И только лишь змея

Глава 1

– Гарри, ты в порядке?

Гарри проглотил стон, когда неясная фигура обрела форму, и улыбнулся брату, привставшему на своей постели. Обычно Коннор спал очень крепко и не просыпался от незначительного звука в комнате. Должно быть, он шумел гораздо сильнее, чем предполагал, когда усаживался на кровати, или вскрикнул, когда очнулся ото сна.

– Все нормально, – прошептал он, – просто кошмар. Я ненадолго выйду на свежий воздух, подышать.

Он отбросил одеяло и, убедившись, что пижама застегнута до самого верха, накинул на плечи свитер, который обычно носил днем и бросил в ногах кровати.

– Уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – зевая, спросил Коннор.

Гарри облегченно вздохнул. Коннор мог проснуться, но потом без проблем снова заснуть.

– Да, уверен. Спасибо.

– Ладно… – и Коннор захрапел, даже не закончив предложение.

Осторожно прикрыв за собой дверь, Гарри выскользнул из спальни и спустился по лестнице. Из спальни родителей не долетало ни звука, и на кухне не горел свет. Только чтобы окончательно убедиться, что все спят, Гарри использовал Lumos и взглянул на семейные часы, висевшие на стене. Конечно же, все стрелки указывали на надпись «Спят», даже стрелки с именами Сириуса и Ремуса, хотя они и не ночевали сегодня в Годриковой Впадине. Стрелка с именем Гарри указывала сначала на «Прогулка», а затем, как только Гарри решил, чем сейчас займется, передвинулась на «Учеба».

«Почему бы и нет», – размышлял Гарри, все также беззвучно выбравшись из дома и на цыпочках подходя к краю газона. Сегодня он уже не уснет.

Прошло уже две недели с тех пор, как они ввернулись домой на летние каникулы, и каждую ночь Гарри снились две темные нечеткие фигуры. Одна из них лежала, скорчившись в слишком тесном для нее месте, страдая и крича от боли. Другая, непрерывно причитая и всхлипывая, металась месте едва ли большем чем то, в котором была первая фигура. И Гарри понятия не имел, что ему делать с этими сновидениями. Можно было предположить, что сны – это остаточные последствия после битвы с Волдемортом, но непонятно, отчего они атаковали именно его. Он мог бы понять, если бы эти сны были у Коннора. Ведь его близнец был Мальчиком-Который-Выжил, единственным у кого был шрам в виде сердца и связь с Волдемортом.

Но Коннор спал спокойно в то время, как Гарри каждую ночь видел эти кошмары. Он тряхнул головой и отбросил тревожные мысли. У него бывали туманные сновидения в течение учебного года, и беспокойные размышления о них ни к чему не приводили. Если вдруг, или когда раскроется смысл этих двух темных фигур, тогда он будет готов что-то предпринять.

А пока он будет тренироваться в изученных беспалочковых заклинаниях.

– Wingardium Leviosa, – сосредоточившись, произнес Гарри и, когда протянул руку, его палочка взмыла в воздух. Мальчик улыбнулся и оглянулся на ярко вспыхнувший и потрескивающий купол защиты, окружающий их дом и огораживающий его от остальной части Годриковой Впадины, слегка приглушая сияние звезд за его пределами. Купол был там всегда, сколько Гарри помнил себя, защищая их от нападения мстительных Пожирателей Смерти и других приспешников Волдеморта. Он также не позволял Министерству отслеживать использование магии несовершеннолетними.

Однажды их мать пояснила, что эта особенность купола оказалась побочным эффектом защитных чар. В чем Гарри сомневался. Лили Поттер редко полагалась на случайность. Кроме того, об этом эффекте никогда не ставили в известность Министерство.

Гарри быстро произнес одно за другим несколько заклинаний, которые упорно и долго тренировался использовать без палочки, перед тем как уснуть. Nox, Lumos, Finite Incantatem, Wingardium Leviosa, Incendio, Accio, Protego, Reducto, Взрывное проклятье и несколько других, легко соскользнули с его языка без каких-либо неприятных последствий, оставив после себя ощущение покоя и бодрости.

Гарри нахмурился, когда сосредоточившись, без труда справился со многими из них. Он знал, какое заклинание ему хочется воспроизвести следующим. То, которое Волдеморт использовал, чтобы удерживать Коннора в ночь смертельной битвы в конце мая. Cavea. Гарри хотел проверить, сможет ли он сделать это. И что немаловажно, узнать, как с ним бороться. Если он научится использовать это во время сражения, то сможет немного уменьшить страхи и волнение Коннора.

Но в прошлый раз, когда он попытался воспроизвести Cavea, у него получился импульс ослепительного голубого света, своими лучами осветившего окна и разбудившего родителей. Гарри вынужден был извиняться и придумывать историю о выбросе стихийной магии и лунатизме для Джеймса, который не знал о том, что Гарри дал обет защищать своего брата и дополнительно тренируется для этого. После мать отвела его в сторону и попросила не пытаться больше проделать это, если ее не будет рядом, чтобы наставлять его.

И сейчас ее здесь не было.

Гарри закрыл глаза и подумал о другом заклинании - Diffindo. Он уже был готов произнести его, когда рядом с ним, из травы раздался сильно испугавший его голос:

– Что ты делаешь? Магия мешает мне спать.

Гарри обернулся кругом, сосредоточив свое волшебство и поднимая щит Protego. Это заклинание выдерживало большинство проклятий, а после такой большой практики в его применении, оно получалось у Гарри быстрым, как мысль.

Но на траве никого не было, и, засомневавшись, Гарри моргнул. Может это Коннор вышел вслед за ним, чтобы разыграть его, однако он не думал, что брат мог настолько хорошо прятаться или говорить так раздраженно.

«Может быть, это очередная шутка Сириуса», – подумал Гарри и улыбнулся. Его крестный отец часто приходил в Годрикову Впадину, и вполне мог решить, что это будет отличная шутка – подкрасться в темноте и напугать крестника.

– Очень смешно, Сириус, – позвал он. – Можешь выходить, ты меня поймал. Мне было скучно, и я вышел, чтобы немного попрактиковаться в магии.

– Кто такой Сириус?

На этот раз, на границе света от Lumosа Гарри увидел какое-то движение. Трава разошлась в стороны и из нее выскользнула маленькая змейка, которая остановилась, чтобы вопросительно взглянуть на него. Она высунула язык, как будто пробуя его запах на вкус.

Гарри едва дышал – он узнал расцветку змеи: пестрая черно-золотая. Если бы он слегка отклонил голову в сторону и немного прищурился, то смог бы разглядеть очертания черепа и скрещенных костей, повторяющихся множество раз. Это была локуста, редкое для Великобритании волшебное создание. Крошечный укус убивал человека, а в одной змее было достаточно яда, чтобы убить кита. Хуже того, яд тоже был волшебным, изменяющимся каждый час, чтобы нейтрализовать любое противоядие, способное обезвредить яд. А сами змеи были достаточно разумными и злобными, чтобы охотиться на маленьких детей, когда были раздражены, и кусать так, чтобы их яд убивал жертву медленно, а не мгновенно.

Гарри не знал, как локусте удалось преодолеть защиту Годриковой Впадины. Он не имел понятия, как она говорит с ним. Но был уверен в одном, что не хочет, чтобы она находилась так близко к Коннору.

– Уходи, – прошептал он, желая в совершенстве владеть смертельным заклятьем Avada Kedavra, и подготавливая свою магию и всю свою волю для того, чтобы быть готовым произнести Взрывное проклятье. – Просто уходи.

– С чего бы это? Я только что пришла сюда. И я даже нахожу твое общество приятным, – змея скользнула на несколько сантиметров ближе. – Не так часто встречается смертный, способный говорить со змеями. Однажды я встретила одну, но у нас с ней оказалось мало общего. Не сменилось еще и трех времен года, как она плюнула в меня и велела убираться.

Змея подняла голову, и тело её заскользило вперед и назад, изменяя узор на спине так, что череп засиял еще ярче.

– Разве я не прекрасна?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Гарри, – я не могу говорить со змеями.

Однако факты говорили о противоположном, и понимание этого, взволновало его. Он пытался не допускать подобного. Самым важным, как и всегда, была защита Коннора.

– О, да. Ты можешь, – удивленно произнесла локуста. Она опустила голову и посмотрела на Гарри. Глаза у нее оказались поразительно ярко-зелеными, такими же, как у Лили, когда она сердилась. – По крайней мере, ты мог это делать некоторое время назад, когда твоя битва потревожила лес, в котором я жила, и я видела, как ты сражался с еще одним, говорящим со змеями. Он отдавал приказы своей змее.

Локуста издала шипение, которое показалось Гарри похожим на то, как выказывают отвращение чистокровные женщины, демонстрируя свое презрение.

– Растленное существо. Позволить так командовать собой! Я умру прежде, чем представлю такой контроль и покорность.

– Ты видела битву Коннора с Волдемортом? – выдохнул Гарри. Он помнил, что Волдеморт разговаривал с Нагини, приказывая нападать, но… – Он говорил по-английски.

– Конечно же, нет, - ответила локуста, и подползла еще ближе. – Он приказывал на парселтанге, а ты понимал его. Ты даже сейчас говоришь на парселтанге, но на слух воспринимаешь это как обычную речь. Я не знаю, почему, – звучало так, словно ее не слишком это занимало. – Я последовала за тобой, потому что ты заинтересовал меня, и то, что я видела, убедило меня, что ты все будешь делать очень хорошо.

– Буду делать хорошо что? – спросил Гарри, направляя на змею волшебную палочку и вспоминая, что еще он слышал о локустах.

«Они нападают стремительно, почти также быстро, как это делают рунеспуры. Локусты очень своевольны и не служат магам долго. Волшебники, содержащие или разводившие змей для наблюдения за ними или получения яда, почти всегда умирали, и змеи ускользали на свободу. По законам Великобритании, даже простое владение локустой приравнивалось к преступлению».

Хотя насколько Гарри мог припомнить, ни один из магов, изучающих этих змей, не был змееустом.

«Нет, только не я», – на грани истерики подумал Гарри. – «Только темные маги обладают этим даром, а я не темный. Нет, я не такой. Сортировочная шляпа распределила меня в Слизерин, но Коннор сказал, что я хороший. Я должен быть таким».

– Заботиться обо мне, – ответила локуста, снова обращая на себя его внимание.

Гарри обругал себя за то, что впервые позволил себе отвлечься. Так или иначе, он – змееуст. В любом случае, он не собирается когда-нибудь использовать этот дар, поэтому не будет сейчас беспокоиться об этом.

– Мне необходим кто-то, кто будет заботиться обо мне: натирать до блеска чешую и рассказывать о моей красоте, кормить меня самыми вкусными кусочками пищи. Я люблю яйца и молоко, и мясо птицы, и сладости, и…

– Я не собираюсь заботиться о тебе! – прошипел ей в ответ Гарри, и на этот раз, его голос показался ему тем самым шипением, которое слышала локуста. Голос, состоящий из сложного ритма и мягких согласных звуков. Конечно же, это не был английский.

Он выбросил эту мысль из головы. Но не злой. И не собирается стать таким.

– Нет, ты будешь, - сказала локуста. – Я наблюдала за тобой. Ты одержим заботой о сладком мальчике, живущем с тобой в одном гнезде. Не будешь обо мне заботиться, я укушу его.

Гарри сглотнул. Он знал, что змея может это сделать. Он не мог быть рядом и следить за Коннором день и ночь напролет, и если он не уничтожит сейчас локусту, она найдет дорогу в дом и укусит брата.

«Если только я не уничтожу её прямо сейчас».

Гарри поднял палочку, чтобы произнести проклятье, но локуста стремительно бросилась вперед, поднялась по его ноге вверх и обвилась вокруг левой руки. Гарри приготовился к укусу, но отвел палочку в сторону. Он все равно сможет убить её, когда она ослабит хватку. Он всегда был готов пожертвовать своей жизнью ради Коннора. Он может сделать это прямо сейчас.

Локуста не стала кусать его. Вместо этого, её тело снова засияло, и она исчезла.

Гарри поднес ближе волшебную палочку, чтобы рассмотреть руку в свете Lumos. Локуста стала ярким, золотисто-черным узором на его левом предплечье. Гарри ткнул в него палочкой. Он не ощущал ничего кроме кожи.

«Похоже на Темную метку», – подумал он и на мгновение задрожал от отвращения.

– Меня зовут Силарана, – произнес самодовольный голос локусты в его голове. – Будешь заботиться обо мне и делать все, что я пожелаю, тогда я останусь с тобой в таком виде. Если же нет - я снова оживу и укушу твоего сладкого мальчика или любого, кого захочу.

- Как ты это сделала? – прошептал Гарри. – Я никогда не слышал, что змеи-локусты способны на такое.

- Только с теми, кто может говорить со змеями. И я хотела этого. Теперь я твой питомец, так что заботься обо мне хорошенько.

Гарри погладил кожу на руке, чувствуя себя странно, но не решаясь предпринять что-нибудь. Он придумал несколько комплементов, от сладости которых у него едва не свело зубы, и пробормотал их.

Мгновение позже у него в голове раздалось довольное шипение.

Гарри подавил желание притвориться больным и пошел к дому, чтобы позаботиться о своем питомце.
______________________________________________________________
– Мама! Мама!

Улыбаясь, Гарри посмотрел на брата. Вместе с Коннором они провели большую часть дня вне дома: Гарри выполнял дополнительное домашнее задание, которое ему задал профессор Снейп на лето, а Коннор читал книгу об истории магического общества, которую начал читать по настоянию Лили; и от жары Коннор уже плохо соображал. Гарри совсем не удивился, когда Эррол, старый потрепанный филин Уизли, ворвался через специально оставленное для него отверстие в защитном куполе над домом, а Коннор схватил обоих, филина и письмо, пользуясь возможностью немного отвлечься.

Судя по голосу близнеца, Гарри решил, что в письме хорошие новости.

– Что такое? – спросила Лили Поттер, выходя из дома.

Гарри слегка расслабился. Его мать была единственным человеком, полностью обо всем осведомленным: об обучении Гарри, его подготовке и предназначении. Она вдохновила его стать тайным защитником Коннора, и знала, что, если возникнет необходимость, Гарри пожертвует собственной жизнью ради брата. Что при любых обстоятельствах он будет защищать Коннора, оставаясь в тени, и никогда не станет соперничать с ним. Она не знала абсолютно всего о Гарри, но знала достаточно, чтобы он мог слегка ослабить бдительность в её присутствии и не носить постоянно эту маску.

– Уизли хотят, чтобы мы вместе прошлись по магазинам в Косом переулке тридцать первого июля! – сказал Коннор подпрыгивая. Он надолго умолк, а потом добавил, как будто Лили могла забыть, что это за день. – В наш день рождения!

– Я знаю, – сказала Лили и взглянула на Гарри.

Гарри пожал плечами и взглядом дал понять матери, что если Коннор пойдет в Косой переулок под надлежащей защитой, с ним все будет в порядке. Лили снова обернулась к Коннору, который смотрел на неё с надеждой в сияющих карих глазах.

– Хорошо, Коннор. Ты можешь пойти. И мы с отцом и Гарри придем тоже. Заодно сможем купить в этот день школьные принадлежности.

– Да! – воскликнул Коннор и обнял Лили. – Спасибо, мама! Я пойду, напишу Рону прямо сейчас!

Он бросился к дому, вероятно, чтобы найти перо и пергамент. Гарри покачал головой. Коннор оставил все письменные принадлежности, которые использовал для заметок, рядом со своими книгами, и вполне мог воспользоваться ими.

Лили постояла, долго глядя на дом. Затем отвернулась, подошла к Гарри и села на траву рядом с ним.

«Чего она хочет?» – Гарри проигнорировал вопрос Силараны, но прикоснулся к своей левой руке, чтобы успокоить её. Казалось, Силарана больше любопытствует, чем угрожает, когда задает вопросы о его родителях, и с готовностью ждала ответа, который услышала от его матери, заговорившей тихим, напряженным голосом.

- Гарри, как ты думаешь, хорошо ли продвигается ли обучение Коннора?
Гарри вздохнул, и последний намек на улыбку покинул его лицо. Когда он говорил с Лили, почти как равный с равным, как один защитник Мальчика-Который-Выжил с другим, он не мог лгать.

– Не так хорошо, как я надеялся, мама. Он не понимает, почему должен изучать всю эту историю и политику теперь, после того как мы позволили ему так долго игнорировать эту часть его образования. Я разговаривал с ним несколько раз о том, что Мальчик-Который-Выжил должен объединить и возглавить магическое сообщество, чтобы избавиться от Волдеморта, но он не понимает, зачем ему это делать. Он представляет себе драматическое сражение между ним и Волдемортом, как это было в мае. Он не задумывается о том, что будет дальше, или что это могло бы помочь ему одержать победу.

Лили вздохнула и кивнула в ответ.

– Я так и думала, – сказала она. – Хорошо, я буду продолжать давать Коннору книги и расскажу ему, чему он должен научиться. Я попрошу Ремуса рассказать ему несколько историй о жизни оборотней. Это ненавязчиво позволит освоить те достоинства, которые ему необходимы. Коннору больше по душе истории, чем исторические хроники.

Гарри кивнул, ощущая прилив братской привязанности глубоко в груди. Коннору рассказы о прошлом нравятся больше чем сама история, а больше всего – рассказы о дуэлях и битвах. Сладости нравятся ему больше учебы. Он владел заклинаниями, которые должен знать первокурсник, и исполнял их грамотно, без каких-либо устремлений к овладению большей силой. До его столкновения с Темным Лордом, он очень мало знал об истинном зле. Ведь когда Волдеморт напал и оставил Коннору шрам от отраженной Avada Kedavra, тот был слишком мал, чтобы что-нибудь помнить об этом.

Коннор был отмечен для жизни полной лишений, а Гарри не собирался позволить этим испытаниям навредить брату или убить его. Он изучит историю, чистокровный этикет, заклинания – темные или светлые – на которые у Коннора нет времени или возможности использовать. Возможно, именно по этой причине его распределили в Слизерин: найти наилучший путь сосуществования с темными магами, чтобы они приняли Коннора. Это было единственной причиной, которая имела для Гарри хоть какой-то смысл.

«Ты – глупец», – спокойно произнесла у него в голове Силарана.

Что особенно беспокоило Гарри в его отношениях с локустой, так это её способность заглядывать в его мысли. В уме он сказал змее, что она прекрасна как солнечный свет на траве, а она зашипела в ответ и позволила себя отвлечь.

– Гарри?

Гарри моргнул и вернулся в реальность, в которой его мать склонилась над ним.

– В этом году Сириус приедет вместе с тобой в Хогвартс, – начала Лили.

Гарри уставился на неё. Лили быстро положила руки ему на плечи и покачала головой.

– Не из-за того происшествия, – сказала она. – Не потому, что ты ничего не смог сделать, Гарри. Никто не мог знать, что Волдеморт скрывается в голове у Квирелла. Никто, – она слегка встряхнула сына.

– Не вини себя за это.

Гарри кивнул, но медленно. Он считал, что вина имеет большое значение и если он чувствует её в сердце, то в будущем будет более бдительным, когда нападения Темного Лорда на его брата станут еще более изобретательными.

«Натуральный кретин», – заявила Силарана.

– Официально, он будет помощником мадам Хуч, чтобы помогать ей судить квиддичные матчи, – продолжила Лили, улыбнувшись Гарри. – Неофициально, он будет приглядывать за Коннором, даже в гриффиндорской башне и на уроках, на которые ты не сможешь попасть. Просто немного помощи, Гарри. Сириус будет думать, что он – единственный защитник Коннора, конечно же, поскольку ему ничего не известно о тебе. Но мы с тобой знаем, что оберегая брата, ты проделал отличную работу, – она обняла его и в течение долгой минуты крепко прижимала к себе.

Мало-помалу Гарри позволил себе расслабиться. Нет, он не потерпел неудачу. Он защитил Коннора от тролля, Лестрейнджей, и сдерживал Волдеморта до тех пор, пока Коннор не сумел победить его своей чистой любовью, просочившейся через его кожу. Он справился с этим. Гарри должен радоваться присутствию Сириуса. Рядом с крестным отцом ему будет веселее, и он поможет Гарри с Коннором. К тому же, он не склонен потакать чему-либо слизеринскому или темному. Если Гарри начнет соскальзывать на мрачные, темные пути, Сириус обязательно предупредит его об этом, и вытащит обратно к Свету – если понадобиться, то за шкирку.

– А Ремус не сможет приехать? – спросил Гарри.

Ремус был крестным отцом Коннора, и оберегал близнеца Гарри в своей собственной мягкой манере, тогда как Сириус действовал яростно. К тому же, он был самым лучшим рассказчиком захватывающих историй для Коннора.

Лили покачала головой.

– Волчье противоядие еще не совершенно. И пока ситуация не изменится, родители не потерпят присутствия Ремуса в Хогвартсе.

Гарри кивнул. Что ж, приезд Сириуса уже удача, и не стоило желать чего-то сверх того. Он будет наслаждаться компанией своего крестного отца.

«Вот еще один, кого я бы не отказалась укусить», – мечтательно произнесла в голове у Гарри Силарана.

Гарри открыл рот, чтобы сказать что-то почти забывшей о его присутствии матери, когда услышал её вскрик. Он посмотрел вверх.
Черный филин бился снаружи защитной сферы. Через мгновение он ворвался в отверстие, проделанное для него Гарри, который ожидал его прилета, и царственно опустился вниз, приземлившись в нескольких футах от Гарри. Филин протянул длинный коготь, вокруг которого было привязано письмо.

– И от кого это? – Лили высоко приподняла брови.

Покраснев, Гарри отвязал письмо. Он думал, что у него будет время все объяснить матери, прежде чем это случится – и до сих пор он надеялся, что это все же не произойдет.

– Э-э-э, мам, это Империус, филин Драко.

Империус пристально смотрел на Лили ярко-желтыми глазами. Лили смотрела на него в ответ, сузив свои яркие зеленые глаза.

– Сова Малфоев может проходить через защиту вокруг нашего дома, – произнесла она.

Гарри поморщился.

– Гм... да?

– Гарри, – сказала Лили, и в её нежном печальном голосе Гарри услышал разочарование, – это опасно.

Залившись краской, Гарри опустил голову.

– Я знаю. Но Драко хотел написать мне, и я подумал, что менее опасно будет, если сова прилетит сюда, чем, если заметят вылетающую отсюда Хедвиг.

– Ты мог бы отказать ему, – обронила его мать.

– Это было трудно, учитывая, что я не мог объяснить почему, – признался Гарри. Его матери не было рядом, чтобы услышать весело болтающего Драко, и она, конечно же, не видела шока и смятения, отразившихся на лице Драко, когда Гарри намекнул, что возможно летом они не смогут общаться. – И я не думаю, что должен был сказать ему почему.

– Что ж, конечно же, не должен был, – сказала Лили и еще минуту разглядывала Империуса. Затем она кивнула. – Так что пишет юный Малфой?

Гарри просмотрел письмо, а затем, раздраженно выдохнув, закрыл глаза:

– Он хочет встретиться со мной в Косом Переулке. На наш день рождения.

– Не сомневаюсь, конечно, он хочет, – прошептала Лили. – Хорошо, теперь важно, что мы пойдем туда вместе с Коннором, – она поднялась на ноги. – Напиши ему, что придешь.

Гарри кивнул, поднимаясь.

– Хочешь проверить, нет ли на Империусе следящих чар? – спросил он, но его мать уже убрала волшебную палочку.

Он медленно вошел в дом, чтобы найти письменные принадлежности и принести еду для Силараны, которая уже представляла, какова будет на вкус плоть Коннора, если она не получит шоколадную лягушку.
_______________________________________________________________
Лили вздохнула. Она проверила сову на наличие всех известных ей чар и ничего не обнаружила. Империус переминался с ноги на ногу, разглядывая её с неприкрытым отвращением. Потом перелетел в импровизированную совятню позади дома, где семейные совы проводили большую часть времени.

«Может было глупо так волноваться», – подумала Лили, снова садясь на землю и позволяя солнцу и ветру гладить себя по волосам. – «Но это же Малфои».

Она была почти вне себя от беспокойства после письма Гарри, в котором он написал, что подружился с Драко Малфоем. Что задумал наследник Малфоев? Более того, осознавал ли Гарри, что он делает? Он знал, что Малфои были Пожирателями Смерти. Он подробно изучал, в деталях, все семьи, которые были врагами Коннора или могли стать таковыми.

Но необходимость скрывать силу Гарри и его положение рядом с Коннором, убедили ее позволить эту дружбу. Насколько она могла видеть, до сих пор это не принесло никаких негативных последствий. Гарри даже вернулся невредимым из Малфой-мэнора, где провел прошлое Рождество.

До сих пор.

Лили закрыла глаза. Малфоев всегда притягивала сила. А Гарри…

Гарри был самым могущественным волшебником своего возраста, которого она когда-либо видела, вне всяких сомнений. Так было с той самой ночи, когда они с Джеймсом бросились в заброшенный дом, в котором Темный Лорд якобы держал в плену их сыновей. Они испытали ослепляющий страх, когда поняли, какой трюк сыграл с ними Питер, вернулись обратно домой в Годрикову Впадину и обнаружили сломанную защиту и мертвого, или почти мертвого, Темного Лорда на полу. Магия Гарри беспокойно бурлила вокруг него, в поисках выхода силы. Эта мощь могла легко обратить его к Темноте. Лили подсказала сыну стать защитником Коннора и ради него самого тоже, чтобы он мог изучать чары и беспалочковую магию с определенной целью, работающей для Света, а не против него.

Но это было сделано для него лишь частично. Коннор был Мальчиком-Который-Выжил, самой бесценной фигурой в этой войне. Гарри был жертвой, рыцарем в тени великолепного короля Коннора. Если от Гарри потребуется умереть, отдать жизнь ради безопасности, здоровья и нормального детства Коннора, Лили знала, что он так и сделает. После долгой подготовки и обучения, он сделает это с радостью. Гарри считал, что нет в жизни более высокой цели.

Она знала, что это правильно, поскольку в пророчестве было ясно сказано, что именно младший брат-близнец будет их спасителем.

Лили Эванс Поттер склонила голову и сжала кулаки: «Я знаю, что поступаю правильно. Но все еще лежу без сна по ночам и думаю, справедливо ли это».

Такие мысли были еще одной причиной поощрять дружбу Гарри с мальчиком Малфоев. Пока Драко не причиняет вреда Коннору, он все еще может быть хорошим утешительным призом для мальчика, который делает для других так много.

«Но в момент, когда он оступится...

Что ж. Когда он попытается навредить Коннору, Гарри будет знать, что делать».

– Лили? – позвал её Джеймс из дома.

Лили поднялась и снова нацепила на лицо ровную счастливую маску. Она и Гарри отказались от своей наивности, чтобы Коннор и Джеймс могли сохранить свою. И эта чистота была слишком драгоценна, чтобы запятнать её. Джеймс не должен узнать, что происходит.

– Я здесь, Джеймс, – откликнулась она и позволила мужу, вышедшему из дома, обнять себя.

Закрыв глаза, Лили прислонилась к нему. «Пожалуйста, держи меня крепче», – подумала она, но не осмелилась произнести этого вслух. – «Когда ты рядом, я могу верить, что все будет хорошо, и могу представить, что Темных Лордов не существует».


Глава 2. Старая семейная вражда

- Рон!

- Коннор! С днем рождения, приятель!

Гарри спрятал улыбку, наблюдая, как Рон и Коннор бросились друг к другу, будто они расстались год назад вместо нескольких недель. Казалось, они не знали что делать, поравнявшись друг с другом, но в конце концов обнялись, похлопав друг друга по спине. Затем Коннор отступил и из-за Рона оглядел остальных Уизли, которых повстречал у кирпичной стены в задней части Дырявого котла.

- Дред, Фордж, - сказал Коннор с усмешкой, которая, по мнению Гарри, вероятно означала тайный розыгрыш, в который он не был посвящен, – придумали что-нибудь интересное в последнее время?

- Да, - сразу ответил одни из близнецов.

Гарри так и не научился различать их, поскольку слишком редко бывал в Гриффиндорской Башне в прошлом году. Он решил устранить этот пробел в новом семестре. Это поможет ему не стать еще большим слизеринцем, что было бы очень хорошо, учитывая крайности, на которые решился пойти профессор Снейп, чтобы заставить Гарри принять его «убеждения» в прошлом году.

- Попробуй это, - он протянул плоский желтый кекс, на который Коннор нервно уставился.

- Э… Нет, спасибо, Джордж, - ответил брат.

- Я – Фред, - сказал близнец.

- Нет, я – Фред, - сказал другой.

Коннор вместе с Роном рассмеялись. Гарри наблюдал. Иногда ему хотелось также легко сходиться с другими людьми, как это удавалось его близнецу. Коннор отлично приспособился, покинув Годрикову Впадину, и войдя в огромный волшебный мир. То, что для других было само собой разумеющимся, он "научился" считать само собой разумеющимся, более того, он никогда не показывал, что он доволен своей известностью.

Но затем Гарри оттолкнул свою тоску по жизни, которой у него никогда не будет, и напомнил себе, что так даже лучше. Если бы он на самом деле был в эпицентре таких событий как это, он стал бы уделять слишком много внимания другим людям, а значит, не мог бы присматривать за Коннором.

- Коннор, дорогой, - сказала миссис Уизли, обнимая брата Гарри так сильно, что тот не мог вздохнуть. Минуту Гарри изучал её лицо. Он знал, что она потеряла двух братьев в первой войне с Волдемортом. Однако, она не выказывала каких-либо следов скрытой печали. Возможно потеря произошла слишком давно и она уже пережила это.

- Я так рада, что твои родители позволили тебе прийти.

Затем она посмотрела на Лили и Джеймса и со слегка нервной улыбкой протянула им руку.

- Молли Уизли. А это мой муж Артур, - она кивнула на рыжего, слегка полноватого мужчину позади неё, который ободряюще держал за руку испуганную рыжую девочку, вероятно свою дочь. Он поднял взгляд, когда его жена шикнула на него, и вышел вперед, протягивая руку.

- Джеймс Поттер, - произнес их отец с легкой улыбкой и пожал Артуру руку. – Это – моя жена Лили, - мать кивнула, не отрывая взгляда от Коннора, стоявшего между близнецами и Роном. Секунду спустя, её лицо расслабилось, когда девочка осторожно подошла ближе к Коннору. Гарри понял. В окружении такого количества людей, его близнец будет трудной мишенью для удара.

- Вы, конечно, уже наслышаны о нашем сыне Роне, - суетилась Молли Уизли, - а это наша дочь Джинни. В этом году она пойдет в Хогвартс. - Джинни опустила голову и покраснела так сильно, что ее лицо сравнялось по цвету с волосами. – Это наши близнецы Фред и Джордж, - слегка неуверенно продолжила Молли.

- Ты опять ошиблась, мама, - произнес близнец слева, - Я – Джордж.

Молли Уизли, надо отдать ей должное, проигнорировала реплику сына и указала на старшего мальчика Уизли, который только что остановился позади к Артура, сложив руки перед собой.

- А это наш сын Перси, - сказал она, с несомненной гордостью в голосе. – Он учится на шестом курсе и является старостой Гриффиндора, верно, Перси, дорогой?

Перси кивнул. Гарри внимательно рассматривал его. У Перси были большие темные круги под глазами, а руки, сложенные на груди руки были сжаты в кулаки. Он выглядел так, будто долгое время был сильно обеспокоен чем-то или взволнован. Однако голос его был вежлив и спокоен, когда он произнес:

- Да, мама. Приятно познакомиться, миссис Поттер, - он взял Лили за руку, а она пристально смотрела ему в глаза долгим взглядом, прежде чем улыбнуться.

- Мне тоже приятно познакомиться, Перси, - ответила она тихо, а затем подтолкнула Гарри вперед, положив руку ему на плечо. – Это наш сын Гарри. Вместе с Коннором он идет на второй курс Хогвартса.

Миссис Уизли глянула на Гарри и произнесла, стараясь скрыть свое смущение.

- О, как мило, - она надолго умолкла, а затем сказала, - я не знала, что у вас есть еще один сын.

Джеймс откашлялся и обогнул Лили, чтобы взлохматить Гарри волосы.

- Он у нас тихий мальчик, - с любовью сказал отец, - он – близнец Коннора, но вы никогда не догадались бы об этом, поскольку они очень разные. Нашему Гарри нравятся книги и учеба, не так ли, Гарри?

Гарри улыбнулся отцу. Все было так, как и должно происходить. Гарри часто ощущал, что отец любит его, но не совсем понимает. Как можно не хотеть больше времени проводить играя в квиддич, или шалить, чем сидеть за старыми пыльными книгами? Но этого следовало ожидать, поскольку Джеймс не знал о тех усилиях, которые приложил Гарри, чтобы защитить Коннора.

- Да, отец, - ответил Гарри.

Когда он снова посмотрел на миссис Уизли, ее лицо слегка прояснилось.

- Перси был таким же в детстве, - призналась она шепотом, который прозвучал совсем не тихо.

- Мама, - сказал Перси многострадальным тоном.

Гарри посмотрел на него снова. Лицо его все еще было напряженным, и его веселая улыбка только подчеркнула это, вместо того чтобы скрыть. Гарри решил, что это из-за семейных проблем, о которых все знали, но старались не замечать. Не было такого закона, согласно которому все Уизли должны делиться своими тайнами со всеми Поттерами, или что Коннор, которому что-то об этом известно, должен обязательно рассказать обо всем своей семье.

- Тогда ты, конечно же, должен быть в Гриффиндоре, - продолжала болтать миссис Уизли, не обращая внимания на сына. – Почему же Рон не рассказывал нам о тебе в своих письмах? – нахмурилась она, глядя на своего младшего сына, который в этот момент подзадоривал Коннора съесть один из кексов близнецов.

- Я учусь в Слизерине, мэм, - тихо ответил Гарри.

Внутренне он поежился, когда сияние её глаз слегка померкло, но сказал себе, что должен был быть готовым к этому. Он больше не думал, что сможет сменить факультет, Дамблдор не допустит этого. Но он может поступать как гриффиндорец, насколько это будет возможно. Именно это он теперь будет делать.

Почему ты этого хочешь? – спросила его Силарана.

- О…, - сказала миссис Уизли после долгого неловкого молчания, - как…мило.

Однако через мгновение она оживилась и захлопала в ладоши, чтобы собрать всю свою семью вместе.

- Прежде всего, мы должны купить школьные мантии, - сказала она под дружный стон своих детей, - а затем, можно будет зайти в кафе Флориана Фортескью, я думаю.

Она улыбнулась, когда Коннор зааплодировал. Гарри тоже улыбнулся. Никто из родителей не был настолько силен в чарах, чтобы сделать мороженое.

- А после будет сюрприз, - Молли взглянула на Гарри. – Ты тоже можешь пойти с нами, дорогой.

Гарри покачал головой.

- Спасибо, мэм. Но я встречаюсь с друзьями.

Молли кивнула, а затем она и Артур, который был вовлечен в обсуждение квиддича с Джеймсом, стали удаляться вместе с примкнувшим к ним Коннором. Лили дождалась, пока они почти скрылись из виду, а затем повернулась к Джеймсу.

- Сириус проводит их?

Джеймс хмыкнул.

- Конечно же. В отличие от авроров он работает не зазря.

- Он уже не аврор, - ответила Лили язвительно, чего Гарри никогда не слышал прежде в голосе матери. Ну конечно же, подумал он, когда Коннор был дома под защитой, его безопасность не зависела только от одного Сириуса.

- Это была не его вина, - сразу ответил Джеймс. – Если бы миссис Забини приняла все в шутку…

- Неважно, - отрезала Лили. – Он проводит Коннора?

- Да, любимая, - ответил Джеймс, притягивая к себе жену. – Обязательно. Не стоит так волноваться.

Гарри подумал, что стоит. Они были в самом центре Косого переулка, и казалось, что половина волшебников всей Англии решили сегодня сделать покупки. Кроме того, вероятно им просто придется доверить безопасность Коннора Уизли и Сириусу, потому что Коннор не хотел, чтобы его родители пошли вместе с ним, а Гарри не мог следить за ними в открытую.

- Гарри!

Вздрогнув, Гарри успел наполовину обернуться, когда Драко Малфой врезался в него и обнял его наверное также крепко, как Молли Уизли обнимала Коннора. Затем Драко резко ослабил объятия и постарался все же поприветствовать Гарри как положено чистокровному наследнику. От волнения его лицо слегка покраснело, а глаза сияли.

- Гарри Поттер, - сказал он, - приветствую тебя здесь, в Косом переулке, в день твоего рождения.

Гарри моргнул, но вернул Драко рукопожатие.

- Спасибо, Драко, - ответил он, чувствуя, что улыбается почти беспомощно. Это не имело никакого смысла. Малфои были одной из величайших угроз для Коннора, а Люциус Малфой был добровольным Пожирателем Смерти – и не важно, что Драко думал по этому поводу – они были слизеринцами до мозга костей. Драко даже поставил себе цель - убедиться, что Гарри проведет как можно меньше времени со своим братом во время учебного года. Гарри мог думать обо всем этом в Годриковой Впадине и корить себя за то, что допустил эту дружбу. Но когда он был с Драко, ничто из всего этого не имело значения.

- Мистер Поттер.

Услышав это, Гарри резко обернулся. К ним приближался Люциус Малфой, прокладывая себе путь с вальяжным высокомерием, его жена Нарцисса держала его под руку. Увидев Гарри, она улыбнулась со странной смесью хищного интереса и теплотой, которую она уже продемонстрировала Гарри на рождественских каникулах, когда Гарри видел ее в последний раз. Люциус устремил взгляд на Гарри и слегка склонил голову в поклоне.

Затем его взгляд переместился на Джеймса и Лили и стал ледяным.

- Мистер Поттер, еще один, - прошептал он, – и очаровательная миссис Поттер.

Гарри оглянулся на родителей и был поражен метаморфозой. Иногда он забывал, что они оба сражались с Волдемортом достаточно долго для того, чтобы их уничтожение стало приоритетной целью Пожирателей Смерти. Джеймс извлек свою волшебную палочку и дрожал в ожидании удара. Лили стояла, скрестив руки на груди. Гарри знал, что из этой позиции она была готова в одно мгновение метнуть заклинание.

- Хочешь навредить моему сыну? - прорычал Джеймс. – Ты смеешь угрожать ему, Малфой?

Люциус моргнул. У Гарри сложилось впечатление, что тот действительно был в замешательстве, и сделал себе заметку обдумать этот странный факт позднее. Однако, оказалось, что ему не потребуется этого делать, поскольку отец Драко приподнял брови и тотчас объяснил свою растерянность.

- У меня нет намерения навредить вашему сыну, - сказал он, и его взгляд снова переместился к Гарри. – Юный мистер Поттер произвел на меня сильное впечатление во время своего визита к нам в мэнор. Мы понимаем друг друга.

Он снова взглянул на Джеймса.

- Признаюсь, я впечатлен тем, что вы смогли воспитать его таким образом, Поттер. Более волшебником, чем ты сам, как я подозреваю.

Гарри поморщился. Двусмысленный комплемент был не столь резок, как те вещи, которые Люциус говорил Гарри в мэноре, но у Джеймса был горячий нрав.

Джеймс направил на Малфоя палочку и начал:

- Diff—

- Expelliarmus! – четко произнесла Лили, и палочка ее мужа влетела ей в руку. Нахмурившись, она посмотрела на мужа. – Доверься мне, Джеймс.

Она обернулась к Люциусу и Нарциссе и хотя ее манеры не стали дружелюбнее, чем были, было ясно, что она не собирается проклинать их.

- Пожалуйста, простите моего мужа, - сказала Лили. – Иногда у него…бывают трудные периоды, напоминающие ему о вещах, которые он предпочел бы забыть, - она еще раз мельком взглянула на Джеймса, когда он попытался протестовать себе под нос.

- Конечно, - ответил Люциус как истинный образец изысканной вежливости. Никто никогда не догадается, что он разговаривает так с кем-то, кого считает грязнокровкой, подумал Гарри, наблюдая за ним. Он почувствовал тонкий намек на восхищение, поскольку знал, как трудно оставаться бесстрастным, и что ему еще нужно работать над этим.

- В любом случае, нам нужно идти, если мы хотим купить мальчикам школьные принадлежности и подарок Гарри на день рождения.

Гарри откровенно уставился на него.

- Мистер Малфой, - проговорил он после паузы, - благодарю Вас, но это совершенно не обязательно…

- Абсолютно обязательно, Гарри, - сказала Нарцисса и улыбка расцвела у нее на лице. В противоположность ее взгляду, ее голос был мягким. – Драко говорил о твоем дне рождении на протяжении всего лета, пока мы не прочувствовали это. Я буду чувствовать себя очень виноватой, если мы не преподнесем тебе подарок. Пожалуйста, пойдем с нами и позволь подарить тебе скромный подарок в знак нашего уважения.

Гарри не видел никакой возможности отказаться, кроме непростительного хамства, поэтому он склонил голову и пробормотал:

- Конечно, миссис Малфой.

- Такой вежливый мальчик, - сказала Нарцисса и кивнула Лили и Джеймсу, – влияние вашего воспитания.

Его родители не знали, как реагировать на это, поэтому они позволили ему пойти. Обернувшись, Лили сказала:

- Мы будем ждать тебя во «Флориш и Блоттс», когда вы закончите.

- Хорошо, мама, - ответил Гарри.

Драко дождался пока они повернут за угол прежде чем взорваться:

- Это отвратительно, Гарри. Они всегда так к тебе относятся? И как насчет друзей семьи? Они всегда смотрят на них как на книзла, притащившего какую-то гадость? А если…

- Драко, - с мягким укором произнесла Нарцисса, и Драко тот час замолчал. Он кипел от злости, лицо покраснело на мгновение, а потом Драко снова просиял.

- Подожди, пока не увидишь, что мы купили тебе, Гарри! Это замечательно. И ты никогда не догадаешься что это! Ну, попробуй!

Почему он считает, что ты сможешь догадаться что это, если он только что сказал, что ты никогда не догадаешься? – прошипела Силарана в голове у Гарри. Он будет вторым, кого я с удовольствием укушу, если не смогу найти твоего братца. Он плюется на меня. Скажи ему, чтобы прекратил.

Гарри поспешно пробормотал в уме несколько поспешных комплементов и натянул рукав мантии на левую руку, чтобы защитить Силарану от слюны Драко. Когда он сделал это, то поймал взгляд Люциуса Малфоя и увидел, как он приподнял бровь. Гарри ответил холодным взглядом на любопытство старшего Малфоя и вернулся к угадыванию.

- Э…снитч? – сказал он.

На мгновение Драко выглядел обеспокоенным, а затем рассмеялся и тряхнул головой.

- Нет! Я хочу, чтобы ты сосредоточился на ловле чего-то более существенного.

- Еще одна сова? - предположил Гарри.

- У тебя уже есть Хедвиг, - Драко пританцовывал перед ним, когда они двинулись дальше по переулку. – Попробуй еще разок!

Гарри продолжил угадывать и успокаивать Силарану. Это было непросто, и впервые он был благодарен, что рядом нет Коннора, чтобы отвлекать его внимание.

И он был особенно благодарен за то, что брата нет рядом, когда увидел, что же купили для него Малфои.
___________________________________________________________
- Я… Я не могу принять это, миссис Малфой, - запинаясь произнес Гарри, уставившись на Нимбус 2001, который он держал в руках. – Это слишком дорого. Пожалуйста. Я не могу, мне неловко.

Он попытался вернуть метлу улыбающемуся продавцу, который принес ее из заднего помещения магазинчика «Все для квиддича».

Нарцисса перехватила ее прежде, чем улыбка продавца успела смениться гримасой, и мягко прижала ее к Гарри. Она держалась с таким уважением, что Гарри стало стыдно за свою неуклюжесть, и на этот раз он не оттолкнул метлу, а принял её в ладони, как и полагается принимать столь ценные подарки. Но он продолжал качать головой и пытаться что-то сказать, пока Нарцисса не наклонилась к нему и не положила палец на его губы.

- Это верно, что вы не дали нам равноценного подарка, Гарри, - ласково произнесла она. Её улыбка напомнила Гарри Сириуса, когда тому удавалась особенно веселая шутка. – Вы дали нам нечто гораздо более ценное.

Она глянула на Драко, который рассматривал метлу в немом восхищении и, слегка понизив голос, произнесла:

- Я никогда не видела моего сына столь счастливым, как этим летом.

Гарри моргнул.

- И вы думаете, что я для этого что-то сделал, миссис Малфой?

- Не совсем, - ответила она. – Ты сделал все возможное, что было в твоих силах, - она кивнула в сторону Люциуса, который остался у входа в магазин. – Мой муж считает также, и это одна из причин, почему мы решились на этот подарок.

Гарри просто задеревенел. Каждый из Малфоев сделал ему подарок на Рождество в прошлом году, каждый с тонким значением. Люциус подарил Проявитель врагов, как ироническое приветствие противника. И то, что старший Малфой согласился подарить метлу, которая была даром дружбы, если Нарцисса сказала правду…

Гарри не знал, что все это значит. Но понимал, что если не примет подарок, это будет оскорблением для Малфоев.

Он кивнул и сделал глубокий вдох.

- Тогда я принимаю дар, - сказал он, и в собственных ушах его голос показался хриплым. – Спасибо, миссис Малфой.

Нарцисса поцеловала его в щеку, кивнула продавцу, который снова заулыбался.

- Мы берем ее, - и она улыбнулась. – С днем рождения, Гарри!

- Не могу дождаться, чтобы опробовать ее, - мечтательно сказал Драко.

Я все еще хочу его укусить, - заметила Силарана.

Люциус пристально смотрел на него.

Краткий миг Гарри лелеял надежду, что в Хогвартсе все будет проще. Иначе он боялся, что просто свихнется.
_______________________________________________________

- Такая сутолока, - сказал Люциус, презрительно скривив губы, как спустя несколько часов они вошли во «Флориш и Блоттс».

Гарри пришлось согласиться. Видимо, какая-то новая знаменитость рекламировала здесь свою книгу, и магазин был заполнен возбужденными ведьмами, теснившихся рядом с автором, вытянув шеи и воркуя, как голуби.

Прежде чем Гарри увидел родителей, в «знаменитости» он узнал Гилдероя Локхарта. Он стоял на сцене в центре магазинчика, со своей книгой в руке «Я – волшебник» и позировал перед непрерывно щелкающими камерами. Гарри скривился почти как Люциус. Локхарт выглядел как средоточие всего негативного в знаменитом человеке. И Гарри не удивился бы если…

Тут Локхарт рассмеялся, сбежал со сцены, сказав: «Две знаменитости по цене одного!», и вытащил Коннора на сцену рядом с собой. Брат Гарри стоял там и выглядел крайне смущенным, пока Локхарт, приобняв его за плечи одной рукой, улыбался во все стороны слишком белоснежной улыбкой, чтобы быть настоящей. Затворы фотокамер непрерывно щелкали, а вспышки ослепляли. Коннор зажмурился.

Раздражение Гарри перешло в ярость. Он почувствовал, как Драко поморщился рядом с ним, как он всегда делал, когда Гарри сердился. В течение лета он пытался найти какой-нибудь способ ограничить щитом свою магию, чтобы не причинять другим волшебникам головной боли, когда он терял самообладание, но пока ему это не удалось.

Но прямо сейчас его это мало волновало. Он сосредоточился на фотокамерах, направленных на сцену и произнес: «Obscurus»!

Камеры продолжили щелкать, но вспышек больше не было. Улыбка Локхарта померкла. Он сделал несколько шагов вперед и нерешительно взмахнул своей книгой, как будто думал, что это поможет появиться его новым фотографиям из воздуха. Коннор воспользовался представившимся шансом сбежать со сцены и вернулся в утешающие объятия семьи Уизли.

Гарри улыбнулся, а потом замер. Это была усмешка?

Отличная работа, - сказала Силарана. - А теперь поспеши вернуться домой, пока мне не захотелось укусить кого-нибудь еще. Я голодна.

Драко хмыкнул и хлопнул Гарри по спине.

- Классное заклинание, - сказал он. – Надеюсь этот полный идиот все же не станет нашим преподавателем по Защите.

- Драко, - сказала Нарцисса, - ты должен уважать своих учителей.

Драко обернулся и посмотрел на мать невинным взглядом:

- Даже таких?

Губы Нарциссы дрогнули, и Драко широко улыбнулся. Гарри успокоился, хотя сразу не сообразил, о чем говорит Драко. Он не связал имя Гилдероя Локхарта с таким же именем в своем списке книг, которые необходимо приобрести в этом году. Ему не понравилась мысль, что этот человек приедет в Хогвартс и будет продолжать преследовать Коннора.

Усилием воли он заставил себя не беспокоиться раньше времени. Буду решать проблемы по мере их поступления.

Вместе с Драко они подобрали книги и сложили их в свои котлы. Гарри пришлось смириться с тем, что большинство из них фактически оказались книгами Локхарта. Он считал, что хуже Квирелла преподавателя по Защите быть не может. Гарри не мог представить Волдеморта скрывающегося в голове столь бесполезного глупца.

- Гарри!

С улыбкой Гарри обернулся, когда его нашел Коннор. Хотя тот приостановился, и глаза его вспыхнули, когда он заметил позади брата Драко. Затем его взгляд переместился на книги Локхарта и он вздохнул.

- Нам все же придется иметь с ним дело, да? – спросил он.

- Да, - ответил Гарри.

Коннор надулся.

К ним подошел Артур Уизли, ведя за руку Джинни. Он улыбнулся Гарри и сказал:

- Вижу вы нашли друг друга мальчики.

- Уизли, - послышался голос Люциуса за спиной у Гарри.

Артур гневно уставился на него, реагируя также как раньше Джеймс, хотя он не достал свою волшебную палочку.

- Малфой, - произнес он, помрачнев лицом. – Что тебе надо? Пришел попрактиковаться в насмешках в более благоприятной обстановке? Полагаю, никто не может постоянно находится в поместье полном темнейших артефактов.

- При последнем обыске твои авроры ничего не нашли, Уизли, - сказал Люциус. – И так будет всегда, - он медленно и печально покачал головой. – Не стоит лелеять старые обиды, оставшиеся после войны. Да, да, Уизли. Теперь мы на одной стороне.

- Ты никогда не был ни на чьей стороне, кроме своей собственной, Люциус, ты – змея, - сказал Артур и сделал шаг вперед.

- Именно. И, по крайней мере, я на стороне своей семьи, - ответил Люциус. Он взглянул на Джинни, которая выглядела так, будто старалась понять, что происходит, и приподнял бровь. – Например, я могу купить им мантии, которые им подходят.

Артур бросился на Люциуса, отшвырнув его к книжному шкафу позади него. Гарри отпрыгнул с дороги, убедился, что с Коннором все в порядке, а затем постарался как можно лучше прикрыть собой Драко и Джинни от падающих книг. Джинни была бледна, когда он поднялся, но ответила, что с ней все в порядке, когда Гарри поинтересовался ее самочувствием.

Люциус поднялся, отряхивая с одежды пыль, выражение его лицо было полностью контролируемым.

- Ты мне за это заплатишь, Уизли, - сказал он. – Будь уверен. Драко, Нарцисса, идемте.

Он совершенно проигнорировал начавшего протестовать сына, и Драко, бросив на Гарри печальный взгляд и обняв его напоследок, последовал за своим отцом.

Продвигаясь к двери, Люциус оказался позади Джинни. Рука Малфоя метнулась как змея, и в котел к девочке упала небольшая черная книга.

Гарри быстро принял решение. Не смотря на свою дружбу с Драко, он не думал, что Люциус Малфой может подкинуть в котел ребенку Уизли что-то безобидное. Драко не его отец. Секундой позже он быстро сунул руку в котел к Джинни, выхватил книгу и спрятал ее под мантией.

Люциус обернулся вовремя, чтобы заметить движение. Он внимательно посмотрел на Гарри. Гарри вернул ему столь же пристальный взгляд.

Люциус покачал головой, слегка улыбнулся, а затем развернулся и покинул магазин. Нарцисса двинулась за ним, шепнув Гарри слова прощания, прежде чем Лили и Джеймс нашли его и Коннора и вернули их в Годрикову Впадину со всевозможной поспешностью.

Гарри вытащил книгу. Он не знал, что это было, но собирался изучать ее, пока не разберется.
__________________________________________________________

- Дорогой? Ты ухмыляешься.

Люциус улыбнулся жене и прошептал: «Я в порядке», прежде чем снова вернуться к размышлению.

Он не планировал подкидывать мальчишке Поттеров книгу, которую он извлек прошлым Рождеством из тайника в секретном месте, следуя осторожным инструкциям. Но это может быть интересно. Люциус не был точно уверен в том, что это за книга. Он знал только, что она была очень важна для Темного Лорда. Малфой считал, что это будет забавно – дать книгу младшему ребенку человека, для ненависти к которому у него были веские причины.

А теперь она была в руках брата Мальчика-Который-Выжил. Мальчика, продемонстрировавшего необычайную мощь, оказавшегося неожиданно образованным в чистокровных традициях и неожиданно ставшего очень важным для Драко.

Могло быть и хуже, решил Люциус, направляясь с семьей в Дырявый Котел, а затем к ближайшей точке для аппарирования, если бы она попала не в те руки. По крайней мере, результаты будут интересными.


Глава 3. Кое-что о Сириусе

– Привет, Гарри!
Гарри моргнул. Он был уверен, что это сон, потому что видел перед собой скорчившееся в каком-то тесном месте и кричащее от боли тело и неясную фигуру, которая скулила и ползала в пространстве чуть большем, чем первое. Но впервые он не наблюдал за ними, как за образами в своей голове. Казалось, он стоял недалеко от них.
Гарри огляделся вокруг и обнаружил, что находится в сухом прохладном месте. Позади него была каменная стена, похожая на коридор в Хогвартсе. Она тянулась издалека, затем поворачивала и исчезала за неясными фигурами. Изучая пол под ногами, Поттер отметил, что он также был каменным, но присыпанным песком.
Гарри подумал, что по идее он должен быть напуган.
«По крайней мере», – рассудил он, ощутив в рукаве знакомый вес, – «моя волшебная палочка со мной».
– Привет, Гарри! – повторил голос, и на этот раз мальчик обратил внимание на фигуру, прислонившуюся рядом с ним к стене, и обернулся.
Это был молодой человек, достаточно высокий, чтобы быть учащимся шестого или седьмого курса Хогвартса. Лицо его было резко очерченным и привлекательным, волосы темными. Поттер отметил, что автоматически выискивает шрамы, но ничего не нашел. У юноши были длинные пальцы, чем он напомнил Гарри Снейпа, отчего он задался вопросом, мог ли этот юноша тоже быть мастером зелий?
– Привет, Гарри! – произнес незнакомец в третий раз, и теперь в его голосе слышалось нетерпение.
Гарри не видел причин, по которым он должен отвечать странным людям, появившимся в его снах и которые сами могли быть только сновидением. Вместо этого Гарри просто молчал и наблюдал за юношей. Он был наготове.
Незнакомец сделал шаг вперед, и Гарри мгновенно вытащил волшебную палочку. Это заставило парня остановиться. Он склонил голову набок, и Поттер почувствовал резкий укол боли в шраме на лбу. Это было похоже на боль, что он испытывал в течение прошлого учебного года, когда Квирелл пытался добраться до тайника с философским камнем. «Что ж, это единственное, что имеет смысл», – подумал Гарри. – «Должно быть, это еще один вещий сон или просто странное сновидение».
– Меня зовут Том Риддл, – сказал юноша, наконец. – Ты знаешь меня?
Гарри покачал головой. Он считал, что лучшей тактикой сейчас будет молчание и сосредоточенное внимание. Он мог бы попытаться следовать этикету чистокровных, чтобы удержать заговорившего незнакомца на почтительном расстоянии. Но среди чистокровных семей не было Риддлов, и Гарри не был уверен, что незнакомец понял бы его.
– Думаю, не знаешь, – задумчиво произнес Том и посмотрел на две темные фигуры.На мгновение он зажмурился, как будто не понимая, что же он видит. Затем парень вздохнул и махнул рукой.
Образы исчезли. На их месте Гарри увидел еще одну каменную стену. Он поднял палочку и усилил бдительность. Быть может, Том Риддл и был всего лишь сновидением, но Гарри не собирался доверять человеку, способному использовать беспалочковую магию. Гарри изучал ее только для того, чтобы защитить Коннора. И какие же цели, скрытые или даже темные, могли быть у кого-то еще для ее изучения?
С приятной улыбкой Том обернулся к Гарри. Тот предположил, что эти образы беспокоили незнакомца и поэтому он избавился от них. Затем Гарри нахмурился: «Даже если так оно и есть, это никак не извиняет использование беспалочковой магии в моем сне».
«Нет, это не так».
Гарри подпрыгнул от неожиданности. Потом ощутил движение, обвивающее его руку и, глянув вниз, увидел Силарану, появившуюся в этом месте. Однако она больше ничего не сказала и снова растворилась на его коже, чтобы вновь появиться уже на его правой руке возле волшебной палочки. Гарри издал глубокий выдох. «Мои сны становятся чрезвычайно многолюдными», – подумал он раздраженно.
– Ты вообще не собираешься говорить со мной? – спросил Том. – Это не очень приятно.
Гарри услышал скрытую угрозу в голосе и понял, что терпение у Тома на исходе. Он решил, что вот теперь стоило бы заговорить. Он не был уверен, что Том просто исчезнет. А бороться с сильным и раздраженным волшебником, очевидно способным проникать в сновидения, не входило в число того, чем Гарри хотел бы заняться прямо сейчас.
Сны могут стать реальностью и иметь последствия. Этим летом у него было достаточно много кошмаров, чтобы убедиться в этом.
– Привет, – сказал Гарри, замерев в ожидании.
Том улыбнулся и, казалось, его плохое настроение испарилось.
– Привет, – ответил он непринужденно. – Я знаю, что тебя зовут Гарри Поттер, но больше ничего. Почему бы тебе не рассказать о себе? – он прислонился к стене, удобно ссутулившись, что укрепило догадку Гарри о том, что Том не чистокровный. Драко никогда не принял бы такую позу. Ему сразу же чудился рядом голос матери, выговаривающей ему за то, что он развалился, как в кресле.
– Зачем тебе это? – спросил Гарри. Он отошел от юноши и скопировал его позу, чем вызвал у того яркую улыбку. Гарри не знал, как много волшебников ему удавалось обмануть своим поведением, однако надеялся, что Том недооценит его интеллект. – Я совершенно обычный, правда. Просто Гарри и все.
Том послал ему еще одну улыбку, изогнувшую его губы и сделавшую его еще моложе, чем прежде.
– Я так не думаю, – произнес он мягко. – Я не стал бы говорить с кем-то обычным.
– Кто ты? – спросил Гарри.
– Я живу в дневнике, – ответил Том.
Гарри покачал головой.
– Как ты можешь жить в этой старой скучной книге?
Он исследовал дневник, испробовав на нем все заклинания, какие только мог придумать, за исключением тех, что фактически могли повредить книгу. Написанные в дневнике слова исчезали со страницы, но это было единственным волшебством, которое Гарри обнаружил. Дневник, об этом Гарри даже не догадывался до этой ночи, был рваным, старым, очевидно, маггловским, и совершенно пустым. Гарри не мог понять, для чего он.
– Я – воспоминание, – сказал Том. – Сон. Книга – это своеобразный думосбор, – он вздохнул. – Боюсь, что спустя год со мной что-то произошло. Что-то нехорошее. Конечно, я не помню, что это было, поскольку мне было шестнадцать, когда я застрял здесь, и мне, должно быть, исполнилось семнадцать, когда… что-то со мной случилось. И какое-то время спустя я перестал чувствовать и никогда больше не видел себя повзрослевшего, что иногда я мог делать, когда другой «я» был жив. Думаю, он мертв.
– О… – прошептал Гарри. Наверное, это ужасно – застрять в каком-то месте и не иметь возможности поговорить или что-то сделать…
«Если не считать того, что он говорит с тобой, верно?» –прошипела Силарана.
Том ничем не показал, что услышал змею, и это навело Гарри на мысль, что она говорила внутри его собственного сна, в этаком эквиваленте его внутреннего разума.
«Мне интересно, как он это делает. Спроси его и давай уже просыпайся. Я хочу поиграть в траве. Я буду охотиться на мышей, а ты рассказывать истории и развлекать меня».
– Зачем тебе разговаривать со мной? – спросил Гарри.
Том похлопал в ладоши. «Какой неестественный жест», –подумал Гарри, – «он слишком взрослый для этого».
– Потому что ты – интересный, Гарри, – ответил он. – Я знаю о тебе еще слишком мало, но то, что я вижу и чувствую в твоих мыслях, интригует меня. Думаю, мы с тобой очень похожи.
– Да неужели? – скептически произнес Поттер.
Том тоже защищался, но у него были для этого иные причины, чем у Гарри, поскольку только он был братом Мальчика-Который-Выжил.
– Да, – сказал Том, – видишь ли, я могу оглядеться вокруг, когда ты открываешь дневник, хотя и не могу увидеть многого. Я видел мантии с гербом Слизерина. Ты слизеринец, не так ли? Я тоже.
Гарри призвал свою магию, удерживая ее в готовности. Не все слизеринцы были злом. Некоторые, как Драко, были очаровательно-раздражительными, другие, как Блейз Забини, – просто раздражающими. А некоторые были прямо-таки невероятными придурками, такие, как Снейп. Но учитывая все, на что Том способен, он оставался загадкой.
– Тебе нравится быть слизеринцем? – спросил Том, по-видимому, неправильно истолковав молчание Гарри.
«Да, скорей всего», – подтвердил сам себе Гарри, чувствуя, как напряжены и насторожены все его чувства и ощущения. Он все еще не доверял Тому, помня о том, как тот появился.
– Мне там нравилось. У меня было одинокое детство. Мои родители умерли до моего рождения…
– Твоя мать не могла умереть прежде, чем ты родился, – не мог не подметить Гарри.
На мгновение Том прищурил глаза, а затем он расправил плечи и издал беспечный тихий смешок, который тоже совершенно не подходил ему.
– Ну, это абсолютно верно. Она не могла. Она скончалась вскоре после моего рождения, а отец – еще раньше, поэтому меня отдали в приют, – Том сделал паузу и на его лице отразился подлинный гнев. – Я ненавидел в приюте других детей. Они были магглами. Они ненавидели меня и издевались надо мной, чтобы я сотворил что-нибудь волшебное.
Гарри не мог не согласиться. Единственный раз, когда их семья покидала Годрикову Впадину, перед тем как прошлым летом отправиться в Косой переулок, чтобы купить школьные принадлежности, был визит к Дурслям, маггловским родственникам их матери, когда Коннору и Гарри было по шесть лет. Он до сих пор помнил испуганную полубезумную молчащую тетку, грубые замечания дяди и то, как закричал кузен Дадли, когда Гарри с помощью магии заставил угощение парить в воздухе. Мальчик был бы рад никогда больше не встречаться с магглами, если они такие же, как эти.
– Видишь? – сказал Том, и его лицо и голос смягчились. – Тебе это тоже знакомо. Теперь это еще одна вещь, которую я о тебе узнал. Ты одинок и ты силен, и часто оглядываясь вокруг, ты видишь, насколько остальные невежественнее тебя и хочешь что-то с этим сделать.
Гарри колебался. Иногда он и, правда, так себя чувствовал, но…
«Ты чувствуешь, что вряд ли у тебя когда-нибудь будет для этого время», – твердо сообщила ему Силарана. – «А теперь давай, просыпайся. Я желаю мышей и историй».
Гарри отступил прочь, скользя вдоль стены.
– Сейчас я собираюсь проснуться, – сказал он. – Было… приятно познакомиться. По крайней мере, это было необычно.
– О, нет, – раздраженно произнес Том, делая шаг вперед. – У меня и так ушло много времени, чтобы привлечь твое внимание.
– Знаю, – ответил Гарри, – но я могу вернуться и поговорить с тобой…
«Не сегодня», – заявила Силарана, возвращаясь под рукав на его предплечье. – «Мыши и истории!»
– … но не сегодня, – закончил Гарри.
Том вздохнул и остановился.
– Хорошо. Но оставляй иногда дневник открытым, чтобы я мог видеть. Я не знаю тебя еще достаточно хорошо, а твоего брата и подавно, – он расправил плечи и беспомощно взмахнул рукой. – Пока, Гарри.
Гарри открыл глаза и понял, что лежит в своей постели. Коннор сопел на своей кровати рядом. Силарана уже проснулась и заползла ему на грудь так, чтобы смотреть ему в глаза и говорить вслух.
– Мыши и истории, прямо сейчас!
– Слышу- слышу, – ответил Гарри, не уверенный, говорит ли он сейчас по-английски или на парселтанге, и глянул в сторону. Конечно же, дневник лежал рядом с его постелью, открытый на одной из пустых страниц.
Он дотянулся до него, осмелившись прикоснуться к обложке лишь кончиками пальцев, и захлопнул его.
Существовали вещи, которые не стоило видеть сильному, способному к беспалочковой магии волшебнику.
Как только он сделал это, то сразу почувствовал себя гораздо лучше. Гарри встал и вышел из дома, чтобы дать его локусте то, что она желала.
_____________________________________________________________________________
– Гарри! Как поживает мой любимый крестник?
– Привет, Сир… – это было все, что успел сказать Гарри, когда его крестный почти раздавил его в крепком объятии, приподняв над землей и закружив. После чего Сириус поставил мальчика на траву и окончательно взлохматил его непокорные волосы.
«Он мне не нравится, не нравится, не нравится», –пропела Силарана тоном, от которого у Гарри свело зубы. – «У него есть двадцать минут, чтобы провести с тобой время. Не больше».
Мальчик ощутил, как она ожила и, извиваясь, скользнула вверх по его плечу. Он сглотнул и понадеялся, что Сириус не заметил, как шевельнулась его мантия.
– Я в порядке, Сириус, – ответил Гарри, когда заметил, что крестный все еще выжидающе смотрит на него. – Не знал, что ты придешь сегодня.
Сириус усмехнулся, подмигнул ему и кивнул головой в сторону дома.
– Твои родители тоже не знают, – шепнул он, – и даже Коннор. Это – сюрприз.
– Правда? – Гарри моргнул. Обычно, вместе с «сюрпризами» Сириуса появлялся Ремус. – А Ремус тоже собирается прийти?
Сириус хмыкнул.
– Нет, он слишком суетится. Он считает, что я болен или что-то вроде этого, – он сгорбился, постучал кулаком по спине и изобразил старческий кашель. – Старею, наверное, – просипел он. – Мне ведь уже тридцать два! Похороните меня на маггловском кладбище и не плачьте по мне слишком сильно. В конце концов, я прожил почти так же долго, как Альбус Дамблдор! – Сириус рассмеялся и его смех, который Гарри слышал большую часть своей жизни и который почти всегда был связан с внезапными подарками и столь же внезапными шалостями, напоминал собачий лай.
Мальчик улыбнулся и покачал головой. Он считал, что когда брат вырастет, то будет таким же, как Сириус, хоть Коннор и не настолько любил розыгрыши. Гарри предполагал, что он должен быть более серьезным, как будущий лидер волшебного мира. И сделать так, чтобы брат достиг этой цели и сохранил способность смеяться, было основной обязанностью Гарри.
– Хотел бы я рассмешить тебя, Гарри, – выпрямляясь, пробормотал Сириус, – я не слышал от тебя смеха, а только лишь смешок с тех пор, как ты был еще младенцем, – он задумался на мгновение, а потом встряхнулся и радостно улыбнулся, вытаскивая небольшой предмет из своей одежды. – Готов их напугать?
Гарри набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но в этот момент он разглядел лицо своего крестного и выдохнул, не ответив. Теперь он понял, почему Ремус считал, что Сириус болен. Лицо у него было бледным, а выражение было, как у Перси Уизли в Косом переулке, и впервые Гарри увидел, как улыбка не отразилась в серых глазах Сириуса.
– Сириус, – прошептал Гарри, – что-то не так?
– Не так? – подмигнул ему Сириус. – Конечно же, нет! Почему ты так решил?
Гарри сглотнул.
– Ты выглядишь так, будто плохо спал, – рискнул он.
Сириус мгновенно растерял всю свою жизнерадостность и вздохнул.
– Да, – произнес он. – Я встречался с Дафни Марчбэнкс и думал… думал, что между нами нечто особенное, Гарри… И ты знаешь, каким я становлюсь, когда понимаю, что ничего не вышло…
Гарри кивнул. За последние годы у Сириуса Блэка было несколько таких бессонных периодов, когда Ремус и Джеймс приводили его в Годрикову Впадину после очередного крушения надежд в отношениях с какой-то юной ведьмой и держали в изоляции от остального мира. Однажды Гарри услышал, как его отец сказал, что единственная причина, по которой Сириус не спился до смерти во время депрессии, это его друзья. Но это случалось не часто. Мальчик знал, что через несколько дней мужчина начнет заигрывать с кем-то снова и радостно рассуждать о женитьбе на маглорожденной, чтобы досадить призраку своей матери, скончавшейся от апоплексического удара, узнав, что ее единственный сын не собирается следовать чистокровным традициям.
– Но ты готов к розыгрышу? – спросил Гарри.
Улыбка снова вернулась на лицо мага, на этот раз, отразившись в его глазах.
– Конечно, – ответил Сириус и положил извлеченный из одежды предмет на землю.
Он достал волшебную палочку, постучал по вещице и отступил в сторону, когда она стала увеличиваться.
У Гарри округлились глаза, когда он понял, что это было. Он знал, что у Сириуса есть мотоцикл, на котором тот обожает летать, но никогда не видел его прежде. Якобы маг не мог часто его использовать из-за опасения быть обнаруженным Отделом по незаконному использованию маггловских артефактов и страха, что это может привлечь в Годрикову Впадину Пожирателей Смерти.
Сириус приложил палец к губам и кивнул на дом. Затем он отступил от мальчика и начал кричать.
– Эй, Гарри, что ты делаешь?! Гарри, это Пожиратели! Они прорвались через защиту! Беги!
Гарри вытаращился на него, когда из дома послышались крики, но Сириус не обратил на это внимания. Он взмахнул палочкой и произнес: «Praestigiae Draconigena!»
Из конца палочки повалил зеленый дым, формируясь в иллюзию дракона, в котором юный Поттер распознал Обыкновенного Зеленого Уэльского. Повинуясь команде Сириуса, которую тот произнес в полголоса, дракон развернулся к дому и зарычал.
– С ними дракон! – крикнул крестный, сложив ладони рупором. – Беги, Гарри, беги!
Дверь дома с треском распахнулась, и оттуда выскочил Джеймс с искрящейся палочкой наготове.
– Сириус, если это шутка, я тебя…
Блэк, смеясь, схватил Гарри за талию, запрыгнул на мотоцикл, и завел мотор. Вокруг них летала и пенилась иллюзия дракона. «Это не позволит кому-либо снизу увидеть мотоцикл», - понял Гарри.
Он чувствовал, как его сердце заколотилось в ушах, а дыхание участилось. Силарана скользила вокруг его плеча, очевидно, пытаясь решить, как лучше укусить Сириуса, чтобы не свалиться с мотоцикла. Гарри не был уверен в своих ощущениях. Обычное удивление начало уступать место чему-то еще.
– Сириус! Черт бы тебя побрал!
Крестный рассмеялся. Резко повернув голову, мальчик увидел отца, летящего рядом с ними на метле, по-прежнему сжимая в руке волшебную палочку. Теперь он был так близко, что мог видеть сквозь иллюзию, хотя он и раньше понял, что это был Сириус, а не Пожиратели Смерти, похитившие Гарри. Джеймс сразу же начал ругаться. Список ругательств был длинным и впечатляющим, и включал в себя такие маггловские обороты, о которых Гарри даже и не думал, что его отец их знает.
– Не стоит, Джеймс, – сказал Сириус, вращая мотоцикл в маневре, который мальчик не пытался бы повторить на метле, разворачивая их обратно, в результате чего Сириус оказался лицом к отцу Гарри, надежно удерживая крестника на коленях. – У детишек большие ушки.
Джеймс рявкнул: «Finite Incantatem!» и иллюзия дракона рассыпалась и растаяла. Кипя от злости, отец направил метлу прямо к ним. Гарри мрачно ухватился за руль мотоцикла. Он был уверен, что рухнет на землю прежде, чем отец сможет его спасти, когда Сириус взвыл от смеха, откинув голову и обхватив живот руками.
И только Джеймс коснулся руки сына, как в доме раздался удар и громкий крик.
Джеймс резко обернулся, и Гарри сделал то же самое, чувствуя, как безумно забилось сердце, а его магия взревела вокруг него.
Коннор. Это был Коннор.
Снова выкрикивая ругательства, Поттер-старший устремился к земле. Сириус последовал за ним так быстро, что Гарри почувствовал, как ветер свистит в ушах. Он сжал руки крестного, безмолвно умоляя его лететь быстрее. Что угодно может произойти с Коннором, пока он застрял в воздухе на мотоцикле, принимая участие в глупой шутке.
Джеймс приземлился первым, а Гарри бросился вниз с мотоцикла, когда Сириус был еще в пяти футах над землей. Он перекатился, как их учили падать в квиддиче, а затем бросился к входной двери. Волшебная палочка уже была в его руке. Силарана вцепилась в его плечо, жалобно причитая.
Мальчик вбежал в кухню как раз в тот момент, чтобы увидеть, как с хлопком исчезает встревоженный домовой эльф. Зависшие в воздухе школьные книги и одежда Коннора упали на пол, усугубляя беспорядок.
– Что случилось? – спросил Гарри, обращаясь к брату, прижавшемуся спиной к стене и Лили, стоящей в дверях.
Коннор задрожал, пытаясь ответить, а потом заплакал. Гарри бросился к нему и взял его за руки. Тот вцепился в него, и Гарри позволил брату заливать слезами его свитер, пока сам смотрел на мать в ожидании ответа.
Лили заговорила медленно и спокойно.
– Этот домовой эльф появился и начал говорить, что Коннор не должен ехать в Хогвартс в этом году, потому что это очень опасно. А затем он попытался повредить его школьные вещи. Он не давал мне войти. Я боялась, что он причинит Коннору боль, чтобы помешать ему вернуться в школу.
Она закрыла глаза. Ее лицо было белым. Гарри мог понять почему. Он бы не удивился, если бы и его лицо было таким же.
Тут в дом вбежали Сириус и Джеймс. Лили повторила историю, добавив, что домовой эльф назвался Добби и сказал, что принадлежит могущественной чистокровной семье, которая собирается причинить Коннору вред.
В рычании Сириуса послышалось обещание мести, а Джеймс крепко обнял жену и сыновей. Гарри изо всех сил прижимал к себе брата, успокаивая свои эмоции, пока его ярость кристаллизовалась в один сияющий комок гнева.
«Я никому не позволю тебя обидеть», – пообещал он Коннору, который перестал плакать, но пока не выказывал желания освободиться от его объятий. – «Ни Волдеморту, ни Тому Риддлу, кем бы он ни был, ни Добби или его семье. И даже Драко, если уж на то пошло. Никогда и никому. Мне так жаль, что сегодня меня не было рядом. Больше этого не повторится. Я всегда буду с тобой».
Он посмотрел вверх, почувствовав на плече чью-то руку, и увидел, что мать смотрит на него и в ее глазах отражаются его собственные мысли.
– Приглядывай за ним, – прошептала она. – Я доверяю тебе даже больше, чем Сириусу.
Гарри кивнул, понимая и скрытый смысл ее слов: он был прощен за то, что сегодня не был рядом, когда Коннор нуждался в нем.
________________________________________________________________________
– Живей, Сириус, а не то мы опоздаем!
Гарри внимательно наблюдал за братом, когда Коннор продвигался по вокзалу Кингс- Кросс, время от времени поворачиваясь, чтобы нетерпеливо окликнуть крестного отца, который казался полным решимости провести время, прогуливаясь по вокзалу и болтая с их родителями. Прошло уже две недели после происшествия с Добби, и временами Гарри сомневался, что с Коннором все в порядке. Несколько дней назад ему впервые приснился кошмар, и остаток ночи тот провел в постели брата, к неудовольствию Силараны. Гарри пришлось бодрствовать всю ночь, развлекая локусту, чтобы быть уверенным, что она не укусит Коннора.
Но сейчас Коннор сиял от удовольствия и пританцовывал от нетерпения на месте. Может быть, возвращение в Хогвартс исцелит все его страхи.
Гарри был рад этому. Это дало ему время для размышления над клятвой, которую он дал в последние дни лета, и о целом ряде обязательств, которые он взял на себя с самого детства и поклялся защищать Коннора, оставаясь в его тени.
Больше он не собирался действовать как слизеринец. И если Драко удалось смягчить образ своего факультета в его глазах, то Том Риддл со своими бессмысленными разговорами, во время которых он пытался узнать больше о Гарри без какой-либо понятной причины, настроил его против Слизерина – факультета, которому Гарри не хотел принадлежать. А еще он не забывал о Снейпе. И о том, что тот пытался заставить Гарри отказаться от Коннора.
Гарри слегка улыбнулся. Снейп задал ему дополнительное домашнее задание на лето, чтобы развить его талант в зельеварении. Выполняя его, Гарри научился некоторым вещам, которые Снейп наверняка не хотел бы, чтобы он знал. И теперь Гарри собирался использовать эти знания на уроках зельеварения.
Он собирался поступать как гриффиндорец, насколько будет возможно. Это значит, что он не будет больше так много лгать, перестанет ходить по тонкой грани, поощряя Коннора к более героическому поведению и, возможно, вообще не станет направлять брата, а будет вести себя как обычный ученик. Гарри был уверен, что ему удастся это сделать. Странное нападение Добби привело его к новому решению. Он не станет больше появляться там, где будет замешан Коннор. А поскольку все его прошлогодние слизеринские методы, сплошь основанные на хитрости и обмане, не сработали, ему в любом случае придется испытать новые способы.
Таким образом, он сможет узнать друзей своего брата: Рона и Гермиону, Невилла Лонгботтома и других мальчишек-второкурсников Гриффиндора, и полувеликана Хагрида, и близнецов Уизли. Он хотел, чтобы они увидели его настоящего, а не раздражающего темного слизеринца, кем они его считали. Тогда он сможет больше времени проводить с Коннором, и никто не станет мешать ему.
И он постарается скрывать свой потенциал к темному дару, насколько сможет. И будет игнорировать Тома Риддла. Будет говорить с Силараной, только чтобы предотвратить нападение локусты на школьников. И будет работать над защитной магией, а не над атакующей. Он попросил у матери книги по целебной магии и собирался начать изучать ее, так скоро, как только сможет. Это приведет его к Свету, поскольку целительство – это дар не для убийства.
Гарри знал, что он не станет от этого приверженцем Света, поскольку его верность клятвам была непоколебимой. Но важно, чтобы окружающие видели его следующим по светлому пути, потому что если его будут подозревать в склонности к Тьме, он будет выделяться.
«Это так по-слизерински с твоей стороны», – сказала Силарана тем скучающим тоном, когда озвучивала общеизвестные истины, а Гарри был единственным, кто оставался в неведении.
Мальчик ее проигнорировал. Он легко это делал, когда она говорила с ним подобным тоном. Похоже, ей все чаще становилось скучно. Гарри надеялся, что однажды проснувшись, обнаружит ее отсутствие, поскольку она уйдет в более интересные места.
Силарана изогнулась. Она свернулась, как огромный браслет, в том месте, где его правая рука соединялась с плечом, и Гарри мог чувствовать ее всякий раз, когда слегка подталкивал свою тележку. Труднее было скрывать свое раздражение.
«Мне никогда не будет с тобой скучно. Ты говоришь со змеями. Это большая редкость. Ты – мой человек, и я буду защищать тебя от других змей, которые могут попытаться забрать тебя у меня».
Гарри вздохнул.
«Я знаю», –ответил он ей в своих мыслях.
– Я не могу пройти!
Моргнув, Гарри обернулся. Сжав руки в кулаки, Коннор стоял у барьера, ведущего к платформе 9 и 3/4. Подождав, пока толпа магглов прошла мимо, он посмотрел на Гарри. Его брат хмурился и покусывал губы.
– Смотри, – прошептал Коннор.
Он вытянул руки и побежал к барьеру. Его руки наткнулись на стену, как будто она на самом деле была твердой.
Гарри вытаращился. Барьер на платформе был создан, чтобы любой маг мог пройти сквозь него. Он никогда не слышал, чтобы что-нибудь подобное случалось раньше.
Гарри подошел к стене и толкнул ее. Он ничего не ощутил, кроме сплошного кирпича под рукой. Он обернулся к родителям и Сириусу, которые заметив, что что-то не так, ускорили шаг.
Сириус добрался до них первым и, ударив по стене рукой, какое-то мгновение пристально рассматривал барьер, прежде чем улыбнуться.
– Что ж, теперь я – преподаватель Хогвартса, – сказал он, – и моя задача – убедиться, что все студенты прибудут в школу вовремя.
– Да, – сказала Лили, глядя на него холодным взглядом, – это значит, что ты должен ехать на экспрессе. А он отправляется через пять минут…
– Не придирайся, Лили, – ответил Сириус, подняв руки в знак примирения. – Я имел в виду, что у меня есть способ доставить Коннора и Гарри в школу вовремя, – и он вытащил из кармана то, что могло быть только мотоциклом. Интуитивно Гарри глянул на отца.
У Джеймса было спокойное, серьезное выражение лица, заставившее Гарри уделить его словам гораздо больше внимания чем, если бы он сердился:
– Никаких трюков, Сириус, – произнес Джеймс, – я хочу, чтобы мои мальчики благополучно добрались до школы.
Сириус прекратил улыбаться и ответил его же словами:
– Никаких трюков. Я не стал бы рисковать Гарри и Коннором, ведь они мне как сыновья.
– Ты уверен, что в порядке, Сириус, и сможешь вести мотоцикл? – спросила Лили. – Ты выглядишь…
– Еще одна плохая ночь, – легко произнес Сириус, хотя Гарри заметил, как напряглось его лицо, когда он произнес это. – Клянусь, я справлюсь, Лили. Я доставил Рема и Джеймса в целости и сохранности после нашего выпускного в Хогвартсе, помнишь? – он усмехнулся Джеймсу. – Я напоил вас до бесчувствия.
– Ты что-то подсыпал мне в огневиски, – уже улыбаясь, сказал Джеймс.
Он кивнул Лили.
– Пусть едут, любимая. Возможно, это единственный шанс для мальчиков прокатиться на мотоцикле, пока у Сириуса достаточно ответственности, чтобы мы доверились ему.
Он бросил другу острый взгляд, который говорил, что тот еще не прощен за фальшивое похищение, которое устроил с Гарри. Сириус нацепил маску раскаяния, прежде чем улыбка снова вернулась на его лицо.
– Кто-то может их увидеть, – сказала Лили, но Гарри подумал, что она уже колеблется, не в последнюю очередь от того, что Коннор безмолвно поддержал просьбу умоляющим взглядом.
– На мотоцикле – дезиллюминационное заклинание, – рассказывал Сириус, – и мы можем следовать за поездом, как только преодолеем барьер, – добавил он, выкладывая очевидно свою козырную карту.
– Прекрасно, – ответила Лили, резко выдохнув.
Коннор почти взвизгнул и обнял ее за талию.
– Спасибо, мам!
Теперь нужно было найти тихий уголок, где их не могли увидеть магглы, чтобы уменьшить школьные вещи мальчиков и выпустить Хедвиг и Годрика, чтобы они полетели в Хогвартс. Гарри спросил Силарану, не хочет ли она сползти, и получил раздраженное сжатие в ответ. Коннор подпрыгивал от нетерпения.
Сириус улыбнулся мальчикам, вернул мотоциклу изначальный размер и забрался на него. Братья сели за ним. Гарри успокоился, когда увидел амулеты для удержания пассажиров на месте.
– До свидания, мама! – крикнул Коннор, отчаянно махая. – До свидания, пап!
– До свидания, мальчики, – сказал Джеймс, улыбаясь. – Берегите себя. Не забывайте писать.
– Берегите себя, – как эхо повторила Лили, встретившись глазами с Гарри, передавая личное сообщение. Он склонил голову в знак понимания, а потом кивнул и отцу.
– Довольно прощаний, они всегда угнетают меня. Летим! – сказал Сириус и толкнул мотоцикл.
Взревел мотор, и они устремились вперед, а затем оторвались от земли, когда дезиллюминационные и заглушающие чары начали действовать. Коннор вскрикнул от волнения. Гарри обхватил талию брата руками, надежно удерживая его.
«Сириус в Хогвартсе – это будет действительно здорово», – подумал он. – «У нас с Коннором будет самый лучший год рядом с тем, кто может заставить нас смеяться. А нам это понадобится, когда Волдеморт снова нападет, что, я уверен, непременно случится».
А затем Сириус сказал:
– Коннор, оглянись, ты видишь еще родителей?
– Да, – ответил Коннор с оттенком озорства в голосе.
– Хорошо, – сказал Сириус и увеличил скорость.
Коннор закричал до хрипоты. Гарри наклонил голову вперед и вцепился в брата.
«Гриффиндорцы. Оба», – подумал он с нежностью.
«Да», – согласилась Силарана голосом не столь ласковым.


