоилась. Каждый педагог Хогвартса владел сигнально-диагностическими чарами. Высший уровень опасности запрещал прикасаться к пострадавшему и автоматически посылал сигнал мадам Помфри. Средний показывал, что вполне есть время доставить не колдомедика к больному, а наоборот, для чего частенько использовались силы нескольких дежурных эльфов. Одному эльфу было не под силу пробить антиаппарационный барьер, имея на руках живой груз. Сейчас сияние было зеленым: «срочно требуется консультация у специалиста», как деликатно именовались различные временные неприятности, большей частью связанные с тепловым ударом или мандражом перед экзаменами. Хотя бывали и исключения.

Исключение вскоре открыло сонные глазенки. Я едва успела поймать его за пятку, чтобы новоявленный Ахиллес не дал деру по далеко не всегда доброжелательно настроенным к чужакам джунглям Помоны. Феликс пнул меня свободной ногой и попытался вывернуться, дико оглядываясь по сторонам и явно не соображая, что происходит.

— Лежать! — приказали мы в один голос с Помоной, спешившей к скамейке со стаканом в руках.

Помогло. Мальчишка затих и уставился на меня. В его глазах наконец-то проснулось узнавание, и на мордашке появилось виновато-испуганное выражение.

— Дай ему укрепляющее, Северус варил, — мадам Спраут протянула стакан мне, отмахиваясь от любопытного цветка какой-то лианы, привлеченной приятным запахом зелья.

Феликс безумными глазами посмотрел на разобидевшийся цветок, плюнувший в сторону Помоны облачком пыльцы, потихоньку сел и ближе подвинулся ко мне — одинокий странник в полном неведомых опасностей мире. Я протянула ему напиток:

— Пей. Сейчас почувствуешь себя лучше, мне хорошо помогает. Сев — мастер. Да пей же ты быстрее, а то отберут! Миссис Спраут, а она опять лезет, — наябедничала я на жадную лиану, которая вновь подкрадывалась к заветному стакану.

Вид угрожающе поднятой волшебной палочки Помоны заставил-таки вредное растение на время отступиться от своих планов.

Феликс без возражений выпил предложенное и отдал мне стакан. Я уже было хотела представить участников инцидента друг другу, но не тут-то было. Ребенок сел по-турецки, закрыл глаза и принялся раскачиваться. Знакомая картина. Сейчас начнет читать свои заклинания. Точно. Он забормотал что-то еле слышно себе под нос, а я потихоньку поднялась, выхватила стакан у лианы, стянувшей его таки из рук растерявшейся Помоны, огромными глазами смотревшей на ребенка.

— О, это надолго. Я точно еще не знаю, но, по-моему, это он сам себя так лечит.

Мы отошли на несколько шагов. Я не отрывала глаз от малыша, кратко сообщая положение дел. В самых общих чертах, не раскрывая сенсационной тайны. Да, решились, оформляем опеку, шесть лет, зовут Феликс.

— Сегодня прибыл, — добавила я, увидев, как мадам в недоумении рассматривает истертые до дыр кроссовки моего подопечного.

Карие глаза Помоны наполнились слезами. Никогда не замечала за ней особой сентиментальности, но тут она вдруг схватила меня за руку и затрясла так, что растения в ужасе шарахнулись в стороны:

— Милочка, миссис Снейп, душечка моя, это такое доброе дело! Вот увидите, Мерлином клянусь, за приёмышем у вас с Северусом и собственный не замедлит последовать. Так часто бывает.

Я машинально кивнула, стало грустно: ее слова бы да богу в уши.

Тем временем, к уже знакомым мне странностям добавились следующие. К продолжавшему свои шаманские песнопения мальчишке потянулись растения и принялись раскачиваться вместе с ним и шуршать листьями в такт. Мы с Помоной замерли. На наших глазах свершалось чудо-чудное, диво-дивное: листья, цветы и плоды растений становились ярче, а сам Феликс выглядел все лучше. Постепенно исчезала бледность, наливались здоровеньким розовым цветом щечки, исчезали тени под глазами.

Сеанс связи с астралом закончился после того, как на колени к ребенку посыпались дары благодарных жителей теплиц. Я напряглась. Многие плоды были мне незнакомы. Как бы не вздумал тянуть неизвестно что в рот!

— Симбионт! — ахнула мадам Спраут. — Я знала, что они существуют, но собственными глазами…

Феликс тупо пялился на гору ароматной снеди на своих коленях, но не пытался потрогать дары волшебной флоры. Я поняла, что парня нужно срочно спасать. Еще парочка таких происшествий, и ошеломленное выражение его физиономии мне будет сниться по ночам. А вообще, меня все это начинало настораживать: и целитель, и симбионт, ну прямо кладезь талантов. Куда проще было бы, если бы пацанчик был стандартного набора — руки-ноги-голова, вместо мозга трын-трава. С гениями много мороки, унести от них бы ноги.

Для начала, они сами не знают, чего, собственно, хотят и что делать со своими способностями. От того и извечная проблема: что позволено Юпитеру… Позволять ли гению? Или не позволять? Не превратится ли тот в быка? Хорошенько прожаренного, после очередной своей неудачной пробы сил. Помню, был у нас один «файерщик» — «повелитель огня». Ох, и намучались мы с ним! Надеюсь, у Феликса не окажется еще и смертоносных задатков. Целительство мы как-нибудь переживем, притерпимся.

Я познакомила Феликса с Помоной. Он шепотом выговорил «здрасьте», потупив взор в пол, точнее, во фрукты. Сияющая мадам выразила положенные такому неординарному событию восторги и пригласила Феликса и меня заходить чаще к ней в гости. Потом она превратила несколько сухих листьев в корзинку и помогла собрать в нее подношения, выбросив парочку странного вида не пойми чего, похоже, несъедобных. Еще пара листьев и веточек послужили объектом для трансфигурации. Через минуту восхищенный Феликс уже надевал новенькие носки и кроссовки.

— Я не очень сильна в подобных вещах, но на пару дней хватит, — улыбнулась Помона. — Может, вам с Северусом деньги нужны? Малышу столько всего купить нужно. Мне недавно хорошо заплатили за партию арбузов, которые при разрезании сами избавляются от семечек. И не нужно ни стесняться, ни возвращать. Ради такого дела я что угодно! Только скажите!

— Спасибо, милая Помона, если будет нужно, я обязательно обращусь. А удалось уговорить семечки выпрыгивать в посуду на столе, а не в лицо едоку? — заинтересовалась я, вспомнив бурные обсуждения в учительской.

— О, да, Флитвик помог! — хихикнула Помона. — Чары левитации и тут пригодились. Пойдемте, провожу, а заодно и студентов встречу.

По дороге, точнее тропинке, к выходу из теплицы один из кустов вознамерился пообедать Феликсовой лодыжкой. Не получилось. Феликс, не растерявшись, отпрыгнул ко мне. Нападавший отодрал острыми, как бритвы, шипами только кусок джинсов. «Вжик» — заклинание Помоны мгновенно отсекло агрессивному растению явно лишнюю конечность. Укротительница теплиц отобрала у него добычу, швырнула кровожадную ветку в бочку с удобрением и ловко приладила лоскут на место.

До выхода мы добрались без дальнейших приключений. Феликс шел впереди и старался не отходить далеко от меня, угрожающе размахивая корзинкой. Я страстно желала сделать две вещи: выбраться на свежий воздух и выяснить у Помоны, почему на пацана напала та зубастая дрянь, если он, видите ли, симбионт. Да и не помнилось мне, чтобы студенты, частенько работавшие в теплицах, щеголяли оторванными ногами и руками. У меня не было никаких сомнений: куст пытался сожрать именно Феликса. Почему? Жаль, узнать это пока не удалось — у входа уже толпились студенты, пришедшие на урок.

Школьный народец дружно замолчал, разглядывая невиданное в стенах Хога явление — маленького мальчика. Да еще с корзинкой, наполненной необычными фруктами. Редко кому удавалось заслужить благодарность мадам Стебель даже в виде яблока, а тут такая экзотика. Раздались изумленные шепотки, вопросы, но я не собиралась отвечать. Со временем все обо всём узнают. Феликс резко остановился, достал из корзинки самый большой и яркий… непонятно что, будем надеяться, апельсин. Протянул мне. Я машинально взяла и понюхала. Какой аромат!

Нейтрализовав таким образом меня, маленький стратег отдал должное тактике. Он молча, неловко и испуганно улыбаясь, протянул корзинку полненькой миленькой девушке. Старосте. Как он угадал? По значку? Вот это я понимаю, наблюдательность!

Фруктовый залп сразил наповал всех присутствовавших представительниц факультета Помоны. Радуга фруктов отразилась в цветах улыбок. Послышались восторженные охи и ахи. Представители сильного пола снисходительно молчали.

Феликс, видимо сочтя свою миссию выполненной, оглянулся на меня. В его глазах я увидела страх и растерянность. Вместо, казалось бы, вполне уместного в данном случае удовольствия от оказанного внимания и столь свойственного хорошеньким малышам кокетства. Пришлось вмешаться:

— Девушки, юноши, знакомьтесь. Прошу любить и жаловать — Феликс, мой… скоро сама пойму кто. Будем надеяться, что не персональное наказание.

Я взяла мальчишку за руку, и мы отправились в замок, провожаемые жужжанием встревоженного такими неординарными событиями роя студентов. До главного входа путь неблизок, по дороге, не выложенной желтым кирпичом, мимо вполне себе прозаических грядок с овощами. Помона частенько привлекала для ухода за ними старшекурсников всех четырех факультетов. «Хоть будут знать, что картошка не растет на деревьях», — заявляла она, даже не пытаясь замаскировать огородние работы под уроки травологии. Впрочем, в отличие от магловского мира, в волшебном вовсе не требовалось гнуть спину с тяпкой долгие часы. Существовали иные, куда более эффективные, не требующие тяжелого труда технологии.

— Вы не сердитесь?

— Что? — от неожиданности я едва не выронила апельсин. Им я занюхивала свои размышления, надеясь дома поделиться с Феликсом и Северусом. Апельсином, если муженек не попытается съесть меня и Феликса вместо. Ну, и частью размышлений тоже.

Рука Феликса дрогнула в моей. В его глазах все еще испуг, а на физиономии выражение виноватого напряженного ожидания.

— Прекрати. Я хочу доставить апельсин домой в целости и сохранности. Чуть не уронила.

— Вы сердитесь. Я отдал ваши фрукты, не спросил разрешения. Та девушка сказала, что не успела на обед. Так смотрела! И остальные. Наверное, тоже были голодные. А я недавно ел. Я не должен был так поступать. Дяде не нравилось, когда я что-то отдавал. Но давно… был один… тоже ненужный и голодный… он так смотрел на меня…

Перешел на шепот. Замолчал, броня век уткнула его взгляд в землю.

Я ждала, чувствуя, что это еще не все. Что-то гнетет парня. Невысказанное.

Феликс резко поднял голову, зажмурился, будто собираясь прыгнуть в холодную воду.

— Вы должны знать, я — трус! — выпалил он и, кажется, собрался заплакать. Его лицо исказилось, словно от боли.

