Одна судьба на двоих

Пролог

ВНИМАНИЕ!
ФАНФИК СОСТОИТ ИЗ ТРЕХ ЧАСТЕЙ, ВТОРАЯ ЧАСТЬ ВЫКЛАДЫВАЕТСЯ ОТДЕЛЬНО! ВЕДЁТСЯ РЕДАКТИРОВАНИЕ!

Основные персонажи: Марлин МакКиннон, Джеймс Поттер, Лили Поттер(Эванс), Питер Петтигрю, Римус Люпин, Сириус Блэк

Пэйринг: Сириус/Марлин, Джеймс/Лили

Рейтинг: PG-13

Жанры: Романтика, Ангст, Юмор, Драма, POV, Учебные заведения

Размер: Макси

От автора:
Огромное спасибо моей дорогой сестре за ее веру и любую возможную помощь в развитии идеи и редактировании текста. Фик был начат мной ещё в относительно далёком 2012, сейчас ведётся глобальное редактирование текста, поэтому главы выкладываю по мере возможности. Это мой первый фанфик, поэтому не судите строго) Очень рассчитываю на вашу поддержку, ценные советы, отзывы и критику, дорогие читатели! Приятного чтения с:
Искренне ваша, visionaria.

ЧАСТЬ 1 - ОДНА СУДЬБА НА ДВОИХ
ХОГВАРТС

Описание:
Она – душа мародёрской компании, девочка-радость. Когда она улыбается, невозможно грустить или злиться. Казалось бы, она может расположить к себе всех и каждого, но всегда найдутся те, до кого её очарование никогда не достанет. Она – маглорождённая, и для семьи Сириуса Блэка это не просто констатация факта. Это клеймо.
Это начало истории о самой шумной компании за всю историю Хогвартса, о переменчивой реальности, о предательствах и совершенных ошибках, о любви и дружбе, о том, что сны – не всегда только сны.


Пролог

«Мы вечно верим слепо в чудеса,
В дороги неразгаданных миров,
Но только после сна открыв глаза,
Мы понимаем, как наш мир суров.

В плену печали, горести и лжи,
Все время ищем угол для тепла,
Но сразу понимаем – это жизнь,
Когда откроем после сна глаза…»
Стихотворение неизвестного автора

А может быть, что все наоборот.
Мир снов на самом деле не так добр.
И, приготовившись уже идти ко дну,
Внезапно понимаешь – это сон.

Как отличить сны от реальности.
Как отличить их, когда они так похожи?..
Когда и то, и другое поглощает тебя одинаково. Когда жутко устаешь, устаешь так, что нет сил дойти по лестнице до гостиной, а потом еще и подняться в спальню девочек, засыпаешь прямо на диване у камина, и через пару секунд яркий свет зеленой вспышки режет глаза.
Я сплю?..
Я не знаю, черт, я не знаю…
Голоса. Я слышу крик. Вокруг все сверкает, мурашки бегут по коже, но проходит минута, две, а я все еще не понимаю, как оказалась здесь. И… где я.
Казалось бы, вопрос немного странный и даже смешной, но ничто в последнее время не интересовало меня так сильно, как это. Все это сон? Скажите мне, что я сплю. Я устала мучиться ожиданиями, зная, что она придет, она вернется за мной, и никому не под силу спасти меня от неминуемой участи. Я знала, и в какой-то степени была готова, но разве можно по-настоящему подготовиться к чему-то подобному? Она олицетворяла саму смерть, от нее веяло запахом страха и отчаянными криками ее жертв, ей нравились пытки, и в изобретении новых видов мучительной казни ей не было равных. Но одно дело, когда ей поручают пытать очередную несчастную жертву, и совсем другое, когда она выбирает ее сама.
Странно, не правда ли? В такое неспокойное время, когда каждый второй рвется в бой сломя голову и не задумывается толком, что это на самом деле такое, я сижу одна в своей комнате, размышляя о различных играх подсознания. Может быть, я ошибаюсь, и все это всего-навсего сны? Но разве бывает так, чтобы полученная в обычном сне царапина появлялась и наяву, заставляя проснуться саднящей болью?
Я устала бояться, устала делать вид, что все по-прежнему замечательно. Я будто пряталась от самой себя, не желая рассказывать ни единой душе о том, что происходит со мной уже больше шести месяцев. Никто не должен знать, никого не должны занимать мои проблемы. Но странно и то, что мои сны постепенно охватывали самые разные места. Это были места на территории замка, иногда я оказывалась на берегу моря или океана, чьи волны неистово бились о берег, а белая пена шипела у моих ног. Каждый следующий сон был не похож на предыдущий, но везде имели место призрачные предостережения – это мог быть ветер или голоса, не сулящие ничего хорошего.
Мне страшно. Но мне придется бороться, иначе, что я делаю на факультете храбрых и решительных? Я не могу позволить себе сдаться хотя бы потому, что от этой борьбы снов и реальности зависит не только моя судьба. Я знаю, почему она выбрала именно меня, и здесь, в общем-то, дело не в ее личных отношениях ко мне или к таким как я, хотя, конечно, не без этого. Нужно лишь доказать, что ей меня ни за что не переубедить. Нельзя расслабляться, нельзя позволить ей сломать меня, иначе все бесполезно.
Где-то далеко зашелестели верхушки деревьев, словно живые и таящие в себе некую угрозу. Я стала слишком подозрительной, везде искала опасность, считая, что в моей ситуации не повредит осторожность. Шумел ветер, словно таинственное эхо, донося до меня обрывки уже знакомого голоса, от которого неприятный холодок скользил по позвоночнику. Как же она мне надоела! Как мне не хотелось в очередной раз слышать эти слова, предвещающие близкую бурю. Наверное, она давно уже прекрасно знала, как действовать, чтобы я почти перестала спать и оборачивалась на любой шорох за своей спиной.
Деревья зашумели, сгибаясь от порывов холодного, пока еще зимнего ветра, который, как посланник, выполняющий поручение, донес до моих ушей уже знакомую фразу, заставившую меня привычно поежиться, будто от холода.
Тик-так. Время подходит, грязнокровка…

Глава 1

POV Марлин МакКиннон

Едва открыв глаза, он тут же зажмурился от ослепительно яркого света, проникающего в комнату через большое светлое окно. Не надо долго думать о том, кто догадался распахнуть его перед тем, как начать будить его, Сириуса Блэка, человека, который может встать с кровати только тогда, когда сам того захочет. Я улыбнулась своим мыслям и неслышно выдохнула, возведя светящиеся глаза к потолку.
– Ну и олень же ты, Сохатый! – сердито воскликнул Сириус, заметив рядом с собой искренне забавляющегося Джеймса. – Сколько раз повторять тебе, что я имею полное право на сон хотя бы в воскресенье! Да выходной же, твою мать! – Подушка полетела прямо в Поттера. – Так что имей совесть, дай мне поспать!
– Что-то тут не так, Бродяга. Или мне послышалось, что кто-то хотел встать пораньше и выбрать подарок для Марлин… – наигранно обиженно протянул Джеймс, но в глазах плясали ликующие чертики.
Сириус резко вскинул голову и мгновенно соскочил со своей кровати, одновременно умудрившись дать другу подзатыльник. Тот в долгу не остался, и ближайшие десять минут были потрачены на привычную потасовку главных оболтусов Хогвартса. Наверное, люди уже разучились замечать эти тонкости, привыкнув к тому, что и так каждый день мелькает у них перед глазами. Первокурсники или же выпускники, но все они знали, что есть на Гриффиндоре такие Поттер и Блэк, от которых в любой миг можно ожидать чего угодно. Я не торопилась бежать в гостиную или хотя бы прятаться за угол – они не ожидают увидеть меня здесь, да и слишком заняты беготней друг за другом. Как дети.
Я улыбнулась: до того привычны для меня были все выходки этих мальчишек. Наблюдая за их дурачеством, я едва сдерживала смех, но понимала: он выдаст меня с головой, а в таком деле очень важна конспирация. К тому же что-то такое я и ожидала увидеть.
Вчера вечером я специально наложила заклятие пробуждения на час раньше обычного, чтобы не проспать это веселье. Мне было действительно интересно, как Джеймс умудрится поднять Сириуса в такую рань, да еще и в воскресенье, но он смог, а причиной тому была я, и, конечно же, сказать, что мне было приятно, значит, ничего не сказать.
– Мой подарок давно готов, Поттер! – послышался возмущенный голос Сириуса.
Я снова лучезарно улыбнулась, глядя, как лучи утреннего сентябрьского солнца путаются в темных волосах Сириуса, как сверкают его синие глаза, прекрасные, как и всегда, и я вновь подумала о том, что судьба сложилась слишком замечательно, чтобы это было правдой.
Мой день рождения был в августе, вообще-то, но в этом и заключалась наша маленькая традиция. Конец августа олицетворял прощание с родителями и подготовку к поездке в школу, а значит, как следует не развлечешься. Мы придумали это еще на четвертом курсе – если меня не могут поздравить в августе, значит, поздравят ровно через месяц,- в сентябре.
Я до того глубоко погрузилась в свои радостные мысли, что едва не пропустила самую опасную часть миссии: убежать, пока не застукали. И вот в этот самый момент я услышала, как сдвоенные шаги самых главных инициаторов различных шалостей во всей школе направляются прямо к двери, через которую я, прямо скажем, подглядывала, воспользовавшись заклинанием, которому они же меня и научили.
Заклинание позволяло взгляду на непродолжительное время проходить сквозь различные препятствия, что я собственно и задумала еще вчера. В таком деле важна каждая мелочь, иначе ребята могут сделать что-нибудь похожее, только более совершенно. Так часто бывало в случае мародеров, по крайней мере, этих двух оболтусов.
Зажав рот рукой и искренне надеясь, что это поможет мне не рассмеяться, я опрометью кинулась в гостиную Гриффиндора, заняла излюбленный «мародерский» диван перед камином и притворилась приличной ученицей, вытащив учебник по ЗОТИ из сумки. Он тоже был частью моей конспирации, и, разумеется, я не собиралась его читать. Все мои силы уходили на то, чтобы сделать сияющие озорные искорки, так и пляшущие в глазах, чуть менее заметными, а вместо ослепительно-радостной улыбки принять «каменное выражение лица». Бесполезно. Дохлый номер.
Мгновение – и в гостиную ворвались мародеры. Странно, вроде как их должно было быть двое, а в итоге – вот они, все четверо, как всегда и бывало. Я довольно улыбнулась и спряталась за учебником.
– А вы, кто бы мог подумать, самая настоящая мародерка, мисс МакКиннон! – раздался любимый голос, и в следующий миг я почувствовала, как Сириус Блэк приземляется на диван. – Ты достойна уважения, – серьезно добавил он, но его синие глаза весело сверкали.
– Это он тебе говорит, как настоящий мародер, так что можешь смело ему верить, – криво усмехнулся Джеймс, подсаживаясь с другой стороны.
Сдавшись, я отложила в сторону учебник и позволила старательно сдерживаемому смеху вырваться наружу. Сириус быстро притянул меня к себе и поцеловал в лоб, от чего этот день стал еще ярче, а лучи сентябрьского солнца сразу начали тепло пригревать спину.
– И куда же вы собрались в такую рань, да еще и в воскресенье? – лукаво прищурилась я, даже не надеясь на то, что моя элементарная провокация сработает. Кто же надеется перехитрить тех, кто умудрялся избежать наказания у самой МакГонагалл?
– Мерлин мой, ты только посмотри, Бродяга! – присвистнул Джеймс, глядя на меня с театральным изумлением. – А мы-то считали ее вполне прилежной ученицей!
– Кто же утверждал обратное? Она и есть ваша прилежная ученица, – заметил Ремус, глядя на нас с усмешкой. – Жаль, что не настоящих учителей, а?
Все тут же дружно расхохотались, включая Питера, который пока не произнес ни слова. Он вообще был непозволительно скромным и незаметным для такой компании, и отчасти именно поэтому я не раз удивлялась тому, как он в ней оказался. Тихий Хвостик больше слушал, чем говорил, и, на мой взгляд, ужасно боялся нас разочаровать, чем порой совершенно беспардонно пользовались как Джеймс, так и Сириус.
– Тебе не удастся испортить наш сюрприз, – торжественно произнес Бродяга, задумчиво прищурившись. – Даже не думай.
– Что ты, я и не собиралась, – усмехнувшись, я лукаво взглянула на него. – Мне всегда нравились твои сюрпризы, так что я буду ждать с нетерпением.
– Вот и хорошо, радость моя, – в ответ улыбнулся Блэк и, легко поцеловав меня в уголок губ, вскочил с дивана.
Я осталась сидеть, остановив взгляд на кривой улыбке Сириуса, когда Джеймс внезапно произнес:
– Как вы думаете... нет, серьезно, просто интересно... Эванс и на этот раз откажется пойти со мной в Хогсмид?
Ох уж эта старая песня о любви и трагедии Джеймса Поттера в одном куплете! В гостиной воцарилась задумчивая тишина, и я внимательно взглянула на своего друга. Он был так непривычно серьезен, что мне невольно захотелось чем-то его подбодрить. Бедняга, он же со второго курса приглашает нашу старосту то в Хогсмид, то сесть рядом с ним на завтраке, а после отказа на обеде, а после еще одного отказа на ужине... Но Лили Эванс – по-настоящему ответственная и невероятно талантливая ученица – казалась неприступной крепостью, рубежом, который никогда не перешагнуть. Подумать только, ведь она уже который год раз за разом с холодной расчетливостью отказывала Джеймсу, да что там, она сравнивала его с Гигантским Кальмаром, который, конечно же, был многим лучше сорвиголовы Поттера. Только кто разберет, как все обстоит сейчас, верно?
Что ж, я жила с этой девушкой в одной комнате и вообще-то считала, что неплохо ее знаю. Хотя еще я считала, что она меня терпеть не может, но это уже совсем мелочи. Нет, серьезно, меня совершенно не волновали ее косые взгляды, когда я проникала в гостиную после отбоя или когда я на скорую руку переписывала с черновика эссе за десять минут до урока… На самом деле Лили прекрасно знала, что я успею, и не осуждала меня так уж сильно, как казалось внешне. Лили привыкла ко мне.
Возможно, она так же привыкла и к вниманию Джеймса, и, если он вдруг перестанет левитировать ей записки на уроках или, скажем, перестанет говорить это свое: «Эй, Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?» или «Эванс, неужели ты по мне не скучала?» она поймет, как ей было дорого его внимание? Что если…
Не факт, конечно, но все-таки почему нет?
– А игнорировать ее ты не пробовал? – нарушила я молчанье, посмотрев на Поттера с легкой улыбкой, до того озадаченным он выглядел. – То есть, смотри, прогресс есть. Ты перестал ее преследовать – прекрасно. Она растеряется, если уже не растеряна, а потом непременно испугается, что больше тебе не интересна. – Я устремила свой взгляд поверх головы Поттера и намного тише добавила: – Я бы испугалась.
– Все радикальное действенно! – воскликнул Сириус, наверняка не слышавший последней фразы. – Сохатый, черт, наша радость триста раз права! – Бродяга победоносно вскинул голову и торжественно произнес: – Берегись, Лили Эванс, скоро ты выбросишь из головы своего Гигантского Кальмара и вот тогда!..
Все снова расхохотались, глядя, как Блэк изображает бегущую к Джеймсу Лили. Поттер кинулся к Сириусу, и они бы продолжили свою раннюю потасовку, но тут как всегда вмешался Ремус, который всегда был у них самым ответственным и рассудительным, что помогало ему вовремя прекращать их шуточные поединки и вселять в эти не знающие спокойной жизни головы хоть какую-то толику здравого смысла.
– Ну, все, хватит уже! – воскликнул он, словно действительно уже не надеялся в очередной раз сбить с них спесь. – Кажется, у нас было дело, а, Бродяга?
Сириус и Джеймс тут же встали по стойке смирно, от чего я была готова вновь расхохотаться, и в унисон произнесли, глядя на Ремуса с по-военному гордо поднятыми головами:
– Есть, капитан Лунатик! – затем торжественным маршем они зашагали к выходу из гостиной, а Питер и Ремус со вздохом последовали за ними. Уже подойдя к двери, последний произнес что-то вроде: «Вот клоуны!», и я была почти готова с ним согласиться, если бы эти «клоуны» не могли регулярно поднимать всем настроение, чем они фактически и занимались день ото дня.
Взглянув на часы, я поразилась тому, что совсем не хочу спать, а ведь на часах едва семь. Бросив задумчивый взгляд на учебник по ЗОТИ, я тут же отогнала эту безумную мысль и всерьез задумалась, чем бы заняться. Будем надеяться, что мне повезет, и Филч не заметит раннюю пташку, хотя вообще-то сейчас уже утро и правил я не нарушаю.
Остановившись на прогулке, я решительно кивнула и вышла из гостиной, оставив учебник на журнальном столике у дивана и решив забрать его позже. В голову взбрела еще одна безумная мысль, и, стараясь не упустить ее, я помчалась вниз по лестнице, надеясь на элементарное везение, что ступенька не испарится прямо под моей ногой. Как же я не подумала об этом раньше, ведь все так просто!
Оказавшись на первом этаже, я почти бегом бросилась по длинному коридору, но, посмотрев в первое же окно, замерла, пораженная красотой пейзажа, представшего перед моими глазами. Как же красиво! Небо казалось почти прозрачным из-за длинных солнечных лучей, а маленькие и легкие облака белыми барашками проносились по нему, оставляя после себя едва заметные ватные клочки, которые, впрочем, быстро исчезали.
На ярком фоне неба то появлялись, то исчезали темные точки, а две подлетели так близко, что я смогла разглядеть каждое перышко на их крыльях. Совы принесли письма. Я восторженно смотрела на их полет, и уже третья безумная мысль за это странное утро посетила меня: вот было бы здорово тоже летать! Расправить крылья, закрыть глаза и лететь, касаясь легких облаков... В этот момент я отчаянно завидовала Джеймсу, ведь полет – это полностью его стихия. Я знала от Сириуса, да и сама видела, что только там он чувствует себя по-настоящему счастливым и свободным, а теперь, глядя на кружащих по небу сов, поняла – так и есть.
Не то чтобы я никогда раньше не видела, как летают совы, просто сегодня все выглядело иначе. Может, сказывается приближающийся завтрашний вечер, а может, потому что голова была переполнена различными мыслями, которые никогда бы не пришли ко мне днем. Я одна среди спящего замка, и это само по себе как-то по-особенному волновало. Мне семнадцать. Месяц назад я получила право на использование магии вне Хогвартса, а еще через каких-то несколько месяцев мы окончим школу и больше никогда сюда не вернемся.
Что там, за этими надежными каменными стенами? Свобода и взрослая жизнь, или же постепенно разгорающаяся война темного волшебника, помешанного на чистоте крови, Волан-де-Морта и его сторонников с обычными людьми, маглами, такими, как моя семья и семья Лили? Так что же ждет нас через эти несколько месяцев?
Сейчас совершенно не хотелось думать о грустном, поэтому я вернулась к своему первоначальному курсу. Мне стоило невероятных усилий оторвать взгляд от окна и продолжить свой путь, но я смогла. Потому что с каждым шагом моя идея нравилась мне все больше и больше, но все же беспокоила одна мысль: что, если я ошибаюсь? Может быть, для начала нужно посоветоваться с ребятами, а потом уже принимать решение?
«Нет, – я резко отмела все сомнения, стараясь не думать о том, что будет, если мародеры не оценят идею. – Все будет хорошо, так вперед, храбрая гриффиндорка!» – я улыбнулась своим мыслей и, не давая себе времени для сомнений, решительно направилась к тяжелой двери, которая была уже совсем близко.
Библиотека встретила меня привычной сосредоточенной тишиной, что было совсем не удивительно. Бытует мнение, что мародеры редко появляются в библиотеке, так как это вредит их имиджу, но это неправда. Изобретательность берется из знаний, а знания приходится где-то получать, верно?
– Доброе утро! – Я растянула губы в улыбке, и мадам Пинс улыбнулась мне в ответ.
– Раннее, мисс МакКиннон, – все с той же улыбкой поправила она. – Признаться, сейчас вы меня удивили. Что вам интересно?
Чуть усмехнувшись, я отказалась от помощи и решительно направилась через многочисленные шкафы с книгами, надеясь на то, что моя догадка верна. А она верна, потому что, проснувшись, я обнаружила в комнате мирно спящих Алису Миллер и Джин Доэрти, а вот Лили в спальне уже не было. А где же быть Лили Эванс в такое время как не в библиотеке?
Стоило только задуматься: а что, если нормальным отношениям Сохатого и Эванс мешает лишь ее привычка к его вниманию или же окружающие, которые привыкли ожидать от нее отказ? Уж что я действительно любила, так это изобретать теории, которые стоило проверить, и потому смело направилась дальше через многочисленные стеллажи с самыми разнообразными книгами, которые относились и к предметам, и к дополнительной литературе, не относящейся к школьному материалу.
Минуя стеллаж за стеллажом, я неосознанно размышляла, как же можно находить тот дальний угол, что отвела себе Лили, спокойным и умиротворяющим? Место казалось мне несколько пугающим, может быть, лишь потому, что я элементарно ненавидела тишину. Я бы не стала не то что писать там эссе по ЗОТИ, но и просто не присела бы, ведь это безумно далеко от выхода, от основного «читального зала» и, соответственно, от людей. Лили Эванс сторонилась шумных компаний, скорее всего, она даже опасалась нас. Зачем одни люди избегают других? Я уверена, что она могла бы стать душой компании, проводить вечера с нами, смеяться с нами и оставаться извечным примером, который приводят учителя и особенно профессор Слизнорт, дабы подчеркнуть распущенность того или иного студента. В этом нет ничего плохого, и, несомненно, этим можно гордиться, но что вообще можно узнать о мире, если и дальше бояться нарушать правила?
Добравшись, наконец, до самого дальнего ряда столов почти у самых крайних стеллажей, я с тяжелым вздохом опустилась на стул. Я была права, Лили действительно что-то увлеченно писала, но, заметив меня, кажется, неожиданно сбилась с мысли. Я усмехнулась, наслаждаясь ее чуть ли не шокированным взглядом, а затем с веселыми нотками в голосе спросила:
– Неужели это на самом деле так удивительно – увидеть Марлин МакКиннон в библиотеке в воскресное утро? – Я задумалась над своими словами и тут же сокрушенно кивнула: – Ты права, так и есть. Вообще-то я не стараюсь избегать этого места, Лил. Я даже люблю читать.
– Я… – Лили тут же покраснела, и я мысленно отругала саму себя за невероятную грубость. – Я просто… просто очень неожиданно, – довольно сбивчиво произнесла Лили, снова склоняясь над пергаментом и принимая невозмутимый вид. – Ты что-то хотела?..
Я усмехнулась.
Ну вот он – этот сухой деловитый тон.
Конечно, я что-то хотела, невольно пронеслась раздраженная мысль. Я очень хорошо отношусь к Лили, правда, даже несмотря на то, что она откровенно издевается над моим другом, но мы с ней будто жили на совершенно разных волнах. Или это я так считала. Сейчас объясню. Она была отличница, выглядела как отличница и вела себя соответственно. Густые и вьющиеся рыжие волосы заплетены в сложную косу, на мантии, которую она накинула на себя даже в воскресенье, чуть блестел значок старосты школы, и я ни на секунду даже не сомневалась, что это будет она. Никто не сомневался. Не скажу, что мне было плевать на учебу – то, что она не видит меня за учебниками, вовсе не означает, что я совсем не занимаюсь, верно?..
Честно говоря, я не знала, как объяснить, что у всего есть две стороны. Серьезно. Да, может быть когда-то ей и стоило оставаться верной правилам, но случай, где Джеймс предлагал ей прогуляться – предлагал искренне, без подтекста – не тот случай. Когда он звал ее на свой матч… тоже не тот, черт возьми. И все же я чувствовала: что-то меняется, все вокруг меняется. Если Лили все же решится – ей нужно сделать это быстрее. И кто же, если не я, поможет ей броситься в пропасть на полной скорости? Сколько резких и осуждающих комментариев услышали от этой девушки мародеры, но мы все прекрасно понимали – вполне возможно, скоро настанет такой день, когда и ей захочется приключений. Ну как "мы"… Я понимала, я надеялась на это. Ремус негласно уважал точку зрения мисс Эванс, Джеймс хмурился, задумчиво щурясь, Сириус откровенно смеялся. Питер же просто соглашался со всеми в порядке очереди.
– Мне нужно дописать, – негромко проговорила Лили, поднимая на меня ясные спокойные глаза.
Я вздохнула. Наверное, мы обе правы и неправы в этих своих убеждениях, и каждой из нас не хватает чего-то своего, индивидуального. Однако, глядя, к примеру, на тех же Ремуса и Джеймса, на Питера и Сириуса, я понимала главное – непохожесть и даже противоположность людей друг другу не ставит крест на их возможной дружбе. И это заключение являлось одним из многочисленных доводов, которые привели меня сюда.
– Да, Лил, – ответила я, растягивая губы в невольной улыбке. Внешность у нашей старосты была довольно трогательной, даже нежной, но, разумеется, не тогда, когда она яростной фурией отчитывала нас за снятые с факультета баллы… Несмотря на то, что все знали ее, как ответственную, серьезную и рассудительную мисс Эванс, старосту школы, я была уверена, что эта девушка довольно часто погружается в себя, размышляет, мечтает.
Точно. Мечтательница.
Она все так же смотрела на меня с удивлением и легкой настороженностью, она чуть морщила нос, явно не понимая, зачем вдруг мне понадобилась. Еще недавно на нем были маленькие светлые веснушки, но сейчас я заметила, что от них не осталось и следа. Даже жаль немного, они придавали ее внешности еще большую трогательность. Или же они вновь вернутся весной, кто знает. Девушка явно чувствовала себя не в своем тарелке оттого, что я так пристально вглядываюсь в нее, поэтому я с улыбкой опустила глаза и произнесла:
– Дело в том, что у меня завтра день рождения. – Я замолчала, думая, может, она сама догадается, к чему я клоню? Несколько мгновений мы смотрели друг на друга: я с легким намеком и улыбкой, она все так же обескураженно и удивленно. Не понимает.
– А в твоих документах написано, что он был месяц назад, – тут же отозвалась Лили, прищурившись и окончательно забыв про эссе.
Не сомневаясь, что мои полунамеки ее интригуют и даже слегка нервируют, я снова взглянула на Лили Эванс и как можно мягче заявила:
– В августе, да. Но здесь я вот уже который год отмечаю его в сентябре. Я подумала, может быть, если я тебя приглашу, тебе захочется пойти?
Я почти физически ощутила, что застала ее врасплох. Похоже, раньше я производила не очень-то дружеское впечатление, если она никак не ожидала от меня этого приглашения даже после того, как я при-шла к ней в такую рань и заговорила об этом. Странно, я-то думала, что это я ей не нравлюсь.
Мне невольно захотелось успокоить Лили, ведь я видела: она не просто удивлена, а напугана. Чем? Откуда мне знать. Если бы знала, конечно, заверила бы ее, что на этом празднике не будет ничего страшного. Это не розыгрыш и не шутка. Но я не знала, чего именно она так испугалась, поэтому и ободрить ничем не могла.
– Так… ты придешь? – неуверенно переспросила я. Внезапно моя идея показалась мне не такой уж блестящей. Что, если она не захочет? Мой план провалится, вот что. Поэтому нужно постараться убедить ее. Именно эта мысль пришла мне в голову, когда Лили неожиданно сама меня удивила:
– Конечно, Марлин, – со спокойной улыбкой согласилась она. – Спасибо за приглашение.
Едва заметно пожав плечами, я кивнула ей, тут же поднялась с места и пошла к выходу. В голове образовалась целая куча вопросов, и мысли, словно пчелиный улей, так и жужжали: «Что-то не так, МакКиннон, что-то здесь не так…».
О чем подумала Лили, когда я позвала ее, и каким образом ей так быстро удалось взять себя в руки, ведь всего за пару секунд до ее согласия в ее глазах плескался очевидный ужас? Разумеется, она думала, что я ничего не заметила. Она вообще придерживается мнения, что мародеры в принципе не способны замечать ничего и никого, и это часто раздражало.
Выходя из библиотеки, я немного задержалась на пороге, а затем решительно закрыла за собой дверь. Что бы это ни было, в этом нужно разобраться. И как можно скорее.



Едва я успела сделать несколько шагов в противоположную от библиотеки сторону, как из-за угла скользнула какая-то тень. Почти не осознавая этого, я потянулась за палочкой, но тут же чертыхнулась, вспомнив, что сегодня мантии на мне нет, а палочка осталась в ней. Сглотнув подступивший к горлу комок, я осторожно повернулась в ту сторону и тут же услышала этот высокомерный голос, который был так ненавистен всем мародерам:
– Где же твои храбрые дружки, грязнокровка? – язвительно протянул он, выходя на свет. Длинные спутанные волосы, темные, как вороново крыло, были не расчесаны, черные глаза смотрели с привычным презрением и ненавистью. Что ж, это всего лишь Снейп, и я смело ответила ему тем же.
– Ты проявляешь поразительные чудеса храбрости, Нюниус! – надменно вскинув голову, похвалила я. – Похоже, разговаривать с девушкой тебе не так страшно, как с ее «храбрыми дружками», да? – я задумчиво прищурилась, наслаждаясь его яростным взглядом, а затем протянула: – Хотя нет, постой-ка! Кажется, все-таки не со всеми… Есть еще одна, с которой ты заговорить не решишься, потому что она… как ты сказал?.. Грязнокровка? – я усмехнулась, прекрасно понимая, что права.
Дело в том, что закадычные друзья детства Лили Эванс и Северус Снейп неожиданно перестали общаться еще пару лет назад, и, наверное, многие знали причину. Лили хотела помешать Джеймсу и остальным в очередной раз насмехаться над Нюниусом, а тот, окончательно униженный и оскорбленный, вне себя от ярости назвал ее непростительным словом.
Грязнокровкой.
С тех пор Снейп вымаливает прощенье, но вряд ли у него это получится, в конце концов, Лили не дура и прекрасно понимает, что это уже не тот Снейп.
Лично для меня не существовало определения «того» или «не того» Снейпа. Он один, и в большинстве случаев нарывается сам. Особенно он храбрый со своими дружками Мальсибером и Эйвери, которые меня раздражают даже больше, чем сам Снейп, но, слава Мерлину, они окончили школу еще в прошлом году.
Впрочем, я с ним особо и не встречалась – разве что видела на ЗОТИ или травологии, где наши занятия идут совместно со Слизерином. Я не представляла, как это – работать с Нюнчиком. С его-то отношением к таким, как я, и просто ужасным характером, думаю, мы навсегда останемся по разные стороны.
И слава Мерлину.
– С дороги, Нюниус, – бросила я, уже собираясь пройти, но тут же смилостивилась и добавила: – И да, Лили там. Возможно, если еще постоишь, то дождешься, она уже дописывала. – С этими словами я прошла мимо, больше не оглядываясь.
Сердце бешено стучало – все-таки меня не на шутку нервировали встречи со слизеринцами, но было видно, что Снейп не просто дружил с Лили – он влюблен в нее, вот только она этого не замечает. Как, собственно, и Джеймса. Напрашивается вывод: не стоит ли не раз брошенные слова о «не видящих дальше своего носа» мародерах перевести на ее счет? Ох, опять началось. Лили и Джеймс – моя личная паранойя, и, наверное, я не успокоюсь, пока окончательно не уверюсь в том, что они совершенно не подходят друг другу. Или до тех пор когда, в конце концов, не сведу их вместе.
Нет, я вовсе не считала себя лучше нее и совсем ее не осуждала. Правда. В первые два-три года в Хогвартсе я видела Мародеров лишь издали и была уверена, что к ним просто так не подобраться. Да и с комнатой мне не очень-то повезло – за те два года я так и не сумела подружиться с соседками. Быстро освоившись, я заметила, что после отбоя они собираются на одной кровати и начинают болтать о всякой всячине, которая совершенно меня не интересовала. Плевать.
И тогда я начала уходить из комнаты до того, как они вернутся. Одной ходить довольно скучно, а в свете факелов с их длиннющими тенями еще и жутковато. Брат часто посмеивался надо мной, поговаривая, что моя же фантазия заставляет меня пугаться чуть ли не до обморока. Мой брат, как и я сама, волшебник, что большая редкость для семей маглов, но у моей семьи довольно сложная родословная в этом плане. Моя прабабушка была волшебницей, но я совсем ее не помню, а мои родители – обычные люди. Они даже не рассказывали мне о ней, отдали в самую обычную школу, разве что с углубленным изучением латинского, но, это очевидно, проучилась я там недолго. Я знала, что мой брат Алекс может делать такие вещи, какие не могу делать я или кто-либо из моих друзей, но была слишком мала, чтобы всерьез задумываться над этим. До тех пор, пока у меня самой не появились странные способности.
На одной из таких ночных прогулок по замку я едва не попалась завхозу Филчу – он выглядит так, будто ему по меньшей мере сотня лет, но на самом деле он гораздо моложе, – и бросилась бегом, куда глаза глядят, пока совершенно случайно не оказалась в запретной секции школьной библиотеки. Я не была там прежде и не планировала оказаться – это запрещено правилами, ученикам нельзя появляться там. И я уже почти решилась кинуться наутек, пока не застукали, как вдруг с размаху врезалась во что-то сбоку и сбила с ног.
Грохот был, наверное, слышен по всему замку, но я так испугалась, что совершенно не волновалась об этом. Что это такое!? Еще и палочка отлетела к соседнему стеллажу, вокруг так темно, что и не разглядишь, где она.


– Эй, ты что творишь?! – воскликнул сердитый мальчишеский голос рядом со мной. – Вставай сейчас же, Мерлин, да у меня, вероятно, здоровенная шишка!
Я тут же подпрыгнула, торопливо отряхивая мантию. По голосу было не очень-то ясно, кто это, но, очевидно, незнакомец страшно зол.
– Ты сам виноват! – то ли от страха, то ли от удивления выкрикнула я и тут же понизила голос до шепота. – Как ты вообще это сделал?! Вокруг меня не было ни души! – Клянусь, так и было!
– Не твое дело, – буркнул мальчишка из темноты, пытаясь что-то отыскать на полу. – Чуть карту не выронил, Сохатый бы меня прикончил… Тебя не должно было здесь быть, откуда ты взялась?!
Я едва не задохнулась от возмущения.
– Хватит болтать! – отрезал он, видимо, найдя то, что искал. – Из-за тебя нас вот-вот поймают, так что шевелись. – Он сунул мне в руку мою же палочку. – Люмос! Идем же!
Какой он недружелюбный, подумала я обеспокоенно. И голос был жутко знакомый, но я никак не могла определить, кто передо мной. Я бежала за светом, пристально вглядываясь во тьму под ногами, чтобы не споткнуться. Когда мы сломя голову вылетели из библиотеки и скрылись за углом, мальчик резко остановился и развернулся ко мне, направляя свет от палочки мне в лицо.
– Так ты и правда девчонка, – недоверчиво фыркнул он, щурясь.
– А что, незаметно? – мгновенно огрызнулась я, поднимая глаза. И замерла как вкопанная.
Темные длинные волосы.
Нагловатые синие глаза.
– Мерлин! Я тебя знаю. Ты – Сириус Блэк.
– Я определенно видел тебя на занятиях, – без какой-либо былой враждебности отозвался мальчишка. В его голосе появилось любопытство. – Ты…
Конечно, он не помнит, кто я такая.
– Марлин МакКиннон, – любезно подсказала я, решив не обижаться. – Приятно познакомиться.
Я неуверенно протянула ему руку, и Блэк, подумав, с серьезным видом пожал ее.



Мы выросли, но я и сейчас помню нашу встречу в мельчайших подробностях. С ним я была как будто на своем месте с самой первой секунды, хотя моя встреча с остальными ребятами произошла несколько позже, и тоже ночью.
Раннее утро постепенно переходило в то время, когда все вокруг уже просыпается. Пройдя приличное расстояние, я вновь остановилась у того самого окна, прикрыла глаза, греясь в еще теплых солнечных лучах, расслабилась и снова погрузилась в воспоминания.

В темном коридоре тускло горели фонари, и слышалось легкое посапывание портретов. Как я ни старалась идти бесшумно, неслышное в обычное время шарканье тапочек сейчас отбрасывало гулкое эхо. Единственной моей мыслью помимо адреналина от совершаемого, конечно, было: «Только бы не наткнуться на Филча и миссис Норрис!»
Было около часа ночи, хотя на самом деле я не замечала летящего времени и даже не задумывалась о том, что завтра рано вставать. Я почти слышала, как замок зовет меня, готовый открывать свои тайны. В тот момент, гуляя по коридору, я даже не подозревала, что не одна.
Конечно же, я слышала о Мародерах – а кто о них не слышал? И все-таки, я и не думала, что встречу их всех именно в ту загадочную ночь – одну из самых счастливых ночей в моей жизни. Это судьба, как же иначе, ведь именно в ту ночь, я не могла сомкнуть глаз. Именно в ту ночь мне пришла в голову захватывающая мысль – вновь побродить по тихому замку.
Кажется, тогда мне только исполнилось двенадцать. Я шла по коридору, сжимая в руке волшебную палочку, постоянно оглядываясь по сторонам. Это сейчас у меня опыта ночных похождений по школе хоть отбавляй, а тогда, признаться честно, для гриффиндорки я оказалась жуткой трусихой. К тому же, упаси Мерлин, я не ожидала никого встретить в тёмных каменных коридорах. Но встретила.

Губы самопроизвольно растянулись в улыбке – я вообще всегда улыбалась, когда думала о них. Как можно грустить, когда рядом с тобой вечный генератор идей в человеческом обличье? Захотелось немедленно взглянуть на часы, чтобы посмотреть, сколько времени прошло с тех пор, как я покинула гостиную Гриффиндора и отправилась на поиски Лили. Ведь Мародеры скоро должны были вернуться из Хогсмида с готовым сюрпризом для меня. Я уже не могла дождаться завтрашнего дня, не сомневаясь, что ребята как всегда изобрели что-то воистину мародерское.
Я не такая уж храбрая, каковой меня считают, напротив - у меня полно страхов и целый вагон ночных кошмаров. В одних я убегаю, точнее, пытаюсь убежать, но не могу сдвинуться с места, в других я почему-то одна в пустом незнакомом доме, когда внезапно щели в двери освещает яркий зеленый свет – и я просыпаюсь, тяжело дыша от ужаса, будто все это происходило наяву. Пару раз меня будила Алиса, говорила, что я плачу и зову Бродягу. Меня это не удивляло - да, я всегда зову его, когда мне нужна помощь. Но самое странное, что я почти всегда помню свои сны слишком обрывочно, а на следующий день забываю вовсе. Разве что за редким исключением.
Неожиданно я почувствовала, что стало темно, хотя итак стояла с закрытыми глазами. Я дернулась, так глубоко погрузившись в свой кошмар, что невольно испугалась, и Сириус, закрывший мне глаза своими ладонями, обеспокоенно развернул меня к себе.
– Ты вся дрожишь, – пробормотал он, крепко прижимая меня к себе. Я уткнулась носом в его плечо и ощутила привычное спокойствие, так резко контрастирующее с липким страхом, который только что испытала. Я даже не представляла, что так испугалась!
Что случилось? Я не знала ответа на этот вопрос, но почему-то мне начало казаться, что лишь на мгновение я снова оказалась в одном из своих кошмаров, хотя я уверена, что не спала. Уверена ли?
«Успокойся».
– Марлин… – прошептал Бродяга, мягко отстраняя меня, заставляя разжать руки, которые я крепко сцепила в замок за его спиной. Я представляла, что он видит перед собой: большущие глаза, расширенные от непонятного страха, который постепенно пропадает. Неудивительно, что он так встревожился. Я с сожалением закусила губу: ведь не хотела же ему ничего говорить, и вот, пожалуйста, сама же себя и выдала! Причем на ровном месте.
– Все в порядке, – несколько сбивчиво отозвалась я, с надеждой заглядывая в его синие глаза. Конечно же, не поверил, я бы и сама-то себе не поверила. – Правда, не беспокойся…
– Ничего себе, не беспокойся! – нахмурился он, внимательно глядя на меня. – Видела бы ты себя! Такое ощущение, что за тобой кто-то гнался.
– Вроде того, – неразборчиво пробормотала я и потрясла головой, сбрасывая наваждение. Стало немного легче. – Ладно… мне нужно тебе кое-что рассказать, – я улыбнулась, почти не сомневаясь, что ему понравится моя маленькая авантюра.
Видимо, Сириус уловил перемену в моем настроении, потому что на его губах тоже появилась заинтересованная улыбка, которая тут же подтвердилась веселым блеском в синих глазах.
– Ну, радость моя, рассказывай, что натворила, – заговорщически подбодрил он меня и для остроты ощущений огляделся по сторонам. – Вроде никто не подслушивает.
– Перестань! – прошипела я, уже действительно беспокоясь, что ему моя идея не понравится. Что, если я ошиблась? Может быть, не стоило так торопиться с Эванс? В конце концов, кто знает, как все может повернуться…
– Эй, если ты сейчас все мне не выложишь, я буду вынужден тебя пытать, – криво усмехнулся Блэк. – Ты не переживай, я найду действенный способ. – Он взял мою руку, не отрывая своего гипнотизирующего взгляда от моих глаз. За такое долгое время я должна была уже привыкнуть к их воздействию, но почему-то до сих пор у меня перехватывало дыхание, а сердце пропускало удар. – Надеюсь, ты не забыла, что можешь рассказать мне обо всем? – спросил Сириус, осторожно поднося к губам мою ладонь.
Я знала – только со мной Сириус Блэк может разговаривать таким тоном, словно я – самое ценное, что когда-либо было в его жизни, и порой меня это пугало. Я продолжала завороженно смотреть на него, медленно пытаясь осознать, что он вообще мне сказал. Когда же до меня дошел смысл его слов, губы сами собой растянулись в широкой улыбке. Мне захотелось смеяться, летать. Снова летать. Ага, а вот и пара условий. Что ж…
– Мне будет в два раза спокойнее, если ты пообещаешь мне две вещи, – серьезно начала я, чуть прищурившись. Когда он с готовностью кивнул, я продолжила: – Первое: если тебе вдруг не понравится моя затея, ты не станешь на меня злиться… – я почти материально ощутила, как в нем поднимается огромный снежный ком возражений, поэтому мягко приложила палец к его губам. – А второе… – я улыбнулась и быстро выдохнула: – Ты обязательно покатаешь меня на метле.
Если первая просьба вызвала в нем волну протеста, то вторая, кажется, застала врасплох. Я весело усмехнулась, наблюдая, как он с удивлением разглядывает меня. Что ж, Марлин, похоже, сегодня ты всех удивляешь, так вот странно денек начинается.
Я попыталась представить себя на метле: как ветер свистит в ушах, развевая мои волосы, как вокруг стремительно проносятся деревья, шум листьев которых на такой высоте почти не слышен. И мы, рассекающие облака, стремительно несемся в неизвестную даль, оставляя позади все привычное, знакомое. Я тут же почувствовала тот восторг, который испытала, наблюдая за совами: ощущение свободы, никаких границ…
– Ты сегодня задумчивая, – заметил Сириус, возвращая меня в реальность.
– Прости, – прошептала я, снова глядя на него. – День действительно странный. Так, хорошо. Я готова. – Мой взгляд сделался решительным, но где-то в глубине глаз пряталась почти умоляющая надежда, которую я никуда не смогла деть. – Сириус, – начала я, даже не представляя, какой будет его реакция. Затем закрыла глаза и на одном дыхании выпалила: – Я пригласила на свой день рождения Лили Эванс.
Закончив фразу, я замерла, не решаясь открыть глаза. Интересно, почему он молчит? Удивлен? Сердится? Ну же, Сириус, пожалуйста, а то мои нервы не выдержат… Когда я уже была готова сама набраться смелости и посмотреть на выражение его лица, я внезапно оказалась в его крепких объятиях и облегченно перевела дыхание.
– А ты не сдаешься.
– Мерлин мой, я думала, тебе не понравится, – выдохнула я, взглянув в его сияющие заговорщическим весельем глаза.
– Не понравится? – с ликованием произнес Сириус, видимо, уже что-то задумав. – Да это просто гениально! Марлин, ты слышишь? Это гениально!
Честно говоря, я не понимала, чему он так обрадовался. Я ожидала чего угодно, но только не этого.
– Ээ… а Джеймс?.. – нерешительно переспросила я. – Как ты думаешь, он… будет рад?
– Послушай, сейчас ты напоминаешь мне первокурсницу, – насмешливо поддразнил он. – А где же Марлин-Храбрая-Гриффиндорка?
– Ты не ответил, – все еще обеспокоенно, но уже с шутливыми нотками напомнила я.
Сириус обреченно вздохнул.
– Нет, ты прямо как Рем, честное слово! Чего ты боишься? Что Сохатый, увидев Эванс, тут же набросится на тебя, устрашающе крича «Зачем, МакКиннон??!»? Да когда такое было?! Я уверен, Джеймс будет рад, но… только позже, – усмехнулся он, искренне забавляясь моим непонимающим видом.
– Объясни, – нахмурилась я.
– Ну… я подумал и решил, что прямо сейчас мы ему ничего не скажем. Пусть будет сюрприз. – Бродяга с предвкушением усмехнулся.


Глава 2

POV Марлин МакКиннон

С Сириусом мы договорились встретиться на завтраке, и таким образом наше соглашение не говорить Джеймсу о приходе Лили вступило в силу. Одним из минусов мы посчитали то, что острая на язык Эванс могла успеть случайно обмолвиться об этом, даже не подозревая, что наш с Блэком план окажется под угрозой. Точнее его план, ведь я о задумке не знала ровным счетом ничего, лишь то, что она существует. Сириус знал, что я бы все равно согласилась. А куда бы я делась, верно?
Мы обговорили кое-какие мелкие детали, и я отправилась в спальню девочек переодеваться. Подумать только, совсем недавно буквально упрекнула Лили в соблюдении правил, а теперь сама застегиваю крючки на школьной мантии, хотя сегодня и воскресенье. Не замечая ничего вокруг, я пронеслась вниз по лестнице, метнулась в гостиную и внезапно обнаружила там Джеймса и Ремуса. Это не должно было стать для меня неожиданностью, но я застыла, впервые не зная, что мне сделать. Увидев меня в таком замешательстве, Сохатый озадаченно прищурился и спросил:
– Марлс? Ты чего?
В гостиной было как всегда шумно, и никто не обратил на меня внимания, поэтому я тут же растянула губы в привычной для них улыбке и ответила:
– Да нет, ничего. Ерунда. Сириус будет ждать нас на завтраке. – С этими словами я направилась обратно в свою спальню, пытаясь понять, что произошло. Вроде бы все как обычно, Мародеры сидят на своем любимом кожаном диване перед камином, о чем-то разговаривая. Слева столпились девчонки, и временами оттуда доносился звонкий смех. А вот и Лили с Алисой Миллер – ее лучшей подругой – смеются, явно что-то рассказывая друг другу. Временами и в голубых и в зеленых глазах появлялось мечтательное выражение. В отношении Алисы я была абсолютно уверена – она думает о Фрэнке Лонгботтоме, с которым встречается уже целую вечность. Фрэнк окончил Хогвартс год назад, но я знала, что они переписываются и часто видятся на каникулах. А вот душа Лили была для меня подобно потемкам, и тут я была бессильна, что являлось не самым приятным ощущением.
В общем, в комнату я вошла довольно озадаченная, но тут же выкинула из головы все тревожные мысли – день только начался, а я уже успела испытать настоящее эмоциональное потрясение. Хорошо, что Сириус оказался рядом…
Вообще, так уж повелось, что Блэк всегда появляется вовремя – это у него такая характерная особенность. Он будто чувствует, когда надо прийти, чтобы застать того, кто ему нужен, исполнить то, что задумал или предотвратить зарождающуюся ссору. Или стать ее зачинщиком… или увидеть то, что не предназначено для его глаз, но потом окажется полезным. Сириус Блэк всерьез не задумывался о чувствах других людей, но всегда интуитивно ощущал перемены в моем настроении каким-то непостижимым образом. Трудно понять, что у него в голове, но отчасти это меня и завораживало.
Переодеваясь в мантию, я размышляла… да, снова о Лили. Последнее время она являлась для меня настоящим объектом для наблюдений, мне было действительно интересно, о чем она думала. Вообще. Временами в ее глазах появлялась странное тоскливое выражение, и тогда всегда искренняя улыбка казалась вымученной. Возможно, мне все это привиделось в силу богатой фантазии или еще чего-то, но... правда ли то, что она все это время твердила Поттеру?
И тут меня как током ударило. Буквально встряхнуло. Ну конечно! Твердила. Твер-ди-ла! Мерлин мой, когда я в последний раз слышала, чтобы она сравнивала Поттера с кальмаром?
Невольно вспомнился вчерашний вечер.

Каждую субботу гостиная казалась оживленнее, чем обычно - видимо, это связано с тем, что можно было лечь пораньше и наконец-то выспаться. Однако до этого момента кто-то оговаривал планы на воскресенье, кто-то обсуждал квиддич, демонстрируя красочные журналы о любимых командах, а кто-то предпочел заранее сделать уроки, чтобы не мучиться в воскресенье.
Именно этим и занималась Лили Эванс, когда мы вернулись с отборочных по квиддичу.
Я никогда не сомневалась, что Джеймс станет капитаном команды, и была искренне рада, когда это случилось. Порой ему не хватало терпения, но он был предан своей команде всей душой.
Когда мы вошли в гостиную, нас встретили восторженными криками и даже речёвками в поддержку гриффиндорской команды. Я радостно вскрикнула, не останавливаясь, и присела на подлокотник кожаного дивана, уступая его Мародерам. С моей стороны устроился Сириус, который не упустил случая поддразнить пишущую очередное эссе Лили.

– Эй, Эванс! Что-то я опять не видел тебя на стадионе! Ты что же, игнорируешь команду родного факультета? Мы, между прочим, баллы зарабатываем! – Сириус ехидно смотрел на девушку, ожидая ответа. Казалось, своих комментариев у него был нескончаемый запас.
Она резко обернулась, сверля Бродягу пристальным взглядом, словно досадуя, что он отвлекает ее от важного дела своими глупостями.
– Почему же, Блэк? – подчеркнуто вежливо отозвалась гриффиндорка. – Я предпочитаю зарабатывать баллы для родного факультета более рациональными способами. К тому же, вы тут же их аннулируете своими выходками. – Она недовольно сморщила нос, собираясь отвернуться, но Сириус уже открыл рот и изрек скучающим голосом:
– Нет ничего печальнее на свете…
– …чем провести всю жизнь…
– … в библиотеке.
И оба расхохотались, как сумасшедшие. Я закатила глаза, мысленно похлопав Джеймсу. Это что, новый способ добиться расположения девушки? И чего им спокойно не сидится?! Но переведя взгляд на Лили, я едва удержала падающую вниз челюсть. Мерлин, да она едва сдерживает улыбку! Бродяга подмигнул мне, видимо, тоже заметив эту неожиданную перемену, а вот Джеймс, кажется, отвлекся и пропустил этот момент. Знает, когда отвернуться.
– Я бы посоветовала и вам позаниматься, но это же все равно пролетит мимо ваших ушей! – раздраженно откликнулась Эванс, снова спрятавшись за свою хладнокровную маску. – Боже, Поттер, неужели тебе не надоело все время веселиться?
Я перевела взгляд на Джеймса и увидела, что он непонимающе смотрит на нее, словно раздумывая, что он опять натворил. Я взмолилась, чтобы Лили не взболтнула ничего лишнего.
– Ну а тебе не надоело скучать взаперти, Лил? – вмешалась я, спокойно посмотрев на нее. Кажется, она растерялась, поэтому я воспользовалась случаем продолжить: – Возможно, тебе тоже стоит развеяться. Хоть разочек?
– Да, – подхватил Сириус, бросив на меня коварный взгляд. – Ты могла бы сходить погулять с нами…
– С вами?!
– С Джеймсом… – невзначай обронил Рем.
Эванс вспыхнула и, явно не зная, что ответить, выпалила первое, что пришло на ум:
– Да я бы лучше… – и замолчала. Я заметила, с каким отчаянием смотрел на нее Джеймс, потому что смотрела на Джеймса, опасаясь, как бы она опять его не обидела, поэтому и увидела, как изумленно вытянулось его лицо.

Просто я, кажется, знала, что хотела сказать Лили. Она бы лучше пошла гулять с Гигантским Кальмаром, но только не с Поттером. Конечно, не с Поттером. Никогда. Но не сказала. Не сказала! Я была готова ликовать, и мы с Сириусом посмотрели друг на друга с одинаковым торжеством, хоть он и не принимает всерьез мои намерения свести этих двоих. По гостиной пронесся шепоток: кажется, впервые за эти шесть лет знакомый всем и каждому Гигантский Кальмар не стал лучше Поттера. На самом деле. Вот она, реальность, где Лили Эванс ограничилась лишь красноречивым взглядом, возмущенно фыркнула и вышла из гостиной в сопровождении Алисы, которая ей что-то оживленно выговаривала. Все снова вернулись к своим делам, тут же позабыв об интересном инциденте, но только не мы. Вскочив с дивана, Джеймс отправился в свою спальню, на ходу взъерошив себе волосы, что было явным признаком волнения.

Сейчас, погруженная в свои мысли, я двигалась со скоростью улитки, поэтому, выйдя в гостиную и бросив взгляд на часы, чуть не вскрикнула. Завтрак, наверное, уже начался! Забыв о том, что хотела забрать волосы в высокий хвост, я кинулась вниз со всех ног, не понимая, как могла столько проторчать в спальне. То есть, девушкам свойственно часами вертеться у зеркала, подбирая одежду, но какой в этом смысл, когда под мантией ее все равно не видно?
Ворвавшись в обеденный зал, я тут же поспешила к друзьям, опустилась на скамейку рядом с Бродягой и быстро выдохнула, накладывая себе пудинг:
– Прости за опоздание. Сама от себя в шоке.
Блэк лишь бросил на меня лукавый заговорщический взгляд и произнес:
– После этого собираемся в туалете плаксы Миртл. Есть разговор. – Он подмигнул мне и быстро скосил глаза на Джеймса, словно напоминая. Я оживленно кивнула, выбрасывая из головы весь ненужный мусор. Подумать только, туалет плаксы Миртл. Ладно, Миртл явно не подарок, но именно поэтому нас там никто не станет искать. Кому захочется лишний раз слушать ее вой?
– Смотрите, почта! – крикнул кто-то с дальнего конца стола, и я перевела взгляд на окно, в которое тут же влетели десятки сов. Как я могла забыть, ведь сама же видела их еще пару часов назад?
Конверты стремительно сыпались в нужные руки, и то и дело по залу проносились восторженные вздохи или разочарованные возгласы. Я заметила, как конверт попал и в руки Лили, и она, подгоняемая Алисой, тут же начала открывать его, когда внезапно пораженно замерла и что-то прошептала. Алиса о чем-то спросила ее, при этом выражение ее лица было обеспокоенное. Лили резко покраснела, затем побледнела, ее губы дрогнули. Миллер попыталась заглянуть через плечо подруги, но Лили резко опустила руки, и, выбравшись из-за стола, незаметной тенью скользнула прочь из зала.
Я испустила тяжелый вздох, ощущая себя не в своей тарелке, бросила на Сириуса быстрый взгляд и тихо произнесла:
– Я скоро.
Затем, не медля ни секунды, бросилась следом за Лили, не замечая, что за мной выскользнула еще одна тень. Вообще-то, я даже точно не знала, почему так беспокоилась за нее. То есть, верно, Лили Эванс – одна из моих соседок по комнате, она является моим поводом для размышлений, моей личной загадкой, но в то же время она не вызывает у меня мыслей, не связанных с Джеймсом Поттером. Письмо, которое принесла ей сова, явно не имеет к моему другу Сохатому никакого отношения – а значит, мне не должно быть никакого дела до ее личных проблем. Даже Алиса не пошла за подругой, а вот я увязалась. Ну да, я слегка навязчива и да, в очередной раз сунула нос не в свое дело. Это нормально.
Мне хотелось ей помочь. В учебе Лили Эванс помощь была не нужна, а в жизни у нее вроде как было все хорошо. Было до того, как сова принесла ей письмо. Впрочем, я не могла этого знать.
Тем временем, следуя за Эванс все ниже и ниже, я замечала, что коридоры постепенно становятся все более темными. Кое-где, чуть потрескивая, мигали тусклые факелы, но в основном коридор не был освещен. Я была здесь пару раз, просто проходила мимо, но для Лили Эванс, кажется, это место было довольно знакомым. Возможно, еще одно убежище, где ее никто не будет искать.
Я заметила ее на подоконнике окна, на которое, точно черная мантия, было наложено заклинание для отвода глаз. Окно казалось темным, почти черным, и Лили была едва различима в этой темноте. Она перечитывало письмо, и по тихим всхлипам я могла догадаться, что она плачет. Я вздохнула с сожалением и уже хотела покинуть свой наблюдательный пункт, когда внезапно услышала шаги, и к окну скользнула та самая тень.
Та-самая-тень. Мерлинова борода!
– Что-то случилось? – неуверенно спросила «тень», и я едва сдержала потрясенный вздох. Джеймс!
Иначе просто быть не могло.
В двух метрах от меня стоял Джеймс Поттер.
Джеймс-я-не-свожу-с-Эванс-глаз-Поттер!!!
И вот я снова оказалась наблюдательницей сцены, не предназначенной ни для моих ушей, ни для глаз, но что я могла поделать? Если я сейчас уйду, они услышат. Тем более, любопытство с каждой секундой все больше охватывало меня, да и странно было видеть Джеймса таким неуверенным в себе и не знающим, чего ожидать.
Как я и догадывалась, Лили испуганно вздрогнула и уже хотела спрыгнуть и сбежать, когда Поттер умоляюще произнес, отрезая ей путь к отступлению:
– Не уходи! – Голос беспомощно дрогнул, но у Сохатого был большой опыт, как быстро взять себя в руки. – Лили. Я сам уйду, я… черт, я вовсе не хотел тебе мешать.
Мерлин, как же мне хотелось оказаться где-нибудь в другом месте! И в то же время я могла бы смотреть на это вечно. К тому же, я бы тоже хотела знать, что случилось, но не таким же способом! Беспомощно оглядевшись, я не обнаружила ни одного пути, по которому могла бы убраться отсюда незамеченной. Мысли начали панически разбегаться, руки неожиданно похолодели, а дыхание стало частым и порывистым. Черт! Черт, Поттер, ну откуда ты все время берешься?
Поначалу Лили хотела просто убежать, я видела это. Затем гриффиндорка обессиленно привалилась к прохладной стене и спокойно, почти равнодушно произнесла, вытирая глаза:
– Это письмо от Петуньи… моей сестры.
– Плохие новости? – тихо спросил Джеймс. Уж я-то видела, что скрывалось за его показным спокойствием! Я знала, что сейчас он полностью охвачен тревогой за свою Эванс, более того, ему почти страшно видеть ее такой расстроенной. Ее боль он уже давно воспринимал как свою.
– Она… выходит замуж, – Лили как-то нервно передернула плечами, и в тусклом луче света я заметила блестящие дорожки на ее щеках. – За Вернона Дурсля, этого грубого, нет, даже совершенно ужасного человека… Ты только послушай! – Она развернула письмо и, всхлипывая, заговорила: - Дорогая сестра... я и так знаю, что у тебя в твоей расчудесной школе все прекрасно, поэтому... - Лили громко всхлипнула, замотав головой, и Джеймс решительно забрал письмо из её дрожащих пальцев.

Я прислонилась к стене, медленно выдыхая через нос, чтобы не видеть, как меняется выражение лица Джеймса Поттера. Если бы сейчас кто-то вдруг зажег свет, то было бы видно, как пылают мои щеки. Это не просто личное, это очень-очень личное! Уж точно не для моих ушей.
– И она так просто сообщает тебе о свадьбе, на которую ты не сможешь попасть? – спросил Джеймс негромко. Должно быть, Лили кивнула, потому что он продолжил: – Она... Тунья ведь об этом знала, да?
Тишина вынуждала меня задержать дыхание.
– Знала.
Я была поражена до глубины души тем, как расчётливо и сухо эта Тунья писала своей сестре – мой брат никогда так со мной не разговаривал, хоть и писал редко. Магла определенно знала, какую боль причинят Лили ее слова, и я понимала, что этой Тунье нисколечко не жаль, что Лили не будет присутствовать на церемонии. И Лили, конечно, тоже это понимала.
Выглянув, я обратила взгляд на Джеймса, который, кажется, все-таки сжал руку окончательно расстроенной Эванс.
– Поттер, она ненавидит меня! – пробормотала Лили, поднимая на него миндалевидные глаза. В темноте я не могла разглядеть их выражение, но в тусклом луче света, падающем как раз на Джеймса, видела, как быстро пульсирует жилка у него на шее. На самом деле, я была поражена еще тем, как спокойно и открыто они могут разговаривать. Сейчас Лили явно нужна была помощь, и Джеймс, от появления которого я еще не до конца отошла, был рядом с ней в этот момент.
Как странно.
Она назвала его по фамилии, но сейчас в ее голосе не было ни злости, ни отвращения, ни презрения. Показное, торжествующе подумала я. А значит, я была права, и у меня все может получиться.
– Все… будет хорошо, Лил, – успокаивающе произнес Джеймс, и я затаила дыхание, ожидая ее реакции. Но она, кажется, даже не заметила, что он назвал ее уменьшительным именем, как обычно называла Эванс Алиса. – Не спорь, но она совершенно тебя не знает. Только то, что ты не такая, как она, и это выводит ее из себя.
Пауза.
И тут…
– Наверное, стоит сказать Марлин, что я не смогу завтра пойти к ней на день рождения. То есть, нет, я очень хочу пойти, просто…
О, нет, Лили! Я обреченно съехала по стене, представляя себе выражение лица Джеймса. Он же нас убьет! Ну что, что я здесь делаю, и зачем нашей умнице Лили Эванс понадобилось говорить это именно ему и именно сейчас? Повезло еще, что он не знает, что я здесь, а то мне пришлось бы срочно изобретать план моментального, а главное – незаметного бегства. Да что там, я была готова удрать прямо сейчас!
Я все понимала: она расстроена и, наверняка, позже сама успеет пожалеть об этом, но сейчас ее, кажется, нисколько не смущало, что ее руку надежно сжимает теплая ладонь Джеймса Поттера. Джеймса-я-прикончу-МакКиннон-Поттера!
– Марлин пригласила тебя? – искренне удивился Джеймс, и его изумление отразилось в глазах Лили.
Ты не должен был этого знать, Джеймс.
А ты, всезнайка, могла бы и промолчать.
Но что теперь поделать. События принимали все более нежелательный оборот, по большому счету, конкретно для меня и, возможно, для Сириуса. Хотя стоит надеяться, что Сириус не даст этому оленю меня уничтожить. Он что-нибудь придумает, как делал всегда. Почему-то эта странная мысль заставила меня похолодеть от ужаса, но совсем не из-за возможной ярости Джеймса. Нет, эта мысль об уничтожении вернула меня в мой кошмарный сон. Сон, снящийся мне уже неделю…
Внезапно я услышала, как что-то упало на пол, и поблагодарила Мерлина за подсказку. Внимание Джеймса и Лили было отвлечено, и я стремительно пронеслась мимо них, облегченно переведя дыхание лишь три раза свернув и оставив темный коридор далеко позади.
Мысли ураганом кружили мне голову - похоже, только что произошло еще одно эмоциональное потрясение. И, однако, я была рада за них. Этот разговор определенно можно посчитать шагом вперед.
Широко улыбаясь, я поспешила в туалет плаксы Миртл, где на завтраке мне назначил встречу Сириус Блэк.

Как оказалось, в туалете встречу назначили не только мне. Ремус и Питер уже были там, что-то негромко обсуждая, а Сириус сидел на подоконнике, только окна там не было. Когда я открыла дверь, он встретил меня приветливым взглядом, а затем поманил к себе рукой. Я усмехнулась, старательно отгоняя мысль о том, чему только что стала свидетелем. Когда войдет Джеймс, выражение моего лица не должно вызывать никаких подозрений.
– Привет честной компании! – весело воскликнула я, быстро залезая на излюбленный подоконник рядом с Сириусом. – Какие на сегодня планы? Опять придумываете что-нибудь поинтереснее скучных уроков, которые вы, конечно, еще не сделали?
– На повестке дня твой день рождения, Марлс! – торжественно произнес Ремус, поворачиваясь ко мне.
– А вот это интересно! – засмеялась я, весело взглянув на Сириуса. – Надо полагать, подарок у вас готов?
– Еще бы, – усмехнулся в ответ Сириус. – Не знаю, как тебе, радость моя, а вот мне очень нравится.
– Тогда тебе не стоит беспокоиться, – заверила я в тот самый момент, когда дверь распахнулась, и ворвался Джеймс Поттер. Он был, как обычно, взъерошен, но только к его истинно мародерскому виду теперь добавлялось почти не скрываемое волнение, а еще уже совсем не скрываемая ярость. Ремус и Питер смотрели на него ошарашенным взглядом, даже Сириус слегка опешил. Я же была просто на пределе.
– Когда вы, – он бросил на нас с Сириусом обжигающий взгляд, – собирались сказать мне, что на твоем дне рождения, – он угрожающе посмотрел на меня, – будет Эванс?!
Ремус и Питер одновременно испустили протяжный изумленный вздох, за что были награждены яростным взглядом Бродяги. Затем, взяв меня за руку, Сириус слез с подоконника, и я с тревогой последовала за ним. Джеймс не сводил с нас пылающих глаз, но Бродяга был уверен в себе как никогда, и от него эта уверенность передавалась и мне.
– А что такого-то, Сохатый? – беспечно пожал плечами он, все еще стараясь обратить все в шутку. – Я хотел сделать тебе сюрприз, думал, обрадуешься. – Он твердо посмотрел в обычно веселые карие глаза друга. – Да ладно тебе, Сохатый, брось ты это! Лучше скажи, где ты был?
– Да, вот это действительно интересно, – протянул Ремус, тут же подойдя к нам. Хвост последовал за ним. – Неужели ты действительно побежал за Лили?
– За Лили?! – чтобы снять с себя все подозрения, воскликнула я.
Джеймс бросил на меня горящий пристальный взгляд, и мне внезапно захотелось спрятаться за Сириуса.
– Так вот откуда ты знаешь! – тем временем присвистнул Блэк, заинтересованно взглянув на друга. – Неужели замок нашей Снежной Королевы дал-таки трещину, не удержав оборону перед твоим оленьим обаянием? – Бродяга усмехнулся.
– Заткнись, – отмахнулся Сохатый, но я видела, что конфликт исчерпан и продолжения не будет. Я перевела дыхание, стараясь сделать это как можно незаметнее. – Ее сестра настоящая стерва, – протянул Джеймс, машинально проведя рукой по волосам.
Сириус с усмешкой повернулся ко мне, будто восклицая: «Смотри-ка, они уже и о родственниках говорят!», но на этот раз я просто покачала головой, быстро улыбнувшись. Я все еще боялась, что они успели заметить, как я убегаю из своего укрытия, словно преступница с места преступления. Никакого преступления, я, конечно, не совершала, но чувствовала себя примерно так.
– Ладно, – кивнул Ремус, решив перейти к делу. – Мы очень рады за тебя, Сохатый, но, если ты не против, перейдем непосредственно к нашему вопросу.
– Какие это у вас тут вопросы? – неожиданно послышался пронзительный визг, и я закрыла глаза, шумно выдохнув. До чего же она любит неожиданно появляться!
– Привет, Миртл, – миролюбиво приветствовал ее Сириус. – Надеюсь, ты соскучилась.
Привидение девчонки Миртл в школьной мантии, почти такой же, как сейчас на мне, придирчиво оглядело нашу компанию, задержавшись на мне особенно выразительным взглядом, и снова заголосило:
– Вы опять ворвались в мой туалет! – она скривила рот и накинулась на Джеймса: – Почему ты думаешь, что тебе все позволено, Поттер? Неужели не ясно я в прошлый раз тебе сказала, чтобы ты больше здесь не появлялся, противный зазнавшийся мальчишка!
– Уж извини, Миртл, – галантно поклонился ей Сириус. – И все-таки у нас есть одно небольшое дельце.
– Ой, – Миртл бросила на него кокетливый взгляд и тут же подняла глаза вверх. Если бы девчонка не была привидением, я уверена, что она непременно покраснела бы. – Ты, Сириус, можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь…
– Мерлин мой, – закатил глаза Джеймс.
– Обычная история, – вздохнула я, уже давно привыкшая к постоянно растущему фан-клубу Блэка.
– Но только без нее! – завопила Миртл, неожиданно появляясь прямо передо мной. Я вздрогнула и самодовольно улыбнулась ей в ответ.
– Миртл, будь так любезна, – протянул Сириус. – Ну, пожалуйста! – Он сделал умоляющие глаза – ну ни дать ни взять озорной щенок. Таким глазам не отказывают.
– Ладно… – без боя сдалось приведение, кокетливо накручивая на палец прядь волос, забранных в два хвоста. И тут же, завизжав так, что если бы тут были стекла, они непременно вылетели бы из рам, Миртл нырнула в один из унитазов, выплеснув на пол воду.
– Да уж, Бродяга, ты умеешь договориться с девушкой, – поддразнил Джеймс, шутливо взглянув на меня.
– Очень смешно, – буркнула я, снова забираясь на подоконник. Сириус тут же прыгнул следом и притянул меня к себе. Он всегда действовал на меня успокаивающе, с ним я чувствовала себя абсолютно счастливой, и в такие моменты мне казалось, что я готова просидеть так вечность – главное, чтобы он был рядом, чтобы не отпускал.
Когда-то не очень давно, в конце шестого курса Джеймс сказал мне одну замечательную вещь, я до сих пор помню наизусть каждое его слово, раз за разом прокручивая в памяти, как он улыбался мне, говоря это. Тогда мне тоже хотелось летать, ощущение, будто за спиной росли легкие крылья, и я вот-вот оторвусь от земли.

– Я не могу не сказать, как я рад за вас, хотя это совсем не то слово, оно даже не передает всего, что я чувствую по этому поводу. Ты стала нам всем сестрой, но я очень благодарен тебе за Бродягу. По-настоящему. Правда. Пожалуй, для меня нет ничего лучше, чем видеть эти его сияющие глаза. Может быть, вы не замечали, но я не могу сдержать улыбку, когда вижу, как он ускоряет шаг, лишь завидев тебя вдалеке. Знаешь, я… вижу лишь крошечную точку, но знал, что он везде узнает тебя, и если Блэк вдруг переходит чуть ли не на бег, значит, ты где-то рядом.
– Это всё из-за твоего ужасного зрения… - пробормотала я, чувствуя, как мир переворачивается, а внутри всё вдруг будто замирает, вдумываясь, осмысливая, представляя.

Слова Джеймса часто всплывали в моей памяти, одно время они фигурировали в моих снах, тогда еще счастливых и безмятежных, ибо я засыпала с мыслями о Сириусе и, просыпаясь, думала о нем же. Все мое существо радовалось новому дню, я ждала встречи с ним, хотя это началось уже довольно давно. Но я все такая же, все так же жду и тоже узнала бы его в любой толпе, и даже из тысячи одинаковых Сириусов я бы идентифицировала одного, единственного, просто потому, что других таких нет.
За своими обсуждениями мы провели довольно много времени, не зная, где лучше отпраздновать мой день рождения. Выручай-комната отпадала потому, что эта была тайна, неизвестная Лили. Джеймс пытался убедить остальных Мародеров, что ей можно рассказать, но тут уж Сириус не стал смягчать краски, прямо заявив:
– Лили Эванс – староста школы, и ее пока не стоит торопиться принимать за свою. Прости, Сохатый.
Джеймс отмахнулся, хотя я видела, как ему хотелось, чтобы Лили стала одной из нас. И снова я почувствовала некоторое чувство долга свести, наконец, этих упрямцев. В конце концов, мое сегодняшнее открытие, а потом их встреча, которую я ненароком подглядела, говорили о многом. Лили определенно нравится Джеймс, я бы даже могла сказать, что она уже почти влюблена в него, просто еще об этом не знает. И Джеймс не знает. Я задумчиво подняла голову с плеча Сириуса и спросила:
– А что, если мы приведем Лили в Выручай-комнату, но не скажем ей, где она находится?
– То есть, ты предлагаешь завязать ей глаза? – уточнил Джеймс, приподняв одну бровь
– Зачем же? – усмехнулась я. – Мы можем привести ее туда, но она будет думать, что находится… ну, скажем в старом классе, который уже давно не используется. Вы же такие профессионалы в модернизации заклинаний!
– А п-почему мы не можем устроить праздник в настоящем классе… которым никто не пользуется? – неуверенно подал голос Питер. Мы все изумленно уставились на него, и Сириус озвучил всеобщую мысль:
– А ты соображаешь, Хвост. Я хочу вас поздравить, ребята! – сказал он, торжественно оглядев всех нас. – Мы – олени!
Джеймс возмущенно кашлянул, бросив на Сириуса пронизывающий взгляд. Я не смогла сдержать рвущийся смех, и уже через несколько минут мы все дружно хохотали, пока окончательно не выбились из сил.
– Проблема решена! – во всеуслышание объявил Джеймс. – Аплодисменты, господа Мародеры!
Мы громко зааплодировали, а затем дружно покинули туалет плаксы Миртл, которая, появившись как раз перед нашим уходом, попросила Сириуса зайти к ней еще, но уже одному. Думаю, мой взгляд был достаточно красноречивым, и я бы непременно что-нибудь ей ответила, если бы Сириус не вытащил меня за дверь.

Оставшаяся половина дня пролетела практически незаметно. Сразу же после наших посиделок мы отправились делать домашнее задание и просидели над этим делом до восьми часов с перерывом на ужин. Потом, взяв карту и мантию-невидимку, недалеко прогулялись по окрестностям Хогвартса, а, вернувшись, стали планировать наш завтрашний день. По счастью уроки завтра были только до обеда, а вторая половина дня была полностью свободной, и мы с удовольствием обсуждали, как и что будем организовывать. Я принимала в этом разговоре самое активное участие, мы нашли на восьмом этаже старый кабинет зельеварения, где до сих пор пылились котлы и решили, что, если немного поколдовать над оформлением, обстановка будет как раз то, что нужно.
Я возвращалась в спальню со счастливой улыбкой на лице и, присев на свою кровать, оглядела комнату. Джин и Алиса уже спали, но от одеяла Лили отходило ровное свечение. Люмос , догадалась я. Интересно, что же она там делает? Может, дописывает какое-нибудь задание? Или читает книгу? Я не знала ответа на этот вопрос и не могла узнать его никакими законными способами, а, значит, размышления на эту тему изначально не имели смысла. Повернувшись на правый бок, я закрыла глаза и почти сразу же провалилась в сон.
Ну а если уж воспринимать завтрашний день, как второй день рождения, то спокойной ночи, вновь шестнадцатилетняя Марлин МакКиннон. Завтра все будет по-другому.
Это и была моя последняя мысль.


Глава 3

Глава 3


POV Марлин МакКиннон

Следующее утро встретило меня ослепительно ярким светом, и казалось, что сверкающие лучи тоже радовались новому дню, желая разделить со мной этот праздник. И вот уже второй день подряд я вставала намного раньше обычного. Мне просто необходимо было увидеть Сириуса. Необходимо, как воздух, и я просто не смогла сомкнуть глаз, разбуженная солнечными лучами. Для конца сентября было большой удачей отсутствие дождей, и, хоть я и не особо любила осень, она давно не была так прекрасна, как в этот день.
Может быть, я немного предвзята, ведь даже трансфигурация, которая была первым сегодняшним уроком, не портила мне настроение. Даже подгоняла: ведь на завтраке я увижу Блэка. Было вполне вероятно и то, что он будет ждать меня несколько ближе, и, честно говоря, я очень на это надеялась.
Соседки еще спали, и я тут же вспомнила об увиденном вчера свете под одеялом Лили. Проходя мимо, я бросила быстрый взгляд на ее тумбочку, но ничего сверхъестественного не обнаружила: пергамент, блокноты и перья. Решив хоть сегодня выбросить из головы все мысли об Эванс, я чуть ли не вылетела за дверь, радуясь возможности побыть одной в гриффиндорской гостиной.
Не тут-то было! Стоило мне присесть на диван, который просто излучал мародерскую энергетику, как гостиная окунулась в настоящий калейдоскоп цветов и красок, куда ни посмотри, везде все сверкало и, казалось, сейчас сюда сбежится весь замок, ведь такой грохот невозможно не услышать!
Вскочив на диван, я восторженно озиралась по сторонам, ни на секунду не сомневаясь, чьих умелых рук это дело. Мои собственные мысли были подобны этому калейдоскопу: тут и там яркие пятна, вспышки света, разноцветные искры, чудные фигуры в виде различных зверей. Я даже различила четверых мальчишек и себя, идущих и о чем-то оживленно беседующих. На моих глазах они преображались, и вот уже по дорожке из своеобразных звезд ступают большой черный пес, крупный волк, на спине которого сидит по размерам совсем не декоративная крыса и высокий благородный олень, на чьей спине я и ехала. Величественно. Непередаваемо. Не в силах ничего сказать, я лишь растроганно хлопала глазами.
Как, ну как им все так легко удается? Я была готова вот тут, на этом самом месте, расплакаться от счастья, ведь у меня такие потрясающие друзья! Они действительно самые-самые изобретательные, и, как говорит Лили Эванс, их бы таланты, да в нужное русло. Но мне и это русло очень нравилось, поэтому-то я, все еще потрясенная, неотрывно смотрела на уже угасающие салюты и фейерверки. Последними растворились сияющие синие глаза огромного пса, и показалось мне, или он действительно подмигнул? Я лишь покачала головой, не в силах перестать улыбаться, и быстро провела ладонью по щеке. Я знала, что он здесь, но когда меня подхватили невидимые руки и стали кружить вокруг своей оси, мне показалось, что я лечу.
– Спасибо тебе. Мерлин, спасибо огромное! – растрогано бормотала я, опускаясь на землю. Голова слегка кружилась, но это ощущение было таким приятным, что хотелось еще. – Правда, большое-большое спасибо, Бродяга.
Сириус тут же появился будто из ниоткуда, держа в руках мантию-невидимку. Криво усмехаясь, он подошел ко мне и молча обнял, прижимая к себе.
– С днем рождения, Марлс, – прошептал он мне в волосы. Я закинула руки ему на шею и крепче прижалась щекой к его плечу. – Подумать только, уже семнадцать, – даже в голосе слышалась улыбка. – Только посмотрите, она стала совсем взрослой.
– Мне уже месяц как семнадцать, Блэк, – прошептала я ему в плечо.
– Забудь об этом, – с усмешкой отозвался он.
Даже не знаю, сколько мы простояли так, в-обнимку, не произнеся ни слова, просто потому, что они были не нужны. Мне было так хорошо, так спокойно, что он здесь, он совсем рядом, его руки ласково треплют мои волосы... Я чувствовала его запах, и от этого казалось, что мир начинает слегка вращаться, словно я все еще лечу, только вниз, в бездну его синих глаз. И подумать страшно, какую власть надо мной имели эти глаза.
– А... где остальные? – наконец нарушила я тишину, с трудом узнавая свой собственный голос. Вопрос прозвучал немного хрипло и вроде бы негромко, но с какой-то непонятной интонацией. Я спросила почти благодарно, будто именно этого и добивалось от меня подсознание, подгоняя меня быстрее собираться, чтобы увидеть Сириуса. Будто знало, что он уже здесь.
– Пришлось ненадолго усыпить их, – привычно усмехнулся Бродяга, чуть отстраняясь. Я чувствовала его горячие пальцы на своей шее, под которыми то затихая, то неожиданно ускоряясь, мчался пульс, слышала свое сбивчивое дыхание. Медленно подняв руку, он бережно заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо. Я не отрывала от него взгляда, ловя каждое его движение, в данный момент я и подумать не могла о том, чтобы отойти от него, отойти хоть на шаг.
– Никогда не оставляй меня одну. – Почему-то мне очень нужно было сказать это.
– И не надейся от меня отвязаться, – закатил глаза Блэк, талантливо изображая возмущение. Я хмыкнула, боясь опустить взгляд, и на моих губах медленно проявлялась глупая счастливая улыбка.
Говорят, люди многое упускают, если чем-то увлечены всерьез…

***
На трансфигурации нам предложили немного поимпровизировать, определяя, на какое животное может быть похож тот или иной предмет. На столах перед каждым учеником лежали различные людские изобретения: лампочки, с помощью которых маглы зажигают свет в своих комнатах, сосуды вроде обычных керамических кружек. Я видела, как Алиса с недоумением вертит в руках формочку для кексов, а Лили с улыбкой объясняет подруге, для чего именно она нужна.
Разумеется, я даже не буду оговаривать, кто справился с заданием первыми. Джеймс и Сириус затеяли очередное соревнование: кто придумает больше животных, в которых можно превратить их исходный материал. Наблюдая за ними, я часто ловила поддразнивающий взгляд Бродяги, и внутри сразу же становилось тепло и спокойно.
Подумав, я превратила свою лампочку в смешного пингвина, а затем еще подумала и добавила ему гриффиндорский красно-желтый шарфик. После этого отлевитировала его Сириусу с запиской:
«Л.Э. знает, где мы встречаемся?»
Бродяга, оглянувшись на меня, с кривой улыбкой показал мне большой палец. А затем что-то быстро написал, хитро покосившись на Джеймса. Сохатый тем временем то и дело косился куда-то в сторону, затем вдруг обернулся и, сказав Сириусу что-то укоризненное, вновь устремил свой взгляд через весь класс. Я даже не стала оборачиваться, нетрудно догадаться, что именно там сейчас сидит Лили Эванс.
Всего несколько мгновений – и вот передо мной уже лежит записка Сириуса. Мерлин, даже почерк у него какой-то аристократический, с завитушками.

«Еще бы не знала! Сама подумай, разве Сохатый усидел бы на месте? Вот и я говорю, что конечно нет, поэтому его ненаглядная Эва (зачеркнуто) Л.Э. знает все в подробностях еще со вчерашнего вечера.
Я же, в свою очередь, тебе обещаю, что ты надолго запомнишь этот день рождения. О-бе-ща-ю. И да! С меня полет на метле, помнишь?»


В уголке была нарисована девушка, летящая на метле, и я вновь поразилась, до чего она была на меня похожа! У него, оказывается, еще и художественные способности. Прекрасно. Ну не идеален ли, вновь с досадой подумала я. Лишь покачав головой, я с улыбкой посмотрела на Блэка. Да, я все помнила и все так же сильно рвалась летать.
По окончанию трансфигурации, МакГонагалл задала нам практическое домашнее задание, которое Мародеры выполнили еще на уроке. Профессор лишь покачала головой, пряча улыбку, и в который раз у меня пронеслась благодарная мысль, что нам невообразимо повезло с деканом.
– Если бы ты знала, как мне хочется сбежать с зельеварения! – воскликнул Сириус, мгновенно оказавшись рядом со мной. – Глаза б мои не видели этих слизеринцев.
– В особенности Нюниуса, – подхватил Джеймс, внезапно оказавшись с другой стороны. – Он весь месяц бегает за Эванс, точно собачка. Опять за старое.
– Бультерьер, – обронила я с суровым видом.
– Куда уж. Чихуахуа, – прыснули мальчишки, и я, не удержавшись, засмеялась с ними.
Несмотря на полнейшую неохоту тащиться на зельеварение, оно пролетело почти мгновенно. Слизнорт дал нам самостоятельное задание, а затем как всегда проверил полученный результат, отметив, опять же, как всегда, прирожденного зельевара Нюнчика, только вот теперь уже без Лили, она, как ни странно, не очень-то высовывалась.
– Какая жалость, – скривился Сириус, бросив на Снейпа испепеляющий взгляд. Я молча сжала его руку, умоляя вовремя замолчать и не возобновлять старый спор. Целую кучу старых споров.
Следующей парой у нас стояли чары, и мы пришли туда почти в полном мародерском составе – за исключением Питера, который почему-то предпочел магловедение. Пожалуй, чары для меня являлись одним из самых интересных предметов в Хогвартсе. Усевшись за парту между Джеймсом и Сириусом, я проследила за долгим взглядом Сохатого и опять-таки наткнулась на темно-рыжие волосы Лили.
– Ну что? – шепнула я, легко дотронувшись до его руки. – Как у вас дела?
– Лучше, – благодарно откликнулся Джеймс. – Знаешь, Марлс, иногда мне кажется, что она изменилась, а в следующий миг вновь все та же ворчунья и злючка Эванс… – он чуть прикрыл глаза, не переставая наблюдать.
– Ты прав, мне тоже иногда так кажется, – призналась я, чуть улыбнувшись. – И вовсе она не злючка. – Лишь притворяется, добавила я про себя. – Есть у меня одна идея…
Джеймс резко развернулся ко мне, ожидая продолжения, но я почти незаметно качнула головой, не переставая улыбаться. Меня забавляло его удивление.
– Скоро узнаешь, – усмехнулась я, лукаво прищурившись. – Не все сразу, я даже не обещаю, что все получится.
– Должно быть, ты стараешься больше меня, Марлс, – отозвался он, машинально проводя рукой по волосам. – Просто... спасибо тебе.
– Ну, это неправда. И мне нравится тебе помогать, – честно ответила я, чуть улыбнувшись. – Все нормально, Джим. Серьезно.
Однако и чары пролетели практически незаметно за разговорами с Бродягой и Сохатым и за ведением конспекта между ними, никак не наоборот. Пропущенные за болтовней абзацы мы вечно переписывали у Рема, который, как самый ответственный Мародер во все времена, послушно записывал чуть ли не каждое слово преподавателя.
– Ни дать ни взять Эванс! – в какой-то момент усмехнулся Сириус, не упускающий случая подшутить над рыжей старостой. – Ты только посмотри: даже позы у них одинаковые!
– Интересно, а как еще можно сидеть, записывая лекцию? – поинтересовалась я, а Блэк только усмехнулся.
– Не будь хоть ты занудой! – шутливо нахмурился он, кривя рот в ухмылке.
Досиживая последние минуты урока, я просто приклеилась взглядом к секундной стрелке и сидела так минут пять, почти ничего вокруг не замечая. Я ждала этого момента со вчерашнего утра, и он вот-вот наступит! Нельзя было просто взять и рассказать, в какой именно восторг приводила меня эта мысль. Мне хотелось прямо сейчас вскочить и вырваться прочь из класса, чтобы, не теряя времени даром, со всех ног помчаться в старый класс зельеварения. Не терпелось посмотреть, как там теперь все обстоит, ведь мальчишки наверняка потрудились над этим кабинетом!
– Потерпи две минуты, – успокаивал меня Сириус. – Поверь, я уже часа четыре чувствую примерно то же самое.
Я закусила губу, умоляюще следя за песочными часами, а когда, наконец, раздался долгожданный звон колокола, я первая вылетела из класса, едва не забыв сумку с давно собранными учебниками. Дожидаясь ребят, я только что не подпрыгивала на месте, как внезапно прямо передо мной появилась Лили Эванс. Да так внезапно, что у меня как будто весь воздух вышел из легких. По крайней мере, глядя на нее несколько мгновений, я не могла вдохнуть. Я была абсолютно уверена, что еще две секунды назад ее здесь не было. То есть, вообще не было поблизости. Ее волнистые рыжие волосы чуть растрепались, щеки раскраснелись, будто она пробежала шестьдесят метров, глаза сверкали. Она быстро посмотрела по сторонам и, улыбнувшись, вновь взглянула на меня.
– Ты откуда? – нервно спросила я, пытаясь нормально улыбнуться в ответ. Показалось мне, или в ее взгляде промелькнула растерянность? Если так, то она быстро нашла, что ответить.
– Я была на чарах, – ответила она, сделав удивленное выражение лица. – Ты же меня видела, разве нет?
Ее зеленые глаза как всегда были предельно искренними, только в данный момент я почему-то ей не верила. Старосте школы! Я усмехнулась, покачав головой в ответ на свои мысли. Одно из двух: или я схожу с ума или тут что-то не так.
– Марлин МакКиннон, – услышала я любимый голос, в котором звучали официально-торжественные нотки, – имею честь пригласить Вас на очень высокоэлитный праздник! – Сириус изящно поклонился и протянул мне руку, будто приглашая на танец.
– Ты хотел сказать, на мой день рождения? – уточнила я, вскидывая брови. – Или мы еще куда-то идем?
– Марлс! – укоризненно воскликнул Блэк, но в синих глазах плясали озорные искорки.
– Я буду счастлива, если Вы будете сопровождать меня, мистер Блэк, – закатила глаза я. – Но будьте так любезны в следующий раз чуть умерить свой аристократический пыл.
Сириус прыснул, мгновенно растеряв всю свою театральную торжественность. Поцеловав мою ладонь, он быстро шепнул:
– Жду тебя через десять минут.
Я торопливо кивнула и понеслась в комнату, чтобы переодеться. У меня уже давно было заготовлено чудесное платье, которое еще позавчера было горячо одобрено моими соседками Лили, Джин и Алисой. Вдохновленная этими торжественными речами, я быстро переоделась и выбежала в гостиную, где на меня тут же изумленно уставилось не менее десяти пар глаз. Несколько мгновений – и на меня обрушился целый шквал поздравлений и пожеланий. Я так и замерла на месте, не успевая благодарить каждого. Я просто смотрела то в одну сторону, то в другую. Все же странно, как традиции определенной группы людей становятся традициями для всех остальных тоже. И все-таки я торопилась, поэтому громко поблагодарила всех разом и скользнула прочь, пока они окончательно не оттеснили меня от выхода.
Выбежав из гостиной, я резко замерла на месте, увидев, что под моей ногой сейчас могли бы исчезнуть сразу две ступеньки. Похоже, мне крупно везло все это время! Почти терпеливо дождавшись их появления, я бросилась вниз, не замечая ничего вокруг. Никогда, никогда я еще так не ждала своего дня рождения! Я неслась по коридорам, не чувствуя под собой ног и временами слыша, как кто-то кричит мне вслед, что я бегу слишком быстро. Это было не очень-то вежливо с моей стороны, но я ничего не могла с собой поделать.
Вообще-то вначале мы хотели устроить праздник на восьмом этаже, а потом подняться на Астрономическую башню, но затем решили, что подняться мы сможем и так, а заброшенный кабинет зельеварения все же подойдет лучше. Я уже хотела завернуть за угол, как внезапно услышала знакомый голос и моментально скользнула назад, затаившись у поворота.
– И что ты предлагаешь? – услышала я возмущенный голос Лили. – Если вы считаете себя такими умными, то…
– Неужели ты не понимаешь, что дело вовсе не в этом! – с досадой воскликнул Джеймс, и я практически увидела, как он взлохмачивает себе волосы. – Просто если бы ты, Эванс, думала о чем-то еще, кроме соблюдения правил, то могла бы узнать гораздо более интересные вещи!
Вот интересно, о чем они опять спорят? И что еще более интересно, стоит ли мне сейчас вмешаться и остановить эту разгорающуюся ссору? Думать тут было не о чем – разумеется, стоит.
– Ты что, подслушиваешь? – шепнул Сириус, прикладывая ладонь к моим губам, и я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Блэк весело усмехнулся, отпустив меня и отступив на полшага назад. – О чем говорят?
– Ругаются, – недовольно буркнула я и хотела уже выйти из-за угла, но Блэк почему-то удержал меня на месте.
– Значит, не в этом дело? – снова негодующе воскликнула Эванс. – Тебе что, нравятся ваши постоянные отработки у Филча? А страдает факультет, Поттер!
– Слушай, ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь другом?! – разозлился Джеймс, делая шаг ей навстречу. И опять же, я четко представляла, как яростно пылают его карие глаза. Упрям. Вспыльчив. Но в то же время Джим отходчив и в принципе умеет просить прощения.
– Все, хватит, – не выдержал Сириус, и как ни в чем не бывало вышел из-за поворота, будто и не останавливался. Ходил он бесшумно, видимо, одна из анимагических способностей наподобие улучшения работы всех органов чувств. Я поспешила за ним.
Джеймс и Лили стояли напротив друг друга, скрестив руки на груди. Если бы не привычное однообразие ситуации, меня могло бы позабавить, что стоят они в совершенно одинаковых позах, и глаза светятся тоже одинаково: упрямо и завороженно. У обоих. Я испустила бесшумный вздох, окончательно убеждаясь в том, что а) чувства Джеймса взаимны и б) Эванс ни за что в них не признается. Как же я хотела ошибиться!
– Итак, прошу, – торжественно провозгласил Сириус, открывая перед нами дверь. – Отвлекись на секундочку, – посоветовал он, проходя мимо Джеймса.
Я, как положено имениннице, зашла первая и потрясенно ахнула, увидев, что кабинет изменился до неузнаваемости. Да, этого следовало ожидать, но я все равно чувствовала себя застигнутой врасплох.
Как же тут было красиво! Гирлянды, звездный потолок и праздничный стол с белой скатертью. Я заметила даже сливочное пиво и подумала, что, должно быть, к Мародерам в «Трех метлах» относятся уже как к своим. Ничего удивительного на самом деле в этом не было, их обаяние может пробить любую стену.
Озираясь вокруг, я чувствовала ощущение déjà vu – точно так же я вела себя сегодня утром, когда Сириус устроил мне фейерверк прямо в гостиной. На стенах кабинета висело огромное количество фотографий, а на одной из стен были нарисованы олень, пес, волк и крыса. Они были обведены серебристым контуром и отчасти напоминали патронусы, но я знала, что это нечто гораздо более значимое.
Похоже, несмотря на недовольство по отношению к Джеймсу, у Лили так же точно перехватило дух, и я невольно хмыкнула, заметив, с каким изумлением она разглядывает животных на стене. Что ж, стать анимагами в семнадцать – вещь почти неосуществимая, а в пятнадцать – вообще за гранью возможного. Вот только они смогли. Как всегда. Думаю, Лили пока что не догадывается, в чем кроется разгадка.
В этот момент в гостиную ворвались Ремус и Питер. Сириус удовлетворенно кивнул и открыл бутылку сливочного пива.
– Вообще-то я хотел раздобыть игристое вино, – начал он, и тут же поймал непонимающие взгляды Рема, Пита и Джеймса. А вот мы с Лили лишь усмехнулись, представляя, как Блэк пробирается в какой-нибудь магловский магазинчик. И ведь неизвестно, как он сумеет выбраться за территорию Хогвартса, хотя тут, кажется, он как раз сможет что-нибудь придумать. – Это такой газированный напиток, который маглы пьют по праздникам, – объяснил Блэк. – Но, как вы сами понимаете, это весьма проблематично осуществить незаметно. Поэтому, я решил просто сходить в Хогсмид.
Мы все дружно зааплодировали, и Сириус криво усмехнулся, разливая сливочное пиво в бокалы. Когда все они были наполнены, мы так же дружно подошли к столу и взяли их в руки.
– Что ж, друзья, – торжественно произнес Джеймс, весело подмигнув мне. – За Марлин! За самую лучшую подругу, за сестру и за единственную Мародерку!
– Сказал Сохатый, не теряя надежды на увеличение нашей численности… – не удержавшись, тут же добавил Сириус и бросил на Лили Эванс испытующий взгляд. Та отреагировала на удивление спокойно, хоть и с привычной настороженностью. Странно.
Раздался звон бокалов, и, отпив немного, мы поставили их обратно на стол. Я растрогано посмотрела на Джеймса, то и дело моргая глазами, чтобы не разреветься, и все тут же начали по очереди подходить и обнимать меня, желая всего, чего только можно пожелать. Серьезно. Как будто это действительно был мой настоящий день рождения. Однако у меня все уже было: магические способности, самые лучшие друзья и Сириус, а что еще нужно для счастья?
– Марлин, слушай, – неожиданно произнесла Лили Эванс, оказываясь рядом со мной. – Не знаю, в чем дело, но у меня странное ощущение, что я все-таки ошибалась. Я всегда считала тебя легкомысленной и слегла поверхностной, такой же, как они, в общем, но ты совсем не такая. Мы в чем-то похожи…
– Конечно, похожи, это ты сомневалась! – широко улыбнулась я и тут же оказалась в объятиях Лили.
Так мы и веселились – рассказывали друг другу веселые истории, вспоминали смешные случаи, которых за эти шесть лет накопилось немало.
В какой-то момент я потеряла Лили Эванс из виду, хотя с самого начала пообещала себе, что буду за ней следить. Пробежавшись глазами по лицам друзей, я невольно запаниковала и незаметно скользнула к двери из класса.
В коридорах было заметно холоднее, и я тут же закуталась в свой кардиган. За Лил не пришлось долго ходить – она стояла практически у самой двери, привалившись спиной к стене, и вертела в руках свернутый лист бумаги.
– Письмо? – догадалась я, появляясь из темноты. Лили вздрогнула, вскинув на меня глаза. Однако не успела я продолжить, как дверь вновь распахнулась, и в коридоре появился Джеймс Поттер.
– Ты подслушивал? – невольно поддела я, однако Сохатый тут же склонил голову набок и быстро усмехнулся, бросив на меня выразительный взгляд:
– Как и ты.
Клянусь, мои щеки тут же порозовели от смущения. Так значит, он все же узнал.
– Ладно. – Джим шагнул к Лили. – Слушай. Тебе не следует переживать из-за этого. – Его рука невольно потянулась к ее ладони, в которой Эванс сжимала свернутый лист. – Я знаю, ты сделала все, что могла. Ты ни в чем не виновата.
Я прищурилась, размышляя, как бы намекнуть Сохатому, что он играет с огнем. Возможно, это письмо значило для Лили куда больше, чем ему казалось.
– Ты прав, – грустно согласилась Лили. – Я не нужна ей, потому что я другая.
Лили вытянула руку, а другой вдруг достала из заднего кармана волшебную палочку. Я тут же потянула Джима к себе, хотя тот явно намеревался подойти к Эванс ближе. Вот же упрямец, не все сразу!
– Отойди, – процедила я ему в ухо. – Оставь ее.
– Инсендио! – Письмо вспыхнуло в руках девушки, и языки пламени мгновенно принялись пожирать бумагу. От ярких всполохов длинные тени прыгали по лицу Лили, я чувствовала тепло магического пламени.
Рука разжалась – и догорающий лист полетел на каменный пол, чтобы рассыпаться кучкой пепла.
– Идем, – произнесла я, обнимая Эванс за плечи, и мы молча вернулись в класс.
Дальше все шло спокойно в плане чрезвычайных ситуаций. Мы рассказывали друг другу истории, вспоминали то, что успели пережить вместе. Особенно трогательно было, когда Джеймс стал рассказывать Лили про ту ночь, когда я впервые встретилась с Мародерами. Поразительно, они помнят все так же четко, как и я. Джеймс назвал меня самой непредсказуемой девчонкой, и уж кого-кого, но меня они никак не ожидали там встретить. Я ощутила, как тяжелеют ресницы и тут же вновь становятся привычно легкими.
– Ты ведь не заплачешь, верно, солнце? – с тревогой спросил меня Сириус, притягивая к себе.
«Мерлин, как же непохожи мой Сириус и тот заносчивый чистокровный Блэк в коридорах школы…честное слово, раздвоение личности!»
– Все это так… мило и трогательно, – светло улыбнулась я. – Вы помните меня так же хорошо, как и я вас. Ты помнишь меня тогда? В запретной секции? Вот это было забавно.
– Особенно забавно, когда ты налетела на меня из темноты, – отозвался Сириус, целуя меня в макушку. – Ты была незабываема. Вот это я уж точно помнил долго. Кстати, – он заговорщически подмигнул мне, синие глаза сверкнули в свете факелов, а затем он громко сказал: – На сегодняшний вечер у нас задумано еще кое-что!
Джеймс оглянулся на друга и оживленно закивал головой. Я тут же узнала знакомый блеск в глазах и вспомнила записку Бродяги.
С меня полет на метле, помнишь?
Я широко распахнула глаза, чувствуя, как внутри все замирает от предвкушения долгожданного момента.

Ветер свистел в ушах, и я не слышала ничего из того, что происходит вокруг. Здесь было шумно и весело, только погода выдалась ветреная, хотя многим это не мешало наслаждаться зрелищем. Знаете, тогда я первый раз оказалась на матче, потому что раньше здесь было откровенно скучно, но нас меняет не время, а люди. Так вот, квиддич с Мародерами – просто ожившая поэзия.
Это был третий курс и первый матч сезона Гриффиндор–Рейвенкло, и, как я уже сказала, я пришла сюда вместе с друзьями – Ремом и Питом. Джеймс и Сириус тогда уже были на поле. Бродяга подменял нападающего, который на тот момент валялся в больничном крыле. Что ж, если взяться характеризовать Джеймса в обычное время, то можно подобрать определения вроде «беспечный», «самоуверенный», «талантливый» ну или «злостный нарушитель дисциплины», неважно. Дело в том, что в воздухе это был уже совсем другой Джеймс, и если смотреть на него сейчас, то мне в голову приходило лишь два определения – свободный и, определенно, счастливый.

То чувство, что я испытывала, наблюдая за совами из окна широкого коридора, было лишь несерьезным увлечением по сравнению с тем, как относится к полетам Джеймс. Там была его жизнь, и иногда мне казалось, что произошла какая-то ошибка, если Поттер не родился птицей. Интересно то, что иногда мне также казалось, будто его характер полностью зависит от его увлечения. Пожалуй, человек, ощущающий себя по-настоящему свободным, не поддается какому-либо влиянию окружающих. Вот и на него нельзя было подействовать практически ничем: он рвался в бой, если кто-то затронет его близких, тут же остроумно отвечал на любые колкости, брошенные в его адрес. Думаю, поэтому они все время и сцеплялись со Снейпом, хотя отчасти тут замешана и Лили.
Такой же был и Сириус, хотя воспитывались друзья абсолютно по-разному. Если мать Джеймса просто души не чаяла в сыне, то Вальбурга Блэк была холоднее льда. Все детство Сириуса прошло в строжайшем соблюдении этикета и наказанием вплоть до Круциатуса за любую провинность. Ужасно? Это называлось "воспитание". А еще почти вся его семья училась на Слизерине и почти все они сейчас являлись сторонниками Волан-де-Морта, о котором вовсю кричали газеты. Не стоит удивляться, что своей настоящей семьей Бродяга считал нас.
И вот теперь я вновь подумала о том, что вся импульсивность и склонность к поспешным решениям у них выходит из их стихии, из того самого ощущения свободы и независимости.
Почему не летаю я? Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась. На уроках мадам Трюк я проявляла среднестатистические способности и никогда не умела на ходу придумывать целую комбинацию движений, но ведь некоторые игроки в квиддич вначале обладали такими же способностями, а потом просто развивали их. В отличие от Лили, высоты я не боялась и нельзя сказать, что я не любила летать. Просто… наверное, я действительно просто не задумывалась об этом. Кто знает, если бы я сдружилась с ребятами сразу же, еще на первом курсе, возможно, сейчас бы уже играла в квиддич вместе с ними.
Уже стемнело, когда мы вышли на огромное поле, окруженное высокими трибунами. Я поежилась, но не от холода, а от поднимавшегося откуда-то изнутри волнения. На самом деле, бояться мне было нечего – я ведь буду не одна, я буду с Бродягой.
– Готова? – с предвкушением позвал меня Сириус, садясь на метлу. Едва не подпрыгивая, я подбежала к нему и уже приготовилась сесть сзади, как вдруг, будто эта мысль посетила меня только сейчас, оглянулась на Джеймса.
– Постойте, – воскликнула я, переводя взгляд на Лили. – Мы забыли про нее! Эй, Лил, неужели тебе совсем не хочется полетать? Это весело. Наверное.
Сириус бросил на меня краткий красноречивый взгляд, ясно давая понять, что «рыжую заучку» он на свою метлу садить не собирается. Вот он, Блэк, с холодком подумала я, однако тут же выкинула эту мысль из головы.
Эванс замерла на месте, будто приросла к земле и лишь потрясенно смотрела на меня. Она действительно боялась не то что Сириуса, но и меня тоже. А между тем, я вовсе не хотела ее обидеть. Сегодня Лили Эванс явно не такая, как обычно, внезапно подумала я. Она переступила через себя, согласившись провести с нами этот вечер – однако вечер еще не закончен. Бросив быстрый взгляд, просящий о минимальной поддержке, на Ремуса и Питера, – от Бродяги в этот раз мне этого не дождаться – я снова оживленно закивала Лили.
– Я… Марлин, стой, я не знаю… – наконец выдавила она и как-то затравлено взглянула на метлу. – Наверное, не хочу. Определенно не хочу.
– Ну, давай же, Эванс, это действительно здорово! – крикнул Сириус, закатывая глаза. – Я почти уверен, что тебе понравится.
Я восторженно смотрела на нее, пытаясь сделать так, чтобы мой азарт передался и ей. И лишь Джеймс в этот момент не произносил ни слова, напряженно глядя на Лили. Он буквально сверлил ее этим своим пристальным взглядом – хотя мог бы уже вмешаться и помочь мне. Я давно заметила, что он всегда немного нервничает в ее присутствии.
– Но… метла не выдержит троих, – вновь кротко возразила Эванс, и я невольно засмеялась, поражаясь, что она до сих пор меня не раскусила.
Сириус смотрел на меня с иронией, уже совершенно не скрывая пренебрежения. То есть он вроде как говорил мне: «Помощь другу – это прекрасно, Марлс. Но с этим случаем тебе не справиться».
Это мы еще посмотрим, Блэк.
– Не с нами, мисс Эванс! – сквозь смех выдавила я, легко пряча свое раздражение. – Ты первый раз на метле, а Блэка заносит так, что только я могу не опасаться за свою жизнь.
Я заметила, как глаза Бродяги вспыхнули предостерегающим огоньком – словно он еще раз пытался донести до меня всю степень своего презрения. Честное слово, я готова была запустить в него чем-нибудь вроде Остолбеней. На губах Джеймса Поттера неожиданно появилась кривая улыбочка – кажется, он понял, какой план у меня был еще сегодня утром. Покачав головой, Сохатый сел на метлу и выжидающе посмотрел на Лили:
– Ну что, садишься?
Лили испуганно переводила взгляд с меня на Джеймса и обратно. Мне даже показалось, что она сейчас просто убежит – ее глаза напоминали глаза загнанной лани. Я почувствовала легкие угрызения совести – я не оставила Эванс выбора. Что если это я все придумала? Что если элементарная вежливость не позволяет Лили наотрез оказаться от моей затеи? Я уже собиралась открыть рот, чтобы свести все к шутке, как вдруг Лили Эванс кивнула мне. Мерлинова борода, Эванс согласна! Эванс согласна полетать на метле – и с кем, с Джеймсом-сегодня-самый-лучший-день-в-моей-жизни-Поттером!
Подойдя к зависшему в воздухе Сохатому, Лили осторожно села на метлу, крепко вцепилась в Джеймса руками и зажмурила глаза.
– Я… готова.
Джим медлил, глядя на меня так, словно я только что спасла ему жизнь.
– Ну держись крепче, радость моя, – загадочно прошептал Сириус, и я мгновенно перевела на него подозрительный взгляд. – Сама напросилась. – Я крепко обхватила Блэка руками и уже открыла рот, но сказать ничего не успела. Бродяга вцепился руками в метлу, и мы неожиданно взмыли в воздух.
Я не удержалась от крика, так внезапно все это произошло. Ветер откинул за спину мои волосы, и я почувствовала, как воздух будто проходит сквозь меня, заставляя ощущать невероятный восторг. Я крепко держалась руками за Сириуса, но все было не так, как я ожидала. То есть, чего еще можно ожидать от Сириуса Блэка, с этими его пылающими от азарта глазами. Блэк этим жил, адреналин был его личным наркотиком. Он резко сворачивал, едва ли не переворачивая нас вниз головой – словно я не на метле летала, а заскочила на американские горки. Мимо меня проносились яркие пятна: поле, деревья, последние осенние цветы – их было видно даже с такой высоты. А Сириус поднимался все выше и выше, разгоняясь все сильнее, и вот я уже почувствовала, что ветер стал холоднее, но не чувствовала холода, глубоко погруженная в свои ощущения.
Все внутри меня переворачивалось от неминуемого страха, но вместе с этим я ощущала и дикий восторг. Серьезно, если останусь жива, обязательно повторю это снова.
Мне ужасно хотелось оглянуться назад, чтобы увидеть, как за нами мчится Джеймс, а Лили судорожно вцепилась в его талию, словно действительно боялась упасть. Мне хотелось заглянуть ей в глаза, увидеть неловкую улыбку, а затем услышать ее восторженный крик. Я хотела видеть это, чтобы потом Лили не говорила, будто ничего подобного не было. Я хотела, чтобы она наслаждалась бешеной пляской своего сердца, чувствуя тепло Джеймса Поттера под своими руками и собственный восторг. Мне хотелось, чтобы она поняла, что Джеймс никогда не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое. Мне хотелось сделать так, чтобы она поверила ему, чтобы внезапно подумала: «Так вот что они чувствуют, летая!» Я хотела, чтобы Эванс влюбилась в полет. Собственно, кого я обманывала? Мне было плевать, захочет ли она полетать вновь. Важно лишь то, захочется ли ей вновь оказаться рядом с Джеймсом Поттером - вот как сейчас, на расстоянии в несколько миллиметров. Сейчас я была готова многое отдать, чтобы стать птицей, развернуться и пролететь мимо них.
Когда Джеймс, сделав красивую петлю, поравнялся с нами, я, наконец, увидела, что Лили ослабила хватку и с восторгом, идентичным моему, озирается по сторонам. Я испытала, по меньшей мере, облегчение. Эванс не тряслась от ужаса и не просилась вниз. Эванс больше не была Эванс. Увидев, что я за ней наблюдаю, она засмеялась, и я засмеялась в ответ. Что ж, думаю, Бродяге теперь придется катать меня довольно часто! А может быть и не только ему.
Картины под нами сменялись одна другой, подобно калейдоскопу ярких пятен: зеленые леса, голубое озеро, желтый пляж вокруг него, разноцветные луга и, конечно, сам замок. Резко подавшись вперед, Сириус так низко пролетел над гладью воды, что я бы смогла коснуться ее рукой. Однако, я не такая сумасшедшая как они, я бы не рискнула разомкнуть кольцо рук на торсе Сириуса Блэка.
Невозможно описать, сколько различных чувств я испытала в течение этого полета! Это и невероятный восторг, и мощный выброс адреналина в кровь, страх, небывалое абсолютное счастье и, разумеется, свободу. Если бы все время чувствовать себя такой свободной, как сейчас!
Когда мы уже снижаясь, я попыталась чуть замедлить бешено бьющееся сердце. Оно будто рвалось к облакам, тоже хотело лететь, и я мысленно пообещала, что мы еще полетаем. Две фигурки Ремуса и Питера постепенно становились все более различимыми, и вот я уже вижу, как они машут нам руками.
Сириус помог мне слезть с метлы и бережно поставил на землю. Я слегка покачнулась – ноги тряслись, на волосах застыл иней. Я чувствовала себя так, будто за эти несколько минут уже отвыкла от ощутимой опоры, мои глаза восторженно светились, и, заглянув в них, Сириус Блэк уже не смог отвести от меня взгляд.
– Спасибо тебе! – выдохнула я, незамедлительно бросаясь ему на шею. – Спасибо, спасибо, спасибо, Бродяга! Это было… потрясающе. И даже твои перевороты не заставили меня пожалеть…
– Я знал, что тебе понравится, – с кривой ухмылочкой отозвался Сириус и посмотрел вверх. – Смотри-ка!
– Они действительно очень хорошо смотрятся, верно? – усмехнулся Ремус.
Я запрокинула голову и, прищурившись от света заходящего солнца, разглядела стремительно приближающуюся к нам точку. Непонятно только, как Рем сумел что-то в ней различить! Когда они оказались ближе, я заметила, что Лили уткнулась лбом в спину Джеймса, а ее руки некрепко сомкнуты на его талии. А еще я видела, что ему явно не хотелось останавливать этот чудесный момент, но Поттер понимал, что на сегодня Лили Эванс уже достаточно впечатлений.
Слезая с метлы, Лили, как и я, едва не потеряла равновесие, но сильная рука Сохатого бережно подхватила ее. Я улыбнулась, увидев, как распушились ее темно-рыжие волосы, и представила, что у меня на голове примерно то же самое. Ее глаза пылали так же, как и мои, и я ощутила свою полную победу. Миллион-ноль в мою пользу, потому что Лили Эванс сдалась.
– Спасибо… Джеймс, – выдыхая, проговорила она, и я едва не захлопала в ладоши от радости. В Хогвартс мы возвращались все вместе – уставшие, замерзшие, но безгранично счастливые.



_______________________________________________________________________________

Если вы все еще читаете, и вам кажется, что все слишком просто, радужно и мило, то не волнуйтесь - это только начало, а начало по закону жанра должно быть позитивное :D Я очень жду ваших отзывов, дорогие читатели) Искренне ваша, visionaria


Глава 4

Глава 4

POV Марлин МакКиннон

Обычно осень делилась на время до празднования моего дня рождения и все остальное, но эта осень была последней в Хогвартсе, и я старалась проводить каждый день с пользой. В том смысле, что мы все чаще бродили по замку, стараясь запомнить каждую мелочь, любую деталь, чтобы потом легко воспроизвести в воображении. Хотя с картой Мародеров в этом не было никакой необходимости – там и так изображено все и даже больше.
Этим вечером я решила прогуляться одна, хотя, конечно же, не отказалась бы от компании Сириуса, Джеймса или Рема. Почему я не упомянула Питера? Потому что Хвост не пошел бы бродить по темным коридорам замка только со мной, без сопровождения кого-нибудь из Мародеров. Все дело было в том, что вчера мы так заговорились, что не увидели, как к нам приближается Филч. Сириус успел толкнуть меня за угол, а Джеймс быстро сунул мне в руки карту и велел уходить, пока «наш вечный надзиратель» не заметил. Я послушно скрылась из виду, но позволить себе бросить в беде друзей не могла, поэтому, затаив дыхание, ждала приговора.
Думаю, для Филча давно не было неожиданностью увидеть Мародеров посреди ночи в коридоре, хотя благодаря карте и мантии-невидимке попадались они крайне редко. Как результат – очередная отработка, на этот раз заключавшаяся в отмывании котлов у профессора Слизнорта. Я пожелала ребятам удачи и, пользуясь тем, что карта все еще у меня, отправилась на вылазку.
– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, – шепнула я.
Отбоя пока еще не было, и все же стоило соблюдать немалую осторожность. Я пожалела о том, что не прихватила с собой еще и мантию-невидимку, но Джеймс наверняка машинально сунул ее под свою школьную мантию. Приклеившись взглядом к карте, я завернула за угол и направилась к тому самому окну, на котором видела Лили в тот день, когда сестра прислала ей письмо.
Кстати, Джеймс долго не мог отойти от произошедшего – как и в прошлом году, теперь он вспоминал свою любовь, не умолкая, что начинало раздражать даже вполне лояльного Ремуса. Наверное, потому, что и у самого Рема не все было гладко – Рейчел Грин была вынуждена уехать из Хогвартса, а затем и из страны, еще в прошлом году в связи со слухами об участившихся нападениях на детей. Что ж, в Британии уже давно небезопасно, это верно, однако до наших краев угроза еще не добралась. Совсем недавно совы перестали приносить Рему письма – на это может быть тысяча причин, но несчастный Люпин тяжело переживал эту тишину. Может быть, она еще напишет ему, а может, и нет. Рейчел не знала, что Ремус оборотень, и, по его словам, никогда не должна была узнать. Несмотря на четыре примера настоящей верности в лице троих мародеров и меня, Лунатику трудно было поверить, что все люди, которых он когда-либо встречал или встретит, такие же.
Присев на подоконник, я прошептала: Люмос, и стала наблюдать за готовящимися ко сну обитателями замка. Ну, кто готовился, а кто котлы чистил. Вот она, вся великолепная четверка, в кабинете зельеварения. Я немного задержалась на надписи «Сириус Блэк», борясь с идиотским желанием погладить пальцем карту, и перевела взгляд на ближайший коридор. Пусто. Что ж, тогда посмотрим, что творится в гостиной Гриффиндора. Ага, вот и Лили. Странно, я думала она или в библиотеке, или уже давно в своей кровати. Неужели, опять готовит Джеймсу очередную выволочку? Ей что, нравится с ним ругаться? Вот уж чьей логики я точно никогда не пойму!
Лили Эванс – огромная тайна конкретно для меня. Если ты живешь с человеком в одной комнате в течение где-то четырех лет, ты должна иметь представление о его характере, привычках, даже фразы могут привязываться, но тут совсем другой случай. Я неплохо общалась с Алисой – вообще-то с ней все неплохо общались, ибо разговорчивость Миллер выходила далеко за рамки среднестатистичекой. Джин Доэрти… не настолько хорошо, подруги Джин жили через две комнаты от нашей, и она часто пропадала там, но, впрочем, думаю, и о ней я могла рассказать достаточно.
Но Лили. Ладно, главное – спокойствие, я все равно найду способ их свести, может не сомневаться. Она упрямая, но и в моей голове за планом А следует В, за ним С, и так далее по алфавиту. К тому же, Джеймс просто должен быть счастлив! Полагаю, что мы с Сириусом все-таки можем вызывать у него и непрошеные ассоциации, поэтому я твердо решила, что заставлю Лили как можно скорее разобраться в себе и откопать-таки то очевидное, что давно известно всем вокруг. Интересно, какова вероятность, что я это не придумала, м?
Снова взглянув на карту, я с удивлением отметила, что Лили в гостиной больше нет, как нет ее и в нашей спальне. А вот это уже по-настоящему интригует! Что это она задумала? Я с неподдельным интересом следила за ней, пока до меня внезапно не дошло, что точка с надписью «Лили Эванс» приближается к надписям «Джеймс Поттер», «Ремус Люпин», «Сириус Блэк» и «Питер Петтигрю». Ненадолго они остановились, а затем трое последних продолжили свой путь, а вот Джеймс задержался. Ну да, сейчас я действительно жалела, что через карту не передаются и разговоры. Разговаривали они не очень долго, но в довольно скором времени надпись «Лили Эванс» стала стремительно приближаться к надписи «Марлин МакКиннон».
Ко мне.
Вот черт.
– Шалость удалась! Нокс, – торопливо прошептала я, пряча карту под мантию. Интересно, она знала, что я здесь, или просто спешит спрятаться в свое убежище? Если так, то, что ж, будем прятаться вместе. Так я и сидела в течение нескольких минут, пока не услышала легкий стук каблуков, достаточно частый, это свидетельствовало о том, что она почти бежала. Дыхание тоже было частым и прерывистым, это я слышала отчетливо. Мерлин, если она опять что-то наговорила Джеймсу, я не знаю, что я с ней сделаю! И это уже после того, как они почти наладили свои суперсложные отношения! Забывшись, я раздраженно вздохнула и тут же испуганно задержала дыхание. Ты идиотка, процедил внутренний голос.
– Кто здесь? – вскрикнула Лили. Похоже, она пришла сюда без палочки, раз не зажгла свет. А вот это вообще ни в какие ворота – я знала, Лили практична и собрана, а кто же разгуливает по нижним этажам без волшебной палочки да еще и за несколько минут до отбоя?
– Я. Люмос!
Тонкий свет, отчасти напоминающий лунный, неярко осветил часть коридора, и я смогла разглядеть, что глаза у Лили покрасневшие, взгляд раздосадованный, а выражение лица в высшей степени беспомощное. Любопытно.
– Марлин?! – прошипела Лили Эванс, подбегая ко мне. – Что ты здесь делаешь, уже был отбой!
Кажется, я немного потеряла счет времени.
– О, в таком случае, я тебя поздравляю! – торжествующе воскликнула я. – Ты только что нарушила правило номер раз, гласящее, что ученикам как начальных, так и старших курсов запрещено бродить по замку после отбоя, – на одном дыхании продекламировала я, сверкнув глазами.
– Прекрати, – с досадой откликнулась она. – Я вовсе не хотела с тобой спорить.
– Что ж, тогда ты не будешь отрицать, если я скажу, что вы опять поругались с Джеймсом, – констатировала я, приглашая ее сесть рядом со мной на подоконник. – Скажи мне вот что, – начала я, заглянув ей в глаза. – Только честно, пожалуйста. Поттер ведь тебе нравится? – увидев, каким стало выражение ее лица, я поспешно добавила: – Только не кричи! В целом, у тебя есть к нему чувства, да? Я не имею в виду раздражение и вообще что-то негативное и поверхностное.
Лили удивленно вскинула брови, и я подавила еще один вздох. В следующий миг она поняла, о чем я, и зеленые глаза тут же негодующе вспыхнули.
– Тогда нет, – отрезала она, яростно сверкнув глазами. – Поттер…
– «…безмозглый задавака», я знаю, – перебила я, настойчиво вглядываясь в ее лицо. – Но ты не видишь или не хочешь видеть, что это было пять лет назад, Лил, – подумав, я тут же с усмешкой поправила себя: – Ну, может, два года назад. Послушай, мне незачем тебе врать, к тому же ты и так сама себя обманываешь. Возможно, тебе кажется, что это спортивный интерес и не более, может быть, тебе страшно, но... – Я улыбнулась, предоставляя ее воображению право самому закончить фразу.
Лили ничего мне не ответила, лишь закусила губу и едва заметно покачала головой. Не очень-то хотелось сидеть в тишине, поэтому я решила рискнуть. Она никому ничего не расскажет, а если ей придет в голову такая мысль, то при случае, она ничего не сможет доказать. Я вытащила карту и снова прошептала:
– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!
Перед моими глазами появилась давно выученное наизусть приветствие:

«Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост представляют вашему вниманию новейшее изобретение – Карту Мародеров».

