Тайное искусствоЯчиру; написано было до последней арки манги
Быть ребенком - хорошо, но казалось почему-то, что что-то проходит мимо, что-то, доступное прочим и непонятное ей. А может, она, как говорила Исанэ-тян, просто наконец-то повзрослела, а люди, мол, с возрастом меняются. Но это ведь ерунда, правда, она - это она, была и есть, как тут можно измениться, оставшись при этом собой? Просто Ячиру однажды решила вырасти, а она всегда добивалась, чего хотела. К отражению в зеркале - подросток тринадцати человеческих лет на вид - можно привыкнуть. А драться, пожалуй, так будет даже удобнее.
Впрочем, тренировки с отрядом ей надоели еще раньше, Лысинка и Павлинчик почему-то от занятий с ней старательно увиливали, а Кен-чан только отмахивался: подрасти, мол, еще, пока что неинтересно с тобой драться всерьез.
А коли хочешь стать когда-нибудь капитаном и победить Кен-чана, то надо тренироваться. Сила-то есть, вот тонкости, пожалуй, немного не хватает - нужды учиться не было, шандарахнешь, бывало, ото всей широты души реяцу - и готово. А за последнее время в голову закралась крамольная мысль о том, что дело не только в силе, но и в управлении ею. Иначе почему Бьяку-кун выстаивает против Зараки, сильнейшего в своем поколении шинигами? Уж в виртуозности во владении собственной силой предмету тайных воздыханий половины девчонок Готея точно не откажешь.
Жаль, что Кошка-сан больше в Готее не служит, и в ученицы к ней не попросишься - вот уж кто даже занпакто не пользовался, и обогнать до сих пор никто ее не мог. Даже Бьяку-кун и Сой-чан - оба упрямцы и гордецы, каких мало, - до сих пор ее, бывшую свою наставницу, слушаются... Тут Ячиру припомнила, что Сой-чан, собственно, командует целым отрядом ниндзя, и пришла в восторг: это же именно то, что нужно, куда уж тоньше! Черные одежды, умение исчезать и появляться совершенно незаметно, пользоваться любым предметом, как оружием, убивать жертву, когда она еще и сообразить не успела, что ее, собственно, убивают, - сплошная романтика!
Сой Фон сперва не пришла в восторг от идеи обучения тайному искусству девчонки-сорванца, но Ячиру с невинным видом обронила несколько слов о "превзойти наставницу" и "долг передать знание лучшему", и капитан карательного отряда сдалась. С Ячиру вообще было проще согласиться, чем объяснять, почему нет.
Училась Ячиру охотно - у нее всегда все получалось, пока то, что она делала, ей не надоедало, - радуя строгую наставницу, взявшуюся за нее всерьез.
Тренировать приобретенные навыки - любое дело требует практики! - Ячиру взялась, разумеется, на сослуживцах. Сперва напугала сотайчо, из ниоткуда буквально появившись на крыше, где командир мирно возлежал с кувшинчиком сакэ. Сотайчо едва за сердце не схватился, вообразив, что это Нанао-тян его отыскала с толстой стопкой бумажной работы.
Потом Ячиру, быстро разочаровавшись в деле запугивания и без того нервного Киры посредством вопля "Бу!" над ухом, стянула несколько плодов хурмы из сада третьего отряда. Впрочем, как выяснилось, сад никто и не охранял, а если б охраняли - так еще б и отвернулись, завидя вора, никто уже хурму эту видеть не мог, девать ее было абсолютно некуда. За стянутое из капитанского стола тщательно припрятанное сакэ Снежок-тайчо только поблагодарил, сказал, может, Мацумото наконец делами займется, раз пить все равно нечего.
За стянутую ленту Сой-чан устроила такую тренировку, что Ячиру до отряда потом едва доползла, даже не поколотив по дороге сочувственно предложивших донести на руках Ананасика и Хи-чана. Испытывать навыки на наставнице разом расхотелось.
Ничего путного больше в голову не приходило.
Может, и не пришло бы, не столкнись Ячиру с Кучики-тайчо, который любовался заалевшими уже кленами - в служебное, между прочим, время! - а вид имел прямо-таки неприлично мечтательный. Несколько месяцев учебы Ячиру было совершенно не до того, чтобы привычно надоедать "Бьяку-куну" и возглавлять заседания Ассоциации, а слуги поместья, поди, уже и позабыли, как выглядит та, визиты которой обыкновенно кончаются ремонтом. Почему-то то, что ее могли позабыть, а Бьякуя, вроде бы уже смирившийся с частыми визитами и даже державший конфеты для нее наготове, - отвыкнуть, Ячиру огорчило. Приручить... то есть приучить к себе и так сил стоило немалых, а тут начинай заново!
Зато как-то сам собой придумался способ тренировки навыков.
Итак, цель: пробраться в самое, по слухам, охраняемое поместье в Сейретее, пройдя через целый отряд личной стражи, обученной не хуже, чем отряд Сой-чан. Можно бы было просто прийти в гости днем, открыто - и никто б ее не остановил, но это как раз было неинтересно. Зато попытаться вывести из себя Бьякую (тот всегда сдерживался, явно видя в ней только надоедливого ребенка, и от этого раздразнить и разозлить хотелось еще сильнее!) и заодно причинить ему пользу - на деле хорошо обученная охрана средь бела дня упустила их с Исанэ-чан, позволив забраться в дом через потайной ход и застать врасплох хозяина, - куда как интереснее.
- Что ты прицепилась именно к Кучики? - недовольно спросила Сой Фон, размышляя, кажется, стоит ли начать ревновать кружащую возле княжеского поместья ученицу (разведка, учила Сой-сенсей, в необходима в любом деле, нельзя лезть наобум - иначе задание провалишь, а ниндзя ошибаются раз в жизни), как ревновала наставницу.
- Понимаешь, Сой-чан, - Сой Фон только поморщилась, но поправлять не стала - даже Кучики давным-давно смирился с "Бьякусиком", так что уж ей-то не на что жаловаться. - У Бьяку-куна никчемная охрана, любой же может в дом забраться! Там ходов потайных столько, что Бьяку-кун сам о них не знает. А я к нему привыкла как-то, жаль, если убийцы все-таки доберутся, так что принесу ему сплошную пользу: если охрана лучше, чем я думаю - можно будет проверить мои навыки, если же и впрямь плоха - ну так он ее улучшит после моих визитов.
И Ячиру взялась за тренировки еще усерднее. Никто уже не удивлялся возникновению лейтенанта из ниоткуда и многие даже перестали подскакивать от вопля над ухом и хвататься за оружие. Жаль - навыки ухода от атак тоже надо было отрабатывать. Чем больше разных противников - тем лучше. Бьякую Ячиру не трогала, дабы не насторожить будущую жертву.
Темной-темной безлунной ночью лучшая ученица Сой Фон, закутанное в черное так, что виднелись одни глаза, вышла на дело. Сперва два часа лежала в траве, оглядывая окрестности и прислушиваясь, затем, убедившись в том, что осталась незамеченной, бесшумно преодолела ограду, змеей скользнула по саду - не шелохнулась ни одна травинка, не зашелестел ни один листик. И дверь не скрипнула, выдавая, а уж расположение скрипучих досок было изучено заранее (сколько труда было потрачено на схему, рисуемую по памяти!). Ячиру, дыша ровно и бесшумно, буквально слилась с тенями, тенью же просочилась в комнату, посреди которой белела постель, на которой явно кто-то лежал. Даже комнату не сменил, именно сюда она пыталась пробраться в прошлый раз, еще ничего толком не умея, но уже мня себя едва не мастером. Сейчас-то она куда умелее и опытнее!
Хозяина, по-видимому, она застанет врасплох - даже хваленая охрана, в прошлый раз перехватившая у стен дома, ее не заметила. Ячиру, на всякий случай не теряя бдительности, но уже чувствуя вкус победы, сделала бесшумный шаг вперед... и почувствовала клинок у горла.
- Кажется, я уже сообщал вам, что не люблю ночных визитов, Кусаджиши-фукутайчо, - откуда-то сбоку ровно сказал знакомый голос.
И вот стоило учиться?..
- Бьяку-кун, - почти жалобно сказала Ячиру. - Давай ты скажешь Сой-чан, что я тебя врасплох застала? Ну, пожа-а-алуйста! Мне ее огорчать не хочется...
Видимо, до высот в делании жалобных глазок ей было далеко до Рукии, а Бьякуя спросонья был особенно нелюбезен.
Или, может, просто плохо видел в темноте...
Первое задание- Сядь, Ренджи, - Бьякуя уже утомился смотреть снизу вверх на кружащего по офису Ренджи.
- Вам... тебе легко говорить, Бьякуя! - возмутился Ренджи. Когда он волновался, то снова сбивался на "вы", хотя теперь-то ранг и сам Кучики-тайчо вполне позволяли ему некоторую фамильярность.