Вновь это недетское выражение лица. И странные слова и интонация. Ну не так признаются дети в том, что они струсили. Вы слышали такое? Я — нет. Они могут жаловаться: страшно, темно, кушать, пить, домой хочу. Могут и сознаться, особенно, если припрешь паршивца к стенке: «я взял». Но вот так по-взрослому подводить итоги своей крошечной жизни? Не в шесть же лет, в самом-то деле. С чего, вдруг он вообще заговорил на эту тему? Вороватой лианы испугался? Кусачего куста?

Странно. Так странно. Ужасно. Знакомо. И тут я вспомнила: «Ну, мертвая! — крикнул малюточка басом, рванул под узцы и быстрей зашагал». Мужик, кормилиц. Он не смог бы признаться, что струсил при виде стаи волков в зимнем лесу? Просто погиб бы, отбиваясь до последнего. Без шансов поделиться хоть с кем-нибудь своими страхами. Единственный топор у бати.

Я невольно пристально вгляделась в круглую мордашку Феликса, словно опасаясь увидеть знакомые веснушки и нос картошкой. Или надеясь. Что же такое было у тебя в прошлом, хлопчик? Семеро по лавкам? А ведь было. Для кого ты был той самой маленькой дрянью, что я почувствовала в тебе? Для твоих родственников, что задаривали тебя игрушками? Для кого ты не стал любимым и желанным? Для опекунов, что предпочитали откупаться от тебя, чтобы уберечь сына от вспышек твоей стихийной магии? А потом поспешили избавиться от обузы, несмотря на хорошие, по словам мужа, деньги. Почему тебя так ненавидит Сев? Вопросы. Ищи ответы, мать, осторожно ищи.

Феликс не спешил открывать глаза. К счастью, плакать, кажется, тоже. Покачнулся. Я схватила его за руку, прижала к себе напрягшееся тельце:

— Не хочешь — не говори. Пойдем. Я безнадежно опоздала, но, может, хоть что-то успею сделать. Если не перепутаю наволочки для эльфов с наволочками для подушек, как не раз бывало в начале моей карьеры. Сегодня вполне подходящий день. Начать карьеру завхоза заново в качестве твоего опекуна и перепутать все, что только можно.

Феликс не попытался меня обнять, но явно успокоенный моим тоном, немного расслабился. Два зеленоватых прожектора уткнулись мне в лицо:

— Те парни? Взрослые?

— Нет, они еще не взрослые. Ученики.

— Они бы отняли у меня корзинку? Без вас?

— Нет. Есть среди них и хулиганистые особи, но за ними не водится отнимать сладости у первокурсников. Подшутить могут, испугать, но это больше к Гриффиндору или Слизерину. Питомцы Помоны вполне безобидны. Тебе ничего не грозит.

Угу. Ну, хоть понятно стало, почему он считает себя трусом. Я бы тоже испугалась толпы здоровенных незнакомых парней. И девушек, за компанию. Девицы, они, знаете ли, разные бывают. На меня посмотрите. Меня дядя иначе чем «кавалерист-девица» редко называл. Да уж. Кому зимний лес и волки. Кому джунгли теплиц и толпа незнакомцев. Перепуганный маленький маг — грозное оружие. И без топора обойдется, в случае чего.

Феликс как-то странно вздохнул, не облегченно, а так, словно подсчитывал количество дивизий противника на вражеской территории, именуемой страшным словом «Хогвартс». Потом вздохнул еще раз. На третий, уже больше напоминавший упрямое сопение, я заподозрила, что полководец начал строить планы по нейтрализации. И очистке. Территории от захватчиков. Ну да, ну да: я только что выдала ему наименования самых опасных группировок.

— Я передумала. Никакой работы сегодня и завтра. Кипа справится без меня. Директор задолжал мне немало выходных. Настало время их использовать. Пойдем-ка на экскурсию.

Феликс окинул меня таким взглядом, что я едва не вытянулась в струнку.

— Нет! — сурово заявил малец. И тут же:

— Ой…

Он отшатнулся и заметно побледнел.

— Говори. Не любишь экскурсии?

Феликс помялся, тоскливо вздохнул.

— Не пойдет! Либо колись давай: что, собственно «нет». Либо вперед и с песней. Будем делать, как я сказала.

И тут мне неожиданно выдали странную лекцию. Сначала заикаясь и спотыкаясь, а потом довольно уверенным тоном. Взрослыми, явно давно и прочно зазубренными фразами. Такие высокопарные словоизлияния сделали бы честь любой директорской речи на линейке или собрании. Снисходительно, словно я не понимаю простых истин. Это и лекцией-то было сложно назвать. Проповедь? Скорее, инструкция: как выжить в условиях капитализма и тоталитарного режима.

Оказалось, есть способы. Первое: не отлынивать от работы, если я не хочу, чтобы Он рассердился. Второе: не тратить деньги на никчемного мальчишку. Экскурсии дорого стоят и не положены бездельникам. Третье: мы и так потеряли много времени, а еще нужно успеть убрать в чулане и приготовить поесть. «Он», если будет голодным, накажет сильнее. А если Его хорошо покормить — может, еще и обойдется. По поводу последнего: очень верно подмечено, кстати. Сразу видно — у моего подопечного большой опыт в подобных вещах. Видимо, часто шкодить доводилось. И получать по заслугам.

Шкодить ли? По заслугам ли? Чем дольше я слушала, тем сомнительнее казались многие предположения. Заключения. Выводы. И мои, в том числе.

Планы на остаток дня намечались грандиозные. Действительно, какая к черту экскурсия?! Столько дел, столько хлопот и забот. Каждая минута на счету. Семеро по лавкам? Целый взвод!

Я слушала, словно завороженная. Вот это я понимаю — промывка мозгов! Наши обзавидовались бы. Какая сволочь постаралась? Представляю, сколько раз за свою коротенькую жизнь «мужичок-с-ноготок» выслушал всю эту чушь. Вон, как шпарит. Наизусть! Да так убежденно, что еще пара минут, и я ему поверю. Проникнусь и кинусь ублажать мужа — повелителя, тирана и пупа земля одновременно.

А лицо! С таким лицом принимают присягу и идут на расстрел за правое дело. Бог мой.

Маленький проповедник-инструктор умудрился ни слова не сказать о Северусе, но картина вырисовывалась печальная: если я не буду вести себя «хорошо», то меня неминуемо сживут со свету. За что? Как же — я пошла против воли супруга, приютив лентяя, наглеца и бездонную прорву. Феликса, то есть. А, ну да, и труса, в том числе. Чуть не забыла.

Я села. Там, где стояла. На дорогу. Земляную. Желтых кирпичей на ней отродясь не бывало, а вместо Тотошки мне в спутники достался маленький рыцарь. Понять бы, где найти Страшилу, чтобы объяснил, что мне с этим со всем делать. И храброго льва, чтобы в мгновение ока сожрал готовые поглотить мою бедную голову проблемы. Не помешал бы и Железный Дровосек с его топором. Разрубить гордиев узел того бреда, что заполнял голову моего подопечного.

Феликс смолк. Не пожалев коленок, тут же плюхнулся в пыль рядом, испуганно заглядывая мне в лицо.

— Нет. Мне не плохо. Сиди тут и молчи. Взрослые тети не сидят на дороге. Понимаю. Но мне надо подумать, а когда мне это очень нужно, меня ноги не держат. Они просто не знают, куда идти.

Мы сидели довольно долго, погрузившись в невеселые мысли. Впрочем, Феликс вскоре немного приободрился и нашел себе занятие. Его заинтересовали плотоядные вьюнки, высаженные Помоной среди кустов волшебного картофеля.

Ам! Личинка колорадского жука скользит по горлышку небесно-голубого цветка, похожего на кувшинчик, и падает в наполненный пищеварительными ферментами «желудок». А благодарный куст подставляет заботливому хищнику следующий листочек, терзаемый ненасытной прорвой. Покрытые обманчиво нежными, загнутыми по направлению к «желудку» волосками лепестки вьюнка на мгновение смыкаются. Снова: «Ам!», и очередной агрессор превращается в жертву.

Пока Феликс развлекался, собирая оранжевых тварей и скармливая их «кувшинчикам», я обдумывала основную мысль лекции-проповеди-инструкции. Она была предельно проста. Меня будут защищать от тирана и злодея до последней капли крови. Но. Этой самой крови у защитника не так уж и много. Посему. Не стоит лишний раз подставляться. Проще согласиться с наиболее адекватными требованиями, приберегая силы на самый крайний случай. Главное — выжить. А уж потом…

Разумно. Весьма разумно.

Берегись, Сев. Когда «кувшинчик» расцветет, барахтаться тебе в его темной утробе. Не выбраться.

Глава 4

До зам­ка бы­ло ид­ти и ид­ти.

Да­же ес­ли не спе­шить на ра­боту и не то­ропить­ся вы­пол­нять гран­ди­оз­ные пла­ны Фе­лик­са, то рас­си­живать­ся дол­го не сто­ило: нуж­но бы­ло прий­ти к ка­кому-то ре­шению и на­метить план вы­пол­не­ния. Ска­зыва­ет­ся вли­яние му­жа: у не­го все по пла­ну и каж­дый пункт точ­но по рас­пи­санию. Жес­то­чай­шая дис­ципли­на и вы­сокие тре­бова­ния к се­бе.

Я так не мо­гу. Точ­нее, мо­гу. Но мне это очень тя­жело да­ет­ся. Пос­ле нес­коль­ких дней стро­гого сле­дова­ния на­мечен­но­му пла­ну, не­мину­емо нас­ту­па­ет от­ходняк, ког­да я и с пос­те­ли под­нять­ся не мо­гу, не то, что под­ви­ги со­вер­шать. Сев обыч­но ме­ня не тро­га­ет, за­видев ут­ром ус­ловный сиг­нал – «по­душ­ку на уш­ко». И не ме­ша­ет мне ва­лять­ся до обе­да в бла­жен­ном по­лус­не-по­лу­яви.

Его впол­не ус­тра­ива­ет мое вос­крес­ное не­бытие. Он – со­ва, обыч­но дол­го за­сижи­ва­ет­ся за чте­ни­ем или рас­че­тами, про­вер­кой эс­се или под­го­тов­кой к уро­кам. По­том с прок­ля­ти­ем швы­ря­ет си­лен­сио в дав­но на­учив­ший­ся уво­рачи­вать­ся бу­диль­ник, с тру­дом под­ни­ма­ет­ся к зав­тра­ку и, за­час­тую до­жевы­ва­ет на хо­ду, спе­ша на за­нятия. Но в суб­бо­ту и вос­кре­сенье он всег­да под­ни­ма­ет­ся сам, очень ра­но, и спе­шит в Хог­вартс, в свою ла­бора­торию или зап­ретную сек­цию биб­ли­оте­ки, поль­зу­ясь сво­им дуб­ли­катом клю­чей.

Пом­ню, как он от­во­евы­вал у ди­рек­то­ра пра­во на сво­бод­ную от уро­ков и обя­зан­ностей де­кана суб­бо­ту.