Глава 4. Снейп - травля

К облегчению Гарри, когда они приблизились к Хогвартсу, Сириус наконец начал снижаться. Они уже могли рассмотреть сияющий замок за озером и его отраженные в воде башни. Гарри прикрыл глаза рукой, пока не привык к ослепительному свету защитных заклинаний. До этого момента он не понимал смысла некоторых упражнений, которые ему задал на лето Снейп. Оказывается, они усилили способность Гарри видеть магию. Теперь он мог различить магические потоки синего, зеленого и золотого цвета, и Гарри был уверен, что в прошлом году этого не видел.

– Это Хагрид! – внезапно воскликнул Коннор и свесился с мотоцикла под сумасшедшим углом, размахивая руками. – Хагрид, Хагрид, наверху!

Втащив брата обратно на мотоцикл, Гарри посмотрел вниз и увидел полувеликана, ведущего из Запретного леса какое-то существо. Хагрид смотрел вверх и махал им в ответ, выкрикивая имя Коннора, но все внимание Гарри привлекло существо, идущее рядом с лесничим. Это был черный конь с кожистыми крыльями, и когда животное подняло голову и посмотрело вверх, прямо на них, мальчик мельком увидел светящиеся белесые глаза.

– Что это такое? – вымолвил он задушено. Если Хагрид приводит таких существ, чтобы поиграть, когда рядом с ним Коннор, Гарри пересмотрит свое мнение о том, так ли безопасно для его брата навещать лесника. Возможно, он сможет договориться, чтобы чаще бывать с Коннором у Хагрида. Это также поспособствовало его собственной цели – лучше узнать полувеликана.

– О чем это ты? – спросил Коннор, на этот раз свесившись с другой стороны мотоцикла, чтобы посмотреть на землю.

– Да вон же, рядом с Хагридом… – начал было говорить Гарри, а потом поднял взгляд и встретился глазами с Сириусом. Его крестный покачал головой, и его лицо снова потемнело и стало печальным.

Гарри моргнул, а затем рассмеялся. Даже в его собственных ушах смех был неестественным и как будто надтреснутым. Но Коннор обернулся и выжидающе посмотрел на него, поэтому Гарри произнес: - О… это было просто дерево. А мне показалось что-то опасное.

– Вообще-то, не все питомцы у Хагрида представляют опасность, – сказал Коннор и напоследок еще раз помахал полувеликану, когда Сириус направил мотоцикл ко двору Хогвартса. – Все думают, что эти животные поголовно кровожадные, но это заблуждение.

Гарри придержал свое мнение при себе и с облегчение вздохнул, когда мотоцикл приземлился. Силарана переползла на его плечо, затем произнесла: «Я не знала, что ты можешь видеть тестралов».

Мальчик был уверен, что она увидела в его мыслях полное непонимание, а потому продолжила скучным лекторским тоном: «Изначально, тестралы были предвестниками смерти и невезения. Они живут в Запретном лесу. Никто не увидит их, прежде не повидав смерть». Казалось, последнее предложение она процитировала из книги, хотя Гарри не был уверен, что змеи умеют читать книги.

«Я не…» – начал он возражать, а потом вспомнил, что стал свидетелем гибели Квирелла и содрогнулся. Это была жуткая смерть, которая часто являлась ему в кошмарах, когда по каким-то неведомым причинам ему не снились две непонятные фигуры, или Том Реддл не пытался выманить у него ответы на свои нелепые вопросы. Он был рад, что не позволил брату увидеть, как это произошло.

«Значит, Коннор мог бы увидеть тестрала, если бы я не помешал ему увидеть гибель Квирелла?» – спросил Гарри.

«Да, – подтвердила Силарана. – Конечно, он не знает, что они такое, и завизжал бы. Он просто глупый мальчишка».

Гарри ничего на это не ответил. Они никогда не придут к согласию относительно его брата. Мальчик слез с мотоцикла вслед за Коннором, который тут же начал обсуждать полет с Сириусом. Гарри тем временем огляделся вокруг. Наверное, они прибыли раньше большинства учащихся, потому как Гарри нигде не видел движущихся карет.

«Теперь понятно, откуда у Хагрида тестралы, – догадался он. – Их, вероятно, впрягают в кареты, которые доставляют учеников старших курсов».

Чувствуя удовлетворение от разгадки тайны самодвижущихся карет, Гарри принялся наблюдать за Сириусом, который возвращал прежний размер их школьным вещам, а затем замер. Кто-то наблюдал за ними, стоя у стены замка.

На мгновение Гарри показалось, что это один из странных силуэтов из его кошмаров. Но когда темная фигура выпрямилась и выступила вперед, мальчик увидел, кто это.

Профессор Снейп.

Гарри было интересно, что тот сделает или скажет. У него было несколько сценариев поведения при встрече лицом к лицу со Снейпом, но они в большинстве своем зависели от обстоятельств и места встречи, например, произойдет ли это в классе зельеварения или во время отработки.

– Блэк, - пока Гарри размышлял, Снейп дал знать о своем присутствии, заговорив, лениво растягивая слова. - Вижу, Поттер нанял тебя, чтобы доставить нашу высокомерную знаменитость в школу, поскольку тот, очевидно, слишком хорош для того, чтобы приехать на Хогвартс-экспрессе с простыми смертными.

Сириус так быстро развернулся к Снейпу, будто его ужалила оса, и Гарри увидел в его глазах жестокую радость. Перед ним был тот, кто мог отвлечь его от тоски по Дафне Марчбенкс или послужить хоть какой-то заменой. Сириус усмехнулся, но не той добродушной усмешкой, которая появлялась у него в шуточной пикировке с Джеймсом или Ремусом.

– Нюниус, – обратился он к Снейпу. – Рад тебя видеть. Со стороны Дамблдора было очень любезно отправить кого-то встретить нас, даже если это всего лишь сальноволосый придурок.

Снейп сделал шаг вперед, его мантия взметнулась вокруг ног. Глазами он нашел Гарри и смотрел только на него, тогда как его слова были обращены к Сириусу.

– Как тебе должно быть известно, Блэк, прибывать в школу на чем-либо помимо Хогвартс-экспресса является нарушением школьных правил. За это я могу снять баллы с мистера Поттера, и намерен это сделать. Гриффиндор начнет учебный год с минусовой черты, – он ухмыльнулся.

Гарри смотрел на профессора, сложив руки на груди. Однако это заставило Снейпа усмехнуться еще шире. Коннор выглядел слишком удивленным, чтобы протестовать, и просто стоял с открытым ртом.

– А вот тут ты ошибаешься, профессор Нюниус, – весело парировал Сириус. – Я буду помогать мадам Хуч на квиддичных матчах в этом году. Это значит, что технически я тоже преподаватель, и могу снимать баллы… или присуждать их.

Он взглянул на Коннора и улыбнулся.

– Десять баллов Гриффиндору за то, что на факультете нет клубка скользких змей, – сказал Сириус.

Гарри посмотрел на Снейпа и увидел, что лицо у того потемнело от ярости. Мальчик отодвинулся в сторону. Ему не хотелось оказаться в центре конкурса оскорблений, в который грозила перерасти эта перебранка. Он хотел отнести вещи в свою комнату, а затем спуститься в Большой Зал и поприсутствовать на празднике распределения, не привлекая внимания. Драко, вне всяких сомнений, забросает его вопросами, если он опоздает.

К сожалению, его движение привлекло внимание Снейпа.

– Поттер, – произнес профессор, сузив глаза. И его взгляд сказал Гарри, что он не забыл, чем закончился прошлый год. – Идемте со мной. У нас с Вами есть вопросы, которые мы должны обсудить до начала учебного года.

– Это невозможно, – ответил Сириус с маниакальной усмешкой на лице. – Я должен отвести Коннора и Гарри к директору. Он захочет убедиться, что они добрались в школу целыми и невредимыми.

– Я – глава факультета, на котором учится Поттер, – сказал Снейп, и его шипение могло бы соперничать с шипением символа Слизерина.

«Но не с моим, – сказала Силарана из-под свитера Гарри. – Никто не шипит лучше меня».

– А я – его крестный отец, – ответил Сириус и, схватив Гарри за плечо, прижал его к себе. Мальчик споткнулся, а затем повернулся, чтобы в случае необходимости иметь возможность выхватить волшебную палочку. Снейп был в такой ярости, что это могло понадобиться. – И я не позволю тебе преследовать Гарри или принуждать его к чему-либо, как ты делал это в прошлом году, Нюниус. Он должен быть в Гриффиндоре. У меня он научится мужеству и справедливости, что вряд ли с ним произойдет среди твоих маленьких змеенышей.

Гарри на мгновение зажмурился, а затем расслабился. Он хотел попросить Сириуса об особом одолжении, и хотя сейчас это было невозможно сделать, пока крестный защищал Коннора, он обратится к нему позже. Блэк на самом деле готов присматривать за крестником, а не просто оберегать его от Тьмы, если заметит, что Гарри начнет соскальзывать с верного пути. Так ему будет гораздо проще осуществить свой план – поступать как настоящий гриффиндорец.

Снейп ничего не сказал. Поначалу Гарри решил, что это хороший признак, поскольку на лице профессора отразилось недоумение от столь внезапного нападения, но затем, когда маг заговорил таким голосом, что его было сложно услышать, мальчик понял, что это, наоборот, очень плохо. Другие люди громко кричали, когда сердились. Снейп же начинал говорить шепотом.

– Так может, мы заключим пари, Блэк? Сделаем ставки? Это единственное, что мне запомнилось о гриффиндорцах, помимо их поголовной некомпетентности в зельях.

– Профессор Снейп, – начал Коннор, и его голос звучал так нервно, как будто он почувствовал, что пари между профессорами – это неправильно для школы.

Гарри гордился братом за то, что тот выказал свое беспокойство, однако, подозревал, что оба мужчины зашли уже слишком далеко, чтобы услышать Мальчика-Который-Выжил, и оказался прав.

– Конечно, – ответил одновременно с Коннором Сириус. – Что за пари? И на что ставим? Это должно быть честное пари, Нюниус, поскольку я припоминаю, что слизеринцы склонны обманывать, в том числе самих себя, – его глаза горели.

– Держу пари, – Снейп кивнул на Гарри, – что этот из близнецов Поттеров к концу года будет поступать скорее как слизеринец, чем гриффиндорец, и что от меня он узнает больше, чем ты когда-нибудь смог бы научить его, – он запнулся, и Гарри почти увидел, как профессор решал, было ли то, что он скажет дальше, хорошей идеей. Но очевидно, произнести это вслух оказалось слишком соблазнительным. – И я ставлю на то, что именно Гарри Поттер – Мальчик-Который-Выжил.

Сириус расхохотался. Гарри снова послышался этом смехе собачий лай, и он поежился. Он знал, что крестный тоже не станет выбирать слова.

– Принимаю твою ставку, Нюниус, поскольку проиграть в таком пари просто невозможно, – и протянул руку. Снейп пожал ее. Разорвав рукопожатие, оба мужчины встряхнули руками, как будто они были испачканы. Если бы Гарри не был в шоке от происходящего, то нашел бы этот момент забавным.

– Коннор – Мальчик-Который-Выжил, я это знаю, – продолжил Сириус. – И Гарри всегда был скорее гриффиндорцем, чем слизеринцем. Не знаю, почему Сортировочная шляпа решила распределить его на твой шипящий факультет, но он освободится от тебя еще до конца года, – он сделал паузу. – И что же будет, если один из нас проиграет?

– Я не буду больше пытаться повлиять на мистера Поттера, – ответил Снейп, – и сам буду способствовать его переводу в Гриффиндор.

Сириус кивнул.

– Принимается.

– А если проиграешь ты, – сказал Снейп, – то уступишь мне права крестного отца Поттера и откажешься от полного контроля над ним.

Сириус перестал улыбаться.

– Это абсолютно неприемлемо.

– Наши ставки равноценны, – ответил Снейп. Он сделал паузу, а затем издевательски произнес: «Чего ты боишься? Проиграть, я надеюсь?»

Сириус дернулся, как ужаленный, и снова яростно затряс головой.

– Ничего я не боюсь, – сказал он. – Я должен был догадаться, что такой ублюдок, как ты, Снейп, попытается разлучить мальчика со мной, – он оскалил зубы, и из его голоса напрочь исчезли все отголоски веселья. – А не пошел бы ты!

– Прекратите!

Гарри моргнул. Коннор метнулся и встал между мужчинами, поочередно глядя то на одного, то на другого. Его темные волосы были спутанными, как будто он нервно поправлял их руками. Он сжал перед собой кулаки, а его глаза так ярко горели, что Гарри решил, что перед ним сейчас отступил бы даже Джеймс.

– Вы не имеете права этого делать! – сказал Коннор. – Гарри стоит рядом с вами, как вы можете делать на него ставки… будто он вещь или галлеон! – Он обернулся и посмотрел на Сириуса. – Как ты мог так поступить?

Сириус опустился перед Коннором на колени, вместо того, чтобы взорваться или защищаться, как ожидал от него Гарри. Его лицо было серьезным, что помогло его брату сдержаться. Гарри обнаружил, что наклонился, чтобы услышать, что скажет его крестный отец.

– Ты не понимаешь, откуда проистекает соперничество между Гриффиндором и Слизерином, Коннор, – мягко произнес Сириус. – Мы – хорошие. Они боятся быть хорошими. Они вынуждены скрываться от Света, потому что в противном случае он ослепит их и уничтожит, как змей или тараканов.

Гарри услышал, как Снейп втянул воздух, но Блэк продолжил говорить:

– Снейп хочет превратить Гарри в таракана, научить его Темным искусствам и сделать его Темным волшебником. Я собираюсь убедиться, что этого не произойдет. Не беспокойся, Коннор. Мы не потеряем Гарри. И мы позаботимся, чтобы слизеринцы пожалели о том, что пытались причинить вред тому, кто принадлежит Гриффиндору, пусть даже он спит не в той комнате и посещает другие занятия, – улыбка расцвела на его лице, и он хлопнул мальчика по плечу.

Коннор оглянулся на Гарри. В его глазах была неуверенность. И Гарри мог понять почему. В прошлом году его брат думал, что он ступил на путь Темного мага, учитывая его склонность лгать, темперамент и силу магии. И это имело смысл, исходя из сказанных Сириусом слов, что у кого-то точно также были веские причины желать Слизерину поражения. У кого-то, подобного Коннору. И конечно, его брат воспринял это так, что они должны охранять Гарри.

А пари было способом унизить всех слизеринцев, все еще считавших, что они смогли лишить Коннора брата.

Все это было понятным для Гарри.

Странным было то, что он почувствовал желание протестовать и сказать, что не все слизеринцы такие. Что в прошлом году Снейп исцелил Гарри после Crucio, а семья Драко подарила ему на день рождения метлу.

Но ничего из этого он не смог рассказать. Коннор до сих пор не знал про подарок, потому что Гарри решил, что это вызовет новые проблемы и до сих пор не распаковал метлу. А Снейп после исцеления напоил его сывороткой правды, чего мальчик не мог ему простить. И если он считает, что Сириус неправ насчет Слизерина…

Это говорит только о том, как мало он сам знает о Слизерине, не так ли? И насколько глубоко змеиный факультет уже вонзил в него свои клыки. Гарри закрыл глаза и покачал головой.

«Это подарок. А все остальное просто оправдание, чтобы соответствовать образу гриффиндорца. Я должен следовать своему плану, иначе слизеринцы развратят меня. А я не могу допустить этого. Я буду бесполезен для Коннора, если буду темным волшебником или если меня будут считать таковым».

Гарри облегченно вздохнул. Он открыл глаза, и ему даже удалось улыбнуться Сириусу.

«Ты такой глупец, – сказала Силарана. – В замке есть пища. Я чувствую ее запах. А ты стоишь здесь и болтаешь».

Снейп зашипел. В какой-то дикий немыслимый момент, Гарри решил, что тот услышал Силарану, но потом понял, что профессор не ожидал увидеть такую реакцию на слова Сириуса.

– Я уничтожу тебя, Блэк, – прошептал Снейп. – Ты и не поймешь, что лишит тебя награды, на которую рассчитываешь. И в конце я втопчу тебя в грязь, как флоберчервя в землю. И ползая по земле, плача и крича на звезды, ты вспомнишь этот момент, как начало своего конца.

Никогда еще Гарри не видел такой чистой ненависти на чьем-то лице, как сейчас на лице Снейпа, когда тот смотрел на Сириуса. За исключением прошлого года, когда их родители пришли на квиддичный матч «Слизерин против Гриффиндора»: тогда точно так же зельевар смотрел на Джеймса.

А затем Гарри озарило, как вспышкой, и он осознал. Он удивился, что не понял этого раньше.

– Вы ненавидите моего крестного отца, – сказал Гарри тихо.

Снейп обернулся и посмотрел на него, но это не смягчило свирепого выражения его лица. На самом деле Гарри и не ожидал этого.

– Вы ненавидите нашего отца. И, конечно же, Вы собираетесь сдержать свое слово. И для Вас не важно, поступаю я больше как слизеринец или как гриффиндорец. Важно лишь то, что я – крестник Сириуса Блэка, сын Джеймса Поттера и брат Мальчика-Который-Выжил. И Вы заключили это пари только чтобы отомстить тем людям, которые когда-то обидели Вас, на самом деле или только в Вашем воображении, – Гарри остановился в попытке осмыслить все, что он чувствовал в этот момент и, в конце концов, покачал головой. – Вам нет до меня никакого дела, – сказал он и поразился, услышав в собственном голосе тоскующие нотки.

«Неужели ему на самом деле хотелось, чтобы Снейп беспокоился о нем?»

«Возможно», – откликнулась на это какая-то его часть. Гарри поднял голову, встречаясь глазами с зельеваром.

– На самом деле ни об одном студенте Вы не заботитесь – будь то слизеринец или гриффиндорец, – продолжил мальчик. – Вы беспокоитесь только о мести.

Он пожал плечами и добавил:

– Я ничего не могу сделать, чтобы помешать Вам делать ставки или выиграть это пари, но я могу отказаться идти вместе с Вами.

Лицо Снейпа было бесстрастным. Однако по слегка расширившимся глазам профессора, Гарри понял, что тот принял его молчаливое послание. Гарри имел в виду не только попытки декана сделать его более соответствующим званию слизеринца. Это касалось и частных уроков по дуэлингу, которые профессор преподавал ему в прошлом году, и дополнительных заданий по зельям на уроках, и попыток заставить его одержать победу для квиддичной команды Слизерина, а также всего остального, чем Снейп шантажировал Гарри и заставлял делать против его желания.

Поначалу он угрожал лишить его свободного времени, а затем и Коннора.

«Больше это не сработает», – отстраненно подумал Гарри, глядя Снейпу в лицо. О, вне всяких сомнений, профессор будет назначать брату отработки. Однако отработки не столь большая цена по сравнению с тем опустошением, которое ощутит Коннор, если его брат станет настоящим слизеринцем.

Гарри подумал о Малфое и поморщился. В конечном итоге, это естественно. Он, так или иначе, причинит Драко боль, когда отвернется от него. Тот будет кричать и впадет в ярость, будет требовать объяснений. А Гарри не сможет сказать ему правду.

Коннор на первом месте. И так будет всегда. Мальчик знал, что однажды наступит день, когда он пожалеет о своей дружбе с Драко, и теперь у него есть повод, чтобы сожалеть об этом. Да, ему не хочется делать больно другу, но еще меньше он желает причинить боль Коннору.

– Я выбираю тебя, брат, – сказал Гарри Коннору, не беспокоясь о том, что все, включая брата, уставились на него. Его не волновало, звучит ли его ответ почтительно или ставит ли он остальных в неловкое положение. Он имел полное право быть тем, для чего рожден – быть защитником брата. Это было всего лишь первым публичным объявлением его лояльности.

– Я выбираю Гриффиндор, и все, что важно для тебя и что любишь ты.

Лицо Коннора засияло как восходящее солнце. Гарри грелся в этом сиянии и не обернулся, чтобы увидеть выражение лица Снейпа. Он знал, что не увидит там ничего для себя важного.
____________________________________________________________
Снейп еще никогда не был в столь отвратительном настроении и знал это. Хуже того – тот, кто был причиной такого настроения, тоже знал об этом.

Гарри Поттер не показывал, что понимает, что мастер зелий им недоволен. Он даже сделал вид, что не понял, чем вызвал недовольство Драко, хотя в прошлом году младший Малфой был единственный, кому мальчишка отвечал. Драко был смертельно обижен тем, что Поттер отказался проводить с ним время, и вместо этого разыскивал своего брата.

На прошлой неделе у них с Гарри произошла отвратительная ссора в коридоре сразу после того, как Снейп отпустил второкурсников с их первого совместного с Гриффиндором урока зельеварения. Снейп наблюдал за этим. Гарри продолжал идти, глядя прямо перед собой, без каких-либо признаков напряжения в позе. Он должен был быть расстроен, но ничем этого не выдал. Он без всяких усилий сопротивлялся умоляющим взглядам Драко, и это заставляло Малфоя прибегать к все более и более злобным нападкам.

«Или к слезам, как однажды, – Снейп поморщился. – Если и настанет тот день, когда мне придется каждый вечер выслушивать излияния наследника Малфоев о том, что Поттер совершенно не обращает на него внимания, то этот момент уже близок».

Гарри уже пропустил один урок по дуэлингу со Снейпом. Он страдал от шуток соседей по спальне, но ничего не предпринимал в ответ. Он приходил в Большой Зал на завтрак с фурункулами на лице или волосами на ладонях и стойко переносил насмешки. На этой неделе это стало происходить реже. Снейп имел глубокое неудовольствие стать свидетелем разговора второкурсников Гриффиндора, среди которых был Рон Уизли, рассуждавших о том, что тот, кто способен понять такую шутку, не так уж и плох, и что они должны поощрять визиты Гарри в Гриффиндорскую башню.

И Гарри больше не выполнял задания по зельеварению, которые Снейп запланировал для него.

Первый раз профессор понял, что допустил ошибку, когда Гарри поднял широко распахнутые и совершенно чистые зеленые глаза над безупречно выполненным зельем, изменяющим цвет волос, тогда как это должно было быть идеально приготовленное зелье, способное помочь жертвам Круциатуса справиться с дрожью и судорогами. Фактически он допустил несколько ошибок, и первая из них была из его дополнительной домашней работы на лето. Гарри узнал, как превратить одно зелье в другое, добавив всего несколько ингредиентов. Он не совершал грубых ошибок. Мальчик делал все тихо, а затем широко распахивал глаза и говорил, что зелье все же будет работать, только не так как то, которое он должен был получить, следуя первоначальной инструкции.

И его зелья всегда были безупречны.

Это приводило Снейпа в еще большую ярость.

Зельевар поставил Гарри работать в паре с Невиллом Лонгботтомом. Это было еще одной ошибкой. Он намеревался расстроить его, обрекая на более медленную работу и большую вероятность опалить брови или взорвать котел на каждом уроке. Однако Гарри радостно присоединился к группе на другой половине класса и вскоре уже шепотом инструктировал Невилла и терпеливо объяснял последствия допущенных ошибок. Зелья гриффиндорца стали лучше, а Гарри выполнял задания для второкурсников, вместо продвинутых зелий, которым Снейп планировал обучать его. К тому же мальчик теперь сидел вместе с гриффиндорцами, которые сплотились вокруг него и даже слегка ощетинивались, стоило только зельевару подойти ближе.

К концу второй недели учебного года от Снейпа отдалились его коллеги. Сириус Блэк усмехался, издалека, конечно же, а Минерва время от времени смотрела на него так, как будто спрашивала, какого черта Снейп заключил это нелепое пари? Но никто из его коллег не желал побеседовать или разделить с ним трапезу, стараясь очень быстро поглощать еду и покидать Большой Зал как можно скорее. Мастер Зелий понимал, что проводит слишком много времени, впившись взглядом в слизеринский стол и упрямого мальчишку, которому удалось бросить ему вызов, чего с профессором никогда не случалось прежде.

Единственным исключением и единственным возможным выходом для его гнева оказался дурак Гилдерой Локхарт, непрерывно болтавший только о себе, и который, казалось, никогда не замечал оскорблений Снейпа, и потому для профессора было недопустимо проклинать его.

Нужно было в чем-то уступить. Что-то переломить.

Снейп еще не знал, что это будет, но был полон решимости найти у противника слабое место и использовать это знание. Ни один двенадцатилетний мальчик не был столь непробиваем для оскорблений, как Гарри. И ни одному студенту еще не удавалось противостоять своему преподавателю, как этому мальчишке, и раз за разом выходить сухим из воды.

Через неделю Снейп, наконец, обнаружил слабое место.
__________________________________________________________

Снейп патрулировал коридоры, ведущие в подземелья, полагая, что даже слизеринские старосты не умеют делать это правильно, как вдруг услышал низкий непрерывный тревожащий звук. Этот звук заставил его напрячься, поскольку напомнил некоторые из наиболее необычных проклятий, которые использовал Темный Лорд во времена своего господства. Зельевар крепко сжал в руке волшебную палочку и осторожно заглянул за угол, прижавшись к каменной стене.

Стоя на коленях неподалеку от входа в гостиную Слизерина, Гарри Поттер что-то шипел черно-золотой змее, в которой Снейп в одно мгновение узнал локусту. Неподалеку от мальчика лежала метла, лучше которой ни у кого в школе не было.

Профессор задержался на мгновение, чтобы запомнить эту сцену и насладиться своим триумфом. Змея что-то прошипела Гарри в ответ и лицо мальчика исказилось. Он покачал головой и сказал еще что-то на змеином языке, а затем вздохнул и потянулся, чтобы погладить змею по спинке. Та приняла прикосновение Поттера, хотя Снейп считал это невозможным для локусты, и даже извивалась под пальцами Гарри, как будто наслаждалась поглаживаниями.

«Мальчик – змееуст».

Декан Слизерина почти ощутил вкус победы во рту, как сок спелых фруктов. Ему нужно только укусить.

И метла… Очевидно, она принадлежала Гарри. Мальчик ничем не выдал, что у него есть такая метла. Конечно же, он ничего не сказал Маркусу Флинту, который непременно нашел бы способ подстраховаться и найти вескую причину, чтобы кто-нибудь из квиддичной команды Слизерина летал на этой метле, даже если Гарри отказался участвовать. И насколько Снейпу было известно, Поттер пока не сообщил Флинту, что не будет играть.

«А теперь это уже никогда не случится».

Снейп вышел из укрытия. Гарри вскинул голову и замер. Снейп позволил улыбке расплыться на губах. Локуста обернулась к профессору и зашипела, мальчик прошипел ей что-то командным тоном в ответ, и змея обернулась вокруг его руки. Гарри склонил голову и медленно поднялся на ноги.

– Чего Вы хотите, профессор Снейп? – спросил он.

– Узнать кое о чем, – тихо ответил зельевар.

«Никогда не стоит торопиться, когда дело касается мести».

– Почему Вы не в гостиной?

Гарри поднял на него взгляд, и в его глазах мелькнула искра надежды, что этим все и ограничится.

– Я выходил, чтобы полетать, сэр, – ответил он, указывая на метлу. – Я просто… мне нужна была передышка.

Снейп серьезно кивнул. Награда была сладка.

И это был вкус обещаний, которые он сейчас заставит Гарри дать ему. Профессор почувствовал легкое волнение от такой власти. Поэтому оттеснил это чувство в сторону. Самой последней вещью, которую он сейчас хотел допустить – это позволить себя отвлечь и упустить свой шанс.

– И о чем Вы говорили со змеей?

– Она приползла ко мне этим летом, – сказал Гарри и беспомощно выдохнул. – Это локуста. Её зовут Силарана. И она сказала, что укусит Коннора, если я не буду заботиться о ней, и с тех пор она еще несколько раз угрожала укусить других людей. Пока я забочусь о ней, она никого не трогает.

Снейп почувствовал, как тень омрачила его хорошее настроение: конечно, мальчик пожертвовал бы собой, чтобы спасти своего глупого брата. Но он прогнал эту мысль прочь. Гарри все еще…

– Вы – змееуст, – прошептал профессор.

Гарри кивнул.

– Я знаю, что это темный дар, сэр.

– Да, – промолвил Снейп и надолго замолчал. – И Вы многое отдали ли бы, чтобы сохранить в тайне, верно?

Гарри отошел от него подальше и в свою очередь прислонился к стене. Его магия взметнулась вокруг него. Снейп был рад, что укрепил свои ментальные щиты. Упражнения, которые он задал Гарри на лето, сделали свое дело даже слишком хорошо. Сила мальчика была огромной и легко подчинялась его воле. Снейпу было интересно, заметил ли Гарри, что он призывает свою магию гораздо чаще. Использует ее спонтанно, как нечто, что его безобидные домашние задания сделали привычным.

– Если Вы разоблачите меня… – начал Гарри.

Снейп пожал плечами.

– Вы похожи на Темного мага, – сказал он. – Вы – слизеринец, – еще одна пауза. – А я выиграл пари. Только представьте, смогут ли ваш крестный отец и брат принять Вас, когда обнаружат, что Вы можете говорить со змеями, подобно Волдеморту?

Гарри сердито зарычал на него, и на мгновение давление его магии пробило щиты зельевара. Снейп успокоил дыхание и понадеялся, что сумел не выказать напряжение борьбы с мучительной головной болью.

Гарри был в ловушке, и знал это. Он опустил подбородок и отвел взгляд.

– Чего Вы хотите? – спросил он подавленным голосом.

– Две вещи, – ответил Снейп. – А я в свою очередь, сохраню две ваши тайны: то, что Вы змееуст, и что Вы летаете за пределами школы.

Гарри пристально посмотрел на него, просчитывая ситуацию, и кивнул.

– Это кажется справедливым.

Снейп прикусил щеку, чтобы не дать восхищению отразиться в его усмешке. Мальчик говорил как гриффиндорец, но рассуждал как слизеринец. В конечном итоге, мастер зелий выиграет пари у Блэка. Сегодняшний вечер можно считать небывалым пиком вполне заслуженной удачи.

– Во-первых, – произнес Снейп, – Вы продолжите играть в слизеринской команде по квиддичу и будете летать на этой метле.

Гарри кивнул.

– А во-вторых?

– Вы восстановите дружеские отношения со своими одноклассниками или хотя бы с Драко Малфоем, – продолжил профессор. – Такие обиды и соперничество могут пагубно сказаться на наших успехах в квиддиче.

Гарри уставился на него. Снейп знал, что тот ничего не понимает. Поттер, вероятно, ожидал, что зельевар попросит не мешать ему выиграть пари у Блэка или перестать допускать ошибки на уроках зельеварения.

Чего Гарри не знал, так это того, что все вышеупомянутое и вполовину не сработало бы на конечные цели профессора. Снейп намеревался выиграть у Блэка пари своими собственными усилиями, гораздо более тонкими, которым Гарри не найдет что противопоставить. И не было ничего особенно слизеринского в одаренности в зельях, хотя профессор почти скрипел зубами, наблюдая за тем, как такой талант пропадает зря.

Возвращение Гарри в квиддичную команду и возобновление дружбы с одноклассниками всего лишь усилит его слизеринские склонности. В прошлом году это сработало.

И это поможет Снейпу выиграть пари.

Гарри покусывал губы. Очевидно, что он не был доволен, но все же кивнул.

– Хорошо, я согласен. Взамен, Вы держите в тайне, что я змееуст и позволяете мне летать в ночное время.

Снейп кивнул в ответ.

– Я не удивлен, что Вам необходимо летать ночью, – произнес он отворачиваясь. – Борьба, которую Вы ведете, конечно, требует от Вас больших усилий.

Он чувствовал, как глаза Гарри впились ему в спину, но так и не обернулся.

Он победил. Он посеял сомнения в уме Гарри и подтолкнул его к собственным слизеринским качествам хитростью слишком искусной, чтобы сопротивляться. Прямолинейность никогда не срабатывала с Поттером. Действовать нужно косвенно. Он выиграет пари с Блэком и перехитрит одного из двух мужчин, которых ненавидит.

«А мальчик оказывается змееуст».

Снейп не смог сдержать дрожь, которую для себя обозначил скорее как волнение, чем страх. Темный Лорд был тоже змееустом, это правда.

«Но это скорее отмечает мальчика как слизеринца, вне всякого сомнения. Когда Гарри, наконец, займет положенное ему место Мальчика-Который-Выжил, он станет нашим целиком и полностью, и никто уже не посмеет назвать его гриффиндорцем».


Глава 5. Как гриффиндорец

«Как ты мог позволить ему так обойтись с тобой?»

В гостиной Слизерина Гарри прислонился к стене и, прикрыв глаза, покачал головой. На одном из диванов, пуская друг на друга слюни, спали два семикурсника. Поттер надеялся, что они не проснутся. Он не знал, как бы смог объяснить спутанные в беспорядке волосы, наличие метлы в руке или змею, задающую ему вопросы.

«Как Снейпу удалось поймать меня? Почему я не смог опровергнуть его инсинуации?»

«Я знаю», – ответила Силарана, заставив его подскочить на месте.

«И как же?» – спросил Гарри, еще раз проверив, не проснулись ли семикурсники. К счастью, они спали достаточно крепко и мальчик слегка расслабился. Для таких бесед он предпочитал место, где ему не нужно было беспокоиться о том, говорит ли он на парселтанге или по-английски.

«Ты не высыпаешься».

Гарри еще раз внимательно оглядел комнату, а затем кивнул и направился в свою спальню. Там он будет вынужден прекратить разговаривать с Силараной вслух. Блейз спал очень чутко, и раздраженный Драко, вероятно, снова попытается выпытать, где он был, если только не сдастся, как было в предыдущие ночи.
Гарри понимал, что его дружба с наследником Малфоев была разрушена. И был доволен.

«Я не счастлив, но я доволен, –размышлял он. – И я не желаю продолжать этот разговор с Силараной».

«Подумай об этом», –прошипела ему змея, высовывая голову из рукава, чтобы взглянуть на него. Гарри показалось, что в тусклом свете гостиной ее глаза сияли почти расстроено.

«Ты тратишь свой сон, глядя на темные фигуры, которые не делают ничего интересного или болтаешь со столь же скучным Томом Риддлом. А когда просыпаешься, то идешь летать или практиковаться в чарах, или разговариваешь со мной».

– Я был бы рад перестать говорить с тобой, – прошептал Гарри, подойдя к двери своей спальни. Он прикоснулся к ней рукой, но не открыл. Поскольку хотел произнести следующие слова вслух, для акцента. – И мне необходимо летать. Это единственная вещь, которая помогает мне…. держать свои эмоции в узде.

И он открыл дверь.

«Интересный способ, –сказала Силарана и, когда она растворилась на его коже; дальше ее голос звучал у Гарри в голове. – Я знаю, что ты счастлив, когда летаешь. И что именно поэтому ты вернешься в квиддичную команду. Если ты будешь счастлив, ты будешь лучше спать, а мне не придется тратить свое время, рассказывая тебе об опасности твоего положения. А в квиддиче будет много полетов. Мне нравится летать, но не тогда, когда ты настолько уставший, как сейчас».

– Я не устал, – прошептал Гарри, игнорируя риск разбудить соседей, прокладывая себе путь между кроватей.

Шумный храп Винса и Грэга говорил о том, что они вряд ли проснутся, а полог на кроватях Блейза и Драко был задернут.

– Со мной будет все в порядке. Эта неделя была тяжелой, но я был к этому готов. Мне только нужно продержаться то тех пор, пока я смогу…

– Сможешь что, Гарри?

Гарри едва не выпрыгнул из одежды. Полог на кровати Драко был открыт, но только со стороны кровати Поттера, стоявшей напротив постели Блейза. Волшебная палочка в руке Малфоя ровно светилась заклинанием Lumos, а сам он пристально смотрел на Поттера.

Гарри пожал плечами и уменьшил метлу касанием своей палочки. Затем он подошел к своему сундуку. Он собирался надеть пижаму, лечь в постель и закрыть глаза. И, в конце концов, он бы уснул. И если он снова увидит Тома Риддла, он с этим разберется. Силарана зря за него беспокоится.

«Если ты собираешься и дальше вести себя глупо и неразумно, то должен позволить мне укусить его, –дулась на него Силарана. – Тогда он никому не сможет рассказать, что ты говоришь со змеями. Хотя я не понимаю, почему ты не хочешь рассказать всем об этом. Они были бы восхищены тем, что такая красивая змея соизволила говорить с тобой».

– Нет, Гарри.

Поттер поднял взгляд. Драко схватил его за руку, которую тот положил на сундук. Лицо у Малфоя было розовым, а волосы – спутаны. Гарри решил, что тот спал, когда услышал, как открылась дверь.

В течение последних трех недель, когда Драко пытался добиться от него ответов на вопросы, Поттер останавливал взгляд на точке за левым плечом Малфоя и с выражением скуки на лице ждал, пока тот не отступит.

Сильный удар кулаком отбросил Гарри назад, распахнув полог на кровати и усадив его на постель. Силарана беспокойно зашипела, и он положил руку на предплечье, чтобы успокоить ее.

«Это не так уж плохо», – подумал Гарри, проводя другой рукой по лицу, ощупывая его. Действительно, неплохо. На щеке будет кровоподтек, и, возможно, синяк под глазом, но проклятье было бы еще хуже. Он мог бы вынести гораздо худшую боль. Все зависит от силы воли.

«Ты говоришь так, потому что поглупел и потерял прозорливость из-за недостатка сна», –сказала Силарана, но хотя бы не попыталась соскользнуть с его руки.

– А теперь мы поговорим, Гарри, – произнес Драко, забираясь на кровать рядом с ним. Прежде чем он смог возразить, Малфой задернул полог и наколдовал заглушающие чары и еще одно заклятье, незнакомое Гарри, вызвавшее розовое сияние света, похожее на то, что он уже видел в Малфой-мэноре. «Что-то наподобие защиты», – решил Гарри, когда Драко повернулся к нему лицом.

– Нас никто не побеспокоит, – продолжил Малфой, – и ты не уснешь, пока я не получу ответы.

Гарри пожал плечами и уставился в балдахин. Он может просто подождать.

«Нет, ты не можешь, – резко ответила Силарана, – ответь на его вопросы, ложись спать, и мы прекратим эти глупости. Из-за них моя чешуя потускнела, –она сделала паузу и многозначительно намекнула.– Может быть, укус одного раздражающего чистокровного мага вернет ей блеск?»

Гарри вздохнул и посмотрел Драко в глаза. В конце концов, Снейп настоял, чтобы он восстановил дружбу со слизеринцами. Уловка позволит ему выполнить обещание, обойдя стороной основную цель требований профессора.

– Чего ты хочешь, Драко? – просил Гарри.

– Хочу знать, что, мать твою, происходит? – произнес Драко тихим голосом, прозвучавшим более внушительно из-за почти интимного тона. Малфой передвинул волшебную палочку так, что Гарри мог видеть только его лицо, пронзительные серые глаза и стиснутые зубы. – Хочу знать, какого хрена ты начал игнорировать меня и поступать как… как гриффиндорец. Весь прошлый год я был твоим другом, Гарри. Мы провели вместе Рождество, – он сделал паузу, а потом стегнул словами как кнутом. – Ты принял мой Долг жизни. А это создает определенную связь между магами. И я заслуживаю ответа.

Гарри отшатнулся. Он надеялся, что Драко не станет затрагивать эту тему, поскольку до этого ни разу не упоминал о ней. Считалось невежливым напоминать о Долге жизни, если обязательства по нему были исполнены.

А затем его озарило, как будто он услышал пение феникса, и он нашел ответ.

Это позволит ему избежать шантажа Снейпа и в то же время стать ближе к Коннору. Он солгал Драко о причине внезапного охлаждения к нему – именно так действовали слизеринцы, а Гарри поклялся не поступать так больше. И он скрыл свой темный дар – умение говорить со змеями, что дало Снейпу еще один рычаг для давления.

«Малфой думает, что я похож на гриффиндорца?»

Гарри улыбнулся и на мгновение увидел в лице Драко неуверенность и колебание, что сказало ему о том, что тот не знает, что происходит. Но это было не страшно, поскольку Гарри собирался все ему объяснить.

«Тогда я буду вести себя как один из них. Я должен был сделать это с самого начала. Я сказал, к чему буду стремиться, но не сделал этого. Я снова погряз в слизеринском обмане, лжи и манипулировании».

Настало время показать себя настоящего.

– Ты прав, Драко, – сказал Гарри спокойно. – Я должен был с самого начала рассказать тебе, что я делаю и почему, – он посмотрел Малфою в глаза. Ему было гораздо проще говорить теперь, когда Lumos, из отведенной в сторону волшебной палочки, высветил недоумение на лице Драко.

– Прости меня, – и Гарри протянул ему руку. - Ты примешь мои извинения?

Драко пожал ее, по-прежнему пристально глядя на него. Гарри пожал плечами, чувствуя облегчение и свободу от бремени - он почти был готов рассмеяться. Неужели именно так ощущают себя гриффиндорцы, поступая в согласии с чистой совестью? Если это так, Гарри завидовал им гораздо больше, чем когда-либо.

«Из-за этих разговоров у тебя нехватка сна, – свысока проинформировала его Силарана. – И символ Гриффиндора не змея, а значит они обделённые, а не благословленные».

– Ну, так что? – спросил Драко.

Гарри понял, что он какое-то время сидел молча, и, вероятно, Драко подумал, что он набирается решимости, чтобы рассказать ему что хотел. Поэтому Поттер поспешил высказать свою мысль.

– Я хочу быть ближе к Коннору. Мне на самом деле не хочется быть слизеринцем. И я устал от того, что мой брат считает меня темным волшебником, что я не поддерживаю его или однажды вдруг проснусь и брошу в него Avada Kedavra. Мой долг – защищать брата, Драко. Так всегда было.

Последняя фраза была рискованной, потому что Гарри обещал матери держать это в тайне. Слишком много людей вне их семьи могли не понять важность миссии, возложенной на Гарри, и попытаться сбить его с этой стези. А Драко мог и сам обо всем догадаться, после всего, что он наблюдал в прошлом году.

Лицо у Драко сначала просветлело, а затем покраснело от гнева. Гарри кивнул. Он ожидал этого. Было бы гораздо легче и проще для них обоих, если бы их дружбу разрушил гнев Драко.

– Если Коннор считает тебя темным, это его гребаные проблемы, – сказал Малфой, наклонившись к Гарри настолько близко, что слюна брызнула ему на щеку. Силарана сделала по этому поводу строгий выговор, на что Гарри не обратил внимания. – Я знаю, что ты не такой, Гарри. А еще я знаю, что ты – слизеринец. И меня не волнует, что больше всего на свете ты хочешь защитить Коннора. Ты не потеряешь в моем лице друга, Гарри.

Поттер моргнул. Почему-то, когда он поступает по-гриффиндорски, все идет не так, как он планировал.

– Но, Драко, – ответил он Малфою, – по отношению к тебе это будет несправедливо. Разве ты не видишь? Тебе не нужен друг, который ценит тебя меньше, чем своего брата. У тебя должна быть равноценная дружба. Кроме того, – добавил он мягко, сообщая почти чистую правду, чему научился в прошлом году, – мне известно, что по какой-то причине ты, главным образом, очарован моей магией, и еще ты заинтересован, чтобы Поттер окончил Слизерин. Однажды тебе это наскучит. Этого недостаточно для развития дружбы. Я удивлен, что еще не надоел тебе, и что я стал настолько важен для тебя.

Драко молча сидел какое-то время, его грудь ходила ходуном. Гарри казалось, что он пытается что-то сказать, но гнев душит его.

– Приходило ли тебе в голову, – наконец произнес Малфой, став жутко похожим на своего отца, чего Гарри никогда не замечал за ним, – что оба твоих заявления противоречивы.

Гарри покачал головой.

– Нет, они не…

– Да, они противоречат друг другу.

Драко взял Гарри за руку, к счастью, не за ту, которую окольцевала Силарана, достаточно крепко, чтобы причинить боль, а потом встряхнул.

– Если бы ты думал, что я всего лишь очарован магией, и ты мне не нравишься, значит, тебя совершенно не должны волновать мои чувства. Ведь, по-твоему, я должен вести себя как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. А тебя волнуют мои чувства. Ты беспокоишься, что твоя связь с Коннором будет держать меня только на вторых ролях.

Малфой склонил голову как ястреб, или как его филин, и Гарри почувствовал себя абсолютно прозрачным под его пронзительным взглядом.

– А это значит, что я важен для тебя, Гарри. Это всё, что я хотел знать. Я остаюсь твоим другом.

Гарри протянул руку и переплел свои пальцы с пальцами Драко.

– Но это несправедливо по отношению к тебе, – сказал он.

– Я сам решу, что справедливо, а что нет, – ответил Драко. – Думаю, было бы правильно принести извинения своим одноклассникам и… и ты можешь делать все, что посчитаешь нужным, чтобы доказать, что ты – какая-то чертова помесь гриффиндорца со слизеринцем, или кем бы ты ни считал себя еще. Меня это не волнует. Я знаю, что ты – слизеринец, поэтому твои маленькие оплошности на тернистом пути к действительности меня не касаются, – он улыбнулся. И эта улыбка была не похожа на те, что Гарри видел у него прежде. – Ты был честен со мной, рассказав о том, что Коннор более важен для тебя, чем я. Я понимаю это. И принимаю. И я все еще рядом. А Коннор значит для тебя больше, чем весь чертов мир, так что вряд ли мое положение уникально, – Драко отклонился назад, слегка улыбаясь, но не позволяя Гарри убрать руки. – К тому же, – продолжил Малфой, – я хочу быть рядом, когда однажды ты очнешься и примешь тот факт, что ты – слизеринец, и в конечном итоге придешь к тому, что Коннор не самое важное в целом мире. Это может оказаться причиной офигительного взрыва, не находишь? – теперь Драко улыбался, как ребенок, ожидающий рождественских подарков.

Гарри продолжал смотреть на него.

– Этого никогда не будет, Драко.
– Нет, будет.
– Нет, не будет.
– Будет.
– Нет, это не… – Гарри оборвал сам себя. Во имя Мерлина, он ведет себя как ребенок.

Вздохнув, Поттер признался:

– Я устал.

– Знаю, – сказал Драко, но руку так и не отпустил. – Ты уходишь каждую ночь. Чем ты занимаешься?

Гарри начал было рассказывать, но вместо этого широко зевнул. Драко тут же освободил его руки и кивнул.

– Сейчас я позволю тебе лечь спать, но утром я желаю услышать ответы, чертов Гарри Поттер.

Отменив защиту и чары, наложенные на полог кровати, Малфой перебрался в свою собственную постель, оставляя его рассматривать потолок с балдахином. Затем Гарри тряхнул головой и натянул пижаму.

«Я чувствую, что ты собираешься сделать завтра, –сказала Силарана, – и горячо одобряю. Пришло время прекратить позволять этим глупым детям с их еще более глупыми страхами контролировать себя».

«Снейп не ребенок», – вынужден был заметить Гарри.

«Он – идиот. Позволь мне укусить его».

«Нет».

Гарри продолжал этот бессмысленный спор, пока укладывался в постель и засыпал. Уже почти погрузившись в сон, он ощутил, как Силарана скользнула в его разум. В полудреме мальчик ожидал появления неясных темных фигур из кошмаров или Тома Риддла.

Никто не появился и, в этот раз, он крепко спал.
_________________________________________________

Гарри проскользнул в Большой зал и, еще раз глянув на обеденный стол своего факультета, удовлетворенно кивнул. Еще не все ученики пришли на завтрак, но большинство уже сидело за столом, несколько пустых мест не считаются. Самые добросовестные и те, кто рано встал, скоро начнут покидать Большой зал. Более того, все профессора тоже были за своим столом, включая Сириуса. Это был его лучший шанс сделать задуманное.

Он направился к центру зала, вместо того, чтобы идти к слизеринскому столу. Все больше и больше учеников оборачивались и смотрели на него, пока он шел, а разговоры, поначалу умолкнувшие, снова набрали силу. Большинство обсуждавших его выглядели недоуменно.

«Вам не придется долго ждать», – пообещал Гарри и в мертвой тишине остановился в центре зала между столами Рейвенкло и Хаффлпаффа. Он повернулся лицом к Коннору, который смотрел на него, разинув набитый едой рот. Гарри улыбнулся, злясь на самого себя. Его брат внушал отвращение.

Но его брат – двенадцатилетний мальчик.

Он – Мальчик-Который-Выжил и сейчас должен узнать кое-что о Гарри.

– Доброе утро, – начал Гарри. Его голос оборвал в одно мгновение все разговоры, и ученики посмотрели на него, вытаращив глаза. Он напрягся под давлением тысячи глаз и продолжил. – Я рад, что вы все здесь, так как мне не хотелось бы делать объявление в присутствии одного человека.

Он посмотрел на Коннора и вытянул вперед руку.

«Ты готова, Силарана?»

«Они собираются полюбоваться мной?» –спросила змея, томно растянув последние слова.

«Да».

«Тогда я готова».

Она выскользнула из рукава мантии, обвила запястье Гарри и явила себя во всем великолепии. Потолок Большого зала показывал ясный день, и солнечные лучи отразились от змеиной чешуи. Сидевшие неподалеку от него дети ахнули. Гарри не мог сказать, был ли этот звук проявлением страха или изумления. Скорее всего, и то, и другое, хотя первое происходит только из-за того, что Силарана – змея. Мальчик сомневался, что много учеников знали, что его змея – локуста.

Гарри метнул взгляд на стол преподавателей и увидел упавшие челюсти и вытаращенные глаза, говорившие о том, что многие профессора узнали локусту, и что они понятия не имеют, как поступить.

Гарри не мог дать им возможности остановить его, но успел насладиться ошарашенным выражением на лице Снейпа, прежде чем снова повернуться к брату.

Дыхание у мальчика участилось из-за пристального внимания всех находящихся в зале, но он считал, что справится с этим. Ему придется это сделать. Ради Коннора.

– Коннор, – мягко произнес Гарри, намеренно не глядя на Силарану, чтобы говорить по-английски. – Я – змееуст. Я узнал об этом несколько месяцев назад. И утаил это от тебя, потому что подумал, что ты решишь, что я – темный маг, а мне не хотелось причинить тебе этим боль. Теперь я признаюсь. Прости меня. Скрывать что-то от тебя – это не по-гриффиндорски.

Он опустился на пол, на одно колено, и склонил голову в древнем жесте капитуляции пред силой большей, чем собственная.

Силарана, очевидно, обеспокоенная тем, что ее не могли видеть в таком положении, переползла выше и увенчала его голову, высовывая язык и пробуя воздух на вкус. Ропот от страха усилился.

Мальчик посмотрел на кончик змеиного хвоста, висевший прямо перед его носом.
– Силарана, не нападай, – сказал он.

Волна ужаса прокатилась по залу, и Гарри понял, что произнес это на парселтанге. Он закрыл глаза и замер в ожидании.

Он сделал выбор. Он не мог позволить Снейпу контролировать себя. Больше он не мог бежать от того, кем он действительно был. Он должен быть храбрым, встречать последствия лицом к лицу, и делать то, что должно, не для себя, а для других людей. Именно так поступают гриффиндорцы.

Было бы легче, если бы на него не смотрели так пристально. Гарри сжал кулаки и старался сохранить спокойствие. Повторение слов его клятвы помогало ему бороться.

«Никогда не соперничать с ним, никогда не выделяться и никому не позволять догадаться, что я рядом. Быть обыкновенным, чтобы он был особенным».

Гарри находился в центре Большого зала, окруженный толпой учеников, вставших на цыпочки, чтобы лучше видеть его. Он только что показал, что является обладателем темного дара, самым известным из тех, которыми владел Волдеморт. Он обращался к своему близнецу, но привлек внимание к себе.

В его голове звучал водоворот кричащих голосов, сливаясь с сердцебиением его все быстрее и быстрее стучащего сердца и сбившимся дыханием, пока он не стал близок к гипервентиляции.

«Ты не должен привлекать к себе внимание. Но ты сделал это. Почему?»

Гарри боролся со своей выучкой. Он уже отступил от буквы своих обетов, когда рассказал Драко о своей обязанности защищать Коннора. Он мог это сделать, если это было временной мерой, или только во имя высшего блага. Скоро все закончится. Он справится. Он сможет.

«Если ты чувствуешь страх, ты не истинный гриффиндорец».

Гарри сидел неподвижно.

«Нет, – ответил он на это, – гриффиндорец тот, кто чувствует страх, но все равно не бежит, а делает то, что должен».

Гарри услышал яростное шипение и почувствовал, как в Силарану ударило проклятье. Он вскинул вверх руки и установил вокруг себя Protego, без палочки, губы едва сложились для произнесения заклинания. Щитовые чары отражали любое заклинанье. Кто-то вскрикнул, и всё в Большом зале пришло в движение, ломая драматическую сцену.

Гарри посмотрел вверх. Кто-то из учеников вскочил из-за стола, кто-то бежал к двери, некоторые вынули волшебные палочки, в основном шести и семикурсники, а некоторые застыли, как будто думали, что Силарана не увидит их, если они будут неподвижны. Преподаватели поспешно выходили из-за своего стола, направляясь к Гарри. В руке Снейпа была волшебная палочка, Сириус в рычании оскалил зубы, а профессор МакГонагалл выкрикивала что-то о глупых мальчишках, которые приносят опасных змей в Хогвартс.

Гарри оглянулся назад на своего близнеца, единственного, кто имел для него значение.

Коннор выглядел испуганным.

– Довольно.

Голос прокатился по Большому залу подобно волне спокойствия: уверенный, непоколебимый, объявший всех. И давление взглядов перестало быть таким сбивающим с толку.

«Что это он делает в твоей голове? –сказала Силарана. – Мне не нравится, что он там».

У Гарри появилось ощущение, что в голове у него происходит потасовка, как будто камни ворочают внутри черепа, и мальчик вздрогнул.

Затем ощущение покоя исчезло, и он заставил себя подняться на ноги, больше всего желая скрыться от любопытных взглядов и спрятаться в тени…

– Гарри.

Мальчик поднял взгляд широко распахнутых глаз и увидел перед собой директора Дамблдора. Он стоял, протянув руку, касаясь, но не нарушая, защитного поля Protego. Глаза у директора были спокойными, мудрыми и ярко-голубыми. И тогда Гарри понял, кому принадлежал тот убедительный голос.

Хотя так и не понял, почему спокойствие покинуло его. Он попытался сложить руки за спиной, чтобы Дамблдор не увидел, как они дрожат, но они его подвели. Директор послал Гарри долгий пронзительный взгляд, и казалось, понял его.

– Прошу всех успокоиться, – сказал Дамблдор, и шум в зале стал тише. – Мы пройдем с юным мистером Поттером в мой кабинет, чтобы все обсудить, – он обернулся и кивнул Коннору. – И Вас, мистер Поттер, я прошу пойти с нами.

Гарри обмяк, облегчение затопило его, как приливная волна. Коннор встал и поспешил вперед, как будто заявление Дамблдора было тем окончательным решением, которого он ожидал. Близнец крепко обнял Гарри и тот позволил Protego угаснуть, дрожащими руками крепко обнимая брата в ответ.

«Ты смог сделать так, что все восхитились мной, – сказала Силарана. – А я выбросила постороннего из твоей головы», –и она обвила его волосы в победном танце.

Гарри сглотнул. От одной только мысли, что Силарана так глубоко проникла в его разум, что смогла сопротивляться магическому воздействию Дамблдора…

– Мальчики?

Гарри поднял взгляд. Директор стоял возле выхода из Большого зала, приглашая их следовать за ним. Затем Дамблдор оглянулся на стол преподавателей, и профессоров, замерших неподалеку.

– Северус, Вы позволите мальчикам пропустить сегодняшний урок зельеварения? – спросил он. В его голосе Гарри услышал такую силу, которая превращала просьбу в приказ.

Снейп кивнул.

– Конечно, директор, – и профессор отвернулся, бросив Гарри полный ярости последний взгляд.

Гарри это не волновало. Руки Коннора поддерживали его, и брат шептал ему на ухо:

– Мне все равно, что ты змееуст. Для меня это не важно. С твоей стороны было очень смело сделать это. О, Гарри, ты настоящий гриффиндорец!

«Нет, это не так, – хотелось возразить Гарри. – Я – манипулятор. Я все спланировал заранее. Я хотел бы просто найти тебя и признаться наедине, но мне также хотелось, чтобы все остальные тоже узнали обо всем и не смогли бы возненавидеть меня, если бы узнали сами. Я привлек к себе внимание. Почему я никогда не замечаю, что поступаю по-слизерински, пока не становится уже слишком поздно?»

Но он не произнес этого вслух. Он был слишком большим трусом, чтобы сделать это. Гарри позволил Коннору обнимать себя за плечи, пока они вместе с директором шли к его кабинету.
_________________________________________________

– Присаживайтесь, мальчики. Конфетку?

Коннор с удовольствием принял угощение, не опуская руки с плеч брата. Гарри в онемелом отрицании покачал головой. Он по-прежнему смотрел прямо перед собой, стараясь соотнести то, что он сделал, с тем, что задумывал.

И Силарана мало помогала, шипя ему что-то о своей красоте и о том, что она не может вернуться на свое место, чтобы поспать, потому что Коннор положил свою руку на ее излюбленное место отдыха. Но Гарри был уверен, что в ближайшее время она не собирается никого кусать.

После непонятного разговора, полностью состоящего из свиста, с маленьким серебряным прибором, прикрепленным к стене кабинета, Дамблдор сел за свой письменный стол. Он сложил руки и улыбнулся мальчикам лучезарной улыбкой. Гарри опустил голову, не будучи уверенным, стоит ли встречаться с директором глазами. И отвлекаться, чтобы осмотреть кабинет, тоже не было необходимости. Он уже был здесь в прошлом году, после того как Коннор победил Волдеморта, и уже знал, как все выглядит.

– Ну, юный Гарри, – весело произнес Дамблдор, – ты произвел настоящий фурор.

Гарри поморщился.

– Я знаю, сэр. Мне очень жаль.

– Не за что просить прощения, – сказал ему Коннор, обняв его одной рукой. – Я рад, что ты рассказал мне. И рад, что ты рассказал всем им. Они могут думать, что ты – темный волшебник, зато я могу сказать, что мой близнец никогда мне не лжет.

Гарри сглотнул.

– Но тут возникает вопрос, – произнес Дамблдор задумчивым голосом. – Ты – змееуст, Гарри, и принес в школу локусту. Она довольно опасное животное, мой мальчик. Я бы не советовал тебе держать ее как питомца.

