Одержимый

Глава 1

Когда пляшешь с дьяволом, пляши до конца песенки.*

Холодный, промозглый ветер задул в ветхие ставни окон старшей школы Бэйкон Хиллз, и стеклянные склянки в кабинете химии неприятно загудели в медных подносах. Лидия внимательно всмотрелась в окно, в непроглядную тьму, а после резко перевела свой взгляд на дрожащие пальцы рук. Как она оказалась в школе, Мартин не помнила. Более того, Лидия с трудом бы могла ответить, что она делала в этом злосчастном кабинете и почему её руки все в маленьких крошках мела. Мартин, будто зачарованная, сцепила руки, размазывая по ладоням остатки известки, бросив мимолетный взгляд на доску.

Девятнадцать. Пятьдесят три. Восемьдесят восемь.

Лидия вздрогнула, уставившись на собственные пальцы, вспоминая комбинацию цифр, оставленных Ногицунэ для сбежавшего инженера. Перед глазами будто назло всплыл проклятый Стайлз Стилински, от которого теперь остались только далекие воспоминания и тело, в которое и вселился японский оборотень. Почему Стайлз? Почему именно он? Мартин встряхнула волосами, отгоняя лишние вопросы, понимая, что сегодня всё должно решиться. Дитон добыл яд Канимы, единственный в своем роде, и совсем не долго осталось до того момента, когда Ногицунэ будет обезоружен. Только…только, что делать дальше? Что будет потом? Тугой комок встал в горле, перекрыл дыхание, заставил Лидию тяжело и глубоко вздохнуть. Она не могла его потерять, нет! Это же Стайлз Стилински, со своими извечными инфантильными выходками, но таким острым умом. Это же он так много раз выручал Скотта и его стаю из беды, это он находил различные оригинальные выходы из ситуации. Если не будет его, что же станет с их командой?

Ветер подул с новой силой, отчего окна затряслись так громко и неприятно, что Лидии почудилось, будто бы она что-то слышит. Девушка вздрогнула и замерла, всем своим существом ощущая что-то странное в воздухе. Она будто бы слышала голос, очень сильно напоминающий голос Стайлза, который что-то яростно шептал в этой могильной тишине. По полу прошла небольшая вибрация, из-за чего передвижные полки с разнообразным химическим оборудованием неприятно загудели, придавая атмосфере оттенок безумия. Лидия медленно поднялась со стула, всматриваясь в доску так отчаянно, словно только эта бдительная слежка могла спасти Мартин от настигающего её хаоса. Она прибавила шаг, в долю секунды оказалась возле коробки с мелом и начала быстро строчить по зеленой поверхности. Когда минутное наваждение спало, а мысли в голове стали проясняться, Лидия удивленно посмотрела на записи, а мел выпал из рук, с глухим звоном приземляясь на пол.

19 (9-1) 8
53 (5+3) 8
88

Она всё смотрела и смотрела в знакомую комбинацию цифр, оставленных Темным духом, в математические действия в скобках, и лишь потом заметила, что везде фигурирует одна цифра — восемь. Лидия постояла с полминуты, а потом легким движением руки перевернула цифру на девяносто градусов, из-за чего она в тотчас превратилась в знак бесконечности. Брови самовольно поднялись вверх, выражая озадаченность своей хозяйки. Если бы тут был Стайлз, он бы непременно понял, что к чему. Только Стайлза Стилински больше не было, наивно со стороны Скотта думать иначе. Вместо него появился Ногицунэ, непонятная личность, чьи мотивы не были ясны, а логика в действиях и вовсе отсутствовала. То ли дело было в том, что Лис выбрал Стайлза, в чье характерное составляющее никогда не входила последовательность, то ли такова была сама природа оборотня, но Ногицунэ невозможно просчитать. Потому что он безумец без каких-то определенных целей. Потому что он дух, которому просто захотелось поиграть. И что же делать им, простым марионеткам, в руках искусного кукловода?

Лидия нервно отстукивала каблуком прерывистый ритм, всё больше окунаясь в пучину раздумий. Что, если помимо послания инженеру, в этой записи было послание и им? Что, если знак бесконечности означал, что Ногицунэ вечен? Мартин глубоко вздохнула, понимая, что, возможно, это всё не имеет никакого смысла, что она специально напридумала себе зацепок, дабы не сойти с ума от беспокойства. Вот только восемь в нумерологии — это влияние, сила и власть. Тогда получается, что Дух не просто вечен, но и оказывает на Стайлза необъяснимое влияние, а пугающая сила, сокрытая с виду в таком беззащитном оборотне, позволяет чувствовать свою власть над всем. Ибо под радиус его преследования попали все они. Почувствовав прилив странной ярости, Лидия тотчас стёрла все эти дурацкие надписи с доски, резко развернувшись, подняла свою сумку с пола и быстрым шагом юркнула в темноту школьного коридора.

