Ирония Поттер

Глава 1

Дан­ная гла­ва на­писа­на до­воль­но близ­ко к ори­гина­лу ма­дам Ро­улинг. При­сутс­тву­ют ком­мента­рии глав­ной ге­ро­ини, в ко­торых вы­ража­ет­ся её субъ­ек­тивное мне­ние о про­ис­хо­дящем и до­воль­но мер­зкие сце­ны... Этот текст вкла­дывал­ся ра­нее, но ав­тор пос­чи­тал, что он не­дос­та­точ­но хо­рош для ши­рокой пуб­ли­ки. На­де­юсь, что не ра­зоча­рую.

***


Мис­тер и мис­сис Дурсль про­жива­ли в до­ме № 4 по Ти­совой ули­це, хо­тя я счи­таю, что на клад­би­ще или в у­ют­ном до­мике с мяг­ки­ми сте­нами им бы­ло бы луч­ше. Или в тюрь­ме. Точ­нее, в раз­ных тюрь­мах, что­бы эти ми­лые граж­да­не Бри­тании не раз­мно­жались. Они бы­ли чис­токров­ны­ми жи­теля­ми ос­тро­ва и ес­ли это вам о чём-то го­ворит, то вы сра­зу вспом­ни­те о кро­вос­ме­шении. Сог­ла­ситесь, до­воль­но слож­но из­бе­гать дан­но­го яв­ле­ния жи­телям ог­ра­ничен­ной тер­ри­тории, ко­торые не хо­тят скре­щивать­ся с чу­жака­ми. Я ни в ко­ем слу­чае не го­ворю, что этот вид мыш­ле­ния при­сущ всем бри­тан­цам. Но имен­но эти чис­токров­ные граж­да­не стра­ны, над ко­торой не за­ходит сол­нце, ста­ли са­мым ужас­ным об­разцом нас­то­ящей НОР­МАЛЬ­НОЙ семьи. Уж от ко-го-ко­го, а от них нель­зя бы­ло ожи­дать че­го-ни­будь не­нор­маль­но­го. Они весь­ма не­одоб­ри­тель­но от­но­сились к лю­бым стран­ностя­ми, а от ано­малий и за­гадок ста­рались дер­жать­ся как мож­но даль­ше. И на­до ска­зать, что до­воль­но хо­рошо по­луча­лось. Гла­вой рас­смат­ри­ва­емо­го на­ми се­мей­ства был мис­тер Дурсль. «Пол­ный муж­чи­на с очень пыш­ны­ми уса­ми и ко­рот­кой ше­ей» - са­мое цен­зурное и то­леран­тное опи­сание дан­но­го че­лове­ка. Хо­тя, ес­ли чуть от­бро­сить при­личия и на­чать на­зывать ве­щи сво­ими име­нами, то мис­тер Дурсль - жгу­чая смесь мор­жа и ка­бана, с по­ис­ти­не свин­ским ха­рак­те­ром. Но, как и боль­шинс­тво лю­дей, пред­по­читал не за­мечать собс­твен­ных не­дос­татков и счи­тал се­бя са­мым что ни на­пасть нор­маль­ным и прек­расным че­лове­ком. Стран­но, что пре­ус­пе­ва­ющий гла­ва фир­мы по про­из­водс­тву дре­лей «Гран­нингс» (ещё один по­вод не­навис­ти, осо­бен­но со­сед­ской!) ока­зал­ся столь на­ив­ным че­лове­ком. Что же ка­са­ет­ся мис­сис Дурсль, его же­ны, то она бы­ла то­щей блон­динкой с очень длин­ной ше­ей. По­месь че­лове­ка и ло­шади, так ска­зать. Нет, не кен­тавром, а че­лове­ком с очень вы­тяну­тым, ли­цом. Пря­мо как у ко­ня. Мис­сис Дурсль очень лю­била под­слу­шивать чу­жие раз­го­воры и бы­ла пер­вой сплет­ни­цей в го­роде. И шея ей очень по­мога­ла в это не­лёг­ком де­ле. Ка­жет­ся, ги­поте­за Ла­мар­ка об уд­ли­нении шеи из-за пос­то­ян­но­го её вы­тяги­вания, на­конец-то наш­ла своё под­твержде­ние. При этом мис­сис Дурсль бы­ла при­мер­ной до­мохо­зяй­кой и во всем под­держи­вала сво­его му­жа. У чер­ты Дурсль был ма­лень­кий сын по име­ни Дад­ли, и, по их мне­нию, это был са­мый чу­дес­ный ре­бёнок на скей­те (ох уж эти на­ив­ные ан­гли­чане…). На­вер­ное, все ро­дите­ли так счи­та­ют, но мне это­го не до­велось ис­пы­тать в соз­на­тель­ном воз­расте... Впро­чем, эта ис­то­рия име­ет оп­ре­делён­ный по­рядок, и не мне на­рушать его сво­ими ком­мента­ри­ями. Хо­тя… Я в лю­бом слу­чае не смо­гу дер­жать язык за зу­бами, так что за­ранее при­ношу вам ис­крен­ние из­ви­нения.
Семья Дур­слей име­ла все, че­го толь­ко мож­но бы­ло по­желать (ну, кро­ме при­ят­ной внеш­ности и снос­ных ха­рак­те­ров, хо­тя, это толь­ко мое мне­ние). Но был у них один сек­рет. При­чём боль­ше все­го на све­те они бо­ялись, что кто-ни­будь о нем уз­на­ет. Дур­сли да­же пред­ста­вить се­бе не мог­ли, что с ни­ми бу­дет, ес­ли всплы­ва­ет прав­да о Пот­те­рах. Ведь тог­да всей их нор­маль­нос­ти прой­дёт ко­нец, а со­седи... В об­щем, это­го они очень бо­ялись. Что же в этих Пот­те­рах та­кого? Ни­чего. Это бы­ла са­мая обыч­ная семья, в ко­торой так же лю­били сво­их де­тей, но они бы­ли "не­нор­маль­ны­ми". По­чему, спро­сите вы. А все прос­то. Они бы­ли ма­гами. Да-да, са­мыми нас­то­ящи­ми ма­гами. С вол­шебны­ми па­лоч­ка­ми, зель­ями и про­чими чу­деса­ми. И ес­ли я не ви­жу в этом ни­чего страш­но­го, то Дур­сли… Их мне­ние аб­со­лют­но про­тиво­полож­но. Я бы по­няла, ес­ли бы они бы­ли из­лишне ре­лиги­оз­ным се­мей­ством и лю­бые чу­деса при­писы­вали про­ис­кам дь­яво­ла (хо­тя мог­ли и на чу­дот­во­рения по­думать – от­вет Бо­га сво­им вер­ным слу­гам), но мис­тер и мис­сис Дурсль да­же на Рож­дес­тво не по­сеща­ли храм.
От­крою вам страш­ную тай­ну: мис­сис Пот-тер при­ходи­лась мис­сис Дурсль род­ной сес­трой, но они не ви­делись вот уже нес­коль­ко лет, че­му мис­сис Дурсль бы­ла очень рей­да. Она да­же де­лала вид, что у нее вов­се и нет ни­какой сес­тры, что, сог­ла­ситесь, сов­сем не впи­сыва­ет­ся в об­раз адек­ватно­го че­лове­ка. Ее сму­щала и воз­му­щал­ся эта сес­тринская не­нор­маль­ность, и она сод­ро­галась от од­ной мыс­ли об этом. А еще Дур­сли бо­ялись то­го, что ска­жут со­седи, ес­ли на Ти­совую ули­цу явят­ся Пот­те­ры (ко­неч­но, тог­да все уз­на­ют, что же­на Дур­сля лжет!). Дур­сли зна­ли, что у Пот­те­ров то­же есть ре­бёнок, но по­лом ре­бён­ка, да и, собс­твен­но, ко­личес­твом этих са­мых де­тей не ин­те­ресо­вались. Они ка­тего­ричес­ки не хо­тели, что­бы их сы­ночек Дад­ли об­щался с от­родь­ем та­ких не­нор­маль­ных ро­дите­лей. И я бы, на мес­те Пот­те­ров ду­мала точ­но так­же. Ну что мо­жет по­лучить­ся, ес­ли скрес­тить свинью и ко­ня?! Ду­маю, ни­чего хо­роше­го, точ­но. Заг­ля­дывая в бу­дущее, ска­жу, что это был от­вра­титель­ный му­тант как внут­ри, так и сна­ружи. Но, я опять отош­ла от те­мы.
Ког­да в сре­ду - а это бы­ла имен­но сре­да - мис­тер и мис­сис Дурсль прос­ну­лись пос­ле тя­жёлой ноч­ки (сов­сем не­нуж­ная под­робность!), бы­ло се­рое и скуч­ное ут­ро. Ни­чего не пред­ве­щало бе­ды, так ска­зать... Мис­тер Дурсль пох­рю­кивал что-то се­бе под нос и за­вязы­вал са­мый мер­зкий и без­вкус­ный из сво­их кош­марных гал­сту­ков. А мис­сис Дурсль, с тру­дом уса­див соп­ро­тив­ля­юще­гося и по­виз­ги­ва­юще­го Дад­ли на вы­сокий дет­ский стуль­чик, со счас­тли­вой улыб­кой пе­рес­ка­зыва­ла му­жу пос­ледние сплет­ни. В об­щем в их до­ме ца­рила нор­маль­ность и бла­годать. Они бы­ли счас­тли­вы в сво­ем не­веде­нии...
В по­лови­не де­вято­го мис­тер Дурсль взял свой пор­тфель, хрюк­нул мис­сис Дурсль в шей­ку и по­пытал­ся сде­лать то же са­мое с Дад­ли, но про­мах­нулся, по­тому что лю­бимый сы­ночек впал в ярость, что с ним про­ис­хо­дило до­воль­но час­то. Он рас­ка­чивал­ся взад-впе­ред на стуль­чи­ке, лов­ко вы­ужи­вал из та­рел­ки ка­шу и за­ляпы­вал ею сте­ны. В об­щем, вел се­бя ес­тес­твен­но и раз­вле­кал­ся как мог. По мо­ему он уже тог­да, ког­да ему был один год, вел се­бя как ти­пич­ный Дад­ли, а мис­сис Дурсль во всю ему по­така­ла.
- Ух, ты моя кро­шеч­ка, - со сме­хом вы­давил из се­бя мис­тер Дурсль, вы­ходя из до­ма. Хо­чет­ся на­писать: "... и пос­ле это­го его ник­то не ви­дел...", но, к со­жале­нию он ни­куда не про­падет и бу­дет да­же жив-здо­ров. На бли­жай­шие де­сять лет... хе-хе.
Он сел на ма­шину и вы­ехал со дво­ра.
На бли­жай­шем по­воро­те на дру­гую ули­цу мис­тер Дурсль за­метил, что про­ис­хо­дит неч­то-то стран­ное: на тро­ту­аре сто­яла кош­ка и вни­матель­но изу­чала ле­жащую пе­ред ней кар­ту. В пер­вую се­кун­ду мис­тер Дурсль да­же не по­нял, что имен­но он уви­дел, но за­тем, уже ми­новав ее, рез­ко за­тор­мо­зил и ог­ля­нул­ся. На уг­лу Ти­совой ули­цы дей­стви­тель­но сто­яла по­лоса­тая кош­ка, но ни­какой кар­ты не бы­ло вид­но.
- Что за не­нор­маль­ность! - бур­кнул мис­тер Дурсль, а ког­да по­нял, что ска­зал, ис­пу­гал­ся, быс­тро за­вёл мо­тор и ум­чался от­сю­да по­даль­ше. - И при­видит­ся же та­кое!
А кош­ка, по­качав го­ловой, на­чала чи­тать таб­личку, на ко­торой бы­ло на­писа­но "Ти­совая ули­ца", но мис­тер Дурсль это­го, к со­жале­нию, уже не уви­дел.
Всю до­рогу, по­ка его ав­то­мобиль ехал к Лон­до­ну из при­горо­да, мис­тер Дурсль ду­мал о круп­ном за­казе на дре­ли, ко­торый рас­счи­тывал се­год­ня по­лучить и о про­шед­шей но­чи. Он был как лев – бе­зудер­жный и не­уто­мимый – а мис­сис Дурсль ка­залась страс­тной ко­шеч­кой, сдав­ший­ся на ми­лость по­беди­телю…
Но ког­да он подъ­ехал к Лон­до­ну, за­пол­нившие его го­лову мыс­ли о дре­лях и о его сом­ни­тель­ных ноч­ных под­ви­гах мгно­вен­но от­ту­да вы­лете­ли, по­тому что, по­пав в обыч­ную ут­реннюю проб­ку, да и от не­чего де­лать, он гля­дел по сто­ронам. Мис­тер Дурсль за­метил, что на ули­це по­яви­лось мно­жес­тво очень стран­но оде­тых лю­дей. Стран­но оде­тых лю­дей в ман­ти­ях. Мис­тер Дурсль не пе­рено­сил лю­дей в не­лепой одеж­де, да взять хо­тя бы мо­лодёжь, ко­торая но­сит черт зна­ет что! И вот те­перь вок­руг не­го ку­ча лю­дей в ду­рац­кой НЕ­НОР­МАЛЬ­НОЙ одеж­де и у мис­те­ра Дурсль на­чалась па­ника. С его-то фо­би­ей! Он зак­рыл гла­за, лишь бы не ви­деть этих стран­ных лю­дей и на­чал ду­мать об Ан­глии. Так и про­сидел, по­ка не ус­лы­шал сиг­нал ав­то­моби­ля и сто­яв­шие в проб­ке ма­шины на­конец тро­нулись с мес­та, и нес­коль­ко ми­нут спус­тя мис­тер Дурсль въ­ехал на пар­ковку фир­мы "Гран­нингс". Его го­лова сно­ва бы­ла за­бита дре­лями впе­ремеш­ку с ви­дени­ями об об­на­жен­ной мис­сис Дурсль.
Ка­бинет мис­те­ра Дур­сля на­ходил­ся на де­вятом эта­же (до ко­торо­го он с тру­дом доб­рался да­же на лиф­те!), где он всег­да си­дел спи­ной к ок­ну. Это и спас­ло его от еще од­но­го прис­ту­па "стран­но­фобии", ведь он не ви­дел про­лета­ющих ми­мо не­го сов. Да, это из­рядно бы по­пор­ти­ло нер­вы мис­те­ру Дур­слю, но не судь­ба, не судь­ба. Вы толь­ко пред­ставь­те се­бе сов, ле­та­ющих не ночью, ког­да им и по­ложе­но, а средь бе­ла дня, тем бо­лее в та­ком боль­шом го­роде, как Лон­дон. Ну как, страш­но?!
В от­ли­чии от мис­те­ра Дур­сля, на­ходив­ши­еся на ули­це лю­ди, не толь­ко в стран­ных кос­тю­мах, но и в обыч­ной одеж­де, ви­дели этих сов. Обыч­ные лю­ди ши­роко рас­кры­вали рты от удив­ле­ния и по­казы­вали на них паль­цем (а слю­на сте­кая с под­бо­род­ка, па­дала на одеж­ду, де­лая её воз­му­титель­но неп­ри­лич­ной). Боль­шинс­тво этих лю­дей в жиз­ни сво­ей не ви­дели ни од­ной со­вы, да­же в ноч­ное вре­мя и да­же в зо­опар­ке не ви­дели. А лю­ди в ман­ти­ях за­гадоч­но улы­бались и от­кро­вен­но пос­ме­ива­лись над обыч­но оде­тыми.
В об­щем, у мис­те­ра Дур­сля бы­ло впол­не нор­маль­ное, ли­шён­ное сов ут­ро, ну а про кош­ку он и ду­мать за­был. Он нак­ри­чал на тро­их под­чи­нён­ных, сде­лал нес­коль­ко важ­ных звон­ков и да­же па­ру раз по­высил го­лос на сво­их те­лефон­ных со­бесед­ни­ков.
По­это­му был впол­не до­волен жизнью, да и нас­тро­ение у не­го бы­ло прос­то от­личное - до тех пор, по­ка он не ре­шил нем­но­го раз­мять но­ги и ку­пить се­бе что-ни­будь по­есть в бу­лоч­ной нап­ро­тив. Но пси­хику мис­те­ра Дур­сля се­год­ня яв­но про­веря­ли на проч­ность, ина­че как объ­яс­нить, что он стол­кнул­ся с груп­пкой этих стран­ных ти­пов в ман­ти­ях, о ко­торых бла­гопо­луч­но за­был, не­дале­ко от це­ли сво­его ма­лень­ко­го пу­тешес­твия. От од­но­го взгля­да на них ему ста­нови­лось не по се­бе, хо­телось убе­жать и спря­тать­ся, да хо­тя бы в чу­лан под лес­тни­цей в их с мис­сис Дурсль у­ют­ном и бе­зопас­ном до­ме.
Эти ти­пы ожив­ленно пе­решеп­ты­вались. Вый­дя из бу­лоч­ной с ог­ромным пон­чи­ком в па­кете, мис­тер Дурсль вновь вы­нуж­ден был прой­ти ми­мо этих стран­ных лич­ностей, и в этот мо­мент он аб­со­лют­но слу­чай­но ус­лы­шал:
- ... да, это Пот­те­ры...
- ... близ­не­цы Гар­ри и Гер­ди...
Мис­тер Дурсль за­мер, рез­ко вспо­тел и, так ска­зать, у не­го в зо­бу ды­ханье спер­ло. Он ощу­тил, как на не­го на­каты­ва­ет вол­на стра­ха. Он да­же по­думал, что ум­рет от всех этих не­нор­маль­нос­тей и ре­шил уй­ти от них по­даль­ше.
Мис­тер Дурсль мет­нулся че­рез до­рогу так быс­тро, как толь­ко поз­во­ляла ему его объ­ем­ная ту­ша. Он пос­пешно под­нялся в офис, ряв­кнул сек­ре­тар­ше, что­бы его не бес­по­ко­или и за­бил­ся в крес­ло, что­бы от­ды­шать­ся. За­тем он на­чал пог­ла­живать усы, ду­мая, что...
Нет, ко­неч­но, это не­сус­ветная глу­пость. Пот­тер - не та­кая уж ред­кая фа­милия, ку­да не плюнь – по­падешь в Пот­те­ра. Мис­тер Дурсль лег­ко убе­дил се­бя в том, что в Ан­глии жи­вёт ку­ча близ­не­цов Пот­те­ров по име­ни Гар­ри и Гер­ри. Он да­же не мо­жет со стоп­ро­цен­тной уве­рен­ностью ут­вер­ждать, сколь­ко у не­го пле­мян­ни­ков: один, два, шесть... Без раз­ни­цы. Это не те не­нор­маль­ные родс­твен­нички Мис­сис Дурсль, а дру­гие не­нор­маль­ные. От мыс­ли, о том, что не­нор­маль­ных Пот­те­ров мо­жет быть мно­го, мис­те­ру Дур­слю сде­лалось дур­но. Но от му­жес­твен­но ре­шил не ду­мать об этом.
В об­щем, он ре­шил, что ему сов­сем не обя­затель­но бес­по­ко­ить мис­сис Дурсль, тем бо­лее что она всег­да ужас­но огор­ча­лась, ког­да речь за­ходи­ла о ее сес­тре. Мис­тер Дурсль не уп­ре­кал же­ну - ес­ли бы у не­го бы­ла та­кая сес­тра, как его же­ны, он бы... Но тем не ме­нее эти лю­ди в ман­ти­ях и то о чем они го­вори­ли - все это не на шут­ку пу­гало Мис­те­ра Дур­сля и вре­дило его тон­кой ду­шев­ной ор­га­низа­ции.
Пос­ле ро­ково­го по­хода за пон­чи­ком мис­те­ру Дур­слю бы­ло ку­да слож­нее сос­ре­дото­чить­ся на дре­лях, а тем бо­лее на сво­ей же­не. По­чему-то, она в во­об­ра­жении мис­те­ра Дур­сля бы­ла оде­та в стран­ный ба­лахон, как на тех ти­пах око­ло бу­лоч­ной, и со­вер­шенно раз­врат­но си­дела на мет­ле. Ког­да в пять ча­сов ве­чера он по­кидал зда­ние фир­мы, он был нас­толь­ко взвол­но­ван, что, вы­ходя из две­рей, не за­метил про­ходив­ше­го ми­мо че­лове­ка и вре­зал­ся в не­го.
- Из­ви­ните, - прох­рю­кал он, ви­дя, как ма­лень­кий ста­рикаш­ка по­шат­нулся и ед­ва не упал. Мис­те­ру Дур­слю по­надо­билось нес­коль­ко се­кунд, что­бы осоз­нать, что ста­ричок был одет в фи­оле­товую МАН­ТИЮ и имел очень длин­ную бо­роду. Кста­ти, ста­рикаш­ка нис­коль­ко не огор­чился, что его ед­ва не сби­ли с ног. Нап­ро­тив, он был чрез­вы­чай­но счас­тлив, ши­роко улыб­нулся и про­из­нес пис­кля­вым го­лосом, зас­та­вив­шим всех про­хожих обо­рачи­вать­ся:
- Не из­ви­няй­тесь, мой маль­чик, да­же ес­ли бы вы ме­ня уро­нили, я бы со­вер­шенно не огор­чился. Се­год­ня ве­ликий день и да­же вы, маль­чик мой, дол­жны ус­тро­ить праз­дник! Ли­куй­те, Вол­де­морт ис­чез!
С эти­ми сло­вами ста­рикаш­ка хо­тел об­нять мис­те­ра Дур­сля обе­ими ру­ками, но тот от­шатнул­ся и со сдав­ленным хрю­ком убе­жал.
- Вид­но, праз­дно­вать по­шел! - не огор­чился ста­ричок, и за­кинув в рот кон­фе­ту поп­ры­гал даль­ше.
А тем вре­менем мис­тер Дурсль до­бежал до пар­ковки, рез­во зас­ко­чил в ма­шину и на ско­рос­ти по­ехал в род­ной Литтл У­ин­гинг, где не про­ис­хо­дят ни­какие стран­ности и где он чувс­тво­вал се­бя в бе­зопас­ности. По до­роге до­мой он убеж­дал се­бя, что все про­ис­хо­дящее се­год­ня - не бо­лее чем плод его во­об­ра­жения. Хо­тя мис­тер Дурсль край­не от­ри­цатель­но от­но­сил­ся к во­об­ра­жению и его пло­дам. Осо­бен­но ког­да мис­сис Дурсль в его го­лове от­расти­ла се­дую бо­роду, а её ба­лахон на­чал при­об­ре­тать яр­ко фи­оле­товый цвет, пря­мо как у то­го ста­рикаш­ки…
Ког­да он свер­нул с Ти­совой ули­цы на до­рож­ку к до­му № 4, то сра­зу за­метил уже зна­комую и край­не стран­ную кош­ку. Все мыс­ли о же­не вы­лете­ли из го­ловы, а нас­тро­ение его (и не толь­ко нас­тро­ение!) рез­ко упа­ло. Мис­тер Дурсль не сом­не­вал­ся, что это та са­мая кош­ка ко­торая "изу­чала кар­ту". Уж где-где, а в род­ном до­ме он хо­тел от­дохнуть от всех этих стран­ностей и нас­ла­дить­ся бли­зостью с же­ной. Те­перь эта кош­ка си­дит на за­боре, от­де­ля­ющем его дом и сад от со­седей. Он был уве­рен, что нер­вный срыв в бли­жай­шем бу­дущем ему га­ран­ти­рован.
- Брысь! - гром­ко хрюк­нул мис­тер Дурсль.
Но кош­ка не ше­лох­ну­лась. Бо­лее то­го, она очень стро­го пос­мотре­ла на мис­те­ра Дур­сля. Мо­жет, это бы­ло пос­ледней кап­лей, пе­репол­нившей ча­шеч­ку его тер­пе­ния, а мо­жет ему прос­то за­хоте­лось по­орать, и он взор­вался, сбра­сывая весь стресс, на­копив­ший­ся за весь этот стран­ный день. Ош­метки мя­са раз­ле­телись во все сто­роны, а ку­сочек пе­чени и ма­лень­кая фе­калия за­мара­ли ок­но спаль­ни че­ты Дурсль… Эх, меч­ты, меч­ты…
Нем­но­го по­орав на не ре­аги­ру­ющую на его кри­ки кош­ку, он ус­по­ко­ил­ся. Соб­равшись с ду­хом, он во­шел в дом, вну­шая се­бе при этом, что ему ни в ко­ем слу­чае не сле­ду­ет ни о чем рас­ска­зывать же­не.
Для мис­сис Дурсль этот день был, как всег­да, весь­ма при­ят­ным. За ужи­ном она охот­но рас­ска­зала мис­те­ру Дур­слю о том, что у их со­сед­ки серь­ез­ные проб­ле­мы с сы­ном, и на­пос­ле­док по­радо­вала тем, что Дад­ли вы­учил но­вое сло­во "хач­чуу!" (пос­ле это­го он поч­ти не учил но­вых слов). Мис­тер Дурсль изо всех сил ста­рал­ся вес­ти се­бя как обыч­но и не по­казы­вать же­не сво­его сос­то­яния. Хо­тя на са­мом де­ле ему бе­зум­но хо­телось ли­бо взять свою жен­щи­ну пря­мо сей­час, ли­бо рас­ска­зать ей о том, что его тре­вожит. А луч­ше сде­лать и то и дру­гое од­новре­мен­но. Но мис­тер Дурсль был при­лич­ным и роб­ким че­лове­ком, по­это­му ни­чего из вы­шепе­речис­ленно­го не со­вер­шил. По­ка что.
Ког­да мис­сис Дурсль уло­жила в кро­ват­ку Дад­ли, а мис­тер Дурсль по­цело­вал его, по­желав спо­кой­ной но­чи, он по­шел в гос­ти­ную и вклю­чил свой лю­бимый те­леви­зор. По од­но­му из ка­налов как раз за­кан­чи­вались ве­чер­ние но­вос­ти.
- И в за­вер­ше­ние на­шего вы­пус­ка о стран­ном по­веде­нии сов по всей Ан­глии. Хо­тя со­вы обыч­но ве­дут ноч­ной об­раз жиз­ни, се­год­ня пос­ту­пали сот­ни со­об­ще­ний от лю­дей, ко­торые с са­мого рас­све­та в раз­ных точ­ках стра­ны ви­дели бес­по­рядоч­но ле­та­ющих сов. Спе­ци­алис­ты не мо­гут объ­яс­нить, по­чему со­вы ре­шили из­ме­нить свой рас­по­рядок дня, - Тут дик­тор ух­мыль­нул­ся. - Это очень не­обыч­но. А те­перь я пе­редаю сло­во Те­ду Ком­ней­ру с его прог­но­зом по­годы. Как ты ду­ма­ешь, Тед, не бу­дет ли се­год­ня ве­чером но­вых со­виных дож­дей?
- Не знаю, Джек... - На эк­ра­не по­явил­ся ме­те­оро­лог, а мис­тер Дурсль пос­пе­шил вык­лю­чить те­леви­зор.
Слиш­ком уж боль­шое дав­ле­ние на его неж­ную пси­хику про­изош­ло се­год­ня. Все эти кош­ки, со­вы, ста­рые из­вра­щен­цы в ман­ти­ях, ко­торые го­ворят о Пот­те­рах... Это бы­ло силь­нее его и он боль­ше не мог сдер­жи­вать свои же­лания.
Мис­сис Дурсль вош­ла в гос­ти­ную с дву­мя чаш­ка­ми го­ряче­го чая.
- Эм, Пе­тунья, до­рогая... Ты дав­но не по­луча­ла из­вестий от сво­ей сес­тры?
Как он и ожи­дал, мис­сис Дурсль изоб­ра­зила на ли­це удив­ле­ние, а по­том и злость. Все-та­ки обыч­но они де­лали вид, что у нее нет и ни­какой сес­тры. Так что по­доб­ная ре­ак­ция на воп­рос мис­те­ра Дур­сля бы­ла объ­яс­ни­ма.
- Дав­но! - от­ре­зала мис­сис Дурсль. - А по­чему ты спра­шива­ешь?
- В но­вос­тях го­вори­ли вся­кие за­гадоч­ные ве­щи, - про­бор­мо­тал мис­тер Дурсль. Нес­мотря на ог­ромную раз­ни­цу в га­бари­тах, он все же по­ба­ивал­ся же­ну - имен­но она бы­ла хо­зяй­кой в до­ме. - Со­вы ле­та­ют сре­ди бе­ла дня, тол­пы лю­дей хо­дят в стран­ной одеж­де...
- И что? - рез­ко пе­реби­ла его мис­сис Дурсль.
- Ну, я по­думал... Мо­жет быть... Мо­жет, это свя­зано с... Ну, ты по­нима­ешь... С та­кими как она... - мял­ся мис­тер Дурсль под злоб­ным взгля­дом же­ны.
Мис­сис Дурсль под­жа­ла гу­бы и под­несла чаш­ку с ча­ем ко рту. А мис­тер Дурсль за­думал­ся, ос­ме­лить­ся ли он ска­зать же­не о сво­их фан­та­зи­ях и о том, что слы­шал се­год­ня от этих стран­ных лю­дей в ман­ти­ях фа­милию Пот­тер. И ре­шил, что не ос­ме­лить­ся. Вмес­то это­го он про­из­нес как бы меж­ду про­чим:
- У них ведь сын - ро­вес­ник Дад­ли, вер­но?
- У них их два. И да, они ро­вес­ни­ки Дад­ли. - Го­лос мис­сис Дурсль был хо­лоден как лед.
- Не на­пом­нишь мне, как их зо­вут? На "Г", ка­жет­ся?
- Гар­ри и Гер­ди. На мой взгляд, мер­зкие, прос­то­народ­ные име­на.
- О, ко­неч­но. - Мис­тер Дурсль ощу­тил, как ек­ну­ло сер­дце и за­пах­ло по­том. - Я пол­ностью с то­бой сог­ла­сен.
Боль­ше мис­тер Дурсль не воз­вра­щал­ся к этой те­ме - ни ког­да до­пивал чай, ни ког­да они вста­ли и пош­ли в спаль­ню. (Без NC!) Но ког­да мис­сис Дурсль пош­ла в ван­ну, мис­тер Дурсль от­крыл ок­но и выг­ля­нул в сад. Кош­ка все еще си­дела на за­боре и смот­ре­ла на ули­цу, слов­но жда­ла ко­го-то. Они встре­тились гла­зами, но мис­тер Дурсль пос­пешно от­вёл взгляд. Уж боль­но стро­го смот­рит это не­нор­маль­ное жи­вот­ное. Это ста­ло ещё од­ной при­чиной, по ко­торой он пос­та­рал­ся за­быть о сво­ей по­хоти, толь­ко кош­ки, под­гля­дыва­ющей за его бли­зостью с же­ной, не хва­тало мис­те­ру Дур­слю для пол­но­го счастья.
Мис­тер Дурсль спро­сил се­бя, не при­виде­лось ли ему все то, с чем он стол­кнул­ся се­год­ня? И ес­ли нет, то не­уже­ли все это свя­зано с Пот­те­рами? Ес­ли это так, и ес­ли вы­яс­нится, что они, Дур­сли, име­ют от­но­шение к этим Пот­те­рам и всем дру­гим не­нор­маль­ным... Нет, мис­тер Дурсль не вы­нес бы это­го.
Дур­сли лег­ли в пос­тель. Мис­сис Дурсль за­суну­ла ру­ку под оде­яло и до­воль­но креп­ко ух­ва­тила муж­чи­ну за его ес­тес­тво. Но оно бы­ло рав­но­душ­но к столь дер­зким при­кос­но­вени­ям.
- Что с то­бой, Вер­нон? Ты… ты не хо­чешь… - рас­те­ряно спро­сила мис­сис Дурсль.
- До­рогая, я… Я очень ус­тал, да­вай не се­год­ня… - про­мям­лил муж­чи­на.
Тог­да мис­сис Дурсль, под­жав гу­бы, уб­ра­ла ру­ку, от­верну­лась и зас­ну­ла до­воль­но быс­тро, а мис­тер Дурсль ле­жал без сна и еще дол­го вспо­минал, что ви­дел и слы­шал в этот день. И са­мая пос­ледняя мысль, по­сетив­шая его пе­ред тем, как он ус­нул, бы­ла очень да­же при­ят­ной: ес­ли Пот­те­ры на са­мом де­ле свя­заны со всем этим, им ведь со­вер­шенно ни к че­му по­яв­лять­ся на Ти­совой ули­це. К то­му же Пот­те­ры прек­расно зна­ли, как он и Пе­тунья к ним от­но­сят­ся...
Так что мис­тер Дурсль ска­зал се­бе, что ни он, ни Пе­тунья ни в ко­ем слу­чае не поз­во­лят втя­нуть се­бя в тво­рящи­еся вок­руг стран­ности. А за то, что се­год­ня у них ни­чего не по­лучи­лось он из­ви­нить­ся зав­тра.
Мис­тер Дурсль глу­боко заб­луждал­ся, но по­ка не знал об этом.
Дол­гождан­ный и нес­по­кой­ный сон уже при­нял в свои объ­ятия мис­те­ра Дур­сля, но си­дев­шая на за­боре кош­ка спать со­вер­шенно не со­бира­лась. Она си­дела не­под­вижно, как ста­туя, и, не мор­гну­ла гла­зом, ког­да над ее го­ловой про­лете­ли две со­вы. Толь­ко око­ло по­луно­чи она, на­конец, ожи­ла.
В даль­нем кон­це ули­цы - как раз там, ку­да не­от­рывно смот­ре­ла кош­ка - по­явил­ся че­ловек. Он по­явил­ся со­вер­шенно не­ожи­дан­но и бес­шумно, буд­то вы­рос из-под зем­ли или воз­ник из воз­ду­ха. Кош­кин хвост дер­нулся, вы­давая ее не­нор­маль­ность. Ну ка­кая обыч­ная кош­ка бу­дет так ре­аги­ровать на нез­на­ком­ца?
Ник­то на Ти­совой ули­це, кро­ме мис­те­ра Дур­сля и мис­сис Фигг, ни­ког­да его не ви­дел. Он был вы­сок, нем­но­го пол­но­ват и очень стар. У не­го бы­ла очень длин­ная се­дая бо­рода, нас­толь­ко длин­ная, что об нее мож­но бы­ло не­наро­ком зап­нуть­ся. Одет он был в уже зна­комую фи­оле­товую ман­тию, а на но­гах бы­ли бо­тин­ки на вы­соком каб­лу­ке, ук­ра­шен­ные пряж­ка­ми. Яр­ко-го­лубые гла­за пря­тались за оч­ка­ми-по­ловин­ка­ми, а нос был очень длин­ный и кри­вой, буд­то его ло­мали нес­коль­ко раз за то, что че­ловек су­мел его не в свое де­ло. Зва­ли это­го че­лове­ка Аль­бус Дамб­лдор. Са­мый ужас­ный и от­вра­титель­ный му… Чёрт, сор­ва­лась… Пос­ле­ду­ющие со­бытия я Пос­та­ра­юсь ос­та­вить без ком­мента­ри­ев.
Ка­залось, что Аль­бус Дамб­лдор аб­со­лют­но не по­нимал, что по­явил­ся на ули­це, где ему не ра­ды. На­чиная от име­ни и за­кан­чи­вая пряж­ка­ми на бо­тин­ках. Но мис­те­ра Дамб­лдо­ра это не бес­по­ко­ило, нап­ро­тив, он прек­расно по­нимал всю не­гос­тепри­им­ность этой ули­цы к та­ким, как он, и был да­же рад та­кой ат­мосфе­ре не­навис­ти ко все­му вол­шебно­му. Как вы по­няли, Аль­бус Дамб­лдор был вол­шебни­ком и очень силь­ным, на­до ска­зать. За­метив кош­ку, он мыс­ленно скри­вил­ся, ведь она мог­ла ис­портить ему все пла­ны, рас­пи­сан­ные на го­ды впе­ред. Хо­тя это­го сле­дова­ло ожи­дать, и Аль­бус Дамб­лдор был го­тов к этой встре­че.
Дой­дя до за­бора, он од­ним взма­хом па­лоч­ки по­гасил свет на всей Ти­совой ули­це и сел ря­дом с кош­кой.
- Стран­но ви­деть вас здесь, про­фес­сор Мак­го­нагалл.
Он улыб­нулся и по­вер­нулся к по­лоса­той кош­ке, но та уже ис­чезла. Вмес­то нее на за­боре си­дела су­рово­го ви­да жен­щи­на в пря­мо­уголь­ных оч­ках. Жен­щи­на то­же бы­ла в ман­тии, толь­ко в изум­рудной. А чер­ные, с про­седью во­лосы бы­ли за­тяну­ты в ту­гой узел на за­тыл­ке. И вид у нее, мяг­ко го­воря, был раз­дра­жен­ный.
- Как вы ме­ня уз­на­ли? - спро­сила она.
- Мой до­рогой про­фес­сор, я в жиз­ни не ви­дел про­фес­со­ра по тран­сфи­гура­ции без ани­маги­чес­кой фор­мы. Да и вы, Ми­нер­ва, за­памя­това­ли, кто был ва­шим учи­телем... Тем бо­лее для обыч­ной кош­ки вы си­дели слиш­ком не­под­вижно.
- Вы пра­вы, про­фес­сор. Но в свое оп­равда­ние мо­гу ска­зать, что про­сиде­ла здесь весь день.
- Це­лый день? В то вре­мя как вы мог­ли праз­дно­вать вмес­те с дру­гими? По пу­ти сю­да я стал сви­дете­лем, как ми­нимум, дю­жины ве­чери­нок и гу­лянок.
Про­фес­сор Мак­го­нагалл рас­серже­но фыр­кну­ла.
- О, да, дей­стви­тель­но, все праз­дну­ют, - не­доволь­но про­из­несла она. - На­де­юсь, вы не при­нима­ли учас­тие в этих праз­днествах? Хо­тя о чем это я? Вы ни­ког­да не про­пус­ка­ете ме­роп­ри­ятия. Ма­гам нуж­но быть ос­то­рож­нее. Но нет - да­же маг­лы за­мети­ли, что что-то про­ис­хо­дит. Они го­вори­ли об это в но­вос­тях. - Она кив­ну­ла го­ловой в сто­рону тем­но­го ок­на, за ко­торым на­ходи­лась гос­ти­ная Дур­слей. - Я слы­шала. Стаи сов... Маг­лы ведь не пол­ные иди­оты. Они дол­жны бы­ли что-то за­метить.
- Не сто­ит их об­ви­нять, - мяг­ко от­ве­тил Дамб­лдор. - За пос­ледние один­надцать лет у нас бы­ло слиш­ком ма­ло по­водов для ве­селья.
- Знаю, - В го­лосе про­фес­со­ра Мак­го­нагалл по­яви­лось раз­дра­жение. - Но это не оп­равды­ва­ет тех, кто по­терял го­лову. На­ши лю­ди ве­дут се­бя аб­со­лют­но без­рассуд­но: они по­яв­ля­ют­ся на ули­цах сре­ди бе­ла дня, со­бира­ют­ся в тол­пы, об­ме­нива­ют­ся слу­хами... И при это им да­же не при­ходит в го­лову одеть­ся, как маг­лы.
Она ис­ко­са взгля­нула на Дамб­лдо­ра сво­ими ко­лючи­ми гла­зами, слов­но на­де­ясь, что он ска­жет что-то в свое оп­равда­ние, но он мол­чал, и она про­дол­жи­ла:
- Бу­дет прос­то пре­вос­ходно, ес­ли в тот день, ког­да Вы-Зна­ете-Кто на­конец ис­чез, маг­лы уз­на­ют о на­шем су­щес­тво­вании. Кста­ти, я на­де­юсь, что он на са­мом де­ле ис­чез, это ведь так, Дамб­лдор?
- Впол­не оче­вид­но, что это так, - от­ве­тил тот. - Так что это дей­стви­тель­но праз­днич­ный день. Не хо­тите ли ли­мон­ную доль­ку?
- Что?
- За­саха­рен­ную ли­мон­ную доль­ку. Зна­ете, маг­лы та­кие за­тей­ни­ки! - От­ве­тил Дамб­лдор и до­воль­но за­хихи­кал. - Это та­кие маг­лов­ские сла­дос­ти, - по­яс­нил он, ви­дя, что Мак­го­нагалл не в ду­хе.
- Нет, бла­года­рю вас. - Го­лос про­фес­со­ра был очень хо­лоден, слов­но ей ка­залось, что сей­час не луч­шее вре­мя для по­еда­ния ли­мон­ных до­лек. - Итак, я ос­та­нови­лась на том, что да­же ес­ли Вы-Са­ми-Зна­ете-Кто дей­стви­тель­но ис­чез...
- Моя до­рогая Ми­нер­ва, мне ка­жет­ся, что вы дос­та­точ­но ра­зум­ны, что­бы на­зывать его по име­ни. Все эти проз­ви­ща: Вы-Зна­ете-Кто, Вы-Не-Зна­ете-Кто - это пол­ная ерун­да... Сколь­ко лет я пы­та­юсь убе­дить лю­дей на­зывать его по име­ни... Они не дол­жны бо­ять­ся про­из­но­сить его нас­то­ящее имя - Вол­де­морт.
Про­фес­сор Мак­го­нагалл вздрог­ну­ла, но Дамб­лдор, пог­ло­щен­ный не­об­хо­димостью раз­де­лить две слип­ши­еся ли­мон­ные доль­ки, по­хоже, это­го не за­метил. А мо­жет и за­метил, мыс­ленно ух­мы­ля­ясь хо­рошо пе­реве­ден­ной те­ме.
- На мой взгляд, - про­дол­жал ве­щать Дамб­лдор, - воз­ни­ка­ет ужас­ная пу­тани­ца с эти­ми не­лепы­ми проз­ви­щами. Ни­ког­да не по­нимал, по­чему сле­ду­ет бо­ять­ся про­из­но­сить имя Вол­де­мор­та.
- Да-да, ко­неч­но. - В го­лосе про­фес­со­ра Мак­го­нагалл чу­дес­ным об­ра­зом со­чета­лось раз­дра­жение и обо­жание. - Но вы не та­кой, как все. Вы единс­твен­ный, ко­го Вол... Вол­де­морт бо­ял­ся.
- Вы мне ль­сти­те, - с прит­ворной зас­тенчи­востью от­ве­тил Дамб­лдор, поз­во­лив се­бе ух­мыль­нуть­ся (тем­но же!), ус­лы­шав тон Мак­го­нагалл.
- Од­на­ко, Аль­бус, вы здо­рово ме­ня об­хитри­ли. Так мас­тер­ски пе­ревес­ти те­му... Я бы не за­мети­ла, ес­ли бы не из-за это­го про­сиде­ла здесь це­лый день, - с уко­ром про­из­несла жен­щи­на, зас­та­вив Дамб­лдо­ра по­мор­щится. - Но преж­де, я хо­тела бы спро­сить о тех слу­хах... Вы зна­ете, о чем го­ворят? Все га­да­ют, по­чему он ис­чез, что же смог­ло его ос­та­новить...
Они за­мол­ча­ли. Про­фес­сор Мак­го­нагалл бу­рави­ла взгля­дом Дамб­лдо­ра, пы­та­ясь в его взгля­де най­ти от­ве­ты на воп­ро­сы, зас­та­вив­шие ее про­сидеть це­лый день на хо­лод­ной ка­мен­ной сте­не. Бы­ло оче­вид­но, что она зна­ет, о чем все го­ворят, но не по­верит в это, по­ка Дамб­лдор не под­твер­дит. Од­на­ко Дамб­лдор, мыс­ленно за­катив гла­за, с от­ве­том не то­ропил­ся, сде­лав вид, что ув­лекся ли­мон­ны­ми доль­ка­ми.
- Го­ворят, - не сда­валась Мак­го­нагалл, - Что прош­лой ночью Вол­де­морт по­явил­ся в Год­ри­ковой Впа­дине. Что он по­явил­ся там из-за Пот­те­ров. Ес­ли ве­рить слу­хам, то Ли­ли и Джей­мс... то они, они мер­твы...
Дамб­лдор скло­нил го­лову, и про­фес­сор Мак­го­нагалл су­дорож­но втя­нула воз­дух.
- Ли­ли и Джей­мс... Не мо­жет быть... Я не хо­тела ве­рить... О, Аль­бус...
Дамб­лдор про­тянул ру­ку и кос­нулся ее пле­ча.
- Я по­нимаю..,- слиш­ком па­фос­но, что­бы зву­чало ис­крен­не, про­из­нес он. - Я очень хо­рошо по­нимаю вас.
Ког­да про­фес­сор Мак­го­нагалл сно­ва за­гово­рила, го­лос ее дро­жал:
- Это еще не все. Го­ворят, что он пы­тал­ся убить близ­не­цов Пот­те­ров: Гар­ри и Гер­ди. Но не смог. Он не смог убить этих ма­лень­ких маль­чи­ков. Ник­то не зна­ет, как та­кое мог­ло про­изой­ти. Но го­ворят, что, ког­да Вол­де­морт пы­тал­ся убить близ­не­цов, его си­лы вдруг ис­сякли - и имен­но по это­му он ис­чез.
Дамб­лдор мол­ча кив­нул.
- Это... прав­да? - за­пина­ясь, спро­сила про­фес­сор Мак­го­нагалл. - Пос­ле все­го то­го, что он сде­лал... Пос­ле то­го, как он убил столь­ких из нас... он не смог убить ма­лень­ких де­тей? Это прос­то по­рази­тель­но... Ес­ли вспом­нить, сколь­ко раз его пы­тались ос­та­новить, ка­кие ме­ры для это­го пред­при­нима­лись... Но ка­ким чу­дом им уда­лось вы­жить?
— Мы мо­жем лишь пред­по­лагать, — от­ве­тил Дамб­лдор. — Воз­можно, мы так ни­ког­да и не уз­на­ем прав­ды.
Про­фес­сор Мак­го­нагалл дос­та­ла из кар­ма­на кру­жев­ной но­совой пла­ток и при­нялась вы­тирать сле­зы под оч­ка­ми. Дамб­лдор шум­но втя­нул но­сом воз­дух, дос­тал из кар­ма­на зо­лотые ча­сы и на­чал прис­таль­но их раз­гля­дывать. Это бы­ли весь­ма стран­ные ча­сы. У них бы­ло две­над­цать стре­лок, но не бы­ло цифр — вмес­то цифр там бы­ли ма­лень­кие пла­неты, при этом они не сто­яли на мес­те, а бе­зос­та­новоч­но вра­щались по кру­гу. Од­на­ко Дамб­лдор прек­расно по­нимал, что имен­но по­казы­ва­ют ча­сы, по­тому что он за­сунул их об­ратно в кар­ман и про­из­нес:
— Хаг­рид за­дер­жи­ва­ет­ся. Кста­ти, я по­лагаю, имен­но он ска­зал вам, что я бу­ду здесь?
— Да, — под­твер­ди­ла про­фес­сор Мак­го­нагалл. — Но, нас­коль­ко я по­нимаю, вы не ска­жете мне, по­чему вы ока­зались имен­но здесь?
— Я здесь, что­бы от­дать Гер­ди­уса его те­те и дя­де. Они — единс­твен­ные родс­твен­ни­ки, ко­торые у не­го ос­та­лись.
- А как же Гар­ри?! Не­уже­ли и он... - над­ломлен­ным го­лосом про­из­несла про­фес­сор Мак­го­нагалл.
- Нет. Он жив. Он жив, но бу­дет жить с Си­ри­усом Бле­ком - его крес­тным.
- Но он же пре­дал их!
- Хра­ните­лем был Пи­тер. Я еле удер­жал Си­ри­уса от не­об­ду­ман­ных дей­ствий. Он хо­тел пог­нать­ся за ним.
- Се­год­ня прос­то день пот­ря­сений... - про­бор­мо­тала шо­киро­ван­ная жен­щи­на. - Но за­чем раз­лу­чать близ­не­цов? За­чем?!
- Гер­ди­ус по­терял ма­гию. Встре­ча с Вол­де­мор­том не прош­ла бес­след­но. По­ка маль­чи­ки ма­лы, это не как не по­меша­ет их об­ще­нию, но по­том...
- Но я все рав­но не по­нимаю... Скви­бы хо­рошо жи­вут в ма­гичес­ком ми­ре... - про­шеп­та­ла пот­ря­сен­ная вол­шебни­ца. - Они же братья! Близ­не­цы!
- Ми­нер­ва, - мяг­ко на­чал Дамб­лдор, - Маль­чи­ку бу­дет здесь нам­но­го луч­ше, чем в ма­гичес­ком ми­ре. Ведь Га­рольд ста­нет зна­мени­тым пос­ле это­го. Ты толь­ко пред­ставь, как бу­дет се­бя чувс­тво­вать Гер­ди­ус. Та­кие оди­нако­вые, и та­кие раз­ные... Их на­до раз­лу­чить, для их же бла­га. Гер­ди­ус бу­дет счас­тлив в ми­ре маг­лов, а Га­рольд в ми­ре ма­гов. Я уве­рен, что сво­им дя­де и те­те Гер­ди­ус ста­нет род­ным сы­ном. Они да­дут ему лю­бовь, ко­торую Ли­ли и Джей­мс уже не смо­гут ему дать...
— Не­уже­ли вы име­ете в ви­ду тех, кто жи­вет здесь?! — вскрик­ну­ла про­фес­сор Мак­го­нагалл, вска­кивая на но­ги и ты­ча паль­цем в сто­рону до­ма но­мер че­тыре, — Дамб­лдор, вы это­го не сде­ла­ете. Я наб­лю­дала за ни­ми це­лый день. Вы не най­де­те дру­гой па­роч­ки, ко­торая бы­ла бы так не­похо­жа на нас. А эта раз­врат­ная жен­щи­на… Ее не­адек­ватный муж… И у них есть сын — я ви­дела, как мать вез­ла его в ко­ляс­ке, а он пи­нал ее но­гами и орал, тре­буя, что­бы ему ку­пили кон­фе­ту. И вы хо­тите, что­бы Гер­ди­ус Пот­тер ока­зал­ся здесь?!
— Для не­го это луч­шее мес­то, — твер­до от­ве­тил Дамб­лдор. — Ког­да он пов­зрос­ле­ет, его те­тя и дя­дя смо­гут все ему рас­ска­зать. Я на­писал им пись­мо. А то, что они не по­хожи на ма­гов, это да­же к луч­ше­му.
— Пись­мо? — очень ти­хо пе­рес­про­сила про­фес­сор Мак­го­нагалл, са­дясь об­ратно на за­бор. — По­милуй­те, Дамб­лдор, не­уже­ли вы на са­мом де­ле ду­ма­ете, что смо­жете объ­яс­нить в пись­ме все, что слу­чилось? Эти лю­ди ни­ког­да не пой­мут Гер­ди! Он ста­нет зна­мени­тостью, да­же ле­ген­дой — я не удив­люсь, ес­ли се­год­няшний день вой­дет в ис­то­рию как день Гер­ди­уса Пот­те­ра! О нем на­пишут кни­ги, каж­дый ре­бенок в ми­ре бу­дет знать его имя! Вы ведь ска­жете, что он умер, и за­буде­те о нем? Ведь так?!
— Со­вер­шенно вер­но, — сог­ла­сил­ся Дамб­лдор, очень серь­ез­но гля­дя на про­фес­со­ра по­верх сво­их за­тем­ненных оч­ков. — Но это бу­дет нам­но­го луч­ше, ес­ли бы он жил в ми­ре ма­гии, но не мог ею поль­зо­вать­ся; луч­ше, чем сла­ва, вскру­жив­шая бы го­лову лю­бому маль­чи­ку: стать зна­мени­тым преж­де, чем он на­учит­ся хо­дить и го­ворить! Он да­же не бу­дет пом­нить, что имен­но его прос­ла­вило! Не­уже­ли вы не ви­дите, нас­коль­ко луч­ше для не­го са­мого, ес­ли он бу­дет жить здесь, да­леко от на­шего ми­ра. Спо­кой­но и счас­тли­во.
Про­фес­сор Мак­го­нагалл пос­пешно от­кры­ла рот, что­бы ска­зать что-то рез­кое, но, пе­реду­мав, сде­лала глу­бокий вдох и пе­реве­ла ды­хание.
— Да... Да, ко­неч­но же вы пра­вы. Но ска­жите, Дамб­лдор, как маль­чик по­падет сю­да?
Она вни­матель­но ог­ля­дела его ман­тию, слов­но ей вдруг приш­ло в го­лову, что под ней он пря­чет Гер­ди­уса.
— Его при­несет Хаг­рид.
— Вы ду­ма­ете, это ра­зум­но — до­верить Хаг­ри­ду столь от­ветс­твен­ное за­дание?
— Я бы до­верил ему свою жизнь, — прос­то от­ве­тил Дамб­лдор.
— Я не став­лю под сом­не­ние его пре­дан­ность вам, — не­охот­но вы­дави­ла из се­бя про­фес­сор Мак­го­нагалл. — Но вы ведь не ста­нете от­ри­цать, что он неб­ре­жен и лег­ко­мыс­лен. Он... Что это там?
Ноч­ную ти­шину на­руши­ли приг­лу­шен­ные рас­ка­ты гро­ма. Их звук ста­новил­ся все гром­че и бли­же Дамб­лдор и Мак­го­нагалл ста­ли вгля­дывать­ся в тем­ную ули­цу в по­ис­ках приб­ли­жа­юще­гося све­та фар. А ког­да они на­конец до­гада­лись под­нять го­ловы, свер­ху пос­лы­шал­ся рев, и с не­ба сва­лил­ся ог­ромный мо­пед. Он при­зем­лился на Ти­совой ули­це пря­мо пе­ред ни­ми.
Мо­пед был ис­по­лин­ских раз­ме­ров, но си­дев­ший на нем че­ловек был еще боль­ше. Он был поч­ти вдвое вы­ше обыч­но­го муж­чи­ны и по мень­шей ме­ре в пять раз ши­ре. Поп­росту го­воря, он был не­поз­во­литель­но ве­лик, и к то­му же имел ди­кий вид — спу­тан­ная бо­рода и за­рос­ли чер­ных во­лос прак­ти­чес­ки пол­ностью скры­вали его ли­цо. Его ла­дони бы­ли раз­ме­ром с крыш­ки от му­сор­ных ба­ков, а обу­тые в ко­жаные са­поги ступ­ни — ве­личи­ной с ма­лень­ких дель­фи­нов. Его ги­гант­ские мус­ку­лис­тые ру­ки при­жима­ли к гру­ди свер­ток из оде­ял.
— Ну на­конец-то, Хаг­рид! — В го­лосе Дамб­лдо­ра явс­твен­но слы­шалось об­легче­ние. — А где ты взял этот мо­пед?
— Да я его одол­жил, про­фес­сор Дамб­лдор, — от­ве­тил ги­гант, ос­то­рож­но сле­зая с мо­педа. — У мо­лодо­го Си­ри­уса Бле­ка. А нас­чет ре­бен­ка — я при­вез его, сэр.
— Все прош­ло спо­кой­но?
— Да не очень, сэр, от до­ма, счи­тай­те, кам­ня на кам­не не ос­та­лась. Маг­лы это за­мети­ли, ко­неч­но, но я ус­пел заб­рать ре­бен­ка, преж­де чем они ту­да наг­ря­нули. Он зас­нул, ког­да мы ле­тели над Брис­то­лем.
Дамб­лдор и про­фес­сор Мак­го­нагалл скло­нились над свер­ну­тыми оде­яла­ми. Внут­ри, еле за­мет­ный в этой ку­че тряпья, ле­жал креп­ко спя­щий ма­лень­кий маль­чик, у ко­торо­го на лбу, чуть по­ниже хо­хол­ка ис­си­ня-чер­ных во­лос, был ви­ден стран­ный по­рез, по­хожий на циф­ру семь ( 7 ).
— Зна­чит, сю­да... — про­шеп­та­ла про­фес­сор Мак­го­нагалл.
— Да, — под­твер­дил Дамб­лдор. — Этот шрам ос­та­нет­ся у не­го на всю жизнь.
— Вы ведь мо­жете что-то сде­лать с ним, Дамб­лдор?
— Да­же ес­ли бы мог, не стал бы. Шра­мы мо­гут сос­лу­жить хо­рошую служ­бу. У ме­ня, нап­ри­мер, есть шрам над ле­вым ко­леном, ко­торый пред­став­ля­ет со­бой аб­со­лют­но точ­ную схе­му лон­дон­ской под­земки.
- Зна­чит, имен­но Гер­ди по­бедил Вол­де­мор­та?
- Да. Ну, Хаг­рид, да­вай ре­бен­ка сю­да, по­ра по­кон­чить со всем этим.
Дамб­лдор взял Гер­ди­уса на ру­ки и по­вер­нулся к до­му Дур­слей.
— Мо­гу я...поп­ро­щать­ся с ним, сэр? — спро­сил Хаг­рид.
Он наг­нулся над маль­чи­ком, зас­ло­няя его от ос­таль­ных сво­ей куд­ла­той го­ловой, и по­цело­вал ре­бен­ка очень ко­лючим из-за оби­лия во­лос по­целу­ем. А за­тем вдруг за­выл, как ра­неная со­бака.
— Тс-с-с! — про­шипе­ла про­фес­сор Мак­го­нагалл, все еще по­ражен­ная эти­ми со­быти­ями, но не ут­ра­тив­шая при­род­ную ос­то­рож­ность. — Ты раз­бу­дишь маг­лов!
— П-п-прос­ти­те, — про­рыдал Хаг­рид, вы­тас­ки­вая из кар­ма­на ги­гант­ский но­совой пла­ток, пок­ры­тый гряз­ны­ми пят­на­ми, и пря­ча в нем ли­цо. — Но я п-п-п-прос­то не мо­гу это­го вы­нес­ти. Ли­ли и Джей­мс умер­ли, а ма­лыш Гер­ди, бед­няжка, те­перь бу­дет жить у маг­лов...
— Да-да, все это очень пе­чаль­но, но возь­ми се­бя в ру­ки, Хаг­рид, ина­че нас об­на­ружат, — про­шеп­та­ла про­фес­сор Мак­го­нагалл, роб­ко пог­ла­живая Хаг­ри­да по пле­чу.
А Дамб­лдор пе­решаг­нул че­рез не­высо­кий за­бор и по­шел к крыль­цу. Он бе­реж­но опус­тил Гер­ди­уса на по­рог, дос­тал из кар­ма­на ман­тии пись­мо, су­нул его в оде­яло и вер­нулся к под­жи­дав­шей его па­ре. Це­лую ми­нуту все трое сто­яли и не­от­рывно смот­ре­ли на ма­лень­кий свер­ток — пле­чи Хаг­ри­да сот­ря­сались, а про­фес­сор Мак­го­нагалл ярос­тно мор­га­ла гла­зами. Рез­ко обер­нувшись, Дамб­лдор нап­ра­вил па­лоч­ку на про­фес­со­ра Мак­го­нагалл и Хаг­ри­да:
- Об­ли­ви­эйт! Кон­фундус!
— Что ж, — про­из­нес на про­щанье Дамб­лдор. — Вот и все. Боль­ше нам здесь не­чего де­лать.
И ис­чез сле­дом за ни­ми.