На пед­со­вете, ког­да ре­шал­ся воп­рос, ко­му по­ручить соп­ро­вож­де­ние уче­ников млад­ших кур­сов сли­зерин­ско­го фа­куль­те­та во вре­мя еже­недель­ных по­ходов в Хог­смит, ме­ня ни сколь­ко не уди­вило за­яв­ле­ние ди­рек­то­ра: «Это млад­шим кур­сам фа­куль­те­та Се­веру­са нуж­но по­ручить приг­ля­дывать за ины­ми пред­ста­вите­лями стар­ших кур­сов не­кото­рых До­мов!», - он хит­ро при­щурил­ся в сто­рону, где си­дела Мак­Го­нагалл.

Ми­нер­ва мгно­вен­но прев­ра­тилась во взъ­еро­шен­ное по­добие сво­ей ани­маги­чес­кой фор­мы. Ви­димо, хо­тела воз­му­тить­ся – она всег­да бро­са­ет­ся на за­щиту сво­их ко­тят, да­же ес­ли они не пра­вы от сло­ва «сов­сем». Все вы­жида­юще ус­та­вились на нее, но она вдруг улыб­ну­лась впол­не ми­ролю­биво: «А это идея, на­до бу­дет по­гово­рить с…».

Вско­ре пос­ле это­го для млад­ше­кур­сни­ков в «Слад­ком Ко­ролевс­тве» по­явил­ся па­виль­он. Его от­кры­вали по суб­бо­там и вос­кре­сень­ям, ис­поль­зуя ча­ры «рас­ши­рения прос­транс­тва». Там че­го толь­ко не бы­ло! Все­воз­можные ка­русе­ли, гор­ки, ба­туты, ин­вентарь для под­вижных игр. Два ве­селых кло­уна по­казы­вали фо­кусы и вов­ле­кали всех же­ла­ющих в раз­вле­чения. Был там и «ти­хий» уго­лок, то­нущий в по­луть­ме. Там мож­но бы­ло по­пить чаю со сла­дос­тя­ми и по­сидеть с книж­кой за сто­ликом с у­ют­ной лам­пой, а то и прос­то вздрем­нуть на ку­шет­ке, раз­гля­дывая рыб в ог­ромном ак­ва­ри­уме или дви­жущи­еся кар­тинки на по­тол­ке.

С тех пор всю ма­лыш­ню пер­вых и вто­рых кур­сов вклю­читель­но, не де­лая раз­бо­ра «свой-чу­жой» стар­ше­кур­сни­ки до­води­ли до две­рей «Слад­ко­го Ко­ролевс­тва» и сда­вали на ру­ки кло­унам-за­тей­ни­кам. Все бы­ли до­воль­ны. Де­каны по­лучи­ли в свое рас­по­ряже­ние вы­ход­ные. У стар­ше­кур­сни­ков по­яви­лось три ча­са сво­бод­но­го вре­мени. Мел­кие шко­ды прек­расно про­води­ли вре­мя под ве­лико­леп­ным раз­ви­ва­ющее-раз­вле­ка­ющим прис­мотром. В ход вош­ло но­вое зак­ли­нание. Оно мо­мен­таль­но от­би­вало охо­ту шко­дить у лю­бого озор­ни­ка и на­зыва­лось: «Не пу­щу к кло­унам!».

Нуж­но бу­дет во­дить ту­да и Фе­лик­са. В прош­лый раз ви­села кра­соч­ная афи­ша – рек­ла­ма воз­душных тан­цев кро­шеч­ных фе­ечек. Я ви­дела их пот­ря­са­ющее выс­тупле­ние. Ес­ли он так оча­рован не­бес­но-го­лубы­ми вь­юн­ка­ми, то, мо­жет ему пон­ра­вят­ся и оча­рова­тель­ные тан­цовщи­цы. С не­го ста­нет­ся поп­ро­бовать на­кор­мить их кон­фе­тами, как хищ­ные цве­ты – ли­чин­ка­ми.

А что, ес­ли все же се­год­ня, вот пря­мо сей­час, хо­тя бы по­пытать­ся поз­на­комить маль­чиш­ку с оби­тате­лями Хог­вар­тса? Ввес­ти в ат­мосфе­ру, в ко­торой ему пред­сто­ит жить. Вы­ход­ные про­летят быс­тро. Ку­да де­вать ре­бен­ка, по­ка я бу­ду на ра­боте?

Со вре­менем, ког­да Се­верус нем­но­го ус­по­ко­ит­ся и свык­нется с мыслью о при­бав­ле­нии в се­мей­стве… О, да, зная Се­ва, мож­но сме­ло ска­зать, что это про­изой­дет не ско­ро. Но, тем не ме­нее, ра­но или поз­дно эти счас­тли­вые вре­мена нас­ту­пят и тог­да… Что тог­да?

По­ка я бу­ду об­суждать с пос­тавщи­ками про­дук­тов и эль­фа­ми, сколь­ко че­го пот­ре­бу­ет­ся для бес­пе­ребой­ной ра­боты школь­ной кух­ни, муж – что? Раз­ре­шит маль­чиш­ке без­дель­ни­чать на сво­ем уро­ке или до­пус­тит в свя­тая свя­тых – ла­бора­торию? С не­го, зна­ете ли, ста­нет­ся. Быс­тро прис­та­вит к де­лу - кот­лы мыть и сто­лы от вся­кой дря­ни от­чи­щать. Без при­мене­ния ма­гии. Еще и ок­ру­жит за­щит­ным барь­ером, что­бы «арес­тант» ни но­гой от ра­боче­го мес­та – не­чего шлять­ся по по­тен­ци­аль­но опас­но­му по­меще­нию и со­вать нос, ку­да не про­сят.

Ви­дела я как-то та­кое зак­ли­нание в его ис­полне­нии. Про­винив­ший­ся уче­ник на­ходит­ся слов­но в не­види­мой клет­ке, ко­торая ис­че­за­ет са­ма со­бой, по ис­те­чении сро­ка от­ра­бот­ки. Пос­ле та­кого на­каза­ния, да­же бе­зоб­разни­ки из по­роды Гриф­финдор на ка­кое-то вре­мя прев­ра­ща­ют­ся в… не ска­жу в ко­го. Им не идет. Но Сев до­волен до ужа­са. «Ве­ликий пе­дагог». Его бы так. Фе­лик­су яв­но ни к че­му та­кое счастье.

Нет, не сто­ит по­ка рас­счи­тывать на му­жа в воп­ро­се, ко­торый воз­ни­ка­ет у мно­гих ра­бота­ющих ро­дите­лей. При­дет­ся вык­ру­чивать­ся са­мой. Пе­режи­вем. Где на­ша не про­пада­ла, на ка­ких толь­ко мет­лах ни ле­тала. Глав­ное – ле­тать, не пол­зать и не ныть, ес­ли уж сва­лил­ся, но не до кон­ца раз­бился.

Ду­май, мать, ду­май. А по­ка сто­ит под­нять­ся, но­ги в ру­ки и впе­ред – в за­мок. Нуж­но пре­дуп­ре­дить Ки­пу и Фил­ча, что па­ру дней им при­дет­ся хо­зяй­ство­вать са­мим. Ос­та­вить ку­чу инс­трук­ций, наз­на­чить тол­ко­вых по­мощ­ни­ков, от­ло­жить са­мые важ­ные де­ла. Мо­жет, па­цан, по­ка я бу­ду ре­шать ра­бочие воп­ро­сы, нем­но­го ос­мотрит­ся, за­ин­те­ресу­ет­ся чем-ни­будь, вон, как сей­час, -вь­юн­ка­ми и ко­лора­дами. И идея эк­скур­сии бу­дет уже не так про­тив­на его хо­зяй­ствен­но­му сер­дечку.

По­ра спа­сать объ­ев­ши­еся «кув­шинчи­ки» от ус­певше­го очис­тить от ли­чинок не­малую часть кар­то­фель­ной план­та­ции охот­ни­ка. Но жаль: Фе­ликс выг­ля­дит счас­тли­вым, ок­ру­жен­ный лас­тя­щими­ся к не­му яр­ки­ми цве­тами. Сим­би­онт. Гля­дишь, ув­ле­чет­ся тра­воло­ги­ей, ста­нет у По­моны лю­бимым уче­ником. И мне про­фит – бу­дет с кем ос­та­вить хоть не­надол­го. Ес­ли его не сож­рет ка­кой-ни­будь осо­бо прин­ци­пи­аль­ный ан­ти­фанат сим­би­он­тов. По­ка не вы­яс­ню, что то­му кус­ту по­надо­билось от мо­его по­допеч­но­го – Фе­ликс в теп­ли­цы ни но­гой!


Яс­но что. Мяс­цо или кро­вуш­ка, или и то и дру­гое. И пох­рустеть неж­ны­ми кос­точка­ми на за­кус­ку. Ба­ба Яга хре­нова! Но по­чему?! Го­лод­ный, а Сим­би­он­ты – его лю­бимый корм? Лич­ная неп­ри­язнь?
Раз­бе­русь. Ма­ло не по­кажет­ся. Из­ничто­жу! За­чем По­мона его вы­ращи­ва­ет, ку­саку эту? Осо­бо по­лез­ная дрянь?

- Фе­ликс! Пой­дем.

Маль­чиш­ка вы­путал­ся из не­бес­ных за­рос­лей и всем сво­им ви­дом вы­разил го­тов­ность со­вер­шить еще ка­кой-ни­будь под­виг.

Мы дви­нулись даль­ше, ми­мо квид­дично­го ста­ди­она, и маль­чиш­ка про­пал. По­терял­ся, рас­тво­рил­ся. Без­донное си­нее не­бо в его гла­зах и си­лу­эты ле­та­ющих спорт­сме­нов.

- Что это? – ше­потом, слов­но за­воро­жен­ный. – Они ле­та­ют…

Ну, сла­ва Мер­ли­ну! По­пал­ся!

- Пой­дем, поз­на­ком­лю те­бя с Ро­лан­дой. Для те­бя – ма­дам Хуч. Она – тре­нер по квид­ди­чу. К-ви-д-ди-чу. Пов­то­ри.

- Ки­дичу.

- Не пой­дет. Пов­то­ряй за мной.

По­ка дош­ли до три­бун, ря­дом с ко­торы­ми раз­ми­нались пер­во­кур­сни­ки, Фе­ликс до­воль­но снос­но на­учил­ся про­из­но­сить труд­ное для не­го сло­во. Жаль, не ус­пе­ла про­читать лек­цию о квид­ди­че. Лад­но, по­том по­кажу боль­шую эн­цикло­педию с кар­тинка­ми и сво­жу в Зал сла­вы.

Как и сле­дова­ло ожи­дать, ма­лыш­ня вы­лупи­лись на мо­его му­жич­ка, как на нас­то­ящее чу­до, но Ро­лан­да же­лез­ной ру­кой, точ­нее глот­кой, мо­мен­таль­но вер­ну­ла их моз­ги и те­ла в ра­бочее сос­то­яние. Она под­ве­сила в воз­ду­хе свое собс­твен­ное проз­рачное изоб­ра­жение, де­монс­три­ру­ющее дви­жения раз­минки, ве­лела уче­никам пов­то­рять за ним и по­дош­ла к нам.

- Поз­воль­те пред­ста­вить, - Фе­ликс, мой при­ем­ный сын. Мне ка­жет­ся, он за­ин­те­ресо­вал­ся по­лета­ми.