Мартин почти что бегом дошла до своей машины, ощущая странную опасность в воздухе, и, бросив последний взгляд на школу, замерла. Ей почудилось, будто бы кто-то смотрел на неё сквозь окна, изучал пристальным взглядом, от которого сердце в груди падало вниз. Рука замерла в воздухе, прямо рядом с дверью машины, а ноги сами собой еле-еле стали двигать её по направлению к школе. Она замерла прямо напротив окон кабинета, в котором находилась буквально несколько минут назад, а ужас прошёлся по венам. Потому что в этих окнах отчетливо проступал силуэт Стайлза-лиса. Потому что он стоял так спокойно и величественно, что Мартин поняла, у Дитона ничего не вышло с ядом, Дух не обезврежен. Ногицунэ оскалился, улыбнулся так холодно и устрашающе, что сердце пропустило удар. Голос в голове с новой силой отчетливо загудел, отчего Мартин резко закрыла уши, прикрыв веки.

У…у…всех…

Лидия замотала головой, резко поддавшись назад, и споткнулась об камень, больно ударившись бедром о холодный асфальт. Когда её взгляд вновь упал на окна старшей школы, Стайлза больше не было, и только на запотевшем окне можно было еле-еле различить из-за тусклого фонаря надписи. Девятнадцать. Пятьдесят три. Восемьдесят восемь. Кожа покрывалась мурашками, а перепад напряжения в лампе, которая то гасла, то оживала, делал атмосферу как никогда мрачной. Мартин поднялась с асфальта, отряхнувшись, и быстро села в машину, нажимая на газ.

У всех…это…есть…

Машина с ревом помчалась вперед, когда перед глазами Лидии всё плыло. Проклятый тембр будто измывался над ней, шепча своим дьявольским голосом странную фразу, а тиканье встроенных часов болью отдавался в мозгу. Нервным движением руки она включила радио, прибавляя громкость динамику, чтобы заглушить всё подряд: голос в голове, пустоту внутри и страх. Только музыка ни черта не помогала, а голос так отчетливо врезался в перепонки, что хотелось взвыть от отчаянья. Если Ногицунэ не обезврежен, что стало с остальными? Не стоит недооценивать тысячелетнего духа, решившего поиграть, потому что правила у игры его авторства, и он меняет их как хочет. Лидия встревоженно всмотрелась в лобовое стекло, задумавшись. Может, тогда не стоит с ним сражаться? Ему же это только на руку, Лис попросту хочет их всех уничтожить, они ещё живы только из-за того, что Скотт зачем-то нужен ему. Почему бы не принять его игру? Почему бы не попытаться обыграть?

Машина остановилась у входных дверей неприметной ветеринарной клиники, и Лидия, отбросив все лишние вопросы в сторону, поспешила в задние. Входная дверь была открыта, а разбросанные по полу медикаменты и склянки лишь подтвердили мысли о том, что здесь действительно разворачивалась какая-то трагедия. Сердце учащённо забилось, грозясь проломить ребра, когда Мартин распахнула дверь. Вздох облегчения сорвался с уст раньше, чем Лидия смогла обдумать его.

— Скотт! — она подошла к парню, которого Дитон заботливо уложил на железную койку, и чье выражение лица было крайне озабоченным. — Господи, что с тобой случилось?! Почему вы не позвонили мне?

Лидия бросила мимолетный взгляд на Айзека и Элисон, которые озадаченно стояли в углу и не смели даже шелохнуться. Арджент поймала взгляд подруги и лишь виновато передернула плечом, заставив Мартин скорчить гримасу. Не особо трудно было предположить, чем могли заниматься эти двое.

— Лидия, мы… — МакКолл поднял глаза, и Лидия увидела в них такую обреченность и боль, что на мгновение растеряла все слова поддержки, все рациональные мысли. Она знала, чёрт возьми, что он пытается сказать. Она думала примерно так же, где-то в глубине душе уж точно. — Мы…я не справился. Кажется, мы не теряем Стайлза. Кажется, что мы уже его потеряли.