– Я знаю, – прошептал Гарри, – но она угрожала укусить кого-нибудь, если я не соглашусь заботиться о ней. И… в общем, в прошлом году она проживала на территории школы, сэр. Она сказала, что приползла из Запретного леса.

– Правда? – усмехнулся Дамблдор. – Тогда я удивлен, что Хагрид не обнаружил ее там. Он был бы от тебя в восторге, – добавил он, обращаясь к Силаране. – Хагрид искренне восхищается опасными и красивыми волшебными существами нашего мира.

«Он мне нравится, – сонно прошипела Силарана. – Иногда. Но он больше не должен появляться в твоей голове. Это место только мое», –змея свернулась кольцом и уснула.

– Что ж, тогда ты можешь оставить ее, – кивнул Дамблдор. – Не думаю, что есть способ отделить ее от тебя, не убив. И добавлю, что из всех живущих вряд ли найдется тот, кто сможет лучше змееуста контролировать локусту, – он протянул руку и постучал по еще одному маленькому серебряному прибору, висевшему на стене.

Гарри ощутил сводящее зубы слабое жужжание.

– Но, тем не менее, я прошу тебя подчиниться защитным ограждающим чарам, Гарри. Они гарантируют, что твоя маленькая змейка не сможет удалиться от тебя слишком далеко. В этом случае, у меня в кабинете прозвучит сигнал, который сразу же предупредит меня об этом и змея окажется в клетке. Это приемлемо?

Гарри кивнул.

– Конечно, сэр. Но не будут ли жаловаться на это родители остальных учеников?

– Несомненно, будут, – сказал Дамблдор и фыркнул. – Но они жаловались на многие вещи, с тех пор как я стал директором. Уверен, что они будут продолжать жаловаться, и когда я окажусь в могиле, а мое место займет следующий директор. Это – наша реальность, – Дамблдор отправил в рот леденец и с серьезным видом принялся сосать его.

Гарри подумал, перестает ли тот хоть когда-нибудь улыбаться.

Внезапно директор обратился к Коннору.

– Мистер Поттер, Вы и в самом деле подозреваете, что ваш брат становится темным волшебником?

Коннор покраснел. Гарри глянул на Дамблдора. «Зачем он ставит Коннора в такое неловкое положение?»

– Я… э-э-э… хм… я не знаю, – сказал Коннор, увиливая от прямого ответа и искоса глядя на Гарри. – Он – слизеринец. У него есть характер. Он очень силен, и Сириус сказал…

Дамблдор закрыл глаза и вздохнул.

– К сожалению, Сириус Блэк все еще не может позабыть детские обиды, и кое-кто из наших профессоров тоже, – пробормотал он. – Он прекрасный человек, лучший из гриффиндорцев, но и у него есть недостатки.

Открыв глаза, директор наклонился вперед. Гарри почувствовал, как поморщился Коннор, и захотел иметь наготове способ отвлечь внимание директора, например, внушив ему, что Силарана напала на него.

– Важно, чтобы Вы понимали это, мистер Поттер, – серьезно и медленно произнес Дамблдор. – Выживание магического сообщества зависит от единства. Именно наша разобщенность позволила напасть на нас Лорду Волдеморту в последней войне: недоверие чистокровных к магглорожденным, противостояние Министерства Магии и его же авроров, и… – на мгновение он замолчал, – предательство ваших родителей Питером Петтигрю.

Коннор снова покраснел. Гарри пришлось подавить рычание: «Неужели так необходимо пробуждать самые болезненные воспоминания Коннора?»

Дамблдор прикоснулся рукой к голове, как будто она у него заболела, а потом опустил ее.

– Наша школа представлена четырьмя факультетами, – продолжил директор. – Многие студенты рассуждают с точки зрения своего факультета. И очень немногие выходят за эти рамки. Но в некоторых случаях соперничество остается, даже когда ученики покидают Хогвартс. И Вы должны будете изменить это, мистер Поттер.

– Я? – пискнул Коннор. Он был в ужасе.

Дамблдор кивнул.

– Вы должны будете научиться видеть хорошее и в слизеринцах, и в рейвенкловцах, и в хаффлпаффцах, так же как в гриффиндорцах.

Коннор прикусил губу и свободной рукой начал дергать край мантии.

– Но… некоторые из них и в самом деле темные волшебники, директор.

– Да, – признал Дамблдор. – Это верно, мистер Поттер. Однако ваш собственный брат-близнец – слизеринец, а поступает как гриффиндорец. У него были Вы, как пример, всю его жизнь, и быть может именно поэтому – а я думаю, что это именно так – он настолько отличается от остальных.

Его взгляд снова вернулся к Гарри, который в свою очередь почувствовал себя уверенней.

– Только представьте, – мягко продолжил директор, – что будет, когда однажды Вы займете принадлежащее Вам по праву место в борьбе с Волдемортом. Представьте, кого Вы могли бы вдохновить обернуться к Свету.

В течение долгого времени Коннор хранил молчание. Гарри ждал, уже не уверенный в том, что чувствует. Может быть, это и к лучшему, что Дамблдор сделал это. Поскольку ни у него, ни у матери не хватило бы духу выложить Коннору чистую правду.

В конце концов, его брат неохотно произнес мрачным тоном:

– Я подумаю над этим, господин директор. Но я еще не знаю, как смогу кого-то вдохновить.

– Юный Гарри может показать Вам, – снова улыбнувшись, сказал Дамблдор. – Ему хорошо известно, как Вы повлияли на его собственную жизнь, не так ли, Гарри?

– Да, – ответил тот и обернулся к брату. – Ты придал мне мужества сделать то, что я сделал сегодня, Коннор. Я люблю тебя и обещаю, что у тебя все получится.

С минуту Коннор просто смотрел на него. Затем его глаза наполнились слезами, и он схватил брата в крепкие объятия, вызвав протест у Силараны.

– Это все, что я хотел обсудить с вами, мальчики, – сказал Дамблдор, на этот раз улыбаясь им обоим. – Теперь вы должны двигаться вперед своим собственным путем, по крайней мере, какое-то время. Но помните – не стесняйтесь приходить ко мне за советом, – он кивнул Коннору. – Ваше положение уникально, мистер Поттер. И это нормально, что у Вас будут возникать проблемы. Но Вы никогда не будете один, – директор бросил в сторону Гарри косой взгляд.

– Спасибо, господин директор, – шепнул Коннор. – Я запомню это.

А затем он потянул брата за собой из кабинета. Гарри, преисполненный любви, гордости и облегчения, от того, что все сложилось гораздо лучше, чем могло бы, последовал за ним.
_________________________________________________________________________

Дамблдор вздохнул и откинулся в кресле, положив одну руку на лицо. Фоукс, его феникс, издал вопросительную трель со своего насеста, а затем перелетел на плечо друга, когда тот ничего не ответил. Он терся головой о щеку старого волшебника, пока тот не поднял руку, чтобы погладить птицу.

«Жертвы, – размышлял Дамблдор, глядя на закрытую дверь кабинета. – Все мы приносим жертвы, ради тех, кто не способен вынести такое бремя».

Он думал о юном гриффиндорце со шрамом в форме сердца, о слизеринце с темной меткой на руке, некогда поклявшемся отвернуться от Волдеморта и хранить верность Свету, и о молодом слизеринце с сердцем гриффиндорца.

И еще об одном гриффиндорце, за которым Дамблдор наблюдал долгое время, и, наконец, сделав над собой усилие, выбрал его и объяснил проблему. И о том, как этот гриффиндорец был принесен в жертву, и каким эхом это отозвалось через многие годы, смущая разум и не позволяя ясно думать.

«Он знал на что идет, – вспоминал директор, осторожно лаская яркое оперение Фоукса. – Он сделал это с открытыми глазами, чистым сердцем и полным осознанием своего выбора».

Эта мысль была единственной вещью, которая позволяла ему спокойно спать по ночам.

«Жертва Гарри сродни той, совершенной много лет назад».

Но когда он увидел мальчика на коленях в центре Большого зала, со змеей, обвившейся вокруг его головы, он так не думал. Ведь Гарри всего двенадцать лет.

С тяжелым сердцем и грузом на совести Альбус Дамблдор вернулся к своей работе – принимать трудные решения, которые по силам ему одному. Был еще один волшебник, с которым ему нужно поговорить о выборе и жертвах, и о том, как он сможет помочь Свету, учитывая его возможности.


Глава 6. Спутники и будущие звезды

– Как думаешь, он будет использовать змею, чтобы жульничать на экзаменах?
– Держу пари, он будет ее использовать, когда начнет планировать убийства невинных людей.
– Нет, бьюсь об заклад, он использует ее, чтобы…
Гарри не расслышал окончание фразы, потому что конец предложения заглушил взрыв смеха.
Гарри смотрел прямо перед собой и шагал, не обращая внимания на подобные разговоры. Он был готов к такой реакции, когда раскрыл перед всеми, что является змееустом. Теперь Гарри стал знаменитостью. Но он сделал бы это в любом случае. По крайней мере, у него уже имелся опыт игнорирования подобных вещей, накопленный за первые три недели учебного года, когда он прилагал все усилия, чтобы держаться подальше от одноклассников.
– Я мог бы проклясть их, – тихо предложил Драко, шагавший рядом.
– Всех? – сухо уточнил Гарри.
Они миновали группу четверокурсников Рейвенкло, которые громко улюлюкали и приветствовали «Змеиного принца». Гарри поборол желание ссутулиться.
– В таком случае треть учащихся школы окажется с фурункулами на носу и склеенными ногами, не считая того, что нам назначат отработку.
– Мы могли бы это сделать, – произнес кто-то у Гарри за спиной.
Гарри обернулся и взглянул на Маркуса Флинта. Глаза у старшекурсника горели в предвкушении, а в руках была волшебная палочка. Он еще никого не проклял, но судя по нетерпению на его лице, это было лишь вопросом времени.
Гарри не был уверен в том, что собирается предпринять Флинт или другие слизеринцы. В начале учебного года Поттер раздражал их, игнорировал и не мстил, когда некоторые из них пытались проклясть его. Однако с того самого момента, когда Гарри признался, что является змееустом, они сплотили вокруг него свои ряды, готовые защищать его как одного из слизеринцев.
Гарри было это приятно, хотя он и пытался сопротивляться этому чувству, главным образом из-за того, что оно его озадачивало. Он считал, что все это очень быстро закончится, как только раздражение одноклассников его поведением перевесит их гордость за то, что у одного из них оказался такой слизеринский дар. Или когда Гарри сообщит Флинту, что у него есть Нимбус-2001. Тот уже знал, что Поттер собирается продолжать играть в квиддичной команде, но про метлу ему еще не было известно.
«Не было подходящего момента, чтобы сказать», – мысленно защищался Гарри.
– Ну, конечно же, – сказала Силарана. С того момента в Большом зале, когда открылось ее существование, она все чаще говорила с ним вслух и не исчезала, если кто-то слышал ее шипение.
Драко в который раз попытался заглянуть Гарри под рукав, чтобы взглянуть на змею. Казалось, он до сих пор не понял, что локуста очень опасна и непредсказуема.
– Продолжай утешать себя этим, если тебе от этого станет лучше.
Гарри не ответил. Ему не хотелось затевать мысленный спор, а говорить с Силараной прилюдно на парселтанге было неловко. Хотя слизеринцы заверили его, что они не против. Это еще больше сводило его с ума.
Они миновали двух старшекурсников Рейвенкло, которые, обернувшись, ухмыльнулись Поттеру.
– Может он кладет змею на свою подушку, – произнес один из них тихим злым голосом. – Некоторые любят разговаривать со своей подушкой.
– Он точно повредился головой, – фыркнул другой, – если думает, что может постоянно контролировать это животное. Спорим, змея просто выжидает до определенного момента, чтобы наброситься на окружающих.
Смех, последовавший в ответ на это неприятное остроумное замечание, встревожил Гарри больше, чем обычно. Шутки – это одно. Но распространение слухов о том, что Силарана хочет укусить учеников, может привести к тому, что кто-то попытается забрать змею и в результате действительно пострадает.
– Не думаю, что он безумен, – раздался чей-то тихий спокойный голос. – Если можно говорить с морщерогим кизляком, то почему нельзя говорить со змеей?
Гарри недоуменно моргнул. Рейвенкловцы так быстро обернулись на звук этого голоса, что Поттеру осталось только таращиться на их спины. «Должно быть, там, за углом, кто-то есть, – подумал Гарри, - кто-то настолько маленький, что я не заметил его – или её? – сразу».
– Полоумная Луни Лавгуд, – сказал тот ученик, что намекал на интимный разговор с подушкой, тоном еще более издевательским, чем тот, которым он говорил с Гарри. – Ты не лучший эксперт чьей-то разумности со своими морщерогими кизляками и сережками из редиски.
Гарри попятился назад, аккуратно оттесняя в сторону Драко и нескольких слизеринцев-третьекурсников, ощетинившихся и приготовившихся дать сдачи рейвенкловцам. Теперь между двумя учениками, теснившимися с обеих сторон у стены, Поттер сумел разглядеть маленькую девочку с редкими светлыми волосами и большими глазами за стеклами огромных очков. На ней и в самом деле были сережки из редиски, достаточно длинные, чтобы доставать до плеч. Она внимательно смотрела на своих одноклассников, даже когда один из них дотянулся и выхватил у нее из-за уха волшебную палочку.
– Тебе не стоит держать ее там, Луни, – менторским тоном произнес ученик, – еще отрежешь себе ухо.
Девочка кивнула.
– Да, верно, спасибо за совет, – она протянула руку, – впредь буду держать ее за левым ухом.
Ученик, который отобрал у нее палочку, рассмеялся. Гарри тихо зарычал. Ему не понравился этот смех, очень уж он походил на тот, когда Коннор смеялся над Гермионой в прошлом году, до того как они стали друзьями.
– Я не собираюсь возвращать ее тебе, Луни, – сказал рейвенкловец. – У меня она будет в большей сохранности, чем у той, кто верит в гелипатов или как ты их там называешь.
– Ге-ли-о-па-ты, – тщательно выговаривая каждый слог, произнесла девочка. – И они существует на самом деле. Просто редко встречаются в Британии. Однако у Министерства Магии есть целая армия, состоящая из них. Но, конечно же, они не хотят, чтобы мы знали об этом. Все это строго секретно, – она вдруг обернулась и в замешательстве посмотрела на Гарри через узкое открытое пространство в которое ее увидел Поттер. – Но отважные люди ценят истину превыше всего, даже если в нее трудно поверить.
В этот момент Гарри решил, что с него довольно, и призвал свою магию.
– Верни ей палочку, – сказал он.
Рейвенкловцы озадачено посмотрели на него. У Гарри было ощущение, что они позабыли о нем, так как девочка была более интересной целью.
«Так значит, они частенько дразнят ее подобным образом?»
Это раздражало Гарри. Он понимал, почему им нравилось донимать его, ведь парселтанг – темный дар и Поттер не считал нужным скрывать свои способности, как и сказала девочка. Но все, что она сделала – это защищала его. Ну и еще говорила о существах, которых не существует и носила сережки из редисок. Этого недостаточного для такого рода насмешек. И девочка выглядела как первоклашка, поэтому не могла нажить многолетней неприязни.
– И почему мы должны это сделать, Змеиный Принц? – спросил один из рейвенкловцев, удерживая волшебную палочку девочки в руках и ухмыляясь как идиот. – Мы просто хотим оградить себя от возможного ущерба. Ты не можешь доверять этой сумасшедшей ведьме. Она такая же безумная, как и ее мамаша, – добавил он, повысив голос для студентов, которые приостановились и наблюдали за разворачивающейся стычкой, – уничтожившая сама себя во время опыта.
– Все так и было, – ответила девочка спокойно. – Я была там и видела, что произошло. Иногда я по ней скучаю.
Гарри почувствовал себя больным. Он не мог себе представить, каково это – потерять кого-то из близких. А мальчишки использовали это, чтобы дразнить ее.
И она защищала его.
Сузив глаза, Гарри сосредоточил взгляд на рейвенкловцах и прошептал заклинание, которое еще ни разу не использовал без волшебной палочки.
Apis Occaeco.
Мальчишка, у которого в руках была отнятая волшебная палочка, вдруг вскрикнул и внезапно отбросил ее, схватившись за руку. Гарри кивнул. Заклинания «Невидимые пчелы» не причиняло сильной боли, но вызывало острую жалящую боль в ладони. И это было заслужено. Гарри стремительно поднял волшебную палочку и вернул ее девочке.
– Спасибо, – произнесла она серьезно, принимая и засовывая ее за левое ухо. – Меня зовут Луна Лавгуд. А тебя?
Гарри озадачено моргнул.
– Ты заступилась за меня, даже не зная моего имени?
– Мы не были должным образом представлены, – сказала Луна, протягивая руку.
Гарри пожал ее, не обращая внимания на взгляды, сверлившие его спину.
– Гарри Поттер. Рад знакомству.
– Ну, сейчас ты у меня получишь!– прорычал кто-то позади Гарри, а затем второй рейвенкловец ухватил Поттера за плечо и развернул кругом.
Гарри посмотрел ему в глаза, и подумал о Силаране. Когда он разомкнул губы, вместо слов раздалось шипение.
«Ты можешь показаться из-под рукава, обернувшись вокруг запястья, но не нападать на них? Я только хочу напомнить им о тебе».
«А там есть зрители?»
«Да».
«Я иду».
Силарана высунула голову из рукава и обернулась вокруг запястья таким ленивым грациозным движением, что Гарри восхитился. Змея открыла рот, подражая человеческой зевоте, и ее язык выскользнул между прозрачных клыков.
Рейвенкловец, собравшийся избить Гарри, стал мертвенно белым.
– Не разрешай ей укусить меня, – прохныкал он, отпрянув от Поттера. – Пожалуйста, не позволь ей причинить мне боль.
– О, она не сделает тебе больно, – проговорил Флинт, чья палочка была направлена на рейвенкловц, – потому что это сделаю я.
– Нет, я, – сказал Драко и бросил в мальчишку Ватноножное заклятье.
Рейвенкловец повалился на пол, вскрикнув так, будто Силарана уже укусила его.
– Прекратите немедленно!
Гарри поморщился, когда увидел профессора МакГонагалл, повернувшую из-за угла и тут же бросившуюся к ним. Хуже был бы только Дамблдор. Губы у декана Гриффиндора были так сильно сжаты, что было странно, как она не прокусила их. Профессор извлекла палочку и одним взмахом сняла Ватноножное заклинание Драко и чары Невидимых пчел. В неожиданно воцарившейся тишине она охватила взглядом всех, и ее глаза сузились, когда взгляд упал на Гарри.
– Мистер Поттер, – произнесла она.
«Профессор МакГонагалл», – сказала Силарана, и ее интонация почти идеально сымитировала голос женщины.
В этот момент Гарри как никогда был рад, что в школе больше нет ни одного змееуста.
– Профессор, – поприветствовал учителя Поттер, склонив голову в ожидании назначения отработки или снятия баллов. А может и того, и другого вместе.
– Что произошло?
На мгновение Гарри зажмурился, но потом вспомнил одну положительную черту того, что их поймала именно профессор МакГонагалл. В отличие от Снейпа декан Гриффиндора была скрупулезно справедливой. Она всегда выслушивала все стороны, и поскольку здесь не было ни одного гриффиндорца, она не будет лично предубеждена…
Если конечно забудет, что он слизеринец и змееуст.
Гарри пожал плечами. В этом случае, ему придет смириться с тем, что она назначит ему.
– Я слышал, как эти два ученика Рейвенкло обсуждали слухи, которые распространились по школе после моего объявления в Большом зале, мэм, – произнес Поттер, указывая на мальчишек. – Потом за меня заступилась Луна, и они накинулись на нее, стали дразнить и отобрали волшебную палочку. Я вмешался и попросил мою змею о защите, поскольку понял, что не нравлюсь одному из них, и он попытался напасть на меня. Драко наколдовал Ватноножное проклятье. А затем появились Вы.
Глаза МакГонагалл сузились еще сильнее.
– Но вы не использовали магию?
– Я не вынимал волшебную палочку, мэм, – начал объяснять Гарри, так только понял, что возможно это сойдет ему с рук. Если бы его уличили в применении беспалочковой магии, он бы признался, но предпочел бы этого не делать.
– И второкурсники еще не способны использовать магию без палочки, – вмешался Флинт. Он даже не вздрогнул, когда МакГонагалл глянула на него – ну, может совсем немного. – Это всем известно, профессор. Никто не видел, чтобы Гарри доставал палочку. Мы готовы в этом поклясться, – его лицо выражало саму невинность.
Вздохнув, МакГонагалл пробормотала что-то похожее на «Что ж, это определенно правда», бросив еще один взгляд на Гарри.
– А почему Вы вмешались, мистер Поттер?
Гарри озадаченно моргнул.
– Потому что они дразнили ее. Она этого не заслужила.
МакГонагалл посмотрела на Луну.
– Это правда, мисс Лавгуд?
– Клянусь честью будущего заводчика морщерогих кизляков, – с абсолютной серьезностью ответила Луна, – все так и было.
Профессор оживленно кивнула.
– Очень хорошо. Сорок баллов со Слизерина, мистер Малфой, за применение заклинания к однокурснику и неделя отработок у меня.
Гарри думал, что Драко будет протестовать. Но тот не стал. Малфой выглядел просто удовлетворенным. Гарри не понял почему, и решил спросить его об этом позже.
Внезапно МакГонагалл обернулась к рейвенкловцам.
– Сорок баллов с Рейвенкло за драку в коридоре, – сказал она. – И двадцать баллов с Рейвенкло за притеснение ученика младшего курса. Мистер Горгон и мистер Джонс, вам должно быть стыдно. Возводить напраслину на ученика своего факультета? – и профессор укоризненно покачала головой, пока Горгон и Джонс таращились на нее.
Гарри тихо выдохнул, когда МакГонагалл обернулась к нему.
– Мистер Поттер.
Гарри замер, в напряжении ожидая снятия баллов со Слизерина за ложь, драку или за то, что призвал змею для защиты.
– Да, профессор?
МакГонагалл по очереди посмотрела на Луну, Гарри и рейвенкловцев.
– Пятьдесят баллов Слизерину за демонстрацию того, что верность факультету не самая важная вещь на свете, – сказал она. – И за то, что защитили младшего ученика.
На лице профессора была странная улыбка, когда она смотрела на Гарри, который в изумлении уставился на нее в ответ.
– А теперь, мистер Поттер, если Вы не хотите опоздать на урок по Защите от Темных искусств, советую Вам поторопиться, – она развернулась и устремилась дальше по коридору.
Долго стояло ошеломленное молчание. А затем Флинт произнес голосом, которым говорят, когда боятся спугнуть чудо, оказавшееся слишком невероятным, чтобы в него поверить.
– Это значит, что факультет вышел вперед на десять баллов. МакГонагалл? Профессор МакГонагалл взяла и присудила баллы Слизерину?
– Она дала десять баллов Гарри, – сказал Драко, слегка подтолкнув Поттера локтем. – Думаю, это важно.
– Ты за это заплатишь, Поттер, – уходя, сказал один из рейвенкловцев, кажется Горгон. – Я знаю, что ты использовал магию, – и он с упреком поднял вверх красные опухшие руки.
– Ну, так пойди и расскажи, – ответил Гарри, а Силарана угрожающе шевельнулась.
Проглотив обиду, Горгон и Джонс подались прочь.
Гарри повернулся к Луне.
– Спасибо, – сказал он, – что заступилась за меня раньше, и перед профессором МакГонагалл.
Луна просто торжественно кивнула.
– Змееусты не злые, – сказала она. – А вот говорящие с мозгошмыгами могут быть опасны, потому что натравливают мозгошмыгов на людей и затуманивают разум.
Гарри моргнул. Он никогда не слышал о мозгошмыгах. Но поскольку Луне это не казалось необычным, он решил об этом не задумываться.
– Спасибо, – еще раз повторил он и направился на Защиту от Темных искусств. Слизеринцы шагали рядом, болтая ни о чем. Оглянувшись, Гарри увидел, как Луна в одиночестве решительно марширует по коридору с палочкой, засунутой за левое ухо.
___________________________________________________
– Почему ты так доволен, получив отработку? – шепотом спросил Гарри у Драко, когда они заняли свои места в классе по Защите от Темных искусств. Локхарта еще не было, что делало Гарри крайне счастливым. Когда Локхарт находился в классе, было сложно сосредоточиться на чем-либо еще, кроме того, какой же все-таки он идиот, а ему хотелось услышать ответ Драко.
Напевая под нос, Малфой выкладывал учебники на край стола. Гарри смотрел на книги с отвращением, на этой неделе они изучали «Приключения с акромантулами». Поттер уже прочел большую часть книг и узнал о том, что Локхарт ел на ужин каждый вечер в каждой деревне во время своих путешествий больше, чем хотел бы знать.
Но он отбросил эти мысли прочь, когда заметил, что Драко изучающее смотрит на него с яркой улыбкой на лице, подперев подбородок одной рукой.
– Ну? – переспросил Гарри. – Не думаю, что отработка у МакГонагалл это так весело.
Даже для гриффиндорцев, по словам Коннора. Обычно наказание состояло в написании строчек или чистке вещей без магии. Коннор был расстроен тем фактом, что профессор не была снисходительной к собственному факультету. И за это, каким-то извращенным способом, Гарри восхищался МакГоннагал. Декан Гриффиндора была последовательной, принципиальной, несгибаемой и никогда не позволяла окружающим забывать об этом.
– Знаю, – ответил Драко. – Но я защитил тебя, – голос его звучал так радостно, как будто он получил очередную коробку шоколада из дома, хотя мать присылала ему конфеты каждую неделю.
Гарри озадаченно моргнул.
– Я не понимаю.
– Я защищал тебя, – сказал Драко. – Это был первый шанс, который у меня появился с того момента, когда ты объявил себя змееустом – впервые использовать волшебную палочку вместо глупых оскорблений, в которых слизеринцам все равно нет равных.
Малфой слегка вздрогнул, и Гарри решил, что это наслаждение от воспоминания.
– Я хотел этого, Гарри, – закончил Малфой. – Я знаю, что ты пока не считаешь меня лучшим другом. Но друзья защищают друг друга. Вот почему я это сделал.
Гарри вздохнул, но улыбнулся. Нечто подобное он и подозревал, когда размышлял о мотивах Драко.
Но в следующее мгновение его хорошее настроение было разрушено, когда, сияя улыбкой, в класс ворвался Локхарт. Единственное, что утешало Гарри – зубы у профессора были не такие белоснежные, как могли бы быть. Улучшенное Obscurus, метко наложенное Гарри на волосы и зубы профессора было маленькой местью за то, что Локхарт снова привлек Коннора к совместной фотосъемке. Улыбка и волосы профессора с каждым днем становились все более тусклыми. Гарри надеялся застать тот чудный день, когда Локхарт, любуясь на себя в зеркало, впервые обнаружит, что у него поседели волосы или что его зубы стали желтыми.
Тем не менее, прямо сейчас, профессор по защите был раздражающим как никогда. Он пронесся через класс, встал перед учениками и похлопал в ладоши.
– Кто знает, что у нас сегодня? – ярко улыбаясь, спросил Локхарт.
– Ваш день рождения, – произнесла из-за спины Гарри мечтательным голосом Панси Паркинсон. Гарри бросил на нее брезгливый взгляд, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Миллисента Булстроуд с еще большим отвращением толкает Панси локтем в бок.
– Во имя Мерлина, веди себя как слизеринка, – прошептала крупная девочка. – Прекрати пускать на него слюни.
Локхарт заговорил, прежде чем Панси смогла дать отпор.
– Превосходно! Да, мой день рождения. Десять баллов Слизерину.
Панси просияла. Драко изобразил рвотный позыв, и Гарри был с ним полностью согласен.
– А это значит, – заявил профессор, – что каждому из вас до конца занятия я разрешаю использовать любые чары, какие вы пожелаете, а по окончании урока вы подарите мне подарок, который создали с помощью этих заклинаний.
Он улыбнулся ученикам совершенной, отрепетированной улыбкой, копией той, что была на обложке дамского журнала, который Панси все время носила с собой. Гарри заметил, что передние зубы профессора потемнели. И доставая свою волшебную палочку, он постарался сосредоточиться на этой мысли, а не на том хаосе, который может возникнуть в классе второкурсников Рейвенкло и Слизерина, швыряющих все стороны заклинания.
– Он совсем спятил или просто идиот? – прошептал Драко.
– Думаю, просто идиот, – шепнул в ответ Гарри, покачав головой. Локхарт был глуп, а его занятия – пустая трата времени. Гарри считал, что Защита от Темных искусств один из наиболее важных предметов в Хогвартсе. Ученики должны научиться защищаться от проклятий и темных существ, в противном случае, они будут совершенно беспомощны, когда Волдеморт вернется.
Тем не менее, сейчас он должен сконцентрироваться на том, чтобы придумать «подарок» для Локхарта. Гарри на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, улыбнулся. Чтобы выполнить задуманное, лучше всего подошло бы зелье, но поскольку здесь у него не было необходимых ингредиентов, Поттер решил адаптировать одно подходящее заклинание. Гарри был уверен, что справится с этим.
– Что ты собираешься сделать? – спросил Драко, взмахом палочки трансфигурируя кусок пергамента в еще больший кусок пергамента. – Я сделаю что-нибудь очень простое и притворюсь, что это нечто сложное, древнее и чистокровное. Этот идиот все равно не увидит разницы.
– Смотри! – сказал Гарри и преобразил одну чешуйку Силараны в оранжевую липкую пасту. Драко приподнял брови и хотел уже задать вопрос, когда Гарри нагрел пасту, быстрым движением взбил ее и, подняв в воздух, закрутил в спираль. Он ощутил, как его магия буквально запела от удовольствия, что ее используют, и покачал головой. Иногда ему в голову приходили странные мысли о собственном волшебстве, и это случалось гораздо чаще, чем летом.
Гарри закончил приготавливать массу, и огляделся вокруг в поисках тары. У Локхарта на столе стояла пустая банка, в которой тот приносил на первый урок корнуэльских пикси.
– Сэр?
Локхарт обернулся к нему.
– Да, мистер Поттер?
– Могу я позаимствовать у Вас банку? – спросил Гарри. – Мне необходимо упаковать мой подарок, и это была бы большая честь, если бы я использовал что-то, к чему Вы прикасались.
В совершеннейшем восторге, профессор проговорил: «Конечно, Гарри», – и попытался левитировать к нему банку. Он неправильно произнес заклинание, и та подлетела до потолка, едва не расколовшись, пока Гарри не перехватил над заклинанием контроль и плавно перенес посудину к себе.
Локхарт усмехнулся.
– Иногда я не рассчитываю силу.
«Ну, и что это было? – подумал Гарри. – Сила помноженная на идиотизм?»
Он схватил банку и поместил в нее получившуюся пасту. Наложив последнее заклинание, Гарри превратил оранжевую пасту в золотую, сделав ее невыразимо прекрасной. Взяв банку в руки, он торжественно преподнес ее Локхарту.
– С днем рождения, профессор!
– О, не стоило, благодарю Вас, – ответил Локхарт, принимая банку. – Какой сюрприз!
С минуту он рассматривал золотую массу, а затем нахмурился, потому что ненавидел признавать это.
– Э-э-э. А что это? – спросил он.
– Эта паста поможет Вам в уходе за вашей кожей и волосами, профессор, – искренне ответил Гарри. – Сегодня за завтраком я заметил, что у Вас слегка изможденный вид. Надеюсь, это поможет.
Локхарт слегка позеленел.
– Изможденный? Неужели? Спасибо, мистер Поттер. Я непременно этим воспользуюсь, – он направился к своему столу, на ходу опуская палец в банку и нанося массу на правую щеку.
Гарри обернулся, отзываясь на похлопывание по руке.
– Это что, правда? – глядя на него, шепотом спросил Драко.
– Конечно же, нет, – стараясь не быть услышанным, тихо ответил Гарри. Может Локхарт и не услышит его, однако в классе были ученики, которые могли принять это за оскорбление и попытаться проклясть его за то, что Гарри осмелился подшутить над профессором. – Целую неделю его волосы будут светиться, а кожа будет оранжевой.
Глаза у Драко расширились и он начал смеяться. Гарри улыбнулся в ответ и сел за стол, приготовившись приятно провести время до конца урока, наблюдая за Локхартом обильно наносящим на лицо пасту.
Поттер услышал приглушенный разговор за спиной, но не насторожился, когда голос, не принадлежащий кому-то из слизеринцев, произнес:
– Он проклял Горгона! Я знаю, что это он сделал!
– Это его проучит! – сказал другой голос, и Гарри обернулся как раз в тот миг, когда в него полетел ярко-зеленый луч заклинания. На секунду Поттера охватила паника. Он не думал, что вовремя успеет поднять Щитовые чары, и определенно не желал делать это невербально беспалочковой магией перед всем классом. Когда он сделал это в Большом зале, ученики могли подумать, что это сделал кто-то из профессоров. Но здесь?
Позволь мне.
Тело Гарри задрожало от мощи этого голоса, а потом мир вокруг него исказился и завертелся. Он наблюдал, как цвета слились в одно размытое пятно, видел собственное ленивое движение рукой и то, как зеленое проклятье, летевшее в его сторону, стало красным и вернулось к ученику Рейвенкло, наколдовавшему его. Гарри чувствовал себя отстраненным, отделенным, будто все это сделал не он. И в действительности так оно и было, это сделал не совсем он.
В голове у Гарри раздался легкий смешок, а затем взбудораженное шипение Силараны. В следующее мгновение цвета перестали смешиваться, и он вернулся в реальность, пораженный тем, что мир вокруг снова стал обычным. Силарана стала видимой и, извиваясь на его запястье, бросалась в попытке укусить того, кто говорил и смеялся в голове у Гарри.
Схватив Поттера за плечо, Драко пристально всматривался в его лицо.
– Гарри! Ты в порядке?!
Пошатнувшись, Гарри кивнул. Он все еще не мог поверить в то, что видел. Как он мог сделать проклятье красным, если он даже не знал, что это за заклятье?
– Он ранил Маргарет!
С бьющимся сердцем Гарри поднял взгляд. Девочка из Рейвенкло, которая предположительно первая попыталась проклясть его, лежала на полу. Глаза у нее были закрыты, лицо бледным, а на правой щеке был отпечаток, как от удара ладонью. И Гарри видел, как этот отпечаток распространяется на все лицо, делая его красным. Маргарет тихо захныкала в обмороке.
– Так-так, – сказал, торопливо приближаясь к ним Локхарт, с лицом, наполовину намазанным золотой мазью. – Со всеми этими заклинаниями, летящими во все стороны, без происшествий не обошлось, да? Наверное, я должен был попросить вас сделать для меня маленькие подарки, а не нечто особенное. Нужно только доставить… э-э-э… Маргарет в больничное крыло, мисс???
– Тетлдаф, – прорыдала девочка, присевшая на пол рядом с Маргарет. Она бросила на Гарри взгляд наичистейшей ненависти. – Профессор Локхарт, разве Вы не должны сделать что-то, чтобы наказать его? За то, что он сделал с Маргарет?
– Ну, я не знаю, – сказал Локхарт и повернулся к Гарри, стараясь выглядеть храбро и достойно, но потерпел в этом неудачу. – Что Вы с ней сделали, мистер Поттер?
– Не знаю, – ответил Гарри. – Я увидел, как в меня летит заклятье…
– Она не колдовала, – горячо оборвала его Тетлдаф.
– Нет, колдовала, – произнесла Миллисента, наклоняясь вперед со своего места позади Гарри. – Я видела, как она это сделала. Гарри просто отразил проклятье. Не думаю, что он хотел причинить ей боль, просто так вышло, – она пожала плечами. – Ей не стоило играть с заклинанием в классе, и никто из нас не должен был, – она стрельнула в Локхарта острым взглядом, на который тот не обратил внимания.
– Значит, это был несчастный случай, когда одно опасное заклинание столкнулось с другим, – просияв, сказал Локхарт. – Так что, будьте любезны, сопроводите Маргарет в больничное крыло, мисс… э-э-э… Тетлдаф. И я уверен, она скоро поправится.
Трое одноклассников Тетлдаф помогли девочке поднять и вынести Маргарет из класса. Гарри кожей чувствовал их пристальные взгляды. Он покачал головой. Он надеялся, что Луна не пострадает, если ее одноклассники решат отыграться на ней.
А еще он надеялся, что с ним больше не случится ничего подобного. Гарри коснулся лба и задрожал, а потом замер. Это была не простая головная боль, она была из-за шрама. Он провел пальцами по шраму и вздрогнул от боли. Шрам горел. И он не понимал, как не замечал этого раньше.
«Я чувствовала его!» – прошипела Силарана у него в голове.
«Кого?» – мысленно спросил Гарри, поскольку последнее, что ему было нужно, это косые взгляды из-за его шипения на парселтанге вслух.
«Того, кто приходит к тебе по ночам! Тома Риддла, –Силарана обернулась вокруг Гарри. – Я не знаю, что он сделал. Он появился на одно мгновение, а ты исчез. А потом я вытолкнула его или он сам скрылся, я не уверена».
Гарри никогда еще не слышал, чтобы змея говорила столь взволнованно.
Поттер выдохнул и посмотрел на прикоснувшегося к его руке Драко.
– Что произошло, Гарри? – прошептал он.
– Я не знаю, – ответил Поттер, наблюдая за Локхартом, который снова расположился на своем месте, намазывая щеки золотой мазью. Сейчас шутка уже казалась Гарри плоской. – Но не думаю, что хотел бы испытать это снова.
– Тогда будем сражаться вместе, – ответил Драко, беря Гарри под руку.
«Да», – присоединилась к его словам Силарана, впервые прозвучав пессимистично.
Гарри закрыл глаза.
«Если – что бы это ни было – снова случится, будет ли это значить, что я опасен для Коннора?»
Тогда Поттер мгновенно решил, что это не то решение, которое он должен принять самостоятельно. Не поможет ни Силарана, ни Драко, поскольку не обладали необходимым знанием. Но был человек, с которым Гарри мог все обсудить. Человек, росший в окружении темной магии, а затем ставший аврором, чтобы бороться с ней.
«После обеда, – решил Гарри, – я поговорю с Сириусом».


Глава 7. Уроки мужества

Гарри стремительно двигался по коридору второго этажа к апартаментам, которые Дамблдор выделил Сириусу. Он рано ушел с обеда, чем вызвал недовольство Силараны и заслужил хмурый взгляд от Драко, что-то обсуждавшего с Блейзом. Однако Рон и Коннор тоже пропустили обед. И теперь у Гарри был дополнительный стимул поговорить с Сириусом. Если мальчишки снова попали в беду…

Из-за полуоткрытой двери в комнату Сириуса он услышал голос Рона и расслабился. Теперь все в порядке. Оказывается, он не единственный, кто захотел увидеться с его крестным отцом.

– … скользкий слизеринец! – расслышал Гарри категоричный голос Рона, когда приблизился к двери апартаментов.

Гарри застыл. С тяжело бьющимся сердцем он осторожно прислонился к стене и, приподняв голову, заглянул в приоткрытую дверь.

В комнате у Сириуса был беспорядок - обычный для него, с тех пор как он здесь поселился. Стены были увешаны его фотографиями с Гарри и Коннором, с Поттерами, с Ремусом, свадебными фото четы Поттеров и изображениями некоторых из многочисленных подруг Сириуса. В дальнем углу стояли метла и мотоцикл крестного и несколько школьных метел, которые Сириус, вероятно, проверял на проклятья. Со всех доступных мест свисали гриффиндорские штандарты или вещи, в них трансфигурированные. Стол посреди комнаты был завален бумагами, поверх которых лежало расписание квиддичных игр, где каждый матч Гриффиндора был обведен красными с золотом чернилами.

В комнате было всего три стула, которые сейчас стояли, составляя треугольник. На одном сидел Сириус, чье лицо походило на грозовую тучу. Коннор расположился на краешке другого стула, как показалось Гарри, дрожа от смеси тревоги и гнева. Рон вышагивал перед ними туда-сюда, спиной к двери, поэтому его лица Гарри не мог видеть.

«Может, сейчас не лучшее время?» – подумал Гарри.

«Ты подслушиваешь», – мягко прошипела Силарана.

«Знаю, – ответил Гарри, – заткнись».

Змея только хмыкнула, что было необычной реакцией с ее стороны. Гарри снова прислушался.

– Он не станет этого делать, – сказал Сириус голосом, похожим на рычание. – У Министерства нет причин для увольнения твоего отца, Рон. Тем более за такой пустяк, как ссора с Люциусом Малфоем в книжном магазине.

Рон снова развернулся, и Гарри смог увидеть его сильно покрасневшее лицо, на котором даже не было видно веснушек.

– А что, если они пойдут на это? – прошептал мальчик. – Отец всегда говорил мне, что у Люциуса Малфоя куча друзей в Министерстве, и теперь…

– Не так уж и много, особенно с тех пор, как стало известно, что он Пожиратель Смерти, – сказал Сириус и хмыкнул. – Он, конечно, влиятелен, как и любой другой чистокровный маг с деньгами имеет поддержку ублюдка Фаджа, но это уже не столь важно, когда любой может взглянуть на его левое предплечье и увидеть темную метку, – Блэк надолго замолчал, а затем на его лице медленно расцвела улыбка.

– Что, Сириус? – спросил Коннор, в голосе которого звучало эхо такой же улыбки. Он уже догадался, что все это значит, как и Гарри. Рон с недоумением переводил взгляд с одного на другого.

Сириус прочистил горло.

– Что ж, мы знаем, что Люциус Малфой изо всех сил старается придать своим действиямнадлежащий вид законности и легальности, верно? – спросил он.

Рон кивнул.

– Адвокаты и все остальное, но… – мальчик вздрогнул и сгорбился. – Ну, моя семья не может ответить тем же, потому что… – его голос затих и перешел в бормотание.

«Прошу, – подумал Гарри, мысленно обращаясь к Сириусу, – не затрагивай бедность Рона».

– Я знаю, – ответил Сириус, – поэтому вам нужен чистокровный маг с деньгами, который будет бороться за вас.

Рон только моргнул, а Коннор вскочил и обнял Сириуса.

– Сириус? – прошептал он. – Ты это сделаешь? Ты, правда, это сделаешь?

Сириус взлохматил Коннору волосы таким любовным жестом, что заставил Гарри слегка улыбнуться, несмотря на новость о том, что Люциус Малфой собирается подставить Артура Уизли.

– Конечно, сорванец, – ответил крестный Гарри. – У меня еще остались связи в Министерстве, и в моем распоряжении почти все состояние Блэков, ведь я не слишком часто им пользуюсь. Или ты думал, что я собираюсь спустить его на подарки для легкомысленных крестников?

Коннор усмехнулся, а до Рона, наконец, дошло.

– О, сэр… Никто не ожидает, что вы…

Сириус поднял вверх руку.

– Знаю, знаю. Я хочу этого. Мне это ничего не будет стоить, Рон, – он прищурился и улыбнулся так, что Гарри представил его псом, у которого изо рта свисает набок язык. – И я получу удовольствие, когда дам сдачи этому ублюдку Малфою. Я доверяю ему не больше, чем Нюниусу. Слизеринец всегда остается слизеринцем. Пожиратель Смерти всегда Пожиратель.

Коннор побледнел и замолчал на минуту. Затем тихим, взволнованным голосом спросил:

– Сириус, как ты думаешь, все, что говорят про Гарри, это правда?

Гарри сглотнул.

«Они в десяти изгибах моего тела, – задумчиво произнесла Силарана. – Я смогу укусить их обоих прежде, чем защита среагирует, и я окажусь в клетке. Только произнеси слово».

Яростно отказавшись от предложения, Гарри ждал, что же ответит Сириус. И чем дольше молчал его крестный, тем более сильное напряжение испытывал Гарри. Долгое время Сириус смотрел вдаль, а затем вздохнул и провел рукой по волосам.

– Честно говоря, я не знаю, Коннор, – ответил он, тряхнув головой. – Гарри – мой крестник и гениальный ребенок. Я всегда считал, что он слишком много учится. Но я бы никогда не сказал, что он злой.

– Но? – побудил продолжать его Коннор.

Гарри заметил, что Рон тоже внимательно слушает. Между ним и Коннором было только одно столкновение интересов с тех пор, как они подружились. Сейчас Рон принял Гарри, но если Сириус посоветует, будет рад снова оттолкнуть его.

– Но он – змееуст, – сказал Сириус. – И снова сблизился со слизеринцами, даже после того, как провозгласил о своей преданности тебе, чего я никак не могу понять.

«Это они сделали, а не я»! – подумал Гарри.

– Понимаю, – пораженно пробормотал Коннор.

– Но я никогда не покину его, – сказал Сириус и, приблизившись к Коннору, слегка встряхнул его, а затем обнял. – Я должен выиграть у Снейпа пари, верно? Но мне не нравится, что Гарри так долго выжидал, чтобы сказать нам, что он – змееуст. Это породило между нами настороженность, – Сириус подавил вздох. – Я все еще борюсь за Гарри, Коннор, но это будет не так просто, как я думал.

Гарри закрыл глаза. Он боролся с искушением уйти. Теперь он знал, что Сириус плохо воспримет новость о произошедшем на уроке по Защите от Темных искусств. Гарри придется рассказать про дневник, про Тома, и о чем он только думал, скрывая все это. Гораздо проще было бы просто сбежать.

«Так сделай это, – поддержала его Силарана. – Я помогу тебе бороться с Томом, если он вновь появится».

Гарри медленно покачал головой. Он хотел быть гриффиндорцем, его предназначением было попасть в Гриффиндор, и если это так, значит, он должен встретиться с собственным страхом лицом к лицу. Один раз он уже сделал это, в Большом Зале, но это не значило, что больше ему не придется этого делать.

Он постучал в дверь.

Последовала краткая испуганная тишина, а затем Сириус произнес: «Войдите»!

Гарри заглянул за дверь и был встречен множеством выразительных взглядов: удивленным, облегченным, обеспокоенным, враждебным.

Гарри сглотнул и проговорил, бросив быстрый взгляд на Коннора:

– Сириус, могу я переговорить с тобой наедине?

Сириус прищурился.

– Зачем, Гарри?

Гарри легонько вздохнул:

– Кое-что произошло со мной сегодня. Нечто темное. И слизеринское, я думаю.

Откинувшись на спинку стула, Сириус рассматривал крестника. Потом он качнул головой.

– Думаю, что пришло время для первого урока, который я тебе обещал, Гарри. О том, какие качества отличают гриффиндорца, – мягко произнес Сириус, но со стальными нотками в голосе. – Я уверен, что ты можешь говорить в присутствии Коннора и Рона. Мы можем доверять им в том, что это останется между нами, не так ли? – и его глаза многозначительно задержались на Роне, который имел склонность выбалтывать некоторым своим друзьям, как припомнилось Гарри, секреты прошлого учебного года.

Слегка покраснев, Рон кивнул. Коннор тоже быстро кивнул, его карие глаза, широко распахнутые от страха, впились в Гарри.

– Теперь рассказывай, – мягко велел Сириус.

И Гарри поведал им историю о дневнике, о ночных кошмарах, в которых ему виделись две неясные фигуры, о снах с Томом Риддлом и, в заключение, о том, что ранее произошло на занятии по Защите от Темных искусств. Он вытеснил из голоса все эмоции и постарался выдержать бесстрастный тон. Взгляд Гарри замер на точке выше головы Сириуса, чтобы не видеть смену выражений на лице крестного отца.

И наконец, когда он закончил, Сириус прошептал: «О, Гарри»!

Мальчик медленно повернулся к нему лицом. Он не мог сказать, что именно выражают глаза крестного, эмоций там было слишком много, а на Рона или Коннора он не смел взглянуть. Гарри кивнул.

– Думаю, что Том овладел моим сознанием, – прошептал мальчик. – Но не могу понять, как это случилось. Я неделями не прикасался к дневнику.

– Но ты хранил его? – уточнил Сириус.

– Я не знал, что еще можно с ним делать, – качая головой, ответил Гарри. – Он не выглядел опасным…

– Думаю, что это не так, – сказал Сириус, поднимаясь со стула. Он подошел к крестнику и опустился перед ним на колени. Гарри даже сумел немного расслабиться, когда увидел выражение его глаз. Это было похоже на то, как Лили смотрела на него, объясняя некоторые аспекты существования во взрослом мире, о которых Гарри еще не знал.

– Всё, что способно навевать подобные сны или приводить к контролю над сознанием, представляет опасность. Пойди и принеси дневник, Гарри. Мне нужно взглянуть на него. Я знаю заклинания, которые тебе пока не знакомы, способные определить, есть ли в предмете хотя бы намек на присутствие темной магии.

Гарри кивнул и, развернувшись, направился в слизеринские подземелья. Он услышал, как за его спиной возобновилась беседа, но на этот раз не остался, чтобы подслушать. Он не имел права подслушивать и предыдущий разговор.

Он ускорил шаг, потирая шрам, который снова начал слабо гореть. А затем услышал пораженное шипение Силараны.
__________________________________________________
Медленно и осторожно Гарри открыл глаза. У него было чувство, как будто веки склеились после долгого сна. Голова болела. Он огляделся вокруг и не смог сообразить, как он здесь очутился. Он лежал на кровати в больничном крыле, неподалеку стояла мадам Помфри и о чем-то говорила с Сириусом тихим настойчивым голосом.

– Сириус? – позвал он. Голос у него оказался хриплым. Гарри вздрогнул. Было такое чувство, будто он кричал часы напролет.

Сириус рванулся мимо медсестры, игнорируя ее потрясенный крик, и опустился на колени рядом с кроватью Гарри. Он сжал руку крестника и потянулся, чтобы откинуть у него челку. И дыхание у Сириуса пресеклось.

Гарри поморщился. Очевидно, по шраму можно было догадаться о той сильной боли, которую он испытывал.

– Цвет изменился, – прошептал Сириус.

– Что ты имеешь в виду? – спросила мадам Помфри, выглядывающая из-за Сириуса, уперев руки в бока. – Если ты думаешь, что мистер Поттер испытывает боль от удара по голове, тогда боюсь, я должна…

– Нет, – прошептал Сириус. – Его шрам красный. Почему?

– Мне это неизвестно, – ответила мадам Помфри. – А теперь, если ты отойдешь в сторону, я могла бы использовать несколько диагностирующих заклинаний, Сириус…

Блэк отступил, но не отпустил руку Гарри. Его взволнованный пристальный взгляд растопил в груди Гарри нечто такое, что было заморожено, и о чем мальчик даже не подозревал. Гарри закрыл глаза и осторожно подвигал левой рукой, чтобы почувствовать вес Силараны. Он был удивлен, что она до сих пор ничего не прокомментировала.

Змеи на руке не оказалось.

Мальчик открыл глаза и хотел уже задать вопрос, но тут мадам Помфри стала накладывать заклинания, и ему пришлось лежать тихо и неподвижно. Ни одно из заклинаний ему не было знакомо, поэтому Гарри изо всех сил постарался сохранить слова в памяти, чтобы он мог вспомнить их. Лечебная магия будет очень кстати, если когда-нибудь ему придется излечивать раны Коннора.

Наконец, медсестра закончила и отошла от его постели, опустив палочку.

– Физически с ним все в порядке, – сказала мадам Помфри. – Нет никаких ушибов в затылочной части головы, сотрясения мозга или переломов костей.

– Не понимаю, – сказал Гарри и вздрогнул от звука собственного голоса. – Что случилось?

– Что последнее вы помните, мистер Поттер? – спросила медсестра, и ее голос слегка смягчился, когда она взглянула на его лицо.

Гарри покачал головой.

– Не слишком много. Я направлялся в подземелья, чтобы принести книгу, на которую Сириус хотел взглянуть, а потом… потом Силарана зашипела и… – он снова взглянул на свою пустующую левую руку. – Где она?

– Здесь, мой дорогой мальчик.

Гарри повернул голову и облегченно вздохнул. В больничное крыло вошел Дамблдор, в руках у него была стеклянная клетка, внутри которой яростно шипела Силарана. Осторожно установив клетку на кровати, директор открыл ее.

– Директор, – пронзительным голосом начала говорить мадам Помфри, – не стоит…

Силарана так стремительно выскочила из клетки, будто та была зачарована, чтобы ужалить ее. Она заползла к Гарри на грудь, обмоталась вокруг шеи и начала требовательно его спрашивать:

«Куда ты пропал? Я не могла найти тебя. Я даже не могла почувствовать тебя. Куда ты делся?»

– Я не знаю, – ответил Гарри и увидел, как вздрогнули взрослые, когда он заговорил на парселтанге. Он вздохнул и снова обратил свое внимание на них, не выпуская Силарану из вида. – Я не знаю, что произошло. Но мы с Силараной хотели бы это знать. Пожалуйста, расскажите.

– Меня тревожит, как он относится к этой змее, – пробормотал Сириус.

Дамблдор проигнорировал эту фразу и медленно кивнул, его глаза были не такими яркими, как в последний раз, когда Гарри с ним виделся.

– Защита у меня в кабинете сработала в тот момент, когда локуста оказалась от тебя на расстоянии, мой мальчик, а точнее ты оказался оторванным от нее. Тогда я направился за змеей. По дороге я проходил мимо кладовки для метел на втором этаже. Там и обнаружил тебя лежащим без сознания, – директор остановился, сделал паузу, пронзительно глядя на Гарри. – Ты действительно не помнишь, что произошло?

Гарри изумленно покачал головой.

– Может, Силарана сможет рассказать нам?

«Я не могу, –настойчиво сказала змея. – Ты положил меня на пол и велел мне оставить тебя в покое. И воспоминаний об этом нет в твоей голове. Они исчезли».

«А что вместо них?»

«Ничего. Дыра, –Силарана немного туже обмоталась вокруг шеи Гарри. – Это меня тревожит».

«И нет никаких признаков Тома Риддла?»

«Ничего, – ответила Силарана. – Я больше не могу его почувствовать», –она помолчала, а потом неохотно добавила. – Возможно, его напугало наше намерение исследовать его первое пристанище, и он сбежал».

Гарри медленно выдохнул. Значит, одна угроза устранена. Теперь оставалась самая главная – что Том Риддл снова захватит его разум и бросит опасное заклятье в Коннора или другого ученика. Он позволил себе немного расслабиться и поднял взгляд, чтобы встретиться с вопросительным пристальным взглядом Дамблдора.

– В моем разуме был чужак, сэр, – уверенно произнес Гарри. – Он захватил меня. Молодой человек с темными волосами, появившийся из книги, которую я приобрел в… – мальчик замолк в нерешительности. Не подведет ли он этими словами отца Драко?

– Где? – подтолкнул его Дамблдор, чьи глаза были как острые кинжалы.

Гарри качнул головой.

– Я нашел ее во Флориш и Блоттс, – сказал он. – Сначала я не понял, что с ней что-то не так, а потом Том начал говорить со мной.

– Том? – глаза у Дамблдора расширились. – Том Риддл?

Гарри моргнул.

– Да, сэр. Как вы узнали? Сириус упомянул об этом? – он бросил быстрый взгляд на крестного отца, но Сириус, все еще сжимающий руку Гарри, смотрел на Дамблдора с таким же недоумением, как и сам Гарри.

Дамблдор вздохнул.

– Боюсь, у меня есть веская, но неприятная причина, первым делом вспоминать этого человека, когда я слышу имя Том, – сказал он. – И нет, твой крестный не упоминал о нем при мне, – директор замолчал надолго, а затем произнес. – Том Риддл – это имя Лорда Волдеморта, в те времена, когда он был учеником в Хогвартсе, Гарри.

Гарри так сильно сжал пальцы, что ногти впились в ладони. По коже побежали мурашки, как будто его облили грязью.

Волдеморт. У него в голове был Волдеморт. Волдеморт может появиться снова и причинить вред Коннору.

Он может заставить Гарри причинить вред Коннору.

Его затрясло. Он наклонился в сторону, и, издав восклицание, мадам Помфри успела взмахом палочки призвать тазик к кровати, прежде чем мальчика вырвало.

Тем временем Силарана зашипела как дракон, чье гнездо потревожили.

«Это тот вырожденец, который вынудил свою змею выполнять команды? Тот, с которым ты сражался в прошлом году? Он мог контролировать меня. Он пытался. Я рада, что он исчез, –затем ее хвост напрягся достаточно сильно, чтобы привлечь к этому внимание, поскольку Гарри стало не хватать воздуха. – Ты не грязный».

Гарри вытер рукой рот и слабо кивнул мадам Помфри в знак благодарности, всей душой желая согласиться с Силараной. Тем не менее, он все еще чувствовал себя грязным и испытывал ужас, который не имел никакого отношения к простому осознанию чужеродного присутствия в собственном разуме. Им завладел Волдеморт. Главная угроза жизни Коннора, от которой он должен был защищать своего близнеца.

И он мог сделать Гарри предателем.

Вина и ненависть к самому себе заполнили его грудь, как будто пожирая заживо. Сделав глубокий вдох, Гарри тщательно запер их в секретном ящике своих мыслей, куда он прежде помещал все свои причины для недовольства, редкую неискренность или ревность, испытываемую по отношению к Коннору. Такие мысли и чувства хранились в этой коробке с тех пор, как ему исполнилось пять. Она была бездонной. И, возможно, даже больше.

– Никто не пострадал? – прошептал он. – Как Маргарет? Та девочка, на которую я напал во время урока?

– Сейчас она спит, – ответила мадам Помфри, – а потом вернется в башню Рейвенкло. И говоря откровенно, мистер Поттер, заклинание, которое вы использовали, было всего лишь разновидностью одного старого заклятья. Чтобы снять его, нашему профессору по Защите от Темных искусств не хватило умения, – на этих словах ее голос как будто источал кислоту, – но не для того, кто обучался лечебной магии.

Гарри кивнул, и его решимость изучать целительство после этих слов окрепла.

– Дайте профессору Локхарту шанс, Поппи, – мягко пожурил медсестру Дамблдор. Мадам Помфри только фыркнула. Дамблдор повернулся к мальчику и посмотрел ему в глаза задумчивым взглядом.

– Мистер Поттер, – сказал он. – То, о чем я собираюсь вас попросить, покажется вам необычным, но у меня нет иного выхода.

Гарри кивнул, и его сердцебиение участилось. Силарана только издала шипение, которое было бессловесным, исполненным гнева и непристойных проклятий, которые Гарри не знал, как перевести.

– Боюсь, я должен попросить вас не говорить вашему брату или кому-либо еще о том, что вами овладел Волдеморт, – тихо произнес директор. – Или хотя бы о том, что Том Риддл это Волдеморт, – добавил он, вероятно, заметив тень в глазах у Гарри. – Юный Коннор, полагаю, уже знает о том, что вы подверглись нападению, я прав?

Гарри кивнул.

– И Рон Уизли тоже. Они оба обещали, что сохранят это в тайне, директор, – сказал мальчик. – Они оба поклялись в этом.

– Я и не думаю, что они могут нарушить свое слово, Гарри, – мягко сказал Дамблдор. – Но крайне важно, чтобы больше никто не узнал. Боюсь, что это повлечет твое исключение из школы. Как тебе известно, есть родители, которые боятся даже простого упоминания его имени. А если откроется, что учеником овладел артефакт с частицей его души или воспоминанием о нем, то только держись… Они будут требовать твоего исключения, и боюсь, что многие преподаватели поддержат их.

Гарри сглотнул.

– А почему вы не предложили исключить меня, сэр? Я имею в виду, почему вы не сделали этого после того… как я показал, что могу говорить со змеями?

Дамблдор приблизился и ласково погладил Гарри по голове. Мальчик вздрогнул. В тяжести руки старого волшебника чувствовалось давление огромной силы, власти и горя, и он был единственным человеком, кроме матери, кто таким прикосновением не взлохматил его волосы еще больше.

– Потому что нет закона, где говорится, что змееусты не могут учиться в Хогвартсе, – ответил Дамблдор. – Было бы лицемерием с нашей стороны запрещать им это, когда змееустом был один из основателей школы. И я был знаком со многими людьми, ставшими жертвами Волдеморта, – на мгновение взгляд директора устремился к двери, а потом снова вернулся к постели Гарри. – И я знаю, что ты один из них, а не тот, кто вершит зло.

Гарри кивнул и закрыл глаза.

– Директор, – произнес холодный голос у двери.

Гарри снова распахнул глаза, и, повернувшись к двери, увидел стоявшего там Снейпа. И, конечно же, взгляд Мастера Зелий остановился на нем.

Силарана начала сползать с шеи мальчика.

«Нет, – строго велел ей Гарри. – Не кусай его».

«Ты не контролируешь меня», – огрызнулась Силарана.

«Тогда я заставлю тебя уйти, – сказал Гарри. – Если я ничего не могу сделать, чтобы не позволить тебе кусать, кого вздумается, тогда я не желаю, чтобы ты была рядом со мной».

Силарана колебалась, будто взвешивала возможные варианты, но, в конце концов, сдалась и снова обвилась вокруг него живым ожерельем, жалуясь на то, что Гарри к ней не прислушивается.

– Полагаю, вы закончили поиски, Северус? – продолжая разговор, спросил Дамблдор.

– Да, – не отрывая от мальчика взгляда, Снейп подошел к кровати, его мантия взметнулась вокруг его ног. – В спальне мальчиков нет никаких признаков книги.

Гарри закрыл глаза. Только в эту минуту он обнаружил, что настолько привык ощущать страх, заторможено заметил мальчик, что новые опасения просто наложились на старые.

– Я боялся, что это случится, – со вздохом произнес Дамблдор. – Думаю, Гарри был захвачен и принужден спрятать дневник, а затем его воспоминания об этом были изъяты, чтобы он не мог никому рассказать, где спрятал дневник, – директор посмотрел на Гарри с обнадеживающей улыбкой. – Но теперь, мой мальчик, ты свободен. Фантом, запертый в книге, вынужден следовать за своим вместилищем. Больше он не сможет укрепиться в твоем разуме.

Гарри кивнул, хотя едва ли чувствовал себя успокоенным. Он и так уже достаточно натворил дел, и понятия не имел, как загладить свою вину, или помириться с Коннором.

– И кто же овладел вами, Поттер? – усмехнулся Снейп.

Гарри напрягся. Заставит ли директор рассказать обо всем профессору, который тоже был одной из жертв Волдеморта?

Но Дамблдор только ответил:

– Гарри согласился рассказать обо всем ограниченному кругу людей, Северус. А мы, в свою очередь, договорились не распространяться об этом, – его взгляд по очереди задержался на мадам Помфри и Сириусе.

Сириус сразу же кивнул на это, а мадам Помфри побледнела от того, что увидела в лице директора, и опустила глаза.

– Мальчик учится на моем факультете, – сказал Снейп. – Он под моей защитой. Я имею право знать.

Гарри не нужно было поднимать глаза, чтобы увидеть, что профессор снова пристально смотрит на него.

– Да неужели? – сказал Сириус с лающим смешком. – Под твоей защитой? Ты даже не знал, что Гарри – змееуст, или что он был одержим.

– А ты знал обо всем этом прежде, чем мальчик приехал в школу, Блэк? – тихим напряженным голосом спросил Снейп. – Знал, что твой крестник обладает даром Салазара Слизерина или о том…

– Северус. Сириус.

Голос директора, казалось, мгновенно остудил обоих мужчин. Гарри видел, как Сириус склонил голову, краска прилила к его щекам, а Снейп напрягся. Дамблдор посмотрел то на одного, то на другого, и вздохнул.

– Когда взрослые мужчины не могут позабыть былые обиды, как мы сможем убедить сделать это наших учеников? – пробормотал он.

Ни один из мужчин ничего не ответил. Дамблдор вздохнул еще раз и посмотрел на Гарри.

– Мне очень жаль, что это произошло с тобой, мой мальчик, – сказал он. – Ничего подобного не должно было случиться в Хогвартсе. Пожалуйста, считай, что находишься под моей личной защитой. Можешь приходить ко мне в любое время, с любой проблемой, которая у тебя возникнет.

Гарри кивнул. Он планировал принять помощь директора, если случится еще что-нибудь опасное, имеющее отношение к Коннору. Он должен усилить бдительность и больше времени проводить с братом. Что, если Том Риддл планировал что-то еще, что осталось в тени? Что, если кто-то еще найдет дневник?

Гарри не хотелось думать о том, что тогда произойдет.

– Директор, – внезапно произнес Снейп, голосом таким же холодным, как и прежде, но менее провокационным тоном. – Могу ли я предложить кое-что, способное устранить все возможные следы чужеродного влияния в разуме мальчика?

– Конечно, Северус, – радостно и удивленно сказал Дамблдор.

– Я предлагаю обучить нашего невезучего мистера Поттера Окклюменции, – сказал Снейп. – И если получится, Легилименции. По крайней мере, это исцелит причиненный одержимостью вред. А в лучшем случае, мне удастся научить мальчика ограждать свой разум от чужого влияния.

Гарри откинулся на подушки, насколько он мог сделать это, не потревожив Силарану и не отпуская руки Сириуса. Легилимент! Снейп – легилимент!

А Гарри доверился ему, не задумываясь об этом, и смотрел ему прямо в глаза бесчисленное множество раз с воспоминаниями, плавающими на поверхности сознания. Мерлин только знает, как много информации ускользнуло из его разума к Снейпу, информации, способной опорочить Коннора.

– Нет, – решительно произнес Гарри.

Снейп обернулся к нему и пристально посмотрел Гарри в глаза. Мальчик сразу же отвел взгляд, и Силарана поддержала его яростным шипением.

– Почему нет? – спросил Снейп, понизив голос. – Боитесь того, что я могу обнаружить, мистер Поттер?

– Да, – откровенно ответил Гарри. – Вы ненавидите нашего отца, сэр. Вы уже не раз это доказали, – на миг он посмотрел профессору в глаза и увидел, как что-то вспыхнуло в их глубине, и обнаружил, что сам горько улыбается. – Думаю, вы делаете это, потому что хотите найти воспоминание, в котором Джеймс Поттер сделал что-то смущающее, а потом будете насмехаться надо мной, используя это знание.

– Можно подумать, что вы не доверяете мне, мистер Поттер, – сказал Снейп. Гарри не знал, что нужно сделать с голосом, чтобы он звучал так бесстрастно.

– Так и есть, – ответил он. – И вы знаете почему, – вскинув голову, он встретился со Снейпом взглядом и позволил воспоминанию о выпитой сыворотке правды всплыть на поверхность сознания.

Снейп вздрогнул и отступил, как будто в шоке от увиденного, его глаза на миг широко раскрылись. А затем снова сузились.

– Тем не менее, – сказал Мастер Зелий.

– Профессор Снейп был бы прекрасным выбором, Гарри, – с ноткой сожаления произнес Дамблдор. – Ему знакомы… признаки, выдающие присутствие того разума, под влиянием которого ты оказался. И он – декан твоего факультета. Профессор Снейп является экспертом в области Окклюменции, и я уверен, что он согласится дать клятву о неразглашении любой информации, которую он узнает из твоих мыслей, если ты пожелаешь, даже юридически заверенную, – закончил директор, повернувшись к Снейпу и встречаясь с ним взглядом.

– Согласен, – не колеблясь, ответил Снейп.

– Я не позволю ему!

Гарри вскрикнул, когда Сириус вскочил на ноги, яростно дернув его за руку. Мальчик высвободил руку и встряхнул ею. Силарана зашипела, но ничего не сказала. Гарри не знал, что заставило ее промолчать.

– Гарри – мой крестный сын, – прорычал Сириус, наклонившись вперед. – Он – двенадцатилетний мальчик, который подвергся нападению, и нуждается в отдыхе, хорошем питании и компании своих друзей. И я не собираюсь позволить тебе рыскать у него в голове, ты, мерзкий, сальноволосый, ноющий Пожиратель Смерти!

Снейп не улыбнулся. Он просто с холодным презрением смотрел на Сириуса, а затем повернулся к Дамблдору:

– Директор?

– Мы должны делать то, что будет лучше для Гарри, – сказал Дамблдор. – И я действительно считаю, что Северус сможет помочь мальчику, Сириус. Я прослежу за тем, чтобы он дал клятву, если это…

Сириус выскочил из больничного крыла. Гарри слушал его удаляющиеся шаги, а потом закрыл глаза, уже зная, что будет дальше.

Дамблдор объяснил Снейпу ситуацию и взял с него клятву. Все это время Гарри не открывал глаз. Он погрузился глубоко в себя, набираясь храбрости, которую Сириус хотел, чтобы он проявил сегодня и которая ему понадобится, чтобы защищать своего близнеца.

Казалось, что каждый совершенный им поступок, направленный на то, чтобы стать гриффиндорцем, каждый раз приводил к тому, чтобы действовать как слизеринец. Ему нужно попробовать что-то еще.

Ему было стыдно, что он больше не был уверен, что же еще он может попробовать сделать.

«Засыпай», – властно сказала Силарана.

Гарри вздохнул. Она была права.

Никто не обвинил бы его в том, что он заснул, а это могло бы помочь ему расслабиться и принести новые идеи после пробуждения.

Он перевернулся, укладываясь удобнее, и позволил своему сознанию соскользнуть в темноту.
_________________________________________________
Только после того как Снейп вошел в свой кабинет, он позволил равнодушной маске соскользнуть с лица. Вытащив палочку, он наколдовал цель для дуэли и начал методично бросать одно за другим проклятья: обжигающие и расплавляющие конечности, ранящие и режущие, и под конец взрывающее. Это была давно отработанная привычка, поскольку швырять вещи в комнате, полной ценных зелий и ингредиентов, было бы неблагоразумно.

Наконец, когда отвратительное настроение немного поутихло, он уничтожил беспорядок от дуэли, очистил стены от пятен и упал в кресло, закрыв глаза.

Два ярких воспоминания жгли его: ночь, когда он насильно принудил Гарри принять Veritaserum, и слова Дамблдора, которые тот произнес, предупреждая Снейпа о том, с чем он может столкнуться в разуме Гарри.

«Том Риддл здесь, Северус. И это его дневник пропал».

Снейп понимал, что это значит. Он едва позволил этой мысли проникнуть в сознание, как тут же отринул ее прочь.

Но теперь он больше не может ее игнорировать.

Вторая война уже началась.

И Гарри Поттер оказался в ее эпицентре, как Снейп и подозревал. Всего лишь неделю или даже один день назад, эта мысль заставила бы его улыбнуться. Это было бы всего лишь еще одним доказательством того, что именно Гарри Поттер, а не его брат, является Мальчиком-Который-Выжил.

Но не теперь. Не тогда, когда Волдеморт получил прямой доступ к разуму Гарри, и когда мальчик открыто выказал недоверие декану своего факультета, не обратился к нему за защитой и помощью в решении этой проблемы. И это на протяжении нескольких месяцев.

Я был слеп.

Снейп знал, что в прошлом не раз совершал ошибки, огромные и ужасные. Иногда ему даже казалось, что вся его жизнь – это одна большая ошибка. Но в данный момент, единственной ошибкой, которая могла сравниться с потерей доверия Гарри и пари, заключенным с Блэком, была ночь, когда он решил присоединиться к Пожирателям Смерти. И теперь последствия этого решения, во всем своем многообразии, отзовутся из прошлого, если Темный Лорд вернулся. И ничто из того, что он совершил за последние двенадцать лет, чтобы исправить свой опрометчивый шаг, не будет иметь значения.

Я не допущу, чтобы это произошло. Теперь уже не важно, что Гарри – сын Джеймса Поттера и крестник Блэка. Важно то, что он оказался в центре событий.

Если я не помогу Гарри, другие факультеты действительно смогут обвинить Слизерин в Его возвращении.

Тяжело вздохнув, Снейп поднялся и заставил себя собраться. Сегодня у него еще совместный урок у третьекурсников Хаффлпаффа и Рейвенкло и он должен быть готов. И он не допустит, чтобы его ученики увидели в глазах своего холодного, невозмутимого и уравновешенного профессора Зелий ярость и агонию.