Глава 2

В главе при­сутс­тву­ют ком­мен­та­рии глав­ной ге­ро­ини, в ко­то­рых вы­ра­жа­ет­ся её субъ­ек­тив­ное мне­ние о про­ис­хо­дя­щем, и до­воль­но мер­зкие сце­ны.
Если у вас появятся какие-то предложения, вы можете поделиться ими со мной. Я постараюсь учесть все ваши пожелания.

27 и­юля 1990 (Гер­де ско­ро 10)

— Сколь­ко мож­но тер­петь те­бя, глу­пая дев­чонка?!
Эти сло­ва я слы­шу ча­ще, чем свое имя. Эти сло­ва ста­ли для ме­ня сво­еоб­разным бу­диль­ни­ком по ут­рам, ко­торый да­рит уди­витель­ный за­ряд бод­рости на це­лый день. Эти сло­ва зас­тавля­ют ме­ня вздра­гивать и ли­хора­доч­но вспо­минать все мои гре­хи. Эти сло­ва… Эм… Эти сло­ва… Черт, в го­лову боль­ше ни­чего не при­ходит, а впро­чем, «Эти сло­ва» не так уж важ­ны. В лю­бом слу­чае, они зна­чат не боль­ше, чем ка­кой-ни­будь дру­гой на­бор букв. Сог­ла­ситесь, что «Ыва­ент, ар­ца­пе жэ­хог!!!» то­же зву­чит до­воль­но со­лид­но?! По-взрос­ло­му. Я уже не ма­лень­кая де­воч­ка и по­нимаю, что ин­то­нация важ­нее лю­бых слов. Да­же фра­зой «Не­нави­жу те­бя!» мож­но приз­нать­ся в люб­ви, а в «Иди к чер­ту, уб­лю­док!» слы­шит­ся неж­ность. Иног­да… Но точ­но не в мо­ём слу­чае. По­ра бы уже пов­зрос­леть и пе­рес­тать во­об­ра­жать то, что «Эти сло­ва», ко­торые го­ворит мне единс­твен­ный род­ной (в смыс­ле родс­твен­ник) че­ловек — моя тё­туш­ка Пе­тунья Дурсль, име­ют ка­кой-то тай­ный смысл. Ког­да те­тя го­ворит «Та­кие сло­ва», она, к со­жале­нию, имен­но их и име­ет в ви­ду. Жаль, что моя на­деж­да на ее лю­бовь сдох­ла. У ме­ня во­об­ще мно­го че­го уми­ра­ет, нап­ри­мер, ве­ра в лю­дей. Хо­тя я и без нее справ­люсь! Бу­ду на­де­ять­ся толь­ко на се­бя, но нач­ну не пря­мо сей­час, а пос­ле дня рож­де­ния. Да! Это бу­дет как сим­вол но­вой жиз­ни, так, вро­де бы, го­ворят взрос­лые, ког­да вок­руг од­но дерь­мо. Но по­ка… Я уже дав­но пе­рес­та­ла ве­рить в то, что дя­дя или ку­зен ста­нут лю­бить ме­ня как пол­но­цен­но­го чле­на семьи, а вот те­туш­ка… Я до пос­ледне­го цеп­ля­лась за эту ду­рац­кую мысль о том, что за гру­быми сло­вами и зат­ре­щина­ми мо­жет скры­вать­ся ее вол­не­ние за ме­ня и лю­бовь. Всё-та­ки ре­бёнок (а я по­ка что все­го лишь ре­бёнок) не мо­жет дол­го грус­тить, по­это­му он во­об­ра­жа­ет, что при­чин у его пе­чалей нет, как нет ни­чего не­воз­можно­го, как нет злос­ти, не­навис­ти и стра­ха. Пос­ле 31 и­юля я ста­ну но­вым, силь­ным че­лове­ком, но сей­час прос­то поп­ла­чу. Всё-та­ки де­воч­кам в 9 лет мож­но пла­кать из-за раз­бивших­ся на­дежд.
Прош­ло не­кото­рое вре­мя.
Все, черт возь­ми! Хва­тит! Я боль­ше так не мо­гу! На­до­ело быть хо­рошей де­воч­кой и по­лучать не­зас­лу­жен­ные уп­ре­ки. Я да­же стра­даю пра­виль­но. По­дума­ешь, один раз ска­зала «Дерь­мо»… За­то по­том пош­ли ро­зовые соп­ли. Да­же про­тив­но от са­мой се­бя. Раз­ве я не дос­той­на боль­ше­го, по­чему Дад­ли­ку все, а мне ни­чего?! Что за гре­баная нес­пра­вед­ли­вость? Бе­сит. Ес­ли тёт­ка ду­ма­ет, что я «мер­зкая, лжи­вая тварь», то я ста­ну мер­зкой, лжи­вой тварью. Ви­димо, со­вер­шать пра­виль­ные пос­тупки, быть бла­город­ным и чес­тным, мо­жет поз­во­лить се­бе толь­ко глу­пец. Ни­чего, те­туш­ка, те­перь я по­няла, как нуж­но жить. Я за­пом­ню все ва­ши уро­ки, но по­ка…
—Пош­ли вы все к чер­ту!!!
***

Мис­сис Фрад­кин шла до­мой из ма­гази­на. Обе её ру­ки бы­ли за­няты ог­ромны­ми па­кета­ми, вок­руг не бы­ло ни ду­ши, буд­то вы­мер­ли все… А она бы­ла бы очень счас­тли­ва, ес­ли бы хоть кто-ни­будь по­мог ей с эти­ми тя­желен­ны­ми про­дук­та­ми. Жен­щи­на ус­та­ло вздох­ну­ла и, по­удоб­нее пе­рех­ва­тив выс­каль­зы­ва­ющий из рук па­кет, пош­ла даль­ше. Жи­ла она в до­ме №23 на Ти­совой ули­це, до ко­торо­го ещё ид­ти и ид­ти… Мис­сис Фрад­кин ещё раз вздох­ну­ла и ог­ля­делась. Вок­руг бы­ло мно­го до­мов, по­хожих друг на дру­га, как близ­не­цы. Оди­нако­вые кры­ши с тём­но-си­ней че­репи­цей, оди­нако­вые чис­тень­кие ок­на на фо­не го­лубых стен, ак­ку­рат­ные и оди­нако­во пус­тые лу­жай­ки. Так-так… А это кто? У до­ма Дур­слей пря­мо на тра­ве в свет­лых (!) бе­жевых шта­ниш­ках си­дела пле­мян­ни­ца Пе­туньи и… пла­кала? Мис­сис Фрад­кин очень уди­вилась, ведь она всег­да счи­тала, что эта ми­лая и ско­ром­ная де­воч­ка не пла­чет без по­вода, а зна­чит слу­чилось неч­то ужас­ное. Да, Дур­сли нем­но­го су­ровы в её вос­пи­тании, но это ни ко­им об­ра­зом не ка­са­ет­ся мис­сис Фрад­кин. В кон­це кон­цов де­воч­ка ни­ког­да не по­казы­вала, что ей не нра­вит­ся жить в этой семье. А сей­час она пла­чет… Жен­щи­на пос­пе­шила к бед­няжке, что­бы уте­шить её. Но не ус­пе­ла. И ес­ли бы кто-то дру­гой, а не ус­тавшая и жа­лос­тли­вая мис­сис Фрад­кин, пос­мотрел на эту ма­лень­кую за­рёван­ную дев­чушку, то он бы очень уди­вил­ся столь быс­трым пе­реме­нам в её нас­тро­ении. Толь­ко что по­лива­ла всю ок­ру­гу горь­ки­ми сле­зами, а те­перь злоб­но со­пит, сжав кро­шеч­ные ку­лач­ки. Вдруг, она рез­ко вста­ла и за­ора­ла дур­ным го­лосом: «Пош­ли вы все к чер­ту!». От злос­ти, зву­чав­шей в этом кри­ке, по­ве­яло хо­лодом, ве­тер раз­ве­вал во­лосы ма­лыш­ки… Те­перь от внеш­не­го ви­да этой ма­лень­кой де­воч­ки боль­ше не хо­телось рас­течь­ся лу­жицей уми­ления, она вы­зыва­ла опа­сение? Страх? Или… Мис­сис Фрад­кин ста­ла ид­ти мед­леннее: «Де­воч­ка уже са­ма ус­по­ко­илась и, ви­димо, её по­мощь не нуж­на. Вон, как злоб­но гля­дит ис­подлобья. Мо­жет, всё-та­ки по­дой­ти и спро­сить, что слу­чилось? Хо­тя, это не важ­но! За­чем во­об­ще смот­реть на неё? Все рав­но из по­томс­тва шлю­хи и нар­ко­мана при­лич­ный че­ловек не вы­рас­тет, ког­да-ни­будь ге­ны возь­мут своё. Го­вори­ли же Пе­тунье, от­дай ты эту ду­роч­ку в при­ют! А она, доб­рая ду­ша, на сво­ём гор­бу её ко­торый год та­щит, в при­лич­ное об­щес­тво ввес­ти хо­чет… По этой ху­лиган­ке сра­зу вид­но, что неб­ла­годар­ная она! Да­же спа­сибо не ска­жет за то, что рас­ти­ли ее и ста­кан во­ды в ста­рос­ти не при­несет. Та­ких нуж­но или в дет­дом, или в ин­тернат для труд­ных под­рос­тков, или сра­зу в ко­лонию для не­совер­шенно­лет­них! Им там са­мое мес­то! На­до Джон­ни ска­зать, что­бы не иг­рал с этой про­тив­ной дев­чонкой! Да, пря­мо сей­час ска­зать, что­бы да­же близ­ко к ней не под­хо­дил!». И жен­щи­на пос­пе­шила до­мой, ста­ра­ясь не ог­ля­дывать­ся на зло­получ­ную лу­жай­ку до­ма №4.
***

А тем вре­менем, в по­ко­ях од­но­го ди­рек­то­ра не­кой ма­гичес­кой шко­лы, за­горел­ся яр­ко-зе­лёным све­том ка­кой-то при­бор, зад­ви­гались ры­чаж­ки и да­же, пред­ставь­те се­бе, по­валил дым… Че­рез не­кото­рое вре­мя все стих­ло и уже ни­чего не на­поми­нало об этом про­ис­шес­твии: дым раз­ве­ял­ся, не ос­тавляя за­паха, все дви­га­ющи­еся час­ти вер­ну­лись в своё преж­нее по­ложе­ние, а кра­сивое зе­лёное си­яние по­тух­ло. Как жаль, что ник­то не ви­дел та­кой бур­ной ре­ак­ции, ведь этот нев­зрач­ный и со­вер­шенно не­лепый пред­мет ре­аги­ровал на лю­бые ма­гичес­кие всплес­ки, про­ис­хо­дящие в од­ном очень лю­бопыт­ном мес­течке, и ак­ти­виро­вал очень ин­те­рес­ную ма­гичес­кую ус­та­нов­ку… Ес­ли бы хоть кто-ни­будь за­метил эти сиг­на­лы, то тог­да ис­то­рия пош­ла бы по со­вер­шенно дру­гому пу­ти. Но… Мо­жет так дол­жно бы­ло слу­чить­ся, и это са­ма Судь­ба вме­шалась в де­яния смер­тных? Или это прос­то слу­чай­ное сте­чение об­сто­ятель­ств… В лю­бом слу­чае то, что при­бор за­рабо­тал тог­да, ког­да да­же не­дели не прош­ло с при­каза хо­зя­ина ком­нат, уб­рать из его апар­та­мен­тов все кар­ти­ны, выг­ля­дит очень по­доз­ри­тель­но…
***

Про­шел поч­ти год.