Потеряли. Слова обухом огрели её, заставили хватать раскрытым ртом воздух, словно рыба, а такие правильные и нужные фразы куда-то вмиг улетучились. Да, это действительно было так. Они не теряют его, они его потеряли, причем уже очень и очень давно. Ещё тогда, когда Лис заставил оставить послание Стайлза, ещё тогда, когда он, сам того не понимая, заключил сделку с древним духом, чье могущество и сила были неизмеримы. Лидия замотала головой, не разрушая зрительного контакта, испытывая странные смешанные чувства. Стилински нужен ей. Этот человек значит для неё слишком много, она не может его потерять. А уж тем более отдать его душу возомнившему из себя непонятно что духу. Это было слишком убогим исходом событий.

У всех это есть…есть…

Мартин ощутимо вздрогнула, отчетливо узнавая голос Стайлза. Только трудно было понять, кто именно пытался заговорить с ней, и что может значить этот обрывок фразы. Лидия резко отшатнулась, облокотилась о столик, облизывая пересохшие губы, смазывая помаду.

— Нет, Скотт, у нас все же есть шанс, — вмешался Лейхи, уверенно выходя в центр помещения. — Должен же быть шанс?

Его вопросительный тон заставил Элисон отрицательно закачать головой, всем своим видом показывая, что так МакКолла не взбодрить. Айзек неопределённо пожал плечами, с мольбой взглянув на Дитона, который всё это время стоял в стороне, облокотившись о стенку. Когда молчание затянулось, он, наконец, проговорил:

— Да, Стайлз действительно потерян уже давно, но это не значит, что навсегда, — Лидия и Скотт вопросительно уставились на ветеринара, который медленным шагом расхаживал по комнате. — То, что нам так и не удалось отравить Лиса ещё полбеды. Основная проблема заключается в том, что мы никак не можем связаться с настоящим Стайлзом, а также не можем определить, когда это действительно он. К тому же, из-за длительного контакта с Духом может произойти что-то такое, о чем мы даже не сможем догадаться.

— И что же нам тогда делать? — поинтересовалась Арджент, обеспокоенно поглядывая на МакКолла. — Неужели невозможно изгнать Лиса из тела?

Дитон предусмотрительно замолчал, а Лидия замерла в ожидании. Она смотрела то на него, то на сгорбившего Скотта, прекрасно понимая, какие могут быть следующие слова. Сердце болезненно сжалось в предвкушении последующего заключения, которое было настолько предсказуемо и понятно, что можно было взвыть от отчаянья. За окном по-прежнему гудел ветер, завывая во всех щелях, дребезжа окнами, заставляя Лидию вслушиваться в эти незначительные звуки. И в этот момент, впитывая в себя все отчаянья, она отчетливо услышала в своих ушах странную фразу:

У всех это есть, и никто не может это потерять.

— Я не знаю, как можно изгнать Лиса, — пораженно выпалил Дитон в такт с голосом Стайлза. Скотт тяжело вздохнул, сжав края кровати с такой силы, что его костяшки побелили. Айзек истерично хлопнул в ладоши, развернувшись кругом, а Элисон молчаливо закусила губу.

Ветер зашумел с новой силой, пригибая под себя ветки деревьев, заставляя листву улетать в небо вперемешку с хилыми ветками. Погода будто бы олицетворяла собой всю ситуацию, сложившуюся в этой комнате, а атмосфера полнейшего хаоса медленно проникала в молекулы кислорода. Наверное, именно этого и хотел Ногицунэ. Чтобы все они сошли с ума, утонули в пучине своей беспомощности и ничтожества. Мартин ожесточённо сжала кулаки, всматриваясь в лица своих друзей, испытывая ярость.

— Значит, мы должны найти этот способ, — уверенно проговорила она, ощущая внутри себя зародившуюся надежду и небывалое желание обхитрить обманщика. Лидия обвела всех взглядом, понимая, что многим её речь может показаться наигранной или неубедительной, но потом, когда её взгляд упал на Скотта, чье лицо было нахмуренным и обеспокоенным, она прочла в его глазах одно: надо действовать. — Ношико, мать Киры, она же тоже Лиса. Что, если она знает намного больше, чем мы можем предположить?

— Даже если и так, добровольно она нам ничего не расскажет, — медленно проговорил Айзек, слегка улыбнувшись. — Нет, ну вы видели каким она взглядом смотрит на нашу стаю?

Мартин демонстративно закатила глаза, когда в голове одна и та же фраза прорезалась наружу. У всех это есть, но никто не может это потерять. У всех это есть, у всех это есть. Лидия нервно передернула плечом, пытаясь успокоить разбушевавшиеся мысли, никак не понимая, откуда этот голос у неё в голове.