- Ты сам отдал дочь в мой отряд, - терпеливо напомнил Бьякуя.
- Ага, теперь я понимаю, почему Рукия у Укитаке-тайчо служила, - кивнул разлохмаченной головой Ренджи. - Зато не понимаю, как ты с дедом собственным служил. Родня ж, невозможно, как к постороннему относиться, и ругают если - обиднее... А ты уж если меня воспитал, с дочкой моей тоже справишься.
- Ты решил основать семейную традицию по воспитанию отпрысков Абараи капитанами Кучики? - осведомился Бьякуя. - Тогда тебе надо было ее к Рукии отдавать.
Кружащий по комнате Ренджи обронил рассеянно:
- Так они перепутали там. Она написала в прошении - к капитану Кучики, мол, а вас двое. Хоть по именам вас называй, право слово! Рукия-тайчо и Бьякуя-тайчо. И всем понятно.
Бьякуя не фыркнул только потому, что это было бы невежливо. Вместо этого встал, едва не силой усадил Ренджи на свое место и пошел за чаем.
Ставя чашку перед Ренджи, задумался на миг о том, как меняются времена. Когда-то это лейтенант Абараи делал ему чай, а теперь вот капитан Кучики угощает чаем коллегу-капитана...
- Не могу, - пожаловался Ренджи, обхватывая чашку ладонями. - Первое задание же! И сразу в Мире Живых.
- Успокойся, - терпеливо посоветовал Бьякуя.
- Тебе легко говорить! - возмутился Ренджи. - Ты не понимаешь, каково это!
- В первое свое самостоятельное задание в Генсее, Ренджи, Рукия встретила рыжего мальчишку и сделала из него шинигами.
- О... прости, - смущенно пробормотал Ренджи. - Что ж, буду надеяться, Ичика не найдет там пацана, умеющего видеть призраков и шинигами...
... - Ты что, меня видишь?
- А что, не должен? Ты, между прочим, на моем подоконнике стоишь! И что это за морда вон там?
- Это мое задание. Стой, зараза! Резвый какой. Слушай, тебе не опасно ночью по улицам бегать? Да еще в пижаме.
- И в компании не то девчонки, не то пацана с мечом наголо, забыла добавить. От которой даже кошки шарахаются.
- Счас как дам, сразу разберешь, кто я! Стой, кому говорю! Слушай, ну хоть ты под руку не лезь!
- Нормально - по моему городу нечисть какая-то беломордая бегает, за ней - девчонка с мечом больше себя, а я - не лезь?!
- Ничего ты не понимаешь, это у меня меч в шикае, у отца такой же!
- А-а-а! Вот тебе, вот!
- Слушай, рыжий, ну это же все-таки мое задание, не бей ты беднягу палкой! Вот у моего отца друг отсюда, он тоже шинигами и Пустых видел...
- И что? От рыжей слышу, между прочим!
- Плохо кончил.
- Прибили?
- Хуже, сделали шинигами, и в итоге спасителем мира стать пришлось.
- ...
- Слушай, а тебя зовут-то как?..
3. Фамильные скелетыПоскольку Бьякуя один даже с библиотекой - давно надо было ею заняться, все руки не доходили! - не справился бы до двухсотлетнего юбилея, то на помощь в разборе собственно библиотеки и запертых комнат он позвал Ренджи и Рукию. Потому как никому больше не доверял, а библиотека была слишком ценна - там и помимо архивов (вести хроники Общества и сохранять архивы было одной из обязанностей клана Кучики) было много если и не ценного, то достаточно опасного.
Среди образованной части Сейретея ходили слухи, что в кучиковском доме можно не только фамильных призраков повстречать, но и наткнуться на парочку мумий. Помнится, двоих капитанов, как и одного из самых строгих старейшин рода Кучики, так после дружественного визита и не нашли. Врали, конечно, - дом был велик, а под библиотеку - не ту, что была на виду, а родовую, - было отведено целое крыло (пристроенное позднее), но уж заплутавших бы спасли, услыхав крики о помощи. Может быть.
Ренджи и Рукия, понятно, согласились с энтузиазмом, видя в просьбе свидетельство доверия к себе - а уж о недоверчивости Бьякуи знали все, и уж тем более он никогда не просил - подчиненным приказывал, с прочим справлялся сам.
Признаться, они рассчитывали немного на другое. Перебрать какие-нибудь старые книги или свитки, стереть пыль с полок... Но у Кучики и библиотека была не как у нормальных людей. Или шинигами.
- Слушайте, тайчо, Некрономикон-то вам на кой?
- Мои предки, Ренджи, - с достоинством отозвался Бьякуя, разглядывая прикованный цепью гримуар самого зловещего вида и не делая ни попытки коснуться его руками, - были предусмотрительными людьми. Мало ли что может пригодиться?
- Ну да, - буркнул Ренджи, тряся укушенной рукой, неосторожно попытавшись взять странную рукописную книгу с подставки. - Вдруг демоны или там зомби на Сейретей нападут. Что Книга Теней имеет против руконгайцев, кстати?
- На твоем месте, Ренджи, я бы вообще ничего без дозволения нии-сама тут не трогала, - посоветовала Рукия. - Книги-то - фамильные...
Ренджи с некоторой опаской покосился на Бьякую, как раз прикрывшего глаза, вытянув перед собой руки и будто перебирая невидимые струны. Или же переплетая... нечто. Если книги фамильные - то понятно, почему такие непокладистые...
Бьякуя сделал вид, что взгляда не почувствовал. Наложенные предками и регулярно обновляемые действующим главой клана охранные заклятия были в полном порядке, хранящемуся здесь было не вырваться наружу, так что конец света Обществу грозил разве от усилий самих шинигами, которые до сих пор успехом не увенчались.
Закончив с заклинаниями и убедившись, что начертанные на стенах символы тоже в порядке, Бьякуя за воротник отдёрнул Ренджи от книжного шкафа, из которого тянулась зубастая пасть - кое-что из написанного было, похоже, изложено чрезмерно ярко и образно, так что образы эти со страниц сходили и хулиганили
- Ой, - сказала Рукия, разглядывая на свет блестящую обложку найденного диска, где красовались лохматые неформалы, ужасно походящие чем-то на шинигами из незабвенной"Тетради". - Вау. Простите, нии-сама...
- Дед, - предупреждающим тоном пояснил Бьякуя, только что вспомнивший, что семейный компромат так и не спрятал, - увлекался... некоторыми модными музыкальными течениями.
- Конечно, нии-сама, - закивала Рукия с самым почтительным видом. Самое интересное, что в Генсее диски такие появились не слишком давно - Ичиго ознакомил Рукию со своей фонотекой. А у этого конкретного был такой вид, будто он ровесник ее самой. Получается, вовсе не слухи, что через Сенкаймон можно перемещаться и во времени... А Врата у запасливых Кучики свои имелись. Но дедушка-любитель рока... дедушка-Кучики - это... это просто вау. Вот.
- Оно меня грызет! - завопил Ренджи, взвиваясь до потолка и машинально хватаясь за то место, на котором сидят.
Рукия бессовестно захихикала, подобрала резвую зубастую книгу и погладила по обложке. Книга оскалилась было, но после ровного "Хадо номер..." Бьякуи тут же замурлыкала, признавая наследницу. Рукия задрала нос.
- Точно сестра своего брата, - тихонько пробурчал обиженный Ренджи, все еще потирая укушенное место.
Когда они переместились из библиотеки в одну из закрытых еще со времен прадеда комнат, дабы немного навести порядок и там, Бьякуя с интересом оглядел старое косодэ, висящее почему-то на стене. Невозмутимо поставил кёккай, когда косодэ протянуло к нему рукава, непонятно чем завывая и пытаясь придушить.
Доспехи самурая лихо выбили мечом у Рукии из рук рогатую маску они.
Белый тора - явно школы Маруяма - на ширме прищурил глаза и зевнул, показав алый язык. Дракон на развернутом из любопытства свитке, немыслимо изогнувшись, почесал задней лапой за ухом, подмигнул Ренджи и снова застыл.
В уголке одной из дальних комнат мирно притулилась мумия, а в шкафу скучал чей-то скелет. Череп его был украшен сразу тремя рогами, а удлиненные клыки явственно выдавались из челюсти, но у каждого свои скелеты, верно?
И уж тем более - ёкаи в запертых комнатах.
Дом рода Кучики был очень увлекательным местом...
ПрактикаКроссовер с ГП
— Представляю вам нового учителя по ЗОТС, — сообщил Дамблдор: маленькая изящная девушка встала и поклонилась. — Рукия Кучики.
Рукия как раз окончила капитанские курсы при Академии Шинигами, и оставалась практика, чтобы ей зачли диплом. Проходить практику у себя в отряде — так она и без того им практически управляла, благо там её все уже боя... то есть знали. Требовалось отыскать где-то подходящее для прохождения практики место. И запугать... то есть обучить необходимым навыкам всех уже там.