Мои чувс­тва рвут­ся на­ружу, я не мо­гу их кон­тро­лиро­вать. И пусть дру­гие го­ворят, что это неп­ра­виль­но, мер­зко и сов­сем не по-хрис­ти­ан­ски, но мол­чать об этом ещё боль­ший грех, чем хо­тя бы раз ска­зать вслух. И по­это­му я дол­жна приз­нать­ся. На­ши с тё­туш­кой до­воль­но слож­ные от­но­шения про­дол­жа­ют­ся уже нес­коль­ко лет. Нам да­же не ме­ша­ют её муж и сын. Я не ви­ню её за ни за те сло­ва, ко­торые она го­ворит на эмо­ци­ях во вре­мя каж­дой ссо­ры, ни за на­личие ко­го-ли­бо ещё в её жиз­ни кро­ме ме­ня. На­обо­рот, я ра­да, что тё­туш­ка повс­тре­чала то­го, с кем смог­ла соз­дать семью и за­вес­ти ре­бён­ка… Мо­гу ска­зать, что они да­же до­пол­ня­ют на­ши от­но­шения, вно­ся в них изю­мин­ку и не­кую пи­кан­тность. На­де­юсь, вы по­няли иро­нию. А ес­ли нет, то я сей­час объ­яс­ню. Мы не­нави­дим друг дру­га. Нет, да­же не так. Мы НЕ­НАВИ­ДИМ друг дру­га. Да, ду­маю, так бу­дет пра­виль­нее. Не знаю, за что она ме­ня так не лю­бит. Я без­ро­пот­но вы­пол­няю все её при­казы, ста­ра­юсь сдер­жи­вать­ся в при­сутс­твии её Дад­лички и дя­ди Вер­но­на, но, ви­димо, это­го ма­ло. Я ус­та­ла так жить. Иног­да хо­чет­ся чу­да. Прос­то­го чу­да: люб­ви, нас­то­ящей семьи, дру­зей, на­конец…
Так, что-то я раз­мечта­лась и опять на­чала ныть о сво­ей ник­чемной жиз­ни. Все рав­но в бли­жай­шее вре­мя все­му это­му не суж­де­но в ней по­явить­ся. Поч­ти год про­шёл, а я еще толь­ко в на­чале сво­его пу­ти ис­прав­ле­ния. Ме­ня иног­да за­носит то в нытье, то в па­фос. (Ус­лы­шала где-то это кру­тое сло­во, не по­лени­лась пос­мотреть в биб­ли­оте­ке его зна­чение. Так вот, бук­валь­ное зна­чение сло­ва Па­фос (греч) — страсть и стра­дание. Са­мо Про­виде­ние ука­зало мне его, ведь оно пол­ностью ха­рак­те­ризу­ет моё по­веде­ние, ког­да я пе­рес­таю кон­тро­лиро­вать се­бя. Плюс, это ма­ло­упот­ре­битель­ное сло­во, так что его ис­поль­зо­вание в ре­чи по­мога­ет выг­ля­деть ум­ной и на­читан­ной де­воч­кой. Вот толь­ко со мной поч­ти ник­то не раз­го­вари­ва­ет. Но я ра­ботаю над этой проб­ле­мой. Да и мир не ог­ра­ничен Литтл-У­ин­гингом. Пос­ле со­вер­шенно­летия пла­нирую сва­лить из это­го го­рода, а по­том… Но­вое мес­то, но­вые лю­ди, но­вая жизнь, в ко­торой нет мес­та Дур­слям).
— Сколь­ко мож­но тер­петь те­бя, глу­пая дев­чонка?!
Ох, в этой жиз­ни ни­чего не ме­ня­ет­ся. Лад­но, нуж­но пос­мотреть, что я опять сде­лала «неп­ра­виль­но», по­ка лю­бимая тё­туш­ка не приш­ла и не на­ора­ла на ме­ня. Сно­ва. Опус­тив го­лову и сгор­бившись, что­бы ка­зать­ся мень­ше и не­замет­нее, я мед­ленно от­кры­ла дверь и выш­ла из сво­ей «ком­на­ты». Еще од­на при­выч­ка, ко­торая ме­ня ди­ко бе­сит. Ну по­чему я не мо­гу хо­дить по это­му до­му с пра­виль­ной осан­кой? Я прек­расно по­нимаю, что этот спо­соб пе­ред­ви­жения мо­жет пло­хо пов­ли­ять на моё здо­ровье, а зна­чит, и на мое бу­дущее вне этих стен, но ни­чего не мо­гу с со­бой по­делать. По-мо­ему, у ме­ня вы­рабо­тал­ся ка­кой-то реф­лекс на го­лос тё­туш­ки. Я ста­ра­юсь ис­пра­вить­ся, но по­ка что все мои по­пыт­ки ос­та­ют­ся без­ре­зуль­тат­ны­ми. Из кух­ни опять раз­дался не­доволь­ный крик:
— Гер­да, дрян­ная ты дев­чонка, иди сю­да! ЖИ­ВО!
А я так же мед­ленно, буд­то не слы­ша тё­тю, иду на кух­ню. Спе­ци­аль­но ста­ра­юсь ид­ти как мож­но ти­ше, что­бы ус­по­ко­ить­ся и не по­казы­вать тёт­ке сво­его стра­ха. Че­тыре ме­сяца на­зад Дур­сли на­чали при­менять те­лес­ные на­каза­ния, и я по­няла, что пло­хо пе­рено­шу фи­зичес­кую боль. Ви­димо, я ис­черпа­ла за­пасы тер­пе­ния мо­их родс­твен­ни­ков (в своё оп­равда­ние мо­гу ска­зать, что эта са­мая ча­ша тер­пе­ния у них бы­ла сов­сем кро­шеч­ной!) сво­ими дер­зки­ми вы­ход­ка­ми, и они пе­реш­ли на но­вый уро­вень вос­пи­тания. «Го­вори то, что ду­ма­ешь и будь, что бу­дет!» — пло­хая стра­тегия в об­ще­нии с ок­ру­жа­ющи­ми. Но тог­да по­чему тё­туш­ке мож­но по­ливать ме­ня грязью, а мне нель­зя? Или это толь­ко на взрос­лых рас­простра­ня­ет­ся? Хо­тя, Дад­ли то­же об­зы­ва­ет­ся… На­вер­но, ме­ня мож­но уни­жать, ведь за­щитить ма­лень­кую Гер­ду не­кому. Ещё один воп­рос о спра­вед­ли­вос­ти, ко­торой не су­щес­тву­ет… Ко­роче, те­перь я бо­юсь Дур­слей. Чёрт возь­ми, да­же с этой проб­ле­мой не мо­гу спра­вить­ся! Со­берись, тряп­ка! Возь­ми се­бя в ру­ки! Хо­тя бы сде­лай вид, что те­бе не страш­но. Я пох­ло­пала се­бя по ще­кам и… Пос­та­вила си­няк на ла­дош­ке?! Серь­ёз­но, что ли?! Ка­жет­ся, се­год­ня не мой день. Да­же тот па­рень на не­бе сме­ёт­ся на­до мной! Сер­дце бе­шено сту­чит где-то в рай­оне гор­ла то ли от стра­ха, то ли от злос­ти. Шаг — 3 уда­ра, шаг — 3 уда­ра, шаг — тук, тук…
— Сколь­ко мож­но ждать?! Ше­велись, дев­чонка! — с эти­ми сло­вами тё­тя Пе­тунья рез­ко от­кры­ва­ет дверь, за ко­торой сто­яла я. Как в филь­мах, ко­торые смот­рит мой по­рося­чий ку­зен Дад­ли (я его сов­сем не бо­юсь! Прос­то нем­но­го опа­са­юсь…), дверь ста­ла мед­ленно приб­ли­жать­ся к мо­ему ли­цу. За это вре­мя я ус­пе­ла по­думать о мно­гом, но не о том, что­бы увер­нуть­ся и из­бе­жать трав­мы, как сде­лал бы нор­маль­ный че­ловек, а о вся­кой дря­ни (пра­виль­но го­вори­ла те­туш­ка, что я не­адек­ватная, а я ещё и не ве­рила этой ум­ной и про­ница­тель­ной жен­щи­не…). Нап­ри­мер, о том, что у ме­ня че­рез ме­сяц День рож­де­ния и мне ис­полнит­ся (та-да!) 11 лет, о том, что ЕС­ЛИ Дад­ли рез­ко по­худе­ет, то его об­висшие щё­ки бу­дут ле­жать на пле­чах и ми­ло ко­лыхать­ся на вет­ру или об этой прек­расной две­ри, ко­торую нуж­но пок­ра­сить, ибо крас­ка на ней мес­та­ми пу­зырит­ся, осо­бен­но с краю… О, оно ПРИБ­ЛИ­ЖА­ЕТ­СЯ! Не ду­мала, что две­ри та­кие обид­чи­вые. Па-а-аду­ма­ешь, ска­зала, что пло­хо нак­ра­шена, это ведь не по­вод для дра­ки? Хэй, кра­сот­ка, мы с то­бой рань­ше ниг­де не встре­чались? Хо­тя, та­кую как ты, не­воз­можно за­быть. Это на­ша пер­вая встре­ча, а ты уже так близ­ко… Бо­же… Прос­ти, до­рогая, но я не хо­чу с то­бой це­ловать­ся! Я не та­кая! Я по маль­чи­кам! А­ААА!!! По­моги­те! На­силу­ют! Не для те­бя моя ро­за цве­ла, гряз­ная, из­вра­щен­ная де­ревяш­ка! Я еще слиш­ком мо­лода и не опыт­на, а ты во­об­ще БРЕВ­НА КУ­СОК! Ну не-е-ет, я не хо­чу уми­рать! Мо­жет, по­том по­говор…
Это всё, что я пом­ню. Даль­ше тем­но­та.
Го­лова ужас­но бо­лит, ви­димо, эта дверь-пе­дофил­ка неп­ло­хо трах­ну­ла ме­ня. А гла­за не от­кры­ва­ют­ся. Во­об­ще ни­как. И это прос­то пот­ря­са­юще. Прек­расная но­вость. Из-за по­пыток от­крыть то, что ещё не от­кры­то мой, не вос­ста­новив­ший­ся пос­ле ин­тимной встре­чи с дверью, мозг на­чал вы­давать вся­кий бред. Сна­чала пе­ред гла­зами на­чали мель­кать бе­лые му­хи на чёр­ном фо­не. С на­тяж­кой мож­но бы­ло по­думать, что я в кос­мо­се. Но нем­но­го прис­мотрев­шись, я по­няла, что это не сов­сем му­хи. Боль­ше по­хоже на ха­отич­но дви­жущу­юся пер­хоть, ко­торая из­да­ет очень по­доз­ри­тель­ные зву­ки и да­же… ко­вар­но ух­мы­ля­ет­ся?! Что, чёрт возь­ми, здесь про­ис­хо­дит и как я это раз­гля­дела?! Не­уже­ли я уми­раю, и пе­ред тем, как окон­ча­тель­но сдох­нуть, мне по­казы­ва­ют сот­во­рение ми­ра или да­же его ко­нец… Ти­па все умер­шие че­рез это про­ходят… Или это прос­то сот­ря­сение моз­га (бы­ло бы что сот­ря­сать!). Так-так… Ка­жет­ся, пер­хоть нем­но­го ус­ко­рилась, а я да­же на­чала раз­ли­чать ка­кие-то сло­ва в из­да­ва­емых ею по­доз­ри­тель­ных зву­ках:
— Уби­ла… умер­ла…- чёт мрач­но­вато.
— Тварь… уку­си ее…- ку­да, ин­те­рес­но? — за ляж­ку…- а, нет, уже не ин­те­рес­но.
— Что де­лать с те­лом?
Пос­ле этой фра­зы мой мозг ре­шил за­вязы­вать с пер­хотью (пра­виль­но, не­чего ей мою го­лову за­сорять!). Я мед­ленно от­кры­ла гла­за… и тут же по­жале­ла об этом. Пря­мо на­до мной ви­села про­тив­ная, во­ня­ющая по­том, по­росячья ро­жа Дад­ли. Сла­ва Соз­да­телю, он не по­худел! Ес­ли бы его об­висшие щё­ки кос­ну­лись мо­его ли­ца, то я бы не вы­дер­жа­ла и за­виз­жа­ла. Прав­да и сей­час он выг­ля­дит ужас­но, осо­бен­но ког­да смот­рит на ме­ня, как свин пе­ред убо­ем (ни­ког­да не ви­дела это, но, ду­маю, взгляд бед­но­го жи­вот­но­го ни­чем не от­ли­ча­ет­ся от Дад­ли­ного) и бук­валь­но (да, чёрт возь­ми! БУК­ВАЛЬ­НО!) выс­марки­вал свои ко­зяв­ки из двух ды­рок, на­ходя­щих­ся на мес­те но­са (я чувс­тво­вала их! Две! Од­на на под­бо­род­ке! И еще око­ло гла­за! Чёрт, чёрт, чёрт!!! Что, мать ва­шу, де­лать?!). Пос­ле то­го, что я уви­дела (и, твою Пе­тунью, ПО­ЧУВС­ТВО­ВАЛА) мой мозг вык­лю­чил­ся. И это бы­ло офи­ген­но.
***