— Но попытаться всё же стоит, — тут же подхватила мысль Арджент. Элисон приблизилась к бывшему парню, сжав его плечо, прошептав следующую фразу так тихо и проникновенно, что все замерли на мгновение. — Мы вернем его, Скотт.

МакКолл удивленно поглядел на девушку, с каким-то странным блеском в глазах. В комнате воцарилась тишина и трудно было назвать её уютной. Потому что сквозь иллюзию покоя слишком яро просачивалось отчаянье. Лидия отвернулась от этой "идиллии", испытывая странные чувства. Облокотившись о подоконник, она впилась взглядом в окно, шепча одну и ту же фразу:

У всех это есть, и никто не может это потерять.

Мартин стояла и стояла, хотя ей самой казалось, будто бы она уже давно канула в эти гиблые дни, растворилась в них полностью. Она вглядывалась в ночной пейзаж, подмечая различные спектры темных красок, а потом она посмотрела на дерево, которое так ярко освещал фонарь. На обшарпанном асфальте виднелась его тень, искаженная, видоизмененная от неправильно падающего цвета.

Тяжело вздохнув, она еле-еле прошептала ночной тьме:

Тень.

Глава 2

Величайший трюк Дьявола состоял в том, чтобы убедить мир, будто он не существует.

В этом месте всё было до безобразия идеальным, правильным, будто бы создатель вознамерился свести его этим с ума. Пол, усеянный сухими кленовыми листьями, на ощупь был почти как земля, и только это дьявольское «почти» внушало сомнения. Почему же даже при ярком, палящем солнце земля оставалась мертвенно-холодной, не нагреваясь ни на градус? Прислонившись спиной к дереву, Стайлз с отчаяньем запустил руки в волосы, ощущая, как под его весом иссохшие листья неприятно захрустели. Каждый день это место принимало самые различные «декорации». Ещё недавно Стилински сидел в пустой школе, в которой единственный голос его. Серо-голубые стены знакомого здания всасывали мельчайший шум, шипение и даже вздох, не позволяя звуковым волнам проникнуть за грань, очерченную бетонным стенами. И так повторялось день за днем; Ногицунэ с завидным постоянством отправлял его в разные, но родные места, чтобы его разум окончательно сдался под напором ненужных воспоминаний, чтобы Лис смог взять над ним контроль полностью.

Стилински закусил губу, оглядываясь по сторонам, ожидая возвращения единственного собеседника. Трудно было сосчитать, как долго Стайлз сидит в своем подсознании без намека на освобождение, но ещё труднее — не сойти с ума в этом месте. Бардо, или как его там, не внушало ничего, кроме гнетущего отвращения и странного ощущения, что его попросту обманывают. Водят за нос, так сказать, и стоит только покапать чуть-чуть дальше, начать изучать это место и попытаться вытащить из Лиса информацию, как всё станет на свои места. Стайлз со всей силы сжал зубы, сжимая кулаки. Надо отдать должное, иллюзионный мир Ногицунэ действовал не так уж и идеально, как хотелось бы Духу. Временами на небе можно было заметить трещинки, чья глубина могла быть абсолютно разной: то она походила на раскол, то на небольшую царапинку. Своеобразная пропасть могла висеть над его головой несколько часов, а иногда и дней, отчего казалось, что всё не так безнадежно, что ещё чуть-чуть, и картонное небо оборвется, и он сможет вырваться. Прискорбно, но порой лучше не надеяться вовсе, чем каждый новый день натыкаться на целёхонькие стены своей тюрьмы.

Однажды, правда, он всё же узнал, с чем это связано. Дело было в том, что магия Лиса зависела непосредственно от страданий и боли, полученной Ногицунэ. Это было что-то вроде магического договора: хочешь жить — убивай. Поэтому, когда хаоса недоставало, его иллюзия начинала медленно трескаться, разрушаться и облупляться. Кто знает, может, если бы не было этого «выживания», Ногицунэ был бы лишь безобидным Кицунэ, обманывающим не столько из-за какой-то выгоды, сколько из-за самого процесса вранья. Проклятые мертвые листья зашумели от потока ветра, вот только сам Стилински не почувствовала никакой воздушной силы. Этот ветер, как и всё вокруг, составлял целое н-и-ч-е-г-о, от которого хотелось вопить во всю глотку, чтобы Лидия услышала его с помощью своего сверхчувствительного слуха или чего-то там…