Нии-сама в ответ на просьбу о совете сказал, что если Рукия справится со школьниками, то с отрядом точно сладит. Впору было бы призадуматься, по собственному опыту ли говорит уважаемый старший брат, и где этот самый опыт он успел приобрести…
Обычные школьники, рассудила Рукия, — это мелко. А вот школьники, обладающие духовными силами, то бишь маги, как их здесь называли… Так Рукия оказалась в Хогвартсе, где её никто не знал, и где вечно вакантно было место учителя по Защите от Тёмных Сил. Этих самых сил Рукия не опасалась. Тем более на любое проклятье у шинигами был универсальный ответ: «Банкай!»
- Палочки, - сказала Рукия на первом же уроке, - слишком хрупко и ненадёжно.
И продемонстрировала занпакто.
Хаффлпафф добросовестно принялся выстругивать боккены.
Ученикам четырех факультетов очень по душе пришлось разнообразие видов бакудо, не говоря уже о хадо вроде Сокацуя или Бьякурая (между прочим, на беспалочковую демоническую магию вне уроков и аудиторий в Уставе Школы запрета не было), где каждый факультет (не повезло лишь Слизерину) мог выбрать боевое заклинание своего цвета.
- Иногда, - говорила Рукия, - проще сразу дать в лоб банкаем, чем читать противнику лекцию о добре и зле.
Гриффиндору эта идея пришлась по душе.
- Решить конфликт, - говорила Рукия, - всегда можно и без рукоприкладства. И даже без помощи меча. Просто используйте хадо.
Слизерин активно практиковал только что усвоенные знания на Гриффиндоре. Рукия в очередной раз убедилась в правоте уважаемого старшего брата, отдельно натаскивающего её на использование щита Данку без предварительного заклинания.
- Большей эффективности, - говорила Рукия, - можно достигнуть сочетанием различных техник.
Рейвенкло усиленно высчитывал формулы сочетания хадо и бакудо.
Через пару недель все четыре факультета шестого курса узнали имена своих палочек; через месяц - научились формировать из духовной энергии мечи.
А ещё через месяц практики Рукии в Хогвартсе подозрительно порыжевший Гарри Поттер гонялся за Тем-Кого… ну вы поняли, — по всему Малфоевскому имению с громадным тесаком, по ошибке называемым мечом, наперевес:
— Стой, Волдеморт, давай сражаться!
— У меня число хоркруксов ограниченное, между прочим! — огрызнулся, улепётывая, Волдеморт.
Люциус Малфой проводил взглядом очередную сшибленную антикварную вазу и горестно вздохнул.
— Поттер, стоять! — прикрикнула Рукия, в прыжке цапнув Волдеморта за шиворот. — Так, а вы — подпишите здесь и здесь.
И подсунула свой дневник практики.
Ошарашенный и полностью деморализованный Волдеморт безропотно взял протянутую ручку и подписал в указанных местах.
Рукия оглядела результат, кивнула милостиво:
— Можете продолжать.
Волдеморт резво взял с места.
Следом рванул, трансфигурируя на ходу гигантский тесак во вполне приличную катану, Избранный.
— Так, осталось подпись Дамблдора-сан поставить — и все, практика закончена!
Где-то из недр Малфоевского дома послышался вопль «Банкай». Дом вздрогнул, Малфой обреченно застонал.
— Ну вот, а то все «Экспеллиармус» да «Экспеллиармус», — пробормотала Рукия, исправляя пару строк в дневнике.
PS: Занпакто Гарри — это всё Дамблдор виноват, чтоб ему дольки лимонные горькими казались и кошмары неприличные с Гриндевальдом снились, со своими разговорами о силе любви! — носил имя Аmour, а воплощение его было наглым, рыжим и двухвостым.
Образованный Драко очень смеялся. Ровно до тех пор, пока воплощение этого самого занпакто, лис-кицунэ (то ли рыжая матушка была виновата, то ли огненная стихия Гарри, а может, и вовсе повлияла необходимая для выживания Избранного в полевых условиях хитрость) не попытался его соблазнить. Собственно, кицунэ-занпакто (да еще с таким именем!) соблазнить пытался всё, что движется, но Драко принял на свой счёт и накатал жалобное письмо отцу.
Впрочем, то уже отдельная история, как и один на двоих занпакто близнецов Уизли.
Щенок- Вот, тайчо, - сказал явно довольный собой Ренджи.
- Это что такое? - с подозрением уточнил Бьякуя, на всякий случай отодвигаясь.
- Тяф! - сказал лохматый клубок, у которого вдруг обнаружились блестящие глаза и мокрый нос.
- Подарок. Вам, - уточнил лейтенант во избежание недопониманий, которые обычно у них двоих заканчивались банкаями и членовредительством. - Для души, чтобы не так одиноко. Собака всегда рядом с вами будет.
Бьякуя предпочел бы для души рядом кое-кого другого, но этот кое-кто отличался исключительной непонятливостью и совершенно не умел работать с информацией. Иначе знал бы об истинных причинах нелюбви к кошкам и о том, что у Бьякуи на собак тоже аллергия.
- Он вам понравится! - уверил горячо Ренджи.
- Тяф! - подтвердил клубок шерсти.
Бьякуя ко всему был очень воспитанным, а потому, чихнув, промолчал.
Но пообещал себе устроить завтра внеплановое лейтенантовоспитание на полигоне.
Дом Кучики был просторен, и вроде бы вполне позволял вообще не сталкиваться с лохматым подарком Ренджи, отдав на попечение слугам. Только вот подарок считал иначе. Щенок возлюбил новоявленного хозяина с первого взгляда и всюду следовал за Бьякуей с упрямством лохматого щенкодарителя. А ночью щеночку стало страшно одному. Бьякуя, слыша жалобный плач под дверьми, долго и старательно пытался убедить себя в собственной бессердечности, но не преуспел и щенка все-таки впустил.
Всю ночь щенок проспал на постели, а хозяин этой постели просидел в уголке, утирая слезы.
Пришлось принять крайние меры.
- Тайчо, что это с вашим щенком? - оторопел Ренджи, на следующий вечер заглянувший под невинным предлогом в гости. - Почему он лысый?!
- Это модная стрижка, Ренджи... У Кучики должно быть все самое лучшее!
Не признаваться же было, что капитан отряда, потомственный аристократ и прочая и прочая накануне извел уйму платков, а потом всю ночь компрессы изо льда прикладывал - распухший нос и заплывшие глаза никого не красят. Но лохматый щенок был подарком Ренджи и смахивал на него же, потому отдавать кому-то было жалко...
СеренадаПроснулся Бьякуя ещё до пения, от возни в саду и чересчур громкого шёпота. Как можно кричать шёпотом, было не очень понятно, но у двоих в саду это отлично получалось.
— И не буду я на лютне играть!
— Рукия!
— Во-первых, её у меня нет, и мандалины — тоже! — а во-вторых, Ичиго не говорил тебе о вреде Интернета? Там не то ещё напишут!
— Ты против?
— Я что, по-твоему, слепая, не замечаю ничего? Главное, чтоб нии-сама был счастлив.
Обиженное сопение.
— Ну и ты тоже, конечно.
Подумав, Бьякуя не стал карать злоумышленников немедленно.
— Так почему помочь не хочешь?
— Я тебя в сад провела, тебе мало? Без меня тебя бы уже скрутили. А петь будешь сам!
— Я не могу без музыки!
— Это тебе не мешает драть глотку, как выпьешь... — ехидно.
— Нашла время для лекций о вреде пьянства! — возмущённое. — А серенаду под музыку исполняют, никак иначе!
— Ты вообще уверен, что ночь — подходящее время для подобных... э-э-э... знаков внимания?
— Серенады поются поздним вечером или ночью, — уверенно. — А я только из Генсея вернулся.
Обречённый вздох.
— Играть я не умею. Ни на чём.
— Ты ж у нас девица из благородной семьи, тебе полагается!
Возня и звук затрещины.
— Ладно-ладно, понял, в вопросы твоего воспитания не вмешиваюсь и пою так, — Ренджи откашлялся.
— Я тебе ничего не скажу,
Я тебя не встревожу ничуть...
— Я думала, ты о своих чувствах рассказать хочешь...
— Рукия!
— Молчу, молчу.
— Я тебе ничего не скажу,
Я тебя не встревожу ничуть
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть*... перестань хихикать!
— Тебе показалось, — слишком убедительно, чтоб это было правдой, заверила Рукия. — Ты пой-пой, не отвлекайся. Я тут тихо в кустиках посижу. Покараулю.
— И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть...
Бьякуя не выдержал, поднялся, накинув на плечи хаори, вышел на энгаву.