Мне им­по­ниро­вал су­губо де­ловой под­ход Ро­лан­ды. Без вся­ких охов-ахов и про­чего вы­раже­ния эмо­ций, она сца­пала мо­его по­допеч­но­го сво­ими же­лез­ны­ми паль­ца­ми. В те­чение ми­нуты кру­тила гну­ла и мя­ла маль­чиш­ку, слов­но тес­то. По­том крик­ну­ла: «Ло­ви» и тут же швыр­ну­ла ему не­из­вес­тно от­ку­да взяв­ший­ся снитч.

Фе­ликс не ше­лох­нулся. Про­водил изум­ленным взгля­дом мо­мен­таль­но рас­та­яв­шую в не­бе зо­лотую ис­корку и пос­мотрел на ме­ня.

- Ну, что ж не пой­мал-то? – со­щури­ла свои ко­шачьи гла­за Ро­лан­да.

Фе­ликс мол­чал, опус­тив го­лову.

Я вме­шалась:

- Фе­ликс, это прос­то иг­ра та­кая. Этот ша­рик – снитч, спе­ци­аль­но соз­да­ли с кры­лыш­ка­ми, что­бы он уле­тал, а его до­гоня­ли. Чем быс­трее пой­ма­ешь – тем луч­ше. Я по­том те­бе все под­робно объ­яс­ню.

Ма­дам Хуч удив­ленно прис­лу­шива­лась к мо­им сло­вам. Она, ви­димо, и пред­по­ложить не мог­ла, что есть лю­ди, не по­доз­ре­ва­ющие о су­щес­тво­вании квид­ди­ча. За­тем она приз­ва­ла снитч об­ратно и вновь швыр­ну­ла па­цану.

В этот раз он пой­мал, но как-то стран­но, по­долом ру­бахи, слов­но за­летев­ше­го в ком­на­ту птен­ца. Вы­тащил дву­мя паль­ца­ми из-под одеж­ды зо­лотой мя­чик и про­тянул Ро­лан­де.

- Ру­кой ло­ви, - ско­ман­до­вала она, - он не рас­ка­лен­ный, не обож­жешь­ся, прос­то на сол­нце си­яет яр­ко.

- Ру­кой? – гла­за у Фе­лик­са ок­ругли­лись.

- Ну, да, что не­понят­но­го? - Ро­лан­да как-то по-птичьи нак­ло­нила го­лову, став по­хожей на удив­ленную сой­ку.

- Но, он же… У не­го же… Та­кие то­нень­кие… Я ведь мо­гу не­ча­ян­но по­мять или сло­мать. Ему бу­дет боль­но.

Ро­лан­да рас­хо­хота­лась:

- На­до же! Впер­вые та­кое ви­жу. Ну и чу­до ты мне при­вела, Хэл­ли. Фе­ликс, снитч не жи­вой, ему не бу­дет боль­но. Это прос­то спор­тинвен­тарь, как и обык­но­вен­ный мяч. А крылья у не­го ус­тро­ены так, что мо­мен­таль­но пря­чут­ся, как толь­ко к ним при­каса­ют­ся паль­цы иг­ро­ка.

- Ос­та­вишь мне это сок­ро­вище? У ме­ня па­ра толь­ко на­чалась. Пос­мотрю на не­го. За­бав­ный. Те­бе его по­том кто-ни­будь из стар­ших при­ведет.

- Спа­сибо, я са­ма за­беру, не вол­нуй­тесь. Фе­ликс, мне нуж­но по де­лам. Ос­та­ешь­ся с ма­дам Хуч, - я пос­мотре­ла на Фе­лик­са – как бы че­го не учу­дил.

По­росе­нок вер­но ис­толко­вал мой взгляд и слег­ка улыб­нулся, слов­но по­обе­щал не вли­пать в неп­ри­ят­ности.

Я сде­лала вид, что рез­вым ша­гом от­пра­вилась в нап­равле­нии Хог­вар­тса, а са­ма не­замет­но юр­кну­ла на три­буну. Ме­ня ин­те­ресо­вало все, свя­зан­ное с маль­чиш­кой.

По­ка Фе­ликс ста­ратель­но и, не ска­зать, что очень уж не­ук­лю­же, пов­то­рял за по­луп­розрач­ной Ро­лан­дой дви­жения раз­минки, я выз­ва­ла эль­фа и ве­лела пе­редать ди­рек­то­ру и Фил­чу, что бе­ру на три дня от­пуск по се­мей­ным об­сто­ятель­ствам в счет не­ис­поль­зо­ван­ных от­гу­лов.


Собс­твен­но, ни­чего ин­те­рес­но­го, кро­ме то­го, что мет­ла бук­валь­но са­ма прыг­ну­ла в ру­ки па­цану, я
за все вре­мя так и не уви­дела. Фе­ликс тща­тель­но и как-то очень уж по-взрос­ло­му серь­ез­но вы­пол­нял все мно­гочис­ленные и весь­ма нуд­ные фи­гуры: бес­ко­неч­ные «змей­ки», «вол­ны», «за­пятые» и про­чие пре­муд­рости. Ос­таль­ные де­ти па­рили уже до­воль­но вы­соко, на уров­не пер­во­го ря­да три­бун, а Фе­ликс - мет­рах в по­луто­ра от зем­ли, как и по­ложе­но в пер­вые два ме­сяца обу­чения.

Ни­каких по­пыток под­нять­ся вы­ше или пог­нать­ся за мель­ка­ющи­ми тут и там «мед­ленны­ми» тре­ниро­воч­ны­ми снит­ча­ми. Я по­жале­ла, что си­жу до­воль­но да­леко. От­сю­да не раз­гля­деть вы­раже­ние ли­ца маль­чиш­ки. А, бы­ла, не бы­ла. Я вы­тащи­ла па­лоч­ку и но­совой пла­ток. Пла­ток? Дав­няя при­выч­ка. А ку­да без не­го, ес­ли пос­то­ян­но име­ешь де­ло с ма­лыш­ней. Соп­ли, сле­зы и грязь с их фи­зи­оно­мий лег­ко уда­лялись зак­ли­нани­ями, по­лучав­ши­мися ве­лико­леп­но. У всех, кро­ме ме­ня.

Пла­ток пос­лушно тран­сфи­гури­ровал­ся в би­нокль. Во­ен­ный, весь­ма по­хожий на от­цов­ский. Уф, по­лучи­лось, сла­ва те гос­по­ди, то есть Мер­лин. Оп­ти­ка вот толь­ко под­ка­чала, но для мо­их це­лей – пой­дет.

Я впи­лась взгля­дом в Фе­лик­са. Ма­лень­кий взрос­лый сос­ре­дото­чен­но слу­шал объ­яс­не­ния. Вни­матель­но раз­гля­дывал ис­полне­ние фи­гур. Его ли­чико вы­ража­ло од­но: пре­дель­ную пог­ру­жен­ность в урок. Толь­ко паль­цы жи­ли сво­ей собс­твен­ной жизнью. Они пог­ла­жива­ли ру­ко­ять ста­рень­кой по­тер­той и до­воль­но об­лезшей мет­лы, слов­но ве­ли с ней нес­конча­емую бе­седу.

И мет­ла от­кли­калась. Все ста­рые вол­шебные ве­щи име­ют свой ха­рак­тер, в ос­новном вред­ный, бры­катель­но-уп­ря­мый. По­это­му пер­во­кур­сни­ки, на­учен­ные пе­чаль­ным опы­том, ста­ра­ют­ся не брать из хра­нили­ща мет­лы стар­ше трех лет.

Ро­лан­да, ско­рее все­го, спе­ци­аль­но по­сади­ла Фе­лик­са на од­ну из этих «рас­тре­пок». Пос­мотреть, су­ме­ет ли с ней до­гово­рить­ся. Да и ес­ли та по­теря­ет пос­ледние прутья, – не жаль, все рав­но ско­ро спи­сывать.

Су­мел. И еще как! Ми­нут че­рез со­рок, я за­мети­ла, что па­цан­чик на­чал ус­та­вать. Я под­ня­лась бы­ло, па­мятуя о его об­мо­роке, ис­пу­гав­шись, что му­жик силь­но пе­ре­уто­мит­ся. Но тут за­кол­до­ван­ные, па­рящие в воз­ду­хе фиш­ки в оче­ред­ной раз из­ме­нили ри­сунок. Фе­ликс, ста­ра­ясь не за­цепить их, не удер­жался на кру­том по­воро­те и сос­коль­знул с мет­лы. У ме­ня за­мер­ло сер­дце.

Вот же ж, ку­рица-на­сед­ка! Знаю ведь, что вы­сота не­боль­шая, что ни­чего страш­но­го, а ис­пу­галась, слов­но му­жик сва­лил­ся с вы­соты квид­дично­го коль­ца.

Не сва­лил­ся. Я не по­вери­ла сво­им гла­зам. Мет­ла вдруг изог­ну­лась, слов­но плас­ти­лино­вая, и лов­ко под­ста­вила стре­мя под бол­та­ющу­юся но­гу на­чина­юще­го спорт­сме­на. Тот мгно­вен­но вос­поль­зо­вал­ся: опер­ся, под­тя­нул­ся. И вот он уже за­кан­чи­ва­ет ви­раж. Ум­ничка!

Ро­лан­да, как и по­ложе­но опыт­ным тре­нерам, име­ла гла­за не толь­ко на ли­це. Собс­твен­но, у них ор­га­ны зре­ния не иг­ра­ют боль­шой ро­ли. Воз­можно, хо­рошие пе­даго­ги сра­зу рож­да­ют­ся с дат­чи­ками кон­тро­ля, ко­торые, не­сом­ненно, на­тыка­ны в ог­ромном ко­личес­тве по все­му те­лу. Уве­рена, что их при­ходит­ся ми­нимум по од­но­му на каж­до­го по­допеч­но­го. Бы­ва­ет, ко­неч­но, что сис­те­ма пре­дуп­режде­ния еще толь­ко пла­ниру­юще­гося шкодс­тва ба­рах­лит, но ред­ко.

Не ус­пел Фе­ликс за­кон­чить ма­невр, как Ро­лан­да очу­тилась ря­дом, пря­ча вол­шебную па­лоч­ку. По то­му, как она пог­ла­дила мет­лу на ко­торой си­дел па­цан, я по­няла, что ин­ци­дент с не­допа­дени­ем не ос­тался не­заме­чен­ным. Ро­лан­да что-то ска­зала, кив­ну­ла го­ловой в мою сто­рону и ум­ча­лась к уче­никам.

Фе­ликс на­шел ме­ня взгля­дом, по­махал ру­кой, и че­рез па­ру се­кунд был ря­дом со мной на три­буне. Пе­ремах­нул че­рез пе­рила и спрыг­нул с мет­лы.

Я по­рази­лась про­изо­шед­шей пе­реме­не: сос­ре­дото­чен­ное вы­раже­ние ис­чезло, маль­чиш­ка весь лу­чил­ся вос­торгом и счасть­ем. Я ду­мала, что сей­час зах­лебнусь в мо­ре его вос­торжен­ных из­ли­яний. Не тут-то бы­ло, оза­бочен­ность ту­маном лег­ла на его ли­цо:

- Пло­хо.