Я с неимоверным удовольствием наблюдала, как вытягивается лицо Лили. Особенно когда к приветствию неожиданно добавилась фраза:
«Господин Лунатик приветствует также и новую гостью нашего маленького мира тайн. Здравствуй, Лили».
«Господин Бродяга присоединяется к господину Лунатику и хотел бы передать своей радости, что ее ждет небольшой разговор… Да, Марлин? »
– О, мне уже страшно, Блэк, – усмехнулась я, ожидая еще два приветствия, и они не заставили себя ждать.
«Господин Хвост присоединяется к двум предыдущим приветствиям», а следом за ним:
«Господин Сохатый присоединяется к господам Мародерам и просит мисс Эванс никому не говорить о сеем полезнейшем документе».
– Что это? – воскликнула Лили, с полнейшим изумлением посмотрев на меня.
– Это – карта Мародеров, – с гордостью объявила я. – И, между прочим, показывать ее тебе я не должна. На ней изображены все коридоры Хогвартса, все тайные двери и выходы. Еще она показывает каждого, кто находится в замке, что бывает очень полезно. Вот как, например, сейчас, – пробормотала я, обеспокоенно взглянув на Лили. – Не хотелось бы тебя расстраивать, но сюда идет Филч. Нокс!
Гриффиндорка бросила на меня потрясенный взгляд, словно спрашивала «Ты что, шутишь?», но я твердо посмотрела на нее, и в следующее мгновение мы дружно сорвались с места и бросились бежать. Достаточно уже того, что я даже понятия не имела, куда именно мы бежим, ведь в этом коридоре факелы не горели, а зажечь нам было нечего – это непременно нас выдаст. Я уже знала, что мы обнаружены, хотя смотритель еще не знает, кто мы. И, думаю, у Лили, как и у меня, попадаться ему на глаза не было никакого желания.
Не было желания? Я усмехнулась про себя, бросив на нее быстрый взгляд. Лили Эванс – староста школы, и вряд ли она сейчас может хладнокровно рассуждать. Поэтому я схватила ее за руку и постаралась бежать еще быстрее.
– Не бойся, Лил, он нас не увидит, – заверила я ее. Та лишь как-то сдавленно пискнула, не сбавляя темпа. Мы все больше углублялись в ту часть замка, в которой я бывала довольно редко, если не сказать, что не была вообще, а это уже было, по меньшей мере, странно. Меня так и тянуло посмотреть на карту, но я бы все равно ничего не увидела в темноте, а зажечь палочку не могла. Завернув за угол, мы прижались к стене почти вплотную и, тяжело дыша, прислушались. Тишина, только тусклый луч света, проникающий из какой-то щели, освещал невзрачный коридор.
– Кажется, убежали… – пробормотала я, взглянув на Лили. Даже в таком мраке я смогла различить, что она была необыкновенно бледной и напуганной. – Все хорошо, Эванс! Тебе-то что, в самом деле? Скажешь, что коридор патрулировала или что-то вроде того...
– Ничего не хорошо, сегодня не моя очередь! – прошипела она, глядя на меня огромными зелеными глазами. Я попыталась успокоить ее, но у меня ничего не вышло. – Нас могли поймать! С нами могло что-нибудь случиться!
– И сейчас может, – возразила я.
Она замолчала на полуслове, взглянув на меня так, будто я сказала что-то невероятное.
– Что?
– Я говорю, что и сейчас с нами вполне может что-то случиться, – пояснила я. – Вот ты знаешь, где мы находимся? Нет. И я тоже не знаю. И к тому же…
Я резко замолчала и прислушалась. Или мне послышалось, или чуть подальше скрипнула половица. Замерев и почти не дыша, я сделала Лили предостерегающий знак и напрягла слух. Все было спокойно, но странное предчувствие не отпускало меня. Еще несколько мгновений все было тихо, а затем из-за поворота раздался довольно грубый жесткий голос:
– Говори. Здесь никого нет, – последовала пауза, а затем звук упавшего предмета, полагаю, металлического. Кто-то чертыхнулся.
– Он доволен, – с досадой произнес второй голос. – Сегодня ночью нам удалось выполнить задание.
«Это же слизеринцы!» – наконец поняла я, холодея при мысли, что они узнают, что мы здесь.
– Прекрасно, – лениво протянул первый голос. – Значит, завтра можно там не появляться.
Лили крепко сжимала мою руку, дышала тихо и поверхностно, а я, нахмурившись, ждала продолжения. О чем они говорят? О Волан-де-Морте и его сторонниках? Неужели, весь Слизерин одобряет идеи этого безумца? С другой стороны, мне ли не знать, как они относятся к таким как я, и вроде бы, я давно подозревала, что они заодно. Но это было одно, а найти тому подтверждение – совсем другое.
– Как думаешь, нам стоит предпринимать какие-то меры здесь, в школе? – неожиданно услышала я третий голос, высокомерный и расчетливый и почувствовала, как Лили судорожно вцепилась мне в руку. Ясно. Нюниус. Не выдержав, я подалась вперед и осторожно выглянула из-за угла. Лили попыталась утянуть меня обратно, но я не поддавалась.
Все трое стояли ко мне спиной так, что я видела только затылки и мантии и не могла разглядеть лиц, хотя и так догадаться было нетрудно. Они были напряжены и внимательны, когда один внезапно повернулся к Снейпу, и я узнала Эйвери. Тут же стала совершенно ясно, что третий – Мальсибер.
– Что ты имеешь в виду, Снейп? – резко переспросил последний, и я немедленно спряталась за углом, одними губами назвав Лили троицу. Она лишь кивнула, словно знала об этом с самого начала. Коснувшись рукой моей руки, она произнесла одними губами: «Их не должно здесь быть». Конечно, не должно. Двое из трех закончили школу еще год назад.
– Я о Гриффиндоре, – небрежно бросил Нюниус, и мы с Лили дружно затаили дыхание.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть план, как преподать им урок? – осклабился Мальсибер с садистским интересом. – Это было бы весьма неплохо, хотя бы перестанут совать нос не в свое дело. Эти наглые…
– Возможно, было бы разумнее начать с грязнокровок… – тут же лениво протянул Эйвери. – Как вы думаете?..
Воздух с шумом вышел из моих легких, и дальше тут находиться я уже не могла. Мысли путались, в голове раздавались голоса, рвущиеся откуда-то изнутри, из глубоких воспоминаний. Я зажмурилась, сделала пару вдохов и неожиданно ощутила неестественную тишину.
– Там кто-то есть, – услышала я все тот же жесткий голос Эйвери.
Не было больше времени, нужно уносить ноги. Я бросилась прочь от ненавистного перекрестка, утягивая за собой едва не плачущую Лили. Для нее так же не составило труда догадаться, о ком говорят слизеринцы. Казалось, мой мир рушится прямо на глазах, а я не могла ничего сделать, но одно знала точно: предупрежден – значит, вооружен. В большинстве случаев, это помогает, может помочь и сейчас!
Я была не в силах справиться с нескончаемым потоком мыслей, поэтому просто бежала, не чувствуя земли под ногами. Сколько мы уже убегаем? Несколько минут или часов? Позади меня Лили почти выбилась из сил. Если поначалу я считала эту темную часть коридора лишь небольшим ответвлением, то сейчас убедилась – он намного больше, чем мне показалось. Настолько больше, что я просто не знала, где мы сейчас находимся и где находились до этого. Убегая от Филча, мы не задумывались, куда именно бежим, а сейчас и подавно, времени у нас было в-обрез.
– Лили, – пропыхтела я, не замедляя бег, и повернулась к ней. – Ты представляешь себе эту часть замка?
– Откуда? – глубоко вдохнув, спросила она. – Я думала, это ты все знаешь. Марли-ин!!
Поздно.
«Видимо, не все…» – уже собиралась пробормотать я за секунду до того, как ударилась о глухую стену. То есть, не совсем глухую. И не совсем стену.
От удара все мысли мгновенно вылетели у меня из головы, оставив место лишь пустоте и недоумению, и только потом пришла боль. Я чувствовала, как она пульсирует где-то в районе лба, отдавая в затылок, чувствовала, как падаю куда-то, а потом удар о твердую землю. Прижав одну руку к лицу, я попыталась наощупь определить, что здесь такое, но ничего не смогла понять. Тьма была просто непроглядной, и все мое существо невольно искало хоть какой-то путь к свету, но пока не находило.
– Лил? – прохрипела я, а в ответ – тишина. Никогда бы не подумала, что могу так бояться тишины. Серьезно, меня никогда не пугали темные комнаты, тайны, секреты. Но ведь и я была не одна, со мной всегда были Мародеры или один Сириус или Джеймс, но теперь…
Я чувствовала, что помещение, в котором я оказалась, было тесной комнаткой, потому что, даже не видя ничего вокруг, почти физически ощущала, как давят на меня стены. Мерлин, я никогда не страдала клаустрофобией, нормально ездила в лифтах, спускалась в погреб и пряталась там, когда играла в прятки с братом, но в данный момент мне хотелось лечь, свернуться калачиком и уснуть, чтобы не чувствовать этот давящий ужас, не слышать тишину, которая беспощадно резала мне уши, а главное, унять слепое беспокойство о Лили. Где же она? Куда пропала? Я беспомощно закрыла глаза, и неожиданно вспомнила о палочке. Торопливо запустив руку в мантию, я похолодела от ужаса. Неужели, выронила? Не может быть, чтобы мне так не везло! Чуть слышно застонав, я осела на пол и до крови закусила начавшую подрагивать губу.
Страх, тяжелый и липкий, подобно волнам, накатывающим на берег, то заполнял меня, заставляя почти уйти под воду, то снова отпускал, давая вдохнуть свежего воздуха. Мне хотелось бежать, быстрее, быстрее, словно за мной все еще кто-то гнался, кто-то невидимый. И действительно гнался, только не за мной. Мародерам угрожает непосредственная опасность, и я была почти уверена, что к моему предупреждению они не отнеслись бы с должной серьезностью. Мы должны что-то сделать, иначе будет поздно. И если с ними что-нибудь случится, я просто не смогу жить.
– Помогите! – закричала я, кидаясь в сторону, где, по моему мнению, должна была быть дверь. – Кто-нибудь! Эй! Пожалуйста!
Здесь было тихо и очень, очень темно, а темнота навевала ассоциации с моими ночными кошмарами. Я не видела даже своей руки в десяти сантиметрах от лица. Глаза медленно наполнялись слезами, но не оттого, что я, возможно, останусь здесь надолго и вскоре умру от банального истощения, а оттого, что не успею предупредить Мародеров. Мерлин, только бы с Лили все было хорошо, тогда она добежит, она сможет все им рассказать, и они вместе что-нибудь придумают… Это же Хогвартс, верно?.. Здесь не случается ничего плохого.
– Помогите! – снова попробовала я, колотя в стену, пока не почувствовала острую кинжальную боль в руке. Хруст и ощущение чего-то теплого, стекающего вниз, капающего с кончиков пальцев. Кровь. Видимо, поранилась о какой-то острый скол камня. Черт.
Меня же здесь никто не найдет… – пронеслась ужасающая мысль. – Никто даже понятия не имеет, где я могу быть, даже я сама не знаю, где оказалась…
Черт возьми, откуда вообще взялась эта паника?
– Кто-нибудь… – устало прошептала я, закрывая глаза и прижимая руки к пульсирующей болью голове. – Помогите.
Спокойно. Не бойся, Лили найдет твою палочку, вернется и приведет помощь. Главное, не бойся. Забудь обо всем. Нужно подумать о чем-то. Уже ясно, что в этой коморке никого и ничего нет.
Я сжалась в комочек, пытаясь унять головную боль и скачущие мысли, которые только ее усиливали. Сердце никак не хотело замедлять бег, мне было страшно, но я боялась не за себя. Где-то в глубине души звенел противный голос, твердящий, что все кончено, что, может быть, это моя последняя ночь, и сегодняшний вечер, когда я провожала друзей на отработку, был последней встречей с ними. Это не мои мысли. Глаза обожгло, горячие слезы покатились по щекам, но я ничего не могла сделать, чтобы остановить их. Марлин МакКиннон никогда не сдавалась. Когда, совсем обессилев, я опустилась на пол, в голове была холодная пустота, и в ней отчетливо билась одна-единственная мысль, которая была для меня спасительным островком.
Сириус.

***

Резко подскочив в кровати, я, тяжело дыша и обливаясь холодным потом, быстро огляделась по сторонам. Мысли лихорадочно переплетались, но одно я понимала совершенно отчетливо: здесь слишком светло для того места, которое я помнила. Нервно сжав руки в кулаки, я почувствовала резкую боль и тихо охнула.
Тут же от окна отделилась тень, и через долю секунды он оказался около моей кровати. Я почувствовала, как Сириус Блэк осторожно берет меня за руку, а в глазах – бесконечное облегчение. И злость. Где-то в глубине, на краешке его сознания, но он злился. И, черт возьми, было на что.
– Ты очень меня напугала, – тихо произнес Блэк, прижимая мою руку к своей щеке. Темные глаза вглядывались в мое лицо. – Как ты?
– Голова болит, – пробормотала я, озадаченно переводя взгляд с него на странное помещение. – Где я?
– В больничном крыле, разумеется. Мадам Помфри сказала, что у тебя легкое сотрясение, глубокие порезы, вывих кисти, еще что-то, что я не запомнил... – Сириус прикрыл глаза. – Марлин, слушай... черт, не смей так больше делать! Никогда, слышишь?!
Приподнявшись, я поспешила прижаться к нему, крепко сцепив руки на его шее. Неужели это был не сон, и я действительно потеряла сознание в той странной темной комнате, предварительно расцарапав руку в попытке выбраться? Немыслимо. В следующий миг на меня нахлынули воспоминания, и всепоглощающий страх вернулся. Видимо, заметив, как я напряглась, Сириус осторожно уложил меня обратно.
– Как вы меня нашли? – спросила я, пытаясь унять мелкую дрожь, колотившую тело.
– Мы были в гостиной, как раз думали, где ты можешь быть, когда туда вбежала Эванс – ну знаешь, мантия грязная, волосы растрепаны, в глазах ужас… а в руке твоя палочка.

Она выглядела так, будто бежала очень долго и далеко. Ее всегда расчесанные темно-рыжие волосы сейчас были растрепаны, а зеленые глаза переполнены ужасом. Наверное, они никогда не видели ее такой. Мантия была перепачкана чем-то белым, словно Лили не раз падала или выбиралась из-под завала.
Мародеры уставились на нее с одинаковым выражением лица, удивление на их лицах сменялось тревогой. Она тяжело дышала, не в силах выговорить ни слова, а затем сумела произнести одно-единственное:
– Марлин… я… она просто исчезла, понимаете?
Сириус вскочил с дивана и бросился было вон из гостиной, но тут резко подскочил к Лили. То же самое сделали и остальные.
– Где она? – крикнул Бродяга, не в силах справиться с надвигающейся паникой. – Эванс, где она? – Его взгляд тут же наткнулся на палочку в ее руке.
Джеймс положил руку ему на плечо и постарался как можно спокойнее спросить:
– Лили, пожалуйста…
Эванс посмотрела на него с тем же страхом, что и они на нее, только к нему примешивалось еще много других эмоций.
– Я не знаю… – выдавила она. – Мы убегали от Филча, забежали в какой-то коридор, а там слизеринцы…
Не дослушав, Блэк сорвался с места и бросился прочь из гостиной. Уже на бегу он успел резко бросить Джеймсу:
– Оставайся здесь вместе с ней!
Что-то подсказывало ему: случилось что-то ужасное, что-то действительно ужасное, а страх во всегда спокойных глазах Лили только подтверждал его опасения. Несясь по коридору и набегу превращаясь в большого черного пса, Сириус услышал шаги бегущих следом за ним друзей. Разумеется, ни Поттер, ни Эванс его не послушали. Втянув носом воздух, он почувствовал тонкий аромат, свидетельствующий о том, что Марлин была здесь. Все его чувства усилились.
Добравшись до коридора с подоконником Лили, Сириус уступил ей место, молясь только об одном: чтобы она помнила, куда им бежать. Неизвестно сколько времени прошло с тех пор, как Марлин осталась одна. Сердце сжалось.
Лили бежала впереди, иногда поворачивая и замирая, словно пыталась вспомнить. Сириус знал, что это непросто – тут было очень темно даже для собачьих глаз, но все равно подгонял ее вперед, понимая, что если они остановятся, мысли поглотят его с головой. Благо, Эванс не останавливалась. За спиной послышались четыре голоса, в унисон произнесшие: «Люмос!»
– Здесь мы остановились, чтобы перевести дух, – с трудом пробормотала Лили, замирая у очередного поворота. – Затем мы побежали туда, потому что нас услышали слизеринцы, чей разговор мы случайно подслушали...
Об этом они послушают позже, когда найдут Марлин. Сириус бросился дальше по коридору, гонимый одно мыслью: быстрее, быстрее, быстрее… Временами он сворачивал, но неожиданно почувствовал, что запах оборвался и снова превратился в человека, тяжело дыша от долгого непрерывного бега. Он не знал, видела ли Эванс собаку, и ему было плевать на это.
– Здесь, – прошептал он.
Джеймс, Ремус, Питер и Лили подошли к нему и с недоумением уставились на стену, с виду очень прочную. Сириус стукнул по стене кулаком и неожиданно почувствовал, как рука свободно проходит сквозь кладку.
– Это чары, – мрачно озвучил его мысли Джеймс. – Откройся мне.
Стена тут же исчезла, и все четыре палочки осветили образовавшуюся комнатку. Взгляд Сириуса тут же опустился вниз и наткнулся на девушку, лежащую на каменном полу. Лицо Марлин было мертвенно бледным, а дотронувшись до ее руки, Сириус содрогнулся от холода. Оглядев пол, он с нарастающим ужасом заметил на нем кровь.
Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что сердце сжималось от ужаса. Он же обещал, что никогда не оставит ее одну… обещал.
– Не смей так со мной поступать, слышишь?! – закричал он, опускаясь на колени рядом с ней. Джеймс подбежал с другой стороны и положил два пальца ей на шею.
– Она дышит, Бродяга. Ей нужно в больничное крыло как можно быстрее!
Сириус бережно взял Марлин на руки, едва различимо шепча:
– Потерпи, радость моя. Всё будет хорошо.

– Прости меня, – с досадой произнесла я, сжимая его ладонь здоровой рукой. – Я больше никуда без тебя не уйду, да и вообще это все было слишком похоже на сон. Идиотизм какой-то – я испугалась темноты.
Сириус посмотрел на меня долгим взглядом и медленно, с расстановкой, произнес:
– Ты испугалась того, что могло быть в ней, – твердо произнес он. – Я обещал тебе, что всегда буду рядом, а ты ставишь меня в такое положение, где я чувствую себя виноватым в том, что случилось. – Я не могла понять, злится он или просто прячет страх. Это Сириус Блэк. Никогда не поймешь, что творится в его голове.
– Неправда, – откликнулась я. Еще не хватало, чтобы он начал винить себя в случившемся! В конце концов, я сама виновата, что пошла ночью непонятно куда, да еще и Лили за собой потащила. Впрочем, если подумать, она сама ко мне пришла.
Держа Сириуса за руку, я старалась хоть ненадолго отогнать от себя тревожные мысли, решив, что расскажу ему позже. Ему тоже нужно прийти в себя, слишком много ему пришлось пережить этой ночью.
– Послушай, – со странной интонацией процедил Блэк. Его гнев исчез, и я вздохнула с облегчением. – Я боялся, что больше тебя не увижу, понимаешь ты или нет?
– Я тоже, – тихо произнесла я, чувствуя жжение в глазах, и замотала головой. – Но это так глупо, Бродяга. Это ведь наша школа, и пока мы здесь, с нами не случится ничего плохого.
Он осторожно приблизился и, смахнув влажный след с моей щеки, коснулся губами моего лба. Я вновь почувствовала себя спокойно. Тревога никуда не ушла, но мне удалось подавить ее хотя бы на какое-то время. Пока он здесь, мне не нужно бояться.
– Сколько времени? – неожиданно спросила я.
– Почти четыре часа, – усмехнулся Сириус, и я, снова увидев легкую улыбку в его синих глазах, вздохнула с облегчением. Слава Мерлину.
– Тогда почему ты не спишь? – укоризненно прошептала я, чуть повернув голову, чтобы было удобнее смотреть на него.
– С тобой уснешь. – Голос его прозвучал заносчиво, но я знала, что он уже не злится, а скорее насмехается. Хороший знак.
– Ладно, – протянула я, оглядывая немалое количество кушеток, на которых вполне сносно можно было поспать. – Тогда ложись прямо здесь, чтобы иметь возможность следить за мной. Хотя я и под Империусом никуда отсюда не уйду, и все-таки.
С минуту Сириус смотрел на меня удивленным взглядом, а затем, согласно кивнув, плюхнулся на соседнюю кровать. Несколько долгих секунд я просто смотрела на него, чувствуя сожаление из-за того, что, благодаря мне, он не спал всю ночь. И все-таки эта самая ночь кое-что для меня решила. Я знала, что довольно скоро этот момент наступит, поэтому была готова к выводу, прозвучавшему в моем сознании перед погружением в сон:
Жизнь полна сюрпризов… Пару часов назад, я почти смирилась с мыслью о смерти, но он спас меня. Иногда мне кажется, что он будет рядом всегда, но я не могу вечно на него надеяться. Я должна действовать сама. И я буду действовать.
Что-то происходило вокруг. Что-то жуткое, не поддающееся моему пониманию. По крайней мере пока. Но я должна понимать. Я должна всегда знать, что делать, я должна быть храброй и хладнокровной, как…
В сознании промелькнул почти забывшийся образ девушки, которая проучилась в Хогвартсе не больше двух месяцев примерно год назад, но, сама того не желая, сумела многому меня научить. Мерлин, у меня ведь есть еще одна тайна, о которой никто не знает. Вот уж никогда бы не подумала, что вспомню ее вновь, устало подумала я, проваливаясь в сон.


Глава 5

Глава 5


POV Марлин МакКиннон

В больничном крыле я провела три дня, хотя мадам Помфри никак не хотела отпускать меня раньше, чем через неделю, в чем заботливый Сириус был с ней полностью солидарен, но я настояла. В конце концов, моя деятельная натура просто не выдержала бы этой пытки, и тут меня неожиданно поддержал Джеймс. Ребята приходили ко мне каждый день по несколько раз, с ними появлялись и Лили с Алисой. Это было неописуемо – когда я увидела их всех вместе – Рема, Джеймса, Лили и Пита. Кажется, та ночь многое изменила. Мы все кое-что осознали, кое-что очень значимое для всех нас.
Между тем наступил октябрь, и вывесили расписание походов в Хогсмид. Не собираясь больше торчать в больничном крыле, пока все радуются, я решительно заявила, что снова хочу приступить к занятиям, моя рука давно уже зажила при помощи зелий, и вообще я замечательно себя чувствовала. Мадам Помфри лишь покачала головой и выписала мне справку со строгими указаниями. Я задавалась вопросом, почему она не выпускает меня из крыла, если я совершенно здорова, но вслух не спорила.
К занятиям я приступила с особым рвением, будто действительно по всему этому соскучилась. На самом деле все было не совсем так, просто я поняла, насколько дорога мне моя обыденная жизнь даже со всеми этими уроками. Также мы на время прекратили свои вылазки, чем несказанно обрадовали Лили, которая после нашего с ней злосчастного приключение и вовсе боялась высунуть нос после отбоя.
Честно говоря, я даже немного удивлялась тому, как легко Лили с Алисой удавалась подходить к нам – ко мне, к Джеймсу или Рему, чтобы просто перекинуться парой фраз. Не то, чтобы они стали такими же авантюрными, какими бывали мы, но что-то определенно изменилось. То, чего я так ждала, наконец, начинало сбываться, однако, больше общаясь со мной и Ремом, Лили избегала смотреть на Джеймса, а шуточки Блэка и вовсе смущали ее или наоборот выводили из себя. Я ведь говорила, что что-то меняется, и это действительно оказалось так. За всеми этими событиями прошла неделя, а новости в «Ежедневном Пророке» с каждым выпуском становились все хуже и хуже. Вскоре маглорожденные волшебники действительно начнут жить в постоянном страхе за свои семьи, и мы с Лили не будем исключениями. Казалось, что ее всегда веселые глаза темнеют с каждым днем, взгляд становится рассеянным и тоскливым, словно она никогда не могла бы подумать, что мир может так стремительно меняться. Я тоже никогда так не думала, но теперь вижу – все действительно происходит слишком быстро. Противоестественно быстро.
Пару раз Сириус получал угрожающие письма от матери, которая впервые открыто заявляла, что он предал их семью, и на него никогда нельзя было рассчитывать. Должно быть, Вальбурга Блэк до последнего надеялась, что ее старший сын приползет просить прощения за свое недопустимое поведение. Но Сириус был непреклонен, отвечая ей что-то в духе:

«Здравствуйте, мадам,
С удовольствием выслушаю то, что вы скажете, когда этот ублюдок Волан-де-Морт проиграет.
Родственник,
предавший Вашу семью».

Я не одобряла ни его желания провоцировать мать, ни его метода борьбы с мрачными чувствами. На самом деле Блэк чувствовал себя не так беспечно, как хотел показать, что, разумеется, было негласно известно всем нам. Мы старались развеселить Сириуса, Мародеры придумывали разные шутки, которые нередко оканчивались очередными перепалками со Слизерином, вот только доказать никто ничего не мог, а, как говорится, не пойман – не вор.
Той ночью я находилась в гостиной, глядя в окно на бледно-желтую круглую луну, но ничего не видя. Последние два года, зная, что они делают в эту ночь, я не могла спать. О том, что Ремус – оборотень, я знала давно. Сама догадалась, сопоставив все факты и, как остальные, приняла его таким, какой он есть, просто потому, что он замечательный друг, и таких друзей действительно мало. Но вскоре я узнала, что остальные Мародеры принимали анимагические формы и составляли Рему компанию, и тогда моему спокойному сну в эту ночь пришел конец. Я честно пыталась спать, но просто не могла, непонятно по какой причине продолжая волноваться. И вроде бы знала, что Ремус никогда не нападет на своих лучших друзей и разумом понимала это, но сердце твердило обратное.
Вот и сегодня я смотрела в окно, обхватив себя руками, и нервно кусала губы, жалея, что сама не стала анимагом. Мне хотелось быть с ними в такие моменты, чтобы не мучиться от неизвестности в тихой гостиной Гриффиндора. Самое интересное было в том, что порой мне казалось, будто Лили давно обо всем догадалась или, по крайней мере, подозревает, но я не намеревалась выяснять так это или не так.
Я присаживалась на диван, глядя в одну точку, а потом снова вставала, не в силах сидеть на месте. Другое дело, если бы я могла куда-то пойти, развеяться и хотя бы ненадолго отогнать тревожащие меня мысли. Но я не могла, потому что обещала Сириусу не выходить из гостиной в одиночку.
А потом снова садилась, брала в уже зажившую руку перо, ставила на стол чернила и начинала писать на заранее заготовленном пергаменте.

«Доброй ночи, Бродяга,

Знаешь... Я уже привыкла писать письма, когда мне страшно, скучно или просто нечего делать. Как будто я разговариваю с тобой и представляю, как ты мне отвечаешь. Странная, да?.. Верно. Очень.
Мне страшно, Бродяга. Я беспокоюсь за тебя, но теперь по другой причине. По нескольким, если быть точной. Это происходит каждое полнолуние, но теперь слова слизеринцев, подслушанные в коридоре, не выходят у меня из головы. Я пишу это письмо для себя, и мне становится чуточку легче. Тебе не нужно об этом знать.
Иногда мне кажется, что эта тревога сведет меня с ума, но в следующий миг я нахожу силы взять себя в руки и по несколько раз повторяю себе, что с вами все будет хорошо. Все будет хорошо. Все хорошо. Я думаю, ты даже представить себе не можешь, какое облегчение я чувствую каждый раз, видя вас, возвращающихся с вашей вылазки веселыми... Уставшими, да, но главное – все в порядке.
Теперь у меня нет возможности выйти из гостиной, потому что я твердо решила выполнить данное тебе обещание. Как будто ты сейчас рядом со мной, слушаешь, усмехаешься, а затем говоришь: «Ты все это придумала, моя радость. Все проблемы в твоей голове». Это вполне в твоем духе, ты все время стараешься казаться беспечнее, чем позволяет ситуация, и очень часто я благодарна тебе за это.
Вряд ли ты представляешь, как я сейчас нервничаю. Скорее всего, ты думаешь, что я спокойно сплю в своей кровати, как нормальный человек, но разве я могу просто уснуть, когда знаю, где вы в этот момент?
О, Мерлин, я чувствую себя, мягко говоря, не самой храброй Мародеркой, когда начинаю думать об этом. Ты часто говоришь мне, что я очень смелая, что я готова на такие поступки, на которые многие бы не пошли, но я этого не замечаю. Может быть, ты немного предвзят к своей радости, Бродяга?..»

– Марлин? – неожиданно услышала я знакомый удивленный голос и резко оторвала руку от пергамента, случайно капнув на него чернилами.
Обернувшись, я увидела Лили, которая стояла в своем светло-зеленом халате у входа в гостиную. Мои брови медленно поползли вверх, хотя в следующий миг я мельком кивнула и безразлично отвернулась к окну, делая вид, что ничем не занята.
– Не спится? – заботливо спросила она меня, садясь на диван рядом со мной. Мне не очень-то хотелось разговаривать, но не могла же я ни с того ни с сего огрызаться на нее только потому, что безумно переживаю. К тому же, она пока не могла знать, о чем именно, а я не могла рассказать.
– Да, – протянула я, не оборачиваясь. – Бессонница, знаешь ли.
– В полнолуние? – уточнила она, заставив меня буквально прирасти к полу. – Ты, что же, ждешь нашествия зомби?
Я невольно усмехнулась, думая, что Лили или хочет о чем-то со мной поговорить или давно уже обо всем знает и беспокоится за Джеймса. От обеих этих мыслей мне хотелось улыбаться, но я сдержала это желание, лишь бросив на нее задумчивый взгляд и снова скользнув взглядом по пергаменту.
– Брось, Марлс, – неожиданно воскликнула Лил, поворачиваясь ко мне. – Я знаю о Реме еще с пятого курса и, честно говоря, мне все равно.
Я улыбнулась ей, как будто была совсем не удивлена, словно нисколечко в ней не сомневалась, хотя на самом деле была растрогана до глубины души. Значит, Лили знала, все время знала. Снова склонившись к пергаменту и чувствуя на себе ее заинтересованный взгляд, я закончила письмо:

«…С Лили стало гораздо спокойнее. Оказывается, наша Эванс уже два года знает про Рема, а вот мы даже не догадывались, что она настолько проницательна. Кажется мне, или она точно так же беспокоится за Джеймса, как я за тебя? В таком случае, мы можем считать это нашей маленькой победой.
На часах… три часа ночи, но я совсем не хочу спать. Мне кажется, что даже если бы я точно знала, что с вами ни при каких обстоятельствах ничего не может произойти, я все равно не смогла бы уснуть.
Спасибо, Бродяга, мне стало легче, и... спасибо, что ты со мной, Блэк. Без шуток.
Доброй ночи.
Марлс."

Поставив точку, я еще несколько мгновений сидела, не в силах спрятать улыбку, а затем повернулась к Лили:
– Я действительно благодарна тебе за это, Лили, – заговорила я, глядя ей прямо в глаза и чувствуя, как поднимается настроение. – Ты можешь дождаться подходящего момента и признаться в этом Рему, хотя я бы на твоем месте пока не стала этого делать. Но показалось мне, или ты пришла спросить меня о чем-то другом?
Лили молчала, явно не предусмотрев того, что я мгновенно раскрою ее план.
– Тебе не показалось, – ответила она, бросив на меня быстрый изучающий взгляд. Я нахмурилась. – Марлин, – она обеспокоенно посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, и я поняла, о чем пойдет речь еще до того, как она продолжила. – Марлин, ты говорила что-нибудь ребятам?
Я с сожалением отвернулась, машинально закусывая губу, что теперь было признаком волнения. Последнее время ко мне прицепилась эта привычка, а нервничала я теперь довольно часто. Честно говоря, мне хотелось всеми силами избежать этого разговора, но, похоже, теперь поздно.
– Нет, – лаконично отозвалась я. Лили склонила голову набок, прожигая меня пристальным взглядом.
– Почему?
Почему? Что ж, я прокручивала все это множество раз, все доводы за и против, все, что нужно было, чтобы принять решение. Поначалу я была абсолютно уверена – как только увижу Сириуса, сразу выложу ему все, о чем мы узнали в ту ночь. О том, что Мальсибер и Эйвери и сейчас появляются в школе, о том, что с ними по ночам видится Нюниус, а это может означать, что Снейп на самом деле Пожиратель, что просто безумие. Что, если весь Слизерин старших курсов – сторонники Волан-де-Морта? Что, если эти дети, мои ровесники, причастны к нападениям и убийствам, о которых пишут в «Пророке»? И как, черт возьми, отреагирует на это Сириус? О, я знала.
– Потому что боюсь, что они слишком резко отреагируют, а так и будет. – Я беспомощно посмотрела на нее. – Я боюсь за них. И ты боишься, я знаю это.
– Тогда мы должны им все рассказать, – твердо произнесла Лил, вопреки моим ожиданиям не став возражать. – Знаешь, что мне сказала вчера Алиса?
Я ошарашенно посмотрела на нее, но Лили лишь с беглой улыбкой покачала головой, давая понять, что я ее не так поняла.
– Я ничего ей не говорила, – сказала она, чуть нахмурившись. – Именно поэтому она вчера сказала мне почти с обидой: «Ты изменилась, Лили. Я тебя почти не узнаю. Ты все больше времени проводишь с ними, а вот на меня его совсем не хватает». Странно, но я этого совсем не замечала… – Она замолчала, уставившись куда-то вдаль, а затем резко обернулась ко мне. В глазах светилась мольба. – Скажи мне, Марлин… Я действительно изменилась?
Черт, да она даже не представляла, насколько! Может, в этом виновата я, может, Джеймс, не знаю. Но одно было очевидно – Лили меняется, меняются ее чувства, ощущения. Я уже не раз замечала, что ее тянет к Джеймсу почти так же неистово, как его тянет к ней. Да и дело не только в этом. Когда последний раз Лили была в библиотеке и что она делает вместо этого? Бегает со мной по подземельям? Этим сказано многое.
– Я думаю, да, – наконец произнесла я и торопливо добавила, заметив, что она заметно расстроилась: – Ты не стала хуже, Лили! Просто как будто открыла для себя что-то новое, что-то… другое, непривычное, понимаешь? – Я пытливо вглядывалась в ее лицо, пытаясь разглядеть, угадала я или нет.
– Да, – еле слышно выдохнула она. – Так и есть.
В этот момент произошло сразу три вещи: окно неожиданно распахнулось, заставив нас вздрогнуть, внезапно вспыхнул огонь в камине и… и я услышала громкий вой. Кто может выть на территории Хогвартса? Собака или волк?..
Собака или волк…
Вой повторился.
Я вскочила, незамедлительно бросившись к выходу. Собака или волк! Мерлин, что, что могло случиться? Паника – вот что я чувствовала, выбегая из гостиной, горло стискивали невидимые ледяные пальцы, и казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Этого не может быть! Только не с ними, только не они, Мерлин, пожалуйста!
Я вылетела из замка, в чем была – в пижамных лосинах, футболке и тапочках, на переодевание времени у меня не было. Лес был еще далеко, но я сразу заметила оленя, стоявшего на опушке. Выл определенно не он, но кто же, кто? Я затаила дыхание, все внутри замерло в этот момент. Джеймс меня явно заметил, взгляд его карих глаз был полон тревоги. Повернув голову назад, он убедился, что там никого нет, и превратился в человека. Я со всех ног кинулась к нему, споткнувшись и чуть не упав, но он вовремя подхватил меня.
– Что?.. – прошептала я, глядя на него огромными встревоженными глазами.
– Что… Что ты здесь делаешь, Марлс? – в сердцах накинулся он на меня. – Оборотни…
– …чуют запах людей, – перебила я, яростно замотав головой. – Неужели ты не понимаешь, что я просто не могла там оставаться? Что произошло, Джеймс? Ты ведь понимаешь, что я все равно узнаю!
Внезапно его взгляд прошел сквозь меня и, вероятно, наткнулся на кого-то еще. Я ждала ответа, меня просто колотило изнутри, отчасти, наверно, от холода ночи, но Джеймса сейчас занимало что-то другое, что-то не менее важное, но я, черт возьми, не понимала, что. И лишь когда я увидела, как темнеют его глаза, как в них появляется настоящий ужас пополам с удивлением, мой собственный страх вдруг утих, давая возможность ощутить что-то помимо него.
– Только этого не хватало… – досадливо произнес он, проведя рукой по волосам.
Я резко обернулась и увидела Лили. Она не сводила с нас потрясенного взгляда, по которому я поняла, что она все видела с самого начала. В голову неожиданно стукнуло словосочетание: незарегистрированный анимаг. За такое могли посадить в Азкабан, если бы узнали. И теперь я невольно открыла тайну Лили Эванс, не позаботившись о том, чтобы она не бросилась следом за мной. Вот же идиотка.
– Прости меня, – одними губами прошептала я, снова переведя взгляд на Джеймса. – Я не хотела...
– Ты не виновата, – пробормотал он, сжав мое плечо. – А с Лил мы поговорим… Марлин… – Он заглянул мне в глаза. – Пожалуйста, только не переживай. Он… У нас впервые такой случай… – Джеймс снова взлохматил себе волосы, видимо, думая, как лучше сказать, но я его уже не слышала, бросившись в лес. – Марлин! – закричал Джеймс, пытаясь поймать меня за руку. – Марлин, тебе туда нельзя!
Но мне было, мягко говоря, все равно, что со мной будет. В голове билась одна-единственная мысль: «Только не Сириус!». И все. Больше меня ничего не волновало на данный момент. Внезапно кто-то толкнул меня в сторону и оттеснил к ближайшему дереву, заткнув рот рукой. Я попыталась вырваться, а затем разглядела горящие карие глаза Джеймса.
– Марлин, – вкрадчиво заговорил он, не спеша меня отпускать. – С ним все хорошо, это царапина…
– Какая царапина?! – пробубнила я в его руку, и Джеймсу пришлось ее убрать. – Какая еще, к чертям собачьим, царапина? – тут же рявкнула я, сверкая глазами. – Где все, Поттер?!
– Ну… мы как всегда гуляли. В общем, появился еще один волк, не оборотень, обычный волк… Похоже, местный, охранял территорию… – Джеймс твердо посмотрел мне в глаза. – Рему он чем-то сильно не понравился, а Бродяга же не мог остаться в стороне…
– Да не тяни ты, Джеймс! – умоляюще прошептала я, внезапно почувствовав ужасную усталость.
– С ним все хорошо, – повторил он, прижимая меня к себе. – А тебя вообще не должно было здесь быть, малышка. Если бы Бродяга знал, он бы уж сказал своей радости пару ласковых, за то, что не спала всю ночь и… -– Джеймс вытаращил глаза и возмущенно произнес: – ...и выскочила в одной футболке?! МАРЛС! – Я лишь отмахнулась с досадой. – А потом мне, – в его голосе послышалась улыбка.
– Что здесь происходит? – воскликнула только подбежавшая Лили с паническими нотками в голосе. – Марлин…
Мы с Джеймсом одновременно посмотрели на нее. Зеленый халатик смотрелся весьма гармонично с желто-зеленоватой листвой и темными елями.
– Что вы вообще делаете в Запретном лесу? – прошипела она, сверля нас тяжелым взглядом.
– Что мы здесь делаем, Эванс, – устало произнес Джеймс, привалившись к дереву. – Ты ведь тоже здесь. – Он усмехнулся каким-то своим мыслям.
– Давно ты – анимаг? – с подозрительным спокойствием спросила Лили, окинув нас колючим взглядом, словно искала, за что уцепиться.
– С пятого курса, – с гордостью за них ответила я и поймала благодарный взгляд Джеймса. Да уж, вид у него был уставший, а тут еще Лили в радиусе полуметра... Лил так и застыла, потрясенно глядя то на меня, то на него.
– Сохатый … – едва расслышала я ее бормотанье, а в конце разобрала что-то вроде «…не случайность».
– Одной тайной меньше, – шепнула я Джеймсу. – Ты должен радоваться, разве нет?
Он неопределенно кивнул, не глядя на меня и полностью погруженный в свои мысли. Я с сожалением покосилась на него, зная, что ему нелегко это осознать. Думаю, он надеялся рассказать Лили совсем по-другому, и в ближайшее время я буду чувствовать себя виноватой в том, что его планы не осуществились. Словно почувствовав это, Джеймс по-хозяйски обнял меня за плечи, давая понять, что не сердится и не обижен, и я благодарно прикрыла глаза.
– Лил, мы все тебе объясним… – вздохнула я, подходя к девушке, но она тут же отступила назад, глядя на меня с неподдельным ужасом.
– Ты! Все! Знала! – с нажимом отчеканила она, не сводя с меня зеленых глаз. – Вы что, не понимаете, что это… незаконно?!
– Лучше замолчи, – процедила я, решительно подходя к ней и хватая за руку. Лили протестующе вскрикнула, но вырваться уже не пыталась, а лишь яростно уставилась на меня. Я понизила голос, чтобы меня слышала только она и как можно тверже сказала: – Если ты вовремя не закроешь рот, то потом пожалеешь о том, что сказала.
Несколько мгновений она сверлила меня испепеляющим взглядом, а затем гордо вскинула голову и холодно произнесла:
– Отпусти меня сейчас же, МакКиннон. Мне холодно. – Я тут же разжала пальцы, обескураженная ее ледяным тоном, и в этот же миг она пошла прочь, ни разу не обернувшись.
Я вернулась к Джеймсу все еще взвинченная, но уже в меньшей степени. Гнев постепенно стихал, оставляя место сожалению, но я знала, что поступила правильно. Я не могла допустить, чтобы Лили еще больше расстроила Сохатого, который и так выглядел практически раздавленным. Об этом свидетельствовали его потухшие глаза. Может быть, дело было в оставленных друзьях, ведь, в конце концов, он не был хищником, а рога, наверное, не очень бы помогли. Но также может быть, что дело опять же в Эванс. Всегда, всегда ты, Лили…
– Перестань, – умоляюще попросила я, поднимая на него глаза. – Не стоит так переживать из-за нее! Это ведь даже не ссора, она просто не поняла, что именно произошло. Вот остынет, и…
– Дело не в том, что произошло конкретно сейчас… – Джеймс повернул голову и скользнул по мне уставшим взглядом. – Дело в самой Лили. Она по-прежнему меня ненавидит, Марлс. И что бы я ни делал, все вызывает у нее лишь раздражение.
Я так и застыла с изумленным взглядом и полуоткрытым ртом, потому что собиралась перебить его, но слова застряли у меня в горле. Ненавидит? Лили?! Неужели, он не заметил, что все уже давно изменилось? Как он мог не видеть, как она смотрит на него, что все время ловит каждое его слово? Ненавидит. Надо же было придумать! Я шумно вздохнула и привалилась к дереву, чувствуя себя, мягко говоря, озадаченной. Если это ненависть, то я тогда даже не знаю. Мне же кажется, что Лил просто обидно. Наверняка, за эту неделю она уже привыкла к нам, и ей казалось чуть странным, что от нее все еще что-то скрывают, хотя для меня это было вовсе не удивительно.
Я снова вспомнила, что именно хотела сказать Джеймсу. Кто-то должен раскрыть ему глаза, или же они так и продолжат бегать друг от друга.
– Джеймс, неужели ты не замечаешь, что…
Ну да, меня бесцеремонно прервали, и я бы непременно начала снова, если бы не обернулась на тихое ворчание существа, стоящего прямо за нами. И вот, напротив меня, оскалив зубы и сверкая желтыми глазами, стоял крупный темно-серый… волк. Все внутри замерло, и я могла только гадать, Рем это или тот волк, про которого рассказывал Джеймс. С той же стороны выскочил черный пес, и мое сердце вновь сбилось с ритма, когда я увидела его глаза. Он неотрывно смотрел на меня, словно был застигнут врасплох, и, наверное, так оно и было.
– Беги, Марлин! – крикнул Джеймс, толкая меня в противоположную сторону, но я не могла сдвинуться с места, не могла оторвать взгляда от его настороженных синих глаз. – БЕГИ! – Джим оттолкнул меня еще дальше, и хоть какой-то контроль над ситуацией снова вернулся ко мне. Я бросилась бежать со всех ног, мельком заметив, что Джеймс превратился в оленя.
«Если кто-то из них пострадает из-за меня, я себе этого не прощу», – подумала я, в очередной раз кусая губу и прибавляя скорость.
Отбежав на достаточное расстояние, я упала прямо на засыхающую траву, пытаясь отдышаться. Ну почему стоит мне уйти куда-нибудь одной, как все время происходит что-нибудь из ряда вон? Я с тоской посмотрела в сторону Запретного леса, когда неожиданно почувствовала, как что-то влажное ткнуло меня в плечо. Медленно оборачиваясь и уже предвкушая что-то ужасное, я увидела до боли знакомые синие глаза и, не медля, обняла пса за шею.
– Ты даже представить себе не можешь, как меня напугал… – яростно прошептала я, цепляясь пальцами за его мягкую шерсть. – Ты, огромная, наглая, самодовольная зверюга! – Все во мне клокотало от бессильного гнева на его самоуверенность. – Возможно, ты сейчас думаешь, что меня не должно здесь быть и что я не должна подвергать себя опасности, но почему тогда ты сам так поступаешь? По-твоему, я не переживаю за тебя, да? То есть, я должна просто спать, зная, что с вами в любой момент может что-нибудь случиться? – Я говорила, не замолкая, а Сириус просто сидел рядом, иногда виновато поскуливая и делая несчастное выражение морды. Мне даже воздуха не хватало от ярости и страха, а он просто смотрел на меня, и в итоге я сдалась, отпустив его, глядя в его синие глаза, думая, что вот они, два океана, всегда рядом и, подобно волнам, тянут вниз.
А тем временем небо светлело, и вот уже утренние предрассветные сумерки позволили мне оглядеться и увидеть полянку в новом свете. Лес больше не казался мне особо таинственным, а, может быть, дело не в свете, а в Сириусе. Превратившись обратно в человека, он лежал рядом со мной, задумчиво пожевывая травинку. Моя голова покоилась на его плече, и, кажется, я так и уснула, потому что неожиданно перед моими глазами предстала совершенно другая картина.

Несмотря на то, что я почти не осознавала, сон это или явь, одно знала точно – прошло очень много времени. Месяцы или годы, а может целые десятилетия. Место, где я оказалась, было мне незнакомо, но оно определенно имело отношение к волшебному миру. Я стояла в узком проходе, и повсюду, куда ни глянь, были только стеллажи, очень много стеллажей с какими-то хрустальными шарами, которые легко поместились бы в ладонь. Где-то не очень далеко раздавались шаги, и вот я уже видела свет палочки, когда внезапно прямо напротив меня появилась женщина.
Она была похожа на настоящую пленницу Азкабана, наводящую страх, внушающую ужас. Ее длинные черные волосы были растрепаны и торчали в разные стороны, губы кривились в безумной ухмылке. Казалось, она едва стояла на ногах, потому что все время покачивалась и переступала, что придавало ей еще более устрашающий вид.
Но хуже всего были ее глаза. Ее большие глаза, светящиеся безумным огнем, что еще более подтвердило мое впечатление. Она выглядела как сумасшедшая, и она… действительно была такой.
– Беллатриса Лестрейндж, – услышала я чей-то пораженный голос, и мгновенно обернулась. За мной стояли безликие тени, и, хотя я могла бы дотронуться до каждой рукой, я не могла разглядеть их лиц, как будто что-то мешало мне.
Я говорила, что худшее – вид этой женщины? Нет. Еще хуже ее вида были эти голоса. Я слышала множество голосов одновременно, будто была сразу в нескольких местах, поэтому постоянно оборачивалась, но не находила никого, кому бы они могли принадлежать. Казалось, они звучат прямо в моей голове или же в чьих-то мыслях. Вокруг меня мелькали тени, и внезапно я ощутила, как одна из них пробегает сквозь меня и оборачивается на кого-то.
Сердце пропустило удар. Я не видела ни их лиц, ни силуэтов, но когда эта, последняя, обернулась, я сразу же заметила знакомые зеленые глаза, создающие смутное ощущение, что я где-то их уже видела…
Я определенно где-то видела их.

Тут я и проснулась с бешеным вихрем мыслей в голове, стремительно бьющимся сердцем и… я совершенно не помнила, что мне снилось. То есть, все это было в моей голове, в этих летающих мыслях, но я не могла поймать ни одной, все будто ускользало от меня, оставляя в мучительной неизвестности. Я была встревожена, напугана и не могла понять, чем именно. Такое вот сюрреалистичное ощущение. И все было бы куда лучше, если бы эти мысли, которые невозможно поймать, не были так назойливы.
Неожиданно я обнаружила, что проснулась в своей кровати и обеспокоенно провела рукой по лицу, точно убирая паутину. Как теперь понять, было все, что я помнила о сегодняшней ночи сном, или же это было на самом деле, а Сириус просто отнес меня в спальню девочек? С одной стороны, это все очень мило, а с другой – интересно, как его сюда пустили?
– Лил… – позвала я, взглянув на ее кровать, стоящую почти напротив моей, у противоположной стены. – Лили… – снова попробовала я, но и вторая попытка не увенчалась успехом.
– Ее нет, – неожиданно отозвалась Алиса с соседней кровати (соседней по отношению к кровати Лили). – Наверное, в библиотеке… давно там не была. – Не думаю, что мне послышались эти укоризненные нотки в ее голосе.
– Только не говори, что и ты на меня злишься, – проворчала я, с трудом подавляя желание залезть под подушку и не вылезать. Я всего на мгновение отвернулась от Алисы, а в следующую секунду почувствовала, как натянулась одеяло – она приземлилась на край моей кровати.
– Марлин, – серьезно начала Алиса, и мне пришлось на нее посмотреть. – Если бы ты видела, какой она вернулась вчера сюда, ты бы не задавала мне таких вопросов.
– Я вообще не задавала тебе вопросов, – язвительно отозвалась я, но уже в следующий миг поспешно продолжила: – Ладно, прости меня. Просто она не должна была этого видеть, никто не просил ее идти за мной…
– Я думала, ты знаешь, что движет Лилс, когда речь заходит о Джеймсе, – заметила Алиса с легким намеком и снова наградила меня пристальным взглядом.
– Я и так знаю.
Мы немного помолчали, затем она кивнула и направилась к себе, когда внезапно обернулась и неожиданно произнесла:
– Не знаю, важно ли это, но ты что-то бормотала во сне. Два раза повторила слово «кузина»… Джин и Лили спали, но я случайно услышала… – Поймав мой настороженный взгляд, Алиса осторожно уточнила: – Плохой сон? – Я промолчала, молча разглядывая ее лицо, но не видя его. – В общем, я думала, ты знаешь… – Алиса неуверенно взглянула на меня, а затем прошла к выходу. Я услышала, как несильно хлопнула дверь, но так и осталась сидеть, глядя ей вслед.
Что это все могло значить? Кузина… какая еще кузина? Я не помнила своего сна, знаю только, что он сумел взбудоражить каждую клеточку моего тела. По коже до сих пор пробегал легкий озноб, видимо, на подсознательном уровне. Как бы узнать, что было в том сне… И во всех предыдущих снах, которые я видела раньше. Они тоже были очень волнующие, может быть, даже пугающие, но все, что я о них помнила, ограничивалось лишь парой фраз, сказанными людьми, которых я не знаю, и никогда не видела. Что касается сегодняшнего сна, то я не помнила совершенно ничего, будто ничего и не видела, вот только мои чувства говорили об обратном. Там было что-то серьезное, что-то важное, очень значимое, но что?..

…Два раза повторила слово «кузина»…

У меня, конечно, есть кузина Линда и старший брат… У Лили есть сестра, та самая вредина Тунья, о которой вряд ли стоит беспокоиться. Джеймс – единственный ребенок в семье, а вот Сириус… Пульс неосознанно помчался быстрее, а я лихорадочно соображала, пытаясь ухватиться за вновь ускользающую мысль. О чем я только что думала? Что вообще происходит, когда я пытаюсь вспомнить? Я сжала голову руками, не в силах дальше продолжать свои эксперименты.


Глава 6

Глава 6



POV Лили Эванс

Первое, что я увидела, проснувшись утром, была Марлин, мечущаяся во сне и сжимающая пальцами одеяло. Ее ресницы чуть вздрагивали, и я уже хотела разбудить ее, но тут же замерла на месте, неуверенно переминаясь с одной ноги на другую. Не то чтобы я все еще злилась на нее, – наоборот, я жалела, что мы поссорились. Но в то же время что-то меня останавливало. Гордость? Если и так, то я сдалась ей без боя и просто вышла из спальни, неслышно закрыв за собой дверь.
Библиотека встретила меня тусклыми лучами октябрьского утра, напоминая, что еще чуть-чуть, и выпадет снег. Я тяжело вздохнула, желая, чтобы эта осень не кончалась, и с трудом оторвала взгляд от окна. Поздоровавшись с мадам Пинс, я со знанием дела подошла к нужному стеллажу и пробежалась взглядом по корешкам. Надо быть честной с собой до конца – я искала литературу про анимагов.
Подумать только, Джеймс Поттер – анимаг. Все это время я была уверена, что анимагом может стать только опытный волшебник со многими годами тренировок за спиной. Да, Блэк и Поттер были весьма талантливы, кто бы спорил, да только я до сих пор в это не верила. Хотя в том ли дело? Закрывая глаза, я представляла вовсе не этого прекрасного оленя, а проклятые карие глаза, которые так рассматривали меня так пристально. Но он ведь все время на меня так смотрел, так что же особенного в этом году?
Я присела за свой стол и опустила голову на руки. Я не была здесь почти неделю, и, если сравнивать с прошлым годом, это можно посчитать парадоксом. Я ведь знала, что даже не замечу, как быстро пролетит время, и нужно каждую свободную минутку посвящать подготовке к ЖАБА, но мысли последнее время витали где-то недостижимо далеко, и я отстала от своего графика как минимум на три параграфа по ЗОТИ. Странно, но я ужасно скучала по тому, другому Джеймсу, который, лишь завидев меня где-то вдалеке, кричал: «Эй, привет, Эванс!».
Я – жуткая эгоистка. Я знаю.
Одно дело получать удовольствие от повышенного внимания капитана команды по квиддичу и иметь возможность отказывать ему раз за разом, зная, что он предложит еще раз. И еще. И затем еще. Другое – понимать, что я, в конце концов, доигралась. Получила, что хотела, верно? Он, наконец-то, отстал от меня. Слава Мерлину! Я счастлива.
И я лишь покачала головой на собственные мысли. Губы чуть растянулись в грустной улыбке. Вот уже почти полтора месяца прошло с тех пор, как я села в Хогвартс-экспресс и впервые не услышала уже привычных девчоночьих сообщений, вроде: «Привет, Лили, тебя искал Поттер!» или «Эй, Лили, Джеймс передал тебе номер своего купе!». Втайне от себя я боялась, что превращаюсь в одну из сумасшедших фанаток Поттера и Блэка, тех самых, которые делали себе татуировки с их именами и были готовы на все, лишь бы их заметили. Эти ненормальные поначалу ужасно досаждали Марлин, я видела это.
Марлин. Стоило бы перед ней извиниться – и зачем я только побежала в этот дурацкий лес? Я просто посмотрела в ее перепуганные глаза, и что-то перевернулось внутри меня в тот момент. Все будто сжалось, и само это незнакомое ощущение напугало меня до чертиков.
Что ж, время идет, да и не может же он вечно звать меня в Хогсмид и каждый раз слышать отказ. Алиса права, в какой-то момент я просто зазналась. В Хогвартсе полно других девчонок, которые на месте упали бы в обморок от радости, если бы он пригласил кого-нибудь из них хоть куда-то, но Поттер преследовал меня, именно меня, а я все это время только изощрялась в остроумии. Дура? Да. Какая же я дура.
Я снова задумалась, уставившись в одну точку, которая расплывалась перед моими глазами. А ведь я помню практически каждую фразу, которой отвечала ему, и этого дурацкого кальмара, который сейчас казался лишь глупым сравнением маленькой девочки. В этом году я ни разу не назвала его так, в какой-то момент я уже открыла рот, чтобы выкрикнуть что-то обидное, но внезапно совершенно случайно заглянула в его настороженные глаза, как будто ожидающие чего-то подобного, и… не смогла. Во рту внезапно пересохло, а внутри все похолодело, я просто прошла мимо, а вокруг воцарилась такая тишина, будто я сделала что-то совершенно невероятное. Так, собственно, и было – меня шокировала даже сама мысль о том, что я потеряла дар речи от одного только взгляда Джеймса Поттера.
Мило, пронеслась невеселая мысль. Значит, я жалею об этом? Нахмурившись, я приподняла голову и задумчиво уставилась на чернильницу. Да, удивленно поняла я. Да, я жалела об этом, жалела, что каждый раз год за годом бросала это язвительное: «Нет, Поттер», «Ни за что, Поттер», «Лучше уж Гигантский Кальмар, чем такой самовлюбленный болван как ты, Поттер».

Я знаю, что Джеймс Поттер – безмозглый задавака, можешь не трудиться мне это объяснять.

Когда-то давно, кажется, в другой жизни, я сказала это Северусу.
Я снова уронила голову на руки, совершенно потерявшись в собственных мыслях. А ведь сегодня мы впервые в этом году идем в Хогсмид, где Алиса наконец-то встретится с Фрэнком. Я глухо застонала, подумав, что она все еще на меня обижается, да и с Марлин я тоже нехорошо поступила… Мерлин, что же мне теперь делать, куда деться от этих мыслей, тем более, что все они в итоге сводятся к одному? К карим глазам, таким внимательным, когда он успокаивал меня, читая письмо Петуньи. Таким теплым и понимающим, что на какой-то безумный миг я даже забыла, чем была так расстроена. И от страха ляпнула очевидную глупость – первое, что пришло в голову, то, что, вероятно, не смогу прийти на день рождения Марлин. Он, наверное, подумал, что я полная идиотка. Погруженная в свои мысли, я скорее почувствовала, чем услышала чьи-то шаги, а, подняв голову, совершенно неожиданно увидела Северуса.
– Доброе утро, Лили, – как-то неуверенно произнес он, с надеждой глядя на меня, но я тут же отвернулась. Я знала, таким он был только со мной – словно прежний. Но тот разговор все еще был жив в моей памяти, слишком жуткое ощущение преследовало меня с тех пор. И опять же, я скорее почувствовала, что снова одна.
Подавив вздох сожаления, я решительно напомнила себе, что это больше не мой Сев, не мой друг, которого я знала с детства, а потенциальный Пожиратель Смерти. Это словосочетание до сих пор внушало ужас почти равный ужасу при упоминании о дементорах. Вот бы преодолеть все страхи, быть храброй, какой должно быть гриффиндорке, но я не чувствовала в себе нужного количества сил. Шляпа предлагала мне Рейвенкло, и какого ж черта я отказалась?.. Поднявшись, я прошла к выходу и тихо выскользнула в коридор, погруженная в свои мысли. Так я и шла, практически не задумываясь, куда именно, пока случайно не налетела на кого-то и не вернулась в реальность.
– Прости, я… – замолчав на полуслове, я увидела перед собой удивленные светло-серые глаза Марлин МакКиннон. Мы так и смотрели друг на друга, когда Марлс неожиданно решительно произнесла:
– Так, хватит, прости меня, ясно? Я тогда даже не думала, что ты побежишь за мной, даже представить не могла. А надо было… – Ее глаза подозрительно сверкнули, и в тот же миг она показалась мне до того хрупкой и трогательной, что я просто не могла не ответить.
– И ты прости меня, – с искренним сожалением извинилась я, зачем-то машинально дотрагиваясь до волос. – Знаю, я сама виновата… – Тут я поймала себя на этом неожиданном действии и мгновенно опустила руку, но Марлин уже заметила. В ее глазах вспыхнули веселые искорки.
– Великолепно, – заявила она, лукаво взглянув на меня. – Поверь мне, просто замечательно. Скажи мне вот что, Лили Эванс: с кем ты идешь сегодня в Хогсмид?
Я растеряно уставилась на нее. Дело в том, что еще пару мгновений назад я была уверена, что не пойду совсем. Поймав мой взгляд, Марлин явно была удивлена, но ничего не сказала, а я попыталась не выдать разочарования. Где-то в глубине души я надеялась, что она пришла сюда по чьей-нибудь просьбе. Однако я поторопилась с выводами, ведь, имея дело с Марлин МакКиннон, никогда не можешь быть уверенной, чем кончится ваш разговор.
– То есть, планов нет? – уточнила она и, когда я покачала головой, чуть ли не захлопала в ладоши от радости. Я непонимающе склонила голову набок. – Лили, это действительно замечательная новость, потому что я хочу тебе кое-что показать. – С этими словами Марлс удалилась, весело подмигнув мне, а я так и осталась стоять на месте, пытаясь собраться с мыслями.
Уж тут, что ни говори, ничего не поделаешь. Если на уме у этой девчонки что-то есть, то узнать, что это такое можно только со временем, а угадать вряд ли у кого-то получалось.
Я замерла у одного из широких окон, завороженно уставившись на облака. Мгновенно нахлынули воспоминания о свисте ветра в ушах, развевающихся по ветру волосах и неровном пульсе, стучащем под моими пальцами. Как я могла раньше узнать, что летать – это так здорово? Как бы я узнала об этом без него?.. Без них, тут же поправила я себя. Без Марлин, Сириуса, и… Губы самопроизвольно растянулись в глупой улыбке, я прижалась спиной к прохладной стене и закрыла глаза.

В тот день я специально не пошла в библиотеку, хотела поболтать с Алисой, но в гостиной ее не оказалось, поэтому пришлось подождать. Мимоходом я отметила, что ни Марлин, ни Мародеров опять же нет, и невольно нахмурилась. И вроде бы мысль об их отсутствии в такое позднее время больше не приводила меня в бешенство, хотя я, как староста школы, обязана была следить за порядком, но что-то досадное во всем этом определенно было. Прождав в гостиной около получаса, я решила спуститься вниз и поискать Лис внизу.
Поэтому-то я и оказалась в коридоре в тот жуткий вечер, когда Марлин попала в заколдованную комнату, скрытую отводящими чарами. И, разумеется, я не ожидала встретить всю компанию в полном составе в том же коридоре. Они возвращались откуда-то довольно мрачные. Думаю, мне удалось их удивить своим неожиданным появлением в столь поздний час, но, тем не менее, Рем, Сириус и Питер быстро поздоровались со мной и прошли мимо, но Джеймс неожиданно замедлил шаг, сказав друзьям, что позже он их догонит. Те лишь усмехнулись, поглядывая друг на друга, и благополучно удалились. Пару мгновений он внимательно изучал меня, а затем прямо спросил:
– Что ты делаешь в коридоре так поздно? – Его рука машинально скользнула к волосам, глаза предостерегающе сощурились. – Вроде бы библиотека уже закрыта.
– Очень смешно, – буркнула я, неожиданно почувствовав, что задыхаюсь под его пристальным взглядом. Недовольно отвернувшись, я прервала контакт лишь потому, что чувствовала, что могу и сорваться. – Я искала Алису, потому что в гостиной ее нет. Думаю, мне бесполезно спрашивать, где были вы?
– Почему бесполезно? – вскинул брови Джеймс, и мне снова пришлось на него посмотреть. Темные волосы как всегда в привычном беспорядке, глаза блестят с каким-то непонятным выражением, словно он о чем-то напряженно думает.
– Потому что ты не ответишь, разве нет? – с досадой откликнулась я, снова отводя глаза.
– Мне нечего от тебя скрывать, Лили, – с кривой улыбкой произнес он. – Честное мародерское. Мы были на отработке у Слизнорта, ты можешь даже проверить это.
– Я тебе и так верю, – вздохнула я, и неожиданно заметила запекшуюся кровь на его губе. Интересно, я не заметила ее раньше из-за освещения или потому что все время избегала его взгляда и смотрела вниз? – Откуда у тебя кровь? – подозрительно спросила я, почти физически ощущая охватившее его напряжение.
Как я и ожидала, он молчал, и меня вновь охватило раздражение. Почему он все время что-то скрывает? Стоит мне уже подумать, что мы начинаем сближаться, что не все потеряно, что все эти семь лет это я, а не он, вела себя по-дурацки, как Поттер тут же, будто специально, старается все испортить. Случайность? Сомневаюсь.
– И так всегда, – бросила я в пространство. Он тут же перевел взгляд на меня, и в его глазах вдруг вспыхнула ярость. Но и меня уже было не остановить. – Почему ты все время пытаешься ввязаться в какую-нибудь историю, Поттер?
– Много ты понимаешь, Эванс, – сказал он, пристально разглядывая меня. Затем его всегда теплые глаза показались мне совершенно пустыми и холодными и, не сказав больше ни слова, он прошел мимо меня, что-то пробормотав. Я же помчалась в противоположную сторону, чувствуя, как слезы щиплют мне глаза. Я не хотела говорить ничего такого, не хотела вновь осуждать его, но что я могла с собой поделать? Временами он говорил мне: «Ты неисправима, Эванс», и теперь я понимала, что, наверное, так оно и есть.



А сейчас я сама все испортила, забыв подумать о причине, по которой Марлин оказалась в Запретном лесу, ведь, скорее всего, причина была. Вместо этого я сразу же накинулась на нее и Джеймса, говоря о законе, и, хоть это было вполне в моем духе, я полностью осознавала всю неправильность своего поступка.
– Вот, Лил! – неожиданно услышала я чей-то знакомый голос, но, повернув голову, никого не увидела. Неожиданно прямо в воздухе появился веселый серый глаз Марлин, и я едва удержалась от испуганного вскрика. Она тут же возникла полностью, глядя на меня укоризненным взглядом, и я заметила в ее руках мантию-невидимку.
– Пожалуйста, скажи мне, что это из лавки Зонко… – пробормотала я, потрясенно глядя на нее.
– Настоящая, – с гордостью произнесла Марлин. – Лил, я хочу, чтобы ты надела ее на себя и пошла с нами.
Не передать словами то ощущение, которое я испытала спустя несколько секунд после того, как она это сказала. Пожалуй, реакция немного замедленная, но я находилась в состоянии, подобному шоку. Что она сказала? Если я правильно поняла, она предлагает мне прятаться. Прятаться от всех под мантией-невидимкой Поттера, который в это время будет развлекаться с друзьями, даже не подозревая, что я нахожусь в паре метров от него. Разве я могу пойти на такое, ведь это, фактически, нарушение прав человека! Однако, к своему огромному удивлению, я начинала чувствовать неподдельный интерес... но все равно не могла показать его Марлин.
– Она специфическая… – внезапно пробормотала Марлин, в момент как-то сжавшись и глядя на меня уже не так радостно. Заметив мой непонимающий взгляд, она пояснила: – Моя идея. Я не была уверена, что она тебе понравилась, но надеялась, что тебе просто будет интересно… – МакКиннон попыталась скрыть разочарование, но у нее ничего не вышло.
Интересно. Надо же, прямо в яблочко! Она все время умудрялась угадать мои мысли, что наводило меня на определенные соображения – или у нее потрясающая особенность понимать людей или она мастерски владеет легиллименцией, чего мне совсем не хотелось. Только один знакомый мне волшебник был по-настоящему хорош в этом, и то, что он услышит мои мысли, я могла вообразить только в самых страшных кошмарах.
– Я пойду, – наконец произнесла я, отчасти из-за того, что не хотела расстраивать Марлин, которая действовала исключительно в моих интересах. – Спасибо, Марлс…
– Великолепно, Лили, – просияла она, отдавая мне мантию. – Только не забывай: об этом знаю только я. Джеймс требовал чуть ли не Непреложный обет, что я верну ее сегодня же днем, но Сириус вовремя его отвлек. Эй, я не стащила! – Марлин укоризненно прищурилась, заметив мой пристальный взгляд. – Джеймс знает, что мантия у меня. Но если ты вдруг захочешь ему показаться, я не могу поручиться, что он оставит в живых нас обеих. Олени страшны в бою. – Марлин криво усмехнулась, и в ее глазах снова вспыхнули озорные искорки. Она была сплошной сгусток энергии, неуемной и жаждущей действия.
Да, пожалуй, я действительно была заинтригована, а как же иначе? Похоже, Марлин действительно прониклась своей идеей, и ее восторг потихоньку начал передаваться и мне. Раньше мне были несвойственны авантюры, но времена меняются, все выходит из заданного ритма, вот и я решилась хоть раз выйти за рамки своих принципов. В конце концов, хотела я пойти с Джеймсом в Хогсмид? Вот и пойду, хоть он меня и не приглашал.
«Странно, – подумала я, чуть улыбнувшись. – Я ведь привыкла, что он каждый раз зовет меня, а теперь все в очередной раз изменилось. Я привыкну. Все равно.» – и еще одна грустная улыбка. Привыкну ли? Скорее всего, да, ведь ко всему привыкают.
– Что-то ты притихла, – заметила Марлин, обеспокоенно заглядывая мне в глаза. Я поспешно растянула губы в улыбке и покачала головой, хотя, скорее всего, она мне не поверила. Все же иногда ее проницательность просто зашкаливает. Отвлекаясь от звенящей болтовни Алисы, я в последнее время задумывалась о своем, но, как только она спрашивала меня о чем-то, машинально улыбалась и отвечала, и, отвернувшись, Лис щебетала дальше. С Марлин так не выходит. Приглядевшись, я заметила, что она чего-то ждет и невольно опустила взгляд на руку, в которой держала мантию.
Стоит ли? – пронеслась осторожная мысль, но я постаралась поменьше думать. Оглядевшись и убедившись, что никто этого не видит, я накинула мантию и тут же отметила, как засветились глаза Марлин.
– Отлично выглядишь, – усмехнулась она. – Если ты еще здесь, конечно.
– Спасибо, – проворчала я.
С Марлин мы договорились встретиться через час, и, уже собравшись уходить, она произнесла напоследок:
– Постарайся не попадаться никому на глаза, Лил. Никто не должен знать, что ты сегодня пошла с нами.
Я пообещала ей, что меня никто не увидит, и вышла во двор, не снимая мантии и, наверное, впервые соглашаясь с Мародерами в том, что некоторые авантюры могут быть действительно познавательными. Недолго думая, я направилась к раскидистому дереву, которое давно уже считала своим местом. Хотя когда-то я делила его с Северусом.
Вздохнув, я села, прислонилась спиной к стволу и закрыла глаза, благодаря Марлин за подаренный час, в который меня никто не увидит и не найдет. Вокруг я слышала голоса однокурсников, ребят со своего и с других факультетов, но все они отошли на второй план. Для меня существовал сейчас только ветер, шумящий в кронах. Я бы могла просидеть так целую вечность, если бы внезапно не почувствовала как что-то холодное опускается на руку. Открыв глаза, я удивленно смотрела на белые хлопья, плавно опускающиеся на землю и тут же тающие. Первый снег.
Оглянувшись вокруг, я заметила, что учеников во дворе стало еще больше, похоже, все начинают выходить. Недалеко от себя я заметила знакомую лохматую голову и тут же отвернулась.
– Привет, Лилс, – услышала я рядом с собой тихий голосок. – Хорошо, что ты уже здесь.
Я медленно повернула голову, стараясь скрыть удивление, но затем вспомнила, что меня никто не видит. И это наводило на определенные подозрения, потому что Марлин не могла знать наверняка, в какой именно части двора я сейчас могу находиться.
– Откуда ты узнала? – спросила я, поворачиваясь к ней. Марлин только усмехнулась и, поманив меня за собой, направилась к своей шумной компании.
Миленько. Или она каким-то непостижимым образом меня увидела или я настолько предсказуема. С другой стороны, под этим деревом она могла видеть меня сотни раз, так что к чему все эти рассуждения?..

По правде говоря, я была практически убеждена, что эта прогулка ничего особенного мне не принесет, да и вообще думала, что они, как и все, собственно, проводят выходной в «Трех метлах» или в лавке Зонко. Трудно сказать, чего именно я вообще ждала, но то, что вышло в итоге, определенно превосходило все мои ожидания в миллионы раз.
Признаю, на их счет мне часто приходилось ошибаться, воспринимать их как главных хулиганов Хогвартса, самоуверенных и в какой-то степени эгоистичных. Но если в их самоуверенности у меня и сейчас не было сомнений, то насчет второго... возможно, я уже не была так уверена. Во-первых, трудно не заметить: мародеры всецело преданы друг другу. Да что там, порой и вовсе хотелось быть такими же, как они! Да, это была самая беспечная и самая известная компания, и не было в школе такого ученика, кто бы никогда о них не слышал. Это, в конце концов, просто невозможно. И да, раньше меня раздражали разговоры младшекурсников о том, что они хотят стать такими же. Такими же! Нарушающими правила, несносными, острыми на язык? По своим теперешним наблюдениям я уже не могла сказать о них ничего плохого – почти, и порой складывалось такое впечатление, что я просто никогда их не знала. Видела – да, отчитывала – сотни раз, но не знала. Становилось немного стыдно и как-то грустно.
Вопреки моим ожиданиям, компания свернула прочь от шумных улочек и, что-то весело обсуждая, направилась в противоположную сторону, где я ни разу не была. Я много где не была, если быть честной, просто потому, что не ставила себе цель обойти весь Хогсмид. Мальчишки не переставали обсуждать квиддич, временами переключаясь на шутки, понятные только им, и почему-то на "тот давний спор о шоколаде". Порой Марлин оборачивалась и вновь с улыбкой смотрела мне прямо в глаза, словно я просто шла сзади без какой-либо мантии.
Они вышли на тихую полянку, уже слегка запорошенную первым снегом, и я тут же огляделась по сторонам. Сказать, что тут было красиво, значит, ничего не сказать, но ребята, похоже, бывали здесь часто. Они тут же уселись на землю, проговорив какое-то заклинание, и я неожиданно почувствовала, как кто-то тянет меня в сторону. Мародеры что-то увлеченно обсуждали, но Марлин МакКиннон среди них не было. Конечно же, нет.
Я сама не заметила, как оказалась под надежной завесой еловых веток, и с наслаждением вдохнула приятный хвойный запах.
– Скажи мне, Эванс, ты так и будешь изображать памятник Прекрасной Леди? – несколько недовольно проговорила Марлс, глядя прямо на меня сверкающими глазами.
– Как ты это делаешь? – снова спросила я, нахмурившись. И вновь не получила ответа, а лишь заметила уже знакомые лукавые искорки в ее глазах.
– Не стоит быть такой любопытной, – весело заявила гриффиндорка. – Лучше пойдем, я думаю, ты должна… Нет, просто иди за мной.
Я почти материально ощущала искорки нетерпения, волнами исходящие от этой девчонки, которая, казалось, постоянно водила всех за нос. От волнения все было как в тумане, и, выйдя на поляну, я не сразу поняла, что именно изменилось.
Картина, открывшаяся моим глазам, показалась мне необыкновенно родной и успокаивающей, точно я действительно должна была быть здесь.
Потрясающе уже то, что они обнаружили это место, но вид...
Отсюда действительно открывался потрясающий вид, но, поймите меня правильно, мне едва ли вообще было до этого дело!
Они лежали рядом, уставившись в небо и чуть прищуревшись, защищаясь от света. Снег не падал туда, где они лежали, более того, участок подсохшей осенней травы как будто вновь позеленел. Ближе всех ко мне лежал Питер, затем Марлс, незаметно переместившаяся к Блэку, Ремус и… и я замерла, просто замерла, не чувствуя под собой ног.
Я... видела Джеймса Карлуса Поттера миллионы раз за все эти годы. Бегущий, ухмыляющийся, кричащий мне в след что-то обидное – или напротив, вполне лестное. Рассерженный после пары со слизеринцами, раздосадованный после неудачной тренировки. Все время зачесывающий волосы пальцами, вечно поправляющий очки, закатывающий рукава рубашки, но... сейчас мне оказалось достаточно лишь его лица в профиль, чтобы понять что-то, что ускользало от меня все это время. Просто глупое сердце забилось чаще, дышать вдруг стало невыносимо трудно, а глаза подозрительно защипало, но я тут же сделала два глубоких вдоха и... неожиданно поймала нетерпеливый взгляд Марлин МакКиннон.
Чего она от меня хочет?
Бросив опасливый взгляд на Блэка и убедившись, что он за ней не следит, гриффиндорка выразительно посмотрела куда-то в противоположную от себя сторону, затем повернулась ко мне и одними губами произнесла одно только слово: «Иди».
Что? Я была напугана, почти в ужасе. Она это серьезно?! Но Марлин непреклонно повторила свой «приказ», и я сделала маленький неуверенный шажок в нужную сторону, затем лихорадочно замотала головой. В глазах несносной девчонки зажегся неподдельный интерес, и в этот момент я поняла две вещи: 1) Марлин действительно каким-то образом видела меня, несмотря на мантию-невидимку. 2) Я была почти уверена, что хочу последовать ее совету, но…
Я зажмурилась и сделала шаг вперед.
В голове билась мысль, что они могут меня услышать, вот сейчас или в следующую секунду, но я упорно заставляла себя идти дальше, затем замотала головой, отвернулась, выдохнула... прошла несколько шагов... и замерла в полуметре от Джеймса, не спуская с него глаз. Поттер не шевелился и не подавал никаких признаков того, что знает о моем присутствии. Он смотрел в небо, а я смотрела на него, стараясь изучить каждую мелочь: изгиб темных ресниц (мне бы такие ресницы, честное слово), прямой нос, упрямую линию губ, пряди темных волос, торчащие в разные стороны. Одна его рука находилась под головой, другая лежала на груди. Совершенно расслаблен, непривычно спокоен и без своей дурацкой ухмылки. Неожиданно мне захотелось дотронуться до него, просто дотронуться, потому что происходящее казалось чем-то феерически нереальным и глупым до дрожи в ногах. Забывший, я протянула руку, но тут же отдернула, кляня себя всеми известными мне ругательствами. Не волнуйтесь, я знала достаточно.
Успокойся, Лили, почти умоляюще твердил внутренний голос, но я не могла успокоиться. Как? Каким образом?! Я слишком... остро реагировала на то, что Поттер находился так близко, и ничего не могла с собой поделать. Сжав дрожащую руку в кулак, я лихорадочно огляделась по сторонам. Хотелось бежать со всех ног, куда глаза глядят, но вместе с этим невыносимо хотелось остаться... Дыхание окончательно сбилось, прерывисто вырываясь из груди, и я поняла, что долго так не протяну. Во-первых, меня начинала охватывать дикая паника, а во-вторых, казалось, время застыло, и я уже почти не помнила, как я здесь оказалась.
Марлин? Кто такая Марлин? И не было в целом мире вещи, которая сейчас напугала бы меня сильнее, чем мысль о чуть приоткрытых губах Джеймса Поттера, за долю секунды возникшая в моей голове.
Развернувшись, я рванула прочь, лишь раз оглянувшись, чтобы убедиться, что никто ничего не заметил. Кажется, даже Марлин не заметила моего исчезновения, ее глаза были закрыты, а голова все еще покоилась на плече Сириуса Блэка. Сердце сжалось, и я быстро отвернулась, продолжив свой путь. Я не знала, куда бегу, чувствуя лишь, что мне нужно остаться одной. Необходимо и как можно скорее! Дорога вывела меня к небольшому озеру, и, прошептав заклинание, я опустилась на колени, закрыла лицо руками в попытке успокоиться.
Что произошло, и как я могла это допустить?
Раньше мне почему-то казалось, что этого действительно никогда не случится, и если бы кто-нибудь сказал мне, что я начну практически задыхаться в присутствии Поттера, я, конечно же, не поверила бы. Я... всегда верила в то, что говорила. И про Кальмара этого дурацкого, и про самодовольство, и про баллы для факультета, дементор их побери. И определенно была уверена, что мысль о безразличии Поттера принесет мне колоссальное облегчение, но уж никак не разочарование. Была уверена… что ж, уверенность – тоже ощущение, все ощущения рано или поздно проходят. Вот и это прошло.
Я больше себе не доверяла, но в то же время знала ответ на вопросы, которые мучили меня все эти два месяца. Мне было искренне жаль, что сейчас рядом со мной нет Алисы, что я не могла поделиться с ней тем, что только что поняла. Мне некому было рассказать правду, хоть я опять же не была уверена, что вообще смогу ее озвучить. Почему мне так страшно признаться даже себе? Признаться в том, что я... влюблена в него? Давно? Какая теперь разница.
Я влюблена в него.
У него получилось.
Мерлин, у него действительно получилось.
Потому что я знала, я точно знала, что по уши влюблена в Джеймса Поттера, в его глаза и его дурацкую ухмылку.
Я машинально стерла соленую каплю, скатившуюся по щеке, но сдержать слезы уже не могла. Мысли мгновенно разлетелись по полочкам, и все стало предельно ясно.
– Назад пути нет… – едва слышно выдавила я, проведя рукой по лицу.
Словами не описать, какой идиоткой я себя чувствовала. Невольно вспомнились слова Алисы, которая однажды сказала интересную фразу: "Эванс, ты просто должна понять, нужен он тебе или нет, ясно? И как можно быстрее, иначе будет слишком поздно. Не вечно ему за тобой бегать."
Вообще-то, Лис часто говорила мне что-то подобное, но тогда я еще была полностью уверена в себе, а вот теперь действительно жалела обо всем, что успела натворить за эти годы. Марлин права, я видела все только с одной стороны, не желая вглядываться, чтобы увидеть суть. Я даже со своими чувствами поступала так же.
Внезапно я почувствовала, что что-то изменилось, и быстро обернулась. Все слова тут же застыли у меня в горле, и я просто застыла не в силах сказать хоть что-нибудь в свое оправдание. Передо мной стоял Джеймс Поттер, а в его руках находилась мантия-невидимка. Щеки тут же залились краской. Взгляд карих глаз пристально изучал меня, и я вспомнила, что глаза у меня наверняка покрасневшие, опухшие, да и вообще вид не особо привлекательный. Недолго думая, Поттер присел рядом со мной, не сводя с меня внимательного взгляда, а я едва сдерживалась, чтобы не кинуться прочь. Мерлин, и почему я такая идиотка?
Мне хотелось улыбнуться, но я все еще не могла сделать ни единого движения, я могла только смотреть на него, воспринимая все с новой, только что обнаруженной, точки зрения. Сердце колотилось как ненормальное.
– Я всегда знал, что Марлс – настоящая мародерка, честно, – криво усмехнулся Поттер, покачав головой. – Когда она попросила у меня мантию, я еще успел заподозрить, что она опять что-то задумала, но потом решил, что это действительно ей нужно. Если просит, значит, нужно, верно? Порой ее идеи по-настоящему меня забавляют.
Забавляют…
– Ты не злишься? – наконец сумела выдавить я. Голос прозвучал так, словно минуту назад кто-то пытался меня задушить.
– Нет. Мне не за что на тебя злиться. – Поттер неожиданно серьезно взглянул на меня. – Эванс, ты... Я от тебя такого даже ожидать не мог. Я чувствовал, что ты способна на что-то подобное, но чтобы на самом деле...
Чувствовал…
– Зачем ты пошел за мной? – медленно произнесла я, впервые за долгое время не отводя глаз. Удивление невольно затмило страх.
– Потому что тебе нужна помощь, – просто ответил Поттер, слабо усмехнувшись. – И я хочу быть рядом, чтобы помочь тебе.
Проклятье, он действительно хочет мне помочь.
А я ему столько гадостей успела наговорить...
Да нет же, Джеймс Поттер, ты не понимаешь, что теперь мне уже ничто не поможет. Я молчала, не в силах отвести глаз от его лица. В этих тонких лучах осеннего солнца он казался почти призрачным, нереальным, что просто поражало воображение. Задумчивая складочка между бровями, пристальным взгляд, полуулыбка...
Я пропустила момент, когда он оказался так близко, но это было не так уж и важно. Сердце, казалось, давно уже замерло, точно ожидало чего-то по-настоящему значительного, но в это же время я почувствовала долгожданное ощущение свободы. Словно ледяная рука, сжимавшая желудок, наконец, отпустила. Заглянув в темные глаза, я увидела там отражение собственной настороженности и много чего еще, что не поддавалось идентификации.
– Прости ме…
Договорить он мне просто не позволил.
Я не ждала чего-то еще более ошеломляющего, чем те открытия, которые я сделала сегодня, но я как всегда ошибалась. Фатально. Мир, который я знала прежде, был черно-белый, но кто бы мог подумать, что вокруг столько красок?.. Я чувствовала, как его рука сжимает мою руку, а другая зарывается в мои волосы, и понимала, что никогда не была так счастлива, как сейчас. Ни-ког-да. Джеймс вдруг отстранился и в его глазах отражались эмоции, идентичные моим: настороженность и удивление, такое мощное, что становилось страшно.
– Что? – спросила я. Ладонь так и замерла на его шее, и я могла чувствовать, как бешено пульсирует жилка под моими пальцами.
– Надеюсь, мне это не снится, – потрясенно произнес Джеймс, медленно растягивая губы в улыбке.
– Я тоже, но это не сон, клянусь, – отозвалась я, склонив голову набок и изучающе глядя на него. – Джеймс, ты…
– Если ты все еще извиняешься, то это можно сделать и потом, – почти умоляюще произнес он, и я, взъерошив ему волосы, вновь привлекла его к себе.
Не знаю точно, сколько прошло времени, но в голове пронеслась мысль, что я обязательно скажу хитрющей лисице Марлин МакКиннон огромное спасибо за этот день, ведь если бы не ее безумная идея, я бы сейчас так и металась в неизвестности, и мое счастье вновь получило бы совсем ненужную отсрочку. Какое-то время мы просто лежали рядом, но меня больше не преследовало ощущение паники и дыхание как будто пришло в норму. В данный момент мне хотелось провести так всю жизнь, но я знала, что рано или поздно придется уйти.
– Пора, Лил, – с неохотой произнес Джеймс Поттер, поднимаясь и протягивая мне руку. – Вероятно, я должен представить друзьям... еще одну мародерку?
Я взялась за его руку и поднялась следом, хотя, думаю, он заметил в моих глазах некоторое опасение.
"Некоторое опасение", сказала тоже. Я была страшно напугана тем, что происходит, и еще больше страшилась того, что вот-вот случится.
– Со мной такое впервые, Поттер, – неуверенно произнесла я, замирая перед ним и чувствуя странную слабость. – Мне в самом прямом смысле хочется убежать отсюда. Да и стоит ли прямо сейчас возвращаться туда?..
– Если бы ты побежала, я бы как всегда бросился следом, Эванс, и ты прекрасно об этом знаешь. Не бойся. Они не кусаются, – совершенно спокойно отозвался Поттер, взглянув на меня со странной усмешкой.
Этих ребят трудно удивить, но, клянусь, увидев нас вместе, они едва не лишились чувств. Стоило только выйти на поляну, как Марлин издала торжествующий крик, вскочила с земли и кинулась мне на шею.
– Спасибо тебе! – со смехом произнесла я куда-то ей в волосы. – Спасибо, спасибо, спасибо!
МакКиннон оторвалась от меня и с неожиданной осторожностью посмотрела на Джеймса, но тот лишь криво усмехнулся, покачав головой.
– Да что здесь происходит-то? – возмутился Блэк, хмуро наблюдая за разворачивающимися событиями. – Марлс?!
О, этот момент.
Клянусь, у меня ноги подкашивались от этих взглядов. Может быть, светящиеся глаза, мои и Поттера, говорили о многом, но одно дело догадываться, а другое – убедиться во всем самим.
– Это, мой дорогой, Лили Эванс – пятая мародерка и второй адекватный человек в нашем сборище! – пояснила МакКиннон, едва не мурлыча от удовольствия.
– Не Поттер все-таки, а? – чуть иронично переспросил Сириус. Марлин без лишних слов ткнула его локтем в бок.
Блэк вскинул брови и посмотрел на Джеймса так, как будто тот чуть ли не в первый раз смог по-настоящему его удивить. Затем его тяжелый взгляд переместился на меня, и усмешка, появившаяся на его губах, совершенно мне не понравилась. Питер неуверенно похлопал в ладоши, но стушевался под взглядом Блэка, зато Рем от души обнял меня, и мне показалось важным сразу расставить все точки над "ё".
– Слушайте, если мы начали начистоту, то мне нужно вам кое-что сказать. – Я обвела мародеров взглядом, не останавливаясь на помрачневшем Блэке, и задержалась на Марлин. – В общем, я просто хотела уточнить, что… я давно все знаю о Ремусе. – Я перевела взгляд на Лунатика и заметила, как он побледнел, как вспыхнула тревога в светлых глазах. Неужели он еще может думать, что я сейчас способна от него отвернуться? – Я знаю, что ты – оборотень, – произнесла я, глядя в его глаза, а затем добавила, гордо вздернув подбородок: – И еще я знаю, что ни у кого, кроме вас, нет такого замечательного друга как Рем.
Ремус Люпин смотрел на меня так, словно никогда раньше не видел, в его глазах вспыхнула благодарность, и я в очередной раз подумала, что они самые замечательные друзья, раз смогли еще тогда принять его таким, какой он есть. Да, даже Блэк, рассматривающий меня так, словно хотел принести меня в жертву дементорам.
– Лили, ты…
Я быстро и порывисто обняла Люпина и снова вернулась к Джеймсу, у которого, кажется, возникла какая-то мысль.
– А еще она знает, что мы – анимаги, – как бы невзначай обронил он, и все, кроме все той же Марлин МакКиннон, уставились на него с еще большим изумлением, чем прежде.
– Тут, на самом деле, я виновата, – поспешно добавила та, но Блэк тут же нахмурился и замотал головой:
– Нет, тут скорее виноват я и волк из Запретного Леса, ну да неважно.
Все это время до меня медленно доходили слова Поттера, пока, наконец, я не осознала, что на самом деле кроется за ними.
– Погодите… – потрясенно протянула я, наконец поняв смысл сказанного Джеймсом. – Не только Джеймс? Вы все?..
Блэк как-то странно усмехнулся, взглянув на меня с мрачным интересом. Казалось, я лишь моргнула, а передо мной появилась просто огромная лохматая собака с невероятно синими глазами. Он не пытался рычать или лаять, но это было вовсе не обязательно – вид пса и без того заставил меня невольно поежиться. За все шесть лет Сириус Блэк никогда не казался мне особенно дружелюбным. Невероятно, не только Джеймс, но они все! Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост.
– Господин Бродяга, – торжественно представил Ремус, подходя ко мне. С другой стороны ко мне подошел высокий и благородный олень светло-песочного цвета, и его карие глаза знакомо блеснули.
– Господин Сохатый, но его-то ты уже видела, – чуть улыбнулся Лунатик, хлопнув друга по плечу. Тот лишь фыркнул и дотронулся носом до моей руки. – А это господин Хвост.
Сначала я не поняла, о ком он говорит, но затем неожиданно увидела на спине Джеймса большую светло-серую крысу, чьи глазки-бусинки впились в меня пристальным взглядом. Поначалу что-то смутное, может быть, детское, метнулось внутри, но я тут же загнала это обратно. Я не боюсь мышей и крыс тоже не боюсь. Даже... таких огромных.
– Привет, Хвостик, – улыбнулась я, прислонившись к оленю и осторожно проведя пальцем по серой спине крысы.
– А вот Марлс он поначалу не очень-то понравился, – шутливо добавил Ремус, и Марлин бросила на друга веселый укоризненный взгляд. – Знаешь, Лили… – Рем как-то задумчиво посмотрел на Джеймса. – А ты когда-нибудь каталась на оленях?
Чего?!
Я удивленно вскинула брови, переводя взгляд с Сохатого на Люпина и обратно.
– Я надеюсь, нам не придется уговаривать тебя так же долго, как покататься на метле? – предостерегающе спросила Марлин, в ее почти прозрачных глазах светилась твердая решимость. – Я бы тоже была не против прокатиться на этом олене, но, боюсь, это ему не очень понравится.
– Ладно, не придется, – усмехнулась я, погладив оленя по спине. – И как же я заберусь тебе на спину, Поттер?
Джеймс, фыркнув, тут же опустился передо мной на колени, и я, весело засмеявшись, забралась ему на спину. Тут же в голову пришла немного нехарактерная для меня идея, и я почти в точности повторила слова Марлин, когда той будто бы неожиданно вздумалось предложить мне покататься на метле.
– Постой-ка! – усмехнулась я, бросив на МакКиннон веселый взгляд. – Вроде бы Блэк – огромный пес, а ты вот на нем не катаешься.
Марлин вытаращила глаза, словно никак не ожидала от меня такого предложения.
– Эванс, кажется, мы на тебя плохо влияем, – пробормотала она, бросив на Сириуса вопрошающий взгляд. Тот склонил голову в истинно-аристократическом поклоне, и Марлин с улыбкой закатила глаза. Блэк всегда Блэк. – Ладно, гигантская собака, пожалуй, я рискну…
Я обхватила оленя за шею и полушутя-полусерьезно шепнула:
– Ну, смотри, Сохатый, не урони меня.
Тот лишь весело фыркнул – разумеется, в той степени, в которой можно назвать фырканье оленя веселым, и неожиданно сорвался с места. Настолько неожиданно, что из легких в тот же миг вышибло весь воздух, и мне пришлось сделать пару глубоких вдохов. Ощущения были похожи на полет на метле, но это было что-то еще более непривычное. Еще бы, ведь не каждому удается в жизни покататься на олене, тем более, если этот олень – семнадцатилетний незарегистрированный анимаг.
Я закрыла глаза, наслаждаясь этим невероятным ощущением. Я вновь чувствовала себя свободной, к тому же здесь примешивались все другие пережитые за этот день потрясения. Кто мог подумать, что все так быстро изменится? Я до сих пор не могла прийти в себя, не могла поверить, что мне это не снится. Неужели можно так тщательно скрывать свои чувства?.. Что он испытывал все эти два месяца, когда я продолжала бросать на ветер свои упреки, думая, что стала ему безразлична, что ему все равно? И что он должен был испытывать все эти годы?
Я виновато прижалась щекой к мягкому меху. На протяжении шести лет ему многое пришлось от меня услышать, хотя, надо признать, и я услышала о себе много интересного. Но... Мерлин, где были мои глаза, как я вообще могла жить без него все это время?
– Остановись, пожалуйста.
Олень тут же замер на месте, и, спрыгнув вниз, я отошла на несколько шагов, пытаясь привести в порядок мысли. Несмотря на то, что я определенно все еще была счастлива, как никогда, я не могла оставить все так, как есть, иначе просто сойду с ума. Я должна знать. Торопливо проведя рукой по лицу, я решительно обернулась и... встретилась лицом к лицу с Джеймсом Поттером. Трудно было не заметить, что и он волнуется не меньше, его рука то и дело взъерошивала волосы, словно он ждал от меня чего-то нехорошего. Догадавшись, о чем он мог подумать, я быстро взяла его за руку, чуть улыбнувшись.
– У тебя такое выражение лица, будто ты боишься, что я сейчас исчезну, – склонив голову набок, сказала я.
– Так и есть. – Его голос прозвучал несколько напряженно, и чувство вины снова вернулось ко мне.
– Джеймс, я не хочу никуда уходить, – заверила я, почувствовав, как знакомо участился мой пульс. – Просто… – мельком скользнув взглядом по его лицу, с которого не сходило обеспокоенное выражение, я продолжила: – Просто мне нужно знать одну вещь.
– Так узнавай, – чуть нахмурился гриффиндорец.
Я закрыла глаза, последний раз пытаясь собрать вместе разлетающиеся мысли. Я должна спросить.
– Ты… многое прощал мне все это время, – медленно начала я, а затем, подняв на него взгляд, выдохнула: – Почему? Я... могла быть просто невыносимой.
Несколько мгновений он продолжал смотреть на меня на этот раз с удивлением, словно не мог поверить, что из всех возможных вопросов я выбрала этот. Затем на его губах появилась знакомая ухмылка, но тут же исчезла.
– Ты могла спросить все, что угодно, Эванс, – негромко произнес Сохатый, взъерошив себе волосы. – Ты прекрасно знаешь, что я влюблен в тебя. Ты не верила в это, но совершенно определенно знала.
Проклятье. Не говоря ни слова, я просто обняла Поттера, закинув руки ему на шею и прижавшись щекой к плечу. Я чувствовала, как одна его рука поглаживает меня по спине, а вторая ласково треплет волосы. Почему я плачу, когда вроде бы должна радоваться? Я знала, что Джеймс удивлен, озадачен, но ничего не могла с собой поделать. Я чувствовала себя идиоткой, просто потому, что совершенно точно ей и была.
– Мне жаль, Поттер, – выдохнула я. – Серьезно.
Джеймс мягко отстранился, чтобы видеть мои глаза. По-моему, он выглядел еще более удивленным, чем раньше.
– Эванс, – вкрадчиво произнес он, не отрывая взгляда от моих глаз. – О чем ты?
– О том, что я могла бы понять и раньше, но… – Я почти незаметно качнула головой. – Просто не хотела… Почему-то.
– Почему-то, – эхом повторил Джеймс, и его губы расползлись в знакомой кривой ухмылке. Я непонимающе склонила голову набок. – Невероятно! По-моему за все эти годы, ты четко обосновала, по меньшей мере, полсотни причин, а сейчас вдруг говоришь «почему-то»! – Я чувствовала, что он едва сдерживает смех. – Ты удивительная, Эванс. Но теперь моя очередь задать тебе вопрос.
Я затаила дыхание и кивнула, не зная, чего ожидать. Если мой вопрос показался ему довольно очевидным, что же он сам хочет у меня спросить?
– Скажи мне только одно, – произнес он, мгновенно становясь по-настоящему серьезным. Казалось, я вновь забыла, как дышать. – Мы ведь… мы вместе?
Несколько мгновений я вдумывалась в смысл его слов, а затем пришла моя очередь сдерживать смех. Пришлось даже зажать рот рукой, но смеющиеся глаза все равно выдавали меня.
– Из всех вопросов, Поттер!.. – почти смеясь, произнесла я, поднимая руку и взъерошивая ему волосы. – После того, что произошло там. Конечно, да! Мы действительно вместе.
Я почувствовала, как его сильные руки, вероятно, натренированные игрой в квиддич, подхватывают меня, и могла лишь смеяться, пока он снова не опустил меня на землю. Пожалуй, я никогда еще не видела его таким счастливым, каким он выглядел сейчас, да и не думаю, что сама когда-нибудь чувствовала такое. Мысли и эмоции почти полностью поглотили меня, я тонула в этом ощущении восторга, необыкновенной радости, почти ликования…
Из Хогсмида мы вернулись все вместе, встретившись на той самой полянке, с которой, собственно, все и началось. За всю жизнь я не смогу забыть это место, каким оно было в тот момент, какими в тот момент были они… В комнату девочек мы с Марлин МакКиннон возвращались молча, но, думаю, обе чувствовали, что этот день дал нам больше, чем все шесть лет нашего знакомства вместе взятые.

____________________________________________________________________________________
Всем добра и хороших выходных:3 Как и всегда, жду ваших отзывов!)


Глава 7

Глава 7



POV Марлин МакКиннон

Думаю, можно легко догадаться, о чем я думала, сидя несколько дней спустя на диване у камина и пытаясь прочитать параграф по зельеварению. Мысли то и дело возвращались к тому вечеру, когда, зайдя в спальню, я увидела, как Лили что-то рассказывает Алисе, отчаянно жестикулируя, что-то объясняя, а та смотрит на нее крайне изумленным и почти не верящим взглядом. Что ж, я была довольна своей работой, хотя все неожиданные повороты вчерашнего дня были делом рук самой Лили, что не могло меня не удивить хотя бы немного.
Да что там. Я гордилась ею.
Мне нравилось видеть Джеймса таким – по-настоящему счастливым, казалось, он не мог перестать думать о том, что произошло, да и вообще просто был не в состоянии в это поверить. Но через три дня после событий, перевернувших, вероятно, всю нашу жизнь, я застала Поттера ночью в гостиной; с картой Мародеров в руках он зачарованно водил палочкой по пергаменту, пламя камина отражалось в стеклах очков.
– Победа одержана, сэр, – произнесла я, подходя к нему сзади и широко улыбаясь.
Я не рассчитывала напугать его или удивить – это Джеймс, он наверняка слышал, что я иду, просто не подавал виду. Я еще долго буду одним из самых желанных гостей, один он или с кем-то (не с Лили, само собой), занят или не очень.
– Куда теперь направится наш корабль? – Я-то, возможно, смеялась, но мой старый друг был непривычно серьезен и хмур. Сбросив маску, я мгновенно сосредоточилась и села рядом. Если Джеймса тревожит что-то, чего он не хотел показать при всех, значит, дела у нас хуже некуда.
– Отец прислал письмо, – ровно произнес Поттер, продолжая задумчиво водить палочкой по карте. – Маме нездоровится. Может быть так, что старая болезнь вернулась, а я не могу даже быть рядом с ней.
Тишину нарушал лишь треск поленьев в камине. Да, я знала, что Дорея Поттер однажды уже боролась с драконьей оспой, но несколько лет назад болезнь отступила, а теперь получается, что все начнется заново.
– Ты думаешь, все действительно плохо? – проговорила я медленно, тщательно подбирая слова. – Потому что сейчас все хорошее для тебя слишком хорошо, а плохое… хуже, чем есть на самом деле.
– Я уже вырос, Марлс, – с досадой ответил Джим, зарываясь пальцами в волосы. – Я знаю, насколько опасна драконья оспа в ее возрасте. Так же опасна, как и то, чем сейчас занимается отец. Они не говорили мне, но я нашел министерскую бумагу еще летом.
– Значит, нужно ехать, – решительно отозвалась я, вскочив с места и опускаясь на пол прямо перед ним так, чтобы я могла видеть его глаза. – Джеймс, семья – это важно. Важнее учебы, экзаменов или друзей, слышишь?
Его рука все еще водила палочкой по пергаменту, поэтому я мягко, но уверена забрала у него карту, когда вдруг длинные пальцы сжались на моем запястье.
– Ты не один, хорошо? – настойчиво сказала я, сжимая его руки в ответ. – И если тебе нужно поговорить с кем-то – зови нас.
Сказав это, я на секунду крепко сжала его ладони своими, а затем поднялась с ковра и вернулась в спальню девочек, оставив его одного.


Еще через пару дней мы все как обычно встретились в гостиной Гриффиндора, и на лице Джеймса Поттера не отражались ни его переживания, ни ожидание письма из дома вот уже который день. Все вроде бы как обычно, и я даже точно не знала, рассказал ли он Сириусу или Рему, или же оставил меня единственной, кто был в курсе его проблем. Лили кружилась рядом, дожидаясь Алису, а Поттер временами бросал на нее задумчивые пристальные взгляды. Прямо как в квиддиче – ведь чтобы поймать снитч, нужно заведомо ставить перед собой эту цель, а затем выводить ее на первый план. Я усмехнулась, уж слишком подходящим было это сравнение.
– Доброе утро, радость моя, – услышала я довольный голос Сириуса, и в этот же миг он приземлился рядом со мной на диван. Что ж, настроение у Блэка хорошее, уже неплохо. – Слишком довольное у тебя выражение лица для человека, держащего в руках учебник по зельеварению. – Он весело посмотрел на меня, и я тут же захлопнула книгу.
– Нам ведь не надо учить уроки, – произнесла я наиграно-беспечным голоском с мародерскими нотками. – Мы же все прекрасно знаем, мы все и так сдадим! – Я бросила на него укоризненный взгляд, полный иронии. – Знаешь, что, дорогой мой, на этот раз нам придется сесть за учебники самим, вот удивим Рема, а?
– Да и малышку Эванс порадуем, – бросил Сириус, скосив глаза на Лили. Та моментально ощетинилась, сдвинув брови, но решила, видимо, проигнорировать это высказывание.
Несмотря на то, что теперь нас, преимущественно, не пятеро, а шестеро, при этом с Лили появилась Алиса, а иногда и Мэри МакДональд, краснеющая всякий раз, как Сириус появлялся в поле зрения, отношения между Бродягой и Эванс не улучшались. Сириуса по-прежнему раздражала эта ее «правильность», как и полагается старосте школы, а Лили никак не могла смириться с извечной иронией, звучащей в его голосе. Звучала она, надо сказать, далеко не только в ее адрес, но конкретно Лили это или невероятно обижало или чертовски злило.
– Оставь это, – негромко отмахнулась я, хмуря брови. – Ты пытаешься задеть Лил, хотя, в целом, не имеешь ничего против нее.
Сириус поднял руки вверх, показывая, что сдается, хотя на самом деле я в этом очень сомневалась. Возможно, я вообще была единственным человеком, который хоть как-то мог его переубедить, хотя если решение уже принято, и то вряд ли. Что касается экзаменов, то это была больная тема еще с первого курса. Что-то вроде справочника «Как заставить оболтуса учиться». Да, Ремус прекрасно справлялся со своей работой совести на троих, но все-таки надо же и самим иметь хоть какой-нибудь здравый смысл. Не все же им гонять привидений по коридорам, да красть еду с кухни домовиков, в конце концов.
– Ты слышишь, да? – строго переспросила я, делая вид, что поправляю очки на переносице. – Я уверена, что Лили с готовностью меня поддержит.
– Она-то поддержит, – закатил глаза Сириус. – И это, между прочим, запрещенный прием с твоей стороны. Так нечестно, вас ведь уже трое!
– Так и вас трое, – непреклонно отозвалась я и, напустив на себя умный вид, снова открыла учебник.
– Профессорскую шляпку вам, мадемуазель, – ласково усмехнулся Бродяга, щелкнув меня по носу. – Не хочешь стащить у МакГонагалл?
Я уже хотела произнести что-нибудь вразумительное, но он тут же заткнул мне рот поцелуем. Бессильно опустив ему на плечо руку, из которой только что выпал учебник зельеварения, я с готовностью поддержала инициативу. Жаль, что такие моменты не длятся вечно, но, тем не менее, даже несколько таких секунд на целый день могут зафиксировать настроение в высшей точке.
– Эй, мы вообще-то еще здесь! – мгновенно откликнулся на это Поттер, и наигранно строго продолжил: – Вопиющее нарушение дисциплины, благо, что не в классе. Блэк, МакКиннон, вы меня вообще слышите?
Я мягко отстранилась от него, качая головой, синие глаза Сириуса насмешливо блеснули.
– Нигде от них не спрячешься, – выдохнула я, не в силах отвести глаз от его лица, губы самопроизвольно растянулись в широкой улыбке.
– Мы найдем способ, – хрипло отозвался Блэк, целуя меня в лоб и притягивая к себе. – Фантазии хватит.
Я крепко зажмурилась, боясь, что уснула, но нет, его рука по-прежнему перебирает мои волосы, да и сны мои обычно совсем не милые и все в мрачных красках. Он уже говорил мне, что я нужна ему, много раз говорил, но почему-то именно сейчас эти слова были необходимы мне, как воздух. Бродяга не знал о моих кошмарах, он мог лишь догадываться о причине резкой перемены моего настроения. Почему я все время жду чего-то плохого? Не знаю. Последнее время меня практически не покидает какое-то странное чувство, что что-то происходит или произойдет в ближайшее время, что-то плохое. Что-то страшное.
– Я рада, что ты здесь… – совсем тихо прошептала я, закрыв глаза. Страх отступал, как и всегда, когда Блэк рядом, но теперь я знала, что он просто уходит куда-то вглубь, а потом возвращается вновь.

***


Как я уже говорила, я считала чары одним из самых интересных предметов, тем более, после сдвоенного зельеварения. Не то чтобы я не любила зелья, я вполне могла сварить что-нибудь несложное, но до Лили или, прости меня Мерлин, до Снейпа мне было невообразимо далеко. Если выбирать между травологией и чарами, то я без раздумий выбрала бы чары, но так уж вышло, что травология может пригодиться мне для сдачи ЖАБА. Делать нечего, приходилось чуть ли не каждый день спускаться в теплицы.
Странно было то, что Лили, которая вроде бы на чары ходила вместе с нами, одновременно знала и то, что сейчас проходили на нумерологии, и я уже не первую неделю ломала голову, каким образом она умудряется быть в курсе. Нумерология являлась факультативным предметом у старших курсов, но шла одновременно с чарами. Может, Лили берет у кого-то конспекты, хотя в это уже само по себе трудно поверить, или, возможно, дополнительно занимается с профессором Вектор, хотя опять интересно – когда? В общем, у меня было полно вопросов, но я не спешила идти с ними к самой Лили, хотела догадаться сама. Что ж, пока что я в этом не очень преуспела, но не собиралась сдаваться без боя, поэтому сразу после чар я собралась пойти за нашей старостой, надеясь, что невольно она сама или ее действия подскажут мне путь к разгадке. Я была уверена, что во всей этой истории действительно есть то, о чем никто не знает.
Однако сразу же после урока Лили куда-то исчезла прежде, чем я успела собрать сумку. Просто оглянулась – а ее уже нет. Нахмурившись, я вышла из класса, раздумывая, что бы сейчас поделать. Джеймс и Сириус отправились на тренировку, и я могла бы допустить, что Лили решила пойти с ними, вот только что-то мне подсказывало, что на трибунах ее нет. Пожав плечами, я решила ненадолго выкинуть из головы эту головоломку и подумать о чем-нибудь более абстрактном – например, о Хэллоуине и предстоящем бале на соответствующую тему. Платье в самом настоящем ведьминском стиле у меня уже давно было готово, и подозреваю, что не у меня одной.
– «Ананасовые кольца», – произнесла я пароль и вошла в гостиную. Народу было немного, в основном, младшие, старательно пишущие эссе, видимо, большинство проводило время на улице, поэтому я присела на свободный диван, и мой взгляд тут же упал на газету, лежащую на журнальном столике. Нахмурившись, я взяла ее в руки и, прочитав заголовок, почувствовала, как холодеют пальцы.
«Тот-Кого-Нельзя-Называть вновь перешел в наступление» – гласил этот заголовок. К нему была приложена движущаяся фотография дома с Черной меткой: жуткий череп, из которого выползает змея. Я несколько раз перечитала строчку, прежде чем решилась перелистнуть страницу.
В статье говорилось об убийстве еще одной семьи маглов прямо в их доме, над которым теперь висела Черная метка – та, что изображена на первой странице. Также в статье писали, что против Пожирателей смерти брошены несколько отрядов мракоборцев. И снова люди, рискующие своей жизнью каждую секунду. Я отложила газету, чувствуя, что дальше читать уже не могу. Если Министерство высылает мракоборцев, значит, война действительно началась. Вообще-то, в предыдущих выпусках уже были сообщение об одиночных убийствах маглов и Черных метках, но когда в дело вступают мракоборцы – значит, вывод очевиден.
По правде говоря, я уже давно жила в страхе за свою семью, да еще и тот непонятный ужас, периодически охватывающий меня и затягивающий в темную пучину моих кошмаров. Я по-прежнему не помнила своих снов, но чуть ли не каждое утро знала, что видела что-то ужасное. Откуда-то изнутри вырвался прерывистый вздох. Я не могла просто так сидеть без дела, но делать мне было нечего, разве что пойти на тренировку к ребятам, на что у меня просто не было сил.
Поднявшись, я отправилась в спальню с мыслью немного отдохнуть и не думать об ужасных вещах, которые все еще отказывалось воспринимать сознание. Я легла прямо на покрывало, уткнувшись лицом в подушку, и закрыла глаза. Поначалу сон не шел, но, кажется, я все-таки уснула, потому что со всех сторон неожиданно послышались голоса.


Сначала я не поняла, где нахожусь, и так и продолжала бы безрезультатно оглядываться по сторонам, когда внезапно воспоминания смазанными отрывками обрушились на меня. Черноволосая женщина с безумными глазами, кривящая рот в жуткой ухмылке, ребята, непонятно как оказавшиеся в этом ужасном, неправильном месте. Я вновь повернула голову, думая, что снова увижу неясные тени, но на этот раз здесь все было тихо. Только где-то вдалеке будто горел свет.
Я пошла туда с одной лишь мыслью: может быть это чья-то палочка или, возможно, кому-то нужна помощь. Я шла, но мне казалось, что расстояние совсем не уменьшается, словно не я иду по полу, а именно он плывет подо мной, создавая иллюзию, хоть я и прекрасно слышала собственные шаги, звук от которых эхом отскакивал от стен.
На самом деле я вовсе не хотела туда идти, потому что где-то внутри меня что-то темное и предостерегающее уже вскинуло голову. Эффект усиливали те самые голоса, которые с каждым моим шагом звучали несколько громче, но я по-прежнему не могла разобрать ни словечка. Я точно знала, что никогда не была в этом зеркальном помещении, если не считать предыдущего сна, но эта обстановка что-то мне смутно напоминала. Все вокруг – все эти небольшие загадочные шары, в которых то и дело появлялся странный зеленовато-белый дымок, тысячи стеллажей – все это наводило на мысль о каком-то хранилище, доступ в которое, разумеется, есть далеко не у каждого.
Как бы мне ни казалось, что я стою на месте, таинственный свет все-таки приближался. Что тянуло меня туда? Странное, очень странное ощущение. Будто бы мне нужно что-то узнать, но где-то в глубине сознания часть души, которая присутствовала и наяву, шептала, что я все равно ничего не вспомню. Почему? Что заставляло меня забывать эти сны? Может быть, каждый раз мне снится одно и то же, но я никогда этого не узнаю, равно как и того, что было в других моих снах.
– Остолбеней! – неожиданно послышалось слева от меня, и я резко повернула голову на звук. Передо мной мелькнула ослепляющая вспышка заклинания, появилась и тут же скрылась из виду, будто ее и не было вовсе. Если вспомнить предыдущий сон, то становится понятным тот факт, что я не успела разглядеть лицо, как и не могла распознать тени из прошлого сна. Зеленые глаза вновь возникли в моей памяти, но мысли уже скользили дальше.
– Подождите! – закричала я, бросаясь вперед, когда прямо рядом со мной появился Пожиратель в черном плаще и сверкающей маске. Собственно, я так и не узнала, кем было пущено заклятие, видели ли они меня, что даже теоретически невозможно. Вдалеке за стеллажами мелькали фигуры, сверкали вспышки. Сражение?.. Следя за ними, я пыталась выхватить из этого калейдоскопа хоть чье-нибудь лицо, но все мои попытки были тщетны. Да уж, в этих снах, несомненно, происходит много странностей.
Задумавшись, я пропустила момент, когда все вокруг неожиданно начало рушиться. Послышались крики, звуки быстрых шагов, но я не могла пошевелиться, понимая, что продолжение ожидает меня позже. Возможно, то будет уже следующий сон, но почему тогда не кончается этот? Глаза начали закрываться, придавая моменту еще больше сюрреалистичности. Что за бред, получается, что я уже засыпаю во сне? Но разве можно уснуть во сне? Дело было в том, что в моих снах вообще может происходить все, что угодно.
Желание уснуть пропало так же быстро, как и появилось, только внезапно на душе стало холодно и как-то тоскливо. Я открыла глаза и чуть не задохнулась от ужаса. Я стояла на краю высокой скалы, и вокруг меня, куда ни глянь, был бушующий океан. Волны с шумом разбивались о камни, волосы разлетались, глаза пришлось прищурить из-за долетающих брызг и сильного ветра. Осмелившись поднять голову, я поняла, что это никакая не скала, а подобие крыльца. Позади меня находилось темное отверстие, будто от взрыва, но я не могла понять, так ли это на самом деле. Оттуда доносились громкие подвывающие голоса, какой-то шепот, но, прислушавшись, я вновь поняла, что звучат они вовсе не там, а в моей голове. Странный, неразборчивый голос, такой знакомый, до боли знакомый, но чей?..
Откуда-то издалека я услышала равномерный стук капель об пол, и неожиданно мне захотелось заткнуть уши. Где-то внутри меня поднимался целый вихрь чувств и эмоций. Страх, тревога, ярость, тоска. А потом пришла боль. Мне хотелось куда-то бежать, хотелось кричать, плакать, звать на помощь, я просто не могла бездействовать, не могла оставаться на месте. Одной единственной мыслью в голове было: «Убить…убить!», она гнала меня вперед, гнала прочь, но на самом деле я была в ловушке. Где-то вдалеке послышался жуткий протяжный вой, опять же до ужаса знакомый, отчего мои чувства только усилились.
Я будто проживала две жизни, и во сне было очень легко это осознавать. Просыпаясь, я забывала все, что видела, но сейчас, в этот самый момент, я знала точно, что эти сны я вижу не просто так. Я вслушивалась в это вой, напряженно думая, откуда, откуда здесь могут быть волки? Собаки… Что-то перевернулось во мне в этот момент, но я не успела додумать свою мысль до конца. Я лишь успела заметить яркую вспышку, а затем стало холодно, тоскливо и… пусто. Мир будто лишился красок, и вот океан уже не синий, а темно-серый, почти черный, надо мной сгущались тучи, я слышала чей-то безумный смех, который, казалось, на всю жизнь врежется в мою память. «Время подходит, грязнокровка…» – подобно океанской волне, легким эхом пробежал шепоток. Кажется, я закричала.