Кто-то пискнул и, судя по звуку, и впрямь упал в кусты камелии.
— Ренджи, для того, кто не хочет тревожить и твердит молча, ты производишь слишком много шума.
Ренджи, к его чести, удрать не пытался, но выглядел изрядно смущённым.
— Я не хотел вас будить, тайчо...
— А что ты хотел, вздумав петь среди ночи? — вздохнул Бьякуя, который, проснувшись ночью, никогда не мог заснуть снова.
Ренджи смущённо засопел и опустил голову.
Кусты молчали и делали вид, что они просто кусты.
— Раз уж вы всё равно меня разбудили, больше не уснуть, — Бьякуя задумчиво созерцал лохматую макушку Ренджи. — Рукия, будь так добра, выберись из камелий. Цветы ни в чём не виноваты.
Кусты вздохнули, спросили жалобно голосом ненаглядной сестрицы:
— Нии-сама, а вы сердиться не будете?
— Не буду, — пообещал Бьякуя, которого всё это скорее забавляло, чем сердило.
Рукия выбралась из кустов азалии, встала рядом с Ренджи, виновато ковыряя землю носком сандалии.
Бьякуя обозрел их, потом предложил неожиданно:
— Не хотите ли выпить чаю?
Ренджи и Рукия переглянулись, явно изумленные странным поведением Бьякуи, но с энтузиазмом закивали. Чай куда лучше нотаций, от которых хочется сквозь землю провалиться!
Потом они сидели на энгаве, пили душистый травяной чай с оставшимися с вечера рисовыми булочками и любовались полной луной. Было прохладно, и Бьякуя укрыл прижавшуюся к нему Рукию полой своего хаори.
Сидящий с другой стороны Ренджи словно невзначай накрыл ладонью руку отставившего пустую чашку Бьякуи. Тот, будто не заметив, убирать руку не стал. И против осторожного поглаживания кончиками пальцев тоже, кажется, не возражал.
Нарушать молчание никто из троих не спешил, будто боясь спугнуть словами хрупкое очарование лунной ночи и разрушить уютное тепло близости, когда чувствуешь родное существо рядом.
Бьякуей близость этих двоих ощущалась странно правильной, и об упущенном сне он уже не жалел.
*стихи А. Фета
ПохищениеУ Кучики Бьякуи было множество врагов. У большинства хватало ума не связываться с князем лично — ибо тот, при всей внешней меланхоличности, имел милую, но неудобную для врагов привычку сперва дать в лоб хадо или банкаем, а потом уж разбираться. Некоторые думали добраться до него через близких. Относить ли к близким лейтенанта Абараи, мнения разделялись. Да и похищать здоровенного, рыжего и полосатого Абараи было прямо неудобно как-то. То ли дело — княжеская сестра. Милая и хрупкая.
И в один прекрасный (ну, тут уж для кого как) день всё поместье Кучики встало на уши от известия, что Рукию похитили.
Один князь в ответ на новость поднял на миг голову от отчётов шестого отряда, бросил рассеянное «Да?» и вновь вернулся к бумагам, по-видимому, не слишком обеспокоившись.
Беготня и суета в доме Кучики, где всё смешалось, продолжалась до вечера (один светлый князь, даже не заметив, что остался без обеда, закончив с бумагами отряда, взялся за бухгалтерские книги, сверяя цифры), пока похититель наконец не соизволил связаться с главой этого дома. Посредством заклинания, разумеется, не рискуя встретиться лицом к лицу — настолько дурные души в Обществе Душ не заживались.
— Предлагаю поговорить о выкупе за вашу сестру, Кучики-сама.
— Я с похитителями сделок не заключаю, — отрезал князь, исправляя что-то в расчётах, которые проверял.
— Даже ради единственной сестры?! — возопил возмущённо из окна Куросаки, вечно ошивающийся там, куда его не приглашали, и норовящий спасти всех и каждого, кто подвернётся под руку.
Князь даже не вздрогнул, уже смирившись с этим свойством Куросаки. С обоими свойствами.
— Неужели вам не дорога сестра? — удивились по ту сторону заклинания.
— Она моя семья, — отозвался князь. — Сделки не будет. Сами похитили — сами и выпутывайтесь,
Куросаки хищно оглядел Бьякую, прикидывая, чем именно приложить княжеские незыблемые принципы.
— Ну заберите её уже! — взмолился несчастный злодей. — Что угодно отдам! Какой угодно выкуп заплачу!
— Я сделок с похитителями не заключаю и спасением оных не занимаюсь, — безжалостно отозвался князь, взмахом руки развеивая заклинание связи.
Куросаки уронил челюсть. По крайней мере, что-то за спиной так и не обернувшегося к окну князя звучно то ли стукнуло, то ли клацнуло.
— Но как...
— Рукия моя сестра, — не заботясь проблемами выживаемости похитителей княжеских сестёр, лаконично отвечал Бьякуя, вновь берясь за кисточку и явно полагая утверждение это ответом на все вопросы.
Где-то там...
— Потанцуем?.. — мило улыбнулась похитителям похищенная княжна, озирая дымящиеся развалины и доставая невесть как заныканный занпакто.
Временный инспекторКроссовер с ГП
Обоснуй вымер. Как мамонты. ГП-хронология нарушена.
Отсылки к "Белому и пушистому" и к "Княжеским питомцам"- в некотором роде
Сенкаймон, будучи созданием непостижимым, но определенно живым, пусть не в том смысле, который вкладывают в это слово люди, обладал еще и чувством юмора. Крайне сомнительным, - решил Бьякуя, обозревая окрестности, никак на Каракуру не похожие. Вдали виднелся старый замок, окруженный странным подобием кеккая. Оттуда же ощущалось излучение духовной силы.
- Мау? - озадаченно сказала рядом белая пантера.
- А тебя, Гриммджоу, - сказал князь, - я вовсе с собой не приглашал.
Пантера фыркнула, встопорщив усы и задрав хвост, что означало нечто вроде: "Как коту, мне положено ходить куда вздумается и гулять самому по себе, вот мне и вздумалось гулять - совершенно случайно! - в ту же сторону, куда пошел ты".
Бьякуя даже делать вид, что поверил, не стал.
Врата обратно открываться и не думали. Вернув меч в ножны, Бьякуя попробовал заклинания.
Пантера с интересом наблюдала, сперва суясь под руку, но, получив по носу, развалилась на травке, каждую неудачу комментируя ехидным "мау", не заботясь о том, что пантеры не мяукают. Это пантеры не мяукают, а Гриммокоты - очень даже.
- Гриммджоу, - в сердцах сказал, выплетя сложную вязь заклинания из тех, что никогда не преподавали в Академии, Бьякуя, который терпеть не мог, когда кто-то вот так висел над душой и уж тем более бездельничал, когда он работает. - Будь человеком! То есть арранкаром.
Пантера села и развела лапами, что выглядело комично. Вернуть себе обычный облик не выходило.
Результаты заклинания ничуть не утешали. Да, проход тут был. Но очень уж специфичный, и, чтобы он открылся вновь именно туда, откуда они с Гриммджоу пришли, должно было совпасть несколько условий разом. Мир же вечно изменялся каждое мгновение, что делало одновременное соблюдение этих условий делом крайне трудным. Бьякуе предстояли сложные расчеты (сочетанию магии и математики в Академии тоже не обучали), но и без них он мог сказать, что застряли они с Гриммджоу тут надолго. Следовало как-то обустраиваться в незнакомом мире.
Новый инспектор, принятый вместо пропавшей без вести профессора Амбридж, тоже любил кошек. По крайней мере, в фамилиарах у него была здоровенная белая пантера с синими кисточками на ушах и хвосте. Дамблдор попробовал было заикнуться об опасности близости такого зверя к детям, на что инспектор ровно заметил, что: а) уставом школы кошки разрешены в качестве фамилиаров, и только слепой не заметит, что пантера — тоже кошка, про размеры же устав умалчивает; б) следует скорее задуматься об опасности близости детей в самом нестабильном как физически, так и психически возрасте к ценному зверю пантере.
Ценный зверь пантера подозрительно ехидно фыркнул и демонстративно зевнул, показав розовую пасть и острые сахарные клыки.
Ну да, по части знания правил/законов/уставов Кучики Бьякуе равных не было — слишком часто приходилось балансировать на грани, разрываемому меж званием, требующим соблюдения закона и Устава, и титулом, обязывающим блюсти интересы Дома. И, разумеется, он предусмотрительно изучил Устав школы.
При желании Бьякуя мог бы даже настоять на своем праве ходить с оружием — звание самурая вполне можно было приравнять к рыцарскому, его же сан был куда выше. Но, поразмыслив, от этой идеи он отказался. Довольно одержимых Темными Лордами, василисков и преподавателей-обакэ в стенах школы (странные люди эти гайдзины!), ни к чему их смущать еще и шинигами.