- Да ты не пе­режи­вай так. Ско­ро на­учишь­ся. Ник­то не ле­та­ет иде­аль­но, впер­вые сев на мет­лу.

- Я на­учусь, да. Пло­хо к мет­лам от­но­сят­ся. Вот, пос­мотри­те! – воз­му­щен­но за­явил он и при­нял­ся вер­теть мет­лу, де­монс­три­руя ца­рапи­ны и мес­та, от­ку­да вы­пали прутья. – Ее нуж­но по­чинить! – и тут же сник: - Но это, на­вер­ное, до­рого…

Мет­ла, ка­залось, вни­матель­но слу­шала на­шу бе­седу. Фе­ликс пог­ла­дил ее, ос­то­рож­но про­вел паль­цем по длин­ной ца­рапи­не. Мне чу­дилось, что еще нем­но­го, и мет­ла за­ур­чит, как до­воль­ная кош­ка.

- А что ес­ли где-ни­будь пру­тиков на­ломать и при­вязать? И крас­ки нем­но­го бы… Крас­ка - до­рого. Ну, хоть пру­тиков? – му­жичок заг­ля­нул мне в гла­за, ожи­дая одоб­ре­ния сво­их пла­нов. По­том он пе­реме­нил­ся в ли­це и ис­пу­ган­но пос­мотрел в сто­рону шко­лы:

- Ой, уже столь­ко вре­мени прош­ло. Нам же воз­вра­щать­ся нуж­но. К Его при­ходу все дол­жно быть и-де-а-ль-но.

Он так и про­из­нес, по бук­вам, яв­но ко­пируя ко­го-то. Этот кто-то про­из­но­сил это сло­веч­ко с яв­но уг­ро­жа­ющей ин­то­наци­ей.

Не уда­лось от­влечь му­жич­ка от горь­ких мыс­лей. Я да­же тол­ком не по­няла, пон­ра­вились ему са­ми по­леты или об­ще­ние с мет­лой.

- Фе­ликс. Пред­ла­гаю заб­рать мет­лу до­мой. Я их столь­ко по­чини­ла за свою жизнь. Справ­люсь и в этот раз.

- О! А вы толь­ко мет­лы чи­нили? Или то­же ле­тали? И в квид­дич иг­ра­ли? И снитч ло­вили? - в по­тух­ших бы­ло гла­зах ре­бен­ка, вновь за­жег­ся ого­нек.

При­ят­но быть объ­ек­том вос­хи­щения, че­го уж там.

- Ле­тала, иг­ра­ла, чи­нила. И с то­бой еще не раз по­лета­ем, ес­ли за­хочешь. Мо­жем пря­мо сей­час, ес­ли твоя мет­ла сог­ласна нес­ти нас дво­их. Нам все рав­но до Хог­сми­та до­бирать­ся. Без ап­па­риро­вания это до­воль­но дол­го.

Фе­ликс пок­раснел:

- Это та шту­ка, из-за ко­торой я, как дох­ляк, в об­мо­рок упал?

- Она са­мая.

- По­луча­ет­ся, что я – не нас­то­ящий вол­шебник?

- Те­бя мет­ла слу­ша­ет­ся? А не вол­шебни­ка ста­ла бы слу­шать­ся?

- Это я ее…

- Как это?

- Ну, она са­ма все де­ла­ет, что ма­дам Хуч при­кажет, а я толь­ко ста­ра­юсь не сва­лить­ся. Жал­ко ее.

- Ро­лан­ду?

- Мет­лу. Сов­сем пру­тиков ма­ло ос­та­лось.

- О, гос­по­ди! Ты ме­ня с ума све­дешь, сво­ей хо­зяй­ствен­ностью и нас­тырностью. До­гова­ривай­ся со сво­ей за­меча­тель­ной мет­лой: сог­ласна ли она нас дво­их под­ки­нуть до­мой. А там у ме­ня най­дет­ся, чем по­чинить.

Фе­ликс сос­ре­дото­чен­но пог­ла­дил древ­ко, прис­лу­шал­ся, вновь пог­ла­дил. Бы­ло и впрямь по­хоже, что они ве­дут без­мол­вную бе­седу. Хо­тя… Он же сим­би­онт, как уве­ря­ет По­мона. А мет­ла – быв­шее рас­те­ние. Мо­жет, сим­би­онт дей­стви­тель­но в сос­то­янии по­нимать да­же су­хую де­ревяш­ку.

Маль­чиш­ка за­кон­чил по­луче­ние и пе­реда­чу ин­форма­ции. Пос­мотрел на мель­ка­ющие в воз­ду­хе фи­гур­ки стар­ше­кур­сни­ков и вдруг бро­сил­ся на ме­ня, сби­вая с ног. Его го­лова вре­залась мне в жи­вот. Я ох­ну­ла от бо­ли и не­ожи­дан­ности, и мы с мел­ким аг­рессо­ром шлеп­ну­лись на скамью.

В ту же се­кун­ду в не­види­мую прег­ра­ду, ок­ру­жав­шую три­буны, вре­зал­ся блад­жер. Вре­зал­ся и тут же от­ско­чил, слов­но ре­зино­вый мяч от сте­ны. Ча­ры ог­ражде­ния нас­мешли­во заз­ве­нели, дес­кать «не возь­мешь, не пробь­ешь». Я рас­кашля­лась. Фе­ликс рез­ко отод­ви­нул­ся, под­нялся и зак­ру­тил го­ловой.

- Блад­жер… ищешь? Нет его. Уле­тел. Вон, щи­ты по­ют, слы­шишь? - я спол­зла с ла­воч­ки, по­пыта­лась вып­ря­мить­ся и нор­маль­но вдох­нуть. Со сто­ном сог­ну­лась, вновь схва­тив­шись за жи­вот. Ре­ак­тивно­му чер­тенку та­раном в стро­итель­ной фир­ме нуж­но под­ра­баты­вать. При сно­се ста­рых зда­ний.

Маль­чиш­ка поб­леднел так, слов­но блад­жер про­ломил мне че­реп, и все вок­руг за­лито кровью. Жи­вой та­ран упал на ко­лени и умо­ля­юще за­шеп­тал:

- Те­тя… Вам боль­но… Я не хо­тел… Я ду­мал, что он по­падет в вас. По­жалуй­ста, прос­ти­те ме­ня! На­кажи­те, как хо­тите, толь­ко прос­ти­те! Я не знал… Я…

Ме­ня бро­сило в пот от од­ной толь­ко мыс­ли, что кто-то мо­жет уви­деть эту иди­от­скую сце­ну с моль­бой о по­щаде. И ме­ня в ро­ли па­лача. Я под­хва­тила му­жич­ка под­мышки и рыв­ком пос­та­вила на но­ги.

- Сду­рел? Прек­ра­ти не­мед­ленно! Я уже в по­ряд­ке. Ни­чего со мной не слу­чилось.

Но Фе­ликс без­мол­вно всхли­пывал, ви­димо, в ожи­дании ско­рых реп­рессий. Па­рень выг­ля­дел так, слов­но те­перь из мо­ей «про­битой» го­ловы на­чали вы­текать моз­ги.

Я от­ды­шалась, вновь се­ла на скамью и мед­ленно про­тяну­ла к не­му ру­ку, опа­са­ясь, что от рез­ко­го жес­та Фе­ликс мо­жет вы­кинуть еще что-ни­будь не­удо­борас­хле­быва­емое.

- Иди ко мне, я не сер­жусь и ни­чего те­бе не сде­лаю. Обе­щаю. Шле­пать не бу­ду. Ру­гать­ся то­же. Я хо­чу те­бе по­казать, по­чему блад­же­ры не за­лета­ют на три­буну.

Па­цан, слов­но за­воро­жен­ный, сде­лал ко мне кро­шеч­ный шаг, по­том еще. На­конец, я уви­дела свое от­ра­жение в его ши­роко рас­кры­тых пе­репу­ган­ных гла­зен­ках. Ниж­няя гу­ба у мо­его за­щит­ни­ка еле за­мет­но дро­жала.

Я лов­ко сца­пала ру­кав слиш­ком боль­шой для му­жич­ка ру­баш­ки и уса­дила Фе­лик­са к се­бе на ко­лени.

- Смот­ри, ви­дишь эти еле за­мет­ные проз­рачные ра­дуж­ные коль­ца в воз­ду­хе? Приг­ля­дись: они пос­те­пен­но ис­че­за­ют. Это и есть мес­то, ку­да по­пал блад­жер. Так ра­бота­ют за­щит­ные ча­ры. Что­бы их про­бить, нуж­но при­ложить ку­да боль­шее уси­лие, чем то с ко­торым мяч от­би­ва­ют иг­ро­ки. Так что спа­сибо те­бе за ве­лико­леп­ную ре­ак­цию и мгно­вен­но при­нятое ре­шения о спа­сении мо­ей жиз­ни. Но на три­бунах мне ни­чего не гро­зит. И те­бе. И ни­кому.

Фе­ликс, нап­ря­жен­ный, слов­но на­тяну­тая стру­на, не си­дел у ме­ня на ко­ленях. Он опи­рал­ся кон­чи­ками паль­цев о пол, не пе­рено­ся тя­жесть сво­его ма­лень­ко­го тель­ца в по­ложе­ние, ко­торое бы­ло бы удоб­ным мне и ему. Его но­ги вско­ре зад­ро­жали от край­не не­удоб­ной по­зы, но уп­ря­мец не сда­вал­ся. Ли­цо его ста­ло неп­ро­ница­емым, слов­но не­побеж­денный блад­же­ром барь­ер.

Я не ста­ла про­дол­жать пыт­ку не­умес­тной неж­ностью. Не осо­бо це­ремо­нясь, спих­ну­ла де­яте­ля с ко­лен, по­тер­ла жи­вот, по­тяну­лась.

- Бо­лит?

- Бо­лит, ко­неч­но. Но уже про­ходит. Я прос­то рас­те­рялась. Ни­как не мо­гу при­вык­нуть к тво­им… нес­тандар­тным ре­шени­ям, ска­жем так. Пе­рес­тань па­рить­ся по это­му по­воду. Что там с мет­лой?


Фе­ликс под­нял упав­шую мет­лу и про­тянул мне. С его ли­ца пос­те­пен­но сош­ла мер­твен­ная блед­ность, в гла­зен­ках, умень­шив­шихся до при­ем­ле­мого раз­ме­ра, за­горе­лось лю­бопытс­тво.

- Пить хо­чешь? Ты хо­рошо ра­ботал на уро­ке у По­моны, на­вер­ное во рту все пе­ресох­ло.

Фе­ликс уди­вил­ся, опус­тил мет­лу:

- Я хо­рошо ра­ботал? У ме­ня же все мед­ленно так… А в кон­це чуть не сва­лил­ся. Ес­ли бы не мет­ла, - он вновь пог­ла­дил ее, - то точ­но упал бы. По­зор­ник.

- А я счи­таю, что очень хо­рошо! Для пер­во­го ра­за – во­об­ще ве­лико­леп­но. Что Ро­лан­да ска­зала?

- Она ска­зала: «Хм, пос­мотрим-пос­мотрим, при­ходи еще, до сви­дания, при­ят­но бы­ло поз­на­комить­ся».