От­крыв гла­за, я уви­дела до бо­ли зна­комый по­толок и вздох­ну­ла с об­легче­ни­ем. (О, да, бе­зопас­ность! Я спа­сена!) При­вет, чу­лан­чик! Здесь нет ни Дад­ли, ни дя­дюш­ки, ни тёт­ки… Толь­ко я, и ма­лень­кое се­мей­ство па­уч­ков в уг­лу — мои пи­том­цы. Прав­да, ока­залось, что мой ми­лый па­ук Луи — де­воч­ка. И то, я по­няла это по­тому, что из не­го вдруг на­чали вы­лезать па­уча­та. Я сна­чала офи­гела, а по­том на­чала вол­но­вать­ся за па­учи­ху, ведь лю­ди ис­пы­тыва­ют боль, ког­да ро­жа­ют… Те­перь у ме­ня жи­вёт мать-оди­ноч­ка Луи и её дет­ки Тим и Лео. Но ме­ня му­ча­ет воп­рос: «Кто их отец?! Ка­кой урод сде­лал Луи де­тишек, а по­том сва­лил в за­кат?». Этот не­ради­вый па­паша-па­ук ни­чем не от­ли­ча­ет­ся от лю­дей. А я-то ду­мала, что жи­вот­ные нам­но­го луч­ше. Но, я опять от­влек­лась. Мои родс­твен­ни­ки не лю­бят за­ходить в мой чу­лан­чик, да и за­чем им это де­лать? В рас­по­ряже­нии Дур­слей на­ходит­ся це­лый дом с боль­ши­ми свет­лы­ми ком­на­тами. В чём-чём, а в уме­нии на­водить у­ют и по­рядок тё­туш­ке не от­ка­жешь. Но, проб­ле­ма в том, что мо­им чу­ланом под лес­тни­цей кро­ме ме­ня ник­то не ин­те­ресу­ет­ся, и по­это­му он ли­шён мно­гих удобств. Сте­ны ок­ле­ены ста­рыми га­зета­ми, кро­вать мне ско­ро ста­нет ма­лень­кой (её ник­то не ме­нял со вре­мён мо­его за­селе­ния, хо­рошо, что я в ней всё ещё по­меща­юсь), а про «шкаф» с одеж­дой и «стол» и го­ворить не сто­ит. Их фун­кцию вы­пол­ня­ет ста­рая по­цара­пан­ная тум­бочка. Еще мой чу­лан ос­ве­ща­ет толь­ко тус­клый свет нас­толь­ной лам­пы, из-за это­го у ме­ня пор­тится зре­ние, и я но­шу урод­ли­вые оч­ки-ве­лоси­педы. Они бы­ли сло­маны нес­коль­ко раз (жир­ная жо­па Дад­ли пос­та­ралась. Хоть бы на ней глаз вы­рос!) и поч­ти пол­ностью об­мо­таны скот­чем. Как ещё не раз­ва­лились? Но тё­туш­ке на это пле­вать, она толь­ко бе­сит­ся из-за то­го, что дол­жна пла­тить за ви­зиты к оку­лис­ту и по­купать мне оч­ки… Глу­пая жен­щи­на, не мо­жет по­нять эле­мен­тарных ве­щей и сос­та­вить прос­тую ло­гичес­кую це­поч­ку из ку­чи дан­ных. Ведь нам­но­го де­шев­ле один раз сде­лать нор­маль­ное ос­ве­щение в чу­лане и не па­рить­ся, чем тра­тить ку­чу де­нег за ос­мотры и на бен­зин. До боль­ни­цы же ещё до­ехать на­до… Че-е-ерт!!! У ме­ня же чу­жие ко­зяв­ки на ли­це! Их на­до сроч­но уб­рать, но я не хо­чу тро­гать эту мер­зость. Так, сна­чала нуж­но уви­деть это убо­жес­тво, а по­том раз­мышлять о спо­собах ути­лиза­ции! По­это­му я мет­ну­лась под кро­вать, дос­та­ла от­ту­да ко­робоч­ку со сво­ими сок­ро­вища­ми и вы­вали­ла все её со­дер­жи­мое. За­чем я сде­лала это? Да по­тому, что в этой ко­роб­ке ле­жало ма­лень­кое зер­каль­це. Хух… На ли­це нет ко­зявок! Ура, то­вари­щи! Не пред­став­ляю, как бы я уби­рала их. Бр… Да­же ду­мать об этом про­тив­но. Хо­рошо, что это про­изош­ло толь­ко в мо­ей го­лове, а не на са­мом де­ле. Или… Или они прос­то за­сох­ли и от­ва­лились! Бо­же, Гер­да, НЕ ДУ­МАЙ ОБ ЭТОМ! Те­бе по­мере­щились ко­зяв­ки Дад­ли. И все. Это пос­ледс­твия сот­ря­сения, стресс и на­чало пу­бер­татно­го пе­ри­ода. Слиш­ком мно­го со­бытий про­изош­ло вот ты и… Это что?! КРОВЬ?! Ещё и за­сох­шая. Кро­вавая до­рож­ка идёт от мо­его ста­рого шра­ма к вис­ку и скры­ва­ет­ся где-то даль­ше, в во­лосах. Я ос­то­рож­но дот­ро­нулась до ра­ны, пок­ры­той све­жей ко­роч­кой, и она от­ва­лилась! Прос­то взя­ла, черт возь­ми, и отор­ва­лась! Те­перь из мо­его лба кро­вище хле­щет. Я быс­тро взя­ла ка­кую-то бу­маж­ку из ку­чи ве­щей, раз­бро­сан­ных по всей кро­вати, на­лепи­ла её на ра­ну и пос­пе­шила в ван­ну, от­мы­вать это бе­зоб­ра­зие. А мысль о том, что на мо­ём ли­це всё же бы­ли ми­фичес­кие ко­моч­ки соп­лей Дад­ли, зас­та­вила ме­ня пос­пе­шить.
В ван­ной я по­дош­ла к зер­ка­лу и еще раз пос­мотре­ла на свое от­ра­жение. Здесь мож­но уви­деть ли­цо пол­ностью, а не час­тя­ми, как в мо­ём. И что же я ви­жу? Ни­чего не­обыч­но­го. Прос­тая соп­ли­вая дев­чонка. Да уж, на ан­ге­лоч­ка я не по­хожа и ро­ковой кра­сот­кой наз­вать ме­ня нель­зя да­же с на­тяж­кой, хо­тя ка­кие мои го­ды? По­ка что я имею са­мую обыч­ную внеш­ность, ко­торую толь­ко мож­но при­думать (для боль­но­го ре­бён­ка). Блед­ная ко­жа нез­до­рово­го от­тенка, че­рез ко­торую прос­ве­чива­ют ве­ны. Слиш­ком ос­трые чер­ты ли­ца, из-за чрез­мерной ху­добы и ог­ромные яр­кие-яр­кие зе­лёные гла­за — са­мое кра­сивое, что есть во мне. А ес­ли вспом­нить, что гла­за — зер­ка­ло ду­ши, то и мой внут­ренний мир прек­ра­сен (се­бя не пох­ва­лишь, ник­то не пох­ва­лит). Ещё во­лосы есть. Чёр­ные во­лосы, счи­та­ющие рас­чёску сво­им зак­ля­тым вра­гом и бо­рющи­еся с ней каж­дое ут­ро. Сей­час они ле­жат, нет, не так, СТО­ЯТ ль­ви­ной гри­вой и тор­чат в раз­ные сто­роны. На­вер­но, это мож­но ис­пра­вить… По край­ней ме­ре, я се­бя уте­шаю тем, что они прос­то слиш­ком жёс­ткие и подс­три­жены кри­во. Не­дав­но тёт­ка взбе­силась из-за то­го, что наш­ла в сво­ей я­ич­ни­це во­лос и поб­ри­ла ме­ня на­лысо! Сов­сем под ноль! И ей бы­ло пле­вать, что это был ЕЁ куд­ря­вый БЛОН­ДИ­НИС­ТЫЙ во­лос. Как, чёрт возь­ми, чёр­ный и бе­лый мож­но пе­репу­тать?! Я да­же на­ора­ла на неё за это. Но эта жен­щи­на иг­но­риро­вала го­лос ра­зума (в мо­ём ис­полне­нии) и пос­то­ян­но твер­ди­ла, что это мой СЕ­ДОЙ во­лос (ну да, ко­торый рез­ко за­вил­ся, вы­пал из мо­ей го­ловы и пе­реле­тел в тё­туш­ки­ну та­рел­ку). А я по­том всю ночь пе­режи­вала о том, как в шко­лу пой­ду с та­кой ра­дикаль­ной стриж­кой. Не хо­чу быть пос­ме­шищем. Дад­ли, кста­ти, ви­дел ме­ня лы­сой и ржал так силь­но, что у не­го жи­вот раз­бо­лел­ся. Ви­димо, его брюш­ные мыш­цы пе­ренап­ряглись, из-за че­го он два дня из ту­але­та не вы­бирал­ся. Да­же по­худел чу­ток, бед­няжка. Но ни­чего, он ещё на­вер­ста­ет.
Кста­ти, чувс­тво­вать при­кос­но­вения тё­туш­ки к собс­твен­ной лы­сой го­лове бы­ло неп­ри­ят­но. Она ещё пос­ле то­го, как сде­лала своё чёр­ное де­ло, неж­но пог­ла­дила по го­лов­ке и ска­зала: «Блес­тя­ще!». Бы­ло про­тив­но. Я по­жела­ла ей сдох­нуть (толь­ко мыс­ленно, я не ду­ра, что­бы го­ворить то, что ду­маю. На­конец-то до ме­ня это дош­ло). Но всё обош­лось, за ночь они вы­рос­ли опять. И это бы­ло стран­но. Чуд­но. И еще имен­но это­го мне бе­зум­но хо­телось, всю ночь ду­мала: «Вот, бы они быс­трень­ко от­росли!». Дя­дюш­ка по­том це­лую не­делю кри­чал на ме­ня по лю­бому по­воду, об­ви­няя во всех гре­хах че­лове­чес­тва. Бы­ло неп­ри­ят­но, но в це­лом неп­ло­хо (ме­ня не би­ли из-за это­го). Он так эпич­но брыз­гал слю­ной во все сто­роны (я то­же бы­ла под обс­тре­лом, но мне не при­выкать), что я да­же на­чала вол­но­вать­ся за не­го, а вдруг ум­рет от обез­во­жива­ния? И что мне с тру­пом де­лать? Не ос­тавлять же его в при­хожей! Это неп­ри­лич­но, да и во­нять бу­дет… Мож­но бы­ло его за­копать, но это не ин­те­рес­но и за­бито. Ре­зать на пи­роги то­же не ори­гиналь­но, кан­ни­балы из мор­га дав­но це­лое сос­то­яние на этом за­рабо­тали, а я дол­жна быть бо­лее изощ­ренной и сва­лить ути­лиза­цию тру­па на тё­туш­ку! Дол­жна же она при­носить хоть ка­кую-то поль­зу… Но я что-то от­влек­лась, а кровь опять за­пек­лась (по­тому что ду­рац­кая бу­маж­ка при­лип­ла). Ух, ка­кой я риф­моплет! Мо­жет, стать по­этом?.. Хи-хи-хи… По-мо­ему, у ко­го-то нер­вишки ша­лят, но я не бу­ду по­казы­вать паль­цем на это­го че­лове­ка — хо­рошие де­воч­ки так не де­ла­ют. Так, что за мыс­ли?! Я же здесь од­на! Ес­ли я на­чала ис­те­рич­но хи­хикать, по­ра пе­рехо­дить на край­ние ме­ры и на­давать се­бе по­щёчин. Ух, вро­де по­мог­ло, но из-за все­го это­го кровь на­чала сно­ва течь изо лба, а бу­маж­ка мед­ленно от­ва­ливать­ся, по­это­му я её отор­ва­ла. На­вер­но, она ус­пе­ла нем­но­го врас­ти в ме­ня, по­тому что бы­ло боль­но. Ра­на ока­залась до­воль­но глу­бокой. На­вер­ное, опять шрам бу­дет. Точ­но бу­дет, ведь тё­туш­ка не раз­ре­ша­ет поль­зо­вать­ся ап­течкой (ещё и пря­чет её, за­раза!), а края ра­ны схо­дить­ся не со­бира­ют­ся… Вот ма­ло мне од­но­го шра­ма, так те­перь вто­рой по­явил­ся! И оба на ро­же! Нет бы он был где-ни­будь на ко­лене или на ру­ке, что­бы еще боль­ше не пор­тить мое пос­редс­твен­ное ли­чико. У ме­ня уже есть шрам на лбу, с детс­тва, в ви­де се­мер­ки (7). «Мет­ка фор­ту­ны». Счас­тли­вая, блин. Мне при­мер­но был год, ког­да мы с ро­дите­лями по­пали в ава­рию. Они умер­ли, а я нет. На мне ос­тался толь­ко шрам, а от них во­об­ще ни­чего не ос­та­лось, кро­ме фа­милии от­ца — Пот­тер. Я да­же не знаю, где на­ходит­ся их мо­гила. А мо­жет, ее во­об­ще нет. Кто бу­дет хо­ронить нар­ко­мана и шлю­ху? Пра­виль­но, ник­то (мо­жет быть, тет­ка кре­миро­вала их и вы­кину­ла прах, что­бы не ме­шал­ся?). В лю­бом слу­чае ро­дите­ли умер­ли, и с тех пор я жи­ву с тё­туш­кой и её семь­ёй. Но я не жа­лу­юсь. Ес­ли бы па­па и ма­ма вы­жили, то кто зна­ет, что бы бы­ло со мной. Лю­били бы они ме­ня или от­да­ли сра­зу в при­ют? И как бы мы жи­ли? Сколь­ко бы гря­зи я по­вида­ла? Мо­жет быть, ви­дела бы, как мою мать тра­ха­ют за день­ги, а в нес­коль­ких ша­гах кор­чится от лом­ки отец… Во сколь­ко бы я поп­ро­бова­ла нар­ко­тики или ал­ко­голь, и как бы это ска­залось на мо­ем здо­ровье? Во­об­ще о нем ду­мал бы хоть кто-ни­будь? А ес­ли моя ма­ма бы­ла та­кой же, как её сес­тра… Это прос­то кош­мар! У ме­ня бы­ла бы ужас­ная жизнь, и са­ма я бы­ла бы от­вра­титель­но жир­ным из­ба­лован­ным ре­бён­ком. Воз­можно, что­бы да­рить мне по­дар­ки и от­кар­мли­вать, как свинью на убой, ма­тери приш­лось бы уве­личить ко­личес­тво кли­ен­тов, а от­цу сдох­нуть во вре­мя оче­ред­но­го по­ис­ка до­зы. И всю ос­тавшу­юся жизнь, ма­маша поп­ре­кала бы ме­ня этим… Мда, ну и во­об­ра­жение у ме­ня. Я те­перь да­же не знаю, что ху­же: жить с бе­шены­ми Дур­сля­ми или с та­кими ро­дите­лями. В лю­бом слу­чае, что слу­чилось — то слу­чилось. И ка­кие ис­пы­тания не вы­пали бы на мою до­лю, я справ­люсь и вы­лезу из это­го дерь­ма. Пусть я дочь нар­ко­мана и шлю­хи, пусть ни­щая си­рот­ка и бу­дущая прес­тупни­ца… Но я до­кажу всем, и в пер­вую оче­редь са­мой се­бе, что я — Че­ловек, что я осо­бен­ная и все, кто вста­нут на мо­ём пу­ти, по­жале­ют, что ро­дились на свет. Я пой­ду по го­ловам. Я бу­ду мстить. И пер­вы­ми в мо­ем спис­ке ста­нут Дур­сли.
Чёрт, слиш­ком мно­го па­фоса. За­чем я во­об­ще об этом ду­маю? Раз­ве мне на не пле­вать на мне­ние Дур­слей? Пос­то­ян­но о них го­ворю. Не­уже­ли все, что я ду­маю о се­бе — ложь? Мо­жет, я прос­то сла­бач­ка, пы­та­юща­яся ка­зать­ся силь­ной? Ох, как все слож­но. По­думаю об этом поз­же. Нап­ри­мер, на пен­сии.
Я быс­тро ски­нула с се­бя Дад­ли­ны ве­щич­ки и за­лез­ла в ван­ну. По­лежать в ней — моя го­лубая меч­та. Я толь­ко ду­шем поль­зу­юсь. И то, ред­ко. Тем бо­лее, на­лог на во­ду нын­че под­нялся, но для ос­тров­но­го го­сударс­тва, на тер­ри­тории ко­торо­го я про­живаю, это ти­пич­ная лет­няя по­лити­ка. Нуж­но ведь эко­номить на­ши прес­ные ре­сур­сы, а то в та­кую жа­ру все бу­дут тран­жи­рить во­дич­ку. А те, кто все рав­но поль­зу­ют­ся во­дой, обо­гаща­ют каз­ну Ве­ликоб­ри­тании. Клас­сная сис­те­ма. Прос­то и со вку­сом. За бла­говид­ным пред­ло­гом скры­то обыч­ное вы­мога­тель­ство. Но, это толь­ко моё лич­ное мне­ние. Воз­можно, я ви­жу все в мрач­ных то­нах и на са­мом де­ле эта ме­ра вы­нуж­денная, а на­ше пра­витель­ство по-нас­то­яще­му за­ботит­ся о сво­их граж­да­нах (ха-ха!).
Во­об­ще, я ду­маю, что в на­шей стра­не са­мая боль­шая шиш­ка — это Ко­роле­ва Ели­заве­та II. Но она уже сов­сем ста­рая: у неё та­кое мор­щи­нис­тое ли­цо, по­хожее на изюм, и куд­ря­вый бе­лый па­рик. Она что, не мог­ла нор­маль­ный выб­рать, схо­жий на на­тураль­ные во­лосы? Или у них там во двор­це с па­рика­ми нап­ря­жён­ка? А мо­жет быть, это ма­разм? Толь­ко пред­ставь­те, ей 64 го­да! Дав­но уже по­ра на пен­сию. На­вер­ное, она ско­ро ум­рёт и ко­ролём ста­нет её стар­ший сын — принц Чар­ли. Он то­же по­жилой (ему 40 с ко­пей­ка­ми), ещё и же­нат (од­ни ми­нусы у че­лове­ка!). Но его же­на — прин­цесса Ди­ана та­кая ми­лая! У нее нет не­дос­татков (или я прос­то о них не знаю). Кра­сивая, доб­рая и ум­ная. За­хапа­ла се­бе це­лого нас­ледни­ка прес­то­ла! Вот это я по­нимаю, удач­но выш­ла за­муж. Не то, что Пе­тунья. Выш­ла за Вер­но­на и ра­ду­ет­ся, ду­реха. На­вер­но, схва­тила пер­вое, что под ру­ку по­палось и сра­зу в кро­вать! Дад­ли-то че­рез семь ме­сяцев пос­ле свадь­бы ро­дил­ся! Черт, толь­ко сей­час до ме­ня дош­ло, что у тёт­ки брак по за­лету! А мо­жет ку­зен не ре­бёнок Вер­но­на? Но они так по­хожи… Или… Или тёт­ка спе­ци­аль­но от­кар­мли­ва­ет Дад­ли, что­бы все от­ли­чия в жи­ре по­теря­лись! И на ме­ня она сры­ва­ет­ся по­тому, что жизнью сво­ей не­доволь­на. Ну тёт­ка! В мо­лодос­ти, на­вер­но, на пол­ную ка­туш­ку гу­ляла. Ал­ко­голь, си­гаре­ты, бес­по­рядоч­ные по­ловые свя­зи, нар­ко­та… Кош­мар, вот так жи­вёшь ря­дом с че­лове­ком, ду­ма­ешь, что зна­ешь его как об­луплен­но­го, а по­том уз­на­ешь ТА­КОЕ! На­до бу­дет хо­рошень­ко по­думать об этом на до­суге, а сей­час у ме­ня слиш­ком меч­та­тель­ное нас­тро­ение. Для та­ких ве­щей ну­жен серь­ёз­ный под­ход к де­лу и трез­вая го­лова на пле­чах.
На чём я ос­та­нови­лась? Ах, да, у прин­цессы Ди­аны очень оча­рова­тель­ные сы­ноч­ки (в от­ли­чии от мер­зко­го Дад­ли). Ма­лень­кие прин­цы У­иль­ям и Гар­ри (8 и 6 лет со­от­ветс­твен­но) прос­то ми­лаш­ки! Ви­дела их фо­то в га­зете. Да­же хо­тела вы­резать его и лю­бовать­ся по но­чам, но тё­туш­ка отоб­ра­ла вы­рез­ку и обоз­ва­ла во­ров­кой (жал­ко ей что ли?). Эх, ста­рова­та я для прин­цев… Мне уже поч­ти 11, а зна­чит, я не смо­гу вый­ти за ко­го-то из этих кру­тых пар­ней. Ко­неч­но, не обя­затель­но, что­бы же­на бы­ла млад­ше му­жа, но… Ста­тис­ти­ка ут­вер­жда­ет, что обыч­но муж­чи­ны вы­бира­ют се­бе в спут­ни­цы жиз­ни де­вушек-ро­вес­ниц или млад­ше. Но не стар­ше на 3 или да­же на 5 лет (вот единс­твен­ный не­дос­та­ток Ди­аны — слиш­ком поз­дно ро­дила). Жаль, что мне здесь ни­чего не све­тит… Они все же бу­дущие нас­ледни­ки (хо­тя быть не­вес­ткой Ле­ди Ди, что-то не осо­бо хо­чет­ся. По-лю­бому она ко все­му при­дирать­ся бу­дет). Есть ещё принц Эн­дрю — вто­рой сын Ко­роле­вы, но он то­же мне не под­хо­дит: ему 30, у не­го есть же­на и 2 до­чери. Принц Эду­ард (тре­тий сын Ко­роле­вы) до­воль­но мо­лод и да­же не же­нат, но его внеш­ность… Тем бо­лее, я не уве­рена, что за то вре­мя, по­ка я рас­ту, его не околь­цу­ют. Ему уже 26, и ког­да мне бу­дет 20, ему — 35… Нет, нет, нет! Я на та­кое не сог­ласна! Раз­ни­ца в 15 лет — это слиш­ком мно­го. У нас бу­дут раз­ные взгля­ды на мир, раз­ный жиз­ненный опыт, да все раз­ное! Я бу­ду для не­го как ре­бёнок и мне бу­дет тя­жело за­ин­те­ресо­вать его чем-то, по­мимо те­ла (ко­торое мо­жет не ока­зать­ся су­пер сек­су­аль­ным!). Все же я хо­чу, что­бы мой муж лю­бил ме­ня, ува­жал и но­сил на ру­ках, а я бу­ду толь­ко поз­во­лять ему это де­лать, и мо­жет быть, да­же от­ве­чу на его чувс­тва… пос­ле 10 лет бра­ка! Но я нем­но­го от­влек­лась. В ко­ролев­ской семье есть очень сим­па­тич­ный маль­чик, под­хо­дящий мне по воз­расту — Пи­тер Фил­липс (13 лет), это сын прин­цессы Ан­ны, но он не прес­то­лонас­ледник, что ме­ня со­вер­шенно не ус­тра­ива­ет. На этом, к со­жале­нию, все прин­цы за­кон­чи­лись. Ес­ли вы ещё не по­няли, то я тут же­нихов се­бе вы­бираю. Да, из прин­цев, а че­го ме­лочить­ся? Я же не со­бира­юсь ид­ти по сто­пам тё­туш­ки и ло­жить­ся под всех без раз­бо­ру. От жиз­ни нуж­но брать луч­шее, вот я и возь­му! Прин­ца! А что, чем не ва­ри­ант? День­ги, ста­тус и власть… Я мо­гу прос­то ши­кар­но ус­тро­ить­ся (сво­ей зад­ни­цей на тро­не). Вый­ду за­муж, ста­ну прин­цессой и по­несу доб­ро лю­дям. А Дур­сли лок­ти по­том ку­сать бу­дут! Про­воро­нили та­кой шанс при­со­еди­нить­ся к ко­ролев­ской семье! Жаль, что это прос­то глу­пые меч­ты соп­ли­вой дев­чонки. Дочь нар­ко­мана и шлю­хи не мо­жет быть прин­цессой. Без эле­мен­тарно­го зна­ния эти­кета, без при­лич­но­го об­ра­зова­ния и без нор­маль­но­го со­ци­аль­но­го ста­туса. Эх, я сов­сем не под­хо­жу на роль прин­цессы. Про­летаю по всем кри­тери­ям. Да та­кую, как я, прос­то не пус­тят в при­лич­ное об­щес­тво, и да­же ес­ли я ту­да пробь­юсь, ме­ня все рав­но бу­дут счи­тать че­лове­ком вто­рого сор­та. Что­бы на что-то на­де­ять­ся, нуж­но с рож­де­ния вра­щать­ся в этой ту­сов­ке, и да­же при этом ве­ро­ят­ность близ­ко­го зна­комс­тва с ка­ким-ни­будь прин­цем (пусть да­же с Фил­липсом!) чуть боль­ше ну­ля. Чёрт. Я не­удач­ник. И глав­ное, я не мо­гу из­ме­нить то, что де­ла­ет ме­ня па­ри­ей в выс­шем об­щес­тве! Нель­зя вдруг взять и сме­нить ро­дите­лей! Пе­репи­сать ис­то­рию сво­его детс­тва и вы­рас­ти в нор­маль­ной семье, с обыч­ны­ми лю­бящи­ми ро­дите­лями… Блин, опять на­чалось нытье. Со­берись, сла­бач­ка! Пусть у те­бя поч­ти нет шан­сов, но прос­то пос­тавь пе­ред со­бой не­дос­ти­жимую цель и иди к ней, со­вер­шенс­твуй­ся ра­ди неё и да­же ес­ли ты её не дос­тигнешь, то хо­тя бы по­лучишь от жиз­ни боль­ше, чем от обыч­но­го и ров­но­го си­дения на жо­пе. Итак, моя цель — вый­ти за­муж за прин­ца в… при­мер­но в 21, ду­маю, де­сяти лет мне хва­тит. Те­перь на­чинаю дей­ство­вать! Толь­ко нуж­но ещё го­лову по­мыть. Что-то я слиш­ком силь­но за­дума­лась. На­де­юсь, у ме­ня ещё есть вре­мя.
Ров­но че­рез 15 ми­нут я выш­ла из ван­ны, за­вёр­ну­тая в од­но по­лотен­це. Смен­ную одеж­ду я за­была взять, по­тому что очень то­ропи­лась. Вот веч­но со мной та­кое слу­ча­ет­ся! Я слиш­ком рас­се­яна для это­го до­ма. Ещё и тё­туш­ка, встре­чен­ная мной в ко­ридо­ре, ода­рила ме­ня през­ри­тель­ным взгля­дом, сжа­ла гу­бы до то­нень­кой по­лосоч­ки и ска­зала сквозь зу­бы:
— Ты та­кая же, как и моя раз­врат­ная сес­три­ца! Яб­ло­ко от яб­ло­ни не да­леко па­да­ет! Она умер­ла, вот бы и ты сдох­ла по­быс­трее! — и скры­лась за дверью в ван­ну. Я толь­ко скрип­ну­ла зу­бами. Сколь­ко мож­но мне это пов­то­рять?! Знаю я, знаю! Ты мне это поч­ти каж­дый день го­воришь! Я ус­та­ла от это­го. Мне ведь уже без раз­ни­цы, кто мои ро­дите­ли. Я их не знаю. Я с ни­ми не зна­кома. И мне пле­вать на то, ка­кими по­мо­ями ты их по­лива­ешь. Всю свою соз­на­тель­ную жизнь я про­вела у Дур­слей и мне аб­со­лют­но без раз­ни­цы, кем они бы­ли. Ро­дили ме­ня и лад­но. Всем спа­сибо, все сво­бод­ны. Но тё­туш­ка, по-мо­ему, весь Литтл У­ин­гинг прос­ве­тила о том, что при­юти­ла дочь шлю­хи и нар­ко­мана, а она, та­кая неб­ла­годар­ная, по-лю­бому по­том пой­дет по сто­пам сво­их ро­дите­лей. Ге­ны, зна­ете ли… Про­тив­но. Раз­ве она не по­нима­ет, что эти­ми раз­го­вора­ми пор­тит мне бу­дущее! Или тё­туш­ка спе­ци­аль­но так го­ворит, что­бы ме­ня с та­кими ре­комен­да­ци­ями ник­то в кол­ледж не взял?! Но за­чем ей это? Она хо­чет, что­бы я всю жизнь про­вела в их до­ме? Или пос­ле мо­его со­вер­шенно­летия она вы­гонит ме­ня на ули­цу со сло­вами: «Так и зна­ла, что из те­бя ни­чего пут­но­го не вый­дет!». Ва­лить на­до из этой ды­ры. Мо­жет, не сей­час, но поз­же… Я ух­мыль­ну­лась сво­им мыс­лям (как при­ят­но по­меч­тать), и на­до бы­ло имен­но в этот мо­мент, ког­да до за­вет­но­го чу­лана ос­та­лось дой­ти бук­валь­но 5 мет­ров, на до­роге об­ра­зовать­ся пь­яно­му Вер­но­ну. Он пос­мотрел на ме­ня аб­со­лют­но ко­сыми гла­зами ал­ко­голи­ка, за­пых­тел и зат­рясся. Это выг­ля­дело глу­по. Я чуть не рас­хо­хота­лась (это точ­но был бы ис­те­ричес­кий смех — ли­бо от стра­ха, ли­бо прос­то по­тому что он смеш­ной), но го­ды в этом до­ме на­учи­ли ме­ня не по­казы­вать сво­их эмо­ций (хоть это у ме­ня не всег­да по­луча­ет­ся). Я пос­та­ралась быс­тро спря­тать свою ух­мылку (ко­торая ста­ла ещё ши­ре, ког­да я вспом­ни­ла, что воз­можно Дад­ли не его сын), но пь­яные гла­за дя­дюш­ки за­мети­ли мое ве­селье (ну по­чему он пос­то­ян­но ви­дит то, что ви­деть сов­сем не нуж­но? На­до ещё по­рабо­тать над ми­микой, а то по­кер фейс ка­кой-то ко­рявый по­луча­ет­ся). Мо­жет, он прос­то так тут сто­ит, а мо­жет хо­чет на­пугать ме­ня — кто зна­ет, что у пь­яно­го в го­лове. Воз­можно, он ви­дит се­бя эта­ким ко­вар­но-злоб­но-страш­ным дя­деч­кой, от взгля­да ко­торо­го юные не­ок­репшие умы впа­да­ют в ис­те­рику или да­же в об­мо­рок. Я же в этой, пи­саной мас­лом кар­ти­не, ви­жу ма­лень­ко­го (ну лад­но, не ма­лень­ко­го, а гро­мад­но­го внеш­не, но сов­сем кро­шеч­но­го внут­ри), оби­жен­но­го на весь мир сви­нён­ка. Он «ми­ло» на­дува­ет губ­ки и пус­ка­ет пар из, кхм, пя­точ­ка. Но, к со­жале­нию, это об­раз ис­че­за­ет, как толь­ко ме­ня­ет­ся взгляд дя­дюш­ки из рас­те­рян­но­го и нем­но­го ко­сого, в по­хот­ли­вый. Он за­метил, что я в од­ном по­лотен­це, и что мы од­ни. Хм, я ду­мала, это слу­чить­ся поз­же. За­чем ему сей­час ме­ня тра­хать, я же еще ре­бёнок. Мне ка­залось, это про­изой­дет где-то в че­тыр­надцать, ну мак­си­мум, в две­над­цать и то, ес­ли я о-о-очень силь­но вы­рас­ту там, где на­до. Да и ме­сяч­ных у ме­ня еще нет, вдруг это вред­но и я не смо­гу ро­дить по­том, ес­ли во­об­ще не бу­ду бо­ять­ся сек­са. А секс и де­ти — это очень важ­но! Стоп, ведь он не толь­ко сам ме­ня трах­нет, но и под сво­его сы­ноч­ка по­том по­ложит… Вот я влип­ла. Я дав­но за­мети­ла, что он на ме­ня как-то стран­но пос­матри­ва­ет. Жад­но так, нем­но­го бе­зум­но и по­хот­ли­во. Мер­зкий пе­дофил. Его от­вра­титель­ные глаз­ки блуж­да­ют по мо­ему, прик­ры­тому од­ним лишь по­лотен­цем, те­лу, и мне ста­новит­ся страш­но. Нет, не так я се­бе пред­став­ля­ла свой пер­вый раз. Не с пь­яным дя­дюш­кой-сви­ном в чу­лане под лес­тни­цей, по­ка тет­ка в ду­ше, а по­росе­нок иг­ра­ет на компь­юте­ре в сво­ей ком­на­те, и ему бу­дет прос­то лень спус­тить­ся, да­же ес­ли нас­ту­пит ко­нец све­та. Я не хо­чу под­став­лять­ся под дя­дюш­ку. Пла­кали мои ро­зовые меч­ты о прин­цах, о неж­ной и вза­им­ной люб­ви. Ну по­чему ме­ня не сда­ли в при­ют, или я не умер­ла со сво­ими ро­дите­лями в той ава­рии?! Мне страш­но. Весь мой сар­казм и ту­пые шу­точ­ки прос­то вы­лете­ли из го­ловы. Я ведь все­го лишь ма­лень­кая без­за­щит­ная де­воч­ка и на са­мом де­ле до ужа­са бо­юсь быть из­на­сило­ван­ной сво­им дя­дей. Я не смо­гу за­щитить се­бя. Дя­дюш­ка, ка­жущий­ся бе­зум­но ог­ромным, мед­ленно по­дошел ко мне и взял сво­ими гряз­ны­ми паль­ца­ми мой под­бо­родок, зас­та­вив смот­реть ему в гла­за. По­хоть. В его ма­лень­кой и урод­ли­вой ду­шон­ке бы­ла толь­ко по­хоть, ко­торая от­ра­жалась в этих гряз­но-ко­рич­не­вых гла­зах. Я по­пыта­лась выр­вать­ся и от­вернуть­ся, сде­лать хоть что-ни­будь, что­бы не ви­деть этих глаз, не чувс­тво­вать этих паль­цев на сво­ем ли­це…, но он силь­нее ме­ня. Мои гла­за на­чало щи­пать от бес­си­лия, и я с ужа­сом за­мети­ла, что пла­чу. Я опять по­каза­ла дя­де свою сла­бость, и те­перь он бу­дет при каж­дом удоб­ном слу­чае да­вить на это, нас­лажда­ясь мо­ей бес­по­мощ­ностью. Не­нави­жу та­кие мо­мен­ты. Не­нави­жу быть сла­бой и жал­кой! Дя­дюш­ка до­воль­но ух­мыль­нул­ся, по­казы­вая свои жёл­тые зу­бы, из-под мор­жо­вых усов.
— Дет­ка, те­бе страш­но? — ска­зал он и ос­ка­лил­ся еще ши­ре. Ме­ня чуть не выр­ва­ло от за­паха не­мыто­го ал­ка­ша и от его «Я-су­пер-ма­чо» ви­да. — Да, я ви­жу, что страш­но. Ты та­кая… — он приб­ли­зил свое ли­цо к мо­ему, и на мои гла­за на­вер­ну­лись сле­зы от убой­но­го за­паха чес­но­ка и де­шево­го пи­ва. Я ду­мала, что он сей­час лиз­нет мою ще­ку, но его прер­ва­ла тё­туш­ка:
— Вер­нон, что опять нат­во­рила эта де­вица? — и, не до­жида­ясь от­ве­та, про­дол­жи­ла — я всег­да зна­ла, что от этой не­нор­маль­ной ни­чего хо­роше­го не дож­дешь­ся! Это она те­бя так, Вер­нон? Что она с то­бой сде­лала?! Ты всег­да был при­мер­ным семь­яни­ном и не поз­во­лял се­бе на­пивать­ся! — и так да­лее. Под ее кри­ки и при­чита­ния, дя­дюш­ка нем­но­го прот­резвел и от­пустил ме­ня, а я, быс­тро за­бежав в чу­лан, за­пер­ла дверь и без сил по­вали­лась на кро­вать. По-мо­ему, тё­туш­ка рев­ну­ет дя­дю ко мне, но его вни­мание мне со­вер­шенно не нуж­но. Ува­жа­емая Пе­тунья, за­бирай сво­его му­жень­ка! Я на не­го не пре­тен­дую! Ало, жен­щи­на, я еще не нас­толь­ко от­ча­ялась, что­бы хо­теть Вер­но­на. Я ма­лень­кая еще и у ме­ня для это­го слиш­ком боль­шие ам­би­ции. Сей­час я да­же бла­годар­на тё­туш­ке за её кри­ки. Спа­сибо, до­рогая! Ты спас­ла ме­ня от из­на­сило­вания! Я да­же мо­гу ска­зать, что люб­лю те­бя (в ка­кой-то ме­ре и весь­ма сво­еоб­разно). Жаль, что мне при­дёт­ся пря­тать­ся от дя­дюш­ки. На­де­юсь, у ме­ня по­лучить­ся боль­ше не по­падать в та­кие си­ту­ации, ведь тё­туш­ка не всег­да смо­жет прий­ти мне на по­мощь, как се­год­ня (пусть она сде­лала это не спе­ци­аль­но).
Кста­ти, го­да три на­зад со мной про­изош­ла од­на ин­те­рес­ная ис­то­рия. Я ста­ла сви­детель­ни­цей очень за­нима­тель­ной кар­ти­ны… Де­ло бы­ло так. В один прек­расный и сол­нечный день, ме­ня от­пусти­ли до­мой рань­ше на це­лых два уро­ка, по­тому что я хо­рошо на­писа­ла кон­троль­ную по ма­тема­тике. Ос­таль­ных учи­тель­ни­ца ос­та­вила в шко­ле, где они все вмес­те под­робно раз­би­рали ошиб­ки каж­до­го. Так вот, я приш­ла в дом Дур­слей нам­но­го рань­ше по­ложен­но­го сро­ка. Ти­хонь­ко от­кры­ла не за­пер­тую дверь, и на­чала пе­ре­оде­вать­ся. Вдруг, я ус­лы­шала что-то по­доз­ри­тель­ное: то ли виз­ги, то ли сто­ны, то ли ко­шачий ор… Труд­но бы­ло оп­ре­делить, при­роду этих зву­ков. Мне ста­ло лю­бопыт­но, и я ре­шила уз­нать их ис­точник. (Ска­жу сра­зу, луч­ше бы я это­го не де­лала, ведь то, что я уви­дела, про­из­ве­ло на ме­ня не­из­гла­димое впе­чат­ле­ние и на­нес­ло тя­желую пси­холо­гичес­кую трав­му. Со­бытия, про­изо­шед­шие в гос­ти­ной, я хо­тела бы за­быть, как страш­ный сон, но не смо­гу. Эта кар­ти­на нав­сегда от­пе­чата­лась в мо­ей па­мяти.) Так вот, я ре­шила уз­нать, что это за зву­ки и нап­ра­вилась в сто­рону гос­ти­ной. Ока­залось, что тё­туш­ка прос­то смот­ре­ла те­леви­зор, и по­нача­лу я ни­чего осо­бен­но­го в этом филь­ме не уви­дела. Ду­мала, что это опять ка­кой-то слез­ли­вый се­ри­ал для до­мохо­зя­ек, про лю­бовь чер­но­коже­го ра­ба и его бе­лой хо­зяй­ки. Кста­ти, до­воль­но из­би­тый аме­рикан­ский сю­жет, но… Ска­жем так, я силь­но уди­вилась, ког­да по­няла, что негр не прос­то це­лу­ет и об­ни­ма­ет блон­динку. Од­на из его рук сжи­мала грудь де­вуш­ки, а вто­рая под­ни­мала ей юб­ку. Я ещё по­дума­ла, за­чем он это де­ла­ет? Взрос­лые го­ворят, что де­воч­кам нель­зя за­дирать юбоч­ки по­тому, что это неп­ри­лич­но. Но как тог­да по­нимать то, что про­ис­хо­дит на эк­ра­не? По­луча­ет­ся, что взрос­лые опять врут? Или неп­ри­лич­но за­дирать СВОЮ юб­ку, а ЧУ­ЖИЕ мож­но? Неп­ра­виль­но это как-то. Ре­зуль­тат-то от это­го не ме­ня­ет­ся. Все рав­но все ви­дят твои тру­сики, ко­торые по­казы­вать, меж­ду про­чим, то­же неп­ри­лич­но! Ну вот, я сов­сем за­пута­лась! Мо­жет, в этом филь­ме я най­ду хоть ка­кое-то объ­яс­не­ние?
В от­ли­чие от ме­ня, глав­ные ге­рои вре­мени зря не те­ряли. Му­жик уже поч­ти пол­ностью раз­дел блон­динку. Ну, по край­ней ме­ре, её тить­ки бы­ли го­лыми, и за них пос­то­ян­но хва­тал­ся негр. А ещё он на­чал ку­сать бед­няжку за шею, как вам­пир. И я в ко­торый раз по­рази­лась фан­та­зии аме­рикан­цев. Это же на­до та­кое при­думать! Негр-раб-бес­смертный-вам­пир влюб­ля­ет­ся в свою юную смер­тную хо­зяй­ку! Мне бы та­кое да­же в го­лову не приш­ло! Но… По­чему он не пь­ёт кровь, а раз­де­ва­ет де­вуш­ку? Хо­тя, мо­жет это ка­кой-то Вам­пир­ский Ри­ту­ал, в ко­тором на­до, как мла­денец по­пить мо­лока из гру­ди (что же он тво­рит?! Раз­ве так мож­но?!), а по­том толь­ко из шеи? Я же не сна­чала смот­ре­ла, мо­жет, до это­го все объ­яс­ни­ли? Негр на­чал ли­зать де­вуш­ку и пол­ностью зад­рал её юб­ку. Бр… Его язык ос­тавлял слю­нявые до­рож­ки на те­ле сво­ей хо­зяй­ки. Так мер­зко! Её да­же пе­редер­ги­вало из-за это­го, но она тер­пе­ла (че­го толь­ко не сде­ла­ешь ра­ди люб­ви)… Что?! А где тру­сы? Как она без них хо­дит? Или это оче­ред­ная фиш­ка взрос­лых, о ко­торой не рас­ска­зыва­ют де­тям? Раз­ве­ли тут сек­ре… Мышь! У блон­динки под юб­кой мышь! Ма­лень­кая и се­рая! Кош­мар, она же пря­мо на пи­се си­дит! Э?! Негр… ГЛА­ДИТ её?! Это… Это не мышь. Это прос­то ку­сок во­лос. Но что он там де­ла­ет? Хо­тя… У ВЗРОС­ЛЫХ НА ЭТОМ МЕС­ТЕ ВО­ЛОСЫ РАС­ТУТ?! Но за­чем? Это ведь нек­ра­сиво. А мо­жет, юб­ки за­дирать нель­зя по­тому, что у де­тей в этом мес­те нет во­лоси­ков? На мла­ден­цев ведь то­же ша­поч­ки на­дева­ют, по­ка у них во­лосы не от­растут на го­лове. Но по­чему ник­то об этом не го­ворит? Ес­ли де­тям нор­маль­но объ­яс­нить, что по­ка во­лосы не по­явят­ся… Фу… Негр за­сунул свою ру­ку пря­мо в… в… Пря­мо ту­да за­сунул! И ше­велит ею там! А де­вуш­ка так скри­вилась и сто­нет сквозь зу­бы… Ей, на­вер­но, очень боль­но. По­чему он так из­де­ва­ет­ся над сво­ей воз­люблен­ной? Ка­кое от­вра­титель­ное ки­но. Что-то мне рас­хо­телось смот­реть на эти пыт­ки. Я и без от­ве­тов на свои воп­ро­сы обой­дусь! Я пе­реве­ла взгляд на тё­туш­ку и чуть не упа­ла. Она… Эта жен­щи­на де­лала то­же са­мое, что и негр, толь­ко сво­ей ру­кой. Она ко­выря­лась ТАМ паль­ца­ми и то­же сто­нала. То, что я при­няла за ко­шачий ор, ока­зались сто­нами тет­ки. Это бы­ло ужас­но. Её ши­роко раз­дви­нутые но­ги и паль­цы, за­леза­ющие в во­лоса­тую пи­сю, из ко­торой что-то те­чёт… Ну за­чем она это с со­бой де­ла­ет?! Тёт­ка уже не мо­жет тер­петь боль (сто­нет, кри­вит ли­цо, да­же опи­салась!), но про­дол­жа­ет дви­гать паль­ца­ми. Я с ужа­сом гля­дела на неё и не мог­ла по­шеве­лить­ся. Те­туш­ка на­чала дви­гать ру­кой быс­трее, а в те­леви­зоре блон­динка рез­ко за­вопи­ла:
— О, да! Не ос­та­нав­ли­вал­ся, Том­ми!
То, что я уви­дела на эк­ра­не до­било ме­ня. Негр, дер­жа ко­лени де­вуш­ки, за­совы­вал свою… А что это? Не­жели у маль­чи­ков она ТА­КАЯ? На хо­бот нем­но­го по­хожа. И на со­сис­ку. (Как же это наз­вать: хо­босис­ка, хо­босо­сис или хо­босос?) Я же те­перь их есть не смо­гу! Каж­дый раз бу­ду вспо­минать, что это… Бе-е-е… Ну по­чему ме­ня от­пусти­ли с уро­ков? За­чем я приш­ла в дом, раз­ве я не мог­ла по­гулять где-ни­будь и не ви­деть все­го это­го? Что ж мне так в жиз­ни не ве­зет?! В чем я про­вини­лась? Чёр­то­во лю­бопытс­тво. Все из-за не­го. Мож­но бы­ло прос­то ти­хонь­ко прой­ти в свой чу­лан и не трав­ми­ровать свою пси­хику та­кими ве­щами. Но нет, Гер­де на­до все уз­нать, а то она спать спо­кой­но не смо­жет! Так я те­перь по-лю­бому спо­кой­но спать не смо­гу. Кош­ма­ры за­муча­ют.
— Чёрт, То-о-о-ом, ммм… Да…, — раз­да­валось из те­леви­зора.
Негр ак­тивно дви­гал сво­ей шту­кой в пи­се де­вуш­ки (а те­туш­ка ру­кой в сво­ей), ког­да та вдруг вся зат­ряслась и за­ора­ла дур­ным го­лосом. Я ду­мала, что у неё при­падок. Или она уми­ра­ет. Но, по­вол­но­вать­ся за де­вуш­ку я не ус­пе­ла. Тёт­ка ус­ко­рилась, и в ком­на­те ста­ли раз­да­вать­ся про­тив­ные хлю­па­ющие зву­ки. Буд­то её пи­ся чав­ка­ет, по­едая паль­цы. А по­том и те­туш­ка ста­ла стран­но дер­гать­ся, то под­ни­мая, то опус­кая по­пу. Её ли­цо ужас­но скри­вилось и пок­расне­ло. За­пах­ло по­том и чем-то не­понят­ным. Гу­бы тет­ки сжа­лись в ни­точ­ку, но я все рав­но смог­ла раз­ли­чить её от­ры­вис­тые: «Да. Да. Да.». Ме­ня уже ни­чего не удив­ля­ло. Эти взрос­лые, все по­голов­но, ка­кие-то не­нор­маль­ные. А в те­леви­зоре негр дос­тал из блон­динки ЭТО и об­лил её мо­чой. Бе­лой… Я не вы­дер­жа­ла и сбе­жала. Прос­то боль­ше не мог­ла смот­реть на это.
Толь­ко к при­ходу Дад­ли я смог­ла ус­по­ко­ить­ся. До это­го, я прок­ру­чива­ла в го­лове все, что ви­дела в гос­ти­ной. По-мо­ему, де­вуш­ка и те­туш­ка не ис­пы­тыва­ли бо­ли. Им нра­вилось это? Ведь те­туш­ка — жи­вой че­ловек, а не те­леви­зи­он­ный пер­со­наж. И она это де­лала. Зна­чит, это нуж­но. Но за­чем? На этот воп­рос я обя­затель­но най­ду от­вет. Не зря же я так мо­раль­но пос­тра­дала.
Поз­же я наш­ла в ве­щах тё­туш­ки ещё нес­коль­ко та­ких филь­мов и да­же не­кото­рые из них пос­мотре­ла. В ко­роб­ке с пор­но-кас­се­тами ле­жала од­на ин­те­рес­нень­кая кни­жица… «Жен­щи­на в пос­те­ли» на­зыва­ет­ся. Там бы­ло мно­го по­лез­ной ин­форма­ции. И о сек­се, и о взрос­ле­нии, и о раз­ли­чи­ях меж­ду маль­чи­ками и де­воч­ка­ми… В об­щем все те воп­ро­сы, на ко­торые я хо­тела уз­нать от­вет и да­же боль­ше! В кни­ге рас­ска­зыва­лось о том, как прив­лечь вни­мание муж­чин, как флир­то­вать с ни­ми, да­же о том, как вес­ти се­бя при по­тере девс­твен­ности (да, те­перь я знаю, что оз­на­ча­ет это сло­во)! Я ук­ра­ла этот пот­ря­са­ющий ис­точник ин­форма­ции. Хоть я и не все ещё по­нимаю, но, ду­маю в бу­дущем, мне она боль­ше при­годит­ся, чем тё­туш­ке.
И за­чем я вспом­ни­ла о том, как впер­вые стол­кну­лась с сек­сом? А, точ­но. Я же тут чу­дом из­бе­жала из­но­сило­вания. Хоть бы этот день быс­трее за­кон­чился! Я пос­мотре­ла на ма­лень­кие ча­сики, ви­сев­шие на сте­не (ста­щила их у Дад­ли­ка, они ему все-рав­но не нуж­ны. Сом­не­ва­юсь, что он уме­ет оп­ре­делять вре­мя). Пол седь­мо­го. Ве­чер. Ни­чего се­бе! Это сколь­ко я в от­ключ­ке про­валя­лась, ес­ли уда­рилась ча­сов в 9-10. Так, пол­ча­са на душ… Боль­ше вось­ми?! И кто ме­ня в чу­лан пе­ренес? На­де­юсь, это был не дя­дюш­ка. Да­же ду­мать не хо­чу, что он мог де­лать с мо­им те­лом, по­ка я бы­ла без соз­на­ния… Чер­то­ва дверь, чер­то­ва тёт­ка! Все проб­ле­мы из-за неё. Тем бо­лее ско­ро ужин, не­уже­ли она са­ма го­товить бу­дет? Вот это да! Та­кого не бы­ло уже го­да два-три. Обыч­но я за­нима­юсь зав­тра­ками и ужи­нами в этом до­ме, а обед был на тё­туш­ке. Рань­ше, в буд­ни я не всег­да ус­пе­вала го­товить сра­зу пос­ле шко­лы, по­это­му ме­ня отс­тра­нили от это­го. Те­перь, сла­ва Соз­да­телю, у ме­ня ос­та­ёт­ся боль­ше вре­мени на вы­пол­не­ние до­маш­не­го за­дания. Но го­товить ут­ром и ве­чером… Нет, я не жа­лу­юсь. Ва­рить, жа­рить, печь… Мне нра­вить­ся этим за­нимать­ся, но толь­ко не для Дур­слей. Ви­деть, как они пи­та­ют­ся… Это зре­лище нап­рочь от­би­ва­ет ап­пе­тит на год впе­рёд. Но, к со­жале­нию, мою еду кро­ме них ник­то не ест (толь­ко по­ка!). Ду­маю, хо­рошо про­качен­ный на­вык го­тов­ки в бу­дущем, мне очень при­годить­ся. Как го­ворить­ся, путь к сер­дцу муж­чи­ны ле­жит че­рез его же­лудок, а мне нуж­но сер­дце прин­ца… Зна­чит я дол­жна про­бить­ся че­рез Ко­ролев­ский Же­лудок! Чёрт, толь­ко что по­дума­ла о том, что слу­чай­но наш­ла путь к сер­дцу дя­дюш­ки… Раз я его кор­млю, то и его сер­дце при­над­ле­жит мне (ес­ли так, то он вы­ража­ет свою лю­бовь очень при­митив­ным спо­собом - за­кинул на пле­чо и бе­гом в пе­щеру, тра­хать. Луч­ше бы день­жат под­ки­нул!). Кош­мар, что же де­лать? Мо­жет на­чать пор­тить еду? Но тог­да нач­нут пор­тить уже ме­ня. Это ка­кой-то по­роч­ный круг. Чем вкус­нее я го­тов­лю, тем боль­ше вни­мания по­лучаю от дя­дюш­ки. Я го­тов­лю — дя­дюш­ка ест — ду­ма­ет, «Ка­кая сим­па­тич­ная у ме­ня пле­мяш­ка» — пы­та­ет­ся ме­ня трах­нуть. И нет вы­хода из этой си­ту­ации. Я же не мо­гу прос­то взять и пе­рес­тать го­товить! Во-пер­вых, я люб­лю это де­лать (в от­ли­чии от мо­их дру­гих до­маш­них обя­зан­ностей. Мыть по­лы, уха­живать за ро­зами тё­туш­ки и уби­рать за Дад­ли его во­нючие нос­ки — сов­сем не кру­то). Во-вто­рых, у ме­ня хо­рошо по­луча­ет­ся и мне хо­телось бы и даль­ше со­вер­шенс­тво­вать­ся в этой сфе­ре. В-треть­их, я в лю­бой мо­мент мо­гу поп­ле­вать им в та­рел­ку. Черт… Ну по­чему все ге­ни­аль­ные идеи при­ходят так не вов­ре­мя! Это, по край­ней ме­ре, хоть нем­но­го уте­шило бы ме­ня. Не хо­чу ви­деть как они едят. Это от­вра­титель­но! Крош­ки изо рта па­да­ют в та­рел­ку, а по­том их сно­ва за­пихи­ва­ют в рот, а они опять па­да­ют… Бр… Ужас­ная кар­ти­на. А зву­ки?! Как мож­но так гром­ко чав­кать? Ещё и по гос­тям хо­дят с та­кими ма­нера­ми. И как толь­ко их при­нима­ют в при­лич­ном об­щес­тве? Мо­жет, они хо­дят к свинь­ям? Но те нам­но­го ак­ку­рат­нее ку­ша­ют, в от­ли­чии от Дад­ли. Кста­ти, уже ве­чер, а тёт­ка не го­нит ме­ня к пли­те. Стран­но… Не­уже­ли и вправ­ду са­ма го­товит? Тог­да я мо­гу нем­но­го от­дох…
Ма­лень­кая дверь в мою скром­ную оби­тель рез­ко от­кры­ва­ет­ся и вре­за­ет­ся в кро­вать. А в чу­лан­чик под лес­тни­цей вры­ва­ет­ся тё­туш­ка (нас­коль­ко ей это поз­во­ля­ют её га­бари­ты) и ты­чет мне в ли­цо ка­кой-то бу­тыл­кой.
— Что ты тво­ришь, дев­чонка? Кто раз­ре­шил те­бе тро­гать мои ве­щи?! Да как те­бе во­об­ще в го­лову приш­ло мыть свои пат­лы мо­им шам­пу­нем? — виз­жа­ла она, пот­ря­сая ка­кой-то го­лубой ба­ноч­кой пря­мо пе­ред мо­им ли­цом.
Я нем­но­го офи­гела. Что за на­ез­ды? По­чему эта ис­те­рич­ка вры­ва­ет­ся в мою ком­на­ту, на­чина­ет орать на ме­ня и чуть ли не бь­ёт ме­ня по ли­цу этой сра­ной бу­тыл­кой? И при чем тут шам­пунь? Она на­пилась им что ли? Хва­тит тряс­ти пре­до мной этой чер­то­вой бан­кой! Ты ме­ня ди­ко от­вле­ка­ешь этим мель­те­шени­ем и я не мо­гу рас­шифро­вать твои виз­ги.
— Я не поль­зо­валась ва­шим шам­пу­нем, — пре­дель­но веж­ли­во от­ве­тила я. Кто зна­ет, что ещё при­дёт в го­лову этой ис­те­рич­ке? Сов­сем с ума сош­ла. Мне её во­нючий шам­пунь да­ром не ну­жен! У не­го та­кой при­тор­ный за­пах, что у ме­ня гла­за сле­зят­ся и бле­вать тя­нет. По-мо­ему, у тё­туш­ки Крас­ный день ка­лен­да­ря или кли­макс (что­бы не зна­чило это сло­во, ко­торое с ужа­сом про­из­но­сит жен­щи­на из рек­ла­мы по те­леви­зору). А ина­че с че­го бы так орать?
— Как это не поль­зо­валась?! А кто тог­да? Быс­тро соз­на­вай­ся, это ты сво­рова­ла мой шам­пунь? Смот­ри, — впе­чата­ла она зло­получ­ную ба­ноч­ку мне пря­мо в ли­цо, — как ма­ло ос­та­лось.
Сла­ва Соз­да­телю, я ещё не на­дева­ла оч­ки пос­ле ван­ны, а то она бы раз­би­ла их (а ос­колки стёк­ла ос­та­вили бы на мо­ей ро­же ещё нес­коль­ко шра­мов). Вот как, как мож­но быть та­кой глу­пой? Да­же я, поч­ти сле­пая, ви­жу, что в бу­тыл­ке боль­ше по­лови­ны. И она бы это уви­дела (но я не уве­рена), ес­ли бы пе­рес­та­ла так нат­ря­сывать бан­ку. По­лови­на жид­кости прос­то рас­теклась по стен­кам фла­кона, а она так вол­ну­ет­ся, буд­то Дад­ли уже два ча­са го­лода­ет.
— Мо­жете по­нюхать мою го­лову и убе­дить­ся, что она не пах­нет ва­шим за­меча­тель­ным шам­пу­нем.
На­де­юсь, лесть хоть нем­но­го ус­по­ко­ит её.
— За­чем мне ню­хать твою вши­вую го­лову?! — не про­кати­ло. — А-а-а… Я по­няла! Те­бе так пон­ра­вил­ся за­пах, что ты пол­бу­тыл­ки вы­лила на се­бя, что­бы пе­ребить свою вонь? Но те­бе это не по­мог­ло! От те­бя все ещё смер­дит… — тё­туш­ка под­жа­ла гу­бы. — Ты се­год­ня весь день ва­лялась в пос­те­ли, так что ос­та­нешь­ся без ужи­на. А шам­пунь ты мне еще от­ра­бота­ешь.
Те­туш­ка выш­ла из ком­на­ты, а я все ещё бы­ла в шо­ке. Не люб­лю та­кие раз­го­воры. Пос­ле них я чувс­твую се­бя ужас­но ус­та­лой, а в го­лове толь­ко од­на мысль: «Твою мать, что это толь­ко что бы­ло?!». Мо­жет, те­туш­ка энер­ге­тичес­кий вам­пир? Или у неё прос­то не­дот­рах, вот она и сры­ва­ет­ся на ме­ня. Стран­но все это. Во­об­ще, Пе­тунья Дурсль ока­залась очень ин­те­рес­ным че­лове­ком. Обя­затель­но на­до про­верить все свои мыс­ли на её счёт. Мо­жет, у неё еще есть шанс стать адек­ватной. Хо­тя, я се­год­ня ни­чего не ела с ут­ра и по­лучи­ла трав­му, а тё­туш­ка что сде­лала? Ли­шила ме­ня ужи­на и не ока­зала ме­дицин­скую по­мощь! Она да­же спир­том мне ра­ну не пред­ло­жила об­ра­ботать! Я нем­но­го по­горя­чилась, го­воря о том, что тёт­ка мо­жет быть нор­маль­ным че­лове­ком. Всё-та­ки Дур­сли слиш­ком силь­но ме­ня не­нави­дят…
Но об этом я по­думаю зав­тра.