Стайлз засмеялся тихонько, чувствуя сладкую боль в груди, ощущая себя слетевшем с катушек. Боже, Лидия. Даже сейчас, когда жизнь катиться в чертову бездну, он все равно умудряется надеяться на их скорейшую встречу, когда сама Мартин, наверное, уже перестала искать возможность, которая бы помогла Скотту вытащить его из этого дерьма. Стилински провел потной рукой по лбу, пригладив непослушные волосы, припоминая такие далекие моменты своей жизни. А ведь этот лес есть не что иное, как копия того самого магического бора Бэйкон Хиллз. Именно здесь Скотт стал оборотнем, здесь его отца держали в заложниках, здесь было пролито столько крови. Интересно, как теперь там, в другой реальности? Что делает Скотт, как продвинулись они в изучении всей этой японской заварушки, и самое главное, что стало с его отцом? Стайлз вздрогнул, представив, что сейчас испытывает шериф Стилински, у которого жизнь безапелляционно забирает всех родных. Как, впрочем, и у него самого.

Руки свело судорогой, принёсшей с собой неприятную, тянущую боль в теле. Изо дня в день просто сидеть на одном месте было не в его темпераменте, но и бесцельно бродить по иллюзии, растрачивая свои жизненные силы, тоже вряд ли сойдет за выход. Стайлз бросил безразличный взгляд на деревья, но заметив какой-то странный пень вдали, решил подобраться ближе. Медленно поднявшись, он, словно лис, стал как можно тише ступать по кленовым листьям, прислушиваясь к мельчайшему шороху, дабы не пропустить возвращение Ногицунэ. После пяти минут этого настороженного, если не трусливого, движения Стайлз не выдержал и бегом пустился вперед, ощущая такую желанную легкость в конечностях и ещё что-то странное, абсолютно не поддающееся описанию. Когда воздуха стало категорически не хватать, а легкие начали отдавать болью, Стилински зацепился ногой за корень, будто бы специально возникший на его пути, и повалился на землю, лицом в листья. Тяжело дыша, он вдыхал запах гнили и мертвечины, понимая, что он не может так жить. Не может зависеть от Ногицунэ с его придуманными мирами, не может быть простым наблюдателем в его собственной, черт возьми, жизни. Но что же делать, когда бороться нет сил, а там, впереди, нет и единой надежды на спасение?

Кашель вырвался сам собой, обжигая горло. Стайлз медленно перевернулся на спину, устремив безжизненный взгляд на грязно-серое небо, предвещающее дождь. С Ногицунэ почти невозможно бороться, когда ты живешь по принципам, каким-то правилам, боясь причинить боль другим. Потому что Дух был не просто мошенником, лгуном и весельчаком, он воплощал в себе само слово «анархия», придавая ему какое-то мистическое значение. И если его невозможно обмануть, то почему бы не попытаться сыграть с ним? Стайлз медленно поднялся с земли, фокусируя взгляд на окружающей обстановке. Только теперь он смог различить то, обо что так неожиданно споткнулся. Это были корни старинного дерева Неметона, которое походило скорее на гигантских засохших змей, чем на простое растение.

— Когда-то давно его корни уходили глубоко-глубоко под землю, а ветви касались небес, и ни один здравомыслящий человек даже не думал о том, чтобы сорвать его листик, не то чтобы срубить, — Стайлз резко развернулся, уткнувшись взглядом в Ногицунэ, как всегда красовавшегося дьявольской улыбкой, и глубокими темно-фиолетовыми синяками, делающими его лицо до безобразия устрашающим. — Впрочем, у нас, Стайлз, есть дела намного поинтереснее.

С этими словами оборотень, задумчиво усмехнувшись, подошёл чуть ближе к дереву. Он внимательно рассматривал мельчайшие трещинки на пне, будто от этого зависел выбор судьбы вселенной, а после, резко присев на корточки, Ногицунэ впился совершенно безумным взглядом в Стайлза, изучая теперь и его лицо. Стилински сжал кулаки вместе с парочкой сухих веток, упрямо не отводя взгляда, хоть и понимая, что всё это бесполезно. Бесполезно пытаться найти выход из своего собственного подсознания, бесполезно ждать помощи от друзей, ведь ожидание сведет в его могилу, заставит окунуться в отчаянье намного быстрее.