- О, ну ес­ли она да­ла та­кую оцен­ку, это зна­чит, что ты ей пон­ра­вил­ся. Обыч­но она го­ворит так: «Ну, не всем же в ко­ман­де иг­рать, а для здо­ровья по­леты очень по­лез­ны».

Фе­ликс все еще не­довер­чи­во смот­рел на ме­ня, но по­том сму­щен­но улыб­нулся:

- Спа­сибо.


Я под­ня­ла би­нокль, су­мела тран­сфи­гури­ровать его в ста­кан и на­пол­нить во­дой с по­мощью агу­амен­ти.

Па­цан смот­рел на это дей­ство и ше­велил гу­бами. Бы­ло та­кое впе­чат­ле­ние, что он за­поми­нал зак­ли­нания и фор­му­лу тран­сфи­гура­ции.

Взял ста­кан, с ин­те­ресом ос­мотрел его, по­цокал по стек­лу ног­тем. Мед­ленно, прис­лу­шива­ясь к се­бе, вы­пил во­ду, с удив­ле­ни­ем пос­мотрел на собс­твен­ный жи­вот, пог­ла­дил его.

Все это выг­ля­дело так за­бав­но, что я еле удер­жи­валась от сме­ха.

- Как нас­то­ящая! – вы­нес свой вер­дикт эк­сперт.

- А то! Фаль­ши­вой во­ды не дер­жим! Дай мне ста­кан, я то­же пить хо­чу. Агу­амен­ти!



Че­рез ми­нуту ста­кан прев­ра­тил­ся в тол­стый ре­мень.

- По­дой­ди бли­же, зап­равь ру­баху в джин­сы и не ше­велись.

Фе­ликс пос­лу­шал­ся, с опас­кой пог­ля­дывая то на ре­мень, то на ме­ня.

Я про­шеп­та­ла зак­ли­нание прик­ле­ива­ния, ока­тив им грудь и ру­кава ру­бахи.

- За спи­ну мне, быс­тро, по­ка зак­ля­тие не ста­били­зиро­валось, об­хва­ти силь­но ру­ками и но­гами. Толь­ко шею не сжи­май – об­ни­ми за пле­чи. Приж­мись. И не ше­велись, а то сва­лишь­ся.

- Ра­зобь­юсь? Мы вы­соко по­летим?

- Кон­че­но, ра­зобь­ешь­ся. Зак­ля­тие прик­ле­ива­ния – шту­ка не та­кая на­деж­ная, как хо­телось бы. Так что – все в тво­их ру­ках. И но­гах.

Фе­ликс дер­нулся у ме­ня за спи­ной, ког­да я про­тяну­ла ему ко­нец рем­ня:

- Про­тяни его у се­бя за по­яс­ни­цей и по­дай мне спе­реди.

При­тянув к се­бе маль­чиш­ку как мож­но креп­че, я зас­тегну­ла мас­сивную пряж­ку на жи­воте. Поп­ры­гала. Зак­ля­тие и ре­мень дер­жа­ли креп­ко. Над ухом раз­да­лось ка­кое-то буль­канье. И сдав­ленный сме­шок. Хо­рошо. Зна­чит, ото­шел нем­но­го.

Па­цан ока­зал­ся не нам­но­го тя­желее мо­его школь­но­го рюк­за­ка до­вер­ху на­бито­го учеб­ни­ками и тет­ра­дями. Он дей­стви­тель­но креп­ко сжал мою та­лию и пле­чи и да­же при­жал­ся ще­кой для боль­шей на­деж­ности. Мо­лодец.

Хо­тя осо­бой нуж­ды в том не бы­ло. Зак­лятье прик­ле­ива­ния – од­но из тех нем­но­гих, что уда­вались мне всег­да и вез­де. Дя­дя под страш­ным сек­ре­том на­учил ме­ня сво­им фир­менным ча­рам в пер­вый же ме­сяц мо­ей уче­бы в Дурмстран­ге. Очень и очень по­лез­ная вещь, до­ложу я вам. Осо­бен­но, ес­ли вам нуж­но не­надол­го от­лу­чить­ся. В ту­алет.

Про­бова­ли ос­та­вить двад­цать ги­перак­тивных пер­во­кур­сни­ков, не же­ла­ющих вы­сижи­вать по­ложен­ное вре­мя за до­маш­ни­ми за­дани­ями, хо­тя бы на па­ру ми­нут без прис­мотра? Ну, и как? Я же го­ворю, - очень по­лез­ная шту­ка.

Я вско­чила на мет­лу, та охот­но отоз­ва­лась на мой по­рыв. Слов­но ра­ду­ясь воз­можнос­ти на­конец-то за­нять­ся по­лез­ным де­лом, об­лезлая ста­руш­ка иде­аль­но слу­шалась да­же на­мека на дви­жение. Дав­нень­ко я не ле­тала. С не­делю уже. Это не де­ло. Так и жи­ром об­расти не­дол­го. Нуж­но уз­нать, ког­да у на­ших «воз­душных вейл» сле­ду­ющая тре­ниров­ка и боль­ше не про­пус­кать. Вый­ду из фор­мы – моя собс­твен­ная мет­ла со мной ра­ботать не за­хочет, по­ка не по­худею. Бы­вало и та­кое.

Кто та­кие «Воз­душные вей­лы»? О, это очень ин­те­рес­но. Это здо­рово! Это клас­сно! Это кру­то!

По­том рас­ска­жу.

Я под­ня­лась вы­ше. Мед­ленно об­ле­тела тер­ри­торию Хог­вар­тса, по­казы­вая Фе­лик­су на­ши дос­топри­меча­тель­нос­ти.

- Смот­ри: Ас­тро­номи­чес­кая баш­ня! А вон оран­же­реи По­моны. Вон до­мик – там жи­вет Хаг­грид, лес­ник. То зе­леное с го­лубым по­ле, уз­на­ешь?

Об­ле­тели озе­ро. Сни­зилась, что­бы по­казать Ги­гант­ско­го Каль­ма­ра. Фе­ликс взвиз­гнул, ког­да воз­ле нас мель­кну­ло и с гро­хотом об­ру­шилось в во­ду ог­ромное щу­паль­це. Рез­ко взви­лась вверх, что­бы не ока­тило брыз­га­ми. Прок­ри­чала маль­чиш­ке:

- Не бой­ся, это он так шу­тит. Да­же ес­ли ты сва­лишь­ся в озе­ро, - уто­нуть не ус­пе­ешь. Каль­мар те­бя быс­трень­ко вы­тащит на бе­рег, еще и пин­ка от­ве­сит по нап­равле­нию к шко­ле – не лю­бит, ког­да в озе­ре пос­то­рон­ние. Один раз да­же ру­сал­ку по­пытал­ся выг­нать, осер­чал на нее за неп­ри­лич­ное по­веде­ние. Но по­том прос­тил.

- Ру­сал­ку? – ус­лы­шала я быс­трый го­рячеч­ный ше­пот. – Нас­то­ящую?

- Да уж не плас­ти­ковую. Вред­ная де­вица. Но уже, по­хоже, пе­ревос­пи­талась. Во вся­ком слу­чае, под ок­на­ми муж­ской спаль­ни сли­зерин­цев ча­ры сле­жения ее дав­но не за­сека­ли. А, мо­жет, за­муж-та­ки выш­ла.

Я не­надол­го за­мол­ча­ла, за­думав­шись о том, что, на­вер­ное, не сто­ило рас­ска­зывать ма­лышу столь пи­кан­тные ве­щи. Но по­том ре­шила, что ра­но или поз­дно, но уже в пер­вый свой год пре­быва­ния в шко­ле, пер­во­кур­сни­ки уз­на­ют обо всех про­ис­шес­тви­ях, тай­нах и сплет­нях. Не ми­ну­ет сия участь и мо­его по­допеч­но­го. Пусть уж луч­ше мне за­да­ет воп­ро­сы, чем его прос­ве­тят уш­лые стар­ше­кур­сни­ки.

- Смот­ри, ви­дишь, вет­ра се­год­ня нет, а де­рево ше­велит­ся. Опас­ное очень, но по­лез­ное. Мы близ­ко под­ле­тать не бу­дем. Это Дра­кучая Ива вет­вя­ми ма­шет. Из ее пру­тиков са­мые хо­рошие мет­лы по­луча­ют­ся. Рез­кие, сво­ен­равные, но во­ля к по­беде у них – охо-хо! Ес­ли иг­рок смо­жет с та­кой мет­лой сра­ботать­ся, то ус­пех его ко­ман­де поч­ти всег­да обес­пе­чен.

- А мож­но у нее пру­тиков поп­ро­сить? Или она драть­ся бу­дет?

- Драть­ся бу­дет. Обя­затель­но. И убить мо­жет. Но я сек­рет знаю. Она мне пру­тики са­ма от­да­ет, доб­ро­воль­но. При­чем са­мые ров­нень­кие и силь­ные. У ме­ня все стар­ше­кур­сни­ки их клян­чат. Это очень хо­довой то­вар.

- Сек­рет?

- Да. По­том рас­ска­жу. Толь­ко – тссс! Тай­на!

Фе­ликс кив­нул, его до­воль­но длин­ные лох­ма­тые во­лосы ело­зили мне по уху. Подс­тричь нуж­но то­вари­ща. А то на до­мовен­ка по­хож. На на­шего Кузь­ку. Так они и выг­ля­дят, ес­ли ве­рить сказ­кам: лох­ма­тые и с гла­зами в зе­лень.

Я ре­шила, что на пер­вый раз хва­тит, и мы по­лете­ли до­мой. Я под­ня­лась по­выше и при­бави­ла ско­рость. Слов­но стре­ла, мы прон­за­ли воз­дух. Бы­ло так здо­рово! За мо­ей спи­ной, бук­валь­но впив­шись в ме­ня, со­пел и иног­да взды­хал Фе­ликс. Так хо­телось за­ложить ви­раж-дру­гой, вы­пол­нить «спи­раль», «пет­лю», «бо­евой раз­во­рот».

Собс­твен­но, фи­гур­ки ле­гонь­кие, прос­той пи­лотаж, прос­тей­ший, мож­но ска­зать. В Дурмстран­ге, да уже и здесь, я час­тень­ко раз­вле­кала осо­бо храб­рую ма­лыш­ню этим ат­трак­ци­оном. То­же ва­люта. Не ху­же пруть­ев фир­мы «Дра­кучая Ива». За «по­катать» пер­во­кур­сни­ки го­товы быть при­мер­ны­ми и охот­но по­мога­ют Фил­чу в его тру­дах бе­зо вся­ких от­ра­боток.

Нет, под­ру­га. Меч­тай. А то Фе­ликс, че­го доб­ро­го, вце­пит­ся те­бе в пле­чо зу­бами. И пра­виль­но сде­ла­ет. Су­дя по то­му, что он ред­ко от­ры­ва­ет от спи­ны ще­ку, не пы­та­ет­ся вер­теть­ся и ог­ля­дывать­ся, про­ис­хо­дящее ему не очень-то по ду­ше. Хо­тя… Кто его зна­ет, мо­жет, до­казы­ва­ет та­ким об­ра­зом, что он при­мер­ный и пос­лушный.