Глава 3

Утро началось как обычно: ранний подъём и злобный окрик вместо будильника. Тётушка как всегда, очень посредственна и неоригинальна. Разве нельзя для разнообразия сказать: «С добрым утром, Госпожа. Что Вам приготовить на завтрак? Нужно ли вам набрать ванну?». Но я опять фантазирую. Надо же о чём-то думать, пока быстренько умываешься и чистишь зубы. Делать это просто так, скучно. Поэтому я развлекаюсь, как могу. Эх, волосы пригладить не успеваю… Хотя и так сойдет! Всё равно после причёсывания ничего не меняется — как было воронье гнездо на голове, так оно и осталось. Интересно, почему у меня в волосах еще птенцы не завелись? А что, очень удобное жильё — тепло, сухо, да ещё передвигается самостоятельно. Глупые птицы, такая квартира простаивает, а они… Что?! Потрясающе. Я просто победитель по жизни! Ну как?! Как так получилось? Теперь у меня на лбу не два шрама, как я думала раньше, а один. Да ещё и виде молнии. «Особо опасна», блин. Представляю, иду я вечером по темному переулку, а на встречу гопники…
Они такие: Стоять, бояться!
А я такая: Чо сказал?
Они такие: Это не учения, это ограбление!
Я такая: Ну-ка, повтори!
Они такие: Девочка, кошелёк или жизнь!
Я такая: Парень, беги или падай!
Они такие: Чо?!
Я: А вот чо!!!
И показываю шрам. Их глупые рожи резко бледнеют, а штаны становятся мокрыми. Вожак этой группы трясущейся рукой вытирает пот со лба и говорит:
— Простите, Человек Опасность! Обознались!
Я смотрю на них суровым взглядом и вопросительно поднимаю бровь. Эти глупцы не узнали меня? МЕНЯ?! Сомневаюсь. Хотя, может это новички? Мне не знакомы их лица.
— Т-т-такое б-больше не повтор-р-рится… — мямлит он.
— Вот и славно, мальчики! А что ещё нужно сказать? — с мягкой улыбкой спрашиваю я.
— П-п-простите?
— Да, дорогой. А теперь отдай-ка мне все ваши цацки! И побыстрее!
— Но у нас ничего нет! — поспешно ответил главный. Слишком поспешно. Не думала, что молодежь такая смелая пошла. Мои губы искажает мерзкая ухмылка:
— Да? А если найду?
Всё-таки я великолепна! Эти придурки отдали мне две цепочки, одна из которой оказалась золотой, и серебряную зажигалку с гравировкой «Нил Фландерс» (чёртов Нил, разрази тебя верблюд. Зачем везде своё дурацкое имя писать? Неужели боишься, что забудешь его? Чтоб тебе с горшка неделю не вставать! Из-за твоего проклятого самолюбия зажигалка будет стоить почти в два раза меньше. Молись, чтобы мы с тобой не встретились в тёмном переулке, а то я тебе покажу, почему меня называют Человек Опасность). Не богатый улов, но для начала сойдёт.
— Ну ладно, бегите домой. Не буду больше вас задерживать, — говорю я в пустоту, потому что эти невежливые глупышки (ни здрасте тебе, ни до свидания! Вот что за наглая молодёжь пошла?!) подумали, что слово «бегите» — сигнал к действию.
Чёрт! Что за ерунда мне в голову лезет? Нет, это, конечно, забавно и всё такое, но я нахожусь в смешанных чувствах. Бесит. Эта похотливая дверь впечаталась в мой лоб прямо над «семёркой»! И все. Теперь я не «счастливица», отмеченная высшими силами, а просто имею «высокую опасность поражения током» (или я стану грозой гопников? Герда — Королева района. А что, надо же с чего-то начинать). Вот как эта грязная дверь-педофилка смогла так точно попасть? И… Чёт мой новый шрам слишком быстро зарос. Подозрительно… На нём даже кровавой корочки нет (а может она просто отвалилась?). Вместо неё уже образовалась белая полоска кожи, да так, что и не поймешь где заканчивается цифра семь, а где начинается поганый дверной засос. Кажется, что это один старый шрам. Чудеса… Не знала, что у меня такая быстрая регенерация. Но почему тогда семёрка не пропала? Она же всегда была на моём лбу, сколько я себя помню! Так не честно! Видимо, кто-то сверху слишком много веселится за мой счёт. Хэй, ты! Да, ты, на небе который! Прекрати издеваться надо мной! Я тут, в отличие от некоторых, жить пытаюсь, а не в игры играю! Давай, заращивай на мне свои каракули! И поживее, мне ещё жратву Дурслям готовить!
Я злобно уставилась на своё отражение, и мне показалось, что в моих прекрасных зелёных глазах появились какие-то мерзкие красные искры. Было жутковато видеть на травяной радужке грязные пятна, похожие на капельки крови. Я резко зажмурилась и потрясла головой. Может, это глюки или просто показалось? Или же… Прости, Всевышний, я не хотела тебя обидеть! Поверь, что бы ты не делал, это прекрасно (неужели я действительно сказала это)! Можешь смеяться надо мной, сколько влезет. Я больше никогда не буду возмущаться! Правда-правда… Только, пожалуйста, прошу… Верни мои глаза! Этот самое дорогое и самое прекрасное, что есть во мне. Не лишай меня хотя бы этого (если уж родителей забрал и уничтожил возможность хорошего старта в жизни). Я на всё согласна и вытерплю всё, что пожелаешь. В конце концов, многие люди говорят, что ты не даёшь те испытания, которые человек выдержать не сможет. Значит, я справлюсь со всеми трудностями, которые ты мне устроишь. Только, пожалуйста, сделай всё как было! Я буду хорошей дево…
— Где ты застряла, паршивка?! Опять много воды потратишь! А платить нам с Верноном! Такая же эгоистка, как и твоя мамаша! Та тоже только о себе думала. И куда её это привело? Правильно, в могилу!
На этой позитивной ноте тётушка врывается в ванну с грацией носорога. Хорошо хоть дверь с ноги не открыла, но я не уверена в этом. Она явно не в духе, а я все ещё стою, зажмурившись, и шепчу обещания Создателю, боясь открыть глаза и опять увидеть тот противный цвет. Слышу быстрые шаркающие шаги за спиной. А потом тётка хватает меня за плечо и резко разворачивает к себе:
— И что ты тут так долго делала?
Её голос, такой громкий и противный, сильно бьёт по ушам. Не понимаю, как люди не морщатся, когда тётушка начинает говорить. Это не голос, а дрель какая-то! Видимо, именно тётя вдохновила дядюшку на его замечательную бизнес-идею по производству дрелей. Наверно, когда Дадли делали, тётка выдала что-то совсем уж убойное, вот дядю и осенило… Чёрт, тётушкины пальцы больно впиваются в моё тело, будто она прочитала мои мысли и взбесилась. Но меня это пока не волнует. Синяком больше, синяком меньше… Их никто не считает (да и не собирается!). Главное, что я до сих пор не открыла глаза. Пусть тётка и отвлекла меня своим появлением, но главное я не забыла — с моими глазами творится какая-то хрень. Мне просто страшно. Ведь если они изменились, то тётя это по-любому заметит и начнёт беситься. Конечно, пена изо рта у нее не пойдет, но фразы: «Что ты с собой сделала?! Уродка! Мутант! В тебя вселился дьявол! Гори в аду!» я по-любому услышу. Хотя пережить гнев тётушки совсем не сложно. Сколько его проявлений я повидала на своём недолгом веку и сколько ещё увижу… Я не вынесу, если мои глаза — то, что делает меня особенной, моя любимая гордость, прикрытая толстыми стёклами уродливых очков, — поменялись и стали обычными. Кареглазая брюнетка — звучит не так впечатляюще (а ещё таких слишком много! Хочу быть оригинальной и выделяться!), как зеленоокая красавица. Никогда бы не подумала, что я ими так дорожу. Видимо, народ правду говорит: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Прямо как про меня. Нихрена не вижу, зато глазки красивые!
— Когда я говорю с тобой, смотри мне в глаза! — тётка встряхнула моё тощее тельце. — Быстро открывай! Что ты сделала, паршивка?! Ну!
По-моему, она сошла с ума. Какая ей вообще разница, чем я тут занимаюсь?! Воду не трачу, зубную пасту и прокладки не ворую, дядюшку не соблазняю (и ее сына тоже! Не надо мне такое счастье), так что ей еще нужно?! Подумаешь, чуть задержалась в ванной. Может, у меня живот прихватило или ещё что случилось (месячные, например. Интересно, что она мне ответит на вопрос: «Тётя, а почему у меня из писи кровище хлещет? Я умираю, да?» и глазки понаивнее сделать. Чёрт, классная же идея, надо будет запомнить). Ладно, надо делать то, что она говорит. При общении с психами нужно всегда соглашаться с их мнением и выполнять все их требования, а то взбесятся и разнесут всё к чертям собачьим (а виноватой опять я окажусь!). Так что я медленно открыла глаза и уставилась на тётушку. Слава Создателю, она ничего необычного не заметила, значит, моя радужка всё ещё зелёная. Спасибо, дорогой! Люблю тебя! Ты самый лучший! Только не делай так больше, пожалуйста!
— Что ты молчишь?! Отвечай, когда тебя спрашивают! — противным голосом говорила тётушка. Она наклонилась, чтобы смотреть мне прямо в глаза, и я увидела в её расширенных зрачках, своё испуганное отражение. Блин. Она что, под наркотой? Или просто пьяная? А может, я ей нравлюсь?! Хотя это вряд ли. Мне вполне хватает дядюшки с его нездоровым интересом к моей скромной персоне. С его нездоровым сексуальным интересом к моей несовершеннолетней персоне, попрошу заметить! Но вообще, меня сильно напрягают тёткины заскоки: все эти вспышки ярости и неадекватное поведение… Что с ней такое? По пустякам же психует. Если ей вдруг резко стало одиноко в пятничное утро на кухне, то она могла бы просто сказать об этом. Я бы пришла, всё-таки завтрак готовить пора. Да и выслушивать её постоянное нытье мне не в новинку. Но зачем так орать? Кстати, раньше такого не было, но что изменилось?
— У меня голова сильно болит. Наверно, это из-за вчерашнего происшествия с дверью, — ответила я спокойным голосом, даже не пытаясь отвести глаза. Это как борьба двух животных — кто раньше отведёт взгляд, тот проиграл. По крайней мере, так думает тётушка. Но если забить на это и не пытаться давать ей отпор, то ты слабачка, а если бороться — паршивка. Только один раз я выиграла у неё в гляделки. Это было тогда, когда она меня налысо побрила, и я орала на неё. Как же она меня тогда назвала… Отрок проститутки или личинка ночной бабочки? Нет, вроде не так, но близко по смыслу… А-а-а! Отродье шалавы! Точно! Тётушка Петунья — хрупкий и милый цветочек, не правда ли? В любом случае, ей нужно напомнить, что она сильно покалечила меня. Может, у неё проснётся совесть? Хотя, скорее всего, это моя вера в людей пытается воскреснуть. Не думаю, что она должна жить, поэтому я мужественно убиваю её опять, всё-таки мёртвое — должно оставаться мёртвым.
— Хватит врать! — тётушка скосила глаза на мой лоб. — У тебя даже шрама не останется! Всё, живо иди на кухню! Завтрак сам себя не приготовит.
Вот, все происходит именно так, как я и думала! Ей абсолютно плевать на меня. Тётку заботит только её любимый сыночек и, ещё чуть-чуть, муж. А подкидыш ей совсем не нужен. Живая — хорошо, сдохла — ещё лучше. Пора бы уже принять это, а не цепляться за глупые чувства. Тётушка вышла из ванной, одарив меня напоследок презрительным взглядом. Я вздохнула и повернулась к зеркалу. В конце концов, нужно же удостовериться, что с моими глазами всё в порядке. Всё-таки отсутствие реакции неадекватной тётки — это не показатель. Поэтому я приблизила лицо к зеркалу и стала пристально рассматривать свою радужку. Яркая, зелёная, с тонкими прожилками, создающими причудливые узоры и делающими мой зрачок похожим на маленькое солнышко. Так, вроде бы ничего не изменилось. Может, мне просто показалось? Или это галлюцинации после удара по голове? Где-то читала, что человек использует всего лишь десять процентов от всех возможностей своего мозга. Возможно, из-за травмы содержимое моей черепной коробки перешло на новый уровень, и теперь у меня появятся какие-то супер способности? Телекинез, лазерное зрение… А может, чтение мыслей?
Так-так… Это всё надо хорошенько обдумать. У нас в наличии имеется недоразвития особь женского пола с претензией на уникальность. Предположительно, после недавнего происшествия с дверью (опустим грязные подробности) изучаемый объект получил некие «супер способности». Также, у подопытного были обнаружены явные отклонения в виде кратковременной пигментации радужки. Из ранее изученных материалов известно, что объект может быстро отращивать волосяной покров головы (особь побрили налысо, а через четыре часа волосы отросли. По другим участкам тела пока информация отсутствует. Информация о развитии с возрастом данной способности отсутствует). Других отклонений не замечено. Совокупность этих фактов нам даёт… Даёт… Да ни черта это не даёт! Опять о всякой фигне думаю… Не надо было тогда прятаться за диваном и смотреть с тётушкой по телевизору её криминальные сериальчики. Она вообще чепуху всякую любит! То порно, то глупые детективы… Её пагубные пристрастия нанесли мне глубокую психологическую травму, да ещё и рассуждать странно начала… Всегда знала, что тётушка и всё, что с ней связано, до добра не доведет. Вот кому надо было молнию на лоб рисовать, а не мне! Это она «Особо Опасна»! Тётушке бы на все лицо молнию нарисовать, чтобы сразу было видно что она из себя представляет… Но это не важно. Главное, что у меня могут быть супер способности! И я не буду их так глупо применять, спасая мир, как это делают все герои комиксов Дадлика. Я не собираюсь страдать приступами альтруизма. Но и злодеем быть не хочу… Мне больше всего нравится позиция умеренного эгоизма — всё для себя и немного для других, конечно, если они это заслужили. Добро должно быть в меру, чтобы поддерживать баланс и гармонию в мире. Зло и добро понятия относительные, одно не может существовать без другого, нет абсолютного зла или добра, инь-ян и все такое… В любом случае я собираюсь жить для себя, а не для других. Блин, опять ушла в какие-то дебри. Я даже не знаю точно, есть у меня какие-то способности или нет, а уже думаю о том, как ими распоряжаться! Видимо, сколько бы я не старалась вести себя по-взрослому, моё мышление пока что остаётся на уровне ребёнка. Умного (ну, это я себе льстю, конечно), но ребёнка. Ну и ладно! Не больно-то и хотелось! Если я ещё маленькая, то и помечтать можно.
Хм… С чего бы начать? Двигать предметы, лазер, мысли… Сложно выбрать что-то одно. Была бы моя воля, я бы все эти «способности» захапала! Плюшек много не бывает! Хэй! Я же тут фантазирую, так что могу иметь все, что хочу и сколько хочу! Но… Так будет не интересно. Иметь несколько специфических талантов — слишком не правдоподобно. А вот один… Но какой? Хотя… Что далеко ходить? Может, те красные искры в моих глазах — это не кара Создателя за дерзкие мысли, а мутация, которая проявит у меня лазерное зрение? А что? Лазеры, они же обычно красные бывают? Ну я так думаю, но не уверена. Не принимать же все, что написано в комиксах Дадли, за правду? Может, там просто покрасили не правильно? Чёрт, ну это не важно! Главное, что такая способность существует и может проявиться у меня. Обычно такие штуки имеют крутые названия. Так… Думаю, «Разящий взгляд» подходит. А что, звучит опасно и весьма внушительно. Взгляд в прямом смысле разящий или даже режущий. А может сжигающий? К сожалению, я точно не знаю что делает лазер, но думаю, что его использование приносит сильные разрушения. Тем более, по телевизору говорили, что это нереально крутая вещь. Наверное, он просто уничтожает всё на своём пути. Но тогда… Как им пользоваться? И выключать? Что мне делать после того, как я немного попугаю Дурслей? Если я буду сжигать всё, на что посмотрю, то это приведёт к большим разрушениям и массовым смертям. А как этого избежать? Постоянно с закрытыми глазами ходить? Но я и так почти слепая! И ещё, несмотря на мою глупую браваду и пожелания смерти всем окружающим, убивать на самом деле я не хочу. Возможно, я для этого слаба в духовном плане, слишком юна и неопытна или просто ещё не дошла до точки кипения, кто знает… В любом случае лазерное зрение не для меня, тем более, его, наверно, неудобно использовать с очками.
То ли дело чтение мыслей… Это же просто необъятное поле деятельности! Можно узнавать все секреты и тайные желания окружающих. Да я даже воровать смогу! Например, подстерегу у банкомата одинокого прохожего, услышу как он, мысленно приговаривая, набирает пароль, а потом… А что, собственно, я буду делать дальше? Ударить его по голове? Это даже не смешно. Не с моим ростом совершать такие подвиги. А если палкой врезать? Но эту палку ещё найти надо! Легче обычной бутылкой оглушить, но тут опять мы упираемся в моё хилое и маленькое тельце. Жаль, конечно, такая идея пропала! Быстрый и эффективный способ озолотиться. Эх, мечты, мечты… Думаю, грабёж — не единственный способ заработать немного деньжат, но почему-то именно он пришёл в голову. Видимо, так моя криминальная наследственность проявляется… Но это не так страшно. А вот если бы я начала думать о том, что шлюха, угадывающая всё, даже самые тайные желания заказчика, может заработать целое состояние… Блин… Герда, ЗАБУДЬ ОБ ЭТОМ! Да, деньги, много денег, но они этого не стоят. И дело не в том, что я могу пойти по стопам матери и тётушка, говорившая мне об этом почти каждый день, окажется права… И не в том, что таким в приличном обществе не занимаются… И это даже не детское желание доказать, что ты хороший (по крайней мере я на это надеюсь). Просто, мне кажется, что я не смогу исполнять всё, что они хотят. Не люблю унижаться… По-любому найдется какой-нибудь придурок, который захочет поиграть в пытки и изнасилование, и вдобавок будет чертовски похож на дядюшку… Чёрт, меня бросает из крайности в крайность! То уголовщина, то проституция, страшно представить, что будет дальше… Кошмар, стоит дать волю фантазии и все. Ты не милая десятилетняя девочка-сирота, а наглая потенциальная шлюха с непомерными амбициями. Вообще не том думаю. От чтения мыслей я могу получить не только деньги, но и информацию. Хм… Как там по телевизору говорили? Кто владеет информацией, тот владеет миром. И значит, я вполне могу стать маленьким милым властелинчиком (не только же мне гопников гонять. Нужно развиваться дальше, эволюция и все такое…). Только надо с чего-то начать. Может с Дурслей? Точно, устанавливаем диктатуру Герды Поттер в доме №4 по Тисовой улице.
Во-первых, нужно узнать истинное отношение каждого члена этой семейки ко мне. Я должна понять, насколько сильно они меня не любят и, уже исходя из этого, принимать решения. Думаю, дядюшка интересуется мной и у него даже есть определённые планы на меня. Надеюсь, я ошибаюсь на его счёт, не хочу, чтобы мои опасения подтвердились. Я даже не знаю, что буду делать, если услышу в его мыслях что-то типо: «Какая у неё маленькая попка. Наверное, она вся может поместиться в моей ладони» или «Она так страстно на меня смотрит. Наверное, ей очень хочется подержать мой жезл любви»… Фууу. Меня даже передернуло от отвращения. Как подумаю о его потных ладошках, жирных пальцах, о волосатых руках… Бее… Чёт мне нехорошо… Так, ладно. К черту дядю! В этой семейке он почти ни на что не влияет. Дядюшка всего лишь денежный мешок и неудачный трахатель тётки. Вообще, если рассматривать Дурслей, то можно заметить, что самый главный у них Дадли. Конечно, и тётушка вполне могла в ежовых рукавицах держать всю семью, но… Есть одна проблема — она безумно любит своего сына. Просто фанатка какая-то… Даже не знаю почему она еще не бегает вокруг Дадли в миниюбке, размахивая помпонами и крича: «Дадлик лучше всех! Дадли ждет успех!». И да, я ещё не забыла о своей теории про то, что отцом Дадли может быть не дядюшка, а кто-то другой. При всей своей неадекватности эта женщина не лишена коварства, да и ум иногда проявляется (если это не связано со мной. От меня у неё капитально сносит крышу). Но, к сожалению, главная в этой семье не она, а маленький свиноублюдок (и путь технически он рождён в законном браке, но это ничего не меняет). Может, если бы тётка захватила власть в этом семействе, то я жила бы лучше? Ну по крайней мере не шарахалась от дядюшки, которого тетка крепко взяла бы за яйца… Вагиной… Чёрт, Герда, не думай и НЕ ПРЕДСТАВЛЯЙ это! Хух, пронесло! Так, на чем я там остановилась? В общем, чтобы получить какие-то реальные привилегии, нужно обрабатывать Дадли. Он маленький и не шибко умный (если, конечно, неполный набор базовых инстинктов можно считать хоть каким-то признаком разумности). Во-вторых, нужно определиться на кого в первую очередь будут направлены мои способности, потому что лавировать между желаниями всех членов этой семейки и при этом пытаться получить хоть какие-то положительные результаты, я не смогу. Всё-таки я ещё маленькая, точно где-нибудь накосячу. С вероятностью в 99,999% это будет Дадли. Им даже сейчас можно манипулировать (только у меня пока не всегда получается, но продвижения уже есть), а уж если я буду точно знать, что он хочет, то это не доставит больших трудностей. И наконец, в-третьих, учиться направлять действия людей туда, куда хочу я. Хочу, чтобы окружающие делали то, что нужно мне и даже не догадывались об этом… О да…
Итак, предположим, что я умею читать мысли. И, действуя по своему плану, я обрабатываю Дадли и даже делаю в этом кое-какие успехи. Например, сегодня он меньше истерил… Или это не моё влияние, всё-таки около кузена постоянно вилась тётушка, выполняя все его желания… Блин, так сразу и не поймешь! В любом случае определённые успехи есть. Точно! Я же дня три назад смогла заставить одну из кошек вонючки Фигг залезть на дерево! Если я справилась с этими ужасными зверюгами старухи, то и Дадли тоже смогу подчинить. Его-то мозги не далеко ушли от мозга животного. Завтра в школе попробую ещё раз. Надеюсь, всё получится!
Наконец-то перемена! Надоело ждать звонка. Во время урока даже не стоит пытаться влиять на Дадли. Я как-то раз настроилась на него в классе, но у меня из-за этого почему-то очень сильно голова заболела. Даже из носа кровь пошла. Учительница только и делала, что бегала вокруг меня, как трусливая курица и причитала: «Герда! Герда… Как же так…» А я, блин, откуда знаю?! Из-за твоей беготни у меня голова начала кружиться и захотелось блевать… В общем, конец у истории не слишком приятный — меня вырвало на учительницу, та завизжала, а я грохнулась в обморок. Ладно, хоть не на блевотину упала… Меня, конечно, откачали и все такое, но проблема в том, что этот случай одноклассники вспоминают до сих пор. Их не смешные шуточки уже достали, да ещё и училка начала смотреть на меня с неприязнью. Короче, работать с мозгом Дадли во время урока — не лучшая идея. На перемене он обычно бегает по двору школы или издевается над другими детьми (чаще всего надо мной. Его кампания обожает приставать ко мне по любому поводу). Но сегодня он почему-то не выходит из класса, а подсаживается к Джону Фрадкину и начинает что-то говорить. Это мой шанс! Я настраиваюсь на чтение мыслей и пытаюсь заставить Дадли поковырять в носу. «Засунь палец в нос! Засунь палец в нос!» — про себя твержу я, буравя взглядом кузена. Почему-то он никак не реагирует на это. Иногда, во время домашних сеансов внушения он начинает со страхом озираться, хвататься за голову, что-то бормоча, а потом плакать. Мне становиться его жалко, и я прекращаю свои попытки. Но сейчас у него такое лицо, что сразу понятно — он меня даже не слышит. Я злюсь и усиливаю давление: "КОВЫРЯЙ В СВОЕМ ЧЁРТОВОМ НОСУ!!!" Чувствую что-то мокрое на губах, а вокруг куча удивленных одноклассников, у каждого из которых в носу палец. У некоторых даже два… В голове проносится мысль о том, что меня окружают одни идиоты и я отключаю сознание.
У меня слишком бурная фантазия… Ну кому ещё такое в голову придёт?! Нет, после такого видения, я владеть чтением мыслей не хочу. Тем более, эта способность может мне навредить. Я могу нарваться на психа и, прочитав его мысли, сойти с ума. Не-е-ет… Такого счастья мне не надо.
С телекинезом тоже всё неоднозначно. С одной стороны, двигать предметы взглядом очень круто, да и использовать можно почти везде, но с другой стороны, эта способность даёт кучу проблем. Вдруг я не смогу её контролировать? Тогда получится, что все, что я увижу, научиться летать? И как на это среагируют окружающие: устроят массовое паломничество в психушку, сдадут меня на опыты или, как во времена старой доброй инквизиции, незатейливо сожгут на костре… Мда, не лучшие перспективы.
Просто представьте, обычный солнечный день. По асфальтовой дорожке около детской площадки идёт маленькая девчушка в смешных очках и вертит своей растрепанной головой по сторонам. Милая, идеалистическая картина, в которой ничто не предвещает беды. Но вдруг, к малышке подбегает какой-то жирный паренёк и толкает её. Девочка падает и больно ударяет острые коленки. В её огромных глазах вспыхивает гнев, и она с яростью смотрит на обидчика. Мальчик весело хохочет, не подозревая, что скоро ему будет совсем не до смеха… Малышка медленно встаёт на ноги и начинает внимательно вглядываться в наглого мальчишку. Тот, хлопая себя по жирной ляжке (так сильно, что она вибрирует, как желе) и иногда показывая пальцем на упавшую, смеётся с задорным хрюканьем. Девочка прищуривается, и… Толстяк взлетает в воздух! Наплевав на законы физики и гравитацию и, послав к черту всех, кто утверждает, что рожденный ползать — летать не может. Смотрите, неверные! Вот он, летит! Вокруг визг, крики, паника, а малышка подмигивает мальчику, широко улыбаясь, из-за чего он начинает орать ещё сильнее, а на его штанишках появляется мокрое пятно. Девчушка с презрением отворачивается от грязного засранца, все ещё не понимая, что сейчас из-за неё случилось нечто невероятное. Она начинает разглядывать толпу людей, которая почему-то бежит в её сторону. Среди этих спринтеров есть её старая знакомая, которая живёт с ней на одной улице — миссис Фрадкин, мама веселого хулигана Джонни. Милая и добрая женщина, которая перестала бежать, потому что ПОЛЕТЕЛА?! Но разве люди летают? Наверное, нет. У миссис Фрадкин было слишком испуганное выражение лица для опытного летуна. Видимо, это её первая проба воздуха, которая оказалась весьма неожиданной. Женщина верещит на всю улицу, неуклюже двигая своими конечностями, из-за чего её юбка задирается, оголяя кривые ноги и дырявые чулки. Но девочка уже не видит этого, ведь за её спиной раздался звук удара и противный хруст. Крик паренька оборвался на самой высокой ноте, которую тот мог взять. Малышка оборачивается и видит, как её обидчик лежит на асфальте в неестественной позе. Его голова слишком близко наклонена к плечу, а из вывернутой под невообразимым углом руки торчит кровавый обломок кости. На лице мальчика застыло выражение ужаса и немного удивления. Его маленькие заплывшие жиром глазки стали слишком большими и круглыми, а из открытого рта вывалился синеватый язык, по которому стекала на шею, а потом и на горячий асфальт, вязкая слюна. Девочка разглядывает лежащего у её ног толстяка и не понимает, что с ним. Почему Дадли просто лежит, а не плачет на всю улицу? И почему его лицо выглядит глупее обычного? А главное — что заставило его заткнуться? Ему же больно, раз кровь идёт… Всё-таки терпение и Дадли Дурсль — две самые несовместимые вещи на свете. Неужели он начинает взрослеть и перестаёт ныть по пустякам? Хотя, то, что случилось с его рукой назвать пустяком довольно сложно… А тем временем визжащая миссис Фрадкин поднимается всё выше и выше. Все, кто находился на детской площадке, смотрят за её полетом, похожим на стремительный взлёт орущего шарика с гелием. Все, кроме одной очень высокой женщины с вытянутым лицом и длинной шеей. Она с ужасом смотрит на лежащего в собственной крови мальчика и пытается как можно быстрее добраться до него через толпу, зачарованную чулками миссис Фрадкин. Ей абсолютно плевать на чокнутую летунью и на то, что ранее было скрыто под её юбкой. Единственное, что её сейчас волнует — это толстый мальчик, лежащий на земле и не подающий признаков жизни. Женщина подбегает к истекающему кровью ребёнку и падает перед нам на колени. Девочка узнает в ней свою тётушку, но до сих пор не понимает, что заставило такую страшную чистюлю, как миссис Дурсль, встать на колени в светлой летней юбке на грязный асфальт. Кто же отстирывать пятна будет? Конечно же Герда!
— Дадли, — тихий шёпот срывается с непослушных губ.
Женщина дрожащими руками касается пухлой щечки своего сына и нежно проводит по ней кончиками пальцев:
— Дадли, солнышко, вставай! Милый мой, сейчас мы позовем папу и поедем в больницу. Не бойся, все будет хорошо… Тебе там не сделают больно… Я люблю тебя… Дадли! — постепенно в тихом голосе матери исчезают нотки нежности. Их сменяет паника и страх за сына. — Дадли! Дадли, вставай! Это не смешно! Посмотри на меня, дорогой. Посмотри на меня!!!
Руки женщины, до этого с нежностью гладившие лицо ребёнка, судорожно хватают ткань детской рубашечки, сминая весёлых человечков, нарисованных на ней. Мать начинает трясти своё дитя, моля его взглянуть на неё, из-за чего его голова откидывается назад слишком сильно. Неестественно. И тогда женщина понимает, что её малыш никогда больше не посмотрит на неё, сейчас в его стеклянных глазах отражается только небо — последнее, что видел её ребёнок. Этот милый карапуз никогда больше не подарит ей свою солнечную улыбку, последнюю она видела сегодня утром. Она больше не сможет ощутить его объятия, когда его что-то пугало, и он искал защиты у матери. Потому, что её малютка, её самое прекрасное сокровище, её ребёнок — умер.
— Нет, Дадли! — дикий, нечеловеческий крик огласил детскую площадку. В нём было столько боли, что невозможно было не обратить на него внимания. Звериный вой матери, потерявшей сына, не мог никого оставить равнодушным. Толпа, с любопытством наблюдавшая за нелепым полётом миссис Фрадкин, нашла новое зрелище и устремилась к несчастной. Но женщина, поглощённая своим горем, не видела ни людей, собравшихся вокруг неё, ни глупую летунью, ставшую совсем крошечной, ни маленькую девочку, смотрящую на мать с ребёнком с не скрывающим ужасом. Она смотрела только на своего малыша, прижатого к её груди. Видела только свой мёртвый центр вселенной, только умерший смысл жизни…
— Герда, где ты шляешься?! Быстро иди сюда! Я что, должна сама завтрак готовить?!
Чёрт, своими криками тётушка такую фантазию спугнула… В конце я даже жалеть Дадли начала. Хотя, если я представляю в десять лет такие вещи… И если вспомнить, что это именно я своим супер способностями убила кузена, то складывается пренеприятнейшая картина. Он, конечно, дерьмо паршивое, но реальной смерти я ему не желаю. Могу на эмоциях сказать: «Чтоб ты сдох!» или «Умри, свинья!», но это будут обычные словесные проклятья, не несущие в себе какой-либо тайный смысл и приказ к действию. Просто ругань маленькой злобной девочки и ничего более. Ну вот, опять развела философию на пустом месте. В конце концов, пока я об этом только думаю. Так что в психи себя рано записывать, а вот если бы я начала действовать, тогда да…
— Иду тётушка! У меня немного живот прихватило! — испорчу тебе аппетит, а то совсем надоела со своими криками. Хотела узнать, чем я тут занималась?! Срала я, сра-ла! И что ты на это скажешь, дорогая?
— Иди сюда, засранка! — откликнулась тётка.
И вот как это понимать? Она что, прямо сейчас постебала меня? Или это была простая случайность? Всё-таки интересная у меня тётушка… И почему я раньше этого не замечала, ведь жить сразу стало бы веселее!
Как только я спустилась на кухню, тётка сразу же пристроила меня к плите. Разве она не могла сама приготовить яичницу?! Это же совсем просто: разбиваешь двенадцать яиц, кидаешь бекончик и жаришь в своё удовольствие. Неужели она не могла это сделать? Им обязательно нужно было ждать меня всей семьёй? Что за дурацкая традиция? Тем более Дадли и дядюшка только и делают, что сидят за столом и смотрят на меня, как на смертельно больную. Причём не только больную, но ещё и заразную! Такая своеобразная смесь брезгливости, ярости и отвращения. И как только им не противно кушать приготовленную мной еду?! Я же прикасалась своими грязными ручонками к их драгоценным продуктам. Неужели они никогда не задумывались об этом? Р-р-р, бесит. Но эмоции показывать, себе дороже. Мало что придет этим ненормальным в голову, если я улыбнусь или посмотрю на них «ненормально». Вдруг ещё подумают, что тот удар дверью нанес серьёзные повреждения моей психике и упрячут в дурку. Естественно, для моего же блага! Проще вообще на них не обращать внимания, и просто готовить для этой семейки их сраный завтрак. Я положила на сковородку (огромную, надо сказать, сковородку) с яичницей бекон и начала философствовать о смысле жизни, пытаясь хоть немного отвлечься, а то эти двенадцать желтков напрягают меня. Они похожи на огромные прыщи, которых скоро разорвёт из-за гноя… Фу, хорошо, что почти всё сожрут дядюшка и его сынок, а мне как обычно почти ничего не достанется. Вот как тут нормально расти? Но это риторический вопрос. Все равно мне на него никто не ответит. Итак, я решила на следующее лето пойти работать. Но куда? Кому нужна сопливая девчонка, двенадцати лет от роду? Можно, конечно, пойти в какую-нибудь забегаловку уборщицей, ну или посудомойкой (или шлюшкой, судя по дядюшке детская проституция в Англии довольно популярна). Но нет гарантий, что меня туда примут. Да ещё и найти надо какую-нибудь забегаловку, в которой не слышали о сиротке Поттер, в нашем спокойном и унылом городишке. Надо будет посмотреть что-нибудь на тему трудоустройства подростков в библиотеке. Там, наверно, есть сборник законов или что-то подобное… Мои размышления прервал голодный визг Дадли и окрик дяди Вернона из-за стола. Видимо, их желудки не вытерпели такого долгого ожидания — целых три часа не ели.
— Шевелись, ничтожество! — а вот это уже грубо. Даже тётушка так меня не называет. — Мой сын хочет есть, и ты, девчонка, обязана… — Бла-бла-бла… Дальше я его не слушала. Чёртов шовинист, я ничего тебе не обязана. Я одна тут за всех горбачусь, а ты только и можешь, что по ночам жрать, да мечтать о сексе с несовершеннолетними, потому что на жену не встаёт. Грязный ублюдок, когда-нибудь ты на своей шкуре почувствуешь то, что каждый день происходит со мной. Надеюсь, тебя трахнут палкой в зад в какой-нибудь подворотне.
— Кушать подано, сэр! — эх, люблю я пафос и меры не знаю (обожаю лицемерить в общении с Дурслями. Это мое маленькое хобби, которое я завела совсем недавно). С достоинством ставлю перед ним, не знаю, как назвать это, но, так скажем, тарелку (больше похожую на лохань или тазик) с яичницей. Дядюшка тут же замолкает и начинает усиленно поглощать свою порцию. Порой, смотря на это, я сравниваю его с пылесосом: жирные губы его огромного рта складываются в трубочку и начинают буквально всасывать пищу. Это выглядит просто омерзительно. Неужели нельзя есть культурно и хотя бы чуть-чуть медленнее?! Или он думает, что прямо сейчас отберу у него тарелку и на его глазах сожру все, что на ней осталось?! Вот это наивность. Бесит. Даже такое невоспитанное отродье, как я, и то ест намного аккуратнее. А у него ошметки еды летят во все стороны, ладно хоть не чавкает. В отличии от сыночка. Этот так широко открывает рот, что из него выходит не только смачное чавканье, но и кусочки пищи, падающие прямо в тарелку, а потом снова попадающие в рот, в бесконечном цикле…
— Ваша яичница, кузен! — этот свин до сих пор не привык к такому обращению. Раньше я называла его просто Дадли и обращалась на ты. Теперь он постоянно хихикает и злорадно зыркает в мою сторону. Неужели они думают, что я так показываю им свое уважение? Глупцы! Я так над ними издеваюсь, но раз они не поняли, то мое веселье продолжается (хотя, вполне возможно, что я просто не умею говорить с сарказмом, но мне легче думать, что это они тупые и толстокожие, а я настоящий мастер скрытых унижений). Дальше по сценарию идёт легендарное чавканье Дадли и умиление Петунии. Поставив перед кузеном тарелку чуть поменьше, чем у дяди Вернона, я отхожу на безопасное расстояние, то бишь в самый дальний угол. Кухня наполняется мерзким чавканьем и мечтательными вздохами тётушки. Прямо сейчас эта женщина — мой герой! Она смотрит, как ест Дадли, и даже не прячется, представляете! Более того, она стоит очень близко и умильно вздыхает! ОНА, МАТЬ ВАШУ, СТОИТ И УМИЛЯЕТСЯ ПРЯМО НА ЛИНИИ ОГНЯ! В неё летят все ошметки еды вперемешку со слюной, а ей хоть бы хны. Лично я не понимаю, как можно находиться с ними в одной комнате, когда они жрут, не то что умиляться. Любовь — страшная сила. Если она заставляет тётушку считать, что её сыночек милая крошка, то… Я не хочу любить. Так сильно идеализировать человека, чуть ли не поклоняться ему — это не для меня. Я за здоровый эгоизм. Тем более, я и так почти слепая и совсем ничего не видеть из-за всяких глупостей, мне как-то не хочется… Все эти размышления о любви опять меня натолкнули на одну весьма нехорошую мысль: если Петунья так воспитывает Дадли и является сестрой моей матери, то я была бы такая же как Дадли? Эта мысль не дает мне покоя, и я прокручиваю ее снова и снова. Если бы моя мать не умерла, то я была бы таким же заплывшим куском мяса как Дадли Дурсль, только в женском обличье? Мать называла бы меня Гердик, Гердочка или еще хуже — доча. Я была бы размером с кита, а она бы все приговаривала, что я растущий организм и мой размер ХХХХХХХХХL в десять лет это НОРМАЛЬНО. Я бы оскорбляла людей, искрометила бы тупыми, плоскими шутками, была бы глупой, и мой замечательный сарказм не проявился бы. Фу! Меня даже передернуло от такой перспективы. Мне нравиться мой характер, и я должна в какой-то мере быть благодарна Дурслям за то, что они закалили меня. Я стала сильнее и все такое… Хм… С этой стороны я мало рассматривала свою жизнь в этом месте. Нужно быть позитивнее и во всем искать плюсы. Так и быть, сильно мстить Дурслям я не буду. Всё-таки есть от них хоть какая-то польза.
Опять меня отвлекли от составления злобных планов ужасной (хотя я же решила, что она будет не сильной. Так что слово «ужасной» только по привычке упомянула) мести Дурслям, о которых я думаю почти всегда. Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежащий в коридоре коврик. Всегда напрягала эта дыра в двери, хотя с недавних пор меня напрягают не только отверстия, но и сами двери…
— Принеси почту, Дадли, — хрюкнул дядя Вернон, не отрываясь от поглощения еды. Из-за этого его слюни, почувствовав свободу, разлетелись по всей кухне. Хорошо, что я была слишком далеко и на меня ничего не попало. Слава, Создателю. Пронесло!
— Пошли за ней Герду, — ответил Дадли, полностью повторив дядюшкин трюк с изображением пульверизатора. Но я все так же оставалась сухой, в отличии от тётушки, которая со счастливой рожей вытерла свою щеку от кусочка обслюнявленного бекона. Меня немного замутило, а она только шире улыбнулась.
— Герда, принеси почту.
— Пошлите за ней Дадли или сходите сами, — предложила я. «Может хоть немного похудеете! А то прошлой ночью чуть не раздавили тётушку своей непомерной тушей, пока пытались доставить ей удовольствие» — а это уже про себя. Такое не говорят вслух. Но того, что я уже успела озвучить, хватит на наказание, на которое я явно нарывалась. Но у меня есть уважительным причина. Меня тошнит от этой семейки. Прямо сейчас и почти всю жизнь.
— Дадли, пни ее, — посоветовал дядюшка, и я в очередной раз удивилась. Вот как, как можно быть таким глупым и слепым? Их сынок — кусок дерьма, а он не замечает этого. Даже потакает его криминальным наклонностям. Не удивлюсь, что через несколько лет Дадли посадят, а обвинят в этом моё негативное влияние. Конечно, лучше переложить ответственность за свою глупость на шлюшкино отродье, чем расписаться в собственной некомпетентности.
Глубоко вздохнув и ловко увернувшись от ноги кузена (от неё даже столб бы увернулся, это же надо родиться таким мазилой), я прошла в коридор. На коврике лежали несколько предметов: открытка от мужеподобной сестры дяди Вернона — Мардж (если бы ее усы были чуть длиннее, то она была бы похожа на брата-близнеца дядюшки, хотя мне его одного хватает), коричневый пакет, в котором обычно приходили счета, и письмо для… КОГО?! Для меня? Вау, это что-то новенькое. Я подняла его и внимательно посмотрела. Потом хлопнула по щеке и посмотрела еще раз. Письмо для меня. Ничего не изменилось. Может, это запоздалые глюки после вчерашнего? Но я же уже сегодня видела что-то ненормальное. Разве лимит не исчерпан? Сколько можно, а? Вдох-выдох, закрыла глаза, поскакала на левой ноге, подергала уши, даже укусила себя за палец… В общем сделала всё, что было в моих силах, чтобы проснуться. Всё-таки это очередные глюки… Но я не накурена, ничего не приняла и голова у меня пока не болит. Странно все это… Оно абсолютно точно не может быть настоящим, ведь никто ни разу в жизни мне не писал писем. Да и кто мог написать мне? Друзей нет, других родственников нет. И шуткой это быть не может. Ну кому надо разыгрывать ненормальную сиротку Поттер? Правильно, некому. Не думаю, что существует человек, которому в голову может прийти идея такого глупого прикола. Сейчас я держу в руках письмо, а на нём стоит не только имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно мне, нет, хотя что-то в нём не так…

«Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом 4, чулан под лестницей» — вот что было написано на конверте.

Что? Мистеру? Но я девочка и полностью уверена в этом! У меня даже грудь может вырасти (в перспективе)! Ало, люди! Я стопроцентная мисс. Мысль, что конверт пришёл не мне, сразу отпадает, ведь весь адрес, вплоть до чулана под лестницей, совпадает. Кроме мистера. Р-р-р! И тут чёртовы шовинисты! Но может это просто ошибка, и я по-любому прочитаю это письмо, даже если бы оно было адресовано дядюшкиному тапочку, лежащему под кроватью. Уж больно конверт красивый, а любопытство — не порок. Тем более я ребёнок. Мне по статусу положено совать нос куда не следует. Так-с, попробуем поиграть в детектива? Конверт, тяжелый и толстый (как дядя Вернон, хотя это не очень удачное сравнение), сделан из желтоватой бумаги, или не бумаги… Хрен-знает-что-это. Короче, из жёлтой фигни, похожей на пергамент или что-то подобное… От этого материала меня в дрожь бросает. Противный он какой-то. Шершавый, даже трогать неприятно. Адрес написан изумрудно-зелёными чернилами, и марки нет. И как тогда его отправили? Мысль о том, что это чья-то глупая шутка перестает казаться слишком бредовой (хотя, есть еще вариант, что я сошла с ума и на самом деле никого письма мистеру Поттеру не существует). Кто бы ни был автором письма, он спалился! Перевернув конверт и снова вздрогнув от отвращения, я увидела, что он запечатан шоколадно-коричневой печатью с каким-то то ли гербом, то ли рисунком. На печати изображены слишком волосатая кошка, мелкая и жирная собака, какая-то птица и червяк, а в середине — большая, такая намекающая, буква «Х». Так и хочется спросить: «Что это за Херня?!»
— Что ты там копаешься? — крикнул дядя из кухни. — Давай поживее, девчонка! Или ты проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки?
Да, конечно, я очень переживаю о вашей безопасности. Представляете, уже две взрывчатки обезвредила.
Ха-ха. Смешно.
Дядюшка расхохотался над собственной плоской шуткой (что характеризует его не с лучшей стороны), а я подумала, что взорвать этот унылый домишко — неплохая идея. Где там мой лазер? Тем более шуточки дяди меня ужасно бесят. Даже Дадли с Петуньей и то не всегда понимают его юмор, а это уже показатель. В таких случаях дядюшкин смех говорит: «Хэй, ребята, сейчас была шутка! Пора смеяться». Видимо, он уже прикончил свою порцию жратвы и его потянуло на юмор, если, конечно, можно так выразиться. Когда-нибудь, эти мерзкие пародии на шутки, меня окончательно взбесят и я сделаю с дядюшкой что-то нехорошее. Может, натравлю на него стаю собак или даже пенсионерок… Только где найти столько отчаянных?
Я с невозмутимым видом вернулась на кухню, протянула Вернону счёт и открытку. Села в свой уголок и как дура начала медленно вскрывать конверт, морщась от неприязни к жёлтому материалу. Почему как дура? Да потому что мне даже в голову не пришло, что у меня это сраное письмо могут отобрать! Высшая степень идиотизма. И мысли о том, что я сошла с ума, меня не оправдывают.
Дядюшка одним движением разорвал свой конверт (тётушка издала очередной умильный вздох), вытащил из него счет, недовольно хрюкнул и начал изучать открытку. Ну да, зачем лишний раз расстраиваться, лучше увидеть, что прислала эта жирная гадина. Надеюсь, там есть её фотка в купальнике. В бикини. Хочу, чтобы у дядюшки навсегда пропала возможность на дальнейшее продолжение рода. Потому что нельзя плодить животных.
— Мардж заболела, — (так ей и надо. Эта милая женщина каждый раз, когда навещает дядюшку, привозит с собой свою ужасную псину. Злыдень делает только три вещи: злится, капает слюной и срет. А убирает за ним Герда…) проинформировал он тётю Петунью. — Пишет, что ходила на свидание, там съела что-то и у неё начался…
Но что именно началось у Марджори Дурсль никто не услышал, потому что в этот момент подал голос младший свинёнок. А жаль, я бы хотела подробнее узнать о мифическом свидании этой уродливой старухи и что она там такое собрала, что у неё начался »…». Может своего мифического парня? Но тогда ему повезло, потому что на фоне мисс Дурсль, даже Петунья выглядит Королевой Красоты. Да и судя по реакции дядюшки шикарной фотки там не оказалось. Жаль, а так хотелось…
— Пап! — закричал Дадли — Герда получила письмо, а я нет! Так нечестно! Я тоже хочу письмо!
Продажная ты женщина, Дадли! Плевать мне на твои желания! Я уже почти справилась со своим отвращением, открыла конверт, но меня отвлекло сраное свидание жирухи Мардж. А потом ты начал пихать всей грязный пятачок в чужие дела. Глупый маленький свиненок, из-за тебя дядюшка, проявив поистине великолепную реакцию для своих размеров, смог вырвать письмо из моих рук. Не ожидала от него такой проворности. Да я вообще ничего такого не ждала, потому что дальше начался полный дурдом…
— Это моё! — возмутилась я, тщетно пытаясь завладеть этой чёртовой бумажкой. Вот почему он такой противный, а? Его что, бесит то, что мне кто-то может письмо прислать? Р-р-р-р… Жирный идиот, который постоянно утверждается за счёт других, да и сын такой же!
— И кто же, интересно, будет тебе писать? — презрительно хрюкнул дядя Вернон, с любопытством разворачивая письмо. По мере прочтения, его обычно красное лицо стало стремительно менять цвет. Сначала позеленело, а потом приобрело оттенок птичьего помёта. Я очень удивилась. Не знала, что дядюшкино лицо имеет такую богатую палитру красок. Или же я просто еще не доводила его до этого состояния…
— П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он.
Мой свиноподобный кузен попытался вырвать у дядюшки письмо, но ему не хватило резвости, а соревноваться в силе с таким гигантом он пока не мог — мало ещё жира нажрал. Слишком большая (задница) разница в весовой категории. Но дядя все равно поднял письмо над собой, делая его недоступным и для меня тоже. Пусть я маленькая, но быстрая и ловкая. Так что шанс получить письмо у меня был. Жаль, что оно попало к Петунье — первой сплетнице в городе (зато я смогла полюбоваться на мокрые подмышки дяди, но меня это как-то слабо утешило). Она взяла у мужа письмо и прочла первую строчку. Мне показалось, что тётушка сейчас хлопнется в обморок, после чего я успею первой схватить письмо из её рук и… но, к сожалению, этого не произошло. Случилось нечто более зрелищное, так что я даже простила тётку за то, что она не дала мне завладеть МОИМ письмом. Тётя всего лишь начала рвать на себе (не такие уж и многочисленные) волосы и вопить на всю округу (всё это с письмом в руке!):
— Вернон! О боже, Вернон!
Согласитесь, видок что надо. Ради этого можно было пожертвовать каким-то письмом. Всё-таки тётушка редко ведёт себя СОВСЕМ неадекватно. Обычно это бывают истерики без причины, но чтобы так явно показывать свою психическую нестабильность… Все, товарищи, это край.
Тётя и дядя смотрели друг на друга. Дядюшка молча, а тётушка зачем-то вспоминала Господа Бога (ха, будто он ей поможет). Даже хорошо, что я не видела, что там написано. А то тоже бы совсем с катушек слетела. Видимо, содержание письма как-то влияет на психику… А ещё они, кажется, забыли о том, что на кухне кроме них есть еще я и их свиноподобный сынок, который не любит, когда на него не обращают внимание. Поэтому тётка быстро заткнулась, когда Дадли, этот юный резвый кабанчик, вдруг разбежался и врезался в дядю. Это было очень эпично. Прямо как кино о жизни животных в очень хорошем качестве и со спецэффектами. Думаю, что сейчас начнётся борьба за самку. Надеюсь, этой счастливицей окажусь не я…
— Я хочу прочитать письмо! — громко заорал Дадли, повиснув на дядюшке. Даже не представляю, за что он там держится. И вообще, зачем он это делает? Сидел бы тихо, может быть и узнал бы что-нибудь интересное… Он, видимо, ещё не отошёл от столкновения с отцом, раз так орёт и говорит глупые вещи. А, нет, глупые вещи он говорит всегда и орёт тоже, так что кузен не сильно пострадал. Просто маленький избалованный дурачок.
— Отдайте мне моё письмо, если вы уже начитались, конечно, — почти вежливо попросила я, находясь в шоке от происходящего. Не думала, что из-за одного маленького письмеца начнётся такая движуха. Мне даже интересно стало что в нём.
— Пошла прочь! — грубо прохрюкал дядюшка, поспешно запихивая письмо обратно в конверт. — И ты, Дадли, тоже!
Я не сдвинулась с места. Этого стоило ожидать. Я бы удивилась, если бы дядюшка не начал показывать кто в доме хозяин. Было почти смешно. Он пытался выглядеть солидно, но мокрые пятна на рубашке, красная рожа и мерзкий запах, убивали всё его старания на корню. А ещё у него слишком безумный взгляд…
— То есть вы не отдадите мне письмо и не расскажите что там написано? — спокойно спросила я, все ещё надеясь на что-то. Ну вдруг передумает?! Хотя я и без письма обойтись могу. Просто меня интересует причина странного поведения Дурслей.
— Пап, ну дай мне его посмотреть! — заныл Дадли, тем самым полностью убив мою надежду на спокойную и конструктивную беседу, так как потом дядюшка взбесился и взревел на весь дом:
— ВОН! — он вытолкал нас в коридор и захлопнул многострадальную дверь на кухню. Всё. Задолбадли.
Дадли, как настоящий джентльмен, тут же занял место у замочной скважины, а мне пришлось лечь на пол (чёрт, теперь до завтра грязной ходить) и приложить ухо к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью. Конечно, это не удобно и было бы намного лучше, если бы Дадли вообще ушёл куда-нибудь далеко и надолго и не мешал мне подслушивать… И тут я офигела. Мой жирный кузен резво оторвался от двери и с костным лицом спокойненько потопал к себе в комнату. Молча. Это, конечно, круто, но очень странно… Хотя может за ум взялся и понял, что хорошие поросята не шпионят и особенно не мешают подслушивать своим милым кузинам. Ну, кто его знает? Не мешается и ладно! Незачем голову всякой ерундой забивать! Я поудобнее расположилась у замочной скважины, поражаясь размеру свободного пространства, которое не занимает Дадли.
— Вернон, — произнесла тётушка дрожащим голосом. — Посмотри на адрес, как ОНИ могли узнать, где она живет? Может ОНИ следят за домом? И тут написано мистеру Г. Поттеру. Может это все же ошибка. Она ведь не может быть мистером…
Тётка так явно выделяла слово «Они», что мне стало безумно интересно, кто же так сильно напугал тётушку? Да ещё и про меня пишет…
— Следят… шпионят…, а может быть ОНИ невидимы и ИХ здесь много, — пробормотал дядюшка и начал пересекать комнату, размахивая руками, маленькими хаотичными перебежками. Кажется, он на грани помешательства, если уже не сошел с ума. Говорит о каких-то инопланетянах (из его бессвязного бормотания, я поняла, что это ОНИ и есть) и бегает как пятилетка, изображающая бабочку. Остановился… Снял ботинок… И начал… ЖЕВАТЬ?! Звоните в психушку, меня окружают одни ненормальные! Серьёзно, заберите меня отсюда!
— Что нам делать, Вернон? — действительно, что нам делать, если все сошли с ума? — Вернон, не чавкай! — сказала тетя Петунья, но потом до нее, видимо, дошло что дядюшка ведет себя неадекватно, — Вернон Дурсль, перестань жевать свой ботинок! Тебе еще на работу в нем идти. Что люди скажут, если ты придешь в жеваном ботинке? — «В каждой непонятной ситуации начинай есть ботинок» — девиз дядюшки. Наверно. Но это не так важно, потому что теткины слова меня просто убили. Я тихонько смеялась, пытаясь не выдать себя. Эти сумасшедшие та-а-акие забавные!
— Вот, молодец. А теперь скажи, что нам делать. Может, нужно ответить ИМ? Написать, что мы не хотим, ОНИ ошиблись и это вообще девочка… — продолжила тётушка, но была нагло перебита почти пришедшим в себя дядей:
— Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ… Да, это реальный выход… Мы просто ничего не будем делать… В крайнем случае, если ОНИ заявятся сюда, то мы скажем, что у нас нет мистера Поттера. Это гениально! Я уникален и гениален… Я венец эволюции…
— Но…
— Мне не нужны в доме такие типы, как ОНИ, ты поняла, Петунья? Когда мы взяли ее, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную мерзость?! Я не позволю им помыкать собой! НЕ ПОЗВОЛЮ, СЛЫШИШЬ!!!
Под конец своего монолога дядюшка все же сорвался на визг, которого сам же испугался. Тётка попыталась успокоить его, но у неё плохо получилось. В расстроенных чувствах дядюшка отправился на работу, а я в свой чулан. Тётушка ещё не придумала чем меня занять, так что у меня есть время подумать об этой ситуации…

***

Вечером, вернувшись с работы, дядюшка совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал, — он пришел ко мне в чулан. Я уже хотела напасть на него, охраняя свою невинность (даже книжкой вооружилась!), но не увидела в глазах дядюшки похоти. Он вообще был какой-то затюканный и уставший. Поэтому я расхрабрилась.
— Где моё письмо? Кто мне его написал? Почему там весь адрес написан правильно, а в получателях «Мистер»?
— Никто его не писал. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядюшка. — Я его сжег.
Логика. Где его логика?! Никто не писал письмо, и адрес мой на этом «ненаписанном» письме случайно накарябали. И дошло оно до меня просто так. От балды почтальон на хвосте притащил. А с тёткой про каких-то инопланетян говорил… Я просто поражаюсь глупости этого свина. И он думает, что я поверю?! В это?! Ну хорошо. Я «поверю», но сначала немного поиграю. Это будет весело. Мне будет весело. И вообще, инопланетяне — это круто. Особенно те, которые так пугают Дурслей.
— Не было никаких ошибок. Там даже написано, что я живу в чулане! Значит тот, кто написал, знает, как и где я живу!
Ну давай же, дядюшка, пойми, что тебе не выгодно держать меня в чулане дальше, а то инопланетяне узнают об этом и покарают тебя! МУХАХА! Я чёртов гений!
— ТИХО ТЫ! — взревел Вернон. Он сделал несколько глубоких вдохов (после которых с потолка чулана попадали все пауки от кислородного голодания. Ничего, Луи, не бойся! Я за тебя отомщу!), а затем попытался улыбнуться, если демонстрирование зеленого нечто, застрявшего между его жёлтыми зубами, можно назвать улыбкой. — Э-э-э, кстати, Герда, насчёт чулана. Твоя тётя и я тут подумали… — Это опасно для вашей жизни — думать. Сейчас опять до какого-нибудь дерьма додумаетесь и будет полный эпизодец. Уж я-то знаю, о чем говорю. — Ты слишком сильно выросла, чтобы и дальше жить здесь… — Так-так-так. Это уже лучше. Неужели я переезжаю? Снимаю перед вами шляпу. Не все ваши идеи ужасны и с эпическими последствиями. Но отмазку могли и получше придумать. — Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли.
Это звучало пошло. В спальню Дадли. Бр… Кузен в кровати — не предел мечтаний.
— К чему сей дар? — это за пошлость! И мою неокрепшую психику! И вообще за все хорошее!
— Не задавай вопросов! — хрюкнул дядюшка. — Собирай всё своё барахло и тащи его наверх, немедленно!
Чтож, лимит добра у дяди закончился. Но на большее я не насчитывала. Вздохнув, я начала собирать свои манатки, попутно размышляя о планировке дома Дурслей.
Итак, в доме № 4 на Тисовой улице было четыре спальни — одна для дяди Вернона и тёти Петуньи (они спят на ОДНОЙ кровати, а может еще почти каждую ночь… фу… не думать об этом!), одна для гостей (обычно в роли гостьи выступала сестра дядюшки Мардж со своими бульдогами. Может, они спят на одной двуспальной кровати, да и не только спят… фу… не думать об этом!), одна, где спит, а может не только спит, Дадли, и еще одна, в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в его первой спальне. Мне же хватило одного похода наверх, чтобы перенести все свои вещи из чулана. А что, собственно, собирать? Шмотки из тумбочки, коробка с сокровищами и паучата, которые все ещё не отошли от дядюшкиных вздохов. Ну ничего, я надеюсь на новом месте им станет лучше. Теперь я сижу на кровати в своей комнате. Теперь это МОЯ комната. Круто. Если инопланетяне одним письмом влияют так на Дурслей, то пусть пришлют ещё парочку. А то уборка дома и готовка (хоть я и люблю её!) мне изрядно надоели. Комната намного больше чулана, но все равно маленькая. Она почти вся завалена всяким старым поломанным хламом. Единственное, что выглядело в этой комнате новым, так это стоявшие на полках книги — создавалось впечатление, что до них никогда не дотрагивались. Хотя я даже в этом уверенна. Моему кузену нечем читать — глазки затерялись где-то между щеками и бровями, да и вряд ли он вообще умеет… Зато этими новенькими книжками могу воспользоваться я! Знаний много не бывает! Проверено на Дадли.
Снизу доносились вопли Дадли:
— Я не хочу, чтобы она там спала! Мне нужна эта комната! Пусть убирается оттуда! Она моя!
Какие мы гостеприимные. Я даже слезу пустила. Это так трогательно… Но этот дурацкий день закончился, а я получила новую комнату. Пусть она и не очень большая, да и эти игрушечные завалы меня бесят, но все это компенсируется тем, что эта комната МОЯ, что бы там не требовал Дадли. Перед сном, уже почти засыпая, я пробормотала:
— Сплю на новом месте, приснись жених невесте!
Лучше бы я молчала…

Глава 4

Чёртова комната, чёртов сон, чёртов Дадли, чёрт, чёрт, чёрт!
Вот почему в моей жизни так много дерьма? Слов нет! Одни эмоции! Зачем я только сказала это? Для чего?! Чтобы удостовериться в своей неадекватности? Или в том, что я маленькая извращенка? Спасибо, но я и раньше подозревала об этом. Так что ничего нового мне не сообщили. Да вообще, кто всё это придумал? Что за дурацкая традиция, говорить такие слова на ночь глядя?!