Если, конечно, после вышеуказанных персонажей их вообще что-то смутит, кроме разве Зараки-тайчо во всей боевой красе с иззубренным занпакто и зверской ухмылкой наперевес.
— Спрячьте палочки, — сказал на первом же занятии новый преподаватель и инспектор по совместительству. — Они вам не понадобятся.
Соединенный класс Слизерин-Гриффиндор приуныл, но открывшая было рты Золотая троица под взглядом ясных серых глаз отчего-то предпочла промолчать.
Через месяц попадаться ночами Снейпу, патрулирующему коридоры, перестали даже хаффлпаффцы, а гриффиндорцы назубок знали свои права, Устав школы и лихо оперировали законодательными актами, полузабытыми приложениями к ним, отысканными райвенкловцами, и прецедентами. Слизеринцы на преподавателя вообще смотрели с обожанием, со всем рвением практиковались в соблюдении буквы закона, дух его толкуя исключительно в свою пользу, кто-то из девочек был замечен в ношении подозрительно знакомых белых заколочек, и каждый второй отпрыск аристократической фамилии тщетно пытался заставить свою мантию так же изящно ниспадать аккуратными складками, осанку сделать величавой, а поступь — бесшумной.
Дамблдор мог быть доволен — вернувшиеся доучиваться близнецы под взглядом профессора Кучики ходили по струнке (впрочем, под взглядом прекрасных серых глаз по струнке вытягивались все четыре старших курса), Гарри перестал хамить, начав разговаривать исключительно вежливо и аристократично, но так, что Слизерин объявил на него охоту, а доведённый до ручки Снейп разнёс кабинет директора. Все четыре факультета накрепко усвоили истины «не поднимай руку на мою гордость», «не попадись, судим не будешь», «честь Дома превыше собственной и «изучи законы, чтобы знать, как правильно их нарушать». Вдобавок напрочь перестали бояться Снейпа (после Кучиковского взгляда — не действовало, а за оскорблениями последовала череда очень странных случаев, произошедших с преподавателем, в которых никто не был виноват) и потихоньку учились передвигаться по методу нового профессора — то есть бесшумно и очень быстро. Шунпо пока что им не давалось, но отступать студенты не собирались.
На дверях класса зельеварения кто-то нарисовал чудовище, подозрительно похожее на зелёную печеньку с глазами. Чудовище, стираемое профессором Снейпом лично, с подозрительной постоянностью появлялось вновь. Разумеется, никто пойман на месте преступления не был.
Избранный, научившийся не только виртуозно ставить щиты без палочки, прикладывать невербалкой на подозрительный шорох и не попадаться на вульгарном выяснении в темном закоулке того, чей банкай… простите, палочка круче, заглянул как-то в Министерство, очень корректно (даже без применения палочки) заметил, что чиновники не правы, и те с полной готовностью признали возрождение Тёмного Лорда состоявшимся.
Рита Скитер, до этого травившая потенциального спасителя магмира, написала разгромную статью сама на себя, а Избранный в ответ на вопросы только отсылал всех к Гермионе. Та пожимала плечами и напоминала истину касательно гордости.
Гриммкот отстаивал свое право на трогательную кисточку на хвосте — едва не каждая студентка от первого до последнего курса норовила несчастную кисточку потрогать, а у кота хвост едва не отваливался. И вдруг кисточка облезет?.. Есть же студентов — и даже слегка надкусывать для профилактики — Бьякуя строго-настрого запретил. Тогда кот принялся ходить всюду за ним по пятам — даже в учительскую, нарочито старательно исполняя обязанности фамилиара и с удовольствием нервируя окружающих, принимаясь зевать и невзначай так выпускать когти, скрежеща ими по полу. Бьякуя от идеи призвать его к порядку вскоре отказался: призывание кошек к порядку вообще дело неблагодарное и бесполезное. Ибо внутри всякой кошки, помимо вечно голодной бездны, вдобавок живёт хаос, наверняка еще тот, первозданный. И кошка щедро сеет его вокруг.
Гриффиндор учил основы логического мышления, стратегии и тактики. Рейвенкло читал труды древних полководцев и просчитывал формулы совмещения магии традиционной с магией демонической, пользуемой новым профессором.
Слизерин пытался использовать стратегические разработки Рейвенкло на извечных соперниках с Гриффиндора, за что и получал в лоб безо всякой боевой магии: заветы профессора Кучики гласили, что главное оружие — ты сам.
Хаффлпафф устроил во дворе сад камней и веселился, глядя, как Рейвенкло пытается найти пятнадцатый камень. Веселье мешало познавать дзен, но удержаться было невозможно.
Гриффиндор уже начал задумываться о возможности объединения со Слизерином в ситуации критической, как-то: нападение на школу оборотней, великанов, акромантулов, УПСов, когда под раздачу попадут все. Ибо еще одна истина, преподанная профессором ЗОТИ, гласила, что гордость самурайская гордостью, но по шее лучше сперва вместе дать общему врагу, а меж собой отношения выяснить уже потом.
У Гарри и Гермионы, застигнутых врасплох напавшими на Хогсмит УПСами/вышедшими к людям акромантулами/маньяком-фанатом (они так и не разобрали чьим - то ли Гарри, то ли Волдеморта), заклинания выходили отчего-то исключительно из демонической магии: крикнуть "Шакаххо" было проще и быстрее, чем выводить палочкой сложную фигуру. Потом — связующий путь для того, что осталось. Про полные формулы они вспоминали как-то запоздало.
Близнецы Уизли после того, как последовательно совершенно непостижимым образом попались во все свои же расставленные на нового преподавателя ловушки, отрастили ослиные уши и хвосты, всего лишь поужинав (подумаешь, подлили соседям по столу в сок кое-что… это должно было быть весело!), и, попытавшись испытать одну из новых разработок на младшекурсниках, целую неделю ходили полосатыми, вместо человеческой речи издавая нечто вроде мяуканья, взирали на профессора Кучики с опасливым уважением.
По Хогвартсу бегали, прыгали и летали воплощения духов палочек, уже сообщивших свои имена владельцам.
Слизеринцы почти выучились убивать взглядом.
Министерскую комиссию, сунувшуюся было с проверкой школы, заглянувшую, на свою беду, на уроки ЗОТС и предъявившую претензии к методам преподавания профессора Кучики, никто так и не нашёл.
Вся кошачья суть запертого в этом облике и лишённого дара человеческой речи Гриммджоу расцвела во всей красе. Он распевал боевые песни, вызывая Живоглота на бой за территорию и кошку Филча, метил углы и точил когти о рыцарские доспехи, за что и был оттаскан Бьякуей за шкирку и уши.
— Раз ты кот, — сказал временный профессор, — то и воспитывать тебя буду как кота.
Гриммокот оскорбился и попытался на самозваного хозяина наехать, поваляв по полу для начала, но быстро осознал свою ошибку и вспомнил о отсутствии огнеупорной костяной шкурки, едва не лишившись нежно лелеемой кисточки на хвосте.
Разобиженный кот на Бьякую демонстративно надулся, принявшись его избегать, зато близко сошелся с пятым и шестым курсами Гриффиндора. Все чудища Запретного Леса вскоре забились поглубже в чащу — подальше от такого союза, кентавры тщетно попытались откупиться бывшим инспектором, а акромантулы откочевали в неизвестном направлении. Гриммокот отчего-то воспринимал их не иначе, как большие такие клубки с лапками, а что делает всякий нормальный кот с клубком?..
Бьякуя играм кота не препятствовал, а что до студентов — у них свои головы на плечах, пусть учатся ими думать. Пока прямой угрозы жизни не было, вмешиваться в политику школы (василиски, темные лорды, оборотни и прочие) он не собирался. С другой стороны, здесь, по крайней мере, никто не рушил стены, потому что заблудился, а об универсальном ответе шинигами-офицера на любую обиду и вовсе не слыхал. И выглядели все вполне человекоподобно... даже скучно.
Что именно ему инспектировать, инспектор вообще не очень представлял — все же чужая страна и чужие обычаи — но обязанности свои привык исполнять тщательно. Потому привидения и даже негодный полтергейст тоже плавали исключительно по струнке в его присутствии, сэр Николас перестал на публике (в частности, во время обеда) демонстрировать недооторванность головы, а Миртл перестала затапливать коридор; на факультетских призраков была возложена обязанность присматривать за первокурсниками и провожать их до аудиторий.
Василисков/оборотней/посторонних магов не наблюдалось, а заглянувший было на огонек очередной возрожденный огрызок души местного Тёмного лорда Бьякуя лично упокоил при помощи занпакто. На перерождение отправляться или отбывать наказание там было уже нечему. Из этого даже приличного Пустого не вышло бы. Странные все-таки обычаи у этих гайдзинов, ни один приличный нихонский злодей до расщепления души на отдельные огрызки, заведомо обрекая ее на гибель, не додумался бы.