Да и ста­руш­ка мет­ла, все же, да­леко не столь ста­биль­на в уп­равле­нии, как хо­телось бы. Ку­да уж ей, ма­лыш­ней об­щи­пан­ной, до мо­ей лю­бими­цы, что сто­ит до­ма в кла­дов­ке, с не­тер­пе­ни­ем ожи­дая «бо­ево­го вы­лета».

Для ре­бен­ка на се­год­ня слиш­ком мно­го впе­чат­ле­ний. По­ра его вы­мыть, на­кор­мить и уло­жить в пос­тель. Хо­тя, еще и не поз­дно, день ка­тит­ся к файв-о-клок, на ко­торый неп­ре­мен­но зас­ко­чит Се­верус. От­лично, нуж­но раз­вести этих де­яте­лей по­даль­ше друг от дру­га. Сто­ит де­лать так ча­ще, осо­бен­но в пер­вое вре­мя. В иде­але, что­бы Фе­ликс во­об­ще не по­падал­ся на гла­за му­жу.

Об­ду­мывая, ка­ким об­ра­зом луч­ше ус­тро­ить «не по­пада­ние» пред гроз­ны очи суп­ру­га сво­его по­допеч­но­го, я пос­ледние пять ми­нут ле­тела мед­ленно. Же­лез­ная хват­ка рук и ног маль­чиш­ки пос­те­пен­но ос­ла­бела. Я ти­хонь­ко при­зем­ли­лась на пло­щад­ку пе­ред на­шим до­мом. Рас­стег­ну­ла ре­мень, сня­ла прик­ле­ива­ющее зак­ли­нание и еле ус­пе­ла под­хва­тить ус­нувше­го Фе­лик­са.

Па­рень так и не прос­нулся, по­ка я нес­ла его в дом и ук­ла­дыва­ла свер­ху на пок­ры­вало в сво­ей ком­на­те. Я не ста­ла раз­де­вать на­бегав­ше­гося то­вари­ща. Сня­ла с не­го крос­совки и нос­ки и об­да­ла вспо­тев­шие нож­ки очи­ща­ющим зак­ли­нани­ем. Ук­ры­ла сок­ро­вище пле­дом и от­пра­вилась со­бирать моз­ги, го­товясь к встре­че с му­жем.






Глава 5

Три часа уже, скоро явится Сев. Нужно хотя бы начать уборку в пострадавшем от вторжения Феликса чулане. Возможно, господину зельевару форсмажорно понадобятся ингредиенты, а там сейчас окрошка вместо них.

Окрошка…

Совсем вылетело из головы! Вчера пообещала мужу напечь его любимых блинчиков. Он обожает, когда я готовлю. Я, правда, умею немного, но зато качественно!

Кто бы нам с Витенькой готовил. Если бы не я, то так и питались бы в офицерской столовой и видели отца гораздо реже. А так хоть на ужин наш генерал домой старался попасть, а не как раньше – когда мы уже видели десятый сон.

Шучу, конечно. Служба – есть служба. И мои кулинарные таланты – слабое оружие в проигранной нами с Витенькой битве за любовь отца. Нет, что это я… Любил он нас, конечно, только видел редко. Долг, чужие дети, солдаты, то есть… Не до своих, понимаете ли.

А я его больше не увижу никогда.

"- Отставить сопли!

- Есть! Есть... товарищ генерал… Папа, а…

- Потом. Мне пора, покорми Витьку."



За годы, проведенные в Хогвартсе, я так и не привыкла к местным блюдам: овсянка, тосты с несладким джемом, абсолютно непохожим на наше замечательное повидло, полусырые яйца, почему-то называемые яичницей-болтуньей, отвратительный тыквенный сок, пережаренная пересушенная картошка, бобы. Фу, гадость какая!

Нет-нет. Такое есть не стоит. Перекусить – одно, а вот годами… Отрава же, в чистом виде!

Неудивительно, что Северус, сразу влюбившийся в мою стряпню, уже в конце первого года совместной жизни «начал, наконец-то, чем-то напоминать человека, а не ворчливый сушеный крысиный хвост в мантии».

Ох, уж эта Минерва! Такое, иной раз, скажет. И смех, и грех, но не в бровь, а в глаз. Северус на нее тогда разобиделся, а я до сих пор смеюсь, как вспоминаю. До чего точное определение!

Так с чего начать? Блинчики или уборка? Вот уж воистину философский вопрос: быть или не быть? Ссоре с любимым муженьком.

Если начать с блинчиков, то я успею их приготовить, и еще останется время хоть что-то разобрать в чулане. Умиротворенный сытый Сев будет просто не в состоянии пытаться убить главного виновника разгрома армии пузырьков и коробочек.

Но что, если господину зельевару, все же, приспичит прислать эльфа за чем-нибудь срочно понадобившимся из содержимого чулана? Может ли оказаться так, что сорвано приготовление наборов к завтрашним урокам или, не дай бог, накрылась медным тазом варка какого-нибудь особо сложного зелья? Вот не дай бог!

Впрочем, я себя зря накручиваю: мои рассуждения почти не имеют под собой почвы: Сев —страшный педант.

Раз в неделю он, вместе со мной и «колдоолухами» проводит ревизию в чулане, в повале и в кладовых Хогвартса. Мы тщательно сверяем наличие всевозможной неимоверной дряни, со списками и таблицами, проверяем срок хранения и по итогам садимся за планирование: что и в каком количестве нужно заказать в первую очередь, а что может подождать.

Потом я или Сев связываемся с поставщиками, посылаем эльфов со списками к Помоне, Хагриду и Флоренцу.

Если требуется что-то очень редкое или дорогое, или нуждающееся в особых условиях хранения, то муж аппарирует за этим сам. Однако последние полгода он все чаще доверяет ревизию и пополнение запасов мне и главному из «колдоолухов» — «тупице непревзойденному, редкостному болвану».

Мы с «болваном» весьма польщены таким доверием и изо всех сил стараемся, чтобы, как сказал Феликс, «все было идеально».

«Болван» – очень ответственный, но немного рассеянный молодой человек. Вот за это «немного», он и никак не может изменить характеристику, словно вырезанную на его лбу острым языком невыносимого в таких случаях профессора.

Я пыталась встать на защиту умного и талантливого юноши, но муж, злопамятная сволочь, дождался, пока я в очередной раз порежу палец и… хорошенько меня проучил, обработав его зельем, которое сварил «болван».

После того, как моя рука до локтя стала ярко-оранжевой, хотя кровь перестала идти, а ранка мгновенно затянулась, я растерянно спросила довольного муженька, что теперь делать.

Северус вызвал патронусом "умного и талантливого" и предложил поинтересоваться у него.

Юноша побледнел, посерел и начал заикаться, когда Сев с садистской ухмылочкой предложил отрезать мне руку – дескать, все уже кончено, а в Мунго эту проблему все равно решат ампутацией. И вообще, лучше сразу выдавать протезы тем людям, которые рискнут лечиться зельями неумёхи, идиота и безответственного болвана, который не в состоянии даже внимательно прочитать рецепт!

Рассорились мы с Севом в тот раз насмерть! На целых два часа. Больше не смогли.

Я первый час дулась, разглядывая постепенно бледнеющую окраску и переживала, что меня, как шкодливого котенка, буквально чуть ли не носом в… Как он мог! Прямо как в нашем известном сериале! Тоже мне, оперработник!

Не успел начаться второй час моих переживаний, как пришёл Сев, принёс зелье, моментально вернувшее руке прежний цвет, и сказал, что «болван» просто немного переборщил с количеством цветков календулы, но, если бы он тоже самое позволил себе с другим ингредиентом, то получившееся зелье гарантировано оставило бы меня без пальца.

Да уж. После того случая я больше не осмеливалась вступаться за будущих зельеваров.

Северус заинтересовался, что такое «оперработник». Он вообще падок на все новое и непонятное. Пришлось рассказывать ему о киноэпопее с моими любимыми героями и объяснять, на что, собственно, я обиделась.

«Оперработник», таки, согласился, что жена, допустившая ошибку, и студенты, совершившие гораздо меньшее преступление, - абсолютно разные категории. На том наступил черед целовашек и примиряшек. Точнее, наоборот.

Ох, сколько их, было еще и будет, и обид и примирений! Хватит на всю Эру Милосердия…

Сам господин Придира-и-Грубиян предпочитает тратить то время, что мы с «болваном» возимся с ревизией на работу в гордом одиночестве в изолированной секции подвала, чтобы вручную подготовить вредные, как в прямом, так и в переносном смысле, составляющие особо сложных зелий.

Собственно, тогда, три года назад, когда вконец измотанный педагог-декан-зельевар-ученый потребовал у директора нанять помощника, меня пригласили именно на эту почетную должность.

Со временем я разобралась, поняла, что от меня требуется. Выучила наизусть сотни наименований, разобралась в принципах классификации, подготовки, хранения, общения с большей частью довольно жуликоватыми и недобросовестными поставщиками. Довела до автоматизма навыки пропускать мимо ушей ворчание Сева, вылавливая только суть.

Натренировала команду эльфов, которые охотно выполняли простейшие, ужасно нудные операции типа «почисти-нарежь, убери, помой, расставь». И то сказать, чем, собственно, эта работа отличается от возни на кухне? В конце концов, не руками же они это делают! Трудолюбивому народцу даже палочки не нужны.

В благодарность я иногда устраиваю «большое чаепитие». Пеку свои самые удачные творения – несколько сортов печенья. Все собираются в столовой для эльфов и слушают мои рассказы о далекой холодной стране. Кто-нибудь рассказывает эльфийские «преданья старины глубокой». Потом начинается «кто во что горазд» — песни, пляски, волшебные фокусы.

Все расходятся ужасно довольные друг другом. Постепенно в этот круг вовлекается и хогвартская малышня, и даже некоторые девушки старших курсов охотно посещают чаепития. Пропуск в этот клуб один — качественная помощь в лаборатории.

Со временем я заметила, что именно тех малышей, что поначалу пришли помогать в лабораторию, соблазнившись неизвестными в этих краях лакомствами, интересными сказками и шумом веселья, скупо, но регулярно хвалит Сев за успехи на его уроках.

«А такой-то с первого курса "барсуков" вовсе не такой болван, как остальные».

Ну, хоть так.

Когда я ощутила избыток свободного времени и поймала себя на том, что все чаще задумываюсь о том, что после вызывает у меня ночные слезы, я добровольно приняла на себя обязанности еще и помощника завхоза, к радости мистера Филча и Кипы. Впрочем, Дамблдор, обрадовавшийся этому обстоятельству не меньше их, тут же удвоил мне жалование, что было весьма кстати.

Кстати, а вы знаете, кто такие «колдоолухи»? Это — самое ласковое наименование тех несчастных старшекурсников, кто, несмотря на все усилия Северуса, все же решил связать свою жизнь с колдомедициной или колдофармацевтикой.

За последние два года их число почему-то стало увеличиваться.

С чего бы это? Неужели Сев вместе с худобой теряет и лелеемое им гордое звание «самый ужасный педагог Хогвартса»? Непорядок.

Впрочем, есть вероятность, что в среде любителей эльфийского чая подрастают те, кого Сев когда-нибудь назовет «колдомедики", вместо "колдоолухи".