«Вторая война началась, – размышлял Снейп, обращаясь к мальчику в больничном крыле, который не мог его услышать. – И мы ее солдаты. Ты не будешь один».

Но заставить тебя понять это будет непросто.


Интерлюдия. Письмо Лили

7 октября 1992 года

Дорогой Гарри,

я узнала от Сириуса и директора Дамблдора, что профессор Снейп хотел бы давать тебе уроки Окклюменции. Сириус, конечно, настоятельно советует нам отказаться. Директор Дамблдор призывает согласиться.

Мы обсудили это с отцом и решили, что ты должен дать согласие.

Во-первых, профессор Снейп находится в уникальном положении, и как никто другой способен понять того, кто похож на него самого – верного Свету, но испытавшего искушение повернуться к Тьме. Он прожил целый год, будучи Пожирателем Смерти, потом перешел на сторону Дамблдора и еще год после этого был шпионом. Я знаю, что он ненавидит Джеймса и способен перенести эту ненависть на тебя, как уже бывало. Но верю, что интуитивно он это понимает и довольно быстро вернется к справедливому отношению. И даже Джеймс не мог отрицать – хотя он скорее убьет себя, чем вслух восхитится Северусом – что профессору потребовалось немалое мужество, чтобы признать свои ошибки и перейти на верную сторону.

Во-вторых, есть вероятность, что Окклюменция и Легилименция сами по себе могут стать твоим оружием в грядущей войне – не только как защита, но и как оружие. Директор Дамблдор написал мне, что Темный Лорд достиг выдающихся результатов в Легилименции. И то, что он сумел захватить такой тренированный и подготовленный разум, как твой, тому доказательство. И если ты овладеешь этим умением, то, возможно, когда-нибудь сумеешь не только защитить свои собственные мысли, но и проникнуть в его. Я не должна говорить тебе об этом, но это дало бы нам невероятное преимущество в понимании стратегии и планов Волдеморта.

В-третьих, я так же, как и ты, боюсь представить, что произойдет, если Темный Лорд получит контроль над такой силой и талантом, какими обладаешь ты, мой сын, силой и талантом, которые намного больше, чем Сириус может себе представить. Но это наша ошибка, а не его вина. Однако ты знаешь, каким бедствием может для всех обернуться, если ты отвернешься от своего брата.

Пожалуйста, Гарри. Ради Коннора и всех наших близких, ты должен принять помощь профессора Снейпа.

Я люблю тебя, сын мой, и знаю, что ты примешь верное решение.

Лили Эванс Поттер.

Глава 8. Какую запутанную паутину мы плетем

- Кто-то идет, – проговорил впереди чей-то тихий отрывистый голос.
– Вот дерьмо, это он, – ответил другой, а затем раздался звук торопливых шагов. Повернув за угол, Гарри успел заметить двух убегающих высоких учеников, бросающих на него подозрительные взгляды. Это показалось мальчику смешным, но только до тех пор, пока, взглянув в сторону, он не увидел Луну Лавгуд, привязанную к стене какой-то паутиной, выглядевшей так, будто она сделана из жевательной резинки. Розовые нити облепили у девочки волосы, лицо, мантию и, перекрутившись, зажимали ей рот.
– Гарри! – с упреком воскликнул Драко, как только Поттер двинулся вперед. – Что ты делаешь? Мы опоздаем на зелья…
Гарри бросил на Малфоя такой взгляд, что тот сразу заткнулся. Обернувшись снова к Лавгуд, он направил на нее волшебную палочку и пробормотал: «Finite Incantatem».
Паутина исчезла. Луна упала на пол, потрясла головой и поднялась на ноги. Её волшебная палочка, как заметил Гарри, по-прежнему торчала за левым ухом, скрытая прядями длинных волос. Луна посмотрела на Гарри серьезным взглядом.
– Спасибо, – сказала она. – Но знаешь, ты не должен был это делать. Эти мальчишки были под контролем мозгошмыгов.
– Они не ранили тебя? – спросил Гарри. Он не думал, что они это сделали, но прежде никогда не сталкивался с подобным заклинанием. Все, что ему было известно, это то, что, исчезая, паутина могла повредить волосы и кожу.
– Нет, – ответила Луна. – Если говорить начистоту, они хотели только унизить меня. Мозгошмыги способны затуманивать разум людей, но не изменяют их. Мальчишки не желали мне зла, потому что не хотели навредить мне еще до того, как мозгошмыги овладели ими.
Гарри не был в этом так уверен, но промолчал. Игнорируя нетерпеливое ёрзанье Драко, он подошел ближе к Луне и минуту рассматривал ее. Она откинула голову назад, чтобы лучше его видеть, даже для первогодки она была слишком маленькой. Этим утром на ней было ожерелье из бутылочных пробок, которое девочка носила как украшение. Лицо у Луны было абсолютно безмятежным и спокойным. Гарри не мог догадаться, как она себя чувствует.
– Если тебя снова кто-нибудь обидит, – сказал он, – а меня не окажется рядом, я хочу, чтобы, оказавшись свободной, ты нашла первого же слизеринца и сказала ему или ей, что у тебя есть сообщение для Гарри Поттера и описала тех, кто на тебя нападет.
Луна кивнула.
– Но зачем? – спросила она.
– Что ты имеешь в виду? – Гарри посмотрел в холл, куда скрылись ученики старшего курса. Он знал, что это были не Горгон и Джонс. Они были не слишком напуганы его появлением. Но Гарри был уверен, что они с Рейвенкло. – Я не хочу, чтобы они сделали тебе больно.
– Они хотят унизить меня, – мягко поправила его Луна, – а не причинить вред, я же тебе уже сказала.
Гарри сделал глубокий вдох.
– Тогда, возможно, я захочу унизить их в ответ, – произнес он.
Драко позади него уже хотел что-то сказать, но когда Гарри взглянул на него, промолчал и только посмотрел многозначительно.
«Мы опаздываем на зелья», – говорил этот взгляд. – «И тебе не стоит попадать в очередную переделку, едва покинув больничное крыло». Гарри проигнорировал и это.
– Может, мозгошмыги есть и у тебя в голове? – спросила Луна.
– Может быть, – ответил Гарри, – я не знаю. А как это ощущается?
– Все размыто, – ответила Луна. – Не помнишь того, что делал. Нечеткие мысли, как у больных людей.
Гарри попытался улыбнуться, но, похоже, ему это не слишком удалось.
– Тогда, вероятно, да, – сказал он. – Очень похоже на то, как я себя чувствую в последнее время.
Драко схватил его за руку.
– Ты спятил? – прошипел он.
«Что он сказал?» – спросила Силарана. – «И будь любезен, передай ему, чтобы он убрал с меня руку».
Гарри тряхнул рукой, освобождая ее, и увидел, как Луна извлекла из кармана мантии еще одно ожерелье. Оно состояло из крошечных серебряных зачарованных талисманов, среди которых мальчик заметил лошадь и птицу, похожую на лебедя, но по большей части включало бутылочные пробки, обертки от сладостей и нанизанные игральные карты. Луна протянула ему ожерелье и торжественно кивнула, когда Гарри принял его.
– Это защитит тебя от мозгошмыгов, – сказала она. – Я предлагала его тем мальчишкам, которые привязали меня к стене, но они не захотели взять. Не знаю почему, – добавила она. – Думаю, мозгошмыги слишком затуманили их разум.
– Спасибо, Луна, – ответил Гарри. Он надел ожерелье на шею. Драко яростно что-то пробормотал, но, к счастью, так ничего из этого и не озвучил. Гарри кивнул Луне:
– Мне кажется, я уже чувствую, как исчезают мозгошмыги.
«Нет, это твоя глупость вернулась», – сказала Силарана.
– Пожалуйста, – ответила Луна. – А теперь я должна идти на занятия. Кто-то может подумать, что меня похитили гелиопаты, если я не появлюсь.
Она развернулась и без единого слова пошла прочь.
Гарри смотрел, как она уходит, со слабой улыбкой, а потом Драко схватил его за руку – к счастью, не за ту, вокруг которой обернулась Силарана – и потащил на зелья.
– Профессор Снейп будет в ярости, если мы опоздаем, – сказал он. – И зачем ты взял это ожерелье, Гарри? Все подумают, что ты такой же сумасшедший, как она.
– Многие уже так и думают, – ответил Гарри, подтягивая шнурок ожерелья так, чтобы оно висело ближе к шее. – Говорю на парселтанге, падаю в обморок в коридорах…
Драко резко остановился и сжал руками плечи друга. Гарри посмотрел ему в глаза.
– Я не считаю тебя сумасшедшим, Гарри, – сказал Драко. – Думаю, ты необыкновенный, и всегда таким будешь.
Гарри слегка усмехнулся.
– Спасибо, Драко, – сказал он и обошел Малфоя. – А теперь, как ты уже верно заметил, нам стоит поторопиться, не то Снейп действительно будет в бешенстве, если мы опоздаем, – он двинулся вниз по коридору, и Драко послушно пошел за ним.
«Луна нравится тебе больше, чем я?» – спросила Силарана, очевидно, пребывая в плохом настроении.
Гарри посмотрел на ее голову, показавшуюся из рукава мантии, и ответил, убедившись, что говорит на парселтанге:
– Конечно же, нет. Мне казалось, ты будешь рада, что я помог ей.
Силарана развернулась и взглянула на него яркими зелеными глазами.
«И почему же?»
– Потому что временами мне хочется позволить тебе покусать глупых рейвенкловцев, – заметил Гарри.
Оставшуюся часть пути до кабинета зелий Силарана напевала про себя, рассказывая ему о том, какой хороший и умный человек ей достался. Гарри про себя улыбался. К тому времени как он найдет рейвенкловцев, которые навредили Луне, он, возможно, будет в достаточно плохом настроении, чтобы разрешить Силаране угрожать им, что позволит ему и дальше сдерживать ее. Теперь он понял, как управлять змеёй.
При мысли о старшекурсниках, терзающих первоклашку, о рейвенкловцах, позволяющих так обращаться с одноклассницей, о тех, кто ничего не предпринимал, чтобы изменить это, гнев нахлынул снова, однако Гарри подавил его. Он будет достаточно зол сегодня вечером, когда состоится первый урок Окклюменции у Снейпа. Но он обещал матери попытаться быть спокойным и невозмутимым, насколько это возможно. Он должен это сделать ради Коннора.
__________________________________________________
Снейп приподнял брови при виде Гарри и Драко, вошедших в класс как раз в ту секунду, когда профессор намеревался закрыть двери, но ничего не сказал до того момента, как Гарри решил занять свое обычное место рядом с Невиллом Лонгботтомом. Затем он приподнял брови еще выше и произнес:
– Будьте так любезны, мистер Поттер, пройдите вперед. Думаю, сегодня Вы будете работать в паре с мистером Малфоем.
Уголком глаза Гарри посмотрел на Невилла. Обычно робкий гриффиндорец не так сильно стеснялся на зельях, когда они были партнерами. Гарри не указывал на его очевидные ошибки, как Гермиона, но делал все возможное, чтобы Невилл сам обнаружил их, и предлагал помощь, только если это действительно было необходимо.
Как оказалось, это был наилучший способ научить Невилла, и не только его, но и всех остальных, не имеющих склонности к зельям, учеников. Гарри оставалось только удивляться, почему Снейп до сих пор этого не понял.
– Мы будем готовить новое зелье сегодня, сэр? – спросил мальчик.
– Нет, мистер Поттер, мы продолжим работу над Успокаивающей вытяжкой, – ответил Снейп немного резко.
– Тогда я предпочел бы остаться и закончить работу с Невиллом, сэр, – сказал он, усаживаясь на свое место. Невилл просиял, и Гарри улыбнулся ему в ответ. – В конце концов, мы начали готовить вытяжку вместе и должны закончить работу.
Снейп сделал шаг вперед, чтобы встать над Поттером. Мальчик посмотрел вверх и встретился с профессором глазами. Силарана мягко зашипела, и он ощутил ее скольжение по коже. В этот момент змея присутствовала в его мыслях, и если бы Снейп попытался прочесть мысли Гарри, его ожидал неприятный сюрприз.
Гарри согласился брать уроки Окклюменции и выслушал от разбушевавшегося Сириуса целую тираду об этом. Он ответил на письмо матери в спокойном и рассудительном тоне, написав о том, что он понимает и принимает все ее доводы. С тех пор как Риддл захватил контроль над ним, прошло уже больше недели, и у Гарри было время, чтобы обдумать собственную стратегию того, как учиться у Снейпа, не позволяя при этом увидеть ничего лишнего. Силарана стала одним из вариантов. Она уже проникла в его разум, поэтому мальчик решил использовать ее готовность помочь ему в этом.
Он также намеревался заставить Снейпа приоткрыться и потерпеть поражение в каждом маленьком противостоянии. Было важно, чтобы тот понял, что Гарри ему не доверяет. И зельевар не окажется победителем только потому, что Гарри согласился брать у него частные уроки. По какой-то немыслимой самоуверенной снейповской причине, непонятной Гарри, профессор был уверен, что мальчик по-прежнему ему доверяет, даже после того, как тот напоил его сывороткой правды, и поэтому проникнуть в его мысли не составит труда.
«Снейп желает честности?» – размышлял Гарри. – «Хочет, чтобы я открыл для него свой разум? Тогда мы начнем с этого».
Атмосфера накалялась все больше, по мере того как профессор продолжал смотреть на Поттера. Гарри увидел, как через два ряда впереди со своего места склонился Коннор, чтобы оглянуться на него. Он побледнел, Рон тоже. Гермиона, сидевшая за столом перед Гарри и Невиллом, смотрела на него в совершенном шоке и ужасе.
Наконец, Снейп произнес:
– Возможно, Вы правы, мистер Поттер. Мистер Забини, вернитесь к мистеру Малфою. Будете партнером мисс Паркинсон в другой раз, – он отвернулся и пронесся вперед, вставая перед классом.
Гарри медленно выдохнул и снова посмотрел на Невилла. Гриффиндорец дрожал, закрыв лицо руками.
– Эй, – мягко сказал Гарри, прикоснувшись к мальчику.
Невилл посмотрел на него и покачал головой.
– Ты, правда, этого хочешь, Гарри? – спросил он. – Хочешь работать со мной?
Гарри моргнул.
– Конечно. А почему бы нет?
– Я постоянно расплавляю котлы, – прошептал Невилл, начиная списывать с доски инструкцию по приготовлению вытяжки. – И к тому же я не слишком хорош в зельях. А ты по-настоящему способный, иначе п-профессор Снейп не присуждал бы тебе баллы в прошлом году.
Гарри пожал плечами.
– Тогда я тем более должен работать с тобой, потому что успеваю в зельях. К тому же, ты мне нравишься.
Гриффиндорец сильно покраснел. Гарри подавил вздох, направляясь за ингредиентами для вытяжки. Неужели никто никогда не говорил Невиллу, что он может нравиться. Гарри не мог понять почему. Тот всегда был приветлив, когда Гарри приходил в гриффиндорскую башню, и всегда слушал других людей, как будто они собирались потом проверять его. Гарри не мог себе представить наименее подходящего кандидата, чтобы быть отвергнутым своим собственным факультетом.
Хотя Луна подвергалась остракизму тоже.
Гарри нахмурился и понес ингредиенты к столу, который делил с Невиллом. Так что же было не так с Невиллом и Луной, что делало их желанной целью для насмешек? Гарри мог понять, почему сам стал такой целью, поскольку большинство студентов в школе думали, что он был темным магом. Но Невилл просто не был одарен в зельях или Снейп не позволил ему стать таковым, а Луна носила странные украшения, говорила странные вещи и затыкала волшебную палочку за левое ухо. Гари не мог представить, что остальные ученики считали это проявлением темной магии.
«Их отталкивают, потому что люди – глупцы», – сказала Силарана. – «Я думала, ты знаешь это».
– Мистер Поттер.
Гарри поднял взгляд. Снейп стоял над ним, а Невилл снова задрожал, стараясь не упасть со стула в обморок.
– Жду Вас сегодня в восемь вечера в своем кабинете, – сказал профессор.
Гарри опустил глаза и кивнул, отворачиваясь, чтобы еще раз взглянуть на инструкцию приготовления Успокаивающей вытяжки. Он знал, как ее приготовить, но всегда лучше проверить дважды.
– Вы меня слышали? – требовательно переспросил Снейп.
– Да, сэр. В восемь часов в вашем кабинете. Я приду, – ответил Гарри.
Снейп еще раз окинул его взглядом и отвернулся. Невилл судорожно выдохнул.
– Как ты его терпишь? – прошептал он.
– На самом деле, – ответил Гарри, бросая в котел первую щепотку сушеной смоквы, – это он меня терпит.
__________________________________________________
Гарри сделал глубокий выдох, закрыл свою ярость в секретный ящик в своем разуме – это все ради Коннора – и постучал в дверь кабинета Снейпа.
– Войдите, – раздался сдержанный, сухой голос профессора. Гарри открыл дверь и ступил внутрь.
Он был уже в этом кабинете прежде, поэтому сразу заметил, что он изменился. Бесчисленное множество склянок с готовыми зельями и ингредиентами исчезли, полки были пусты. В центре напротив стены обычно стояли рабочий стол и стулья, а теперь на их месте был большой участок свободного места, трансфигурированный в нечто похожее на матрас. Гарри уставился на маты, потом поднял взгляд и посмотрел на прислонившегося к стене и наблюдающего за ним Снейпа.
– Зачем здесь матрас, сэр? – спросил мальчик.
– Чтобы смягчить удар, если Вы упадете, Поттер, – резонно ответил Снейп. – Окклюменция сложная наука. И я абсолютно уверен, что в какой-то момент нашего занятия Вы упадете в обморок, поскольку большая часть Вашего внимания будет сосредоточена на Вашем разуме, что будет недостаточно для контроля над телом, – он пожал плечами. – Это происходило со многими учениками. Так было и со мной.
Гарри моргнул. Он был совершенно ошеломлен тоном Снейпа, выражением его глаз и тем фактом, что он вообще потрудился что-либо объяснить, и сделал это без обычной злости.
Мгновение спустя, когда профессор вышел вперед, направляя на него волшебную палочку, Гарри понял, почему он ответил на этот вопрос. Мальчик напряг плечи, а Силарана заняла оборонительную позицию в его разуме.
– Legilimens!
Гарри почувствовал себя так, будто кто-то шагнул через его глаза к нему в мысли. Он почувствовал, что погружается в хаос впечатлений. Силарана спиралью обвилась вокруг него и поддержала, с ее помощью он сумел удержать несколько воспоминаний.
Тем не менее, остальные его воспоминания ускользали от него. Перед ним на краткий миг промелькнуло воспоминание, когда ему впервые удалось справиться с беспалочковой магией, затем видение бесконечных часов практики Protego, прежде чем он постиг его суть, следом пронесся момент три осени назад, когда его магия неожиданно возникла вокруг него и кружила над его головой как воздушный шар, потом было воспоминание о том, как Коннор взял последнюю шоколадную лягушку из их коробки…
И тут Силарана обвила его кольцами, дернула, и Гарри обнаружил себя тяжело дышащим и стоящим на коленях на матрасе.
Он закрыл глаза, пока не желая видеть выражение глаз профессора. Он выдержал и считал, что сможет выяснить, какое именно действие вытолкнуло Снейпа. Было какое-то указание его волшебству, способ сделать так, чтобы его воля была исполнена. Он может быстро овладеть этим приемом, и если каждый раз у него получится не допустить Снейпа к важным воспоминаниям, тогда в следующие недели он будет вне опасности.
– На ноги, Поттер, – тихо сказал профессор.
Гарри встал. Лицо Снейпа было абсолютно пустым. В этот раз он предупредил:
– Сейчас я буду искать воспоминания, которые Вы не хотите, чтобы я видел. Legilimens!
Гарри поморщился, когда волевое усилие снова вошло в его разум. Он попытался встретиться с этим лицом к лицу, но чужая воля оказалась сильнее.
Тогда он использовал вторую стратегию, которую разработал с Силараной, выбирая осколки и вспышки воспоминаний о том лете, когда ему было шесть, и, посылая их вверх, как облако бабочек, на встречу Снейпу. Профессор решил подробно рассмотреть некоторые из них, и Гарри облетел его и нырнул глубже. У него возникло ощущение огромного, всеобъемлющего коридора и глубоких черных вод; его разум выглядел более диким и странным, чем он себе мог когда-либо представить. А потом он почувствовал, как за спиной Снейп рванулся за ним. Силарана сделала выпад и яростно бросилась на него, но оказалась слишком медленной. Снейп еще не изучил разум Гарри, но он погружался во многие умы, и в этот самый миг у Гарри появился шанс увидеть то, на что способен опытный легилимент: его знания и опыт могли пересилить даже того, кто хорошо знал свой разум. Снейп представлял, что он ищет только в общих чертах, а Гарри знал, какие воспоминания хочет защитить от вторжения, и о том, что думая о них, он укажет профессору их местонахождение. Память взорвалась перед глазами Гарри как маггловский фейерверк.
«Оберегать Коннора, всегда защищать его. Обеспечить ему безмятежное детство, насколько это возможно, до тех пор, пока не придет его время встретиться лицом к лицу с Лордом Волдемортом снова. Быть ему братом, другом и защитником. Любить его. Никогда не соперничать с ним. Не выделяться, и не позволять кому-либо догадаться о том, насколько я близок к нему. Быть обычным, чтобы Коннор мог быть экстраординарным».
Лили преклонила перед ним колени, глядя на него чистыми глазами, полными любви и печали, и поцеловала сына в макушку
– Верно, – сказала она. – Я так горжусь тобой, Гарри. Ты все сказал правильно и понимаешь, что это значит.
Это был первый раз, когда он действительно осознал, что значат его обеты. Ему было шесть.
Гарри яростно выпихнул Снейпа из своей головы. Подняв взгляд, он увидел, как профессор отшатнулся к дальней стене, а он снова осел на матрас. Ему было приятно видеть, что Снейп вспотел и задыхается, также как и он сам.
«Мне очень жаль», – несчастным тоном сказала Силарана, – «но он слишком быстрый и очень сильный».
«Не беспокойся об этом», – успокоил ее Гарри. – «Просто мы придумаем что-нибудь другое. Теперь, когда мы знаем, на что он способен, будет проще. И у нас еще есть несколько вариантов стратегии, которые мы так и не попробовали».
– Поттер.
Гарри взглянул вверх. Снейп все еще держал перед собой волшебную палочку, однако было не похоже, что он собирается снова целиться в мальчика.
– Что это было? – спросил профессор.
Гарри моргнул.
– Вы знаете, что, – ответил Поттер, – сэр, – добавил он поспешно, когда лицо Снейпа помрачнело. – Это одно из воспоминаний, которое Вы обманом вытянули из меня, напоив сывороткой правды в прошлом году.
Гарри не смог удержать ненависть, прозвучавшую в его голосе, но сумел сдержать наихудшие проявления этого чувства и закрыл их в секретный ящик в своем разуме. Он должен учиться у Снейпа. Он не мог злить профессора слишком сильно. В то же время, это было такое облегчение – откровенно говорить об инциденте, который он ото всех скрыл.
– Вы знаете, что я дал обет оберегать Коннора. Это были слова моей клятвы.
Снейп замер на довольно долгое время, затем кивнул.
– Мне удалось увидеть раны в вашем разуме, Поттер, – сказал он. – Они зияют в том месте, где Том Риддл коснулся вашей памяти, чтобы удалить воспоминания.
Гарри содрогнулся. Снейп произнес Том Риддл, но он услышал Волдеморт.
– Как мне избавиться от них, сэр? – спросил он.
– Вы не сможете, – ответил Снейп. – Это не так просто. Вот для чего нужна Окклюменция. Когда Вы овладеете этой наукой, она поможет заполнить эти раны туманом, защищая ваш разум, и эти дыры уже не будут похожи на ямы, как сейчас, – профессор снова сделал паузу. – И Вы должны учиться защищать свои мысли без вашей змеи. Известно ли Вам, что сейчас она вплетена повсюду в вашей голове, и все ее мысли переплелись с вашими?
– Да, я знаю, – ответил Гарри спокойно. – Мы это спланировали. Мы не хотели, чтобы Вы нашли унизительные воспоминания о Джеймсе Поттере, сэр.
Глаза у Снейпа сузились.
– Так сильно хочешь защитить своего отца, да? – прошептал зельевар и поднял волшебную палочку. – Legilimens!
Гарри попытался уклониться от давления заклинания, но не успел. Снейп снова оказался у него в голове, и на этот раз он охотился за воспоминаниями о Джеймсе Поттере.
Мальчик создал одно ложное воспоминание так быстро, как только смог, о том, как они с Джеймсом играли в квиддич, и установил его на пути легилимента. Однако тот почти не замедлился, продолжая погружаться в его память. Гарри понимал, что Снейп направляется в определенную область его разума, но не знал, где конкретно тот находится или как предугадать его движение.
Легилимент нашел, что искал и прошел через какую-то завесу, которая разошлась под его давлением и за ней оказалась целая сокровищница воспоминаний.
И они наводнили мысли Гарри.
Джеймс учит его играть в квиддич…
Джеймс и Коннор вместе проказничают, а Гарри наблюдает за ними с любящей улыбкой…
Джеймс и Коннор запускают воздушного змея на заднем дворе дома в Годриковой впадине, а Гарри, растянувшись на траве с книгой, читает о защитной магии…
Джеймс подбрасывает Гарри в воздух и кружит его…
Джеймс направляет волшебную палочку на Люциуса Малфоя в Косом переулке…
Джеймс выражает Лили озабоченность тем, что Гарри полностью посвящает себя изучению магии, и поэтому редко смеется и веселится…
Гарри сильно толкнул, Силарана тоже надавила, и Снейпа снова удалось вытолкнуть. Однако мальчик был почти уверен в том, что легилимент к этому был готов. Казалось, Снейп нашел то, что искал.
Профессор начал ходить туда-сюда, постукивая палочкой по колену. Гарри закрыл глаза. Я не обязан смотреть на него. Нет такого закона, который принудил бы его смотреть на Снейпа. Как бы то ни было, закрытые глаза позволили ему лучше обдумать приемы Окклюменции и Легилименции, которые стали его союзниками. Снейп продавливал его защиту, разрушая хрупкую преграду. Это значит, что у Гарри получится лучше скрывать свои мысли, если он спрячет их за твердым барьером.
Что же может этим быть?
«Металл», – услужливо подсказала Силарана. – «Камень. Чешуя. Основание, которое нельзя размыть».
«Возможно, металл подойдет», – подумал Гарри. И стал размышлять, должен ли он представить некую железную дверь или…
– Поттер.
Гарри посмотрел вверх, потом вспомнил, с кем имеет дело, и отвел взгляд. Снейп же только произнес:
– Для первого урока достаточно. Я хочу, чтобы до нашего следующего занятия Вы научились очищать свой разум. Это первый необходимый шаг в овладении Окклюменцией.
– Почему Вы не рассказали мне об этом раньше, сэр? – тихо спросил Гарри.
– Я хотел понять, насколько сильна ваша защита, – сказал Снейп. – И определить ущерб, который причинил Вашему разуму Риддл, чтобы найти лучший способ исцелить ваши раны. Очистка разума – первый шаг.
– Что насчет твердой преграды, – спросил Гарри. – Остановит ли Вас металлическая дверь? Сможет ли она стать для Риддла препятствием, не позволяющим проникать в мои мысли, когда ему вздумается.
– Это не сработает, Поттер, – ответил Снейп голосом, лишенным эмоций. – И Окклюменция, и Легилименция – это наука движения. Легилимент, столкнувшись с одной преградой, обогнет ее и пройдет еще каким-нибудь путем. Возможно, Вы чувствовали в вашем уме движение, похожее на плавание или устремление, или преследование. И Вы должны были заметить, что все ваши лучшие способы защиты заключались в движении, независимо от того, были ли это ваши ощущения или воспоминания. Это почти не отличается от чистокровных танцев, в которых Вы, как мне теперь известно, очень искусны. Очистка вашего разума необходима, потому что при вторжении легилимента она не даст ему ничего, кроме пустоты, независимо от того, куда он двинется.
Гарри поднял голову. Он должен это сказать, учитывая, что Снейп казался полным решимости быть до конца откровенным.
– Вы собираетесь рассказать кому-нибудь о том, что происходит на этих уроках, сэр?
– Нет, – ответил профессор, и его ответ прозвучал как удар хлыста. – Я не буду. А Вы?
– Я предпочел бы, чтобы этих уроков вообще не было, сэр, – сказал Гарри. – Поэтому, мой ответ – нет, – он отвернулся и пошел к двери.
– Вам нужно научиться защищать себя, – сказал ему Снейп. – Вы должны научиться делать это без вашей змеи. И Вам нужно исцелить свои раны.
Гарри не видел никаких оснований отвечать на это, потому что Снейп уже знал, что ему хотелось сказать. Он открыл дверь и покинул кабинет.
__________________________________________________
Снейп трансфигурировал матрас обратно в пол, стол и стулья расставил на свои места, обновил ранее наложенные очищающие заклинания, и вернул склянки с зельями на полки. Он проделал это все прежде, чем позволил себе погрузиться в размышления о том, что он видел в разуме Гарри.
Одной из обнаруженных вещей были раны. Это было ожидаемо. Раны были зияющими, уродливыми и глубокими, со следами загрязнения от прикосновения Риддла. У того не было причин быть осторожным, и он не был. Снейп был уверен, что за время обучения Гарри Окклюменции, сумеет исцелить мальчика, заполнить дыры туманом, чтобы они перестали быть уязвимыми местами в разуме Поттера и не выглядели, как раны.
Глубина вмешательства локусты тоже его беспокоила, но это не было сюрпризом. Она походила на сияющую золотую тесьму, так тесно переплетенную с мыслями Гарри, что Снейп понял, если попытаться вырвать её оттуда, это нанесет Гарри непоправимый вред. Профессор по-прежнему будет настаивать на том, чтобы тот учился защищать свой разум без своей змеи.
Все, что нужно сейчас сделать Темному Лорду – это убить локусту, и Гарри окажется абсолютно беспомощным, кричащим в мучительной агонии. Осторожное, кропотливое обучение позволит предотвратит это.
И еще две вещи беспокоили Снейпа, и этого он не ожидал вовсе.
Во-первых, то, как выглядел разум Гарри. С тех пор как он стал легилиментом, Снейп погружался самые разнообразные ментальные пространства и видел бесчисленное множество образов того, как маги и волшебницы представляют себя и свою защиту. Он видел разумы похожие на дома, лабиринты, леса, системы пещер и океаны, на копии Хогвартса или Министерство Магии, сады, огромную комнату и самолет, парящий в тумане.
Разум Гарри походил на сплетенную сеть, узлами которой были мысли и воспитание, память и вера, переплетенные и связанные друг с другом в каждой точке. Раны, нанесенные Риддлом, проделали дыры в этой сети, и нити в этих местах были оборваны и трепетали. Локуста являлась еще одной нитью сети, она была новой и заметной.
Снейп разыскивал даже в те моменты, когда отвлекал Гарри ложным поиском воспоминаний, которые на самом деле не были важны. Он не нашел в сети ни одного места, где чувства Гарри были бы свободны. Любая мысль, какую бы легилимент ни выделил, следовала запутанным путем вдоль спиралей, кругов, разветвляющихся пересечений, связанных максимально тесно в сеть, которую мальчик сплел в своем разуме. И все мысли были невероятно плотно свиты вокруг единственной цели, имеющей для мальчика значение, задачи, которую Гарри уже озвучил Снейпу – оберегать и защищать Коннора.
Снейп не мог понять, как такая сеть могла развиться самостоятельно. Она была тщательно выпестованной.
И он понял, как это было сделано и с какой целью, в разуме Гарри были воспоминания о его обетах и обучении. Лили – не Джеймс, как очевидно – учила сына быть именно таким, вплетая в сеть так много своих ожиданий, как только могла. Она научила Гарри думать о будущем прежде, чем оно наступит.
Пока еще зельевар не был готов к тому, чтобы изучить собственные чувства по этому поводу. Он знал, что его эмоции вырвутся из привычного кокона и заполонят все его мысли, если он попытается это сделать. И по большей части там преобладали ревущий гнев, старая ненависть к Джеймсу Поттеру и дурнота, столь сильная, что у него совершенно пропал аппетит, и он не стал ужинать.
Снейп резко дернул рукой, отгоняя эти мысли. У него была причина не думать об этом: чтобы основательно обдумать все произошедшее, ему потребуется время.
Во-вторых, его беспокоила коробка в мыслях Гарри. В его разуме она выглядела как маленький невысокий контейнер темного дерева, скованный так мощно, что Снейп был потрясен. Коробка плавала через сеть как призрак, и это говорило о том, что Гарри осознано представляет так эту часть своего сознания. Это не был бессознательный образ того, как мальчик видит себя, как в случае с сетью. Ящик становился видимым каждый раз, когда Снейп погружался в разум Гарри, но уходил в сторону, как только Снейп смотрел прямо на него.
Однажды ящик открылся, когда мальчик прервал сам себя во время яростной тирады, и профессор был уверен, что это произошло, когда мальчик упомянул инцидент с сывороткой правды. Гарри забросил свою ненависть в коробку, в следующую секунду она захлопнулась и удалилась, как фантом. Гарри сделал это легко, как навык, который он практиковал долгие годы.
Снейп решил, что это продолжается как минимум последние шесть лет – если считать от того момента, когда Гарри полностью осознал свои обеты – когда там оказывались ненависть, негодование, горечь и все остальные чувства, способные нанести ущерб отношениям Гарри и Коннора или его обучению, необходимому для защиты брата. Профессор размышлял обо всех этих чувствах, содержащихся в одном месте, отдельно от остальной части разума Гарри и в полном пренебрежении.
Снейп решил, что больше не желает об этом думать.
Зельевар устало поднялся на ноги. Он – слизеринец, бывший Пожиратель Смерти и профессор Зельеварения, который продолжает преподавать уже в течение двенадцати лет, несмотря на неприязнь большинства учеников. И не было никаких причин чувствовать себя таким утомленным и обескураженным, как сейчас. Сталкиваясь с трудностями, он преодолевает их. Справится и с этим.
Так почему он чувствует себя так, будто земля уходит из-под ног?
«Наверное, оттого», – решил Снейп, – «что я не ожидал почувствовать симпатию хоть к одному чертову Поттеру».
Это была не совсем правда, но прямо сейчас этого было довольно, и он начал готовиться ко сну.


Глава 9. Неожиданное предательство

Выбросив руку вперед, Гарри поймал снитч в тот момент, когда мячик попытался удрать, облетев его по кругу, и Флинт дал двойной свисток, оповещающий об окончании квиддичной тренировки.

Гарри развернулся и устремился к земле, едва не забыв затормозить в самый последний момент. Часть его хотела продолжить полет, чтобы посмотреть, насколько он может снизиться, прежде чем сила тяжести и масса тела сбросят его. Кровь гудела в венах, наполняя его восторгом, как воздух наполняет легкие. Метла, подаренная Малфоями, была просто великолепной. Гарри никогда не думал, что модель метлы так сильно влияет на полет, добавляя легкости на поворотах, и развивая невероятную скорость в движении.

Совершив ловкий маневр, он приземлился, сделав сальто с метлы и, обернувшись, увидел, что вся команда внимательно наблюдает за ним. На секунду Гарри остановился. Они, а Флинт особенно, были недовольны тем, что он скрыл от них новую метлу, когда неделю назад – на первой тренировке – Гарри пришлось признаться, что теперь у него есть «Нимбус-2001». Довольно скоро все об этом забыли, но сейчас, глядя на их лица, Гарри задумался, а не помнят ли они об этом до сих пор.

Потом Флинт ухмыльнулся так, что стал похож на бульдога и сказал:

– В субботу мы разобьем гриффиндорцев в пух и прах! – он обвел взглядом всю команду. – У нас есть хорошо сработавшиеся загонщики, самые быстрые охотники, самый некрасивый вратарь и лучший ловец, – его взгляд вернулся к Гарри. – Верно, Поттер?

Гарри смотрел на него спокойно и безбоязненно. Он еще не придумал, как именно проиграет игру Коннору, но был уверен, что найдет способ. Коннор летал прекрасно. И Гарри знал, что ему не придется слишком стараться, чтобы все выглядело так, будто Коннор победил его исключительно благодаря собственному мастерству.

Тут Флинт склонился к нему и произнес:

– Сейчас стало очевидно, насколько ты сдерживал свой потенциал в первой игре прошлого года. И знаю, что в других матчах ты этого не делал, Поттер. Но на сей раз, даже не думай проделать нечто подобное хоть в одной игре. Слизеринцы играют, чтобы побеждать.

Гарри посчитал, что в данный момент лучше отступить. Он склонил голову, как будто Флинту удалось его убедить, и пробормотал: «Конечно».

Флинт, удовлетворенный этим, выпрямился и направился в душ. Он что-то сказал Эдриану Пьюси, и тот громко рассмеялся, остальная часть команды толпой пошла следом, оставляя Гарри догонять их в одиночестве. Это его вполне устраивало. Во время тренировки он заметил робкую фигуру, притаившуюся у кромки квиддичного поля, и у него появилась возможность поговорить.

– Гарри, – послышался оттуда ожидаемый голос.

– Коннор, – сказал Гарри, оборачиваясь и улыбаясь брату. – Пришел, чтобы шпионить за нами? – и он улыбнулся еще шире, чтобы показать, что это шутка.

Коннор шутливо отпихнул его, но не позволил отвлечь себя поддразниванием. Он смотрел на метлу в руках Гарри.

– Когда ты собирался сказать мне, что у тебя есть «Нимбус-2001»?

Гарри вздохнул.

– Если бы смог, то в день игры «Слизерин-Гриффиндор».

– Почему? – спросил Коннор, подняв голову и встречаясь с братом глазами. – Я думал, ты больше не будешь лгать мне, что бы это ни было.

– Летом это стало бы причиной множества ссор, – сказал Гарри. – А ты и так слишком много пережил. Мы все еще не знаем, кто послал того домового эльфа, верно? И теперь мне стало известно еще кое-что, – добавил он. – Ты должен был мне сказать, что у тебя проблемы со сном, Коннор. Я мог бы помочь.

В течение долгого момента Коннор внимательно смотрел на брата.

– О чем ты говоришь?

– Рон рассказал мне, – ответил Гарри. – Он был настолько взволнован, что охотно поговорил со мной в твое отсутствие.

– Ты ему нравишься… – защищаясь, начал говорить Коннор.

– Нет, это не так, – сказал Гарри. – Я знаю, что я ему не нравлюсь. Просто выслушай меня, хорошо? Он рассказал мне, что тебе снятся кошмары о прошлогоднем нападении Волдеморта, и что ты пьешь зелье Сна без сновидений, чтобы бороться с этим, – Гарри покачал головой. – Теперь я знаю, что было в тех свертках, что приносили тебе совы прошлым летом. Я думал, там только сладости.

Коннор опустил глаза.

– Я не хотел, чтобы ты волновался, – пробормотал он. – А зелье помогло справиться с кошмарами. Большую часть лета я спал без сновидений, – внезапно он поднял голову и посмотрел на Гарри. – А как насчет тебя? Почему ты не спишь и постоянно бродишь по ночам?

– Чтобы иметь возможность поиграть с Силараной, – ответил Гарри. – Я это делал, когда думал, что ты не сможешь принять то, что я – змееуст.

Силарана лениво шевельнулась на его плече.

«Он и не принял это», – сказал она. – «Он никогда не смотрит на меня».

«Сейчас ты под мантией и тебя не видно», – заметил Гарри.

«Это не оправдание».

Он поднял взгляд и увидел отвращение на лице брата. Гарри покачал головой.

– Разве моя змея отличается от тех магических существ, на которых ты ходишь взглянуть к Хагриду? – спросил он.

– Да, – раздраженно ответил Коннор, скрещивая на груди руки. – Они – не змеи.

Гарри закатил глаза.

– Может, нам стоит послушать, что скажет о ней сам Хагрид? Я знаю, что ты навещаешь его по субботам. Ты пойдешь туда сегодня? Могу я пойти с тобой? Думаю, сейчас подходящее время познакомиться и поблагодарить его за то, что он принес меня в школу в прошлом году.

Брат озадаченно кивнул.

– Я не задержусь у него надолго, сегодня же праздник в честь Хэллоуина. Но я обещал, что все равно зайду. И… ладно, Хагрид наверняка бы хотел взглянуть на живую версию этой штуки, – сказал Коннор, глядя на руку, которая не была окольцована Силараной, с выражением отвращения, искривившего его рот.

«А не хотел бы он увидеть, как кусает настоящая живая локуста?» – спросила Силарана. – «Это можно устроить».

Гарри кинул на собственное плечо взгляд, говорящий змее: «Заткнись», и кивнул Коннору.

– Я только переоденусь, а потом…

– Гарри!

Поттер в удивлении обернулся. Он не видел, чтобы Драко наблюдал за квиддичной тренировкой, но, очевидно, он был там, и теперь Малфой бежал к ним через поле, растрепанный, словно после полета. Он остановился рядом с Гарри и одарил Коннора холодным взглядом, вопрошающим: «А ты что здесь делаешь»?

Коннор скривил губы.

– Малфой, – сказал он.

– Драко, – произнес Гарри. – Я отлучусь ненадолго. Увидимся на празднике.

– Какой радушный прием, – манерно растягивая слова, сказал Драко. Глаза его были слегка прищурены, а все внимание устремлено на Коннора. – Сегодня субботний день, а я еще не виделся со своим лучшим другом, – на этих словах его взгляд, как кнут, метнулся к Гарри. – Я не желаю общаться только на празднике, Гарри. Сейчас я бы с удовольствием сыграл с тобой в подрывного дурака и обсудил бы твои частные уроки у профессора Снейпа, – добавил он, как бы предупреждая друга о том, что не намерен более откладывать этот разговор.

Гарри до сих пор не рассказал Драко, кто обладал его разумом, и почему ему необходимы уроки Окклюменции. И ему не хотелось этого делать. Отец Драко был Пожирателем Смерти. Вполне вероятно, что он все еще подчиняется приказам Темного Лорда, в какой бы форме эта воля ни была выражена, и то, что Гарри был под контролем дневника Риддла, доказывает это. И он не собирался заставлять Драко делать выбор между его семьей и другом. И даже если тот будет настаивать на их дружбе, рано или поздно это все равно случится; но когда вспыхнет война, Гарри будет на стороне Коннора, и тогда Драко выберет Малфоев с чистой совестью. Однако все может быть иначе, если Драко будет напуган тем, что сделал его отец, и будет разрываться между своей семьей и другом.

Гарри не был уверен, сможет ли избежать проницательных вопросов Драко, но к счастью, теперь этого и не требовалось.

– Я собираюсь сходить в душ, а потом пойду вместе с Коннором к Хагриду, – сказал он. – Я обещал. Я должен поблагодарить Хагрида за все, что он сделал для меня после встречи с Волдемортом в прошлом году, – заметил он, скрывая веселье, когда Драко вздрогнул при упоминании имени Темного Лорда. – Увидимся на празднике.

– Ну уж нет, – ответил Драко.

– Что, будешь всю ночь дуться в своей комнате? – начал насмехаться Коннор.

Драко не ухмыльнулся в ответ, а послал Коннору такой холодный пронзительный взгляд, что улыбка Коннора исчезла, а Гарри почувствовал, как от тревоги у него будто в животе свила кольца змея.

«Другая змея?» – Силарана наполовину сползла с его плеча. – «Где? Ты – мой человек. Не забывай об этом».

«Это метафора», –объяснил Гарри, а потом посмотрел на Драко. – Не хочешь объяснить, что ты имел в виду?

– Я пойду вместе с тобой к Хагриду, – свысока объявил Драко.

– Что? Ты не можешь! – сказал Коннор. Он фактически выплюнул эти слова и задрожал. Гарри обрадовался, что рядом нет никого из возможных будущих союзников, и они не видят, насколько плохо выглядит сейчас Коннор. – Ты не нравишься Хагриду!

– Мы с ним не знакомы, – ответил Драко аристократически холодно.

– Ты – Малфой, – произнес Коннор. – Ты не можешь нравиться в принципе!

– Авторитет моего отца в Министерстве говорит об обратном, – губы Драко тронула самодовольная усмешка. – Как и моя дружба с Гарри, – он передвинулся в сторону, пока не встал плечом к плечу с Гарри.

Коннор впился взглядом в брата. Гарри вздохнул.

– Дашь мне минутку? – спросил он.

Коннор кивнул.

– Тебе все равно еще надо принять душ, – ответил он и посмотрел на Драко. – Я подожду тебя на краю поля, – развернулся и пошел прочь, качая головой.

– Не начинай, Гарри, – сказал Драко прежде, чем Поттер мог бы попытаться убедить его не ходить с ними. – Первые три недели учебы ты игнорировал меня, а теперь хочешь больше времени проводить со своим братом, чем со мной. Не выйдет, – выражение лица у него было упрямым и сердитым.

Гарри тихо зашипел.

– Если ты настаиваешь…

– Именно.

Гарри закатил глаза.

– Тогда жди здесь, – ответил он и направился в душ.
__________________________________________________________
– Она прекрасна, Гарри, – признательно произнес Хагрид, поглаживая Силарану по чешуе. К удивлению Гарри, лесничий выглядел так, будто едва сдерживается от того, чтобы не поднять и прижать к себе локусту в объятии. Хагрид и в самом деле обожал любых магических существ, независимо от того, насколько те были опасны или непредсказуемы. Сияя, полугигант поднял взгляд:

– Что она говорит обо мне?

«Пусть он не останавливается», – сказала Силарана, изогнувшись дугой, когда Хагрид погладил ее за головой.

– Ей очень нравится, когда ее гладят, – ответил Гарри, чувствуя, как нереальность происходящего захлестывает его с головой. Он никогда не прикасался к Силаране так, как это делал Хагрид, и наблюдать, как локуста с энтузиазмом обвивается вокруг еще чьих-то рук, без малейшего признака агрессии, было странно.

Еще одной странностью было то, что Коннор и Драко провели в хижине Хагрида уже полчаса, попивая чай и хрустя бисквитами, чуть менее твердыми, чем камни, и еще ни разу не направили друг на друга волшебные палочки. О, они, конечно, были к этому очень близки несколько раз, например, когда Драко сделал замечание о чистокровных волшебных обычаях и их совершенно позорном отсутствии в Гриффиндоре или когда Коннор пробормотал что-то о Нарциссе Малфой, которую нужно хорошенько почистить и снаружи и изнутри, чтобы освободить от Темной магии. Но до сих пор все шло…

«Что ж», – подумал Гарри решительно, – «все идет неплохо».

– Хагрид, – снова произнес Гарри. – Я хочу поблагодарить Вас за то, что Вы позаботились и помогли мне вернуться в школу в прошлом году.

Хагрид застенчиво отмахнулся от него рукой, не позволяя мальчику должным образом завершить слова благодарности. Другую руку лесничего оккупировала Силарана, которая теперь шипела, будто напевая, что в прошлом Гарри слышал от нее только тогда, когда предполагал, что однажды позволит локусте укусить кого-нибудь.

– Не говори глупостей, Гарри. Ты ж… эта… брат Коннора. И был ранен… – внезапно он склонился к мальчику и заглянул ему в глаза. – А что с тобой приключилось-то? Я так и не успел спросить.

Гарри откашлялся. Коннор рассказал Хагриду о Том-Кого-Нельзя-Называть, пока лесничий нес Гарри в школу, но не о том, что брат пострадал от Crucio Квирелла. Гарри не думал, что Коннор, находясь в клетке Волдеморта, мог слышать, какими именно проклятьями они обменивались. А больше Гарри об этом никому не рассказывал. Было довольно и того, что Снейп узнал об этом, воспользовался той ночью его слабостью после проклятия и напоил сывороткой правды…

Подавив гнев, вспыхнувший вслед за этим воспоминанием, Гарри с легкостью поместил его в тайный ящик в своем разуме. В последнюю неделю он пользовался этим довольно часто, особенно после уроков Окклюменции или когда сердился на Коннора или Рона.

И была еще одна причина, почему он не собирался рассказывать об этом сегодня, подумал Гарри, поднимая глаза и замечая полный решимости пристальный взгляд Драко, наблюдающего за ним краем глаза.

Если Драко узнает, он будет волноваться и суетиться. Возможно, что Коннор тоже, но тот был более практичным в таких ситуациях. Он просто сказал бы, что все в прошлом. Драко никогда не поймет такой подход.

– Это было заклинание Того-Кого-Нельзя-Называть, – сказал Гарри, из уважения к чувствам Хагрида не называя Темного Лорда по имени. – Я не уверен, какое именно.

– Ну, конечно же, ты не помнишь, – раздалось со стороны Драко.

Гарри глянул на него. Тот не вздрогнул и даже не моргнул. Гарри отвел взгляд. Драко беспокоил его в последнее время. Он постоянно хотел проводить время с ним, и Гарри уже не думал, что Малфой делает это для того, чтобы держать его подальше от Коннора. Хотя эта проблема тоже оставалась частью сложившейся ситуации. Это не может быть настоящей дружбой, считал он, даже если сам Малфой так думает. Потому что это значит, что Драко будет очень трудно покончить с этим, когда настанет время воссоединиться со своей семьей. В общих чертах Гарри удалось разобраться, что же движет слизеринцами, но Драко был худшим из них.

– А… ну, ладно, – со вздохом произнес Хагрид. – Я рад, что теперь ты в порядке, Гарри. И эта… ты тоже, Коннор, – добавил он, кивая мальчику. Затем он снова посмотрел на локусту, и глупая блаженная улыбка осветила его лицо. – Не желает ли прекрасная локуста отведать яиц? – вполголоса спросил он у змеи.

«Скажи ему, что прекрасная локуста с удовольствием отведает это лакомство», – велела передать Силарана, изгибаясь так, чтобы солнечный свет, льющийся через окна хижины, отразился от ее чешуи. – «Слово в слово!»

Гарри покачал головой и передал все так, как ему было велено, больше не обращая внимания на Коннора и Драко. «По крайней мере, для них обоих день удался», – подумал он.
_________________________________________________________
Когда они уже подходили к Хогвартсу, Гарри ускорил шаг. Коннор и Драко начали ссориться, как только покинули хижину Хагрида, и теперь ссора стала еще более громкой и бурной. И то, что они ругались из-за него, раздражало Гарри еще больше. Он не понимал, почему они это делают. Он ясно дал понять, что Коннор всегда на первом месте, а Драко – на втором; Коннор – его брат, а Драко – друг; Коннор – его семья, а Драко – одноклассник. Гарри прямо высказал это и даже не один раз. И казалось, что Драко принял это, когда они помирились после периода отчуждения в сентябре.

А теперь все по новой.

– Но он и в самом деле должен был попасть в Гриффиндор, – говорил Коннор. – Это всем известно!

– Однако кое-кто, наверное, позабыл сообщить об этом Сортировочной шляпе, – ответил Драко самодовольным голосом. – И еще директору Дамблдору. И профессору Снейпу. И мне. И…

– Да без разницы, Малфой! – сказал Коннор. И Гарри не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, как брат взмахнул рукой – жест, которым он всегда отметал глупые, по его мнению, аргументы. – Сегодня я видел метлу, которую твои родители купили Гарри. Ты и правда думаешь, что это что-то изменит во время матча на следующей неделе?

– Именно так все и будет, – ответил Драко. – Но они не поэтому подарили ему метлу, ты, идиот-полукровка, а потому что Гарри – мой друг, и это был его день рождения тоже, а не только твой!

– А мне вот интересно, как долго еще он будет с тобой дружить, – сказал Коннор и понизил голос. Гарри остановился неподалеку от входных дверей Хогвартса и в раздражении оглянулся на них. Коннор приблизил лицо к Малфою, и Гарри увидел, как брат прошептал:

– Ты же знаешь, что если я попрошу его, он перестанет дружить с тобой.

Глаза у Драко расширились, и на мгновение показалось, что он не знает, как поступить. А потом он выхватил волшебную палочку.

Гарри зарычал и понесся обратно к мальчишкам, игнорируя причитания Силараны, когда он толкнул ее. Коннор тоже достал палочку, но к счастью, Гарри успел метнуться между ними до того, как блеснул огонь заклинания. Он встал спиной к своему близнецу. Он доверял Коннору больше, чем Драко. Брат не предпримет ничего подлого за его спиной.

– Вы ведете себя как первогодки, – произнес Гарри, гнев почти душил его. Он подумывал о том, чтобы убрать гнев в коробку, но не думал, что сможет. Вместо этого он должен выплеснуть его. Если уж больше ничего не помогает мальчишкам усвоить простые истины, которые они до сих пор не смогли понять. – Или как дети, которые дерутся из-за игрушки, – Гарри бросил взгляд на Коннора, который покраснел. Брат ненавидел, когда его называли ребенком, и именно поэтому Гарри выбрал эту линию поведения. Он снова взглянул на Драко, лицо которого пылало от ярости, а руки сжимали волшебную палочку. – Я уже сказал, что буду твоим другом. И именно это имел в виду. А еще я сказал, что Коннор всегда будет моим братом, и это тоже правда. И что же из этого, черт побери, тебе все еще не ясно?

От ярости у него сбилось дыхание. Гарри покачал головой. Он должен успокоиться, иначе скажет что-то, о чем действительно будет сожалеть впоследствии.

Он запрятал этот гнев в ящик и, вздохнув, ощутил, как в голове прояснилось. Гарри оглянулся на Коннора и увидел, что его щеки покраснели еще больше. Он открыл рот, чтобы говорить.

Гарри снова покачал головой.

– Не желаю ничего слышать, – прервал Гарри брата. – Я – твой брат, Коннор. И это никогда не изменится. Ты знаешь это, так перестань вести себя как идиот.

Он посмотрел на Драко:

– И Драко, я – твой друг. Мы это уже проходили. Ты знаешь все ограничения и то, что необходимо для этой дружбы. Разве я когда-нибудь лгал тебе об этом? – добавил он тихо.

Драко опустил палочку и потер рукой лицо.

– Нет, – ответил он. – Но, Гарри…

Гарри сделал большой шаг вперед. С Коннором все будет в порядке, поэтому ничего не случится, если прямо сейчас он выслушает Драко.

– Что? – спросил он.

Ему не удалось узнать, что именно хотел сказать Драко – по крайней мере, не в этот раз – потому что кто-то вылетел из дверей школы, проорав во всю силу своих легких: «Малфой!»

Гарри резко обернулся. Это был Рон. В руках у него была волшебная палочка, которую он направил на Драко. С мученическим стоном Гарри переместился так, чтобы быть между Драко и тем, что в ярости мог запустить в него друг Коннора.

– Что-то не так, Уизли?

Гарри поморщился от этого тона. Это было совершенно не похоже на вражду между Драко и Коннором. Это была ненависть между чистокровными семьями. Что бы ни лежало в основе вражды между Малфоями и Уизли – ни одна из книг по истории, которые прочитал Гарри, не объясняла происхождения этой вражды – обе семьи питали и поощряли ее.

Затем Гарри рассмотрел красное, со следами от слез лицо Рона и понял, что было не так. Очевидно, что очередной раунд остался за Малфоями.

– Хочешь знать, что не так, Малфой? – проорал Рон, останавливаясь в нескольких шагах от Гарри. – Хочешь узнать, что случилось? – тяжело дыша, спросил Уизли, так крепко сжимая в руке палочку, что Гарри опасался, что она может треснуть. – Твой отец добился того, что моего отца уволили! – наконец выкрикнул он. – Вот что не так!

– Рон!

Гарри покачал головой, когда из дверей замка выскочила Гермиона. Он не думал, что в этот раз она успеет вмешаться. Он всего лишь надеялся, что дело не дойдет до проклятий.

– Рон, – успокаивающее начал он. – Если ты обдумаешь это, то увидишь, что это – вина Люциуса. Он должен был…

Но Рон не слышал его.

– Tarantallegra! – выкрикнул он и заклинание, сорвавшись с его палочки, полетело в Драко.

Гарри поднял руку.

– Haurio! – произнес он, не тратя много времени, чтобы принять это решение. Гарри не мог использовать Protego, потому что оно отразило бы заклинание обратно к Рону, и сейчас рядом не было никого из профессоров, чтобы защитить остальных щитом от других последствий этих чар.

Темно-зеленый щит сформировался у его ладони и быстро распространился вокруг них. Луч брошенного Роном заклятия ударился об эту преграду и исчез. Гарри облегченно выдохнул. Haurio сработало именно так, как он читал об этом: оно поглотило заклинание, вместо того, чтобы отразить его.

Рон не дал ему времени, чтобы поздравить себя с успехом.

– Petrificus Totalus! – попробовал он на этот раз, и связывающее заклятье также оказалось отличной пищей для щита, установленного Гарри.

Рон испустил раздраженный вздох.

– Опусти щит, Гарри! – крикнул он. – Позволь мне добраться до него.

– Нет, – сказал Гарри, а потом почувствовал позади движение. – Драко, если ты запустишь в него заклинанием, я опущу щит, и тогда сам прокляну тебя, – добавил он.

Драко замер. Гарри быстро оглянулся назад, чтобы убедиться, что Малфой в порядке и увидел, что он странно улыбается, глядя на него.

– Мой герой, – сказал он.

Гарри закатил глаза и повернулся лицом к Рону. Уизли все еще целился в Драко, но ничего больше не предпринимал, и Гарри расслабился.

– Expelliarmus!

Волшебная палочка Рона взлетела в воздух и была поймана рукой Гермионы. Рон резко обернулся.

– Гермиона! – выкрикнул он, его ярость мгновенно нашла новую цель. – Ты должна…

– Успокойся, Рон! – сказала, подходя к нему, Гермиона и, задыхаясь, встала рядом с ним. Гарри представил, как она бежала за Роном от самой башни Гриффиндора, и вздрогнул. – Все будет хорошо, – мягко добавила она, поглаживая Рона по спине. – Мы можем поговорить с профессором Дамблдором, и я уверена, что он…

– Гарри.

Поттер резко повернул голову. Коннор ничего не произнес во время стычки, и Гарри думал, что он намерен позволить Рону и Драко самим решить, кто одержит верх в этой ссоре. Теперь же брат выступил вперед. Его лицо было полно решимости, и Гарри задрожал от этого выражения. Он полагал, что именно такое выражение ему хотелось бы видеть в будущем на лице своего близнеца – понимание собственной силы, бесстрастности и опыта. Теперь было понятно, какое влияние имеет Коннор на окружающих, являясь Мальчиком-Который-Выжил. Он должен привыкать управлять людьми, если собирается спасти волшебный мир и стать его лидером.

Но прямо сейчас Гарри меньше всего хотелось, чтобы Коннор начал командовать.

– Гарри, – сказал Коннор. – Отойди в сторону и позволь Рону добраться до Малфоя. То, что его отец сделал с отцом Рона, отвратительно. Ты должен это понимать.

Гарри закрыл глаза. Он ощутил, как рука Драко коснулась его плеча. «И где же старосты, когда они так нужны?» – подумал Гарри. – «Или профессора».

Вероятно, готовятся к празднованию Хэллоуина. И Гарри знал, что этот ответ его не утешит.

– Я понимаю, – прошептал он. – Но я не могу этого сделать, Коннор. Рон причинит ему боль. Или это сделает Драко. Или они оба ранят друг друга. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, – он не смел открыть глаза и снова посмотреть на Коннора.

– Гарри, посмотри на меня.

Черт.

Гарри заставил себя поднять голову и открыть глаза. Рука Драко крепко сжала его плечо, а Силарана хранила молчание. Потом она произнесла у него в голове: «Я убью его». Голос ее был тихим и решительным.

«Нет!» – приказал Гарри, не сумев придумать что-то еще кроме этого. Он встретился взглядом с Коннором. Там были любовь и верность. Да, но кроме них был и расчет, как будто Коннор видел Гарри впервые.

– Гарри, – мягко произнес он, – если ты, правда, считаешь, что твое место в Гриффиндоре, отойди в сторону. Это гриффиндорское возмездие. Ты должен это понимать. И Драко первый достал палочку.

– Коннор, мы не должны использовать магию друг против друга вне уроков, – попыталась вмешаться Гермиона.

Коннор поднял руку.

– Ну, Гарри? – спросил он спокойно и непреклонно. – Что думаешь? Ты должен быть в Гриффиндоре?

Гарри задыхался, ему казалось, что все его мысли затягивает безумный водоворот. Если Коннор что-то говорит о нем, это – правда. Гарри это знает. Он пользовался этим знанием, чтобы успокаивать себя в прошлом году, когда Коннор сказал, что он не может быть злым и распределенным в Слизерин или когда раскрыл себя как змееуста. Он цеплялся за это.

И если Коннор сказал, что он должен отойти, чтобы доказать, что достоин быть в Гриффиндоре…

И если Коннор сказал, что Гарри – гриффиндорец, по ошибке отправленный на другой факультет, и это значит, что он все еще хороший…
Гарри хотелось убежать, закричать или блевануть. Без сомнений, одно из этого подразумевало уйти с дороги, другое – склониться, и он понимал, что не сможет остановиться, если закричит сейчас.
Поэтому он остался на месте. И в действительности у него не было выбора, после всего сделанного и сказанного в открытую, где каждый мог видеть их.

Он поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Коннор кивнул, один раз. Его резкий взгляд обвинял в предательстве, когда он пристально посмотрел на Гарри.

– Значит, Сортировочная шляпа все же не ошиблась, – сказал он, а затем отвернулся и подошел к Рону, чтобы проводить его обратно в замок. Коннор не обернулся даже тогда, когда Гарри попытался окликнуть его хриплым задушенным голосом, так не похожим на его обычный голос.

Гермиона на мгновение задержалась, глядя на него и покусывая губы. Гарри думал, что она решает, что сказать, так, чтобы это не выглядело как сочувствие Драко, и не было предательством по отношению к Коннору.

Наконец, она тряхнула головой и тихо сказала:

– Он так не думает, – и побежала назад к Хогвартсу, догоняя Рона и Коннора.

Закрыв глаза, Гарри стоял на том же месте, чувствуя, как его тело напряжено, будто в ожидании удара. Он должен подумать о том, как это отразится в будущем. Должен убедить себя, что если он поссорился с Коннором, это не значит, что он больше не подчиняется своему близнецу или может принять иную сторону. Иногда Гарри вынужден не соглашаться с братом, как в прошлом году, когда на Хэллоуин Коннор оскорбил Гермиону, а Драко – в Хогвартс-экспрессе.

«Я видел, как его карие глаза наполнялись стыдом», – спорил Гарри сам с собой.

«Но никогда в них не было предательства».

«Я и раньше делал вещи, которые не нравились Коннору, когда он был не прав.
Но никогда еще прежде я не был в таком замешательстве».

Гарри склонил голову и сделал несколько глубоких вдохов. Он подскочил, когда пара рук обвилась вокруг него в крепком объятии. Наконец, Гарри позволил исчезнуть магическому щиту Haurio и повернулся лицом к Драко.

– Мой герой, – сказал тот. – Я, правда, так считаю, Гарри. Спасибо.

Гарри кивнул. Он не думал, что сможет сейчас хоть что-то произнести. К счастью, Драко это понял.

– Как ты себя чувствуешь? Сможешь пойти на праздничный ужин? – спросил он шепотом.

Гарри покачал головой. Драко вздохнул.

– Тогда я провожу тебя обратно в подземелья, – сказал Малфой. – И мы поговорим после того, как ты поспишь.

Как слепой, Гарри направился к гостиной Слизерина, поддерживаемый рукой Драко, обнимавшей его за плечи. «Я не хочу спать», – подумал он. И ждал, что Силарана прокомментирует это замечание.

«Хочу, чтобы он сдох», – сказала Силарана.

«Ты не можешь этого сделать», – утомленно ответил Гарри. – «Это причинит мне еще большую боль».

«Знаю», – произнесла Силарана. – «Но я не говорила, что хочу убить его. Я сказала, что желаю его смерти».

Гарри подумывал о том, чтобы расспросить змею об этом подробнее, но потом оставил эту затею. Они прошли через гостиную Слизерина и добрались до своей комнаты, сопровождаемые всего несколькими любопытными взглядами. Драко опустил Гарри на его кровать и на секунду склонился к нему.

– Я пойду на праздник, – прошептал он. – Расскажу остальным, что случилось.

Гарри открыл глаза и рассматривал Драко так долго, как только мог в тусклом свете кровати из-за раздвинутых обычно занавесок.

– Не проклинай Рона.

Драко только кивнул, с торжественным светом в серых глазах.

– Не буду, – он опустил руку, успокаивающе погладил Гарри по плечу и легонько спутал его волосы, затем аккуратно задернул полог и вышел из комнаты.

Какое-то время Гарри спокойно лежал, глубоко дыша. Силарана выползла из рукава и свернулась у него на груди.

«Попробуй поплакать», – сказала она. – «Может, тебе станет легче, если ты сможешь заплакать».

«Я не могу себе этого позволить», – пробормотал Гарри и, усевшись, начал долгий процесс собирания всех своих мук, всей боли и утомления, чтобы поместить их в свой секретный ящик.
__________________________________________________________
Гарри моргнул и проснулся. Он не знал, который час, но судя по тому, как затекло его тело, он спал, не двигаясь, довольно долгое время. На его груди зашипела Силарана.

«Я не знала, что ты можешь это делать», – сказала змея.

«Что делать?» – спросил Гарри потягиваясь. Он был вынужден признать, что чувствует себя более отдохнувшим, чем обычно бывало после манипуляций с коробкой в его разуме. Он мог нормально двигаться, но силы еще не восстановились полностью.

«Заставить меня уснуть, как сегодня», – ответила Силарана, изящно выгибая шею. – «Должна признаться, что мне это было нужно, но это я влияю на твои мысли, а не наоборот».

Гарри лениво погладил Силарану по шее: «Хочешь пойти посмотреть, что осталось после праздника? Или мы можем пойти на кухню и попросить еды у домовых эльфов, если хочешь».

Силарана унюхала выход к кухням на второй школьной неделе.

«Давай», – ответила змея. Она заползла под его джемпер, а Гарри встал и как можно быстрее пригладил волосы. Ему было интересно, возможно ли, что причиной его хорошего сна отчасти было то, что Силарана тоже спала. Он и в самом деле нуждался в отдыхе.

Когда Гарри покинул слизеринскую гостиную, его мысли снова вернулись к внутреннему спору, но он заставил себя отложить это на потом. Да, он сделал кое-что, что брат считал неправильным, и Гарри придется перед ним извиниться. Но это не значит, что поклявшись в верности, он запечатлел это в камне. И если придется, он будет бороться с братом, чтобы тот понял это. Несомненно, Коннор понимал, что если бы Рон проклял Драко, то лишил бы Гриффиндор баллов и получил отработку. Он скажет…

Гарри замер и внимательно осмотрелся вокруг. Это было странно… ощущение в воздухе… Это было единственное определение, которое Гарри смог подобрать. Это ощущалось как смесь Темной магии и сильного запаха сырой земли.

«Я чувствую это», – прошипела Силарана, а потом еще раз, без всякого юмора в голосе. – «Запах идет с верхнего этажа».

Гарри поспешил наверх. Когда он взлетел на следующий этаж, Силарана высунула из рукава голову, указывая ему путь как компас: «Налево».

Гарри повернул за угол и остановился, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать.

Он стоял возле туалета для девочек, на залитом водой полу. На каменной стене кровавыми буквами было написано: «Тайная комната открыта. Враги наследника, трепещите!»

Возле лужи, прямо под надписью, лежало неподвижное тело Луны Лавгуд.


Глава 10. Fugitivus Animus

Услышав приближающиеся шаги со стороны Большого зала, Гарри обернулся. Он знал, кто должен появиться. В это время как раз закончился праздничный ужин в честь Хэллоуина, а туалет для девочек, возле которого находился Гарри, был по пути в Гриффиндорскую башню.

Первым за угол повернул Перси Уизли. Увидев Гарри, он запнулся и остановился, уставившись на него. Наклонив голову, Гарри внимательно смотрел на него в ответ. Он мог бы быстро шмыгнуть в туалет и спрятаться там, но это еще больше усугубило бы обстановку. В любом случае все заподозрят именно его, поскольку считают его Темным магом, и в последние несколько дней его часто видели с Луной. Стоя у всех на виду, он будет выглядеть менее подозрительно, чем если бы попытался скрыться.

Гарри задавался вопросом, должен ли он испытывать отвращение к самому себе из-за того, что даже в шоковом состоянии его ум продолжает работать по-слизерински, пытаясь подсчитать потери и представить, что же будет дальше. «По крайней мере, я в состоянии здраво рассуждать», – решил он. Это – подарок. Если бы на полу он нашел Коннора, то вообще не смог бы рационально мыслить.

«Это значит, что ты умен, и не противный, – сказала Силарана. – Хотя я считаю, что ты мог бы отойти чуть дальше, чтобы не оказаться в центре происшествия».

Как только Гарри встретился взглядом с распахнутыми глазами Перси, то почти согласился с этим утверждением.

Староста Гриффиндора покачал головой, а потом обернулся и крикнул младшим ученикам позади себя, заполонивших коридор:

– Назад! Здесь раненый ученик и признаки использования Темной магии, – он достал волшебную палочку.

Гарри был благодарен Перси за эти слова, тем более, он знал, что Луна была только ранена, а не мертва, однако понимал, что они не сработают. Потому что за Перси шли гриффиндорцы, а не хаффлпаффцы. Из-за угла выглянула сначала одна голова, потом вторая, потом кто-то как будто задохнулся, и Гарри услышал громкий шепот передаваемого из уст в уста сообщения.

Он уже знал, что произойдет дальше. Отстранено Гарри смотрел на то, как Перси встал на колени рядом с телом и применил к Луне простое заклинание определения жизни. В следующий миг он закрыл глаза и, вздохнув, сказал:

– Она окаменела, а не умерла. Finite Incantatem!
Луна продолжала недвижимо лежать, никак не реагируя на заклинание. Гарри кивнул. Угасающие в воздухе следы Темной магии говорили о том, что это не было обычное заклинание обездвиживания, которое могло быть развеяно простым движением волшебной палочки. Тем не менее, попытаться стоило. Он должен был догадаться об этом раньше.

«Ты всегда так сильно себя винишь, или это особый случай?» – требовательно спросила Силарана.

«Ты живешь со мной всего четыре месяца, – ответил ей Гарри, ожидая неизбежного противостояния. – И еще не изучила всех моих настроений».

«Того, что я уже видела, вполне достаточно, Гарри…»

Он так и не узнал, что же хотела сказать Силарана, потому что из-за угла вышли Коннор с Роном и сразу следом за ними близнецы. Коннор остановился и изумленно посмотрел на воду и кровавую надпись.

Затем он перевел взгляд на лицо брата, и Гарри медленно выдохнул. Если он думал, что причинил Коннору боль этим утром, когда решил показать свою приверженность цветам Слизерина, то не имел никакого понятия о боли. Теперь в пристальном взгляде Коннора было не только обвинение в предательстве, но еще нечто хуже этого – своего рода глубинный душевный ужас, который в меньшей степени появлялся раньше в глазах его брата, когда кто-то совершал что-то отвратительное. Но теперь такой ужасный поступок совершил Гарри.

«Ты этого не делал!» – из-за движения Силараны рукав мантии у Гарри оттопырился и зашевелился. Гарри надеялся, что она не собирается выползти наружу прямо сейчас. Последней вещью, о которой всем надо было бы напомнить в такой ситуации, это то, что он не только змееуст, но и хозяин опасной змеи.

«Для тебя это имеет значение? Разве ты забыл об этом?»

Гарри слегка расправил плечи. Он хотел было уже ответить Силаране, но тут Коннор шагнул вперед и заговорил:

– Я не понимаю, – сказал он, и его голос прервался, когда он снова огляделся. – Гарри… Ты всегда ненавидел меня и желал мне смерти? Или ты начал служить Волдеморту только в этом году?