Гриммокот, к вящему своему негодованию, был призван на службу на благо обществу — то есть патрулировал коридоры по ночам. Сам временный профессор и инспектор по совместительству в единственно свободное от уроков, проверки домашних заданий и поддержания порядка в бедламе, именуемом школой Хогвартс, время занимался сложными расчётами, что должны были способствовать возвращению их обоих домой.
Если б Гриммокот из котовьей солидарности еще не делал вид старательно, что воркующих парочек не замечает — цены бы ему не было. Удирать от него даже потайными ходами не выходило и у близнецов, а грязевые бомбочки и прочее кот безжалостно конфисковывал, в качестве профилактики выдавая тяжелые подзатыльники лапой, после которых провинившийся обычно раскаивался. Жаль, кошачью природу (путь она и пантерья) обуздать не всегда удавалось, и кое-кто с Гриффиндора однажды не досчитался крысы. Все равно она была невкусная и старая.
Ходили слухи, что в лунные ночи на Астрономической башне видели сразу двух больших белых котов, притом один был пятнист и пушист, но профессор в канун полнолуний и после уроков не отменял и больным определенно не выглядел. Хотя снежный барс - это так романтично по сравнению с начисто лишенной романтики мохнатой проблемой профессора Люпина...
"Говорили они..."преслэш
Ренджи сидел на сакуре или сливе — кто их разберет, пока не цветут! — и очень жалел, что не умеет, как сова, к примеру, с деревом сливаться. Слишком уж масть яркая. Но ведь в собственном саду тайчо его искать не будет?..
«Будь милым», — говорили они. «Будь предупредительным», — говорили они. «В конце концов, у него же праздник», — говорили они. «Ухаживай красиво», — говорили они.
День рождения бывает лишь раз в году, и Ренджи твердо вознамерился сделать его для своего капитана незабываемым.
Тайчо, кажется, неладное заподозрил еще тогда, когда Ренджи, пытаясь улыбнуться мило, а не устрашающе, придержал ему двери. Все праздношатающиеся во дворе вытаращились. Кажется, едва подавив желание шарахнуться, тайчо кивком поблагодарил и все же зашел.
Ренджи заварил чаю по особому, Рукией раскопанному рецепту. Бьякуя поперхнулся после первого глотка и отставил чашку подальше. Но ничего вслух не сказал, и Ренджи воодушевился. Обедом угостил, который собственноручно готовил, красиво укладывал в коробочку под бдительным присмотром Рукии и девушек из Ассоциации. Тайчо подозрительно неловко рукой двинул, коробочку с обедом в виде себя (с гинпаку, что давно не носил, с кенсейканом, с прической) уронил. И хоть бы вид сделал, что огорчился!
«Будь настойчивее», — говорили они.
Ренджи растер тушь для тайчо, спеша подать ее, уронил прямиком на чистенькое, белоснежно-хрустящее хаори.
Взгляда тайчо он до смерти не забудет.
Потом пришла Ячиру. С букетом. От него, Ренджи.
Хороший был такой розовый букет, завернутый в блестящую бумагу. С сердечками.
«Покажи серьезность намерений», — говорили они.
Это стало последней каплей. Или же тайчо воспринял это как намек, и фукутайчо вылетел из дверей впереди собственного протестующего вопля. В вихре стальных лепестков. Розовых. Поди докажи, что с самыми честными намерениями, а цветы вообще не его идея!
А тайчо ненаглядный не поленился, следом вышел. Банкай — дурной способ ухаживания, кроме того, это они уже пробовали и к взаимопониманию не пришли.
Вот потому Ренджи и сидел сейчас на сливе. Или сакуре. Кто их разберет...
"Говорите комплименты"Чад, Ренджи
Началось все с того, что Орихиме сказала, будто одна знакомая ей говорила, что Чада видели с девушкой. Ну, то есть вроде бы ничего особенного - парень гуляет с девушкой, все как и должно быть. Только ведь это Чад! Очень хороший человек и замечательный друг, кроме того - друг Куросаки, но при всех своих достоинствах тяжело сходящийся с людьми. Сам Ренджи, в отличие от людей, вообще не понимал проблемы экзотичной внешности и "не такой-как-все"- у них в Готее такое водилось порой... Сотайчо - тот, прежний, - все ворчал, что это помесь зоопарка с цирком, а не боевая организация. Да и вообще, если бы в Сейретее была такая проблема, тот же Ренджи не служил бы в шестом отряде, учитывая утонченные аристократические вкусы его капитана... и вредность, конечно, но это уже точно не имело отношения к сегодняшнему делу. Ничего, Кучики-тайчо ни разу не смущали ярко-красная грива и тигриные полоски лейтенанта. Он и взгляда косого не позволял себе, хотя вряд ли Ренджи соответствовал его эстетическим представлениям.
Короче, едва ли Чад умел обращаться с девушками. Следовало его выручать - не то девушка от него быстро сбежит. Опыт самого Ренджи большей частью сводился к общению с Рукией, но его это нимало не смущало.
Разумеется, в Генсее Ренджи вовсе не круглосуточно гонял Пустых (по правде говоря, Куросаки и один с этим превосходно управлялся, так и подмывало уже ляпнуть во время боя какому-нибудь меносу "Куросаки пожалуюсь!" и посмотреть, что будет), а потому время на помощь ближнему нашел. Ближний в лице Чада немного поупирался, но потом из вежливости смирился со своей участью.
- Я знаю, что ты встречаешься с девушкой, - сразу взял с места в карьер Ренджи. - Потому решил тебе помочь. По-дружески. Научу тебя, как с девушками правильно обращаться.
- Но... - попытался сказать Чад. - Мне не...
- По-дружески, - с напором повторил Ренджи. Добро ему причиняешь, он еще и упирается! - Итак, самое главное - это комплимент. Женщины любят ушами, это всем известно!
- Да? - удивился Чад.
- Точно-точно. Первым делом - хвалишь какую-нибудь безобидную мелочь, вроде красивого почерка: "Какая у вас каллиграфия красивая, такой бы не отчеты писать, а на выставку куда-нибудь!" Ты меня слушаешь?
- Конечно, слушаю, - заверил, прокашлявшись, Чад.
- Если комплимент был воспринят благосклонно, банкаем... э-э-э, если возражений не последовало, можно позволить себе комплимент чуточку более вольный. "А какие у вас глаза красивые... будто озера. Так бы и смотрел вместо этой скучной писанины".
Чад, воспитанный не только на хорошей литературе, но и будучи дитя своего времени, немедленно представил себе кадр из аниме в переложении на реалии Общества Душ: Ренджи после вольного комплимента с воплем улетает через крышу офиса, постепенно уменьшаясь и исчезая точкой в небе.
- Ты что, заболел? - подозрительно спросил Ренджи. - Чего кашляешь все время?
- Э-э, нет, я просто поперхнулся, - заверил Чад.
- После наряда... то есть, если вдруг девушка рассердится на такую вольность, можно попытать счастья еще раз, когда она немного отойдет. Чтобы было понятно, что ты не так просто ляпнул про красивые серые глаза или там волосы послушные из вежливости, а действительно так думаешь и опасности тебя не пугают.
Чад хрюкнул и поспешно закашлялся. На беду, воображение у него было куда более развито, чем можно было судить по внешности.
- Пыльно, - объяснил он. - В горле от пыли першит.
Ренджи смерил подозрительным взглядом, но продолжил.
- Далее. Цветы. Ну, это пункт необязательный. Приятный, но довольно хлопотный - поди угадай, какие цветы нравятся, и как воспримут вообще. Тут же и получишь... этим самым букетом.
Чад тут же представил себе "букет".
- Хотя можно просто принести цветы и сделать вид, будто понятия не имеешь, откуда они взялись. Например, если вы работаете вместе - просто до ее прихода поставить в вазочку на рабочий стол - так ты ни к чему не обязываешь, одновременно делая приятное. А если вдруг останется недовольна и что-то заподозрит, обвинить тебя никак нельзя.
Чад возблагодарил всех ками за невыразительную физиономию.
- И снова: говори ей комплименты! Как только начнет слушать без последствий... то есть без возражений про красивые глаза, руки, точные движения - дело пошло на лад. Главное, не сдавайся после неудач. Мало ли, вдруг она не в настроении была, а ты ей - про руки красивые, будто у дев... хм, - Ренджи почему-то потер челюсть.
Чад вдруг очень заинтересовался рукавами собственной рубашки, старательно их разглаживая и изучая узор на ткани.
- Теперь твоя девушка точно останется довольна, - уж Ренджи-то точно был собой доволен, оказав неоценимую помощь неофиту в ухаживаниях. - Главное - не забудь про комплименты!
- Это была сестра Ичиго, - сообщил Чад, уже сообразив, откуда ветер дует, и честно стараясь не смеяться. - Попросила меня ей помочь, потому что сам Ичиго не мог.