– Марлин! – в унисон негромко произнесли два знакомых голоса. Кто-то непрерывно тряс меня, вцепившись рукой в плечо. – Марлс, проснись!
Я вскочила, дрожа всем телом и не понимая, где нахожусь. Повернув голову, я увидела перед собой полные тревоги глаза Лили и Алисы. Зеленые и голубые глаза пристально разглядывали меня, и я тут же стряхнула непонятное жуткое ощущение, переводя дыхание.
– Ты кричала… – выдохнула Лили, садясь на край моей кровати и заботливо беря меня за руку. – Марлин…
– Плохой сон, – перебила я, с тревогой покосившись на кровать Джин и с удивлением заметив, что ее в спальне нет.
– Она в гостиной, – пояснила Алиса, проследив за моим взглядом. – Только что выскочила. Может, вспомнила, что нужно дописывать эссе.
Я откинулась на подушку, все еще не до конца переведя дыхание. Чуть отодвинув штору, я заметила, что за окном уже темно и, нахмурившись, перевела взгляд на соседок по комнате.
– Сколько времени?
– Два часа ночи, – сказала Лил. – Когда я пришла, ты уже спала. – В ее глазах промелькнула какая-то тень, которая не укрылась от меня даже в темноте. Поймав мой вопросительный взгляд, Лили недовольно пояснила: – Это все Северус! Он подкараулил меня у входа в гостиную и снова просил прощенья. Но, понимаете, я не могу просто так взять и закрыть глаза на то, что мой бывший друг – Пожиратель смерти, тем более, когда в мире и так творится, черт знает, что!
– И правильно! – горячо поддержала Алиса, которая почему-то всегда негативно относилась к Нюниусу и в этом отношении просто не понимала Лили. Лилс бросила на нее быстрый недовольный взгляд. Я откинула одеяло и села на кровати, проведя рукой по лицу. Девчонки молча наблюдали, как я встаю, надеваю халат и засовываю ноги в тапочки, готовясь куда-то пойти.
– Пойду, прогуляюсь, – пробормотала я, кивнув им, и направилась к выходу из спальни.
Гостиная встретила меня свежим воздухом, видимо, где-то было открыто окно. Действительно, Джин что-то усердно дописывала, негромко скрипя пером по пергаменту, и я, кивнув ей, вышла из гостиной в коридор. От меня не укрылся тяжелый пристальный взгляд, которым проводила меня соседка, но я тут же выкинула ту мысль из головы. Выйти-то я вышла, но не учла, что здесь может быть кто-то еще, поэтому едва сдержала крик, когда из темноты мне навстречу внезапно выступил… Снейп.
– А, это ты, – лениво отозвался он, разглядев меня, но я расслышала в его голосе нотки разочарования.
– Ты что тут всю ночь собрался проторчать, а, Нюниус? – раздраженно воскликнула я, чуть отойдя от пережитого эмоционального потрясения. Нашел время, идиот, караулит Эванс у Портрета в два часа ночи!
– Не твое дело, – огрызнулся он, сверкнув на меня глазами. – Ты, кажется, куда-то шла?
– Кажется, это моя гостиная, – язвительно отозвалась я, на секунду прикрыв глаза. – А тебе следовало бы вернуться в ваши подземелья и не тратить свое время зря.
– Я и так не трачу свое время зря, – парировал Снейп, сделав шаг в мою сторону. – Последнее предупреждение, грязнокровка: иди, куда шла.
– Неужели ты не понимаешь, что даже если она тебя простит, вы все равно не будете друзьями? – недоверчиво спросила я. Нюниус дернулся в мою сторону, но тут же остановился, наградив меня мрачным тяжелым взглядом.
– Откуда тебе знать? – как можно небрежнее бросил он, но теперь я знала, что он действительно ждет моего ответа. – Почему нет?
Да черт с тобой.
– Оттуда, что ты – Пожиратель смерти, ты принял сторону людей, если, конечно, можно назвать их людьми, которые пытают и убивают таких, как Лили. Все еще интересно, почему нет?..
А в ответ тишина. Слизеринец просто смотрел на меня, изучал так пристально, что, казалось, сейчас он готов или выхватить палочку или уползти в свои подземелья. Я уже хотела вернуться в гостиную, когда неожиданно услышала знакомый насмешливый голос:
– Так-так, Нюниус, что-то ты заблудился.
– Может быть, тебя проводить, а, Снейп? – тут же послышался второй.
– Мерлин мой, Бродяга, мы же, вроде как, спать пошли, – укоризненно прошипел третий, и я готова была с ним согласиться. Ну не могли они спокойно пройти мимо Нюниуса, никогда не могли.
– Я смотрю, ты тоже немного не там, где должен быть, Поттер, – огрызнулся Снейп, тут же вытаскивая палочку. Я невольно отметила, что мне он не угрожал, лишь высказал штамповые оскорбления. Но Сохатый… Мгновение, и я уже могла разглядеть подходящих к нам Мародеров.
– Брось, Нюниус, – насмешливо произнес Джеймс, явно наслаждаясь моментом. И ты туда же, Поттер. – Неужели ты действительно решил с нами драться?
– Очень вы смелые, когда вместе, – презрительно бросил Снейп. – Встретил бы я кого-нибудь из вас, храбрецов, один на один, тогда посмотрим.
– Время и место, Нюнчик, – услышала я яростный голос Сириуса и тут же выскочила вперед, встав между ними. Ну, хватит, надоело.
– Заткнитесь все, – прошипела я, бросив на Снейпа негодующий взгляд. – Ждешь, вот и жди, Нюниус. Не стоит переоценивать свои силы. А вы, – обратилась я к Мародерам, – В гостиную в ритме танца. ЖИВО.
– Пам-пам-пам, – услышала я хоровое напевание пританцовывающих Мародеров, и, назвав пароль, терпеливо ждала, пока они, наконец, соизволят втиснуться в образовавшийся проход.
– Еще увидимся, Нюниус! – не удержался от последнего слова Джеймс, но я тут же затолкнула его в гостиную. Ребята сразу же уселись на свой «мародерский» диван, а я осталась стоять, сверля их негодующим взглядом. Джин к этому времени, похоже, уже ушла спать.
– Скажите мне две вещи, – строго начала я, обводя всю компанию суровым взглядом. – Первая: где вас носило до двух часов ночи? И вторая: какого черта вы все время цепляетесь к Снейпу по поводу и без?
Несколько секунд они созерцали меня внимательными взглядами; Джеймс и Сириус – удивленными, Ремус почти веселым, Питер выглядел так, словно ему хотелось умереть. Я тоже не уступала, было, у кого поучиться.
– Мы не стали тебя будить, – наконец опомнился Джеймс, чуть нахмурившись. – Лили сказала, что ты спишь, и мы решили пойти одни.
– Лучше ты скажи, солнце, с каких это пор ты защищаешь Нюниуса? – придирчиво спросил Сириус, изучающе взглянув на меня.
– И с какой это стати я не должен к нему цепляться? – поддержал друга Джеймс.
– Потому что ты – не репей, – отрезала я, непреклонно сверкнув глазами. – И я его вовсе не защищаю, просто рано или поздно это плохо кончится. – Я могла бы добавить что-нибудь еще, но тут в гостиной появилась Лили и взглянула на нас удивленным взглядом.
– Воспитываешь? – вскинув брови, она посмотрела на меня. – Давно пора.
– Да уж, – буркнула я, присев на край дивана и позволив Сириусу себя обнять. – Лили, по-моему, он собирается простоять там всю ночь, – сообщила я, выразительно кивнув на дверь. – И очень некстати.
Лили нахмурилась, бросив на Мародеров мрачный взгляд, затем вопросительно взглянула на меня, и я кивнула. Помрачнев еще сильнее, она удержалась от комментариев, лишь покачав головой.
– Ты ведь не собираешься выходить? – с тревогой спросил ее Джеймс, взъерошивая себе волосы.
– Наверное, нужно, – вздохнула Лил и тут же добавила, заметив его взгляд. – Я… просто скажу ему, что в этом нет никакого смысла, вот и все. Не смотри на меня так, Джеймс!
– Пусть поговорит, – негромко сказала я Сохатому. – Он должен понять, наконец, что это бесполезно.
Джеймс продолжал пристально смотреть на Лили, когда Рем встал и, взглянув на остальных, спросил:
– Вы идете?
На что Сириус отрицательно покачал головой за двоих. Питер, явно мечтающий о том, чтобы удрать, кивнул, и они тут же удалились, оставив нас в напряженном молчании. Сириус опасливо косился на Джеймса, я бросала на него вопросительные взгляды. Через несколько секунд я поняла, что еще немного и будет поздно, поэтому решила вмешаться сейчас. Встав с дивана, я подошла к Лили и взглянула на парней с этого ракурса. Джеймс выглядел напряженным как струна, сверля взглядом камин, и языки пламени плясали в его карих глазах. Лили нервно теребила рыжий локон, то и дело, бросая на него отчаянные взгляды.
– Джеймс, что в этом плохого? – мягко поинтересовалась я, добившись ожидаемого – он посмотрел на меня. – То есть, я понимаю, он из Слизерина, да и вообще наш давний враг, но Лили всего лишь нужно с ним поговорить.
– Зачем? – только спросил он, переведя на меня тяжелый взгляд. – Я не хочу, чтобы они разговаривали.
– Я не твоя собственность, – негромко произнесла Эванс, не глядя на него и продолжая теребить локон. Джеймс снова бросил на нее мрачный взгляд.
Я переводила пораженный взгляд с одного на другую, пытаясь понять, что у них на уме. Сириус непривычно притих, предоставляя мне самой разбираться с ситуацией и лишь иногда предостерегающе глядя на меня. Как сейчас, например.
– Вы серьезно? – воскликнула я, не веря своим глазам и полностью игнорируя протестующие знаки Бродяги. – Вы действительно собираетесь ссориться из-за Нюниуса?
Лили молчала, но казалась бледнее, чем обычно. Ошеломленно уставившись в пол, я пыталась осмыслить данный факт, когда услышала голос Джеймса, в котором звучали нотки отчаяния:
– Не хочу я с тобой ссориться, как ты не понимаешь! – Поднявшись с дивана, он медленно подошел к Лили и взял ее за руку. – Слышишь? Я просто боюсь, к чему это может привести.
Лили молча притянула его к себе, и я вздохнула с облегчением. До этого момента я даже не осознавала, как переживала за этих идиотов и как боялась, что они опять поругаются.
– Ни к чему это не приведет, – тихо сказала Лили, уткнувшись лбом в его плечо. – Тут не о чем переживать, понимаешь?
Воспользовавшись моментом, я с намеком кивнула Сириусу на дверь, и мы, тихо прокравшись через них, незаметно выскочили из гостиной. Снейп все еще стоял здесь, но уже дальше, почти полностью скрывшись в темноте, поэтому нам удалось остаться незамеченными и здесь, или же он просто сделал вид, что не видел, что, впрочем, на данный момент не имело никакой разницы.
– Я уже испугался, что ты теряешь контроль, – усмехнулся Сириус, притянув меня к себе. – Ты умница, МакКиннон, можешь открыть агентство по улаживанию семейных конфликтов.
Я только усмехнулась, и мы молча спустились вниз по лестнице, не забывая следить за ступеньками, которые имели дурную привычку исчезать именно тогда, когда нога уже находилась в подвешенном состоянии. Когда-то, вроде бы на втором курсе, я все-таки упала на этой лестнице, и какой-то старшекурсник помог мне подняться. И вроде бы довольно мило, но мне было жутко стыдно, хотя вряд ли я была первой неудачницей, которую умудрилась поймать в ловушку лестница. Тогда я и понятия не имела, что у Мародеров на все свои заклинания, а вот если бы знала, то не выглядела бы так глупо.
Спустившись вниз, мы остановились у первого окна, за которым виднелось черное небо, усыпанное маленькими светящимися точками.
– Смотри, созвездие Большого Пса, – усмехнулся Сириус, кивая куда-то головой. – Входит в пояс Ориона, а Сириус – самая яркая звезда на всем небе.
– Своих везде узнаешь, да? – отозвалась я с любопытством, пытаясь проследить за его взглядом, но по-прежнему ничего не видя. – Ты что, изучал астрономию?
– Приходилось, – беспечно пожал плечами Блэк. – Небо входило в курс необходимых наук, которые так пригодятся в жизни наследнику знатного рода.
Мы бродили совсем недолго, вскоре снова вернулись в гостиную и разошлись по спальням, пожелав друг другу спокойной ночи. Когда мы проходили через портрет Полной Дамы, крайне недовольной нашим поздним визитом, то уже не увидела Снейпа. Может быть, он все-таки понял меня и ушел, а может, Лили все-таки вышла и объяснила ему, что дальнейшее ожидание не имеет никакого смысла.
Зайдя в спальню, я обнаружила, что все трое уже мирно спят, и, решив оставить допрос на завтра, на цыпочках прокралась к своей кровати.
Спала я без сновидений – наверное, надо сказать Сириусу Блэку спасибо за то, что охраняет мой сон.


Глава 8


А вот и я ;)
Если вы все еще читаете и ждете продолжения, то я хочу сказать вам спасибо и пожелать приятного чтения!
_________________________________________________________________________________________



Глава 8



POV Марлин МакКиннон

Я в нерешительности остановилась перед зеркалом, напряженно думая, чего еще не хватает. Еще с утра в туалете для девочек было просто не протолкнуться, занят был даже туалет плаксы Миртл, в который обычно предпочитали не соваться, поэтому мы с Лили покорно уступили место перед зеркалом самым нетерпеливым, а сейчас волновались, как бы не опоздать. В коридорах то и дело раздавался шум рыцарских доспехов и завывания Пивза, старающегося всеми возможными способами умерить пыл готовящихся к балу старшекурсников. Бал в честь Хэллоуина, конечно, и по всей школе уже зажигали свечи, на столах в Большом Зале были оранжево-черные скатерти, бокалы из красного стекла с заостренными краями, напоминающими оскал. Под потолком светились сотни свечей в тыквах вместо подсвечников, в полумраке выглядящих довольно зловеще, но профессор Дамблдор заявил, что они кажутся ему вполне дружелюбными.
– Ты прекрасна, – улыбнулась Лили, вставая рядом. Тут же к нам присоединилась Алиса, и мы молча уставились на свои отражения в зеркале.
– Мы как три сказочные принцессы, правда? – усмехнулась Лил, покрутившись. – Как вы думаете, принцам понравится?
– Ваши принцы хотя бы еще здесь, – засмеялась Алиса. – А вот мой сейчас несколько дальше. Да и выбора у них нет, не правда ли?
– Правда, – усмехнулась я, любуясь аккуратной прической, которую сделала мне Лили. Я же в свою очередь проявила пиковую изобретательность, придумывая что-нибудь интересное и для нее, а в итоге пришлось изобрести что-либо еще для Алисы, потому что она пришла в дикий восторг от моего шедевра. Что ж, польщена, и благодарности принимаются в порядке очереди.
– Я думаю, уже можно спускаться, – сказала Лили, последний раз взглянув в зеркало. – Готовы?
Мы с Алисой переглянулись и решительно кивнули Лили. Та заговорщически посмотрела на нас и, вдохнув, открыла дверь. Выйдя в коридор, мы не стали задерживаться и сразу же направились в Зал, но, как выяснилось, у входа нас уже ждали.
Мародеры стояли все вчетвером в черных смокингах. Джеймс и Сириус о чем-то с усмешкой переговаривались, прислонившись к стене. Верхняя пуговица рубашки у них была расстегнута, придавая ребятам характерную для них небрежность, что им как всегда необыкновенно шло. Мы с Лили понимающе переглянулись и направились прямо к ним. Заметив нас, парни, казалось, потеряли дар речи, лишь смотрели с одинаковым выражением лица, так что пришлось их даже поторопить. Следует отметить, что Питер увидел нас гораздо раньше и уставился на меня так, словно вот-вот упадет в обморок. Костюм придавал ему солидности, однако собирался небольшими складками на животе. Несколько смущенный вид Хвоста говорил о том, что неугомонные Поттер и Блэк тоже это заметили.
– Потрясающе выглядите, дамы, – чуть оправившись, произнес Сириус, отвесив нам галантный поклон. В своем репертуаре.
Лили хихикнула, да и я едва сдерживала смех, когда подходила к Сириусу.
– Ну же, скажи, что ты не ожидал! – весело подмигнула ему я.
– Ты необыкновенная, – криво усмехнулся Бродяга, легко целуя мою руку, как истинно галантный кавалер. – Это не просто слова, Марлин МакКиннон.
Я сделала реверанс и с превеликим удовольствием приняла его приглашение.
Мы вошли в зал.
Честно говоря, я была поражена до глубины души. Да, я ожидала чего-то грандиозного, но вот живое доказательство тому, что волшебная палочка в умелых руках может действительно превратить уже привычное помещенье в настоящее произведение искусства. Под потолком вместо множества горящих свечей, похожих на звездное небо, висели тыквы. Полагаю, свечи все-таки остались, но через тыквы их было не видно, а вот вырезанные глаза светились просто неземным светом, что в темноте создавало довольно своеобразное ощущение. Столы были сдвинуты по периметру, образуя большую площадку для танцев. А на полу расстелили черный ковер с горящим оранжевым контуром – если не заходить в Зал, казалось, что стоишь на краю пропасти, и неизвестно, есть ли у нее край. На выступах в стенах горели свечи в старинных позолоченных подсвечниках, и – о, Мерлин! – от увиденного просто захватывало дух.
Я озиралась по сторонам, пытаясь привыкнуть к такому необычному оформлению, и все вокруг делали то же самое. Постепенно Зал наполнялся восторженными голосами, вскриками, вздохами. Шепот усиливался.
– Эх, жалко, нас не взяли помочь, – заговорщически прошептал Сириус, поворачиваясь ко мне. – Мы бы тут такое устроили, что все бы просто попадали.
– Побоялись ваших размахов, и их можно понять, – тихо засмеялась я, на секунду прижавшись щекой к его плечу. Стоило всем гостям войти в Зал, как зазвучала музыка, уже сидящие пары мгновенно начали подниматься, и Сириус, воспользовавшись моментом, взял меня под руку и торжественно произнес:
– Разрешите пригласить Вас на танец, мисс МакКиннон. Я был бы очень рад, если бы вы составили мне компанию.
Я зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться и, сделав серьезное выражение лица, торжественно ответила:
– Для меня это большая честь, мистер Блэк.
В этот вечер мы танцевали и танцевали, хотя, что еще делают на балу? Джеймс ни на секундочку не отходил от Лили, поэтому ей не составляло труда объяснить, почему именно она отказывается потанцевать с кем-нибудь еще. Не думаю, что ей самой этого хотелось, судя по ее счастливому взгляду. Меня тоже пару раз приглашали: первым был Джейк Коннор из Рейвенкло, вторым… хм, ну вторым был Питер. Честно говоря, я очень удивилась, когда он попросил меня с ним станцевать, и если от предложения Коннора я отказалась практически моментально, то на предложение Хвоста на правах давней дружбы вполне могла и согласиться. Посмотрев на Сириуса, я убедилась, что тот не против, хоть и смерил Пита довольно-таки странным подозрительным взглядом, и кивнула, отчего глаза Питера радостно вспыхнули, но я не стала над этим особо задумываться.
Несмотря на некоторую свою неуклюжесть, танцевал Питер не так уж плохо, по крайней мере, на ноги не наступал, и я была вполне довольна нашим танцем. Временами он спрашивал меня о чем-нибудь, например, нравится ли мне обстановка, на что я с удовольствием делилась своими впечатлениями, а он только понимающе кивал. Когда песня закончилась, Питер поклонился мне и неожиданно решительно произнес:
– Ты очень красивая сегодня, Марлин.
Я вскинула брови, застигнутая врасплох этим комплементом, и смущенно пробормотала:
– Спасибо, Пит, – Затем, улыбнувшись, сделала маленький шаг назад и быстро вернулась к Сириусу, все еще пытаясь прийти в себя, настолько это было внезапно. Сириус вопросительно изогнул бровь, но я пожала плечами, лишь улыбнувшись, хотя лично мне эта улыбка показалась бы немного нервной.
Официально наш бал проходил до одиннадцати часов, чтобы к полуночи все уже были готовы ко сну, но не так-то просто разогнать семикурсников, которые полностью осознают тот факт, что это их последний год в Хогвартсе, и в итоге профессору Дамблдору и профессору МакГонагалл тоже пришлось согласиться немного продлить праздник. Немного, это на полчаса, но все-таки это было нашей маленькой победой.
– Представляешь, мадам Блэк приглашает меня на Рождество в фамильный дом, – невесело усмехнувшись, сказал Сириус во время очередного танца. Я обеспокоенно подняла на него глаза, а он лишь покачал головой. – Сначала я решил отказаться, но потом подумал, что там наверняка будут какие-то важные гости, вполне возможно и этот небезызвестный Волан-де-Морт тоже будет.
Я протестующе мотнула головой, пытаясь отгородить себя от звучания одновременно ненавистного и пугающего имени.
– Тот-Кого-Нельзя-Называть, – напомнила я, чуть нахмурившись.
– Да брось, что от этого изменится? – отмахнулся Сириус. – Не понимаю я министра, ну запретил он произносить его имя, и что с того?
Должна признать, это было действительно глупо. В конце концов, нет способа, который бы лучше этого показал, что даже Министерство начинает бояться темного волшебника, пропагандирующего манию чистой крови. Я читала где-то, что сам Волан-де-Морт был полукровкой, честно пыталась понять, зачем ему все это, и не могла. Еще понятно, если бы он происходил из знатного рода, вроде Малфоев, которые так же были помешаны на чистой крови, как и семья Сириуса. Кузина Сириуса, Нарцисса Блэк, собиралась замуж за Люциуса Малфоя, который был старостой Слизерина, когда я только приехала в Хогвартс. Она была на год младше Люциуса и поначалу приглядывала за младшим Блэком, пытаясь убедить его в том, что ему необходимо перейти на Слизерин, но тот остался непреклонен. Не все Блэки учились на Слизерине, были и рейвенкловцы, и не все из них были такими хладнокровными и высокомерными аристократами, как мать Сириуса – Вальбурга Блэк. Исключением, к примеру, являлась Андромеда, еще одна кузина Бродяги, которая влюбилась в маглорожденного волшебника Теда Тонкса и вышла за него замуж, тем самым предав семью. Ребята были у нее в гостях год назад, любовались замечательной малышкой Нимфадорой, которая обладала редким талантом – метаморфизмом. Когда мама называла ее полным именем, волосы девочки становились ярко-алыми в знак протеста, а Андромеда, смеясь, поясняла: «Она любит, когда ее называют просто Тонкс». Сириус много рассказывал мне о них, и я знала, что по этой части своей семьи Бродяга действительно скучает. Так же, как и по умершему год назад дяде Альфарду Блэку.
– Может быть, получится разузнать что-нибудь интересное, – тем временем продолжил Бродяга, наблюдая за моей реакцией.
– Только, пожалуйста, осторожнее, – прошептала я, умоляюще глядя на него. – Да и до Рождества еще довольно долго…
– Два месяца – это недолго, когда идет речь о визите в дом, где тебя вовсе не хотят видеть. Этого требует этикет и не более того. – Он покачал головой, будто отгоняя ненужные мысли, и я лишь ободряюще сжала его плечо, понимая, как трудно будет Сириусу находиться в атмосфере, которую он ненавидит всей душой. Он невесело, но благодарно улыбнулся.
Когда было уже чуть больше девяти, ребята начали потихоньку расходиться, но я собиралась оставаться до конца, поэтому, сказав Сириусу, что буду через пять минут, просто вышла в коридор. В зале было душновато от большого количества народа, поэтому я с наслаждением глотнула свежего воздуха и прошла подальше, чтобы немного побыть в тишине.
– Привет, – услышала я знакомый голос, и увидела выходящего ко мне Джеймса.
– Глазам не верю, как ты смог оставить Лили одну, – поддразнила я, и он шутливо пихнул меня плечом.
– Не без труда, – с кривой усмешкой отозвался Поттер. – В конце концов, я же ненадолго.
– Аргумент, – подтвердила я, закивав головой. Как я уже говорила, смокинг необыкновенно шел и Джеймсу, и Сириусу, но в сочетании с лохматыми волосами весь комплект Поттера смотрелся более небрежно, хотя, что там, это тоже необыкновенно шло ему. Мы поболтали еще немного, когда неожиданно почувствовали легкий холодок, и неяркий голубоватый свет полился из-за угла. Через мгновение оттуда вылетел серебристо-голубой феникс, и, посмотрев на меня, Джеймс с тревогой произнес:
– Это патронус Дамблдора.
Судя по направлению, он искал именно нас. Тревога Сохатого передалась и мне, хотя я пока и не находила ей объяснения. Было лишь ясно, что это не случайность.
– Мистер Поттер, мисс МакКиннон, сразу же, как вы получите это сообщение, я жду вас в своем кабинете. – С этими словами феникс растворился, точно его и не было, а мы замерли в нерешительности. Что такого могло понадобиться от нас Дамблдору?
Нахмурившись, я посмотрела на Джеймса, но тот лишь неопределенно пожал плечами.
– Пойдем, – позвал он, бросив на меня быстрый взгляд. – Скорее всего, он знает, что мы уже получили сообщение.
Я послушно кивнула, не в силах спихнуть нарастающую тревогу. Вроде как мне было не о чем волноваться, я была уверена, что мы не сделали ничего плохого, последнее время ни на чем не попадались, да и вообще вели себя тише воды ниже травы. Бредя следом за Джеймсом, я временами бросала на него встревоженные взгляды, а он пытался ободряюще улыбнуться, но я знала, что он переживает даже больше меня.
Поднявшись по лестнице, мы замерли в нерешительности около неподвижной каменной горгульи и переглянулись.
– Ты знаешь пароль? – спросила я, нервно теребя свисающую завитую прядь.
– Нет, – лаконично отозвался Поттер.
– И я нет… – Это прозвучало так тихо, что я даже не была уверена, что он меня услышал. Неожиданно горгулья перед нами повернулась, открывая проход, и профессор Дамблдор жестом пригласил нас войти. Выражение его лица было серьезным, и тяжелого взгляда не скрывали даже очки-половинки. Казалось, сердце внутри меня в этот момент рухнуло с большой высоты, унося с собой все надежды на то, что это просто неформальный разговор на какую-нибудь школьную тему.
Что-то случилось, эта мысль посетила меня сразу же, как только я увидела феникса, просто я не хотела этого признавать, надеясь, что ошибаюсь. Это тяжело – знать с самого начала, но хранить искорку отчаянной надежды, а потом неожиданно лишиться ее. Тяжело и страшно. Мы сели на предложенные места и, затаив дыхание, посмотрели на Дамблдора.
Как обычно, профессор начал с самой сути, не пытаясь смягчить правду предисловиями.
– Сегодня ночью Пожиратели смерти предприняли сразу два нападения, – ничего не выражающим голосом произнес Дамблдор, не сводя с нас серьезного пристального взгляда голубых глаз. – И мракоборцы слишком поздно поняли, что одно из них было отвлекающим маневром. Нападение на вашу семью, мисс МакКиннон. – Дамблдор задержался на мне взглядом, а я не могла отвести глаз от него, пытаясь вникнуть в смысл его слов. Но прежде, чем мне это удалось, профессор продолжил: – Вторая группа была уже рядом, и никто из вашей семьи не пострадал.
Я неслышно перевела дыхание, сжимая в кулак дрожащую похолодевшую руку. Я знала, что это не все, уж слишком серьезным он выглядел. Мне показалось, что профессор даже чуть побледнел, переведя взгляд на Джеймса, и я снова замерла, чувствуя, как что-то тяжелое давит на меня изнутри.
– В это же время, но на довольно большом расстоянии произошла другая встреча, в результате которой погибли все мракоборцы и лишь несколько Пожирателей смерти. Эту группу возглавлял ваш отец, мистер Поттер.
В кабинете повисла тишина, и я задыхалась от холода, растекающегося по всему телу. Этого не может быть… мысли путались, наверное, от недостатка кислорода, и мне пришлось сделать слабый неглубокий вдох, однако это не помогло разогнать мутную пелену перед глазами, и только спустя несколько секунд я поняла, что плачу.
Мерлин, даже подумать сложно, что еще несколько недель назад Джеймс сам лично говорил о каждодневном риске, которому подвергает себя Карлус Поттер. Казалось, мой друг прекрасно осознавал, что в такое время ни у кого нет гарантии на завтрашний день, не говоря уже о мракоборцах.
Джеймс сидел неподвижный как статуя и бледный как мел, пытаясь осознать то, что только что услышал. Мистер Поттер… конечно же, я узнала его лично, когда мы были гостями в Годриковой Впадине. Он был замечательным человеком, хоть и несколько принципиальным и иногда категоричным, но совершенно определенно он очень любил своего сына и свою жену, более того, как сына они любили и Сириуса. А теперь его нет, и это в тот момент, когда миссис Поттер тяжело больна, и я просто не могла поверить в то, что в мире существует такая чудовищная несправедливость. Хотя причем здесь это, когда во всем виноват этот проклятый темный маг, чьего имени скоро начнут бояться даже маглы. Я закрыла лицо руками, когда весь ужас происходящего постепенно начал просачиваться в мое сознание и, чувствуя, как бегущие слезы скатываются на ладони.
– Мне очень жаль, – искренне произнес Дамблдор, по-прежнему сохраняя спокойствие, но уже не глядя на Джеймса. – Ваш отец на самом деле достойный человек. Мистер Поттер… Джеймс, я лишь хочу сказать, что мы отправляемся в Годрикову Впадину завтра прямо сутра.
Джеймс едва заметно кивнул, вставая с кресла, и, чуть пошатнувшись, прошел к выходу, ни на кого не глядя. Затем вдруг обернулся через плечо:
– Сэр. Где сейчас моя мать?
Я закусила губу.
– Дорея Поттер находится в больнице Святого Мунго уже несколько дней, – спокойно и с расстановкой сообщил профессор. – Вам об этом известно.
Я нахмурилась. Джеймс, конечно, знал, а вот я не знала. Только то, что миссис Поттер больна.
– Ей уже сообщили?
Вопрос повис в воздухе, но профессор ничего не успел ответить - Сохатый вылетел из кабинета, едва заметно мотнув головой, так, что тёмные пряди упали ему на глаза. Сейчас он будто забыл о моем существовании или о существовании профессора Дамблдора, но, выйдя в коридор, маска безразличия вновь вернется к нему. Я хотела последовать за Сохатым немедленно, но меня остановил голос директора:
– Задержитесь, пожалуйста, мисс МакКиннон.
Я вернулась на место, бросив отчаянный взгляд на закрывшуюся дверь. Я не хотела оставлять его одного, хотя Джеймсу всегда было легче справляться с трудностями без жалости с чьей-либо стороны. Хотя, что там, он должен понимать и то, что сейчас мной движет совсем не это.
– Мисс МакКиннон, – обратился ко мне Дамблдор, грустно взглянув на меня сквозь очки-половинки. – Ваша семья тоже пострадала, по меньшей мере, морально. Я уверен, они ужасно переживают и за вас - больше за вас, чем за себя, надо полагать. Может быть, вы хотели бы отправиться к ним на пару дней?
Я печально посмотрела на директора и, честно стараясь сосредоточиться, покачала головой.
– Я бы очень хотела увидеть их, профессор, – произнесла я ломким голосом. – Но я знаю, что они живы и с ними все хорошо. Я напишу брату сейчас же, и он позаботится о защите. Поймите, больше всего я хочу быть рядом с другом, потому что ему сейчас куда хуже, чем мне. – Сделав глубокий вдох, я заставила себя продолжить. – Я могу попросить вас об одном одолжении? – спросила я, смахивая очередную слезу.
– Я знаю, о чем вы хотите спросить, мисс МакКиннон, – произнес Дамблдор, поправляя очки. – Думаю, я могу разрешить вам отправиться с мистером Поттером, но с ним завтра могут отправиться только два человека. Одним из них буду я. Вы понимаете, что я хочу вам сказать? Я хочу быть уверен, что мистер Блэк не будет оспаривать ваше решение.
– Я понимаю, профессор. Скажите… Если Джеймс захочет повидаться с матерью, вы можете…
– Разумеется, мисс МакКиннон.
– Спасибо, сэр, – слабо улыбнулась я, четко зацепив слухом слово «завтра». – Я могу идти?
– Идите, мисс МакКиннон.
Не говоря ни слова, я вышла из кабинета директора и оглянулась по сторонам, не зная, куда бежать и что делать. Все изменилось слишком быстро, и теперь, когда я осталась одна, я могла дать волю еле сдерживаемым эмоциям. Однако еще я должна была найти Джеймса, и это сейчас было куда важнее. Сорвавшись с места, я спустилась вниз и вышла из замка, не замечая ни холода, ни снега. Платье – я готова была проклясть все это в одну секунду, так неуместно выглядели эти праздничные блестки. Я пробежалась взглядом по открывшейся моим глазам территории, но никого не обнаружила. За моей спиной что-то негромко скрипнуло, и, резко обернувшись, я увидела выходящего из темноты Джеймса. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, затем я молча подошла к нему и обняла, кусая губы и отчаянно пытаясь не разрыдаться еще сильнее. В его карих глазах отражалось непонимание, он был бледен, но, я готова была поклясться, мыслил трезво.
– Прости меня, – выдавила я, проведя рукой по лицу. Я спокойна. Мы справимся, мы всегда справлялись. – Я просто хотела сказать, что поеду с тобой. Ты не останешься один, слышишь? – Я очень боялась, что он будет злиться, поэтому испытала невероятное облегчение, когда почувствовала его руку на своей спине. – Я… прежде чем оставить тебя одного, я должна спросить… – Я отошла от Сохатого, робко подняв голову и испытывая слабую гордость оттого, что соленый поток остановился. – Я могу рассказать?..
– Да, – не дослушав, ответил Джеймс. – Лучше ты, и… не пускай Бродягу прямо сейчас.
Я закивала, плотно сжав губы, и пришлось снова глубоко вдохнуть. Холод и пустота – вот и все, что я чувствовала, хотя где-то в глубине сознания мне хотелось кричать. Сделав два маленьких шага назад, я не отрывала от Джеймса взгляда, а он продолжал смотреть на меня, хотя вряд ли действительно видел. Но когда я уже развернулась, он вновь окликнул меня.
– Марлин. – Я обернулась и сумела разглядеть в его потухших глазах все, что он хотел мне сказать. «Спасибо».
– Это меньшее, что я могу, – покачав головой, я скрылась за дверью замка, оставляя его одного. Мне хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, но дело было в том, что с той ночи, когда я оказалась запертой в кромешной тьме, я жутко ее боялась. Недолго думая, я пошла прямиком в гостиную, чувствуя, что то и дело запинаюсь на ровном месте.
Мне предстояло стать вестником, который принесет по-настоящему ужасную новость. Бал давно закончился, и в замке было пусто и тихо, что только усиливало мои гнетущие мысли, заставляя бежать еще быстрее, чтобы не упасть и не разрыдаться. От быстрого шага слезы высохли, но я знала, что стоит мне начать говорить, как эмоции вновь нахлынут. В голове эхом звучала просьба Джеймса: «…не пускай Бродягу прямо сейчас». Не знаю, каким образом мне это удастся, ведь я очень четко представляла его реакцию и дальнейшие действия, но он должен меня понять, хоть это и не просто. По дороге я зашла в душевую, чтобы смыть растекшуюся тушь, а затем побрела к портрету, ничего не замечая вокруг.
– «Танцы со львами», – устало прошептала я и вошла в гостиную. Чего и требовалось ожидать – меня уже ждали. Рем, Питер, Сириус… Я отвернулась, до крови закусывая губу, но не почувствовала боли.
– Я сейчас приду… – пробормотала я, спиной чувствуя прожигающие взгляды, полные тревоги.
Просто я неожиданно вспомнила, что все еще в платье, хотя бал уже казался таким далеким, словно проходил неделю назад. Зайдя в комнату, я, даже не взглянув на Лили, стянула платье и надела лосины и футболку. Она следила за мной, я это чувствовала. Краем сознания я понимала, что Джин и Алиса уже наверняка спали.
– Лили, выйди в гостиную, – хрипло попросила я, и она тут же метнулась к двери.
Я знала, что она переживает, что они все переживают, но даже представить себе не могла, как я смогу им рассказать. Как можно рассказать, что наш мир окончательно рухнул, что там, за стенами Хогвартса разворачивается ужасная война, которая уже затронула непосредственно нас самих?
Я вышла из комнаты, чувствуя на себе пристальные взгляды. Сириус расхаживал из угла в угол, видимо, пытаясь представить себе, что именно случилось. Он знал, что что-то произошло, чувствовал по моему виду, хотя, наверное, только слепой не поймет, ведь я примерно представляла, как выгляжу.
– На мою семью напали, – ничего не выражающим голосом начала я, оттягивая более страшную новость. Поймав их встревоженные взгляды, я покачала головой, сжав губы. Ничего не выходит! Блэк оказался рядом со мной почти моментально: молчалив, внимателен, сосредоточен. – С ними все в порядке, – поспешно добавила я, взглянув на вмиг побледневшую Лили. – Один из отрядов мракоборцев сумел их спасти.
Я замолчала, переводя беспомощные взгляды с одного на другого. Я видела эту нарастающую панику в глазах Лили, видела, как Ремус нервно вцепился в подлокотник дивана, а Питер смертельно побледнел. Сириус крепко сжал мою руку.
– Прошу тебя, продолжай.
Я кивнула, нервно сглотнув, и произнесла:
– В это время на второй отряд мракоборцев напали Пожиратели. Все они погибли, и… – Я задержалась взглядом на Лили, сделала пару вдохов и закончила: – Отряд возглавлял отец Джеймса.
Лили спрятала лицо в ладонях, чуть заметно вздрагивая, Ремус и Питер так и остались сидеть на месте, словно окаменев и лишь обводя гостиную потрясенными взглядами. Как я и ожидала, Сириус сразу же бросился вон из гостиной, но я вовремя поймала его за руку, покачав головой. Несмотря на желание быть рядом с другом, он знал его достаточно хорошо, чтобы правильно меня понять. Синие глаза сверкнули, в его голове словно шла борьба разума с чувствами.
– Завтра я еду с ним, – тихо сообщила я, уткнувшись носом в плечо Сириуса. У меня совершенно не осталось сил. – Через некоторое время я дам тебе сигнал. На это намекнул Дамблдор, хоть я и не уверена, что правильно поняла его. Впрочем, если ты хочешь, мы можем поменяться, и пое…
– Нет.
Я вскинула на него взгляд, но Блэк лишь коротко покачал головой, прижимая меня к себе.
– Лили?.. – вновь попыталась я.
– Нет. Я могу доверять только тебе.
– Ладно. Хорошо.
Блэк лишь кивнул, ничего не говоря, и мне стало чуточку легче. Он всегда понимал меня с полуслова. Мы простояли так несколько минут, может десять, я не знала. В полной тишине, даже дыхания практически не было слышно. Только Лили изредка всхлипывала, один раз дернувшись в сторону выхода, но, видимо, побоялась, что ее не ждут. Подождав еще чуть-чуть, Сириус молча сжал мою ладонь, я кивнула, и он тут же вышел из гостиной. Молча подойдя к Лили, я мягко взяла ее под руку и повела в спальню – боялась, что она может провести здесь всю ночь, ожидая Джеймса. Лилс вздрогнула, почувствовав мое прикосновение, но позволила себя увести.
Несмотря на то, что дети обычно любят Хэллоуин, я с детства считала тридцать первое октября проклятой датой, уж не знаю, почему именно. Мои друзья по старой традиции ходили по домам, прося сладостей, и многие действительно делились ими, но я всегда сидела дома, читала или смотрела какой-нибудь фильм. Знаете, бывает так, что наше подсознание знает многое, чего не знаем мы сами, как будто какое-то чутье, или, как говорится, шестое чувство. Интуиция. Верю ли я в интуицию? Пару лет назад я бы совершенно твердо ответила – нет. А теперь так же уверенно могла сказать, что верю. Достаточно того, что с недавних пор я верю снам. Да, я не помню, что там происходило, но эмоциональную окраску улавливаю каждое утро в виде душащего ужаса и ощущения, от которого мороз пробегает по коже. Я уже говорила, что боюсь темноты, но, наверное, это не самое главное.
Я боюсь остаться одна. И вроде бы у меня много замечательных друзей, но последнее время среди всех жутких ощущений есть одно наиболее значимое – я чувствую, что скоро что-то изменится. Как можно измерить понятие «скоро», учитывая, что все в нашем мире теперь относительно? Может быть, через месяц, может, через год. Будем ли мы жить через этот год? Или погибнем в войне за справедливость? Я не могла ответить на эти вопросы, ни на один, а их накопилось немало.
Мы молча зашли в спальню и замерли на пороге, глядя на безмятежно спящую Алису. Она не знала последних новостей, и ничто не тревожило ее сон. Думаю, я могла представить, о чем думает сейчас Лили. Больше всего на свете ей хочется быть рядом с Джеймсом, а еще ей страшно. Так же, как и я, она боится за свою семью, вот только у меня теперь больше поводов. Если Пожиратели уже напали на них, и из этого у них ничего не вышло, значит, они могут попробовать снова.
Ложась в кровать, я не ощущала никакого желания спать, но стоило закрыть глаза, как я провалилась в тревожный сон. Хотя, что уж там, все мои сны теперь были такими.


На этот раз я не могла определить с точностью, где именно я находилась, потому что вокруг меня все время летали какие-то тени, а голоса звучали громче. Словно сверкающими в темноте вспышками, в моем видении появлялся Сириус, который что-то говорил, но не именно мне, а как будто разговаривал с кем-то, а я наблюдала со стороны. Я отчетливо слышала его слова, и они казались мне странно знакомыми.
– Моя семья просто в восторге от идей этого сумасшедшего, – услышала я его насмешливый голос. – Как будто они не понимают, что это приведет лишь к бессмысленной войне, в которой он рано или поздно проиграет!
– Если они убеждены в обратном, то они и не должна это понимать, верно? – услышала я свой собственный голос, и тут же увидела нас самих.
Мы стояли в полуметре от Визжащей хижины, увлеченно разговаривая. Я даже могу вспомнить, какой это был день. Это прошлый год, наверное, ближе к лету. Листья на деревьях были уже сочного зеленого цвета, повсюду распускались цветы.
– Логично, – усмехнулся Блэк, срывая какой-то сиренево-голубоватый цветочек и аккуратно закрепляя его в прядях моих волос. – Я бы с удовольствием познакомил тебя с матерью, если бы она адекватно на все это реагировала. Мне не хочется прятать тебя, просто мать никогда не примет…
– …грязнокровку, – невесело закончила я.
– Маглорожденную! – отрезал Сириус, сверкнув глазами. – Подумать только, вся моя спятившая семейка помешана на чистой крови, будто это самое главное в жизни! Ну, кроме дяди Альфарда и Меды. Им из-за этого временами приходится несладко. Я боюсь, что если мать узнает о тебе, ей придет в голову какая-нибудь очередная гадость. Нарцисса собирается замуж за Малфоя, а моя безумная кузина Беллатриса почти стала Пожирательницей смерти. Черт возьми, да я просто поверить не могу!
Услышав его слова, я нахмурилась, погрузившись в раздумья. Было в них что-то такое, чему я раньше не придавала особого значения. То есть, я дав-но знала, что практически вся семья Сириуса встала на сторону Темного Лорда, и все-таки было здесь что-то еще, но я не могла понять, что же именно…
Внезапно я широко распахнула глаза, пытаясь успокоить бешеную пляску сердца. Кузина Беллатриса… Вокруг меня снова залетали темные тени, скрывая тех Марлин и Сириуса, за которыми я наблюдала. Допустим, она и была тем, что меня встревожило, но даже сейчас что-то наверняка не менее значимое не давало мне покоя. Странно само по себе, что я вспоминаю все это именно так. Будто кто-то намеренно мне помогает или же я помогаю сама себе, что выглядит как-то неправильно. Как можно находиться в двух местах одновременно?
– Как широко это понятие – время… – услышала я почти неуловимый шепот. – Не правда ли, милая?..
Передо мной мелькнула последняя тень, и…
Я проснулась.


Пытаясь собрать все мысли вместе, я откинула одеяло, и, повинуясь странному внутреннему голосу, посмотрела на кровать Лили. За окнами было так же темно, как и когда я засыпала, значит, проспала я не более двух часов. А вот и то, что требовалось доказать. Кровать Лил пуста, значит, и тут моя интуиция оказалась права, хоть я еще и не понимала, в чем именно.
Стараясь не шуметь, я вышла из спальни в гостиную, а затем, к своему удивлению, никого там не обнаружив, вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, я уже знала, куда иду. Я не была там с того самого времени, когда мы с Лили пережили наше первое совместное приключение. На самом деле, это было настоящее злоключение, но сейчас это уже не так важно.
Я искала ее, а сама думала о том, что за прошедший месяц мы так никому и не рассказали о том, что услышали в ту ночь. Теперь я осознавала, что нам следовало сразу идти к профессору Дамблдору или МакГонагалл, но теперь уже слишком поздно. Мы не смогли бы объяснить, почему ждали столько времени, так сказала мне Эванс.
Я знала, что найду ее здесь, и для меня это не было неожиданностью, ведь это немного мрачное место служило Лили убежищем и раньше, а теперь она тем более должна была им воспользоваться, принимая во внимание то, что случилось. И если не рассматривать мой сон, как помощь подсознания, удивительно, что я вообще смогла уснуть.
Приближаясь к темному участку коридора, я невольно ускорила шаг, желая проверить свою догадку. Вот знакомый поворот, и я уже видела тусклый свет, хотя, честно говоря, никогда не понимала, откуда он здесь взялся, ведь кругом непроглядная темнота, но, кажется, у этого места было много своих собственных тайн, и возможно когда-нибудь некоторые из них мне все-таки откроются.
Лили стояла ко мне спиной, но я не могла разглядеть, что она делала. Она определенно была чем-то занята, раз даже не услышала моих шагов. Гриффиндорка держала что-то в руках, но опять же, я не могла разглядеть, что это был за предмет, видела только неярко блеснувшую цепочку. В тишине я слышала, как она что-то шепчет, а сделав два маленьких шага по направлению к ней, поняла, что она считает. Не медля ни секунды и боясь пропустить что-то важное, я подскочила к ней и схватила за руку. Лил вздрогнула и попыталась от меня отмахнуться, но не успела.
Вокруг замелькали какие-то тени, и я невольно вздрогнула, так это напоминало мой недавний сон. Странно, но его я помнила довольно хорошо, и это наводило на мысль, что он был иной природы, нежели предыдущее. Какая-то часть моего сознания все еще оставалась там, напряженно размышляя о том, что только что вспомнилось. Оглянувшись, я с удивлением заметила, что там, откуда я пришла, стало немного светлее, и это было, по меньшей мере, странно.
– Лили, что?.. – хотела спросить я, но она предостерегающе шикнула и потянула меня в сторону. Тени перестали мелькать, но я уже чувствовала, что что-то изменилось. Все вокруг казалось другим, совершенно преобразившимся. Что, черт возьми, здесь вообще происходит?!
Мы прошли по коридору, и я изумленно вдохнула, увидев однокурсниц с завитыми локонами, но еще не в платьях, в которых они были на балу часов пять назад. Я перевела на Лили ошарашенный взгляд, но она решительно вела меня по коридорам, уверенно сворачивая на поворотах. Честно говоря, впервые видела ее такой, да и вообще первый раз на моей памяти она куда-то тащила меня, а не наоборот. Выйдя из замка, она потянула меня за собой, но я замерла на месте, глядя на нее круглыми глазами. Ну не в Запретный же Лес она собралась бежать! В конце концов, не стоит закрывать глаза на тот факт, что это все та же Лили Эванс, пусть она и вела себя немного странно.
– Лил, что происходит? – не выдержав, спросила я, пытаясь остановить ее.
Она резко развернулась и толкнула меня в сторону деревьев – пусть на них уже не было листьев, но хоть какое-то укрытие. Затем она зачем-то полезла в карман и достала ту самую цепочку, которую я увидела в коридоре. Приглядевшись, я заметила, что она как-то сложно переплетена, и на ней находится что-то вроде... шарика. Или не совсем. Затем Лил подняла цепочку на уровне глаз и четко произнесла:
– Это – маховик времени. Профессор МакГонагалл дала его мне, чтобы я могла одновременно быть на Чарах и на нумерологии. – Лили посмотрела мне прямо в глаза, чуть усмехнувшись. – Ты ведь знала, что я что-то скрываю, верно?
– Путешествие во времени? – пораженно воскликнула я, недоверчиво глядя на нее.
– Да, именно. – Лили убрала цепочку обратно в карман, а я не сводила с нее восхищенного взгляда. – Честно говоря, я жутко испугалась, когда поняла, что ты что-то знаешь. Ты всегда что-то знаешь, Марлс, и я до сих пор не до конца понимаю, как тебе это удается…
– Что ты хочешь сделать конкретно сейчас, Эванс? – в моем голосе прозвучало характерное для меня нетерпение, и Лили бросила на меня укоризненный взгляд.
– Я хочу спасти отца Джеймса. – Ее взгляд был решителен, и я не смогла скрыть удивления. Заметив, как вытянулось мое лицо, Лили объяснила: – Сейчас примерно три часа дня, все только готовятся к балу. Мы с тобой еще в комнате. У путешествия во времени один закон: нас не должны видеть. Никто. Нигде.
– Разве можно спасти уже умерших, Лил? – тихо спросила я. – Да и как ты собираешься это сделать? Мы на территории Хогвартса, здесь нельзя трансгрессировать.
Она открыла было рот, но резко отвернулась, опешив.
– Мы можем сообщить Дамблдору о нападении, – выдохнула Лили, медленно переводя на меня взгляд.
– Ты об этом не думала, – констатировала я. – Ты вообще ни о чем не думала. – Щеки Лили вспыхнули румянцем, она уже собралась возразить, но я рез-ко остановилась и схватила ее за руки. – Послушай, хорошо? Даже если бы мы могли, я точно знаю: что сделано, то сделано. Это не спланированное убийство в прямом смысле. Это не казнь, которую можно предотвратить. Он погиб в бою, Лили. И мы ничего не можем сделать.
Она просто смотрела на меня, не моргая и не отводя глаз, затем все же зажмурилась, и по ее щекам побежали слезы. Я тут же обняла ее, успокаивающе поглаживая по спине. Я знала – она не привыкла ни к чему такому, и, разумеется, никто этого не ожидал.
– Просто… я не хочу, чтобы он страдал, – всхлипнув, прошептала она. – Он этого не заслуживает.
– Теперь у него есть ты, – так же тихо отозвалась я. – И мы все. Джеймс справится, Лил, и мне тоже очень жаль, что мы никак не можем все исправить.
– Впервые в жизни я сделала что-то, не обдумав это до конца, – пробормотала Лили, отстраняясь от меня. – Теперь нам придется ждать, чтобы вернуться в нормальное время.
Прекрасно, Эванс.
– Разве нельзя переместиться в будущее? – удивилась я, вскинув брови. – Я думала, что он действует в обе стороны.
– Я не пробовала…
Мы молча уселись под деревом, и приготовились просидеть так несколько часов. Иногда разговаривали, но в основном были погружены каждая в свои мысли. Честно говоря, я не знала, сколько прошло времени: часы или минуты, но на улице постепенно темнело, и вот уже растущая луна появилась на небе. Я с грустью наблюдала за ней, думая, что вот-вот наступит следующее полнолуние, еще одна бессонная ночь. На протяжении нескольких лет мне хотелось быть рядом с ними в это время, но я не могла, а единственная такая попытка чуть не обратилась в трагедию. Потом Рем несколько раз извинялся передо мной, чувствуя себя ужасно виноватым, но я знала, что он может хорошо отнестись только к животным, да и то не ко всем, а вот людям оборотню лучше не попадаться. Именно для этого ребята и стали анимагами – чтобы другу не было одиноко.
А тем временем я уже почти не чувствовала пальцев рук.
– Не очень-то и холодно, – стуча зубами, пробормотала я. – Совсем-совсем не холодно... Эванс, ты еще не закоченела тут сидеть?..
– Сейчас мы не можем вернуться – в коридорах полно людей, – резонно возразила она, чуть повернув ко мне голову. – Ох, мне очень жаль, Марлс. Это было очень-очень глупо и бессмысленно.
– Зато с благими намерениями. – Я пожала плечами, натягивая рукава моей любимой мягкой пижамы.
Прошло еще около часа, когда мы услышали скрип двери и увидели… меня, выбегающую из замка даже без кофты. Я тогда даже не чувствовала холода, да и сейчас уже, как ни странно, не чувствую, хотя уже почти ноябрь. Несколько мгновений спустя показался Джеймс, и Лили невольно дернулась в его сторону. Я положила руку ей на плечо. С нашей позиции не было слышно, о чем мы говорили, но все можно было понять по выражению наших лиц. Затем я ушла, а Джеймс, превратившись в оленя, помчался в Лес. Еще через полчаса из замка выскочил большой черный пес и бросился в том же направлении.
– Мы ушли спать, – прошептала я. – Значит, еще часа два. Может, пойдем в замок? Сейчас мы там точно уже никого не встретим.
Лили кивнула, все еще глядя в сторону Леса, где скрылся Бродяга, и мы медленно побрели в замок, практически не разговаривая. Еще совсем немного, и я уйду на поиски Лили, а потом отправлюсь неизвестно куда, а настоящая Марлин МакКиннон примет бодроперцовую настойку против простуды и ляжет спать, добавив в нематериальный список своих приключений строчку «путешествие во времени».


Глава 9

Глава 9



POV Марлин МакКиннон

Что ж, как я и предполагала, ночь выдалась беспокойная, и, проснувшись утром, я почувствовала себя вдвойне разбитой и уставшей. Хотя на что я надеялась?
Тот день прошел для всех нас как в тумане. Честно говоря, мы почти не видели Джеймса, и даже Сириус, напряженный и взвинченный, не пытался его искать, а лишь с силой сжимал мою ладонь, когда ему особенно хотелось сбежать на поиски лучшего друга. Ночь, которую мы с Лили провели на первом этаже замка, до сих пор сказывалась на мне не лучшим образом – я чувствовала себя выжатой и ко всему равнодушной. И к тому же, там довольно холодно, да еще Пивз нагоняет тоску своими завываниями, а ведь у нас и так не было поводов для веселья.
Сегодня был один из таких дней, когда Марлин МакКиннон была абсолютно на себя не похожа, утратив всю свою жизнерадостность. Глядя в зеркало, я видела бледную встревоженную девушку, с большими светло-серыми глазами, под которыми залегли темные тени, говорящие о многих беспокойных ночах. Как правило, чтобы рано встать, нужно рано лечь, но сегодня, даже если бы я легла сразу после отбоя, я бы не чувствовала себя лучше, застегивая молнию на черном траурном платье. Я больше не плакала, эта во всех смыслах чудовищная ночь странным образом обнадежила меня и придала сил, заставляя взять себя в руки. Оглянувшись, я увидела, что Лили не сводит с меня глаз, даже не пытаясь притвориться спящей. Я подошла к ней и осторожно присела на краешек кровати. Она выглядела усталой и безумно грустной, и я прекрасно понимала, как она хочет быть рядом с Джеймсом. И она будет, клянусь, у нее будет возможность быть рядом тогда, когда она так нужна ему.
– У него есть ты, и это придаёт ему сил, – негромко озвучила я свои мысли, и она молча кивнула, отворачиваясь. Тихо поднявшись, я побрела к выходу и неслышно закрыла за собой дверь, чтобы не разбудить остальных, пока что еще мирно спящих.
Первое утро ноября встретило меня снегом и порывистым ветром, заставляющим окна в гостиной слегка трястись. Я не любила зиму, считая ее вечную стужу и метели слишком символичными настроению в такое жуткое время. В голове до сих пор не укладывалось, что война началась, и эта, пожалуй, моя первая поездка в город в таких условиях. Я была бы рада на два дня выбраться из Хогвартса, но только не по такому поводу. Конечно, нет.
– Ты выглядишь слишком уставшей, – произнес негромкий, слегка обеспокоенный голос, и я медленно повернула голову, растянув губы в слабой улыбке. Сириус чуть улыбнулся в ответ, но мы оба понимали, что это лишь тень, жалкая пародия.
– Я почти не спала, – подавив вздох, сказала я, поразившись, как бесцветно звучит мой голос. Его глаза сказали мне гораздо больше, чем было произнесено вслух – Сириус измотан беспокойством за Джеймса и, что бы он там ни говорил, я знала, как тревожит его визит домой на рождественских каникулах. – Ты тоже.
Он лишь кивнул, не вдаваясь в подробности, да и не нужно было, я все и так знала. Блэк перевел взгляд на мою руку, сжатую в кулак, а затем вновь посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. Он был серьезен, хмур, не пытался обнять меня, и делал правильно. Сейчас нам обоим хватало лишь находиться рядом. Я разжала ладонь и показала ему голубовато-прозрачное стеклышко, которое Сириус дал мне еще тогда, когда я лежала в больничном крыле. Нужно лишь крепко сжать его в руке, и можно будет увидеть то, что скрыто от невооруженного глаза. Именно оно помогало мне видеть Лили под мантией, да и вообще я всегда носила его с собой на всякий случай. Приятное тепло гладкой поверхности каким-то образом успокаивало меня. Сириус кивнул – я знала, он будет беспокоиться за меня все эти несколько часов.
– Может, все-таки…
– Нет. – Блэк отрицательно мотнул головой, и я лишь кивнула. Снова мне не пришлось договаривать, чтобы Бродяга понял, о чем я. По какой-то неведомой причине, сопровождение Джеймса он полностью доверил мне.
Посмотрев на часы, мы переглянулись и одновременно направились к выходу из гостиной. Дамблдор ждал нас в своем кабинете, и мы молча побрели в нужном направлении, периодически соприкасаясь ладонями, и бросая друг на друга быстрые взгляды. Это утро выдалось пасмурным, снег белыми хлопьями опускался на землю, и в этот момент казалось, что он уже не растает. Каждый день приближал нас к окончанию Хогвартса, и через несколько месяцев нас уже здесь не будет. Кто знает, как распорядится судьба, как сложится наша жизнь и через что нам придется пройти до того, как все стабилизируется? Да и можно ли вообще в такое время надеяться на хоть какую-нибудь стабильность?
И снова горгулья со скрежетом отодвинулась, не дожидаясь пароля. Джеймс Поттер уже был там; сидел в кресле непривычно бледный и молчаливый – таким он был всю вчерашнюю ночь и все это утро, сам не свой, уставший. Поначалу я думала, что все это время он провел в небе, но Бродяга опроверг мое предположение, отрицательно дернув головой. Джеймс не летал, и только Мерлин знает, чем же он занимался. Увидев нас, он поднялся и молча пожал протянутую руку Сириуса. Тот на мгновение обнял друга, и мне вновь показалась, что они мысленно разговаривают, как иногда бывало в тяжелых ситуациях.
– Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на нас, Сохатый, – едва слышно произнес Блэк, делая шаг назад. Затем он подошел ко мне и, глядя мне прямо в глаза, произнес: – Не оставляй его одного, ладно? Ни на шаг не отходи.
– Обещаю, – откликнулась я, нерешительно шагнув вперед. – Скоро мы вновь увидимся, ты даже не успеешь соскучиться.
– Спорное утверждение, радость моя, – негромко возразил Сириус, несильно сжимая мою ладонь.
Дамблдор обвел нас всех долгим пристальным взглядом и произнес:
– Пора.
Я с удивлением уставилась на протянутую руку профессора. А мне-то казалось, что в Хогвартсе нельзя трансгрессировать – впрочем, я даже удивиться, как следует, не могла. Хотя должны же быть у величайшего директора какие-то привилегии. Медленно переведя взгляд на Джеймса, я протянула дрожащую руку, и он сделал то же самое. Долю секунды я все еще находилась в кабинете, но уже в следующий миг все, включая меня саму, будто разлетелось на мелкие кусочки, и в следующее мгновение я оказалась совершенно в другом месте.



***

POV Лили Эванс

В Хогвартсе будто стало тише, я ощущала это каждой клеточкой, неспешно бредя на завтрак и стараясь не замечать ничего вокруг. Это было непросто, учитывая, раздающиеся веселые будничные голоса, словно ничего не произошло. Словно родители троих учеников не были убиты Пожирателями смерти два дня назад. Двоих – рейвенкловку с пятого курса и хаффлпафца с седьмого – забрали домой еще вчера, но Джеймса забирать было некому. Каким-то краешком сознания я понимала, что все так и должно быть, пока что всю тяжесть положения могут осознать лишь те, кого это непосредственно затрагивает, но все во мне протестующе отзывалось на каждый смешок за спиной или на шутку, которая казалась мне неуместной.
Зайдя в зал, я тут же прошла к своему месту, ни на кого не глядя, и в немом изумлении обнаружила рядом с собой Сириуса, Рема и Питера с одной стороны и Алису с другой. Молчаливой процессией мы прошли к своим местам и в такой же тишине сели за стол. Для нас будто ничего и никого не существовало, некоторые косились на нас, многие взгляды выражали сочувствие и сожаление, и я впервые подумала, что в многочисленном отряде мракоборцев могли быть и родственники других детей. Как староста школы я должна была поддерживать остальных, особенно малышей, но где самой взять силы? Скорее всего, сегодня или завтра опять будет проходить собрание, где мы с Ремом – старостой Гриффиндора – должны будем доложить о том, что происходит внутри факультета. Мне не хотелось туда идти, мне вообще никуда не хотелось идти, но есть слова, которыми я раньше пользовалась куда чаще, чем теперь – «должна» или «надо», что, собственно, практически одно и то же.
– Кусок в горло не лезет, – произнес Сириус, отодвигая тарелку. – С самого утра не покидает какое-то странное ощущение...
– …поразительной неправильности происходящего, – медленно закончила я, не глядя на него. – Пусто. Холодно. И очень-очень тихо. – Я отложила в сторону ложку, которой бездумно водила по тарелке. – Я тоже так не могу, Блэк.
Мародеры сидели бледные и тихие, не прикасаясь к еде, как и я сама. Лунатик казался мрачнее тучи, Питер – словно пришибленный подушкой и совершенно оглушенный. Просидев так еще несколько минут, мы дружно встали и вышли из зала той же процессией, стремясь укрыться от пристальных взглядов со всех сторон. Уже выходя, я невольно обернулась и увидела глубокие черные глаза Северуса, которые были обращены прямо на меня, точно никого больше не существовало. Сделав вид, что не заметила, я отвернулась и молча вышла в коридор.
– Уроки. Экзамены. Впервые все это кажется мне таким нелепым, – произнесла я, привалившись к стене и закрывая глаза. – Никогда бы не подумала, что могу это сказать, но мне совершенно не хочется никуда идти, что-то писать и делать вид, что все в порядке.
– И, черт возьми, Эванс, это совсем не удивляет даже в твоем случае, – отозвался Сириус, останавливаясь рядом со мной. У него нет сил даже на то, чтобы огрызнуться. Плохой знак.
– Как они там, – пробормотал Рем, хмурясь. На сегодняшний день и у него не было никакого желания учиться, когда друзья где-то далеко переживают один из самых тяжелых моментов в их жизни. – Вы хотя бы скоро сможете их увидеть.
Я испустила прерывистый вздох, не находя в себе сил пережить еще несколько часов и не видеть карих глаз Джеймса, не иметь возможности обнять его, а ведь я с ним даже не попрощалась. То, что он явно избегал меня все это время, причиняло боль, но я понимала, что так же он поступает и с Марлин и даже с Сириусом. Нет, это невозможно. Нельзя взять и пойти на урок защиты от темных искусств, когда все твои мысли кружат вокруг одно и того же, всегда возвращаясь к исходной точке, а у круга, как известно, нет ни начала, ни конца. Как можно выдержать такое? Еще несколько часов, но они будут тянуться как годы, потому что здесь все стало по-другому. Наверное, я бы не заметила этого, если бы он не ушел, но теперь его здесь нет, а я чувствовала себя как никогда одинокой и обреченной мучиться в неизвестности.
Но на самом деле одинокой я не была. Со мной рядом был Блэк, который так же сильно переживал за своего лучшего друга и Марлин. Рем и Питер, которые в безмолвии находились сейчас рядом. В таком же молчании мы побрели в кабинет ЗОТИ, молча зашли, расселись по местам и погрузились каждый в свои мысли, которые, скорее всего, были примерно одинаковыми.
Все классы Хогвартса представляли собой просторные помещения, с партами, стоящими в несколько рядов. Как правило, одна последняя парта всегда пустовала, она находилась в самом дальнем углу, и за нее почти никогда никто не садился, даже если с кем-то ссорился. Считалось, что на этот стол наложено какое-то заклинание, которое отгоняет дурные мысли или наоборот их притягивает. Сказать точно было нельзя, ведь никто не хотел проверять это на себе, и какая-то суеверная осторожность не позволяла никому туда садиться. Впрочем, я не очень-то в это верила, ну не может же быть заколдована именно самая дальняя парта в каждом классе! Открыв тетрадь, я начала что-то бездумно рисовать на полях, переняв эту привычку у Джеймса. Мерлин, подумать только, я встречалась с ним меньше месяца, но многое начала делать так же, как он. Смотреть на вещи его взглядом. И так же, как и он когда-то, не могла спокойно прожить и дня, чтобы его не увидеть.
ЗОТИ у нас проходила совместно с Рейвенкло, и я подсела к Кэти Ларсон, рейвенкловке, с которой меня когда-то познакомила Марлин. Я тогда удивилась, когда она успела завести друзей помимо всем известной компании, на что Марлин загадочно ответила: «Общение должно быть разносторонним». Впрочем, если она имела в виду «не только же ночами по школе бродить», то я была полностью согласна.
– Привет, – произнесла Кэти с нотками сочувствия в голосе и тут же отвернулась. Кажется, она знала, что сегодня меня вряд ли удастся разговорить, и я была ей благодарна за то, что она не пыталась. Звонок оповестил нас о начале урока, и я приготовилась к двум часам ведения конспекта, вникнуть в который все равно не получится, в то время, когда мысли витали где-то далеко.


***

POV Марлин МакКиннон

До дома Джеймса мы шли в полном молчании, но не в том, которое создает некое напряжение, а в каком-то едином, целостном. Этим молчанием мы старались поддержать друг друга, передать хоть немного сил. Этот день выдался тяжелым для нас обоих, но для него, конечно, тяжелее. На похоронах собралось много родственников, много тех, кто знали и любили Поттеров. Некоторые подходили и выражали соболезнования Джеймсу, многих он знал лично.
И, конечно же, многие из них принадлежали к чистокровным семьям, к разным семьям. Несколько раз я ловила на себе косые оценивающие взгляды, но, в основном, эти семьи отнеслись ко мне вполне лояльно. Это были родственники мистера Поттера, родственников со стороны его жены, или конкретно Блэков, я здесь не встретила. Я все время держалась в стороне, но одновременно всегда была рядом. Джеймс был бледен, за весь день мы сказали друг другу не более десяти слов, но, как я уже говорила, это молчание не напрягало.


– Все будет хорошо, мама, – говорил Сохатый, сжимая сухую ладонь Дореи Поттер. – Мы справимся с этим, мы…
– Джеймс… - Миссис Поттер сжала руку сына так настойчиво, что тот мгновенно замолчал. – Послушай. Послушай меня. Тебе не стоит ни о чем беспокоиться. Не стоит беспокоиться обо мне. Об отце.
– Мам, я…
– Нет. Он был болен, сынок. Он был болен, как и я, но ни за что не бросил бы свое дело. Он погиб так, как хотел – в бою, а не сломленный тяжелой болезнью. Ты должен гордиться им.
– Я горжусь им, мама. Я всегда им гордился.


Дом родителей, пустой и тихий, теперь принадлежал Джеймсу, и мы оба замерли у входа в безмолвной нерешительности, словно чего-то ожидая. Но ничего не происходило, и Джеймс, открыв дверь, неспешно вошел внутрь. Я последовала за ним практически незаметной тенью, – не хотела мешать, если в этот момент он обо мне забыл. Джеймс осматривался вокруг, точно был здесь впервые, в его глазах отражалось множество эмоций, но больше всего выделялись горечь и тоска.
– Здесь все стало по-другому… – обернувшись ко мне, произнес он, и на его губах появилась печальная улыбка. – Увидев тебя сейчас, стоящую на пороге, мама бы сразу начала суетиться и сказала бы: «Джим, нужно было пустить гостью первой». Но мама теперь в Мунго, и я... Заходи, Марлс. – Он поманил меня рукой, и я послушно сделала два шага вперед. Джеймс закрыл за мной дверь и тут же куда-то исчез, но я не стала выяснять, куда именно.
Губы предательски дрогнули, и я подумала, что он ушел как раз вовремя. Сделав пару глубоких вдохов, я чуть успокоилась и прошла немного вперед, осматриваясь по сторонам. Все вокруг напоминало мне о мистере и миссис Поттер, вся атмосфера говорила о том, какими людьми они были. Я прикрыла глаза.

Первый раз я оказалась в этом доме чуть больше года назад. После пятого курса мы почти все лето провели друг у друга в гостях, но дольше всего были у Джеймса. Я, Рем, Сириус… Питера тогда не отпустила мать, под сомнительным предлогом, что он чем-то очень занят. Едва оказавшись в доме Поттеров, я сразу поняла, что он особенный. Лишь бросив один-единственный взгляд вокруг, ты понимаешь, что хочешь остаться здесь навсегда. Вся атмосфера говорила о любящей семье, добрых традициях и постоянном желании чем-то удивить или обрадовать.
Как уже сказал Джеймс, его мама вечно стремилась обо всех позаботиться и довольно-таки строго следила за правилами гостеприимства. Стоило ей заметить нашу немалочисленную компанию, как она тут же пригласила нас к столу, где стояло целое блюдо с разным вареньем и золотистыми блинчиками. Так как приехали мы утром, все это было как нельзя кстати.
Между прочим, мама Джеймса была родственницей Сириуса, да и вообще все волшебные семьи – родственники. Однако тяжело жить с мыслью, что практически вся твоя семья перешла на темную сторону, и отчасти поэтому я не жалела о своем происхождении.
Мы прожили у Поттеров около месяца, но за неделю до полнолуния Рем вернулся домой. Я уехала немного позже, а Сириус остался у друга на все лето, сбежав из фамильного дома и от режима Вальбурги Блэк.


Казалось, что с тех пор прошло гораздо больше года. Я смотрела по сторонам, но к своему удивлению понимала, что эта атмосфера, которая запомнилась мне с прошлого визита, сохранилась и до сих пор, и со временем Джеймс увидит это. Я так и стояла на месте, изучая все вокруг, когда Поттер внезапно оказался рядом и снял с меня шапку. Я невольно вздрогнула, так неожиданно он появился, и сняла куртку, про которую совсем забыла.
Повесив одежду в шкаф, Джеймс медленно поднялся на второй этаж, и я тихо последовала за ним. Я помнила, что на втором этаже находилась его комната и комната его родителей, поэтому засомневалась, стоит ли идти туда вместе с ним. Но затем вспомнила свое обещание, данное Сириусу, и так же неслышно пошла дальше. Поднявшись, я вновь осмотрелась. Джеймс уже скрылся в комнате, а я в нерешительности замерла перед дверью, опять оказавшись перед выбором, который мог быть правильным только с одной стороны.
Чуть приоткрыв дверь, за которой скрылся Джеймс, я увидела его, стоящего ко мне спиной. Очевидно, он что-то держал в руках, поэтому я не стала его беспокоить и снова решила спуститься вниз.
Да, здесь было непривычно тихо и пусто. Малейший шум сразу же разносился по всему дому, поэтому я изо всех сил старалась не шуметь, а именно не топать, не стучать, не скрипеть и не начать говорить сама с собой. Медленно и осторожно ставя ногу на ступеньку, чтобы ни дай Мерлин не скрипнула, я спустилась на первый этаж. Садясь на диван, я тут же потянула руку к карману джинсов и достала оттуда маленький квадратный кусочек пергамента, на который были наложены Протеевы чары. Так я связала этот пергамент с пергаментом Сириуса, хотя нам пришлось немного подумать о том, как известить его о сообщении. В итоге Сириус решил использовать ослабленную форму Флагранте – обжигающего заклятия. Я пыталась возразить, но Бродяга заверил меня, что никакого вреда это ему не причинит.
Найдя в небольшом книжном шкафу перо и чернила, я присела за стол и быстро написала: «venit tempus», что в переводе с латыни означало «время пришло». До десяти лет я ходила в школу, где углубленно изучали латынь, и что-то помнила до сих пор. Мне это нравилось, к тому же потом не было проблем с запоминанием многих заклинаний – почти все образованы от латинских слов.
Так я и сидела в ожидании, иногда поглядывая в сторону лестницы – не идет ли Джеймс. Я знала, что для начала Сириусу и Лили нужно незамеченными пробраться в Хогсмид, а оттуда уже трансгрессировать, поэтому особо не волновалась, так как ожидала их не раньше, чем через пятнадцать минут. Но Сириус умеет удивлять, и практически сразу же сверкнула неяркая вспышка, и легкий хлопок оповестил меня о прибытии гостей.
Сначала я обняла Блэка – Мерлин, как же успокаивало тепло его тела – и он крепко прижал меня к себе, затем я подошла к Лили, которая выглядела непривычно робкой и такой же грустной, какой я видела ее утром. Она была бледная, и наверняка измучена ожиданием, если не внешне, то, по крайней мере, внутренне. Я быстро обняла и ее.
– Как вы?.. – почти одновременно спросили мы с Сириусом, и я ответила, тут же отводя глаза. – Ты знаешь, что плохо. Он… наверху, в комнате родителей… Лилс, я ведь могу тебя попросить?.. – Я посмотрела на Лили, и та сразу же кивнула, точно только этого и ждала. Сняв куртку и сапоги, она тихо прошла к лестнице и начала медленно подниматься, видимо, тоже не хотела создавать какой-либо шум, который нарушит эту почти материальную тишину.
Мы остались внизу, Блэк, осматриваясь по сторонам, начал рассказывать что-то из своих воспоминаний. Я слушала молча, иногда едва заметно кивая, временами что-то добавляла. В конце концов, мы уже сидели на диване, моя голова лежала на плече Сириуса, а он перебирал мои волосы.
– Поспи, – нахмурившись, негромко произнес он, ласково убирая с моего лица пряди каштановых волос. – Я вижу, ты устала. Поднимись наверх, в спальню.
– Нет, – так же тихо ответила я, мотнув головой. – Если вам понадобится помощь?..
– Ради Мерлина. Мы справимся. Иди.
– Я не пойду, – отказалась я. – Мы с Лили прекрасно устроимся прямо здесь, а вот ты пойдешь наверх к Джиму.
– Марлс.
– Не обсуждается.
Уголок его губ слегка приподнялся, выдавая мне знакомую кривую, чуть снисходительную ухмылку, Бродяга развернулся ко мне, и я тут же подняла голову. Синие глаза смотрели на меня твердым настойчивым взглядом, но я была готова к такой реакции. Я мельком успела подумать, что этот мягкий свитер очень ему идет, а затем глаза начали закрываться, и я уснула.


Когда я проснулась, за окнами было уже темно. Проведя рукой по лицу, я стряхнула остатки сна и огляделась по сторонам – я все еще находилась в гостиной, но Сириуса рядом не было. И, странно, я лежала на расправленном диване, нахмурившись, и пыталась вспомнить, как я здесь оказалась. Наверное, спала я довольно крепко, раз он смог перенести меня сюда и не разбудить. На данный момент невозможно было передать словами мою благодарность Бродяге за эти несколько спокойных часов.
– Марлин? – услышала я сонный голос. Наверное, обернувшись, я выглядела крайне удивленной, потому что Лили чуть улыбнулась, увидев мое выражение лица. – Ты отправила Сириуса наверх к Джеймсу, припоминаешь? – Я насупилась, и Лили тут же кивнула, будто отвечая на мой непрозвучавший ответ. – Ясно.
Мы немного посидели молча, а затем она вновь перевела на меня обеспокоенный взгляд, и снова я угадала ее вопрос еще до того, как она собралась его задать. Это вышло непроизвольно, скорее потому, что данный вопрос как-то уже звучал, и его также когда-то задала мне мисс Эванс.
– Когда мы наберемся храбрости и расскажем им, Марлс? – спросила она, слегка нахмурившись, и я медленно повернулась к ней. Мне не нравился ни ее тон, ни то, что она повесила на меня ответственность за наше обоюдное молчание. – Марлин, то, что с ними еще ничего не случилось – это просто удача, понимаешь? С ними или с каким-то другим гриффиндорцем. Или с нами, – помедлив, добавила она.
Нет, это просто невероятно! Неужели она и правда считает меня такой легкомысленной?
Черт, разумеется, я прекрасно понимала, что своим бездействием фактически совершаю преступление. Но вместе с этим я знала также, какой ответ последует, когда Мародеры узнают, и неужели следует винить меня за то, что я просто не хочу, чтобы они – конкретно именно они – влезали во все это слизеринское дерьмо? Да, черт возьми, я эгоистично, хладнокровно ставила под удар малознакомых мне студентов, чтобы спасти тех, кто был для меня семьей. Особенно сейчас. Лили выжидающе смотрела на меня и, вероятно, заметила, как изменилось выражение моего лица. Мне не хотелось бросаться описывать ей тот ужас, что я чувствовала, представляя реакцию Сириуса.
– С ребятами ничего не случилось, это уж точно, – жестко отозвалась я, скользнув по Эванс колючим взглядом. – Но ты ведь не спрашивала у своего слизеринского дружка, знал ли он о готовящейся операции?
Несколько долгих секунд Лили смотрела на меня растерянным взглядом, словно не понимала о каком друге и какой операции идет речь. Честное слово, можно подумать, у нее много друзей среди Пожирателей смерти! Возможно, это был жестокий удар с моей стороны, но ее вызывающий тон задел меня. Когда же до Эванс полностью дошел смысл моих слов, в ее глазах мгновенно вспыхнуло пламя негодования.
– Сев не знал! – возмущенно зашипела она, спрыгнув с дивана и смерив меня предостерегающим взглядом. – Он бы не предал меня.
– Кто бы спорил. Только речь совсем не о тебе, – снисходительно откликнулась я, не сводя с нее взгляда. – Кажется, на Джеймса твоя неприкосновенность не распространяется.
– Ты серьезно думаешь, что все это было спланировано? – недоверчиво переспросила Лили. – Марлин, ты же сама говорила, что это не убийство и не казнь. Это война, понимаешь? Кто угодно мог возглавлять этот отряд. Разве нет?..
Я видела, что ей не хочется верить в это, и скорее всего не хочется осознавать, что ее друга больше нет. Но если это так, что мы могли сделать? Да, наверное, отряд мог возглавить кто угодно, но у них был хорошо спланированный отвлекающий маневр – моя семья. Это не может быть случайностью. Два удара в одну сторону – слишком уж удачное совпадение. Я поморщилась, и, понизив голос, ответила:
– Я не могу сказать наверняка, но это не исключено. Если им нужно было отвлечь мракоборцев, значит, часть операции точно была спланирована, а дальше все просто пошло по плану.
– Родители Джеймса были чистокровными волшебниками! – в отчаянии воскликнула Лили. – Зачем?! Марлс, я не понимаю!
Я вынуждена была признать, что об этом не думала. Действительно, если Волан-де-Морт уничтожает грязнокровок и полукровок, то зачем ему чистокровные волшебники, такие, как родители Джеймса? Они были довольно известными, имели широкий круг общения, и... В голову пришла еще одна идея, по правде говоря, совершенно безумная, но сейчас и это уже нормально.
– А что если это месть? – спросила я, переведя на Лили задумчивый взгляд. Вероятно, мои слова звучали жестко и расчетливо, и Лили вопросительно изогнула бровь, окончательно сбитая с толку. Я пояснила: – Мама Джеймса была из рода Блэков, которые, как нам известно, не жалуют отступников, какой она и являлась, если смотреть на ситуацию с их точки зрения. Поттеры с уважением относятся ко всем волшебникам, независимо от их происхождения. В подробности я не вникала, знаю только, что с Блэками она не общались…
– Мы почти ничего не знаем, – перебила меня Лили, надменно вскидывая голову. – И можем ошибаться. Ты не можешь просто так говорить, что Сев причастен, слышишь?
– Он мог убить их только из-за того, что они мракоборцы и твердо держались против Него, – перебила я, почти не слушая. – Этот безумец на самом деле совсем не ценит никакую чистую кровь, Он просто хочет захватить власть над миром. – Это печальное изречение могло бы поставить точку в наших обсуждениях, но тут Лили повернула к началу:
– Мы должны им все рассказать, – твердо сказала она. – Так для них самих будет безопаснее, слышишь?
Мне пришлось подавить раздраженный вздох. Она не понимала.
– Слышу, – с горечью отозвалась я. – Просто не хочу необдуманных действий. Знаешь, с ними очень трудно справляться, когда они в ярости. – Взгляд Лили прожигал меня насквозь. – Ладно. Вперед. Мы расскажем им.
– Расскажете что? – послышался новый убийственно-спокойный голос, и мы обе обернулись через плечо. По лестнице медленно спускался Сириус, держа в руках зажженную Люмосом палочку, и я лишь молча прикрыла глаза. Сердце пропустило удар, а затем будто сорвалось с привязи и понеслось вскачь. Черт. Это ужасно, но на самом деле я не собиралась ничего никому рассказывать, нужно было лишь отвлечь Эванс. Лили тут же села обратно на диван, и я последовала ее примеру. Мы быстро переглянулись, точно в последний раз спрашивая друг у друга разрешения. Да что уж теперь.
– Я слушаю, – все так же спокойно произнес Сириус, присаживаясь на край дивана, и на его губах появилась знакомая кривая ухмылка. – Думаю, это важно, раз ты так нервничаешь, МакКиннон.
Я бросила на него крайне нерешительный взгляд, и осторожно выдохнула:
– Надеюсь, ты не слишком сильно на нас разозлишься… – Я покосилась на Лили, и она нервно кивнула. – И сразу же примешь во внимание тот факт, что мы не хотели вас тревожить…
– Хотя рассказать, конечно, стоило сразу, – тут же вмешалась Лили. – Но Марлс тогда находилась в больничном крыле, и я решила без нее не начинать...
– А ведь могла бы, – выпалила я и тут же поймала ее возмущенный взгляд. Сириус изучающе посмотрел сначала на меня, потом скептически взглянул на Лили, и его синие глаза заметно потемнели.
– В общем, когда мы убегали от Филча, – начала я, опасливо подбирая слова. – Мы забежали в какой-то темный коридор, где почти ничего не было видно, и остановились, чтобы немного отдышаться. Там было довольно холодно, и уже позже мы поняли, что находимся совсем недалеко от гостиной Слизерина. Мы так там и стояли, когда внезапно услышали голоса…
– Их было трое… – нерешительно вклинилась Лили. – Марлин выглянула, чтобы увидеть, кто именно, и узнала Мальсибера, Эйвери и… – Она резко замолчала.
– Снейпа, – пришел ей на помощь Сириус, окинув меня тяжелым взглядом. – Вы видели Снейпа. Ты что действительно следила за ними из-за угла? – разделяя слова, медленно спросил он.
– Я не следила, конечно, нет! – отмахнулась я, замотав головой. – Просто пользовалась ситуацией и одновременно думала, куда бежать. Они говорили о том, что им удалось выполнить какое-то задание и что на следующий день можно не утруждаться идти к… Ну, к Нему.
– К кому? – тут же вкрадчиво переспросил Сириус, прищурившись. – К Волан-де-Морту?
– Пожалуйста, тише! – взмолилась Лили, зажмурившись, точно он ее ударил. – Только не в этом доме.
Я согласно кивнула, задумчиво переведя взгляд на все еще горящую палочку. Мысли невольно вернулись в ту ночь, в темную комнату, в которую я так и не осмелилась заглянуть после случившегося. Бродяга хотел сходить со мной – вроде как и палочки у нас есть и заколдованная стекляшка, распознающая скрытые чары, но я все равно не могла заставить себя пойти туда, слишком живы еще были воспоминания. Было душно, темно, а от этого еще как-то холодно. Темнота притягивает ненужные мысли о безысходности твоего положения, заставляет быстрее сдаться. Закрытая темная комната – пытка для деятельной натуры.
– Это не все, – медленно протянула я, стараясь говорить ровно и не выдать тревоги, которая тут же обрушилась на меня при воспоминании о словах слизеринцев. – Они думали о том, как бы поставить вас на место. Всех гриффиндорцев, вообще-то, но я не вижу другой трактовки. Задетое самолюбие, надо полагать, но было в этом что-то еще… – Я в задумчивости смолкла, переведя взгляд на Лили. Та тут же решительно покачала головой, на что Сириус, конечно же, обратил внимание.
Поймав его пытливый пристальный взгляд, Эванс вздохнула и с легким вызовом выложила тему нашего последнего разговора, делая вид, что не слышит моего предостерегающего шипения. Черт, ну не согласна ты со мной, но зачем говорить это вслух?!
– Марлин считает, что Северус замешан в смерти родителей Джеймса. – Лили прикрыла глаза и медленно покачала головой, давая понять, что ни капельки не верит в это. В ее голосе – надо же, и это наша прямолинейная Эванс – прозвучал легкий намек на иронию.
Сириус резко сжал руки в кулаки и, стиснув зубы, уставился в одну точку. Я почти физически ощущала охватившую его ярость. Чуть пододвинувшись, я робко положила руку ему на плечо и почувствовала, как расслабляются мышцы под моей ладонью. Сириус медленно обернулся на меня, затем перевел тяжелый взгляд на Лили.
– Послушайте, это абсурд! – заметив это, категорично заявила она. – Мы даже не знаем наверняка, есть у него Метка или нет!
– Не смеши меня, – ядовито отозвалась я, резко оборачиваясь. – На счет этого можешь не сомневаться.
– Послушай, хватит! – взвилась Эванс, резко вскакивая с кровати и отходя к окну. Рыжие волосы были немного растрепаны после сна, впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я откинула одеяло, и, бросив на Сириуса настороженный взгляд, медленно пошла к ней.
– Лили, – позвала я, стараясь сохранять спокойствие. – Я не стану просить прощения за это, но ты должна понимать, что теперь ваши взгляды несколько различны… Я уверена, что он все еще заботится о твоей безопасности, но это лишь потому, что он влюблен в тебя, а все остальное…
– Что? – Лили порывисто обернулась и заправила за ухо мешающуюся прядь.
Серьезно, Эванс?
– Повтори, что ты сказала!
Я растеряно уставилась на нее, не в силах сдержать удивления. Брови медленно поползли вверх. Сириус поднялся с дивана и с интересом уставился на Лили, словно ждал, что будет дальше. Хорошо устроился.
– Неужели ты действительно думала, что он просто так ночами караулит у портрета Полной Дамы и смотрит на тебя с такой отчаянной надеждой в глазах? – недоверчиво спросила я, делая шаг по направлению к ней. – Он надеялся, что ты сможешь простить его. А теперь ты с Джеймсом, и у вас все хорошо…
– Нет, я… – Лили подняла на меня растерянный взгляд. – Мы же дружим... дружили. Я думала, что он просто не хочет потерять меня… – Она закусила губу, явно не зная, что думать.
– Так и есть, – с усмешкой подтвердил Сириус, присоединяясь. – Нюнчик бегает за тобой с высунутым языком, и если ты попросишь, он сделает для тебя все. И что же в тебе такого особенного, а, Эванс? – В голосе его слышалось поверхностное раздражение – показное, на мой взгляд, ведь в этом весь Сириус.
Лили покраснела и отвернулась.
– Он… он даже не разговаривает со мной. Джеймс, – пояснила она, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Ни слова… Когда я зашла, он просто сидел на диване. Я могла лишь сесть рядом и... понятия не имела, помогаю ему хоть чем-то... или нет.
Лили быстро посмотрела на Блэка и присела на край дивана, находясь в полнейшем замешательстве. Скорее всего, она просто-напросто боялась Сириуса, но в моем присутствии ей не было так уж страшно разговаривать с ним.
– Это нормально, – заговорила я, бросил на Бродягу тяжелый взгляд. – Он так переживает свои худшие минуты, это… ну, это Джеймс.
Лили едва заметно нахмурилась, и я смягчилась, наклоняясь к ней.
– Дело не в тебе, Лил. И даже не в факте гибели его отца. – Я кивнула, отвечая на настороженный взгляд Бродяги. – Дело в его матери. Мы были у нее сутра, еще до похорон. Миссис Поттер сказала, что гибель ее мужа была неизбежна. Он был болен, понимаете? Так же, как и она.
– Драконья оспа… – пробормотал Сириус, качая головой. – Вот я идиот!
– Ты не знал, – отрезала я. – Даже Джим не знал, может, потому он так и переживает.
– Вечно он так, – со странной интонацией добавил Блэк, и его взгляд вновь скользнул по Лили. Затем Блэк резко отвернулся, прищуриваясь, точно кот. – Значит, слизеринские ублюдки хотят поставить нас на место, – вдруг с живым интересом повторил он. – Хорошо… – Его синие глаза в этот же миг зажглись предвкушающим огнем, и я резко дернулась в сторону, не в силах скрыть отчаяния в голосе.
– Не вздумай! – крикнула я, не замечая предостерегающего взгляда Сириуса. Затем порывисто развернулась к Лили: – Слышишь? Этого я и боялась! Я ведь знала, что вы не станете сидеть на месте, если все узнаете! – Я взволнованно провела рукой по волосам, шагая то в одну сторону, то в другую. Сириус попытался поймать меня, но я увернулась.
– Марлин, ты ведь еще не договорила… – осторожно произнесла Лили, медленно поднимая на меня расширенные, горящие непонятным сочетанием глаза.
– Что? – спросила я, от неожиданности остановившись.
– Они сказали еще кое-что, помнишь? – Лили все еще смотрела на меня, а я по-прежнему не могла разобрать составляющие этого клубка эмоций, горящего в ее глазах.
И тут меня осенило – лучше б она молчала. Опять! Черт, черт, черт! Проклятье, Эванс!
– Они сказали: «Было бы разумнее начать с грязнокровок»… – озвучила я, уже чувствуя под пристальным взглядом Бродяги, что выбора у меня не осталось. Сириус замер, и я замерла вместе с ним, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Ничего. Полная тишина, прерываемая лишь моим прерывистым дыханием.
Так я простояла несколько томительных секунд, время от времени бросая на Лили настороженный взгляд. Ну и зачем она об этом вспомнила? С другой стороны, если своими жизнями эти двое рисковали играючи, то за нас всегда переживали слишком сильно. И если вдруг нам будет грозить какая-то опасность, вот как сейчас, например, у них наготове масса способов нас защитить. То есть, я так думала.
– У них ничего не выйдет, – наконец отрывисто произнес Блэк, и я поежилась от стальных ноток, звучащих в его голосе. Сейчас он как никогда походил на полноправного члена чистокровной аристократической семьи. Он нередко мог прятать свои эмоции за высокомерием, но это…
Не хотела бы я услышать эту интонацию по отношению к себе самой. Это... звучало действительно пугающе, тем более от человека, которого я давно знала и любила. Он так и сидел, глядя в одну точку и не пытаясь посмотреть на меня. В конце концов, не выдержав, я медленно пошла к Сириусу и присела на колени напротив него, чтобы видеть его глаза. Темные, пугающие глаза.
– Послушай, – негромко произнесла я, уверенно протягивая руку. – Тебе не нужно так беспокоиться, вполне возможно, что они просто блефуют. Это было месяц назад, и с тех пор ничего не произошло.
– Так уж и ничего, – горько усмехнулся Сириус, неопределенно мотнув головой в сторону лестницы.
– Мы не знаем этого наверняка, – возразила я, беря его за руку. – Посмотри на меня. – Он лишь с досадой отмахнулся, и мне пришлось повторить настойчивее: – Посмотри на меня! – Любимые синие глаза обратились ко мне с некоторым удивлением. Я ответила ему твердым взглядом. – Мы справимся, слышишь?
– Я бы вас спрятал, но ты же не захочешь отсиживаться в стороне, – с досадой произнес он.
– Еще бы, – хмыкнула я, тут же посмотрев на Лили. Та уверенно кивнула. – И не я одна.
Сириус тоже перевел на Лили свой взгляд и усмехнулся каким-то своим мыслям. Затем поднялся, и, по-прежнему держа меня за руку, произнес, обведя нас обеих пристальным взглядом:
– Будем считать, что то, что я узнаю обо всем только сейчас – небольшое недоразумение, МакКиннон. – Сириус прищурился, и следующие его слова прозвучали несколько тише. – Но Сохатому мы об этом не скажем. Только не сейчас, хорошо?
Мы согласно кивнули, переглянувшись, точно заговорщики. Сириус был серьезен, что случалось с ним крайне редко, мы с Лили сосредоточенно обдумывали только что принятое решение. Именно в этот момент неожиданно раздались шаги, и мы дружно обернулись к лестнице. По ступенькам быстро спускался Джеймс, что-то сжимая в руке. Увидев нас всех в сборе, он удивленно вскинул брови, но, похоже, не придал этому особого значения.
– Я должен кое-что рассказать вам, – произнес он, показывая руку, в которой он сжимал свернутый вчетверо пергамент. Подходя ближе, Джеймс на ходу развернул его и прочел:
– «Джеймс Карлус Поттер, нам с отцом кажется, что ты уже достаточно вырос и должен узнать об Ордене Феникса, главой и основателем которого является директор школы Хогвартс Альбус Дамблдор. Мы должны быть уверены, что будущее поколение сможет продолжить наше дело, но до определенного времени любая информация о данной организации будет держаться втайне от всех вас. Разумеется, ты захочешь знать больше и сразу же пойдешь к профессору Дамблдору, но могу сказать тебе сразу – у школьников здесь нет права голоса. Очень любим тебя, мама и папа». – Джеймс снова сложил пергамент и обвел нас всех странно-оживленным взглядом.
Нахмурившись, я обернулась к Лили, но и та лишь пожала плечами, явно не понимая, чем он так вдохновился. Сириус подошел к другу и посмотрел на бумажку в его руке задумчивым взглядом.
– И что это может значить? – спросил он.
– Об этом мы спросим у Дамблдора, – решительно заявил Джеймс, взъерошивая себе волосы. – Мама дала мне пергамент не просто так. Она прекрасно знает, что я не послушаю, что я все равно пойду к Дабмлдору.
– Но Джеймс… – Я прищурилась, кивнув на пергамент в его руке. – Здесь ведь написано, что нам ничего не расскажут. Дамблдор ничего не расскажет.
– Скажем, что это была последняя просьба моего отца, – с нажимом произнес Сохатый, переведя на меня решительный взгляд. – У него нет выбора.
Я задумалась, постепенно приводя в порядок мысли. Может быть, слова Джеймса имели смысл. Орден Феникса. Что-то смутное и расплывчатое, но уже начинающее прорабатывать сопротивление. Что представляет собой этот Орден Феникса? Для чего конкретно он был создан? Если мистер и миссис Поттер написали об этом, значит, это важно. А еще это означает, что родители Джеймса будто бы знали, что вскоре их сын может остаться один. От этих рассуждений появилось еще больше вопросов, и я надеялась, что со временем мы найдем ответы на них. Надежда – все, что у нас теперь было.


Глава 10

Глава 10



POV Марлин МакКиннон

Потянулись дни. Сначала так медленно и долго, что я даже считала, сколько прошло со дня нашего возвращения, но потом все быстрее и быстрее, и вскоре я потеряла дням счет.
Зима с каждым днем все больше отвоевывала свои права у поздней осени, и вскоре за окном уже кружила метель. Снег – веселье для младших курсов, возможность поиграть в снежки, валяться в сугробах, но для нас это означало лишь минус еще один месяц до окончания Хогвартса, что, в общем-то, не мешало нам играть в снежки вместе с ними. Я даже подумать не могла, что время будет лететь с такой скоростью, хотя Лили часто повторяла: «Нужно ускорить нашу подготовку к экзаменам! Осталось всего полгода!». Нетрудно себе представить недовольные лица Джеймса и Сириуса, когда они слышали от нее эти нравоучения.
В первые дни после нашего возвращения Джеймс был непривычно молчалив и спокоен, но проходило время, и я начала замечать улучшения. Он потихоньку приходил в себя, и в этом ему помогали не только мы. Он получал длинные письма от матери и сам тут же на них отвечал. К тому же, полеты. Он часто летал, каждый день проводя на стадионе по несколько часов. Временами к нему присоединялся Сириус, и я знала, что пару раз вместе с Джеймсом летала и Лили.
Что касается Ордена Феникса, то мы пошли к Дамблдору сразу же после возвращения, как и намеревался Джеймс, но выяснить смогли не очень-то много. Профессор сказал лишь то, что эта организация создана для борьбы с Волан-де-Мортом, а за просьбой принять нас туда последовал категорический отказ - по крайней мере, до окончания школы. Нам пришлось с этим смириться, потому что ничего другого от Дамблдора мы добиться не смогли. Смерть отца и болезнь матери подняли в душе Джеймса Поттера бурю эмоций, но вместе с этим придали ему некоторую определенность в его будущем. Теперь Джеймс твердо знал, куда пойдет учиться и кем станет, хотя для меня это была не новость. Я знала, что он примет решение стать мракоборцем, понимала, что и Сириус в конце концов сделает то же самое.
На самом деле, и меня посещала эта мысль все чаще и чаще. Серьезно. То есть, да, я девчонка. Но я тоже должна уметь защитить свою семью в случае необходимости, вот только не знала, как сказать об этом Бродяге. Это проблема, и проблема серьезная, потому что Блэк будет против. Он против всего, что может навредить мне, поэтому я была почти уверена, что ему моя идея не понравится, как не нравились все мои рассуждения, означающие что-то, что может быть опасным.
В итоге мы настолько втянулись в привычную жизнь, что у Мародеров вновь стало хватать времени на их фирменные фокусы. Например, несколько дней назад они, модернизировав какое-то заклинание, приклеили ботинки слизеринцев к ногам, и те в течение нескольких часов не могли их снять. Также пару раз Сириус порывался применить к Снейпу давно известное заклинание Левикорпус, чем порядком возмутил Лили. «Я же забыл, что ты у нас борец за справедливость, Эванс», – раздраженно вздохнул он и был вынужден на время забыть об этом. К тому же, они старались совершать только те мелкие шалости, которые проходили через контроль Ремуса – так, чтобы никто не мог их застукать и в чем-либо обвинить.
Раза три Лили удалось даже затащить их в библиотеку, сильно удивив мадам Пинс и постоянных читателей, которые вряд ли ожидали, что когда-нибудь увидят их в подобном месте. Джеймс и Сириус хотели прийти в мантии-невидимке, но Лили твердо стояла на своем и на их шуточки отвечала лишь суровым укоризненным взглядом. «Вы привыкните, – заверила Алиса, которая наблюдала за ними, не сдерживая смеха. – Может быть, вам это даже понравится». Тут хохотали уже Мародеры.
Возвращаясь к данному моменту, хочу лишь напомнить, как сильно не люблю зиму. Не потому, что нужно надевать на себя кучу одежды - тут, в конце концов, можно обойтись и обогревающим заклинанием. Просто вся эта атмосфера: холод, снег, летящий прямо в глаза, сугробы по колено, – все это вызывало ассоциацию с какой-то неопределенной пустотой, и в какой-то степени с темной невидимой комнатой. То есть, когда-нибудь комната скроется, исчезнет, а свет вернется, но сейчас мы заперты в ней на неопределенный срок. Все мы.
Это очередная своеобразная мысль, я знаю, но в последнее время все мои мысли были довольно мрачными, и уже далеко не всегда удавалось видеть хорошее. Что-то надвигалось, я уже давно это ощущала, но до сих пор не могла понять, что же именно. Это что-то внутреннее, интуитивное, то, что я пока не в силах объяснить… Чутье. И снова к вопросу об интуиции.
Подняв руку на уровне глаз, я с довольным видом лицезрела вымокшую насквозь варежку. Обычная пушистая рукавичка со светлым узорчиком, связанная еще бабушкой, которую я видела только в детстве, еще до того, как проявились мои магические способности. Маленький домик на самой окраине Лондона, на Эбби-роуд. Понимая, что от еще одного снежка ничего не изменится, я решительно потянулась вниз, когда внезапно оказалась под настоящим обстрелом. Откуда ни возьмись, появились Джеймс, Сириус и Ремус, дружно закидывая меня снежками. Мгновение – и мне на помощь подоспели Лили с Алисой, проводя усиленную бомбардировку. Мальчишки не сдавались, казалось, у них был целый запас снежков, и мы решили выйти на разведку.
Прижавшись спиной к сотворенной нами снежной крепости, я скользнула в сторону, а затем, воспользовавшись отвлекающим маневром Лили и Алисы, оказалась за спинами мальчишек, тут же начав собственный обстрел.
– Ах, так! – воскликнул Бродяга, бросаясь в мою сторону и скидывая меня в находившийся сзади сугроб. Однако я успела поставить ему подножку, и, спустя пару секунд, мы оба лежали в сугробе и хохотали в голос.
– Признайся, что это не был стратегический ход. – Сириус повернул ко мне голову, его синие глаза лукаво блеснули. – Это спонтанная ситуация, которой в плане не было. – Усмехнувшись, он шутливо запустил в меня снегом, подняв целую тучу весело кружащихся белых хлопьев.
– Да у меня вообще плана не было! – засмеялась я, пытаясь при этом не подавиться снегом, тут же попавшим в рот. – Эй, а это уже наглость!
– Ничего подобного, – криво усмехнулся он и, резко повернувшись, умудрился как-то заткнуть мне рот поцелуем. Все мысли тут же улетучились, и я просто вынуждена была простить его как можно быстрее.
– Провокатор, – проворчала я, мягко отстраняясь. – Ты бессовестно воспользовался моим хорошим к тебе отношением.
– О, ты имеешь право отчитывать меня только в том случае, если моя провокация тебе не понравилась, – усмехнулся Бродяга, проникновенно глядя на меня своими синими глазами.
– Этого я не говорила, – засмеялась я, напустив на него легкий снежный вихрь.
Вскочив, он тут же протянул мне руку, и я с готовностью взялась за нее, наградив этого джентльмена еще одним поцелуем. Сириус довольно усмехнулся и тут же начал меня отряхивать, давясь смехом и говоря, что я похожа на ходячий сугроб. Я поспешила его обрадовать, что он выглядит точно так же.
Вдвоем мы вернулись к месту уже окончившегося сражения, где Джеймс с наигранной досадой сообщил, что у них ничья. Лили и Алиса весело рассмеялись и дружно стали отряхивать друг друга. Несколько минут спустя Джеймс и Сириус отправились на тренировку, Питер и Рем – в библиотеку, возобновлять подготовку к ЖАБА, Лили с Алисой решили еще немного погулять вдоль замерзшего Озера, а я... вернулась в комнату.
Пройдя в гостиную, я заметила там Джин Доэрти, что-то усердно пишущую. Перо так и порхало по пергаменту, но, судя по заданному объему, конец работы еще не был близок. Это эссе по трансфигурации, догадалась я. Я написала его еще вчера вместе с Лили и Алисой, потратив два с половиной часа жизни на сидение за самым дальним рядом столов в библиотеке.
– Привет.
Проходя мимо, я кивнула соседке, и она тут же отреагировала таким же кивком. Не то, чтобы мы не общались, даже наоборот, нам нравилась Джин, просто она сама по себе не была многословна. Впрочем, как говорится, краткость – сестра таланта.
Я не хотела оставаться в гостиной, поэтому сразу же пошла в комнату. С ногами залезая на кровать, я и почувствовала это. Как будто какое-то чувство или мысль, которая гонит тебя прочь. Я знала лишь, что кто-то кричит, много разных голосов наперебой кричат что-то предостерегающее, но все их слова сливаются в одну единственную волну паники, которая, казалось, поглотит меня с головой. Я ощутила себя утопленницей, которую тянут ко дну водоросли, опутывающие все ее тело, точно дьявольские силки. Мне было страшно, по телу растекался какой-то неописуемый ужас, подобный тому, что я обычно испытываю во сне.
С той только разницей, что сейчас я не спала, черт, я была в этом абсолютно уверена. Мне казалось, что мои кошмары перебрались из снов в реальную жизнь, и теперь я обречена жить в вечном страхе. Мне казалось, что я одна, что вокруг меня совершенно никого нет, я даже толком не понимала, где нахожусь. Мысли путались, а кто-то все кричал и кричал…
Неожиданно перед глазами появилась довольно странная картина, как будто я видела себя со стороны, что заставило меня почувствовать слишком двойственное ощущение.

Я шла, глядя прямо перед собой, и, словно зомби, никого не замечая вокруг. Мои глаза, в которых обычно отражались все испытываемые эмоции, сейчас не выражали ничего. Полнейшая пустота. Может быть, я просто ничего не ощущала, но и этому должно было быть хоть какое-то объяснение.
Мне было непривычно видеть себя такой, хотя я знала, что никогда не выглядела настолько отрешенной. Все знали меня как эмоциональную и непременно жаждущую какого-то действия, динамики, ибо пассивный образ жизни для меня не характерен, но тут... совершенно ничего. Ни грусти, ни радости, ни обиды или, может быть, разочарования…. Ни-че-го.

Все закончилось так же внезапно, как и началось, и я широко распахнула глаза, жадно хватая ртом воздух. Не знаю, что это было, но ощущения действительно схожи с теми, когда выныриваешь из-под воды после долгой борьбы с течением. Я чувствовала себя измученной и очень напуганной.
Сделав резкое движение в сторону, чтобы открыть тумбочку, я почувствовала, как мир вращается перед глазами, и замерла, зажмурившись и стараясь дышать ровно. Почувствовав себя лучше, я чуть менее порывисто протянула руку к дверце тумбочки и достала перо, пергамент и чернильницу. Поставив чернильницу на тумбочку и положив пергамент себе на колени, я пальцами сжала перо и почувствовала легкую дрожь в руке. Поняв, что так писать невозможно, я отложила его и несколько раз сжала и разжала руку, пытаясь сконцентрироваться.
«Ты не знаешь, что это было, – успокаивала себя я. – Но, в любом случае, это просто стресс. Успокойся, слышишь?». Не знаю, помогло это или нет, но я почувствовала себя немного лучше. Снова взяв в руку перо, я опустила его в чернильницу и написала привычное для меня обращение: «Дорогой Бродяга».
Я писала довольно долго, чувствуя, как дрожат руки. Точно не знаю, из-за чего именно я была напугана, может быть, все еще пыталась избавить от послевкусия душащего ужаса или просто хотела, чтобы он был рядом, но, тем не менее, письма к Сириусу всегда наполняли меня надеждой. И в то же время я постоянно ощущала себя немного чокнутой. Подумать только, маленькая, по уши влюбленная девчонка, которая пишет о том, что чувствует в письмах. В письмах, которые никто никогда не прочитает. Вряд ли Бродяга когда-нибудь узнает, но сейчас, в данный момент, мне нужно было в очередной раз кое-что ему рассказать. Не думаю, что он не знает того, что я сейчас писала, но, скорее всего, о моих кошмарах все-таки не догадывается. Тем лучше. Не хочу, чтобы он беспокоился еще и из-за этого.
На пергаменте быстро появлялась строчка за строчкой, а я все писала, не в силах заставить себя остановиться. В конце концов, я убедила себя в том, что если не остановлюсь, то некоторые слова, а, может, и предложения будет просто не разобрать. Я отложила перо и провела рукой по лицу, стирая слезы, хотя это было бесполезно. Читая то, что написала, я поражалась, как мала та часть испытываемых чувств, которую могут выразить слова. И все-таки было в этом письме что-то… трогательное, искреннее.
Я закрыла глаза и устало откинула голову на подушку.

«Дорогой Бродяга,

Вообще это далеко не первое письмо, которое я пишу, но почему-то именно оно кажется мне особенным. Мне… просто хочется в очередной раз кое-что тебе рассказать. Рассказать то, что я не могу произнести вслух. Я не знаю, важно это или нет, но в последнее время есть кое-что, что тревожит меня все сильнее и сильнее.
Сейчас я здесь одна, Д.Д. в гостиной дописывает эссе по трансфигурации, а Л. и А. все еще где-то гуляют. Л. вообще часто гуляет в последнее время. Сначала я думала, что она поругалась с Сохатым, но затем поняла, что чаще она пропадает именно с ним. Я понимаю, что даже спустя месяц он все еще не до конца пришел в себя, поверь мне, я понимаю. Ни он, ни она никогда об этом не говорят, но я знаю, что ему гораздо тяжелее, чем может показаться. Впрочем, ты знаешь Д. еще лучше, чем я.
Мне… мне просто страшно, понимаешь?.. Вокруг происходит слишком много чертовски ужасных вещей, и в их число входят не только смерти маглорожденных. Иногда мне кажется, что я сплю или наблюдаю за кем-то со стороны, и порой даже не верится, что все это реальность, что я, ты, Сохатый, Л. действительно существуем среди всего этого.
Иногда я сомневаюсь. То есть, знаешь, различный бред о параллельных вселенных...
Вроде: что если на самом деле это вовсе не я, а другая Марлин МакКиннон, которой крупно повезло? Потому что… Да к черту этот шифр – потому что я сорвала джек-пот, Блэк. Я победила тогда, когда ты действительно осознал, что влюбился в меня – единственную, кто завладела твоим сознанием настолько, что отпустить уже невозможно. Понимаешь? Все не может быть так хорошо, и если это чертов сон, то я не хочу просыпаться.
Вероятно, я спятила окончательно или просто не способна радоваться тому, что происходит в данный момент, – и да, очевидно, я не могу, если каждый раз думаю, что все это может кончиться через минуту, час, день...
Мне страшно, Бродяга. Я вижу сны, которые до смерти меня пугают, и это не обычные кошмары, а самое настоящее безумие, о котором я никогда не скажу вслух. Но когда ты садишься рядом со мной, берешь меня за руку и говоришь «Все в порядке, ты сама это знаешь», все стразу же встает на свои места, и тревога отступает. Вот только стоит тебе оставить меня – и все начинается сначала, по кругу, снова и снова. Раньше я думала, что она уходит совсем, но вскоре поняла, что это замкнутый круг. Страх перед чем-то вечен, и он всегда возвращается, пока не докажешь себе обратное.
Ты очень нужен мне, просто хочу, чтобы ты знал и одновременно злюсь на себя за это. Такая зависимость опасна тем, что если ты вдруг исчезнешь, меня тоже не станет. Понимаешь? Этот огонь, которые все принимают за жизнелюбие, оптимизм, в любой момент может сжечь меня саму, и тогда не останется ничего, кроме пустоты. Возможно, когда-нибудь мой прекрасный сон все-таки оборвется, и я хочу, чтобы ты нашел это письмо. Прошу прощения за растекшиеся чернила в некоторых предложениях, но, впрочем, слова вполне разборчивы.
Я очень многое хочу сказать тебе, но почему-то не могу подобрать слов, чтобы описать, что я чувствую, когда вижу тебя. Каждый раз. И каждый раз вспоминаю того мальчишку, которого встретила ночью в библиотеке. Хочу, чтобы и ты помнил девочку, что так неожиданно налетела на тебя тогда.
Я ошиблась. Надеюсь, это письмо все-таки не попадет к тебе в руки, потому что это будет означать, что что-то случилось. Похоже, зря я это затеяла, ведь я столько всего хочу написать, но просто не могу, Блэк, иначе станет совсем непонятно. Поэтому я закончу это письмо так, как обычно заканчиваются письма, только намного искреннее:
Искренне и с любовью,
М. МакКиннон
твоя радость».