При упоминании имени Темного Лорда Рон подскочил. Остальные ученики, собравшиеся за углом, вздрогнули. Фред и Джордж Уизли молчали, переглядываясь между собой. Гарри поморщился. Больше всего ему не понравились их изучающие пристальные взгляды, так как близнецы без сомнения запомнят большую часть того, что здесь будет сказано, а затем перескажут все как извращенную сплетню, которая привела их в восторг.

– Я никогда не служил Волдеморту, Коннор, – ответил он. – Это сделал не я. Я наткнулся на Луну, когда шел на праздничный ужин.

– Неплохо придумано, – громко сказал Рон, чье лицо покраснело, пока он старался преодолеть первоначальный испуг. – Только этот коридор не ведет из слизеринских подземелий в Большой Зал.

Гарри покачал головой:

– Я почувствовал Темную магию…

– Посторонитесь, мистер Уизли. Остальные оставайтесь на своих местах.

«Профессор МакГонагалл похожа на кошку среди цыплят», – подумал Гарри. Даже Перси Уизли отступил перед ней, склонив голову. Она опустилась на колени возле Луны и проверила ее состояние, затем поднялась и посмотрела на красную надпись на стене. Гарри увидел, как ее лицо судорожно напряглось, как от застарелой боли.

Ее взгляд скользнул к нему и слегка смягчился, что было совершенно непонятно для Гарри.

– Всегда в центре грандиозных событий, да, мистер Поттер? – пробормотала она.

Гарри озадачено моргнул на это и не нашел, что сказать, хотя Силарана и предложила несколько формулировок его невиновности.

Профессор МакГонагалл отвернулась и выступила вперед, закрывая Гарри и надпись на стене от любопытных взглядов. Но Гарри понимал, что уже слишком поздно, потому что близнецы Уизли уже все видели. Завтра утром вся школа будет знать и о надписи, и про то, что Гарри наложил заклинание окаменения на свою подругу.

Он хотел бы иметь больше времени, чтобы обдумать все это, но единственной вещью, которая занимала все его мысли, были слова Коннора.

Он думает, что я служу Волдеморту.

Он поднял взгляд и попытался встретиться глазами с братом, но Коннор отвернулся от него. Гарри подумал, что брат плачет. Рон крайне неловко поглаживал его по спине и что-то тихо говорил. Когда он заметил, что Гарри смотрит на них, то послал ему полный ярости взгляд. И Гарри отвел глаза.

– Всем немедленно вернуться в башню, – обратилась к гриффиндорцам МакГонагалл. – И оставаться там до отбоя, если только вы не староста, специально вызванный профессором. Ни шагу наружу, – добавила она, бросив мрачный взгляд на близнецов Уизли. Один из близнецов засунул руки в карманы, а другой начал насвистывать с самым невинным видом. Что, впрочем, нисколько не убедило МакГонагалл. – Да, мисс Грейнджер?

Гарри повернулся и увидел Гермиону, которая вышла из-за угла, присоединяясь к шумной компании в коридоре. Она вытянула шею, чтобы хотя бы краешком глаза взглянуть на Гарри.

– Что означает эта надпись? – спросила она, наконец. – И кто такой наследник?

– Все ответы получите утром за завтраком, – непреклонно ответила МакГонагалл. Она проигнорировала возмущенный ропот и перешептывания своих учеников. Профессор кивнула Гарри. – А вы пройдите со мной в кабинет директора, мистер Поттер.

«Она думает, что это я сделал, – решил Гарри. – Или считает, что есть большая вероятность того, что я к этому причастен».

Однако его больше всего заботили слова, произнесенные братом.

«Коннор думает, что я служу Темному магу, который старается убить его».

Гарри рассеяно потер лицо. Иногда ему казалось, что ноша его была бы не столь тяжела, если бы он мог плакать. Но он не мог. Так что он пошел, направляемый рукой профессора
МакГонагалл, покоившейся на его плече, к кабинету директора. Силарана извивалась под профессорской рукой, но не предложила укусить МакГонагалл, поскольку Гарри чрезвычайно доверял ей.

– Гарри.

И хотя он предвидел, и даже знал, что это плохая идея, он все же обернулся и посмотрел. Коннор высвободился из рук Рона, вышел вперед и взглянул на брата. С лица его ушли ужас и страх, и теперь оно было гневным. В глазах еще оставались иные чувства. Но
Гарри подозревал, что от них скоро не останется и следа.

– Что, Коннор? – спросил он, когда стало ясно, что его близнец ждет ответа. МакГонагалл
остановилась, и что важнее всего, ученики, которые начали расходиться, тоже. Даже Перси и Гермиона остались. Они были как часть драматической сцены в ожидании того, что же скажет героический брат опозоренному. Мальчик-Который-Выжил и Змеиный Принц. Гарри не удивился тому, что все выглядело как хорошая театральная постановка.

– Когда, глядя мне в глаза, сможешь честно сказать, что отказался от всех Темных даров,
которыми обладаешь, – сказал Коннор, – тогда я снова поверю тебе. Я тем временем, буду делать то, что должен был сделать давно, когда ты только начал соскальзывать во Тьму. Я собираюсь остановить тебя.

Гарри отвернулся и пошел прочь. Он закрыл глаза. Теперь его поглотил шок, и пришла боль. Ему хотелось заползти в постель и снова уснуть. Он чувствовал себя так, будто все это происходит не с ним.

– Идемте, мистер Поттер, – сказала МакГонагалл, как и прежде, необыкновенно мягко и увела его.
_______________________________________________________

– А-а, Минерва и юный Гарри! Входите, присаживайтесь. Лимонную дольку, Минерва?

– Нет, благодарю, Альбус! – чопорно произнесла МакГонагалл и жестом указала Гарри на глубокое мягкое кресло напротив стола директора. Сама она заняла такое же рядом и поочередно посмотрела на Дамблдора и Гарри.

– Гарри?

Подняв взгляд, мальчик увидел, что директор и в самом деле протягивает ему угощение, и, поколебавшись довольно долго, Гарри взял конфету. Он так и не поужинал и теперь был голоден. Сытым быть всегда лучше, чем голодным.

«Теперь ты это понимаешь, – заметила Силарана. – Я все еще хочу знать, почему ты сразу не убежал или не спрятался, но это лучше, чем ничего».

– Так что случилось, Минерва? – спросил Дамблдор, усаживаясь на свое место и улыбаясь им обоим. Гарри держал голову опущенной. На самом деле ему и не нужно было видеть выражение лица директора. Он мог представить, каким серьезным оно станет, когда МакГонагалл расскажет о том, что он проклял Луну.

Вместо этого декан Гриффиндора сказала, а точнее прошептала:

– Тайная комната открыта, Альбус.

Директор молчал очень долго, а затем произнес:

– Вы уверены, Минерва?

И даже оцепеневший от шока и боли Гарри расслышал в его голосе уныние. Не поднимая взгляда, мальчик уставился на директорский стол.

– Да, – ответила МакГонагалл. – Послание на стене гласило, что Тайная комната открыта и врагам наследника стоит остерегаться. Под надписью была лужа воды и окаменевшее тело Луны Лавгуд, ученицы Рейвенкло. Все так же, как было пятьдесят лет назад, – она надолго замолчала, а потом произнесла. – Альбус, я знаю, как решили эту проблему в прошлый раз, когда комната была открыта. Так как могло получиться, что это снова произошло?

– Не знаю, – тихо сказал Дамблдор, а затем обратился к мальчику.

– Гарри?

Гарри моргнул и поднял взгляд. Директор склонился вперед и заглянул ему глубоко в глаза.

«Он тоже легилимент! –недовольным голосом сделала открытие Силарана. – Вон! Не лезь, куда не следует, старый дурак! Прочь!»

– Я расскажу Вам, сэр, – произнес Гарри, разрывая зрительный контакт и опуская глаза. – Нет необходимости считывать информацию из моего разума.

– Извини, Гарри, – мягко ответил Дамблдор. – Это очень важно. Я должен точно знать, что произошло.

Гарри кивнул и рассказал, как все было, включая то, как он обнаружил тело Луны. В какой-то момент МакГонагалл прервала его, чтобы спросить: «Почему Вы не убежали или не позвали кто-нибудь из профессоров?»

«Она мне нравится, – сказала Силарана. – Она очень здравомыслящая».

– Потому что я подумал, что это будет выглядеть подозрительным, – шепотом ответил Гарри. – Так или иначе, каждый будет подозревать меня.

– Многое из того, что ты сказал, верно, – пробормотал Дамблдор. – Что-нибудь было еще, Гарри?

– Нет, – ответил Гарри, – я ждал возле тела Луны, пока Перси Уизли не вышел из-за угла.

– Альбус, – произнесла тогда МакГонагалл, – я готова побиться об заклад с Северусом, что Гарри не накладывал на девочку заклятье окаменения. На днях он спас Луну от парочки хулиганов ее собственного факультета. Мистер Поттер невиновен.

Гарри закрыл глаза, ощущая, как будто он падает. Он не понимал, насколько страстно желал услышать, как это произносит кто-то еще.

– К сожалению, по стечению обстоятельств Гарри выглядит виновным, – тихо сказал Дамблдор. – Наследник, о котором говорится в послании, Гарри, это наследник Слизерина, и он единственный способен открыть Тайную комнату.

Гарри поднял голову, поскольку считал это важным, и встретился глазами с директором. В них были только бездонная скорбь и усталость.

– Давным-давно Салазар Слизерин создал Тайную комнату и скрыл ее где-то в школе. Есть легенда, что там живет чудовище, но оно появляется только по приказу Слизерина или потомка его крови. Чудовище должно было третировать школу, убивая магглорожденных детей, которых Слизерин не желал видеть в Хогвартсе.

– Еще одна странность, Альбус, – МакГонагалл выглядела полной решимости не дать это проигнорировать. – Мисс Лавгуд – чистокровная, по крайней мере, полукровка. Я помню Аврелия Лавгуда, когда он учился здесь. Почему тогда его дочь стала жертвой чудовища из Тайной комнаты?

– Не знаю, Минерва, – ответил Дамблдор и снова повернулся к Гарри. – Ты должен понимать, что вокруг тебя поднимется шумиха.

– Уже поднялась, – сказала МакГонагалл. Гарри услышал тихий звук, который не смог сначала определить, а потом понял, что это был ее зубовный скрежет. – Его брат уже объявил Гарри виновным, и за ним последует большинство моих учеников. К моему стыду, – добавила она.

По лицу Дамблдора скользнула тень.

– Пожалуйста, приведите ко мне Коннора, когда я закончу с Гарри, – сказал он.

– С удовольствием, – ответила МакГонагалл, и Гарри в недоумении бросил в ее сторону косой взгляд. Почему она расстроена поведением Коннора? Ведь он не сделал ничего плохого.

Дамблдор снова обернулся к Гарри.

– Мы не знаем, что произошло сегодня вечером. Я не знаю, есть ли вероятность древней и неизвестной связи между линиями Слизерина и Поттеров. Это одна из вещей, которые мы должны выяснить. Твой дар змееуста говорит о том, что это возможно. Кроме того мы должны принять все возможные меры, для того чтобы снизить уровень страха, которым заражена вся школа.

Гарри кивнул, он считал, что это очевидно.

– Не ходи никуда в одиночестве, – сказал Дамблдор. – Если это возможно, не говори на парселтанге. Не угрожай никому Силараной. И главное, никакой Темной магии, Гарри.

– Я не знаком с Темной магией, – недоуменно ответил Гарри. – Не считая парселтанга, сэр.

Дамблдор решительно кивнул.

– Тогда на этом и остановимся, – он помолчал, долго вглядываясь Гарри в лицо. – И примите мои извинения за Легилименцию, мистер Поттер. Я уверен, что Вы не открывали Тайную комнату. Но некоторые вопросы остались без ответов, поэтому мы должны действовать осторожно или рискуем запутаться в этих загадочных происшествиях. Вы понимаете?

– Конечно, сэр, – прошептал Гарри. Он понимал необходимость этих приказов. Но не понял, почему Дамблдор счел необходимым объяснить ему причины, хотя и был ему за это благодарен.

– Тогда сейчас, – сказал Дамблдор, – я попрошу профессора МакГонагалл проводить Вас обратно в подземелья и сопроводить завтра на урок Окклюменции к профессору Снейпу. Я сообщу ему об этом.

– Спасибо, сэр, – тихо ответил Гарри. Завтра же понедельник, а не воскресенье, подумал он. И вся школа будет пялиться на него пуще прежнего.

– Больше ничего не вспомнил, Гарри? – спросил Дамблдор. – Что угодно, что возможно могло бы нам помочь?

– Нет, директор, – сказал Гарри. – Хотя мне хотелось бы этого.

– Спасибо, мой мальчик, – произнес Дамблдор и жестом указал на дверь. – Если будет нужно поговорить со мной, пароль – сладкая хурма.

– Спасибо, сэр, – ответил Гарри и встал, профессор МакГонагалл держалась рядом с ним, пока они покидали кабинет. Декан Гриффиндора сохраняла молчание до самых подземелий и остановилась у пустого участка стены, за которой скрывалась слизеринская гостиная. И только здесь она произнесла голосом резким, как острие меча:

– Мистер Поттер. Гарри.

Гарри посмотрел на нее в ожидании того, что сейчас она скажет, что не верит в его невиновность после всего случившегося. Вместо этого МакГонагалл опустилась рядом с ним на колени и крепко обняла его.

Гарри стоял и пытался понять, чем он это заслужил.

– Если Вы не захотите говорить с директором, – сказала МакГонагалл, – прошу Вас, приходите ко мне. Я не верю, что Вы способны причинить зло, а сегодня видела, как Вы встретили обвинения и слова вашего брата с мужеством человека, достойным учиться на моем факультете. Я буду рада возможности поговорить с Вами, – она поднялась и посмотрела на него сверху вниз. – Вы идете во тьме, и вы безоружны. Я изменила бы это, если б могла.

– Почему? – шепотом спросил Гарри.

МакГонагалл прикрыла глаза и ее лицо ужесточилось.

– То, что Вам придется испытать, не будет ни правым, ни справедливым, – сказала она. – Я помню, как жестоки могут быть дети, – и прежде, чем Гарри смог что-либо сказать, она развернулась, взметнув мантией, и двинулась прочь. Гарри смотрел на ее прямую спину и надеялся, что Коннору не слишком достанется от нее. Он не сделал ничего плохого, просто говорил то, что думает.

Мальчик прошептал пароль – «Чистокровная доблесть» – и ступил в гостиную, где был тотчас атакован градом вопросов и шепотков. Гарри ответил на все, которые смог, пока Силарана, все сильнее и крепче сжимавшая его руку, не проговорила: «Все, довольно. Тебе нужно поспать».

«Опять?» – запротестовал Гарри, хотя и сам уже чувствовал, что не может больше держать маску. Он кивнул вопрошающим одноклассникам и стал проталкиваться в свою комнату. Он шел, высоко держа голову, спиной чувствуя их взгляды. Но ни один из них не был так тяжел, как осуждающий пристальный взгляд Коннора.

Только Гарри вошел в свою комнату, как Драко схватил его, дважды крутанул вокруг, рассматривая со всех сторон, а потом притиснул к себе и так задержал. Гарри моргнул. Кажется, сегодня вечером он получил необычное количество объятий. Тем не менее, в отличие от профессора МакГонагалл, объятия Драко ощущались безопасными. Гарри неуверенно протянул руки и обнял Драко в ответ.

– Я думал, что с тобой что-то случилось, когда услышал, что кого-то нашли окаменевшим, – шептал Драко. – Думал, что ты в больничном крыле или что Коннор что-то сделал тебе, или что ты умер… О, Гарри…

Гарри мягко погладил Драко по спине, чувствуя отголосок печали из-за того, что так мало людей беспокоилось о Луне, и что в сплетнях даже не упоминалось ее имя.

– Это был не я. Это Луна.

– Эта сумасшедшая девчонка? – удивленно спросил со своей кровати Блейз.

Гарри впился в него взглядом, а потом прошел и сел на свою кровать уже для более деликатного допроса. К счастью, его соседи по комнате были более склонны дать ему возможность лечь в постель, когда он пожелает, и не в последнюю очередь из-за Драко, сидевшего рядом, обнимая Гарри за плечи, внимательно следившего за его лицом и объявившего на середине четвертого вопроса Блейза, что Гарри необходимо лечь спать.

С благодарностью Гарри прилег. В конце концов, он может обрести некое подобие убежища в своих снах, если только ему снова не приснятся неясные вопящие и мечущиеся фигуры.

«Нет, не приснятся, – заверила его Силарана, скользнувшая в его мысли. – Доверься мне и позволь охранять твой сон».

Что он и сделал, незаметно погрузившись в дремоту и темноту.
______________________________________________________

– Мистер Поттер. Входите. Займите свое место в той части матраса.

Кабинет выглядел точно так же, как и на последнем занятии Окклюменцией, но, хотя Гарри встал на указанное место, Снейп не сразу приступил к Легилименции. Он вращал в руках волшебную палочку и задумчиво смотрел на Гарри. Мальчик смотрел в ответ. Раньше Снейп сначала нападал на него, а затем они обсуждали варианты защиты, которые он мог бы применить в противодействие. Терпеливый Снейп был неестественным.

«Профессор выглядит, как будто в чем-то неуверен, – подумал Гарри, – и есть там что-то еще», – размышлял он, пока наблюдал за Снейпом. Тот расхаживал взад и вперед, его мантия развевалась за ним, а потом он резко развернулся и начал… не с ментального воздействия, а с вопроса.

– Мистер Поттер. Известно ли Вам о коробке в ваших мыслях, которую вы открывали несколько раз на наших занятиях, чтобы убрать в нее свой гнев? – глаза его были прищурены, голос резким, но не исполненным ледяного гнева, как можно было ожидать для такого вопроса.

Гарри застыл. Снейп может почувствовать коробку? Мальчик был уверен, что это настолько личная область его разума, а его манипуляции и передвижения такие быстрые и слаженные, что Снейп не сможет почувствовать, куда на самом деле испарялся его гнев.

– Мистер Поттер.

Гарри сделал глубокий вдох, поднял взгляд и кивнул.

– Да, сэр, – ответил он и замер в ожидании. Если Снейп желает поговорить о коробке, то он должен будет спросить. Гарри ничего не собирается делать добровольно.

Снейп крепко сжал волшебную палочку, но следующий вопрос задал почти нейтральным тоном, возможно, из-за скорости, с которой он его произнес.

– Что Вы туда кладете?

– Главным образом, гнев, сэр, – сказал Гарри. – Иногда и другие эмоции, которые я не хочу чувствовать.

– Какие именно, – спросил Снейп после еще одного состязания пристальных взглядов.

– Обида, – перечислил Гарри. – Ревность. Зависть, сэр. Тревога. Малопривлекательные эмоции, – пожал плечами мальчик. – Они все заключены в коробке.

Снейп втянул воздух, а затем со свистом выдохнул.

– Знаете ли Вы, мистер Поттер, что удерживать так много ваших эмоций оторванными от остальной части разума чрезвычайно опасно? Теория Легилименции и Окклюменции объясняет это. Разум подвижен по своей природе – наши воспоминания и мысли приходят и уходят. Когда отделяют какую-то их часть, например заклинанием Obliviate или проклятием Imperius, она перестает двигаться, как положено, закрепляется на месте и может нанести огромный ущерб рассудку, если разрушается. Бывали случаи, когда наплыв воспоминаний после снятия заклинания Obliviate, приводил некоторых волшебников к сумасшествию.

Гарри моргнул.

– Но это только в том случае, если конструкция была нарушена, не так ли, сэр?

Снейп заскрипел зубами.

– Разве я не это только что сказал?

– Значит, пока коробка не разрушена, я в безопасности, – пожал плечами Гарри. – Мне кажется, все просто, сэр. Я могу держать ее закрытой. Я много практиковался в этом. Она со мной уже довольно долгое время.

Снейп сделал один большой шаг вперед.

– Тогда представьте себе, что в ней сейчас, мистер Поттер, – тихо сказал профессор. – Когда Вы годами прятали туда свои «малопривлекательные» эмоции, – его голос жег каждым словом, как кислота. – Представьте, что произойдет, если коробка разрушится, поскольку она находится под давлением, которое необходимо, чтобы удерживать ее закрытой. Представьте, что будет, если все накопленные годы ярости в один миг наполнят ваш разум. Они могут выжечь Вашу магию и, возможно, повредят Вашу психику без возможности восстановления.

Гарри поежился. Он не хотел бы потерять рассудок и не иметь возможности помочь Коннору. Но в то же время…

– Но если я все же открою коробку, – спросил он, – не случится ли то же самое?

– Если только она будет опустошена медленно, – ответил Снейп. – Одна эмоция, одно воспоминание за раз. Верните их обратно в свой разум, позвольте им слиться с другими мыслями, они должны рассеять свою силу самостоятельно, – профессор прищурил глаза и наклонился вперед. – И это значит…

– Что я буду сердиться на Коннора, – закончил мысль Гарри. Он покачал головой. – Простите, профессор, но я не могу этого сделать. Мне пришлось бы перестать использовать коробку в будущем, верно?

– Именно в этом и заключается смысл, – начал Снейп.

– Я не могу, – твердо сказал Гарри. – Я не желаю злиться на Коннора. Если я и в самом деле выше этих мелочных чувств, значит, я не должен их чувствовать. Но поскольку у меня не получается это делать – из-за дефекта ли в моем обучении или во мне самом – коробка будет наилучшим решением. Таким образом, я смогу защищать моего брата, не опасаясь внезапного пробуждения враждебности по отношению к нему.

Ему стало легче дышать, как только он произнес эти слова. Да, это наилучший выход, впервые рассуждал он вслух. Он был бы совершенно бесполезен для Коннора мертвым, лишившимся рассудка или обозленным на него. Ограничить свои эмоции и воспоминания – лучшее, что он может сделать.

– Вы – глупец.

Гарри моргнул и переключил внимание на профессора. Тот вытащил волшебную палочку, а лицо его было исполнено глубочайшей ярости.

– Если Вы не опустошите коробку, – прошептал Снейп, – однажды ее разорвет. Вы испытаете какой-то кризис или попытаетесь вложить туда еще больше злости, что переполнит ее, и тогда она сломается. Я не допущу этого. Не желаю видеть Вас безвозвратно изломанным. А что будет, если это произойдет в Хогвартсе, Поттер? Хотите подвергнуть вашего драгоценного Мальчика-Который-Выжил такой опасности?

Гарри ужаснулся.

– Я… я не могу быть опасным для него, профессор, – сказал мальчик. – Я должен быть рядом, на его стороне…

– Legilimens!

Гарри пошатнулся и оказался грубо отброшенным. Снейп вломился в его разум и развернулся к коробке.

Гарри боролся. Он спрятал коробку за завесой дрейфующего тумана, как учил его Снейп, выбросил в воздух воспоминание, чтобы отвлечь агрессора и преднамеренно думал о том, что случилось с Тайной комнатой, хотя зельевар уже знал об этом. Профессор МакГонагалл сказала Гарри об этом сегодня утром, а так же о том, что Луна будет находиться в больничном крыле, пока мандрагоры, которые они выращивают на гербологии, не будут готовы к сбору, чтобы исцелить ее.

Снейп миновал туман, прошел через воспоминание и опустился на колени перед коробкой, протянув руку, чтобы открыть крышку. Внезапно Гарри подумал о причиняющих боль воспоминаниях, о вчерашнем противостоянии с Коннором, о том, что со стороны брата было несправедливо заставлять Гарри выбирать между Драко и Роном… и запаниковал.

Он не знал, что сделал, но в следующий миг услышал, как Силарана сказала: «Одно твое слово!»

Гарри открыл глаза. Силарана обвилась вокруг горла Снейпа, клыки сияли как Veritaserum в нескольких дюймах от его кожи.

Снейп стоял неподвижно, отклонив голову назад, чтобы приноровиться к змее. На лице было выражение крайнего презрения. И только выступивший на лбу пот выдавал его страх.

«Я хочу убить его», – сказала Силарана. В ее голосе не хватало дразнящей нотки, которая присутствовала всякий раз, когда она произносила это. – «Он должен быть уже мертв. То, что он сделал, было глупо и опасно».

Гарри сглотнул и покачал головой:

– Не убивай его, –прошептал он и услышал, как Снейп резко выдохнул. Это прозвучало почти как шипение. Гарри это не волновало.

«Силарана, вернись, пожалуйста».

«Ты уверен? – спросила змея, хотя уже размоталась и грациозно ползла к нему по полу. Гарри опустился на колени и протянул к ней левую руку. Силарана обвилась вокруг его запястья и положила голову на тыльную сторону ладони. Ее глаза пристально смотрели прямо в глаза Гарри. – Я бы убила его».

– Я знаю, – шепнул Гарри в ответ и бросил взгляд на Снейпа.

– На сегодня все, Поттер, – сказал тот и его голос не дрогнул. – Мы продолжим наши занятия на этой неделе в то же самое время.

Гарри кивнул, не осмелившись сказать что-либо еще, и выскользнул из комнаты. Кажется, на следующем уроке Снейп будет делать вид, что все нормально, и Гарри не видел этому альтернативы. Смерть была рядом. Это будет не так легко сбросить со счетов, но можно проигнорировать, приложив взаимные усилия.

Однако в одном он был уверен. Секретной коробки больше недостаточно. Гарри должен придумать что-то еще.
_______________________________________________________

Гарри вздохнул и сел обратно на свое место. Он провел в библиотеке последние три часа и не нашел ни одного заклинания, которые звучали как то, что ему было нужно, хотя он искал даже среди чар, предназначенных для взрослых магов.

И тут он перевернул страницу.

Fugitivus Animus.

Гарри охнул и придвинулся ближе. Описание заклинания манило, оно, словно, ожидало его.

FugitivusAnimus или FugitiveSoul*– заклинание, предназначенное для сокрытия в исключительно трудных ситуациях, но не в битвах. Ограничения использования делают невозможным его применение в боевой обстановке, если только цель уже не выбрана и хорошо заметна. С помощью этого заклинания маг может перенести направленное на него внимание на кого-либо еще. При этом маг не становится невидимым, но исчезает из мыслей окружающих. Таким образом, он изменяет восприятие тех, кто попадает под заклинание, снижая важность своего положения, каким бы оно ни было изначально, до самого ничтожного, достойного столь малого внимания, как муха, летающая по комнате.

Существуют два вида заклинания.

Fugitivus Animus Cogitatio выполняется тремя взмахами палочки слева на уровне лба, подчеркивается тремя словами заклинания, и переносит внимание с заклинателя на ближайшего к нему человека. Маг, наложивший чары, сможет скрыться незамеченным, поскольку все внимание окружающих будет направлено на цель заклинания. Однако, любой, кто покинет окружение цели, вспомнит наложившего чары, чаще всего внезапно.

FigitivusAnimusAmplectorнадолго перемещает внимание с заклинателя к цели, возможно даже на такой длительный срок, пока живы наложивший чары и его цель. Выполняется тремя взмахами палочки слева на уровне лба, как и первый вид, и завершается взмахом палочки справа на уровне сердца. Маг, накладывающий чары, должен вложить гораздо больше силы воли, так как это трудное заклинание третьего уровня сложности.

Снимаются оба заклинания Finiteили Reparo Mentis, однако, устраняя разновидность Amplectorтребуется вложить столько же силы, сколько вложил в чары маг, наложивший их.

Так как обе версии FugitivusAnimusвмешиваются в чужие мысли и чувства, оно классифицируется как темное.

Гарри слегка вздохнул и закрыл глаза. Он был уверен, что заклинание будет трудно выполнить, в противном случае эта книга была бы в Запретной Секции, а не лежала бы в свободном доступе для учеников, готовых изучать заклинания, которые они никогда не смогут сотворить.

Но это было все, что ему требовалось. Это было великолепно.

Он сможет отвлечь от себя всеобщее внимание, пока будет пытаться справиться с переполняющими его эмоциями, если не сможет закрыть их в коробке. И если Коннор окажется с ним в одной комнате, Гарри сможет сделать так, чтобы все внимание было обращено на брата, как и подобает Мальчику-Который-Выжил.

«Это – плохая идея, – прошипела Силарана. – Это – Темная магия».

«Ты боишься?» – поддразнил ее Гарри.

«Конечно же, нет! Просто это – плохая идея!»

Гарри пошел положить книгу на место, игнорируя ту часть своего разума, которая была согласна с Силараной. Он должен хоть что-то предпринять. Казалось, что границы его мира настолько сузились, что не позволяют ему сделать что-либо правильно. Каждое его движение предвосхищалось, отслеживалось и оборачивалось против него.

Он должен найти способ сдержать клятву, и пока он не придумал ничего лучше, чем заклинание FugitivusAnimus.
_______________________________________________________

* FugitivusAnimus – ускользающий ум, FugitiveSoul– беглая душа


Глава 12. Угрозы и рискованные предприятия

Гарри не хотел бы прожить еще одну такую неделю снова. Чем быстрее он разучит заклинание Fugitivus Animus, тем лучше.

Понедельник начался с приглушенного шума голосов, когда он вошел в Большой зал. Среди всеобщего шума вполне могли быть голоса, шепчущие заклинания, чтобы проклясть его или забросать едой, если бы за учительским столом не сидели преподаватели. И хотя он сидел за столом Слизерина рядом с Драко, а наследник Малфоев выглядел так, будто готов убить любого, кто не так посмотрит в сторону Гарри, Поттер все равно всей кожей ощущал чужие взгляды.

От этих взглядов у Гарри сбивалось дыхание и дрожали руки, поэтому он поел слишком мало и слишком быстро. Силарана протестовала, но Гарри велел ей заткнуться, и змея дулась на него за это следующие три часа.

Насмешки рейвенкловцев стали еще хуже, с тех пор, как они решили, что это именно он надолго отправил их одноклассницу в больничное крыло. Гарри наблюдал за ними без каких-либо эмоций, не считая горечи. Они же совершенно не ценили Луну до этого происшествия!

- Ты натравил на нее свою змею, чтобы удержать Лавгуд, пока ты проклинал ее, Змеиный принц? - спросил один из рейвенкловцев, когда Гарри шел на Чары. – Весело было?

- Наверное, для него недостаточно весело, - сказал семикурсник Рейвенкло со знанием дела. – Я слышал, что он насильно влил ей в горло яд, пока она молила о пощаде, а потом воспользовался ее слабостью и наложил Crucio.

- Да он, наверное, сам укусил ее! – сказал другой.

Драко резко обернулся с волшебной палочкой в руке. Гарри прикоснулся к его руке:

- Не надо. Это того не стоит.

Драко потом целый день возмущался и протестовал, брызжа слюной, но, по крайней мере, Гарри услышал что-то иное, кроме насмешек.

Во вторник к слизеринскому столу решительно направился Рон. Драко насторожился и ощетинился, но Уизли его полностью проигнорировал и обратился к Гарри сквозь сжатые зубы:

- Еще ничего не кончено, - сказал он. – Я знаю, что это своего рода интрига в действии. Тут не обошлось без заговора, если через неделю после увольнения моего отца брат Коннора предает его. Мы вас остановим, вот увидите.

- О, очень хорошо, Уизли, - ответил Драко, наклоняясь вперед, пока почти не прижался носом к лицу Рона. – Я понятия не имел, что ты знаешь слово «интрига». Наверное, Грейнджер подсказала?

Рон покраснел, а Гарри спокойно спросил:

- Почему твоего отца уволили? В чем его обвинили?

- Папаша этого мерзавца сказал, что если мой отец не умеет сдержанно вести себя в книжном магазине, то не сумеет этого и в Министерстве, - произнес Рон сквозь зубы. – Малфой дал ему несправедливую характеристику, и моего отца уволили.

- И правда, наконец, вышла наружу, - растягивая слова, сказал Драко. – Наверное, твоему отцу давно пора было оставить службу, Уизли. То, что сделал мой отец, пошло на пользу Министерству, остальному волшебному миру и человечеству в целом.

- Я убью тебя! – закричал Рон, выхватывая палочку, но тут к нему подошла Гермиона и отвесила ему подзатыльник. Гарри в шоке уставился на нее. На краткий миг Гермиона встретилась с ним взглядом, и он даже моргнул от того, что увидел в ее глазах. Девочка выглядела грустной и усталой, но не смотрела презрительно, как если бы считала, что он – источник всех бед.

- Рон Уизли, ты немедленно вернешься на свое место, сядешь и заткнешься прежде, чем Гриффиндор потеряет баллы, - прошипела она.

Рон открыл рот, чтобы возразить, а Драко сказал:

- Ой, да ладно, Грейнджер. Он просто продемонстрировал нам свой словарный запас, верно, Уизел?

Гарри зашипел на него:

- Драко, успокойся.

Гермиона кивнула Гарри как один союзник другому и вместе с Роном вернулась к гриффиндорскому столу. На долю секунды Гарри показалось, что день, может быть, не так уж и плох. Затем он поймал взгляд Коннора, беспощадный в осуждении, сияющий простодушием, и отвернулся. Разве имеет значение, что Гермиона или кто-то еще уверены в его невиновности, пока его брат думает, что Гарри его предал?

В среду на занятии по Трансфигурации, кто-то превратил у всех иголки в птичьи перья, часть из них поднялась над Гарри и сложилась перед ним в надпись: «ПРЕДАТЕЛЬ» и «ЗМЕЯ».

Неожиданно это оказалось единственной приятной вещью за неделю. Иголки только начали складываться в другое слово, как были уничтожены взмахом палочки профессора МакГонагалл, которая бросила в сторону Гарри горящий взгляд:

- Мистер Поттер, задержитесь после занятия.

Когда он остался, к его удивлению, она привела его в свой кабинет, угостила чаем и настояла на обсуждении тонкостей теории Трансфигурации. Гарри позволил себе увлечься разговором о предмете, который был ему знаком только по книгам, и обнаружил, что его знания в чем-то схожи, а в чем-то противоречат опыту МакГонагалл. Ее описание того, что она почувствовала, впервые пройдя через анимагическое превращение – «Как будто мой желудок вывернули через уши» – заставило Гарри едва не подавиться чаем и улыбнуться профессору. МакГонагалл улыбнулась в ответ. Он мог делать вид, что не замечает ее изучающего взгляда, а профессор ни разу не коснулась причины столь пристального внимания.

В четверг он пришел в больничное крыло, чтобы навестить Луну. Мадам Помфри пустила его, и Гарри просидел у постели девочки целый час, глядя в ее широко распахнутые глаза и пытаясь думать о чем-то, что не казалось бы эгоистичным.

Когда он покинул больничное крыло, кто-то подстерег его. Должно быть, их было несколько, потому что Силарана даже не успела зашипеть, а заклинания в них полетели со всех сторон. Он упал оглушенный, связанный по рукам и ногам, ослепленный чарами Obscurus, а потом они набросились на него, используя заклинания и кулаки. Это продолжалось всего несколько минут, пока Силарана сумела сбросить наложенные на нее охранные чары, удерживающие ее рядом с Гарри, и выползти из рукава мантии. Нападавшие завизжали и бросились врассыпную. В ярости Силарана бросилась за ними, пока не оказалась заключенной в клетку. Спустя недолгое время появился Дамблдор, забрал змею и освободил его от большинства полученных проклятий.

Пятницу Гарри провел в больничном крыле, залечивая синяки, а для всех остальных мадам Помфри сообщила об истощении. Его навестили несколько встревоженных слизеринцев, пересказавших ему слухи, будто Гарри специально натравил Силарану на нападавших. И к вечеру пятницы все уже говорили о нем как о новом Темном Лорде.

Учитывая все это, Гарри был почти рад возможности встретиться с Коннором в предстоящем матче по квиддичу «Слизерин-Гриффиндор» в эту субботу. По крайней мере, он знал, что сможет управлять тем, что будет происходить на поле.
___________________________________________________________
Гарри закрыл глаза и толкнул, открывая, дверь в кабинет Сириуса. Голоса в комнате сразу замолкли. Он знал, что несколько пар глаз смотрят на него, но прошло несколько долгих секунд, прежде чем он нашел в себе силы встретиться с ними лицом к лицу.

Его родители стояли перед креслом Сириуса, а между ними Коннор, уже в квиддичной форме. Ремус сидел в другом кресле, склонив на бок голову, с медленно угасающей улыбкой в добрых глазах. Все они, включая Сириуса, смотрели на Гарри, будто увидели призрака.

- Привет, - тихо сказал Гарри.

Ремус отмер первым.

- Привет, Гарри, - ответил он спокойно, как будто ничего не случилось. – Я только что говорил твоей матери, как сильно буду рад увидеть, увидеть ваши совместные полеты. Сегодня идеальный день для квиддича, верно? – он с улыбкой обернулся к Сириусу, словно приглашая того поддержать разговор. Сириус сидел и пристально смотрел на Гарри. Мальчик отвел взгляд. Он не виделся с крёстным с того дня, как нашел Луну окаменевшей и, естественно, Сириус тоже не приходил к нему. Гарри хотелось убрать боль, которую он испытывал, в секретный ящик, но мальчик не решился это сделать, и теперь она плыла по поверхности его сознания, причиняя дискомфорт. Он не знал, что с этим делать или что сказать. Единственным утешением в этой ситуации было то, что все остальные так же понятия не имели, как поступить.

Не считая Ремуса, который, как заметил Гарри, продолжил прерванный на середине яростный спор между Джеймсом и Коннором о том, насколько высоко брату следует летать на метле.

- Замечательный ясный солнечный день, - сказал Ремус. Взглянув из-под челки, Гарри заметил, что янтарные глаза оборотня приобрели слегка холодное выражение, но смотрит он при этом на Сириуса, а не на Гарри. – Отличный день для квиддича и для встреч с семьей. Должно быть, на квиддичном поле будет много родителей, которые приехали посмотреть, как их дети летают. И крестные отцы тоже. Уверен, что настоящие крестные не отказываются от своих крестников, даже не поговорив с ними, – он откинулся в кресле и повернулся к Джеймсу с мрачной улыбкой. – Это касается и родителей.

Наступило долгое, долгое молчание. Затем сквозь зубы Джеймс произнес:

– Коннор, подожди, пожалуйста, в коридоре. Мы хотели бы поговорить с Гарри наедине.

Коннор открыл рот, чтобы запротестовать. Гарри бросил на него короткий сочувственный взгляд, но сильно сомневался, что брат его заметил. Коннор ненавидел, когда с ним обращались как с ребенком, и Джеймс выбрал не лучший способ, чтобы достучаться до сына.

– Пойдем, Коннор, – сказал Ремус, вставая и протягивая ему руку. – Кажется, я тебе еще не показывал тайный проход за статуей горбатой ведьмы, – он склонился ближе и, глядя с теплотой на мальчика, добавил, понизив голос. – Он ведет прямо в «Сладкое королевство».

Коннор оживился, но все же повернулся и посмотрел на брата. Гарри кивнул ему. Он понял важность этого взгляда. Я сделаю все, чтобы остановить тебя.

«Он выглядит решительно», – подумал Гарри, наблюдая, как его брат уходит. Часто Коннор что-то по секрету обсуждал с Роном и Гермионой, когда они шли по коридорам на занятия, тесно прижавшись друг к другу. Время от времени Гермиона протестовала, но Коннор успокаивал ее, что-то объяснял, и девочка, прикусив губу, задумчиво кивала.

– Гарри.

Дверь за Ремусом и Коннором закрылась и, вздохнув, он повернулся лицом к родителям и крёстному.

Нахмурившийся Сириус по-прежнему сидел, сгорбившись в кресле. Лили стояла на том же месте, где она была, когда Гарри вошел в комнату, и смотрела ему в лицо. Единственным, кто заговорил, был Джеймс, чей голос был серьезным, но неловким:

– Коннор рассказал нам, что произошло, – сказал Джеймс. – Обо всем. Про ссору между Роном Уизли и Драко Малфоем, – Гарри отметил про себя крайнее отвращение, прозвучавшее в отцовском голосе, когда он произнес фамилию Драко. – И как он обнаружил тебя в коридоре тем же вечером, стоящим над окаменевшим телом девочки Лавгуд, – Джеймс закрыл глаза и сделал глубокий вдох. – О парселтанге и о том, как ты использовал магию против рейвенкловцев до этого. Ты отправил бедную девочку в больничное крыло, не так ли?

Гарри кивнул. Не было смысла отрицать это.

«Я могла бы опровергнуть это, – произнесла Силарана в его мыслях. – Но никто из них не станет меня слушать».

«Никто не сможет тебя понять», – поправил ее Гарри.

«Никто из них не стал бы меня слушать, даже если бы мог понимать меня», – сообщила локуста свои соображения угрюмым тоном, в другое время заставившим бы Гарри улыбнуться. Но это был разговор с его родителями.

– И ты был под контролем Того-Кого-Нельзя-Называть, - сказал Джеймс. – Или точнее, его более молодой версии. Я не понимаю, Гарри. Дополнительные занятия у Нюниуса должны были помочь тебе справиться с этим.

Джеймс остановился, и было понятно, что он ждет от сына ответа.

– Они помогают, – тихо ответил Гарри. – И я считаю, что Луна окаменела не из-за меня, сэр. Я спал, когда это случилось, и поэтому не знаю, кто это сделал. Но не думаю, что Том Риддл снова обладал моим сознанием.

– Так значит, он захватил кого-то еще? – спросил Джеймс. – Но зачем?

– Джеймс.

Стоило матери произнести одно единственное слово, подумал Гарри, и в комнате стало тише. Лили вышла вперед и опустилась перед сыном на колени, рукой убирая челку с его глаз. Он видел, как вокруг ее рта залегли морщинки, когда ее пальцы проследили след шрама в виде молнии на его лбу.

– Думаю, мы должны рассказать им, – шепнула она.

Гарри, жалея ее, коротко вздохнул. Он знал, что она хотела держать отца в неведении, по той же причине, по которой они старались сохранить невинность Коннора. Что ясность ума, что чистота души – за это стоило бороться.

Но если придется рассказать о предназначении Гарри некоторым людям, а не всему миру, это будет наилучшим выходом.
Лили поднялась, встала позади Гарри и положила руки ему на плечи.

– Я обучала и тренировала Гарри большую часть его жизни, – сказала она Джеймсу и Сириусу. – Это я попросила его изучить все доступные ему заклинания, беспалочковую магию и традиции чистокровных, чтобы, когда настанет время, и Коннор будет в этом нуждаться, Гарри мог помочь ему.

Заикаясь, Джеймс сумел выдавить нечто напоминающее:

– Что?

Сириус уставился на них с матерью широко распахнутыми глазами. Гарри старался высоко держать голову, эти внимательные взгляды были вполне терпимыми. Его мать здесь, рядом с ним. Он не одинок.

Лили кивнула.

– Коннор – враг Волдеморта, – сказала она. – Я это знаю. И вы оба тоже. Но Коннор не смог бы расти как обычный ребенок без дополнительной защиты, – она кивнула Сириусу. – В этом году ты приехал в Хогвартс, Сириус, и я ценю это больше, чем могла бы выразить словами. Но ты не можешь сопровождать Коннора повсюду, как может это делать такой же ученик, как он. Гарри защищает Коннора с прошлого года. И я готовила его для этого большую часть его жизни, – повторила она. Лили закрыла глаза и выпустила долгий выдох.

– Нет ничего удивительного, что Волдеморт пришел за Гарри. Изначальная мощь и преданность Коннору сделали Гарри его целью. Если бы Волдеморт смог извратить его помыслы, это был бы сокрушительный удар по Мальчику-Который-Выжил, хуже могло быть только развращение самого Коннора, – Лили крепче сжала руками плечи сына, и он понял, что она старается не вывалить всю информацию разом. Были вещи, на осмысление которых Джеймсу и Сириусу потребуется время, и неважно, насколько мягко она подведет их к этому. – Поэтому, даже не считая овладение сознанием хорошей вещью, я не виню Гарри. Я виню Волдеморта.

В течение долгого времени царило оглушительное молчание. Гарри по очереди посмотрел на Джеймса и Сириуса и не нашел в их глазах ничего тревожащего. Оба выглядели шокированными, но это было понятно. Джеймс то открывал, то закрывал рот, будто не мог решить, какой вопрос задать первым, что не было для Гарри неожиданным. Сириус откинулся в своем кресле, его лицо ужасно побледнело. Гарри это немного беспокоило, но Сириус вырос в окружении Темной магии и магов-воинов. Конечно же, крестный беспокоится, что ребенку придется иметь со всем этим дело.

«Он беспокоится о Конноре, а не о тебе», – сказала Силарана Гарри.

«Заткнись», – предупредил ее Гарри и отгородился от боли, вызванной этими словами.

Наконец, Джеймс произнес:

– Но это значит, что ты скрывала это от нас все эти годы?

– Да, – ответила Лили, – я хотела, чтобы ты оставался непосвящённым, чтобы иметь твою безоговорочную поддержку в трудные времена, Джеймс. Это было эгоистично, я сожалею, – она говорила как волшебница, которая была хорошо знакома Гарри, и ее голос был непоколебимым. – И я должна была сохранить невинность Коннора, потому что только с чистым сердцем он сможет победить Волдеморта. Но теперь, когда вы оба могли помешать Гарри защищать Коннора, нет никаких причин продолжать держать вас в неведении, – она повернулась к Сириусу. – Ты все еще намерен препятствовать Гарри?

Сириус покачал головой. Его лицо побледнело еще больше.

– Я думал, что все иначе, – прошептал он. – Прости, Гарри.

– Теперь мы можем сказать Коннору правду, верно? – спросил Джеймс с нетерпением в голосе. – Ему больше не придется бороться с Гарри.

Лили вздохнула.

– Нет, – ответила она. – Правда в том, что Том Риддл все еще способен завладеть сознанием Гарри, и что мы до сих пор не знаем, кто проклял Луну Лавгуд. Так же правдиво, что в разум Гарри вторгся сильный Темный маг. И сообщив об этом Коннору, мы вполне можем запятнать его невинность. Я не хочу этого делать, пока еще нет, – она сделала паузу. – К тому же, есть и кое-что хорошее в том, что Коннор подозревает Гарри.

– Что же это? – резким голосом спросил Сириус. – Лично я не вижу в этом ничего хорошего.

Вместо того чтобы ответить ему, Лили обошла Гарри и снова опустилась перед ним на колени. Она посмотрела сыну в глаза.

– Гарри, ты помнишь, как мы говорили о первой войне против Волдеморта и о том, зачем братья Прюэтты увлекли за собой Пожирателей Смерти, до того, как в конечном итоге, были пойманы? – спросила Лили.

Глаза Гарри распахнулись, когда он вспомнил эту историю. Гидеон и Фабиан Прюэтты, братья Моли Уизли, были необыкновенно сильными и умными магами. Они пошли на хитрость, которая открылась только после их смерти, хитрость, достойную Слизерина.

Они стали мишенью для Пожирателей Смерти, отвлекая на себя внимание самых влиятельных из них, чтобы они не помешали выполнению важной задачи – помочь скрыться беспомощным семьям магглорожденных волшебников и магам, не столь хорошо подготовленным к битвам. В конце концов, объединившись, Пожиратели Смерти схватили их, но пятнадцать семей успели скрыться портключом в убежище. Прежде чем братья Прюэтты пали, слуги Волдеморта из Ближнего круга пытались отомстить им многие месяцы, но не преуспели в этом. Охота за братьями пробудила в Пожирателях Смерти ту черту характера, которая нужна была Прюэттам – взаимную подозрительность. Пожиратели стали думать, что среди них есть предатель, с помощью которого братьям всегда удавалось ускользнуть после каждой стычки.

И Гарри понял.

– Ты хочешь, чтобы я стал противоположностью Коннора? – спросил он у матери. – Я буду оленем, а он – охотничьим псом?

– Пусть Коннор возглавит охоту, – поправила его Лили, с мягкой улыбкой, отразившейся в ее зеленых глазах, показывая, как сильно сын ее порадовал. – Коннор должен стать мудрым лидером и хорошо разбираться в политических реалиях магического мира, но он не сможет достичь этой цели таким же способом, как ты, особенно теперь, когда он завел друзей из чистокровных семей, преданных Свету. Он достигнет мудрости через поступки. Позволим ему объединить школу единой целью, и это будет для него хорошей практикой на будущее.

Гарри кивнул. Он чувствовал, как чувство вины и мрачные мысли растворяются в новом душевном волнении. Теперь все хорошо, даже если Коннор будет подозревать его и настроит против него остальных учеников. Так ученики привыкнут следовать за Мальчиком-Который-Выжил. Когда настоящий преступник будет найден, возможно, поведение Коннора будет выглядеть смешным, но Гарри подозревал, что преступником окажется какая-то невинная жертва, а не преданный последователь Волдеморта. Коннор простит жертву, спасшую их от контроля Волдеморта, а потом, быть может, простит и брата, являя милосердие и высшее правосудие Гриффиндора. И Гарри, принимая прощение, продемонстрирует собственную абсолютную верность.

Гарри понимал, что потребуется все тщательно спланировать, и все же будет полдюжины вещей, которые могут пойти не так. Но это будет план, который послужит обеим его целям – защитить Коннора и создать благоприятный образ героя, и этого достаточно, чтобы он мог с этим жить.

– Я не понимаю, – жалобно сказал Сириус.

Лили еще раз объяснила ему и Джеймсу план, а Гарри смог насладиться молчанием. Да, это лучший способ совершить задуманное.

«Тогда ты совершенно безумен. Точно».

Гарри подскочил. Оказывается, когда Силарана молчит в течение долгого времени, он все время забывает о ее присутствии. И она не возражала против плана, так почему она заговорила сейчас?

«Потому что это – безумие, - категорично сказала Силарана. – Как ты собираешься это сделать? И как ты будешь меня кормить, пока будешь занят, осуществляя свой план?»

Гарри коснулся левой руки там, где змея расположилась в виде метки на его коже: «Сначала я всегда удостоверюсь, что ты накормлена. Обещаю».

Он едва прислушивался к тому, как мать обсуждает с Джеймсом и Сириусом мельчайшие детали. Гарри знал, что все будет хорошо. Если у него действительно есть слизеринские качества, на чем настаивали Сортировочная шляпа и Драко, то теперь он собирается найти им хорошее применение, во благо Света.
_______________________________________________________
Гарри был уверен в успехе маневра, когда спикировал в воздухе, развернулся и ринулся к земле. Такой маневр он не исполнял в прошлогодней игре «Гриффиндор-Слизерин».

Коннор тоже был в воздухе, а также бладжеры, которые не стоило упускать из вида, но на этот раз Лестрейнджи не появятся.

Родители, Сириус и Ремус сидели внизу на трибуне, и, по крайней мере, Джеймс и Сириус знали, что Коннор победит, потому что Гарри не допустит иного. Гарри рассмешило, что последним вопросом, заданным отцом перед тем, как он направился в раздевалку, чтобы облачиться в зеленую слизеринскую форму, был: правда ли, что он летает лучше Коннора. Гарри легко мог солгать об этом, потому что никогда не рассказывал матери о своих истинных возможностях в полете. И он заверил Джеймса, что Коннор всегда побеждал благодаря своим способностям.

По сравнению с той ложью, которую ему предстоит воплотить в жизнь в ближайшие месяцы, эта была совсем маленькой. Но, в конечном счете, все это окупится. Должно окупиться.

«Безумец», – настойчиво сказала Силарана в его мыслях. С тех пор, как они вышли на поле, змея говорила мало, не считая этого единственного слова. Гарри подозревал, что Силарана хочет, чтобы он сам догадался, что значит это слово. Гарри отказался. Сейчас у него были более важные вещи, о которых стоило волноваться.

В воздухе были бладжеры, снитч, Коннор на своей метле и тысячи глаз, наблюдающих за ними с обеих сторон поля. И Гарри всех их оставил в дураках. К счастью, большинство легко купилось на его финт. Почти лениво он перевернулся вверх ногами, когда один из близнецов Уизли отбил в него бладжер, и услышал, как мяч пролетел мимо, просвистев над прутьями его метлы.

«Нимбус-2001 – превосходный подарок, – подумал Гарри. – С ним выполнять такие маневры гораздо легче».

Когда он висел вверх тормашками, Силарана, жалуясь, усилила хватку на его руке, Гарри увидел, что бладжер сделал странный, широкий круг и вернулся в игру.

Мяч проигнорировал двух отбивал Слизерина в воздухе, облетел близнецов Уизли и устремился…

… к Коннору.

«Теперь я вижу, что было ошибкой полагать, что эта игра будет безопасной», – подумал Гарри и рванул вперед.

Он летел параллельно с бладжером, ветер терзал его очки и волосы, а метла давала необходимую ему скорость и даже сверх того. Гарри рассчитал момент столкновения бладжера с Коннором и вытянул вперед руку, чтобы силой воли отшвырнуть мяч в сторону, как он проделал это с Лестрейнджами в прошлом году.

Это не сработало. Кто-то уже держал бладжер под контролем. Гарри ощутил, как острое копье его силы воли сжалось, нацелилось и ударило в мяч, тот вспыхнул и отлетел прочь. Прищурившись, Гарри наблюдал, как Коннор ушел в стремительное пике, уходя от столкновения с зачарованным бладжером. Мячом управляла не магия волшебника.

Домовой эльф.

Добби?

«Скорей всего», - подумал Гарри. И это рассердило его невероятно, потому что с начала учебного года он даже не вспомнил о домовом эльфе, полагая, что все остальные угрозы важнее.

Сейчас это можно изменить. Гарри призвал свою магию, утешая себя тем, что большинство людей не смогут ощутить этого.

Дамблдор, конечно, почувствует, потому что он могущественный волшебник, и Драко со Снейпом поймут, в чем дело, но они были единственными, кто мог почувствовать напряжение магии, когда Гарри злился.

А сейчас он был очень зол, рычал, опьяненный кипящей яростью, потому что это все было для Коннора. Гарри видел, как бладжер развернулся обратно, протянул руку и на этот раз вложил иное волевое усилие. Теперь он не хотел повлиять на бладжер. Теперь, отказавшись от преследования бладжера, он хотел сделать воздух твердым, как земля без дождя.

Раздался громкий звук удара, и бладжер отлетел в сторону. Гарри ахнул и опустил стену из воздуха. Это было труднее, чем он думал, вероятно, оттого, что ему пришлось неожиданно призывать и освобождать магию. В следующий раз у него получится лучше и будет время, чтобы предвидеть следующее движение бладжера и использовать все необходимые меры предосторожности.

– И вот заметили снитч! – раздался торжествующий голос Ли Джордана, перекрывая крик толпы.

Гарри резко повернул голову и увидел, как Коннор устремился за снитчем, безумно блеснувшим перед ним золотой вспышкой. Несколько раз снитч изменил направление, но брат сумел удержаться за ним. Волосы трепетали на ветру, а на лице горела решимость. Гарри расслабился. Когда он в последний раз смотрел на табло, Слизерин был впереди на шестьдесят очков, но если Коннор сейчас поймает снитч, это будет уже не важно. Коннор закончит игру, безопасно приземлится и принесет победу своей команде.

И тут снова прилетел бладжер.

Он устремился за Коннором, в спешке игнорируя все остальные цели. Анжелина Джонсон, отбивала Гриффиндора, оказалась у него на пути и отлетела в сторону, держась за живот, но успела выровнять метлу, прежде чем коснулась земли, и Гарри не услышал свистка мадам Хуч или Сириуса, возвещающего окончание игры.

Коннор был полностью увлечен поимкой снитча, который неожиданно резко изменил направление и деловито метнулся в небо, оставляя позади Коннора, старающегося сделать все возможное, чтобы догнать его.

А это значит, что именно Гарри должен что-то предпринять.

Чистый свирепый азарт охватил его и он понял, что усмехается, когда позволил себе разогнать «Нимбус-2001» до максимальной скорости.

Пространство вокруг сузилось до узкого туннеля вокруг него. Он пролетел мимо Анжелины, как будто она стояла на месте, а не облетала поле по кругу. Гарри услышал испуганные возгласы, и понял, что все смотрят на него, но не обратил на это внимания. Зрители всего лишь подумали, что он тоже заметил снитч и решил отбить его у Коннора.

«Давай».

Гарри почувствовал, как Силарана вторглась в его мысли как отдаленная рябь. Он дважды увернулся, когда другой бладжер пронесся мимо него и, завершив маневр, огляделся, в поисках зачарованного бладжера. Тот уже был рядом с Коннором, протянувшим руку за снитчем.

Его протянутая рука.

И Гарри выбрал.

Он устремился вперед, чтобы оказаться точно под Коннором, а затем на немыслимой скорости взмыл вертикально вверх. Он очутился между братом и бладжером. Гарри примет на себя удар, а Коннор поймает снитч, и все будет так, как должно быть.

Коннор бросил на него единственный изумленный взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на крошечном золотом шарике. Гарри улыбнулся, его это не заботило.

Бладжер остановился под ними, развернулся, затем попытался оказаться чуть впереди и между ним и Коннором, чтобы ударить того во всю силу. Гарри сделал следующий выбор и бросился на бладжер напрямик через Коннора. Древки их метел ударились друг о друга, но не достаточно сильно, чтобы повредить Коннору, и…

ХРЯСЬ!

Бладжер ударил его в правую руку, Гарри вскрикнул и склонился в сторону, когда в костях разлилась жидкая боль. Левой рукой он попытался выровнять взбесившуюся метлу, но рука соскользнула и заметалась в воздухе, в поисках твердой опоры. Под руку попалось что-то маленькое, и он ухватил это, думая, что это Коннор протянул ему руку, чтобы помочь. Прижимая правую руку к боку, Гарри развернулся и увидел Коннора с широко распахнутыми глазами и криком, готовым сорваться с его губ. Бладжер, освобожденный от магии Добби, упал вертикально вниз на землю под ними. Все кричали. Силарана шипела на него.

Сконцентрировавшись, Гарри все же удалось услышать, что кричит Ли Джордан:

– Поттер поймал снитч!

Отлично, значит Коннор…

Тут Гарри узнал маленькую, трепетавшую крылышками вещицу в ладони, которую он выхватил из воздуха в отчаянном поиске опоры.

– Слизерин победил!

Одна половина квиддичного поля будто сошла сума: оттуда доносились крики, свист и зеленые знамена трепетали на ветру. Половина Гриффиндора молчала. Гарри склонил голову к плечу и сосредоточился на леденящем шоке, расползающемся по телу. Он не посмеет сейчас взглянуть в глаза ни родителям, ни Рему. Ведь он обещал, что Коннор победит.

– Отличная игра, Гарри.

Гарри решился оглянуться на брата и пожалел об этом. Лицо Коннора было красным от унижения, а глаза блестели от слез.

– Если ты ненавидишь меня так сильно, что решил унизить на глазах у родителей, – прошептал он, – то почему просто не сказал мне об этом?

Гарри бросился вниз, и между небом и полем на него налетели остальные игроки слизеринской команды, громко поздравляя с победой. Он зашипел вслух, когда Флинт обнял его и зацепил сломанную руку.

Флинт внимательно посмотрел на него, а затем произнес:

– Давай, Поттер, отведем тебя в Больничное крыло, – и подмигнул Гарри. – Мадам Помфри подлатает тебя в два счета.

Гарри прикрыл глаза, когда они повели его обратно, гогоча, как стая гусей. Все его благие намерения снова пропали втуне, сгорели дотла из-за непредвиденных обстоятельств, которые он не знал, как предотвратить. Он сожалел, что не может воспользоваться Fugitivus Animus прямо сейчас и просто исчезнуть от всеобщего внимания.

«Не думаю, что заклинание помогло бы, даже если бы ты мог его наложить, – сказала Силарана необыкновенно мягким тоном. – Я думаю, ты всегда будешь выделяться: видимым или невидимым. Знаю, что это не то, чего бы тебе хотелось, но, кажется, это – твоя судьба. И знаешь, змеи тоже не прячутся от реальности. Нехорошо делать вид, что у тебя есть мышь, когда ее нет».

«Я не змея», – ответил Гарри.

Силарана не стала отвечать.

Приземлившись, Гарри принял поздравления от Драко и позволил себя обнять, несмотря на то, что Флинт не давал прижимать его слишком сильно. А затем снова пошел в Больничное крыло. Воспоминание о взгляде Коннора причиняло ему большую боль, чем сломанная рука.

«Что я буду делать? Как я смогу делать вид, что предал его, если даже не могу себе этого представить? Как я…»

Он поддался искушению и запихнул назойливые мысли в коробку. Его голова сразу очистилась. Дыхание успокоилось. Он сумел открыть глаза и нашел в себе силы идти вместе с остальной командой, вместо того чтобы быть почти ведомым.

«Снейп ошибается. С коробкой все будет хорошо. Она даст мне время, чтобы придумать план».

«Мать сказала, что Коннор должен возглавить охоту. Мне только нужно придумать, как это сделать и какое-то время провести в больничном крыле. Я скажу мадам Помфри, что устал».
___________________________________________________________
Гарри проснулся посреди ночи в одиночестве, его исцеленная рука покоилась на груди, а поверх нее, свернувшись, лежала Силарана и моргала. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем мальчик вспомнил, о чем думал перед сном.

Середина ночи. Его родители, вероятно, покинули Хогвартс, не повидав его.

Гарри сказал себе, что он и не ждал этого от них.

Когда же гнев не ушел, Гарри положил его в секретную коробку в своих мыслях, не разбудив при этом Силарану, и снова заснул спокойным и уравновешенным.


Глава 13. Параллели

Гарри это не понравится.

«Меня это не волнует, - яростно убеждал себя Драко, когда Гарри зашевелился на больничной койке и открыл глаза. – Ему это и не должно нравиться. Хотя Гарри придется с этим смириться. Я не оставлю его одного».

Драко стиснул зубы. Он собирался рассказать Гарри правду о том, что увидел вчера, а потом кое-что услышал, пока друг находился прошлой ночью в больничном крыле. Это ему тоже не понравится.

Драко это не беспокоило. Иногда друзья должны делать вещи, которые не понравятся их друзьям.

- Драко, - сказал Гарри, глядя на него с неподдельным удивлением и еще с неким чувством, разбираться в котором у Драко не было времени. Гарри не хотел его здесь видеть, это он уже понял. Настало время перейти к более интересным фактам. - Я не знал, что ты придешь. Разве ты не должен быть сейчас на занятиях?

- Сегодня воскресенье, - ответил Драко и придвинулся ближе. - Никаких занятий и домашней работы, если только я не захочу этим заняться.

Долгое время Драко рассматривал Гарри. А тот, моргая, просто смотрел в ответ. С такого близкого расстояния глаза у него были ясными и очень зелеными, но настороженными. Он склонил голову набок, так что из-под челки стал виден его шрам в виде молнии.

Драко про себя улыбнулся. Гарри неоднократно заставлял его чувствовать себя беспомощным, и это был как раз такой случай – Гарри был одновременно и невероятно сильным, чтобы причинять Драко головную боль, и в то же время был достаточно уязвимым, чтобы вызвать желание схватить его и не отпускать от себя.

- Значит, воскресенье, - сказал Гарри. - Но разве ты не голоден? - он повернулся и посмотрел в больничное окно. - Должно быть, уже близится полдень.

- Я плотно позавтракал, - ответил Драко. Он решил быть терпеливым. Последующие забавные попытки Гарри избавиться от него стали для Драко отличной возможностью научиться справляться с по-настоящему раздраженным Гарри, что обещало произойти в ближайшее время.

- О, - произнес Гарри и сделал паузу, пытаясь придумать, что еще сказать. Драко наблюдал, как он размышляет, и любовался ленивыми движениями Силараны у Гарри на груди. Змея очаровала всех слизеринцев, а некоторые почти поклонялись Гарри из-за его способности говорить со змеей. Хотя Драко не думал, что тот это понимал. Пока еще нет.

- Э-э, разве тебе не хочется отметить вчерашнюю победу в квиддиче?

- Без тебя там не слишком празднуют, - сказал Драко. Он глубоко вздохнул. - И нет, Гарри, я не устал, мне не нужно быть в библиотеке, чтобы подготовиться к занятию у профессора Снейпа, и сегодня меня не интересует прогулка вокруг озера. Я даже принес еду для Силараны. Вот.

Он засунул руку в карман мантии и достал пирог с патокой, который сохранил со вчерашнего ужина. Драко протянул угощение Силаране, которая зашипела, как он надеялся, с благодарностью и проглотила несколько кусочков целиком. Драко видел, как блестят ее изогнутые клыки, когда змея аккуратно ела.

- О... - повторил Гарри. - Спасибо.

Силарана повернулась к нему и что-то зашипела, Гарри прошипел ей в ответ. Драко прикрыл глаза. Он слышал рассказы о змееустах, но никогда не думал, что однажды повстречается с одним из них, не считая того, что однажды Темный Лорд должен вернуться. Даже спустя месяц после того, как он узнал, что Гарри может это делать, эта способность поражала его и вызывала дрожь глубоко в той части его естества, для которой у него не было названия. Возможно в той, которая была наиболее слизеринской.

- Что она сказала? - спросил Драко, когда ему показалось, что их разговор закончился, и Силарана вернулась к поглощению пирога с патокой.

- Она благодарит тебя за принесенную еду.

Гарри, не отрываясь, следил за больничной дверью, как будто в любой момент ожидал посетителей. Драко позволил себе ухмыльнуться. На самом деле тот не был таким предсказуемым. Но Драко был рядом с ним уже более года, внимательно наблюдал за ним все время, и знал, что означает это неуловимое выражение на лице.

- Тебе не удастся избежать этого разговора, Гарри, - сказал он. - Думаю, мы должны были поговорить еще в первый день, когда познакомились, но тогда я тебя еще не знал. А потом, ну, ты был очень занятым братом Коннора, а я – загруженным делами Малфоем.

Гарри вздрогнул.

- Да, я помню, - сказал он. - Я сказал, что Коннор для меня важнее всего, помнишь...

- Не могу понять, почему, - прервал его Драко, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Если он станет усиленно думать о Мальчике-Который-Выжил, то начнет кричать. - Он так обращается с тобой... Гарри, он скорее позаботится о дерьме на своей метле, чем о тебе. По крайней мере, дерьмо не слишком его беспокоит, и он не ожидает, что, валяясь у него под ногами, оно начнет извиняться за то, что лежит на его пути.

Гарри задрал подбородок, и у Драко возникло ощущение, что магия Гарри, которую тот источал в ярости, начинает корежить по внешним краям его ментальные щиты. Драко содрогнулся и еще раз укрепил свою защиту. С начала учебного года ему приходилось это делать постоянно. Сила Гарри продолжала расти. Драко никогда раньше не слышал, что такое возможно, но он никогда прежде не слышал о таком человеке, как Гарри. Они должны откровенно поговорить, и он сделает все, что необходимо, чтобы они оба выжили.

- Он – мой брат, - сказал Гарри.

- Это не оправдывает его отношения к тебе! - Драко вдруг обнаружил, что кричит и попытался обуздать голос. Мадам Помфри сказала ему, что если он будет слишком шуметь, она прервет посещение. - Нет, Гарри, - продолжил Драко через мгновение уже тише, но столь же напряженно. - Ничто не оправдывает подобного отношения, даже если бы у тебя был к нему долг Жизни, и таким образом ты пытался бы искупить его.

Гарри покачал головой.

- Ты не понимаешь, - сказал он. - Она так мне и сказала, что ты не поймешь.

Драко моргнул.

- Кто сказал? - по какой-то причине он подумал о собственной матери, говорящей Гарри подобные вещи.

- Моя мать, - ответил Гарри, - Лили. Она сказала мне, что никто, кроме членов семьи, не сможет понять, почему я должен защищать Коннора. И, возможно, даже не вся наша семья сможет понять это, только она и я. Вчера она рассказала все Джеймсу и моему крестному, и они не слишком хорошо это восприняли, - он качнул головой и вздохнул. - Но это неважно, - продолжил Гарри после столь крохотной паузы, что у Драко не было шанса вставить хоть слово. - Я буду продолжать делать то, что должен. И вряд ли мне нужно для этого чье-то разрешение. Включая твое, Драко, - и давление его магии усилилось.

Драко поднял щиты еще выше.

- Дело не в разрешении, - сказал он. - А в том, что я не одобряю такое несправедливое отношение к тебе. Ты вообще замечаешь, что он делает с тобой, Гарри? Или тебя это не волнует?

Гарри медленно качнул головой, и челка скрыла его шрам.

- Я знаю, как это может выглядеть со стороны, Драко...

- Нет, - мгновенно перебил его Драко. - Не думаю, что ты понимаешь.
Гарри просто ждал. Когда Драко снова замолчал, он продолжил свою мысль, непоколебимый и упорный, как водный поток, который Драко видел на краю поместья Малфоев.

- Но я знаю, как это выглядит изнутри, и никто, кроме Лили, не поймет этого. Меня готовили быть защитником Коннора. Это то, что я есть. Да, я потерпел неудачу и предал его, - на мгновение он закрыл глаза и сморщил нос. Потом он снова посмотрел на Драко и взглядом резанул по нему. - Я предал его, как только позволил распределить себя на Слизерин, по разным причинам, - сказал Гарри таким голосом, что Драко захотелось плакать. - Но были и другие случаи, когда я предавал Коннора – сомневался в нем, сдерживал, затмевал. Все это я делал. Но я хочу попытаться компенсировать урон, изменившись и снова став тем братом, в котором он нуждается.

Драко ударил руками по кровати, а затем поспешно оглянулся через плечо. Мадам Помфри нигде не было видно. Когда она впустила его к Гарри, то пробормотала что-то о благодарности за то, что он позаботится о Гарри, если вдруг проявятся неожиданные последствия от проклятий. Может она говорила именно об этом?

- Черт побери, ты не должен этого делать, - сказал Драко. - Гарри, неужели ты не понимаешь? То, что ты попал в Слизерин, не делает тебя злом. Или ты думаешь, что я такой?

Гарри помолчал, тень сомнения набежала на его лицо.

- Конечно, нет, - ответил он. – Но… для меня все иначе.

- Объясни мне, - сказал Драко. – Расскажи, почему.

Гарри снова откинулся на подушку. Силарана неподвижно лежала у него на груди. С интересом Драко заметил, что змея наблюдает за Гарри, а не за ним. Гарри рассказывал, что она может говорить с ним в его мыслях. Драко очень хотелось, чтобы был способ подслушать этот разговор.

- Просто... - начал тихо Гарри, - ты не кровный родственник Коннору и… твой отец был Пожирателем Смерти…

- Под заклятьем подчинения…

- Не было никакого заклятья. У меня есть доказательство...

Драко догадался, что это был способ уйти от разговора и не мог не улыбнуться.

- Очень по-слизерински, Гарри, - сказал он, - начать другой спор. Но я тебе этого не позволю. Не в этот раз. У нас уже было достаточно дискуссий об этом, и с меня довольно. Теперь поговорим о другом. Расскажи мне, почему для тебя все иначе.

- Я – его брат, - сказал Гарри. - Его близнец. Люди очень часто нас сравнивают, Драко. А я не хочу этого. Я хочу быть обычным.

Силарана, по-видимому, что-то сказала Гарри. Тот ее проигнорировал или, быть может, дал ответ, который Драко не мог услышать.

- Коннор – Мальчик-Который-Выжил. Однажды он объединит и поведет за собой весь магический мир. Он поднимется еще выше, чем сейчас. И если я могу сделать что-то для того, чтобы люди лучше думали о нем, я это сделаю. Если я могу сделать что-то для его защиты, я сделаю. Если я могу сделать нечто, что поставит меня ниже брата, для того чтобы он поднялся еще выше, я это сделаю, - к тому времени как Гарри закончил, глаза его горели, будто он видел нечто священное.

- Но ты не обязан этого делать, - сказал Драко. - Мои родители никогда не заставили бы меня делать такое, если бы у меня был брат.

Ужасная мысль – представлять, что пришлось бы делиться игрушками!