- О! - растерялся Ренджи. Но тут же нашёлся: - На будущее пригодится! Теперь-то ты будешь хоть куда - с умением говорить комплименты нигде не пропадешь!
Чад деликатно промолчал об успехах в комплиментоговорении самого Ренджи. Пресловутые комплименты, судя по оговоркам, явно грозили окончиться внеплановым празднованием ханами в Сейретее. Если на этих развалинах будет кому праздновать.
Семейные традицииБыло в свое время написано к 685 главе
У семейства Кучики была традиция. То есть помимо рисования ужастиков... в смысле, Чаппи и Амбассадоров на подходящих и не очень поверхностях и игры на нервах окружающих.
Становиться капитанами. Поскольку поколение было пропущено, нынешнее и отдувалось за двоих. Если брат замораживал исключительно взглядом, то сестра - буквально (особенно тех, кто косо смотрел на обожаемого нии-сама!); впрочем, тот самый взгляд она как раз осваивала, отрабатывая на всех, кто попадался под руку. После падения в обморок Рикичи (свой отряд Рукия берегла!) и машинально брякнутого "Кучики, давай подеремся" Зараки стало ясно, что она делает успехи.
Первым по именам Кучики предложил называть Ренджи, потому как на обращение "Кучики-тайчо" вскидывались оба Кучики, а двух фирменных взглядов нервы Ренджи не выдерживали, аж коса дыбом становилась.
Сам он, правда, отчего-то не рисковал так фамильярно обращаться к прямому начальству, как и к старой подруге при посторонних. Рукия не только обожала брата, но и уважала его приверженность традициям, а потому вполне могла соорудить из старого друга симпатичную гигантскую сосульку. А ее старший брат еще форму придать не поленится... Сенбонзакурой.
После восьми дуэлей с целью перевоспитания фамильярных коллег путем применением банкая сотайчо пообещал обоих Кучики отправить на вечный пост в Уэко Мундо. Добросердечный Зараки вызвался добровольцем успокаивать кучиковские нервы.. в смысле, старшего Кучики. Сотайчо на это заметил, что едва ли сумеет оправдать расход годового бюджета на сто лет вперед после их полных взаимопонимания и взаиморукоприкладства разговоров по душам.
Впрочем, Кучики - оба - страшно отомстили. Ворота в штаб каждого готеевского отряда теперь украшали с одной стороны - Амбассадор, с другой - Чаппи. Особо впечатлительные пугались и порывались дезертировать.
Прошли слухи о семейной выставке картин в личном исполнении брата и сестры. Кое-кто задумался об эмиграции. В пустыню, где дня не бывает.
Бьякуя, конечно, Рукией, свято чтящей семейные традиции, гордился, но радовался не очень. Потому как успел пообещать зловредной сестрице (попутно пообещав себе самому больше никогда-никогда не попадаться на этот умоляющий взгляд обиженного котика, которому сестрица не иначе, научилась у родичей Шихоуин Йоруичи!), что ее назначение - буде таковое будет - отметят так, как хочет она.
Рукия хотела с тортом, котиками и Диснейлендом. И рыжим Куросаки.
Каждый пункт по отдельности мог довести Бьякую до крайней стадии банкая.
Негодный Куросаки не преминул подарить Рукии шелковый шарфик. И белые заколочки. Но это уже другая история...
12. Кот, кольцо и шинигамиВ продолжение "Временного инспектора". Написано было по просьбе любимого читателя. Кроссовер с ВК. Очень своеобразный кроссовер. Наверное, больше с фильмом.
Хогвартс — совершенно неподходящее место для околонаучных изысканий. Приходилось отвлекаться то на комиссии из Министерства, то на чаепития с директором (чтоб уважаемому директору чихалось с его хитровывернутыми планами, куда он норовил впутать всех, кто подвернулся под руку; да и чай он правильно заваривать не умел), то на воспитание студентов и разошедшегося Гриммокота (акромантулы уже были готовы переселиться в хогвартские подземелья, к василиску — школьники и костяной кот оказались страшнее). Однако Бьякуя в конце концов вывел нужную формулу заклинания для открытия Врат. И всё было бы нормально, не толкни его в последний момент любопытный, как все кошки, Гриммокот под руку, потянувшись посмотреть. Бьякуя сбился, в сердцах мысленно ярко и образно пожелал Гриммджоу идти куда-нибудь… далеко, и вот результат — мир, куда они попали, ничуть не походил на Общество Душ. И, судя по всему, оказался тем самым «далеко».
Они стояли подле громадной и
зловещей крепости. На главной башне
зловещей крепости висел огненный глаз, задумчиво пялящийся в чёрное и
зловещее небо, укутанное лохматыми хмурыми тучами, время от времени спохватываясь и окидывая окрестности
зловещим взглядом.
Врата, разумеется, не открывались. Вернее, они тут же схлопывались. Возможно, в плетение нестандартных Врат (всё-таки кое-что из умений волшебников князь сумел совместить с собственными, спасибо студентам Рейвенкло!) попросту требовалось вложить больше энергии.
Глаз
зловеще мигнул, уставившись на пришельцев.
Князя трудно было бы смутить и улыбкой без кота (по крайней мере, вреда от улыбки точно меньше, чем от целого кота!), так что уж Глаз на него впечатления не произвёл совершенно.
Под воротами крепости сидел маленький взъерошенный хоббит и страдал. Невдалеке бродила тощая мелкая тень и заунывно причитала. Прислушавшись, Бьякуя с Гриммджоу различили «Прелесть! Моя прелесть!», повторяемое на разные лады.
— Кольцо, — печально сказал хоббит, почему-то совершенно не удивившись пришельцам. — Одно Кольцо, чтоб править всеми… Время эльфов прошло, тьма наступает, а кто вспомнит про хоббитов?
Чуть порывшись в памяти, Бьякуя смутно припомнил что-то этакое… про девять колец , и три, и семь… Тут он сбился со счёта.
— Моя прелесть! — послышался заунывный причитающий вопль.
— Безвкусица, — охарактеризовал происходящее князь.
Глаз перекосило, а сверху упало нечто чёрное и дурно пахнущее, оказавшееся при ближайшем рассмотрении назгулом верхом на крылатом ящере.
Чёрные одеяния, чёрный, злобно косящий глазом крылатый ящер, и совершеннейшая безголовость наездника. Зато присутствовала корона, висящая в пустом промежутке меж плечами и тем местом, где предполагается наличие головы.
Смутить Бьякую можно было, лишь поймав его на чём-то вроде заботы о Рукии и Ренджи, так что вид врага лишь заставил светлейшего прикинуть, каким именно образом его удобнее будет ронять.
Как известно, чем больше ты — тем больнее будет падать. Мелкий Бьякуя, бывший в своё время куда ниже ростом большинства сверстников, истину эту, обучаясь в Академии, исповедовал свято. Не то чтобы дед, глава рода, одобрял разбитый в очередной раз нос наследника, но не вмешивался в процесс воспитания и построения соучеников. Ичимару Гин неплохо заработал в своё время на ставках. Сперва ставили против мелкого мальчишки, слишком уж задиравшего нос, и Гин активно эти ставки поддерживал. Проиграв, студенты хотели было побить подзуживавшего делать ставки Гина, но так и не нашли. Ичимару тогда уже был хитрым полярным лисом, который является тогда только, когда его не ждут.
— Полагаю, — задумчиво сказал Бьякуя, разглядывая то ли Меноса-переростка, то ли плод воображения какого-нибудь местного Куросаки, да ещё и с короной на отсутствующей, заметим, голове,— что это местный так называемый Тёмный Властелин. Или около того. Безвкусно, должен заметить.
Гриммкот по-человечьи изъясняться до сих пор не мог — даже у котов из мира Душ глотка устроена неудобно для вещанья человеческим голосом, — но очень выразительно закатил глаза и фыркнул.
«Кто б мне, простому и недалёкому мечу, объяснил, отчего это хозяин так любит находить на свою голову приключения... — проворчал Сенбонзакура. — Хозяин, давай его стукнем? И на ленточки, на ленточки!»
Невесть с чего поселившийся во внутреннем княжеском мире Пантера, которого рассеянно чесали за ухом, муркнул.
Ангмарец немедленно оскорбился.
— Я — король-чародей и предводитель назгулов. Ни один смертный муж не сможет остановить меня, — провещал он зловещим голосом, положенным по канону всем злодеям. — Таково пророчество.
«Подслушивать чужие мысли вообще некрасиво! — возмутился Сенбонзакура. — Скажи волшебное слово, хозяин!»
— Смертный муж? — переспросил Бьякуя, прикидывая, можно ли шинигами, бога смерти, пусть и с ограниченными печатью силами, считать смертным. — С другой стороны, про котов, как понимаю, там ничего не говорилось... — Перевёл задумчивый взгляд на Гриммокота, скомандовал: — Гриммджоу, фас!