Таким образом, все еще приходя в себя, я пропустила ужин, но заметила это несколько позже. Подумав, что меня могут искать, я решительно поднялась с кровати и вышла в гостиную, где на данный момент находилась куча народу, что-то оживленно обсуждая.
Протолкнувшись к дивану, я обнаружила там и Мародеров, которые, правда, уже собирались уходить. Заметив меня, Сириус вскинул руку, давая понять, что ожидает, как минимум, объяснений.
– Спасибо, что появилась хотя бы сейчас, – произнес он с легкой насмешкой, поцеловав меня в макушку. – Мы волновались.
Я лишь улыбнулась, чуть взлохматив ему волосы, хотя вообще-то это было сделать довольно трудно. В отличие от лохматой шевелюры Джеймса, темные волосы Сириуса постоянно пребывали в небрежном изяществе, что мне чрезвычайно нравилось.
– И куда же вы собрались? – с любопытством поинтересовалась я, переводя взгляд с Бродяги на Джеймса. Можно было не сомневаться, кто тут мозговой центр операции, стоило лишь взглянуть на их лица. Рем тяжело вздохнул, показывая, что не очень-то доволен их затеей.
– Прогуляться, конечно, – улыбнулся Сириус, обнимая меня за талию. – Ну, ты подумай сама – когда мы в последний раз куда-нибудь выбирались? Я, например, не помню. Это уже просто неприлично, ты не находишь?
– Прямо-таки, – проворчал Рем.
Джеймс весело пихнул его плечом, а затем переглянулся с Сириусом. Вдвоем они олицетворяли собой авантюристов-заговорщиков, вечных нарушителей правил, которые редко попадаются на своих фокусах, используя какие-нибудь секретные приспособления, которые сами же изобрели. Практически так они и выглядели со стороны, что не очень-то отличалось от истины. За спиной тут же послышались томные вздохи девочек, небольшими группами сидящих в разных частях гостиной.
Я закатила глаза, переведя раздраженный взгляд на одну такую группу. Не то чтобы они меня действительно раздражали, просто я еще помнила козни этого так называемого фан-клуба. В то время, когда я начала дружить с Мародерами, я жила совсем в другой комнате, а моя нынешняя кровать пустовала. Мои соседки были ревнивыми поклонницами Сириуса, и как только они узнали, с кем я все время пропадаю, они решили меня проучить. Не скажу, что это у них получилось, но и то, что у них не вышло, сказать не могу. А получилось что-то среднее: подливали какие-нибудь зелья в тыквенный сок, связывали шнурки и прочие немного подлые шалости. Узнав о том, что в одной комнате есть свободное место, я просто переехала туда. Сбежала, да, но ничего другого мне и не оставалось. Лили, которая тогда хоть и отзывалась о Мародерах крайне пренебрежительно, никогда не стала бы распространять свое раздражение и на меня.
Сейчас мой взгляд остановился именно на них, но я тут же отвернулась. В конце концов, это не мое дело. Вновь подняв глаза на Сириуса, я наткнулась на проницательный тяжелый взгляд с примесью знакомых азартных искорок. Он заметил или почувствовал мое недовольство, и, кажется, моя реакция его забавляла.
– Что? – хмуро спросила я.
– Так, ничего, – усмехнулся Блэк, не отводя взгляда. – Тебе не нравится, что они смотрят? – Он с интересом кивнул на девчонок, которые тут же выпрямились, заметив его взгляд.
– Мне не нравится, как они смотрят, – вынуждена была признать я, подавив вздох, уже готовый вырваться откуда-то изнутри.
– Тогда не стоит даже беспокоиться, – с медленно появляющейся ухмылкой ответил Бродяга, и я тут же настороженно посмотрела на него. – Самое интересное в этом то, что они знают о тебе возможно даже больше, чем обо мне, Марлс. Видишь вон ту, крайнюю? Посмотри внимательно. Она старается быть похожей на тебя. – Я хмуро взглянула туда, куда указывал Сириус. Девушка с пышным волнистым хвостом на затылке, с серыми глазами, специально подведенными так, чтобы казались круглее. – Клянусь, глаза у нее светло-карие. Им важно выглядеть так, как ты, потому что они думают, что так у них больше шансов.
Я безмолвно прижалась щекой к его плечу и тут же почувствовала кольцо рук, крепче прижимающих меня к их прекрасному обладателю. Сон, самый настоящий волшебный сон. Эта мысль вызывала холодящее душу ощущение.
– Эй, мы, в общем-то, все понимаем, – послышался скучающий голос Джеймса. – Но мы, кажется, куда-то собирались, нет?
– Так пошли, Сохатый, – проворчал Сириус и, ловко обогнав друга, с укором произнес: – Все время вас ждать приходится!
Джеймс, смеясь, бросился за Сириусом, а мы с Ремом молча последовали за ними, лишь усмехаясь. Казалось, годы над ними не властны, вот они, все такие же мальчишки, какими и были. Ну, может быть, чуточку более серьезные и совсем чуть-чуть менее самоуверенные.
– Вчера было собрание старост, – неожиданно произнес Рем, когда мы покинули гостиную. – Обсуждали, безопасно ли оставлять детей в Хогвартсе…
– Что значит "безопасно ли"? – воскликнула я, резко оборачиваясь к нему. – Разве это не одно из самых безопасных мест, которые вообще могут быть?
– Так-то оно так, но все боятся, что в скором времени даже Хогвартс перестанет быть таковым, – Лунатик тяжело вздохнул, покачав головой. – Даже здесь есть сообщники Волан-де-Морта, юные Пожиратели смерти, которыми движет все та же мания чистой крови.
Я нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. Надо мыслить объективно, тем более что о разговоре слизеринцев кроме меня, Лилс и Сириуса никто не знал. Не могла же Лили рассказать об этом на совете старост, это же не шутки. Мы даже Дамблдору об этом не рассказывали, а что могли сделать другие старшие ученики, такие же, как и мы сами? Вот именно, что ничего полезного.
На самом деле, у нас несколько раз появлялась мысль пойти к Дамблдору и рассказать ему обо всем, но сначала нужно было рассказать Джеймсу, а этого нам пока делать не хотелось. К тому же, прошло уже два месяца, а в самой школе ничего особенного не происходило, разве что маглорожденные иногда попадали под натиск слизеринцев, но что они могли, кроме как обозвать нас грязнокровками? Меня все это жутко раздражало, и однажды Джеймс и Сириус даже сцепились со Снейпом и его новыми слизеринскими дружками и успели выпустить друг в друга несколько заклинаний, но мы с Лили вовремя смогли их растащить, хоть и приложив немало усилий.
Я непонимающе взглянула на Рема, все еще пытаясь понять, каким образом этот вопрос вообще всплыл на совете старост.
– Эй, Луни, а откуда…
– Ну, мы не говорили о них напрямую, – поспешно поправил себя Ремус. – Только то, что это вполне возможно. И да, я обо всем знаю. Бродяга рассказал.
– Ясно. – Я кивнула своим мыслям, где уже давно жили подозрения о том, что с кем-то Сириус все-таки поделился, а затем взглянула на часы, висящие над портретом Полной Дамы. Отбоя еще не было, значит, у нас есть время побродить по замку в-открытую.
Спустившись вниз по лестнице, мы с Ремом остановились, раздумывая, куда же убежали друзья, когда внезапно услышали не очень-то добрый смех и звук упавших тетрадей. Обернувшись, я увидела расстроенную девочку, собирающую пергаменты и свитки, разлетевшиеся на всю ширину коридора, а где-то вдалеке слышался смех убегающих мальчишек. Слизеринцы, примерно на год-два старше ее. Девочка присела, и я тут же решительно направилась к ней. Второй курс, гриффиндорка, вот только имя ее я забыла. Лили наверняка помнит.
– Привет. – Я присела рядом с ней, помогая собирать упавшие свитки. – Как тебя зовут?
Девочка подняла на меня робкий взгляд круглых карих глаз и тут же спрятала, от чего мне еще больше захотелось ей помочь. Как же нужно было ее напугать, чтобы она даже со мной боялась заговорить!
– Софи, – настороженно произнесла она.
– Софи, – мягко повторила я, протягивая ей собранные пергаменты. – Меня зовут Марлин.
– Спасибо, – ответила она, снова неуверенно взглянув на меня. – Я знаю, кто ты. Все знают.
Удивленно вскинув бровь, я хотела спросить ее еще о чем-то, но тут неожиданно заметила, что мы стоим прямо посреди коридора и мешаем студентам возвращаться в свои гостиные. Я решительно отвела Софи в сторону, чтобы не мешать ученикам проходить мимо, и как можно мягче спросила:
– Часто они тебя обижают? – Я кивнула в ту сторону, где скрылись трое слизеринцев. Не нравилась мне эта ситуация, очень не нравилась.
– Они смеются надо мной, – дрожащим голосом сказала Софи. – И обзываются. Они называют меня… грязно… грязно… – Голос второкурсницы оборвался, и я поняла, что она готова вновь разрыдаться.
– Грязнокровкой, – произнесла я замирающим голосом, а в голове эхом пролетели недавние слова Рема: Даже здесь есть сообщники Волан-де-Морта, юные Пожиратели смерти, которыми движет все та же мания чистой крови.
Второй курс. Софи молча кивнула, и по ее щекам вновь покатились крупные слезы. Мне было противно чувствовать себя такой беспомощной, а ей, кажется, расхотелось уходить.
– Скажи мне, Марлин МакКиннон, разве я чем-то отличаюсь от остальных? – с отчаянием в голосе спросила девочка, вскидывая на меня круглые карие глаза. – Неужели я хуже только потому, что мои родители – не волшебники? – И так настойчиво звучал ее голос, что это вмиг придало мне уверенности.
– Нет, – тут же покачала головой я, стараясь говорить как можно тверже и решительнее. – Ты ничем не хуже их, Софи, и ты не должна позволять им себя задеть, слышишь? Мои родители тоже не волшебники, и в этом нет ничего плохого.
Я опасалась советовать ей что-то определенное, ведь неизвестно, насколько далеко у слизеринцев зашла эта паранойя про чистую кровь, и чем это все может закончиться. Не хотелось, чтобы у девочки были неприятности хуже уже имеющихся.
– Так ты еще и с малышами нянчишься, да? – услышала я сзади веселый голос Сириуса, и едва не вскрикнула от неожиданности, а девочка и вовсе замерла на месте, глядя на него во все глаза. Ну, это довольно часто встречающаяся реакция среди женской половины школы.
С другой стороны, она могла бы и испугаться. Он все-таки Блэк, а с Блэками или мечтают сойтись или обходят стороной.
– Знакомься, это – Софи, – с довольным видом представила я, в надежде хоть чем-то ее порадовать. Не зря надеялась, это сработало, да и не могло не сработать, это же Сириус.
– Добрый вечер, юная леди, – в своем аристократическом духе поздоровался Сириус, поцеловав ей руку. Софи стала похожа на статую, даже не моргала, видимо, потрясенная до глубины души.
– И это был самый лучший способ ее отвлечь, – пробормотала я, благодарно кивая Бродяге. – Очень вовремя, даже подозрительно.
– Я всегда вовремя, – авторитетно заявил он, делая вид, что снимает шляпу. – К вашим услугам, мисс МакКиннон.
– Я пойду, – пискнула Софи, вновь вернув себе способность шевелиться. – Спасибо! – И на этой ноте она тут же исчезла, точно ее и не было.
Я покачала головой, и, усмехаясь, перевела взгляд на Сириуса. Что тут скажешь, уж он-то мог отвлечь от дурных мыслей любую девушку, причем довольно разнообразными способами, которые всегда срабатывают – проверено на себе. Заметив мой взгляд, Бродяга притянул меня к себе и поцеловал в губы, что еще раз подтвердило мое умозаключение.
– Не увлекайся, – усмехнулась я. – А то я тоже потеряю способность двигаться.
– Напугала, – рассмеялся он, ласково отводя вьющуюся прядь волос от моего лица. – Это скорее плюс, чем минус.
– Нет, мы не дойдем! – услышала я обреченный голос Джеймса, который стоял чуть поодаль вместе с Ремом. – Марлин, ну хватит уже отвлекать Бродягу. Ты в самом прямом смысле сбиваешь его с заданного курса, и его слегка заносит.
– А мне нравится, – обернувшись, весело кивнула я, наслаждаясь удивленным взглядом Сохатого, который, кажется, рассчитывал на сотрудничество с моей стороны. Лунатик стоял рядом с ним, едва сдерживая смех. – По-моему, ему тоже. – Пожав плечами, я весело посмотрела на кивающего Сириуса.
– В том-то и дело! – воскликнул Сохатый, и мы, не выдержав, дружно рассмеялись.
– Идем, идем, – усмехнулась я, разворачиваясь и направляясь в сторону Джеймса.
– Эх ты, травоядное! – с шутливой досадой воскликнул Сириус, и они бы продолжили свою потасовку, если бы на этот раз я их не поторопила, напомнив, что кто-то, кажется, спешил.
В общем, этот вечер прошел гораздо веселее, чем все предыдущие в последнее время. Вместе с мантией-невидимкой, под которую все вместе мы уже почти не помещались, и картой Мародеров мы были практически неуловимы и могли разгуливать, где захотим. В гостиную мы вернулись уже за полночь, и еще немного посидели на полу у камина, поддразнивая друг друга. И только под конец, когда мы уже почти решили расходиться, я неожиданно заметила то, на что не обратила внимания раньше.
– Ребят, а где Питер? – Мой вопрос показался внезапным даже мне самой, а Мародеры тут же перевели на меня удивленные взгляды.
– Мы не нашли его в комнате, – пояснил Джеймс, пожимая плечами. – Наверное, был в библиотеке.
– Ну да, мы же до отбоя уходили, – поддержал Сириус. – Неужели без него скучно?
– С вами соскучишься, – засмеялась я, тут же забывая о Питере, что было совсем не сложно. Не думаю, что мы многое слышали бы от Пита, если бы он был сейчас с нами.
Так мы посидели еще немного, в своих разговорах перескакивая с темы на тему, но в итоге все-таки решили пойти спать, а иначе завтра опоздаем на заклинания. Я шла в свою комнату в хорошем настроении, ведь это был чуть ли не первый веселый вечер за прошедший месяц, что было неудивительно. Однако за всеми радостями в жизни следует темная полоса, и мне не следовало об этом забывать. Закрыв глаза, я почти сразу же погрузилась в один из самых темных своих кошмаров. А ведь все так хорошо начиналось…

На этот раз я оказалась на поле для квиддича, и, как говорится, ничто не предвещало беды. Сначала я подумала, что ошиблась, но, оглядевшись по сторонам и увидев знакомые трибуны, поняла, что это действительно оно. Казалось бы, что могло быть плохого в самом обыкновенном стадионе? Я даже подумала, что это наконец-то самый обычный сон, хотя ничто не доказывает мне, что это не так. Откуда берутся мои сны? Может быть, это действительно обычные кошмары, порожденные стрессом, или элементарная игра слишком живого воображения? Но я не знала этого наверняка, поэтому ни в чем не могла быть уверена.
Сделав несколько шагов вперед, я вновь огляделась по сторонам, но ничего вокруг меня не изменилось. В этот же миг кто-то накрыл ладонями мои глаза, и я, не привыкшая ожидать от своих снов чего-то хорошего, резко дернулась в сторону. Обернувшись, я с изумлением обнаружила Сириуса.
– Похоже, ты ждала кого-то другого, – иронично заметил он, пока я приходила в себя. – Что ты здесь делаешь? Скоро начнется настоящая снежная буря.
Он кивнул куда-то вдаль, и, проследив за его взглядом, я уткнулась в мрачно-серое зимнее небо, укутанное снеговыми тучами. Он был прав. Вот бы понять, что я действительно здесь забыла или почему мы разговариваем так, как будто это самая настоящая реальность, а вовсе не сон?
Я беспомощно оглянулась назад, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему, но ничего нового не обнаружила. Разве что начали опускаться первые снежинки, но я не признавала знаков, выраженных обычными осадками.
Сириус стоял рядом, наблюдая за кружащимися белыми хлопьями, а я просто не знала, что мне нужно сделать. Что ж, надо уметь наслаждаться данным моментом, слишком поздно поняла я, неожиданно замечая, что стою посреди поля совершенно одна.
Куда он делся?
Как будто шагнул в кружащую метель и исчез.
В недоумении оглядываясь по сторонам, я по-прежнему не видела Сириуса и, честно говоря, почему-то начала паниковать. Снег шел все сильнее и сильнее, и я знала, что вскоре совсем ничего не будет видно. Внезапно перед моими глазами сквозь метель промелькнула какая-то тень, описав немалую окружность, центром которой являлась я. Через несколько мгновений она появилась снова, и я успевала лишь мотать головой, следя за ее стремительными движениями.
– Как думаешь, сколько мне осталось ждать? – расслышала я едва уловимый шепот.
– Ждать чего? – спросила я, снова повернув голову по направлению движения странной тени.
– Ждать, когда ты останешься одна, – снова услышала я тихий шепот, который казался эхом, доносящимся откуда-то издалека. Снег шел все сильнее, и вот я уже не видела таинственной тени, мечущейся по кругу. Остались лишь белые пятна, и все вокруг превратилось в снежный смерч.
– Я не останусь одна, – уверенно произнесла я, в тщетной попытке разглядеть хоть что-нибудь.
– Столько уверенности… – с трудом разобрала я удаляющийся звук. Ветер усилился, и сквозь него я уже не могла расслышать ни единого слова.
– Марлин? – вновь услышала я знакомый голос Сириуса и повернулась на звук. Он стоял прямо за мной, пытаясь схватить меня за руку, и я с готовностью потянулась к нему, но тут мощный порыв ветра со снегом сбил меня с ног и закружил так, что я могла лишь зажмуриться, чтобы снег не летел в глаза.
– Сириус! – крикнула я, пытаясь подняться наощупь. – Сириус! – Тишина.
Я была совершенно одна посреди огромного поля, которого даже не видела. Вокруг меня кружила непроглядная метель, но не это было самое главное. Хуже всего было то, что я знала – я одна, совершенно одна, и это чувство внутренней пустоты не просто угнетало и наводило страх, а практически парализовало меня, привлекая ужасные мысли. Я сидела, крепко зажмурившись и не в силах сдвинуться с места, и единственным звуком вокруг меня был неистовый вой метели.
– Непременно останешься… – вновь услышала я жуткое эхо прямо у себя над ухом. – Время подходит, грязнокровка…
Я не смогла сдержать крик.

– Марлс! – звала Лили, отчаянно тряся меня за плечо. – Марлин, проснись!
Я широко распахнула глаза и села на кровати, пытаясь унять дрожь в ногах и выровнять дыхание, с шумом вырывающееся из груди. Все внутри то замирало, то вновь оживало, но я продолжала чувствовать себя напуганной и жутко уставшей, как будто действительно попала в бурю.
Резко обернувшись, я увидела, что Джин пристально наблюдает за мной с соседней кровати.
Лили смотрела на меня обеспокоенным взглядом, явно желая чем-нибудь помочь, но что она могла сделать? Я провела рукой по лицу, будто желая таким образом избавиться от последствий этого сна, но это не очень-то помогло. Одно из двух: или я действительно сильно нервничала в последнее время, что повлияло на мое подсознание, или я схожу с ума. Разумеется, лучше быть слишком эмоциональной, чем сумасшедшей, но я не была до конца уверена ни в первом, ни во втором. Как еще объяснить эти сны, которые мучили меня почти каждую ночь?
Я зажмурилась и сделала медленный глубокий вдох, пытаясь успокоиться, когда слух неожиданно уловил уже знакомый пугающий звук. Я резко обернулась к окну и чуть приоткрыла штору, чувствуя нарастающую панику. Выглянув в окно, я резко отпустила занавеску, тщетно пытаясь унять вновь участившийся пульс.
За окном выла метель.


Глава 11

Глава 11



POV Марлин МакКиннон

С полусонным выражением лица я стояла перед зеркалом, придирчиво разглядывая свое отражение, и то, что я видела, оставляло желать лучшего. Допустим, все можно было объяснить хроническим недосыпом, связанным с вечными переживаниями, жуткими снами, от которых вообще можно потерять всякую охоту спать и различными вылазками по ночам, но иногда просто смотришь и невольно думаешь – что такого особенного мог во мне найти такой, как бы помягче, видный парень как Сириус Блэк? И, судя по ревнивым и даже злым взглядам, которые я ловила на себе до сих пор, не я одна задавалась подобным вопросом. Да, он не такой, как его семья, совсем не такой, и все же должно же быть во мне что-то особенное, что заставило его выделить именно меня. Я ничего такого не вижу, кроме разве что того факта, что теперь я совершенно серьезно боялась ложиться спать.
Да уж, особенность.
Изнутри невольно вырвался вздох, и я медленно прикрыла глаза, мечтая хотя бы об одной спокойной ночи, когда меня не будут донимать пугающие кошмары. Все дело в том, что они все-таки были разные. Где-то в глубине сознания я знала, что некоторые кошмары снились мне уже несколько раз, но все равно не помнила ничего, кроме жуткого ощущения, которое испытывала, просыпаясь от собственного крика или от крика Лили с Алисой. А, проснувшись, то и дело ловила на себе немигающий взгляд Джин, и все время приходилось извиняться, за то, что разбудила ее. Другое дело – более реалистичные сны. В них я чувствовала себя так же точно, как и сейчас, когда я не спала, и от этого они становились еще более пугающими. Их я помнила или частично или до мельчайших подробностей. К этой категории относился мой последний на данный момент сон.
Воющая метель, белой пеленой застилающая все вокруг, вставала у меня перед глазами каждый раз, когда я оказывалась на улице. Последнее время я даже не ходила на тренировки к Джеймсу, слишком живы были эти жуткие образы, связанные со стадионом. Снег также вызывал плохие ассоциации, а зловещей фразой «Время подходит, грязнокровка» оканчивался почти каждый мой сон, это я знаю точно. Еще немного, и я буду бояться собственной тени, не смогу оставаться одна и совсем перестану спать. Нет, так дальше нельзя. Может, попросить снотворное зелье у мадам Помфри?
– Все нормально? – спросила Лили, остановившись на шаг позади меня. Выражение ее лица говорила об ее искреннем желании помочь мне, вот только она ничего не могла сделать.
Я без раздумий кивнула ей в ответ и отошла от зеркала, где минут пять рассматривала свое жалкое отражение. Уставшая. Встревоженная. Но какой еще быть после этих чертовых почти бессонных ночей? Этой ночью я вернулась в спальню только тогда, когда своими глазами убедилась, что с ребятами все хорошо, то есть, около пяти утра. Я честно пробовала спать, но у полнолуния мистическая власть не только над оборотнем, но и над теми, кто в это время переживает за него и его друзей, у которых, кстати, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Глядя в окно, я в который раз радовалась, что окна гриффиндорской башни выходят на Запретный Лес и хижину Хагрида. Можно немного себя отвлечь, наблюдая, как лесничий собирает хворост или делает что-нибудь в огороде, хотя я не понимала, почему именно ночью. Может быть, для каких-то растений нужен особый ночной уход, чего я точно знать не могла, потому что… Ну, на данный момент потому что совершенно забросила травологию.
Я знала, что Лили была в хороших отношениях с Хагридом и иногда даже просила его принести ей каких-нибудь ингредиентов для зелий из Запретного Леса, но сама я никогда особо с ним не общалась. Не то, чтобы я боялась великанов, хотя некоторые опасения все же присутствовали, но уроков у нас он не вел, а просто так ни с того ни с сего напрашиваться в гости, как минимум, невежливо.
Даже предстоящие рождественские каникулы меня не очень радовали, ведь мне предстояло отправиться домой и на две недели расстаться с друзьями. Вообще-то я была рада увидеть семью, родителей и брата, по которым так скучала, но было бы еще лучше, если бы кто-нибудь поехал со мной. Об этом я сначала спросила у Лили, но та тут же ответила, что собирается провести каникулы вместе с Джеймсом. Она не хотела отпускать его одного в пустой дом, да и я тоже, конечно. Бродяга на моих глазах все-таки отправил своей матери письмо с учтиво-вежливым согласием на семейный ужин, хотя прекрасно знал, что ждет его там. Мы много говорили об этом, и в итоге он решил, что если станет совсем не по себе, он просто сбежит оттуда к Джеймсу. Не впервой, в конце концов.
Рем собирался отправиться к родителям, но сказал, что, если получится, тоже заглянет к Джиму, и я могла бы поступить так же, но не хотелось оставлять родных раньше времени после того, что произошло. Уже почти два месяца назад…
Питер. Честно говоря, понятия не имею, потому что последнее время мы мало видимся. Не знаю, как ребятам, но мне на глаза он почти не попадался, разве что случайно, и то тут же исчезал, словно его и не было. Сначала я думала, что чем-то обидела его, но потом узнала, что ребята с ним слегка поссорились, и, видя, что эта тема им неприятна, решила не вдаваться в подробности. Это неправильно, вообще-то, но с этими тремя бесполезно иметь дело. Захотят – сами расскажут, и не иначе.
– Марлин… – неуверенно начала подошедшая Алиса, заставляя меня вернуться в реальность. – Что за сны тебе снятся?..
Я обернулась, стараясь придать своему лицу выражение, свойственное человеку, не понимающему, о чем речь. Наверное, удалось.
– Просто… – подоспела на помощь подруге Лили – …ты кричишь и мечешься, точно убегаешь от кого-то. Постоянно. – Лилс окинула меня пристальным взглядом, который буквально клялся мне докопаться до истины. – Мы просто хотим помочь…
– Вам что, кошмары никогда не снились? – невольно огрызнулась я, и тут же пожалела об этом. Определенно эти потрясения, следующие одно за другим, сказываются на моем настроении, но девчонки ведь ни в чем не виноваты. – Извините.
– Снятся, но не так часто, как тебе, – мягко возразила Лили. – Я знаю, сейчас очень темное время, но, по-моему, тебя тревожит что-то другое.
– Ты разговариваешь… – снова вмешалась Алиса.
Нахмурившись, я вопросительно взглянула на нее. Разговариваю? Но что я могла сказать, если сама толком не понимаю, что происходит в этих снах?
– Ты кричала и звала Сириуса, а потом повторяла что-то вроде «этого не случится» или «не будет»...
Вот как. Я неосознанно кивнула, невольно задумавшись об услышанном. Тот голос, так похожий на эхо, говорил, что скоро я останусь совсем одна. Говорил, что он ждет именно этого. Я поежилась от нехорошего предчувствия и, обхватив себя руками, придала лицу будничное выражение.
Этого не случится.
– Я не помню, что мне снится.
Маленькая ложь, но я не могла рассказать им то, что видела на самом деле. Мне не нравилось прятать от них свои чувства, но если они узнают, то будут переживать, а я этого не хотела. Не хотела, чтобы они знали, чтобы кто-то знал, иначе я бы уже давно пошла к Сириусу.
Учитывая нежелание рассуждать о грустном, я тут же отбросила все мысли о жутких снах, надеясь, что хотя бы дома смогу нормально выспаться. Хогвартс с каждым днем преображался, напоминая нам о скором Рождестве, но вместе с этим не обходилось и без напоминаний о стремительно надвигающихся экзаменах. Задавали с каждым уроком все больше и больше, и под конец семестра мы уже просто не успевали сдавать все эссе, зачеты и сочинения вовремя. А ведь еще оставалась практическая магия, новые или усовершенствованные старые заклинания и много чего еще. Кажется, все эти проблемы не касались только двух студентов, которых они, впрочем, не касались и никогда раньше. Джеймс и Сириус относились ко всему с тем же беспечным юмором, и вскоре мы с Ремом и Лили начали на них всерьез сердиться и вдвое усерднее пытались усадить за учебники.
Стычки с Нюниусом временно прекратились, и слава Мерлину! Я еще помню, как около года назад их «дуэль» чуть не закончилась самым трагичным образом для всех нас – Снейп попытался применить темную магию и чуть не убил Сириуса. Что ж, я солгала, на самом деле я не очень помню, что тогда произошло, потому что пребывала в одном из таких состояний, когда не понимаешь, что происходит вокруг, остановившись на чем-то одном. Впрочем, зачем сейчас об этом вспоминать, если я собиралась думать только о хорошем?..
Например, о снежинках на окнах в гостиной, которых с каждым днем становилось все больше по мере приближения праздника или о нетающих ледяных подсвечниках, в которых стояли свечи в виде снеговичков с гриффиндорскими шарфиками. Выглядит забавно и атмосферу нужную задает. В коридорах рыцарские доспехи пели рождественские песни, повсюду распространяя праздничное настроение.
Медленным шагом направляясь на завтрак, я чувствовала себя сонной мухой, хотя бы потому, что вроде бы смотрела под ноги, но все равно спотыкалась. Как же хотелось поспать подольше, но сегодня был последний день перед отъездом, и помимо того, что надо собирать вещи, нужно было еще дописать эссе по зельеварению, которое я не смогла дописать вчера из-за практически неконтролируемой тревоги за друзей. Пару раз ко мне выходила Лили и как можно спокойнее пыталась меня убедить, что третий год они так бегают и еще ни разу ничего серьезного не произошло, но как можно взять и изменить то, что уже вошло в привычку? В конце концов, скорее именно это заставляло меня в эту ночь просто молча стоять у окна, хотя если там поднималась метель, я тут же отворачивалась, пытаясь сдержать желание заткнуть уши. Теперь метель для меня – дурной знак, несмотря на то, что на улице, вообще-то, зима.
Так я и шла на завтрак, внешне как всегда спокойная и невозмутимая, когда внутри бушевал ураган эмоций и вопросов без ответов. И все-таки в полной мере сконцентрироваться на том, что снаружи, а не на том, что внутри, у меня плохо получалось, поэтому я не сразу заметила, что у меня появился хвостик. За мной по пятам следовала моя недавняя знакомая, девочка Софи, она же София Маргарет Финниган, как я выяснила у Лили.
– Привет, – улыбнулась я, заметив, что первой она заговорить не решается. – Как у тебя дела?
– Лучше, – кротко улыбнулась второкурсница, оглянувшись по сторонам. Что ж, выглядела она куда более уверенной, чем мне казалось. – Наверное, благодаря тебе.
– Причем тут я? – Нахмурившись, я склонила голову на бок, не понимая, о чем это она.
– Ну… тебя уважают, – пояснила Софи, глядя на меня умными карими глазами. Да уж, ей идет быть такой рассудительной гораздо больше, чем испуганной.
– О, – усмехнулась я, качнув головой. – Не думаю, что меня уважают слизеринцы, хотя, ты знаешь, это было бы неплохо.
– Они, может, и не уважают, – спокойно согласилась девочка. – Но, определенно, боятся. – Поймав мой взгляд, полный недоумения, Софи хитро улыбнулась: – А ты не замечала, да? Поверь, я бы не хотела быть твоим врагом, Марлин МакКиннон.
Не сбавляя шага, я бросила на нее еще более удивленный взгляд. Осознает ли она, насколько серьезно и уверенно это прозвучало? Даже не принимая во внимание ее еще совсем юный возраст, у меня просто в голове не укладывалось то, как она это говорила. Кого-то это мне напоминало, вот только кого…
– Это потому что со мной мои друзья, – медленно проговорила я, вновь переводя на нее заинтересованный взгляд и невольно вспоминая свой жутковатый сон. «Одна…совсем одна». Я тряхнула головой.
– Я так не считаю, – мягко улыбнулась она, точно прочитав мои мысли. – Ты сама по себе гораздо опаснее, чем думаешь.
– Мерлин, ты так говоришь, как будто тебе не двенадцать, а… я даже не знаю, но это звучит слишком по-взрослому для девочки, которая была так расстроена, выронив свитки из рук! – Я взволнованно посмотрела на нее, надеясь получить хоть какое-то объяснение, но так и застыла, озираясь вокруг. Софи как будто след простыл, точно ее здесь и не было.
– Потеряла кого-то? – с удивлением спросила Лили, догоняя меня. – У тебя такой вид…
– Как будто я только что разговаривала с умудренной жизненным опытом второкурсницей, которая буквально испарилась, стоило мне на секунду отвернуться? – перебила я, быстро разворачиваясь к ней. – Если так, то да, ты действительно угадала, и я имею право выглядеть немножечко озадаченной. – Я прищурилась, обдумывая возможные варианты, но ничего не приходило в голову.
– Опять Софи Финниган? – спросила Лил, глядя в ту же сторону, что и я. – Ну да, она умная девочка. И такая проницательная, что иногда дрожь пробирает. – Лили действительно поежилась и вновь посмотрела на меня. – Прямо как ты, честное слово.
Я недоверчиво вскинула брови, и Лилс тут же интенсивно закивала головой, давая понять, что я все услышала правильно.
– Да, именно так! – заявила она, буквально впившись в меня пристальным взглядом. – Такое ощущение, что ты все обо всех знаешь. И ты всегда была такой. Я даже сказала бы, что ты понимаешь всех и каждого, но… не себя. С тобой что-то не так, Марлин МакКиннон. – Лили обвела коридор рассеянным взглядом. – Я все еще жду, когда ты расскажешь мне, чего так боишься. А теперь закончим минутку философии, и пошли на завтрак.
Схватив меня за руку, Лили решительно потянула меня в Большой зал, где уже накрыли столы. Зал встретил нас привычным шумом и оживленными обсуждениями, слышавшимися со всех сторон. Вдоль гриффиндорского стола летал Почти Безголовый Ник – приведение гриффиндорской башни. Он рассказывал первокурсникам разные истории о праздновании Рождества, иногда приукрашивая их какими-нибудь немного жутковатыми подробностями. Привидения вообще любят казаться устрашающими, но, в общем-то, почти все в нашей жизни не всегда такое, каким кажется.
Джеймс и Рем уже были здесь, мы с готовностью подсели к ним и Алисе и тут же подключились к общему разговору. Речь шла о новых нападениях, о которых писали в «Ежедневном пророке» – на этот раз совсем недалеко от самого сердца Шотландии. Старшие студенты выглядели встревоженными, а Лили, едва услышав, тут же быстро оглядела младших, чтобы убедиться, что все в порядке.
– Дамблдор хочет оставить их всех здесь на каникулы, – тут же шепнул нам Ремус, заметив ее беспокойство. – Говорит, что так будет безопаснее.
– Чертовски верно, – мрачно кивнула я. – Эти сволочи подбираются к большим городам, неудивительно, что все люди в ужасе. Детям действительно лучше оставаться в школе, которая может обеспечить надежную защиту.
– Да, но на это могут не согласиться родители, – заметил Рем, бросив быстрый взгляд в сторону стола, за которым сидели преподаватели. Взгляд его ореховых глаз был довольно многозначительным и обращен прямо на меня. Кажется, меня только что в чем-то обвинили.
– Могут не согласиться? – тем временем возмущенно переспросила Алиса. – Как можно не согласиться ради безопасности собственного ребенка?!
Ох, черт. Алиса не знала о слизеринцах.
– До некоторых родителей дошли слухи о Пожирателях смерти в стенах школы, – констатировала Лили, посмотрев на меня потемневшими от волнения глазами. – Мерлин, как же быстро распространяются дурные вести, а мы до сих пор просто сидим здесь.
– Держу пари, Дамблдор в курсе того, о чем мы ему не сказали, – парировала я, то и дело нетерпеливо поглядывая в сторону выхода.
Ну же, где Сириус? Решил отоспаться напоследок и пропустить завтрак?
– Ох, – неожиданно поперхнулся Джеймс, проследив за моим взглядом. – Прости меня, Марлс! Я же совсем забыл тебе сказать, что Бродяга просил передать, чтобы сразу после завтрака ты шла к Озеру. – Поттер виновато пожал плечами.
– К Озеру? – уточнила я, вскинув брови. – А поесть до этого он не хотел, да?
– Так сходи и узнай, – усмехнулась Лили, пихнув меня локтем в бок и переводя на меня повеселевший взгляд. – Может быть, он тебе сюрприз готовит какой-нибудь.
– Ладно, ребята. Хорошо, – покорно кивнула я, чуть улыбнувшись. – Тогда увидимся позже.
Уже выходя из зала, я обернулась, будто почувствовав чей-то взгляд, и наткнулась на внимательные карие глаза Софи. Пару секунд она смотрела на меня, но я тут же отвернулась и вышла за дверь, на краткий миг прислонившись к стене. Иногда у меня складывалось ощущение, что я напрасно с ней связалась. И вроде бы безобидная второкурсница, да, пугающе проницательная и на редкость сообразительная, ну и что с того? Но все эти ее слова, этот взгляд, пронизывающий, просто как какие-то рентгеновские лучи? Как будто мало мне других забот, так еще и действительно странная девочка.
Я медленно покачала головой, чуть усмехнувшись. Ну, нет, хватит. Похоже, я превращаюсь в параноика, который от всего ждет подвоха и вечно всех подозревает, так что пора это прекращать.
– Акцио, куртка! – негромко произнесла, воспользовавшись Манящими чарами. Подниматься за ней наверх мне не очень-то хотелось, да и к тому же, так гораздо быстрее. Надев куртку и оглядевшись по сторонам, я быстрым шагом направилась к выходу.
Открыв дубовую дверь, я спустилась по мраморной лестнице и свернула в сторону озера. Утро было морозное, и я на миг замерла, запрокинув голову и глядя на низкое серое небо, опасаясь, что пойдет снег. Глупо бояться снега, ведь сам по себе он ничего мне не сделает, но я уже всего боялась. Всему виной та странная тень из моего кошмара, и разумом я понимала это, но охватившая меня тревога не утихала.
Сквозь тучи пробивались робкие зимние лучи прячущегося солнца. Медленно, делая вид, что наслаждаюсь природой, я пошла к Черному Озеру, раздумывая, чего необычного мне ожидать на этот раз. Путь был не так уж и близок, да еще и выросшие сугробы иногда преграждали мне дорогу, но я проявила чудеса целеустремленности. Минут через десять я уже слышала легкий шелест скованной льдом воды. На самом деле, я вообще ничего не должна была слышать, но вокруг стояла просто мертвая тишина, отчего становилось даже как-то не по себе. А ведь я любила большую воду, потому что когда-то давно жила с родителями прямо у морского порта, куда то и дело приходили огромные корабли.
Невольно поежившись, я огляделась вокруг. Последнее время я старалась нигде не оставаться одной, и вот, пожалуйста, теперь я одна посреди огромного снежного поля, где в ближайших метрах от меня точно никого не было. Ну, или я так думала.
– Эй, Марлс! – услышала я загадочно-веселый крик Сириуса, и даже подскочила от неожиданности, но вместе с этим испытывая огромное облегчение. По меньшей мере, странно, ведь я, кажется, к нему и шла.
– Пора лечиться… – процедила я себе под нос, тут же растянув губы в радостной улыбке и кинувшись ему навстречу. Дело в том, что сначала я побежала, а уже потом поняла, что он стоит на льду чуть ли не посередине Озера. Вот же…
– Ты спятил, Блэк?! – испуганно закричала я, резко замирая. – А если лед треснет? Немедленно возвращайся сюда!
– Что? Треснет? – Сириус сделал наигранно-оскорбленное выражение лица, но глаза его хитро сверкали. – Кажется, ты забыла, с кем имеешь дело, трусишка. Я укрепил его модернизированным заклинанием, и пока я его не сниму, этот лед не расколется, даже если ты захочешь бросить на него… кувалду или Питера, например.
Я не смогла сдержать улыбки, услышав это сравнение. Где бы Сириус ни был, ему обязательно нужно вспомнить про лишний вес Хвоста, вот только, черт возьми, где теперь пропадает сам Хвост?
– Действительно, и как это я могла такое подумать, что ты просто так пошел по льду, рискуя своей жизнью, ведь это так для тебя нехарактерно! – насмешливо протянула я, хитро глядя на него из-под полуопущенных ресниц.
– Эй, ну хватит уже, – засмеялся Бродяга, поманив меня к себе. – Лучше иди и посмотри, что я для тебя приготовил.
Что ж, надо признать, я уже нетерпеливо переминалась на одном месте, ожидая его приглашения и потому, с готовностью кивнув, быстрым шагом приблизилась к Озеру.
– Смелее, ты же храбрая гриффиндорка, – поддразнил Сириус, делая два плавных медленных шага назад. Только тут я заметила, что на льду он стоит вовсе не в ботинках.
– Постой, это что, коньки? – недоверчиво спросила я, переводя взгляд с его лица на неожиданно увиденную обувь. Сириус довольно кивнул в ответ, а я лишь пораженно смотрела на него. – Магловские коньки, Блэк?? Где ты их взял?
– Даже обидно, что ты так меня недооцениваешь! – воскликнул Бродяга, в голосе которого никакой обиды не слышалось. – Умеешь кататься? – спросил он, протягивая мне вторую пару белых коньков с серебристым узором.
– Ну, да, я каталась раньше, – сбивчиво ответила я, все еще не веря своим глазам. Мерлин, у этого парня просто потрясающая способность меня удивлять! Да что там меня, он удивлял всех вокруг, главное, чтобы у него было для этого настроение. А если настроения нет, сюрпризы обычно оказывались неприятными уже для МакГонагалл.
– Ну, так одевай уже быстрее! – поторопил Сириус, заманчиво проезжая передо мной то в одну сторону, то в другую.
Все еще в изумлении наблюдая за ним, я послушно присела на берегу, меняя сапоги на совершенно неожиданную обувь. Я действительно раньше часто бывала на катке вместе с родителями и старшим братом, который учил меня кататься, но прошло уже несколько лет, и я не была уверена, что все еще помню, как это делается. Надев коньки, я неуверенно встала на лед и тут же почувствовала руку Сириуса, сжавшую мою ладонь.
– Ну что, поехали? – с усмешкой спросил он, и я с готовностью кивнула, вдохновившись этой затеей.
И мы действительно поехали. Сначала я была крайне осторожна, но затем мы стали разгоняться все сильнее, весело крича и смеясь, падая и снова начиная кататься с таким же рвением. Это на самом деле здорово – если быстро ехать, ощущение, будто ты летишь, но не на метле, а сама, просто летишь и все. Незабываемое ощущение – когда встречный ветер мягко развевает твои волосы, он совсем не морозный, наоборот, приятно охлаждает кожу. Я раскинула руки и с ликующим криком покатилась вперед все быстрее и быстрее, наслаждаясь ощущением свободы и независимости. Сзади ехал Сириус, и вот он уже подхватил меня, заставив вскрикнуть одновременно радостно и испуганно. Затем я засмеялась, крепко обхватив его шею, а Бродяга закружил меня, плавно передвигаясь по льду и весело смеясь вместе со мной.
– Не тяжело тебе? – смеясь, спросила я.
– Нет, – усмехнулся он, глядя на меня из-под темных чуть изогнутых ресниц. – Ты совсем не тяжелая, если ты об этом.
– Ну конечно, – засмеялась я, поднимая глаза к серому зимнему небу.
Сириус решил последовать моему примеру и запрокинул голову, плавно опуская меня на лед.
– Эй, вы слышите? – свистнув, радостно крикнул он, раскинув руки в разные стороны. Я перевела на него крайне заинтересованный взгляд. – Это Марлин МакКиннон! – Он резко повернулся ко мне, его синие глаза светились неописуемым восторгом. – И она моя навсегда!
Я покачала головой, улыбаясь, как идиотка. Глаза Бродяги сверкали, он смотрел на меня с таким выражением, которое очень редко появлялось на его лице. И оттого оно так много для меня значило.
– Я никогда не чувствовала подобного, – произнесла я, ласково проведя ладонью по его щеке. Глаза подозрительно защипало, и я тут же растянула губы в счастливой улыбке. Этот Сириус – тот, которого я любила – принадлежал только мне. Вряд ли кто-то еще видел его таким. – Может быть, это значит, что я люблю тебя, Блэк. – Голос дрогнул. Дыхание сбилось. – Но я знаю, что никто из нас на самом деле не понимает, что означает «навсегда», – продолжила я почти одними губами.


Спустя какое-то время, мы уже ехали, не торопясь и наслаждаясь хорошей погодой. Теперь я действительно радовалась этому утру, а не просто делала вид. Сириусу как всегда удалось отвлечь меня от мрачных мыслей, причем, как и следовало ожидать, неожиданным способом. Это так в его стиле – он даже не представляет, как много делает для меня сейчас.
– А где ты научился кататься? – спросила я с живым интересом, подняв на него глаза. Ответ предсказуем, вообще-то, но я хотела услышать его.
– Мы с Джимом научились еще на пятом курсе, когда я ездил к нему на каникулы, – усмехнулся Сириус, неожиданно прижимая меня к себе. При этом я чуть не потеряла равновесие, но он крепко держал меня. – Мы уже давно думали устроить каток и здесь, но сомневались, что Дамблдор разрешит. А для тебя одной я смог сделать это незаметно.
– Спасибо, – искренне произнесла я, потянувшись к его губам. Он остановился, отвечая на мой поцелуй, а затем медленно отстранился и засунул руку в карман. Достав что-то небольшое, он снова заговорил, и я с удивлением услышала волнение в его голосе. – Я хочу тебе кое-что подарить. – Сириус взял мою руку и что-то вложил в нее, но не отпустил. – Я хочу, чтобы у тебя была вещь, глядя на которую, ты всегда сможешь вспомнить обо мне. – Его глаза сделались непривычно серьезными, и я невольно смутилась, чуть улыбнувшись и заражаясь его волнением.
– Знаешь, я и так постоянно о тебе думаю, – медленно произнесла я, поднимая на него глаза. От пристального взгляда этих синих глаз вновь перехватило дыхание, и я понятия не имела, когда уже перестану так на них реагировать.
Отпустив мою руку, Сириус замер, чуть усмехаясь, а я разжала ладонь. На ней лежала подвеска в виде маленькой черной собаки, крошечные синие глаза-кристаллики сверкали под тонкими лучами зимнего солнца, красиво отражая свет. Я смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд, пытаясь вдохнуть, поэтому не заметила, как Сириус подошел ближе и накрыл мои губы своими. Чуть вздрогнув, я сжала подвеску в руке, чтобы не выронить, и закинула руки ему на шею.
Это был, бесспорно, лучший подарок, не считая самого Сириуса Блэка, разумеется, но чертов внутренний голос поспешил подпортить картину. Мне казалось, что мы прощаемся, именно сейчас, в этот момент, я вновь испугалась. Чертовы галлюцинации. Но, нося эту подвеску, я как будто всегда буду держать рядом часть Сириуса – то, что подарил мне он. Кто знает, может, надев ее на цепочку или браслет, я, наконец, смогу спокойно уснуть? Может быть, это поможет мне быстрее пережить десять дней разлуки с ним. Со всеми моими друзьями.
– Его глаза будут менять цвет в зависимости от твоих эмоций, – произнес Сириус с кривой усмешкой. – Моя доработка, вообще-то.
А вот это уже интересно и немного настораживает. С Бродягой никогда нельзя быть уверенной, что именно он имеет в виду, и мои мысли тучей снежинок взметнулись вверх. Что если Сириус что-то подозревает, что если он заметил, как меняется мое настроение, увидев отражение темных мыслей в глазах?..
– Мне все равно синий нравится больше, – осторожно отозвалась я, быстро уткнувшись лбом в его плечо, чтобы не смотреть в его глаза. – Тогда сходство становится практически полным.
– Они и будут синими, когда ты со мной или просто чувствуешь себя счастливой. – Его руки ласково перебирали вьющиеся пряди моих волос, голос звучал тепло и ободряюще, каким-то образом придавая мне сил, и я крепко зажмурилась, желая, чтобы это чудесное утро длилось вечно.
– Никаких «или», – ответила я с лукавой улыбкой, не открывая глаз. – Без тебя я не буду счастлива, Блэк. Просто помни об этом.
Я почувствовала, как он крепче прижимает меня к себе.

В школу мы возвращались не спеша, держась за руки и делясь впечатлениями. У меня было еще несколько минут, чтобы побыть рядом с Бродягой, а потом вернуться в гостиную и писать эссе по зельеварению, но затем Сириус внезапно заявил, что и у него тоже эссе не написано. Я широко улыбнулась, и мысли о недоделанной работе сразу перестали казаться мрачными.
Мы быстро пробежались по лестницам и в два счета добрались до портрета Полной Дамы, весело переглядываясь.
– Пароль? – глубоким голосом спросила она.
– «Рождественские каникулы», – хором произнесли мы и вошли в гостиную. Там нас ждал Джеймс, который уже начал писать свое эссе, только по трансфигурации, и Рем, присоединившийся к нам просто «за компанию». Неподалеку сидели Лили и Алиса, которые, увидев нас, тут же начали о чем-то оживленно спорить, едва сдерживая смех.
– Явились, да? – хмыкнул Поттер самодовольно, окинув нас смеющимся взглядом. – Тогда присоединяйтесь, искатели оригинальных приключений.
– Кто бы говорил, – усмехнулся Сириус, падая на диван рядом с Сохатым. – О, ты даже пергамент и перо мне принес.
Взгляд Джеймса, обращенный на Блэка, не выражал ничего, кроме насмешливой иронии.
– Вообще-то, это мой запасной пергамент и мое запасное перо, – заявил Джеймс, но тут же великодушно предложил: – Но ты можешь ими воспользоваться при условии, что если я испорчу этот свой пергамент или случайно сломаю это перо, ты сходишь и принесешь мне новые.
– Замечательная сделка, дружище, – усмехнулся Сириус, тут же склоняясь над пергаментом.
Наблюдая за их дискуссией, я едва сдерживала смех, поэтому долго не могла сосредоточиться, и пришлось попросить помощи у Лили. Та охотно согласилась мне помочь, и мы вместе стали виртуозно изобретать материал сначала для моего сочинения, а потом и для мальчишек. В общем, второй пергамент Джеймсу так и не понадобился. В конце концов, общими усилиями мы закончили эту крайне неприятную работу и, свернув пергаменты, понесли преподавателям. Сначала мы шли все вместе, затем Лили и Джеймс свернули к МакГонагалл, а мы с Сириусом и Ремом отправились в слизеринские подземелья к профессору Слизнорту.

Сдав эссе, мы довольно оперативно вернулись в гостиную и благополучно разошлись по своим комнатам. Лили и Алиса уже собирали свои чемоданы, а Джин сказала, что, как ни странно, остается на эти каникулы в Хогвартсе, потому что ее родители решили слетать к ее сестре чуть ли не на другой конец земного шара. Джин была из волшебной семьи, кажется, полукровка, и ее сестра, вероятно, тоже когда-то училась в Хогвартсе.
Я направилась к своему месту и вытащила из-под кровати чемодан. Решив не брать с собой много вещей – в конце концов, дома и так есть все, что нужно, – я положила кое-какие книги, немного одежды и еще кое-что по мелочи. Закончив, я приступила к еще одному важному делу – к поискам цепочки или браслета для подвески Бродяги. В итоге нашла браслет, хотя точно помнила, что цепочка тоже где-то была, и, повесив подвеску, осторожно застегнула его на руке. Наверняка, на подвеске полно всяких заклинаний, защищающих ее от чего угодно – начиная от воздействия дождливой погоды и заканчивая Адским пламенем.
Втроем с Лили и Алисой мы спустились в Большой зал, где собрались все уезжающие студенты. Там Лили безмолвно отделилась от нас и подошла к Джеймсу, вместе с которым ей предстояло разделить все Рождественские каникулы. Я закусила губу и перевела взгляд на Сириуса, который тут же непонятно каким образом оказался рядом со мной.
– Ну, перестань грустить, радость моя, – ободряюще произнес он, сжимая мою руку. – Это всего десять дней, не месяц и не год. Мы скоро увидимся.
Я молча обняла его, прижавшись щекой к его плечу. Я знала, но что-то сжималось внутри при мысли об этих «всего десяти днях». Это не какие-то «всего десять дней», это целых десять дней! Мои ощущения оставляли желать лучшего.
– Я тоже буду очень скучать, – услышала я его едва различимый шепот прямо над ухом. – Но сейчас мы еще не прощаемся, ты помнишь?
Я кивнула, глядя на него долгим взглядом и стараясь запомнить каждую черточку, каждую мелочь. Я и так могу легко представить его, лишь закрыв глаза, могу предугадать его следующую фразу, но все-таки я чувствовала в этом острую необходимость. Мерлин, я просто школьная сумасшедшая.
Собрав нас вместе, Дамблдор объявил, что можно выдвигаться, – и сзади и спереди слышались оживленные разговоры, многие делились друг с другом планами на каникулы, кто-то рассказывал про семейные традиции, кто-то говорил, что лучше бы остался Хогвартсе. А мы просто шли молча: я и Сириус, Алиса, Лили и Джеймс, Рем. Где-то позади я видела Питера и поняла, что ребята с ним так и не помирились. Надо бы узнать, в конце концов, что произошло, но не сейчас. У меня еще будет время, я была уверена, что будет. Но, черт, почему же у меня такое ощущение, что мы прощаемся на гораздо более долгий срок? На миг я крепко зажмурила глаза и несколько раз повторила про себя: «Успокойся. Ну же, не придумывай ерунды». И тут же почти рядом услышала почти неуловимый пугающий смех из своего сна.
Я сошла с ума.
Мерлин, я просто ненормальная!
Закусив губу, я опустила глаза в землю и упрямо двинулась вперед.
– Марлс, ты ведь тоже можешь приехать к нам, – неожиданно услышала я голос Лили. – Если вдруг появится свободное время, мы всегда тебе рады.
– Да, я знаю, но... – Я медленно покачала головой, переведя на нее задумчивый взгляд, – …я не хочу оставлять родителей раньше, чем нужно.
– Это правильно, – произнес Джеймс, опуская руку мне на плечо. – Но в приятной компании время всегда летит быстро. Ты даже не успеешь соскучиться. К тому же, мы будем тебе писать.
– И я буду, разумеется, – пробормотала я, отгоняя это идиотское плохое предчувствие.
– Вот и отлично, – кивнула Лили, как всегда улыбаясь, но ее улыбка тут же погасла, стоило ей посмотреть куда-то в сторону.
Проследив за ее взглядом, я наткнулась на Снейпа, шагающего немного впереди со своими слизеринскими дружками. Неприязненно поежившись, я перевела взгляд обратно на Лили. Я знала, что она сильно скучает по своему старому другу, что никак не может понять, что это уже не ее Северус, а настоящий Пожиратель смерти, применяющий темную магию. Неужели она все еще надеется помириться с ним? Да, она давно простила его неосторожно брошенное слово «грязнокровка», но в какой-то степени всё же понимала, что так, как раньше, уже никогда не будет. И все равно продолжала смотреть на него все с той же задумчивой тоской. Я также знала, что в том, что с ним случилось, отчасти она считает виноватой себя, и совершенно не понимала, почему. Это его выбор, его жизнь. Если он хочет служить этому безумцу Темному Лорду – скатертью дорога, вот только Лили не так-то просто было с этим смириться.
Поймав мой внимательный взгляд, она неуверенно улыбнулась, а я улыбнулась в ответ, подтверждающим, что она все сделала правильно. В такой обстановке мы и дошли до поезда, который периодически издавал призывный гудок. Ученики начали расходиться по вагонам, и мы тоже присоединились к общему потоку. Это заняло какое-то время, впрочем, так бывало всегда, и, наконец, найдя свободное купе где-то в середине вагона, мы молча расселись по местам – я, Рем и Сириус с одной стороны, Джеймс и Лили – с другой.
Просигналив еще раз, поезд тронулся, унося нас прочь по давно знакомой дороге. Кажется, впервые мы ехали практически молча, погруженные каждый в свои мысли. Я сидела, положив голову на плечо Сириуса, а он держал мою ладонь в своей руке. Откуда взялось это ощущение, что, когда мы вернемся, все уже будет по-другому? Он обещал мне. Я должна ему верить.
Я незаметно качнула головой – последнее время меня порядочно пугала моя интуиция.


Глава 12

Глава 12



POV Лили Эванс

– А это уже мой фирменный рецепт, – довольно произнесла я, с гордым видом вручая Джеймсу ложку. Тот криво усмехнулся, взял у меня эту ложку и отломил ей немного пудинга.
– Ммм, – облизнув ложку, задумчиво протянул он, от чего я даже начала беспокоиться. – Почему бы тебе не пойти работать на кухню Хогвартса? Честное слово, этот пудинг обязательно должна попробовать вся школа! – На какой-то миг в его глазах отразилась совсем другая мысль. – Мама очень любила готовить пудинг, – произнес Джим, чуть улыбнувшись.
Мы находились на кухне с твердым намерением накрыть праздничный стол, хотя наша фантазия кончилась уже после двух салатов. Конечно, все можно было приготовить с помощью магии, но я решила провести эксперимент, и пока все шло довольно-таки неплохо, хотя, что делать дальше, мы еще не придумали.
Прошло почти два дня после того, как мы попрощались с друзьями, пожелав им замечательных каникул, и трансгрессировали к дому Джеймса прямо с вокзала Кингс-Кросс, заранее убедившись, что маглы нас не видят. Перед этим мы умудрились познакомиться с родителями и братом Марлин, проводили беспомощным взглядом Сириуса, которого с каменным выражением лица ждала мать, и пообещали Рему писать ему раз в один или два дня. Что ж, одно письмо мы уже ему написали, смеясь, и подпихивая друг друга, так что почерк получился… весьма своеобразный. Также мы писали и Марлин и даже хотели рискнуть и написать Сириусу, но Джеймс решил еще немного подождать – возможно, Бродяга вскоре придет к нам сам.
Услышав такой лестный отзыв о своем творении, я тут же бросилась Джеймсу на шею, чем, кажется, его очень удивила. Странно, но за всё это время мы будто никак не могли привыкнуть друг к другу. Стоило мне лишь посмотреть на него, как я почувствовала дрожь в ногах. Мгновенно. В легких становилось все меньше и меньше воздуха, голова начинала немного кружиться, и каждый раз я задавалась одним и тем же вопросом – что, что делает со мной Джеймс Поттер?.. И почему я поняла это только сейчас?
– Эй, ты задержала дыхание минуты на две, и я начинаю беспокоиться, – негромко сообщил Джеймс, а я, будто очнувшись, сделала глубокий вдох. Мир снова обрел равновесие.
Не отводя глаз, я с улыбкой изучала его лицо, его карие глаза, которые сейчас с таким восхищением смотрят на меня, его губы, что так знакомо улыбаются. Ведь я могла жить без него все эти шесть лет, и даже ненавидеть! Вечно выговаривать ему тысячи нравоучительных фраз, день за днем выказывать свое недовольство их выходками, каждый день… Он был влюблен в меня, он прощал мне любое резкое слово, каждый грубый ответ. Спортивный интерес, Мерлин, как можно быть такой глупой? Я могла быть права, - конечно, могла бы, - если бы знала его настолько, чтобы сделать определенные выводы. Но я совершенно не знала его. Где бы я была сейчас, если бы Марлин МакКиннон не решилась взять все в свои руки? Дома, скорее всего, с родителями, Туньей и ее мужем, получала бы письма от Алисы и некоторых старост, слушала бы радио, чтобы убедиться, что среди новых жертв Волан-де-Морта не окажется знакомых имен, и, конечно же, выслушивала все новые и новые оскорбления любимой сестрицы, которая меня искренне ненавидит.
– Я не могу поверить, что ты действительно здесь, со мной, – словно подслушав мои мысли, взволнованно произнес Джеймс. Я с улыбкой поймала его руку, машинально потянувшуюся к волосам.
– Знаешь, я тоже, – честно ответила я, сжимая его ладонь своей. Как же мне нравилось смотреть на него! Мне нравился его голос, его характер – невероятно, я ведь все та же Лили Эванс, а чувствую себя совсем по-другому. – Странно, да? – Я чуть усмехнулась, не отводя от него завороженного взгляда. – Еще несколько месяцев назад я старалась убежать прочь, едва услышав где-то вдалеке: «Эй, Эванс, надеюсь, ты не топила камин моими письмами?» – Я не смогла сдержать смех, передразнивая веселый голос пятнадцатилетнего Джеймса Поттера, который, подбрасывая на ходу любимый снитч, пытался меня догнать, едва сойдя с поезда.
– Ты ведь не топила, да? – осторожно спросил Джеймс, в карих глазах появилось некоторое беспокойство.
– Конечно, нет! – воскликнула я, проведя рукой по его и без этого взлохмаченным волосам. – Более того... – Моя улыбка стала несколько хитрой, – они все лежат аккуратной стопкой в ящике моего стола, а… в другом ящике под надежным слоем старых тетрадок хранятся пять писем с ответами.
– Гениально! – восхищенно покачал головой Джеймс. – То есть, ты все-таки мне отвечала?
– Не забывай, что по правилам ты не должен об этом знать, – засмеялась я, склонив голову на бок. – Что ж, у тебя, как всегда, все получилось, верно? Представляю, как ты сидишь по ночам в гостиной, когда «примерная Эванс» уже давно спит в своей комнате, и придумываешь новый план… – Его улыбка стала подозрительно широкой, и я угрожающе вскинула брови, едва сдерживая смех: – Что, так и было?
– Можно и так сказать, – хохотнул Сохатый. – Только я был не один.
– Ну, конечно! – прыснула я, закивав головой. – Я могла бы догадаться. И да, «примерная Эванс» пару раз за тобой наблюдала. – Я обреченно покачала головой: – А за мной наблюдала вездесущая Марлин МакКиннон, которая потом просто не давала мне прохода. Надо сказать, у нее все получилось куда лучше, чем у тебя, Поттер.
Джеймс тут же расхохотался, видимо, представив всю эту картину, и я, не удержавшись, стала смеяться вместе с ним. Мне нравилось полушутя-полусерьезно вспоминать все это, хотя, конечно же, скажи мне кто-нибудь пару лет назад, что я буду вот так вот смеяться с Джеймсом Поттером над его отчаянными попытками пригласить меня в Хогсмид, я бы не только не поверила, а еще бы провела воспитательную беседу. Не сомневаюсь, что все было бы именно так. Мерлин, неужели я действительно такая зануда?
– Я же говорил, – самодовольно произнес Поттер, щелкнув меня по носу. – А ты все про Кальмара, да про Кальмара…
Я тут же дала ему шутливый подзатыльник, а в глазах плясали веселые искорки. Джеймс медленно покачал головой, и я поняла, что пора бежать. С веселым смехом я кинулась на второй этаж, а он понесся следом, отстав от меня на пару ступенек. Никогда в жизни я не чувствовала такого восторга и кинулась в первую попавшуюся комнату – в комнату Джеймса, как потом выяснилось, и сама же загнала себя в ловушку. Он ворвался следом и в этот же миг поймал меня. Не удержав равновесия, я упала на стоящую рядом кровать, а он, запнувшись о мою ногу, полетел следом. Я коротко вскрикнула от неожиданности, давясь рвущимся наружу смехом.
Он тяжело дышал от быстрого бега, я чувствовала, как под рубашкой колотится его сердце. Его глаза горели таким же восторгом, что испытывала и я, а на губах медленно появлялась довольная улыбка.
– Вот я тебя и поймал, – выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.
Закинув руки ему на шею, я притянула его к себе и почувствовала, как его теплые губы находят мои. Он целовал меня с такой жадностью, будто все еще боялся, что я исчезну, а я могла лишь крепче обнимать его, с таким же рвением отвечая на поцелуи. Одной рукой я бережно сняла с него очки и не глядя положила на тумбочку. Весь мир вокруг будто растворился, остался лишь он, Джеймс Поттер, такой родной и нужный, каким мне еще никто не казался. Мне казалось, что я любила его всю жизнь, и, возможно, так и было, просто я сразу же убедила себя в обратном. Наверное, я никогда не прощу себе эти шесть лет, или хотя бы год, один год, в который я могла бы все изменить. Но лучше поздно, чем никогда.
Мои руки скользили по его спине, с каждым разом поцелуи становились все более глубокими. Я никогда не думала, что можно любить так сильно, что можно испытывать в человеке такую сильную потребность, я практически не могла дышать, задыхаясь от переполнявших меня чувств и эмоций. Не глядя, я вытянула руку, чтобы задернуть занавеску. Мгновение – и нас окружила темнота, таинственную тишину которой нарушало лишь наше тяжелое дыхание.

***

Моя голова покоилась на плече Джеймса, когда он неожиданно повернулся, и лишь заглянув в его глаза, я поняла, что у него появилась какая-то идея.
Мы сидели на диване в гостиной, слушали радио, так как телевизора у Джеймса не было, и рассуждали о том, как дела у Сириуса. Я видела, что Сохатый очень переживает за друга, да и мне было несколько тревожно, ведь я была наслышана о жестокости мадам Блэк.
Затем мы немного помолчали, Джеймс, кажется, о чем-то думал, а теперь жаждал поделиться со мной своей идеей.
– Я тебя слушаю, – с интересом произнесла я, поднимая на него вопросительный взгляд.
– В общем, я много думал, как нам с тобой отмечать Рождество, – начал Сохатый, и я тут же настороженно подняла голову. – И подумал, а почему бы нам не отпраздновать его с твоей семьей?
Чего?
Моргнув, я так и замерла, глядя на него в немом изумлении, а затем интенсивно замотала головой. Нет-нет-нет, только не это! Я не хочу, чтобы он знакомился с Петуньей, на которую не действуют вообще никакие угрозы и запреты. Фактически, она говорит то, что думает, и ее мысли редко бывали дружелюбными.
– Лили, я вижу, что ты скучаешь по родителям, – попытался убедить меня Джеймс. – И не могу позволить тебе жертвовать встречей с ними ради меня.
– Джим, ты не понимаешь, – почти так же настойчиво, но с умоляющими нотками в голосе заговорила я. – Там Тунья, а она ненавидит таких, как мы… И, скорее всего, там будет ее муж. – Я невольно скривила губы в гримасе, и Джеймс тут же поцеловал меня в макушку.
– Отлично, заодно познакомимся, – усмехнулся он. – Правда, Эванс, должны же твои родители знать, с кем встречается их дочь. Должны или не должны?
– Должны, – вынуждена была признать я.
– Правильно, – поощрительно кивнул он. – А вдруг я непорядочный? Между прочим, ты, кажется, все это время так и думала. А если ты думала вслух, то я могу им и не понравиться. – Джеймс с усмешкой взглянул на меня. – Заодно узнаем, что ты про меня рассказывала. Ты же что-нибудь рассказывала, да?
Я невольно улыбнулась, уткнувшись лбом в его плечо и чувствуя, что он смеется. Потрясающая логика – пойти знакомиться к родственникам своей девушки для того, чтобы узнать, что она о тебе говорила!
– Что-нибудь точно рассказывала, – обреченно протянула я, снова поднимая на него взгляд. – Может, все-таки не надо, Поттер? Ты пожалеешь об этом, я могу дать тебе стопроцентную гарантию.
– Надо, и в первую очередь, тебе самой, – мягко произнес Джеймс. – Ты должна с ними увидеться. И… мне кажется, что до свадьбы я все-таки должен познакомиться с твоими родителями. Ну, знаешь, пока ты еще Эванс и все такое.
Из меня как будто весь воздух выбили.
Дементор тебя возьми, Поттер, ну что ты за человек!
– До свадьбы? До какой еще свадьбы? – поперхнувшись, сипло переспросила я. – Джеймс, ты… с ума сошел? Серьезно?
– Почему нет? – вопросом на вопрос воскликнул он, с живым интересом наблюдая за моей реакцией. Похоже, эта мысль приводила его в восторг. – Мерлин, только не говори, что ты не собираешься за меня замуж! – Он, чуть прищурившись, продолжал ждать моего ответа. – Я серьезно, Эванс, я совершенно серьезно. Я люблю тебя, я правда, на самом деле и абсолютно искренне люблю тебя, Лили. Четыре… нет, постой-ка, почти шесть лет, и уверен, что буду любить тебя всю жизнь.
– Это что, предложение? – недоверчиво переспросила я, чувствуя себя застигнутой врасплох.
– Если хочешь, – медленно произнес он, затем неожиданно встал с дивана. Я следила за ним неотрывным взглядом, затаив дыхание, смотрела, как он опускается на одно колено. – Лили Эванс… ты выйдешь за меня замуж?
– Джеймс, ты совершенно точно сумасшедший, а еще говоришь, что это я неправильно о тебе думала! – воскликнула я, не зная, смеяться мне или плакать. Затем едва слышно выдохнула лишь одно слово: – Когда? Когда у нас свадьба, Поттер?
– Ты согласна? – с волнением в голосе спросил Сохатый, но его глаза уже вспыхнули неподдельным восторженным счастьем.
– Конечно, да, – улыбнулась я, медленно садясь на пол рядом с ним. – Так?..
– Сразу после школы, миссис Поттер, – тут же отозвался он, видимо, еще не веря, что я согласилась.
Мерлин, да я и сама не верила, что согласилась. Это шло против всех моих принципов, абсолютно против всех. Фактически, мы встречались чуть больше двух месяцев, я до сих пор не верила, что это происходит, и тут вдруг раз – серьезно, он позвал меня замуж? Нет, нет, Эванс, не будь такой наивной. Внутренний голос буквально кричал, что я чертовски не права, но кому какое дело? Мы же не прямо сейчас трансгрессируем в церковь, в конце концов. У нас будет время на то, чтобы все тщательно обдумать, а пока я молча обняла Джеймса, положив голову ему на грудь и чувствуя, как его руки крепко прижимают меня к себе.

***
Я замерла, глядя на знакомый с детства дом и не решаясь постучать в дверь. С одной стороны, я была уверена, что родители обрадуются мне и будут рады познакомиться с Джеймсом, с другой я действительно боялась реакции сестры.
– Я с тобой, ты помнишь? – услышала я над ухом спокойный голос Джеймса. – Надо было трансгрессировать прямо в дом…
– Это невежливо, – дрожащим голосом возразила я в стиле Лили Эванс, медленно поднимая руку и тут же опуская ее. Джеймс ласково, но решительно оттеснил меня в сторону и постучал сам, игнорируя мои протестующие сигналы.
Несколько томительных мгновений дверь никто не открывал, а затем на пороге появилась мама – Мэлори Эванс и, увидев меня, тут же обняла.
– Лили, дорогая, мы думали, ты не приедешь, – воскликнула она, тут же отстраняясь и с лукавой улыбкой глядя на Джеймса.
– Не то чтобы я надолго, но… Мама, это Джеймс Поттер, – представила я, незаметно заглянув ей за спину. Петуньи видно не было.
– Тот самый Джеймс Поттер? – все с той же лукавой улыбкой переспросила мама, и я бросила на Джеймса косой взгляд. Он изо всех сил старался сохранить серьезный вид. – Здравствуй, Джеймс. Я на самом деле много слышала о тебе. – Мама быстро посмотрела на меня. – Разумеется, только хорошее.
– Я бы не сказала… – пробормотала я, чуть усмехнувшись.
– Здравствуйте, миссис Эванс, – вежливо поздоровался Джеймс, взглянув на меня косым веселым взглядом. Я подавила вздох. – Мне очень приятно с вами познакомиться.
– Мне тоже, Джеймс, – с улыбкой ответила мама и тут же спохватилась: – Проходите, что же мы стоим!
Следом за мамой я зашла в дом, невольно продолжая ожидать появления сестры и морально к нему готовиться. Как отреагирует Петунья? Сожаление острым осколком кольнуло сердце. Когда-то мы были очень дружны, я знаю, она любила меня. Мы вместе играли, проводя друг с другом все время… До тех пор, пока я не получила свое письмо и не подружилась с Северусом. Еще один удар. Я поморщилась.

– Лили! – услышала я и, выглянув в окно, увидела улыбающуюся Петунью. – Лил, иди сюда, смотри, как стало красиво!
Я тут же выбежала во двор, чтобы увидеть, что так обрадовало сестру. Повсюду распускались цветы, которые мама посадила или осенью, или весной. В прошлом году у нас цвели только кустарники, а теперь двор украшали клумбы с пестреющими повсюду цветами.
Я остановилась у клумбы с еще не совсем распустившимися лилиями. Тунья подлетела ко мне с другой стороны и, затаив дыхание, наблюдала, как я подношу руку к одному из бутонов, и он тут же распускается на наших глазах.
– Лили, мама же запретила тебе так делать! – укоризненно воскликнула сестра, тут же отшатнувшись. В ее глазах вспыхнул страх.
Я тут же быстро обернулась к ней и виновато произнесла:
– Прости меня, пожалуйста, Туни. Мне просто хотелось, чтобы они побыстрее распустились. Я лишь подумала об этом, клянусь, я не специально!
С минуту она смотрела на меня долгим пристальным взглядом, словно решая, прощать меня или нет. Я знала, что она мне немножко завидует, а не только боится моих способностей, поэтому продолжала смирно ждать ее решения.
– Я никому не скажу, – наконец выдохнула сестра, подходя и обнимая меня. – Просто… это все очень странно. То, что ты можешь делать – странно. И этот мальчишка Снейп из Паучьего Тупика… – Туни пренебрежительно скривила губы.
– Он мой друг, – твердо произнесла я, чуть отстраняясь. – Не оскорбляй его, пожалуйста.
– Извини, сестренка, – пробормотала она.
Этот разговор состоялся всего за день до того, как профессор МакГонагалл принесла письмо из Хогвартса и загадочно попросила меня отвести ее к моим родителям, чтобы поговорить с ними. С тех пор наши отношения с сестрой кардинально изменились. Наверное, она могла бы простить мне все, если бы я пользовалась магией как можно реже и никуда не уезжала. Что бы ни говорила Тунья, я знала, что она сама хотела бы учиться в Хогвартсе, сама хотела бы быть волшебницей, поэтому она так нас ненавидит. Когда-то мы с Севом нашли у нее письмо к Дамблдору, где она практически умоляла его принять ее в Хогвартс, в чем, разумеется, ей отказали.


Я просто молча стояла и смотрела в сторону лестницы, ожидая, что она вот-вот спустится вниз. Но она не спускалась, а я начинала нервничать все больше.
– Мам, а где Туни? – не выдержав, спросила я.
– Она… – На мгновение Мэлори Эванс замялась, но затем все же произнесла: – Она у Вернона, они скоро придут. Прости нас, Лили, дорогая, мы пытались убедить ее перенести свадьбу, но…
– Я знаю, она просто не хотела, чтобы я пришла, – кивнула я с непонятным выражением лица. Чего уж тут удивительного.
Раздевшись, мы прошли на кухню, где был накрыт праздничный стол. Джеймс ободряюще сжал мою руку, и я бросила на него благодарный взгляд. Даже когда Туньи не было дома, она все равно незримо присутствовала, будто находясь под мантией-невидимкой. Да уж, сравнение подходящее, учитывая, что она боится всего, что принадлежит моему миру.
– Я не знаю, чего от нее ожидать, – честно призналась я Джеймсу. – Мне кажется, что мы зря все это…
– Спокойно, – мягко перебил Сохатый, успокаивая меня теплым карим взглядом. – Ты всерьез боишься, что двое маглов поставят меня в тупик, Эванс? Мы все правильно сделали.
Стоило нам сделать шаг за порог кухни, как мама тут же пригласила нас за стол, и я,не без опаски, села на свое место. Ну да, здесь я сидела еще тогда, когда была маленькой девочкой, которая даже подумать не могла, что через несколько лет будет сидеть на своей собственной кухне вместе с Джеймсом Поттером. Времена, определенно, изменились, взгляды – тоже, я ведь даже чувствую себя по-другому. Как будто я все та же Лили Эванс, но только с одной стороны, а с другой – уже совсем другой человек. Возможно, так оно и было, но я знала – что бы ни произошло со мной и моими взглядами на жизнь, со взглядами окружающих меня людей, моя старшая сестра Петунья Дурсль нисколечко не изменилась.
Стоило мне об этом подумать, как я услышала звук открывающейся двери и сдвоенные шаги, а всего пару мгновений спустя Петунья заглянула в кухню. Если поначалу выражение ее лица можно было посчитать радостным, то, стоило ей увидеть меня и Джеймса, как оно тут же изменилось. Светлые глаза сестры сначала расширились, а затем сощурились. Несколько секунд она молча сверлила меня презрительным взглядом, а затем растянула губы в подобии улыбки, хотя я бы назвала это самым настоящим оскалом.
– Здравствуй, сестра, – лениво протянула Туни, но если бы у нее была способность убивать взглядом, я бы уже упала замертво.
– Привет, Тунья, – слабым голосом отозвалась я, окончательно осознав, что она никогда меня не простит. – Я хотела поздравить тебя с Рождеством и пожелать…
Но она, не дослушав, скрылась в холле. Я смотрела на опустевший дверной проем убитым взглядом, зная, что Тунья специально не торопится переодеваться. Я слышала грузные шаги ее мужа, я видела его всего один раз, когда-то давно, но прекрасно представляла себе этого не в меру упитанного человека, с довольно странными принципами. Они с Петуньей познакомились на работе в офисе, и сестра, едва увидев «нормального» человека, который не верил в магию и презирал дешевые фокусы, тут же в него влюбилась. Они поженились еще в октябре, незадолго после того, как я получила то ужасное письмо. Когда я прочитала его, мне захотелось бежать, бежать прочь, не останавливаясь, и я убежала в единственное тайное место, где часто бывала, если была сильно расстроена. И никто никогда не мог меня там найти, а вот Марлин как всегда все удалось. Все-таки она удивительная, ей по силам то, чего другие никогда не смогли бы реализовать. С чем это связано? Не знаю. Впрочем, я отвлеклась.
Прочитав письмо, я долго плакала, чувствуя некоторую безысходность, что мне некому рассказать о моей сестре, которая с детства ненавидит меня всей душой. Именно тогда меня неожиданно нашел Джеймс. Да, я испугалась и даже очень, я была уверена на все сто процентов, что он никогда не поймет, из-за чего я так расстроена. К тому же, раньше я бы никогда в этом не призналась, но мне не хотелось, чтобы он видел меня такой. И, однако, рассказав ему, я впервые почувствовала то странное ощущение, что-то вроде близости родной души. Наверное, тогда я уже начала замечать, что мне нравится эта самоуверенная манера делать что-то не думая, эти лохматые черные волосы, до которых так хотелось дотронуться, этот снитч, с которым он играл время от времени, подкидывая вверх и не давая улететь далеко. Тогда я уже не думала, что еще пару лет назад я говорила обо всем этом с неописуемым раздражением. Могла ли я предположить, куда уведет меня эта дорожка? Казалось бы, вот моя жизнь, моя судьба, мой путь. А вот здесь, совсем рядом – его. Один шаг или, максимум, два – и эти жизни, эти судьбы больше не разделяются на «его» и «мою». Есть только одна жизнь, одна судьба – наша.
Может быть, сестре так хотелось спрятаться от меня? Убежать в тот «правильный» квадратный дом номер 4 на Тисовой улице, чтобы никогда больше меня не видеть, не слышать моих рассказав о том, чего она не понимает и никогда не поймет. Родителям всегда нравилось то, что я рассказываю, в то время как Тунья убегала в свою комнату, зло бросая:
«Ты все выдумываешь! Ты учишься в этой своей расчудесной школе не потому, что ты какая-то особенная, а потому что ты – уродка! Видеть тебя не хочу!»
Я всегда тяжело переносила это ее отношение, но… да, я привыкла. Пожалуй, я знала, чего ждать, когда шла сюда, просто надеялась, что когда-нибудь что-то изменится. Наверное, уже слишком поздно что-то менять.
Когда Вернон и Петунья прошли в кухню, их взгляд одновременно тут же остановился на Джеймсе. В глазах Туньи виднелись привычные для меня эмоции – опасение, страх и ненависть. Почему-то часто мы ненавидим именно то, чего боимся или не понимаем. Взгляд Вернона Дурсля выражал некоторое самодовольство – это я хорошо запомнила еще с первой нашей встречи – но также в нем отражалась что-то насмешливое и снисходительное. Что ж, есть и такой тип людей. Они тоже боятся или не понимают, но не испытывают при этом ненависти, а лишь собственное превосходство. Это еще в большей степени не поддавалось моему пониманию.
Медленно переведя взгляд на Джеймса, я поняла, что он тоже это заметил. Самое страшное во всей этой ситуации было то, что Поттер любил играть с огнем. Он знает, что ему здесь не очень-то рады, возможно, его принимают за какого-то фокусника или просто чудака, и именно на это он сделает ставку, заводя разговор. Я провела рукой по лицу, боясь представить, что сейчас начнется. Думаю, бесполезно даже просить его быть более… понимающим? Я даже усмехнулась.
– Вернон Дурсль, – гордо представился магл, протягивая Джеймсу руку. Тот пожал ее с таким довольным видом, что я испустила тихий вздох.
– Джеймс Поттер, – не менее гордо отозвался он, всем своим видом показывая, как ему нравится эта встреча. Ну вот, началось.
– Вернон, дорогой, ты же помнишь Лили? – приторно-вежливо спросила Петунья. Мама бросила на нее предостерегающий взгляд, но Туни просто было все равно.
– Да, дорогая, – с некоторой осторожностью ответил ее муж, и я резко повернула голову в ее сторону.
– Тунья, – медленно произнесла я, сузив глаза. – Можно тебя на пару минут?
Я встала из-за стола, хотя не очень-то хотелось оставлять Джеймса одного с Верноном и давать ему свободу воли для его веселых выходок. Я успела лишь бросить на него строгий предостерегающий взгляд, на что получила пугающе-хитрую улыбку. Выйдя из кухни, я сразу же пошла на второй этаж. Сестра последовала за мной с крайне недовольным видом. Я даже не знаю, почему она не упиралась. Может быть, действительно боится, что я превращу ее в жабу?
Стоило мне только подняться по лестнице, как я резко обернулась к сестре. Полагаю, мой взгляд не предвещал ничего хорошего, раз она сделала маленький шаг назад, но затем подняла на меня взгляд, полный высокомерия и холодной ненависти. Теперь уже мне пришлось приложить усилия, чтобы не отступить.
– Ты ему все рассказала, да, Туни? – произнесла я, пытливо вглядываясь в ее длинное худое лицо. Она почти не изменилась, все так же знакомо прищуривает глаза и выдавливает, словно что-то застряло в горле:
– Он должен знать, с кем может иметь дело. – В ее голосе не было слышно и следа той теплоты, с которой мы когда-то общались друг с другом. Она не изменилась лишь внешне, с горечью поняла я.
– Боже, Туни, неужели ты так меня боишься? – устало спросила я, привалившись к стене. – Разве я когда-нибудь сделала тебе что-то плохое?
– Я тебя не боюсь, – презрительно скривилась она. – Ты никогда не посмеешь поднять на меня руку, ведь тебе нельзя колдовать за территорией твоей школы. Зачем ты приехала? – Ее голос вновь исказился от звучащей в нем ненависти. – Почему ты и дальше продолжаешь портить мне жизнь?
– Каким образом? – воскликнула я чуть ли не с отчаянием. Я столько лет пыталась понять, за что именно она так ко мне относится, и не могла.
– Кажется, я много раз говорила, что не хочу тебя видеть, – отчеканила Петунья, брезгливо морща нос. – Но ты, сестренка, такая эгоистка, что все равно каждый раз возвращаешься!
– Я приехала не к тебе, – ровно отозвалась я, вскинув на нее ледяной взгляд. Это было странно и непривычно, я так никогда ни на кого не смотрела, но… теперь я понимала, что такое маска, под которой люди прячут свои истинные чувства. Сириус как-то заявил, что так проще жить, и, наверное, был прав. – Я приехала к маме и папе, которые, в отличие от тебя, мне очень рады.
– Всеобщая любимица, – ядовито процедила Тунья. – Только я знаю, кто ты на самом деле, Лили. Мерзкая помешанная уродка, вот кто! Но ты все равно меня не тронешь.
– Не трону, но не потому, что мне нельзя колдовать, – медленно произнесла я, растягивая губы в улыбке и не показывая, какую боль причиняют мне ее слова. – Хотя, ты же не знаешь, что уже можно. У волшебников, – я специально выделила это слово, – совершеннолетие наступает в семнадцать. А с семнадцати можно колдовать везде, где захочешь.
– Ты лжешь! – Петунья скривила губы в презрительной ухмылке, но я была готова и к этому.
– Орхидеус! – четко произнесла я, протягивая ей материализовавшийся букет лилий разных цветов. Будто отголосок прошлого, точно такие же, как и на маминой клумбе в тот самый день. – Может быть, хоть сейчас ты вспомнишь тот день, Туни, и кое-что поймешь. Хоть я так и не думаю, но, впрочем, надежда умирает последней. Больше ты меня не увидишь. – С этими словами я вложила ей в руку букет цветов и сбежала вниз по лестнице, едва сдерживая слезы.
Я замерла на пороге кухни, едва увидев Дурсля. Он сидел на своем месте, покрасневший от гнева, и судорожно сжимал в руке вилку. Джеймс сидел напротив, едва сдерживая смех, да и мама, кажется, была не прочь посмеяться и из вежливости едва сдерживала улыбку. Несколько мгновений я переводила взгляд с одного на другого, а затем решительно подошла к маме и, поцеловав ее в щеку, произнесла:
– Нам пора, мамочка, но спасибо тебе за приглашение. Поцелуй от меня, пожалуйста, папу. Я люблю тебя! – На миг я обняла ее и так же быстро вылетела прочь из кухни. Джеймс последовал за мной, попрощавшись с мамой и отвесив поклон Вернону. Тот покраснел еще сильнее.
Едва выйдя за порог, мы трансгрессировали, и уже дома я позволила себе расплакаться. Джеймс, как мог, утешал меня и извинялся за то, что это действительно была дурацкая идея, но я обижалась вовсе не на него. Поняв это, он попробовал убедить меня, что Петунья просто ничего не понимает, но это я и без него знала. Ее незнание не избавляет меня от этой боли, которая терзала меня много лет. Она ненавидит меня. Ненавидит даже не за то, что я волшебница, а за то, что многим это нравится. Маме и папе нравится.
– Лил, пожалуйста, – умоляюще говорил Джеймс, прижимая меня к себе. – Не плачь. Ты ничего не можешь с ней сделать, но я хочу со всей ответственностью заявить, что твоя сестра не понимает ничего из того, что говорит.
Я подняла на него глаза и неожиданно засмеялась. Может быть, звучало немного истерично, но мне, определенно, стало легче. По крайней мере, слезы высохли.
– Вот и хорошо, – ласково произнес Джеймс, убирая прилипшую к щеке прядь рыжих волос. Тут-то мы и услышали негромкий, но резковатый звук, и одновременно повернули головы к окну. За окном летала сова Джеймса, негромко ухая и что-то держа в клюве. Я тут же вскочила, чтобы открыть ей окно. Сова, издав благодарный звук, бросила на подоконник конверт с мокрыми пятнами от снежинок и тут же улетела обратно.
– Она любит летать, – пояснил Джеймс, подходя ко мне и рассматривая конверт.
– Прямо как ее хозяин, – улыбнулась я и, перевернув конверт, прочла адрес. – Смотри-ка, это от Марлин. – Я распечатала конверт и достала свернутый вдвое бумажный лист. Сразу же стало видно, что писала она не пером, а обычной шариковой ручкой.

Привет, Джеймс!
Привет, Лили!

Спасибо, что написали, мне было очень нужно знать, как у вас дела. У меня тоже все хорошо, но вам, судя по тому, что я прочитала, определенно веселее. В общем, я хотела поздравить вас с Рождеством и пожелать, чтобы новый год был гораздо лучше, чем предыдущий, хотя с этой войной нельзя сказать, возможно ли это.
Ребята, я очень благодарна вам за то, что вы мне пишете, но все равно хочу спросить: вы что-нибудь слышали о Сириусе? Пожалуйста, напишите, если он что-то говорил вам, потому что мне писем не приходило, и я немного переживаю.
Что ж, мама зовет за стол, да и твоя сова на редкость нетерпелива, Сохатый! Спасибо за письмо!
Безумно скучаю,
ваша Марлин.

– Даже почерк у нее изменился при упоминании о Бродяге, – усмехнулась я, покосившись на Джеймса. – Или мне одной так кажется?
– Не одной, – несколько рассеяно отозвался Поттер, и я перевела на него вопросительный взгляд. – И, думаю, под ее «переживаю» скрывается самая настоящая тревога. Но… честно говоря, мы ведь тоже не получили от него ни одного письма.
Едва он успел закончить свою фразу, раздался решительно-настойчивый стук в дверь. Мы оба кинулись к выходу, первый Джеймс, я – за ним. Замерев у двери на пару мгновений, он решительно открыл ее и тут же отступил на шаг, наверное, от удивления.
Перед нами возник Сириус, запорошенный снегом и сильно встревоженный. Так сильно, что у меня пересохло в горле от холодной волны страха, разливающейся по всему телу. Мы только что вспоминали о нем, и его появление было так неожиданно, что я невольно выронила письмо Марлин из рук. Взгляд синих глаз быстро скользнул по нашим лицам, но он так ничего и не сказал. Мы замерли напротив, несколько потрясенные этой паникой, застывшей на его лице.
Я быстро подняла лист бумаги и машинально сложила его пополам. Сириус знал, от кого это письмо, клянусь, он все понял, и от этого осознания страх в его глазах стал просто всепоглощающим.
– Бродяга? – опомнился Джеймс, оглядывая его пристальным взглядом. Он тоже заметил, в каком состоянии находится его друг. – Заходи скорее!
Сириус тут же зашел в дом, снял ботинки и кивнул Джеймсу на второй этаж. «Надо поговорить» – читалось в его взгляде, да и по выражению лица было ясно, что что-то не так. Мягко говоря, что-то не так. Он не поизносил этого вслух, но мне и так было ясно, что меня не приглашают, однако никакой обиды я не чувствовала. Только беспокойство.
– Лили, поставь чайник, – замирающим голосом попросил Джеймс, бросаясь наверх следом за Сириусом.
Да, чайник я действительно поставила. Отойдя от плиты, несколько мгновений я мучилась угрызениями совести, но затем решительно отмела все ее протесты. Я имею право знать - тем более, если дело касалось семьи Сириуса, а так и было, ведь до того, как прийти к нам, он был у матери.
Поднимаясь наверх, я старалась быть тихой, как мышка, чтобы у них не возникло даже подозрения о том, что я могу что-то услышать. Сначала в планах у меня было применить усиливающее звук заклинание, но это и не понадобилось. Поднявшись, на второй этаж, я сразу же услышала взволнованные голоса, доносящиеся из комнаты Джеймса.
– …Бродяга, это не вариант! – крикнул он, и перед моими глазами тут же возникла картинка, как он проводит рукой по волосам. – Ты соображаешь, что ты говоришь? Как… как?! – только и смог выговорить Джеймс.
Я прижалась спиной к стене, практически не дыша и делая маленькие шажки в сторону чуть приоткрытой двери. Заглянув в щель, я действительно увидела, как Джеймс, бродя из стороны в сторону, запускает руку в волосы, а Сириус неподвижно сидит в кресле, опустив голову на руки.
– Я не знаю… – едва слышно выговорил он, и было видно, как тяжело ему дается произнести хотя бы слово. – Я пришел к тебе сразу же после этого, просто не мог оставаться там дольше. – Неожиданно он вскинул голову, и я едва сдержала исступленный вздох. Синие глаза Бродяги подозрительно сверкали, на лице отразились все испытываемые им эмоции, главным образом, боль и страх. Джеймс тут же замер на месте, не сводя с него молчаливого взгляда. Мне вновь показалось, что они мысленно общаются между собой.
– Ты... ты действительно думаешь, что это настолько серьезно? – наконец спросил Джеймс побелевшими губами. В глазах все сильнее и сильнее проявлялся тот же страх, что и у Сириуса.
– Сестра не привыкла шутить, – с мукой в голосе прорычал Блэк, вскочив и взлохматив себе волосы. Я бы могла сравнить этот жест с жестом Джеймса, вот только они были абсолютно разные.
Что сказать, я впервые видела его таким. Я не понимала, о чем они говорят, но уловить общий смысл не составляло труда. Что-то случилось или случится, но я не намеревалась это узнавать, знала, что не расскажут. Я буду ждать, когда они будут готовы со мной поделиться, и я уверена – срок настанет.


Глава 13

Немного слезливости на ночь глядя. Мне бы хоть представление иметь, нравится вам или нет. Хоть какое-то :)

Глава 13


Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
– Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка,
Все, что было? Уйдешь, я умру!»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

А. Ахматова


POV Марлин МакКиннон

Мое состояние не поддавалось описанию. Я была просто несказанно рада снова вернуться в Хогвартс, увидеть друзей и убедиться собственными глазами, что с ними все хорошо. Втайне от родителей я несколько раз настраивала радио на магический мир, чтобы знать последние новости, но, слава Мерлину, знакомых имен не услышала.
Эти десять дней, как и говорил Сириус, прошли довольно быстро, но это не означало, что я не успела соскучиться. Отчасти меня спасали письма – от Алисы, от Лили и Джеймса, от Рема и даже одно письмо от Питера, хотя я была уверена, что никому другому он писать не отважился. Отчасти я просто старалась хоть ненадолго забыть о нашем военном положении и наслаждаться общением с семьей. Получилось. Ненадолго.
Мои нервы потрепала и поездка в Хогвартс-экспрессе, так как, зайдя в вагон, никого из друзей я там не обнаружила, а переходить в другой запретили из-за повышенных мер безопасности. Дважды на пути поезд останавливался, - может быть, какая-то проверка, но я этого точно не знала. Затем, как ни в чем не бывало, он продолжал путь, а я все так же неотрывно смотрела в окно.
Едва сойдя с поезда, я принялась искать их взглядом, но наткнулась только на Лили и Джеймса. Они, конечно же, были рады меня видеть, но мне тут же показалось, что они что-то от меня скрывают. То есть, скрывает Джеймс, потому что за Лили я ничего такого не заметила, или же она где-то научилась притворяться. Затем мы увидели Рема и принялись расспрашивать, как у него прошли каникулы. Я казалась веселой, я не должна была вызывать подозрений. Никто не должен был узнать, как мне страшно. Лунатик рассказывал, что они с родителями праздновали дома, так что все было не так уж и весело. По крайней мере, не так весело, как у Лили и Джеймса, тут у меня сомнений не возникало.
– Эй, а где же Бродяга? – спросил Рем, и я невольно вздрогнула. Весь день я пыталась загнать тревогу за него куда-нибудь подальше. Я не получала от него писем, я не видела Сириуса в поезде и сейчас его тоже нигде не видно.
– Сам удивляюсь, – невозмутимо ответил Джеймс, но глаза его были непроницаемы.
Точно скрывает, чертенок, мрачно убедилась я. Странно, почему-то я всегда была уверена – что-что, а лжет Поттер превосходно. Но или так было задумано, или я ошибалась, одно из двух.
Едва зайдя в замок, Лили отлеветировала чемодан в нашу комнату, а я от нечего делать потащила его сама, о чем потом крупно пожалела. Уму непостижимо – тащить чемодан на седьмой этаж гриффиндорской башни только для того, чтобы проверить, хватит ли на это сил. Хватило, да, но о том, как я себя буду чувствовать после, я не подумала. И это все равно не очень-то помогло мне отвлечься.
Солнце уже садилось, а я продолжала мучиться неизвестностью. Лили сидела на кровати и спокойно читала книгу, но как только в комнату зашла Алиса, Лилс тут же отложила ее в сторону и засыпала подругу миллионом вопросов. Едва переступив порог комнаты, Алиса начала рассказывать, как слетала с родителями и Фрэнком в Америку, но я не слушала.
Вообще-то мне и так свойственно все время переживать. Какой-никакой, но повод всегда найдется. А сейчас повод был самый что ни наесть подходящий – Сириус. Черт тебя возьми, Блэк, но никогда прежде я так не боялась. Никогда, ни-ког-да не было такого, чтобы мы не увиделись сразу же после возвращения. Да, может быть, я развожу панику на пустом месте, но последнее время мои нервы не выдерживают даже минимальной нагрузки, хотя не думаю, что я одна такая. В такие времена людям свойственно бояться собственной тени, и я даже не говорю о близком человеке, который уехал к семье, где важны лишь этикет, манеры и происхождение, а вовсе не чувства.
Собственно, я не понимала, чего именно боюсь. Если Джеймс так спокоен, значит, Сириус здесь, он в порядке, с ним ничего не случилось. Где? Это уже следующий вопрос. Факт в том, что я его не видела, а он меня не искал, чего наверняка я тоже утверждать не могла. Замкнутый круг и одни вопросы. Возможно, ему сейчас тоже страшно, но никто, естественно, никогда не узнает об этом.
– Марлин, – позвала меня Лили, и я тут же с надеждой повернула голову. Движение вышло довольно резким. Лил оглядела меня пристальным взглядом, но я не могла понять, что он означает.
– Как прошли твои каникулы? – с радостными нотками в голосе спросила Алиса, ее глаза так и сверкали от заново пережитых впечатлений. Она не замечала моего состояния, и это было очень хорошо – значит, я все еще справляюсь со своей ролью.
– Все в порядке, – улыбнувшись, ответила я и бросила еще один взгляд в окно. – Они страшно обрадовались, что я смогла к ним приехать. Мы много гуляли, разговаривали с братом, и да, я действительно по ним скучала.
– Разумеется, – ласково улыбнулась Лили, но ее улыбка тут же погасла. – Твой брат любит тебя и гордится, а моя сестра…
– Я ее помню, – мрачно кивнула Алиса, взяв Лилс за руку. – Она и сейчас такая же невыносимая?
– Теперь их двое, – еще более мрачно, но с грустными нотками отозвалась Лили. – Хотя, пожалуй, этот Вернон надолго запомнит Джеймса. – Она криво, по-поттеровски, усмехнулась, а Алиса, едва сдерживая смех, добавила:
– Это действительно здорово, что ты привела его туда. Им, в самом деле, нужно было пообщаться.
– Скорее, это он меня привел, – пожала плечами Лили. – Зато я увиделась с мамой.
– Я тоже думала об этом, – призналась я, с сочувствием взглянув на подругу. – Скорее всего, твоя Петунья владеет самовнушением. То есть, когда-то в детстве она себе что-то внушила, а потом приняла это за правду, в которую сейчас свято верит. Это, кстати, ненормально, можешь так ей и передать при встрече.
– Не получится, – с тоской выдавила Лили, мотнув головой, отчего золотисто-рыжий локон выпал из-за уха, куда был ранее заправлен. – Я сказала ей, что больше она меня не увидит. Надеюсь, хоть сейчас она будет счастлива.
Я покачала головой, закусывая губу. Что ж, это благородно, вот только сомневаюсь, что эта особа того стоит. Если судить по рассказам девчонок, Тунья – редкостная стерва, а с такими нужно постоянно держать ухо востро. Но я была благодарна Лили – им с Алисой таки удалось на какое-то время отвлечь меня от гнетущих мыслей.
На какое-то время – это совсем не долго, поэтому, чтобы отвлечься от своих мыслей без ее помощи, я решила пойти прогуляться по замку. Привычное желание, я всегда так делала, стараясь убежать от тяжелых, преследующих меня мыслей. Спускаясь по лестницам, я сосредоточенно смотрела под ноги, пытаясь предугадать, когда именно с лестницы исчезнут две или более ступенек, но как назло ничего не происходило. Наверное, нужно было подняться на Астрономическую башню, чтобы ветер остудил лицо и привел в порядок мысли, но я об этом не подумала, а теперь подниматься обратно уже не хотелось.
Я шла медленно, пытаясь растянуть время и измерить его в ступеньках. Раз, два, три, четыре…

– Ну, перестань грустить, радость моя! Это всего десять дней, не месяц и не год. Мы скоро увидимся.

Пять, шесть, семь, восемь…

– Ты даже не успеешь соскучиться. К тому же, мы будем тебе писать.

Девять, десять, одиннадцать, двенадцать…

– Я хочу, чтобы у тебя была вещь, глядя на которую, ты всегда сможешь вспомнить обо мне.

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – свистящим шепотом считала я, и, не отдавая себе в этом отчета, потянулась к фигурке черного пса, болтающейся на браслете. Шла и шла, подавляя желание зажмуриться, пока нога не провалилась в пустоту.
Ступеньки кончились, а я так и осталась стоять, закрыв глаза и сжимая в руке мой талисман, глаза которого тревожно блеснули, становясь привычно темными.

– Они и будут синими, когда ты со мной или просто чувствуешь себя счастливой.
– Никаких «или». Без тебя я не буду счастлива, Блэк. Просто не забывай об этом.

Я не ошиблась, говоря ему эти слова. Непроницаемая чернота глаз-кристалликов стала для меня привычной, иногда меняясь на темно-темно синий, но он мало отличался, демонстрируя лишь легкий оттенок.
Я много думала в эти каникулы, думала обо всем на свете. Пожалуй, это самый долгий срок, на который я расставалась с друзьями – раньше мы то и дело были друг у друга в гостях. Я стала казаться себе более суеверной, чем была когда-либо раньше, я стала обращать внимание на разные явления, которые могут быть знаками. Казалось бы, о каких знаках речь, когда ты и так волшебница, но я думала, что как раз поэтому и стоит ко всему приглядеться внимательней. Может быть, я и ошибаюсь, но, скорее всего, во всех этих предрассудках виноваты сны.
К собственному счастью, я давно не видела никаких снов, как я и надеялась, эти каникулы прошли очень спокойно, если не считать того, как я по всем скучала. Кажется мне, или раньше я гораздо спокойнее относилась к расставаниям разного рода? Да, скорее всего, так и есть.
Решив продолжить мысль о свежем воздухе, я вышла из замка, спустилась по мраморной лестнице и замерла в нерешительности. Куда пойти? Какое-то странное ощущение, будто откуда-то издалека меня кто-то зовет, кто-то невидимый. Да, это уже чересчур, поэтому, решив отогнать от себя эти суеверные страхи, я отправилась прямо на поле для квиддича. Что странно, так это сгустившиеся над ним тучи. Как будто мой сон неожиданно решил сбыться.
Я на мгновение остановилась, но затем решительно продолжила путь. Если я не испугалась, когда думала об этом, то и сейчас не должна бояться. И я смело шагнула на территорию стадиона, пребывая в полной уверенности, что ни на поле, ни на трибунах никого нет.
Однако, несмотря на мои предположения, на поле меня уже ждали. На губах сама по себе появилась улыбка, нервная, на мой взгляд, и я ускорила шаг, но он остановил меня прежде, чем я приблизилась к трибуне, на которой он сидел. Я знала, должна была знать. В конце концов, он бы все равно искал меня, он бы непременно меня нашел, но ведь я не видела его целый день. Поднявшись с места, Сириус смотрел на меня долгим серьезным взглядом синих глаз, а я замерла, не понимая, что происходит.
Я действительно не понимала, или очень хотела так думать. Он был слишком хмур для человека, радующегося встрече со своей девушкой, которую не видел почти две недели. Он был так мрачен, что, казалось, он зол на весь мир, и на меня в том числе. Улыбка начала медленно гаснуть на моих губах, я искала любой проблеск привычной нежности, которую он показывал только мне. И не находила.
– Стой на месте, – жестко произнес Бродяга, хотя я и так уже и не думала подходить.
Несколько мгновений я была неподвижна, клянусь, мне казалось, что под его взглядом я примерзла к земле, лишь вглядываясь и не в силах отвести глаз от лица, на котором не было улыбки, от глаз, будто покрывшихся льдом. Что-то было не так, и я уже знала это, боясь представить самое худшее.
– Если ты хочешь сделать что-то, чего делать не хочешь, то не делай этого, – осторожно произнесла я, поднимая на него глаза. Мне бы впору последовать собственному совету - лучше бы я этого не делала. Глупая гриффиндорская отвага, впервые я ненавидела ее за то, что увидела. Выражение его лица не изменилось, глаза смотрели холодно и равнодушно, такое сочетание до сих пор было мне незнакомо.
Готова поклясться чем угодно, он знал, как сильно ранит меня этот холодный, чужой взгляд. Знал, но, тем не менее, продолжал смотреть, не отводя синих глаз, таких родных и любимых глаз, от моего лица. Я бы подумала, что он запоминает, если бы не это ко всему равнодушное выражение.
Черт.
Я была зла. Странно, но ярость вспыхнула во мне словно искра и, наверное, он видел ее в моих глазах.
– Хочу, – твердо произнес он, не пытаясь сделать хотя бы шаг мне навстречу. Что-то обжигающе холодное растекалось по венам, и время застыло. Сердце замерло. Я по-прежнему не могла пошевелиться, не могла выговорить ни слова. Подумать только, я лишь беспомощно смотрела на него, ожидая продолжения, точно чего-то страшного и неминуемого. Я полыхала изнутри, яростный огонь взвивался, казалось, в самом сердце, но, черт побери, я молчала.
– Хочу и должен, – услышала я будто сквозь подушку, словно через туман, через километры. Я не чувствовала его, я не могла понять, о чем он думает. Я ждала, я просто ждала, не в силах произнести ни слова, не чувствуя под собой ног и желая одного – закрыть глаза и услышать любимый голос. Прежний. Но следующие его слова просто поставили меня в тупик, отключая все эмоции.
Даже злость замерла во мне в этот миг.
– Мы должны расстаться, – медленно, с расстановкой произнес Сириус. Совершенно хладнокровно, точно сказал что-то само собой разумеющееся.
Я не шевелилась, не опускала глаз и могла лишь чувствовать, как что-то с силой сжимается внутри меня. Я не могла всерьез воспринимать то, что он только что сказал. Я не могла предугадать это заранее. А если даже такая мысль мелькнула где-то в уголке сознания, я лишь презрительно отогнала ее прочь. Серьезно, Блэк? После всего, что мы пережили?
С губ сорвался прерывистый вздох, и я поняла, что все это время почти не дышала. Сказать, что я была поражена и растеряна, значит, не сказать ничего. Я пребывала в состоянии до этого момента мне незнакомом, и я никогда не хотела бы о нем узнать. Видимо, не судьба, МакКиннон.
Он действительно только что это сказал.
Ты слышала.
– Ты… – Голос прозвучал хрипло и неразборчиво, поэтому пришлось откашляться и начать заново: – Ты шутишь, да, Блэк?
Я почти готова была засмеяться. Знаете, недоверчиво вскинуть бровь, растянуть губы в ухмылке и услышать в ответ знакомый чуть снисходительный смех. Но ответом мне был молчаливый прямой взгляд, и я испугалась, что засмеюсь на самом деле.
– Что случилось? – произнесла я спокойно, пытаясь найти в себе силы не опускать взгляд. По тени, промелькнувшей в его глазах, я поняла, что недалека от истины. – Скажи мне! – настаивала я, твердо глядя ему в глаза. В чужие глаза. Чёрт. Чёрт, пожалуйста, Блэк.
Я знала этот взгляд! Упрямый, решительный.
Он отрицательно мотнул головой, нахмурившись, и я невольно оперлась на перила, чувствуя, что...
Да ничего я не чувствовала. Я не понимала. Не могла понять.
– Я серьезно, Сириус, – начала я, но он перебил меня на полуслове все тем же жестким, ничего не выражающим голосом:
– Я ничего не скажу. Я не собираюсь ничего тебе говорить, ты просто должна уйти. – Он смотрел на меня как на идиотку, я же, в свою очередь, отвечала ему тем же. Я не верила ему, ни одному его слову.
Но смысл этих его слов постепенно доходил до моего сознания, мысли появлялись как-то вяло и тут же исчезали, потому что мне не хотелось думать. Весь мой мир рушился на моих глазах, хотя я пока еще даже не осознавала этого. Вот я оглядывалась назад и видела знакомую улыбку, и голос подобно эху откуда-то издалека произнес: «Это всего десять дней…». Что же, черт возьми, могло произойти за эти десять дней, если я перестала быть его радостью?
– Я хочу, чтобы ты восприняла это всерьез, потому что я не шучу, – как будто издалека услышала я голос, который вроде бы был тот же самый, вот только звучал по-другому. Инстинктивно я подняла на него озадаченный взгляд. Такая интонация была мне незнакома, и я никогда в жизни не хотела бы ее услышать.
– Я поняла, – почти что с вызовом отозвалась я, прищуриваясь. Откуда взялась эта ярость? – Значит, не хочешь меня видеть.
Не знаю, что нашло на меня тогда. Осознание начало медленно проникать в самую душу. Он обещал вернуться ко мне, и он вернулся. Только вот не ко мне. Он обещал не оставлять меня одну. И, видимо, солгал. Мерлин, я была слишком зла, чтобы думать об этом. Я была слишком зла, чтобы просто сесть на скамейку и разрыдаться как нормальная брошенная девчонка.
Блэк сделал два шага назад.
Развернулся.
И я не выдержала.
– Ты просто возьмешь и уйдешь? – закричала я, игнорируя жжение в глазах. Я не могла сдаться. – Ты всерьез думаешь, что можешь так просто дождаться меня здесь, сказать, что больше не желаешь иметь со мной ничего общего, и уйти? Думаешь, я поверю тебе? – Я смотрела ему в глаза, теперь уже боясь оторваться, а он почему-то не спешил уходить. – Считаешь, ты убедил меня, Блэк?! – Казалось, мы ведем безмолвный поединок, только исход был более чем предсказуем.
Упрямый осел. Если что-то решил, то и с места его не сдвинуть.
«Зачем, зачем ты это делаешь?» – мысленно кричала я, пытаясь заставить его объяснить. Была причина, я уверена, что была.
«Так надо». – Его взгляд был тверд и непреклонен, словно он был полностью уверен, что поступает правильно. Бросая меня, поступает правильно.
Я тихо всхлипнула, держась из последних сил. Не вздумай, МакКиннон. Ты злишься. Ты так зла, что просто не можешь плакать.
Сириус прошел мимо меня, чуть коснувшись руки, но я этого не почувствовала. Я сумела заставить себя обернуться уже тогда, когда он спустился с трибуны и пошел по полю, на ходу превратившись в собаку. Я молча смотрела ему вслед, пытаясь осознать то, что только что услышала. Невероятно. Мерлин, что он только что сделал? Неосознанно облизнув губы, я ощутила солоноватый привкус и провела рукой по щеке, стирая слезы. Да. Теперь можно.
Я просто стояла, не в силах отвести глаз от далекой черной точки, мчащейся к Запретному Лесу. Все мысли куда-то улетучились, я не чувствовала совершенно ничего, как будто находясь в оцепенении. Ноги словно ватные, дрожат и подкашиваются под весом моего тела. Я упала на скамейку и, разумеется, не стала кричать, звать его, потому что понимала – это бесполезно, и если он решился на такой шаг, значит, случилось что-то ужасное или же я просто не хотела признавать, что давно ему надоела. Безумие. Я знала, что когда-нибудь произойдет что-то такое, что заставит меня очнуться. За такое долгое счастье обязательно пришлось бы платить, и вот подошел час расплаты. Но до этого самого момента я считала все это не более чем моей личной паранойей.
И, кажется, ошиблась.
Я долго сидела, не шевелясь и глядя в одну точку, возможно, разговаривала сама с собой или все-таки звала Сириуса, честно говоря, даже не помню. Внутри не осталось ничего, даже воздуха было самое минимальное количество – хватало, чтобы делать прерывистые вдохи между короткими бесшумными всхлипами. Внутри все сжалось, и временами я просто зажмуривала глаза, надеясь, что вижу очередной кошмар.
Какая жестокая ирония. Все это время я боялась проснуться, боялась открыть глаза и понять, что его нет рядом, что все это был только сон, а что теперь? Теперь я мечтала уснуть и никогда не просыпать в том мире, где не осталось ничего, кроме обиды, пустоты и непонимания, непрошеных воспоминаний, то и дело, лезущих в голову.
Мне тринадцать, и это был мой второй поход в Хогсмид с Мародерами, да и вообще второй поход в Хогсмид. На мне мантия-невидимка, которую Джеймс одолжил мне еще вчера, просто для эксперимента, ведь мне было ужасно интересно. Я спряталась под мантию и незаметно подкралась к мальчишкам.
– Привет, ребята, – звонко приветствовала я, выставляя из-под мантии озорной светло-серый глаз. – Вы идете сегодня в Хогсмид?
– Конечно, Марлс! – Сердце болезненно сжалась от этого искренне веселого голоса. – Пойдешь с нами?
Я снова зажмурилась, спрятав лицо в ладонях и пытаясь хоть немного успокоиться. Кажется, пошел снег, но мне было все равно, я и так не могла заставить себя шевельнуться, а если бы все-таки поднялась, то тут же опустилась бы обратно. Я совсем не чувствовала ног, может быть, замерзла, не знаю. То и дело вздрагивая, я пыталась заглушить возвращающиеся эмоции, но не очень-то в этом преуспела. Память – коварная штука, если нужно что-то вспомнить – это удастся с большим трудом, но если хочешь забыть, то никогда не забудешь.
Стадион… метель… и голос, голос, пророчащий, что я останусь одна. Совсем одна… Мерлин, зачем он это сделал? За что? Я закрыла глаза и опустила голову на руки, будто это помогает. Меня трясло, не знаю, от холода или оттого, что душило меня изнутри, сдавливало горло все сильнее и сильнее. Мне казалось, что я не могу дышать, казалось, что умираю. Сейчас я была бы даже рада этому, потому что на данный момент дальнейшая жизнь казалась мне наихудшим вариантом.
Хотелось… разобраться? Да, кажется, именно эта мысль только что пронеслась в голове, но вот ее уже нет. Какой в этом смысл? Он уже ушел, а когда Сириус Блэк решает уйти, его никто не сможет остановить.
Что я сделала не так?..

Примерно в таком состоянии меня нашел Джеймс. Кажется, он звал меня довольно долго, но я не могла ответить ему, и скорее почувствовала, чем услышала его шаги. Что-то теплое опустилось мне на плечи, Джеймс присел рядом, и я через силу повернула голову в его сторону, силясь что-то увидеть, но все расплывалось перед глазами. Не говоря ни слова, он притянул меня к себе, и я тут же разрыдалась, положив голову ему на плечо. Да, теперь было больно, гораздо больнее, чем я могла себе представить, но, похоже, стоило к этому привыкнуть, ведь этот мир больше не был моим, не был нашим. Все яркие краски растворились, точно их и не было с того самого момента, когда я осталась одна.
– Совсем холодная, Марлс… – пробормотал Поттер, сжимая мою руку своей. – Марлин? Марлин, ты слышишь меня?
Я слышала, но не знала, как это показать. Я пыталась посмотреть на него, но почему-то не могла пошевелиться. Кажется, какой-то промежуток времени просто выпал из моей памяти, но затем я вновь услышала успокаивающий голос Джеймса.
– Я знаю, что слышишь, – шепнул он, ласково поглаживая меня по волосам. – Мерлин, я говорил ему, что это неправильно… – Я протестующе дернулась. – Прости, Марлс… – с сожалением отозвался Джеймс, крепче прижимая меня к себе. – У него не было выхода, ты должна мне верить. Ты веришь мне?
Он встряхнул меня еще раз, и я инстинктивно закивала головой.
– Умница. Нам надо уходить отсюда. Марлин, пожалуйста… Ты совсем замерзла.
Мне было все равно, я не сопротивлялась, когда он заставил меня опереться на его плечо и медленно пойти в замок. Я не знала, сколько прошло времени, помнила лишь, что у сарая с метлами я остановилась. Я чувствовала себя оглушенной. Резко обернувшись, я посмотрела на Джеймса. Я должна знать точно.
– Он ушел? Действительно ушел?
Показалось мне, или он не ожидал, что я спрошу? Неужели, я и правда выгляжу так плохо? Эмоции возвращались. Может быть, не все потеряно, и у меня есть надежда… Может быть…
– Скажи мне! – наверное, я закричала. – Скажи мне правду, Джеймс!
– Я… я не знаю, – наконец выдавил Поттер, медленно покачав головой.
Я замерла.
– Он не мог. Так просто. Уйти.
Мне хотелось опуститься на землю, но Сохатый тут же решительно подхватил меня, с тревогой заглядывая в глаза. Я слабо кивнула, попыталась улыбнуться, мне вдруг стало все равно, куда он ведет меня. Я не заметила, когда мы вошли в замок. Джеймс неторопливо поднимался по лестницам, я послушно переставляла ноги, опираясь на его руку, иногда спотыкаясь. Я совсем не видела, что происходит вокруг и, хотя ни о чем конкретно не думала, была где-то далеко. Потом я не могла вспомнить, как оказалась в гостиной, но важно ли это было на тот момент?
Неожиданно меня отпустили, и я медленно повернула голову в сторону Джеймса. Казалось, он наблюдает за мной, в его глазах застыла тревога. Я хотела поблагодарить его, но, едва открыв рот, снова закрыла его. Джим не сводил с меня встревоженных глаз.
– Марлс, я не смогу проводить тебя до комнаты, – услышала я его голос, по которому поняла, что ему совсем не хочется оставлять меня одну. – Ты дойдешь сама? Марлин? – В его голосе надежда, что-то ободряющее, не доходящее до моего сознания.
Я едва заметно кивнула, и он повернулся к выходу из гостиной. Стоило ему отвести этот тревожный взгляд обычно веселых карих глаз, как я обессиленно съехала по стене, обхватив руками колени. Слишком рано, вяло подумала я, услышав приближающиеся шаги. Мгновение – и Поттер сел рядом со мной.
– Марлин… – Его беспомощный взгляд переместился куда-то вверх, и то, что он увидел, заставило его облегченно выдохнуть. – Слава Мерлину, Лили. Как же я рад тебя видеть.


POV Лили Эванс

Я так и замерла на месте, увидев то, что происходило в гостиной, хотя и рассчитывала найти Марлин здесь. Я долго прождала ее в спальне, а затем, не выдержав, вышла из комнаты и, как оказалось, очень вовремя.
Марлин сидела, обхватив тонкими руками колени, бледная и ничего не замечающая вокруг. Нет, она не плакала, глаза абсолютно ясные, но без единой мысли, она выглядела измученной и какой-то…
Не в силах стоять на месте, я быстро приблизилась к ним и села рядом. Никогда бы не могла подумать, что увижу ее такой… отрешенной. Всегда живая и жизнерадостная, полна идей, как разнообразить скучные школьные будни… Я неуверенно положила руку ей на плечо, но она даже не заметила.
Взглянув на Джеймса, я увидела полные тревоги карие глаза и испугалась еще больше. Черт возьми, он знал, что я знаю, с чем это связано – знал, но ни словом не обмолвился о тайне Сириуса, которая как будто так и осталась в Годриковой Впадине.
– Ты отведешь ее?.. – наконец спросил Джим, многозначительно кивая на лестницу, которая вела в спальню девочек. – Я боялся оставлять ее здесь одну, но ты пришла…
– Что случилось? – все-таки прошептала я, вновь переводя взгляд на Марлин. Искусанные в кровь губы слишком ярко выделялись на фоне бледного как мел лица и точно хрустальных остановившихся глаз. Пустые, как будто остекленевшие. Я вновь посмотрела на Джеймса. – Джеймс…
Но он уже поднялся на ноги, видимо, гонимый какой-то внезапно полученной идеей.
– Помоги ей подняться и проследи, чтобы она уснула, – в последний раз попросил он, внимательно глядя на меня. – Пожалуйста, Лили, это важно.
– Куда ты? – безнадежно спросила я. Как долго будут продолжаться эти вечные секреты?
– Искать Бродягу, – коротко отозвался Джеймс, быстро поцеловав меня в макушку. – Не думаю, что он сейчас выглядит многим лучше нее.
Я замерла, молча глядя, как он почти бегом бросается к выходу, и вздрогнула от звука закрывшейся двери. Невольно пришел на память тот обрывочный разговор, подслушанный почти неделю назад в доме Джеймса. Сириус что-то хотел сделать… Кажется, сделал. Вспыхнув от ярости, я вновь повернулась к Марлин, но ни взгляд, ни выражение лица, ни поза – ничего не изменилось. Она сидела как фарфоровая кукла, неживая и печальная.
Не в силах больше смотреть на это, я подняла ее на ноги и повела в спальню. Если это шок, тогда ей нужен лишь отдых, если что-то другое... Впрочем, отдых ей нужен в любом случае – в конце концов, я проходила курс медицинской подготовки вмести с Мэри и Алисой, я знала, что делать.
Уложив Марлин на кровать, я вернулась к своему месту, наблюдая, как она поворачивается на бок, судорожно обхватывая рукой подушку. Она не плакала и вообще находилась в состоянии, подобном оцепенению. Я не хотела спать, боялась, что если усну, с ней может что-нибудь случиться. Не знаю, почему, но я так думала. Поэтому осталась безмолвно сидеть на кровати и неотрывно следить за Марлин, казавшейся как никогда хрупкой и беззащитной.