— И что на этот раз? — наигранно заинтересовано спросил Стайлз, готовясь к очередной бессмысленной словесной перепалке с Духом. — Снова закроешь меня в школе, заставляя часами пялиться на доску? Или за тысячи лет занудства ты всё-таки сохранил хоть каплю изобретательности, и просто поместишь меня в белый карцер? — Ногицунэ странно сощурился, скривив рот. Было очевидно, что такая наглость в голосе жертвы его не устраивала.

— О, так тебе не понравился декор? — задумчиво протянул Дух, и что-то зловещее в его лице заставило сердце Стайлза сжаться. — Жаль, а я так старался, — с этими словами, оборотень железной хваткой вцепился в его шею, заставляя Стайлза подняться с земли. Воздуха панически не хватало, ладони сами собой пытались отпихнуть от себя Ногицунэ. Только последний явно был сильнее, несмотря на то, что представлял из себя точную копию Стилински. — Запомни, Стайлз, мне ничего не стоит прямо сейчас переломать тебе всю шею и наблюдать за тем, как ты захлебываешься собственной кровью, — Ногицунэ помедлил пару секунд, но потом брезгливым движением отпихнул Стайлза от себя. — Но, во-первых, это было бы слишком просто, а ты же знаешь, как я ненавижу рутину, а во-вторых, в нашем состоянии это просто невозможно…

— Тогда чего же ты добиваешься? — перейдя на крик, перебил Стайлз, от чего Лис в изумлении замер. Стилински почувствовал горечь во рту, тотчас откашлявшись. Шея неприятно ныла, а сердце грозилось вот-вот выпрыгнуть из груди. Стилински и сам вряд ли смог бы объяснить, почему позволил себе сорваться, почему забыл о собственной безопасности. Но за себя страшно ему не было, намного тяжелее было думать, на что способен Ногицунэ в том мире, где живут его друзья.

— Неужели ты настолько глуп, что не можешь догадаться, что нужно тысячелетнему духу, который последний век провел взаперти из-за выходки жалкой Кицунэ? — Ногицунэ сморщился так сильно, что казалось, будто ещё чуть-чуть и кожа лопнет на нем. Дух уже не пребывал в своем мечтательно-созерцательном настроении, от его недавнего спокойствия не осталось ни следа. — Мне нужна расплата, Стайлз. Я хочу взять реванш за свое прошлое поражение, — он стал расхаживать из стороны в сторону, попутно рассуждая о чем-то понятном только ему. — Я уничтожу каждого, кто станет на моем пути, и ты, запомни это, не исключение. Я вернулся в этот мир не для того, чтобы быть стертым из него навсегда. И, помяни мое слово, я еще одержу свою победу.

Руки сами собой вонзились в холодную землю, а скрежет зубов, казалось, пронзил наступившую тишину. Стайлз отчаянно рыскал глазами по лицу Духа, в очередной раз думая, что всё это бессмысленно. Что Ногицунэ рано или поздно сведет его в гребаную могилу, только теперь это предложение не виделось таким уж ужасным.

***

Стилински не сходил с ума, нет. Он не видел никаких галлюцинаций, не слышал в ушах странный шепот и не испытывал жажду самоуничтожения. Просто в какой-то момент это проклятое заточение истощило его настолько, что он перестал думать вообще. Часы, минуты, секунды — в этом месте ничто не имело значение, а время пролетало так стремительно, что не было сил даже пытаться хоть как-то ухватиться за него. Стилински сидел в своей комнате вместе с тихим скрипом половиц и небольшим сквозняком, отчего казалось, что он не один. Что вот-вот приедет его отец после изнурительной работы, и они вновь закажут порядком надоевшую пиццу, не заботясь о своих животах. Так и было, но в какой-то нереальной жизни. Так было тогда, но не сейчас.

За окном опять виднелось серое небо, но дождь и не думал падать на землю. Казалось, весь небосвод попросту залили бетоном, на цвет таким удушающим, что не было сил смотреть на него. Стайлз тяжело вдохнул пыльный воздух, медленно поднялся с кровати и, слегка пошатываясь, направился прямиком к своей доске, сплошь увешанной красными нитями. Он легонько провел пальцем по пыльным фотографиям, оставляя следы на толстом слое пыли, а потом его взгляд упал на прикроватную тумбочку, где в деревянной раме стоял рисунок Неметона. По губам пробежалась горькая улыбка, когда он вспомнил, как старательно Лидия выводила все веточки и штрихи, придавая картинке эдакого мистического реализма. Стилински тяжело вздохнул, резко отошёл от кровати, направляясь вниз, чтобы не чувствовать давления прошлого, чтобы не натыкаться каждый раз на фотографии, где он стоит то со Скоттом, то с отцом, то с матерью. Потому что в таком положении думать о ком-то невыгодно, ибо это сыграет против него.