Сплю на новом месте, приснись жених невесте…

Р-р-р… За что мне все это?! Женихи, да и вообще все парни — зло! Всё. Ухожу в лесбиянки! Или в монастырь, а там уже по бабам пойду… И плевать, что мне всего лишь десять (почти одиннадцать уже!). Хочу милую и нежную девушку. Чтобы любила меня, не бедная была, красивая, добрая… И послушная! Да, это в отношениях самое главное. Есть лидер и есть ведомый. Роль главаря — моя, а она будет дома сидеть! Хотя… Даже не смотря на то, что я видела в своем сне, не стоит забывать, что женщины очень коварны (по тётке сужу, да и я — личинка женщины — не промах!), так что тоже не вариант. Жаль, придётся жить в одиночестве, перебиваясь лишь случайными связями… О, Создатель, дай мне терпения, а то меня уже опять куда-то понесло. Хотя, меня всегда куда-то несёт… Одна надежда на то, что это просто стресс, неадекватное поведение окружающих, начало пубертатного периода и последствия травмы головы. Сразу всё вместе. Лень гадать о том, что именно влияет на мое душевное состояние. Да и как-то по-другому объяснить то, что произошло в моём сне после тех дурацких слов, невозможно. И вообще, то, что я видела, пугает меня… Совсем не много, но всё-таки… Говорят, что сон — это диалог с подсознанием, во время которого мы узнаём наши истинные желания и стремления (не помню, где прочитала это. Просто мне понравилась фраза и я её запомнила, чтобы где-нибудь блеснуть интеллектом. Нигде так и не блестела. Так что хотя бы сюда засуну эту фразу. Зря, что ли, запоминала?). Этот сон… Даже не знаю, как сказать… Не ожидала от себя такого, да… Но это было эпично. И даже немного забавно. Местами. Особенно про… Я начала истерично хихикать, и мне пришлось закусить одеяло, чтобы табун моих родственничков не сбежался ко мне в комнату на непонятные звуки… Не объяснишь же им, что мне сон смешной приснился. Они просто не поймут где смеяться. Для Дурслей юмор — это такая мифическая вещь, о которой все говорят, но сами они её никогда не видели. Хах, даже не знаю почему. Но я говорю про хорошие шутки, а не про то, что порой выдаёт дядюшка… Там хоть стой, хоть падай. Эх… В общем, сижу в кровати, жую одеяло, жалею себя и вспоминаю всю чертовщину, которая мне приснилась.
Значит, дело было так. Милый Морфей (не через И! Я умная девочка и знаю, что есть такой мифический парень, а не наркотик! Он как купидон-мутант. И не какой-то там младенец с крылышками за спиной, а молодой парень с крыльями на висках! Да-да! Сама удивилась. Хм… они только белые или еще цветные бывают? Интересно, с их помощью можно летать? Думаю, это очень забавное зрелище… А ещё, наверное, уши продувает… Надо будет в библиотеке посмотреть. Сразу после свода законов, да… Столько дел!) захватил меня в свои стальные и немного нежные объятия, и я провалилась в мир снов. Вокруг было очень темно (не хочу говорить, с чем ассоциируется у меня такая вот темнота. Я, всё-таки, приличная девочка!), и изредка мелькали белые и серебряные точки. Сначала мне показалось, что это старая добрая перхоть, которая решила прочно обосноваться в моей голове и даже в мои сны пролезла, но она не двигалась и даже не разговаривала! Поэтому, путём долгих раздумий, я решила, что это был космос. Ну, по крайней мере, на это надеюсь… В общем, я плыла в космосе (гипотетическом) и была почти счастлива. Ключевое слово здесь ПОЧТИ, так как я не знала, где я, и вообще двигалась в совершенно неизвестном направлении… Здесь было темно и совсем ничего не видно, а мне хотелось смотреть на что-то поинтереснее, чем черная тьма в белый горошек. «Хоть бы указатели развесили, что ли…» — возмущённо подумала я, и тут же передо мной появился огромный камень! Я не успела затормозить и врезалась в него головой так сильно, что аж кометы перед глазами пронеслись (не будем отходить от звёздной тематики). Мой мир буквально порвался на атомы. И это было нереально больно. Нереально, потому что сон, ну, а боль — это когда больно. Схватившись обеими руками за этот чёртов камень, я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Даже дыхательную гимнастику сделала! Скажу честно, не помогло. Эти вдохи-выдохи только сильнее бесили и раздражали меня. Ещё немного и я бы от злости начала кусать этот ненормальный булыжник, если бы не услышала смех. Даже не просто смех, а натуральный очень нездоровый ржач. Стало обидно. Я, знаете ли, тут непонятно где летаю, врезаюсь в ненормальные космические булыжники, а тут ещё и ржут надо мной! Эй, дядя, который сверху, я так не играю! Тебе мало было двери? Дурацкого шрама? Глупых родственников? Мутирующих глаз? Я уже пообещала тебе быть хорошей девочкой. Ну что тебе еще от меня надо?! Сколько можно насылать на меня свои психоделические фантазии и толкать на необдуманные действия? Я резко оглянулась в поисках обидчика, готовая врезать всем и каждому, но никого кроме меня и камешка, не было. И это странно. Потому что я уверена — чей-то смех не померещился. И здесь точно кто-то есть. Но где эта гадина?!
— Выходи, трус! Поговорим по-мужски! — заорала я и треснула кулаком по камню. Было больно, но меня в тот момент это не волновало. Все о чём я думала, это как не блевануть на себя после резких мотаний головой. После удара о камень меня немного мутило. Я ощупала свой многострадальный лоб и вздохнула с облегчением. Пронесло. Это только шишка! Никаких новых шрамов! Ура!
— А ты не дерись, грязное животное! — ответило нечто в районе живота.
Создатель, что за хрень ты послал мне?! Я завизжала и попыталась отползти от этого… ненормального и очень неприличного камня. Потому что воспитанные булыжники не разговаривают! И не обзываются! И вообще, если он ко мне приблизится, то я постараюсь дорого продать свою жизнь — заблюю его! Пусть подавится моей рвотой!
— И незачем так орать, я вас и так прекрасно слышу, — сказало Это и мерзко захихикало.
Я уже почти вооружились блевотиной, но из-за этого противного смеха я случайно её проглотила. Во рту сразу появился ужасно горький привкус, что ещё больше ухудшило моё настроение. Хоть я и не знаю, что за фигня здесь творится, но мне это уже не нравится. Да я почти ненавижу этот говорящий булыжник! Вот кто на самом деле ненормальный!
— Кто ты? — была единственная цензурная фраза из моего мысленного монолога, которую можно было озвучить. Недавно дала себе обещание не материться. Вообще никогда. Но пока не получается. Не могу без грязных ругательств кратко и ёмко выражать свои мысли, а заменять мат на культурные и обидные эпитеты я ещё не умею (странно, что я довольно быстро научилась грязно ругаться, а вот перестать так выражаться намного сложнее). Поэтому, чтобы не ударить в грязь лицом, я сделала надменную рожу и с лёгким интересом и презрением посмотрела на Нечто. И вообще, это не я визжала сейчас, как бешеная макака, а кто-то другой!
— А ты забавная… — протянуло Нечто. — Давно искал встречи с тобой. Позволь представиться, я — плод твоего воображения, и ты находишься в недрах своего сознания.
— Фигня ты, и не лечишься! — меня конкретно понесло от его заявлений. Куда, чёрт возьми, я попала?! Что за глупые шутки? Какие плоды? Да я сама ещё плод! Хотя, если он прав, то, наверное, я просто вырубилась и болтаю сейчас с недоразвитым ребёнком своего больного разума. А может, у меня очередные Глюки с большой буквы «Г». По крайней мере, я на это надеюсь, потому что вся эта ситуация отвратительно воняет психушкой. А ещё раздвоением личности и деменцией.
— Как ты могла так со мной поступить?! — ни с того ни с сего заверещал булыжник, и на его подобии лица появилось подобие рта. Даже не знаю, что меня больше удивило: большая и глубокая дырень на камне, которая издает противные звуки или же то, что Это вообще заговорило. Снова. Надеюсь, хоть зубов у него нет, а то вдруг озвереет и кусаться начнёт. Потому что психов так и тянет ко мне… И вообще, что за претензии? Я ещё ничего не успела сделать!
— В смысле?
— В прямом и переносном! Так как я — плод твоего воображения, то ты должна придумать мне имя. Ты бы спросила: «Как меня зовут», а я бы сказал, что «Не всем в этом холодном и безжалостном мире дано имя». Ты бы сжалилась надо мной, и мы бы вместе придумывали и выбрали бы то, которое мне больше всего нравится. Я хотел быть Акад-Маилом или Владасариндом… А ты! Так сразу обозвала фигней и теперь я — Фигня.
Это обиженно насупилось и начало пыхтеть. По крайней мере, я так расшифровала его лёгкий храп? Или это предсмертные хрипы?
— Эм, ну извини, что так получилось. Я не знала…
Честно говоря, я была в растерянности. А когда я в растерянности, то мне хочется извиняться. Что, чёрт возьми, здесь происходит?! Как отсюда выйти, мне здесь не нравиться! Все эти говорящие камни абсолютно не улучшают мое душевное самочувствие. Спокойно, Герда, спокойно. Все это бред и последствия от дверного поцелуя. Сейчас ты проснешься и все будет как прежде… Тем более, камень не может быть женихом. Правда, же?!
— Я тебе больше скажу. Теперь ты сможешь мысленно со мной разговаривать. Я буду давать тебе советы и учить уму-разуму… — мечтательно протянула Фигня.
Класс. Только этого мне не хватало! Да чтобы какой-то ненормальный воображаемый булыжник говорил мне как лучше жить? Спасибо, не надо. Я и сама себе советы могу давать. В конце концов жила же я как-то без этих фиговых поучений? Вот и дальше проживу! Нечего тут меня воспитывать! Поздно уже.
— А советы обязательно? — как-то робко спросила я. Мне в реальной жизни хватает психованных родственников, а тут даже в сны всякая Фигня лезет. Да и жутковато тут, а уж наедине с этим ненормальным…
— Конечно. — Ух, сказал — как отрезал. — Так, дорогая моя, ты хоть помнишь, что сказала, засыпая?
— Д-да. — нет, ну эта робость перед дурацким камнем ни в какие ворота не лезет! Я же не трусиха, правда? Просто я псих, у которого в мозгу завелся другой псих. Это как псих в психе…
— Это хорошо… — довольно ответила Фигня и резко закружилась на месте. От неё потянулись три полупрозрачных щупальца. Я уж было испугалась, что он меня ими схватит и съест, но они просто удлинялись и совсем не трогали меня. А даже чуть-чуть огибали… Камень начал верещать дурным голосом, а эти странные полупрозрачные потоки стали походить на дороги. Они выходили прямо из булыжника и оказалось, что Фигня стоит прямо на развилке этих дорог или же, что она похожа на травмированного осьминога. Я ещё не определилась…
— Что ты делаешь?! — заорала я, пытаясь перекричать Фиговы визги, но у меня не получалось. Камень меня не слышал. Он всё вращался и вращался, а дороги становились все чётче и чётче (булыжник, к сожалению, потерял даже намёк на сходство с членистоногим). Можно было рассмотреть камни, из которых они сделаны (наверное, это были доверчивые братья Фигни, которых он зверски убил). В какой-то момент я перестала соображать и села прямо перед булыжником. К чёрту всё это. Даже пытаться вникать в это не буду. Моя психика и так расшатана, а тут такое… Наконец, камень, увидев моё состояние, перестал травить меня своими дешевыми спецэффектами, остановил своё вращение и сказал таинственным голосом:
«Перед тобой три пути,
Узнаешь ты куда идти.
На каждой дороге Любовь тебя ждёт…»
— А можно покороче и не в стихах? — спросила я. Вроде бы сон только начался, а я уже так устала! И вообще, разве во сне можно устать? Это же отдых, нет?
— Ладно. Значит, слушай. Перед тобой, как ты уже наверно поняла, три жизненных пути. В конце каждого тебя ждёт счастье и любовь. А ты должна будешь выбрать свою дорогу и смело идти по ней. К сожалению, твоя судьба уже давно не принадлежит тебе. Вся твоя жизнь уже предрешена и имеет только три альтернативы.
Стоп, стоп, стоп! Как это понимать? Это возмутительно! И даже ни в какие ворота не пролезет! Ну что за фигня, а? Все же так хорошо начиналось. Разве мои мечты о нормальной жизни тщетны? И… Я никогда не смогу избавиться от позорного клейма родителей, если камень утверждает, что моя судьба предрешена? Нет, так дело не пойдет! Я не хочу быть дочерью шлюхи и наркомана! Я вырасту, и никто, слышите, никто о них уже не вспомнит!
 — А почему только три? — справедливо возмутилась я, решив, постепенно вытягивать из камня информацию. Да и верить в неё не обязательно. Просто приму к сведению. — А как же все эти высказывания про то, что каждый сам волен решать свою судьбу, что у человека есть безграничные возможности и ему открыты все дороги?
— Но ты не все, — непривычно мягко возразил камень, — Ты особенная. В будущем ты станешь Великой, ты войдешь в историю человечества и оставишь там свой след. Но слава и величие — это не только привилегии, но и огромная ответственность. Твоя жизнь имеет очень важную цель, поэтому госпожа Судьба не может оставить её без присмотра и пустить все на самотек. Она лишь может предложить тебе на выбор три пути…
Вся эта ситуация мне категорически не нравилась! Что за глупости? Нет у меня госпожи! Я не верю в Судьбу! Я сама смогу выбирать свою жизнь! И вообще, это не справедливо! Почему я не могу делать то, что хочу? Правда, я пока не знаю, что желаю получить от жизни, но это не повод лишать меня права выбора! Что за подлая дискриминация?
— А если я ничего не выберу? Если мне все эти «пути» не понравятся, то что тогда? — немного истерично воскликнула я и выжидательно уставилась на Фигню. Она обречённо посмотрела на меня и тяжело вздохнула:
— Тогда вместо тебя этот выбор сделает кто-то другой.
— Кто?
— Я не знаю. Это может быть человек, которого ты знаешь всю свою сознательную жизнь, может незнакомец. А может и вообще не человек…
Вот спасибо! Так понятно объяснил. И как до меня сразу не дошло, что кто-то или что-то по велению своей левой пятки может придумать мне жизнь?!
— Ладно, я поняла. Выкладывай свои варианты, — сказала я, насупившись. Вся эта ситуация меня дико раздражала. Это бред сумасшедшего, в котором мне почему-то отведена главная роль. Но ведь я просто хотела… Я сказала это в шутку. Я не знала, что эта невинная фраза, брошенная в полусонном состоянии, будет иметь такие последствия.
— Как я ранее говорил, ты стоишь на основной развилке своих вероятных жизненных путей. Скоро тебе придется сделать выбор, который определит твоё будущее…
Мне не хотелось слушать эту муть. Я жутко устала, даже робость перед камнем прошла. Стало плевать на всё и я снова перебила Фигню:
— Хватит нагнетать атмосферу. Я поняла, что меня ждёт Великое и Судьбоносное Решение. Что дальше? Давай, говори варианты.
— Ну и ладно, — как-то обиженно сказала Фигня. — Слушай внимательно и думай. Направо пойдешь — радость и славу найдешь.
Я невольно посмотрела на правую дорогу красного цвета, на которой появились два тёмных силуэта. Бурно жестикулируя, они о чём-то азартно спорили, но слов, к сожалению, было не разобрать. Потом послышался весёлый и заразительный смех. Перед моим взором начали мелькать какие-то непонятные картинки. В них было много красного цвета (опять он! Может, это что-то значит?) и почему-то они были очень расплывчаты. Наверное, это из-за того, что у меня плохое зрение. Единственное, что мне точно удалось разобрать, это то, что их всегда было двое, и они любят шутить. В каждом эпизоде они смеялись, но этот смех не был похож на противное хихиканье Дадли и Ко, он был ярким, искренним, таким светлым… Жаль, что всё это продолжалось недолго, а потом мне показалось, что прямо надо мной взорвался салют, а грохнуло так, что уши чуть не заложило. Вдруг всё резко закружилось, и я увидела два маленьких солнышка, которые полетели ко мне. Они кружили вокруг меня и загорались красным, золотым и оранжевым светом. Я попыталась дотронуться до одного, но он ловко увернулся и мне показалось, что второй засмеялся, потому что по-другому его дерганья расшифровать невозможно (хотя эпилепсия тоже вариант, но мне почему-то не хочется об этом думать). От них веяло теплом и уютом. Я чувствовала, что этот путь излучал радость и беззаботность. Я невольно улыбнулась. И мне стало так хорошо… Было так приятно почувствовать хотя бы маленькую толику неразбавленного счастья, пусть и чужого…
— Не кисни, Герди. Я же говорил, что везде тебя ждёт счастье и любовь до гроба, — немного раздраженно сказала Фигня. Его слова разрушили тот хрупкий мирок уюта и нежности, который затронул неведанные струны моей души. Я и не знала, что всё ещё могу быть сентиментальной. Я думала, что стала настоящим циником, но… Видимо, подростковые гормоны дают о себе знать, или у меня ещё сохранилась та частичка души, которая отвечает за искренние чувства. Хотя, я ещё ребёнок. У меня нет достаточного жизненного опыта для того, чтобы образ циничной стервы перестал быть для меня защитой, своеобразной маской, за которой маленькая девочка прячется от жестокого мира. Пафосно прозвучало, но что поделаешь? Я та, кто я есть — сопливая девчонка с огромными амбициями, которая верит в чудеса… Весь этот сумбурный мысленный монолог очень расстроил меня, ведь, оказалось, я совсем себя не знаю. Мои тяжелые думы прервала Фигня:
— Ну, все-все. Хватит тут самоанализом заниматься! Успокойся и продолжай слушать. Налево пойдешь…
Вдруг у меня в голове что-то щелкнуло. Камень пытался сказать ещё что-то важное, но был нагло перебит моим душераздирающим воплем:
— А почему два?! — к черту самоанализ, когда тут такое творится! Это же просто кошмар!
— Что два? — Фигня даже немного растерялся от моего внезапного крика. Это моя маленькая месть за твои внезапные визги, камень!
— Почему два силуэта на этой «дороге судьбы»? — спросила я и показала пальцами кавычки. — На этой дороге появится развилка?
— Здесь нет развилки. На этой дороге у тебя будут два партнёра.
— Что?! У меня будет гарем из кучи парней?!
Это, конечно, не то, о чем я мечтала, но они такие тёплые. И уже ощущаются, как родные… Но сразу два… это как-то не по-людски, что ли…
— Нет, только эти двое.
— Враз?!
— Да, — ответил булыжник. Просто. Лаконично. Ясно.
Казалось, что Фигня не понимает всего ужаса этой нелепой ситуации. Два, ДВА ЧЕРТОВЫХ МУЖИКА! ВРАЗ! БЕЗ, МАТЬ ЕГО, ОЧЕРЕДИ! Это, это же ненормально! Видела я у тётушки один фильм, в котором с девушкой сексом занимались сразу двое. Ей вроде бы нравилось, но я к такому не готова. Тем более, отношения с одним парнем — это чертовски сложно, а уж с несколькими… Я, конечно, в этом не разбираюсь, но если бы у меня была соперница, я бы её возненавидела. А эти парни выглядят как лучшие друзья. Не хочется рушить их дружбу. Так, нужно успокоиться. Вдох-выдох. Это нормально. Наверное… Зато там весело… И я точно буду удовлетворена… Это не то, о чем должна я сейчас думать. Соберись, тряпка!
— А это законно? Ну, несколько мужей? — о да, Герда! Тебя же это сейчас так волнует!
— Там где они живут — да.
И где же, это интересно?! Хотя, это сейчас не важно.
— Понятно… А они родственники? — «Нет, нет, нет! Скажи нет! Пожалуйста!». Потому что если они родственники… Я этого не вынесу. Не хочу, чтобы из-за меня ссорились родные люди. Я не то, из-за чего стоит идти против брата.
Но мои молитвы не были услышаны. Фигня ответил, с каким-то злорадством:
— Они очень близки друг другу и по крови и по духу.
Почему-то я сразу подумала о своей «близости» по духу с Дадли и вздрогнула, а Фигня передернулась в ответ, — Эй, ты-то почему дергаешься? Дразнишь меня?!
— У нас теперь с тобой связь на духовном уровне.
— В смысле?! Что это означает?!
— Те, кто близки по духу, могут узнавать чувства и даже мысли друг друга. Простейшая эмпатия и лигилименция. Кстати, раньше эта связь была односторонней. Я мог чувствовать тебя, а ты меня — нет. Но благодаря удару по голове, стена, мешавшая нашему общению, разрушилась. И теперь…
Но в данный момент вся эта фигня меня не сильно интересовала.
— Это пока не важно! Ты скажи, у меня есть духовная связь с Дадли?!
— Нет. У тебя с ним только кровное родство.
Пронесло. Не хотела бы я быть связанной с Дадли больше обычного. Мне вполне хватает того, что мы живёт в одном доме. И вообще, лучше бы его не было!
— А…
— Про лигилименцию и эмпатию расскажу позже, — ответил камень и ехидно добавил, — у нас с тобой ещё вся жизнь впереди.
Теперь была моя очередь дергаться. Фигня показалась мне очень неприятным камнем. И ещё вредным! Самым вредным булыжником из всех, которых я встречала.
Я хотела возразить и ещё повозмущаться, но здравый смысл взял вверх (в кои-то веки), и я с интересом уставилась на Фигню. Он правильно меня понял и начал вещать:
— Налево пойдешь — верность обретёшь.
Я посмотрела налево. В отличии от Правой дороги, Левая была какая-то кривая и жёлтая. На ней стоял всего лишь один (это уже радует!) силуэт. Предо мной уже довольно привычно замелькали размытые картинки, но в них преобладал желтый свет (какая неожиданность!). Этот человек махал мне рукой и звал с собой, но почему-то его лица я не видела. От этой дороги тоже веяло теплом, но, в отличии от Правой, тут было спокойно и тихо. Так безмятежно… Здесь играла нежная музыка. Гитара, кажется… Силуэт закружился, и ко мне подлетела жёлтая сфера. Она села мне на левое плечо и прошептала мне на ушко: «Привет, Ёжик!» и улетела. Это было так мило… От сферы исходили спокойствие и безопасность. Без неё мне стало холодно и страшно, захотелось, чтобы она вернулась… Но даже это не уменьшило моё любопытство. Одна деталь очень бросалась в глаза.
— А почему дорога кривая?
— Ну, Герда! Ты меня разочаровываешь. Что может означать кривой жизненный путь?
— Э-э-э… Трудности?
— Ну конечно, Ёжик!
— Не дразни меня!
— Смотри-ка, и правда, как Ёжик! Герда, будь хорошей девочкой! Спрячь иголки!
Я опять стала раздражаться, но вдруг слева снова послышалась музыка. И эту мелодию напевал… ЖЕНСКИЙ ГОЛОС?! Что?!
Пока я в ступоре пялилась на эту дурацкую жёлтую дорогу, Фигня ржал, как ненормальный. А потом ещё и икать начал!
— Ха-ха-ха! Я говор-ик-ил тебе, что ты ик жутко заб-ик-авная?! Ха-ха-ха! Дорогая, ты сдел-ик-ала мой ик день! Ой, не ик могу…
Я тупо перевела взгляд с дороги на камень и все ещё не понимала, что здесь происходит. Откуда здесь женщины появились? У нас же тут смотрины женихов, вроде…
— Ты ещё не поняла?
Я отрицательно помотала головой. Мне вся эта ситуация мне совершенно не нравилась. Космический булыжник по имени Фигня, связанный со мной духовными узами, гарем из парней-родственников и женщина. Женщина на «дороге Судьбы»! Черт возьми! И как это понимать? За что жизнь меня так не любит?!
Видимо, Фигня сжалился, потому что попытался мне объяснить, что все это значит:
— На этом пути у тебя могут возникнуть трудности, но не смотря ни на что, ты будешь счастлива. Впрочем, как и на любом другом пути… И кстати, если тебя это утешит, то ты не умрёшь старой девой…
— Хах, умру молодой, да? — из меня вырвался нервный смешок. — Или сдохну сразу после того, как потеряю невинность?
— Что за пессимизм и скоропалительные выводы? Могла бы до слушать, что умные люди говорят. Ты не умрёшь старой девой, потому что на любой дороге встретишь свою любовь.
«Слушай, что умные люди говорят», да? Серьёзно?! Слышать такое от камня — смешно! И эти его рассуждения о любви… Бесит, если честно. Её не существует. Есть страсть, дружба, материнский инстинкт, но не любовь. Люди дружат, потому что у них общие интересы и характеры, спят друг с другом, потому что это физиологическая потребность, которая приносит удовольствие. Схема простая: увидел, захотел, трахнул. И это не только про мужчин. Уверена, моя тётушка раньше поступала точно так же. А так называемая любовь к детям… Это даже не смешно. Мои родители бросили меня (на самом деле умерли, но сути это не меняет), а тётка сходит с ума из-за Дадли. Её потребность защищать и заботиться о своём потомстве слишком сильна. Эти её порывы нежности… Смотреть противно! И я не завидую! Правда-правда! И кто будет завидовать, когда тётка до сих пор своими слюнями стирает грязь с лица Дадли? Мерзость. Если ЭТО любовь, то спасибо, не надо. Обойдусь без такого счастья.
— Какая же ты ещё маленькая… — умиленно протянул Фигня. — Ничего, подрастешь — поймешь. А вообще, думаю, ты догадалась, что в этой вероятности у тебя будут отношения с девушкой.
И мерзкая улыбочка.
Я, я, я… Разве это нормально? Отношения с девушкой? Теперь понятно, почему дорога кривая. Люди не одобрят такую «любовь». И как это вообще происходит? А секс? Разве это естественно? Как же продолжение рода и все такое? С парнем всё понятно. Даже с двумя парнями, а вот с девушкой… Даже не представляю, как можно получать от этого удовольствие… И чем заменить член…
— Герда, о чем ты думаешь? У тебя такое красное лицо! Уже представляешь бурные ночи? — Фигня подмигнул мне и продолжил — Ну ты и шалунья!
Нет, ну что этот булыжник себе позволяет! Да я его… Так, стоп. Он говорил, что умеет читать мысли, а значит…
— О да, дорогая! Я всё знаю! Все твои грязные мыслишки и наивные рассуждения о сексе с девушкой. Могу даже подсказать, как это происходит! Значит…
— Нет! — истерично завизжала я. — Не надо, пожалуйста! Давай просто закроем эту тему. Навсегда!
— Как скажешь, — печально вздохнул он.
Ох, как мне все это надоело! Мало того, что он предлагает мне выбирать сомнительные вещи и собирается давать ненужные советы, так ещё и подсматривает мои мысли, грязный извращенец! Сейчас быстренько прослушаю третий путь, выберу что-нибудь и больше не увижу эту Фигню. Никогда!
— Не дождешься! Мы с тобой вместе навсегда!
— Чёртово чтение мыслей! Говори про третью дорожку и сваливай из моей головы!
— Ну и ладно! Прямо пойдешь — власть найдешь и, может, умрёшь!
Я посмотрела на третий путь и шокировано уставилась на камень.
— Что? — с каким-то наездом спросила Фигня. Я же просто кивнула на дорогу. Если ЭТО можно так назвать. Чёрный песок вперемешку с огромными камнями, покрытыми зелёным мхом, множество ям и кочек… Да ещё и кривая до невозможности! Слышится подвывание, и дует холодный ветер. Жуткая тропинка. Если чуть-чуть увеличить мрачность, сойдёт и за дорогу в ад. Я заметила ещё и бордовые пятнышки. Хах, кровь, наверное…
— Да уж. Мрачновато здесь.
— Подожди, смотри ещё. Я же говорил, что на каждом пути тебя ждёт любовь и счастье.
— Что? — переспросила я, все ещё зависая на дорожку. О какой любви он говорит? Глядя на это, вспоминаешь все свои грехи и молитвы…
— Силуэта жди, говорю!
— А-а-а… — протянута я и ещё внимательнее уставилась на дорогу в ожидании чуда.
И вот вдали появился чёрный силуэт. Сначала он просто стоял, но как только начал идти, дорога стала выпрямляться. Все ямы засыпались песком, а кочки и камни просто «втягивались» внутрь. Человек приближался. Песок постепенно становился гравием, потом асфальтом. И в отличии от других путей, я видела не размытый силуэт, а чёткий образ. Он подошёл к самому краю своего пути и остановился около камня. Его холодные глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Этот взгляд подавлял, заставлял быстрее биться сердце, и бояться. От него веяло силой, которая заставляла склонить голову и подчиниться, но я не отводила взгляд. Мне казалось, что как только я отвернусь от него, он раздавит меня. Сломает и поглотит без остатка. Я стану никем и ничем… для него. Его глаза смотрели на меня, словно бросая мне вызов, проверяя, искушая, дразня. А я всё смотрела и смотрела. Не знаю, может, что-то такое появилось в моих глазах, но его взгляд начал теплеть. И мой страх отступал. Я уже не слышала криков Фигни. Я медленно таяла от его потрясающей мягкой улыбки и забывала кто я. В этот момент для меня никого не существовало. Я тянулась к нему всем своим существом, но ноги будто приросли к земле, и я не могла двигаться. Я просто стояла и молча смотрела на него. Вдруг он оторвал от меня взгляд и посмотрел на другие дороги. Усмехнулся каким-то своим мыслям и вновь посмотрел на меня с улыбкой. Я попыталась улыбнуться в ответ, но не успела. Он в два шага преодолел расстояние, разделявшее нас, взял меня за подбородок, приподнял мою голову и провёл большим пальцем по моей щеке. Он наклонился к моему лицу, и я подумала, что он меня поцелует. Когда между нашими носами осталось несколько миллиметров, а я смогла разглядеть его увеличенные зрачки, он остановился:
— Ты моя, — прошептал он. — Куда бы ты не пошла, что бы ты не выбрала, я найду тебя. Ты будешь только моей. Моей прекрасной королевой.
Он преодолел оставшееся расстояние между нами и поцеловал меня. Мои колени подогнулись, а в голове билась только одна мысль: «Ну почему он оказался педофилом!» Я провалилась в спасательную темноту, и меня куда-то понесло. Я даже не пыталась сопротивляться. Слишком много потрясений на сегодня. Я просто летела туда, куда меня несло, а потом мне стало больно. Меня как будто бросили в кипяток. Я чувствовала каждую клетку своего организма, попыталась открыть глаза и сделать хоть что-то, чтобы прекратить свои мучения, но мои веки слишком медленно поднимались, а тело не слушалось. Кажется, я снова потеряла сознание, но кроме темноты я ничего не видела, а в голове вертелось «Ты моя!»…

***

Да уж, ну и сон.
— Вставай, мерзавка! — прокричала тётя, отрывая меня от странных воспоминаний.
В дверь заколотил Дадли, а на меня не посыпались пауки. Хоть одна радость — семейство Луи перестало страдать… Но, чёрт возьми, что было этой ночью?!