Едва покинув замок, он уже знал, куда нужно идти дальше и невольно поежился от устрашающей тишины, повисшей в воздухе. Далекие темные кроны деревьев Запретного Леса колыхались от ветра, придавая еще более темных красок и без того мрачному пейзажу.
Пожалуй, снег в эту ночь был единственным светлым пятном, будто посыпанный алмазной крошкой и неярко сверкающий в темноте, однако Джеймсу некогда было любоваться красотой окружающей его природы. За шесть лет он так привык к этим местам, что научился не замечать довольно очевидных деталей. Он не бежал, но шаг его не был и медленным, что-то среднее и немного осторожное, на случай, если его не ждут. Где-то недалеко он уже слышал знакомый вой, от которого все сжималось внутри и подгоняло вперед, но он сопротивлялся. Оттуда же доносилось неравномерное уханье сов и легкий шелест травы, колышущейся от ветра.
Дойдя до первых деревьев, отбрасывающих на снег длинные тени, Джеймс решительно шагнул под их кроны и в тот же миг скрылся из поля зрения непрошеных наблюдателей, если таковые имелись. В любом случае, осторожность не повредит.
Он прошел совсем немного, постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к обычному шороху. Он никого не звал, прекрасно зная, что если Бродяга захочет быть найденным, то покажется сам. Если нет – то и искать бесполезно, зови, не зови. Вот и сейчас, едва углубившись в лесные дебри, он увидел на холме знакомый черный силуэт с запрокинутой вверх головой. Из горла пса вновь вырвался душераздирающий вой, и Джеймсу неожиданно захотелось закрыть уши руками.
– Бродяга… – низким голосом произнес Джеймс, делая два медленных шага в сторону друга. Затем резко развернулся в противоположную сторону, запустив обе руки в торчащие черные волосы. Он просто не мог выносить этого зрелища и одновременно осознавать, что ничем не может помочь.
– Спасибо, что помог ей, – услышал он за спиной глухой, ничего не выражающий голос, похожий на эхо шуршащих верхушек деревьев.
Резко обернувшись, Джеймс остановился молчаливым взглядом на своем старом друге, с которым к этому моменту они пережили немало и хорошего, и плохого. Сириус сидел в позе, идентичной недавно виденной Джеймсом позе Марлин МакКиннон, с той только разницей, что в его глазах еще оставались какие-то признаки жизни. Длинные волосы были непривычно растрепаны, рубашка местами порвана, он также был непривычно бледен и напряжен. Костяшки на руках сбиты в кровь.
– Вот и все, друг, – тихо произнес Блэк, и, слабо усмехнувшись, запрокинув голову назад и зажмурив глаза. – Представляешь? Все. – А затем, порывисто развернувшись, вдруг рассмеялся, и громкий смех заставил Джеймса поёжиться. - Я должен радоваться, да? – выкрикнул Сириус, запрокидывая голову. – Она свободна от меня! От моей чокнутой семейки, верно? В безопасности! Проклятье, я же должен быть счастлив!
Джеймс в бессильной ярости ударил кулаком по стволу дерева и точно в ответ услышал протестующий шепот верхушек. Он и сам не понимал, на кого именно злится – на себя за свою беспомощность или все также на треклятого Волан-де-Морта и его сумасшедших сторонников.
– Это неправильно! – прошипел он, запрокидывая голову и вновь яростно взъерошивая волосы. – Твои слова уничтожили ее, Бродяга. Вы оба этого не заслуживаете.
– Это единственный выход, Сохатый, –Бродяга придушенно хмыкнул, не открывая глаз от далёкого неба. В его голосе прозвучала горечь. – Моя храбрая девочка. Она разозлилась, Джим, она была так прекрасна, что я чуть было не сорвался. Такая храбрая. Но я должен был сделать это, чтобы спасти ей жизнь. Если она не будет связана со мной, то останется жива, понимаешь?
– Я знаю, дружище.
В мгновение ока Джеймс оказался рядом с Сириусом и с силой сжал его плечо. Сириус повернул голову и посмотрел на него знакомыми с детства синими глазами, он искал поддержки, и Джеймс готов был остаться с ним до конца. Сохатый знал, что только ему позволено видеть друга в таком состоянии, только он может быть рядом в такие минуты. Марлин сейчас в надежных руках Лили.
– Ты… вернешься обратно? – чуть помедлив, спросил Джеймс, заранее зная ответ.
– Не сейчас, – отрицательно покачал головой Блэк, с силой сжимая переносицу и проводя рукой по лицу. – Иди уже, Сохатый. Тебе вовсе не обязательно все это слушать. Псом мне легче. Можно выть, и никто этого не услышит. – Сириус отвернулся, и окончание последнего слова растворилось в шелесте высокой травы и крон деревьев. Где-то снова ухнула сова. – Что если моя семья хотела оказать на меня давление и раньше? Что если семья Марлин была вовсе не отвлекающим маневром, а самой настоящей целью?
– Сириус…
– Нет. Ответь. – Казалось, Блэк готов был расхохотаться. Синие глаза вспыхнули безумным огнем. – Что если отряд твоего отца спас ее родных, когда моя семья хотела их уничтожить, чтобы уничтожить меня? Это конец, Сохатый… Это… – Сириус замотал головой, махнув рукой. – Тебе пора идти. Давай, иди! Возвращайся, Поттер!
– Я прикрою, – лишь отозвался Джеймс, последний раз сжимая плечо друга. – И присмотрю за ней.
Вставая, он поймал молчаливый взгляд Бродяги, говорящий ему обо всем, о чем друг не смог сказать вслух. Джеймс кивнул и пошел обратно по знакомой тропинке, но через пару метров вновь обернулся. Среди деревьев мелькнул и исчез черный кончик хвоста, и лишь эхо негромко топающих лап раздавалось вокруг. Вскоре исчезло и оно.
Джеймс молча побрел в замок, больше не оглядываясь и полностью погруженный в свои мысли. Как бы ему хотелось, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы все вокруг вернулись к нормальной, привычной жизни, забыв ныне происходящее, как страшный сон. Звук его шагов с каждым новым разом все больше растворялся среди поднимающегося ветра и, уже заходя в замок, Сохатый услышал неровное эхо, сказавшее ему о том, что он уже знал и сам. Плотнее закрыв за собой дверь, Джеймс резко прислонился к прохладной стене и, уже в который раз за этот вечер, запустил руку в многострадальные черные волосы.
Увидев на стене у главного входа пустой подсвечник, он схватил его и с силой швырнул в темноту, наслаждаясь резким звуком бьющегося стекла, разорвавшего тишину, и эхом, отскакивающим от стен пустынного коридора...


Глава 14

Глава 14

POV Лили Эванс

В дальнейшем я долго вспоминала, как оказывалась в том или ином месте, потому что все мои действия слились в какое-то однородное пятно и все, что я делала, я делала неосознанно. Главной моей задачей, поставленной Джеймсом и мной самой, было следить за Марлин, но вскоре эта потребность отпала сама собой. Она злилась на то, что я больше не доверяла ей, и, разумеется, не хотела, чтобы за ней шпионили. Шли дни, недели, и я больше не видела в ней ни сумасшедших идей, ни редких проблесков чего-то знакомого и так мне сейчас нужного. Казалось, вся эта ситуация просто выжгла ее изнутри, оставив лишь внешнюю оболочку. И вроде бы все было с виду нормально – она разговаривала, улыбалась, даже шутила, но растворялась, будто ее и не было, завидев хоть одного из Мародеров. Ей тяжело, но она никогда не покажет этого.
Я тряхнула головой, снова сосредоточив взгляд на дополнительной литературе по зельеварению. Мне хотелось помочь ей, правда, очень хотелось, но я не знала, как. Эта девушка была копией моей подруги, правда, немного бледнее и более задумчивой, но я ее не узнавала. Я пыталась делать вид, что все в порядке, отчаянно пытаясь понять, нужно ли ей это, но никакие мои попытки начать разговор не приносили результата. Да, она училась, кажется, училась, как никогда, послушно записывая лекции и пропадая по вечерам неизвестно где, но стоило мне просто взглянуть на нее, как все внутри болезненно сжималось, порождая холодный гнев и слепую ярость на Сириуса Блэка. Она улыбалась мне и как мантру повторяла: «Все в порядке, Лили. Хватит уже». Правда, и самого Блэка после того дня особо не было видно, Джеймс пытался всячески увести меня от этой темы куда-нибудь в сторону, но я чувствовала, что еще немного, и я просто не выдержу. Мне надоели их секреты.
Два дня Марлин провела в комнате, не выходила и не разговаривала, разве что жаловалась на кашель и больное горло, и мне пришлось сказать, что она заболела, но все хорошо и осматривать ее не надо. Она не ела, и мне едва удалось заставить ее выпить воды. Затем я не вытерпела и заставила ее подняться, сказав, что так просто нельзя. Честно говоря, меня напугала ее покорность, и единственной мыслью в тот день было: «Это не Марлин МакКиннон. Это не Марлин!».
Даже сейчас, спустя почти три недели, хоть ее поведение внешне казалось нормальным, практически ничего не изменилось, и стоило ей увидеть Сириуса или услышать его голос, она резко сворачивала в сторону и бежала прочь. Я даже не успевала заметить его в толпе, а она уже исчезала. Мне это не нравилось, но никак повлиять я не могла, хотя бы потому, что ничего толком не знала. По школе тут же поползли слухи, что Блэк расстался с МакКиннон, и группы сумасшедших поклонниц просто не давали Сириусу прохода, порядком надоев и ему самому и Марлин, которой волей-неволей приходилось на это смотреть.
Я медленно опустила голову на учебник, почувствовав, как рыжие волосы ложатся рядом со мной. Хотелось спрятаться и не видеть всего этого кошмара, который происходил не где-то далеко, а у меня под носом, в рядах моих лучших друзей, которые просто непонятно о чем думали. В голову невольно пришли события двухнедельной давности.

Это была последняя неделя января, воскресенье, и практически все студенты отправились в Хогсмид, но я и Мародеры предпочли остаться в замке по понятным причинам. Честно говоря, я не думала, что за ней нужно постоянно следить, в конце концов, она же не сумасшедшая, но что-то нехорошее в последствиях всей этой ситуации все равно чувствовалось.
Я как раз выходила из гостиной, решив выйти на улицу и посидеть под любимым с детства деревом, размышляя о дальнейших своих действиях, как вдруг услышала шаги и резко повернула голову на звук. Напряженно прождав пару мгновений, я увидела, как из темноты вышел Джеймс, встревоженный и немного запорошенный снегом. Он крепко держал Марлин, как будто боялся, что она убежит, хотя, глядя на нее, по-моему, все было ясно.
– Что случилось? – быстро спросила я, переводя взгляд с Джеймса на Марлин. Губы у нее посинели, волосы также были в снегу и немного подстыли. На Джеймсе же и вовсе лица не было
– Я нашел ее в башне Астрономии… – отрывисто произнёс Поттер, косо взглянув на безучастную ко всему девушку. Марлин покачала головой, быстро поднимая и тут же опуская взгляд. – Она стояла на карнизе.
Поначалу я просто вытаращила глаза, пытаясь переварить услышанное, а затем в долю секунды оказалась рядом с Джеймсом и схватила Марлин за плечи.
– Идиотка, ты что, спрыгнуть хотела? – в сердцах закричала я, чувствуя, как глаза начинает нестерпимо жечь. Невозможно. – Марлин!
Но она лишь отрицательно покачала головой, и ее губы впервые тронула легкая улыбка, словно она знала что-то, о чём мы даже не догадывались. Улыбка, впрочем, тут же погасла.
– Говорит… нет, клянется, что не хотела, – замотал головой Джеймс, запуская руку в волосы. Мне ужасно захотелось его обнять. – Видимо, и сама испугалась, но, черт, я не знаю, Эванс, она сведет меня с ума!
– Не тебя одного, – пробормотала я, привалившись к стене и закрывая глаза.

Мы не знали точно, что произошло тогда, и хоть больше она ничего подобного не делала, я уже не знала, чего ждать. Она клялась мне потом, что ей всего лишь стало душно, хотелось глотнуть свежего воздуха, но зачем подниматься на перила? Честно, кто-кто, но не Марлс, не та уравновешенная и рассудительная Марлин МакКиннон, с которой я успела подружиться за такой недолгий срок! Она уверяла меня, что никогда бы так не поступила. Она казалась прежней. Но это не Марлин.
Да и зачем, зачем все это? Меня чудовищно мучил этот вопрос, он не давал мне покоя.
Я не поднимала голову, уставшая и измученная, как будто этот учебник вытягивала из меня жизненные силы. Сколько, ну сколько можно? Захлопнув книгу, я поднялась с места и решила отнести ее обратно, понимая, что так я все равно ничего не узнаю. Но стоило мне сделать два шага, как в проходе появился Северус, и я замерла, как изваяние.
Только не сейчас.
Он просто стоял и молча смотрел на меня, что стало вполне привычным за эти месяцы и даже годы, но теперь я не могла просто так пройти мимо. Долгое время я собиралась с силами, чтобы задать ему главный, давно мучивший меня вопрос. Поставив вторую книгу на ближайший стеллаж, я провела рукой по лицу, стирая усталость. Ужасно хотелось спать.
– Привет, Лили, – наконец нерешительно произнес Снейп, делая неуверенный шаг в мою сторону. Я не шелохнулась, и, кажется, это его обнадежило.
– Привет, – выдохнула я, пристально вглядываясь в знакомое худое лицо и пытаясь найти хоть что-то прежнее, что осталось от того Сева, с которым мы столько времени провели вместе. Изумление вспыхнуло в его черных глазах так внезапно, что я невольно дернулась в сторону, но тут же взяла себя в руки. Он поднял руку, чтобы убрать с глаз смоляную прядь, а я, уже открыв рот, чтобы поинтересоваться, как у него дела, молча уставилась на его руку.
Рукав черной мантии чуть съехал, обнажая бледную кожу и ярко выделяющуюся часть черной татуировки. Схватив его за руку, я в немом потрясении уставилась на черный череп, из которого выползала змея. Черная метка.
Мне казалось, что я падаю с огромной высоты, пальцы слабеют, мысли путаются. Снова. Еще один раз я получила удар с той стороны, с которой совершенно его не ждала. Выпустив его руку из онемевших пальцев, я закрыла лицо руками, стараясь сохранять хоть какое-то подобие спокойствие. Джеймс говорил, но я верила, я продолжала верить, что он… А он…
Глаза наполнились злыми слезами.
– Лили, пожалуйста, послушай! – умоляюще произнес Снейп, опуская руку и пряча страшную татуировку под мантией. – Лили…
Я молча прошла мимо него, налетев плечом на стеллаж, пытаясь выровнять дыхание, поэтому не заметила, как он подбежал ко мне и развернул. Я тут же отшатнулась, глядя на него с настоящим ужасом, чувствуя лишь разочарование.
– Лили, пожалуйста… – заговорил он, умоляюще глядя на меня темными глазами, и понизил голос: – Это не то, что ты думаешь! Ты думаешь, что я Пожиратель, но…
– Замолчи.
Странно, как сильно менялся его взгляд, его лицо, когда он только видел меня. Мой старый друг был жестоким и опасным человеком, но по каким-то непонятным причинам для меня он все еще был старым другом.
– Лили!
– А разве нет? – выкрикнула я, смахивая непрошеные злые слезы и не обращая внимания на недовольные взгляды с передних столов. – Разве нет, Сев? Я верила тебе, я тебя защищала! – Я уже хотела развернуться, но он не дал мне этого сделать.
– Здесь не место для таких разговоров, Лил. Пойдем, я… – Он кивнул на дверь в коридор, но я тут же сделала два шага назад, качая головой.
– Я никуда с тобой не пойду, слышишь? – крикнула я, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается горячая волна ярости. – И не подходи ко мне больше!
Я дернулась в сторону, прошла мимо него и выскочила из библиотеки, как будто за мной гналась целая стая разъяренных кентавров. Он еще хочет что-то мне объяснить?! Мерлин, как глупо.
Поднявшись в гостиную, я даже не заметила стоящих в коридоре Мародеров, которые тут же перевели на меня удивленные взгляды. Кажется, Джеймс хотел кинуться за мной, но Сириус быстро поймал его за руку. Великолепно, потому что я не хотела видеть ни одного, ни, тем более, другого.
Как же они раздражали меня в этот момент. Эти их взгляды, объясняющие все без слов, казались мне чем-то вроде: «Стой, Сохатый, она ведь даже не знает в чем дело!» Действительно, не знаю, Блэк. Потому что ни мой, как мне казалось, друг, ни мой, черт возьми, жених не удосужились рассказать мне правду. Хотя бы часть ее.
Хлопнув дверью комнаты, я, не сбавляя шага, бросилась на кровать и спрятала лицо в ладонях. Алисы и Джин в комнате не было, в последнее время одна занята с мадам Помфри, а вторая так часто пропадает неизвестно где, что я перестала обращать на это внимание. Марлин, сидя на кровати, что-то читала, и все, что она могла сделать, это проводить меня долгим задумчивым взглядом.
– Тяжелый день?
Я даже подскочила от удивления, услышав этот знакомый голос с легкой усмешкой. Медленно поднявшись, я перевела недоверчивый взгляд на кровать, стоящую напротив и не смогла сдержать разочарованный вздох. Она была все такая же, вымученно улыбалась и вопросительно смотрела на меня. Я затаила дыхание, и, поднявшись, подошла и присела на кровать Марлин. Я не ошиблась, светло-серые глаза уже давно не казались мне стеклянными. Она хорошо притворялась, тут мне нечего было добавить.
– Перестань на меня так смотреть, – неожиданно резко произнесла Марлин, а я лишь покачала головой, поджав губы. Марлс выдохнула. – Послушай, Лили, хватит. Серьезно. Меня бесит, что ты так себя ведешь. Как будто я больна, как будто я тебя не слышу.
– А ты меня слышишь? – Чувствуя себя гранатой на грани взрыва, спросила я. – Прекрати это. Пошли гулять.
Я знала, что она откажется из страха, что встретит во дворе мальчишек. Марлин непривычно осторожна, подозрительна, теперь ей нужно быть уверенной, ей нужно знать точно, что там, куда я ее поведу, не будет ни Джеймса, ни тем более Сириуса, ни даже Рема. Но я не могла дать ей этой гарантии, я же не следила за ними. Она тоже это знала.
– Пошли! – крикнула я, неожиданно даже для себя самой вскакивая с кровати. – Идем, погуляем, Марлс! – Я могла лишь беспомощно смотреть, как она отрицательно качает головой. На глаза вновь навернулись эти яростные отчаянные слезы, когда я увидела, что она вдруг отложила книгу и задумчиво склонила голову набок. Мерлин, ну что мне еще сделать, чтобы она не отдалялась хотя бы от меня?
– Почему ты не доверяешь мне, Марлс? – прошептала я едва слышно, взяв ее за руку. – Ты можешь мне доверять.
Она покачала головой, загадочно улыбаясь.
– Я знаю, – ответила она, но мне казалось, что я вижу ее насквозь. Ей кажется, что в ней ничего не изменилось, она прекрасно справляется со своей игрой, и, возможно, многие тоже не видят разницы, но я вижу. И мне страшно.
Она приспособилась лгать даже мне, но я так больше не могу. Я ждала достаточно, целый месяц, но с меня хватит. Решительно направившись обратно в гостиную, я хлопнула дверью, но сейчас там уже никого не было. Вспомнив, что видела объекты возмездия в коридоре, я уверенно покинула гостиную и, не замечая никого вокруг, направилась прямо к ним, на ходу стирая катящиеся по щекам слезы. Хватит.
Выбежав из-за угла, я устремилась прямиком к Джеймсу, я чувствовала ярость, комом подкатывающую к горлу, и уткнулась лбом в его плечо, чтобы немного успокоиться. Джим с тревогой сжал меня в объятиях, говоря что-то успокаивающее, и через несколько секунд я уже оттолкнула его и резко повернулась к Сириусу. Я больше не могла молчать, просто не могла.
– Как же мне это надоело, Блэк! – прямо крикнула я ему, уже не пытаясь сдерживать злость. – Просто скажи мне, что ты делаешь?! Она… мне кажется, она уже сама верит в то, что говорит! – Я видела в его глазах отражение собственного страха, но уже не могла остановиться. – Меня все это достало, Блэк, ты слышишь? «Я в порядке, Лили. У меня все хорошо. Перестань так на меня смотреть». Все просто замечательно! Черт! – Во мне, будто факел, вспыхнуло единственное желание – подбежать и врезать ему за это чертово спокойствие. Я никогда этого не делала, я никогда не была так зла и не чувствовала такого отчаяния.
Меня трясло.
– Лили, – прошептал Джеймс, успокаивающе поглаживая меня по спине. Я отшатнулась, сверкнув глазами, и застыла, ожидая объяснений.
– Он просто хочет ее защитить.
Защитить?
Я замерла на месте, нахмурившись, застигнутая врасплох. Защитить? От кого?
– Что? – Сначала я переводила взгляд с одного на другого, но, оторвавшись от Джеймса, я посмотрела на Сириуса, пытаясь переварить услышанную новость. Защитить? Каким, интересно, образом? Тем, что он сейчас с ней делает, или у него еще есть какие-то планы в запасе?
Сириус провел рукой по лицу, словно хотел избавить от жутких воспоминаний, но, к сожалению, я должна была, наконец, узнать, что здесь происходит.

Просторный дом с широкими окнами, на которых неизменно висели безумно дорогие серебристо-зеленоватые шторы. Окна выходили на немного дикий сад с мрачными растениями под стать самому фамильному особняку Блэков, выдержанному в холодном неприветливом стиле так, что по самому виду дома уже можно было предположить, кто именно там живет.
В гостиной был накрыт длинный стол и слышались высокомерные холодные голоса, что-то оживленно обсуждающие. Здесь были представители разных семей, чистокровных, конечно. Малфои, Лестрейнджи, Забини, Розье и многие другие, принявшие приглашение на праздничный обед у Блэков.
Слушать все это Сириусу не доставляло никакого удовольствия, и он с отвращением поглядывал на брата Регулуса, буквально смотрящего в рот статному мужчине, который вел беседу о каких-то новых обширных планах.
Предельно вежливо извинившись, он вышел из-за стола, чувствуя, что еще немного и его стошнит от показных манер, от глупых и бесполезных разговоров этих сумасшедших убийц. Сириус сразу же направился к широкой лестнице, решив пойти прямиком в свою комнату, чтобы не слышать больше этих опротивевших ему разговором об этом многоуважаемом Темном Лорде. Говорят, он собирался прийти, а, может быть, уже пришел, Сириус почти не обращал внимания на все прибывающих как один чинных гостей в дорогих костюмах и с одинаковыми выражениями лиц. Противно.
Стоило ему поставить ногу на первую ступеньку, как в глаза бросились головы эльфов-домовиков, висящие на стене по всей ее длине вдоль лестницы. Он вспомнил, как в детстве боялся проходить мимо них и всегда пробегал, крепко зажмурившись, за что мать тут же применяла Круциатус, говоря, что настоящий Блэк не должен быть таким привередливым трусом, как он.
Сириус скривил губы, чувствуя, что это чужое место давно перестало быть ему домом. Но стоило ему начать поднимать наверх, как он услышал знакомый противный голос своей кузины.
– Мой Лорд, – с огромным почтением обратилась она к своему собеседнику, и Сириус тут же замер на месте, практически не дыша, и сделал пару шагов в сторону голоса.
Они стояли у окна спиной к Сириусу, так, что он смог сделать еще несколько шагов, чтобы слышать их разговор.
– Мальчишка упрям, – прошипел этот названный Лорд, и Сириус чуть вздрогнул, поняв, кого он имеет в виду. – Но ничего, Белла, мы справимся… – Его голос напоминал змеиное шипение, что, кажется, очень нравилось Беллатрисе Лестрейндж – его безумной кузине.
– Но мой Лорд, – с каким-то непонятным выражением прошептала она, противно ухмыляясь. – Что мы можем сделать? Пытать его, пока не согласится? – Сириус крепко стиснул зубы, стараясь сдержать клокочущую ярость.
– О, нет, Белла, – довольно прошипел Волан-де-Морт, оборачиваясь к ней, и Сириусу пришлось практически вжаться в стену. – Я знаю другой способ.
Беллатриса жадно уставилась на своего хозяина, ловя каждое слово. Сириус презрительно скривил губы, чувствуя, что еще немного, и он просто не выдержит и бросится к ним. Однако следующие слова Лорда заставили Бродягу буквально прирасти к полу.
– Мои верные… наблюдатели, – Волан-де-Морт особо подчеркнул это слово, словно хотел показать, что у него всегда и везде есть свои «глаза» и «уши». – Они говорят, что у нашего друга есть… дурно влияющие на него увлечения…
– Грязнокровки… – с придыханием озвучила Белла, продолжая в каком-то упоении следить за своим хозяином. – Грязнокровки и осквернители рода, мой Лорд. Я давно мечтала прикончить эту мерзкую девчонку. Позвольте мне заняться этим!
– Как ее… – Реддл сжал тонкие губы, точно не мог вспомнить, но затем его змеиные глаза сверкнули. – МакКиннон, верно?
– Да, это она, – тут же отозвалась Белла, растягивая губы в жуткой усмешке. – Мар-лин Мак-Киннон, – по слогам медленно произнесла она, будто пробуя имя на вкус.
В глазах вдруг потемнело, а сердце пропустило удар. Бродяга затаил дыхание, вглядываясь в лицо сестры. Темное торжество и невероятная жажда получить это задание светились в глазах Беллатрисы. Сириус смотрел и смотрел, и ее слова медленно достигали его сознания. В груди странно кольнуло - пять секунд, десять - и сердце забилось как сумасшедшее, мешая Сириусу сделать хотя бы вдох. Ему казалось, такого ужаса он не испытывал никогда в жизни. Никогда в жизни он так не боялся, что за его поступки и слова будет отвечать Марлин. Зажмурившись, Блэк резко развернулся и спрятался в полумраке холла. Белла и Реддл все еще обсуждали что-то, но Сириус не слышал ни слова. В его ушах, в его сознании звучала лишь дикая просьба кузины. Убить Марлин.
Сириус сжал руки так, что побелели костяшки пальцев и стиснул зубы, сдерживаясь из последних сил. Ему казалось, что если он сейчас же куда-нибудь не уйдет, он просто кинется на свою сестру за то, что она посмела произнести ее имя.
Резко развернувшись, Сириус рванул на второй этаж, ничего не видя вокруг. Распахнув окно в комнате, он решительно прыгнул вниз, трансгрессируя в воздухе. Он знал, что здесь даже на стены дома было наложено заклятие, не позволяющее трансгрессировать изнутри.
Знал ли Рег? Знал ли братец о том, что семья больше не собирается давить на Сириуса? Теперь этого мало, этого недостаточно. И вот они придумали что-то новое, гораздо более надежное. Нет, не его жизнь. Ее жизнь.
Оказавшись в таком знакомом с детства саду Поттеров, Сириус бросился к двери и с силой постучал в нее. Он и сам не знал, что чувствовал в тот момент. Ничего. Или все сразу.
Дверь тут же распахнулась, на пороге его встретили Джеймс и Лили, безмятежное выражение лиц которых постепенно сменялось той же тревогой. Сириус, едва сняв ботинки, тут же кинулся на второй этаж, зная, что Сохатый последует за ним. Едва оказавшись в комнате, Сириус тут же упал в кресло, мечтая, чтобы все это оказалось сном.
– Бродяга… – услышал он встревоженный голос друга. – Что произошло?
Сбиваясь, он рассказал Сохатому то, что только что услышал, наблюдая, как на глазах мрачнеет лицо друга. Сириус передал ему каждое их слово, невольно заново переживая тот ужас, парализовавший его, когда он услышал разговор этих уродов.
– Джеймс… – через силу выдавил он. – Мне нужно оставить Марлин… придется, и…
– Ты с ума сошел?! – тут же перебил его Джеймс, расхаживая из стороны в сторону и запуская руку в волосы. – Бродяга, это не вариант! Ты соображаешь, что ты говоришь? Как… как?! – только и смог выговорить Джеймс.
– Я не знаю… – Ему тяжело было даже говорить об этом, не то, чтобы сделать. Но он должен, он должен сделать это ради нее. Потому что... просто потому, что она должна жить. Даже если без него. Даже если она никогда не простит ему этого. Какая разница? Главное, чтобы у них не было способа добраться до нее.
– Ты... ты действительно думаешь, что это настолько серьезно? – наконец спросил Джеймс побелевшими губами. Он чувствовал, как та же тревога постепенно наполняет и Джеймса, внушая безграничный ужас.
– Сестра не привыкла шутить, – прорычал Сириус, стиснув зубы. Вскочив с кресла, он с силой взъерошил себе волосы, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.

– И ты решил… – Я медленно прижала руки к губам, едва сдерживая отчаянные всхлипы.
Безумие. Настоящее безумие.
– У меня не было выбора! – крикнул Бродяга с невыразимым отчаянием. – Понимаешь? Это был единственный вариант!
– Это не вариант, Сириус! – в ответ закричала я, не в силах больше сдерживаться. – Кого ты хочешь обмануть? Легилименция, лишь одна попытка проникнуть в твою голову! Ты даже ничего не почувствуешь, а ей по-прежнему будет угрожать смертельная опасность. Только сейчас она одна, совершенно одна! – Я в отчаянии обвела взглядом всех троих, пытаясь внушить им то, что, скорее всего, они понимали и сами. – Она не хочет никого из вас видеть, вечно куда-то исчезает, но я никак не могу понять – куда! О чем вы думали? – Я вновь обвела их пристальным взглядом, стараясь хоть немного успокоиться. – Вы могли сказать мне! Ты мог сказать! – яростно заявила я Джеймсу, и тот, как мне показалось, смутился. – Вы оставили ее мне и при этом хотели, чтобы я не задавала вопросов.
– Я не думал, что это будет так тяжело, – произнес Сириус прохладно, отворачиваясь к окну.
Черт, у него, наверное, тоже «все хорошо».
– Не думал? – воскликнула я, вскинув брови. Джеймс мягко положил руку мне на плечо, но я тут же ее стряхнула. – Она же любит тебя, ты, может быть, даже не представляешь, как! Блэк… Как раз она думает, что тебе все равно. – Я помолчала, пытаясь поймать его взгляд. – Что она просто тебе надоела.
Ученики, проходящие мимо нас, явно не понимали, в чем тут все дело, но мне было плевать на них. Они видят только ту Марлс, которая потрясающе обводит всех вокруг пальца. Я замечаю и вторую, которая сбегает из комнаты и каждый вечер где-то бродит, размышляя о чем-то своем.
– Что? – не веря своим ушам, вмешался Джеймс, бросив на друга быстрый удивленный взгляд. – Мне не хочется спрашивать, правда… Но что ты сказал ей? Тогда, в тот вечер?
Блэку было не плевать, я могла сказать это совершенно точно, но, тем не менее, он больше не собирался отвечать на наши вопросы.
– Это неважно. Уже почти месяц, – словно самому себе, пробормотал Бродяга. Его синие глаза напоминали мне глаза Марлин, такие же задумчивые и непроницаемые. О чем они думают, оставаясь один на один с самими собой?..
– Так может, уже хватит мучить и себя и ее?! – взорвалась я, чувствуя, что мы все уже перешли допустимую черту. – Когда ты видел ее в последний раз, Блэк? Когда?
– Я постоянно ее вижу, – неожиданно резко отозвался он, вновь оборачиваясь ко мне. Ну вот, они, оказывается, оба сразу же начинают злиться, когда пытаешься хоть что-нибудь сделать со всем этим. – Я каждый день провожаю ее до гостиной, Эванс. Но уже поздно что-то менять. Пойми. Это.
Я беспомощно замерла на месте, не зная, злиться на него или жалеть. Да, он хотел, как лучше, но добился ли он желаемого? Возможно, было бы лучше оставить все, как есть, лишь рассказав все Марлин. Мы бы вместе что-нибудь придумали, никуда не пускали бы ее одну. Что он изменил своим решением? Только то, что теперь она еще в большей опасности. Я бросила вопросительный взгляд на Джеймса, но тот, посуровев, покачал головой. Он не рассказывал другу о том, что Марлин, возможно, пыталась прыгнуть с Астрономической башни. Ну, может и не пыталась, но у нее, черт возьми, почти получилось. Чего еще ждать, вот в чем вопрос.
Я закусила губу, чувствуя, что начинаю успокаиваться, и положила руку на плечо Блэка. Он вновь повернулся ко мне и выглядел при этом жутко уставшим и непривычно подавленным.
– Ладно. Прости меня, – произнесла я, глядя на него. – Я просто очень переживаю, Бродяга. Ты ведь и сам понимаешь, как неправильно то, что происходит?
– Да, – едва заметно кивнул Блэк. – Но так надо. – С этими словами он развернулся и пошел прочь, даже не обернувшись. Я лишь беспомощно смотрела ему в след, а затем просто прижалась к Джеймсу. Молчавший все это время Рем лишь покачал головой, но так ничего и не сказал.
Хотелось быть где угодно, но только не здесь и не сейчас. Возможно, впервые в жизни мне не хотелось возвращаться в свою комнату, не хотелось слышать безмятежное щебетание Алисы, притворяться, что все как всегда в порядке. Притворяться, как притворяется Марлин. Алиса будет смеяться, рассказывая смешные истории, и я буду вынуждена смеяться с ней. А, обернувшись, увижу, как Марлс тоже криво улыбается, что-то читая на своей кровати. Хотя ей наверняка совсем не смешно, но если я скажу об этом, она разозлится. Она больше не открытая и совсем не искренняя. Она не готова поговорить со мной на любую тему. И начнет возражать, как только я скажу, что она изменилась. Я не знаю, не видит она этого или просто хочет убедить меня в обратном. Я не знаю.
– Ты не думаешь, что это просто издевательство? – прошептала я, сдвинув брови и крепче прижавшись щекой к его плечу. – Если бы ты только видел ее, Джим! Я так хочу, чтобы она вновь стала прежней… Она не должна так себя вести, она хотела бы быть рядом с вами, правда! – Я быстро вскинула на него зеленые глаза, и Джеймс, поняв, что я имею в виду, резко отпрянул, качая головой. Ремус быстро перевел взгляд с меня на него. Кажется, он был со мной согласен.
– Джим, она имеет право знать! – крикнула я, заметив его реакцию.
– Но мы не имеем права рассказывать без согласия Сириуса, – возразил он, пытаясь приблизиться ко мне, но я отшатнулась. – Лили, – успокаивающе произнес он, делая шаг мне навстречу. – Я понимаю, как ты хочешь помочь ей, но Сириус…
– Блэк ошибается! – прошипела я, негодующе сверкнув глазами. – И ты знаешь об этом.
Развернувшись, я удалилась, гордо вскинув голову, как делала раньше, когда вступала в спор с Поттером. Не так-то это было просто, но я смогла уйти достойно и загнать слезы куда подальше. Ими ничего не решить и никому не помочь. Издали я услышала, как Ремус что-то настойчиво выговаривает Джеймсу, но не стала останавливаться. Я чувствовала себя просто отвратительно, да что там, я чувствовала себя соучастницей организаторов настоящей казни! Если бы они видели, если бы знали…
Какое право они имели так поступать с Марлин? Я уважала благородные мотивы Блэка, но он просто не имел права что-то решать без нее самой. Она не обязана мучиться в неизвестности только потому, что Блэк решил ее не впутывать. И если в ближайшее время они что-нибудь не предпримут, я все расскажу ей сама, и будь что будет.

Своим планом я занялась в самое ближайшее время, а его у меня появилось достаточно в связи с тем, что я не разговаривал с Джеймсом уже несколько дней. Однако долго я так не смогу, тем более, что я уже давно его простила. К тому же, завтра у меня день рождения, и я хочу собрать их всех вместе, включая Питера и Марлин, нравится им это или нет. Мне надоело, что у нас вечно что-то случается, неужели мало того, что экзамены на носу и нужно писать заявление в Академию целительств, чтобы администрация успела рассмотреть мою анкету на поступление? Я хочу стать целительницей, я хочу помогать людям, и именно это я собиралась сделать.
На замок опускалась ночь, и вот уже стремительно растущая луна выглянула из-за облаков, заставив меня оторвать взгляд от пергамента. До полнолуния оставалось чуть больше недели, час от часу не легче. Посмотрев на часы, висящие над мерно потрескивающим камином, я невольно выдохнула, заметив, что стрелка уже перешла отметку «полночь». Значит, меня можно поздравить. С днем рождения, Лили, и, похоже, сегодня у тебя намечается веселый денек.
– Не спишь? – услышала я за спиной тихий голос и удивленно обернулась.
Марлин стояла у входа в спальни девочек, наблюдая за мной изучающим взглядом, и я была чудовищно рада ее видеть. Спускаясь по лестнице, она замерла у того места, где я увидела ее с Джеймсом, едва ступив за порог гостиной. Ее глаза чуть потемнели, но затем Марлс вновь бодро обернулась ко мне. В полумраке ее широкая улыбка легко сошла бы за искреннюю, но я лишь прищурилась и кивнула.
– Знаешь… – Она медленно спустилась вниз, остановившись на нижней ступеньке. – Я не помню, как оказалась здесь, но знаю, что меня нашел Джеймс. Последнее, что я помню из того дня, это… – Она прикрыла глаза, будто вспоминая, хотя я не совсем понимала, зачем она это делает. – Да, я помню, как поднялась на нижний ярус трибуны и сидела там… наверное, очень долго. А дальше – пустота.
Я вздохнула.
– Пустота – это самое подходящее слово для описания твоего последующего состояния, что бы ты ни говорила и как бы ни старалась выдавить улыбку, Марлс, – невесело сообщила я, посмотрев на нее и снова склонившись над пергаментом. Может быть, я поторопилась, и спасать никого не придется? В конце концов, она девочка сильная, самая сильная из всех, кого я когда-либо знала, может и сама справиться.
– Я понимаю, что доставила тебе немало неприятностей, Лили, – неожиданно произнесла Марлин, заставив меня вновь оторваться от своей работы и на этот раз окончательно. В ее голосе звучала легкая ироническая усмешка. – Извини. – Марлс медленно прошла по гостиной и присела на диван рядом со мной.
Она смеялась надо мной. Серьезно, она не пыталась извиниться или заверить меня, что все в порядке, она лишь по-доброму насмехалась над моим недовольным выражением лица, как сделала бы прежняя Марлин! Я молча следила за ней, чуть нахмурившись. У нее определенно была какая-то цель.
– Почему ты не спишь? – невольно вырвалось у меня, и она тут же обратила на меня пристальный взгляд серых глаз.
– Не спится. – Марлин сделала глубокий вдох и, помолчав, вновь заверила: – Я, правда, не хотела никого пугать, особенно тебя, Эванс. Помнится, ты была самая впечатлительная, а теперь… – Она резко смолка, не сводя с меня долгого взгляда, и я поежилась.
– Если ты больше не станешь впадать в оцепенение посреди разговора, Марлс, я обязательно тебя прощу, – пообещала я и тут же поправила себя: – Хотя, вообще-то, ты ни в чем не виновата.
Она все еще смотрела на меня, потому-то я и заметила перемену. Серые глаза неожиданно наполнились слезами, и она тут же отвернулась, глубоко вдыхая и выдыхая, а я молча следила за ней. Невозмутимая. Задумчивая. И так упорно старающаяся показать мне, что у нее все хорошо. Она – прекрасная лгунья, но я ошиблась. Марлс вовсе не обманывала себя, но почему-то ночью все ощущается по-другому. Наконец она обернулась, плотно сжав губы и вполне уверенно глядя на меня. Задавая свой вопрос, Марлс неотрывно наблюдала за моей реакцией, делая ставку на то, что я-то в отличие от нее не умею лгать. Еще недели две назад это могло бы сработать.
– Лили, ты что-то знаешь о том, что произошло? – медленно и четко спросила она. Мне тут же показалось, что в гостиной стало слишком тихо и холодно.
Я затаила дыхание, боясь пошевелиться и не зная, что мне делать. Я не хотела ее обманывать, но сказать ей сейчас – значит, совершить необдуманное действие, молчать дольше – значит, признать, что я что-то скрываю. Джеймс поставил меня в тупик заявлением, что мы должны доверять Блэку, а моя ссора с ним связала меня по рукам и ногам. Он, разумеется, знал, что не ему придется говорить с Марлин, это придется делать мне. Сказать, что я ничего не знаю – значит, на самом деле солгать ей. Прямо в лицо. Мерлин, ну почему она так умоляюще на меня смотрит?
– Нет, – не моргнув глазом, выдохнула я, почти физически ощущая ее разочарование. Зачем я это делаю? Я вижу, что ей больно это слышать, причем, даю пятьдесят процентов на то, что она прекрасно понимает, что я сейчас ей солгала. Но переспрашивать Марлин не станет, я уже видела это в ее глазах.
– Что ж, – уже знакомым мне твердым голосом с совершенно непонятной мне интонацией отозвалась она. – Значит, узнаю сама.
Я в немом изумлении уставилась на нее и почему-то подумала, что она смеется. То есть, сейчас, в полумраке гостиной, ее губы не тронула даже призрачная улыбка, но мне показалось, что где-то внутри она действительно смеется над этим. Эта когда-то жизнерадостная девочка, они звали ее их персональной радостью. Может, мне самой записаться на прием в больницу Св. Мунго, а уже потом идти туда работать? Потому что я скоро сойду с ума от всего этого.
И тут до меня кое-что дошло.
– Погоди-ка, Марлин! Одну секунду. – Я быстро перевела на нее испытующий взгляд. – То есть, ты считаешь, что… он все это… ну, спланировал?
– Они, – поправила меня Марлин с нехорошей ухмылкой. В одном этом слове прозвучали и горечь и ирония. Я видела, что ей неприятно об этом говорить, но мне хотелось узнать, как именно она понимает всю эту ситуацию. – Никто из них никогда ничего не делает в-одиночку, Лили.
А ведь она никого не назвала по имени, неожиданно заметила я, разрываясь от жалости и сострадания. Однако внешне я оставалась абсолютно спокойной – Марлин жутко злится, когда я пытаюсь жалеть ее. Сейчас, как никогда, мне просто невыносимо хотелось ей все рассказать!
– Разумеется, спланировано, – с некоторым раздражением отозвалась она, медленно качая головой. – Не на пустом же месте. Я просто хочу понять, Лили! – Она взглянула на меня с отчаянием и с той же мольбой. – Понять, что я сделала?..
– Что ты сделала? – недоверчиво переспросила я, вскинув брови. Честное слово, я думала, мне послышалось. Это же неправда. Она должна понимать, что это уж точно неправда.
Но, заглянув ей в глаза, я увидела, что она не понимает. Новая волна ярости взметнулась во мне, когда я подумала о равнодушных синих глазах Блэка.
– Но, Марлин, неужели, ты серьезно…
– Я вполне могла ему надоесть, – обронила она, и ее голос даже не дрогнул. – Знаешь, что такое полтора года, Лил? Это самые длинные отношения в его жизни. Предыдущие самые длинные отношения в его жизни были… в восемнадцать раз короче.
Губы скривились в усмешке.
С ума сойти. Да, что-то подобное я от нее уже слышала. В ту ночь, когда Джеймс фактически передал ее мне из рук в руки, я почти не спала. Когда я подумала, что Марлин уснула, то решила пойти прогуляться и, уже выходя, услышала ее тихий едва уловимый шепот: «Неужели я действительно всего лишь ему надоела?..»
Вряд ли она обращалась конкретно ко мне, я даже не уверена, что она вообще это помнит, но было тогда в ее голосе что-то такое, отчего сердце разрывалось внутри. Это просто несправедливо, в который раз яростно подумала я. Она должна знать.
– Ты знаешь, что не права, – мгновенно произнесла я и тут же закрыла рот рукой. – Марлин… – Я вдохнула и быстро добавила: – Я идиотка, ладно? Просто я никогда не поверю, что он сделал это специально.
Но он сделал, Эванс.
Марлин едва заметно вздрогнула и чуть прищурилась, задумчиво глядя на меня, но тут же отвернулась, а я кляла себя, на чем свет стоит. Мерлин, ну как можно быть такой глупой?! Если начинать убеждать ее, то рассказывать все, но я не могу рассказать ей. Какая из меня после этого подруга?
– Прости, – снова прошептала я, не отводя рук от лица. – Мне очень жаль.
Она не ответила, медленно подошла к окну и долго смотрела на луну, будто изучала. Я попыталась сделать несколько шагов навстречу, но Марлс, угадывая, что мне хочется обнять ее, тут же отступила назад, бросив на меня предостерегающий взгляд.
– Все в порядке, – быстро произнесла она свою любимую фразу, и я, остановившись, села прямо на пол, навалившись спиной на диван.
Мы молчали; Марлин осталась стоять спиной ко мне, а я не знала, что сказать ей. Мне очень хотелось обнадежить ее, сказать, что ей совсем не обязательно защищаться и от меня тоже, но это Марлин МакКиннон, и она меня не послушает.
– Ты же понимаешь, как глупо прятаться, правда? – наконец, спросила я. – От всего ведь не убежишь. – Прищурившись, я тут же осторожно уточнила: – Ты, надеюсь, не собираешься уезжать из Хогвартса?
Она молчала несколько томительных секунд, и эта медлительность напугала меня.
– Я думала об этом, – негромко отозвалась Марлс, заставив меня подскочить на месте. Поднявшись на ноги, я быстро подошла к ней. Она думала об этом.
Она думала. Мерлин.
– Ты с ума сошла? – едва не сорвавшись на крик, прошипела я. – Марлин, так нельзя! Вы помиритесь, ясно? Это я тебе говорю, ты должна мне верить. – Никогда я еще не чувствовала такой уверенности, как сейчас, потому что уж я-то верила в то, что говорила. Блэк упрям, но скоро и он поймет, что его план заведомо обречен на провал. Все это глупо и совершенно бессмысленно. Я действительно была готова на все, чтобы убедить Бродягу, что он ошибается. Никто и никогда еще не смог спасти близкого человека, скрывая от него правду и бросая его одного на произвол судьбы! Никто и никогда.
Но она лишь отрицательно покачала головой, и снова я скорее почувствовала ее улыбку. Казалось, что ночью на поверхность выходит та, другая Марлин, которая пряталась где-то внутри, пока светило солнце. Обреченная, подавленная, отчаявшаяся.
– Нет, – лишь спокойно произнесла Марлин, качая головой, и я ничего не могла сделать с этим. – Я знаю. – С этими словами она обошла меня, быстро подошла к лестнице, и, уже поднимаясь наверх, обернулась. – Лили, – Уголки ее губ чуть-чуть дрогнули. – С днем рождения.
Моя хорошая.
– Ты ведь придешь, да? – тут же спросила я, умоляюще глядя на нее. Я знала, что она скажет, но мне так хотелось надеяться, что я смогу ее убедить.
– Прости, – отрицательно покачала головой Марлс, и я лишь понимающе кивнула. – Сейчас я могу находиться лишь там, где мне рады, а ты зовешь к себе тех, кого я совсем не хочу видеть. – Марлин медленно кивнула мне и исчезла в холле, ведущем в спальни девочек. Я подавила вздох, прекрасно понимая, что где-то в глубине души я уже давно заранее знала ответ на свой вопрос.
Отложив в сторону пергамент, я провела рукой по лицу, словно убирая паутину, и решительно поднялась со своего места. Сегодня я точно не смогу ничего написать, а этот разговор с Марлин окончательно выбил меня из этой давно привычной повседневной колеи. Потянувшись и размяв затекшие мышцы, я осторожно выскользнула из гостиной в коридор.
Честно говоря, я еще никогда не выходила из гостиной после отбоя одна, да и сейчас не могла сказать точно, почему именно решилась на это. Не то чтобы меня не пугала все больше накаляющаяся ситуация, в конце концов, едва ли хоть один день проходил спокойно. Вчера я слышала, как маглорожденная девочка из Рейвенкло с дрожью в голосе рассказывала профессору МакГонагалл, что видела на зеркале в душевой надпись «Время подходит, грязнокровки». Я не стала подходить, зная, что этот вопрос непременно поднимут на ближайшем совещании старост и уже представляла себе ехидно блестящие глаза Нотта – старосты Слизерина. Меня просто в дрожь бросало от этого высокого бледного парня с черными как смоль глазами.
Я не рассказывала об этом никому, и Джеймсу в особенности, зная его вспыльчивый характер. Более того, я даже представить боялась, что он сделает со мной, если узнает, где я сейчас нахожусь, и потому старалась быть максимально тихой. Если Поттер и остальные Мародеры сейчас неожиданно появятся из-за угла, это меня совсем не удивит. Наверное, мое стремление с самого начала оставаться незамеченной впоследствии даже спасло мне жизнь.
Стоило мне отойти от портрета Полной Дамы, которая, кажется, задремала, как совсем недалеко от меня что-то неестественно громко зашуршало, заставляя мгновенно замереть на месте. Поймите меня правильно, я вовсе не самоубийца, чтобы шляться где попало по ночам совершенно одной. В Хогвартсе сейчас совсем не безопасно, именно поэтому спальни младших учеников на ночь запираются на заклинания – так спокойнее нам, старостам, и даже преподавателям. Только этого мне не хватало – чтобы кто-то сейчас попался мне на глаза! Это седьмой этаж, Эванс. Здесь нечего делать слизеринцам. Но тем не менее по коридору раздавались чьи-то тихие шаги, и я стремительно нырнула в темноту, все еще надеясь остаться незамеченной. Кто-то крался в этой тьме, явно скрываясь. Или делая вид, что скрывается.
Через пару томительных секунд я чуть было не подпрыгнула от неожиданности.
– Смотрите-ка, – услышала я холодный, полный ядовитой насмешки голос. – Отверженный всеми любитель грязнокровок, ты решил почтить нас своим присутствием?
– Заткнись, Эйвери! – Этот голос всего несколько часов назад умолял меня его выслушать.
Ладонь непроизвольно сжалась в кулак.
Эйвери.
Северус огрызался так только тогда, когда был расстроен, уж я-то знала. Вот уже второй раз я становлюсь невольно свидетельницей их встреч – Сева и Эйвери, который окончил Хогвартс еще в прошлом году. Марлин права. С самого начала она была права не только насчет Снейпа, но и вообще насчет всего. Слизеринцы не просто так вынюхивают что-то в коридорах. У них есть план.
– Лучше скажи, что там с Блэком? – Северус как всегда хладнокровен, но я слышу эту досаду, скользящую в его голосе. Только я слышу ее, потому что старшие змеи определенно принимают его спокойствие за чистую монету.
– И что же там с Блэком? – невинно прозвенел еще один голос, и на это раз девичий.
О, Мерлин, нет!
Она что, спятила?!
Я замерла на месте, с трудом зажав дрожащими ледяными пальцами рот. Похоже, подслушивать слизеринские разговоры уже входит у меня в традицию, только меня это совсем не радовало. Что они вообще делают на седьмом этаже? Я затаила дыхание, боясь, что мои судорожные неглубокие вдохи разносятся на весь этаж. Мерлин, что она тут делает?
– Нам сегодня просто везет, – ехидно протянул третий, кажется, все-таки Мальсибер. – Что ты здесь делаешь, грязнокровка? Решила сама пожаловать, не дожидаясь очереди? Впрочем, – Голос смолк, но затем вновь зазвучал, на этот раз, с предвкушением: – …ты ведь и так в начале списка...МакДональд.
– Ты не тронешь меня здесь. – Мэри такая храбрая, наверное, слишком зла, чтобы думать. – Ни тебя, ни его вообще не должно здесь быть! – Камень в огород Мальсибера, затем Эйвери. Что же ты творишь, глупая?.. – А ты, Нюнчик…
Я беззвучно застонала, прислонившись затылком к стене и, как повелось в последнее время, оказавшись меж двух огней. Если я сейчас выскочу отсюда, возможно, мы обе никогда оттуда не вернемся, но если останусь здесь и даже не попытаюсь…
– Заткнись, паршивая грязнокровка! – Четвертый голос. Сколько же слизеринцев прячется в этой тьме?
Я высунулась из-за угла как раз вовремя, чтобы заметить, какой страшный взгляд бросил на Мэри Северус. Девушка смолкла, широко распахнув глаза.
Как, как она вообще там оказалась? Мэри МакДональд раньше жила со мной в одной комнате, но затем переехала в другую, когда там в свою очередь освободилась старая кровать Марлин. Не отводя дрожащих рук от лица, я быстро выглянула из своего укрытия и тут же втянула голову обратно, все равно в этой проклятой темноте ничего не разглядеть. Мерлинова борода, Мэри, быстро уходи оттуда!
– Оставь ее, Розье, – лениво протянул Северус, и я снова вздрогнула, услышав этот чужой высокомерный тон. – Не здесь же, в самом деле.
– У тебя итак плохая репутация, Снейп, – разозлился Эйвери. Послышался сдавленный вскрик Мэри, и я снова вздрогнула. Я просто трусиха, и я ненавидела себя за это. – Впрочем, ты прав. Пошла прочь, мерзкая сука, а то боюсь насквозь провонять магловским отродьем, – с презрением бросил Эйвери и, судя по звуку, оттолкнул Мэри в сторону. Та быстро пробежала мимо меня, не глядя по сторонам – должно быть, до нее дошло, кого она пыталась поставить на место. Кажется, она уже пожалела, что высунулась прямо им в руки.
– Что с Блэком? – дождавшись, когда она пробежит мимо, грубо переспросил Розье, видимо, обращаясь к Эйвери.
Я закрыла глаза, мечтая провалиться под землю, но не слышать всего этого. Я чувствовала себя так мерзко, как будто и вправду была грязной. Сделать шаг – означало оказаться на месте бедняжки Мэри и, возможно, на этот раз не отделаться тем же. С другой стороны, там Северус. Как-то он поведет себя, когда я покажусь им на глаза? В голове мелькнула азартная мысль, совершенно мне не принадлежащая.
– Срок испытания назначен, – деловито ответил Эйвери, понизив голос. – Малфой…
Малфой?!
– Малфой? – тут же перебил его Мальсибер, и, судя по голосу, он был недоволен.
– Закрой рот! – накинулся на него Розье, окончательно взбесившись.
– Люциус сам передал мне все, что нужно, – прошипел Эйвери, но в его голосе звучала неприкрытая гордость. – А теперь пошли отсюда. А иначе наши общие знакомые снова сунут свой проклятый гриффиндорский нос не в свое дело.
Послышались смешки, а затем звук удаляющихся шагов. Я слышала, как они спускаются вниз по лестнице, и, облегченно переведя дыхание, выступила из своего укрытия. Тут же кто-то зажал мне рот рукой и утянул за угол. Я даже не успела испугаться, как оказалась на свободе и увидела… Северуса.
Я пропустила тот момент, когда он отделился от своей дьявольской группы.
– Ты спятил?! – прорычала я, отшатнувшись от него на полметра и ощущая, как пережитый ужас смешивается с яростью и страхом перед ним.
Я боялась его теперь.
– Я хочу задать тебе тот же вопрос, – прохладно ответил мне Снейп, окинув меня внимательным взглядом черных глаз. – Эванс, что ты здесь делаешь?!
– Какое тебе дело? – огрызнулась я, неприязненно оглядывая его и стараясь подавить накатывающие волны паники.
– Они могли тебя увидеть! – не отставал Снейп, и в его голосе прозвучало искренняя тревога. Вот только я больше ему не верила. – Я заметил тебя еще тогда, когда МакДональд проскочила мимо. Лили, выслушай меня! Пожалуйста! – вскрикнул он, заметив, что я хочу уйти, и заступая мне дорогу к выходу.
– Как ты можешь? – в ответ закричала я, нервно оглядываясь по сторонам. – Ты… вы… вы угрожали Мэри на моих глазах! А если бы это была я, Снейп? Ты так же хладнокровно позволил бы им убить и меня, да? – Я окинула его ледяным взглядом. – Отойди!
– Лили, ты… что ты говоришь… – пробормотал он, заметно бледнея. – Лили, я никогда…
– Я точно такая же грязнокровка, – с горечью выдавила я, качая головой. – Убери руку, Снейп! – Я резко отшатнулась, и он тут же отдернул руку. – Не трогай меня!
– Отойди от нее, Нюниус.
Вот черт.
Я резко обернулась, испуганно глядя на Джеймса и Сириуса, которые, вскинув палочки, стояли за моей спиной. Только вас здесь и не хватало.
– Поттер, – презрительно выплюнул Северус, и голос его исказился от ненависти. – Блэк.
– Доброй тебе ночи, Нюнчик, – ласково приветствовал Сириус, нехорошо усмехаясь. У Блэка были очень тяжелые дни, и он был рад оторваться на ком угодно. – Я смотрю, ты совсем оборзел шляться по нашему этажу среди ночи. Рад бы с тобой поболтать, но… Левикорпус!
Я не успела и глазом моргнуть, как Снейп стремительно выхватил палочку и крикнул:
– Протего!
– Импедимента!
Засверкали вспышки заклятий, и на пару секунд я просто застыла, пытаясь осознать, что происходит. Это же школьный этаж, наш этаж! Уж здесь-то всегда все было довольно спокойно, но, похоже, и этому тоже пришел конец. Затем, оправившись от шока, я тут же бросилась им наперерез и неожиданно отлетела в сторону, ударившись о стену. Я даже не поняла, что произошло, но коридор погрузился во мрак, и я, слегка поморщившись от боли в руке, почувствовала, как Джеймс помогает мне подняться.
– Лили… – услышала я испуганный голос Снейпа. Действительно испуганный. – Лили, прости меня!
– Все в порядке, Северус...
Я не успела среагировать вовремя, едва увидев знакомое выражение в глазах Джеймса. Убедившись, что моя царапина неглубокая, он бросился на Снейпа и с силой врезал ему в нос. Я тут же бросилась к ним, но Сириус схватил меня за руку и оттащил в сторону, не слушая мои протесты.
– Сохатый, хватит! –крикнул Бродяга, хватая друга за руку и оттаскивая от выкрикивающего всяческие проклятия Снейпа. – Вали отсюда, Нюниус! Быстро! – со злостью заорал Блэк, глядя на Снейпа, который бросал на Джеймса испепеляющие взгляды.
– Это уже не смешно! – вскрикнула я с отчаянием. – Хватит, вы все!
Джеймс, тяжело дыша, вновь ринулся на него, но Сириус держал Поттера достаточно крепко.
– Прекрасное общество, – едко бросил мне Северус, и я сжала губы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь в порыве охватившей меня ярости. – Просто идеальные друзья! – В его голосе послышались саркастические нотки. – У вас не было ощущения…что так не бывает? – Снейп презрительно скривил губы, и я вновь уставилась на совершенно чужое лицо.
– Что ты сказал, Нюниус? – крикнул Джеймс, сверкая глазами. Я опасливо оглянулась в его сторону, но, кажется, на Сириуса пока еще можно рассчитывать. Я вновь обернулась к Северусу, окинув его возмущенным взглядом.
– Стой! – недоверчиво окликнула его я, видя, что еще чуть-чуть, и уже никто не сможет остановить вырывающегося Джеймса. – Что ты имеешь в виду?
Снейп молчал, окидывая Мародеров пренебрежительным взглядом и останавливая его на мне.
– Ты что оглох, Нюниус? – взорвался Сириус, и я бросилась обратно к нему, чувствуя, что еще чуть-чуть, и все начнется заново. Мне стоило немалых усилий удержать Бродягу на месте, да и Джеймс не особо рвался мне помогать.
– Присмотрись, Блэк, – лениво осклабился Снейп, тряхнув отросшими сальными волосами. – Должно быть, среди вас… крыса. – Он усмехнулся и растворился в темноте коридора прежде, чем кто-то успел его остановить.
Джеймс рванул было за ним, выхватив только убранную палочку, но я крепко вцепилась в его плечо, борясь с подступающими слезами. Я была зла и растеряна и даже не представляла, что делать.
– Джеймс, пожалуйста… – почти скулила я, отчаянно скользя туфлями по полу. – Сириус!
– Ублюдок, – сплюнул Бродяга, глядя в темноту горящими глазами. – Ладно, Сохатый, спокойно. Не побежишь же ты за ним в их слизеринскую нору?
В том-то и дело, что я сомневалась. Судя по глазам Джеймса, он бы бросился за ним, стоит нам ослабить нашу мертвую хватку. Я едва заставила их вернуться в гостиную и уже там, усадив обоих на диван, окинула болванов крайне возмущенным взглядом, за которым пыталась спрятать медленно проходящий страх. Кажется, и они это понимали.
– Что вы делаете?! – зашипела я, едва сдерживая крик. Если закричу – разбужу весь Гриффиндор.
– Ты слышала, что он сказал, Эванс? – тут же взвился Сириус, бросив на меня злой взгляд синих глаз. – Можно подумать, сам Нюнчик у нас…
Я беспомощно закусила губу, резко отвернувшись и на миг закрыв ладонями лицо. Затем вновь повернулась, подошла и приземлилась на пол, привалившись спиной к дивану. Устало закрыв глаза, я почувствовала, как Джеймс опускается рядом и берет меня за руку.
Черт с тобой, Поттер, я слишком устала, чтобы злиться еще и на тебя.
– Мне надоели ваши выходки, – сердито произнесла я, не глядя на него. Затем молниеносно выхватила палочку, резко обернулась к нему и буркнула: – Эпискеи! – Нос хрустнул, заставив Джеймса вскрикнуть от неожиданности. Он так и замер, потрясенно уставившись на меня, и невольно дотронулся до лица.
– Ты чего? – воскликнул он, слыша, как Сириус на диване давится смехом.
– Тебе не идет сломанный нос, Джеймс Поттер, – устало произнесла я, позволяя ему притянуть меня к себе и вздохнуть с облегчением.
– Хватит ржать, Бродяга! – не глядя на него прошипел Поттер, но Сириус только фыркнул от смеха.
– Что вы там делали? – неожиданно вспомнила я, оборачиваясь к Сириусу.
Бродяга переглянулся с Сохатым и, дождавшись его кивка, произнес, намеренно растягивая слова:
– Лили Эванс, спешу сообщить, что мы ждем вас завтра, то есть, уже сегодня, на восьмом этаже замка Хогвартс, – торжественно произнес Сириус. – Все подробности вы, мисс, узнаете в указанное время, а именно сразу же после окончания последнего урока, а это у нас… квиддич, сразу после совместной астрономии. Это значит, что у тебя есть время переодеться, сестренка.
Я фыркнула, чувствуя, как на губах появляется улыбка. Они в своем мародерском репертуаре, но одновременно я почувствовала и легкую грусть. Я ведь хотела, чтобы на моем дне рождения были все они, все мои лучшие друзья, а получается совсем не так…
В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Наверное, все подумали о том же самом, и я, не удержавшись, обернулась на Сириуса. Его взгляд, только что светящийся веселыми искорками, потемнел, и Джеймс безмолвно развернул меня к себе. Его карие глаза смотрели на меня очень спокойно, словно хотели убедить, что скоро все будет хорошо, но перед моими глазами появилась печальная Марлин, медленно качающая головой.
– Вы помиритесь, ясно? Это я говорю, ты должна мне верить!.. – услышала я словно издалека свой яростный голос.
– Нет, Лил. Я знаю.
Я положила голову на плечо Джеймса, пытаясь забыть о том, что только что произошло, когда меня будто подкинуло на месте, и я порывисто обернулась к Сириусу, вспомнив о «назначенном испытании». Но тут же отвернулась, решив отложить этот разговор до завтрашнего дня. И все-таки, что имел в виду Северус, говоря о «крысе»? Скорее всего, намекал, что ему известно об их анимагической сущности. Я невольно вздрогнула, заново переживая эти жуткие полчаса, а в голове снова забилась отчаянная мысль: незарегистрированный анимаг. Да уж, вышла прогуляться…
– Никогда, Лили… – словно услышав мои мысли, раздельно произнес Джеймс. – Никогда больше не вздумай выходить из гостиной одна. – Он все еще смотрел на меня, и его теплые карие глаза напоминали мне завораживающее шоколадное море. – И… – Он чуть улыбнулся и, неожиданно поцеловав меня, произнес: – С днем рождения.


Глава 15

Глава 15


POV Марлин МакКиннон

Положив голову на парту, я закрыла глаза, представляя себе горячий белый песок и море, плавными волнами жадно лижущее берег, то удаляясь, то возвращаясь с новой силой. Хотелось слышать лишь шум прибоя, негромкое шипение волн, крик чаек, так свободно летающих над водой… Хотелось самой стать птицей и улететь далеко-далеко, где меня никто, никогда не найдет. Никто и никогда, черт возьми. Однако для осуществления данной цели было и другое место, гораздо ближе, и его также невозможно найти. Я любила море и большую воду, я могла бы часами гулять у Черного Озера, но там все время гуляло слишком много народу, в том числе и Мародеры.
Вообще-то, спала я сегодня вполне спокойно, чувствуя лишь легкую тревогу оттого, что мои жуткие сны таинственным образом исчезли. Нет, это было бы прекрасно, если бы они исчезли насовсем, вот только что-то говорило мне, что это лишь затишье перед бурей. Да, вставая утром, я чувствовала себя выспавшейся, но после двух часов урока Истории магии каждому захотелось бы провалиться в сон. Собственно, многие так и делали, зная, что профессор Бинс редко обращает внимание на поведение своих учеников во время лекции. Раньше я все время спала на его уроках, а потом просто брала конспекты у Рема или Лили. Раньше… Ужасное слово.
Этот месяц длился для меня как долгие годы, и было странно, оглянувшись вокруг, видеть все такие же знакомые лица однокурсников. Казалось, я не видела их очень давно, не замечала, не приглядывалась. Я так старалась всем отвечать и улыбаться как прежде, что совершенно не запоминала, с кем говорю. Многие старшекурсницы проявляли по отношению ко мне приторную заботу, следя за каждым моим словом, но, послушайте, отделившись от своих друзей я не стала идиоткой. Я прекрасно понимала, о чем они действительно думали в этот момент. О том же, о чем думали все, когда однажды утром увидели меня на противоположном краю гриффиндорского стола.
Эти разговоры велись повсюду.
В коридорах.
– Теперь Сириус свободен? – Шепот и звонкий смех прямо у меня за спиной. – Мерлин, ему должно понравиться мое новое платье!
– Говорят, у него сегодня свидание с Эллин Боунс, той шлюхой из Рейвенкло! – Голос и новый взрыв хохота.
Я медленно оборачиваюсь, едва ли осознавая, что они тут же замолчали. У меня красные глаза и дикий голос, кажется, я что-то сказала им.
В гостиной.
– Шарлотта ле Рой рассказывала мне о нем.
– Я слышала от подруги, что Блэк вчера заперся в кабинете ЗОТИ с Марией Сайлес из Хаффлпафа прямо после последнего урока.
– Бедняжка МакКиннон.
Эти слова одно за другим отпечатывались в сознании, я стояла в полумраке у самого входа, слыша смех и притворно-сочувственные вздохи в мой адрес.
– Врут они все, – внезапно заявила Алиса, возникая буквально из ниоткуда. Я повернулась к ней, торопливо проводя ладонью по щеке. – Болтают, а ты слушаешь, глупая.
Я кивнула, быстро проходя мимо и ни на кого не глядя. Вокруг Сириуса всегда полно слухов.
Сейчас Алиса сидела за первой партой вместе с Джин Доэрти, что-то оживленно рассказывая ей. Джин молча слушала, иногда кивая и растягивая губы в понимающей улыбке, но ее темный взгляд то и дело натыкался на меня. Странно, но я не обращала на это внимания, потому что за ними устроились Джеймс и Лили, и временами Эванс так же оборачивалась и встречалась со мной взглядом. Я кивала, привычно растягивая губы в фальшивой улыбке. Лили знает об этом,но делает вид, что принимает ее за искреннюю, хотя даже она порой срывается, потому что действительно переживает за меня. Но со мной все в порядке. Правда. И, однако, тут мой взгляд замер, и я быстро отвернулась, потому что за третьей партой сидели Ремус и Сириус.
Плотно сжав губы, я перевела взгляд на другой ряд и увидела, как те самые Эллин Боунс, Мария Сайлес и Шарлотта ле Рой вели оживленный спор, поглядывая на меня. Плевать.
Мэри МакДональд выглядела непривычно бледной и подавленной, не обращая внимания ни на кого вокруг. Что-то отдаленно знакомое шевельнулось во мне, когда я увидела ее затравленные голубые глаза, но тут к ней подсел Стивен Армстронг из Рейвенкло, начал о чем-то говорить, чуть улыбаясь, и я вновь была вынуждена отвернуться. Я чувствовала себя чужой и никому не нужной, но стоило мне поймать взгляд зеленых глаз Лили, как я понимала, что это не так.
Что ж, я практически не помнила, как подошел к концу январь, хотя за окном ничего и не изменилось. Все также шел снег, сгустились тяжелые свинцовые тучи, и спящая природа не наводила на мысли о чем-то упущенном, безвозвратно потерянном. Но стоило мне войти в класс, оглянуться по сторонам, как я понимала, что совершенно не помню ничего из того, что происходило в последнее время. Впрочем, это неудивительно.
Пребывая в туманной завесе, скрывающей меня от остального мира, я знала только то, что нужно бороться, нужно улыбаться, разговаривать, нужно жить так, как и раньше. Я пыталась, я стараюсь и сейчас, но стоит мне услышать знакомый голос, и я бегу прочь со всех ног. Наверное, именно поэтому я и оказалась в башне Астрономии в тот вечер. Просто хотелось верить, что ветер, такой живой и морозный, подскажет ответ хотя бы на один мучающий меня вопрос.

Поставив ногу на узкую поверхность, я обхватила руками колонну, подтянулась и оказалась в самой высокой точке Хогвартса. Казалось бы, на высоте тридцати с лишним метров должно быть страшно, но я ощущала лишь восторг и какую-то эйфорию. Глядя вниз, я видела несколько темных точек, слоняющихся вдоль стены. Люди, поняла я, и неожиданно захотелось смеяться. Ветер относил назад мои волосы, свирепый и отрезвляющий, как раз то, что мне было нужно. С такой высоты даже высокие, раскидистые деревья казались крошечными, а, поворачивая голову, я могла видеть некоторые другие башни Хогвартса.
Когда я увидела летящих в Совятню сов, в голове пронеслась сумасшедшая мысль – как все-таки здорово – лететь. Но в этот же миг в голове возник другой яркий, красочный образ: ветер так же, как и сейчас, треплет мои волосы, но он теплый и ласковый. Мои руки соединены в замок вокруг его талии, я слышу стук его сердца, чувствую его дыхание, почти незаметными облачками вырывающееся из груди. Вокруг проносятся леса, Озеро, я слышу позади веселый крик Лили, Сириус оборачивается, в его глазах горит идентичное моему счастье…
Я не заметила, как потеряла контроль, и если бы не Джеймс, была бы уже мертва. Кто-то схватил меня за талию и потянул вниз как раз в тот момент, когда я потеряла равновесие и нога соскользнула с узкой поверхности карниза.
– Марлин, ты с ума сошла? – услышала я отчаянно-громкий голос. Дыхание прерывистыми облачками вырывалось из моей груди, и я пыталась унять только что пережитый ужас, холодной волной сковывающий все тело. – Марлин!
– Джеймс…
Я перевела расширенные глаза на Джеймса Поттера, который с таким же страхом и еще яростью тряс меня за плечи.
– Мерлин… Джеймс, я… что я наделала… – Страх накатывал липкой волной, но кое-что еще было сильнее его. – Господи, Джеймс, пожалуйста, я прошу тебя, не говори ему ничего! Я очень тебя прошу, умоляю, Джеймс, я не хотела прыгать, честное слово, я ничего не хотела сделать, Джеймс, только пожалуйста, пожалуйста… – Я повторяла это снова и снова, и мои слова, казалось, успокаивали и самого Поттера так же, как успокаивали меня. – Джеймс…
– Я не позволю тебе прыгнуть с тридцати метров из-за одного придурка, даже если этот придурок – мой лучший друг, ты слышишь меня, МакКиннон?! – срывающимся голосом крикнул Поттер, наверное, пытаясь привести меня в чувство. Затем неожиданно прижал меня к себе, и спустя несколько мгновений я почувствовала, что плачу. – Марлс, я прошу тебя… – Я ощутила у себя над ухом его горячее дыхание. – Пожалуйста, никогда больше так меня не пугай.

Вчера я сказала Лили правду – я действительно никого не хотела пугать. Черт знает, что именно потащило меня на эту башню, что заставило залезть на карниз, ведь сейчас я понимала, как это было глупо и как опасно. Я держала себя в руках, я была абсолютно уверена, что со мной все в порядке и мне, черт возьми, совсем не нужна ничья помощь. Ничего страшного не произошло. Меня могло пугать лишь то, что вот уже месяц я была совершенно одна, и не потому, что друзья отвернулись от меня – вероятно, это Лили не подпускает ко мне Джеймса, а Рем из чувства такта не попадается мне на глаза – но потому, что теперь я сама стремилась к этому. Мне было легче дышать, когда я не чувствовала на себе пристальный взгляд зеленых глаз. Она следила за мной, черт, она, в самом деле, за мной следила.
Да, я училась. Сидя одна за последней, так называемой «проклятой» партой, я записывала все лекции, практически каждое слово, а потом сидела весь вечер в каком-нибудь тихом уголке и заучивала конспекты только для того, чтобы на какие-либо размышления не оставалось ни секунды. Однако на уроках я свои новые знания все равно не показывала, стараясь быть незаметной, и, кажется, у меня получалось.
Честно говоря, я никогда такой не была, и в эти минуты четко осознавала, как права Лили. Мне хотелось испариться, исчезнуть, чтобы не слышать его голоса. Казалось, Блэку плевать, он все так же высказывался в классе, ржал с Джеймсом, как идиот, выполнял задание втрое быстрее, чем все остальные. Казалось, все вокруг давно забыли о моем существовании, и о моей крепкой дружбе с самой популярной в школе компанией. Новость о том, что МакКиннон больше не общается с Мародерами, мгновенно расползлась по Хогвартсу, почти моментально превратившись во что-то невероятное. День ото дня появлялись разные версии о том, что произошло, но затем до всех дошел еще один слух – МакКиннон и Блэк расстались. Мерлин, как же мне хотелось запереться в комнате и не слышать всего этого. То и дело с разных сторон какая-нибудь гребаная сплетница считала своим долгом выкрикнуть очередную версию, причем, как будто случайно именно тогда, когда я находилась рядом.
Я злилась. Я действительно приходила в ярость, перепрыгивая ступень, где я должна была плакать и рвать на себе волосы от отчаяния. Какого черта? Кому какое дело до того, что происходит в моей жизни? В его жизни? Но жизнь Блэка так или иначе – общественное достояние.
Да, они давно ждали этого момента, возмездия… Они злились на меня все это время, но не решались тронуть, пока рядом были ребята, зато теперь им никто не мешал. То есть, это они так думали, ведь практически все слухи были надуманной и самоуверенной ложью. Я по-прежнему общалась с Лили, а через нее получала сообщения от Джеймса и Рема, и даже, встречая в коридоре Питера, я старалась перекинуться с ним парой фраз. Однако я рассказываю о том, что происходит уже сейчас, а не о том, что происходило около месяца назад. Тем, кто плохо знал меня, я казалась прежней, но Лили была в ярости, а сама я чувствовала себя выгоревшей. Хорошо, что все не совсем так, как я думала, но сильно легче от этого почему-то не стало.
Спустя примерно пару недель после того, как я резко перестала общаться с Мародерами, все, слава Мерлину, потеряли ко мне интерес, и я, наконец, могла находиться в спокойной обстановке. Все проходили мимо, даже не замечая меня, как будто я была под мантией-невидимкой, и только Лили и Джеймс, подобно личным телохранителям, следовала за мной по пятам.
Удар колокола, оповещающий о начале урока заклинаний, заставил меня чуть ли не подскочить на месте и вынырнуть из своих тяжелых мыслей. Класс был уже полон студентов, и профессор Флитвик разрешил нам сесть. Это был совсем маленький человечек, едва ли достающий мне до бедра, с короткими седыми волосами и в овальных очках и, чтобы вести уроки, ему приходилось вставать на довольно высокую стопку книг. Также он являлся деканом Рейвенкло, и, хотя уже сейчас мы все давно к нему привыкли, на первом курсе мне все время хотелось зажать уши из-за его пронзительного, высокого голоса.
Мы отрабатывали теорию, повторяли все, что может понадобиться к сдаче ЖАБА, вспомнили все атакующие заклинания, потом защитные, о которых напомнили всем Лили и Рем. В классе раздались привычные смешки, всем известно, что только они могут помнить материал за все семь курсов и утверждать, что нужно еще больше заниматься, потому что они все давно забыли.
По окончанию урока профессор Флитвик задал нам очередное эссе про атакующие заклятия и прямо с ударом колокола объявил об окончании урока.
Не дожидаясь, пока у дверей столпятся все ученики, ожидая своей очереди, я быстро скользнула прочь из класса, точно меня здесь и не было. Практически бегом я поднялась наверх, на башню Астрономии и прерывисто выдохнула, вцепившись рукой в колонну и взглянув вниз. Я не была здесь с того самого дня, когда Джеймс нашел меня и на самом деле думала, что никогда больше сюда не вернусь, однако пропускать уроки профессора Синистры было тоже не очень-то вежливо.
Дверь распахнулась, и в башню ввалилось сразу человек десять, среди которых были и Мародеры полным составом. Я резко отвернулась, глядя вдаль на хижину Хагрида и не видя ее.
– Мисс МакКиннон, – услышала я суховатый голос. Похоже, за те несколько секунд, что я смотрела сверху на простирающиеся внизу поля, профессор Синистра успела войти. Я обернулась, ожидая выволочки за пропущенные уроки, но профессор молча смотрела на меня проницательным взглядом и явно ожидала, что я что-то скажу в свое оправдание.
– Мне очень жаль, – помолчав, спокойно проговорила я. – Честное слово, профессор.
– Раз уж вы здесь, мисс МакКиннон, то я хочу лишь известить вас о том, что мы только начали проходить пояс Ориона. Наилучшая видимость в декабре-январе, но, уверена, мы и сейчас сможем увидеть его звезды. Прошу вас приготовить к следующему занятию доклад о созвездии Большого Пса, мы начали подробно изучать его на предыдущем уроке, который вы не соизволили посетить.
Плотно сжав губы, я бесшумно вдохнула и подавила внезапно вспыхнувшую панику, будто пронзающую меня изнутри. Сердце бешено заколотилось в груди, и я сглотнула, чтобы мой ответ прозвучал твердо и уверенно. Я не смотрела в его сторону, я не собиралась даже голову поворачивать, пока он не покинет башню. Это глупо, да, но мне и на это плевать. Не я это начала.
– Да, профессор, – ответила я, вскидывая голову и кривя рот в уже привычной для себя усмешке. – Полагаю, о самой яркой звезде – кажется, Сириус – стоит рассказать подробно? – Даже я слышала иронию в собственном голосе, но на самом деле вся ирония совсем не в моих словах, не в том, что все вокруг внезапно заткнулись, а в самом задании профессора Синистры.
Иногда мне казалось, что все вокруг сговорились, что они пытаются вновь загнать меня в темный угол, откуда на этот раз я не смогу выбраться.
– Разумеется, мисс МакКиннон. Начнем урок.
Не удержавшись, я чуть повернула голову и натолкнулась на взгляд карих глаз Джеймса. Он едва заметно кивнул мне, чуть прищурившись, и я кивнула в ответ, вновь отворачиваясь.
Мерлин, созвездие Большого Пса! Я столько знала о нем уже сейчас, что могла сходу рассказать весь свой предстоящий доклад, но едва ли смогла бы открыть рот. Потому что все, что я знала, я могла слышать лишь от одного человека, названного в честь самой яркой звезды на всем небе, бело-голубого цвета, большой, ледяной и далекой. Древние магловские ученые называли ее «собакой солнца». Я крепко зажмурилась, пытаясь прогнать слишком яркие образы, потревоженные этими мыслями.
– Марлс. – Кто-то положил руку мне на плечо, и я подскочила, пытаясь унять бешеную пляску сердца. Обернувшись, я увидела Лили.
– Зачем так пугать? – раздраженно воскликнула я, нервно оглядываясь. Профессор Синистра что-то рассказывала про созвездие Ориона, находящееся к северо-западу от Большого Пса. – Где ты была?
– Древние руны, – прошептала Лили, чуть улыбнувшись. – Я рада, что хоть кто-то знает о моих играх со временем. И, кстати, – Лили окинула меня изучающим взглядом. – Я подошла к тебе совсем тихо. Что-то случилось?
– Случилось, – буркнула я, подавляя вздох. – Синистра задала мне доклад о созвездии Большого Пса.
Несколько секунд Лили недоверчиво смотрела на меня, затем бросила обеспокоенный взгляд в сторону студентов, окруживших профессора Синистру, которая что-то показывала на двигающейся карте звездного неба. Затем снова взглянула на меня.
– Марлин… – несколько неуверенно начала она, но я лишь отмахнулась. Не хотелось вновь слушать ее речь, начинающуюся со слов «так не может продолжаться вечно». Разве она не понимает, что это не мое решение, что я ничего не могу сделать, как бы ни хотела? Я посмотрела куда-то сквозь нее, наткнувшись на знакомые темные волосы и руку с закатанным до локтя рукавом белой рубашки. Словно что-то почувствовав, Блэк резко обернулся, и я так же резко оторвала взгляд от синих глаз, как будто обжегшись. Собственно, что-то подобное я и испытала, как будто кто-то неожиданно полоснул по коже наточенным лезвием, когтями, режущим заклятием – чем угодно. Поморщившись, я невольно обхватила себя руками и почувствовала, как Лили сжимает мое плечо.
Пристальный взгляд дьявольски-синих глаз прожигал меня насквозь.

В гостиной мерно и успокаивающе потрескивали дрова, до которых дотягивались длинные языки пламени. Зайдя в гостиную, я с облегчением обнаружила, что здесь никого нет, все отправились на поле для квиддича, наблюдать за последней тренировкой перед матчем Гриффиндор-Хаффлпафф. Я не была на тренировках уже очень давно, слишком уж яркие образы накатывали на меня, если стадион оказывался поблизости.
Сейчас моей целью было что-то вроде прежних фокусов, казавшихся такими давними, что даже становилось страшно. Еще раз оглядевшись по сторонам, я начала медленно подниматься по лестнице в сторону спален мальчиков. С одной стороны, это было как-то несправедливо, что на лестницу к спальням девочек было наложено заклятие, согласно которому мальчик, пытающийся пробраться туда, тут же съедет вниз по покатой горке. Девочка же легко может забраться в спальни мальчиков, это было даже как-то непредусмотрительно.
Я чуть усмехнулась и, бросив последний взгляд на дверь в гостиную, пробежала вверх по лестнице и, повернув направо, оказался у знакомой двери, у которой столько раз появлялась. Самым ярким моим воспоминанием была ноябрьская ночь шестого курса, когда я, примерно так же, как и сейчас кралась наверх, стараясь остаться незамеченной.
– Алохомора, – едва слышно произнесла я, тут же почувствовав легкое головокружение. Пришлось опереться рукой на стену и сделать несколько глубоких вдохов.

– Алохомора! – прошептала я, накрыв палочку рукой, чтобы никого не разбудить. Замок негромко звякнул, и я медленно отворила дверь и заглянула в комнату, тут же окунувшись в атмосферу сна.
Вообще-то, я была не уверена, что вообще их тут застану, ведь Мародеры – любители ночных прогулок, но мне сегодня везло. Прошмыгнув в комнату и неслышно закрыв за собой дверь, я так и замерла на месте, глядя на спящих друзей.
Одеяло и подушка Джеймса валялись на полу, как будто он во сне в кого-то ими бросался, матрас практически съехал вместе с ногами, чудом не разбудив самого парня, и я, крепко прижав ладонь ко рту, перевела взгляд на кровать Ремуса.
Рем спал, накрывшись одеялом чуть ли не с головой и обхватив руками подушку. Если сравнивать с бедламом, царящим у Джеймса, можно было найти сто с лишним отличий.
Вновь переведя взгляд, я лишь мельком остановилась на кровати Питера, закутанного в одеяло с головой, точно в кокон, и, наконец, добралась до самой ближней кровати, специально оставленной напоследок.
Одеяло Сириуса Блэка тоже наполовину находилось на полу, но, по крайней мере, какая-то его часть все-таки еще пребывала там, где ей суждено быть. Подушка лежала на голове, как будто Бродяга пытался защититься от громких звуков, возможно, как-то связанных со следами борьбы на кровати Джеймса. Я тихо прокралась поближе и осторожно опустилась на кровать Сириуса, пытаясь поправить одеяло - в конце концов, тут было не так уж и жарко.
Кровать предательски скрипнула, а Сириус, которого обычно не поднимешь и пушечным выстрелом, неожиданно дернулся и проснулся. Вылезая из-под подушки, он недовольно озирался по сторонам и совершенно неожиданно для себя самого наткнулся на меня. Его синие глаза, поначалу удивленные, понимающе сощурились.
– Неожиданно, но… приятно, – еще немного сонно произнес он, тут же садясь на кровати и глядя на меня долгим изучающим взглядом.
Я растянула губы в робкой улыбке, так как все еще не была до конца уверена, действительно ли ему нравится эта моя самовольная вылазка. Его рука потянулась к выбившейся из хвоста вьющейся пряди и легким движением заправила ее мне за ухо. Я невольно вздрогнула, почувствовав его прикосновение.
– Говорят, когда не спится, нужно считать овец, – прошептала я, не отрывая от него взгляда. – На самом деле это не очень-то помогает. Я наколдовала над кроватью звездное небо и стала считать звезды, но, похоже, где-то ошиблась, а уснуть все равно не смогла. – Я улыбнулась, почувствовав, как он берет меня за руку.
– И ты решила пойти и посчитать собак? – криво усмехнулся Сириус. – Жаль, что долго считать не получится, радость моя, ведь пес здесь всего один.
– Разве одного недостаточно? – прошептала я в его губы за секунду до поцелуя.

Одна рука непроизвольно потянулась к губам, а на второй я все еще чувствовала его прикосновение. Я не знала, что огорчает меня больше – лезущие в голову воспоминания или ощущение полной беспомощности. Я не хотела чувствовать себя так, и жалеть себя тоже не хотела. Просто... понять? Тряхнув головой и резко загоняя вырвавшееся воспоминание обратно, я собрала последние силы, распахнула дверь в комнату и тут же прикрыла ее за собой, едва успев скользнуть внутрь.
Сразу же сильный порыв холодного ветра чуть не сбил меня с ног, а из распахнутого настежь окна послышались веселые крики болельщиков. Я торопливо сократила расстояние и захлопнула раму так, что задрожали стекла. Затем обернулась, обведя взглядом знакомую комнату. Кровать была заправлена только у Ремуса, что было весьма предсказуемо, и я машинально принялась за дело, мало заботясь о том, что у ребят пока еще нет раннего склероза, и они полностью осознают, в каком виде оставляют свои спальные места. Застелив кровать Джеймса, я принялась аккуратно раскладывать одеяло на кровати Бродяги. Пальцы то и дело не слушались, и мне приходилось останавливаться, переводя дыхание. Когда покрывало, наконец, было аккуратно расстелено, я осторожно присела на краешек кровати и закрыла глаза. Сколько всего связано с этой комнатой, с каждым помещением в замке. Везде он. Чертов Блэк.
Мародерская атмосфера чувствовалась, стоило лишь шагнуть в комнату, и сразу становилось ясно, кто здесь живет. На стуле валялись рубашки, на тумбочках расставлены колдографии. Множество колдографий.
Я медленно встала и, подойдя к тумбочке, осторожно взяла в руки рамку с колдографией, где были запечатлены все Мародеры вместе со мной и даже Лили. Она была сделана совсем недавно, буквально пару месяцев назад, но мне казалось, что прошла целая вечность. Чувствуя знакомое жжение в глазах, я пыталась заставить себя поставить рамку на место, но не могла оторвать глаз от смеющейся девушки, которую подхватывают сильные руки, прижимают к себе, и… вот уже колдография вываливается из моих онемевших пальцев, а я все еще неподвижна, так и замерла, не в силах пошевелиться. Что-то влажное щекочет мне щеку. Прекрасно. Даже Лили ни разу не заставала меня плачущей, я просто не могла позволить себе признаться, что на самом деле чувствую. Хотя, разве это не очевидно? Пересилив себя, я присела, подняла упавшее колдо и не глядя поставила его на тумбочку. Нет, с меня воспоминаний уже хватит.
И все же хорошо, что не разбилась…
Странное дело. Последнее время я начала замечать, что поначалу, примерно месяц назад, вообще не могла ходить по замку, каждый раз вздрагивая как будто меня ударили, посмотрев в ту или иную сторону. Но сейчас... сейчас я намеренно ищу эти места, словно находя в них необходимые мне силы. Энергетику. Вот и не верь после этого в нематериальные высшие силы. Я долго стояла у окна в холле перед тем, как подняться сюда, смотрела на свинцовые тучи, неспешно плывущие по небу, и вспоминала, как ладони Сириуса Блэка опускались мне на плечи. Невозможно сосчитать то безмерное количество раз, когда я одергивала себя и практически за шкирку вытягивала в реальность. Но это было просто невозможно, когда вокруг одни воспоминания. Буквально на каждом шагу.
Повинуясь внезапному порыву, я схватила со стула рубашку и снова опустилась на кровать, глядя прямо перед собой. Надо было уйти. Черт возьми, МакКиннон, надо было просто уйти! Захотелось расплакаться или закричать так громко, чтобы кто-нибудь услышал, но я лишь сильнее сжала губы. Приходилось напоминать себе, что это чужая комната, и если я сейчас встану и переверну стол, это будет слишком... заметно. Нельзя, чтобы тебя заметили, Марлин.
Неожиданно я почувствовала под пальцами что-то твердое и, перевернув рубашку, достала из кармана карту. Собственно, за ней я сюда и пришла. И, честно говоря, собиралась сбежать до того, как волны тоски и горечи накрыла меня без штормового предупреждения. Вытащив карту Мародеров, я медленно достала из внутреннего кармана мантии палочку и дрожащим голосом прошептала:
– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость…
Затаив дыхание, я наблюдала за проявляющимися строчками, как будто кто-то писал их на заколдованном Протеевыми чарами пергаменте, сидя сейчас где-нибудь далеко…
«Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост представляют вашему вниманию новейшее изобретение – Карту Мародеров».
Проследив взглядом за нужными именами, я, как и предполагала, обнаружила всех на поле для квиддича. Убедившись, что путь свободен, я шепнула: «Шалость удалась!» и, свернув пергамент, сунула его в карман. Вряд ли она сегодня им понадобится.
Почему-то самым тяжелым на данный момент действием оказалось просто разжать пальцы и положить эту чертову рубашку туда, откуда я ее взяла. Хотя, судя по тому, как она там «лежала», скорее, бросить. Однако я вцепилась в нее так, словно это было самое важное в жизни. Казалось, подвеска, спрятанная под одеждой, обжигает мне кожу. Собрав волю в кулак, я резко отбросила рубашку в сторону и, не глядя по сторонам, вылетела прочь из комнаты. Вдобавок чуть не забыла запереть дверь заклинанием, но, слава Мерлину, рефлексы не подвели.
Я не стала заходить в свою комнату, подумав, что могу воспользоваться Манящими чарами, если мне что-нибудь будет нужно. Все же порой удобно быть волшебницей. Не теряя времени, я вылетела из гостиной. За окном уже почти стемнело, и, скорее всего, ребята как раз возвращаются с тренировки. Пробежав по лестницам, я старалась не смотреть по сторонам, чтобы случайно не увидеть чего-нибудь, чего видеть не следовало. Только не сейчас.
Отчаянно сжимая в руке свое мерцающее голубоватое стеклышко, я, наконец, спустилась вниз, жалея, что спальни в гриффиндорской башне находятся на седьмом этаже а, скажем, не на третьем. Почувствовав, что вокруг никого нет, я свернула в сторону не очень широкого темного коридора, где когда-то мы с Лили Эванс пережили одно из самых непонятных приключений в своей жизни.
Этот коридор уже давно был мне знаком и, казалось, что я знаю в нем каждый поворот. Я проводила здесь каждый вечер, в то время как Лили ломала голову, куда я все время убегаю. Я не могла находиться в гостиной, где все время полно народу, слышен знакомый смех и голоса, голоса, которые и так приходят ко мне во снах, а днем пытаются пробить заслон, своеобразные стены, которыми я отгораживалась от своих же воспоминаний. Я не могла находиться и в спальне, в которой постоянно был кто-то из девчонок, я все время пряталась, пытаясь остаться одна, искала такое место, где меня никто не сможет найти, и однажды вспомнила…
Сжав в руке волшебное стеклышко, я закрыла глаза, а когда открыла их, передо мной возникла дверь, которую ни за что нельзя было разглядеть, если бы не огонек света, вспыхнувший на конце палочки. Неудивительно, что, оказавшись здесь в первый раз, я ничего не разглядела. Собственно, кроме стены без волшебного стеклышка я бы все равно ничего не увидела. Это что-то вроде прохода на платформу девять и три четверти из мира маглов – я просто бежала и, будь это самая обыкновенная стена, непременно врезалась бы в нее, не заметив в темноте. Но, ударившись об эту стену, я неожиданно провалилась в еще более темную комнату без окон, где без специальных волшебных предметов или заклинаний было не разглядеть ни двери, да и вообще ничего вокруг.
Открыв дверь, я зашла в давно знакомую комнатку и привычно села на пол, на котором уже лежали мой желто-красный плед и подушки темно-вишневого цвета. У меня было время, чтобы кое-что обустроить здесь. Стоило мне во второй раз прийти сюда, сжимая в руке свой датчик невидимых вещей, как тут же обнаружилось и окно, закрытое старой занавеской, которую почти не видно в темноте, если не приглядываться. Правда, это окно совсем маленькое, но свет проникал и оттуда. На стенах при свете Люмоса я обнаружила небольшие выемки и уже на следующий день поставила туда свечи. Потихоньку каморка перестала казаться мне жуткой, я превратила ее в свой уютный уголок, где меня никто не смог бы найти.
Садясь на плед, я открыла карту, произнесла нужную фразу и зажгла палочку. Языки пламени от свечей бросали отсветы на пергамент, но придавали комнате ни столько света, сколько таинственности. Мародеры и Лили уже были на восьмом этаже, в месте, называемом Выручай-комнатой. Я кивнула своим мыслям и невольно улыбнулась, глядя на четыре точки, собравшиеся вместе. Вообще-то мне говорили, что Выручай-комнаты на карте не должно быть видно, но, может быть, это исключение для ее создателей? Не знаю, можно ли меня отнести к таковым.
Да. Да, нельзя было просто так взять и избавиться от навязчивой мысли, что я могла бы быть сейчас с ними, от нее совершенно некуда деться, но я так и сидела и молча улыбалась, следя за ними по карте. Сначала они были неподвижны, затем начали ходить по комнате, может быть, танцевали, не знаю. С моих губ не сходила улыбка, когда я, повинуясь неожиданному порыву, провела рукой по надписи «Сириус Блэк», оставшейся неподвижной у самого края комнаты. Когда-то давно я вот так же боролась с желанием провести пальцем по надписи. Когда-то давно я думала, что соскучилась по тему за несколько часов. Когда-то давно я даже понятия не имела, что вообще значит не видеть Сириуса Блэка. Не один день, не два и даже не десять дней во время каникул. Глупая маленькая гриффиндорка. Скривив губы в усмешке, я вновь почувствовала внутри клубок из эмоций – ирония, недоверие, обида. Раньше я сильно злилась.
– С Днем рождения, Лили Эванс, – прошептала я, зажигая большую ароматическую свечку в виде лилии и ставя ее напротив себя.
Рука неосознанно сжимала подвеску-собаку из темного металла, я невольно потянулась к зеркалу в старинной узорчатой раме. Это также был элемент местного интерьера. Браслет я сняла, перевесив подвеску на цепочку, чтобы можно было прятать под одеждой. Поднеся зеркало к себе и посветив палочкой, я чуть вздрогнула, увидев, как привычно черные глаза-кристаллики тронула легкая синева. Они вовсе не казались мне синими, у этих глаз не было идеального сходства с оригиналом, но что-то неуловимо менялось и в них и внутри меня самой. Глядя на карту, я чувствовала что-то знакомое, что-то такое, что вызвало эту улыбку, я даже не помню, когда так долго улыбалась в последний раз. Когда улыбалась искренне.
Я просидела там весь вечер, писала заданное эссе про атакующие чары, воспользовавшись Манящими чарами, чтобы перенести к себе пергамент и перо из своей комнаты и взять нужные книги из библиотеки. Это, конечно, уже наглость, но мне совершенно не хотелось идти туда самой. Чернильницу с оставшимися чернилами я нашла здесь, на пыльной полке, поставив себе задачу завтра тут все протереть. Работа шла удивительно легко, иногда я бросала взгляды на карту, временами – на часы, чтобы знать, когда можно будет уходить. Время неумолимо подходило к отбою, а мне еще нужно было написать доклад о созвездии Большого Пса.
Взяв в руки книгу по астрономии, я ожидала, что будет гораздо тяжелее, но, наверно, преувеличивала. Но стоило мне только написать вступление и перейти к описанию самого созвездия, как рука дрогнула на первой же букве слова «Сириус» – названия ярчайшей звезды этого созвездия и всего неба,о которой я с такой иронией переспросила профессора Синистру. Посмотрев на карту звездного неба, я обнаружила и созвездие Орион – это о нем сегодня на уроке рассказывала Синистра. Да. Все это мучительно отзывалось где-то внутри, и, вновь переведя взгляд на Карту Мародеров, я почувствовала, как сильно соскучилась. Нет, не только по Сириусу Блэку. По всем мародерам. Чистая правда.
Но я смогу, правда? Я непременно узнаю, что произошло.
Как бы я ни пыталась понять и оценить всю ситуацию, я была уверена, что Джеймс и Ремус здесь не причем, я не должна злиться на них. К тому же, я не была так уж уверена, что не хочу их видеть, потому что обижена, хотя причина у меня, безусловно, есть.
Сириус Орион Блэк – вот одна-единственная причина, по которой я пропустила несколько занятий, почти не общалась с когда-то лучшими друзьями и периодически срывалась на Лили. Причина моей фальшивой улыбки и показного спокойствия, причина, по которой я больше не оборачиваюсь назад, потому что боюсь увидеть его там. Не я это начала. Теперь это моя любимая фраза.
И все-таки. Доклад о созвездии Большого Пса.
Случайность ли? Все в этом мире неслучайно, это я знала уже довольно давно. Склонившись над пергаментом и сжимая в ладони подвеску, я вновь криво усмехнулась.

Мне не хотелось покидать комнату и, задувая свечи, я с удивлением думала, как могла бояться ее когда-то. Она вовсе не выглядела пугающей, но, скорее всего, потому что я провела в ней генеральную уборку. Да и вообще, стоило лишь зажечь свечи, чтобы она перестала меня пугать. У этой каморки был как минимум один несомненный плюс – ее нигде не видно, даже на карте Мародеров. То есть, получается, я просто с нее исчезала, но карта сейчас у меня, и никто не узнает даже об этом. Мысль, что я и раньше исчезала с карты, прячась в этой комнате, немного остудила внезапно появившееся чувство удовлетворения. Кто-то мог это заметить, но Лили не задавала мне лишних вопросов, и я тут же выкинула эту мысль из головы.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я решила пройти через холл, чтобы даже случайно не наткнуться на слизеринцев, хотя даже сейчас я не могла до конца себя обмануть, потому что знала, кого именно не хочу встретить на самом деле. Впрочем, Лили рассказывала, что после отбоя слизеринцы теперь бродят по всему замку, раз добрались даже до седьмого этажа башни Гриффиндора. До сих пор оставалось неизвестным, как они вообще туда попали и что именно делали, но явно ничего хорошего.
Добравшись до второго этажа, я свернула в коридор, где почему-то не горели факелы, и пошла вперед, нервно оглядываясь по сторонам. Мне все время казалось, что за мной наблюдает пара невидимых глаз, но, впрочем, такие ощущения наверняка возникали у каждого в любом темном коридоре. Наверное, этому даже не стоит удивляться, в конце концов, темные коридоры для того и были созданы, чтобы вызывать странные ощущения, вроде этого.
Дойдя до конца коридора и приготовившись свернуть в холл, я уже вышла из-за угла и тут же стремительно шагнула обратно во тьму. Мерлин, зачем мне вообще Карта, если я на нее даже не смотрю?! Я прижалась щекой к прохладному камню, пытаясь успокоиться, и, подойдя к самому краю, вновь выглянула из-за угла.
У третьего окна, находящегося примерно в трех-четырех метрах от того места, где я сейчас находилась, стоял Сириус Блэк.
Сириус-я-все-сделала-чтобы-тебя-не-встретить-Блэк.
Мерлин, зачем вообще выбирать обходные пути, если мы с ним даже сейчас думаем одинаково?!
Отчаяние нахлынуло на меня подобно холодной волне – черт, черт, черт!!! Все это время я даже толком не видела его, даже издали не смотрела, а теперь вот он собственной персоной – подойди и выясни уже все, наконец. Но я стояла на месте, я просто не могла пошевелиться.
Окно было распахнуто, и ночной ветер отбрасывал назад его темные прямые волосы. Рукава рубашки были закатаны до локтя, мантии вообще не было – вероятно, он просто бросил ее где-то. Я замерла, не отрывая от него глаз и чуть не закашлялась, почувствовав запах сигаретного дыма. Недоверчиво вглядываясь в полумрак холла, я действительно заметила в его руке сигарету, но, клянусь, что раньше он никогда не курил. Во всяком случае, при мне. Черт, вот еще одно. Со своего ракурса я видела его почти в профиль, поэтому и заметила, как от этих губ отрываются белые кружочки дыма. Подавив сиюминутное желание броситься прямо к нему и спросить, какого черта вообще происходит, я осталась на месте, мучительно переживая тот факт, что теперь даже просто подойти к нему я не имела права.
Услышав шаги, доносящиеся от лестницы, я резко обернулась в ту сторону, откуда только что пришла сама и увидела, как ко мне от начала коридора приближается знакомый силуэт.
Джеймс.
Проклятье. Что за день сегодня такой?!
Бежать было поздно, да и некуда. Выйти в холл – значит, попасться на глаза Сириусу, бежать к лестнице – так или иначе, но Джеймс все равно меня заметит. Я вновь оказалась в западне собственного любопытства, и, черт, хоть бы раз это чему-нибудь меня научило. Желание узнать причину вновь вскинуло голову, и я невольно поморщилась, делая крошечный шажок вперед.
Я следила за приближающимся Джеймсом, а он, кажется, узнал меня в самый последний момент. Лицо его удивленно вытянулось, и я, умоляюще взглянув на него, приложила палец к губам. Джеймс выглянул из-за угла и снова перевел взгляд на меня. Я продолжала смотреть на него все с той же мольбой, его взгляд выражал удивление и тревогу, но я знала, что он рад меня видеть. Я тоже, я тоже была рада его видеть – казалось, я и правда не замечала никого вокруг. А значит, Лили права, и придется признать это. Может, это мой шанс доказать, что я все еще прежняя и способна на безумство? Едва заметно качнув головой в ответ на свои мысли, я сделала еще один шаг, почти выходя из-за угла, но Поттер тут же поймал меня за руку и затащил обратно. Казалось, он не понимает, чего именно я так боюсь, он лишь смотрел на меня, а затем, наконец, кивнув, отделился от тьмы и вышел в холл.
Я прислонилась спиной к стене, не рискуя выглядывать, и затаила дыхание, пытаясь переварить то, что только что увидела. Никогда, несмотря на их характер и нежелание следовать правилам, я не смогла бы представить их… его... с сигаретой, обычной магловской сигаретой. Я знала, черт возьми, разумеется, я знала, что что-то случилось, что-то серьезное. Сердце болезненно сжималось, заставляя меня сложить руки на груди и испуганно затаить дыхание. Около минуты ничего не было слышно, затем раздался взволнованный голос Джеймса:
– Бродяга, перестань, итак уже весь коридор в этом… аромате. – Послышались шаги, и я подавила желание вновь выглянуть из-за угла.
– Уйди, Джим… – услышала я знакомый хриплый голос, и я вздрогнула, точно он меня ударил. Я так долго пыталась не слышать этого, что, казалось, уже отвыкла. Но сейчас... голос звучал совсем рядом, мне с трудом удавалось сдерживать себя, хотелось прямо сейчас выбежать в холл и броситься ему на шею, но… я просто не могла. – Я сейчас вежливо прошу, Сохатый.
Я так и стояла, прислонившись к каменной стене и, запрокинув голову, смотрела в потолок. Два знакомых с детства голоса, говорят о чем-то, что мне неизвестно, а слезы оставляют мокрые дорожки на моих щеках. Когда же все это закончится? Закончится ли вообще? Смогу ли я забыть все, что долгое время являлось смыслом моей жизни, как бы банально это ни звучало? Забыть этот голос, от которого по телу и сейчас проходит дрожь, эти чертовы синие глаза? Как долго я их уже не видела? Как долго еще не смогу заглянуть в них и раствориться в синем океане?
Я закрыла лицо руками, судорожно кусая губы. Я знала, что так будет, поэтому намеренно не искала Блэка в толпе, но сейчас ситуация не оставила мне альтернативы. Мне вдруг показалось, что я слышу звук защелкивающейся мышеловки – я в ловушке и, кажется, как никогда близка к истерике.
– Ты мог бы все рассказать, – туманно произнес Джеймс, и я снова настороженно замерла. Бесполезно. Джим знает, что я здесь, и не скажет лишнего. – А не стоять тут вот так и не портить свое здоровье этой гадостью.
– Кто бы говорил, – отозвался Сириус, и в его голосе послышалась легкая усмешка, но она ничем не была похожа на его привычную кривую улыбочку.
Вот как. Интересно.
– Блэк, хватит! – неожиданно рявкнул Сохатый, кажется, пытаясь отобрать у него сигарету. – Сколько можно?! Что ты, как ребенок…
– Чувствуется влияние Эванс, дружище, – парировал Сириус, и я представила, как он, наконец, оборачивается к Поттеру. – Неужели Эванс действительно так меня ненавидит, а, Джим?
– Она тебя не ненавидит, – жестко ответил Джеймс, и я нахмурилась, пытаясь понять, о чем они вообще говорят. – Она пытается найти объяснение твоему поведению. Пока еще не нашла.
Объяснение.
Действительно ли Лили не знает причину или же просто притворяется, не желая расстраивать меня? Казалось, сейчас я была практически уверена, что Лили Эванс солгала мне в ту ночь. Глупо было полагать, что она спокойно мирится с их тайнами.
– Объяснение? – взорвался Блэк, заставив меня вздрогнуть. – Ты что, издеваешься? Неужели вы ничего не понимаете?! – Раздался грохот падающего металлического предмета. – Она убьет ее, ты меня слышишь, Поттер?! Она ее убьет! Да еще и Рег туда же…
– Ты сейчас разбудишь весь замок, – сбавив обороты, тихо произнес Джеймс. – Пошли отсюда… Пошли, пошли, Бродяга.
Послышался звук удаляющихся шагов, оставляющих меня в одиночестве посреди спящего замка. Я так и замерла, словно ледяная статуя, пытаясь прийти в себя и остановить бегущие слезы, но ничего не помогало. Я чувствовала себя не просто ужасно, а чудовищно. Хотелось свернуться клубочком где-нибудь подальше отсюда и, закрыв глаза, больше никогда не просыпаться.
Она убьет ее, ты слышишь, Поттер? Она ее убьет!
Я знала, что подобралась совсем близко к ответу, который на протяжении стольких дней интересовал меня все больше и больше. Я спрашивала себя – почему, какого черта вот так внезапно он все решил за нас двоих? Может быть, вот она – правда?
Медленно и неуверенно, будто боялась, что за мной все еще следят, я подошла к окну, распахнутому рукой Сириуса, и выглянула на улицу. На подоконнике лежала потушенная сигарета и, выкинув ее и закрыв окно, я уселась с ногами на подоконник и, обхватив руками колени, уткнулась в них подбородком.
Я не знала, о чем они говорили, не понимала, что они имели в виду, но одно теперь знала совершенно точно – мне грозила опасность. Что за опасность? Какая разница?! Мне было все равно, я просто все еще пыталась понять, зачем он все-таки это сделал? Зачем?! Он ведь обещал, он обещал, что я приеду, и все будет по-прежнему, так что изменилось за эти десять дней? Может быть, в доме родителей он встретил другую девушку. Или этот разговор был вообще не обо мне, раз Сохатый не побоялся спрашивать, зная, что я слушаю. Только это еще хуже.
Была и другая причина, объясняющая его состояние, ее звали Регулус Блэк. Что натворил младший брат, если Сириус так переживает из-за этого? Я прекрасно знала, что Бродяга всегда беспокоился за него, боялся, как бы влияние матери и слизеринских дружков не свело Рега на темную дорожку. Похоже, что так и произошло.
Я давно не думала ни о чем подобном, просто не позволяла мыслям пробиться через возведенные стены, но теперь... теперь все это уже не так важно. Я просто хотела знать правду, какой бы она ни была. Даже если я больше не являлась частью его жизни, даже если все сплетни – правда, я должна знать это точно, потому что нет пытки хуже, чем неизвестность.
И я устало закрыла глаза.


Глава 16

POV Марлин МакКиннон

– Марлин?
Я удивленно вскинула голову на голос и увидела прямо перед собой Питера. Питера, нашего старого друга, которого я так редко видела в последнее время. Питера, о котором мне ничего не было известно. Питера, с которым так внезапно, никому ничего не объяснив, перестали общаться все трое Мародеров. Еще одна тайна.
Хвост неуверенно мялся, не решаясь присесть рядом со мной, но и уходить не собирался. Я лишь усмехнулась, сочтя все это очень милым, и благосклонно кивнула. Что ж, возможно, пришло время раскрыть хоть какой-нибудь секрет.
Вот уже второй час я сидела у камина в гостиной, дописывая сразу два эссе – очередное эссе для подготовки к ЖАБА по трансфигурации и еще одно по зельеварению с соответствующей Дню Всех Влюбленных теме «Как правильно сварить Амортенцию, ее плюсы и минусы». Похоже, профессора Слизнорта не смущало, что праздник давно прошел и работа чуть запоздала. Почти на три недели.
Самое досадное в моем занятии было слышать звонкое пение птиц за окном, ловить на себе теплеющие солнечные лучи, с тоской провожая пробегающих солнечных зайчиков. За окнами слышались веселые крики, наверное, небезызвестная компания опять придумала что-то действительно забавляющее. Я еще не забыла их прошлое состязание, кто быстрее пробежит через Дракучую Иву, не применяя заклинаний, чтобы ее остановить. Хотя вряд ли кто-то знал такое, кроме самих Мародеров, отчаянно забавлявшихся ситуацией, пока МакГонагалл, разгневанная вопиющей безответственностью, не загнала всех в замок и не назначила Джеймсу и Сириусу очередное наказание.
Я любила весну куда больше, чем зиму и уж точно гораздо больше, чем осень. Весна – это новая жизнь, возможность начать все сначала, находя умиротворение в звуках и запахах пробуждающейся природы. Март только начинался, а погода стояла уже по-настоящему весенняя, некоторые даже начали разгуливать в одних мантиях, хотя, говорят, мадам Помфри еще вчера запретила демонстрировать такую беспечность к своему здоровью.
За прошедший месяц у меня появилось сразу несколько привычек, иногда очень меня настораживающих. Например, я привыкла приходить на завтрак и тут же видеть свою кремовую сову Сальву с очередным письмом от мамы. Я честно пыталась убедить ее в том, что нет совершенно никакой необходимости так часто присылать мне письма, но она не слушала, встревоженная последними новостями в «Ежедневном пророке». Я безрезультатно уверяла ее, что все совершенно нормально, что больше подобных случаев не было, да и никто не допустит, чтобы что-то подобное случилось вновь.
А дело вот в чем.

Это было прошлое полнолуние, следующие почти сразу же за днем рождения Лили. Как повелось с давних времен, спать я не могла, на этот раз волнуясь даже сильнее, чем обычно. Отчасти моя усилившаяся тревога была вызвана тем, что я мало общалась со своими друзьями в последнее время. Наверное, чаще всего я разговаривала с Ремусом, он всегда был готов выслушать меня и поддержать. Иногда мог что-нибудь посоветовать, только что тут посоветуешь – и так все ясно.
В общем, я даже сидеть не могла, а лишь стояла у окна, обхватив себя руками и вперившись пристальным взглядом в хижину Хагрида. Дверь иногда отворялась, лесничий выходил в сад, что-нибудь брал и уходил обратно в хижину. С такой высоты, ясное дело, было не разглядеть выражение его лица, но мне все время казалось, что он чем-то встревожен, особенно, когда вскидывал косматую голову к небу.
Повернув голову, я внимательно посмотрела на Лили. Она прилегла на диван, но глаза ее были открыты и такие же встревоженные, как и у меня. Двойное плохое предчувствие меня нисколечко не ободряло, заставляя еще больше дергаться, расхаживая из стороны в сторону и не сводя испуганных глаз с окна. Я просто изнывала от желания наплевать на все и броситься вниз, чтобы просто убедиться, что все хорошо.
Где-то в четыре часа, когда за окном было все так же темно, я умудрилась разглядеть Рема, который в сопровождения мадам Помфри возвращался в больничное крыло. Чувствуя уже ничто иное как панику, я с силой прикусила губу и вздрогнула от резкой боли. Поморщившись, я с досадой поняла, что это не помогло, и ничего не поможет, пока я не увижу их живыми и здоровыми.
Последней каплей стал Питер, вошедший в гостиную и окинувший нас удивленным взглядом.
– Вы чего?.. – едва успел произнести он, перед тем, как мы разом подскочили к нему.
– Полнолуние, Хвост! – наперебой воскликнули мы, не пытаясь скрыть отчаяние. – Ты забыл, что ли?
Он как-то замялся, и мы тут же поняли, что их общение, а точнее не-общение дошло до того, что Пит к ним в этот раз не присоединился вовсе. Кто знает, возможно, Хвост не был с ними в эту ночь уже несколько месяцев.
– Они там что, вдвоем? – простонала Лили, бросив на меня по-настоящему испуганный взгляд.
– Лил... прости, но я так больше не могу.
Я выскочила из гостиной, слыша, как Лили бежит следом, и чуть-чуть приободрилась. Сейчас мне было неважно то, как они воспримут мое появление, главное – убедиться, что все хорошо. В какой-то момент, не в полной мере понимая, где мы находимся, я налетела на студента, бегущего прямо на нас, и только тогда, когда он меня остановил, подняла перепуганные серые глаза.
Джеймс выглядел не менее напуганным, чем мы, что наводило на определенные соображения – предчувствие не обмануло. Что-то действительно произошло, и я не сводила с него отчаянного взгляда.
– Все в порядке, – с трудом выговорил Поттер, но мы продолжали пристально вглядываться в его лицо.
Джеймс несколько мгновений просто смотрел на нас, а затем его взгляд переместился выше и стал более мрачным. Обернувшись, я увидела профессора Дамблдора и профессора МакГонагалл, спускающихся к нам. За ними шел Сириус, выражение лица которого заставило меня вздрогнуть и почувствовать себя еще более обескураженной. Что же произошло?
– Сириус!..
Это было первое слово, которое я сказала ему за эти два месяца, и впоследствии была безумно рада, что он меня даже не услышал.
Нам ничего не объясняли, профессора продолжали спускаться вниз, тревожно переглядываясь, Джеймс и Сириус шли за ними, а у нас с Лили просто не оставалось выбора, как ждать в гостиной до самого подъема. В одних лишь сорочках нас на улицу никто не выпустит. Мы повернули обратно, провожая задумчивыми взглядами уходящих. Я уже знала, что случилось что-то ужасное, а на следующее утро профессор Дамблдор собрал нас всех в Большом зале.
– Наверное, вы весьма и весьма озадачены тем, что вас собрали здесь раньше обычного, – громко заговорил Дамблдор, обводя взглядом всех собравшихся. – Но, боюсь, я вынужден сообщить вам ужасную новость. Сегодня на опушке Запретного леса уже под утро была найдена девочка, которая училась на втором курсе факультета Гриффиндор. Ее нашли мертвой.
В зале на краткий миг воцарилась звенящая тишина, а затем то с одной, то с другой стороны послышались испуганные крики, все с ужасом смотрели друг на друга, пытаясь осознать то, что только что услышали.
– Ученицу звали София Финниган, – вновь разнесся по залу голос директора.
В тот день я не могла отделаться от преследующих меня воспоминаний: глубокие карие глаза, слишком умные мысли для такой юной девочки. Я не видела ее в последнее время, а теперь не увижу никогда. Невольно пришли на ум трое слизеринских мальчишек, и я вздрогнула. Маглорожденная.
Грязнокровка.
Я машинально обернулась на слизеринский стол и с холодящим душу ужасом заметила на губах старших студентов мрачные ухмылки. Найдя взглядом Лили, я проследила за ее взглядом и обнаружила, что смотрит она туда же. На ее лице появляется все боле мрачное выражение, а из глаз катятся слезы.

Я знала, что Джеймс несколько раз ходил в кабинет Дамблдора, объясняя, как он ее нашел. Он клялся директору, что это не Ремус, это не мог быть Ремус, а в его глазах горела отчаянная решимость. Я знала это, потому что видела своими глазами, когда нас всех вызвали в кабинет за каменной горгульей. Одного понять не могла, как Дамблдор вообще мог подумать, что на ученицу напал оборотень? И что, в таком случае, Софи делала в Запретном лесу?
Спустя два дня после того случая мы все, бледные и решительные, стояли в кабинете Дамблдора – я, Лили, Джеймс, Сириус и Ремус. Джеймс и Сириус, оба охваченные дикой яростью, чуть ли не срывая голос, наперебой кричали, что Рем тут не причем.
– Вы слышите меня, профессор? – прорычал Джеймс, проводя рукой по волосам. – Мы услышали крик Софи уже после того, как Лунатика увела мадам Помфри! Побежали – и нашли ее тело…
– Почему вы нам не верите? – воскликнул Сириус, бросившись к столу директора. – Это же заклинание, темная магия, разве не ясно?!
– Мистер Блэк! – возмущенно шикнула МакГонагалл, но Сириусу было все равно.
– Я верю вам, мистер Блэк, – заговорил Дамблдор. – Но поймите, мы не можем делать выводы, основываясь на показаниях студентов, это…
– Вы хотите сказать, что мы лжем? – с металлическими нотками в голосе произнес Джеймс.
– Я ничего не хочу сказать, мистер Поттер, – устало вздохнул директор, с досадой взглянув на ученика.
Я поймала вопросительный взгляд Лили и уверенно кивнула. Сделав шаг вперед, Лили решительно произнесла:
– Я понимаю, что не имела права пользоваться запасами профессора Слизнорта, но… – Лили чуть замялась, но почти сразу же продолжила: – Я сварила специальное зелье, и оно показало, что слюны оборотня в ее крови не обнаружено. Это режущее заклинание, профессор. Я уверена.
Лили замолчала, медленно сделав шаг назад и тут же схватившись за мою руку. Я почувствовала, что пальцы у нее ледяные и ободряюще сжала их, бросив на подругу одобрительный взгляд. Сириус, Джеймс и Ремус одинаково удивленно вскинули брови.
– Ну ты даешь, сестренка… – пробормотал Блэк, покачав головой.
– В таком случае, мисс Эванс, мне нужен подробный рецепт вашего зелья и все результаты проведенного Вами эксперимента, – откашлявшись, произнес Дамблдор, глядя на нас из-за очков-половинок. – А пока вы все можете идти.