- Да, потому что твой брат не был бы Мальчиком-Который-Выжил, - пояснил Гарри с такой терпеливой улыбкой, что Драко захотелось его ударить. - Вот в чем разница, и она так велика, что ты не сможешь проигнорировать ее. Моя мать никогда бы не попросила бы меня о таком, если бы Коннор был кем-то иным или был бы важен в войне, но не настолько как сейчас. Однако он – ключ к победе над Волдемортом. Я знаю это. И это главная истина в моей жизни, Драко. Я живу, чтобы служить ему, - он глубоко вздохнул и внимательно посмотрел на Драко. - Ты все еще не понимаешь, - добавил он минуту спустя. - Я вижу это в твоих глазах.

Драко дрожал от гнева и отвращения. Если бы он сейчас проорал все, что чувствует, то Гарри просто отвернулся бы от него и, возможно, Драко потерял бы последний шанс преодолеть выставленные им барьеры.

Он заставил себя спокойно произнести:

- Конечно же, я понимаю, просто я не согласен с этим.

Гарри улыбнулся.

- Это потому что ты не часть моей семьи.

- А у тебя есть ответы на все вопросы? - недовольно ответил Драко.

- Разумеется, - сказал Гарри. - Моя мать объяснила мне все доводы, которые могут привести непосвященные и не способные все правильно понять. И то, каким образом они могут попытаться принудить меня принять их точку зрения или убедить меня в обратном. Я знаю все эти приемы. И мне знакомы контрмеры для каждого из них. Если я могу преодолеть собственные сомнения, то смогу победить и тех, кто не знает, что для меня главнее всего, - мгновение Гарри задумчиво смотрел Драко в лицо. - Она никогда мне не говорила, почему кто-то так сильно будет желать убедить меня в обратном, - добавил он шепотом. - Этого я не понимаю. Может, ты сможешь объяснить мне, Драко? Зачем кому-то это делать?

Драко глухо рассмеялся: «Я не единственный, кто этого не понимает, Гарри».

Но он не думал, что чего-то добьется, если будет рассуждать над этими причинами. Вместо этого он вернулся к тому, что, по его мнению, Гарри стоило знать.

- Ты знаешь, что твой брат сказал вчера о тебе?

Гарри повернулся к нему, как цветок поворачивается к солнцу, глаза были широко распахнуты и чисты, губа прикушена зубами, а лицо осветила надежда. Драко затаил дыхание, но потом вспомнил, что Гарри так смотрит на него, потому что он заговорил о Конноре.

Ревность зародилась и вспыхнула в нем. Никогда прежде он не завидовал так сильно Придурку-Который-Выжил. Так почему же это произошло сейчас? Коннор был стопроцентным гриффиндорцем, а значит, в нем не было ничего стоящего для Драко.

«Кроме преданности Гарри. Я хочу, чтобы Гарри так смотрел на меня. Я хочу, чтобы его внимание было обращено ко мне, потому что я – его друг, а не оттого, что я говорю о его брате».

- Тебе это не понравится, - предупредил его Драко, чтобы как-то оправдать затянувшуюся паузу, пока он пялился на Гарри.

- Я догадываюсь, - сказал Гарри. - Иначе и быть не могло после вчерашнего. Но ты все же расскажи мне.

Драко подавил еще один позыв к тошноте при мысли, что Гарри будет радоваться даже насмешкам своего брата, и склонился ниже.

- Он сказал, что думает, что ты все еще одержим, - спокойно проговорил Драко. - Иначе ты никогда бы не стал так порочить его перед всеми, отнимая снитч. И что этим объясняется твоя ненависть к нему и то, что ты готов действовать против него, вместо того, чтобы быть на его стороне, потому что ты все еще под чужим контролем.

Гарри закрыл глаза. И на этот раз у него было такое выражение лица, будто он услышал ответ на свои молитвы. Драко решил, что ему стоит отвернуться. Ему хотелось что-нибудь пнуть.

- Ах, - наконец шепнул Гарри. - Это значит, что я должен лучше стараться. Того, что я делал прежде, недостаточно.

Драко снова обернулся к нему.

- И это всё, что тебя волнует? - спросил он. - Скажи мне, Гарри. О чем ты подумал в первую очередь, когда услышал, что сказал Коннор? Когда ты узнал, что твои усилия оставаться верным брату, на его взгляд, недостаточны, и что он по-прежнему думает, что ты одержим, только лишь потому, что ты выиграл игру для своего факультета?

Гарри открыл глаза. Может быть, из-за вопроса, может быть, из-за того, что он, очевидно, испытывал сильные эмоции в этот момент, Гарри был застигнут врасплох. А может, просто из-за того, что Драко надеялся увидеть у него более естественную, нормальную реакцию, если будет настойчив.

Но, что бы ни было тому причиной, Драко был уверен, что на секунду в глазах Гарри вспыхнула ярость.

Затем она так же внезапно исчезла, как росчерк молнии в небе. Гарри тряхнул головой.

- Я сержусь, конечно, - ответил он совершенно ровным тоном. - Но не думал, что буду это чувствовать.

- Отчего же? - подтолкнул его Драко.

Склонив голову набок, Гарри терпеливо смотрел на него. В этот миг он как никогда напоминал Снейпа, который пытается убедить особенно глупого ученика.

- Я не понимаю, - пояснил Драко, наконец, чувствуя, как краска стыда медленно заливает щеки.

Гарри кивнул и открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг в больничном крыле раздался оглушительный треск, заставивший Драко вздрогнуть. Обернувшись на звук, он увидел одного из домовых эльфов Малфоев в ногах кровати Гарри. Когда эльф увидел Драко, глаза его распахнулись, он пискнул и вытянул руки, как будто хотел отпрыгнуть в сторону.

- Стой, Добби! - властно приказал Драко. Домовые эльфы Малфоев не подчинялись ему напрямую, но когда в комнате не было родителей Драко, он был первым, кому они подчинялись.

Дрожа, Добби опустил руки и долго смотрел на них обоих, прежде чем начал биться головой об пол.

- Добби просит прощения! - причитал он. - Добби пришел извиниться и увидел здесь хозяина, и Добби… Добби не знал…

Драко резко выдохнул и обмяк на кровати, потому что голова его начала гудеть, как колокол. Гарри сел в своей постели. Его магия взревела. Добби перестал болтать и удивленно посмотрел вокруг, когда воздух вокруг него превратился в клетку из прозрачного голубого стекла. Эльф протянул руку и пощупал стекло, затем обернулся и посмотрел на Гарри.

- Мистер Гарри Поттер, сэр? - спросил эльф без малейшего страха. - Мистер Поттер… что это?

- Демонстрация моей силы, если ты об этом, - ответил Гарри, командным тоном. - А теперь, я хочу знать, почему ты пытался навредить моему брату. Я знаю, что это ты бросил бладжер в Коннора вчера, и если подумать, то, вероятно, именно ты помешал нам пройти на платформу 9 и 3/4. Так объясни мне, о чем ты думал, когда все это делал. Почему ты хотел причинить вред Коннору?

Внезапно Добби снова начал подвывать, рыдать и биться головой и руками о стеклянную клетку. Но она не разбилась. Драко осторожно коснулся рукой головы. Прямо сейчас Гарри был полон решительности, а не злости. Драко мог отойти и полюбоваться на стеклянное изделие. Он не знал никого, способного создать такую клетку, притом без подготовки, внезапно и к тому же сделать ее устойчивой к эльфийской магии. А еще ему было интересно, заметил ли Гарри, что использовал эти чары без палочки, и к тому же не произнеся ни единого слова.

- Добби не может рассказать! - сказал домовой эльф. - Добби... Добби не мог позволить причинить вред мистеру Коннору Поттеру, но Добби... Добби служит своим хозяевам... его хозяева не велели ему говорить...

Драко прищурился: «Что этот идиотский эльф лепечет?»

- Здесь я твой хозяин, Добби, - сказал он. - И желаю, чтобы ты немедленно рассказал мне, о чем это ты болтаешь.

В отчаянии Добби бросился наземь и, схватив себя за уши, начал биться лбом об пол. Драко положил руку Гарри на плечо, когда тот попытался встать с постели. Домовой эльф не мог себя серьезно ранить. Ему бы этого не позволили. А чтобы сделать это, он должен обратиться к хозяину за приказом и быть при этом в хорошей форме.

Наконец, Добби сел и вытер мокрый рот и нос. Потом он посмотрел Драко в глаза и, посопев, сказал:

- Добби... Добби слышал, как они говорили, что в этом году мистеру Коннору Поттеру опасно находиться в школе. Хозяин куда-то ходил и забрал оттуда книгу. Злую книгу, - Добби задрожал. - Хозяин пронес ее сюда, в школу, чтобы навредить мистеру Коннору Поттеру в этом году, - он поднял взгляд больших умоляющих глаз. - Поэтому Добби попытался удержать мистера Коннора Поттера в безопасности. Добби – плохой эльф.

В шоке Драко уставился на эльфа, как будто тот швырнул в него Взрывающее проклятье.

Злая книга.

«Он же не имеет в виду тот дневник, которым был одержим Гарри? Нет, не может быть. Если это правда – Гарри навсегда возненавидит его...»

Тогда Драко посмотрел на Гарри и увидел, что тот слабо улыбается ему. Он покачал головой, как будто был абсолютно уверен в том, о чем думает Драко.

- Это книга твоего отца, - спокойно сказал Гарри. - Он собирался подбросить ее в котел Джинни Уизли во «Флориш и Блоттс». Я вытащил ее оттуда. Я не знал точно, что это такое, но догадывался, что оно может быть темным, - он пожал плечами, когда Драко внимательно посмотрел на него. - Я рискнул. И я не виню тебя, Драко. Пожалуйста, не мог бы ты перестать на меня смотреть, как будто я обвиняю тебя? - он поежился под пристальным взглядом Малфоя и отвернулся.

- Мой отец причинил тебе вред, - прошептал Драко.

Гарри бросился все отрицать.

- Нет! Не говори так, Драко. Не думаю, что он сам знал, что это за книга, иначе для чего бы ему подбрасывать её Джинни Уизли? Гораздо больше смысла было бы, если бы он подкинул ее мне или Коннору, в первую очередь, потому что мы единственные, кого Волдеморт желал бы взять под контроль...

Гарри перестал говорить, но выглядел потрясенным не меньше, чем Драко. Драко не мог оценить этого по достоинству. Он был в шоке.

«Темный Лорд. У Гарри в голове был Темный Лорд. Именно мой отец был тем, кто дал Гарри книгу, через которую это стало возможным».

Шатаясь, Драко поднялся на ноги. Гарри посмотрел на него широко распахнутыми глазами и снова покачал головой.

- Я никому не говорил об этом, - прошептал он. - У твоего отца не будет из-за этого неприятностей, Драко. Пожалуйста. Я обещаю. Я знал, что иду на риск. А он нет.

- Хозяин знал, что книга плохая, - отозвался Добби из клетки, а затем снова принялся биться головой об пол. - Плохой, ПЛОХОЙ Добби!

В ответ Драко лишь покачал головой. Ему хотелось кричать и плакать, но не по этой причине. Его отец подверг Гарри опасности, даже зная, насколько Драко его ценит, даже после того, как все лето слушал рассказы сына о нём.

- Гарри, - задыхаясь, произнес он. - Гарри, мне так жаль. Я просто... мне нужно подумать об этом.

- Драко, подожди...

Но Драко поспешно развернулся и выбежал из больничного крыла. В его сердце и разуме дребезжало что-то безумное, и он разрыдался, убегая. Единственной хорошей вещью, которую он услышал, удаляясь, был хлопок, означавший, что Гарри позволил Добби уйти.
___________________________________________________________
Гарри посмотрел Драко вслед, а потом закрыл глаза. Это нехорошо.

«Мальчик должен знать о своем отце, - сказала Силарана, она поползла вверх по его груди и положила голову мальчику на подбородок. – Он должен знать, что его отец предан тому, кто унижает змей, чтобы они ему служили, и что эта преданность означает».

- Но я не хочу, чтобы он узнал, каково это, - пробормотал Гарри. Он потер голову, наверное, она болела от голода. - Я не хочу, чтобы он выбирал между семьей и другом. Этого бы не случилось, если бы я оттолкнул его от себя в самый первый раз.

Внезапно его голос прервался. Цвета перед глазами размылись. Гарри услышал, как Силарана единожды вскрикнула и наступила тишина. Когда он потянулся к змее, неожиданно кто-то ударил его по мысленно вытянутой руке.

- Вот так. Так гораздо лучше.

Гарри попытался закричать. Он узнал этот голос. Том Риддл.

- Нет так уж и силен без своей змейки, верно? - мягким тоном проговорил Риддл. В то самое мгновение, когда глаза Гарри закрылись, он увидел молодого человека, стоящего у каменной стены с улыбкой на лице. Впервые он был так близко, что Гарри мог хорошо разглядеть его. Глаза у него были яркими, а плащ развевался вокруг него из-за силы магии. Эта мощь взрезала черными щупальцами стену и песчаный пол. И Гарри не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что эта сила использовалась, чтобы держать его под контролем. - Что ж, я ждал слишком долго и заскучал. Хочу снова причинить тебе боль. Давай же повеселимся.

Он почувствовал, что встает и покидает больничное крыло. Риддл рассмеялся и дернул за щупальца магии. Походка Гарри изменилась, как будто он был лошадью в упряжке.

Он боролся изо всех сил. Он использовал против Риддла все приемы Окклюменции, которым его научил Снейп: создавал видения, чтобы отвлечь внимание, соблазнял воспоминаниями, чтобы Риддл ослабил контроль над магией, устраивал завесу, скрывающую более глубокую часть разума, в которой Риддл мог бы запутаться. Риддл проигнорировал все это и, хмыкнув, с легкостью его запер. Видение бушующей магии исчезло. Гарри почувствовал, будто прочная дверь закрыла ту часть его разума, в которой хранилось знание о том, как использовать Окклюменцию.

- Я хорошо изучил тебя, - сказал Риддл скучающим голосом. - Я был в твоем разуме всё то время, когда Северус Снейп, - последние два слова были произнесены с неистовой злобой, - пытался научить тебя хоть капле ментального искусства. И когда ты будешь полностью в моих руках, когда я стану тобой, я дождусь момента и неожиданно наброшусь на него.

Риддл уже почти шипел, и Гарри подумал, что последние слова он, вполне возможно, произнес на парселтанге.

- Я видел твои воспоминания, Гарри. Северус Снейп – предатель. И он заплатит за это. Клянусь.

Гарри снова попытался вырваться, взывая к Силаране. Она не ответила. Риддл усмехнулся.

- Думаешь, я выпущу ее? Конечно же, нет. Она спит, потому что я усыпил ее как в прошлый раз.

Весь мир Гарри обрушился в одночасье, как вспышка темной звезды. Это значит... это значит...

- Что это ты бросил заклятье Окаменения на ту сумасшедшую девчонку?

- Естественно, - Риддл вздохнул. - Я мог просто убить ее, но придумал кое-что лучше, - его голос внезапно стал резким, скрежещущим, что заставляло Гарри корчиться от боли внутри собственного разума. Тело же его все еще шагало вниз по лестницам и коридорам, прячась в укромных углах всякий раз, когда кто-то шел мимо.

- Я хочу сделать тебе больно, Гарри. И я добьюсь этого, проклиная твоих друзей одного за другим.

«Я не понимаю», - подумал Гарри. Пока еще он не мог выстоять против Риддла, еще нет. Но сейчас была возможность сберечь свои силы и попытаться выяснить, можно ли эту одержимость обернуть на пользу Коннору. – «Почему именно мне ты хочешь причинить боль, а не моему брату»?

Риддл рассмеялся, как спятивший дракон.

- Я знаю, кто ты, Гарри. Как думаешь, что позволяет мне прятаться в твоей голове? - на мгновение он остановился, а затем нетерпеливо добавил. - Твой шрам. Он проводник для меня. И здесь мне так спокойно, почти как дома.

«Я могу рассказать о тебе Снейпу, - сказал Гарри, поворачивая за угол на третьем этаже. – Он изгонит тебя».

- Нет, - весело возразил Риддл. - У него не получится. Он так и не нашел меня, когда исследовал твой разум, не так ли? И я не дам ему такого шанса. Тебя все время будут подозревать, Гарри. Или, может, ты сам во всем признаешься, или тебя поймают. Я еще не решил, что будет интереснее, - сказал Риддл.

«Тогда меня исключат, - прорычал Гарри. Они продолжали быстро идти по третьему этажу, и мальчик приготовился к тому, что увидит вход в Тайную Комнату. Возможно, там он сможет бросить все свои силы на борьбу с Риддлом и сумеет помешать открыть ее. – Много ли тебе тогда от меня будет пользы?»

Вспышка огненной боли в голове заставила Гарри замолчать. Он согнулся, ухватившись рукой за шрам на лбу, а затем снова пошел.

- Мне не нравится неповиновение, - спокойно произнес Риддл, но с опасной интонацией в голосе. - А ты бросаешь мне вызов, Гарри. Теперь, когда ты настолько мой? Сейчас мы проклянем еще одного твоего друга. Потом ты вернешься в школу и, если расскажешь обо всем брату, еще больше настроишь его против себя, даже если расскажешь правду. Под контролем Лорда Волдеморта? Кто тебя приютит тогда? И потом, я достаточно силен, чтобы ты вернул меня к жизни. Здорово звучит, верно, Гарри? Месяцы и месяцы ожидания, что вот-вот случится нечто неведомое, пока я буду собираться с силами?

Гарри не отвечал. Ведь Риддл снова мог посчитать это вызовом. Он крепился и, затаив дыхание, выискивал в своем разуме место, свободное от контроля черных щупалец магии. Он надеялся, что такое место существует. Настроившись, Гарри пытался найти, где же скрывается Том Риддл в его разуме, что Снейп не смог его обнаружить.

- Извини, но эту часть я не могу позволить тебе увидеть, - сказал Риддл и все цвета перед глазами мальчика слились и приобрели оттенок загара. В следующий миг Гарри моргнул и, открыв глаза, увидел, что стоит посреди большой лужи воды, снова, но на этот раз послание на стене гласило:

«Кто смеет ослушаться Наследника? Выйдите вперед и познайте отчаянье!»

На полу лежало окаменевшее тело Невилла Лонгботтома.

Гарри опустился на колени и схватился за раскалывавшуюся голову. Как много он пропустил, пока Риддл ослабил контроль и показал свою власть над ним.

- Ты останешься здесь, пока кто-то не придет, - пробормотал Риддл. - Надеюсь, это будет твой брат, но, боюсь, этого я не могу спланировать, - он вздохнул. - Хотя могу рассказать тебе, что собираюсь сделать с твоим братом, когда он окажется в моей власти... точнее, в твоей власти. Это будет уже очень скоро.

«Отъе***ь!» - проорал Гарри и принял боль, ставшую ему ответом. Это было лучше, чем вообще ничего не делать. И он все еще наблюдал за всем, запертым внутри собственного разума.

За углом раздались шаги. На краткий миг в ментальном видении Гарри Риддл все свое внимание обратил туда, затем он нахмурился и покачал головой.

- Это он, - пробормотал Риддл. - Я еще не готов встретиться с ним лицом к лицу.

Риддл погрузился в разум мальчика. Гарри наблюдал за тем, как тот исчезает, и чувствовал, как постепенно к нему возвращается контроль над собственным телом. В какой-то момент с яростным шипением Силарана вернулась к жизни. Со слезами на лице Гарри упал на пол.

Он услышал, как шаги за поворотом замерли, а потом снова направились к нему. Кто-то опустился рядом с ним на колени и повернул его голову. Гарри обнаружил, что смотрит в лицо Снейпу. Головная боль усилилась. Риддл пытался обезвредить его прежде, чем Гарри сможет рассказать, что знает.

Усилием воли Гарри сосредоточил взгляд на черных глазах Снейпа и выдавил слова прежде, чем позволить смеси боли и чувства вины погрузить себя во тьму.

- Том Риддл прячется в коробке.


Глава 14. Мрачная надежда

Позже Снейп подумал, что все могло быть совсем иначе, если бы Драко не поймал его прежде, чем он препроводил Гарри в свой кабинет.

- Профессор Снейп.

Зельевар обернулся, потому что тон голоса Драко был не таким, как он ожидал. Он мог бы проигнорировать истеричное нытье ребенка или безобидный вопрос о домашнем задании по зельям, потому что всё это было менее важным, чем поиск способа исцелить Гарри и помочь ему обрести контроль над Томом Риддлом.

Но Драко говорил холодно-вежливым тоном чистокровного мага, и этот тон Снейп очень рано в жизни научился не игнорировать. Когда он обернулся, то изумленно моргнул. Впервые он увидел черты Люциуса в Драко – того Люциуса, который однажды ночью помог новичку Снейпу, ставшему Пожирателем Смерти, и объяснил ему истоки происхождения могущества и славы.

Снейп поймал себя на желании склонить голову. Что, естественно, только еще больше рассердило его. Он уже не юнец, и, конечно же, не идиот.

- Драко, - произнес Снейп лично им изобретенным ледяным тоном. Он никогда не смог бы сымитировать самого Люциуса Малфоя, но он создал свой особый холодный стиль, способный ранить людей, обратившихся к нему с глупой просьбой. - Как видишь, я очень занят...

Тут Драко заметил Гарри. И ледяная маска на его лице стала еще тверже, что для Снейпа было совершенно непонятно. Он думал, что мальчики сблизились в основном из-за искусных темпераментных истерик Драко, к которым тот неоднократно прибегал ранее, когда Гарри его игнорировал.

- Он снова пережил нападение, верно? - спросил Драко. - В его голове Темный Лорд.

Снейп сузил глаза: «Неужели этот идиот сообщает правду каждому, кто встретится на его пути?»

- Это не Ваше дело, Драко, - ответил он. - Немедленно вернитесь в гостиную Слизерина. Любому, кто будет спрашивать, Вы можете сказать, что я занят до конца дня, - профессор попытался проскользнуть мимо Драко. Гарри становился все тяжелее у него на руках, и локуста шипела не переставая. Снейп не хотел, чтобы она снова обвилась вокруг его шеи, и подозревал, что это может случиться, если вдруг змея решит, что он не делает все возможное, чтобы помочь Гарри.

- Это – более чем мое дело, - ответил Драко. - И несите его в Ваши личные комнаты, а не в кабинет. Я иду с Вами.

- Вы смеете мне указывать? - развернулся Снейп. Гарри был в опасности, но профессор не мог оставить подобное неуважение безнаказанным. - Я не стану колебаться, назначая Вам отработку.

- Я должен связаться через камин с моим отцом, - ответил Драко, сохраняя бесстрастное лицо. - Это он дал книгу, с помощью которой Темный Лорд обрел над Гарри контроль. А Гарри никому не рассказал об этом. Он защищал его, - какое-то сильное чувство скрывалось за ровным тоном, но Снейп пока не мог сказать, какое именно. - У моего отца долг Чести перед Гарри. И он заплатит его прямо сейчас.

Снейп прищурился еще сильнее, игнорируя шок от услышанной новости. Он разберется с этим позднее.

- Вы действительно думаете, что Ваш отец окажет хоть какую-то помощь, чтобы убрать Темного Лорда из головы мальчика?

- Для этого – нет, - сказал Драко. - Но чтобы избежать далеко идущих последствий... - он безмолвно постоял, пока Снейп внимательно смотрел на него, а потом добавил с жестокостью, которая сделала его похожим на Пожирателя Смерти больше, чем когда бы то ни было. - Ради этого – да. И я хочу, чтобы он увидел, что он сделал.

Снейп решил, что не может тратить время на споры. Гарри зашевелился, как перед пробуждением. Если он проснется, чувство вины и отвращение к самому себе возрастут, окружая его, как щиты. А Снейп хотел заглянуть в его разум, пока мальчик спал, чтобы рассмотреть ближе, где скрывается Том Риддл.

- Очень хорошо, - сказал он и направился вниз по коридору к своему кабинету. Профессор прошептал пароль у стены, и она скользнула в сторону, открывая проход.

Драко последовал за ним в комнату и сразу же направился к камину. Снейп решил, что не будет наблюдать за этим. Драко будет противостоять Люциусу и проиграет. А зельевара сейчас, прежде всего, волновал Гарри.

Он положил мальчика на низкий диван и остановился рядом, чтобы понаблюдать за его дыханием. Шрам Гарри выделялся на лбу больше обычного, покрытый тонкой пленкой крови. Снейп зашипел сквозь зубы: «Шрам от проклятья. Конечно же. Должно быть, именно он стал связующим звеном между Гарри и Темным Лордом. Не думаю, что смог бы убрать его, но, по крайней мере, я могу облегчить боль».

Снейп протянул руку и положил ее Гарри на макушку. При необходимости он мог применять Легилименцию без зрительного контакта. Потом он будет день-другой мучиться от головной боли, но это того стоило. И не было такой цены, которую он не заплатил бы, чтобы навсегда освободиться от Тома Риддла. Снейп подозревал, что если Темный Лорд разделял с мальчиком его воспоминания, то он узнал о его предательстве. Теперь и сам Снейп в опасности.

- Legilimens! - шепнул зельевар.

Он погрузился в разум мальчика слишком легко и быстро. Снейп огляделся и отшатнулся. Это была инстинктивная реакция от шока, страха и отвращения. Мгновение спустя, он задумался, какую же невыносимую боль сейчас испытывает Гарри. Снейп понял, что стиснул зубы, только когда заныли челюстные мышцы. Усилием воли он отстранился от физических ощущений. Он должен целиком и полностью сосредоточиться на своей задаче.

Медленно Снейп двинулся вперед. Повсюду вокруг под напором зловонного ветра трепетали обрывки мысленной сети. Локуста была вплетена в каждую ячейку разума Гарри опрометчиво яркой нитью, которая проникла еще глубже с тех пор, как Снейп последний раз наблюдал это. В самом средоточии рассудка Гарри на том же самом месте стоял краеугольный камень защиты его брата, но на этот раз он был оплетен сетью еще сильнее. Снейпу показалось, что это выглядело так, будто какие-то мысли изо всех сил пытались вырваться, однако их сдерживало обучение Гарри.

И там была коробка.

При виде её Снейп вздрогнул. Замки, удерживающие крышку, выглядели более массивными. И на них были следы прикосновения Темной магии, не принадлежащей Гарри. Здесь был Том Риддл. Он и в самом деле скрывался в коробке. Снейп собрался с духом, он должен ее открыть.

«Не делай этого».

Голос был холодным, шел отовсюду и кусал его кожу, как солнечный свет. Снейп обернулся. Золотая нить приблизилась к нему. Впервые за все время, он ощутил, как его омыл голос локусты.

«Если ты откроешь коробку, то убьешь мальчика. Том Риддл ждет. Пока еще он не готов сразиться с тобой, но если ты откроешь коробку, у него не останется иного выхода. В лучшем случае, это разорвет разум Гарри на части. В худшем, Риддл полностью возьмет под контроль магию Гарри и завладеет его телом».

Снейп обдумал это, вернее попытался, потому что от одной мысли об этом ему хотелось кричать. Он покачал головой.

- Но если мы оставим коробку нетронутой, Том Риддл сможет и дальше прятаться в ней и станет еще сильнее.

«Знаю, - локуста устроилась перед коробкой, склонив голову, - «но выбора нет. По крайней мере, Гарри жив, а пока он жив, то может бороться», - в голосе змеи послышался оттенок усмешки. – Пока у него есть я, он будет бороться, - ее голова снова качнулась в сторону профессора. – Но если ты сломаешь коробку, ты сломаешь защиту мальчика. Ты выпустишь Тома Риддла. Выпустишь эмоции, которые Гарри так долго скрывал. Ты выпустишь тьму».

Снейпу не понравилось, как она произнесла последнее слово.

- Ты имеешь в виду не Темную магию.

«Я говорю о том, что негативные эмоции Гарри слились с его магией, и выпустить их в одно мгновение, значит отдать все под контроль Риддлу, - нетерпеливо сказала локуста. – Подумай об этом хорошенько, Снейп».

Снейп медленно судорожно выдохнул.

- Но тогда что ты предлагаешь сделать?

«Спросить Гарри. Это его разум. И он почти проснулся, так что захочет поговорить с тобой в любом случае, - локуста опустила голову и обвилась вокруг коробки, как второй замок. – Больше я не позволю Гарри прятать сюда эмоции».

Сеть вокруг Снейпа внезапно спружинила и вытолкнула его наружу. Он упал на колени и открыл глаза. Задыхаясь, Гарри пристально смотрел на него. Потом он отвернулся, на лице появилось сосредоточенное выражение, а затем мальчик тихо заплакал.

Снейп не понял, что Гарри сказал после этого, потому что это был парселтанг, но очевидно, что локуста не позволила мальчику спрятать его эмоции. Следующей тактикой Гарри было спрятаться. Он сгорбился на диване, втянув голову в плечи и сцепив перед собой руки. Снейп мог услышать, как учащается его дыхание, перемежаясь стонами отчаяния и боли.

- Что это с мальчиком?

Снейп резко обернулся. Люциус только что вышел из камина, отряхнул с мантии пыль и сажу и огляделся, чуть искривив губы, как будто презирая кабинет Снейпа из принципа. Затем его взгляд снова вернулся к Гарри, и Малфой слегка улыбнулся.

- Ничего особенного, не считая того, что у него в голове Темный Лорд.

Сохраняя на лице абсолютно ледяную маску, Драко выступил вперед, чтобы противостоять своему отцу. Люциус сначала пренебрежительно посмотрел на сына, а затем вгляделся в него более пристально. Снейп не разглядел на лице у Люциуса ни изумления, ни любопытства, но Малфой нахмурился, как человек, где-то оставивший свою волшебную палочку, но не желающий использовать чары призыва, чтобы найти ее.

- О чем ты говоришь, Драко? - спросил Люциус. - Ты добивался разговора о долге Чести, но я не понимаю, какой долг может быть у меня перед ребенком, который даже не может себя контролировать.

Словно в ответ, Гарри снова застонал. Снейп обернулся к нему и увидел, что по лицу мальчика текут слезы, смешиваясь с кровью из его шрама. Мгновение поколебавшись, Снейп раздраженно вздохнул – из-за себя, из-за Гарри и ситуации в целом – шагнул вперед и осторожно обнял мальчика. Локуста, без движения лежавшая у мальчика на левом плече, потерлась о профессора, но не укусила. Снейп, благодарный ей за это больше, чем следовало, расслабился и устроил Гарри поудобнее на своей груди.

- Тише, Гарри, - мягко произнес он. - Все хорошо. Мы будем с ним бороться.

Гарри напрягся и попытался вырваться. Снейп прижал его сильнее. Если локуста не реагирует, подумал он, значит, Гарри не собирается ранить себя или как-то иначе причинить себе вред.

- Не двигайся, - шептал он с заботой, или чем-то очень похожим на нее, в голосе. - Ты должен быть сильным.

Гарри, казалось, застыл, и Снейп понятия не имел, подействовали это его уговоры, или локуста сказала что-то мальчику в его мыслях, или из-за чего-то еще. Гарри все еще тяжело дышал, и его сердце билось у груди профессора быстро, как у маленькой птички. Снейп нежно убрал со лба мальчика волосы и с облегчением увидел, что шрам перестал кровоточить. Гарри крепко зажмурился. Судя по всему, он хотел бы никогда не открывать глаза.

- Долг Чести в том, отец, что ты дал Гарри книгу, а он никому не рассказал об этом.

Снейп поднял взгляд. Драко встал между Снейпом и отцом, точнее, между Гарри и своим отцом. В его руке была волшебная палочка. Снейп прищурился. Он понял не все из того, что здесь происходило, но если это то, о чем он думает...

- Не вижу причины, по которой я должен нести ответственность за глупую ребяческую гордость, - сказал Люциус. Сейчас его серые глаза не выражали ничего, кроме скуки. Исчез даже хмурый взгляд, который Снейп заметил в начале. - Он мог бы рассказать своим защитникам, что я дал ему книгу или, точнее, что я подбросил книгу в котел младшей девчонки Уизли, а он решил забрать ее оттуда. Я пережил бы любую бурю негодования. Мне не страшен гнев Поттеров.

- Но Гарри выбрал иное, - сказал Драко. - Дамблдору стало известно, что Темный Лорд овладел его разумом, но Гарри сумел скрыть от директора твой поступок. Ты, правда, думаешь, что смог бы выстоять против Дамблдора, отец?

Люциус тихо зашипел:

- Драко, - сказал он, передвигаясь так, что его взгляд сосредоточился только на сыне, - я не потерплю непочтительности.

Драко упрямо посмотрел в ответ. Снейп никогда еще не видел его таким неподвижным, в застывшей позе с распахнутыми глазами. Голос мальчика не дрогнул даже на секунду:

- Это не есть непочтительность, отец. Это – чистая правда. Гарри Поттер изо всех сил старался обеспечить семье Малфоев свою защиту и покровительство...

- Покровительство? - в шоке повторил Люциус и сжал челюсти. Румянец окрасил его щеки. Снейп смутно помнил, что потеря самообладания говорит о пропущенном шаге в чистокровном танце. Как будто в подтверждение этой мысли, Драко улыбнулся столь же бледно, каким было лицо его отца, и столь же холодно, как далекая луна.

-Да, покровительство, - сказал Драко, смакуя каждое слово. - Он защищал тебя от Дамблдора, отец. Защищал меня – сначала от Рона Уизли, а потом от собственного брата. Мальчик-Который-Выжил велел отойти Гарри в сторону, отец, но он не послушался. Он изо всех сил старался помешать мне узнать, что именно ты был тем, кто дал Гарри эту книгу. И знаешь почему? - Драко достаточно высоко поднял голову, чтобы Снейп смог увидеть биение пульса у него на шее. Этот ритм был медленным и безмятежным и, определенно, был контрастом тому пульсу, который он слышал у своей груди.

Словно загипнотизированный Люциус кивнул.

- Потому что Гарри не хотел ставить меня перед выбором – семья или друг, - ответил Драко, чеканя каждое слово. - Он хотел, чтобы я продолжал верить, что ты уважаемый маг. Что ты никогда не дал бы столь темный артефакт в руки того, кто никогда не причинял тебе никакого вреда, в руки того, кто является к тому же моим другом. Гарри заботился о моем благополучии, о моей безопасности, о моем роде, - он сделал паузу. - Он оказался лучшим защитником нашей чести, чем ты, отец.

После этих слов наступило долгое молчание. Снейп понял, что не может все время смотреть только на Малфоев. Вместо этого он обратил внимание на Гарри, поглаживая мальчика по волосам и бормоча утешительные слова. Он не позволял себе вслушиваться в то, что говорил. Иначе он не смог бы с этим жить.

С трудом Гарри приходил в себя. Затем он заговорил голосом столь хриплым от слез и гнева, что Снейп был удивлен, что мальчик вообще на это способен.

- Мистер Малфой.

Эти слова заставили Люциуса посмотреть на Гарри.

- Я никогда не хотел, чтобы Вы узнали об этом. Мне очень жаль. Я не хочу, чтобы Малфои были передо мной в долгу, и Вы не обязаны отвечать на претензии, высказанные Драко, - Гарри отклонился от шеи Снейпа, чтобы впиться взглядом в Драко. - Прошу тебя, оставь это, Драко. Я бы предпочел, чтобы ты выбрал свою семью.

Драко покачал головой.

- Я уже сделал свой выбор, Гарри. Ты сказал своё слово. Ты всеми силами оберегал меня и честь моей семьи. Теперь я делаю то, что хочу делать, - очень медленно он обернулся, пока не оказался лицом к отцу. - И я хочу, чтобы Малфои вспомнили, что такое честь.

Снейп увидел, что выстрел попал в цель. У Люциуса побледнели даже губы, потом на щеках вспыхнули красные пятна, и он склонил голову в сторону Гарри.

- Мистер Поттер, я сожалею о любом неудобстве, которое Вам, возможно, причинила эта книга, - произнес Малфой. - Клянусь именем Малфоев, что я не знал, что именно это было. Мне было поручено забрать книгу из тайника и убедиться, что она попадет в Хогвартс. И то, что я позволил Вам взять ее, говорит о моей беспечности, неподходящей Малфою, тем более что тот, кто оказался в подчинении у артефакта, был другом моего сына, который всегда относился к Вам благосклонно. Я прошу у Вас прощения.
Гарри кивнул.

- Мне ничего не нужно от Вас, мистер Малфой.

- Нет, нужно, - прервал его Драко. - Гарри, когда они найдут кого-то еще под проклятьем окаменения, что произошло, должно быть, когда ты был одержим, они попытаются исключить тебя. Мой отец один из попечителей школы. Он сможет воспрепятствовать этому, - Драко поднял взгляд на отца. - Или же переубедить их.

Снейп задержал дыхание. Он боялся, что Драко зашел слишком далеко. Но, после долгой паузы, Люциус улыбнулся, и, опустившись на колени, обнял сына.

- Если я должен быть превзойден кем-то в танце, - тихо сказал он, - я бы предпочел, чтобы это был мой сын. Отлично сработано, Драко.

- Благодарю, отец, - сказал Драко и обнял его в ответ.

Снейп покачал головой. Несмотря на то, что какое-то время, будучи Пожирателем Смерти, он поддерживал идеалы чистокровных семей, ему все еще было трудно их понять.

- Я ухожу, чтобы оплатить мой Долг Чести, - сказал Люциус и еще раз поклонился Гарри. - Мистер Поттер, с нетерпением жду нашей следующей встречи при менее... экстремальных обстоятельствах.

Снейп искоса посмотрел на Гарри, уверенный, что на лице мальчика будет выражение ужаса. Но на самом деле у Гарри на лице играла слабая улыбка.

- Благодарю Вас, мистер Малфой, - ответил он. - Вы знаете, что я не виню Вас за дневник. О Вашей преданности мне стало известно, когда я подружился с Вашим сыном.

«И, наверное, он и правда не обвиняет Люциуса», - подумал Снейп.

Он снова покачал головой. Бывают моменты, когда Гарри поступает как чистокровный маг, даже в большей степени, чем Драко.

«Хотя сегодня, - размышлял он, пока его пристальный взгляд переходил от одного мальчика к другому, - я уверен, они не уступают друг другу».

Люциус медленно кивнул, прищурился, и в его глазах вновь появилась сдержанность.

- Драко рассказывал мне, что Вы змееуст, - резко произнес он. - Это правда?

Сосредоточившись, Гарри закрыл глаза, а потом зашипел. Мгновение спустя, его джемпер шевельнулся, и из-под него показалась голова локусты, шипящей мальчику в ответ.

Глаза у Люциуса сузились еще сильнее. Снейп видел, что Малфой оценил змею и, профессору показалось, что на этот раз он понимает своего старого друга и старого врага. Люциус стал слизеринцем задолго до того, как стал Пожирателем Смерти. Он уважает дар змееуста, поскольку находит его захватывающим...

«Это его притягивает? - Снейп обдумывал это, пока наблюдал за тем, как глаза Люциуса следят за быстрыми движениями языка локусты. – Вполне возможно».

Люциус снова кивнул.

- Надеюсь, я увижу в будущем Ваши достижения, мистер Поттер, - сказал он, а затем стремительно шагнул в камин.

Снейп видел, как вокруг него вспыхнул зеленый огонь. Драко наблюдал, как уходит отец, расправив плечи и высоко подняв голову. Потом он обернулся, подошел и попытался высвободить Гарри из рук Снейпа. Профессор с удовольствием позволил мальчику пересесть. Он готов был помогать Гарри ради их общей пользы, ради школы и будущей войны, но он не создан для того, чтобы утешать маленьких мальчиков с Томом Риддлом в голове. Драко, укачивающий Гарри в объятиях и не двигавшийся до тех пор, пока тот окончательно не сдался и не обнял его в ответ, подходил для этого гораздо лучше.

Драко встретился глазами со Снейпом над головой Гарри.

- Что нам теперь делать? - спросил он. Одна из его рук покоилась у Гарри на шее, запутавшись пальцами в его волосах. Нехотя Снейп подумал о том, догадывается ли Драко, насколько собственническим выглядит этот жест.

- Мы должны найти способ одолеть Тома Риддла, - прокашлявшись, ответил Снейп. - Он прячется в мыслях Гарри, в той коробке, которую он использовал, чтобы сдерживать сильные эмоции, - на мгновение профессор задумался, разумно ли говорить об этом Драко, но за последние несколько минут мальчики разделили достаточно многое из того, что он всегда будет вспоминать как нечто странное. И Драко ничем не сможет помочь, если не будет обладать определенной информацией. - Мы не можем открыть коробку, не выпустив при этом Риддла, который будет вынужден сразиться с нами. И если мы это сделаем, змея заверила меня, что это разрушит рассудок Гарри.

- Тогда это исключается, - сказал Драко тоном, выдававшим, насколько он был обеспокоен отсутствием выбора. - Так что еще мы можем сделать?

Снейп откинулся назад и сложил пальцы вместе.

- Я обучал Гарри Окклюменции, - сказал он. - Мы могли бы попытаться создать щиты в его разуме, чтобы удержать Риддла. Но боюсь, что надолго это не сработает. Мы не можем разрушить коробку, опасаясь последствий, и не можем постепенно извлечь оттуда воспоминания, как я хотел поступить прежде. Боюсь, Риддл попытается предотвратить это, - он вспомнил, что рассказала ему змея и вздрогнул: «Я не могу сражаться с Темным Лордом, юным или нет, в голове у Гарри, где он имеет частичный или полный доступ к его магии».

- Тогда это тоже не подходит, - неустрашимо сказал Драко. - Что еще остается?

- Стать достаточно сильным, чтобы сразиться с ним.

Гарри поднял голову и, наконец, начал освобождаться из объятий Драко. Малфой поколебался, а потом расцепил руки. Гарри развернулся и сжал перед собой ладони в кулаки. На его лице были разводы от крови из шрама. Глаза полны глубокого и целенаправленного гнева, и Снейп знал, что такую ярость Гарри обычно предпочитал запирать в коробку. Он глубоко вздохнул. Гарри его пугал, но не так сильно, как Риддл. И если он может лицезреть одного, не падая при этом в обморок, то вполне может встретиться лицом к лицу и с другим.

- Я знаю, что нужно сделать, - сказал Гарри Снейпу, - но я не знаю, как. Вы же научите меня?

Снейп поднял голову.

- Да. Я не хочу увидеть, как Волдеморт вернется, - он услышал, как Драко тихо ахнул, и подумал, что же было тому причиной: то, что он открыто высказал, на чьей он стороне или то, что он произнес имя Темного Лорда. Его это не волновало. В данный момент он не видел ничего вокруг, кроме глаз Гарри, ярости в них, и потребности ответить на эту ярость.

Профессор вспомнил об одаренности Гарри в зельях, квиддиче и заклинаниях защиты. Всем этим мальчик умело пользовался, но хотя задатки ему позволяли, он не слишком углублялся в каждую отрасль, поскольку все его внимание всегда было в другом месте – сосредоточено на его близнеце. То же самое произошло и с Окклюменцией: все, что Гарри было известно, это то, что уроки эти важны, и мальчик подсознательно сопротивлялся на занятиях. Снейп считал, что это происходило от того, что Гарри не мог сразу же применить полученные знания для защиты брата.

Теперь же Гарри знал, что должен либо победить Тома Риддла, либо умереть, либо стать врагом своего брата.

Снейп ощутил, как тяжелая мрачная надежда зародилась и стала сжимать его сердце.

- Тогда я знаю, как мы это сделаем, - сказал Гарри - Прежде всего, профессор, не могли бы Вы окружить коробку щитом так, чтобы Риддл не знал, что мы делаем? - его глаза застыли, сосредоточившись в одной точке. - Я не хочу, чтобы ему стало известно, что мы делаем.

- Я могу попробовать, - осторожно сказал Снейп. - Я сильнее в Окклюменции, чем в Легилименции, иначе я бы не выжил. Но Вы понимаете, что он может слышать нас прямо сейчас и узнать о наших планах?

- Сделайте это, - сказал Гарри.

- Вы настолько мне доверяете? - Снейп должен был спросить об этом, потому что не был в этом уверен.

- Я Вам совершенно не доверяю, - откровенно ответил Гарри. - Но я знаю, что это необходимо сделать. Ради Коннора. Он - единственная причина, по которой я соглашусь сделать нечто подобное, и единственная причина, почему я не хочу идти просить о помощи Дамблдора. Дамблдор поместил бы меня в Святого Мунго или куда-то еще для моей же безопасности, - Гарри покачал головой. - Моя безопасность не так важна, как безопасность Коннора.

Снейп заметил, что Драко что-то сказал, прежде чем взять себя в руки. Профессор изогнул бровь. «Гарри уже проявил преданность выходцу из Слизерина, по крайней мере, одному человеку помимо своего брата. Интересно, заметил ли он это?»

Но сейчас важно было сделать то, о чем Гарри просил его, поэтому Снейп посмотрел мальчику в глаза и произнес: "Legilimens".

В тот же миг он очутился между грязных трепещущих сетей, но на этот раз рядом с ним был Гарри, указывающий ему путь и убирающий преграды, естественно возникающие на пути Снейпа. Легилимент наблюдал за ним, пока не приблизился к коробке и не приготовился сотворить щиты. Казалось, Гарри, наконец, признал, что искусство Окклюменции состоит в движении, а не в неподвижности. Сеть почти танцевала от веяния силы Гарри, и этот же ветер возник у Снейпа за спиной и подтолкнул его сократить последнее расстояние до коробки.

«Мальчик будет силен, как прирожденным окклюмент, если приложит к этому достаточно усилий, - подумал Снейп, возлагая руки на коробку. - И это станет возможным, если он будет думать, что это спасет его брата».

Снейпу пришлось признать, что в отношениях с Гарри он совершил много ошибок, но ни одна из них не была столь роковой, как та, когда он попытался убедить Гарри отказаться от его верности Коннору. Это не сработало. Снейп запомнил это на будущее.

Он принялся за щит.

Снейп был Пожирателем Смерти, потом шпионом, и в результате мог сказать, что знает Волдеморта лучше, чем кто-либо из живых. То же можно было бы сказать о Дамблдоре, но тот по большей части был слишком близок к Свету. Его сила была равна Темной магии Волдеморта, но Дамблдор решил не исследовать собственные возможности в этом направлении.

Снейп же в свое время упивался всеми доступными темными заклятьями, которые ему позволял исследовать его Лорд, и изобрел несколько зелий, которые привели Волдеморта в восхищение, поскольку все они имели целью причинение боли.

Он знал, из чего должен сотворить щиты.

Он соткал воспоминание о Гарри, плачущем на диване с лицом, залитым кровью. Добавил агонию, которую видел на лице мальчика перед тем, как Волдеморт лишил его сознания, и Гарри прошептал, что Риддл прячется в коробке. Он припомнил осознание беспомощности, которое мальчик ощутил, когда понял, что его локуста не позволит ему больше отрицать свои эмоции, как он привык делать.

Тогда змея, все еще обвивавшая коробку, зашипела. Снейп едва не замер в нерешительности. Но змея замолчала и стала наблюдать, как воспоминания, вращаясь друг вокруг друга, собираются вместе.

Теперь настал самый трудный момент. Снейп работал быстро, но аккуратно, не позволяя себе сомневаться, и его магия откликнулась в тот же миг, и родилось решение. Он потянул нити воспоминаний и сплел их с мысленной сетью разума Гарри. А чтобы не вызвать у Риддла подозрения, когда он будет видеть одни и те же воспоминания, Снейп сплел слегка видоизмененные образы страданий и боли Гарри, вид которых должен будет сдержать и удовлетворить садизм Волдеморта. Он расположил нити воспоминаний друг за другом так, чтобы они появлялись в поле зрения постепенно, чтобы у Риддла создалось впечатление, что время идет, а Гарри по-прежнему страдает от боли и ужаса после подчинения.

В заключение Снейп соткал облако тумана, как щит вокруг созданных образов, что-то вроде последней предосторожности. Если Риддл все же внезапно вырвется из ограничений разума Гарри и сдерживающей силы змеи, туман собьет его с толку и позволит выиграть несколько минут, сработав как предупреждение.

Снейп установил нити на место и с минуту полюбовался своей отличной работой, а затем активировал щит.

Образы страдающего от боли Гарри начали двигаться вокруг коробки. В изнеможении Снейп закрыл глаза и позволил себе покинуть разум мальчика.

Должно быть, он устал сильнее, чем думал, потому что на несколько минут потерял сознание. Когда он очнулся, мальчики тихо спорили.

- … невозможно быть в порядке, когда так выглядишь, - говорил Драко.

- В порядке? - в голосе Гарри слышались нотки, которых прежде Снейп у него не слышал. Это почти походило на юмор. - Конечно же, со мной не все в порядке. Но я могу не обращать на это внимания, Драко. Я должен. Я обязан сосредоточиться на Конноре: его защите, безопасности и поддержке. Когда… когда я смогу преодолеть этот кризис, я обещаю тебе, что со мной все будет отлично. Когда избавлюсь от Риддла в моей голове, - он наполовину хмыкнул или всхлипнул. - Так или иначе, у меня больше нет коробки, чтобы скрывать эмоции.

- Этого недостаточно, - требовательно ответил Драко, и, открыв глаза, Снейп увидел, что Малфой повернулся к нему. - Профессор Снейп, - сказал он. - Нет ли способа соединить меня с разумом Гарри? Вы можете разрешить мне наблюдать за коробкой Гарри? Могу я помочь хоть чем-нибудь? - наконец-то за последний час Снейп услышал знакомое детское звучание голоса Драко.

- Поскольку Вы не являетесь окклюментом, потребуется глубокое доверие... - начал Снейп.

- Я доверяю Драко, - прервал его Гарри.

Снейп совершенно растерялся, потому что это заявление давало ему надежду. Он сел и искоса посмотрел на Гарри. Тот смотрел на него в ответ. Его эмоции ясно читались в его глазах: страх и смирение смешались с той же непреклонной яростью и подкреплялись решимостью, и в этот миг Снейп представил возможное будущее.

Это был только проблеск вероятных возможностей, и зельевар убеждал себя не доверять этому. Вероятно, Гарри еще не раз попытается прибегнуть к коробке в силу привычки. Риддл силен, и все они еще вполне могут проиграть. А если даже и выиграют эту битву, перед ними возникнут сотни других проблем, с которыми им придется бороться.

Но в своем видении Снейп видел нечто более грандиозное и величественное, чем даже мир без Волдеморта или даже более значимое, чем восстановление репутации факультета Слизерин. Он видел, что магический мир изменяется и преобразуется в нечто лучшее.
Видел могущественного мага, в кои-то веки способного направить всю свою силу и волю на решение жизненно важных вопросов. Того, кто не сломается и не изменит своим идеалам, скатившись в жестокий террор, скрываясь под маской загадочности и разглагольствуя о жертвах.

Это давало надежду и взывало к таким чувствам в сердце Снейпа, о существовании которых он давно позабыл.

«Я начинаю походить на болтливого идиота», - подумал про себя Снейп, а затем коротко заметил:

- Да, я могу связать разум мистера Малфоя с вашим, Гарри, и моим собственным. Тогда у коробки будет три стража, считая и Вашу змею…

- Четыре, - быстро поправил Гарри. - Знаю, что это будет непросто, но я готов.

Снейп отвернулся. Он оказался бы в неловкой ситуации, если бы продолжал смотреть на Гарри.

- Четыре, - согласился он хрипло, и мальчики наверняка подумали, что это из-за сарказма, верно? Профессор поднялся на ноги. - Нужно приготовить зелье, создающее ментальную связь. Поэтому я предлагаю вам обоим сейчас отдохнуть. Оставайтесь здесь. Полагаю, мы не станем сообщать об этом директору?

- Нет, не будем, - согласился Гарри. - Он никогда не позволил бы нам сделать это. И, профессор Снейп?

Зельевар обернулся и посмотрел на него. Зеленые глаза Гарри смотрели ему прямо в душу.

- Спасибо, - сказал Гарри.

«Да,- подумал Снейп, - все было бы совершенно иначе, если бы я унес Гарри в свой кабинет, и Драко не остановил меня».

Но он был склонен полагать, старательно пытаясь не испытывать надежды, что они и так отлично справились.

Глава 15. Возмещая потери

Гарри еще раз произнес про себя, что он готов, когда в дверь кабинета Снейпа постучали. Хотя это было не совсем так. Он почувствовал, как шевельнулась, соглашаясь с ним, Силарана, там, где она обвивалась вокруг коробки. Как будто на расстоянии ощущалось присутствие Драко и Снейпа, в то время как взгляды каждого из них сосредоточились на двери. Гарри был несколько удивлен, что эмоции Снейпа и Драко не сильно отличались. Драко был довольно сильно раздражен, и хотя Снейп испытывал то же самое, Гарри был уверен, что источник раздражения у каждого свой.

Он сделал глубокий вдох: в горле все еще першило от выпитого зелья, связавшего его с Драко; а затем подошел к двери и открыл ее.

За ней оказалась профессор МакГонагалл, чей взгляд был устремлен выше головы Гарри, а рот приоткрыт, будто она собиралась что-то сказать. Затем она опустила глаза, и чистое изумление вспыхнуло на ее лице прежде, чем оно утратило всякое выражение. Гарри смотрел на нее и ждал.

На миг мальчик испытал сожаление. МакГонагалл была добра к нему в то время, когда весь ее факультет считал его злом. Теперь это изменится. Ведь прокляли одного из её гриффиндорцев.

Однако МакГонагалл ни слова не сказала о том, что Гарри – это воплощение зла. Она лишь произнесла:

- Мистер Поттер, Вы избавили меня от ненужных поисков. Я собиралась спросить Северуса, не видел ли он Вас, - ее взгляд метнулся к Снейпу столь быстро, что Гарри не успел понять его значения. - Директор желает немедленно Вас видеть.

Гарри кивнул.

- Я так и думал, профессор МакГонагалл, - он нахмурился, когда услышал свой голос. Неужели это впрямь прозвучало так хрипло, будто Гарри и в самом деле боится того, что его ждет у директора?

[i]«Ты не должен этого бояться[/i], - послышался у него в голове, как бы слева, голос Драко. – [i]Мой отец обо всем позаботится»[/i], - железная уверенность в его голосе заставила Гарри улыбнуться.

Профессор МакГонагалл бросила на него странный взгляд, когда они вместе вышли в коридор, оставляя Драко и Снейпа в кабинете. Гарри предположил, что причиной тому была необычная смена эмоций на его лице.

[i]«Неужели ее удивляет, что я способен испытывать эмоции?»[/i]

Он погасил раздражение. Для этого пришлось приложить больше усилий, чем когда Гарри использовал для этого коробку. И раздражение словно слегка притаилось до того момента, когда кто-то резко заговорит с мальчиком, чтобы снова вырваться наружу.

[i]«Неужели другие люди все время так себя чувствуют?»[/i] - от этой мысли его едва не затошнило, и в течение долгого времени он не слышал вопроса профессора МакГонагалл.

- … должна спросить, были ли Вы у профессора Снейпа в течение последнего часа, Гарри, - говорила она.

Гарри прочистил горло и сосредоточился на лице профессора. Его переживания все еще были насыщены сильными эмоциями, включая негодование. Он снова приказал себе успокоиться. Даже, несмотря на обиду за то, что директор не сдержал своего обещания защитить его, он не должен воспринимать все так болезненно, когда ему предстоит встреча лицом к лицу с Дамблдором.

- Да, мэм, я был у него.

Профессор МакГонагалл оглянулась. Гарри заметил, что они были в коридоре, ведущем к кабинету директора, и кроме них там никого нет. Профессор вздохнула и опустилась перед ним на колени. Гарри напрягся, приготовившись бежать, если она решит проклясть его за то, что он натворил.

- Мистер Поттер, - мягко произнесла она. - Профессор Снейп что-то сделал с Вами? Вы выглядите… странно. Бледны и не похожи на самого себя.

Гарри покачал головой:

- Нет, мэм.

[i]«Ничего серьезного, не считая возведения болезненных щитов вокруг коробки в моем разуме, создания зелья для ментальной связи моего рассудка с еще одной личностью и сооружения небольшой лазейки для возможности собственного проникновения, чтобы поддерживать щиты».
[/i]
Гарри подавил смешок, который грозился перерасти в истерический смех, если бы он позволил ему выскочить, и замер. Ему в голову пришла неожиданная мысль. Гарри не мог вспомнить, когда в последний раз смеялся.

Профессор МакГонагалл пристально смотрела на него долгое время, а затем обеспокоенно кивнула:

- Раз Вы так говорите, мистер Поттер, - произнесла она, поднимаясь, - думаю, я могу Вам верить.

Гарри вздрогнул. Из всех людей именно ей хотелось рассказать правду. Она была добра к нему. И была умна не только в том, что касалось теории трансфигурации. Она могла бы помочь ему.

Но ее помощь почти наверняка состояла бы в том, чтобы убедить Гарри довериться Дамблдору и согласиться на проникновение в его разум, чего мальчик не мог позволить. Гарри доверился Силаране и Драко. Он совершенно не доверял Снейпу, но понимал, что присутствие в его разуме этого мужчины необходимо для поддержания щитов. Директору же Гарри не доверял настолько, что на повестке дня даже не стояло, как сохранить произошедшее в тайне и безопасности, пока Риддл не будет изгнан из его рассудка. Дамблдор слишком непредсказуем, и Гарри до сих пор не решил, какую цель тот преследует.

Он был так увлечен этой мыслью, что не заметил, как они добрались до статуи, охраняющей вход в кабинет, пока профессор МакГонагалл не произнесла резким голосом:

- Мистер Поттер.

Гарри поднял взгляд. Из-за горгульи появился Коннор с покрасневшим лицом, на котором на краткий миг проступило изумление, прежде чем сменилось растерянностью. Он уставился на брата.

Гарри подумал о том, что раньше он бы спокойно встретился взглядом со своим близнецом или умолял Коннора вернуть ему свое доверие, а сейчас все его мысли были переполнены гневом, граничащим с желанием кричать и швырять вещи.

[i]«Как ты можешь настолько мне не доверять? Я – твой брат. Ты клялся, что будешь верить в меня, когда я был распределен в Слизерин и признался, что я змееуст. Но ты отвернулся от меня, как только отец моего друга сделал что-то плохое, и я не позволил Рону причинить боль Драко. Почему, Коннор? Что случилось такого особенного, что оттолкнуло тебя от меня? Я не понимаю, и это неправильно, и больно...»
[/i]
Гарри оборвал поток мыслей, когда понял, что Коннор попятился от него и даже успел вытащить волшебную палочку, прежде чем профессор МакГонагалл сказала:

- Мистер Поттер! Довольно. Что Вы здесь делаете?

- Мне нужно было увидеть директора, мэм, - ответил Коннор, выглядевший так, будто хотел оглянуться на Гарри, стоявшего позади профессора, но не решался. – Нашли еще одного окаменевшего. На этот раз, это Невилл.

- Да, мистер Поттер, мне об этом известно, - сказала МакГонагалл. - Я веду Вашего брата к директору.

Лицо Коннора преобразилось и засияло.

- Значит, это он сделал? - спросил он. - Значит, я был прав?

[i]«Ты оказался прав, Коннор, но это не твоя заслуга. И никогда не была. Потому что всякий раз я...»[/i] - Гарри снова прервал течение своих мыслей, затолкал их как можно глубже и представил их под застывшей коркой лавы, напуганный тем направлением, которое они принимали. Сейчас его брат совершил ошибку, но это не значит, что он всегда был неправ, о чем Гарри мог бы сейчас прокричать, если бы позволил себе заговорить. На самом деле, Коннор рассуждал гораздо логичнее, чем дети его возраста. И Гарри вполне мог себе представить, что чьи-то братья так же отворачиваются от своих родных братьев, когда узнают, что они – змееусты.

[i]«Я не имею права испытывать такие чувства, [/i]- сказал Гарри твердо самому себе. – [i]Нет. Гнев – это одно, но безрассудство – совсем другое».[/i]

- Мятная карамель, - произнесла МакГонагалл, и горгулья отъехала в сторону. Гарри последовал за профессором к лестнице. Теперь его дыхание успокоилось. Он вполне может одолеть подъем наверх. Он будет считать камни в стене, смотреть, как колышется мантия профессора, идущей впереди, и игнорировать Коннора.

Тут Коннор снова заговорил.

- Вы не ответили мне, профессор МакГонагалл, - произнес он тоном учителя, укоряющего ученика за оплошность. - Я оказался прав? Значит, он станет следующим Темным Лордом? - добавил Коннор, кивая головой.

Гарри заметил это движение краем глаза.

- Я так и знал. Ни у кого не может проявиться так много темных качеств случайно. Попасть в Слизерин и оказаться змееустом, возможно, но противостоять Мальчику-Который-Выжил?

Ярость вспыхнула неудержимым потоком. И Гарри не помогли ни Силарана, ни Снейп с Драко, хотя чувство их присутствия ослабело на расстоянии. Гарри обернулся и пристально посмотрел на Коннора. На этот раз тот моргнул и замолчал. Потом усмехнулся и открыл рот, чтобы добавить что-то еще.

-[i] Silencio![/i] - яростно произнес Гарри. Коннор снова моргнул и поднес руку ко рту. Разумеется, из его нытья – а это было именно оно – не донеслось и звука. Не отрывая от брата взгляда, Гарри сделал шаг назад и прислонился плечом к стене.

Для Гарри молчания брата показалось недостаточно. Ему хотелось использовать свою магию иначе или, возможно, даже пустить в ход кулаки, чтобы причинить Коннору такую же боль, какую тот принес ему на этой неделе.

Но он не мог. Рядом была профессор МакГонагалл, которая смотрела на него как-то странно.

- Я и не знала, что Вы владеете беспалочковой магией, мистер Поттер, - сказала она.

Гарри кивнул. Он не хотел, чтобы об этом стало известно, но это произошло, и время не обернуть вспять. Он просто смотрел на своего брата и дышал. Стыд накроет его с головой с минуты на минуту. Пока еще он его не ощущал, но это непременно будет. Он был неправ, когда использовал свою магию для столь неблаговидного поступка, не следовало так поступать по отношению к любому ученику, и тем более к Мальчику-Который-Выжил, к тому, кого он поклялся защищать. Гарри это понимал. И сейчас каждую секунду ожидал, что покраснеет и начнет заикаться, что было естественной для него реакцией на совершенный поступок.

[i]«Пока еще это не случилось[/i], - успокаивал сам себя Гарри, - [i]но обязательно произойдет».[/i]

Наконец, МакГонагалл снова заговорила:

- Десять баллов со Слизерина за применение заклинания к ученику, мистер Поттер, - сказала она. - И десять балов с Гриффиндора за обвинение студента без доказательств, мистер Поттер. [i]Finite Incantatem![/i]

Коннор издал возмущенный шумный выдох и замер, уставившись на Гарри. Тот просто смотрел в ответ. Он не думал, что Коннор понимает, как ему следует реагировать на такое открытое нападение. Точно так же, как не понимает, как ему относиться к Гарри, противостоявшему брату на прошлой неделе, что было гораздо для него труднее.

[i]«Я не оправдываюсь[/i], - подумал Гарри. – [i]Я знаю, что я его предал».[/i]

Прямо сейчас он чувствовал себя очень странно. Гарри одновременно и верил, и не верил в то, о чем думал. Он чувствовал, как в ушах отдается сердцебиение. Слышал, как шипит в его мыслях Силарана, похоже на приглушенное пение. Мог ощутить свою магию, возбужденно циркулирующую в теле.

И ничто из этого не подтверждало ощущение предательства Коннора. Все, чему его прежде учили, говорило о том, что это было. И он знал, что Коннор непременно напишет обо всем матери, а затем она пришлет Гарри письмо, прочтя которое, он ощутит сокрушительное разочарование в самом себе. Все это он знал и понимал, всегда прежде именно так всё и было, заставляя его отступать и просить прощения.

Но сейчас все было иначе. О, несомненно, он почувствует стыд и разочарование со временем, но это будет потом. Прямо сейчас он наслаждался неуверенностью, появившейся на лице Коннора.

Наконец, профессор МакГонагалл произнесла усталым голосом:

- Возвращайтесь в Гриффиндорскую башню, мистер Поттер. Я побеседую с Вами позже.

Коннор развернулся и ринулся прочь, высоко держа голову и расправив плечи. Гарри смотрел, как он уходит. Он хотел сказать что-нибудь, но не знал, что у него получится – оскорбление или просьба о примирении, поэтому не раскрыл рта.

- Сюда, мистер Поттер.

Профессор МакГонагалл снова повела его вверх по лестнице. Гарри шел рядом с ней и слушал, как поет его магия. Про себя мальчик размышлял о том, что этим летом он чувствовал себя заложником странных мыслей, когда упражнения Снейпа вынуждали Гарри приписывать своему волшебству силу и намерения, которых, он был уверен, просто не существовало. Но сейчас Гарри не мог все списать на простое совпадение. Он перестал пользоваться коробкой, и его магия циркулировала вокруг него, как вереница поющих птиц, задевающих его теплыми перьями. Гарри понимал, что, возможно, это не слишком хорошо, но прямо сейчас наслаждался этим чувством.
_____________________________________________________________________________
-Ах, мой дорогой мальчик, - сказал Дамблдор.

Он сидел за своим столом, когда они вошли, и перегнулся через стол, приветливо улыбаясь, когда увидел их.

- Минерва, оставьте нас, пожалуйста. Я хочу поговорить с мистером Поттером наедине.

Гарри настороженно поднял голову. Он ощутил легкое скользящее движение магии, последовавшее за произнесенными словами. Волшебство слегка колыхнуло его волосы, как летящий в броске кинжал. Мальчика это не слишком взволновало, поскольку заклинание было нацелено в МакГонагалл, но ему стало интересно, почему директор настолько хочет быть уверен, что декан Гриффиндора не останется.

МакГонагалл закрыла за собой дверь кабинета, и Дамблдор обратил все свое внимание на Гарри.

[b]«Он слишком сильный легилимент[/b], - посоветовала Силарана. – [b]Склони слегка голову, и директор увидит лишь стыд. Так ты сможешь притвориться».[/b]

[i]«Или нет»[/i], - ответил Гарри. Стыд присутствовал в его мыслях, как и другие эмоции, которые мальчик мог ощутить в глубине ментального пространства. Хотя, на самом деле, он должен был почувствовать стыд еще раньше, когда поссорился с Коннором. Гарри стыдился того, что Риддл сумел так прочно обосноваться в его голове, что он оказался недостаточно силен, чтобы бороться с ним. С самого детства его обучали сражаться против Волдеморта. Он проиграл первую битву, или точнее вторую, если считать ту, что была в прошлом году. Вот этого стоило стыдиться.

Гарри почувствовал, как обожгло румянцем щеки, и стыд захлестнул его с головой, так что мальчик прочувствовал его во всей полноте. Почему Риддл так легко получил над ним контроль? Возможно ли, что сходство между ними гораздо глубже, чем один общий темный дар змееустов?

[b]«Мне бы очень хотелось, чтобы ты перестал считать парселтанг Темным даром,[/b] - пожаловалась Силарана у него в голове. – [b]Как тебе известно, я не привыкла быть тенью в чьих-то мыслях, чтобы меня можно было презирать и игнорировать. Я остаюсь в твоей голове только потому, что кто-то должен держать эту коробку закрытой».[/b]

Гарри спрятал улыбку. Вряд ли директор понял бы его, если бы увидел, что Гарри улыбается.

- Что произошло, Гарри? - спросил директор настойчивым и очень располагающим голосом. Поначалу это успокоило мальчика, а затем он напомнил себе, что именно этого директор и добивается.

[i]«Почему ты так сильно не доверяешь Дамблдору?»[/i] - спросил Гарри внутренний голос, очень похожий по интонации на Драко, и на того юного Гарри, который всецело доверял директору только потому, что тот был гриффиндорцем и лидером Светлой стороны.

[i]«У нас с ним разные цели»[/i], - ответил Гарри, а вслух произнес:

- Это был Том Риддл, сэр. На этот раз я почувствовал его присутствие. Нет никаких сомнений в том, что это он проклял заколдованных учеников.
На мгновение Дамблдор застыл.

[i]«Что его так поразило?[/i] - подумал Гарри, слегка удивленный собственным цинизмом. – [i]Эта новость или то, что я признался в этом?»[/i]

Однако Дамблдор быстро оправился от шока и вздохнул:

- Это плохая весть, мой мальчик, - ответил он. – Боюсь, после этого многие родители будут требовать твоего исключения. Одного окаменевшего ученика они еще могли стерпеть, когда ничья вина не была доказана, но второй пострадавший через одну неделю... и ты говоришь, что знаешь, что за всем этим стоит Том Риддл.

Гарри кивнул.

- Я чувствую его в своей голове, сэр.

На этот раз Дамблдор застыл надолго. Гарри был уверен, что эта новость оказалась для директора совершенно неожиданной.

Директор снова вздохнул, но звук был дрожащий. Он вытянул руку, и Фоукс взлетел со своей жердочки, преодолел расстояние между ними и опустился директору на плечо, прижавшись головой к его щеке. Дамблдор уткнулся лицом в его перья. Гарри моргнул и против воли шевельнулся от выражения такого отчаяния.

[b]«Он хочет, чтобы ты так думал»[/b], - сказала Силарана.

[i]«Возможно»[/i], - признался Гарри и дождался, пока Дамблдор бережно переместил феникса на насест и снова обернулся к Гарри.

- Я сожалею, мой мальчик, - прошептал Дамблдор, - из-за того, что я услышал о той книге, которую ты хранил, я решил, что именно в дневнике скрывается Том Риддл. И что он способен лишь ненадолго покидать его. Вместо этого оказалось, что он нашел прибежище в твоем разуме. Мне очень жаль, - повторил он. - Это совершенно невероятно.

- Думаю, что начинаю привыкать к невероятному, - тихо сказал Гарри. – Наверное, это так же невероятно, как и то, что Коннор выжил после Смертельного проклятья, не так ли, сэр?

Дамблдор кивнул. Он выглядел расстроенным.

- Но остается еще вопрос, что же будет с тобой, Гарри, - сказал директор. - Если большинство родителей потребуют, чтобы тебя исключили, то, возможно, у меня не будет иного выбора, кроме как сделать этого. К тому же, я должен учитывать интересы других учеников. Если ты покинешь Хогвартс, Тайная комната больше не откроется, и нападения прекратятся.

- Куда вы меня определите? - спросил Гарри так спокойно, будто внутренний голос вовсе не кричал внутри него: «Нет, нет, нет!»

[i]«Пока я не смотрю в глаза Дамблдору, мне удается скрывать эмоции лучше, чем директору или Коннору»,[/i] - подумал Гарри. Директор мог быть раздражающим, но он хотя бы не старался изо всех сил заковать сердце Гарри в цепи, как Коннор.

- Лучший вариант – больница Святого Мунго, - пробормотал Дамблдор. - Там опытные целители ментальных травм, которые помогли многим бывшим Пожирателям Смерти, попавшим под проклятие Империус.

Зная, как много Пожирателей Смерти избежало заключения, заявив о том, что находились под Империусом, Гарри скептически относился к навыкам целителей ментальных травм. Вместо этого он избрал нападение. Он четко представлял, что нужно сделать. У Дамблдора не было статуса Коннора, любимого брата, просто не понимавшего Гарри, или положения Драко, друга, часто сбивающего с толка, или Силараны, локусты, желающей разговаривать с Гарри. Поэтому директор был всего лишь помехой в защите Коннора, и Гарри мог смело не обращать внимания на смущающие эмоции, переполняющие его ум при каждом поступке, и сосредоточиться на открытом противостоянии Дамблдору.


- Но что, если целители попробуют помочь мне, а Том Риддл завладеет мной? - спросил Гарри. - Верно, что Риддл не сможет открыть Тайную комнату из Святого Мунго, сэр, но он говорил мне, что способен использовать мою магию, если полностью захватит надо мной контроль, - Гарри был уверен, что на этот раз бледность на лице Дамблдора непритворна. – Неужели целители и в самом деле готовы иметь дело с разъяренным молодым Волдемортом в больнице? А что будет, если Риддл нападет на пациентов?

Дамблдор закрыл глаза.

- Мне очень жаль, Гарри, - сказал он. – Этого мы не можем допустить.