От автора. Примечание, которое вряд ли прочтут.
Наверно, не все заметили намеки на то, что дороги связаны с факультетами. Правая дорога — Гриффиндор, Левая — Хаффлпафф, и Средняя — Слизерин (но я бы и сама про Слизерин не заметила. Написала, что на камнях мох зелёный… Супернамёк на факультет, правда?!). Почему нет Равенкло? Оригинальный ответ для факультета умников. Там тоже есть вариант, ведь если Герда прямо пойдет, то придётся выбирать, а она же может пойти обратно откуда пришла (т.е. четвёртый путь). Но говорить, кто там я не буду. Это далеко идущая идея (на 2 курс!), так что пусть будет сюрприз! А ещё я пыталась сделать аналогию с русскими народными сказкам. Знаете, на распутье 3 дорог, камень и слова на нём (направо пойдешь — хорошо, налево — не очень, а прямо такое говно…). В главе вообще много намеков получилось… Буду рада, если найдёте что-то ещё)

Глава 5

Ох, этот дурацкий сон не даёт мне покоя. Я просто не могу не думать о нём! Я и гарем парней, я и домашний тиран, я и девушка, я и, мать его, кусок камня! Даже не знаю, что меня больше угнетает — ограниченный выбор или зарождающая шизофрения… Ну почему жить так сложно?! Думая об этом, а также размышляя о том, как «прекрасно» обновила свою комнату, я лежала в кровати и залипала на стены. Это помещение кажется мне слишком большим, или это я слишком маленькая…
— Подъём! Вставай! Поднимайся!
Я вздрогнула, а Дадли продолжил выламывать чертову дверь. Он мне так мстит за то, что заняла его комнату или просто немного самоутверждается за мой счёт? Я же не могу также долбиться в его дверь… Хотя, мне это не больно-то и хотелось! Мало ли о чем он подумает, если я буду пытаться проникнуть в его спальню…
— Живо вставай! У меня день рождения! Я хочу есть! — провизжал мой кузен, а затем я услышала постепенно удаляющийся грохот. Видимо, Дадлины ручки устали колотить бедную дверку, и он побежал на кухню. По правде говоря, его шаги немного взбодрили меня (ведь пол ВИБРИРОВАЛ! Такое любого взбодрит!), а информация о дне рождения вообще заставила забыть обо всем на свете и начать быстро переодеваться.
Тётушка вернулась и «заботливо» поинтересовалась:
— Ты ещё не встала?!
— Я почти готова, — ответила я нейтральной фразой. Сегодня её раздражать и злить опасно для жизни, ведь в этот легендарный день, всё должно быть безупречно, восхитительно, ИДЕАЛЬНО!
— Шевелись быстрее, я хочу, чтобы ты присмотрела за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел: сегодня день рождения Дадли, и всё должно быть превосходно!
— Да, тётушка. — «Терпи и не рыпайся, Герда! В этот день тебе не простят даже малейшей оплошности. Просто молчи и соглашайся со всем, что тебе говорят. Так будет безопаснее для тебя. Даже если тебе очень обидно, ты должна молчать!». Примерно так я внутренне успокаивала себя, чтобы не сорваться, спускаясь по лестнице. Так сказать, настраивалась на нужный лад.
А тем временем на кухне весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Просто возмутительно! Этот свин вообще не знает меры! Ему, видите ли, мало нового компьютера, о котором он ныл ещё с осени, так ещё Дадличке подарят один телевизор и гоночный велосипед. И это, не смотря на более «незначительные и, мать его, приятные мелочи»! Если честно, то я не понимаю, зачем Дадли велик. Кузен ведь жирный и медленный! А ещё эта маленькая паршивая свинка ненавидит любые физические упражнения. Была б его воля, то он бы с постели не вставал, открывал бы только рот, чтобы покушать (а его мать, одетая в полупрозрачную восточную одежду, совала бы в его пасть еду… Фу… Похоже на грязную фантазию похотливого подростка…), и шевелил бы своими толстыми пальцами, играя в какие-нибудь компьютерные игры. Хотя отлупить кого-нибудь и в реальной жизни он совсем не против. Любимой «грушей для битья» Дадли была я. И он даже бегал за мной, пытаясь поймать… Три метра в движении на максимальной скорости — рекорд. Я, если можно так выразиться, личный инструктор кузена по фитнесу и отличный мотиватор! Догонишь, поймаешь, отлупишь. Правда, Дадли немного поумнел и начал посылать за мной своих, более тощих и быстрых, дружков. Но и они не могут догнать меня. Я очень быстро бегаю. Во мне вообще очень хорошо развит основной животный инстинкт самосохранения — бежать. Да и как тут не научиться быстро бегать — если догонят, то обычным фингалом не отделаешься.
Возможно, именно жизнь в тёмном чулане сделала своё грязное чёрное дельце — я выгляжу меньше и слабее своих сверстников. К тому же, дурацкие половые тряпки, которые я донашиваю за Дадли, не добавляют мне красоты и элегантности. В них я кажусь ещё крошечнее и тоньше, чем на самом деле, ведь Дадли, этот свинтус, был раза в четыре крупнее меня, так что одежда висела на мне, как три мешка. Ещё у меня было худое лицо, острые коленки, чёрные волосы и ярко-зелёные глаза. Красотка, нечего сказать! Абсолютно не похожа на идеальных детей — пухлощеких белокурых и голубоглазых херувимчиков. К сожалению, с такими данными мне придётся много трудиться. Глядя на меня, у взрослых почему-то не появляется желание растечься радужной лужицей умиления, как это было бы со стандартными ангелочками. Так что на одной внешности далеко не уедешь, Герда! Тем более, ты пока что больше на парня похожа… Поэтому чтобы чего-то добиться нужно пахать и пахать…
А ещё этот дурацкий шрам на лбу! Сколько себя помню, он всегда существовал и не заживал, зараза такая! Хотя, мне кажется, я понимаю что это. Я думаю, что это своеобразный «Поцелуй Судьбы», который отметил меня как Большую Шишку, как Мессию, как Пророка, я еще не определилась… В пользу этой теории говорят слова Фигни (если, конечно, он правда существует), а также то, что он был у меня с самого детства. И даже первый осмысленный вопрос, который я задала тёте Петунье, был как раз о том, откуда у меня взялся этот шрам, и можно ли его как-то убрать.
— Ты получила его в автокатастрофе, в которой погибли твои пьяные родители, а ты выжила, и у тебя остался этот шрам, — сказала тётя. — Я не знаю, как его убрать. И вообще, не приставай ко мне со своими дурацкими вопросами. Иди, собери игрушки Дадли!
«Не приставай ко мне со своими вопросами» — это первая заповедь, которой нужно следовать, чтобы выжить в этом доме. И я хорошо её запомнила. Очень хорошо. И я ещё отомщу вам. Я вылезу из этой дыры и отомщу вам за всё. Вы ещё поплатитесь! Мухахаха!
Кошмар! Даже самой жутко стало… Все эти перепады настроения и… Неужели я на самом деле такая кровожадная?!
— Причешись! — рявкнул дядюшка вместо утреннего приветствия. По-моему, у него какой-то пунктик по поводу моей прически. Примерно раз в неделю эта свинья смотрит на меня поверх газеты, как на врага народа и кричит, что мне пора подстригаться. Да какая ему вообще разница, что у меня на голове? Наверное, это зависть. У самого-то уже лысина начала проклевываться! Так тебе и надо, бармалей! Будешь знать, как обижать маленьких детей, то бишь меня. Из-за его комплексов меня стригли чаще, чем остальных моих одноклассников вместе взятых. Но это было гиблое дело. Мне не нравилось, что меня постригают, и мои волосы отрастали заново, буквально за ночь. Это началось после того, как моя безумная тетушка побрила меня налысо. Сначала я удивлялась, но потом подумала, что моя исключительность (сама себя не похвалишь, никто не похвалит) не может не проявляться даже в такой мелочи, как длина волос. А еще я поняла, что рано или поздно все будет по-моему. И моя супер-сила (какая она бы не была) поможет мне в этом.
Я немного задумалась (совсем чуть-чуть!) и пропустила момент, когда на кухню вошла тётя со своим поросенком. Посмотрев на эту парочку, я в который раз поразилась сходству кузена и дядюшки (а также талантам тетки. Так замаскировать ребенка, чтобы он был похож на свинтуса, это надо постараться…). Большое и круглое лицо, отсутствие даже намека на шею и потерянные между бровями и щеками тусклые глазки. А ещё и жидкие зализанные волосенки, которые наверняка выпадут к тридцати годам. Тётя часто сравнивала кузена с маленьким ангелочком, а я с волосатой ляжкой свиньи (скажи спасибо, что не с задницей, Дадли!).
Я с трудом уместила два тазика с яичницей и беконом на столе, заваленном кучей разноцветных оберток. В это время Дадли закончил считать свои подарки, и его лицо — если, конечно, это так можно назвать — как-то особенно неприятно искривилось. Мне даже жутко стало, и я попыталась уйти от него подальше. Эти его приступы бешенства ничем хорошим не заканчиваются, а уж если он начнет есть… Так что в любом случае в эту минуту мне лучше быть от него подальше. Во избежание неприятностей, так сказать…
— Тридцать шесть, — произнёс он грустным голосом, укоризненно глядя на отца с матерью и обиженно выпучив нижнюю губу. — Это на два меньше, чем в прошлом году.
Ух ты! Он даже правильно посчитал и запомнил, сколько было подарков в прошлом году! Я и не думала, что он так умеет! Растёт, малыш!
— Дорогой, ты забыл о подарке от тётушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тётя Петунья, надеясь задавить начинающуюся истерику в зародыше. Но куда ей, хрупкой женщине и очень заботливой мамочке, тягаться с этим зажравшимся свиненком.
— Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело и даже немного вздулось, хотя, куда уж больше? О Боже, сейчас у кузена будет очередной приступ неконтролируемой ярости, во время которой он может покалечить не только самого себя, но и вообще все в радиусе трёх метров от себя. Я схватила лоханку с едой, опасаясь, как бы эта порося не перевернула стол, и собралась бежать. Главное спасти себя и еду, а остальное пусть останется на совести тётки! Я слишком молода, чтобы умирать. Тем более от руки Дадли…
Тётя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность и попыталась задобрить кузена.
— Мы купим тебе ещё два подарка сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Ещё два подарочка. Ты доволен?
Да сколько же можно?! Вот куда ему столько? Он все сломает в первую же неделю. Лучше бы мне подарили хотя бы один подарок, может, тогда моя месть будет не такой ужасной? О, Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьёзная и сложная работа. Это видно по его обычно не обезображенной интеллектом роже. Боже, сейчас он сделает нечто беспрецедентное! Он родит мысль! Внимание всем! Это НАЧИНАЕТСЯ!
— Значит… — медленно выговорил он, и я услышала, как напряженно работает его мозг, наличие которого каждый день ставится мной под сомнение. Но у тебя, парень, есть возможность реабилитироваться, и показать мне чего ты стоишь! Дерзай, дружок, получишь пирожок! — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать…
Давай, парень! Ты сможешь! Я верю, что для тебя ещё не все потеряно! Просто скажи, сколько будет 37+2. Скажи это! Скажи 39. Ну давай же! Трид-цать де-вять!
— Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тётя Петунья. И я немного разочаровалась. Почему эта женщина не верит в своего ребёнка? Он бы ответил, если бы она его не перебила! Не такой же он тупой, правда?
— А-а-а! Тогда ладно… — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул и осмысленное выражение лица покинуло его. Надеюсь, что не навсегда. Может, я ещё смогу полюбоваться на это чудо природы. Всё. Можно вдохнуть спокойно. В этот раз буря прошла мимо меня. Я поудобнее перехватила тазик с едой и продолжила стратегическое наблюдение за родственниками. Всё-таки они та-а-акие затейники!
Дядюшка выдавил из себя смешок. Ну, как смешок… Просто я не могу точно классифицировать это. Он хрюкнул или даже всхрапнул, но я думаю, что этим звуком он хотел показать радость за сына.
— Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — сказал он, взъерошив зализанные волосы на голове Дадли. Я чуть не выронила лоханку, которую прижимала к себе, от таких наглых и лживых заявлений. Во-первых, какой, мать его, МАЛЫШ? А я, со своим ростом в сто девятнадцать сантиметров, тогда что?! Пылинка?! Во-вторых, Дадли просто жирная, ленивая задница, не способная работать. Вообще никак. Ни мозгами, ни руками (что он сегодня доказал). А ещё эта юная свинья просто сидит на шее у мамочки с папочкой, ест мои мозги и нервы, но ему постоянно мало. Мало еды, мало игрушек, мало ещё каких-нибудь дурацких вещей, о которых он думает своей крошечной головенкой. Маленький зажравшийся человечек. Отвратительный как внутри, так и снаружи. И это не просто слова обиженной девочки, это, к сожалению, правда, подтвержденная фактами.
Тут зазвонил телефон, и тётя Петунья метнулась к аппарату. Я медленно поставила лохань на прежнее место и постаралась слиться с обоями. А дядюшка с важным видом наблюдал, как Дадли пытается враз развернуть тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолёт с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон. Ух, маленький буржуй! Да я устала даже просто перечислять твои подарки! Не знаю, где услышала это слово, но я помню с какой гневной интонацией оно звучало. Видимо, какое-то оскорбление…
Дадли срывал зубами упаковку с золотых наручных часов, когда тётя Петунья вернулась к столу. Видок у неё был разозлённый и вместе с тем озабоченный. Адское сочетание, особенно в этот ИДЕАЛЬНЫЙ день. День, когда её грязное лоно извергло из своих недр этот непонятный гибрид свиньи и лошади. Может то, что я сказала звучит ужасно грубо, но я ничего с собой не могу поделать. Даже нейтральное отношение к этой семейке даётся мне с большим трудом, поэтому я иногда себе позволяю такие отвратительные мысли. Конечно, никто не заслуживает таких ужасных оскорблений, но я не могу мыслить объективно, так что пусть Дурсли радуются, что я это вслух не произношу!
— Плохие новости, Вернон, — хрипло сказала она, и я почему-то сразу подумала о трупах. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого.
Тётя махнула рукой в мою сторону, а у меня сразу как-то отлегло на сердце. Меня не убьют прямо сейчас!
Рот Дадли раскрылся от ужаса, обнажив жёлтые зубы (пренеприятное, скажу я вам, зрелище), а я выжидательно и с каким-то трепетом уставилась на тётушку. Мои внутренности перевернулась, а жопа почувствовала неприятности. Большие такие неприятности, которые не сулят мне ничего хорошего. Я начала бояться, ведь каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и его лучшего друга — если эту крысу хоть кто-то так называет — в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Меня же оставляли с миссис Фигг, с этой сумасшедшей и абсолютно ненормальной старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Я ненавижу этот день, потому что я должна сидеть в отвратительном доме миссис Фигг, который насквозь пропах тухлыми кабачками, а его не менее отвратительная хозяйка заставляла меня любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у неё в разные годы. Каждый раз, когда я прихожу к ней «в гости», она сажает меня на свой вонючий диван (постоянно мокрый из-за подачей мочи) и всучивает мне свои каменные «пироженки» и кислый чай (видимо киски писают не только на диван…). Пироженки, кстати, реально твердые. Однажды, в порыве раздражения я стукнула им по голове очередного мистера Лапку. Тот упал и не подавал признаков жизни. Я даже испугалась, что мне влетит за это и засунула эту огромную тушку под диван. На следующий день я невинно поинтересовалась, как поживает этот кошак, после чего выслушала душещипательную историю о том, что бедная киска внезапно ослепла или сошла с ума (а как еще объяснить, что она ходит по дому и бьется своей глупой башкой по всему, что может достать?). После этого случая я зареклась трогать эти произведения кулинарного искусства старушки, ибо они действительно опасны. Лживые и двуличные твари. Смотришь на них, кажутся такими милыми и невинными кексиками, а на самом деле являются оружием массового поражения! Но что-то я отвлеклась. Снова.
— И что теперь? — злобно спросила меня тётушка, словно это я такая нехорошая всё подстроила.
По-хорошему, нужно пожалеть эту сумасшедшую, но безобидную (ага, с её-то кексиками) старушку. Но… О чем, чёрт возьми, можно жалеть в день без Дурслей и всяких вонючих кошек? Они наверняка укатят в свой зоопарк (как-будто им своего не хватает), а меня оставят дома. Ну или на улице… А это значит — свобода! Жди меня, дорогая! Герда идёт развлекаться!
— Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя.
Стоп, стоп, стоп! Какая Мардж?! Нет, нет, нет! Она же меня ненавидит! Хотя, это взаимно. Но… Никакой Жирухи-Мардж! Только я и моё одиночество. Не больше.
— Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит девчонку.
Правильно! Молодец, тётушка! Я тебе потом за это даже лужайку ровно подстригу! Не надо нам этой противной женщины со своими немытыми и злыми собаками! Долой Зло! Да здравствует Петунья! Ура!
Дурсли часто говорили обо мне так, словно меня здесь нет или же они считают, что настолько тупа и недалека, что всё равно не смогу понять, что речь идёт обо мне. Хотя, я тоже думаю о них не в лучшем свете… А нет, в лучшем. О, Создатель! Эти… изверги хотят меня с собой взять! И запереть в машине! Нет! Не хочу! Это скучно! Дайте мне свободу и я пойду гулять!
— А может, я на улице погуляю, на дереве в парке посижу или просто на скамеечке…
Вид у тётушки был такой, словно она проглотила лимон и понюхала слепого мистера Лапку одновременно.
— Чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она.
О Боже, женщина, да не нужен мне твой дом. Я же буду ГУЛЯТЬ, а не в доме сидеть. Я собираюсь гулять далеко и долго! Сидеть на лавочке, слушать тишину, ловить благодать…
— Но я ведь не собираюсь сидеть в доме. Я хочу гулять! — возразила я, но эти адские создания меня уже не слушали.
— Может быть… — медленно начала тётушка. — Может быть, мы могли бы взять ее с собой и оставить в машине у зоопарка?
— Я не позволю ей одной сидеть в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон.
Да я бы тебе тоже не позволила сидеть там одному, грязное животное! Вдруг салон загадишь!
Дадли громко разрыдался. Этот огрызок человечества с минимальными актерскими способностями прекрасно знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и протяжно завыть, как мать сделает для него всё, что он пожелает. Маленький, но не слишком умный манипулятор. Наверное, если бы тётушка боготворила своего сына поменьше, то из него мог бы вырасти нормальный человек, но не судьба…
— Дадли, мой маленький, моя крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ей испортить твой день рождения! — воинственно вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына.
Да что бы я не сделала, я все равно испорчу этот Великий день! Эти свиньи слишком сильно любят меня наказывать. Ненавижу!
— Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы она ехала с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями. Он даже умудрился надуть пузырь из соплей, и феерично лопнуть его. Похвально. Такого я еще не видела. — Она… Она всегда всё по-по-портит!
Больше драматизма, Дадли! Больше страсти! Больше огня! Но нет… Моим мечтам о незабываемом шоу не суждено было сбыться. Тётушка обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись ко мне, состроил отвратительную гримасу. А нет, он просто посмотрел на меня. Но, чёрт возьми, это всё равно отвратительно.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— О господи, это они! — В голосе тётушки звучало неподдельное отчаяние.
Я подумывала разбавить эту угнетающую атмосферу криком: «Инопланетяне!», но мне не хотелось попадать под горячую и довольно тяжелую руку тёти. Своя целая шкурка дороже минутного веселья!
Через минуту в кухню вошёл лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Эти две крысы очень похожи друг на друга (родственники же!): оба костлявые, с мальчишескими фигурами и сероватыми волосами (покрасились бы для приличия, что ли), что не делает их привлекательными. Именно эта маленькая крыска чаще всего держала жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда свиненок будет их лупить. А это ещё хуже, чем просто избивать. Дадлин дружок намного умнее, чем мой кузен. Именно он — неофициальный лидер этой террористической группировки, серый кардинал и просто отвратительный человек с садистскими наклонностями. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Нужно же беречь репутацию крутого и сурового мужчины! Глупышка, уверен, что она у него есть!
Через полчаса я, не смевшая поверить в этот бред, сидела на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехала в зоопарк. Как-будто мне его в доме не хватает! Да что я там не видела? На Тисовой улице кого только не встретишь! Тут и кошки-переростки, лошади, крысы, свиньи… Да всех и не перечислить! Тётушка с дядюшкой так и не нашли на кого меня сплавить и не придумали ничего лучше, чем взять такое чудо с собой! Глупые, глупые животные! Я не хочу с вами куда-то идти! Но мои молитвы не были услышаны, и прежде чем я успела сесть в машину, дядя Вернон отвёл меня в сторону с очень суровым видом.
— Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнёс он, склонив ко мне свою потную и красную рожу, и брызжа слюной в радиусе метра. — Я предупреждаю тебя, тварь, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своём чулане взаперти до самого Рождества!
«Ой, как страшно! Боюсь-боюсь!». Но в слух я сказала совсем другое (помня, какой сегодня день и все такое…).
— Ладно, я не буду высовываться…
Но дядюшка не поверил мне. Никто не верил мне. И это было обидно! Ну как я тогда буду тренироваться в великом искусстве лжи?! Хотя дядюшка с тётей не считаются. Даже если бы я сказала им, что меня зовут Герда, они бы мне все равно не поверили. Глупышки, что с них взять…
Всю дорогу дядюшка жаловался тёте Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на меня, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, на прохожих, и снова на меня. Банк и я были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Он мог жаловаться на эти темы часами и даже не повторяться! Правда, его непрекращаемое нытье сильно раздражало, но я терпела и молчала, надеясь, что за мои мучения мне когда-нибудь воздастся. Ведь Дурсли терпеть не могли, когда я задавала вопросы, но ещё больше они ненавидели, когда я говорила о чём-то странном, и не имело значения, был ли это сон, или я увидела что-то такое в мультике. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это мои собственные идеи. Они сразу начинали краснеть и орать, брызжа слюной на все четыре стороны. Лицо дядюшки в этот момент было похоже на свеклу с усами. Забавно, конечно, но не в этот день… Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды и их ненормальные хозяева.
Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. Это хорошо… Значит, можно затеряться, отсидеться где-нибудь в тенёчке и подумать о великом. На входе Дурсли и миссис Полкисс купили своим отрокам по большому шоколадному мороженому, а я попыталась сбежать от этих ненормальных подальше, но моим планам не суждено было сбыться. Глупая продавщица спросила у меня, какое я буду мороженое, и достала самый дешёвый фруктовый лёд. И ей было совершенно плевать, что я не хочу её дурацкое мороженое. Ни шоколадное, ни в рожке, ни на палочке… Грязная торгашка! Мне же потом влетит за твою назойливость. Да я ещё месяц буду горбатиться, отрабатывая эту ненужную гадость! Я зло на неё посмотрела, но мой взгляд на неё не подействовал. Она все ещё протягивала мне лёд, ну что ж, придётся прибегнуть к тяжёлой артиллерии.
— Тётя, я не хочу мороженое!
Миссис Дурсль оторвалась от разглядывания Дадли и посмотрела на меня как на умалишённую, но, заметив ситуацию, в которую я попала, поспешила на помощь. Мои родственники на людях всегда хорошо ко мне относились, но я считала, что не нужно этим пользоваться, ведь вечером в доме нет посторонних, и они могут отыграться на мне за свою излишнюю «доброту».
— Хорошо, Герда, что ты помнишь, как легко заболеваешь. — сказала она и увела меня от назойливой торгашки. Тётушка уже хотела отойти от меня, но я её окликнула:
— Тётя, можно я посижу в террариуме. Там я не буду мешать вам своим присутствием.
Тётушка недоверчиво на меня посмотрела, и я поспешно уверила её, что буду сидеть там тихо. Она немного подумала и ответила:
— Хорошо, но если ты опять выкинешь свои ненормальные штучки…
Хотя угроза моей безопасности из уст тётушки так и не прозвучала, но я услышала её очень хорошо. Многие ошибочно считают, что в доме номер четыре по Тисовой улице заправляет всем мистер Дурсль, но это не так. Самой главной здесь является тётушка. Именно она тихо и незаметно направляет дядюшку в нужном для неё направлении. Не все это знают, что Петунья Дурсль очень властный и умный человек. Конечно, у нее есть свои заскоки, типа необъятной любви к сыну, или помешанности на идеальной чистоте, или дикая неприязнь ко мне… Но по сравнению с тем же дядей, тётушка является верхом благоразумия. Она прекрасно следует своему правилу семейного быта, которым тётушка поделилась со своей подружкой, будучи не очень трезвой и в весьма благодушном настроении. «Муж — голова, а жена — шея. Вернон, конечно, умный, но вертеть им я могу в любую сторону» — вещала тётушка, а я стояла за дверью и с огромными глазами внимала каждому слову. С тех пор я перестала подлизываться к дяде. Я вообще перестала подлизываться. Я старалась побольше молчать или спокойными и мудрыми словами, сказанными в нужное время, убедить эту женщину в своей адекватности. Раз уж она оказалась более менее нормальной. Я хотела донести до неё простую истину, способную сделать наше совместное проживание наиболее мирным. Она меня не трогает — её и всю ее семейку не трогаю я. Очень просто.
— Ты меня поняла, Герда?
Я понятливо кивнула и спросила:
— Тётя, до сколько мне там можно быть? И где вас ждать, чтобы поехать домой? Будет очень неудобно перед Полкиссами, если вы меня потеряете.
Я удостоилась ещё одного удивленного и недоверчивого взгляда. Ну тётушка, я же не совсем тупая! Ты должна мне верить! Почему? Потому, что Я так хочу!
— Мы пойдём в террариум в конце прогулки. Сиди там и жди нас.
«Да! Да! Да! Я сделала это! Свобода…» — с этими мыслями я вбежала в здание с посредственным названием «Мир рептилий» и облупленной вывеской.
Мда… Если честно, то я ожидала большего. Ну клетки, ну стеклянные… И что в них? Парочка черепах и (явно совокупляющихся, ну, или агрессивно трущихся друг о друга) змей, или змеев… Вдруг, у змей однополые браки абсолютно естественны и законны, а тут я такая необразованная и не стеснительная… Мешаю, так сказать, процессу.
— Маленькая грязная вуаеристка…
Та-а-ак. А вот это уже не мои слова. Совсем не мои (ну не буду же я себя так обзывать без повода). Я за озиралась по сторонам, но ближайшие ко мне разумные существа были две трахающиеся — я решила, что именно этим они занимаются — рептилии и неопознанный слоняющийся организм — сокращенно НСлО. Объект выглядит более скучающим и способным говорить, чем его более занятые и слишком увлечённые размножением собратья. Но, присмотревшись, откинула эту версию как недействительную. Ибо объект был недоразвитым. Он — я подозреваю, что это всё-таки мальчик — был ростом, чуть выше моей коленки (а это о многом говорит!) и одет как отрок английской аристократии девятнадцатого века. А еще он пускал пузыри. Носом. (Меня это не сильно впечатлило. Я такое уже сегодня видела). Объект завертел головой и скривил лицо. Совсем, как Дадли, когда хочет фальшиво зареветь… НСлО открыл рот и издал наипротивнейший звук из всех, что я слышала. Даже отрыжка Дадли с ЭТИМ не сравнится. Я закрыла уши руками, но даже это не помогало. Это адское создание верещало как тысяча голодных Дадликов. Господи, что может быть хуже?!
Ну вот! Накаркала, дура! Этот… ненормальный, ужасный и опасный ребёнок ВЗЛЕТЕЛ! Он, мать вашу, взял и ПОЛЕТЕЛ! ПО ВОЗДУХУ! И В МОЮ СТОРОНУ! ЧТО ДЕЛАТЬ?! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ!!!!!? Волна паники захлестнула мой разум. В голове мелькали мысли о суициде, убийстве и побеге в Мексику. Или в Америку. У них, говорят, свободные нравы, толерантность, да и язык учить не надо… Чтобы успокоиться, я пару раз ударила себя по щекам. Вроде помогло, но вид летящего младенца почему-то не исчез. Наоборот, этот Неопознанный Летающий Объект приближался ко мне с огромной скоростью и верещал как оголтелый. Быстро оглядевшись, я поняла, что в террариуме кроме меня и этого ненормального младенца никого нет. Это радует, но уверенности, что на его визги не придут люди, нет.
Я всегда надеялась, что отношусь к тому типу людей, которые в стрессовой ситуации могут быстро взять себя в руки и действовать адекватно. Но нет. Мои надежды не оправдались. Правильно тётя говорит, что я ненормальная (конечно, получше некоторых НЛО, но всё-таки…). Скажите, что сделает нормальный и уравновешенный человек со стабильной психикой, когда на него в прямом смысле летит орущий младенец? Наверное, попытается его успокоить (или упокоить, это как получиться) и взять на руки (чтобы не летало это сатанинское отродье и не пугало общественность). А что сделала я? Я с визгом побежала от этого буйнопомешанного! Мне стало очень страшно. Сразу вспомнились всякие ужасы, которые смотрит Дадли по ночам. Может, это инопланетяне пытаются захватить Землю, или летающие дети — первый признак надвигающегося апокалипсиса? Я не хочу умирать! Я ещё слишком молода! Наверное, такое поведение для обычной одиннадцатилетней девочки-сиротки — не нормально, но я-то особенная.
Как ни странно, но мысли о скорой смерти и своей исключительности (да, даже в экстренной ситуации я могу хвалить себя. Вот такая я самовлюбленная бестолочь) оживили остатки моей логики. Одной рукой я закрыла свой рот, а другой надавала себе пощечин и ущипнула за ляжку. От всех этих телодвижений мой мозг впал в какой-то ступор, и я села прямо там, где стояла. Не меняя положения рук (т.е. одна на ляжке, а другая на лице) я попыталась здраво оценить ситуацию и разработать план своих действий:
+ На наши с младенцем крики не сбежались люди.
— Возможно, что они просто ещё не добежали…
+ Младенец перестал орать. Видимо, он не ожидал от меня такой неадекватной реакции.
— Он все ещё ЛЕТАЕТ!!!
+ Я успокоилась. И змеи тоже.
— Сюда в любой момент может прийти толпа.
— С фотоаппаратами.
— Или с видеокамерой.
— Меня увидят рядом с этим ненормальным и подумают, что мы знакомы.
+ Мы не знакомы.
— Но младенец хочет это исправить.
— Настойчиво.
— Мне нельзя отсюда уходить.
— Вообще нельзя, если хочу добиться нормального к себе отношения от тётушки.
— Нормальное отношение от тётушки, которая ненавидит все ненормальное…
— А у меня тут младенец…
— И да, Он все ещё ЛЕТАЕТ!!!
Итог неутешительный: минусов много, время поджимает, нужно действовать, но идей нет. Идеальное место и время для депрессии, не правда ли?
Так, нужно что-то делать. И желательно прямо сейчас. Идей нет, поэтому попытаемся думать и, по возможности, применять логику. Так как мы — я и этот ненормальный — кричали, следовательно на наши вопли могут прийти люди. И даже если тётушка не придёт сюда с первым потоком толпы, то не факт, что она не придёт со вторым. Даже если представить, что она сюда не придёт (что, в принципе, невозможно, ибо противоречит нашей договорённости), то это не значит, что она не узнает. Может через день, а может через неделю, но слухи о летающем ребенке в террариуме зоопарка дойдут до её чутких ушек, и тогда прощай моё относительно светлое будущее. Ибо за НЕНОРМАЛЬНОСТЬ (даже если она не моя) меня убьют с особой жестокостью (а может, ещё и изнасилуют), сожгут труп, а пепел используют в качестве удобрения (в хозяйстве все пригодится!). После этой, отнюдь не радужной перспективы, мой глубоко потрясенный мозг впечатлился ещё больше и заработал с новой силой.
Пока я сидела и размышляла о той ситуации, в которую я попала, ребёнок занял стратегически важную позицию у меня над головой, стал нарезать круги и настойчиво пытаться познакомиться со мной поближе. А именно дергать меня за волосы (превращая меня в девочку с ирокезом) и что-то агукать на непонятном мне языке (инопланетян? Или все дети так разговаривают?). Все это сюрреалистическое представление в конец меня достало, и я попыталась схватить НЛО за ногу (или это какой-то инопланетянский отросток в виде ноги человеческого детёныша?). Но этот ненормальный увернулся и с мерзким хихиканьем полетел в сторону ошалевших змей. Их глаза неестественно широко открылись и мне показалось, что один из них с назревающей истерикой спросил другого:
— Каа, ты тоже это видишь?
Вот ведь! Только говорящих змей мне тут не хватало! Дурацкие родственники, подозрительные письма, странные сны, летающие по зоопарку дети (а может и инопланетяне) и ещё эти милые, уже не трахающиеся змеи! Потрясающе! Просто восхитительно! Дяденька с неба, пожалуйста, остановите Землю, я сойду. Но, это все мечты и лирика. Реальность, какой бы странной она не была, давит на меня авторитетом и неопровержимыми доказательствами, в виде клочков чёрных волос (подозрительно похожих на мои) в руках (а руки ли это?!) НЛО. Ой, а если ОНИ хотят взять ДНК разумных существ, населяющих нашу планету, а потом обзовут аборигенами и опыты ставить будут… А может уже ставят… А у этого мои волосы…
С воинственным криком: «Отдай мой биологический материал, грязный фашист!» и желанием защитить себя, я ринулась на объект. Но ловкий младенец опять разразился звонким смехом (тогда он мне показался злобным хохотом) и взлетел под потолок.
И тогда я разозлилась. Очень сильно разозлилась. Да как этот ненормальный смеет смеяться надо мной?! Да, я его… С грозным, как мне показалось, рычанием я вскочила на скамейку (и откуда она здесь взялась?) и уже с нее пыталась достать это адское создание. Но, хитрый инопланетный организм ловко уворачивался от моих атак и смеялся без остановки. Я даже немного засомневалась — а дышит ли он вообще? Потому что ни одно земное существо не может хохотать без перерывов так долго. Даже водолазы. Хотя это лирика, ведь не смотря на тщетность моих попыток поймать летающего младенца, я, с поистине бараньим упрямством, опять залезала на скамейку и прыгала на объект. После двенадцатой попытки (да, я считала!) мой азарт охотника начал пропадать и я услышала, что одна из змей поставила на то, что я поймаю этого младенца на 21 попытке (они тоже считают?), а вторая (или это мальчик? А, кто этих рептилий разберет?!) утверждала, что я до него даже не дотронусь! Нет, ну это просто возмутительно! А где же вера в людей? У-у-у, Фома Неверующий, я тебе покажу как по-настоящему охотится Герда Поттер.
Мое дыхание участилось, а сердце забилось быстрее, заставляя кровь нести адреналин по жилам. Я почувствовала легкую эйфорию. Мне показалось, что я стала быстрее, сильнее, умнее, лучше… Меня переполняла уверенность, что я всемогущая и непобедимая. Поймать какого-то разведчика-инопланетянина, косящего под летающего младенца, мне раз плюнуть! Я подождала пока цель не перестала хаотично двигаться, чуть согнула колени для прыжка, прицелилась, оттолкнулась, и…
— ДА!!! Я поймала тебя, фашист! — моей радости не было предела и от перевозбуждения я начала трясти младенца и верещать, как ненормальная. Видимо инопланетный пришелец впечатлился таким радушный приемом землян и разревелся… от счастья, наверное.
Я немного успокоилась и решила опросить наглого захватчика. Я перестала его трясти и внимательно посмотрела в глаза.
— А теперь ты перестаешь верещать и спокойно ответишь на все мои вопросы. — Сказала я спокойным голосом, и ненормальный замолк. — Если понял — мигни.
Но паршивец выпучил на меня свои глазенки и не моргал. Тогда я его тихонько встряхнула, и тут уж он усиленно замигал.
— Так, а теперь отвечай, сколько вас тут? У вас есть штаб? Явки? Пароли?
Я сыпала вопросами как пулемет, но инопланетянин только растеряно хлопал глазками и, кажется, начинал реветь.
— Ты не разжалобишь меня своей фальшивой личиной. Сознавайся, зачем вам волосы людей? — я начала говорить все громче и громче, но разведчик молчал. Меня это взбесило, и я начала трясти его и орать:
— Ты мне все расскажешь! Я не дам тебе убивать людей! Кайся в своих грехах!
Из глаз младенчика покатились слезы, и он заорал во весь голос.
Послышались резкие хлопки, и я оказалась окружена странными мужиками в балахонах. Они направляли на нас палки и угрожающе скалились. Все ясно. Появилось подкрепление. У них, конечно, маскировка получше, чем у младенчика, но все равно не ахти.
— Именем закона вы арестованы за похищение и попытку убийства Джеймса Блэка.
Я даже как-то растерялась. Какой еще Черный Джеймс?! Младенец же белый! Что за тупые претензии?! Четверо мужчин стали зажимать нас в угол. Вдруг один из них резко выдернул из моих рук ненормального, а другой ткнул меня своей палкой. Я инстинктивно дернулась от него.
— Ступефай! — крикнул самый старый мужик, и из его палки в меня полетел красный луч. Я попыталась увернуться, но не смогла. Последняя мысль была о том, что меня могут выдать замуж за инопланетянина ради какого-нибудь грязного эксперимента и продолжения рода, но додумать ее я не успела. Меня поглотила темнота.