Гриммокот сел и выразительно помахал лапой у правого уха, явно пытаясь изобразить известный человеческий жест. Бьякуя сделал вид, что не понял.
Ангмарское величество оскорбилось ещё больше. И что-то вполне внятно, хоть и
зловеще, произнесло, указав на пришельцев латной перчаткой.
— Разрешим разногласия между нами, как главы великих Домов? — предложил Бьякуя, легко уклоняясь от сплетённого заклятия, которое для него было вполне зримым.
Позади бумкнуло и задымилось. Образовалась изрядных размеров яма. Бьякуя задумчиво покосился на неё, потом на полы подпалённых одежд.
«Данна, делаем ноги! — запаниковал Сенбонзакура. — Я не собираюсь искать нового хозяина!»
«Мря!» — согласился Пантера — ему тоже не улыбалось искать другой вишнёвый сад. Там чесать не будут!
Ящер зашипел и плюнул сгустком пламени. Гриммокот зашипел в ответ, выгнул спину горбом и явственно раздулся.
Ангмарец взялся за меч.
Оружие мёртвого короля Бьякуе отчаянно не понравилось, и скрещивать с ним мечи он совершенно не желал. Кто знает, что будет с живым, одушевленным клинком, если его коснётся мёртвый. От честного оружия не будет нести гнилью!
Назгул слишком давно не встречался с достойными противниками, а шинигами — это вам не запуганные хоббиты, и практики у капитана шестого было предостаточно. Ужасом же князя было не пронять. Самообладание он терял в единственном случае, и случай этот по имени Рукия находился далеко.
Ящер щёлкнул зубами, едва не перекусив слишком уж вёрткого для призрачного короля, но упустившего бросок зверя Бьякую пополам, и тот, понятно, счёл себя оскорблённым. Гордость кучиковская штука такая, шутить с ней не следовало, а чешуя у ящера оказалась совсем никчёмной.
Враг взвыл, но его тут же сбили с ног всей силой и тяжестью котовьего обаяния в семьдесят кило (конечно же, Гриммокот, как всякий кот, попался под ноги совершенно случайно, но очень вовремя) и спеленали заклинанием — демоническая магия на неупокоенного духа-демона очень даже действовала.
— Мря! — сказал Гриммокот, развалившись на барахтающихся в путах связывающего пути доспехах. В его планы совершенно не входило лишиться совсем недавно заведённого шинигами.
«Готов признать, что от этого бесполезного животного тоже иногда бывает польза», — буркнул Сенбонзакура.
— Кольцо, — печально сказал маленький хоббит, — нужно сбросить в лаву. Но я не могу. Оно такое красивое!
Коварно подкравшийся Гриммокот пощекотал нос хоббита кисточкой хвоста. Тот чихнул и выронил кольцо. Гриммджоу немедленно цапнул кольцо в зубы и притащил его Бьякуе.
За что был милостиво поглажен.
— Хороший кот. Иногда.
Сенбонзакура очень выразительно и ревниво промолчал.
— Что вы будете делать с кольцом Саурона? — спросил хоббит, пряча дрожащие руки за спину и жадно глядя на кольцо. — Оно же попытается к нему вернуться...
— Ему, — надменно молвил Бьякуя, — подобная вещь ни к чему. А нам — возможность открыть нужные Врата.
Глаз на
зловещей башне вытаращился и непонятно чем
зловеще взвыл. Наверное, он не одобрял.
«Моя прелесть!» — трагично и безнадёжно возопили вдали.
Гриммджоу тем временем подобрал ещё колечко — не иначе, оброненное Ангмарцем.
Фыркнул, разгрыз кольцо, будто леденец, и всё ещё брыкающиеся доспехи осели вдруг грудой металлолома.
Бьякуя пришёл к выводу, что на любое зло можно найти зло ещё большее. Вроде кота.
Коты — даже если он туша весом семьдесят кило — не только бездна обаяния, но и не меньше вредности. Так что Гриммокот заколебался на пороге открытых таки Врат, будто раздумывая, стоит ли входить в открытые двери. Вот если б они были закрыты…
— Гриммджоу, — ровно сказал Бьякуя, вовсе не собирающийся оставлять этой истории лишнего кота. Свой, помнится, тут уже был. Вполне демонический.
Гриммкот невинно зевнул. Сел. Задумчиво лизнул лапу и провёл ею за ухом.
— Гриммджоу, — голос Бьякуи стал ещё ровнее.
«Давай сделаем из него двух котов, Хозяин? — кровожадно предложил Сенбонзакура, ужасно кота недолюбливающий. — Или лучше тысячу, в честь меня...»
Где-то во внутреннем мире повадившийся являться без приглашения и бродить по вишнёвой роще Пантера протестующе фыркнул.
«У тебя есть собственный кот. С ним делай что угодно», — милостиво разрешил Бьякуя, честно стараясь не думать о формуле любимого заклинания. Получалось плохо, так что Гриммджоу пришлось на собственной шкурке выяснять, есть ли Лето за этой дверью...
Так Враг лишился своего драгоценного кольца всевластия. А все хоббиты мирно отправились домой, где никто и никогда не забудет о втором завтраке и не сунет вместо кексов яблоко.
13. "Поедем, красотка, кататься!"На заявку ПЧ, полнейшее АУ, все живы и здоровы))
Новый год — совсем не повод для безделья… особенно если ты — врач. Кругом — мишура, еловые ветви, праздничное настроение… Унохана вздохнула. А ей — раны, вывихнутые конечности, переломы, простуды и прочее.
Снизу послышался шум, а потом в окно заглянула лохматая голова. Повела диковато блестящими глазами.
Унохана от неожиданности шатнулась от окна. Которое было на третьем этаже, между прочим!
— Привет, красотка! — сказала лохматая голова самоубийцы. — Слушай, брось ты эту больницу — и без тебя денек обойдутся. Новый год ведь! Пошли на каруселях кататься?
Тут спасибо Ячиру, надоумившей, чем можно заниматься на свидании… если не драться. И то сказать, их с Кучики встречи, неизменно оканчивающиеся порушенными улицами, в глазах всего Готея выглядели именно что свиданиями.
— Вы пьяны, Зараки-тайчо? — холодно уточнила Унохана, которой лет этак триста никто не осмеливался делать таких предложений. А последний наглец узрел то, что Рецу давным-давно не показывала никому, как шрамы на своей шее. Банкай.
— Вот ещё! — обиделась голова, а затем Зараки подтянулся и сел верхом на подоконник. — Я пришёл к тебе с приветом… то есть с презентом (он и впрямь достал откуда-то из-за спины еловый букет, перевязанный мишурой), а ты…
Унохана невольно улыбнулась. Такой забавный мальчишка…
— Пошли, а? Ты уж и забыла, наверное, что это такое.
— Но-но, — предупредила Унохана зарвавшегося.
Зараки засопел, явно не слишком представляя, что следует делать с упирающейся дамой, потом сказал:
— Рецу, ты это… нравишься мне, вот. Я понимаю, конечно, кто я и кто ты… Что тебе, красавице, в безродном руконгайце, да ещё с такой-то рожей…
— Внешность для мужчины не главное, — сообщила позабавленная Рецу.
— Значит, ты пойдёшь? — обрадовался Кенпачи.
Ну и вот как было ему отказать?..
И это того стоило. Хотя бы для того, чтоб увидеть Зараки Кенпачи верхом на карусельной лошадке. Маленькая лошадка сосем терялась под ним… словом, зрелище было незабываемым. А уж когда он оседлал розового слоника… Рецу звонко хохотала, как девчонка, а мальчишка этот настырный смотрел на неё непонятным взглядом и почему-то краснел.
Потом было колесо обозрения и американские горки - непосредственный мальчишка, сперва молчащий, стиснув зубы - явно полагая, что это более приличествует настоящему мужчине - вскоре вопил от восторга. Впрочем, сама Рецу от него ничуть не отставала — ей давно не было так весело.
Время было уже к полуночи, когда они угомонились.
— С Новым годом, — пробормотал Кенпачи, не зная, куда девать руки и глаза под странно-внимательным взглядом Рецу.
Та улыбнулась и притянула его к себе, обхватив за шею и вынуждая наклониться.
— Если это было поздравление… — пробурчал спустя довольно длительное время Зараки…
— То? — улыбнулась раскрасневшаяся самая грозная женщина Готея, сейчас выглядящая просто хорошенькой.
— То оно было самым замечательным в моей жизни, — Кенпачи обнял даму а талию, а та — вот удивительно! — ничуть этому не противилась.
— С Новым годом, — шепнула она, ловя на ладонь одну из редких снежинок.
И ничуть не возражала, когда эту снежинку с её ладони сцеловали.