В ближайшее же время, профессор Дамблдор отнес все отчеты в Министерство Магии, прося повторить эту экспертизу, чем вызвал огромное раздражение Джеймса. Как и следовало ожидать, все результаты Лилс подтвердились. Однако, одно дело – установить причину смерти и совершенно другое – найти убийцу. Поттер был уверен – это кто-то из Слизерина, но доказательств у него не было.
– Какие ему нужны доказательство? – злился Сохатый, отмахиваясь от ласковых рук Лили, которая пыталась его успокоить. – Новые убитые грязнокровки?! – Мы с Лили одновременно вздрогнули, тревожно переглянувшись, а Джеймс тут же пожалел о своих словах. Так уж получилось, что мое негласное присутствие было чем-то обязательным с той самой ночи. Я – часть основателей этой компании, я имела право находиться здесь, чтобы ни думал обо мне Сириус Блэк.
– Простите, – виновато произнес Поттер, сжимая мою руку и прижимая Лили к себе. – С вами ничего не случится, слышите?
Может и зря, но я не особо боялась и вообще следила только за одним человеком в этой комнате. И мне даже было плевать, замечает он это или нет. Скорее всего, нет. С того времени прошло уже почти три недели, а я все так же думала о том, что убийца моей маленькой знакомой все еще находится в школе, ест со мной в одном зале, дышит тем же воздухом, ходит на те же занятия…

– Марлин? – неожиданно услышала я и, тряхнув головой, виновато уставилась на Питера.
– Прости, – произнесла я, чуть прищурившись. – Ты что-то говорил, Пит?
– Я спрашивал, не хочешь ли ты прогуляться? – немного скомкано повторил он, и я, переведя взгляд на гору учебников, еще более виновато покачала головой. Заметив промелькнувшее на его лице разочарование, я лишь вздохнула, невольно думая, к чему бы это? Ведь он, кажется, уже не первый раз зовет меня гулять, однажды даже пригласил сесть с ним рядом на завтраке, да и вообще…
Может, думает, что они и меня бросили, как его?
– Нет, пока ты не расскажешь мне, что произошло.
С тоской взглянув на распахнутое окно и колышущиеся от легкого ветерка занавески, я слышала первые крики болельщиков на стадионе. Из-за трагического события матч Гриффиндор-Хаффлпаф был перенесен на месяц, и вот сейчас самые преданные фанаты сборных уже начали собираться на трибунах.
Предсказуемый ответ – я отвечала так вот уже третий раз, но Питер молчал, покусывая губу и то сжимая, то разжимая потеющие ладони.
– Если бы ты не игнорировала Джеймса и Сириуса, то могла бы узнать и сама, – осторожно заявил Хвост, и от неожиданности я тут же оторвалась от своего дела.
Вот это новость.
– Что? – Наверное, получилось слишком громко, и Питер вздрогнул, тут же растеряв всю свою решительность. Но я нет. – Хвост, прости, конечно, но какое вообще может иметь значение, кто расскажет мне правду? Ведь это ты хочешь, чтобы я продолжала тебе доверять, несмотря на тот факт, что наши друзья больше этого не делают.
Питер упрямо молчал, иногда бросая на меня настороженные взгляды, словно хотел что-то ответить, но не осмеливался.
– Говори, – жестко произнесла я, бросив на него довольно строгий взгляд в стиле Лили.
И он сказал.
– Они мне не друзья.
С эссе было покончено.
– Давно? – осторожно поинтересовалась я, откладывая перо в сторону и глядя на Питера так, словно впервые его видела. Должно быть, он даже чуть-чуть вытянулся, хотя живот все так же выпирал под мантией, а рубашка собиралась складками.
– Мне н-не нужны такие друзья, Марлин, – не очень-то уверенно добавил Петтигрю. – И… тебе тоже. Жаль, ты этого не п-понимаешь.
– Я не понимаю?! – Это было уже слишком. – Какие «такие», Хвост? Что с тобой случилось?
– Ты действительно хочешь знать? – В голосе Питера скользнуло раздражение, и я, наверное, впервые видела его таким. Он даже заикаться начал не от смущения, а от неожиданной ярости. – Разве мое м-мнение что-то значит в сравнении с мнением Сириуса? Тебе лучше без него, знаешь. – Слова Хвоста были полны яда, и я начала смутно припоминать, где уже слышала похожие интонации. – Теперь ты отличаешься от его п-подстилок и можешь думать сама, без его разрешени...
– Заткнись, Хвост! – вспыхнула я, вскакивая с места. Водянистые глазки Питера испуганно расширились, словно это не он только что разговаривал со мной в таком тоне.
– «З-заткнись, Хвост», – дрожащим голосом передразнил он, разворачиваясь. – «Принеси это, Хвост». «Р-разбирайся сам, Хвост». Ты такая же, слышишь? – Питер почти пропищал это – так, что я едва разобрала. – Ты едва ли когда-то замечала меня и будешь полной дурой, если решишь помириться с н-ним. Потому что он использует тебя так же, как и других его шлюх! – Мерлин, я не понимала, зачем он говорит мне это, а Питер неожиданно злобно бросил: – Вчера я видел его в туалете с одной из них! – И вылетел из гостиной, точно спасаясь от дементоров.
Я так и замерла, глядя ему в след и не зная, что думать. Питер был жутко зол и определенно имел цель в чем-то меня убедить, но кто знает, лгал он при этом или нет? Я не должна верить его словам просто так, но последняя фраза словно вышибла из меня весь воздух. Воображение услужливо предоставило мне Сириуса, властно прижимающего к стене какую-нибудь старшекурсницу, имени которой он даже не помнил, его руки скользят по ее телу со знанием дела, а губы впиваются в ее шею, оставляя следы…
– Успокойся, – выдохнула я, резко зажмуриваясь и отходя к окну. – Хватит, МакКиннон, это вообще не твое дело. Пусть делает, что хочет. – Я пыталась убедить в этом саму себя, это очевидно. Мне не все равно, мне и не должно быть все равно.
Крики болельщиков на стадионе становились все громче и громче. Уму непостижимо, как давно я не видела их игры, потому что и стадион и метлы поднимали во мне волну уже однажды пережитых эмоций. Но, кажется, меня не пускали не только они, но и эта просто физически нечитаемая гора учебников, которая начала протестующе трястись, едва я подумала о прогулке.
Периодически вздыхая, я наблюдала, как пустеет гостиная, и совсем скоро осталась там совершенно одна. Как говорится, сбылась голубая мечта, но что-то меня это не очень радовало.
Пожалуй, весна – действительно волшебное время. Гораздо более волшебное, чем лето, гораздо более могущественное, чем зима, и намного красивее, чем ранняя осень. В ранней весне пока еще нет ничего примечательного – цветы только начинали распускаться, все вокруг было пустынно, снег едва начал таять, но чего стоило только лишь пение птиц! Иногда я погружалась в свои мысли, а фоном для них служили заливистые трели, вмиг поднимающие настроение кому угодно. Но главное было не это, и дело даже не в свете солнца. Весна – время, когда все отходит ото сна, возвращая свою жизнь в привычное русло. Вот и я чувствовала, что все потихоньку встает на свои места.
Шли дни, недели, месяцы, и внутри меня вновь появилось что-то знакомое, что-то, что когда-то было очень важным, что осталось важным сейчас, несмотря на все, что случилось. Я чувствовала, что снова могу искренне смеяться, что могу улыбаться воспоминаниям. Раньше я старательно избегала каких-либо напоминаний, ходила лишь по тем коридорам, где была, может, раза два в жизни, где ничто не стало бы кричать на каждом углу о с трудом загнанном внутрь воспоминании по имени Сириус Блэк. Однако это чувство, как отголосок чего-то прежнего, настойчиво гнало меня именно туда, где все дышало временами, о которых я так старалась забыть и больше никогда не вспоминать.
Вчера, когда все уже спали, я вышла из комнаты и, взяв карту Мародеров, которую, как ни странно, никто не требовал вернуть, впервые за долгое время решилась на давно привычное действие. Вот только теперь мой маршрут был более направленным. Я действительно хотела этого, как бы меня это ни удивляло.
Мне без труда удалось найти тот самый коридор, где на стенах и сейчас висели картины, люди на которых все время спали или делали вид, что спят. Я шла, позволяя ярким образам нахлынуть со всех сторон, позволяя себе окунуться в них, и чуть ли не захлебываясь от хлынувших слез, отпустить. Я должна была сделать это, должна хотя бы ради того, чтобы, вновь думая об этом, не испытывать боли. Это был тот самый коридор, где я впервые встретила всех Мародеров.
Я шла медленно, оглядывая каждый уголок, и замерла ровно на том месте, где остановилась когда-то и маленькая Марлин МакКиннон, та самая любопытная девочка. Я узнала бы это место в любое время, после стольких лет оно ничуть не изменилось, а воспоминания не потускнели. Это была не первая наша встреча. Но тогда он вспомнил меня, он запомнил меня еще задолго до того и ничего не рассказал своим друзьям.
Мне стало легче. Это было то чувство, которого я ждала так долго, без которого ощущала тоску в несколько раз острее, чем могла выдерживать, не впадая при этом в депрессию. Эти два месяца принесли с собой много боли и мучительных мыслей, но они прошли, а весна спешила залечить раны. Может быть, у нее даже получится.
И лишь в одном не оставалось сомнений – эта мысль и вызывала мою улыбку, которой я вначале не понимала. Я любила его, как бы громко это ни звучало. И я буду любить его всегда, вот что я знала совершенно точно. На это не повлияет его ко мне отношение, чьи-либо мерзкие сплетни и вряд ли сможет повлиять вообще хоть что-то. Я уверена, потому что знаю его лучше всех.
За окном вновь раздались восторженные крики, заставившие меня вынырнуть из пучины собственных размышлений. Вскочив с места, я бросилась к одному из окон и увидела полные ликующих фанатов трибуны, растяжки с изображением льва и названием факультета. Тяжело вздохнув, я в раздумьях опустилась на диван. Что же мне делать? Пойти на игру – значит оказаться в ловушке из тревожащих душу воспоминаний, не пойти – совершенно бесполезно провести время, потому что вряд ли теперь я смогу писать эссе, зная, что где-то людям куда веселее, чем мне.
Взглянув на часы, я с досадой свернула пергамент, полностью подтверждая свою последнюю мысль. Это просто невозможно! Ладно, у меня еще будет время вечером, а пока можно и прогуляться. Схватив палочку, я бросилась вон из гостиной, оставляя там лихорадочно трясущиеся от возмущения учебники.
Я даже сама не заметила, как оказалась у стадиона, поняла только тогда, когда восторженные крики и зычный голос комментатора раздался совсем рядом. Подавив тяжелый вздох, я быстро огляделась по сторонам. Матч уже начался, но с земли, разумеется, ничего видно не было. При одном взгляде на трибуны меня бросало в дрожь. Я даже разозлилась на себя, ядовито подумав – что я теперь, никогда на них не поднимусь? Но сделать ничего не могла и осталась стоять, слушая радостные и взволнованные вскрики болельщиков и веселый голос комментатора. Гриффиндор вел со счетом 140:60. Не прошло и пяти минут, как комментатор Райд Джонс объявил, что Джеймс Поттер заметил снитч.
Конечно же, я знала с самого начала, что у Хаффлпафа не было ни единого шанса, и мысленно сделала ставку на то, что и десяти минут не пройдет к тому времени, как сверкающий тонкими крылышками шарик окажется в руках знаменитого гриффиндорского ловца, не проигравшего еще ни один матч.
Ну, я все же несколько ошиблась. Голос Джонса прозвучал уже через три минуты:
– ИИИИИ… ДА! ДЖЕЙМС ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ! ГРИФФИНДОР ПОБЕДИЛ!
Раздались бурные аплодисменты и восторженные возгласы, практически заглушившие раздосадованных болельщиков Хаффлпафа. Я решительно отправилась на поле, где фанаты окружили гриффиндорскую команду, а Джеймс, улучив момент, чтобы вырваться, замер прямо над трибуной, где сидела Лили. Перевернувшись вниз головой, он потянулся к девушке, и та начала что-то нравоучительно ему выговаривать, иногда поправляя съезжающие с переносицы очки. И без того лохматые черные волосы сейчас и вовсе стояли дыбом, Джеймс молча слушал Лилс, не меняя своего положения, а я не сводила с них глаз. Счастливые.
– Ты все-таки пришла, наша радость, – услышала я негромкий голос и, обернувшись, увидела стоящего за моей спиной Ремуса. Тот приветливо улыбнулся и быстро обнял меня.
– С Днем рождения, Рем, – улыбаясь в ответ, проговорила я. – Я, правда, хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И все будет хорошо, поверь мне. – Я шутливо толкнула его плечом, а он, растянув губы в широкой улыбке, произнес:
– Мне сегодня все только и желают, что познакомиться с какой-нибудь рейвенкловкой, особенно старался Бродяга, но ты ведь знаешь… – Рем резко смолк, бросив на меня чуть виноватый взгляд, и моя улыбка по пятибалльной шкале ослепительности съехала до трех. Плевать. Я уже дала себе клятву, что не буду ни о чем жалеть. – Извини.
– Все нормально, Рем, – отозвалась я, улыбнувшись уже по-другому – спокойнее. Положив руку ему на плечо, я вновь перевела взгляд на Джеймса и Лили, и с удивлением обнаружила их, пролетающих прямо над нашими головами. Лили вскрикнула от резкого торможения Джеймса, а тот лишь криво усмехнулся, помогая ей слезть.
– Никогда не привыкну, честное слово, – отдуваясь, пробормотала Лили, тряхнув чуть вздыбившимися рыжими волосами.
– Садись, – неожиданно произнес Джеймс, протягивая мне руку. – Вид у тебя какой-то странный, Марлс. Садись, садись, – поторопил он, нахмурившись на мой молчаливый отказ. – Марлин, я затащу тебя силой, если не сядешь сама, – пригрозил Сохатый.
– Иди уже, – тут же подтолкнула меня Лили. – Бодрит невероятно, я проверила.
Подавив тяжелый вздох, я взялась за руку Джеймса и села на метлу, испытав при этом что-то вроде легкого шока. По крайней мере, все внутри как будто перевернулось, сердце бросилось вскачь. Крепко обхватив руками Джеймса, я обреченно посмотрела в небо, которое неожиданно резко стало ближе.
Было немного странно вновь чувствовать ласковый ветер, обдувающий лицо и относящий назад волосы, ощущение бешеной скорости и свободы, которую я еще не до конца осознавала. Я знала, что Джеймс пытается улучшить мое настроение, рисуя разные фигуры, то падая в воздушные ямы, то вновь резко взлетая, и у него получалось. Мне действительно хотелось кричать от радости и восторга, накрывших меня с головой.
Я дружила с Джеймсом Поттером пять лет, но мне так и не довелось с ним полетать. Да, я ни разу не летала с Джеймсом, поэтому не могла знать, как это здорово. И нет, я ни на миг не ошиблась в своих наблюдениях – Сохатый как будто родился в воздухе, словно там была его настоящая жизнь, его собственная вселенная со своими законами. Он уверенно рассекал низкие облака, полностью уверенный в себе и в своей метле, которая, наверное, была самой ценной вещью в его жизни.
Пролетая над озером, которое уже приготовилось освободиться ото льда, Поттер неожиданно замедлил ход и обернулся ко мне. Я благодарно улыбнулась, положив руку ему на плечо.
– Ты как? – спросил он, глядя на меня пристально и неотрывно, и я прекрасно знала, что он спрашивает не об ощущениях от полета. Я уже открыла рот, и он тут же произнес, склонив голову набок. – Только честно, Марлс.
Я вздохнула.
– Все в порядке, Джим. Лучше, чем месяц назад. – Я тоже склонила голову, изучающе заглядывая в его теплые карие глаза. Я все чаще видела в них это серьезное выражение, так непохожее на обычно беспечного Джеймса. Война уже накладывала свои отпечатки на многих из нас. – Честно.
– Джеймс!
Мы резко обернулись на зов и увидели приближающегося к нам Хагрида. Джим спустился пониже, хотя в этом не было особой необходимости, в конце концов, Хагрид был раза в четыре выше среднестатистического человека.
– Я чего хотел-то, – пропыхтел он, дойдя до нас. – Ты скажи своему другу, что вашего зверя можно забирать. Осмотрел я его, вам нечего опасаться, не очень-то он буйный. – Покосившись на меня, Хагрид усмехнулся: – Поди-ка сам заберешь, Джеймс?
– Да куда мне его? – хохотнул Сохатый. – Это у нас Бродяга да Лили могут дружить со всякими зверюшками, хоть гиппогрифа им подари, честное слово.
– Ладно, – протянул лесничий. – Заходите на чай, что-то давно не виделись. И ты приходи, – доброжелательно обратился ко мне Хагрид. – Не забудь передать, Джеймс. – С этими словами он, не останавливаясь, поковылял в свою хижину.
– О ком речь? – тут же спросила я, справившись с удивлением. Джеймс усмехнулся.
– Лилс нашла на опушке Леса котенка еще на уроке по уходу за магическими существами. Я подумал, откуда здесь кошки, а это оказался низзл, представляешь? Ну мы и отнесли его к Хагриду, чтоб осмотрел, мало ли что. Лили нравятся животные.
– Понятно, – усмехнулась я. – Низзл, значит…
– Марлс, прости, что мы без тебя… – неожиданно спохватился Джеймс, глядя на меня почти так же виновато, как и недавно Рем.
– Я не обижаюсь, – заверила я совершенно искренне. – К тому же, это не ваша проблема.
– Как тебе сказать, – нахмурился он.
– По крайней мере, не твоя точно, Джим. – Мой ответ даже мне показался чуть более резким, чем было нужно, но Джеймс лишь ободряюще сжал мою руку и снова взлетел.
Сначала мне ужасно хотелось закрыть глаза, но уже через пару мгновений я вновь наслаждалась пробуждающейся природой, набухающими почками деревьев, радостным пением птиц, местами треснувшим льдом, всю зиму сковывающим озерную воду. С этим озером, как и со многим вокруг, у меня было связано одно из самых лучших воспоминаний, от которого рука оторвалась от Джеймса и потянулась к подвеске-собаке на шее. Пару раз Лили спрашивала о ней, но я молчала, не хотела проигрывать в памяти сам момент, когда она оказалась у меня, а теперь вот вспоминала сама, чувствуя на губах застывшую улыбку.
Почти все студенты уже ушли со стадиона в гостиную, отмечать новую победу, но некоторые еще оставались здесь, гуляли, обсуждали матч. Среди них была и Мэри МакДональд и Алиса, увлекшаяся квиддичем сразу, как начала встречаться с Фрэнком Лонгботтомом. Лил говорила, что они помолвлены, тогда же она сказала, что и Джеймс сделал ей предложение. Меня это не удивило, тем более что я давно заметила золотое кольцо со сверкающим на солнце камушком на её пальце.
Ощутив какой-то приближающийся звук, я нахмурилась и даже обернулась, но никого, кто бы мог ко мне обратиться, не видела.

– Марлин, что ты будешь делать, когда мы окончим школу? – словно издалека услышала я знакомый веселый голос и с едва слышным вздохом прикрыла глаза.
Это было в начале октября, когда золотистые листья уже вовсю летели с деревьев, а я собирала гербарий, радуясь сухому и солнечному дню. Сириус шел спиной вперед, рассказывая разные истории и с довольным выражением лица слушая мой смех. Задав вопрос, он с интересом уставился на меня, а я задумалась, чуть замедлив шаг.
– Ну… с профессией я еще не определилась. – Я нахмурилась, остановившись совсем.
Если быть точной, это не совсем правда. Тогда я уже думала о конкретной профессии, об Академии Мракоборцев, но не решалась озвучить свои мысли, практически полностью уверенная в том, что Сириус мою идею не одобрит.
– Еще есть время, – усмехнулся он, затем внезапно схватил меня за руку и закружил в вальсе прямо по поляне. Я засмеялась, глядя в его сверкающие синие глаза. Мне нравился этот Сириус. – Но я не об этом.
Я подняла на него вопросительный взгляд и наткнулась на непривычную для меня нерешительность. До этого момента такое выражение я видела на его лице всего однажды – когда мы только начали встречаться. Весь его вид тогда говорил мне о том, как непривычны для него эти ощущения, он был растерян, но определенно радовался, пусть и несмело. Я знала также, что он не думал, что наши отношения продлятся долго. В конце концов, я знала Сириуса много лет, у него никогда не было проблем с обаянием и красноречием, так же, как и с умением популярно объяснить девушке, что она ему надоела. Джеймс шутил, что если он когда-нибудь в кого-нибудь влюбится, случится апокалипсис. Рем, еще тогда сам встречающийся с рейвенкловкой Рейчел Грин, лишь усмехался, говоря, что конца света нам осталось ждать совсем недолго.
Я не знала, к чему это он, но тогда ничего не спросила. Впрочем, мне это было и ненужно, я заранее старалась быть готовой ко всему, но со временем потеряла всякую осторожность, чего делать не следовало.
Я смотрела в чуть потемневшие глаза Сириуса с легким недоумением, не понимая, что он хочет этим сказать. Похоже, его настораживал мой вопросительный взгляд, и я не выдержала первая.
– Бродяга, если ты сейчас же не объяснишь, что происходит, я сойду с ума от неизвестности.
– Я просто не хочу, чтобы ты уезжала, – наконец произнес он, переведя на меня хмурый взгляд.
Я вскинула брови от еще большего удивления.
– А куда я должна уезжать?
– Куда-нибудь, – все так же мрачно произнес он. – К семье, например, или еще куда-то… Я хочу, чтобы ты оставалась со мной.
– Я и так с тобой, – мягко отозвалась я, уткнувшись лбом в его плечо, и почувствовав сильные руки Бродяги, которые определенно не желали меня отпускать.

– Марлин, ты как? – обеспокоенно позвала меня Лили, и я вздрогнула, почувствовав, как мою ладонь сжала сильная рука Джеймса. Помотав головой, я огляделась по сторонам и, проведя рукой по щеке, недоверчиво стерла мокрую дорожку. Слава Мерлину, ее никто не заметил.
– Нормально, – бросила я, слезая с метлы и вновь оглядываясь по сторонам. Темнело.
– Лилс, мы сегодня заберем твоего… питомца, – бросив на меня последний настороженный взгляд, произнес Джеймс, которого тут же крепко обняла Лили. – Кстати, а где наш блудный друг?
– Не появлялся, – нахмурилась девушка, заставив меня резко повернуть голову и полностью обратиться в слух. Что это значит – не появлялся? – Я думала, вы его видели.
– Вы ведь говорите о том, о ком я подумала? – медленно произнесла я, окинув их внимательным пристальным взглядом.
Оба замолчали, неуверенно переглядываясь, а затем вновь повернулись ко мне.
– Марлин, – решительно произнесла Лили. – Мы нигде не видели Сириуса с самого утра.
– На завтраке его не было, на игру он тоже не явился, – подхватил Джеймс, чуть нахмурившись. – Не думаю, что с ним что-то случилось, я бы знал, но…
– …это странно, – закончила Лилс.
Действительно странно, учитывая, что Сириус никогда не пропускал квиддич. Один раз он даже с не до конца зажившей раной от очередной глупой дуэли пришел болеть за нашу команду, не желая слушать ни о каком постельном режиме. А теперь… Я поежилась, позволяя Лили и Джеймсу решительно повести меня в замок. По пути в голове с рекордной скоростью зрел план, и я чуть ли не дрожала от нетерпения. Надо лишь дождаться подходящего момента, чтобы усыпить их бдительность. Я сделала беспечно-бодрый вид и так же участвовала в общем разговоре, но в голове тем временем будто крутились колесики, просчитывая каждую секунду.
Похоже, мне сегодня везло. Лили отправилась в библиотеку «минут на десять», Джеймс пошел в раздевалку у стадиона. Я сказала, что дойду сама, едва зайдя в замок, и Лил, чмокнув меня в щеку, убежала к своим любимым книгам.
Стоило мне остаться одной, как я тут же бросилась обратно на улицу, не зная, с чего начать. Тут же мелькнула мысль отправиться к Запретному Лесу, и я опасливо подняла голову к быстро темнеющему небу. Хотя вряд ли тучам удалось бы меня остановить.
Честно говоря, я вообще понятия не имела, зачем все это затеяла. Даже если я его найду, то что дальше? Но я отогнала от себя эту мысль, подумав, что просто хочу убедиться, что с ним все хорошо. Пусть даже я увижу черную собаку, главное, что увижу хоть что-то. Начать с Запретного Леса я решила лишь потому, что он был ближайшим предполагаемым местом, а уж дальше посмотрим. Я как раз уже подходила к знакомой полянке, на которой росли редкие деревья, когда неожиданно услышала за спиной шаги, и громкий голос заставил сердце пропустить удар.
– Далеко собралась, грязнокровка?

Глава 17

Глава 17

– Но в сердце твоем я была ведь?
– Была:
Блаженный избыток, бесценный излишек…
– И ты меня вытоптал, вытравил, выжег?..
– Дотла, дорогая, дотла.

– Неправда. Нельзя истребить без следа.
Неясною тенью, но я же с тобою,
Сквозь горе любое и счастье любое
Невольно с тобою – всегда.

Мария Петровых, 1943



POV Марлин МакКиннон

Это с самого утра был паршивый день, надо было догадаться, что так он и закончится.
Я замерла на месте, медленно оборачиваясь и сжимая в руке палочку. Прямо ко мне приближались пятеро слизеринцев в развевающихся мантиях, и, стоило им подойти поближе, как я разглядела все знакомые лица Мальсибера, Эйвери, Розье, Гойла и… Регулуса Блэка. Вспомнив, как Сириус переживает за братца, я задержала на нем свой пристальный взгляд, а затем резко повернулась и посмотрела на Эйвери, который здесь был вроде старшего. Тоже мне банда.
Его темные глаза нехорошо сверкнули, видимо, он уже представлял, как выкрикивает заклинания в мою сторону, но я не испытывала страха. Пусть не ждут, что я сдамся без боя, в конце концов, это никогда ко мне не относилось.
– Я спрашиваю, далеко собралась? – осклабился слизеринец, остановившись в двух шагах от меня. Остальные замерли у него за спиной, точно свита, и я насмешливо скривила губы.
– Сейчас так взяла и сказала, – с вызовом отозвалась я, выхватывая палочку. Ярость темным клубком взвилась внутри меня. – Надеюсь, ты на это не рассчитывал, ублюдок! Пора бы тебе напомнить, что ты уже окончил школу и давно должен был свалить к чертям собачьим!
Эйвери стиснул зубы, а затем хищно провел языком по тонким губам. Его взгляд неотрывно следил за каждым моим движением, пытаясь угадать, что я буду делать. Не то чтобы у меня был план, но примерное развитие событий я представляла неплохо.
– У грязнокровки длинный язык, – с презрением выплюнул Розье.
– Думаешь, она тебе поможет? – пренебрежительно осклабился Мальсибер, кивнув на мою палочку и испепеляя меня взглядом, полным ненависти.
– Оставьте девчонку, – с каким-то предостережением прошипел Регулус. – Она нужна Ему. Да и с Поттером связываться неохота.
– Боишься старшего братца, Рег? – нехорошо усмехнулся Гойл, обернувшись к младшему члену компании. – Так и скажи, здесь ведь все свои.
– Никого я не боюсь! – вспыхнул Регулус, однако в его глазах я видела обратное. Ведь когда-то они очень дружили, я слышала много историй про их детство. Нет, сейчас я не стану об этом думать. Рег сомневается, я видела это на его лице. Может, стоит сыграть на этом?
– Вот и прекрасно, – ласково пророкотал Розье, окинув меня снисходительным взглядом и резко вскидывая палочку, но я была готова.
– Импедимента! – выкрикнула я, обездвижив слизеринца, и тут же выставила щит, увидев зеленую вспышку.
Наверное, все-таки не стоило быть такой самоуверенной, в конце концов, их-то пятеро. Четверо, тут же поправила я себя, увидев, как младший Блэк нервно следит за действиями своих друзей и в то же время незаметно шагает назад, не участвуя в нападении. Попытка обезоружить Гойла не удалась, и я чувствовала, что не успеваю уследить за всеми сразу.
Миг спустя к ним вновь присоединился Розье, ставший еще злее и решительней, это я видела по злорадной усмешке и потемневшим глазам. Они были злы, но явно не ожидали встретить меня здесь, а значит, что-то идет не так у них самих, иначе бы им хватило пары порезов на моей коже или скверных обзывательств. Но парни всерьез настроились если не убить, то серьезно ранить меня, и только младший Блэк все так же оставался в стороне, похоже, всерьез чего-то опасаясь. Чего, интересно? За мной никто не придет, потому что никто не знает, что я здесь.
– Протего! – быстро произнесла я, успевая лишь обороняться. Увидев приближавшихся Мальсибера и Гойла, я выкрикнула заклинание почти с отчаянием, даже не рассчитывая на попадание, уж слишком подвижна была моя цель. – Инкарцеро!
К моему огромному удивлению, оба тут же споткнулись и запутались в многочисленных веревках, привязавших их друг к другу. На них-то я и отвлеклась, чего делать не стоило ни в коем случае. Краем глаза увидев отрывающуюся от палочку зеленую вспышку, я быстро обернулась к Эйвери, но не успела.
– Эверто Статум!
Зеленый луч ударил в бок, и я тут же отлетела назад, больно ударившись о корень ближайшего дерева. Зачем, спрашивается, я полезла к Запретному Лесу в такое время? Впрочем, какой смысл отвечать, похоже, отсюда я уже не выберусь, подумала я, ощущая что-то вроде вспышки страха. Наверное, в этот же момент я перестала испытывать ярость, голова закружилась, но я упрямо стиснула зубы, пытаясь подняться.
– Лежать, грязнокровка, – рявкнул Розье, поставив ботинок мне на шею. Мерзкое ощущение, а я ненавидела чувствовать себя побежденной. Свободной рукой слизеринец оттолкнул Регулуса в сторону, а другой направил на меня палочку. – Развяжи их! – презрительно бросил он младшему Блэку. – Идиоты!
– Аратас! – выкрикнул Гойл, находящийся вне поля моего зрения. Сверкнула зеленая вспышка, сопровождаемая раздраженным вздохом Эйвери.
Секунды две я так ничего и не чувствовала, а потом вздрогнула от пронзившей меня боли. Как будто что-то взорвалось внутри, медленно растекаясь по всему телу. Каждый удар сердца сопровождался резкой пульсирующей болью, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. Это не Круциатус, вряд ли они бы решились, но заклинание определенно темное и просто отвратительное по ощущениям. Правда, боль тут же прекратилась, и я вновь услышала раздраженное шипение Эйвери.
– Совсем спятил, придурок? – рявкнул он, бросив колючий взгляд на Гойла. – Петрификус Тоталус! – не глядя, бросил он, и я снова откинулась на землю, не чувствуя ног. Словно кукла.
– Идемте отсюда! – закричал Регулус, и в его голосе звучали и ярость, и страх одновременно. Он чувствовал себя не в своей тарелке, издеваясь надо мной. Бедный, запутавшийся мальчик. – Сейчас сюда все сбегутся!
– Кому она нужна? – с презрением прищурился Розье, окинув меня пренебрежительным взглядом. Я попробовала вложить в ответный взгляд как можно больше ненависти и презрения, и слизеринец тут же надавил ботинком на шею. – Уже никому, верно? – Его глаза сверкнули чем-то темным, и я сильно пожалела, что не могу ему врезать, как следует. Оставалось надеяться, что кто-нибудь сделает это за меня... – Давай-ка ты, Рег. Заодно еще раз убедимся в твоей верности нашему делу. Ты же видишь, сучка так и рвется сдохнуть.
Чтоб ты сдох, ублюдок.
Младший Блэк заметно побледнел и бросил на меня быстрый взгляд, мне даже вновь стало жаль его. Остальные в нетерпении наблюдали, и я знала, что Регу все равно придется, как бы он ни сопротивлялся. Иначе никто не пожалеет уже его, тут можно было не сомневаться в циничной слизеринской политике. Регулус решительно выхватил палочку и направил на меня. Его рука чуть дрогнула, но он сжал палочку так крепко, что побелели костяшки пальцев, и выкрикнул:
– Секо!
За секунду до того момента, как заклинание достигло цели, мне показалось, что Регулусу отчаянно хочется зажмуриться. Руку пронзила боль, и я едва удержалась от крика, до крови закусывая губу. Он выпустил заклинание мне в руку, хотя мог причинить гораздо более серьезные повреждения. Или же у него просто дрогнула рука, не суть. Они не услышат от меня того, чего так добивались, что бы они со мной ни сделали, но я испытывала что-то вроде острой благодарности маленькому слизеринскому засранцу. Я почувствовала, как что-то липкое и теплое стекает по руке, впитываясь в землю и окрашивая снег красным. Это всего лишь рука. Эйвери не выдержал и, толкнув Рега в сторону, выскочил вперед:
– Круц… – И подавился собственными словами.
– Только попробуй договорить, ублюдок!
Все пятеро резко обернулись, тут же возобновились вспышки заклятий, вербальных и невербальных. Эйвери и Розье тут же отлетели в стороны, вмиг оказавшись связанными, а я силилась разглядеть, кто же нашел меня в столь отдаленном месте. Кто мог знать?.. Но ничего увидеть все равно не могла, мешали деревья и слепящие глаза вспышки.
Через несколько секунд Мальсибера отбросило так, что он ударился о дерево, стоящее в четырех метрах от него. Гойл ухмыльнулся, взмахивая палочкой, которая в тот же миг, вырвавшись из его руки, оказалась в руках моего спасителя. Слизеринец тут же бросился бежать, даже не оглянувшись. Выручать «друзей» у них тоже не принято, как говорится, каждый за себя. Я быстро зажмурилась и снова открыла глаза, боясь представить, что еще мне придется увидеть. Да и вообще, уж не галлюцинация ли это? Кому взбрело в голову спасать меня от пятерых слизеринцев? Что за безумная идея. В конце концов, хотелось просто встать и помочь этому сумасшедшему, кто только что спас меня от возможной мучительной смерти.
Или же они не собирались меня убивать?
– Фините Инкантатем!
Едва услышав эти действительно волшебные слова, я тут же попыталась встать, однако пришлось подождать, пока пройдет головокружение. Мир вращался перед моими глазами в течение нескольких секунд, и пришлось закрыть глаза, чтобы привести его в равновесие. Затем, слегка поморщившись, я оттолкнулась от земли и вскрикнула от резкой боли. Переведя взгляд на руку, я увидела длинный глубокий порез, из которого сочилась кровь. Ну, конечно, а я уже почти забыла о нем. Это всего лишь рука.
– Что, Рег, доигрался? – раздался рядом жутко знакомый голос, и я резко обернулась, переставая дышать. Все мои мысли о рассеченной руке мгновенно улетучились, едва я увидела Сириуса. Сириус здесь.
Сердце, едва успевшее замедлить ритм, пустилось вскачь, и я неожиданно поняла, что мне нечем дышать. Воздух отказывался поступать в легкие, потому что, увидев его, я совершенно забыла, что нужно дышать. Бродяга стоял напротив младшего брата с перекошенным от ярости лицом и держал Рега на прицеле. На несколько мгновений наши взгляды встретились, он оглядел меня с головы до ног и тут же вновь повернулся к брату.
Так значит, это он… он тот безумец, который спас меня? Конечно. Проклятье, это так похоже на Сириуса Блэка.
Я быстро перевела взгляд на Рега, не позволяя себе задумываться об этом.
– Это не игра, – буркнул Регулус, мрачно глядя на старшего брата. – Тебе бы стоило это понять, хоть ты и предал нашу семью.
– Неужели тебе это нравится? – недоверчиво спросил Сириус, неопределенно кивнув в мою сторону. Я невольно поежилась. – Убивать людей?
– Грязнокровок, – машинально поправил Регулус, и тут же вскинул на брата почти испуганные глаза. Все-таки было здесь что-то, даже не сам по себе страх, а, скорее, боязнь быть… непонятым?
– Они такие же люди! – взорвался Сириус, яростно сверкая глазами. – Ничем не хуже тебя! Есть в тебе хоть что-то человеческое?!
– А в тебе? – с вызовом отозвался Рег, склоняя голову набок. – Какого черта она шляется здесь одна?
Я только молча переводила взгляд с одного на другого, не скрывая недоумения, граничащего со стадией шока. Наверное, Регулус пережил одно из самых ужасных событий в своей жизни, а Сириус был слишком зол, чтобы заметить его страх. Быстро взглянув на него, я заметила, что и ему тоже досталось. На шее и щеке был длинный глубокий порез, из которого сочилась кровь, рубашка испачкана и порвана, видимо, кому-то все же удалось сбить его с ног. Ненадолго, разумеется.
– Да не хотел я трогать твою грязнокровку! – вдруг заорал Регулус, заставляя меня оторвать взгляд от старшего Блэка. Взгляд слизеринца замер на конце палочки брата, и я почувствовала, что сейчас происходит то, чего не должно было произойти в принципе. Что-то в очередной раз неправильное, но, с другой стороны, то, что все равно произойдет.
– Не смей ее так называть!
Я дернулась в сторону Сириуса, но он не глядя оттолкнул меня каким-то невербальным заклинанием. Его глаза постепенно темнели, в них появилась какая-то мысль. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас бросится на младшего брата и просто врежет ему без помощи палочки. Но в следующий миг Сириус застыл, ошарашено глядя на Регулуса. Казалось, он просто не верит в происходящее, хотя Сириуса сложно чем-то удивить. Все краски схлынули с его лица, оставив место лишь ужасу и отчаянию.
– Испытание! Это был ты… – совсем тихо произнес Сириус, вглядываясь в такое же бледное лицо брата. – Это ты, ты, чертов ублюдок, убил второкурсницу! Ты выпустил это долбаное заклинание! Как ты мог, Рег?!
Я остолбенела, не сводя с Сириуса потрясенного взгляда. Испытание... Софи. Бродяга казался потрясенным не меньше, более того, он был в отчаянии.
Вспылив, Регулус дернул рукав рубашки так, что с манжета отлетела пуговица. Резко выбросив руку вперед, младший Блэк с вызовом уставился на Сириуса. Бродяга недоверчиво взглянул на руку брата, на его бледном лице мелькали самые разные выражения. Я больше не могла на это смотреть и предприняла еще одну попытку подойти. Блэк-старший резко обернулся ко мне, и его взгляд не хуже заклятия заставил меня замереть.
– Убирайся отсюда! – рявкнул он, и я вздрогнула, увидев на его лице настоящую злость, почти ненависть. – А ты… – Он тут же кинулся к Регулусу, схватил его за мантию и, с силой сжав пальцы, процедил: – У меня больше нет брата. Вали, и дружков своих прихвати! – Сириус с глубочайшим презрением сунул Регу в руку палочку Гойла.
– Отпусти меня! – крикнул Регулус, с испугом взглянув на брата, который не отводил палочки от его горла. И вдруг выдохнул, словно понимая, что терять уже нечего: – Это все из-за тебя, Сириус! Это ты не оставил мне выбора! - Слова Рега зло отдавались даже в моем сознании. Но Сириус не двигался с места, все так же держа брата на прицеле.
– Бродяга! – пересилив себя, громко позвала я. Он дернулся, будто я его ударила, и обернулся ко мне. Сделав вдох, я постаралась сдержать дрожь в голосе – глаза Сириуса не выражали ничего, кроме слепой ярости, отчаяния и беспомощности. Последнее он ненавидел больше всего, и я когда-то была одной из тех людей, кто имел право видеть его в таком состоянии. – Оставь его, Сириус! Пожалуйста, – как можно спокойнее произнесла я. – Выдохни, ладно?.. Отпусти его.
Я видела эту борьбу в его глазах, он просто смотрел на меня, словно не узнавая, но мой голос будто отрезвил его. Бродяга резко опустил руку и отошел от брата, а затем, ни на кого не оглядываясь, пошел прочь в сторону Леса. Не думая о том, что делаю, я бросилась следом, успев лишь опасливо взглянуть на только что очнувшегося Мальсибера. Он озирался по сторонам и, увидев меня, попытался найти палочку. Регулус застыл на месте, не сводя глаз с уходящего Сириуса. В какой-то момент мне показалось, что младший Блэк сейчас просто кинется за ним и скажет, что искренне сожалеет о том, что сделал и сказал, но ничего этого не произошло.
Я все-таки не выдержала и бросилась за Сириусом бегом, что не очень-то получалось. В конце концов, после того, что случилось, у меня совсем не осталось сил, я то и дело спотыкалась, но упрямо продолжала идти, опираясь рукой на стволы деревьев. Острые ветки царапали руки и отбрасывали угрожающие тени в свете заходящего солнца, но я не обращала внимания ни на что, кроме своей почти исчезнувшей цели.
Я догнала его уже в роще, где было довольно темно. Сириус сидел, привалившись спиной к дереву, и я тут же замерла, внезапно испугавшись. Что я ему скажу? Зачем я вообще пришла? Ведь стоило лишь взглянуть на его лицо, и мысль, что сейчас за ним лучше не ходить, сама приходила в голову. То есть, должна была прийти, но не пришла. Я просто… хотела быть рядом, зная, что сейчас в его душе разворачивается настоящая буря.
Однако кто сказал мне, что он захочет меня видеть? Это же я стала причиной, по которой он ввязался во все это, я обязана ему жизнью. Уже разворачиваясь назад, я случайно наступила на какую-то сухую ветку и сама же вздрогнула от резкого звука, разнесшегося по затихающему Лесу.
– Что ты здесь делаешь?
Да, Марлин. Ты все прекрасно знала. Ты знала, что последовав за ним, ты непременно испытаешь то чувство, которое не испытывала давно. Но ты также знала, как ведет себя Блэк, когда не хочет, чтобы его видели. Чтобы его видел кто-то чужой, с болью подумала я. Это ощущение никак не было связано с раненой рукой, да и вообще с болью физической. Я просто слишком остро осознала, что сейчас действительно ему не нужна.
Набравшись храбрости, я обернулась и невольно отпрянула назад, увидев его лицо. Что-то острое кольнуло в боку, заставив меня вздрогнуть. Мне было страшно. Мне было страшно именно теперь, ни тогда, когда мне действительно грозила мучительная смерть от рук слизеринцев, а сейчас, глядя в эти синие глаза, которые я так любила. Они не выражали ничего, лишь гнетущая пустота гипнотизировала мое гаснущее сознание. Мерлин, зачем я вообще сюда пошла?.. Мне страшно. Мне страшно, Бродяга!
– Я хотела сказать спасибо, – едва слышно выдохнула я, но как бы ни хотела, не могла оторвать от него глаз, как ни странно, сухих и внимательных.
– Не за что, – бесстрастно отозвался он, вновь отворачиваясь. Какого черта, Блэк? «Не за что»?!
Я медленно развернулась, мечтая оказаться в своей уютной маленькой комнате, уткнувшись в плед. Лили наверняка уже беспокоится…
Развернулась. И действительно уже собралась уходить, но вдруг решительно повернула назад, переборов страх, но не отчаяние. Долгое время мне не удавалось справиться именно с ним. Со временем боль прошла, исчезла обида, чуть угасло волнующее непонимание. Но отчаяние, непредсказуемое и неконтролируемое, иногда не давало мне спать по ночам.
– Сириус, ты…
Я беспомощно смолкла, пытаясь понять по его лицу, что именно я сделала не так. Да, сейчас не время и не место, да, меня вообще не должно было здесь быть, но я просто хотела знать. Что я здесь делаю? Вопрос, конечно, хороший. Но что здесь делал он? Серые глаза смотрели с мольбой, в них живым огнем поднимался вопрос, который я никогда не осмелюсь задать.
Ты слышишь, Бродяга?.. Я рядом. Я всегда буду рядом, хочешь ты этого или нет.
Я быстро моргнула, и слезы безмолвно скатились по щекам, царапины будто обожгло огнем, но я едва ли это почувствовала. Я просто смотрела на него, и на какую-то долю секунды наши взгляды пересеклись, даря мне мимолетную надежду. Но она погасла одновременно с вспыхнувшим гневом в синих глазах. Неожиданно он вскочил и вскинул палочку, глядя на меня совершенно чужим взглядом. Я не хотела верить своим глазам, я не верила, что он способен напасть на меня именно сейчас, после того, как он только что спас мне жизнь.
– Если ты сейчас же не уйдешь, я заставлю тебя это сделать, – холодно произнес Блэк, а затем дрожащим от ярости голосом крикнул: – Убирайся отсюда, МакКиннон!
– Так чего же ты ждешь? – закричала я, вглядываясь в его лицо и стараясь отыскать в нем что-то знакомое. Изо всех сил старалась. Слезы жгли свежие царапины будто огонь, горло сдавило отчаяние. Я крепко зажмурилась, стараясь не забывать дышать, но боль не уменьшилась. – У тебя в руке палочка, Блэк! – Даже себе я казалась несколько неадекватной, но ничего не могла с собой поделать. Я чувствовала, что он прячется за своей маской, прячется от меня, и это просто не могло оставить меня равнодушной. – Какого черта ты делаешь? – заорала я, не пытаясь сдерживать злые слезы. Обо всем, что зрело во мне все эти дни, недели, месяцы, я была готова рассказать ему в подробностях. – Ты спас мне жизнь! Тебе не может быть все равно! – Я шагнула вперед, но Сириус тут же отшатнулся от меня, словно я чужая. Он молча смотрел на меня, словно только что начал осознавать, что происходит. Но моя решимость уже оставила меня, и я готова была провалиться в сон прямо здесь. Собрав все оставшиеся силы, я резко развернулась, с усилием отрывая взгляд от его лица.
– Я не верю тебе, – тихо произнесла я, качая головой. – Ни тогда, ни теперь, после всего, что произошло здесь, слышишь?
Сириус резко дернулся в мою сторону, и прежде, чем я успела сделать хоть что-то – отскочить, ударить его, что угодно – его губы яростно накрыли мои. Поцелуй был короткий, властный, в нем было столько мучительной ярости, и все-таки в это было невозможно поверить. Он не понимал, что делает, и я тоже.
Резко оторвавшись от меня, Сириус мотнул головой почти с досадой.
– Какого черта ты пришла сюда одна? – процедил он, нахмурившись. И вроде бы голос такой же, как прежде, но я едва ли потом вспомню, что он говорил. – Все равно… Все равно?! Я никогда не говорил, что мне все равно, слышишь, МакКиннон!
Я не могла больше стоять на месте, чувствуя приближающуюся истерику. Все пережитые эмоции нахлынули на меня, и я, не чувствуя под собой ног, бросилась прочь. Я не сдерживала рыданий, которые вырывались откуда-то изнутри. В них все: пережитый страх, физическая и душевная боль, отчаяние и злость на себя. Я переоценила свои силы и была сполна наказана за чрезмерную самоуверенность, однако последнее его действие добило меня окончательно.


POV Лили Эванс

После того, как я оббежала всю школу в поисках Марлин, меня осенила ужасающая мысль, на миг заставившая меня замереть на месте. Мерлин, ну не могла же она действительно уйти одна, зная, что происходит?.. Я провела рукой по лицу, мысленно выругавшись. Я должна была понять, что что-то не так по ее бодрому, непривычно безмятежному голосу, которым она отвечала в нашей с Джеймсом беседе, как лучше назвать котенка. Котенка! Я почувствовала отвращение к себе за собственную невнимательность. Как я могла даже подумать, что, едва услышав об исчезновении Сириуса, МакКиннон не побежит его искать? Несмотря ни на что…
Я в мгновение ока оказалась у выхода из замка, и, едва успев накинуть куртку, выскочила наружу, лихорадочно оглядываясь. Где, где ее теперь искать? Мысли путались из-за безотчетного страха за подругу, которая, возможно, бегала где-то здесь одна, а ведь уже совсем темно. Думать было некогда, и я бросилась к хижине Хагрида, надеясь узнать, не видел ли он Марлин. Но, стоило мне выйти на открытое пространство, как я резко обернулась и увидела знакомый силуэт недалеко от Запретного Леса. Со всех ног бросившись туда, я чувствовала, как к горлу подходит настоящий страх, практически сжимающий все внутри. Шумно выдохнув, я замерла, разглядев Сириуса.
Стоя ко мне спиной, он подхватывал с земли камни и с силой швырял их в сторону Леса, рыча, будто раненое животное. Прижав ледяные пальцы ко рту, я остановилась, практически парализованная этой немного жуткой картиной. Что-то случилось, тут не нужно было даже думать. Что-то серьезное и действительно ужасное.
– Бродяга! – крикнула я, но он даже не обернулся, хотя наверняка слышал.
Больше всего я сейчас боялась, что он превратится в собаку и со всех лап бросится в чащу, не оставив мне ни единого шанса ему помочь. А я не могла просто взять и уйти, несмотря на то, что последнее время старалась его избегать.
– Бродяга! – срывая голос, закричала я. – Бродяга, пожалуйста! СИРИУС!
Он, наконец, обернулся, и я невольно отпрянула от его резкого голоса и надменного выражения лица. Настоящий Блэк.
– Чего тебе надо, Эванс?! – крикнул он, глядя на меня пылающим взглядом. – Что ты здесь забыла? Какого черта в этом мире все посчитали своим долгом именно сегодня меня достать?!
Я тоже рада видеть тебя, Сириус Блэк. Я рада, что ты жив. Что с тобой почти все в порядке, не считая этих царапин. Только вот одного не понимаю. Где Марлин?
Не церемонясь с ним больше ни секунды, я подскочила к Блэку и молча притянула его к себе, думая, что ему не составит никакого труда меня оттолкнуть. Однако ничего подобного не произошло. Сириус неожиданно затих, а я, последний раз обеспокоенно проведя рукой по его спине, медленно отстранилась и заставила его сесть. Докатились.
– Я думал, ты ненавидишь меня, сестренка, – сдавленно произнес он с каким-то непонятным выражением лица.
Изнутри вырвался приглушенный раздраженный вздох. Что за привычка у него делать выводы за других?
– Я вовсе не ненавижу тебя и никогда не думала начинать, – не медля, отозвалась я и присела рядом с ним. – Ну, то есть, мы не берем в расчет прошлые годы, верно?
– Сейчас ты подумаешь, не сомневайся. Ты была права, Эванс. Все, что я делаю... я делаю не так.
Я быстро оглядела его и мысленно дала себе пощечину. Он выглядел так, как будто… я не знаю, это невозможно было описать словами. Рубашка в нескольких местах порвана, на руках царапины, лицо и одежда грязные, будто он валялся на земле, бледный как мел, а в синих глазах плескались боль и отчаяние.
– Что случилось? – прошептала я, нерешительно потянувшись к нему и, не встретив сопротивления, сжала его ладонь.
– Я как раз шел к Хагриду, чтобы забрать у него твоего низзла, когда услышал звуки, – без выражения произнес Сириус. Губы его чуть дрогнули. – Эти ублюдки нашли себе новую игрушку. Я бросился на звук, думая, хоть бы это оказалась не ты… Да. Это действительно была не ты. – Не поворачиваясь ко мне, он неотрывно уставился в одну точку.
– Марлс… – простонала я, прижимая ледяные пальцы к горящим щекам. – Вот же дурочка, все-таки пошла. Мерлин, как я могла оставить ее одну…
– Они хотели использовать Круциатус, – процедил Сириус, с силой запустив руки в волосы. – И мне больше ничего не оставалось, кроме действия. У меня просто не было выбора! – Он неуловимым движением занес руку и ударил ею по стволу дерева.
– Сириус, успокойся, – торопливо заговорила я, хватая его за руку. – Ты ведь все сделал правильно…
– Да нет, сестренка, – неожиданно усмехнулся он и обернулся ко мне. – Рег – Пожиратель смерти. Именно эта новость и сбила меня с мысли. Как будто земля ушла из-под ног. Едва увидев ее… я просто испугался, что больше не смогу…и…
– И ты прогнал ее. – Это был не вопрос, а утверждение, сорвавшееся с моих губ вместе с грустным вздохом.
– Я прогнал ее. – Бродяга странно усмехнулся, и я уставилась на него во все глаза. – Но прежде чем сделать это, я наговорил ей кучу бессмысленных вещей напополам с самыми важными. Я поцеловал ее, Эванс, и, черт возьми, ты имеешь полное право сейчас уйти, – произнес Сириус, запрокинув голову назад, и я вновь резко обернулась к нему.
– Я не собираюсь никуда уходить! – сердито воскликнула я, сильнее сжимая его руку. – Сириус, когда я узнала, что Северус – Пожиратель,я просто… испугалась, да, но и... было такое ощущение, что все, во что я верила, рушится. – С сожалением посмотрев на него, я уверенно произнесла: – Я знаю, что ты чувствуешь. Но видеть, как ты тонешь в своем отчаянии, я больше не могу. Ты… вы оба. Ты думаешь, что она тебя ненавидит, она думает, что ее ненавидишь ты. Это… – Я замолчала, подбирая слово, но затем бросила это дело и сказала, как есть. – Это глупо, Сириус.
– Теперь она уже точно меня ненавидит, Эванс, – произнес он все с той же кривой усмешкой. – Потому что она умница, такая, как и всегда. Она должна ненавидеть меня.
– Она никогда не будет тебя ненавидеть, ты ведь понимаешь это? – устало спросила я, взглянув на него с легким непониманием. – Но иногда мне кажется, что ты хочешь, чтобы так было.
– Ей было бы легче, – просто ответил он.
Я вздохнула, бросив взгляд на темное небо, а затем вновь обернулась к нему и тихо спросила:
– А тебе?
Сириус не ответил, сжимая свободную руку так, что побелели костяшки пальцев. Затем разжал ее и бросил на меня немного затуманенный взгляд. На ладони лежал шнурок с небольшой подвеской в форме черной собаки. Я много раз видела его у Марлин.
– Потеряла? – негромко спросила я.
– Лежал на земле, – отозвался Сириус, вновь сжимая ладонь. – Неужели, она действительно его носила? – Он бросил на меня неожиданно жадный взгляд.
– Она его не снимала, просто прятала, – твердо ответила я, взглянув ему прямо в глаза. – Помнишь, что я сказала тебе тогда, когда ты рассказал мне свою историю? – Дождавшись его кивка, я продолжила: – Я не беру своих слов назад, Сириус. Она любит тебя. И ты это знаешь. И именно поэтому тебе срочно нужен другой план.
Я вспомнила тот день, в который рассказала Сириусу о том, что слышала в ночь, когда Снейп разговаривал со мной в последний раз. Уже тогда слизеринцы говорили о каком-то испытании для младшего Блэка, и Сириус сразу направился к нему. Тогда они серьезно поругались, но Сириус старался что-нибудь придумать, чтобы вытянуть Рега из созданных его же руками неприятностей. Но младший Блэк был упрям в той же степени, что и старший. Бродяга злился, срывался на любом, кто к нему подойдет, но сделать ничего не мог. Теперь уже точно.
К слову о Снейпе. Я не видела его вот уже несколько дней, на уроках зельеварения, которые у нас были совместные, он не появлялся. Меня жутко раздражало то, что профессор Слизнорт неустанно задавал мне один и тот же вопрос: «Мисс Эванс, моя дорогая, где же пропадает ваш друг?» Собирая по крупицам все свое терпение, я предельно вежливо отвечала, что я с ним давно не общаюсь, на что Слизнорт лишь вздыхал, а на следующем уроке все начиналось заново.
Мне не давали покоя его последние слова. Я раздумывала над ними при любой свободной минуте, а иногда мысли сами врывались в голову, заставляя все другие темы для размышления мгновенно испариться. Временами я просто думала о том, чтобы найти его самой и все выяснить, раз и навсегда расставив точки над i. Северус что-то знал, в этом я была уверена, и чем дольше я об этом думала, тем сильнее становилось желание действительно пойти и выяснить, не дожидаясь очередной трагедии. Я до сих пор боялась спросить, знал ли мой бывший друг что-то о смерти отца Джеймса, и если знал, то как же он мог…
Я тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли. Не знаю, сколько мы так просидели, думая каждый о своем, но постепенно становилось все холоднее, и вот настала пора уходить. Я опасливо взглянула на Сириуса.
– Бродяга… – нерешительно позвала его я. – Пойдем в замок? Здесь становится холодно…
Сириус перевел на меня задумчивый взгляд и вдруг усмехнулся.
– Прости, сестренка. Кажется, холодает.
– Все нормально, – в ответ улыбнулась я, поднимаясь с земли.


POV Марлин МакКиннон

Она стояла прямо передо мной, глядя так, будто действительно видела меня так же хорошо, как и остальных. Ее длинные черные волосы и темные безумные глаза резко контрастировали с бледной кожей. Рот кривился в ухмылке, которую можно было бы посчитать даже радостной, если бы не выражение этих глаз.
Вокруг то и дело раздавались вскрики, заставляя меня каждый раз оборачиваться в ту или иную сторону. Я снова находилась в том странном помещении, где однажды уже видела сражение двух сторон. Вокруг мелькали светлые и темные тени, проносящиеся так стремительно, что я едва их замечала.
Она отвернулась и, неожиданно обратившись в непроглядный черный туман, сбила меня с ног. От ее хохота по коже пробегал мороз. Я не успела даже вскрикнуть, как оказалась прижатой к холодному полу. Она схватила меня за шею, заглядывая прямо в глаза, отчего я буквально увязла в черном омуте ее взгляда. Я попыталась повернуть голову, но она тут же впилась ногтями мне в кожу, заставляя замереть.
– Моя милая… грязнокровка, – протянула она, проведя длинным ногтем по моей щеке. Я слышала эхо от ее слов, жуткое и обволакивающее подобно паучьему кокону. – Вот мы и встретились снова…
Я не могла выговорить ни слова, лишь глядя в ее черные глаза и напряженно думая, что она имеет в виду. Вроде бы с ней, слава Мерлину, я никогда не встречалась. Что-то в ней самой было смутно знакомым, но я никак не могла понять, что же именно.
– Продолжай бороться, дорогая, – зашептала она, радостно сверкнув глазами. В ее руке тут же появилась палочка. Тряхнув черной гривой, Пожирательница уставилась на меня во все глаза, медленно проводя палочкой по воздуху. Кожу на шее как будто обожгло, и я вскрикнула от неожиданности. Если бы она не прижимала меня к земле, я бы подумала, что она захлопает в ладоши от восторга. Казалось, что от моих мучений она получает искреннее удовольствие.
Неожиданно она вцепилась в меня еще сильнее, жадно заглядывая прямо в глаза. Я почувствовала, что дрожу всем телом, и неожиданно оказалась в довольно мрачной комнате, где от одних только серебристо-зеленых стен веяло холодом. Оглядываясь по сторонам, я резко отшатнулась назад, увидев, что она выжидающе замерла прямо передо мной. Мой взгляд скользнул вдоль стены и наткнулся на головы эльфов-домовиков, насаженных на острые пики, торчащие из стен. Проследив за моим взглядом, она мерзко усмехнулась и каким-то знакомым движением склонила голову набок. В голове мелькнула какая-то мысль, но тут же исчезла.
– Если кто-то не слушается, – растягивая слова, лениво протянула она. – Их нужно наказывать, верно?.. – Переведя взгляд на стену, мучительница снова посмотрела на меня. – Я сама срезала им головы, – радостно сообщила она, следя за моей реакцией. Я почувствовала подступающую тошноту и до предела вжалась в стену. Она сумасшедшая.
– Моя сестра Андромеда все время пыталась меня остановить, – презрительно бросила она скучающим тоном. – Можно подумать, будто она и не Блэк вовсе, а какая-нибудь трусливая изнеженная полукровка.
Слух буквально уцепился за звучащую фамилию, и я бросила на женщину еще более испуганный взгляд.
– Ей было жалко убивать мышей, которые так противно пищали по ночам, – осклабилась Пожирательница, пронзив меня быстрым взглядом. – Разве ты не разделяешь моей радости, дорогая? – Она прищурилась, пренебрежительно оглядывая меня с головы до ног, и воскликнула с притворным удивлением: – Неужели, ты боишься меня? А мне-то говорили, что ты храбрая девочка. – Ее лицо вновь приняло скучающее выражение, но оно не продержалось и двух секунд. Ее губы вновь растянулись в угрожающе-глумливой улыбке, и я даже не успела моргнуть, как она вновь оказалась прямо рядом со мной, рукой схватив меня за шею. – Разве ты подходишь моему братцу? Ну, подумай сама… ты же жалкая грязнокровка… – Она вновь достала палочку и практически неуловимым движением полоснула воздух и сжала мое предплечье, в тот же миг взорвавшееся болью.
Я закричала, и она тут же отпустила меня, презрительно стряхивая с руки капли моей крови, словно ей было противно ощущать ее на своих пальцах.
– Жаль, что я пока не могу убить тебя, – с сожалением протянула она, вновь растягивая губы в мерзкой безумной улыбке. – Но ничего… – Она подняла руку и провела по моему лицу, пачкая его моей же кровью. – Но ты не переживай, ведь время уже подходит… грязнокровка.
Я затаила дыхание, заставляя себя посмотреть в ее черные глаза. Неожиданно она расхохоталась, снова сжав руку на моей шее, и я в тот же миг вновь оказалась в том зеркальном помещении. Пожирательница резко откинула меня прочь. Отлетев на несколько метров и ударившись об пол, я тут же подняла голову и увидела взметнувшуюся черную тень.
В том, кто преследовал меня все это время, не оставалось сомнений. В ушах все еще стоял ее дикий смех, закрывая глаза, я чувствовала ее руку на своей шее. В глазах темнело, в голове зазвучали знакомые голоса.
…а моя безумная кузина Беллатриса почти стала Пожирательницей смерти...
…время подходит, грязнокровка…
…она убьет ее, ты слышишь? Она ее убьет!..
..Разве ты подходишь моему братцу?..
– Ты. Грязнокровка… – шептало эхо. – И ты уже знаешь, кто я. Ты всегда знала...
Да. Я знала, кто она.
Беллатриса Лестрейндж.


Я села на кровати, широко распахнув глаза и тяжело дыша от ужаса. Мысли пчелиным роем жужжали в голове, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Я ведь знала, я знала, что они вернутся, стоит лишь подождать, но теперь я знала, что многие свои сны были вовсе не моими. Это она, все она…
Даже произнося ее имя мысленно, мне сразу становилось очень холодно и очень страшно. Я слышала ее смех, я представляла ее глаза, такие темные, что не видно зрачков. Ее растрепанные волосы, дикий взгляд… Судорожно вдохнув воздуха, я провела рукой по лицу, заставляя себя оглядеться по сторонам. Знакомая гриффиндорская спальня, никаких холодных зеленых тонов, никаких отрубленных голов…
Это просто еще один кошмар, уговаривала себя я, не желая верить в то, что это вовсе не сны. Если она действительно так хорошо владеет легилименцией, то я давно уже должна была быть мертва. Может быть, это все мое воображение, слишком оживленное после нападения слизеринцев. Я сжалась в клубок, но стоило мне закрыть глаза, как внутри все холодело от ужаса. Я боялась уснуть и снова увидеть ее.
Я снова села и потянулась к окну. Чуть отведя занавеску, я немного успокоилась, увидев постепенно светлеющее небо. Похоже, уже рассветало, и, значит, спала я довольно долго, хотя думала, что уснуть не смогу вообще. Сквозь сон я слышала, как пришла Лили или, может быть, мне это тоже приснилось. Все произошедшее вчера также казалось мне сном, и лучше бы это было так.
Я закрыла глаза, стараясь представить себе что-нибудь умиротворяющее, но вместо этого неожиданно увидела свою ногу, резко соскользнувшую с карниза и не менее резко исчезнувшую из вида. Появилось ощущение реального падения, заставившее меня невольно дернуться и распахнуть глаза.
В окно ласково светило весеннее солнце, а я удивленно хлопала глазами, пытаясь понять, что случилось. Я все еще сидела, сложив руки на подоконник, и смотрела в окно, за которым только что было темно. Похоже, что я уснула прямо так, положив голову на руки, а ведь мне показалось, что я просто закрыла глаза. Со мной действительно давно уже происходило что-то странное, и было бы не лишним кому-то об этом рассказать, но… я просто не хотела, чтобы друзья думали еще и над моими проблемами, когда своих им и так хватает.
Неожиданно я почувствовала, что что-то вокруг изменилось. Появилось какое-то странное ощущение и, повинуясь внезапному порыву, я медленно повернула голову и огляделась по сторонам. Лили спала, иногда что-то бормоча во сне и облизывая губы. Я склонила голову набок, невольно улыбаясь и задерживаясь на ней взглядом. Уголки ее губ чуть приподнялись: похоже, угадать, что там ей снится, не составляет труда. Алиса спала без каких-либо видимых особенностей, просто лежала на правом боку, обхватив руками подушку. Лучик света, проникающий из окна через чуть отведенную занавеску, отбрасывал на ее волосы утренних солнечных зайчиков, точно играя. Я перевела взгляд дальше и вздрогнула от неожиданности, найдя, наконец, источник своего внезапного напряжения.
Со своей кровати на меня пристально смотрела Джин Доэрти, и впервые за этот сумасшедший год я не ощутила угрызений совести за то, что разбудила ее. Впервые за этот год я всерьез обратила внимание на то, что замечаю это далеко не в первый раз.






Глава 18

Глава 18


POV Марлин МакКиннон

После той ночи опять наступило некоторое затишье, но я уже не поддавалась на эту уловку. Не то чтобы мне совсем ничего не снилось, пару раз я снова видела ее, но ведьма Лестрейндж ограничивалась одной или двумя фразами, которые звучали очень тихо, почти неслышно, а затем я, не просыпаясь, проваливалась в совершенно нормальный сон. Мне хотелось научиться отгораживать себя и защищать свои сны от ее проникновений, но я не знала человека, который бы в совершенстве владел окклюменцией и мог бы меня научить.
Казалось бы, надо было наоборот радоваться, пока можно, но я больше не могла делать вид, что ничего не происходит. Да, вот уже две недели я спала относительно спокойно, ну и что с того? Я просто знала, что она все равно вернется, и будет возвращаться снова и снова, пока не добьется желаемого. Как раз после таких снов чаще всего хочется скорее действовать, а не сидеть на месте, ожидая следующей атаки. Вот и мне хотелось что-то делать, что-то эффективное, действительно важное, но что именно? Этого я еще не знала.
Внутреннее чутье подсказывало мне, что Сириус говорил Джеймсу о ней, о своей кузине, которая определенно являлась ярой сторонницей Волан-де-Морта. Она ненавидела меня так сильно, что могла пойти на все, что угодно. Она могла уничтожить мою семью. Заставить Сириуса страдать. Свести меня с ума…
Март подходил к концу, и дело стремительно шло ко дню рождения Джеймса, который пока что ничего конкретного не говорил, а лишь заговорщически усмехался. Мы с Лили перебирали возможные варианты того, что он мог задумать в этот раз, но проверить-то все равно не могли. В итоге благоразумно решили просто подождать.
Вообще-то, я долго обдумывала свое решение пойти к нему на день рождения. Мне просто надоело пропускать праздники, которые так долго были вполне естественной частью моей жизни. Я вспоминала, как мы все вместе выбирали подарки друзьям, шутили и смеялись в лавке «Зонко», представляя реакцию преподавателей на ту или иную шутку. Помнила наши посиделки в «Трех метлах» и незабываемое многообразие сладостей в «Сладком королевстве», где мы также провели немало времени. Провели вместе, и мне бы хотелось почувствовать это снова.
Было во всем этом одно-единственное «но», о котором я вообще предпочитала не думать. В голове раз за разом вспыхивал образ преследующей меня Пожирательницы смерти. Кто бы мог подумать, что его семья действительно начнет за мной охотиться, верно? На словах все казалось не так уж серьезным. Казалось бы, ну кому я нужна? Особенно теперь, когда я не имела к Сириусу почти никакого отношения, но, очевидно... не все так очевидно. В появлениях ведьмы Блэк чувствовалась какая-то закономерность, однако я пока ее не видела, и, стараясь расслышать хоть какую-нибудь из ее фраз, едва разбирала только одно слово – «благородство». Было в этом что-то ненормальное... хотя нет, вообще-то ненормальным тут было все. Начиная с того, что эти сны жутко действовали на нервы, и заканчивая тем, что, сколько бы она ни пыталась мне что-то сказать, у нее ничего не получалось. Каждый раз одно-единственное слово, а затем она вновь исчезала, словно ее и не было. А самое ненормальное то, что я начинала ждать ее прихода. Я знала, что это может быть важно, я знала, что мне нужно было услышать именно эту фразу, но зачем ей вообще мне что-то говорить? И что, если я не столько не слышала, сколько не могла вспомнить?
Я сидела на диване в пустой гостиной, погрузившись в свои мысли. Все еще спали, солнечные лучи только начали заглядывать в окна, а часы мерно тикали, показывая пять часов утра. Что я здесь делаю? О да, вопрос интересный. Была у меня мысль побродить по замку, но после воспоминаний об одном печальном происшествии, в результате которого я не только получила несколько глубоких порезов, но и полностью игнорировала Сириуса, эта мысль тут же исчезла.
Я ведь действительно с ними не общалась. То есть, я разговаривала с Лили, причем, несколько раз, но опять начала всерьез избегать Джеймса. А все потому, что где Джим, там и его лучший друг, который ясно дал мне понять, чтобы я к нему больше не приближалась, а потом внезапно поцеловал меня. Я до сих пор чувствовала его поцелуй и жутко злилась всякий раз, вспоминая об этом. Да, Блэк всегда делал, что хотел, но это просто перешло все границы. Это было... настолько эгоистичным и одновременно мучительно нужным. Хорошо, если быть честной, то последнее время я его даже не видела, терзаемая собственными мыслями и какой-то не убиваемой призрачной надеждой. В голове постоянно присутствовала некая скрытая, вечно ускользающая мысль, которую я никак не могла поймать. Было в этой ситуации что-то недосказанное, мягко говоря, странное, то, что я никак не могла понять и объяснить. Это-то и хотелось выяснить и с каждым днем все сильнее и сильнее.
На сегодняшний день это уже стало моей целью. Я не пыталась ни с кем об этом говорить, потому что, если бы кто-то хотел мне что-то сказать, то давно бы уже сказал. Я прекрасно понимала, что Лили знает, что знает Джеймс и, возможно, Рем, но не обижалась на них, осознавая, что все они действуют согласно условно принятому кодексу, одно из правил которого гласило: «Не выдавать секретов без разрешения их обладателя». Раздражало, да. Мне всегда не нравилось, когда что-то решали за меня, и я была уже почти уверена, что здесь как раз такой случай.
Что-то серьезное? Скорее всего, да. Важное? Безусловно. И если это касалось меня, я имела полное право знать. Около месяца назад желание узнать правду бесследно исчезло, и я даже подумать не могла, что спустя какое-то время оно вспыхнет вновь и с новой силой. Но так и случилось, потому что появилась Лестрейндж.
Я прилегла на диван, положив руки под голову вместо подушки, и прикрыла глаза. Не могу сказать точно, что заставило меня подняться в такую рань, но теперь меня снова клонило в сон. Почему бы и нет? До завтрака еще достаточно времени. Как и следовало ожидать, стоило мне закрыть глаза, и я провалилась во тьму, несколько мгновений ничего не видя, не слыша и не чувствуя.

Это было незнакомое мрачное помещение, хотя, по-моему, все помещения, где появляется Беллатриса Лестрейндж, были примерно одинаковыми. Она стояла ко мне спиной так, что я могла разглядеть лишь ее вьющиеся черные волосы. На краткий миг мне показалось, что Пожирательница сейчас снова исчезнет, так ничего мне и не сказав, но неожиданно она обернулась и в мгновение ока оказалась прямо передо мной, растянув губы в уже знакомой кривой ухмылке. Я так и не смогла привыкнуть к ней.
– И снова здравствуй, моя дорогая, – проворковала она, кружа вокруг меня и пристально вглядываясь в мое лицо. – Как твои царапины? – Она подняла руку и провела пальцем по порезу на моей шее.
– Не прикасайся, – процедила я, пытаясь отшатнуться, но она, словно тень, последовала за мной. Я жутко боялась ее, я на самом деле ее боялась.
– Мне казалось, ты хотела меня видеть, – усмехнулась Беллатриса и неожиданно расхохоталась. – Кто бы мог подумать, что ты так по мне соскучишься, грязнокровочка.
– Что ты несешь? – воскликнула я, следя за ней взглядом. Хорошо, что в этом сне я хотя бы могла говорить. Впрочем, ничего хорошего в этом нет.
– Это правда, – бросила она, наклоняясь ко мне и впившись в мои глаза черным безумным взглядом. – Ты оказалась сильнее, чем я предполагала, хоть ты и обычная грязнокровная девчонка, МакКиннон. Сначала ты пыталась сопротивляться мне, а потом сама же и…
Я дернулась в сторону, увидев, что она отвела взгляд, но она тут же впилась острыми ногтями мне в руку и притянула к себе, вновь заглядывая в глаза.
– Куда-то спешишь, грязнокровочка? – выдохнула Беллатриса, наслаждаясь моим отвращением и страхом. – Странно, ведь по моим сведениям, сейчас ты совсем одна и без какой-либо защиты…
Я продолжала наблюдать за ней, пытаясь предугадать ее следующее действие. Мне было как минимум непонятно, что я вообще здесь делаю, и с какой целью она не дает мне нормально спать. И я спросила прямо, хоть и не без осторожности:
– Что тебе от меня нужно?
Она возвела глаза к потолку и снова захохотала, превратившись в густой черный туман и закружив вокруг меня.
– Хочется потрепать нервы братцу. – Я резко обернулась в противоположную сторону и увидела, как она достает из старого книжного шкафа какую-то запылившуюся толстую книгу с пожелтевшими от времени страницами. – Но ты меня разочаровываешь… – Она постучала ногтем по обложке и, повернув голову, улыбнулась так, будто у нас с ней была общая тайна. – Почему-то ты так и не хочешь ничего ему рассказывать.
– Он тоже не хочет мне ничего рассказывать, – выпалила я быстрее, чем успела обдумать свои слова. И тут же смолкла, зажмурившись и слыша до дрожи знакомый дикий смех.
– Он хочет тебя защитить, – взвизгнула она, и книга выпала из ее рук. Ее черные глаза сверкали, а на лице отразилась какая-то безумная радость. Я отшатнулась. – Неужели ты до сих пор не поняла этого, глупая грязнокровка? Благородство, это так нелепо. Он думает, что так я до тебя не доберусь, но, смотри-ка, я уже добралась! – Казалось, она сейчас запрыгает вокруг меня и захлопает в ладоши от радости. Думаю, самым ужасающим в ней как раз и была эта непредсказуемость действий. Я не знала, чего ждать от нее в следующий миг. – Так не все ли равно? – Она прищурилась, сделав шаг ко мне, и я снова шагнула назад, но на этот раз не рассчитала и, споткнувшись обо что-то, упала на пол. Она приближалась, выхватив палочку и направив ее на меня. В тот момент, когда зеленая вспышка должна была ударить мне в грудь, я закрыла глаза и…

…проснулась на диване в гостиной.


Резко сев, я попыталась осознать то, что только что услышала. Беллатрисе Лестрейндж не нужна была я сама. Она всего лишь хотела отомстить Сириусу, который уже давно считался Блэками предателем крови. Знал ли он об этом? Я была уверена, что да, знал.
Знал. С самого начала, с чертового января, с тех пор, как побывал в гостях у своих родственничков. Конечно же, знал! Вот она, недостающая частичка. То, чего мне не хватало, чтобы понять, в чем тут дело.
Защитить! Подумать только, он действительно собирался лишь оградить меня от грозящей опасности? Но мне не нужна была эта защита! Это было исключительно его решение, но он не имел права принимать его в-одиночку. Я должна была знать. Мерлин, неужели, это и есть та самая причина, которую я так долго искала? Он просто не хотел, чтобы до меня добралась его спятившая кузина, значит, у меня есть шанс убедить его в том, что мне плевать. Мне все равно, найдет она меня или нет, я знала одно – если он думает, что защищает меня, то он ошибается. Сейчас со мной может произойти куда больше неприятных вещей, чем в то время, когда мы были вместе, в этом можно не сомневаться.
Что-то теплое растекалось по телу, сменяя давно привычный холод. Я еще никогда не чувствовала себя такой уверенной, никогда не осознавала так четко, что еще не поздно. Не поздно, потому что теперь я знала все, и если бы я смогла узнать раньше, можно было бы избежать некоторых темных событий, но, в общем-то, какая разница? Жажда действий, так долго искавшая способ выплеснуться наружу, теперь просто гнала меня вперед. Гостиная начала заполняться сонными студентами, и я быстро ушла в душ, а затем вернулась в спальню. Наверное, эта решительность была написана у меня на лбу, потому что и Лили, и Алиса, стоило мне зайти в комнату, одновременно вскинули брови и проследили за мной удивленными взглядами.
– Марлин? – окликнула меня Лилс, застегивая мантию. – Тебя подождать?
Я усмехнулась, мгновенно уловив намек, и кивнула. Разумеется, Лили хочет узнать, откуда взялась прежняя Марлин МакКиннон, которую, кажется, уже никто не рассчитывал увидеть. Обидно даже, но оно того стоило. От одного ее выражения лица уже поднималось настроение. Однако я не собиралась ей ничего рассказывать, потому что она сама совсем скоро все поймет. Сейчас главное, чтобы мне никто не мешал сделать то, что я задумала.
Мы вышли в гостиную, перекинулись парой фраз с только проснувшимися гриффиндорцами. Кто-то очень торопился на завтрак и пробегал мимо, даже не заметив, а кто-то наоборот был не очень-то голоден и был совсем не против поболтать. Я бы с удовольствием, но только не сейчас, когда в гостиную в любой момент могли войти Мародеры – на данный момент лишь трое. Чуть ли не каждый день я собиралась подойти к Питеру и поинтересоваться, какого черта на него нашло, но каждый день или что-то отвлекало меня, сбивая с мысли – в эту категорию, кстати, входят и вооруженные нападения – или я забывала сама.
Едва выйдя из гостиной, Лили попыталась задать мне вопрос, который, очевидно, так и вертелся у нее на языке, но я не дала ей такой возможности. Пожелав Полной Даме хорошего дня, я решительно отправилась к лестнице, чувствуя на себе подозрительный взгляд Лили, которая, похоже, не переставала размышлять, что со мной произошло.
– Марлс, я рада видеть этот загадочный блеск в твоих глазах, но… – Лили попыталась поймать меня, но я снова увернулась, бросив на нее лукавый взгляд.
Да, не стоило этого делать, но кто же знал, что она так отреагирует! В общем, посмотрев на меня, Лили споткнулась на ровном месте и непременно упала бы, если бы сзади ее неожиданно не подхватил Джеймс. Я закатила глаза.
– И вам доброе утро, – произнес Сохатый, бросив на Лили удивленный взгляд. Она лишь покачала головой и быстро поцеловала его в щеку, а я склонила голову набок, борясь с желанием их поторопить. Как я уже сказала, где Джеймс, там и Сириус. Джеймс был удивлен, едва взглянув на Лили, но, посмотрев на меня и вовсе замер на месте. Мне даже показалось, что у него впервые в жизни пропал дар речи. Лили многозначительно кашлянула, бросив на него выразительный взгляд.
– Если лестница сейчас поменяет направление, и мы отправимся неизвестно куда, виноваты будете вы, – беспечно предупредила я, но, увидев, что они не сводят с меня одинаково-пристальных глаз, не выдержала: – И что означает этот ваш взгляд?
Они переглянулись, заставив меня чуть ли не подскочить от нетерпения. Ну же, сколько можно, в конце концов? Затем Лили, прищурившись, еще раз взглянула на меня и, наконец, пошла дальше, окончательно сбитая с толку. Я усмехнулась.
– Марлин. МакКиннон. – Джеймс протянул эти два слова с огромным интересом, буквально горящим в его глазах. В отличие от своей рыжей подруги, Поттер прекрасно знал, что все это означает, и готов был подождать пару минут, чтобы увидеть реализованную мной идею собственными глазами. – Удиви меня.
Спустившись в холл в полном молчании, я даже вздрогнула, очутившись в шумной толпе, спешащей на завтрак. Нам даже пришлось немного подождать, пока пройдет этот поток ужасно голодных учеников, а затем отойти к окну. То есть, я не собиралась к нему подходить, меня туда просто утащила эта слишком подозрительная парочка. Однако сейчас ничто не могло повлиять на мое настроение.
Несколько долгих секунд они продолжали сверлить меня пристальным взглядом, и я уже хотела было пойти дальше, как Лили вдруг поймала меня за руку.
– Подожди, Марлс.
– Если ты не расскажешь нам, что случилось… – начал было Джеймс, и я склонила голову набок. Мне хватало и одного человека, который против моей воли заставил меня оставаться незаметной в течение почти трех месяцев. Хватит.
– То что? – медленно спросила я, и удовлетворенно кивнула, увидев его растерянный взгляд. – Расслабьтесь! По-моему, вы просто от меня отвыкли. А, между тем, я все еще здесь. – Я помахала рукой, криво улыбнувшись. – Джеймс Поттер, перестань сверлить меня взглядом.
Мерлин, ну что такого шокирующего в моем поведении? Я что, уже не могу порадоваться хотя бы одним весенним утром? Хотя да, я уже очень давно не чувствовала себя такой счастливой. В один миг и солнце стало светить ярче, и пение птиц стало громче, а весна, уже давно наступившая снаружи, ворвалась и в мое сердце. Впрочем, давно пора.
Я обернулась, пройдясь взглядом по идущим на завтрак ученикам, но ища лишь одного, к которому все утро меня тянуло, будто магнитом. Правильно ли это? Я считала, что ничего правильнее и быть не может. После нескольких секунд поиска, я, наконец, наткнулась на знакомые черные волосы и решительно направилась вперед. Крайне решительно. Проследив за моим взглядом, Лили и Джеймс, похоже, запаниковав, попытались меня остановить, и, кажется, что-то говорили, но я их не слышала, дернув рукой, чтобы стряхнуть чью-то ладонь со своего плеча. Как я уже говорила, я уже очень давно не чувствовала в себе такой решительности. В кои-то веки случится что-то действительно правильное.
Толпы студентов были скорее плюсом, чем минусом, потому что только благодаря им, я смогла подобраться к нему незаметно, что, учитывая его собачий слух, было практически невозможным. Он шел не очень быстро, задумчиво поглядывая в окно, и, когда нас разделяло не больше двух шагов, я остановилась и негромко произнесла:
– Блэк!
Я не сомневалась, что он услышит меня, даже если я просто прошепчу его имя, но вопрос в другом – захочет ли он на него отозваться? В конце концов, стоит мне открыть рот, и он, даже не глядя, без труда разберется, кто именно его зовет. Несмотря на все свои предположения, я не очень-то верила Беллатрисе Лестрейндж, как минимум, потому что она безумно хотела меня убить и просто могла обмануть, заставить действовать, не подумав. И, черт возьми, она права – я совершенно не думала. Но, в любом случае, было уже поздно что-то менять. Назад дороги нет.
Он замер, а затем резко обернулся, и я неслышно выдохнула. Не давая ему времени опомниться, я быстро сократила разделяющее нас расстояние и молниеносно накрыла его губы своими, только сейчас в полной мере осознавая, как сильно я по нему соскучилась. Я буквально скопировала его действие, и, вероятно, оно оказало на Блэка такое же шокирующее воздействие, что и на меня в тот раз. Я почувствовала, как вместе с этим поцелуем внутри поднимается просто ураган эмоций, грозящий смыть все предыдущие ощущения, всю тоску и боль, и долгое отчаяние, мучившее меня на протяжении этих бесконечных месяцев. Все это время. Каждый вечер, день, месяц… я просто хотела быть рядом.
Я прервала поцелуй так же быстро, как и начала, отстранилась и склонила голову набок, наслаждаясь его изумлением. Удивлен. Да, по-настоящему удивлен, словно сумел убедить себя в том, что этого больше никогда не будет. Что-то внутри предательски дрогнуло. Права ли я? Наверное, этого я никогда не узнаю. Сириус Блэк не из тех, кто надолго остается один, хоть мне и неприятно думать об этом. Слова Питера невольно прозвучали где-то на краешке сознания. Или я вновь ошибаюсь?..
– Что ты делаешь? – опомнившись, нахмурился Бродяга, и его синие глаза мгновенно потемнели.
Я была готова к этому. Я была готова ко всему.
– Я уже давно хочу задать тебе тот же вопрос, – спокойно произнесла я, внимательно наблюдая за его реакцией. Самодовольная улыбка медленно сходила с моих губ, взгляд становился все более мрачным. – Ты ведь не мог не знать, что рано или поздно я все равно догадаюсь, что ты задумал, и, тем не менее, это не помешало тебе принять решение за меня. Глупое. Невероятное. Да что там, чем ты вообще думал, Блэк?! – Мой взгляд был тверд и решителен, когда я поднимала на него серые глаза, в которых застыл немой укор.
Он просто стоял и смотрел на меня, видимо, не до конца осознавая, что это действительно я, что я просто подошла к нему и начала высказывать то, что думала о его идиотском плане. Так и хотелось просто обнять его, уткнуться носом в его плечо и больше никогда не отпускать. Но для меня сейчас были не очень-то важны собственные чувства. Я должна знать, что я действительно нужна ему.
Сириус сощурил синие глаза, продолжая смотреть на меня долгим пристальным взглядом. Как будто действительно не верил. В его глазах удивление медленно сменялось пониманием, затем в них промелькнула какая-то тень. И эта чертова тень на миг сбила меня с мысли.
– С трудом верится, – вдруг хмыкнул он, покачав головой и не сводя с меня прищуренных глаз. Вроде бы восхищался, но в голосе звучало недоверие. Криво усмехнувшись каким-то своим мыслям, Блэк вскинул голову и посмотрел куда-то сквозь меня. Не нужно было оглядываться, чтобы понять, что там все еще стоят Лили и Джеймс. Также не стоит уточнять, насколько они потрясены происходящим.
– Они тут не причем, – тут же сказала я, понимая, о чем он думает. Блэк вновь задумчиво посмотрел на меня, чуть нахмурившись. – Взгляни, они буквально в шоке – человек, который знает, что происходит, никогда бы не выглядел так глупо. – Я несла полный бред и прекрасно это осознавала. – Ладно. Ты не хотел, чтобы твоя кузина нашла меня, – пояснила я и понизила голос, с удивлением обнаружив, что за нами наблюдает полкоридора. При упоминании о Беллатрисе голос невольно дрогнул. – Но, так или иначе, ты должен был все мне рассказать.
Он просто смотрел на меня, и я внезапно поняла, что моя уверенность оказалась не такой уж и прочной. Еще несколько минут назад я могла бы решительно и твердо сказать, что смогу убедить его. Я была в этом уверена почти полностью, но… Оказывается, было средство, способное сделать так, чтобы весь мой настрой начал постепенно таять. Это его глаза, этот взгляд, прожигающий насквозь, словно в душу заглядывает.
– Пожалуйста, – Я вскинула на Сириуса умоляющий взгляд, искренне надеясь, что он понял, что его решение никак не влияет на мою безопасность. В конце концов, это просто глупо – расставаться из-за того, что меня преследовала его сумасшедшая сестра. – Твой план… плохой. Очень. И совершенно бессмысленный, если быть точной.
Повсюду шла война, многие родители забирали своих детей из школы и уезжали куда-нибудь далеко. Так после шестого курса уехала Рейчел Грин – теперь уже бывшая девушка Рема. Девчонка была влюблена в Лунатика по уши, я знала это, но так уж распорядилась судьба. У них не было выбора.
А у нас выбор есть. У каждой дороги рано или поздно будет развилка. Куда пойти – налево или направо? Что будет правильнее? Угадаешь – найдешь свою судьбу. Но что если та самая дорога, которая сейчас предоставила тебе выбор, уже была ею? Когда все летит к чертям и выбор уже не имеет значения, остается лишь взяться за руки и бежать. Одна дорога – одна судьба. Главное – вместе. Хорошо это не закончится, но если в жизни Сириуса Блэка от меня еще хоть что-то зависело – самое время действовать.
– Неужели ты не понимаешь… – произнес Сириус, с отчаянием взглянув на меня. Словно пытался что-то мне доказать. Я знала, что ему тяжело, но он должен решить, и я искренне верила, что его решение будет таким же, как и мое. Надежда – все, что у меня осталось. Сириус продолжал неотрывно следить за мной, синева его глаз гипнотизировала. – Если я сделаю это, я больше никогда не смогу тебя отпустить.
– Это ты не понимаешь! – с нажимом отозвалась я, резко отстраняясь и делая несколько шагов назад. В моем взгляде недоверие, и я чувствовала себя слишком странно, почти в полной растерянности. – Я никогда не хотела, чтобы ты отпускал меня! Ты это решил! Ты не дал мне даже шанса отговорить тебя! Поэтому я сама предлагаю тебе этот шанс, и знаешь, что?..
Сейчас он тоже не дал мне ни единого шанса договорить свою пламенную речь. Почти как тогда, в лесу, Бродяга мгновенно сократил разделяющее нас расстояние и прижался губами к моим губам. Я чувствовала… торжество? Нет, я ликовала.
Отстранившись, я осторожно коснулась его щеки, и Сириус мгновенно притянул меня к себе. Уткнувшись лбом в его плечо, я с наслаждением вдохнула знакомый запах, растворяясь в собственной радости, у которой, казалось, просто не было границ. Мерлин, как же мне его не хватало все это время! Со всех сторон внезапно послышались приглушенные аплодисменты, смешки и шепот, шепот, шепот, но я даже головы не подняла, и постепенно зрители разошлись на завтрак. Через несколько минут коридор почти опустел, хотя, конечно, это был лишь предлог, чтобы рассказать всем последнюю новость.
Да уж, я прямо представляла горящие глаза каких-нибудь сплетниц, которые разносят эту новость, отлично представляла себе ревность и даже ненависть на лицах девиц, которые уже было посчитали Сириуса свободным. Ну и пусть, пронеслась не лишенная некоторого злорадства мысль.
Мне не хотелось отрываться от него ни на секунду. Я столько времени провела без его рук, губ, этого взгляда, от которого по коже словно пробегают крошечные электрические разряды. Мне хотелось стоять так целую вечность, я чувствовала, как его пальцы перебирают мои волосы, как он целует меня в макушку, и просто стояла, пытаясь сдержать слезы радости и неимоверного облегчения.
– Эй. Прости меня, – услышала я его тихий шепот у себя над ухом. Рука, перебиравшая мои волосы, замерла. – Я ведь обещал тебе, и…
– Ты идиот, – тихо перебила я. Чуть отстранившись, я заглянула в его синие глаза и осторожно провела рукой по царапине, которую он получил совсем недавно, спасая мне жизнь. – Зачем?..
Это был тот самый вопрос, который я так хотела задать ему все это время, и не могла набраться смелости. Тогда я действительно боялась услышать ответ, который меня совсем не обрадует, но сейчас… Он лишь покачал головой, осторожно касаясь губами моих губ, и я сразу же ответила на его поцелуй. Как будто и не было этих долгих месяцев, проведенных порознь, и я поставила себе цель навсегда о них забыть.
– Я думал, ты будешь ненавидеть меня, Марлин МакКиннон, – едва слышно произнес он, и я бросила на него укоризненный взгляд. Ненависть? Я не думала о ней даже в самые первые дни после нашего расставания. Даже тогда, когда он вдруг поцеловал меня, а потом прогнал прочь. Я никогда не смогла бы его ненавидеть.
На завтрак мы так и не пошли, решив немного прогуляться. Джеймс и Лили, радостно переглядываясь, тихо прокрались мимо нас, так что мы их почти не видели, разве что краем глаза, но и этого было достаточно, чтобы понять, что они радуются чуть ли не больше нас самих.
Выйдя во двор, мы тут же нашли подходящее дерево и присели на землю прямо под ним. На деревьях уже начали появляться маленькие клейкие листочки, говорящие о том, что в скором времени раскидистые кроны снова будут в состоянии укрыть кого угодно от посторонних глаз. Вокруг летали птицы, хлопая крыльями и издавая мелодичные трели. То одна, то другая приземлялась в шаге от нас, забавно склоняла головку и, весело чиркнув, улетала прочь. Тут и там виднелись проталины, на которых уже начали пробиваться первые зеленые ростки, глядя на которые сразу становилось как-то легко и спокойно.
Я сидела, положив голову ему на плечо и закрыв глаза, подставляя лицо ласковому весеннему солнцу. За все время, проведенное в одиночестве, я уже отвыкла от этого ощущения свободы – хочется лететь, расправив крылья. Я вспомнила, как Джеймс катал меня на метле, и решила потом попросить Сириуса об одолжении. Затем я неожиданно подняла голову, слегка нахмурившись, и посмотрела на Блэка. Его взгляд был задумчив, но тьма отступила. Почувствовав, что что-то изменилось, он тут же обернулся ко мне.
– Я хотела спросить… – неуверенно начала я, и он быстро кивнул, как будто подбадривая. – Тогда… на стадионе… Ты действительно знал, что я приду или…
– Нет. – Он горько усмехнулся, покачав головой, и я пожалела, что затронула эту тему. – Я очень надеялся, что ты не захочешь гулять в такую погоду. Честно говоря, я был совершенно не готов, но… просто знал, что если не сделаю этого сейчас, то не смогу никогда. – Его взгляд вновь остановился на мне, и я ободряюще улыбнулась, сжав его руку. – Марлин, серьезно, у меня было две недели, чтобы проиграть все это до мелочей, но я никогда не думал, что это окажется так тяжело. – Он вздохнул и, прищурив глаза, посмотрел на солнце. – Тот день, когда мы только приехали с каникул, я намеренно пытался провести без тебя. То есть, тебя я видел, но просто хотел понять, смогу ли прожить так потом. – Он снова поцеловал меня, и я, потеряв равновесие, упала на наколдованное покрывало, утягивая его за собой. – Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе. – Синие глаза сверкнули.
– Представляю, – хрипло отозвалась я и решительно произнесла: – Никогда больше так не делай, слышишь, Блэк?
– Никогда, – Сириус устроился рядом. – Марлс, слушай, насчет Рега…
– Нет, – твердо остановила я, поднимая голову и глядя в его потемневшие глаза. – Я не знаю, что ты хочешь сказать, но в любом случае – нет. Ты ни в чем не виноват, а он совершенно не хотел меня ранить. Я видела его глаза в тот момент. – Я чуть улыбнулась, наблюдая, как меняется выражение лица Бродяги.
Неожиданно он потянулся к карману мантии, затем с непонятным выражением лица показал мне сжатую ладонь, но тут же передумал отдавать мне ее содержимое и потянулся ко мне сам, застегнув на шее цепочку. Я протянула к ней руку и дотронулась до знакомой черной фигурки с неестественными темно-синими глазами. На губах вновь появилась улыбка.
– Я знала, что цепочка у тебя, – сказала я, с лукавой улыбкой взглянув на Блэка. – Я бросила ее, когда убегала. Разозлилась. Иногда хотелось сказать Акцио, но почему-то я была уверена, что она ко мне еще вернется.
Мы много разговаривали в то утро, ну и не только разговаривали, благополучно прогуляв первые уроки, и вернулись только к обеду, счастливые, как и когда-то прежде. Сохатый с жутко довольным видом похлопал Сириуса по плечу, а ко мне тут же подлетели Лили и Алиса, наперебой задавая различные вопросы и говоря, что все только и делают, что обсуждают последнюю новость.
Что, ну что в этом такого сенсационного? Ведь люди, а особенно подростки, даже подростки-волшебники, постоянно ссорятся и мирятся, но обязательно найдутся те, кому нужно об этом рассказать всем. Я всегда ревностно относилась к прошлому Сириуса, тут и там встречая кокетливые взгляды девчонок, обращенные к нему. То и дело мелькала мысль, что я далеко-далеко не первая девушка, попавшая под его обаяние, но… я была единственной, кому довелось услышать от него три коротких слова, способных перевернуть любую жизнь.
Мы провели весь день в разговорах, получив рекордное количество замечаний от разных преподавателей, но не сильно обращали на это внимание. Мы разговаривали обо всем – от самого простого, вроде погоды, до чего-то более глобального – о его отношениях с Регулусом, к примеру. Мы не говорили о том, что будем делать дальше, я так и не рассказала ему о своих снах. Нужно ли это было? Я не знала, честно. Эти сны могли стоить мне жизни, а могли ровным счетом ничего не значить. Меня немного напрягал сам факт, что именно этого так жаждет ведьма Лестрейндж.
В то время, когда мы старались послушно записывать конспекты, наши руки то и дело находили друг друга, так мы и сидели почти все уроки напролет, крепко держась друг за друга и, как будто боясь отпустить. У него была широкая теплая ладонь, внушающая доверие и дарящая некое умиротворение. Можно сказать совершенно определенно – я была счастлива.
– Я за вас ужасно рада, Марлс, – сказала мне Лили, когда мы вместе шли по коридору в гостиную Гриффиндора. – Правда.
– Я знаю, – улыбнулась я, бросив на нее быстрый лукавый взгляд. – Но скажи честно, что тебе не меньше нравится то, что за мной больше не нужно следить.
– За тобой всегда нужно следить, – закатила глаза Лили, и мы обе засмеялись. – Но в чем-то ты права.
Заходя в гостиную, мы обнаружили Джеймса, Сириуса и Рема, развалившихся на диване и что-то оживленно обсуждающих. Увидев нас, они замахали руками, видимо, подзывая к себе. Надо сказать, жест получился оригинальный.
– Подведем итог дня, – торжественно произнес Джеймс, поправляя галстук. – Нас снова пятеро – это раз. И у одного из нас через три дня день рождения, куда официально приглашены все оставшиеся четверо – это два. Надеюсь, подарки вы уже придумали? – Джеймс хитро прищурился, обведя нас всех заинтересованным взглядом.
– Я тут недавно смотрел каталог по квиддичу, – оживленно проговорил Сириус, глядя на друга горящими глазами. Я едва сдерживала улыбку, увидев удивление на лице Джеймса. – И там, в общем, есть специальная не-рвущаяся тряпочка для протирания метел. И я вдруг подумал, – Сириус скосил глаза на Джеймса, – …что если тебе вдруг понадобится протереть рога…
Не успел Бродяга договорить, как в него с размаха полетела подушка. Рем согнулся пополам от хохота, мы с Лилс едва стояли на ногах, глядя, как Бродяга ловко перепрыгивает через все, что находилось на его пути, убегая от грозящегося убить его прямо на месте Джима. Спрятавшись за меня и Лили, Сириус со смехом выдавил:
– Ну вот, попробуй теперь до меня добраться!
Джеймс махнул на него рукой и снова плюхнулся на диван, бросив на Рема укоризненный взгляд. Сириус осторожно вышел из своего «укрытия» и, опасливо взглянув на Джеймса, тихо прошептал мне на ухо:
– Я ведь, правда, ее заказал.
Я прыснула, бросив веселый взгляд на Джима, и тот, не выдержав, засмеялся вместе со всеми.
В гостиной мы просидели весь вечер, время от времени приступая к написанию сочинения-рассуждения по магловедению «Какие изобретения маглов могли бы пригодиться в волшебном мире?». Сириус, едва увидев картинку в учебнике, на которой был изображен мотоцикл, тут же придумал себе тему и мгновенно накатал целый сверток, чуть ли не впервые не поленившись прочесть учебник. Кажется, он всерьез думал достать себе это "потрясающее средство передвижения".
– Он у меня летать будет! – заявил Бродяга с горящими от предвкушения глазами. - Я уже все придумал!
– Могу поговорить с братом, – усмехнулась я. – Алекс как раз недавно начал собирать мотоцикл. Если я попрошу, может быть, удастся его забрать.
Сириус так жадно посмотрел на меня, что Джеймс невольно ухмыльнулся, видимо, мечтая взять реванш:
– Вот видишь, Марлс, теперь вы будете жить втроем. Ты, Бродяга и его мотоцикл.
– Кто бы говорил! – запальчиво обернулся к нему Сириус. – По-моему, Лили всегда была у тебя на втором месте. – Бродяга ехидно усмехнулся в ответ на вытянувшееся лицо Джеймса, а Лили очень правдоподобно изобразила возмущение.
– Ты это о чем? – протянул Джим, снова поднимаясь с места. – У меня же глаза не загораются от одного упоминания неодушевленного предмета!
– У тебя что, метла сломалась?! – радостно воскликнул Блэк, в очередной раз увернувшись от летящей в него подушки.
Безусловно, это был самый лучший вечер впервые за очень долгое время. Глядя на них, таких веселых и беспечных, я невольно думала, что они все такие же мальчишки, как и несколько лет назад. Интересно, обидятся они, если им об этом сказать? Усмехнувшись, я прошла к дивану и присела на подлокотник со стороны Сириуса. Тот неожиданно потянул меня на себя, и моя голова в мгновение ока оказалась у него на коленях. Джеймсу понравилась эта идея, и он позвал Лили, но та лишь отмахнулась, старательно дописывая эссе, чтобы получить свое очередное «Превосходно».
Глядя на Сириуса снизу вверх, я старалась впитать в себя каждую черточку, запомнить звук его заразительного смеха и невероятные синие глаза, которые не могла забыть, как бы ни старалась. Теперь я знала, что впереди у нас будет еще много таких вечеров, хотя перед стремительно надвигающимися экзаменами особо не повеселишься. Но теперь мы будем вместе, вот что действительно важно.
На губах медленно появлялась улыбка.


Глава 19

Глава 19


POV Марлин МакКиннон




День рождения Джеймса приходился как раз на воскресенье, когда все собирались идти в Хогсмид. Вообще-то я до последнего думала, что Дамблдор отменит поход из-за с каждым днем ухудшающейся ситуации в стране, но, похоже, в деревне будут дежурить мракоборцы, выделенные по специальному распоряжению Министра магии.
Я ждала этого похода. Мне хотелось почувствовать, что ничего не изменилось, что все осталось так, как было в прежние времена, хоть я и понимала, что это не так. Газетные заголовки с каждым днем кричали о новых убийствах, но после каждой статьи присутствовало неизменное добавление: «…Министерство магии сохраняет полный контроль над ситуацией».
– Что для них контроль, интересно? – сердито выдохнула Лили, отбросив «Ежедневный пророк». – Во множестве смертей обвинены невинные люди, а настоящие убийцы до сих пор на свободе! "Контроль"!
Я знала, что она боится, все мы боялись. Страх за оставленные семьи, у которых нет волшебных палочек, чтобы защищаться в случае необходимости. Страх друг за друга и жуткая неизвестность – кто будет следующим? Министерство до сих пор вело свое расследование или делало вид, что ведет, потому что никаких результатов оно не приносило. Никто в школе так и не узнает имени убийцы Софи Финниган, и только мы будем молча отводить глаза, потому что почти уверены, что все, что было совершено, было совершенно под колоссальным давлением. Только я, Сириус, Джеймс и слизеринцы, конечно, знали, кто действительно убил маглорожденную второкурсницу почти два месяца назад, но даже по этому поводу мы были не во всем согласны друг с другом. Джеймс считал, что нужно сдать Рега Дамблдору, и пусть уже тот решает, как поступить с юным Пожирателем смерти. Сириус отмалчивался, и ни я, ни Джим так и не поняли, разделяет он точку зрения Сохатого или нет.
Мое мнение на этот счет было противоречивым. Я знала эту девочку лично, и иногда, особенно в холле, мне казалось, что я вот-вот услышу ее голос, окликающий меня по имени. Да, я хотела, чтобы убийцу поймали и надолго посадили в Азкабан, я ненавидела Волан-де-Морта всем сердцем, но… наверное, понимала, что от одного пойманного малолетнего Пожирателя ничего не изменится. Рег не виноват, ему всего пятнадцать лет. Виноваты те, кто угрозами и давлением заставили его на это пойти. Услышав об этом, Джеймс разозлился и бросил, что можно разом сдать почти всех старшекурсников со Слизерина, и это не очень повлияет на ситуацию, но нельзя же просто ждать, кого убьют следующим. Я была согласна с ним, да, у меня, как ни у кого другого должна была быть масса причин согласиться, но я понимала и Сириуса. Это его младший брат, и для него он - просто глупый мальчишка, попавший под неправильно влияние, который не понимает, что делает. Может, так оно и есть.


– Я до сих пор не могу поверить, что ее нет… – медленно произнесла я, закрывая лицо руками.
Мы были в Выручай-комнате – я, Сириус, Джеймс, Рем и Лили. Сначала делали домашнее задание, потом болтали и сами не заметили, как наша легкая беседа плавно перетекла в тяжелое и мрачное обсуждение происходящего вне Хогвартса. Действительно, осталось ведь всего три месяца – и мы сами окажемся там, где вовсю шла война, и в этой войне погибали ни в чем не повинные люди.
– Так просто… – пробормотала я, закрывая глаза. – Я так надеялась, что у нее все будет хорошо.
Сириус молча притянул меня к себе. Повисла звенящая тишина, в которой мысли были почти материальны. Мы все думали об одном и том же.
– Откуда ты знаешь, что это Рег? – спросил Ремус, повернувшись к Сириусу, и казалось, что кто-то по несколько раз повторяет его вопрос. Эхо отлетало от голых серо-голубых стен. Никто особенно не задумывался, что хотел бы увидеть на этот раз.
Никто, кроме Сириуса и Лили, не знал о нападении слизеринцев и на меня. Ни Блэка, ни Эванс в тот вечер никто не видел. Я тоже смогла дойти незамеченной и вернуться в спальню, где кровать Лил еще пустовала, а две мои соседки мирно спали. Джеймс ничего не спрашивал ни о моей руке, ни о порезах на шее Бродяги – всякое бывает в жизни.
– Я просто знаю, – кратко ответил Сириус, и я крепче прижалась к его груди. Я одна видела все своими глазами, я знала, что Бродяге гораздо легче говорить об этом в моем присутствии, пусть он никогда и не скажет об этом даже мне самой. – Его всегда выдавали глаза. – Сириус отстранился от меня, сжав руки в кулаки, а затем резко развернулся и вышел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.
В тишине это прозвучало, как удар грома. Подумать только, обычная дверь, которая, само собой, присутствует в любом доме маглов. Интересно, чьей блестящей идеей это могло быть? Джеймс тут же сорвался с места, но я решительно вскочила и преградила ему путь. На несколько секунд наши взгляды сошлись в безмолвном поединке, где никто не хотел уступать, но Сохатый неожиданно сделал два шага назад и коротко кивнул.
Я выскользнула из комнаты и повернула в сторону коридора к лестнице на седьмой этаж. Здесь было как всегда тихо, темно и холодно, что заставило меня поежиться. С темными коридорами у меня уже была особая связь – они все были одинаковые. В их темноте можно было укрыться от посторонних глаз и не бояться, что тебя найдут. Я делала так много раз. Очень много, и поэтому без труда определила, куда мог пойти Бродяга, просто потому, что сама сделала бы так же.
Я не ошиблась. Сириус сидел на ступеньке между двумя колоннами и выглядел на первый взгляд спокойным и задумчивым. Это-то и страшно. Зная Сириуса Блэка много лет, я научилась следить за внешними переменами его настроения. Проблема в том, что он никогда не показывал своих чувств. Если ему тяжело, то об этом мог знать только Джеймс и никто другой. Остальные предпочитали не соваться, а если кто-то пробовал, то… в общем, я просто хотела, чтобы мне доверяли.
– Сириус, – тихо позвала я, остановившись в трех шагах от него.
– Уходи, – не глядя бросил Бродяга. Я осталась на месте, упрямо сжав губы. Я ждала подобной реакции. Сириус бросил на меня раздраженный взгляд. – Марлин, уйди. Это довольная вежливая просьба. Мне не хотелось бы тебя обижать.
– Я. Никуда. Не пойду, – отчеканила я, не отрывая от него пристального взгляда. Если его так бесит, когда лезут к нему в душу, то меня особенно раздражает, когда мне лгут. Не открыто, конечно, но сейчас это даже не так уж и важно. Если он любил меня, если он подразумевал это, когда говорил, то, черт возьми, пусть научится мне доверять. Или нет, я же, разумеется, не Джеймс Поттер, которому можно рассказать все. Всего лишь Марлин МакКиннон, которая нужна рядом, когда это удобно. Какого черта?!
Синие глаза опасно сощурились. Я шагнула вперед, и он резко вскочил, одним стремительным движением прижав меня к стене.
– Один раз я уже ушла, и это была похожая ситуация, припоминаешь? – медленно произнесла я, упрямо глядя ему в глаза, которые были так близко. Ему не удастся меня напугать. Сириус ударил кулаком по стене в десяти сантиметрах от моей головы. От досады скорее, но я все равно зажмурилась. – Я поступила глупо тогда, и не сделаю этого снова. Почему ты мне не доверяешь? – не выдержала я, сорвавшись на крик. Я бросила это прямо ему в лицо, в его горящие яростью глаза, потому что мне тоже есть, на что злиться. – Почему Джеймсу? Лили? – Я смотрела прямо на него, силясь разглядеть хоть что-нибудь в металлическом блеске его глаз. – Скажи мне! Я хочу знать.
Он резко дернулся в сторону, отпуская меня, подошел к другой стене, и я с шумом втянула носом воздух. Только не реви, приказала я себе, делая осторожный шаг в его сторону. Блэк развернулся так резко, что я чуть не упала, отступая назад.
– Оставь меня в покое! – раздельно произнес он, и его взгляд продолжал оставаться непроницаемым.
– Если ты сейчас все мне не расскажешь, я действительно оставлю тебя в покое, Блэк, – парировала я с вызовом. Он же это несерьезно, верно? – Как пожелаешь. Будем ходить по коридорам, игнорируя друг друга, как два идиота. Снова, да?! Потому что так нельзя, слышишь? – Эти слова сорвались с моих губ сами собой, я даже об этом не думала. Но что, если?..
Я поежилась.
Идиотка.
– Не ставь меня перед выбором! – рявкнул Блэк, яростно сверкая глазами.
– Выбор?! – взорвалась я, вскинув голову. Мы похожи, мы очень похожи. – Ты сам выбираешь, кому доверять, а кому нет, да? И я в это число избранных не вхожу. Мне все ясно. – Я развернулась, стараясь сохранять каменное выражение лица, но горло предательски сдавило. Я злилась, но не настолько, чтобы оставить его одного именно сейчас. «Только не сейчас, – умоляла я, сжав зубы так, что свело скулы. – Пожалуйста, держи себя в руках, МакКиннон».
Я уже практически свернула за угол, чтобы спуститься в гриффиндорскую гостиную, когда услышала за своей спиной негромкий голос:
– Стой. - Я замерла, чувствуя, как ноги подгибаются от облегчения. - Мне было девять … – начал Сириус, не поднимая головы. Я осторожно обернулась через плечо, но он на меня не смотрел. – Регу семь, сама понимаешь. Но, по мнению мадам Блэк, детьми мы никогда не были. Мы… – Он сделал вид, что задумался, а потом горько выдохнул: – …ах да, наследники великого рода. Уже в тот день я все для себя решил. Это невеселая история, Марлс. Я бы предпочел, чтобы никто из моих друзей никогда не услышал об этом. Джим узнал случайно, мне даже не пришлось ему что-либо рассказывать. Почти… – Сириус усмехнулся каким-то своим мыслям и начал свой рассказ.

***


– Эй, Сириус! – сквозь сон услышал он практически умоляющий шепот брата, пытающегося его разбудить. – Вставай, Сириус! Мама будет ругаться, если мы опоздаем на завтрак… Сириус! – почти с негодованием шепчет мальчик, настойчиво толкнув брата в плечо.
Сириус открывает синие глаза и с недоумением смотрит на младшего брата. Тот повторяет все заново, с трудом заставляя Сириуса подняться и умыться. Затем оба спускаются к безупречно сервированному столу и садятся на свои места. Во главе стола их мать – Вальбурга Блэк, женщина властная, высокомерная и умеющая великолепно скрывать свои чувства. Всегда одета по аристократической моде, никогда не опаздывает и не терпит опозданий.
– Доброе утро, мадам, – по очереди произносят братья и, поклонившись, садятся за стол.
– Локти со стола, Сириус! – тут же одергивает старшего сына Вальбурга. – Почему ты в пижаме? – Она крайне возмущена внешним видом старшего наследника. Не причесан. Не одет, как подобает наследнику рода Блэков. – Отвечай немедленно!
Сириус сводит брови и хмуро смотрит на мать.
– Проспал, – наконец отвечает он, не добавляя положенного «мадам» в конце. Голос звучит небрежно и даже лениво, что еще больше злит Вальбургу. Следующая фраза Сириуса только подливает масла в огонь.
– Надеюсь, за это ты не отправишь меня в Азкабан? – бросает он, не отводя от матери глаз. Регулус вжимается в спинку стула.
– Как ты смеешь так разговаривать! – кричит Вальбурга, а Сириус судорожно сжимает рукой вилку. – Вон из-за стола! Ты наказан. И приведи себя в порядок!..
Не дослушав, Сириус бросается на второй этаж и с шумом захлопывает дверь. Все это началось не сегодня, не вчера и не месяц назад. Это давняя история, продолжающаяся уже девять лет. Вот бы скорее получить письмо из Хогвартса и уехать отсюда, уехать и больше не возвращаться! Сириус сел на кровать, притянул к себе колени и хмуро уставился в окно.
– Сириус, можно к тебе? – слышит он тихий голос из-за двери спустя десять минут. Дверь чуть приоткрылась, и на него взглянул серо-синий глаз брата. Через две секунды он показался полностью и осторожно прикрыл за собой дверь. – Я принес тебе кое-что… – говорит он, протягивая Сириусу два бутерброда с маслом и сыром. – Мама сказала, чтобы ты не показывался ей на глаза, а вечером к нам придут Малфои и…
– Мне все равно, – прервал брата Сириус, откусив разом полбутерброда. – Я и не собираюсь спускаться.
– Ты что! – пугается Регулус. – Мама же…
– Мне все равно, – уже жестче повторил Сириус и отвернулся к стене.

***


– Эй, Рег! Рег! Иди сюда!
Это были каникулы после первого курса в Хогвартсе. Сириус зовет усердно занимающегося брата во двор, на нем не застегнутая рубашка поверх футболки и обычные магловские джинсы. Регулус недоверчиво смотрит в окно, силясь разглядеть, что старший брат держит в руке. Наконец, не выдержав, бросается вниз и выбегает во двор. В лицо с первого шага хлестнула ледяная вода.
– Эй, ты чего?! – морщится Рег, протирая глаза. Сириус, довольный как никогда, усмехается и протягивает брату какую-то странную штуковину.
– Это водяной пистолет, – с важным видом поясняет Бродяга. – Мне его подарил Джеймс Поттер и знаешь, Рег, он – самый классный друг на свете!
Регулус знал. Знал, потому что еще с Рождественских каникул слышал об этом Поттере столько, что всего и не вспомнить. Но сейчас его беспокоит вовсе не друг Сириуса, а он сам и реакция мамы, когда она это увидит.
– Если мама увидит… – сокрушенно шепчет младший Блэк, опасливо оглядываясь по сторонам. – И то, во что ты одет…
– Она уехала еще утром, – небрежно бросает Сириус, сразу же становясь похожим на мраморную статую – так каменеет его лицо при упоминании о Вальбурге.
– Но она скоро вернется… – одними губами шепчет Регулус, жалобно моргая. – Вы опять поссоритесь. Сириус, я не хочу, чтобы вы с мамой ругались!
– Не ной, – обрывает старший Блэк, чуть поморщившись. – А то и тебе достанется.
Регулус продолжает отчаянно моргать, но Сириус тут же ухмыляется и вновь поливает его водой. Не выдерживая, Рег смеется, хватает брата и вместе с ним скатывается в овраг, пачкая белоснежную рубашку, положенную наследнику во время учебных занятий. Веселясь, они слишком поздно вспоминают про мать и вскакивают от неожиданности, слыша ее подобный раскату грома голос.
Увидев, чем занимаются сыновья, Вальбурга рвет и мечет, грозясь запереть их в своих комнатах до конца каникул. Регулус отчаянно прячет глаза, не в силах взглянуть на мать даже тогда, когда она приказывает это сделать. Сириус вскидывает голову и, чуть прищурившись, выступает вперед.
– Это полностью моя идея, – чеканит он, нисколько не боясь гнева матери.
– Вот поэтому тебя и не взяли в Слизерин, – презрительно обронила Вальбурга, глядя на старшего сына почти с неприязнью. – Ты слишком глуп для такого факультета.
– У меня хватило ума отказаться, когда Шляпа предложила мне Слизерин! – дерзко отвечает Сириус, и звонкая пощечина заставляет его охнуть от удивления. Затем глаза становятся двумя синими щелками, и он смотрит на мать почти с ненавистью.

***


– Ты позоришь наш род! Ты общаешься с паршивыми грязнокровками, вроде… как ее!?.. – Голос матери дрожит от ярости и презрения.
Стоило Сириусу переступить порог ненавистного дома, как его тут же встретили горящие пренебрежением глаза матери. Сириус молча наблюдает за ней, он уже знает наизусть эти слова, которыми она встречает его вот уже четвертый год. Рег робко прячется за его спиной, не желая наблюдать очередную ссору между братом и матерью, но выбора у него не остается.
– Как в твою голову вообще взбрела мысль водиться с этой… МакКиннон? – Голос матери срывается от гнева, а Сириус молча смотрит на нее, сжимая руки в кулаки и крепко стискивая зубы. Регулус крепко обхватывает его руку, словно умоляя сдержаться и не перечить матери. – Грязнокровка! – еще больше разъяряется мать, и Сириус не выдерживает.
– Не смей так ее называть! – кричит он, делая порывистый шаг вперед. Рег невольно отступает.
– Круцио !
Его останавливает знакомый зеленый луч, приносящий с собой адскую боль. Ему кажется, что каждая клетка тела разрывается от боли, Сириус в очередной раз с силой кусает губы, чтобы не закричать. Где-то далеко Регулус умоляет мать прекратить.
– Никогда не вздумай больше так со мной разговаривать! – шипит Вальбурга, отводя палочку.


***


– Чертов дом! – кричит Сириус, ударяя кулаком в дверь. – Вы слышите, maman? Я ненавижу этот дом!
Дверь открывается и в комнату молча заходит Рег, опасливо оглянувшись перед дверью. Сириус замирает, изумленно глядя на брата, а тот так же молча протягивает ему его палочку. Старший Блэк продолжает недоуменно вглядываться в выражение лица Рега, а затем порывисто обнимает брата, но тут же отстраняется.
– Где ты ее взял? – невозмутимо спрашивает он, стараясь скрыть только что проявленные чувства.
– Стащил у отца, ему, по большому счету, плевать, – коротко бросает Рег, осторожно глядя на брата. – Что ты будешь делать?
Сириус смотрит на дверь, но затем морщится и переводит взгляд на окно.
– Уходить, Рег, – уверенно говорит он, подбегая к подоконнику. – Здесь я больше не останусь.
– Уходишь? – Регулус поджимает губы, стараясь скрыть обиду и разочарование. – Сириус, мама не хотела… она просто рассердилась и…
– Она только и делает, что сердится! – раздражается Сириус, осадив брата. – Рег, мы – лишь наследники рода. На все остальное ей плевать.
– Мама любит нас! – почти возмущается Рег, но Сириус лишь отмахивается.
– Она не знает, что такое любить, – отворачиваясь, говорит Бродяга. – Никто из нас не знает.
Регулус молча наблюдает, как старший брат торопливо бросает вещи в рюкзак и открывает окно.
– Сириус… – Старший Блэк оборачивается на зов и внимательно смотрит на замолкшего брата. Рег глубоко вдохнул: – Почему ты дружишь с ней? С этой МакКиннон? С Поттером? Люпином? – Регулус нерешительно переминается на месте. – Мама говорит, они все лишь предатели крови и не стоят внимания…
– Мне плевать, что она говорит, – отрезал Сириус, жестко взглянув на брата. – Эта девушка лучше многих, кого я когда-либо встречал, Рег. И Сохатый. Ремус, несмотря на то, что иногда он жутчайший зануда. Даже Пит, хоть он трус редкостный и вечно задает дебильные вопросы.
– Поттер. – Регулус старается скрыть обиду, но у него почти не выходит. Он уже давно злится на брата из-за его дружбы с тем лохматым наглым мальчишкой.
– Этот парень – лучший друг, – неожиданно криво улыбается Сириус и взлохмачивает брату волосы. – Держись, Рег. Ты должен справиться здесь.
– Куда ты? – бессильно произносит младший Блэк, глядя на Сириуса почти с отчаянием и уже представляя, как разозлится Вальбурга.
– Ты итак знаешь, – бросил Сириус, но тут же пристально взглянул на брата. – Смотри, не проболтайся! И… увидимся в школе, братец.
Сириус быстро подмигнул брату и выпрыгнул в окно, на глазах исчезая из виду. За территорию дома выбегает большая черная собака, а Регулус все еще смотрит с недоумением и пытается понять, откуда она здесь могла взяться.