Если продолжить мои рассуждения в русле гаденькой речки «а вдруг», то Феликс прав. Мое решение отправиться с ним в школу, вместо того, чтобы сначала навести порядок в чулане, могло принести большие неприятности.

Кому?

Ну, например, какому-нибудь несчастному пациенту больничного крыла, которому срочно понадобилось сваренное с учетом индивидуальных особенностей организма зелье. Следовательно, господину зельевару и его помощнику тоже.

Сев считает, что я иной раз слишком импульсивна и не всегда просчитываю последствия принимаемых мной решений.

Да, все верно. Даже маленький разоритель чуланов, спящий наверху, скорее согласится с Северусом, а не со мной. И то, что сегодня больничное крыло оказалось закрытым, меня не оправдывает. Совершенно.

Я вздохнула и поплелась исполнять свои обязанности, как наказанная, обреченная минимум на пару часов заточения в одиночной камере благоухающей невероятными ароматами, если эти странные запахи можно так назвать.

***

Спящий? Как бы, не так! Не успела я переодеться и добраться до места заключения, как за спиной раздался легкий топоток быстрых босых ножек.

— Миссис Снэп! Тетя! — шепотом.

— Снейп. Галина Снейп.

— Миссис Лина! А он уже вернулся? А я не успел! Я проспал! Вам сильно попало? Это я виноват!



Приглашаем всех в нашу группу. Там можно прочитать новый севвитус и другие работы моего соавтора Михаила и продолжение "Семьи", а вскоре, возможно, и других работ.
https://vk.com/soldatstefana

Глава 6

Это восьмая глава, если брать по нумерации в группе.

— О, господи!

— Святая Дева! Я…

— Так, стоп! Замолчи, пожалуйста. Ты решил-таки меня с ума свести, точно. «Он» — мистер Снейп, не вернулся; ты не проспал; мне не попало. Я иду устранять последствия твоего боевого залета в чулан. Но тебе туда нельзя.

— Но…

— Отставить разговорчики! Нельзя. Пока. Потом будет можно. Я очень рада, что все, что там хранится, в общем-то, безопасно. Вот, если бы ты в подвал влетел, мытьем в ванной дело не окончилось бы. Ты знаешь, что такое взбивалка для яиц?

Страх и отчаяние на заспанной мордашке летчика-в-неприятности-залетчика сменились снисходительным выражением шеф-повара знаменитого ресторана, которого попросили пожарить яичницу.

— Ну, конечно.

— Чудесно! Кто-то недавно рвался помогать…

— Да! А что нужно приготовить? Яичницу? Омлет? Оладьи?

— Ты и оладьи умеешь жарить?

— Нет.

— А хвастаешься чего тогда?

— Я хвастаюсь? Я не хотел, правда… — Феликс покраснел. — Я не умею жарить, я до плиты не достаю. Я умею взбивать! И все потом мыть. А жарят сковородки и плита, тетя Петунья только тесто наливает и переворачивает. Она — золотая женщина, с малых лет приучает меня к адекватному восприятию действительности.

Я чуть не села там, где стояла. Хм… Не буду спрашивать, чьи слова юный поваренок только что цитировал, не буду.

И еще вот что странно: слово "квиддич" сразу не смог выговорить, а довольно сложную фразу выдал влет. Это ж сколько раз за свою жизнь он, бедный слышал эти рассуждения...

— Ты читать умеешь? Прочти.

— Ой, какое светящееся зелененькое…

— Ага, магический экран называется. Читай.

— Четыре яйца взбивать до сигнала… Ой, яйца заморгали…

— Не яйца, а слова на экране. Они и будут моргать, пока ты не сделаешь все, что прочел. Потом появится следующая надпись. Прочтешь — тоже будет мигать, пока не выполнишь. Если выполнишь с ошибкой, то надпись запищит и погаснет. Появится подсказка, как исправить ситуацию. Если не поможет, то рецепт проступит снова. Придется переделывать все сначала. Это — тренажер для подготовки зельеваров.

— О! Вау! А где кухня?

— Подожди, представь, что тебе нужна чашка для взбивания яиц. Очень нужна. Представил? Теперь скажи «акцио, чашка»! Громко и четко: а-к-ци-о!

— Акцио!!! Чашка!!! Ой…

— Господи, зачем так вопить было? Если так яйца призывать будешь, то весь перемажешься. Покажи лоб.

Феликс послушно подставил встретившуюся с прилетевшей из кухни чашкой голову.

— Не смертельно. Даже шишки не будет. Ты не кричи, тогда предметы сами тебе будут в руки опускаться.

— Так акцио на все действует? И на прутики для метлы? Если полетать тихонечко вокруг Дракучей Ивы...

— И не надейся. Думаешь, ты первый, кто до этого додумался? Только Иву разозлишь. Метлу будем чинить завтра, если выживем. Потому, что если я не успею убрать в чулане и с твоей помощью напечь блинчиков, то…

— Понял.

Феликс сорвался с места, словно за ним уже летела вдогонку дубина разозленной Ивы. Резко затормозил и вернулся ко мне.

— А… если я все испорчу? Продукты сейчас такие дорогие! А нам еще на краску на метлу накопить нужно.

Ох, ты ж, господи. Вот шизофреник. Далась ему эта метла. Я, атеистка, столько раз за сегодня помянула господа, что пора задуматься о пересмотре своих убеждений, раз мне явлено такое чудо.

— Убью, зажарю и съем. Я, пока научилась, столько всего испортила, отец мне никогда и слова ни сказал, только ел и нахваливал. Учись, студент!

— Хи-хи! Я не вкусный. У вас хороший отец — не ругается и не дерется.

— Чудо, а ты чего босиком?

— Так кроссовки же! В доме нельзя! Я в них по улице ходил, а тапочек у меня нету…

— Акцио, тапочки! Помоги мне их уменьшить, боюсь, у меня самой не получится. Надевай, держись вместе со мной за палочку, и представь, как они уменьшаются и становятся тебе по размеру. Готов? Поехали!


Произносить заклинание пришлось несколько раз. Интересные думы у Феликса. Сначала мои старые синие тапки превратились в ярко красные старинные ботфорты, потом в хрустальные туфельки и только потом в нечто более приемлемое, хотя и черного цвета с блестящими пряжками и оранжевыми шнурками.

Кажется, я знаю, какие книжки читал юный волшебник. Интересно, а где он видел последний образец?

— Кухня там. Как добежишь, скажи «экран, блинчики». И не вопи «акцио» на весь дом, особенно, когда тебе понадобится сковородка.

— Я сам печь буду? А плита? Подставить табуретку? Там огонь? А если они сгорят, а…

— Увидишь. Экран подскажет. Ты же читать умеешь. Читай внимательно, выполняй тщательно. Если что-то пойдет не так, просто громко скажи «Галина». Я услышу и приду.

— А можно «миссис Лина»?

— Можно. Беги уже. Время не ждет. Руки не забудь вымыть.

Парня сдуло ветром перемен в его жизни и обещанием чуда общения с магическим экраном.

Выражение счастья на мордашке начинающего зельевара значительно улучшило мое настроение. Чулан уже не казался каторгой.

Вот так, сначала еда, потом простейшие зелья. А там, глядишь, у мужичка и с Северусом отношения постепенно наладятся. Главное понять — может ли Феликс провести хотя бы час в одиночестве, терпеливо сражаясь за результат. Для подавляющего большинства детей, особенно в его возрасте — почти непосильная задача.

Есть народец, который вообще не в состоянии самостоятельно выполнять поставленную задачу. Им важен процесс общения с педагогом и товарищами, а не результат. Если Феликс из этой категории, то ничегошеньки у них с Севом не срастется. Муженек терпеть не может «тында-дрынд», как называли непосед в Дурмстранге.

Тут еще один момент. Ну, допустим, у него хватит терпения довести дело до конца. Но ведь это не показатель, что он действительно увлекся, и что этого увлечения хватит надолго. Скорее всего, что Феликс просто пытается спасти меня от неминуемого, как он уверен, гнева моего грозного супруга — несомненного домашнего тирана.

Я подвесила дубль экрана повыше, активировала следящие чары, удалось даже запустить звук. Мне теперь было слышно, как Феликс включает воду, моет руки, читает, причем весьма бойко, проступающие строчки, шепчет что-то, похоже, повторяет прочитанное.

Процесс пошел. Пусть себе возится, пока не надоест. Займусь делом и я.

Я, время от времени, поглядывая на экран и прислушиваясь к доносившимся с кухни звукам, постепенно втянулась в работу.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что повреждено не так уж и много емкостей. В основном пострадало содержимое мешочков из крайне непрочного материала и коробочек с плохо закрывающимися крышечками.

Уже не в первый раз качество упаковочных материалов служило причиной конфликтов с поставщиком. Теперь, видимо, пришел срок либо отказаться от его услуг, либо продумать и запустить производство своей тары и выбить соответствующую скидку. Вот уж, во истину: не было счастья, да несчастье помогло.

У меня в мозгу давно крутится идея открыть свое предприятие по расфасовке и перепродаже закупленных оптом, прошедших контроль качества и подготовку ингредиентов. Нужно будет побеседовать об этом с Помоной, мне кажется, что она будет не против. Одной мне не потянуть. Это ж сколько возни!

Обязательно поговорить с Фиренцем. Он всегда дает дельные советы, сверяясь со звездами. Если Марс будет не особенно ярок, как шутит кентавр, то все сложится удачно.

Впрочем, мне иной раз кажется, что прорицание и вся эта средневековая мутотень: какая планета в каком доме — дань традициям прошлого и не более того. У Фиренца огромный жизненный опыт и великолепные мозги.

Он считает, что кентаврам давно пора прекратить изображать из себя туземцев волшебного мира, чаще выбираться из леса и «не скупиться делиться накопленными знаниями с теми волшебниками, кто достоин этого».

Фиренц и Северус иногда беседуют, прогуливаясь по берегу озера. Они давно дружат и лестно отзываются друг о друге. Я вижу, как вечно раздраженный и раздерганный муж успокаивается после разговоров с флегматичным умиротворенным четвероногим философом.

Да, нужно познакомить с Флоренцем Феликса. Сколько раз замечала, что хогвартская малышня охотно поверяет кентавру свои маленькие тайны, делится с ним радостями и горестями. Директор, по идее, должен был выбить для него должность политрука, то есть комиссара... нет, как же это... тьфу ты, никак не вспомню… Психолога!

Но я заметила, что Фиренц холодно-вежлив с Дамблдором, и тот тоже не стремится к общению с кентавром.

Было бы замечательно, если бы Фиренц сумел разговорить моего очень необычного подопечного и постепенно вытащить из него причины странностей. Возможно, философ смог бы дать советы, которые помогли бы мне наладить отношения между мужем и Феликсом.

Поразительно, сколько самых разных мыслей приходит в голову, когда случается что-то из ряда вон. Пацан, всего-то, устроил бардак в чулане, а я уже в мечтах стала совладелицей компании, наслаждающейся взаимопониманием в семействе.



Главы 9-10 и новые севвитусы: "Черный человек", "Мисс и мистер 2", проекты "Северус", "Малыш и Хогвартс", "Противостояние" в нашей группе:
https://vk.com/soldatstefana

Наш второй акк здесь:
http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=86391

Приходите в гости.