Шаги по лестнице отдавались неприятным скрипом, а сам дом будто подрагивал, вибрацией повторяя его движения. Казалось, что эта декорация полностью состояла из картона, она выглядела настолько хрупкой, что Стилински порой казалось, будто еще совсем чуть-чуть, и стены обрушатся на землю. Вслушиваясь в могильную тишину, Стайлз медленно бродил по комнатам, пытаясь понять, что именно заставило Лиса отправить его сюда. Но каждый раз открывая двери, он натыкался лишь на хорошо подделанный интерьер собственного дома. Когда это занятие порядком его утомило, а голова начала кружиться с ещё большим остервенением, Стилински резко замер у кладовки, ухватившись за ручку двери, как за спасительный круг.

— Черт, — прошептал Стайлз, до белизны костяшек сжимая деревяшку. Голова болела так, будто грозилась взорваться, а уши нещадно закладывало. Подавшись чуть-чуть вперед, Стилински случайно толкнул дверь в кладовку, из-за чего чуть не упал на пол.

Только вот никакой кладовки внутри и не было. Толкнув дверь, он странным образом оказался на заднем дворе собственного дома, единственного во всей округе, ибо лес, густой и мрачный, окружал здание по кругу. В центре двора вновь торчал проклятый обрубок векового дерева, а рядом с ним стоял и сам Ногицунэ, чье лицо странным образом исказилось от злобы. Дух с отчаяньем смотрел на пень, впиваясь в него своими налитыми кровью глазами, моргая так редко, что не могло не пугать.

— Знаешь, Стайлз, чего я не люблю больше всего? — яростным шепотом проговорил оборотень, не поднимая своего озлобленного взгляда.

— Полагаю, рутину? — медленно проговорил Стайлз, стараясь держаться на приличном расстоянии от духа.

— Черт тебя дери, как же ты идиот, Стайлз! — повысив голос, прикрикнул Лис, резко переведя взгляд на Стилински. — И это вы, подростки с отсутствием даже зачатка мозгов, пытаетесь обставить меня в моей же игре?!

Стайлз тяжело втянул воздух, стараясь сдержать свои эмоции внутри себя, ведь Лис, находящийся в таком состоянии, был крайне опасен.

— Скажи мне, Стайлз, — Ногицунэ в один момент оказался в миллиметре от него. — Ты хоть сам-то веришь, что кто-нибудь сможет спасти тебя? Веришь?

Стилински до скрежета зубов свел свои челюсти, впиваясь ногтями в ладони. Нет, он не верил. Даже на самую малость не верил. Но признать это перед Ногицунэ было бы сродни капитуляции. А Стайлз, что бы не творилось у него внутри, не был слабой личностью с отсутствием воли.

— Как же ты жалок, — отойдя от Стилински на несколько шагов, спокойно констатировал Лис. — И кто же придет тебе на помощь? Скотт, у которого морализм напрочь сносит любое благоразумие? Эллисон, которая не думает ни о чем, кроме как сорвать хотя бы еще минутку с Айзеком? Или твой отец, чью шею можно свернуть за секунду? Кто, Стайлз, кто же это будет?

Стилински отшатнулся, подумав о том, что может сделать Ногицунэ с его отцом, а потом к этому осознанию добавилось и то, что не менее ужасные вещи он может сотворить и с его друзьями. Перед глазами так не вовремя всплыл улыбчивый Скотт, Элисон с лучезарной улыбкой и Лидия, с перекошенным от ужаса лицом. В горле резко пересохло, а отчаянье грозилось разорвать легкие.

— Ах, да, подожди, — Лис злорадно улыбнулся, резко развернувшись и уставившись на свою жертву во все глаза. — Ты надеешься, что это будет Лидия? Милая-милая Банши? — Неприятно оскалившись, Ногицунэ скрестил руки на груди, задумчиво прислонившись к дереву. — Неплохой выбор, Стайлз. Жаль только, что она так и не ответила тебе взаимностью. Сколько ты уже бегаешь за ней? Восемь лет? Десять?