– Я одного не понимаю! – крикнул Сириус, вскакивая и отворачиваясь. Я поднялась следом. – Как тот мальчишка, который так боялся оставаться один на один с матерью, смог убить?! – Блэк ударил кулаком по стене, и я, не выдержав, подошла к нему. В этот раз он меня не прогонит.
– Посмотри на меня, – прошептала я, обхватив его лицо ладонями. В этот момент я начисто забыла о том, как злилась на него за его недоверие, не осталось ничего, кроме острого желания доказать Блэку, что он не один. Дождавшись, когда его синие глаза, полные отчаяния, обратятся ко мне, я медленно произнесла: – Ты ни в чем не виноват, слышишь? Это был полностью его выбор, и я понимаю, что тебе от этого нисколько не легче. Но назад пути больше нет, понимаешь? Сейчас уже неважно, было это его собственное решение или давление со стороны. Это не твоя вина. – Пугающие меня чувства медленно затихали, взгляд стал более спокойным, и я медленно убрала руки от его лица. Его рука тут же поймала мою.
– Мой брат – убийца, – одними губами произнес он, не отрывая от меня глаз, и я не знала, что ему на это ответить. – У меня больше нет семьи.
– У тебя есть я, – выдохнула я едва слышно. – И все мы, слышишь? – В его синих глазах появилась благодарность, и он сильнее сжал мою руку. Кажется, я знала, о чем он думал тогда. Этот разговор мог бы состояться и раньше, если бы в то время я знала всю историю с самого начала. Он был бы гораздо длиннее и эмоциональнее, но результат остался бы тем же.

Сейчас я стояла у того самого третьего окна в холле, смотрела на утреннее солнце, которое слепило глаза, так, что приходилось щуриться. Это было так… по-весеннему, что нисколько не раздражало, а наоборот заставляло замирать в предвкушении настоящей весны с ее распускающимися цветами, яркими красками и даже особенным воздухом, пропитанным медовыми ароматами. Мне хотелось снова увидеть раскидистые зеленые кроны деревьев в саду Хагрида, усыпанные белоснежными цветами, вновь почувствовать запах черемухи, на краткий миг забывая обо всем, что творится в мире. Казалось, привычка рано вставать уже никогда не исчезнет, но, впрочем, нет ничего плохого в том, чтобы прогуляться по тихо спящему замку и почувствовать настоящую радость оттого, что все дурные мысли разбиваются вдребезги, едва столкнувшись с длинными солнечными лучами.
Я забралась на подоконник и привалилась к стене, притянув к себе колени и обхватив их руками. До завтрака и похода в Хогсмид оставалось еще несколько часов, и я вполне могла провести их здесь, просто глядя в окно. На фоне солнечного диска кружили совы, наверное, летели в Совятню после собственных ночных прогулок. В этом они напомнили мне Мародеров, которые бегают где-то всю ночь, а спать ложатся под утро, но едва проходит несколько часов, как звенит будильник. Это особенная пытка для Сириуса, которого вообще трудно чем-либо разбудить. Джеймс тоже вставал неохотно, но тут было другое дело – он мог проснуться, а потом часа два просто пролежать в кровати, не желая покидать свою теплую и уютную обитель. Меня, похоже, последнее время поднимали ни свет ни заря какие-то мистические силы, ведь когда-то и я любила поспать до полудня, а сейчас вот одиноко сижу на подоконнике и наблюдаю за зарождением нового дня.
Мама всегда говорила, что чем взрослее я становлюсь, тем легче рано вставать по утрам, но Алекс – мой старший брат – это все время опровергает. Мама смеется, она вообще почти всегда в хорошем настроении, а вот папа в Рождественские каникулы был непривычно хмур, он даже не хотел пускать меня в Хогвартс, и мы чуть не поругались из-за этого.
Я покачала головой, тут же отгоняя от себя дурные мысли. Сначала Регулус, теперь это… Нет, так дальше нельзя. Сегодня один из самых лучших дней, он должен быть веселым, потому что с Джеймсом иначе не получается. Он буквально раздавал всем свои положительные эмоции, которых у него всегда было достаточно и для себя, и для других.
Сидя на подоконнике, я держала в руках карту Мародеров, которая хранилась у меня уже примерно месяца два, но или ребята об этом до сих пор не знали, потому что, как говорил Джим, без меня никуда не выходили, или были не-против. Второе, скорее всего, ведь она создавалась на моих глазах. Вот и сейчас, бросив на нее быстрый мимолетный взгляд, я тут же недоверчиво уставилась на пергамент. По его мнению, ко мне приближался человек, который просто не мог встать за два часа до будильника, ведь для него это – настоящий подвиг.
И, однако, бумажка не солгала.
– Я знал, что ты здесь, – услышала я знакомый голос, в котором звучала улыбка, и не могла не улыбнуться сама. Все-таки вот оно – счастье, такое долгожданное, что при мысли о последних месяцах почти не верилось, что все происходит на самом деле. Не говоря ни слова, он сел на широкий подоконник напротив меня и знакомым движением склонил голову набок. – Грустишь?
Я покачала головой, чуть приподняв уголки губ, и перевела на него задумчивый взгляд. Грустить? О чем это он? Как вообще можно думать о грустном в его присутствии, когда синие глаза сверкают, улыбаясь именно мне? Только его улыбка заставляла меня дрожать и улыбаться в ответ, о чем бы я ни думала.
– Ты осознаешь, как прекрасно это место? – произнесла я, кивнув на пейзаж за окном. На данный момент я боролась с собой, пытаясь выбрать, которым из прекрасных зрелищ мне любоваться – тем, что раскинулось за окном, или тем, что только что село напротив? – Холмы, Озеро, солнце…
Сириус с трудом оторвал от меня взгляд и посмотрел в небо, чуть прищурившись, но практически сразу же отвернулся и вновь взглянул на меня. Кажется, для него выбора не существовало, но было в его взгляде что-то непривычное, изучающее, словно он хотел о чем-то меня спросить. Я чуть нахмурилась и не смогла удержаться от вопросительного взгляда, в безуспешной попытке угадать, о чем он думает.
– Почему ты так веришь мне, Марлс? – неожиданно спросил он, чуть сдвинув брови. Я посмотрела на него с огромным удивлением. Что?
– В смысле? – переспросила я, немало озадаченная внезапным вопросом.
– Ну… – Сириус замялся, что вообще было для него несвойственно, но все же продолжил: – Ты доверяешь мне несмотря ни на что. То есть, ты знаешь меня много лет, мой характер, привычки… И ты не похожа ни на одну девушку, которых… – Я пристально смотрела на него, сжимая губы. Сириус продолжал: – …которых я знал. Они ревновали меня, устраивали сцены, постоянно заводили разговоры о чувствах, а ты… – Он пытливо уставился на меня, словно сам хотел найти ответ.
– Я сейчас начну, – медленно произнесла я, сверля его еще более пристальным и тяжелым взглядом. Мне совершенно не нравился этот разговор и его серьезный тон не нравился тоже. – Если я правильно поняла, ты хочешь, чтобы я тоже тебя ревновала и устраивала сцены? – уточнила я, вскинув брови.
– Упаси Мерлин, – неожиданно усмехнулся Сириус, и я с такой же усмешкой качнула головой. – Если вдруг захочешь, не забудь сказать об этом заранее, чтобы я успел найти, где спрятаться. А если серьезно… Марлс, какое-то время я действительно думал, что ты просто не сможешь смириться с моим прошлым.
– И это особенно тяжело, когда твое прошлое в лице десятка разукрашенных девиц день за днем бросает на тебя многообещающие взгляды, – мрачно отозвалась я с некоторыми грустными нотками в голосе.
Это правда. День за днем на протяжении вот уже четырех лет мне приходится мириться с тем, что по коридорам этой школы бродит вирусное заболевание, передающееся, судя по всему, воздушно-капельным путем. Зараженные, сбившись в группы, бродят за Джеймсом и Сириусом, широко раскрыв глаза и ловя каждое их слово. Джеймс мог коротко улыбнуться в ответ старательно улыбающимся девицам, а затем спокойно уйти искать свою Лили. Сириус… Что ж, до некоторого времени Сириус этим вниманием к своей персоне не пренебрегал. Я поежилась, внезапно почувствовав себя неуютно.
– Раньше я смотрела на них и все время думала, что ты мог говорить им то же самое, что и мне… – медленно произнесла я, взглянув на него из-под ресниц. – Я думала о том, что многие любили тебя, любили так же сильно, как и я, их ревность вполне объяснима, учитывая… – Голос сорвался, и я сделала глубокий вдох. Когда он начал этот разговор, я почему-то не думала, что мне действительно есть до этого дело, но теперь даже дышать стало трудно. – Сириус, я лишь… – Я снова смолкла, резко отвернувшись.
Сириус медленно покачал головой, осторожно взял мою руку. В его глазах мелькнуло сожаление о начатом разговоре, но ответ прозвучал жестко:
– Я никогда ничего им не обещал и не скрывал своего отношение к ним, – произнес он, внимательно отслеживая мою реакцию. – Тогда я даже подумать не мог, что через некоторое время буду презирать себя за то, что делал. Но… – Он быстро взглянул на меня. – Ты все-таки мне доверяешь?
– Да, – без раздумий ответила я.
– И совсем не ревнуешь? – уточнил он.
Я бросила на него раздраженный взгляд и отвернулась к окну, мотнув головой. Что ему нужно?
– Это значит – нет? – уточнил Блэк.
– Нет.
– Правда? – недоверчиво переспросил он. – А если меня уведут, что делать будешь?
– Это будет твой выбор. И зачем ты все это начал?! – не выдержала я, вновь поворачиваясь. – Тебе интересно, как я отношусь к твоим бывшим подружкам? Да никак, потому что все это время была абсолютно уверена, что ты изменился! – Внутри кипела ярость, угрожая с минуты на минуту вырваться наружу. Я бросила на Сириуса почти уничтожающий взгляд и поперхнулась, заметив на его губах спокойную улыбку.
– Значит, не ревнуешь, да? – снова спросил он все с той же вкрадчивой интонацией. Я бы сказала, с любопытством. – Совсем-совсем?
Идиот!
Я отрицательно покачала головой, упрямо сжав губы и не глядя в его сторону.
– Нисколечко? – продолжал уточнять он.
– Совсем, Блэк!
– Ни капельки?
– Я тебя сейчас убью! – взорвалась я под его громкий хохот. Хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, но Сириус тут же поймал меня за руку и быстро поднес ее к губам, не давая мне времени опомниться. Эмоции стихали.
– Для ревности должен быть повод, ясно тебе? – устало произнесла я, неожиданно успокаиваясь. – У меня он есть? – Я смотрела на него, ожидая ответа и одновременно боясь его услышать. Я и правда несколько раз подходила к этому вопросу, хотя по-настоящему не верила, что у него действительно кто-то был.
– Я люблю тебя, – просто ответил он, не отпуская моей руки. – Я всегда любил тебя. Правда. И, поверь, радость моя, никто и никогда не слышал от меня этих слов, за одним единственным исключением.
Я вопросительно вскинула брови.
– Это была сова, – усмехнулся Бродяга, закатив глаза. – Я перестал кого-либо замечать еще с шестого курса. Ну, вообще-то…
Я бросила на Блэка испепеляющий взгляд, и он заткнулся. Перестал он, конечно.
– А Лили? – неожиданно вырвалось у меня, хотя я даже ни о чем таком не думала. Серьезно, мой язык когда-нибудь доведет меня до настоящей беды. Нет, я действительно не думала, но мысль о том, что свои проблемы он продолжает рассказывать ей, а не мне, все еще выводила из себя. А ведь раньше, невольно подумала я, он терпеть не мог "зануду Эванс".
– Ты серьезно? – скептически переспросил Сириус, пытаясь понять, шучу я или нет. Его пальцы, до этого ласково гладящие мою ладонь, на мгновение замерли. – Лили для меня как сестра, хотя мы, конечно, поладили далеко не сразу. Я никогда не испытывал к ней ненависти, но, ты знаешь, что-то в привязанности Сохатого меня жутко раздражало. Может быть, я ему завидовал, как ты думаешь? – Сириус усмехнулся, внимательно глядя на меня. – Пару лет назад я бы даже представить не смог, что скажу это.
– Я не ошиблась, – прошептала я, бросив на него чуть виноватый взгляд. Какой-то неправильный у нас разговор, изначально странный. С какой целью он его начал? Что хотел услышать? – И да, иногда я действительно тебя ревную, доволен?
– Вот и хорошо! – просиял Сириус, слезая с подоконника и подходя ко мне. Я проследила за ним ошарашенным взглядом, не понимая, что его так радует.
– Тебе не кажется, что ты сегодня какой-то странный? – подозрительно спросила я.
– Это все ранний подъем, – заявил Блэк, взяв меня за руку и резко потянув на себя. Я спрыгнула с подоконника и не успела произнести и слова, как он прижался губами к моим губам.

– Ну что, в «Три метлы»?
– Сначала в «Сладкое Королевство»!
– Точно, у Рема все-таки кончился нескончаемый запас шоколада!
Последняя реплика принадлежала обрадованному Сириусу, который, бросив на Рема коварный взгляд, легко увернулся от брошенного в него мокрого снежка. Это был уже последний снег, местами еще виднеющийся на темной земле, хотя вокруг все просто дышало весной. Я оглядывалась по сторонам, не уставая удивляться, как я отвыкла от Хогсмида, ведь я не появлялась здесь уже очень давно.
Мы шли все вместе – Джеймс в центре, справа от него Лили, рядом с ней Рем, а слева мы с Сириусом, который вновь демонстрировал нам свой потрясающий арсенал ехидных шуточек. Наверное, в данный момент он особенно жалел об отсутствии Питера, ведь раньше все насмешливые высказывания, в основном, предназначались именно Хвосту. Теперь же ему просто не над кем было шутить и приходилось довольствоваться одиночными высказываниями, когда появлялась такая возможность. Стоило Бродяге что-нибудь сказать в адрес Джеймса, как тот тут же отвечал что-нибудь свое, и начинался очередной словесный поединок.
– Не нарывайся, Бродяга! – смеялся Джеймс, косясь на сопящего друга. – У меня ведь сегодня день рождения, и поэтому староста школы закроет глаза на мое поведение, а вот ты схлопочешь отработку, так и знай! – Лили засмеялась, шутливо толкнув Джеймса в плечо.
– Не надейся, – тут же отозвался Сириус, хитро прищуриваясь. – Уж кто-кто, а сестренка не станет тебя выгораживать именно из-за дня рождения, ведь знает, что именно сегодня за тобой надо пристально следить. Так что, береги рога! – Блэк бросил на Лили заговорщический взгляд, словно они уже обо всем договорились.
– За мои рога не беспокойся! – тут же захохотал Джеймс, притягивая Эванс к себе. – Лучше за хвостом следи, а то мало ли…
– ПОТТЕР!
Теперь уже расхохотались все, включая самого Сириуса, который пытался прикрыть курткой черный хвост, наколдованный Джеймсом. Куртка упорно не поддавалась, и Сохатый смилостивился.
– Так и быть, я сегодня добрый, – проворчал Поттер, и Сириус бросил на него более чем красноречивый взгляд. Джеймс продолжает хохотать, пока из горла не вырываются странное блеянье, заставившее его тут же смолкнуть и расширить глаза от изумления. Блэк мстительно усмехнулся, пряча палочку под куртку. Ремус с улыбкой покачал головой.
Я закатила глаза, пытаясь успокоиться, в конце концов, на нас уже все прохожие оглядывались с недоумением. Да уж, хорошо мы со стороны, наверное, выглядели: пятеро подростков, сгибающиеся пополам от хохота посередине и без того неширокой улицы. Пока нас терпеливо обходили, ограничиваясь лишь недовольными взглядами, кто-то улыбался, а кто-то укоризненно качал головой, бормоча что-то себе под нос.
– Я тебе это припомню, – наконец выдохнул Джеймс, бросаясь к Сириусу, но тот ловко спрятался за меня, а Лили, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться снова, заставила Джима ненадолго забыть о грядущем возмездии.
– Ну, все, пошли уже! – весело сказала я, отряхивая Сириуса от снега. – Я тоже хочу шоколадку.
– Смотри-ка, их уже двое! – умилился Сириус, хитро взглянув на Рема. – Эй, Джим, может быть, ты теперь тоже запишешься в сладкоежки?
Джеймс мрачно покосился на Сириуса, напоминая ему о готовящемся плане мести, а Бродяга, хмыкнув, вновь повернулся к Рему.
– Шоколад, кстати, притягивает радостные мысли, – нравоучительно произнесла Лили, бросив на Сириуса укоризненный взгляд. – А они теперь совсем не лишние.
– Ты действительно думаешь, что какая-то там конфета сможет поднять тебе настроение? – недоверчиво вскинул брови Блэк, которого от сладкого отучили еще в детстве. Вальбурга вообще из принципа не хотела баловать детей, являясь вечно мелькающим перед глазами примером образцовой аристократки.
– Так и есть! – настаивал Рем, едва заметно хмурясь. – Марлин?
– Я согласна, – недолго думая, сказала я, усмехнувшись. Затем лукаво улыбнулась и, забежав вперед, обернулась к Сириусу: – Я тебе докажу!
Сириус недоверчиво прищурился, бросив на меня задумчивый взгляд, затем кивнул, принимая пари.
– Но учти, Марлс, если мне не понравится это ваше лекарство от плохих мыслей, то ты исполняешь любое мое желание! – криво усмехнулся он.
– Сделка? Прекрасно, Блэк, – воскликнула я, щурясь от светящего в глаза солнца.
– Ну, а если тебе все-таки удастся меня убедить, то я исполню твое, – тут же добавляет Блэк, и я согласно кивнула, примерно представляя, что просить.
Сириус крепко сжал мою ладонь, а Джеймс, мгновенно позабыв о своей мстительности, разбил наши руки. Можно было и Непреложный Обет, но, во-первых – с этим не шутят, а во-вторых, мы и так друг другу доверяли, как выяснилось. Заодно и перепроверим, подумала я, усмехаясь.
Мы пошли дальше, продолжая смеяться над диалогами Джеймса и Сириуса, а я временами поглядывала на Рема. Он действительно любил шоколад, особенно после полнолуний, лежа за ширмой в больничном крыле. Раньше мы часто приходили к нему, принося с собой кучу разных шоколадных конфет с самыми различными вкусами. Правда, шоколадные лягушки разбегались по палате, и мадам Помфри, возмущаясь, выгоняла нас в коридор.
Накупив множество сладостей в «Сладком Королевстве», мы отправились в «Три Метлы», где заказали сливочного пива и сели за свободный столик. Здесь уже сидели некоторые наши однокурсники, тут же дружно помахавшие нам рукой.
– Кто скажет тост? – поинтересовался Джеймс, хитро обводя нас взглядом.
– Сохатый, – предельно торжественно начал Сириус, и я подавила вздох. – Ты же знаешь, что ты нам всем очень дорог, не только как друг, но и домашний любимец из семейства парнокопытных... – Сириус не сдержался и еле выдавил, стараясь не смотреть на Джеймса и не рассмеяться еще больше. – В общем, мы все хотим поздравить тебя с днем рождения и пожелать Лили терпения…
– А я-то тут причем? – прыснула Лилс, снизу вверх взглянув на Бродягу и отпивая немного из кружки.
– Конечно, не причем, миссис Поттер, – весело отозвался Сириус. – И кстати, вот, держи! – Сириус протянул Лил какой-то сверток, и та с удивлением посмотрела на него. Джеймс подозрительно прищурился, скосил на друга глаза и, развернув упаковочную бумагу, едва не подавился сливочным пивом.
– Что это, Блэк? – угрожающе воскликнул Сохатый, держа в руке губку, которой обычно протирают метлы.
– Как что?! – притворно удивился Сириус, радостно сверкая глазами. – Я же обещал позаботиться о твоих рогах, да?
Я поставила стакан на стол и откинулась на спинку дивана, опасаясь пролить содержимое стакана на себя. Трясясь от смеха, я старалась сделать глубокий вдох, но не могла. Из глаз брызнули слезы, и я заметила, что все остальные пребывают в схожем состоянии.
– В общем, с днем рождения, Сохатый! – отсмеявшись, закончил Сириус и, чокнувшись кружками, мы дружно допили сливочное пиво и снова уселись на места.
Мы просидели в «Трех метлах» почти до сумерек, начав собираться только тогда, когда заметили, что все уже разошлись. Зная, что теперь завхоз по распоряжению МакГонагалл стал еще строже отслеживать все нарушения режима, мы старались побыстрее одеться и вернуться в школу, а то снова нарвемся на отработку.
Однако даже спешка не помешала нам продолжить отшучиваться и на обратном пути. На улице было еще светло, и я с наслаждением вдыхала чуть охладившийся к вечеру весенний воздух.
– Это был один из самых лучших дней за последнее время, – произнес Джеймс, стараясь обнять всех нас сразу. – Да и здорово, что Марлс таки смогла утереть нос Бродяге.
Ничего особенного я не сделала, если не учитывать, что смогла разубедить упрямого Сириуса в том, что шоколад – совершенно бесполезная вещь. Я давала ему пробовать конфеты со всякими разными вкусами, лакричные леденцы, оставив сам шоколад напоследок. В итоге, Бродяга чуть ли не впервые в жизни готов был признать, что спор проиграл и выполнит любое мое желание, только бы я от него отстала с этой «приторно-сладкой ерундой». Я довольно усмехнулась, решив подумать над этим позже. Стоило загадать что-нибудь необычное, раз уж есть такая возможность.
– Перестань, – беспечно отмахнулась я, подхватив Сириуса под руку. Джеймс хмыкнул.
– Вам не кажется, что стало как-то темно? – неожиданно произнес Ремус, озадаченно подняв голову. Я тут же посмотрела в небо и невольно остановилась. То же сделали и все остальные.
Тучи над нашими головами сгустились, хотя еще мгновение назад их не было даже на горизонте. К тому же, небо стало таким черным, что невольно перехватывало дыхание. Поднялся тревожный ветер, поднимая прошлогодние листья и отбрасывая назад мои волосы, а я все еще смотрела ввысь, пытаясь понять, что же странного в этих тучах, взявшихся из ниоткуда.
– Это не тучи! – неожиданно воскликнула Лили, и голос ее неожиданно дрогнул.
Джеймс схватил Эванс за руку, не отрывая взгляда от стремительно темнеющего неба. Я прищурилась, пытаясь понять, что же тут не так. Казалось, небо надвигалось на нас, грозясь обрушить всю тяжесть чернеющих облаков.
– Дементоры! Это дементоры! – закричали мы с Лили практически в унисон, переглядываясь друг с другом.
– Что за?.. – Сириус не договорил, недоверчиво уставившись в небо. Я проследила за его взглядом и почувствовала, как холодеет все внутри. Ветер становился все более пронзительным, немилосердно обветривая лица. Где-то неподалеку послышались встревоженные голоса. В непроглядной черноте что-то менялось, двигалось, извивалось. Я силилась разглядеть хоть что-нибудь, пока Джеймс неожиданно не произнес, стараясь перекричать гул ветра:
– Это же… – Он прикрыл лицо руками, защищаясь от полетевшей в нас уличной пыли, листьев и множества мелких осколков.
Я почувствовала, как Сириус быстро прижал меня к себе, стараясь защитить от жуткого зрелища, но я уже увидела. Черные тени стремительно приближались, и в какой-то момент я почувствовала, что все изменилось. Пусто. Холодно. Тоскливо.
Мне казалось, что в жизни не осталось ни единой радости, будто все счастье, недавно такое близкое, теперь оказалось недостижимо. Я чувствовала холодную дрожь, пробегающую по позвоночнику. В глазах темнело, когда неожиданно передо мной появилось знакомое лицо. Я попыталась отшатнуться, с ужасом понимая, что не могу сдвинуться с места. Черные волосы вились по плечам и спине, она держала в руке палочку, а с указательного пальца на другой руке слизнула каплю чьей-то крови.
– Уже близко… – шепотом повторяла она, наблюдая за моим ужасом с каким-то садистским удовольствием. Эхо подхватило ее слова и разнесло по комнате, создавая сюрреалистичное ощущение, что она была в нескольких местах одновременно. – Я совсем близко, грязнокровочка… – шептала Беллатриса, и несколько голосов услужливо повторяли ее слова снова и снова.
А потом я услышала чей-то пронзительный крик, неожиданно заставивший меня почувствовать, что чья-то рука отчаянно сжимает мою ладонь.
– Марлин! Надо уходить! – отчаянно звала Лили.
Я тут же поднялась на ноги, оглядываясь вокруг. Ничего не было слышно из-за сильного ветра, я едва держалась на ногах, а в ушах все еще раздавался тот самый визг, проникающий прямо в душу.
– Экспекто Патронум! – Полупрозрачный серебристый олень вел за собой необъятный спасительный щит, который в тот же миг начал оттеснять дементоров назад. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Повсюду сновали люди, то тут, то там сверкали вспышки заклятий. Я оглянулась на Лили, ожидая хоть каких-нибудь объяснений, но та испуганными зелеными глазами вглядывалась в толпу, словно кого-то искала.
С исчезновением дементоров ветер стих, позволяя нам оглядеться вокруг.
– Остолбеней! Убирайся отсюда, Белла! – услышала я знакомый голос, полный ярости, и, обернувшись, увидела Сириуса, от палочки которого только что оторвалась вспышка заклятия. Резко поворачиваясь в ту сторону, куда оно было пущено, я машинально отступила назад, не веря своим глазам.
Хохоча, Беллатриса Лестрейндж стремительно вскинула свою палочку к небу и тут же исчезла, превратившись в черный туман. Жуткий смех громко разносился по окрестностям, словно усиленный заклинанием. Я вновь обернулась к Сириусу и увидела, как за его спиной появляются профессор МакГонагалл и профессор Дамблдор. Оба смотрят в небо с необычной серьезностью и, проследив за их взглядом, я с хрипом выдохнула воздух из легких. Лили сильно сжала мою ладонь, впившись ногтями в кожу и не в силах оторвать глаз от темного неба.
На деревню опустилась зловещая тишина, а среди темнеющих облаков медленно проявлялась Черная Метка.


Глава 20

Глава 20



POV Марлин МакКиннон

Свет от лучей утреннего солнца робко просачиваются сквозь задернутые занавески, желая оказаться хоть каким-нибудь источником света в безликой темной комнате. Там было прохладно, а сплошной мрак, с которым все вокруг сливалось в единое целое, как будто специально решил поспособствовать притяжению действительно жутких мыслей, а не наоборот, как бывало раньше. Трясущимися от холода руками я пыталась поднести к свече зажженную спичку, но не могла сосредоточиться и вновь задувала огонь. Обычные магловские спички, которые я привезла из дома. Честно говоря, я просто забыла их в кармане толстовки, а обнаружила уже здесь, в Хогвартсе.
Это было по-настоящему ужасное утро. И без того у нас не было абсолютно никаких поводов для веселья, так еще и это нападение. До сих пор никто так и не смог понять, каким образом дементорам удалось проникнуть на территорию Хогсмида, но если это хоть как-то представлялось возможным, то появление Пожирательницы смерти Беллатрисы Лестрейндж породило волну ужаса и бурю эмоций у каждого студента, который находился в тот момент в волшебной деревне. И этому не стоило удивляться.
Что я только не услышала о ней за сегодняшнее утро! И одно предположение было хуже другого. Один из моих однокурсников на завтраке заявил, что его отец на последних каникулах рассказывал о ней много по-настоящему жутких вещей. Вообще в волшебном мире у тех волшебников, которые не обезумели от мании чистой крови, ходило множество страшных легенд о чистокровных аристократических семьях, особенно о Блэках, Лестрейндж, Забини, Малфоях и других древних родах. Доходило до предположений, что они едят своих домовиков на ужин, ведя при этом светские беседы, а головы насаживают на остроконечные пики, которые прибивают к стенам, подобно трофею. Впрочем, об этом я даже не думала, потому что видела эту картину собственными глазами. Не знаю, как там у них насчет еды, но выглядело... действительно жутко.

…Говорят, когда Лестрейндж была еще совсем ребенком, она любила развлекаться тем, что по очереди брала в руки ножи и проверяла на эльфах их остроту…
…А я слышал, что она пытает своих жертв до тех пор, пока они не сходят с ума, и это доставляет ей огромное удовольствие...
…Ей нравится убивать, а еще она – правая рука Того-Кого-Нельзя-Называть…
…Она кузина Сириуса Блэка?... Как вы думаете, он станет таким же?...
…Все Блэки такие…

Иногда говорят, что если тебе очень страшно – ты не можешь ни есть, ни говорить, хочется лишь убежать куда-нибудь и спрятаться, вот только и на месте усидеть ты тоже не можешь. Бред. Мне было холодно. Казалось, внутри меня находилась целая глыба льда, обжигающая меня изнутри. И да, мне было страшно. Потому что она приходила за мной, я знала это, знала и чувствовала с той самой секунды, когда увидела ее глаза. Они были точно такими же, как я помнила из своих снов – черные, пугающие, но от которых невозможно оторвать взгляд. Вживую она была еще прекраснее, чем в моих снах, но, глядя на нее, нельзя испытать ничего, кроме безотчетного ужаса. Она жутко похожа на Сириуса, и одновременно не похожа нисколько.
Я сидела в туалете плаксы Миртл, обхватив руками колени и глядя в одну точку. Мерлинова борода, как же быстро билось сердце! Ей ничего не стоило проникнуть в мою голову, и в Хогсмид она прошла так же беспрепятственно…
– Марлин МакКиннон! – услышала я знакомый с детства подвывающий голосок. Миртл вдруг появилась из туалетной кабинки и медленно подлетела ко мне вплотную. – Одна-одинешенька! – И завопила так, что я закрыла уши руками быстрее, чем успела хотя бы подумать об этом.
– Замолчи! – взмолилась я, вскидывая голову. – Прошу тебя, угомонись, Миртл!
И девочка неожиданно заткнулась, облетая меня со всех сторон - при этом ей раз за разом приходилось пролетать сквозь стену. Неудобно, наверно.
– В школе говорят о нападении на деревню, – медленно протянула она, появляясь неожиданно то справа, то слева. – Пожиратели смерти, верно?
Я настороженно прищурилась.
– Ты что-то знаешь?
Миртл приблизилась ко мне нос к носу, как будто пыталась разглядеть каждую мелкую веснушку на моем носу, а затем вдруг разрыдалась так, что я невольно подскочила от неожиданности.
– Дементор тебя возьми! Миртл!
– Деме-ентор? – провыла девочка, резко отлетая в сторону. – Дементор?! А если не дементор?! А если есть что-то страшнее, чудовищнее, чем дементор?! – Миртл завизжала и исчезла в одной из кабинок. Послышался всплеск воды, и я невольно прикрыла глаза. Мерлин, ну зачем же так орать.
– Ты что-то знаешь, верно? – повторила я настойчиво. Голова раскалывалась от ее воплей. – Но не расскажешь мне, потому что я тебе не нравлюсь?
Несколько секунд в туалете стояла идеальная тишина, и я заинтересованно наклонилась, прислушиваясь к плеску воды в бачке. Однако Миртл вдруг появилась совершенно с другой стороны.
– Не нравишься? – визгливо переспросила она, недовольно кривя губы. – Почему же. Ты меня совсем не боишься, и это меня бесит, но с другой стороны – зачем тебе бояться какую-то маленькую прыщавую Плаксу Миртл?! – И Миртл вновь разразилась оглушительными рыданиями.
– Мерлин, дай мне сил… – прошептала я, закатывая глаза. – Страшнее и чудовищнее, чем дементор… Слизеринцы?.. У них отсутствуют какие-либо понятия о человечности, если они убивают детей. Так что, они – настоящие чудовища.
– А у таких чудовищ есть своя ручная чудовищная зверюшка… – зловеще произнесла Миртл, мгновенно переставая рыдать. – Знаешь, почему я больше не хочу напугать тебя? – спросила она с нескрываемым удовольствием. – Потому что ты такая же грязнокровка, как и я. Должно быть, ты и без меня жутко боишься – ведь для таких как ты наступило не самое лучшее время. – Миртл усмехнулась. – Кто знает, может, когда-нибудь ты тоже захочешь им всем отомстить и придешь ко мне…
Я медленно соображала.
– Подожди… Подожди, то есть ты хочешь сказать, что здесь и раньше убивали детей?
Миртл скептически наклонила голову.
– Ты что, не слушаешь меня? – неожиданно завизжала она. – Конечно же, здесь убивали детей! Я! Я умерла в этом самом туалете, Марлин МакКиннон! И скоро это начнется вновь! – Миртл, казалось, даже радовали подобные перспективы. Разразившись истошным криком, она исчезла в туалетной кабинке, а я, не медля больше ни секунды, вскочила на ноги и стремительно покинула туалет.


– Диссендиум! – услышала я негромкий голос. Замок щелкнул, и я почувствовала, что уже не одна. Взмахнув палочкой, Сириус снова сделал дверь невидимой, а затем молча опустился на плед рядом со мной. – Люмос. Так вот, где ты прячешься.
Я не пряталась, просто у меня было такое ощущение, что голова вот-вот лопнет. В школе шага не сделаешь – все словно по команде высыпали в гостиную и коридор, чтобы не оставаться одним в своих комнатах. А это все, что мне сейчас было нужно – просто остаться одной. Однако Сириус Блэк, возможно, никогда больше не оставит мне такой возможности.
Я быстро подняла на него глаза и тут же опустила, увидев в них тревогу и немую просьбу. Брови сведены вместе – так, что между ними появилась упрямая складочка. Теперь, после вчерашнего, он уж точно не отстанет. Я знала, что когда-то мне придется все ему рассказать, но надеялась, что до этого момента время еще оставалось. Оказалось, что его нет совсем. Поморщившись, я подумала, что чувствовала себя примерно так же, не зная, в чем дело. Это значило, что я, как никто другой, должна понимать всю необходимость рассказать ему правду. Но также я никогда не хотела, чтобы он беспокоился за меня. Впрочем, тут уже поздно что-то менять.
– Я сам не ожидал, что найду тебя здесь, просто подумал, что если тебя нет на Карте, значит, этого прохода мы в то время еще не знали. А потом вспомнил… – Сириус подался вперед, чтобы взять меня за руку и, вздрогнув от холода, перевел на меня еще более обеспокоенный взгляд. – Марлин… – позвал Блэк, и я, недолго думая, прижалась к нему и уткнулась лбом в его плечо. Я знала, что он хочет задать мне вопрос и, наверное, давно была к этому готова, но…
– Марлин. – Сириус мягко приподнял мою голову за подбородок и заставил посмотреть на него.
– Ты знал, что в школе и раньше убивали маглорожденных? – спросила я быстро, не давая ему продолжить. – Если скажу что-то о «чудовищах чудовищ», тебе придет в голову какая-нибудь ассоциация?
Блэк смотрел на меня недоверчиво, словно старался просочиться взглядом в мои мысли.
– Ты… тебе кто-то рассказал слизеринскую страшилку про Салазара и его ручную змейку? – медленно протянул Бродяга, склоняя голову набок.
Я подавила вздох. «Слизеринская страшилка».
– Это не просто страшилка. – Мой голос едва слышен. Сириус подался вперед.
– С кем ты говорила, Марлс?
Я вскинула голову и спокойно произнесла, словно отвечала на самый обычный вопрос:
– С убитой грязнокровкой. Миртл Уоттерн. Невысокая мстительная истеричка, но ее убили здесь, в этом замке. Она не рассказала, как именно это произошло, да и неважно, на самом деле… – Я покачала головой.
– Плакса Миртл?! – Сириус вскинул брови, а затем медленно отвернулся от меня. – Значит, Белла не придумала историю о Слизеринском любимце… Или часть все же была выдуманной, черт ее знает…
Я едва заметно вздрогнула, когда знакомое имя царапнуло слух.
– Змея? – Тем не менее, голос был сух, в нем даже слышалось легкое любопытство.
– В каком-то смысле… – согласился Блэк, вновь поворачиваясь ко мне. – Василиск, если быть точнее. А теперь слушай меня. – Сириус окончательно повернулся в мою сторону. – Вчера ты не была удивлена, когда увидела Беллу в Хогсмиде. Более того, я уверен, что ты видела ее и раньше. Я хочу знать где?
Я сжала губы, пытаясь придумать, как рассказать ему все с самого начала. Сириус сверлил меня пристальным взглядом, и глубоко вздохнув, я произнесла:
– Я видела ее в своих снах. – Я бросила на него быстрый взгляд. – Я вижу эти сны почти весь год. Сначала они не обозначали ничего конкретного, я лишь слышала голос, который шептал, что время подходит, что грязнокровки исчезнут, и еще… – Я зажмурилась, не желая вспоминать, и почувствовала, как Сириус осторожно перебирает мои волосы, – …говорил, что скоро я останусь одна. Это был ее голос. А потом появилась и она сама. – Последнюю фразу я уже произносила одними губами. – Я находилась в холодной комнате с серо-зелеными обоями… Там… на стене висели головы домовиков… – Голос сошел на нет. С каждым моим словом Сириус мрачнел все больше, а под конец и вовсе напоминал грозовую тучу. Я сжала его руку, видя в его синих глазах тысячу вопросов. Непонимание. Ярость. И, разумеется, он хотел знать, почему все это время я молчала. Конечно же, хотел. Однако никаких вопросов он мне не задал.
– Это ее комната в доме матери, – процедил Сириус. – Уж ее-то я хорошо помню. В детстве, когда я плохо себя вел, а это, по мнению матери, происходило постоянно, меня отправляли в комнату сестры раздумывать над своим поведением. Полагаю, родители не знали, каким именно образом она предпочитает меня наказывать. А вот когда я был в комнате Цисси или, если совсем повезет, Меди, то Белла искала любую возможность приглядывать за мной и там. Только Андромеда не позволяла ей издеваться надо мной и Регом. – Сириус поморщился.
– Она приходила за мной? – тихо спросила я. – Не отвечай. Я итак это знаю. Знала, что этим закончится. Рано или поздно она до меня доберется.
Бродяга бросил на меня быстрый предостерегающий взгляд.
– Она до тебя не доберется. Слышишь, Марлин? – Сириус стиснул зубы, глядя на меня пылающим взглядом. – Как именно она проникает в твои сны? Это не может быть обычная легилименция – без заклинаний, без всего, это просто невозможно.
– Просто появляется, – отозвалась я. – Я засыпаю и как будто просыпаюсь в другом месте... Сириус, ты…
Я внимательно посмотрела на него, прекрасно понимая, что в этот самый момент в его голове появилась какая-то мысль. Только этого не хватало! Я знаю, что он может сейчас придумать, но один раз его фантазия уже зашла слишком далеко, заставив его сделать неправильный выбор. Второй раз этого случиться не должно, поэтому я решила взять инициативу в свои руки и посмотрела на него твердым и уверенным взглядом. Вот только это не помогло, казалось, Блэк, славящийся своим упрямством, больше не собирался со мной церемониться. Что, ну что он еще задумал?
– Мне нужно тебя спрятать, – твердо произнес он, окинув меня взглядом, который должен был предотвратить все мои возражения. – Давно нужно было, слышишь?!
Не дождется.
– Спрятать?! – воскликнула я, искренне думая, что он шутит.
Что значит – спрятать? Он хочет, чтобы я отсиживалась в безопасности, пока он будет выслеживать свою сестрицу и предотвращать ее попытки напасть на меня, так получается? Если да, то у него все равно ничего не выйдет, потому что я никогда не стану прятаться, когда мои друзья будут сражаться с Волан-де-Мортом, тем более, если они еще и будут знать о том, что семейство Блэков объявило охоту непосредственно на грязнокровную подругу сбежавшего наследника. Разумеется, они все будут стараться меня защитить, но я хочу при этом присутствовать.
Должно быть, все мои эмоции, возникшие от его идеи, отразились на моем лице, потому что Сириус неожиданно помрачнел еще больше и, отпустив мою руку, раздраженно вскочил на ноги. Предсказуемо, но ему меня все равно не переубедить.
– Нет, – резко ответила я, глядя на него снизу вверх. – Я буду сражаться вместе с вами.
– Ты... соображаешь, что говоришь? – Небрежно поставив заглушающее, Блэк сделал порывистое движение в мою сторону. – Марлин, как ты не понимаешь, что у нее в замке есть кто-то, кто обеспечивает ей прямой путь в твою голову! Это крайне опасные заклинания, Марлс. Смертельно. Опасные. Они запрещены Министерством, но кто-то умудряется применять их прямо здесь, в Хогвартсе!
– То есть тебе можно рисковать своей жизнью, а мне нет? – недобро прищурилась я, не двигаясь с места. – Тем более, если все это из-за меня.
– А если из-за меня?! – Стремительно опустившись рядом со мной, Сириус почти умоляюще посмотрел мне в глаза. – Вернее, даже не так, Марлс. Это из-за меня. Все что происходит с тобой – из-за меня. Белле нужен я.
Я знала, она сама говорила мне об этом. Я прекрасно понимала также, что он боится, и в первую очередь за меня. Но какого черта? Блэки итак доставила ему немало проблем, на том могли и закончить, но раз уж так случилось, я не хотела даже слышать о тихом безопасном месте в какой-нибудь глуши. Если он все же запрет меня там, я сбегу и найду его где угодно, потому что просто не смогу сидеть, сложа руки, и часами, днями, неделями думать только об одном – живы ли еще мои друзья? Нет, так я просто сойду с ума.
– Наши желания совпадают, – непреклонно отозвалась я, стараясь придать своему голосу самое настоящее спокойствие. Кажется, сейчас нужно кое в чем ему признаться, и, что особенно важно, он должен меня понять. – Сириус… – Я осторожно дотронулась до его щеки, но он резко дернулся в сторону. Моя рука безвольно опустилась на его плечо. – Я хочу учиться вместе с вами. – Он замер. – Я буду учиться на мракоборца. – Ни звука, ни движения. – Я хочу быть в состоянии защитить свою семью! – не выдержав, прямо заявила я.
Черт, как же мне не хотелось повышать на него голос, но это показное безразличие просто выводило меня из себя. Почему он не понимает, почему даже не хочет понять?
– Ты туда не пойдешь, и это не обсуждается, – раздельно произнес он, не глядя на меня. Его голос звучал так… так по-блэковски. А ведь я почти забыла, что он может изменяться практически до неузнаваемости, когда это нужно.
Наверное, эта интонация должна была меня напугать, но она подействовала с точностью наоборот. Я разозлилась.
– Что же ты, позволь узнать, собираешься сделать, чтобы меня остановить? – едва сдерживаясь, произнесла я, практически не замечая, что в моем голосе скользит раздражение, а глаза сверкают от ярости.
– Проверим? – не менее раздраженно отозвался Сириус, переведя на меня тяжелый пристальный взгляд. Захотелось отползти в какой-нибудь темный угол, но ярость придавала мне сил. Я не хотела с ним ссориться, тем более, после всего, что он пережил в последнее время, но… он должен был понимать, почему я должна сделать так, как говорю!
– Марлин… – Блэк попытался смягчить тон, но у него вышла странная смесь упрека и раздражения. Он разговаривал со мной, как с маленьким ребенком. – Ты не должна туда идти. – Я просто сверлила его взглядом, придумывая новые аргументы. Он ведь не отступит, я знаю. – Война – вообще мужское дело, и…
Ах вот оно как! Значит, он не просто беспокоится, а боится, что я не справлюсь? Разумеется, он лучший практически во всем, он и Джеймс, но, Мерлин, совсем не Джеймс обращался со мной так, будто я его собственность и мной можно распоряжаться, как заблагорассудится! С чего он взял, что у меня не хватит сил? Какое право он имеет во мне сомневаться? И я не выдержала.
– Ты не можешь мне запретить! – взорвалась я, вскакивая с места и делая два больших шага к двери, но уже у выхода резко обернулась. – Скажи, почему все всегда должно быть по-твоему? Твои планы хоть раз срабатывали? – Я смотрела на него почти с отчаянием, но внутри снова и снова вскипала ярость.
– Представь себе, – с холодком усмехнулся Сириус, поднимаясь на ноги и вставая рядом со мной.
Я бессильно сжала руки в кулаки. Почему, ну почему он такой упрямый? Неужели ему не хочется быть со мной рядом, просто быть?.. Глаза подозрительно защипало, но я запретила себе плакать, на это еще будет время.
– Я буду учиться на мракоборца, – с вызовом повторила я. – И это не обсуждается.
– Ты не станешь так рисковать! – воскликнул он, сверкая глазами. Я видела, что он сдерживает себя из последних сил. – Марлин, я не позволю тебе…
– Ты не можешь мной распоряжаться! – выкрикнула я, до крови закусывая губу. Он просто невозможен! – Я все равно туда поступлю, слышишь?!
– ТЫ НЕ СТАНЕШЬ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! – рявкнул Сириус, заставив меня вздрогнуть. Кажется, я никогда не видела его в такой ярости. – Я найду место, где тебя никто не найдет, даже моя чокнутая сестра! Ты будешь сидеть там, пока все не уляжется, ясно? – Он схватил меня за руку, сильно сжимая запястье, и я вскрикнула от боли. Но даже она не смогла хоть немного умерить мою злость.
Резко дернувшись в сторону, я смогла вырвать руку из его руки и вылетела из комнаты, бросив напоследок:
– Не ходи за мной! Позже поговорим. – Я резко развернулась и кинулась прочь, искренне жалея, что не могла хлопнуть дверью, чтобы он понял, насколько разозлили меня эти его собственнические замашки.
Он не сможет меня спрятать, если я не захочу прятаться! Он не может меня заставить. Или может?
…Все Блэки такие…
Не все – я знала точно.
Я тряхнула головой, сжав руки в кулаки так, что ногти впились в кожу. Я доверяла Сириусу, как никому другому. Он никогда не причинит мне боль. Мой взгляд невольно упал на запястье, где проступали темные пятна. Это не в счет. Он просто хотел меня остановить. Как далеко он сможет зайти, чтобы тебя остановить? – услышала я ехидный голос, и шумно выдохнула. Вот уж нет, хватит.
Чтобы немного успокоиться, я собиралась подняться на башню Астрономии и глотнуть свежего воздуха. Что-то определенно не так с этим утром. С каждой минутой мне все хуже и хуже, но по разным причинам. Впрочем, если объединить их, получится весьма символичный вывод – Блэки.
«А ведь они похожи внешне», – невольно подумала я, мысленно воскрешая образ Беллатрисы. Черные волосы, высокомерный взгляд, эффектная внешность и этот аристократический вид в целом. И Сириус умел быть таким, когда это нужно. Чем ему хуже, тем ужаснее он себя вел – его глаза становились абсолютно непроницаемыми, он начинал делать надменно-беззаботный вид, и все тут же понимали, насколько все серьезно. В такое время только у Джеймса хватало сил привести его в чувство и заставить выложить если не всю правду, то хотя бы часть. Иногда во мне просыпалась ревность – со мной он ничем личным не делится. Даже Лили порой удавалось быть рядом тогда, когда Блэк не подпускал никого. Я доверяла им обоим, как себе, но на душе скреблись кошки.
Влетев в башню Астрономии на всех парах, я не особенно задумывалась о том, что там кто-то мог быть. Вместе с порывом легкого ветра в нос тут же ударил запах табачного дыма, и я, закашлявшись, с раздражением воззрилась на высокого студента, стоящего ко мне спиной. И тут же поперхнулась, увидев знакомые лохматые волосы, которые просто невозможно было причесать. А он-то что здесь делает?
– Джеймс? – Даже злость испарилась, оставив место одному удивлению. – Ты… ты же…
Поттер медленно обернулся и, окинув меня задумчивым взглядом, вновь отвернулся, пряча глаза. Я так и застыла, практически забыв, зачем пришла, и не могла оторвать потрясенного взгляда от дымящийся сигареты в его пальцах. Вот интересно, а Лили знает, что он курит? Я могла лишь предполагать, но до этого момента не была так уверена.
– Сириус? – бросил он, затягиваясь. Я нахмурилась, тут же вспомнив о причине своего появления.
– Лили? – в том же тоне отозвалась я. Затем неожиданно добавила: – У тебя еще есть?
Джеймс вновь обернулся, на его лице отразилось удивление, которое недавно присутствовало и на моем. Пожалуй, я перегибала палку, но меня окончательно добило это мрачное, совсем не весеннее настроение. Так почему бы и нет?
– Марлин… – неуверенно произнес Джеймс, явно сомневаясь в моем душевном здравии.
– Дай мне сигарету, Поттер, или немедленно выбрось свою, – тоном, не терпящим возражений, повторила я.
Джеймс, все еще застигнутый врасплох, протянул мне пачку. Я осторожно вытащила сигарету, и Сохатый тут же поднес к ней обычную магловскую зажигалку. Я медленно поднесла сигарету ко рту, затянулась и... тут же закашлялась от жуткого горького привкуса. Проклятье! Никогда, никогда больше не возьму в руки эту гадость! К горлу подступила тошнота.
Не задумываясь, я бросила ее вниз, как-то не сообразив, что чуть дымящаяся сигарета может попасть в руки кому-нибудь из преподавателей. Джеймс быстро усмехнулся.
– Это просто чудовищная привычка, – просипела я, бросив на него укоризненный взгляд. – Откуда у тебя вообще взялись сигареты?
– Нашел у Сириуса, – хмыкнул Поттер.
– У кого же еще.
Раздражение вернулось с новой силой. Мерлин, и надо же было ему такое ляпнуть. «Я тебе не позволю», «это не обсуждается». Какое он право имеет мной распоряжаться, в конце концов, я не вещь.
– Что он натворил? – словно читая мои мысли, спросил Джеймс, небрежно швырнув окурок следом за моим. Мерлин, да у меня до сих пор не прошел шок от содеянного.
Я рассказала все с самого начала, как Сириус хотел меня спрятать от его сестры, – ведь Джеймс, разумеется, это итак знал – а затем про свое решение, которое, кстати, было принято уже очень давно и обсуждению не подлежало. Поттер слушал меня молча, не перебивал, только временами хмурился, становясь задумчивым и серьезным. Под конец, кивнув, тут же бросился оправдывать своего дружка, что вновь заставило меня подскочить от негодования.
– Он же за тебя беспокоится, глупая, – настойчиво говорил Сохатый. – Ясное дело, его просто выводит из себя, что ты упрямишься и хочешь навлечь на себя опасность.
– Ничего, что я тоже за него беспокоюсь? – раздраженно возразила я. – И кто из нас упрямится!
– Вы очень похожи, Марлс, – почти примирительно произнес Джеймс, словно пытаясь меня успокоить. Это, однако, взбесило меня еще больше.
– Похожи?! Вот еще! Джим, да меня просто бесит то, что он считает меня своей собственностью! – выпалила я, сверкнув глазами. – Это его «я тебе не позволю!» это просто…
– Марли-ин, – протянул Джеймс, обрывая мою возмущенную тираду. – Вы оба в чем-то правы. – Я уже открыла рот, но Джеймс не дал мне и слова вставить. – Но ты должна понимать, что он чувствует, потому что ты чувствуешь то же самое. Марлс, поверь мне, – Джеймс схватил меня за руку, заставляя посмотреть на него. Заглянув мне в глаза, он медленно произнес: – Ни одна девушка никогда не могла заставить Бродягу что-то к ней чувствовать. Ни одна, Марлс, а ведь их было… – Заметив мой прищуренный взгляд, Джеймс торопливо вильнул в сторону: – Не о том речь! Он боится за тебя, потому что ты дорога ему. Он боится тебя потерять. И если ты сейчас в таком состоянии, боюсь представить, что… – Неожиданно сведя брови, Джеймс взял меня за руку и уставился на запястье. Синяки уже начали темнеть, и я торопливо выдернула руку. Ярость и непонимание отступали.
– Я… знаю это, – тихо сказала я, отворачиваясь. – Знаю, что этот самоуверенный идиот вовсе не хотел меня обидеть. Это его семья, он знает о них намного больше... И, конечно, он уже представляет, каким путем пойдет Беллатриса.
– Возвращайся и скажи ему об этом, – посоветовал Джеймс, собираясь снова потянуться к сигаретам, но я, стремительно оказавшись рядом, больно стукнула его по руке.
– Теперь твоя очередь, – сердито заявила я, отбирая у него пачку. – Что произошло у вас с Лили?
– Знаешь, – неожиданно усмехнулся он, весело сверкнув карими глазами. Золотистые лучики заискрились на солнце, заставив меня улыбнуться. – Стараясь объяснить тебе, я и сам кое-что понял. Пошли, Марлс. Надо исправлять положение.
Он потянул меня за собой к винтовой лестнице, и я медленно пошла следом. Спускаясь, мы молча обдумывали наш разговор, а затем, ободряюще кивнув друг другу, разошлись у портрета Полной Дамы. Глубоко вдохнув, Джеймс назвал пароль и вошел в гостиную, а я бросилась к выходу из замка, уже зная, где мне искать Сириуса.
И снова оказалась права. Едва выйдя на задний двор и оглядевшись по сторонам, я заметила под большим раскидистым деревом, на котором уже начали распускаться первые листочки, кучку колышущегося черного меха. Подавив вздох, я направилась прямо к нему.
Днем, а особенно издалека, Запретный Лес совсем не выглядел ни страшным, ни опасным. И пусть деревья там росли так густо, что даже без листьев из-за них все равно почти ничего не было видно. Я прекрасно знала, насколько Лес велик, мы читали об этом, когда ребята захотели стать анимагами. То есть, нет, это было уже в начале пятого курса, когда все почти было готово. Как раз тогда я и узнала о Реме. Догадалась так же, как и все, сопоставив даты «болезни его многочисленных родственников» с полнолуниями, и все тут же встало на свои места. Я бы тоже хотела стать анимагом, но ребята никогда бы не позволили мне так рисковать. Впрочем, это даже хорошо, а то была бы я каким-нибудь грызуном, вроде Питера. Хотя вряд ли, ведь мой патронус – маленькая проворная лиса с острыми ушами и пушистым хвостом.
У Живоглотика – низзла Лили – тоже очень пушистый хвост… – рассеянно пронеслась безликая мысль.
Повернув голову, я увидела сад Хагрида, который находился совсем недалеко, а гигантские тыквы были видны и отсюда. Внимательно оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, включая самого лесничего, я сделала несколько шагов и замерла в метре от большого пса, одиноко лежащего под деревом. Мерлин, только этого не хватало.
– С ума сошел? А если увидит кто-то? – попыталась возмутиться я, но у меня не получилось – уж слишком несчастным он выглядел. Сириус открыл синие глаза и удивленно взглянул на меня. Странно, что он, с его-то собачьим слухом, не услышал моих шагов.
Вздохнув, я опустилась на землю рядом с Блэком и прижалась щекой к пушистому, мерно поднимающемуся боку. Решив не упускать момент, Бродяга тут же повернул голову и лизнул меня в нос. Сохранять суровый вид было невозможно, и я засмеялась, запуская пальцы в длинную черную шерсть.
– Я не хочу, чтобы ты думал, что я не считаюсь с твоим мнением, – прошептала я, заглядывая в его синие глаза. – Понимаешь? Это не так. Я знаю, что ты обо мне беспокоишься, но подумай сам, Сириус. Сидя взаперти, вдали от вас, от тебя… я просто с ума сойду от неизвестности! – Сириус тоскливо заскулил, уткнувшись носом мне в руку. – Ну, все, хватит, – решительно заявила я, отползая. – Превращайся, а то это немного странно – разговаривать с собакой.
Я отвернулась, рассеянно глядя на зеленые островки прошлогодней и молодой травы, когда почувствовала крепкие руки, обхватившие меня за талию и тянущие на себя. Моя голова в мгновение ока оказалась на его коленях, наши губы встретились, и я позволила себе хоть ненадолго забыть обо всех проблемах.
От него пахло мятой и дорогим парфюмом, а от прикосновений его губ по коже бежали мурашки. После особенно долгого поцелуя он отстранился, улыбаясь и жадно вдыхая весенний воздух. Мягко проведя пальцем по моей щеке, затем по шее, он нашел мою руку и, виновато проведя пальцем по трем синякам на запястье, он тут же поднес руку к губам.
– Прости меня, – тихо произнес Сириус, не выпуская моей руки, и я почувствовала легкий запах сигаретного дыма. Пора отучать их от этой скверной привычки. – Я, правда, не хотел кричать на тебя, да и вообще явно… – Не дослушав, я быстро притянула его к себе и заткнула ему рот поцелуем. Затем, медленно отстранившись, ответила:
– Это ты меня прости. И… – Я чуть нахмурилась, потому что Бродяга вдруг бросил на меня недоверчивый взгляд.
– Эй, ты что, курила? – произнес он, вскидывая брови. Я мгновенно покраснела и отвела взгляд, но в следующий миг кое-что еще пришло в голову.
– Бродяга, я хочу, чтобы ты рассказал мне о ней. О Беллатрисе.
– Не замечал за тобой особой любви к страшилкам, – попытался отшутиться Блэк, но улыбка вышла немного нервной. Я выглядела встревоженной, но уверенной в том, что хочу знать.
– Белла… – Сириус криво усмехнулся, его синие глаза как будто затопили давние воспоминания, и даже солнечные блики в темных зрачках стали почти не видны. – Белла далеко не самый приятный человек, с которым мне довелось иметь дело. Еще в детстве она обладала жестокостью, не доступной моему пониманию. Я вообще отказывался верить в то, что эта сумасшедшая – моя двоюродная сестра. Она… злая.

– Белла злая! – прокричал Сириус, вбегая в комнату своей кузины Андромеды. Девушка сидела за письменным столом, держа спину идеально прямо, но, услышав возглас брата, порывисто обернулась.
Она, подобно всем Блэкам, была аристократически красива и безупречно аккуратна. Темные волосы волнами спускались по плечам до талии, но были значительно светлее черных кудрей старшей сестры, тонкие запястья были унизаны браслетами. Девушка удивленно выгнула темные брови и поманила Сириуса к себе. Ее глаза, большие и такие темные, что даже зрачков не было видно, смотрели на него с симпатией, наверное, это был единственный человек в доме, с которым ему было приятно находиться рядом. Не считая дяди Альфарда, который раньше часто приезжал в гости к Вальбурге, но затем стал появляться все реже и реже.
– Ох, Сириус, тебе нельзя было сбегать от нее, – взволнованно заговорила кузина, с опаской косясь на дверь, в которой только что появился старший наследник. – Если тетя Вальбурга узнает…
– Она продолжает делать невыносимые вещи! – словно не слыша ее, прокричал Сириус. Он вовсе не жаловался, скорее, в его устах это звучало как непосредственное обвинение.
Мгновение – и в комнате появилась сама виновница. Белла очень похожа на свою сестру, их даже можно было бы перепутать, если бы не откровенная насмешка в черных глазах Беллатрисы, в то время как взгляд Меди был кроток и почти ласков. Вьющиеся черные волосы тяжелыми локонами падали на ее плечи, Белла вальяжно облокотилась на высокий старинный комод со сложной резьбой и пренебрежительно взглянула на сестру.
– Значит, это ты учишь наследника общаться с грязнокровками, Меда? – намеренно растягивает Беллатриса, ее глаза недобро сверкают. – Не боишься, что вместо тебя на семейном древе останется черное пятно? – Судя по голосу, сама Белла едва ли была обеспокоена этим предположением, до предателей крови ей никогда не было дела.
– Плевать, – высокомерно бросила Андромеда, вскинув голову. – Кто-то должен рассказать мальчику о чувствах, о которых вы едва ли когда-то слышали. – В ее голосе истинно-блэковские интонации, что очень не нравится Белле.
– Любовь? – обронила старшая сестра Блэк, насмешливо искривив губы. – И в чем же важность?
– Тебе не понять! – нагло влез Сириус, делая большой шаг вперед. Беллатриса тут же схватила его за ухо так, что он тихо охнул.
– Не будешь слушаться меня сейчас, тогда у меня найдутся более весомые аргументы, – процедила будущая Лестрейндж. – Например, твой братец. Как ты думаешь, сколько боли выдержит этот слюнтяй?
Извернувшись, Сириус вцепился зубами ей в руку, тем самым давая себе возможность освободиться. Белла зашипела от ярости и попыталась вновь поймать его, но Сириус быстро подбежал к Андромеде, которая смотрела на сестру с холодной яростью.
– Что ты делаешь, Белла?! – неожиданно воскликнул третий голос, и в комнату вбежала третья и самая младшая дочь Друэллы Блэк.
Нарцисса разительно отличалась от своих сестер хотя бы длинными светлыми волосами и миндалевидными голубыми глазами, которые сейчас укоризненно взирали на самую старшую сестру. Беллатриса вновь скривила тонкие губы, заметив Нарциссу, и сладко протянула, кружа вокруг нее:
– Малышка Цисси! – Ее черные глаза радостно сверкнули. – Что же, посмотрим, чью ты примешь сторону – глупого мальчишки, сентиментальной сестрицы… – Белла бросила на Нарциссу выразительный взгляд и вкрадчиво добавила: – …или же ту, что нужно?
Андромеда закрыла Сириуса собой, но тот резво отскочил и вновь подлетел к Белле.
– Ваш Лорд тоже полукровка! – дерзко бросил он, сверкая синими глазами. – Чем же он лучше других?
– Как ты смеешь! – в бешенстве закричала Беллатриса, вскидывая палочку. – Круцио!
Ноги Сириуса резко подкосились, и он упал на пол, кусая губы, чтобы не издать ни единого звука. Казалось, что боль материальна, она облепляла все его тело. Что-то ужасно давило на глаза, и он почувствовал, как от носа размеренно стекает тонкая струйка крови.
– Прекрати немедленно! – в ярости крикнула Андромеда, отталкивая застывшую Нарциссу в сторону. Схватив за руку обезумевшую от садистского удовольствия Беллу, Андромеда попыталась выхватить у нее палочку, но Белла ловко увернулась, скривив губы в презрительной гримасе. Однако в итоге Меди все равно отвлекла ее внимание на себя.
Воспользовавшись этим, Сириус, пошатываясь, отполз в сторону.


– Нельзя сказать, что я ее не провоцировал, – мрачно усмехнулся Блэк, и я тут же вынырнула из пучины до дрожи ярких образов. – Но ни Нарцисса, ни тем более Меда почему-то никогда не пытались пытать меня Круциатусом.
Мы просидели под деревом почти весь день, я задавала Блэку вопросы, тот отвечал, рассказывая не самые веселые истории из своего детства. Иногда мне казалось, что в его детстве вообще не было ничего веселого, и, сколько бы он ни говорил, что ему доставляло искреннее удовольствие спорить с матерью и отплачивать Белле какими-нибудь пакостными шутками, я прекрасно понимала, как сильно он переживает из-за своих отношений с семьей.
Думаю, не стоило говорить, что после такого разговора я несколько ночей подряд просыпалась каждый час, испуганно озираясь по сторонам. Не столько из-за кошмаров, которых почти что и не было, сколько из-за тяжелого ощущения надвигающейся бури. Война стремительно набирала обороты, и, признаться честно, никто не знал, чего ожидать от следующего дня.
Но не только нападения Волан-де-Морта и Пожирателей доставляли проблемы выпускникам Хогвартса. Война шла за стенами школы, касаясь ее лишь отчасти, а вот стремительно надвигающиеся экзамены были самой что ни наесть непосредственной угрозой всем студентам. Особенно страдали, конечно, пятый и седьмой курс, последний в самой большей степени. Постепенно даже Мародеры начали заглядывать в библиотеку, и, стоило им переступить ее порог, как их лица тут же становились унылыми и замученными, они уже морально готовились слушать наставления Лили и Ремуса и притворяться, что действительно понимают, о чем толкуют «эти два ботаника». Впрочем, временами я думала, что им даже и понимать ничего не нужно. ЖАБА – это, в первую очередь, не знание теории, а умение ее применять, а уж с этим у них никогда проблем не возникало. Именно будучи такими талантливыми от природы, эти двое умудрялись выкраивать время для своих шалостей и, не без помощи своего таланта, им удавалось уговорить Лили провести солнечный денек на свежем воздухе. Иногда получалось, но надо же иметь хоть какое-то представление о границах.
Март сменился апрелем, и весна окончательно вошла в свои права, заставив последний снег исчезнуть, а плодовые деревья – цвести и благоухать. Повсюду распускались весенние цветы, источающие тонкие ароматы, солнце светило все ярче, лучи становились все теплее, а небо как будто удалилось от земли, наконец, сменив свинцовые тучи на легкие перистые облака, неспешно передвигающиеся по ярко-голубому небосклону.
– Правда, это облако похоже на оленя? – спросил однажды Сириус, щурясь и указывая пальцем куда-то вдаль. Я проследила за его рукой и с удивлением уставилась на странно выглядящее облако. Даже рога у него были четко обрисованы, словно действительно по небу скакал легкий белоснежный олень.
– Твоя работа? – спросила я, чуть улыбнувшись.
– Что ты! – Сириус со смешком вскинул руки вверх, затем обхватил меня руками за талию, приподнял и закружил так, что все вокруг смешалось в единое зеленое пятно. Почувствовав под ногами землю, я чуть было не упала, ощущая легкое головокружение, но Сириус вовремя подхватил меня и прижал к себе, положив подбородок мне на макушку.
– Наверное, ты не так хотел отпраздновать день рождения? – шепнула я, чуть отодвигаясь и любуясь на озорные лучики, пляшущие в необыкновенно-синих глазах.
– Эй, «не так» было бы без тебя, – с легкой иронией ответил он, знакомым движением склоняя голову набок. – И, кстати, у меня для тебя сюрприз.
– Для меня? – удивленно воскликнула я. – Кажется, это тебя сегодня должны удивлять!
– Ну, не все же тебе, – надулся Бродяга, и я рассмеялась. – Смотри, Марлин. – Он кивнул на что-то позади меня и, обернувшись, я изумленно выдохнула. На траве лежало большое покрывало, на нем стояла корзинка с фруктами, бутербродами и сладостями.
– Пикник? – улыбнулась я, присаживаясь на покрывало. Сириус уселся рядом со мной и притянул меня к себе.
– Да, – довольно кивнул он. – Дождя ведь не будет, как ты думаешь?
Взглянув на небо, я уверенно покачала головой. Там не было ни облачка, а солнечный диск блистал так ярко, что слепило глаза. Нет, дождя быть не должно, хотя я была бы совсем не против грозы. Я любила грозу, любила молнии, которые расчерчивают черное небо на несколько неровных лоскутков, и гром, который как будто сердился на учиненное безобразие и требовал прекратить все как можно быстрее. А еще я любила тот запах, поднимающийся от посвежевшей земли после дождя. Он как будто символизировал что-то новое, обновленное, как будто звал солнце вернуться и вновь осветить чуть помрачневшее небо.
Только что кончились пасхальные каникулы, которые все ученики без исключений провели в замке, в надежно защищенных стенах, но не все родители были довольны таким поворотом событий, когда получали от своих детей письма с подобными сообщениями. Честное слово, можно было подумать, что ничего не происходит и беспокоиться вообще не о чем! Написав маме два подробных письма о проведенных каникулах, я с удовольствием прочитала ответ, где мама рассказывала о традиционных праздничных куличах, которые она испекла на завтрак. Также в гости приезжала моя кузина Линда, с которой мы много общались в детстве. Для нее я, наверное, сейчас учусь в пансионе на другом конце Англии и потому так редко приезжаю домой.
Спустя неделю после окончания каникул мы чувствовали себя так, будто их вообще не было. Учителя, словно сговорившись, задавали кучу домашних заданий, и теперь даже Джеймс с Сириусом просиживали целые часы за книгами, в конце концов, не выдерживая и засыпая прямо на них. День рождения Сириуса стал для меня возможностью хоть чуть-чуть отвлечься, но самое приятное во всем этом было то, что Бродяга захотел провести его только со мной. Джеймс, так мечтавший, чтобы его спасли из учебного плена, полчаса кричал Блэку в след слово «предатель» и клялся, что никогда этого не простит. Но смеяться мы начали только тогда, когда к нам неожиданно прибежал патронус Джеймса – сотканный из серебряного тумана олень, прооравший диким голосом что-то о взрывающейся от переизбытка информации голове.
– Бедняга, – хмыкнул Блэк, тут же забывая о нем и поворачиваясь ко мне. – Ну, ничего, я ему мха принесу из Леса. Как там его? – Сириус нахмурился, словно вспоминая.
– Я, конечно, не скажу, что особенно учила травологию, но, кажется, он называется ягель, и питаются им северные олени. – Я назидательно вскинула палец вверх.
– Разницы никакой, – заверил Сириус, и мы оба расхохотались. Когда на улице стемнело, мы так и продолжали лежать рядом и смотреть в небо на постепенно загорающиеся звезды.
Я чуть прищурилась, отыскивая взглядом то самое созвездие Большого Пса и так на нем и остановилась, не в силах оторвать глаз от самой яркой точки. Я смотрела на нее, не моргая, пока мне не начало казаться, что звезда начала мне подмигивать. Качнув головой, я вновь взглянула на нее и вздохнула с облегчением. Сириус повернул голову и, проследив за моим взглядом, спросил:
– Ты ведь теперь все о нем знаешь?
– Не меньше я знала и раньше, – тихо отозвалась я, чуть приподняв уголки губ. Мой доклад по астрономии о созвездии Большого Пса был оценен на «Выше ожидаемого» из-за скачущего почерка. Наверное, мое напускное спокойствие было лишь видимостью, которая тут же растворялась, стоило мне остаться наедине с собой. Сколько я ни пыталась себя обмануть, все равно ничего не получалось. Я все равно знала, что никогда не смогу избавить от учащающегося пульса при произнесении кем-либо его имени. – Твоя звезда очень красивая и величественная, тут вы очень похожи. – Я снова улыбнулась, скосив глаза в сторону Сириуса. – У маглов есть легенда, что Пес принадлежал Ориону, но, кажется, Псу не хотелось принадлежать кому-либо. Он не хотел привязываться или быть обязанным, и уж тем более не терпел покровительственного отношения. Поэтому он и стал самостоятельным созвездием, на самом деле просто волшебно прекрасным…
– Псу не удалось избежать привязанности, – неожиданно отозвался Сириус. – В итоге у него появилось немало близких, которые доказали, что им можно доверять. Ты знаешь, после всего, что я видел раньше, мне непросто было поверить, что в мире еще осталась справедливость, что там действительно есть любовь и настоящая верная дружба. – Сириус помолчал, затем продолжил, повернувшись в мою сторону: – Ты спрашивала, почему я тебе не доверяю? Это неправда, я верю тебе так, как даже себе не верю. Ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты всегда об этом помнила, чтобы больше никогда не думала, что я не рассказываю, потому что не доверяю тебе. Я тебя очень люблю, серьезно. Хотя, черт, иногда мне кажется, что не любить тебя было бы безопаснее для тебя самой. Но от любви пока еще нет лекарства.
– Я знаю это, – ответила я, снова глядя на усыпанное мерцающими звездами небо. – Я просто не хочу, чтобы у тебя появились от меня секреты.
– У меня итак нет от тебя секретов, – усмехнулся Бродяга. – Уже нет.
Я едва заметно кивнула, чуть улыбнувшись. Все-таки любящий человек действительно счастлив, и, наверное, счастлив особенно, если раньше искренне верил, что любви не существует. Нужно верить, всегда нужно бороться, этому меня научили долгие три месяца без Сириуса Блэка. Ни в коем случае, и ни при каких условиях нельзя опускать руки, важно лишь вовремя понять, что ты все-таки подцепил вирус под названием «любовь», а от любви нет лекарства.
«Amor non est medicabilis herbis» – не в силах сдержать улыбки, подумала я.
Около месяца назад, войдя в комнату, я увидела у себя на подушке обычную тетрадь в черной обложке. Заглянув в нее, я с огромным удивлением обнаружила конспекты по чарам и заклинаниям, которые я накануне просила у Лили. Вот только тетрадка явно не ее, а почерк или был намеренно заколдован или я просто не была лично знакома с человеком, которому этот почерк принадлежал. Скорее, всего, первое, потому что второе уж слишком маловероятно.
Amor non est medicabilis herbis – было написано в уголке на самой последней странице. Такая манера написания наводила меня на неопределенную мысль, которая сразу же ускользала, стоило мне попытаться дотянуться до нее.

– От любви нет лекарства, Блэк. – Приподнявшись на локтях и глядя на него сверху вниз, я была готова рассмеяться, а Сириус просто смотрел на меня, делая вид, что не понимает, о чем я. Я покачала головой, пытаясь осознать только что услышанное. – Это была твоя тетрадь. – Я отбросила с его глаза длинную смоляную прядь.
– Моя, – отозвался Бродяга, криво усмехнувшись и притягивая меня к себе. – Маглы довольно изобретательны, да? Не всегда удобно писать на пергаменте.
Положив голову ему на плечо, я закрыла глаза.


Глава 21

Глава 21




POV Марлин МакКиннон


Дверь распахнулась так резко, что я подскочила от неожиданности, едва не влепившись в стену. Очевидно, сегодня я слишком нервничала, чтобы не попадать в глупые ситуации, хотя обычно и мое нормальное состояние этому не мешает. Надо полагать, мародерская натура – вещь заразная, и пример тому не только я, но и Лили, которая как раз только что выскочила из класса и чуть не впечатала меня в стену. По ее восторженному лицу нетрудно было догадаться о результате. О блестящем результате, разумеется, да и кто бы сомневался, что Лили Эванс – любимица профессора Слизнорта и в целом хороший зельевар - сдаст экзамен на «Превосходно». Чего не скажешь обо мне. В сознании с самого утра крутилась мысль, что я определенно что-то упустила, что мало готовилась, и вообще казалось, что в голове нет совершенно ничего по данному предмету.
Увидев Лили, многие разочарованно вздохнули. Разумеется, для нее все было до безобразия легко, практически элементарно, если уж она сумела сварить сложнейший напиток Живой Смерти за меньше чем половину отведенного времени. Мне казалось, что она только-только зашла – и вот уже выскочила, сияющая и жутко довольная собой. Вот бы мне так, честное слово.
Дверь снова распахнулась, и в коридор вышел Снейп – едва ли он пробыл в классе хотя бы двадцать минут. Для этого все еще очевидней, ведь, как неустанно повторял Слизнорт: «Юноша, вы просто родились, чтобы стать выдающимся зельеваром, который прославится своими великолепными зельями!». А затем сразу же озадаченно добавлял: «Мисс Эванс, дорогая, надеюсь, и вы выберете себе аналогичную профессию? В самом деле, нельзя же так расточительно относиться к своему дару!». Лили морщилась, терпеливо отвечая, что хочет стать целительницей и помогать людям, впрочем, умение хорошо варить зелья пригодится и там.
Нюниус задержался на ней долгим взглядом лишь на пару секунд, затем неожиданно взглянул на меня и почему-то усмехнулся. Так, а вот это уже интересно. Чего это он? Но Снейп уже отвернулся и пошел прочь, тут же скрывшись в тени коридора. Так, Марлин, без паники. Лили, которая недовольно насупилась, едва увидев Снейпа, похоже, ничего не заметила. Оно и к лучшему, а то испугалась бы и побежала к своему бывшему дружку разбираться, а этого делать совсем не нужно. Кто знает, чего ожидать от этого типа. К слову об ожидаемом – лично я тоже искренне надеялась сдать зельеварение на «Превосходно», ведь для учебы на мракоборца обязательно нужен был самый высокий балл. Даже когда писала СОВ, я так не боялась, так с чего бы вдруг сейчас?
– Марлс, тебе совсем не нужно переживать! – тут же накинулась на меня Лили, заметив, что я уже не скрываю дрожи в ногах. – Например, следующий мой экзамен – нумерология, и я так боюсь его провалить, что не могу спокойно спать по ночам! С заклинаниями и древними рунами еще куда ни шло, но опять же ЗОТИ – мое самое слабое место. И вообще, я-то думала, что вы ничего не боитесь.
– Это они не боятся. – Я почти панически кивнула на дверь класса – именно там сейчас находились одновременно и Джеймс, и Сириус. И хотя зельеварение – единственный предмет, который удавался им не в полной мере, я была абсолютно уверена, что профессора как всегда будут в восторге от умений Мародеров. Это вообще не подлежит обсуждению, они просто не умеют проигрывать. – И разве на целительство нужно сдавать ЗОТИ? – Я мельком взглянула на Лили. Признаться, на данный момент меня не так уж и интересовал этот вопрос, но мне просто необходимо было чем-то себя занять, о чем-то поговорить, иначе я сойду с ума от волнения.
– Нет, но… – Лили резко смолкла, словно сболтнула лишнего, однако озадаченно прищуриться – все, что мне оставалось. Кажется, Лилс что-то скрывала, причем не только от меня, раз испугалась, но и, в первую очередь, от Джеймса. Интересно, пронеслась заманчивая мысль. Ладно, нет в мире такой тайны, которую рано или поздно я не смогла бы узнать.
– Ты идешь или я пойду? – дрожащим голоском прошептала Алиса, почти жалобно округляя глаза и бросая быстрые взгляды на дверь класса, из которого только что вышел Снейп. Это выглядело бы смешно, если бы не вся трагичность ситуации.
– Иди ты, – прошептала я едва слышно и кивнула Алисе на дверь. Та обреченно сжала губы и скрылась в классе, заставив меня нервничать еще больше. Надо было идти самой, все равно в голову не идет ничего, кроме всепоглощающего ужаса предстоящего экзамена.
Просто не верится, что время пролетело так быстро. Казалось бы, еще совсем недавно мы отмечали Рождество… Впрочем, о Рождестве лучше вообще не вспоминать, а о том, что было после него тем более. Каждый праздник в этом году означал что-то плохое или, по крайней мере, темное. В Хэллоуин на мою семью напали Пожиратели, погиб отец Джеймса и много других хороших людей, пожелавших сражаться против Волан-де-Морта. Дети некоторых из них тоже учатся в Хогвартсе, они могут быть как нашими ровесниками, так и младше нас на год, два, на пять лет… Рождество в этом году символизировало что-то плохое конкретно для меня. Я практически не получала от друзей писем – по радио говорили, что из-за сильной метели совы теряют направление и возвращаются домой. А, вернувшись… Впрочем, я все еще не хочу об этом думать. Пасха… Пасхальные каникулы вышли мрачноватыми сами по себе, ведь для всех они прошли в Хогвартсе по понятным причинам – разгорающейся во всей стране войне и смерти Софи, о которой Министерство до сих пор не могло сказать ничего вразумительного, а также жуткая история Миртл. Иногда мне в голову приходила вполне осознанная мысль, что или в Министерстве также работают влиятельные чистокровки, благополучно «замявшие» дело, или же там сидят одни идиоты с Министром во главе. Впрочем, одно другому не мешало.
– Удачи тебе, Марлин, – услышала я чей-то не слишком уверенный голос. Повернув голову в его сторону, я обнаружила Питера, который стоял недалеко от меня и Лили.
– И тебе, Хвост, – вполне дружелюбно отозвалась я, невольно вспоминая наш последний разговор. Затем, чуть поморщившись, все же спросила: – Вы так и не разговариваете с ребятами?
Черт, и где я была раньше со своими расспросами? Неужели обязательно было напоминать об этом Питу прямо перед экзаменом? Вон он какой бледный стоит, того и гляди лишится чувств прямо на месте. Нужно было все узнать уже как минимум полгода назад, но я просто не находила для этого времени. Насколько я могла судить, ребята не очень-то переживали, разве что Рем… Но Лунатик всегда обо всех печется, он по натуре заботливый. Добрый волчонок, не привыкший доверять людям и давно уже не ожидающий от них ничего хорошего. Я восхищалась Джеймсом и Сириусом, их преданностью одному своему другу, и в то же время с приличным недоверием относилась к полному игнорированию другого.
Показалось мне или на лице Питера действительно мелькнуло раздражение? Наверное, показалось, ведь милый Хвост не способен на кого-то долго обижаться. Хотя, судя по интонациям в его голосе, что-то всерьез бесило Пита во всей этой ситуации. Подробностей их истории я не знала, за что мне, наверняка, должно было быть стыдно. Однако ничего подобного я почему-то не чувствовала, уж не знаю, хорошо это или плохо. Интересно, а Лили в курсе, что там у них произошло?
– Они предпочитают принимать меня за предмет мебели, – буркнул Петтигрю, взглянув на меня с легкой обидой. А я-то в чем виновата? – Ты, кстати, сейчас тоже не стесняйся, пр-росто сделай вид, что меня нет, как ты обычно д-делаешь.
А вот это неожиданно. Я не замечаю Питера? Невольно задумавшись, я вопросительно взглянула на Лили, но та лишь недоуменно пожала плечами. Действительно странно, потому что, насколько я помню, я всегда старалась с ним здороваться, спросить как дела, да и вообще я даже не пыталась его игнорировать! И поэтому не нашла ничего лучше, как просто тупо переспросить:
– Что?
Наверное, выглядела я весьма удивленной, вот только внезапно разозлившийся Пит вдруг отвернулся от меня и отошел подальше, демонстративно вскинув голову. Выглядело слегка нелепо, но это было неважно, потому что его неожиданное замечание буквально застигло меня врасплох. Правда ли, что со стороны я действительно жуткая эгоистка, вечно погруженная в себя и не замечающая ничего вокруг? Если так, то нужно было срочно менять позиции. Вот только сначала бы узнать, сколько еще человек считают меня высокомерной сукой?
Я знаю много примеров несправедливости. Например, разве справедливо принимать тактичность за замкнутость или скрытность, желание оградить кого-то от опасности за эгоизм и холодный расчет, а молчаливость за высокомерие и гордость? Впрочем, надо отдать Питу должное – его вскользь брошенная фраза серьезно отвлекла меня от размышлений о предстоящем экзамене. Может, поэтому, едва дверь класса открылась, и оттуда на всех парах выскочили счастливые Поттер и Блэк, я, быстро обняв каждого и выслушав бодрые напутствия, бесстрашно шмыгнула внутрь.
Первое, что бросилось в глаза – трудящаяся над своим зельем Алиса. Она даже покраснела, уж не знаю, от усердия или от пара, клубами поднимающегося от котла, но, так или иначе, румянец был ей к лицу. Скосив глаза, Алиса тут же кивнула мне, словно говорила, что все вполне нормально и волноваться практически не о чем. Как же!
– Ваше имя, – официально произнес профессор Слизнорт, и я подняла на него удивленные глаза. Мерлин, да он меня семь лет знает! – Надо же, кого не спросишь – все так удивленно смотрят! – проворчал профессор и вздохнул: – Тяните билет, мисс МакКиннон.
Быстро и незаметно сжав дрожащую ладонь в кулак, я тут же взяла себя в руки и решительно потянулась к самому крайнему билету, который, казалось, так и просил, чтобы я его взяла. Но затем я неожиданно передумала и схватила первый попавшийся билет. Перевернув его, я резко выдохнула, испытав невероятное облегчение. Оборотное зелье. Пару лет назад я уже готовила его, чтобы превратиться в одну слизеринку и прокрасться, так сказать, в штаб врага, но так его и не использовала. Дурачащиеся Джеймс и Сириус случайно разбили склянку, но, впрочем, наверно, это и к лучшему. Безумная затея.
Назвав профессору Слизнорту билет, я взяла у незнакомого мне преподавателя (по-видимому, из Министерства) поднос с необходимыми компонентами и подошла к свободному котлу. Руки все еще немного дрожали, но мне уже было значительно легче. Интересно, что же было в том крайнем билете, который я так и не решилась взять?
Осторожно расставив все баночки на ровной поверхности, я решительно сняла с руки резинку и забрала волосы в пучок, чтобы ненароком не уронить волосок в котел. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь в меня превратился. Какая-нибудь чокнутая фанатка Сириуса, например… Так, Марлин, не заводись. Сосредоточься, ты вообще-то ЖАБА сдаешь. И от этой оценки полностью зависит твое будущее.
Впрочем, зелье настаивается месяц, а Слизнорт вовсе не станет хранить мою экзаменационную работу. Хотя, если зелье действительно получится так, как я рассчитываю, то почему бы самой не зачерпнуть немного основы просто так, на всякий случай? Вдруг пригодится, кто знает – с профессией мракоборца всякое может понадобиться совершенно внезапно. Глубоко вдохнув носом воздух, я приступила к работе, параллельно пытаясь вспомнить подробности приготовления нашего первого оборотного зелья.
Кстати говоря – получилось далеко не с первого раза, с нами же тогда не было Лили, а ведь было бы неплохо. Если бы она не была такой упрямой «злючкой Эванс», то могла бы нам значительно помочь. Впрочем, тут я даже могу с ней согласиться, маленький нахальный Джеймс был просто невыносим. Его было просто невозможно переспорить, он долго не давал мне спуска, настаивая на том, что девчонке в их чокнутой компании совсем не место. Рем говорил, что ему, наоборот, нужна поддержка в виде разумного человека, у которого присутствуют хоть какие-то границы. Потом он уже и сам понял, что это тоже было не про меня. Вскоре Джим все-таки разглядел во мне родственную душу, мы стали просто не разлей вода, а затем, в начале четвертого года обучения, у студенток кардинально снесло крышу, стоило лишь взглянуть на повзрослевших Мародеров.
Сказать честно, у меня тоже перехватило дыхание, когда я случайно наткнулась на друзей в одном из купе. Я действительно оказалась там случайно, потому что других свободных купе в поезде уже не было, а затем увидела их и просто замерла в проходе. Поймите меня правильно – я не видела парней целое лето. То есть, да, мы тогда дружили, может, полтора года, но мальчишки – это мальчишки, и, вероятно, они особо не воспринимали меня всерьез. Это, конечно, весьма обидно, но не о том речь.

Это было похоже… на очень сильное удивление, словно я видела что-то фантастически-невероятное. Наверное, так оно и было. Я так и осталась стоять на месте, буквально примерзнув к полу – совсем не высокая, хрупкая девочка с удивленно расширенными серыми глазами. Я чувствовала себя оглушенной и почти не верила своим собственным глазам. Три пары удивленных глаз воззрились на меня почти одновременно, и я почувствовала, как заливаются краской обычно бледные щеки.
Джеймс лениво развалился на своем месте и бросал быстрые, небрежные взгляды в окно. Напротив него с таким же выражением лица сидел Сириус. Оба сильно вытянулись за лето, скулы заострились, с лица сошла детская пухлость. Наверное, мне стоило быть готовой к тому, что обычно именно на четвертом курсе я могла практически не узнать своих друзей, но я не была готова. Не ожидала. Не думала. А ведь знала, как выглядят взрослые Блэки – аристократически-прекрасные, величественные, немного бледные. И эти глаза, такие синие, как море, такое же гордое и независимое. Казалось, мир, едва пошатнувшийся перед моими глазами, просто рухнул, стоило ему повернуть ко мне голову.
– Привет, Марлс, – доброжелательно улыбнулся Ремус, откладывая книгу. Худой и невероятно милый, но заметно уставший – я знала, недавно было полнолуние – тоже заметно изменившийся за эти три месяца. Однако не так, как два его друга, которые в ближайшие несколько лет успеют разбить далеко не одно девичье сердце.
– П-привет, – скрывая неловкость, сбивчиво ответила я, стараясь не смотреть на Сириуса и Джеймса. – Я по вам очень скучала. – Интересно, а они скучали по мне? Почему-то мне очень важно это знать, хоть мы и регулярно переписывались.
– Мы тоже, – неожиданно весело произнес Джеймс, вскакивая с места и сжимая меня в крепких объятьях. Сильные руки – машинально отмечаю я. – Я рад тебя видеть, Марлин. – Джеймс смотрит на Сириуса выжидающе, но тот удостаивает меня мимолетным хмурым взглядом и тут же отворачивается. Задевает ли это меня? Пожалуй, даже сильнее, чем должно было.
– Не обращай внимания! – Ремус усмехнулся, бросив на Сириуса ироничный взгляд. – Он напряженно составляет расписание свиданий на весь год сразу, потому что столько желающих на более короткий срок не поместится.
– Что? – спросила я, невольно поперхнувшись. Почему-то совершенно неожиданно меня захлестнула обида. Расписание свиданий? Я нервно закусила губу.
– Они сами вставали в очередь, – доверительно произнес Джеймс.
– Тебе бы тоже не помешало подумать! – огрызнулся Бродяга, поморщившись. – Между прочим, у тебя очередь была едва ли меньше.
Взгляд Джеймса не выражал ничего, кроме смеха, хотя он и попытался сделать оскорбленный вид.
– Я не собираюсь с ними встречаться! – снисходительно бросил Поттер.
– Ну да, среди них же нет твоей ненаглядной Эванс, – закатил глаза Блэк, не удержавшись от гримасы, выражающей одно лишь отвращение. – Знаешь ли, Сохатый, ты меня удивляешь. Действительно думаешь, что эта рыжая зазнайка когда-нибудь обратит на тебя внимание?
Джеймс – самый упрямый человек, которого я когда-либо встречала, но это вызывает и восхищение. В конце концов, он потратил на свою цель… да, почти четыре года. Ах, Лили! Если бы она тогда могла видеть его настоящего, а не того Джеймса, который появлялся в окружении шумной толпы... А вот и еще одно сходство с Сириусом – по-настоящему искренними они бывают только с самыми близкими людьми, не желая раскрывать свои истинные намерения остальным, и почти никогда не показывали своих чувств, если они шли вразрез с теми, к которым привыкли их поклонники.

Я усмехнулась, и с некоторым трепетом двумя пальцами взяла склянку с темно-зеленой жидкостью, которую следовало вылить в котел следующей. Затем окинула оценивающим взглядом ингредиенты. Странно, как это может так нравиться Лили. Наверное, она никогда не боялась ошибиться, ведь какое-то чутье к зельеварению просто заложено в ней самой, по крайней мере, так говорил Слизнорт. О, я помню, сколько времени нам потребовалось, чтобы добыть сушеных златоглазок, а как мы караулили профессора Слизнорта у входа в школу, спрятавшись под мантией-невидимкой! Тогда как раз было полнолуние, и именно в ту ночь в светлую голову Джеймса взбрела мысль стать анимагами и помогать Люпину.
Мы следили за Слизнортом часа три, пока тот, наконец, не собрал нужное количество водорослей, которые для оборотного зелья нужно собирать именно в полнолуние. А вот тертый рог двурога, который оказался в котле следующим, мы тогда нашли практически сразу. Он хранился в плотно закрытой баночке, превращенный практически в пыль. Наверное, тому, кто его растирал, пришлось немало повозиться.
Погруженная в свои мысли, я даже не заметила, когда вышла из класса Алиса и зашли двое рейвенкловцев, и, едва взяв задание, сразу же принялись что-то помешивать в своих котлах.
– Как у вас дела, мисс МакКиннон? – услышала я добродушный голос профессора Слизнорта. По обе стороны от него, подобно статуям, стояли два экзаменатора из Министерства Магии. В руках они держали пергаменты и перья и что-то бегло записывали, бросая на меня недвусмысленные взгляды.
Что ж, надо признать, Лили оказалась права. Как всегда, что бы ни говорил Джеймс. Мне, конечно, не аплодировали, но, ответив на несколько вопросов по теории, я уже была полностью уверена в своей оценке, поэтому, выйдя из класса, тут же кинулась обнимать Сириуса. Джеймс захохотал, говоря что-то о том, что у Мародеров и Мародерок не бывает проигрышей. Я, разумеется, это знала, но не могла поверить до тех пор, пока не убедилась сама. Мимо нас, подобно тени, проскользнул Питер, и я невольно проследила за ним взглядом. Сириус, Джеймс и Ремус, глядя в ту же сторону, одновременно нахмурились.
– Кто-нибудь объяснит мне, что у вас произошло? – спросила Лили, и я тут же утвердительно кивнула. Странно, обычно Лил сразу же бросается выяснять причину, а тут ждала ровно столько же, сколько и я.
– Да ничего особенного, – бросил Сириус, переглянувшись с Джеймсом. Тот пожал плечами, и я поняла, что вижу очередную беседу на уровне взглядов. – Просто Пит сам так решил.
– Решил? – удивленно переспросила я, пытливо вглядываясь в синие глаза. Готова спорить на что угодно, он опять что-то скрывает. – Питер?
– Марлс… – предостерегающе прошипел Джеймс, но я на него даже не посмотрела.
– Я тоже хочу знать, – нахмурилась Лили, и Джеймс закатил глаза, проводя рукой по волосам, пробормотав:
– Проклятье, ну зачем вам это…
– Как это зачем, Джеймс! – ощетинилась Лили, и я почувствовала, как в ней начинает вскипать раздражение.
– Нет, сестренка, – наконец произнес Сириус, и, глядя на меня, добавил: – Радость моя, может быть, позже я все тебе расскажу, но давай сейчас просто закроем эту тему.
Возможно, я бы злилась, если бы не была так удивлена. Говоря это, он выглядел уставшим и задумчивым, к тому же, явно опасался меня обидеть. Ладно, с этим я разберусь позже, в конце концов, у нас еще будет время поговорить. А пока, раз ему это так необходимо, не будем поднимать эту тему. Посмотрев на Лилс, я едва заметно ей подмигнула и вновь повернулась к ребятам. Внимательный Рем смотрел на меня с легкой усмешкой, Джеймс и Сириус вели свою секретную беседу, суть которой была известна лишь им двоим. Странно, но конкретно сейчас это меня не разозлило, а даже позабавило. Они… удивительные.
Лили улыбнулась и, взяв Джеймса под руку, повела его в библиотеку, со смехом слушая упреки вроде: «Мерлин, как можно говорить об экзаменах с такой ослепительной улыбкой? Ну, Лииил!»
Рем вздохнул и тоже куда-то исчез. Может быть, опять отправился на Северную башню – это одно из самых любимых его мест в Хогвартсе. Год назад он только там и пропадал со своей Рейчел, вот только ее рядом уже давно нет, а привычка осталась…
Вообще, ребята старались не упоминать рейвенкловку, всячески ограждая Лунатика от воспоминаний, только вряд ли это помогало. Ему уже легче, намного легче, чем раньше, ведь прошло столько времени, но вечно лезущие мысли, воспоминания о прошлом все равно никогда не оставят в покое. Я знала.
Май подошел к концу, уступая место самому лучшему времени года. Лето – время веселья, ощущение свободы, и теплый, ласковый ветер, шевелящий тяжелые зеленые кроны. Правда, у кого полноценное лето, а у кого экзамены. Следующим после зельеварения мы сдавали ЗОТИ, где, стоило Джеймсу и Сириусу только начать демонстрировать свои таланты, как экзаменаторы тут же пришли в полный восторг. Мое выступление выглядело менее эффектно, но тоже весьма успешно. Пожалуй, экзамен по ЗОТИ больше всего волновал меня в последнее время, так что стоит ли удивляться, что я испытывала просто колоссальное облегчение, выйдя из класса.
Через два дня мы все вместе провожали Лили до класса, где принимали нумерологию. Девушка была жутко встревожена, но никто из нас ни на секундочку не сомневался в ее результате. Еще через пару дней мы все вместе сдавали заклинания, а на следующий день после этого Лили с самого утра затащила нас в библиотеку готовиться к травологии. Этим мы занимались все последние два месяца, когда выяснилось, что для подачи документов в мракоборческий центр нужны блестящие знания и по этому предмету. Лили вслух читала конспекты, показывала нам различные тесты и задания вроде «Представьте, что вы…». Затем снова читала свои записи.
Наконец-то сдав травологию, я уже больше не могла сидеть за учебниками, равно, как и остальные. Есть чему позавидовать постоянным везунчикам Джеймсу и Сириусу, ведь следующий экзамен – трансфигурация, и тут им опять же не было равных. Еще бы, быть анимагом и не знать трансфигурации просто невозможно. Поэтому они убегали гулять под первым же предлогом, а я вынуждена была оставаться в библиотеке вместе с Ремом и Лили.
– Ну конечно, самое сложное нужно было оставить напоследок, когда сил уже почти не осталось, – однажды пробормотала я, опуская голову на книгу.
– Марлс, ну хватит! – закатил глаза Сириус, поманив меня рукой в сторону выхода из библиотеки. – Ты все прекрасно знаешь.
– А самое интересное, что ты прекрасно знаешь, что ты все прекрасно знаешь, но почему-то по-прежнему думаешь, что без этого… – Джеймс небрежно указал на толстый потрепанный том, лежащий прямо передо мной – …ты ничего не сдашь. А это неправда.
– Вот, Джим, посмотри на нее! – Сириус, словно принимая эстафетную палочку, продолжил мысль Джеймса и кивнул на Лили. Та бросила на него крайне возмущенный взгляд. – Сестренка, ты скоро станешь того же цвета, что и твои чудесные глаза! – воскликнул Блэк, ловко уворачиваясь от руки Рема, которая потянулась к его шее. Сам Лунатик не отрывал взгляд от учебника.
– Или вы садитесь рядом или исчезаете, словно вас тут и не было, – угрожающе произнесла Эванс, окидывая обоих мальчишек негодующим взглядом.
– Как хотите, – вскинул руки Сириус. – Радость моя, если ты собралась раствориться в этом учебнике, хотя бы напиши мне перед этим записку, чтобы я не переживал.
Мне захотелось чем-нибудь в него кинуть, но, стоило мне протянуть руку, как Блэк ловко схватил меня за запястье и потянул на себя. Упираться не было смысла, можно подумать, я тут по собственной воле сижу.
– Милая, ты провела с анимагами целых четыре года и еще в чем-то сомневаешься? – примирительно спросил Джеймс, приходя на помощь Сириусу.
– Кричи громче, Поттер, чтобы все знали! – мрачно отозвалась я, скрестив на груди руки. Те переглянулись и захохотали, а я развернулась, буркнув: – С вами просто невозможно разговаривать серьезно!
– Мааарлс! – в унисон протянули они, заставляя меня обернуться. – Ну ладно эти, но ты-то, ты! – Сириус театральным жестом всплеснул руками, сделав крайне удивленный вид.
– Лииил, а если я свожу тебя в Хогсмид и, может быть, мы зайдем в новый книжный магазин? – неожиданно спросил Джеймс, бросив на свою девушку заинтересованный взгляд.
– Мерлин, вот это скукотища! – зевнул Бродяга.
Шумно вдохнув, Лили встала со своего места и, проходя мимо, шлепнула Блэка по голове «Ежедневным пророком». Сириус тут же поднял глаза к первой странице и, лучезарно улыбнувшись, произнес:
– Здравствуйте, министр!
Я зажала рот рукой, издавая непонятные пищащие звуки, а на самом деле, просто сдерживая рвущийся смех. Это правда, с ними действительно нельзя быть серьезными. Эванс фыркнула и, поставив книгу на полку, подошла к ним с крайне недовольным видом.
– Браво, Джеймс! – радостно воскликнул Сириус, в его глазах тут же заплясали озорные искорки.
Через пару секунд к нам присоединился Ремус, и, захватив карту Мародеров и мантию-невидимку Джеймса, мы действительно отправились в Хогсмид. Посидели в «Трех метлах», заглянули в «Сладкое королевство», а затем Джеймс ушел выполнять свое обещание, а я, Сириус и Ремус около часа просто бродили по тихим улочкам. Это было крайне безрассудно – появляться здесь после нападения. Некоторые магазины уже не работали, опасаясь повторной атаки, ведь мало кому было известно, что здесь была всего одна Пожирательница смерти, да и та приходила с конкретной целью.
Через два дня мы сдали и трансфигурацию и наконец-то смогли вздохнуть спокойно. Выходя из класса, я уже по привычке кинулась в объятия Сириуса, делясь впечатлениями, а тот воодушевленно рассказывал, как превратил кубок в большого яркого попугая, а затем, войдя во вкус, начал демонстрировать разные варианты, которые только могли прийти в голову. МакГонагалл даже прослезилась от гордости за своего ученика.
Джеймс, вставив пару слов, тут же куда-то исчез, прихватив с собой сияющую Лили. Ремус, сдержанно кивнув, ушел в гриффиндорскую гостиную писать письмо родителям, которые просили по окончанию экзаменов доложить, как все прошло. И хотя результаты будут разосланы только в июле, никто не сомневался, какие оценки будут у каждого.
– А мы куда? – спросила я, подходя к Сириусу вплотную. Кажется мне, или он действительно выглядит уж слишком уставшим?
Я нахмурилась, внимательно вглядываясь в его лицо. Под глазами залегли темные тени, которые нисколько его не портили, но указывали на как минимум две бессонные ночи. Две или больше, сказать трудно. Полнолуние… примерно через неделю, да и вряд ли Бродяга по ночам готовится к экзаменам. Склонив голову набок, я окинула его оценивающим взглядом.
– Ты ведь не поделишься со мной своей очередной тайной? – Вышло резче, чем хотелось бы, и я уже была готова что-нибудь добавить, чтобы сгладить этот скептический тон, но Сириус неожиданно крепко сжал мою руку и потянул за собой. Молча, лишь глядя на меня с какой-то пугающей настойчивостью.
Я пошла. И даже если бы не хотела, все равно пошла бы за ним, потому что просто не могла сопротивляться под его решительным взглядом. Голос разума растворялся, словно в меня только что запустили Империусом, и вся воля исчезала с невероятной скоростью каждый раз, стоило только увидеть эти глаза. К тому же, по-моему, он не спрашивал, пойду я или нет, просто вел за собой, словно куклу. Мне и самой было любопытно.
Как только мы покинули людные коридоры и свернули за угол, Сириус резко остановился, не оборачиваясь. Его пальцы все еще крепко сжимали мою руку, и я даже затаила дыхание, терпеливо дожидаясь объяснений. Мой взгляд пробежал по знакомым с детства портретам. Люди на них ходили друг к другу в гости, сервировали столы, а некоторые наблюдали за теми, кто находится сейчас в коридоре. К счастью, большинство из них спали, да и что еще делать в такой темноте при тусклом свете факелов? Намеренно ли Блэк привел меня именно сюда или это вышло случайно? Помнит ли он этот коридор? Библиотеку?..
– Знаешь, я ведь тогда вовсе не замок исследовала, – неожиданно вырвалось у меня, и Сириус перевел на меня задумчивый взгляд. – Я лишь вышла в гостиную, а там сидела Лили… – Я усмехнулась, вспомнив рыжеволосую девочку с укоризненно сверкающими зелеными глазами. – «Что, тоже пошла искать приключений?», спросила она меня. Так, словно в чем-то обвиняла. Я ей ничего не ответила – она явно была не в духе.
– Да это все Сохатый, – неожиданно вставил Сириус, чуть улыбнувшись, но глаза смотрели на меня все с той же серьезной решительностью. – Мы, видимо, ушли незадолго до тебя и за пару секунд изрядно достали малышку Эванс.
– Я планировала посидеть в гостиной, но раз уж она решила упрекнуть меня в беспечности, значит, вызов уже брошен. И принят, конечно. – Я широко улыбнулась, вспоминая, как все было. – Я вышла из гостиной и, недолго думая, пошла по коридору… а сюда вышла случайно… – Я почти с нежностью провела рукой по стене.


– Я никогда не была в этой части замка… – донеслось до меня далекое эхо от звонкого голоска девочки. Она с интересом рассматривала коридор, в котором оказалась, гладила стены ладошкой, а четверо мальчишек внимательно наблюдали за ее действиями. – Неужели вы действительно уже все здесь знаете?
– Все не все, – начал важничать Джеймс. – Но больше многих пятикурсников.
– А сейчас вы откуда?
– С кухни, где эльфы готовят нам еду, – мгновенно отозвался Сириус, а Ремус сокрушенно покачал головой.
– Потому-то и Мародеры! – пискнул Питер, и на него тут же набросились с упреками. Конечно же, это их военная тайна, которую нельзя было открывать ни при каких обстоятельствах.
– Да ладно вам! – шутливо бросила я. – Кто же о вас не знает!
– Еще бы! – воскликнул Поттер, пихая Блэка в плечо. Тот тут же закивал, а в его глазах уже зрела очередная мысль. – Слушай, МакКиннон… – Джеймс посмотрел на Сириуса.
– …а пошли с нами? – закончил Блэк, и оба одновременно повернулись ко мне.
А я просто стояла, пытаясь осознать то, что только что увидела. Именно тогда я могла собственными глазами убедиться в слухах, что Поттеру и Блэку не нужно слов, чтобы понять, о чем тот или другой думал. Кто-то верил. Кто-то – нет. Я придерживалась нейтральной стороны, но все-таки одно дело слышать и совсем другое - видеть собственными глазами.


– Она была чертовски трогательная, – произнес Сириус, с усмешкой взглянув на меня. Я замерла, задумчиво сдвинув брови. – Девочка! – поясняет Блэк с усмешкой. – Свет в глазах… ты бы видела себя, Марлс! Тот же огонь, любопытство, но не только оно. Было в тебе что-то… наше, Мародерское что ли. С самого начала было. – Бродяга вновь окинул меня этим странным уверенным взглядом, словно только что ответил себе на какой-то вопрос. – Слушай. Пообещай мне одну вещь.
Я с интересом обернулась, чуть закусывая губу от волнения. Обещание. Можно ли верить словам, если однажды они уже причинили тебе боль? Однако, дело в том, что я была убеждена – мне не захочется его обманывать. И все-таки какой-то холодок поднимался внутри от его вроде бы самой обычной просьбы.
– Что? – осторожно уточнила я.
– Ты всегда будешь помнить о том, что я могу помочь тебе. – Я смотрела на его губы, которые твердо произносили каждое слово, похоже, тщательно обдуманное и сказанное не просто так. Но… что я могла понять тогда, если эти слова с виду были совсем безобидны, более того, они внушали надежду? Разве тогда, будучи всего лишь девчонкой с его факультета, его подругой, его девушкой, могла я предположить, чем это все обернется? Сириус продолжал: – Обещай, что ты никогда не убедишь себя в том, что твое положение безнадежно, и будешь верить мне. – Сириус помолчал, о чем-то размышляя, затем резко притянул меня к себе и, приподняв мою голову за подбородок, выдохнул: – Марлс, ты ведь веришь мне?
– Да, – поспешно отозвалась я, не задумываясь ни на секунду. Тогда мне все казалось очевидным - он ведь и сам это знает!
– Пообещай.
– Я… – Во рту пересохло от его внимательно взгляда, Мерлин, он смотрит так, будто это для него очень важно! Может быть так и есть, но, в самом деле, неужели он не понял? Неужели не понимает, что я просто не могу считать иначе, так разве нужно обещать исполнить то, во что и так свято веришь? – Я обещаю, это же очевидно… – Я растеряно вглядывалась в любимые глаза, пытаясь найти подсказку, но они казались мне двумя непроницаемыми озерами.
Бесполезно.
– Хорошо… – произнес он, притягивая меня к себе и зарываясь носом в мои волосы. – Все будет хорошо, я клянусь тебе, Марлин МакКиннон.
– Сириус, ты… – Я попыталась отстраниться, но он лишь крепче прижал меня к себе. Стало трудно дышать. – Пусти, Сириус! – пискнула я и тут же почувствовала себя свободной. Теплые губы накрыли мои, но тут же исчезли, словно этот поцелуй мне померещился. – Сириус? – улыбнувшись, я обернулась через плечо, но никого не увидела. – Блэк! – громче позвала я. Улыбка медленно гасла, а на губах все еще чувствовался мятный привкус.
Все это странно. Он куда-то исчез, зачем-то оставил меня здесь. Задумчиво глядя себе под ноги, я медленно пошла по коридору, изредка поднимая глаза на портреты. Какая-то леди следила за мной пристальным взглядом, ее губы безостановочно шевелились, но она говорила так тихо, что я не слышала. Ее раскосые серые глаза окинули меня презрительным взглядом. Должно быть, слизеринка, подумала я и тут же о ней забыла. Дойдя до конца коридора, я свернула направо, углубляясь во тьму, едва освещаемую дрожащим светом факелов. Чуть поодаль стояла высокая фигура, и я, вначале испуганно замерев, тут же расслабилась, разглядев рыцарские доспехи. Прыгающие языки пламени бросали тени на соседнюю стену, которые, складываясь воедино, смутно напоминали мне собаку. Ничего, когда вернусь в гостиную, обязательно выясню, что это было.
Не знаю, сколько я вот так разгуливала по коридорам, но возвращаться совсем не хотелось. Экзамены сданы, впереди лишь выпускной, а дальше то, о чем я так много думала. Свобода и взрослая жизнь. Кончились шалости и забавные переделки, в которые мы то и дело попадали. Там, где идет война, не дадут шанс на исправление ошибки. Там умирают люди, такие, как я сама. И, едва покинув стены школы, я стану первой в длинном списке Беллатрисы Лестрейндж.
Прятаться? Нет. Я не хотела сидеть взаперти и ждать, ждать, ждать... Лучше быть рядом, плечом к плечу, как и раньше. Я верю, что мы победим. А если нет, то я не хочу быть спасенной среди тех, кто обречен умереть.
Наверное, я была слишком растерянной и удивленной, слишком задумчивой в этот спокойный вечер, чтобы услышать шаги, такие тихие, что звук слился с шорохом мыслей в моей голове. Поэтому я даже не успела вскрикнуть, когда кто-то схватил меня сзади, а затем холодная рука зажала мне рот.
Я не успела испытать никаких эмоций, а в следующий миг сознание стало меркнуть. Глаза начали закрываться, хотелось спать. Невербальное заклинание, пронеслась вялая мысль. Последним, что я почувствовала, был свежий ветер, треплющий мои волосы.


Глава 22

Глава 22


POV Лили Эванс

Ласковые лучи летнего солнца, которые на протяжении стольких дней дразнили разрывающихся от знаний студентов, наконец-то могли просто радовать своим теплом. На ярко-голубом небе не было ни облачка, солнечный диск слепил глаза, заставляя щуриться, но у меня на этот случай было очередное гениальное изобретение маглов – солнечные очки. Джеймс, едва увидев, как я достаю их из сумки, изумленно вытаращил глаза, недоверчиво наблюдая за моими дальнейшими действиями. Словно не замечая этого, я с непринужденным видом нацепила очки на нос и, как ни в чем не бывало, продолжила свою прогулку вдоль Черного Озера, вода в котором осталась таинственно-непроницаемой. Поттер так и стоял, щурясь и глядя мне в след. Опасаясь, что он своим взглядом прожжет дыру на новой футболке, я обернулась и вопросительно вскинула брови.
– Ну и что это за штука? – воскликнул Сохатый, быстрыми шагами направляясь ко мне.
– Самые обычные солнечные очки, – беспечно отозвалась я, с улыбкой наблюдая за его реакцией. – Защищают от яркого света.
– Правда? – Джеймс снял с меня очки и, отдав мне свои, тут же нацепил их себе на переносицу. Затем обернулся к солнцу и, широко улыбаясь, снова взглянул на меня. – Лил, ты ведь достанешь мне такие же?
Я засмеялась, глядя, как он крутится, а затем решительно забрала очки обратно.
– В Лондоне есть целые магазины таких вот полезных вещей, – заверила я, с улыбкой наблюдая за его реакцией. – Совсем скоро сможешь купить себе сколько угодно.
– Ты ведь пойдешь со мной? – неожиданно серьезно спросил он. Я открыла рот, собираясь ответить, но в его глазах снова вспыхнул знакомый огонек. Не дав мне и слова вставить, Поттер тут же выпалил: – Лили, куда ты собираешься ехать после выпускного?
– Домой, к родителям, – чуть помедлив, ответила я, не отрывая глаз от его лица. – На несколько дней, а потом… – Что-то вновь вспыхнуло в его глазах, и мои губы растянулись в широкой улыбке. Подойдя ближе, я медленно провела внешней частью ладони по его щеке и прошептала: – А потом куда скажешь.
На его губах появилась знакомая усмешка, и я засмеялась в ответ. Как же это здорово – просто гулять по берегу озера, разговаривать, строить планы хотя бы на ближайшее будущее. Ведь это лето действительно изменит мою жизнь. Больше не будет Лили Эванс. И Алисы Миллер тоже не будет, об их с Фрэнком свадьбе уже давно всем известно.
К слову о свадьбе. От одной мысли о том, что все случится так скоро – чуть больше месяца, и я стану миссис Поттер – по коже начинали бегать мурашки. Подумать только, Поттер! Что бы я сказала, услышав об этом хотя бы год назад? Лучше не думать, ведь та Лили Эванс была твердо уверена, что самоуверенный лохматый мальчишка всегда будет вызывать у нее лишь раздражение, и даже представить не могла, как ошибалась.
Джеймс обнял меня за талию и обернулся к Озеру, пристально всматриваясь в черную гладь. Когда пролетал легкий ветерок, Озеро покрывалось рябью, которая тут же исчезала, словно ее и не было. Уже многие годы призраки разносят по Хогвартсу разные легенды, связанные с этим Озером. Например, если верить одной из них, в Озере обитает древний Гигантский Кальмар, которым пугают первокурсников. Я усмехнулась, покачав головой и, почти не глядя, провела рукой по волосам Джеймса. Тот крепче прижал меня к себе, в его шоколадных глазах засверкали теплые золотистые лучики.

– Эй, Эванс!
Я закатила глаза, пихнув хихикающую Алису в бок. Та покладисто закивала, пытаясь закусить губу и сдержать смех, но не смогла и снова заливисто расхохоталась. Я стиснула зубы, готовясь обернуться и увидеть наглую физиономию Поттера. Что ему еще нужно? Неужели придумал что-нибудь новенькое?
Резко остановившись, я сделала глубокий вдох и резко обернулась, но не ожидала, что Поттер окажется так близко. Он был выше меня почти на голову, и я гордо вздернула подбородок, решительно заглядывая в его дерзко блестящие карие глаза.
– Слушай, Эванс, – невозмутимо продолжил он, словно не замечал моего раздраженного взгляда. – Я тут, знаешь ли, пораскинул мозгами, и…
– Чудесно, Поттер. Не знала, что они у тебя есть, – ядовито перебила я, склоняя голову на бок. Несколько рыжих локонов тут же свесились по левую сторону лица.
Алиса хихикнула, бессовестно разглядывая Поттера внимательным взглядом. Неужели, заинтересовал? Мерлин, да что в нем привлекательного! Он же самоуверенный, наглый, высокомерный, вечно нарушает правила, будто они не для него писаны… И на метлу садится только для того, чтобы покрасоваться!
– Привет, Миллер, – небрежно бросил Поттер. Алиса тут же насторожилась, ее взгляд жадно впился в его лицо, словно она чего-то очень ждала. Но Поттер, едва взглянув на нее, снова повернулся ко мне: – Так вот, Эванс. – Джеймс назидательно поднял вверх указательный палец. – Я решил, что сегодня в полдень мы с тобой пойдем гулять в Хогсмид. Я могу сводить тебя к Визжащей хижине, – Поттер хитро прищурился и криво усмехнулся: – Если ты не боишься, конечно.
– Я никуда с тобой не пойду! – сердито воскликнула я, отшатнувшись. – Уж лучше прыгнуть в Озеро и встретиться там с Гигантским Кальмаром, чем пойти куда-то с таким болваном, как ты, Поттер! – Бросив на него последний возмущенный взгляд, я резко развернулась и, подхватив Алису под руку, пошла в противоположную сторону, но через пару метров неожиданно натолкнулась на Блэка.
Сириус смерил меня презрительным взглядом и тут же прошел мимо, не удостоив ни единым словом ни меня, ни Алису, которая провожала его с открытым ртом. Снова сердито пихнув ее в бок, я продолжила путь, пытаясь подавить раздражение на двух мальчишек в расстегнутых мантиях с закатанными рукавами рубашки. Мельком обернувшись, я увидела, как эти двое что-то горячо обсуждают, бросая короткие взгляды в нашу сторону.
– Идем, Алиса, – поторопила я, сворачивая в сторону от Озера.
– Что ты привязалась к своему Кальмару, Лил! – неожиданно рассердилась Миллер. Но тут же улыбнулась, лукаво прищуривая глаза: – А Поттер хорош, правда?
– Неправда, – отрезала я, возмущенно мотнув головой и ускорив шаг. – И даже не думай хвалить Поттера в моем присутствии.