Эти слова директор снова сопроводил магическим принуждением, которое, как Гарри показалось, тот послал скорее автоматически. Он хотел, чтобы Гарри поверил в искренность его сожалений, и что все было бы иначе, если бы обстоятельства не были столь плохи. Гарри увернулся от заклинания. Он не хотел обрести веру таким образом, как хотелось Дамблдору. Если все, что говорит директор, правда, то Гарри способен понять это самостоятельно, без принуждения.

- Есть другое решение, - заговорил Дамблдор. – Возможно, тебе удастся остаться в Хогвартсе и освоить теоретическую, но не практическую, часть обучения, если ты позволишь нам ограничить твое волшебство. Под столь пристальным наблюдением ты не сможешь войти в Тайную комнату без нашего ведома, но... Прости меня, мой дорогой мальчик, но я не могу доверять кому-то с такой силой, как у тебя, и с Риддлом в голове, даже если мы найдем и закроем вход в Тайную комнату, - он открыл глаза и посмотрел на Гарри печально, сурово и властно. - Ты должен понять, что это наилучшее решение.

У Гарри на языке вертелись десятки злых слов. Как бы он хотел высказать их все. Спросить у Дамблдора о том, рассматривал бы он возможность ограничить еще чью-нибудь магию, например Коннора, если бы подозрение пало на него? Или сказать, что Локхарт гораздо опаснее для учеников, чем Гарри сейчас, когда знает о присутствии Риддла в своем разуме. И поинтересоваться, почему директор не запретил Снейпу готовить любые зелья из полутора сотен ингредиентов, каждый из которых потенциально способен ранить или изувечить учеников на многие месяцы или годы.

Но он проглотил это все. Ярость, которую он ощущал, сейчас сослужит ему плохую службу.

- Вы уверены, что сможете ограничить мою магию? - спокойно спросил он.

Пристальный взгляд Дамблдора впился в его лицо как нож. На этот раз Гарри встретился с ним глазами. Он доверял щитам, установленные Снейпом вокруг коробки, доверял Силаране и умению зельевара быть незаметным. Только Драко мог быть обнаружен, но Гарри пошел на этот риск. Он хотел показать директору силу своей магии.

Гарри призвал свое волшебство целиком и полностью, как будто готовился защищать Коннора, и позволил ему взметнуться вокруг него.

Один за другим хрупкие серебряные предметы, которые директор держал в кабинете, начали дребезжать и вибрировать. Фоукс поднял голову и издал мелодичную трель. Некоторые из дремлющих директоров убрали головы за рамы своих портретов, а другие закрыли уши руками. На краткий яркий миг Гарри подумал, что слышит внутри себя далекий поющий голос счастья и радости надежной силы, прежде чем комнату наполнили иные сильные ощущения, привлекая его внимание: теплое давление почти по всей поверхности его кожи и чистый запах свежести, как у водопада.

Гарри сидел совершенно изумленный: [i]«Почему я никогда не чувствовал подобного прежде? Неужели я закрыл в коробке и то, как ощущается моя магия?»[/i]

- Гарри.

Он оглянулся на Дамблдора. Лицо директора было спокойным, и, прищурившись, Гарри заметил вокруг него белое сияние, сдерживающее магию директора, и не позволяющее ей смешаться с магией Гарри. Мальчик подумал, что если бы директор этого не сделал, возможно, прогремел бы взрыв, или Гарри узнал о директоре что-то, чего не должен был знать. Вдруг Гарри очень захотелось это узнать. Ему хотелось петь и прогуляться по коридорам Хогвартса с ощущением этого волшебства, обнаруживая тайные туннели и древнюю защиту просто для удовольствия. В конце концов, что хорошего в магии, если ее все время ограничивать, сдерживать и использовать для решения простых задач?

- Гарри, - повторил Дамблдор.

Гарри сделал глубокий вдох и обуздал магию так же, как раньше взял под контроль гнев. Да, магия могла показать ему замечательные вещи, но он не хотел, чтобы его из-за этого вышвырнули из Хогвартса, а такая опасность сейчас существовала.

- Простите, директор, - сказал он, улавливая последние отголоски дикой песни, - кажется, я слишком увлекся.

Дамблдор просиял.

- Все в порядке, мой дорогой мальчик! И ты был прав, ограничение магии не сработает. Думаю, будет лучше, если ты останешься под защитой Хогвартса. Тебе не следует оставаться одному. Боюсь, это повлечет за собой отработку для тебя и потерю баллов для Слизерина. Я попрошу профессора Снейпа усилить защиту в гостиной твоего факультета и настроить еще одну на тебя, чтобы она предупредила его, если ты будешь бродить после отбоя. И мы примем еще несколько мер предосторожности, чтобы обеспечить безопасность учеников. В конце концов, думаю, что Хогвартс – лучшее место для тебя.

Гарри приподнял бровь. [i]«Что заставило его принять такое решение?»[/i]

[b]«Твоя мощь[/b], - ответила Силарана, тем скучающим тоном, говорившим, что это известно всем, кроме Гарри. И учитывая то, насколько серьезной была локуста в последнее время, мальчик был рад снова его услышать. – [b]Директор не хочет, чтобы кто-то, столь сильный магически, находился в Святого Мунго или где-то еще, вне его непосредственного контроля».[/b]

Гарри удивился: [i]«Но я всего лишь призвал свою магию. А Дамблдор самый сильный волшебник в мире».[/i]

[b]«Это неважно,[/b] - загадочно произнесла Силарана. – [b]Иногда то, чего мы боимся больше всего, становится важнее того, что может произойти».[/b]

[i]«Кто такие мы? Есть и другие змеи, говорящие со змееустами?»[/i]

Силарана обиженно надулась. С удивлением Гарри обнаружил, что улыбается. Прежде он не часто дразнил ее, считая, что это отвлечет его от защиты Коннора или помешает выдворению Тома Риддла из его головы, однако это оказалось не так.

- Ты же понимаешь, - продолжал говорить Дамблдор, - что попечители школы могут возражать против того, чтобы ты остался здесь. У большинства из них тут учатся дети, и наличие угрозы из Тайной комнаты и присутствие магически сильного юноши, одержимого Томом Риддлом...

Фоукс повернул голову и пропел. Раздался стук в дверь, и когда Дамблдор произнес: «Войдите», в кабинет вошла профессор МакГонагалл с огромной совой золотистого цвета, с письмом, привязанным к ее лапе. Выражение лица профессора было странным.

- Это письмо от попечителей школы, директор, - сказала она и протянула сову Дамблдору.

Взгляд директора метнулся к Гарри, но мальчик смотрел вниз, чтобы не встречаться с ним взглядом.

- Как странно, - бодро проговорил Дамблдор, - мы только что о них говорили.

Он отвязал письмо от совиной лапы, сломал печать, и прочел, что было внутри. Счастливое, терпеливое выражение его лица не изменилось, и лишь дочитав до конца, он поднял взгляд и весело посмотрел на Гарри.

- Чудесные новости, мой мальчик! Кажется, Люциус Малфой связался через камин с попечителями, и они согласились, что ты должен остаться в школе, как в самом лучшем и безопасном для тебя месте. Мистер Малфой также отметил, что поскольку нападению подверглись только чистокровные волшебники, это противоречит тому, что говорится в легенде о Тайной комнате, и предположил, что возможно, мы сделали поспешные выводы и все произошедшее всего лишь чья-то невероятно злая и порочная шутка.

Гарри понимал, что Дамблдор не верит в это. И, наверное, директору интересно, как Люциус Малфой так быстро узнал, что Невилл попал под проклятье, а также, почему он счел возможным заступиться за Гарри.

[b]«Не скажем, не скажем[/b], - сказала Силарана с поистине детским восторгом – Э[b]то будет нашей тайной. Это так весело!»[/b]

Гарри прикусил губу, чтобы не фыркнуть и, снова посмотрев вверх, увидел, что Дамблдор кивает ему.

- Проводите, пожалуйста, Гарри в его гостиную, Минерва, - сказал он. - Думаю, мы достигли взаимопонимания. Даже попечители согласны с нами.

- Но, Альбус...

- Все объяснения позже, Минерва, - спокойно ответил Дамблдор. - Если Вы желаете, то можете вернуться сюда после того, как проводите Гарри, и я Вам все объясню.

Профессор МакГонагалл кивнула и направилась вместе с Гарри вниз по лестнице. На этот раз, в отличие от прошлой субботы, она не заговорила с ним. По ее брошенным мельком взглядам и нервно сжатым рукам Гарри понял, что она не может решить, что сказать.

Ну, с этим он ничего не мог поделать, и он не был уверен, что сможет ответить хоть на одно ее предложение. Сердце у него колотилось, и Гарри так искусал губы, что они почти превратились в кровавое месиво. Ему было стыдно, как он и ожидал, за то, что он унизили и причинил боль Коннору, но, в то же время, Гарри все еще чувствовал радость от того, что ему удалось обмануть Дамблдора, раздражение из-за намерения директора запереть его в Святого Мунго, чувствовал готовность защищать Коннора и… и… и…

Эмоции вспыхивали у него в груди, как петарды. Гарри утешал себя тем, что будет чувствовать все это только до тех пор, пока не выгонит из своего разума Тома Риддла, и его брат не окажется в безопасности. Тогда он снова сможет пользоваться коробкой.

[b]«Нет»[/b], - тихо ответила Силарана.

[i]«Нет[/i], - согласился с ней Драко, потому что они были близко к гостиной, и Гарри мог снова его слышать. – [i]Таким ты мне больше нравишься. Хочу увидеть, что будет, когда Уизли снова ляпнет что-нибудь».[/i]

Гарри удержался от соблазна насладиться чувствами. Он должен написать письма, и, конечно же, получить на них ответы – в основном от родителей. Коннор напишет отцу и пожалуется, что Гарри его предал. Джеймс напишет Гарри строгое письмо. Он мог бы сказать отцу, что тому лучше сначала успокоиться, а потом уже писать письма, а не делать этого сгоряча. А затем мама пришлет ему письмо, в котором будет совет, как защитить брата и остаться верным своему делу, а Гарри в ответном послании объяснит, что произошло.

Что будет потом, он не знал. Ни его мать, ни сам Гарри никогда не предполагали, что он будет одержим Волдемортом. У Лили была теория о том, что телепатическая связь возможна из-за шрама, оставленного проклятьем. Но, возможно, Волдеморт настолько силен, что способен взять под контроль любого, кого пожелает.

[i]«Я возьму книги по Окклюменции. Изучу их. И сделаю все, что будет необходимо, - размышлял Гарри, и сила его воли разрывала запутанный клубок эмоций. - Я хозяин своего рассудка; когда все закончится, я поблагодарю за помощь Драко и Снейпа, а затем разорву нашу мысленную связь. Все перемены временные. Если только я со всем справлюсь».[/i]

Он проигнорировал ту часть себя, которая пела и гудела в его магии, наслаждалась чувствами и хотела, чтобы эти изменения стали более постоянными.

Глава 16. Никто не замечает Хаффлпаф

[i]…никогда не думал, что будет так много проблем с одним из моих сыновей, настоящим гриффиндорцем… просто не могу понять, почему ты это делаешь, Гарри… Коннор рассказал мне, что ты использовал против него магию, против него, ведь такого ты никогда не делал прежде…[/i]

Гарри закрыл глаза. Письмо отца, пришедшее сегодня рано утром, в среду, он прочел несколько раз. И каждый раз еще одна эмоция вырывалась на свободу и присоединялась к общей мешанине в голове.

Разочарование… этого стоило ожидать, не так ли? Беспокойство… он не хотел злиться, как это делал отец, правда. Сожаление… если бы у него был шанс подумать, в противостоянии с Коннором он выбрал бы другой путь. Печаль… Гарри сожалел, что Джеймс рассердился на него. Отчаяние… если Коннор обижен, Гарри хотел бы тотчас же найти его и извиниться, и неважно, что брат не принял бы извинений. Удовлетворение… представься такая возможность, и он наверняка снова испробует[i] Silencio[/i] на Конноре. Злость… почему Коннор насплетничал родителям о мелочах, но умолчал о том, что подозревает Гарри в нападении на Луну и Невилла?

Гарри не мог совладать со всеми этими чувствами, пока нет. Они плавали и роились внутри него, временами совершенно ускользая из-под контроля, так же, как это происходило в те моменты, когда его главной целью становилась защита и охрана Коннора. Гарри мог решительно размышлять о том, чтобы никогда не использовать магию против Коннора, а только для его защиты, как вдруг это определение расширялось до самообороны или начинало простираться на то, чтобы помешать брату совершить глупость, а затем эти мысли возвращались в изначальное русло.

- Я не понимаю эту часть, - пробормотал он вслух.

[i]«А я да».[/i]

Гарри вздрогнул и поднял взгляд. Перед ним стоял Драко, выразительно приподняв бровь. Он бросил Гарри его галстук.

- Завтрак закончится через десять минут, - заметил Малфой, - а ты сидишь, уставившись в это письмо. Думаю, вряд ли ты узнаешь из него что-то новое.

Гарри поднялся, завязал галстук и быстро оглядел себя, чтобы убедиться, что Силарана по-прежнему обвивает руку. Она была на месте. Змея больше не покидала его с тех самых пор, когда подобно Гордиеву узлу обвязала собой коробку.

[i]«И что дает тебе основание утверждать, что ты знаешь, что происходит?»[/i] – спросил он Драко по пути в Большой зал. В последние несколько дней Гарри точно не наслаждался разговорами в своей голове, но постепенно начал привыкать к ним. Это было необходимо. Так что было бы глупо ныть из-за этого, даже мысленно, поскольку это были не простые разговоры с Силараной, которая могла подслушать мысли и начать за них ругать Гарри.

[i]«Дыры в сетях[/i], - ответил Драко. – [i]Снейп рассказал тебе о сетях?»[/i]

Гарри кивнул. Он был встревожен тем, что видит собственный разум подобным образом, или, что другие видят его рассудок именно так, или как он там выглядит на самом деле. С воскресенья прошли уже два занятия у Снейпа, и Гарри до сих пор еще не все понял в Окклюменции. Хотя вытеснение эмоций и очищение мыслей имели к этому непосредственное отношение.

Беспокойство… когда же он научится Окклюменции? Гордость… он уже далеко продвинулся. Мрачная решимость… он должен быть готов к тому моменту, когда Риддл вырвется из коробки, потому что именно он будет устанавливать сроки, а не Гарри или Снейп, или любой другой извне. Страх… Гарри страшился того, что еще может появиться из коробки…

Внезапно эмоции переполнили его, а затем так же внезапно покинули. Гарри моргнул и посмотрел на Драко, положившего на его плечо руку.

- Гарри, - успокаивающе произнес Драко. - Смотри на меня. Дыши. Я могу помочь тебе очистить разум на какое-то время, но не постоянно.

Гарри нервно огляделся вокруг, но рядом не было никого, кто мог бы это услышать. Он снова посмотрел на Драко, кивнул и сумел заставить себя дышать и рассуждать, хоть ненадолго, как нормальный человек.

Драко вернулся к ментальной речи в тот момент, когда решил, что Гарри достаточно спокоен, чтобы услышать правду.

[i]«Риддл проделал несколько дыр в твоей мысленной сети, когда овладел тобой в первый раз, и проделал это снова в другой раз. Теперь образ твоего рассудка выглядит иначе, не так как обычно. У тебя могут возникать мысли, которых раньше не было. Ты можешь подумывать о том, не обидеть ли тебе брата или, если пожелаешь, вообще отвернуться от него».
[/i]
Гарри отшатнулся от Драко… на секунду. А потом мятежный голос у него в голове пробормотал, что это не такая уж плохая идея, особенно после тех слухов, которые распространились по школе после Silencio, наложенного Гарри на Коннора.

[i]«Видишь? [/i]– спросил Драко. Голос у него остался спокойным, но Гарри показалось, что Малфою это далось не без труда. – Т[i]вой рассудок отличается от того, каким он был прежде, Гарри. Снейп пытается заполнить прорехи туманом, но он не может исцелить все повреждения. Это должен сделать твой разум – заполнить дыры в мысленной сети новым плетением».[/i]

Гарри кивнул.

[i]«Поэтому чем больше я думаю о защите и охране Коннора, тем более вероятно, что меня будут одолевать подобные мысли?»[/i]

[i]«Можно и так сказать,[/i] - ответил Драко и посмотрел вперед. Они уже почти дошли до дверей Большого зала. – [i]А теперь тебе лучше приготовиться».[/i]

Гарри снова кивнул и наколдовал[i] Protego,[/i] обернув его вокруг себя так, что оно прилегало на пару дюймов выше кожи. Благодаря этому, все вредоносные заклятья, которые ученики могли бросить в него, когда профессоров нет рядом, возвращались обратно прямо к ним. Следующее заклинание, [i]Muffliato,[/i] которому его обучил Снейп, приглушало голоса учеников до негромкого жужжания в ушах. Снейп выглядел несколько скованным, когда Гарри удалось изменить заклинание так, чтобы оно заглушало разговор не отдельного лица, а всех поголовно, исключая Драко, профессоров и слизеринцев. Гарри не знал почему. Заклинание было полезным, и изменить его оказалось легко, всего лишь сделав чуть больше акцента на первые два слога при произнесении, по сравнению с обычным.

[i]«Это необходимо»[/i], - убеждал он себя, врываясь вместе с Драко в Большой зал, поспешно перекусывая, пока завтрак не исчез, и торопливо убегая на занятия. В понедельник он был готов к насмешкам, и его реакция на них была… неожиданной. От некоторых колкостей Гарри мог отмахнуться или проигнорировать, если бы коробка все еще была в его распоряжении, отдельные заставили его вздрогнуть и обернуться. А некоторые заставили вытащить волшебную палочку и проклясть тех учеников, что дразнили его. Вечером в понедельник Снейп отвел Гарри в свой кабинет и рассказал о заклинании Muffliato, а затем не позволил ему уйти, пока он не освоил новые чары. «Для предотвращения возможных инцидентов», - пояснил профессор, и это был один из тех редких моментов, когда Гарри услышал его резкий голос в своем разуме. Большую часть времени профессор казался столь же недовольным своим пребыванием в мыслях Гарри, как и сам Гарри, а его присутствие касалось лишь поддержания щитов.

[i]«Теперь ситуация гораздо лучше»[/i], - твердо сказал сам себе Гарри. Так и было. Другие преподаватели просто решили, что после строгого нагоняя от своего декана Гарри научился игнорировать остальных одноклассников, и никто из учителей не знал о защите [i]Protego,[/i] поскольку ученики пытались использовать магию против Гарри только тогда, когда профессора находились на безопасно отдаленном расстоянии. Вот поэтому ученики и начали распускать слухи, что Гарри - юный Тёмный Лорд, иначе как ему удается играючи отражать чары?

Вдруг доспехи, мимо которых они в тот момент проходили, задрожали, треснули и развалились на множество частей, лязгая о стену, в такт яростным ударам сердца Гарри.

[i]«Ты в порядке?»[/i] - спросил Драко.

[i]«Да»[/i], - ответил Гарри и вытолкнул ярость через одно из отверстий в своем разуме, чтобы она скользила в темноте и какое-то время не беспокоила его.
____________________________________________________________________________
К пятнице Гарри почувствовал, что обрел некое подобие контроля над головокружительными эмоциями. Конечно, он не был совершенным, и различные мысли и чувства частенько смущали его, когда Гарри внезапно обнаруживал, что способен чувствовать такое, чего никогда в себе не подозревал. Но зато он смог сесть и написать ответ на письма родителей, или сосредоточиться на простых, хорошо знакомых заклинаниях, изученных на Чарах или Трансфигурации, и не сталкиваться с необходимостью усмирять с полдюжины преувеличенных эмоций. Затем Гарри ослабил контроль и на какое-то время погрузился в мир сумасшедших цветов и красок, пока не возникла необходимость сконцентрироваться на выполнении определенной задачи.

Драко ухмыльнулся ему, когда утром в пятницу они шли на завтрак в Большой зал.

[i]«Очень впечатляюще, Гарри, [/i]- сказал он. - [i]Большинство дыр в твоей ментальной сети уже заполнены туманом. Думаю, к тому моменту, когда Риддл вырвется на свободу, ты будешь готов».[/i]

[b]«Скажи ему, чтобы перестал болтать о Риддле,[/b] - натянуто велела передать Малфою Силарана. - [b]Коробка начинает дребезжать, когда он это делает. Может, Риддл способен слышать нас или чувствовать, когда мы говорим о нем. И я хочу пирога с патокой».
[/b]
Гарри тряхнул головой. На завтрак не подавали пирог, но он успокоил Силарану, пообещав дать ей колбасу.

- Силарана сказала, чтобы ты прекратил говорить о нем, - пробормотал Гарри вслух. Ему приходилось постоянно напоминать себе, что мысленная связь между ними временное явление. Драко чувствовал себя в голове у Гарри как дома, и прибегал к мысленной речи даже когда этого не требовалось. Когда это было возможно, Гарри всегда переводил разговор в слышимый диапазон.

Драко старался сопротивляться такому тонкому внушению или просто делал вид, что ему все равно, как он сделал сейчас. Он только пожал плечами и, пританцовывая, пошел впереди Гарри.

[i]«Не оглядывайся сразу, но, кажется, кто-то еще хочет поговорить с тобой».[/i]

- Гарри! - раздался в этот момент голос у него за спиной.

Гарри медленно обернулся. Это был Сириус. Вероятно, он оставил брешь в заклинании [i]Muffliato[/i], которую не заметил. Он по-прежнему думал о Сириусе, как о своем преподавателе, поэтому голос крестного отца прошел сквозь чары.

Гарри напрягся в ожидании выволочки или упреков о том, что Поттеры никогда не поддерживали Темных Лордов. Но вместо этого Сириус прошел по проходу между столами и рухнул перед Гарри на пол. Он тяжело дышал, как будто бежал всю дорогу от своего кабинета. Глаза у него был дикими и широко распахнутыми. Он начал было говорить, но остановился, задохнувшись.

Внимательно присмотревшись к Сириусу, Гарри был поражен тем, насколько плохо тот выглядел. Черные круги вокруг запавших глаз. Волосы стали еще длиннее, чем Гарри мог вспомнить за все годы их знакомства, теперь они достигали плеч и были спутанными и свалявшимися от пота, как будто Сириус не позаботился расчесать их, поднявшись с постели. Он был ужасно худ, и Гарри не мог понять почему. Обильные трапезы в Большом зале никого не оставили бы голодным, и конечно же Сириус знал, где находится кухня, если ему нужно было поесть.

Но самым неожиданным оказалось то, как Сириус, протянув руки, вцепился в Гарри, будто утопающей в своего спасителя.

- Гарри, - прошептал он. - Гарри, прости меня.

Гарри удивился.

- [i]Что?[/i] - спросил он через мгновение. Большинство его эмоций рассеялись от шока при виде такого Сириуса, единственное, что осталось – это удивление.

- Прости меня, - непрерывно шептал Сириус. - Я никогда не должен был говорить того, что сказал. Не должен был позволять нам быть в ссоре так долго. Я – твой [i]крестный отец[/i]. Каким же я буду крестным, если всегда буду верить словам других людей, а не собственного крестника? - он покачал головой. Этот жест встревожил Гарри еще больше. Он выглядел неестественным, как будто Сириус был парализован. - Я ошибался, так сильно ошибался, и я хочу исправить это. Хотя ты, конечно, имеешь полное право отказаться от меня.

В ожидании ответа Сириус еще сильнее сжал руки Гарри.

Все чувства Гарри снова смешались. Простить его, сказать, что Гарри нечего прощать, спорить или повернутся к крестному спиной и уйти?

Но его любовь к Сириусу, которая была старше ран, нанесенных его рассудку, заставила его произнести, наконец:

- Сириус, что с тобой случилось? Ты плохо выглядишь.

Сириус глухо рассмеялся.

- Нет, нет, ничего такого, - пробормотал он. - Не больше, чем я заслужил, Гарри. Муни прислал мне...[i] очень [/i]суровое письмо. Ты не поверишь, что он мне написал. И я думаю, что он поговорил об этом с Лили и Джеймсом, потому что их письма ко мне тоже были довольно сдержанными. Ты же знаешь, каким Муни может быть, и его мягкие слова, которые становятся ужасно жестокими, когда меньше всего этого ожидаешь?

- Представляю, - произнес Гарри с сомнением. Рассказывая сыну истории о времени, когда они учились в школе, отец всегда говорил, что Ремус очень неохотно нарушал правила, но все же нарушал, особенно если его подбивал на это один из друзей, хотя Ремус знал, что это неправильно. Конечно, он был совсем не такой как Питер, ставший предателем, но вовсе не такой уж строгий, чтобы Гарри мог представить его пишущим грозное письмо Сириусу.

- Да, он такой, - сказал Сириус. Его исповедь теперь больше походила на болтовню. - И потом... Гарри, я никогда не задумывался о том, что сказала тогда Лили: что ты учился защищать своего брата.

Гарри нервно огляделся вокруг, но голос Сириуса стал тише, чем его первоначальный вопль, и Драко небрежно держал в руке палочку. Никто не пытался приблизиться, чтобы услышать исповедь Сириуса.

- И что я был не прав, - продолжал бормотать Сириус. - Представь, мой крестник учится защищать брата, а я никогда не замечал этого. А ты тренировался все эти годы, и никому ничего не сказал. Я тоже должен был. Должен был. Но думаю, если бы я делал что-то подобное для Регулуса, то наверняка выдал себя чем-нибудь.

- Кто такой Регулус? - в замешательстве спросил Гарри. Он не мог припомнить, что слышал это имя раньше.

Сириус так быстро встряхнул головой, что его волосы взметнулись.

- Никто, - ответил он. - Это не важно. Просто я знал кое-кого, кто нуждался в защите, и я подумывал о том, чтобы обеспечить ее, но, в конце концов, ничего не сделал. И в конечном итоге, чтобы я ни делал, этого всегда недостаточно, - и он разразился шумными рыданиями.

Даже не глядя на Малфоя, Гарри мог почувствовать, как искривились губы Драко.

[i]«Заткнись, он устал»,[/i] - мысленно рявкнул Гарри на Драко, заставая его врасплох, а затем приобнял крестного отца за плечи.

- Я думаю, тебе нужно поспать, Сириус, - сказал он. – Ты, наверное, плохо спишь, верно?

Сириус вздохнул.

- Да, - прошептал он. - Кошмары. В основном о том, как я пытаюсь защитить тебя, но мне это не удается.

Гарри почувствовал, как в нем зажглась крошечная искра сострадания к крестному. Это была желанная пауза в мешанине головокружительных эмоций.

- Я почувствовал бы то же самое по отношению к Коннору, если бы мне не удалось защитить его, - сказал он. - Я считаю, что ты был неправ, Сириус, но принимаю твои извинения. А теперь почему бы тебе не пойти прилечь. У тебя же сегодня нет тренировок по квиддичу, верно?

Сириус покачал головой.

- Нет, - он казался ошеломленным.

- Тогда возвращайся к себе и поспи, - уговаривал Гарри, поднимая крестного и мягко разворачивая к двери. - Тебе это нужно. Я прощаю тебя. Если ты отдохнешь, тебе станет проще бороться с кошмарами, где ты не можешь защитить меня, правда же?

- Но не со всеми, - пробормотал Сириус, но выглядел при этом успокоенным. - Ты, правда, прощаешь меня, Гарри?

Секунду поколебавшись, Гарри дал волю своему любопытству. Было бы не справедливо возвратиться к этому вопросу, когда Сириусу удастся совладать с этими чувствами.

- Да. Но я хочу знать, почему так внезапно? Почему ты не извинился неделю назад, а сделал это только сейчас?

- Потому что именно столько времени мне понадобилось, чтобы осознать то, что сказала Лили, - мрачным тоном прошептал Сириус, впившись взглядом в Гарри. - Ты готовился, чтобы пожертвовать своим детством, Гарри. Ты отдал все, что имел, ради Коннора. И я знаю, что не смог бы поступить так же.

- У тебя никогда не было брата, - мягко ответил Гарри. - Для единственных детей всё по-другому.

У Сириуса задрожали губы, и на миг, показалось, что он хочет что-то сказать. Но он покачал головой и снова поджал губы.

- И прости меня за это глупое пари, - сказал он. - Я никогда не должен был этого делать. Даже если я проиграю, ты все равно не позволишь Снейпу победить. И сделаешь все, что потребуется, и неважно, будет ли это по-слизерински или по-гриффиндорски, чтобы защитить брата, верно? Ты так глубоко предан ему, ведь это он – Мальчик-Который-Выжил.

Гарри кивнул.

- Да, конечно, это Коннор.

Драко фыркнул в голове у Гарри.

[i]«Заткнись», [/i]- ответил на это Гарри и, сам не зная как, отрезал Драко от своих мыслей. По ощущениям, Драко крутился и вертелся, запертый в отведенном ему крохотном уголке разума Гарри. Гарри проигнорировал его, у него были более важные дела.

- Я сожалею о пари, Гарри, - сказал Сириус, выглядевший так, будто вот-вот снова заплачет. - Ты простишь меня и за это тоже?

Гарри кивнул и, поколебавшись, обнял крестного отца. Это пригасило некоторые из его наименее приятных эмоций, особенно, когда Сириус обнял его в ответ, и его руки почти отчаянно сжали плечи мальчика.

- Конечно, - шепнул Гарри. - Ты делал только то, что считал лучшим, Сириус, но иногда ты ошибаешься.

Гарри вспомнил, как отец рассказал ему о выходке Сириуса в школе, когда крестный подшутил над Снейпом, как будто тот не мог умереть, встретившись с Ремусом в его волчьем обличии.

- Впредь, прежде чем обвинять меня, поговори со мной, хорошо? - негодование не позволило отпустить Сириуса без этой шпильки.

Сириус вздрогнул.

- Так и сделаю, - сказал он, потом потрепал Гарри по волосам и пошел прочь.

[i]«А он забавный, когда неправ», -[/i] высказался из своего отдаленного угла голос Снейпа в голове у Гарри.

[i]«Вы тоже заткнитесь»[/i], - подумал Гарри и выпустил Драко из его уголка сознания. Драко егозил и жаловался на такое обращение, пока Гарри не запер его в углу снова, а потом приспособил чары [i]Muffliato[/i], чтобы не слышать Драко. И хотя заключение Малфоя продлилось только до обеда, все три часа до него Драко пытался извиниться на сложном языке жестов, что чрезвычайно развлекало Гарри.
________________________________________________________________________
Кто-то похлопал его по плечу. Гарри осторожно обернулся, его руки были заняты горшком с мандрагорой. Он предположил, что кому-то понадобилась сырая земля, перед которой он стоял. Сейчас, когда со дня нападения на Невилла прошло две недели, большинство учеников, казалось, смирились с тем, что Гарри не обращает на них внимания, и просто обходились жестами, если им что-то от него было нужно.

К удивлению Гарри, ученик – Джастин Финч-Флетчли, один из магглорожденных хаффлпаффцев, с которыми у них были общие занятия по Гербологии – не отодвинулся от него. Вместо этого, он поймал взгляд Гарри и медленно, осторожно произнес несколько слов так, чтобы Гарри мог прочесть их по губам.

- Убери чары. Я хочу поговорить с тобой.

Гарри удивился и задумался об этом. Верно, что в последние несколько недель он не слышал от Джастина никаких колкостей, но благодаря [i]Muffliato[/i], Гарри не слышал их и от остальных. Он скучал по голосу Коннора сильнее, чем мог признаться, и сильно уставал от присутствия в его голове Драко, Снейпа и даже Силараны, но считал, что прекратить использовать [i]Muffliato [/i]слишком рискованно.

С другой стороны, используя это заклинание столь часто, Гарри мог легко управлять им. Он решил, что даст Джастину одну минуту. И если кудрявый волшебник скажет какую-то глупость, Гарри просто уберет его из зоны слышимости прежде, чем потеряет самообладание и швырнет проклятье. По крайней мере, Гарри на это надеялся. Он еще не определил, как быстро может измениться его настроение, с тех пор как перестал запирать гнев в коробку.

Осторожно Гарри приблизил приглушенные голоса и позволил Джастину говорить.

- Я тебя слышу, - сказал он. - Говори. Но если произнесешь что-нибудь оскорбительное, то знай, волшебная палочка окажется в моей руке быстрее, чем у тебя.

- Я это знаю, - ответил Джастин. В его глазах было странное выражение, которое Гарри определил как смесь уважения и любопытства. От этого его беспокойство усилилось. Рон, Гермиона и Коннор не подходили к нему. Вместо этого они перешептывались и планировали против него заговоры, а Гарри думал – а точнее, надеялся, признался, наконец, он сам себе – что они сделают это первыми. И видеть хаффлпаффца, смотрящего на него без опасения, было странно.

- Я говорю от имени всего своего факультета, - сказал Джастин. - Я вызвался поговорить с тобой, и все согласились, что для меня это будет не столь опасно, потому что я – магглорожденный, а все нападения до сих пор были только на чистокровных, - он пожал плечами. - Так скажи мне, это правда, что ты – само зло и всюду превращаешь людей в камень?

Гарри пристально посмотрел на него. Джастин слегка задрожал, но стоял на своем:

- Просто это всех интересует, - добавил он, защищаясь.

- Если ты считаешь, что я сделал это с моим другом, - прорычал Гарри, проходя мимо него, чтобы бережно пересадить мандрагору на новое место в оранжерее, - то, что заставляет тебя думать, что я не сделаю этого с тобой?

- На самом деле, я не знаю, - ответил дружелюбно Джастин, следуя за Гарри по пятам. – Но, видишь ли, в этом и заключается прелесть быть хаффлпаффцем. Рейвенкловцы считают, что у тебя есть какой-то хитроумный план, и каждое твое движение – часть этого плана. Слизеринцы думают – точнее думали бы, полагаю, если бы кто-то из них решил выступить против тебя – что ты просто лжешь всем. Гриффиндорцы уверены, что ты – Темный маг, и яростно пытаются сделать так, чтобы это все увидели. Но хаффлпаффцы больше полагаются на здравый смысл. Поэтому я подумал, что стоит спросить. Ты, правда, злой и превращаешь людей в камень?

- Все думают, что я такой, - сказал Гарри и аккуратно утрамбовал землю вокруг мандрагоры. Ближе к зиме растения становились вялыми и покорными, и уже не нужно было соблюдать особую предосторожность, к которой прибегали ученики в начале учебного года, чтобы не слышать их воплей. Приминая почву, Гарри следил за своим дыханием и сконцентрировался на визуальных образах перед глазами и ощущении земли между пальцами, чтобы сдержать злость на Джастина. - Так что для тебя этого должно быть достаточно. В конце концов, все знают, что эти слухи – правда.

- Вот это – проблема, - ответил Джастин. - Все говорят, что ты – следующий Темный Лорд в процессе становления, и что твоим конечным планом, должно быть, является захват всего мира, иначе ты не бегал бы вокруг окаменевших учеников в открытую. С другой стороны, я думаю, что директор Дамблдор будет бороться против тебя, если ты будущий Темный Лорд. Ему не нравятся Темные Лорды. И зачем тебе проклинать несколько человек в коридорах, если ты способен сразу проклясть или убить всех в школе? Это не похоже на эффективный план. По крайней мере, ты мог прокрасться сюда однажды ночью и уничтожить мандрагоры, чтобы мы не смогли расколдовать окаменевших учеников и услышать то, что ты наверняка не хотел бы, чтобы они рассказали нам.

Гарри искоса посмотрел на Джастина.

- Ты и, правда, меня не боишься, да? - спросил он, наконец. Никто в голове Гарри не прокомментировал разговор. Гарри предположил, что они просто не знают пока, что делать с Джастином.

Хаффлпаффец усмехнулся

- Я в ужасе. Весь дрожу. Это конечно от страха, а не от холода.

- Почему? - спросил Гарри.

Джастин склонил голову на бок, и лицо его приобрело задумчивое выражение.

- Ты со злого факультета, как тебе известно, - сказал он. - Все остальные постоянно напряжены, когда рядом слизеринцы. И расслаблены, когда рядом гриффиндорцы, или сами гриффиндорцы так думают, а рейвенкловцы помогают делать домашние задания. Но нас просто [i]игнорируют[/i]. Это [i]странно.[/i] Но мне это нравится, иногда, потому что это значит, что я могу подойти ближе во время любой беседы и подслушать ее, без опасения быть обнаруженным. И вчера в библиотеке я слышал разговор твоего брата с Уизли и Той-что-все знает. Я сел за стол рядом с ними. Они бросили на меня [i]этот взгляд[/i], говорящий: «О, это всего лишь Хаффлпафф», и я смог подслушать, о чем они говорили. И знаешь, что они сказали?

- Нет, - признался Гарри, - мое заклинание распространяется на всех, даже на моего брата, - он жаждал узнать, о чем же они говорили.

[i]«Это будет что-то обидное, потому что Коннор – придурок[/i], - мрачно отозвался Драко в голове у Гарри. - [i]Ты это знаешь».[/i]

[b]«Ш-ш-ш, [/b]- сказала Силарана, - [b]я хочу узнать, что сказал этот придурок. Слишком давно я не имела возможности саркастически отозваться о его глупости».[/b]

Гарри проигнорировал их обоих и внимательно посмотрел в лицо Джастину.

- Они сказали, что ты наверняка Темный, - произнес Джастин. - Это прозвучало так, будто они пытались подготовить слова, чтобы убедить в этом всю школу. Для этого они перечислили все подтверждения этого, которые только могли придумать. Там упоминалось об окаменении учеников, конечно, и о твоей способности говорить со змеями, - при этих словах Джастин слегка задрожал, и Гарри решил, что тот все же немного боится.

[b]«Ему следует быть напуганным, -[/b] сказала Силарана. - [b]Я – локуста».[/b]

- Там были еще и... другие обоснования,- продолжил Джастин, и его губы тронула улыбка, значение которой Гарри не понял. - Что ты обыграл его в квиддич, зачаровал его [i]Silencio[/i], и что игнорируешь его вместо того, чтобы прийти и извиниться, - Джастин покачал головой. - Такая глупость. У меня есть младший брат, и с ним у меня то же самое. Он, в общем, маггл, и я выигрываю у него в футбол, но ты понимаешь, что я имею в виду. Это всего лишь детская ревность. Думаю, Коннор просто ревнует, вот и все. И вся эта ерунда про «Темного мага» всего лишь его глупость.

- Тогда, как ты объяснишь эти случаи окаменения? - с вызовом спросил Гарри.

- Большинство людей - глупцы, - без колебаний проговорил Джастин. - Как и тот, кто это сделал. Невилл и Луна рано или поздно очнутся. А я знаю, что ты каждые несколько дней навещаешь их в больничном крыле, и мадам Помфри доверяет тебе и позволяет приходить и сидеть с ними.

- Как ты это узнал? - спросил Гарри, прежде чем успел оборвать себя.

-Я же сказал тебе - никто не замечает хаффлпаффцев, - пояснил Джастин. - Вы, слизеринцы, многое теряете, заявляя каждым своим вздохом, что ваш факультет лучше других. Мы, хаффлпаффцы, просто знаем, кто мы, - и он скорчил мину превосходства менее чем за три секунды.

Гарри рассмеялся прежде, чем смог себя одернуть. Затем он приложил к губам руку и моргнул. Джастин добродушно улыбнулся и кивнул.

- На самом деле, я понятия не имею, что о тебе думать, Поттер, - сказал он. - Я только знаю, что не хотел бы думать о тебе так же, как делает твой брат. Так, как он поступает, будучи твоим братом, а не Мальчиком-который-выжил: ходит и разглагольствует, что ты такой-сякой, только потому, что ты обыграл его в квиддич. Ну, школа – это не его родители.

Гарри кивнул. Он желал услышать такие слова или что-то вроде того. Представления Коннора о добре и зле были по большей части верными, но на этот раз у него были неверные факты. И фактически кто угодно мог ошибиться. Именно так Гарри старался думать о брате, когда тот был неправ. Он не хотел паниковать от мысли, что Коннор может ошибаться и на его счет, и что Гарри, на самом деле, не добрый и хороший.

- Я вернусь и расскажу своим одноклассникам, что с тобой все в порядке, - сказал Джастин и оглянулся через плечо. Гарри проследил за его взглядом и удивился. Профессор Спраут стояла рядом с Ханной Эбботт и Эрни МакМилланом, которые засыпали ее бесчисленными невинными вопросами о пересадке мандрагор, плотности почвы и многом другом. Профессор Гербологии отвечала им, и ее лицо сияло от радости, что у нее есть два таких старательных ученика. Гарри был вынужден признать, что это был довольно эффективный способ удержать профессора от вмешательства в их с Джастином разговор.

- Они это специально сделали? - спросил он у Джастина.

- Конечно, - ответил тот. - Но им и в самом деле нужна помощь по Гербологии. Они потратили слишком много времени, собирая коллекцию шоколадных лягушек, вместо того, чтобы заниматься. Они волнуются, что не сдадут экзамен, - и он мягко хлопнул Гарри по плечу. - Увидимся, Поттер.

Джастин побрел обратно к своим одноклассникам. Ханна и Эрни перестали задавать вопросы, и профессор Спраут пронеслась по теплице, придерживая шляпу на голове.

- Что [i]это[/i] было? - спросил тогда Драко, набрасываясь на Гарри и будучи достаточно расстроенным, чтобы заговорить вслух, хотя и шепотом после того, как профессор Спраут бросила в их сторону короткий взгляд.

- У меня появился новый друг, - мягко ответил Гарри, еще раз проверяя свою мандрагору. Он обнаружил, что ему доставляет удовольствие выражение разочарования на лице Драко. Малфой слишком часто был с Гарри, особенно теперь, когда имел возможность проникать в его мысли.

- Но я – твой лучший друг, - сказал Драко.

- Конечно, - ответил Гарри. - А Джастин – новый друг, - он оглянулся через плечо и улыбнулся хаффлпаффцу, наблюдавшему за ним. Джастин кивнул в ответ, а потом склонился и что-то прошептал Ханне. Девочка посмотрела на Гарри, глаза ее были настороженными, серьезными, но не злыми.

- Он из Хаффлпаффа, - сказа Драко. - И мугро…

Рука Гарри была рядом с рукой Драко. И было просто дотянуться и ущипнуть Малфоя за плечо достаточно сильно, чтобы его рука онемела.

[i]«Ой»[/i], - завопил Драко у Гарри в голове. Гарри услышал шипение-смешок Силараны.

- Что ты сказал? - спросил Гарри, не поднимая взгляда.

- Магглорожденный, - ответил Драко. - Вот что я хотел сказать. Правда.

[b]«Лжец»[/b], - обвинила его Силарана. Гарри кивнул соглашаясь.

Драко потер руку и на мгновение обиженно глянул на Гарри.

- Мне не всегда нравится, когда ты такой, - пробормотал он.

Гарри пожал плечами и снял перчатки. Урок Гербологии закончился.

Внезапно зрение его исказилось, и все краски выцвели. Силарана гневно зашипела и напряглась всем телом. Через мгновение Том Риддл перестал вырываться из коробки, и зрение Гарри снова стало нормальным, но он понимал, что это было первое испытание.

[i]Возможно, Риддл почувствовал разговор с Джастином[/i], - подумал Гарри. Он кивнул Драко, что с ним все в порядке, и логически предположил, что, может быть, Джастин станет следующей целью.

И неожиданно Гарри понял, что у него есть план, как одолеть Риддла. Он обнаружил, что улыбается и пока что решил не обращать внимания на бурлящее любопытство Драко и Силараны. Иногда приятно иметь секрет.

Глава 17. Планы сражения

В превосходном расположении духа Гарри постучал в дверь кабинета Снейпа и мысленно ощутил, что профессор преисполнен подозрительности. Прежде Гарри никогда не приходил на его занятия в хорошем настроении. Обычно он был напряжен из-за эмоций, переполняющих его мысли, и общения с другими учениками в течение дня, или просто был мрачным и преисполненным решимости как можно быстрее овладеть новыми техниками Окклюменции.

- Войдите, - ответил Снейп через мгновение. Гарри вошел, быстро оглядел кабинет, только чтобы убедиться, что там больше никого нет, и захлопнул за собой дверь.

- Профессор Снейп, сэр, - произнес он, чувствуя, как редко приходящие к нему волнение и надежда всплывают из глубин на поверхность сознания. Напряженный Снейп подался вперед из-за своего стола, внимательно глядя на мальчика. Гарри предположил, что профессор собирается прочесть ему очередную лекцию об Окклюменции, как искусстве движения или о том, что Гарри вполне в состоянии усмирять радость также легко, как печаль или гнев. - У меня есть идея, как победить Тома Риддла.

Коробка в его разуме завибрировала, и Силарана прошипела: [b]«Ты не мог бы не упоминать о нем без крайней необходимости? Тебе ведь известно, как он на это реагирует».[/b]

[i]«Да, я знаю,[/i] - ответил Гарри мысленно и погладил Силарану по спине в том месте, где она обвивала его руку. - [i]А ты самая замечательная и великолепная змея, раз можешь так хорошо удерживать его».[/i]

Силарана издала звук, похожий на подозрительное хмыканье, но благосклонно приняла похвалу и ласку. Гарри снова посмотрел на Снейпа, который поднялся из-за стола и, склонив голову на бок, наблюдал за ним.

- По крайней мере, вы думаете, что знаете способ, мистер Поттер, - прошептал он. – Но сможете ли вы продолжать думать об этом, когда я нападаю? [i]Legilimens![/i]

Гарри закатил глаза и мысленно отскочил в сторону, когда Снейп атаковал его. Их занятия всегда проходили в такой манере. Профессор намерено вызывал у Гарри гнев или выводил его из себя, а затем велел ему скрыть, замаскировать эти чувства или постараться обрести равновесие, в то время как он исследует разум Гарри. Мальчик признавал, что это и в самом деле полезное упражнение, но со временем Снейп становился все более предсказуемым.

[i]«Он не должен быть предсказуемым. Это может грозить неприятностями и Коннору, и мне. Снейп единственный хорошо обученный окклюмент, на которого я имею влияние, и, определенно, единственный, к кому склонны прислушиваться Дамблдор и другие взрослые. Я должен убедиться, что его умения всегда будут на должном уровне».[/i]

Он метнул свой замысел в лицо Снейпу так сильно, как только смог. Профессор ахнул и отшатнулся от него, и Гарри смог увидеть что-то иное вместо обычной цветной мешанины во тьме. Снейп тяжело осел на свое место и уставился на Гарри, а затем покачал головой.

- Это было... впечатляюще, мистер Поттер, - сказал он бесцветным голосом.

Гарри снова закатил глаза.

- Благодарю. Но что вы думаете об этом плане? Или Вы имели в виду то, как я изгнал Вас из своих мыслей?

- Если бы я был вашим настоящим врагом, вы наверняка захотели бы убить или обезоружить меня, - продолжил Снейп, сидя в кресле и сложив руки в лекторской позе. - Ведь если бы я сбежал, разузнав ваши планы, вы вряд ли обрадовались бы.

Гарри кивнул.

- И что вы думаете об этом замысле?

Снейп стиснул перед собой руки.

- Это безумно опасно, - ответил он. - Такой рискованный план скорее мог прийти в голову гриффиндорцу. В горячке.

- Если вы сравнили меня с моим братом, профессор Снейп, то сделали мне комплимент, а не оскорбили, - сказал Гарри тоном, в котором смешались признательность от похвалы и решительность. - К тому же, иметь в голове Тома Риддла уже и так достаточно опасно.

- Ваш план может не сработать, - сказал Снейп. - Все зависит от того, когда это случится и приобретенных навыков, чего трудно достичь в экстремальных обстоятельствах.

- Я верю, что все может получиться, - ответил Гарри, встречаясь с профессором глазами и удерживая его взгляд. Тот факт, что Силарана не возразила, дал ему надежду. Ее поддержка, вероятно, будет наиболее важным элементом этого замысла. – Нет, мы ничего не можем поделать с все возрастающим беспокойством Риддла, но мы должны сделать все возможное для того, чтобы я одолел его.

Снейп склонился вперед через стол.

- Для этого потребуется... такая глубина магии, которой у тебя пока еще нет, Гарри. Сила у тебя, несомненно, есть, но ты не сможешь сражаться с Темным Лордом в средоточии магической силы в одиночку. Он больше знает. Он знал больше даже в том своем настоящем возрасте, и возможно, что он смог сквозь коробку получить больше твоей магии. В этом невозможно убедиться, не проникнув за щиты, чего я делать не собираюсь.

Гарри кивнул.

- Насчет глубины, сэр, вы имели в виду что-то вроде этого?

Он закрыл глаза и призвал свою магию, как тогда, в кабинете Дамблдора, вдохнул чистый запах водопада, и снова услышал звон колоколов и голос, поющий вдалеке.

[i]«Магия приходит из какого-то места подо мной, за неимением лучшего определения»,[/i] - подумал Гарри. Если его разум похож на сети, как утверждали Драко и Снейп, тогда волшебство приходило из того места, где сети изгибались изящными мостами над черной бездной. Это был источник его магии, волшебство, пронизывающее все его тело, его кости и сердце.

- Мистер Поттер.

Гарри открыл глаза. Он едва мог видеть Снейпа сквозь сияющую мерцающую дымку силы. Глаза профессора были сужены, а в руке была волшебная палочка. Он надеялся, что Снейп сейчас не станет пытаться прочесть его мысли. Гарри не был уверен, в чьем разуме он тогда окажется.

- Да, это нечто похожее на то, что я имел в виду, - спокойно сказал Снейп. - А теперь уберите это.

Осторожно Гарри вернул магию на положенное место, заложив сгибы и сложив магические крылья друг под другом. Его магия недовольно заворчала. Пробудившись, она хотела быть использованной. Ведь есть заклинания, которые ему так нравятся, а еще можно создать защиту или устранить разрывы в ментальном пространстве, если только он пожелает...

Но когда он велел уйти, волшебство повиновалось его воле и скрылось из виду.

Гарри тряхнул головой. После пребывания в средоточии такой мощи, он чувствовал себя ничтожным. Но он напомнил себе, как это всегда делала Лили, что есть силы могущественнее магии. Одна из них – любовь, поэтому он должен любить Коннора за его невинность и чистоту, и даже за его глупое убеждение, что быть в Слизерине значит быть Темным магом. Пока его брат верит в это, он остается ребенком, а его сердце сохраняет чистоту.

Между тем, Гарри придумал безумно опасный план, как избавиться от Волдеморта в своей голове.

Он почувствовал, как Том Риддл снова тряхнул коробку, но проигнорировал это. Подняв взгляд, Гарри встретился глазами со Снейпом и замер в ожидании его вердикта.

Медленно Снейп единожды кивнул. Взгляд его был бесстрастным, что Гарри часто видел, однако не мог сказать, какие эмоции за ним скрываются. Он все еще не слишком хорошо разбирался в чужих чувствах, не считая Коннора.

- Мне бы хотелось, чтобы у вас не было нужды делать это, - тихо проговорил Снейп. - Чтобы вы никогда не учились быть бойцом, которым вы, кажется, становитесь.

Гарри склонил голову на бок.

- Странное желание, сэр. Если бы я больше походил на брата, вы ненавидели бы меня. А если бы я не был тем, кто я есть, тогда я не нравился бы вам так, как сейчас.

От этих слов Снейп вздрогнул, [i]вздрогнул [/i]на самом деле, хотя Гарри предположил, что возможность заметить это появилась у него благодаря присутствию профессора в его разуме. Снейп закрыл глаза и покачал головой.

- Это опасная затея, - сказал он. - И она слишком зависит от магической силы. И я думаю, что однажды высвобожденная столь могущественная магия, как ваша, может уже не вернуться на свое место.

Гарри ждал. Снейп открыл глаза и кивнул.

- Но это единственный план, который может сработать. Мы будем над этим работать. В то же время, я предлагаю вам обратиться к директору. Во время рождественских каникул вам нужно будет остаться в школе, чтобы использовать каждую возможность для проработки плана.

- Да, сэр, - ответил Гарри. - Спасибо, сэр.

Он развернулся и вышел. Еще было не слишком поздно, но, возможно, директор рано ложится спать. Гарри не знал, в котором часу он обычно ложится.

[i]«Это плохо[/i], - подумал Гарри, пробегая мимо входа в Большой зал. - [i]Я должен знать его распорядок. Он мне не враг, но он не сможет стать моим другом без стечения странных обстоятельств, и я должен узнать его лучше».[/i]

- Брат.

Гарри медленно обернулся. Только сейчас он понял, что не обновил чары[i] Muffliato,[/i] когда ушел с обеда. Он шел повидаться со Снейпом, и был не в силах думать ни о чем другом, и вот теперь этим воспользовались.

Большая группа учеников собралась в зале, очевидно по договоренности. Они образовали неровный круг. Гарри прошел прямо в его центр, словно не замечая этого.

Неожиданно для самого себя он оскалился, ярость и беспокойство наводнили его мысли. Коннор, стоявший слева рядом с Роном и Гермионой, выступил вперед и слабо улыбнулся.

- Видите, как он показывает зубы, будто зверь? - спросил он, обращаясь к остальным ученикам, по большей части рейвенкловцам и гриффиндорцам. - Я не могу поверить, что профессора позволяют ему находиться в школе, среди нас. Это только вопрос времени, когда он полностью потеряет контроль и нападет на кого-то еще.

Гарри пристально посмотрел в глаза брата и не увидел там ничего: ни сострадания, ни милосердия, ни прощения. И в них не было невинности, которую он всегда находил там прежде. Коннор как никогда был похож на хулигана, готового насладиться слезами и мольбами плененной жертвы, совсем как хулиганы Рейвенкло, которые мучили Луну. И Гарри показалось, что краем глаза он заметил здесь Горгона и Джонса, поспешно продвигающихся вперед, чтобы насладиться шоу.

Это укрепило решимость Гарри и притупило остальные эмоции. Да, у него были новые планы, новые приоритеты и Том Риддл в голове, но его самой первостепенной обязанностью была забота о Конноре. До сих пор он потворствовал брату, и они играли в детские игры, которые не могли по-настоящему его ранить. Но сейчас Коннор был готов совершить такую ошибку, после которой его будущее лидерство в волшебном сообществе уже никогда не восстановится. Гарри должен остановить его.

Силарана начала сползать по его руке.

«[i]Нет!»[/i] - Гарри мысленно прикрикнул на нее, и змея остановилась. Силана ничего не сказала, зная, что сейчас лучше с ним не спорить.

Тем временем, в подземельях, почувствовав, что Гарри в опасности, Драко сел на постели.

[i]«Я могу прийти к тебе через две минуты с пятью слизеринцами, Гарри. Только скажи».[/i]

[i]«Их слишком много,[/i] - спокойно не согласился с ним Гарри, не спуская глаз с брата. - [i]И я хочу разобраться с этим самостоятельно. Я слишком долго это откладывал».[/i]

Драко поворчал у него в голове, но больше ничего не добавил. Присутствие Снейпа было осторожным и молчаливым. Силарана, обернувшись вокруг коробки, также не вмешивалась.

Гарри заметил движение по краю круга, только потому, что ожидал этого. Не поворачивая головы, он бросил туда взгляд и увидел пристально смотрящего на него Джастина и еще нескольких хаффлпаффцев. Гарри не мог сказать, кто интересует их больше: он или Коннор.

[i]«Наверное, в равной степени мы оба»,[/i] - подумал он, а затем обернулся, потому что Коннор достал из мантии кусок пергамента и начал читать вслух.

- Мы – Коннор Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, - начал он официальным тоном, - составили следующий список доказательств того, что Гарри Поттер – Темный маг и, следовательно, должен быть исключен из Хогвартса, Школы Чародейства и Волшебства, во благо остальных учеников.

Гарри вздохнул. Иногда его брат нес несусветную чушь, и это был как раз такой случай.

- Кому ты намерен предъявить этот список? - спросил Гарри у брата, прерывая его на середине обвинительной речи. Это было совсем не трудно. Голос его не был громким, но смог легко оборвать непродуманную логическую цепочку разглагольствований Коннора. - По закону, если ты находишься на территории школы, такой список должен быть подан директору, если же в другом месте – то в Министерство. Тебе следовало это знать, Коннор. В Первую войну несколько Темных волшебников были выдворены с территории школы. Для этого есть специальная процедура, - он позволил себе скользнуть глазами в сторону и встретиться взглядом с Гермионой. - Кое-кто должен был рассказать тебе о юридических прецедентах.


Гермиона так покраснела, что Гарри понял, что она прекрасно знала, как следовало поступить с этим списком. Он долго пристально смотрел на нее, удивляясь, почему она участвует в этом? Только ли потому, что Коннор – Мальчик-Который-Выжил или ее дружба с братом глубже, чем Гарри думал? Если Гермиона думает, что нарушает правила ради дружбы, его это вполне устраивает. Только хотелось бы, чтобы она выбрала менее заметный способ делать это.

- Заткнись, - сказал Коннор, покраснев. - Я знаю, что список нужно предъявить директору, чтобы все было законно. Но сначала я прочту его здесь, чтобы вся школа знала о твоих преступлениях, - и он сделал вдох, чтобы продолжить.

- Вся школа? - Гарри еще раз огляделся, но его первоначальное впечатление было верным. Большинство присутствующих учеников были рейвенкловцами и гриффиндорцами, да несколько хаффлпаффцев где-то с краю. Ни одного слизеринца и меньше половины Хаффлпаффа, даже не все из Рейвенкло и Гриффиндора. Гарри видел, что двое старост, которых Дамблдор приставил приглядывать за ним, Перси Уизли и Пенелопа Клирвотер, отсутствуют. - Нет. Думаю, тебе следовало сделать это в Большом зале во время трапезы, если ты хотел застать всех...

- Заткнись! - снова сказал Коннор и для убедительности потряс пергаментом. - Если ты, конечно, не боишься тех доказательств, которые мы придумали, чтобы обличить тебя…

- Придумали, - произнес Гарри и, улыбаясь, обернулся к Коннору. Ему это начинало нравиться. Вина смешалась с удовольствием, и Гарри не думал, что смог бы удержаться от разговора, даже если бы постарался. - Интересная оговорка, брат.

- ЗАТКНИСЬ! - проорал Коннор и начал торопливо читать. - У нас есть основания полагать, что Гарри Джеймс Поттер виновен в окаменении учеников, имевшем место в Хогвартсе, Школе Чародейства и Волшебства. Одна жертва, Луна Лавгуд, чистокровная первокурсница из Рейвенкло, с которой обвиняемого часто видели на протяжении нескольких недель перед ее окаменением. Другая жертва, Невилл Лонгботтом, чистокровный второкурсник Гриффиндора, с которым обвиняемый часто работал на зельях. Обвиняемого обнаружили рядом с телом Лавгуд, и он так же легко мог оказаться у тела Лонгботтома.

- Возможность, еще не говорит о том, что я это сделал, - спокойно возразил Гарри.

Глаза Коннора злобно сверкнули поверх листка:

- У обвиняемого было время и возможность сделать это против своей воли. Он был одержим темным артефактом, книгой, которая нашептывала ему в голове и заставила позабыть о своих близких. Может, эта книга была причиной окаменения учеников? И, возможно, эта зависимость сделала обвиняемого Темным магом? Расследование это выяснит.

Гарри застыл на долгое мгновение, перешептывания учеников вокруг него стали громче. Потому что Коннор посмел обнародовать тайну.

Он зашел слишком далеко. Преследуя Гарри в этом глупом соперничестве, он позабыл о преданности семье и о прощении врагов, о справедливости и милосердии.

Гарри закрыл глаза. Секунду спустя его брат завизжал. Гарри увидел, что бумага замерцала и вспыхнула, осыпаясь пеплом.

- Я могу догадаться о других доказательствах в этом списке, - сказал Гарри тихим голосом, не отрывая взгляда от лица Коннора. Его магия расправила крылья и затрепетала вокруг него, желая нанести удар. Гарри проигнорировал этот импульс. Он всегда будет защищать Коннора, никогда не причинит ему боли, даже если сейчас его брату придется пережить несколько неприятных минут из-за того, как именно Гарри будет защищать его.
- Обыграл тебя в квиддич. Не позволил Рону причинить вред Драко Малфою. Говорю со змеями. Зачаровал тебя [i]Silencio.[/i] Не предан тебе так, как должен, - он сделал паузу, а затем добавил. - Был распределен в Слизерин. Я все перечислил?

Коннор сильно побледнел.

- Откуда ты...

Гарри глубоко вздохнул.

- Тебе не приходило в голову, Коннор, что из всего списка только одержимость и парселтанг являются темными признаками? Я мог победить тебя в квиддиче, и не став Темным магом. Я предотвратил потерю Гриффиндором баллов, защитив Драко от Рона, и не проклял при этом Рона или тебя. Я заколдовал тебя [i]Silencio[/i], потому что ты вел себя как идиот, – и ты это знаешь, – указывая профессору МакГонагалл, что делать. Я не доверяю тебе, потому что предполагал, что ты способен на нечто подобное, что происходит сейчас, и что может повредить твоей репутации в будущем, когда ты повзрослеешь и поймешь, что движет слизеринцами - он перевел дыхание. - И быть распределенным в Слизерин еще не значит, что я – Темный, иначе почему ты сказал мне в прошлом году, что я все еще хороший, все еще часть Светлой стороны, все еще потенциальный гриффиндорец?

Гарри почувствовал, как стихает его раздражение. Он все еще переругивался с братом вместо того, чтобы склонить голову и молча принять все его упреки, но не ответный удар. Это должно сработать. [i]«Это сработает»[/i], - подумал он, как только ощутил настойчивое едва уловимое скольжение магии по бокам, и знал, что мог поступить гораздо хуже, чем сейчас, стоило только захотеть.

- Тогда я думал, что ты был хорошим, - сказал Коннор, на лице которого отобразилась ужасная смесь гневного румянца, тошнотворная зелень и бледность. - Но теперь нет.

- Но пока я не побил тебя в квиддич, ты на меня не обижался, - заметил Гарри.

- Неправда, - возразил Коннор, - я был расстроен из-за нападения на Луну.

- Но еще до этого, первым, что ты потребовал от меня – это уйти с дороги и позволить Рону проклясть Драко, - сказал Гарри. - Ты велел мне бросить моих друзей ради тебя. Какой брат поступает так, как ты? - он заметил, что остальные ученики стояли очень тихо. Даже Рон и Гермиона не выглядели готовыми вмешаться.

- Настоящий брат! - ответил Коннор, сжимая кулаки. - Верность семье для меня на первом месте. И у тебя тоже так должно быть!

- А... - слегка кивнул Гарри. - Значит, ты позволишь Драко проклясть Рона, если я попрошу тебя об этом?

Лицо Коннора стало совсем бледным, и он стиснул кулаки. «Он знает, что должен сейчас сказать», - подумал Гарри, потерявшись где-то вне водоворота из эмоций и магии, просчитывая ходы, как делают чистокровные волшебники. Коннор понимал, что от него требуется в такой ситуации. И он уже достаточно хорошо знал свои сильные и слабые стороны, чтобы понять, насколько смехотворно это прозвучит. В правильной ситуации это могло бы быть драматичным, но это был не тот случай. Момент утратил драматичность, как только Гарри обратился к логике, вместо того, чтобы упасть перед братом на колени или нанести удар Темной магией, убивая всех вокруг.

- Но я – Мальчик-Который-Выжил, - произнес Коннор и покраснел.

- Знаю, - ответил Гарри. - Но даже Мальчик-Который-Выжил не может требовать от брата все, что ему вздумается. И, [i]конечно же,[/i] он не должен требовать, чтобы брат позволил ему обижать людей, - он сглотнул. Об этом можно было бы поспорить с Драко или с кем-нибудь другим, кто поднял бы этот вопрос, но сейчас речь шла не просто о Гарри и Конноре, а о Гарри, которого учили так служить своему брату, и о Конноре, который должен быть достоин такого подданного. Они говорили о Мальчике-Который-Выжил и его брате в абстрактной форме. И пока Гарри будет все воспринимать именно так, чтобы не свихнуться, он сконцентрируется на том, что в будущем поможет Коннору стать лучшим лидером и рано или поздно компенсирует Гарри все то, чем ему приходится сейчас жертвовать. - Мальчик-Который-Выжил - это воплощение прощения и сострадания, Коннор. Так куда же это все подевалось?

- Но ты... ты – [i]слизеринец[/i], - сказал Коннор.

- Мальчик-Который-Выжил должен добиваться объединения всех школьных факультетов, - ответил Гарри.

[i]«Дыши. Дыши. Думай о будущем. Не думай о первых признаках предательства в его глазах».[/i]

- Или для тебя это не имеет значения? Собираешься призывать под свои знамена только гриффиндорцев и рейвенкловцев, потому что одни с твоего факультета, а другие ненавидят меня? И что же будет, когда я умру? У рейвенкловцев нет иных причин поддерживать тебя. И что насчет хаффлпаффцев и слизеринцев? Или только гриффиндорцы будут сражаться рядом с тобой в финальной битве, Коннор?

- Это все будет в далеком будущем, - сказал Коннор.

- Война уже здесь, - сказал Гарри. - И обвинив меня в нападении на Луну и Невилла, ты создал юридический прецедент, - он повернул голову и указал на лестницу. - Я собираюсь подняться к директору. Хочешь пойти со мной и рассказать ему о своих обвинениях, чтобы меня исключили из школы?
Брат издал едва слышный рыдающий звук. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на него и увидел, что Коннор сморщился и отвернулся.

И тогда Гарри понял.

Это [i]действительно[/i] было то, о чем ему говорил Джастин: ревность и детская истерика из-за того, что привычные вещи изменились. Коннор просто хотел, чтобы Гарри сломался и признал, что был неправ. Это все, чего он хотел. Он совершенно не подготовился к противостоянию, даже Гарри отнесся к этому серьезней, как к правовому вопросу. Он просто хотел, чтобы его брат сказал, что был неправ. Просто хотел выиграть спор. Нет никого упрямее избалованного ребенка, уверенного, что он прав.

На Гарри накатила огромная усталость. То, что Коннор отказывается относиться к происходящему так серьезно, как должен был, говорит о том, что между ними нет никакого глубокого и непримиримого раскола. А значит, Коннор все еще не думает о войне, о будущем. Но все еще думает как маленький мальчик. Это должно измениться.

- Коннор, - мягко проговорил Гарри, делая шаг вперед.

- Не говори со мной, - закричал тот в ответ, отступая назад. - Ты же был прав, да? Ты оказался прав, - он развернулся и, плача, побежал по направлению к Гриффиндорской башне. Гарри понимал, что брат не мог поступить иначе, каким бы решительным он не чувствовал себя сейчас, но он также знал, что Коннор почувствует, когда придет в себя, ведь он расплакался на глазах у всех.

Это смутит и разозлит его пуще прежнего.

Гарри вздохнул и посмотрел на друзей Коннора. У Рона были широко распахнуты глаза, и, казалось, он не знал, что сказать. Гермиона отводила взгляд.
- Вы должны были лучше подготовиться, - сказал Гарри, обращаясь преимущественно к ней. - Если вы хотели обвинить меня на законных основаниях, то должны были убедиться, что все соответствует букве закона и все юридические нормы и процедуры соблюдены.

Сжав губы, Гермиона кивнула.

Гарри покачал головой и развернулся, чтобы подняться в кабинет директора. Горгон и Джонс пропустили его. Они убрались с дороги, как только Гарри сделал нетерпеливый жест, проводив его ошеломленным взглядом.

Гарри же удивлялся самому себе. Произошло совсем не то, чего он ожидал. Он думал, что сорвется в любой момент или использует магию, чтобы напасть на Коннора, или уступит и сделает все, что брат от него пожелает. Любое из этих событий подошло бы к тому, что он узнал о себе в последнее время. Эмоциональный, наслаждающийся собственной мощью и подвергающийся опасности стать испорченным ею, все еще послушный каждой прихоти Коннора, если брат был достоин такого послушания.

[i]Достойный.[/i]

Гарри с облегчением вздохнул. Его обеты.
[i]
Быть Коннору братом, другом, защитником.[/i]

И лишь одно имело отношение к кровному родству, и одно к дружеским отношениям. На первом месте стояла ответственность Гарри как защитника, учитывая все остальные его обеты. Главная его обязанность – защищать Коннора, а не делать его счастливым. В прошлом году во имя исполнения этого долга, он сделал Коннора несчастным. И он сможет сделать это снова.

Он сможет выдержать этот странный путь, которым пошла его жизнь, и затем снова стать тем, кем он будет необходим Коннору.

А сейчас он переговорит с директором о том, чтобы остаться в школе на рождественские каникулы.

Гарри стал медленно подниматься наверх.
___________________________________________________________________________
- Конечно, мой дорогой мальчик, - спокойно согласился Дамблдор. - Я бы и сам предложил тебе остаться здесь на каникулы, если бы ты этого не сделал. Думаю, чары Хогвартса самая лучшая для тебя защита, и было бы неразумно допустить появление Тома Риддла в стенах дома в Годриковой Впадине.

Гарри откинулся на спинку кресла и слегка прикрыл глаза. Директор просиял. Его лицо не выражало ничего плохого, когда он протянул руку к чаше с конфетами на столе и сунул одну из них в рот. Даже отсюда Гарри мог ощутить их сильный терпкий запах.

Но вокруг Дамблдора вибрировала магия, готовая нанести удар или исполнить его волю. Гарри не мог понять почему. Только оттого, что, когда он вошел в кабинет, вокруг него гудела его магия?

- Могу я спросить, каков твой план в отношении Тома Риддла?

Гарри не хотел рассказывать об этом директору. Слегка втянув голову в плечи, чтобы не встретиться с Дамблдором глазами и не позволить тому прочесть его мысли, он пробормотал:

- Я представляю это в общих чертах, сэр. У Тома Риддла есть одна слабость, на которой я собираюсь сыграть. Я собираюсь сделать так, чтобы он был озабочен только этим, и другие ученики были в безопасности, сэр.

- А как насчет тебя, Гарри? - спросил Дамблдор, склонившись к нему через стол, изображая озабоченного наставника. - Ведь ты все еще будешь в опасности.

Вдруг Гарри решил, что хочет кое-что узнать. Он поднял глаза и, открыто встретившись взглядом с Дамблдором, спросил:

- Сэр, Вам ведь известно, для чего растила и обучала меня моя мать? Вы [i]должны[/i] это знать.

На краткий миг удивления глаза Дамблдора расширились. Гарри почувствовал, как директор легко проник в его мысли. Техника Легилименции у него отличалась от того, как действовал Снейп. Вместо скольжения и поиска среди различных воспоминаний, Дамблдор освещал пространство светом и вызывал определенные мысли так бережно, что Гарри едва почувствовал, как они всплыли на поверхность его разума, и только увидел, как они промелькнули мимо.

Гарри дал ему время увидеть и почувствовать в его мыслях коробку и щиты, выставленные Снейпом, и ждал, что директор прокомментирует это.

К изумлению Гарри, Дамблдор не смог ощутить всего этого, и даже не заметил наличия в его сознании Драко и Снейпа. Он просто осмотрелся, что-то напевая, и выскользнул обратно. Когда Гарри моргнул и посмотрел на него, Дамблдор хрустел конфетами за своим столом, как будто ничего не было.

- Так случилось, что я знаю об этом, - ответил директор. - Могущественный воин Света. Полагаю, ты уже знаком с защитным волшебством и беспалочковой магией?

Гарри медленно сглотнул: [i]«Он играет со мной? Как он мог не заметить скрытую во мне Тьму?»[/i]

- Прежде всего, я – защитник Коннора, сэр, - сказал он. - И я не мог позволить ему просто обвинить меня в том, что я – Темный маг и, возможно, добиться моего исключения из Хогвартса. Вы это понимаете?

Дамблдор усмехнулся.

- Конечно, мой дорогой мальчик. Именно это я сказал Коннору в тот раз, когда ты впервые открылся как змееуст: он должен научиться объединять факультеты и стоять во главе волшебного мира. А выгонять слизеринца из школы и поощрять факультетские предубеждения не тот способ, который поможет ему добиться этого.