— Я…я не…

— А ведь я могу сделать так, чтобы она была нашей. Кажется, у неё был фетиш на плохих парней…

Стайлз почувствовал злость, подкатившуюся к горлу, и мысленно уже давно высказал всё, что накопилось, Лису. Вот только как бы не чесался язык, говорить сейчас хоть что-то было не просто не безопасно, а равносильно самоубийству. Стилински молча наблюдал за Духом, стараясь не выдавать чувство отчаянья, которое засело глубоко внутри, и пытался понять, что же ему делать. Ногицунэ был как никогда прав, у Стайлза есть только он сам, а впутывать в это других означает сделать только хуже. Но как же ему разделаться с Лисом? Что нужно для этого сделать, ведь Стайлз прекрасно чувствовал, как он медленно угасает в своей голове, как силы покидают его. Стилински прекрасно понимал, что чем дольше Лис живет в нем, тем быстрее он умирает.

Стайлз вздрогнул, когда увидел, как Ногицунэ одним взмахом руки наколдовал странную доску, вроде бы шахматную, но только без букв и цифр. Лис с маниакальной радостью на лице присел на краешек Неметона, и азартно оскалился, раскладывая доску на пне.

— Давай сыграем в игру, Стайлз.

По пальцам прошлась дрожь, потому что было в его голосе что-то такое, что не могло внушать спокойствия. Стилински прищурился, с ненавистью изучая лицо Духа.

— Нет, — холодно ответил Стайлз, решительно развернувшись. Но стоило ему это сделать, как он в тот же момент оказался прямиком возле Неметона.

— Ты же понимаешь, что я спросил об этом только из вежливости?

— О, так это слово есть в твоём словарном запасе? Удивительно, — язвительно проговорил Стайлз, тут же прикусив язык, так как лицо Лиса странно скривилось. Поэтому, когда Ногицунэ жестом пригласил его сесть, Стилински, скрепя сердце, решился повиноваться, аккуратно расположившись почти что на самом краю. В то же мгновение весь лес преобразился, резко перекрасившись в пепельно-белый, а всё остальное пространство вдруг стало напоминать вакуум. Тут же возле Стайлза возник мешочек, внутри которого находилось неимоверное количество гладких камешков, различающихся только по цветам — черные и белые.

— Знаешь, я бы мог убить всех твоих друзей просто так, даже не задумываясь, — спокойно начал говорить Дух, который всегда отличался излишней болтливостью. — Но убивать и получать страдания просто так невыносимо скучно. Поэтому не я буду решать, кого мне убить, а ты, Стайлз. Жизнь всех твоих друзей будет находится в твоих руках.

Стилински нервно вздохнул, в оцепенении замерев. Жизнь его друзей в его руках? Стайлз внимательно всматривался в Ногицунэ, думая лишь об одном, что Дух не просто обманщик, он безумен, иначе, как объяснить эту чертову выходку? И именно в тот момент осознание полной катастрофы обухом огрело Стайлза по голове.

— И почему я должен в этом участвовать?

Лис оскалился, на этот раз беззлобно, а даже как-то снисходительно, но было что-то в его исказившихся чертах зловещее.

— Потому что иначе я убью их всех за раз, начиная с твоей дорогой Лидии и заканчивая Скоттом, который за это время впадет в такое губительное отчаянье, что сам сдастся мне.

— А разве будет по-другому? Что даёт эта игра, если я не знаю даже правил? — осведомился Стайлз, испытывая странный азарт внутри себя.

— Ну же, Стайлз, не будь таким кретином, — раздраженно запричитал Ногицунэ, в нетерпении облизывая губы. — Ты сможешь выиграть время, за которое они, возможно, найдут способ меня заточить обратно в этот убогий обрубок, — Лис презрительно хмыкнул, — к тому же, разве тебе не нравится это чувство? Чувство, когда жизни стольких людей находятся в твоих руках?

Одни движением руки оборотень небрежно высыпал камни на доску, впиваясь своим мертвым взглядом в Стайлза. Стилински поморщился, пытаясь понять, что же ему теперь делать. Логика Ногицунэ была предельно проста — ему неважно кого убивать и как, главное, чтобы убийство приносило как можно больше удовольствия и непредсказуемости. И если он не согласится, они все умрут уже в течение этой недели. Стайлз облизнул губы, находясь в таком отчаянии, что хотелось взвыть.

— Ты же понимаешь, что я всё равно добьюсь того, чего хочу, Стайлз? — деликатно поинтересовался Ногицунэ, приподняв бровь. — У тебя нет выбора, смирись уже.

Белые стены неприятно расплывались перед глазами, а внезапный холод сковал конечности. Выбора нет, с этим не поспоришь, но шанс и надежда есть всегда. Стилински горько улыбнулся, подняв свою голову, уверенно отвечая Лису в ответ.

— Я согласен.