– Из всех мест, где ты звал меня в Хогсмид, это во все времена, почему-то, привлекало тебя больше всего, – задумчиво произнесла я, кладя голову ему на плечо. Джеймс удивленно вскинул брови, но затем широко улыбнулся.
– Это тебя оно привлекало больше всего, Эванс! – весело произнес он, ласково щелкнув меня по носу. – Я лишь шел за тобой. А вот тебе, неблагодарная, – Сохатый драматично вскинул руки к небу. – Тебе трудно было написать мне хоть пару слов? – Джеймс состроил умиляющую гримасу, явно позаимствованную из арсенала гримас Сириуса Блэка.
– Я и писала тебе этим летом, – пожала плечами я. – Я же говорила, что мои письма так и лежат в ящике стола, глубоко-глубоко, чтобы никто не нашел. Просто… – Я задумчиво вскинула на него зеленые глаза. – Знаешь, летом я столько раз думала: возможно ли? – наткнувшись на его изумленный взгляд, я смутилась и, запинаясь, попыталась объяснить: – То есть я шесть лет не обращала на тебя внимания, а потом так – раз… Как это выглядело? – Медленно растягивая губы в улыбке, я неожиданно призналась: – Я искала тебя. – Джеймс вопросительно поднял бровь. – В поезде, – пояснила я. – Ты каждый год приходил и спрашивал: «Эй, Эванс, пойдешь к нам в купе?». Если бы ты пришел и в этом году, я бы не отказалась. А ты не пришел.
– А как бы это выглядело? – Джим взволнованно провел рукой по волосам, практически в точности повторяя мой недавний вопрос. – Я ведь не знал, что ты поменяла свое мнение. Просто подумал – последний год, а я опять захожу к тебе в купе, вижу знакомые зеленые глаза и снова хочу оказаться, где угодно, но только чтобы не слышать, как твои губы в очередной раз презрительно произносят: «Ни за что, Поттер», «Лучше Гигантский Кальмар, чем ты, Поттер», «Я никогда не…»
Джеймс так увлекся своими воспоминаниями, что, казалось, не замечал ничего вокруг. Иногда мне нравилось анализировать ситуации, сравнивать, что было и что есть, но сейчас я чувствовала себя лишь виноватой. Жалея о том, что подняла эту тему, я поморщилась и быстро оборвала его речь поцелуем, а потом уткнулась лбом в его плечо, чувствуя сильную руку на своей талии.
– Прости, – не поднимая головы, сказала я. – Я ужасно себя чувствую. Когда ты перестал ловить меня на каждом углу, я неожиданно поняла, какая я эгоистка. Наверное, я действительно думала, что так будет всегда, а потом в один миг поняла, что все проходит. И твое увлечение прошло. И вроде бы должна радоваться… – Я грустно улыбнулась. – А я не могла. А помнишь тот день, когда Тунья прислала мне письмо?
– Конечно. Я тогда окончательно понял, что все бесполезно.
– Ничего не бесполезно… – Его рука неожиданно коснулась моей щеки, и, приподняв мою голову за подбородок, Джеймс заглянул мне в глаза. Я улыбнулась: – Если бы ты не был таким упрямым, мы бы с тобой сейчас здесь не стояли.
– Это хорошо или плохо? – поддел Поттер, на губах которого снова появилась фирменная кривая улыбочка.
– Если бы это было плохо, я бы не согласилась через месяц стать твоей женой, – совершенно серьезно отозвалась я, опустив глаза на кольцо со сверкающим на солнце нефритовым камушком. Несколько секунд Джеймс просто смотрел на меня, кажется, пытаясь уловить смысл моих слов.
– Не передумала? – неожиданно спросил он, глядя на меня с неподдельной тревогой.
– Дурак! – воскликнула я. – Никогда.
Мы еще долго ходили по берегу Озера, пока, наконец, солнце не опустилось к самой воде, и будто пролитый свет не засверкал на черной неподвижной глади. Не ускоряя шаг, мы так же неторопливо добрались до хижины Хагрида, где резвился маленький гиппогриф Клювокрыл. На его спине, там, где находились еще не совсем сформировавшиеся крылья, сидел рыжий котенок, ловя лапкой легкое перышко. Из небольшого темно-коричневого ротика торчала пара длинный белоснежных клыков – очень острых, хоть и маленьких. Услышав шаги, низзл навострил уши с кисточками, но, втянув носом воздух, тут же успокоился.
У задней стены хижины стоял мотоцикл Сириуса, который все-таки подарила ему Марлин. Счастью Бродяги не было предела, он тут же принялся за осуществление своего плана, начал искать разные заклинания и после двух с половиной недель поисков, все-таки нашел то, что нужно. Теперь они были практически неразлучны – Сириус, его мотоцикл и Марлс. Двухколесный друг теперь мог и летать, а Блэк был от него просто в восторге.
– Привет, Живоглотик, – ласково произнесла я, подхватывая низзла и прижимая к себе. Да-да, вот такое имя выбрал моему зверьку коварный Сириус Блэк. – Как ты тут без меня? Скучал?
– Лииил, это просто кот, – тут же напомнил Джеймс, оказываясь рядом.
– Он же все понимает! – возмутилась я. Затем ласково продолжила: – Не слушай, Глотик, это Поттер у нас так шутит. А я думала, что Марлс тебя заберет.
– Можно подумать, ей есть до него дело! – снова влез Джеймс, довольно усмехаясь. – Она же с Бродягой, и, наверное, думает сейчас совсем не о твоем коте.
– Ты неисправим, – закатила глаза я, поглаживая рыжеватую шерстку. Котенок казался очень маленьким и беззащитным, я даже почти забыла, что это один из самых опасных хищников волшебного мира. Я столько читала о низзлах, но Живоглотик совсем не походил на книжное описание. Он был маленький и очень лохматый, а о его мнимой агрессивности могли говорить только длинные острые клыки.
Так я и стояла, задумчиво наглаживая кота, и временами мои мысли вновь возвращались к Марлин и Сириусу. Что они делают сейчас? Гуляют по замку, вспоминая разные истории из прошлого, или же уединились где-нибудь в тихом уголке, где их вряд ли кто-нибудь станет искать? Все-таки для меня было в определенной степени странно вспоминать события годовой давности, этот презрительный, истинно-аристократический взгляд синих глаз, от которого бросало в дрожь. Я ведь не нравилась ему с самого начала, наверное, не только из-за Джеймса, а из-за своих собственных принципов, не позволяющих мне переступить черту. Рамки у меня всегда были четкие, это сейчас края размывались, и иногда я могла позволить себе вырваться из своей клетки навстречу приключениям. Это даже весело временами – правила нарушать.
Сириус не любил клетки. Еще с детства, с тех пор, как Вальбурга Блэк неделями держала его взаперти, закрывая дверь на заклинание и отбирая волшебную палочку. Иногда мог чем-то помочь Рег, но чем поможешь, если бежать все равно некуда? Поэтому, когда терпеть больше не осталось сил, Блэк сбежал к Джеймсу, а затем переехал в дом, подаренный дядей Альфардом. Джеймс говорил о нем, как о «самом обычном особняке» и добавлял, что, по крайней мере, этот не такой жуткий, как поместье Блэков на площади Гриммо.
Время шло, Сириус вырос, а неприязнь к разного рода ограничениям есть у него и сейчас. Наверное, она уже не исчезнет, как шрамы от их детских шалостей. Ожоги, глубокие царапины… Этот шрам не видно глазу, но он все равно навсегда останется внутри, как напоминание.
Я усмехнулась, вновь невольно сравнивая то, что было раньше и то, что сейчас. В общем, помимо отношений с Джеймсом, у меня появился старший брат, идущий в комплекте. Сириус называет меня «сестренкой» не без основания. Совсем скоро я и вправду стану ему сестрой. Все чистокровные волшебные семьи в какой-то степени родственники. Мама Джеймса Дорея Поттер, была кузиной матери Сириуса, так что их с Джеймсом можно было назвать братьями не только по духу, но и по крови. Впрочем, как я уже говорила, это не редкость.
– Пошли, что ли? – проворчал Джеймс, подбрасывая снитч. – Или ты всю ночь собираешься простоять здесь со своим маленьким чудовищем? – Яркая желтая точка пронеслась перед моими глазами, а затем снова оказалась поймана профессиональной рукой гриффиндорского ловца.
– На ночь у меня слегка другие планы, – небрежно ответила я, бросив на Джеймса косой взгляд.
– Прекрасно, потому что у меня есть для тебя сюрприз. – Поттер отобрал у меня кота и, выхватив палочку, что-то быстро произнес. Живоглотик растворился в воздухе в тот же миг, а я, уже возмущенно открыв рот, не успела сказать ни слова. – Эй, он сейчас у тебя на кровати, – воскликнул Джеймс, невинно обводя взглядом окрестности.
Я закатила глаза, подхватила его под руку и решительно направилась к замку, а Поттер, хохоча, снова начал рассказывать нескончаемые мародерские истории. Страшно представить, сколько они успели натворить за эти семь лет, и уж точно Хогвартс всегда будет помнить своих самых шумных и изобретательных учеников. Наверное, каждый первокурсник уже знает, кто такие Мародеры и наверняка мечтает с ними познакомиться. Правда, уже слишком поздно – все ученики кроме выпускного курса разъехались по домам, а у нас осталось всего два дня. Послезавтра уже выпускной, а дальше осталось лишь дождаться результатов экзаменов, чтобы подать заявление на дальнейшее обучение. Что-то подсказывало мне, что в данной ситуации оно не будет очень уж долгим, ведь все мракоборческие центры уже давно работают по ускоренной программе. А теперь, когда по всей стране уже объявлено военное положение, учеба, скорее всего, превратиться в обыкновенные курсы, после которых мы все присоединимся к старшим товарищам. Правильно ли это? Нет. Возможно, сейчас просто не было другого выхода, а от мнения почти уже бывших студентов, к сожалению, ничего не зависело.

***
– Осторожно, ступенька…
– Может, скажешь уже, куда ты меня ведешь?
– Вам бы терпения, миссис Поттер!
– Эй, я пока еще не замужем, и, кстати, терпения у меня больше, чем у тебя, это уж точно.
– С трудолюбием не путаешь, а?
Если бы он не держал меня за плечи, я бы хорошенько его стукнула, но в данной ситуации это было неосуществимо, поэтому я просто нахмурилась и сделала еще шаг, неожиданно провалившийся в пустоту. Внутри тут же вспыхнул ужас, сердце забилось как сумасшедшее, но сильная рука Джеймса тут же подхватила меня и потянула вверх.
– Ступенька, я же предупреждал.
Я шумно выдохнула, послушно следуя за ним дальше. Мои глаза были завязаны какой-то мягкой повязкой, заколдованной на случай, если мне захочется подсмотреть. Джим куда-то вел меня, предупреждал о бесконечных лестницах, которые имели обыкновение менять направление, тем самым решая за студентов, куда им нужно пойти. Наверное, это тоже было частью плана, а может быть, просто забавляло Поттера, но, так или иначе, никакого раздражения или растерянности он от этого не испытывал. Чего не скажешь обо мне – и, наверное, это неудивительно, когда даже представления не имеешь, куда тебя ведут. На мои вопросы Джеймс отвечал односложно, но в его голосе чувствовались довольные интонации – кажется, на это он и рассчитывал. А еще ему нравилось мое любопытство. Я предполагала, что и мне понравится его идея – то есть, тогда, когда я наконец-то о ней узнаю. Джеймс бережно направлял меня, придерживая за плечи, и я чувствовала теплую улыбку в его голосе. Интересно, долго ли мне еще ступать, не глядя, и теряться в догадках?
Стоило мне об этом подумать, как Джеймс неожиданно остановился, отпуская меня. Я завертела головой в призрачной надежде, что он снимет с меня повязку, но этого не произошло. Он снова положил руки мне на плечи и мягко толкнул вперед. Я послушно сделала несколько шагов.
– Приготовься… – услышала я веселый голос. – На счет три, хорошо? Раз… Два…
– Три… – шепнула я.
Повязка слетела с моих глаз, превращаясь в стайку сине-черных бабочек, а перед моим взором предстала просторная комната со звездным небом вместо потолка. Если долго смотреть, начинало казаться, что звезды действительно движутся, то приближаются, то летят куда-то вдаль и словно приглашают следовать за ними. Я не могла даже моргнуть, уставившись вверх, словно завороженная.
– Как же красиво, Джим! – сами собой произнесли губы, и я тут же перевела взгляд на него. Было в этой комнате кое-что более важное, чем манящее звездное небо. Кое-кто, если быть точной.
– Это старый класс прорицаний, его уже давно никто не использует, – негромко пояснил Джеймс, делая шаг мне навстречу. Все мои чувства неожиданно обострились, и в тот же миг в нос ударил терпкий дурманящий запах сандала и миндаля. Сердце пустилось вскачь.
Я огляделась по сторонам. В стенах были вырезаны небольшие выемки, словно созданные для того, чтобы поставить туда небольшой факел или подсвечник. На полу был расстелен плед, вокруг которого тоже стояло несколько горящих свечей. На находившемся рядом с ним подносе я обнаружила бутылку красного вина и корзинку с фруктами. Моя рука непроизвольно нашла руку Джеймса, которой он тут же крепко сжал мои пальцы.
– Нравится? – тихо спросил он.
– Очень! – искренне отозвалась я, потянув его к прекрасно обустроенному для свидания месту.
Джеймс сел на плед, не отрывая от меня глаз, а затем усмехнулся и открыл бутылку вина, упомянув при этом, что вино, как напиток для ночных свиданий, характерно скорее для Блэка, но тут уж Поттер просто не мог принести что-то другое. Я с улыбкой взяла протянутый бокал, Джеймс поднял руку со своим бокалом и, склонив голову набок, взволнованно произнес:
– Мы окончили школу, веришь, Эванс? – Он усмехнулся, задумчиво глядя на всколыхнувшееся содержимое бокала. – Честно говоря, не думал, что все произойдет так быстро.
– Время летит, – согласилась я. – Зато, если сравнивать, сколько всего произошло именно за этот год... Сколько впечатлений и воспоминаний…
– И хороших и плохих, – медленно и задумчиво кивнул Поттер. Накрыв его руку своей, я мягко произнесла, заглядывая в его карие глаза:
– Но сейчас мы не будем вспоминать о плохом, Джеймс Поттер. Лучше… – Я улыбнулась. – Надо вспомнить самые лучшие моменты…
– Для меня в этом году, пожалуй, было довольно много по-настоящему замечательных дней, – усмехнулся Джеймс, наблюдая за моей реакцией. – Но больше всего я радовался в два или три из них. Первый – это даже не тот самый первый в этом году поход в Хогсмид, а несколько раньше... После заклинаний, где мы проходили Патронусы, помнишь?
– Помню… – отозвалась я, бросив на Джеймса укоризненный взгляд. Тот пожал плечами и изучающе заглянул мне в глаза. Губы сами собой растянулись в ответной улыбке.


– Экспекто Патронум!
От палочки оторвалась слабая струйка серебристого света, но тут же погасла. Я разочарованно опустила руку, и тут же раздался удар колокола, сообщающий об окончании урока. Профессор Флитвик, преподающий заклинания, пожелал нам всем хорошего дня и прекрасного вечера, состоящего в частности из написания эссе на завтрашний урок.
За окном стояла осень. Это было в октябре, в начале, когда над землей все еще кружили золотисто-желтые листья. Я вышла в коридор, проводила взглядом Алису, которая убежала писать письмо Фрэнку. Это был последний урок и я, порядком расстроенная своей неудачей, решила немного побродить по коридорам. Когда веселые голоса стихли за моей спиной, а из окружающих звуков остался только гулкий стук каблучков по полу, я вновь позволила себе задуматься о своем самом лучшем воспоминании. Безусловно, оценки за СОВ принесли мне немало радости, но это не было так уж удивительно, но что, если…
Где-то недалеко скрипнула рама распахнутого окна, и в тот же миг сильный порыв осеннего ветра налетел на меня, едва не сбив с ног, а вместе с ним неожиданно нахлынули воспоминания двухнедельной давности. Такой же ветер – еще не холодный, но и не летний – отбрасывал назад мои волосы, зеленые глаза, поначалу зажмуренные, были широко раскрыты и удивленно смотрели по сторонам. Руки, сцепленные в замок, ощущают тепло его тела под рубашкой, я чувствую быстрые удары его сердца, и кажется, что нет вокруг звука важнее этого...
– Экспекто Патронум!
Серебристый туман, сначала робко, а затем уверенно наполнил коридор почти потусторонним светом. Замерев, я смотрела, как он складывается в грациозное животное с длинными тонкими ногами. Лань весело подпрыгнула, стукнув копытцем, и заскакала вокруг меня. Я была сбита с толку и подскочила на месте, услышав полный такой же растерянности и удивления голос:
– Эванс?
Лань исчезла, будто ее и не было, а я, не оборачиваясь, кинулась прочь, быстро смахивая рукой слезы.
Лань!
– Постой, Эванс! – вновь услышала я за спиной. Мерлин, ну почему он не может оставить меня в покое? – Лили!
Отвяжись, Поттер… Сколько, сколько он успел увидеть? Я не решалась обернуться, не знала, что мне теперь делать. Патронус Джеймса – олень. А это значит…
– Это ничего не значит… – слабым голосом прошептала я. – Ничего, ты слышишь, Поттер?
Я сама себе не верила и, хоть он меня и не слышал, он мог догадаться о чем-то, о чем я сама тогда еще не догадалась. Именно об этом воспоминании говорил Джеймс, значит, он видел все, что произошло тогда. Лань…

***
– Второй… – продолжил Джеймс, вырывая меня из воспоминаний, – …связан с Марлс.
– Я угадаю, – улыбнулась я, чуть прищурившись. – То утро, когда Марлин и Сириус, наконец, помирились.
Это было самое удивительно, что мне когда-либо приходилось видеть. Правда. Марлин – это вообще, наверное, самый непредсказуемый человек. Мне тогда очень хотелось вмешаться, стоило понять, куда она направляется, но Джеймс настойчиво взял меня за руку и не отпускал. Я очень боялась, что МакКиннон сделает только хуже, но Сириус сдался – и слава Мерлину, что они наконец-то прекратили это вопиющее безобразие.
– Ты права, – кивнул Джеймс. – Хорошо, что она все узнала, иначе через пару дней я бы сам не выдержал. Отвратительно чувствовал себя все это время. – Джеймс, склонив голову набок, внимательно посмотрел на меня: – А твои самые лучшие воспоминания?
Я прикрыла глаза, чувствуя, как заливаются краской щеки. Надеюсь, в полумраке комнаты этого не видно, я и так чувствую пристальный взгляд карих глаз даже с закрытыми глазами. Мое самое лучшее воспоминание… То, которое появилось в голове, когда я попыталась вызвать Патронуса. Именно тогда я впервые увидела лань, прекрасную длинноногую лань, сотканную из серебристых нитей… Тогда я не знала, что это самое прекрасное, что вообще могло случиться. Я очень боялась ее, боялась самого факта, что у меня и Поттера парные Патронусы, я была почти в ужасе, но потом...
– Все связаны с тобой, – ответила я. – Поэтому... давай выпьем за нас, Джеймс.
– Нет. Мы выпьем за тебя, – поправил Поттер, мягко заправляя мне за ухо выбившийся рыжий локон. Звон бокалов эхом разнесся по комнате, я сделала маленький глоток и поставила бокал на поднос. Наши взгляды встретились, и в тот же миг мне стало трудно дышать. Казалось, из легких вышибло весь воздух, а в этом мире не осталось ничего, кроме горящих карих глаз. Словно ища глоток воздуха, я потянулась к его губам, и ощутила, что его чувства ничем не отличаются от моих собственных.
Когда-то на четвертом курсе мы писали сочинение, которое называлось «Что для меня Хогвартс?». Я уверена, что для всех нас Хогвартс сразу же стал вторым домом, а для кого-то домом единственным. Да, я скучала по родителям, скучала по Туни, хотя она, казалось, никогда не испытывала ко мне ничего подобного и не уставала об этом напоминать. Но здесь, в этих стенах, меня всегда ждали друзья, любимые занятия и домашние задания, к которым так пренебрежительно относились всезнайки Поттер и Блэк. Они были чистокровными волшебниками и никогда не сомневались, что однажды к ним в окно постучится красивая, величественная сова профессора МакГонагалл с зажатым в клюве письмом. Они не сомневались, что получат приглашение в школу чародейства и волшебства. Они практически с рождения знали о магии все, что нужно знать волшебнику, я же узнавала все это из книг. Им никогда не придется услышать в свой адрес обидное слово «грязнокровка», которым направо и налево бросаются слизеринцы. Им никому ничего не нужно доказывать, ведь при одном лишь упоминании их фамилий перед ними откроются любые двери. Их уважают и будут уважать всегда, что бы кто ни говорил. Но чем отличаются от них такие как я? За что нас так ненавидят в волшебном мире? Волшебники, не менее талантливые и незаменимые в различных сферах, вынуждены уезжать из страны в совершенно бесполезных попытках спрятаться лишь потому, что родились в семье маглов. Несправедливо. Но теперь такова реальность.
Я знала, почему Марлин хочет стать мракоборцем. Не только из-за Сириуса, а из-за чувства собственной беспомощности, которое было ей так ненавистно. Марлин не могла сидеть сложа руки, когда где-то в мире, далеко или совсем рядом, кто-то умирал от руки Пожирателя смерти. Может быть, я бы тоже решилась пойти вместе с Джеймсом, пройдя через дни и даже месяцы споров об этом, но я понимала также, что и в больнице Святого Мунго сейчас как никогда нужны целители. Для этого я почти три месяца находилась в больничном крыле и помогала мадам Помфри, слушая ее указания и стараясь запомнить все, что могло пригодиться мне в будущем.
Когда-то в детстве, незадолго до Хогвартса, слушая рассказы Северуса о разных школьных предметах, я сразу же отметила для себя зельеварение и долгое время мечтала поступить в Высшую академию зельеваров вместе с ним, чтобы среди всех незнакомых людей у меня уже был друг, с которым мы столько всего пережили. Как я могла подумать тогда, что у моего друга найдутся интересы куда важнее и гораздо более жестокие? Даже сейчас я не могла представить Черную метку на его руке, и каждый раз, когда мысли подводили меня к этому, тут же зажмуривала глаза, как будто защищаясь.
А потом появился Джеймс, и моя жизнь перевернулась с ног на голову. С самого начала года все пошло совершенно не так, как шло обычно, а потом я нашла причину этого исключительно невероятного круговорота странностей, закрутившегося вокруг меня. «Причина» каждый день проходила мимо меня по коридору, не удостаивая ни единым взглядом карих глаз с золотистыми лучиками, а ведь я раньше не замечала, какие у него глаза. И, замечая в этих глазах абсолютное равнодушие, я слышала голос, звучащий в моей голове: «Эй, Эванс!» – и машинально оборачивалась, словно это прозвучало на самом деле, но Поттер уже свернул за угол, а я так и стояла, растеряно глядя ему вслед.
Не знаю, сколько у нас осталось времени, проживем ли мы еще один год, но сейчас, чувствуя, как его руки гладят меня по спине, обхватывают и сжимают в крепких объятиях, ощущая вкус его поцелуев на своих губах, я верила, что мы будем жить долго, что у нас когда-нибудь будут дети. И они обязательно будут на него похожи.
В мире, волшебный это мир или мир маглов, люди, независимо от их происхождения, возраста или социального положения, зачастую полагают, что опасность, угрожающая всем вокруг, конкретно их никогда не коснется...


Глава 23

Глава 23



Я пришел к мудрецу и спросил у него:
«Что такое любовь?» Он сказал: «Ничего».
Но, я знаю, написано множество книг:
«Вечность» – пишут одни, а другие – что миг
То опалит огнем, то расплавит, как снег,
– Что такое любовь? «Это все человек!»
И тогда я взглянул ему прямо в лицо,
– Как тебя мне понять? Ничего или все?
Он сказал, улыбнувшись: «Ты сам дал ответ,
«Ничего или все» – середины здесь нет».

Омар Хайям



POV Лили Эванс

Осторожно ставя ногу, я шаг за шагом кралась к своей спальне, то и дело оборачиваясь, словно мелкий воришка, убегающий с места преступления. Тишина в замке стояла такая, что, спускаясь с восьмого этажа, мы слышали, как в подземельях мерно стучат об пол падающие с потолка тяжелые капли. В такой тишине и вдохнуть боишься, не то, что сделать шаг.
Стоило мне выйти из Выручай-комнаты, как я сразу поняла, что туфли придется снять. Мне казалось, что стук каблуков, эхом отдающийся со всех сторон, слышит весь Хогвартс, включая Хагрида, который, наверное, безмятежно храпит в своей хижине. Вздрогнув, я сняла туфли и, взяв их в руки, сделала несколько осторожных шагов по холодному полу.
– Перестань так трястись, – усмехнулся Джеймс, насмешливо наблюдая за моими попытками остаться тихой и незаметной. – Мы же не делали ничего плохого.
– Ты видел, сколько времени? – шепнула я и тут же втянула голову в плечи – таким громким мне показался мой шепот.
– Почти четыре часа, – спокойно отозвался Поттер. Затем взглянул на часы и с улыбкой поправил: – Нет. Ровно четыре часа.
– Видишь! – Выразительно округляя глаза, я пояснила: – Мне как-то не хочется попасться Филчу или миссис Норрис в самый последний день в Хогвартсе.
– У нас есть еще завтра, – сказал Джеймс. – Да и потом, что Филчу делать на восьмом этаже? А кошка, наверно, уже давно спит в каком-нибудь пыльном кресле. – Не успел он договорить, как прямо у нас за спиной раздались мягкие ненавязчивые шаги.
Медленно повернув голову, я уже приготовилась закричать, но Джеймс в тот же миг схватил меня за руку и потянул к лестнице. Сквозь звук бешено бьющегося сердца я сумела расслышать тревожное мяуканье миссис Норрис и едва не запнулась на очередной ступеньке. Когда лестница, наконец, кончилась, мы с невероятной скоростью пронеслись по коридору и едва не пробежали мимо портрета Полной Дамы.
– «Спокойный сон»! – быстро произнес Джеймс. Полная Дама приоткрыла один глаз, затем недовольно уставилась на нас.
– Вот именно, молодой человек, – назидательно произнесла она. Джеймс обернулся назад, высматривая в темноте горящие кошачьи глаза.
– Пожалуйста! – умоляюще простонала я. – Вы же уже проснулись…
Дама фыркнула и отодвинулась. Быстро бросив «спасибо», мы забежали в гостиную и привалились к стене, тяжело дыша. Джеймс засмеялся, бросив на меня веселый взгляд, и я, не удержавшись, засмеялась в ответ.
– Смотри, как здорово, – произнес Поттер. – Наверное, она еще помнит, как мы с Сириусом покрасили ей усы на втором курсе.
Я фыркнула, переводя дыхание, и оглядела гостиную. Как и следовало ожидать, в четыре часа ночи она оказалась пуста, даже огонь в камине уже погас. Полумрак окутывал всю комнату, а единственным источником света являлась луна, похожая на неровный блин. Джеймс развернул меня к себе и впился поцелуем в мои губы, постепенно делая его все более глубоким. Я мягко отодвинулась, положив руки ему на грудь и пытаясь перевести дыхание.
– Мне пора, – шепнула я, улыбаясь. – Увидимся через несколько часов… Джеймс… – укоризненно пробормотала я в его губы.
– Спокойной ночи, – нехотя отозвался он, прерывая поцелуй только для того, чтобы сказать это.
– Издеваешься? – воскликнула я, отодвигаясь.
– Надеюсь, что ты передумаешь и никуда не пойдешь, – лукаво пояснил он.
– Спокойной ночи, – улыбнулась я, быстро поцеловав его в губы. Затем, подхватив туфли, на цыпочках взбежала вверх по лестнице к спальням девочек, но на самой верхней ступеньке обернулась. Джеймс стоял и смотрел на меня, улыбаясь уголками губ. Я улыбнулась в ответ и свернула в коридор.
Открывая скрипящую дверь, я тряслась от страха, что разбужу всех, кого только можно. Пробравшись в спальню, я сделала несколько шагов и замерла в нерешительности. Алиса спала на боку, спиной ко мне, половина одеяла свесилась с кровати, но, кажется, ей это нисколько не мешало. Джин накрылась почти с головой. Переведя взгляд дальше, я удивленно вскинула брови. Кровать Марлин пустовала. Видимо, не только мне этой ночью не спится.
Я сделала еще два шага, шепотом повторяя:
– Тихо, Лили… Шаг… еще шаг…
– Тише некуда.
Я вздрогнула и резко обернулась, едва не выронив туфли и мантию. Со своей кровати на меня недовольно смотрела сонная Алиса. Недолго думая, я бросила туфли около своей кровати и подлетела к ней. Подруга усмехнулась.
– Ты крадешься так «тихо», что тебя, наверно, слышал весь этаж! – буркнула она, пряча улыбку.
– А где Марлс? – шепнула я, кивая на пустующую кровать. Затем перевела взгляд за спину Алисы и едва не поперхнулась, увидев, что одеяло на кровати Джин Доэрти лежит поверх двух подушек. – Где Джин? Вот уж неожиданно.
– Странно, что вы там не пересеклись по дороге, – ехидно отозвалась Алиса. – Не знаю, где, они обе сюда вообще не приходила.
– Ясно, – озадачено кивнула я, едва сдерживая зевок. Глаза слипались.
– Иди уже, – подтолкнула меня Алиса. – А то сейчас уснешь прямо здесь.
Я кивнула, поднимаясь, и вернулась к своей кровати. Быстро переодевшись, я нырнула под одеяло, и, стоило только закрыть глаза, провалилась в сон.


Через несколько часов меня разбудила Алиса и первым, что я увидела, были ее восторженно сверкающие глаза. Потянувшись, я села на кровати и озадаченно уставилась на подругу. Чего это она так радуется? Неужели предстоящему балу? Повернув голову, я невольно поперхнулась. Кровать Марлин выглядела точно так же, какой я увидела ее несколько часов назад. Джин спала.
– Ее не было, – проследив за моим взглядом, сказала Алиса. – И меня не слишком удивит, если Сириус тоже не ночевал в своей комнате.
Я усмехнулась, покачав головой. В окно светило солнце, выманивая на свежий воздух, а по небу плыли легкие полупрозрачные облачка. Алиса распахнула окно, впуская в комнату свежий воздух и свет, а я тут же вскочила с кровати и, улыбаясь, направилась в душевую.
Приведя себя в порядок, мы втроем вышли в гостиную. Джин, ясное дело, оказалась не выспавшейся и немногословной, впрочем, как и всегда. На вопрос заботливой Алисы, поинтересовавшейся, все ли в порядке, соседка как-то нервно кивнула и прошла к выходу из гостиной, ни на кого не глядя. Переглянувшись, мы пожали плечами и хотели уже последовать за ней, как вдруг кто-то сзади схватил меня за талию.
Я засмеялась, оборачиваясь и видя сверкающие карие глаза. Джеймс усмехнулся, взглянув на закатывающую глаза Алису.
– Соскучился? – поинтересовалась она, переводя с меня на него внимательный взгляд.
– Очень, Миллер! – энергично закивал Поттер. Алиса не выдержала и прыснула, а через несколько секунд мы смеялись все вместе. – Кстати, – отсмеявшись, вспомнил Джеймс. – Вы тут Бродягу случайно не видели?
– Дай угадаю! – едва дав ему договорить, влезла Алиса. – Ты пришел – его нет, ты проснулся – его опять нет. Знаешь, что мне это смутно напоминает?.. – Я шутливо пихнула Алису в бок, но та ловко увернулась.
Джеймс понимающе хмыкнул и галантно предложил нам пройти вперед к выходу. Спускаясь вниз, мы невольно оглядывались по сторонам, словно видели эти стены в последний раз и старались запомнить каждую мелочь. Вот портреты разных знаменитых волшебников, знакомые нам вот уже столько лет. Летающие лестницы, порой уводящие нас в совершенно противоположную часть замка, и этим самым толкая на изучение неизвестного. Впрочем, кто-то предпочитал не дожидаться никаких знаков судьбы и изучить все самим, чтобы в дальнейшем ничему не удивляться.
Заходя в Большой зал, мы невольно переглянулись. Непривычно было видеть столы такими пустыми, ведь сейчас в замке остался только седьмой курс. Мы без труда нашли Ремуса и Сириуса и сразу же направились к ним. Блэк уплетал пудинг, запивая его тыквенным соком, словно не ел как минимум неделю.
– Даже косточку никто не бросил? – сочувственно поинтересовался Джеймс, падая на скамейку. Сириус едва не подавился от неожиданности. – Бедный ты песик, плохие у тебя хозяева, – Поттер взлохматил Блэку волосы, а Бродяга, усмехнувшись, ловко увернулся.
– Очень смешно, Сохатый, – фыркнул он, возвращаясь к еде. – Если бы ты всю ночь бродил по замку, тоже был бы голодным, как акромантул.
– Ты угадал, – усмехнулся Джеймс. – Бродил по замку, говоришь? – Поттер вопросительно вскинул брови. – Один?
– Один, ты же куда-то исчез! – Сириус скорчил трагическую гримасу. – Можно сказать, бросил меня на произвол судьбы. Ну не с Лунатиком же мне по ночам бродить! – Ремус возмущенно кашлянул.
Я нахмурилась, бросив на Джеймса озадаченный взгляд. Тот пожал плечами, хотя сам явно ничего не понимал. Что-то тут не сходится. Спохватившись, я обвела взглядом гриффиндорский стол и резко опустила стакан. Несколько капель выплеснулись на скатерть, и я торопливо смахнула их рукой. Сириус бросил на меня крайне удивленный взгляд.
– Ты чего, сестренка?
– Если ты гулял один, – медленно повторила я, снова обводя взглядом стол в поиске, не приносящем успеха. Взгляд Бродяги призывал меня продолжать. –…то где тогда Марлин? – Я остановила на Сириусе тяжелый взгляд. Рем тут же вскинул голову.
Несколько томительных секунд Сириус смотрел на меня изучающим взглядом, словно пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно. Затем взглянул на другой конец стола, в точности как я пару минут назад.
– А где Марлин? – медленно, словно запоздалое эхо, переспросил он, теперь уже обводя взглядом нас.
– Мы у тебя хотели спросить, – нахмурился Джеймс. Он явно сбит с толку, думаю я, об этом говорит морщинка между бровей. Он быстро провел рукой по волосам, бросив на меня взволнованный взгляд.
– В комнате ее не было, – вмешалась Алиса. – Мы думали, она с тобой…
– Я не видел Марлс со вчерашнего дня. – Бросив ложку, Сириус выскочил из-за стола. Я тут же бросилась за ним, чувствуя, как за мной, словно тени, следуют Джеймс, Рем и Алиса.
Стоило нам выйти из Большого зала, как Сириус, резко развернувшись, попросил нас оставаться там, где стоим, и подождать его тут минут десять. Затем, не обращая внимания на наши недоуменные взгляды, куда-то умчался. Разговаривать мы не хотели, все были погружены в свои мысли. Рем хмурился, Джеймс сжимал мою руку, глядя куда-то вдаль. Алиса нервно переминалась с ноги на ногу, то и дело, поглядывая в ту сторону, куда исчез встревоженный Блэк.
– Ну и кто знает, куда он пошел? – не выдержала она, оглядывая нас требовательным взглядом, как будто мы тут все были в сговоре.
Джеймс неопределенно передернул плечами, Рем задумчиво покачал головой. Едва взглянув на подругу, я тут же отвернулась, прекрасно зная, что если с ней сейчас заговорить, она не сможет сдержаться и начнет болтать без умолку. Так всегда бывало, если она начинала волноваться. Лучше пусть обижается на меня минуты три, чем и без того встревоженный Джим начнет на всех огрызаться.
Куда же она могла деться? Вообще-то если быть точной, Марлин уже периодически исчезала на довольно долгое время, когда считала себя везде чужой и всюду лишней. Но я надеялась, что ее «прятки» прекратились, когда они наконец-то помирились с Сириусом, а теперь она исчезла снова, и я вновь ломала голову, где она может быть. Впрочем, я ведь так и не нашла это ее тайное место, где она умудрялась прятаться чуть ли не каждый вечер. Правда, в комнату она все-таки возвращалась, пусть и поздно…
От долгих и тягостных раздумий разболелась голова, и я безвольно опустила ее на плечо Джеймса. Он тут же отпустил мою руку и обнял меня за талию, притягивая к себе. Но меньше думать от этого я не стала. В голову лезли самые разные мысли, но в первую очередь я искренне надеялась, что вот еще пара минут – и Сириус приведет к нам Марлин, живую и здоровую. Она посмотрит на нас с удивлением, иронично вскинет брови и скажет, что мы все стали чересчур нервными и подозрительными, раз подняли шум из-за такой ерунды. Затем весело улыбнется и скажет, что обходила все памятные места, чтобы хорошенечко их запомнить, а потом уснула где-нибудь, потому что очень устала, но не пришла в комнату, так как после отдыха сразу хотела продолжить. Сириус же добавит, что нашел ее, невинно спящую в какой-нибудь скрытой от чужих глаз комнате или пустом классе, разбудил и сразу же повел к нам, чтобы успокоить. Как бы я была счастлива, если бы все это оказалось правдой, если бы у нас больше не было никаких поводов для переживаний. Тревога за подругу, за Сириуса Блэка, которому и так столько пришлось пережить за последнее время… Сколько можно?..
Сириус вернулся ровно через десять минут, глаза его странно сверкали, он сбавил шаг уже тогда, когда до нас оставалось метров пять. Я замерла в ожидании, хотя уже видела, что Марлс рядом с ним нет. Сердце рухнуло с огромной высоты, пропустив удар, горло перехватило. Я просто смотрела на него, не желая верить своим глазам, а Сириус подходил к нам все медленнее и медленнее. Первым опомнился Джеймс. Он сделал шаг, затем еще один, а потом подлетел к медлящему другу. Тут же вспыхнул разговор, Сириус яростно жестикулировал, едва не стукнув рукой подошедшего Рема, но тот был слишком взволнован, чтобы возмущаться. Алиса кусала губы, сдерживая себя из последних сил, а я не отрывала взгляда от Мародеров. Вмешавшись в диалог Джеймса и Сириуса, Рем что-то сказал, показывая на лестницу и уверенно глядя на обоих друзей. Те, переглянувшись, помчались туда, Люпин последовал за ними. Не размышляя ни секунды, я бросилась следом и в последний миг поймала Лунатика за руку.
– Куда вы? – крикнула я, во всеобщей суматохе даже не стараясь скрыть тревоги.
– К Дамблдору, – не сбавляя шага, ответил Ремус. – Сами мы ее не найдем, это ясно.
– Ясно… – эхом пробормотала я, перепрыгивая через ступеньку.
Ничего мне не было ясно. Рем говорил так, будто знал точно, что Марлин в замке нет, но разве мы можем быть в этом уверены? Она действительно могла уснуть где-нибудь после долгой ночной прогулки, нужно было сначала обыскать замок! Я уже хотела сказать об этом Рему, как вдруг пошатнулась и едва не упала. Подо мной как будто что-то ожило, и я сразу же услышала знакомый скрипящий звук. С недоумением вскинув голову, я увидела, что лестница, по которой мы поднимались, изменила направление. Она подходила к совершенно ненужной нам части замка, а Джеймс и Сириус тем временем, даже не проверяя, идем мы за ними или нет, уже скрылись из виду.
– Потрясающе! – воскликнула я. – Как нельзя вовремя!
– Не волнуйся, – с нажимом попытался успокоить меня Лунатик, но я лишь издала странный звук, отдаленно напоминающий нервный смешок. Подумать только, «не волнуйся!». – Лил, я серьезно, она сейчас вернется! – закричал он мне вслед, видя, что я побежала вниз.
Но времени ждать нет, ведь в этот самый момент Марлин может грозить смертельная опасность! Черт, нужно придумать, как попасть наверх… Можно обойти по коридору и пройти по мраморной лестнице, но это долго, ужасно долго. Беспомощно замерев на месте, я взглянула на Рема снизу вверх. Он так и остался там, где стоял, и терпеливо ждал. Интересно, я всегда была такой импульсивной или же я такой стала в процессе общения вот с этими ребятами?..
Через пару мгновений лестница, точно услышав мои мольбы, размеренно потянулась обратно к нужному этажу, заставляя меня нетерпеливо постукивать ногтями по перилам. Не дожидаясь, когда она полностью остановится, я, перепрыгивая через несколько ступенек и не думая о том, что могу в любой миг провалиться ногой в пустоту, понеслась вверх и почти взлетела, через долю секунды приземлившись на твердую каменную поверхность. Ремус, схватив меня за руку, побежал к проходу, ведущему к каменной горгулье, охраняющей кабинет профессора Дамблдора. Подбегая, мы заметили Джеймса и Сириуса, а в следующий миг из тени вышла полосатая кошка, на глазах превращаясь в профессора МакГонагалл. Не рассчитав, я едва в нее не врезалась, но вовремя успела затормозить. Рыжие локоны упали мне на лицо.
– Потрудитесь объяснить, что здесь происходит! – крайне удивленным тоном потребовала декан нашего факультета. – Хоть вы уже и не студенты, мисс Эванс, это не дает вам права ни с того ни с сего налетать на преподавателей. Вас же, мистер Люпин, я никогда не видела в таком виде! – Профессор окинула нас пристальным взглядом и, видимо, уловила объединяющую нас тревогу. – Мистер Блэк, ваше выражение лица меня пугает. Надеюсь, вы не хотите признаться мне в чем-то недопустимом? – МакГонагалл выжидающе смотрела на Сириуса, но затем перевела строгий взгляд на Джеймса. – Вас это тоже касается, мистер Поттер.
– Нам нужен профессор Дамблдор! – не выдержала я, злясь и удивляясь, что они ничего не говорят.
– Его нет, – не глядя на меня, перебил Джеймс.
– Профессор Дамблдор вынужден был отлучиться в Министерство Магии по неотложному делу, – вскинув брови, воскликнула профессор МакГонагалл. – Что за срочность?
– Это очень важно! – простонала я, с надеждой оглядываясь по сторонам. Почему все молчат?
– Когда он вернется? – подал голос Рем.
– Едва ли скоро, мистер Люпин, – все еще с недоумением покачала головой МакГонагалл.
Стукнув кулаком по стене, Сириус резко развернулся и исчез за углом, даже не обернувшись. Джеймс хотел было последовать за ним, но я быстро поймала его руку, бросив на него умоляющий взгляд. Помедлив пару секунд, Джеймс кивнул и притянул меня к себе. Только сейчас до меня начала доходить суть всей сложившейся ситуации. По коже побежали мурашки.
– Профессор МакГонагалл… – без какого-либо выражения произнес Поттер. – Марлин пропала.

***
– Я не пойду на выпускной.
Резко развернувшись, я уверенно посмотрела на Джеймса. Мы стояли на опушке около Запретного Леса, а солнце уже клонилось к закату. Длинные тени от деревьев убегали вниз по склону холма, и это могло бы выглядеть жутко, если бы не ясное небо и не свежая зеленая трава, качающаяся от малейшего дуновения. В Большом зале сейчас начинают собираться однокурсники, но мне не хотелось никого видеть, и уж тем более танцевать, делая вид, что ничего не происходит. Поэтому, сразу же после разговора с МакГонагалл, я поспешила выбежать во двор, а Джеймс тут же последовал за мной.
После нашего безуспешного похода к Дамблдору прошло несколько часов. Сириуса с тех пор мы не видели, впрочем, и сами сразу же ушли из замка на свежий воздух. Глядя на солнце и чувствуя кожей теплый летний ветер, я не могла до конца осознать, что произошло. Наверно, и не смогу, пока не узнаю все с самого начала. У меня просто в голове не укладывалось – мы действительно не могли узнать, где сейчас Марлин. Воображение рисовало картины одна страшнее другой, но я не хотела верить в то, что больше никогда ее не увижу. Не хотела и не верила, просто потому, что так быть не может. Совершенно не обращая на это внимания, я потянулась рукой к волосам, накручивая на палец рыжую прядь. Это же Марлин МакКиннон, она может справиться с любой ситуацией, так всегда было и будет! Ничто и никогда не могло укротить ее боевой дух, разве что на некоторое время, но даже тогда она оправилась. Все будет хорошо… Ведь, правда Марлс?..
Рука безвольно опустилась.
– Все будет хорошо, ты слышишь? – словно эхо от моих мыслей, твердо произнес Джеймс, разворачивая меня к себе. Его ладонь скользнула по моему плечу и опустилась к кисти, переплетая пальцы с моими. Его взгляд пытался внушить мне уверенность, но сам-то он верил в то, что говорил?
– Я слышу, – безразлично отозвалась я. – Но пока мы не узнаем, где она, я не смогу в это поверить. – Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза, а затем я повторила: – Я не пойду на выпускной.
Наверное, он думает, что сможет меня переубедить. Да, скорее всего, он действительно так думает, это видно по решимости в его карих глазах, по хмурой морщинке между бровями. Но это не мимолетный каприз, которые вообще были мне не свойственны, это полностью обдуманное решение, и у меня было достаточно времени, чтобы его принять. Да, никто не знает, что произошло и даже не подозревает об этом, но я просто не могла смотреть на безмятежно улыбающиеся лица, слышать чьи-то шутки и следующий за ними хохот. Даже воспоминания, будь они трижды веселыми, покажутся сейчас нелепыми. Она должна быть здесь, именно эта мысль преследовала меня вот уже несколько часов. Она должна быть с нами, танцевать с Сириусом, слушать все эти шутки, смеяться над историями с первого курса, смотреть на колдографии и вспоминать, в какой момент и при каких обстоятельствах они были сделаны. Сириус не должен пропадать неизвестно где, в надежде укрыться от надоедливых поклонниц, которые хотели сколдографироваться с ним на память. Они оба должны быть здесь, с нами…
– Мы не можем не пойти, Лил, – настойчиво возразил Поттер, возвращая меня к реальности. – Выпускной бывает лишь раз, к тому же, нам нужно хоть ненадолго отвлечься...
– Мы должны действовать! – почти закричала я, отворачиваясь и ощущая гнетущую безысходность. – Нельзя просто сделать вид, что все хорошо! Танцы. Музыка. Все будут смеяться, и нам тоже придется смеяться вместе со всеми, Джеймс! – На глаза навернулись слезы, и я торопливо моргнула. – Я не хочу их видеть, не хочу слышать, что они говорят.
– Значит, придется слушать и смеяться! – с нажимом отозвался Сохатый, не желая сдавать позиции. – Лил, пойми, никто не должен ничего узнать. В школе полно слизеринцев, добрая половина которых – Пожиратели смерти, убийцы! Знаешь, что это значит? Они могут выполнять задание Беллатрисы, Волан-де-Морта, кого угодно…
– Значит, нужно пойти к ним и спросить, где Марлс! – воскликнула я, не веря своим ушам. Он что, серьезно?! – Я пойду к Северусу. Это же…
– Ты никуда не пойдешь, – жестко оборвал меня Джеймс, вглядываясь в мое лицо, словно сам старался убедиться, что я не шучу. – Мы не знаем, где Марлин. Мы не знаем, чьих это рук дело.
– У нас что, так много вариантов? – в отчаянии спросила я, неопределенно махнув рукой в сторону замка. – Никто другой не смог бы пробраться сюда.
Поймав меня за руку, Поттер притянул меня к себе так близко, что я почувствовала щекой его теплое дыхание. Взгляд его карих глаза впился в мое лицо слишком пристально, я не чувствовала в себе сил, чтобы отвести взгляд.
– Лили, пообещай мне, что ты не будешь делать глупостей и вообще никуда не пойдешь без меня, – вкрадчиво произнес Джеймс, по-прежнему не отрывая от меня пугающе-серьезного взгляда шоколадных глаз. – Я понимаю, что ты чувствуешь, – уже мягче добавил он, расслабляя пальцы, крепко сжимавшие мое запястье. Я тут же уткнулась лбом в его плечо, будто ища защиты. Если бы все было так просто – взять и спрятаться, чтобы не видеть и не знать, что происходит вокруг. – Лил, мы обязательно ее найдем.
Именно это я и повторяла себе уже столько раз. Мы обязательно ее найдем. Я сделаю все, чтобы выяснить, что произошло. Может быть, нужно попробовать поговорить с Северусом? Не может быть все так плохо, как говорят Джеймс и Сириус! Не может человек, которого я знала и любила столько лет, оказаться на противоположной стороне! Он очень умен, он понимает, как жестоко и бесчеловечно все то, что делает Волан-де-Морт. Не может же он всерьез быть Пожирателем смерти, тем, кто убивает невинных маглорожденных волшебников и волшебниц. Таких же волшебниц, как я сама. Если права Марлин, и Сев действительно в меня влюблен, он не может так поступать. Что он будет делать, если я вдруг должна буду стать следующей?..
– Лили… – словно сквозь туман услышала я голос Джеймса. – Мисс Эванс! – повысил голос Поттер, и я, наконец, подняла на него удивленный взгляд. – Ты пойдешь со мной бал? Только помни! – торопливо прибавил Джеймс, прежде чем я успела возразить. – Помни, что девушка восемнадцатого века не имела права отказаться.
– Какая связь между мной и девушкой восемнадцатого века? – не поняла я, чуть нахмурившись.
– Тебе бы понравилось, – усмехнулся Поттер. – Представь себя в пышном платье, с высокой прической и гордо поднятой головой… Лил, ты просто обязана сегодня пойти со мной. Ну… если не ради праздника, то ради меня, Рема, Сириуса… – Джеймс машинально дернул головой в сторону замка. – И ради Марлс, разумеется.
– Не говори о ней так, будто она… – Я не смогла договорить, но Джеймс меня понял и помрачнел.
– Нет, конечно, – процедил он, в глазах сверкнула искра и тут же погасла. – Никто так не думает.
– Надеюсь, – прошептала я. Затем изучающе посмотрела на него и спокойно улыбнулась. – Хорошо. Да, да, хорошо, Джеймс Карлус Поттер, можешь радоваться, я пойду с тобой на бал.
– Хочу, чтобы ты радовалась, – проворчал он, притягивая меня к себе.
Именно сейчас, ощущая полнейшее внутреннее опустошение, я была благодарна ему за то, что он рядом. Хоть какие-то проблески положительных эмоций казались мне недостижимой роскошью, но если Джеймс хочет, чтобы я пошла с ним на бал – я пойду, а там уж посмотрим. Платье лежало у меня уже, наверное, месяц, вместе со мной терпеливо дожидаясь конца учебного года. Оно действительно было пышное, нежно-зеленое, «идеально под цвет твоих глаз» – авторитетно заявила Марлин, едва его увидев. Да, пожалуй, Джеймс прав – Марлин бы это понравилось.
Взяв меня под руку, Поттер молча повел меня в замок, иногда спрашивая что-нибудь, что хотел знать. Как я успела понять за полгода, проведенные с ним рядом, он начинает волноваться, если я долго молчу. Складывалось впечатление, что его тревожит именно то, что он не может узнать, о чем я думаю. Иногда меня это забавляло, мол, ты бесстрашно сражался с Пожирательницей смерти, но тишину вынести не в состоянии. Впрочем, если подумать, все сходится. Принимая во внимание, что Джеймс – человек общественный и все время находится в шумных компаниях, можно было сделать вывод, что одиночество ему не свойственно в принципе, а если и приходилось оставаться одному, то не столь продолжительное время, чтобы успеть привыкнуть к этому. Ему трудно понять людей, которые для себя выбирают какое-либо затворничество, наверное, раньше он подолгу размышлял обо мне и моих принципах. Просто чтобы разобраться. Его мир был четко подразделен на черное и белое, хорошее и плохое, два составляющих, которые благополучно сосуществует вот уже столько лет, но никоим образом не пересекаются. Не для него. Джеймс не верит во что-то хорошее в людях, которые ранее уже совершали зло. Довольно своеобразная точка зрения, изначально заложенная в основу его характера. Своего рода психология Джеймса Поттера. Синдром. Джеймс уважал людей, но требовал уважения и к себе самому, причем, без каких-либо исключений. Не стоит удивляться тому, что при первой встрече с Сириусом, они подрались после двух-трех фраз – уж слишком сильны были в их характерах такие черты как самоуверенность и чувство собственного достоинства. С самого детства, вероятно. Правда, у Сириуса это врожденная черта всех Блэков, у Джеймса – сформировавшаяся позиция баловня судьбы, не привыкшего к каким-либо ограничениям.
Невольно растянув губы в улыбке, я почувствовала, как ладонь Джеймса Поттера крепко сжала мои пальцы. Иногда мне действительно казалось, что он может угадывать, о чем я думаю. Особенно если я думаю о нем. Это не похоже на его безмолвные диалоги с Сириусом, суть которых понятна лишь им двоим. Это что-то, что объединяет, сближает, роднит… Что-то большее, чем слова. И улыбка вдруг стала шире.

***

Повернувшись, наверное, в десятый раз, я выжидающе посмотрела на Алису и Мэри, которые ходили вокруг меня кругами и заставляли поворачиваться то в одну, то в другую сторону. Неужели, они не могли сами зайти с нужной стороны и просто сказать – нужно что-то поправить или и так сойдет? Разумеется, нет, всегда же нужно потянуть время…
– Ты прекрасна, – наконец вынесла свой вердикт Миллер, растянув губы в довольной улыбке. – Теперь мы смело можем спускаться вниз.
– Подожди-ка, по-моему, тут что-то распустилось! – обеспокоенно воскликнула МакДональд, трепетно поднося ладонь к своей прическе и не решаясь ее коснуться. – Лил, посмотри!
Я оглядела Мэри сначала с одной стороны, потом с другой, и уголки губ невольно поползли вверх при виде ее испуганных глаз.
– Все в порядке, – пожала плечами я, твердо взглянув ей в глаза. – Ты потрясающе выглядишь.
– Жаль, Марлин уехала, – протянула Мэри, и я привычно напряглась. – Это все так не вовремя.
Наверное, я никогда не пойму сути этой чудовищной идеи профессора МакГонагалл! Чтобы не акцентировать внимание слизеринцев – да и всех остальных – на исчезновении Марлс, она просто попросила распускать слухи о ее вынужденном отъезде, и мне, словно секретарше в приемной, весь вечер приходилось отвечать на глупые однообразные вопросы, вроде: «Лили, это правда?», «МакКиннон действительно уехала?», «Она придет на выпускной?» и прочее в том же духе. У меня не было идеи лучше, но и это, на мой взгляд, был не самый удачный вариант. Однако Джеймс с непонятным выражением лица заявил, что это лучше, чем кричать на каждом углу о ее внезапном исчезновении. Трудно не согласиться, вынуждена была признать я.
– Ты Сириуса не видела? – спросил он, когда мы случайно встретились в коридоре по пути в уборную. Я хотела немного помочить волосы, чтобы не магнитились, а что делал там Джеймс, так и осталось для меня тайной.
– Нет… – пробормотала я, невольно оглядываясь по сторонам. – Он… придет?
– Придет, – почему-то не раздумывая ответил Джим. – Жду тебя через десять минут в гостиной. – С этими словами он просто развернулся и скрылся из виду, оставив меня удивленно смотреть ему вслед.
И вот сейчас, готовая, казалось бы, ко всему, я нервно выдохнула, чувствуя, как дрожат руки. Чего мне бояться? Танцев? Своих однокурсников? Какая очевидная глупость, с нервной усмешкой подумала я, но дрожь не желала стихать.
– Все хорошо? – тихо спросила Алиса, улучив момент, когда Мэри отвлеклась на свое отражение. Мне было немного легче от того, что она все знает, но вся эта секретность напоминала мне какой-то заговор, которому противилась вся моя натура. Не то, чтобы мне было неприятно лгать – ведь выбора у меня не было. Я чувствовала что-то другое – что-то вроде отвращения к тем, из-за кого приходится так поступать. Нет опасности – нет тайн, созданных во имя защиты студентов в замке. Для защиты и самой Марлин. Но так как опасность есть и немалая, мы вынуждены идти на все, чтобы скрыть то, что происходит.

– Дело в том, – объясняла МакГонагалл, терпеливо разглядывая наши вытянувшиеся от ярости и удивления лица, – …что мы не знаем наверняка, где сейчас мисс МакКиннон. Если бы мы могли знать хотя бы примерно, но у нас нет совершенно никакой информации. Пока она не появится, об исчезновении должно знать как можно меньше людей.
– Каким образом? – вспыхнул Джеймс. – Сегодня бал, профессор.
– Так сделайте все возможное, мистер Поттер, – воскликнула МакГонагалл, поправляя очки. – Все в ваших руках. Вы должны придумать что-то, что убедит даже самых подозрительных. Усыпите бдительность, и не говорите мне, что вы понятия не имеете, как это делается.
– Если вы знаете, что в замке Пожиратели смерти, почему они все еще здесь? – запальчиво вскинулся Сириус, смело глядя в глаза бывшему декану.
– Мы не могли исключить их за полгода до окончания школы, мистер Блэк! – понизив голос, сердито произнесла МакГонагалл. – К тому же, у нас нет никаких доказательств, мы можем лишь догадываться.
– Все нужные доказательства на их руках, – парировал Сириус, игнорируя предостерегающее шипение Джеймса. – И я имею в виду не только седьмой курс, профессор.
Я вздрогнула, резко оборачиваясь и удивленно глядя на Блэка. Много бы я сейчас отдала, чтобы понять, что творится в его голове. Синие глаза сощурены, в них горит живой огонь, вечная жажда действия, только сейчас более глубокая, чем раньше. Я могла бы списать это на желание поскорее найти Марлин, если бы не врожденная проницательность, буквально кричащая о том, что причина не в этом. У Сириуса был план, который или рушился на глазах или вот-вот воплотится в жизнь – знать бы наверняка, которое из двух. Если спросить прямо – не расскажет, это понятно, не нужно хорошо знать Сириуса, чтобы сразу же уяснить несколько особенностей его характера. Только не нравилось мне это ощущение, возникшее при виде выражения его глаз. Что-то не так, подумала я, хмурясь и пытаясь понять, что же именно меня тревожит.


– Все хорошо, – отозвалась я, кивнув Алисе. – Не беспокойся. – Затем, подхватив ее под руку, бодро улыбнулась и окликнула Мэри. Та отвлеклась от своего отражения и, растянув губы в широкой лучезарной улыбке, поплыла к нам.
– Готовы, девочки? – важно уточнила она, словно не мы ждали ее, а она нас. Дождавшись утвердительных кивков, Мэри решительно открыла дверь и шагнула вперед, а мы последовали за ней.
Нельзя сказать, что я поменяла свое мнение. Нет, на бал я по-прежнему не хотела, но начала понимать, что потом, возможно, буду об этом жалеть. Поэтому, улыбаясь, сейчас следовала за Мэри, слушала болтовню Алисы, особо не стараясь вникнуть в смысл ее слов. Скорее всего, она и сама просто пыталась заполнить тишину, что всегда прекрасно ей удавалось. Алиса говорила и говорила, несколько раз я уловила имя Фрэнка, но она тут же перескакивала с одной темы на другую. Я просто шла рядом, глядя себе под ноги и думая о том, что по этому же полу ступали тысячи учеников до меня, столько же будут учиться здесь и после того, как я окончу школу. Когда-то среди них будут и мои дети, они будут придумывать веселые шалости, а я буду получать письма от МакГонагалл…
Неожиданный толчок заставил меня вынырнуть из своих мыслей. Беззаботная болтовня Алисы резко смолкла, она с удивлением смотрела куда-то поверх головы замершей Мэри. Оказывается, мы уже успели дойти до входа в гостиную и сейчас стояли около лестницы, где помимо нас были, наверное, все старшие гриффиндорцы. Не понимая, что происходит, я проследила за ее взглядом и зажала рот рукой, сдерживая крик. Кто-то схватил меня сзади, прижимая к себе и что-то тихо говоря, но я не понимала ни слова. Не в силах оторвать глаз от стены, я так и стояла посреди толпы гриффиндорцев, будто примерзнув к полу. Ни руки, ни ноги меня не слушались.
Я чувствовала холод на кончиках пальцев, а язык в один миг будто стал неподъемным. Все звуки смешались в один, и я не могла понять, откуда звучат голоса. Кто-то кричит? Или все это происходит в моей голове? Стук крови в ушах мешал разобраться.
Для меня в один миг перестали существовать окружающие меня выпускники, а нарастающий вокруг шум смолк так внезапно, что я испугалась, что оглохла. Внутри поднималось буря эмоций, которые угрожали поглотить меня полностью. Мне было... страшно? Нет. Все, что я осознавала, так это близость подступающей паники. Кажется, кто-то тряс меня за плечо, кто-то что-то говорил, но я не могла разобрать ни слова, в ушах пульсировала кровь, а где-то вдалеке слышался странный гул.
– Что там написано?
– Мерлин, кто это сделал?!
– Это слизеринцы!
– Замолчи, идиотка!
– Это знак, предупреждение! Неужели, вы не видите?! Здесь так же опасно, как и везде!
– Школа нас больше не защитит...
– Что это, кровь???
Возгласы, крики и визг вспыхивали повсюду, а я не могла оторвать глаз от стены у входа в гостиную Не то ли был слизеринский план? С того самого дня, как мы услышали их разговор в слизеринских подземельях. С той далекой ночи, когда Северус говорил об испытании Рега. Угрозы Блэков в адрес Сириуса. Проклятое полнолуние, когда погибла первая невинная маглорожденная. Затем нападение слизеринцев на Марлин. Надписи на зеркалах в школьных туалетах. И вот теперь...
– Время подходит, грязнокровки, – не слыша себя, прочитала я. Кровь стекала вниз по стене тонкими струйками, и оттого надпись казалась еще более жуткой. Онемевшие губы едва повиновались мне. – Время. Подходит… – Голос звучал будто издалека. Словно не я произносила эти слова незнакомым придушенным голосом, а кто-то другой, стоящий чуть поодаль. Из легких будто вышибли весь воздух, я задыхалась, чувствуя, как чьи-то сильные руки пытаются развернуть меня к себе. – Чья это кровь?..
Почему-то мне очень важно было знать.
– Лили! – услышала я до боли знакомый настойчивый голос. – Лили, посмотри на меня!
– Скажите! Скажите мне, ЧЬЯ?..
– Уведи ее отсюда, Сохатый! – послышался другой голос, кипящий от ярости. – Черт, вот же ублюдки!.. Попадись мне хоть кто-нибудь…
Кто-то схватил меня за руку и с силой потянул в сторону. Тело резко дернулось, и я невольно повиновалась, почти не осознавая, что делаю. Чувствуя лишь крепкие пальцы на своем запястье, я послушно следовала, не зная, куда, словно кукла. Когда я пыталась что-то сказать, от губ отрывались лишь нечленораздельные звуки, которые, естественно, ни о чем не могли сказать, сомневаюсь, что он вообще их слышал. Часто-часто заморгав, я, наконец, вернулась к действительности и с изумлением огляделась по сторонам. Даже свет факелов не мог разогнать кромешную тьму коридора, в котором мы оказались. Не успев даже испугаться как следует, я внезапно ощутила легкий запах мяты и дорогого парфюма. Видимо, почувствовав, что я пришла в себе, Сириус остановился и обернулся ко мне, осматривая пристальным взглядом.
– Я в порядке, – дрожащим голосом произнесла я, с удивлением проведя рукой по мокрой щеке.
– Я вижу, – криво усмехнулся Блэк, продолжая сверлить меня предельно-серьезным взглядом. – А теперь давай начистоту, сестренка. То, что ты видела, не должно тебя пугать. Они блефуют, ты должна это понимать. Все живы. – Сириус крепко сжал мою ледяную ладонь, его голос показался мне очень убедительным, но почему-то я ему не верила. – Они лишь того и добиваются, а сделать все равно ничего не смогут. Ты меня слушаешь, Эванс?
Я попыталась кивнуть, но движение получилось каким-то резким, как будто я все еще не до конца вернула себе власть над телом. Бродяга не отрывал от меня внимательного взгляда, словно настаивал на продолжении разговора. Я медленно села и прижалась спиной к стене. В пышном платье сидеть было в принципе неудобно, но я практически не обращала на это внимания. Глаза закрывались сами собой.
– Ты никогда никому ничего не рассказываешь, - хрипло произнесла я, пытаясь улыбнуться. Слабо, но получилось. – Почему я должна?..
– Потому что ты не такая, как я, – просто ответил Блэк, опускаясь на пол рядом со мной. – У тебя нет оснований не доверять людям. Почему-то ты уверена, что в каждом есть что-то хорошее. Не понимаю…
– Ты так не думаешь? – выдохнула я, поворачиваясь к нему. – Или тоже уверен, что тьма и свет никогда не смешиваются?
– Почему бы и нет, – пожал плечами Сириус, потянувшись к карману, где, как я предполагала, лежали сигареты, но почему-то передумал. – Не думаю, что, к примеру, меня можно уверенно назвать плохим человеком. Не думаю, что можно назвать и хорошим.
– Ты не сделал ничего плохого, – попыталась возразить я. То есть, он, конечно, тысячу раз угрожал мне, потому что был зол на меня из-за Джеймса, а еще он разбил тысячи девичьих сердец и постоянно издевался над Северусом, но...
Сириус усмехнулся, удивленно вскинув брови:
– Ты уверена, что говоришь обо мне? Смотри, Солнышко, случайно не спутай меня с Сохатым. Это самый благородный человек, которого я встречал в своей жизни. То, что он делает, напрямую связано с его ощущениями. Развлечения и забавы не так уж сильно нужны ему, Эванс. Сохатый лишь делал мне одолжение. А Ремус… ну, тут вообще говорить не о чем, ты и так знаешь.
– Ты говоришь об их готовности защищать всех, кого они любят? – отозвалась я. – Разве ты не кинулся бы под заклятие, предназначенное любому из нас?
– Кинулся бы, – не задумываясь, ответил Сириус. – Но ты говоришь о друзьях. Что касается незнакомого человека… разумеется, он ни в чем не виноват и не заслуживает смерти, но я… я не знаю, Лили, – Сириус запрокинул голову к потолку, словно искал там ответы на все свои вопросы. – И я говорю не только об этом.
– Я тоже не знаю, – вздрогнув, прошептала я. Не то, чтобы я никогда об этом не думала, но…
Нет, я действительно никогда об этом не думала.
– Это неправда, – усмехнулся Бродяга, не поворачивая головы. – Святая Эванс, защитница всех несправедливо униженных, ты бы бросилась на помощь самой первой. И да, сегодня ты потрясающе выглядишь, – добавил он, подмигнув.
Бледная улыбка тронула мои губы, и я едва удержалась от комментариев. Все-таки Сириус в любой ситуации оставался самим собой. Я покачала головой, не зная, как еще его убедить, но, кажется, Блэк уже думал о чем-то другом. Или чего-то ждал.
Я не хотела поднимать эту тему. Не здесь. Не с Сириусом. Ему итак тяжело, а я не хотела еще больше его тревожить, но слова сами сорвались с языка.
– Это знак, да? – спросила я тихо, словно сама боялась своих слов. – Знак, таким как я, что это может случиться с каждым? В любой момент, где угодно…
– Почему ты так боишься добавить, что испугалась не за себя? – с легким раздражением вздохнул Сириус, поворачиваясь ко мне. Синие глаза вновь принялись изучать мое лицо. – Эванс… Черт, Лили, я боюсь за нее даже больше, чем вы, потому что однажды уже потерял ее. Но одно знаю точно – она жива и никто не причиняет ей боль. Я чувствую. – Уголки моих губ медленно поползли вверх.
– Это здорово, да? – спросила я гораздо спокойнее. Сириус вопросительно изогнул бровь. – Чувствовать?..
Блэк фыркнул, и я, не выдержав, засмеялась. Казалось бы, глупость, но мне нравилось указывать ему на это. Марлин – чудесная девушка и действительно непредсказуемая. Кто бы мог подумать, что после нескольких лет дружбы именно она сможет стать той, кого Сириус искренне назовет своей радостью.
Он насмешливо взглянул на меня, сделав вид, что никак не ожидал этой хитроумной шутки с двойным смыслом.
– Непривычно, – с самым философским видом ответил он. Затем синие глаза Блэка вдруг странно сверкнули, и он добавил уже серьезно: – Но за это я благодарен ей больше всего.


Глава 24


Глава 24


Берегите друзей!
Верных, преданных и настоящих.
Тех, что в горе готовы всегда свою руку подать.

Презирайте людей,
Вам о слухах и сплетнях твердящих.
Ведь, поверив наветам, вы можете дружбу предать.

Берегите друзей!
Их – отзывчивых – в жизни так мало,
И готовых по первому зову отправиться в путь.

И гоните взашей тех,
Кто жаждет меж вами скандалов.
Друга просто обидеть, намного сложнее – вернуть.

Наталия Михуткина



POV Сириус Блэк

Вещи, одна за другой, укладывались в чемодан с подчеркнутой аккуратностью. Еще вчера он решил, что все соберет сегодня, ведь только девчонкам свойственно продумывать, в какую именно часть чемодана положить ту или иную девчачью вещицу, чтобы потом не забыть, куда положила. И, черт, ведь все равно забудет. У парней, как правило, в чемодане вообще нет таких вещей, которые можно потерять. Все было продумано и заранее разложено по карманам.
К слову о девчонках. Лили Эванс сидела на чемодане, который поставила рядом с кроватью Сохатого, и с любопытством наблюдая за сборами парней. По комнате летали рубашки, держа путь к тому или иному чемодану. Хотя, что там, к чемодану Сохатого, конечно, ибо Рем предпочитал складывать свои вещи вручную. Вот же чудак этот Лунатик, зачем только магии семь лет обучался? Порой Сириус всерьез задумывался о его психологической вменяемости. Или же Рем порой бывал слишком уж сложным, чтобы так просто разгадать его секрет.
– Эй, Бродяга! – заорал Поттер с другого конца комнаты. Обернувшись, Блэк наткнулся на его озадаченный взгляд. Сохатый задумчиво почесал затылок и только потом соизволил, наконец, объяснить, что ему было нужно. Идиот, подумал Бродяга вскользь. – Куда я дел мантию?
Блэк нахмурился и бросил на друга недоверчивый взгляд.
– Отдал Рему еще вчера, а он, как староста, отнес их МакГонагалл. Ты выпил что ли? – Бродяга закатил глаза и выжидающе посмотрел на Джеймса. Тот окинул друга странным взглядом, а Эванс тут же многозначительно вскинула брови.
– Идиот, не школьную мантию! Мантию-невидимку. – В голосе Поттера прозвучала откровенная насмешка.
Черт. Вот же жучара этот Сохатый, даром что олень. Сириус ведь еще вчера хотел незаметно подбросить мантию в тумбочку Поттера, и вроде как остаться не при делах, а теперь придется выкручиваться.
– У меня, – лаконично бросил Блэк, доставая мантию из своего ящика и левитируя ее Поттеру с самым невозмутимым видом. Тот взял мантию, сложил в чемодан и удивленно уставился на Бродягу. Сириусу было крайне интересно послушать, в чем этот парень подозревал его на этот раз, но, похоже, Поттер собирался лишь молча стоять и смотреть на него этим своим пристальным взглядом.
– Опять прятался от Филча по всему замку? – усмехнулся проницательный Лунатик, проходя мимо. – Мог бы хоть напоследок оставить старика в покое.
– Этот «старик» еще наших детей по спальням разводить будет, – криво усмехнулся Джеймс, и Блэк незаметно перевел дух. Кажется, проехали. – Вот увидишь.
– У меня не будет детей, – как всегда помрачнел Люпин, резко разворачиваясь. – А твои, я надеюсь, унаследуют характер Лили. – Рем кивнул на девушку, и та тут же залилась краской.
– А я – нет, – хмыкнул Поттер, поцеловав Эванс в макушку. Та наградила его возмущенным взглядом.
Ну, понеслось.
Сириус усмехнулся, представляя себе, как рассказывает малолетним дебоширам Поттера все то, что успели натворить Мародеры за семь лет обучения в Хогвартсе. О миссис Норрис и сорока восьми способах разнообразить цвет ее шерсти, о том, как удрать от Филча так, чтобы этот вечер запомнился не только вам. Или как помыть голову одному слизеринскому придурку, если его сальные патлы будут им слишком надоедать. Блэк уже видел горящие глаза этих детей, которые будут слушать его истории и параллельно изобретать свои собственные шалости. А когда, курсе на третьем, он покажет им Карту Мародеров… Резко остановившись, Сириус с недоверием уставился на открытый чемодан, все еще лежащий перед ним и ожидающий, когда Блэк соизволит его закрыть. Серьезно?! Только сейчас, когда Бродяга уже мысленно дошел до третьего курса, он неожиданно понял, о чем именно думал.
Да это нахрен невозможно!
О детях. И не просто о каких-то там детях или даже, как оказалось, вовсе не о детях лохматого очкарика, а о своих детях. Пытаясь осознать это в полной мере, Блэк нахмурился, резко развернулся и ни на кого не глядя вышел из комнаты. Пробежал вниз по лестнице. Прошел к ближайшему окну гостиной и распахнул его настежь. Это. Просто. Невозможно. Блэк.
– Сириус?..
Ну конечно. Уходя, он как-то не подумал, что этого никто не ожидал. Нет. Все не так уж и плохо. Если говорить совсем честно, то зазнайка Эванс ему теперь даже нравилась. В разумных пределах, само собой. Он любил ее как сестру, она часто помогала ему и все такое, но временами появлялась совершенно не вовремя. Чертовски. Совершенно. Не вовремя.
– Что-то случилось? – спросило рыжая, осторожно подходя ближе. Опасалась, конечно. Ведь знала, что Сириус Блэк ни с кем не делится своими тайнами. И все равно пришла.
– Ты это серьезно? – криво усмехнулся Бродяга, обернувшись к девушке. Рассчитывая на холодный ветер, который приведет его в чувство, Блэк как-то не думал о том, что за окном уже давно лето.
Да он и сам не знал, что было такого в его словах, но Эванс почему-то побледнела и смущенно отвернулась, негромко прошептав извинения. Крайне удивленный – или раздраженный – такой реакцией, Сириус уже хотел было поинтересоваться, за что она просит прощенья на этот раз, но тут же резко остановил себя, нахмурившись. Марлин.

***
Когда ему было десять лет, и он вновь отбывал наказание в подвалах поместья Блэков за какую-то проделку – кажется, за то, что все еще не хотел учиться на Слизерине – к нему в «камеру» постучался Регулус. в то время они прекрасно ладили, Сириус в каком-то смысле имел на него большое влияние, кажется, брат его даже побаивался. Но в подземелья младший Блэк обычно не совался – страшно спускаться в темноте по крутым лестницам. Так вот, Рег отпер дверь заклинанием - Сириус даже представить не мог, где братец его вычитал. Но дело было сделано, и Бродяга был безумно благодарен Регу за составленную компанию. Брату тогда едва исполнилось восемь.
Они разговаривали до поздней ночи, сейчас Сириус уже не помнил, о чем именно. В подземельях было довольно мерзко, сыро, от одной стены к другой то и дело бегали здоровенные крысы. И одна только фраза из того давнего разговора врезалась в его сознание. Фраза, которая стала девизом Сириуса Блэка на последующие пять лет. Он сказал брату, что никогда ни в кого не влюбится. Ни-ког-да. Потому что любовь бессмысленна. Любви просто нет. Перед его глазами все эти десять лет были отец и мать, которые, как и принято в чистокровный древних семействах, поженились не из-за любви друг к другу, а лишь из-за стремление продолжить великий и благородный род Блэков.
Где-то в глубине сознания Сириусу всегда было интересно, считается ли это нормой, если в десять лет ты мечтаешь лишь о том, чтобы твою долбанутую семейку собрали вместе и сожгли на гребаном костре, как когда-то сжигали колдунов и клятвопреступников?.. Казалось, уже тогда он ненавидел мать, ненавидел ее ледяные синие глаза, в которых ни разу не мелькнуло ничего теплого. Или думал, что ненавидел – сейчас-то уже неважно. Рег часто повторял, что Вальбурга, на самом деле, любила старшего сына гораздо больше, чем его, Рега, но Бродяга лишь презрительно отвечал, что в их семье любви не существует. Черт, они просто не умели любить.
Приехав в Хогвартс и впервые встретив Джеймса в коридоре, Блэк никогда бы не подумал, что они будем дружить всю дальнейшую жизнь. Это был наглый, избалованный мальчишка, самоуверенный и готовый прямо сейчас пойти и выкинуть что-нибудь невероятное. Но, подумав немного, Сириус усмехнулся – постойте-ка, как раз такой друг ему бы и пригодился. Мальчишки неожиданно сдружились с этой самой встречи, предварительно успев подраться на глазах у всего Хогвартса, но затем так же внезапно помирились и посмотрели друг на друга совершенно другим взглядом. Это даже не драка, а вроде как проверка на прочность – и, разумеется, они оба ее выдержали.
Сириус Блэк и по сей день продолжал считать свою дружбу с Сохатым, Лунатиком и Хвостом – самым лучшим, что было и есть в его жизни. Даже тогда, когда к их мародерской команде неожиданно присоединилась девчонка, он не сразу воспринял ее, как часть этой маленькой семьи. Марлин МакКиннон. Конечно.
Это было, наверное, в конце второго курса, и последующие два с половиной года он по полному праву считал ее своей сестрой и соратницей, думая, что так и останется навсегда. Блэки не так-то часто признают свои ошибки, но Бродяга... Бродяга прекрасно понимал, как ошибался.
В середине пятого курса он так привык к этим взглядам, к шепоту за спиной, к тому, с каким желанием косились на него девчонки, что, кажется, и не замечал очевидного прямо под своим носом. Это было глупо. Это было даже странно. Она ругала его за высокомерие, она злилась, если он огрызался и уходил. Она могла влепить ему пощечину, если его поведение начинало ее раздражать. Марлин руководствовалась эмоциями, но... как его друг. Как его лучшая подруга, которой многое позволено. Никто не имел права упрекать Сириуса Блэка. Кроме Сохатого, конечно.
А потом все перевернулось.
Она все так же смотрела на него, и ее взгляд выражал тысячу эмоций сразу.
Она смотрела на него таким взглядом, на которые Блэк уже привык не обращать внимания. На всех ведь не разорвешься, верно?..
И... конечно, Марлс не была первой, кто косился на Сириуса Блэка с подобным выражением. Разумеется, нет. Бродяга держался своей позиции, что любви среди Блэков не существовало – этому учил его отец. Он лишь усмехался, глядя, как отчаянно Сохатый добивался расположения своей ненаглядной Эванс. Чего он ждет, интересно? Что рыжая зазнайка, спустя столько потраченного впустую времени, внезапно согласится пойти с ним в Хогсмид? А если и согласится, то что тогда? Неужели Поттер действительно хотел сказать, что по-прежнему будет любить ее, они будут жить долго и счастливо, заведут детишек и кота, а по вечерам, сидя у камина, будут смеяться над школьными годами? Просто смешно.
Нет, такого просто не бывает!
Сириуса Блэка всегда удивлял тот факт, что Марлс знала о его, так сказать, контрастном прошлом, но почему-то никогда не осуждала его за это. Она была рядом много лет, она высказывала ему тысячу мыслей на этот счет, но... только до ноября шестого курса. Потому что, когда Бродяга приехал в Хогвартс в шестой раз, вошел в Большой зал, предвкушая самый вкуснейший пир за весь год, он почувствовал, как... как будто его вдруг хлопнули мешком по голове. Миг, быстротечный и неуловимый. Всего один миг, а Сириус вдруг осознал всю полноту тех чувств, о которых порой в красках рассказывал ему Поттер. В один чертов миг. Со всех столов в его сторону слышались девчоночьи вздохи, глупые улыбки, но самым главным и единственным, что он мог тогда видеть, была... она. Почему? Откуда?! Да черт знает. Она, как и всегда, как раньше, подлетела к нему и крепко обняла, тут же запуская бесконечный поток вопросов вроде "как прошли каникулы". А Блэк молчал, впервые в жизни потеряв дар речи. Серьезно, впервые в жизни – обычно он не страдал от недостатка красноречия, даже строгой МакГонагалл всегда находил, что ответить.
Все эти три года, начиная где-то с середины второго, а может, третьего курса, Сириус Блэк искренне не понимал, что такого сентиментальный придурок Сохатый нашел в своей Эванс, что заставляло его каждый день на протяжении четвертого, пятого, а потом и шестого курсов изобретать все новые и новые способы «как завоевать Эванс». Хотя у него, скорее, получалось «как достать Эванс», но, впрочем, сути дела это не меняло и энтузиазма не убавило. Честное слово, это напоминало спортивный интерес – именно этим Бродяга и объяснял непонятную ему собачью преданность Поттера какой-то зазнавшейся девчонке. Сириуса искренне раздражало, если не сказать бесило, как его лучший друг бегает за рыжей всезнайкой, Блэк не раз и не два убеждал Джеймса отстать, наконец, от своей святой Эванс и оглянуться вокруг – ведь на него, разинув рты, смотрели столько классных девчонок. Но Поттер был просто по-оленьи упрям.
Увидев ее тогда, Сириус вдруг понял, что его собственные доводы больше не работали. Все, о чем он думал и размышлял все эти годы, вмиг потеряло всякий смысл. Когда во что-то сильно веришь, кажется, что так оно и есть, но в этом мы не всегда правы. Сириусу Блэку понадобилось около месяца, чтобы понять, что с ним все-таки происходило. Сохатый ржал в голос, говоря, что Бродяга, похоже, наконец-то, влюбился.
Вот еще.
Влюбился.
Скажет тоже.
Блэки ни в кого не влюбляются, потому что не могут любить. Не-мо-гут. Это генетическое. Браки у Блэков - долг, и не более того. Но где-то внутри Сириус понимал, что не обязан быть таким же, как его родители. С детства он был уверен в том, чего до конца не понимал, но вдруг…
И тогда он начал разбираться, по-настоящему разбираться, искать тот гребаный момент, где он все-таки ошибся. Он расспрашивал Сохатого, даже с Ремом говорил, который, отвечая, почему-то по-дурацки улыбался. Наверное, опять размышлял о своей рейвенкловке Грин, черт бы его побрал.
Блэк много думал, но не мог понять – столько лет нормально дружить и... То есть, парней он всегда считал братьями, а ее – сестрой. и вот они, Мародеры, пытались доказать, что Блэк влюбился? В Марлин МакКиннон? Какого хрена? Наверное, он чертовски испугался, хотя никогда бы даже не подумал сказать об этом вслух. Но лишь до тех пор, пока не понял, что просто не мог жить без такого знакомого веселого взгляда ее светло-серых, почти прозрачных глаз.
Они начали встречаться в ноябре шестого курса, когда Блэк совершенно случайно узнал, что Марлс была влюблена в него еще с четвертого. Они проводили вместе все свободное время, но... Бродяга просто отказывался верить, что это действительно любовь. Даже тот факт, что ни с одной девчонкой он не испытывал ничего подобного, не мог убедить его в полной мере. Впрочем, в этом как раз и не было ничего удивительного, и стоило Сохатому что-нибудь ляпнуть про свою гребаную «любовь», как с губ уже машинально срывалась давняя фраза:
– Да ни в кого я не собираюсь влюбляться, понял, кретин?! – И каждый раз Бродяга напрасно надеялся, что это прозвучит убедительно, потому что Сохатый с усмешкой отзывался:
– Куда уж понятнее. Но ты не скажешь об этом Марлин. Знаешь, почему?
– Отвали.
– Уже слишком поздно, Бродяга.
Однако, ему все-таки пришлось признать, что Поттер прав, хотя, наверное, спустя еще немного времени. Черт бы побрал этого всезнайку, но он всегда прав. Дурак. Если бы он не был таким упрямцем, они не потеряли бы столько времени. Почему-то, начиная все это, Блэк был уверен – их… отношения не протянутся больше двух-трех месяцев. Просто девчонка, даже если это Марлин МакКиннон, друг детства и все такое. Но они длились и длились, и постепенно, хотя это было чертовски сложно, Сириус перестал ждать, когда она ему надоест. Это происходило всегда, рано или поздно, но... однажды он вдруг осознал, что этого уже не произойдет. Просто потому, что она – единственная. Возможно, в тот день и без того двинутый мир потерял еще одного независимого человека.
В тот день Сириус долго смотрел в ее глаза, прежде чем решился признаться и ей и себе. Ему нужно было знать, чувствует ли она то же самое, потому что он... никогда так не боялся кого-то потерять. Значит, это правда? Он любил ее?
Блэк. Вот так просто.
И все дурацкие теории просто рухнули у него на глазах, оставив после себя клубы пыли.
– Я люблю тебя. – Слова сорвались с языка сами, когда, как могло показаться, Сириус Блэк даже не был готов их произнести. На ее губах медленно проявлялась улыбка, та, которую он всегда будет ждать, ради которой он, черт побери, сделает все, что угодно.
Марлин притянула его к себе, не говоря ни слова, но Бродяга и так все знал. Так началась эта история, но то, что ему пришлось сделать потом, выбило из колеи их обоих. Он, черт возьми, совсем не хотел этого, вся ситуация просто выводила Бродягу из себя. Не хотел, чтобы она страдала, но также не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось из-за него, из-за его чокнутой сестры и на всю голову больного, но, безусловно, древнего и благородного рода. Он уже потерял брата, он потерял всю семью, и вместе с Джимом он потерял его родителей, которых долгое время считал почти родными. Дорея Поттер уже не приходила в сознание, и целители честно говорили, что ей осталось не больше пары недель. Его семья, Блэки, имели непосредственное отношение к смерти Карлуса Поттера, и за это Сириус ненавидел их еще больше. Более того, его семья причастна к неудавшемуся нападению на семью Марлин и тысячам других, более успешных. После смерти отца Джеймс не сказал Сириусу ни слова о том, что в отряде Пожирателей были его родственники – а они там были, можно не сомневаться. Марлин МакКиннон не бросила на него ни одного косого взгляда даже после того, как его, черт возьми, собственный брат оставил ей на память шрам на правой руке в стычке у Запретного леса. Сириус не мог потерять еще и ее, просто не мог, но подлые слова кузины не оставили ему иного выбора. Бродяга должен был делать вид, что она стала ему безразлична, он был как никогда равнодушен к своим собственным желаниям, но Эванс, разозлившись, внезапно напомнила ему о таком замечательном трюке, как легилименции. Время шло, а он не находил способа лучше, чем просто избегать Марлин, что не составляло труда, потому что она сама его избегала. Так прошел месяц, а затем Блэк с новой силой ощутил, что больше так не протянет. Тогда-то он и начал брать у Джима мантию-невидимку, почти каждый вечер спускался вниз и ждал ее, чтобы проводить до гостиной. Иногда она не приходила, и он решил бы, что Марлин уже в комнате, если бы рыжая Эванс не твердила, что, похоже, у Марлс появилось тайное место, где она может прятаться от посторонних глаз.
Сириус искал это место, он действительно искал его, но нашел уже намного позже. Он был уверен, что Марлин ненавидела его, несмотря на то, что Лили пыталась убедить его в обратном. Через почти три месяца Блэк понял, что Марлин никогда не прекращала бороться. И тогда он сдался, понимая, что это действительно не выход. А потом в голове родился план. А ведь правда. Если он не мог сделать вид, что она ему безразлична, значит, ее нужно спрятать. Сириус прекрасно понимал, что Марлин будет против и, скорее всего, чертовски разозлится. В этом он даже не сомневался, поэтому... Бродяга решил сделать это без ее ведома. Вот только один он бы никогда не справился.

***

Глядя на Эванс, Сириус каждый раз чувствовал легкий укол вины оттого, что ему приходилось обманывать их всех, заставлять мучиться в неизвестности. Впрочем… вряд ли он сам знал многим больше, чем они. Сириус не солгал Лили Эванс – Марлин действительно была жива и прекрасно себя чувствовала – но это все, что он мог сказать. Бродяга не знал, где она. А если бы и знал, все равно не мог бы ее увидеть, рискуя выдать тайное место. Блэк знал лишь то, что Марлин МакКиннон надежно спрятана и чертовски на него злится. Да что там, она, наверняка, просто в бешенстве.
– Пойдем, сестренка, – хрипло позвал Бродяга, потушив сигарету. Почти вся жизнь пронеслась в его сознании за эти пять долгих минут. Он слышал ее тихие шаги, поднимаясь по лестнице в комнату. Эванс не сказала ему ни слова, но Сириус спиной чувствовал ее укоризненный взгляд, от которого на душе становилось совсем паршиво.



POV Лили Эванс

Я шла за Сириусом, мрачно глядя себе под ноги и уже совершенно точно зная, что он чего-то не договаривает, и была совершенно серьезно настроена выяснить, что именно. Мы уже почти дошли до нужной двери, когда я замерла, мысленно хлопнув себя по лбу. Надо же, совсем забыла!
– Ты иди, а я загляну к вам попозже, – произнесла я, пятясь назад. Сириус окинул меня удивленным настороженным взглядом, но вопросов задавать не стал, а лишь кивнул и зашел в комнату.
Почти не чувствуя под собой ног, я понеслась в свою комнату и, распахнув дверь с такой силой, что она ударилась о стену, влетела в спальню. Алиса соскочила с кровати, испуганно глядя на меня. В комнате она находилась одна.
– Алиса, я же совсем забыла про подарок! – воскликнула я, ища взглядом нужную вещь. Подруга шумно выдохнула и сердито уставилась на меня.
– Эванс, ты совсем с ума сошла?! – крикнула Алиса, сверкнув глазами. – Я подумала, что-то случилось, ну как так вообще можно!
Не слушая ее, я трепетно взяла в руки аквариум, стоящий на тумбочке. Воды там было немного, но моей рыбке полный и не нужен. Тем более что это пока еще не рыбка.
– Пойдем, Лис, – позвала я, любуясь рыже-красным лепесточком, качающимся на воде. – Надеюсь, профессор Слизнорт у себя.
Мы спустились по лестнице, все еще слыша девчачьи голоса, доносящиеся из соседних комнат. Непривычно было видеть обычно шумную и набитую до предела гостиную такой пустой и тихой, даже огонь не горел в камине. Алиса тяжело вздохнула, а я медленно прошлась взглядом по дивану, по столу и стульям, по журналам на тумбочках у стены, по часам, на которые я так часто смотрела, дожидаясь свидания с Джеймсом… Гриффиндорские флажки и знамена, глядя на которые, невольно хотелось плакать.
– Я не хочу уезжать, – всхлипнув, высказала нашу общую мысль Алиса. – Я хочу снова на пятый курс, где я начала встречаться с Фрэнком… – Алиса обернулась, в ее глазах блестели слезы. – Клянусь, я бы даже прочитала все непрочитанные параграфы по ЗОТИ… и даже, возможно, стала бы играть в квиддич… Лили! Хотела бы ты изменить что-то, если бы снова оказалась на пятом курсе?
На первый взгляд вопрос безобидный, но почему-то, стоило Алисе договорить, как сердце пустилось вскачь, а руки вспотели. Я смотрела на нее, чувствуя, как пересыхает во рту, а Алиса не отрывала от меня такого же внимательного взгляда.
– Я бы подружилась с Марлин, – дрожащим голосом ответила я. – Гораздо раньше. И… согласилась бы пойти в Хогсмид… с Джеймсом. Сразу же. Нет, может быть, не сразу, но… в общем, не через четыре года, а… через два?..
Алиса всхлипнула снова и, крепко обняв меня, разрыдалась. Несколько минут мы так и стояли, обнявшись, а затем я мягко подтолкнула ее к выходу из гостиной. Стоило нам переступить порог, как глаза тут же нашли то место, где еще вчера алела устрашающая надпись. Сейчас на стене от нее не осталось и следа, но перед моим внутренним взором все еще сверкало темное предупреждение.
Что бы ни говорил Сириус, я не верила, что это просто слова, написанные кем-то только для того, чтобы нас запугать. Просто немыслимо, что у кого-то после такого еще осталось желание идти на бал, странно уже то, что его вообще не отменили. Я ускорила шаг, желая поскорее убраться от этого места, чтобы избавить себя от непрошенных, темных мыслей. Алиса ни на шаг от меня не отставала, видимо, ее тоже, словно безликие тени, преследовали собственные страхи. Вчера, едва вернувшись в комнату, я написала домой длинное письмо и вместе с Джеймсом – он не хотел отпускать меня одну – отнесла его в Совятню. Сегодня утром на завтраке я получила ответ и облегченно перевела дух – все хорошо. В письме я сказала маме, чтобы в этом году они меня не встречали – я доберусь сама, к тому же, это – одна секунда.
Спустившись к классу зельеварения, я постучала в дверь, но никто мне не ответил.
– Подожди меня здесь, ладно? – попросила я Алису, и та кивнула. Чуть приоткрыв дверь, я неуверенно произнесла: – Профессор Слизнорт? – И, когда мне снова никто не ответил, вошла в класс, прикрыв за собой дверь.
Пройдя между двумя рядами, я в растерянности замерла у преподавательского стола, не зная, как поступить. Аккуратно поставив аквариум на стол, я огляделась по сторонам, ища хоть какие-то признаки, что профессор Слизнорт здесь. Склянки и пробирки были расставлены по местам, книги убраны в шкафы – никаких следов хоть какой-то деятельности. Развернувшись, я уже хотела было уйти, но тут замерла, наткнувшись взглядом на стеллаж с подносами и различными ингредиентами.

– Что будем варить? – поинтересовалась я, осторожно открывая стеклянные дверцы шкафа и осматривая его содержимое. – Есть все для приготовления оборотного зелья, можно изготовить напиток живой смерти, еще…
– Как насчет Аммортенции, Лил? – смеется Северус, указывая мне на ближайшую склянку. – Хотя, ты права, это слишком просто… Сыворотка правды – самое то. – Снейп смотрит на меня, ожидая моего ответа. Губы сами собой растягиваются в улыбке.
– Отлично, Сев, – говорю я, доставая поднос.

Он всегда мечтал о своей собственной лаборатории, где будет варить самые разнообразные зелья, которые представит для поступления в Высшую академию зельеваров. Он бы поступил, точно бы поступил, учитывая его талант. Он мог не только приготовить любое зелье, но и придумать его самому в зависимости от желаемых свойств. Сколько всего связано с этим классом… Мы работали здесь на протяжении почти пяти лет, вместе, рука к руке.
Я вздохнула, осматривая подносы с самыми разными веществами. Как бы я хотела достать сейчас сколько-нибудь, привычным жестом забрать волосы в пучок, закатать рукава и сварить какое-нибудь зелье. Меня всегда успокаивало это занятие, ведь, наблюдая за приготовлением, можно подумать о чем угодно, покопаться в себе, оценить свои действия…
– Может быть, действительно стоит приготовить сыворотку правды? – услышала я знакомый голос и резко обернулась на звук. Северус стоял у входа в хранилище Слизнорта, привалившись плечом к стене. – Иногда мне кажется, что только так я узнаю, о чем ты действительно думаешь. – Снейп сделал несколько шагов по направлению ко мне, но не стал подходить слишком близко. Что ж, это было весьма разумно с его стороны.
– Вспоминаю нашу совместную работу до того, как ты все испортил, – вкрадчиво ответила я, склонив голову набок. Снейп поморщился.
– Если бы не Поттер… – начал он, когда я уже развернулась, чтобы уйти.
– Да хватит уже, Джеймс тут не причем, – сверкнув глазами, перебила я. – Не он стал Пожирателем смерти!
– Я сделал это, чтобы защитить тебя, Лили! – крикнул Сев мне вслед. – Конечно, ты мне не веришь. Но это был единственный способ знать, что ты не станешь следующей!
– А когда стану? – взорвалась я, сжав руку в кулак так, что ногти вонзились в кожу. – Когда они захотят убить и меня, что ты будешь делать, Северус?! Похоже, только ты здесь не понимаешь, что это не игрушки. Если ты вдруг захочешь уйти – тебя убьют. Другого выхода нет. – Я обернулась на него через плечо, но Северус не тронулся с места.
– Есть один способ, – усмехнулся Снейп, окинув меня внимательным взглядом. – Не спросишь какой?
Я гордо вскинула голову и высокомерно произнесла, четко выделяя каждое слово:
– Мне все равно. – Резко развернувшись, я быстро пошла к выходу из класса, когда до меня долетели его слова:
– Даже если он поможет тебе найти подружку?
Я резко обернулась, сверля старого друга самым пронзительным взглядом. Нет, это невозможно. Он ничего не знает о Марлин, а если жестокие шутки мне порядком надоели.
– Марлин уехала к родителям, – отрезала я, разворачиваясь и решительно выходя из класса.
– Общение с Поттером не идет тебе на пользу.
Я даже не стала оборачиваться, чтобы окинуть его презрительным взглядом, а просто вышла из кабинета, хлопнув дверью. Алиса посмотрела на меня с удивлением, но, наверное, слышала голос Снейпа, поэтому не стала задавать мне никаких вопросов.
– Пойдем во двор, Лил… – лишь произнесла она. – Студенты уже начали собираться там.
Я кивнула, последовав за Алисой. Идти было недалеко, и уже через несколько минут мы вышли из замка и сели прямо на траву. Некоторые студенты гуляли неподалеку, кто-то также решил посидеть, вспоминая самые радостные события.
– Акцио, чемодан! – шепнула Алиса, взмахнув палочкой. Я проследила взглядом за летящим к нам чемоданом и снова бездумно уставилась на колышущиеся травинки.
– Лили, иди сюда, – услышала я справа знакомый голос. Джеймс, стоя метрах в двух от меня, усмехнувшись, поманил меня к себе.
Поднявшись, я неспешно пошла к нему, по пути растягивая губы в бледной улыбке. Он обнял меня и неожиданно закружил, крепко обнимая меня за талию. Это было так неожиданно, что я едва удержалась, чтобы не закричать.
– Не грусти, Эванс, – усмехнулся Поттер, подмигнув мне правым глазом, как он делал это раньше, проходя мимо. – Вот смотри. На этом месте я звал тебя в Хогсмид одиннадцать раз. Или сто одиннадцать... – Джеймс указал себе под ноги, и я, невольно хмыкнув, быстро обняла его.
Мы неторопливо пошли к Озеру, временами оглядываясь на друзей. Сириус стоял неподалеку от остальных и задумчиво смотрел на Запретный Лес. Совсем недавно, в конце мая, было последнее в Хогвартсе полнолуние. Джеймс, кивнув в его сторону, сменил направление. Легкий ветерок всколыхнул траву, зашумели вдали кроны деревьев. Мы одновременно подошли к Сириусу и встали по разные стороны от него, завороженно глядя на поднимающееся к верхушкам деревьев солнце.
– Всех студентов прошу подойти ко мне! – послышался усиленный заклинанием голос Дамблдора.
Сириус, усмехнувшись, посмотрел сначала на Джеймса, потом – на меня. Уже поворачиваясь спиной к Лесу, я вновь прошлась взглядом по качающимся верхушкам деревьев. Затем в последний раз оглядела замок, нашла башню Астрономии, гриффиндорскую башню и невольно улыбнулась, хоть улыбка вышла немного печальной.
– Что мне сказать?.. – спросила я, отводя взгляд от сверкающего на солнце шпиля башни Астрономии. Он находился так высоко, что его не было бы видно, если бы не отражающиеся от него лучи солнца. – «Прощай»?..
– Скажи «до свидания», – предложил Блэк, с усмешкой обнимая меня за плечи и похлопав Джеймса по спине. Тот усмехнулся и шутливо взлохматил Бродяге волосы. Мальчишки, со смешком подумала я, когда мы вместе подходили к Дамблдору, где уже собрались почти все студенты, привычно разбившись по факультетам. Казалось бы, мы уже не ученики, но, как и в прежние времена, вместе идем в Хогсмид, только теперь обратно уже не вернемся…
– До свидания, – прошептала я, в последний раз оглядываясь на остающийся вдали замок. Хогвартс-экспресс издал призывный гудок, сопровождаемый густым паром.
– Может быть, мы сюда еще вернемся, – успокоил меня Джеймс, растягивая губы в кривой ухмылке. – Может быть, будем уроки вести? Чур, я ЗОТИ!
Я засмеялась, заходя в поезд. Отыскав свободное купе, мы сразу же расселись по местам – с одной стороны я и Джеймс, с другой – Сириус, Рем и Алиса. Поезд тронулся, постепенно разгоняясь все быстрее и быстрее, и вот уже вместо привычных домов деревушки перед глазами замелькали широкие поля и бескрайнее голубое небо над ними. Грустно ли мне было уезжать? Разумеется. Особенно грустно, зная, что ждет нас там. Пока не закончится война, спокойной жизни у нас не предвидится. Понимали ли мы, что это значит? Вряд ли.
Вскоре я, кажется, уснула, чувствуя лишь тепло от рук Джеймса, прижимающих меня к себе. По-моему, я даже видела сон. Я видела Марлин, которая куда-то бежала, иногда оборачиваясь и весело сверкая глазами. Она звала меня куда-то, но куда именно, я так и не поняла, потому что внезапно почувствовала, как кто-то трясет меня за плечо. Распахнув глаза, я увидела перед собой Джеймса и только потом ощутила, что поезд уже не едет.
– Просыпайся, – произнес он, чуть улыбнувшись. – Мы уже приехали.
Я посмотрела в окно и с удивлением увидела станцию на вокзале Кингс-Кросс, знакомую платформу 9 3/4. Джеймс взял меня за руку, и мы вместе пошли к выходу, везя за собой чемоданы. Можно было и с помощью магии, конечно, но я почему-то решила сделать это вручную. Выходя из вагона, я подумала, что платформа кажется мне непривычно тихой из-за отсутствия учеников младших курсов. Я была немного сонной, и, наверное, поэтому не сразу поняла, что происходит, услышав за спиной чей-то крик:
– Эванс, отойди оттуда!
Я резко обернулась как раз в тот момент, когда кто-то с силой оттолкнул меня в сторону, а через долю секунды прямо через то место, где я стояла, пролетела зеленая вспышка. Не в силах даже пошевелиться, я тупо смотрела на сноп искр, отскочивших от асфальта.
– Остолбеней!
Я обернулась и увидела Сириуса – это он оттолкнул меня в сторону. Блэк выглядел разозленным, просто в бешенстве, и, проследив за его взглядом, я увидела ту, кого ожидала увидеть здесь меньше всего. Беллатриса Лестрейндж, кузина Сириуса, одна из самых жестоких и беспощадных Пожирательниц смерти. Более того, я уже видела ее раньше и так же точно не могла сделать ни единого шага ни в ее сторону, ни от нее. Стоя на перроне, она оглядывалась по сторонам, словно кого-то искала, ее черные глаза сверкали ненавистью.
– Ее здесь нет, Белла! – в ярости крикнул Сириус, выходя вперед и держа палочку наготове. Я прижала похолодевшую ладонь к лицу. Только бы с ним ничего не случилось… – Экспеллиармус!
Да какой, к черту, Экспеллиармус? Они могут убить нас всех.
Второй Пожиратель лениво отмахнулся от посланного Сириусом заклинания, точно от мухи, а в следующий миг молодой Блэк отлетела на три метра, хотя вслух не было произнесено ни слова. Родители, встречающие студентов, хватали их за руки и трансгрессировали, остальные, включая слизеринцев, трансгрессировали самостоятельно. Они даже не блокировали трансгрессию, вяло подумала я, не отрывая испуганных глаз от женщины с вьющимися черными волосами. Потому что пришли с конкретной целью.
– Я все равно ее найду, – завизжала Беллатриса, вскинув голову и глядя прямо на Сириуса. – Ты можешь в этом не сомневаться, братец!
– Ты что, сама уже не справляешься, сучка? – заорал Блэк, сплевывая кровь. Мысленно я молила Джеймса, чтобы он сделал хоть что-нибудь, чтобы увести Бродягу отсюда. Это может плохо кончиться, очень-очень плохо…
Сириус, вскочив на ноги, хотел было броситься на сестру, но тут ему наперерез неожиданно выскочил Джеймс, направив палочку на второго Пожирателя. Мне бы вздохнуть с облегчением, но все внутри будто заледенело.
– Остолбеней! – Я дернулась в сторону, но Рем тут же схватил меня за руку, удерживая на месте. Пожиратель покачнулся, явно не ожидая нападения, Белла вскинула палочку, скривив губы в жуткой ухмылке, и направила ее прямо на грудь Джеймса. Я бы закричала, если бы не Сириус, быстро схвативший Джеймса за руку. Тот сразу же потянулся ко мне, и в тот же момент, когда от палочки Беллатрисы оторвалась смертоносная зеленая вспышка, никого из нас на вокзале уже не было.
Тяжело дыша, я упала на колени прямо в прихожей нового дома Сириуса, подаренного ему его дядей Альфардом, да и остальные чувствовали себя примерно так же. Рем привалился к стене, пытаясь перевести дыхание, Джеймс опустился рядом со мной, а Сириус в ярости пнул ногой первый попавшийся предмет.
– Что она сделала моей чертовой семейке, если теперь ее поисками занимается Долохов?! – рявкнул Блэк, ни к кому не обращаясь. – Ненавижу! Твари!
Я перевела усталый взгляд на Сириуса. Блэк выглядел разъяренным до предела, в его глазах горел огонь ненависти к Пожирателям, которые только что поставили под угрозу жизни наших однокурсников. А если бы там оказались маленькие дети, пришедшие вместе с родителями встречать братьев и сестер?..
– Но если Пожиратели ищут Марлин, значит, они ее не похищали... – неожиданно произнес Джеймс, с внезапным интересом взглянув на Сириуса. – Внимание, вопрос, Бродяга. Наша девочка сама придумала что-то гениальное, или ей кто-то помог?..
Я замерла, пораженная этой мыслью, и на миг в доме воцарилась почти мертвая тишина. Мы переглянулись с Ремусом и Джимом, и Сириус глубоко вдохнул. Я тут же перевела на него внимательный цепкий взгляд и широко распахнула глаза, внезапно начиная понимать, что происходит. Губы тронула нервная усмешка, но я собиралась услышать объяснения лично от него. Сириус махнул рукой в сторону какой-то комнаты, приглашая нас пройти туда.
– Кажется, мне нужно вам кое-что рассказать, верно? – медленно произнес он, снимая ботинки. – И, скорее всего, вам это совсем не понравится.


Эпилог

Эпилог


Закружи меня.
И игла движется так изящно – вперед и назад.
Если бы мое сердце было компасом, ты стала бы севером.
Рискни всем.
Потому что я поймаю тебя, если ты упадешь.
Куда бы ты ни пошла.
Если бы мое сердце было домом, ты бы стала уютом.

Owl city – If my heart was a house


Призрачный хохот, отскакивая от зеркальных стен, заполнял все помещение, не оставляя мне ни единого уголка, где бы я могла от него укрыться. Она была сразу везде – такая вот чудовищная фантазия. Мне казалось, куда бы я ни повернулась, я везде увижу ее саркастическую ухмылку и безумные черные глаза, отражающие садистское удовольствие.
– Хочешь посмотреть? – спрашивает Беллатриса, махнув рукой. Я не понимаю, о чем она говорит, и совсем не хочу никуда смотреть, но голова сама поворачивается в указанную сторону. Однако ничего нового я не увидела.
– Ты, МакКиннон, наверное, думаешь, что в твоем случае все обойдется? – Белла неспешно меряет шагами зал, и, как бы далеко она не отошла, я все равно слышу ее завораживающе красивый голос. Если не видеть ее, можно подумать, что это самая обычная молодая женщина, которая в жизни никому не причинила зла. И только потом, заглянув в ее глаза, можно увидеть там тысячи гаснущих огоньков. Наверное, она сама не помнит, сколько раз от ее палочки отрывался зеленый луч. Я просто буду очередной грязнокровкой, которая, так или иначе, все равно умрет от руки Пожирателя. Она лишь хочет сделать это сама. – Мечтаешь о счастливой жизни? – Белла скривила губы, снова подходя ко мне. – Все же тебе стоит взглянуть…
Услышав звуки шагов, я резко отшатнулась и бросилась туда. Это уже далеко не первый сон, когда я оказываюсь в гуще сражения, но никогда еще эти лица не притягивали меня с такой невероятной силой. Что-то в них казалось мне смутно знакомым, практически во всех, лишь с некоторыми исключениями. Глаза мужчины, который только что бросился наперерез Пожирателю, выражают знакомое спокойствие, вот только я никак не могу понять, где же видела его раньше. Мимо меня пронесся вихрастый мальчишка, набегу вскидывая палочку. Джеймс? Дорогу ему преградил Пожиратель с длинными белоснежными волосами. Люциус Малфой, с содроганием подумала я. Вот только выглядел он будто лет на двадцать старше, чем был сейчас. Но раз так, значит... я вижу будущее?
– Именно так, дорогуша, – ехидно отозвалась Беллатриса, внезапно появляясь рядом со мной. – Смотри туда…
Я вновь проследила взглядом за ее рукой и вновь увидела лохматого мальчишку в круглых очках. Он резко обернулся, отражая летящее заклинание, которое могло бы попасть в красивого мужчину рядом с ним. И в нем тоже было что-то знакомое.
Сердце пропустило удар. Я могла бы подумать, что передо мной Джеймс, сперва я именно так и подумала, но потом… Черные волосы, торчащие во все стороны, зеленые глаза… Опять эти зеленые глаза.
– Что это? – крикнула я, вновь ища взглядом Беллу. – Ты сама придумываешь эти сны?!
И мальчика, копию Джеймса Поттера, с зелеными глазами… Глазами Лили.
– Мерлин! – Я больше ничего не видела, кроме этих глаз. Просто не могла.
Я не знала, куда мне бежать и что делать. Я бы бросилась в самый центр сражения, чтобы помочь им, но ноги внезапно перестали меня слушаться. Все вокруг смешалось, я слышала лишь возгласы, чьи-то голоса, вокруг мелькали тени: девчонка промелькнула в паре метров от меня и тут же исчезла. Я находилась в полном замешательстве, я не понимала.
Сын. Это их сын, по-другому быть не могло! Но КАК?
Глаза зеленые, такие же зеленые, как у Лили.
Где же они сами?..
Лихорадочно оглядываясь по сторонам, я искала похожие лица, но все было тщетно. Едва сдерживая слезы, я была вынуждена слушать смешки Лестрейндж, которая наблюдала за сражением с явным удовольствием. Вокруг снова замелькали зеленые и красные вспышки, белые и черные тени появлялись то в одном месте, то в другом.
И тут я снова увидела ее. Густые черные волосы, вьющиеся по плечам и спине, безумно сверкающие глаза. Как будто бы совсем не изменилось, но в ее лице неумолимо проскальзывали очевидный опыт и еще более безумное выражение, хотя, казалось бы, куда еще больше?.. Пару секунд она стояла, саркастически ухмыляясь, а затем почти неуловимым движением вскинула палочку и отвратительным голосом выкрикнула:
– Авада Кедавра!
Смертоносный зеленый луч тут же оторвался от ее палочки, завораживая своим светом. Я завертела головой, пытаясь понять, в кого она попала и увидела, как красивый мужчина, которого я уже видела, падает в арку с непонятными тенями. Тени, светлые и темные, извивались и издавали практически неслышные звуки, будто приветствуя старого друга. А затем я увидела этого мальчика, который со всех ног мчится туда же, но в этот момент его ловит другой мужчина, светловолосый, с серьезным выражением лица и теми знакомыми глазами. А в глазах боль.
– Сириус… – прошептала Беллатриса прямо мне в ухо. – Я убью Сириуса Блэка. Я клянусь тебе, моя маленькая грязнокровка…
По венам медленно растекалась паника. Я не понимала, что происходит, но что-то холодное жгло меня изнутри, выжигая все чувства и эмоции.
Свои собственные мысли казались мне замороженными, я не могла связать и двух слов, просто стояла на месте, будто примерзнув. А в следующий миг осознала, что стою на коленях, а откуда-то изнутри рвется крик. Это был какой-то кошмар, все слилось в единое пятно, а в голове голос – уже знакомый отвратительный голос Беллатрисы Лестрейндж…
– Я убью Сириуса Блэка! – хохотала она, скрываясь в каком-то проходе. Через мгновение оттуда снова послышался ликующий смех.
– Ты не сделаешь этого!! Ты не сможешь! НЕТ! – Я кричала, срывая голос, а откуда-то издалека все еще слышался леденящий душу смех.
Но в тот момент что-то вырвало меня из этого кошмара, и все вокруг изменилось за считанные секунды.
Я вновь оказалась в темноте и, ожидая чего угодно, беспомощно оглянулась по сторонам. Опустив взгляд, я в изумлении увидела затухающий фонарь прямо передо мной. Фонарь? Серьезно?
Я поняла, что происходит, за несколько секунд до того, как из темноты вдруг выскочила маленькая девочка с ореолом пушистых каштановых волос. Огромные серебристые глаза тревожно блеснули в тусклом свете, она неслась, куда глаза глядят, лишь бы спрятаться от жутковатого на вид завхоза. Я знала – она слышала подозрительный шорох неподалеку, но даже не обратила на него внимания. Все во мне ликовало, когда она вдруг споткнулась на ровном месте, закричав от неожиданности, и рухнула на пол.
Прямо под ней раздался яростный крик.
– Кто здесь? – произнесла она испуганно, настороженно оглядываясь по сторонам.
– Эй, ты что творишь?! – воскликнул сердитый мальчишеский голос совсем рядом. – Вставай сейчас же, Мерлин, да у меня, вероятно, здоровенная шишка!
Девочка тут же подпрыгнула, торопливо отряхивая мантию. Темнота всколыхнулась. По голосу было не очень-то ясно, кто это, но, очевидно, незнакомец страшно зол.
– Ты сам виноват! – толи от страха, толи от удивления выкрикнула она, мотая головой, и тут же понизила голос до шепота. – Как ты вообще это сделал?! Вокруг меня не было ни души! – Она вполне уверена в своих словах, но кто же знал о такой чудесной штуке, как мантия-невидимка?
– Не твое дело, – буркнул взъерошенный мальчишка из темноты, пытаясь что-то отыскать на полу. – Чуть карту не выронил, Сохатый бы меня прикончил… Тебя не должно было здесь быть, откуда ты взялась?!
Девочка едва не задохнулась от возмущения.
«Откуда я взялась?! Откуда ты взялся?!»
– Хватит болтать! – отрезал мальчик сердито, видимо, найдя то, что искал. – Из-за тебя нас вот-вот поймают, так что шевелись. – Он сунул ей в руку ее же палочку. – Люмос! Идем же!
Девочке он показался уж слишком недружелюбным, к тому же, она еще была обеспокоена, не караулит ли Филч снаружи. А голос был жутко знакомый, но она никак не могла определить, кто перед ней. Поэтому она просто бежала за светом, пристально вглядываясь во тьму под ногами, чтобы не споткнуться и ни о чем не думая. Когда они сломя голову вылетели из библиотеки и скрылись за углом, мальчик резко остановился и развернулся к ней, направляя свет от палочки ей в лицо.
– Так ты и правда девчонка, – недоверчиво фыркнул он, щурясь.
– А что, незаметно? – мгновенно огрызнулась девочка, поднимая глаза. И замерла как вкопанная.
Темные длинные волосы.
Нагловатые синие глаза.
– Мерлин! Я тебя знаю. Ты – Сириус Блэк.
– Я определенно видел тебя на занятиях, – без какой-либо былой враждебности отозвался мальчишка. В его голосе появилось любопытство. – Ты…
Конечно, он не помнит, кто она такая.
– Марлин МакКиннон, – любезно подсказала девочка, и на моих губах тут же появилась улыбка. Она не обиделась. – Приятно познакомиться.
Девочка неуверенно протянула ему руку, и Блэк, подумав, с серьезным видом пожал ее…


Широко распахнув глаза, я быстро огляделась по сторонам и судорожно перевела дыхание. Знакомая комната, уже несколько дней вызывающая у меня лишь раздражение, теперь показалась самым прекрасным местом в мире. Только не в зеркальной комнате, где любой звук словно отскакивает от стен. Только не там, где ликовала Беллатриса, обещавшая убить Сириуса… Мерлин…
И только сейчас я поняла, что не видела в сражении не только Джеймса и Лили. Сердце вновь застучало как сумасшедшее, когда мои мысли вернулись к только что пережитому ужасу. Пусть сон. Может быть, это просто очередное внушение Беллатрисы Лестрейндж, но… но где, черт возьми, в тот момент была я?
Помотав головой, я резко выдохнула и зажмурила глаза. Это неправда. Война не может длиться так долго. Если только мы не… Резко распахнув глаза, я уставилась в одну точку, боясь поверить своим мыслям. Нет! Мы не можем этого допустить! Мы не можем проиграть, иначе будущий мир ждет полнейший хаос. Судя по тому, что я видела, именно так можно было назвать все то, что происходит в моих снах.
Секундочку. Я нахмурилась, медленно поднимая голову и осознавая то, что еще пару секунд назад даже не приходило мне в голову. Я помню свой сон. Нет, не так. Я помнила все сны, которые снились мне весь этот год. Я помнила, какие из них повторялись, а какие нет. Я помнила точно, сколько раз в них появлялась Белла, что она делала, что говорила…
– Хватит, – шепнула я сама себе, и собственный голос показался мне чересчур громким.
Я очнулась здесь три дня назад, почти мгновенно узнав действие усыпляющего заклинания, и непременно запаниковала бы, если бы не увидела рядом с собой дремлющего Сириуса. Он, впрочем, тут же проснулся, словно почувствовал. Разумеется, я сразу же потребовала объяснение, но даже подумать не могла, насколько мне все это не понравится. Внутри клокотала холодная ярость и, чтобы не сказать чего лишнего, я просто попросила его поскорее отсюда убраться. Он попытался возразить, но, кажется, я чем-то в него запустила…
С тех пор ко мне никто не приходил, по крайней мере, пока я не спала. Но, просыпаясь, я находила поднос с едой на тумбочке рядом с кроватью. Прекрасно. Просто замечательно, что ему не пришла мысль прятать меня в подвале с крысами. Впрочем, я не особо жаждала кого-то видеть, ведь если Сириусу в этом деле помогали и остальные, то пусть лучше не появляются. Как он мог все же решиться меня спрятать? То есть, я понимаю, зачем понадобилось меня усыплять, ведь добровольно я бы не согласилась, но это было нечестно. По отношению ко мне нечестно.
Повернув голову, я остановилась взглядом на конверте, лежащем на тумбочке у кровати. Похоже, это письмо, вот только я не собиралась его читать. Может быть, чуть позже, когда перестану на него злиться и смогу прочитать письмо, при этом, не разорвав его в клочья. Интересно, где я? И знает ли кто-нибудь о том, что я здесь?
Стоило мне об этом подумать, как дверь за моей спиной скрипнула, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Я машинально потянулась за палочкой, но затем раздраженно фыркнула – он даже палочку у меня забрал! Как, интересно, я буду защищаться, если сюда кто-нибудь придет? Вот как сейчас, например. Нежданный гость сделал два шага и замер, похоже, заметив, что на этот раз я не сплю.
– Ну, заходи, чего стоишь, – резко произнесла я, не оборачиваясь. Кто бы он ни был – пусть заходит или убирается прочь.
Не услышав шагов, я не выдержала и обернулась, готовая высказать все, что думаю об этой идиотской затее. В конце концов, если Сириус решил больше ко мне не приходить, нужно же мне хоть с кем-то разговаривать. Или на кого-то кричать. Как получится. Однако стоило мне обернуться, как все слова, уже готовые сорваться с моего языка, мгновенно застряли в горле. Сглотнув предательски подступивший комок и растеряв все язвительные комментарии, я склонила голову набок, вновь мечтая оказаться где-нибудь в другом месте. А тем временем с губ слетел почти робкий вопрос, явно не блещущий красноречием.
– Ты?.. – произнесла я, чувствуя себя застигнутой врасплох. Наверное, еще ни разу в жизни мне не приходилось так удивляться.

Конец первой части
________________________________________________________________________________________________
ВНИМАНИЕ! ПРОДОЛЖЕНИЕ ФАНФА: http://hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=87384! ПОКА ЖИВА НАДЕЖДА

Вторая часть не имеет какой-то сильной связи с первой частью, т.к. в первой части рассказывалось о школьных годах. В принципе, большое значение будут иметь только последние главы, касающиеся нападения на Кингс-Кросс, Марлин, плана Сириуса и т.д. Следите за обновлениями, и, конечно же, если вам вдруг захочется написать мне пару строк - буду благодарна за отзывы) Ваша visionaria