Гарри склонился вперед со своего места. По-видимому, его эмоции слишком долго были подавлены, и теперь они с лихвой вернулись. Гнев, беспокойство и что-то опасно близкое к ненависти сделало его голос сдавленным, когда он заговорил:

- Тогда почему вы [i]не объяснили[/i] ему этого, сэр? Почему позволили ему нести эту чушь, про то, что я – Темный, а слизеринцы – зло? И если уж на то пошло, то почему позволяете другим ученикам столь часто повторять это?

- Потому что Коннор должен быть тем, кто объединит всех, а не я, - произнес Дамблдор, и его лицо постарело и стало печальным. - Тебе известно, что за мной последуют многие люди, Гарри, но я не вечен. Коннор должен занять мое место лидера Света. И было бы нехорошо, если бы кто-то еще заслужил их преданность, а затем передал ему ее. Это Коннор должен сделать сам. Я сделал все, что мог и оставляю этот путь, - он повернул голову и впился взглядом в лицо Гарри. - Но будь уверен, я бы так не поступил, если бы он нападал на учеников, которые не могли этого выдержать, по-настоящему невинных. Ты знаешь о мире гораздо больше, Гарри, и ты хорошо обучен быть для Коннора тем, кто ему необходим, даже быть его жертвой. Ты смог бы вынести то, что он с тобой сделал.

Гарри почувствовал, что не может дышать. Директор рассматривал его как жертву, так же, как это делала Лили.

Он [i]понял.[/i]

Это было именно то, что Гарри хотел знать. Любой мог узнать о степени его подготовки, как Снейп, например, который все еще не понимал ее сути. Необходимо понять концепцию жертвы: Гарри вторичен в эмоциях и во всем остальном, что необходимо от него Коннору.

- Ты многим жертвуешь, - спокойно продолжил Дамблдор, не отводя взгляда. - Включая доброе мнение брата о тебе в настоящий момент. Но это все вернется, и будет еще крепче и сильнее после того, что ты сегодня сделал. Коннору необходимо заглянуть в зеркало и увидеть свое отражение. Он будет горевать, но в конечном итоге станет сильнее. Спасибо, Гарри. Ты сделал то, что следовало сделать. В этой войне у тебя есть своя битва. Если бы ты уступил и сделал так, как по-детски требовал от тебя Коннор, ты не стал бы достаточно решительным, чтобы быть полезным Коннору, когда он станет военным лидером.

Гарри склонил голову. Его успокаивало, что есть кто-то, способный сказать ему нечто подобное и действительно верить в это. Это было как вознаграждение за разрушение коробки, присутствие в его разуме Тома Риддла, усложнившиеся отношения с родителями и Коннором.

- Спасибо, директор, - прошептал он.

- Мне это в радость, мой дорогой мальчик, - ответил, улыбаясь, Дамблдор. - А теперь, тем не менее, ты должен осуществить свой план по избавлению от Тома Риддла. Детали я оставляю тебе. Я тебе доверяю.

Покидая кабинет директора, Гарри не был уверен, что это была правда. Он и Дамблдор не были союзниками, на самом деле, пока еще нет. Но были чем-то сродни этому.
________________________________________________________________________
Фоукс едва дождался, пока за Гарри закроется дверь, чтобы издать трель неодобрения и развернуться к директору спиной.

Дамблдор уставился на феникса. Он снова испытал облегчение: Гарри поступил так, как должен, Коннор извлек урок, и присутствие Тома Риддла в голове Гарри не будет настолько пагубным, в конце концов, даже если Дамблдор оказался неспособен увидеть точный план Гарри, обернутый и окутанный Темным волшебством, к которому он решил не прикасаться.

- Что такое, старый друг? - мягко спросил директор.

Фоукс спрятал голову под крыло и ничего не ответил.

Дамблдор встал.

-Я знаю, что это несправедливо, что ребенок должен платить такую цену, - сказал он, подходя к насесту. - Но он готов к этому. И он спасет многих других от необходимости платить такую цену, - и он потянулся погладить перья Фоукса.

Фоукс распушил хвост и передвинулся по насесту, затем снова спрятал голову под крыло и крепко заснул.

Дамблдор перестал задаваться вопросом, где же он ошибся, если он вообще совершил ошибку, и что же он сделал неправильно. У фениксов часто был слишком строгий взгляд на мир, но директор был готов довериться суждению Фоукса.

Когда за этим ничего не последовало, Дамблдор покачал головой и направился готовиться ко сну, оставляя легкое беспокойство позади. События разворачивались своим чередом, принимая во внимание жертвы и то, чем они станут во время войны.

Однако ночью ему приснился неодобрительный взгляд феникса. Но Дамблдор прожил долгую, долгую жизнь и видел такие сны раньше, особенно часто двадцать лет назад в Первую войну с Волдемортом. Началась Вторая война, и было естественно, что эти сны снова вернулись.

Глава 18. Пройти испытание

Гарри вновь стоял перед двумя темными фигурами из своего ночного кошмара, в котором одна кричала в замкнутом пространстве, а другая стенала в месте чуть больше первого. В тот момент, когда Риддл атаковал его, он пытался понять, что они означают.

Первое, что дало ему знать об этом - исходящее откуда-то сверху шипение Силараны, такое же, какое издала Нагини, змея Волдеморта, когда он зашвырнул её в Запретный лес. Гарри стремительно обернулся. Щиты Снейпа таяли на глазах. Он ощущал, как Риддл бьется в коробке, в то время как Силарана, свивая кольца, боролась, чтобы удержать его. Крышка коробки начала приподниматься, разрывая замки и цепи, установленные самим Гарри.

[b]«Проснись! [/b]- приказала ему Силарана. - [b]Ты недостаточно хорошо изучил собственные сны, чтобы смело встречаться с ним здесь».[/b]

Гарри отрыл глаза, и на него обрушилась боль. Он тихо застонал и прикоснулся к голове. Его шрам горел и уже сочился кровью. Полог с правой стороны кровати резко распахнулся, и перед ним возникло лицо Драко. Он схватил руки Гарри за запястья, убирая их от шрама. Гарри был благодарен ему за это и, как мог, попытался выразить это пристальным взглядом. Драко улыбнулся в ответ, но это была мрачная улыбка, и его лицо было таким же бледным, как в тот раз, когда он противостоял своему отцу.

- Я здесь, Гарри, - сказал Драко, и его голос в уголке разума Гарри отозвался эхом.

[i]«Я здесь. Все хорошо».[/i]

В следующий миг Гарри почувствовал, как проснулся Снейп. Мальчик успел ощутить его беспокойство, прежде чем профессор скрыл его под равнодушием и двинулся в сторону нападавшего. Щиты укрепились. Снейп мог бы удерживать их так, чтобы через них не прорвался Риддл, если бы Гарри попросил об этом. Но он не хотел, чтобы Снейп это делал. Это подвергло бы нападению и разум профессора тоже. И Поттер собирался использовать этот шанс, чтобы испытать свой план.

[i]«Отпусти его слегка, Силарана».[/i]

[b]«Я не...»[/b]

[i]«Совсем немного,[/i] - настаивал Гарри. - [i]Я знаю, что это может навредить мне, но иначе мы никогда не узнаем, сработает ли это, если не попытаемся»[/i].

Силарана слегка ослабила хватку на коробке, а Снейп раздвинул щиты, как занавески. Риддл, наверное, был удивлен столь внезапным отсутствием давления.

Крышка коробки приоткрылась, совсем чуть-чуть, и быстрый черный завиток высунулся наружу. Силарана хлопнула крышкой, вновь ее закрывая, и отрезанная часть черного завитка, оказавшись в разуме Гарри, скользнула прочь, разыскивая возможность слиться с мыслями мальчика, чтобы контролировать их.

Гарри держался рядом, используя навык, которому Снейп обучал его на занятиях по Окклюменции на протяжении последних двух месяцев: заставить себя выглядеть столь же иллюзорным и мимолетным, как простое воспоминание. Он чувствовал, как вокруг него струится ярость, придавая туману в его разуме красный оттенок. За ним метнулся Драко. Часто казалось, что Малфой чувствует себя в голове у Гарри, как у себя дома, поэтому Гарри не волновался, что тот пострадает, если вдруг черный завиток внезапно изменит направление.

И завиток попытался.

Гарри призвал свое волшебство, только небольшую его часть, чтобы изнутри коробки Риддл ни о чем не догадался – и обернул им завиток. Магия резко приняла ту форму, о которой подумал Гарри: вихрь, рассекающая воронка, обрамленная ножами вместо ветра. Ножи несколько раз неистово вонзились, рассекая и разрезая завиток на части.

Когда Гарри рассеял магию, одна часть личности Риддла оказалась уничтоженной навсегда. И он обнаружил, что не сожалеет об этом. Это было гораздо меньше того, что Риддл намеревался сделать с ним. По крайней мере, оставшаяся часть его сущности уцелела в коробке. Гарри сомневался, что сохранил бы какую-то часть себя, если бы Волдеморт полностью захватил его разум. К тому же, это не было уничтожением личности Риддла, которую тот планировал для Гарри, а значит не слишком важно, даже если Риддл догадался о том, что сейчас произошло.

Гарри открыл глаза и кивнул Драко, давая понять, что испытание завершено. Драко сделал дрожащий выдох и осел на пятки, проводя рукой по лбу. С долей удивления Гарри заметил, что Малфой вспотел.

- Прости, - сказал Гарри. - Ты испугался?

Драко сердито посмотрел на него.

- Я испугался за [i]тебя,[/i] идиот. Этот твой план безумно рискованный.

Гарри пожал плечами:

- Знаю, но он единственный имеет шанс на успех.

Он поднял голову, когда занавески с другой стороны его кровати шевельнулись, раскрылись, и внутрь заглянул Блейз. Нахмурившись, он смотрел на них.

- В чем дело, Поттер? - спросил он с намеком на усмешку в голосе. Он знал, что у Гарри и Драко есть какой-то секрет, и это, по-видимому, сводило его с ума. - Ночные кошмары?

- Да, - спокойно сказал Гарри.

Блейз опешил на мгновение, потеряв почву под ногами, а потом подмигнул Драко.

- Да, конечно же, плохие сны, - сказал он. - Именно поэтому Драко с тобой в одной постели.

Драко вспыхнул и несвязно пробормотал опровержение, выкарабкиваясь из чужой кровати. Гарри не понял, почему его это задело. Блейз может думать, что захочет, обвинение не станет от этого правдой. У Гарри пока еще не было времени на подобные вещи.

«[i]И никогда не будет, потому что Коннор занимает центральное место в моей жизни»[/i], - подумал он.

[i]«Ты – придурок[/i], - произнес Драко по-детски на переднем плане его мыслей. - [i]И Коннор твой тоже придурок».
[/i]
Гарри опять закрыл Драко в дальнем уголке своего рассудка, наблюдая, как Снейп снова соткал щиты, чтобы удерживать Риддла в неведении. Произошедшее доказало то, во что Гарри не хотелось верить: они способны действовать вместе, как команда, когда возникает опасность. Очевидно, что встреча с Риддлом лицом к лицу будет существенно отличаться от сегодняшнего столкновения с его частью.

Но теперь Гарри был уверен, что сможет без страха встретиться с ним.
___________________________________________________________________________

- Все в порядке, Поттер?

Гарри моргнул и поднял взгляд. Когда он проснулся этим утром, его глаза затянула зеленая дымка. Было восемнадцатое декабря, и Гарри удерживал в плену Риддла уже примерно полтора месяца и, что совершенно очевидно, начал уставать, поскольку тот искажал зрение Гарри каждый раз, когда предоставлялась возможность.

Но он не был свободен. Пока еще нет.

Джастин Финч-Флетчли обеспокоенно смотрел на него через стол, не обращая внимания на слизеринцев, включая Драко, бросавшего на него странные или обиженные взгляды. Эрни МакМиллан и Ханна Эббот стояли чуть позади него, и были…

«Ну, они не выглядели [i]обеспокоенными[/i], вот подходящее слово, - подумал Гарри - и они хотя бы не кричали в панике, что с Гарри что-то не так».

И для него этого было достаточно.

- Я не слишком хорошо себя чувствую, - ответил Гарри, со вздохом закрывая глаза. - Но мне станет лучше, когда я поем и посплю.

Он без аппетита ковырялся в еде и сумел проглотить всего несколько кусков, несмотря на уговоры Драко и невнятные соображения Силараны, шипевшей от удовольствия всякий раз, когда она делала глоток.

- Береги себя, Поттер, - сказал Джастин и дружески сжал его плечо. Потом он развернулся и направился прочь из Большого зала. Возле дверей они разделились: Эрни и Ханна направились в сторону гостиной Хаффлпаффа, а Джастин, похоже, собирался подняться вверх по лестнице, вероятно, в библиотеку.

Зрение Гарри исказилось, все в глазах двоилось и расплывалось, и он услышал, как Силарана вскрикнула от удивления и боли. Гарри медленно выдохнул и попытался успокоиться, хотя сердце билось так сильно, что отдавалось в ушах.

[i]«Началось[/i], - сказал он Драко и Снейпу. -[i] Том Риддл атакует».[/i]

Гарри услышал, как за учительским столом Снейп с грохотом поставил свой кубок. Хотя он не думал, что кто-нибудь еще заметил это. Драко встал, приобнял Гарри одной рукой за плечи, направляя его движения. Гарри не сдержался и застонал. Все вокруг сейчас было одним сплошным чернильным пятном. Шрам горел, как будто его окунули в нефть. Тело сотрясала дрожь, и Гарри боролся с дурнотой.

- Давай потихоньку, - шептал Драко, когда они покидали Большой зал. - Сейчас мы отведем тебя в подземелья и ...

- Нет, - сказал Гарри, отстраняясь и вытаскивая палочку. Он не был уверен, что у него получится необходимое заклинание без палочки. - Мы уже обсуждали это, Драко.

Каждое слово давалось ему все труднее и труднее, словно прорываясь сквозь туман. Теперь он мог слышать в голове голос Риддла, неслышимый на протяжении всех этих месяцев, нашептывающий и смеющийся, обещающий Гарри награду, если он освободит его, и боль, если откажется.

- Ты должен вернуться в подземелья, а я должен встретиться с ним один на один, не считая Силараны. Будь начеку и будь готов действовать.

[i]«А я?»[/i] - спросил Снейп у него в голове. Гарри вздрогнул. Снейп говорил так редко, что если бы не ощущение занозы в его разуме, Гарри вообще забыл бы, что он там находится.

[i]«Оставайтесь на месте, спасибо,[/i] - ответил ему Гарри. -[i] Или там, где Вы можете с удобством расположиться и поддерживать щиты, сэр. Вы последняя линия обороны, если что-то пойдёт не плану».[/i]

[i]«Вы очень повысили мою самооценку, Поттер».
[/i]
Гарри утешали даже его насмешки. То же самое случилось и сейчас. И происходило постоянно, когда он собирался заняться чем-то совершенно новым и неожиданным.

Гарри заглянул в Большой зал, сфокусировав взгляд исключительно усилием воли. Он смог увидеть Коннора, сидевшего за гриффиндорским столом. Он поднял взгляд, когда Драко выводил Гарри, но потом снова уткнулся в тарелку. В последнее время он подчеркнуто не смотрел в сторону Гарри и всеми силами уклонялся от встреч. Гарри не понимал, что бы это значило, но не собирался извиняться, пока Коннор не сделает первый шаг.

[i]«Перестань думать об этом, Гарри. Соберись!»[/i]

Так он и поступил, собирая весь свой опыт тренировочных сражений, отточенный и закалённый, словно сталь, последними месяцами борьбы с собственными эмоциями и занятиями со Снейпом, и прошептал: [i]«Fugitivus Animus Cogitatio».[/i]

Воздух колыхнулся, и Гарри почувствовал, как заклинание отхлынуло от него долгой прохладной волной силы. Оно ударило в Коннора, и прямо у Гарри на глазах его брат стал слабо светиться. Все, кто был вокруг него, не считая Снейпа, повернулись к нему, как цветы к солнцу. Потом вокруг него поднялся негромкий шум разговоров, и Гарри мог услышать рассуждения о том, насколько Коннор хорош в квиддиче, был ли он прав насчет своего брата, сможет ли он вновь победить Волдеморта до конца этого учебного года и тому подобное.

«Мистер Поттер, - проворчал Снейп, - [i]откуда вам известно это заклинание?»[/i]

[i]«Из книги,[/i] - вежливо ответил Гарри, а затем поморщился, когда зрение у него снова ухудшилось после атаки Риддла. - [i]У нас нет на это времени сейчас, профессор. Я должен убедиться, что никто не покинет Большой зал. Это только между мной и Риддлом, и тот, кто вмешается, только усугубит ситуацию»[/i].

Снейп ничего не ответил, и Гарри принял это за согласие.

«У меня действительно сейчас нет возможности беспокоиться о чем-либо еще, - решил он. - Есть другие вещи, требующие моего внимания».

Он почувствовал, как Драко сжал его плечо и шепнул: «Удачи!»

[i]«Удачи!» [/i]- эхом повторил он мысленно у Гарри в голове, стараясь скрыть под дружеским участием страх в своем голосе.

Гарри кивнул и начал подниматься по лестнице.

Гарри сделал вывод, что вход в Тайную комнату должен быть [i]где-то[/i] на втором этаже, потому что все нападения произошли там. И он не думал, что монстр мог бродить по этажам и при этом больше ни с кем не столкнуться и не превратить в камень кого-то еще из учеников. Это было рискованное предприятие, конечно, основанное только на предположении, но он должен это проверить. Риддл целиком выкрал или спрятал от него воспоминания об открытии Тайной комнаты. Снейп не обнаружил в его мыслях никаких следов воспоминаний об этом, когда тщательно исследовал рассудок Гарри.

Гарри медленно поднимался, склонив голову и направляя волю. Он собрал воедино всю свою силу и обернул вокруг себя как аркан, или спираль, или кулак. Он не мог знать, какую форму примет сила Риддла, когда тот, наконец, вырвется из коробки, поэтому подготовил несколько образов собственной силы, и его разум мог принимать то один образ, то другой.

Он почти добрался до вершины лестницы на второй этаж, когда закричала Силарана. Гарри закрыл глаза и понял, что ее почти разрывает на части.
[i]
«Выпусти его!»[/i]

[b]«Но я...»[/b]

[i]«Со мной будет все хорошо,[/i] - солгал Гарри, пульс у него участился, стал частым и прерывистым на горле. - [i]Выпусти его. Ты знаешь, что должна делать».[/i]

Силарана освободила коробку.

Риддл взмыл вверх облаком ярости, силы и ненависти, и направился прямо к Гарри. Гарри было интересно, заметил ли тот, что Силарана снова обернулась вокруг коробки, отрезая ему путь к отступлению.

Теперь у Риддла не было пути назад, так же, как у него. В его разуме они встретились лицом к лицу, и Гарри улыбнулся. Он чувствовал себя так же, как в прошлом году, когда он сражался с Лестрейнджами. Это было опасно, это была битва, война, но это было то, к чему его готовили, чтобы дать отпор, и он испытывал определенное удовлетворение, зная, что сейчас будет достигнута его высшая жизненная цель.

Риддл предстал перед мысленным взором Гарри совершенно неуравновешенным, в отличие от той своей копии, которую Гарри видел однажды. Волосы у него торчали в диком беспорядке, рот кривился, а глаза метали молнии. Он протянул одну руку к Гарри, жестом, который был достаточно угрожающим сам по себе, не считая слов, которые он произносил.

- Ты знаешь, что я собираюсь сделать с тобой за то, что ты держал меня там взаперти? Знаешь, что я [i]заставлю[/i] тебя сделать?

- Могу предположить, - ответил Гарри. На краткий миг он задумался, что сейчас происходит с его телом: лежит ли оно без сознания или продолжает стоять и произносить эти слова, ни к кому не обращаясь, но это уже было неважно. Сейчас он борется с Риддлом. - Ты хочешь завладеть мной и заставить воспользоваться магией против моих друзей, заставить меня открыть Тайную комнату и снова выпустить монстра.

Риддл зашёлся смехом, который был слишком знающим и слишком леденящим для того, кто выглядел молодым человеком.

[i]«Не заблуждайся[/i], - напомнил себе Гарри, делая глубокий вдох и собирая последние крупицы силы перед началом битвы. - [i]Это – Волдеморт».[/i]

- Это только начало, - прошептал Волдеморт. - У меня были месяцы на то, чтобы подумать, - и он бросился на Гарри, а с ним и его магия.

Гарри перекатился, уходя с прямой линии атаки, но оставаясь поблизости. Его магия взмыла и спиралью обвила волшебство Риддла, привязывая его к Гарри и не позволяя удаляться слишком далеко. У Риддла вырвался удивленный вздох, а потом он зашипел и набросился на Гарри, используя свою магию как когти.

Гарри почти сразу же обнаружил предел собственных возможностей. Риддл был сильнее. Вот и все. Он использовал нечестные приемы, как в обычной драке, которые Гарри никогда не изучал. Он слышал, как Риддл бормотал заклинания и почти мгновенно приводил их в действие. Это были чары принуждения и контроля, и вскоре они заполонили бы каждый уголок в разуме Гарри, вынуждая бороться с новыми врагами.

Гарри бросился вниз.

Часть своей магии он оставил, чтобы задержать Риддла, и пока он будет крутиться и биться, Гарри уже там не будет, и лишь освободившись, тот сможет продолжить преследовать его. Он почувствовал, что Риддл окунулся в окклюменционный туман, заполняющий раны в его разуме, и то и дело останавливается, чтобы проделать в нем прореху.

Гарри ощутил боль, но не позволил ей заполонить весь разум. Впервые он увидел свои мысли как сети, перекрученные повсюду вокруг него в головокружительных переплетениях, как говорили Драко и Снейп, и понял, куда должен идти. Он бросился к центру плетений, и Риддл последовал за ним.

Он мог почувствовать волнение Драко и Снейпа, которые ожидали возможности помочь ему, если смогут. Гарри знал, что у них ничего не выйдет. Это было противостояние сил, не для того, чтобы уничтожить, а чтобы победить. И без хвастовства можно было сказать, что ни Драко, ни Снейп не были магически столь же сильны, как он. Хотя, в некоторых случаях, Снейп был к этому близок.

Он погружался все глубже и глубже, и сети пролетали мимо него все быстрее и быстрее. Рыча, Риддл следовал за ним, не отставая ни на шаг. Гарри управлял своим страхом и заменил его уверенностью, не легкомысленной, но близкой к этому. Он тренировался для этого, и он сделает это, и, в конце концов, изгонит Риддла из своей головы. Риддл не должен уничтожить его.

Они достигли центра ментальных сетей, и, продвигаясь дальше, Гарри увидел огромный сверкающий камень белого мрамора, опутанный шелковыми нитями. Это была его жизненная цель: оберегать, охранять и защищать Коннора, которая взывала к нему, когда он пронесся мимо. Она придала Гарри сил и напомнила о том, почему он это делает. Гарри улыбнулся и прибавил скорости.

Чем глубже он опускался, тем тоньше становились нити его мысленных сетей, превращаясь в узкий, направленный конус. На мгновение Гарри почувствовал над собой Риддла, остановившегося, чтобы рассмотреть белый мраморный камень, но потом решившего, что не стоит тратить усилия на его разрушение. Потом это ощущение пропало, и Гарри почувствовал, как проваливается в дыру в центре ментальной сети.

«Риддл близко», - эта мысль тяжело пульсировала в голове, и он не мог ощутить врага.

Гарри промчался в черноту под сетями и призвал свою магию.

И она взвилась, отвечая.

Для Гарри она была как студеная вода, текущая вокруг него, через него и сквозь него, чьи неутомимые бесконечные волны темного моря пожирали барьеры, которые удерживали ее до сих пор. Гарри черпал, черпал, черпал и звал, звал, звал, и магия отвечала ему волна за волной пульсирующей мощью. Он послал последний финальный зов, надеясь, что этого будет достаточно, но не уверенный, что так будет.

И новый голос, ледяной, не похожий на голос Драко, Снейпа, Силараны или Риддла, но напоминающий его голос, как ничей другой, произнес у него в голове:

[b][i]«Я иду».[/i][/b]

И взревев, его подхватило замораживающее цунами и понесло слабую искру, которой он был в средоточии всей этой мощи, обратно через брешь в сетях, назад в мерцающий свет воспоминаний к осознанной цели.

Риддл кричал. Это была первая мысль, посетившая Гарри, и он порадовался этому. Ледяной голос рассмеялся, и Гарри обнаружил, что смеется вместе с ним, прорываясь вперед, давя и топя Риддла.

Как и предполагал Гарри, Риддл также яростно цеплялся за собственное «я», оказавшись в центре силы. Это был Волдеморт, человек, избравший такую жизнь, выживший, когда Коннор отразил [i]Avada Kedavra.[/i] Он не умрет так просто, даже если является лишь частицей самого себя, воспоминанием о себе шестнадцатилетнем. Риддл обернулся, и Гарри почувствовал, что он шепчет неизвестное заклинание, выстрелившее блестящими крюками. Они подплыли к сетям, приземлились на них и начали рвать их на части, дико кромсать и жевать. Обрывки воспоминаний мерцали и планировали на воду.

Гарри заключил Риддла в темную воду, зажал его чистейшей магией, как клещами, и начал сжимать. Риддл снова закричал, но не перестал шептать заклинание. И теперь он черпал силы откуда-то [i]еще,[/i] из теплой воронки магии, возникшей откуда-то сверху, и которую Гарри ощущал, как свою собственную. Быстрой вспышкой Гарри коснулся в сознании Силараны, и увидел, что она все еще блокирует коробку. Магия не могла прийти оттуда.

Потом он вспомнил, что сказал ему Риддл, когда впервые дал знать Гарри, что он все еще прячется в его разуме, перед тем как заколдовать Невилла.

[i]«Твой шрам. Проводник для меня. Так спокойно здесь. Как дома».[/i]

Гарри понятия не имел, почему именно его шрам стал проводником для Риддла – ведь это Коннор отразил проклятье из палочки Волдеморта, а не он – но он был уверен, что именно оттуда идет магия, отделенная от его сущности, нагретая и переплетенная с магией Риддла, используемая для его собственных гнусных целей. Проблема была в том, что он не знал, как лучше всего бороться с этим. Он планировал только вывести Риддла из себя, заблокировать ему пути к отступлению, сразиться и попытаться изгнать его из своей головы, а затем привлечь Драко и Снейпа, ожидающих своего часа на заднем плане, как последняя линия защиты.

Ледяной голос рассмеялся: [b][i]«Он тянется выше, забирая магию из проводника. Ты знаешь, что должен сделать. Противоположное».[/i][/b]

«Почерпнуть магию из источника под моими ногами?» - Гарри еще сильнее сжал Риддла. Тот еще яростнее стал рвать воспоминания. Гарри отмахнулся от внезапно возникшего перед ним видения о праздновании их с Коннором десятого дня рождения, и внимательно выслушал ответ голоса.

Сначала раздался вздох, который прошел сквозь Гарри настолько сильно, что оставил на его коже узор из инея, а затем голос произнес: [i][b]«Нет. Иди глубже».[/b][/i]

Гарри сглотнул. Он уже погрузился так глубоко, как только мог решиться, чтобы призвать всю эту магию, которая окружала его во время сражения с Риддлом, и этого оказалось недостаточно. Он боялся, что если погрузится еще глубже, то обнаружит только жалкие остатки своего волшебства, все, что осталось после дуэли.

[b][i]«Нет, так не будет,[/i][/b] - сказал голос и мысленно приласкал его. Фраза прозвучало нетерпеливо. – [b][i]Спускайся глубже. Дальше. Существуют ли какие-либо пределы магии волшебника? Нет, пока он не установил их. Ты же ещё не достиг их?»[/i][/b]

Гарри потянулся еще глубже, погружаясь сквозь темную воду и разорванные сети, назад в черную дыру под сетями. Волшебство казалось почти ручным сейчас, уже не бурлило от силы, и он погрузился сквозь него, все ниже и ниже, все еще не обнаруживая никаких следов новой магии, ожидающей его.

Тогда он позвал.

С дикой радостью, довольным криком сила высвободилась, бросилась и обняла его. Никогда еще Гарри не ощущал такого волшебства. Оно было безумным. Могло разорвать на части все, что угодно, сорвать с неба солнце и луну и жонглировать ими как мячами. Оно не знало никаких границ, и никаких ограничений.

«[i]Кроме своих собственных желаний»,[/i] - подумал Гарри и навалился на неё всей своей волей.

Магия встала на дыбы и сопротивлялась как дикая лошадь, и было это в десять раз хуже, чем произошедшее сражение с Томом Риддлом, потому что тот был, по крайней мере, посторонним в разуме Гарри, а эта магия была как близкий друг. Но Гарри был неумолим. Он позвал эту силу, чтобы победить Риддла и помочь Коннору. Он никогда не призвал бы ее просто для того, чтобы сидеть и упиваться мощью, как в тот день в кабинете Дамблдора. Мать хорошо обучила его. Если он уступит этому желанию, это может развратить его, а он не собирается таким становиться.

[b][i]«Она твоя»[/i][/b], - произнес ледяной голос.

[i]«Нет, она для моего брата»,[/i] - ответил Гарри, надавил сильнее, и ледяной голос умер с рычанием и ревом, а Гарри вернулся в собственный разум, полностью контролируя свои действия, осознавая Тома Риддла, как гонимую ветром песчинку, как...

Он стоял на втором этаже. На стене шевелилась тень огромной змеи. Она была рядом за углом, нетерпеливо извиваясь, жадно выжидая, чтобы наброситься из-за угла и поглотить жертву.

Перед Поттером был Джастин, протянувший к нему руку и почти коснувшийся его.

- Гарри? - выдохнул он.

Гарри ощутил прилив чистой ярости. В каждом уничтоженном Риддлом воспоминании тот приводил с собой монстра, то же самое он сделал и сейчас, пока Гарри был занят сражением с ним, чтобы проклясть кого-то еще, кого мальчик считал своим другом.

Змея начала выползать из-за угла.

[i]«Змея, обращающая людей в камень[/i], - вспомнил Гарри из своих занятий с матерью. – [i]Василиск».[/i]

Гарри повернулся, чтобы быть лицом к тени. Он выставил вперед руку и магией оттолкнул их обоих: Риддла вниз, выжидающего василиска прочь.

[b]«Стой»,[/b] - сказал он, и понял, что произнес это на парселтанге, услышав, как задохнулся Джастин, но его это не волновало.

Тень продолжала двигаться вперед. Риддл засмеялся над ним, болезненно задыхаясь, но все еще с удовольствием.

«[i]Любой змееуст может говорить с василиском. Но только наследник Слизерина может контролировать василиска из Тайной комнаты».[/i]

Разъяренный, Гарри стремительно обернулся к нему и послал Риддлу мрачную улыбку, от которой тот взвизгнул.

[i]«Спасибо, что сказал мне об этом, Том».
[/i]
Он отнял у Риддла голос и заставил его литься из своего рта так же, как сделал раньше Риддл, когда использовал уста Гарри, чтобы открывать Тайную комнату и управлять змеей.

[b]«Назад! Возвращайся в гнездо. Жди там, пока я и только я не прикажу тебе явиться сюда снова».
[/b]
Василиск ответил голосом ничуть не похожим на голос Силараны, в нем звучал один бессмысленный голод:

[b]«Я хочу растерзать. Слезы. Перемалывать кости. Хруст. Кровь. Убивать».[/b]

У тени василиска появился мерцающий придаток, и Гарри предположил, что это змеиный раздвоенный язык.

«[b]Я чую грязнокровку. Хочу приличествующую трапезу».
[/b]
Гарри почувствовал, как скривились его губы, и не был уверен чья это реакция: его или Риддла. Он решил, что сейчас это не важно.

«[b]Возвращайся в гнездо. У тебя нет выбора. Слизерин вырастил тебя, сотворил тебя, приручил тебя. Повинуйся мне».
[/b]
Мгновение василиск поскулил, а затем развернулся и пополз обратно по коридору. Гарри подождал, пока тень не исчезла, и заглянул за угол, надеясь, что не найдет там еще одного окаменевшего ученика. Он не знал, как долго василиск был свободен.

Коридор был пуст: ни учеников, ни василиска. Гарри сделал долгий выдох, а затем обратил внимание на Риддла, все еще растерянного от боли и удивления в разуме Гарри.

[i]«Я не хочу, чтобы ты здесь находился», [/i]- подумал Гарри решительнее, чем когда-либо прежде, и навалился на него всей своей мощью.

Риддл врезался в мысленное полотно разума Гарри, рядом с мраморным камнем и едва избежал черной дыры, жаждущей проглотить его. Он взвыл, и его кромсающее сети заклятье и видимый образ разрывали между собой его собственная сила воли, настойчивое желание Гарри и его магия.

Наконец, он прокричал: «[i]Это не последняя наша встреча, Гарри Поттер!»[/i]

«[i]Как скучно[/i], - ответил Гарри и надавил в последний раз. - [i]А теперь, убирайся, маленький мальчик».
[/i]
Риддл снова взвыл и покинул его разум. Гарри почувствовал, как на мгновение вспыхнул его шрам, когда Риддл умчался прочь, и быстро открыл глаза, чтобы убедиться, что Риддл не проник в Джастина. Но Джастин просто стоял в недоумении, и Гарри ощутил, как сущность Риддла скользнула, извиваясь вниз. Гарри улыбнулся.

«[i]Должно быть, вернулся в дневник, который, Гарри был готов поставить на это дюжину галеонов, находится в Тайной комнате. Не думаю, что он может выжить где-то еще, кроме него».
[/i]
А потом все закончилось
.
Хрипло дыша, Гарри опустился на колени. Шрам ощущался, как открытая рана, и кровь непрерывно стекала по лицу. Каждый мускул в его теле болел. Силарана слабо шевельнулась у него на руке. Но ничто из этого не было такой проблемой, как его магия, двигающаяся и бьющая крыльями вокруг него.

Он поднял голову и ощутил, как будто магия замерла настороже. Она сделает все, что он пожелает. Он был сильнее, чем мог себе вообразить. Возможно, он мог бы уничтожить Тома Риддла, хотя не следовало на это рассчитывать. И, конечно, он был сильнее Коннора. Что же он хотел, чтобы сделала его магия?

- Вот что я хочу, чтобы ты сделала, - прошептал Гарри. - Уходи.

Протестуя, магия взвилась, но Гарри был готов поймать ее, связывая ее, закручивая в спирали и жгуты, чего не использовал, когда ловил Риддла, притягивая ее обратно. Он уложил ее в дыру под сетями, наполнил разум образом чистой, холодной воды и приказал магии закрыть глаза и уснуть. Он будет довольствоваться обычным, повседневным волшебством, которое он может всегда иметь при себе и использовать по большей части именно его.

Ему показалось, что он услышал ворчание ледяного голоса, перед тем как магия погрузилась в сон. Его это не волновало. Он был сам себе хозяин, и не позволит использовать свою магию во зло.

- Гарри.

Гарри поднял голову. Он чувствовал, как Драко несется вверх по лестнице из подземелий, и Снейп стремительно движется по коридору, но сейчас перед ним стоял Джастин, протянув руку с торжественным выражением на лице.

- Я видел тень монстра, - сказал он. - И я знаю, что что-то было не так, что ты сражался... с кем-то. С той одержимостью, о которой говорил твой брат. Исходя из всего этого, можно предположить, что он не всегда лживый говнюк. Спасибо, что спас мне жизнь.

- Прежде всего, я сожалею о том, что подверг тебя опасности, - сказал Гарри, пожимая его руку и позволяя Джастину встряхнуть ее. Сам он пока не мог стоять. - Я не знал, что ты там, пока не стало слишком поздно.

Джастин пожал плечами.

- Прошлое невозможно изменить. К тому же это была моя вина. Мне показалось, что ты идешь за мной, и я вернулся, чтобы поговорить с тобой, - он взглянул Гарри в лицо и поморщился. - Мерлин, ты плохо выглядишь.

Не удивленный этому, Гарри кивнул.

- Ты дашь мне минуту? - спросил он. - Есть кое-что, что я должен сделать.

- Не думаю, что ты сможешь самостоятельно дойти до больничного крыла, - сказал Джастин, опускаясь на колени рядом с ним.

- Не это, - пробормотал Гарри, закрывая глаза. Теперь, когда он отыскал их, он мог видеть узы, связующие его с Драко и Снейпом, не такие, как широкая золотая тесьма, глубоко переплетенная с его разумом, как с Силараной, а как прозрачные пряди, бегущие от самых внешних краев сознания к центру сетей.

Он разорвал их. Последовала краткая вспышка боли и удивление с обеих сторон: Снейпа и Драко. Гарри это не беспокоило. Сначала он изучил зелья, образующие узы, а потом, как избавиться от них. Он не собирался больше жить с кем-то еще у себя в голове.

«[b]Не считая меня»[/b], - сказала Силарана.

«[i]Ты особый случай»[/i], - заметил Гарри, наклоняясь вперед. Его тело решило, что довольно насиделось и захотело лечь на пол.

[b]«Я совершенно особенная»[/b], - изумленно согласилась Силарана.

[i]«Такая красивая змея,[/i] - пробормотал Гарри, - [i]и такая послушная, что удерживала коробку на протяжении всей битвы и не бросилась мне на помощь».[/i]

«Я не повиновалась тебе, - сказала Силарана, - [b]я оценивала тебя. Ты хорошо справлялся».[/b]

Затем ее голос прервался, и Гарри понял, что она заснула.

- Гарри!

Гарри услышал шорох шагов и улыбнулся, когда почувствовал, что Драко опустился на пол рядом с ним.

- Я в порядке, Драко, - невнятным от усталости голосом произнес Гарри. - Или скоро буду.

- Если вы отойдете в сторону, мистер Малфой, мистер Финч-Флетчли, - произнес Снейп холодным голосом, - я сопровожу мистера Поттера в больничное крыло.

«[i]Это очень похоже на заботу»,[/i] - подумал Гарри и потерял сознание.

Глава 19. Восстановление

Гарри медленно открыл глаза. Кровать в больничном крыле была достаточно удобной, но когда он попытался повернуться, то почувствовал, что запутался в простынях. Было ощущение, что мадам Помфри спеленала его так туго, как только смогла, опасаясь, что он сбежит. От этой мысли Гарри фыркнул. Он устал, и у него болела голова; последнее, что ему сейчас хотелось бы - это покидать постель.

- Гарри, хвала Мерлину!

Сириус на секунду мелькнул в поле его зрения, а затем сел на стул рядом с кроватью и, внимательно глядя на крестника, взял Гарри за руку. С минуту он пытался что-то сказать, но потом бросил попытки и опустил голову. Тыльной стороной ладони Гарри ощутил прикосновение губ, слезы и поцелуй.

- Привет, Сириус, - сказал Гарри, удивленно моргнув. Его голос был не громче крысиного шороха за стеной - Давно я здесь?

- Неделю, - прошептал Сириус. - Сегодня Рождество, - он улыбнулся. - А то, что ты очнулся, самый лучший рождественский подарок, - и он взлохматил Гарри волосы.

Гарри медленно кивнул. Пить особо не хотелось, но горло побаливало, поэтому он попросил тихо:

- Подашь мне немного воды?

В руке Сириуса тут же возник кубок, стоявший на прикроватном столике. Он помог Гарри устроиться на подушках так, чтобы тот мог напиться. Гарри был раздражен, обнаружив, что не может самостоятельно двигаться, даже если старается. Это было побочным эффектом недельного постельного режима, и он понимал, что это было необходимо, но ему все равно [i]не нравилось[/i]. У него были важные дела, требующие его участия.

- Кто-нибудь еще навещал меня? - спросил он у Сириуса. За неделю многое могло измениться, даже его отношения с Коннором. Поэтому он должен был все выяснить, прежде чем решить, что делать дальше.

- Ох, конечно, - ответил Сириус. - Малфой каждый день, и, кажется, он действительно делает все, чтобы быть твоим другом, Гарри, хотя Мерлин знает, зачем.


Иногда Нюниус, - Сириус нахмурился, как будто ему это не нравилось, но он пока не нашел аргументов, чтобы опровергнуть это. - И Лили с Джеймсом были вчера. Директор приходит, по крайней мере, раз в день, чтобы справиться о твоем здоровье, - он улыбнулся, но глаза были затуманены слезами. - Мы так боялись, что ты никогда не очнешься, особенно после того, как Ню... Снейп рассказал нам о повреждениях в твоем рассудке.

Гарри прикоснулся к голове.


- У меня только шрам болит, а какие повреждения он имел в виду?


- По-видимому, во время... битвы с Томом Риддлом ты потерял некоторые воспоминания, - осторожно проговорил Сириус. - Ню... Снейп считает, что все ограничится незначительными пробелами в памяти, но уверенности в его голосе не было. И чем дольше ты спал, тем убедительнее было подозрение, что разуму был нанесен более значительный вред, - Сириус улыбнулся, и на этот раз, его улыбка была больше похожа на ту беззаботную, которая была Гарри знакома. - Угрюмый ублюдок. Так ему и скажу.

Гарри улыбнулся в ответ, а потом заколебался. Был единственный вопрос, который он действительно хотел задать. Но то, о чем Сириус промолчал, говорило о многом. В конце концов, надежда на то, что Сириус просто позабыл упомянуть об этом, оказалась сильнее.

- А Коннор приходил навестить меня?

Сириус опустил взгляд.

- Нет, - ответил он спокойно. - Мне жаль, Гарри.

Гарри делал вдох-выдох, вдох-выдох, вперив взгляд в стену.

- Почему нет? - прошептал он. - Я знаю, что ему было неловко встретиться со мной, но я мог умереть. - Потом он поморщился. Он жаловался. Он не хотел, чтобы это походило на нытье, и теперь понимал, что не должен был спрашивать.

- Думаю, ему стыдно. Даже сейчас. Прежде всего, оттого, что он не поверил тебе и пытался добиться твоего исключения из Хогвартса, - сказал Сириус. - Я знаю, что твои родители серьезно говорили с ним об этом, и думаю, профессору МакГонагалл тоже было что сказать. Но... он не готов, Гарри. Не знаю почему, но он просто не готов, пока нет.

Гарри кивнул. Это он мог принять. Он [i]должен[/i] это принять. Пока ему неизвестно, что творится в голове у Коннора, он не имеет права судить брата. У него нет причин думать, что Коннор не приходил в больничное крыло только для того, чтобы наказать его. Вероятнее всего, он и в самом деле был в замешательстве и смятении, как уверял Сириус.

Тут он заметил, что Сириус делает вид, будто ищет что-то в больничном крыле, стреляя глазами по сторонам. Гарри приподнял брови и посмотрел в ответ на Сириуса, который рассмеялся и подхватил его с постели.

- Сириус, - пискнул Гарри. Он все еще чувствовал слабость, но не возражал против того, чтобы его носили на руках, пока Сириус не направился к выходу из больничного крыла.

- Ты был здесь взаперти слишком долго, - решительно произнес Сириус, когда они быстро двигались по коридору. - Мадам Помфри сейчас нет, она ушла навестить племянницу. А директор, Ню... Снейп и остальные ученики, оставшиеся здесь на каникулы, внизу на праздничном ужине. Никто нас не увидит, если мы немного полетаем, - он развернул Гарри и подмигнул ему. - И я должен отдать тебе твой рождественский подарок.

Гарри хранил молчание, пока они крались по коридорам. Он понимал, что взывать к разуму Сириуса бесполезно, и если их действительно никто не увидит... Он только надеялся, что они успеют вернуться прежде, чем Драко и Снейп уйдут с ужина.

Сириус толкнул какую-то боковую дверь, которую Гарри никогда прежде не видел в Хогвартсе.

[i]«Ну конечно[/i], - подумал он, когда за дверью показались сугробы и широкое сияющее поле, блистающее голубыми тенями под солнечными лучами, - [i]если кто-то и знает потайные выходы из школы, так это Мародер».[/i]

- Ну, вот мы и на месте, - сказал Сириус и набросил на Гарри согревающие чары. – Выбирай, на чем хочешь прокатиться: на моем мотоцикле или на своей метле?


- На мотоцикле, - сразу же ответил Гарри, решив, что это безопаснее. По крайней мере, на нем было больше места для двух человек. И он собирался предпринять для их безопасности все, что сможет, если Сириус об этом не беспокоится.

Он, конечно же, должен возражать. Но не мог заставить себя сделать это. Он скучал по тому товарищескому духу, с которым к нему всегда относился крестный отец, втягивая Гарри в проделки, не слишком задумываясь о последствиях. И если это позволяет Сириусу чувствовать себя комфортно, и служит своего рода извинением за то, что он сделал в течение этого учебного года, то Гарри готов потакать ему в этом.

[b]«Так же, как и я».[/b]

Гарри вздрогнул. Он совсем забыл о Силаране, пока она не заговорила, хотя чувство тяжести на его левом плече должно было ему подсказать, что она там.


[b]«Спасибо большое[/b], - сказала Силарана и потянулась, -[i] согревающие чары такие приятные. Я голодна».[/i]

[i]«Мы пойдем и найдем что-нибудь перекусить после того, как полетаем[/i], - пообещал Гарри, наблюдая, как Сириус ставит мотоцикл на землю и возвращает ему обычный размер. - [i]Он просто хочет быть милым, и, думаю, мы должны ему это позволить».[/i]

[b]«Ты все еще сердишься на него?»[/b] - спросила Силарана.

Гарри признал, что так оно и было. Но не так, как если бы у него было полное право быть сердитым. Он попытался поместить гнев в коробку. Но не смог. Гарри нахмурился. Он потянул еще раз, но прежде почти инстинктивное действие не привело к желаемому результату. Коробка оставалась закрытой.

[b]«Я заперла ее, -[/b] сказала Силарана. - [b]способом, известным только локустам. Ты не сможешь открыть ее, если только я не позволю тебе, или если что-то отменит код».[/b]

Гарри почувствовал раздражение. Он переключил это чувство на необходимость кое-что прояснить.

[i]«Почему ты не использовала этот способ, когда мы готовились к битве с Риддлом?»[/i]

[b]«Потому что у меня не было времени и спокойной обстановки, чтобы сделать это,[/b] - ответила Силарана. - [b]Эта неделя отдыха дала мне и то, и другое».[/b]

Она выскользнула из-под руки Сириуса, когда тот приподнял Гарри за плечи, усаживая его на мотоцикл. Затем Сириус уселся позади Гарри, обнял его руками за талию и завел мотоцикл.

Гарри прислонился к груди Сириуса и слушал, как клубами пара смех крестного вырывается вместе с дыханием. Он не был уверен в собственных чувствах. Он сердился на Силарану, Сириуса и Коннора даже после того, как несколько раз сказал самому себе, что не должен сердиться на брата. И это раздражение скользило по поверхности его мыслей, как молнии в темном небе. Гарри полагал, что сможет жить с этим, но было бы гораздо проще запихнуть это чувство в коробку.

[b]«Не думаю, что ты действительно хочешь делать то, что легче[/b], - заметила Силарана. -[b] Прежде ты никогда так не поступал».[/b]

Нахмурившись, Гарри посмотрел на змею и вернулся к контролю над собственными эмоциями. После победы над Риддлом у него больше не было цели, чтобы отвлекать его. Он должен найти что-то еще.

И сразу же нашел ее – цель, которая никогда не покидала его мысли, единственная, которой он посвятил свою жизнь.

[i]«Защита Коннора. Но что защитит Коннора лучше всего теперь, когда я изгнал Риддла прочь и не представляю больше для брата опасности? Сделать его лидером, конечно же. И показать ему, что я ни для кого больше не опасен, и не важно, что он об этом думает».
[/i]
Только Гарри начал обдумывать возможные варианты, как это сделать, Сириус остановил мотоцикл и заглушил его. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на него. Лицо Сириуса было торжественным, когда он вытащил что-то из кармана мантии.

- Я хотел вручить тебе это, когда рядом никого не будет, - пробормотал он. - Это очень личная и особенная для меня вещь, Гарри. Я хочу, чтобы ты... ну, всегда имел это при себе, и никогда не сомневался, прежде чем использовать.

Гарри провел пальцем по краям предмета, завернутого в темную ткань, столь плотную, что Гарри смог только понять, что он круглой формы. По нижней кромке ткани серебром были мелко вышиты два слова. Гарри прищурился, чтобы их прочесть.

[i]Tojours Pur.*[/i]

Гарри затаил дыхание. Он узнал девиз семьи Блэк.

- Сириус, это...

- Кое-что, принадлежащее моей семье, - сказал Сириус. - Уцелело после последней войны. Давай, Гарри. Я обещал. Я хочу, чтобы это было у тебя.

Гарри сдвинул ткань. Под ней оказался круглый обруч из какого-то неизвестного Гарри черного металла, по краям обрамленный мерцающим серебром. Серебро мешало понять, насколько широк обруч, оно мерцало и искажало зрение, когда Гарри попытался разглядеть его под наклоном. Он не мог сказать, был ли это браслет, венец или что-то еще.

Повернув обруч, Гарри обнаружил, что серебряный узор шел не только по краю. Он стекал к центру черного металла, образуя единую фигуру. Это была вскинувшаяся змея с открытой пастью. Гарри разглядел тонкие серебряные нити в самом центре крошечного рта, которые возможно были раздвоенным языком.

- Я не понимаю, - прошептал Гарри.

- Это принадлежало одному моему предку, который был змееустом, - спокойно объяснил Сириус. Гарри слышал, как напряжен голос крестного, и не осмелился взглянуть ему в лицо. - Предполагается, что этот артефакт усиливает парселмагию, особенно в отношении змей. Дамблдор думал, что это можно дать кому-то, кто не понимает змей, если бы Волдеморт начал брать верх в Первой войне. Однако этого не произошло, поэтому мы положили его обратно к другим драгоценностям моей семьи и просто забыли о нем, - Сириус медленно выдохнул. - Но у меня нет собственного сына, а ты, Гарри, - змееуст. Это должно быть твоим. В конце концов, не могу же я отдать это Волдеморту, верно? - он улыбнулся и снова стал похож прежнего Сириуса.

Долгое время Гарри не мог ничего произнести. Он внимательно смотрел то в лицо Сириусу, то на обруч, который, как он думал, подошел бы для его плеча. Сириус сделал нечто большее, чем просто вручил ему рождественский подарок. Он показал крестнику, что принимает в нем то, что сам Гарри, все еще расценивал как Темный дар.

[b]«Это не так,[/b] - сказала Силарана, и Гарри почувствовал, как она соскользнула к краю рукава. - [b]И я ничего не чувствую угрожающего от этой вещи. Возможно, ты должен надеть его, чтобы магия проявилась? Он может пригодиться, если тебе понадобится помощь, чтобы стать сильнее».
[/b]
[i]«Может быть»[/i], - рассеяно ответил Гарри и положил обруч в карман мантии.

- Спасибо, Сириус, - прошептал он. - Счастливого Рождества. Извини, подарок, который я приготовил для тебя остался дома, но...

Сириус взлохматил ему волосы.

- Это неважно, Гарри. Я, наверное, в ближайшее время попаду в Годриковую Впадину. Я не знаю, разрешит ли тебе Дамблдор поехать со мной, но...

- ГАРРИ!

Гарри покорно посмотрел вниз. Под ним на снегу стоял Драко, настолько закутанный, что почти невозможно было догадаться кто это, если бы не пронзительный голос, который был Гарри хорошо знаком.

- Почему ты не в постели? Мадам Помфри сказала... ты не можешь... только подожди, вот расскажу профессору Снейпу, - и он начал яростно подпрыгивать, как если бы не мог придумать, что еще сказать.

Гарри посмотрел на крестного.

- Полагаю, мы должны спуститься.

- Да, наверное, - ответил Сириус. Он положил руку Гарри на плечо и коротко сжал. - Я рад, что ты с нами, Гарри.

Гарри кивнул. Пока они спускались, он ощущал в кармане мантии тяжесть обруча Блэков и удерживал глубоко внутри себя чувство принятия его Сириусом. Казалось, никогда еще воссоединение с тем, кто утверждал, что забоится о нем, не делало его настолько счастливым.

Конечно же, Драко начал снова кричать, как только мотоцикл приземлился.

- ГАРРИ! Почему ты не проснулся, когда я был там? Я вернулся с праздничной трапезы с куском пирога для тебя и этой чертовой змеи...

[b]«Пирог! [/b]- в голосе Силараны прозвучал восторг. Она высунула голову из рукава, потом, когда ее шея оказалась на краю согревающих чар, вздрогнула, но не отодвинулась. - [b]Где? Где? Где?»[/b]

[i]«Наверное, ждет тебя в больничном крыле»,[/i] - ответил Гарри, удивленно разглядывая Драко. Ему было интересно, заметил ли Малфой, как сильно он сейчас похож на свою мать, или же это просто совпадение.

- И… а ты… а тебя не было, и никто не мог сказать, где ты, и профессор Снейп обыскивает школу, думая, что тебя похитили, и вот я выхожу сюда, а ты тут летаешь, как [i]придурок[/i], а я решил остаться и пропустил ради [i]этого[/i] Рождество в мэноре, и...

- Драко, - Гарри, наконец, удалось прервать его. Сириус закашлялся, как делал в тех случаях, когда не хотел вслух смеяться над кем-то. Гарри подозревал, что через минуту он начнет хихикать, и не думал, что Драко нормально это воспримет.

- Что? - приостановился Малфой, чье лицо раскраснелось, а дыхание было затруднено, когда он уставился на Гарри.

- Спасибо, что остался ради меня, - сказал Гарри.

Лицо Драко осветила необыкновенно милая улыбка. Он наклонился вперед и почти вытащил Гарри из объятий Сириуса. Гарри никогда не думал, что Малфой достаточно силен, чтобы сделать это.

- Придурок, - пробормотал он, уткнувшись лицом в волосы Гарри. - И это больше, чем ты заслуживаешь, особенно после того, как грубо выпихнул меня из своего разума. Но не беспокойся об этом. Профессор Снейп может снова приготовить это зелье и...

Гарри мягко положил руку на плечо Драко. Он думал, это был понятный для всех момент, когда он разорвал связь, но, возможно, всё было не так.

- Драко, - сказал он. - Я принял эту связь только потому, что мне была необходима твоя помощь, чтобы победить Риддла. Я не буду возобновлять ее. Теперь моя задача – защищать и охранять Коннора, и не думаю, что для этого тебе нужно быть в моем разуме.

Драко отшатнулся и уставился на него на долгую минуту. Потом начал пререкаться. Гарри ожидал, что такое может случиться, и у него получилось выглядеть спокойным, он на это надеялся, вместо того, чтобы показать свое раздражение.

- Но мне нравилось слышать твои мысли, - сказал Драко, решивший, что лучший способ заставить Гарри изменить мнение – это начать дуться. - И я думал, что сейчас тебе нужен кто-то, чтобы помочь залечить повреждения. Профессор Снейп рассказал мне об этом. У тебя могут быть ментальные раны после битвы с Риддлом. Я могу помочь заполнить их.

- Это сделает Окклюменция, - твердо ответил Гарри. - И я благодарен тебе за желание разделить со мной мои мысли, но я не хочу, чтобы ты это делал.

- Почему нет?

- Ты стал бы мне указывать, что делать, - сказал Гарри, – а не только пытался бы помочь исцелить мои раны или защищать Коннора. Ты говорил бы, что защищать Коннора – это неправильно, или, что я должен делать что-то помимо этого, или... В общем, я просто не могу этого сделать, Драко. Служить брату – главная цель моей жизни, - и он напрягся в ожидании, надеясь, что Драко поймет.

Малфой внимательно смотрел ему в лицо. Гарри было интересно, как много он может там увидеть. Тот, кого учил такой человек, как Люциус Малфой, должен видеть несколько больше того, что лежит на поверхности, по мнению Гарри, но Драко не раз удивлял его прежде, особенно, когда решал следовать собственным путем.

Драко отвернулся от него и пробормотал что-то, чего Гарри не смог разобрать. Только в конце фразы он расслышал слова [i]«на первом месте»[/i], но когда попросил повторить, Драко покачал головой, и лицо его стало холодным и замкнутым. Потом Малфой снова улыбнулся и крепко обнял Гарри за плечи. С терпеливым вздохом Силарана снова передвинулась.

- Но я по-прежнему рад, что тебе лучше, - сказал Драко. - И больше не могу ждать, чтобы вручить тебе подарки от моей семьи.

Гарри моргнул и покраснел. Он совершенно забыл о подарках для Драко и Малфоев – вернее, он вспомнил об этом однажды, в начале октября, но потом эта мысль снова вылетела у него из головы, когда Риддл начал овладевать им.

- Ах, Драко, я...

- Это неважно, - проигнорировал его Драко. - Правда, Гарри, теперь, когда ты очнулся в самое Рождество и собираешься сейчас вернуться со мной в больничное крыло, ты не должен делать мне никаких подарков, - своим голосом Малфой бросал вызов Гарри, попытаться опровергнуть что-нибудь из перечисленного.

Гарри покачал головой и уступил. Он понимал, что должен поинтересоваться более убедительно тем, что беспокоит Драко, должен еще раз извиниться за отсутствие подарка, и постараться понять,[i] почему [/i]Драко так расстроился из-за отказа разделить с ним мысли, хотя это всегда было временным явлением. Но это вытащило бы на свет такие темы и вопросы, которые Гарри не был уверен, что готов рассматривать. Они могли причинить боль им обоим: ему и Драко. Гарри мог видеть край пропасти, в которую едва не упал, и был рад сделать шаг назад.

Он простился с Сириусом, обнял его и пошел с Драко назад в больничное крыло.

[i]«Я знаю, что не должен слишком сближаться с Драко, или это помешает моей дружбе с Коннором. Я всегда знал, что найти друзей в Слизерине возможно. И хотя до сих пор Драко демонстрировал мне только преданность и даже предпочел меня своей семье, это единственный выбор, который я все же не хочу, чтобы он делал. И если мы это проигнорируем, то сможем еще немного притворяться, что им не о чем беспокоиться».[/i]
__________________________________________________________________________

Когда они вернулись, Снейп уже ждал их в больничном крыле. Оглядев Гарри прищуренными глазами, он скользнул вперед к кровати, и Гарри показалось, что мантия профессора пронеслась за ним, как хвост у василиска.

- И где же Вы были, мистер Поттер? - прошептал профессор достаточно жестко, чтобы Гарри почувствовал, как будто мороз пошёл по коже.

- Блэк забрал его, чтобы полетать, - сказал Драко и поспешно затолкал Гарри обратно в постель. - Даже при том, что он еще недостаточно окреп и уже начал дрожать на обратном пути.

- Драко, - сумел произнести Гарри полузадушено. Он и, правда, начал дрожать. Но это была не та правда, которую следовало доводить до сведения Снейпа.

- Полетать, - произнес Снейп голосом, в котором прозвучало обещание приговора и мрачного конца.

- Полетать, - повторил Драко с кивком, а потом отвернулся, взял три подарка рядом с кроватью и вывалил их Гарри на колени.

- Это зелье позволит Гарри уснуть, профессор Снейп?

- Да, - ответил Снейп. - Оно воспрепятствует мистеру Поттеру причинить своему разуму еще больший вред. Хотя он, похоже, решил сделать это по собственной воле.

Гарри пропустил это мимо ушей, открывая первый подарок. Он озадачено моргнул. Он даже понятия не имел...

- Драко, где ты это взял? - прошептал он, наклоняя подарок, чтобы лучше рассмотреть его в свете больничного крыла.

- О, моя семья знает, как сохранить раму на века, - легкомысленно ответил Драко. - Настоящий зуб дракона, смешанный с кристаллом и ...

- Драко, - Гарри развернул изображение так, чтобы Драко больше не мог притворно игнорировать, что это была их совместная фотография, на которой они вместе шли по коридору. Должно быть, снимок сделали почти сразу после начала учебного года. На фото Драко пихал и толкал Гарри, который выглядел так, будто пытается незаметно скрыться от него, но так чтобы у Малфоя не возникло подозрений. У Гарри на лице сияла любящая улыбка, которая была ему хорошо знакома, а Драко пытался сохранить на лице невозмутимое выражение и не позволить появиться на нем улыбке ликования. – Вот, что я имел в виду. Где ты ее взял?

- Где-то.

Лицо Драко снова стало замкнутым. Гарри решил больше не спрашивать, иначе это значило бы необходимость обсуждать и [i]другие[/i] неудобные вещи, которые их окружали. Он бережно положил фотографию обратно на колени и погладил кристальную рамку, мерцающую тонкими изящными гранями.

- Спасибо, - сказал он.

Драко пожал плечами и низко опустил голову. На его лице появился легкий румянец.

Гарри украдкой глянул на Снейпа, только чтобы увидеть, что мужчина просто стоит и наблюдает за ним с бесстрастным лицом. И, конечно же, как только Гарри посмотрел на него, на лице профессора появилась усмешка. Гарри закатил глаза и открыл второй подарок, который оказался от Нарциссы. Это была величественная статуэтка феникса, сделанная, как показалось Гарри, из чистого золота, с рубинами вместо глаз и на кончиках перьев. Поддавшись искушению, он погладил грудку птицы, которая, хотя и была сделана из металла, выглядела достаточно реальной, чтобы терять пушистые перья и позволить им парить по комнате.

Феникс запел. Гарри вынужден был закрыть глаза, когда узнал песню. Эта была та самая песня, которую исполняла для них Нарцисса на прошлое рождество в Малфой-мэноре. Одна из старинных песен об истории магического мира, о создании Хогвартса и об окончательном изгнании Салазара Слизерина.


Гарри проглотил комок в горле.

- Передай мою благодарность своей матери, Драко, - тихо сказал он, убирая руку. Феникс тут же умолк.

- Ты можешь написать и поблагодарить её лично, - сказал Драко. - Ей будет приятно получить от тебя письмо, ты же знаешь, - сейчас на его лице было сосредоточенное выражение, скрывающее остальные эмоции.

Гарри кивнул головой, слишком пораженный, чтобы что-то произнести, а затем с некоторой предосторожностью открыл подарок от Люциуса. В прошлом году это было зеркало Проявитель Врагов. Гарри ожидал нечто подобное в этом году: двусмысленное и ироничное, напоминающее о том, что они находятся по разные стороны баррикад.

Он в замешательстве нахмурился, когда увидел всего лишь кольцо. Гарри покрутил его в руках, вздрагивая и почти ожидая, что из камня, вставленного в кольцо, выстрелит игла с ядом, или его руки раздуются и посинеют от какой-то ужасной заразной болезни. Но кольцо по-прежнему оставалось тем же простым серебряным кольцом с одним чистым камнем белоснежного цвета, который собирал свет и отражал его по всей комнате. Гарри знал, что это не алмаз, но не был уверен, какой это камень. Наконец, Гарри все же коснулся кольца, дернувшись из предосторожности, если игла активируется прикосновением.

Камень был ужасно холодным, и тогда Гарри понял, что это был не драгоценный камень. Это был кусок льда, которому не позволяли растаять чары, о которых Гарри никогда не слышал.

Он прикрыл глаза, вспоминая, что ему об этом известно. Сейчас ледяные кольца дарили редко, но когда-то это было обычным делом, как и многие чистокровные традиции, на изучении которых настаивал Гарри. Такие кольца означали уважительное отношение, как к равному, признавая опасность и силу потенциального врага, и показывали, что даритель не был полностью враждебно настроен.

А еще они использовались как первый дар, когда велись переговоры о перемирии между двумя могущественными магами.

Гарри отбросил мысли о пустяках и покачал головой. Он понимал, что Люциус Малфой не предал Волдеморта, только не после того, что он совершил во имя него. Это кольцо было знаком внимания, вероятно, чтобы сделать приятное сыну, а вовсе не для того, чтобы начать процесс примирения. Гарри не мог представить, почему Люциус Малфой захотел бы это сделать.

Зато он очень хорошо мог представить, для чего Люциус затеял подобную игру, и мрачная улыбка появилась у него на губах. Гарри подумал о том, что можно попросить Сириуса сходить для него в Косой переулок и купить следующий дар для этой игры – треугольный кусок эбонитового дерева, и вырезать из него точную копию камня из ледяного кольца. Это будет ответ сильного сильному с намеком на подозрительность. Гарри знал, что Люциус не станет слишком сильно затягивать этот фарс, поскольку в ходе такого ритуала дары с каждым разом становились все значительнее, серьезней и дороже, но будет интересно посмотреть, что предпримет Малфой, когда получит дар от Гарри.

- Поблагодари от меня своего отца, Драко, - сказал он, надевая кольцо на средний палец левой руки. - И передай, что его послание принято, - Гарри сделал паузу. - Нет, погоди. Я сам скажу ему об этом в письме.

Драко посмотрел на него долгим взглядом.

- Ты не хочешь написать моей матери, которая тебе нравится, - проговорил он, - но хочешь написать моему отцу, с которым вы политические враги. Я тебя совсем не понимаю, Гарри.

Гарри пожал плечами.

- Все нормально. И, может быть, я напишу твоей матери тоже, - он взял фотографию и фигурку феникса со своих коленей и бережно поставил их на прикроватный столик. - Спасибо, Драко. Большое спасибо.

Драко снова покраснел, а затем потянулся и обнял Гарри.

- Счастливого Рождества, - ответил он.

- Если Вы,[i] наконец[/i], закончили, мистер Малфой, - сказал Снейп, - я дам мистеру Поттеру его зелье.

Драко кивнул, шепотом попрощался и улизнул. Гарри повернулся лицом к Снейпу. Он обратил внимание, что профессор ни разу не прервал обмен подарками, чтобы поглумиться. Гарри вовсе не заблуждался по поводу того, что он [i]нравится[/i] Снейпу или, что тому нравится Драко, но, по крайней мере, профессор был довольно справедлив и не был необоснованно враждебен.

[i]«Ко мне»,[/i] - поправил себя Гарри, когда профессор задал первый вопрос.

- Вы хоть понимаете, что Вы делаете с собой во имя служения своему никчемному брату?

Гарри кивнул.

- Очень хорошо понимаю. Вы все еще видите во мне ребенка, сэр. Мне бы не хотелось, чтобы Вы так думали. Все что я делаю – это результат решений, которые я принял задолго до того, как приехал в школу.

Снейп презрительно фыркнул на это.

- Только не говорите мне, что Вы заранее предполагали, что окажетесь во власти Тома Риддла.

- Конечно же, нет, - ответил Гарри. - Это был неприятный сюрприз. Но я предполагал, что могу встретиться с Волдемортом. Поэтому изучал Темную магию, скажу я Вам прежде, чем Вы спросите о заклинании [i]Fugitivus Animus Cogitatio[/i]. Я действительно прочел о нем в книге. И если возникнет необходимость, я снова использую его, а также другие чары, похожие на эти, чтобы привлечь внимание людей к Коннору. Полагаю, чары рассеялись, когда ученики в конечном итоге покинули Большой зал и вышли из зоны непосредственной близости к Коннору?

- Да, - неохотно признал Снейп. - Все сработало именно так, как Вы ожидали, мистер Поттер. Но дело не в этом. Сейчас в Вашем разуме появились десятки новых ран. Вы потеряли некоторые воспоминания. Я подозреваю, что Ваша магия сильно истощена из-за большого напряжения, и что она будет таковой какое-то время, прежде чем Вы снова сможете показать на занятиях прежний уровень, - он сделал паузу, а затем добавил кислым тоном. - Я искренне надеюсь, что это расстройство никак не скажется на Ваших навыках в зельеварении.

-Даже если это случится, сэр, - ответил Гарри, не отрываясь глядя Снейпу в глаза. - Я обещаю, что буду учиться, чтобы вернуть их обратно.
Снейп покачал головой и втянул воздух. Когда он снова заговорил, его голос звучал жестко:

- Зачем Вы это делаете? Для этого нет никаких причин. Другие могут защитить мистера Поттера, я имею в виду Вашего брата. У меня сложилось впечатление, что Блэк находится здесь именно с этой целью. Это Ваш брат должен встретиться лицом к лицу с Темным Лордом на своих собственных условиях рано или поздно.


- Он, несомненно, должен, - спокойно сказал Гарри. - И когда Коннор должен был это сделать в прошлом году, он справился хорошо, и испепелил Квирелла. Я здесь для того, чтобы справляться с иными угрозами, которые могут возникнуть у него на пути, менее...

- Том Риддл это вам [i]не меньшая угроза[/i], глупый ребенок!

Гарри подождал немного, просто чтобы убедиться, что Снейп не прервет его снова, и покачал головой.

- Да, он менее опасен. Он лишь частица личности Волдеморта, а не целое. Коннор не должен был иметь с ним дело. Он должен сберечь силы и возможности для величайшей цели. Поэтому я буду следовать по избранному пути так долго, как смогу, а также буду работать над тем, чтобы сделать Коннора лучшим и более опытным лидером. К сожалению, я пренебрегал этим до сих пор. Конечно, есть определенные пределы того, чему я смогу обучить его, поскольку я не могу показать, насколько улучшились мои собственные навыки. Но я обещаю, что он спасет всех нас, сэр.

Снейп молча смотрел на него. Потом подал Гарри зелье, сказав:

- После каникул мы должны возобновить наши занятия Окклюменцией. Это единственный способ, который позволит заполнить и полностью излечить раны в вашем разуме.

Гарри кивнул, выпил зелье и лег, чтобы уснуть. Какое облегчение – скрыться от изучающего взгляда профессора зелий и назойливого чувства вины, оттого, что он снова не сумел убедить Снейпа в значимости Коннора.
_______________________________________________________________________

После того, как глаза мальчика закрылись, Снейп еще долго стоял и смотрел на него. Он обнаружил, что испытывает благодарность за то, что Гарри не просыпался целую неделю после битвы, даже, несмотря на то, что с каждым проходящим днем Снейп все больше сомневался в том, что мальчик когда-нибудь очнется.


Это ожидание дало Снейпу возможность справиться с собственными эмоциями – шоком, который он испытал, когда магия Гарри разлилась из самой глубины его существа; страхом, когда Том Риддл вырвался на свободу, и внезапным облегчением после недель нарастающего напряжения и страха. И сдержанной гордостью, или чем-то очень похожим на это, которую он ощутил, когда Гарри использовал приемы Окклюменции и знания о собственном разуме, когда противостоял Риддлу.


Нерешительно Снейп протянул руку, хотя знал, что после приема зелья мальчик крепко спит, и осторожно убрал волосы со шрама в виде молнии. Шрам все еще был ярко-красным и по-прежнему воспаленным, как в тот день, когда Гарри попал в больничное крыло, но, по крайней мере, перестал кровоточить, как в первые часы.

Снейп слышал только отдельные части разговора между Риддлом и Гарри, настолько трудно было сосредоточиться. И это только еще больше укрепило, а не уменьшило, его убежденность, что именно Гарри – Мальчик-Который-Выжил. Как еще он мог обрести столь глубокую связь с Темным Лордом?

Но он также понимал, что убедить Гарри в том, что это, правда, будет практически невозможно.

[i]«Поэтому не стоит говорить с ним об этом,[/i] - решил он, отходя от кровати. -[i] Пусть он верит в то, во что ему нужно верить, или в то, во что он хочет верить в отношении его брата. Вместо этого, предложу ему занятия, которых у него еще не было и которые пригодятся ему в будущем сражении.

Гораздо важнее, чтобы он добился успеха, чем знать, почему он преуспел.

Но если вдруг Гарри когда-нибудь изменит мнение…

Я буду готов».[/i]

Снейп развернулся и покинул больничное крыло, мантия стремительно летела позади. Он собирался найти и дразнить Блэка, пока тот не взорвется от чувства вины за то, что забрал своего крестника из больничного крыла, хотя Гарри был все еще болен. Это доставит ему удовольствие, а Блэк и в самом деле сделал глупость.


Кроме того, Снейп должен сделать что-нибудь для того, чтобы соблюсти приличия теперь, когда он решил, что пари с Блэком было ошибкой с его стороны.
__________________________________________
* «Чистота на века» - семейный девиз Блэков